Первая опиумная война (1840-1842) и ее последствия для Китая

Первая опиумная война (1840-1842) и ее последствия для Китая

ОГЛАВЛЕНИЕ

Введение

Глава I. Общественное развитие Китая накануне Первой опиумной войны

.1 Аграрная ситуация

.2 Социальная структура китайских городов и система власти

Глава II. Первая опиумная война: предпосылки, ход и основные события

2.1Попытки проникновения западных держав

2.2Борьба цинских властей против опиумной торговли

2.3Развязывание Англией военных действий в Китае. Англо-китайские переговоры в Гуанчжоу

2.4Вооруженное выступление гуандунцев против отряда англичан 30-31 мая 1841 г. и дальнейшее развитие патриотического движения в Гуандуне (июнь 1841-осень 1842 г.)

Глава III. Последствия Первой опиумной войны

3.1Перенос военных действий в Восточный Китай. Подписание неравноправного договора в Нанкине, насильственное открытие Китая

3.2Причины поражения Китая в Первой опиумной войне и ее последствия для страны

Заключение

Источники

опиумный война патриотический китай

ВВЕДЕНИЕ

С XVIII века происходит неуклонное развитие капитализма в странах Европы. Они нуждались в новых рынках, а также в получении сырья и дешевой рабочей силы. Поэтому купцы-пираты, принадлежавшие к числу европейской буржуазии, всюду, где бы они не появлялись, занимались подлым грабежом и мошеннической торговлей. Захватив Индию и используя ее в качестве своей базы, агрессивная английская буржуазия с середины XVIII века начинает проникновение в Китай. В 1715 году английские купцы заключили с гуанчжоускими властями соглашение, по которому получили право торговать в Гуанчжоу. Кроме того, они пытаются расширить свою торговлю с Динхаем, Нинбо и другими портами, но получают отказ маньчжурского правительства.

Положение Гуанчжоу, где в Хумыне и Хуанпу на подходах к порту были размещены правительственные войска, отличалось от Нинбо, к которому можно было подойти вплотную на всех парусах, поэтому маньчжурские правители в 1757 году приказали закрыть другие морские порты и ограничить торговлю с иностранными государствами исключительно одним Гуанчжоу.

Экономической основой политики строгой изоляции, которую проводило маньчжурское правительство, была самообеспеченность Китая с его обширной территорией и богатыми ресурсами. Так, в 1793 году маньчжурский император Хунли писал в своем высочайшем указе английскому Георгу III: «Наша империя производит продукты в изобилии, у нас есть все, чего можно пожелать, и никогда мы не полагались на товары варваров для удовлетворения своих потребностей».

В ответ на вторжение иностранных капиталистических государств маньчжурское правительство стало проводить политику изоляции в целях самообороны, что безусловно, отражало феодальную отсталость Китая, но в то же время было мерой самозащиты, к которой Китай не мог не прибегнуть в тех исторических условиях.

В XVIII веке одновременно с ограничением торговли европейской буржуазии цинское правительство запретило также деятельность католических миссионеров в Китае. Это было сделано потому, что миссионеры ставили своей целью насаждение настроений, выгодных господствующим классам своих стран, вмешивались во внутренние дела Китая, подрывали верования и обычаи его народа. В начале XIX века католицизм в Китае почти полностью исчез. Это мероприятие маньчжурского правительства также являлось одной из сторон политики изоляции.

Объектом исследования является китайское общество времен цинской империи (конец XVIII-середина XIX века).

Предметом исследования является поражение Китая в Первой опиумной войне и превращение его в полуколонию западноевропейских держав.

Хронологическими рамками работы являются 1792-1842 годы.

Нижняя хронологическая рамка мотивируется началом проникновения в Китай, являвшийся на тот момент закрытой страной, западного капитала.

Первая дипломатическая миссия в Китай со стороны английского правительства во главе с лордом Джорджем Маккартни.

Верхней хронологической рамкой является подписание в Нанкине первого неравноправного договора между Китаем и Англией по итогам Первой опиумной войны.

Термины, используемые в работе:

«Му»- мера площади в Китае, равная 0,061 га.

«Хохао»- надбавка на потери налогового зерна во время его перевозки и хранения.

«Лян»- мера веса, а также денежная единица в Юго-Восточной Азии.

лян=50 грамм.

«Шэньши»- привилегированное сословие в Китае (учёные) при династиях Мин и Цин.

«Ямынь»- государственные учреждения, существовавшие в Китае до 1949 года.

«Гунхан»- китайская купеческая корпорация, учрежденная правительством в 1720 году в Гуанчжоу. Только через Гунхан должны были осуществляться все деловые связи европейцев с Китаем.4

«Лянгуан»- термин, используемый для обозначения двух провинций Гуандун и Гуанси.

«Суперинтендант»- официально назначенный глава определенного ведомства (финансы, военное дело, архитектура и т.д.).

«Цзинь»- традиционная китайская мера веса. 1 цзинь=500 грамм.

Методологической основой работы явились общеисторические методы научного исследования такие как:

3.2.1Историко-генетический (описательный), который позволил показать причинно-следственные связи исследуемой темы, установить последовательность данного процесса, а также позволил проследить переход от одного этапа события к другому.

3.2.2Историко-сравнительный, который позволил сопоставить исторические объекты в пространстве, во времени.

3.2.3Историко-типологический, который позволил выявить и проанализировать социально-экономическую и культурную жизнь китайского общества в конце XVIII- первой половине XIX веке.

3.2.4Историко-системный, который позволил раскрыть внутренние механизмы развития и функционирования данного исторического явления.

Научная новизна работы заключается в попытке комплексного подхода к исследованию данной проблемы. В научных трудах по вопросам Первой опиумной войны и ее последствий для Китая рассматривались, в основном, отдельные аспекты; полный и комплексный анализ темы не предпринимался.

Характеристика источников

Документальные источники:

Сборник документов к 100-летию Тайпинского восстания в Китае составителями которого выступили советские историки В.П. Илюшечкин и О.Г. Соловьев. Сборник документов представлен разнообразными источниками длительного хронологического периода (от начала до второй половины XIX века), включающий в себя материалы обеих опиумных войн и крестьянской войны Тайпинов (1850-1854 гг.)

Также важными документами были строгие указы цинского правительства о запрете ввоза опиума: в 1796, 1814, 1815. Также в 1813 году император Юнъянь приказал уголовной палате выработать положение о наказании за преступления, связанные с покупкой и потреблением опиума военными и гражданскими лицами. В своем указе, укоряя чиновников, он писал: «Во всех морских таможнях, в конечном счете, есть такие чиновники, которые в личных интересах взимают опиумные сборы в серебре, а это в итоге ведет к тому, что подлые люди занимаются барышничеством; можно ли удивляться, что приток этой отравы все больше возрастает?»

Также были использованы указы следующего императора- Мянь Нина, который также издавал строгие запрещения. В период его правления были изданы указы в 1822, 1829, 1833 и в 1834 годах. Например, в 1822 году императорский указ строго запрещал всем чиновникам, охраняющим морские порты, принимать какие-либо суммы и за это разрешать без пошлин ввоз контрабанды. Указ гласил: «Опиум, проникая внутрь страны, весьма сильно вредит нашим обычаям и отражается на умственных способностях людей. Все это происходит в результате того, что таможенные чиновники в портах берут взятки и допускают беспошлинную контрабандную торговлю, которая приняла большие размеры. Повелеваю Юань Юаню (наместнику провинций Гуандун и Гуанси) и Да Саню (главному директору морской таможни в провинции Гуандун) тщательно проверить сие и наказать нарушителей».

Были использованы доклады императору Мянь Нину от Хуан Цзюе- Цзы и Ци Ина. В докладе было сказано о возрастании зависимости от опиума среди населения: «В Шэньцзине (Мукдене) и других местах, которые являются опорными пунктами нашей династии, распространение пагубных привычек с каждым днем возрастает, что привело к такому положению, которое уже очень трудно изменить».

Помимо этого, также были использованы материалы Центрального государственного исторического архива в Ленинграде ЦГИАЛ. Эти материалы представляются в виде дневника, владельцем которого был пристав Русской духовной миссии в Китае Н.И. Любимов. Находясь как раз во время Первой опиумной войны в Пекине, он делает несколько записей в свой дневник. Например, после подписания Нанкинского договора в 1842 году, он пишет, что: «Китайское правительство по случаю английских дел, как и по всем вообще делам, хлопочет об одном: как бы обмануть свой народ (не иностранцев, бог с ними, оно бы все им дало теперь же…), а именно своих подданных, ибо для него пуще всего, чтобы в глазах народа не проронить своей гордости».

Сборник материалов и других документов по истории международных отношений на Дальнем Востоке (1842-1925) автором которого является российский историк Эрвин Давидович Гримм. Данный сборник также представлен разнообразными документальными источниками длительного хронологического периода (начиная с первой половины XIX века до программных документов первой трети XX века), включающий в себя Нанкинский англо-китайский договор 1842 года. Здесь он подробно описывает все 13 статей данного договора.

Что касается иностранных источников, которые были переведены такими востоковедами как Р.В. Вяткина, Б.Г. Мудрова, В.Я. Сидихменова, В.И. Глунина и другие, были использованы дневники императорского особоуполномоченного по борьбе с опиумом Линь Цзэ-сюя до его назначения и после, доклады видного китайского чиновника того времени Хуан Цзюе-цзы, сборник статей по истории опиумный войн Лю Юнь-хуэя и др.

Характеристика научно-исследовательской литературы

Отечественная:

В труде советского историка, доктора исторических наук Василия Павловича Илюшечкина «Крестьянская война тайпинов» поднимается проблема отставания Китая от стран Запада в общественно-экономическом развитии. В свой работе Василий Павлович пишет о том, что в то время как в ряде европейских государств и в США уже утвердился капитализм и развивалась фабрично-заводская промышленность, Китай по-прежнему продолжал оставаться феодальной страной. Основу его экономики составляло сельское хозяйство, в котором было занято около 90% населения. Оно базировалось на тех же примитивных орудиях труда (мотыга, серп, деревянный плуг с железным лемехом и т.д.), которые были в ходу триста и пятьсот лет назад. Также в своем труде Илюшечкин рассматривает наиболее заметные проявления обостряющихся классовых и национальных противоречий.

Автор труда «Тайпины: великая крестьянская война и тайпинское государство в Китае (1850-1864)» советский историк-китаевед Георгий Сергеевич Кара-Мурза в своей работе помимо самого Тайпинского восстания, большое внимание уделяет аграрному вопросу XVIII-XIX вв., социальной структуре городов и системе власти. Что касается самого императора, то здесь он пишет, что император назывался в Китае «сыном неба» и считался божественной особой. В его руках находилась вся полнота власти и законодательной, и административной, и судебной. В знак уподобления солнцу император одевался во все желтое.

В монографии советского историка-китаеведа Аиды Семеновны Ипатовой «Патриотическое движение на юге Китая в 40-е годы XIX века» рассматривается начальный период борьбы китайского народа против закабаления Китая иностранным капиталом. Также в работе прослеживается ход патриотического движения в Гуандуне, основным содержанием которого стало сопротивление допуску английских колонизаторов в Гуанчжоу, открытый для иностранцев Нанкинским догором 1842 года.

Иностранная:

Автор труда «Очерки истории Китая с древности до опиумных войн» профессор Народного университета в Пекине Шан Юэ в своей работе рассматривал вопросы, связанные с Маньчжурской политикой изоляции накануне опиумных войн и первыми попытками агрессии капиталистических государств против Китая. Подробно описал ход дипломатических миссий в Китай со стороны английского правительства во главе с лордом Джорджем Маккартни и графом Уильямом Амхерстом, которые обе оказались неудачными. Также внимание в своей работе уделил проблеме превращения Китая из государства самой передовой в мире экономики и культуры в отсталое в социально-экономическом отношении государство. Перевод с китайского языка осуществляли В.И. Глунин, В.С. Колоколов и Б.А. Митбрейт под редакцией Л.И. Думана и А.М. Филиппова.

В труде «Новая история Китая» автором которого является один из видных представителей исторической науки Китайской Народной Республики Фань Вэнь-лань ставит перед собой цели: проанализировать феодальное китайское общество накануне опиумных войн, рассмотреть начало проникновения в Китай иностранного капитала, определить хронологическую цепочку военных действий и выявить причины поражения Китая в Первой опиумной войне. Перевод с китайского языка осуществляли Р.В. Вяткин, Б.Г. Мудров, Ю.Я. Плам, В.Я. Сидихменов и В.Ф. Сорокин под редакцией В.Н. Никифорова.

Имеющиеся в наличии источники и научно-исследовательская литература позволили сформулировать основную цель и задачи исследования.

Основной целью дипломной работы является анализ общественного развития Китая в период Первой опиумной войны, а также выявление ее последствий.

Для осуществления основной цели были сформулированы данные

задачи:

3.2.4.1Проанализировать аграрную ситуацию накануне Первой опиумной войны

3.2.4.2Рассмотреть социальную структуру китайских городов

3.2.4.3Дать характеристику первым дипломатическим миссиям английского правительства

3.2.4.4Изучить основные положения Нанкинского договора

Практическая значимость: материалы данной работы могут быть использованы в процессе преподавания Новой истории Китая.

Структура работы: работа состоит из трех глав, состоящих из параграфов, введения, заключения, списка источников и научно- исследовательской литературы.

ГЛАВА I. ОБЩЕСТВЕННОЕ РАЗВИТИЕ КИТАЯ НАКАНУНЕ ПЕРВОЙ ОПИУМНОЙ ВОЙНЫ

1.1Аграрная ситуация

Китай в силу ряда причин значительно отстал от стран Запад в своем общественно-экономическом развитии. В то время как в ряде европейских государств и США уже утвердился капитализм и развивалась фабрично- заводская промышленность, Китай продолжал оставаться феодальной страной. Основу его экономики составляло сельское хозяйство, в котором было занято около 90% населения. Оно базировалось на тех же примитивных орудиях труда (мотыга, серп, деревянный плуг с железным лемехом и т.д.), которые были в ходу триста и пятьсот лет назад.

В 1831 году население Китая насчитывало 395,8 млн. человек, а площадь обрабатываемой земли составляла 813, млн. му (му=0,061 га). Из них 3,6 млн. му принадлежало императорскому двору, 1,3 млн.му- феодальной аристократии на правах наследственного пожалования, свыше 14 млн.му- представителям военно-служилого сословия (так называемые восьмизнаменные войска), более 40 млн. му- военным поселениям и 2,1 млн.му- храмам, монастырям и различным ведомствам. Эти земли назывались казенными, хотя по существу ими были лишь две последние категории, на долю которых, по данным 1812 года, приходился 81 млн. му, что составляло около 10 % всех обрабатываемых земель в стране.

Остальные земли считались частными, свободно покупались и продавались. Значительное число их принадлежало помещикам, которые, как правило, не вели своего хозяйства, так как им было выгоднее сдавать свою землю в аренду.

Едва ли не большая часть крестьян совсем не имела земли и была вынуждена арендовать ее у помещиков на кабальных условиях. Арендная плата взималась натурой, в очень редких случаях- деньгами. Размер ее обычно определялся степенью плодородия данного участка и составлял в среднем половину урожая. Помимо этого арендаторы обязаны были вносить денежный залог в размере примерно годовой аренды (при заключении договора об аренде), а нередко также делать различные приношения и выполнять некоторые работы в хозяйстве помещика.

Что же касается крестьян-собственников, то они владели землей как условные собственники-землепользователи при наличии верховной собственности на землю государства в лице цинского императора. Огромное большинство их владело карликовыми участками в 8-10 и даже в 3-5 му, и лишь сравнительно немногие располагали несколькими десятками му.

Малоземельные крестьяне нередко были вынуждены приарендовывать землю у помещиков.

Основная масса крестьян находилась в полной зависимости от помещиков, которые диктовали им условия аренды земли. Они был в постоянном долгу у ростовщиков, в роли которых выступали те же помещики, предоставлявшие ссуды зерном и деньгами под высокий процент. Нещадно эксплуатируемые помещиками и ростовщиками, крестьяне в огромном большинстве жили в нужде и нищете, с трудом обеспечивая простое воспроизводство.

Промышленное производство феодального Китая базировалось на ручном труде. Оно слагалось главным образом из мелкой кустарной промышленности, не связанной с сельским хозяйством, и деревенской домашней промышленности, которая была важным подспорьем для крестьян и обеспечивала их почти всем необходимым в быту.

В период конца XVIII- начала XIX века наблюдалось углубление и обострение всех этих противоречий в связи с некоторыми социально- экономическими процессами, происходившими в стране. К их числу относится прежде всего усиления концентрации земельной собственности в руках феодалов при одновременном увеличении масштабов обезземеливания крестьян. Это явление превратилось в конце XVIII века- первой половине XIX века в серьезную социальную проблему.

Помещики, ростовщики, чиновники и торговцы всевозможными способами, а в основном путем предоставления кабальных ссуд вынуждали крестьян уступать им землю, особенно в неурожайные годы, когда крестьянам приходилось до крайности туго.

Обезземеливанию крестьян в немалой мере способствовал все более усиливавшийся налоговый гнет. Главной статьей доходов правительства были налоги с землевладельцев, в частности поземельный, или как он тогда назывался в Китае, поземельно-подушный налог. Он взимался во всех провинциях с частновладельческих земель соответственно их количеству и качеству (казенные земли не подлежали обложению) деньгами и натурой.

Вторым по значению был натуральный налог (поставки зерна в Пекин), взимавшийся в провинциях Шаньдун, Аньхуй, Цзянсу, Чжэцзян, Цзянси, Хунань, Хубэй и Хэнань. В первых четырех провинциях он собирался зерном, а в остальных пересчитывался на деньги.

Кроме того, с землевладельцев взимались также дополнительные налоги: хохао (надбавка на потери налогового зерна во время его перевозки и хранения), надбавка на оплату расходов по доставке натуральных поставок в Пекин и др. Поступления от дополнительных налогов использовались целиком по усмотрению местных властей. В частности, налог хохао шел на содержание мелких чиновников, поскольку они получали сравнительно небольшое жалование от казны.

