силы во всех сферах народного хозяйства. Одновременно с другими капиталистическими странами в России происходила вторая техническая революция (ускорение производства средств производства, широкое использование электричества и других достижений современной науки), совпавшая с индустриализацией.
Заводов-гигантов с числом рабочих свыше 5000 насчитывалось в Германии <#"justify">Глава 2. Законодательство России в начале XX века
.1 Гражданское право
На рубеже XIX - XX веков в важнейшей отрасли права - гражданском праве не произошло принципиальных преобразований, хотя они очень требовались. Гражданское право страны не было единым для всех подданных. Сложившееся ранее в процессе присоединения новых территорий правило оставлять там старые законы сохранялось и в XX веке. Поэтому в Финляндии продолжало действовать Шведское уложение 1734 года, в Царстве Польском применялся Французский гражданский кодекс, конечно, с дополнениями и изменениями. В Бессарабии тоже действовали национальные источники права (Шестикнижие Арменопуло, собрание законов Донича, Соборная грамота Маврокордата), общеимперские гражданские законы носили здесь характер дополнительного источника права. В Прибалтийских губерниях также продолжал действовать Свод законов губерний Отсзейских (т. 3). Кочевые и полукочевые народы, населявшие азиатскую часть Российской империи (так называемые бродячие инородцы), жили по своим национальным обычаям, действие российского гражданского законодательства на них не распространялось.
Нормы гражданского права содержались в Своде законов гражданских. Принятый в первой половине XIX века Свод законов гражданских во многом не удовлетворял требованиям развивающегося буржуазного общества. Он не был доработан с точки зрения юридической техники, охватывал не все сферы применения гражданского права, кроме того, содержавшиеся в нем положения распространялись не на всех подданных страны. Были в нем и социальные изъятия. Так, и после отмены крепостного права земельно-правовые отношения крестьян регулировались не Сводом законов гражданских, а законом о состояниях. В значительной степени правоотношения крестьян регулировались обычным правом. Обычай применялся по делам о наследстве и опеке, а также при решении мелких гражданско-правовых споров.
Обычай как источник права широко использовался не только при регулировании указанных выше правоотношений. По судебной реформе 1864 года мировым судьям было разрешено применение норм обычного права безотносительно к сословию спорящих, если в праве существовал пробел и хотя бы одна из сторон ссылалась на обычай. Законом от 15 июня 1912 года это правило было распространено на окружные суды. Торговые споры все суды при неполноте закона должны были решать на основании обычного права. В делах же о торговой поклаже и при толковании договоров нормы обычного права имели преобладающее значение по сравнению с нормативными актами.
В связи с этим, профессор Г.Ф. Шершеневич в 1910 году отмечал: «В России... сфера применения правовых обычаев к гражданским отношениям весьма обширна. Крестьянская масса и до сих пор, несмотря на разрушение обособлявших ее общинных начал, продолжает оставаться под действием обычного права в делах, подлежащих ведомству волостных судов, - по всем предметам, а в делах, подведомственным другим судам, - в порядке наследования. Правовые обычаи по торговым делам имеют применение во всех судах. Наконец, в делах, подлежащих ведомству мировых судей, городских судей и земских начальников, дозволяется руководствоваться правовыми обычаями, впрочем, не иначе как по ссылке сторон и в случаях: а) положительно законами не разрешаемых и b) когда применение обычаев дозволяется именно законом».
Отсталость Свода законов гражданских, разнообразие источников права, отсутствие какого-либо единства требовали новой кодификации гражданского права. Однако работа над проектом Гражданского уложения затягивалась, а жизненная необходимость развития гражданского права ощущалась очень остро. В связи с этим большую роль в приспособлении гражданского права к жизненным реалиям начинает играть Сенат. Роль Сената как толкователя закона и создателя новых правовых норм увеличивалась в связи с тем, что нормы Свода законов действовали не на всей территории Российской империи. Правотворческая деятельность Сената проявлялась прежде всего через деятельность его департаментов, хотя и Общее собрание Сената при решении вопросов руководства судами и толкования норм права касалось гражданского права. Юридическое значение сенатских кассационных решений оценивалось неоднозначно. Сенат заявляло том, что его решения обязательны для всех судов. Однако в науке сложилась иная точка зрения. На основании норм Устава гражданского судопроизводства большинство ученых признавало обязательными решения Сената только для конкретного суда, решение которого рассматривалось в кассационном порядке. Однако на практике все суды признавали решения Сената обязательными наравне с законом.
