Феномен 'самоубийства по-японски': сущность и история
Введение
Число самоубийств в Японии уже девять лет подряд превышает 30 тыс. в год. Этот показатель остается одним из самых высоких среди индустриально развитых стран. Япония не является безусловным лидером по количеству самоубийств в год, в мире она занимает 8-9 место. Напрашивается вопрос: почему же данное исследование было обращено в сторону Страны восходящего Солнца. Все дело в том, что самоубийства в Японии носят коллективный характер - это и является предметом нашего исследования.
Японские полицейские уже привыкли к страшной картине: одинокий автомобиль, припаркованный на обочине, стоянке или в безлюдном месте, стекла изнутри часто заклеены непрозрачной пленкой, а внутри очень крепко спят несколько человек. Они не реагируют на стук. Машина заперта изнутри. Когда двери взламывают, становится понятно: люди умерли во сне, отравившись угарным газом. Заклеив выходное отверстие кондиционера изолентой и приняв огромную дозу снотворного, они включили портативную угольную печь и уснули навсегда.
Практически одинаковые рапорты с описаниями подобных ситуаций регулярно приходят в полицейское управление Японии из префектур.
Отличаются лишь возраст и количество людей. Зачастую два идентичных отчета поступают в одно утро, и после их сопоставления оказывается, что групповые самоубийства были совершены в разных частях страны почти одновременно. Даже в таких случаях полиция не спешит заключать, что инциденты связаны между собой. Групповые суициды происходят настолько часто, что речь может идти о совпадении.
Почему же расстаются с жизнью жители второй после США экономической державы, в которой уровень жизни на много превышает уровень жизни в любой другой стране? По мнению специалиста по культурной антропологии Хитоши Ошима (Hitoshi Oshima), самоубийства с целью защиты своей чести - харакири - всегда были распространены среди различных социальных слоев населения Японии, а не только среди самураев. Согласно традиции, такие самоубийства совершались вблизи священной горы Фудзи - на горе Нара.
Но, если традиционные самоубийства совершались по моральным причинам, то «причина сегодняшних - потеря моральных ценностей, ускоренная индустриализацией», - говорит Ошима.
Актуальность работы, на мой взгляд, очевидна. Ведь в период настоящего мирового экономического кризиса количество самоубийств будет только увеличиваться. Следовательно, следует предпринять попытку выявления мотивов, по которым человек решает расстаться с жизнью, для того чтобы разработать политику по уменьшению суицидальных настроений в обществе.
Задачей же нашего исследования является рассмотрения феномена самоубийства в факторы, оказавшие влияние на менталитет современного японца. Для этого предполагается рассмотреть два исторически сложившихся феномена: харакири или вернее сэппуку и феномен камикадзе. Попытаемся проследить их трансформацию и влияние на современного японца. Таким образом, работа состоит из 4 глав: первая посвящена непосредственно феномену самоубийства, его сущности, истории его анализа, вторая глава повествует о ритуальном самоубийстве в сословии самураев - сэппуку, в третьей главе речь пойдет о самоотверженных камикадзэ, в четвертой - о современных самоубийствах Страны Восходящего Солнца.
Работа построена на изучении и анализе таких работ, как фундаментальный труд по суицидологи «Самоубийство» Э. Дюркгейма, классическая работа американской школы культурной антропологии «Хризантема и меч» Рут Бенедикт, которая посвящена исследованию национального характера японцев, «Кодекс Бусидо Хагакуре - основной источник морального поведения самураев, а также ряд статей в публицистике и использование Интернет источника. Учитывалась также работа Григория Чхартишвили «Писатель и самоубийство», в которой автор попытался рассмотреть исторический, юридический, религиозный, этический, философский и иные аспекты феномена самоубийства.
1. Феномен самоубийства
Прежде чем обратить свой взгляд непосредственно на проблему самоубийств в Японии, целесообразно рассмотреть общее понятие суицида, историю его возникновения, а также анализ научных подходов к данному феномену.
Самоубийство было для человека загадочным и непостижимым явлением. В массовом сознании это - роковая тайна, «тайна, которая обыкновенно уносится на тот свет, а на этом остается лишь мертвое тело». Суицид (от лат.suicide) - сознательный отказ человека от жизни, связанный с действиями, направленными на ее прекращение. Является одной из наиболее крайних форм отклоняющегося (девиантного) поведения. Впервые этот термин начал использовать врач и философ 17 в. Томас Браун, образовав его от латинского sui (себя) и caedere (убивать).
Самоубийством называют как сознательные действия, приведшие к смерти, так и действия, в результате которых была совершена попытка лишения себя жизни, но в силу обстоятельств не повлекшая фатального исхода. В связи с этим в последнее время ученые стали различать фатальное (завершенное) самоубийство и нефатальное самоубийство (или суицидальная попытка).
Следует также отметить, что ключевым понятием в определении выступает осознанность действий человека, т.к. этот акт свойственен только человеку. Заметим, что в литературе описываются случаи, когда животные, попадая в неволю, отказываются от пищи и погибают от голода, также широко известны массовые «самоубийства» китов. Однако во всех этих случаях поведение животных базируется на инстинктах, его ни в коем случае нельзя назвать осознанным.
Отношение к самоубийству и к самоубийцам на протяжении всей истории человечества было не однозначным. Очень многое зависело от того, кто и при каких обстоятельствах совершал самоубийство. Отношение к самоубийцам у разных народов и в разные эпохи менялось от безоговорочного осуждения (у христиан) до преклонения перед ними (в Японии).
Известно, например, что в античных обществах благосклонно относились к самоубийству осужденных преступников. Если кончал с собой потерпевший поражение политический деятель (Демосфен, Ганнибал, Сенека), это считалось героическим проявлением силы воли. Однако в позднеримской империи, когда получили распространение самоубийства рабов, лишение себя жизни стали считать негативным действием, лишающим владельца его ценной собственности.
Со времен средневековья между Западом и Востоком стали наблюдаться существенные различия в восприятии самоубийства. Прежде всего, это касается христианского мира, где добровольный уход из жизни воспринимался негативно и порицался Церковью, т.к. самоубийцы осуждались из-за сознательного отказа от жизни, стремясь таким образом убежать от той судьбы, которая была им предначертана Богом. Им отказывалось в спасении души, их запрещалось хоронить на кладбище. Тех же самоубийц, кто случайно оставался в живых, приговаривали к каторжным работам, как убийц.
В странах Востока акт самоубийства чаще всего не рассматривался как что-то антиобщественное - он не только не запрещался, но часто, наоборот, приносил самоубийце уважение окружающих. Так, в Индии практиковалось ритуальное самосожжение жены, потерявшей своего мужа (сати). Вдове-самоубийце оказывались божественные почести, она канонизировалась перед «самовольным» уходом из жизни. В Китае же самоубийство считалось традиционным методом мести обидчику.
