Персонажи как языковые личности в исторических романах Джин Плейди
Персонажи как языковые личности в исторических романах Джин Плейди
ВВЕДЕНИЕ
Наше исследование посвящено исследованию феномена языковой личности персонажа на материале исторических романов Джин Плейди.
Внимание к понятию «языковая личность» обусловлено переходом в начале 1980-х годов к антропоцентризму в языкознании. В лингвистике объектом изучения становится человек говорящий. Так, Ю.Н. Караулов утверждает, что необходимо устремить свое внимание на личность, чтобы основательно изучить язык. Этой тенденцией и тем, что романы Джин Плейди, бывшие бестселлерами в Америке, переведенные на разные языки, включая русский, китайский, тайский, корейский, вьетнамский, персидский и иврит, до сих пор не изучались, обосновывается актуальность данной работы.
В отечественной лингвистике первым к понятию «языковой личности» обращается В.В. Виноградов, его разработки активно продолжает Ю.Н. Караулов и другие исследователи. Многие дисциплины проявляют интерес к указанному понятию, включая методику обучения иностранным языкам. Ю.Н. Караулов обосновывает рассмотрение персонажа художественного произведения в качестве языковой личности тем, что действительной языковой личностью в таком случае выступает автор, реальный человек. Изучение языковых личностей персонажей - это доступный способ знакомства с концептосферой носителей изучаемого языка, со стереотипами коммуникативного поведения представителей иной культуры, получения других важных знаний для формирования продуктивной вторичной языковой личности, которая должна стать результатом обучения иностранному языку. Вместе с тем, исследовав весь объем принадлежащих персонажу высказываний, возможно познать содержание сначала непосредственно языковой личности, а затем осмыслить художественный образ в целом, что представляет особое значение для лингвостилистического анализа текста и понимания заложенных в нем идей.
Объектом данной работы являются основные персонажи романов Джин Плейди «В канун дня Святого Томаса» и «Путь на эшафот». Предметом - средства языка, использованные для формирования языкового портрета персонажей.
Цель исследования заключается в анализе своеобразных черт речи, присущих каждому персонажу, с помощью которых создаются их языковые личности.
Исходя из цели исследования, выделяем следующие задачи:
раскрытие понятий «личность» и «языковая личность»;
описание ключевых подходов к изучению языковой личности;
изучение соотношения понятий «художественный образ»,
«персонаж» и «языковая личность персонажа»;
выделение способов представления речи персонажей в художественном тексте;
исследование языковых средств создания языковой личности выбранных персонажей.
Работа базируется на материале внешней, внутренней и условно- интериоризованной речи героев в указанных романах, суммарный объем которых равен страницам. Выбор данных романов продиктован тем, что они, во-первых, объединены общей тематикой и сквозным персонажем, во- вторых, персонажи контрастируют друг с другом по уровню образования, темпераменту, установкам.
В ходе работы среди использованных нами методов доминирующими стали описательный метод и метод лингвостилистического анализа.
Теоретическая ценность исследования представлена в концентрации необходимых для изучения языковой личности знаний и в развитии изучения языковых личностей персонажей сразу по трем уровням (вербально- семантическому, когнитивному и прагматическому) в условиях большего интереса к вербально-семантическому уровню на современном этапе.
Практическая ценность нашей работы заключается в возможности использования её результатов в учебных пособиях по стилистике английского языка, при овладении языком посредством работы с художественным текстом.
В структуру работы входит оглавление, введение, две главы, выводы к каждой из них, заключение и библиографический список.
Введение обосновывает актуальность исследования, выделяет объект и предмет работы, определяет её цели и задачи, указывает, на каком материале и с помощью каких методов проводилось исследование, приводит теоретическую и практическую значимость исследования языковых личностей персонажей.
В первой теоретической главе «Персонаж как языковая личность художественного произведения» освещаются понятия «личность» и «языковая личность», описываются основные модели языковой личности С.Г. Воркачева, Г.И. Богина и Ю.Н. Караулова, раскрываются понятия «художественный образ», «персонаж» и «языковая личность персонажа», анализируется их взаимосвязь, выделяются способы представления речи персонажей в тексте, проводится обзор возможных вариантов соотношения автора и персонажа в художественном тексте и рассматривается понятие «языковая личность» в рамках методики преподавания ИЯ.
Во второй практической главе «Анализ языковых личностей персонажей в романах Джин Плейди» изучаются средства создания языковых личностей персонажей на материале их внешней, внутренней и условно- интериоризованной речи, на основе этого определяются основные черты характеров выбранных персонажей, их картины мира, прагматические цели.
Заключение содержит главные выводы проделанной работы. В библиографический список входит 50 источников.
языковой плейди персонаж речь
ГЛАВА I. ПЕРСОНАЖ КАК ЯЗЫКОВАЯ ЛИЧНОСТЬ ХУДОЖЕСТВЕННОГО ПРОИЗВЕДЕНИЯ
.1 Понятие «личность» в различных дисциплинах
Традиционно разговор о языковой личности начинается с разбора понятия «личность», так как культуру создает именно человек, представляющий собой личность, в рамках которой он (человек) демонстрирует свою социальную сторону и выступает субъектом социокультурной жизни [27:117]. К понятию «личность» проявляют интерес разные науки в связи с тем, что оно настолько обширно, и множество дисциплин найдут в нём пригодные для изучения характеристики.
Определение личности вызывает трудности по причине её многогранности и сложности для заключения в конкретные рамки. Поэтому единого определения личности не существует. Предлагаем рассмотреть понятие личности с современных точек зрения различных дисциплин. Нас интересуют именно социальные и гуманитарные науки, тесно связанные с объектом нашего исследования, среди которых выделяют психологию, философию, социологию, культурологию и лингвистику.
В психологии существуют сотни различных определений понятия личность, но рабочим Р.С. Немов считает понимание личности как «человека, который отличается от других людей устойчивыми психологическими свойствами и определенными, последовательными поступками» [28:27]. Это означает, что человек, определенный как «личность», обладает индивидуальностью и характером, способен прикладывать волю для совершения осознанных действий, наделен ресурсами для решения проблем и набором собственных принципов, мнений, ценностных ориентиров, являющихся устойчивыми к внешнему воздействию.
Для социологии и философии личность интересна благодаря ее взаимоотношениям с окружающим социумом, в которых проявляются её
уникальные личностные характеристики. Философское представление о личности существовало уже и в древнем мире, продолжило развиваться и изменяться в Средневековье и Новом времени. На современном же этапе философию в отношении личности интересует прежде всего настоящее и будущее место человека в мире, его способность быть хозяином своей жизни [18:43], различия между человеком и животным, роль общества в становлении и жизнедеятельности человека, его духовные устремления и наполнение, его восприятие себя, вопрос о формировании именно личности, то есть о переходе от индивидуальности к личности [46]. Социологи в свою очередь признают в человеке две составляющие: биологическую и социальную [48]. Интерес для них представляет вторая составляющая. Они рассматривают личность как участника общественной жизни, в которой ее уникальные черты не обладают большой значимостью или изучаются на предмет содержания общесоциальных или частносоциальных черт [21]. Личность, по мнению социологов, имеет тенденцию к развитию и изменению. Также в социологии личность выступает результатом воздействия общества на человека, так и творцом этого общества и общественных процессов, что означает, что личность - это и объект, и субъект социума. Важным моментом является положение, что человек не сразу рождается личностью, а становится ей в процессе контактирования в обществе [47].