Размеры налогов возрастали, хотя общая сумма налоговых поступлений, передаваемая в Пекин, оставалась неизменной и даже иногда уменьшалась. Рост налогов являлся отчасти следствием удорожания серебра, в котором они исчислялись, и соответствующего удешевления разменной медной монеты- вэней, которыми обычно выплачивали их крестьяне. В результате повышения разменного курса ляна на налоговое бремя с 1821 по 1839 годы увеличивалось более чем на 30%. Другой причиной увеличения фактического размера налогов была глубоко укоренившаяся коррупция чиновничества. Нормы дополнительных налогов, почти целиком присваиваемых чиновниками, произвольно увеличивались в несколько раз, хотя правительство еще в 1738 году запретило, например, взимать хохао в размере более 4-5% от суммы поземельного налога. Местные чиновники точно так же значительно увеличивали в свою пользу фактические размеры основных налогов путем произвольного перерасчета медной монеты на серебро и установления неэквивалентных цен на зерно, если налоги взимались в денежном выражении, при котором фактический размер налога возрастал в несколько раз.

И наконец, влиятельные шэньши и помещики перекладывали дополнительное бремя на крестьян, ухитряясь во многих случаях платить налог в гораздо меньшем размере, чем остальное население, либо совсем уклоняться от уплаты. Это стало столь распространенным явлением, что в 1815 году император Юнъянь в одном из своих манифестов вынужден был отметить: «Скверные шэньши и большие дома отказываются платить поземельный налог, и сборщики даже не осмеливаются приходить к ним в деревни и требовать уплаты». Поскольку поземельный налог раскладывался

сверху по районам соответственно площади обрабатываемой земли, уклонение шэньши и помещиков от платежей означало, что невыплаченная ими доля автоматически перекладывалась на крестьян. Налоговый гне, усиливавшийся в результате произвола и коррупции чиновников, махинаций шэньши и помещиков, «вынуждал многих крестьян расстаться со своей землей и стать арендаторами, тем самым увеличивалось бремя сохранявшихся крестьян- собственников земли…».

Обезземеливание крестьян в свою очередь ухудшало и без того незавидное положение арендаторов, делало еще более тяжелой их зависимость от помещиков. В связи с ростом налогооблажения помещики усиливали эксплуатацию арендаторов, стремясь отнять у них не только весь прибавочный, но и какую-то долю необходимого продукта. Это достигалось самыми различными методами: прямым увеличением земельной ренты, установлением денежной надбавки сверх платы натурой, увеличением суммы денежного залога, применением так называемых арендаторских мер, с помощью которых помещик получал с арендатора 1,2-1,3 даня зерна вместо 1 даня, и т.д. Если арендаторы пытались как-то противиться усилению помещичьего гнета и эксплуатации, помещики, шэньши и цинские власти применяли против них силу.

При довольно частых в Китае того времени стихийных бедствиях, сопровождавшихся гибелью посевов и голодом, положение многих крестьян становилось просто безвыходным. Чтобы избежать голодной смерти, они бросали свое хозяйство и уходили в города и окраинные провинции на поиски лучшей доли. Однако и там лишь немногим удавалось найти себе занятие, обеспечивающее более или менее сносную жизнь. Поэтому в стране, особенно начиная с конца XVIII века все более увеличивалось число бродяг, бездомных, нищих и бандитов.

Таким образом, феодальный Китай в конце XVIII века и первых десятилетиях XIX века был ареной глубоких классовых противоречий между крестьянами и феодалами, между эксплуатируемыми и эксплуататорами.

Китайское общество раздиралось также национальными противоречиями между китайцами и маньчжурами, в особенности между основной массой китайского народа и правящей маньчжурской верхушкой, а также между многочисленными малыми народностями, с одной стороны, и китайскими и маньчжурскими феодалами- с другой. При этом в сознании народных масс в силу недостаточного понимания ими своих классовых интересов национальные противоречия нередко заслоняли собой классовые.

1.2 Социальная структура китайских городов и система власти

Китайское феодальное общество по давно установившейся традиции делилось на сословия земледельцев, ремесленников, торговцев и ученых (шэньши). Особым сословием были по существу и восьмизнаменные войска. Сословное деление не отражало имущественного положения различных членов китайского общества, их места и роли в системе феодальных производственных отношений. Иначе говоря, оно не совпадало с классовым делением. Например, в сословие земледельцев входили и крестьяне и помещики, в сословие ремесленников- и кустари и владельцы сравнительно крупных кустарно-промышленных предприятий, в сословие торговцев- мелкие торговцы и крупные купцы, обладавшие солидными капиталами.

Сословие ученых, являвшееся привилегированным и поставлявшее чиновников государственного аппарата, объединяло обладателей различных ученых степеней (сюцаев, цзюйжэне, цзиньши и ханьлиней) и чиновничьих

рангов. Доступ в него теоретически был открыт для представителей всех сословий, в том числе крестьян, ремесленников и мелких торговцев. Чтобы стать шэньши, нужно было прежде всего сдать государственный экзамен на низшую ученую степень сюцая, проводившийся в областных и провинциальных центрах раз в три года. Однако, чтобы освоить тот круг знаний классической конфуцианской литературы и навыков написания по определенной форме прозаических и стихотворных сочинений на западную тему, который требовался от экзаменующихся, нужно было располагать достаточным образованием и большим досугом, а следовательно, и известным достатком. Крестьяне, ремесленники и прочий трудовой люд обычно не располагали ни тем, ни другим, ни третьим. Поэтому доступ к экзаменам был для них практически закрыт. К тому же число лиц, которых разрешалось считать успешно выдержавшими экзамен, строго ограничивалось и составляло ничтожную долю экзаменующихся. В таких условиях успех дела решался не столько знаниями экзаменующихся, сколько их общественным и имущественным положением, протекцией влиятельных лиц либо вовремя подсунутой взяткой. Не удивительно, что обладателями ученых степеней становились в основном представители имущих классов- помещики, торговцы, сыновья чиновников. Впрочем, богач, если даже он и не сдал экзамен, мог стать шэньши, купив за деньги чиновничий ранг.

Ученые степени получало и какое-то число малообеспеченных лиц, которые случайно прорывались через экзаменационные препоны, поддерживая тем самым иллюзию о равных возможностях для представителей всех социальных слоев.

Большая часть шэньши не занимала никаких чиновничьих постов, оставалась дома, пользовалась привилегиями, связанными с принадлежностью к ученому сословию, вершила местными общественными делами и являла собой влиятельную силу, на которую опирались власти.

Шэньши были важной составной частью господствующего класса феодалов, наследниками и хранителями его традиций. Хотя привилегированное положение открывало им широкие возможности для обогащения, тем не менее, подобно другим сословиям, они были неоднородны в имущественном отношении.

Верхушку класса феодалов составляла маньчжурская феодальная аристократия во главе с императором.

Маньчжуры- небольшая по численности народность, заселявшая северо-восточную часть территории современного Китая,- в середине XVII века завоевали Китай. Войдя в союз с китайскими феодалами, они подавили народные восстания, в результате которых была свергнута китайская династия Мин ( 1368-1644), и установили собственную династию Цин (1644- 1911). Маньчжуры по праву завоевателей обеспечили себе привилегированное положение. Им предоставлялось предпочтительные возможности в различных областях деятельности. Многие из них получали в той или иной форме подачки от казны. За одно и то же преступление они несли более легкие наказания, чем китайцы и представители других народностей. К тому же их дела рассматривали специальные суда, которые могли судить и китайцев, тогда как обычные суды, где разбирались дела китайцев, не имели права судить маньчжуров.

Хотя формально признавался паритет в распределении чиновничьих должностей между маньчжурами и китайцами, однако фактические наиболее важные посты в центральном государственном аппарате, состоявшем из шести палат-министерств и ряда других ведомств, занимали представители маньчжурской знати. Они же преобладали в высших совещательных органах при особое императора- в государственном и военном советах. Высшие посты на местах- наместники, военные и гражданские губернаторы провинций, провинциальные казначеи и т.д. Они большей частью также замещались представителями маньчжурской династии.

Главное военной опорой Цинской династии были восьмизнаменные войска, состоявшие из маньчжуров, монголов и потомков тех китайцев, которые в свое время деятельно помогали маньчжурам в завоевании Китая. Эти войска насчитывали 262 тыс. человек. Примерно половина их размещалась в районе Пекина, а остальные располагались гарнизонами в провинциальных центрах и важных стратегических пунктах. Служба в них была наследственной. Восьмизнаменные войска обеспечивались всем необходимым гораздо лучше, чем другие. Их офицеры и солдаты наделялись из казны довольно крупными земельными участками, которые они обычно сдавали в аренду китайским крестьянам. Будучи привилегированной паразитической кастой, офицеры и солдаты восьмизнаменных войск проводили время в праздности, попойках, азартных играх и разврате, что не могло не сказываться самым отрицательным образом на их дисциплине и боеспособности. Кроме того, во всех провинциях имелись так называемые войска зеленого знамени (всего 660 тыс. человек). Их рядовой состав состоял из наемников-китайцев, а командный- из маньчжуров и китайцев.

Они не получали из казны земельных наделов, вооружались и снабжались хуже, чем восьмизнаменные войска, и также не отличались высокой дисциплиной и боеспособностью. И наконец, в сельских районах шэньши и помещики нередко создавали по своей инициативе вооруженные дружины (туань лянь) для поддержания порядка и оказания помощи цинским властям в борьбе против народных восстаний. Вместе с тем правящая маньчжурская верхушка всячески использовала для освещения и увековечения своей власти широко распространенную в старом Китае конфуцианскую идеологию.

Привилегированное положение маньчжуров, сосредоточение государственной власти в руках маньчжурской знати, введение некоторых унизительных для китайцев обычаев (выбривание у мужчин передней части черепа и ношение косы), а также беспощадные расправы цинских властей с китайскими патриотами не могли не вызывать справедливое недовольство и возмущение в массах китайского народа. Тем более что еще не были забыты чудовищные зверства, которыми сопровождалось маньчжурское завоевание Китая.

Китай во времена Цинской династии по-прежнему оставался тюрьмой для многочисленных малых народностей, населявших страну.

Эксплуатируемые своей феодальной верхушкой, эти народности одновременно подвергались гнету и притеснениям китайских помещиков и цинских властей и не раз поднимались на вооруженную борьбу против национальных угнетателей.

Что же касается системы власти Цинской империи, то она была построена по образцу государственных учреждений династии Мин. Основой политики маньчжуров являлся союз с китайскими феодалами-изменниками (принадлежавшими к чиновной бюрократии) в целях совместного угнетения народных масс. Хоть они на словах постоянно твердили, что китайцы и маньчжуры «являются членами одной семьи», в действительности маньчжуры повсюду имели преимущество над китайцами.

В Цинской империи можно различить две важнейшие категории государственных учреждений: центральная власть и местные власти.

Центральная власть

В первые годы после воцарения династии Цин наибольшей властью обладало Собрание князей и министров, возникшее из имевшегося прежде у маньчжур совета родовой знати. Собрание князей и министров находилось в руках маньчжурской аристократии, китайцам в нем не было места. В 30-х годах XVIII века военные и административные права перешли к Цзюньцзичу (Управление военных и политических дел) и маньчжурские министры и князья ведали важными и тайными делами, занимая места цзюньцзидачэнь (министров военных и гражданских дел).

Роль кабинета министров играл «любу» («шесть министерств»):

1)министерство личного состава и аттестаций

2)министерство финансов

3)министерство церемоний

4)военное министерство

5)министерство юстиции

6)министерство общественных работ.

Это были высшие административные органы. Каждое министерство возглавляли министр и два его заместителя. Хотя должности эти замещались на равных началах маньчжурами и китайцами, однако вся реальная власть находилась в руках маньчжур.

Контролем и юстицией ведали главный ревизор (дучаюань) и верховный суд (далисы). Палата по делам вассальных территорий (лифаньюань) управляла районами национальных меньшинств. В этих органах власти высшие чиновные должности поровну занимали либо маньчжуры и китайцы, либо маньчжуры и монголы. Реальная власть также принадлежала маньчжурам.

Местные власти

Вся страна была разделена на 18 провинций. Провинции были разделены на более мелкие административные районы: фу (область), чжоу (округ), сянь (уезд), и т.д. Во главе каждой провинции должны были стоять сюньфу (военный губернатор) и бучжэнци (гражданский губернатор). Над ними стоял цзунду (наместник), который, совмещая управление военными и гражданскими делами, возглавлял несколько провинций. Например, провинции Цзянсу, Цзянси и Аньхуэй составляли область Лянцзян, подчиненную одному наместнику; провинции Гуандун и Гуанси объединялись в область Лянгуан под властью одного наместника. Наместник столичной провинции Чжили управлял только одной провинцией. В местных органах власти средние и низшие должности обычно занимали китайцы, а высшие- маньчжуры.

Цинское правительство разделило все должности по степени их важности на 4 разряда: места для маньчжур, места для монголов, места для

«ханьцзюнь» (китайцев, зачисленных в состав маньчжурских войск) и места для китайцев. Самые выгодные места (например, должности кассиров в государственных учреждениях- ямынях) полностью замещались маньчжурами. Монголам предоставлялись второстепенные должности, ханьцзюнь- третьестепенные, а прочим китайцам- самые плохие. Иногда разрешалось места, предназначенные для маньчжур, занимать монголам или ханьцзюнь, прочие же китайцы, как правило, не допускались к занятию этих должностей. Что же касается провинциальных должностей, то здесь маньчжурам и монголам разрешалось занимать места, предназначенные для китайцев, однако китайцам категорически воспрещалось занимать места маньчжур и монголов.

Таким образом, классовое и национальное угнетение, переплетаясь, опутало китайский народ сетью жестокой эксплуатации и репрессий. В условиях господства черной реакции в Китае долгое время не имелось возможности для сколько-нибудь значительного развития капиталистических отношений. Именно поэтому иностранные капиталисты смогли проникнуть в Китай и, объединившись с господствующими в Китае феодалами, стали еще более жестоко угнетать китайский народ. Но с этим не мог примириться китайский народ, обогащенный революционными традициями. Поэтому, начиная с первой «опиумной» войны он развернул упорную, прогрессивную борьбу против иностранной агрессии и феодализма.

ГЛАВА II. ПЕРВАЯ ОПИУМНАЯ ВОЙНА: ПРЕДПОСЫЛКИ, ХОД И ОСНОВНЫЕ СОБЫТИЯ

2.1Попытки проникновения западных держав

В начале Цинской эпохи торговые позиции Португалии, Испании и Голландии в Китае постепенно ослабели. Главную агрессивную роль в Китае стали играть Англия, а за ней США и Франция.

В конце XVIII-начале XIX века капитализм утвердился в ряде стран Европы и Америки, что оказало большое влияние и на Китай. Развивавшаяся с каждым днем машинная индустрия нуждалась в сбыте своих дешевых промышленных товаров. Наиболее развитый в экономическом отношении английский капитализм лихорадочно ищет новые рынки. Английские колонизаторы, захватившие Индию, обращают жадные взоры на богатства Китая, на его обширный рынок. Английская Ост-Индская компания, монополизировавшая торговлю с Востоком, была основной организацией, развертывавшей английскую экспансию в Азии и потому пользовалась максимальной поддержкой своего правительства.

Маньчжурское правительство со своей строгостью проводило политику изоляции, капиталистические же государства во главе с Англией с еще большей настойчивостью стремились открыть двери Китая, чтобы сбывать там свои товары, а затем поработить китайский народ.

И вот, в 1792 году буржуазное правительство Англии направляет в Китай миссию лорда Джорджа Маккартни, чтобы для начала попытаться добиться торговых привилегий методами дипломатии. На другой год миссия Маккартни прибыла в Пекин. Маньчжурское правительство отвергло его требование об «открытии торговли», имевшее агрессивный характер.

Лорд Джордж Маккартни выдвинул от имени английского правительства следующие требования:

1)учредить в Пекине торговое представительство

2)открыть помимо Гуанчжоу, другие порты для торговли с англичанами (Нинбо, Динхай, Тяньцзинь)

3)построить на отдельном острове близ архипелага Чжоушань склад для хранения английских товаров

4)снизить таможенные тарифы и прекратить взимание пограничных пошлин в районе Макао и Гуанчжоу

5)разрешить англичанам свободу передвижений и поселений в каком- либо пункте Гуандуна или в Макао

6)ликвидировать Гунхан (китайская купеческая корпорация, учрежденная правительством в 1720 году в Гуанчжоу. Только через Гунхан должны были осуществляться все деловые связи европейцев с Китаем).

На рубеже XVIII-XIX вв. английская буржуазия, и в первую очередь Ост-Индская компания, была неудовлетворена состоянием китайско- английской торговли, поскольку такая торговля не создавала условий для неограниченного вторжения на китайский рынок. Английский текстиль был не в состоянии вытеснить с китайского рынка ситец местного производства, изготовленный китайскими мануфактурами, ремесленными мастерскими и домашней промышленностью. Поэтому разрушение китайского ремесла с целью обеспечения преобладания английских промышленных товаров на рынка Китая стало важнейшим моментом английской политики на Дальнем Востоке. В это время английские купцы-капиталисты, в особенности Ост- Индская компания, применяясь к растленному образу жизни бюрократов и помещиков позднефеодального Китая, обращаются к опиуму- яду, оказывающему весьма длительное и пагубное действие.

Подкупая разложившееся, алчное маньчжурское чиновничество, они нелегально ввозят опиум в Китай и начинают торговать им. Торговля опиумом приносила колоссальный доход Ост-Индской компании, а китайское серебро широким потоком уплывало за границу. Утечка серебра за границу вызывала повышение цен в стране, что привело к дальнейшему ухудшению жизни народных масс. Поскольку торговля опиумом была выгодна английской буржуазии как в экономическом, так и в политическом отношении, английское правительство оказывало этой нелегальной торговле с Китаем всемерное содействие.

Однако пиратствующая английская торговая буржуазия была все же недовольна сложившимся положением и неоднократно обращалась к правительству своей страны с просьбой о насильственном вторжении в Китай, требуя легализации опиумной торговли, ликвидации гунхан и открытия новых портов, которые могли быть превращены в базы английской торговли.