Еще большее значение самоубийство играло в японской культуре. Известна существовавшая в феодальной Японии традиция ухода из жизни самураев с помощью харакири. Об этом подробнее будет рассказано в следующей главе.
Такое лояльное отношение к самоубийству в странах Востока во многом объясняется влиянием буддизма. По классическим канонам этой религии, жизнь рассматривается как страдание, а душа человека проходит много циклов, переходя из одного состояния в другое. Поэтому уход из жизни вполне допустим, поскольку является индивидуальным выбором самого человека.
Однако Григорий Чхартишвили в своей работе «Писатель и самоубийство» отмечает, что «добровольно уходящий из жизни ничего не достигнет - карма вновь поставит его в ту же самую ситуацию, ибо человек с ней не справился. Самоубийство все равно не спасет от выпавших на твою долю страданий. Суицид - не выход, но и драматизировать его особенно незачем. Будет другая жизнь, будет другой шанс».
Существует три основных направления научного анализа самоубийства - философское, психологическое и социологическое.
Первыми, кто обратил свое внимание на сознательный уход из жизни как на объект научного анализа, были философы. Для них вопрос о жизни и смерти является одним из ключевых вопросов бытия. Самоубийство рассматривалось философами в совокупности с другими важными философскими проблемами, такими как смысл жизни, свобода выбора и др. Так, античные стоики считали возможность самоубийства высшим проявлением свободы человека перед лицом трудных жизненных обстоятельств. Особое внимание самоубийству как явлению современной культуры оказывали представители экзистенциальной философии - например, Альбер Камю считал, что «есть лишь одна по-настоящему серьезная философская проблема - проблема самоубийства. Решить, стоит или не стоит жизнь того, чтобы ее прожить, - значит ответить на фундаментальный вопрос философии. Все остальное - имеет ли мир три измерения, руководствуется ли разум девятью или двенадцатью категориями - второстепенно». (. Альбер Камю - один из представителей школы экзистенциалистов - считал, что «есть лишь одна по-настоящему серьезная философская проблема - проблема самоубийства. Решить, стоит или не стоит жизнь того, чтобы ее прожить, - значит ответить на фундаментальный вопрос философии. Все остальное - имеет ли мир три измерения, руководствуется ли разум девятью или двенадцатью категориями - второстепенно».
Не меньшее внимание феномену самоубийства уделялось психологами. Переходя от высоких материй, которые волновали философов, они «спускались на землю» и пытались понять, связана ли склонность к самоубийству с какими-либо психологическими отклонениями. В рамках этого направления получила распространение концепция Зигмунда Фрейда о неправильном психосексуальном развитии личности, приводящем в результате к наличию ряда комплексов, а в определенных случаях и к самоубийству. Фрейд анализирует суицид на основании представлений о существовании в человеке двух основных влечений: Эроса - инстинкта жизни и Танатоса - инстинкта смерти. человеческая жизнь является полем битвы между ними. По Фрейду, суицид и убийство являются проявлением разрушительного влияния Танатоса, т.е. агрессией. Различие состоит в ее направленности на себя или на других. Совершая агрессивный поступок, человек убивает в себе объект любви, к которому испытывает амбивалентные чувства. Господство Танатоса вместе с тем почти никогда не бывает абсолютным, что открывает возможность предотвращения самоубийства.
Но мы остановимся на третьем, социологическом подходе, основы которого заложил французский социолог Эмиль Дюркгейм в своей фундаментальной работе «Самоубийство: социологический этюд». Преимущество данного подхода заключается в том, что он в отличии изучения самоубийств на индивидуальном уровне, как это делали философы и психологи, он акцентирует внимание на социальных детерминантах суицида, т.е. на самоубийстве как социальном феномене.
Не опровергая в целом постулата о том, что люди с психологическими отклонениями имеют больше шансов совершить самоубийство, Дюргейм заявил, что не этот факт является ключевым для понимания сути рассматриваемого явления. Проследив корреляции между частотой самоубийств, с одной стороны, и психическими отклонениями (как наследственными, так и приобретенными) и склонностью людей к подражанию, с другой, социолог не нашел их существенными. Гораздо более важным, по его мнению, является влияние общества. Как и другие виды отклоняющегося поведения, самоубийство свидетельствует о глубоких противоречиях во взаимоотношениях индивида и общества. «Если самоубийство в состоянии умственного помешательства составляют не весь род самоубийств, то самоубийство входит в сферу и других дисциплин», - полагал Э. Дюргейм. Ирина Папарено отмечает, что «претензии самого Дюргейма, как социолога, на причастность к изучению самоубийства строятся на том, что самоубийство можно объяснить причинами, которые лежат не в самом индивиде (душе или теле) и не в физической среде, его окружающей, а в обществе, т.е. в коллективном существовании и коллективной деятельности». Таким образом, можно сделать вывод, что Социологическая теория самоубийства, предложенная Дюркгеймом, рассматривает самоубийство в основном как результат разрыва персональных связей личности, отчуждения индивидуума от той социальной группы, к которой он принадлежит.
Что касается типологии самоубийств, то самой распространенной классификацией является предложенная Дюркгеймом, в основе которой лежат социологические критерии, а именно указание причин, по которым человек решает расстаться с жизнью.
Социолог выделает три типа: эгоистическое, альтруистическое и аномическое самоубийство. Рассматривая первый тип суицида, Дюркгейм анализирует множество факторов: половозрастные признаки, семейное положение, религиозная принадлежностью индивида, наличие образования и другие. Этот тип самоубийства чаще всего связан с семейными проблемами. Например, отсутствие детей часто приводит к тому, что семейная пара (не говоря уж об одиноких людях) начинает концентрировать свое внимание исключительно на своих нуждах и потребностях. Этот индивидуализм приводит к тому, что человек перестает соразмерять свои желания с потребностями окружающих его людей. Человек переходит рубеж, отделяющий его от смерти, когда его желания не совпадают с возможностями к их удовлетворению. «Крайний индивидуализм не только благоприятствует деятельности причин, вызывающих самоубийство, но может сам считаться одной из причин такого рода». Характерной чертой эгоистического самоубийства является состояние «томительной меланхолии, парализующей всякую деятельность человека … ему невыносимо соприкосновение с внешним миром, и, наоборот, мысль и внутренний мир выигрывают настолько же, насколько теряется внешняя дееспособность». При альтруистическом самоубийстве человек, напротив, теряет свою индивидуальность, жертвует ею ради надличностных ценностей. В противоположность эгоистическому суициду, характеризующемуся, как правило, полным упадком сил, альтруистическое самоубийство, «имея своим происхождением страстное чувство, происходит не без некоторого проявления энергии». Становясь не более чем атомом какой-либо группы, человек беспрекословно подчиняется ее требованиям, даже если таковые противоречат его чувству самосохранения. Этот тип был распространен в архаических обществах. Дюркгейм выделяет три категории:
.Самоубийство людей престарелых или больных
.Самоубийство жен после смерти мужей
.Самоубийство рабов, слуг и т.д. после смерти хозяина или начальника.
