Изучить основания вменения общественно опасных последствий преступления
1. Теоретические аспекты общественно-опасных последствий преступления
.1 Понятие и сущность общественно-опасных последствий преступления
Каждое человеческое действие вызывает изменения в окружающей действительности. Антиобщественные свойства преступления проявляются в том, что оно влечёт за собой наступление вредных последствий, т.е. преступление не заканчивается лишь совершением действия или бездействия, оно продолжается далее, включая и тот ущерб, который причинён этим поведением.
В теории уголовного права сформулировано в целом единое понятие преступных последствий. Так, Н. Кузнецова определяет их как вредные, с точки зрения господствующего класса, изменения в охраняемых уголовным законодательством общественных отношениях, производимые преступным действием или бездействием субъекта.
В.Н. Кудрявцев пишет, что преступное последствие - это предусмотренный уголовно-правовой нормой материальный и нематериальный вред, причинённый преступным действием (бездействием) объекту посягательства - охраняемым законом, общественным отношениям и их участникам.
А.С. Михлин под преступными последствиями понимает вред, причинённый преступной деятельностью человека общественным отношениям, охраняемым уголовным законом. Наша схема представляет собой трапецию: от формы, где различия между ТО и ТП наиболее велики, к содержанию, где общность (эквивалентность) гораздо выше. Эту схему можно завершить, превратив трапецию в треугольник, если на вершине поставить функциональный рисунок, общий как для отрывка. мы сможем обстоятельно ответить на вопрос, с которого начиналась статья: «Что передаётся в переводе?» Функциональный рисунок передаётся полностью. Возможность такой передачи - залог того, что перевод действительно осуществим. Информативный рисунок передаётся по возможности точно. Его полная передача - идеал, к которому следует стремиться. При вынужденных отступлениях от исходного рисунка переводчик обычно жертвует полнотой ситуативной информации ради сохранения актуализированной в экспрессивно-оценочной, ассоциативно-об - разной или стилевой информации. Форма в переводе последовательно передаваться не может в принципе (т.к. копирование формальных элементов оригинала на всех уровнях приведёт к переводу, лишённому смысла, а в конечном итоге - к простому переписыванию ТО). Полные или частичные совпадения отдельных формальных элементов в ТО и ТП оправданны только в том случае, если это способствует (или, по крайней мере, не препятствует) сохранению информативного инварианта. На формальном уровне продуктивнее сопоставлять языковых средств, использованных в ТО и ТП. Заметим на всякий случай, что такой, функционально-коммуникативный, подход к переводу вполне допускает и множественность адекватных переводов одного и того же текста или его фрагмента, и возможность по-разному оценивать факторы, определяющие функциональный инвариант. Это не схоластическая догма - а живая, здравая концепция перевода, имеющая солидное научное обоснование и дающая убедительные результаты на практике.
Н.И. Коржанский полагает, что преступные последствия - это противоправное изменение общественных отношений, заключающийся в полном или частичном, временном или постоянном затруднении, или ликвидации возможности осуществления субъектом общественных отношений своих интересов.
Е.А. Фролов определяет преступные последствия как ущерб, от причинения которого соответствующее общественное отношение охраняется средствами уголовного права.
Именно вред, причинённый преступлением, приводит к необходимости запретить соответствующее деяние и установить за его совершение уголовную ответственность.
При установлении факта преступления юридическое значение имеют лишь те силы, которые являются выражением юридически активного или пассивного поведения человека (т.е. действие или бездействие). Безусловно, усреднённых реципиентов оригинала и перевода не существует как не существует объективных методов проникновения в сознание даже вполне реальных носителей того или иного языка. Поэтому постулат о желаемом тождестве коммуникативных эффектов, не подкреплённый конкретным лингвистическим содержанием, приводит к вульгаризации понимания коммуникативной направленности перевода и критическим замечаниям вроде: «В оригинале звучит так-то и так-то, а в переводе звучит как-то не так». Однако, на наш взгляд, требование коммуникативной адекватности вполне справедливо, если предположить, что она достигается как раз за счёт передачи функционального и информативного «рисунка» оригинала (об этом речь пойдёт ниже).
Переводящий вынужден постоянно решать, какая информация необходима для реализации заложенного в переводе функционального рисунка, а какая выполняет второстепенную роль. Чтобы точнее описать те принципы, по которым переводчик выбирает, что именно подлежит передаче в переводе, а также сам процесс принятия соответствующих решений, мы разработали схему, которая одно - временно служит классификацией видов переводческой эквивалентности, объясняет ряд закономерностей в выборе переводчиком того или иного уровня эквивалентности и представляет собой модель переводческого процесса, в которой сочетаются некоторые свойства семантической, трансформационной и информативной моделей. Хотелось бы сразу оговориться, что предлагаемая модель-схема не претендует на истинность в каждом мельчайшем своём компоненте. Наоборот, было бы крайне желательно, если бы те или иные её параметры уточнялись, дорабатывались или, может быть, отвергались, если на, то найдутся веские основания. Однако, как нам представляется, она в целом верно отражает сущность процесса перевода и указывает на недостаточно рассмотренные ранее закономерности и ограничения, с которыми переводчик сталкивается на практике. А значит, можно надеяться, что и в своём настоящем виде эта схема принесёт теоретическую и практическую пользу. Прежде чем перейти к графическому изображению схемы, мы хотели бы привести основные положения, которые легли в её основу
При расследовании преступления все факторы, кроме поведения виновного, выясняются лишь для того, чтобы правильно оценить роль и значение общественной опасности деяния. Из всех факторов, причиняющих результат, уголовный закон искусственно изолирует лишь один - человеческое поведение (действие или бездействие), а из всех возможных последствий этого фактора - лишь одно - преступное наказуемое последствие.
В теории уголовного права исходным считается положение, в соответствии с которым опасные последствия - результат негативного поведения (деяния) человека, воздействующий на общественные отношения, которые и составляют объект преступления.
Выясняя сущность последствий преступления, необходимо рассмотреть вопрос о том, кому или чему причиняется вред. Поскольку преступление совершается в обществе, оно посягает на сложившиеся общественные отношения, то есть на объекты, перечисленные в статье 2 УК РФ: права и свободы человека и гражданина, собственность, общественный порядок и общественную безопасность, окружающую среду, конституционный строй Российской Федерации, мир и безопасность человечества.
В юридической литературе преступные последствия - это ущерб объекту посягательства, причиняемый деянием человека. Однако вероятность такого причинения определяется не одинаково. Ряд авторов полагает, что любое преступление вызывает негативные изменения в общественных отношениях, порождает общественно опасные последствия.
Другие полагают, что не все деяния фактически наносят ущерб объекту. Эта группа авторов различает случаи создания реальной возможности причинения вреда и его фактическое причинение.
Аргументы первой группы учёных следующие. Преступные последствия и объект преступления тесно связаны между собой, неотрывны друг от друга.
Объект преступления - это всегда элемент состава преступления, следовательно, не могут не быть элементом состава преступления и последствия. А. Трайнин считает, что посягнуть - это всегда означает нанести в той или иной форме и мере ущерб объекту; посягательство, не несущее с собой ущерба, перестаёт быть самим собой: оно уже не посягает. Наша схема представляет собой трапецию: от формы, где различия между ТО и ТП наиболее велики, к содержанию, где общность (эквивалентность) гораздо выше. Эту схему можно завершить, превратив трапецию в треугольник, если на вершине поставить функциональный рисунок, общий как для отрывка. мы сможем обстоятельно ответить на вопрос, с которого начиналась статья: «Что передаётся в переводе?» Функциональный рисунок передаётся полностью. Возможность такой передачи - залог того, что перевод действительно осуществим. Информативный рисунок передаётся по возможности точно. Его полная передача - идеал, к которому следует стремиться. При вынужденных отступлениях от исходного рисунка переводчик обычно жертвует полнотой ситуативной информации ради сохранения актуализированной в экспрессивно-оценочной, ассоциативно-об - разной или стилевой информации. Форма в переводе последовательно передаваться не может в принципе (т.к. копирование формальных элементов оригинала на всех уровнях приведёт к переводу, лишённому смысла, а в конечном итоге - к простому переписыванию ТО). Полные или частичные совпадения отдельных формальных элементов в ТО и ТП оправданны только в том случае, если это способствует (или, по крайней мере, не препятствует) сохранению информативного инварианта. На формальном уровне продуктивнее сопоставлять языковых средств, использованных в ТО и ТП. Заметим на всякий случай, что такой, функционально-коммуникативный, подход к переводу вполне допускает и множественность адекватных переводов одного и того же текста или его фрагмента, и возможность по-разному оценивать факторы, определяющие функциональный инвариант. Это не схоластическая догма - а живая, здравая концепция перевода, имеющая солидное научное обоснование и дающая убедительные результаты на практике.
Не может считаться преступным деяние, не причиняющее фактического ущерба объекту посягательства, не вызывающее преступных последствий. Нельзя не согласиться с тем, что исключительно от ущерба и могут охраняться общественные отношения.
В. Мальцев же говорит, что для вывода о том, что любое преступное деяние нарушает, изменяет объект преступления, просто нет достаточных оснований.
