Философские аспекты риска и безопасности
Содержание
Введение
1. О понятии
риска в философии
2. Содержание
понятия «безопасность»
3. Общество
риска и культура безопасности
Заключение
Список
литературы
Введение
Сегодня человеческая деятельность на всех уровнях социальной организации
в той или иной степени пронизана риском. Это одно из следствий свободы выбора.
Без риска не возможен прогресс, движение вперед. Вот почему важно его
осознавать и уметь управлять им.
Современное общество характеризуется огромными возможностями
самореализации. Вместе с тем, существует и возможность утраты личностью
собственной уникальности, неповторимости. Формируется так называемый
экзистенциальный риск. В процессе преодоления экзистенциального риска методы
самопознания становятся также и методами самореализации личности в социуме. В последнее время социальные риски подвергаются исследованию
все чаще, однако, нельзя сказать, что эта проблема хорошо изучена. Почему же
проблема социальных рисков вызывает такой интерес у ученых и исследователей?
Дело в том, что к началу XXI
века с развитием научно-технического прогресса произошло становление
глобального коммуникационного пространства, включающее в себя разнообразные
способы распространения информации. В результате мир стал приобретать черты
глобализации, вместе с которой и появляется целый набор социальных рисков -
экономические, политические, экологические, культурные, военные,
коммуникационные.
Целью данной работы является анализ понятий риска и безопасности в рамках
социально-философской концепции от истоков их возникновения до сегодняшних дней
Задачи:
определить понятий «риск», «безопасность», «общество риска», «культура
безопасности»;
рассмотреть взаимосвязь риска и безопасности; познакомиться с
современными теориями риска и безопасности;
познакомиться с понятием «глобализация рисков и безопасности».
1. О понятии
риска в философии
Присутствие риска в современном обществе неоспоримо. Риск присутствует во
всех сферах жизнедеятельности общества. В повседневной жизни мы сталкиваемся с
политическими, экономическими, экологическими, психологическими, правовыми,
медицинскими и многими другими видами рисков. Некоторые наиболее опасные из них
связаны с безопасностью нашей жизни как отдельных личностей, семей или
корпораций, так и общества в целом. [3, с. 256].
Что же означает понятие «риск»?
Еще древние люди, играя в азартные игры, в частности игры в кости,
оценивали риски. Сцены этой игры обнаружены и в египетских гробницах, и на
античных греческих вазах. Однако опасности и неуверенность в будущем,
связывались с воздействием высших сил. Позже риск наблюдался в мореплавании,
предпринимательстве, банковском деле. Пик изучения этого явления в мире
приходится на конец XIX - начало XX в.
Существуют разные определения риска как многомерной категории. Термин
«риск» происходит от латинского «risicare», означающего «решиться». В теории и
практике понятие риска имеет многосторонний и многозначный характер. Термин
«риск» появился на рубеже Средних веков и Нового времени. Слово «риск» стало
востребовано тогда, когда у людей появилось осознание ответственности за
принятые решения.
Впервые «риск» был определен в словаре В. И. Даля: «Рисковать, рискнуть -
1) пускаться наудачу, на неверное дело, наудалую, отважиться, идти на авось,
делать что-то без верного расчета, подвергаться случайности, действовать смело,
предприимчиво, надеясь на счастье, ставить на кон (от игры); 2) (что или чем)
подвергаться чему-то, известной опасности, превратности, неудаче». И далее:
«Рискованье, риск-отвага, смелость, решительность, предприимчивость, действие
наудачу. Рисковое дело - неверное, отважное. Рискователь - рискующий, отважный
человек».
Интерпретируя первое значение термина, нужно отметить, что речь идет об
активном действии субъекта в условиях неопределенности исхода действия с
надеждой на удачу. При этом действие окрашено эмоциональным астеническим
состоянием субъекта (отвага, смелость, решительность) и выявляет его волевые
качества. Второе значение показывает, во-первых, что результатом действия может
быть также неудача, и, во-вторых, какая именно. В первом случае акцентируется
вероятность неуспеха (степень риска), во втором подчеркивается содержание
возможных отрицательных последствий действия (в чем состоит риск).
В настоящее время риск активно исследуется как составляющая экономической
деятельности. В этом контексте существуют несколько определений риска,
например, риск - это неопределенность наших финансовых результатов в будущем.
По мнению О. Ренна, риск - это возможность того, что человеческие
действия или результаты его деятельности приведут к последствиям, которые
воздействуют на человеческие ценности [6, с. 87].
В психологии с этой точки зрения «риск» скорее рассматривается как
функция субъективно воспринимаемых полезностей и вероятностей их проявления.
А.П. Альгин определяет риск уже как деятельность, связанную с
преодолением неопределенности в ситуации неизбежного выбора, в процессе которой
имеется возможность количественно и качественно оценить вероятность достижения
предполагаемого результата, неудачи и отклонения от цели [1, с.19].
Таким образом, можно сделать вывод, что однозначного понимания сущности
риска не существует. Это связано с тем, что явление имеет несколько
несовпадающих, или же вообще противоположенных реальных основ, а также с тем,
что риск всегда связан с субъектом, который не только осуществляет выбор, но и
оценивает как вероятности наступления возможных событий, так и величину их
последствий, и решениями, которые тот принимает [7, с. 27-39.].
Внимание ученых к проблеме вероятности наступления возможного события
негативного или позитивного содержания имеет длительную историю. Если
обратиться только к истории европейского мышления, то уже в трудах античных
мыслителей, начиная с Гесиода, проявляется желание сформулировать идеи
закономерности, случайности и неопределенности. Однако эти идеи увязывались с
идеей цикличного развития космоса, общества, человека и культуры. Поэтому в
мифологическом сознании причинно-следственные связи между индивидуальными
действиями субъектов и их последствиями либо не были сформулированы, либо
полагались неизвестными. Основную роль в процессах конструирования риска при
этом должны играть не сами действия, а «правила запрета».