«Во всех этих случаях человек лишает себя жизни не потому, что он сам хотел этого, а в силу того, что он должен бы так сделать». Самосожжение вдов в Индии (сати) или самоубийства подчиненных я Японии можно отнести к данному типу самоубийства.
Третий тип самоубийств - аномические суициды. Этот тип отличается «от первого тем, что совершение его всегда носит характер страстности, а от вторых - тем, что вдохновляющая его страсть совершенно иного происхождения». Доминирующим чувством в данном случае, по мнению Дюркгейма, является гнев. Если об эгоистическом самоубийстве можно сказать, что человек не испытывает острого отвращения к миру, то при аномическом суициде наблюдается горячий протест против жизни вообще. Дюркгейм считает, что характерной особенностью данного типа может являться в некоторых случаях ситуация убийства человека, которого суицидент считает виновным во всех его несчастьях и последующее самоубийство: «Если он считает себя ответственным за то, что случилось, то гнев его обращается против него самого; если виноват не он, то - против другого. В первом случае самоубийства не бывает, во втором оно может следовать за убийством или за каким-нибудь другим проявлением насилия».
Особого внимания требуют причины, по которым человек решает расстаться с жизнью. Ученые выделяют множество факторов, влияющих на уровень самоубийств. Среди них половозрастные показатели: с возрастом вероятность добровольного ухода из жизни повышается: люди в возрасте от 75 лет и выше совершают самоубийства в три раза чаще, чем молодежь 15-24 лет, хотя за последние несколько лет именно в этой молодежной группе ученые фиксируют тревожное увеличение суицидов во всем мире. Мужчины чаще женщин умирают вследствие самоубийств (в среднем на одно самоубийство женщины приходится три самоубийства мужчин), хотя суицидальное поведение чаще проявляют именно женщины.
Чаще самоубийства совершают одинокие люди и разведенные. Люди с высоким образованием менее подвержены суициду, чем люди с низким образованием (особенно с неполным средним образованием). Сильным стимулом к принятию решения о самоубийстве является потеря социального статуса (например, увольнение).
Влияние уровня жизни. В целом в более развитых, более богатых странах мира зарегистрированный уровень самоубийств много выше, чем в более бедных. Возможно, однако, что здесь главным определяющим фактором является не столько уровень жизни сам по себе, сколько принадлежность к группе стран с европейской культурой. Именно для таких стран характерен более высокий уровень жизни, но одновременно и более высокий уровень самоубийств. Кроме того, следует учитывать, что в развитых странах более строго налажен учет числа самоубийств.
Среди множества причин, которые влияют на повышение частоты выбора добровольной смерти, необходимо подчеркнуть те, которые связаны с общими тенденциями развития человеческой цивилизации.
. Ослабление социальной интеграции и социальных связей.
По мере развития человеческой цивилизации росла и численность отдельных человеческих сообществ. Чем меньше был круг людей, входящих в сообщество, тем теснее были объединяющие их связи. Поэтому бедные общества с высокой степенью коллективизма демонстрируют низкий уровень самоубийств. В модернизированном обществе число живущих по соседству людей неимоверно возросло, однако социальных связей между ними стало заметно меньше. Раньше в небольшой группе хорошо знакомых людей человек чувствовал себя частью сообщества, теперь он ощущает себя одиноким среди многомиллионной толпы незнакомцев. Растущее одиночество служит одной из наиболее распространенных причин самоубийств в современную эпоху.
. Снижение роли традиционных религий с одновременно возросшим числом разного рода культов и сект.
Одним из мощнейших факторов сдерживания числа самоубийств в истории человечества выступают религиозные запреты, типичные для авраамистических религий. Религиозные запреты испокон веков не подлежали обсуждению или сомнению. Тот рост уровня самоубийств, который наблюдается в Новое время, во многом связан с усилением религиозного безразличия и атеистических настроений. Люди не хотят больше воспринимать на веру религиозные догмы и стремятся к самостоятельному мышлению. Однако жить «своим умом» удается далеко не каждому.
С другой стороны, в 20 в. возникает большое количество культов, которые, используя элементы традиционных обрядов, не только не стремятся оградить человека от самоубийства, но наоборот, потворствуют ему. Для многих культов («Народный храм» Джима Джонса, «Ветвь Давидова» Виктора Гутева) добровольный отказ от жизни так же естественен для спасения своей души, как для христианина - соблюдение всех заповедей.
. Рост разрыва между обыденной жизнью и идеалами массовой культуры.
С развитием научно-технического прогресса люди получили дополнительные возможности проявлять присущую им индивидуальность. Но одновременно с ростом индивидуализма возникает противоположная тенденция - складывается массовая культура, которая начинает диктовать каждому человеку общие для всех идеалы жизни. Благодаря СМИ и шоу-бизнесу тиражируются образцы жизненного успеха и благополучия. Несоответствие этим критериям воспринимается многими людьми не как проявление своей индивидуальности или временные неурядицы, а как личностная несостоятельность и трагедия. Самоубийство, таким образом, становится одной из возможных реакций на несоответствие эталону массовой культуры.
. Рост благоустроенности при одновременном росте бытовых стрессов.
Ученые давно заметили парадоксальный феномен - если остро встает проблема выживания (во время войн, эпидемий), то это автоматически приводит к повышению ценности отдельно взятой жизни и снижению уровня самоубийств. Именно комфорт и благополучие чаще приводят к самоубийству, чем их отсутствие. Дело в том, что высокий уровень жизни «покупается» в обмен на усиление повседневного стрессового фона. Поэтому кажущееся спокойствие и налаженность жизни в развитых странах обуславливает более высокий уровень самоубийств, чем в бедных странах.
Для сравнительной характеристики частоты самоубийств в разных странах используют показатель «уровень самоубийств», показывающий число завершенных самоубийств на 100 тыс. человек населения. Среднемировым показателем в начале 2000-х считалось 14-15 случаев. Это значит, что примерно каждые 40 секунд кто-то кончал с собой.