Провал миссии Маккартни показал, что маньчжурские правители отнюдь не намерены почтительно распахнуть двери Китая перед английскими купцами и дипломатическими представителями. Однако через своих купцов и послов Англия убедилась в политической и экономической слабости Китая и решила завоевать Китай политически и экономически, установив над ним свое господство. Буржуазное правительство Англии продолжает оказывать давление на Китай, добиваясь насильственным путем создания в Макао плацдарма для агрессии против Китая. В начале XIX века английские агрессоры несколько раз пытались вырвать Макао из рук португальцев, но ввиду непреклонной позиции Китая английские военные корабли были вынуждены покинуть Макао. Тем не менее английские агрессоры ничуть не стали сдержаннее в своих честолюбивых замыслах.

В 1816 году английское правительство направило в Китай новое посольство во главе с графом Уильямом Амхерстом, которое, однако, разделило судьбу миссии Маккартни. Как только посольство прибыло в Пекин, император Цзяцин вызвал его к себе на аудиенцию. Маньчжурские сановники известили Амхерста о необходимости выполнения обряда коленопреклонения. Желая выиграть время для предварительных переговоров, Амхерст под предлогом нездоровья отказался от явки на аудиенцию. Цинское правительство воспользовалось этим, чтобы изгнать посольство из Пекина.

После этого, в 1834 году ликвидируется монопольное право Ост- Индской компании. Если раньше агрессия и грабеж на Востоке были исключительной привилегией незначительной кучки капиталистов и помещиков, то теперь в агрессии и грабеже принимает участие вся английская буржуазия и обуржуазившиеся помещики. Требование открыть китайский рынок становится все более настоятельным. После провала первых попыток агрессии против Китая-этой великой страны с вековой историей, обширной территорией, богатыми ресурсами и многочисленным населением, английское правительство решает открыть двери Китая силой оружия.

Под прогнившим маньчжурским господством Китай конца XVIII- начала XIX века уже превратился из государства самой передовой в мире экономики и культуры в отсталое в социально-экономическом отношении и слабое государство. Даже несмотря на то, что маньчжуры строго проводили политику изоляции, в Цинской империи уже назрел глубокий кризис, связанный с разложением бюрократического аппарата, армия, оснащенная устаревшим вооружением, в течение долгого времени не обучалась и не могла обеспечить безопасность государства. Все это создало благоприятные условия для вторжения капиталистических государств. Англия, США, Франция и другие капиталистические государства, стремящиеся поработить китайский народ, все чаще и озлобленнее ломятся в двери Китая.

2.2 Борьба цинских властей против опиумной торговли

Для международных отношений, сложившихся на Дальнем Востоке в середине XIX века было характерно, с одной стороны, дальнейшее усиление агрессивной колониальной политики капиталистических держав, с другой- сопротивление народов стран Востока иностранному вторжению.

Ведущая роль в колониальной экспансии на Дальнем Востоке, и в частности в Китае, принадлежала Англии-самой развитой и могущественной капиталистической стране того времени. Бурный рост промышленного производства в этом государстве, последовавший за промышленным переворотом, отразился и на ее колониях, которые превратились в важные источники сырья для английской промышленности и выгодные рынки сбыта ее товаров. Англия, как отмечал В.И. Ленин, «к половине XIX века, введя свободную торговлю, претендовала на роль «мастерской всего мира»,

поставщицы фабрикатов во все страны, которые должны были снабжать ее, в обмен, сырыми материалами».

Возросшее значение колоний сказалось и на усилении агрессивности английской внешней политики, наиболее последовательным выразителем и проводником которой в те годы был министр иностранных дел Великобритании лорд Генри Пальмерстон. Карл Маркс, имевший возможность в течение многих лет наблюдать за политическими маневрами этого видного государственного деятеля XIX века, написал о нем серию обличительных статей, основанных на глубоком анализе «Синих книг», парламентских отчетов, дипломатических документов и прессы.

«Ни один английский министр иностранных дел, -писал К. Маркс о Пальмерстоне,- никогда не развивал такой активности во всех уголках земного шара. Блокада Шельды, Тахо, Дуэро, блокада Мексики и Буэнос- Айреса, экспедиция в Неаполь, экспедиции в связи с делом Пасифико и в Персидский залив, войны в Испании за «свободу» и в Китае за ввоз опиума, пограничные инциденты в Северной Америке, походы в Афганистан, бомбардировка Сен-Жан-дАкра, скандалы в Западной Африке по поводу права осмотра судов, раздоры даже в «Pacific»- и все это сопровождается и дополняется несметным количеством угрожающих нот, кипами протоколов и дипломатических протестов. Весь этот шум кончается обычно бурными парламентскими дебатами, которые всякий раз гарантируют благородному

лорду эфемерные триумфы».

Включение Китая в сферу влияния Англии представляло собой одно из звеньев колониальной политики Британской империи. Огромные неразработанные природные богатства Китая, его обширная территория и потенциально необъятный рынок уже давно привлекали внимание английской буржуазии, а экономическая, политическая и военная слабость Цинской империи позволяли ей надеяться на сравнительно легкое закабаление Китая.

Излюбленный прием дипломатии Пальмерстона на Востоке состоял в использовании конфликтов с местными властями в качестве предлога для начала военных действий против центрального правительства. Для развязывания войны в Китае английское правительство использовало опиумный конфликт, возникший в Гуандуне весной 1939 года в связи с решением цинского двора о пресечении контрабандной торговли опиумом и строгом запрещении его курения. Растущее из года в год в Китае потребление этого наркотика не только губительно сказывалось на благосостоянии и здоровье населения страны, но и серьезно подрывало экономику Цинской империи. В 30-х годах XIX века в результате пассивного внешнеторгового баланса и непрерывной утечки серебра из страны возникла реальная угроза финансовой катастрофы. Если в 1800 году в Китай контрабандным путем было ввезено 4570 ящиков опиума, то в 1835-1836 годах- уже 30 202, в 1836-1837 годах- 34776, а в 1838-1839 годах- 40 200 ящиков общей стоимостью 19 814 800 испанских долларов.

В торговле опиумом были заинтересованы не только иностранцы, но и китайское купечество, наживавшее на этом запрещенном товаре огромные состояния. Опиумной контрабанде покровительствовали многие маньчжурские и китайские сановники, развращенные доходами и взятками от торговли наркотиком. Интересы этой группы лиц при цинском дворе отстаивал Мучжана- могущественный глава Военного совета, оказывавший исключительно большое влияние на императора Мянь Нина.

Борьба с опиумной торговлей и опиумокурением, превратившимся в национальное бедствие Китая, не могла не привлечь пристального внимания различных представителей господствующего класса китайского феодального общества, обеспокоенных дальнейшей судьбой своей страны. Однако, признавая губительное воздействие опиумной контрабанды и курения опиума, они не были единодушны в выборе путей и методов спасения страны от этого бедствия. Одни предлагали снять высокий запрет с опиумной торговли, легализовать ее, другие, напротив, настаивали на проведении политики запрещения ввоза опиума и искоренении этого зла.

Планы легализации опиумной торговли зародились в Гуандуне, где они были поддержаны купцами- членами «Гунхана» и многими провинциальными сановниками, среди которых были Дэн Тин-чжэнь, наместник Лянгуана и маньчжур Ци Ин, губернатор провинции Гуандун.

Идея легализации опиумной торговли была выдвинута гуандунским чиновником Сюй Най-цзи, который в двух докладах императору от 10 июня 1836 года предложил взимать с ввозимого из-за границы опиума пошлину как с лекарства и обменивать его только на китайские товары, а не расплачиваться за него серебром. Сюй Най-цзи советовал также выращивать в стране дешевый опийный мак, чтобы создать серьезную конкуренцию дорогостоящему иностранному наркотику. Император копии этих докладов в Гуандун, чтобы местные чиновники и торговцы обсудили предложения Сюй

Най-цзи и сообщили свое мнение двору. Гуандунские власти и купечество в подавляющем большинстве поддержали идею легализации торговли опиумом. В результате обсуждения были выработаны правила торговли, согласно которым опиум следовало только обменивать на товары и с него должна была взиматься пошлина. Запрет на сеяние мака в Китае снимался. Курить опиум не разрешалось лишь детям военных, чиновников и ученых. На простой народ этот запрет не распространялся.

Сторонников легализации опиумной торговли беспокоил только один вопрос: как приостановить утечку серебра из Китая. Пагубное воздействие опиумокурения на физическое состояние населения страны и разлагающее влияние его на китайское общество их не волновали. Гуандунское чиновничество, развращенное взятками и барышами от опиумной торговли, выдвинув идею ее легализации, пыталось таким путем сохранить источник своих доходов.

Против торговли опиумом выступила группа китайских сановников и ученых, таких, как Хуан Цзюе-цзы, Вэй Юань, Гун Цзы-чжэнь, Линь Цзэ- сюй и др. Немало противников опиумной торговли было и среди местных провинциальных чиновников и шэньши. Сторонники запрещения опиума с возрастающей тревогой отмечали его разрушительное воздействие на физическое и духовное состояние китайского народа и на тяжелые экономические последствия для страны, вызванные утечкой серебра за границу. 2 июня 1838 года столичный сановник Хуан Цзюе-цзы подал императору доклад, в котором писал о необходимости запрещения в Китае курения и продажи опиума. Император, ознакомившись с этим документом, приказал наместникам и губернаторам несколько провинций обсудить с местными чиновниками предложения Хуан Цзюе-цзы и представить двору свои соображения по этому вопросу. Из 28 присланных в Пекин докладов самым содержательным был доклад Линь Цзэ-сюя, наместника Хунани и Хубэя (Хугуан), в котором тот предложил конкретные мероприятия по борьбе с опиумом.

Сторонники радикальных мер, в том числе и Линь Цзэ-сюй, высказались также за введение высшей меры наказания- смертной казни- за продажу и курение опиума.

Линь Цзэ-сюй, с именем которого неразрывно связано проведение в жизнь мероприятий по борьбе с опиумом, принадлежал к числу передовых представителей правящей феодальной верхушки цинского Китая. Ратуя за обновление страны путем проведения экономических и социальных преобразований, он призывал учиться у западных стран, перенимать у них научно-технические достижения. Линь Цзэ-сюй понимал, что знакомство с политическим и экономическим положением стран Запада необходимо для того, чтобы реально оценивать их силу и слабость. Ему принадлежит одно из первых в Китае сочинений, посвященных проблемам истории, географии и политики различных стран- «Описание четырех материков» («Сы чжоу чжи»), вошедшее впоследствии составной частью в «Географическое описание заморских стран» Вэй Юаня. Линь Цзэ-сюй был противником консервативной политики изоляционизма и сторонником развития взаимовыгодной торговли с иностранцами. Современники единодушно отмечали его глубокий ум, широту взглядов и неподкупность.

Вместе с тем, будучи представителем класса китайских феодалов, Линь Цзэ-сюй не смог преодолеть своей ограниченности, являвшейся порождением традиционной системы конфуцианского образования и длительной изоляции цинского Китая от внешнего мира: у него отсутствовало реальное представление о международных отношениях и действительной роли Китая в мировой политике. Как и большинство современных ему государственных деятелей Китая, Линь Цзэ-сюй верой и правдой служил цинскому двору.

В 1838 году, находясь на посту наместника провинций Хунань и Хубэй, Линь Цзэ-сюй последовательно проводил политику запрещения торговли и курения опиума. У населения Учана, Ханькоу и других городов этих провинций были конфискованы опиум, опиумные трубки и прочие принадлежности для опиумокурения. Линь Цзэ-сюй неоднократно докладывал цинскому двору о губительном влиянии опиумной торговли на все слои китайского общества и о принятых им мерах по пресечению курения опиума. В докладах трону он обращал внимание императора на необходимость полного искоренения опиумокурения в масштабе всей страны. Изучив предложения Линь Цзэ-сюя, император вызвал его в Пекин и дал ему аудиенцию, а 31декабря 1838 года назначил Линь Цзэ-сюя императорским особоуполномоченным в провинции Гуандун с широкими полномочиями для проведения расследования и принятия неотложных мер по борьбе с контрабандой торговлей опиумом. Находясь в Пекине, Линь Цзэ-сюй ознакомился с докладами, поступавшими от гуандунских чиновников, чтобы лучше уяснить обстановку на юге страны.

В январе 1839 года власти этой провинции специальным уведомлением сообщили иностранным торговцам о скором прибытии туда императорского особоуполномоченного по борьбе с опиумом. Иностранные опиумоторговцы, предупрежденные заранее и полагавшие, что меры Линь Цзэ-сюя буду носить лишь временный характер, решили выждать: с 26 января по 10 марта 1839 года, то есть до приезда императорского особоуполномоченного в Гуанчжоу, 22 иностранных торговых судна, груженных контрабандным опиумом, снялись с якоря и ушли в открытое море.

Прибыв в Гуандун, Линь Цзэ-сюй энергично взялся за проведение в жизнь мероприятий по запрещению опиума. План его действий сводился к двум основным моментам: уничтожить весь имевшийся запас опиума и впредь не допустить его ввоза в страну. Прежде всего императорский особоуполномоченный приказал выявить все гуандунские опиекурильни и их хозяев, а также китайских опиумоторговцев. Затем он принял решение конфисковать опиум у иностранных контрабандистов, так как основные запасы его находились на судах и складах иностранных купцов. Линь Цзэ- сюй считал, что, если ограничиться только изгнанием иностранных кораблей с гуандунских рейдов, это не даст желаемого результата, так как через китайских посредников, которые станут на своих судах выходить в открытое море и там вступать в торг с иностранцами, опиум по-прежнему будет проникать в страну. 18 марта 1839 года он объявил китайским и иностранным купцам о том, что весь опиум, находящийся на территории провинции или в китайских водах, надлежит сдать местным властям.

Одновременно, чтобы воспрепятствовать контрабандной торговле этим наркотиком, Линь Цзэ-сюй потребовал от всех иностранных купцов подписать обязательство об отказе торговать опиумом в Китае. В случае его нарушения нелегальный товар подлежал конфискации, а лицо, ответственное за это- наказанию. Временно была приостановлена вся внешняя торговля.

Иностранным купцам, находившимся в Гуанчжоу, запрещался выезд из города до сдачи всех запасов опиума. Были приняты меры, пресекавшие общение иностранцев с местным населением.

марта английские купцы согласились выдать лишь 1037 ящиков опиума. Однако Линь Цзэ-сюй отказался принять их, настаивая на передаче всех запасов наркотика. Китайским служащим и прислуге было велено покинуть иностранные фактории, которые по приказу императорского особоуполномоченного с 23 марта 1838 года подверглись блокаде. 24 марта из Аомэня в Гуанчжоу прибыл главный инспектор (суперинтендант) английской торговли в Китае Чарльз Эллиот. На все его просьбы разрешить британским купцам выехать из Гуанчжоу Линь Цзэ-сюй отвечал категорическим отказом, и тот был вынужден пойти на уступки, заставив английских купцов сдать опиум гуандунским властям. 28 марта Чарльз Эллиот официально заявил об этом императорскому особоуполномоченному.

В апреле 1839 года Линь Цзэ-сюй в своем послании английской королеве сообщил ей о запрещении потребления опиума в Китае и потребовал прекращения производства этого наркотика как в самой Англии, так и в землях, находящихся в ее подчинении.

Линь Цзэ-сюй, наместник Лянгуана Дэн Тин-чжэнь, командующий морскими силами провинции Гуандун адмирал Гуань Тянь-пэй и другие высшие провинциальные чины приняли личное участие в акте конфискации иностранного опиума, сдача которого происходила с 13 апреля по 21 мая

года близ Хумэня, где были сосредоточены китайские военные корабли. Туда же перебросили отряды войск из нескольких уездов Гуандуна. Для приема опиума в Хумэнь прибыли специально уполномоченные чиновники. Всего было конфисковано 19187 ящиков и 2119 тюков опиума, за каждый ящик или тюк которого Линь Цзэ-сюй предложил иностранным купцам компенсацию в размере 5 цзиней (т.е. около 3 кг) чайного листа.

Первоначально весь изъятый опиум предполагалось отправить его в Пекин, но потом было решено уничтожить его на месте, в Гуандуне. Такая мера диктовалась не только трудностями, связанными с транспортировкой большого количества грузов: по мнению сторонников запрещения опиума, сам акт его уничтожения на глазах у населения провинции, наиболее подверженной опиумокурению и развращенной доходами от опиумной контрабанды, а также иностранцев, незаконно доставлявших этот товар в Китай, должен был иметь большое моральное воздействие.

В Хумэне были вырыты огромные ямы, и 3 июня 1839 года по приказу Линь Цзэ-сюя началось уничтожение конфискованного опиума. В заполненные водой ямы высыпали большое количество соли, затем туда выбросили из ящиков и тюков опиум. В течение нескольких часов он пропитывался соленой водой, после чего был сверху засыпан негашеной известью. Оставшийся опиум сожгли. При этом акте присутствовали: Линь Цзэ-сюй, Дэн Тин-чжэнь, Гуань Тянь-пэй, губернатор Гуандуна И Лян, начальник области Гуанчжоу Юй Бао-чунь и другие представители гуандунских властей. По распоряжению Линь Цзэ-сюя местные чиновники поочередно приезжали в Хумэнь, чтобы собственными глазами увидеть это необычайное зрелище. Жители прилегавших районов и иностранцы также имели возможность наблюдать процесс уничтожения опиума, закончившийся

Затем Линь Цзэ-сюй опубликовал правила досмотра китайскими чиновниками всех иностранных торговых судов, прибывавших в воды провинции Гуандун. К торговле допускались только те корабли, на которых запрещенный наркотик не был обнаружен.

Однако требование Линь Цзэ-сюя о том, чтобы капитаны иностранных судов подписали обязательства впредь не торговать опиумом, было категорически отвергнуто Чарльзом Эллиотом. После сдачи опиума все британские подданные во главе с суперинтендантом переехали из Гуанчжоу в Аомэнь.

