t Левин имеет в виду всякую ситуацию, которая структурной психологией рассматривается как поле деятельности человека и деятельность человека рассматривается в связи со структурой этого поля. Действия ребенка, по мнению Левина, на этой стадии развития - всецело абсолютно «полевые» действия, т.е. исключительно приноровленные к структуре того поля, в котором сейчас протекает действование в воспитании ребенка.
Эксперимент показывает, в чем это заключается: от каждого предмета исходит как бы аффект, притягательный или отталкивающий, побуждающая мотивация к ребенку. Каждый предмет «тянет» ребенка к тому, чтобы он его потрогал, взял в руки, пощупал или, наоборот, не касался его; предмет приобретает то, что Левин называет Aufforderungscharakter - известный повелительный характер. Всякой вещи присущ какой-то аффект, настолько побудительный, что он приобретает для ребенка характер «принудительного» аффекта, и поэтому ребенок в этом возрасте находится в мире вещей и предметов, как бы в силовом поле, где на него действуют все время вещи, притягивающие и отталкивающие. У него нет равнодушного или «бескорыстного» отношения к окружающим вещам. Как образно говорит Левин, лестница манит ребенка, чтобы он пошел по ней; дверь - чтобы он её закрыл и открыл; колокольчик - чтобы он его позвонил; коробочка - чтобы он ее закрыл и открыл; круглый шарик - чтобы он его покатил. Словом, каждая вещь заряжена для ребенка в этой ситуации такой аффективной притягивающей или отталкивающей силой, имеет аффективную валентность для ребенка и соответствующим образом провоцирует его на действование, т.е. направляет его.
Чтобы понять, как действует ребенок раннего возраста в той или иной ситуации, Л. С. Выготский приводит отдаленную аналогию с тем, как мы себя ведем, если в какой-либо ситуации мы тоже находимся в ее власти. У нас это бывает уже редко. В опыте Левина делают так: приглашают испытуемого в лабораторию, затем экспериментатор отлучается на несколько минут под предлогом, что ему что-то надо приготовить для опыта, и оставляет испытуемого одного в новой обстановке. Тот ждет 10-15 минут. В такой ситуации испытуемый часто начинает рассматривать комнату. Если лежат часы; посмотрит, который час; если лежит конверт, посмотрит, заполнен он или пуст. Вот в этом состоянии человека, каждое действие которого определяется тем, что он видит, есть отдаленная аналогия с поведением ребенка в раннем возрасте.
Отсюда связанность ребенка только наличной ситуацией. Ребенок раннего детства в отличие от более поздних возрастов не приносит в эту ситуацию знаний о других возможных вещах; его вообще не привлекает ничего, что лежит за кулисами ситуации, как выражается Левин, ничего, что могло бы видоизменить ситуацию. И поэтому открывается такая большая роль самих вещей, конкретных предметов внутри ситуации.
К. Левин описал опыт, показывающий, какую трудность представляет для ребенка до 2 лет задача сесть на предмет, находящийся вне поля его зрения. Это опыт с большим камнем, который ребенок обходил со всех сторон, гладил и т.п. затем ребенок поворачивается спиной, чтобы сесть, но как только поворачивается спиной, он теряет камень из виду. Потом ребенок держится за камень и поворачивается, чтобы сесть. Наконец, один ребенок, заснятый на пленку (это приведено в книге Левина) (K. Levin, 1926), выходит из затруднения своеобразным путем: он пригибается, смотрит между ног так, чтобы, стоя спиной к камню, иметь его в зрительном поле. И тогда ему удается сесть. Некоторые дети помогают себе тем, что держат руку на камне. В другом случае экспериментатор сам кладет руку ребенка на камень и ребенок садиться на собственную руку, потому что у него нет ощущения, что за куском камня, который он покрывает рукой, есть камень в целом. Такая связанность ребенка наглядным полем, по-видимому, указывает на своеобразную деятельность сознания ребенка в этой ситуации.
Для иллюстрации Л. С. Выготский приводит пример из своих опытов. Л. С. Славина имела задачу посмотреть, как ребенок в свободной ситуации может в словах, если позволено так сказать, «отлететь», отойти от ситуации, сказать не то, что он видит перед собой. Для этого ученые использовали широко разработанную в клинике методику повторения предложений. Дети двух лет повторяют без всякого труда фразы: «Курица идет», «Коко идет», «Собака бежит». Но сказать «Таня идет» тогда, когда Таня тут же перед ребенком сидит на стуле, он не может. Эта фраза вызывает реакцию: «Таня сесть». Все 40 детей дали во всех трех сериях неправильную реакцию в тех случаях, где внимание ребенка было привлечено ситуацией. Ребенку трудно, глядя на сидящую Таню, произнести «Таня идет». То, что он видит, действует на него гораздо сильнее, и потому его слова не могут разойтись с действительностью. Это объясняет один из фактов, на который давно обращено внимание исследователей: в раннем детстве ребенок почти не может лгать. Только к концу раннего детства возникает у ребенка самая элементарная способность говорить не то, что есть на самом деле. Он пока не способен и к выдумке. О том же говорит простой пример, хорошо изученный в последнее время. Ребенок болен; в момент острой боли он реагирует на это аффектом - плачет, капризничает. Но он может быть болен опасно, однако, поскольку он непосредственной боли не испытывает, его не беспокоит сознание болезни. Итак, ребенок в этом возрасте не может говорить ни о чем другом, кроме того, что находится перед его глазами, или о том, что звучит в его ушах. Что же обусловливает такой характер поведения? Первое, что характеризует сознание ребенка, - возникновение единства между сенсорными и моторными функциями. Все, что ребенок видит, он хочет потрогать руками. Наблюдая 2-летнего ребенка, предоставленного самому себе, мы видим, что малыш бесконечно деятелен, бесконечно суетится, но деятелен он исключительно в конкретной ситуации, т.е. делает лишь то, на что толкают его окружающие вещи.
Раньше полагали, говорит Л. С. Выготский, что сенсомоторное единство возникает из простого физиологического рефлекса, но это не так уже и для младенческого возраста. Спеленатый ребенок может часами спокойно водить глазами, для раннего же возраста характерно, что за каждым восприятием непременно следует действие. Этого нет в младенческом возрасте до последней его фазы, когда возникает специфическое для данного возраста сенсомоторное единство.
Лейпцигская школа обратила внимание на то, что самым первичным детским восприятием является аффективно окрашенное восприятие, т.е. то обстоятельство, что ребенок видит каждый предмет в разной аффективной окраске. Иначе говоря, восприятие и чувствование представляют собой неразделимое единство. Мы научаемся смотреть на вещи, отвлекаясь от непосредственной эмоции, которую они вызывают, и не проявляя острого интереса к ряду вещей. Но для ребенка раннего возраста это невозможно. Восприятие и аффект еще не дифференцированы, они непосредственно тесно связаны одно с другим. Экспериментами Ф. Крюгера и Г. Фолькельта показано, что у нас и у животных чувственный тон восприятия всегда сохраняется. Например, синий и желтый цвета вызывают у нас чувственный тон холодного и теплого. Известный чувственный тон восприятия сопровождает наши представления, и это показывает, что генетически они связаны между собой.
Единство аффективно-рецептивных моментов дает третий момент для характеристики сознания в раннем детстве - для действования в ситуации. Мы имеем дело с такой своеобразной системой сознания, когда восприятие непосредственно связано с действием. Следовательно, если охарактеризовать систему сознания с точки зрения главенствующих функций, совместно работающих в раннем возрасте, то надо сказать, что это представляет собой единство аффективного восприятия, аффекта и действия. Это обстоятельство великолепно объясняют нам опыты Левина.
Сознавать для ребенка раннего возраста - ещё не означает воспринимать и перерабатывать воспринимаемое с помощью внимания, памяти, мышления. Все эти функции еще не дифференцировались, они действуют в сознании целостно, подчиняясь восприятию постольку, поскольку они участвуют в процессе восприятия.