Под личностью в культурологии понимается система отношений психологических, духовных и физиологических, где наиболее значимой является возможность «духовно, разумно-рационально управлять информационным комплексом». Гармоничность личности зависит от синтеза психики и сознания. Вместе с этим целостна суть личности, ее выражение и перцепция [2: 37]. Личность следует изучать в рамках той культуры, к которой она принадлежит, так как именно культура, а точнее её категории, формируют образцы принятого поведения для определенного общества, его мировоззрение, нормы, ценности.
Для лингвистики понятие личности также представляет большой интерес, потому что язык не существует отдельно от личности, как и личность не мыслится вне связи с языком. Лингвисты вводят понятие «языковая личность», которое и является объектом нашего исследования.
Перед тем, как начать подробно раскрывать понятие «языковая личность», необходимо отметить, что все приведенные выше определения личности объединяет интерес указанных наук непосредственно к социальной составляющей личности, её индивидуальным качествам, способностям, потребностям.
.2 Понятие языковой личности
Теперь перейдем к языковой личности. Одним из первых к понятию языковой личности обратился в 1930-е годы 20 века немецкий языковед Иоганн Лео Вайсгербер в работе «Родной язык и формирование духа». В отечественной лингвистике понятие языковой личности ввел Виктор Владимирович Виноградов [37:118]. В своем труде «О языке художественной прозы» он впервые упоминает термин «языковая личность», отмечая, что Бодуэн де Куртенэ воспринимал ЯЛ как «сосуд» «социально-языковых форм и норм коллектива, как фокус скрещения и смешения разных социально- языковых категорий» [10:61]. В. В. Виноградов обращает внимание на соотношение образа автора, писателя, языковой личности и художественного образа. По его мнению, образ автора не тождественен образу писателя, а выступает в качестве «литературного актера», он не так очевиден, как образ персонажа произведения, но скрывается за особенностями словесной организации текста, в его стиле, композиции. Образ автора может быть подвижным и сближаться с образами персонажей (но не сливаться с ними), или возвышаться над ними, словно проповедник. Также В. В. Виноградов разграничивает понятия «образ автора» и «рассказчик», определяя рассказчика как «посредника между автором и литературной действительностью» [11:226]. В ходе рассуждения о типах монологов в
художественном произведении Виноградов пишет, что «монолог прикрепляется к лицу, определенный образ которого тускнеет по мере того, как он становится все в более близкие отношения с всеобъемлющим художественным «я» автора» [10:76]. Говоря о словесном творчестве личности, он утверждает, что «социальное ищется в личностном через раскрытие всех структурных оболочек языковой личности» [10:91]. Должна анализироваться именно персональная речевая структура. От анализа же индивидуализированной речи можно прийти к языковой личности, дальнейшее изучение которой будет рассматриваться с точки зрения образа автора и художественного образа. Еще отметим, что именно В.В.Виноградов является автором первых описаний языковых личностей.
Четкое определение языковой личности сформировал Г.И. Богин. В
«Современной дидактике» он пишет, что языковая личность - это человек, который анализируется с позиции его согласия и желания совершать речевой акт. Языковая личность имеет своей отличительной особенностью скорее не определенный объем знаний в языке, а то, что она способна с ним совершать [7:3]. Свое определение языковой личности предлагает Ю.Н. Караулов, представляя её как человека, способного производить и перципировать тексты, отличающиеся друг от друга уровнем структурно- языковой сложности, основательностью и четкостью воспроизведения существующей реальности, установленной целевой устремленностью [27:118].
В действительном речевом общении языковая личность - это совокупность речевых личностей, собирательный инвариант входящих в нее свойств, речевая же личность является личностью в действительной коммуникации [26:240]. Как раз в рамках речевой личности обнаруживаются национально-культурное своеобразие языковой личности и процесса коммуникации. Среди речевых личностей определяют коммуникативную личность, представляющую собой общность специфических черт, присущих
речевому поведению личности, эксплуатирующей язык в качестве способа передачи информации во время коммуникации [32:17]. К речевой личности и коммуникативной В.В. Красных добавляет в своей классификации также и человека говорящего, представляющего личность, среди типов деятельности которой числится деятельность речевая, и собственно языковую личность, реализующуюся в речи и имеющую набор знаний и представлений [25:37].
.3 Языковая личность в методике преподавания иностранного языка
Как утверждал Ю.Н. Караулов, мы не сможем должным образом изучить язык, если не направим свое внимание на его создателя и обладателя - человека [24:7]. Языковая личность, под которой понимается человек с его набором готовностей и способностей к общению, начала представлять интерес для методики преподавания иностранного языка и лингводидактики не так давно, и благодаря этому возникла необходимость переосмыслить базу, на которой основывалась методика преподавания ИЯ [16:54]. Предлагается обучающий процесс направить на создание и развитие необходимых компонентов в структуре языковой личности, которые будут указаны далее [35:96]. Становится важно не только обеспечить учащемуся в результате обучения чувство того, что он является носителем языка, но также сформировать умение и готовность совершать речевую деятельность на ИЯ, умение нормально обмениваться информацией, контактировать с носителями других культур [35:97]. Здесь целесообразно говорить о создании и развитии вторичной языковой личности, так как именно её сформированность должна стать итогом изучения ИЯ. Мы практически уже дали определение вторичной языковой личности в том виде, в котором его представляет Н.Д.Гальскова, однако, повторим: вторичная языковая личность - это комплекс умений изучающего иностранный язык нормально контактировать на нем с носителями иных культур на межкультурном уровне [16:59]. Очевидным является факт, что не существует идентичных лингвосоциумов, что говорит о том, что в каждом из них существует своя уникальная картина мира. Поэтому необходимо научить человека адекватно воспринимать представителя неродного образа мира, выраженного в языке, и в итоге сформировать как вербально-семантический уровень, соответствующий изучаемому языку, так и когнитивный. Другими словами, обучающийся в конечном счете должен обладать не только коммуникативной компетенцией, но и широкими экстралингвистическими знаниями, представлениями о неродной концептуальной картине мира. Учащегося необходимо обучить верно узнавать и трактовать ценностные ориентиры, мотивы носителей других социумов.
Добиться идеальной сформированности когнитивного уровня в рамках второй языковой личности, находясь за пределами языковой среды носителей изучаемого языка, едва ли представляется осуществимым. В рамках общеобразовательного учреждения следует формировать и совершенствовать у обучающихся способность пользоваться словарным запасом, четко определенным «социокультурным контекстом повседневного бытия социума», говорящего на другом языке, и представляющим языковую личность иного лингвосоциума в форме суммированного портрета
«соответствующего языкового типа». Целесообразно тренировать у учеников способность осмысливать текст на изучаемом языке как форму общественного бытия сверстников - носителей другой языковой культуры. При этом ученики трактуют текст и истолковывают намерения, которые преследовал автор, выделяют концепты неродного социума и национальные стереотипы поведения во время общения его представителей. Учащимся необходимо освоить «систему лексико-грамматических связей» ИЯ, с помощью которой они имели бы возможность беспроблемно общаться на самые необходимые и распространенные темы [15:1992].
Как указано в определении вторичной языковой личности, человек должен уметь адекватно общаться на межкультурном уровне. Исходя из этого, у учащихся необходимо развить социокультурную компетенцию, в которую можно включить толерантность к представителям любого иного (не только страны изучаемого языка) социума, владение нормами вербального и невербального этикета и соблюдение их, понимание ключевых моментов в истории и эволюции других стран, нацеленность на мирные выход из конфликтных ситуаций и так далее [30:84].