Немного позднее, в период эллинизма, это представление было дополнено
идеями объективной случайности и неопределенности как характеристики знания.
Все это и обусловило формирование общих представлений о судьбе, опасности и
риске. Из таких представлений именно представление о риске подверглось в
дальнейшем научно-рациональной обработке. Это представление формировалось путем
выявления и анализа понятий, базовых для понятия «риск». Таким понятиями
явились, прежде всего, понятия «рациональность» и «неопределенность».
С точки зрения представления исторических типов рациональности
приоритетной является классическая рационалистическая традиция, идущая от
Платона и Аристотеля. Эта традиция проходит через эпоху Просвещения и Новое
время, и далее к И. Канту и Р. Декарту, сформировавшим представление о
гносеологической рациональности, Г.В.Ф. Гегелю, который предложил считать
рациональность онтологической характеристикой реальности. Рациональность в
рамках этой традиции понимается как нечто связанное с разумом, с его
тождественностью самому себе, с тем, что эта тождественность остается
устойчивой безотносительно к той исторической эпохе, в границах которой
происходит рассмотрение рациональности.
Рационалистическая тенденция в рамках анализа ситуации, которая может
быть охарактеризована как «ситуация неразумности разума» [4, с.38],
подразумевала разумность космоса в целом, разумность человека, законов исторического
развития. Подобные альтернативные представления о рациональности сводили ее к
целесообразности мироустройства. Традиция развития классического рационализма
показала, что классическая рациональность имела серьезные проблемы в рамках
попыток объяснения мироустройства с такими фундаментальными понятиями, как идеи
времени и движения. Последние и сыграли фактически решающую роль в конце XIX в.
при выявлении определенной ограниченности классической рациональности.
Что же касается формирования не философского, а научного представления о
взаимосвязи риска, неопределенности и рациональности, то одним из
первоначальных научных подходов к проблематике рисков и возможностей стала
классическая математическая теория вероятности. Затем были разработаны ее
модификации на статистическом материале, взятом из разных областей природной и
общественной жизни. Постепенно ученых стала привлекать идея установления
конкретного уровня вероятности наступления того или иного, особенно
неблагоприятного события для индивида, социальных групп данного общества.
Учитывая социокультурную природу риска, можно сделать вывод о том, что
специфика социального риска в какой-либо исторический период обусловлена
конкретной социокультурной средой и, будучи атрибутом общества, социальные
риски подвержены определенной социальной и культурной динамике, задаваемой
характером развития общества и цивилизации [6, с.21-22].
В основе риска лежит вероятностная природа человеческой деятельности и
неопределенность ситуации при ее осуществлении. Очень тесно с понятием риска
связано понятие «рисковая деятельность» или «деятельность, подверженная риску».
Риск не существует вне деятельности, вне процессов, идущих в обществе. Учитывая
подобный подход к риску, можно выделить такие понятия, как «субъект риска» и «объект
риска». Под субъектом следует понимать общество, группу людей, коллектив или
конкретных лиц, принимающих решение о выборе той или иной альтернативы,
связанной с деятельностью компании. Соответственно, под объектом понимается
ресурс, изменение которого возможно в случае возникновения рисковой ситуации.
С помощью ряда исследований было выявлено, что люди не склонны рисковать,
если потенциальные потери высоки, и рискуют, если велика возможная прибыль.
Или, по словам О. Ренна, величина риска зависит от «субъективной оценки
вероятности наступления события»[12, с. 90]. Более конкретные исследования по
восприятию вероятностей в процессе принятия решений, когда делаются выводы на
основе вероятностной информации, выявили, что восприятие риска зависит от
человеческих предубеждений или склонностей.
В настоящее время исследователями признается, что без решений и их
воплощения риск попросту не существует [8, с.124]. Под субъектами риска в
социологической теории, как правило, понимаются все факторы социальной жизни: индивиды,
малые и большие группы, организации и социальные институты, общество в целом. В
современную эпоху взаимозависимости и глобализации общественных процессов риск
становится все более коллективным. Величину же риска можно раскрывать в системе
трех координат: он усиливается с уменьшением вероятности достижения цели,
одновременным возрастанием количества альтернатив и цены ошибки.
Итак, риск представляет собой целенаправленное поведение социального
субъекта, осуществляемое в обстоятельствах неопределенности ожидаемых исходов
[9, с. 3-6]. Столь предельно широкое толкование риска позволяет выйти за рамки
количественно статистического, создать обобщенную, ценностно-ориентированную
модель (поскольку риск неизменно касается ценности или стоимости) и рассматривать
его как способ адаптации к неопределенности и неизвестности будущего,
структурирующий и рационализирующий человеческое поведение.
Онтологическое объяснение феномену риска дал в ряде своих работ Н. Луман. Одним из ключевых у него предстает понятие комплексности,
предполагающей буквально неограниченные возможности установления взаимосвязей
между различными элементами социальных систем. Это значит, «что постоянно
имеется больше возможностей для переживания и действования, чем могут быть
актуализированы». Вынужденность выбора из скопления альтернативных вариантов
равна неопределенному будущему. Отсюда - нет поведения, свободного от риска, и
это должно повысить ответственность за совершаемые шаги. Как уже отмечалось,
субъектами риска считаются все индивидуальные и коллективные факторы
социального бытия, принимающие решения и соответственно им строящие свое
поведение. Объектами же выступают те индивиды или социальные группы, которые
испытывают на себе последствия принятых другими решений. Субъекты, тоже ощущают
последствия собственных акций, являясь одновременно и объектами этих
рискованных предприятий. Вот почему по субъектно-объектным отличительным
качествам надо различать индивидуальные, индивидуально-индивидуальные,
индивидуально-коллективные, коллективные, коллективно-индивидуальные и
коллективно-коллективные формы риска. [8, с.124-125].