Все знают по простым наблюдениям, что память у ребенка в раннем детстве проявляется всегда в активном восприятии-узнавании. Все знают, что мышление в этом возрасте проявляется исключительно как наглядное, как умение восстановить связь, но в наглядно данной ситуации. Все знают, что аффекты ребенка этого возраста тоже проявляются преимущественно в момент наглядного восприятия того объекта, к которому аффект направлен. Мыслить для ребенка в этом возрасте, поскольку он уже проявляет интеллектуальную деятельность, не значит вспоминать. Только для ребенка дошкольного возраста мыслить - значит вспоминать, т.е. опираться на свой прошлый опыт.
Л. С. Выготский приводит один факт, который называется фактом амнезии. Младенческий возраст всеми нами забывается. Если отдельные гениальные люди, как, например Л. Толстой, утверждают, что они помнят чувство стеснения при пеленании, ощущение теплой воды и мыла при купании, то, по-видимому, мы имеем здесь дело со сложной реминисценцией. Что касается сознания каждого из нас, то младенческий возраст, как правило, нами забывается, забывается и раннее детство. Едва ли кто помнит отчетливо (не из рассказов близких) из своего детства до трех лет что-либо, кроме отдельных исключительных впечатлений, кроме обрывков, зачастую непонятных.
Связных воспоминаний из эпохи раннего детства обычно в сознании не сохраняется, настолько своеобразно организована память и настолько мало участвует она во всей деятельности сознания. Память выдвигается на первый план в последующих возрастах; и правильно было бы сказать, что мыслить для ребенка раннего возраста - значит разбираться в данных аффективно окрашенных связях и предпринимать своеобразные, соответственные этой внешней воспринимаемой ситуации действия. В этом возрасте господствует наглядное аффективно окрашенное восприятие, непосредственно переходящее в действие.
Само восприятие отличается двумя особенностями, на которых Л. С. Выготский подробно останавливается. Первая особенность восприятия - его аффективный характер. И. М. Сеченов считал важнейшей особенностью ребенка раннего возраста страстность этого восприятия. Всякое восприятие в раннем возрасте - страсть. Кто видел, как глядит ребенок на новую вещь, тот видел, чем существенно отличается это восприятие от нашего.
Вторая особенность (она составляет общий закон и для последующего развития): когда восприятие является доминирующей функцией сознания, то это значит, что восприятие поставлено в максимально благоприятные условия развития. Раз все сознание действует только на основе восприятия, то восприятие развивается раньше остальных функций. Это связано с двумя основными законами детского развития, которые Л. С. Выготский упоминает. Первый гласит, что функции, как и части тела, развиваются не пропорционально и равномерно, а в каждом возрасте есть доминирующая функция.
Второй закон гласит, что наиболее фундаментальные функции, которые нужны сначала, которые обосновывают другие, развиваются раньше. Поэтому неудивительно, что развитие психических функций ребенка начинается с развитием восприятия. Если все сознание работает на пользу восприятия, если восприятие складывается как новое в данном возрасте, то, очевидно, что самых высших успехов ребенок достигает не в области памяти, а в области восприятия.
По мнению Л. С. Выготского, в терминах старой психологии можно было бы сказать, что у ребенка этого возраста нет никакого воображения, т.е. нет никакой возможности построить в мысли и в воображении видимую ситуацию, отличную от той, которая дана ему непосредственно. Если мы возьмем отношение ребенка к внешней действительности, то увидим, что ребенок выступает перед нами в высшей степени реалистическим существом, отличие которого от ребенка более позднего возраста заключается в его ситуационной связанности, в том, что он целиком находится во власти вещей, существующих сейчас перед ним.
Чтобы создать еще одну точку опоры для выводов, Л. С. Выготский обращается к вопросу об отношении восприятия и вещи.
Человеческое восприятие организовано по очень сложным принципам, говорит автор. Первый из принципов заключается в константности, т.е. в постоянстве восприятия. При изучении особенности человеческого восприятия, можно выявить, что в развитии ряда его сторон имеются одни и те же характерные черты. Л. С. Выготский рассуждает: «Если я смотрю на спичку на определенном расстоянии от глаза, а потом отвожу ее на расстояние в 10 раз больше, то, казалось бы, спичка должна была уменьшиться в 10 раз, потому что отражение на сетчатке меняется строго пропорционально увеличению расстояния предмета от глаза. Почему я различаю, что стакан меньше графина? Только потому, что эти предметы дают разное отражение на сетчатке.
Предмет, который удален на расстояние, больше чем в 10 раз, например спичка, мне кажется таким же, как и раньше. Таким образом, мы говорим, что этот предмет сохраняет константность величины независимо от того расстояния, на какое он отдален, несмотря на разный характер возбуждения сетчатки. Биологическое значение константности чрезвычайно велико. Мать, отошедшая на расстояние 10 шагов, тает у младенца на глазах и увеличивается в 10 раз, когда опять подходит к нему вплотную. Вы понимаете, что бы было, если бы такое же восприятие сохранялось и у нас. Идя по комнате, мы бы видели предметы то увеличенными, то уменьшенными.
То же самое относится к положению предмета в пространстве. Как я отличаю движущийся предмет от предмета, который фиксирован неподвижно, движущийся предмет дает ряд следов в разные моменты на сетчатку глаза. Таким образом, я узнаю о движении того или иного предмета. На основе этого мы испытываем иллюзию, когда из окна вагона нам кажется, что все движется мимо нас. С точки зрения элементарных физических законов, дело должно было бы происходить таким образом: я поворачиваю голову вправо, и все предметы, находящиеся от меня справа, также смещаются на сетчатке глаза. Поворачиваю голову влево, и то же самое происходит с предметами, находящимися слева. Самый процесс, собственно говоря, так и происходит. Но воспринимаем мы его иначе.
Это можно сказать и в отношении цвета. Э. Геринг подсчитал, что кусок угля в полдень отбрасывает белых лучей столько же, сколько кусок мела вечером. Это очень интересный момент. Но восприятие цвета угля или мела не зависит от условий восприятия - здесь мы имеем дело с константностью цвета.
Наконец, постоянство формы. Мы всегда смотрим на вещи под известным углом. Я сейчас не вижу поверхности стола как прямоугольника. Всякий раз, когда я смотрю на стол с различных точек зрения, на сетчатке будут совершенно разные геометрические формы, а между тем я всегда воспринимаю вещь с точки зрения постоянства формы. Я могу привести еще ряд примеров, но принципиально они будут говорить об одном и том же [13].
Восприятие величины предмета, его цвета, формы, места в пространстве - все это должно в ходе развития стать константным, независимым от условий наблюдения. Некоторые исследователи пытаются объяснить константность, исходя из свойств самого восприятия: нервные пучки от сетчатки до коры имеют и петальные и фугальные центробежные и центростремительные пути, центробежные пути не являются моторными, но участвуют в акте восприятия, т.е. сетчатка освещается и снаружи и изнутри [81], возбуждение приходит в мозг, а оттуда снова попадает на сетчатку.
Ряд расстройств восприятия может быть объяснен тем, что сохраняются петальные, но нарушаются фугальные пути, страдает регуляция в нервной системе, и тогда больной начинает воспринимать так, как если бы восприятие исчерпывалось только периферическими органами.
Этим объясняют и константность: сетчатка освещается изнутри - мы переживаем как восприятия центральные возбуждения. Фугальные пути позже миелинизируются, чем петальные, в силу чего совершенство восприятия достигается в процессе развития. Однако, дело не происходит так, что мы воспринимаем отдельно цветные поверхности, геометрические фигуры, а потом к этому прибавляется знание - и я вижу, что это человек или предмет. Я сразу вижу человека, оформленные предметы. В комнате я вижу лампу, дверь, людей. Это, конечно, восприятие осмысленное. Предположение, что осмысленность восприятия дана с самого начала, ошибочно. Как раз младенец не видит, не воспринимает так, как мы. Лишь к 3 годам восприятие ребенка максимально приближается к восприятию взрослого человека. Это приближение создается во всяком смысловом, или предметном восприятии. Это положение имеет несколько значений. Я позволю себе остановиться на каждом отдельно, поскольку нам придется встречаться с ними, особенно когда мы перейдем к дошкольному возрасту, к игре и т.д.