Благодаря деятельности Сената получили развитие и возможность преобразования институты гражданского права, а, кроме того, были созданы, опиравшиеся на «общее разумение законов». Таким образом, появились, например, институт неосновательного обогащения, договор в пользу третьего лица, различие аванса и задатка.
Часть I т. X Свода законов не имела раздела «лица», традиционно открывающего гражданские кодексы государств. Различное правовое положение граждан России не позволяло свести в один раздел все нормы, посвященные гражданской правоспособности. После отмены крепостного права на крестьян были распространены не все нормы гражданского права (в частности, в отношении землевладения). Предусмотренное столыпинским законом запрещение крестьянам скупки общинных земель тоже противоречило нормам гражданского права.
При этом сама затеянная Столыпином реформа, имела целью существенно расширить круг земельных собственников. По Закону 1910 года крестьяне получали хутора и отруба в полную собственность.
Серьезные ограничения продолжали сохраняться для евреев (вернее, лиц иудейского вероисповедания): они могли (за отдельными исключениями) постоянно проживать лишь в определенной местности, были ограничены в праве приобретения в собственность недвижимости.
Существенно различалась правоспособность мужчин и женщин. Особенно ущемлялись права женщин в области наследования по закону. Попытка изменить это положение была предпринята в законе от 3 июня 1912 года. Он уравнял дочерей и сыновей в праве наследования движимого имущества после их родителей, но в отношении наследования земельной собственности определенное неравенство сохранялось.
Гражданское право особо пристальное внимание обращало на вещное право. Значительное число норм и хорошая разработанность институтов вещного права по сравнению с нормами обязательственного отражали отсталость российского гражданского права от требований буржуазного хозяйства. Отсталость гражданского права проявлялась и в сохранении в нем таких чисто феодальных институтов, как заповедные и родовые имущества (имения).
В вещном праве выделялись институты права владения (независимо от основания), права собственности, права на чужие вещи (сервитуты). Для защиты интересов других членов общества были выработаны ограничения в пользовании собственником недвижимостью, прежде всего землей. Это выражалось в праве общественного пользования дорогами и реками, проходящими через земли собственника, запрещении затоплять плотинами земли других собственников и пр. Российское гражданское право ограничивало собственника и в области распоряжения своим имуществом, если это была родовая недвижимость. Родовые имения нельзя было подарить, ограничена была и свобода завещания. Проданное родовое имение могло быть выкуплено родственниками продавца в течение трех лет.
К правам на чужие вещи относились право пользования вещью и ее плодами, право использования угодий в чужих землях. С 1912 года к ним присоединяется и право застройки, в соответствии с которым лицу предоставлялось право пользоваться землей сроком от 36 до 99 лет для постройки здания. Застройщик мог по истечении срока застройки или снести здание, или оставить его собственнику земли, возможно было заключить на этот счет особое соглашение.
Обязательственному праву были известны договоры мены, купли-продажи, запродажи (т.е. договор о будущей продаже), поставки, дарения, имущественного найма или проката (в отношении недвижимости употреблялся термин «аренда»). Максимальный срок аренды был, за редким исключением, 36 лет. Известен был и договор безвозмездного пользования, именуемый ссудой. Достаточно подробно регулировался договор займа, закон ограничивал максимальный размер процентов - 12. Содержались в ч. I т. X Свода законов и нормы, регулировавшие отношения, получившие особое распространение в эпоху капитализма: договоры подряда, личного найма, товарищества, страхования.
Гражданское право, помимо обязательств из договоров, знало, конечно, и обязательства из причинения вреда. Судебная практика выработала новый институт: признала иски из неосновательного обогащения.
Особое место в гражданском праве занимало авторское и промышленное право. Объектом авторского права являлся продукт духовного творчества, выраженный во внешней форме (книги, речи, лекции и т.п.). Автору принадлежало исключительное право всеми возможными способами воспроизводить, опубликовывать и распространять свое произведение. После смерти автора его права переходили к наследникам на 50-летний срок. К промышленным правам относились права изобретателя, право на фирму и товарный знак. Закон от 28 июня 1912 года установил, что, несмотря на право изобретателя в течение 15 лет пользоваться своим изобретением, в случае государственной необходимости право на изобретение или усовершенствование могло быть принудительно отчуждено.
