Стих «Горя от ума» в сравнении со стихом «Евгения Онегина»
Стих
«Горя от ума» в сравнении со стихом «Евгения Онегина»
В. С. Баевский
Среди немногочисленных сравнительных работ о Пушкине и
Грибоедове нет сопоставительного исследования их стихосложения [1]. Между тем
подобные наблюдения были бы весьма поучительны: перед нами два величайших поэта
своего времени, в стихотворной речи они видели естественное и универсальное
средство выражения, сознательно использовали и усовершенствовали ее «механизм»
(слово Пушкина). Сравнение стихотворных систем двух поэтов естественно начать с
соотнесения «Горя от ума» и «Евгения Онегина» - важнейших их произведений и
одновременно произведений исключительного значения для всей русской поэзии, для
всей истории русской литературы и даже русской общественной жизни. Интерес
обостряется тем, что оба произведения создавались в значительной степени
одновременно. К тому дню, когда Пушкин в чтении И. И. Пущина познакомился с
комедией Грибоедова, у него уже были готовы три с половиной главы романа в
стихах. Пушкин сразу же предсказал, что половина стихов «Горя от ума» войдет в
пословицу, и сам ввел в главу шестую своего романа в стихах стих из 10-го
явления последнего действия грибоедовской комедии: И вот общественное мненье!
Тут же он в 38-м примечании сам указал источник цитаты. Эпиграф из «Горя от
ума» украшает главу седьмую, Онегин сравнивается с Чацким в главе восьмой. Но
подробное изучение стихотворного ритма «Евгения Онегина» показало его
однородность во всех главах: во второй половине романа в стихах Пушкин
разрабатывал ритм, найденный им до знакомства с комедией Грибоедова. В
1823-1824 гг., когда завершалась работа над «Горем от ума», Пушкин интенсивно
писал «Евгения Онегина», закладывая фундамент своего романа в стихах, причем
оба поэта работали независимо один от другого (глава первая пушкинского романа
была опубликована после завершения Грибоедовым своей комедии).
Стих «Горя от ума» всегда рассматривается в связи с
традицией русского и (реже) французского вольного стиха [2]. На первый взгляд
иная постановка вопроса невозможна. Однако в настоящей работе вольный ямб
Грибоедова изучается в сравнении с четырехстопным ямбом Пушкина.
Для этого из состава вольного (разностопного) ямба
выбраны все четырехстопные стихи. Из 2221 стиха «Горя от ума» четырехстопные
насчитывают 755, или 34%, или одну треть [3]. Настоящая работа посвящена
сравнительному изучению ритма: ритм четырехстопного ямба из состава вольного
ямба «Горя от ума» сопоставляется с ритмом четырехстопного ямба «Евгения
Онегина». Будем иметь в виду, что стихи четырехстопного ямба в составе вольного
могут испытывать «возмущающее» влияние стихов иного стопного состава; позже мы
сравним их со стихом произведений Грибоедова, целиком написанных четырехстопным
ямбом, и в то самое время, когда писалось «Горе от ума», в первой половине
1820-х гг. Но выводы, которые будут здесь изложены, настолько показательны, что
сами по себе устраняют сомнения в закономерности сравнения четырехстопного ямба
из состава вольного стиха «Горя от ума» с четырехстопным ямбом «Евгения
Онегина».
Блок писал: «Как бы мы ни оценивали Пушкина -
человека, Пушкина - общественного деятеля, Пушкина - друга монархии, Пушкина -
друга декабристов, Пушкина - мученика страстей, все это бледнеет перед одним:
Пушкин - поэт. Едва ли найдется человек, который не захочет прежде всего
связать с именем Пушкина - звание поэта.
Что такое поэт? - Человек, который пишет стихами? Нет,
конечно. Поэт, это - это носитель ритма» [4].
Если мы не будем понимать ритм просто как то или иное
чередование ударных и безударных слогов, если за ним мы увидим «ритм-образ» [5],
то нас не удивит глубокое соответствие характеристик ритма и общих эстетических
позиций поэтов.
Последняя стопа четырехстопного ямба всегда несет на себе
100% ударений; поэтому наши наблюдения распространяются лишь на первые три
стопы. В «Горе от ума» на первую стопу приходятся ударения в 89.6% стихов, на
вторую стопу - в 79.3% стихов, на третью стопу - 60.3% стихов [6]. В среднем от
начала к концу стиха (строки) ударность стоп убывает, чтобы на последней стопе
взлететь до 100%. Соответствие такому рисунку ритма находим в стихосложении
XVIII в., где в среднем на первую стопу приходятся ударения в 93.2% стихов, на
вторую - в 79.7%, на третью - в 53.2% [7]. Таким образом, стих «Горя от ума»
совершенно явственно ориентирован на традицию XVIII в.
