насчитывает 30 источников, также словари и справочную литературу.
1. Безэквивалентная лексика как предмет лингвистического исследования
.1 Понятие безэквивалентной лексики
Безэквивалентная лексика - это лексическая единица одного выбранного исходного языка или диалекта, не имеющие регулярных (полных или частичных) словарных соответствий в языке перевода. Например, Е.М. Верещагин и В.Г. Костомаров определяют слой безэквивалентной лексики как «слова, план содержания которых невозможно сопоставить с какими-либо иноязычными лексическими понятиями» [Верещагин, Костомаров, 1983: 56].
Безэквивалентная лексика - это прежде всего разряд слов, которые обозначают специфические предметы и явления в жизни данного культурно-языкового сообщества - реалии и историзмы.
Можно определить следующие наиболее распространенные способы передачи данных групп безэквивалентных слов в переводных текстах, в словарях, в разговорной речи: транскрипция, транслитерация; гипо-гиперонимический перевод, устанавливающий эквивалентность между единицами, находящимися в видо-родовых отношениях; поиск ближайшего по смыслу неполного эквивалента; разновидности перифрастического перевода - описательного, экспликативного, дескриптивного; калькирование [Виноградов, 2001].
Изучение татарского языка как обычно сопровождается с ознакомлением учащихся с татарской культурой, которая непосредственно находит свое отражение в лексическом составе языка. Как нам известно, что наибольшая степень реалий национальной лингвокультуры отражает безэквивалентная лексика. Она, тем самым, представляет большую трудность для переводчиков и преподавателей татарского языка как иностранного.
Основная проблема заключается в том, что переводчик сталкивается с трудностями при передаче референциальных значений, выраженных в исходном тексте. Данные несовпадения значений, свойственных единицам исходного языка и переводящего языка. В этих случаях, когда соответствие той или иной лексической единице одного языка в словарном составе другого языка полностью отсутствует, принято говорить о безэквивалентной лексике. Этот термин ввели Е.М. Верещагин и В.Г. Костомаров.
Под безэквивалентной лексикой Е.М. Верещагин и В.Г. Костомаров понимают «слова, служащие для выражения понятий, отсутствующие в иной культуре и в ином языке, слова, относящиеся к частным культурным элементам, т.е. к культурным элементам, характерным только для культуры, но и отсутствующим в культуре, а также слова, не имеющие перевода на другой язык, одним словом, не имеют эквивалентов за пределами языка, к которому они принадлежат».
Нужно отметить, что характерной чертой безэквивалентных слов являются их непереводимость на другие языки с помощью постоянного соответствия, их несоотнесенность с некоторым словом другого языка. Но это не обозначает того, что они совсем непереводимы.
Если посмотреть словарь методических терминов, то там дается следующее определение безэквивалентной лексики: безэквивалентная - (от лат. aequus равный + valens имеющий силу, значение, цену). Лексика - лексические единицы, не имеющие равнозначных соответствий в родном языке учащихся.
Из-за того, что большинство национальных реалий относится к безэквивалентной лексике, то существуют некоторые сложности при чтении и изучении иностранными учащимися, изучающими татарский язык.
Все эти сложности могут быть обусловлены фактами как языкового, так и экстралингвистического характера. Последние - недостаточные знания в области истории Татарстана, национальных особенностей, природных условий, общественно-политической жизни в целом, национальной культуры - в целом они дают, как результат, неверную рецепцию всего в целом.
Чтобы иностранный учащийся сумел все «увидеть», осознать и почувствовать в художественном произведении или же при общении, ему нужна определенная страноведческая подготовка. Он должен обладать запасом соответствующих фоновых знаний, содержащихся в языковых единицах, например, об общественной жизни народа; о времени, в котором он живёт, о политических, этических, философских проблемах и многое другое.
Отражение национальной специфики культуры наиболее ярко проявляется в татарской безэквивалентной лексике, которая непосредственно связана с предметами и явлениями материальной и духовной культуры, с историей общества, и служит не только потребностям языкового общения, но является также своеобразной формой закрепления и передачи общественно-познавательного опыта.
Безэквивалентная лексика одновременно принадлежит и к языку, и к культуре, то есть одновременно отражает особенности данного языка и специфику данной культуры.
Современный этап изучения проблемы взаимосвязи языка и культуры свидетельствует о наличии нескольких направлений, обусловленных рассмотрением данной проблемы, как философии, так и лингвистики.
Лингвокультурология (от лат.: lingua - язык, cultura - культура, logos - наука, учение) как научная дисциплина синтезирующего типа, суть которой будет раскрыта в дальнейшем изложении, характеризуется прежде всего целостным и системным рассмотрением культуры и языка в языковых единицах (в нашем случае, в безэквивалентных лексических единицах).
Термин «безэквивалентная лексика» также встречается у многих авторов (Г.Д. Томахин, Е.М. Верещагин, Г.В. Чернов), которые, однако, трактуют его по-разному: как синоним реалий, несколько шире - как слова, отсутствующие «в иной культуре и в ином языке» [Верещагин, 1976, с. 121], несколько уже - как слова, «характерные для советской действительности» [Чернов, 1958, с. 51], и, наконец, просто как непереводимые на другой язык слова.
Термин «безэквивалентная лексика» (в дальнейшем БЭЛ) встречается у многих авторов, занимающихся проблемами языка и перевода (Е.М. Верещагин, В.Г. Костомаров, Л.С. Бархударов, С. Влахов, С. Флорин, Я.И. Рецкер, В.Н. Комиссаров, А.Д. Швейцер и др.), которые, однако, трактуют его по-разному: то как синоним понятия «реалия», то несколько шире, либо несколько уже. Так, например, А.Д. Швейцер относит к категории БЭЛ «лексические единицы, служащие для обозначения культурных реалий, не имеющих точных соответствий в другой культуре» [Швейцер: 1976, с. 108]. В.Н. Комиссаров называет безэквивалентными «единицы исходного языка, которые не имеют регулярных соответствий в языке перевода» [Комиссаров: 1990, с. 147]. Болгарские лингвисты С. Влахов и С. Флорин дают свою дефиницию, которая заметно сужает границы БЭЛ: БЭЛ - «лексические единицы, которые не имеют переводческих эквивалентов в языке перевода» [Влахов, Флорин: 1980, с. 51].
С. Влахов и С. Флорин предлагают также более четко отграничить БЭЛ от реалий. По их мнению, наиболее широким по своему содержанию является понятие БЭЛ. Реалии же входят в рамки БЭЛ как самостоятельный круг слов. Отчасти покрывают круг реалий, но, вместе с тем, отчасти выходят за пределы БЭЛ термины, междометия и звукоподражания, экзотизмы, аббревиатуры, обращения, отступления от литературной нормы; с реалиями соприкасаются имена собственные (со множеством оговорок). Все в тех же границах БЭЛ значительное место занимают слова, которые можно назвать собственно БЭЛ или БЭЛ в узком смысле слова - единицы, не имеющие по тем или иным причинам лексических соответствий в языке перевода [Влахов, Флорин: 1980, с. 51-52].
А.В. Федоров говорит о «словах, обозначающих национально-специфические реалии» [Федоров: 2002, с. 146]. Я.И. Рецкер под «безэквивалентной» лексикой подразумевает «прежде всего, обозначение реалий, характерных для страны ИЯ и чуждых другому языку и иной действительности» [Рецкер: 1974, с. 58]. В том же ключе толкует реалии А.Д. Швейцер [Швейцер: 1976, с. 250]. Очень сжатую дефиницию реалий дает Л.С. Бархударов: «слова, обозначающие предметы, понятия и ситуации, не существующие в практическом опыте людей, говорящих на другом языке» [Бархударов: 1975, с. 95].
Комиссаров В.Н. определяет БЭЛ как «обозначения специфических для данной культуры явлений, которые являются продуктом кумулятивной функции языка и могут рассматриваться как вместилища фоновых знаний, т.е. знаний, имеющихся в сознании говорящих» [Комиссаров: 1990, с. 37].
Анализ деловой лексики (особенно финансовой, банковской, экономической) показывает, что определенную ее часть может быть классифицирована как безэквивалентная, т.к. национально-культурное содержание в этих словах составляет ядро их значения, и они обозначают понятия, не имеющие аналогов, в нашей экономической действительности. Такие слова интересны особенно в лингвострановедческом и социокультурном аспектах, т.к. в них ярко отражаются национальные особенности «экономической культуры» другой страны.
Определенная часть БЭЛ татарского языка можно классифицировать как «временно безэквивалентные термины». Временно безэквивалентные термины - слова, близкие по характеру к словам-реалиям. Безэквивалентность лексики такого типа обусловлена неравномерным распределением достижений науки и техники в социальной сфере, в результате чего новшество, присутствующее в практическом опыте носителей иностранного языка какое-то время может быть практически неизвестно представителям другой лингвокультурной общности.
Как было сказано выше, под безэквивалентностью лексической единицы исходного языка можно понять лишь то, что она не имеет аналога в лексической системе переводящего языка, то есть такого «готового» слова или устойчивого словосочетания, которые можно подставить вместо нее в контексте конкретного перевода [14, с. 128].