При конструкции составов преступлений без включения в них последствий, состав преступления будет налицо и тогда, когда ни малейшего ущерба объекту не причинено, считает Н.Д. Дурманов.
В противоположность этому В.С. Прохоров полагает, что каждое преступление независимо от его законодательной конструкции, независимо от того, удалось ли преступнику довести его до конца (а признание преступления оконченным, зависит от законодательной конструкции) или преступная деятельность была прервана на стадии покушения или приготовления, дезорганизует (участвует в дезорганизации) общественные отношения, разрывая общественно необходимую связь субъекта преступления с другими людьми, нарушая урегулированность и порядок, внутренне присущие всем общественным отношениям.
Характер объекта преступления определяет характер последствий преступления. Так, А.С. Михлин выделяет несколько групп преступлений в зависимости от внешнего, вещественного характера причиняемого ими вреда.
Преступления, которые могут причинить вред жизни или здоровью человека. К этой группе относятся убийства, причинение вреда здоровью, заражение венерической болезнью и другие. Сюда также относятся преступления, основной объект которых не связан с причинением вреда жизни или здоровью граждан, но которые вместе с тем причиняют вред и этому объекту. Это - бандитизм, разбой и т.д.
Вред, причиняемый главному (основному) объекту этих преступлений, привёл к помещению их в другие группы, но так как они могут привести и на практике нередко приводят к причинению вреда здоровью человека или даже его смерти, о них следует упомянуть и здесь.
Все эти преступления, несмотря на серьёзные различия, имеют существенное сходство - одним из объектов, который может пострадать от этих преступлений, является жизнь или здоровье человека. Этому сходству объекта соответствует сходство последствия - вред здоровью или смерть. Наша схема представляет собой трапецию: от формы, где различия между ТО и ТП наиболее велики, к содержанию, где общность (эквивалентность) гораздо выше. Эту схему можно завершить, превратив трапецию в треугольник, если на вершине поставить функциональный рисунок, общий как для отрывка. мы сможем обстоятельно ответить на вопрос, с которого начиналась статья: «Что передаётся в переводе?» Функциональный рисунок передаётся полностью. Возможность такой передачи - залог того, что перевод действительно осуществим. Информативный рисунок передаётся по возможности точно. Его полная передача - идеал, к которому следует стремиться. При вынужденных отступлениях от исходного рисунка переводчик обычно жертвует полнотой ситуативной информации ради сохранения актуализированной в экспрессивно-оценочной, ассоциативно-об - разной или стилевой информации. Форма в переводе последовательно передаваться не может в принципе (т.к. копирование формальных элементов оригинала на всех уровнях приведёт к переводу, лишённому смысла, а в конечном итоге - к простому переписыванию ТО). Полные или частичные совпадения отдельных формальных элементов в ТО и ТП оправданны только в том случае, если это способствует (или, по крайней мере, не препятствует) сохранению информативного инварианта. На формальном уровне продуктивнее сопоставлять языковых средств, использованных в ТО и ТП. Заметим на всякий случай, что такой, функционально-коммуникативный, подход к переводу вполне допускает и множественность адекватных переводов одного и того же текста или его фрагмента, и возможность по-разному оценивать факторы, определяющие функциональный инвариант. Это не схоластическая догма - а живая, здравая концепция перевода, имеющая солидное научное обоснование и дающая убедительные результаты на практике.
Преступления, объектом которых являются неимущественные интересы или права участников общественных отношений. Преступления этой группы посягают на общественные отношения, участником которых является государство.
К ним относятся государственные преступления, а также ряд воинских. Эти преступления наиболее опасны, хотя каждое из них в отдельности может фактически и не привести к очень серьёзным последствиям (например, дезертирство из армии одного солдата). Суровая ответственность за их совершение предусмотрена потому, что они создают опасность причинения весьма серьёзных последствий (в приведённом примере - разложение дисциплины в армии), посягая на важный объект. Безусловно, усреднённых реципиентов оригинала и перевода не существует как не существует объективных методов проникновения в сознание даже вполне реальных носителей того или иного языка. Поэтому постулат о желаемом тождестве коммуникативных эффектов, не подкреплённый конкретным лингвистическим содержанием, приводит к вульгаризации понимания коммуникативной направленности перевода и критическим замечаниям вроде: «В оригинале звучит так-то и так-то, а в переводе звучит как-то не так». Однако, на наш взгляд, требование коммуникативной адекватности вполне справедливо, если предположить, что она достигается как раз за счёт передачи функционального и информативного «рисунка» оригинала (об этом речь пойдёт ниже).
Переводящий вынужден постоянно решать, какая информация необходима для реализации заложенного в переводе функционального рисунка, а какая выполняет второстепенную роль. Чтобы точнее описать те принципы, по которым переводчик выбирает, что именно подлежит передаче в переводе, а также сам процесс принятия соответствующих решений, мы разработали схему, которая одно - временно служит классификацией видов переводческой эквивалентности, объясняет ряд закономерностей в выборе переводчиком того или иного уровня эквивалентности и представляет собой модель переводческого процесса, в которой сочетаются некоторые свойства семантической, трансформационной и информативной моделей. Хотелось бы сразу оговориться, что предлагаемая модель-схема не претендует на истинность в каждом мельчайшем своём компоненте. Наоборот, было бы крайне желательно, если бы те или иные её параметры уточнялись, дорабатывались или, может быть, отвергались, если на, то найдутся веские основания. Однако, как нам представляется, она в целом верно отражает сущность процесса перевода и указывает на недостаточно рассмотренные ранее закономерности и ограничения, с которыми переводчик сталкивается на практике. А значит, можно надеяться, что и в своём настоящем виде эта схема принесёт теоретическую и практическую пользу. Прежде чем перейти к графическому изображению схемы, мы хотели бы привести основные положения, которые легли в её основу
Сюда относятся также преступления объектом которых является деятельность, интересы или какие-либо неимущественные права государственных или общественных организаций, или отдельных людей.
Это - преступления против политических и трудовых прав граждан, некоторые должностные преступления, преступления против правосудия, против порядка управления и другие. Характерной особенностью последствий всех преступлений этой группы является нематериальный характер вреда, заключающегося в нарушении соответствующего интереса, права или деятельности.
Преступления, совершение которых влечёт разрушение или повреждение каких-либо материальных предметов. Таковы, например, диверсия, умышленное или неосторожное уничтожение, или повреждение имущества собственника, также можно отнести транспортные преступления, различные нарушения правил безопасности работ, хранения взрывчатых веществ и так далее.
Вред, причиняемый этими преступлениями, состоит в уничтожении или повреждении определённых материальных предметов эти преступления причиняют точно исчисляемый вред.
Имущественные преступления, связанные с различного рода противоправным изъятием чужого имущества. Сюда относятся все виды хищений, обман покупателей и так далее.
Эти преступления характеризуются нарушением имущественных интересов участников общественных отношений. Само имущество, являющееся предметом преступления, однако не уничтожается и не повреждается, но изъятие его у законного владельца причиняет ему точно исчисляемый материальный ущерб, как и при уничтожении имущества. Разница здесь в характере ущерба - нет уничтожения материального предмета. Безусловно, усреднённых реципиентов оригинала и перевода не существует как не существует объективных методов проникновения в сознание даже вполне реальных носителей того или иного языка. Поэтому постулат о желаемом тождестве коммуникативных эффектов, не подкреплённый конкретным лингвистическим содержанием, приводит к вульгаризации понимания коммуникативной направленности перевода и критическим замечаниям вроде: «В оригинале звучит так-то и так-то, а в переводе звучит как-то не так». Однако, на наш взгляд, требование коммуникативной адекватности вполне справедливо, если предположить, что она достигается как раз за счёт передачи функционального и информативного «рисунка» оригинала (об этом речь пойдёт ниже).
Переводящий вынужден постоянно решать, какая информация необходима для реализации заложенного в переводе функционального рисунка, а какая выполняет второстепенную роль. Чтобы точнее описать те принципы, по которым переводчик выбирает, что именно подлежит передаче в переводе, а также сам процесс принятия соответствующих решений, мы разработали схему, которая одно - временно служит классификацией видов переводческой эквивалентности, объясняет ряд закономерностей в выборе переводчиком того или иного уровня эквивалентности и представляет собой модель переводческого процесса, в которой сочетаются некоторые свойства семантической, трансформационной и информативной моделей. Хотелось бы сразу оговориться, что предлагаемая модель-схема не претендует на истинность в каждом мельчайшем своём компоненте. Наоборот, было бы крайне желательно, если бы те или иные её параметры уточнялись, дорабатывались или, может быть, отвергались, если на, то найдутся веские основания. Однако, как нам представляется, она в целом верно отражает сущность процесса перевода и указывает на недостаточно рассмотренные ранее закономерности и ограничения, с которыми переводчик сталкивается на практике. А значит, можно надеяться, что и в своём настоящем виде эта схема принесёт теоретическую и практическую пользу. Прежде чем перейти к графическому изображению схемы, мы хотели бы привести основные положения, которые легли в её основу
Структура преступных последствий впервые была проанализирована В.Н. Кудрявцевым, который выделил два её основных элемента:
) нарушение того фактического общественного отношения, ради охраны которого установлена данная уголовно-правовая норма, либо материальный или моральный вред этого отношения
2) нарушение соответствующих правовых отношений, которые установлены для охраны данного блага (при хищении - нарушение права собственности, при убийстве - нарушение правовых отношений, обеспечивающих неприкосновенность личности. Безусловно, усреднённых реципиентов оригинала и перевода не существует как не существует объективных методов проникновения в сознание даже вполне реальных носителей того или иного языка. Поэтому постулат о желаемом тождестве коммуникативных эффектов, не подкреплённый конкретным лингвистическим содержанием, приводит к вульгаризации понимания коммуникативной направленности перевода и критическим замечаниям вроде: «В оригинале звучит так-то и так-то, а в переводе звучит как-то не так». Однако, на наш взгляд, требование коммуникативной адекватности вполне справедливо, если предположить, что она достигается как раз за счёт передачи функционального и информативного «рисунка» оригинала (об этом речь пойдёт ниже).
