Информационная политика Евросоюза

Актуальность темы исследования обусловлена несколькими обстоятельствами. Так, значение и роль информации в международных отношениях стремительно растет.

Информация становится стратегическим ресурсом, а информационная составляющая играет ключевую роль в построении конкурентного потенциала стран и развитии международных отношений. Современная технологическая трансформация направлена ??на ускорение развития средств связи и технологий сбора, обработки и хранения информации.

Информационная революция является основой «инфраструктуры глобализации», влияя на динамику процессов, которые приводят к изменениям основных параметров международной среды.

Развитие новых технологий значительно облегчает процесс динамической трансформации в международной системе. Субъекты международных отношений, а также их политика подвержены многомерному воздействию технологического фактора. Технологический прогресс ведет к перераспределению власти в международной среде, способствует изменению ее структуры, формирует связи между ключевыми участниками международных отношений, и является источником повышенного диапазона, интенсивности и эффективности трансграничных действий. Влияние информационных трендов на современные международные отношения проявляется в различных сферах общественной жизни, а также в механизмах функционирования международных отношений, в том числе: процессах институционализации и управления международной средой, межгосударственном диалоге, сотрудничестве и конфликтах.

Одним из ключевых понятий в центре внимания международных политических исследований, является власть. Важно то, что информатизация и цифровизации влияют на трансформацию власти в международной системе, включая ее характер, распределение, источники и проявления. Научно-технический потенциал, ресурсы знаний и информация, составляющие интеллектуальный капитал, качество которого отражается на уровне инноваций, становятся ключевыми атрибутами власти в современной архитектуре международных отношений.

В октябре 2016 г. проходило заседание коллегии МИД России, которые посвящалось вопросам совершенствования информационного сопровождения внешнеполитической деятельности. Как отмечает Коллегия МИД России, современный этап в развитии международных отношений обширно оснащен применением информационных технологий как средства влияния на общественное сознание, преследуя, прежде всего, политические цели. В связи с чем медиасфера трансформировалась в арену противоборства и ведения агрессивных информационных кампаний, что мы можем отчетливо наблюдать в политике Запада в отношении России. Вместе с тем, под видом активной борьбы с так называемой «российской пропагандой» активное применение находят иностранные СМИ, растет сеть институтов, которые специализируются на ведении информационных войн. Основные преследуемые их цели заключается непосредственно в том, чтобы подрывать внутреннюю стабильность России, дискредитировать страну, ее политику в свете международного сообщества[1].

Кроме того, в результатемирового финансово-экономического кризиса 2008 года Европейский союз столкнулся с такими вызовами какусиление конвергенции, концентрации и коммерциализации СМИ, что привело к структурным изменениямв медиапространстве. Так, до кризиса 80% рынка чешских СМИ входило в собственность иностранных, преимущественно европейских инвесторов. После кризиса их место заняли местные владельцы. Европейский союз ни раз выступал с критикой в отношении Правительства Чешской Республики по поводу того, что концентрация собственности СМИ ограничивает их свободу и независимость. В частности, ПредседательПравительства Чешской Республики А. Бабиш, де-факто владеющий одним из крупнейших медиахолдингов в стране, во время предвыборной кампании 2017 года обвинялся в попытке манипулирования прессой.[2]

Всё это вызывает необходимость проведения всестороннего анализа информационной политики Чешской Республики и выявления её особенностей.

Гипотеза исследования. Информационное давление ЕС на Чешскую Республику в рамках антироссийской информационной кампании вынуждает политическую элиту страны занять более осторожную позицию по отношению к России, не противопоставляя свои взгляды проевропейски-настроенному правительству, поддерживающему введение санкций против России.

Объектом исследования является информационная политика в Европейском союзе.

Предметом исследования являются особенности информационной политики Чешской Республики.

Официальные документы и источники. Степень научной разработанности. В контексте изучения ключевых трендов мирового развития диссертант, в первую очередь, имел возможность опереться на знания, полученные в рамках учебного процесса, а также работы профессорско-преподавательского состава МГИМО: А.В. Торкунова, А.А. Байкова, Т.А. Шаклеиной, М.М. Лебедевой, О.В. Буториной, Ю.Н. Кавешникова, А.И. Смирнова и др.[3]

В данном исследовании был использован ряд источников, который можно разделить на три группы.

Первая группа представляет собой организационно-правовые документы ЕС. Например, Маастрихтский, Лиссабонский договор о Европейском союзе, а также международные документы, имеющие отношение к стратегическому направлению политики безопасности ЕС в том числе и информационной.[4]

Вторая группа источников представлена нормативными документами ЕС в сфере построения информационного общества, а также нормативные документы, посвященные концептуальным основам информационной политики ЕС.[5]

К третьей группе источников относятся нормативно-законодательные акты Чешской Республики, которые легли в основу информационной политики государства. В том числе официальные документы ЧР в области обеспечения информационной безопасности, концепции долгосрочного планирования развития информационного общества.[6]

Эмпирическую базу исследования составили нормативные-правовые источники международного характера, Европейского Союза, а также внутренние законодательные акты ЧР в информационной сфере. В работе также использовались справочные материалы отдела Чехии и Словакии МИД РФ.

Вопросы информатизации и цифровизации в международных отношениях и их влияние на медиасреду рассматривают в работах А.Н. Смирнов, И.В. Сурма, П. Паршин, В.И. Аникин,
Я.Н. Засурский, Т.Л. Ровинская, Е.Г. Грибовод, Д.Г. Балуева, Н.К. Радина, Д.И. Каминиченко, В.Г. Сеидова, О. В. Зегонова и др.[7]

В отечественной научной литературе также можно выделить круг работ, касающийся вопросов информационной политики ЕС. Отдельные аспекты рассматривали такие авторы, как: П. Шариков, Н. Степанова, А.В. Зобнин, Ю. Давыдов, Ю.В. Курышева, О. Потёмкина, О.А. Судоргин, В.Ф. Ницевич, А.А. Штрик, А.А. Байков, Р. Уитман.[8]

Аспекты формирования информационного общества рассматриваются в работах М. Кастельса, И.С. Мелюхина. [9]

Особенности правового регулирования информационного пространства ЕС попадает в фокус как отечественных (А.Г. Рихтер, Терехова), так и зарубежных исследователей (А.Розехнал, М. Шмид).[10]

Проблему трансформации традиционных СМИ в своих работах рассматривали Е.Л. Вартанова, А. С. Быкова, Н.Р. Балынская, И.М. Дзялошинский, Е.Г. Грибовод, Ревенко Н.С., Ю.В. Курышева и др.[11]

Полезными для диссертационной работы также стали статьи ИМЭМО, Института Европы РАН, журнала «Международные процессы», «МЭ и МО», а также РСМД.[12]

Исследованию особенностей развития информационной политики Чешской Республики посвящены исследования таких зарубежных авторов, как: М. Бенатзки, Л. Флек, П. Едличкова, Дж. Петерка, А. Розенхаль, К. Руйброва, В. Шмид, Моравец В., Р. Власак и др[13].

Анализ имеющейся литературы дал возможность очертить круг вопросов, не нашедших в ней достаточного освещения, но являющихся в настоящий момент актуальными, а также сформулировать цель и задачи диссертации.

Цель данной работы – всесторонне проанализировать информационную политику в Чешской Республике и выявить её особенности.

Задачи исследования. Для достижения поставленной цели было необходимо решить следующие задачи:

- обозначить тенденции развития информационной сферы международных отношений на современном этапе;

- проанализировать концептуальные подходы к определению информационной политики;

- определить принципы и направления информационной политики ЕС;

- изучить этапы развития и особенности информационной политики ЧР;

- проанализировать особенности реализации принципов информационной политики Чешской Республики в контексте двусторонних чешско-российских отношений.

Научная новизна исследования заключается в том, что в рамках системного анализа были рассмотрены структурные изменения на чешском информационном пространстве.

Методология исследования. В диссертационной работе было использовано сочетание системного и структурно-функционального методов. Системный метод позволил охарактеризовать влияние формирующейся информационной политики ЕС на развитие информационной политики Чешской Республики. Структурно-функциональный анализ позволил охарактеризовать основные тенденции в развитии чешского информационного пространства под влиянием информационной стратегии ЕС.

Теоретическая значимость работы заключается в том, что работа вносит дополнительный вклад в изучение особенностей развития информационной политики государств Центральной Европы.

Практическая значимость работы сводится к тому, что выводы, выработанные в ходе исследования, могут быть использованы в работе некоторых департаментов Министерства иностранных дел Российской Федерации, частности Департаментом Печати и Третьим Европейским Департаментом МИД РФ и других соответствующих государственных органов. Кроме того, материалы и ряд выводов магистерской диссертации могут быть полезны при подготовке отдельных дисциплин, посвященных проблематике ЕС.

Структура исследования. Данная магистерская диссертация состоит из введения, трех глав, заключения, списка использованных источников и литературы и приложений.

Глава 1. Особенности развития информационной сферы международных отношений на современном этапе

1.1. Информатизация и цифровизация как основные тренды мирового развития

На современном этапе мирового развития информация стала играть роль стратегического ресурса. Развитие новых информационных технологий оказало значительное влияние на трансформацию не только социально-политической, но и международной среды. В связи с этим в международных отношениях особое внимание к себе стало приковывать именно информационное пространство, которое может быть идентифицировано в качестве одного из ключевых элементов глобальной системы международных отношений.^{^[14]}

Проблематика информационного противоборства, проведения информационной политики и информационной безопасности стала занимать все более весомое место в дискурсе международных отношений, где ключевое место всегда занимала категория силы и её применения. Отмечается, что понятие силы и подход к её определению со временем изменился.[15] Так, Дж. Най-мл. ввёл понятие «мягкой силы»[16]. Отечественные исследователи уделили внимание изучению составных компонентов «мягкой силы», на основе чего было выведено понятие информационной силы, с помощью которого можно оценить тот или иной субъект международных отношений по потенциалу проводимой информационной политики.[17]

Анализ сущности информационной силы способен раскрыть более глубокий смысл и присутствующий дуализм этого феномена. В частности, рассматривая информационную силу с точки зрения и позиции кибернетически-информационного подхода, который базируется на исследованиях К. Дойча[18], то информационная сила является нескончаемым, но подвергающимся управлению потоком информационных ресурсов в рамках глобальной политики и сферы международных отношений. В частности, если говорить о мировых политических процессах, то в этом контексте можно вести речь о субъектах-носителях информационной силы, а также и об объектах, в отношении которых она может быть применима.

В случае же принятия за основу понимания информационной силы подход Ю. Хабермаса[19], который является сторонником коммуникативной теории, то информационную силу целесообразно рассматривать в качестве совокупности связей и отношений, которые формируются вокруг фиксированных информационных потоков, которые непосредственно связаны с решением конкретных глобальных проблем, политических задач. Исходя из такого подхода, речь идет скорее о взаимоотношениях международных акторов в рамках глобального процесса коммуникации.

Уместно отметить, что сам автор термина информационной силы Дж. Най не раскрывает его сущности в своих работах, а только указывает на то, что информационная сила – это лишь разновидность «мягкой силы» в качестве способность достигать результатов с помощью своей привлекательности, а не с помощью принуждения[20]. Вместе с тем, для Дж. Ная мягкая сила выступает, как способность формировать повестку дня в мировой политике, так чтобы конструировать или изменять предпочтения своих партнеров[21]. Появление информационной силы в концепции Дж. Ная тесно связано с появлением различных ассиметричных угроз, но вместе с тем его концептуальный подход, по сути, связан с банальным объяснением того, что Интернет, мобильная связь, телевидением, СМИ и др. способны задавать повестку дня, транслировать нормы, ценности, политическую культуру иным акторам и обществам, способствуя тем самым приобщению к ним на подсознательном уровне[22].

С точки зрения приверженцев теории Дж. Ная, к примеру – Р. Соломона, Дж. Шульца, информационная сила рассматривается в качестве своеобразного следствия дипломатии в виртуальном пространстве[23], когда политическая информация находится на одном и том же ценном уровне с иными ресурсами[24].

С точки зрения приверженцев противоположных Дж. Наю теорий – как например М. Либики, информационная сила проявилась только благодаря возрастанию жесткой зависимости международных акторов от ИКТ[25]. С точки зрения данного подхода наличие информационной силы стремительно ведет к децентрализации государственной власти, виртуализации общественной жизни и фрагментации общества, выстраивает асимметрию в политико-экономической составляющей международных отношений.

По сути, критики концепции того, что информационная сила вытекает из «мягкой силы», отталкиваются от того, что по своей сущности информационная сила ближе к «жесткой силе», так как мировое сообщество вступило в эпоху информационных войн и агрессивных кампаний в информационной сфере, что выражено гораздо более ярко, нежели проявления информационно-психологического воздействия.

На основании вышеизложенных дискуссионных подходов, можно согласиться с точкой зрения А.В. Зобнина о том, что дуализм информационной силы очевиден[26]. Она способна стимулировать процессы формирования обновленного измерения в международной политике, где информация может двояко влиять на международные процессы: либо устранить, либо же увеличить разрыв в развитии международных акторов, приводя в обоих случаях в движение все международную систему в целом. И направление движения международной системы в таком случае будет в большей степени зависеть именно от того насколько грамотно спланирована информационная политика ее акторов.

Субъектами проведения информационной политики могут выступать государства, международные организации, интеграционные объединения и т.д. А.В. Зобнин перечисляет следующие признаки, характерные для субъекта, способного к проведению информационной политики:

1. Наличие собственных интересов в информационном пространстве;

3. Наличие собственного сегмента информационного пространства, где устанавливаются особые нормы регулирования на основе национального или международного законодательства;

4. Наличие официальных нормативно-правовых источников, в которых закреплены положения и условия участия субъекта в информационном противоборстве;

5. Наличие официальной информационной политики.[27]

А.В. Зобнин также приходит к заключению о том, что для субъекта, имеющего более слабый потенциал к проведению независимой информационной политики будет характерна склонность к соблюдению общепринятых соглашениий, норм и принципов международного права, использование третьих сторон в качестве посредника, стремление создать или примкнуть к тому или иному международному объединению. При этом, хотя в условиях становления нового мирового порядка ни один из акторов международных отношений не обладает монополией на использование информационной силы, разница в потенциале между сильными и слабыми субъектами только растет[28].

В этой связи перед международным сообществом, интеграционными объединениями и отдельными акторами международных отношений встает широкий спектр задач и целей по формированию и проведению информационной политики, таких как:

1. Повышение уровня информатизации и цифровизации общества;

2. Формирование специальных структур для проведения информационной политики;

3. Разработка методов и инструментов противодействия дестабилизирующим факторам в информационном пространстве (может осуществляться как в форме сотрудничества, так и в форме самостоятельной политики отдельных акторов и т.д.);

4. Принятие мер по противодействию информационной политике, осуществляемой другими международными акторами в рамках информационного противоборства;

5. Разработка ситуативных инструментов информационной политики для предотвращения дезинформации.[29]

На трансформационные процессы, проходящие в информационном пространстве, внимание также обратили социологи. Так, в 1960-х гг. в западном научном дискурсе появляется ряд концептуальных теорий, посвященных вопросу становления общества нового типа. Исследователи давали ему разные названия и характеристики: «общество знания», «общество третьей волны», «постиндустриальное общество», «сетевое общество», «информационное общество» и т.д.[30]

При всем разнообразии подходов в определении разных аспектов информатизации общества, исследователи пришли к единому выводу, что процесс становления информационного общества принимает глобальный характер, причем определяющее влияние на него оказывает процесс развития новых технологий. Исследователи также приходят к выводу, что в условиях борьбы акторов международных отношений за мировое лидерство фактор развития информационных технологий приобретает особое значение.[31]

В данном случае уместно будет обозначить позицию К. Шваба, основателя и президента Всемирного экономического форума, по мнению которого современный этап развития общества предполагает такую интеграцию информационных технологий в жизнь общества, которая приводит к фактическому выходу информационных технологий за пределы цифрового пространства, то есть слиянию физического и цифрового пространств.[32]

Можно отметить возникновение таких факторов новой информационной среды как увеличение объемов информации, повышение скорости ее передачи, рост скорости устаревания знаний и информации, повышение качества новых сгенерированных знаний, развитие дипломатии данных «big data diplomacy» (разработана на основе концепции Т. Дая согласно которой обработка больших данных способна быть инструментом повышения эффективности деятельности в контексте ведения дипломатических отношений, реализации переговорных процессов между акторами и активизацией потенциала публичной дипломатии) и т.д[33]. Все эти факторы повышают необходимость в регулирования данных процессов, как на государственном, так и на глобальном уровне.

Использование информационных технологий в сфере внешней политики привнесло существенные изменения в сферу обеспечения международной безопасности. Информация стала не только стратегическим ресурсом государства, инструментом мягкой силы, но и источником потенциальных вызовов и угроз. Как считает А.Н. Смирнов, одним из самых главных вызовов в этом отношении становится то, что информационные технологий могут использоваться в целях, представляющих угрозу обеспечению международной стабильности и безопасности. Возникает необходимость в регулировании информационного пространства.[34]

На сегодняшний день задача по обеспечению информационной безопасности является одной из ключевых областей международного сотрудничества. Это обусловлено тем фактором, что процессы информатизации и цифровизации не только трансформируют существующую систему международной безопасности, но и ставят под угрозу устойчивость данной системы. Возникают новые вызовы и угрозы в информационном пространстве.[35]

Повышение уровня прозрачности информационного пространства становится вызовом и угрозой для суверенитета государства.[36]

Кроме того, информационная революция и достижения цифровизации существенно расширили возможности влияния на мировое общественное мнение отдельных акторов, что также стало представлять вызов государственному суверенитету. В частности, М.М. Лебедева, обращаясь к проблематике возникновения новых акторов мировой политики, обращает особое внимание на феномен платформы «Wikileaks», чья информационная деятельность оказала влияние на восприятие многих актуальных вопрос международной политики».[37]

Поиск инструментов и методов регулирования информационного пространства обусловлен поиском баланса между задачей по обеспечению его безопасности (противодействие кибертерроризму и т.д.), и невозможностью введения информационной цензуры, поскольку ее введение вступит в противоречие с принципами построения демократического общества.[38]

Что касается выполнения этих задач на глобальном уровне, то большое внимание со стороны акторов международных отношений стало уделяться формированию концептуального подхода к определению понятия «единое информационное пространство», которое в науке о международных отношениях, в связи с относительной новизной и виртуальностью, рассматривается в качестве нового политического пространства, общего неразделенного пространства данных[39].

Процесс развития информационных технологий влияет на формирование новых направлений глобального политического взаимодействия. Стратегическое значение информационного пространства также подчеркивается в международных нормативно-правовых документах.

Примером может служить Окинавская хартия глобального информационного общества, принятая на саммите Группы семи в Окинаве (Япония) в 2000 г[40]. В документе было отмечено, что информационно-коммуникационные технологии становятся основополагающим фактором, который формирует общество в XXI в., а странами, ее подписавшими, была выражена готовность способствовать переходу к информационному обществу и содействию к преодолению цифрового разрыва. Несмотря на значимость указанного документа, важно отметить, что, несмотря на заявленную направленность Хартии в содействии обеспечения международной информационной безопасности, страны Группы семи решились закрепить в окончательном документе только вопросы целостности информационных сетей и проблематику пресечения незаконных действий в компьютерной сфере, избегая вопросов политической составляющей информационного пространства. Это можно считать следствием разногласий среди развитых и развивающихся стран по вопросам информационной политики и как следствие – отсутствие консенсуса в обеспечении информационной безопасности[41]. Исходя из изложенного, можно сделать вывод о том, что по сути Окинавская хартия в большей степени отражает только позиции развитых стран в отношении вопросов построения международной информационной системы.

Важно отметить фактическое признание международным сообществом стратегического значения информационного пространства в структуре международного пространства. Фактическим подтверждением данного утверждения является попытка создания демократического информационного мирового порядка, в структуре которого наиболее влиятельные акторы (США, ЕС), могут оказывать влияние на остальных акторов.[42]

Регулирование взаимодействия в информационном пространстве на глобальном уровне, также направлено на обеспечение равного доступа к информации, а также предотвращение негативных последствий неравномерного цифрового развития – «цифрового неравенства».[43]

Для противодействия новым вызовам и угрозам, необходимо использовать новые инструменты и методы с учетом специфических особенностей того или иного информационного пространства, к которым относится, например, характер правового регулирования. Также, исходя из специфики каждой конкретной угрозы, необходимо использовать обширный спектр превентивных и практических действий. [44] Угрозы, направленные как на отдельные государства, так и на международное сообщество, тоже требуют ответной (превентивной, практической) реакции и развития инструментария государств в информационном пространстве.[45]

Безопасность в современных условиях напрямую зависит от безопасности информационной, ведь главным ресурсом развития мирового общества становится информационный продукт. Система угроз информационной безопасности имеет комплексный характер и в общем виде включает в себя: угрозы безопасности информации и информационной инфраструктуры; угрозы безопасности субъектов информационной сферы и социальных связей между ними от информационных воздействий; угрозы надлежащему порядку реализации прав и интересов субъектов информационной сферы[46].

Наиболее опасные угрозы информационной безопасности государства, прежде всего, трансграничные и имеющие политическую окраску, уже длительное время изучаются в рамках проблемы информационной войны, понятием которой они охватываются. Информационную войну, с учетом существующих взглядов на ее природу, можно определить как совокупность целенаправленных информационных воздействий, осуществляемых с использованием информационного оружия (алгоритма целенаправленного воздействия на информационную систему путем передачи ей информации или осуществления информации других запланированных действий)[47], а также действий, не опосредованных ее использованием, направленных на завладение информацией, которая не является общедоступной, ее несанкционированное распространение, модификацию или уничтожение, осуществляемые для достижения намеченной цели. Опасность, реальность и эффективность проявлений информационной войны обеспечиваются суггестивным характером воздействий, тайным или завуалированным характером несанкционированного получения информации или ее применения, других вредно-результативных действий в информационной сфере, которые, в свою очередь, непосредственно создают условия для ущемления интересов, прежде всего национальных или нарушения процессов функционирования информационных систем[48]. К проявлениям информационной войны можно отнести и так называемую информационную преступность, львиная доля которых вытекает в кибертерроризм.

Информационные угрозы могут проявлять себя в разных формах, но все они тесно переплетены между собой. Так, кибертерроризм характеризуется стремлением к существенной дестабилизации общественного порядка. Это явление неразрывно связано с развитием информационной инфраструктуры: при постоянном росте зависимости общества от бесперебойного функционирования вычислительных систем действия, направленные на их разрушение, они наносят все более значительный ущерб и вызывают серьезный общественный резонанс. При этом под кибертерроризмом понимается целенаправленное запугивание населения и органов власти реальными или потенциальными и провозглашенными (заявленными) кибернетическими воздействиями на социум, социотехнические и технические системы, совершение которых приводит к возникновению (создание предпосылок для возникновения) опасности для граждан, общества, государства[49]. Особое беспокойство в последнее десятилетие вызывает использование международным терроризмом существующих информационных ресурсов, в первую очередь, сети Интернет для осуществления террористических акций[50].

Само противоборство между государствами на международной арене переходит в плоскость информационного пространства, что выражается в стремлении ряда государств использовать новые технологии для достижения целого ряда внешнеполитических целей, в том числе путем использования мягкой силы: манипулированием общественного мнения, искажением исторических фактов и распространением «идеологически-правильных» политических взглядов.[51]

Учитывая стратегическое значение информации, одной из приоритетных сфер внутриполитического государственного регулирования становится обеспечение безопасности информационных ресурсов. Безопасность информации в этом отношении подразумевает, в том числе, и гарантию её объективности. В целом для российского подхода характерно использование государственно-ориентированного подхода в определении информационной политики, что не подходит для анализа информационной политики западных стран, для которых большое значение имеет ее идеологическое основание[52].

Существуют разные подходы к определению процессов информатизации и цифровизации. Применимо к политической идентификации указанных понятий, необходимо отметить влияние данных процессов на изменение формата политических отношений. Происходит формирование новых форм международного диалога, таких как цифровая дипломатия, публичная дипломатия, общественная дипломатия в цифровом пространстве. Последнее влияет на замещение традиционных форм проведения внешней политики (прямая коммуникация) цифровыми аналогами (коммуникация в информационном пространстве, которая осуществляется за счет использования социальных сетей как платформы для политических заявлений, характеристики определенных событий со стороны различных субъектов международной политики, развитие политических дискуссий в социальных сетях).[53]

Это приводит к упомянутой ранее замене традиционных форм взаимодействия цифровыми и информационными аналогами в политической, социальной, экономической сфере (цифровизация экономики, программы цифровой экономики в отдельных государствах, интеграция новых алгоритмов шифрования, технологий блокчейн в отдельные сферы государственного взаимодействия).

