Методологической основой исследования послужили такие методы исследования, как: специально-юридический, сравнительно-правовой, исторический и другие приёмы обобщения научного материала и практического опыта.
Выпускная квалификационная работа состоит из введения, трёх глав, содержащих теоретические положения, выводы и предложения, заключения и списка использованных источников.
необходимая оборона уголовный ответственность
ГЛАВА 1. ПОНЯТИЕ НЕОБХОДИМОЙ ОБОРОНЫ И ЕЁ ПРИРОДА
Конституция Российской Федерации гарантирует гражданам право «защищать свои права и свободы всеми способами, не запрещёнными законом» (ч.2 ст.45). Частным случаем такого права является закреплённое в ст.37 УК РФ право на необходимую оборону.
Право на необходимую оборону ряд учёных считают естественным прирождённым правом. В частности, И.Э. Звечаровский и С.В. Пархоменко утверждают, что оно «вытекает из естественного, присущего человеку от рождения права на жизнь». По мнению М.А. Кауфмана, «право на необходимую оборону - это естественное, данное каждому гражданину право. Его естественность состоит в том, что оно не создаётся государством, но признаётся и санкционируется им. Так, ещё римское право высказывало, что право обороны вытекает из самой природы вещей, что vim enim vi defendere omnes leges omniaque jura permittunt («Ведь силу отражать силой (защищать силой) все законы и права допускают»)».
С точки зрения В.В. Орехова, «прирождённых прав вообще не существует: всякое право возникает лишь в общежитии». В.В. Меркурьев, анализируя природу необходимой обороны, пришёл к выводу, что «принципиальное решение вопроса об условиях необходимой обороны и пределах её допустимости всегда находилось в прямой зависимости от положения личности в обществе и государстве».
Характеризуя правовую природу обстоятельств, исключающих преступность деяния необходимо отметить, что вопрос о том, какой именно признак преступления отсутствует в деянии при наличии обстоятельства, исключающего его преступность, является достаточно спорным. Некоторые авторы считают, что данные обстоятельства исключают общественную опасность деяния. Другие полагают, что эти обстоятельства исключают противоправность. Третьи указывают, что специфика всех обстоятельств, исключающих преступность деяния, заключается в том, что в них отсутствует общественная опасность и противоправность. Высказывается также мнение о том, что данные обстоятельства исключают одновременно все признаки преступления: общественную опасность, противоправность, виновность и наказуемость.
Термин «обстоятельство, исключающее преступность деяния» явился в первую очередь законодательным определением - в теории и практике уголовного права до принятия УК РФ 1996 г., как правило, говорилось об этих обстоятельствах как об исключающих общественную опасность деяния.
Такой подход был определён в «классической» советской школе уголовного права. Так, А.А. Пионтковский писал: «При некоторых обстоятельствах деяния, по своим внешним чертам схожие с признаками того или иного преступления, в действительности не являются общественно опасными; они не только не представляют собой опасности … но, наоборот, являются полезными». И.И. Слуцкий выделил необходимую оборону к обстоятельствам, в которых «ярко выражена общественная полезность и правомерность». Он считал, что «поведение лица, действующего в состоянии необходимой обороны, общественно полезно и правомерно, поэтому оно признается не только обстоятельством, исключающим ответственность, но и осуществлением права на оборону».
В 1980 - 1990-х годах определяющей позицией в теории уголовного права осталось положение об исключении общественной опасности деяния, совершённого при любом из этих обстоятельств. Так, Н.И. Пикуров считает, что при наличии обстоятельства, исключающего преступность, деяние «не только не является общественно опасным, но направлено на достижение общественно полезных целей, либо нейтрально по отношению к общественным интересам». «Общественно полезными» считает ряд таких обстоятельств Б. Разгильдеев. Ю.В.Баулин определяет необходимую оборону как обстоятельство исключающее такие признаки преступления как общественная опасность и уголовная противоправность деяния. Такой подход к определению юридической природы обстоятельств, исключающих преступность деяния, в целом сохраняется и в настоящее время. К примеру, М.А. Кауфман сформулировал понятие обстоятельств, исключающих преступность деяния следующим образом: «Это общественно полезный и (или) социально оправданный в данной ситуации, но внешне сходный с преступлением акт человеческого поведения, совершённый при наличии определённых условий, которые исключают его общественную опасность и противоправность при причинении вреда».
В последнее время наметился своеобразный «отход» от классической позиции, согласно которой данные обстоятельства считаются исключающими общественную опасность деяния.
В.В. Орехов утверждает, что обстоятельства, исключающие преступность деяния, не исключают общественную опасность. Общественная опасность - объективная категория, её объективность состоит в том, что она не является результатом оценки законодателя или суда, а есть реальность, суть которой состоит в том, что поведение человека вступает в противоречие с существующими общественными отношениями между людьми, иначе говоря, причиняет им вред. Уголовно-правовой оценке может подлежать не само обстоятельство как таковое (то есть факт необходимой обороны), а причинённый в рамках этого обстоятельства вред охраняемым уголовным правом общественным отношениям и интересам. При реализации права на необходимую охраняемым уголовным правом общественным отношениям и интересам причиняется вред, который дезорганизует нормальные социальные отношения, поскольку закон в равной мере охраняет интересы как лица, совершающего деяния при указанных обстоятельствах, так и потерпевших от этих деяний, ибо «каждый имеет право на жизнь, свободу, личную неприкосновенность и собственность (ст.23, 35 Конституции РФ 1993г.). Это означает, что деяние, совершённое в рамках необходимой обороны сохраняет характеристику общественно опасного. Примером выступают случаи лишения жизни или причинения тяжкого вреда здоровью в ситуациях так называемой «мнимой обороны».
Юридической формой отражения общественной опасности деяния является противоправность. Противоправность означает запрещённость деяния уголовным законом. В российском уголовном праве сформулирован принцип nullum crimen sine lege (нет преступления, если об этом не указано в законе). Противоправность выражается в том, что деяние содержит признаки конкретного состава преступления, описанные в норме Особенной части УК РФ, где названы все деяния, признаваемые в настоящее время преступлениями.
Указывая при характеристике деяний, совершаемых в рамках обстоятельств, исключающих преступность деяния на то, что они не являются преступлением, закон тем самым исключает противоправность. По мнению В.В. Орехова и В.А. Блинникова отсутствие именно противоправности составляет суть юридической природы обстоятельств, исключающих преступность деяния. В.В. Орехов считает, что в реальной действительности не исключается, что общественно опасное деяние может быть правомерным. В уголовном праве правомерность и общественная опасность не являются взаимоисключающими понятиями. Будучи общественно опасным, совершённое деяние в то же время может характеризоваться как правомерное, то есть допускаемое при определённых обстоятельствах самим уголовным законом и не противоречащее иным нормативным актам. Такое допущение правомерности общественно опасного деяния может быть в случае прямого указания закона. По мнению В.В. Орехова, если нет общественной опасности вреда, то нет смысла исключать его противоправность в уголовном законе.
В юридической литературе имеют место различные комментарии в отношении характера норм, исключающих преступность деяния. Ряд авторов высказывают мнение, что необходимая оборона, крайняя необходимость и задержание лица наряду с добровольным отказом являются поощрительными нормами, поскольку исключают возможность привлечения к уголовной ответственности. К примеру, В.А. Елеонский относит некоторые из обстоятельств, исключающих преступность деяния, к «поощряющим социально-правовую активность личности». Ю.В. Баулин полагает, что поощрительными нормами являются не только нормы о необходимой обороне, крайней необходимости и задержании преступника, но и уголовно-правовые нормы других отраслей законодательства, регулирующие рассматриваемые правомерные поступки. Однако, как справедливо отмечал Ю.В. Голик, поощрительная норма должна применяться, когда наказание становится явно неэффективным либо когда частично отбытое наказание уже сыграло свою роль. В любом случае, «поощрять» можно лишь то лицо, которое совершило преступление - а все названные обстоятельства исключают как раз преступность деяния. Согласно А.М. Касеновой, «поощрительные уголовно-правовые нормы - это самостоятельная разновидность уголовно-правовых норм, представляющая собой установленные государством правила поведения, соблюдение которых стимулируется исключением, смягчением или полным устранением уголовно-правового обременения в связи с социально-одобряемым поведением лица».
Иной позиции придерживаются Н.И. Загородников и Н.А. Стручков, которые считают, что нормы о необходимой обороне, крайней необходимости и другие не являются поощрительными, так как они не прибавляют ничего ко всему объёму прав людей, не дают им никаких новых благ. И.Э. Звечаровский соглашается с мнением тех учёных, которые считают, что нормы об обстоятельствах, исключающих преступность деяния, не могут рассматриваться в качестве поощрительных норм уголовного права: «Как справедливо отмечается в литературе, не обоснованно говорить об уголовном поощрении в ситуации, когда правомерное поведение не влечёт за собой положительных уголовно-правовых последствий, по сравнению с тем состоянием, в котором субъект находился до совершения названных действий». По мнению В.В. Орехова, они не могут претендовать на роль поощрительных, поскольку не предполагают «сверхисполнение» субъектом своих обязанностей либо достижение им общепризнанного полезного результата. Кроме того, они не предусматривают какого-либо конкретного правового поощрения, закреплённого в праве формы и меры государственного одобрения заслуженного поведения.
По мнению других авторов, законодатель сформулировал в ч.1 ст.37 УК РФ норму-исключение, согласно которой деяние, формально содержащее признаки преступления, таковым не является в силу общественной полезности оборонительных действий, которые по своей природе исключают общественную опасность, противоправность, виновность и наказуемость деяния, причинившего вред посягающему лицу.
Для обеспечения гарантий прав лиц, активно защищающих свои права или права других лиц, охраняемые законом интересы общества или государства от общественно опасных посягательств, для предупреждения и пресечения преступлений, а также в связи с вопросами, возникающими у судов в ходе применения указанных норм, в целях формирования единообразной судебной практики 27 сентября 2012 г. Пленум Верховного Суда Российской Федерации принял постановление, посвящённое применению судами законодательства о необходимой обороне и причинении вреда при задержании лица, совершившего преступление. До принятия данного постановления разъяснения, касающиеся применения законодательства о необходимой обороне, содержались в Постановлении Пленума Верховного Суда СССР от 16 августа 1984 г. №14 «О применении судами законодательства, обеспечивающего право на необходимую оборону от общественно опасных посягательств». Многие его положения не утратили своей актуальности и не сегодняшний день, поэтому легли в основу ряда пунктов нового постановления. Это касается прежде всего рекомендаций об оценке соразмерности причиняемого посягающему вреда, моментах возникновения и окончания у лица права на необходимую оборону. Из ранее действовавшего постановления также были заимствованы, правда, с некоторыми дополнениями и уточнениями, положения, касающиеся мнимой обороны, т.е. ситуаций, когда отсутствовало реальное общественно опасное посягательство, а лицо ошибочно предполагало его наличие (п. 16 Постановления № 19 от 27 сентября 2012 г.).
Необходимая оборона рассматривается в уголовном праве как обстоятельство, исключающее преступность деяния. По своей сути необходимая оборона - это правомерное причинение вреда посягающему при защите личности и прав обороняющегося или других лиц, охраняемых законом интересов общества или государства от общественно опасных посягательств. Однако право на необходимую оборону не может и не должно превращаться в самосуд и расправу над посягающим. В преамбуле нового Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 27 сентября 2012г. №19 «О применении судами законодательства о необходимой обороне и причинении вреда при задержании лица, совершившего преступление», содержится положение о том, что институты, закреплённые в ст.37, 38 УК РФ, «призваны обеспечить баланс интересов, связанных с реализацией предусмотренных в части 1 статьи 2 УК РФ задач уголовного законодательства по охране социальных ценностей, с одной стороны, и с возможностью правомерного причинения им вреда - с другой». Это крайне важное и принципиальное положение для понимания места и роли названных (а также предусмотренных в других статьях главы 8 УК РФ) институтов в механизме уголовно-правового регулирования и охраны.
Необходимая оборона - это поле конкуренции правоохраняемых благ, принадлежащих с одной стороны посягателю, а с другой - защищающемуся лицу. Спасаемое посредством оборонительных действий благо живет за счёт и при условии ущемления или разрушения интересов посягающего. Государство при этом должно выступать гарантом интересов обеих сторон, несмотря на то, что одна из них характеризуется негативно, нарушает предписанный законом порядок, совершая противоправное посягательство на права и интересы другого лица. Оно должно установить определённые рамки для оборонительных действий, чтобы причинённый вред был свободным от пристрастий и мести, что может лишить деяние защищающегося лица общественной полезности. В этих целях теория и судебная практика выработали ряд условий, относящихся как к посягательству так и к защите от него, которые, по сути, и выступают в качестве обстоятельств правомерности совершения действий, предусмотренных ст. 37 УК РФ.
Таким образом, по мнению большинства авторов, необходимая оборона является обстоятельством, исключающим общественную опасность и противоправность, а, следовательно, преступность и наказуемость действий обороняющегося. Эти действия, хотя формально и подпадают (по внешним данным) под признаки предусмотренного уголовным законом деяния, на самом деле являются общественно полезными, поскольку служат интересам предотвращения и пресечения преступлений.Необходимая оборона - это средство борьбы с общественно опасными посягательствами. Поэтому она, как и пресекательная деятельность правоохранительных органов, признается общественно полезной. По закону причинение вреда посягающему лицу не признается преступлением, что исключает не только наказание, но и само преследование, уголовную ответственность.
ГЛАВА 2. УСЛОВИЯ ПРАВОМЕРНОСТИ НЕОБХОДИМОЙ ОБОРОНЫ, ОТНОСЯЩИЕСЯ К ПОСЯГАТЕЛЬСТВУ
1. Общественная опасность посягательства
Согласно ст.14 УК РФ общественная опасность - это основной признак преступления. Общественно опасным посягательством признаётся такое деяние лица, которое предусмотрено в качестве преступления в Особенной части УК. Данное условие правомерности необходимой обороны нередко именуют основанием необходимой обороны.
В отличие от прежнего Постановления Пленума о необходимой обороне от 16 августа 1984 г. в новом на первый взгляд принципиально по-другому трактуется основание необходимой обороны: в нём нет прямого указания на то, что «под общественно опасным посягательством, защита от которого допустима в пределах ст.13 Основ уголовного законодательства, следует понимать деяние, предусмотренное Особенной частью уголовного закона…» (п.2 Постановления Пленума Верховного Суда СССР от 16 августа 1984 г.). Однако фактически через весь текст нового Постановления красной нитью проходит эта же идея, квинтэссенцией которой является жёсткий императив о недопустимости необходимой обороны против малозначительных деяний (п.5 Постановления от 27 сентября 2012 г.). Но в существующей редакции ст.37 УК РФ никаких корреляций основания необходимой обороны с его формальной уголовной противоправностью, в отличие, например, от ч.2 ст.14 УК РФ, не установлено.
В постановлении Пленума Верховного Суда РФ от 27 сентября 2012г. №19 «О применении судами законодательства о необходимой обороне и причинении вреда при задержании лица, совершившего преступление», имеющем большое значение для решения спорных вопросов на практике, указывается, что в качестве общественно опасных признаются как насильственные, так и ненасильственные (в том числе и неосторожные) деяния.
