работы состоит в том, что ее положения могут быть использованы в практическом преподавании русского языка в средней школе, при подготовке дидактических пособий, а так же при написании курсовых и дипломных работ в вузе.
1. Мера и степень как понятийная и языковая категория
.1 Антропоцентрическая парадигма современного языкознания в отношении к категориям философии и языка
когнитивный синтаксический синкретический
Характерной чертой современных лингвистических исследований является то, что они создаются с особых методологических позиций, центральное место в которых занимает homo loquens - «человек говорящий». Лингвокогнитивный подход в рамках антропоцентрической парадигмы позволяет не только глубже осмыслить природу языковых категорий, систематизировать знания о них, но и глубже познать феномены мышления и языка в целом. Когнитивный подход к изучению языковых явлений базируется на представлении о том, что в основе языка как уникального феномена культуры лежит система знаний о мире, которая формируется в сознании человека в результате его познавательной деятельности. Благодаря когнитивному подходу сам феномен языка получает иную интерпретацию:
) как средство выражения и передачи информации, поэтому как замечает И.М. Кобозева, «необходимо разобраться в том, что представляет собой та информация, которая может кодироваться языковыми средствами, каковы ее типы, внутренняя структура, правила соединения одних фрагментов информации с другими при построении и интерпретации целостных сообщений» (Кобозева 2000: 32);
) как средство «доступа ко всем ментальным процессам, происходящим в голове человека и определяющим его собственное бытие и функционирование в обществе» (Кубрякова 2004, 63: 6), то есть как средство объективации сознания.
Когнитивный подход позволяет объяснить специфику грамматических категорий, специфику частей речи как особых фиксированных классов слов, объединенных общими признаками, лежащими в основе когнитивных структур «внутреннего лексикона» человека.
Данный подход обнаруживается в том, что «человек становится точкой отсчета в анализе тех или иных явлений, что он вовлечен в этот анализ, определяя его перспективу и конечные цели. Когнитивный подход знаменует, иными словами, тенденцию поставить человека во главу угла во всех теоретических предпосылках научного исследования и обусловливает его специфический ракурс. Антропоцентризм как ключевой исследовательский принцип диктует необходимость поиска новой объяснительной базы для языковых феноменов, которые связаны с «процессами категоризации и концептуализации опыта носителей языка» (Кубрякова 1994, 53: 11).
Справедливо сказано, что «зрелый антропоцентризм - это личностная позиция, это характеристика культурной развитости, а не безличная абстрактная характеристика социально-экономического и национально-этнического организма» (Ильенков 1992: 4).
Тенденция к антропологизации пронизывает практически всю историю философии, включая теорию познания. Спектр направлений был максимально широким: от провозглашаемых отказов от понятия субъекта до идеи плюрализма субъективности (Никитин 2001: 13).
Путь к осознанию того, что антропоцентризм языка требует антропоцентрически ориентированной лингвистики, был достаточно долгим и сложным. Одним из первых, кто в системоцентричное описание языка, в котором все объяснялось особенностями самой языковой системы, ввел автора и адресата в качестве необходимых компонентов, был французский ученый Э. Бенвенист. Одну из частей своего фундаментального труда «Общая лингвистика» он назвал «Человек в языке» (Бенвенист 1974: 257-328). «Несомненно и то, что в своей концепции «человек в языке» Бенвенист воплощает определенную глубокую традицию европейского языкознания, особенно отчетливую во французской и русской лингвистических школах. Подобный принцип на материале лексикологии утверждал у нас академик Л.В. Щерба» (Звегинцев 1996: 51).
Ю.С. Степанов еще в 70-е годы отнес антропоцентризм к числу главных принципов современной лингвистики: «Язык создан по мерке человека, и этот масштаб запечатлен в самой организации языка; в соответствии с ним он и должен изучаться. Поэтому в своем главном стволе лингвистика всегда будет наукой о языке в человеке и человека в языке, наукой гуманитарной…» (Степанов 1974: 15). «Ведь язык и общество - производные от человека. Язык создан человеком и в процессе общения беспрерывно «воссоздается» им в тех или иных формах соответственно многообразным ролям, которые человек исполняет в обществе» (Звегинцев 1996: 112).
Идея антропоцентричности языка в наибольшей степени характерна для теоретического взгляда на язык. То, как человек приспосабливает данный объект для определенной постоянной функции, отражается не только в структуре вещи, артефакта как такового, но и в структуре его имени. Антропоцентричность описания языка должна быть его главной доминантой: в языковой картине мира никак нельзя «опускать» информацию, которая значима для человека (Рахилина 2000: 13).
Противопоставление субъективного и объективного в языке принимает философскую форму противопоставления субъективного и объективного в познании, которая устанавливает резкую грань между субъективностью содержания и субъективности оценивающего фактора (Колшанский 1970: 93).
«Антропологический принцип все больше признается в качестве методологической основы научных исследований. Его суть заключается в том, что научные объекты, - как бы подчеркивает Кубрякова, - изучаются прежде всего по их роли для человека, по их назначении в его жизнедеятельности, по их функциям для развития человеческой личности и его усовершенствования. Он обнаруживается и в том, что человек становится точкой отсчета в анализе тех или иных явлений, что он вовлечен в этот анализ определяя его перспективы и конечные цели» (Кубрякова 1994: 34). Репрезентация информации в памяти человека, как отмечают представители когнитивной психологии, не является точной воспроизведением реальной жизни. Все изменения или модификации поступающей к человеку информации, «очевидно, связаны с нашим прошлым опытом, результатом которого является богатая и сложная сеть наших знаний» (Солсо 2002: 592).
Не вся информация, воспринимаемая при помощи органов чувств, равно как уже обработанная нейронными структурами, имеет языковую привязку. Причины данного явления определяются психофизиологическими и социальными факторами. Л.С. Выгодский обращает внимание на то, что мышление и речь имеют независимое происхождение. При этом мышление детерминировано биологически, а речь детерминирована социально. Концептуальный мир является более объемным, а стало быть, более сложным явлением, чем мир языковой. Таким образом, в основе процесса антропологизации лингвистики лежит сознание того, что язык «создан по мерке человека, и этот масштаб запечатлен в самой организации языка: в соответствии с ним язык и должен изучаться» (Степанов 1997: 103; 1998: 85).
1.2 Лингвофилософская интерпретация категория меры и степени качеств
Категория меры и степени в философской науке имеет единственного представителя в виде категории меры. Она относится к философским категориям, которые исследователи называют универсальными. Мера, в философском понимании, выражает диалектическое единство качества и количества объекта, указывает предел, за которым изменение количества влечет за собой изменение качества объекта и наоборот.
Существуют и другие значения слова «мера». Мера как соразмерность лежит в основе ритма, гармонии, мелодии в музыке, ансамбля в архитектуре и т.п. и, наконец, мера составляет также основу метрологии, науки об измерениях (от греч. metron - меры и logos - слово) (СЭС 1990: 194).
В философии Гегеля понятие меры впервые получает категориальное значение и систематическую разработку. Причем меру Гегель рассматривает как развивающуюся систему логических определений. В XIX веке Г.В.Ф. Гегель трактовал количество как ступень перехода от чистого количества через определенное количество к степени. Синтезом качества и количества у Гегеля выступала мера (НФС 2003: 483; Бенвенист 1974: 107).
Гегель исследует, таким образом, не только меру отдельных вещей (непосредственную меру), но и - разрабатывая по ходу принцип количественной, качественной и мерной спецификации - взаимодействие между мерами, мерные отношения.
Закон перехода количественных изменений в качественные выражает общий механизм, по средствам которого осуществляется измерение качества и меры явлений. Этот механизм действует во всех процессах изменения и развития действительности и познания, является всеобщим выражением характера этих процессов.
Высшим достижением античной мысли в этой сфере был тезис Аристотеля о том, что «единое означает меру». Но развернутое учение о мере было впервые в истории создано Гегелем в 19 веке. И этот факт далеко не случаен. Такое учение становится необходимым, когда складывается диалектический взгляд на природу и общество, когда в науке утверждается идея развития.
Качественная определенность является опорной базой и основным условием возможности познания мира. Если бы каждый предмет, каждый феномен действительности был бы абсолютно уникальной качественной определенностью, т.е. такой определенностью, которая не оставляет места для сравнения качеств и типологизации явлений, то познание было бы невозможно: оно в бессилии бы остановилось перед бесконечностью количества явлений. Индивидуальные различия бытия однотипных явлений есть различия их существования. Вместе с тем, с точки зрения сущности, коренного качества, явления оказываются качественно однопорядковыми и не только сравнимыми, но и доступными различного рода классификациям.
Однако установление общей качественной определенности есть лишь первоначальный этап познания. Ему на смену приходит количественный анализ явлений, углубляющий познание, ибо, по справедливому выражению Гегеля, «только измеренное изучено» (Гегель 1970, 1: 76).
Эта определенность выражается мерой предмета, явления. Углубляя и уточняя понятие меры, мы, прежде всего, ставим вопрос о том, к чему относится мера или, иначе, мерой чего она служит. Ответ на этот вопрос очевиден: мера всегда есть мера определенного качества. В этом ответе схватывается основное содержание, основное значение категории меры. Итак, всякая мера есть прежде всего мера качества. Лишь после того, как определен конкретный предмет в его сущности и то его качество, к которому относится мера, можно ставить вопрос об определении того особенного способа, которым она выражает определенность предмета. Следовательно, рассматриваемая с этой точки зрения мера выступает как конкретная качественная величина. Это ее специфическое содержание. Когда мы определяем меру как «качественную величину», то тем самым как бы ориентируем познание на измерения только величины; при этом подразумевается, что качество уже определено и остается только его измерить, определить его количество, его границы, его сферу. Категории качества, количества и меры несут в этой связи очень большую логическую, гносеологическую и методологическую нагрузку, что настоятельно требует их дальнейшей всесторонней разработки.
В опубликованных философских работах мера определяется как единство качественной и количественной сторон явления, как граница или грань, в пределах которой сохраняется существенная определенность данного явления. Иными словами, определение меры основывается на определении качества. И это вполне резонно. Как нет материи без движения, так нет бескачественной материи. С другой стороны, качество каждого явления имеет свои границы, пределы, в которых оно остается тождественным самому себе, т.е. сохраняет свою особенную существенную определенность. В этом смысле мера представляется конкретной величиной, имеющей, как правило, точно определенные количественные (числовые) показатели. Мера - это определенный интервал количественных характеристик или изменений, в рамках которого может существовать данное качество (Дмитриев 1995: 158).
