Как известно, институт международной защиты прав женщин сформировался в рамках отрасли международного права прав человека и основывается на общих принципах и нормах данной отрасли. Развитие отрасли международного права прав человека способствовало разработке и принятию значительного числа международных договоров, посвященных отдельным категориям прав человека, в их числе и международных договоров, регламентирующих права женщин. Принятие конвенций по защите прав женщин обусловило появление специальных принципов, регулирующих исключительно правовое положение женщин как отдельной категории индивидов, среди них: 1) принцип равноправия и недискриминации по признаку пола; 2) принцип особой защиты и применения специальных мер; 3) принцип должной распорядительности.
Таким образом, международная защита прав женщин регулируется как основными принципами права прав человека, так и специальными принципами, отвечающими за защиту прав отдельных социальных групп (в данном случае женщин). К основным принципам права прав человека относятся: принцип уважения прав и свобод человека для всех без различия расы, пола, языка, религии и вытекающие из него принцип недискриминации и равенства, принцип универсальности прав человека [12, с. 4; 26, с. 479-480].
Становление принципа всеобщего уважения прав и свобод человека в качестве одного из основных международно-правовых принципов связано непосредственно с принятием Устава ООН в 1945 г. В преамбуле Устава провозглашалось: «Мы, народы Объединенных Наций, преисполнены решимости … вновь утвердить веру в основные права человека, в достоинство и ценность человеческой личности, в равноправие мужчин и женщин, в равенство больших и малых наций». Осуществлять указанные цели ООН должна путем координации «международного сотрудничества в поощрении и развитии уважения к правам человека и основным свободам для всех без различия расы, пола, языка и религии» (ст. 1, п. 3), содействия «всеобщему уважению и соблюдению прав человека и основных свобод» (ст. 55).
Нормативное содержание принципа всеобщего уважения прав и основных свобод для всех без различия расы, пола, языка и религии вырабатывалось в рамках ООН постепенно, через провозглашение Всеобщей декларации прав человека 1948 г. и принятие двух международных пактов - об экономических, социальных и культурных правах и о гражданских и политических правах 1966 г. И, наконец, в 1975 г. в Заключительном акте СБСЕ нормативные предписания об уважении прав человека и основных свобод впервые были сформулированы как компоненты самостоятельного международного принципа, которым государства-участники обязаны руководствоваться во взаимных отношениях (раздел VIII) [15, с. 136].
Международный Суд ООН неоднократно подтверждал в своих решениях и консультативных заключениях значение данного принципа. В 1970 г. в решении по делу о компании «Барселона трэкшен» Суд признал существование обязательств, которые несут государства по отношению к международному сообществу в целом (обязательства erga omnes), такие как осуществление «принципов и норм, касающихся основных прав человеческой личности, включая защиту от рабства и расовой дискриминации» [48]. В деле, касающемся юридических последствий для государств, вызываемых продолжающимся присутствием Южно-Африканской Республики в Намибии (1971 г.), Суд постановил, что положения о правах человека, содержащиеся в Уставе ООН, порождают обязательства поощрять всеобщее соблюдение прав человека и основных свобод всех людей без различий по признаку расы, пола, языка и религии, и что апартеид несовместим с этими обязательствами [49]. В п. 83 Консультативного заключения по вопросу о правомерности применения ядерного оружия (1996 г.) утверждалось, что «… принципы и нормы гуманитарного права являются частью jus cogens, как это определено в ст. 53 Венской конвенции о праве международных договоров от 23 мая 1969 г.» [19].
Особая значимость принципа уважения прав и основных свобод человека была подтверждена в последующих международных документах. В частности, в Венской декларации и Программе действий, принятых Всемирной конференцией ООН по правам человека (Вена, 14-25 июня 1993 г.), указывалось, «что уважение прав человека и основных свобод является основополагающей нормой международного права прав человека» (п. 15) [22, с. 59].
Необходимо отметить, что большинство ученых причисляют указанный принцип к категории императивных норм международного права (норм jus cogens). Определяя понятие императивной нормы, юристы-международники единогласно ссылаются на ст. 53 Венской конвенции о праве международных договоров 1969 г., согласно которой норма jus cogens - это норма общего международного права, отклонение от которой недопустимо [2, с. 93]. Она универсальна, обладает высшей юридической силой, и договор считается ничтожным, если в момент заключения он противоречит такой норме [14, с. 20]. Однако Конвенция не приводит примеров норм, имеющих характер jus cogens, что в значительной мере осложняет их выделение в международном праве и объясняет наличие различных подходов к данному вопросу в доктрине международного права.