Термин «посягательство» применительно к необходимой обороне не следует отождествлять с термином «нападение». Посягательство представляет собой действие, направленное на причинение ущерба охраняемым уголовным законом интересам и грозящее немедленным причинением вреда. Посягательство может выражаться как в нападении, так и в иных ненасильственных действиях, грозящих немедленным причинением вреда личности, обществу, государству, например, попытка угона автомобиля. В Постановлении Пленума Верховного Суда РФ от 17 января 1997 г. №1 «О практике применения судами законодательства об ответственности за бандитизм» нападение определено как «действия, направленные на достижение преступного результата путём применения насилия над потерпевшим либо создания реальной угрозы его немедленного применения».
Употребляя применительно к необходимой обороне термин «посягательство», законодатель тем самым подчёркивает, что необходимая оборона возможна не только от посягательств на жизнь и здоровье, которые обычно связаны с нападением, но и от любых других. Например, такое посягательство на собственность, как умышленное уничтожение или повреждение чужого имущества, едва ли можно назвать нападением с точки зрения обычного понимания этого термина, однако необходимая оборона от него в любом случае возможна. Те общественно опасные деяния, которые не грозят немедленным причинением вреда, не являются основанием для необходимой обороны. К числу таких деяний относятся, например, злостное уклонение лица от уплаты средств на содержание детей или нетрудоспособных родителей, нарушение изобретательских или патентных прав и т.п.
Большие дискуссии при обсуждении проекта нового постановления, которое было принято 27 сентября 2012 года, вызвало толкование понятия «нападение» применительно к ч. 2.1 ст. 37 УК РФ, предложенное в п. 4 Постановления. Первоначально предлагалось в данном пункте указать, что под нападением следует понимать действия, совершённые только с применением насилия или созданием реальной угрозы его немедленного применения.
Однако такое понимание термина «нападение» применительно к ч. 2.1
ст. 37 УК РФ является, на наш взгляд, необоснованно суженным. В этом случае лица были бы лишены права на необходимую оборону от посягательства, связанного, например, с внезапным незаконным вторжением в помещение в ночное время, когда в силу обстановки происходящих событий обороняющийся не имеет возможности оценить характер и степень опасности посягательства. Именно такой пример, как наиболее яркий, и приведен в данном пункте постановления.
Ситуации, при которых лицо объективно не в состоянии оценить характер и степень их опасности, разнообразны. Поэтому в п. 4 предложен достаточно широкий перечень обстоятельств, которые должны учитываться при оценке правомерности действий обороняющегося.
В литературе нет единства мнений в вопросе о том, возможна ли защита от общественно опасного посягательства, совершаемого путём бездействия. Ряд авторов считает, что необходимая оборона от общественно опасного бездействия возможна. Другие авторы настаивают на невозможности необходимой обороны от посягательства, совершаемого путём бездействия. Данный вопрос едва ли имеет однозначное решение. Представляется, что действия сотрудников спецслужб, силой отбирающих у преступника лежащие у него в кармане ключи от помещения, в котором заперты заложники, будут признаны судом необходимой обороной. В то же время вряд ли суд признает необходимой обороной действия кредитора, который избивает должника, злостно уклоняющегося от погашения кредиторской задолженности (ст.177 УК РФ), чтобы принудить его вернуть долг.
Согласно закону право на необходимую оборону от общественно опасного посягательства имеют все лица независимо от наличия у них возможности спастись бегством, а равно возможности избежать посягательства другим способом. Однако данное положение закона нельзя толковать расширительно. Оно в любом случае не означает, что лицо, которое получило предложение вступить в драку («пойти поговорить по-мужски» и т.п.) и согласилось на это (например, явилось в указанное ему место или последовало за противником), находится в состоянии необходимой обороны. Напротив, необходимая оборона в обоюдной драке по общему правилу невозможна. Это положение в правоприменительной деятельности и в теории практически общепризнанно. Обоюдной дракой, исключающей необходимую оборону, следует считать случаи, в которых оба лица добровольно вступают в драку, стремясь причинить друг другу вред. Например, если в ходе возникшего конфликта одно лицо, находясь в общественном месте (кафе, ресторане и т.п.), соглашается на предложение другого «выйти разобраться». Здесь очевидно, что для обычного разговора выходить никуда не требуется и намерение вступить в драку вполне понятно. На практике то, что человек открыл дверь своей квартиру недругу, который пришёл к нему «поговорить», также обычно толкуется как действие, направленное на вступление в драку.
Безразлично, участвует ли лицо в кулачной драке, драке с применением холодного оружия (ножей, кастетов и т.п.) или в так называемой бандитской разборке с применением огнестрельного оружия, о необходимой обороне в любом случае идти речь не может. При этом для квалификации не имеет никакого значения, кто был инициатором драки и нанёс первый удар, необходимой обороны в действиях ни одного из дерущихся суд в любом случае не признает. Действия всех дерущихся всегда квалифицируются в общем порядке в зависимости от направленности умысла и тяжести наступивших последствий как побои, причинение вреда здоровью (лёгкого, средней тяжести или тяжкого) или убийство. Если двое дерущихся причинили друг другу побои, оба будут осуждены за причинение побоев.
Следует отметить, что само понятие обоюдной драки, исключающей возможность признания в действиях лица необходимой обороны, на практике остаётся весьма неопределённым и нередко толкуется чрезвычайно широко. Так, судами по общему правилу практически любой случай взаимного причинения друг другу побоев толкуется как драка, если не установлено обстоятельств, явно свидетельствующих, что один из дерущихся не желал драться. Причём в качестве обстоятельства, всегда однозначно свидетельствующего о нежелании вступать в драку, на практике рассматривается только лишь попытка спастись бегством. Таким образом, лицо которое вместо того, чтобы убежать от нападающего на него с побоями, начинает обороняться, сильно рискует быть привлечённым к уголовной ответственности. Необходимую оборону от побоев отличить практически невозможно. С практической точки зрения можно сказать, что так оно и есть, за незначительными исключениями. Исключением можно считать случай, когда лицо пыталось убежать, но его догнали и стали бить. В этой ситуации есть шанс, что вред, причинённый нападавшему лицу с целью прекратить избиение, всё-таки будет расценен судом как необходимая оборона, хотя бы и от побоев. При этом в теории в отличие от практики установление возможности необходимой обороны от побоев общепризнанно и не вызывает сомнений. В большинстве случаев этот вопрос даже не рассматривают, поскольку считают ответ на него сам собой разумеющимся.
Применительно к необходимой обороне нередко ставится вопрос отличия возможности обороны от незаконных действий должностных лиц, в том числе представителей власти, если такие действия совершаются ими при исполнении своих служебных обязанностей. Речь, естественно, идёт о таких случаях, когда эти действия являются не просто незаконными, но и общественно опасными. Можно отметить, что каких-либо специальных ограничений возможности необходимой обороны от таких действий закон не содержит. На практике наиболее распространённой ошибкой является мнение работников правоохранительных органов о невозможности отличить необходимую оборону от незаконного административного задержания. Многие сотрудники следственных органов считают, что любой человек должен по требованию работника полиции проследовать с ним в отделение независимо от того, имеются ли основания для административного задержания или нет. Это нередко становится причиной вынесения оправдательных приговоров по делам о преступлениях, предусмотренных ст.318 УК РФ «применение насилия в отношении представителя власти». В действительности, если гражданин оказывает сопротивление, в том числе применяет насилие к работнику полиции, который пытается доставить его в отделение полиции, хотя основания для административного задержания отсутствуют, суды, в том числе Верховный Суд РФ, рассматривают такие действия гражданине как правомерные. Правомерными эти действия признаются, разумеется, только при соблюдении прочих условий правомерности необходимой обороны, включая соразмерность мер защиты имеющемуся в данном случае посягательству.
К посягательству, защита от которого возможна в рамках ч.1 ст.37 УК РФ, п.2 данного Постановления относит деяние, которое в момент его совершения создавало реальную опасность для обороняющегося или другого лица. О наличии такого посягательства могут свидетельствовать, в частности:
причинение вреда здоровью, создающего реальную опасность для жизни обороняющегося или другого лица (например, ранения жизненно важных органов);
применение способа посягательства, создающего реальную угрозу для жизни обороняющегося или другого лица (применение оружия или предметов, используемых в качестве оружия, удушение, поджог и т.п.).
Согласно п.3 Постановления Пленума Верховного Суда РФ: «Под посягательством, защита от которого допустима в пределах, установленных ч.2 ст.37 УК РФ, следует понимать совершение общественно опасных деяний, сопряжённых с насилием, не опасным для жизни обороняющегося или другого лица (например, побои, причинение лёгкого или средней тяжести вреда здоровью, грабёж, совершённый с применением насилия, не опасного для жизни и здоровья).
Кроме этого, таким посягательством является совершение и иных деяний (действий или бездействия), в том числе по неосторожности, предусмотренных Особенной частью Уголовного кодекса Российской Федерации, которые, хотя и не сопряжены с насилием, однако с учётом их содержания могут быть предотвращены или пресечены путём причинения посягающему вреда. К таким посягательствам относятся, например, умышленное или неосторожное уничтожение или повреждение чужого имущества, приведение в негодность объектов жизнеобеспечения, транспортных средств или путей сообщения».
В судебной практике часто встречаются случаи неправильной оценки применяемого в отношении обороняющегося насилия. К примеру, в приговоре Бокситогорского городского суда Ленинградской области общественно опасное посягательство не расценено как представляющее опасность для жизни и здоровья обороняющегося, и он ошибочно привлечён к ответственности по ч. 4 ст. 111 УК РФ «умышленное причинение тяжкого вреда здоровью, повлекшее по неосторожности смерть потерпевшего».
«Постановлением президиума Ленинградского областного суда от 23 апреля 2013 г. состоявшиеся по делу судебные решения изменены и действия С. переквалифицированы на ч. 1 ст. 114 УК РФ.
С. признан виновным (с учётом внесённых в приговор изменений) за то, что в ходе конфликта умышленно причинил тяжкий вред здоровью потерпевшего П., превысив при этом пределы необходимой обороны, поскольку от полученных телесных повреждений, опасных для жизни, тот скончался.
Из показаний осуждённого и свидетеля О. следует, что конфликт был спровоцирован потерпевшим П., вместе с которым находились двое его знакомых. Чтобы избежать конфликта, они (С. и О.) ушли, но их стали преследовать все трое с палками в руках. В этот момент О. успел позвонить жене и попросить её вызвать полицию в связи с тем, что их преследуют и могут убить. Нападавшие догнали их и стали наносить удары палками, в ответ на эти действия, желая отразить удары, наносимые П., осуждённый подобрал другую палку, которую выронил один из друзей потерпевшего, и стал защищаться ею, нанося удары П.
Президиумом суда установлено что, нападавшие на С. и О. были вооружены деревянными брусками, имевшими значительные габариты, количество нападавших (3 человека) превышало количество оборонявшихся (2 человека), тогда как последние не имели при себе каких-либо предметов для использования при защите, обороняясь лишь брусками, отобранными у нападавших, между нападением со стороны П. и действиями С. по отражению этого нападения не было разрыва во времени, а обнаруженные у С. телесные повреждения свидетельствуют о применении к нему насилия со стороны потерпевшего. Несмотря на это Президиум принял решение о явном несоответствии способа отражения нападения характеру и опасности посягательства.
Между тем признанные судом надзорной инстанции достоверными показания осуждённого свидетельствуют о совершении на него и О. потерпевшим совместно с его знакомыми опасного для жизни нападения, защищаясь от которого, С. применил в отношении П. такое же орудие, как и потерпевший.
При данных обстоятельствах вывод президиума суда о явном несоответствии способа отражения нападения характеру и опасности посягательства, о наличии в действиях С. состава преступления, предусмотренного ч. 1 ст. 114 УК РФ, не обоснован.
Таким образом, в связи с тем, что осуждённый находился в состоянии необходимой обороны, защищаясь от посягательства, опасного для его жизни, причинение им тяжкого вреда здоровью нападавшего П., повлекшего по неосторожности смерть потерпевшего, в силу ч. 1 ст. 37 УК РФ не является преступлением. Определением Судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда РФ от 25 ноября 2013 г. N 33-Д13-6 приговор суда и последующие судебные решения отменены, уголовное дело прекращено за отсутствием в действиях С. состава преступления».
Вышеназванный пример подтверждает тот факт, что достаточно распространённой является практика признания следствием потерпевшими тех нападавших, которым в процессе обороны причинены серьёзные повреждения.
В процессуальных документах нападавшие именуются именно потерпевшими со всеми вытекающими из этого правовыми последствиями. Между тем согласно ст. 42 УПК РФ потерпевший - это лицо, которому преступлением причинён какой-либо вред. Органы следствия нередко одинаково подходят к оценке деяний нападавших и оборонявшихся, не учитывая причины возникновения событий, роль сторон в их развитии, имеющиеся показания свидетелей и т.п.
Такой подход следствия и суда приводит к преуменьшению общественной опасности совершённых посягательств, игнорированию вины преступников и привлечению к уголовной ответственности оборонявшихся невиновных граждан. Подобные случаи нивелируют институт необходимой обороны, при этом грубо нарушается режим законности при осуществлении правосудия.
Нормы о необходимой обороне следует толковать таким образом, чтобы все издержки реализации права гражданина на защиту возлагались не на обороняющегося, а на лицо, которое спровоцировало такую ситуацию.
Действия при необходимой обороне могут не являться преступными ввиду невменяемости лица, недостижения возраста уголовной ответственности. Мнения учёных по этому поводу разделяются.
Ряд учёных, такие как Наумов А.В., Кадников Н.Г., Кауфмана М.А., полагают, что необходимая оборона против указанных лиц допустима при условии, когда были исчерпаны другие способы пресечения посягательств и не было возможности избежать нападения малолетних.
О.О. Крысанов считает, что отнесение к правомерной обороне защиты от всякого объективно неправомерного действия путём причинения вреда источнику опасности без учёта особенностей субъекта и субъективной стороны посягательства ведёт к чрезвычайному расширению понятия необходимой обороны, и на этом основании предлагал защиту от нападения заведомо невменяемого рассматривать по правилам крайней необходимости.
А.М. Медведев считает необходимым установление в данном случае дополнительных условий правомерности обороны, должно быть установлено отсутствие возможности отражения общественно опасных действий невменяемых лиц или несовершеннолетних иными способами.
По мнению Т.Ш. Атабаевой, рассмотрение посягательств малолетних и невменяемых по правилам крайней необходимости привело бы к тому, что даже при опасности для жизни обороняющегося, он не мог бы лишить жизни посягающего, поскольку не допускается защита одного равноценного блага за счёт другого.
И тем не менее, как указывается в Постановлении, необходимая оборона может быть признана правомерной независимо от того, отвечает ли признакам субъекта посягавшее лицо или же нет (например, в случае защиты от посягательства лица в состоянии невменяемости или лица, не достигшего возраста, с которого наступает уголовная ответственность). При этом не имеет значения, осознавало ли обороняющееся лицо указанные причины, по которым исключается уголовная ответственность посягающего лица.