Согласно А.О. Иванову, традиционно к причинам безэквивалентности, по которым обычно также классифицируют типы безэквивалентности, относят:
· отсутствие предмета, явления в жизни народа переводящего языка (вещественная безэквивалентность);
· отсутствие в переводящем языке тождественного понятия (лексико-семантическая безэквивалентность);
· различие лексико-семантических характеристик (стилистическая безэквиваленость).
По мнению Иванова различие между вещественным и лексико-семантическим видами безэквивалентами нельзя считать существенным. С точки зрения перевода абсолютно не важно, отсутствует ли тождественное понятие в переводящем языке, потому что нет самой вещи, либо оно отсутствует потому, что в силу различий в языковом мышлении и являющегося его следствием различного членения объективного мира, сравниваемые понятия в переводящем и исходном языках не совпадают. Кроме того, с точки зрения перевода, гораздо более актуальным признаком эквивалентности является совпадение не понятий, а значений, поскольку при переводе, нас интересует не столько понятие, стоящее за словом, сколько его значение в данном, конкретном контексте. Хотя бы потому, что значение очень многих слов, при всей его близости к понятию, нельзя целиком отождествлять с понятием [9, с. 82].
Л.К. Латышев считает, что первая причина лексической безэквивалентности возникает тогда, когда лексическая единица исходного языка обозначает явление, достаточно хорошо известное его носителям и устойчиво вошедшее в лексическую систему исходного языка, однако оно не известно или очень мало известно носителям переводящего языка и поэтому, естественно, не отражено в их лексической системе. Обычно это так называемые реалии - явления, характерные для материальной и духовной жизни только данного народа и отсутствующие у других. На определенном отрезке времени безэквивалентными могут оказаться также те или иные научно-технические термины. Затем, по мере распространения информации о научно-технических новшествах, обозначаемых безэквивалентными терминами, они приобретают эквиваленты или кальки в других языках.
Вторая причина лексической безэквивалентности, по мнению Латышева, обусловлена несколько иным видением мира разными культурными и этническими сообществами. Это проявляется, в частности, в том, что переводящий язык не всегда фиксирует в понятиях и значениях своих лексических единиц то, что уже зафиксировано в исходном языке. То, что для последнего уже стало отграниченным определёнными признаками фактом, выделенным из массы подобных словом-названием, для первых таковым еще не является и его выделение происходит по мере необходимости с помощью «спорадических» речевых средств. Казалось бы, простейшее английское слово tea образует многочисленные словосочетания, которым из-за разницы национальных традиций достаточно трудно найти удобные эквиваленты в русском языке. Например, afternoon tea, high tea, meat tea обычно переводятся описательно: плотный ужин с чаем, хотя между этими тремя английскими словосочетаниями есть существенные различия, отражающие социальные пристрастия [14, с. 128-129].
Также, Латышев, в своем пособие по технологии перевода, отмечает, что причинами безэквивалентности, и как следствие, причинами переводческих трансформаций являются существенные расхождения коммуникативных компетенций носителей исходного и носителей переводящего языков в тех или иных компонентах и необходимость «сгладить» их ради достижения равноценности регулятивного воздействия, исходящего и переводящего текстов. Автор поясняет, что отнюдь не всегда трансформации являются необходимостью. Нередко имеется возможность перевести «слово в слово» и этим, конечно, надо пользоваться [13, с. 38].
Когда мы переходим к рассуждениям о безэквивалентности, она уже не может нас удовлетворить, в отличие от эквивалента. Связывая безэквивалентность сопоставляемых единиц текстов исходного и переводящего языков с расхождениями значений между ними, мы должны ясно отдавать себе отчет в том, что в данном случае значение не может рассматриваться как единое целое, поскольку не все его элементы равноценны по значимости с точки зрения переводящего языка и функций порождаемого в процессе перевода текста.
Поскольку перевод осуществляется не на уровне языка, а на уровне речи, то традиционно выделяемые лексическое и грамматическое значения оказываются не совсем удобными для описания безэквивалентности. Более удобная для этой цели семиотическая классификация значений. За основу ее, как известно, берется отношение знака к чему-либо, лежащему вне его. По семиотической классификации все значения, с которыми мы имеем дело в любом высказывании на любом языке, делятся на три типа:
. Референциальное, выражающее отношение между знаком и его референтом, когда речь идет об отношении к понятию, или денотативное, когда речь идет об отношении к предмету.
. Прагматическое, выражающее отношение между знаком и человеком или языковым коллективом, пользующимся им (коннотативное, эмотивное).
. Внутриязыковое, выражающее отношение между данным знаком и другими знаками или элементами структуры той же самой знаковой системы, в нашем случае - языка.
Референциальное значение простого знака исходного языка всегда актуально при переводе, поскольку для того, чтобы передать в тексте переводящего языка понятие, стоящее за словом, нужно максимально понять отношения между словом и понятием в исходном языке.
То же самое справедливо и по отношению к прагматическому значению любого знака исходного языка. Но, прагматическое значение может быть заключено и в форме знака.
Внутриязыковое значение простого знака исходного языка (слова), который включает его фонемный состав и грамматическое значение, не релевантные по отношению для переводящего языка по определению. Они имеют значение только в пределах своей собственной, родной системы - языка оригинале.
Поскольку именно разница значений соответствующих единиц исходного и переводящего языков составляет суть безэквивалентности и одновременно ее причину, то можно не учитывать расхождений внутриязыковых значений единиц исходного и переводящего языков и рассматривать безэквивалентность как расхождение референциального или прагматического значения простых языковых знаков [9, с. 83-85].
Безэквивалентную лексическую единицу часто называют «лакуной». Определяя термин «лакуна», Д.У. Хашимова - автор статьи о лакунах - ссылается на труды многих известных лингвистов: так, например, Л.С. Бархударов дает следующее определение лакунам: лакуны - это единицы словаря одного из языков, которым по каким-то причинам (не всегда понятным) нет соответствия в лексическом составе (в виде слов и словосочетаний) другого языка [24, с. 96].
И.Ю. Марковина утвержадет, что лакуны в самом общем понятии фиксируют то, что есть в одной лингвокультурной общности, и что нет в другой, это сигналы специфики той или иной лингвокультурной общности в сравнении с некоторой другой общностью [16, с. 7].
Е. М Верещагин и В. Г Костомаров трактуют лакуны как слова, служащие для выражения понятий, отсутствующих в иноязычной культуре и ином языке, слова, относящиеся к частным культурным элементам, характерные только для культуры А и отсутствующие в культуре Б, они не имеют эквивалентов за пределами языка, к которому они принадлежат [5, с. 246].
С. Флорин и С. Влахов понимают лакуны как лингвистические и экстралингвистические факты, присущие конкретному языку и определенной культуре в их сопоставлении с другими языками и культурами [7, с. 127].
По мысли С. Волкова ядро лакун составляют слова-реалии. С. Волков определяет слова-реалии как особую категорию лексики каждого языка, которая отражает национально-специфические черты культуры народа - носителя этого языка и является основной частью безэквивалентных слов, план содержания которых невозможно сопоставить с какими-либо иноязычными лексическими единицами [8, с. 56].
Практической реалией можно считать все то, что для своего адекватного описания требует либо энциклопедической справки, либо сообщения некоторых житейских (известных носителям языка, но не известных иностранцам) сведений [15, с. 97].
Кроме обычных реалий, маркируемых безэквивалентной лексикой, фоновую информацию содержат в себе реалии особого вида, которые можно назвать ассоциативными. Эти реалии связаны с самыми различными национальными историко-культурными явлениями. Ассоциативные реалии не нашли своего отражения в специальных словах, в безэквивалентной лексике, а закрепились в словах самых обычных. Они находят свое материализованное выражение в компонентах значений слов, в оттенках слов, в эмоционально-экспрессивных обертонах, во внутренний словесной форме и т.п., обнаруживая информационные несовпадения понятийно-сходных слов в сравниваемых языках [3, с. 123].
Причиной безэквивалентности слов-реалий является отсутствие в практическом опыте носителей языка перевода предметов или явлений, а стало быть, и понятий, обозначенных этими словами.
Временно-безэквивалентные термины, по своей натуре близки к словам-реалиям. Ее безэквивалентность обусловлена неравномерным распределением достижений в области науки и в социальной сфере, в результате чего новшество, присутствующее в практическом опыте носителей исходного языка, какое-то время может быть практически неизвестно носителям переводящего языка. Затем обычно это неравенство нивелируется, и соответствующий термин (очень часто через транслитерацию) появляется также и в переводящем языке. Сравните: компьютер (от англ.computer), грейпфрут (от англ. Grape-fruit).
Случайные безэквиваленты обозначают предметы и явления, которые присутствуют в практическом опыте как носителей иностранного языка, так и носителей переводного языка, но в последнем по каким-то (не всегда объяснимым причинам) не получили своего наименования.
Наиболее общим объяснением случайной лексической безэквивалентности может послужить ссылка на широко известную теорию лингвистической относительности, в соответствии с которой разные языки по-разному формируют картину мира для людей, говорящих на них. При этом некоторые языки могут «не заметить» какие-то детали действительности и оставить их без обозначения. В отдельности же каждый из таких случаев очевидного объяснения не имеет.
В лингвистической литературе случайные безэквиваленты чаще всего именуются «случайными лакунами». Однако, по мнению Л.К. Латышева, этот термин неудачен, ибо он представляет собой семантический нонсенс. Когда говорят о безэквивалентной лексики, имеют в виду лексику исходного языка, в то время как лакуны (пустоты) как таковые имеют место не в исходном языке, а в переводящем языке. [13, с. 178].
