Положение христианских конфессий в 1920-е гг. в СССР

Положение христианских конфессий в 1920-е гг. в СССР

ВВЕДЕНИЕ

конфессиональный церковь советский политика

В наше время уделяется большое внимание изучению положения православной, римско-католической и протестантской церкви при Советской власти и соответственно политики власти по отношению к этим конфессиям. Это стало возможным благодаря доступности многих, ранее засекреченных документов. В своей работе я использовала архивные документы и при работе с ними часто встречала дела уже с грифом «рассекречено». Сейчас эта тема очень актуальна, издается большое количество книг, монографий, статей. Благодаря этому можно сформулировать объективное представление о конфессиональной политике Советской власти.

Первое десятилетие большевистского правления легло тяжелым бременем на церковь. Принималось огромное количество декретов, постановлений, которые «связывали руки» церковным деятелям. Первые годы антирелигиозной войны большевики вели преимущественно силовыми методами. Аресты, репрессии священнослужителей, разрушение храмов, изъятие церковных ценностей - все это не дало весомых результатов советской власти, и власть начинает осуществлять переход к антирелигиозной пропаганде. Создается Союз Безбожников, выпускается журнал «Безбожник», в школах, клубах, избах-читальнях показываются фильмы, ставятся спектакли на антирелигиозные темы. Однако антирелигиозная политика Советской власти была направлена не только на Православную церковь, но и на другие конфессии, особенно на Римско-католическую церковь. Но были некоторые отличия, Римско-католическую церковь всецело поддерживало население, что вызывало у Советской власти трудности с проведением антирелигиозной пропаганды. К тому же она поддерживалась и Ватиканом, поэтому первоначально старались проводить «аккуратно» антирелигиозную политику в отношении этой конфессии. Политика в отношении к протестантской церкви значительно отличалась. Первоначально власть видела в ней союзника в борьбе с традиционной религией, законодательно разрешила им даже не служить в армии, однако эта «доброжелательность» недолго продолжалась. В конце 20-х годов антирелигиозная политика усиливается, и была уже направлена на уничтожение всех конфессий.

Цель дипломной работы состоит в том, чтобы на основе доступных источников и литературы рассмотреть динамику отношений Советской власти и христианских конфессий 1920-е гг. и при этом уделить внимание эволюции этой динамики, выявить причины, по которым она постоянно изменялась. Для достижения поставленной цели необходимо решить следующие задачи:

проанализировать первые антирелигиозные декреты;

осветить положение Православной церкви в 1920-е гг.;

привести конкретные примеры антирелигиозной работы;

рассмотреть антирелигиозную политику в отношении к Римско-католической церкви;

охарактеризовать взаимоотношение протестантов с Советским государством

выявить особенности антирелигиозной политики власти по отношению к христианским конфессиям.

Объектом дипломного исследования является положение христианских конфессий в 1920-е гг. в СССР.

Предметом исследования является динамика отношений христианских конфессий и Советского государства в 1920-е гг.

Методологической основой исследования темы послужили принципы историзма и объективизма. Методами исследования темы является историко-описательный и общенаучные методы историко - сравнительного анализа.

1. ИСТОРИОГРАФИЯ И ИСТОЧНИКИ

конфессиональный церковь советский политика

В стране, где усиленно велась антирелигиозная пропаганда, навязывался атеизм, не могло было идти и речи об изучении конфессиональной политике Советской власти. Соответственно все труды были направлены на «разоблачение» религии. Советская историография, не дает полной картины происходивших событий. В наше время достаточно внимания уделяется изучению данной темы. Благодаря тому, что стали доступны многие документы, можно представить общую картину событий прошлой эпохи. Пишутся научные статьи, издаются книги, монографии, также с развитием телевидения многие научно-популярные передачи посвящены истории религии, церкви. В своей работе я использовала в основном, труды современных авторов, а также архивные документы.

На современном этапе над этой темой работают: И.И. Янушевич, В.В. Чернышев, О.Ю. Васильева, В. Цыпин, А. Беглов.

Очень ценная работа В. Цыпина «История Русской православной церкви: Синодальной и новейшей периоды» в ней представлена история Православия за несколько десятилетий, причем четко и содержательно с использованием ценных документов. В книге показано отношение священнослужителей к новой власти, описываются все перемены, происходящие внутри Православной церкви; попытки обновленцев захватить церковную власть. Подобного рода работы выходят и на территории Беларуси. В своем исследования, я использовала монографию Шиленка «Из истории Православной церкви в Беларуси (1922-1939) («Обновленческий» раскол в Белоруссии)», в этой работе освещаются истории епархий на территории Беларуси за вышеуказанный период времени. Автор использовал документы областных архивов, что делает его работу очень ценной. Шиленок и Цыпин это все же священники, бесспорно образованные и талантливые, но их работы все же основываются на «чернении» Советской власти и защите церкви.

Несколько иного плана статья Васильевой «Русская православная церковь и Советская власть в 1917-1927 гг.», в ней объективно показывается политика Советского государства и положение церкви в происходящие вокруг нее событиях. Монография И.И. Янушевича «Конфессиональная политика Советского государства: уроки истории 1917-1918 гг.», посвящена анализу основных аспектов политики Советского государства по отношению к религиозным организациям на территории Беларуси в период 1817-1928 гг. Автор освещает идеологию наступления партийно-государсвенных структур на религию и церковь; взаимоотношение органов власти и религиозных организаций; религиозную жизнь.

Об обмане и подмене фактов со стороны Советской власти, во время проведения кампании по вскрытию мощей, написано в статье Ю.П. Бардилевой «Кампания по вскрытию святых мощей и закрытие монастырей на европейском Севере России». В статье приведены примеры низкой нравственности представителей власти, в особенности тех, кто вскрывал раки со святыми мощами и подлаживали туда всю что угодно, вместо мощей.

В 2008 году вышло фундаментальное историко-художественное издание «Русская Православная Церковь. ХХ век», в котором дана впечатляющая летопись - год за годом - картина жизни Русской Православной церкви за целое столетие. В книге - огромный свод документальных свидетельств: имен, дат, событий; зримых образов эпохи: уникальных фотографий, исторических документов, репродукций с полотен русских художников, икон.

Статья Чернышева В.В. «Документы Госархива Красноярского края о взаимоотношении власти и церкви в 1918 -1940 гг.», очень ценна по своему содержанию т.к. в ней представлены малодоступные для исследователей постановления, указы, издаваемые Советской властью, например, постановление от 30 июня 1918 г. СНК РСФСР «О набатном звоне», приравнивавшего созыв населения набатным звоном к государственному преступлению и обязывавшего предать виновных суду революционного трибунала. Я обратила внимание на это постановление поскольку в литературе оно редко встречается.

Православие было не единственной конфессией, подвергавшейся гонениям в эпоху большевизма. Имеется, однако, немало свидетельств тому, что среди тех, кто испытывал на себе постоянное давление, познали гонения, изведали террор со стороны советской власти, были и католики и протестанты. Однако в отношениях к ним у власти были разные позиции.

В 2009 г. вышла книга «Костел и власть на Гомельщине (20-30-е годы ХХ века)» авторы которой А. Лебедев, В. Пичуков, С. Лясковски, использвали недоступные до сих пор и поэтому неизвестные архивные материалы, представляющие политику советской власти в отношении Католического костела в Белорусской ССР 20-30-е годы прошлого века. Большинство из 369 документов, опубликованных в книге, были созданы в государственных организациях, партийных органах и Союзом Воинствующих Безбожников, который входил в государственные структуры. Авторы включили в этот сборник документы, на основе которых выносившиеся смертные приговоры приводились в исполнение. Они показывают, что эти приговоры, основанные на обвинении католических священников в руководстве деятельностью антисоветских польских организациях в Беларуси (Польская Военная Организация), не имеют каких либо реальных оснований.

Еще одна очень интересная работа саратовского историка О. А Лиценбергера «Римско-католическая церковь в России». В монографии рассматривается сложный и противоречивый процесс, становления, развития и правовой регламентации существования в России Римско-католической церкви. Глубокий исторический анализ совмещается с выводами о проблемах и особенностях во взаимоотношении католицизма с государством.

Работы Л.Н. Митрохина, З.В. Калиничевой, хоть и изданы в Советское время, но дают объективную картину о положении протестантской церкви в 20-е годы, а в частности баптизма. Авторы подробно разбирают догматику баптизма, его нравственные принципы, показывают роль этой церкви в обществе.

Статья В.П. Пичукова, А.Д. Лебедев «Протестантская церковь на Гомельщине в 20-30-е гг. ХХ в.: обобщенный образ времени», это современный взгляд на положение протестантской церкви в 20-30-е гг. ХХ века. Статья создана на архивных документах.

К числу основных источников принадлежат документы Государственного архива общественных объединений Гомельской области. В плане проведения предпасхальной кампании за 1925 г., предлагается основой религиозной пропаганды сделать разбор 10 Моисеевых заповедей, исходя из классовой точки зрения, а также объясняются различия в проведении пропаганды в городе и деревне. В этом же деле представлены «Тезисы о происхождении Пасхи», в которых довольно нелепо объясняется происхождение Христа и праздника Пасхи. В наше же время уже нельзя без значительной доли иронии рассматривать эти доводы. Но эти тезисы характеризуют самих партийных деятелей как людей не высокоинтеллектуальных. И дают основания судить, что антирелигиозная пропаганда находилась на низком уровне.

В Циркулярах укома РКП(б) об агитационно-пропагандистской работе в партячейках, используются всевозможные доводы, для того чтобы показать, что Православная церковь дурачит людям головы и заставляет отказаться от земных благ, тем самым угнетая революционные настроения крестьян. Для того, чтобы проводить антирелигиозную политику создавались различные кружки, организации, объединяющий все кружки был Союз Безбожников. О его организации, работе я узнали из архивных документов.

Что касается антирелигиозной пропаганды среди других конфессий, то здесь присутствовали кое-какие различия. В документе «Из предложений по антирелигиозной кампании среди католиков», говорится, что нужно использовать иной подход т.к. при монархическом строе представители католического населения находились в угнетенном положении. И то, что антирелигиозные мероприятия часто воспринимаются как неуважение, направленное против самих представителей данной конфессии. Делается вывод о том, что среди этого населения нужно проводить более тонкую и аккуратную пропаганду. Планы проведения антирелигиозных кампаний среди других представителей конфессий встречаются крайне редко.

Изучив дело «З матаряламі АПА Нараулянскага РК КП(Б) 1929 г.», я узнала о том, что для проведения пропаганды среди «сектантства» заполнялись опросники, из которых мне стало известно об организации некоторых «сект», чем они занимались, какие книги читали.

Содержательным и дающим довольно полную картину был документ «Тезисы для антипасхальных докладов» за 1928-1929 гг. в этом документе идет речь о том, что при строительстве нового быта нужно избавляться от старых предрассудков. Этот документ отражает усиление антирелигиозной политики в конце 20-х годов. В нем приводятся примеры якобы контрреволюционной деятельности церкви, причем теперь не только православной, но и представителей других конфессий в частности баптистов. Исходя из этого документа, религия приравнивается к алкогольному яду, является причиной падения трудовой дисциплины. Предлагаются примитивные лозунги для антирелигиозной пропаганды.

Я использовала в своей работе воспоминая современника о процессе митрополита Вениамина , в котором дается противоположная характеристика митрополита от той, которая была дана при обвинении его в оказании сопротивления изъятию церковных ценностей. О том, как на самом деле проходило изъятие церковных ценностей, написано в Дневнике митрополита Григория, настоятеля Казанского собора. С этого документа видно, что по большей части церковная утварь, имеющая историческую ценность, разрушалась, а не передавалась в Эрмитаж, как обещали те, кто приходил совершать «ограбление» церкви. Автор в своем дневнике указывает число и время каждого события, из чего видно, что за церковными ценностями приходили и ночью.

В качестве источников также использовались декреты и распоряжения Советской власти. В законодательном ограничении церкви наиболее существенным был декрет об отделении церкви от государства и школы от церкви. В результате которого, церковь лишалась права владеть землей, прекратилось финансирование духовенства со стороны государства. Новым документом, направленным на постепенное уничтожение церкви был декрет СНК « о свободе совести, церковных и религиозных обществах». От 20 января 1918 г. Этот декрет провозгласил отделение церкви от государства, свободу исповедания любой религии, предал ведение актов гражданского состояния государству, отделил школу от церкви, запретил религиозное воспитание в школе. Отнес религиозные организации по своему статусу к общественным, причем без права владеть собственностью.