Но нужно не забывать о возрасте, с которого лица подлежат уголовной ответственности за убийство, совершённое при превышении пределов необходимой обороны и за причинение тяжкого вреда при превышении пределов необходимой обороны Согласно ч.1 ст.20 УК РФ: «Уголовной ответственности подлежит лицо, достигшее ко времени совершения преступления шестнадцатилетнего возраста». К преступлениям, перечисленным в ч.2 ст.20 УК РФ, за совершение которых наступает уголовная ответственность с четырнадцати лет, убийство, совершённое при превышении пределов необходимой обороны, не относится.
В «Обзоре судебной практики Верховного Суда Российской Федерации за третий квартал 2012 года" (утв. Президиумом Верховного Суда РФ 26.12.2012) приведён пример уголовного дела с ошибочным привлечением к ответственности за убийство, совершённое при превышении пределов необходимой обороны, лица, не достигшего возраста уголовной ответственности.
Определение Судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда РФ №42-ДП12-3 от 21 августа 2012 года:
«С учетом внесённых в приговор изменений Ш. признан виновным в убийстве, совершённом при превышении пределов необходимой обороны, и осуждён по ч. 1 ст. 108 УК РФ.
В надзорном представлении заместитель Генерального прокурора Российской Федерации просил отменить приговор и последующие судебные решения, а уголовное дело прекратить ввиду недостижения Ш. на момент совершения преступления возраста, с которого наступает уголовная ответственность.
Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда Российской Федерации удовлетворила надзорное представление, указав следующее.
Согласно ст. 20 УК РФ уголовной ответственности за преступление, предусмотренное ч. 1 ст. 108 УК РФ, подлежит лицо, достигшее ко времени его совершения шестнадцатилетнего возраста.
Как следует из материалов дела, убийство потерпевшего при превышении пределов необходимой обороны Ш. совершил в возрасте 15 лет 11 месяцев.
Таким образом, Ш. на момент причинения потерпевшему смерти не достиг возраста уголовной ответственности за это деяние, поэтому в его действиях отсутствует состав преступления, предусмотренный ч. 1 ст. 108 УК РФ.
В соответствии с ч. 3 ст. 27 УПК РФ уголовное преследование в отношении лица, не достигшего к моменту совершения деяния, предусмотренного уголовным законом, возраста, с которого наступает уголовная ответственность, подлежит прекращению на основании п. 2 ч. 1 ст. 24 УПК РФ.
Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда Российской Федерации отменила приговор и последующие судебные решения в отношении Ш., прекратила уголовное дело на основании п. 2 ч. 1 ст. 24 УПК РФ в связи с отсутствием в деянии состава преступления и признала за ним право на реабилитацию».
В последнее время всё больше исследований, посвящённых не вопросам необходимой обороны вообще, а необходимой обороны от конкретных видов общественно опасных посягательств. Такая тенденция в вопросах исследования необходимой обороны представляется правильной. В зависимости от специфики посягательства можно более точно определить и возможные границы правомерных оборонительных действий. Конечно, речь не идёт о детальной регламентации оборонительных действий, но приблизительные схемы не общего характера, а с учётом специфики конкретных посягательств могли бы помочь как на этапе предварительного расследования, так и на этапе окончательной квалификации в суде. А в конечном итоге это могло бы послужить хорошим ориентиром для лиц, которые потенциально могут оказаться в состоянии необходимой обороны.
Практические направления решения этой проблемы видятся такие.
Имело бы смысл, например, выявить из всего массива случаев необходимой обороны, какие посягательства чаще всего приводят к причинению вреда при обороне от них, каково соотношение случаев правомерной обороны и превышения её пределов в зависимости от того, от каких посягательств совершалась оборона, каков процент необоснованно привлечённых к уголовной ответственности при обороне от каждого вида посягательств, при обороне от каких посягательств меньше всего судебных ошибок.
В теории обоснованно ставится вопрос о том, что оценка посягательства как не опасного для жизни, и наоборот, как опасного для жизни должна даваться не на основе сиюминутной (в момент начала посягательства) опасности, но и с учётом прогноза развития событий, исходя из всей совокупности обстоятельств посягательства.
По мнению Н.А. Егоровой, С.А. Гордейчик, опасность насилия для жизни обороняющегося или другого лица надлежит устанавливать исходя не из характера насилия в момент посягательства, но и с учётом типичной и (или) реально возможной динамики умысла виновных при совершении посягательств определённого вида и столь же типичных (реально возможных) сценариев поведения посягающего, а также типичных (реально возможных, хотя и не включаемых в конструкцию основных составов) последствий подобных преступлений. Эта рекомендация мне представляется верной.
Оценить допустимые пределы обороны от насилия, не опасного для жизни, представляется задачей весьма непростой. Для целого ряда общественно опасных посягательств, которые начинаются с применения насилия, не опасного для жизни и здоровья, предсказать их конечный итог не представляется возможным. Если буквально толковать ч.2 ст.37 УК РФ, то причинение смерти при похищении человека, захвате заложников, изнасиловании не может рассматриваться однозначно как правомерный вред в состоянии необходимой обороны. Если же будет установлено, что реальной угрозы жизни обороняющегося в момент нападения не было, то весьма велика вероятность, что и причинение смерти будет рассматриваться как превышение пределов необходимой обороны.
Следует согласиться и очень внимательно изучить с практической точки зрения при сопоставлении опасности посягательства и интенсивности обороны такое обстоятельство, как возможное прогнозируемое развитие событий. И давать оценку опасности посягательства в том числе и с учётом динамики возможного сценария.
Но обязанность дать оценку опасности посягательства следует возложить не на обороняющегося, который находится в экстремальной ситуации и не имеет реальной возможности трезво и холодно прогнозировать динамику посягательства, а на законодателя или Верховный Суд РФ, которые могут включить в число посягательств, потенциально представляющих угрозу для жизни, например, похищение человека или изнасилование (при определённых обстоятельствах) и иные преступления.
Заслуживают внимания предложения тех учёных, которые видят возможный путь изменения сложившейся судебной практики (привлечения к уголовной ответственности лиц, которые правомерно причинили вред в состоянии необходимой обороны) в использовании «так называемой перечневой (казуальной) системы, сущность которой заключается в построении перечня возможных объектов защиты и выработке критериев определения пределов возможного причинения вреда».
Следовало бы попробовать это в практическом применении, тем более что некоторый положительный опыт регулирования вопросов необходимой обороны по такой схеме имеется в зарубежных странах. Имеется и небольшая теоретическая база изучения этого зарубежного опыта. Следовало бы расширить и российскую теоретическую базу изучения конкретных плюсов и минусов зарубежного опыта и предпринять конкретные практические шаги к реализации этих предложений на уровне рекомендаций постановления Пленума Верховного Суда РФ по вопросам обороны от конкретных видов общественно опасных посягательств.
С учётом того, что при необходимой обороне причинение любого вреда, кроме тяжкого вреда здоровью и смерти потерпевшего, признаётся правомерным, в теории ставится вопрос об ограничении круга тех объектов, посягательство на которые даёт право на необходимую оборону. Уголовное право с точки зрения возможной противоправности и общественной опасности действий в состоянии необходимой обороны интересует только причинение преступнику тяжкого вреда здоровью или смерти. Любой иной вред при правомерной обороне ненаказуем.
В связи с этим (для целей дальнейшего совершенствования института необходимой обороны) могут показаться обоснованными такие вопросы. Есть ли такие объекты посягательства, для защиты которых причинение тяжкого вреда здоровью или смерти всегда будет превышением пределов необходимой обороны? Есть ли такие объекты, защищая которые, неправомерным будет причинение любого вреда здоровью? Нельзя ли на этом основании вообще исключить определённые объекты из числа тех, посягательство на которые даёт право на оборону?
Представляется, что при существующем положении в практике применения норм о необходимой обороне, при том количестве судебных ошибок вследствие именно недооценки характера и степени общественной опасности посягательства теоретическая постановка таких вопросов преждевременна. Первоочередной задачей является максимальное приближение норм о необходимой обороне (в том объёме прав на оборону, которое на сегодняшний день гарантируется законодательством) к возможности их практической реализации.
Сокращение числа судебных ошибок, связанных с недооценкой опасности посягательства, до уровня простой статистической погрешности позволит говорить о необходимости совершенствования института необходимой обороны в направлении ограничения прав на оборону в зависимости от объекта посягательства. Попытки совершенствования закона и практики одновременно в двух противоположных направлениях вряд ли приведут к положительному практическому результату. Скорее же всего, породят дополнительную путаницу и неразбериху для правоприменителей. А этой путаницы и неразберихи и так достаточно.
Главное направление в совершенствовании норм о необходимой обороне и практики их применения на сегодняшний день таково: сделать право на необходимую оборону реальным правом, гарантированным законом и практикой его применения, а не декларативной вывеской.
2. Наличность посягательства
Этот признак устанавливает пределы посягательства во времени - начало и конец. Под наличным посягательством понимается такое, которое уже началось, происходит, но ещё не окончилось. Не подлежит также никакому сомнению, что состояние необходимой обороны возникает не только в момент осуществления посягательства, но и тогда, когда начало его настолько очевидно, что охраняемые законом права и интересы поставлены в непосредственную опасность, т.е. при наличии непосредственной (реальной) угрозы посягательства. В настоящее время в ч.1 ст.37 УК РФ прямо указано, что необходимая оборона возможна не только с момента начала посягательства, но и момента возникновения реальной угрозы его начала. В п.3 Постановления указано, что «состояние необходимой обороны возникает не только с момента начала общественно опасного посягательства, не сопряжённого с насилием, опасным для жизни обороняющегося или другого лица, но и при наличии реальной угрозы такого посягательства, то есть с момента, когда посягающее лицо готово перейти к совершению соответствующего деяния. Суду необходимо установить, что у обороняющегося имелись основания для вывода о том, что имеет место реальная угроза посягательства».
Ожидать «начала посягательства», «первого удара» - это значит оказаться безоружным перед преступником, пострадать от него и не быть в состоянии защитить охраняемые интересы. Как указывается в Постановлении Пленума Верховного Суда РФ от 27 сентября 2012 г. №19 «О применении судами законодательства о необходимой обороне и причинении вреда при задержании лица, совершившего преступление», о непосредственной угрозе применения насилия опасного для жизни обороняющегося или другого лица, могут свидетельствовать, в частности, высказывания о намерении немедленно причинить обороняющемуся или другому лицу смерть или вред здоровью, опасный для жизни, демонстрация нападающим оружия, взрывных устройств, если с учётом конкретной обстановки имелись основания опасаться осуществления этой угрозы.
В литературе были высказаны различные мнения по возможности необходимой обороны на стадии приготовления к преступления. Здесь следует отметить, что судебная практика не связывает возникновение состояния необходимой обороны с той или иной стадией преступной деятельности. Реальная угроза начала посягательства может иметь место на любой из них, и с момента возникновения такой угрозы возможна и необходимая оборона, вместе с тем далеко не все случаи приготовления к преступлению создают реальную угрозу начала посягательства. Следовательно, необходимая оборона на этапе приготовления к преступлению возможна, если имеется реальная угроза немедленного начала посягательства.
Наличность определяет не только начальный, но и конечный моменты существования у лица права на необходимую оборону. Начавшееся посягательство должно быть признано наличным вплоть до своего фактического окончания или иного завершения (например, в силу добровольного отказа от его продолжения). Действия оборонявшегося, причинившего вред посягавшему, не могут считаться совершёнными в состоянии необходимой обороны, если вред причинён после того, как посягательство было предотвращено или окончено и в применении средств защиты явно отпала необходимость. В этом случае ответственность наступает на общих основаниях.
На практике бывает чрезвычайно сложно определить момент окончания посягательства. Будет ошибкой считать посягательство оконченным в случае, если обороняющемуся лицу удалось отобрать у нападающего оружие, с применением которого совершалось посягательство. Переход оружия или других предметов, использованных при нападении, от посягавшего к обороняющемуся сам по себе не может свидетельствовать об окончании посягательства. Такой переход оружия может оцениваться как обстоятельство, свидетельствующее об окончании посягательства, только в совокупности с другими обстоятельствами дела.
Если общественно опасное посягательство носит длящийся или продолжаемый характер (например, незаконное лишение свободы, захват заложников, истязание и т.п.), то право на необходимую оборону сохраняется до момента окончания такого посягательства. В случае несовпадения юридического и фактического момента окончания посягательства, право на необходимую оборону сохраняется до момента его фактического окончания (п.5 Постановления).
Согласно ст.29 УК РФ преступление признаётся оконченным, если в совершённом деянии содержатся все признаки состава преступления, предусмотренного законом. Поэтому некоторые авторы предлагают связывать окончание посягательства с выполнением состава преступления.
С.В. Землюков верно заметил, что «фактическое окончание преступления определяется достижением поставленной субъектом цели (или одной из целей) в умышленном преступлении либо наступлением преступного последствия в неосторожном деянии. Фактическое окончание преступления совпадает с нарушением объекта посягательства».
Определение длящегося преступления дано в Постановлении Пленума Верховного Суда СССР от 4 марта 1929 года «Об условиях применения давности и амнистии к длящимся и продолжаемым преступлениям» (в редакции Постановления Пленума Верховного Суда СССР от 14 марта 1963 года № 1):
«…под длящимися понимаются преступления, которые характеризуются непрерывным осуществлением состава определенного преступного деяния. Длящееся преступление начинается с какого-либо преступного действия или с акта преступного бездействия и прекращается вследствие действия самого виновного, направленного к прекращению преступления, или наступления событий, препятствующих совершению преступления».
В ряде научных работ высказаны суждения, что моменты окончания длящегося преступления и прекращения преступного состояния не совпадают. Однако, как отмечает П. Яни, «у длящегося преступления нет момента окончания в том смысле, как он понимается применительно к простым преступлениям. Длящееся преступное деяние не окончено, пока не прервано, но, будучи прервано в любой момент после начала выполнения состава, расценивается как оконченное».
Н.Ф. Мурашов отмечает, что «при длящихся преступлениях исполнитель всё время находится как бы в непрерывном общественно опасном состоянии до момента своего выхода (или «изъятия») из преступного состояния.
В научной литературе высказаны различные критерии выделения длящихся преступлений. А.А. Пионтковский выделяет длящиеся преступления, где раз осуществлённый состав преступления непрерывно продолжает существовать впредь до наступления обстоятельств, его устраняющих. М.Д. Шаргородский критерием «длящегося» преступления называл непрерывность осуществления преступного деяния. Н.Ф. Кузнецова считает основанием выделения «длящихся» преступлений протяжённость во времени и пространстве ущерба. И. Звечаровский, не соглашаясь с Н.Ф. Кузнецовой, находит особенность длящегося преступления в сроке исполнения обязанности, которая лежит на виновным.
Примером длящегося преступления выступает захват заложников (ст.206 УК РФ), выполнение объективной стороны которого начинается с момента совершения одного из действий, указанных в диспозиции статьи (захват или удержание лица в качестве заложника), и длящимся в течение всего времени, пока заложники не будут освобождены. Именно длящийся характер данного преступления позволяет говорить о наличности данного посягательства и, следовательно, о возможности применения норм о необходимой обороне.