Основными условиями возникновения рисков оборачиваются их социальная
производность, степень свободы субъекта, наличие или отсутствие аналогов
решений (ординарность/неординарность). Содержание же таковых определяется
направленностью на цель действий (риск действия/риск бездействия), степенью
обоснованности замыслов (обоснованность/необоснованность), отношением субъектов
к риску, которое в свою очередь зависит от оценки среды возникновения риска и
скрытых последствий.
По возможным последствиям выделим следующие риски: материальные и
моральные, значительные и незначительные, предсказуемые и непредсказуемые,
калькулируемые и некалькулируемые, локализованные и неопределенные, актуальные
и отсроченные. Именно характер возможных последствий играет решающую роль в
принятии решения субъектом.
Размышляя об обоснованностях риска на разных этапах общественного
развития, немецкий исследователь К. Лау [8, с.126] предлагает выделить
традиционные (являющиеся существенной чертой жизненного стиля сословных или
профессиональных групп), индустриальные (калькулируемые, представляющиеся
предметом конфликтов и торга между группами с противоречивыми экономическими
интересами) и так называемые новые (прежде всего, технологические, глобальные)
риски. Эти виды также могут быть подвергнуты социологическому. Интересную
типологию рисков по модальностям рискованных ценностно-ориентированых ситуаций
дает Н.Л. Смакотина [13, c.
208]:
ситуация полной информационной определенности
(информационно-метрологическая модель); риск как взаимосвязь между числом
случайных (немотивированных, недетермированных) нарушений точности, надежности
и мерами безопасности, обеспечивающими эти параметры;
ситуация полного нормативного определения общественной жизни
(бюрократическая модель); риск как отклонение от явных или латентных норм;
ситуация исчерпывающего (или "хорошо" определенного) поля
возможностей (вероятностно-игровая модель деятельности, например, лотерея);
риск как соотношение вероятностей выигрыша-проигрыша к среднему числу случаев
(теории ожидаемого или аддитивного риска);
ситуация предельного ценностного раскрытия "греховной"
реальности (модель христианского истинного пути); риск как искушение грехом и
возможность сбиться с "истинного пути";
феноменологическая ситуация сочетания всего пространства возможностей с
неизвестной линейно-каузальной детерминацией (модель судьбы и кантовская модель
условной каузальной детерминации); риск как отсутствие или неправильное
использование способности суждения с искажением картины происходящих событий
(при аксиоме - "чувства не обманывают");
- гиперреалистическая ситуация с фоновой неопределенностью (модель
неравновесной динамики взаимосцепления противоборствующих сил, скажем, в
военных действиях);
- риск как мера прогнозируемых истинных и ложных событий по
отношению к общему числу универсума событий;
- виртуальная ситуация с постоянно меняющейся конфигурацией
поля игры (игровая модель с меняющимися правилами, т.е. "без
правил");
- риск как темпоральная потеря (времени, шансов);
- инновационная ситуация с неопределенным будущим
(революционная, синергетическая модель);
- риск как величина измерения количества непредсказуемых
исходов на число прогнозируемых событий;
- кризисная ситуация отражения действительности в качестве
травматической (фрейдовская модель репрессивной культуры с механизмами
вытеснения);
- риск как потеря реальности при "возвращении"
травматических событий из бессознательного;
- коммуникативно-диалогическая ситуация с исходной
непроявленностью смыслов (модель процесса переговоров);
- риск непонимания. [8, с.126-127]
Ко второй половине столетия, когда формируются представления о
вероятностном характере природных и общественных тенденций, вырабатывается
соответствующий решению реальных нужд математический аппарат, накапливаются
статистические данные. Пионерами изучения риска выступают юридические и
экономические науки, в которых эта категория используется для определения норм
и порядка, регулирующих практику страхования и биржевых сделок. С 1921 г. после
выхода в свет книги американского экономиста Ф. Найта "Риск,
неопределенность и прибыль" проблема риска привлекает к себе внимание
широкого круга ученых различных специальностей. До конца 60-х годов риск
воспринимается прежде всего количественно, как атрибут технологий и вероятность
определенного ущерба в координатах пространства и времени.
Затем, особенно с возникновением рискологической проблематики в
психологии, он начинает изучаться и качественно, что позволило преодолеть несоответствие
между одномерной "технической" логикой исчисления риска и
многомерностью человеческого поведения в рискованных ситуациях.
Естественно, что познание с качественной точки зрения не могло обойтись
без применения социологических методов. А вскоре, риск оказывается объектом
междисциплинарных исследований, категорией общенаучной.
Отдельные исследования риска проводились социологами еще на заре XX века
(так, например, изучался риск информационной изоляции, неразвитости
инфраструктуры и сферы услуг ряда сельскохозяйственных районов Америки в целях
планирования социальной политики). Но все же рубежом становления специально
направленной социологической теории следует считать конец 60-х: в США появились
работы, в основном посвященные проблемам соотношения общественной пользы и
возможных отрицательных последствий технологического риска. Почти десятилетие
спустя она стала достаточно актуальной и у европейских социологов.