2. Сэппуку
В дословном переводе харакири означает «резать живот» (от «хара» - живот и «киру» - резать). Однако слово «харакири» имеет и скрытый смысл. Если рассмотреть составное бинома «харакири» - понятие «хара», то можно увидеть, что ему в японском языке соответствуют слова «живот», «душа», «намерения», «тайные мысли» с тем же написанием иероглифа. В Японии со словом хара употребляется довольно много устойчивых оборотов речи: тот, кто полон решимости, привел в спокойное состояние свое хара (хара-о кимэру); кто сердится, у того хара поднимается кверху (хара-о татэру); кто говорит откровенно, у того хара раскрыто, - «хара-кири». Таким образом, живот японцы рассматривают как внутренний источник эмоционального существования, и вскрытие его путем харакири означает как бы открытие своих сокровенных и истинных намерений, служит доказательством чистоты помыслов и устремлений. Г. Чхартишвили отмечает, что «чуть ниже пупа, в центре тяжести тела, находится магическая точка тандэн. Там источник действия, основа истинности. Во время харакири разрез непременно должен проходить через тандэн - ведь распарывая себе живот, человек обнажает свою подлинную суть, выпуская свою душу на свободу».
Слово «харакири» иностранцы употребляют с оттенком насмешливости, сами японцы склонны употреблять слово «сэппуку» или «каппуку».
Сэппуку буквально означает вспарывание живота. Если сэппуку назначалось как наказание, то говорили, что виновный осознал свою вину, что равнозначно словам: «Я совершил нехороший поступок, мне стыдно перед своей совестью, и я наказываю себя собственными руками». Иногда человек совершал сэппуку, не будучи виновным, что означало: «Я не виновен, но я хочу показать вам мою душу, чтобы вы сами могли судить об этом».
Начиная с эпохи Хэйан (IX-ХПвв.), сэппуку уже становится обычаем буси - сословия самураев, при котором они кончали жизнь самоубийством, погибая от собственного меча. Тем не менее, обряд не был еще тогда массовым явлением. Самоубийства путем харакири получили широкое распространение у самураев лишь в конце XII в.
У самураев смерть в бою и «смерть на циновке» (сэппуку совершалось на циновке) в одинаковой степени расценивалась как геройство.
К XIV в. смерть от собственной руки стала цениться значительно выше, чем смерть в бою. Самоубийство начали рассматривать как проявление высшего героизма, демонстрацию силы и самообладания.
Церемониал ухода из жизни был строго регламентирован, начиная от подготовки, места проведения, наличия секунданта, и самого действия. При подготовке церемонии харакири в помещении стены комнаты драпировались белыми шелковыми тканями. То же делалось и с внешней стороной дома осужденного - она обвешивалась белыми полотнищами, закрывавшими цветные щиты с вышитыми на них фамильными гербами.
Накануне исполнения обряда, если осужденному было разрешено делать сэппуку в собственном доме, самурай приглашал к себе близких друзей, пил с ними сакэ, ел пряности, шутил о непрочности земного счастья, подчеркивая тем самым, что буси не боится смерти и харакири для него - заурядное явление. Именно этого - полного самообладания и достоинства перед и во время обряда самоубийства - и ждали все окружающие от самурая.
Рядом с самураем, совершающим сэппуку, обязательно должен был присутствовать кайсяку, роль которого мог взять на себя лучший друг, ученик или родственник. После того как самурай вонзал кинжал в живот, кайсяку должен был одним взмахом меча отрубить голову воину, чтобы прекратить страдания.
Сэппуку совершалось особым кинжалом - кусунгобу, около 25 см длинной, или вакадзаси - малым самурайским мечом. В случае крайней необходимости самурай мог воспользоваться и большим мечом, взяв его за обернутое в ткань лезвие.
Причины совершения сэппуку также были регламентированы. Харакири вслед за смертью господина («самоубийство вслед») получило название «оибара», или «цуйфуку». В соответствии с нормами Бусидо (моральным сводом законов для воинов) самураи ни во что не ставили свою жизнь, отдавая себя всецело служению только одному своему господину, поэтому-то смерть сюзерена и влекла за собой многочисленные случаи оибара. Обязавшись «отдать свои тела господину по его смерти», обычно 10-30 (и более) ближайших слуг феодала умерщвляли себя, сделав сэппуку после его кончины. Такая преданность своему хозяину объясняется чувством долга, которое в Японии именуется как «гири». В одной японской поговорке говорится: «Гири - тяжелее всего». Именно данный вид долга и заставляет самураев совершать самоубийство, доказывая, таким образом, своему хозяину бесконечную преданность.
Рут Бенедикт в своей работе «Хризантема и меч» отмечает, что «такое гири воспевается в обширной традиционной литературе и составляет доблесть самурая». Дюргейм отмечает, что «общественное устройство устанавливает между покровительствуемым и покровителем настолько тесную связь, что не может быть и речи об отделении одних от других, и участь, ожидающая всех, должна быть одинакова. Подданные должны всюду следовать за своим господином, даже в загробной жизни». «Хороший слуга прежде всего думает о своем господине. Если человек принадлежит известному роду, история которого насчитывает не одно поколение, важно, чтобы он глубоко осознал долг перед своими предками, отдал своему господину тело и душу и искренне почитал его».
В период междоусобных войн харакири приобретает в сословии самураев массовый характер. Вскрытие живота начинает доминировать над другими способами самоубийства. В основном буси прибегали к харакири для того, чтобы не попасть в руки врагов при поражении войск своего даймё. Этим же самураи одновременно заглаживали свою вину перед господином за проигрыш в битве, уходя таким образом от позора.
Другим поводом для сэппуку служило стремление предупредить угрожающее со стороны феодала или правительства сёгуна наказание за какой-либо недостойный чести самурая поступок, оплошность или невыполнение приказания. В этом случае харакири совершалось по собственному усмотрению или по решению родственников.
Производилось харакири также в знак пассивного протеста против какой-либо несправедливости для сохранения чести самурая (например, при невозможности совершения кровной мести), в виде жертвы во имя идеи или при лишении возможности применения своих профессиональных навыков воина в составе дружины феодала (скажем, при утере вассалитета). В общем, харакири было универсальным выходом из любого затруднительного положения, в котором оказывался самурай.
«Подобная легкость лишения себя жизни, - замечает А.Б. Спеваковский в своей статье «Самураи - военное сословие Японии», - была обусловлена полнейшим пренебрежением к ней, выработанным при помощи дзэнского учения, а также наличием в среде буси культа смерти, создававшего вокруг прибегнувшего к сэппуку ореол мужественности и делавшего его имя знаменитым не только среди оставшихся жить, но и в будущих поколениях. К тому же в феодальное время самоубийство посредством вскрытия живота стало у воинов настолько распространенным, что превратилось, по существу, в настоящий культ харакири, почти манию, и причиной для его совершения мог стать совершенно ничтожный повод».
Харакири (как и владению оружием) самураи начинали обучаться с детства. Опытные наставники в специальных школах объясняли юношам, как надо начать и довести до конца сэппуку, сохранив при этом собственное достоинство и проявив умение владеть собой до последнего момента жизни. Это обучение, огромная популярность, распространение и прославление харакири в феодальном обществе Японии давали свои результаты: дети самураев часто прибегали к совершению обряда вскрытия живота, считая свое дело сделанным.