Взаимоотношения гуандунских властей с англичанами еще более обострились после инциндента, происшедшего 7 июля 1839 года на полуострове Цзюлун (Коулун). В тот день группа английских моряков затеяла драку с китайцами и ранила несколько человек, один из которых, крестьянин по имени Линь Вэй-си, вскоре скончался. Чарльз Эллиот, выступив в роли главного судьи, инсценировал суд над виновниками убийства. Пять моряков были приговорены к незначительному штрафу и нескольким месяцам тюремного заключения, которое они должны были отбыть по возвращении на родину. Гуандунские же власти потребовали, чтобы виновные предстали перед китайским судом, поскольку убийство

было совершено на территории Китая, где английские законы не имели силы. Эллиот отклонил это требование. Тогда 15 августа Линь Цзэ-сюй приказал отозвать китайскую прислугу, состоявшую на службе у англичан, бойкотировать британские товары и прекратить доставку продовольствия англичанам, которые после 25 августа были вынуждены покинуть Аомэнь и, перебравшись на свои корабли, уйти в открытое море.

2.3 Развязывание Англией военных действий в Китае. Англо-китайские переговоры в Гуанчжоу

Конфискация контрабандного опиума, по мнению английского правительства и стоявшей за ним торгово-промышленной буржуазии, была достаточным предлогом для развязывания войны против Китая. Английская буржуазия развернула широкую петиционную кампанию, ратуя за отправку в Китай военной эскадры. Около 300 торговых фирм Манчестера, Лондона, Лидса, Ливерпуля, Блэкбурна и Бристоля, связанных с текстильной промышленностью, имели своих агентов и товары в Гуанчжоу. Они потребовали от Пальмерстона немедленного вмешательства в торговые дела

с Китаем. В петиции правительству, составленной 30 сентября 1839 года 39 фирмами Манчестера, говорилось о важности китайского рынка для английской промышленности.

В начале октября с подобными требованиями обратились к Пальмерстону 96 торговых домов Лондона, то есть большинство торговцев Сити, связанных с китайским рынком, 52 фирмы Ливерпуля и торговые круги городов Лидс и Бристоль.

Еще более энергично действовали английские купцы, находившиеся в Гуанчжоу. Через своего лондонского представителя Дж. Абеля Смита они поставляли министерству иностранных дел Великобритании информацию о положении в Китае и таким образом значительно влияли на политику, проводимую английским правительством по отношению к этой стране.

Вскоре после конфискации опиума они направили в Англию депутацию, которая должна была убедить правительство в том, чтобы оно потребовало от китайцев компенсации в размере стоимости уничтоженного опиума (20 млн. долларов).

В конце сентября 1839 года Уильям Джардин, владелец одной из самых крупных торговых компаний в Китае, был принят Пальмерстоном.

октября он предложил министру иностранных дел Великобритании план вооруженной блокады наиболее важных портов китайского побережья и дипломатического нажима на Китай путем предъявления цинскому правительству следующих требований:

1)принести извинения за оскорбления, нанесенные английским подданным в Гуанчжоу

2)выплатить компенсацию за опиум, конфискованный Линь Цзэ-сюем у английских купцов

3)заключить с Англией торговый договор

4)открыть для внешней торговли четыре морских порта: Фучжоу, Нинбо, Шанхай и Цзяочжоу

5)до принятия китайской стороной перечисленных выше условий английские войска временно оккупируют Чжоушаньский архипелаг и остров Сямэнь (Амой).

Согласно требованиям Уильяма Джардина цинское правительство должно было передать в вечное владение Британской империи остров Сянган (Гонконг) или какой-либо другой остров или гавань, расположенные близ Гуанчжоу, для использования их в качестве торговой базы.

Министр иностранных дел Великобритании одобрил эти предложения английских опиумоторговцев, расценив их как плод труда «людей, очень хорошо знакомых с местными условиями». Эти пункты легли в основу плана дальнейших действий Англии в Китае, составленного Г. Пальмерстоном.

Одновременно в Англии широко развернулась пропаганда войны с Китаем. В конце 1839-начале 1840 года лондонская пресса публиковала многочисленные статьи и памфлеты, рассказывавшие об «ужасах», происходивших с английскими подданными в Китае, об «оскорблении» британского флага, о том, как английские купцы и суперинтендант Чарльз Эллиот якобы содержались в заточении, на воде и хлебе, и т.д. В этих памфлетах Линь Цзэ-сюй и его сторонники ложно обвинялись в том, что они держат под опийным маком по нескольку тысяч акров земли и запретили ввоз опиума в Китай с одной лишь целью- избавиться от конкуренции иностранного. Автор одного из таких памфлетов с откровенным цинизмом диктовал китайцам условия: «Вы берете мой опиум, взамен я беру ваш остров, следовательно, мы квиты, и, пожалуйста, давайте жить в дружбе и добрососедстве».

Тем временем англичане, находившиеся в Китае, начали провоцировать вооруженные столкновения. Первое вооруженное столкновение между английскими кораблями и китайскими джонками произошло 4 сентября 1839 года близ китайского побережья у полуострова Цзюлун и длилось около получаса. Через два месяца, 3 ноября 1839 года последовало еще одно вооруженное столкновение английских и китайских судов в устье р. Чжуцзян, известное в истории как сражение в Чуаньби. Бой длился около двух часов. С английской стороны в нем участвовали два вооруженных торговых судна, с китайской- 29 джонок.

Цинский император, получив 26 ноября известие об этом сражении, отдал приказ о прекращении с 5 января 1840 года всякой торговли с англичанами, которая уже фактически была приостановлена за месяц до этого, 5 декабря 1839 года.

После боя 3 ноября 1839 года мелкие стычки продолжались. Как и первые две, они не повлекли за собой официального объявления войны, однако обе стороны стали деятельно готовиться к ней.

Линь Цзэ-сюй и его помощники разработали и провели в жизнь целую систему мероприятий по усилению морской обороны провинции Гуандун и повышению боеспособности войск. Были отремонтированы форты и другие оборонительные сооружения. В воинских частях усиленно проводились учения. Умело играя на противоречиях между западными государствами, Линь Цзэ-сюй закупил у американцев и португальцев 200 орудий и установил их в фортах по берегам р. Чжуцзян. Наряду с этим он намеревался использовать также и чисто китайские традиционные средства наступления и обороны. Было сооружено 20 больших и более 100 мелких брандеров. В наиболее узких местах по дну р. Чжуцзян от одного берега до другого вбивались деревянные сваи, которые затем стягивались цепями. Скрытые под водой они должны были служить преградой для английских кораблей.

К боевым действиям готовился и военно-морской флот провинции.

Более 60 лодок, предназначавшихся для перевозки риса, были превращены в боевые суда.

Линь Цзэ-сюй, стремясь пополнить вооруженные силы провинции, навербовал 5 тысяч добровольцев из местных рыбаков и ловцов жемчуга, а в помощь сухопутным войскам набрал ополченцев из гуандунских крестьян и городских жителей. Каждому добровольцу ежемесячно выплачивалось по шесть юаней жалованья, столько же получала его семья. Средства на укрепление обороны Гуандуна Линь Цзэ-сюю приходилось изыскивать из местных ресурсов и добровольных пожертвований населения провинции: центральное правительство не выделяло никаких ассигнований на укрепление юга страны.

Наряду с подготовкой к войне в Гуандуне продолжалась кампания по борьбе с опиумной торговлей. 5 января 1840 года Линь Цзэ-сюй опубликовал распоряжение об изгнании из пределов Цинской империи английских

купцов, занимавшихся контрабандной торговлей опиумом. Он также потребовал, чтобы все товары, принадлежавшие подданным Великобритании и зависимых от нее стран, были немедленно вывезены из китайских портов. Однако, несмотря на столь строгое предписание, многие английские суда по- прежнему оставались в китайских территориальных водах и под прикрытием военных кораблей вели обмен опиума на местные товары и продукты питания.

января 1840 года Линь Цзэ-сюй составил свое второе послание английской королеве Виктории. Линь Цзэ-сюй свел все англо-китайские противоречия к одному лишь опиумному вопросу, еще раз повторив, что в Китае введен строгий закон, запрещающий торговлю опиумом и распространяющийся на иностранных торговцев. В послании выдвигалось условие: если Англия хочет торговать с Китаем, она навсегда должна покончить с преступной торговлей опиумом.

В январе 1840 года королева Виктория в тронной речи на открытие парламента заявила о поддержке английским правительством действий капитана Чарльза Эллиота и британских купцов в Китае. После этого министр иностранных дел Великобритании лорд Пальмерстон, с благословения королевы и в интересах торгово-промышленных и деловых кругов страны, единолично принял решение начать войну против Китая, хотя английское законодательство не давало ему таких полномочий.

В марте 1840 года из Англии к берегам Китая отправилась военная экспедиция, которую возглавил командующий морским флотом в Индии

адмирал Дж. Эллиот (родственник Чарльза Эллиота). Пальмерстон снабдил двумя официальными документами: нотой цинскому правительству и инструкцией английскому командованию о действиях в Китае. Инструкция Пальмерстона от 20 февраля 1840 года предписывала экспедиционным войскам блокировать устье р. Чжуцзян и передать местным чиновникам копию ноты Пальмерстона; оккупировать Чжоушаньские острова и вручить чжэцзянским властям вторую копию ноты; прибыть в устье р. Байхэ и направить цинскому правительству через его представителей третью копию ноты Пальмерстона и подписать англо-китайский договор на условиях, содержащихся в указанной ноте. В случае отказа китайской стороны принять

Однако, как ни сильно было в Англии влияние сторонников войны с Китаем, агрессивная политика вигов встретила серьезное противодействие различных слоев общества. Передовые представители рабочего класса- чартисты- осуждали колонизаторские действия правительства, протестую против войны, которую они называли «войною контрабандистов, ввозящих яд». В открытом письме Пальмерстону, опубликованном уже во время войны в чартистской газете «Норсен стар», они вскрывали ее грабительский характер и решительно отмежевывались от политики колониальных захватов в Китае. Чартисты заявляли, что английский народ не имеет никакого отношения к этой несправедливой, захватнической войне. «Ваша политика, милорд,- обращались они к министру иностранных дел Великобритании,- может быть, пальмерстоновская, но она не английская. Мы отвергаем ее. Мы осуждаем ее, и мы протестуем против нее».

Представители оппозиционной партии тори, стремясь в ходе парламентской борьбы нажить себе политический капитал и подорвать авторитете правящей партии вигов, также подвергли резкой критике агрессивную политику английского правительства в Китае. В отличие от палаты лордов, единодушно поддержавшей позицию Пальмерстона по китайскому вопросу, в палате общин обсуждение правительственного курса вызвало бурные дебаты, длившиеся три дня (7-9 апреля 1840 года). Политика Пальмерстона была одобрена палатой общин лишь незначительным большинством голосов (271 за и 262 против).

В английском парламенте еще шли дебаты, а военная эскадра была уже на пути к Китаю. 9 июня 1840 года в китайских территориальных водах появился первый корабль экспедиционных войск. К концу месяца там сосредоточилось 16 военных, 28 транспортных судов и 4 парахода, превращенные в боевые суда. К этому времени английские войска в Китае составили 3 полка и несколько инженерно-саперных частей, общей численностью около 4 тысяч человек. Прибыв в Гуандун, английская военная эскадра, действуя в соответствии с инструкцией Пальмерстона, немедленно блокировала устье р. Чжуцзян. Командование экспедиционных войск поспешило выпустить обращение к населению провинции, в котором всю ответственность за ухудшение англо-китайских отношений возложило на императорского особоуполномоченного по борьбе с опиумом Линь Цзэ-сюя и наместника Лянгуана Дэн Тин-чжэня. Апеллируя непосредственно к народу, составители обращения призывали его не проявлять враждебности к англичанам. За лояльность гуандунцем было обещано покровительство британских чиновников и офицеров, а за снабжение англичан продуктами питания- хорошая плата. Поэтому, хотя Гуанчжоу был блокирован, джонкам местным торговцев беспрепятственно разрешалось подплывать к британским судам, чтобы поставлять англичанам необходимые товары.

Следует отметить, что подобная тактика заигрывания с китайским народом, основанная на противопоставлении интересов народа и его маньчжурско-цинских правителей, активно использовалась английским командованием в войне 1840-1842 гг. Однако этот прием, рассчитанный на то, чтобы по меньшей мере нейтрализовать гражданское население страны и не допустить единства действий правительственных войск и народа, оказался малоэффективным, особенно на юге страны, в провинции Гуандун.

Последовательная и бескомпромиссная позиция Линь Цзэ-сюя заставила Дж. Эллиота несколько отступить от инструкции Пальмерстона и отказаться от попыток вручить императорскому особоуполномоченному в Гуандуне копию ноты министра иностранных дел Великобритании. 30 июня 1840 года, оставив четыре военных корабля и один пароход блокировать Гуанчжоу, эскадра взяла курс на север и 2 июля подошла к Сямэню (Амой), намереваясь передать фуцзяньским властям первую копию ноты Пальмерстона. Однако китайская береговая охрана, не знавшая назначения белого флага, открыла огонь по шлюпке парламентеров. С английского корабля последовал ответный огонь. Так первая попытка вручить копию документа Пальмерстона окончилась неудачей.

На следующий день, 3 июля, английская эскадра подошла к Чжоушаньским островам, а утром 4 июля командование экспедиционных сил предъявило требование местным властям сдать без боя уездный город Динхай- административный центр архипелага. Не получи по истечении срока ответа, англичане потопили китайские суда, высадились на берег и после короткого боя с почти двухтысячным гарнизоном цинских войск взяли город, подвергнув жителей Динхая насилию и грабежу. Карл Маркс с возмущением писал о поведении английских завоевателей в Китае в период первой «опиумной» войны: «В этой войне английская солдатня совершала мерзости просто ради забавы; ее ярость не была ни освящена ни религиозным фанатизмом, ни обострена ненавистью к надменным завоевателям, ни вызвана упорным сопротивлением героического врага. Насилование женщин, насаживание детей на штыки, сжигание целых деревень- факты, зарегистрированные не мандаринами, а самими же британскими офицерами,- все это совершалось тогда исключительно ради разнузданного озорства». Население Динхая первым испытало все это на себе.

Император, получив 20 июля известие о падении Динхая, посчитал,

«что англичане овладели городом более от оплошности китайских войск и военачальников, нежели от превосходства военного их искусства», и ограничился лишь отстранением одних чиновников и поспешным назначением на их место других. Так, 24 июля был смещен с поста губернатор Чжэцзяна маньчжур Уэргунэ (Чжоушаньские острова административно входят в провинцию Чжэцзян). Для расследования причин сдачи Динхая в Чжэцзян императорским особоуполномоченным был напрвлен наместник провинция Цзянсу, Цзянси и Аньхуй Илибу.

Одновременно Мянь Нин отдал приказ об усилении обороны вдоль всего морского побережья империи. Особое внимание обращалось на облрону Чжилийского залива, куда были передислоцированы дополнительно войска.

июля в Нинбо английское командование передало чжэцзянским властям копию ноты Пальмерстона, а 28 июля 1840 года экспедиционные войска покинули Чжоушаньские острова, оставив там часть судов и небольшой гарнизон в Динхае. Эскадра двинулась на север, блокируя по пути китайские морские порты, и 11 августа встала на якорь в нескольких километрах от Тяньцзиня. 16 августа английское командование через китайских чиновников передало цинскому правительству ноту Пальмерстона.

Англия предъявила Китаю следующие требования:

1)возместить стоимость конфискованного в Гуандуне у английских купцов опиума

2)выплатить всю сумму, которую «Гунхан» за многие годы задолжал английским купцам

3)принести извинения за оскорбление, нанесенное гуандунскими властями английскому суперинтенданту в Китае капитану Чарльзу Эллиоту

4)передать во владение Англии два ( или один большой) острова ( по выбору английских уполномоченных), входивших в состав Цинской империи и расположенных вблизи побережья континентального Китая

5)возместить затраты, понесенные Англией в связи со снаряжением военной экспедиции в Китай

Английское командование установило цинскому правительству десятидневный срок для официального ответа.

В случае отказа Китая удовлетворить все требования англичан экспедиционные войска, согласно инструкции Пальмерстона, должны были блокировать главные морские порты китайского побережья, чтобы силой оружия заставить цинское правительство принять все условия, продиктованные Англией.

В вопросе о фактически уже начавшейся войне с Англией, так же как и при решении опиумной проблемы, у правящей верхушки Цинов не было единства мнений: так называемым капитулянтам противостояли сторонники сопротивления английской агрессии, силы которых, к сожалению, не были

монолитны. Наряду с известными учеными и государственными деятелями того времени как, Линь Цзэ-сюй, Вэй Юань, Хуан Цзюе-цзы, Бао Ши-чэнь, идею сопротивления английским колонизаторам разделяли и сторонник полной изоляции Китая от внешнего мира Юй Цнь, и обскурант Янь Ботао. Однако влияние сторонников сопротивления Англии на политику императора было незначительным, в то время как позиции капитулянтов были особенно сильны при цинском дворе, в центральном правительстве, в армии. Их лидером был глава Военного совета, правая рука императора, маньчжур Мучжана. Наместник столичной провинции Чжили маньчжур Ци Шань также был одним из видных представителей этой группировки. Их поддерживали родственники императора, знатные маньчжуры, такие, как И Шань, и Цзин, Ци Ин, Илибу и др. Позицию капитулянтов разделяли также связанные с опиумной контрабандой столичные и провинциальные чиновники, торговцы.

Если в числе приверженцев политики Линь Цзэ-сюя были преимущественно сановники-китайцы, то среди капитулянтов подавляющее большинство составляла маньчжурская аристократия.

Маньчжуры, не без основания опасавшиеся, что китайский народ в любой момент может восстать против чужеземной правящей династии, считали его главным врагом. Поэтому в своей политике они исходили из того, что «обороняться от народа нужно сильнее, чем от разбойников (т.е. англичан)».

Такая позиция группы Мучжана в значительной мере определила и тактическую линию Цинов в войне, которую можно охарактеризовать как политику непрерывных уступок и компромиссов, завершившуюся в конечном счете полной капитуляцией Китая.