Нужно также помнить, что при создании у языковой личности межкультурной компетенции необходимо ссылаться на культуру, родную для обучающихся. Учащийся должен научиться сравнивать представления любого концепта в разных культурах.
Понятие языковой личности стало базовым в методике преподавания ИЯ, но задачи его исследования и пути осуществления его на практике постоянно развиваются, следуя за новыми потребностями в образовании на фоне стремительно преобразовывающегося мира.
.4 Подходы к изучению языковой личности
Лингводидактический подход Г.И. Богина
На данный момент существует множество подходов к изучению языковой личности, но мы представим те, которые наиболее разработаны. Среди них мы выделяем лингвокультурологический и лингводидактический подходы и отдельно опишем идеи Ю.Н.Караулова, так как его моделью, как отмечает Д.В. Аникин [3:16], удовлетворены и сторонники лингвокультурологического подхода, и лингводидактического.
Начнем со взглядов Г.И. Богина, который рассматривает языковую личность с позиции лингводидактики. Термин «лингводидактика» появился около 15 лет назад [14:6]. Объектом данной дисциплины можно считать практику преподавания языка, а основным предметом - комплекс обобщенных знаний об обучающем процессе и формировании знаний, умений и навыков в ходе изучения языка, его освоении с точки зрения актуальных взглядов на процесс обучения и человека в нем [14:8]. Лингводидактика связана с рядом дисциплин, среди которых выделяют дидактику, лингвистику, психологию, социологию, лингвокультурологию и лигвострановедение.
Предметом интереса как лингвистики, так и лингводидактики является, например, с одной стороны, язык, с другой - речь и её субъект, речевое поведение, истинные процессы образования речевого сообщения и его понимания, обстоятельства, при которых они производятся. При этом лингводидактика из данного списка выделяет как наиболее важное субъект речи и условия его существования.
Значительным образом на лингводидактику повлияла психология. Лингводидактика внимательно наблюдает за положениями, теориями, результатами исследований педагогической психологии, изучающей процессы формирования умений, навыков и знаний, общей психологии, в сфере которой Л.С.Выготский, А.Р.Лурия занимались исследованием взаимной связи мышления и речи, психологии речи, анализирующей речь внутреннюю и внешнюю, устную и письменную, социальной психологии, интересующейся языковым стандартом, речевым поведением различных социальных общностей, и когнитивной психологии, исследующей такие процессы, как память, внимание, мышление, речь, представления, ощущение и восприятие.
В области исследований лингвострановедения лингводидактику интересуют способы преподнесения знаний о реалиях страны изучаемого языка и формы их проявления в нем. В проблемах лингвокультурологии лингводидактика нашла значимые для себя вопросы о связи языка и культурных ценностей [13:9].
Социологию и лингводидактику объединяют задачи, связанные с реализацией социального заказа, с удовлетворением общественных нужд и требований, оправданием ожиданий от обучения языку. А в дидактике лингводидактику интересуют накопленный ею опыт в области обучения и
сформированные закономерности образовательного процесса [13:10].
Теперь перейдем непосредственно к подходу Богина. Он настаивал, что языковую личность необходимо рассматривать в качестве структуры, а язык считать её субстратом [8:6]. Автор замечает, что все люди подвергают критике речь друг друга, и берет за материал, на основе которого формирует уровни развития языковой личности, оценочные суждения множества людей, обращая большее внимание на те пункты, которые они принимают за отличные от совершенства в речи исследуемых объектов, чтобы, сделав определенные выводы, в итоге создать идеальную модель языковой личности. Уровни представлены в последовательности от низшего к высшему:
«Уровень правильности»: на данном уровне критики настаивают на том, чтобы соблюдались нормы и правила языка. Здесь могут исправить иностранца, который говорит: «Я буду прыгнуть сейчас». Также поправят ребенка, сказавшего «Мама была дома, папа была на лаботе»;
«Уровень интериоризации»: он предполагает способность создавать и воспринимать высказывания согласно внутреннему плану речевого действия; здесь критикуется недостаточная скорость речи, обусловленная плохо интериоризированным (интериоризация является процессом перевода внешних форм действия во внутренний план сознания [34:194]) сценарием речевого действия;
«Уровень насыщенности»: на данном уровне осуждается скудность набора используемых единиц речи;
«Уровень адекватного выбора»: исправляются не соответствующие контексту единицы речи;
«Уровень адекватного синтеза»: здесь уже определяются ошибки, выявляемые в ходе анализа не одного предложения, а текста, созданного исследуемым объектом, или подвергается критике процесс целостного восприятия объектом текста со всей непростой совокупностью свойственных ему средств коммуникации предметного содержания и способов отражения духовной составляющей участника коммуникативного акта [8:10].
Как только языковая личность усвоила наиболее распространенные способы первичной номинации, утвержденные в социуме, она приступает к интериоризации речи, после чего ей становится доступной широкая осведомленность о грамматических и лексических нормах языка, а затем она приобретает возможность беспрепятственно выбирать нужные единицы речи из всего множества возможных замен. Обретение данной возможности делает языковую личность способной работать с текстом так, чтобы его форма наилучшим образом отражалась в содержании, служила в качестве содержательной формы [8:14].
Г. И. Богин настаивает, что ЯЛ необходимо изучать в контакте с социумом, служащим стимулом прогрессирования ЯЛ и создающим стремление ЯЛ к работе над собой, анализу и совершенствованию личных способностей [20:2].
Г.И. Богин не ассоциирует стадии формирования ЯЛ с возрастом человека и утверждает, что любая языковая личность прогрессирует, переходя из одного уровня в следующий. Он был первым, кто постарался применить свою модель в процессе обучения ИЯ [31:21].
Лингвокультурологический подход С.Г. Воркачева
С.Г. Воркачев рассматривает языковую личность с позиции лингвокультурологии. Лингвокультурология как наука стала серьезно восприниматься на закате ХХ века, хотя исследования в этой области можно обнаружить уже в первой половине XIX века у Братьев Гримм. Чуть позже ею заинтересовались в России Ф.И. Буслаев и А.Н. Афанасьев. Ее предметом можно считать отражение в языке явлений культуры, а объектом - дискурсивную, речемыслительную деятельность, заключающуюся ценностно-смысловой позиции [1:12]. Данная научная дисциплина призвана анализировать взаимные связи культуры, этнической общности и национальной ментальности с языком [12:64]. Так же ее интересует, как и с помощью чего объекты культуры представлены в языке [1:14].
Основополагающими терминами этой дисциплины являются «концепт» и «языковая личность». Концепт - понятие, трудное для определения, оно имеет широкий и узкий смысл, а также множество составляющих, но если резюмировать все взгляды на него, то концептом можно назвать единицу общего знания или сознания, которая обладает отражением в языке и уникальными чертами, характерными для определенной этнокультуры [13:70]. Языковую же личность с точки зрения лингвокультурологии Воркачев подразделяет на несколько типов:
Речевая личность - носитель языка, который рассматривается с точки зрения набора его физических и психических качеств, которые дают ему способность создавать и перцепировать мысли, воплощенные в словах.
Коммуникативная личность - комплекс присущих человеку, эксплуатирующему язык в качестве средства коммуникации, характерных черт поведения, выражающегося в речи.
Словарная/этносемантическая личность - основной национально- культурный образ носителя конкретного языка, который зафиксирован главным образом в словарном составе и построен исходя из концептуальных установок, жизненных ориентиров и поведенческих реакций, воспроизведенных в вокабуляре [13:65].