К середине 1980-х годов изучение рисков становилось все более запутанным
и хаотичным: риск-анализу явно недоставало центрального фокуса. Через
разнообразие методов и подходов к анализу рисков красной нитью проходила
заинтересованность социологов рискогенностью различных составляющих социальной
ткани - от межличностных процессов и сетей до социальных институтов и структур,
от первичных групп и символических интеракций до социальных движений и
крупномасштабных организаций и систем [11, с.5-18]. Но дело заключалось не
только в разнообразии рисков, но и в их масштабе и направленности. Исторически
широко известная и вполне тривиальная мысль о двойственности, двузначности
всякого орудия, социального действия, организации, наконец, получила научный
статус. Сегодня существуют тысячи орудий, веществ, групп, официально имеющих
статус двойного назначения. То же можно сказать и о социальных институтах,
организациях, сообществах. Все или почти все может быть использовано как во
благо, так и во вред. Более того, благое дело совсем не обязательно отзывается
тем же. Напротив, оно зачастую порождает желание превратить даруемое благо в
риск, в моральные или физические потери для благодетеля. Не зря родилось
утверждение: «Ни одно доброе дело не остается без наказания».
В последней четверти XX века социальные мыслители Запада стали уделять
больше внимания риску как социальному феномену и его месту в обществе. Развитие
рискологии как парадигмы социологической мысли было обусловлено изменениями
социальных реалий: темп социальных изменений, сдвиги во взаимодействии общества
с окружающей средой, глобализация и рост взаимозависимости мира, создание новых
средств труда, изменения религиозных верований и идеологий, социальных практик.
Политические риски охватили гражданское общество, предполагавшее определенную
политическую открытость. Стало «естественным» разрушать «старые» формы
правления, заменяя их «улучшенными». Социологические парадигмы, основанные на
детерминизме и линейности, ориентированные на выработку рациональных
поведенческих стратегий, становились неадекватными для описания новых реалий.
Росла потребность в новых подходах к исследованию общества, развитии
интегральных и постмодернистских методологий. Одним из векторов обновления
социологического знания стало развитие социологии риска.
Социологическая рискология формировалась не как однородное направление, а
как широкое научное движение, ориентированное на познание специфики
современного общества, его системного строения и функционирования,
пространственно-временной динамики. В этом движении можно выделить три
проблемных узла: исследования природы риска в современном обществе в контексте
оценки его социальных функций; особенности распределения риска в социальных
сферах и в социальных группах; проблемы социокультурной интерпретации риска.
Можно согласиться с О. Н. Яницким, который выделяет два базовых направления
понимания риска в западной рискологии. Первое он называет реалистическим. В его
рамках риск интерпретируется в научных и технических терминах. Его база -
понятие опасности (вреда), а также утверждение о возможности вычисления его
наступления и калькуляции последствий. В этом случае риск определяется как
«продукт вероятности возникновения опасности и серьезности (масштаба) ее
последствий». Риск рассматривается как нечто объективное, независимое от
социальной и культурной среды, познаваемое, измеримое и, следовательно, в
определенной степени предсказуемое. Это направление практикуется техническими
дисциплинами, экономикой, статистикой, психологией, эпидемиологией и др.
Недостатком данного подхода является невозможность исследовать социальные и
культурные интерпретации рисков и их влияние не просто на степень безопасности,
но на институты общества, его структуры и процессы. Второе направление социолог
обозначил как социокультурное. Оно восходит к философии, этнографии,
социологии. Здесь риск рассматривается в качестве социального конструкта,
укорененного в культуре, социальных отношениях и институтах общества. В рамках
этого направления условно выделяют три подхода:
- культурно-символический, развитый М. Дуглас и ее коллегами;
- теорию «общества риска», представляемую У. Беком и Э.
Гидденсом;
- «калькулятивной рациональности», опирающийся на работы М.
Фуко.
Первый подход фокусируется на проблемах взаимоотношения «личности» и
«другого» с особым интересом к тому, как человеческое тело символически и
метафорически используется в дискурсе и практиках вокруг проблемы риска. Второй
концентрируется на макросоциальных изменениях, порождаемых производством рисков
при переходе к высокой модернизации. Это процессы рефлексивной модернизации,
критика последствий предшествующего этапа модерна и индивидуализма, последствия
разрушения традиционных ценностей и норм. Приверженцев третьего подхода мало
интересует, «суть риска», поскольку они полагают, что «правда о риске»
конструируется посредством общественного дискурса, стратегий, практик и
институций. Они также исследуют то, каким образом различные концепции риска
порождают специфические нормы поведения, которые могут быть использованы для
мотивирования индивидов к свободному участию в процессах самоорганизации в
ситуациях связанных с рисками. В рамках социокультурного подхода исследователи
поставили вопросы о природе риска и его соотношения с опасностью, о его месте в
жизни современного общества и о теоретико-методологических основаниях
исследования риска. В течение двух последних десятилетий прошлого века Н.
Луман, Э. Гидденс и У. Бек создали такие генерализующие концепции. Риск
трактуется как индивидуальное переживание возможности наступления
неблагоприятных последствий. Риск - это показатель открытости человека, его
способности к самоконструированию. Он становится фундаментальной
характеристикой личности.
Таким образом, в течение столетия социология проделала путь от изучения
множества отдельных рисков и рискогенных ситуаций к пониманию того, что само
общество является генератором рисков.
2. Содержание
понятия «безопасность»
Прежде всего, важно договориться о содержании понятия «безопасность».
Категория «безопасность» может быть определена, как сетевая устойчивая
совокупность необходимых и достаточных факторов надёжно обеспечивающих: достойную
жизнь каждого человека; защищённость всех структур жизнеспособности семьи,
общества и государства; их цели, идеалы, ценности и интересы, их культуру и
образ жизни, традиции от неприемлемых рисков, от внутренних и внешних вызовов и
угроз; способность эффективно предотвращать формирующиеся опасности на основе
культуры компромисса по поводу благополучия и справедливости для всех.