Лингвистическое понимание меры и степени, будучи в целом основанным на философской трактовке, имеет определенную специфику. Следовательно, и комплексное рассмотрение меры и степени в языке должно осуществляться с особых методологических позиций, центральное место в которых занимает homo loquens - «человек говорящий». Лингвокогнитивный подход к изучению меры и степени в рамках антропоцентрической парадигмы позволяет не только глубже осмыслить эту категорию, систематизировать знания о ней, но и глубже познать феномены мышления и языка в целом. Когнитивный подход к изучению языковых явлений базируется на представлении о том, что в основе языка как уникального феномена культуры лежит система знаний о мире, которая формируется в сознании человека в результате его познавательной деятельности. Благодаря когнитивному подходу сам феномен языка получает иную интерпретацию:
) как средство выражения и передачи информации, поэтому, как замечает И.М. Кобозева, «необходимо разобраться в том, что представляет собой та информация, которая может кодироваться языковыми средствами, каковы ее типы, внутренняя структура, правила соединения одних фрагментов информации с другими при построении и интерпретации целостных сообщений» (Кобозева 2000: 44);
) как средство «доступа ко всем ментальным процессам, происходящим в голове человека и определяющим его собственное бытие и функционирование в обществе» (Кубрякова 2004,63: 12), то есть как средство объективации сознания.
Когнитивный подход позволяет объяснять специфику грамматических категорий, специфику частей речи как особых фиксированных классов слов, объединенных общими признаками, лежащих в основе когнитивных структур «внутреннего лексикона» человека.
Данный подход обнаруживается в том, что «человек становится точкой отсчета в анализе тех или иных явлений, что он вовлечен в этот анализ, определяя его перспективу и конечные цели. Когнитивный подход знаменует, иными словами, тенденцию поставить человека во главу угла во всех теоретических предпосылках научного исследования и обусловливает его специфический ракурс. Антропоцентризм как ключевой исследовательский принцип диктует необходимость поиска новой объяснительной базы для языковых феноменов, которые связаны с «процессами категоризации и концептуализации опыта носителей языка» (Кубрякова 1994, 4: 35).
В образовании концептуальной системы язык играет двоякую роль: благодаря кодирующей функции он фиксирует концепты концептуальной системы, благодаря функции манипуляции вербальными символами - позволяет строить новые концептуальные структуры в концептуальной системе (Павиленис 1983: 15; 1986: 21).
Язык обеспечивает доступ ко всем концептам, независимо от того, каким образом они сформированы. При этом язык остается одним из возможных способов формирования концептов в сознании человека, поэтому языковая концептуализация ˗ один из способов осмысления окружающего мира и формирования знаний о мире в виде вербализованных концептов.
В нашем исследовании под концептом понимается операциональная, содержательная единица концептуальной системы, элементарный дискретный элемент системы знаний о мире. Именно этими единицами и структурами человек оперирует в процессе мышления и речемыслительной деятельности.
Производя или осмысливая любое высказывание, мы обязательно обращаемся к категориям. Представление о категории свидетельствует не только об определенном взгляде на мышление, но и об определенном понимании мира. Категоризация - это разделение объектов мира на категории, то есть выделение в нем групп, классов, категорий аналогичных объектов или событий. Понятие категоризации демонстрирует то, какими знаниями мы владеем и каким образом мы их применяем, когда пользуемся языком.
Она раскрывает общие принципы познавательного процесса и формирования знаний - того, как мы познаем окружающий мир и в какой форме и каким образом мы сохраняем полученные знания с помощью языка. Иначе говоря, категоризация - это, с одной стороны, знание категорий объектов и явлений и их названий, и, с другой стороны, сам процесс отнесения тех или иных объектов к конкретной категории, включая присвоение им соответствующих названий.
И концептуализация, и категоризация представляют собой классификационную деятельность, но первая направлена на выделение минимальных содержательных единиц человеческого опыта, структур знаний, а вторая - на объединение сходных или тождественных единиц в более крупные разряды, категории (Кубрякова 1994, 4: 41), в которых выделяются категории-классы слов (лексические) и категории-параметры (грамматические категории).
Категоризация меры и степени качества, с одной стороны, характеризуется строгой упорядоченностью и репрезентируется четким множеством соответствующих языковых явлений различной природы. С другой стороны, для этой категории характерна и иная системность: отдельные ее составляющие организованы / соотносятся как размытое множество конституентов, между которыми устанавливается отношение сравнения, противопоставления, квантификции, интенсификации.
При этом категория меры и степени обнаруживает зависимость от более общей категории квалитативности (качественности).
Категория квалитативности «возникает только с наличием человека в объективной реальности», «возникает в человеческом мире как результат его взаимодействия, усвоения, присвоения, осмысления материала природы и как результат его целенаправленной деятельности с этим природным материалом» (Шибкова 2006: 41). Если свойство - категория, принадлежащая объективной действительности, то качество - категория «человеческого мира, в который наряду с освоенной природой входит и сам человек, и результаты его … деятельности» (Шибкова 2006: 42). Категоризация качества возникает только в человеческом сознании. Свойство осмысливается, оценивается человеком, и в результате осознается и означивается качество объекта.
Мера и степень качества, наряду с интенсивностью, градуальностью, компаративностью и т.д., относится к числу производных понятийных (семантических) категорий. Одни исследователи предпочитают включать эти категории в поле качественности или количественности, другие считают, что возможен и иной вариант решения проблемы: названные категории, в том числе мера качества, могут трактоваться как самостоятельные функционально-семантические поля, занимающие «срединное положение между полями качественности и количественности (пересекаясь и с тем и с другим)» (Бондарко 2002: 313; Родионова 2005: 154-155).
По мнению Ю.Д. Апресяна, значение меры выступает общим, инвариантным значением и реализуется пучком семантических компонентов, образуя сложную иерархическую структуру семантического поля. «Семантическое поле образуется множеством значений, которые имеют хотя бы один общий семантический компонент, например, величина, вес, вместимость, высота, глубина, длина, интенсивность, количество, объем, площадь, размер, рост, сила, скорость, температура, толщина, число, ширина, яркость, а так же все их семантические и иные производные, включая слова других частей речи» (Апресян 1974: 367).
1.3Когнитивная сущность категории меры и степени
Категория меры и степени может рассматриваться в качестве когнитивно-синтаксической категории, поскольку обладает необходимыми категориальными признаками: в ней наблюдаются все свойства когнитивной категории, при этом ее репрезентация лежит полностью в синтаксическом пространстве языка.
Ученые, занимаясь исследованием семантики категорий языка, прямо или косвенно показывали разнообразные особенности в организации семантического содержания категории как таковой. Совершенно очевидно, что принципы организации семантических категорий в широком смысле отличаются от аксиоматичности логических классических категорий. У классической категории не может быть наилучшего репрезентанта - прототипа, как например, мы никогда не скажем, что лучшим представителем категории времени является «настоящее время», а образчиком прилагательного служит «красивый» (или «большой» или «высокий»).
Дж. Лакофф посвящает первую часть своей книги «Женщины, огонь и опасные вещи» доказательству того факта, что когнитивные модели способствуют языковой категоризации, об этом же говорится и в подзаголовке книги - «чтó категории языка говорят нам о мышлении». Между тем из самой книги следует, что связь между категориями языка и когнитивными моделями двунаправленна. Подтверждает это и осуществленный Дж. Лакоффом анализ основных положений теорий категоризации (Лакофф 2004: 154).
Сравнивая между собой системы цветообозначения в разных языках, можно сказать, следуя утверждению Ф. де Соссюра, что каждое слово-знак в своей системе имеет свою ценность, которая определяется системой в целом, с одной стороны, или, с другой стороны, - каждое слово связано с разными когнитивными моделями осмысления данной категории и имеет свой уникальный концепт. Из этого с очевидностью следует, что нет единой понятийно-категориальной системы как основы рационального мышления, а есть уникальные концептуальные системы, по-разному представляющие, точнее сказать, концептуально воплощающие совершенные, конкретные когнитивные модели. И когнитивные модели, и соответствующие им концептуальные системы в разных языках могут не совпадать, а потому и так называемые языковые картины мира представляют собой самобытные, с собственными квалитативными категориальными системами системы, не всегда доступные однозначной интерпретации.
Из всего сказанного выше можно сделать следующие выводы: во-первых, когнитивные модели воплощены в разных комбинациях и структурах нейрофизиологического порядка, во-вторых, в создании когнитивных моделей самым активным образом задействован человек, т.е., и это очень важно, человек находится в центре когнитивной модели, более того, без человека, без его энергичного взаимодействия с окружающей средой нет и не было бы, к примеру, такого явления как «цвет».
Иными словами, чтобы осуществилась категоризация определенного участка окружающего мира необходимо, как исходное условие для категоризации, наличие многих объектов, разных действий, явлений, оценок, ценностей, с одной стороны, а так же гештального восприятия, ментальной образности, двигательной активности субъекта, места и социальной функции и памяти о прошлом опыте, - с другой. Следствием наличия этих двух аспектов категоризации является то, что когнитивные модели как мыслительные образы - это всегда структуры комплексные, не зависящие от того, представляют ли они предмет, действие, явление, состояние, свойство, признак и, наконец, качество.
Исходя из сказанного, можно заключить, что мера и степень в аспекте языковой категоризации представляет собой целостную характеристику функционального единства существенных свойств объекта, способности к градуальному изменению интенсивности проявления этих свойств в пределах сохранения его внешней и внутренней определенности, а также его сходства и различия с другими объектами. Мир осознается человеком через систему атрибутов, однако каждый язык, являясь уникальным этнокультурным феноменом, по-своему репрезентирует атрибутивную картину мира: каждый народ в определении стратегии познания идет своим путем, и уникальные культурологические доминанты позволяют ему выработать самобытные особенности в ориентации в окружающем мире и взаимодействии с ним.
Категория меры и степени в осмыслении человеком окружающего мира играет чрезвычайно важную роль, так как именно она позволяет не только распознать и выделить те или иные фрагменты картины мира, но и категоризовать их или противопоставить друг другу на основе интенсивности проявления качественной и количественно-качественной характеристики, формируя тем самым функциональную модель окружающего мира.
Значительные сложности в определении параметров и статуса категории меры и степени, очевидно, связаны с тем, что она не может быть обобщена в отрыве от носителя признака. Это объясняется тем, что внутренние свойства объекта «равно соподчинены одному и тому же высшему роду и образуют в этом ярусе не дихотомическое, а зонтичное членение» (Степанов 2001: 312). При этом субъективный характер рефлексии меры и степени не позволяет дать ее однозначной характеристики в рамках традиционных подходов.
С точки зрения традиционной лингвистики, основное содержание категории меры и степени составляет градуальность проявления интенсивности качественного или количественного признака объекта, осознанная человеком, познающим ее как сущностное свойство или как свойство, привносимое в процессе взаимодействия с объектом. Результат такой ментальной деятельности последовательно отображается в языковой когниции с тем, чтобы в конечном итоге быть представленным на различных уровнях языковых единиц и их групп.
Языковые единицы имманентно неоднозначны. «Мысль не только выражается языком, но и формируется в языке» (Оболенский 1987: 20). Язык накладывает свою категориальную систему координат на реальный мир и проводит в различных ее местах референциальные границы. Язык не отражает действительность (лишь сознанию принадлежит отражательная функция), язык моделирует явления, свойства, отношения, связи реального мира. Экспликация информации зависит от структуры «понятийного поля», которое характеризуется как противоположение понятий, ищущее выражение в языке (Кацнельсон 1965: 76; 1972: 216). Это и является одним из важнейших источников наблюдающейся в языке асимметрии между планом содержания и планом выражения.