Структурные экзотизмы сходны со случайными безэквивалентами тем, что обозначаемые ими предметы и явления присутствуют также и в практическом опыте носителей переводящего языка, но тоже не имеют в нем обозначений, как и в случае со случайными безэквивалентами. Отличие же структурных экзотизмов от случайных безэквивалентов заключается в том, что их отсутствие поддается объяснению. Оно сводится к тому, что переводящие языки просто не располагают средствами, которые были бы аналогичны средствам исходного языка и позволяли бы создать достаточно компактное обозначения для упомянутых предметов и явлений. Так, например, немецкое словосложение в определенных случаях позволяет обозначить одним сложным словом достаточно тонкие детали окружающей нас действительности, в то время как в русском языке для этого требуется развернутая характеристика.
Лексические единицы исходного языка с невозможной для переводящего языка словообразовательной структурой при сравнении исходного и переводящего языков выглядят при взгляде со стороны переводящего языка весьма необычно, можно сказать, экзотически. Поэтому их называют структурными экзотизмами.
В своем исследовании мы также опираемся на классификацию, предложенную А.О. Ивановым. Он рассматривает эквивалентность-безэквивалентность лексических единиц как совпадение-расхождение значений, опираясь при описании безэквивалентной лексики и ее типов на семиотическую классификацию значений, которая основывается на отношении знака к чему-либо, лежащему вне его, и предполагает, таким образом, выделение трех типов значений: референциального (или денотативного, предметно-логического), выражающего отношение между знаком и его референтом, прагматического (или коннотативного, эмотивного), выражающего отношение между знаком и человеком или языковым коллективом, пользующимся им, и внутрилингвистического (внутриязыкового), выражающего отношение между знаком и другими знаками или элементами структуры той же самой языковой системы, в нашем случае - языка. Однако, внутрилингвистическое значение в силу своего характера не может напрямую связываться с безэквивалентностью, т.е. рассматриваться как ее непосредственная причина, поскольку, передавая только отношения между данным знаком и другими знаками той же системы, оно само по себе не может быть релевантно для знаков другой системы, что позволяет нам не учитывать расхождений внутрилингвистических значений единиц исходного и переводящего языков и рассматривать безэквивалентность только как расхождение референциального и прагматического значений. В связи с этим Иванов подразделяет всю безэквивалентную лексику на три больших группы: референциально-безэквивалентную, которая включает в себя термины, индивидуальные (авторские) неологизмы, семантические лакуны, слова широкой семантики, сложные слова; прагматически-безэквивалентную, объединяющую отклонения от общеязыковой нормы, иноязычные вкрапления, сокращения (аббревиатуры), слова с суффиксами субъективной оценки, междометия, звукоподражание и ассоциативные лакуны; и на альтернативно-безэквивалентную лексику, включающую в себя имена собственные, обращения, реалии и фразеологизмы [9, с. 46].
Референциально-безэквивалентная лексика. Как мы знаем референциальное значение при переводе обычно сохраняется в наибольшей степени, все же случаи расхождения в референциальных значениях соответствующих лексических единиц исходного и переводящего языков встречаются в практике перевода довольно часто. При этом расхождения эти сводятся к двум типам:
А. Отсутствие в переводящем языке лексической единицы, имеющей то же референциальное значение, что и исходная единица исходного языка;
Б. Неполное совпадение референциальных значений единиц исходного и переводящего языков.
Отсутствие в словаре переводящего языка слова с тем же самым референциальным значением предполагает отсутствие в переводящем языке понятия, обозначаемого в исходном языке при помощи исходного слова, поскольку понятие, как известно, возникает до того, как возникает слово. С отсутствием в переводящем языке определенного понятия переводчик сталкивается чаще всего при переводе таких типов безэквивалентной лексики как термины, индивидуальные (авторские) неологизмы и семантические лакуны.
Термины - слова или словосочетания специального (научного, технического и т.п.) языка, создаваемые (принимаемые, заимствуемые и т.п.) для точного выражения специальных понятий и обозначения специальных предметов, в большинстве своем имеют постоянные эквиваленты в других языках, что объясняется более или менее равномерным развитием науки и техники, которые в своем движении не зависят от национальных различий. Это определяет и относительно одинаковый уровень материальной культуры современного человечества, что ведет к нивелированию терминологии и быстрому распространению и усвоение в тех языковых коллективах, для которых она поначалу является новой. Безэквивалентными могут быть только те термины, которые отражают какие-то новые для переводящего языка понятия. Вполне понятно, что по мере развития тех же областей знания и материальной культуры в обществе переводящего языка эта безэквивалентность постепенно исчезает.
Главные достоинства термина - его краткость и однозначность. Это и определяет выбор способов перевода терминов, ведущее место среди которых занимает заимствование типа: анг. radar - тат. радар [40].
Широкое использование заимствования объясняется тем, что оно обеспечивает сохранение главных характеристик термина - краткости и однозначности, и, кроме того, заимствование терминов из языка оригинала обеспечивает унификацию метаязыка данной науки на межнациональном уровне, что важно для любой из наук.
Другими, широко используемыми способами перевода терминов, являются: калькирование и описательный перевод.
Говоря об индивидуальных (авторских) неологизмах с точки зрения перевода, было бы малопродуктивным объединять в одну группу безэквивалентной лексики все лексические единицы, которые можно определить, как неологизмы, то есть слова или обороты, созданные для обозначения нового предмета или понятия. Авторские неологизмы отличаются от всех групп неологизмов двумя важными признаками
· они созданы одним автором одного произведения и существуют только в нем;
· они несут особую смысловую нагрузку в рамках данного произведения и являются важнейшим элементом его художественной структуры.
Этот тип неологизмов требует совершенно особого подхода при переводе. Такие авторские неологизмы, хотя и встречаются довольно редко, тем не менее, представляют собой одну из самых трудных для перевода групп лексики и все без исключения безэквиваленты.
Пропуск неологизмов при переводе крайне нежелателен. Как правило, слова такого типа в словаре искать бесполезно. Важным элементом их значения оказываются как референциальное значение (то есть, понятие, вкладываемое автором в такое слово), так и прагматика, к которой относится, прежде всего, значение самой новизны, индивидуальности и образности.
Термин лакуна обозначает пробел или пропуск. Говоря о семантических лакунах, мы имеем в виду отсутствие в переводящем языке определенного, конкретного понятия, обозначаемого в исходном языке данной лексической единицей (словом или словосочетанием). Но речь не идет о невозможности выражения этого понятия средствами переводящего языка, а только лишь об отсутствие в переводящем языке единицы аналогичного уровня для обозначения этого понятия. Другое дело, что при этом уровень плана выражения может не совпадать в исходном и переводящем языках. Само существование таких семантических лакун в конкретных парах языков, наглядно демонстрирует тезис о несовпадение картин мира в различных языках. Примерами подобных слов в английском, обозначающих понятия, полностью необъяснимо отсутствующие в русском языке и требующие многословного описания для передачи их значения при переводе.
В русском примерами таких лакун могут служить по отношению к английскому языку слова: ровесник, именины, сутки и т.д.
Иногда отсутствие эквивалентов такого рода лексики в одном из языков может найти себе культурно-историческое и социальное объяснение. Так, существование в русском языке слова погорелец объясняется, видимо, тем фактом, что пожары и вызываемое ими разорение крестьянских семей были обычным явлением в дореволюционной русской деревне, в то время как в Германии, где дома строят обычно из камня или кирпича (даже в сельской местности), такое явление встречалось намного реже, и не было необходимости в создании для него специального термина.
Следует отметить, что описательный перевод является основным способом перевода семантических лакун.
Безэквивалентность рассмотренных выше типов лексических единиц можно объяснить расхождением референциального значения соответствующих единиц исходного и переводящего языков. Гораздо менее однозначным в этом плане является другой тип расхождения референциального значения - неполное совпадение референциальных значений лексических единиц исходного и переводящего языков (или, так называемых, слов широкой семантики) типа: англ. iron - тат. тимер / чуен; тат. кул - англ. arm/hand, тат. эш - англ. affair/business.
Во всех случаях мы имеем в исходном языке слово, выражающее более широкое значение, чем его соответствия в переводящем языке, и в тех случаях, когда контекст и экстралингвистическая ситуация не содержат указаний относительно релевантности того или иного из его вариантных эквивалентов, оно будет безэквивалентным.
Л.С. Бархударов говорит о словах типа рука, которые он называет словами недифференцированного значения: «Если нельзя найти соответствующих указаний в широком контексте, то правильный выбор требуемого соответствия при переводе возможен только при условии выхода за переделы языкового контекста и знания самой реальной обстановки или ситуации» [3, с. 85].
Основным способом перевода слов широкой семантики является конкретизация.
Сложные слова, как правило, не имеют готовых эквивалентов в переводящем языке.
Чаще всего значения слов-фраз на английском и татарском может быть передано путем развернутого описательного перевода или за счет различных трансформаций на уровне всего предложения [9, с. 87-110].