Переводящий вынужден постоянно решать, какая информация необходима для реализации заложенного в переводе функционального рисунка, а какая выполняет второстепенную роль. Чтобы точнее описать те принципы, по которым переводчик выбирает, что именно подлежит передаче в переводе, а также сам процесс принятия соответствующих решений, мы разработали схему, которая одно - временно служит классификацией видов переводческой эквивалентности, объясняет ряд закономерностей в выборе переводчиком того или иного уровня эквивалентности и представляет собой модель переводческого процесса, в которой сочетаются некоторые свойства семантической, трансформационной и информативной моделей. Хотелось бы сразу оговориться, что предлагаемая модель-схема не претендует на истинность в каждом мельчайшем своём компоненте. Наоборот, было бы крайне желательно, если бы те или иные её параметры уточнялись, дорабатывались или, может быть, отвергались, если на, то найдутся веские основания. Однако, как нам представляется, она в целом верно отражает сущность процесса перевода и указывает на недостаточно рассмотренные ранее закономерности и ограничения, с которыми переводчик сталкивается на практике. А значит, можно надеяться, что и в своём настоящем виде эта схема принесёт теоретическую и практическую пользу. Прежде чем перейти к графическому изображению схемы, мы хотели бы привести основные положения, которые легли в её основ
В преступлениях, которые совершаются путём воздействия на материальные предметы (формы, условия или предпосылки существования общественных отношений), преступное последствие может включать и третий, материальный элемент. Так, при преступном повреждении или уничтожении имущества собственника, подвергается вредным изменениям предмет преступления - материальная вещь.
Таким образом, преступное последствие - это вред, причиненный объекту, т.е. охраняемым ценностям и интересам, это нарушение общественных отношений, охраняемых уголовным законом. Наша схема представляет собой трапецию: от формы, где различия между ТО и ТП наиболее велики, к содержанию, где общность (эквивалентность) гораздо выше. Эту схему можно завершить, превратив трапецию в треугольник, если на вершине поставить функциональный рисунок, общий как для отрывка. мы сможем обстоятельно ответить на вопрос, с которого начиналась статья: «Что передаётся в переводе?» Функциональный рисунок передаётся полностью. Возможность такой передачи - залог того, что перевод действительно осуществим. Информативный рисунок передаётся по возможности точно. Его полная передача - идеал, к которому следует стремиться. При вынужденных отступлениях от исходного рисунка переводчик обычно жертвует полнотой ситуативной информации ради сохранения актуализированной в экспрессивно-оценочной, ассоциативно-об - разной или стилевой информации. Форма в переводе последовательно передаваться не может в принципе (т.к. копирование формальных элементов оригинала на всех уровнях приведёт к переводу, лишённому смысла, а в конечном итоге - к простому переписыванию ТО). Полные или частичные совпадения отдельных формальных элементов в ТО и ТП оправданны только в том случае, если это способствует (или, по крайней мере, не препятствует) сохранению информативного инварианта. На формальном уровне продуктивнее сопоставлять языковых средств, использованных в ТО и ТП. Заметим на всякий случай, что такой, функционально-коммуникативный, подход к переводу вполне допускает и множественность адекватных переводов одного и того же текста или его фрагмента, и возможность по-разному оценивать факторы, определяющие функциональный инвариант. Это не схоластическая догма - а живая, здравая концепция перевода, имеющая солидное научное обоснование и дающая убедительные результаты на практике.
Преступные последствия непосредственно связаны с объектом посягательства. Преступное деяние по отношению к объекту посягательства выступает активным (причиняющим) фактором, ибо именно оно ущемляет, изменяет, нарушает, разрушает общественные отношения, т.е. производит преступные последствия.
1.2 Виды общественно-опасных последствий преступления
Можно выделить два направления классификации: 1) классификация, производимая в целях научного исследования и 2) проводимая для практического применения полученных результатов в деятельности правоохранительных органов.
М.В. Карасев пишет, что 1) в практической плоскости классификация обеспечивает научный подход в выборе форм и методов правового регулирования, в построении научного материала и т.д.;
2) классификация в законодательстве есть акт теоретического познания, она показывает, как отражаемое явление реализует себя в действительности, вскрывает его сущность, отграничивает от других объектов. Она позволяет обеспечить логичность и последовательность научного поиска. Безусловно, усреднённых реципиентов оригинала и перевода не существует
как не существует объективных методов проникновения в сознание даже вполне реальных носителей того или иного языка. Поэтому постулат о желаемом тождестве коммуникативных эффектов, не подкреплённый конкретным лингвистическим содержанием, приводит к вульгаризации понимания коммуникативной направленности перевода и критическим замечаниям вроде: «В оригинале звучит так-то и так-то, а в переводе звучит как-то не так». Однако, на наш взгляд, требование коммуникативной адекватности вполне справедливо, если предположить, что она достигается как раз за счёт передачи функционального и информативного «рисунка» оригинала (об этом речь пойдёт ниже).
Переводящий вынужден постоянно решать, какая информация необходима для реализации заложенного в переводе функционального рисунка, а какая выполняет второстепенную роль. Чтобы точнее описать те принципы, по которым переводчик выбирает, что именно подлежит передаче в переводе, а также сам процесс принятия соответствующих решений, мы разработали схему, которая одно - временно служит классификацией видов переводческой эквивалентности, объясняет ряд закономерностей в выборе переводчиком того или иного уровня эквивалентности и представляет собой модель переводческого процесса, в которой сочетаются некоторые свойства семантической, трансформационной и информативной моделей. Хотелось бы сразу оговориться, что предлагаемая модель-схема не претендует на истинность в каждом мельчайшем своём компоненте. Наоборот, было бы крайне желательно, если бы те или иные её параметры уточнялись, дорабатывались или, может быть, отвергались, если на, то найдутся веские основания. Однако, как нам представляется, она в целом верно отражает сущность процесса перевода и указывает на недостаточно рассмотренные ранее закономерности и ограничения, с которыми переводчик сталкивается на практике. А значит, можно надеяться, что и в своём настоящем виде эта схема принесёт теоретическую и практическую пользу. Прежде чем перейти к графическому изображению схемы, мы хотели бы привести основные положения, которые легли в её основу
Особое место занимает классификация как особый метод познавательной деятельности в правовой науке, т.к. выступает инструментом систематизации, позволяющим ориентироваться в многообразии объектов правовой сферы, является источником знаний о них.
Наконец, классификация в уголовном законодательстве имеет широкое практическое значение. Важную роль играет классификация для правопонимания.
В современной науке уголовного права выработаны следующие принципы классификации: объективность, диалектический, исторический, системный подходы, учет практики.
следующим образом:
) в одной и той же классификации необходимо применять одно и то же основание;
) основание деления должно быть ясным, четким;
) члены классификации должны взаимно исключать друг друга;
) объем членов классификации должен равняться объему классифицируемого явления;
) подразделение на классы должно быть непрерывным.
В научной литературе представлены различные классификации общественно-опасных последствий преступления.
С.В. Краснопеев утверждает, что уголовно-процессуальный закон точнее и содержательнее по сравнению с уголовным законом определяет виды общественно-опасных последствий преступления. Так, статья 42 УПК РФ при определяет понятие «потерпевший» через установление причинённого ему вреда.
Основанием классификации выступают признаки лица, которому преступлением непосредственно причинён вред, - потерпевшего. Из этой нормы вытекают следующие виды вреда:
1.для физического лица:
·физический вред
·имущественный вред
·моральный вред
2.для юридического лица:
·имущественный вред
·вред деловой репутации
Однако следует отметить, что данным перечнем не исчерпываются все возможные виды вреда - уголовное право по содержанию гораздо разнообразнее, чем уголовно-процессуальный закон. Уголовный кодекс РФ предусматривает преступления, влекущие за собой политический, экологический, управленческий и другие виды вреда.