Мера и степень признака есть категория, с помощью которой можно объективно зафиксировать субъективизм языка. Можно предположить, что содержание категории меры и степени составляет не только взаимодействие градуальности и интенсивности, квалитативной и квантитативной признаковости, то есть характеристика свойств, но и оценочность. Понятия «мера и степень» и «оценка» тесно связаны друг с другом, взаимообусловлены. Только человек способен оценить свойства, то есть определить качество «предметов» и этим выразить свою оценку, следовательно, без человеческого языкового мышления нет ни качества, ни оценки, существуют лишь свойства предмета сами по себе. «Оценка как семантическая категория отражает не реальный мир, а отношения между существующим миром и его идеализированной моделью, соотносится с субъективным фактором отражения действительности, в силу чего не имеет параметра объективной истинности» (Карамова 2002: 8). Языковая категория оценки является отражением ментальных процедур, которые ведут к установлению ценности всевозможных объектов картины мира. «Категория оценки признается функционально-семантической и имеет особое, единое для всех репрезентирующих единиц, содержание, многочисленную иерархическую структуру; связана с модальностью, экспрессивностью и эмоциональностью…» (Чернявская 2001: 23). Таким образом, оценка - это речемыслительный акт, способствующий выявлению ценности предмета, действия, признака, она взаимосвязана с процедурой сравнения, с помощью которой выявляются сходство и различие признаков, наличие у них общих и различных характеристик, осуществляется акт определения отношения к этим признакам, то есть акт оценивания через сравнение. Для одних языковых единиц оценочное значение может являться их основным семантическим наполнением (шикарный, удивительный, ужасный и т.п.), а другие выражают оценку только одним из компонентов семантической структуры (например, лексема «паясничать»). По мнению Л.М. Васильева, оценочными следует считать отношения, обусловленные не объективным членением мира, а субъективным, в основе которых лежат не реальные свойства предметов и явлений, а лишь наши субъективные о них впечатления, наши эмоциональные реакции на них и умственные заключения об их роли в нашей жизни (Васильев 2006: 56). Известно, что в информационное наполнение языковой единицы входят как номинативная часть значения, так и, наряду с другими, прагматическая, которая, в свою очередь, в качестве одного из компонентов включает модально оценочный компонент. Оценка может быть интерпретирована, с одной стороны, как объективное, а с другой, как субъективное отношение человека к объекту. Оценка обусловлена качествами, которые присущи объектам внеязыковой действительности, которые отражены в сознании человека и представлены в языковом значении, и в этом случае оценка носит объективный характер. «Систематизируя познавательно-оценочную деятельность человека, категория качество фиксирует результаты коммуникации человека с объектами реальности и отражает сложившиеся лингвокультурные и социокультурные ценностные представления, определяя место человека в физическом и социальных пространствах» (Шибкова 2006: 10). Таким образом, можно понимать категорию меры и степени качества и как такое языковое значение, которое включает в себя и объективное, и субъективное, тесно связанные между собой.
1.4 Мера и степень в соотнесенности с категориями квалитативности и квантитативности
Квалитативность и квантитативность, являясь базовыми, прототипическими категориями, характерны для всех уровней языковой системы: когнитивного, глубинно-семантического, логико-грамматического и коммуникативно-дискурсивного. Так, «…качество как основная категория в плане характеристики вещного мира, качество, но не количество влечет законченностью и разнообразием радужных форм; через признак выявляется каждое новое качество, привлекающее внимание своей неповторимостью» (Колесов 2007: 49).
Категория качественности «возникает только с наличием человека в объективной реальности», «возникает в человеческом мире как результат его взаимодействия, усвоения, присвоения, осмысления материала природы и как результат его целенаправленной деятельности с этим природным материалом» (Шибкова 2006: 41). Если свойство - категория, принадлежащая объективной действительности, то качество - категория «человеческого мира, в который наряду с освоенной природой входит и сам человек, и результаты его … деятельности» (Шибкова 2006: 42). Категоризация качества возникает только в человеческом сознании. Свойство осмысливается, оценивается человеком, и в результате осознается и означивается качество объекта.
«Всякая разумная человеческая деятельность, - как говорил А.Ф. Лосев, - сводится к одному исканию - исканию подлинной действительности» (Лосев 1993: 63). Познанный человеком мир определенным образом интерпретируется и структурируется. В основе структурирования лежат процессы концептуализации и категоризации. Концептуализация представляет собой процесс, связанный с осмыслением информации, поступающей к человеку по различным каналам. Этот процесс приводит к образованию концептов как смысловых единиц концептосферы. Категоризация - это способ осознания мира и механизм структурирования полученной информации.
Когнитивная практика человека и способы осмысления мира обеспечивают формирование мыслительных структур (концептов, концептуальных систем и категорий), конвертирование которых в языковые структуры (языковые знаки и категории) осуществляется с учетом значимости для этноса тех или иных сущностных особенностей познаваемого, то есть характер языковой объективации и степени языковой репрезентативности тех или иных концептов и категорий могут быть различными.
Существенная роль в процессе формирования отдельных концептов и всей концептуальной системы отводится языку. Язык оказывается тем уровнем, на котором информация, полученная по разным каналам, интегрируется и осмысляется. Основная часть концептов закрепляется в языке значениями конкретных слов, что обеспечивает хранение полученных знаний и их передачу от человека к человеку и от поколения к поколению.
(Павиленис 1983: 36; Химик 1999: 184; Болдырев 2004: 123)
В нашем исследовании под концептом понимается операциональная, содержательная единица концептуальной системы, элементарный дискретный элемент системы знаний о мире. Именно этими единицами и структурами человек оперирует в процессе мышления и речемыслительной деятельности.
Представления о категории свидетельствуют не только об определенном взгляде на мышление, но и об определенном понимании мира. Категоризация - это разделение объектов мира на категории, то есть выделение в нем групп, классов, категорий аналогичных объектов или событий. Понятие категоризации демонстрирует то, какими знаниями мы владеем и каким образом мы их применяем, когда пользуемся языком.
И концептуализация, и категоризация представляют собой классификационную деятельность, но первая направлена на выделение минимальных содержательных единиц человеческого опыта, структур знаний, а вторая - на объединение сходных или тождественных единиц в более крупные разряды, категории (Кубрякова 2001: 74), в которой выделяются категории-классы слов (лексические) и категории-параметры (грамматические).
Основное содержание категории меры и степени формируется в поле квалитативности. Объектом измерения / оценки выступает качественная характеристика объекта, однако при ее базовом характере ее одной недостаточно для формирования основы исследуемой категории. Дополнительным к квалитативности выступает квантитативность - вторая основополагающая категория человеческого мышления и языка. С одной стороны, признак объекта может быть квалитативным - качественным, и квантитативным - количественным. С другой стороны, качество измеряется, квантифицируется, а количество способно приобретать качественную природу. Оказывается, только те признаки способны оказаться объектом измерения меры или оценки степени, которые располагаются на пересечении категорий квалитативности и квантитативности.
По отношению к категориям квалитативности и квантитативности категории меры и степени занимает особое место. С одной стороны, мерой и степенью обладают только признаки. С другой стороны, каждый признак, оставаясь признаком (находясь в рамках категории квалитативности), может быть квалитативным или квантитативным. Именно по этой причине исследуемая категория имеет двойное название: характеристикой мерой обладают квантитативные признаки, а характеристикой степени - квалитативные.
Таким образом, субкатегория меры является отражением оценки степени проявления количественного признака, а субкатегория степени репрезентирует оценку степени проявления качественного признака.
Квалитативный и квантитативные признаки в рамках категории меры и степени неразрывно связаны и функционируют в рамках еще нескольких категорий, основанных на сравнении, что делает структуру категории меры и степени многомерной.
1.5Теория синтаксической изофункциональности в изучении когнитивных категорий
Одна из задач грамматической теории - разграничить факты, представляющие собой свойства данного конкретного языка, и факты, являющиеся свойствами всех языков, или человеческого языка вообще. В связи с этим, по-видимому, интуиция, то есть способность оценивать правильность или неправильность речевых отрезков без размышления и анализа, не включает в себя способность понимать, какие предложения устроены неправильно относительно родного языка, а какие - относительно языка вообще. Вместе с тем, интуитивные суждения об универсальности или неуниверсальности того или иного факта могут быть эвристически полезными при разработке лингвистической теории. Однако невозможно принять их в качестве полноценных фактах: наши интуитивные представления о том, что может быть и чего не может быть в языке, слишком зависят от свойств знакомых нам языков. Интуиция, таким образом, отражает ограниченный опыт, который при расширении круга исследуемых языков может оказаться недостаточным.
Большинство существующих ныне подходов к грамматике (и к языку в целом) можно разделить на два больших теоретических лагеря - функционализм и формализм. Взгляды функционалистов и формалистов различаются главным образом тем, в чем они усматриваю объяснительную базу лингвистической теории.
Тем не менее, формальная и функциональная стороны языка неразрывно связаны. Но в лингвистическом описании нередко может быть акцентирована либо первая сторона, что является обычным для традиционного языкознания, либо вторая сторона, привлекающая все большее внимание исследователей в последние десятилетия.
При формальном подходе, опирающемся на аналитические процедуры и имеющем целью «открыть» (или «обнаружить») стоящую за речевой деятельностью и высказываниями / текстами языковую систему, лингвист идет от языковых средств к их функциям и значениям.
Одним из важнейших векторов функционального описания языка является когнитивный подход. Язык, являющийся по своему устройству системой вербальных звуковых знаков и по своему назначению, прежде всего, коммуникативной системой, обеспечивает акты передачи и получения сообщений, содержащих информацию, знания о мире, которыми располагает говорящий (или пишущий). Но вместе с тем он служит обработке и упорядочению полученных знаний, их хранению в памяти человека, т.е. функционирует как когнитивная система.
Элементы знаний, как правило, организуются в комплексы, интеллектуальные системы, познавательные, или когнитивные, структуры, разные виды которых в последнее время часто собирательно называются фреймами. Язык играет существенную роль в организации таких познавательных структур, предназначенных для длительного хранения в памяти и в такой обработке фреймов, которая делает их коммуницируемыми. Обработанные языком познавательные структуры включаются в целостную систему знаний - языковую картину мира, локализующуюся в сознании индивида и способную обеспечивать ориентацию человека в окружающей среде и в определенной степени управлять его поведением.
В связи со сказанным очень важно, что функциональный подход не заменяет и не отменяет подхода формального. Языкознание целостно и неделимо, выделение того или иного вектора исследований является лишь методологическим приемом, облегчающим работу лингвиста. Более того, предварительное исследование формальной структуры языка является необходимым условием для построения его функциональных моделей, а формализация функциональных моделей ведет к росту объяснительной силы синтаксической теории.