Захват заложников как общественно опасное посягательство порождает право на действия в состоянии необходимой обороны либо на причинение вреда при задержании лица, совершившего захват заложников.
Состояние необходимой обороны возникает у сотрудников правоохранительных органов в ходе выполнения задачи по нейтрализации преступников. Однако данная задача не является первоочередной, в отличие от задачи освобождения заложников. При этом вынужденное причинение вреда заложникам сотрудниками правоохранительных органов оценивается по правилам крайней необходимости. Поэтому факт совершённого захвата заложников не исключает применения как необходимой обороны, так и крайней необходимости.
Действия не могут быть признаваться совершёнными в состоянии необходимой обороны, если вред посягавшему лицу причинён после того, как посягательство было предотвращёно, пресечено или окончено и в применении мер защиты явно отпала необходимость, что осознавалось оборонявшимся лицом. В таких случаях в зависимости от конкретных обстоятельств дела причинение посягавшему вреда может оцениваться по правилам ст.38 УК РФ либо оборонявшееся лицо подлежит ответственности на общих основаниях.
Таким образом, не может считаться необходимой, правомерной оборона как от возможного, подготавливаемого, но ещё не реализованного хотя бы в создании опасности посягательства, так и оборона от уже закончившегося посягательства.
3. Действительность посягательства
Посягательство признаётся действительным, если оно реально существует, т.е. происходит в объективной действительности. Против кажущегося, только воображаемого нападения, созданного в сознании лица, оборона недопустима. Ошибочное представление лица о якобы совершаемом нападении, которого в действительности не было, и предпринятые им меры по пресечению воображаемого нападения образуют понятие мнимой обороны.
Мнимая оборона имеет место в тех случаях, когда отсутствует реальное общественно опасное посягательство и лицо лишь ошибочно предполагает наличие такого посягательства.
От верного разграничения необходимой обороны и мнимой обороны зависит правильная квалификация действий оборонявшегося во избежание нарушения прав и законных интересов граждан.
При наличии мнимой обороны вопрос об ответственности «обороняющегося» решается не по правилам о необходимой обороне, а исходя из правил о фактической ошибке. При решении этого вопроса, как отмечается в п.16 Постановления, возможны два основных варианта:
. В тех случаях, когда вся обстановка происшествия давала лицу достаточные основания полагать, что имеет место реальное посягательство, и оно не осознавало и не могло осознавать ошибочность своего предположения, его действия следует рассматривать как совершённые в состоянии необходимой обороны. Если при этом лицо превысило пределы защиты, допустимой в условиях реального посягательства, не сопряжённого с насилием, опасным для жизни обороняющегося или другого лица, или с непосредственной угрозой применения такого насилия, оно подлежит ответственности за превышение пределов необходимой обороны.
. В случае если лицо, действующее в состоянии мнимой обороны, не сознавало, что в действительности посягательства нет, но по обстоятельствам дела должно было и могло это осознавать, ответственность за причинение вреда наступает по статьям УК РФ, предусматривающим ответственность за преступления, совершённые по неосторожности.
Если же будет установлено, что вся обстановка происшествия не давала лицу никаких оснований заблуждаться относительно происходящего, оно подлежит ответственности на общих основаниях как за умышленное преступления. В этих случаях вред потерпевшему причиняется не в связи с действиями, принятыми за посягательство, а исключительно вследствие чрезмерной, ничем не оправданной (а страх нельзя считать оправданием) подозрительности виновного.
Можно выделить две проблемы уголовно-правовой оценки действий в состоянии необходимой обороны. Во-первых, надо исследовать обстановку на предмет наличия оснований «полагать, что совершается реальное общественно опасное посягательство», и установить, что лицо, «применившее меры защиты, не осознавало и не могло осознавать отсутствие такого посягательства». Во-вторых, рекомендация Пленума Верховного Суда РФ о квалификации действий лица, находящегося в состоянии необходимой обороны, когда оно «не осознавало, но по обстоятельствам дела должно было и могло осознавать отсутствие реального общественно опасного посягательства», противоречит законодательному определению видов неосторожной формы вины.
Что касается извинительной ошибки обороняющегося в оценке факта посягательства, думается, рекомендация Пленума выглядит вполне обоснованной, учитывая в том числе и тот факт, что прежнее постановление Пленума давало аналогичную рекомендацию и многолетней практикой применения закона эта рекомендация апробирована.
Вместе с тем среди учёных предлагаемый вариант оценки воспринимается не столь однозначно. «Для оценки содеянного как совершённого в ситуации необходимой обороны (с соблюдением всех условий правомерности причинения вреда либо с превышением пределов необходимой обороны) нет никаких оснований, так как общественно опасного посягательства нет и необходимая оборона объективно не существует. В первом случае (т.е. когда обстановка давала основания полагать, что совершается реальное общественно опасное посягательство, и лицо, применившее меры защиты, не осознавало и не могло осознавать отсутствие такого посягательства) имеет место невиновное причинение вреда (ст.28 УК РФ)».
С этой позицией можно было бы согласиться при условии, что мнимая оборона была осуществлена в тех пределах, которые предполагало бы посягательство, будь оно реальным. В таком случае не столь важно, по какому основанию лицо не будет привлечено к уголовной ответственности: вследствие невиновного причинения вреда (ст.28 УК РФ) (что, надо признать, будет более точной юридической оценкой ситуации), либо вследствие признания его действий причинением вреда в состоянии правомерной необходимой обороны (ст. 37 УК РФ) (что нельзя признать точной юридической оценкой, а следует отнести к числу юридических фикций). Однако, как только мы сталкиваемся с превышением пределов такой мнимой обороны, предложение квалифицировать содеянное в соответствии со ст.28 УК РФ представляется невыполнимым. Поскольку причинённый вред уже не укладывается в рамки невиновно причинённого.
Условием применения ч.1 ст.28 УК РФ является то, что лицо «не осознавало и по обстоятельствам дела не могло осознавать общественной опасности своих действий». Пределы применения данной нормы в случае с мнимой обороной соответствуют пределам правомерного причинения вреда в состоянии реальной обороны, которая могла бы иметь место при аналогичных реальных обстоятельствах. Поскольку лицо не может «осознавать общественной опасности своих действий» до тех пор, пока интенсивность его оборонительных действий становится явно не соответствующей характеру и степени общественной опасности мнимого посягательства. Иными словами, границы извинительной ошибки определяются тем, как при данных обстоятельствах могут быть оценены характер и степень общественной опасности мнимого посягательства. Если, например, у мнимо обороняющегося есть все основания полагать, что совершается грабёж, то и его дальнейшие оборонительные действия должны находиться в пределах этой ошибки. И только в этом случае можно утверждать, что обороняющийся не может осознавать общественной опасности своих действий. Как только он совершает действия, явно не соответствующие «характеру и опасности посягательства» (хотя бы и мнимого), у нас нет оснований говорить о том, что обороняющийся не может осознавать общественной опасности своих действий. Напротив, и может осознавать, и должен осознавать, и безусловно осознаёт общественную опасность своих действий, точно так же, как осознаёт общественную опасность своих действий при превышении пределов необходимой обороны от реального посягательства.
А значит, юридическая оценка его действий будет наиболее обоснованной в рамках юридической фикции: признания его действий реальной обороной с превышением её пределов.
Главная проблема заключается не в том, применить ли ст.37 или 28 УК РФ, а в том, чтобы верно определить соотношение объективного и субъективного: установить факт, что данные обстоятельства давали право на извинительную субъективную ошибку (объективная составляющая), и установить, что обороняющийся действительно ошибался (субъективная составляющая).
При установлении объективной составляющей, конечно же, тоже появится элемент субъективной интерпретации. Поскольку констатировать тот факт, что имелись объективные основания для извинительной ошибки, можно, лишь субъективно интерпретировав известные факты, экстраполировав данную ситуацию применительно к возможным действиям самого оценивающего (как бы он сам поступил в таких обстоятельствах), а также применительно в возможному поведению среднестатистического субъекта (основывая данный вывод исключительно на основе личного жизненного опыта).
Но затем надо перейти к оценке субъективной составляющей и выяснить, действительно ли данный конкретный субъект должен был допустить в данной ситуации извинительную ошибку, поскольку в данной конкретной ситуации его способности и знание определённых обстоятельств и прочие индивидуальные характеристики соответствуют аналогичным параметрам среднестатистического субъекта.
И вполне может оказаться, что ошибка, которая была извинительной для среднестатистического субъекта, вовсе не является извинительной для данного конкретного человека, который по причине наличия у него специальных познаний, навыков, умений, профессиональной подготовки был обязан оценить ситуацию с учётом своих специфических индивидуальных качеств.
Таким образом, может оказаться, что объективное условие выполнено: «обстановка давала основания полагать, что совершается реальное общественно опасное посягательство», а субъективное условие отсутствует, поскольку лицо, применившее меры защиты, могло осознавать отсутствие такого посягательства.
Более того, нельзя исключать возможности того, что обстановка, дающая основание для извинительной ошибки, была смоделирована.
Индустриальным районным судом г. Ижевска 12 сентября 2014 г. вынесен приговор по делу №1- 213/14 в отношении С., который совершил умышленное причинение тяжкого вреда здоровью при превышении пределов необходимой обороны (извлечение):
«12 декабря 2013 г. в период с 20.00 до 20.52 у букмекерской конторы, расположенной по адресу: г. Ижевск, ул. 9 Января, д.211, между малознакомыми С. и О. на почве внезапно возникших личных неприязненных отношений возникла ссора. При этом, О. попытался нанести удар неустановленным предметом, держа его в руке, по голове С.
Однако, подсудимый, защищая себя от общественно опасного посягательства, совершённого О., желая причинить ему тяжкий вред здоровью, опасный для жизни, нанёс потерпевшему не менее одного удара по лицу, после которого О. присел на землю.
Не смотря на это, С. нанёс потерпевшему ещё удар рукой по голове, явно не соответствующий характеру и опасности посягательства, поскольку О., присев на землю прекратил свои агрессивные действия, тем самым подсудимый допустил превышение пределов необходимой обороны.
В результате преступных действий подсудимого С. потерпевшему О. причинены сильная физическая боль и, согласно заключения эксперта, повреждения характера закрытой черепно-мозговой травмы в виде тяжёлого ушибы головного мозга с массивным кровоизлиянием под мягкую мозговую оболочку и желудочки головного мозга, кровоподтёка на лице, которая, как единый комплекс повреждений в области головы, причинила тяжкий вред здоровью по признаку опасности для жизни.
Подсудимый С. в судебном заседании пояснил, что 12 декабря 2013 г. в вечернее время между ним и его знакомым О. перед входом в помещение букмекерской конторы возникла ссора, при этом подсудимый внезапно увидел, что потерпевший замахивается на него рукой, в которой, как ему показалось, был какой-то предмет, поэтому С. сразу же нанёс удар кулаком по голове О., отчего тот присел. Через некоторое время подсудимый осмотрел место, где произошёл конфликт и обнаружил лежащий нож, в связи с чем решил, что у потерпевшего был нож. Кроме того, С. Показал, что ранее 2 года занимался боксом. Он признаёт свою вину, что причинил тяжкий вред здоровью при превышении пределов необходимой обороны, в содеянном раскаивается.
Потерпевший О. данные события не помнит, указал, что в тот вечер употреблял спиртное с Н.
Свидетели - брат потерпевшего П. и Н. показали, что видели через монитор камеры видеонаблюдения, что С. нанёс сильный удар рукой в область виска О., который от этого присел, после чего, подсудимый ещё два раза ударил потерпевшего рукой сверху вниз по голове и ушёл. О. пытался встать, но упал. У О. была при себе пачка сигарет, которую П. видел лежащей на снегу.
Отсутствуют основания полагать, что потерпевший пытался нанести подсудимому удар именно ножом, учитывая показания потерпевшего О., свидетелей, показания подсудимого С., что он видел в руке О какой-то предмет и только после обнаружения ножа подумал, что потерпевший замахивался на него ножом, выводы по дактилоскопической экспертизе, из которых следует, что на ноже не обнаружены следы рук потерпевшего О.
Вина С. в совершении умышленного причинения тяжкого вреда здоровью при превышении пределов необходимой обороны установлена совокупностью имеющихся в деле доказательств.
Органом предварительного следствия действия подсудимого С. квалифицированы по ч.1 ст.111 УК РФ - умышленное причинение тяжкого вреда здоровью.
Государственный обвинитель, учитывая, что причиной противоправных действий С. являлось неожиданность посягательства, при котором он не мог объективно оценить степень и характер опасности нападения, реальность угрозы для его жизни, исходившей от действий потерпевшего, который попытался ударить имевшимся у него предметом подсудимого, в связи с чем, в соответствии со ст.14 ч.3 УПК РФ все сомнения в виновности толкуются в пользу подсудимого, поскольку не могут быть устранены в порядке, установленном в УПК РФ, считает, что подсудимый умышленно причинил вред здоровью О. при превышении пределов необходимой обороны, не согласился с квалификацией действий С., данной органом предварительного следствия, и квалифицировал действия подсудимого по ч.1 ст.114 УК РФ.
С учётом мнения государственного обвинителя об изменении обвинения в сторону смягчения, установленных по делу обстоятельств совершения преступления совокупность доказательств позволяет суду квалифицировать действия подсудимого по ч.1 ст.114 УК РФ - умышленное причинение тяжкого вреда здоровью при превышении пределов необходимой обороны.
Подсудимый С. признан виновным в совершении преступлений, предусмотренного ч.1 ст.114 УК РФ «умышленное причинение тяжкого вреда здоровью при превышении пределов необходимой обороны», ему назначено наказание в виде 8 месяцев лишения свободы».
В конкретном случае обстановка происшествия давала С. достаточные основания полагать, что имеет место реальное посягательство - О. пытался нанести удар по голове С. неустановленным предметом. С. не осознавал ошибочность своего предположения, вследствие неожиданности посягательства, при котором он не мог объективно оценить степень и характер опасности нападения, реальность угрозы для его жизни, исходившей от действий потерпевшего, который попытался имевшимся у него предметом ударить подсудимого. Действия С. были расценены как превышение пределов необходимой обороны, поскольку С. превысил пределы защиты, допустимой в условиях реального посягательства, не сопряжённого с насилием, опасным для жизни обороняющегося или другого лица, или с непосредственной угрозой применения такого насилия. Превышение пределов защиты выразилось в нанесении С. неоднократных ударов по голове О. уже после того, как он сел на землю, и прекратил свои агрессивные действия. Об отсутствии же реального посягательства свидетельствует то, что в руках нападавшего находилась пачка сигарет, а не нож, обнаруженный подсудимым С. на месте нападения.
Вторая обозначенная проблема касается рекомендации Пленума (п.16 Постановления) относительно квалификации действий обороняющегося при неизвинительной ошибке. Пленум предлагает две альтернативы:
) в тех случаях, когда лицо не осознавало, но по обстоятельствам дела должно было и могло осознавать отсутствие реального общественно опасного посягательства, его действия подлежат квалификации по статьям Уголовного кодекса Российской Федерации, предусматривающим ответственность за преступления, совершённые по неосторожности;
) если общественно опасного посягательства не существовало в действительности и окружающая обстановка не давала лицу оснований полагать, что оно происходит, действия лица подлежат квалификации на общих основаниях.