Приведу пример. Есть больные, которые страдают известным заболеванием мозга - агнозией, т.е. потерей смыслового восприятия. Они видят предметы, но не узнают и не называют их. Больные говорят: белое, холодное, скользкое, круглое, но не знают, что это часы. В противоположность этому наше восприятие не может видеть часть общего, а всегда видит общее назначение предмета.
Для меня эта комната разбивается на восприятие отдельных предметов. Я вижу отдельные предметы, но что я вижу сначала? Общие их черты или частные? Я говорю, что это лампа, это шкаф, и одновременно у меня появляется восприятие, что это лампа и т.д. это значит, что восприятие стало обобщенным восприятием. Когда видишь, что это часы, это значит, что воспринимаешь не только цвет, свет, форму, а выделяешь те общие черты, которые характерны для данного предмета. Это есть смысловое восприятие, обобщенное восприятие, это есть отнесение данной вещи к определенному виду вещей.
Долгое время, до работ структурной психологии, самый этот акт был не вполне понятен, но сейчас он кажется чрезвычайно простым и ясным. Основной закон человеческого восприятия гласит, что наше восприятие не строится из тех или иных элементов, которые потом суммируются, а является целостным. С точки зрения этого закона мы и говорим об обобщенных восприятиях. Общий закон восприятия гласит: ни одно объективно воспринимаемое свойство не изолировано, а всегда воспринимается как часть какого-то целого. Восприятие всецело определяется характером того целого, в которое оно входит как часть.
Что значит видеть только общее? Это значит воспринимать нечто не как часть данной структуры, а только как смысловую структуру. Если исследовать восприятие младенца, когда ему показывают две рядом находящиеся вещи, то оказывается, что их восприятие определяется всецело той структурой, в которую они входят. Об этом говорит следующий опыт Г. Фолькельта: вы кладете малый круг и большой круг, восприятие младенца каждый раз меняется в зависимости от того, с какой вещью рядом лежит данная вещь. Отсюда естественно, что всякая вещь воспринимается в зависимости от видимой структуры.
Константное восприятие возникает в связи с рядом деятельностей ребенка. Возраст до 3 лет является, как показывает эксперимент, возрастом возникновения устойчивого, независимого от внешних положений, осмысленного восприятия. В связи с этим, например, и надо понимать первые детские вопросы. Самое замечательное заключается в том, что ребенок вдруг начинает спрашивать. Вдруг - это значит, что действительно наступает более или менее переломный скачок. Ребенок начинает задавать вопросы: «Что это? Кто это?»
Смысловое восприятие есть обобщенное восприятие, т.е. восприятие, составляющее часть более сложной структуры, подчиняющееся всем основным структурным законам. Но наряду с тем, что оно составляет часть непосредственно видимой структуры, оно одновременно составляет часть и другой, мыслимой структуры, поэтому очень легко парализовать это смысловое восприятие или затруднить его.
Приведу пример. Перед вами загадочная картинка. Надо найти тигра или льва, но вы не можете его увидеть, потому что части тела, составляющие тело тигра, являются в то же время частями других изображений на картинке. Вот почему вам трудно его увидеть. Этот закон в последнее время успешно применяется в военной маскировке. Один из немецких ученых создал целую систему маскировки, основанную на том, что в военных целях важно не только окрасить то или другое орудие в цвет местности, но и так его поставить, чтобы его части входили в другую структуру. Это лучший из приемов маскировки. Я это привожу в качестве примера того, как вещи могут быть воспринимаемы в разных структурах и в зависимости от этого представляются под разными углами зрения.
Обобщенная структура есть структура, которая входит в структуру обобщения.
Я уже касался той мысли, что всякое обобщение непосредственно связано с общением, что общаться мы можем в меру того, в меру чего мы обобщаем. В современной психологии намечается довольно ясно положение, высказанное К. Марксом, когда он говорит, что для человека существует предмет как общественный предмет. Когда я говорю о том или ином предмете, то это значит, что я не только вижу физические свойства предмета, но и обобщаю предмет по его общественному назначению».
Далее Л. С. Выготский рассматривает отношение ребенка к другим людям. Внешняя сторона этого дела является чрезвычайно широко изученной. Существует ряд работ, которые экспериментально и путем систематических наблюдений показывают наличие в младенческом возрасте относительно развитых форм отношений ребенка к другим людям, отношений, кажущихся примитивными лишь с точки зрения взрослых. Эти отношения на протяжении возраста усложняются настолько, что некоторые исследователи прямо говорят о раннем детстве как о возрасте, в котором центральным новообразованием и является развитие основ отношения человека к человеку, т.е. основ социальных отношений.
Л. С. Выготский пишет о попытках дать какую-то теорию в этом отношении. Одна из теорий, по его мнению, которая разрабатывалась также и экспериментально, представляется верной. По этой теории, своеобразие социальных отношений ребенка заключается в следующем: ребенок в момент родов и в младенческом возрасте отделен от матери физиологически (по старому выражению), но не отделен от нее биологически - он сам не передвигается и сам не питается. Ребенок, который начинает ходить, уже отделен от матери биологически, но еще не отделен психологически - он еще не имеет представления о самом себе как об особом отдельном существе, вне тех конкретных ситуаций, где он всегда имеет дело с другими людьми.
Первое представление ребенка о своем существе есть представление об отдельности, или особенности (не в смысле противопоставления себя другим, но в смысле отделения себя от вещей, которыми он оперирует, и противопоставления вещам себя в социальной ситуации, себя, сплетенного с другими людьми).
Немецкие исследователи считают, что две стадии, на которые распадается раннее детство, могут быть разграничены следующим образом. Первая стадия «Ur-wir» есть такое сознание, «пра-мы», которое предшествует пониманию «я» и из которого «я» только выделяется. Действительно, ряд фактов показывает: ребенок не отдает себе отчета в том, что он понимает, и что понимают другие. Ж. Пиаже отметил, ребенку кажется, что взрослые знают все его желания. Есть исследование о появлении у ребенка двухсловных предложений: они появляются тогда, когда однословные ребенка уже не удовлетворяют, именно из-за их многозначности. Слово для ребенка обозначает самые различные вещи, и в каждой ситуации оно понимается иначе. Габриэль описал эти постоянные непонимания. По его мнению, исследователи напрасно не обращали внимания на затруднения в понимании только что начинающего говорить ребенка взрослыми.
Л. С. Выготский приводит пример из опытов Габриэля. Для ребенка в экспериментальной обстановке, включенной в широкие клинические наблюдения, специально создавалась ситуация непонимания взрослыми слов ребенка. Он требует чего-либо, взрослые его не понимают, он начинает сердиться, и ситуация приводит к тому, что взрослые задают ему вопросы, чтобы понять, чего он хочет.
Интересным является то, что ребенок не знает того, что то, о чем он сам думает, понятно только ему самому, а взрослые могут этого не понимать. Для ребенка нет еще проблемы понимания его взрослыми. Он говорит «пу-фу», и ему кажется, что ему должны дать просимое. Происходит так потому, что взрослые непрерывно истолковывают поведение ребенка, чтобы угадать его желания. Поэтому, как правильно говорит Пиаже, у ребенка есть чувство, что взрослые должны правильно понять его желания, у него нет разделения того, что имеется в его сознании и что - в сознании взрослого. Поэтому первичным и является сознание «пра-мы», из которого только постепенно выделяется представление ребенка о самом себе.
Само выражение «я сам» появляется во второй стадии раннего детства. Вторую стадию авторы называют «стадия внешнего «я» - в этом «мы», а это и есть стадия, когда ребенок противопоставляет свои самостоятельные действия совместным действиям с взрослыми. Например, берет ложку и хочет есть сам, протестуя против того, чтобы его кормили. Но как только речь идет о его сознании, о понимании его взрослыми, о внутренней стороне процесса, он остается вплетенным в состояние «пра-мы».
Л. С. Выготский считает, что рассматриваемая теория верно указывает на своеобразие отношения ребенка к окружающим людям и выделение из единства ребенок-взрослый собственного «я». Детское «я сам» появляется сравнительно поздно. Хорошо описана эта стадия в одном из исследований, когда ребенок гораздо больше понимает, чем может сказать. Ребенок сам еще не может вмешиваться в ход своих мыслей и представлений. Автор утверждает, там, где мы имеем дело с внешней ситуацией, вещи владеют ребенком, там же, где ребенок активно относится к ситуации, это связано с вмешательством других, с обращением к взрослым.