Философское и социологическое осмысление проблем безопасности встречается
в трудах русских мыслителей XIX - начала XX веков: славянофилов - И.В.
Киреевского, А.С. Хомякова, К.С. Аксакова; западников П.Я. Чаадаева, В.Г.
Белинского, А.И. Герцена; материалистов - М.А. Бакунина, Н.Г. Чернышевского,
Д.И. Писарева; позитивистов - П.Л. Лаврова, Н.К. Михайловского, Н.И. Кареева,
К.Д. Кавелина, М.М. Троицкого, Н.М. Коркунова и других. Теория же безопасности
впервые для гуманитарных исследований в сфере безопасности представлена в книге
члена-корреспондента Российской академии наук, заслуженного профессора
Московского государственного университета им. М.В. Ломоносова П. А. Николаева
«Культура как фактор национальной безопасности». Проблема социологии
безопасности в прямой постановке и достаточно целостно до этого времени не
исследовалась и не рассматривалась как самостоятельное направление научного
анализа и приоритетная задача социальной практики. Наиболее близкими
разработками в русле этой темы можно назвать два направления. Первое
направление мы можно соотнести с работами, посвящёнными концептуальным,
методологическим и прикладным вопросам социологии рисков. В них рассмотрены
важные вопросы анализа, динамики и управления рисками, что имеет
фундаментальное значение для продолжения исследований социологии вызовов,
угроз, опасностей, небезопасности - основ социологии безопасности. Основополагающими
в этой сфере являются работы М. Дуглас, А. Вилдавски, У. Бека, Н. Лумана, Э.
Гидденса. Среди российских учёных могут быть выделены работы А.В. Мозговой,
Е.В. Шлыковой, А.И. Городничевой, М.Ю. Елимовой, В.И. Зубкова. Исследования
авторов второго направления посвящены созданию и развитию нового направления в
российской социологии - социологии безопасности, социологии национальной
безопасности. Это труды P.Г. Яновского, В.Н. Иванова, А.Т. Хлопьева, и др.
Изучение проблем безопасности как социологии оптимизма и надежды началось
в системе высшего образования России фактически с середины 90-х годов ХХ века,
после того, как был принят закон Российской Федерации «О безопасности» (1992
г.). Закон определяет безопасность как состояние защищённости жизненно важных
интересов личности, общества и государства от внутренних и внешних угроз.
Жизненно важные интересы - совокупность потребностей, удовлетворение которых
надёжно обеспечивает существование и возможности прогрессивного развития
личности, общества и государства.
За последние пять лет в России, во многих странах мира состоялись тысячи
научных конференций, ориентированных именно на анализ причин беспокойства по
поводу состояния безопасности.
К июню 2005 года обобщающие авторитетные доклады и материалы с
обоснованием желательных изменений в функционировании российской безопасности
(для России), для Европы, для США, для отдельных регионов Азии (для Китая)4,
для всего мирового сообщества.
Некоторые общие тенденции, представленные в этих материалах, могут быть
изложены таким образом:
- Основное внимание во всех вариантах новых стратегий
(концепций, законов) безопасности обращено на необходимость перераспределения
доминирования с безопасности государства на безопасность человека.
- Безопасность человека становится всеохватывающим
условием, связывая воедино тенденции развития человека, личной безопасности,
его прав и свобод.
- Национальной безопасности недостаточно для
осуществления гарантий безопасности человека. Индивидуумам необходима защита от
произвола власти (государства) через верховенство закона, через защиту насущной
сути человеческой жизни, через обеспечение человеческого достоинства и вопросов
культуры, веры и любви.
- Потенциал науки, новых информационных технологий может
содействовать в коренном преобразовании стратегии осуществления безопасности
человека: в переходе от пассивных стратегий реагирования (вызов - ответ,
опасность - ответ, угроза - ответ) к эффективным стратегиям превентивности и
сфере безопасности определена, в основном, содержанием трёх документов:
«Национальная стратегия безопасности Соединённых Штатов Америки», «Национальная
стратегия внутренней безопасности» и «Национальная стратегия борьбы с оружием
массового уничтожения».
- Безопасность человека начинается с понимания исходного
факта - сам человек активный участник обеспечения своей безопасности и
безопасности других людей.
Способность каждого человека действовать в секторе безопасности от своего
имени, а также от имени других людей является важнейшей особенностью новых
подходов к безопасности XXI века.
Важным продвижением в становлении социологии культуры безопасности можно
считать обозначение механизма взаимодействия культурной среды в соотношении с
рисками, безопасностью и чрезвычайными ситуациями: процесс становления
культурной среды «должен идти с опережением». «Под «культурной средой» в
отношении к рискам, безопасности и чрезвычайным ситуациям понимается социальное
пространство (система отношений), в котором происходит формирование
мотивационного поля деятельности людей, направленной на восприятие рисков,
анализ ситуации и принятие решений, обеспечивающих индивидуальную защищённость
и участие в риск-коммуникации с целью предотвращения чрезвычайных ситуаций и
событий риска (для обеспечения безопасности) или ликвидации их последствий
(если события произошли)».
Необходимость и важность оформления культуры безопасности в контексте
мировой культуры, в контексте и взаимосвязи с культурой мира одним из первых
обстоятельно рассмотрел С.-П. Хантингтон весной 1999 года в своей статье.
Реальность, повсеместность угроз международного терроризма в начале XXI
века обозначили востребованность общества в социологическом знании новой
динамики феноменов небезопасности, безопасности и культуры безопасности (см.