ПРАГМАТИЧЕСКИ-БЕЗЭКВИВАЛЕНТНАЯ ЛЕКСИКА. Расхождения прагматики лексической единицы исходного языка и ее соответствия в переводящем языке встречаются значительно чаще, чем расхождения референциальных значений. В каждом языке по сравнению с любым другим можно найти слова, совпадающие по референциальному значению, но отличающиеся по стилистическим характеристикам, регистру или эмоциональной окраске - т.е. по тому, что обычно включается в прагматическое значение лексической единицы.
Самый большой класс прагматически-безэквивалентной лексики, в который входит достаточно большое количество типов, представляет собой отклонения от общеязыковой нормы. Сюда относятся, прежде всего, как территориальные, так и социальные диалектизмы, локализмы, жаргонизмы, вульгаризмы, слэнгизмы, общеязыковой нормы, не имеющие прагматически адекватных эквивалентов в русском языке. К отклонениям от общеязыковой нормы относятся и «вольности устной речи». В английском языке примерами таких слов могут быть: flopnik - неудачно запущенный спутник (от анг. flop - шлепнуться), борын тыгучы - buttinsky - человек, который везде встревает (от анг. to butt in - встревать).
К группе прагматически-безэквивалентной лексике также относятся иноязычные вкрапления - слова и выражения на чужом для подлинника морфологических или синтаксических изменений, введенные автором для придания тексту аутентичности, для создания колорита, атмосферы или впечатления начитанности, или учености, иногда - оттенка комичности или иронии. Хотя слова подобного рода и не входят в словарный состав исходного языка, тем не менее, они используются в тексте наряду со словами исходного языка для создания определенного прагматического значения, которое должно быть передано в переводе наряду с референциальным значением таких слов, что зачастую не представляется возможным. В этом случае определяющим фактором будет роль иноязычного вкрапления в тексте. Если оно используется для создания местного колорита или передачи национальной принадлежности говорящего, то оно включается в текст перевода в оригинальном виде. При этом, если оно понятно и без перевода, то можно обойтись и без сноски.
Сокращения (аббревиатуры), в большинстве своем связанные с научной, военной технической и тому подобной специальной лексикой, в последнее время все больше проникают в повседневный разговорный язык, а отсюда и в художественную литературу, язык радио и телевидения, язык публицистики. Несмотря на то, что они не имеют, как правило, собственного понятийного значения, а являются «уменьшенным отражением исходной единицы», в дополнение к этому референциальному значению они обладают добавочным прагматическим значением: либо принадлежности к определенному функциональному стилю (научно-техническому, разговорному, к профессиональному жаргону), либо принадлежности к определенному регистру речи (фамильярность). И это прагматическое значение, без сомнения весьма важное с точки зрения функции текста, оказывается часто труднее передать, чем-то понятие, которое стоит за тем или иным сокращением. Примерами прагматически безэквивалентных аббревиатур английского языка могут быть: vet (veteran) - ветеран, specs (spectacles) - очки, gents (gentlemen) - господа; CAD (Computer-Aided Design) - САПР (система автоматизированного проектирования) [42]. При переводе такого рода аббревиатур может помочь только компенсация на уровне более широкого контекста.
Безэквивалентность слов с суффиксами субъективной оценки более характерна для перевода с русского на английский, поскольку русский язык гораздо богаче суффиксами этого типа, чем английский, имеющий всего четыре уменьшительно-ласкательных суффикса: - let (booklet), - ling (weakling), - kin (Peterkin), - y (Piggy). В силу этого перевод английских существительных с суффиксами субъективной оценки на русский язык обычно не представляет серьезной проблемы.
Междометия, представляющие собой класс неизменяемых слов, лишенных специальных грамматических показателей и обладающих особой экспрессивно-семантической функцией, заключающейся в выражении каких-либо ощущений и чувств, как правило, очень неопределенно описываемой в двуязычных словарях, тоже являются в большинстве своем прагматически безэквивалентными. Зачастую междометия переводящего языка и их аналоги в исходном языке не совпадают по объему значения. Таким образом, для адекватной передачи значения междометия требуется конкретизация этого значения.
В силу расхождения фонологических систем, а также частично из-за связанных с этих различий в представлениях об эвфонии в исходном и переводящем языках, звукоподражания, под которыми обычно понимают условную словесную имитацию звуков живой и неживой природы и мира вещей, также иногда не имеют эквивалентов в переводящем языке или представлены в его словаре описательно. Например: clop - стук копыт - тояк тавышы, plonk - звук шлепка - чалт тавышы.
В силу своей громоздкости эти эквиваленты не всегда могут быть использованы в переводе. Такого рода описательные переводы лишены одного из важнейших элементов прагматического значения исходного слова: образности и непосредственных акустических характеристик, которые являются одним из важнейших компонентов художественной структуры текста, и, как правило, составляют одну из главнейших стилистических установок автора [2, с. 190].
К прагматически безэквивалентной лексике можно отнести также и ассоциативные лакуны, под которыми понимается отсутствие в соответствии переводящего языка дополнительных ассоциаций (коннотаций), с которыми связывается исходное слово исходного языка в сознании его коллектива, или несовпадение этих ассоциаций при совпадении референциальных значений. Так, например, если для татар черемуха - символ весны, береза - символ неброской природы, а журавли вызывают ассоциации с осенью, то в английском слова bird-cherry, birch-tree и cranes, таких ассоциаций лишены [9, с. 119-132].
АЛЬТЕРНАТИВНО-БЕЗЭКВИВАЛЕНТНАЯ ЛЕКСИКА. К группе альтернативно-безэквивалентной относится лексика, которая, в зависимости от выбранного способа перевода, может быть либо референциально-безэквивалентной (т.е. расходиться с соответствующей единицей переводящего языка в референциальном значении), либо прагматически-безэквивалентной (т.е. расходиться с ней в прагматическом значении). В эту группу входят имена собственные (ИС), обращения, реалии, фразеологизмы.
В группу имен собственных входят в первую очередь имена собственные. Личные имена и прозвища, географические и фирменные названия, а также названия учреждений, газет, журналов, пароходов и т.п. представляют собой один из наиболее очевидно безэквивалентных разрядов лексики.
· Обычные личные имена и географические названия - любые незнакомые личные имена исходного языка, не имеющие эквивалентов в переводящем языке[22].
· Исторические (традиционные имена) - James, это Яков, а не Джеймс.
· Имена и географические названия - при переводе необходимо учитывать произносительные нормы языка.
· Фирменные названия - возможно упущение фирменного названия (имени собственного, определяющего принадлежность к какому-либо заведению), если оно неважно для понимания содержания.
· Имена, имеющие явно выраженную внутреннюю форму - различные «говорящие» имена. Иногда, значение имени необходимо объяснять для более глубокого понимания контекста.
· Имена собственные, обладающие культурной коннотацией
· Название книг и фильмов
Другой близкой по характеру именам собственным группой слов, часто попадающих в ряды безэквивалентной лексики, являются обращения. Имена собственные в функции обращения в основном имеют эквивалент в другом языке.
Реалии (слова или словосочетания, называющие объекты характерные для жизни, быта, культуры, социального и исторического развития одного народа и чуждые другому) будучи носителями национального и / или исторического колорита тоже, как правило, не имеют точных соответствий в других языках.
Фразеологизмы, представляющие собой словосочетания, в которых семантическая монолитность довлеет над структурной раздельностью составляющих их элементов, и которые обладают особым фразеологическим значением, являющимся результатом переосмысления входящих в них единиц, также могут быть безэквивалентными. Фразеологические единицы исходного языка, как правило, переводятся фразеологическими единицами переводящего языка, отождествляемыми с ними по смыслу. Однако не всегда исходное фразеологическое сочетание оригинала имеет в языке перевода точный или хотя бы приблизительный эквивалент фразеологического характера, или соответствие, предлагаемое словарем не подходит для данного контекста, и переводчик вынужден искать другие, нефразеологические средства для перевода такого рода единиц [9, с. 135, 138, 140-146, 155, 170].
1.2 Понятие об эквиваленте и эквивалентности
Эквивалентностью (лат. aequivalens - равнозначный, равноценный) - соответствие языковых единиц.
Когда говорят о межъязыковой эквивалентности, то имеют в виду соответствие центральных и периферийных семантических компонентов единиц контрастируемых языков. Например, эквивалентом русского слова серп в татарском языке является слово урак, поскольку их семантические компоненты, отражаемые в дефинициях, совпадают. См.: Серп - ручное орудие для срезывания хлеба с корня, представляющее собой длинный изогнутый нож с зазубренным лезвием. Урак - кул белəн иген ура торган, ярты ай формасындагы тешле тимер корал. Ср. совпадающие семантические компоненты этих слов: ручное - кул белəн, орудие - корал, для срезывания хлеба - иген ура торган, с зазубренным - тешле, изогнутый - ярты ай формасында.
В самом общем виде различают три степени эквивалентности: полную, частичную и нулевую.
. Полная эквивалентность - явление, при котором одному слову языка А соответствует одно слово языка Б. Представлена тождеством семантических компонентов языковых единиц, что представляет собой тождество семантических структур. Например: русск. работник - тат. эшче, русск. переименовать - англ. rename, русск. образование - нем. Bildung.
. Частичная эквивалентность языковых единиц может быть представлена в различных отношениях:
дивергенция - явление, при котором одному слову языка А соответствует более одного слова языка Б: русскому слову палец и татарскому слову бармак в немецком языке соответствуют две и более единицы: Finger (палец на руке) Zehe (палец на ноге), английскому слову кпow в испанском языке соответствуют две лексемы: сопосer и saber.