Важно также подчеркнуть, что определение информационной политики является более широким всеобъемлющим понятием, чем понятие публичной или цифровой дипломатии. В кругу отечественных исследований в понимании сущности информационной политики преобладает государственнический подход. С точки зрения профессора В.Ф Ницевича под информационной политикой необходимо понимать сферу деятельности государственных органов и структур во всех сферах общественной жизни, которая определяется его законами, установками общественной морали[54].

В монографическом исследовании В.Ф. Ницевича, Л.В. Мрочко и О.А. Судоргина, которое на данный момент является одним из наиболее фундаментальных трудов в области изучения информационной политики, информационная политика определяется в качестве совокупности целенаправленных мер государственных органов власти, которые реализуются в тесной взаимосвязи с иными институтами политической системы, элементами гражданского общества, социальными субъектами, для развития личности, регулирования социального пласта путем информационных средств, а также путем развития и урегулирования информационно-технической сферы жизнедеятельности общества и государства[55].

По нашему мнению, информационная политика выступает в качестве возможностей субъектов политики оказывать воздействие на моральное состояние, сознание, влиять на общество в интересах государства и гражданского общества, с помощью формирования благоприятного восприятия ими той или иной информации (общество – как целевая аудитория, в отношении которой осуществляется трансфер, передача, той или иной информации).

Главный акцент делается на управленческом аспекте в процессе осуществления информационной политики государства, которая может быть идентифицирована в качестве эффективной системы управления информационными процессами, тенденциями, информационными ресурсами, что позволяет воспринимать информационную политику как элемент, оказывающий прямое влияние на социально, культурное, экономическое благополучие, национальную безопасность государства, и обеспечение решения стратегических целей государства в долгосрочной перспективе.

Информационная политика позволяет гармонизировать отношения, а также выступает качественным инструментом, способствующим укреплению позиций власти, в том числе, выступает каналом обмена информацией, мнением между государственными структурами и целевой аудиторией, которой выступает гражданское общество. Информационная политика связывает воедино основные парадигмы внутренней и внешней политики государства, представляя собой синтезированную репрезентацию их наиболее важных компонентов.

1.2 Изменения в информационном пространстве: традиционные и новые СМИ в информационном обществе

Анализируя изменения в информационном пространстве, а также баланса между традиционными и новыми СМИ, в первую очередь видится актуальным определение спектра т.н. «традиционных СМИ», к которым уместно отнести печатные СМИ (газеты, журналы, периодические издания), радио и телевидение. К новым видам СМИ следует отнести интернет-издания, информационные каналы в социальных сетях, блоги, каналы в отдельных мессенджерах – Viber, WhatsApp, Telegram (к примеру, в процессе активизации протестов в Беларуси наблюдалось оперативное увеличение популярности телеграмм-канала «NEXTALive», аудитория которого выросла с 50 тыс., до 2 млн. человек за 10 дней, при падении популярности традиционных каналов СМИ в Беларуси – телевидения и печати, используемых государством в целях навязывания нужной политическим элитам Беларуси новостной повестки[56].

Важно отметить, что и упомянутый телеграмм-канал также занимался формированием выгодной для оппозиции политической повестки дня. Внимание акцентировалось на необходимости продолжения акций протестов и перехода к более решительным действиям в отношении официальных властей Беларуси. При этом приоритет отдавался освещению жестких действий со стороны представителей власти в отношении активистов, тогда как идентичные действия активистов в отношении представителей власти полностью игнорировались, что указывает на то обстоятельство, что и традиционные, и новые СМИ могут использоваться с целью манипуляции общественным мнением и формирования выгодного имиджа той стороны, которая осуществляет контроль над определенным СМИ, определяет повестку дня при освещении важных социально-политических событий.

Акцентируя внимание на традиционных СМИ необходимо отметить, что по мере распространения процессов глобализации и производных от данного процесса направлений (цифровизация, информатизация общества), в отечественной и зарубежной научно-исследовательской плоскости ведутся дискуссии о снижении роли влияния традиционных СМИ, с перспективой «ухода в прошлое» печатной продукции, телевидения и радио.[57] Тем не менее, даже учитывая, что данные дискуссии имеют под собой логическую аргументацию, в рамках данного параграфа работы допущение о скором исчезновении традиционных СМИ выглядит ошибочным – в данном случае, актуальным видится процесс дальнейшего увеличения т.н. «электронной составляющей» в деятельности традиционных СМИ, что выражается в появлении цифровых аналогов для каждой газеты, распространении электронной подписки, создании каналов на площадках вроде YouTube, в которых ведутся как прямые трансляции телевизионных шоу, так и выкладываются их записи[58]. Я могу дать ссылку на источники, которые подтверждают это мнение, сейчас долго искать, я тогда сама

С другой стороны, анализируя указанный подход, уместно отметить позицию Я. Засурского, по мнению которого существующие на текущий день виды СМИ (традиционные и новые), будут существовать в равной доле, и за каждым из конкретных видов СМИ будет закреплена своя ниша. К примеру, телевидение может сохранять за собой развлекательную и информационную нишу, новые СМИ в свою очередь будут отвечать за появление инсайдов, оперативной информации, хранилища информации, площадки для предоставления альтернативного аналитического мнения и т.д., тогда как за радио может остаться только роль краткого ознакомления слушателя с текущими событиями в мире (к примеру, в дороге), а для печати – аналитических сводок наиболее значимых событий, при развитии электронного (цифрового) аналога для каждого издания.[59]

Уместно отметить, что в условиях глобализации невозможно провести четкую границу в деятельности каждой категории СМИ, в результате чего подобное разделение в этом отношении является достаточно условным. Тем не менее, у разного типа СМИ имеются разные возможности: они могут иметь разную специализацию (политические новости, ретрансляция информации, узкоспециализированные СМИ); неравный технологический потенциал, что влияет на оперативность распространения информации, что формирует соответствующие ниши, но не для обобщенной категории СМИ, а для каждого СМИ в отдельности, осуществляющего свою деятельность в рамках конкретного направления и при помощи существующих способов передачи информации (комбинирование традиционных и цифровых возможностей в работе СМИ).[60]

Тем не менее, важно отметить необходимость детализации таких параметров как «средства массовой информации» и «средства массовой коммуникации», обладающие разным концептуальным значением. Так, в своем сжатом виде, информация предполагает наличие массового характера и передачу информационных сообщений со стороны СМИ через печатную продукцию, радио либо телевидение (преимущественно односторонний способ передачи информации от источника к получателю), тогда как т.н. «коммуникационная составляющая», предполагает обмен мнением между источником информации и ее получателем.[61] Также стоит отметить позицию О. Гнатюк, по мнению которой средствамассовой коммуникации предназначены для передачи с помощью техники определенной информации (средства массового общения, развернутая обратная связь от получателя информации к источнику информации), средства массовой коммуникации и средства массовой информации (отсутствие развитых систем получения обратной связи).[62]

Иными словами, термин «средства массовой коммуникации» может быть рассмотрен в качестве более широкого понятия по сравнению с термином «средства массовой информации», в результате чего первое понятие может быть идентифицировано в качестве вида социальной активности, возможности получения обратной связи. Таким образом, под СМИ подразумевается составная часть средств массовой коммуникации, которые могут быть сегментированы на традиционные и новые виды, каждый из которых может быть ориентирован как на узкую, так и на широкую аудиторию при решении конкретных задач: трансляции информации, продвижении конкретной идеологии, критики политического руководства, и т.д.

В свою очередь, анализируя как понятие, так и составные черты новых СМИ необходимо отметить, что основная тенденция выражена в т.н. «миграции» потребителя от традиционных СМИ к новым (цифровым) СМИ (т.н. «новым медиа»), характерной чертой которых является создание новых медиа-платформ, высокий уровень оперативности передачи и обмена информацией, более широкие возможности для освещения событий международной повестки дня.[63]

Тем не менее, на текущем этапе конкуренции между традиционными и новыми СМИ, акцент делается на распространении информационных сообщений и соответствующей информационной продукции на разных площадках и платформах, в результате чего одно и то же информационное сообщение доносится до потребителя и через газеты, журналы, информационные ресурсы в сети Интернет, мобильные версии изданий, приложения определенных программ, мессенджеры (Telegram и т.д.), социальные сети (VK, Facebook, Instagram), что позволяет донести каждое конкретное сообщение до максимального количества потребителей, отдающих свое предпочтение конкретным видам СМИ. Однако в зависимости от используемой площадки, может отличаться и подача информационного сообщения – к примеру, для молодежи то или иное сообщение в сети «Instagram», может быть выражено в виде конкретных тезисов, изложенных в коротком видеоролике, тогда как в традиционных печатных СМИ может быть выдан подробный аналитический материал, включая публикацию данного материала на информационном интернет-ресурсе конкретного издания.[64]

Кроме того, оценивая существующее соотношение между традиционными и новыми СМИ необходимо отметить последовательное смещение баланса в пользу последних. Это связано с увеличением числа пользователей сети Интернет, обусловлено простотой доступа к информационным ресурсам и широким выбором интересующей информации. Тем не менее, современные технологии позволяют заранее предлагать пользователю контент, в зависимости от его политических предпочтений[65]. Так, например, пользователь из РФ, интересующийся событиями на Украине, будет видеть в своей ленте новости, освещающие преимущественно эту проблематику, тогда как новости про условные протесты в Гонконге будут получать сравнительно меньшее освещение в информационной ленте данного пользователя.

Интерес к новым СМИ вызван их более высоким уровнем многофункциональности по сравнению с их «традиционными» предшественниками, что выражается в более высокой частоте обновления контента, оперативной подаче информации, тогда как традиционные СМИ будут «традиционно» запаздывать с подачей: либо до утреннего выпуска новостей, либо, в случае с традиционными газетами, в более долгой цепочке событий – от получения информации журналистом, обработки информации, согласовании информации с редактором на предмет соответствия редакционной политике СМИ, передачи информации в верстку будущего номера газеты, печати газеты, доставки газеты в газетный киоск, покупки газеты адресатом.

Новые, цифровые СМИ дают возможность оставить собственный комментарий по тому или иному политическому событию широкому кругу пользователей интернета. Существует возможность осуществления пользователями дискуссии, что дополняется высоким уровнем конкуренции между новыми СМИ за свою аудиторию, что предполагает повышение качества уровня создаваемых материалов, а также более низкий уровень финансового фактора для потребителя. Говоря условно, оплачивая месяц использования интернета, пользователь не ограничен объемами возможных материалов, тогда как выпуск каждой газеты ограничен по собъему и количеству информации. Традиционное телевидение также заранее формирует конкурентную новостную повестку. При этом порядок подачи информации и её структуру невозможно изменить. К тому же, телевидение обязано показывать рекламу, которую невозможно отключить. При этом при использовании новых СМИ возможно отключить рекламу, самостоятельно выбрать порядок, способ подачи контента. Для новых СМИ также свойственен высокий уровень интеграции, при котором традиционные СМИ могут дополнять цифровой аналог либо наоборот[66].

Указанные выше обстоятельства позволяют выдвинуть предположение, что замещение традиционных СМИ новыми видами СМИ связано как с естественной эволюцией медиа-пространства, интеграцией информационных, цифровых технологий в жизнь современного общества, так и с необходимостью удовлетворения потребностей общества, заинтересованного в развитой системе подачи материала, предоставлении разных точек зрения на все происходящие в мире события, возможностью оперативного получения информации не в рамках конкретных временных слотов, а на протяжении всего дня, а также возможностью обмена мнениями с источником предоставления информации.

В данном случае важно отметить, что гипотетический «обмен мнениями», также предполагается в традиционных СМИ в виде писем в редакцию либо звонков в студию во время радиоэфира, либо трансляции определенного шоу, однако о полноценном обмене информации, по сравнению с возможностями, предоставляемыми информационными технологиями и применяемыми в новых СМИ (комментарии, форумы), в данном случае говорить не приходится[67].

Оценивая причины, способствующие переходу аудитории от традиционных СМИ к новым, необходимо отметить некоторые подходы к исследованию инновационных тенденций в журналистике. Так, по мнению отдельных исследователей, организация работы редакций СМИ менялась по мере роста возможностей по применению новых технологий и изменения предпочтений аудитории.[68]

Данное обстоятельство привело к формированию на базе новых СМИ т.н. «конвергентных редакций», оптимизирующих сроки создания материала и контента для традиционных, и цифровых платформ, при минимизации линейного подхода к подаче новостей, а также повышении роли обычных граждан в процессах создания новостей, за счет публикации мнений в режиме реального времени, публикации определенного контента, которые становятся информационными поводами в дальнейшем.[69] По мнению А. Грабельникова, предлагающего термин «интернет-журналистика», она не является обособленным средством массовой информации, а выступает в роли новой коммуникативной среды, в отношении которой и направлены все массовые информационные потоки, что привлекает пользователей и способствует развитию интернет-редакций и журналистики в целом. Использование новых СМИ в первую очередь связано с возможностью осуществления полноценного диалога с аудиторией по оси «редакция – журналисты – пользователи».[70]

Таким образом, уместным видится рассуждение о том, что переход от традиционных СМИ к новым СМИ связан с естественным процессом эволюции журналистики, под влиянием процессов информатизации, цифровизации, развития и интеграции информационных технологий в работу СМИ, характерной чертой которых стало прямое взаимодействие с аудиторией в реальном времени, присутствие в социальных сетях и осуществление деятельности в соответствии с новыми мировыми трендами, такими как использование мессенджеров, повышение вовлеченности аудитории в формирование новостей, что указывает на процесс т.н. «естественной трансформации медиаландшафта» в рамках всего информационного пространства и активизацией процессов интерактивного взаимодействия с аудиторией.[71]

По мнению С. Носовец, понятие новые СМИ, включает в себя широкий спектр информационных ресурсов, в основе деятельности которых лежат принципы конвергенции существующих технологий и всех доступных форм создания и рецензирования контента.[72] В практической плоскости данное обстоятельство позволяет сформировать отличительные особенности новых СМИ от традиционных предшественников, которые заключаются в использовании современных информационных технологий, в частности, возможности распространения любого вида информации (текстовая информация, фотографии, видео, блоги, страницы в социальных сетях, онлайн-сообщества), без ограничений редакционной политики, способности формирования общественного мнения по актуальным вопросам, интерактивности.[73]

В данном контексте стоит отметить подход Д. Зиллмана, по мнению которого, новые СМИ обладают «проникающим в нашу жизнь характером», в более полной, по сравнению с традиционными СМИ, мере, определяющим мышление, ценностные ориентиры, социальное поведение той или иной социально-политической группы либо международного актора, что формирует непосредственные отличия от традиционных СМИ, нацеленных на конкретное освещение определенных событий при отсутствие развитой обратной связи.[74]

На основании вышеизложенного мы можем сделать вывод о стратегическом характере новых СМИ. Особым качеством новых СМИ является их интерактивное цифровое воплощение, что предоставляет возможность для любого гражданина выразить позицию по актуальному вопросу в режиме реального времени, а также широкий спектр источников информации, поскольку каждый пользователь является источником контента, что, впрочем, имеет и негативные стороны. Это иллюстрирует пример использования социальных сетей и возможностей новых технологий во время социально-политической нестабильности на Ближнем Востоке, т.н. «Арабской весны»[75]. В частности, на примерах «жасминовой весны» в Тунисе, революции в Египте, вполне четко можно наблюдать колоссальную эффективность операций информационной войны ХХI века – так называемый эффект «твиттер-революции»[76]. В то время как коммуникационный ландшафт становится все более и более насыщенным, сложным, интерактивным, население, связанное между собой этими коммуникациями, получает почти неограниченный доступ к информации, больше возможностей участвовать в общественных дебатах и более обширные возможности для участия в коллективных действиях.Апологеты Twitter считают, что мир – в разгаре революции и социальные медиа заново рождают социальную активность. Благодаря Twitter, Facebook и др. традиционные взаимоотношения между властью политиков и волей народа терпят переворот, и власть автократов ослабевает[77].

В отличие от традиционных СМИ, для новых СМИ так же характерно отсутствие ограничений географического характера. Переход от традиционного к новому типу СМИ отмечен трансформацией отношений между редакцией СМИ и аудиторией, что отражается в виде более широких возможностей для дискуссии, возможности выразить свое мнение разными способами (аудио, видео, печать, блог, социальные сети и т.д.), более высокой ориентированности на конкретную целевую аудиторию (по политическим, социальным, экономическим, религиозным, географическим, этническим признакам), что повышает интерес аудитории не только к общемировым СМИ, но и региональным, местным блогам, сайтам, источникам контента, освещающих не обобщенные геополитические события, а события, важные для каждой конкретной группы и местного населения, при сохранении высокого уровня оперативности при обмене информацией и мнениями между пользователями.

Можно говорить о том, что характерные изменения в информационном пространстве, выражаемые в снижении роли традиционных СМИ и укреплении позиций т.н. «новых СМИ», с одной стороны, оказали влияние на процессы подготовки, обмена и донесения информации до целевой аудитории, а с другой стороны, данные процессы являлись реальным отражением изменений в обществе и были связаны с формированием новых потребностей свободного выбора информации.

В свою очередь процессы информатизации и цифровизации в информационном пространстве, речь о которых шла в первой части главы оказали существенное влияние на архитектуру международных отношений.Кроме очевидных и позитивных аспектов развития научно-технического прогресса, актуальными также являются угрозы, которые порождают процессы глобализации и информатизации общества, что позволяет воспринимать данные процессы как возможный источник процессов дестабилизации в отдельном государстве либо регионе: более простое, с помощью интернета, формирование общественного мнения, более простая координация протестов, информационное давление на тот или иной политический режим, формирование особой новостной среды, касающееся отдельного государства, искажение в СМИ информации, специфическая редакционная политика в отношении отдельного государства, политического режима и т.п. Это делает информационное пространство мощным инструментом дестабилизации, а также инструментом как косвенного, так и прямого влияния на геополитические процессы.

Информатизация сегодня является мощнейшим инструментом глобализации. Как показывает мировая практика, с помощью информатизации можно не только ускорить развитие каждой страны, но и превратить ее в сугубо марионеточное образование. Хотя участие всех стран мира в процессе информатизации является бесспорным фактом, впрочем по своему уровню информационно-технического развития их можно разделить на информационно богатые и информационно бедные. Лидеры многих стран хорошо осознают, что отставание в информационных и коммуникационных технологиях может привести к катастрофическим последствиям. Таким образом, неправильно выбранная стратегия информатизации и информационной политики, или ее недостаточный динамизм и мобильность могут привести к существенным, иногда драматическим, изменениям во всех сферах жизнедеятельности международного актора: те, кто вовремя не подготовился для интеграции в мировое информационное пространство, рискуют остаться на периферии исторического развития. Следовательно, наряду с положительными моментами информатизации возникает реальная угроза использования достижений в информационной сфере для достижения целей, несовместимых с задачами поддержания мировой стабильности и безопасности, соблюдения принципов суверенного равенства государств, мирного урегулирования противоречий и конфликтов, неприменения силы, невмешательства во внутренние дела, уважения прав и свобод человека.

Главное содержание проблемы защиты информации в системе международных отношений определяется тем, что в современном многополярном мире информационное противостояние является основным средством обеспечения геополитического баланса. Цель информационного противоборства – обеспечение национальных интересов в информационно-психологической сфере, включает в себя: обеспечение геополитической безопасности государства; достижения военно-политического превосходства и бесспорного лидерства в сфере международных отношений; обеспечение достижения целей национальной экономической, идеологической, культурной, информационно-психологической экспансии; создание благоприятных условий для перехода собственной национальной системы социально-политических отношений на новый, более высокоразвитый и высокотехнологичный уровень эволюционного развития.

ГЛАВА 2. ПОЛИТИКА ЕС В ИНФОРМАЦИОННОЙ СФЕРЕ

2.1 Базовые принципы информационной политики ЕС

Анализируя базовые принципы информационной политики Европейского Союза, в первую очередь необходимо отметить их ситуативную трансформацию, по мере интеграции новых сетевых и цифровых (информационных) технологий, при сохранении базового фундамента, который был сформирован в период конца XX – начала XXIв.

Важно отметить, что существенное влияние на совокупные информационные потоки и осуществляемые информационные процессы на территории Европейского Союза связаны с двумя более глобальными по своему концептуальному наполнению принципами – глобализацией (следствием которой является цифровизация, информатизация международного сообщества, отраженная в первой главе), и интеграционными процессами, связанными с потребностью государств ЕС в укреплении взаимодействия в политической, социальной, экономической, банковской, инвестиционной, промышленной, гуманитарной сферах. В дальнейшем, по мере развития информационных технологий, совокупный процесс интеграции также был дополнен, с одной стороны, процессами информационного взаимодействия государств ЕС, а также последовательным проникновением информационных и цифровых технологий в упомянутые ранее стратегические области взаимодействия государства Европейского Союза, что и позволяет причислить информационную сферу к т.н. «магистральным направлениям», взаимодействие государств в рамках которого направлено на совокупное повышение эффективности интеграционных процессов на европейском пространстве. Обращаясь к истории необходимо отметить, что важность интеграционного процесса для государств Европейского Союза тесно связана со всеми этапами взаимодействия государств на европейском пространстве в рамках определенного объединения.

Так, по оценкам Ю. Курышевой, интеграционные процессы в XXв., были связаны с потребностью государств региона в разработке общей политики в сфере промышленности (угольная, металлургическая), что в дальнейшем, по мере присоединения европейских государств к данной инициативе, приводило к расширению спектра направлений взаимодействия государств (создание зон свободной торговли, трансфер части суверенитета наднациональным органам, формирование глобального европейского общества, осуществление совместной экономической, военной политики, совместная реализация крупных инфраструктурных проектов, развитие промышленности, укрепление взаимодействия в банковском секторе, создание условий для культурного диалога, развитие мягкой силы и т.п.)[78]. Как результат, в процессе последовательного развития сферы компетенции и направлений деятельности Европейского Союза, европейские институты формируют свою политику как исходя из геополитической ситуации, так и исходя из интересов непосредственных государств-членов ЕС, при сохранении широкого культурного, этнического представительства в регионе (защита малых культурных групп, этносов, ситуативное воплощение концепции мультикультурализма, иные аспекты).

Во многом, указанные обстоятельства предполагают осуществление ЕС своей политики на базе международных принципов, принципа сохранения целостности ЕС, духа единства, при уважении и защите существующих национальных, этнических и социальных различий, существующих как в пределах ЕС, так и за пределами Европейского Союза. С другой стороны, важно отметить, что осуществление политики ЕС в соответствии с данными представлениями на изначальном этапе (середина-конец XXв.), было возможно с помощью традиционных СМИ и существующих инструментов политического и дипломатического характера, однако по мере развития научно-технического прогресса, расширения границ ЕС, трансформации ЕС в целом, также наблюдается расширение инструментов в информационном пространстве, что актуализирует как необходимость использования данных инструментов в политике Европейского Союза, так и актуализирует необходимость формирования механизмов противодействия новым угрозам, суть которых связана с формированием цифровых и информационных технологий (иными словами, Интернет можно использовать для самообучения, а можно использовать для распространения фейковых новостей, подогревая панические настроения)[79].

Другим результатом формирования общей для ЕС информационной политики (стратегии), заключается в попытке объединения государств для противодействия новым вызовам и угрозам, с которыми сталкиваются государства Европы и эффективное противодействие которым возможно только в случае осуществления четких, скоординированных действий со стороны всех членов ЕС (противодействие терроризму, транснациональной преступности, популяризация демократических ценностей, борьба с бедностью, активизация обсуждения в европейской и мировой повестке дня проблем защиты окружающей среды, противодействия климатическим изменениям и т.п.)[81].

Характерная сложность в данном случае связана с тем обстоятельством, что ЕС не может бытьидентифицирован как государство, в своем общеполитическом смысле, в результате чего информационная политика ЕС обладает наднациональным (надгосударственным), характером, но при учете интересов государств-членов Европейского Союза. Как итог, указанный подход позволяет удовлетворить потребности ЕС без ущемления интересов других государств, что обусловлено процессами совместного принятия решений в рамках ЕС.