Кроме того, далеко не во всех преступлениях перечень потерпевших исчерпывается физическими и юридическими лицами. Преступление может выражаться и негативных последствиях для экологии, т.е. окружающей среды, преступления, предусмотренные главой 25 УК РФ причиняет вред здоровью населения России в целом, её части, наносит ущерб их нравственности. Наша схема представляет собой трапецию: от формы, где различия между ТО и ТП наиболее велики, к содержанию, где общность (эквивалентность) гораздо выше. Эту схему можно завершить, превратив трапецию в треугольник, если на вершине поставить функциональный рисунок, общий как для отрывка. мы сможем обстоятельно ответить на вопрос, с которого начиналась статья: «Что передаётся в переводе?» Функциональный рисунок передаётся полностью. Возможность такой передачи - залог того, что перевод действительно осуществим. Информативный рисунок передаётся по возможности точно. Его полная передача - идеал, к которому следует стремиться. При вынужденных отступлениях от исходного рисунка переводчик обычно жертвует полнотой ситуативной информации ради сохранения актуализированной в экспрессивно-оценочной, ассоциативно-об - разной или стилевой информации. Форма в переводе последовательно передаваться не может в принципе (т.к. копирование формальных элементов оригинала на всех уровнях приведёт к переводу, лишённому смысла, а в конечном итоге - к простому переписыванию ТО). Полные или частичные совпадения отдельных формальных элементов в ТО и ТП оправданны только в том случае, если это способствует (или, по крайней мере, не препятствует) сохранению информативного инварианта. На формальном уровне продуктивнее сопоставлять языковых средств, использованных в ТО и ТП. Заметим на всякий случай, что такой, функционально-коммуникативный, подход к переводу вполне допускает и множественность адекватных переводов одного и того же текста или его фрагмента, и возможность по-разному оценивать факторы, определяющие функциональный инвариант. Это не схоластическая догма - а живая, здравая концепция перевода, имеющая солидное научное обоснование и дающая убедительные результаты на практике.
В уголовно-правовой литературе встречаются различные классификации общественно-опасных последствий преступления. Безусловно, усреднённых реципиентов оригинала и перевода не существует как не существует объективных методов проникновения в сознание даже вполне реальных носителей того или иного языка. Поэтому постулат о желаемом тождестве коммуникативных эффектов, не подкреплённый конкретным лингвистическим содержанием, приводит к вульгаризации понимания коммуникативной направленности перевода и критическим замечаниям вроде: «В оригинале звучит так-то и так-то, а в переводе звучит как-то не так». Однако, на наш взгляд, требование коммуникативной адекватности вполне справедливо, если предположить, что она достигается как раз за счёт передачи функционального и информативного «рисунка» оригинала (об этом речь пойдёт ниже).
Переводящий вынужден постоянно решать, какая информация необходима для реализации заложенного в переводе функционального рисунка, а какая выполняет второстепенную роль. Чтобы точнее описать те принципы, по которым переводчик выбирает, что именно подлежит передаче в переводе, а также сам процесс принятия соответствующих решений, мы разработали схему, которая одно - временно служит классификацией видов переводческой эквивалентности, объясняет ряд закономерностей в выборе переводчиком того или иного уровня эквивалентности и представляет собой модель переводческого процесса, в которой сочетаются некоторые свойства семантической, трансформационной и информативной моделей. Хотелось бы сразу оговориться, что предлагаемая модель-схема не претендует на истинность в каждом мельчайшем своём компоненте. Наоборот, было бы крайне желательно, если бы те или иные её параметры уточнялись, дорабатывались или, может быть, отвергались, если на, то найдутся веские основания. Однако, как нам представляется, она в целом верно отражает сущность процесса перевода и указывает на недостаточно рассмотренные ранее закономерности и ограничения, с которыми переводчик сталкивается на практике. А значит, можно надеяться, что и в своём настоящем виде эта схема принесёт теоретическую и практическую пользу. Прежде чем перейти к графическому изображению схемы, мы хотели бы привести основные положения, которые легли в её основу
Первая группа учёных классифицирует общественно-опасные последствия на основании их фактического объективного содержания. Безусловно, усреднённых реципиентов оригинала и перевода не существует как не существует объективных методов проникновения в сознание даже вполне реальных носителей того или иного языка. Поэтому постулат о желаемом тождестве коммуникативных эффектов, не подкреплённый конкретным лингвистическим содержанием, приводит к вульгаризации понимания коммуникативной направленности перевода и критическим замечаниям вроде: «В оригинале звучит так-то и так-то, а в переводе звучит как-то не так». Однако, на наш взгляд, требование коммуникативной адекватности вполне справедливо, если предположить, что она достигается как раз за счёт передачи функционального и информативного «рисунка» оригинала (об этом речь пойдёт ниже).
Переводящий вынужден постоянно решать, какая информация необходима для реализации заложенного в переводе функционального рисунка, а какая выполняет второстепенную роль. Чтобы точнее описать те принципы, по которым переводчик выбирает, что именно подлежит передаче в переводе, а также сам процесс принятия соответствующих решений, мы разработали схему, которая одно - временно служит классификацией видов переводческой эквивалентности, объясняет ряд закономерностей в выборе переводчиком того или иного уровня эквивалентности и представляет собой модель переводческого процесса, в которой сочетаются некоторые свойства семантической, трансформационной и информативной моделей. Хотелось бы сразу оговориться, что предлагаемая модель-схема не претендует на истинность в каждом мельчайшем своём компоненте. Наоборот, было бы крайне желательно, если бы те или иные её параметры уточнялись, дорабатывались или, может быть, отвергались, если на, то найдутся веские основания. Однако, как нам представляется, она в целом верно отражает сущность процесса перевода и указывает на недостаточно рассмотренные ранее закономерности и ограничения, с которыми переводчик сталкивается на практике. А значит, можно надеяться, что и в своём настоящем виде эта схема принесёт теоретическую и практическую пользу. Прежде чем перейти к графическому изображению схемы, мы хотели бы привести основные положения, которые легли в её основу
Так, например, Л.И. Кругликов, А.Н. Трайнин, классифицируют общественно-опасные последствия на основании их фактического объективного содержания. Ими выделяются: вред физический, вред имущественный, вред моральный, вред социальный, вред психологический.
А.Д. Горбуза, Е.А. Сухарев выделяют следующие последствия: имущественные, физические, моральные, организационные.
М.И. Ковалёв предлагает такую классификацию общественно - опасных последствий:
·материальные (имущественный ущерб или упущенная выгода),
·физические (смерть человека, причинение вреда его здоровью, нормальному развитию организма и т.п.),
·экологические (загрязнение водоёмов, атмосферы, причинение вреда флоре или фауне),
·моральные (причинение вреда нравственному воспитанию людей или оскорбление статуса общества),
·социальные (представляющими опасность для государственного или общественного строя или для правопорядка).
В рамках данного основания классификации наиболее полную и развёрнутую классификацию общественно-опасных последствий преступления представляет А.С. Михлин. Он выделяет следующие виды вреда:
1.материальный
а.имущественный:
·прямой ущерб - вызывает утрату или повреждения имущества и расходы,
·неполучение должного - неполучение доходов, которые должны были быть получены;
б.личный - лишение человека жизни или повреждение его здоровья.
2.нематериальный
а. личный - когда нарушаются неимущественные права граждан,
б. неличный - когда нарушаются неимущественные права государства, его установлений и общественных организаций.
Вторая группа учёных - В.Н. Кудрявцев, В.В. Мальцев, Б.А. Куринов, Г.А. Кригер связывают виды общественно-опасных последствий преступлений с классификацией объекта преступления.
Например, В.В. Мальцев говорит о том, что общий, родовой и непосредственный объекты преступления выражают разную степень (ступень) обобщения, охраняемых уголовным правом общественных отношений. Именно разная степень обобщения характеризует и соответствующие им преступные последствия.
Общее понятие преступных последствий включает в себя самое существенное из того, что характеризует всю совокупность общественных отношений (социальных возможностей), находящихся под охраной уголовного законодательства.
На основе данного критерия можно выделить следующие виды общественно-опасных последствий преступления:
·общие общественно-опасные последствия;
·родовые общественно-опасные последствия преступления;
·непосредственные общественно-опасные последствия.
В.Г. Степанов предлагает более развёрнутую классификацию по характеру изменений, происходящих в результате преступного деяния в различных объектах посягательства:
·преступные последствия 1-го уровня (происходящие в общем объекте) - на данном уровне проводится разграничение преступлений и иных правонарушений;
·преступные последствия 2-го уровня (происходящие в родовом объекте) - правоприменитель классифицирует и соотносит преступные последствия с перечнем типовых последствий, предусмотренных в конкретном разделе УК РФ;
·преступные последствия 3-го уровня (происходящие в видовом объекте) - при их оценке уже возможно соотнести деяние с предусмотренным законодателем делением преступлений в определённой главе УК РФ;
·преступные последствия 4-го уровня (происходящие в непосредственном объекте посягательства) - на этой стадии возможно произвести квалификацию деяния по статье либо по части статьи Особенной части УК РФ.
На данном уровне происходит выяснение и соотнесение преступных последствий с тем перечнем последствий, которые указаны законодателем в конкретной норме Особенной части УК РФ, а в материальных составах, кроме того, - оценка вредных изменений, происшедших в предмете посягательства;
·преступные последствия 5-го уровня - выведены законодателем за рамки состава преступления, однако они подлежат обязательному учёту в качестве смягчающих или отягчающих обстоятельств.