Так, Г.И.Тункин признавал существование в международном праве императивных норм и вместе с тем считал, что императивные принципы не являются постоянными, неизменными категориями, они исторически подвижны. Юридическая состоятельность и эффективность нормы, по его мнению, в конечном счете обусловливается закономерностями общественного развития. Интернационализация многих аспектов жизни общества, расширение и интенсификация международных связей, увеличение значения моральных принципов в международных отношениях способствуют образованию новых императивных принципов международного права. По мнению Г.И.Тункина, ярким примером такой эволюции является трансформация некогда моральной нормы уважения и поощрения прав и свобод человека в императивный принцип международного права [27, с. 140-141].
Данную точку зрения разделяют подавляющее большинство российских (советских) и зарубежных специалистов по международному праву, в частности А.П.Мовчан [16, с. 182], Е.А.Лукашева [24, с. 491-492], Ю.А.Решетов [13, с. 92-93], И.И.Лукашук [12, с. 1], американские юристы М.С.Mакдугал [40, с. 235] и В.Маккен [41, с. 8], чешский юрист М.Срнска [43, с. 5]. По мнению И.И.Лукашука, современное международное право постепенно приобретает гомоцентричный характер, т.е. все больше становится ориентированным на человека, что придает «статус императивных норм принципам и нормам о правах человека» [12, с. 1]. Любые договоры и конвенции по конкретным вопросам не могут противоречить этому принципу или отменить его действие [12, с. 1].
Ряд других юристов утверждают, что основные права человека могут считаться императивными нормами jus cogens лишь в том случае, «если носят жизненно важный характер, т.е. направлены на сохранение физической и ментальной целостности индивида» [17, с. 144]. Неотложность и непоправимость при их нарушении являются главными критериями определения императивных норм.
Некоторые западные ученые, в частности американские юристы И.Левин [39, с. 216] и Т.Мерон [42, с. 21], достаточно скептически относятся к градации норм по правам человека, поскольку считают, что такой процесс может подорвать веру в права человека и ослабить в целом весь комплекс норм в этой области.
Принимая во внимание наличие различных точек зрения по данному вопросу, на наш взгляд, все же следует согласиться с мнением тех ученых, которые считают возможным причислить принцип уважения прав и свобод человека к категории императивных норм международного права. Обязательность соблюдения принципов, провозглашенных в Уставе ООН, подтвердила и Комиссия международного права (КМП) в разделе своего доклада от 9 августа 2006 г. «Фрагментация международного права: трудности, обусловленные диверсификацией и расширением сферы охвата международного права». В п. 36 данного документа Комиссия указала, что «сам Устав Организации Объединенных Наций обладает особым характером в силу основополагающей природы некоторых его норм, в частности его принципов и целей, их всеобщего признания» [8, с. 425].
Таким образом, признавая за принципом уважения прав и свобод человека «для всех без различия расы, пола, языка и религии» [28, с. 144-145] характер императивной нормы международного права (нормы jus cogens), мы можем констатировать приоритет данной нормы по отношению к другим нормам международного права.
Принцип уважения прав и свобод человека занимает центральное положение в системе международного права прав человека. Реализация данного принципа способствовала принятию значительного числа международных договоров, посвященных отдельным категориям прав человека. Особое внимание было уделено правам наиболее уязвимых категорий населения, одной из которых являются женщины [12, с. 3]. Принятие конвенций по защите прав женщин обусловило появление специальных принципов, регулирующих исключительно правовое положение женщин. Автором выделены следующие принципы, применимые в качестве специальных принципов института международной защиты прав женщин: принцип равноправия и недискриминации по признаку пола, принцип особой защиты и применения специальных мер и принцип должной распорядительности.
Принцип недискриминации и равноправия мужчин и женщин. Данный принцип тесно связан с императивной нормой уважения прав и свобод человека для всех без различия расы, пола, языка и религии и вытекает из нее. Положение о равноправии и недискриминации по признаку пола, закрепленное в Уставе ООН в общей форме, впоследствии стало развиваться в двух направлениях: в рамках доктрины прав человека (общие нормы) и в рамках доктрины по защите прав отдельных социальных групп (специальные нормы).
Положение о недискриминации, провозглашенное в Уставе ООН как одна из форм осуществления общего принципа - права всех на равенство независимо от расы, пола, языка, религии и других признаков, получило дальнейшее развитие во Всеобщей декларации прав человека. Статья 2 Декларации закрепила, что «каждый человек должен обладать всеми правами и всеми свободами … без какого бы то ни было различия в отношении расы, цвета кожи, пола, языка или иного положения».