схему на рис. 1).
Рис. 1 - Схема
В личном и общественном восприятии ситуация небезопасности сопоставляется
с высоким уровнем неопределенности и нестабильности в различных сферах жизнедеятельности
людей.
Анализ дуальной категории (оппозиции) «небезопасность - безопасность»
приводит к востребованности более широкого синтеза гуманитарного знания, в
контексте которого данная категория может рассматриваться как базовая.
Осмысление её с учётом современных новаций в разных областях общественной
практики позволяет использовать в научных исследованиях новую информацию и
новые методологические инструменты, дающие возможность определить новую логику
взаимодействия факторов, детерминирующих безопасность и её новое качественное
состояние, а именно, культуру безопасности. Понимание последней предполагает
соотнесение её с новой гуманитарной парадигмой XXI века - геокультурой. [10,
с.38-213]
3. Общество
риска и культура безопасности
Некоторые авторы подчеркивают, что современное общество переживает в
настоящем свое будущее в форме риска, что риск становится способом
"колонизации будущего" [8, с.124]. При этом настоящее может
пониматься как точка зрения наблюдателя, который для рассмотрения временного
отрезка использует различение прошлое/будущее. Тогда оценка рисков зависит от
настоящего и в принципе может сдвигаться во времени.
Современные подходы к постижению общества, которые характеризуют его как
общество риска (У. Бек, Э. Гидденс и др.) и как постиндустриальное общество (Д.
Белл). Основными его характеристиками становятся текучесть, информационность, и
изменение статуса риска, который становится глобальным. Среда риска
институциализируется и, как следствие, риск принимает статус универсальной социальной
и, соответственно, личностной характеристики. В условиях трансформации общества
от человека требуется умение сформировать собственный уникальный мир на
основании сознавания себя и собственного места в мире и социуме. Поэтому в
постиндустриальном обществе крайне важной характеристикой личности становится
ее способность к саморефлексии и самопостижению.
В современном обществе, по мнению Н. Лумана, на первый план выдвигаются
вопросы о том, кто принимает решения, и должен ли риск приниматься в расчет. Принимаемые
решения всегда связаны с рисковыми последствиями, по поводу которых принимаются
дальнейшие решения, также порождающие риски. Возникает серия разветвленных
решений, или «дерево решений», накапливающее риски. С другой стороны,
политическая оценка допустимого риска играет значительную роль, «пространство
для соглашения будет, скорее всего, найдено в этом поле, а не в поле различных
мнений по поводу первичного риска» [14, с.3-35].
Современное общество рискогенно, хотим мы этого или нет; даже бездействие
чревато риском. Анализируя собственно механику производства рисков,
Э. Гидденс видел специфику обществ рефлексивного модерна в особом статусе
риска. Этот статус состоит не просто в увеличении рисков, а, прежде всего, в
том, что мышление в понятиях риска и его оценки превратились в свойство и
экспертного, и массового сознания. Общество осознает себя в категориях риска,
неуверенности и необходимости выбора. При этом рисками чревата любая ситуация -
бездействие также рискованно, как и инновационное действие. Э. Гидденс
отмечает, что риски - продукт деятельности человека, а не внешней угрозы. Риски
порождаются институтами общества рефлексивного модерна: «мы живем в мире, где
опасности, созданные нашими же руками, не менее, а то и более серьезны, чем те,
которые приходят к нам извне»[5, с. 67]. Но, считает Э. Гидденс, институты
общества рефлексивного модерна порождают риски не только в силу динамики
общества, «отменяющей» стабильные структуры индустриального общества, но и в
силу того, что в условиях глобализации происходит их «высвобождение» из
локальных контекстов с определенной пространственно-временной привязкой.
Наиболее завершенная концепция общества риска принадлежит именно У. Беку.
Рассуждения У. Бека базируются на теории модернизации. Он подчеркивает практическую
беззащитность человечества перед техногенными угрозами, создаваемыми «вторичной
природой», детищем индустриального общества, трактует переход к эпохе риска как
объективную историческую закономерность, как результат действия механизмов
модернизации. Этот переход осуществляется через первоначальное возникновение
риска как «латентного побочного эффекта» к пониманию того, что риск составляет
сущность современного общества [11, с. 5-18]. Из методологических ориентаций У.
Бека следует, что риски модерна не уходят корнями в прошлое. Они, скорее,
связаны с опасностями настоящего и будущего. Социолог, подчеркивая свою
приверженность неодетерминизму, пишет: «Общество риска подразумевает, что
прошлое теряет свою детерминирующую силу для современности. На его место - как
причина нынешней жизни и деятельности - приходит будущее, т.е. нечто
несуществующее, конструируемое, вымышленное. Когда мы говорим о рисках, мы
спорим о чем-то, чего нет, но что могло бы произойти, если сейчас немедленно не
переложить руль в противоположном направлении».
Риски постоянно производятся обществом, причем это производство
легитимное, осуществляемое во всех сферах жизнедеятельности общества -
экономической, политической, социальной. Таким образом, для социолога риск
представляет собой имманентное свойство современного общества рефлексивного
модерна, что качественно отличает его от модернистского индустриального
общества.