Начало этой политики было положено переговорами Ци Шаня с английским командованием, которые открылись 30 августа 1840 года. Ци Шань довел до сведения английских представителей, что цинский император согласен удовлетворить все требования, изложенные в ноте Пальмерстона, кроме двух: о возмещении стоимости уничтоженного в Гуандуне опиума и передаче Англии в вечное владение китайского острова. Три дня переговоров не дали положительных результатов. Ци Шань, ссылаясь на необходимость расследовать обстоятельства конфликта непосредственно на месте, предложил английскому командованию перенести переговоры в провинцию Гуандун. На этом он настаивал особенно энергично не только потому, что имел на то предписание императора, но потому, что, как наместник столичной провинции, был ответственен за ее безопасность, и прежде всего за судьбу Пекина. Англичане согласились, и 15 сентября, их корабли, покинув Чжилийский залив, взяли курс на юг.

Однако еще до начала переговоров в Гуанчжоу цинский двор пошел на серьезные уступки англичанам. Оккупация Динхая, появление английской военной эскадры в непосредственной близости от столицы и ультимативные требования, содержавшиеся в ноте Пальмерстона, повергли императора Мянь Нина и его окружение в состояние полной растерянности и серьезно повлияли на последующую политику Цинов.

Под нажимом группы Мучжана император стал отдавать распоряжения, прямо противоположные его недавним декретам. Надеясь на то, что возобновление англо-китайской торговли поможет уладить конфликт с Англией, 4 сентября 1840 года он издал указ, восстанавливавший эту торговлю. Затем 17 сентября последовало новое распоряжение, запрещавшее наместникам и губернаторам приморских провинций открывать огонь по английским кораблям. В этот же день император назначил Ци Шаня своим особоуполномоченным по расследованию причин и обстоятельств конфликта в Гуандуне, а указом от 28 сентября сместил Линь Цзэ-сюя и Дэн Тин-чжэня с занимаемых ими постов. Серия указов императора завершилась назначением Ци Шаня наместником провинций Гуандун и Гуанси вместо Линь Цзэ-сюя, которому было приказано оставаться в Гуанчжоу до выяснения всех обстоятельств конфликта. В ноябре того же года мяни Нин поспешил снять запрет с опиума, мотивируя свое решение лицемерным заверением, что с этим бедствием в Китае якобы навсегда покончено: «Во всем Китае, несомненно, отцы уже запретили своим детям курить опиум, старшие братья удерживают своих младших братьев, все понимают, что закона следует бояться и самим надо исправляться… Чиновники же, как маньчжуры, так и китайцы, мои инструкции и указы проводили в жизнь хорошо, не оставляя места недоделкам, срок запрета истек, и не стало людей, презиравших этот закон и преступивших его…» Несостоятельность подобной аргументации была очевидна и противоречила фактическому положению дел. Известно, что в период самой энергичной борьбы с торговлей и курением опиума в Китай было ввезено: в 1838-1839 гг.-40 200 ящиков опиума, в 1840 г.-20 619, в 1841- 34 631 ящик.

Снятие запрета с торговли и потребления опиума было еще одной крупной победой капитулянтов. Этим действием император перечеркнул все предыдущие мероприятия, направленные на борьбу с опиумом и утечкой серебра за границу. Указ понадобился группе Мучжана для того, чтобы задобрить англичан и нанести окончательный удар по Линь Цзэ-сюю и его сторонникам.

Английское командование, пожалуй, не менее цинского правительства было заинтересовано в том, чтобы добиться удовлетворения своих требований путем переговоров. Направляясь в экспедицию на север, оно оставило корабли и гарнизоны солдат в Гуандуне, Сямэне, Нинбо и на

Чжоушаньских островах, распылив таким образом и без того малочисленные силы. Трудность положения английских войск усугублялось еще и тем, что они находились в чужой, незнакомой стране, население которой враждебно относилось к завоевателям.

К этому времени обнаружилось, что англичане плохо переносят непривычный для них жаркий и влажный климат Китая, особенно на Чжоушаньских островах и в провинции Гуандун. Среди солдат начались заболевания. К концу сентября 1840 года на Чжоушаньских островах более 400 англичан умерло и около 1200 было отправлено в госпиталь. В письме к Пальмерстону от 29 сентября 1840 года Чарльз Эллиот, исходя из анализа конкретной обстановки, выразил сомнение по поводу принятия китайской стороной всех требований английского правительства. Он рекомендовал Пальмерстону временно удовлетвориться возмещением стоимости конфискованного у английских купцов опиума, получением стоянки близ Гуанчжоу и возобновлением внешней торговли, но на «более приемлемой и законной основе», чем это было прежде. Со своей стороны Чарльз Эллиот предлагал эвакуировать войска с Чжоушаньских островов, климат которых, как уже стало очевидно, губительно сказывался на здоровье англичан.

сентября английская эскадра подошла к Чжоушаньским островам.

Здесь в ноябре 1840 года императорский особоуполномоченный Илибу втайне от цинского двора подписал с английским командованием соглашение о прекращении военных действий в этом районе Китая. В соглашении особо было оговорено, что чжэцзянские власти разрешают местному населению поставлять англичанам продукты. Командование экспедиционных войск со своей стороны обещало ограничиться оккупацией лишь Чжоушаньского архипелага и близлежащих к нему мелких островов и воздержаться от захвата остальной территории провинции. Таким образом, соглашение, подписанной Илибу, не только признавало оккупацию английскими войсками Чжоушаньских островов де-факто, но и юридически закрепляло за ними право на дальнейшее пребывание там. Хотя соглашение не противоречило общему курсу центрального правительства и отражало позицию группы Мучжана, Илибу скрыл от Пекина сам факт подписания этого документа, поскольку оно состоялось без ведомо двора и до получения им императорского указа о прекращении огня на всем побережье Китая.

ноября английская эскадра в составе восьми кораблей, оставив Чжоушаньские острова, взяла курс на юг и 20 ноября прибыла в Аомэнь. Здесь капитан Г. Бремер сменил заболевшего адмирала Дж. Эллиота на посту командующего английскими экспедиционными войсками.

Покинув столицу 3 ноября, Ци Шань прибыл в Гуандун 29 ноября, а 4 декабря приступил к исполнению своих обязанностей. Переговоры Ци Шаня с англичанами продолжались в общей сложности шесть недель. Цинский сановник сразу же согласился на возобновление англо-китайской торговли и возмещение стоимости конфискованного опиума, но отказался от передачи Англии острова Сянган. 7 января 1841 года англичане, односторонне прервав переговоры, атаковали важные оборонительные укрепления на р. Чжуцзян и овладели ими. Ци Шань обратился к Чарльзу Эллиоту с просьбой прекратить военные действия и продолжить переговоры, которые были возобновлены и завершились 20 января 1841 года подписанием Чуаньбийской конвенции. На сей раз императорский особоуполномоченный принял все условия, продиктованные английской стороной. По этому соглашению Китай обязывался:

1)уступить Англии остров и гавань Сянган

2)уплатить английским купцам 6 млн. долларов за конфискованный опиум

3)гарантировать равноправные официальные отношения между двумя странами

4)открыть порт Гуанчжоу для внешней торговли.

Английское командование со своей стороны обещало вывести войска из Динхая.

Однако в тексте соглашения, представленном Ци Шанем на утверждение цинскому двору, речь шла лишь о том, что англичанам будет дозволено селиться в Сянгане и использовать этот остров в качестве торговой базы. Статья о возмещении стоимости конфискованного опиума была опущена совсем, а содержание третьей излагалось в общих чертах.

Цинский император, получив сообщение Ци Шаня о нападении англичан 7 января 1841 года на укрепленные острова на Чжуцзяне, 29-го официально объявил войну Англии. 1 февраля он издал указ, которым назначил особоуполномоченным и командующим в Гуандуне своего племянника И Шаня, а его помощниками- генералов Лун Вэня и Ян Фана.

Ци Шань скрыл факт передачи англичанам Сянгана не только от центрального правительства, но и от гуандунских властей. 26 января 1841 года английские войска, не дожидаясь ратификации Чуаньбийской конвенции, оккупировали остров Сянган. 1 февраля Чарльз Эллиот и Г. Бремер выпустили обращение к жителям острова, в котором сообщалось, что отныне они- подданные королевы Великобритании и должны подчиняться ее чиновникам. Возмущенные китайцы сорвали это обращение и послали его И Ляну, губернатору Гуандуна, который немедленно доложил императору о тайной передаче Ци Шанем острова Сянган англичанам. 26 февраля, после того как об этом стало известно в Пекине, император приказал, лишив Ци Шаня чинов и занимаемого поста, в цепях немедленно доставить его в Пекин «для учинения над ним строжайшего суда». 12 марта 1841 года Ци Шань под конвоем был отправлен из Гуанчжоу в столицу. Император не ратифицировал Чуаньбийскую конвенцию, посчитав требования англичан чрезмерными.

2.4 Вооруженное выступление гуандунцев против англичан 30-31 мая 1841г. и дальнейшее развитие патриотического движения в Гуандуне (июнь 1841-осень 1842)

Самым крупным событием патриотического движения в период Первой опиумной войны было вооруженное выступление гуандунцев против отряда англичан 30-31 мая 1841 года.

Непосредственным поводом к нему послужило мародерство английских солдат 29 мая 1841 года в Саньюаньли. Китайские источники, детально излагая события последующих двух дней, как правило, опускают этот факт, либо ошибочно относят его к 30 мая 1841 года. Даже в дневнике Линь Фу-сяна о нем сказано вскользь и без указания даты. Упоминание об этом эпизоде содержится лишь в местных хрониках.

Заслуга в восстановлении последовательности событий 29-31 мая 1841 года принадлежит Обществу изучения культуры и истории провинции Гуандун. В 1954 году в журнале «Цзиньдай ши цзыляо» было опубликовано краткое описание инцидента 29 мая 1841 года в Саньюаньли, составленное на основание устного рассказа, передававшегося из поколения в поколение жителями этой деревни и записанного членами Общества со слов старожилов Саньюаньли.

Он повествует о том, что утром 29 мая 1841 года английские солдаты, ворвавшись в Саньюаньли, принялись грабить жителей деревни и изнасиловали уже немолодую женщину по имени Ли Си. Ли Си многие годы лечила больных средствами народной медицины, чем снискала к себе любовь и уважение крестьян не только Саньюаньли, но и близлежащих деревень.

Возмущенные односельчане, предводительствуемые ее внуком, крестьянином Вэй Шао-гуаном, вступили в бой с англичанами. Несколько солдат было убито, оставшиеся в живых спаслись бегством. По данным Чэнь Си-ци, в тот день в Саньюаньли было уничтожено девять англичан. А другой китайский историк Лю Пэй-хуа число убитых увеличивает до нескольких десятков человек.

События 29 мая в Саньюаньли послужили сигналом к началу вооруженной борьбы гуандунцев против английских колонизаторов. В этот же день все взрослое население деревни собралось перед старым даосским храмом и принесло клятву : «Лучше погибнуть, чем покориться». Затем из храма вынесли знамя, зажгли светильники и снова поклялись, на этот раз перед знаменем : «Знамя движется вперед- все движутся вперед, знамя движется назад- все движутся назад»., после чего жители Саньюаньли решили, что все мужчины в возрасте от 16 до 60 лет должны принять участие в борьбе с врагом, а женщины, дети, старики и больные немедленно эвакуироваться на запад, в более безопасные места- деревни Чатоу и Таньцунь.

Старый деревенский учитель по имени Хуан Бяо составил подробный план уничтожения врага, который заключался в следующем: в ночь с 29 на 30 мая вокруг Нюланьгана следовало зажечь собранные в близлежащих

селениях фонари, чтобы ввести в заблуждение англичан. Расчет был таков: обнаружив большое скопление фонарей, неприятель решит, что это цинские войска готовят против него наступление, и придет в смятение. Далее он предложил устроить засаду за холмами Нюланьгана и ждать там врага, а при появлении англичан окружить и уничтожить их. Однако этот план, составленный в духе древнекитайских военных канонов, вряд ли мог дать сколько-нибудь значительный эффект в сражении с английскими войсками, имевшими многолетний опыт колониальных войн в разных районах земного шара и оснащенными новейшей по тем временам боевой техники.

Понимая, что для борьбы с хорошо вооруженным противником недостаточно усилий одной-двух деревень, жители Саньюаньли в этот же день разослали гонцов в близлежащие населенные пункты, чтобы рассказать всем о драматических событиях 29 мая и о решении жителей Саньюаньли дать бой английским завоевателям 30 мая у Нюланьгана.

Постепенно в Нюланьган стали собираться крестьяне окрестных деревень и патриотически настроенные шэньши. Всю ночь с 29 на 30 мая 1840 года они готовились к предстоящей схватке с врагом. Гуандунцы заняли исходные позиции на холмах и возвышенностях. Около 6 часов утра большой отряд ополченцев направился к форту Сыфан- штаб-квартире английского командования. Противник был обеспокоен, обнаружив поблизости значительное скопление китайцев. Гунерал Гог во главе отряда состоявшего из 200 моряков 26-го Камерунского полка, 210 сипаев 37-го мадрасского полка, 300 солдат 49-го полка и 100 бенгальских волонтеров, предпринял атаку. После нескольких выстрелов англичан китайцы начали отступать, уводя противника подальше от укрепления. Дж. Октерлони впоследствии писал, что британские война, успокоенные легкой победой, устремились в близлежащую деревню. Подвергнув ее грабежу и захватив добычу, они направились к своему лагерю, когда заметили приближавшихся к ним вооруженных китайцев. Продолжая завлекать противника вглубь незнакомой для него территории, гуандунцы к 10 часам утра подошли к Нюланьгану, где были сконцентрированы их основные силы. Генерал Гог отдал команду отойти под прикрытие Сыфана, но в это время англичане услышали барабанный бой- сигнал к наступлению- и из-за прилегавших к Нюланьгану холмов навстречу им устремились около 8 тысяч вооруженных гуандунцев, которые стали окружать противника. В этот день даже погода

благоприятствовала патриотам: с утра нещадно палило солнце, а к полудню небо заволокло тучами, прогремели раскаты грома, поднялся ветер, началась гроза. Из-за сильного ливня ничего не было видно даже на расстоянии нескольких шагов. В это время гуандунцы с криками «ша!»- «бей!»- со всех сторон устремились к окруженному противнику. Генерал Гог отдал приказ атаковать китайцев, прорвать окружение и отступить к Сыфану. Но только часть английских войск вместе с генералом смогла вернуться под прикрытие форта. Положение оставшихся в окружении было катастрофическим: от потоков дождя отсырел порох на полках их кремневых ружей, и они бездействовали. Из-за численного перевеса гуандунцев англичане, не принимая боя, пытались отступить к фортам Сыфан, Сидин и др. Но гуандунцы преследовали их, навязывая бой, переходивший временами временами в рукопашную схватку. Трагизм положения окруженных состоял еще и в том, что их и без того малочисленные силы были разобщены на мелкие группы.

Основной удар китайских патриотов был нанесен роте 26-го Камерунского полка, которой командовал лейтенант Хадфилд. В роте были раненые. Лейтенант приказал своему подразделению построиться в каре для

рукопашного боя. Однако английские ружья с примкнутыми к ним штыками оказались короче китайских боевых пик, что также содействовало успеху гуандунцев. В трудное положение попала и часть роты 37-го Мадрасского полка. Отбившись от основных сил, преследуемые гуандунцами, сипаи долго блуждали по узким тропам заболоченных рисовых полей, прежде чем присоединились к другим окруженным частям своих войск.

В то время как положение англичан становилось критическим, ряды патриотов продолжали пополняться, на поле боя подоспели отряд добровольцев во главе с Линь Фу-сяном и жители деревни Шицзин.

Женщины принесли бойцам еду и чай.

На помощь окруженным английское командование послало две роты моряков-200 человек, но и они попали в окружение. Поздно вечером, когда дождь стих, англичане наконец смогли воспользоваться огнестрельным оружием, заставить гуандунцев отступить, после чего они выбрались из окружения и вернулись в свой лагерь.

Бой закончился, но сельские ополченцы не расходились. Они решили ночью окружить форт Сыфан, где, по их мнению, находились Чарльз Эллиот и Дж. Моррисон. Однако, согласно дневниковым записям Линь Фу-сяна, он отклонил это предложение, полагая, что под покровом ночи Чарльз Эллиот и Дж. Моррисон могли незаметно скрыться и англичане, открыв орудийный огонь, причинили бы большой урон осаждающим. Тогда было решено перенести осуществление этого плана на утро 31 мая. Ополченцы, расположившись на холмах вокруг форта Сыфан, стали ждать наступления следующего дня.

Несколько слов о тактике, примененной гуандунцами в сражении 30 мая 1841 года. Она была избрана в соответствии с рекомендациями, содержавшимися в сочинениях о военном искусстве классиков древнего Китая- Сунь-цзы, У-цзы, и др., и с учетом реальных условий. Примитивно вооруженные ополченцы не могли рассчитывать на успех, атакую хорошо укрепленные позиции противника, имевшего к тому же европейское огнестрельное оружие. Поэтому они предпочли заманить сравнительно небольшой отряд неприятеля в глубь незнакомой для него территории, а затем неожиданно для врага окружить его плотным кольцом превосходящих сил и навязать ближний бой.

При выборе для предстоящего боя сильно пересеченной местности, изобиловавшей возвышенностями и холмами, они также руководствовались рекомендациями древнекитайских военных теоретиков, в частности Сунь- цзы.

Способы сигнализации, применяемые гуандунцами в этом бою, тоже были хорошо известны и широко использовались в Китае с древних времен. Так, для одновременной и быстрой передачи на расстоянии команд

«наступление» или «отход» использовалось знамя. А такие средства сигнализации, как гонг (сигнал опасности, сбор ополченцев), рог и барабан (сигнал к наступлению), были традиционными и рекомендовались во многих произведениях древнекитайских военных классиков, например в «Трактате о военном искусстве» Сунь-цзы. Гуандунцы следовали совету Сунь-цзы и при использовании в ночном бою большого числа огней и барабанов, а в дневном- знамен и значков, чтобы ввести «в заблуждение глаза и уши противника».