Следующим этапом в развитии общего принципа равноправия стало принятие ГА ООН в 1966 г. двух международных пактов о правах человека, в которых также запрещается дискриминация по признаку пола. Статья 3 обоих пактов закрепила не просто равенство мужчин и женщин в обладании равными правами, но и равное право пользования всеми правами, предусмотренными этими международными документами. Кроме того, пакты обозначили наличие самой проблемы дискриминации. Дискриминация по признаку пола запрещалась наряду с дискриминацией по любому другому признаку. Государства, ратифицировавшие пакты, признали на международном уровне необходимость гарантировать равную и эффективную защиту всем независимо от «расы, цвета кожи, пола, языка, религии» и т.д. (ст. 26 пакта о гражданских и политических правах; ст. 2 пакта об экономических, социальных и культурных правах).
В рамках развития специального направления по защите женщин как особой (уязвимой) социальной группы принцип недискриминации по признаку пола развивался на базе таких международных договоров, как Конвенция о политических правах женщин 1952 г., Конвенция о гражданстве замужней женщины 1957 г., Конвенция о согласии на вступление в брак, регистрации брака и минимальном брачном возрасте 1962 г., Конвенция ЮНЕСКО о борьбе с дискриминацией в области образования 1960 г.
Международные нормы, закрепляющие права женщин в трудовой и социальной сфере, содержатся в конвенциях МОТ: Конвенции № 100 - относительно равного вознаграждения мужчин и женщин за труд равной ценности 1951 г., Конвенции № 102 - о минимальных нормах социального обеспечения 1952 г. и др.
Эти конвенции являются специальными, поскольку регулируют исключительно права женщин как отдельной социальной группы. Именно они обусловили формирование самостоятельного направления международно-правового сотрудничества по защите прав женщин в рамках отрасли права прав человека, подтвердили принцип недопущения дискриминации по признаку пола, предложили эталонную схему для выработки решений на национальном уровне в области антидискриминационной политики. В то же время существенным недостатком указанных конвенций являлось отсутствие контрольных механизмов осуществления закрепленных ими норм. Это свидетельствует о том, что на тот период времени формирование института международной защиты прав женщин не было завершено.
Существенную роль в процессе становления принципа равноправия мужчин и женщин как самостоятельного принципа современного международного права сыграло принятие Конвенции о ликвидации всех форм дискриминации в отношении женщин 1979 г. (Конвенция 1979 г.). Основополагающей правовой нормой Конвенции 1979 г. является запрещение всех форм дискриминации в отношении женщин. Так, в ст. 2 подчеркивается, что государства осуждают дискриминацию в отношении женщин во всех ее формах и обязуются принимать все соответствующие меры для установления реального равноправия мужчин и женщин во всех сферах общественной жизни. Конвенция 1979 г. расширила содержание принципа равноправия мужчин и женщин и впервые сформулировала понятие дискриминации по признаку пола (ст. 1).
Впоследствии принцип недискриминации по признаку пола был подтвержден в итоговом документе Всемирной конференции по правам человека 1993 г. (Австрия) - Венской декларации и Программе действий. В итоговом документе было провозглашено, что «права человека - женщин и девочек - являются неотъемлемой, составной и неделимой частью всеобщих прав человека … все права человека универсальны, неделимы, взаимозависимы и взаимосвязаны» [6, с. 20-21]. В Декларации тысячелетия ООН 2000 г. [4] государства вновь подтвердили свои обязательства обеспечить «уважение прав человека и основных свобод, соблюдение равных прав для всех без различия расы, пола, языка и религии» (ст. 1(4)), определили принцип равенства прав и возможностей мужчин и женщин в качестве одной из фундаментальных ценностей XXI в. (ст. 1(6)).
Всемирный саммит 2005 г. подтвердил, что «равенство мужчин и женщин и поощрение и отстаивание полного осуществления всех прав человека и основных свобод для всех имеют важнейшее значение для обеспечения развития и мира» [25]. Принцип недопустимости дискриминации по признаку пола подтверждается и в большом числе резолюций ГА ООН, ЭКОСОС и Совета Безопасности ООН [20; 44; 45; 46; 47].
Необходимо отметить, что некоторые ученые причисляют принцип равенства и недискриминации по признаку пола к категории императивных норм jus cogens. В частности, Г.К.Дмитриева в работе «Международная защита прав женщин» указывает, что «соответствие международно-правовых норм о равноправии мужчин и женщин интересам всех государств, морально-этическим требованиям современного человечества» является «основным критерием, придающим этим нормам абсолютно императивный характер» [5, с. 61-62]. женщина право равноправие защита
С данным утверждением нельзя не согласиться, однако вопрос о принадлежности принципа недискриминации по признаку пола к императивным нормам jus cogens, на наш взгляд, нужно решать, исходя не только из морально-этических требований современного человечества, но и из доктрины международного права.