Для контекста нашей дипломной работы плодотворным является именно синкретичный подход, совмещающий рассмотрение и формально-семантических, и функциональных (когнитивно-дискурсивных) параметров синтаксической структуры. Речь идет об изофунциональном подходе, предложенном Ю.Ю. Леденевым (Леденев 2001: 28). Сущность изофункционализма (изофункциональности) заключается, с одной стороны, в представлении синтаксического пространства как многоярусной системы реализации глубинных инвариантных структур (формальный аспект), а с другой стороны, в признании когнитивно-дискурсивного фактора в качестве определяющего для процесса репрезентации релевантных синтаксических фрагментов при порождении наиболее адекватной с функциональной точки зрения синтаксической дискурсивной реализации инварианта.
Когнитивно-дискурсивный подход в настоящем исследовании связан с использованием принципа когнитивного соответствия, формулируемого так: выдвигая представление (репрезентацию) для конкретной единицы, следует обратить внимание на то, как эта единица узнается. В силу принципа когнитивного соответствия когнитивная структура заложена в дискурсивных репрезентациях языковых выражений, что позволяет эффективно применять изофункциональный подход к объекту исследования нашей работы.
Существенным положением предлагаемых размышлений является идея многомерности и многоярусности синтаксической системы языка, которая неизбежна при линеаризации многомерной картины мира в процессе порождения дискурса.
Расчленение синтаксической структуры на ярусы является когнитивно обусловленным фактором и происходит на глубинном уровне. Более сильные и актуальные связи между ментальными репрезентациями реализуются в более приоритетных по сравнению с другими синтаксических отношениях. Линейным проявлением информационной ценности спроецированных таким образом отношений должно являться такое кодирование наиболее актуальных и сильных отношений, которое обеспечило бы первоочередную интерпретацию реципиентом наиболее актуальной информации для когнитивной реконструкции картины мира, заложенной в тексте.
Концепция синтаксической изофункциональности предусматривает существование изофункционального инварианта - в общем случае наименее маркированного члена изофункциональной парадигмы, наиболее функционально универсального и наименее дискурсивно зависимого (Леденев 1973: 39; 2002: 186).
Критерии выделения инвариантных и вариативных конструкций в пределах каждого изофункционального ряда зависят от характера когниции и категориально-семантических отношений, лежащих в основе смысловой организации данного ряда. Это объясняется тем, что для различных изофункциональных рядов синтаксический статус инвариантной конструкции неодинаков, они располагаются на различных ярусах синтаксиса, и их отличительной особенностью является эксплицитное необходимое и достаточное структурное оформление и независимость выражения отношений от дискурсивного окружения.
Существует достаточно большое и в то же время исчислимое количество возможных вариантов реализации языковых инварианиных структур для каждого категориально-синтаксического значения в условиях функционирования естественного языка.
«Изофункциональность является операционной универсалией, как минимум, для русского, славянских и некоторых других языков флективного строя, регулирующей способы реализации в речевой деятельности языкового инварианта в зависимости от коммуникативного задания» (Леденев 2001: 16).
Таким образом, мы видим, что рассмотрение различных изофункциональных репрезентаций одних и тех же отношений на основе когнитивно-дискурсивного подхода позволяет детальнее описать категории, функционирующие в грамматической системе языка, что дает новый инструментарий лингвистическому исследованию.
2. Конструкции со значением меры и степени на различных ярусах синтаксиса
2.1 Синтаксический инвариант конструкций со значением меры и степени
В своих размышлениях мы исходим из того, что категория меры и степени репрезентируется в русском языке рядами изофункциональных конструкций различной синтаксической оформленности.
Повторим, что под изофункциональностью мы понимаем проявление той или иной единой семантико-синтаксической функции не на одном, а на нескольких ярусах синтаксиса. В числе наиболее существенных признаков изофункциональности является проявление общности категориального значения при сохранении смыслового соответствия и при изменении форм выражения; иными словами, для изофункциональности характерно проявление единства плана содержания при именно развитии плана выражения. Изофункциональность, таким образом, имеет межъярусную природу, отражает возможности языка в развертывании и свертывании тех или иных синтаксических структур с сохранением их основного содержания.
Изофункциональность по сути представляет собой явление, охватывающее всю синтаксическую систему языка. Она объединяет конструкции различных ярусов, порожденные от инвариантной структуры и свернутые в более простые или развернутые в более сложные синтаксические образования в зависимости от функциональной характеристики. Это явление особым образом соединяет язык с речью, как инвариант с вариантом: реализация инварианта в зависимости от коммуникативного задания может охватывать конструкции различных ярусов и рангов. Это явление простирается на конструкции различных типов, начиная от зоны сказуемого (взаимодействие синтетизма и аналитизма) и заканчивая присоставными конструкциями. Так, например, в функционально-семантическом поле причинной обусловленности все конструкции имеют полипропозитивный план: как минимум, одна из пропозиций представляет причину, а другая - следствие. Эксплицитно такая конструкция, с учетом предикативной реализации пропозиций и морфологических средств связи, может быть представлена сложноподчиненным предложением. В зависимости от коммуникативной задачи эта инвариантная конструкция может быть свернута до простого предложения или развернута до бессоюзного соединения предложений или даже сложного синтаксического целого. Ср.: «Такой сильной страсти, какой была эта, она не испытывала никогда» (инвариант) - «Такой сильной страсти, как эта, она не испытывала никогда»; «Такой сильной страсти она не испытывала никогда» (свертывание) - «Она никогда не испытывала такой сильной страсти, как та, которую она переживала сейчас» - «Она испытывала сильнейшую страсть, и не переживала ничего подобного никогда» - «Эта страсть была особенной. Она обладала удивительной силой. Она не испытывала ничего подобного никогда» (развертывание).
Особое место занимают явления предикативности в изофункциональном аспекте, их анализ позволяет сделать вывод, что любое высказывание хотя бы потенциально полипропозицианально, а предикативные центры при своем свертывании и развертывании, что проявляется в высвобождении или сокращении валентностей для распространителей, как раз и являются организующими факторами адекватной изофункциональной реализации инварианта.
В зависимости от речевой задачи и соответствия представления о ситуации автора и реципиента, те или иные компоненты высказывания имплицируются, либо наоборот, происходит развертывание конструкции с учетом возможно новой информации о ситуации для реципиента. В результате анализа функционирования изофункциональных структур на различных синтаксических ярусах становится возможен анализ соотношения языковых и речевых реализаций синтаксических структур и можно утверждать, что функциональные оси «инвариант» - «вариант» простираются в двух различных плоскостях. В языковой системе изофункциональные варианты - это различные трансформации минимальных эксплицитных структур с сохранением структурных и семантических особенностей, актуальных для возможного коммуникативного процесса. В системе «язык ↔ речь» изофункиональные варианты - это различные виды реализации языкового инварианта с сохранением семантики и функциональных особенностей, порожденные различными задачами и условиями коммуникации.
Методология исследования каждой области явлений языка предполагает определение предмета и объекта его изучения для выделения тех единиц, которые выступают как базовые и периферийные. Теория изофункциональности исходит из положения о том, что в синтаксической системе русского языка существуют иерархические последовательности единиц, обладающих известной общностью категориального значения, которое и служит важным основанием для их интеграции в составе изофункционального ряда всех относящихся к нему единиц и конструкций. Таковы, например, изофункциональные ряды, опирающиеся на атрибутивные, каузативные, следственные или иные отношения, начиная с простых словосочетаний, заканчивая фразовыми соединениями в макротексте со всеми свойственными каждой из таких единиц совокупностями признаков.
Совокупности признаков каждой единицы, входящей в изофункциональный ряд, проявляются в плане выражения и в плане функционирования на том языковом уровне, в состав которого она входит - на уровне словосочетания, на уровне предложения, на уровне сложного синтаксического целого и промежуточных ярусах, которые могут быть выявлены на каждом уровне. Каждый уровень в системе языка вообще и синтаксиса в частности образует некоторую горизонтально расположенную область явлений, которые могут обладать свойством членимости на единицы более низкого уровня и свойством интегративности, проявляющимися при конструировании из них единиц высшего уровня. Свойство членимости отсутствует только у словосочетаний, членение которых на синтаксемы привело бы к разрушению у них не только структуры, но и семантики, присущей данному категориальному значению. Свойство интегративности может утрачивать свою актуальность на предельно высоких уровнях синтаксиса, где в результате интеграции возникает построение, утрачивающее признаки синтаксической единицы.
Изофункциональные ряды представляют собой не горизонтальные, а вертикальные последовательности, объединяющие явления, относящиеся к разным синтаксическим ярусам, от самых простых до самых сложных единиц, объединенных общим категориальным значением.
Если инвентарь единиц различных уровней синтаксиса уже достаточно изучен, то классификация единиц изофункциональных рядов пока еще не сложилась и поэтому является особенно актуальной.
Поскольку в составе изофункционального ряда объединяются в одну цепь явления различной структурной сложности и организации, лишь на основе и в первую очередь на основе доминирующего категориального значения эти единицы значительно различаются по многим структурным параметрам и способам выражения.
Основными критериями выделения инвариантной единицы в пределах изофункционального ряда, по Ю.Ю. Леденеву (Леденев 2001: 23), является необходимость и достаточность эксплицитного выражения категориальной семантики. Под необходимостью понимается обязательность формальной экспликации всей совокупности составляющих пропозиций. Под достаточностью понимается их минимальное эксплицитное выражение. Так, на уровне сложноподчиненного предложения со значением меры и степени признака формально выраженными оказываются как эталон (экстремум проявления признака, с которым происходит сравнение), так и результат сравнения; кроме того, интенсификатор эксплицирует модусную пропозицию, а союзное средство связи - логическую, т.е. все категориальные компоненты меры и степени признака получают минимально достаточное формальное выражение. На уровне осложненного предложения хотя бы одна из пропозиций оказывается имплицированной, на уровне бессоюзного предложения и текста - выражение пропозиций включает в себя факультативные, «лишние», дополнительные компоненты.
Естественный язык обладает возможностью нести огромное количество смыслов в компактной и гармонически организованной фазе. Этому служит синтаксическая оптимизация плана выражения при сохранении неизменным основного плана содержания.
Так, рассмотрим следующие конструкции:
Так невиданно сухо было здесь этим летом! - Этим летом здесь было так невиданно сухо, как еще не бывало. - Этим летом было невиданно сухо, и такой суши здесь еще не бывало. - Невиданно сухо было этим летом - так сухо, как здесь, как здесь еще не бывало. - Невиданная сушь воцарилась этим летом. Старожилы не могут припомнить ничего подобного. Да, засушливые годы здесь случались и прежде. Однако настолько сухо здесь еще не бывало никогда.
Мы наблюдаем сходные преобразования синтаксических структур. Основные параметры таких преобразований - сохранение основного смысла на различных синтаксических ярусах, различная синтаксическая оформленность, аналогичное или симонимичное лексическое наполнение.
Однако возможности формирования изофункциональных рядов у различных синтаксических конструкций различны, что определяется рядом факторов, ограничивающих верхнюю и нижнюю границы ряда.