Утром 31 мая 1841 года англичане обнаружили, что большое число вооруженных гуандунцев расположилось на холмах к северу и западу от форта Сыфан. Повсюду развевались знамена. У каждого отряда был свой стяг с написанным на его полотнище названием деревни, которую представляла та или иная боевая единица. На некоторых были изображены иероглифы «и минь» («род, вставший на защиту справедивости»), «и бин» («добровольцы»).

После нескольких выстрелов по Сыфану генерал Гог послал в Гуанчжоу вестового, чтобы передать городским властям ультиматум английского командования. Он потребовал немедленно принять меры для пресечения действий ополченцев, угрожая в противном случае начать штурм города. Беспокойство Гога объяснялось еще и тем, что именно на тот же день было назначен отвод из Гуанчжоу восьмитысячной регулярной цинской армии, присланной в начале года для подкрепления в Гуандун. Теперь же, 31 мая, в соответствии с «Соглашением о выкупе Гуанчжоу» эти военные части выводили из города на расстояние 60 ли. Английское командование опасалось, как бы правительственные войска не поддержали ополенцев,

осаждавших штаб-квартиру англичан.

Узнав об ультиматуме, И Шань и Ян Фан направили к генералу Гогу начальника области Гуанчжоу Юй Бао-чуня, начальника уезда Наньхай Лян Син-юаня и начальника уезда Паньюй Чжан Си-нина. Цинские чиновники заверили английское командование в том, что вооруженное выступление сельского населения произошло без ведома властей и что ни один офицер регулярной армии не принял в нем участия. Юй Бао-чунь попытался доказать англичанам, что эти действия мирного населения были продиктованы стремлением защитить свои дома от грабежа и разорения, чинимых солдатами неприятеля. Генерал Гог еще раз повторил свой

ультиматум, после чего китайские чиновники, сопровождаемые английским офицером Муром, в 3 часа дня направились к ополченцам.

Патриоты в знак протеста дали несколько залпов, так как не хотели вести переговоры с английским парламентом, и тот вынужден был удалиться. Начальник области и сопровождавшие его лица принялись убеждать ополченцев снять осаду форта. Юй Бао-чунь говорил о том, что перемирие уже заключено, что неприятель не будет больше воевать на территории Гуандуна и поэтому народ должен прекратить борьбу против англичан.

В китайской историографии применительно к участникам вооруженного выступления 30-31 мая 1841 года употребляется, как правило, выражение «население Саньюаньли», «народные массы Саньаюньли» («Саньюаньли жэньминь», «Саньюаньли цюньчжун»). Однако хорошо известно, что в этом выступлении приняли участие жители многих близлежащих деревень, да и само столкновение происходило не в Саньюаньли, а у Нюланьгана и у форта Сыфан, причем, по сообщению одних источников, 30-31 мая против англичан выступило население 80 деревень, других- 96, третьих- свыше 100, в «Чайниз рипозитори»- 113. Но чаще всего приводится цифра 103.

Данные о численности участников вооруженного выступления в Саньюаньли также неодинаковы. Одни авторы приводят цифру 10-12 тысяч, другие- 25-30 тысяч. Составители же «Хроники важнейших событий борьбы китайского народа против англичан в деревне Саньюаньли» подсчитали, что 31 мая к форту Сыфан подошли и приготовились к бою ополченцы 400 деревень уездов Наньхай, Паньюй, Хуасянь, Цзэнчэн и Цунхуа- всего около 100 тысяч человек.

Безусловно, на данный момент трудно назвать точное число участников тех событий, но несомненно одно- вооруженное выступление гуандунцев 30-31 мая 1841 года было самым массовым за весь период первой «опиумной» войны.

Противоречивы и данные о потерях обеих сторон в этом столкновении.

Так, в книге участника событий лейтенанта Бингхэма сказано, что 30 мая англичане потеряли двух человек убитыми и 14 ранеными. Английские мемуаристы, как правило, сообщают цифры общих потерь за период с 21 по 31 мая 1841года. По подсчетам Бингхэма, за указанное время англичане потеряли убитыми и ранеными 130 человек. Эта же цифра приведена и у Дж. Октерлони. К. Маккензи писал, что у английской стороны за это время были убиты два офицера и 15 солдат, ранены 15 офицеров (один скончался от смертельных ран) и 112 солдат- всего 144 человека.

В китайских же источниках содержатся иные цифры потерь англичан 30-31 мая: убиты 200 солдат и два офицера. Китайские авторы, в том числе и историки КНР, приводят в своих работах эти данные, но оговаривая, однако, что в западных источниках названы другие. Гуандунские патриоты считали, что убитыми офицерами противника были Г. Бремер (Бомай) и Бечер (Биюй). К вопросу о том, кто из английских офицеров был убит 30 мая, обращаются и современные китайские историки. Так, Чэнь Си-ци считает, что ими были майор Бечер и лейтенант Фокс. Эти офицеры действительно числятся в списках погибших за период с 21 по 31 мая 1841 года, приведенных в книге Бингхэма. Правда, о Бечере английский автор сообщает, что он умер от переутомления. Дж. Октерлони тоже писал, что майор Бечер был одним из тех, кто 30 мая 1841 года сражался с гуандунцами, но скончался не от руки врага, а от солнечного удара. Маккензи, рассказывая о том, что 31 мая 1841 года англичане отдали последние почести майору Бечеру, умолчал о причине его смерти

Вопросу о том, кого убили гуандунские патриоты, была посвящена специальная статья, опубликованная в 1964 году в «Янчэн ваньбао» Автор статьи утверждал, что убитым был командир судна «Бленэйм» Флеминг Сенгауз, который на самом деле скончался в Сянгане 13 июня 1841 года от малярии.

Потери гуандунцев, согласно записи в дневнике Линь Фу-сяна, составили более 20 человек убитыми. Вскоре после описанных событий один из руководителей патриотической борьбы в Гуандуне, Хэ Юй-чэн, подал прошение на имя наместника Ци Гуна о постройке храма в честь патриотов, павших смертью храбрых в борьбе с английскими завоевателями. По его подсчета, 30 мая 1841 года погибли 28 человек, 80 были ранены. В китайских источниках встречаются и другие цифры: 29 убитых, 11тяжелораненых, 74 легкораненых. Таким образом, потери обеих сторон в этом бою были невелики.

-31 мая 1841 года вооруженные столкновения между гуандунцами и английскими войсками произошли также в деревнях Сицунь, Дашэди, Сяошэди, Чаншоуцяо, Линцзяолун, Сидэшэн, Фэйэлин, Саньмяолин и др.Однако сражение около Нюланьгана, известное в истории известное в истории больше как вооруженное выступление в деревни Саньюаньли, и по масштабам, и по результатам было самым значительным.

июня 1841 года английские войска покинули форты, расположенные к северу от Гуанчжоу, и начали постепенно выводить свои корабли из Чжуцзяна. Гуандунцы расценили эти действия англичан как свою победу над врагом, как бесспорный результат сражения 30-31 мая 1841 года. Такая оценка вооруженного выступления гуандунцев встречается в китайских источниках и широко распространена в китайской историографии вопроса.

Историки Ло Сян-линь, Чэнь Си-ци и др. отмечают, что только под влиянием развернувшегося в Гуандуне патриотического движения противник был вынужден поспешно покинуть пределы этой провинции, перенести военные действия на территорию Чжэцзяна и Цзянсу и до конца войны не осмеливался больше появиться в Гуандуне.

Однако известно, что летом 1841 года английское правительство, недовольное действиями Чарльза Эллиота, отозвало его из Китая, а вместо него направило генерала Г. Поттингера. С именем последнего связан новый этап в англо-китайской войне, характеризовавшийся серьезными изменениями стратегического плана и тактической линии английского командования. Г. Поттингер действовал в соответствии с новой инструкцией Г. Пальмерстона, один из пунктов которой предписывал перенесение театра военных действий в бассейн Янцзы.

В западной историографии и мемуарной литературе вывод английских войск из Гуандуна в начале июня 1841 года рассматривается не как непосредственная реакция английского командования на события 30-31 мая, а как выполнение им условий «Соглашения о выкупе Гуанчжоу». При этом разъясняется, что китайская сторона к тому времени выплатила 5 млн. долларов контрибуции, под оставшийся 1 млн. выдала гарантии и принесла извинения капитану Чарльзу Эллиоту за события 30-31 мая.

Ф. Вэйкмэн в монографии «Чужестранцы у ворот» пишет, что битва 30- 31 мая 1841 года только в глазах была «великой победой», а для английского командования она явилась малозначащим эпизодом, о котором оно даже не упоминало в своей дипломатической переписке. Очевидно, что столь категоричный вывод современного американского исследователя необъективен. Иначе как объяснить тот факт, что в течение семи дней- с 1 по 7 июня 1841 года, то есть до те пор пока от Хумэня не отошел последний корабль экспедиционных войск, -Чарльз Эллиот выпустил несколько обращений к населению Гуанчжоу, написанных в связи с вооруженным выступлением сельских ополченцев против англичан. Глава английских экспедиционных войск в Китае «великодушно прощал» гуандунцам их «безрассудный поступок» и выражал надежду на то, что подобное больше не повторится.

Х.Б. Морс считал, что поспешный уход английских войск из Гуандуна следует объяснить целым комплексом причин, в том числе и развернувшейся в окрестностях Гуанчжоу борьбой гражданского населения против завоевателей.

Имеющиеся в распоряжении автора источники не позволяют сделать безоговорочный вывод о том, что вооруженное выступление гуандунских патриотов 30-31мая 1841 года существенным образом повлияло на последующий ход военных действий и результаты войны.

Китайским авторам, и прежде всего историкам КНР, свойственна явная гиперболизация значения вооруженного выступления гуандунцев 30-31 мая 1841 года. Они называют его «грандиозным и всемирно известным». И что оно оказало воздействие на освободительное движение народов Азии.

Однако в то время не только в Азии, но даже в самом Китае оно не было широко известно. Так, члены Русской духовной миссии в Пекине, внимательно следившие за развитием англо-китайской войны и направлявшие в Россию сведения, полученные ими как из официальных источников, так и из бесед с китайцами, ничего не сообщали в Петербург об этом событии.

И только на юге страны, прежде всего в Гуандуне, оно получило общественный резонанс. На фоне бесконечных поражений в войне, за которыми следовали унизительные соглашения, вооруженное выступление гражданского населения и последовавший за ним уход английских войск из провинции гуандунцы восприняли как блестящую победу. Многие современники увековечили подвиг патриотов, описав его в местных хрониках, мемуарах, дневниках. Героизм участников сражения 30-31 мая1841 года был воспет гуандунскими поэтами. В сборнике «Материалы по истории борьбы населения Саньюаньли против англичан» помещены 59 художественных произведений, прославляющих мужество и отвагу гуандунцев. Среди них- восемь стихотворений Лян Син-фана и три Хэ Юй- чэна, непосредственных руководителей и участников этого выступления.

Все это- свидетельство огромного воздействия вооруженного выступления гуандунцев 30-31 мая 1841 года на развитие патриотических тенденций в Гуандуне, на юге страны. Они послужили началом героической борьбы китайского народа против английских колонизаторов, оказало заметное влияние на дальнейших ход патриотического движения гуандунцев. И в этом его основное значение.

Через несколько дней после сражения 30-31 мая в ответ на одно из обращений Чарльза Эллиота (очевидно, от 3 июня 1841 года) гуандунцы выпустили прокламацию, адресованную английским завоевателям и лично Чарльзу Эллиоту. За ней последовали еще пять аналогичных документов.

В своих прокламациях гуандунцы объявляли непримиримую войну англичанам. В них говорилось, что патриоты поклялись уничтожить английских варваров. «Мы сделаем так, что ни один из вас не останется в живых, а у ваших кораблей не будет парусов, чтобы вернуться на родину. Вам никуда не скрыться от нас!» Такими словами заканчивались три из шести прокламаций.

Сам факт появления прокламаций, адресованных англичанам, свидетельствовал о том, что население Гуандуна было исполнено решимости продолжать борьбу против английских завоевателей.

В обстановке общего патриотического подъема, охватившего население этой провинции летом 1841 года, цинские власти были поставлены перед необходимостью определить свое отношение к движению. Приостановить процесс консолидации патриотических сил они были не в состоянии. К тому же в создавшемся положении любая попытка чиновников помешать патриотам неизбежно вызвала бы противодействие со стороны участников этого движения, что могло привести к нежелательному для Цинов повороту событий. Поэтому единственно приемлемой для них была политика, направленная на поддержку патриотического движения, благодаря которой Цины получили возможность контролировать действия народа. Вот почему в июне 1841 года гуандунские власти официально санкционировали формирование в провинции отрядов ополчения.

июня 1841 года наместник Лянгуана Ци Гун и губернатор Гуандуна И Лян обратились к населению провинции с призывом создавать отряды ополчения для защиты Гуандуна от внешнего врага, заявив, что, «если народ сам защищает себя, это лучше, чем если армия защищает народ».

Такую позицию цинских сановников гуандунцы расценили как их желание переложить на гражданское население всю заботу и ответственность за оборону провинции от внешнего врага. В ответ руководители движения составили обращение, адресованное гуандунским властям. В резких выражениях они обвиняли военачальников и чиновников, неспособных «защитить императора и обеспечить народу покой». Вспоминая недавние события, когда власти оказали давление на ополченцев, заставив их снять осаду, авторы обращения писали: «…похоже, что вы действуете заодно с варварами».

Стремление гуандунцев защитить родную землю от английских завоевателей нашло отражение не только в документах патриотического движения, но и в широкой кампании по укреплению обороны провинции, сбору средств на нужды движения и организации ополчения, развернувшейся летом 1841 года на территории этой провинции. Был разработан план отдельных оборонительных сооружений. Основное внимание обращалось на укрепление фортов, на устройство заградительных сооружений на Чжуцзяне, чтобы помешать продвижению вверх по реке крупных судов неприятеля. Эти работы возглавляли местные шэньши Цзэн Лю, Флинь Фу-сян, Чжоу Ци- цзюнь, Хэ Да-хай и др. Общее руководство осуществлял Фэн Юань. Как писал в своих записках Лян Тин-жань, в этих мероприятиях армия не принимала никакого участия, они проводились исключительно силами ополченцев, число которых летом 1841 года только в уездах Наньхай и Паньюй достигло 36 тысяч.

Каждому ополченцу выплачивалось ежемесячное жалованье от шести до восьми юаней. Но центральное правительство и провинциальные власти не выделяли средств на содержание ополчения и на другие расходы, связанные с укреплением обороны Гуандуна. Поэтому в провинции был создан комитет по сбору средств и общественный фонд пополнялся в основном за счет добровольных пожертвований местного населения. По сведениям Лян Тин-жаня, население провинции пожертвовало на нужды обороны около 1,5 млн. лянов серебра, причем самый крупный взнос- 1,2 млн.- сделали гуандунские торговцы солью и купцы, связанные с иностранной торговлей. В дальнейшем сбор добровольных пожертвований неоднократно повторялся.

Еще одним источником получения средств должны были стать заливне земельные участки, общей площадью около 170 му, пустовавшие в то время по разным причинам. Было решено обрабатывать их силами ополченцев, а урожай передавать в общественный фонд. Прежним владельцам участков была обещана компенсация. Этот план, детально разработанный двумя жителями уезда Наньхай- Цзэн Лу и Фань Фэном, получил одобрение наместника Ци Гуна. Однако вскоре были обнаружены злоупотребления: многие владельцы пустовавших земель в целях наживы стали передавать в общественный фонд участки, не пригодные для посевов, и от этих замыслов пришлось отказаться.

Тогда был найден другой источник пополнения общественных финансов: конфискация земли у бедняков-арендаторов, которые, взяв в аренду целинные земли, по тем или иным причинам еще не выплатили за них деньги. Местные власти решили передать эти участки в общественный фонд, сдать в аренду и установить дифференцированную арендную плату.

Прежним арендаторам разрешалось оставаться на своих участках, но только теперь они должны оформить официальный документ, фиксировавший размеры арендованной земли и арендной платы. Если арендатор в течение назначенного срока не заявлял о своем намерении вновь оформить аренду, то его земельный участок передавался другому крестьянину. Эти мероприятия осуществлялись под руководством начальника области Гуанчжоу.

Летом 1841 года в Гуандуне создавались отряды ополчения, шел процесс организационного оформления движения: патриотические силы стали группироваться вокруг сельских общинных школьных управлений (шэсюе), руководимых местными шэньши. В июне 1841 года один из них, Ли Фан, подал провинциальным властям письмо с просьбой официально разрешить Общинному школьному управлению «Становления мира» возглавить борьбу населения Гуандуна против английских завоевателей.

Так, начиная с лета 1841 года гуандунцы стали деятельно готовиться к предстоящей борьбе с врагом. Но, как известно, дальнейшие военные действия развернулись вдали от Гуандуна, на территории провинции Чжэцзян и в бассейне Янцзы.

ГЛАВА III. ПОСЛЕДСТВИЯ ПЕРВОЙ ОПИУМНОЙ ВОЙНЫ

3.1Перенос военных действий в Восточный Китай. Подписание неравноправного договора в Нанкине, насильственное открытие Китая

Цинский двор, приняв наступившее летом 1841 года временное затишье в боевых действиях за окончание войны, не использовал этой передышки для составления планов дальнейших боевых операций и укрепления обороны приморских районов. Более того, император поспешил издать указ об отводе из Гуандуна регулярных войск, присланных туда на помощь из других районов страны. Аналогичные распоряжения последовали из провинции Фуцзянь и Чжэцзян. По приказу императора возобновилась англо-китайская торговля. Хотя ни цинский двор, ни королева Виктория не ратифицировали Чуаньбийскую конвенцию, англичане продолжали оккупацию острова Сянган, а 7 июня 1841 года объявили его свободным портом.