Модель языковой личности Ю.Н.Караулова
Данная модель имеет особую важность для нашей работы, так как именно на её основе мы будем анализировать персонажи выбранных нами романов. Определение языковой личности Ю.Н.Караулова представлено в нашей работе ранее, так что сразу перейдем непосредственно к структуре
модели языковой личности.
Автору модель представляется трехуровневой. Определяется три уровня языковой модели личности: вербально-семантический, когнитивный (тезаурусный) и прагматический. Ю.Н. Караулов утверждает, что на всех уровнях языковая личность формируется идентично из особых типовых компонентов [24:52]:
Единиц каждого уровня;
Связей между единицами;
Их стереотипных объединений, специфичных, характерных для каждой ступени комплексов.
На вербально-семантическом уровне слова выступают как единицы, их взаимосвязь включает в себя синтактико-семантические, грамматико- прагматические и ассоциативные отношения, а шаблонными (стереотипными) становятся самые обычные и распространенные фразы, словосочетания, предложения, которые воспринимаются в качестве типовых, стандартных.
На следующем когнитивном уровне единицами являются генерализованные понятия, концепты, представленные единицами вербально- семантического уровня, но уже имеющие положение лексических единиц, служащих названием целого ряда схожих по значению слов. Взаимосвязь данных единиц представляет собой структуру с вертикальным характером координации ее компонентов, которая чем-то напоминает структуру мира; тезаурус позволено считать её подобием, хотя не близким. Шаблонами здесь являются типовые прочные связи среди дескрипторов, которые проявляются в обобщенных изречениях, определениях, пословицах, поговорках, афоризмах, среди которых языковая личность отдает преимущество тем, что отвечают прочным отношениям между дескрипторами принадлежащего ей тезауруса и ввиду этого обозначают ее непреложные аксиомы и обнаруживают главные идеи ее жизни [24:52].
Единицами же на последнем уровне автор считает коммуникативно-
деятельностные потребности, связи между которыми определяются обстоятельствами общения людей, обстоятельствами области этого общения
и осуществляемыми его участниками функциями. Очевидно, эти связи формируют свою стабильную систему, все элементы которой доступны для стандартизации, хотя, по мнению автора модели, до сих пор этим никто серьезно не занимался. Шаблонами на этом уровне принято считать объекты таких текстов, высказываний, которые знакомы многим людям и используются в качестве речевых стереотипов. Ю.Н. Караулов называет подобные тексты прецедентными. Такими текстами являются различные цитаты из книг, фильмов, песен, названия всевозможных произведений, имена персонажей, которые вызывают определенные сопутствующие значения [24:53].
.5 Соотношение понятий «художественный образ», «персонаж» и «языковая личность персонажа»
Определение термина «художественный образ» всегда было предметом споров ученых. С 1920-х годов в русском литературоведении художественный образ рассматривают либо лишь в качестве речевого явления в художественном тексте, либо в качестве комплекса конкретно-чувственных элементов (как речевых, так и предметно-изобразительных и ритмически выразительных), реализующих содержание художественного произведения [12:72].
В 1959 году вышла работа А.И.Ефимова «Образная речь художественного произведения», которая спровоцировала бурную реакцию со стороны многих ученых. А.И.Ефимов утверждал, что существует два вида образов [12:73]:
Литературный образ - непосредственно образ персонажа;
Речевой образ - совокупность художественно выразительных средств, делающих речь более красочной, колоритной, эмоциональной.
А.И. Ефимов настаивает, что выразительные средства речи и являются отличительной чертой художественных произведений от других
разновидностей текстов. Но решительно против подобной точки зрения высказались В.Н. Турбин, П.В. Палиевский и другие, заявив, что понятие художественного образа значительно выходит за границы образности речи. Они сфокусировали свое внимание в большей степени на конкретно- чувственных деталях.
Максимально точное определение термина «художественный образ», сформулировал М.Б.Храпченко, который полагает, что тот представляет собой творческое соединение важных для всех типичных черт жизни, субъективной внутренней сути человека, генерализацию его мнений о первостепенном, значимом на свете, олицетворение безупречного, великолепного [36:79].
Литературный персонаж же представляет собой ряд следующих друг за другом возникновений одного литературного героя или ссылок на него. Это его слова, внешние и внутренние характеристики, поступки, описание эпизодов, к которым он имеет отношение, анализ автора [17:244]. Мы имеем право воспринимать и анализировать литературный персонаж в качестве языковой личности, так как, по мнению Ю. Н. Караулова, в художественном тексте за языковой личностью персонажа стоит реальная языковая личность автора произведения [24:11].
Языковая личность персонажа состоит из системы, включающей в себя отрывки художественного произведения, передающие речь самого персонажа, и отрывки речи автора, демонстрирующие отличительные черты речи персонажа и отражающие содержание его сознания [4:14]. Из данного определения и всего того, что было уже сказано о художественном образе, можно сделать вывод, что понятие художественного образа является более обширным, оно охватывает как литературный образ, так и речевой, в то время как языковая личность персонажа призвана систематизировать множества созданных конкретным персонажем текстов и отрывков речи автора, демонстрирующих отличительные особенности речи персонажа.
Чтобы достаточно полно описать языковую личность персонажа и в максимально возможной степени познать его художественный образ, Ю.Н.
Караулов предлагает изучить все созданные этим персонажем тексты и выделить их взаимосвязи и особенные черты, иерархизировать их. Ю. Н. Караулов советует представить, что исследуемый персонаж является реальным человеком, и вообразить, что автора произведения не существует, а свое внимание сфокусировать по большей части на процессе «говорения» персонажа. Предметом изучения становится речь интериоризованная и речь внешняя (монологическая и диалогическая). Интериоризованная речь представлена в форме внутреннего монолога или диалога, переключенной несобственно-прямой речи, когда так называемые вводные слова автора присутствуют в начале, в конце, в середине или в нескольких частях высказывания сразу, а создателем остальной доли текста является персонаж, и условно интериоризованной, когда мысли исследуемого персонажа полностью пересказываются автором с использованием сигнальных лексических единиц, позволяющих нам понять, что это идеи именно данного персонажа, причем мысли у него в сознании могли быть не воплощены должным образом в слова, а присутствовать лишь в форме образов [24:72].
В.В.Бабайцева и Л.Ю.Максимов выделяют следующие типы передачи интериоризованной и экстериоризованной речи, соответствующие типам передачи чужой речи: а) прямая речь; б) косвенная речь; в) несобственно- прямая речь; г) цитация [5:239-247].
В нашем исследовании мы вслед за Ю.Н. Карауловым будем изучать все возможные варианты речи внутренней и речи внешней. Проанализировав речь персонажа можно, например, выяснить уровень его способности адекватно воспринимать чужие высказывания, как он воспринимает и реагирует на реплики своих собеседников, как вообще он откликается на внешнюю обстановку, способен ли предсказывать на основе высказываний своего коммуниканта его последующие поступки, умеет ли переходить с одного функционального стиля на другой. Можно выявить процент используемых стандартизированных фраз, долю оригинальных высказываний, сделать на базе этого вывод о творческом потенциале персонажа. Можно проследить склонность персонажа к приданию речи выразительности. Целесообразно анализировать использованные персонажем слова, благодаря чему можно определить богатство или бедность словарного запаса, выявить самые главные для персонажа понятия, способность к словотворчеству и многое другое.