Первым и основным фактором, ограничивающим изофункциональный ряд, является семантическая структура. В зависимости от числа пропозиций и возможности их импликации, свертывания, нижняя граница ряда может располагаться на ярусе простого осложненного или даже сложного предложения. Так, нижней границей изофункционального ряда для сравнительных конструкций выступает осложненное простое предложение. Причиной этому является то, что в формировании семантической структуры сравнительной конструкции участвуют пропозиции, которые должны быть в той или иной мере эксплицированы: в высказывании должны присутствовать объект сравнения и его эталон. Кроме этих двух пропозиций в семантической структуре компоративности участвует и логическая пропозиция, эксплицируемая оператором сравнения (например, союзом как). При этом когнитивная и семантическая структуры позволяют развитие изофункционального ряда в бессоюзное предложение и текст. Ср.:
Россыпью звезд вдалеке горело множество костров. - Простое осложненное детерминантом предложение.
Вдалеке, словно россыпь звезд, горело множество костров. - Простое предложение, осложненное сравнительным оборотом.
Вдалеке горело множество костров, как будто светилось множество звезд. - Сложноподчиненное предложение.
Вдалеке горели костры, и их было много, словно россыпь звезд. - Сложносочиненное предложение.
Вдалеке горели костры, которых было много: они были похожи на россыпь звезд. - Бессоюзное предложение.
Вдалеке горели костры. Их было много. Так много, что они были похожи на россыпь звезд. - Сложное синтаксическое целое.
Конструкции со значением меры и степени качества в большинстве своем нижней границей изофункциональных рядов имеют сложноподчиненное предложение. Это обусловлено, во-первых, тем, что когнитивная ситуация меры или степени всегда полипропозициональна, поскольку включает в себя процедуру сопоставления (сравнения) двух пропозиций, а во-вторых, тем, что логическая пропозиция, выражающая отношения меры и степени, всегда эксплицитна и представлена неполнозначным словом (градуатором), а также словами-коррелятами. Это затрудняет свертывание конструкции со значением меры и степени до простого предложения.
Я теперь председатель, и сколько ни накраду - все, все на женское тело, на раковые шейки, на Абрау-Дюрсо (М. Булгаков, «Собачье сердце»).
Из сказанного можно заключить, что когнитивно-синтаксическая (когнитивная по сути, а синтаксическая по природе выражаемых отношений) категория меры и степени качества имеет инвариантной зоной своего выражения, в которой наиболее эксплицитно выражаются все необходимые и достаточные пропозиции, связи и отношения, зону сложноподчиненного предложения.
Конструкции низших ярусов, выражающие отношения меры или степени, обычно представляют собой дискурсивную импликацию одной из пропозиций либо случаи синтаксической неполноты сложного предложения. В конструкциях низших ярусов весь спектр синтаксических отношений, характерный для предложений со значением меры и степени качества, проявляется неполно, что вводит их в зону переходности с конструкциями иной категориальной семантики. Ср. примеры и их трансформации:
Кругом было все по-полночному тихо. (И. Бунин) - Кругом было все настолько тихо, как бывает только в полночь.
Я пришел домой в доселе невиданной тоске (Ф. Достоевский) - Я пришел домой в такой тоске, какой доселе еще не ведовал.
В первом из примеров эталон сравнения присутствует, однако выражение экстремума, максимальной степени его проявления отсутствует. В результате семантика степени признака становится вторичной по отношению к семантике компаративности.
Во втором примере семантика степени признака в отсутствие градуатора (такой-какой) размывается и на первое место выходит семантика интенсивности.
Как видим, только в конструкциях со значением меры и степени качества категории компоративности и интенсивности взаимодействуют пропорционально, порождая новое категориальное значение. Это взаимодействие наиболее «естественно» для русского языка и происходит на синтаксическом ярусе сложноподчиненного предложения, что и позволяет выделить сложноподчиненные предложения со значением меры и степени в особый синтаксический разряд и считать их инвариантными для данного вида когнитивно-синтаксических отношений.
2.2 Проблема классификации сложноподчиненных предложений с придаточными меры и степени
В целом для отечественной лингвистики XX-XXI веков приоритетным является структурно-семантическое направление (В.А. Богородицкий, Н.С. Поспелов, В.А. Белошапкова, Л.Ю. Максимов, Н.С. Валгина, С.Г. Ильенко, Д.Э. Розенталь и др.), основным теоретическим положением которого является структурное разграничение сложноподчиненных предложений на одночленные (нерасчлененные) и двучленные (расчлененные). Хотя этот постулат структурно-семантической теории и является очень важным, однако, будучи положенным в основу критериев классификации, влечет за собой определенную условность, нечеткость дифференциации сложноподчиненных конструкций. Так, в рамках структурно-семантической классификации нередко нарушается семантическая целостность класса: одинаковые по значению сложноподчиненные предложения попадают в разные подразделения, а предложения с разной семантикой включается в один тип.
При этом необходимо отметить, что, на наш взгляд, структурно-семантические классификации остаются наиболее универсальными, так как в них рассматривается большинство разновидностей сложноподчиненного предложения. Безусловными достоинствами этих классификаций являются осознание сложноподчиненного предложения как целостной структурной и семантической единицы синтаксиса, многоаспектность описания сложноподчиненного предложения, учет не только значений компонентов сложноподчиненного предложения, но и отношений между ними, анализ конструкций по направлению от структуры к семантике.
Существенную роль в формировании новых подходов к классификации сложноподчиненных предложений сыграли функционально-семантический подход, в рамках которого удалось доказать не только многомерность и подвижность внутренней организации данного синтаксического яруса, но и выработать концепцию синтаксических полей на основании семантико-структурного подхода, что позволило вывить инвариантные категориальные значения для большинства классов сложноподчиненных предложений.
В качестве синкретичных на ярусе сложноподчиненного предложения следует видеть конструкции, в которых синтезируются два или несколько грамматических значений, одно из которых инвариантно, категориально, а другие дополнительны. Инвариантное значение в синкретичных структурах слабеет, так как они приобретают дифференциальные признаки сложноподчиненных предложений других структурно-семантических типов (Бабайцева 1988: 13; 2002: 516).
Новые классификации сложноподчиненных предложений, одним из удачных примеров которых можно считать классификацию С.И. Дружининой (Дружинина 2010: 36), построенные на многоаспектной основе с учетом и формальных, и функционально-семантических критериев, дают перспективное представление о составе и функционировании исследуемого яруса синтаксиса.
Ю.Ю. Леденев в одной из своих работ предложил концепцию ярусной модели синтаксиса, согласно которой синтаксическая структура предложения представляет собой ярусную структуру, в которой присловная или присоставная синтаксическая позиция может быть заполнена синтаксической структурой следующего яруса (Леденев 2006: 14-17). Главным и определяющим условием предлагаемой типологии связей является разграничение синтаксической формы слова и синтаксической позиции. Он предлагает «считать синтаксической позицией такую позицию, которая может быть заполнена в минимуме синтаксической формой сова. Будем исходить из того, что фиксированная синтаксическая позиция определенного синтаксического яруса может быть заполнена любой синтаксической единицей. Заполнение синтаксической позиции для нее нерелеватно, она является нерасчлененным компонентом синтаксической структуры для данного яруса» (Там же).
С.И. Дружинина отмечает, что синкретичные периферийные сложноподчиненные предложения, в которых в качестве одного из семантических компонентов выступают значения меры, степени или образа действия, способны функционировать в пределах ФСП сравнения, следствия, атрибутивности, изъяснения. Так как, по утверждению автора, сложноподчиненные предложения с собственно-степенной семантикой, с семантикой собственно меры малочастотны, а сложноподчиненные предложения со значением собственно-образа действия не выявлены, синкретичные периферийные конструкции с значением меры или степени как бы «растекаются» по другим ФСП в рамках сравнительных, следственных, атрибутивных, изъяснительных конструкций (Дружинина 2010: 23).
При этом предложения со значением сравнения и меры, сравнения и степени С.И. Дружинина относит к периферийному синкретичному типу сравнительных сложноподчиненных предложений.
Действительно, предложения, в которых реализуются значения меры и степени, имеют особую семантико-грамматическую природу, поскольку в них обозначаются некий признак-состояние и его следствие, указывающее на степень проявления этого признака, что сближает сложноподчиненные предложения меры, степени, образа действия с атрибутивными структурами.
Малое количество СПП меры в языке художественной прозе объясняется действием закона экономии языковых средств, предопределяющего вытеснение СПП простыми предложениями с обстоятельствами меры, разговорным характером некоторых СПП меры, фразеологизированностью ядерных конструкций» (Там же: 40).
Мы можем здесь добавить, что вся синкретичная периферия сравнительных СПП трансформируется в структуры со значениями степени и меры при наличии в их составе интенсифакторов.
2.3 Состав конструкций со значением меры и степени
С точки зрения РГ-80, отношения меры и степени представляют собой количественные отношения (РГ-80, 2: § 2821). Вместе с тем, по-видимому, картина на самом деле является более сложной: отношения меры представляют собой качественную оценку количественного признака, а отношения степени являются количественной оценкой качественного признака. Основными средствами выражения этих отношений со стороны главного предложения являются местоименные прилагательные и наречия такой, так, настолько, таким образом и др., выбор и степень обязательности которых обусловливаются лексико-грамматическими свойствами опорного компонента и его категориальным и лексическим значением.
Эти отношения выражаются самостоятельно в виде определительных конструкций, через указание на следствие, цель и т.п., однако они всегда имеют место в поле сравнения. В качестве опорного компонента в предложениях меры и степени обычно выступают количественное именное сочетание, существительное, прилагательное, глагол, наречие, слова категории состояния - все эти синтаксемы обязательно имеют предикатную (признаковую) семантику.
Возможности употребления союзов как, как будто и др. в предложениях со значением меры и степени ограничены: союз возможен лишь в тех конструкциях, в которых это значение сводится к указанию на высшую степень (интенсивность) проявления признака. Значения полной - неполной, достаточной - недостаточной и чрезмерной степени признака способом сравнения не выражаются. В оформлении интенсифицирующего степенного значения участвуют преимущественно союзы с условно-предположительной семантикой.
Часто при опорном слове встречаются местоименные прилагательные или наречия с усилительным значением, такие, как такой, так, до того, до такой степени, настолько:
Этот неизвестный был настолько маленького роста, что достигал высокому Короткову только до талии. (М. Булгаков, «Дьяволиада», 3, «Лысый появился»); Он до того уморительно произнес это и такую при этом скорчил рожу, что Орлов так и прыснул смехом. (М. Горький, «Супруги Орловы»); Про него говорили, что он был безумно влюблен в свою жену, влюблен до такой степени, что вел нежную, слащавую и фальшивую дружбу со всеми ее поклонниками. (А.И. Куприн, «Поединок»); Мать Егора Минаева, печника из Пажени, так была суха от голода, что соседи звали ее не Анисьей, а Ухватом. (И.А. Бунин, «Веселый двор»); И он почувствовал такую боль и такую ненужность всей своей дальнейшей жизни без нее, что его охватил ужас, отчаяние. (И.А. Бунин, «Солнечный удар»).