Английское правительство, недовольное условиями этой конвенции и деятельностью капитана Чарльза Эллиота в Китае, 30 апреля 1841 года приняло решение денонсировать соглашение от 20 января 1841 года отозвать Эллиота из Китая и назначить вместо него генерала Генри Поттингера. 10 августа 1841 года новый полномочный представитель, командующий вооруженными силами Англии в Китае Генри Поттингер и контр-адмирал Уильям Паркер прибыли в Китай. Поттингер привез с собой новую инструкцию Пальмерстона, которая предписывала перенести военные действия в бассейн Янцзы, вторично оккупировать Чжоушаньские острова, захватить стратегически важные пункты на Янцзы, повести наступление на север, в район реки Байхэ и только после этого начать переговоры о мире и вести их до тех пор, пока все требования англичан не будут удовлетворены.

Правительство тори, возглавляемое Робертом Пилем и пришедшее к власти летом 1841 года, забыв о своей прежней оппозиции войне в Китае, направило туда дополнительные вооруженные силы. В планировавшейся кампании английское командование рассчитывало в первую очередь захватить район нижнего течения Янцзы. Обладание устьем этой крупнейшей водной артерии Китая ставило под британский контроль все движение не только по этой реке, но и по Великому каналу, который, пересекая Янцзы у Чжэньцзяна, связывал Центр и Восток страны с Севером и являлся основным путем для доставки риса и других товаров в столицу.

С прибытием Генри Поттингера в Китай началось продвижение английских войск в глубь страны. С августа 1841 по май 1842 года военные действия велись на территории провинций Фуцзянь и Чжэцзян. 22 августа 1841 года оставив небольшой гарнизон войск в Сянгане, эскадра направилась на север и 25-го подошла к Сямэню. Английское командование потребовало от городских властей сдать без боя форты, окружавшие город, угрожая в противном случае штурмом Сямэня. На следующий день, не дождавшись капитуляции, англичане атаковали оборонительные укрепления вокруг Сямэня. Китайские войска открыли огонь. Бой продолжался недолго, среди китайцев было много убитых и раненых. Под покровом ночи Янь Бо-тао, наместник провинций Фуцзянь и Чжэцзян, вывел войска из города. Утром 27 августа противник овладел Сямэнем, встретив сопротивление лишь населения окрестных деревень.

В конце сентября 1841 года англичане заняли укрепления на Чжоушаньском архипелаге, а 1 октября вторично за время войны захватили Динхай. 10 октября пал Чжэньхай, 13-го Нинбо. За день до прихода неприятеля военачальники и власти Нинбо бежали, оставив город на разграбление врагу. Командование экспедиционных войск избрало этот город для размещения войск на зимние квартиры. В октябре же 1841 года противник провел несколько операций по овладению небольшими уездными городами Юйяо и Цыси, расположенными недалеко от Нинбо. В этих городах, так же как и при взятии Нинбо, англичане не встретили никакого сопротивления: заслышав о приближении врага, представители уездных властей и военные поспешно покидали города. Однако в Юйяо и Цыси англичане не оставили свои гарнизоны, чтобы не распылять и без того немногочисленные силы.

В конце 1841-начале 1842 года командование экспедиционных войск, не планируя крупных военных операций, продолжало осуществлять тактику набегов на небольшие город в Чжэцзяне. Так, 27-30 декабря англичане вторично захватили города Юйяо и Цыси, но 30 декабря вернулись в Нинбо. Затем 10 января 1842 года овладев Фэнхуа, они подвергли его жестокому разграблению, а 11-го снова отошли в Нинбо. Таким образом, в начале 1842 года в руках англичан находились: остров Сянган (провинция Гуандун), Сямэнь (провинция Фуцзянь), Чжоушаньские острова, города Чжэньхай и Нинбо (провинция Чжэцзян).

Получив известие в августе 1841 года о возобновлении военных действий, император Мянь Нин приказал перебросить в Чжэцзян войска из провинций Цзянси, Хубэй, Аньхуй, Сычуань, Хэнань, Шэньси и ГАньсу и провел очередное перемещение чиновников и военачальников. Губернатор Хэнани Ню Цзянь был назначен наместником Лянцзяна, губернатор Гуандуна И Лян- императорским уполномоченным в Фуцзянь, племянник императора И Цзин- командующим, носившим титул «прославляющий власть», а в помощники ему были выделены Вэнь Вэй и Тэ И-шунь. Для подкрепления армии И Цзин набрал 20 тысяч добровольцев и ополченцев, главным образом из рыбаков и крестьян провинций Шаньдун и Хэнань.

Сосредоточив большие воинские соединения в Чжэцзяне, командование цинских войск впервые за весь период войны составило план боевых действий, заключавшийся в одновременном наступлении на города Динхай, Нинбо и Чжэньхай, однако вскоре эти операции закончились полной неудачей.

марта 1842 года противник предпринял контрнаступление и двинулся вверх по течению Янцзы. Незадолго до этого губернатор Чжэцзяна Лю Юнь-кэ обратился к императору с просьбой начать мирные переговоры с англичанами. Он отражал настроение капитулянтов, которые после поражений в Чжэцзяне стали все настойчивее выступать за окончание войны и мирные переговоры с англичанами. Однако в тот момент прекращение военных действий еще не входило в планы английского командования. Оно рассчитывало провести серию наступательных операций, чтобы овладеть стратегически важными пунктами на Янцзы и только после этого пойти на мирные переговоры с цинским правительством, заставив его безаговорочно принять все условия договора, которые продиктует ему английская сторона.

мая корабли экспедиционных войск подошли к г. Чжапу, где были сосредоточены крупные воинские соединения Цинов. Неожиданно для англичан защитники города оказали упорное сопротивление. Однако даже хорошо вооруженный маньчжурский гарнизон не сумел отстоять город.

Многие солдаты и офицеры покончили с собой, не желая сдаваться в плен. 16 июня англичане атаковали Усун и, несмотря на сопротивление защитников города во главе с адмиралом Чэнь Хуа-чэном, заняли его. 19 июня они овладели Шанхаем, а 15 июля их суда подошли к Гуанчжоу, расположенному у пересечения с Великим каналом, и, блокировав его северную часть, прервали движение грузов по этой водной артерии. 21 июля крупные силы англичан сосредоточились у Чжэцзяна, лежавшего на пути в Нанкин. Гарнизон стойко сопротивлялся, но силы были неравными, почти все защитники города погибли. Уцелевшие солдаты и офицеры убили членов своих семей, а затем покончили с собой. Видя, что битва проиграна, генерал Хай Лин поджег свой дом, и сам погиб в пламени пожара.

Ф. Энгельс в статье «Новая экспедиция англичан в Китай» дал высокую оценку мужеству и героизму защитников Чжэньцзяна: «Если бы завоеватели встретили подобное сопротивление повсюду, ониникогда не добрались бы до Нанкина. Но этого не случилось».

Гражданское население Цзянсу, видя неспособность цинских войск остановить противника, поднялось на борьбу с ним. Так же как и в Гуандуне, здесь организовали сбор денежных средств на нужды обороны. Но Цины не доверяли народным добровольческим отрядам, опасаясь, что те могут в любой момент выступить не только против английских завоевателей, но и против своего правительства. Новый наместник провинций Цзянси, Цзянсу и Аньхуй Ню Цзянь направил 27 июля 1842 года английскому командованию письмо с предложением прекратить военные действия и начать мирные переговоры. 1 августа Генри Поттингер ответил согласием, заявив, однако, что война будет продолжаться до тех пор, пока цинское правительство не пришлет полномочных представителей для ведения переговоров. 2 августа, оставив в Чжэньцзяне почти двухтысячный гарнизон, корабли экспедиционных войск поднялись вверх по Янцзы, взяв курс на Нанкин, который охраняли около 6 тысяч солдат и офицеров регулярной цинской армии. Английское командование потребовало от Ню Цзяня выкуп за город, угрожая подвергнуть бывшую столицу минского Китая артиллерийскому обстрелу. Угрозами и демонстрацией боевой мощи англичане окончательно деморализовали цинских военачальников и сановников. 8 августа в Нанкин прибыли полномочные представители центрального правительства маньчжуры Ци Ин и Илибу и мирные переговоры начались. Они завершились 29 августа 1842 года подписанием на борту английского военного корабля «Корнуэллс» мирного договора, известного в истории под названием Нанкинский. Нанкинский договор, лицемерно названный англичанами договором «о мире, дружбе, торговли, возмещении убытков и пр.», был для Китая первым неравноправным договором. Он состоял из 13 статей. Вторая статья предоставляла английским купцам право вести торговлю в пяти морских портах на китайском побережье: Гуанчжоу, Сямэнь, Фучжоу, Нинбо и Шанхай, создавая таким образом систему открытых портов, в которых англичане получали право неограниченной торговли и свободу поселений. Согласно статье 3 договора Китай уступал Англии «в вечное владение» остров Сянган (Гонконг). Выгодное географическое положение острова, близ устья Чжуцзяна, создавало для английской буржуазии возможность проникновения в юго-восточные провинции Цинской империи. Впоследствии Сянган превратился в важную торговую и военно-морскую базу Англии на Дальнем Востоке. По статье 4 Китай обязывался уплатить Англии 6 млн. долларов в возмещение стоимости опиума, уничтоженного в 1839 году в Гуандуне. Статья 5 провозглашала право английских купцов «вести торговые дела со всякими лицами, с коими они пожелают», и официально упраздняла систему «Гунхан». По этой статье Китай должен был выплатить Англии еще 3 млн. долларов в счет погашения задолженности некоторых купцов «Гунхана» английским торговцам. Статья 6 договора налагала на Китай контрибуцию в размере 12 млн. долларов в качестве возмещения Англии расходов, связанных с войной. Этот пункт Нанкинского договора носил откровенно грабительский характер. Статья 10 регламентировала ввозные и вывозные пошлины, лишая тем самым Китай таможенной автономии.

Статья 11 отменяла обычный китайский церемониал в отношениях англичан с цинскими чиновниками и освобождала британские товары от внутренней пошлины.

Статья 12 устанавливала, что до выполнения Китаем остальных пунктов договора, и прежде всего выплаты контрибуции, общая сумма которой составила 21 млн. долларов, английские войска останутся на оккупированных ими Чжоушаньских островах и острове Гулансюй.

Вопрос о запрещении опиума, конфискация которого была использована Англией в качестве непосредственного повода для войны с Китаем, в Нанкинском договоре намеренно был обойден молчанием. Ни в одной из его 13 статей англичане ни словом не обмолвились об опиумной торговле. Однако после окончания войны этот наркотик по-прежнему оставался одним из основных товаров британской торговли с Китаем, о чем свидетельствуют такие данные: в год заключения Нанкинского договора в Китай было ввезено 33 508 ящиков опиума, в 1843 году-42 699.

3.2 Причины поражения Китая в Первой опиумной войне и ее последствия для страны

Нанкинский договор имел решающее значение для дальнейшей судьбы Китая. Он повлек за собой серию подобных ему неравноправных договоров с западными державами, коренным образом изменив существовавшие до того отношения между ними и Цинской империей. Однако место Нанкинского договора в истории Китая отнюдь не ограничивается тем, что он явился как бы водоразделом между двумя системами во внешнеполитических отношениях Китая- даннической и договорной,- как это пытаются представить американский исследователь Дж. Фэрбэнк и его школа. Договор 1842 года официально открыл дорогу проникновению иностранного, прежде всего английского, капитала в Китай и таким образом положил начало процессу закабаления страны капиталистическими державами. Нарушение длительной искусственной изоляции цинского Китая от остального мира и вовлечение его в мировой капиталистический товарооборот само по себе было явлением положительным, однако этот процесс осуществлялся не путем самостоятельного капиталистического развития страны, а посредством насильственного закабаления ее иностранными державами.

Первое вооруженное столкновение между передовой капиталистической Англией и отсталой феодальной Цинской империей закончилось поражением последней. Это объяснялось прежде всего общей отсталостью Китая, выразившейся в низком по сравнению с Англией уровнем развития производительных сил, в консерватизме и невежестве его правителей, чиновников и военачальников, в их неспособности оказать сопротивление врагу.

Технико-экономическая отсталость Китая особенно ощутимо сказалась на вооружении цинской армии. К началу боевых действий ее военная техника оставалась на уровне середины XVII века, то есть периода завоевания страны маньчжурами. Флот состоял из устаревших деревянных судов и лодок, в то время как в английской эскадре были пароходы, совершенно неизвестные тогда в Китае. Цинская армия располагала громоздкими устаревшими пушками из чугуна и бронзы, отлитыми еще в XVIII веке и даже раньше. Эти пушки могли стрелять только с постоянным прицелом. На английских же кораблях были установлены крупные усовершенствованные орудия: 12-фунтовые гаубицы, 9-фунтовые полевые пушки, орудия на повторном лафете. Английским мортирам, винтовкам и карабинам китайские солдаты могли противопоставить лишь фитильные и кремневые ружья, луки, копья, сабли, тесаки и т.д.

Разложение феодально-бюрократической системы цинского Китая пагубно отразилось на состоянии его вооруженных сил. Моральный дух армии был низким, отсутствовала элементарная дисциплина, солдаты и офицеры в массе своей были опиумокурильщиками, занимались разбоем и грабежом. Между войсками отдельных провинций царила неприязнь, временами переходившая в открытые столкновения. В армии процветало казнокрадство, беззастенчиво разворовывались даже те жалкие суммы, которые правительство выделяло на оборону страны.

Неудачный исход войны с Англией явился неожиданностью для цинского правительства и императора, слепо веривших в могущество Небесной империи и непобедимость ее армии. Начиная войну, Цины не располагали сколько-нибудь достоверными сведениями о своем противнике. На протяжении всей войны инициатива почти неизменно исходила от англичан. Переложив все заботы о войне на провинциальных чиновников и военачальников, центральное правительство не сочло нужным даже позаботиться об организации надежной обороны в общегосударственном масштабе. У него не было ни единого стратегического, ни оперативных планов военных действий. Цинское правительство, за редким исключением, почти не выделяло средств на военные расходы, предлагая провинциальным властям самим изыскивать их из местных ресурсов. Все мероприятия его сводились лишь к переброске войск из внутренних провинций страны в район предполагаемого театра военных действий и частой сменяемости военачальников и сановников. Так, 18 октября 1841 года император назначил И Цзина командующим в Чжэцзяне, выделив ему двух помощников и приказав немедленно отправиться к месту назначения. Однако через два дня он поспешно отстранил помощников И Цзина, назначив на их место других лиц.

Наглядным примером непоследовательных действий императора служит история с назначениями и перемещениями маньчжурского сановника Ци Ина. 24 марта 1842 года он был направлен в Гуанчжоу командующим войсками. 28 марта того же года последовал другой указ, отменявший первый и назначавший Ци Ина командующим гарнизоном в Ханчжоу (провинция Чжэцзян). В этот же день император приказал направить Ци Ина и Илибу в Чжэцзян для ведения мирных переговоров с английским командованием. 7 апреля последовало высочайшее распоряжение о повышении Ци Ина и назначении его императорским особоуполномоченным. 25 мая император Мянь Нин подтвердил первое распоряжение и назначил его командующим войсками в Гуанчжоу. 4 июня в связи с падением Чжапу Ци Ин опять был назначен командующим гарнизоном Ханчжоу. Этот указ он получил 14 июня уже на пути в Гуандун. Узнав о том, что англичане угрожают Чжэньцзяну, цинский двор приказал Ци Ину и Илибу немедленно направиться в этот город. В августе 1842 года Ци Ин вел мирные переговоры в Нанкине, а в октябре был назначен наместником провинций Цзянси, Цзянсу, и Аньхуй.

Столько частая смена указов, нередко противоречивших один другому, свидетельствовала о полной растерянности императора и придворных, их неспособности руководить военными операциями. Бесконечные непродуманные перемещения сановников и военачальников вносили лишь еще большую дезорганизацию в правительственный и военный аппарат.

Не имея достоверной информации о ходе военных действий, император подчас отдавал совершенно непродуманные распоряжения. Так, получив доклад И Шаня о мнимой победе над англичанами в мае 1841 года в Гуандуне, император решил, что война успешно закончена и приказал вывести из провинций Гуандун, Чжэцзян и Фуцзянь войска, прибывшие туда в начале года на помощь из других районов страны. Указ был издан как раз в то время, когда англичане готовились возобновить военные действия, перенеся их на территорию Чжэцзяна.

В течение всей войны в цинском правительстве и армии почти безраздельно господствовали сторонники политики капитуляции.

Сторонники же сопротивления- Линь Цзэ-сюй и Дэн Тин-чжэнь- еще в самом начале войны были смещены с постов и фактически лишены возможности влиять как на политику цинского двора, так и на ход военных действий.

Такие военачальники, как Гуань Тянь-пэй и Чэнь Хуа-чэн, героически погибли в бою, а другие, подобно Хай Лину, покончили жизнь самоубийством.

То, что во главе войск стояли генералы и офицеры, настроенные откровенно капитулянтски, несомненно, сказалось на боевом духе армии. Гарнизоны Шанхая, Нинбо, Юйяо, Цыси, Фэнхуа, Гуанчжоу и других городов покидали их зодолго до приближения противника. Пораженческие настроения царили в армии почти на протяжении всей войны, начиная с того момента, как при дворе одержала верх группа капитулянтов во главе с всесильным тогда Мучжана. Героизм и мужество солдат, офицеров и даже целых гарнизонов (Чжэньцзян, Чжапу, Хумэнь) не могли изменить печальных для Китая результатов не только отдельных сражений, но и всей войны в целом.

Капитулянтская позиция цинского двора, маньчжурских чиновников и военачальников в этой войне объяснялась в значительной мере их страхом перед китайским народом, постоянной боязнью вооруженного восстания народных масс против чужеземных правителей. Об этом свидетельствуют как заявления самих маньчжуров, так и наблюдения членов Русской духовной миссии. «Существенная опасность для маньчжуро-китайского правительства,- писал из Пекина в январе 1841 года пристав миссии Н.И. Любимов,- еще состоит в том, чтобы не произошло каких-либо внутренних волнений, последствием коих может быть сильный политический переворот и перемена династии. Все это при нынешних обстоятельствах, которые только начинают разыгрываться,- дела не невозможное». Любимов также писал о том, что «народ всю неудачу дел с англичанами приписывает маньчжурам…»

Само поражение Китая в первой «опиумной» войне нанесло серьезный удар по престижу цинского правительства и его вооруженных сил. Подписав 29 августа 1842 года неравноправный Нанкинский договор, Цины, однако, не обнародовали его кабальные условия.