Некоторые изменения произошли в наследственном праве. Законом 1912 года были расширены права женщин - наследниц по закону. Как известно, по русскому праву наследники призывались по очереди. В первую очередь призывались наследники по прямой нисходящей. До 1912 года, если среди наследников были и сыновья и дочери, наследство делилось таким образом, чтобы сыновьям досталась большая часть. Новый закон отменил это правило, уравняв дочерей с сыновьями в наследовании движимого имущества и недвижимости в городах. При наследовании недвижимого имущества за городской чертой доля дочерей была увеличена до 1/7. Внебрачные дети могли по Закону 1902 года наследовать только благоприобретенное (т.е. неродовое) имущество матери. Во вторую очередь к наследованию призывались боковые родственники, но минуя восходящих. По Закону, действовавшему до 1912 года, сестра при братьях не наследовала. Закон 1912 года установил порядок наследования сестер при братьях аналогично наследованию дочери при сыновьях.
2.2 Семейное право
Основные институты семейного права, сложившиеся еще в XVIII - XIX веках, продолжали действовать и в начале XX века, но некоторые изменения произошли и в этой отрасли права. Так, изменилось правило о местожительстве супругов. Местожительство семьи определялось местожительством мужа. Закон от 14 марта 1914 года установил возможность раздельного проживания, если для одного из супругов совместная жизнь представлялась невыносимой. До этого существовал порядок принудительного возвращения.
Закон 1902 года предоставил некоторые права внебрачным детям, но существа их положения этот Закон не изменил. Внебрачный ребенок мог требовать от отца пропитания, получал некоторые права на наследование после матери. Этот Закон допускал усыновление внебрачных детей.
В начале столетия развитие получил и институт приемной семьи, который вышел за рамки «обеих столиц» и распространился практически во всех губернских и уездных центрах. Однако в данном направлении семейного права появился ряд ухудшений, а именно: в стране перестал существовать единый централизованный орган, регулирующий вопросы, связанные с устройством детей в приемную семью (ранее эти функции выполнял Опекунский совет); различия в финансовых возможностях земств привели к тому, что заработная плата приемных родителей в каждой губернии различалась (порой весьма существенно); был сокращен срок пребывания ребенка в приемной семье (в разных губерниях от 8 до 13 лет), по истечении которого дети возвращались на воспитание в приют или другое учебное заведение; таким образом, приемная семья вновь стала рассматриваться как элемент воспитания ребенка в специализированном учреждении, что было, безусловно, «шагом назад».
2.3 Уголовное право
Пожалуй, лишь в одной отрасли российского права, а именно в уголовном праве, официально не допускалось применение правовых обычаев. Но при этом действие обычно-уголовного права сохранялось в отношении многочисленных инородцев - коренных малочисленных народов (якутов, бурятов, нанайцев, ульчей, нивхов и др.). Для иных слоев населения уголовные обычаи допускались лишь в волостных судах.
В начале XX века в России действовало несколько крупных уголовных кодексов: Уложение о наказаниях уголовных и исправительных (1845 года, в редакции 1885 года), Устав о наказаниях, налагаемых мировыми судьями (1864 года), и Уголовное уложение, утвержденное 22 марта 1903 года. Уложение о наказаниях содержало нормы о тяжких преступлениях, подлежащих рассмотрению общими судебными местами. Устав, напротив, должен был применяться единолично мировыми судьями. Уголовное уложение было введено в действие не полностью: действовали общие постановления о преступлениях и наказаниях, статьи о религиозных и государственных преступлениях, о противодействии правосудию и некоторые другие.
Помимо этих законов, применялись Воинский устав о наказаниях, Устав о ссыльных, Собрание церковных законов и др. Такая множественность создавала известные неудобства.
Законом преступление определялось с формальной точки зрения как совершение или несовершение действия, которое запрещено или предписано под страхом уголовной кары. Уложение о наказаниях не знало никакого формального деления преступных деяний, свойственного западноевропейскому уголовному праву. Уголовное уложение 1903 года выделяет три группы преступлений: 1) тяжкие преступления, за совершение которых в законе предусматривалась смертная казнь, каторга или ссылка на поселение; 2) преступления, за которые как высшее наказание определялось заключение в исправительном доме, крепости или тюрьме; 3) проступки, за которые высшим наказанием являлся арест или денежный штраф.
Если Уложение о наказаниях говорило об обстоятельствах, исключавших вменяемость, то Уголовное уложение давало определение невменяемости как состояния, исключающего уголовную ответственность. Согласно Уголовному уложению, вменяемость предполагает способность сознавать свои поступки и действовать осознанно. Уложение о наказаниях рассматривало как состояние невменяемости малолетство, глухонемоту, душевную болезнь, а также необходимую оборону и крайнюю необходимость.