Первый случай, вероятно, надо понимать следующим образом: окружающая обстановка давала основания для ошибки, но именно этот субъект в данном конкретном случае имел возможность разобраться в действительном положении вещей. Иными словами, для другого субъекта такая ошибка, возможно, и была бы извинительной, но для данного субъекта не является таковой.
Во втором же случае, видимо, окружающая обстановка такова, что права на ошибку не имеет никто. Оценка действий в этом случае вполне понятна, и спорить здесь не с чем.
В отношении же первого случая существует серьёзное противоречие рекомендации Пленума с ч.3 ст.26 УК РФ, где определён такой вид неосторожности, как небрежность. По всей вероятности, Пленум должен иметь в виду именно небрежность, поскольку легкомыслие предполагает стремление к предотвращению общественно опасных последствий, а следовательно, должна осознаваться общественная опасность своего поведения. Мнимо обороняющийся же при неизвинительной ошибке, очевидно, не осознаёт опасности своих оборонительных действий, считая их, напротив, общественно полезными.
Если при совершении таких мнимо полезных действий «посягающему» причиняется вред по небрежности (в буквальном смысле слова: когда «обороняющийся» не предвидел, хотя должен был и мог предвидеть наступление, например, смерти), то в данном случае можно сказать, что квалификация такого причинения вреда будет даваться на общих основаниях (безо всякого учёта неизвинительной ошибки при мнимой обороне). Такую квалификацию вполне можно поддержать, но она могла бы вполне укладываться в рекомендацию такого рода: при неизвинительной ошибке ответственность должна наступать на общих основаниях.
Если же предположить, что рекомендация Пленума относится к тем случаям, когда имеет место неизвинительная ошибка (лицо заблуждается, несмотря на то, что могло бы и разобраться в ситуации), и «обороняющийся» желает причинить, например, смерть «нападающему», непонятно, как такое желание можно уложить в рамки уголовно-правовой оценки причинённого вреда как неосторожного. Какой из видов неосторожности может быть, если лицо желает определённых действий?
Представляется, что наиболее оптимальной рекомендацией Пленумом правил квалификации при любом виде неизвинительной ошибки могло быть предложение оценивать содеянное на общих основаниях. В противном случае мы неизбежно столкнёмся с серьёзными ошибками в правоприменительной практике.
ГЛАВА 3. ПРЕВЫШЕНИЕ ПРЕДЕЛОВ НЕОБХОДИМОЙ ОБОРОНЫ И ВОПРОСЫ УГОЛОВНОЙ ОТВЕТСТВЕННОСТИ
1. Условия, относящиеся к акту защиты (обороны)
Право на защиту самого себя от общественно опасного посягательства является естественным, от рождения присущим каждому человеку правом. Государство не только юридически оформляет право на так называемую самооборону, но и допускает необходимую оборону интересов (благ) других лиц, подвергшихся нападению, а также интересов общества и государства.
Необходимая оборона - это право гражданина, а не его обязанность. Лицо вправе само решать, следует ли ему обороняться всеми доступными и нравственно приемлемыми способами, воздержаться ли от обороны и предоставить преступнику возможность самому отказаться от антиобщественных намерений и прекратить посягательство, или позвать на помощь.
Нельзя требовать, чтобы граждане каждый раз оказывали отпор нападающим, так как это зачастую может привести к тяжёлым последствиям. Отпор одних преступников останавливает, а других заставляет действовать с большей жестокостью и перейти, допустим, от грабежа или побоев к убийству. Подобное требование со стороны законодателя было бы весьма неразумным, хотя и оправданным с точки зрения морали. Кроме того, далеко не все граждане имеют физическую и психологическую возможность осуществлять самозащиту против внезапного нападения. Действующее законодательство значительно ограничивает права граждан в отношении хранения и ношения оружия, а самооборона с помощью приёмов спортивных и боевых систем рукопашного боя в условиях реальной схватки с преступником далеко не всегда может быть успешной; это отмечают и сами мастера единоборств.
Не менее неразумным было бы заставлять гражданина воздержаться от обороны лишь потому, что он мог убежать или позвать на помощь полицию. Здесь наиболее убедительными аргументами являются следующие. Во-первых, нет гарантии, что при попытке скрыться человек не будет вторично найден или настигнут, и тогда так или иначе защищаться придётся, но уже в менее выгодных для подвергшегося нападению человека условиях. Во-вторых, полиция может не успеть прийти на помощь, так как зачастую при нападении все решают секунды.
Действие, совершённое в осуществление права необходимой обороны, не только не наказуемо, но и правомерно. Причинение вреда в состоянии необходимой обороны будет правомерным лишь при наличии определённых условий, именуемых в теории уголовного права "условиями правомерности необходимой обороны". Большинство авторов условия необходимой обороны делят на две группы: условия правомерности необходимой обороны, относящиеся к посягательству, и условия правомерности необходимой обороны, относящиеся к защите. Необходимая оборона представляет собой единство двух противоположностей: посягательства и защиты. Каждая из этих противоположностей имеет свое свойство, которое определяется соответствующими условиями. Условия, относящиеся к посягательству, определяют возникновение состояния необходимой обороны, а условия, относящиеся к защите, определяют правомерность действий по защите нарушенного блага в состоянии необходимой обороны. Поэтому в данной и следующей главе я постараюсь рассмотреть сущность данных условий и подробно остановиться на их проблемных моментах.
Различные авторы выделяют различные условия правомерности необходимой обороны, относящиеся к защите, которые далеко не всегда совпадают с перечисленными ниже.
1. Допустимость причинения вреда только посягающему, но не третьим лицам.
Оборонительные действия, предпринятые против общественно опасного посягательства, не должны быть направлены против третьих лиц, не причастных к созданию опасности. Причинение вреда третьим лицам рамками необходимой обороны не охватывается, но может осуществляться в состоянии крайней необходимости. Вред, причиняемый посягающему, может быть имущественным, физическим, он может выражаться и в лишении или ограничении посягающего свободы передвижения.
При этом социальный статус посягающего (близкий родственник, начальник, подчинённый, представитель власти) значения не имеет. Иного способа защиты, сопряжённого с причинением вреда не посягающему, а посторонним лицам (например, близким посягающего), закон не допускает.
Следует иметь ввиду, что при совершении посягательства группой лиц обороняющийся вправе применить к любому из нападающих такие меры защиты, которые определяются опасностью и характером действий всей группы. Поэтому, например, даже тем из участников вооружённого бандитского нападения, которые ведут себя относительно пассивно, обороняющийся вправе причинить самый серьёзный вред. Хотя исключается активная защита путём причинения вреда подстрекателю или пособнику, а не исполнителю общественно опасного посягательства.
2. Своевременность защиты
Своевременной признаётся только защита от наличного посягательства. Защита от посягательства до возникновения реальной угрозы его начала именуется преждевременной обороной, а защита от уже оконченного посягательства - запоздалой обороной. Вместе преждевременная и запоздалая оборона обозначаются термином «несвоевременная оборона». И в том и другом случае совершённое деяние квалифицируется на общих основаниях в зависимости от направленности умысла. То есть если в ходе преждевременной или запоздалой обороны будет умышленно причинена смерть или тяжкий вред здоровью, соответствующее деяние будет квалифицировано соответственно как убийство или умышленное причинение тяжкого вреда здоровью без ссылок на нормы о необходимой обороне или превышении пределов необходимой обороны.
С вопросом о своевременности защиты связан вопрос о возможности использования технических средств, автоматически, без человеческого участия, причиняющих вред лицу, совершающему общественно опасное посягательство. Например, часто для защиты дачного участка от незаконного проникновения используются капканы, самострелы, устройства для поражения электрическим током и т.д. Недопустимость применения таких приспособлений нередко обосновывается тем, что на момент их установки отсутствует общественно опасное посягательство, т.е., по сути дела, не соблюдается условие о своевременности защиты. В настоящее время появилось много сторонников точки зрения о допустимости использования подобных устройств.
В новом Постановлении Пленума предпринята попытка разрешить ситуацию, связанную с применением средств защиты от общественно опасного посягательства в так называемом автономном режиме: «правила о необходимой обороне распространяются на случаи применения не запрещённых законом автоматически срабатывающих или автономно действующих средств или приспособлений для защиты охраняемых уголовным законом интересов от общественно опасных посягательств. Если в указанных случаях причинённый вред явно не соответствовал характеру и опасности посягательства, содеянное следует оценивать как превышение пределов необходимой обороны. При срабатывании (приведении в действие) таких средств или приспособлений в условиях отсутствия общественно опасного посягательства содеянное подлежит квалификации на общих основаниях» (п.17).
По мнению Ю.А. Тимошенко, Пленум Верховного Суда Российской Федерации, справедливо не согласился с существующим к данной проблеме подходом о недопустимости применения автоматически срабатывающих устройств: «В противном случае граждане были бы лишены права на защиту своего имущества в период их отсутствия. Тем более что сам факт установки различных приспособлений не представляет общественной опасности и не причиняет никому вреда. В данном случае расчёт на то, что устройство сработает именно в тот момент, когда будет осуществлено посягательство. Таким образом, все условия для необходимой обороны будут соблюдены».
Однако правомерной такая защита может быть признана, как совершенно верно указано в п.17 Постановления, только в том случае, если будет причинён вред посягающему, а не иным лицам (например, проходящим мимо либо случайно зашедшим в дом и т.д.). Кроме того, при защите охраняемых уголовным законом интересов должны быть соблюдены условия соразмерности причинённого вреда.
Положение, приведённое в Постановлении Пленума Верховного Суда РФ, без каких-либо иллюстраций, нуждается в уточнении (по крайней мере, в части трактовки «не запрещённых законом средств или приспособлений»). Например, можно ли признать правомерным использование капканов при защите жилых помещений от проникновения посторонних лиц с целью кражи, когда результатом этого стало причинение вреда здоровью средней тяжести?
3. Соразмерность защиты характеру и опасности посягательства
Состояние необходимой обороны оправдывает причинение вреда посягающему лишь в том случае, когда защитные действия не выходят за пределы необходимой обороны. Превышение этих пределов (эксцесс обороны) представляет собой общественно опасное деяние. Т.Ш. Атабаева отмечает особый характер этого условия: «При несоблюдении всех названных до этого условий правомерности состояние необходимой обороны исключается, превышение пределов необходимой обороны не исключает состояние необходимой обороны, хотя и влечёт уголовную ответственность».
В научной литературе для определения соответствия средств защиты характеру и опасности посягательства предлагается ориентироваться на санкции статей, предусматривающих ответственность за определённые деяния. В связи с этим приводится пример, согласно которому умышленное уничтожение или повреждение чужого имущества в значительном размере, совершённое из хулиганских побуждений, наказывается лишением свободы до пяти лет (ч. 2 ст. 167 УК РФ). Наказание же за умышленное причинение средней тяжести вреда здоровью без квалифицирующих обстоятельств - лишение свободы до трёх лет (ч. 1 ст. 112 УК РФ). Сравнение данных санкций позволило учёным прийти к выводу о том, что уничтожение чужого имущества, совершённое из хулиганских побуждений, является более общественно опасным деянием по сравнению с причинением средней тяжести вреда здоровью. Поэтому при защите имущества в значительном размере от его уничтожения причинение посягающему вреда здоровью средней тяжести можно считать правомерным.
Е.Ю. Федосова выделяет ещё одно условие необходимой обороны, относящееся к защите, как наличие у обороняющегося специальной цели (защита личности, интересов общества и государства) и специального мотива (потребность в устранении созданной посягательством угрозы общественным отношениям).
По мнению Федосовой, во-первых, это позволяет отграничить действия совершённые в состоянии необходимой обороны от действий, совершённых при провокации или предлоге обороны, а также от действий составляющих превышение пределов необходимой обороны.
Во-вторых, установление специального мотива и цели в действиях обороняющегося позволяет разграничить действия, совершённые в состоянии необходимой обороны от схожих по объективной стороне действий, совершённых в состоянии аффекта, вызванного насилием со стороны потерпевшего, и тем самым избежать неправильной квалификации содеянного.
2. Понятие превышения пределов необходимой обороны
Мнения учёных по поводу превышения пределов необходимой обороны неоднозначны. А.А. Пионтковский понимал под превышением пределов обороны явное несоответствие в соразмерности средств защиты и средств нападения. И.И. Слуцкий считал, что основным критерием превышения пределов необходимой обороны является несоответствие интенсивности защиты интенсивности посягательства (под интенсивностью он понимал степень опасности посягательства, а также силу и стремительность нападения). В.И. Ткаченко отмечал, что интенсивность является «всего лишь одним из способов выражения действительных намерений человека и, следовательно, не может составлять самостоятельный критерий превышения пределов необходимой обороны».
Приведённые суждения по поводу превышения пределов необходимой обороны не отражают её сущности, поскольку закон в качестве основного критерия разграничения называет характер и степень опасности посягательства.
В соответствии с законом превышением пределов необходимой обороны признаются умышленные действия, явно (то есть очевидно, бесспорно) не соответствующие характеру и степени общественной опасности посягательства. Так, Е.И. Бахтеева считает, что в соответствии с законом правомерность нанесения ущерба должна оцениваться исходя из представлений лица, устраняющего опасность.
Превышение пределов необходимой обороны образует нарушение только одного условия её правомерности, а именно условия соразмерности защиты посягательству. Нарушение других условий правомерности необходимой обороны не может рассматриваться как превышение её пределов. В этих случаях совершённое деяние квалифицируется как обычное преступление, причинившее соответствующий вред.
Содержание превышения пределов необходимой обороны изложено в законе как оценочная категория, в которой суждение о наличии в оборонительных действиях общественной опасности отдано на усмотрение суда.
При превышении пределов необходимой обороны посягающему причиняется излишне тяжкий вред, который со всей очевидностью не вызывался необходимостью. Таким образом, превышение пределов необходимой обороны связано с излишней интенсивностью защитных действий. Не может быть превышения пределов необходимой обороны во времени. Если лицо осуществляет запоздалую оборону, осознавая, что посягательство уже завершено, оно должно быть привлечено к ответственности на общих основаниях.
Для вывода о правомерности причинения вреда или о наличии превышения пределов необходимой обороны следует сопоставить совокупность обстоятельств, относящихся к посягательству и действиям по защите от него. При этом не требуется полного равенства между опасностью посягательства и причинённым посягающему вредом. Этот вред может быть и более значительным, чем характер и степень общественной опасности посягательства.
В п.11 Постановления указывается, что «уголовная ответственность за причинение вреда наступает для оборонявшегося лишь в случае превышения пределов необходимой обороны, то есть когда по делу будет установлено, что оборонявшийся прибегнул к защите от посягательства, указанного в части 2 статьи 37 УК РФ, такими способами и средствами, применение которых явно не вызывалось характером и опасностью посягательства, и без необходимости умышленно причинил посягавшему тяжкий вред здоровью или смерть. При этом ответственность за превышение пределов необходимой обороны наступает только в случае, когда по делу будет установлено, что оборонявшийся осознавал, что причиняет вред, который не был необходим для предотвращения или пресечения конкретного общественно опасного посягательства».