Как отмечалось выше, доктрина международного права признает за принципом уважения прав и свобод человека для всех без различия расы, пола, языка и религии императивный характер. Следовательно, норма недискриминации по признаку пола, являясь составной частью указанного принципа, также относится к категории императивных норм jus cogens.
Кроме того, норма о недопустимости дискриминации по признаку пола и о равноправии мужчин и женщин содержится во всех универсальных соглашениях по правам человека. Данное положение провозглашено в Уставе ООН и во Всеобщей декларации прав человека, рассматриваемой большинством государств в качестве документа, содержащего обычные нормы общего международного права, подавляющее большинство которых стали jus cogens [24, с. 144-145; 41, с. 10]. Кроме того, обязательное соблюдение обычной нормы международного права признается доктриной и требует соблюдения таких норм не в силу их включения в международные договоры, «а ввиду их обычного и - в определенных случаях - императивного характера» [30, с. 31-32; 49, с. 424-425]. Запрещение дискриминации по признаку пола закреплено в резолюциях ГА ООН, ЭКОСОС, Совета Безопасности ООН (СБ ООН). Принцип равноправия мужчин и женщин провозглашен в итоговых документах многих международных конференций (Венская декларация и Программа действий 1993 г., Декларация тысячелетия ООН 2005 г., Пекинская декларация и Платформа действий 1995 г. и т.д.).
Закрепление нормы о равноправии и недискриминации по признаку пола во всех универсальных международных договорах, изложенная выше практика и opinio juris еще раз подтверждают обоснованность причисления нами специального принципа института международной защиты прав женщин - принципа равноправия и недискриминации по признаку пола - к категории императивных норм современного международного права.
Принцип особой защиты и применения специальных мер. Впервые необходимость в специальной защите женщин была отмечена в документах периода, предшествующего Первой мировой войне. Парижское соглашение 1904 г. [37] и Парижский договор 1910 г. [38] закрепили ряд защитных мер, направленных на предотвращение торговли женщинами. Специальные меры, регулирующие гражданство женщин, вступающих в брак с иностранцами, были предусмотрены Гаагской конвенцией 1930 г. Некоторые международные нормы по урегулированию труда женщин разрабатывались МОТ.
В период после образования ООН в международном праве господствовали две кардинально противоположные точки зрения относительно целесообразности использования данного подхода в отношении прав женщин. Советская доктрина приветствовала «протекционистское» направление регулирования правового статуса женщин [18, л. 27-29], в то время как западная концепция не одобряла применения особых охранительных мер в отношении женщин. Представители западного феминистского движения считали, что «меры недискриминационного характера должны быть направлены на защиту прав и свобод человека безотносительно к половому признаку», и требовали равного отношения к мужчинам и женщинам во всех сферах общественной жизни [35, с. 4].
Впервые на универсальном уровне положение о необходимости особой защиты и применения специальных мер в отношении женщин было закреплено во Всеобщей декларации прав человека, в которой подчеркнуто, что «материнство и младенчество дают право на особое попечение и помощь» (ст. 25). Свое дальнейшее развитие указанное положение получило в Пакте об экономических, социальных и культурных правах 1966 г., в котором отмечается необходимость особой охраны матерей «в течение разумного периода до и после родов» (ст. 10(2)). Кроме того, все специальные конвенции по защите прав женщин (Конвенция о политических правах женщин 1952 г., Конвенция о гражданстве замужней женщины 1957 г., Конвенция о согласии на вступление в брак, регистрации брака и минимальном брачном возрасте 1962 г., Конвенция ЮНЕСКО о борьбе с дискриминацией в области образования 1960 г., Конвенция 1979 г.) можно отнести к документам, предусматривающим защиту прав отдельных категорий индивидов - в данном случае женщин. И, наконец, Конвенция 1979 г., на наш взгляд, окончательно закрепила данный принцип, провозгласив, что принятые государствами-участниками временные специальные меры, направленные на ускорение установления фактического равенства между мужчинами и женщинами, а также специальные меры, направленные на охрану материнства, не считаются дискриминационными (ст. 4).
Необходимость особой защиты и применения специальных мер в отношении женщин закреплена в резолюциях ГА ООН, ЭКОСОС, СБ ООН. Принцип особой защиты и применения специальных мер провозглашен в итоговых документах многих международных конференций (Венская декларация и Программа действий 1993 г., Декларация тысячелетия ООН 2005 г., Пекинская декларация и Платформа действий 1995 г. и т.д.).