Логика непрерывного обновления, лежащая в основе культуры модерна,
привела к тому, что современное общество, рожденное прогрессом модернизации,
стало развиваться вопреки ее институтам и структурам: «мы переживаем изменения
основ изменения», - утверждает ученый. [2, с. 18]
Устойчивые социальные институты - экономика, семья, политическое
устройство, наука, классовое деление общества и прочие основы каркаса
индустриального общества, - в условиях рефлексивного развития перестают быть
надежными ориентирами. Парадокс: их стабильность становится «причиной разрыва»
социальной ткани: «Люди освобождаются от форм жизни и привычек индустриально-общественной
эпохи модерна... Система координат, в которой закрепляется жизнь и мышление
индустриального модерна - оси "семья и профессия", вера в науку и
прогресс, - расшатывается, возникает новая двусмысленная связь между шансами и
рисками, т.е. вырисовываются контуры общества риска».
Фундаментом перехода от общества индустриального модерна к обществу риска
является «смена логики распределения богатства в обществе, основанном на
недостатке благ, логикой распределения риска в развитых странах модерна». При
этом развитие производительных сил, технологий, прогресс науки, овладение
природой порождают риски, превосходящие те, которые порождались неразвитостью
науки и технологии, бедностью, бессилием перед природой. Современные риски,
продукт рефлексивной модернизации (то есть модернизации модернизации),
отличаются универсальным характером и сопряжены с формированием качественно
новых «социально опасных ситуаций».
Новые риски, в отличие от традиционных, не привязаны жестко к конкретному
месту и времени. Так, чернобыльская катастрофа затронула целый ряд государств,
а её генетические эффекты могут проявиться у будущих поколений.
Риски, как и благосостояние, распределяются по социальному принципу: они
становятся, прежде всего, уделом малоимущих. У. Бек пишет: «История
распределения рисков показывает, что риски, как и богатства, распределяются по
классовой схеме, только в обратном порядке: богатства сосредотачиваются в
верхних слоях, риски в низших. По всей видимости, риски не упраздняют, а
усиливают классовое общество. К дефициту снабжения добавляется чувство
неуверенности и избыток опасностей». Эта тенденция, считает У. Бек,
прослеживается и среди стран.
Хотелось бы отметить, что теории У. Бека, Э. Гидденса и Н. Лумана имеют
значение в создании, по существу, принципиально новых методологических подходов
для исследования риска, вносят существенные изменения, как в функционирование
структур, так и в деятельность людей, которые обретают все большие возможности
для воздействия на свою жизнь, ее содержание.
Основным условием становления общества всеобщего риска, согласно и У.
Беку и О.Н. Яницкому, является смена позитивной логики общественного развития
на негативную. Первая своим нормативным идеалом имеет достижение равенства.
Этот идеал, будучи основан на такой позитивной ценности социальных изменений,
как рост богатства, признается обоими авторами утопичным и недостижимым.
Нормативным же идеалом общества риска является безопасность, вследствие чего
социальный проект имеет негативный и защитный характер. Такое общество
ориентируется уже не на достижение лучшего (общественный прогресс), а на защиту
и избежание худшего. При этом изменяется система ценностей (это уже не ценности
«неравноправного общества», а ценности «небезопасного общества»); ориентация на
удовлетворение потребностей трансформируется в ориентацию на их
самоограничение. Одним из наиболее важных условий для подобной смены ценностей
послужило превращение окружающей среды, а также созданной человеком системы
жизнеобеспечения в среду жизненного разрушения. Подобного рода переход от
позитивной логики к негативной может характеризовать собой смещение акцентов с
ценностей экономического успеха, породивших «дух капитализма», на ценности
избегания последствий таких успехов. Рационализированный образ мышления и
действий, предопределивший формирование покорительского отношения к окружающей
среде, привел к тому, что для поддержания общественного прогресса изымалось все
больше и больше ресурсов, все сильнее загрязнялась природа. Количественные
изменения в окружающей среде превратились в качественные: нарушены
экологические балансы, природа уже не способна самовосстанавливаться, положение
близко к катастрофическому. В такой ситуации общество уже не может развиваться
прежними темпами, ему необходимо все больше сил для предотвращения тех
последствий, которые породил общественный прогресс.
Среди факторов становления общества риска О. Яницкий, вслед за У. Беком,
называет следующие: «подрыв основ рыночной экономики, слом привычных социальных
структур и перегородок, недоверие к науке, растущая зависимость повседневной
жизни людей от экспертного знания, непредсказуемые «побочные эффекты»
функционирования индустрии и ее инфраструктур, призванных обслуживать
повседневные нужды масс, превращение «исключительных условий» в норму бытия».
Данные факторы приводят к возникновению «антропологического шока», который
изменяет восприятие окружающей Среды и отношение человека к условиям своего
бытия.
Примером общества всеобщего риска стала Россия в советский период, когда
тоталитарная система тотально управляла всем: социальными, техническими и
природными объектами, всеми сферами развития общества, в том числе,
пространством образования, а также своим собственным развитием. Уже сам принцип
тотального управления и контроля представляет потенциальную угрозу любым
экосистемам и является источником социально-экологических конфликтов и
природных катастроф. Этот принцип опасен вдвойне, когда управление представляет
собой систему социо-технических средств, подчиненных идеологии.
Вырождение советской тоталитарной системы сопровождалось растущим
расхищением ресурсов и увеличением рисков, порождаемых ее собственным
функционированием. Возникший за годы советской власти разрыв между
производством рисков в урбанистических индустриальных и военных системах и
способностью тоталитарной системы контролировать этот процесс в наши дни стал
критическим. Поэтому большинство предлагаемых современных стратегий
экологической безопасности построено на принятии мер.
Историческим фактом, подтвердившим наступление эпохи общества всеобщего
риска, является, например, чернобыльская катастрофа и характер и масштабы ее
последствий. Порожденные таким обществом опасности не могут быть локализованы
ни социально, ни пространственно.
Так, предпосылками формирования общества всеобщего риска в России по О.