Д. Б. Эльконин [76] в своей работе «Детская психология» пишет, что в раннем детстве в совместной деятельности со взрослыми и под их руководством ребенок овладевает рядом предметных действий. Некоторые из них дети могут выполнять только при непосредственной помощи и при участии взрослых, другие - производят самостоятельно. Так, на втором году жизни ребенок уже умеет самостоятельно, без помощи взрослых, ходить, а на третьем году жизни основные движения ребенка - бег, хождение, лазание - становятся все более совершенными и координированными. Овладевает ребенок и действиями, требующими тонких движений кисти рук пальцев (например, держать карандаш и проводить им линии и штрихи на бумаге, застегивать пуговицу, пускать волчок и т.п.). При правильном воспитании к 3 годам ребенок может сам есть, почти самостоятельно умываться, одеваться и делать многое другое.
Как указывает Н. М. Щелованов, «эти успехи в развитии ребенка на протяжении третьего года жизни качественно изменяют все его поведение. Хотя роль взрослого по-прежнему остается ведущей в развитии ребенка этого возраста и сам он еще очень беспомощен, однако постепенное развитие на третьем году жизни ребенка делает его все более самостоятельным» [74].
Самостоятельность в преддошкольном возрасте проявляется в том, что каждый здоровый ребенок в узкой сфере своей практической жизни и в пределах своих небольших возможностей стремится действовать без помощи взрослых, проявлять некоторую независимость от них.
Проявление самостоятельности во всем том, в чем ребенок действительно может обойтись без помощи взрослых, приобретает постепенно форму стремления действовать независимо от взрослых и без их помощи даже в тех сферах, которые еще не доступны ребенку, в частности выполнять действия, которыми ребенок еще полностью не овладел. Указания на появление такого стремления к самостоятельности можно найти почти во всех дневниках о развитии ребенка как русских, так и зарубежных авторов.
Желания детей преддошкольного возраста удовлетворяются ухаживающими за ними взрослыми. Если ребенок хочет чего-либо недозволенного или невозможного в данный момент, взрослые обычно переключают желания ребенка на другой привлекательный предмет. Желания ребенка этого возраста неустойчивы и быстро преходящи.
Возникновение личного действия и сознания «я сам» связано с появлением новой формы желаний, непосредственно не совпадающих с желаниями взрослых. Естественно, что новые тенденции в развитии ребенка, значительно усиливающие его собственную активность, приводят к возникновению у него и новых взаимоотношений со взрослыми, новых типов деятельности.
Как в зарубежной, так и в отечественной психологической литературе неоднократно отмечают, что в этот период возникают некоторые трудности в воспитании детей. Среди симптомов этих трудностей на первом плане стоят проявления упрямства, негативизма и «обесценения» взрослых в глазах детей. Факты такого рода можно найти во многих дневниках и исследованиях. Последователи фрейдизма, например, дают этим проявлениям следующее толкование. Они видят в этом раннее действие сексуальных влечений, с чем якобы и связано возникновение ревности, нарциссизма и т.п. Д. Б. Эльконин утверждает, что такое толкование, сводящее социальные по своей природе явления к сексуальному инстинкту, с точки зрения научной детской психологии является ложным.
А. Н. Голубева [16], изучая особенности психики детей младшего дошкольного возраста показала, что при неблагоприятных условиях именно в трех-, четырехлетнем возрасте у ребенка часто появляется упрямство. Она отмечает, что такое упрямство носит избирательный характер: не наблюдалось ни одного случая проявления упрямства по отношению к своим ровесникам, как правило, оно проявляется по отношению к взрослым, причем к совершенно определенным лицам. У самых младших дошкольников упрямство не носит устойчивого характера и легко поддается исправлению.
А. П. Ларин [42], анализируя детское упрямство, отметил, что оно, при особо неблагоприятных условиях, иногда возникает очень рано, обычно в трехлетнем возрасте. Вначале упрямство носит избирательный характер, т.е. имеет своим объектом одного человека и не является привычной формой поведения в отношении всех взрослых. Но когда эта черта характера ребенка при неправильном воспитании начинает проявляться более или менее устойчиво, то она становится обобщенной, т.е. обнаруживается в той или иной степени по отношению ко всем людям или к определенному кругу лиц. Основными причинами возникновения упрямства, по данным А. П. Ларина, является ущемление самостоятельности ребенка, его инициативы и в особенности сознания и чувства свободы.
Эти причины лежат в области отношений ребенка и взрослого, которые не остаются неизменными в процессе психического развития ребенка. Они должны изменяться, и характер их изменения, особенно в младшем возрасте, целиком зависит от взрослых, которым приходится устанавливать с ребенком правильные отношения, соответствующие достигнутому им уровню развития. Отношения, обеспечивающие проявления самостоятельности ребенка на данном уровне его развития, могут стать стеснительными на следующем, более высоком уровне, и если их вовремя не изменить, то это может привести к проявлениям упрямства.
Возникающие при известных условиях в поведении ребенка упрямство и негативизм показывают, что в психике ребенка произошли существенные изменения, а старые его отношения со взрослыми, имеющие место в совместной с ними деятельности, противоречат новому уровню развития ребенка. «Кризис», «взрыв» в психике ребенка возникает только тогда, когда взрослые, не замечая его возросших возможностей и появившихся у него тенденций к самостоятельному воплощению желаний и преодолению некоторых трудностей, продолжают ограничивать самостоятельность ребенка, ограничивают проявления его активности, его свободы. Если же взрослые не только не противятся желанию ребенка проявлять свою самостоятельность («я сам», «я хочу»), но всячески содействуют, конечно, в определенных, доступных для ребенка этого возраста пределах, этим стремлениям, то трудности воспитания или вовсе не возникают, или очень быстро устраняются. В этой связи важно подчеркнуть, что в дошкольных учреждениях, где для ребенка имеется значительно больше возможностей для самостоятельной деятельности, и где отношения с воспитателями и другими детьми строятся на другой основе, чем в семье, в большинстве случаев подобные трудности не возникают.
Проявление упрямства, негативизма и «обесценения» взрослых являются внешним выражением происходящей в переходный период к дошкольному возрасту эмансипации ребенка от взрослых. Эта тенденция ребенка к самостоятельности является следствием основных новообразований, появляющихся в конце раннего детства, - личного действия и сознания «я сам». За этим скрываются глубокие изменения психологического строения самих действий ребенка. В раннем детстве все его действия непосредственно вызываются наглядной предметной ситуацией. До конца раннего детства желания ребенка не существуют для него как его личные желания. Практика совместной деятельности со взрослыми на протяжении раннего детства содержит бесконечное количество случаев, когда взрослые подменяют один привлекательный для ребенка предмет другим или вовсе запрещают ребенку действовать с привлекательным для него предметом.
Тенденции к немедленному осуществлению действий с предметами и связанных с ними желаний ребенка в раннем детстве определяются все расширяющимися возможностями действий и связанной с ними активной ориентировочно-исследовательской деятельностью. Многократное несовпадение желаний ребенка с реально проводимыми им действиями, включенными в совместную со взрослыми деятельность, и объективное подчинение их требованиям взрослых приводят к обобщению желаний ребенка и превращению их в собственные желания, могущие не совпадать с тем, чего требуют взрослые. Это находит свое выражение во все умножающихся и усиливающихся «я хочу». Впервые на этой основе возникает возможность соподчинения желаний, а следовательно, и борьбы между ними.
Н. М. Матюшина [49] специально исследовала вопрос о борьбе мотивов на протяжении раннего детства и дошкольного возраста. Детям в возрасте от 9 мес. до 7 лет предлагались разнообразные задачи, при выполнении которых непосредственные желания ребенка находились в разных отношениях с мотивами-ограничителями, т.е. мотивами, требовавшими отказа или ограничения непосредственных побуждений. Кроме таких задач автор предлагал детям выбор предмета из нескольких.