Стих высоких жанров классицизма был по преимуществу
ораторским. В первую очередь это относится к четырехстопному ямбу, излюбленному
в XVIII в. одическому размеру. В ораторском стихе поэт стремился сразу же
выделить ударением начало стиха (строки) [8]; часто там стояло обращение,
междометие, глагол в повелительном наклонении: О вы, недремлющие очи; Но о,
прекрасная планета; Да будет тое невредимо [9]. Последняя стопа была выделена
ударением всегда, первая - почти всегда; средние стопы довольно часто
оставались безударными. Этот рисунок ритма и придавал ямбу XVIII в. особенности
ораторского стиха. Лексика, топика, синтаксис довершали дело.
И вот стих «Горя от ума» оказывается в некоторых
отношениях похож на ораторский стих классицизма; в нем нетрудно выделить
ритмико-синтаксические конструкции, похожие на приведенные выше примеры из
Ломоносова: О! если б кто в людей проник [10]. Ах! Чацкий, я вам очень рада
(Соч. С. 18); Опрыскивай еще водою (Соч. С. 41). Конечно, в основе стихотворной
речи «Горя от ума» лежит говорное начало. Но ораторские, декламативные
тенденции достаточно сильны, чтобы оказать решающее влияние на рисунок ритма.
Заметим, что ударность первой и второй стопы в ямбе
«Горя от ума» несколько ниже, чем в ямбе XVIII в. Именно это обстоятельство
можно рассматривать, как свидетельство ослабления установки на ораторскую речь
за счет иных, разговорных интонаций.
Следует иметь в виду, что в начале XIX в. и еще много
позже ритм в современном назначении этого термина не находился в поле зрения
поэтов. Его осознали и стали изучать только поэты символизма, сперва А. Белый,
потом В. Брюсов и другие. То или иное ритмическое оформление четырехстопного
ямба возникало чисто интуитивно. Поэтому оно особенно убедительно указывает на
стоящие за ним эстетические устремления. В случае Грибоедова оно ясно и
недвусмысленно указывает на его литературную позицию младшего архаиста,
который, как показал Ю. Н. Тынянов, сознательно ориентировался на жанровую и
стилистическую систему классицизма. Тынянов отмечает и «декламационный момент»
в драматическом стихе Грибоедова [11]. И вот мы видим, что сознательное
следование жанрово-стилистическим принципам прошлого века влекло за собой бессознательное
следование его стихотворному ритму.
Во избежание недоразумений необходимо сказать, что
ориентация Грибоедова и других младших архаистов на традиции классицизма носила
весьма ограниченный характер. Она была вызвана поисками наиболее убедительных
средств для создания гражданской, порою революционной поэзии, для чего традиции
карамзинизма - элегию, балладу, идиллию, «легкую поэзию» - они считали
непригодными. Объективно с историко-литературной точки зрения младшие архаисты
создавали литературу предромантизма, романтизма и раннего реализма («Горе от
ума»).
Совершенно иным рисунком ритма обладает стих «Евгения
Онегина». На первой стопе здесь ударения в 84.4% стихов, на второй - в 89.9%,
на третьей - в 43.1% [12]. На первой стопе ударений меньше, чем на второй - вот
в чем главное отличие от четырехстопного ямба из состава вольного стиха «Горя
от ума». На третьей стопе ударений значительно меньше, чем на второй, на
последней, как всегда - 100%. Таким образом, перед нами волнообразный ритм с
возрастающей амплитудой.
Этот ритм отражает общую эволюцию русского стиха в
1820-е гг. Литература от классицизма через различные формы предромантизма в эти
годы переходила к романтизму, энергично овладевая новым кругом идей, новой
поэтикой. В частности, от стиха ораторского, декламативного она обратилась к
стиху напевному, разнообразно культивируя его основные формы — куплетную,
песенную и романскую [13]. С начала 1820-х гг. во главе этого движения шел
Пушкин - и в лирике, и в поэмах [14], и в «Евгении Онегине», а вместе с ним -
значительная часть поэтов-современников. У всех у них в среднем на первой стопе
ударения - в 84.4% стихов, на второй - в 92.2%, на третьей - в 46.0%. Как
видим, ритм стиха «Евгения Онегина» столь же близок к среднему ритму стихов
1820-х гг., сколь ритм четырехстопного ямба из состава вольного стиха «Горя от
ума» близок к ритму этого размера в XVIII в.
Мы отмечали, что в комедии Грибоедова «декламационный
момент» сочетается с «говорным моментом». Аналогичным образом в «Евгении
Онегине» напевное начало интерферирует с говорным. В результате в «Евгении
Онегине» складывается образ ритма, который противостоит образу ритма «Горя от
ума». На место стремления ударением на первой же стопе сразу обозначить начало
стиха (строки) приходит стремление к симметрии: первая стопа выделена слабее,
вторая - сильнее, третья слабее, четвертая - сильнее. Симметрия, волнообразное
движение естественны для стиха напевного типа.
Таблица I
Ударения в четырехстопном ямбе
|
Похожие работы на - Стих «Горя от ума» в сравнении со стихом «Евгения Онегина»
|