Использованные источники и литература позволяют достаточно полно раскрыть основные аспекты данной темы.

2. ФОРМИРОВАНИЕ ОСНОВНЫХ ТЕНДЕНЦИЙ КОНФЕССИОНАЛЬНОЙ ПОЛИТИКИ СОВЕТСКОЙ ВЛАСТИ В 1918-1921 ГГ.

У Советской власти было немало причин для того, чтобы начать гонения на церковь. Православная религия была государственной идеологией дореволюционной России, а Советской власти нужно было заменить эту идеологию своей, для того чтобы укрепить новую государственную систему. Но борьба с религией началась не только с того момента, когда к власти пришли большевики, а незадолго до этого. 2 марта 1917 г. Николай II отрёкся от престола и церковь лишилась своего «покровителя». К власти пришло Временное правительство. Его отношение к церкви можно расценивать как отрицательное. Оно поддерживало силы, стремившиеся внести в церковную жизнь революционные изменения: перевести богослужение на русский язык, ввести выборы священнослужителей всех уровней, допустить женатых священников к епископским должностям.

Временное правительство не ликвидировало обер-прокуротуру, оставив за собой надзор над Православной церковью. Новая власть вместе со всеми другими властными полномочиями, присвоило себе право утверждение решений Святейшего Синода. Новым обер-прокурорам Синода стал Н.В. Львов. Он по своему произволу увольнял архиереев. Верхом разрушительной по отношению к церкви политики Н.В. Львова стали решения о праве человека самостоятельно определять вероисповедание с 14-летнего возраста, и о передаче церковно приходских школ в ведение Министерства просвещения. Эта политика вызвала ряд возмущений. Все силы, как революционеры, так и сторонники традиций - стремились закрепить свою точку зрения авторитетом Поместного Собора. Важнейшим решением Собора, было восстановления Патриаршества и избрание патриарха. Путем жребия из трех кандидатур выбрали Тихона (Василий Иванович Белавин)[Русская Православная церковь ХХ век., М., 2008].

октября к власти пришли большевики. В этот же день были отменены все сословия и чины. Русская Православна церковь старалась, сохранит свою автономию и былые права. Симпатии к политическим программам не сильно заботили церковь. Однако, вскоре церковь начнет жить по другим законам и окажется в самом эпицентре политики, проводимой большевиками.

Большевики считали религию пережитком прошлого, видели в ней реакционную силу, которая эксплуатировала рабочий класс. Первым антирелигиозным документом был декрет «О земле»[История Беларуси Т 5]. Помещичьи имения, равно как все земли удельные, монастырские, церковные, со всем их живым и мертвым инвентарем, усадебными постройками и всеми принадлежностями переходят в распоряжение волостных земельных комитетов и уездных Советов крестьянских депутатов, впредь до Учредительного собрания.

Вопрос о земле, во всем его объеме, может быть разрешен только всенародным Учредительным собранием. Самое справедливое разрешение земельного вопроса должно быть таково: Право частной собственности на землю отменяется навсегда; земля не может быть ни продаваема, ни покупаема, ни сдаваема в аренду, либо в залог, ни каким-либо другим способом отчуждаема. Вся земля: государственная, удельная, кабинетская, монастырская, церковная, посессионная, майоратная, частновладельческая, общественная и крестьянская и т.д., отчуждается безвозмездно, обращается в всенародное достояние и переходит в пользование всех трудящихся на ней [Декреты Советской власти. Т.I. М., Гос.изд-во полит.литературы, 1957с. 17 -18].

Таким образом, церковь лишалась права владеть землей, прекратилось финансирование духовенства со стороны государства.

Страх перед объединением существующих тогда реальных политических противников под церковными знамениями подгонял большевиков к началу антирелигиозной войны, для развязывания которой был нужен весомый и наглядный повод. Создается миф агрессивной антигосударственной и антинародной сущности Русской Православной церкви в первые годы Советской власти и о классовой злобе патриарха. С этой целью передергивались факты, вырывались из исторического контекста события, освещение которых приправлялось выгодными цитатами из посланий патриарха. Прямой отчет «антигосударственных» деяний духовенства атеистическая пропаганда вела с 11 ноября 1917 г. когда в послании Поместного собора социалистическая революция была названа «нашествием антихриста и беснующимся безбожием». Однако никто и никогда не писал о действительных причинах принятия такого обращения. А ведь ему предшествовали не признанные в России вплоть до сегодняшнего дня гуманные акты Русской Православной церкви, которая оказалась, пожалуй, первой провидицей грядущей гражданской войны.

августа на экстренном соборном совещании приняло «Послание Священного собора Православной Российской церкви всему православному народу русскому», в котором предупреждало о грядущей опасности, ужаса междоусобной войны, прозвучал призыв объединения сил для спасения России. В дни октябрьско-ноябрьских событий церковь вновь попыталась остановить братоубийственные воины. 2 ноября делегаты от Поместного Собора посетили Московский ВРК, с просьбой о прекращении огня. В тот же день собор принял обращение, в котором просил победителей при всех обстоятельствах щадить жизнь побежденных. Такой же призыв прозвучал и 8 ноября, а 11 ноября из Петрограда в Москву поступила депеша о конфискации, согласно декрету Совнаркома, у Русской православной церкви всех учебных заведений. Вот тогда Поместный собор и назвал большевистскую рать «нашествием антихриста и беснующимся безбожием». С 10 декабря 1917 г. по 20 января 1918 г. участники Помесного собора находились на Рождественских каникулах. Именно в это время один за другим посыпались законодательные акты, направленные на ограничение прав церкви [Васильева О. Ю. Вопросы Истории, с 41]. 18 декабря 1917 г. был опубликован Декрет ВЦИК и СНК о гражданском браке, о детях и о введении книг актов гражданского состояния, признавший отныне юридически недействительным церковный брак [с. 10, Янушевич]

Таким образом, церковь лишилась своей земли, финансирования со стороны государства. Советская власть не запрещала проводить священнослужителям религиозных культов: крестить детей, венчать. Однако, они не имели уже юридический силы.

Новым документом, направленным на постепенное уничтожение церкви был декрет СНК «о свободе совести, церковных и религиозных обществах». От 20 января 1918 г. Этот декрет провозгласил отделение церкви от государства, свободу исповедания любой религии, предал ведение актов гражданского состояния государству, отделил школу от церкви, запретил религиозное воспитание в школе. Отнес религиозные организации по своему статусу к общественным, причем без права владеть собственностью. Передал в ведение местных Советов монастыри, монастырские земли, хозяйственные строения церквей, оставив группам верующих во временное пользование церковные здания и предметы культа, необходимые для богослужебных целей [с 70-71, Хрестоматия по истории СССР]. Согласно этому декрету служители культа приглашаются, увольняются и содержаться за счет группы верующих, но не все верующие могли позволить себе содержание священнослужителей. Например, группа верующих г. Мологи Ярославской губернии ходотайствовавала об отпуске содержания служителю культа за счет государственных средств. V отдел разъяснил, что если группа верующих не имеет средств содержать служителей культа, то было бы совершенно несправедливо налагать бремя их содержания на весь трудовой народ…[с. 224, Купцов Миф о гонении церкви].

Этот декрет, безусловно, вызвал протест со стороны священнослужителей. Декрет явился ответом на постановление Синода «О Юридическом статусе Русской Православной церкви» от 2 декабря 1917 г., в котором содержалось требование не принимать никаких законов, относящихся к церкви, без предварительной консультации с нею и без ее санкции. Ни на какие подобные переговоры Советское государство идти не собиралось. Отсюда - и протест патриарха Тихона, прозвучавший в «Послании к архипастырям и всем верным чадам Русской церкви» от 19 января 1918 года. В нем патриарх характеризовал происходящие события как гонение на церковь и предал анафеме всех тех христиан или хотя бы «по рождению своему» принадлежавших к церкви лиц, которые творили насилие над невинными людьми либо принимали участие в мероприятиях, направленных протии Русской Православной церкви. Он призывал прихожан активно становиться «в ряды духовных борцов, которые силе внешней противопоставят силы своего святого воодушевления», и «не вступят с извергами рода человеческого в какое-либо общение». Такое заявление не могло пройти незамеченным. За него поплатился не только патриарх. Еще враждебнее встретили большевики «Постановление Святейшего Патриарха и Священного Синода» от 15 февраля 1918 г., в котором говорилось о неприятии верующими атеистических действий. Состоялось принятие декрета, которому 25 января 1928 г. Поместный Собор дал следующую оценку: он «представляет собой, под видом закона о свободе совести, злостное покушение на весь строй жизни Православной церкви и акт открытого против нее гонения»[Васильева, Вопросы истории, с. 42].

Вместе с тем, выше упомянутые декреты, уравнивали в правах все конфессии и религиозные течения, давали возможность евангельским христианам и баптистам беспрепятственно проводить молитвенные собрания, вести пропаганду своего вероучения, свободно переходить из одного вероисповедания в другое (л. 28-29, Савченко). В результате количественный состав протестантских общин и различных сект увеличивался.

Антирелигиозная война набирала обороты. Вскоре последовали террористические акции: в Киеве был убит митрополит Владимир, а в реке Тобол утоплен епископ Гермоген, невинными жертвами оказались сотни священнослужителей более низкого ранга [Русская Пр. церковь ХХ век]. Развернувшийся террор против духовенства провоцировал волнения среди верующих.

В августе 1918 г. Наркомюст РСФСР опубликовал подзаконную инструкцию, направленную на стабилизацию положения и охрану прав верующих. В действительности же ни одна из такого рода инструкций не выполнялась. Начавшаяся согласно тому же декрету конфискация имущества монастырей лишила монахов и монахинь средств существования, а церковь - одного из источников дохода. Ответом явилось «Определение о монашестве», принятое Помесным собором 13 сентября 1918 года. В нем монастырские земли все еще оставались во владении церкви. Советская власть прибегла к репрессиям. До 1922 г. в советской России было закрыто свыше 600 монастырей, многие из которых обладали большой исторической и культурной ценностью. Общее число жертв, среди духовенства и мирян, стоящих вне гражданской войны, с октября 1917 г. по конец 1921 г. превысило 10 тыс. человек [Вопросы истории, с. 43]. Сюда не входят священники, выступавшие на стороне белого движения. У священнослужителей белое движение вызывало симпатию. А как иначе, если большевики в каждом священнике видели врага, а в каждом верующем - его союзника?

30 июня 1918 г. постановление СНК РСФСР «О набатном звоне», приравнивавшего созыв населения набатным звоном к государственному преступлению и обязывавшего предать виновных суду революционного трибунала. 16 февраля 1919 года, коллегия Наркомата юстиции <#"justify">С первых лет своего правления советская власть вела активную борьбу с религией. Принималось огромное количество декретов, постановлений, которые ограничивали деятельность церкви. Первые годы антирелигиозной войны большевики вели преимущественно силовыми методами. Аресты, репрессии священнослужителей, разрушение храмов, изъятие церковных ценностей - все это не дало весомых результатов советской власти, и власть начинает осуществлять переход к идеологической работе. В 20-е годы создается Союз Безбожников, выпускается журнал «Безбожник», в школах, клубах, избах-читальнях показываются фильмы, ставятся спектакли на антирелигиозные темы, проводятся «Дни атеиста», чтение антипасхальных докладов и др.

В начале периода, советская власть пополняет свой бюджет, за счет изъятия церковных ценностей, прикрываясь помощью голодающим Поволжья. Летом 1921 г., после ужасов Гражданской войны, русский народ постигло еще одно бедствие - голод. Жестокая засуха. Дотла выжгла посевы в Поволжье и Предуралье, на юге Украины и на Кавказе. В конце года голодало двадцать миллионов человек [Цыпин, В. История Русской православной церкви: Синодальный и новейший периоды, с. 380].