Из вышесказанного можно заключить, что положения, направленные на регламентацию особой защиты и применения специальных мер в отношении женщин, формировались как в основных нормативных правовых актах по правам человека, так и в специальных конвенциях по защите прав женщин. Всеобщее признание и устойчивая практика их применения в международном праве позволяют говорить о формировании принципа особой защиты и применения специальных мер в отношении женщин в качестве специального принципа института международной защиты прав женщин. Указанный принцип отвечает за обеспечение позитивного, реального равенства мужчин и женщин, равной возможности осуществления прав человека. Этот принцип осуществляется путем компенсации - принятия особых защитных мер, предоставления определенных привилегий тем категориям индивидов, которые в силу естественных или иных причин лишены условий для достижения реального равенства по отношению к другим категориям индивидов.
На наш взгляд, использование принципа особой защиты и применения специальных мер (позитивной дискриминации) по отношению к женщинам в современных условиях является оправданной мерой и обусловливается наличием серьезного дисбаланса правоспособности мужчин и женщин в национальном праве большинства стран мира. Применение данного принципа позволяет в некоторой степени уравнять возможности осуществления женщинами прав человека. Однако, с другой стороны, охранительная политика государства по отношению к женщине способствует обособлению женщин в искусственную гомогенную группу, исключая их из определенных сфер деятельности, «лишая их равных возможностей на выбор занятий» [31, с. 12].
Полагаем, что после достижения равенства возможностей мужчин и женщин следующим этапом развития института международной защиты прав женщин должен стать этап гендерной нейтральности законодательства, т.е. при практической реализации равных возможностей обладания и пользования предоставленными правами исчезнет сама необходимость выделять женщин в отдельную категорию лиц, нуждающихся в специальной защите; приоритетным должен стать принцип недискриминации по признаку пола мужчин и женщин в равной степени.
Принцип должной распорядительности. Данный принцип является критерием соблюдения государствами существующих стандартов в области прав женщин.
Принцип должной распорядительности имеет в международном праве давнюю историю. В XIX столетии этот принцип использовался в контексте ряда международных арбитражных споров, включая дело «Alabama Claims» («Притязания на Алабаму») (1871 г.), а также в других арбитражных решениях, касающихся ответственности государства за необеспечение защиты в случае причинения ущерба иностранцам и их собственности со стороны частных лиц [34, с. 184]. Этими решениями была создана норма, согласно которой государство по международному праву обязано действовать с должной распорядительностью, чтобы предупреждать и расследовать данные правонарушения независимо от того, совершаются они частными или государственными субъектами, наказывать за такие акты и обеспечивать средства правовой защиты.
Принцип должной распорядительности был упомянут в межамериканской системе прав человека в 1988 г. в решении Межамериканского суда по правам человека по делу Веласкес Родригес против Гондураса, которое касалось исчезновения М.Веласкеса [36]. Суд постановил, что Гондурас не выполнил свои обязательства в соответствии со ст. 1(1) Американской конвенции о правах человека, и пришел к заключению, что «незаконное деяние, которым нарушаются права человека и которое первоначально не вменяется непосредственно государству (например, потому что это деяние было совершено частным лицом или потому что личность несущего за него ответственность не была установлена), может повлечь за собой международную ответственность государства не в силу самого деяния, а в силу непроявления должной распорядительности для предотвращения нарушения или для реагирования на него, как того требует Конвенция» [36, с. 186].
Европейский суд по правам человека использовал разновидность принципа должной распорядительности в деле Осман против Соединенного Королевства (1998 г.) [33] и продолжает развивать свое прецедентное право в отношении обязанности государства обеспечивать защиту от нарушений прав человека негосударственными субъектами [32].
Вышеприведенные решения были приняты в контексте судебного или квазисудебного разбирательства, которое позволяет применять принцип должной распорядительности к конкретным фактическим обстоятельствам.
Применение принципа должной распорядительности до настоящего времени, как правило, ограничивалось реагированием на случаи насилия в отношении женщин (Декларация об искоренении насилия в отношении женщин 1993 г. (ст. 4); Пекинская платформа действий 1995 г. (п. 125 b.)), однако в настоящее время международным сообществом разрабатываются требования относительно применения нормы должной распорядительности в области прав человека в целом [46, c. 21; 47, с. 16].
Принцип должной распорядительности призван обеспечить выполнение государством взятых на себя обязательств в отношении защиты прав женщин [44, с. 21; 45, с. 21]. Так, в ст. 2 Конвенции 1979 г. указывается на обязательство государств предпринять позитивные шаги на пути устранения дискриминации на национальном уровне, а также способствовать воплощению этих принципов в жизнь. Кроме того, Конвенция 1979 г. неоднократно подчеркивает, что «государства-участники принимают все соответствующие меры» с целью обеспечения фактического равенства мужчин и женщин во всех областях общественных отношений (ст.ст. 5-16 Конвенции). Данные положения отражают обязательства государств - участников Конвенции 1979 г. действовать с должной распорядительностью для обеспечения всесторонней защиты и поощрения прав женщин, другими словами, предпринимать соответствующие меры для практической реализации равенства прав и возможностей мужчин и женщин.