Исследование показало, что уже на втором году жизни возникает выбор, вначале связанный с колебаниями (при выборе ребенок переводит взор с одного предмета на другой). В возрасте от 2 до 3 лет выбор привлекательного предмета происходит с большим трудом. Ребенок не сразу берет привлекательную игрушку, а сначала внимательно рассматривает все предложенные и лишь затем выбирает одну. Если после этого ему предлагалось взять выбранную игрушку и уйти в другую комнату, то он клал её на место и еще поспешнее начинал перебирать другие игрушки. Если не увести ребенка, настойчиво потребовав взять для себя игрушку, то выбор продолжается без конца.
Опыты с выбором показали, что желания детей этого возраста связаны с непосредственно воспринимаемой ситуацией; ребенок очень рано способен переживать состояние внутреннего разлада, и отдать предпочтение какому-либо одному желанию для него еще очень трудно. Если детям предложить передать игрушку другому ребенку, то они всячески противятся этому. Возникающие колебания заканчиваются, как правило, победой желания самому обладать игрушкой. (Встречаются дети, которые без колебаний отдают игрушку; обычно, указывает Н. М. Матюшина, это самые робкие дети).
На оснований своих наблюдений автор этого исследования приходит к следующим основным выводам в отношении борьбы мотивов у детей в возрасте 2-3 лет: 1) дети этого возраста очень нерешительны и неустойчивы в принятии решения, 2) сдерживать свои желания им очень трудно, 3) ограничителями детских желаний являются одобрение, похвала, а также порицание и страх перед наказанием, 4) дети еще не умеют подчинять свои желания моральным чувствам, при столкновении с моральными мотивами у них побеждают другие побуждения, 5) как правило, борьба мотивов в этом возрасте встречается редко, действия ребенка в большинстве случаев носят импульсивный характер.
Материалы этого исследования подтверждают тот факт, что соподчинение желаний в преддошкольном возрасте отсутствует даже в такой относительно простой ситуации, как ситуация выбора. Желания ребенка сосуществуют рядом друг с другом, не соотносясь между собой. Нужно подчеркнуть, что первые ограничения желаний у детей связаны с отношениями ребенка со взрослыми, их поощрениями или наказаниями. Слова взрослых «можно» и «нельзя», «хорошо» и «плохо» уже в переходный период от раннего детства к дошкольному возрасту выступают как регуляторы поведения ребенка.
Вопрос о первичном соподчинении мотивов и об условиях возникновения первых волевых действий у детей 3-4 лет изучался К. М. Гуревичем [18]. Перед детьми ставилась задача выполнять непривлекательное действие ради получения заманчивой игрушки, которая предъявлялась ребенку в разных формах: 1) в первой серии опытов о ней только рассказывалось ребенку, 2) во второй серии игрушка демонстрировалась, но тотчас же убиралась, 3) в третьей серии она ставилась перед ребенком, но взять её он мог только после выполнения непривлекательного действия, 4) наконец, в четвертой серии ребенку предлагалась заманчивая игра, начать которую ребенок мог только после выполнения непривлекательного действия с этим же материалом.
Основной причиной невыполнения многими детьми требуемого действия во второй и третьей сериях опытов было то, что предмет-игрушка (мотив), ради получения которой должно выполняться действие, появлялся перед ребенком уже к самому его началу. Поэтому многие дети направляли свою активность не на выполнение непривлекательного действия, а на взрослого, стремясь побудить его снять запрет и позволить взять игрушку без выполнения действия. Важен тот факт, что при «идеальной» мотивации, т.е. когда предмет-мотив дан лишь в представлении, задача по выполнению непривлекательного действия решается всеми детьми.
Данные исследования К.М. Гуревича позволяют сделать следующие выводы: 1) на грани дошкольного возраста появляется возможность «идеальной» мотивации действий, 2) на основе такой мотивации соподчинение мотивов возникает раньше, чем на основе непосредственной мотивации, 3) выполнение желания, связанного с предметом, данным в «идеальной» форме, может быть легче отложено на некоторое время, чем выполнение желания в отношении непосредственно воспринимаемого предмета.
Таким образом, переход от полного отсутствия соподчинения желаний к первичному их соподчинению возникает на границе дошкольного возраста. В основе этого лежит коренное изменение содержания и функций побуждений ребенка. Эти изменения, как показывает исследование, заключается в переходе от желаний, направленных на предметы наглядной, непосредственно воспринимаемой ситуации, к желаниям, направленным на предметы «идеального» плана, плана представлений. Возможность такого перехода связана, с одной стороны, с возникновением первичных обобщений, с другой - с интенсивным развитием речи. Теперь действие не связывается прямо с привлекательным предметом и не вызывается желанием непосредственно обладать им, а строится на основе представления о предмете и возможном обладании им в будущем.
Эти новые возможности в области побуждений ребенка служат предпосылкой для существенных изменений в его отношениях со взрослыми, в его собственной деятельности, в содержании и динамике его эмоциональной жизни. Благодаря соединению побуждений с представлением о предмете возникает возможность отнести выполнение действия на будущее. Тем самым побуждения начинают ориентировать ребенка не только в ситуации действия, производимого в настоящий момент, но и в ситуации предстоящего действия и, следовательно, будущего удовлетворения потребности или желания. Эмоции, связанные с представлением, позволяют предвосхищать удовлетворение желаний. В тот момент, когда ребенок соглашается отставить - пусть даже на самое короткое время - удовлетворение своего непосредственного побуждения, например, получить игрушку, его эмоции начинают отражать не только непосредственное удовлетворение желаний, но и предстоящее их удовлетворение, а тем самым ориентировать ребенка в том значении, которое имеет для него будущее действие. Ребенок начинает радоваться или печалиться не только по поводу того, что он делает сейчас, в данный момент, но и по поводу того, что ему еще только предстоит делать.
Такая перестройка побуждений ребенка, соединение их с представлениями, является одной из предпосылок для возникновения и широкого развития именно в дошкольном возрасте новых видов деятельности: ролевой игры, изобразительной и конструктивной деятельности, элементарных форм трудовой деятельности. Общим для всех этих видов деятельности является то, что в них ребенок практически реализует привлекательный для него замысел, представление. Реализация имеющихся у ребенка представлений об окружающей его действительности возможно благодаря эмоционально-положительному отношению к ним. Так как представления ребенка этого возраста носят эмоциональный и образный характер, то и вся его деятельность является эмоционально насыщенной. Ребенок реализует в своей деятельности не только представления о предметах и явлениях окружающей действительности, но и, это главное, свое эмоциональное отношение к ним. Ярким примером такой деятельности является возникающая в дошкольном возрасте и бурно развивающаяся в этот период ролевая, или, как ее иногда называют, творческая игра. В ней ребенок практически реализует не только свои представления о деятельности взрослых и их отношениях, но и свои тенденции жить с ними общей жизнью.
Связь побуждений к действию с представлениями, а не только с непосредственно воспринимаемой предметной ситуацией создает возможности для формирования у ребенка новых желаний. Придавая новое содержание даже непривлекательной деятельности, можно создать у ребенка побуждение к ее выполнению. Хорошо известно, что детей этого возраста трудно заставить выполнять действие, не имеющее смысла, производить формальные упражнения, например писать палочки определенной величины или упражняться в различении цветов. Выполняя такие упражнения, дети скоро устают и стараются возможно скорее уйти от такой бессмысленной для них деятельности. Однако стоит только придать ей известное содержание (например, превратить написание палочек в рисование заборчика, а упражнение в различение цветов - в выкладывание узора) как эта же внешняя деятельность приобретает для ребенка положительное значение и может производиться им длительно и с большим интересом.
Возможность управлять желаниями ребенка путем придания его деятельности определенного содержания и тем самым заставлять ребенка желать того, что хотят взрослые, является характерной чертой отношений взрослых и ребенка в дошкольном возрасте.
