Темы, идеи, образы прозы В. Набокова («Машенька», «Защита Лужина»)
ТЕМЫ, ИДЕИ,
ОБРАЗЫ ПРОЗЫ В. НАБОКОВА («МАШЕНЬКА», «ЗАЩИТА ЛУЖИНА»).
Любимым сравнением Владимира Набокова,
крупнейшего представителя русского зарубежья, было сравнение литературного
творчества с шахматной игрой. В шахматах важно не только найти единственно
верное решение, но и ввести противника в заблуждение, разработать систему
обманчиво-сильных ходов, если хотите, слукавить.
Конечно, шахматы, да еще на таком высоком
интеллектуальном уровне,— игра не для всех. Так и произведения Набокова
рассчитаны на умного опытного читателя, способного уловить игру художественных
образов, распутать цепь намеков, обойти языковые и стилистические «ловушки»
автора. Читая некоторые страницы набоковской прозы, часто ловишь себя на мысли,
что разгадываешь усложненный кроссворд, и на разгадку хитроумного замысла
тратится немало времени и сил. Зато потом, когда интеллектуальные трудности
позади, начинаешь понимать, что силы и время потрачены не зря: мир Набокова неповторим
и его герои останутся в памяти навсегда.
Перу писателя принадлежат произведения как
на русском, так и на английском языках. Наиболее известные из них — романы
«Машенька», «Защита Лужина», «Камера обскура», «Дар», «Лолита», «Пнин». Кроме
того, Набоков—автор переводов на английский язык «Евгения Онегина», «Слова о
полку Игореве», исследований о Гоголе, лекции по русской литературе.
Поэтому не удивительно, что одна из
центральных тем его творчества — тема России. Это та самая Россия, образ
которой встает со страниц прозы Тургенева, Льва Толстого, Бунина. И в то же
время, Россия другая, набоковская: образ-воспоминание, окрашенное горьким
осознанием навсегда покинутой родины.
Роман «Машенька» (1926) в этом отношении
особенно показателен. Главный герой, Лев Глебович Ганин, оказавшись на чужбине,
вместе с родиной утратил и ощущение молодости, силы, уверенности в себе. Как и
прочие эмигранты, он здесь, в Берлине, никому не нужен, да и ему не нужны ни
переполненный пыльный пансион, ни его обитатели, такие же жалкие, растерянные
существа, ни сам Берлин, чопорный, шумный и суетливый. Все чаще Ганин
испытывает то гнетущее состояние, которое называется рассеянием воли. Тяжкая
тоска настолько захватывает душу, что человек не в состоянии решить, что
делать: «переменить ли положение тела, встать ли, чтобы пойти и вымыть руки,
отворить ли окно..» У него нет сил, а главное, желания бороться за свое место
под солнцем: кажется, что мутные сумерки, наполняя тело, претворяют «самую
кровь в туман», и пресечь это «сумеречное наважденье» невозможно.
Описывая внутреннее состояние своего
персонажа, Набоков как бы играет с ним, и с читателем. Нам до конца непонятно:
то ли душевные переживания деформируют внешний мир, то ли, напротив, уродливая
действительность омертвляет душу. Будто два кривых зеркала поставлены друг
перед другом и их искаженные изображения взаимно удваиваются, утраиваются,
удесятеряются в какой-то мрачной изломанной перспективе.
Однако совершенно неожиданно для себя
Ганин узнает на фотографии жены соседа но пансиону девушку, которую некогда
искренно любил. Это Машенька, с именем которой связаны для героя самые светлые
воспоминания. И постепенно душа Ганина пробуждается: оживают в памяти комната в
петербургском доме, загородная усадьба, три тополя, амбар с расписным окном,
даже мельканье спиц велосипедного колеса. Словом, оживает Россия, еще не
вступившая в полосу исторических катаклизмов, сохраняющая поэзию «дворянских
гнезд» и теплоту родственных отношений. Прошлое настолько овладевает сознанием
героя, что даже чужие, отталкивающие улицы Берлина кажутся ему теперь
«широкими, как черные блестящие моря», а хмурое утро раскрашивается нежными
розовыми красками. Образ Машеньки, возникший из ниоткуда—это, пишет Набоков,
«знак, зов, вопрос, брошенный в небо», на который Ганин вдруг получил
«самоцветный, восхитительный ответ».
Сделав все, чтобы помешать соседу
встретить жену, придя на вокзал, Ганин в тот самый момент, когда поезд
затормозил у перрона, почувствовал, что во встрече необходимости нет, что роман
его кончился навсегда. Прекрасное женское лицо, всплывшее после многих лет
житейского забвения, вновь ушло в небытие. Так и образ России, яркий в своей
достоверности, остался лишь воспоминанием о прошлом, к которому нет возврата.
Роман «Защита Лужина» (1930)повествует о
судьбе знаменитого шахматиста, давно и привычно гастролирующего по Европе.
Русская тема снова выходит на первый план: петербургское детство, прогулки с
гувернанткой по Невскому, загородный дом, девочка с яблоком в руках.. Но
главный акцент сделан на описании внутреннего мира гениального человека,
который несовместим с обывательским здравомыслием.
Бездуховность окружающих становится
невыносимее оттого, что Лужин осознает в себе присутствие высшего творческого
начала и одновременно свое бессилие повлиять на близких людей. Постепенно он
утрачивает ощущение живой реальности, и уже не жизнь, а видимость жизни, как
«густая клейкая масса», обволакивает его существо.
Черно-белое пространство шахматной доски
заполняет душу героя, и ему кажется, что, участвуя в шахматном турнире, он
готовит против чуждого ему мира грозную матовую атаку.
По сравнению с «Машенькой» роман «Защита
Лужина» — более сложное по форме произведение. Писатель более активно вступает
в интеллектуальную игру с читателем, и теперь эта игра острее, парадоксальнее,
трагичнее. Отсюда открытость финала. Лужин как будто совершает самоубийство:
высаживает окно, вылезает наружу, ухватывается за подоконник, разжимает пальцы.
«Александр Иванович, Александр Иванович!»—заревело несколько голосов. «Но
никакого Александра Ивановича не было».
А что же было? «Гений всегда странен»,—
говорил Набоков. В «Защите Лужина» странность доведена до предела. Не случайно,
читая роман, мы ощущаем в нем не только классическую прозрачность описаний
Тургенева или Бунина, но и фантасмагорию Гоголя, едкую иронию Чехова.
Владимир Набоков много вобрал в себя от
западноевропейской и, главным образом, американской культуры. Но корни его,
бесспорно, русские, российские. Свою литературную родословную —от Пушкина до
Чехова — Набоков всегда помнил и ценил.
Список
литературы
В. Набоков «Машенька»
В. Набоков. «Защита Лужина