Сострадая великому народному горю, святитель Тихон обратился к российской пастве, к Восточным патриархам с посланиями, в которых, призывал провести сборы продовольствия и денег для вымирающего Поволжья. Под председательством патриарха Тихона был образован «Всероссийский общественный комитет помощи голодающим» (Помгол), в который вошли известные общественные деятели, большей частью бывшие кадеты - Прокопович, Кишкин, Кускова [19 Васильева, О.Ю. Русская православная церковь и Советская власть в 1917 - 1927 годах, с. 44].

Но 27 августа 1921 г. ВЦИК распустил Помгол. Вместо него была образована «Центральная комиссия помощи голодающим» при ВЦИКе. В декабре 1921 г. эта комиссия обратилась к патриарху с настоятельным призывом к пожертвованиям. 19 февраля 1922 г. патриарх Тихон издал воззвание, в котором призвал приходские советы жертвовать драгоценные церковные украшения, если только они не имеют богослужебного употребления. В печати, однако, начали появляться статьи с обвинением церковной власти в глухоте к народному бедствию [Цыпин, В. История Русской православной церкви: Синодальный и новейший периоды, с. 381]. Воспользовавшись этим, ВЦИК издает декрет «О порядке изъятия ценностей, находившихся в пользовании групп верующих» от 23 февраля 1922 г. в губерниях образовались специальные комиссии из представителей власти, экспертов-ювелиров, работников музеев, юристов. Во время изъятия ценностей, кроме членов комиссии, требовалось присутствие священнослужителей и представителей верующих [Чернышев, В. В. Документы Госархива Красноярского края о взаимоотношении власти и церкви в 1918 -1940 гг, с.36]. Официальная причина данного декрета: помощь голодающим Поволжья.

Когда декрет ВЦИК стал приводиться в исполнение, вокруг храмов собирались толпы народа; происходили столкновения, отряды милиции или красноармейцев открывали огонь по людям - проливалась кровь, были убитые и раненые [Цыпин, В. История Русской православной церкви: Синодальный и новейший периоды, с. 381]. О том, как же именно проходило изъятие ценностей, писал в своем дневнике настоятель Казанского собора, митрополит Григорий. «Совершилось! Иконостас и царские врата уже почти разобраны или, вернее, - разрушены. Ничто не помогло. Вчера вечером пришло человек 25; собор был опять закрыт, работали до 5:30 и разрушили много <…> Вчера в третьем часу, снова явились, на этот раз со слесарями и занялись снятием риз с местных икон. Разрушение иконостаса продолжалось» [,Митрополит Григорий (Николай Чуков) Петроградский процесс. Дневник Наш современник с. 171].

Во многих городах состоялись судебные процессы с последующими массовыми расстрелами духовенства и других участников сопротивления изъятию ценностей. Наиболее показательные из них прошли в Петрограде (с привлечением свыше 80 обвиняемых и вынесение четырех смертных приговоров, в том числе митрополиту Вениамину [19 Васильева, О.Ю. Русская православная церковь и Советская власть в 1917 - 1927 годах, с. 44-45].

Из воспоминаний современника о Процессе Петроградского митрополита Вениамина, становится очередной раз понятно, что человека осудили на расстрел без вины. «Как митрополит относился к изъятию церковных ценностей? Для него и вопроса тут никакого не было - речь шла о спасении голодающих - значит нужно отдать все до последней ниточки. То, что среди этих ценностей были предметы священные, не смущало его. Он любил священные вещи, образа, был по-видимому, знатоком и ценителем живописи, но отдавал легко, как мать отдает обручальное кольцо для спасения ребенка - легко и радостно. Он полагал, что церковные ценности должны быть отданы не в порядке изъятия, а в порядке жертвы. «Это - Богово, и мы все отдадим сами. И в этом великое утешение для верующего» [Процесс митрополита Вениамина (воспоминание современника) [Текст] // Наука и религия, с. 8]. Читая эту характеристику, сложно представить, что этот святой человек был приговорен к расстрелу.

Патриарх Тихон также неоднократно вызывался на заседание Московского трибунала, но в качестве свидетеля. 9 мая 1922 г. патриарх, которого Ленин рекомендовал не трогать, но подвергнуть тщательной слежке, был заключен под домашний арест в московском Донском монастыре, летом 1923 г. переведен в тюрьму [Васильева, О.Ю. Русская православная церковь и Советская власть в 1917-1927 годах, с. 45]. Таким образом, церковь оказалась лишенной канонической главы. В это время обновленческие группировки, пытаются захватить высшую церковную власть и провести реформы, которые бы превратили церковь в религиозное общество. Через обновленцев советская власть стремилась, поставив под свой контроль Высшее церковное управление, вытеснив из него неугодных архиереев тихоновского толка.

Среди обновленцев образовалось три основных течения, которые вели между собой борьбу за лидерство. Это «Живая Церковь», возглавляемая протоиереем В.Д. Красницким, «Союз общин древне-апостольской Церкви» с лидером А.И. Введенским и «Союз церковного возрождения» с представлявшим его епископом Антонином (Грановским). Объединение этих течений для осуждения патриарха Тихона состоялось в мае 1923 г. на соборе, который обновленцы назвали Вторым Поместным собором. На нем раскольники провели основные идеи НКВД, лишили сана патриарха Тихона и ориентировали Церкви на лояльность к власти. С этого времени духовенство окончательно разделилось на «тихоновцев» и «обновленцев» [Шиленок, Д. Из истории православной церкви в Белоруссии (1922-1939)., с. 43].

Между тем большевики не видят иного пути борьбы с РПЦ, как физическое устранение неугодных священников, заключение их в лагеря, ссылка в административном порядке до трех лет с последующим запрещение проживать в крупных городах. Верным помощником Кремля в этом деле были обновленцы, их «Живая церковь». Один из их лидеров А. Введенский громогласно заявлял: «Советская власть - сейчас единственная власть в мире, которая в самом деле борется за социальную правду. Власть Советов мирскими способами выполняет экономическую правду Христову». Обновленцы, или «живцы», как их называли в народе, яростно набрасывались на тихоновцев с обвинением в алчности, закостенелости и в самом страшном тогда «грехе» - контрреволюционности [Янушевич, с. 102].

Церковь также обвинялась в том, что во время гражданской войны выступала за свержение Советской власти. Обвиняли церковь в нежелании отдавать ценности голодающим, в распускании слухов и пропаганде о том, что Советская власть собирает средства для ведения войны и содержание армии. «Компания по изъятию ценностей вскрыла контрреволюционную сущность всей церковной монархии во главе с Тихоном, что часть наиболее политически мыслящего духовенства в городах подняла знамя восстания против тихоновской контрреволюционной политики, прекрасно понимая, что при укреплении Советской власти, при все растущем доверии к ней народных масс и при безнадежности контрреволюции в России, необходимо круто повернуть все церковное наставление и примириться с правительством и с народом, за счет которого все это духовенство должно питаться. Раскол в церкви и бегство из тихоновского контрреволюционного лагеря массы церковников знаменует собой быстрое освобождение трудящихся из - под гнета невежества, которое до сих пор заставляло их прибегать в строительстве своей жизни к руководству воле богов и Святых, под видом коей им навязывалась всегда воля правящих классов» [Циркуляры укома РКП(б) об агитационно-пропагандистской работе в партячейках, л.151].

Что же касается самих обновленцев, то они не получили желаемой поддержки у народа. «Обновленцы, слишком активно начавшие свою реформаторскую деятельность, напугавшие рядовых прихожан православных храмов, не смогли нейтрализовать критические выпады староцерковников и доказать основной массе духовенства и верующих правильность своих действий по модернизации русского православия. Лишаясь поддержки все большего числа клириков и мирян, переходивших на сторону Тихона, они сдавали одну реформаторскую позицию за другой, пока обновленчество не выродилось окончательно и не сошло с исторической арены [Гордиенко, Н. С. Современное русское православие, с. 40]. Маловероятно, что их идее могли бы удержаться, тем более эти идеи не внушали доверия у народных масс.

В августе 1923 г. патриарх обратился с воззванием к Русской Церкви, в котором заявлял о решительном отмежевании от всякой контрреволюции: «Возврат к прежнему строю невозможен, Церковь не служанка тех ничтожных групп русских людей, где бы они ни жили - дома или за границей, которые вспомнили о ней только тогда, когда были обижены русской революцией, и которые хотели бы ею пользоваться для своих личных целей. Церковь признает советскую власть, ибо нет власти не от Бога» [Цыпин, с. 398]. Это воззвание вырывало из рук обновленцев главное их оружие - обвинение православного духовенства в нелояльности к советской власти.

В январе 1924 г. патриарх издал указ о молитвенном поминовении государственной власти за богослужением, а 21 марта 1924 г. Президиум ВЦИК принял постановление о прекращении дела патриарха Тихона. После возвращения патриарха к управлению церковные кораблем началось массовое возвращение в Церковь священников, примкнувших к раскольникам [Цыпин, c. 399]. Однако положение церкви не надолго изменилось, после смерти в 1925 году патриарха Тихона, в церковной жизни наблюдается постоянная смена местоблюстителей из-за того, что многие указанные в завещании Тихона преемники находились в ссылке. 29 июля 1927 г., митрополит Сергий подписал знаменитую «Декларацию», которая стала ценой легализации Православной Церкви в СССР. В «Декларации» указывалось, что, оставаясь православными, необходимо помнить долг быть гражданами СССР, радоваться успехам Родины и огорчаться ее неудачам. Но главное было не в словах. Именно тогда власти добились от Сергия и его Синода права контролировать кадры духовенства. Осуществление контроля над Церковью со стороны безбожной власти - принципиальная победа большевиков на «религиозном фронте», многое предопределившая на десятилетия вперед [РПЦ Беглов, с. 120].

Церковь находилась в удручающем материальном положении. Моральных дух подорван появлением обновленцев. Репрессированы многие священнослужители. Однако отношение самого населения к религии, особенно в сельской местности, не изменилось. Обновленцы, хоть и были поддержаны властью, не смогли завоевать симпатии народа, к тому же в среде обновленцев постоянно шла борьба за власть. Как уже писалось выше после смерти Тихона и внутри Православной церкви возникают разногласия. И пока церковь решает свои внутренние проблемы, советская власть начинает проводить активную идеологическую работу.

В отчете Мозырского окружного комитета КПБ за 1924 г. отмечалось: «Для проведения антирелигиозной пропаганды на местах создаются кружки для подготовки более или менее хороших пропагандистов-антирелигиозников, кроме того предполагается в каждый район для Нардома отпустить по волшебному фонарю, который также сумеет отвлечь крестьян от поповщины» [Отчет Мозырского Окружного комитета КПБ за август-декабрь 1924 г. ГАООГО. - Фонд 69. Оп.1. - Д.959.- Л. 16. ]. В развитии атеистического движения большую роль сыграла еженедельная газета «Безбожник», которая издавалась в Москве с 1922 г. Она пользовалась популярностью, появляются кружки друзей газеты «Безбожник» на фабриках, заводах, воинских частях и т. п. Существовали группы атеистически настроенных людей. Однако все организации действовали разрозненно, необходимо было создание организации, которая бы контролировала проведение антирелигиозной пропаганды, и в 1925 гг. был создан Союз Безбожников, который возглавлялся известным большевиком Е. М. Ярославским. Проводилась работа по пропаганде атеизма, созданию антирелигиозных выставок и музеев, выпуск антирелигиозной периодики и литературы. За первый год существования кружки были созданы почти во всех округах. Ячейки главным образом больше создавались в городах, чем в деревне. Причина была в том, что не хватало антирелигиозных работников. Создаются курсы по подготовке пропагандистов. Ключевым на всех программах для курсов был классовый подход в антирелигиозной работе. «Эксплуататорский характер учения «О братстве во христе», вера в бога, как орудие преступления классовой ненависти эксплуатируемых к своим эксплуататорам. Любовь к врагам. Эксплуататорский характер заповеди: любите друг друга» [11 Программа по антирелигиозной пропаганде городских кружков низшего типа ГАООГО. - Фонд 3. - Оп.1. - Д.100, л. 133]. Литература атеистической направленности, которая использовалась для подготовки кадров, не отличалась большим разнообразием. В основном это были работы: В.И. Ленина, Н. Лукина, Е.М. Ярославского, А.В. Луначарского [Списки предлагаемой литературы для антирелигиозных работников ГАООГО. - Фонд 253. - Оп.3а.- Д.21. - Л. 6]. Списки литературы высылали Окрсоветы, а также методические указания, конспекты, контрольные вопросы для семинария по подготовке пропагандистов антирелигиозников [Переписка по антирелигиозной пропаганде ГАООГО. - Фонд 1656. - Оп.1.- Д. 1. - Л. 48]. Кроме изучения антирелигиозного материала, члены Союза Безбожников должны были внести вступительный взнос, для деревни он составлял 2 коп., членский взнос от 1 до 5 коп., взимались деньги поквартально. 50% ячейка оставляла для своих нужд, 50% высылала в райсовет «Безбожник». Антирелигиозные работники должны были распространять литературу, агитплакаты, листовки. Распространялось это все за деньги, весь чистый сбор поступал в пользу постройки самолета «Безбожник». Стоимость стенгазет (рабочие, крестьянские, школьные) была 5 коп., листовок - по 1 коп. [Переписка по антирелигиозной пропагандетГАООГО. - Фонд 1656. - Оп.1.- Д. 1. - Л. 48., л. 13]. Союз Безбожников постоянно сталкивался с нехваткой средств. На II Всесоюзном съезде Безбожников СССР, поднимался этот вопрос в докладе Ревизионной Комиссии, в частности шла речь о том, что «Совет не имеет своего счетоводства, ибо ему считать нечего. У него средств нет. Он живет на средства Акционерного Издательского Общества «Безбожник» [Переписка и директивы ЦК КПБ об антирелигиозной кампании 1929 г., Мозырский ОК КПБ ГАООГО. - Фонд 69. - Оп.2. - Д.572. - Л. 126, 205 - 229., л. 126]. Далее шла речь о создании собственного счета в Госбанке и финансировании, т. к. той суммы, что выделял Наркомпрос 10 000 рублей, обществу было не достаточно.