Для жен и дочерей воинов существовал свой обряд харакири. Он отличался от традиционного тем, что женщины в отличие от мужчин разрезали себе не живот, а только горло или наносили смертельный удар кинжалом в сердце. Самоубийство посредством перерезания горла дзигай исполнялось женами самураев специальным кинжалом кайкэн, свадебным подарком мужа, или коротким мечом, вручаемым каждой дочери самурая во время обряда совершеннолетия. Важнейшими побуждениями к совершению самоубийства женами самураев были обычно смерть мужа, оскорбление самолюбия или нарушение данного мужем слова.
В своем рассказе Юкио Мисима «Патриотизм» как раз описывает два вида харакири: традиционный мужской и вслед за ним женское харакири кинжалом в горло.
Следует также отметить, что в период Эдо (1603-1807), когда обряд сформировался окончательно, основанием для совершения сэппуку мог также служить официальный приговор суда.
Данный вид ухода из жизни по классификации Э. Дюркгейма следует отнести к альтруистическому самоубийству, как отмечает социолог «человек лишает себя жизни не потому, что сам хотел этого, а в силу того, что он должен был так сделать. Если он уклоняется от исполнения этого долга, то его ожидает бесчестье и чаще всего религиозная кара».
камиказде самоубийство моральный
Другим исторически сложившимся самоубийством «по-японски», можно назвать камикадзэ.
Для начала обратимся к этимологии этого слова. Сам термин появился в конце XII в. во время вторжения в Японию войск монголов. Б.А. Малышев отмечает: «В 1274 и в 1281 гг. могучая армада Хубилай-хана приближалась к берегам Японии с целью ее захвата. Однако обе экспедиции монголов окончились неудачей: каждый раз мощный тайфун, поднимавшийся как раз в тот момент, когда захватчики готовились к высадке на берег, уничтожал почти все их корабли. Японцы назвали эти тайфуны «камикадзэ», что означает «божественный ветер», подчеркивая, что таким образом боги оказали помощь японскому народу и спасли его от порабощения». Не зря у японцев существует пять самых страшных бедствий: землетрясения, вулканы, пожары, наводнения и тайфуны.
Этот термин вновь стал использоваться во время Второй мировой войны, когда Япония не желая капитулировать в войне, решила изменить тактику обороны. «Тогда и возник план использовать пилотов-смертников, с помощью которых японское командование надеялось переломить ход военных действий».
Вице-адмирал ВМС Ониси Такидзиро осенью 1944 г. сформировал первую эскадрилью пилотов-смертников, которую назвал «Камикадзэ токубэцу когэкитай», что переводится как «Эскадрилья особых атак Божественного Ветра».
«Самое главное теперь для каждого командира, - писал в официальной инструкции адмирал Ониси, - это найти для своих солдат смерть небесполезную и почетную; о другом выходе при таком превосходстве противника нам говорить не приходится, - лицемерно утверждал он. - Я убежден, что «миссии самопожертвования» станут не чем иным, как актом величайшей любви к императору».
Тактика пилотов-камикадзе, не страшившихся смерти в бою, стала распространенной на войне: появились «люди-торпеды», «люди-мины», «люди-снаряды», «люди-пулеметы». Погибшие таким образом солдаты считались настоящими героями, им старались подражать и многие новобранцы записывались в ряды смертников-камикадзэ. К концу войны сотни отрядов смертников уже действовали в японских вооруженных силах, по некоторым подсчетам состав некоторых даже превышал тысячу бойцов.
Г. Чхартишвили отмечает, что «Во время второй мировой войны, особенно на завершающем ее этапе, самопожертвование стало одним из тактических приемов императорской армии. Самоубийственный порыв воина, охваченного во чтобы то ни стало, даже ценой собственной жизни, уничтожить врага, - феномен отнюдь не японский и, вероятно, возник одновременно с самой войной…Но одно дело - порыв, и совсем другое - взвешенное, неаффективное решение, которое приняли тысячи молодых японцев, добровольно записавшихся в эскадрильи, батальоны и отряды летчиков-самоубийц, пехотинцев-самоубийц, моряков-самоубийц».
Рут Бенедикт в своем исследовании национального характера японцев «Хризантема и меч» отмечает тот факт японская армия, прежде всего, уповала на величие духа японского народа. «Япония утверждала, - говорит антрополог, - что дух - это все и он вечен…. В сражении дух возвышался даже над фактом физической смерти».
Далее она приводит рассказ о герое-летчике и чуде его победы над смертью, который вещала одна из радиостанций:
После воздушных боев японские самолеты возвращались на базу маленькими группами по три-четыре машины. Капитан находился в самолете, вернувшимся одним из первых. Выйдя из самолета, он стоял на земле и наблюдал за небом в бинокль, считая возвращавшихся подчиненных. Он был очень бледен, но крепко держался на ногах. После того как вернулся последний самолет, капитан, составив рапорт, прошел в штаб, где отдала рапорт командиру. Однако сразу после этого он внезапно упал на землю. Находившиеся рядом офицеры подбежали, чтобы оказать ему помощь, но, увы, он был мертв. При осмотре тела обнаружилось, что он давно уже остыло: у капитана было смертельное ранение в грудь. Тело только что умершего человека не может быть холодным. Однако тело мертвого капитана было холодным как лед. Должна быть, капитан умер еще раньше и рапорт отдавал его дух. Такой удивительный факт, вероятно стал возможен благодаря сильному чувству ответственности, которым обладал погибший капитан.
Для европейца эта история покажется вымыслом, но японец воспринимал ее как безусловный факт.
Б.А. Малышев считает, что формирование корпуса воинов-камикадзэ в Японии было не случайным, а глубоко укорененным в историю страны. «Дело в том, сам факт вероятного поражения японские солдаты воспринимали не так, как солдаты противника. В освященной веками традиции воинов-самураев военнопленных просто не существует. Поэтому захват противником и плен представлялся японцам гораздо страшнее смерти. Плен покрывал позором не только самого воина, но и всю его семью, всю страну. И когда перед японскими воинами вставала угроза поражения, они предпочитали с достоинством умереть. Так было и во время Второй мировой войны».
Кодекс самураев «Бусидо» оказал влияние на идеологию камикадзе, готовых пожертвовать совей жизнью ради Японии и Императора. Камикадзэ заимствовали у средневековых самураев такие же белые повязки, которые они одевали перед боем.
«Считалось само собой разумеющимся, что пилот в подбитом самолете должен умереть, как настоящий самурай, и доказать тем самым, что он не может вернуться побежденным. Он должен был протаранить корабль или самолет противника, забрав с собой как можно больше врагов», - пишет в своих воспоминаниях Кувахара Ясуо. («Самурай живет так, что в любой момент готов умереть». Каждый сражавшийся японец знал эти слова. «Мы наносим один удар». «Будьте уверены, честь тяжелее, чем горы, а смерть легче перышка». Все это были части образцового мышления, древней религиозной философии, национального синтоизма».