Превышением пределов необходимой обороны признаётся явное, очевидное несоответствие защиты характеру и опасности посягательства, когда посягающему без необходимости умышленно причиняется вред, указанный в ч.1 ст.108 УК РФ (убийство, совершённое при превышении пределов необходимой обороны) или ч.1 ст.114 УК РФ (умышленное причинение тяжкого вреда здоровью при превышении пределов необходимой обороны). Иных статей, устанавливающих уголовную ответственность за причинение вреда при превышении пределов необходимой обороны, в уголовном законе нет. В связи с этим ряд авторов считает, что причинение при необходимой обороне любого другого вреда помимо смерти и тяжкого вреда здоровью не может расцениваться как превышение пределов необходимой обороны. Другие авторы полагают, что причинение в ходе необходимой обороны иного вреда, помимо смерти и тяжкого вреда здоровью, в определённых случаях может расцениваться как превышение пределов необходимой обороны. По их мнению, в этом случае деяние подлежит квалифицировать в общем порядке, по статьям УК, предусматривающим ответственность за причинение соответствующего вреда, а тот факт, что вред был причинён при превышении пределов необходимой обороны, - учитывать при назначении наказания на основании п. «ж» ч.1 ст.61 УК РФ.
Не образует превышения пределов необходимой обороны причинение любого вреда посягающему, если совершаемое им нападение было сопряжено с насилием, опасным для жизни обороняющегося или другого лица, либо с непосредственной угрозой применения такого насилия. Так, лицу, которое совершает нападение с использованием оружия или взрывных устройств либо применяет иные предметы, с помощью которых непосредственно угрожает жизни другого человека, обороняющийся безусловно вправе причинить не только тяжкий вред, но и смерть.
Причинение посягающему при отражении общественно опасного посягательства вреда по неосторожности не может влечь уголовной ответственности. Если явное несоответствие причинённого в ходе защиты вреда характеру и опасности посягательства будет допущено по неосторожности, о такое деяние не является превышением пределов необходимой обороны и рассматривается как правомерная необходимая оборона. На практике обычно такая ситуация наблюдается, если тяжкий или средней тяжести вред здоровью посягающего лица был причинён при нападении, когда обороняющийся его оттолкнул. Умышленное причинение тяжкого вреда здоровью при превышении пределов необходимой обороны, повлекшее за собой смерть посягавшего, по отношению к которой вина оборонявшегося была неосторожной, надлежит квалифицировать по ч.1 ст.114 УК РФ.
В отдельных случаях, когда обороняющийся неумышленно причиняет вред не посягающему, а заведомо посторонним лицам (например, прохожим), он может нести ответственность за причинение смерти по неосторожности (ст.109 УК РФ) либо за причинение тяжкого вреда здоровью по неосторожности (ст.118 УК РФ).
Решая вопрос о наличии или отсутствии признаков превышения пределов необходимой обороны, нужно учитывать не только соответствие или несоответствие средств защиты и нападения, но и характер опасности, угрожавшей оборонявшемуся, его силы и возможности по отражению посягательства, а также все иные обстоятельства, его силы и возможности по отражению посягательства, а также все иные обстоятельства, которые могли повлиять на реальное соотношение сил посягавшего и защищавшегося (количество посягавших и оборонявшихся, их возраст, физическое развитие, наличие оружия, место и время посягательства и т.д.).
Изучение теории необходимой обороны и практики применения ст.37 УК РФ дают основание сделать вывод, что для правильного решения вопроса о соответствии защиты характеру и опасности посягательства наиболее важное значение имеют установление и оценка следующих основных обстоятельств:
. Важность объекта, на который направлено общественно опасное посягательство (п.13 Постановления). Совершенно естественно, что оборона более ценных благ допускает применение и более интенсивных мер зашиты. Жизнь человека, как наивысшее социальное благо, может быть защищена даже путём причинения смерти нападающему. Как указано в Постановлении, при защите от общественно опасного посягательства, сопряжённого с насилием, опасным для жизни обороняющегося или другого лица либо с непосредственной угрозой применения такого насилия (ч.1 ст.37 УК РФ), а также в случаях, предусмотренных ч.2.1 ст.37 УК РФ, обороняющееся лицо вправе причинить любой по характеру и объёму вред посягающему.
Таким образом, говорить о превышении пределов необходимой обороны можно лишь в отношении защитных действий от посягательства, указанного в ч.2 ст.37 УК РФ, с применением таких способов и средств, которые явно не вызывались характером и опасностью посягательства, в случае, когда посягавшему без необходимости умышленно причинён тяжкий вред здоровью или смерть.
Судебная практика превышением пределов необходимой обороны признаёт, например, убийство при пресечении кражи или грабежа, в т.ч. и насильственно. Неправомерно также, например, причинение нападающему тяжкого вреда здоровью при пресечении его попытки нанести побои или лёгкий вред здоровью.
. Орудия и средства нападения и противопоставляемые им орудия и средства защиты.
Особо тщательно при установлении соответствия действий обороняющегося характеру и опасности посягательства должен учитываться такой фактор, как вооружённость нападающего и обороняющегося. При этом, поскольку закон не требует абсолютного соответствия орудий нападения и защиты, наличие и тип оружия (огнестрельное, холодное и иное) у каждого из них необходимо соотносить со всеми другими факторами. Одно лишь превышение средств защиты над средствами нападения само по себе не даёт оснований квалифицировать действия обороняющегося как совершённые с превышением пределов необходимой обороны.
Насущной проблемой является использование гражданами оружия при необходимой обороне. Согласно ст. 24 Федерального закона "Об оружии" граждане могут применять оружие для защиты жизни, здоровья и собственности в пределах необходимой обороны или крайней необходимости. Применению оружия должно предшествовать чётко выраженное предупреждение об этом лица, против которого планируется применить оружие, при этом не должно быть причинено вреда третьим лицам. Запрещено применять огнестрельное оружие в отношении женщин, лиц с явными признаками инвалидности, несовершеннолетних, когда их возраст очевиден либо неизвестен, кроме случаев совершения ими вооружённого или группового нападения. О каждом случае применения оружия его владелец обязан в течение суток сообщить в органы внутренних дел по месту применения оружия.
В пп.1 п.2 ст. 3 ФЗ «Об оружии» перечислено гражданское оружие самообороны:
«- огнестрельное гладкоствольное длинноствольное оружие с патронами к нему, в том числе с патронами травматического действия;
огнестрельное оружие ограниченного поражения (пистолет, револьвер, огнестрельное бесствольное устройство отечественного производства) с патронами травматического действия, патронами газового действия и патронами светозвукового действия;
газовое оружие: газовые пистолеты и револьверы, в том числе патроны к ним, механические распылители, аэрозольные и другие устройства, снаряженные слезоточивыми или раздражающими веществами, разрешенными к применению федеральным органом исполнительной власти, осуществляющим функции по выработке государственной политики и нормативно-правовому регулированию в сфере здравоохранения;
электрошоковые устройства и искровые разрядники отечественного производства, имеющие выходные параметры, соответствующие обязательным требованиям, установленным в соответствии с законодательством Российской Федерации о техническом регулировании».
Единственным действенным оружием, разрешённым законодателем для использования при самообороне, является огнестрельное гладкоствольное оружие, которое, как ни странно, разрешено только приобретать и хранить, причём держать его необходимо в металлическом шкафу (сейфе) отдельно от патронов, что делает практически невозможным его применение при неожиданном нападении на жильё. Обнаружение же нарушения установленного порядка хранения влечёт за собой лишение лицензии.
При приобретении газового оружия возникают проблемы приобретения боеприпасов к нему. Предлагаемые в магазинах патроны начинены газом "CS", а это нервно-паралитический газ, и владелец газового пистолета с такими патронами рискует остаться как без своего оружия, так и без лицензии на него. Другие патроны, например с газом "CN" ("черемуха"), найти в продаже практически невозможно, кроме того, как отмечают некоторые исследователи, эффект от применения этого газа практически нулевой.
Последние изменения законодательства, регулирующего оборот оружия, затрудняют использование для целей самообороны и оружия ограниченного поражения (травматического оружия). Теперь для его приобретения также необходима лицензия, которая выдается после прохождения соответствующей подготовки. Такое оружие в силу Федерального закона от 28 декабря 2010 г. N 398-ФЗ необходимо зарегистрировать в органах внутренних дел по месту жительства. Указанные требования представляются обоснованными: причиной их установления стали многочисленные случаи безосновательного применения такого оружия (например, в состоянии алкогольного опьянения, "в шутку") с причинением вреда гражданам. Тем не менее, означенные нововведения осложняют реализацию права на необходимую оборону.
Правонарушители в настоящее время хорошо вооружены, в результате чего законопослушные граждане поставлены в неравные условия с преступным миром. В связи с этим некоторые исследователи считают целесообразным на уровне закона разрешить гражданам иметь в качестве огнестрельного оружия самообороны пистолеты и револьверы, мотивируя это тем, что подобный шаг в определённой степени ослабил бы зависимость гражданина от государства в сфере защиты своих прав от преступных посягательств.
В изложенной позиции есть рациональное зерно. Так, общеизвестно, что страх перед вооружённым отпором - сильный фактор, сдерживающий возникновение преступных замыслов. Вместе с тем, как показывает практика, разрешение свободной продажи даже травматического оружия часто приводит к беспределу. К тому же, действия даже безоружных граждан, реализующих свое законное право на необходимую оборону, часто квалифицируются как преступление. Что же будет, если у указанных лиц будет оружие? По логике следственных органов, в таких случаях законопослушный гражданин, отражающий нападение, - не просто нарушитель, а вооружённый нарушитель. Поэтому в первую очередь необходимо изменить правоприменительный подход к праву граждан на необходимую оборону, и лишь после этого можно говорить об усовершенствовании законодательства, в частности положений Федерального закона "Об оружии".
В российской правовой действительности лицо, реализующее своё законное право на необходимую оборону при защите законных интересов, не только ограничено в средствах такой защиты, но и в большинстве случаев априори виновно в причинении вреда посягающему. В постановлении Пленума Верховного Суда РФ от 27 сентября 2012 г. N 19 "О применении судами законодательства о необходимой обороне и о причинении вреда при задержании лица, совершившего преступление" в очередной раз подчёркивается важность обеспечения права на необходимую оборону, однако, как уже отмечалось, реализация данного права в нашей стране во многом обусловливается субъективными особенностями уполномоченных лиц.
Следовательно, любые изменения законодательства, регулирующего оборот оружия, в частности Федерального закона "Об оружии", должны учитывать возможности практической реализации гражданами права на необходимую оборону.
Последние изменения в законодательство, регулирующее оборот оружия, были внесены 8 ноября 2014 года. Постановление Правительства РФ от 08.11.2014 N 1178 "О внесении изменений в Правила оборота гражданского и служебного оружия и патронов к нему на территории Российской Федерации» вносит поправку в пункт 62 «Правил оборота гражданского и служебного оружия и патронов к нему на территории Российской Федерации». Согласно документу, при наличии выданных органами внутренних дел лицензий или разрешений ношение и использование оружия возможно на спортивных мероприятиях, на охоте, при проведении тренировочных и учебных стрельб, «а также в целях самообороны».
Необходимо учитывать ограничения на ношение гражданского оружия лицом, владеющим им на законном основании и имеющим право на его ношение. Это значит, что если речь идёт, к примеру, об гладкоствольном ружье, у его владельца должно быть разрешение на хранение и ношение оружия, а если имеется в виду травматический пистолет (огнестрельное оружие ограниченного поражения) - лицензия на его хранение и ношение.
Президиумом Оренбургского областного суда 2 августа 2010 г. было вынесено постановление N 44у-181-2010 (извлечение).
«Приговором Соль-Илецкого районного суда Оренбургской области от 14 января 2010 года, В.Р.Р. осуждён по ч. 1 ст. 111 УК РФ к наказанию в виде лишения свободы на срок 2 года, с отбыванием в исправительной колонии общего режима; этим же приговором в отношении В.Р.Р. прекращено уголовное преследование по ч. 1 ст. 115 УК РФ, в связи с отсутствием заявления потерпевшего (начало срока.... года). Кассационным определением судебной коллегии по уголовным делам Оренбургского областного суда от 18 мая 2010 года приговор оставлен без изменения.
В надзорной жалобе осужденный В.Р.Р. ходатайствует о пересмотре состоявшихся судебных решений, полагая, что выводы суда не соответствуют фактическим обстоятельствам дела. Просит изменить приговор суда, переквалифицировав его действия на ч. 1 ст. 114 УК РФ или на ч. 1 ст. 118 УК РФ.
На площади у бара возникла ссора и драка, в которой приняли участие братья ФИО29, ФИО13, ФИО12 и неустановленные лица - с другой. В ходе драки В.Р.Р. были причинены телесные повреждения в виде закрытой черепно-мозговой травмы, сотрясения головного мозга, ушибленных ран, кровоподтеков, ссадин, повлекших легкий вред здоровью. После того, как драка фактически закончилась, В.Р.Р. взял в своем автомобиле травматический пистолет, направился к месту, где находились избившие его лица, в это время на него напал ФИО11, и В.Р.Р. умышленно выстрелил ему в лицо, причинив телесное повреждение, повлекшее за собой потерю зрения.
Указанные обстоятельства судом установлены из показаний очевидцев происшедшего свидетелей ФИО16, ФИО15 и ФИО14, подтвержденных совокупностью других доказательств, в соответствии с которыми выстрел в ФИО11 был произведен В.Р.Р. в момент, когда потерпевший "бросился на него с кулаками и пытался свалить".
Данные показания суд признал достоверными и взял их за основу приговора, поскольку они объективно подтверждаются протоколом осмотра места происшествия, заключениями экспертов и другими доказательствами.
Мотивировав основания, по которым в действиях осужденного В.Р.Р. отсутствуют признаки неосторожного причинения тяжкого вреда здоровью, суд сделал выводы о том, что В.Р.Р., вооружившись заряженным травматическим пистолетом, допуская возможность производства выстрелов из него, направился в сторону избивавших его лиц, и выстрелил в лицо потерпевшему в тот момент, когда ФИО11 "напал на него с кулаками, пытался схватить за ноги и свалить".
Таким образом, судом сделаны выводы, не противоречащие утверждению осуждённого В.Р.Р. о применении указанного травматического оружия в условиях необходимой обороны.
Вместе с тем фактические обстоятельства дела, установленные судом, свидетельствуют о том, что выбранный В.Р.Р. способ защиты явно не соответствовал степени опасности посягательства.
Президиум Оренбургского областного суда надзорную жалобу осуждённого В.Р.Р. удовлетворил частично.
Приговор Соль-Илецкого районного суда Оренбургской области от 14 января 2010 года, определение судебной коллегии по уголовным делам Оренбургского областного суда от 18 мая 2010 года в отношении В.Р.Р. изменён:
переквалифицированы действия В.Р.Р. с ч. 1 ст. 111 УК РФ на ч. 1 ст. 114 УК РФ, по которой назначено наказание в виде лишения свободы сроком на 11 месяцев, с отбыванием в колонии-поселении».