конвергенция - явление, обратное дивергенции, т.е. двум и более словам языка А соответствует одно слово языка Б: двум русским словам женщина и жена и трем английским словам woman, wife, missis в немецком языке соответствует одно слово Frau, а в татарском - одно слово хатын. Или, например, четырем лексемам: коричневый, карий, каштановый, бурый в немецком языке соответствует одно слово braun.
Отсутствие в одном из сравниваемых языков единиц, передающих дифференциацию явлений объективного мира, ведет к дивергенции и конвергенции, которые могут быть представлены также следующими примерами: в языке лаппов существует 20 различных слов для наименования льда, 21 слово - для обозначения снега; в русском языке снег называется то крупкой, то порошей, то хлопьями; саму зиму называют ещё и ласково зимушка-зима, а несуровую, тёплую зиму - сиротская зима, в то время как в ряде языков такой дифференциации нет.
В языках возможно наслоение дивергентных и конвергентных отношений. Ср. русские и татарские лексемы: школьник - укучы, ученик - шəкерт (ученик медресе).
Частичная эквивалентность наблюдается при сравнении объема значений языковых единиц. Так, русск. слову струна (I. упругая нить, натягиваемая в музыкальных инструментах и издающая при колебании музыкальный тон, 2. нить, ремень из сухожилий животных, проволока и т.п., натягиваемые на что-нибудь) соответствует в татарском языке слово кыл, имеющее три значения (1. волос, 2. леска, 3. струна), из которых только одно совпадает со значением русского слова струна.
В определенном смысле частичными эквивалентами являются единицы с различной внутренней формой, т.е. с несовпадающей мотивировкой в разных языках. Ср.: тат. ана теле (букв. язык матери) и русск. родной язык; русск. полуживой - нем. halbtot (букв. полумертвый); русск. коньки - тат. Тимераяк (букв. железная нога), нем. Schlittschuh (букв. обувь для катания по льду).
. Нулевая эквивалентность явление, при котором одному слову языка А соответствует отсутсвие слова языка Б. Представлена отсутствием в языке единицы, имеющейся в другом языке. Собственно ее нельзя считать эквивалентностью, и более точное название такому явлению - лакунарность (лат. lасиnа - пробел, пропуск, пустота).
Лакунарность - категория, составляющими которой являются: лакунарные единицы языка А, не имеющие в сопоставляемом языке Б эквивалента соответствующего уровня и лакуны - нули, «белые пятна» в системе эквивалентности языка Б.
Лакунарная единица является принадлежностью одного языка (условно, языка А), а лакуна - принадлежностью другого языка (условно, языка Б). Так, в русском языке нет соответствующей лексемы английскому слову drive-in - кино для автомобилистов (фильм смотрят из автомобилей на открытом воздухе), ресторан для автомобилистов (еду подают прямо в автомобиль), магазин или банк для автомобилистов (клиентов обслуживают прямо в автомобилях); в английском языке нет лексемы, соответствующей русскому словосочетанию коммунистический субботник; во французском языке нет соответствий русским словам: сутки, кипяток, погорелец, ровесник, однолюб и др.
Лакунарной по отношению к татарскому языку является категория рода; категория принадлежности, имеющаяся в грамматической системе татарского языка и отсутствующая в русском языке, является лакунарной по отношению к русскому языку и т.д.
Появление лакунарных единиц обусловлено как лингвистическими, так и экстралингвистическими факторами. К последним относятся существенные различия в социально-экономическом и историко-культурном развитии и уровне жизни носителей разных языков. Во многих языках лакунарные единицы отражают специфику государственного строя страны, политику ее правительства, социальный статус гражданина и т.д.
В английском языке, например, как и во многих германских и романских языках, нет соответствий русским лексемам и фразеологизмам типа: великий почин, политпросвещение, бригада коммунистического труда, блокадник и др. В то же время во многих языках, носителями которых являются народы бывших социалистических стран, имеются лакуны для таких английских фразеологизмов, которые отражают иные условия труда, чем при социализме. См.: англ. yellow dog (букв. желтая собака) - обязательство о невступлении в профсоюз, неучастии в стачке, согласии на удлинение рабочего дня и т.п., навязываемое рабочему при поступлении на работу.
Сопоставительные признаки языков:
С выявлением языковых универсалий связано выделение признаков сопоставления языков:
дистинктивных признаков - признаков, достаточно четко отличающих один язык от другого или группу языков от другой группы языков. Идеальным дистинктивным признаком является такой признак, который встречается во всех диалектах одного языка и не встречается в других языках.
контрастивных признаков - признаков, по которым сравниваются два и более языка. Среди контрастивных признаков выделяют дифференциальные признаки, то есть такие признаки, которые различают языки, и интегральные признаки, то есть такие признаки, которые являются общими для рассматриваемых языков.
конфронтационных признаков - признаки, по которым языки противопоставлены друг другу (род в русском и отсутствие категории рода в удмуртском).
В современном переводоведении существуют различные подходы к определению эквивалента и эквивалентности. Так, например, лингвистический словарь определяет понятие эквивалент - как единицу речи, совпадающую по функции с другой, способную выполнять ту же функцию, что и другая единица речи.
Понятие же эквивалентности перевода определяется как общность содержания (смысловая близость) оригинала и перевода.
По мнению В.Н. Комиссарова «эквивалентом следует считать постоянное равнозначное соответствие, как правило, не зависящее от контекста». [20:55]
С. Влахов считает, что «эквивалент предполагает полное тождество между соответствующими единицами двух языков в плане содержания (семантика, коннотация, фон)». [14:47]
А.О. Иванов под эквивалентом понимает «функциональное соответствие в языке перевода, передающее на аналогичном уровне плана выражения (слова, словосочетания) все релевантные в пределах данного контекста компоненты значения или одного из вариантов значения исходной единицы языка - источника». [18:187]
Определяя условия переводческой эквивалентности, Дж. Кэтфорд пишет: «Для того, чтобы существовала переводческая эквивалентность, необходимо, чтобы как исходный, так и конечный тексты были бы соотносимы с функционально релевантными признаками данной ситуации». Под функционально релевантными признаками ситуации подразумеваются признаки, существенные с точки зрения коммуникативной функции текста в данной ситуации. Функциональная релевантность не может быть точно определена и устанавливается чисто интуитивно на основе широкого экстралингвистического контекста (или «контекста» в терминологии Кэтфорда).
Выше, рассматривая определение перевода у Кэтфорда, мы отмечали, что основным элементом этого определения является отражение в переводе предметной (референциальной) ситуации. Ту же соматическую направленность мы находим и в характерном для этого автора понимании эквивалентности. Но, как справедливо отмечает автор обзора переводоведческих работ по эквивалентности и адекватности Р. Левицкий, «поскольку свойства ситуации не подлежат научному описанию, теории перевода остается заняться только межъязыковыми закономерностями, которые прослеживаются на пути от оригинала к переводу. Такая позиция приводит, в частности, к введению понятия «restricted translation» - перевода на одном, избранном уровне языка».
В выдвинутой Ю. Найдой концепции переводческой эквивалентностью, определяется Г. Йегером как отношение между текстами, существующее в тех случаях, когда оба текста совпадают по своей коммуникативной ценности, или, иными словами, способны вызвать одинаковый коммуникативный эффект.
В.Г. Гак и Ю.И. Львин различаются три вида эквивалентности: формальная, смысловая и ситуационная. При формальной эквивалентности общие значения в двух языках выражаются аналогичными языковыми формами. Смысловая эквивалентность предполагает выражение одних и тех же значений различными способами. И наконец, особенностью ситуационной эквивалентности является то, что одна и та же ситуация описывается не только с помощью различных форм (как и при смысловой эквивалентности), но и с помощью различных элементарных значений (сем) выражаемых этими формами. [15:233]
При формальной эквивалентности наблюдается подобие слов и форм при подобии значений. Различия средств выражения проявляются лишь в общих структурных различиях двух языков. При смысловой эквивалентности совокупность сем, составляющих общий смысл обеих фаз, одинакова. Варьируются лишь языковые формы их выражения.
При ситуационной эквивалентности различия в наборе сем, описывающих одну и ту же ситуацию, проявляются в том, что в русском высказывании присутствуют семы удаления.
Одна из главных задач переводчика заключается в максимально полной передаче содержания оригинала, и, как правило, фактическая общность содержания оригинала и перевода весьма значительна.
Следует различать потенциально достижимую эквивалентность, под которой понимается максимальная общность содержания двух разноязычных текстов, допускаемая различиями языков, на которых созданы эти тексты, и переводческую эквивалентность - реальную смысловую близость текстов оригинала и перевода, достигаемую переводчиком в процессе перевода. Пределом переводческой эквивалентности является максимально возможная (лингвистическая) степень сохранения содержания оригинала при переводе, но в каждом отдельном переводе смысловая близость к оригиналу в разной степени и разными способами приближается к максимальной.
Переводческая эквивалентность может основываться на сохранении (и соответственно утрате) разных элементов смысла, содержащихся в оригинале. В зависимости от того, какая часть содержания передается в переводе для обеспечения его эквивалентности, различаются разные уровни (типы) эквивалентности. На любом уровне эквивалентности перевод может обеспечивать межъязыковую коммуникацию.