Яницкому стали следующие факторы:
- коммунистическая идеология, ориентированная на тотальное господство
человека над миром;
- стирание границы между нормой и патологией;
- процессы демодернизации (ориентация не на социальное развитие
и накопление богатств, а на «проедание» ресурсов);
- утрата наукой собственной независимости, ее вестернизация (ориентация на
западные нормы, ценности, установки и, в том числе, зависимость выбора тем
исследования заказам спонсора) и подчинение властным структурам; и т.д.
Понятия «культура безопасности» и «культура риска» развёрнуты и
обозначены авторами коллективной монографии «Катастрофы и образование», которая
опубликована под редакцией Ю.Л. Воробьёва в 1999 году. Авторы исследования
отметили, что «значимость триады наука о рисках и безопасности, культура риска
и безопасности - образование» резко повышается в связи с тем, что на
государственном и международном уровнях формируется комплексная система на
основе компонент указанной триады». Наглядно они представили уровни
взаимодействия на схеме (см. рис. 2).
риск
философия безопасность социальный
Рис. 2 - Схема системы: «Наука - культура - образование в области
безопасности жизнедеятельности»
По мнению В.Н. Кузнецова «в основе глобальной стратегии XXI века для
формирования эффективного реагирования на вызовы, опасности и риски новой
глобальной реальности могут быть два взаимообусловленных гуманитарных феномена
- культура мира и культура безопасности. …На пути сохранения и развития
цивилизации состоялся первый шаг - оформилась культура мира. Теперь необходим
второй шаг - становление культуры безопасности как самостоятельного глобального
гуманитарного феномена XXI века. … Новая безопасность XXI века оформляется в
синтезе культуры мира и культуры безопасности».
Определённую концептуальную оформленность культура мира как понятие
получила в 1995-1998 годах. Исходным этапом явилось одобрение
трансдициплинарного проекта «На пути к культуре мира» в ходе работы 50-й сессии
Генеральной Ассамблеи ООН (декабрь 1995 г.). Достаточно полное определение
категории «культура мира» было приведено через два года в Резолюции «Культура
мира» 52-й сессии Генеральной Ассамблеи ООН, которая была принята 20 ноября
1997 г.
Культура Мира является процессом преобразований индивидуального,
коллективного и институционального характера.
Она складывается из убеждений и действий самих людей и развивается в
каждой стране в зависимости от конкретных исторических, социально-культурных и
экономических условий. Ключом к культуре мира является превращение жёсткой
конкуренции в сотрудничество, основанное на общих ценностях и целях. Культура
мира в частности, требует, чтобы конфликтующие стороны сообща стремились к
достижению целей, представляющих общий интерес на всех уровнях, включая процесс
развития, чтобы вместе создавал и приемлемые компромиссы. [10, c.374]
Заключение
Таким образом, в настоящее время понятия «риск» и «безопасность»
приобрели мировой масштаб, где на первый план выступают такие риски, как риски
катастроф (природные риски, крупные техногенные аварии, случаи нанесения
серьёзного ущерба окружающее среде). Все они несут опасность не отдельным
индивидам, а значительной части населения, иногда даже нации в целом.
Безопасность же на сегодняшний день выступает как ряд законов и нормативов,
смысл которых заключается в установлении приемлемого уровня безопасности,
который наиболее часто определяется величиной суммарного индивидуального риска
смерти человека, вследствие воздействия различных опасностей (техногенных,
природных, биолого-социальных).
Все больше социологи обсуждают масштабные теории риска, прежде всего,
концепции рефлексивной модернизации и "общества риска" У. Бека, Э.
Гидденса, Н. Лумана, которые являются эвристическим и методологическим стимулом
для широких теоретических поисков и разнообразных эмпирических исследований,
представляющих современную социологическую рискологию на Западе и в России.
Также неоспорима важность и необходимость изучения состояния безопасности
человека, семьи, народов, общества, которые стремительно возрастают с каждым
годом в условиях общества риска. Культура безопасности, стратегическая
партнёрская культура компромисса, культура предотвращения обретают сейчас
особый смысл.
Список
литературы
1. Альгин
А. П. Риск и его роль в общественной жизни. М., 1989г., С. 19
2. Бек
У. Общество риска. На пути к другому модерну. М., 2000.
. Веретнов
В. Философия риска: от рискофобии, рискофилии к рискософии.
. Деркач,
А. А. Акмеология: Учебное пособие / А. А. Деркач, В. Г. Зазыкин. - СПб.: Питер,
2003. - 256 С.
. Гайденко
П.П. Научная рациональность и философский разум. М., 2003. 523 С.
. Гидденс
Э. Ускользающий мир. Как глобализация меняет нашу жизнь. М.: Весь мир, 2004, С.
50-126.
. Диев
В.С. Философская парадигма риска // ЭКО. 2008. № 11. С. 27-39.
. Зубков
В. И. Проблемное поле социологической теории риска/ Теория и методология. М.,
2001. №4. С. 124.
. Зубков
В.И. Риск как предмет социологического анализа // Социол. исслед. 1999. № 4. С.
3-6.
. Кузнецов
В.Н. Социология безопасности: Учебник. М., 2003. c/38-213
. Мозговая
А. В. Риск как социологическая категория// Социология: 4М. 2006. №22. С. 5-18.
. Ренн
О. Три десятилетия исследования риска // Вопросы анализа риска. 1999. № 1.
. Смакотина
Н.Л. Основы социологии нестабильности и риска: философский, социологический и
социально-психологический аспекты, М.: МИЭМ, 1999. С. 208.
. Яницкий
О. Н. Социология риска: ключевые идеи// Мир России. 2003. T. XII. № 1. С. 3-35.