Почти все исследователи этого периода развития детей подчеркивают, что для него существенно наличие спокойной эмоциональности, лишенной аффективных вспышек и конфликтов. Этот особый характер протекания эмоциональной жизни детей тесно связан с появлением у них представлений. В раннем детстве эмоциональная жизнь ребенка органически связана с непосредственным общением со взрослыми и с предметными действиями. Обладание или необладание привлекательным предметом, успех или неуспех в действии с ним, наличие или отсутствие общения со взрослым, наличие или отсутствие реальной трудности при действиях с предметом, помощь со стороны взрослого или её отсутствие - таковы типичные ситуации, определяющие течение аффективной жизни ребенка в раннем детстве. Конечно, и в дошкольном возрасте они имеют место, однако определяющим для эмоциональной жизни дошкольника является не динамика непосредственно воспринимаемой ситуации, в которой действует ребенок, а динамика представлений, «гораздо менее жесткая и альтернативная, более свободная и мягкая». Возможность даже самого небольшого отлета от непосредственно воспринимаемой ситуации - появление представлений создает предпосылки для возникновения переживаний, не связанных с ситуацией непосредственного действия. Эти переживания постепенно занимают все большее место в деятельности и поведении ребенка, особенно в связи с накоплением им под руководством взрослых моральных представлений.
Все это создает благоприятные условия для возникновения у детей самых элементарных форм, начатков их внутренней душевной жизни.
Наиболее ярко этот новый развивающийся план эмоциональной жизни находит свое выражение, с одной стороны, в игре, а с другой - в сказке, впервые становящихся возможным именно в этом возрасте.
В игре эмоциональная жизнь ребенка теснейшим образом связана и определена выполнением взятой на себя роли. Л. С. Выготский выразил эту мысль так: «Ребенок в игре плачет как пациент и радуется как играющий», т.е. его переживания определены динамикой представлений о пациенте, роль которого он на себя взял, и их реализацией.
При восприятии сказки впервые появляется возможность эмоционального содействия и сопереживания с героем литературного произведения, но не в плане реального участия в его деятельности, а в плане представлений. Яркость представлений, только что начавших отрываться от своей чувственной основы, но еще не порвавших с нею, придает и всем переживаниям ребенка, связанным с ними, необычайную яркость, живость и непосредственность.
Благодаря возросшей самостоятельности ребенка условия его жизни существенно изменяются. Воспитывающие ребенка взрослые выводят его в широкий мир человеческой деятельности. Рамки семьи расширяются до пределов улицы, поселка, города и жизни страны.
И в этом новом открывающемся перед ребенком мире его, прежде всего, интересуют взрослые люди, действующие с целым рядом новых предметов, непосредственно недоступных ребенку, но чрезвычайно для него привлекательных. В этом новом для него мире ребенок открывает многообразнейшие общественные и трудовые функции взрослых людей и не менее многообразные отношения между людьми: «доктор - тот, кто лечит, «шофер» - тот, кто возит на автомобиле, «продавец» - тот, кто продает в магазине, «летчик» - тот, кто управляет самолетом.
Все это начинает приобретать в условиях жизни ребенка особое значение. Открытие нового мира серьезной человеческой деятельности пробуждает у ребенка активное желание участвовать в этой жизни. В связи с этим жизнь ребенка-дошкольника характеризуется, во-первых, относительным отделением его деятельности от взрослых, во-вторых, расширением условий жизни, в-третьих, открытием общественных функций людей и их отношений друг к другу, в-четвертых, активным желанием ребенка участвовать в жизни взрослых.
игровой учебный иностранный дошкольник
1.3 Роль игры в психологическом развитии ребенка
Взгляды зарубежных психологов на значение и сущность детской игры принципиально отличались от позиции отечественных ученых, однако и они подчеркивали значительную роль этого вида деятельности в психическом развитии ребенка.
Так, З. Фрейд [72] писал, что в игре следует искать первые следы воображения: в ней ребенок создает свой мир так, как ему больше нравится, и при этом вкладывает в игру все свои эмоции.
Для многих зарубежных психологов игра выступала как способ познания ребенком мира. Так, Л. Френк (1955) предположил, что игра для детей - способ научиться тому, чему их никто не может научить. Это способ исследования и ориентации в реальном мире, пространстве и времени, вещах, животных, структурах, людях. Включившись в процесс игры, дети учатся жить в нашем символическом мире - мире смыслов и ценностей, в то же время исследуя, экспериментируя, обучаясь. Л. Френк подчеркивал, что значение игры как способа организации ребенком своего опыта обусловлено тем, что в игре ребенок обращается к своему прошлому, постоянно переориентируя себя к настоящему в процессе игры.
Сходных взглядов на природу игры придерживался А. Вольтмен [84], который считал, что игра дает возможность ребенку структурировать и выносить на осязаемые уровни деятельности свой опыт и связанные с ним чувства. Игра помогает ребенку раскрепостить воображение, овладеть ценностями культуры и выработать полезные навыки. Аффективный опыт, приобретаемый в игре, анализировала В. Экслайн [79], которая рассматривала игру как процесс, в котором ребенок проигрывает свои чувства, таким образом, выводя их на поверхность, вовне, получает возможность взглянуть на них со стороны и либо научиться управлять ими, либо отказаться от них.
Согласно Пиаже [56], игра является мостиком между конкретным опытом и абстрактным мышлением, и именно символическая функция игры является особенно важной, выступая основой обогащения познавательного развития.
Однако в целом в зарубежной психологии игра рассматривалась по природе как инстинктивно-биологическая, выражающая в особой символической форме врожденные влечения ребенка. В отечественной психологии игра понималась как деятельность социальная по происхождению, по содержанию и по структуре [13], [44], [77]. Так, Д. Б. Эльконин [77] характеризовал игру как развернутую, внешне ориентированную деятельность, предмет которой - содержание социальных отношений. Д. Б. Эльконин показал, что основная роль игры - помочь детям войти в жизнь взрослых и выделить общественные функции и смысл человеческой деятельности. Игра выделяет и моделирует социальные отношения с помощью ролей, игровых действий, игровых предметов и замещений. Сюжетно-ролевая игра и возникает, по мнению Д. Б. Эльконина [77], только на определенном этапе исторического развития общества как особый институт социализации, позволяющий ребенку осуществить ориентировку в системе социальных и межличностных отношений. Дошкольный возраст - первоначальный этап усвоения общественного опыта. Игра является своеобразным способом переработки полученных знаний, служит механизмом перевода знаний с уровня поверхностного ознакомления на уровень обогащения опыта ребенка. Выделение аспектов игры, которые оказывают специфическое влияние на психическое развитие и установление фактора самого этого влияния требует специального анализа. Так, А. В. Запорожец [23], рассматривая игру в качестве ведущей деятельности, утверждал, что в игровой деятельности дошкольник приобретает важнейшие психологические новообразования, познание новых областей действительности, в первую очередь социально; усвоение функций и отношений в обществе; способность действовать в плане воображения; усвоение правил взаимоотношений и социальных мотивов; способность к произвольности и др. А. В. Запорожец подчеркивал, что игровая деятельность не изобретается ребенком, а задается ему взрослым, взрослый учит его играть, передает ему общественно сложившиеся способы игровых действий. По мнению А. Г. Рузской [61], общение с взрослыми реально во многом определяет возникновение и развитие контактов ребенка с другими детьми. Игра восприимчива к сфере человеческих отношений и общественных функций. В игре действие осуществляется детьми ради чего-то, воссоздается общий смысл человеческого труда, норм и способов взаимоотношения людей. В ней в идеальной форме воспроизводится смысл человеческой деятельности и система тех отношений, в которые вступают взрослые люди в их реальной жизни. Игра имеет большое значение для развития личности [9]. «Игра - это такое воссоздание человеческой деятельности, при котором из нее выделяется её социальная собственно-человеческая суть - её задачи и нормы отношений между людьми» [77; С. 182]. Игра является важнейшим средством создания направленности личности ребенка, которая начинает складываться в дошкольном возрасте с развитием интереса к деятельности взрослых, появлением первых мечтаний о будущих профессиях, с подражанием любимым героям. Игра выступает как своеобразная практическая форма размышления ребенка об окружающей его природной и социальной действительности.