Таким образом, происходит постепенная конкретизация и оценка последствий, происходящих в объекте преступления. Наша схема представляет собой трапецию: от формы, где различия между ТО и ТП наиболее велики, к содержанию, где общность (эквивалентность) гораздо выше. Эту схему можно завершить, превратив трапецию в треугольник, если на вершине поставить функциональный рисунок, общий как для отрывка. мы сможем обстоятельно ответить на вопрос, с которого начиналась статья: «Что передаётся в переводе?» Функциональный рисунок передаётся полностью. Возможность такой передачи - залог того, что перевод действительно осуществим. Информативный рисунок передаётся по возможности точно. Его полная передача - идеал, к которому следует стремиться. При вынужденных отступлениях от исходного рисунка переводчик обычно жертвует полнотой ситуативной информации ради сохранения актуализированной в экспрессивно-оценочной, ассоциативно-об - разной или стилевой информации. Форма в переводе последовательно передаваться не может в принципе (т.к. копирование формальных элементов оригинала на всех уровнях приведёт к переводу, лишённому смысла, а в конечном итоге - к простому переписыванию ТО). Полные или частичные совпадения отдельных формальных элементов в ТО и ТП оправданны только в том случае, если это способствует (или, по крайней мере, не препятствует) сохранению информативного инварианта. На формальном уровне продуктивнее сопоставлять языковых средств, использованных в ТО и ТП. Заметим на всякий случай, что такой, функционально-коммуникативный, подход к переводу вполне допускает и множественность адекватных переводов одного и того же текста или его фрагмента, и возможность по-разному оценивать факторы, определяющие функциональный инвариант. Это не схоластическая догма - а живая, здравая концепция перевода, имеющая солидное научное обоснование и дающая убедительные результаты на практике.
Кроме указанной классификации объектов преступления «по горизонтали» и соответствующего этому критерию деление общественно-опасных последствий возможна и классификация, основывающаяся на делении объектов преступления (и соответствующая ей классификация общественно-опасных последствий) «по вертикали».
В этом случае выделяются факультативный (дополнительный) объект и дополнительные последствия. Такой позиции придерживается С.В. Землюков, который пишет о том, что необходимо опираться на классификацию именно объектов уголовно-правовой охраны, т.к. это является основанием группирования преступлений в Особенной части УК.
М.А. Ковалёв и Н.А. Ныркова предлагают классификацию общественно-опасных последствий преступления, опирающуюся на формально-юридический критерий и в соответствии с этим выделяют три группы последствий:
·указанные в законе;
·не предусмотренные в законе, но непосредственно влияющие на ответственность виновного;
·безразличные для судьбы виновного.
Наконец, третий вариант классификации предлагает Л.Д. Гаухман. При этом автор учитывает различные основания классификации, что позволяет наиболее полно отразить сущность и содержание общественно-опасных последствий преступления, не упуская при этом каких-либо значимых аспектов:
1.по характеру вреда:
а.материальные, т.е. поддающиеся точному установлению и доказыванию:
·физический вред,
·имущественный вред;
б. нематериальные:
·последствия в виде реального вреда, который не поддаётся точному установлению и доказыванию
·последствия в виде опасности причинения вреда.
2.по степени опасности причиняемого вреда:
а.последствия, предусмотренные в качестве признаков основных составов
3.по признаку описания в законе:
а.последствия, точно указанные в диспозиции статьи Особенной части УК РФ
б. последствия, описываемые в других нормативно-правовых актах
в. оценочные, т.е. не определённые в законе или ином нормативно-правовом акте, а определяемые правоприменителем на основании оценки фактических обстоятельств содеянного, анализа применяемой уголовно-правовой нормы и её сопоставления с другими нормами.
4.по признаку значения для классификации преступлений:
а. обязательные, т.е. такие, наличие которых обязательно для применения данной уголовно-правовой нормы, устанавливающей запрет причинения исключительно этих последствий
б. дополнительные последствия, описываемые как в самостоятельной, так и в применяемой уголовно-правовой норме, охватывающей их применение.
С учётом всех вышеизложенных критерием возможно произвести классификация общественно-опасных последствий преступления по различным критериям:
1. по признаку объекта преступления
а.основные последствия:
·общие - социальные последствия преступления, посягающие на объекты уголовно-правовой охраны, которые закреплены в ч. 1 ст. 2 УК РФ;
·родовые - определяются содержанием родового объекта преступления;
·видовые - определяются содержанием видового объекта преступления;
·непосредственные - определяются содержанием непосредственного объекта преступления;
б. дополнительные (факультативные) - определяются содержанием дополнительного (факультативного) объекта преступления.
2.по качественному содержанию:
а.материальные последствия - вредные последствия, выразившиеся в объективной реальности:
·физический вред - вред, причиняемый жизни и здоровью человека,
·имущественный вред - вред, причинённый имущественным отношениям, праву собственности:
·прямой (реальный) ущерб, выражающийся в уменьшении собственности,
·упущенная выгода (неполученные доходы) - доходы, которые должны были быть получены собственником при соблюдении закона;
·экологический вред - вред, причиняемый окружающей среде;
б.нематериальный
·личный вред: психический (моральный) вред, вред, причиняемой репутации личности,
·неличный вред: политический вред, организационный (управленческий) вред.
3.по степени объективации:
а.фактически наступающие в объективной реальности; б. создающие угрозу причинения вреда.
4.по степени определённости описания в законе:
а.определённые;
б. неопределённые (оценочные); в. отсылочные (бланкетные).
5.по степени влияния на квалификацию преступления:
а.имеющие непосредственное значение для квалификации преступления;
а.б. не имеющие значения для квалификации, но подлежащие оценке судом при индивидуализации наказания.
6. по функциональности в рамках системы признаков состава преступления:
а. находящиеся в рамках состава преступления и включённые в диспозицию нормы Особенной части УК РФ (материальные составы);
б. не включённые в состав и диспозицию нормы Особенной части УК РФ (формальные и усечённые составы преступлений).
Таким образом, существуют различные классификации общественно-опасных последствий преступлений.
2. Вменение общественно-опасных последствий преступления
.1 Состав преступления
Общественно-опасные последствия преступления - это системообразующий структурный элемент преступления, характеризующий его общественную опасность, т.е. степень вредоносности для объекта уголовно-правовой охраны.
Следовательно, только последствия преступления или возможность их наступления являются единственным фактором, определяющим преступность деяния. Так, в Особенной части УК РФ 96% норм содержат в диспозициях прямые указания на общественно-опасные последствия как реальные, так и в виде создания угрозы причинения вреда.
Именно определённые последствия позволяют законодателю одни деяния считать социально вредными и потому преступными, а другие из-за их нейтральности или даже полезности для общества не относить к категории преступных. Таким образом, общественно-опасные последствия играют важную роль при криминализации деяний и декриминализации преступлений, пенализации и депенализации преступных посягательств и индивидуализации наказания за них.
Устанавливая основания вменения общественно-опасных последствий преступления, следует в первую очередь обратить внимание на их место в числе признаков объективной стороны состава преступления. Безусловно, усреднённых реципиентов оригинала и перевода не существует
как не существует объективных методов проникновения в сознание даже вполне реальных носителей того или иного языка. Поэтому постулат о желаемом тождестве коммуникативных эффектов, не подкреплённый конкретным лингвистическим содержанием, приводит к вульгаризации понимания коммуникативной направленности перевода и критическим замечаниям вроде: «В оригинале звучит так-то и так-то, а в переводе звучит как-то не так». Однако, на наш взгляд, требование коммуникативной адекватности вполне справедливо, если предположить, что она достигается как раз за счёт передачи функционального и информативного «рисунка» оригинала (об этом речь пойдёт ниже).
Переводящий вынужден постоянно решать, какая информация необходима для реализации заложенного в переводе функционального рисунка, а какая выполняет второстепенную роль. Чтобы точнее описать те принципы, по которым переводчик выбирает, что именно подлежит передаче в переводе, а также сам процесс принятия соответствующих решений, мы разработали схему, которая одно - временно служит классификацией видов переводческой эквивалентности, объясняет ряд закономерностей в выборе переводчиком того или иного уровня эквивалентности и представляет собой модель переводческого процесса, в которой сочетаются некоторые свойства семантической, трансформационной и информативной моделей. Хотелось бы сразу оговориться, что предлагаемая модель-схема не претендует на истинность в каждом мельчайшем своём компоненте. Наоборот, было бы крайне желательно, если бы те или иные её параметры уточнялись, дорабатывались или, может быть, отвергались, если на, то найдутся веские основания. Однако, как нам представляется, она в целом верно отражает сущность процесса перевода и указывает на недостаточно рассмотренные ранее закономерности и ограничения, с которыми переводчик сталкивается на практике. А значит, можно надеяться, что и в своём настоящем виде эта схема принесёт теоретическую и практическую пользу. Прежде чем перейти к графическому изображению схемы, мы хотели бы привести основные положения, которые легли в её основу
Конструирование состава преступления, включение в состав преступления определённых признаков производится не случайно. При отборе элементов состава преступления законодатель руководствуется определённым критерием - общественной опасностью преступления.
В конкретный состав преступления включаются признаки, совокупность которых характеризует совершённое деяние как общественно опасное. При этом степень общественной опасности зависит от каждого признака состава преступления. В состав преступления включаются не все признаки преступления, а только необходимые и важные для характеристики общественной опасности данного деяния.