Малолетство разбивалось на три периода: 1) возраст безусловной невменяемости; 2) период условной вменяемости и 3) возраст смягчения наказания. Безусловно невменяемым признавался ребенок до 10 лет. Подростки в возрасте от 10 до 17 лет подлежали наказанию лишь в случае признания их действовавшими с "разумением". Наказания, применяемые к ним, должны были быть значительно мягче наказаний, применяемых к взрослым. Совершившим преступление в возрасте от 17 до 21 года наказание должно было смягчаться: уменьшались сроки наказаний, смертная казнь по Уголовному уложению заменялась бессрочной каторгой.
Необходимая оборона и крайняя необходимость по Уголовному уложению возможны были при защите всех прав, как своих, так и чужих, тем самым значительно расширялись рамки применения этих институтов по сравнению с Уложением о наказаниях. Крайней необходимостью признавалось и состояние голода, в связи с чем в случае кражи для утоления голода допускалась ссылка на крайнюю необходимость.
Уголовное право в России обусловливало применение наказания и его тяжесть виновностью правонарушителя. Закон, говоря о виновности, рассматривал случайность, умысел и неосторожность.
Уголовное право из стадий преступной деятельности - обнаружения умысла, приготовления, покушения и оконченного преступления - видело опасность во всех, кроме обнаружения умысла. Приготовление наказывалось лишь по наиболее тяжким преступлениям. Покушение наказывалось мягче, чем оконченное преступление.
Самым тяжким наказанием по-прежнему являлась смертная казнь, хотя она в России и применялась по ограниченному числу статей уголовных законов. Однако назначение ее по ст. 18 Положения о мерах по охране государственного порядка значительно увеличивало число лиц, подвергнутых этому наказанию. При подавлении революции 1905 - 1907 годы, в годы столыпинской реакции, смертная казнь применялась в массовых размерах. В 900-е годы в России разворачивается движение за отмену смертной казни, тем более что в ряде стран Европы (Румынии, Португалии, Голландии, Италии, Норвегии) она была уже отменена. Нельзя назвать ни одного крупного ученого, криминалиста-теоретика в России этого периода, который бы защищал существование смертной казни.
Одним из позорных пережитков феодализма в уголовном праве было сохранение телесных наказаний. Закон постепенно сужал круг лиц, к которым они применялись, и основания применения.
Ссылка на каторжные работы являлась следующим по тяжести наказанием после смертной казни. С 1906 года в связи с отменой отбывания каторги на о. Сахалин в пределах европейской части России организуются каторжные тюрьмы.
В 1909 года был принят закон о досрочном освобождении, которое могло применяться к осужденным к лишению свободы в тюрьме, исправительном доме или исправительном арестантском отделении. Условия и порядок досрочного освобождения были достаточно сложными.
Среди имущественных наказаний были распространены конфискация и штраф. Русский закон знал только специальную конфискацию, т.е. изъятие орудий преступления, вещей, добытых преступным путем. Общая конфискация как мера, направленная прежде всего против семьи преступника, была незнакома европейскому уголовному законодательству, в том числе и российскому.
Особенная часть Уложения содержала нормы о преступлениях религиозных, государственных, против доходов казны, против общественного благоустройства, против жизни, здоровья, свободы, чести, имущества частных лиц и пр.
Особенностью российского уголовного права являлось большое по сравнению с западноевропейскими уголовными кодексами число статей о религиозных преступлениях. И хотя число их уменьшилось - 25 статей в Уголовном уложении по сравнению с 65 статьями в Уложении о наказаниях, это число оставалось неизмеримо большим по сравнению с тремя статьями в Германском уголовном уложении и с пятью статьями Итальянского уголовного уложения. Самым тяжким религиозным преступлением являлось богохуление. Наказание за него колебалось от ареста до каторжных работ сроком на 15 лет. Закон говорил и о кощунстве по отношению к церковным обрядам, установлениям, священным предметам. К числу религиозных преступлений относилась принадлежность к изуверским сектам (например, скопцов, хлыстов). Уголовное уложение значительно менее суровыми мерами защищало нехристианские религии. Кощунство по отношению к нехристианским святыням было наказуемо только в случае признания этой религии в России и при совершении кощунственных действий в молитвенном доме во время богослужения.
Наиболее опасным государственным преступлением по Уголовному уложению являлось «посягательство на жизнь, здоровье, свободу и вообще на неприкосновенность» императора, императрицы и наследника престола, а также на ниспровержение императора с престола, лишение его верховной власти или ее ограничение. Это преступление и приготовление к нему карались смертной казнью.