В конкретном случае оборонявшимся был использован травматический пистолет. Использование его привело к неправильной квалификации деяния в первой и кассационной инстанции: было принято во внимание, что выстрел был произведён после того, как драка уже закончилась, т.е. необходимость в подобного рода обороне уже отсутствовала. Также не было учтено, что нападавший "бросился на В.Р.Р. с кулаками и пытался свалить" непосредственно в момент выстрела. Действия В.Р.Р. необходимой обороной быть признаны не могут, поскольку способ защиты явно не соответствовал степени опасности посягательства (превышение пределов необходимой обороны), но и выводы суда первой и кассационной инстанции о том, что данное деяние следует квалифицировать по ч.1 ст.111 УК РФ «умышленное причинение тяжкого вреда здоровью» являются ошибочными.
. Характер опасности, угрожающей правоохраняемым интересам, интенсивность, продолжительность и способ совершения посягательства.
В п.13 Постановления подчёркивается, что разрешая вопрос о наличии или отсутствии признаков превышения пределов необходимой обороны, суды, в частности должны учитывать:
избранный посягавшим лицом способ достижения результата, тяжесть последствий, которые могли наступить в случае доведения посягательства до конца, наличие необходимости причинения смерти посягавшему лицу или тяжкого вреда его здоровью для предотвращения или пресечения посягательства;
место и время посягательства, предшествовавшие посягательству события, неожиданность посягательства, число лиц, посягавших и оборонявшихся, наличие оружия или иных предметов, использованных в качестве оружия;
возможность оборонявшегося лица отразить посягательство (его возраст и пол, физическое и психическое состояние и т.п.).
Минимальные возможности по отражению посягательства у защищающегося (например, ввиду его болезненного или беспомощного состояния, престарелого возраста) позволяют ему при прочих равных условиях избрать более решительный способ отражения нападения, сопряжённый с причинением посягающему самого серьёзного физического вреда.
Индустриальным районным судом г. Ижевска 22 февраля 2011 г. вынесен приговор №1-56/2011 (извлечение):
«А. совершила убийство при превышении пределов необходимой обороны.
ноября 2010 г. А., 1983г.р.,и её сожитель Р. употребили спиртные напитки. В период с 13 до 15 часов между А. и Р. произошла ссора, в ходе чего Р. на почве личной неприязни нанёс А. удары руками по телу и попытался схватить её за шею. Указанные действия по характеру не были сопряжены с насилием, опасным для жизни и здоровья А., либо с непосредственной угрозой применения такового. Вследствие действий Р. у А. в соответствии с ч.2 ст.37 УК РФ возникло право на необходимую оборону, то есть защиту личности и прав обороняющегося в объёме, соответствующем характеру и опасности посягательства. При этом А., зная характер сожителя, особенности его поведения, в том числе в состоянии алкогольного опьянения, степень ранее проявлявшейся агрессии, а также конкретные действия в процессе рассматриваемого посягательства, учитывая данные факторы, должна была осознавать и фактически осознавала, что действия Р., хотя и посягают на её права, однако не сопряжены с насилием, опасным для её жизни, либо с непосредственной угрозой применения такого насилия. В этот момент у А., осознающей наличие права на необходимую оборону в установленных законом пределах, возник преступный умысел на совершение убийства Р., реализуя который, обороняясь от действий сожителя, но превышая допустимые пределы необходимой обороны, взяла со стола кухонный нож и нанесла им со значительной силой приложения один удар в жизненно важный орган Р. - грудную клетку, то есть совершила умышленные действия, явно не соответствующие характеру и опасности посягательства, причинив, согласно заключению судебно-медицинской экспертизы, телесное повреждение характера одиночной колото-резанной раны передней поверхности грудной клетки слева, с повреждением верхней доли левого лёгкого, перикарда, правого предсердия, нижней доли правого лёгкого, которое для живых лиц квалифицируется как повлекшее тяжкий вред здоровью по признаку опасности для жизни. От полученного повреждения Р. ввиду массивного внутреннего кровотечения, возникшего в результате ранения грудной клетки, скончался на месте преступления.
Подсудимая виновной себя признала полностью, заявила ходатайство о проведении судебного заседания в особом порядке. Участники не возражали против рассмотрения дела в особом порядке.
Суд приходит к выводу, что обвинение, с которым согласилась подсудимая обоснованно, подтверждается собранными по делу доказательствами. Условия постановления судебного приговора без судебного разбирательства соблюдены.
Суд, соглашаясь с государственным обвинителем, квалифицирует действия А. по ч.1 ст.108 УК РФ - убийство, совершённое при превышении пределов необходимой обороны».
В конкретном случае, А., зная характер сожителя, особенности его поведения, в том числе в состоянии алкогольного опьянения, степень ранее проявлявшейся агрессии, а также конкретные действия в процессе рассматриваемого посягательства, учитывая данные факторы, должна была осознавать и фактически осознавала, что действия Р., хотя и посягают на её права, однако не сопряжены с насилием, опасным для её жизни, либо с непосредственной угрозой применения такого насилия. А. явно превысила пределы допустимой обороны от общественно опасного посягательства, поскольку действия Р., нанесённые удары руками по телу А., по характеру были не опасны для жизни и здоровья А., и использование ножа для защиты от данного посягательства очевидно было излишним.
Таковы основные условия (критерии), которые должны учитываться при решении вопроса о наличии или отсутствии превышения пределов необходимой обороны. Для его правильного решения перечисленные обстоятельства должны оцениваться в их совокупности, органическом и неразрывном единстве, что и позволит более полно и всесторонне выяснить вопрос о степени соответствия защиты характеру и опасности посягательства.
Также существует проблема разграничения преступлений, совершаемых в состоянии аффекта и при превышении пределов необходимой обороны.
Преступления, совершённые в состоянии аффекта и при превышении пределов необходимой обороны, имеют ряд общих признаков. Изучение практики применения уголовного закона показывает, что у судебно-следственных органов возникают трудности как при квалификации обозначенных деяний, так и при их разграничении.
В соответствии с п.15 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 27.09.2012 N 19 "О применении судами законодательства о необходимой обороне и причинении вреда при задержании лица, совершившего преступление":
«Следует отграничивать убийство и умышленное причинение тяжкого вреда здоровью при превышении пределов необходимой обороны (часть 1 статьи 108 и часть 1 статьи 114 УК РФ) от убийства и причинения тяжкого вреда здоровью в состоянии внезапно возникшего сильного душевного волнения (аффекта) (статья 107 и статья 113 УК РФ), принимая во внимание, что для преступлений, совершённых в состоянии сильного душевного волнения, характерно причинение вреда потерпевшему не с целью защиты и, следовательно, не в состоянии необходимой обороны. Кроме того, обязательным признаком преступлений, совершаемых в состоянии внезапно возникшего сильного душевного волнения, вызванного действиями потерпевшего, является причинение вреда под влиянием именно указанного волнения, тогда как для преступлений, совершённых при превышении пределов необходимой обороны, этот признак (наличие аффекта) не обязателен.
Если оборонявшееся лицо превысило пределы необходимой обороны в состоянии внезапно возникшего сильного душевного волнения (аффекта), его действия надлежит квалифицировать по части 1 статьи 108 или части 1 статьи 114 УК РФ».
Для разграничения преступлений, совершаемых в состоянии аффекта и при превышении пределов необходимой обороны целесообразно использовать такие критерии, как обстановка совершения преступления; характер насилия, применённого потерпевшим; факт оконченности посягательства; мотив и цель. Обозначенные признаки необходимо оценивать в совокупности.
Судебной коллегией по уголовным делам Верховного Суда РФ 4 июня 2012 г. было вынесено определение N 32-О12-10 (извлечение):
«По приговору Саратовского областного суда от 5 марта 2012 г. К. и X. осуждены по п. "ж" ч. 2 ст. 105 УК РФ. К. и X. признаны виновными в убийстве, совершённом группой лиц.
Преступление совершено при следующих обстоятельствах.
В ходе распития спиртных напитков между находившимися в состоянии алкогольного опьянения К. и потерпевшим А. произошла ссора, во время которой К. кухонным ножом стал наносить А. множественные удары в область жизненно важных органов. X., увидев преступные действия К., взял отвертку и одновременно с К. также нанёс ею множественные удары А. в различные части тела. От полученных телесных повреждений последовала смерть А.
В кассационной жалобе осуждённый К. просил приговор изменить, ссылаясь на то, что преступление он совершил в состоянии необходимой обороны и не довёл его до конца, поскольку ушёл, когда потерпевший ещё был жив. Утверждал, что за нож схватился, находясь в состоянии аффекта, опасаясь за свою жизнь.
Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда РФ 4 июня 2012 г. приговор оставила без изменения, а кассационную жалобу -без удовлетворения, указав следующее.
В судебном заседании осуждённые свою вину признали, но от дачи показаний отказались в порядке ст. 51 Конституции РФ.
Между тем на предварительном следствии X. пояснял, что во время распития спиртных напитков между К. и потерпевшим А. произошла ссора. Внезапно К. схватил кухонный нож и стал наносить им многочисленные удары потерпевшему в различные части тела. Он понял, что К. хочет убить потерпевшего, и решил помочь ему. С этой целью он схватил отвертку и нанес ею А. множественные удары в различные части тела. После этого они скрылись с места преступления.
Допрошенный на следствии К. показал, что он, X. и потерпевший А. распивали спиртные напитки, между ним и А. произошла ссора, в результате которой А. ударил его в грудь, а потом повалил на пол.
Вставая с пола, он взял кухонный нож и стал наносить им потерпевшему А. удары в живот. В это время X. одновременно с ним начал бить А. отвёрткой, нанеся несколько ударов. Получивший ранения А. остался лежать на диване, а он и X. покинули место преступления.
Данные ранее показания К. и X. подтвердили при проверке показаний на месте. Аналогичные сведения об обстоятельствах причинения смерти потерпевшему они сообщили в ходе очной ставки между собой. При этом К. уточнил, что в результате произошедшего между ним и А. конфликта он решил убить последнего и именно с этой целью взял нож и стал наносить им потерпевшему беспорядочные удары в различные части тела.
Утверждения осуждённого К. о том, что преступление он совершил в состоянии аффекта и необходимой обороны, тщательно проверялись судом первой инстанции и обоснованно были признаны несостоятельными.
При этом суд правомерно указал, что ссора осуждённого К. с потерпевшим произошла во время распития спиртных напитков, которая переросла в обоюдную драку, в ходе которой осуждённые совместными действиями причинили потерпевшему смертельные ранения».
В конкретном случае не применимы ни ч.1 ст.108, ни ч.1 ст.114 УК РФ, ни ст. 107 УК РФ. А. не применил к К. или Х. насилия опасного для их жизни и здоровья. Опасаться за свою жизнь у К. причин не было. Из этого следует, что утверждение К. о том, что он взялся за нож в состоянии аффекта, опасаясь за жизнь, не может быть служить основанием для квалификации деяния по ст.107 УК РФ «Убийство, совершённое в состоянии аффекта». При этом К. в ходе очной ставки между К. и Х. уточнил, что в результате произошедшего между ним и А. конфликта он решил убить последнего и именно с этой целью взял нож, и стал наносить им потерпевшему беспорядочные удары в различные части тела. Следовательно, умысел К. был направлен на причинение смерти, а не на защиту своей жизни от общественно опасного посягательства. Следовательно, часть 1 статьи 108 или часть 1 статьи 114 УК РФ (убийство или умышленное причинение тяжкого вреда здоровью при превышении пределов необходимой обороны) применены не будут.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
В настоящее время осталось немало нерешённых вопросов в правовом регулировании необходимой обороны в российском законодательстве. Необходимо защищать с одной стороны права граждан, прибегнувших к необходимой обороне, с тем, чтобы не привлечь к ответственности лицо, действительно правомерно защищавшее свою жизнь, собственность или иные права. С другой стороны, необходимо защитить права тех лиц, которые пострадали или могут пострадать от действий, мотивированных необходимой обороной, но являющихся в действительности мнимой обороной, либо являющимися явно несоответствующими характеру посягательства.
В связи с этим, очень важным является вопрос о соблюдении пределов необходимой обороны. Понятие превышения пределов необходимой обороны - это та грань, которая разделяет правомерные и неправомерные действия лица. Важным моментом, поэтому, является правильное определение превышения пределов необходимой обороны - как законодательное определение, так и определение в каждом конкретном случае.
Слишком завышенные требования к лицу, находящемуся в состоянии необходимой обороны влекут за собой ущемление прав обороняющегося лица, слишком заниженные - влекут вседозволенность. В сложившейся ситуации, при повышении уровня преступности в обществе, институт необходимой обороны - это хоть и маленькая, но возможность спастись.
При применении законодательства РФ о необходимой обороне возникают следующие проблемы и предложены возможные пути их решения:
. Нормы о необходимой обороне следует толковать таким образом, чтобы все издержки реализации права гражданина на защиту возлагались не на обороняющегося, а на лицо, которое спровоцировало такую ситуацию.
. Нет единства мнений по поводу того, могут ли действия при необходимой обороне не являться преступными ввиду невменяемости лица, недостижения возраста уголовной ответственности. Одни учёные полагают, что необходимая оборона против указанных лиц допустима при условии, когда были исчерпаны другие способы пресечения посягательств и не было возможности избежать нападения малолетних. Другие предлагают защиту от нападения заведомо невменяемого или малолетнего рассматривать по правилам крайней необходимости. И тем не менее, в Постановлении указывается, что необходимая оборона может быть признана правомерной независимо от того, отвечает ли признакам субъекта посягавшее лицо или же нет. При этом не имеет значения, осознавало ли обороняющееся лицо указанные причины, по которым исключается уголовная ответственность посягающего лица.
. В литературе нет единства мнений в вопросе о том, возможна ли защита от общественно опасного посягательства, совершаемого путём бездействия. Ряд авторов считает, что необходимая оборона от общественно опасного бездействия возможна. Другие авторы настаивают на невозможности необходимой обороны от посягательства, совершаемого путём бездействия. Данный вопрос едва ли имеет однозначное решение. Представляется, что действия сотрудников спецслужб, силой отбирающих у преступника лежащие у него в кармане ключи от помещения, в котором заперты заложники, будут признаны судом необходимой обороной. В то же время вряд ли суд признает необходимой обороной действия кредитора, который избивает должника, злостно уклоняющегося от погашения кредиторской задолженности (ст.177 УК РФ), чтобы принудить его вернуть долг.
. Существует проблема необходимой обороны в обоюдной драке. Необходимой обороны в обоюдной драке по общему правилу невозможна. Следует отметить, что само понятие обоюдной драки, исключающей возможность признания в действиях лица необходимой обороны, на практике остаётся весьма неопределённым и нередко толкуется чрезвычайно широко. Так, судами по общему правилу практически любой случай взаимного причинения друг другу побоев толкуется как драка, если не установлено обстоятельств, явно свидетельствующих, что один из дерущихся не желал драться. Причём в качестве обстоятельства, всегда однозначно свидетельствующего о нежелании вступать в драку, на практике рассматривается только лишь попытка спастись бегством. Таким образом, лицо которое вместо того, чтобы убежать от нападающего на него с побоями, начинает обороняться, сильно рискует быть привлечённым к уголовной ответственности. Необходимую оборону от побоев отличить практически невозможно. С практической точки зрения можно сказать, что так оно и есть, за незначительными исключениями. Исключением можно считать случай, когда лицо пыталось убежать, но его догнали и стали бить. В этой ситуации есть шанс, что вред, причинённый нападавшему лицу с целью прекратить избиение, всё-таки будет расценен судом как необходимая оборона, хотя бы и от побоев. При этом в теории в отличие от практики установление возможности необходимой обороны от побоев общепризнанно и не вызывает сомнений. В большинстве случаев этот вопрос даже не рассматривают, поскольку считают ответ на него сам собой разумеющимся.