Анализируя исторический аспект необходимо отметить, что формирование информационной (телекоммуникационной) политики Е(Э)С было начато в 1987 г., в рамках деятельности Европейской комиссии, сформировавшей ключевые характеристики (внутренний и внешний уровень) информационной политики объединения – главный акцент в данном случае был сделан на формировании единого медийного пространства Европейского Союза и защите внутреннего коммуникационного пространства ЕС от угрозы внешнего вмешательства либо воздействия[82]. На первоначальном этапе, политика ЕС была связана с обеспечением информационной и коммуникационной деятельности существующих институтов ЕС, а также на поддержку единого (общеевропейского) культурного, информационного, медийного пространства. Развивая данный тезис необходимо отметить, что базовые принципы ЕС могут быть условно сегментированы на три достаточнообширные по своему концептуальному замыслу группы, каждая из которых связана с защитой общества, продвижением интересов государств ЕС и продвижением интересов Европейского Союза в целом – в социальной, политической плоскости, в соответствии с законодательством ЕС, директивами, нормамимеждународного права, национальными интересами государств ЕС[83].

Так, к первой группе принципов информационной политики Европейского Союза необходимоотнести защиту и продвижение европейских ценностей, которые относятся к социальной, политической сфере и которые нашли свое отражение в нормах международного права, европейском законодательстве и принципах функционирования Европейского Союза – иными словами, одним из базовых принципов информационной стратегии ЕС является признание, защита прав человека, гражданина, в соответствии с положениями Всеобщей декларации прав человека[84], Европейской конвенцией «О защите прав человека и основных свобод»[85], Декларацией основных прав и свобод Европейского союза[86]. Вторым принципом в рамках данной группы является содействие свободе выражения мысли и мнений, что также связано с естественным правом человека на получение, передачу информации, свободу выражения в соответствии с ст. 11 Декларации основных прав и свобод ЕС, а также Европейской конвенции по правам человека (в контексте права на свободу выражения). Тем не менее, в данном случае важно отметить, что отдельные положения данного принципа встречают критику, в контексте необходимости лицензирования телевизионных, радиовещательных структур как ограничения свободы выражения[87], однако, в данном случае важно отметить, что исходя из логики европейского законодателя, требование к лицензированию связано с необходимостью поддержания надлежащего технического и правового уровня компаний, занимающихся данной деятельности и не является ограничением свободы выражения в традиционном для данного термина понимании[88].

В дополнение к этому стоит отметить, что с целью обеспечения интересов европейской безопасности, а также территориальной целостности государств Европейского Союза, европейский законодатель может вводить ситуативные ограничения на распространение либо получение информации – к примеру, террористических, экстремистских группировок. Другим важным принципом в рамках данной группы является декларируемый европейским законодателем принцип открытости управления (нашел свое отражение в Белойкниге Европейской комиссии по управлению[89]). Концептуальное содержание данного принципа предполагает свободный доступ к информации о результатах работы институтов ЕС, открытость государственных органов для СМИ, достижение чего возможно с помощью обеспечения прямых трансляций работы институтов ЕС, Европейского парламента, а также обеспечения свободного доступа к информации на официальных сайтах институтов Европейского Союза. В конечном итоге, в рамках данного параграфа работы необходимо отметить принцип всеобщего доступа к информации, который, в содержательной части, предполагает свободный доступ граждан к информации, суть которой связана с общественными интересами. Важной особенностью в данном случае является обеспечение доступа к информации на языке государств Европейского Союза, что может находить свое выражение в создании специальных каналов, Интернет-ресурсов, блогов, социальных сетей.

Вторая группа принципов информационной политики Европейского Союза тесно связана в своей концептуальной части с общеевропейскими интересами государств Европейского Союза, и нацеленностью на создание гармоничных условий для полноценной информационной поддержки действий институтов ЕС[90]. В данном случае, одним из ключевых принципов является свободное движение телевизионных программ на территории единого европейского рынка, что связано с открытостью внутренних границ государств ЕС и содействии свободном движению информацию, идей, проектов в рамках ЕС. С технической точки зрения, реализация данного принципа сопровождается отдельными положениями европейского законодательства, в том числе отдельными директивами (к примеру, Директивой ЕС «Телевидение без границ»[91]), в рамках которых детализируются правила трансляции контента на территории ЕС, в том числе, определяются требования к государствам ЕС, связанные с содействием свободному обмену контентом.

Другим важным принципом является реализация принципа медиаплюрализма, предполагающего наличие разных точек зрения на происходящие в ЕС и за пределами ЕС события, придавая медиаплюрализму роль основы демократии, свободы выражения, свободы движения информации на территории ЕС. В своем практическом смысле, реализация данного принципа предполагает активизацию информационного взаимодействия между политическими, социальными, экономическими структурами и средствами массовой информации, содействующими грамотномупродвижению экономической, социальной и политической информации, при недопущении искажения информации в интересах отдельных геополитических игроков. Обеспечение данного подхода возложено на государства ЕС.

Еще одним проявлением принципа является разработка механизмов, способствующих грамотной медиаконцентрации информационных ресурсов на территории Союза – иными словами в данном случае акцент делается на недопущении захвата информационного рынка несколькими крупнейшими игроками, и сохранении возможности доступа на рынок малых игроков и СМИ, (в полной мере оценить эффективность данного принципа не представляется возможным по причине наличия крупных медиагрупп в информационном пространстве ЕС – Р. Медока, Т. Тернера, М. Блумберга, С. Берлускони и иных крупнейших игроков). Правовые отсылки к данному подходу отражены в положениях Директивы Европейской комиссии 2002/77/ЕС, «О конкуренции на рынке электронных коммуникационных сетей и услуг» 2002 г[92].

В данных условиях, совокупное общеевропейское регулирование не предполагает осуществление глубокого контроля за структуройинформационного пространства на территории ЕС, но предполагает, что государства Европейского Союза будут предпринимать качественные шаги для недопущения монопольного положения отдельных медиаигроков в рамках государства, при сохранении возможности доступа на данный рынок и для более мелких СМИ, включая возможность принятия дополнительных мер для защиты медиаплюрализма в среднесрочной и долгосрочной перспективе. В конечном итоге, важным проявлением данного принципа является обеспечение т.н. «плюрализма медиаконтента», что предполагает расширение источниковой базы при поиске информационнымиагентствами информации, а также снижении зависимости от крупных информационных агентств[93] – иными словами, в данном случае акцент делается на необходимости производства собственного контента в информационной плоскости, а не на «слепом пересказе» наиболее важных новостей.

Другим важным принципом в рамках указанной группы является принцип свободной конкуренции на информационном рынке, суть которого также базируются на существующих в ЕС принципах свободного движения товаров и услуг на территории Союза. Правовое регулирование данного принципа отражено в упомянутой ранее Директиве 2002/77/EC. Реализация данного принципа предполагает открытостьинформационного пространства для новых участников (создание контента, оказание услуг на территории ЕС без привязки к национальным границам), при отмене со стороны государств ЕС существующих ограничений, создающих объективные препятствия для свободного трансфера информации, информационных услуг в рамках общеевропейского телекоммуникационного рынка (кроме моментов, обозначенных в рамках принципа культурного исключения)[94].

Также необходимо отметитьважность принципа культурного исключения, ориентированного на защиту рынка от монопольного влияния медиаигроков из США – иными словами, государства ЕС имеют право не открывать полностью рынок для иностранного продукта, что позволяет сохранить национальный контент (производство медийного продукта, фильмов, музыки, квотирование). Также важно отметить наличие в данной группе принципа преобладания европейского медийного продукта, что также связано с необходимостью т.н. «резервирования» части времени вещания для передачи европейского контента (исключая новости, развлекательный контент, спортивные соревнования). В рамках данного принципа осуществляется программа ЕС по оказанию финансовой поддержки для производства и создания европейского контента.

Применимо к третьей группе принципов информационной политики ЕС необходимо отметитьнацеленность на поддержку государств ЕС в процессе самостоятельного осуществления информационной политики, которая будет в полной мере отражать внутринациональные интересы государств Европейского Союза. Одним из базовых принципов в рамках данной группы является принцип субсидарности, отраженный в рамках Маастрихтского договора[95] и затрагивающий национальную плоскость информационной политики ЕС, что позволяет в полной мере идентифицировать границы возможностей ЕС в отношении отдельных вопросов национального характера в информационной среде.

В данных условиях, наблюдается ситуация при которой грамотно взаимодействует и национальная информационная политика государств ЕС, и общая (внешняя) информационнаяполитика ЕС, что позволяет сегментировать праваи обязанности сторон (государства и наднациональные органы), при повышении уровня контроля за соблюдением как общих так и национальных правил для медиапространства (относятся к компетенции государств ЕС, при условии надлежащего соблюдения общих правил в плоскости информационной деятельности ЕС, технических стандартов и взаимодействия в рамках единого информационного пространства)[96]. Дополняется данный фактор наличием принципа органичного взаимодействия общеевропейской и национальной политики в информационном пространстве, что позволяет учитыватьнациональные особенности государств ЕС, языковые, культурные, социальные вопросы в рамках обеспечения деятельности СМИ, что позволяет и сохранить самобытность информационного пространства государств ЕС, и осуществлять движение в направлении обеспечения деятельности европейского информационного пространства.

Как результат, данные принципы обеспечивают возможность осуществленияобщейинформационной политики в соответствии с внешнеполитическими и внутриполитическими приоритетами Европейского Союза, информационной стратегией ЕС, так и позволяют обеспечивать необходимый уровень информационной независимости, самобытности каждого государства ЕС в информационном пространстве. В конечном итоге, в рамках данной группы необходимо отметить наличие принципа сохранения культурного многообразия, что соответствовало концепции мультикультурализма, декларируемого в рамках ЕС. В данном случае, с учетом необходимости сохранения, существующего в ЕС культурного многообразия, государства ЕС могут оказывать поддержку СМИ, которые осуществляют свою деятельность на языках национальных меньшинств (баски, каталонцы, корсиканский язык и т.п.).

Таким образом, подводя промежуточные итоги данной главы и данного параграфа работы необходимо отметить, что наличие трех групп базовых принциповинформационной политики ЕС позволяет настроить грамотный баланс между интересами Европейского Союза и государств-членов ЕС. Тем не менее, наличие данных принципов также связано с необходимостью решения характерных проблем ЕС в информационном пространстве – снижением уязвимости перед внешним вмешательством, необходимостью сохранением независимости информационного пространства государств ЕС, необходимостью защиты рынка от внешнего вмешательства, поддержкой технических и журналистских стандартов европейских СМИ, поиском новых источников информации, необходимостью разработки механизмов контроля за новыми технологиями, которые интегрируются в европейское информационное пространство. В данном случае, деятельности органов ЕС направлены на поддержку высокого уровня коммуникации на общеевропейском уровне, содействию развитию малых СМИ, использованию информационного пространства для создания благоприятного образа ЕС, продвижения мягкой силы – как всего ЕС, так и государств Европейского Союза. Другой пласт вопросов связан с необходимостью развития общеевропейской общественно-информационной сферы, в основе которой располагаются международные принципы, основы демократии, нацеленность на укрепление целостности Европейского Союза, при использовании информационного пространства основы для формирования культурного, социального, экономического, политического общеевропейского пространства. Осуществление данной деятельности предполагает активное вовлечение в работу национальных СМИ, международных организаций, политических партий, наднациональных европейских институтов. Другим результатом данной деятельности, с учетом интеграции в общественную жизнь цифровых и информационных технологий, выступает процесс последовательного укрепления обратной связи между источником информации и европейскими гражданами, общественнымиинститутами, что позволяет снизить градус влияниявнерегиональных акторов на международную и национальную повестку дня. В свою очередь, последовательное вовлечение национальных СМИ к освещению работы институтов Европейского Союза, высокий уровень подачи материалов, соответствует интересам всего Европейского Союза, заинтересованного в создании качественного образа ЕС в международном информационном пространстве, при использовании новых цифровых и информационных технологий в данной деятельности.

2.2 Законодательство ЕС в информационной сфере

Рассматривая законодательство Европейского Союза в информационной сфере, в первую очередь необходимо отметить, что характерные особенности реализации стратегии в информационном пространстве связаны и с естественным развитием ЕС, и со стратегической ролью информации в целом. В свою очередь, указанные обстоятельства приводят к необходимости включения в информационную политику, как на уровне отдельных государств, так и на уровне крупнейших интеграционных объединений, механизмов защиты информации, обеспечения безопасности в киберпространстве, противодействия сетевому терроризму, кибертерроризму и иным, производным от данных аспектов, угрозам.

С другой стороны, игнорирование данных угроз, равно как и игнорирование важности обеспечения информационной безопасности в целом, делает невозможным грамотное функционирование государства на международной арене, грамотное позиционирование государства в геополитическом пространстве, создавая при этом дополнительные уязвимости для того или иного режима по причине фактического отсутствия т.н. «информационного сообщества» и информационной стратегии.

Совокупная концепция информационного сообщества связана с определением роли, стратегической важности информации, знаний, что особо важно для развитых государств и интеграционных объединений, к которым следует отнести Европейский Союз.

Так, в текущих геополитических условиях, государства Европейского Союза, равно как и ЕС в целом, является одним из наиболее значимых геополитических акторов в международном пространстве, роль, возможности, потенциал, экономические, политические, информационные ресурсы которого могут быть сопоставлены с США, Канадой, КНР, РФ, Японией либо, ситуативно, превосходить их. Указанное обстоятельство, в свою очередь, формирует конкуренцию между ЕС и другими акторами за монопольное влияние в информационном пространстве, но также предполагает кооперацию акторов с целью обеспечения безопасности и минимизации угроз в совокупноминформационномпространстве[97].

Также важно отметить, что ЕС, будучи одним из наиболее влиятельных геополитических игроков, стоит перед необходимостью грамотного и фактического обеспечения интеграции государств ЕС в единое информационное пространство. Указанная, т.н. «информационная интеграция», в свою очередь, базируется на положениях концепции единой информационной политики ЕС, что позволяет отдельным исследователям позиционировать указанную концепцию в качестве своеобразной «информационной идеологии», европейского сообщества в цифровой, коммуникационной и информационной сфере.

Реализация данной концепции предполагает обсуждение, разработку, интеграцию отдельных программ и концепций развития в информационном пространстве, концепций развития общеевропейскойинформационной сфере в целом, при участии государств ЕС в данных процессах, что позволит повысить совокупный уровень вовлеченности и взаимодействия государств ЕС в информационном пространстве, и, следовательно, приведет к повышению стабильности и устойчивости всего Европейского Союза в целом –как в плоскости информационного пространства, так и в сферах, в которых наблюдается последовательноеповышение роли и влияния цифровых и информационных технологий в целом – преимущественно, в политической, культурной, социальной, духовной, религиозной, экономической, дипломатической, мягкосиловой сферах.

В своем практическомсмысле, реализация данной концепции связана с укреплением роли ЕС в качестве одного из т.н. «локомотивов информационной интеграции»[98], что позволяет позиционировать Союз в качестве одного из передовых и наиболее влиятельных объединений в совокупном геополитическом пространстве. Как уже было отмечено в предыдущем параграфе данной главы, отдельные шаги в отношении укрепления взаимодействия в информационном пространстве были сделаны во время обсуждения положений Маастрихтского договора, подписание которого сопровождалось обсуждением идеи создания масштабной «Трансъевропейскойтелекоммуникационной сети» (Шенгенской информационной сети).В дальнейшем, логическое развитие данной концепции привело к созданию ряда Трансъевропейских (Шенгенских) сетей, ориентированных не только на информационное пространство, но и на оптимизацию взаимодействия и т.н. «слияние» транспортной, энергетической, культурной, социальной, гуманитарной инфраструктуры государств Европейского Союза[99]. Отдельно стоит отметить создание специфическойтрансъевропейской сети «Окружающего пространства», предполагающей активизацию взаимодействия государств в сфере защиты окружающей среды и экологии. В свою очередь, каждая из данных систем, в силу объективных причин, связанных с необходимостью развития коммуникации, была интегрирована в совокупную информационную сеть Европейского Союза, что привело к повышению кооперации государств ЕС и повысило совокупную эффективность взаимодействия в стратегических для государств ЕС областях.

Применимо к правовому сопровождению указанных инициатив, равно как и совокупных инициатив европейского законодателя в информационном пространстве (формирование «развитого информационного сообщества ЕС»), необходимо отметить важность Резолюции ЕС «Белая Книга. Рост, конкурентоспособность, занятость: вызовы и стратегии XXIв.» (1993 г.)[100], в содержательной части которой создателями резолюции отмечается возрастающая важность формированиякачественной европейской идеологии в информационной сфере – т.н. «информационной цивилизации», что позволит повысить эффективность социального, культурного диалога, экономического, инвестиционного и промышленного развития государств ЕС, за счет интеграции в данные сферы цифровых, информационных, коммуникационных технологий. Другим результатом реализации указанной стратегии является нацеленность на последовательное повышение качестважизни европейских граждан, а также укрепление целостности, стабильности ЕС перед внешними угрозами, за счет надлежащего уровня обеспечения государственного контроля в коммуникационной сфере и информационном пространстве, при учете интересов граждан, бизнеса и государства.

В дальнейшем, указанная концепция была развита в 1994 г., по мере активизации инициативы, связанной с формированием европейского информационного сообщества. Указанное обстоятельство, в свою очередь, формировало необходимость создания качественной информационной политики Европейского Союза, в основе которой были расположены положения доктрины Европейского информационного общества, отраженные в докладе М. Бангеманна «Европа и глобальноеинформационное сообщество: рекомендации для Европейского Союза»[101].

Анализируя положения указанного документа необходимо отметить, что т.н. «магистральной идеей» указанного документа являлся анализ возможностей, перспектив и ситуативных особенностей, скоторыми может столкнуться как европейский законодатель,так и европейское общество в целом, в процессе создания информационного сообщества Другой акцент был сделан на важности процесса создания европейского информационного сообщества дляобеспечения фактической и качественной интеграции на европейском пространстве. В дополнение к этомунеобходимо отметить, что по мнению М. Бангеманна, создание европейского информационного сообщества также позволит обеспечить качественную и долгосрочную политическую, экономическую, социальную, геополитическую стабильность государств Европейского Союза, что будет дополнено, по мере интеграции информационных и цифровых технологий в отдельных сферы экономики, социальной и общественной жизни, созданием новых предприятий, новых институтов, новых информационныхпроизводств (к примеру, специализированные кластеры высоких технологий, объединенных НИИ, и т.п.)[102]. Другой особенностью, по мнению М. Бангеманна, является возможность, по мере формирования информационного сообщества, решения долгосрочных проблем социального, культурного и экономического характера – следует сделать допущение, что в своей практической плоскости, тезис о «решении данных проблем», связан со снижением уровня безработицы, урегулированием этнических, культурных, социальных противоречий (к примеру, в контексте сепаратистских настроений в Каталонии, Корсике, Ирландии и т.п.), с помощью информационных технологий.В конечном итоге, по замыслу исследователя, полноценное создание европейского информационного сообщества, в силу процессов глобализации и дальнейшей цифровизации, информатизации общества, может привести к упрощению доступа к глобальным информационнымсетям, что позволит повысить уровень предоставляемого образования, уровень здравоохранения, оптимизирует социальные и культурные процессы, а также будет способствовать повышению эффективности в осуществлении государственных процессов (к примеру, в рамках государственного управления, работы наднациональных органов и институтов Европейского Союза)[103].

Таким образом, уместным будет сделать вывод о том, что доклад М. Бангеманна в достаточно большой степени частично оправдал себя – по мере интеграции цифровых и информационных технологий в жизнь современного общества, наблюдается повышение доступности образования (дистанционное обучение, ставшее особо важным в контексте пандемии коронавируса), формирование новых технологий в области медицины и здравоохранения (диагностика, назначение лечения), в том числе, оптимизируются процессы государственного управления (к примеру, электронные закупки, цифровая экономика), а также становится возможной реализация конституционных прав граждан с помощью цифровых технологий (электронное, дистанционное голосование), а также в крупных политических и геополитических процессах (благоприятное позиционирование государства с помощью мягкой силы отдельным целевым аудиториям, социальным либо культурным группам, либо обсуждение ключевых вопросов функционирования ЕС, референдумы и т.п.), что указывает на активизацию интеграционных процессов в рамках ЕС.

Также повысилась важность разработки грамотной информационной стратегии и политики как на наднациональном, так и на национальном уровне, включая противодействие отдельным угрозам в информационной, цифровой сфере, что в целом соответствует подходу М. Бангеманна, указывающего как на положительные, так и на отрицательные черты создания европейского информационного сообщества с акцентом на процессах европейской интеграции и обеспечения социальной, культурной, экономической стабильности.

Как результат, базируясь на упомянутых и проанализированных ранее положениях доклада, Европейская комиссия, как с целью соответствия существующим тенденциям развития, как европейского сообщества, так и с учетом геополитических процессов в целом, приняла упоминаемый ранее программный документ «Путь Европы к информационному сообществу» (1994 г.)[104], в содержательной части которого были детализированы ключевые принципы деятельности Европейского Союза в информационной, коммуникационной, цифровой сфере. В своем фактическом воплощении, данные принципы были, как уже было отмечено ранее, тесно связаны с стратегической важностью при формированииобщественной мысли в отношении развития взаимодействия в информационном пространстве, а также в подготовке европейского сообщества к осознанию новых геополитических реалий, процессов глобализации и важности взаимодействия в информационном пространстве.

Другим направлением данного документа являлось создание условий для полноценной интеграции новой информационнойполитики ЕС в общественную жизнь, в том числе, европейского информационного права, что дополнялось созданием условий для обеспечения свободного доступа к информации, информационных услуг, понимания важности их использования с учетом характерных особенностей ЕС (мультикультурализм, необходимость защиты малых культурных, социальных групп и этносов, продвижение демократии, использование информационного пространства и информационной политики ЕС для формирования и развития европейской идентичности, развитие коммуникаций, при сохранении определенного уровня культурной самобытности государств Европейского Союза)[105].

В дальнейшем, логическим развитием данного документа стало формирование в 1995 г., Форума информационного сообщества, цель которого, по оценкам исследователей, была тесно связана с обсуждением ключевых проблем, уязвимостей, перед которыми стоит ЕС в политической, культурной, социальной, экономической, государственной, образовательной, технической, технологической, информационной сфере, и решение которых может быть связано с формированиеминформационного сообщества[106].

Другим логическим этапом развития стало формирование в 1996 г., Генерального Директората Европейского Союза по вопросам информационного сообщества, деятельность которого также была связана с необходимостью обеспечения грамотной интеграции информационных технологий, реализации информационной политики в соответствии с целями, задачи и специфическими особенностями Европейского Союза и европейского сообщества[107].

Базируясь на вышеизложенном, необходимо отметить также и принятие ЕвропейскойКомиссией Резолюции «Про предотвращение распространения в сети Интернет информации незаконного характера, которая наносит вред моральному здоровью общества» (1996 г.)[108], в содержательной части которой было отмечено, что термин «вредное содержание», зависит от конкретных культурных традиций, тогда как термин «незаконное содержание» – от действующих норм национального и европейского законодательства. Указанные принципы, в свою очередь, позволили сегментировать содействие стабильному развитию информационногосообщества и угрозы, которые могут обладать деструктивным для формирования информационного общества либо ЕС, потенциалом.

Кроме того, необходимо отметить, что в дальнейшем указанная инициатива была развита в 1997 г., по мере детализации термина «информационное сообщество», под которым Европейская Комиссия подразумевает общество нового типа, формирование которого является логическим процессом и результатом глобальной социальной революции, сопровождающееся стремительным развитием, конвергенцией информационных и коммуникационных технологий[109] – иными словами, отличительной особенностью является идентификация европейским законодателем информационного сообщества как прямого результата действия глобализации и активизации научно-технического прогресса. Также в структуру «информационное сообщество», по мнению европейского законодателя, входит категория «сообщества знаний»[110], под которым подразумевается общество, ключевым условием существования которого является обеспечение стабильности, безопасности каждого человека, государства, и применение, распространение знаний, информации, получаемой и передающейся без каких-либо ограничений (включая доступ к данной информации и умное, вдумчивое взаимодействие с данной информацией). В конечном итоге, по оценкам европейского законодателя, отличительной особенностью информационного сообщества является возможность обмена информацией без привязки к пространственным, временным, политическим ограничениям, что будет способствовать взаимодействию культур и откроет каждой социальной, культурной группе новые возможности для обеспечения самобытности и самоидентификации.