Организовывается работа по замене религиозных праздников на советские, проводятся комсомольская Пасха, Рождество, в которых издевательски высмеивают эти праздники. В плане проведения антирелигиозной компании перед Пасхой 1925 года отмечалось: «Основной работой в пасхальной антирелигиозной компании должен быть разбор основных догматов вероучения, например 10 Моисеевых заповедей, но не с религиозной точки зрения, а с классовой, т. е. доискиваться в каждой из заповедей или каждого из догматов той практической цели, какой добивался ее составитель, имея ввиду, что эти заповеди составлялись представителем богатого класса с целью обуздать революционные инстинкты порабощаемого им бедняка» [Головко, могилев 2010,]. В канун Пасхи проводился вечер Коперника, «который должен отметить борьбу духовенства с представителями науки, в качестве материалов посылались: программа вечера «Огнем и кровью против бога». Комсомольские вечера: устная газета, посвященная антирелигиозному вопросу, чтение листовок, игры, хороводы, танцы, пьеса «Как я стал безбожником» [Циркуляры укома РКП(б) об агитационно-пропагандистской работе в партячейках ГАООГО. - Фонд 2. - Оп.1. - Д.495. - , л. 73].

Вот как писали о Христе в тезисах, о происхождении Пасхи за 1925 г.:

«Откуда же, в конце концов, взялась вера в какого-то Христа. Взялась она вот откуда. В далекие времена Иудея был самостоятельным государством, но потом было завоевано Римлянами, много раз восставала Иудея против Римлян, но безуспешно, нищета и бедствия после этого еще больше увеличиваются. У евреев была потеряна окончательная вера в свои силы и тогда появились мечты о том, что придет спаситель Мессия, Христос сын божий (хотя его считают не только сыном, а единым в трех лицах), что конечно очень глупо, который спасет и освободит угнетенных.

Даже теперь еще в глухих деревнях темные бабы и вообще старики иногда говорят: что скоро конец света, и придет антихрист, а потом придет христос и спасет все человечество от грехов» [проведения предпасхальной кампании ГАООГО. - Фонд 4286. - Оп.1а. - Д.11 - Л. 25.л. 26].

Судя по данным объяснением, откуда появился Христос и вера в него, можно сказать, что составитель этих тезисов был человек глуп и мало образован, да и рассчитаны были эти тезисы на «темные», неграмотные массы.

Так Пасха - этот праздник «освобождения», как его называют попы, несет закабаления сознания верующих. В эти дни церковники особенно много распевают о «всеобщем братстве во Христе» о любви и всепрощении. Призывают друг друга обнять и простить ненавидящих и т. п. Так затемняют они классовое самосознание трудящихся, проповедуя отказ от революционной борьбы» [Тезисы для антипасхальных докладов ГАООГО. - Фонд 72. Оп.1.- Д.17, л. 12].

Подведя итоги антирелигиозной работы, Советская власть начинает понимать, что не было достигнуто ожидаемых результатов. К 1928 г. возникла ситуация, когда, с одной стороны, резкая идеологическая атака оказалась малоэффективной, с другой, неприменение быстрых мер противодействия внешним и внутренним антисоветским силам могло привести к изменению политического руководства страны. Накопленный к 1928 г. опыт антирелигиозной работы свидетельствовал, что эффективным может стать только жесткий, репрессивный метод. Особенно он начинает проявляться в 1929 г. с началом коллективизации. Начинаются репрессии относительно крестьян оказывающих сопротивление. Церковь тоже не избежала очередных репрессий. Все религиозные организации начинают причислять к контрреволюционной силе.

Заслушав очередной доклад о положении и задачах антирелигиозной работы в БССР в 1929 г., Секретариат ЦК КП(б)Б отмечал, что «антирелигиозная работа имела ослабление в таких центрах как Минск, Витебск, Гомель, проводилась она в виде кампаний, бессистемно, от случая к случаю, без необходимого учета обстоятельств и настроения масс… Союз Безбожников волочит жалкое существование, организационно не окреп и массовой организацией еще не является… Актив безбожников не усчитан и работа с ними почти никакая не ведется. Религиозные организации (особенно католические и сектантские) усилили свою работу, успели во многих местах окрепнуть, усилить свое влияние, иногда очень активно использовать наши методы работы и наши трудности по социалистическому строительству. Ослаблению антирелигиозной работы способствовали: слабость партийного руководства, недооценка и игнорирование задач по борьбе на антирелигиозном фронте, недостаточность квалифицированных пропагандистов антирелигиозников» [Переписка и директивы ЦК КПБ об антирелигиозной кампании 1929 г., Мозырский ОК КПБ ГАООГО. - Фонд 69. - Оп.2. - Д.572., л. 126]. С этих причин Секретариат ЦК КП(б)Б считал религиозную работу неудовлетворительной и признал необходимым проводить следующие мероприятия: «усилить партруководство союзам Безбожников, втягивать в союз Безбожников как можно больше рабочих и работниц с предприятий. В школах, детдомах, детсадах вместо безрелигиозного воспитания обеспечить боевое антирелигиозное воспитание. Во всех крупных промышленных и культурных центрах организовать антирелигиозные музеи, кабинеты и выставки. Организовать в Минске центральный антирелигиозный музей. Поставить задачу перед Белгоскино об создании антирелигиозного фильма на местном материале, в репертуар Гостеатра внести пьесы с антирелигиозным содержанием…» [Переписка и директивы ЦК КПБ об антирелигиозной кампании 1929 г., Мозырский ОК КПБ ГАООГО. - Фонд 69. - Оп.2. - Д.572., л. 126].

При подготовке очередной антипасхальной кампании в 1929 г. в деревнях предлагалось взять курс на замену празднования Пасхи на дни урожая, день кооперации, на предприятиях добивались запрещения выдачи предпраздничных авансов, стремились также запретить продажу спиртных напитков в дни религиозных праздников [матаряламі АПА Нараулянскага РК КП(Б) 1929 г. ГАООГО. - Фонд 4286. - Оп.1а. - Д.95., л. 137]. В тезисах для антипасхальных докладов за 1928-1929 гг., говорилось о том, что «Пасха является язвой в нашем быту. Борьба за новый и трезвый быт есть борьба за социалистическое строительство. Религиозные праздники и особенно Пасха, как показывает статистика, несут особое пьянство, членовредительство, разврат, результатом праздничного веселья всегда являются в последующие дни прогулы и падение трудовой дисциплины на предприятиях. Так религиозные праздники причиняют миллионные убытки нашей промышленности. В прошедшую Пасху 1928 г. было выпито только в Москве 1. 800.000 бутылок водки и др. одурманивающих напитков - целое море, в котором можно утопить тысячи культурных начинаний, сотни школ и ликпунктов» [Тезисы для антипасхальных докладов ГАООГО. - Фонд 72. Оп.1.- Д.17, л. 11]. Таким образом, Советская власть идеологически пыталась «очернить» религию, сделать ее виновницей пьянства и других грехов.

Особое внимание уделялось школе, учителей заставляли проводить антирелигиозные вечера с учениками, родителями. Добиваться, чтобы дети имели влияние на родителей, следить за тем, чтобы все дети посещали школу в дни религиозных праздников. Для строительства социализма нужны были новые революционные праздники, новые бытовые формы, помогающие строить социализм, возникающие в борьбе с пролетарским миром. «Борьба рабочего класса за свое освобождение ломает устои старого быта, беспощадно разоблачают его классовую сущность, срывают маску довольства и благополучия…Клубный быт постепенно становится необходимой составной частью в жизни рабочих масс. Физкультура, театр, музей, кино, научная лекция - постепенно завоевывают и должны завоевывать принадлежащее им по праву место в жизни каждого рабочего» [Тезисы для антипасхальных докладовГАООГО. - Фонд 72. Оп.1.- Д.17, л. 12]. Таким образом, получается, что создавалась новая партийная религия, у которой были свои «Боги», своя «религиозная атрибутика», свои «молитвы» и свои «святые мощи».

Жительница Минска вспоминала: «Там где построен Дом правительства, раньше была вокзальная церковь. Красивая. Я помню, как комсомольцы вели антирелигиозную пропаганду. На грузовых машинах они раскладывали огни и палили чучела попов. И получилась не антирелигиозная, а религиозная пропаганда. Заживо сгорел один комсомолец. На нем загорелась одежда, и его не смогли спасти, на нем все запылало. Я это видела. Было все возле церкви» [Шиленок, с. 48] .

Естественно одной идеологической работой все не ограничивалось. Стране нужны были деньги; запуганное население, покорные «двигатели» коллективизации и индустриализации. Началось массовое закрытие церквей, монастырей, аресты священнослужителей. Закрытые храмы использовались под производственные цеха, склады, квартиры и клубы, а монастыри - под тюрьмы и колонии. Многие храмы уничтожались, разрушались православные святыни русского народа. Закрытие храмов и уничтожение святынь сопровождалось арестами священнослужителей, их высылками и ссылками, отправлением в места заключения.

Репрессии, закрытие монастырей, усиление идеологической пропаганды показывало не силу, а слабость Советской власти в конце 20-х гг. Это свидетельствовало о том, что антирелигиозная работа, проводимая на протяжении всех 20-х годов, не имела успехов. Причисление религиозных деятелей к контрреволюции также не имело успеха, т.к. в основном население оказывало сопротивление при закрытии храмов, а не священнослужители. Советская власть все же добилась определенных успехов в частности в том, что количество действующих монастырей, церквей уменьшилось. Но количество верующих оставалось гораздо большим, чем требовалось для успешного завершения культурной революции.

4. СОВЕТСКАЯ ВЛАСТЬ И РИМСКО-КАТОЛИЧЕСКАЯ ЦЕРКОВЬ

Антирелигиозная политика Советской власти была направлена не только на Православную церковь, но и на другие конфессии, особенно, репрессии, аресты, декреты, постановления, ограбление храмов, коснулись Римско-католическую церковь. Но были некоторые отличия, Римско-католическую церковь всецело поддерживало католическое население, что вызывало у Советской власти трудности с проведением антирелигиозной пропаганды. К тому же РКЦ поддерживалась и Ватиканом.