Так строится основной состав преступления, который можно определить, как совокупность минимально необходимых признаков данного преступления, и поэтому каждый из признаков основного состава преступления можно назвать основным признаком.
Для некоторых преступлений помимо основных признаков характерны и другие, достаточно часто встречающиеся и существенно влияющие на степень общественной опасности данного преступления. Такие признаки дополняют основную характеристику преступления и могут быть названы дополнительными. С их помощью образуются дополнительные (в дополнение к основному) составы преступления.
Всякое преступление характеризуется целым рядом признаков, один из которых - последствие преступления. Этот важнейший признак, характеризующий общественную опасность преступления, может играть роль как основного, так и дополнительного признака.
Так, А. Трайнин, Н. Кузнецова относят последствия преступления к группе обязательных признаков, а А. Наумов - к группе факультативных.
Однако нельзя не согласиться с тем, что такое отнесение общественно-опасных последствий преступления к числу обязательных или факультативных при знаков зависит лишь от конструкции конкретного состава преступления - общественно-опасные последствия преступления присутствуют в качестве конструктивного элемента лишь в преступлениях с материальным составом. В формальных же и усечённых составах последствия вынесены за рамки состава преступления.
Ранее уже приводилась классификация последствий по функциональности в рамках системы признаков состава преступления, в рамках которой выделяются общественно-опасные последствия:
а) находящиеся в рамках состава преступления и включённые в диспозицию нормы Особенной части УК РФ
б) не включённые в состав и диспозицию нормы Особенной части УК.
По диспозициям одних статей Особенной части УК для наличия объективной стороны преступления достаточно совершения указанного в законе общественно-опасного действия или бездействия. Безусловно, усреднённых реципиентов оригинала и перевода не существует как не существует объективных методов проникновения в сознание даже вполне реальных носителей того или иного языка. Поэтому постулат о желаемом тождестве коммуникативных эффектов, не подкреплённый конкретным лингвистическим содержанием, приводит к вульгаризации понимания коммуникативной направленности перевода и критическим замечаниям вроде: «В оригинале звучит так-то и так-то, а в переводе звучит как-то не так». Однако, на наш взгляд, требование коммуникативной адекватности вполне справедливо, если предположить, что она достигается как раз за счёт передачи функционального и информативного «рисунка» оригинала (об этом речь пойдёт ниже).
Переводящий вынужден постоянно решать, какая информация необходима для реализации заложенного в переводе функционального рисунка, а какая выполняет второстепенную роль. Чтобы точнее описать те принципы, по которым переводчик выбирает, что именно подлежит передаче в переводе, а также сам процесс принятия соответствующих решений, мы разработали схему, которая одно - временно служит классификацией видов переводческой эквивалентности, объясняет ряд закономерностей в выборе переводчиком того или иного уровня эквивалентности и представляет собой модель переводческого процесса, в которой сочетаются некоторые свойства семантической, трансформационной и информативной моделей. Хотелось бы сразу оговориться, что предлагаемая модель-схема не претендует на истинность в каждом мельчайшем своём компоненте. Наоборот, было бы крайне желательно, если бы те или иные её параметры уточнялись, дорабатывались или, может быть, отвергались, если на, то найдутся веские основания. Однако, как нам представляется, она в целом верно отражает сущность процесса перевода и указывает на недостаточно рассмотренные ранее закономерности и ограничения, с которыми переводчик сталкивается на практике. А значит, можно надеяться, что и в своём настоящем виде эта схема принесёт теоретическую и практическую пользу. Прежде чем перейти к графическому изображению схемы, мы хотели бы привести основные положения, которые легли в её основу
При этом не требуется установления общественно-опасных последствий. Объективную сторону таких преступлений характеризует лишь определённое деяние. При этом во многих случаях в преступлениях с формальным составом можно установить и наступившие общественно-опасные последствия. Однако они не являются признаками состава преступления, но влияют на назначение наказания.
Объективная сторона преступлений с материальным составом содержит общественно-опасные последствия преступления в качестве обязательного элемента. Отсутствие общественно-опасных последствий в деянии, предусмотренном УК в качестве преступления с материальным составом, не позволяет говорить о наличии самого преступления, поскольку отсутствует необходимый элемент его состава.
Кроме того, выделяются и преступления с усечённым составом, в которых момент, с которого преступление считается оконченным, искусственно перенесён на более раннюю стадию.
Следует выяснить, какое значение имеет наличие или отсутствие, незначительность, значительность, размер, характер последствий преступления для квалификации действий виновного. Решение этой задачи тем более необходимо, что в ряде случаев закон обуславливает квалификацию преступления наступлением последствий определённого размера или характера. При этом в некоторых случаях иной размер или характер последствий преступления свидетельствует о наличии в действиях обвиняемого иного состава преступления, в других - может говорить об отсутствии преступления в содеянном.
С другой стороны, общественно-опасные последствия преступления могут быть элементом основного состава преступления, но при этом влиять лишь на меру назначаемого наказания, не оказывая воздействия на квалификацию.
В первом случае, если последствие - элемент основного состава преступления, его отсутствие свидетельствует об отсутствии преступления вообще. Такие последствия следует называть основными последствиями преступления.
Последствия преступления, не предусмотренные в законе в качестве признаков основного его состава, являются отягчающими обстоятельствами. Но в тех случаях, когда наступление последствий преступления определённого размера или характера оказывает особенно серьёзное воздействие на степень общественной опасности содеянного, законодатель включает такое последствие в квалифицированный состав преступления, который образуется при помощи этого признака.
Такое последствие, являющееся признаком квалифицированного состава преступления, представляется правильным назвать квалифицирующим последствием. Так, законодатель конструирует квалифицированные составы преступлений против собственности исходя из таких последствий как «значительный ущерб гражданину», «крупный» и «особо крупный размер».
Те последствия, на которые не содержится указания в законе, не оказывают влияния на квалификацию преступления, но их наступление усиливает опасность содеянного. Эти последствия, являющиеся отягчающими обстоятельствами, являются отягчающими последствиями.
В преступлениях с нематериальным вредом преступные последствия носят неявный характер. Поэтому только предельно четкое их взвешивание позволит избежать субъективизма. В обвинительных заключениях и приговорах должны быть конкретно указаны те общественно опасные последствия, которые вменяются в ответственность виновному. Безусловно, усреднённых реципиентов оригинала и перевода не существует как не существует объективных методов проникновения в сознание даже вполне реальных носителей того или иного языка. Поэтому постулат о желаемом тождестве коммуникативных эффектов, не подкреплённый конкретным лингвистическим содержанием, приводит к вульгаризации понимания коммуникативной направленности перевода и критическим замечаниям вроде: «В оригинале звучит так-то и так-то, а в переводе звучит как-то не так». Однако, на наш взгляд, требование коммуникативной адекватности вполне справедливо, если предположить, что она достигается как раз за счёт передачи функционального и информативного «рисунка» оригинала (об этом речь пойдёт ниже).
Переводящий вынужден постоянно решать, какая информация необходима для реализации заложенного в переводе функционального рисунка, а какая выполняет второстепенную роль. Чтобы точнее описать те принципы, по которым переводчик выбирает, что именно подлежит передаче в переводе, а также сам процесс принятия соответствующих решений, мы разработали схему, которая одно - временно служит классификацией видов переводческой эквивалентности, объясняет ряд закономерностей в выборе переводчиком того или иного уровня эквивалентности и представляет собой модель переводческого процесса, в которой сочетаются некоторые свойства семантической, трансформационной и информативной моделей. Хотелось бы сразу оговориться, что предлагаемая модель-схема не претендует на истинность в каждом мельчайшем своём компоненте. Наоборот, было бы крайне желательно, если бы те или иные её параметры уточнялись, дорабатывались или, может быть, отвергались, если на, то найдутся веские основания. Однако, как нам представляется, она в целом верно отражает сущность процесса перевода и указывает на недостаточно рассмотренные ранее закономерности и ограничения, с которыми переводчик сталкивается на практике. А значит, можно надеяться, что и в своём настоящем виде эта схема принесёт теоретическую и практическую пользу. Прежде чем перейти к графическому изображению схемы, мы хотели бы привести основные положения, которые легли в её основу
Следует сказать и о составах, предусматривающих ответственность за угрозу причинения вреда. Известно, что по степени реализации общественно-опасные последствия подразделяются на реальный ущерб и угрозу его причинения. Однако такое различение реального причинения вреда и угрозы его причинения не означает, что угроза не производит объективных изменений в правоохраняемых интересах. В таком случае также происходят изменения в состоянии объектов: изменение ситуации их безопасного функционирования. Реальность такой опасности требуется доказывать, как и фактический вред. Наша схема представляет собой трапецию: от формы, где различия между ТО и ТП наиболее велики, к содержанию, где общность (эквивалентность) гораздо выше. Эту схему можно завершить, превратив трапецию в треугольник, если на вершине поставить функциональный рисунок, общий как для отрывка. мы сможем обстоятельно ответить на вопрос, с которого начиналась статья: «Что передаётся в переводе?» Функциональный рисунок передаётся полностью. Возможность такой передачи - залог того, что перевод действительно осуществим. Информативный рисунок передаётся по возможности точно. Его полная передача - идеал, к которому следует стремиться. При вынужденных отступлениях от исходного рисунка переводчик обычно жертвует полнотой ситуативной информации ради сохранения актуализированной в экспрессивно-оценочной, ассоциативно-об - разной или стилевой информации. Форма в переводе последовательно передаваться не может в принципе (т.к. копирование формальных элементов оригинала на всех уровнях приведёт к переводу, лишённому смысла, а в конечном итоге - к простому переписыванию ТО). Полные или частичные совпадения отдельных формальных элементов в ТО и ТП оправданны только в том случае, если это способствует (или, по крайней мере, не препятствует) сохранению информативного инварианта. На формальном уровне продуктивнее сопоставлять языковых средств, использованных в ТО и ТП. Заметим на всякий случай, что такой, функционально-коммуникативный, подход к переводу вполне допускает и множественность адекватных переводов одного и того же текста или его фрагмента, и возможность по-разному оценивать факторы, определяющие функциональный инвариант. Это не схоластическая догма - а живая, здравая концепция перевода, имеющая солидное научное обоснование и дающая убедительные результаты на практике.