Таким образом, социальный характер игры и её значение для обретения социального опыта отличаются многими отечественными психологами. Так, Д. И. Фельдштейн [70] считает, что именно в игровой форме деятельности у дошкольника возникают основные психологические новообразования - ориентация на окружающих людей, умение оценивать свои действия и поступки с точки зрения их требований, т.е. с общественной точки зрения развиваются личностные механизмы поведения, контроль и самоконтроль, оценка и самооценка. В игровой деятельности формируется система взаимосвязанных и соподчиненных мотивов, в которой общественные по содержанию мотивы деятельности (стремление сделать что-то полезное для других людей) приобретают большую силу, чем мотивы личной пользы.
Д. И. Фельдштейн [70] подчеркивает, что игра выступает, во-первых, как деятельность, в которой происходит ориентация ребенка в самых общих, функциональных проявлениях жизни людей, их социальных функциях и отношениях. Во-вторых, на основе игровой деятельности у ребенка происходит возникновение и развитие воображения и символической функции, функции мышления.
Д. Б. Эльконин [77] предлагал различать сюжет и содержание игры. Сюжет - это та сфера действительности, которая моделируется и воспроизводится в игре. Наиболее общая типология сюжетов детских игр включает бытовые, производственные и общественно-политические сюжеты. Содержание игры - то, что именно воспроизводится в сюжете. Психологическое содержание игры составляет моделирование социальных отношений и ситуаций. По мнению Д. Б. Эльконина [77], конкретный характер тех отношений между людьми, которые находят свое воссоздание в игре, может быть различным. Это и отношение сотрудничества, взаимная помощь, разделение труда, забота и внимание людей друг к другу, но это могут быть и отношения деспотизма, враждебности, грубости и т. д. Здесь все зависит от конкретных социальных условий жизни ребенка. Обусловленность сюжетов детских игр социальными условиями жизни - несомненный факт, признаваемый многими.
В трудах Д. Б. Эльконина представлен глубокий, всесторонний анализ влияния сюжетно-ролевой игры на психическое развитие ребенка. Он рассматривал игру как естественную, стихийную, сложившуюся на протяжении дошкольного детства практику поэтапной отработки умственных действий на основе функционального развития игровых действий от развернутых и выполняемых с реальными игрушками и предметами-заместителями к речевым, а затем и к умственным действиям. Действия в уме, составляя основу идеального плана, раскрывают путь к развитию наглядно-образного мышления, высших форм перцептивной деятельности, воображения. [77]. Подчеркивая значение игры для развития познавательных функций и, прежде всего, творческого воображения, Д. Б. Эльконин указывал на «двойную» символизацию детской игры: во-первых, при игровом употреблении предмета, т.е. при переносе действия на другой предмет и его переименование, и, во-вторых, при принятии на себя и выполнении роли взрослого, предполагающей обобщенное воспроизведение последовательности действий, выражающих социальную суть принятой роли. Основной функцией символизации является разрушение жесткой фиксированности предметного действия, разделения мысли и действия, переход в идеальный внутренний план.
Отмеченное Д. Б. Элькониным влияние игры на развитие внутреннего плана, знаково-символической функции, логического мышления и познавательного воображения подчеркивалось многими авторами и, прежде всего, Л. С. Выготским [13]. По словам Л. С. Выготского, основу игры составляет создание мнимых, воображаемых ситуаций, т.е. расхождение видимого и смыслового поля. Особенность игры состоит в том, что она представляет собой воображение в наглядно-действенной форме: ребенок использует один предмет в качестве заместителей реальных предметов, осуществляющих символизацию. Он видел основное значение игры в формировании опосредованности, в формировании идеального плана сознания.
По мнению Л. С. Выготского [13], процесс формирования внутреннего плана представляет собой переход ребенка в игре от внешних действий с предметами к действиям в смысловом поле, к действиям со значением предметов. С другой стороны, внутренний план действий возникает только тогда, когда возникает необходимость ориентировки на действия другого человека, результат этого действия в условиях совместной деятельности при наличии общей цели.
Наряду с влиянием игры на развитие познавательных функций, отечественные психологи подчеркивали ее роль в формировании важнейших личностных новообразований и, прежде всего, произвольности. Так, по мнению Л. С. Выготского [13], игра представляет собой школу произвольности, воли и морали. Д. Б. Эльконин [77] отмечал, что игра является школой морали в действии. Игра выступает как деятельность, реализация которой требует от ребенка отказа от сиюминутных желаний и подчинения правилу в пользу выполнения принятой на себя роли и тем самым обеспечивает возможность перехода к произвольной регуляции поведения. Произвольное поведение как поведение, осуществляемое ребенком в соответствии с образцом и правилом и контролируемое в соответствии с этим образцом и правилом, становится доступным ребенку благодаря принятию на себя ролей и взаимному контролю над выполнением игровых ролей со стороны участников игры [32]. Качество произвольности благодаря игре приобретают сенсомоторные функции [24], память [29], поведение [47].
Таким образом, произвольное поведение в игре характеризуется не только наличием образца, но и наличием контроля над выполнением этого образца. Ролевое поведение в игре является сложноорганизованным. В ходе исследования игры было установлено, что всякая игра содержит в себе скрытое правило. В игре происходит осознание собственного «Я» благодаря изменению позиции ребенка в направлении преодоления познавательного и личностного эгоцентризма и последовательной децентрализации, вместе с этим возрастает мера социальной компетентности и способности к разрешению проблемных ситуаций [32].
Игра является необыкновенно насыщенной в эмоциональном отношении деятельностью. В игре все события как бы пропускаются через переживания. Это позволяет ребенку сориентироваться в ситуации и осуществить адекватный выбор способа и разрешения [77]. Вместе с этим отражение эмоций, переживаемых ребенком в процессе игры в ходе выполнения принимаемых на себя ролей, моделирующих реальные, значимые для него межличностные отношения, делает возможным ощущение последствия своих поступков, выявление новых смыслов и значений своей деятельности, а возможно, и обеспечение формирования новых социальных мотивов деятельности [32]. А. В. Запорожец считал, что именно через переживания в игре ребенок непосредственно ощущает смысл своих действий для другого, выделяет для себя этот смысл. При построении же социально направленных действий в дальнейшем он ориентируется на него так, как прежде ориентировался на собственные узко индивидуальные переживания в индивидуально направленных действиях [24]. Вслед за другими исследователями игры А. В. Запорожец выделяет в ней наличие двух планов отношений, определяющих переживания ребенка: в соответствии с сюжетом и ролями и по поводу игры (распределение ролей и согласование правил).
Эмоциональность игры отмечалась и А. Н. Леонтьевым [44]. Он писал, что в глубине генезиса игры, в самых её истоках имеются эмоциональные основания, которые, в свою очередь, зависят от того, в какой мере ребенку радостно играть, т.е. от того, насколько игра «хорошая» дает «радость созидания, радость творчества». Современными психологами утверждается, что действия в сфере «как будто», «если бы» радуют ребенка возможностью замещать предметы. Ребенок радуется в ней своим творениям, тому, что он действует в той или иной роли, создает постройки, придумывает сюжет, что он познает новое, экспериментирует, имеет возможность удовлетворить «наклонность к воображению».
Психологи доказали, что усилению эмоциональности способствует наличие сюжета. Эмоциональность игровой деятельности дает возможность дружеского общения в ней детей, завязывание хороших отношений со сверстниками. Особая эмоциональность игры появляется в результате освоения общественного опыта людей, который дети могут наблюдать в деятельности [71].
Радость ребенка, испытываемая от овладения способностью замещать предметы в игре, имеет «личностный смысл», т.е. у ребенка есть мотив к тому, чтобы производить эти замещения в соответствии со своими потребностями [44].
Краткий обзор отечественной и зарубежной литературы по психологии детской игры позволяет сделать вывод о её значении для психического развития ребенка, возможности формирования детской личности в игре, сообщение детям знаний и умений через игру, посредством внесения в нее того или иного содержания; использовании игровых приемов в ходе воспитания и обучения [20].