Октябрьские события не сразу отразились на положении католиков, жизнь Церкви шла своим чередом. 19 ноября (2 декабря) 1917 г. Могилевским Митрополитом стал 66-летний епископ Эдуард Ропп. По мнению некоторых исследователей, на место архиепископа, вакантное с 1914 г., мог быть назначен и епископ Ян Цепляк, однако, кандидатура Роппа соответствовала периоду демократических преобразований в стране, а решающее значение при назначении сыграло его непольское происхождение, которое не могло спровоцировать межнациональных конфликтов. Э. Ропп был руководителем Римско-католической церкви в Беларуси, Эстонии, Латвии, Финляндии, России, без Саратовской диоцезии, и Украины, без Галиции. Резиденция митрополита находилась в Петрограде [Янушевич, И.И. Конфессиональная политика советского государства, с. 112].

Октябрьская революция 1917 г. и приход к власти в России большевиков был воспринят католической церковью и Ватиканом, как надежда на создание благоприятных условий для католической миссии в России. Однако религии, как пережитку прошлого, не было места в социалистическом государстве [#"justify">Самым первым антирелигиозным декретом можно по праву считать Декрет «О земле» [20, с. 249 ], принятый по докладу В.И. Ленина на II съезде Советов в ночь с 25 на 26 октября 1917 г. Римско-католическая Церковь потеряла тысячи гектаров принадлежавших ей земельных угодий. Как правило, каждая католическая община имела от 33 до 120 десятин земли. Наибольшими земельными угодьями владели приходы юга России - Зельц, Иозефсталь, Гейдельберг, Ландау, Мангейм, Кляйнлибенталь, Раштатт, Эйхвальд и др. [26 Лиценбергер, О.А. Римско-католическая церковь в России , с. 185].

Вторым шагом большевиков, направленным на подрыв экономической основы церкви, стала национализация монастырей и других церковных учреждений: детских приютов, школ, богаделен и т.п. Были закрыты различные просветительские, благотворительные и иные общества, имевшиеся во многих католических приходах, прекратили существование приюты, больницы, кассы для бедных и другие подобные заведения.

Римско-католические иерархи не сразу отреагировали официально на провозглашенный законодательно переход имущества Церкви в собственность государства. Отчасти это объяснялось мнением епископата, что национализации будет подвергнута лишь собственность бывшей государственной - Русской Православной Церкви. Весной 1918 г. официальный Ватикан провел переговоры о положении Римско-католической Церкви в России со своими представителями: в Варшаве - А. Ратти (будущий Папа Пий XI) и в Мюнхене - Е. Пачелли (будущий Папа Пий XII) [Каримова, Л.А. Социальный католицизм в первой половине ХХ века ].

июля 1918 г. архиепископ Ропп обратился в Ватикан и в дипломатическое представительство Германии в Москве с просьбой «предпринять шаги по защите имущества Римско-католической Церкви в России и уменьшить давление на Церковь со стороны Советских органов». Вслед за Роппом 12 сентября 1919 г. к приходам обратился епископ Могилевской епархии Я. Цепляк. В циркуляре он указывал, что национализация противоречит учению Католической Церкви; церковное имущество является неотчуждаемой собственностью храмов. Таким образом, получается, что католическая церковь поддерживалась Ватиканом [7,Мараш]. Ватикан выразил недовольство проводимой в России национализацией, однако, антирелигиозная политика в стране продолжала развиваться с устрашающей скоростью. Принятое 11 декабря 1917 г. постановление «О передаче дела воспитания и образования из духовного ведомства в ведение комиссариата по народному просвещению» [с26 Лиценбергер, О.А. Римско-католическая церковь в России [Текст] /. 188].

В первые месяцы после революции католики почти не вступали в открытое противостояние с Советской властью. Экзарх русских католиков Леонид Федоров в марте 1923 года, привлечённый к суду вместе с 14-ю другими духовными лицами и одним мирянином, плачевно свидетельствовал: «С тех пор, как я отдал себя католической Церкви, моей заветной мыслью было примирить родину мою с этой Церковью, для меня единственно истинной. Но мы были непонятые правительством. Все латинские католики вздохнули, когда произошла октябрьская революция. Я сам приветствовал с энтузиазмом декрет об отделении Церкви от государства. Только под советским правительством, когда Церковь и Государство были отделены, мы могли вздохнуть свободно. Как религиозно-верующий, я в этом отношении видел действие промысла(#"justify">После принятия декрета «Об отделении церкви от государства и школы от церкви», епископы и священники Католической Церкви, как и представители других религиозных конфессий, выражали протесты против многих положений Декрета и осуществления антирелигиозной политики правительства. Церковные приходы теперь стали называться коллективами верующих, а необходимое число членов общины, получавших в пользование богослужебное имущество, по Инструкции не могло быть менее 20 человек. Все католические церкви, все имущество приходов с момента издания Декрета принадлежали государству. «Имущества, которые... находились в ведении вероисповедных учреждений и обществ, согласно декрету, переходят в непосредственное заведование местных Советов Рабочих и Крестьянских Депутатов», - регламентировала одна из статей Инструкции [1, с. 12].

Несмотря на это 1 октября 1918 г. в Минске была открыта Католическая духовная семинария, которую возглавил ксендз, профессор философии Ф. Абрантович. Из 29 клириков семинарии 25 были белорусами. Абрантович также возглавил и минскую организацию Христианского демократического союза, насчитывающего в своих рядах более 500 человек. Значительно активизировалась в этот период миссионерская деятельность. Безусловно, подобная ситуация не могла не волновать партийно-государственные структуры. Тем более что Ватикан не только ходатайствовал о судьбе царской семьи, но и открыто выступил с осуждением проводимой советским руководством агрессивной антицерковной атаки. В ночь с 16 на 17 апреля 1919 г. митрополит Э. Ропп был арестован. 27 апреля верующие попытались освободить своего пастыря. Несколько тысяч католиков Петрограда направились к зданию ВЧК. Туда же в срочном порядке были направлены войска. Им удалось разогнать демонстрацию, многие ее участники были арестованы. Митрополит отправлен в Москву, а затем в порядке обмена в Польшу [Мчедлов, М.П. Религия и политика, с. 182]. В 1920 г. был арестован и последний минский бискуп 3. Лозинский. Отбыв одиннадцать месяцев заключения в Бутырках, ксендз Зигмунт сумел уехать в Новогрудок. После подписания Рижского мирного, договора в границах бывшей Минской диоцезии осталось 7 деканатов, 55 парафий, около 160 тыс. верующих и 14 священников [Янушевич, И.И. Конфессиональная политика советского государства, с. 112].

В борьбе с религией Советское правительство считало все эти меры вполне обоснованными и законными. Еще12 марта 1919 г. Папа Бенедикт XV обратился к Советскому правительству с радиотелеграммой: «Сообщают из серьёзного источника, что ваши приверженцы преследуют служителей Бога». В ответной радиотелеграмме Советское правительство указало: «Ни один служитель не пострадал за свои религиозные убеждения [#"justify">В ответ на запрос статс-секретаря П. Гаспарри от 12 марта 1919 г. Г.В. Чичерин передал в Ватикан некоторые сведения об арестованных в СССР католиках. Отношения Советского правительства с Католической Церковью еще более обострились после того, как эта информация была опубликована 2 апреля 1919 г. в римской газете «Оссерваторе Романо». Ватикан выступил с требованием прекратить гонения на священнослужителей, а Народный комиссариат иностранных дел по указанию В.И. Ленина заявил об отсутствии религиозных гонений в России. Однако массовые аресты продолжались [2526 Лиценбергер, О.А. Римско-католическая церковь в России [Текст] /, с. 198].

В то же время политикой Советской власти была недовольна и Польша, т. к. нарушалась статья рижского мирного договора. Статья VII Мирного договора между Россией и Украиной, с одной стороны, и Польшей - с другой, подписанного 18 марта 1921 г. в г. Риге, гласила: «Обе договаривающиеся стороны взаимно обязуются ни прямо, ни косвенно не вмешиваться в дела, касающиеся устройства и жизни церкви и религиозных обществ, находящихся на территории другой стороны. Церкви и религиозные общества, к которым принадлежат лица польской национальности в России, Украине и Белоруссии, имеют право, в пределах внутреннего законодательства, самостоятельно устраивать свою внутреннюю церковную жизнь. Вышеозначенные церкви и религиозные общества имеют право, в пределах внутреннего законодательства, пользоваться и приобретать движимое и недвижимое имущество, необходимое для выполнения религиозных обрядов, а также содержания духовенства и церковных учреждений. На тех же основаниях они имеют право пользования храмами и учреждениями, необходимыми для выполнения религиозных обрядов. Этими же правами пользуются лица русской, украинской и белорусской национальности в Польше» [Документы внешней политики СССР. М., 1959. Т.3.С.626 #"justify">Вновь обострились взаимоотношения Советской власти с Римско-католической церковью в связи с проведением кампании по ограблению храмов весной-летом 1922 г., под предлогам помощи голодающим [Янушевич, И.И. Конфессиональная политика советского государства, с. 113]. «В виду неотложной необходимости спешно мобилизовать все ресурсы страны, могущие послужить средством борьбы с голодом в Поволжье, и для обсеменения полей, Всероссийский Центральный Исполнительный Комитет, в дополнение к декрету об изъятии музейного имущества постановил: Предложить местным советам в месячный срок со дня опубликования сего постановления изъять из церковных имуществ, переданных в пользование групп верующих всех религий по описям и договорам, все драгоценные предметы из золота, серебра и камней, изъятие коих не может существенно затронуть интересы самого культа, и передать в органы Наркомфина, со специальным назначением в фонд Центральной Комиссии помощи голодающим» [Лебедев, А. Костел и власть на Гомельщине, с. 74].

Поскольку речь шла и об изъятии ценностей в костелах в том числе, было решено провести агитацию и среди католического населения. Как свидетельствует протокол Польбюро Гомельского губкома РКП(б) от 12.04.1922 г., на обсуждение был вынесен вопрос о необходимости «приступить к агитационной работе среди польского населения об изъятии церковных вещей с Польского костела в пользу голодающих, что бы они не встречали препятствия к изъятию таковых». В итоге было вынесено следующее постановление: «провести ряд митингов и собраний граждан поляков, находящихся в г. Гомеле, об изъятии с местного польского костела ценных вещей, а также (...) находим необходимым (...) по всей губернии изъять из польских костелов ценные вещи, дабы тем помочь голодающим братьям Поволжанам в самом непродолжительном времени» [с Лебедев, А. Костел и власть на Гомельщине. 20].

Реакция населения на эти события, как свидетельствуют документы, была различной. В одной из информационных сводок ОГПУ за апрель 1922 г. Писалось: «Крестьяне выносят разного рода протесты выражаясь лучше отдадим последние рубашки для Поволжья - если нужно, но не дадим церковных ценностей т. к. последние пойдут только лишь для украшения коммунистов и т. п. По Минску протекает изъятие пока спокойно, но есть непроверенные сведения, что польское население - шляхта настроена во чтобы то ни стало не дать изъять ценности из костелов, надеясь на поддержку Польши» [Л 12/ с. 13. НАРБ д 933].

В информационном отчете Гомельского губкома РКП(б) зa июль 1922 г. указано, что кампания прошла «безболезненно». Обзор деятельности Гомельского губкома РКП(б) с апреля по сентябрь 1922 г. содержит следующее: «Общее настроение крестьянства можно считать вполне благоприятно», кампания «прошла успешно и без особых инцидентов». Однако встречаются и прямо противоположные оценки. В информационном отчете Гомельского губкома РКП(б) за апрель 1922 г. в разделе «Общий вывод»: «Некоторые волнения произошли при изъятии ценностей в Гомельском костеле и в Залинейном районе». В литературе приводится следующий довольно показательный пример по Гомельской губернии. Официальный источник отмечает, что на собрании католиков по случаю изъятия костельных ценностей женщины «подняли вой», бросали в докладчика песок, называли коммунистов-поляков жандармами [Лебедев, А. Костел и власть на Гомельщине, с. 21]. «Сводка нр 17 за 20 и 21 апреля изъятие церковных ценностей. В Гомеле в последние дни задержано девять человек крикунов кроме один арестован ордеру которых семь человек освобождены недостаточностью материала, а три человека заключены под стражу. Ведется следствие дело будет передано Реватрибунал. Число задержанных два интеллигента служащие поляки один железнодорожник…» [15, л. 156]. Вот так католическое население неоднозначно реагировало на происходящие события.