Итак, чтобы обобщить и конкретизировать написанное, напомним, что модель языковой личности Ю.Н.Караулова состоит из трех уровней: вербально-семантического, когнитивного (тезаурусного) и прагматического. В ходе исследования языковой личности персонажа необходимо учитывать все уровни. На вербально-семантичеком уровне анализируется лексикон персонажа, доля диалектизмов и литературных слов в его речи, преобладающие тематические группы слов, умение выбирать адекватный для ситуации синоним из ряда возможных, уровень владения синонимами и так далее. На следующем тезаурусном уровне выделяются концепты, которые важны персонажу. Точкой соприкосновения запаса слов, используемого персонажем, и тезауруса являются концептуальные категории, морфологические и синтаксические особенности персонажа, выражающие комплекс его представлений и сведений о мире. В итоге мы переходим к прагматическому уровню, который включает и речевые действия персонажа, и поступки, зависящие от его коммуникативно-деятельностных потребностей, устремленностей, значимых для него объектов или явлений. На этом уровне употребление персонажем прецедентных текстов особенно ярко описывают его как языковую личность [19:12].
.6 Соотношение автора и персонажа в художественном произведении
В любом художественном тексте языковая личность автора и языковая личность каждого персонажа связаны друг с другом. В уста, поступки, характеристики персонажей автор вкладывает свои взгляды, мысли и затем им же дает оценку. Обязательно в каждом художественном тексте персонаж так или иначе отдален от автора, при этом последний волен выбрать
вышестоящую позицию по отношению к персонажу, либо нижестоящую. Однако в большинстве случаев автор и персонаж занимают равноправное положение.
Очевидно, что персонаж знает и видит меньше автора, а некоторые вещи в принципе не способен понять в силу своих внутренних характеристик, возраста, окружающей действительности и других факторов. Автор же ведает абсолютно всё и о каждом персонаже, обо всём в произведении, он отражен во всех компонентах литературного текста, хотя не является ни одним из них [29:9]. Все эпизоды художественного текста представлены читателю в «реакции автора на них» [6:32]. В литературном произведении присутствует лишь одна «активная формирующая энергия» - это автор. Персонаж же в отношениях с ним остается пассивным. А активность автора заключается в его реакции, преподнесенной в зависящей от нее «структуре активного видения» персонажа в качестве системы, в том, из чего складывается образ персонажа, «ритме его обнаружения, в интонативной структуре и в выборе смысловых моментов» [6:35].
Согласно М.М. Бахтину, существует несколько вариантов развития взаимоотношений языковой личности автора с языковой личностью своего персонажа. Правильным является следующий тип: автору необходимо посмотреть на себя с позиции другого человека и стать иным касательно себя же. Проделав это, автор не возвращается в себя, он существует уже в рамках другого человека, проживает жизнь персонажа в отличных от своих мировоззрении, наборе жизненных установок, приоритетах. При этом автор должен выбрать «точки» на фоне за пределами сознания персонажа, которые бы «оттеняли» его. Если по каким-то причинам подобные отношения автора и персонажа не складываются, то возможны следующие альтернативы:
Персонаж подчиняет себе автора. Жизненные установки, ориентиры персонажа максимально важны для автора, и последний смотрит на мир исключительно с точки зрения этого персонажа. Автор оказывается не в состоянии определить прочную «точку» на фоне за пределами сознания
персонажа, которая могла бы его «оттенять». Задний план оказывается плохо сформирован, он представлен преимущественно «изнутри» персонажа, и сам персонаж воспринимается именно «изнутри». Внешние признаки, проявления личности персонажа позиционируются как совсем не важные, они лишены четкого оформления. Цельный образ автора отсутствует.
Автор берет верх над персонажем. Оценка автором персонажа во многом совпадает с оценкой персонажа самого себя. В данной ситуации персонаж может быть либо не автобиографичным, либо автобиографичным. В первом случае персонаж на протяжении всего произведения во всём строго следует всем своим убеждениям, в результате чего полностью себя изживает и завершает. Во втором - персонаж, принимая авторский рефлекс, в итоге перебарывает его и идет дальше. Такой персонаж неисчерпаем. У него всегда в запасе есть неизвестные стороны его сознания, помогающие побеждать свое завершенное состояние.
Персонаж и есть свой автор. Он постигает суть своего существования, его значение и так далее эстетически, нося при этом маску. Такой персонаж является завершенным [6:42-47].
Выводы по главе I
Языковая личность является понятием сложным, структура которого представлена определенными уровнями. Языковую личность принято рассматривать с точки зрения её отражения посредством средств языка и с позиции готовности осуществлять речевую деятельность. Она состоит из концептосферы определенного человека, его целей, установок, потребностей в общении, и проявляет их.
Феномен языковой личности представляет интерес для различных наук благодаря развитию антропоцентризма. В лингвистике существует множество направлений и подходов к изучению языковой личности и взглядов на её структуру. С.Г. Воркачев занимался исследованием этносемантической ЯЛ, ученые О.Б. Сиротина и Т.В. Кочеткова анализировали элитарную ЯЛ, Ю.Н. Караулов первым начал интересоваться национальной (русской) ЯЛ, работы В.И. Шаховского посвящены изучению эмоциональной ЯЛ, и это далеко не весь список, мы привели лишь несколько примеров.
Исследование языковой личности персонажа возможно благодаря тому, что за ней стоит личность автора произведения.
Понятия «художественный образ» и «языковая личность персонажа» не тождественны. Понятие «языковая личность персонажа» уже «художественного образа» и призвано систематизировать созданные конкретным персонажем тексты и отрывки речи автора, демонстрирующие отличительные особенности речи персонажа.
Для полноценного изучения языковой личности персонажа необходимо по трем уровням (вербально-семантическому, когнитивному и прагматическому) проанализировать внешнюю, внутреннюю и условно- интериоризованную речь персонажа, переданные с помощью прямой, косвенной, несобственно-прямой речи и цитации.
ГЛАВА II. АНАЛИЗ ЯЗЫКОВЫХ ЛИЧНОСТЕЙ ПЕРСОНАЖЕЙ В РОМАНАХ ДЖИН ПЛЕЙДИ
Джин Плэйди является псевдонимом английской писательницы Элеонор Хибберт, которая также писала под именами Филиппа Карр, Виктория Холт и некоторыми другими менее известными. Родилась она в Лондоне в 1906 году, начала писать лишь в 1947, и в конечном счете более двухсот её романов увидели свет. Около девяноста произведений Хибберт относятся к жанру исторического художественного романа, и посвящены они как известным, так и малоизвестным женщинам в английской и европейской истории от средневековья до викторианской эпохи. Многие из романов стали бестселлерами в Соединенных Штатах Америки и других странах. К моменту смерти Элеонор Хибберт в 1993 году было продано боле четырнадцати миллионов копий романов по всему миру [50].
.1 «В канун дня Святого Томаса» (St. Thomass Eve)
Книга, написанная в 1954 году, повествует о жизни Томаса Мора и его непростых взаимоотношениях с королем Генрихом VIII. Хоть Генрих VII, отец будущего правителя Англии, и предупреждал сына не доверять Томасу Мору, но Генрих VIII спустя много лет всё равно сделал последнего своим доверенным лицом и советником. Однако верноподданность может оказаться опасной. Томас Мор, хороший семьянин, юрист и писатель, имел скромные амбиции, в то время как притязания Генриха были бесконечны. Карьера Мора при дворе поднималась в гору так же быстро, как и рос его религиозный пыл, что вызывало сильной беспокойство его старшей и, наверное, любимой дочери Маргарет. Она разрывается между своим мужем-еретиком и дорогим отцом с его секретами, доверяемыми ей, и больше всего на свете боится, что не за горами тот день, когда глава их семьи пожертвует жизнью во имя своей веры.