Анализируя изложенные аспекты, необходимо отметить их достаточно развитое концептуальное содержание, что позволяет сбалансированно расставить стратегические для ЕС акценты – с одной стороны, декларируется важность сохранения самобытности, обеспечение диалога культур с помощью информационных технологий (что соотносится с интересами ЕС в контексте защиты малых этносов, культурных групп), и также декларируется важность беспрепятственного обмена знаниями, защита человека, защита государства, с применением новых инструментов, «порождаемых бурным развитием информационных и коммуникационных технологий»[111]. Следует отметить актуальность данных принципов и на сегодняшний день, с учетом ситуативных особенностей, связанных с повышением уровня толерантности европейского сообщества, а также обеспечением стабильности ЕС в контексте выхода Великобритании из ЕС, в том числе, геополитического давления со стороны отдельных центров принятия стратегических решений (США).

Кроме того, необходимо отметить принятие Пятой рамочной программы ЕС в сфере научных исследований и технологического развития в пределах ЕС на период 1998 – 2002 г[112]. Стратегическим элементом данного документа является Программа «Технологииинформационного сообщества»[113], в которой создателями сформирован новый подход к формированию указанного сообщества, связанный с тем, что результаты научных исследований и разработок, которые осуществляются в рамках научно-технических программ Европейского Союза, должны обладать не только теоретической, но и практической ценностью для граждан Европейского Союза, положительно влияя на жизнь граждан и взаимодействие граждан, государств, правительственных структур в социальной, культурной сфере, медицине и здравоохранении, а также быть эффективными в таких сферах как занятость, защита окружающей среды, экологическое вопросы, образование. Анализируя данный тезис необходимо отметить наличие ситуативных отличий от предыдущих источников формирования информационного сообщества, что связано с необходимостью практического использования наработок и технологий, которые сформированы в рамках научно-исследовательской деятельности в рамках ЕС.

В дальнейшем, указанный подход был развит в 1999 г., что нашло свое отражение в обзоре Европейской Комиссии событий на рынках электронных коммуникационных услуг Европейского Союза[114]. В рамках данного обзора со стороны европейского законодателя был сформирован широкий спектр предложений, связанных с повышением эффективности взаимодействия в информационной среде, включая регуляторные мероприятия с целью защиты информационного пространства ЕС от внешнего вмешательства. Результатом данных предложений стала предварительная публикация Зеленой книги «Государственный сектор информации: ключевой ресурсов для Европы»[115], в которой создателями отражалось наличие проблемы, связанной с формированием, передачей и механизмами распространения информации. Также важным аспектом в содержательной части документа являлась отсылка, что информация, которая собирается государственными структурами, могла бы быть использована СМИ и мультимедийной промышленностью в процессе разработки новых информационныхпродуктов и услуг, а также гражданами ЕС в контексте осуществления своих прав.

Помимо этого, в мае 1999 г., в рамках 104-й сессии Комитета министров Совета Европы была принята Декларация «Про Европейскую политику в области новых информационных технологий»[116], в содержательной части которой было отмечена важность обеспечениядоступа к новым коммуникационным и информационным государственным услугам, а также обеспечения доступа к информации с применением новых технологий со стороны местных, региональных, национальных административных и юридических служб государств Европейского Союза.

В дальнейшем, в марте 2000 г., Европейской Комиссией была принята десятилетняя программа «Электронная Европа», а затем «Электронная Европа – 2002», в содержательной части которых делался акцент на необходимости активизации в ЕС процессов развития информационных и цифровых технологий для гармоничного формированияинформационного сообщества[117]. Магистральными направлениями в данном случае выступали конкретные программы, суть которых связана с обеспечением доступа к цифровым технологиям Интернету для всех граждан ЕС (создание технических возможностей для подключения каждого гражданина, бюджетных организаций, общественных организаций, медицинских учреждений, государственных учреждений и т.п.), что дополнялось повышением уровня информационной грамотности граждан ЕС (информационная культура, применение технологий в жизни), при обеспечении социальной лояльности к информационному сообществу.

Кроме того, в документе «Электронная Европа – 2002»[118], были отмечены действия ЕС, связанные с обеспечениемдешевого, быстрого и безопасного интернета, инвестициях в информационную сферу, стимулирование использования информационных сетей (Интернет), что подкрепляется созданием новых правовых механизмов, финансовых программ поддержки, программ оценки эффективности внедрения цифровых и информационных услуг в жизнь общества.

В свою очередь, уместным видится допустить, что интеграция цифровых и информационных технологий в жизнь европейского общества тесно связана с осознанием европейскими парламентариями связи между процессамиинформатизации общества и возможностью использования цифровых и информационных технологий для осуществления качественного развития ЕС в рамках мировой экономики, соответствии процесса информатизации иным процессам глобализации, а также становлении постиндустриальной (интеллектуальной) цивилизации, характерной чертой которой является высокая степень проникновения информационных и цифровых технологий в жизни Европейского Союза, а также влияние информационных технологий на трансформацию и европейскойполитики, экономики, и европейского сообщества в целом.

В 2001 г., Европейская Комиссия сформировала новую программу «Е-Европа. Влияние и приоритеты»[119], а также была создана специальная группа координации действий ЕС в информационном пространстве. Кроме того, была обновлена программа «Электронная Европа – 2005» (2002 г.)[120], в рамках которой были отмечены новые приоритеты ЕС в информационном пространстве – создание и развитие юридической базы для обеспечения полноценной технологической и технической конкуренции, создание широкополосной сетевой инфраструктуры, формирование новых стимулов для государств и отдельныхрегионов с целью интеграции новых технологий в государственную и социальную жизнь, развитие электронных услуг усилиями национальных администраций (здравоохранение, образование, государственное управление, торговля, экономика, культура, иные области).

В декабре 2003 г., в рамках ГА ООН, был проведен Мировой саммит по вопросам Информационного сообщества. В рамках данного мероприятия были приняты два стратегических документа:

1.«Декларация Принципов»[121], в рамках которых международным законодателем декларировались пути создания информационного сообщества. Ключевыми механизмами в данном случае выступало масштабное использование информационно-коммуникационных технологий, минимизация разрыва между государствами в цифровых технологиях создание доступных условий для получения доступа к информационной инфраструктуре и услугам.

2.«План действий»[122], в рамках которого были отмечены характерные шаги, связанные с развитием информационной инфраструктуры (строительство новых сетей, хабов, поддержка интернет провайдеров), увеличение потенциала информационных сетей.

В дальнейшем, в 2005 г., в Тунисе прошел второй этап данного саммита, по результатам которого участники акцентировали внимание на необходимости дальнейшего развития и использования потенциала информационно-коммуникационных технологий, что будет способствовать социально-экономическому развитию всех государств мира[123]. Стоит отметитьважность данного саммита, учитывая, что в указанном случае стороны акцентировали свое внимание не только на теоретических, но и на практических действиях по созданию полноценного информационного пространства.

Также в 2005 г., была пересмотрена Лиссабонская стратегия, что проявилось в дополнениях в сферу информации (программа «i2010»)[124], акцент в которой делался на необходимости формирования единого информационногоевропейскогопространства, создании открытого рынка информационных услуг и продуктов, укреплении и поддержке инноваций, необходимости увеличения инвестиций в исследования информационно-коммуникационных технологий с целью обеспечения экономического роста и решения социальных проблем, что будет способствоватьформированию всеобъемлющего информационного сообщества.

Данные шаги привели в 2010 г., к принятию новой десятилетней программы «Электронная Европа», на основе Резолюции «i2010 – Европейское информационное сообщество в 2010 году»)[125], в рамках которой акцент делается на модернизации государственных услуг (онлайн-режим), повышении эффективности работы электронного правительства, информатизации и внедрении цифровых технологий в здравоохранение и образование, бизнес, процессы защиты экологии, государственное управление и в другие стратегические направления.

Анализируя положения данной программы, стоит отметить нацеленность европейского законодателя на дальнейшую интеграцию цифровых технологий в ключевые сферы взаимодействия европейского общества и государства, в ключевых направлениях, подверженных интеграции[126]. Инициатива «i2010» была приоритетно направлена ??на поддержку производства и использования этих технологий в качестве ключевого фактора социально-экономического развития[127].

С другой стороны, в рамках данного параграфа работы необходимо отметить изменения в подходе европейского законодателя, которые были сформированы в содержательной части Седьмой рамочной программыЕвропейского Союза на период 2007 – 2013 г.[128], в рамках которой был сделан акцент на системном повышении конкурентоспособности европейской информационной инфраструктуры, информационной индустрии и иных промышленных отраслей (высокие технологии) с целью полноценного удовлетворения потребностей, как экономики государств ЕС, так и европейского общества в целом. Несколько детализируя положения данной программы необходимо отметить нацеленность на развитие европейской научно-технической базы, последовательную интеграцию информационных технологий во всех сферы взаимодействия европейскогосообщества, что позволит простимулировать в положительном ключе процессы инновационного развития европейского информационного сообщества.

С 2018 г. активно развивается и программа, направленная на формирование единого общеевропейского пространства данных. Основной посыл программы заключается в том, что инновации, основанные на данных, могут улучшить формирование государственной политики, предоставление государственных услуг и облегчить административное бремя; помочь в управлении кризисными ситуациями и в разработке важных секторов политики для ЕС политики (прежде всего, экономика и экология). А оперативный обмен данными может значительно ускорить продвижение соответствующих исследований и способствовать более своевременному реагированию на вызовы и угрозы современности[129].

В начале 2020 г. Европейская комиссия выпустила Европейскую стратегию данных, объявив о создании девяти общеевропейских пространств данных, которые будут адресованы конкретным секторам[130]. Эти пространства данных будут разрабатываться в полном соответствии с правилами защиты данных и в соответствии с самыми высокими стандартами кибербезопасности.Пространства данных необходимо будет в перспективе дополнять политиками, которые стимулируют использование данных и спрос на услуги, обогащенные данными. Так, девять исходных общеевропейских пространств данных будут следующими: пространство промышленных данных для поддержки конкурентоспособности и производительности промышленности ЕС; пространство данных Green Deal для использования основного потенциала данных в поддержку приоритетных действий по таким вопросам, как изменение климата, зеленая экономика, загрязнение, биоразнообразие и пр.; пространство данных о мобильности, чтобы вывести Европу на передний план в разработке интеллектуальной транспортной системы; пространство данных о здоровье, необходимое для достижений в профилактике, обнаружении и лечении заболеваний, а также для принятия \ основанных на фактических данных решений по улучшению систем здравоохранения; пространство финансовых данных для стимулирования инноваций, прозрачности рынка, устойчивого финансирования, а также доступа к финансам для европейских предприятий и более интегрированного рынка; пространство данных Energy для повышения доступности и межсекторального обмена данными с ориентацией на клиентов; пространство данных по сельскому хозяйству для повышения показателей устойчивости и конкурентоспособности сельскохозяйственного сектора за счет обработки и анализа данных; пространства данных для органов государственного управления для повышения прозрачности и подотчетности государственных расходов и качества расходов, борьбы с коррупцией как на уровне ЕС, так и на национальном уровне; пространство данных о навыках, чтобы уменьшить несоответствие навыков между системами образования и обучения и потребностями рынка труда[131].

Учитывая, как положительную, так и отрицательную роль глобальной информатизации и ее возрастающей роли в становлении глобального и европейского информационного общества, особую актуальность приобретает проблемы безопасности. Здесь необходимо отметить, что, по мнению Ф. Могерини, позиции Глобальной стратегии ЕС в плоскости обеспечения безопасности связаны с необходимостью переоценки существующих приоритетов организации, как в процессе международного взаимодействия, так и в процессе обеспечения региональной безопасности как результата скоординированной политики государств в процессе противодействия глобальным вызовам и угрозы[132]. Оценивания важность данного подхода для Румынии необходимо отметить, что в рамках документа «Глобальная стратегия безопасности Европейского Союза»[133] основной акцент делается на соблюдении основных прав государств ЕС, повышении прозрачности и демократического контроля (укрепление доверия граждан ЕС к европейским институтам как ключевым ретрансляторам международных ориентиров и универсальных принципов), обеспечении эффективного применения правовых документов ЕС, укреплении сотрудничества между законодательными органами государств ЕС, укреплении взаимодействия в сфере безопасности, при последовательном объединении ключевых аспектов взаимодействия в сфере внутренней и внешней безопасности. В данном случае, негативные тенденции могут быть связаны с разным видением государств процесса реформирования и ключевых сфер концентрации усилий государств Европейского Союза (включая инструментарий), для обеспечения региональной и глобальной безопасности.

В данном контексте особое место угрозам в рамках выше обозначенной стратегии отводится угрозам в сфере кибербезопасности. В данном контексте актуальным видится анализ инициатив ЕС в контексте обеспечения информационной безопасности и кибербезопасности. Активную политику в сфере обеспечения кибербезопасности проводит и ЕС, который на сегодняшний день объединяет высокоразвитые страны, устанавливая нормы и стандарты поведения государств в политической, экономической, социальной, информационной и иных сферах. Так, еще в 1991 г. европейские страны разработали «Европейские критерии безопасности информационных технологий»[134], которыми определялись задачи обеспечения информационной безопасности. В 1996 г. стандарты европейской информационной безопасности были воплощены в «Единые критерии безопасности информационных технологий»[135], согласно которым для характеристики основных критериев информационной безопасности применяется модель триады CIA, предусматривающая три базовые характеристики информационной безопасности: конфиденциальность, целостность и доступность[136].

В 2001 году Европейской Комиссией был представлен первый документ под названием «Сетевая и информационная безопасность: европейский политический подход»[137], в котором обозначены европейский подход к проблеме информационной безопасности. В документе используется термин «сетевая и информационная безопасность», который трактуется как способность сети или информационной системы сопротивляться случайным событиям или злонамеренным действиям, которые представляют угрозу доступности, подлинности, целостности и конфиденциальности данных, хранящихся или передаются, а также услуг, предоставляемых через эти сети и системы[138].

Стоит отметить, что руководящие документы ЕС в информационной сфере (стратегии, программы, планы) не являются неизменными, в их развитие могут приниматься новые документы, которые уточняют или дополняют предыдущие, учитывая появление новых условий или вызовов на определенном направлении. В частности, в сфере обеспечения информационной безопасности, в развитие принятой в ЕС в 2006 году. «Стратегии для безопасного информационного общества – Диалог, сотрудничество и расширение прав и возможностей»[139], Европейская Комиссия в 2013 предложила новый документ – «Стратегию кибербезопасности Европейского Союза: открытое, надежное и безопасное киберпространство»[140].

Обеспечение безопасности сетевых и информационных систем в ЕС имеет важное значение для поддержания онлайн-экономики и обеспечения процветания. Европейский Союз работает по целому ряду направлений для продвижения кибер-устойчивости в странах ЕС. Учитывая динамично развивающиеся угрозы и опираясь на обзор стратегии кибербезопасности ЕС 2013 года, совместное решение проблем кибербезопасности стало одной из трех задач, выявленных в среднесрочном обзоре единого цифрового рынка. Еврокомиссия и Высший представитель предложили широкий спектр конкретных мер, которые позволят укрепить структуры кибербезопасности ЕС при расширении сотрудничества между государствами-членами и различными структурами ЕС[141].

13 сентября 2017 года Европейская Комиссия приняла пакет мер по кибербезопасности. Документ опирается на существующие нормативно-правовые и создает новые инициативы по дальнейшему повышению устойчивости кибербезопасности ЕС.

Ниже приведены некоторые из мер:

- Повысить устойчивость к кибер-атакам. В Евросоюзе было создано агентство по сетевой и информационной безопасности, играющее ключевую роль – ENISA.

Комиссия предлагает реформу, чтобы ЕНИСА могла оказывать поддержку государствам-членам, учреждениям ЕС и деловым кругам в ключевых областях, включая осуществление Директивы по безопасности сетевых и информационных систем[142]. Это будет способствовать сотрудничеству и урегулированию кризисов в рамках ЕС.

- Единый рынок кибербезопасности. Рост рынка кибербезопасности в ЕС, с точки зрения создания новых продуктов и услуг сдерживается несколькими способами, в том числе из-за отсутствия признанной во всем ЕС системы сертификации кибербезопасности. Поэтому Комиссия выдвигает предложение о создании системы сертификации в ЕС, в основе которой лежит ЕНИСА.

- Директива NIS (Директива (ЕС) N 2016/1148)[143].

Необходимо оперативное выполнение директивы NIS (Директива о безопасности сетевых и информационных систем), принятой в июле 2016 года. Выполнению Директивы способствует руководство Комиссии по практическому применению Директивы и дополнительная интерпретация конкретных положений, включенных в пакет положений сентября 2017 года.Директива определяет и устанавливает требования, направленные на обеспечение высокого уровня информационной безопасности сетей и информационных систем на территории ЕС. Ее действие распространяется на операторов критической инфраструктуры, в том числе, на крупные банки и другие компании, вовлеченные в финансовую торговлю, операторов энергоснабжения, нефтяных и газовых сетей; а также на те организации, которые осуществляют контроль за системами воздушного, автомобильного и железнодорожного транспорта; организации, осуществляющими свою деятельность в сфере здравоохранения; компании, контролирующих водоснабжение; а также операторов цифровых инфраструктур и «поставщиков цифровых услуг» (интернет-биржи, поисковые системы, облачные сервисы и т.д.)

- Правила обработки персональных данных в Европе (GDPR)

Вступила в силу 15 мая 2018 года. Данный регламент предоставляет странам-членам ЕС полный контроль за своими персональными данными. Кроме того, ожидается ужесточение штрафов за нарушения правил хранения персональных данных: до 20 млн. евро или 4% ВВП. Таким образом, данный документ является гарантом защиты персональных данных в ЕС и за его пределами. Данная реформа усиливает существующие правила в отношении вопросов защиты персональных данных, а также расширяет возможности граждан в отношении контроля за их собственными персональными данными.

- План быстрого реагирования на чрезвычайные ситуации

Комиссия представила план, хорошо отрепетированный в случае крупномасштабного трансграничного кибер-инцидента или кризиса. В нем излагаются цели и способы сотрудничества между государствами-членами и учреждениями ЕС реагирования на такие инциденты, а также разъясняется, каким образом существующие механизмы управления кризисами могут в полной мере использовать существующие структуры кибербезопасности на уровне ЕС[144].

Согласно отчету Европейской комиссии[145], за 2017 год, европейцы считают, что цифровые технологии позитивно влияют на три сферы: экономику (35%), общество (33%), качество жизни (32%). Кроме того, такие секторы экономики как: транспорт, энергетика, здравоохранение и финансы становятся все более зависимыми от сети и информационных систем. В ежегодном отчете особо выделяется, что Интернет вещей – это уже реальность. Согласно подсчетам, к 2021 году будут подключены десятки миллиардов цифровых устройств только лишь в Евросоюзе[146].

ГЛАВА 3. СОВРЕМЕННАЯ ИНФОРМАЦИОННАЯ ПОЛИТИКА ЧЕШСКОЙ РЕСПУБЛИКИ И ЕЕ ОСОЕННОСТИ

3.1 Формирование государственной информационно-коммуникационной политики Чешской Республики

Анализируя совокупные процессы формирования чешской информационной и коммуникационной политики, в первую очередь необходимо отметить, что обращаясь к историческому аспекту необходимо отметить, что до 1989 года под анализируемым термином подразумевалась исключительно разработка пятилетних программ в области технического развития, направленного на усовершенствование компьютерных и телекоммуникационных технологий, входившая в компетенцию Министерства экономики, без существенного влияния государства на такие аспекты работы СМИ как формирование определенной повестки дня либо создания определенного информационного продукта[147]. Также стоит отметить, что данные программы, в силу своей специфической особенности (среднесрочное планирование на пятилетний период), не предполагали реальной долгосрочной стратегии, связанной с противодействием как информационным угрозам, так и создания долгосрочной информационной стратегии в традиционным для современного времени, смысле. Как результат, главным образом акцент делался на потребностях развития науки, техническом прогрессе, развитии телекоммуникационных сетей и получении из Западной Европы научно-технической информации[148].

После Бархатной революции 1989 года в Чешской Республике создаются первые специализированные органы государственного управления, магистральным направлением деятельности которых стала разработка новых концептуальных документов, специализированных программ в области развития информационной политики, в связи с чем расширяется толкование этого понятия. Анализируя причины пересмотра государственного подхода к толкованию и концептуальному наполнению анализируемого термина в указанный период времени, следует сделать допущение, что основным мотивом в данном случае выступала попытка т.н. «адаптации» информационной политики, стратегии Чешской Республики к геополитическим трансформациям, которые были связаны как с событиями на европейском пространстве, так и в международном пространстве в целом, что требовало качественного отображения данных событий в уместном для политического руководства Чехии, русле[149].

Как результат, во время президентства В.Гавела, в 1991 г. на основе Института технической и экономической информации был создан Национальный информационный центр, в сферу компетенции которого входили вопросы регулирования и исследования мировых информационных тенденций, рынка информационных технологий. В 1996 году на его платформе под эгидой Европейской Комиссии и посредничестве президента состоялся «Форум ЕС по развитию информационного общества». Его модератором выступил комиссар Европейской Комиссии по делам промышленности, телекоммуникационных и информационных технологий Мартин Бангеман[150], заложивший основы современной информационной политики ЕС[151].

В частности, как уже упоминалось в предыдущей главе данной работы, под его руководством в 2004 году был подготовлен доклад «Европа и глобальное информационное общество», в котором содержался вошедший в историю формирования Глобального информационного общества тезис о том, что «Европейский союз рассматривает информационное общество в качестве средства, с помощью которого оно может достичь многих целей».[152] В данном случае важно учитывать, что ключевыми целями, кроме обобщенных общеевропейских направлений (обеспечение и поддержка мира, продвижение демократии на европейском, постсоветском пространстве и в иных регионах, противодействие новым угрозам, продвижение мягкой силы), также следует отнести процессы развития образования, здравоохранения, международную кооперацию в сфере противодействия международного сообщества ключевым и формируемым проблемам современности, превентивную деятельность в отношении существующих угроз, устойчивое развитие, развитие экономического взаимодействия, культурный диалог и иные, производные от данных направлений, процессы.

В проведении этого форума не принимал участия В.Клаус, на тот момент занимающий пост главы правительства Чешской республики. В 1996 году по его решению Национальный информационный центр был упразднен и было создано Управление государственной информационной системы во главе с бывшим председателем Управления защиты персональных данных. Это управление совместно с другими министерствами должно было разработать концепцию государственной информационной политики. Другим направлением данной структуры, по оценкам А. Виталина, является созданием развитых механизмов ведения информационного противоборства внешним угрозам, в том числе, качественное обеспечение информационной безопасности Чешской Республики[153]. Также важно отметить, что данная структура осуществляла тесное взаимодействие с управлением международных связей и информации Чехии и информационной службой безопасности, которые на основе закона № 153/1994 от 7 июля 1994 г., «О разведывательных службах Чешской Республики» прямо задействованы в обеспечении информационной безопасности.

Как результат, в рамках данного параграфа работы уместным видится допущение, что концептуальный замысел В. Клауса состоял в том, чтобы центральная государственная информационная система была сформирована по вертикали (взаимодействие государственных и частных структур, обеспечение информационной безопасности государственной вертикали и т.п.), что, однако, не было в полной мере реализовано на практике. Анализируя причины низкого уровня практической реализации данной стратегии необходимо отметить, что в данном случае акценты в государственном подходе были несколько скорректированы в соответствии с геополитической ситуацией, что привело к формированию более реалистичного подхода, предполагающего синхронизацию деятельности уже существующих систем, действующих на платформе министерств. Как итог, вместо государственной информационной системы главный акцент был сделан на последовательном развитии (интеграция новых информационных инструментов, разработка новых концепций), поддержкеуже существующих государственных информационных систем[154].

В 1998 году группа экспертов во главе с ректором Масарикового университета в Брно подготовила материал «Анализ условий перехода Чешской Республики к информационному обществу»[155].В рамках данного документа авторами было отмечено, что Чехия, равно как и ЕС прикладывают усилия для повышения совокупной конкурентоспособности Европы, с использованием новых универсальных возможностей в информационной сфере (передача, обработка, хранение, защита информации). Отдельно авторами документа отмечено, что информационные технологии способствуют повышению гибкости, скорости реакции на мировые и государственные процессы, тогда как сам фактор быстрой адаптации позволяет повысить совокупную функциональную эффективность в работе государства.