Материальные результаты изъятия церковных ценностей были значительны. По сведениям Наркомфина, только к 1 июля 1922 г. и только в фонд Центральной Комиссии помощи голодающим из церквей РСФСР было изъято: золота - 34 пуда (557 кг), серебра - 23 998 пудов (393 тонны), прочих ценных металлов - 82 пуда (1 тонна 343 кг), алмазов и бриллиантов - 15 тыс. штук, жемчуга - 1,5 пуда (24,6 кг), драгоценных камней - 1,14 пуда (18,7 кг). В денежных знаках того времени сумма, полученная за церковные ценности, к осени 1922 г. определялась в 8 000 000 000 000 (8 триллионов) руб. На август 1923 г. всего было изъято церковных ценностей на 6 576 932 руб. 66 коп., из которых было продано на 46 48 217 руб. 57 коп. (70 %), передано в Главмузей на 426 514 руб. 31 коп., осталось в Гохране на 1 502 200 руб. 78 коп [, с. 26 Лиценбергер, О.А. Римско-католическая церковь в России [Текст] / 223]. Результаты внушительные и маловероятно, что такое несметное богатство было направлено на помощь голодающим Поволжья.

Среди законов в отношении церквей было постановление НКЮ от 25 августа 1920 г. «О ликвидации мощей» [с. 121, Лебедев, гомель 2011]. 18 июля 1922 г., в Варшаве была составлена польская нота с протестом по поводу вскрытия в Полоцке раки с мощами католического святого - блаженного А. Боболи. В этом акте советских властей Польское правительство вновь видело «неслыханное» нарушение ст. VII Рижского договора. Ответная советская вербальная нота была отправлена польскому посольству 15 августа 1922 г. На основе актов внутреннего законодательства РСФСР в ней пояснялось, что советское правительство в кампании по вскрытию мощей святых «борется не против законности квалификации тех или иных мощей с точки зрения их нетленности», «а только желает оградить народ от векового обмана и эксплоатации его религиозных чувств со стороны духовенства на почве всякого рода «чудес», неизменно сопутствующих культу мощей во все времена и у всех народов». Исполнение местными властями Полоцка «распоряжений центрального правительства», «вскрытие мощей Андрея Боболи, как разоблачение векового обмана» было сделано без нарушения седьмой статьи мирного договора, «в пределах внутреннего законодательства» [#"justify">Одновременно с ограблением церкви и осквернением мощей, активно проводились и аресты священнослужителей. Секретарь ЦК КПБ В. Г. Кнорин отсылал шифротелеграмму в ЦК РКП(б), с просьбой дать указание о суде над католическими священниками в Беларуси: «9/5-22 года ЦБ постановил передать дело польских ксендзов - выступивших против изъятия ценностей суду Ревтрибунала производством на польском языке. Суд назначить в двадцатых числах мая. Проводится широкая агиткампания, взволновано все польское население, добились принятия собранием с преобладанием верующих женщин делегаток резолюции о необходимости предать к суду ксендзов. Процесс будет иметь громадное значение не только [в] Белоруссии, но и отзовется также заграницей. Ввиду этого прошу срочно сообщить мнение ЦК РКП, так же указать до каких мер суд должен идти, ввиду особого положения Католического духовенства и ввиду того, что местными польскими силами процесса, когда на стороне противника много людей и церковных доводов, мы провести не сможем. Прислать хотя Бобинского и Лещинского, если Бобинского нет, тогда Барвин-екого. Ждем по этому вопросу Вашей телеграммы» [с. 214-115, Архивы кремля кн2]. На этом документе была сделана рукописная запись Л.Д. Троцкого: «Приговорить к высшей мере, - обменять на польских коммунистов. Троцкий» [с. 115, Архивы кремля кн2]. Ответ И.В. Сталина: «Т. Троцкий! Какую дерективу следовало бы дать по Вашему мнению в ответ на приложенную тел[егра]мму? Т. Дзержинский в основном за привлечение, оговариваясь, однако, что высшая мера наказания опасна» [с. 215, Архивы кремля].

Было решено возбудить уголовный процесс. «Значение процесса будет тройное: а) может дать фактический материал для антирелигиозной пропаганды, однако при условии хорошо обставленного процесса; б) будет противодействовать могущим возникать на религиозной почве антагонизмам (православные наказываются, к католическим относятся снисходительно); в) укажет местным властям, что католический костел не является привилегированным, как это в связи с рижским договором зачастую комментируется. Одновременно, однако, следует подчеркнуть: роль католической религии в значительной степени другая, чем православная (католическая религия, пожалуй, глубже проникает в частную и общественную жизнь, она не знает никаких расколов и сектантства, носит более универсальный характер, связывается населением с национальным вопросом и, что самое .главное, до 1917 г. была религией притесняемой, за которую страдали тысячи верующих. В виду этого рассчитывать на значение процесса для антицерковной пропаганды или же наедятся на раскол среди верующих (как это уже происходит среди православных) не приходится. Вопрос еще осложняется каноническими особенностями католицизма, на которые уже указал в своей ноте польский министр иностранных дел Скирмунт» [224-225, архивы кремля]. Далее идут записи об опасении, что судебный процесс вызовет отклики во всех католически странах, а также о необходимости привлечения к ответственности архиепископа Цепляка (На подобие Тихона) [с. 226 Архивы кремля].

Одним из громких процессов того времени был суд над Я. Цепляком. Преемника Э. Роппа Я. Цепляка ждала та же участь, что и его предшественника, однако события развивались гораздо драматичнее. Процесс над архибискупом и 14 активными католическими священнослужителями по решению Антирелигиозной комиссии ЦК РКП(б) проходил в Верховном суде Москвы 21-26 марта 1923 г. Комиссия решила; что «материалов для обвинения вполне достаточно, только центр тяжести обвинения должен быть Перенесен на чисто контрреволюционную деятельность...». Цепляку ставилось в обвинение то, что он давал указания духовенству не допускать создания «двадцаток», не заключать соглашений об аренде церковного имущества. Я. Цепляк и настоятель костела св. Екатерины в Петрограде К. Буткевич были приговорены к высшей мере наказания. Процесс вызвал протест в христианском мире. Учитывая тот факт, что патриарх Тихон также находился под следствием и ему тоже выдвигались обвинения, могла сложиться ситуация, когда две исторические конфессии могли остаться без руководства. Однако бросить такой вызов мировому сообществу и миллионам верующих внутри страны, большевики еще не могли. Многие руководители партии не считали подобные методы антирелигиозной борьбы целесообразными. Учитывая сложившуюся конъюнктуру, ВЦИК 29 марта 1923 г. заменил смертный приговор Цепляку на 10 лет тюрьмы, К. Буткевич 31 марта был расстрелян. 21 марта 1924 г. Президиум ЦИК принял постановление о высылке из пределов СССР католического архиепископа Я.Г. Цепляка [Янушевич, И.И. Конфессиональная политика советского государства, с. 113].

Кампания по изъятию церковных ценностей, а так же связанные с этим аресты духовенства и прихожан вызвали массовое возмущение среди населения. Во избежание дальнейших осложнений власти в 1923 гг. несколько меняет политику в отношении религии и Церкви.

В течение 1923-1924 гг. ЦК РКП(б) рассылает на места директивы и постановления, в которых в категорической форме требует прекратить репрессии против духовенства и закрытия храмов, а также призывает к необходимости «самого осторожного отношения к религиозным предрассудкам населения». В тоже время аналогичные решения принимаются и в отношении Католического костела [, с Лебедев, А. Костел и власть на Гомельщине. 27]. «Принимая во внимание: 1) сильный национализм польского населения питающийся воспоминаниями о национальном гнете царской России, а также нашептыванием польских контрреволюционеров и белогвардейцев особенно в связи с советско-польской войной 1920 года; 2) клерикализм населения выращенный религиозными гонениями царского правительства, умелой и крепкой организацией католического костела, причем католические ксендзы являлись проводниками просвещения и культуры на польском языке. (…) Полное фактическое равноправие польских советских школ со школами на других языках явится главным стимулом советизации польского населения» [3, л. 16]. Между тем, в 1925 году был взят курс на безрелигиозное воспитание, однако в некоторых польских школах были сведения о развитии клерикальных течений [Лебедев, #"justify">Антирелигиозная пропаганда не сильно отличалась от проводимой в отношении Православной церкви. Также проводились дни Пасхи, Рождества, читались доклады на антирелигиозные темы, ставились пьесы [л. 384, 10,НАРБ д 1788]. Издавались пособия в помощь антирелигиозным работникам. В одном из словарей Римская церковь определялась так: « это церковь, в которой народ, давно уже не знающий латыни, продолжает петь по-латыни. Обычай этот весьма мудр, ибо в интересах духовенства, чтобы христиане, подобно попугаем, не понимали того, что сами говорят, и не смущались теми несуразностями, которыми кишит распеваемая ими псалтырь» [с. 326, Католицизм без маски]. Также распространялись антирелигиозные пословицы: и в царство небесное даром не пустят; не всякий в старцы стрижется ради Иисуса, иной и для хлеба куса; бога молить - лбом колотить [с. 287, Католицизм без маски].

На служителей культа обрушились не только репрессии, грабеж, антирелигиозная пропаганда, а также проблемы с получением образования. Для того, чтобы обучаться в советских школах, дети духовенства должны были проживать отдельно от своих родителей [с. 207, Крапивин, непридуманная церковная история]. В докладе о работе Минской деревенской пропгруппы ЦК ВКП(б) за 1926 год отмечалось: «Проявляется деятельность духовенства, в особенности католическое. Так в Логойском районе сельский священник (порядочный контрреволюционер) никак не может устроить своего сына в Высшее учебное заведение. Он испробовал все способы, чтобы добиться от сельсовета удостоверения о том, что его сын пролетарий, но благодаря «проклятым» комсомольцам это ему никак не удалось. Тогда он послал своего сына на службу к крестьянину в качестве батрака. Прослужив 6 месяцев, сын попа явился в сельсовет за удостоверением о том, что он является батраком, но и тут ничего не вышло [л.126, НАРБ, д 2325]. Кроме того в том же Логойском районе наблюдалась агитация против православия, для того чтобы отнять у православных церковь под костел, прикрываясь якобы словами которые были сказаны Лениным: « Ленин был очень хороший человек, он даже когда умирал, то сказал, что все церкви, которые раньше были костелами обязательно должны быть превращены опять в костелы» [л.127, НАРБ, д 2325].

С середины 20-х гг. внимание властей к РКЦ значительно усиливается. Судебный процесс над Я. Цепляком, его высылка из СССР в некоторой степени ослабили жесткое противостояние Москвы и Ватикана. Папа изъявил готовность идти на некоторые уступки в вопросе деятельности РКЦ в СССР. Многие приходы, ранее отказывавшиеся от государственной регистрации, начали проходить эту процедуру. Папа дал согласие на замену ксендзов-поляков немцами и итальянцами. Видимо, были даны некоторые указания и по политическим вопросам, «хотя варшавский епископ Ропп, явный ненавистник советской власти, продолжал рассылать приказы ксендзам о сопротивлении советской власти» [Янушевич, И.И. Конфессиональная политика советского государства с. 114].

После суда над Цепляком две диоцезии в БССР пустовали. Руководство ими осуществлялось временными администрациями. Могилевской диоцезией, которая после реформирования Костела на территории СССР состояла из 11 деканатов, 60 парафий со 115 000 верующих и 35 священнослужителями, руководил ксендз С. Пржырэмбэль. Затем его место занял прелат А. Малецкий, в 1926 г. назначенный бискупом для управления Ленинградской Апостольской администрацией. Его место занял Б. Слокон, являвшийся одновременно и администратором Минской диоцезии. Б. Слокон был сторонником белорусизации Костела. Местные власти чинили ему препятствия для организации встреч с верующими, а в 1927 г. он был арестован и отправлен на каторжные работы [Янушевич, И.И. Конфессиональная политика советского государства, с. 114].

Все лица духовного звания, для которых их религиозные занятия являлись основной профессией, были лишены активного и пассивного избирательного права (причем с 1924-1927 гг. круг лишенцев из числа людей церкви расширился). Даже после снятия сана служители культа полностью в гражданских правах не восстанавливались. Священники не получали государственных пенсий (с. 206, дополнить, Крапивин).