Томас Мор
Немаловажной в описании языковой личности персонажа является внешность, так как внутренний мир человека проявляется в его облике. Описание внешнего вида Томаса Мора можно встретить в разных частях романа, представленное разными персонажами. Генрих, будучи еще ребенком, так говорит о нем: Of medium height <…>. Of bright complexion. And he had merry eyes and a way of speech that provoked much laughter. [42:12] Комментарий автора: The blue eyes were twinkling, the usually pink cheeks were flushed a rosy red. [42:18] Его внешняя непримечательность, мы считаем, связана с его характерной чертой - скромностью. Одежду он носил в высшей степени обычную, даже когда имел возможность жить на широкую ногу. А лучащиеся глаза, розовощекость, умение рассмешить свидетельствуют о бурлящей жизни, энергии, потоке мыслей и идей.
Многие люди любили его, не осознавая действительную причину своей привязанности и его магнетизма и удивляясь ему. Граф Норфолк рассуждает: I like him, thought Norfolk, puzzled by his own feelings. <…> …for the man he is... [42:187]
Окружающая его атмосфера, в частности дом, построенный им, отражают его личность, внутренний мир, так как он является плодом его работы, мировоззрения. Томас Мор наложил отпечаток абсолютно на всех обитателей «родового гнезда» в Челси, вложил в каждого частицу своей души, так что отношение людей к семье Мора, дому можно считать отношением и к нему. И простой человек Джайлс Херон нашел в Челси свой дом: He felt that, instead of coming to a strange household and perhaps a hostile one, he had come home. И даже честолюбивый Донси пал жертвой обаяния этой семьи: He would have given all the lands and goods he possessed <…>, if the door could have opened and the laughing voice of Sir Thomas More be heard again. [42:278] Не остался равнодушным и король: …he thought of the pleasant family at Chelsea and walking through those fragrant gardens with his arm about his Chancellors neck. [42:283]
Ве рба льн о -с е ман тич е с кий у ровен ь
Речь Томаса Мора очень выразительна, что свидетельствует о его высокой образованности и живости характера.
Он способен создавать неологизмы: …she would become Jane-of-no- account, in very truth. [42:30]
Можно выделить оксюморон среди выразительных средств его речи: sweet pity [42:30] Выразительности его речи придает метонимия: With a brush such as yours <…> you have no choice. Go. Serve the King… [42:224] Особый вид метонимии - антономазия: Nay, Mistress Eve… [42:266]
Томас Мор - человек живой, весёлый и остроумный, поэтому любит иронию, но она никогда не бывает у него обидной, колкой. Пример иронии : во время разговора с хорошим другом Колетом на замечание второго о своем превосходстве в возрасте (а, следовательно, и мудрости) иронично отвечает: I know it, thou greybeard. [42:16] Хотя стоит отметить, что Мор младше Колета лишь на 10 лет, и друг сам признавал, что наш персонаж равен ему в интеллекте.
Томас любит каламбуры (прочитал зятю своё стихотворение, предварительно попросив прощения за нескромность):
When More some time had Chancellor been, No more suits did remain.like will never more be seen Till More be there again. [42:226]
В его речи можно найти и зевгму: But it was compulsion that moved him to return to Rotterdam and poverty. [42:13] Мор немного иронично относится к тому, что Эразм, их общий с Колетом друг, отказался остаться с последним в Оксфорде, чтобы читать вместе лекции, а уехал в Роттердам, хотя необходимости в этом не было.
Полисиндетоном он подчеркивает значимость каждого действия дочери, и он этим доволен, что свидетельствует о безграничной гордости за нее: You have examined me with many questions, and you look at me quizzically, and you are turning over in your mind what I have said, and you doubt the wisdom of my words. Very well, my Meg. [42:135]
Let us sing and tell tales and laugh and be happy together, Will…just for one more night. [42:261] Полисиндетон усиливает значение каждого слова, присоединенного союзом. Томас Мор понимает, что это его последняя возможность насладиться тем, что важнее всего для него в мире - временем с семьей.
Томас Мор - человек вежливый, поэтому естественно, что слово toilet он эвфемизирует с помощью John a Wood [42:264, 267].
Наш персонаж прибегает к литоте в своей речи, например: …for we shall not be rich. [42:50] Томас сознательно не говорит we shall be poor. Благодаря литоте через отрицание не в полной мере устраняется качество, выраженное словом rich, и это означает, что материальное богатство не имеет для Томаса значения, без денег он не чувствует себя бедным, так как он богат с другой стороны: у него есть его наука и семья.
Томас Мор прибегает к красочным сравнениям. Он знает, что сравнение усиливает свойства объекта и позволяет посмотреть на него с другой стороны. Приведем примеров: Any man who piles up endless wealth, merely to count it, is like the bee who labours in the hive. He toils; others eat up the honey. [42:72] Здесь мы видим и метафору в последнем предложении.
Данный персонаж нередко прибегает к самооценке и самокритике. Все его высказывания о себе говорят о его скромности: My knowledge of the law was at fault - and I call myself a lawyer! [42:17]; But such an insignificant boy…a boy, who is not worth the tossing. [42:17]
Автор передает речь Мора, часто используя многоточие, которое отражает его мечтательную натуру: The solitude of the cloisters, the sweetness of bells at vespers, the sonorous Latin chants… the gradual defeat of all fleshy desires. [42:19] Помимо многоточия в данном случае стоит обратить внимание на то, что предложение односоставное с перечислением и эпитетами. Перечисляется и награждается эпитетами то, что ему дорого. Это придает речи особую возвышенность, ведь он говорит о том, что он так любит, но собирается от этого отказаться в пользу мирской жизни.
Типичной для него является транспозиция синтаксических структур. Особенно он любит задавать вопросы в форме утверждения, подчеркивая тем самым, что заранее знает ответ и предвидит согласие собеседника: Then I have not disappointed your hopes of me? [42:19]; And you will work hard at your lessons whilst I am gone? [42:48]
Междометия ah, oh, alas в речи Томаса Мора появляются не раз. По своей сущности он является человеком мечтательным, думающим, и эти междометия выполняют экспрессивную функцию, подчеркивающую его эмоции. Они позволяют ощутить повышенную степень его желаний: Ah, John, would it not be an excellent thing if we could live two lives and, when we have reached an age of wisdom, lightly step out of that which pleases us no longer into that gives us great pleasure. [42:19]
Томас Мор использует и метафоры: Poverty is my shield; it protects me from the onslaughts of mine enemies. [42:16]; And Alice herself, she was neither a pearl nor a girl… [42:102] Помимо метафоры здесь представлен и каламбур pearl - girl.
…it was well to have a touch of spice it the sweetest dish. Здесь присутствует как метафора, так и антитеза. Томас сравнивает Алису с sweetest dish. А благодаря антитезе spice-sweet он подчеркивает, что у Алисы много положительных качеств (хорошая хозяйка, заботливая мать, стойкая), но также признает её жесткий характер, грубость.
What miseries…what joys…have been experienced within those walls? [42:52] В данном случае Мор рассуждает о жизни (что ему свойственно) и признает её многогранность, выражая это с помощью антитезы.