Принцип должной распорядительности был подтвержден в Пекинской декларации и Программе действий 1995 г., в которой было заявлено, что в соответствии с «национальными и международными обязательствами в отношении практических мер … правительства и международное сообщество признают необходимость принятия незамедлительных мер в отношении расширения возможностей и улучшения положения женщин» [п. 21]. В 2005 г. состоялась Международная конференция на тему «Должная распорядительность: ответственность государства применительно к правам женщин», на которой было подчеркнуто, что государства должны поощрять и поддерживать расширение возможностей женщин, как это намечено в Пекинской платформе действий и зафиксировано в обоих пактах о правах человека. Такой подход должен охватывать прогрессивную реализацию всего комплекса прав: экономических, социальных, культурных, гражданских и политических. Эффективное осуществление этих прав требует от государств должной политической воли. Значимость принципа должной распорядительности была подтверждена в докладе Совета по правам человека (A/HRC/7/78) от 14 июля 2008 г. [21, с. 95].
Как правило, государства стремятся выполнять свои обязательства по реализации принципа должной распорядительности в поощрении прав и свобод женщин путем принятия специального законодательства, проведения соответствующих мероприятий и создания необходимого внутригосударственного механизма по реализации антидискриминационной политики в отношении женщин.
Таким образом, принцип должной распорядительности можно считать специальным принципом института международной защиты прав женщин, отвечающим за добросовестное исполнение государствами своих обязательств в достижении равноправия мужчин и женщин.
Наличие императивных и специальных принципов, регулирующих исключительно правовое положение женщин, а также объем международно-правовых норм, направленных на защиту этих прав, значение и специфика системы международной защиты прав женщин свидетельствуют о том, что в современном международном праве в рамках отрасли международного права прав человека сформировался институт международной защиты прав женщин. Ядром института международной защиты прав женщин являются императивные принципы уважения прав и свобод человека без дифференциации по каким бы то ни было признакам, а также равноправия и недискриминации по признаку пола. Определение норм, регулирующих международную защиту прав женщин в качестве императивных норм международного права, является необходимым условием эффективного функционирования всей системы международной защиты прав женщин. Установление иерархии норм позволяет решить вопросы, возникающие при появлении коллидирующих и взаимоисключающих норм, принципов и институциональной практики в сфере защиты прав женщин, а также определить более действенные механизмы их реализации. К примеру, право женщин не подвергаться домашнему насилию зачастую блокируется правом мужчин на частную жизнь, репродуктивные права женщины и право на свободное планирование семьи отрицаются правом на свободу религиозных убеждений, на культурное разнообразие и пр. [29, с. 281]. Устранение данных противоречий позволит обеспечить эффективное осуществление политики гендерного равноправия на глобальном и внутригосударственном уровнях.
Литература
1. Айвазова, С.Г. История женского движения в России / С.Г. Айвазова // Обществ. науки и современность. - 1995. - № 4. - С. 44-56.
. Венская конвенция о праве международных договоров от 23 мая 1969 г. // Международное право: сб. док. / сост.: А.С. Исполинов [и др.]. - М., 2000. - С. 78-105.
. Гендерная экспертиза трудового законодательства Респ. Беларусь в рамках проекта ПРООН в Республике Беларусь [Электронный ресурс]. - Режим доступа: http://gender.undp.by/gender_research3.html. - Дата доступа 26.03.2007.
. Декларация тысячелетия ООН: утв. резолюцией 55/2 Генеральной Ассамблеи, 8 сент. 2000 г. // Организация Объединенных Наций [Электронный ресурс]. - 1997-2007. - Режим доступа: http://www.un.org/russian/documen/declarat/summitdecl.html. - Дата доступа: 06.04.2008.
. Дмитриева, Г.К. Международная защита прав женщин / Г.К. Дмитриева. - 2-е изд., перераб. и доп. - Киев: Вища шк.: Изд-во при Киев. ун-те, 1985. - 157 с.
. Доклад Всемирной конференции по правам человека, Вена, 14-25 июня 1993 г. (A/CONF.157/24 Part I). - Нью-Йорк: ООН, 1993. - 51 с.
. Егорова, Н.А. Женщина в современном мире / Н.А. Егорова. - Ереван: Айастан, 1976. - 303 с.