В конечном итоге необходимо отметить, что активизация усилий чешского общества в формировании информационного сообщества, предполагает развитие информационной, коммуникационной инфраструктуры, будет способствовать изменениям в социальной, культурной, экономической сфере, притоку инвестиций, тогда как игнорирование данного аспекта приведет к ухудшению положения страны в среднесрочной и долгосрочной перспективе, что обуславливает важность адаптации стратегии правительства, неправительственных партнеров, бизнеса и общества к новым условиям и необходимости интеграции информационных технологий в жизнь общества. Тем временем Управление государственной информационной системы подготовило первый в своем роде документ под названием «Информационная политика ЧР – Основы стратегии», который должен был стать основой для развития и применения новых технологий в информационной сфере, и предоставило его Правительству в соответствии с графиком внедрения государственной информационной системы[156]. Хотя материал имел относительно широкое содержание, Управление государственной информационной системы не стремилось дать информатизации в стране четкое и закрытое направление. Предложенный материал не имел нормативного характера и в нем не только не содержалось четкого ответа о направлениях, конкретных шагах, способствующих активизации процессов информатизации чешского общества, в том числе, отсутствовало само толкование понятия «государственная информационная политика», что оставляло, с одной стороны, пространство для манипуляций данным термином и, с другой стороны, активизировало потребность в четкой идентификации данных терминов, что будет способствовать разработке новых механизмов реализации информационной стратегии государства. Как результат, производная цель данных материалов состояла в том, чтобы определить приоритеты и на этой основе предложить конкретные шаги в этой области, чтобы создать соответствующее законодательство. Отсутствие нормативных предписаний являлось следствием детальной проработки проблем, связанных с информационной системой государственного управления, тогда как в самом документе указывалось на то обстоятельство, что информационные технологии последовательно и системно интегрируются во все сферы жизни общества, и в то же время они развиваются на порядок быстрее, чем любые другие, что приводит к необходимости упомянутой ранее перманентной адаптации общества, государственных структур к данным изменениям и готовности оперативной трансформации информационной политики Чешской Республики.

Этими факторами была вызвана необходимость начать открытое, интенсивное и максимально широкое обсуждение роли, сильных сторон, а также опасностей, теоретических уязвимостей и угроз, возникающих при интеграции информационных и цифровых технологий в жизнь государства и общества. Роль Правительства состояла в том, чтобы создать гармоничные условия для проведения этих дискуссий на политическом, научно-исследовательском, экспертном, общественном уровне. Правительствобрало на себя роль своеобразного модератора и участника в данном обсуждении, с целью эффективного использованиярезультатов дискуссии, полученных решений, идей, концепций, для обеспечения положительного влияния информационных технологий на жизнь общества, с помощью грамотно сформированной информационной стратегии[157]. Управление государственной информационной системы должно было выступать с ежегодными докладами, в которых должна была содержаться оценка проводимой государством политики в информационной сфере.

После обсуждения этого материала должен был начаться процесс разработки эффективной информационной стратегии, связанной с гармоничной интеграцией и практическим использованием информационных технологий. Тем не менее, по причине сложной политической ситуации эти документы в Парламенте так и не обсуждались – только в Рабочей группе по государственной информационной системе при Экономическом комитете Палаты депутатов парламента Чешской Республики. Однако для выполнения этой задачи в октябре 1998 года был создан Совет Правительства по государственной информационной политике.

В конце 1998 года для утверждения Правительством Управлением государственной информационной системы были представлены «Основные положения о развитии информационных систем» и «Положение о введении эффективной защиты персональных данных», основанное на Хартии основных прав и свобод Чешской Республики[158]. В содержательной части указанных документов отмечалась отсылка на необходимость создания гармоничных условий и механизмов в области развития информационных систем, которые были необходимы для постепенной интеграции Чешской Республики в структуры Европейского Союза и НАТО[159].

Анализируя вышеизложенное, необходимо отметить, что нацеленность государства на интеграцию с крупными политическими и военными блоками Европы указывает на дополнительный вектор информационной стратегии Чешской Республики, который заключается в том, что оценка сильных сторон и уязвимостей информационной политики не ограничивалась исключительно пределами чешского государства и затрагивала вопросы международного взаимодействия с другими региональными акторами, что, с одной стороны, соответствовало геополитическим интересам Чехии, и с другой стороны, позволяло сформировать качественные условия для создания гармоничной информационной стратегии, в рамках которой сохранялся баланс между общественными, государственными и внешнеполитическими интересами государства.

Основой чешской информационной политики принято считать Постановление правительства № 525 от 1999 года «Государственная политика – путь к информационному обществу»[160], принятое правительством М.Земана (1998-2002 г.), и составленное в контексте европейской политической инициативы «Информационное общество для всех», в содержательной части которого были перечислены такие направления как обеспечение свободного доступа к новым средствам коммуникации путем ограничения государственного регулирования с целью либерализации рынка, а также принятие комплексных мер, направленных на качественное обеспечение безопасности в киберпространстве. Стоит отметить, что данный документ никак не регулировал телекоммуникационную сферу, однако в нем содержится ссылка на «Национальную политику в области коммуникаций», которая, в сравнении с европейской концепцией, отражает лишь факт наличия изменений на рынке телекоммуникаций[161].

Почти одновременно с принятием Концепции государственной информационной политики, но без жесткой связи с ней, в 1999 году принимается Документ «Национальная политика в области телекоммуникаций»[162]. В 2000 году в силу вступил закон о телекоммуникациях №151[163], в соответствии с которым Чешское Управление телекоммуникациями стало независимым органом, подотчетным Правительству, тогда как ранее оно находилось в ведении министерства экономики, а затем министерства транспорта и связи. А в 2001 году учреждается Министерство информатики.

Перед вступлением в ЕС правительство Чешской Республики решило пересмотреть цели государства в области информационного общества и телекоммуникаций. Первоначально концепции в двух областях разрабатывались отдельно в форме упомянутого Постановления «Государственная информационная политика: путь к информационному обществу» и Постановления «Национальная политика в области телекоммуникаций».

В итоге была разработана единая концепция «Государственная информационно-коммуникационная политика – e-Cesko 2006»[164], созданная на основе европейской концепции («e-Europe 2005: информационное общество для всех»). Однако ее характерным отличием (от европейской концепции) стало то обстоятельство, что Чехия, реализуя данную политику, делает основной акцент на задачах информатизации государственного управления, тогда как в Европейской концепции сравнительно большее внимание уделяется облегчению доступа к интернету[165].

В настоящее время базовым документом в сфере информационной политики является «Стратегия скоординированной комплексной цифровизации Чешской Республики», включающей в себя «Информационную концепцию Чешской Республики», принятую на период 2014 – 2020 гг.[166], в рамках которой предусматривается гармонизация чешского и европейского законодательства на основе европейской концепции «Цифровая экономика и общество 2018 + »[167], и концепцию «Чехия в цифровой Европе», принятую на период 2018 – 2030 гг.[168], которая направлена на создание единого цифрового рынка в Европе, а также «Цифровая экономика и общество»[169]. Наблюдение за реализацией всех этих концепций осуществляет Совет Правительства по информационному обществу. В 2018 году для управления деятельностью Совета была учреждена должность Полномочного представителя Правительства в области информационных технологий и цифровизации[170].

Несколько детализируя положения данных документов, необходимо отметить, что, исходя из отчета о реализации программы «Цифровая Чехия» за 2019 г.[171], (данных на 2020 г., Правительством Чехии пока предоставлено не было), магистральными направлениями деятельности правительства является создание эффективных онлайн-сервисов для бизнеса и граждан, а адаптация чешского законодательства к применению цифровых технологий (законодательное отражение возможности использования цифровых и информационных технологий в военной, социальной, культурной сфере), развитие гармоничного для поддержки цифровых технологий пространства на территории Чехии, повышение, с помощью цифровых технологий, квалификации сотрудников государственного управления, а также создание новых централизованных информационных систем в структуре государственного управления. Реализация данных направления возлагается на Исполнительный комитет Чешской республики в цифровой Европе, Исполнительный комитет по информационной политике Чешской Республики, Исполнительный комитет по цифровой экономики и обществу, Исполнительный комитет по горизонтальному сотрудничеству.

Уже в 2015 году процент цифровой экономики от ВВП страны составлял 4,13 %. С 2011 года сектор расширился на 15 %, причем самую большую долю составил сектор информационно-коммуникационных технологий. Оставшаяся часть сегмента представлена сектором информации и средств массовой информации[172].

Так как информационная политика зависит от направления внешнеполитической деятельности государства, для определения ее ценностного содержания, необходимо обратиться к главному концептуальному документу Чешской Республики в этой сфере. При этом внимание стоит обратить на то, что особенностью действующей Концепции, принятой в 2015 году, является возращение к идеологическим установкам 1989-1990 годов, с особым акцентом на моральных и правовых факторах в международных отношениях, что проявляется в необходимости соответствия государств европейским и демократическим ценностям, содействие продвижению и ретрансляции данных ценностей в международном пространстве, повышение имиджа как государства, и европейского региона на международной арене, содействие целостности и стабильности ЕС и другие аспекты.

В Концепции внешней политики ЧР[173] отношения с Европейским союзом характеризуются как «наиболее важные внешнеполитические отношения», что также в целом соответствует ранее сформированным чешским правительством установкам – учитывая то обстоятельство, что Чехия находится в фактическом центре Европы, взаимодействие с развитыми государствами региона является одним из приоритетов стабильного социального и экономического развития Чехии. Одновременно с этим, важным аспектом является выработка общих механизмов взаимодействия в социальной, политической, экономической, информационной сфере, включая противодействие угрозам в данных сферах, что обуславливает важность для Чешской Республики сотрудничества с ЕС как стратегического и магистрального направления на современном этапе отношений. В третьем разделе «Основы внешней политики» подчеркивается, что «ценностную основу» чешской внешней политики составляет ее принадлежность к евроатлантическому пространству, институциональным выражением которого является членство в ЕС и НАТО, тогда как национальные ценности, по своему концептуальному оформлению, а также в соответствии с представлениями чешского общества, полностью совпадают с принципами и целями, которые поддерживает в своих внешних отношениях Европейский союз: это демократия, продвижение демократических ценностей, верховенство закона, универсальность и неделимость прав человека, уважение человеческого достоинства, соблюдение и продвижение принципов Устава ООН и международного права на внутриполитическом, региональном, глобальном уровне.

Особо выделяется тот факт, что под «спецификой чешской внешней политики» подразумевается опора на заветы чешской гуманистической мысли, в частности Т.Г. Масарика, демократического течения «Пражской весны» и «Хартии 77», а также на традиции поддержания прав человека, как условия достойного существования[174].

В этом отношении следует сосредоточить внимание на деятельности двух государственных деятелей: Т.Г. Масарика и В. Гавела, которые управляли страной во время важных переломных этапов, трансформировавших основы и принципы политической жизни, а также границы страны. Речь идет о периодах 1914-1921 годов (Первая мировая война, распад Австро-Венгерской империи, возникновение независимой Чехословакии) и 1989-1993 годов (завершение этапа холодной войны, распад Варшавского блока и возникновение Чешской Республики). Хотя внешняя политика в названные периоды не имела схожих ориентиров, страной управляли люди, схожие по своим личностным установкам и взглядам на мироустройство. Президент Т.Г. Масарик и президент В. Гавел принадлежали, в первую очередь, не к политической, а к интеллектуальной элите своего времени, что и обуславливало курс государства в периоды их правления.

Следует отметить, что Т.Г. Масарик был первым президентом независимой Чехословакии и внес, по оценкам отдельных исследователей, существенный вклад в борьбу за независимость своей страны. При этом идеи Т.Г. Масарика имели яркую идеалистическую окрашенность. Как он говорил: «Всякая разумная политика есть укрепление принципов гуманизма. Политику, как и все, что мы делаем, следует подчинять этическим принципам». Однако в реальности он не всегда следовал этим принципам[175].

В. Гавел – последний президент Чехословакии и первый президент Чешской Республики – известен, в первую очередь, своими антикоммунистическими взглядами. После распада СССР он, в качестве национальной идеи и внешнеполитического ориентира, продолжил курс на интеграцию с государствами Запада, при минимизации политико-идеологического взаимодействия с российскими демократическими кругами. В дальнейшем это привело к заявлениям, начинаяс середины 1990-х об угрозе России для определившей свою идентификацию евроатлантической цивилизации[176]. Следствием этих взглядов стало его восприятие НАТО как защитника европейских демократических ценностей от пагубного влияния России, а Европейского Союза – как развитой в своем концептуальном плане политической и экономической альтернативы сотрудничеству с РФ.

Чтобы защитить европейские демократические ценности от российского влияния, В. Гавел сформулировал в одном из своих интервью журналу «Респект» идею очертить пределы Европы по восточным границам Белоруссии[177].Отношение В.Гавела к трагическим событиям в Югославии в 1999 году, в прошлом выступавшего против интервенции стран Варшавского договора в августе 1968 года в Чехословакию, во многом продемонстрировало, чем подлинный гуманизм несколько отличается от лозунга гуманизма и защиты прав человека. Суть его аргументов в пользу военного вмешательства сводилась к тому, что НАТО «поставило права человека выше прав государства»[178].

Кроме того, В. Гавел являлся одним из создателей «Хартии-77», также упомянутой в Концепции. В Хартии содержалась критика правительства страны за неисполнение хельсинских обязательств и договоров ООН по правам человека. В этом отношении также важно отметить противоречивый характер деятельности данного «гражданского движения». Как заметила глава Московской Хельсинской группы, Л. Алексеева, изначально в него входили, в том числе бывшие сторонники коммунистической партии, лишившиеся своих партийных билетов после «Пражской весны» 1968 года. Позже это объединение вовсе преобразовалась в закрытый клуб альтернативного истеблишмента, получавшего регулярную финансовую поддержку из-за рубежа. Однако, в контексте приоритетно европейской направленности чешской внешней политики, содержание выдвинутых Хартией инициатив, в целом, гармонирует с политикой Европейского союза по поддержанию прав человека как фундаментальной ценности.[179] Таким образом, в понимании В. Гавела в борьбе за сохранение идентичности своей страны достаточной была борьба за уже устоявшиеся западные ценности.

Справедливым будет заметить о наличии критики в отношении практической реализации данных ценностных принципов. Второй президент Чехии В.Клаус, в свое время выступивший с критикой проекта европейской Конституции, в статье под названием «Защита демократии от либеральной демократии» выступает с критикой политического, интеллектуального и медийного истеблишмента стран Запада. По его мнению, термин «либеральная демократия» перестал быть нейтральным политологическим термином и превратился в пропагандистский лозунг. Элиты, стремящиеся сохранить свою властную монополию, основным препятствием на пути к которой они считают электорат и свободную политическую конкуренцию, запугивают граждан угрозой авторитаризма, а также пытаются исключить из общественных дебатов все, что не вписывается в их понимание о «либеральной демократии»[180].

Таким образом, он приходит к заключению, что во имя идеологии, которая доминировала в западной цивилизации, западных центрах силы, в СМИ и интеллектуальной среде в течение последних двух десятилетий, происходит подавление и ограничение гражданских свобод. Запад настаивает на принятии универсальных ценностей по всему миру даже силой, убедительным подтверждением чему служат «цветные революции», арабская весна и «гуманитарные» интервенции[181].

Таким образом, подводя промежуточные итоги, необходимо отметить, что информационная политика Чешской Республики получает новое, более широкое содержательное наполнение в связи с принятием новых концептуальных документов в этой сфере, что в целом соответствует представлениям, как чешского общества, так и чешского правительства о важности дальнейшей интеграции информационных и цифровых технологий в жизнь современного общества и взаимодействие по оси «государство – гражданин». Как итог, Чехия, в лице чешского общества, правительства, стремится отстаивать национальные интересы, что не всегда приводит к эффективной практической реализации данного подхода – разработка концепций государственной информационной политики так или иначе осуществлялась с опорой на их европейские концептуальные аналоги, в которые были интегрированы чешские представления о том, к каким конкретным результатам должна приводить информационная стратегия государства,в результате чего адаптация политики проходила в едином русле с процессом интеграции страны в Европейский союз. В настоящий момент информационная политика Чешской Республики получает новое наполнение в рамках развития новых стратегических документов Европейского союза в сфере создания единого европейского цифрового рынка, в том числе в рамках современных программ, в которых делается акцент на дальнейшей интеграции цифровых технологий в жизнь общества и структуру взаимодействия между обществом и государством.

3.2 Правовой аспект информационной политики Чешской Республики

Анализируя правовые аспекты информационной политики в Чешской Республике, в первую очередь необходимо отметить, что в данном государстве сложилась система двойного вещания: с одной стороны, существовали так называемые коммерческие СМИ, тогда как вторая ниша была занята общественными СМИ. В данном случае важно учитывать, что понятие государственных СМИ и общественных СМИ расходится по принципу связи с государством (финансовый аспект, влияния, политическая составляющая, общественный интерес к определенным темам, потребность государства в донесении своей позиции, ретрансляция политических, демократических ценностей в отношении отдельных социальных групп, на общегосударственном уровне, либо за пределами государства, что в целом направлено на один из элементов мягкой силы государства, связанный с позитивизацией имиджа Чехии на уровне ЕС, либо постсоветском пространстве, либо в иных регионах). Государственные средства массовой информации, как правило, подчиняются государству или правительству, они выполняют свои задачи согласно поговорке «кто платит, тот и заказывает музыку», потому что они финансируются непосредственно из государственного бюджета. Таким образом, они являются источником политической или идеологической пропаганды государства, обычно авторитарных или тоталитарных государств. Общественные СМИ, напротив подчеркивают свою относительную независимость от государства и государственной власти, хотя в действительности на данные структуры также может оказываться влияния как со стороны государства, так и со стороны зарубежных инвесторов, лоббирующих интересы другого государства (косвенно данная ситуация была отражена в первой главе данной работы, но не на примере традиционного СМИ, а на примере телеграм-канала «NEXTALive», поддержка которого осуществляется за счет финансовых вливаний Польши и Литвы, заинтересованных, по официальной версии, в «демократических преобразованиях и торжестве демократии в Беларуси»).

Общественные СМИ Чехии рассматриваются в законодательстве Чешской Республики как один из важных столпов защиты и продвижения демократических ценностей. Европейских нравственно-ценностных и моральных ориентиров, прав человека и позитивизации образа Чехии на региональном (Европа, постсоветское пространство) и глобальном уровне. Одной из важнейших функций общественных СМИ является обеспечение объективной передачи актуальной информации. Как показывает опыт, журналисты, являющиеся «стражами демократии», могут стать (сознательно либо несознательно) объектом информационной манипуляции[182].

Информационно-коммуникативные ценности Чешской Республики защищаются Конституцией Чешской Республики, Хартией основных прав и свобод, а также законами в сфере СМИ: Законом об использовании радио- и телевизионного вещания (так называемый Закон о СМИ, № 231/2001.)[183], о чешском телевидении (№ 483/1991)[184], о чешском радио (№ 484/1991)[185], Законом о печати (№ 46/2000)[186] и о свободном доступе к информации (№106/1999)[187].

Согласно Закону о СМИ, единственным регулирующим органом, общим для коммерческого и общественного вещания, является Совет по радиовещанию и телевидению, избираемый Палатой депутатов Парламента Чешской Республики. Телевизионный совет и аналогичный совет по радио являются надзорными органами в сфере общественного вещания. Их главная компетенция состоит в проведении выборов и отстранении от должности руководителей обоих государственных учреждений. Как результат, во многом косвенный контроль за данным органом может дать возможность назначения определенных руководителей, которые будут заинтересованы в определенном смещении акцентов в работе отдельных СМИ (в данном случае невозможно говорить про феномен «ручных СМИ», либо «ручное управление», разворачивающее риторику СМИ на 180 градусов, однако, актуальным может быть пример в контексте антироссийской риторики, важности поддержки антироссийских санкций, антироссийской истерии, однобоком освещении конфликта на Востоке Украины и т.п.).

Вся сфера регулирования вещательных СМИ Чешской Республики унифицирована с законодательством Европейского союза. Так, в соответствии с Законом о СМИ, практика регулирования СМИ соответствует европейским нормам, за одним исключением: чешское законодательство противоречит Рекомендации Совета Европы о независимости регулирующих органов СМИ[188], которая идет в расхождение с деятельностью Совета по радиовещанию и телевидению[189].

В связи с тем, что электронные СМИ стали играть все более важную роль в информационном обществе, в Чешской Республике в середине 2000-х годов был актуализирован вопрос о возможности осуществления регулирования деятельности новостных порталов СМИ в рамках имеющегося законодательства, в частности, Законом о печати.

Существовало три мнения на этот счет. В соответствии с первым мнением утверждалось, что Закон о печати может автоматически применяться к новым медиа, так как имеет довольно размытую формулировку, позволяющую включить в спектр регулируемых структур электронных СМИ. Так, в нем не содержалось всеобъемлющего понятия печати, что давало возможность включить в компетенцию этого Закона категорию новых СМИ, т.е., электронную печать, электронный текст. Анализируя данный тезис необходимо сделать допущение, что в данном случае актуализируется попытка распространить юридические нормы регулирования традиционных СМИ на новые СМИ, без учета характерной специфики в работе данных структур и информационного пространства в целом. В соответствии со вторым мнением утверждалось, что новые СМИ не могут регулироваться этим Законом, но он может стать подходящей основой для создания нового законодательства для регулирования СМИ в электронной среде.

Следует предположить, что в целом данный подход может быть идентифицирован как достаточно сбалансированный, в силу того обстоятельства, что по мере разработки нового законодательства, могут быть учтены характерные особенности электронных СМИ, совокупная специфика информационного пространства в целом, в результате чего отдельные нормы Закона о печати, могут быть либо переработаны либо дополнены в соответствии с характерной спецификой данных СМИ (к примеру, в контексте идентификации минимальных критериев для определения, что может являться электронными СМИ в принципе). В соответствии с третьим мнением, Закон о печати объявлялся абсолютно бесполезным в этих двух отношениях[190].

Закон о печати все же был признан абсолютно неприменимым в решении проблемы регулирования новых СМИ ввиду больших технологических различий между печатью и интернет-средой. Новые СМИ должны были регулироваться особым правовым режимом.

Как основа для разработки нового законодательства рассматривался и принятый Закон об электронных коммуникациях №127 от 2005 года[191]. Однако он имел недостаток, суть которого состоял в семантической несопоставимости терминов «электронные коммуникации» и «электронная связь». В правой системе Чешской Республики существовало только определение «электронной коммуникации», обозначающей особый вид социальной коммуникации, который может быть идентифицирован как «процесс передачи и обмена информацией через специальные средства»[192]. Таким образом, в чешском законодательстве фактически отсутствует такой аспект понимания «электронной коммуникации» как коммуникации, которая «осуществляется через электронные средства»[193].

Также экспертами отмечалось, что регулирование прав и обязанностей при публикации информации через интернет требовало обсуждения в обществе, прежде чем в Чешской Республике будет установлена новая концепция регулирования новых СМИ.Как отметил один из ведущих медиаэкспертов в Чешской Республике А.Розехнал, комментируя состояние законодательной базы о СМИ, в чешской правовой системе отсутствовало полное раскрытие понятия медиа. Законодательство в сфере СМИ не имело четких границ, поскольку оно фактически не рассматривалось как отдельный правовой сектор[194].Эксперт также подчеркивал, что в праве, прежде всего в праве о СМИ, не содержалось определения интернета как т.н. «посредника», через которого может передаваться информация. Интернет относили к киберпространству и поэтому более уместно было бы говорить о средствах массовой информации, работающих в среде интернета[195].

Новые СМИ было сложно классифицировать по видам, так как в одном источнике информация могла иметь как текстовый формат, так и содержать элементы аудио и видео. Тогда европейские институты стремились содействовать созданию единого информационного пространства для всех аудиовизуальных услуг: линейного и нелинейного типа. На фоне обсуждения в Брюсселе проекта директивы Европейского парламента о координации нормативными актами или административными действиями предоставляемых аудиовизуальных медиа-услуг, в Чешской Республике в 2009 году начали проводиться открытые дискуссии о возможном принятии Закона об аудиовизуальных СМИ[196].

Тем не менее, важно отметить, что речь в данном случае о полноценном регулировании интернета не велась, а ключевой темой обсуждения являлось создание равных и гармоничных условий для традиционного и интернет-вещания. Другими словами, если чешское телевидение регулируется законом, то ему должны были следовать и крупные новостные порталы[197].