. Одна из главных проблем оценки правомерности причинения вреда при необходимой обороне заключается в выявлении соответствия оборонительных действий характеру и степени общественной опасности посягательства. В теории обоснованно ставится вопрос о том, что оценка посягательства как не опасного для жизни, и наоборот, как опасного для жизни должна даваться не на основе сиюминутной (в момент начала посягательства) опасности, но и с учётом прогноза развития событий, исходя из всей совокупности обстоятельств посягательства.
Мне представляется верной рекомендация Н.А. Егоровой, С.А. Гордейчик, согласно которой опасность насилия для жизни обороняющегося или другого лица надлежит устанавливать исходя не из характера насилия в момент посягательства, но и с учётом типичной и (или) реально возможной динамики умысла виновных при совершении посягательств определённого вида и столь же типичных (реально возможных) сценариев поведения посягающего, а также типичных (реально возможных, хотя и не включаемых в конструкцию основных составов) последствий подобных преступлений.
. В литературе высказаны различные мнения по возможности необходимой обороны на стадии приготовления к преступлению. Здесь следует отметить, что судебная практика не связывает возникновение состояния необходимой обороны с той или иной стадией преступной деятельности. Реальная угроза начала посягательства может иметь место на любой из них, и с момента возникновения такой угрозы возможна и необходимая оборона, вместе с тем далеко не все случаи приготовления к преступлению создают реальную угрозу начала посягательства. Следовательно, необходимая оборона на этапе приготовления к преступлению возможна, если имеется реальная угроза немедленного начала посягательства.
. Немало споров среди учёных и практических работников возникает в связи с вопросом о возможности использования технических средств, автоматически, без человеческого участия, причиняющих вред лицу, совершающему общественно опасное посягательство.
Существует мнение, что применение таких приспособлений недопустимо, поскольку на момент их установки общественно опасное посягательство отсутствовало, и не было реальной угрозы осуществления посягательства. В настоящее время появилось много сторонников точки зрения о допустимости использования подобных устройств, которые обуславливают свою точку зрения тем, что сам факт установки различных приспособлений не представляет общественной опасности и не причиняет никому вреда. В данном случае расчёт на то, что устройство сработает именно в тот момент, когда будет осуществлено посягательство. Таким образом, все условия для необходимой обороны будут соблюдены. Новое Постановление Пленума Верховного Суда РФ разрешает применение не запрещённых законом автоматически срабатывающих устройств для защиты охраняемых уголовным законом интересов от общественно опасных посягательств.
. Насущной проблемой является использование гражданами оружия при необходимой обороне. Согласно ст. 24 Федерального закона "Об оружии" граждане могут применять оружие для защиты жизни, здоровья и собственности в пределах необходимой обороны или крайней необходимости. По логике следственных органов, законопослушный гражданин, отражающий нападение с использованием оружия, - не просто нарушитель, а вооружённый нарушитель. Поэтому в первую очередь необходимо изменить правоприменительный подход к праву граждан на необходимую оборону, и лишь после этого можно говорить об усовершенствовании законодательства, в частности положений Федерального закона "Об оружии".
. Также существует проблема разграничения преступлений, совершаемых в состоянии аффекта и при превышении пределов необходимой обороны. Преступления, совершённые в состоянии аффекта и при превышении пределов необходимой обороны, имеют ряд общих признаков. Для разграничения преступлений, совершаемых в состоянии аффекта и при превышении пределов необходимой обороны целесообразно использовать такие критерии, как обстановка совершения преступления; характер насилия, применённого потерпевшим; факт оконченности посягательства; мотив и цель. Обозначенные признаки необходимо оценивать в совокупности.
При конкуренции составов ст.107 и ч.1ст.108 УК РФ применению подлежит последняя согласно правилам квалификации. В случае трансформации состояния необходимой обороны в состояние аффекта совершённые деяния следует квалифицировать либо по окончательному результату, либо по совокупности преступлений в зависимости от конкретных обстоятельств дела.
. В последнее время всё больше исследований, посвящённых не вопросам необходимой обороны вообще, а необходимой обороны от конкретных видов общественно опасных посягательств. Такая тенденция в вопросах исследования необходимой обороны представляется правильной. В зависимости от специфики посягательства можно более точно определить и возможные границы правомерных оборонительных действий.
Следует уделять особое внимание разрешению рассмотренных проблем в целях усовершенствования практики применения уголовного законодательства, обеспечения правильной квалификации и во избежание нарушения прав и законных интересов граждан.
СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННЫХ ИСТОЧНИКОВ
I. Законодательные и иные нормативные акты.
1. "Конституция Российской Федерации" (принята всенародным голосованием 12.12.1993) (с учетом поправок, внесенных Законами РФ о поправках к Конституции РФ от 30.12.2008 N 6-ФКЗ, от 30.12.2008 N 7-ФКЗ, от 05.02.2014 N 2-ФКЗ, от 21.07.2014 N 11-ФКЗ) // "Собрание законодательства РФ", 04.08.2014, N 31, ст. 4398 // СПС «КонсультантПлюс».
. "Уголовный кодекс Российской Федерации" от 13.06.1996 N 63-ФЗ (ред. от 30.03.2015). Принят Государственной Думой 24 мая 1996 года. // СПС «КонсультантПлюс».
. Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации" от 18.12.2001 N 174-ФЗ (ред. от 30.03.2015). Принят ГД ФС РФ 22.11.2001 // СПС «КонсультантПлюс».
.Федеральный закон от 13.12.1996 N 150-ФЗ (ред. от 31.12.2014) "Об оружии". Принят Государственной Думой 13 ноября 1996 года // "Российская газета", N 241, 18.12.1996 // СПС «КонсультантПлюс».
. Федеральный закон от 28 декабря 2010 г. N 398-ФЗ "О внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации по вопросу усиления контроля в сфере оборота гражданского оружия". Принят Государственной Думой 21 декабря 2010 года // Собрание законодательства Российской Федерации от 3 января 2011 г. N 1 ст. 10 // СПС «Гарант».
. Постановление Правительства РФ от 8 ноября 2014 г. N 1178 "О внесении изменений в Правила оборота гражданского и служебного оружия и патронов к нему на территории Российской Федерации" // СПС «Гарант».
. "Правила оборота гражданского и служебного оружия и патронов к нему на территории Российской Федерации" (ред. от 08.11.2014). Утверждены Постановлением Правительства Российской Федерации от 21 июля 1998 г. N 814// "Российская газета", N 159, 20.08.1998 // СПС «Гарант».
II. Специальная литература.
1. Алексеев И. Применение условного осуждения при превышении пределов необходимой обороны // Уголовное право. 2005. №1.
. Блинников В.А. Система обстоятельств, исключающих преступность деяния, в уголовном праве России: дисс. … д.ю.н. - Нижний Новгород, 2002.
. Галахова А.В. Понятие преступления // Уголовное право России. Части Общая и Особенная: учебник / под ред. А.В. Бриллиантова. 2-е изд. М., 2014.
. Гарбатович Д. Право на необходимую оборону в разъяснениях Пленума Верховного Суда РФ // Уголовное право. 2013. N 1.
. Гарбатович Д. Необходимая оборона при защите свободы и половой неприкосновенности // Уголовное право. 2008. №1.
. Гафурова Э.Р. Применение крайней необходимости и иных обстоятельств, исключающих преступность деяния при освобождении заложников: Монография. - Ижевск: Ижевский филиал Нижегородской академии МВД России, 2008.
. Голик Ю.В. Позитивные стимулы в уголовном праве (понятие, содержание, перспективы): Дис. на соиск. степени докт. юрид. наук в виде научного доклада. М., 1994.
. Дядюн К.В. «Проблемные вопросы института необходимой обороны» // Практический журнал для руководителей и юристов, «Законодательство», 2013, №1.
. Дядюн К.В. Состояние аффекта и превышение пределов необходимой обороны: вопросы соотношения и разграничения составов // Адвокат. 2013. N 9.
. Егорова Н.А., Гордейчик С.А. Новое постановление Пленума Верховного Суда РФ о необходимой обороне и причинении вреда при задержании лица, совершившего преступление // Законность. 2013. №2.
. Ерисковский Р.О. Вооружённая оборона // Право о современность: проблемы и пути решения: Материалы конференции молодых учёных, аспирантов и студентов. Владивосток, 2006.
. Есаков Г. Использование предохранительных устройств при защите имущества и необходимая оборона // Уголовное право. 2013. N 1.
. Загородников Н.И., Стручков Н.А. Направление изучения советского уголовного права. - Советское государство и право. - 1981. №7.
. Звечаровский И. Кому необходима необходимая оборона? // Уголовное право. 2013. N 1.
. Звечаровский И. Момент окончания преступлений, связанных с уклонением от уплаты обязательных платежей // Российская юстиция. 1999. №9.
. Звечаровский И.Э., Пархоменко С.В.. Уголовно-правовые гарантии реализации права на необходимую оборону, Иркутск, 1997.
. Звечаровский И.Э. Уголовно-правовые нормы, поощряющие посткриминальное поведение личности. Иркутск, 1991.
. Землюков С.В. Уголовно-правовые проблемы преступного вреда. Новосибирск. 1991.
. Кархалев Д.Н. Охранительное гражданское правоотношение по осуществлению необходимой обороны // Юрист. 2013. N 5.
. Каримов Т.У. Круг объектов необходимой обороны и дифференциация критериев определения её пределов (постановка проблемы) // Российский юридический журнал. 2010. №6 // СПС «КонсультантПлюс».
. Касенова А.М. Понятие поощрительных уголовно-правовых норм. // Вестник КарГУ, Караганда,- 2005. #"justify">. Кауфман М.А. Обстоятельства, исключающие преступность деяния // Уголовное право России. Части Общая и Особенная: учебник / под ред. А.В. Бриллиантова. 2-е изд. М., 2014.
. Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации / Ю.В.Грачёва, Л.Д. Ермакова, Г.А.Есаков [и др.]; отв. ред. А.И. Рарог. - 8-е изд., - М., 2012.
. Кузнецова Н.Ф. Значение преступных последствий для уголовной ответственности. - М., 1958.
. Курс советского уголовного права. В 6-и томах. Т.2. Преступление / под ред. А.А. Пионтковского, П.С. Ромашкина, В.М. Чхиквадзе. - М., 1970.
.Меркурьев В.В. Необходимая оборона: уголовно-правовые и криминологические аспекты. Автореферат дис. … к.ю.н. Рязань, 1998.
. Миронов С.И. Необходимая оборона по уголовному праву Англии и США: особенности регулирования // Государство и право. 2002. №6.
. Орешкина Т. Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 27 сентября 2012 г. N 19 "О применении судами законодательства о необходимой обороне и причинении вреда при задержании лица, совершившего преступление" // Уголовное право. 2013. N 2.
. Орехов В.В. Необходимая оборона и иные обстоятельства, исключающие преступность деяния. СПб, 2003.
. Пархоменко С.В. Деяния, преступность которых исключается в силу социальной полезности и необходимости. СПб., 2004.
. Перцев Д.В. Уголовно-правовые и криминологические проблемы необходимой обороны: автореф. дис. на соиск. степени канд. юрид. наук. Калининград, 2004.
. Пионтковский А.А. Учение о преступлении по советскому уголовному праву. - М., 1961.
. Побегайло Э.Ф. О пределах необходимой обороны // Уголовное право. 2008. №2. / СПС «Консультант Плюс».
. Попов А.Н. О применении законодательства о необходимой обороне в новых разъяснениях Пленума Верховного Суда Российской Федерации // КриминалистЪ. 2012. №2 (11).
. Преступление: вопросы и ответы (по Уголовному кодексу РФ): Научно-практическое пособие. - М., 2001.
. Прохоров В.С. Преступление и ответственность. Л., 1984.
. Севастьянов А.П. Обстоятельства, исключающие преступность деяния. // Уголовное право. Общая часть: учебник / под. ред. А.Н. Тарбагаева. - М., 2011.
. Ситникова А.И. «Исключительные обстоятельства в уголовном праве: доктринальные модели и законодательные конструкции: монография. - М., 2011.
. Слуцкий И.И. Обстоятельства, исключающие уголовную ответственность. - Л., 1956.
. Тарас А.Е. Боевая машина: Руководство по самозащите. М., 2000, с.
. Тимошенко Ю.А. Необходимая оборона и причинение вреда при задержании лица, совершившего преступление. Разъяснения Верховного Суда Российской Федерации // Прокурор. 2013. N 1.
. Ткаченко В.И. Советское уголовное право. Общая часть. - М., 1982.
. Уголовное право России. Части Общая и Особенная: учебник / под ред. А.В. Бриллиантова. 2-е изд. М., 2014.
. Учебно-практический комментарий к Уголовному кодексу РФ / Под общ. ред. А.Э. Жалинского. М., 2005.
. Шаргородский М.Д. Вопросы общей части уголовного права. - М., 1955.
. Яни П. Длящееся преступление с материальным составом. К вопросу о квалификации преступного уклонения от уплаты налогов // Российская юстиция. 1999. №1.
III. Судебная практика.
1. Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 27.09.2012 N 19 "О применении судами законодательства о необходимой обороне и причинении вреда при задержании лица, совершившего преступление" // СПС «Консультант Плюс».
. Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 17.01.1997 N 1 "О практике применения судами законодательства об ответственности за бандитизм» // СПС «Гарант».
. Постановление 23 Пленума Верховного Суда СССР от 04.03.1929 (ред. от 14.03.1963) "Об условиях применения давности и амнистии к длящимся и продолжаемым преступлениям" // СПС «Гарант».
. Постановление Президиума Оренбургского областного суда от 02.08.2010 N 44у-181-2010 // СПС «Консультант Плюс».
. Приговор Индустриального районного суда г. Ижевска по делу №1- 213/14 // Архив Индустриального районного суда г. Ижевска.
. Приговор Индустриального районного суда г.Ижевска от 22 февраля 2011 г. №1-56/2011 // Архив Индустриального районного суда г. Ижевска.
. Определение Верховного Суда РФ от 25.11.2013 N 33-Д13-6 // Бюллетень Верховного Суда РФ. 2014. №8.
. Определение Судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда РФ от 4 июня 2012 г. N 32-О12-10. // Бюллетень Верховного Суда РФ. 2012. №10.
. Обзор судебной практики Верховного Суда РФ за четвёртый квартал 2012 г., утверждённый Президиумом Верховного Суда РФ 10 апреля 2013 г. // "Бюллетень Верховного Суда РФ", 2013, N 4. // СПС «КонсультантПлюс».