Одним из основных направлений в работе советов депутатов была регистрация религиозных обществ и заключение договоров на право пользования костелами и каплицами. Кроме договора для регистрации составлялись также устав религиозного общества, список верующих, список служителей культа и опись имущества, находящегося в молитвенном доме [Лебедев, А. Костел и власть на Гомельщине, с. 30].

В БССР, особенно в приграничных районах и местах компактного проживания католиков и поляков, антисоветские настроения преобладали. Способствовала этому и несбалансированная антирелигиозная работа, католики-белорусы в большинстве своем желали присоединения к Речи Посполитой. И Москва, и Варшава нарушали положения Рижского договора в сфере национальной и конфессиональной политики. Необходимо отметить, что большинство священнослужителей, многие из них коренные жители Польши, не ограничивались сугубо пастырской деятельностью. Руководитель ОГПУ в БССР И. Опанский сообщал в ЦК КП(б)Б, что в республике 36 священнослужителей РКЦ враждебно настроены против Советской власти [Мчедлов, М.П. Религия и политика, с. 184]. Вместе с тем на всех католических клириков вешался ярлык польских шпионов и контрреволюционеров: «… Барацьбу з уплывам каталіцкага духавенства, якое зьяўляецца агентам польскага фашізму» [л. 2, НАРБ д. 3508] «Римско-католическая церковь является крупнейшим фактором нестабильности, как в силу того, что ее влиянием охвачены значительные слои населения (не менее 200-250 тыс.), так и, в особенности, в силу того, что она выполняет роль прямой агентуры польского государства» [Янушевич, И.И. Конфессиональная политика советского государства с. 115]. Отсюда видно, начало очередного усиления антирелигиозной политики.

Но в то же время, в предложениях по антирелигиозной пропаганде среди католиков за 1927-1928 гг. отмечалось, что «теперь значительная часть католиков стала лояльно относиться к революции, нужно разделить религиозные массы и установить другой подход в антирелигиозной пропаганде среди католического населения». Отмечалось так же то, что была большая сплоченность между духовенством и населением, т. к. при царизме католическое население находилось в угнетенном положении. Всякие антирелигиозные мероприятия очень часто считают неуважением к ним же самим. И это связано с тем, что духовенство было одновременно проводником польского языка, культуры, преследования католической церкви воспринималось как национальный гнет. В этом кроется корень причисления себе белорусов католиков к польской национальности. Поэтому проводить антирелигиозную работу нужно специально подготовленными людьми и желательно уделять больше внимания индивидуальной пропаганде. Вместе с антирелигиозной работой необходим объяснять белорусам-католикам историю католицизма в Беларуси [5, л. 134.].

С 1929 г. началось «развернутое наступление социализма» на религию и Церковь по всей стране. По городам и деревням прокатилась волна арестов священнослужителей, их высылок в места заключения, где томились уже десятки проповедников различных конфессий. Связано это было с принятием 8 апреля 1929 г. на заседании Президиума ВЦИК рассмотренного Секретариатом ВЦИК и СНК РСФСР Постановления «О религиозных объединениях», которое являлось действовавшим законом в области религии и Церкви в нашей стране с учетом определенных поправок и изменений на протяжении 60 лет (до 1990 г.) [, с26 Лиценбергер, О.А. Римско-католическая церковь в России [Текст] /. 249].

Судьба почти всего католического духовенства России, миллионов прихожан и сотен приходов была предрешена. 1929 год открыл собой последнее и самое печальное десятилетие официального существования Римско-католической Церкви при Советской власти. Вслед за усилением государственной антицерковной политики последовало ухудшение внутренней жизни Католической Церкви.

Отличительными чертами от гонений на Православную церковь было то, что РКЦ поддерживал Ватикан и Польша, к тому же были акции протеста со стороны католического населения, поскольку население очень уважительно относилась к своим священнослужителям и к церковному имуществу. Это заставляло власть постоянно менять свою политику по отношению к католической церкви, переходить от более лояльной к реакционной. Но к концу 20- х гг. деятельность Костела на территории СССР была практически полностью загнана в подполье.

. ПРОТЕСТАНТЫ И ИХ ВЗАИМООТНОШЕНЕИЕ С СОВЕТСКИМ ГОСУДАРСТВОМ

С приходом к власти большевиков начинается активная борьба власти против церкви. В первую очередь большевистская агрессия распространялась на традиционную православную церковь, поскольку в прошлом она поддерживала царскую власть. И соответственно, все указы распространялись именно на православную церковь. Позже взялись и за другие конфессии. В данной главе своей курсовой работе, я бы хотела осветить проблему взаимоотношения власти и протестантской церкви, или «сектантства», как называли ее большевики.

Протестантская церковь представляла собой разные течения - евангельские христиане, евангельские христиане-баптисты, адвентисты 7 -го дня («субботники»), христиане веры евангельской («пятидесятники»), богомолы («краснодраконовцы»), шерстинцы («истинные христиане») и др. [Пичуков, протестанская церковь на Гом. с. 267].

Первоначально Советская власть в лице сектантства видела союзника в борьбе с Православной церковью. В отличие от руководства и населения империи. В.И. Ленин еще на II съезде РСДРП предложил принять по сектантам следующую резолюцию: «Принимая во внимание, что сектантское движение в России является во многих его проявлениях одним из демократических движений России, II съезд обращает внимание всех членов партии на работу среди сектантства в целях привлечения их к социал-демократии». Ленин видел в сектантах союзника в борьбе с традиционными конфессиями. Отношение к религии вождь революции определял в подчинении ее практическим лозунгам, которые выдвигало политическое руководство [Янушевич, с. 120].

В Россию баптизм проник в 20-е гг. XIX в. В 70-е гг. получил свое массовое распространение, в том числе и в Беларуси, в основном среди немецких колонистов и латышей. Первой была создана баптистская община в д. Уть Добрушского района. В 1905 г. там был построен первый молитвенный дом. Первые группы пятидесятников, берущих начало от американской церкви «Ассамблея Бога», образовали в республике реиммигранты из США, а также бывшие военнопленные и миссионеры во время Первой мировой войны. Адвентисты развернули свою деятельность в начале 20-х гг.

Массовое распространение протестантизм получил только с приходом Советской власти. Провозглашенная новым атеистически настроенным руководством страны борьба со всеми религиозными культами на практике выражалась в агрессивном наступлении на Православную церковь. Декрет «Об отделении церкви от государства и школы от церкви» от 23 января 1918 г. подрывал экономический базис традиционных конфессий и, по мнению протестантов, полностью отвечал их требованиям: «Свершилось поистине историческое событие: некогда «презренные сектанты» - баптисты оказались на равных условиях с некогда привилегированной православной церковью» [Янушевич, с. 116- 117].

«Руководство баптистской церкви отдельных общин было настроено враждебно по отношению к Советской власти. Имелись, хотя и немногочисленные, случаи открытого участия баптистов в борьбе против Советской власти». После октября 1917 г. руководители русского баптизма, как и других сектантских организаций - адвентистов, молокан, евангельских христиан и т. д. категорически выступали против участия своих последователей в гражданской войне, против несения ими службы в частях Красной Армии. Баптистские руководители призывали верующих отказаться от несения воинской повинности, доказывали, что вероучение баптизма запрещает участвовать в войнах [Калиничева, с. 49]. Однако в вероучении баптизма нет пункта об обязательном для верующих отказе от несения воинской повинности. В свое время баптисты сражались в войсках индепендентов, позднее принимали участие в борьбе против английского господства в Америке [Каушанский, с. 64].

Но, несмотря на это, 4 января 1919 г. был издан декрет об освобождении от воинской повинности по религиозным убеждениям. Для того чтобы освободиться от этой повинности, нужно было предъявить удостоверение о принадлежности к секте [Митрохин, с.723].

В то время за отказ от службы в Красной Армии Революционный трибунал выносил смертный приговор, но таковой отменялся при своевременном обращении религиозных организаций во ВЦИК. На III Всемирном конгрессе баптистов П. Павлов назвал этот декрет «выдающимся но своему значению актом в области религиозной свободы, не имеющим прецедента в законодательствах других стран». Однако призывы лидеров некоторых сектантских направлений отказываться от военной службы представляются совершенно надуманными. К примеру, баптисты. 13-й пункт вероучения, принятый Всероссийским съездом баптистов в 1905 г., гласил: «Мы веруем, что правительство установлено Богом... Мы считаем себя обязанными, когда потребует нас к этому начальство, нести повинности воинской службы» [Янушевич, с. 120-121]. После принятия декрета случаи отказа сектантов от воинской службы по религиозным убеждениям участились, а в некоторых местах приобрели массовый характер. Несомненно, многие начали вступать в сектантские общины, чтобы таким образом избежать службы в Красной Армии.

Литература о сектантстве в начале 20-х гг. продвигала соглашательские идеи, несмотря на то, что «мировоззренческие воззрения сектантов принципиально расходятся с научно-коммунистическими, необходимо, преодолевая православно-миссионерские оценки, выявлять неоднородность и классовое расслоение внутри религиозных общин; стараться, так или иначе, вовлечь рядовых верующих в дело социалистического строительства». Неоднозначной была позиция по сектантскому вопросу среди высшего руководства страны. Частыми были случаи обращения лидеров протестантов с жалобами на действия местных властей напрямую к В.И. Ленину, который давал лично указания удовлетворять требования баптистов и евангельских христиан. Например, Исполком Витебской губернии получил указания отменить практику испрашивания разрешения на проведение молитвенных собраний евангельских христиан-баптистов. М.И. Калинин, А.И. Рыков, В.Д. Бонч-Бруевич и, что с сектантством не следует конфронтировать, а необходимо налаживать сотрудничество и партийным, и государственным структурам. М.И. Калинин поддерживал трудовой характер общин. По его данным, в стране в целом было около 10 млн. сектантов, среди которых необходимо было активизировать работу по поддержке коллективных, артельных форм хозяйствования [Янушевич, с. 121] .

Однако все четче начала осознаваться и для самого существования власти проблема массового распространения сектантства и усиления его политического, экономического влияния, особенно в деревне. В декабре 1925 г. пленум баптистов отметил, что «в Союзе баптистов СССР имеется «приблизительно 3200 общин, 3700 мест проповеди, 1100 молитвенных домов, 600 пресвитеров и 1400 прочих служителей церквей». Относительно общей численности баптистов в те годы Б. Тихомиров пишет: «...баптист Гордон Бекер говорит в своей проповеди, что до войны в России насчитывалось около 100 тыс. баптистов, теперь же более 2 млн. человек. Это, конечно, явное преувеличение... Общую численность баптистов можно определить без преувеличения в 400 тыс. человек. По данным Федеративного совета баптистов, в 1927 г. в 6500 общинах насчитывалось 500 тыс. членов» [Митрохин, с. 74].

Таким образом, за годы нэпа баптизм заметно вырос и превратился в крупную религиозную организацию. Прежде всего росту баптистской церкви способствовало изменение ее правового положения, уравнивание в правах всех вероисповеданий в стране, отмена привилегированного положения православной церкви. Баптистские общины пополнялись за счет людей, которые и ранее сочувствовали баптизму, но не вступали в общины, боясь преследований, которым баптисты, как и все религиозные «инакомыслящие», подвергались при царизме [Калиничева, с. 40].

Увеличение количества «сект» обеспокоило Советскую власть и изучением сектантства вплотную занялись и в ОГПУ. Начальник 6-го отделения Секретного отдела Е. Тучков считал главной причиной популярности сект возможность уклонения от службы в Красной Армии: «Приступив вплотную к этой работе с середины 1923 г. и поставив себе задачей заставить сектантов принять для себя обязательным военную служу в Совроссии, лишить единства их организации и тем самым приостановить рост сектантства». Был использован «наиболее благоприятный случай» для вербовки руководителя евангельских христиан И.С. Проханова, а именно его арест за распространение антимилитаристского воззвания. В сентябре 1923 г. был созван Всероссийский съезд евангельских христиан, на котором присутствовало 300 делегатов, причем большинство из них высказывались против признания воинской службы обязательной, Проханов, также решил не вступать в противостояние с этими делегатами. Присутствие на съезде «нашего осведомителя» позволило вернуть его мнение в нужное русло. Съезд согласился с необходимостью прохождения службы, чем внес раскол в ряды союза. Активные противники Проханова по просьбе его помощника арестованы, так как они были «вредны Советской власти только в военном вопросе, но и в политическом отношения, буржуазные элементы» [янушевич, с. 120].