. Иерархия в международном праве: jus cogens, обязательства erga omnes, cтатья 103 Устава Организации Объединенных Наций // ООН: Генеральная Ассамблея: Сессия (61): офиц. отчеты: доп. - Доп. 10: Доклад Комиссии международного права о работе 58-й сессии, 1 мая-9 июня, 3 июня-11 авг. 2006 г. - Нью-Йорк, 2006. - С. 423-427.
. К гендерно сбалансированному обществу: аналитический отчет о положении женщин в Респ. Беларусь / И.А. Альховка [и др.]; Европ. гуманитар. ун-т; под ред. С.А. Наумовой. - Минск, 2004. - 173 с.
. Клименкова, Т.А. Читая феминистских теоретиков (науч. обзор) / Т.А. Клименкова // Женщина в обществе: мифы и реалии: сб. ст. / ред.-сост. Л.С. Круминг. - М., 2000. - 312 с.
. Коршунова, Е.Н. Международная защита прав женщин / Е.Н. Коршунова. - М.: Междунар. отношения, 1975. - 96 с.
. Лукашук, И.И. Международное право. Особенная часть: учеб. для студентов юрид. фак. и вузов / И.И. Лукашук. - М.: Волтерс Клувер. - 2007. - 517 с.
. Международное право: учеб. / отв. ред.: Ю.М. Колосов, Э.С. Кривчикова. - 2-е изд., перераб. и доп. - М.: Междунар. отношения, 2005. - 815 с.
. Международное право: учеб. / отв. ред.: Ю.М. Колосов, В.И. Кузнецов. - М.: Междунар. отношения, 1995. - 607 с.
. Международное право: учеб. для вузов / отв. ред.: Г.В. Игнатенко, О.И. Тиунов. - 3-е изд., перераб. и доп. - М.: Норма, 2003. - XII. - 611 с.
. Мовчан, А.П. Кодификация и прогрессивное развитие международного права / А.П. Мовчан. - М.: Юрид. лит., 1972. - 321 с.
. Об участии делегации БССР в международной конференции по положению женщин // Архив МИД Респ. Беларусь. - Фонд 907/1. - Оп. 1. - Д. 2560.
. ООН: Генеральная Ассамблея: Сессия (50): офиц. отчеты: доп. - Нью-Йорк, 1996. - Доп. 10 (А/50/10): Доклад Комиссии междунар. права о работе ее 47-й сессии, 2 мая-21 июля 1995 г. - 547 с.
. ООН: Конвенция о ликвидации всех форм дискриминации в отношении женщин / Комитет по ликвидации дискриминации в отношении женщин: сессия (30): краткий отчет о 644-м заседании, Нью-Йорк, 23 янв. 2004 г. / Сводные четвертый, пятый и шестой периодический доклады Беларуси (продолжение) (СEDAW/C/SR/644). - Нью-Йорк: ООН, 2004. - 6 с.
. ООН: Совет по правам человека: офиц. отчеты: доклад Совета по правам человека о работе его седьмой сессии A/HRC/7/78, 14 июля 2008 г. // Организация Объединенных Наций [Электронный ресурс]. - 1997-2007. - Режим доступа: http://www2.ohchr.org/english/bodies/hrcouncil/docs/7session/A-HRC-7-78_ru.pdf. - Дата доступа: 20.09.2008.
. Павлова, Л.В. Право прав человека: учеб. пособие / Л.В. Павлова; Бел. гос. ун-т. - Минск, 2005. - 221 с.
. Поленина, С.В. Права женщин в системе прав человека: международный и национальный аспект / С.В. Поленина; Ин-т гос-ва и права Рос. акад. наук. - М., 2000. - 255 c.
. Права человека: учеб. для вузов / Т.А. Васильева [и др.]; отв. ред. Е.А. Лукашева. - М.: НОРМА, 2003. - ХІІ. - 560 с.
. Резолюция Генеральной Ассамблеи ООН: Итоговый документ Всемирного саммита 2005 г. A/RES/60/1 A/60/L.1, 16 сент. 2005 г. A/60/PV.8 // Организация Объединенных Наций [Электронный ресурс]. - 1997-2007. - Режим доступа: http://www.un.org/russian/Docs/journal/asp/ws.asp?m=A/RES/60/1. - Дата доступа: 10.06.2008.
. Решетов, Ю.П. Международная защита прав человека // Международное право: учеб. / отв. ред.: Ю.М. Колосов, Э.С. Кривчикова. - М.: Междунар. отношения, 2000. - С. 470-487.
. Тункин, Г.И. Теория международного права / Г.И. Тункин. - М.: Междунар. отношения, 1970. - 511 с.
. Устав Организации Объединенных Наций // Организация Объединенных Наций: сб. док. / под ред. В.В. Вахрушева. - М.: Наука, 1981. - С. 144-169.