Еще во время войны пристав Русской духовной миссии Н.И. Любимов писал в своем дневнике: «Китайское правительство по случаю английских дел, как и по всем вообще делам, хлопочет об одном: как бы обмануть свой народ (не иностранцев, бог с ними, оно бы все им дало теперь же…), а именно своих подданных, ибо для него пуще всего, чтобы в глазах народа не проронить своей гордости». Однако это была не единственная причина, почему Цины так тщательно скрывали от своего народа свою капитуляцию перед Англией. Совершенно очевидно, что стремление цинских правителей замолчать любую свою неудачу в войне, а затем и полное поражение диктовалось не только одним желанием «иметь перед народом лицо», но прежде всего боязнью того, чтобы китайский народ, возмущенный столь печальным для Китая исходом войны, не выступил против правительства, которое не сумело защитить страну от английских завоевателей.

Спустя более двух месяцев после заключения Нанкинского договора глава Русской духовной миссии Поликарп Тугаринов сообщал в донесении, отправленном из Пекина в МИД России 3 ноября 1841 года: «Война китайцев с англичанами кончена; это не подлежит более никакому сомнению. Все войска, бывшие в деле или собранные в разных местах на случай появления неприятеля, двинулись к прежним своим пунктам; все лица, которым было вверено начальство над оными, от переделов Маньчжурии до Кантона, или уже возвратились, или получили приказание возвратиться в столицу, и Пекинская газета «Цзин бао» не раз объявляла от лица верховной власти, что

дружественные сношения с англичанами, прерванные войной, восстановлены». Далее он писал: «Китайцы покорились, кажется, всем требованиям англичан, и мирный трактат, как слышно, давно уже разменен. Это было, как можно полагать, в конце августа или в первой половине прошлого сентября месяца». И затем: «На какиих условиях заключен мир, я не могу, как желал бы, сказать во всей подробности и со всею достоверностью. Время, без сомнения, разоблачит эту тайну».

Но как бы ни скрывал цинский двор условия неравноправного Нанкинского договора, тем не менее слухи о требованиях английской стороны и переговорах, происходивших в обстановке строгой секретности, все-таки распространялись по стране.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Со времени заключения Нанкинского договора и открытия пяти портов для торговли Китай вступил на мировой рынок в качестве полуколонии. Если в период изоляции Китая народ подвергался феодальной эксплуатации, принявшей очень тяжелые формы, то после Первой опиумной войны к этому гнету присоединилась капиталистическая эксплуатация, пришедшая извне.

Новая форма эксплуатации разрушила китайское ремесленное производство и привела к тому, что структура общества, сложившаяся за много тысяч лет и покоившаяся на сочетании мелкого крестьянского хозяйства с домашним ремеслом, стала в ряде местностей разваливаться. Еще более серьезным было то обстоятельство, что эта новая эксплуатация побеждала правителей Цинской империи на все территории страны резко усиливать феодальную эксплуатацию и вдобавок к различным, трудно выполнимым старым налогам и поборам учреждать новые, используя их на восполнение огромных сумм задолженности по контрибуциям и опиумной торговле.

В течение десяти лет после Первой опиумной войны в китайском обществе внезапно произошли невиданные в его истории большие изменения, затронувшие как юг, так и север. В городах и деревнях все было потрясено до основания, старые устои- экономика, финансы, политика, мораль превратились в еще большее бедствие и зло для китайского народа.

С 1842 по 1845 год ввоз английских текстильных изделий в Китай очень сильно возрос. Через пять открытых по договору портов они проникли во внутренние районы страны, повсеместно ввоз этих товаров стал еще больше подрывать местное производство. Хотя английский ситец и подрывал китайское текстильное ремесленное производство, но подорвать окончательно местное производство он не мог.

Что касается вывоза, то вывоз китайского шелка и чая возрастал из года в год, вывоз этих товаров являлся постоянной преобладающей статьей в

китайско-английской торговле, разрешенной по закону и стоимость этих товаров в достаточной степени, даже с превышением, покрывала стоимость английского текстиля и других английский товаров. Поэтому экономическая агрессия Англии против Китая главным образом основывалась на торговле опиумом. С момента заключения Нанкинского договора торговля опиумом велась без всяких ограничений и опиум в огромных количествах ввозился в Китай, следовательно, ежегодно из страны выкачивались огромные суммы серебра в несколько миллионов фунтов.

В течение примерно десяти лет ввоз опиума увеличился более чем вдвое, причем главные потребители его находились в среде господствующих классов Китая, представители которых с помощью различных способов выжимания денег заставляли народ восполнять израсходованные ими суммы. С дальнейшим ростом опиумной торговли было связано все большее загнивание политического режима, все большее усиление жестокой эксплуатации, прогрессирующее истощение ресурсов серебра и все большее обнищание народных масс.

В районах провинций Цзянсу и Чжэцзян, например, натуральный налог возрос в таком соотношении: вместо 1 даня-2 даня и 5-6 доу; если вместо натурального налога зерном налог взимался серебром, то в то время как цена 1 даня риса составляла 2 тысячи лянов, при такой замене требовали 8-10 и даже доходили до нескольких десятков тысяч медных монет.

Дополнительные поборы в провинции Цзянси составляли 2-3 даня зерна, в пересчете на серебро- 7-8 лянов. В провинции Аньхуэй дополнительные сборы превосходили основные в несколько раз, а обменный уровень натуральных поставок на денежные составлял разницу, в десять с лишним раз превышающую установленную. В провинции Хубэй на каждый дань риса, отправляемый по оброку в столицу для императорского двора, приходилось в три с лишним раза больше дополнительных поборов, а при замене каждого даня деньгами взималось 18-20 и более тысяч монет. За каждый лян серебра официального поземельно-подушного налога в провинции Хунань народ должен был вносить несколько лянов серебра; за один дань зерна, поставляемого по оброку в столицу фактически вносилось несколько даней. Кроме всего этого, местные чиновники еще вымогали налоги в свою пользу.

Таким образом, поражение в Первой опиумной войне Китаю нанесло колоссальный удар по всем сферам жизни китайского общества, что привело к огромному распространению наркомании среди китайцев, деградации и массовому вымиранию китайского населения.

ИСТОЧНИКИ

Отечественные:

1.Гримм Э.Д. Сборник материалов и других документов по истории международных отношений на Дальнем Востоке (1842-1925). М., 1927.

2.Избранные произведения прогрессивных китайских мыслителей нового времени (1840-1898). М., 1960.

3.История экономического развития Китая 1840-1948 гг. Сборник статистических материалов. М., 1958.

4.Материалы Архива внешней политики России (АВПР), ф. «Главный архив» 1-5.

5.Материалы Центрального государственного исторического архива в Ленинграде (ЦГИАЛ), ф.769 «Канцелярия Синода», оп. 448.

Иностранные:

6.Гуандун тун чжи (Описание провинции Гуандун). Пекин, 1959. (Фотолитография), фото 1-334.

7.Дай Цин хуйдянь (Свод законов великой династии Цин). Пекин, 1899.

8.Линь Вэнь-чжун. Чжэн шу (Книга о политике). Шанхай, 1936.

9.Линь Цзэ-сюй. Жи цзи (Дневники). Пекин, 1962.

10.Линь Цзэ-сюй. Син цзи лу (Письма и заметки). Шанхай, 1946. 11.Лян Тин-жань. Ифэн вэньцзи (Записки о зловредных действиях варваров). Шанхай, 1937.

12.Саньюаньли жэньминь канн ин доучжэн шиляо (Материалы по истории борьбы населения Саньюаньли против англичан). Пекин, 1959.

13.Чжун вай цзю юечжан хуйбянь (Сборник старых договоров Китая с иностранными государствами). Пекин, 1954. Т.1.

14.Чоу бань и у ши мо (О ведении дел с варварами), Период правления Даогуан (1836-1850). Пекин, 1959. (Фотолитография), фото 1-80.

15.Япянь чжаньчжэн (Опиумная война). Шанхай, 1954. Т.1-6.

16.Япянь чжаньчжэн вэньсюе цзи (Сборник литературных произведений об «опиумных войнах»). Пекин, 1957. Т. 1-2.

17.Bernard W.D. Narrative of the Voyages and Services of the Nemesis from 1840 to 1843 and of the Combined Naval and Military Operations in China. London, 1844.

18.Bingham, J.Elliot, Narrative of the Expedition to China. London, 1842- 1843.

19.Chinese Repository, Macao-Canton. 1832-1851.

20.Mackenzie K.S. Narrative of the Second Campaign in China. London, 1842. 21.Ouchterlony J. The Chinese War: An Account of All the Operations of rhe British Forces from the Commencement to the Treaty of Nanking. London, 1844.

НАУЧНО-ИССЛЕДОВАТЕЛЬСКАЯ ЛИТЕРАТУРА

Отечественная:

22.Березный Л.А. Интересная тенденция в американском китаеведении (Историографические заметки),- «Историография и источниковедение истории стран Азии и Африки». Л.,1974. С.122-129.

23.Березный Л.А. Критика методологии американской буржуазной историографии Китая (Проблемы общественного развития в 19-первой половине 20 века). Л.,1968. С.51-53.

24.Березный Л.А. Начало колониальной экспансии в Китае и современная американская историография. М., 1972. С.34-37.

25.Бичурин (Иакинф). Китай, его жители, нравы, обычаи и просвещение.

26.Ваганова Т.А. Начало английской завоевательной политики в Китае,-

«Вестник Ленинградского университета». СПб., 1949. С.47.

27.Ваганова Т.А. Происхождение и развитие англо-китайских отношений и англо-китайский конфликт 1840-1842 гг. ЛГУ, 1946. С.100-107.

28.Веселовский Н.И. Поездка Н.И. Любимова в Чугучак и Кульджу под видом купца Хорошева. СПб., 1909. С.63.

29.Вяткин Р. Историческая наука в КНР. М., 1971. С.119-125. 30.Гальперин А.Л. Очерки развития экономических связей и история

международных отношений на Дальнем Востоке в новое время,-

«Краткие сообщения Института народов Азии АН СССР». М., 1963.С.9 31.Гуревич Б.П. Политика России в опиумном вопросе в период англо-

китайской войны 1839-1842 гг.,- «Краткие сообщения института народов Азии АН СССР». М., 1963, №56.

32.Думан Л.И. Традиции во внешней политике Китая,- «Роль традиций в истории и культуре Китая». М., 1972. С.126-129.

33.Ерофеев Н.А. Очерки по истории Англии 1815-1917. М., 1959. С.83. 34.Ерофеев Н.А. Чартизм и колониальная политика Англии,- «Новая и

новейшая история». М., 1957. №1.

.Ефимов Г. Очерки по новой и новейшей истории Китая. М., 1951. С.44. 36.Зарецкая С.И. «Опиумная» война 1840-1842. Сборник материалов и

документов в 6 томах,- «Современная китайская литература по общественным наукам». М., 1956. №13.

.Илюшечкин В.П. Крестьянская война тайпинов. М.,1967. С.13. 38.Илюшечкин В.П., Юрьев М.Ф. Китай в первой половине XIX в. Начало

превращения Китая в полуколонию,- «Всемирная история». М., 1959. Т. VI.

39.Ипатова А.С. Колониальная политика Англии в Китае и первая

«опиумная» война 1839-1842 гг., -в кн. «Новая история Китая». М., 1972. С. 77.

40.Ипатова А.С. Патриотические прокламации пиъинтуаней- «отрядов усмирения англичан» (июнь 1841 г.),- «Письменные памятники Востока. Историко-филологические исследования. Ежегодник 1971». М., 1974. С.48.

41.Ипатова А.С. Патриотическое движение на юге Китая в 40-е годы XIX века. М., 1976. С.40.

42.Ипатова А.С. Русские архивные материалы о Китае в период первой «опиумной» войны(1839-1842 г.),- «Страны Дальнего Востока и Юго- Восточной Азии». (Проблемы истории и экономики). М., 1969. С.88.

43.Ипатова А.С. Социальный состав патриотического движения 1841-1849 гг. в Гуандуне,- «Государство и общество в Китае». Тезисы и доклады. М., 1971.

44.Ипатова А.С. Шэсюе и их роль в патриотической борьбе в Гуандуне в 1841-1849 гг., -»Страны Дальнего Востока и Юго-Восточной Азии.

История. Экономика». М., 1970. С.283-285.

45.История Китая с древнейших времен до наших дней. М., 1974. С.171. 46.Конрад Н.И. Сунь-цзы. Трактат о военном искусстве. М.-Л., 1950. С.34. 47.Лю Да-нянь. История американской агрессии в Китае. М., 1953. С.39.

48.Мертваго Д. Очерк морских сношений и войн европейцев с Китаем по 1860 год. СПб., 1884. С.71.

49.Мортон А. История Англии. М., 1950. С.129-137.

50.Нарочницкий А.Л. Колониальная политика капиталистических держав на Дальнем Востоке (1860-1895). М., 1958. С.131.

51.Нейман. Современное положение Китая и отношение его к союзникам,- «Русский вестник». 1856, т.XVI.

52.Никифоров В.Н. Советские историки о проблемах Китая. М., 1970.

53.Никифоров В.Н. Специфика господствующего класса в старом Китае (сословие шэньши),- «роль традиций в истории и культуре Китая». М., 1972. С.62-72.

54.Новая история стран зарубежной Азии и Африки. ЛГУ, 1959. С.235. 55.Розенблюм Б.Л. очерки договорного права Китая. Равноправные и

56.Симоновская Л.В., Эренбург Г.Б., Юрьев М.Ф. Очерки истории Китая.

57.Тихвинский С.Л. Движение за реформы в Китае в конце XIX века. М., 1959. С.176.

58.Тихвинский С.Л. Национализм и классовая борьба в Китае в новое время,- «Вопросы истории». 1971, №11.

59.У-цзы. Об искусстве ведения войны. М., 1957. С. 93-99.

60.Харнский К. Китай с древнейших времен до наших дней. Хабаровск- Владивосток, 1927. С.77.

61.Хохлов А.Н. Страны Дальнего Востока и Юго-Восточной Азии. М., 1970. С.268.

62.Хохлов А.Н. Землевладение восьмизнаменных войск в Китае (XVIII- XIX вв.),- «Краткие сообщения Института народов Азии». М., 1962.

63.Ху Шэн. Агрессия империалистических держав в Китае. М., 1951. С.99.

Иностранная:

64.Бао Чжэн-ху. Япянь чжаньчжэн («Опиумная война»).Шанхай, 1954. С.8 65.Ван Жэнь-чэнь. Чжунго цзиньдай ши (Новая история Китая). Шанхай,1962. Т.1. С.345.

66.Вэй Юань. Хай го ту чжи (Географическое описание заморских стран).Пекин, 1852. С.87.

67.Вэй Юань. Шэн у цзи (Записки о священных войнах). Шанхай, 1963.

68.»Гуандун жэньмин цзай Саньюаньли канн ин доучжэн цзяньши» (Краткая история борьбы населения провинции Гуандун в Саньюаньли против англичан). Пекин, 1958. С. 267-289.

69.Дай И. Чжунго цзиньдай ши гао (Новая история Китая). Пекин, 1963.

70.И ба сы эр нянь Шанхай канн ин доучжэн ды гуши (Рассказы о борьбе населения Шанхая против англичан в 1842 г.). Шанхай, 1959. С.89.

71.Лю Да-нянь. Япянь чжаньчжэн шици ды шидафу сысян (Взгляды ученых-сановников периода опиумной войны). Пекин, 1962. №12.

72.Лю Пэй-хуа. Чжунго цзиньдай цзяньши (Краткая история Китая в новое время). Пекин, 1953. С.239-266.

73.Лю Пэй-хуа. Япянь чжаньчжэн (Опиумная война). Пекин, 1962. С.86. 74.Ся Се. Юе фэнь цзи ши (Хроника событий в Гуандуне). Шанхай,

1967.С.101-110.

75.Сян Ян. Пинъинтуань хэ (Отряды англичан). Пекин, 1956. С.235.

76.У Юй-гань. Япянь чжаньчжэн ши (История опиумной войны). Шанхай, 1931. С.137-155.

77.Цзун Хуа-ши. Япянь чжаньчжэн (Опиумная война). Пекин, 1972. С.38. 78.Цзян Тин-фу. Ци Шань юй япянь чжаньчжэн (Ци Шань и опиумная

война). Пекин, 1969. Т.6. №3.

79.Чжу Чужн-юй. Пинъинтуань (Отряды усмирителей англичан). Пекин, 1959. С.100.

80.Чу И. Япянь Чжаньчжэн (Опиумная война). Шанхай, 1933. С.89. 81.Чэнь Цзы-чжань. Линь Цзэ-сюй. Шанхай, 1933. С.79-110.

82.Шан Юэ. Очерки истории Китая с древности до опиумных войн. М., 1959. С.563-565.

83.Шэнь Цзай-сю. Линь Цзэ-сюй хэ пинъинтуань (Линь Цзэ-сюй и отряды усмирителей англичан). Шанхай, 1953. С.241.

84.Costin W.C. Great Britain and China. Oxford, 1937. P.37.

85.Fairbank, John K. Chinese Diplomacy and Treaty of Nanking,-»The Journal of Modern History». Vol. II. №1.

86.Fairbank, John K. The Early Treaty System in the Chinese World Order,-

«The Chinese World Order. Traditional Chinas Foreign Relations». Cambridge, 1968. P.89-97.

87.Fairbank, John K. Trade and Diplomacy on the China Coast the Opening of the Treaty Ports. Cambridge,1953. P.79.

88.Li Chien-nung. The Political History of China. Princeton, 1956. P.141. 89.Malcolm E.L. The Chinese Repository and Western Literature on China

to 1850. Vol. 7, №2.

.Morse H.B. The International Relations of the Chinese Empire. New York, 1910. Vol.1, №5.