Во-вторых, понятие «эквивалентность» приобретает оценочный характер: «хорошим», или «правильным», переводом признается только эквивалентный перевод.
В-третьих, поскольку эквивалентность является условием перевода, задача заключается в том, чтобы определить это условие, указав, в чем заключается переводческая эквивалентность, что должно быть обязательно сохранено при переводе.
В поиске ответа на последний вопрос в современном переводоведении можно обнаружить три основных подхода к определению понятия «эквивалент».
Некоторые определения перевода фактически подменяют эквивалентность тождественностью, утверждая, что перевод должен полностью сохранять содержание оригинала. А.В. Федоров, например, используя вместо «эквивалентности» термин «полноценность», говорит, что эта полноценность включает «исчерпывающую передачу смыслового содержания подлинника». Однако этот тезис не находит подтверждения в наблюдаемых фактах, и его сторонники вынуждены прибегать к многочисленным оговоркам, которые фактически противоречат исходному определению. Так, Л.С. Бархударов оговаривает, что о неизменности «можно говорить лишь в относительном смысле», что «при переводе неизбежны потери, т.е. имеет место неполная передача значений, выражаемых текстом подлинника». Отсюда Л.С. Бархударов делает закономерный вывод, что «текст перевода никогда не может быть полным и абсолютным эквивалентом текста подлинника», однако остается непонятно, как это совместить с тем, что «неизменность плана содержания» была указана в качестве единственного определяющего признака перевода. [9:34]
Такой подход к переводу дал основания для появления так называемой теории непереводимости, согласно которой перевод вообще невозможен. Безусловно, уникальность словарного состава и грамматического строя каждого языка, не говоря уже о различии культур, позволяет утверждать, что полное тождество текстов оригинала и перевода в принципе невозможно. Однако, утверждение о том, что невозможен и сам перевод, весьма спорно.
Второй подход к решению проблемы переводческой эквивалентности заключается в попытке обнаружить в содержании оригинала какую-то инвариантную часть, сохранение которой необходимо и достаточно для достижения эквивалентности перевода. Наиболее часто на роль такого инварианта предлагается либо функция текста оригинала, либо описываемая в этом тексте ситуация. Иными словам если перевод может выполнить ту же функцию или описывает ту же самую реальность, то он эквивалентен. Однако, какая бы часть содержания оригинала ни избиралась в качестве основы для достижения эквивалентности, всегда обнаруживается множество реально выполненных и обеспечивающих межъязыковую коммуникацию переводов, в которых данная часть исходной информации не сохранена. И, наоборот, существуют переводы, где она сохранена, однако, они не способны выполнять свою функцию в качестве эквивалентных оригиналу. В таких случаях мы оказываемся перед неприятным выбором: либо отказать подобным переводам в праве быть переводами, либо признать, что инвариантность данной части содержания не является обязательным признаком перевода.
Третий подход к определению переводческой эквивалентности можно назвать эмпирическим, он представлен в работах В.Н. Комиссарова. Суть его заключается в том, чтобы не пытаться решать, в чем должна состоять общность перевода и оригинала, а сопоставить большое число реально выполненных переводов с их оригиналами и выяснить, на чем основывается их эквивалентность. Проделав такой эксперимент, Комиссаров сделал вывод о том, что степень смысловой близости к оригиналу у разных переводов неодинакова, и их эквивалентность основывается на сохранении разных частей содержания оригинала.
Согласно теории В.Н. Комиссарова, эквивалентность перевода заключается в максимальной идентичности всех уровней содержания текстов оригинала и перевода. [22:85]
2. Особенности перевода безэквивалентной лексики
.1 Ассоциативный эксперимент и проблемы перевода безэквивалентной лексики
Безэквивалентные слова имеют свойство заимствоваться в чужие языки, так как любому языку необходима основа лексических единиц, обозначающая реалии чужой культуры. Нужные слова ассоциируются в других языках.
Сравнения (ассоциации) очень важны для того, чтобы познать окружающий нас мир. Сравнивая одну вещь с другой, мы расширяем свой кругозор и видим общие стороны между ними. Но через сравнения мы не только видим сходства, но и их уникальные стороны. Сравнения, как средство для описания. С.Ш. Поварисов в своей работе «Тел - күңелнең көзгесе» отдаёт им значимую роль. С помощью сравнений предметов выявляется их сходства и отличия. Многие сравниваемые предметы и вещи основаны на сходства, но даётся возможность показать из различия. [Поварисов 1982: 146]
Сравнения активно используются в художественной литературе. В том числе и в устном народном творчестве. Большинство названий, имён произошли от сравнений.
Человек часто сравнивает всё то, что происходит в окружающем мире и, исходя из этого, получается ассоциативная связь. Для того чтобы изучить национальные особенности сравнений, мы провели ассоциативный эксперимент среди студентов. Этот эксперимент позволяет узнать ассоциативную сторону, когда человек видит сравнения. Мы выбрали только те слова, которые одного типа и одного значения. Варианты с одним ответом в анализ не были включены. Эксперимент основан на описании внешности человека.
В описании внешности, портрета, внутреннего мира человека главными объектами являются глаза, брови. Также мы выбрали характер и ум человека. Исходя из этого, мы включили их в вопросник.
Для описания глаз были использованы ниже предложенные слова:
) Сравнения с природными объектами: глаза синие, как - небо, небо, воздух, море; глаза карие, как - киви, сосна, пуговица, камень, слива, кора дерева; глаза красивые, как - море, растение, цветок, звезда, луна, драгоценный камень; глаза светлые, как - солнце, свет, луна, костёр, свеча, лучи солнца; глаза со смыслом, как - книга;
) Сравнения с животными: глаза красивые, как - у кошки; глаза умные, как - пчела, у собаки;
) Сравнения со словами определяющие время: глаза светлые, как - день, рассвет;
) С людьми разных возрастов: глаза светлые, как - у много повидавшего человека, у взрослого, у пожилого; глаза со смыслом, как - у мудреца, у задумчивого человека;
) С людьми определённой профессии: глаза со смыслом, как - у учёного, у преподавателя.
Для описания бровей были использованы ниже предложенные слова:
) Сравнения с природными объектами: густые брови, как - ёлка, лес, поле, ива; тонкие брови, как - ручей, берёза, спички, линия, пёрышко; брови чёрный, как - уголь, черёмуха, смола, ночное небо;
) Сравнения с растениями: густые брови, как - трава, глухая чаща;
) Сравнения с животными: чёрные брови, как - ворона, ёжь, волк;
) Сравнения со словами определяющие время: чёрные брови, как - ночь, пасмурный день;
) С историческими деятелями, людьми: брови густые, как - у Брежнева, у Шамкая.
Для описания внешности и характера человека были использованы ниже предложенные слова:
Большой как: титан, небо, слон, памятник, шар, мир, город, айсберг, медведь, земля, скала, пеликан, мозг, шкаф, елка, глыба, гора, дом.
Глупый как: дурак, коробка, кот, осел, баран, пенек, пень, пробка, олень, козел, ребенок, дуб, дубина, обезьяна, дерево, свинья, мужик, Емеля, овца, индюк, курица, утка, гусь, валенок, башмак, кролик, головешка, мартышка.
Горячий как: чай, утюг, кофе, вулкан, огонь, парень, пламя, солнце, пирожок, кровь, испанец, сердце.
Гостеприимный как: хозяин, баба, товарищ, русский, татарин, кролик, китаец, мама, американец, грузин, кавказцы, природа, самовар, бабушка, японец, горец, дедушка.
Грациозный как: пантера, лань, кот, олень, фламинго, лебедь, тигр, нимфа, пава, павлин, Алина Кабаева, Лейсан Утяшева, балерина, береза, кипарис, кошка, кинозвезда, газель, девушка, журавль, статуя.
Толстый как: масло, свинья, поросенок, кабан.
Красивый как: цветок, павлин, роза, Бог, парень, лебедь, ласточка, фотомодель, Афродита, красавица, кошка, картинка, закат, ночь, мама, котенок, Бред Питт, Мисс Вселенная, платье, юноша, монах, женщина, небо, верблюд, пантера, мир, рыба, Мальвина, скульптура, природа, аполлон, петух, херувим.
Красный как: Матрена, Дед Мороз, блин, красна девка, солнышко, пончик, помидор, закат, заря, матрешка.
Мягкий как: подушка, диван, пустота, облако, кожа, перина, пух, вата, «Зева» (туалетная бумага), варежка, ластик, бархат, пластилин, шелк, воск, крем-брюле, перышко.
Пугливый как: волк, заяц, кролик, кот, мышь, собака, пингвин, лань, муха, сумрак, страус, ишак, тень, страх, таракан, паук, крыса, козлик, телёнок, котёнок.
Пунктуальный как: часы, немец, хоббит, англичанин, стрелка часов, король, швейцарец, начальник, учительница, учитель, педагог, преподаватель.
Румяный как: щечки, пирожок, пирог, яблоко, заря.
Сильный как: мужчина, зверь, Геракл, слон, лев, тяжелоатлет, штангист, бык, медведь, дух, дуб, Кин-Конг, филин, тигр, гигант, великан, спортсмен, Тарзан, муравей, воин, батыр, борец, папа.