. Charlesworth, H. Feminist approaches to international law / H. Charlesworth, C. Cinkin, Sh. Wright // Amer. J. of Intern. Law. - 1991. - Vol. 85. - № 4. - P. 614-645.
. Coccia, M. Reservations to multilateral treaties on human rights / М. Coccia // California Western International Law Jornal. - 1985. - Vol. 15. - № 4. - Р. 31-38.
. Diritto dellUnione Europea. Aspetti istituzionali e politiche comuni / a cura di Antonio Verrilli. - Napoli: Simone, 2005. - 607 p.
. Enlargement of the Commission on the Status of Women // Resolutions and decisions adopted by the Economic and Social Council at its 1st regular session of 1989, 2-24 May 1989 (E/1989/INF/7). - New York, 1989. - P. 77-78.
. European Court of Human Rights 3159, 28 October 1998 Osman vs the United Kingdom 23 452/94 [Electronic resource] // Council of Europe/ European Court of Human Rights 2004-2009. - Mode of access: http://cmiskp.echr.coe.int/tkp197/portal.asp?sessionId=24776932&skin=hudoc-en&action=request. - Date of access: 09.06.2009.
. Green, J.F. The United Nations and human rights / J.F. Green. - Washington: Brooking Inst., 1956. - VIII. - 194 p.
. Hevener, N.K. International law and the status of woman / N.K. Hevener. - Boulder: Westview Press, 1983. - XII. - 249 p.
. Inter-American Commission on Human Rights, Velasquez Rodriguez v. Honduras, 29 July 1988, Series C: Decisions and Judgments, No. 04.
. International agreement for the suppression of the «White Slave Traffic», signed at Paris on 18 May 1904 // Univ. of Minnesota, Human Rights Libr. [Electronic resource]. - Mode of access: http://www1.umn.edu/humanrts/instree/whiteslavetraffic1904.html. - Date of access: 18.09.2006.
. International convention for the suppression of the «White Slave Traffic», signed at Paris on 4 May 1910 // Univ. of Minnesota. Human Rights Libr. [Electronic resource]. - Mode of access: http://www1.umn.edu/humanrts/instree/whiteslavetraffic1910.html. - Date of access: 18.09.2006.
. Lewin, I. In defense of human rights / I. Lewin. - New York: Research Inst. of Religious Jewry, 1992. - 319 p.
. McDougal, M.S. The comparative study of law for policy purposes: value classification as an instrument of democratic world order / M.S. McDougal // Amer. J. of Comparative Law. - 1952. - Vol. 1. - P.24-57.
. McKean, W. Equality and discrimination under international law / W. McKean. - Oxford: Clarendon Press, 1983. - 333 p.
. Meron, T. On a hierarchy of international human rights / T. Meron // Amer. J. of Intern. Law. - 1986. - Vol. 80. - № 1. - P. 21-26.
. Srnska, M. Socialisticka koncepce ochrany ludskych prav y mezinarodnim pravu / M. Srnska; Ceskosl. Acad. Ved. - Praha: Academia, 1983. - 199 s.
. United Nations: Committee on the Right of the Child. General comment № 5(2003): General measures of implementation of the Convention on the Rights of the Child (CRC/GC/2003/5). - Geneva: UN, 2003. - 21 p.
. United Nations: Committee on Economic, Social and Cultural Rights (22nd session, 2000): General comment № 14: the right to the highest attainable standard of health (article 12 to the International Covenant Economic, Social and Cultural Rights. E/C.12/2000/4). - Geneva: UN, 2000. - 21 p.
. United Nations: Economic and Social Council: Commentary on the Norms on the responsibilities of transnational corporations and other business enterprises with regard to human rights (ECN.4/Sub.2/2003/Rev.2). - Geneva: UN, 2003. - 21 p.
. United Nations: Economic and Social Council: Recommended principles and guidelines on human rights and human trafficking: rep. of the United Nations High Commissioner for Human Rights to the Economic and Social Council: addendum (E/2002/68/Add.1). - New York: UN, 2002. - 16 p.
. United Nations: International Court of Justice: Barcelona Traction, Light and Power Company, Limited (Belgium v. Spain) (Second Phase)), I. C. J. Reports 1970 [Electronic resourse]. - Mode of access: http://www.icj-cij.org/docket/files/50/5389.pdf. - Date of access: 24.04.2008.
. United Nations: International Court of Justice: Military and Paramilitary Activities in and against Nicaragua, Jurisdiction of the Court and Admissibility of the Application (Judgment on November 26, 1984), I.C.J. Reports, 1984. - P.424-425, para 73.