Глава 3. Основные закономерности эволюции законодательства России в эпоху революционных потрясений
.1 О пользе революционных потрясений
право кодификация законодательный акт
Понятие «революция» появляется в современном лексиконе достаточно часто, когда необходимо подчеркнуть неординарность событий и явлений, сопровождающихся какими-либо последствиями для человека, среды его обитания или для природы в целом.
Как правило, понятие «революция» применяется для подчеркивания остроты обстановки, сложившейся в общественно-политической жизни общества и государства, какой-либо сфере деятельности или среде обитания человека. Слово «революция» означает коренной переворот в жизни общества, который приводит к ликвидации отжившего общественного и политического строя и передает власть в руки передового класса.
В российской истории революции происходили в силу событий и явлений, которые были связаны с реформами в обществе, войнами, иными обстоятельствами, затрагивающими интересы большинства населения страны.
Но еще более важным, эпохальным событием явилось рождение в ходе революции 1905 - 1907 годы принципиально нового политического явления - Советов рабочих, крестьянских, солдатских депутатов - боевых органов революционной власти. Революция была подавлена, и Советы погибли, но им суждено было перевернуть мир.
Революция заставила власть дать народу демократические права и свободы, включая свободу печати, собраний, политических организаций. На базе этого возникают политические партии, выходят из подполья ранее созданные.
3.2 О совершенствовании юридической техники подготовки законодательных актов
Исторический опыт создания текстов законодательных документов, получивший признание и апробацию, является безусловной ценностью не только в научном плане. Исследование технико-юридического, стилистического оформления законодательных текстов является важным потому, что дает возможность проследить эволюцию формы внутреннего (содержательного) и внешнего (структурного) выражения законодательного правила, чем облегчается понимание закономерностей структурирования правовых величин в современной законодательной практике. Кроме того, такой исторический опыт представляется чрезвычайно интересным и как замечательная иллюстрация русской государственной и общественной жизни, нравов российского общества.
Технико-юридическим вопросам правотворческой деятельности в целом внимания уделялось немного. Те отдельные правила, которые формулировались в виде законодательных норм, отражали главным образом потребности не только и даже не столько собственно законотворческие. На протяжении всего XVIII века внедрялись (и это нашло принципиальное отражение в законодательстве) по меньшей мере два "сквозных" нововведения: во-первых, согласование национальной традиционности во всех проявлениях социальной жизни, включая правовую сферу, с поиском приемлемых западноевропейских норм, и, во-вторых, реформирование русского литературного языка. Эти нововведения не обошли и технико-юридическую область законотворчества.
О том, что такое требование законодательной техники, как содержательная внятность, должно быть обязательным свойством закона, потому что это - условие его практической применимости, в конце XIX в. говорили довольно настойчиво. В 1885 году применительно к цивилистическому закону в связи с завершенной работой по подготовке текста проекта крупного кодифицированного акта ее автор, профессор Новороссийского университета В.В. Богишич, писал: «Постановления кодекса должны быть составлены и сформулированы так, чтобы они могли быть применяемы без труда и при помощи тех средств, которыми располагает страна... Кодекс должен быть составлен так, чтобы, не прибегая ни к какому принуждению, введение новых элементов не побуждало ни к его нарушению, ни к его обходу». Закон, если его содержание выражено доступным языком, а текст понятен, гораздо реже побуждает подданных к нигилистическому его восприятию, нежели неясный закон.
Язык закона был весьма обсуждаемой проблемой, начиная с середины XIX в. Нужно специально отметить, что с этого времени появление сколько-нибудь значительного законопроекта становилось предметом активного обсуждения, в том числе научного сообщества; живые отклики на те или иные правотворческие решения публиковали периодические издания. В свою очередь, и ученые становились объектом конструктивной критики своих коллег, если допускали огрехи, будучи членами подготовительных комиссий по работе над законопроектом.
Изданием закона преследовалась цель объявления правила социального поведения: объем затрачиваемых при этом лингвистических средств (как, впрочем, и способ внешнего структурирования текста) избирался разработчиками закона самостоятельно. Задачей законодательного текстосложения являлась подготовка понятного текста в любом целесообразном объеме: понятность текста выступала главным требованием к букве закона, вопрос же о величине, размере законодательного текста не ставился практически ни разу. "Legem brevem esse oportet" - эта мысль Сенеки о том, что закон должен быть кратким, какого-либо заметного подтверждения в российской законодательной практике императорской эпохи не нашла.