Is it better to be a brave fool or a wise coward? [42:15] Благодаря антитезе в приведенном высказывании персонаж привлекает внимание к своей идее, призывает с помощью сопоставления контрастных объектов прийти к некой личной точке зрения, выбрать меньшее из зол, осознать парадоксальность явления.
Данный персонаж - человек образованный, поэтому неудивительно, что в его речи встречаются аллюзии: …they would analyse works of Plato, Socrates and Euripides. [42:26]; (данный пример взят не из речи Томаса Мора, а из размышлений его первой жены Джейн) They were translating something - to which they reffered as Lucian - from Latin into Greek, she believed… [42:38]
Будучи человеком верующим, Томас Мор часто в речи ссылается на Библию. То есть отдельной группой становятся аллюзии библейские. Например: его условно- интериоризованная речь: He could see that he himself was fashioned of different clay. [42:25] Отсылка к тому, что Бог создал Адама из праха земного.
Свою образованность он подтверждает употреблением высказываний на латинском языке: Propria domus omnium optima! [42:161] Причем он не только сам говорит на латинском, но и понимает сказанное на латыни другими (следовательно, он не просто заучил несколько высказываний на этом языке, а изучил его основательно).
Норфолк: Vis nunquam tristis esse? Recte vive! (Не хотите никогда сожалеть? Живите правильно!) Is that how you achieve your happiness, Master More?
Томас Мор: Perhaps we strive to live rightly in Chelsea. That may be why we are such a happy family. [42:188]
Мы видим, что Томас ответил адекватно на вопрос графа Норфолка, из чего следует, что он верно понял вопрос.
Регулярно Томас Мор употребляет слово must по отношению к себе, что говорит о его требовательности в первую очередь к себе. Он четко осознает, что существуют обязанности, которые нужно выполнять, осознает, что какие-то вещи и поступки должны быть такими и только такими: He must turn tenderness into love; he must marry Jane. [42:29]
Легко оперирует синонимами, что, опять же, демонстрирует богатство его речи
. Maid [42:45] - woman [42:45] - feminine [42:48];
2. Headpiece [42:45] - brain [42:45] - mind [42:48];
. Education [42:41] - tuition [42:48] - study [42:95].
В его речи можно обнаружить инверсию. Из-за фиксированного порядка слов, характерного для английского предложения, инверсия в английском языке очень сильное стилистическое средство. Пример At all cost the Church must be upheld. [42:134] Маргарет обвинила своего отца в его жестокости по отношению к Мартину Лютеру, в ответ на что Томас, выделяя с помощью инверсии обстоятельство образа действия, вынося его на первое место в предложении, благодаря чему оно обращает на себя большее внимание, говорит, что в данном случае цель оправдывает средства. Ему жизненно важно отстоять незыблемость католической церкви.
Параллельные конструкции также встречаются в его речи. Приведем пример: If he hurt Jane, if he wounded her pride, if he was responsible for bringing upon her familys scorn, how could he forgive himself? [42:29] В данном случае параллелизм поддерживает ритмичность предложения, благодаря чему на этом монотонном фоне акцент делается на не параллельной части how could he forgive himself. Это доказывает его совестливую натуру. Томас Мор живет добродетельно, поэтому он не может позволить себе принести горе другому.
Томас Мор весьма часто задает риторические вопросы, которые служат для передачи как его скоромной натуры (он не представляет свои мысли в
утвердительной форме, чтобы позволить собеседнику высказать свое мнение), так и привычной ему формы размышления, которая, будучи облаченной в форму риторического вопроса, становится эмоциональнее: But should one be assumed guilty until he fails to prove his innocence? [42:40]; Is it not as happy a moment as any could ask? [42:193]
Речь Томаса Мора пестрит вставными конструкциями, носящими уточняющий характер, что отражает его стремление быть точным и правдивым I see you as my daughter - my true daughter - as much as any of the others. [42:103]
Томас аккуратно подбирает слова, чтобы они точно передавали его мысли: He sent for me to congratulate me…to tell me of his regard. [42:100] Король предложил ему место при дворе, но он был этому не рад, поэтому отказался от слова congratulate, так как поздравлять не с чем.
Использование идиом придает красочности речи Томаса Мора …that you do not worship at the shrine of Literature. [42:71]; And all of us shall have a hand in it. [42:162]
В его речи не так часто встречаются восклицательные предложения, ему больше свойственно спокойное философствование, самообладание, но в тех случаях, когда он очень рад или возмущен появляются подобные конструкции: Turn away from danger that some other might face it! Or leave it to those who would defy justice for the sake of the Kings favour! [42:89] Здесь использованы односоставные глагольные предложения. Томас убирает из них тематическую часть, считая ее не важной в данном случае, тем самым делая акцент на реме предложений. Его возмущает сам факт, что кто-то может пожертвовать своей честью ради желания короля или подвергнуть опасности другого человека во имя спасения себя. И еще больше его возмущает то, что этого просит его любимая дочь Маргарет.
Автор использует апозиопезис в тех случаях, когда Томас Мор
шокирован: But… I can scarcely believe this. You…you are sure? [42:149] Не так легко ошеломить нашего персонажа, но весть о том, что его зять - еретик,
выбила почву из-под его ног. Апозиопезис в данном случае передает неспособность Томаса Мора говорить дальше, его захлестнули эмоции. И транспозиция вопроса в форму утвердительного предложения означает, что он прекрасно знает ответ, но не в состоянии заставить себя поверить в него. Также интонация неверия передается через многоточие и повтор местоимения you; (во время предсмертного состояния дочери) If…if aught should happen to her… [42:209]
Благодаря выдающемуся образованию Томасу Мору легко изъясняться длинными, распространенными, осложненными предложениями: In the meantime, while I make a long journey, drenched by soaking rain, and while my mount too frequently is bogged down in the mud, I compose this for you to give you pleasure. [42:108]
Let us sing and tell tales and laugh and be happy together, Will…just for one more night. [42:261] Полисиндетон усиливает значение каждого слова, присоединенного союзом. Томас Мор понимает, что это его последняя возможность насладиться тем, что важнее всего для него в мире - временем с семьей.
К ог н итивный у ровен ь
Совокупность данных концептов можно рассматривать как концептосферу этого персонажа. На ее основании можно делать выводы о круге интересов этой личности, образе жизни, ценностях. Доминирующие концепты Томаса Мора
. «Сочувствие»: poor [42:25, 213, 214, 265], pity [42:28, 265], pathetic [42:29], mercy [42:214]. Данный концепт проявляется в следующем изречении Томаса Мора: …I would rather be the victim of a rogue than that any man should be the victim of my indifference to his suffering. [42:30];
. «Семья»: children [42:19, 89], daughter [42:20], son [42:20], wife [42:25,
], home [42:25], baby [42:209], big family [42:239], grandfather [42:239], father [42:239]. Данный концепт проявляется в следующем изречении Томаса Мора: …marriage is a good thing; and if two people grow together in love and comradeship, there is no happier state in the world. [42:270];
. «Религия»: monk [42:19], worship [42:20], pray [42:208], priest [42:25],[42:25], saint [42:25], church [42:26], holy [42:42], monastic life
[42:113], vows [42:113], Devil [42:226], temptress [42:266]. Данный концепт проявляется в следующем изречении Томаса Мора: There is no born Turk so cruel to Christian folk as is the false Christian that falleth from his faith. [42:271];
«Справедливость»: right [42:17, 20], law [42:17], lawyer [42:17], truth [42:19]; defend what is right [42:88], feel cheated [42:112], honest [42:156], justice [42:159], fair hearing [42:232]. Данный концепт проявляется в следующем изречении Томаса Мора: …if my father himself stood on one side of me and the Devil on the other, and in this instance the Devils case was the right one, then must I decide in favour of the Devil. [42:227];
«Честь»: admired [42:25], that is not the way to live [42:88], duty [42:153]. Данный концепт проявляется в следующем изречении Томаса Мора: The Cardinal has set up false idols <…>. He has worshipped pomp instead of honour... [42:213];
. «Образование»: knowledge [42:17, 27], learned [42:17], lesson [42:19], skilled [42:19], educated [42:20], study [42:27], intellectual [42:42], clever [42:112], pride [42:264]. Данный концепт проявляется в следующем изречении Томаса Мора: …knowledge is a greater prize than meat for supper... [42:35]
Праг матич е с кий у ровен ь
В общении с дочерью и королем больший процент его речевых интенций составляет аргументирующая интенция, в диалогах с Маргарет (дочь) к ней прибавляется эвристическая. В целом ему свойственна эвристическая речевая интенция, он склонен не просто высказывать свое мнение, а вместе с собеседником приходить к определенным точкам зрения, что говорит о его потребности в размышлении, развитии.