«Благодаря этого спора евангельских групп баптисты сумели перетянуть некоторые провинциальные общин сторону, чем до крайности озлобили евангелистов-прохановцев, которые стали просить меня, чтобы и баптисты признали для себя военную службу». Работа среди баптистов проводилась снизу. Когда их лидеры на съезде 1923 г. попытались организовать противостояние предлагаемой ОГПУ резолюции, «наши осведомы» категорично заявил о необходимости признания обязательной воинской службы, съезд принял компромиссную резолюцию, не удовлетворив ни одну из сторон. Работа органов по данному направлению продолжалась. На XXIV съезде баптистов в 1926 г. тон выступлений был значительно скорректирован, с речью выступал П.В. Иванов-Клышников: «...Советская власть проявила довольно много терпения и снисходительности, наблюдая, как почти в каждом полку Красной Армии происходит брожение при появлении среди красноармейцев призывников-баптистов, которые открыто говорят о своем непризнании воинской службы... Никакая другая государственная власть с таким положением мириться не может» [Митрохин, с. 72-73]. На этом же съезде воинская повинность была признана обязательной для всех баптистов.

г. стал поворотным во взаимоотношениях государственных органов и сектантских организаций. Власть начинает обвинять некоторых сектантов, в том, что они были замешаны в контрреволюционной деятельности. Многие сектанты-кулаки отказывались выполнять хлебозаготовки, гноили хлеб в ямах. Обвиняли также в том, что проповедники баптизма противодействовали культурной революции в стране, призывали верующих не читать советских книг, не посещать клубы, театры [Баптизм и баптисты, с. 26].

Совещание при Агитпропе ЦК ВКП(б) констатировало, что в «количественном отношении целый ряд сект являются массовыми организациями, насчитывающими в своих рядах миллионы членов» и «сектантство представляет собой мелкобуржуазное, главным образом крестьянское, движение, и большим влиянием в нем пользуются буржуазно-кулацкие элементы» [Янушевич, с. 112]. Это в определенном смысле соответствовало действительности. По социальному статусу 55 % верующих в сельской местности составляли крестьяне-бедняки, а 1-2 % - зажиточные крестьяне и кулаки. В городе 66 % составляли кустари и ремесленники. Больше половины верующих были людьми старше 45 лет. Однако, как торговцев, купцов и кулаков, преследовавших не всегда сугубо религиозные интересы [Лялина, с. 60-62]. Многие руководители общин, по сути, несли лишь административно-хозяйственные функции. Прагматичностью отличались и многие обретенные «братья». Зачастую, порвав с прежними религиозными взглядами, люди шли в сектантские общины, надеясь получить опору, сочувствие, попав в благоприятную среду, всячески пытались там удержаться для того, чтобы просто выжить в сверхсложной социально-экономической обстановке. Вера, религиозные чувства у таких людей не всегда являлись определяющими. Те же евангельские христиане признавали: «Церковь подвергается большой опасности «обмирщиться», стать светской церковью…, подвергается большой опасности смешаться с миром» [Янушевич, с. 121]. Привлекали секты во многом и различными благотворительными акциями, бесплатными обедами и т. д. Религиозные организации, имевшие свои центры за рубежом, неплохо финансировались особенно для проведения активной миссионерской деятельности Председатель Союза баптистов СССР И.А. Голяев говорил в конце 1925 г.: «Религиозные затруднения к проповедованию Евангелия Христова и упрочению царства божия в нашем отечестве, бывшие в царское время и ныне Советской властью упраздненные, в минувшем 1925 году еще более устранены, и мы имели широко раскрытую нaм дверь к благовестию Христов. Однако, - продолжает он,- пока сделано очень мало. Исходя из такой оценки, пленум принимает решение направить свою деятельность к дальнейшему расширению поля миссионерской деятельности. При этом особое внимание обращается на то, чтобы усилить работу среди инородцев, как-то: среди армян, грузин, татар и среди языческих народов, живущих не территории СССР» [Митрохин, с. 74].

Весьма важным в связи с этим является вопрос роста численности сектантских организации. Рост популярности идей евангелизма среди населения способствовал ряд обстоятельств. Это - отсутствие сложной церковной иерархии и монашества, то, что проповедники протестантской церкви не курили и не употребляли алкоголя, всех единоверцев считали своими «братьями и сестрами» [Пичуков, с. 268]. Мозырский окружком КП(б)Б отмечал в 1926 г.: «Быт и нравы сектантов резко отличаются от быта окружающего их несектантского населения: сектанты не курят и не пьют. Hа почве пьянства, следовательно, у сектантов не бывает таких недоразумений, какие случаются у несектантов: драки, скандалы между собой и в семье. Семья сектанта представляет вообще более образцовую и более устойчивую ячейку, чем несектанта. Женщины у сектантов живут в более лучших условиях, нежели же несектантов. Сектанты ценят образование, сознают его пользу и очень уважают учиться» [Пичуков, с. 267]. Немаловажными факторами популяризации евангелизма был кризис Русской православной церкви, приведший к «обновленческому» расколу, необходимая взаимопомощь в среде единоверцев в тех конкретных хозяйственно-экономических условиях.

Первоначально Советская власть питала иллюзии в отношении сектантов о возможности направить в русла советской работы значительные хозяйственно-культурные элементы, которые есть среди сектантов. Не удалось создать сельскохозяйственных кооперативов и артелей среди сектантских общин, т.к. в этом отношении протестанты не проявляли инициативы.

К середине 20-х гг. в целом оформился курс государственной политики в отношении к протестантской церкви. ЦК ВКП(б), заслушав 27 сентября 1926 г. вопрос «О состоянии сектантства в СССР - его политической и экономической роли», поставил задачу окончательной ликвидации «сектантства» [Пичуков. с. 268].

Работа против сектантства усиливается еще больше в конце 1920-х годах, как впрочем, это было характерно и для традиционных конфессий. Все сектантские общины начинают причислять к контрреволюции. Собственно говоря, и сектантские организации не скрывают своего отношения к Советской власти. «В сектантских районах, там где есть секты, наблюдается, что главари сектантских групп меняют свои методы работы, где входят в ячейки безбожников и стремятся развалить работу изнутри» [8 Переписка и директивы ЦК КПБ об антирелигиозной кампании 1929 г., Мозырский ОК КПБ ГАООГО. - Фонд 69. - Оп.2. - Д.572., л.126].

В газете «Правда» от 26 -го февраля 1928 г. была опубликована статья о том, что ГПУ раскрыла крупную шпионскую сеть среди баптистских общин в разных кругах Украины. В этой статье говорилось о том, что «некий Шевчук, организатор одной из баптистских общин, занимался шпионской работой по заданиям 2-го отдела польского генерального штаба. Шевчук предоставлял сведения о состоянии Красной Армии. Он регулярно привозил из-за границы литературу с антисоветским содержанием… Примеров контрреволюционной работы церковников и сектантов можно привести не мало. Религиозные организации становятся оплотом контрреволюционной работы направленной к срыву социалистического строительства - культурной революции» [Тезисы для антипасхальных докладов [Текст] // ГАООГО. - Фонд 72. Оп.1.- Д.17, л. 10].

В процессе изучения сектантских общин выяснилось, что по социальному положению составляют их середняки, зажиточные и кулачество. В одном из докладов об антирелигиозной работе на Мозырщине говорилось о том, что «экономическая отсталость округи - общая неграмотность населения, достигающая до 65%, является объективной причиной того, что беднота, женщины и молодежь попадают под влияние сектантства. Сектантское движение вылилось в явно антисоветские проявления, как секта «драконаў» противопоставляет нам такой лозунг «налога не плачу, в Красную Армию не иду, советской власти не признаю» [ Переписка и директивы ЦК КПБ об антирелигиозной кампании 1929 г., Мозырский ОК КПБ ГАООГО. - Фонд 69. - Оп.2. - Д.572., л. 205].

Для того, чтобы вести борьбу с «сектантством» необходимо было узнать своего врага изнутри. Начинается активная работа по сбору сведений о сектантских общинах [З матаряламі АПА Нараулянскага РК КП(Б) 1929 г. ГАООГО. - Фонд 4286. - Оп.1а. - Д.95, л. 58]. Для этого используются анкеты, вопросники.

В свое работе хочу привести, для примера, вопросник собрания сведений о сектантских общинах по Наровлянскому району. Который содержит сведения о Клевинской общине христиан-баптистов в Осиповке. «40-50% составляют женщины. На собраниях читают библию, молятся, поют религиозные песни из евангелия и разбирают прочитанное. Лояльно относятся к советской власти. Отношение к Красной армии подчиненное, отрицательно относятся к партии, комсомолу, пионерам. Имеется связь с заграничным центром в Одессе. Считают, что их вера истинна. Обедов, кампаний не проводят. Методика вербовки: индивидуальная обработка. Получают помощь из Березовского сельсовета. Источник средств: сборы среди членов общины; пастор и проповедник получают 400 рублей пособия из союза проповедников и американских 10 долларов в месяц. Литература не распространяется. Религиозные книги на немецком языке высылаются из Германии» [,З матаряламі АПА Нараулянскага РК КП(Б) 1929 г. ГАООГО. - Фонд 4286. - Оп.1а. - Д.95л. 137.].

Таким образом, получается, что союзника Советской власти из протестантской церкви сделать не удалось. С 1926 г. власть начинает менять свое отношение к религиозным общинам, это было связано с увеличением количества «сект», также они вызывали «брожение» в армии, тем, что не хотели брать в руки оружие. Религиозные организации, имевшие свои центры за рубежом, неплохо финансировались. Это не осталось незамеченным со стороны Советской власти. Власть начинает их причислять к контрреволюции и проводить активную антирелигиозную пропаганду и прямые репрессии.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

С того момента как в России был свергнут монарх, церковь теряет покровительство со стороны государства. Большевики считали религию пережитком прошлого, видели в ней контрреволюционную силу и эксплуататора рабочего класса.

Было принято ряд декретов, постановлений, которые юридически ограничивали церковь, лишили ее имущества. Для того, чтобы разоблачать религию прибегали к осквернению мощей, обманывали населения подлаживая в раки вместо мощей куклы, кости и др. и таким образом пытались показать то, что церковь на протяжении веков дурачила население. В связи с трагедией голода в Поволжье у Советской власти появилась официальная причина изъять церковные ценности для пополнения своего бюджета, а также причина репрессий, для тех, кто якобы оказывал сопротивление при изъятии ценностей.

Существовали определенные различия в антирелигиозной политике по отношению к другим конфессиям. Отличительными чертами от гонений на Православную церковь было то, что РКЦ поддерживал Ватикан, к тому же были акции протеста со стороны католического населения, поскольку население очень уважительно относилась к своим священнослужителям и к церковному имуществу. Это заставляло власть постоянно менять свою политику по отношению к католической церкви, переходить от более лояльной, к реакционной. Но к концу 20-х гг. деятельность Костела на территории СССР была практически полностью загнана в подполье. Что же касается протестантской церкви, то союзника для Советской власти из нее не получилось. С 1926 г. власть начинает менять свое отношение к религиозным общинам, это было связано с увеличением количества «сект», также они вызывали «брожение» в армии, тем, что не хотели брать в руки оружие. Религиозные организации, имевшие свои центры за рубежом, неплохо финансировались. Это не осталось незамеченным со стороны Советской власти. Власть начинает их причислять к контрреволюции и проводить активную антирелигиозную пропаганду и прямые репрессии.

Репрессии, закрытие монастырей, усиление идеологической пропаганды показывало не силу, а слабость Советской власти в конце 20-х гг. Это свидетельствовало о том, что антирелигиозная работа, проводимая на протяжении всех 20-х годов, не имела успехов. Причисление религиозных деятелей к контрреволюции также не имело успеха, т.к. в основном население оказывало сопротивление при закрытии храмов, а не священнослужители. Советская власть все же добилась определенных успехов в частности в том, что количество действующих монастырей, церквей уменьшилось. Но количество верующих оставалось гораздо большим, чем требовалось для успешного завершения культурной революции.