На тот момент ни один административный орган в Чешской Республике не имел опыта в сфере регулирования интернет-среды. Еще одной проблемой было отсутствие обученного персонала для мониторинга чешского интернета даже в рамках Совета радиовещания и телевидения[198]. Правительство Чехии возражало всем опасениям, отмечая, что другие страны-члены Европейского союза выбрали аналогичный подход, то есть передали решение этих вопросов тем регулирующим органам, которые контролировали телевизионное вещание. Таким образом, если польскому зрителю не нравилось содержание видео, транслируемое чешским интернет-оператором, он должен был обратиться в Совет радиовещания и телевидения[199].

Однако, несмотря на все усилия по объединению Европы в этом направлении, в отдельных странах сохранялись большие культурные и социальные различия, которые могли в перспективе затронуть и информационную сферу. Например, некоторые прогрессивные, либеральные взгляды в Нидерландах могли спровоцировать бурную реакцию в Польше[200].

Основная проблема Брюссельской Директивы2007 года также заключалась в том, что в ней не была затронута деятельность интернет-порталов, созданных за пределами ЕС, что «выводило из-под контроля», таких информационных игроков как «YouTube», управляемой американской кампанией Google. Именно поэтому крупные чешские игроки восприняли директиву как своеобразное препятствие, которое не гармонизирует их взаимодействие и не создать приемлемые для чешского общества правила взаимодействия как на внутригосударственном, так и на региональном, глобальном уровне, а лишь ситуативно ограничит их конкурентоспособность в международном пространстве[201].

В итоге в принятом Законе № 132 от 2010 года был оформлен особый способ регулирования аудиовизуальных СМИ. Закон действительно был основан на Директиве Европейского парламента от 2007 года о координации нормативными актами или административными действиями предоставляемых аудиовизуальных медиа-услуг[202]. В чешском Законе эти услуги определялись как услуги информационного общества, которые предусматривают ответственность, в частности телевизионного вещания за предоставление отрывков из передач, освещающих события, которые являются предметом повышенного общественного интереса. Требования закона также распространялись на поставщиков медиауслуг, не имеющих зарегистрированного офиса в Чешской Республике, но которые осуществляли свою деятельность на ее территории. Иными словами, фактически все поставщики информации наделялись обязанностью уведомлять Совет по радиовещанию и телевидению о своих услугах. Зарегистрированный поставщик должен был принять во внимание то, что Совет имел право контролировать соблюдение закона и в случае нарушения Закона налагал штраф в размере до двух миллионов крон.[203]

Отличием чешского Закона от новой европейской Директивы[204] являлось то, что он не налагал никаких обязательств по объективности. Кроме того, в европейской Директиве интернет-телевидение выделялось как отдельное интернет-средство, тогда как чешское законодательство не давало четкого и однозначного ответа относительно того, распространяется ли охват нового закона на телевизионное вещание в интернете. Кроме того, Чехия также не включила радиовещание в сферу действия закона.

Для регулирования новых СМИ в условиях информационного общества особо важными являются и такие критерии, как свобода слова, упомянутое ранее право на информацию, закрепленные в Хартии основных прав и свобод Чешской Республики. Право на информацию включает в себя право искать, получать и распространять идеи независимо от национальных границ. Это право в том числе гарантируется Законом о свободном доступе к информации №106 от 1999 года[205]. Внимание следует обратить на пункт о том, что свобода слова и право искать, и распространять информацию может быть ограничено законом в случае, если речь идет о защите прав и свобод демократического общества и угрозе безопасности государства.

Важно отметить и тот факт, что в силу активного развития информационного общества и стремительного нарастания глобальных угроз – информационная сфера, как известно не стала исключением, что побуждает Чешскую Республику развивать нормативно-управленческие основы также и в направлении защиты информации. За последние годы в Чехии реализован комплекс мер по совершенствованию обеспечения ее информационной безопасности. Начато формирование базы правового обеспечения информационной безопасности, принят ряд законов, начато создание механизмов их реализации, вводитсясоздание защищенной информационно-телекоммуникационной системы специального назначения в интересах органов государственной власти[206].

Так, в частности, чешский закон «Об информационной безопасности» направлен на то, чтобы повысить безопасность киберпространства и попытаться защитить ту часть инфраструктуры, которая важна для функционирования государства, чье нарушение может нанести ущерб или поставить под угрозу интересы ЧР. Вместе с тем, как таковой целью закона не является устранение всех рисков в киберпространстве (например, как нарушение авторских прав, различные мошеннические действия, утечка электронных данных или распространение дефектного электронного контента)[207]. Характерной особенностью видится тот факт, что чешское законодательство и основные государственные документы, определяющие направления безопасности в информационной сфере, предполагают тесное сотрудничество с негосударственным сектором. Указанный закон определяет одним из приоритетов политики безопасности в информационной сфере привлечения и взаимодействие с институтами гражданского обществаФормирование и внедрение правительством совместно с негосударственными институтами эффективной политики в обеспечении кибербезопасности определено одним из перспективных задач «Национальной стратегии кибербезопасности 2015-2020»[208].

Таким образом, подводя промежуточные итоги, необходимо отметить, что в настоящее время в законодательстве Чешской Республики отсутствует какое-либо определение об электронных или интернет-СМИ. Как результат, с целью их регулирования не может быть в полной мере использован ни один действующий закон. В частности, в соответствии с разделом десятым Закона о печати, положения Закона не влияют на новости, публикуемые в интернете. Интернет пространство регулируется через законы лишь косвенно, что оставляет, с одной стороны, достаточно большое пространство для маневра интерне СМИ, действующим в интернет-пространстве, а с другой стороны, создает поле для характерных манипуляций, пресечение которых в чешском информационном пространстве, в силу отсутствия реально действующего и продуманного законодательства, является фактически невозможным. Тем не менее, учитывая, что Чешская Республика с 2004 года стала членом Европейского союза, и Директивы ЕС в области информационной политики рассматривались чешским законодателем в качестве основы для формирования чешского национального законодательства, оно обладает некоторыми национальными особенностями. Совет радиовещания и телевидения формируется Правительством страны, что идет в расхождение с Директивой ЕС о независимости органов регулирования СМИ. Тем не менее, в дальнейшем видится дальнейшая разработка соответствующего законодательства для регулирования работы новых СМИ, при дальнейшей унификации законодательства Чешской Республики в соответствии с концепциями, формируемыми в рамках Европейского Союза.

3.3 Практическая реализация принципов информационной политики Чешской Республики в контексте двусторонних чешско-российских отношений

Характеризуя же практическую реализацию принципов информационной политики Чехии в контексте чешско-российских отношений, в первую очередь необходимо отметить, что, как уже было отмечено в предыдущем параграфе данной главы, с начала 1990-х годов в чешском медиапространстве Россия имела неоднозначный образ, что было связано с европейским курсом Чехии. Кроме того, следует сделать допущение, что образ РФ зависел от политического контекста, продвигаемого чешскими политическими элитами, а сами чешские внутри страны политики имели ситуативные расхождения во взглядах по поводу происходящих событий и необходимости формирования отношений со всеми региональными акторами, что формировало высокую «волатильность» в формировании чешского подхода к чешско-российским отношениям.

Несколько детализируя указанный тезис необходимо отметить, что неприязнь В.Гавела ко всему советскому привела к явно антироссийской политике, что сопровождалось соответствующими настроениями, отражающими данную риторику в информационном пространстве. Так, во время его президентства широкую известность получила критика интернет-газеты «Protiproud», которая начала выпускать контент на русском языке. Сам факт использования русского языка тогда был интерпретирован как доказательство получения финансирования из-за рубежа[209].

В дальнейшем, политика В.Клауса по отношению к России была более взвешенной и выдержанной в концепции информационно-политического нейтрального образа РФ, что приводило к тезисам о необходимости системного и дружелюбного развития отношений во всех геополитических направлениях, но при монопольном положении европейского курса Чехии. Так, во время грузинского конфликта 2008 года, в интервью газете «MladafrontaDnes» В. Клаус настаивал на том, что ситуацию в Грузии нельзя сравнивать с событиями 1968 года в Чехословакии по причине разных оснований, которые привели к военному вмешательству[210].Так, в случае с Чехией речь шла о неприятии коммунистического режима, попытке избавиться от монопольного советского влияния и осуществить разворот в сторону взаимодействия с государствами Запада, что вызывало острую критику со стороны советского режима, тогда как в случае с Грузией акцент делался на спорных территориях (Абхазия и Южная Осетия), в фактической близости от границ РФ, а угрозе со стороны террористов, использующих территорию Абхазии и Южной Осетии в качестве перевалочного для боевиков пункта.

Кроме того, В. Клаус отметил, что Россию ошибочно представлять Советским Союзом. Согласно его точке зрения, Россия проводила ту политику, которая была созвучна ее национальным интересам, что обладает такой же легитимностью, как и подобная политика Чехии, что создает необходимость более взвешенного и вдумчивого подхода – как к оценке геополитических событий с участием Российской Федерации, так и в процессе формирования политических отношений и диалога между двумя государствами, который мог бы отражать реальные интересы в социальной, экономической плоскости, и базировался на желании конструктивного взаимодействия, а не активизации деструктивной риторики в интересах отдельных центров принятия стратегических решений (к примеру, США, которые могли использовать Чехию, государства Восточной Европы в качестве инструмента геополитической борьбы с Российской Федерацией на постсоветском пространстве)[211].

В свою очередь, Премьер-министр М. Влчек и Министр иностранных дел К. Шварценберг тогда оспорили позицию В.Клауса. В СМИ, главным образом, было представлено однобокое мнение, что Грузия лишь реагировала на провокационные действия Москвы, в результате чего подверглась военной интервенции. Накануне годовщины 1968 года, М. Влчек, несмотря на позицию В.Клауса, все же сравнил события в Грузии с вводом войск Варшавского договора в Чехословакию, а Министр иностранных дел на заседании ГА ООН обвинил Россию в агрессии, что также указывает на упомянутое ранее внутриполитическое расхождение в риторике политических элит Чехии, часть из которых, фактически эксплуатируя ситуацию в Грузии, были заинтересованы в укреплении своих политических позиций и ситуативном извлечении политических дивидендов от сторонников позиции единоличной виновности РФ в конфликте 2008 г[212].

Так, в указанное время, около 30% чешского общества посчитала Россию виновной в развязывании конфликта. Но больше половины слушателей Чешского радио поддержало мнение В.Клауса[213]. Анализируя указанное обстоятельство также уместным видится допускать тот факт, что расхождение риторики относительно событий в Грузии затрагивало не только политические элиты Чешской Республики, но и граждан Чехии, и, как результат, СМИ, что не позволяет сделать допущение про однобокость восприятия Российской Федерации в указанное время.

Тем не менее, на текущий момент времени, рубиконом, усугубившим уже имеющееся противостояние в информационном пространстве, стал Украинского кризис, однако еще в 2014 году в чешских СМИ все чаще стала появляться информация, что в информационном пространстве (главным образом, в интернете, позволяющем сохранить минимальный уровень анонимности), возникло большое количество анонимных сайтов, которые последовательно придерживались пророссийской, а, следовательно, антизападной позиции по украинскому кризису.

Также в 2015 году на интернет-портале газеты «Lidovky.cz» была опубликована статья «Свидетельство русского тролля: я работал за 45 тысяч рублей на министерство», в которой рассказывалось о российской «фабрике троллей» или петербургском центре интернет-исследований, люди в котором занимались тем, что создавали большое количество фейковых аккаунтов в социальных сетях и писали комментарии, публикации, фейки, распространяя, тем самым, российскую пропаганду как на постсоветском пространстве, так и в западном сегменте[214].

На тот момент свой вклад в распространение антироссийских настроений уже внесла Чешская служба по безопасности и разведке, которая время от времени сообщала о повышении активности «шпионской» деятельности России в стране[215].

Интересным является то, что в упомянутой в первом параграфе данной главы Стратегии «Чехия в цифровой Европе» в разделе «Киберпространство и кибербезопасность» содержится рекомендация Американского Института Предпринимательства о создании интерактивной платформы между государственными и частным секторами, которая позволит в реальном времени отслеживать потенциальные киберугрозы, что также может позволить отслеживать нежелательный контент либо скоординированные информационные вбросы в западный сегмент информационного пространства[216].

Фактически, в данном случае, речь идет о уже созданном инструменте, позволяющем отслеживать распространение как российской, так и любой другой иностранной пропаганды в твиттере с помощью платформы «Гамильтон-68», запущенным Альянсом по защите демократии. Данная платформа была создана для использования как журналистами, так и обычными гражданами для противодействия усилиям России по подрыву демократических институтов в США и Европейском союзе[217].По оценкам авторов платформы, данная структура позволяет отслеживать деятельность 600 учетных записей, которые были идентифицированы как: 1)«синхронизированные» соструктурой RT и Спутником; 2) связанные с пользователями, продвигающими пророссийские точки зрения; 3) боты, которые осуществляют поддержку первых двух категорий[218].

Следует отметить некоторую условность и уязвимость данного списка с информационной позиции – так, учитывая, что пользователь может выражать любые, не противоречащие национальному законодательству и нормам международного права, точки зрения, а российская (либо пророссийская) точка зрения не противоречит законодательству, то подобная сегментация пользователей по принципу выражаемых мыслей, может служить основанием для дискриминации, ведь происпанские, пролитовские, проэстонские и пропольские, либо мифические прозимбабвийские взгляды в данном случае под мониторинг не попадают, и сам факт внимания со стороны системы к «пророссийским» взглядам указывает на однобокость в реальном понимании угроз в информационном пространстве, при любезном «выносе за скобки» авторами данной структуры таких угроз как кибертерроризм, отслеживание сетевого терроризма, отслеживание экстремистских призывов, разжигания ненависти, вражды к определенным культурным группам либо слоям населения в чешском и западном сегменте информационного пространства в целом. Как итог, важно отметить дискуссионность вопроса о эффективности указанной структуры как таковой.

Необходимо упомянуть и чешско-американскую инициативу по созданию DIGIM – цифровой медиа департамента, который был образован на базе чешского отделения «Радио Свобода». DIGIM включает в себя специалистов из социальных сетей, деятельность которых направлена ??на эффективное противодействие пропаганде и распространению дезинформации в российском медиапространстве с помощью самых популярных социальных сетей – Facebook, Twitter, «ВКонтакте» и «Одноклассники». Ключевым направлением борьбы DIGIM против «информационной агрессии России в Европе» является оригинальный контент[220]. Так в частности в рамках данной инициативы реализуется видеопроект «Съемка против съемки» (англ. «Footage vs Footage»), основной функцией которого является выявление «русской телевизионной пропаганды» и представление общественности альтернативной информации, основанной на объективных фактах. На практике это проявляется в отслеживании различий в подаче главных новостей российскими и западными масс медиа, а на этой основе формируются видеоматериалы.

Как сообщил чешский журналист О.Соукуп, проводивший в чешских школах лекции о российской пропаганде, в интервью «Газете.ру», подразделение, возможно возникло по совету социал-демократической партии Германии, после того как новость о девочке Лизе, якобы изнасилованной беженцем, заставила выйти на демонстрацию около 60 тысяч граждан[221]. В материалах опубликованных лекций, О.Соукуп подчеркивал заинтересованность России в распространении информации, которая имеет своей целью ослабить Европейский союз. При этом, по его мнению, Москва пыталась сосредоточиться на тех странах, которые имеют более слабые связи с Европейским союзом, а именно – бывших союзниках России по социалистическому лагерю (Польша, Чехия, Словакия, Венгрия, Румыния, страны Балтии). Утверждается, что в этих странах Россия имеет много контактов и связей, и хорошо знает менталитет этих народов – теоретическая предрасположенность в данном случае воспринимается как уязвимость для данных государств и, как результат, для ЕС, ослабленного и коронавирусом, и процессом выходы Великобритании из ЕС.

Именно поэтому, по оценкам О. Соукупа, «Россия будет привлекать людей для шпионажа и пытаться получить доступ к стратегическим материалам НАТО, используя именно эти ресурсы»[222]. То, что Чешская Республика, по оценкам журналиста, долгое время не могла определиться с тем, хочет ли она примкнуть к Западным политическим структурам, якобы использовалось Россией – в результате часть общества, восприимчивая к манипуляции, подталкивала чешских политиков к тому, чтобы они занимали пророссийские позиции, которые они затем продвигали в институтах Европейского союза, будь то вопросы безопасности, энергетики или взгляд на события в Грузии, Украине. Россия тем самым предлагала так называемый «альтернативный взгляд» на события, который противоречил интерпретации этих событий западными СМИ, которые стремятся искать факты, и лишь затем выстраивать реальность.

Что касается обвинения России в попытке влиять на информационное пространство Чехии, то кроме сайта «Спутник», публикующего статьи на чешском языке, других таких официальных интернет-порталов у России пока не имеется. Более того, о самом «Спутнике» в чешских СМИ можно найти множество критических статей. В частности, в 2019 году дело имел следующий инцидент: спустя несколько дней после того как «Спутник» провел открытую пресс-конференцию в Праге, где рассказывалось о его деятельности, в интернет-СМИ появились статьи присутствовавших на конференции журналистов, начинавшиеся со слов «российский пропагандистский сервер Спутник», в которых были упомянуты все грехи портала, что также позволяет допустить факт однобокости данного подхода и попытку формирования негативного в отношении РФ и всего, что связано с государством, мнения у граждан Чехии.

Тем не менее, важно также отметить, что в Чехии критикуются все интернет-порталы и СМИ, которые публикуют статьи, где высказывается российская точка зрения, имеющая отличия от Западной концепции восприятия мира. Так, по словам чешского журналиста О.Соукупа, в Чехии существуют новостные издания, которые не имеют четкой новостной политики и могут зарабатывать на вбросе в чешское информационное пространство пророссийских статей. При этом, осуждается сам факт публикации, а не уровень аналитики либо достоверность материала в целом.В качестве примера журналист приводит портал «Парламентни листы», на базе которого часто публикуются статьи с выражением российской позиции по актуальным вопросам международной политики – в данном случае критика касается самого факта наличия таких публикаций и «альтернативного мнения», хотя никому не удалось доказать факт получения финансирования этих сайтов из России[223]. Однако О.Соукуп говорит о таком явлении как приписывание ложной информации некоторым иностранным журналистам, когда на анонимных сайтах опубликованные ими статьи преподносятся с искажением первоначального смысла и исчезают после их обнаружения. Он также отмечает, что несмотря на то, что отдельные чешские редакции имеют собственные этические кодексы, в Чехии отсутствует институт омбудсмена, который, например, существует в англосаксонской культуре, что не позволяет проверить публикуемую информацию на факт достоверности[224].

На фоне данных обвинений наглядным становится вымещение российской точки зрения с информационного поля Чехии. Последнее выражается в лишении аккредитации российских журналистов без каких-либо обоснованных причин. Так, в 2016 году аккредитации были лишены журналисты В. Снегирев, являющийся внештатным корреспондентом МИА «Россия сегодня», и А. Куранов, корреспондент «Вечерней Москвы», работающий в Чешской Республике с конца 1980-х годов. При этом никто из них не был уличен в манипулировании общественным мнением или в распространении ложной информации.[225] О. Соукуп обозначил отказ властей в аккредитации российских журналистов только по причине того, что они работают в информационных службах, которые не нравятся чешским властям, не иначе как «дорогой, ведущей в ад».[226]

В последнее время, в Чехии наблюдается последовательное нагнетание антироссийской истерии, при этом сильно обострились и сами двусторонние российско-чешские отношения. В феврале 2020 г., в площадь Немцова была переименована площадь Под Каштаны, где располагается Посольство России в Праге.[227] Широкую огласку в чешских СМИ получила и ситуация вокруг сноса памятника И.Коневу в районе Прага-6. В мае чешский еженедельник «Респект» опубликовал статью «Человек с рицином», где речь шла о сотруднике посольства, якобы являющемся сотрудником российских спецслужб, и готовящем покушение на пражских административных чиновников, которые открыто лоббировали снос памятника И.Коневу[228]. Эту информацию подтвердила и представитель МИД Чешской Республики З.Штихова. МИД России назвал эту новость фейком и направил в чешский МИД ноту, которую последний признал «ненадлежащей», поскольку она затрагивает политику независимых чешских СМИ, которые осуществляют свою деятельность согласно закону о свободе печати.[229]

Автор статьи, заместитель главного редактора журнала «Респект» О. Кундра, в своих статьях часто обращается к теме деятельности российских разведслужб в Чехии. В частности, в 2016 году он написал книгу «Агенты Путина», которая транслировалась в радиоэфире Чешского радио и получила известную в Чехии литературную премию Magnesia Litera.

В 2018 году О. Кундра говорил о том, что как минимум треть сотрудников российского посольства в Праге являются сотрудниками спецслужб[230]. В марте 2019 он также опубликовал статью о деятельности группы российских хакеров, якобы напрямую подчинявшихся подразделению ФСБ, которые осуществляли кибератаки в Чехии и других странах Европейского союза. Кроме того, когда в Чехии неизвестные лица осуществили кибератаку на Министерство иностранных дел и хакеры получили доступ ко всем адресам электронной почты сотрудников чешского Министерства иностранных дел, еженедельник «Респект» и некоторые другие чешские СМИ снова усмотрели за этими событиями т.н. «руку Москвы». О схожих подозрениях тогда также заявила Служба по безопасности и разведке[231].

Таким образом, подводя промежуточные итоги, можно констатировать и то, что анализ информационных приоритетов Чешской Республики в контексте применения их на практической реализации двусторонних отношений с Россией демонстрирует, что с точки зрения правительства Чехии основной целью российской информационной деятельности на чешском пространстве становятся следующие концепты: ослабление информационного потенциала страны (тайное проникновение в чешские СМИ, Интернет и массовое производство контролируемого государством распространения пропаганды и дезинформации); усиление информационного сопротивления российского общества (сфабрикованная дезинформация из чешских источников для российской аудитории); влияние на восприимчивость и мышление чешской аудитории и ослабление воли общества к сопротивлению или конфронтации (реализация девиза «все лгут»); разжигание и подпитка внутренней социальной и внутриполитической напряженности в Чешской Республике; нарушение внутренней сплоченности и способности Чехии действовать с западными партнерами (Чехия неоднократно указывает на попытки подорвать чешско-польские отношения, дезинформацию и тревожную информацию, порочащую по мнению чешского общества США и НАТО, дезинформацию, создающую виртуальную угрозу информационной войны с Россией) и пр.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

На основании проведенного исследования целесообразно сформулировать следующие выводы:

1. Основным принципом всей концепции государственной информационной политики является тезис о том, что развитие информационного общества является не только ролью государственного управления, но также распространяется на самоуправление, граждан, бизнес, информационную индустрию, академические и исследовательские отчеты и другие компоненты – в целом действительно все общество. Процессы последовательной информатизации и цифровизации общества приводят к достаточно существенным изменениям в структуре общественных и межгосударственных отношений, при интеграции информационных технологий и иных производных от процесса глобализации феноменов в жизнь современного общества. В свою очередь, указанные обстоятельства приводят к формированию новых тенденций и угроз, к которым необходимо отнести фактическое создание новых сфер мирового политического взаимодействия в информационном пространстве, при высоком уровне транснациональности и трансграничности данных отношений.

2. Результатом является процесс качественной трансформации существующей системы обеспечения международной безопасности, предполагающей не ситуативные действия отдельных государств, а международную кооперацию в контексте обеспечения информационной безопасности всего международного сообщества. Другим результатом цифровизации и информатизации общества является формирование т.н. «цифрового межкультурного пространства», в орбиту взаимодействия с которым последовательно вовлекается все международное сообщество. Также к результатам информатизации общества необходимо отнести процесс становления глобального гражданского общества, для которого характерной чертой является организация взаимодействия на основе т.н. «сетевых принципов», которые могут в перспективе оказывать сильное влияние на гражданскую и политическую активность общества. В конечном итоге, важно отметить, что последовательная информатизация и цифровизация общества приводит к повышению роли информации, информационного взаимодействия как на индивидуальном уровне, так и в мировой политике в целом, что обуславливает важность дальнейшей интеграции государств, международных структур и организаций в процесс информационного взаимодействия в качестве ключевого международного тренда. Другим итогом является трансформация системы международных отношений, при котором наиболее важные процессы, процессы принятия решений тесно связаны с взаимодействием в рамках международного пространства, для которого характерны новые принципы политической, индивидуальной коммуникации, что обуславливает стратегические особенности цифровизации и информатизации современного общества в качестве глобальных трендов современности.