Самопожертвование пилотов-камикадзэ ради Японии, ради императора объясняется, по мнению Р. Бенедикт, бесконечным чувством долга человека перед императором, которое по-японски звучит как «он». Император являлся олицетворением Японии, его род восходит к верховной богине Аматэрасу и, как нам известно, в отличие от Китая, где сменилось 36 династий, в Японии оставалась «страной, которая при всех охватывающих ее переменах никогда не рвала социальную ткань на куски: узор оставался неизменным». Император был символом, стоящим над мирской суетой, поэтому и был наделен соответствующей нерикосновенностью.
Правитель Японии не имел фактической власти, оставаясь скорее номинальным главой государства, но все же символ императора настолько укоренился в сознании японского народа, что такие фразы, как «Япония без императора - это не Япония», «Японию невозможно представить без императора». «Японский император является символом японского народа, центром его религиозной жизни. Он - высший объект религиозного поклонения». Рут Бенедикт подробно останавливается на феномене японского «он», рассматривая все го аспекты. «Он - это долг, который следует выплатить, но в Японии все выплаты относятся к совершенно другой категории».
Американский антрополог выделяет разновидности японского долга: это непосредственно сам долг «он»: ко он - долг, полученный от императора, оя он - полученный от родителей, нуси он он - от господина, си но он - от учителя. Примечательно, что долг человека не является достоинством, выплата долга - является - это главное для японца, фактически становится смыслом его жизни отдать долг. Выплата безграничного долга называется гиму. Японцы обычно говорят: «Человеку не выплатить и десятитысячной долги этого он». Это, прежде всего, долг перед родителями - ко, и перед императором - тю. Как справедливо отмечает Р. Бенедикт: «от обеих этих обязанностей гиму человеку деваться некуда, и они являются его неотвратимой судьбой».
Причем долг перед императором стоял выше, и сыновний долг мог быть аннулирован, если он вступал в противоречие с долгом человека перед императором. После реставрации Мэйдзи произошел переворот в духовной сфере, потому что, по мнению Р. Бенедикт,
«тю стало выплатой каждым человеком долга перед Священным Вождем - высшим жрецом и символом единства и вечности Японии».
Одной из сильнейших мотиваций для человека является фраза: «он говорит от имени императора». Р. Бенедикт приводит пример самообладания воинов, которые, изнывая от жажды при долгом переходе, не притронулись к воде, т.к. офицер, отдавший приказ, говорил от имени императора.
Известна и политика несдачи в плен японских солдат. «Честь обязывала их сражаться насмерть, - отмечает Р. Бенедикт. - В безвыходной ситуации японский солдат должен был покончить с собой последней ручной гранатой или голыми руками пойти на врага в последней самоубийственной атаке, но ни в коем случае не сдаваться».
Также антрополог в своем исследовании приводит тот факт, что во время войны японская армия не обладала специальными командами по оказанию первой помощи, фактически отсутствовали госпитали. Иногда, в случае крайней необходимости, госпитализированных просто убивали. Тут сыграло свою роль японское презрение к материальному, ведь смерть понималась как победа духа, поэтому забота о больных, таким образом, мешала проявлению героизма.
Провозглашение о капитуляции императором Японии заставило камикадзэ прекратить войну, ведь слово императора - закон и не подвергается сомнению. День капитуляции Японии 16 августа 1945 г. ознаменовался целой серией ритуальных самоубийств военных, которые не смогли смириться с поражением страны. В этот же день группа молодых офицеров, пытаясь не допустить передачи рескрипта императора о капитуляции, подняла мятеж и после того, как он окончился неудачей, они совершили массовое харакири перед императорским дворцом.
4. Самоубийства в современной Японии
Альбер Камю утверждал, что проблема самоубийства - единственная по-настоящему серьезная философская проблема, поскольку решить, стоит или не стоит жизнь того, чтобы ее прожить, значит ответить на фундаментальный вопрос. В Японии, начиная с 1998 года, на этот вопрос ежегодно отвечают отрицательно более 30 тысяч человек. Этот показатель остается одним из самых высоких среди индустриально развитых стран.
Попытаемся выяснить, почему среднестатистический японец решает расстаться с жизнью: есть ли какие-то специфические особенности «суицида с японским лицом» или он ни чем не отличается от европейского расставания с жизнью.
Как справедливо отмечает Г. Чхартишвили: «В отличие от русского, немецкого и британского национальных характеров, в которых не так-то просто отыскать корни суицидального поведения, в японской психокультурной модели они разветвлены и находятся прямо на поверхности».
В отличие от христианской Европы в Японии нет моральных запретов на самоубийство. «У толерантного и даже сочувственного отношения японцев к суициду есть глубинная причина. Японцы спокойнее относятся к смерти. Это вовсе не означает, что они не боятся умереть - просто они меньше, чем люди западной культуры, страшатся мыслей о смерти». Напоминание о смерти японцу настроение не испортит, прежде всего, потому что он о ней никогда и не забывает. Сравнить хотя бы нам свойственное завуалирование для детей всего, что связано со смертью, не желая травмировать ребенка. Поэтому у европейского человек поздно формируется представление о собственной смертности. Японские же дети относятся к смерти спокойно, ведь с самого раннего детства они знают, что смертны и этот факт для них не страшен, т.к. воспринимается, как данность.
Г. Чхартишвили довелось читать сочинения японских школьников на тему «кем я хочу стать». Дети писали примерно о том же, о чем мечтает каждый школьник, за исключением, что все сочинения заканчивались одинаково: описанием своей смерти. Для японца завершение жизни смертью совершенно естественно. Как же иначе?
Такое толерантное отношении к смерти характеризуется, прежде всего, тем, что самоубийство по буддийскому канону не имеет степени греховности. Ассимилируясь на японской почве, буддизм забрал под свое попечительство все, что связано со смертью и потусторонней жизнью, ибо национальная религия синто считает смерть скверной и избегает всего, что с ней связано. Дзэн буддизм был взят на вооружение сословием самураев и доведен до логического завершения: самая верная смерть - это не смерть в бою, а смерть от собственной руки. Следовательно, высший разряд смерти - это суицид. Принцип «смерть выше позора» закреплял отношение к смерти не как к возможному загробному блаженству, а как к достойному завершению жизненного пути и высокому месту в памяти живых. Смерть рассматривалась как закономерная судьба каждого, нормальная смена одного состояния другим.
Безусловно, сегодня совершают харакири только избранные и самоубийства носят вполне житейский характер, но кодекс «бусидо» оказал огромное влияние на национальный характер японцев.