Таким образом, вменение общественно-опасных последствий преступления зависит от конструкции состава преступления, закреплённой в статье Особенной части УК РФ.
2.2 Причинная связь
Ещё одним фактором, обуславливающим возможность вменения, общественно-опасных последствий является причинная связь.
Так В. Степанов считает, что для того чтобы вменить лицу наступившие вредные последствия и квалифицировать его действия по статье уголовного закона, которая их предусматривает, а также, чтобы учесть их при назначении наказания, необходимо установить наличие причинной связи между совершённым лицом деянием и наступившими последствиями. Наша схема представляет собой трапецию: от формы, где различия между ТО и ТП наиболее велики, к содержанию, где общность (эквивалентность) гораздо выше. Эту схему можно завершить, превратив трапецию в треугольник, если на вершине поставить функциональный рисунок, общий как для отрывка. мы сможем обстоятельно ответить на вопрос, с которого начиналась статья: «Что передаётся в переводе?» Функциональный рисунок передаётся полностью. Возможность такой передачи - залог того, что перевод действительно осуществим. Информативный рисунок передаётся по возможности точно. Его полная передача - идеал, к которому следует стремиться. При вынужденных отступлениях от исходного рисунка переводчик обычно жертвует полнотой ситуативной информации ради сохранения актуализированной в экспрессивно-оценочной, ассоциативно-об - разной или стилевой информации. Форма в переводе последовательно передаваться не может в принципе (т.к. копирование формальных элементов оригинала на всех уровнях приведёт к переводу, лишённому смысла, а в конечном итоге - к простому переписыванию ТО). Полные или частичные совпадения отдельных формальных элементов в ТО и ТП оправданны только в том случае, если это способствует (или, по крайней мере, не препятствует) сохранению информативного инварианта. На формальном уровне продуктивнее сопоставлять языковых средств, использованных в ТО и ТП. Заметим на всякий случай, что такой, функционально-коммуникативный, подход к переводу вполне допускает и множественность адекватных переводов одного и того же текста или его фрагмента, и возможность по-разному оценивать факторы, определяющие функциональный инвариант. Это не схоластическая догма - а живая, здравая концепция перевода, имеющая солидное научное обоснование и дающая убедительные результаты на практике.
Причинная связь характерна для материальных составов, т.к. в преступлениях с формальным составом последствия вынесены за рамки состава, как уже говорилось ранее. Она, наряду с общественно-опасными последствиями, также является элементом объективной стороны преступления.
Причинная связь устанавливается и в некоторых формальных преступлениях. А. Наумов указывает, что в этих случаях речь идёт о таких преступлениях с формальным составом, в которых признаком объективной стороны является создание лицом реальной возможности наступления соответствующего ущерба (при фактическом наступлении таких последствий).
До недавнего времени в уголовно-правовой литературе господствовало мнение, согласно которому объективным основанием ответственности за причиненный вред считалась только причинная связь. В настоящее время российские юристы отказались от такого понимания объективного основания уголовной ответственности. Так, обусловливающую связь, наряду с причинной связью, как самостоятельный вид детерминации обоснованно выделяет Н. Кузнецова
По её мнению, для уголовного права значимы причинная связь и обусловливающая связь, т.е. соответственно причинение и обусловливание. При причинной связи действие (бездействие) само порождает и воспроизводит последствия. При обусловливании же одно явление лишь создает возможность, которая реализуется посредством появления последствий. Наша схема представляет собой трапецию: от формы, где различия между ТО и ТП наиболее велики, к содержанию, где общность (эквивалентность) гораздо выше. Эту схему можно завершить, превратив трапецию в треугольник, если на вершине поставить функциональный рисунок, общий как для отрывка. мы сможем обстоятельно ответить на вопрос, с которого начиналась статья: «Что передаётся в переводе?» Функциональный рисунок передаётся полностью. Возможность такой передачи - залог того, что перевод действительно осуществим. Информативный рисунок передаётся по возможности точно. Его полная передача - идеал, к которому следует стремиться. При вынужденных отступлениях от исходного рисунка переводчик обычно жертвует полнотой ситуативной информации ради сохранения актуализированной в экспрессивно-оценочной, ассоциативно-об - разной или стилевой информации. Форма в переводе последовательно передаваться не может в принципе (т.к. копирование формальных элементов оригинала на всех уровнях приведёт к переводу, лишённому смысла, а в конечном итоге - к простому переписыванию ТО). Полные или частичные совпадения отдельных формальных элементов в ТО и ТП оправданны только в том случае, если это способствует (или, по крайней мере, не препятствует) сохранению информативного инварианта. На формальном уровне продуктивнее сопоставлять языковых средств, использованных в ТО и ТП. Заметим на всякий случай, что такой, функционально-коммуникативный, подход к переводу вполне допускает и множественность адекватных переводов одного и того же текста или его фрагмента, и возможность по-разному оценивать факторы, определяющие функциональный инвариант. Это не схоластическая догма - а живая, здравая концепция перевода, имеющая солидное научное обоснование и дающая убедительные результаты на практике.
С точки зрения философии, причинно-следственная связь выражается в том, что одно явление (причина) при определённых условиях обязательно вызывает к жизни другое условие (следствие).
Немалую роль при этом играют именно условия, т.е. те факторы, без наличия которых причина не может породить следствия. При наличии соответствующих условий причина неизбежно вызывает следствие. Это означает, что связь причины и следствия является необходимой. Безусловно, усреднённых реципиентов оригинала и перевода не существует как не существует объективных методов проникновения в сознание даже вполне реальных носителей того или иного языка. Поэтому постулат о желаемом тождестве коммуникативных эффектов, не подкреплённый конкретным лингвистическим содержанием, приводит к вульгаризации понимания коммуникативной направленности перевода и критическим замечаниям вроде: «В оригинале звучит так-то и так-то, а в переводе звучит как-то не так». Однако, на наш взгляд, требование коммуникативной адекватности вполне справедливо, если предположить, что она достигается как раз за счёт передачи функционального и информативного «рисунка» оригинала (об этом речь пойдёт ниже).
Переводящий вынужден постоянно решать, какая информация необходима для реализации заложенного в переводе функционального рисунка, а какая выполняет второстепенную роль. Чтобы точнее описать те принципы, по которым переводчик выбирает, что именно подлежит передаче в переводе, а также сам процесс принятия соответствующих решений, мы разработали схему, которая одно - временно служит классификацией видов переводческой эквивалентности, объясняет ряд закономерностей в выборе переводчиком того или иного уровня эквивалентности и представляет собой модель переводческого процесса, в которой сочетаются некоторые свойства семантической, трансформационной и информативной моделей. Хотелось бы сразу оговориться, что предлагаемая модель-схема не претендует на истинность в каждом мельчайшем своём компоненте. Наоборот, было бы крайне желательно, если бы те или иные её параметры уточнялись, дорабатывались или, может быть, отвергались, если на, то найдутся веские основания. Однако, как нам представляется, она в целом верно отражает сущность процесса перевода и указывает на недостаточно рассмотренные ранее закономерности и ограничения, с которыми переводчик сталкивается на практике. А значит, можно надеяться, что и в своём настоящем виде эта схема принесёт теоретическую и практическую пользу. Прежде чем перейти к графическому изображению схемы, мы хотели бы привести основные положения, которые легли в её основу
Причинность объективна (т.е. она есть присущее самим вещам внутреннее отношение) и всеобща, т.к. нет явлений, которые не имели бы своих причин, как нет явлений, которые не порождали бы тех или иных следствий. Причинную связь можно охарактеризовать как одну из форм всеобщей связи и взаимодействия явлений.
При этом, в уголовном праве, в соответствии с понятием субъекта преступления, причина возможна лишь как деяние (действие или бездействие) вменяемого лица, достигшего возраста уголовной ответственности (по общему правилу).
А последствия понимаются как общественно-опасный вред, причиняемый охраняемым уголовным законом правоотношениям, которые закреплены в УК РФ.
Признаки субъекта преступления можно рассматривать как необходимые условия. Так, совершение невменяемым лицом деяния, предусмотренного УК, не приведёт к совершению преступления с точки зрения права, т.е. отсутствие необходимого условия приводит к отсутствию связи между причиной и следствием. Нельзя путать причину и условия. Критерием их разграничения может служить свойство причины порождать последствия, условия же не влекут наступление следствий, а лишь способствуют их наступлению.