Еще один вопрос - о казуистичности в законодательстве. Вообще казуистичность законодательства - свидетельство его незрелости, недостаточной исторической апробированности. О казуистичности как существенном дефекте гражданского законодательства говорили на протяжении почти всего XIX и в начале XX в. Но и эпизодическая казуистичность в целом развитого законодательства, вообще-то, могла вызывать серьезные недоразумения в правоприменительной практике. Однако иногда она диктовалась потребностью, как говорится, текущего момента. Известно, например, о почти курьезном случае, когда в начале XX в. настоящим бедствием стало травмирование детей и подростков городским рельсовым транспортом. Тогда пришлось этому вопросу посвятить отдельный закон: этот закон установил запрет мальчикам ездить на буферах вагонов трамваев.
Выработка внешних способов, приемов и приспособлений для создания норм права происходила по мере накопления опыта законодательного творчества. Пусть и не всегда усвоенный опыт оказывается однозначно подходящим для новой практики, применение выверенных средств и методов, способов и механизмов адаптации для создания норм права оказалось подходящим и после введения в России представительных учреждений. Вместе с тем практика Государственного совета и Думы дала немало нового для дальнейшего развития законодательной техники, технологии законотворчества.
Ясность и понятность законов - всевременное требование к закону. Однако недостаточная ясность - дефект, который практически всегда присущ правовой норме; он возникает за пределами права и правовой регламентации.
Не следует забывать и о том, что оборотной стороной определенности текста является его гибкость: законодательный текст может охватывать всю бесчисленность явлений и безграничность реальности.
Рекомендации по технико-юридическому оформлению законодательных актов, разрабатывавшиеся в ходе совершенствования законоподготовительной работы, вполне усваивались и творчески воспринимались практикой. Однако, как справедливо замечали в начале XX века, «совершенных законов, в которых была бы полная гармония между формою и содержанием, не существует». «Существование такого закона, - считал В.К. Случевский, - имело бы значение чудовища, не способного к жизни». Смысл цели, которая должна быть решена в процессе законодательной деятельности, довольно точно обнаружен современными исследователями: «законодателю следует понять действительность и так изложить законы», чтобы формируемый ими правовой порядок проникал во все «закоулки» реальности.
В начале XX в. серьезное значение начинает придаваться оценке разноцелевых структурных частей закона. Так, присутствию в законе декларативной части давали практическое обоснование, что имело глубокий утилитарный смысл. Изложение текста законов не всегда могло быть сжатым и легко запоминающимся. Да это и не всегда было необходимо - к зафиксированному в письменном источнике закону можно обращаться в любое время по мере надобности. Однако обязательным является усвоение и запоминание мысли, "разума" закона, его ratio legis. Этой-то цели в полной мере и отвечает включение в тексты законодательных актов вводной, вступительной части, или преамбулы, - декларации, отражающей общую концепцию и целевое назначение того или иного законодательного акта.
На протяжении почти двухсотлетнего периода с разной степенью успешности внедрялись порожденные в разные годы концепции логического, логико-психологического, логико-философского, лингвистического понимания законодательного текстосложения. Однако сколько-нибудь целостной системы на уровне теории либо практических рекомендаций, которые обеспечили бы решение возникающих практических задач, выработано не было. Впрочем, этот итог видится вполне закономерным. Для построения любого текста, не исключая и текст закона, бывает достаточным не углубляться в анализ, например, процессов мышления или содержания знаковых форм. Многие закономерности речевой деятельности бытийствуют вне зависимости от знаний о них. В то же время и механическое объединение отдельных частных рекомендаций в общую систему существенно сказаться на качестве языкового оформления закона не может: разнохарактерные рекомендации в состоянии корректировать лишь отдельно взятые, очевидные огрехи законодательных текстов.
Законодательные акты занимают совершенно особое место и играют исключительную роль в политическом и социальном структурировании государства. Тексты законодательных актов фактически являют собой пример структурно-семиотического оформления функционирования государственной власти и социальной жизни. Законодательный опыт Российской империи показал, что лексический подбор выражения текстов законов или внешнее их структурирование свидетельствуют о поиске не только специфических каналов выражения нормативного содержания законодательного акта, но и внешних знаковых показателей государственного властвования. Не только оформление закона, не только терминология, но и символика закона в государстве приобретает особенное социальное значение.