Выводы по главе I
В целях интенсификации учебного процесса, повышения уровня владения языком, ведется активный поиск средств, повышающих эмоциональный фон урока, вызывающих и поддерживающих интерес к обучению, позволяющих учащимся «проявить себя», самоутвердиться, испытать чувство успеха. [57]
Одним из путей решения этих проблем является использование игровых приемов. Игра является инструментом преподавания, который активизирует мыслительную деятельность обучаемых, позволяет сделать учебный процесс привлекательным и интересным, заставляет учащихся волноваться и переживать. Это мощный стимул к овладению языком.
Эффективность игры как средства формирования речевых навыков является общепризнанным фактом. Действительно, это хороший способ создания естественных ситуаций для активизации слов и грамматических структур. При решении игровых задач речевая активность сочетается с мыслительной и эмоциональной: в игре необходимо быстро принять решение, проявить находчивость, смекалку, фантазию, сыграть роль. Во время игры дети находятся в постоянной «речевой готовности», внимательно слушают учителя и друг друга; многократное повторение образцов речи, мотивированное игровым действием, не вызывает у них утомления и скуки. В этих условиях непроизвольное внимание и запоминание обеспечивают хорошее усвоение языкового материала. Игровые приемы ценны не только тем, что мотивируют употребление изучаемого материала на каждом данном уроке, но и, главным образом, тем, что поддерживают высокую мотивацию изучения иностранного языка, особенно на начальном этапе. [73].
2. Особенности организации учебного процесса с использованием игровых приемов
2.1 Анализ учебников и учебно-методических комплексов по избранной проблеме
Предметом нашего интереса является комплекс обучения английскому языку для детей старшего дошкольного и младшего школьного возраста автора В. Н. Мещеряковой I Love English, который может быть отображен следующим образом: (Приложение 1).
В данной работе мы подробно рассмотрим материал второй ступени данного обучающего пособия. Весь комплекс рассчитан на временной промежуток до шести лет. Каждый этап рассчитан на определенную возрастную группу, что не позволяет нам в рамках данной работы осветить подробно все существующие этапы.
Пособие I CAN SPEAK [50] состоит из двух частей. Каждая часть подразделяется на «юниты» (I часть - 8 юнитов, II часть - 7 юнитов). Юнит подразумевает работу над определенной грамматической структурой и включает в себя 3 подробно описанных в методичке урока и один контрольный урок, который учитель планирует самостоятельно. Один юнит соответствует одному аудиоуроку.
Цели учебного процесса
Учитывая психологические особенности данной возрастной группы (5-7 лет) и импринтинг, т.е. присущую детям этого возраста способность впечатывать в память целые языковые блоки, считается целесообразным именно в этом возрасте заложить в память все основные грамматические конструкции языка блоками, не анализируя их. Таким образом, основная цель, которая ставится - не обучение максимальному количеству лексики и разговорных фраз, а создание у ребенка «образа» английского языка. Речеформирующий механизм в этом возрасте подобен влажной глине: он уже сформировался, но еще настолько пластичен, что в состоянии запечатлеть в себе и другие формы. Важно успеть запечатлеть в нем необходимые формы (в данном случае - формы английского языка) прежде, чем он «затвердеет». Процесс «затвердевания» речеформирующего механизма заканчивается примерно к 10-ти годам. К этому времени ребенок усваивает блоками и использует в своей речи большинство наиболее часто используемых конструкций английского языка. (Приложение 3).
Интересующей нас темой является тема «Цвета». Приведем ниже описание урока 3, unit 4 (Приложение 4), включающего в себя данную тему. Следует отметить, что языковые единицы и фразы, использующиеся в процессе обучения, неотъемлемо связаны с сюжетом, и являют собой смысловое целое.
УРОК 4-3
1.Is it dark or light in the classroom? …Lets say: Good morning - How are you? -Im fine, thank you! How are you? (ф.о.) - Im fine too, thank you! So, lets begin the lesson! Who is … -I!
2.(a box with 4 big and 4 small pencils) Are there any pencils… {Some - Any: 3-1-6} how many pencils are there on the table? -Lets count the pencils! - 1…8! - Yes, there 8 pencils on the table! What colour is this pencil? - It is red! - Whats the difference between these 2 pencils? - This pencil is big and this pencil is small (blue, green, yellow)!
(red heart…) Do you know, which pencils I like and which pencils I dont like? - I dont know! - Come up to me, Alex! Listen! I (dont) like the big blue pencil! … (ребенок раскладывает)
(a sheet of paper) Now, lets draw a picture! - Lets! -Can I have a big red pencil, please? Thank you! I want to draw a red flower (the blue sky, green grass, the yellow sun).s this? - This is the sun! … -What colour is the sun? …- It is yellow! … - Do you like the sun?... - Yes, I do! - And which do you like best? - I like the …
.(diff. - good/bad boys, green/yellow sweets, big/small clocks) {Diff. 1-3-13}
.(sweets) {Sweets 3-1-5} Stand… Hands… Clap…! Come up to me! Hop! Stop! (boys, girls)
.(за дверью - a snake (mother, father, sister) with a bag (cat, dog, parrot, frog) {Who? Hello! Name. Age. 1-2-6} - Lets be friends! - Lets! (по кругу)you have a mother (father)? - Yes, I do! I have a mother! This is my mother! - And do you have any sisters (brothers)? - Yes, I do! I have a sister! This is my sister! - do you like his mother (f., sis., br.)? - Yes, I do! - And who do you like best? - I like…your mother (f., sis.) kind or wicked? (жест) - My …is kind! - Do you like her mother (f., sis.)? -Yes, I do! - And who do you like best? - I like…Is the snake good or bad (big/little$ kind/wicked)? -…
(a bag) And whats this? - This is a bag. - Whats there in the bag? Are there any toys in the bag? - Yes! There are some toys in the bag! - How many toys are there in the bag? - Thats a secret! Guess! - 3? 5? … - There are 4 toys in the bag! - (учитель достает из сумки игрушки). So, snake, what do you have? - I have a cat (dog, parrot, frog)! Lets sing a song! (учитель берет в руки игрушки по мере того, как поет о них, дети подпевают) I have a cat…
.(стол №1 - box (clock, pencil, block, sweet, horse, sheep, wolf, star, bow) {Some - Any: 3-1-6} Whats there on the table? - There is a … on the table. Lets play a game! - Lets! (учитель завязывает змее глаза и меняет игрушки местами так, чтобы последним стоял волк). - Snake, where is the wolf? - Here is the wolf! This is the wolf! (змея пытается на ощупь определить) - No, this is not a wolf! This is a …(пока не дойдет до волка).me the clock! - Dont say^ Give me! Say: «Can I have the clock, please?I have the clock, please? - Here you are! - Thank you! (5-6 раз) {4-1, п. 10}
(сердце № 2) I like the… And which toy do you like? - I like … - And you, snake, which toy do you like? - Thats a secret! Guess! - Do you like… - No, I dont! (Yes, I do!)
.Lets play a game! - Lets! Stand …(дети дают команды по очереди)
.(shop: cockerel, hen, chick, sweet, bag, clock, pencil, horse, sheep) (плачет змея) {Happy birthday: Why are you crying? - It is my birthday but I dont have any toys! - Lets play shops! - Lets! - How many toys are there in the shop? - 1…9! -… - Whats this? - This is a … {Shop 3-1-8} Now, lets sing a song! - Happy birthday.. (дети поздравляют гостя)}
.(magic window, f/n weather) (змея плачет) {Cry 3-1-9}
.(учитель раздает игрушки со стола №1) Here is the cockerel … Now, hide your toys! Do you have a cat? - No, I dont! - …- I give up! I dont know! What do you have? - A block!
.(4 boxes, red, yellow, green, blue) How many boxes are there on the floor? -4! - Yes, there are 4 boxes on the floor! What colour is this box? - It is … - Put the… in the red (…) box! - In the red (…) box! (дети хором повторяют за учителем0
.(bare, hare, dog, frog) Whats this? - This is a bear (….). -Do you know, what I like and what I dont like? - I dont know! - Max, come up to me and sit down on the floor! Listen! I like…. I dont like… (ребенок раскладывает игрушки, затем он говорит, а его место занимает другой).now, the lesson is over! Good-bye!
Домашнее задание. Аудиоурок 4. Заметки для родителей [51]