Союз как в предложениях с придаточными степени употребляется только когда признак, определяемый по степени появления, мыслится как исключительный и эта исключительность выражается средствами отрицания (иногда скрытого):
Моисей Моисеевич, шаря в бричке и помогая приезжим вылезть, вдруг обернулся назад и закричал таким диким, придушенным голосом, как будто тонул и звал на помощь (А.П. Чехов, «Степь»); И так жутко и так горько, как будто объелась полыни. (А.П. Чехов, «Душечка»).
Аналогичны случаи, когда оцениваемый признак не отрицается, но существенно ограничивается в каком-либо отношении: А Наташа все говорила о чем-то, говорила так ласково и участливо, как только женщины могут говорить. (М. Горький, «Однажды осенью»).
В предложениях с именным (столько + род. п.) или глагольным (столько + глагол в личной форме или инфинитив) количественным сочетанием придаточные меры и степени оформляются только союзом как. Признак, определяемый по степени проявления, оценивается как исключительный, поэтому в составе одной из частей предложения обязательны отрицание или ограничительное слово:
Печатей столько, как в небе звезд. (М. Булгаков, «Похождения Чичикова»), Петр Петрович несколько секунд смотрел на него с бледным и искривленным от злости лицом, затем повернулся, вышел, и уж, конечно, редко кто-нибудь уносил на кого в своем сердце столько злобной ненависти, как этот человек на Раскольникова (Ф. Достоевский, «Преступление и наказание»).
Часто встречается, что отношения этого рода оказываются оформлены также и средствами относительной подчинительной связи:
На изуродованном лице Крысобоя не выражалось ни утомление, ни удовольствие, и казалось, что великан кентурион в силах ходить так весь день, всю ночь и еще один день, - словом, столько, сколько будет надо (М. Булгаков, «Мастер и Маргарита»); Свободного времени было столько, сколько надобно, а гроза будет только к вечеру, и трусость, несомненно, один из самых страшных пороков. (М. Булгаков, «Мастер и Маргарита»); В течение недели пес сожрал столько же, сколько в полтора последних голодных месяца на улице. (М. Булгаков, «Собачье сердце»).
Если в предложении опорный компонент - прилагательное, то оно может быть только качественным. То, что его предикатный характер оказывается на первом месте, доказывает то, что оно может выполнять в этих же условиях функцию сказуемого; в этом случае возможны как полная, так и краткая его форма. Обычно при полной форме используется интенсификатор такой, при краткой - так; интенсификаторы с собственно количественным значением до того, до такой степени и под. употребляются реже:
Она схватила меня за рукав и повернула так, чтобы глянуть в лицо. (М. Булгаков, «Красная корона»); И вдруг на один момент мне сделается так странно, странно, как будто бы все вокруг меня исчезло. (А.И. Куприн, «Поединок»); В комнату ворвался денщик, так быстро и с таким шумом отварив дверь, точно за ним гнались сзади. (А.И. Куприн, «Поединок»); Как-то жили мы, двадцать шесть, в подвале большого каменного дома, и нам было до того тяжело жить, точно все три этажа этого дома были построены на плечах наших (М. Горький, «Двадцать шесть и одна»).
Интересно, что если прилагательное распространяет конкретное существительное, то интенсифицируется только значение прилагательного, а значение существительного остается за пределами формирования степенных отношений. Если же существительное имеет квалитативную семантику, то интенсификации подвергается значение не только прилагательного, а всей атрибутивно-субстантивной конструкции, ср.:
Над морем, одна за другой, ярко вспыхивали звездочки, такие чистенькие, новенькие, точно вчера только сделанные для украшения бархатного нежного неба. (М. Горький, «Емельян Пиляй»); И, напротив - я, Настасья Петровна, уж подал в гимназию прошение, - сказал Иван Иваныч таким голосом, как будто в зале был покойник. (А.П. Чехов, «Степь»).
В случае, если опорным компонентом выступает существенное, оно может иметь только квалитативную или предикатную семантику. Во всех примерах этого типа в качестве интенсификатора нам встретилось только местоименное прилагательное такой; в примерах, где существительное имеет оценочно-характеризующую семантику (глупец, орел, неудачник и под.), встречаются интенсификаторы до того, до такой степени:
Он выразил эту радость с такой страстью, с таким удовлетворением в глазах, что я вздрогнул от этого сострадания, так сильно желавшего смерти измученному Стеньке. (М. Горький, «Коновалов»); Видали когда-нибудь глаза, словно присыпанные пеплом, наполненные такой неизбывной смертной тоской, что в них трудно смотреть? (М.А. Шолохов, «Судьба человека»); Гаврила стал до того пьяница, что у него в глазах все стало колебаться ровными, волнообразными движениями. (М. Горький, «Челкаш»).
Если опорным компонентом выступает наречие или слова категории состояния, их семантика может быть только квалитативной или квалитативно-оценочной, кроме того, нам не встречались примеры с отсутствием интенсификатора, которым во всех случаях были так, до того и настолько:
А под вечер, тут же, у могилы, плясал, всем на потеху, - нелепо вывертывал лапти, бросал картуз наземь и хихикал, ломал дурака; напился так жестоко, что чуть не скончался. (И.А. Бунин, «Веселый двор»); И, увидев все это, Чанг до того радостно рванулся вперед, что капитан на лету подхватил его, чмокнул в голову, повернув назад, в три прыжка выскочил, на руках с ним, на спардек, на верхнюю палубу, а оттуда еще выше, на тот самый мостик, где так страшно было в устье великой китайской реки. (И.А. Бунин, «Сны Чанга»); Я, братец, настолько люблю ее, что даже боюсь своей любви: для меня весь мир только в ней, - ну, скажем, почти в ней, - а разве так полагается? Да и вообще, следует ли кого-нибудь любить так сильно? - спросил он. (И.А. Бунин, «Сны Чанга»).
Если опорным компонентом является глагол, то семантика действия, им обозначенная, предусматривает изменение интенсивности, что и выражается с помощью интенсификатора (обычно - так):
Как молилась она перед сном, стоя на углу кухни, всю свою душу отдавая богу за милость, столь неожиданно ей оказанную, как просила его не лишать ее этой милости! Но хозяин поедом ел ее: нынче за обедом он так гаркнул на нее, что у нее руки-ноги оторвались от страха, а миска со щами полетела на пол. (И.А. Бунин, «Старуха»); Трифон не остался в долгу, поставил с своей стороны бутылку, и староста так напился, что не сразу сел на дрожки, сперва упал на них, а испуганный жеребчик рванулся и чуть не ускакал один. (И.А. Бунин, «Митина любовь»).
В предложениях, которые квалифицируются как конструкции с качественно-характеризующим значением (определение со стороны свойств и качеств), в семантической структуре заключается сам факт сравнения, а не признак, лежащий в его основе, что выводит эти конструкции на периферию сложноподчиненных предложений меры и степени. Необходимо отметить, что в таких предложениях значение степени возможно, только если оно имеет место в когнитиано-семантической структуре. Появление интенсификатора эксплицирует семантику признака и выводит конструкцию из периферии в ядерную зону. Ср.:
Речь ее лилась свободно, как будто шла от самого сердца - Речь ее лилась настолько свободно, как будто шла от самого сердца и: Слова лились, как будто их рождала не память рабская, но сердце (А.С. Пушкин, «Каменный гость»).
Если семантика признака отделена от самого акта сравнения, то степенное значение формируется более отчетливо: Он плакал так, как может плакать обессиленный и умирающий человек, - тихо, не двигая ни одним мускулом лица (К. Симонов, «Живые и мертвые»).
Конструкции данного типа имеют две разновидности: 1) конструкции с союзом как и 2) конструкция с союзами недостоверного сравнения.
В предложениях с союзом как объект сравнения и оценки, о котором говорится в главном предложении, характеризуется либо по сходству с экстремумом, либо по соответствию с нормой, эталоном, репрезентированным в придаточном. Отношения сходства могут конкретизироваться как отношения, устанавливающиеся или между явлениями (либо их совокупностями) одного ряда (множества, класса), или между явлениями (либо их совокупностями) разных рядов (множеств, классов). Так, в предложениях Этот дом такой же большой, как и тот; У меня денег так же много, как и у тебя имеет место сравнение однородных явлений, т.е. явлений, принадлежащих одному ряду. Обычно такие семантические отношения реализуются только в конструкциях со значением меры. Напротив, в предложениях, где явления одного ряда сравниваются с явлениями другого ряда (Ср.: Руки у него такие жесткие, как подошвы; Ты так нежна, как утренняя роза), семантика отношений предопределяет появление конструкций со значением только степени.
Можно выделить четыре структурных группы предложений этого типа: это предложения с а) количественным именным сочетанием; б) существительным; в) глаголом; г) предикативным наречием и прилагательным (в позиции сказуемого) в качестве опорного компонента. Опорный компонент предопределяет существование синтаксической позиции местоименного определителя (так, такой или тот), при котором может встречаться частица же, акцентирующая сходство (в придаточном предложении аналогичную функцию может выполнять частица и при союзе как). Мы отмечаем в предложениях этого типа регулярную неполноту придаточной части или явление параллелизма наполнения главной и придаточной частей, ср.: Егорушка вышел в другую комнатку; тут стояла швейная машина, на окне висела клетка со скворцом и было так же много образов и цветов, как и в зале (А.П. Чехов, «Степь»); День был, впрочем, такой же ясный, как и всегда (Ф. Достоевский, «Преступление и наказание»).
Если опорным компонентом выступает количественное именное сочетание, то квантитативный признак, им выражаемый, характеризуется не по степени его проявления, а по соответствию другому квантитативному признаку, репрезентированному в придаточном предложении. Оформляются такие конструкции словом столько с возможностью появления частицы же. Ср.: Печатей столько, как в небе звезд. (М. Булгаков, «Похождения Чичикова»).
В предложениях с опорным компонентом - существительным (или сочетанием ˗ субстантивно-атрибутивным словосочетанием) придаточное предложение с союзом как может репрезентировать отношения меры только в случае, если выполняет по отношению к существительному определительную функцию: Вдруг рванул ветер и с такой силой, что едва не выхватил у Угорушки узелок и рогожу; встрепенувшись, рогожа рванулась во все стороны и захлопала по тюку и по лицу Егорушки. (А.П. Чехов, «Степь»).
В конструкциях с глаголом (или сочетанием глагола с квалитативным наречием) в качестве опорного компонента придаточное меры и степени выполняет синкретичную определительную функции. Это происходит, когда действие, репрезентированное опорным глаголом, оценивается по его сходству с другим действием того же ряда (множества, класса), о котором говорится в придаточном предложении. При опорном компоненте наблюдается употребление местоимения так с возможностью употребления с частицей же:
Лицо его было напряжено; он глядел так, будто с большим нетерпением ждал отъезда гостей, чтобы вволю посмеяться над ними. (А.П. Чехов, «Степь»); Кирюха кашлял; смеялся, и кричал так, как будто его хотели утопить, а Дымов гнался за ними и старался схватить его за ногу. (А.П. Чехов, «Степь»).