3.3 О кодификации права
Кодификация играет чрезвычайно важную роль в развитии права в целом и представляет собой наиболее радикальный способ систематизации законодательства, особый вид правотворчества. Цель кодификации состоит в обеспечении единого, упорядоченного нормативного регулирования определенного вида отношений, в результате которого имеет место системное развитие законодательства в определенной сфере. Это в полной мере относится и к Гражданскому кодексу России, объединившему в себе в соответствии с принципом преемственности разрозненный нормативный материал прежнего законодательства, если он отвечал требованиям общественного развития, и новый нормативный материал, позволяющий упорядочить общественные отношения, изменившиеся с изменением вектора экономического развития страны.
Кодификация, как писал известный российский цивилист Ю.С. Гамбаров, есть «неоцененное благо: записанные и строго установленные правила устраняют произвол, обеспечивают жизненные интересы и удовлетворяют неоспоримой потребности всех свободных народов в известности и установленности их права».
Конец XIX столетия ознаменовался принятием одной из самых монументальных гражданско-правовых кодификаций - Германского гражданского уложения 1900 года, представляющего собой, по словам И.А. Покровского, «памятник колоссального труда и обширнейшей учености». За ним последовал Гражданский кодекс Швейцарии (1907 г.), уникальность которого состоит и в том, что он был создан в основном одним человеком - профессором Е. Губером.
Кодификация гражданского законодательства в России осуществлялась поэтапно и, как показывает история, не всегда находила поддержку со стороны государства.
Говоря о кодификации гражданского законодательства в России, нельзя не упомянуть подготовку в течение тридцати с лишним лет, начиная с 1882 г., проекта Гражданского уложения Российской империи. Из-за Первой мировой войны, а затем революции этот проект не стал законом, но был опубликован еще в начале века. Из пояснений комиссии, готовившей проект, к каждой из его 2640 статей видно, какой титанический труд был положен в его основу и результатом какого глубокого сравнительно-правового анализа всех существовавших тогда кодификаций гражданского права было каждое слово в этом проекте.
Задача кодификации законодательства, в том числе гражданского, встала и после революции 1917 года. В декабре 1917 года в составе Наркомата юстиции был создан отдел законодательных предположений и кодификации, из которого вскоре был выделен специальный кодификационный отдел, имевший задачей создание полного свода действующих законов.
Заключение
Характерной чертой истории Российского государства и права является в основном эволюционность развития.
Эволюционные процессы развития государства и права в России были прерваны революционными потрясениями начала XX века.
Экономическое, социальное, политическое развитие России в начале XX в. требовало серьезных изменений в праве. Существовавшее законодательство не способствовало развитию капиталистических отношений. 900-е годы - годы интенсивной правотворческой деятельности. Часть законопроектов была утверждена, но многие так и остались в стадии разработки и обсуждения. Наибольшие изменения произошли в государственном, административном, земельном и уголовном праве.
Вступление России в новый исторический период, связанный с зарождением буржуазной цивилизации, усиление кризиса всей общественной системы потребовали поиска духовно-философской основы для разрешения назревших социальных проблем. «Эволюция XIX века, - писал И.А. Покровский, - ставила все более и более настойчивые требования, адресованные к законодательству, об активном вмешательстве в сферу социальной борьбы, об урегулировании назревших конфликтов путем издания соответствующих норм. Но для удовлетворения этих требований необходимо было не только изучение положения с точки зрения его истории и с точки зрения его догматики, но и оценка его с точки зрения правовой политики. Жизнь спрашивала не о том, что было, и не о том, что есть, а том, как должно быть с точки зрения разумного и справедливого». Однако, по признанию И.А. Покровского, «долгое время юриспруденция отмахивалась от этих вопросов, считая обсуждение правовых норм, с этой точки зрения, выходящими за пределы ее задач». Действующее право не в состоянии было предусмотреть всего многообразия жизненных отношений, поэтому на практике зачастую встречались вопросы, которые не находили отражения в законодательстве. Это было обусловлено кризисом юридического позитивизма, не способного ответить на актуальные вопросы жизни и помочь теоретическому обоснованию путей и средств реформирования общественно-политического строя России.
Обобщая рассмотрение закономерностей развития законодательства в эпоху революционных потрясений, следует выделить что закономерное здесь проявляется как тенденция, действует подчас зигзагообразно, пунктирно, скачок дополняется постепенностью, прерывается частичным застоем, даже поворотом назад. На развитие оказывают воздействие самые различные социально-экономические, религиозные, национальные, внешние, даже личностный факторы. Вот почему нельзя говорить о стандартах в развитии какого-либо явления. Изучение теоретических аспектов явлений в разрезе их исторического развития позволяет выявить направления развития, указывает на факторы, затрудняющие либо сопутствующие реализации тех или иных тенденций, вариантов и альтернатив, помогая становлению политической, экономической, социальной и, несомненно, правовой культуре в обществе.