3. Переходу от традиционных СМИ к новым СМИ способствовал финансовый аспект (получение разных объемов информации, которые пользователь получает при оплате Интернета и покупке газеты), возможность блокирования рекламы, возможность самостоятельного выбора контента, более оперативный трансфер контента к потребителю по сравнению с традиционными СМИ. Применимо к негативным сторонам новых СМИ необходимо отметить теоретическую возможность оперативного распространения ложной (т.н. «фейковой»), информации, что делает информационное пространство и новые СМИ мощным инструментом как в внутриполитической борьбе, так и в геополитическом противостоянии в целом, включая и то обстоятельство, что современное поколение с детства взаимодействует с цифровыми технологиями (на базе планшетов, ноутбуков, смартфонов, smart-tv, дающих возможность самостоятельного выбора контента для просмотра, подборок по интересам), что и делает новые СМИ более естественным выбором молодого поколения по сравнению с традиционным СМИ. Кроме этого, к важным преимуществам новых СМИ, по сравнению с традиционными СМИ необходимо отнести возможность формирования авторского контента, не подверженного жесткой цензуре либо редакционной политике, что выступает привлекательным маркером для новых пользователей. С другой стороны, возможность публикации фактически всех видов контента и сравнительно более низкий уровень мониторинга за контентом делает возможным использование информационного пространства и новых СМИ со стороны террористов, экстремистов и иных противозаконных формирований, заинтересованных в распространении своей идеологии с помощью новых информационных технологий, что создает объективные угрозы для всего международного сообщества и обуславливает необходимость разработки грамотной информационной политики со стороны как отдельных государств, так и всего международного сообщества.

4. Информационная политика государств ЕС тесно связана с интеграционными общеевропейскими процессами и базируется на нормах международного, европейского, национального законодательства. Отличительной чертой информационной политики ЕС является надгосударственный характер, при сохранении позиции и самобытности национальных СМИ, а также соблюдение интересов всех сторон, принимающих участие в формировании европейского медиапространства. Данная деятельность обеспечивается за счет формирования развитой системы базовых принципов информационной политики ЕС, которые сегментированы на продвижении базовых социально-политических ценностей (международное право, законодательство ЕС, акцент на свободе выражения мнений, обеспечении доступа к информации), защите общеевропейских ценностей (принципы свободного движения информации на территории ЕС, медиаплюрализм, свободная конкуренция в информационной сфере, культурные исключения, поддержка национального и европейского медийного продукта), и группе принципов, связанных с возможностью самостоятельной реализации информационной политики государствами ЕС (субсидарность, баланс между общеевропейской и национальной медиаполитикой, сохранение культурного многообразия), что способствует развитию информационного пространства ЕС на текущем этапе. Также к положительным результатам поддержки данных принципов необходимо отнести повышение роли СМИ, новых медиа, содействие реализации концепции европейской идентичности, поддержку национальной системы СМИ, обеспечение информационной поддержки малым культурным группам, развитие образования, развитие информационной политики в контексте общеевропейских интеграционных процессов, что позволяет решить две цели – создать единое информационное пространство ЕС и обеспечить защиту внутреннего коммуникационного пространства ЕС, при отражении трансформаций, которые осуществляются в ЕС в политической, культурной, социальной сфере, в информационном пространстве и информационной политике соответственно.

5. ЕС примеряет на себя роль передового региона, способствующего интеграции идеи информационного сообщества и цифровых технологий в жизнь граждан – так, с 1994 г., ЕС концентрирует усилия на формировании, развитии информационного сообщества, что связано с поддержкой разработок, исследований в информационной, цифровой, коммуникационной плоскости. Дополняется данный аспект развитой правовой базой, в структуру которой входят документы, директивы, программы, стратегии формирования информационного сообщества, суть которых, кроме прочего, связана с устранением существующих препятствий в процессе становления информационного общества и информационной интеграции в целом. Анализ информационной интеграции ЕС демонстрирует, что европейские страны условно находятся на первой стадии становления информационного общества, что сопровождается непростыми коллизиями преодоления многочисленных препятствий объективного и субъективного характера, однако определяющим является то, что концепции европейской интеграции на основе нового технологического уклада становятся приоритетами регионального сотрудничества и национальной политики. Поэтому задачей каждой страны, и мирового сообщества в целом является определение такой информационной стратегии, которая могла бы в будущем обеспечить углубление информационных процессов и соблюдения прав человека в новой эре развития человечества. И именно ЕС призван разработать и внедрить данную стратегию.

6. Реализация информационной стратегии Чешской Республики связана с укреплением интеграционных процессов между страной и другими государствами Европейского Союза, с включением т.н. «информационной переменной» в структуру общеевропейского взаимодействия. В конечном итоге, реализация данного подхода предполагает консолидацию усилий и чешского общества, и чешского государства в внутриполитическом и внешнеполитическом пространстве, с целью создания качественных механизмов противодействия внутренним и внешним угрозам в информационном пространстве и за его пределами, что позволит повысить устойчивость государства, ЕС перед новыми вызовами и угрозами за счет актуализации и адаптации к новым геополитическим процессам информационной политики Чешской Республики. Кроме того, в работе было выявлено, что внешняя политика Чешской Республики исторически имеет устойчивый идеалистический фундамент, что также находит отражение в информационной политике государства, в частности, в защите национального понимания многих понятий, таких как «демократия», «нормы международного права», «права человека». Также стоит отметить, что политическая элита Чешской Республики не имела единого согласованного подхода по вопросу развития информационной политики, что выражается в смене подходов к этой проблеме президентами и главами правительств на разных этапах времени, однако даже в данном случае видится дискуссионным допущение о кардинальной смене информационной стратегии Чешской Республики – наиболее уместным в данном случае видится тезис о достаточно высокой вариативности и адаптации отдельных элементов информационной политики Чешской Республики к новым геополитическим условиям, включая ситуативные изменения, направленные на гармонизацию и повышения эффективности предпринимаемых правительством мер.

7. Как показало проведенное исследование, в законодательстве Чешской Республики отсутствует какое-либо определение об электронных или интернет-СМИ. В целях их регулирования не может быть в полной мере использован ни один действующий ныне закон. Положения действующего законодательства практически не влияют на новости, публикуемые в интернете, а само Интернет пространство пока что все еще регулируется через законы косвенно, что оставляет, с одной стороны, крупное пространство для маневра интернет-СМИ, а с другой стороны, создает поле для характерных манипуляций, пресечение которых в чешском информационном пространстве, в силу отсутствия реально действующего и продуманного законодательства, является фактически невозможным. в дальнейшем видится дальнейшая разработка соответствующего законодательства для регулирования работы новых СМИ, при дальнейшей унификации законодательства Чешской Республики в соответствии с концепциями, формируемыми в рамках ЕС.

8. Российская Федерация, даже с учетом ситуативной смены информационной политики Чехии, занимает уязвимую позицию, что ослабляет силы РФ в информационном противостоянии с Чехией. Данная ситуация развивается на фоне наличия довольно многочисленной русской диаспоры, присутствия российского бизнеса в стране, а также активизацию культурного, социального диалога, развитие мягкой силы двух стран. Просматривая СМИ на чешском языке, в которых обсуждается международная проблематика, неизменно встречаются наиболее популярные тезисы о том, что Украинский конфликт, прежде всего, представляет собой столкновение Москвы и Киева, а его причиной является стремление Кремля укрепить свое политическое влияние на Украине и нежелание поддерживать европейский курс украинского государства. Не вдаваясь в критику подобных утверждений, важно подчеркнуть их преобладание в чешском медиа-пространстве, а следственно, формирование соответствующих взглядов и настроений у значительной части социально и политически активного населения Чешской Республики.

9. Тем не менее, общественно-политические настроения в Чехии в отношении России не отличаются концептуальным единообразием, что свидетельствует о наличии разных точек зрения как на политику РФ в мире, в отношении Чехии, так и на целесообразность формирования дружественных и доверительных отношений между двумя государствами. Иными словами, и чешской элиты, и среди чешских граждан есть как те, кто настроен на конфронтацию, так и те, кто рассчитывает на конструктивный диалог. В конечном итоге важно отметить, что, будучи малым государством даже по европейским меркам, Чешская Республика имеет маятниковую ориентацию, в том числе по некоторым чувствительным для России вопросам, и стремится действовать в русле той политики, которая наиболее выгодна при учете национальных интересов страны. На данный момент времени, таким остается европейское внешнеполитическое направление, формирующее магистральные направления информационной политики, стратегии страны в текущих геополитических условиях.

СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННЫХ ИСТОЧНИКОВ И ЛИТЕРАТУРЫ

Нормативно-правовые акты:

1. Всеобщая декларация прав человека (принята Генеральной Ассамблеей ООН 10.12.1948) // Российская газета. - 1995. - № 67.

2. Окинавская хартия Глобального информационного общества от 21 июля 2000 г. // [Электронный ресурс] URL: #"Network and Information Security: Proposal for a European Policy Approach" (COM 298 June 6, 2001) // [Electronic resource] URL: #"Television without Frontiers" // [Electronic resource] URL: https://eur-lex.europa.eu/legal-content/EN/TXT/?uri=LEGISSUM%3Al24101#:~:text=The%20%22Television%20Without%20Frontiers%22%20Directive,the%20European%20Union's%20audiovisual%20policy.&text=Broadcasters%20must%20also%20reserve%20at,independent%20producers%20(Article%205) (accessed: 20.09.2020)

19. Directive 2007/65/EC of the European Parliament and of the Council of 11 December 2007 amending Council Directive 89/552/EEC on the coordination of certain provisions laid down by law, regulation or administrative action in Member States concerning the pursuit of television broadcasting activities // [Electronic resource] URL: https://eur-lex.europa.eu/eli/dir/2007/65/oj (accessed: 25.09.2020).

20. Directive 2010/13/EU of the European Parliament and of the Council of 10 March 2010 on the coordination of certain provisions laid down by law, regulation or administrative action in Member States concerning the provision of audiovisual media services (Audiovisual Media Services Directive) // [Electronic resource] URL: https://eur-lex.europa.eu/legal-content/EN/ALL/?uri=CELEX%3A32010L0013 (accessed: 25.09.2020).

21. Europe’s Digital Competitiveness Report Main achievements of the i2010 strategy 2005-2009, COM(2009) 390. // [Electronic resource] URL: #" // [Electronic resource] URL: https://www.mvcr.cz/soubor/vladni-program-digitalizace-ceske-republiky-2018-digitalni-cesko-uvodni-dokument.aspx (accessed: 23.09.2020)

40. Statni informacni politika - cesta k informacni spolecnosti, schvalen vladnim usnesenim c. 525 dne 31.5.1999 // [Electronic resource] URL: https://www.vlada.cz/cz/clenove-vlady/historie-minulych-vlad/statni-informacni-politika---cesta-k-informacni-spolecnosti---dokument-2089/ (accessed: 22.09.2020)

41. Statni informacni a komunikacni politika (e-Cesko 2006) // [Electronic resource] URL: #"Принципиально осуждаю грузинское нападение на Южную Осетию" // Коммерсантъ. №148 от 21.08.2008 [Электронный ресурс] URL: https://www.kommersant.ru/doc/1013948 (дата обращения: 20.09.2020)

69. Вацлав Гавел: «Россия кончается на границе с Белоруссией» // Независимая газета. 12.04.2000. [Электронный ресурс] URL: #"ненадлежащей" // [Электронный ресурс] URL: https://ria.ru/20200428/1570712089.html (дата обращения: 24.09.2020)

106. Шариков П., Степанова Н. Подходы США, ЕС и России к проблеме информационной политики // Современная Европа. - 2019. - № 2. - С. 73-83.

107. Шарыпова Т.Н., Боженко М.В. Роль СМИ в становлении и функционировании информационного общества // Аллея науки. 2019. - № 1. - С. 896-898.

108. Ширин С. Фактор внешней среды в современной глобальной системе международных отношений // Международные процессы. - 2005. - № 3. - С. 90-105.

109. Шульц И. «Будем бороться не только с российской пропагандой» // Газета.ру. 21.10.2016. [Электронный ресурс] URL: https://www.gazeta.ru/politics/2016/10/21_a_10263167.shtml (дата обращения: 24.09.2020)

110. Щербакова Ю.А. Восприятие России в современной Чехии // Россия и современный мир. - 2009. - № 3. - С. 2-15.

111. Юдина Т.Н. Цифровизация как тенденция современного развития экономики Российской Федерации: pro et contra // Государственное и муниципальное управление (Ученые записки СКАГС). - 2017. - № 3. - С. 139-143.

Источники и литература на иностранных языках:

112. Analyza podminek pro prechod Ceske republiky k informacni spolecnosti, 14. dubna 1998. // [Electronic resource] URL: #"all">

[1] МИД РФ: Запад использует медиасферу для антироссийских кампаний // ТАСС. 24.10.2016. [Электронный ресурс] Режим доступа: https://tass.ru/politika/3729635 (Дата обращения: 27.09.2020)

[2] Вице-премьера обвиняют в манипулировании прессой // RadioPragueInternational. [Электронный ресурс]. Режим доступа: https://www.radio.cz/ru/rubrika/radiogazeta/vice-premera-obvinyayut-v-manipulirovanii-pressoj (Дата обращения: 08.02.2020)

[3] Торкунов А.В. По дороге в будущее – 2. – М.: Издательство «Аспект Пресс», 2015. – 552 с. Современные международные отношения: учебник / [А.Г. Олеи?нов и др.]; под ред. А.В. Торкунова, А.В. Мальгина. – М.: Аспект-Пресс, 2017. – 688 с.; Мегатренды. Основные траектории эволюции мирового порядка в XXI веке / под редакциеи? Т.А. Шаклеинои? и А.А. Баи?кова. – М.: Аспект Пресс, 2014.; Шаклеина Т.А. Внутриполитическая ситуация в Вашингтоне. Роль СМИ и российско-американские отношения// Перспективы // Режим доступа: #"мягкая сила 2.0": вызовы и возможности для России/А.И. Смирнов, И.Н.Кохтюлина. -М.: ВНИИГеосистем. 2012. -276 с.; Зиновьева Е.С. Федоров А.В. Международная информационная безопасность: политическая теория и дипломатическая практика. – М.: МГИМО, 2017. 360 с.

[4] The Treaty on European Union 7 February 1992 // [Электронный ресурс]. Режим доступа: https://europa.eu/european-union/sites/europaeu/.../treaty_on_european_union_en.pdf (Дата обращения: 21.09.2020)TreatyofLisbon 13 December 2007 // [Электронный ресурс]. Режим доступа: http://eur-lex.europa.eu/legal-content/EN/TXT/PDF/?uri=OJ:C:2007:306:FULL&from=EN (Дата обращения: 24.09.2020); EU’sCommonSecurityandDefensePolicy, 2017 // [Электронный ресурс]. Режимдоступа: https://www.europarl.europa.eu/ftu/pdf/en/FTU_5.1.2.pdf (Датаобращения: 21.09.2020); Shared Vision, Common Action: A Stronger Europe. A Global Strategy for the European Union’s Foreign And Security Policy, 2016. // [Электронный ресурс]. Режимдоступа: https://eeas.europa.eu/archives/docs/top_stories/pdf/eugs_review_web.pdf (Дата обращения: 24.09.2020); Common Criteria for Information Technology Security Evaluation // [Электронный ресурс]. Режимдоступа: https://www.commoncriteriaportal.org/files/ccfiles/CCPART2V3.1R4.pdf (Дата обращения: 13.09.2020); Communication from the European Commission: "Network and Information Security: Proposal for a European Policy Approach" (COM 298 June 6, 2001 // [Электронный ресурс]. Режимдоступа: #"Network and Information Security: Proposal for a European Policy Approach" (COM 298 June 6, 2001) // [Электронный ресурс]. Режимдоступа: #" // [Электронный ресурс]. Режим доступа: https://www.mvcr.cz/soubor/vladni-program-digitalizace-ceske-republiky-2018-digitalni-cesko-uvodni-dokument.aspx (Дата обращения: 23.09.2020); Statni informacni politika - cestakinformacni spolecnosti, schvalenvladnimusnesenim c. 525 dne 31.5.1999 // [Электронный ресурс]. Режим доступа: https://www.vlada.cz/cz/clenove-vlady/historie-minulych-vlad/statni-informacni-politika---cesta-k-informacni-spolecnosti---dokument-2089/ (Дата обращения: 22.09.2020); Statni informacni akomunikacni politika (e-Cesko 2006) // [Электронный ресурс]. Режим доступа: http://docplayer.cz/302752-Statni-informacni-a-komunikacni-politika-e-cesko-2006.html (Дата обращения: 22.09.2020); Usneseni Vlady Ceske Republikyzedne 3. rijna 2018 c. 629 kprogramu „Digitalni Cesko“ anavrhuzmenStatutuRadyvladyproinformacni spolecnost // [Электронный ресурс]. Режим доступа: https://www.mvcr.cz/soubor/usneseni-vlady-ceske-republiky-ze-dne-3-rijna-2018-c-629-k-programu-digitalni-cesko-a-navrhu-zmen-statutu-rady-vlady-pro-informacni-spolecnost.aspx (Дата обращения: 23.09.2020); Zakonotelekomunikacichaozmene dalsichzakonu c. 151/2000 // [Электронный ресурс]. Режим доступа: https://www.zakonyprolidi.cz/cs/2000-151 (Дата обращения: 22.09.2020); Zakonoprovozovani rozhlasovehoateleviznihovysilani aozmene dalsichzakonu c. 231/2001 // [Электронный ресурс]. Режим доступа: https://www.zakonyprolidi.cz/cs/2001-231 (Дата обращения: 24.09.2020); Zakon Ceske narodni radyo Ceske televizi c. 483/1991 // [Электронный ресурс]. Режим доступа: https://www.zakonyprolidi.cz/cs/1991-483 (Дата обращения: 24.09.2020); Zakon Ceske narodni radyo Ceskemrozhlasu c. 484/1991 // [Электронный ресурс]. Режим доступа: https://www.zakonyprolidi.cz/cs/1991-484 (Дата обращения: 24.09.2020); Zakonopravechapovinnostechprivydavani periodickehotiskuaozmene nekterychdalsichzakonu (tiskovy zakon) c. 46/2000 // [Электронный ресурс]. Режим доступа: https://www.zakonyprolidi.cz/cs/2000-46 (Дата обращения: 24.09.2020); Zakon c. 181/2014 Sb. okyberneticke bezpecnostiaozmene souvisejicichzakonu (zakonokyberneticke bezpecnosti) // [Электронный ресурс]. Режим доступа: https://www.nbu.cz/download/pravni-predpisy/181_2014.pdf (Дата обращения: 25.09.2020).

[7] Засурский Я.Н. Информационное общество и средства массовой информации// //МГУ им. М.В. Ломоносова. Рубрика: Информационное общество //РЕЖИМ ДОСТУПА: #"https://elibrary.ru/author_items.asp?refid=710280517&fam=%D0%93%D1%80%D0%B8%D0%B1%D0%BE%D0%B2%D0%BE%D0%B4&init=%D0%95+%D0%93">Грибовод Е.Г. Медиатизация политики как стратегический ресурс политических коммуникаций//Наука Красноярья. 2016. № 6. С. 48-57.; Е.Г. Грибовод Применение мягкой силы в рамках ШОС в эпоху цифровизации;Грибовод Е.Г. Политическии? медиадискурс и медиатизация политики как концепты политическои? коммуникативистики // Научныи? ежегодник Института философии и права Уральского отделения России?скои? академии наук. 2014. Т. 14. Вып. 4. С. 65–77.; Балуев Д.Г. Политическая роль социальных медиа как поле научного исследования // Образовательные технологии и общество. 2013. № 2. Т. 16. С. 604-616.; Балуев Д.Г., Каминченко Д.И. Фактор «новых» средств массовой информации в формировании современного политического индивида// Современные исследования социальных проблем, № 1 (09), 2012.; Каминченко Д.И. Политическая роль «новых» СМИ в ливийском конфликте// Вестник Нижегородского университета им. Н.И. Лобачевского. № 2 (1). 2012.; Радина Н.К. Цифровая политическая мобилизация онлайн-комментаров материалов СМИ о политике и международных отношениях//Полис. Политические исследования. 2018. № 2. С. 115-129.; Каминченко Д.И. «Новые» СМИ и некоторые особенности политического сознания.№ 2 (26). С. 75-85.; Каминченко Д.И. Некоторые политические особенности использования технологий «новых» средств массовой информации. № 1. С. 60-70.;Каминченко Д.И. Понимание «новых» СМИ: от технологии веб 2.0 к политическому значению. Кастельс М. Галактика Интернет: Размышления об Интернете, бизнесе и обществе. - Екатеринбург: У - Фактория, 2004. - 328 с.; Современные зарубежные СМИ/ под ред. Н.В.Шевцова; МГИМО, кафедра международной журналистики — 2-е изд., расшир. и доп. — М.: МГИМО-Университет, 2018. — 335.; Ненашев М. Независимость СМИ: иллюзии и реальность / М. Ненашев. // Журналист. - 2008. - № 4. - С. 20-22.; Зегонов О. Государства и СМИ в контексте мирополитического взаимодействия / О. В. Зегонов // Космополис: Альманах. - 2008 весна. - № 1.- С.51-65.; В.Г. Сеидов: Место и роль средств массовой информации и коммуникации в системе международных отношений // Регионология. 2016. №2 (95).; Иваницкий В.Л. Фирма масс-медиа в условиях рынка // Основы медиа-бизнеса / под редакцией В.Л. Вартановой. М: Аспект пресс, 2014. - С. 63-88; Фокина В.В. СМИ как акторы мировои? политики // Вестник МГИМО-Университета. 2013. No 1 (28).C. 61–65.; Новиков В.К. Информационное оружие — оружие современных и будущих вои?н. — 2-е изд. испр. — М.: Горячая линия-Телеком, 2013. — 262 с.; Панцерев К. А. Информационное общество: эволюция концепции в исторической перспективе // Вестник СПбГУ. Серия 6. Политология. Международные отношения. 2010. №1. РЕЖИМ ДОСТУПА: https://cyberleninka.ru/article/n/informatsionnoe-obschestvo-evolyutsiya-kontseptsii-v-istoricheskoy-perspektive (дата обращения: 26.02.2020).; Сурма И.В. Цифровая дипломатия и информационное противостояние в мировой политике // Государственное управление Российской Федерации: вызовы и перспективы. Материалы 15-й Международной конференции. 2018. - М., 2018. - С. 531-539; Паршин П.Б. Два понимания «мягкой силы»: предпосылки, корреляты и следствия // Вестник МГИМО-Университета. - 2014. - № 2. – С. 14-21; Аникин В.И. Перспективы инновационного многостороннего сотрудничества в АТР в цифровую эпоху // Вестник ученых-международников. - 2020. - № 1. - С. 53-76; Современные вызовы и угрозы в условиях трансформации международных отношений / под ред. Е.И. Ларионовой, Р.Н. Шангараева. - М.: Дипломатическая академия МИД РФ, 2018. - 165 с.; Сурма И.В. Информационно-коммуникационная экспансия Запада на Балканах // Observer. - 2019. - № 12. - С. 25-36; Смирнов А.И. Современные информационные технологии в международных отношениях: монография; Центр международной информационной безопасности и научно-технологической политики. – М.: МГИМО-Университет, 2017. — 334 с.; Смирнов А.И. Информационные риски глобальной цифровой трансформации: взгляд из России / А.И.Смирнов // Международная жизнь. — С. 46-48.;

[8] Шариков П., Степанова Н. Подходы США, ЕС и России к проблеме информационной политики // Современная Европа. - 2019. - № 2. - С. 73-83.; Зобнин А.В. Информационная сила в мировой политике и международных отношениях // Политика и общество. - 2014. - № 2. - С. 238-247.; 83. Курышева Ю.В. Политика ЕС в информационной сфере: европейская идентичность и культурное разнообразие // Вестник Санкт-петербургского университета. - 2008. - № 1. - С. 313-318.; Курышева Ю.В. Испания: политико-правовые аспекты процесса интеграции национальных СМИ в информационное пространство ЕС: дис. ... канд. полит. наук: 10.01.10. - М., 2008. - 203 с.; Курышева Ю.В. Принципы и стратегии информационной политики ЕС // Вестник Санкт-Петербургского университета. - 2007. - № 4. - С. 256-260.; Давыдов Ю.П. Новый атлантизм против старого европеизма // Европейская безопасность: события, оценки, прогнозы. - 2003. - № 8. - С. 8-12.; Потемкина О.Ю., Кавешников Н.Ю., Кондратьева Н.Б. Европейский союз в XXI веке: время испытаний. - М.: Весь мир, 2012. - 654 с.; Ницевич В.Ф., Мрочко Л.В., Судоргин О.А. Информационная политика в современном обществе. / Под общ. ред. В.Ф. Ницевича. - М.: МГОУ, 2011. - 320 с.; Штрик А.А. Информационно-коммуникационные технологии как основа формирования информационного общества для поддержания экономического развития и трудовой занятости // риложение к журналу "Информационные технологии". - 2007. - № 8. - С. 2-32.; Байков А.А. Эволюция подходов ЕС в сфере безопасности и интересы России // Россия в мировой экономике и международных отношениях. - М.: ИМЭМО РАН, 2009. – С. 109-116.; Whitman R. Normative Power Europe. EmpiricalandTheoreticalPerspectives. - London: PalgraveMacmillan, 2011. - 307 p.