Теперь же остановимся подробнее на мотивации и разновидности суицида в Японии.
Самоотверженность самураев и камикадзэ навсегда останется в памяти народа, но в мирное время данные формы суицида остались в прошлом. Хотя «смерть во след» или японское дзюнси существует и по сей день, но конечно в более современном звучании. В средние века этот тип суицида совершался вассалами по поводу кончины своего дайме, т.к. были не в силах перенести утрату. Сегодня самоубийства по причине смерти генерального директора редки, однако дсюнси распространенно больше по личным мотивам, Чхартишвили полагает, что «в Японии чаще, чем в какой-либо иной стране, вдовец или вдова убивают себя, не с вилах вынести боль утраты».
Трансформировался и традиционный тип ухода из жизни - инсэки-дзисацу, т.е. самоубийства из-за сознания безвыходности своего положения, и чтобы избежать позора есть только один верный способ - смерть. Так поступали самураи, чтобы не запятнать свою честь. Так сегодня поступают и многие современные японцы, когда не видят другого выходя для себя.
Еще один тип традиционного суицида сохранился и по сей день - канси или «смерть по убеждению». Он использовался как аргумент в споре, чтобы показать, что ты настолько искренен в своих убеждениях, что они даже для тебя дороже жизни. Вспоминается демонстративное самоубийство киноактера Маэно Мицуясу, который протаранил самолетом дом политического махинатора Кадамы Есио.
Пожалуй, самый распространенный тип классического самоубийства - это синдзю, это самоубийство по сговору. На нем мы и остановимся более подробно. Он в свою очередь тоже имеет разновидности - это дзеси или самоубийство влюбленных и ояко-синдзю самоубийство родителей с детьми.
Самоубийство влюбленных не раз было воспето в литературе. Добровольный уход из жизни благородного героя и героини являлся главной фабулой классических произведений японской литературы, возможно один из самых красивых и волнительных финалов.
Что же касается семейного самоубийства, то его называют классическим японским, но не по причине локальности этого явления. Родители убивали себя с детьми в разные эпохи в различных культурах и по самым разнообразным мотивам. Дело в другом. Прежде всего, в отношении к данному поступку. Безусловно, в западном обществе родитель, обрекающий на смерть ребенка, вызывает осуждение, но я Японии к такому поступку отнесутся с пониманием.
Подобный ритуал восходит к традициям древней Японии, в которой ребенок в возрасте до 7 лет не считался личностью и принадлежал родителю на правах собственности. Детей, умерших в возрасте до 7 лет, хоронить не принято. Отголоском этой традиции является ежегодно отмечаемый 15 ноября во всех храмах Фестиваль семилетних детей - своеобразный обряд инициации, когда ребенок становится частью общества и признается как личность. В современной Японии не редки случаи, когда потеря работы главой семьи или его банкротство приводит к семейному самоубийству.
Мотивом такого поведения является невозможность выполнить долг гири родителя по отношению к своим детям и обеспечить их существование.
Японский менталитет, основанный на кодексе самурайской чести и чувстве долга, накладывает отпечаток даже на судебную практику. В большинстве случаев отец или мать, совершившие неудачную попытку самоубийства после убийства своих детей, получают довольно «мягкие» приговоры, от 3 до 6 лет тюрьмы, в то время как обычный убийца может быть приговорен к 20 годам тюрьмы, пожизненному заключению или смерти. Как правило, японская общественная мораль оправдывает таких родителей. По японским представлениям уйти из жизни, забрав с собой детей, значит выполнить свое гири по отношению к ним.
Чрезвычайная важность соблюдения различных обязательств перед членами своей микрогруппы - семьи, общины, фирмы и т.п. - лежит в основе национальной психологии японца. Он приучен подчиняться мнению своей группы и вести себя соответственно своему положению в ней, а также выплачивать долг признательности своему покровителю столь же безоговорочно, как своему отцу. Долг в этой ситуации играет определяющую роль. В соответствии с понятием долга и чести уход из жизни не является слабостью, а знаменует ее достойное окончание, позволившее избежать мрачных перспектив утраты благополучия, потери уважения окружающих.
В этом отношении показательны случаи массовых самоубийств, в основе которых лежит утрата определенного социального статуса - социальная депривация.
Другой тип суицида по сговору - это массовые самоубийства через Интернет. Сегодня Япония является мировым лидером по данным показателям. В стране существует большое количество веб-сайтов, которые дают начинающим самоубийцам, любые «доброжелательные» советы и сводят будущих «партнеров». Один из них открывается фразой: «Самоубийство: как, где, когда». По данным национального агентства полиции, в Японии насчитывается больше пятидесяти таких сайтов. Самое страшное, что подобные суицидные вебсайты уже существуют во всем мире. По мнению, некоторых психологов, они являются своего рода платой человечества за предоставленную нынешнему поколению возможность через Интернет бесконтрольно общаться, обмениваться любыми идеями и искать единомышленников в любой точке мира.
В 1998-99 годах национальным бестселлером в Стране Восходящего Солнца была книга под названием «Самое полное руководство для самоубийц» Ватару Тсуруми.
Если говорить о причинах суицидального настроения, то на ум, несомненно, приходит кризис 1998 года, когда многие оказались без работы, обанкротились и были не в состоянии выплатить долги. Самоубийство же - достойный, с точки зрения японца, выход из позорного положения. Но количество самоубийств сегодня ставит под сомнение этот факт. Ведь число людей, добровольно ушедших из жизни не снизилось, когда экономический кризис миновал.
Отметим также, что еще задолго до экономического кризиса 1998 года групповые самоубийства в Японии практиковались. Находить себе товарищей без использования Интернета. Довольно распространенным был массовый прыжок с моста.
По статистическим данным суициды регистрируются среди всех возрастных групп населения, но самые высокие цифры числа самоубийств отмечаются среди молодежи (15-24 лет) и среди пожилых (старше 50 лет). Более 70% самоубийц в Японии - мужчины, что вполне соответствует предлагаемым стереотипам поведения. Каждый день в службу Inochi Denwa (Телефон Жизни), организованную в 1971 году и работающую круглые сутки, поступает около 2000 звонков. В большинстве своем звонят холостые мужчины средних лет и предпенсионного возраста.
Более одной четверти самоубийств совершены из-за финансовых проблем. Как правило, самоубийства совершают служащие среднего возраста и лица, выходящие на пенсию. И это понятно, ведь известна специфическая особенность японцев. Известно, что в этой стране живут, чтобы работать, а не наоборот. 15-часовой рабочий день, ночевка в офисе и отпуск раз в несколько лет - это реалии японской жизни.