Прилагательное выступает опорным компонентом, только если в составе главного предложения оно является сказуемым. При прилагательном возможен местоименный определитель такой (же), если прилагательное имеет полную форму, и так (же), если прилагательное имеет краткую форму. В этой группе предложений только предложения с качественными прилагательными в качестве опорных компонентов репрезентируют отношения меры и степени:
Вдоль у окна стояла узенькая, низкая, вся согнувшаяся дугой кровать, такая тощая, точно на ее железках лежало всего одно только розовое пикейное одеяло; у другой стены - простой некрашеный стол и две грубые табуретки. (А.И. Куприн, «Поединок»); Их однообразные, серые лица были так же неподвижны и безучастны, как всегда они бывают в строю (И.А. Куприн, «Поединок»).
Опорным компонентом в конструкциях со значением степени признака может являться и предикативное наречие, и слова категории состояния; отмечено, что при них часто встречаются местоименные определители так (же): На улице было так де жарко, как и в квартире; В городе людно, как в праздник.
В конструкциях с союзами недостоверного сравнения пропозиция главной части сравнивается с пропозицией зависимой, при этом сравнение имеет условно-предположительный, недостоверный характер, и семантика меры и степени проявляется только при наличии интенсификаторов. Разновидности опорных слов в этих предложениях в целом такие же, как и в конструкциях с союзом как; исключением являются лишь количественные именные сочетания, допускающие только достоверное сравнение и репрезентирующее только семантику меры, но не степени. Союзы типа как будто в качестве основной функции имеют репрезентацию интенсифицирующих отношений, что отличает их от союза как. В то же время синтаксические отношения в конструкциях этого типа не всегда являются присловными: это происходит только там, где опорное слово нуждается в качественной характеристике. В этих случаях при опорном компоненте существует синтаксическая позиция определителя такой или так, однако не было отмечено, что эта позиция акцентирована частицей же.
В конструкциях с существительным в качестве опорного компонента придаточное, оформленное союзом недостоверного сравнения, функционирует обычно в качестве присловного распространителя существительного. Если существительное употребляется в сочетании с качественным прилагательным, связь между главным и придаточным предложениями перестает быть обязательной и по существу утрачивает присловный характер.
Предложения рассматриваемого типа с опорным компонентом - глаголом находятся на периферии конструкций со значением меры и степени. В них придаточное обычно выполняет функцию уточняющего обстоятельства с конкретизатором так: (Серпилин) вздохнул так, словно с плеч у него свалилась большая-большая, невыносимо тяжелая гора (К. Симонов, «Живые и мертвые»).
Конструкции с предикативным наречием или прилагательным в функции сказуемого также относятся к периферии. В них придаточные с союзами недостоверного сравнения употребляются реже, чем придаточные с союзом как, причем связь между компонентами конструкции не является предопределяющей; синкретичные отношения вместе с отношениями меры или степени приобретают уточняющий, присоединительный характер: В доме тихо, будто души нет.
Также к зоне периферии относятся конструкции с квалифицирующим значением. Доминирующими в таких конструкциях являются семантика способа действия, семантика соответствия норме, тому, что считается правильным, предпочтительным. В таких конструкциях синтаксические отношения оформляются только при помощи союза как. Семантика меры и степени качества становится существенной только при наличии семантики интенсивности.
Более активно синтаксические отношения меры и степени репрезентируются в конструкциях, которые традиционно квалифицируются как предложения со следственной семантикой, в которых синтаксические отношения манифестируются союзами что и чтобы; при опорном слове в них употребляются местоименные слова с интенсифицирующей и степенной семантикой. Наиболее часто в таких конструкциях выражаются: 1) высшая, предельно большая мера количества или степень качества; 2) достаточная, недостаточная, чрезмерная мера количества или степень качества. Семантика первого типа выражается посредством союза что, второго - посредством союза чтобы; каждому варианту семантики меры и степени соответствует специфический круг местоименных или наречных определителей. Как и в сравнительных сложноподчиненных конструкциях, опорным компонентом в предложениях с союзами что и чтобы могут быть только слова с качественным значением - прилагательные, существительные, наречия, глаголы, предикативы, слова категории состояния или количественные (именные или глагольные) сочетания.
2.4 Синкретичные способы выражения степени квалитативного признака
Основными союзными средствами репрезентации субкатегориии степени (квалитативного признака) в синкретичных конструкциях, как мы уже констатировали ранее, являются следственный союз что, союзы сравнения с коррелятами так, такой, столько, настолько, до того, до такой степени.
Союзное слово такой представляет собой выразитель меры или степени проявления признака, выполняющий дейктическую функцию. То есть оно понимается, как «местоимение, в значение которого входит отсылка к участникам акта речи или к речевой ситуации» (Падучева 1974: 71).
В главной части сложноподчиненного предложения слово такой характеризует признак, находясь в следующих синтаксических позициях:
) именной части составного именного сказуемого в двусоставном признаковом предложении: Он просто таков, каким должен быть (Ф.М. Достоевский, «Идиот»).
) второго сказуемого в двусоставном активно-процессном предложении: - Я люблю, - продолжал Раскольников, но с таким видом, с каким будто не об уличном пении говорил… (Ф.М. Достоевский, «Преступление и наказание»).
3) второстепенного сказуемого в двусоставном активно-процессном предложении: С внезапно забившимся сердцем он попытался восстановить его таким, каким видел в последний раз… (М. Шолохов, «Тихий Дон).
Помимо рассмотренных выше синтаксических конструкций, выделяется группа предложений, в которых указание на признак осложняется интенсифицирующим оттенком: Я достиг уже такого состояния, что даже и днем, при свете солнца напряженно ожидал чудесных событий (М. Горький, «О вреде философии»).
Местоименное слово так, употребленное в главной части СПП, прежде всего, соотносится с предикатом, являясь средством его косвенной качественной характеристики. Оно функционирует:
) в роли признакового экспликанта сказуемого, т.е. обстоятельства в активно-процессных и пассивно-процессных предложениях: Ведь вот как безобразно спит пакостник! Закидывает ногу так, будто верхом на коня садится (М. Шолохов, «Поднятая целина»);
) как часть вещественного компонента составного именного сказуемого: И между тем все разрешилось так, как никто бы не предположил (Ф.М. Достоевский, «Бесы»);
) в позиции сказуемого в признаковых предложениях с нестандартно выраженным подлежащим: Потом стать на самый верх Каменной Могилы и дать себя убить молнии так, чтобы все люди видели… (А.П. Чехов, «Драма на охоте»).
Рассматриваемые соотносительные слова в главной части сложноподчиненного предложения в зависимости от замещаемой синтаксической позиции способны служить «отсылочным» элементом к ситуациям, в которых репрезентированы разные виды квалитативности.
Местоименное слово такой употребляется для отсылки к признаку, относящемуся к центру предикативной качественности: При дневном свете он оказался совсем не таким молодым человеком, каким его ночью представил себе Синцов; У комбата действительно был такой вид, словно он десять суток не вылезал из окопов… (К. Симонов, «Живые и мертвые») и атрибутивной качественности: Через минуту из-за занавески вышла брюнетка в таком платье, что по всему партеру прокатился вздох (М.А. Булгаков, «Мастер и Маргарита»). Соотносительное слово так в силу своей семантики, близкой к наречию, реализует особый тип качественности, которая квалифицируется как «обстоятельственная»: Напротив, она хотела, чтобы все было так, как он хочет сам, пускай ценой новых тревог для нее (К. Симонов, «Живые и мертвые»).
Раскрытие значения качества признака в данных синтаксических конструкциях, как уже было сказано выше, осуществляется при помощи придаточных предложений с союзами что, чтобы, будто, как будто, словно, точно, как и с союзным словом какой.
Все придаточные выполняют вторичную функцию, то есть служат именно для раскрытия степени качества, и по отношению к инвариантному значению качества признака они выполняют функции вариантов, среди которых представлены как прототипические, так и непрототипические. Под прототипом мы, вслед за А.В. Бондарко, понимаем «эталонный репрезентант определенного варианта среди прочих его представителей» (Бондарко 2001: 4-5).
Прототипическим вариантом для данного инвариантного значения являются придаточные предложения качества со сравнительными союзами: …вид у ужа был такой, словно тот собрался куда глаза глядят, лишь бы только уйти (М.А. Булгаков, «Роковые яйца»); Пятигоров сделал губами так, точно хотел сдунуть со щеки муху (А.П. Чехов, «Маска») и т.д. В качестве «источника производности» данные синтаксические конструкции выступают для придаточных, выражающих отождествление и уподобление (употребленных так же во вторичной функции): - Я ничего и не боюсь, Марго, - вдруг ответил ей мастер и поднял голову и показался ей таким, каким был, когда сочинял то, чего никогда не видел… (М.А. Булгаков, «Мастер и Маргарита»).
Среди непрототипеческих вариантов для данного инвариантного значения выделяются придаточные предложения, вводимые союзами что и чтобы. Первый указывает на следственный оттенок значения: Запах от блюда шёл такой, что рот пса немедленно наполнился жидкой слюной (М.А. Булгаков, «Собачье сердце»); Но накурено было так, что не помогли бы и десять вентиляторов (И.А. Бунин, «Деревня»).
Союз чтобы (чтоб) характеризует качество признака путем указания на цель: А настоящий любовник должен быть такой, чтоб можно повозиться с ним, разогревая его (М. Горький, «Жизнь Клима Самгина»).
Таким образом, для раскрытия значения качества, указание на которое присутствует в главной части, используются синкретичные придаточные предложения с союзами сравнения, следствия и цели.
2.5 Синкретичные способы выражения меры квантитативного признака
Количественная характеристика двувариантна: она репрезентирована в СПП с придаточными меры и в СПП с придаточными степени. Мера - это количественная определенность, зафиксированная в средствах языка при помощи специфических более или менее стандартизированных единиц (числовых, метрических и т.д.). Степень фиксирует изменение интенсивности или «сопоставление, соотнесение данного количества качества с другим его количеством» (Воротников 1999: 84).
Значение меры манифестируется в сложноподчиненной синтаксической конструкции, главная часть которой выражена двусоставным измерительно-предметным предложением: Надо правды только уголок показать, ровно столько, чтоб их раздразнить (Ф.М. Достоевский, «Бесы»); - Так что ж, товарищ политрук, сегодня на рассвете пошли с термосами, а получили столько, что в котелках бы унесли… (К. Симонов, «Живые и мертвые»); …малый я был не глупый, еще мальчишкой видел столько, сколько дай Бог любому туристу… (И. Бунин, «Жизнь Арсеньева»). Отличительной особенностью измерительно-предметных предложений, входящих в состав рассматриваемых сложных конструкций, является то, что количественное значение в них предается путем косвенной номинации. Данный механизм исчисления предполагает использование не стандартных единиц измерения или подсчета отдельных экземпляров, а использование соотносительных слов.
Наряду с соотносительным словом столько для обозначения количественных отношений используется и соотносительное слово так. Как репрезентант меры оно выступает только в сочетании с неопределенно-количественными наречиями много и мало. Специфика этого способа количественной классификации состоит в том, что он является оценочным, то есть фиксируется не наличие определенного числа предметов, а сравнение их общей суммы по сравнению с некоторой нормой (Полянский 1984: 39), причем эта классификация осложнена интенсифицирующим значением: …денег так мало, что совестно на карманы глядеть (А.П. Чехов).