Слабый как: человек, ребенок, малыш, новорожденный, волк, стебелек, тростинка, комар, обезьяна, таракан, птенец, хиляк, старик, больной человек, женщина, березка, мышь, девушка.
Смелый как: лев, орел, воин, медведь, герой, мальчик, петух, тигр, Викинг, Робин Гуд, Геракл, рыцарь.
Смешной как: юморист, шутка, Петросян, жизнь, поступок, клоун, Галкин, анекдот, обезьяна, ленивец, пингвин, белка.
Твердый как: камень, дерево, лоб, сталь, дуб, стена, бетон, скала, кашель, железо, лед, металл, гранит.
Терпеливый как: мама, бабушка, крокодил, учитель, преподаватель, лектор, слон, жираф, воин, мужчина, танк, родитель, сова, матрос, верблюд, дуб, бык, сапер, удав, русский, мул, святой, монах, ишак, муравей, бог.
Трусливый как: заяц, мышь, человек, вор, шакал, пескарь, кот, воробей, птица, паук.
Умный как: Путин, папа, Сократ, человек, энциклопедия, черт, Ньютон, черепаха, лис, сова, собака, Эйнштейн, молодчик, профессор, кот, Ломоносов, лев, филин, коршун, пес, педагог, утка, индюк, ученый, бог, учитель.
Упрямый как: осел, баран, бык, ишак, эстонец, палка, козел, странник, дурак, брат.
Хитрый как: лиса, волк, Одиссей, змея, шпион, тётя.
Холодный как: мороженое, снег, лёд, айсберг, вода, Снежная королева, камень, холодильник, морозильник, холодец.
Чистый как: лист, лицо, стекло, небо, кошка, дитя, белье, стеклышко, слеза, снег, вода, врач, монах, совесть, родник, лебедь, родник, ручей.
Элегантный как: женщина, модель, красотка, цапля, лебедь, Леди Ди, рояль, аристократ, князь, княгиня, принцесса, королева, король, джентльмен, президент, посол.
Проанализировав направленный ассоциативный эксперимент, мы можем сказать, что результаты показали, что новое время рождает новые стереотипы устойчивых сравнений, разрушая, предавая забвению старые. На наш взгляд, эти процессы обусловлены влиянием СМИ, телевидения, кинематографа и рекламы. Появились новые известные лица, ставшие новыми эталонами красоты, грациозности. Родились новые литературные герои, рекламируются новые предметы быта. Так, к некоторым прилагательным информантами даются следующие образы-эталоны, не зафиксированные данным словарем:
Грациозная как Лесан Утяшева, Алина Кабаева, фотомодель, кинозвезда.
Трусливый как Вицин.
Красивый как Бред Питт, Мисс Вселенная.
Мягкий как широко рекламируемая туалетная бумага «Зева плюс».
Сильный как Кинг Конг.
Умный как Путин.
Храбрый как Питер Пен.
Интересно отметить, что в словарях сравнений русского и татарского языков вообще отсутствует пример устойчивого компаративного сочетания с прилагательным смешной. Мы преподнесли его специально и получили следующие образы-эталоны этого качества человека:
Смешной как юморист, Галкин, Петросян.
Таким образом, можно сделать вывод о том, что некоторое разрушение устойчивости и стереотипности в области компаративных сочетаний, которое обусловлено иным информационным полем, соответствующим новому времени, влиянием нового культурного пространства.
Подводя итоги по вопросам анкеты, мы можем сказать, что среди татарских студентов часто используется сравнения с природными явлениями, животными, растениями, известными людьми. Активные сравнения мы сможем заметить в каждом из характеристик. Увеличение числа опрашиваемых людей, приводит к множеству сравнений.
Исходя из данных ассоциативного эксперимента, использованных материалов из СМИ, данных словарей и справочников мы можем проанализировать и сравнить татарские реалии, эквиваленты на английском языке. Это и послужило нам опорой в написании данной работы.
Следует сказать, что многие слова, не относящиеся к разрядам реалий и историзмов, не имеют полных эквивалентов в других языках. Это происходит из-за того, что есть различия в денотативной или коннотативной семантике. Например, различаются объемом значения татарские существительные бала, бәби, нәни, сабый, с одной стороны, и их английское соответствие child - с другой.
Любое слово преподносит в современную семантику историю своего употребления, свои контексты и свою особую роль в мировосприятии и культуре народа - носителя данного языка. Следуя этому, специфической семантикой и коннотациями обладают в разных языках наименования эмоций. Не имеет полного эквивалента в европейских языках татарское слово сагыш (тоска): например, каждое из английских наименований и сходных психологических состояний лишь приблизительно передает его смысл и культурный фон.
Особую проблему представляет в первую очередь, переводимость фразеологии, разряд идиом, поскольку в их образной семантике сосредоточена своя культурная специфика, особенность мировидения и ценностная ориентация носителей языка.
Безэквивалентная лексика - это такие слова, которые нельзя семантизировать с помощью перевода, которые не имеют устойчивых соответствий в других языках и не имеют смысловые соответствия в системе содержания, свойственные другому языку, то есть слова, содержание которых невозможно сопоставить с какими-либо иноязычными лексическими понятиями. Поэтому понятие «безэквивалентная лексика» включает в себя не только отсутствие эквивалента, но и причину такого отсутствия - «отражение словом специфической материальной и духовной культуры».
Семантически гетерогенный макрокомпонент является национально-культурным компонентом безэквивалентной лексики, который находит свое выражение в семантической структуре слова посредством облигаторных выражений «локальность», «этническая принадлежность» и факультативных выражений «историческая отнесенность», «общественно-политическая деятельность», «социокультурные сведения», «конфессиональная принадлежность».
Национально-культурный компонент во многом обусловлен следующими факторами: тематическая отнесенность, степень близости исходного и производного значения, направление и сущность развития семантических процессов и семантических переносов, а также экстралингвистическими параметрами.
Тенденция к стиранию национально-культурной составляющей семантики безэквивалентной лексической единицы наблюдается преимущественно при генерализации значения и метафорическом переносе, антиномичная тенденция к сохранению и, в некоторых случаях, ее возникновению - индуцированию в денотативном макрокомпоненте значения при переходе из коннотативного периферийного компонента, происходит при специализации значения и метонимическом переносе.
Изменение оценочного компонента всегда свидетельствует о динамике национально-культурного компонента, но обратное не верно, т.е. динамика национально-культурного компонента не всегда вызывает изменение оценочного компонента, при этом, оценочность обусловлена родным значением безэквивалентной единицы и семантическое освоение заключается в смене оценочного знака и, соответственно, в стирании национально-культурного компонента.
Если мы говорим о безэквивалентной лексике, то мы не имеем в виду ее абсолютную непереводимость. Всё сводится к тому, как передать данную лексику на другой язык.
В процессе глобализации и укрепления международных отношений возрастает интерес общественности к изучению всё новых и новых языков. Особое внимание уделяется элементам структуры языка, изучение которых позволяет овладеть языком как таковым, а также изучить национальные особенности языкового познания коммуникантов - представителей различных лингвокультурных общностей.
Осуществив сопоставительный подход, мы обратились к лингвострановедению и в том числе на страноведческий материал. Своей задачей мы ставили изучение языковых единиц, в которых наиболее ярко отражались национальные особенности культуры народа-носителя языка и среды его существования. Учебники и учебные пособия нового поколения, данные СМИ, словарей содержат достаточно аутентичных текстов, слов страноведческого характера. Казалось бы, такие примеры, во-первых, повышают мотивацию, во-вторых, сформировывают познавательный интерес и, таким образом, вводят людей разных возрастов в иноязычную культуру.
Обучающиеся при работе с аутентичными текстами сталкиваются с проблемами, которые кроются в том, что студенты в полной мере не понимают многих значений слов и поэтому не могут использовать их в своей речи. Затруднения испытывают не только учащиеся, но и их преподаватели. Это происходит при подаче и закреплении экстралингвистического материала. Стоит отметить, что методика работы над лингвострановедческой лексикой недостаточно разработана.
)Согласно лингвострановедческой теории слова (В.Г. Костомаров, Е.М. Верещагин), предметом лингвострановедения является отобранный языковой материал, который отражает культуру страны изучаемого языка. Это безэквивалентные фоновые и коннотативные лексические единицы, а также невербальный язык жестов, мимики, поведения. Можем привести некоторые примеры приемов семантизации лингвострановедческой лексики, которые мы используем в процессе конструирования и реализации учебного материала: отбор и семантизация безэквивалентной лексики. Прежде всего это слова, служащие для выражения понятий, отсутствующих в родном языке, то необходимы перевод и комментарий, паспортизация (тематическая запись слов с комментариями), наглядная семантизация [1];
)Семантизация лексики, несущей фоновую информацию и имеющей аналоги в родном языке, осуществляется объяснением особенностей функционирования форм, предметов, предназначения предметов. Выполнение специальных упражнений на овладение фоновой лексикой создает условия для осознания тончайших семантических оттенков как иноязычных слов, так и слов родного языка. Продуктивным приемом при этом является компарация.
)При работе над коннотативной лексикой (слова, совпадающие по основному значению, но различающиеся по культурно-историческим ассоциациям) мы не можем прибегнуть ни к переводу, ни к наглядной семантизации. Основным приемом здесь является лингвострановедческий комментарий, толкование ключевых слов по темам;
)Особого внимания заслуживает культура невербального общения (жесты, мимика, поведение), т.к. это такой же национальный феномен, как и вербальная коммуникация [1].