Список литературы
1.История отечественного государства и права: Учебник / Л.В. Дюков, Ю.А. Егоров, В.С. Кульчицкий и др.; под ред. О.И. Чистякова. 3-е изд., перераб. и доп. М.: Юристъ, 2004. Ч. 1. 430 с.
2.История отечественного государства и права. Ч.1. Учебник/ под ред. О.И. Чистякова. - 3-е издание, переработанное и дополненное. - М.: Юристъ, 2004. - 430 с.
.Хропанюк В.Н. Теория государства и права: Учеб. пособие для вузов. М.: ИКФ Омега-Л; Интерстиль, 2003.
.История государства и права России: Учебник для вузов/Под ред. С.А. Чибиряева. - 2000. - 528 с.
.Исаев И.А. История государства и права России: Учебник. - 2-е изд., перераб. и доп. - М.: Юристъ, 2000. - 768 с.
.Ю.П.Титов. Хрестоматия по истории государства и права России. - М.: «ПРОСПЕКТ», 1997. - 472 с.
.А.С.Орлов, В.А.Георгиев, Н.Г.Георгиева, Т.А.Сивохина. История России с древнейших времен до наших дней. Учебник. - М.: «Проспект», 1999. - 544 с.
.Мелехин А.В. Теория государства и права: Учебник. М.: Маркет ДС, 2007. 640 с.
.Кодификация российского частного права / В.В. Витрянский, С.Ю. Головина, Б.М. Гонгало и др.; под ред. Д.А. Медведева. М., 2008. 336 с.
.Ожегов С.И. Словарь русского языка: Ок. 57 000 слов/ Под ред. Чл.-корр. АН СССР Н.Ю.Шведовой. - 20-е изд., стереотип. М.: Рус. Яз., 1988. - 750 с.
.Основы государства и права: Учеб. пособие / Под ред. О.Е. Кутафина. М., 1994.
.Бабай А.Н. Становление и развитие отечественной концепции источников права // История государства и права. 2010. №14. С. 44 - 48.
.Гаджиева З. Эволюция института приемной семьи в России // Юридический мир. 2010. N 8. С. 50 - 51.
.Ибрагимов И.М.//Эволюция идеи защиты достоинства личности и прав потерпевшем//История государства и права, 2008, №18.
.Иваненко И.Н. Законодательство о местном самоуправлении в истории России: периоды развития // Общество и право, 2008, №3.
.Казакова Л.С. К вопросу об истории развития прав несовершеннолетних // История государства и права. 2010. №24. С. 30 - 35.
.Котов П.П. Роль законодательных актов Российской империи в изучении результативности земледелия XVIII - XIX вв. // История государства и права. 2010. №22. С. 12 - 14.
.Куницын А.С.// Возрождение естественного права в России на рубеже XIX - XX вв.// «История государства и права», 2008, №17.
.Куницын А.С. Вопросы методологии научных исследований в российской юридической классике // Журнал российского права. 2011. № 12. С. 92 - 101.
.Лукьяненко М.Ф. Оценочные понятия гражданского права: история и современность // Право и политика, 2007, №7.
.Мамитова Н.В. К вопросу об эволюции конституционализма в России // История государства и права. 2010. №12. С. 2 - 4.
.Полежаев В.М. Зарождение и политическое развитие федерализма в Советской России // История государства и права. 2010. №21. С. 39 - 41.
.Путрова О.В. История развития законодательства о негосударственном пенсионном обеспечении в России. Дореволюционный и советский периоды // Социальное и пенсионное право. 2011. №2. С. 22 - 26.
.Рахманина Т.Н. Актуальные вопросы кодификации российского законодательства // Журнал российского права, 2008, №4.
.Скурко Е.В. К вопросу об эволюционных закономерностях в истории и генезисе права // История государства и права. 2009. №17. С. 35 - 41.
.Собина И.Ю. Влияние византийского права на развитие отечественного семейного права: историография вопроса // Общество и право. 2009. №4. С. 61 - 66.
.Степанов А.Г. Кризисные ситуации в российской государственности // Юридическое образование и наука. 2009. N 3. С. 41 - 46.
.Тихомиров Ю.А., Талапина Э.В. О кодификации и кодексах // Журнал российского права. 2003. №3.
.Харитонова Н.Н. Перспективы эволюции конституционного контроля: зарубежная и отечественная практика //Право и политика, 2005, №11.