Характеристика меры признака осуществляется в придаточных предложениях, которые вводятся союзами что и чтобы и союзным словом сколько. Придаточные, содержащие союзное слово сколько, присоединяются только к главной части с коррелятом столько. Они фиксируют соразмерность, «равенство в мере признаков» (РГ-80): Дам столько же, сколько и мужчин… (А.П. Чехов, «На волчьей садке»). Человек пробыл на станции ровно столько, сколько и поезд, - 3 минуты, и отбыл, но последствия его визита были неисчислимы (М.А. Булгаков, «Говорящая собака»).
Данный вариант для инвариантного значения меры является прототипическим, так как именно он косвенно «указывает на количество каких-либо предметов или явлений, о которых говорится, в главном предложении» (Дружинина 2010: 55).
Главное предложение с соотносительным словом столько поясняется и придаточным с целевым союзом чтобы. Этот вариант, как и последующие, прототипическим для инвариантного значения меры не является. Ситуация, описанная в таком придаточном, характеризует меру признака как некоторое стабильное, достаточное для определенных целей количество: Надо правды только уголок показать, ровно столько, чтоб их раздразнить; О, вы не верите, что я смогу найти в себе столько великодушия, чтобы суметь кончить жизнь у купца гувернером или умереть с голоду под забором! (Ф.М Достоевский, «Бесы»). Придаточная часть, которая вводится следственным союзом что, способна характеризовать главные предложения с соотносительными словами столько и так (при неопределенно-количественных местоимениях). При этом указание на следствие количественных характеристик носит ярко выраженный оценочный характер, ориентируясь на субъективное восприятие меры: Фактов накоплено столько, что из них можно построить десятки теорий прогресса, эволюции, оправдания и осуждения действительности (М. Горький, «Жизнь Клима Самгина»); А тогда наши хуторные, будь они прокляты, развели этих собак столько, что не счесть (М. Шолохов, «Поднятая целина»). В предложениях с коррелятом так, употребленном при местоимениях много или мало, придаточная часть с союзом что способна указывать на следствие как избытка, так и недостатка чего-либо: Их было так много, что зеленый остров во мгновение ока стал красным (М.А. Булгаков, «Дьяволиада»).
В главной части сложноподчиненных предложений с придаточными степени основными квалификаторами данной категории являются соотносительные слова настолько, до того и до такой степени. Кроме того, к ним примыкают многозначные корреляты такой и так.
Специфика слов настолько, до того и до такой степени состоит в том, что они употребляются при выраженных членах предложения в качестве признакового обстоятельства: И хлопнул дверью настолько сильно, что в его комнате что-то с грохотом упало (М. Горький, «Мои университеты»); Детские рассказы ее умиляли, трогали до такой степени, что смешно и радостно было на нее глядеть (А. Куприн, «Яма») и т.п. Таким образом, лексически полнозначный член предложения в сочетании с квалификатором степени занимает особую синтаксическую позицию: он оказывается информативно недостаточным с точки зрения количественной характеристики, а сама ситуация нуждается в развернутом пояснении в придаточном предложении.
В зависимости от того, какой частью речи выражен член предложения, к которому относится местоименное слово, выделяются два основных способа характеристики изменения интенсивности: степень проявления процессуального признака и степень проявления непроцессуального признака.
В активно-процессных предложениях с глаголом-сказуемым совершенного вида выделяется несколько способов реализации указания на степень проявления процессуального признака. Интенсифицирующее значение соотносительных слов взаимодействует с общим значением совершенного вида глагола («ограничение действия пределом, доведение до результата»): …я настолько вдруг сделался реалистом, что считаю в наш век лавры гораздо уместнее в руках искусного повара, чем в моих… (Ф.М. Достоевский, «Бесы»); Общее волнение до такой степени сообщилось Буланину, что он даже позабыл о несчастном фонаре и о связанных с ним грядущих неприятностях (А. Куприн, «На переломе (Кадеты)»). Интенсифицирующее значение соотносительных слов взаимодействует не только с видовым значением, но и с семантикой глагола, которая обусловливает способы глагольного действия. Указание на степень возможно в группах:
количественно-временных глаголов: Горизонт настолько основательно забыл ее, что уже через год не мог даже вспомнить ее лица (А. Куприн, «Яма»);
- глаголов уменьшительно-смягчительного способа действия: Там, где нынче мельчает жизнь, как речка на перекате, мельчает настолько, что видно поганенькую ее россыпь (М. Шолохов, «Тихий Дон»).
- интенсивно-результативных глаголов: Знаешь, Дунечка, как только я к утру немного заснула, мне вдруг приснилась покойница Марфа Петровна… (Ф.М. Достоевский «Преступление и наказание»); Стало наконец темно до того, что Грохольский перестал читать газеты, а Лиза всё смотрела и смотрела (А.П. Чехов, «Живой товар») и т.д.
В активно-процессных предложениях с глаголом-сказуемым несовершенного вида достижение процессом высшей точки развития выражается путем сочетания местоименных слов настолько, до того, до такой степени и глагола с последующим раскрытием степени признака в придаточной части: К чему приплел он барина, которого он видел, слышал, но не помнит настолько, что забыл даже цвет его одежды? (А.П. Чехов, «Драма на охоте»).
Указание на степень проявления непроцессуального признака возможно тогда, когда соотносительные слова настолько, до того, до такой степени выступают в роли экспликантов признакового сказуемого, а также второстепенных членов предложения: Действительно, дядя Вася за свою долгую воспитательскую практику изолгался до такой степени, что если бы он и вздумал рассказать когда-нибудь о настоящем, невымышленном происшествии, - ему не поверил бы ни один малыш (А. Куприн, «На переломе (Кадеты)»); Тут Варвара Ивановна рассердилась и произнесла по моему адресу несколько слов настолько сильных, что уши мои налились кровью и стали расти вверх (М. Горький, «Мои университеты»).
Соотносительное слово так в роли показателя степени признака выполняет те же функции, что и слова настолько, до такой степени и до того, являясь их синонимом. Оно может употребляться как для характеристики процессуального, так и для характеристики непроцессуального признака. Однако существуют предложения, в которых оно употребляется в позиции экспликанта как единственно возможный показатель степени признака. В частности, в главных двусоставных активно-процессных предложениях слово так служит показателем степени, при сказуемом, выраженном следующими типами глаголов:
) глаголы, репрезентирующие значение начала действия: … но кто-то наступил на пальцы ноги его так сильно, что он на минуту ослеп… (М. Горький, «Дело Артамоновых»);
2) глаголы, обозначающие интенсивное физическое воздействие на объект: …Оленька вдруг сделала шаг назад, остановилась и так дернула своего мужа за локоть, что тот покачнулся… (А.П. Чехов, «Драма на охоте»);
) одноактные глаголы: Значит, это мой роман глупейший, мой? - крикнул он так громко, что даже у Амаранты заболело горло (А.П. Чехов, «Жены артистов»); Синцов увидел совсем близко его вылезшие из орбит, ненавидящие, безумные глаза, отпрыгнул в сторону так, что удар штыком пришелся по воздуху (К. Симонов, «Живые и мертвые»).
4) однонаправленные и разнонаправленные глаголы движения типа бежать, пятиться, плясать: Я так бежал по висячему мосту, что он, раскачиваясь, чуть меня в реку не сбросил.
Наряду с этим в данном типе предложений местоименное слово так употребляется как экспликант второстепенного сказуемого, выраженного причастием: …Лишь в кино однажды увижу я колдунью, бегущую по лесу так, что лес трещит и качается, да и озарюсь воспоминанием…
Указание на степень проявления признака осуществляется в рассматриваемом виде предложений и при помощи коррелята такой.
В главной части, которая является двусоставным признаковым предложением, местоименное слово такой выступает в роли экспликанта составного именного сказуемого: Вошел с классным журналом под мышкой длинноволосый блондин иконописного облика, в поношенном сюртуке, такой высокий и худой, что ему приходилось невольно горбиться (А.И. Куприн, «На переломе (Кадеты)»). В главном двусоставном процессном предложении коррелят выполняет функцию экспликанта второстепенных членов: Разговор принял такой неожиданный оборот, что даже горячность Кузьмы пропала (И. Бунин, «Деревня»); Я вас, если хотите, познакомлю с такой ядовитой штукой, что сразу от вашей философии не останется в душе у вас ни пылинки! (М. Горький, «Фома Гордеев»).
Рассматриваемое местоименное слово служит квалификатором степенных отношений, когда используется в главной части сложноподчиненного предложения в качестве экспликанта сказуемого, выраженного именем существительным: Она сегодня похоронила свою родственницу: не такой день, чтобы по гостям ходить (Ф.М. Достоевский, «Преступление и наказание»); Не такой человек, чтоб от своей роты сбежать… (К. Симонов, «Живые и мертвые»).
Степень признака поясняется в придаточных предложениях, присоединяемых при помощи различных союзов, причем в данном типе синтаксических конструкций прослеживается наиболее четкая зависимость набора союзов от типа соотносительного слова.
Главное предложение, которое в качестве выразителя степени признака содержит местоименное слово настолько, способно присоединять большое количество видов придаточных. Среди них предложения с союзами что, чтобы, будто, словно, точно и союзным словом насколько.
Раскрытие степени признака путем указания на последствия определенной ситуации является прототипическим для данного инвариантного значения. Это реализуется, когда к главному предложению присоединяется придаточное со следственным союзом что: Однако любовь была настолько велика, что аптекарский ученик Нейман с большим трудом, усилиями я унижениями сумел найти себе место ученика в одной из местных аптек и разыскал любимую девушку (А. Куприн, «Яма»); Я после того простился с ним настолько расстроенный, что даже решил тотчас же домой уехать (И. Бунин, «Жизнь Арсеньева»).
Производным вариантом являются придаточные предложения с союзом чтобы (чтоб), который в данном случае также указывает на следствие. Реализуется это в том виде сложноподчиненных предложений, где в главной части слово настолько употреблено при отрицании: Невинна и добродетельна, но не настолько, чтобы стесняться в выборе мужского костюма (А.П. Чехов, «Кавардак в Риме»).
Характеристика степени признака, косвенно выраженной при помощи слова настолько, также осуществляется в придаточных предложениях, представляющих собой непрототипические варианты.
Предложения, вводимые союзным словом настолько насколько, раскрывают значение соотносительного слова путем установления соответствия, равенства между косвенно выраженной степенью признака и эксплицированной ситуацией:…Торжествующим от чувства своей правоты голосом закричал старший лейтенант Крутиков, и лицо его в эту секунду было настолько же счастливым, насколько несчастным выглядело лицо Ефремова… (К. Симонов, «Живые и мертвые»).
Раскрытие степени признака путем указания на цель выражается в придаточных, присоединяемых при помощи союза чтобы, который в данном варианте выступает как целевой: Он сначала отворил дверь ровно настолько, чтобы просунуть голову (Ф.М. Достоевский, «Идиот»).
Среди непрототипических вариантов выделяются придаточные предложения, вводимые сравнительно-условными союзами