[9] Кастельс М. Информационная эпоха: экономика, общество и культура / Пер.с англ.под науч.ред. О.И. Шкаратана. - М.: ГУ-ВШЭ, 2000.- 608 с.; Мелюхин И. С. Информационное общество: истоки, проблемы, тенденции развития. - М.,1999.

[10] Рихтер А.Г. Международные стандарты и зарубежная практика регулирования журналистики.М.:ЮНЕСКО,2011.; Рихтер А. Г. Правовые основы журналистики: – Москва: Издательство Московского университета, 2002. – 352 с.; Терехова Т. А. Место правового регулирования СМИ в европеи?ском информационном праве // Вопросы современнои? юриспруденции: сб. ст. по матер. XXXVIII междунар. науч.-практ. конф. Новосибирск: СибАК, 2014. № 6 (38).; Розехнал А. Законодательство в сфере СМИ. Плзень. 2012. Smid M. History of the Czech press law/ International Journal of Communications Law and Policy.

[11] Вартанова. Е.Л. Европейский союз в поисках информационного общества // Вестник Московского университета. Серия Журналистика. 1998, № 4; Вартанова Е. Л. Медиаиндустрии в Европе: современные вызовы // Вестник Московского университета. Серия 10. Журналистика. – 2012 . – №5 . – С. 12-35; Быкова А. С. Массмедиа стран-членов Европеи?ского Союза. СПб., 2004. – 230.; Балынская Н.Р. Парадигма Развития СМИ в современном политическом процессе // Век информации - 2012 : Своё издательство - 2013.; Дзялошинский И.М. СМИ и гражданское общество // актуальные проблемы Европы - 2003/ гражданское общество в современной Европе (с. 192-209); Шариков Павел, Степанова Наталия Подходы США, ЕС и России к проблеме информационной политики // Современная Европа. 2019. №2 (87); Ревенко Н.С. Европеи?скии? союз на пути к единому цифровому рынку // Мир новои? экономики. 2016. № 2. С. 6-15. ; Машлыкин В.Г. Европейское информационное пространство. Наука, 2002. 96 с.; Курышева Ю. В. Принципы и стратегия информационнои? политики ЕС // Вестник Санкт-Петербургского университета. Серия 9: Журналистика. 2007. No 4 (2). С. 256–260.; Пантин В.И. Кибербезопасность: проблемы формирования единой политики в Европейском союзе// Вестник Пермского университета. Политология. № 3.; Потемкина О. Имиджевая политика ЕС: цели, базовые принципы, перспективы развития // Вся Европа.; Кирикова А.А. — Общие положения политики коммуникаций в ЕС: СМИ в контексте взаимодействия граждан и общественных институтов // Мировая политика. – 2017. – № 2. – С. 60 - 67.; https://www.elibrary.ru/contents.asp?issueid=440023&selid=9598456

[12] Щербакова Ю.А. Новые элиты в Чешской и Словацкой Республиках// Политические элиты в Центральной и Восточной Европе. М., 1998. – 259 с.; Четверикова А.С. Чехия как внешнеполитический партнёр России» . ИМЭМО РАН. 2019. [Электронный ресурс]. Режим доступа: https://www.imemo.ru/files/File/ru/publ/2019/2019_08.pdf (дата обращения: 27.09.2020); Шакиров О.И. «Российская пропаганда»: в соцсетях, в Восточной Европе, далее везде // РСМД. [Электронный ресурс]. Режим доступа: https://russiancouncil.ru/analytics-and-comments/analytics/-rossiyskaya-propaganda-v-sotssetyakh-v-vostochnoy-evrope-dalee-vezde/ (дата обращения: 27.09.2020); Кошкин П. Информационный джанкфуд и фейк ньюс. Павел Кошкин о проблемах качественной прессы // РСМД. [Электронный ресурс]. Режим доступа: https://russiancouncil.ru/analytics-and-comments/columns/riacdigest/informatsionnyy-dzhankfud-i-feyk-nyus-pavel-o-koshkin-o-problemakh-kachestvennoy-pressy/?sphrase_id=50787558 (дата обращения: 27.09.2020).

[13]BenatzkyM. Dopaddezinformaci oEvropske uniinaspolecnostv Ceske republiceajejichmedialni analyza // [Электронный ресурс]. Режим доступа: https://dspace.vsb.cz/bitstream/handle/10084/135717/BEN0144_EKF_N6202_6210T004_2019.pdf?sequence=1 (дата обращения: 25.09.2020); FlekL. Pravni problemy ceske kyberneticke bezpecnosti // [Электронный ресурс]. Режим доступа: https://is.muni.cz/th/cei50/Pravni_problemy_ceske_kyberneticke_bezpecnosti_final.pdf (дата обращения: 25.09.2020); Jedlickova P. Ceska republikavprocesutransformace: Globalizace, informacni politikyv CR, EUaUSAaodraztransformacevoblastiknihovnictvi ainformacni vedy. - Praha, 2006. - 192 s.; PeterkaJ. Osmprioritstatni informacni politiky - I. // [Электронный ресурс]. Режим доступа: https://www.earchiv.cz/anovinky/ai2364.php3 (дата обращения: 22.09.2020); PeterkaJ. Konecne nejaky pohybnaceste kinformacni spolecnosti // [Электронный ресурс]. Режим доступа: https://www.earchiv.cz/anovinky/ai2345.php3 (дата обращения: 22.09.2020); PeterkaJ. Jake byloeCesko 2006? // [Электронный ресурс]. Режим доступа: https://www.earchiv.cz/b06/b0711001.php3 (дата обращения: 22.09.2020); Rozehnal А. Media?lni? pra?vo. - Plzen?: Ales Cenek, 2012. - 464 s.; Rujbrova K. Vybrane aspektyregulacemedii vkontextuteorii medii // [Электронный ресурс]. Режим доступа: https://is.muni.cz/th/ryzib/diplomka_fin.doc (дата обращения: 24.09.2020); 166. SmidV. Pravni aspektyinformacni politiky CR // [Электронный ресурс]. Режим доступа: https://www.fi.muni.cz/~smid/praspinfpol.html (дата обращения: 21.09.2020); VaclavMoravec: Medialni pravotrpi obrovskounesourodnosti // [Электронный ресурс]. Режим доступа: http://www.epravo.cz/top/clanky/vaclav-moravec-medialni-pravo-trpi-obrovskou-nesourodosti-71864.html (дата обращения: 24.09.2020); 173. VlasakR. Ceska informacni politikavceraadnes // [Электронный ресурс]. Режим доступа: https://itlib.cvtisr.sk/archiv/2011/1/ceska-informacni-politika-vcera-a-dnes.html?page_id=811 (дата обращения: 21.09.2020); VlasakR. Informacni spolecnostnaskokv Cechach // Infocus. - 1996. - № 2. - S. 206-207.; VlasakR. Informacni politika: minulostasoucasnostv Cechachavevyspelychdemokraciich // [Электронный ресурс]. Режим доступа: https://sites.ff.cuni.cz/uisk/wp-content/uploads/sites/62/2016/01/Informa%C4%8Dn%C3%AD-politika-minulost-a-sou%C4%8Dasnost-v-%C4%8Cech%C3%A1ch-a-ve-vysp%C4%9Bl%C3%BDch-demokraci%C3%ADch_Vlas%C3%A1k.pdf (дата обращения: 21.09.2020).

[14] Ширин С. Фактор внешней среды в современной глобальной системе международных отношений // Международные процессы. - 2005. - № 3. - С. 90-105.

[15] Байков А.А. «Мягкая мощь» Европейского Союза в глобальном силовом равновесии: евро-российский трек // Вестник МГИМО Университета. - 2014. - № 2. - С. 36-46.

[16] Nye J. Soft Power. // Foreign Policy. - 1990. - № 80. Р. 167.

[17] Бобыло А.М. «Мягкая сила» в международной политике: особенности национальных стратегий // Евразийство и мир. - 2014. - № 4. - С. 42-56.

[18] Deutsch K. Nationalism and Social Communication: An Inquiry into the Foundations of Nationality. – Cambridge: MIT Press, 1953.

[19] Хабермас. Моральное сознание и коммуникативное действие. - СПб: Наука, 2001.

[20] Nye J. America's soft learning curve // [Электронный ресурс]. . Режимдоступа: #"Протоколом [N 1]" (Подписан в г. Париже 20.03.1952), "Протоколом N 4 об обеспечении некоторых прав и свобод помимо тех, которые уже включены в Конвенцию и первый Протокол к ней" (Подписан в г. Страсбурге 16.09.1963), "Протоколом N 7" (Подписан в г. Страсбурге 22.11.1984)) // Собрание законодательства РФ. - 2001. - № 2. - Ст. 163.

[86] Declaration of fundamental rights and freedoms, 12 April 1989 // [Electronic resource] URL: https://www.europarl.europa.eu/charter/docs/pdf/a2_0003_89_en_en.pdf (accessed: 20.09.2020)

[87] Jacob M., Rings D. National and International Information Policies // [Electronic resource] URL: https://core.ac.uk/download/pdf/4816803.pdf (accessed: 20.09.2020)

[88] Ehlers U.-D. Research Policies for Information and Communication Technologies in Europe // [Electronic resource] URL: https://www.researchgate.net/publication/293299062_Research_Policies_for_Information_and_Communication_Technologies_in_Europe (accessed: 20.09.2020)

[89] European Governance A White Paper, COM(2001) 428 // [Electronic resource] URL: https://ec.europa.eu/commission/presscorner/detail/en/DOC_01_10 (accessed: 20.09.2020)

[90] Корбат Ф.Е. Информационная политика и публичная сфера наднациональных институтов Евросоюза как процесс преодоления кризиса легитимности // Известия высших учебных заведений. - 2014. - № 2. С. 21.

[91] Directive 89/552/EEC of 3 October 1989 "Television without Frontiers" // [Electronic resource] URL: https://eur-lex.europa.eu/legal-content/EN/TXT/?uri=LEGISSUM%3Al24101#:~:text=The%20%22Television%20Without%20Frontiers%22%20Directive,the%20European%20Union's%20audiovisual%20policy.&text=Broadcasters%20must%20also%20reserve%20at,independent%20producers%20(Article%205) (accessed: 20.09.2020)

[92] Commission Directive 2002/77/EC of 16 September 2002 on competition in the markets for electronic communications networks and services // [Electronic resource] URL: https://eur-lex.europa.eu/legal-content/EN/TXT/?uri=CELEX%3A32002L0077 (accessed: 21.09.2020)

[94] D'Haenens L., Sousa H., Trappel J. Comparative Media Policy, Regulation and Governance in Europe: Unpacking the Policy Cycle. - Bristol: Intellect LTD, 2018. P. 43.

[95] The Treaty on European Union 7 February 1992 // [Electronic resource] URL: https://europa.eu/european-union/sites/europaeu/.../treaty_on_european_union_en.pdf (accessed: 21.09.2020)

[96] Donders K., Pauwels C. Introduction: European Media Policy as a Complex Maze of Actors, Regulatory Instruments and Interests // in a book: The Palgrave Handbook of European Media Policy. - L.: Palgrave Macmillan, 2014. P. 7.

[97] Carrapico H., Barrinha A. The EU as a Coherent (Cyber)Security Actor? // JCMS. - 2017. - Vol. 55. - № 6. Р. 1254.

[98] Goodwin I., Spittle S. The European Union and the information society: Discourse, power and policy // SAGE. - 2002. - Vol. 4. - Iss. 2. P. 229.

[99] Feijoo C., Gomez-Barroso J., Karnitis E. More than twenty years of European policy for the development of the information society // Netcom. - 2007. - Vol. 21. - Iss. 1. P. 13.

[100] Commission White Paper on Growth, competitiveness, employment - the challenges and ways forward into the 21st century, 1993 // [Electronic resource] URL: https://op.europa.eu/en/publication-detail/-/publication/4e6ecfb6-471e-4108-9c7d-90cb1c3096af/language-en (accessed: 22.09.2020)

[101] Growth, competitiveness and employment. White Paper follow-up. Report on Europe and the global information society, 1994 // [Electronic resource] URL: #"Network and Information Security: Proposal for a European Policy Approach" (COM 298 June 6, 2001 // [Electronic resource] URL: #" // [Electronic resource] URL: https://www.mvcr.cz/soubor/vladni-program-digitalizace-ceske-republiky-2018-digitalni-cesko-uvodni-dokument.aspx (accessed: 23.09.2020)

[168] Cesko v digitalni Evrope (v gesci Uradu vlady) 2020 // [Electronic resource] URL: https://www.mvcr.cz/soubor/koncepce-cesko-v-digitalni-evrope.aspx (accessed: 23.09.2020)

[169] Digitalni ekonomika a spolecnost 2020 // [Electronic resource] URL: https://www.mvcr.cz/soubor/koncepce-digitalni-ekonomika-a-spolecnost.aspx (accessed: 23.09.2020)

[170] Digitalni Cesko: tohle je statni plan, jak z CR udelat digitalni velmoc // [Electronic resource] URL: https://www.lupa.cz/clanky/digitalni-cesko-tohle-je-statni-plan-jak-z-cr-udelat-digitalni-velmoc/ (accessed: 22.09.2020)

[171] Zprava o plneni programu Digitalni Cesko 2019 // [Electronic resource] URL: https://www.mvcr.cz/soubor/zprava-o-plneni-programu-digitalni-cesko-2019.aspx (accessed: 23.09.2020)

[172] Rada vlady pro informacni spolecnost // [Electronic resource] URL: https://www.mvcr.cz/clanek/rada-vlady-pro-informacni-spolecnost.aspx?q=Y2hudW09Ng%3D%3D (accessed: 22.09.2020)

[173] Koncepce zahranicni politiky Ceske republiky 2015 // [Electronic resource] URL: https://www.mzv.cz/file/1565920/Koncepce_zahranicni_politiky_CR.pdf (accessed: 23.09.2020)

[174] Koncepce zahranicni politiky Ceske republiky 2015 // [Electronic resource] URL: https://www.mzv.cz/file/1565920/Koncepce_zahranicni_politiky_CR.pdf (accessed: 23.09.2020)

[175] Прим. автора: Серапионова Е.П. Томаш Гарриг Масарик: 1850–1937. – В сб.: Пленники национальной идеи. Политические портреты лидеров Восточной Европы (первая треть ХХ в.). - М., 1993.

[176] Прим. автора: о Вацлаве Гавеле см.: Дидусенко А.А. «Я просто на стороне правды против лжи…» // Политические портреты. – М.: Международные отношения, 1991. – С.13-34.

[177] Вацлав Гавел: «Россия кончается на границе с Белоруссией» // Независимая газета. 12.04.2000. [Электронный ресурс] URL: http://www.ng.ru/world/2000-04-12/2_gavel.html(дата обращения: 24.09.2020)

[178] Kosovo and the End of the Nation-State // The New York Review of Books [Electronic resource] URL: https://www.nybooks.com/articles/1999/06/10/kosovo-and-the-end-of-the-nation-state/ (accessed: 24.09.2020)

[179] Фанайлова Е. Уроки и смысл «Хартии-77» // Радио Свобода. 28 января 2007. [Электронный ресурс] URL: https://www.svoboda.org/a/375108.html (дата обращения: 24.09.2020)

[180] Klaus V. Obrana demokracie proti liberalni demokracii // [Electronic resource] URL: https://www.institutvk.cz/files/newslettery/69.pdf?rand=693 (accessed: 24.09.2020)

[181] Klaus V. Obrana demokracie proti liberalni demokracii // [Electronic resource] URL: https://www.institutvk.cz/files/newslettery/69.pdf?rand=693 (accessed: 24.09.2020)

[182]Media?lni? syste?m v C?R a postaveni? ver?ejnopra?vni?ch me?dii? // [Electronic resource] URL: https://digifolio.rvp.cz/artefact/file/download.php?file=67451&view=9828 (accessed: 24.09.2020).

[183] Zakon o provozovani rozhlasoveho a televizniho vysilani a o zmene dalsich zakonu c. 231/2001 // [Electronic resource] URL: https://www.zakonyprolidi.cz/cs/2001-231 (accessed: 24.09.2020). Прим. автора: С момента издания закона в 2011 году, в общей сложности в него было внесено 14 поправок.

[184] Zakon Ceske narodni rady o Ceske televizi c. 483/1991 // [Electronic resource] URL: https://www.zakonyprolidi.cz/cs/1991-483 (accessed: 24.09.2020).

[185] Zakon Ceske narodni rady o Ceskem rozhlasu c. 484/1991 // [Electronic resource] URL: https://www.zakonyprolidi.cz/cs/1991-484 (accessed: 24.09.2020).

[186] Zakon o pravech a povinnostech pri vydavani periodickeho tisku a o zmene nekterych dalsich zakonu (tiskovy zakon) c. 46/2000 // [Electronic resource] URL: https://www.zakonyprolidi.cz/cs/2000-46 (accessed: 24.09.2020). Прим. автора: в 2013 годавсилувступилзакон № 305/2013 овнесениипоправоквзакон № 46/2000 – См.: Zakon, kterym se meni zakon c. 46/2000 Sb., o pravech a povinnostech pri vydavani periodickeho tisku a o zmene nekterych dalsich zakonu (tiskovy zakon), ve zneni pozdejsich predpisu c. 305/2013 // [Electronic resource] URL: https://www.zakonyprolidi.cz/cs/2013-305 (accessed: 24.09.2020).

[187] Zakon o svobodnem pristupu k informacim c. 106/1999 // [Electronic resource] URL: https://www.zakonyprolidi.cz/cs/1999-106 (accessed: 24.09.2020).

[188] Recommendation Rec (2000) 23 of the Committee of Ministers to member states on the independence and functions of regulatory authorities for the broadcasting sector // [Electronic resource] URL: https://search.coe.int/cm/Pages/result_details.aspx?ObjectId=09000016804e0322 (accessed: 24.09.2020).

[189] Regulace medii a medialni legislativa // [Electronic resource] URL: #"Принципиально осуждаю грузинское нападение на Южную Осетию" // Коммерсантъ. №148 от 21.08.2008 [Электронный ресурс] URL: https://www.kommersant.ru/doc/1013948 (дата обращения: 20.09.2020)

[211] Вацлав Клаус: "Принципиально осуждаю грузинское нападение на Южную Осетию" // Коммерсантъ. №148 от 21.08.2008 [Электронный ресурс] URL: https://www.kommersant.ru/doc/1013948 (дата обращения: 20.09.2020)

[212] O konflikt Ruska a Gruzie se zajimala asi polovina Cechu // [Electronic resource] URL: https://www.euroskop.cz/38/9285/clanek/cvvm-o-konflikt-ruska-a-gruzie-se-zajimala-asi-polovina-cechu/?ulozit=1 (accessed: 18.09.2020).

[213] Щербакова Ю.А. Восприятие России в современной Чехии // Россия и современный мир. - 2009. - № 3. С. 9.

[214] Svedectvi ruskeho trolla: Za 45 tisic rublu jsem pracoval pro ministerstvo lzi // [Electronic resource] URL:

https://www.lidovky.cz/svet/svedectvi-ruskeho-trolla-za-45-tisic-rublu-jsem-pracoval-pro-ministerstvo-lzi.A150327_141944_ln_zahranici_msl (accessed: 19.09.2020).

[215]Тамже.

[216] Cesko v digitalni Evrope (v gesci Uradu vlady) 2020 // [Electronic resource] URL: https://www.mvcr.cz/soubor/koncepce-cesko-v-digitalni-evrope.aspx (accessed: 23.09.2020)

[217] Hamilton 68: A New Tool to Track Russian Disinformation on Twitter // [Electronic resource] URL: https://securingdemocracy.gmfus.org/hamilton-68-a-new-tool-to-track-russian-disinformation-on-twitter/ (accessed: 23.09.2020)

[218] Our Russia Fixation Is Devolving Into an Assault on Political Discourse // [Electronic resource] URL: https://www.thenation.com/article/archive/our-russia-fixation-is-devolving-into-an-assault-on-political-discourse/ (accessed: 25.09.2020)

[219] Benatzky M. Dopad dezinformaci o Evropske unii na spolecnost v Ceske republice a jejich medialni analyza // [Electronic resource] URL: https://dspace.vsb.cz/bitstream/handle/10084/135717/BEN0144_EKF_N6202_6210T004_2019.pdf?sequence=1 (accessed: 25.09.2020)

[220] Нечаев В., Амирджанян М. США вводят информационные войска в российские социальные сети [Электронный ресурс] URL: https://iz.ru/news/585366 (дата обращения: 24.09.2020)

[221] Шульц И. «Будем бороться не только с российской пропагандой» // Газета.ру. 21.10.2016. [Электронный ресурс] URL: https://www.gazeta.ru/politics/2016/10/21_a_10263167.shtml (дата обращения: 24.09.2020)

[222] Ондржей Соукуп: «Чехам и русским нельзя терять интерес друг к другу» // [Электронный ресурс] URL: https://www.prague-express.cz/interview/66107-chekham-i-russkim-nelzya-teryat-interes-drug-k-drugu-2 (дата обращения: 24.09.2020)

[223] Ондржей Соукуп: «Чехам и русским нельзя терять интерес друг к другу» // [Электронный ресурс] URL: https://www.prague-express.cz/interview/66107-chekham-i-russkim-nelzya-teryat-interes-drug-k-drugu-2 (дата обращения: 24.09.2020)

[224] Ruska propaganda nasla novou zbran. Skandalni informace vklada do ust zahranicnim novinarum // [Electronic resource] URL: https://zpravy.aktualne.cz/zahranici/ruska-propaganda-zneuziva-jmena-znamych-zahranicnich-novinar/r~d5e24c04847211e599c80025900fea04/ (accessed: 25.09.2020)

[225] Комментарий Департамента информации и печати МИД России в связи с отказом властей Чехии в аккредитации российских журналистов А. Куранова и В. Снегирева от 13.04.16. // [Электронный ресурс] URL: https://www.mid.ru/kommentarii/-/asset_publisher/2MrVt3CzL5sw/content/id/2229507 (дата обращения: 24.09.2020)

[226] Шульц И. «Будем бороться не только с российской пропагандой» // Газета.ру. 21.10.2016. [Электронный ресурс] URL: https://www.gazeta.ru/politics/2016/10/21_a_10263167.shtml (дата обращения: 24.09.2020)

[227] Площадь перед посольством России в Праге решили назвать в честь Немцова // [Электронный ресурс] URL: https://vz.ru/news/2020/2/24/1025446.html (дата обращения: 24.09.2020)

[228] Kundra O. Muz s ricinem // Respekt. 26.4.2020 [Electronic resource] URL: https://www.respekt.cz/tydenik/2020/18/muz-s-ricinem (accessed: 25.09.2020)

[229] Чешский МИД назвал ноту российского посольства "ненадлежащей" // [Электронный ресурс] URL: https://ria.ru/20200428/1570712089.html (дата обращения: 24.09.2020)

[230] Ондржей Кундра о том, почему попадаются российские разведчики // [Электронный ресурс] URL: https://www.currenttime.tv/a/29592268.html (дата обращения: 24.09.2020)

[231] Вагнер А. Чешская контрразведка раскрыла группу хакеров, работавших на РФ // Радио Свобода. 19 марта 2019 [Электронный ресурс] URL: https://www.svoboda.org/a/29829926.html (дата обращения: 24.09.2020)

Информационная политика Евросоюза