Изучающая иностранные языки мы опираемся на свой родной язык, и он остается носителем культуры родного языка, однако лингвострановедческий материал обогащает его фоновые знания, он познает элементы иноязычной культуры.
Изучая любой иностранный язык учащиеся параллельно усваивают новую национальную культуру. Язык отражает общее мировоззрение, представления всех говорящих о том, как устроен мир. А полученные представления будут лишь одной из возможных картин мира, и в разных языках они различаются заметно и в зависимости от того, насколько совпадают культура, обычаи, традиции разных народов. Мы считаем, что каждый язык отражает собственную картину мира и это не мешает людям понимать друг друга, однако создает очень интересные языковые явления, иногда и затруднения.
Получается то, что носители разных языков по-своему делят окружающий мир на части и фрагменты, которые получают самостоятельные, своеобразные названия. Такое деление не редко зависит от того, насколько важны эти фрагменты для данного народа, какую роль они играют в хозяйственной, общественной, да и просто в повседневной жизни. Например, лакуны татарского и английского языков.
Словарь русского языка С.И. Ожегова дает следующее определение понятию «лакуна». Лакуна - пропуск, пробел, недостающее слово в тексте [5].
Расхождение или несовпадение в различных способах существования языков и культур, проявляющиеся при их сопоставлении, принято называть лакунами, они свидетельствуют об избыточности или недостаточности опыта одной лингвокультурной общности относительно другой. Лакуны являются своего рода синонимами специфических реалий, процессов, состояний, которые противоречат узуальному опыту носителя иного языка и культуры. К основным признакам можно отнести: непонятность, непривычность (экзотичность), чуждость (незнакомость) этих предметов, явлений и характеристик для реципиента.
По мнению одного из ведущих исследователей в этой области Ю.А. Сорокина, «в настоящее время о взаимодополнительности лакунологии и переводоведния можно, очевидно, и не говорить. Но всё же именно от первой следует ожидать продуктивны импульсив дая решения переводоведческих проблем» [Сорокин 2003: 7]
Разнородные подходы и критерии классификации лакун определили существование различных терминов:
«безэквивалентная лексика» - слова, не имеющие эквивалентов за пределами языка, к которому они принадлежат (Т.В. Чернов, А.В. Федоров);
«экзотическая лексика» - лексические единицы, обозначающие географические и исторические реалии (Л.Е. Супрун);
«пробелы» (лакуны) - ситуации, обычные для культуры одного народа, но не наблюдаемые в другой культуре (Н.Б. Мечковская, И.И. Ревзил, B.IO. Розенивсйг);
«варваризмы» - слова, с помощью которых становится возможным описание чужеземных обычаев, особенностей жизни и быта, создание местного колорита (А.Л. Реформатский);
«этнокультурная лексика», «этнолсксемы» - лексические единицы, характеризующие систему знаний о специфической культуре определенного народа как историко-эпшческой общности людей (Бошен Мод, J.A. Шейман);
«алиенизмы» - слова из малоизвестных языков, подчеркивающие стилистическую функцию экзотизмов (В.П. Берков).
Например, татарские слова и выражения юлсызлык (бездорожье), җиңел пар белән (с легким паром), көнкүреш (быт), ихтыяр (воля), һәлакәт (гибель), якташ (Земляк / Землячка), не имеют во английском языке прямых эквивалентов, то есть являются лакунами не по «желанию» английского языка.
По той же причине французские слова «chaisiёre», «pousse-cafё» не могут быть переданы по-русски ни отдельным словом, ни фразеологическим словосочетанием, но лишь пояснительными перифразами: тот, кто сдает стулья напрокат в городском саду; рюмка крепкого алкогольного напитка, выпиваемая после кофе. Такие лакуны, связанные с отсутствием в той или иной цивилизации соответствующих предметов и явлений, представляются нам наиболее интересными как с практической, так и с теоретической точки зрения. Нагляднее всего этнографические лакуны выявляются при сравнении русских и французских национальных блюд. Известно, что одни и те же продукты питания по-разному используются двумя национальностями. Большую роль в этом играют сложившиеся национальные традиции, вкусы. Французам почти или вовсе незнакомы многие русские продукты питания: квас, окрошка, ряженка, соленые помидоры, пшенная каша. Французы, например, используют пшено только для кормления кур, но едят лягушачьи лапки, во Франции мало распространены такие ягоды, фрукты, овощи, как рябина - «sorbier», крыжовник - «groseille», совершенно отсутствует клюква «canneberge».
Франция - страна развитой гастрономии, причем, традиционно существует специализация в отношении отдельных городов и местностей. Таким образом, многие национальные блюда и продукты питания ассоциируются с названием центра их производства. Так, «moutarde» заставляет француза вспомнить о Dijon, который славится ее производством; «pruneaux» с Agen, «cassoulet» с Toulouse, «bouillabaisse» с Marseille, «tripes» с Caen, «calissons» с Aix и т.д.
В русском языке подобные ассоциации тоже существуют, хотя и менее распространены. Например: пряники /тульские/, масло /вологодское/, вишня /владимирская/, арбузы /астраханские/, яблоки /кубанские/, шоколад /бабаевский/ и т.д.
Список использованной литературы
1. Н.Н. Амосова «Основы английской фразеологии», Ленинград, - Издательство ленинградского университета, 1963 г.
. И.В. Арнольд «Стилистика современного английского языка», Л., - Просвещение, 1981 г.
. Антипов Г.А., Донских О.А., Марковина И.Ю., Сорокин Ю.А. Текст как явление культуры. - Новосибирск: Наука. Сибирское отделение, 1989.
.Л.С. Бархударов «Язык и перевод», М., - Международные отношения, 1975 г.
.Е.В. Бреус «Основы теории и практики перевода с русского на английский язык», М., - УРАО, 2000 г.
. Белянин В.П. Введение в психолингвистику. - М.: ЧеРо, 2000. 7. Виноградов В.С. Язык и перевод 2001, стр. 5
. Верещагин Е.М., Костомаров В.Г. Язык и культура: Лингвострановедениев преподавании русского языка как иностранного. М.: Русский язык, 1976, с. 121 9. Влахов С., Флорин С. Непереводимое в переводе. - М.: Международные отношения, 1980. 10.Н. Васютина «Культурная непереводимость: проблемы и решения», М., -1998 11. Влахов С., Флорин С. Непереводимое в переводе. /Монография. - М.: Высшая школа, 1986. - 384 с. 12. Виноградов В.С. Лексические вопросы перевода художественной прозы. М.: Издательство Московского университета, 1978. 13.И.Р. Гальперин «Стилистика английского языка», М., - Высшая школа, 1981 г.
. Казакова Т.А. Практические основы перевода. - СПб.: Союз, 2002. - 319 с.
. Келтуяла В.В. О переводе интернациональных слов. // Тетради переводчика, вып. 4. - М.: Международные отношения, 1967. - с. 47-55.
. Комиссаров В.Н. Слово о переводе. - М.: Международные отношения, 1973. - 245 с.
7. Комиссаров В.Н. Современное переводоведение. - М.: ЭТС, 1999. - 188 с.
. Комиссаров В.Н. Теория перевода. - М.: ВШ, 1990. - 251 с.
. Комиссаров В.Н., Рецкер А.И., Тархов В.И. Пособие по переводу с английского языка на русский. - М.: Издательство литературы на иностранных языках, 1960. - 176 с.
. Крупнов В.Н. В творческой лаборатории переводчика. - М.: Международные отношения, 1976. - 189 с.
.Ю. Катцер, А. Кунин «Письменный перевод с русского языка на английский», М., - Высшая школа, 1964 г.
. В.А. Кухаренко «Интерпретация текста», Л., - Просвещение, 1979 г.
. Латышев Л.К. Технология перевода. - М.: НВИ-Тезаурус, 2000. - 287 с. 24. Латышев Л.К. Курс перевода: Эквивалентность перевода и способы ее достижения. - М., 1981-300 с.
.Т.Р. Левицкая, А.М. Фитерман «Теория и практика перевода с английского языка на русский», М., - Издательство литературы на иностранных языках, 1963 г.
. Микулина Л.Т. Заметки о калькировании с русского языка на английский. // Тетради переводчика, вып. 15. - М.: Международные отношения, 1978. - с. 59-64.
.Я.И. Рецкер «Теория перевода и переводческая практика», М., - Международные отношения, 1974 г.
. Садиков А.В. Проблема перевода советских реалий в ее прагматическом аспекте. // Тетради переводчика, вып. 21. - М.: Высшая школа, 1984. - с. 77-88.
. Томахин Г.Д. Реалии-американизмы. - М.: Высшая школа, 1988. - 31.Г. Тер-Минасова «Язык и межкультурная коммуникация», М., - Слово, 2000 г.
. Швейцер А.Д. Перевод и лингвистика. - М., 1973. 251 cт.
. Швейцер А.Д. Теория перевода: Статус, проблемы, аспекты. - М.: Наука, 1988.
. Федоров А.В. Введение в теорию перевода. - М.: Издательство литературы на иностранных языках, 1958. - 376 с.
. Федоров А.В. Основы общей теории перевода. - М.: Высшая школа, 1983. - 303 с.