Если с большинством людей Томас Мор общается, соблюдая все нормы грамматики, то с особенно близкими друзьями, с семьей он может позволить себе расслабиться, закрыть глаза на определенные правила, использовать сокращения. Это делает его проще, ближе и понятнее для собеседника, демонстрирует его доверие, подчеркивает то, что ему комфортно здесь и сейчас:
What say you, Jane? he asked tenderly. [42:30];
(Уговаривает Алису спеть) Youve a wonderful voice. Youll be our singing bird yet. [42:112];
You knew of this? [42:153] Здесь он закрыл глаза на грамматические правила из-за шока, вызванным тем, что Маргарет, его любимая дочь, с которой они делились всем, знала, но умолчала о том, что ее муж - еретик.
Со смертью Генриха VII к Томасу Мору пришла радость, теперь, как он считал, он мог жить спокойно, и его преследования прекратились. В связи с этим он на волне душевного подъема и с целью отблагодарить Генриха VIII за новые перспективы пишет о восшествии нового короля на престол так: This day is the limit of our slavery, the beginning of freedom, the end of sadness, the source of joy… [42:62] Он обращается к антитезе, чтобы на ярком контрасте продемонстрировать те блага, которые несет с собой новый король Генрих. Томас льстит ему, используя эпитеты, например, …the outstanding excellence of his mind could be visible! [42:62]
С королем Томас ведет себя очень обходительно, часто стараясь подчеркнуть в первую очередь лексически свое ничтожество и величие короля. Это разумная тактика, так как Генрих падок на лесть, а в гневе непредсказуем и страшен. Одновременно он пытается внушить Генриху, какая линия поведения пристала королю в тех или иных ситуациях. Например, величие короля в том, чтобы поддерживать и вдохновлять ученых людей, а не принижать их. Порой, желая уйти от нежелательного задания или высказывания своей точки зрения, он также возвышает короля и принижает себя:
Your Grace <…> your humble subjects ask not that you should become a scholar <…> We would beg that you extend your gracious encouragement to scholars… [42:69];
I know you to be a just King. [42:94];
My Lord King, you honour me too much, I feel myself inadequate to meddle in such matters. [42:200];
My lord, Your Highness, your most gracious Majesty, I must speak as my conscience commands me. I cannot give my support to the divorce. [42:217] Пытаясь отказаться от должности канцлера, Томас чрезмерно подчеркивает его уважение к королю. К тому же намеренно вспоминает совесть, зная, как трепетно Генрих относится к ней.
Но Томас никогда не теряет лица, всегда ведёт себя с честью. Даже в тот момент, когда король обвинял его в предательстве, он не стал оправдываться, говорить лишних слов, и его реплики были очень сжатыми (практически всегда Томас отвечает королю очень кратко, как правило потому, что ему не нравится то, что требует или говорит Генрих): Nay, Sire. I acted against injustice. [42:91]; Nay, Sire. [42:92]; I should, Your Grace. [42:92]
Томас - человек благодарный, по этой причине он всегда щедр на слова признательности. Поэтому, будучи обычно сдержанным в общении с королем, ограничиваясь короткими, зачастую нераспространенными предложениями, он, обрадовавшись тому, что ему поручили написать книгу, сделал исключение из этого правила: Your Grace could not have given me a task which delights me so much. To have a pen in my hand once more and on such a composition! It is something which I have wanted for a long time. [42:129]
Односоставное глагольное инфинитивное восклицательное предложение подчеркивает его радость и благодарность, передает его желание сделать то, о чем идет речь в высказывании.
Томасу Мору свойственно уважение абсолютно ко всем людям вне зависимости от их происхождения, достатка, уровня образования. К Алисе Мор, даже во время их напряженного разговора, когда она пыталась принизить его точку зрения, насмехалась над его родом деятельности, Томас говорит с ней с глубоким уважением, неизменно обращаясь к ней madam, когда она к нему не обращается никак:
Who speaks of wealth, madam? [42:71];
It might inspire a man or a woman to build a house, madam. [42:71];
May I say, madam, that I am convinced you manage…you manage admirably. [42:71] Помимо «madam» в данном примере Томас Мор делает акцент на своем уважении к ней, ее точке зрения посредством наречия admirably и многоточия, которое выделило его на фоне всего предложения.
К женщине-попрошайке он обращается mistress [42:231].
Любимая дочь Томаса Мора Маргарет должна была родить ребенка в то время, когда, как король хотел, Томас обязан был бы находиться по делам государства в Испании. Но наш персонаж не мог позволить себе оставить в такой момент дочь, поэтому он просит аудиенции у короля: I feel that if you send me thither you may send me to my grave. [42:159] Томас очень красноречив, использует металепсис (grave является конкретным последующим объектом, который заменяет абстрактную предшествующую лексическую единицу «смерть»). But I fear the journey, Sire; I greatly fear the journey. [42: 159] Томас использует повтор в функции интенсификации для увеличения эмоционального давления на собеседника в дублируемом отрезке речи. …I should die of anxiety if I were not at hand. [42:159] В этом предложении как гипербола die of anxiety, так и идиома «работают» на достижении цели. Томас подчеркивает, что быть рядом с дочерью для него
жизненно важно, иначе он буквально умрет от тревоги. Также идиома
подчеркивает, что ему нужно быть не просто рядом с Маргарет (например, в одном городе), а непосредственно держать её за руку в трудный момент.
Во всех напряженных ситуациях Томас остается спокойным и часто старается прибегнуть к иронии, чтобы разрядить атмосферу:
(в ходе обсуждения опасности судебного дела против завладения королем Папским судном, за которое принялся Томас, в ответ на высказывание Алисы, что абсолютно всё в Англии принадлежит королю) Madam, you should enter the law. The King would doubtless favour your advancement. [42:88];
(когда собирался сказать королю, что не поддержит его развод, и попросить позволить ему уйти со службы при дворе) …it seems he accepts my refusal to do so, as Norfolk accepts my humble birth.<…>…with so many ready to accept so much that is unpalatable to them, I was perforce obliged to accept that which I would fain refuse. [42:220];
(когда ему сообщили, что по милости короля ему отрубят голову) God forbid, said Thomas with a touch of grim humor,