Если в устах европейца фраза «наша корпорация - одна большая семья» - скорее хвастовство или лицемерие, то для Японии это правда на все 100%, и довольно часто - горькая правда. Уволенный сотрудник, ищущий новую работу, воспринимается как человек, изгнанный одним кланом и желающий прибиться к новому. Найти низкооплачиваемую работу он сможет, но попасть на свою прежнюю позицию в другой корпорации - вряд ли. Зная это, начальство в качестве наказания может предложить оплошавшему сотруднику финансового отдела работу на складе, и он скорее согласится, чем уйдет вовсе. Суициды же часто происходят именно среди уволенных сотрудников. По последним данным за 2008 год количество самоубийств в Японии снизилось по сравнению с предыдущим годом, но всё равно превысило отметку в 30 тыс. случаев. В 2008 г. было зарегистрировано 32249 самоубийств, что на 844 случая (2,5%) меньше, чем в 2007 г.
Высокий уровень самоубийств в стране является причиной серьезного беспокойства правительства Японии. В 2001 г. при министерстве здравоохранения была сформирована исследовательская группа, в которую вошли социологи, психологи и врачи, занимающиеся проблемами суицидального поведения.
Правительство пытается бороться против этой «эпидемии» путём штрафных санкций - самоубийцы не имеют права использовать для своих целей чужую собственность, иначе родственников покойного ждут серьёзные финансовые трудности.
Японец бросился под поезд - платите железнодорожной компании.
Повесился на съёмной квартире - платите домовладельцу. Санкции не остановили эпидемию, зато сформировали новые традиции суицида. Японские самоубийцы всё чаще предпочитают сесть в свою машину, провести резиновый шланг от выхлопной трубы в салон, плотно закрыть все окна и тихо задохнуться, оставив записку с просьбой никого не винить.
Групповые же самоубийства совершают в основном молодые люди в возрасте 18-25 лет. Они всегда выбирают один и тот же способ ухода из жизни - отравление угарным газом.
Легкость и непринужденность с которой молодые люди решаются пойти на уход из жизни потрясает Японию. Веб-сайты не только позволяют группам потенциальных самоубийц совместно выбрать способ ухода из жизни, но и служат своего рода общенациональной «доской объявлений» для тех, кто замыслил самоубийство, но боится умирать в одиночестве. Один из пользователей веб-сайта задает прямой вопрос: «Трудно умирать в одиночку. Есть ли желающий умереть вместе со мной?»
Правительство Японии официально признало, что суицид - социальная проблема, поэтому обязаны приниматься комплексные меры по ее решению. В частности, речь идет об исследовательской и аналитической работе в области предотвращения самоубийств, проведении просветительских и образовательных мероприятий по этому вопросу, изменениях в системе здравоохранения, а также об оказании помощи гражданам, пытавшимся уйти из жизни, и родственникам тех, кто покончил с собой.
Заключение
Целью данной работы было проанализировать сложившуюся в Японии регулярную тревожную ситуацию, когда незнакомые люди вместе кончают жизнь самоубийством, договариваясь предварительно через Интренет.
В ходе работы предполагалось обратиться к культурному прошлому Японии, и на примере знаменитых типов самоубийства: средневекового ритуального сэппуку и периода второй мировой войны самоубийств пилотов-камикадзэ, попытаться выявить их влияние на современную сложившуюся ситуацию.
Небоязнь смерти - это краеугольный камень японской культуры. Смерть все время находится в поле зрения Японца, является постоянным атрибутом его экзистенциального интерьера, при этом ничуть не нарушая душевный уют. Отсюда лояльное, не осуждающее отношение к самоубийству.
Групповые самоубийства, несомненно, культурный феномен, который мог возникнуть только в стране, где в древности воины дружно вспарывали мечами животы, не желая погибнуть от руки врага или оказаться в плену. Этот феномен может существовать лишь там, где всегда есть достаточно желающих наложить на себя руки, и где коллективизм силен настолько, что даже встречать смерть многие предпочитают вместе.
Правительство Японии, безусловно, пытается бороться с коллективными суицидами. Но главная проблема, на мой взгляд, заключается в изменении отношения общества к этому явлению. Дэвид Макнейл в газете «Independent» пишет, что «помимо культурно-исторических особенностей суицидального поведения японцев, во многом сформированных под влиянием синтоизма и буддизма, не санкционирующих моральных табу на самоубийство, одной из причин такого поведения является поддерживаемая обществом и тиражируемая СМИ Японии установка «честь превыше позора».
Наиболее ярким воплощением этой стороны общественной морали является история о 47 самураях эпохи Эдо, покончивших в 1701 г. с собой в знак верности и преданности патрону. Более 300 лет эта история, превратившаяся в легенду, является символом самурайского духа, остается сюжетом спектаклей традиционного японского театра Кабуки, темой многочисленных романов, фильмов и предметом всеобщего поклонения.
Также идею самурайского духа активно используют ультраправые и националистические организации под лозунгом возрождения национального духа Японии.
Безусловная лояльность своему лидеру как важнейшая нравственная составляющая этической системы самурайства лежит в основе суицидального поведения японцев и в полной мере отражает национально-психологические особенности японского характера. Соблюдение сложившихся традиций, основанных на воззрениях глубокой древности, искусно культивируется в наши дни и удерживает японцев в рамках господствующей идеологии и морали.
Япония уникальная страна с богатой историей и культурой. Японец приобретает новые, прежде не свойственные ему черты, но при этом умудряется не утрачивать своей национальной неповторимости, то есть в полной мере сохраняет свою национальную природу.
Даже метод ухода из жизни по-японски, отличается от общепринятых. Современные коллективные самоубийства по типологии Эмиля Дюркгейма носят характер как эгоистического, так и альтруистического одновременно. С одной стороны человек прощается с жизнью по вполне житейским причинам: из-за неудач в личной жизни, на работе, но с другой стороны не желая встречать смерть в одиночку, ищет единомышленников, таким образом, коллективные самоубийства приобретают демонстративный характер, заставляют обратить на себя внимание, несут по сути идейный характер, ч то свойственно альтруистическому суициду.
Литература
2.Дюркгейм Э., Самоубийство: социологический этюд, М., Мысль, 1994.
3.Камикадзэ - «божественный ветер» // Вокруг света, 06/1970.
.Камю А. Миф о Сизифе. Эссе об абсурде // Бунтующий человек. - М., 1990.
5.Кувахара Я., Оллред Г.Т. Камикадзе. Эскадрильи летчиков-смертников/Пер. с англ. И.В. Сотникова. - М.: ЗАО Центрполиграф, 2004.
.Малышев Б. Почему шахида не следует называть «камикадзэ».
.Паперно И. Самоубийство как культурный институт, М., Новое литературное обозрение, 1999.
.Суицидология: Прошлое и настоящее: Проблема самоубийства в трудах философов, социологов, психотерапевтов и в художественных текстах. - М., 2001.
.Чхартишвили Г. Писатель и самоубийство, Изд. 2-е.-М., 2001.