Необходимо теперь установить уголовно-правовые признаки причинно-следственной связи между деянием и наступившими общественно-опасными последствиями:
1.общественно-опасное деяние должно предшествовать по времени преступному результату
2.наступившее последствие должно быть результатом именно этого, а не какого-либо другого деяния
3.конкретное деяние является главной и непосредственной причиной наступление данного последствия
.последствия деяния наступают с неизбежностью, т.е. являются необходимыми, а не случайными.
Необходимым является такое следствие, которое вытекает из самой сущности вещей, из их внутренних связей и противоречий, и потому неизбежно должно произойти.
Отсутствие какого-либо из этих признаков говорит об отсутствии и причинно-следственной связи между деянием и общественно-опасными последствиями, что, в свою очередь, исключает совершение преступления конкретным лицом.
Наконец, само по себе наличие причинной связи между деянием и общественно-опасными последствиями ещё не является достаточным основанием для привлечения лица к уголовной ответственности. Для этого необходимо наличие в его деянии всех признаков состава преступления, в т.ч. - субъективной стороны состава преступления - умысла или неосторожности.
Таким образом, вменение общественно-опасных последствий преступления зависит от конструкции состава преступления и причинной связи.
Причинная связь между бездействием и наступившим общественно опасным последствием имеет место, если на субъекте лежала юридическая обязанность совершить требуемое действие, существовала возможность как отрицательного, так и положительного исхода, совершение требуемого действия могло превратить возможность положительного исхода.
Заключение
Каждое человеческое действие вызывает изменения в окружающей действительности. Антиобщественные свойства преступления проявляются в том, что оно влечёт за собой наступление вредных последствий. Наша схема представляет собой трапецию: от формы, где различия между ТО и ТП наиболее велики, к содержанию, где общность (эквивалентность) гораздо выше. Эту схему можно завершить, превратив трапецию в треугольник, если на вершине поставить функциональный рисунок, общий как для отрывка. мы сможем обстоятельно ответить на вопрос, с которого начиналась статья: «Что передаётся в переводе?» Функциональный рисунок передаётся полностью. Возможность такой передачи - залог того, что перевод действительно осуществим. Информативный рисунок передаётся по возможности точно. Его полная передача - идеал, к которому следует стремиться. При вынужденных отступлениях от исходного рисунка переводчик обычно жертвует полнотой ситуативной информации ради сохранения актуализированной в экспрессивно-оценочной, ассоциативно-об - разной или стилевой информации. Форма в переводе последовательно передаваться не может в принципе (т.к. копирование формальных элементов оригинала на всех уровнях приведёт к переводу, лишённому смысла, а в конечном итоге - к простому переписыванию ТО). Полные или частичные совпадения отдельных формальных элементов в ТО и ТП оправданны только в том случае, если это способствует (или, по крайней мере, не препятствует) сохранению информативного инварианта. На формальном уровне продуктивнее сопоставлять языковых средств, использованных в ТО и ТП. Заметим на всякий случай, что такой, функционально-коммуникативный, подход к переводу вполне допускает и множественность адекватных переводов одного и того же текста или его фрагмента, и возможность по-разному оценивать факторы, определяющие функциональный инвариант. Это не схоластическая догма - а живая, здравая концепция перевода, имеющая солидное научное обоснование и дающая убедительные результаты на практике.
Преступное последствие - это вред, причиненный объекту, т.е. охраняемым ценностям и интересам, это нарушение общественных отношений, охраняемых уголовным законом.
Преступные последствия непосредственно связаны с объектом посягательства. Преступное деяние по отношению к объекту посягательства выступает активным (причиняющим) фактором, ибо именно оно ущемляет, изменяет, нарушает, разрушает общественные отношения, т.е. производит преступные последствия.
Существуют различные виды общественно-опасных последствий преступлений.
Л.И. Кругликов, А.Н. Трайнин, классифицируют общественно-опасные последствия на основании их фактического объективного содержания. Ими выделяются: вред физический, вред имущественный, вред моральный, вред социальный, вред психологический.
А.Д. Горбуза, Е.А. Сухарев выделяют следующие последствия: имущественные, физические, моральные, организационные.
М.И. Ковалёв предлагает такую классификацию общественно - опасных последствий: материальные, физические, экологические и др.
Вменение общественно-опасных последствий преступления зависит от конструкции состава преступления, закреплённой в статье Особенной части УК РФ.
В конкретный состав преступления включаются признаки, совокупность которых характеризует совершённое деяние как общественно опасное. Наша схема представляет собой трапецию: от формы, где различия между ТО и ТП наиболее велики, к содержанию, где общность (эквивалентность) гораздо выше. Эту схему можно завершить, превратив трапецию в треугольник, если на вершине поставить функциональный рисунок, общий как для отрывка. мы сможем обстоятельно ответить на вопрос, с которого начиналась статья: «Что передаётся в переводе?» Функциональный рисунок передаётся полностью. Возможность такой передачи - залог того, что перевод действительно осуществим. Информативный рисунок передаётся по возможности точно. Его полная передача - идеал, к которому следует стремиться. При вынужденных отступлениях от исходного рисунка переводчик обычно жертвует полнотой ситуативной информации ради сохранения актуализированной в экспрессивно-оценочной, ассоциативно-об - разной или стилевой информации. Форма в переводе последовательно передаваться не может в принципе (т.к. копирование формальных элементов оригинала на всех уровнях приведёт к переводу, лишённому смысла, а в конечном итоге - к простому переписыванию ТО). Полные или частичные совпадения отдельных формальных элементов в ТО и ТП оправданны только в том случае, если это способствует (или, по крайней мере, не препятствует) сохранению информативного инварианта. На формальном уровне продуктивнее сопоставлять языковых средств, использованных в ТО и ТП. Заметим на всякий случай, что такой, функционально-коммуникативный, подход к переводу вполне допускает и множественность адекватных переводов одного и того же текста или его фрагмента, и возможность по-разному оценивать факторы, определяющие функциональный инвариант. Это не схоластическая догма - а живая, здравая концепция перевода, имеющая солидное научное обоснование и дающая убедительные результаты на практике.
Причинная связь между бездействием и наступившим общественно опасным последствием имеет место, если на субъекте лежала юридическая обязанность совершить требуемое действие, существовала возможность как отрицательного, так и положительного исхода, совершение требуемого действия могло превратить возможность положительного исхода в действительность.
Таким образом, вменение общественно-опасных последствий преступления зависит от конструкции состава преступления и причинной связи.
Список литературы
1.Боровиков В.Б., Смердов А.А. Уголовное право. Общая и Особенная части; Юрайт - Москва, 2013. - 672 c.
.Бриллиантов А.В., Курганов С.И. Уголовно-исполнительное право Российской Федерации; Проспект - Москва, 2013. - 376 c.
.Иванов В.Д. Уголовное право. - М.: Приор, 2012. - 420 с.
.Комментарий к Уголовному кодексу РФ / Под ред. С.И. Никулина. - М.: Проспект, 2012. - 912 с.
.Комментарий к Уголовному Кодексу Российской Федерации. /Под общ. ред. Ю.И. Скуратова, В.М. Лебедева. - М.: ИНФРА-М, НОРМА, 2011. -876 с.
.Кругликов Л.Л. Уголовное право России. Часть общая. - М.: Волтерс Клувер 2-е изд, пераб. и доп. 2009, - 592 с.
.Кудрявцев В.Н. Объективная сторона преступления. - М.:Госюриздат, 1960, - 244 с.
.Малинин В.Б., Парфенов А.Ф. Объективная сторона преступления. - СПб.: СпбЮИ, 2009. - 301 с.
.Мальцев В.В. Проблемы уголовно-правовой оценки общественно опасных последствий. - Саратов: изд-во Саратовского ун-та, 1989. - 192 с.
.Михлин А.С. последствия преступления. - М.: Юрид. лит., 1968. - 104 с.
.Наумов, А.В. Российское уголовное право. Общая часть. - М.: Проспект, 2009. - 514 с.
.Рыжаков А.П. Уголовный процесс России. - М., 2013. - 432 c.
.Рарог А.И. Уголовное право. - М.: Проспект, 2011. - 516 с.
.Уголовное право России. Общая и Особенная часть: Учебник для высших учебных заведений. / Под ред. д. Н.Г. Кадникова. - М.: Книжный мир, 2010. - 827 с.
.Уголовное право России. Общая часть / Под ред. О.Г. Ковалев. - М.: Дашков и К, 2009 - 688 с.
.Уголовное право. Особенная часть / Под ред. Л.В. Иногамовой-Хегай, А.И. Чучаева. - М.: Юридическая фирма «КОНТРАКТ»: ИНФРА-М, 2010. - 800 с.
.Церетели, Т.В. Причинная связь в уголовном праве. - Тбилиси: ТГУ, 1957. - 257 с.
.Эриашвили Н.Д. Общественно опасное поведение и его уголовная противоправность / Н.Д. Эриашвили, А.Н. Павлухин, П.Н. Нестеров. - М.: ЮНИТИ, 2009. - 111 с.