Теория и практика перевода

Конспект лекций «Теория и практика перевода»

2011г.

Содержание

Лекция 1. Перевод в современном мире как разновидность межъязыковой и межкультурной коммуникации

Лекция 2. Основные понятия теории и техники перевода

Лекция 3. Основные виды перевода по содержанию (жанру) или функциональной и коммуникативной направленности, восприятию и оформлению

Лекция 4. Основные концепции лингвистической теории перевода

Лекция 5. Теоретические проблемы процесса перевода

Лекция 6. Закономерные соответствия в переводе

Лекция 7. Трансформации, используемые при переводе

Лекция 8. Перевод научно-технической литературы. Словари и работа со словарями

Лекция 9. Этика переводчика

Лекция 10. Языковые значения и перевод

Лекция 11. Передача референциальных значений (1)

Лекция 12. Передача референциальных значений (2)

Лекция 13. Передача прагматических значений

Лекция 14. Прагматический аспект перевода

Лекция 15. Передача внутрилингвистических значений

Лекция 16. Грамматические значения в переводе

Лекция 17. Контекст и ситуация при переводе

Лекция 18. Перевод именных словосочетаний

Лекция19. Стилистика текста и перевод

Лекция 20. Принципы работы с результатами машинного перевода

Список рекомендованной литературы

Лекция 1 (2 ч.). Перевод в современном мире как разновидность межъязыковой и межкультурной коммуникации

Переводами с одного языка на другой люди пользуются давно, однако никто не может точно сказать, когда был сделан первый перевод, но это произошло тогда, когда осуществилось общение людей, говоривших на разных языках при помощи языка- посредника. Следует заметить, что отношение к переводу было очень противоречивым до появления лингвистической теории перевода в 30-е годы XX столетия. Для одних перевод был увлечением или любимым занятием, для других - перевод был служебной обязанностью, для третьих - перевод был просто невозможным по убеждениям.

Благодаря переводу люди, говорившие на разных языках, могли общаться в многонациональных государствах, перевод обеспечивал межъязыковую и межкультурную коммуникацию, благодаря переводам распространялись различные учения и религии.

В последние годы изменились взгляды на понятие «культура». Раньше под словом «культура» понимали совокупность материальных и духовных достижений общества, сейчас это слово охватывает все исторические, социальные и психологические особенности сферы деятельности человека.

В работах отечественных и зарубежных ученых подчеркивается та особая роль, которую играет перевод в развитии культуры, науки, экономики, литературы и самого языка общения.

В последние годы перевод сам стал объектом культурологических исследований, и новая концепция культуры накладывает свой отпечаток на эти исследования, однако не следует противопоставлять культурологические исследования языковым. В настоящее время многие лингвистические положения переводятся в разряд культурологических и объясняются различиями в культурах этноса, однако такая замена не решает самих проблем.

Рассматривая вопросы межкультурной коммуникации и перевода, не следует забывать, что основную роль в этих процессах играет переводчик - человек, владеющий одним или несколькими иностранными языками, который обеспечивает межкультурную коммуникацию. Для обеспечения межкультурной коммуникации, переводчик в наше время должен быть не только билингвом, но и «бикультурным». Межкультурная коммуникация и перевод неразделимы. Перевод является разновидностью межъязыковой и межкультурной коммуникации.

На протяжении всей истории развития человеческого общества разные народы вступали и вступают в торговые, военные, политические, экономические, культурные, научные и другие отношения друг с другом. В процессе общения языки этих народов оказывали и оказывают определенное влияние друг на друга, что приводило и приводит к их изменению, исчезновению одних и появлению других языков. Особую роль в этих процессах играло и продолжает играть двуязычие (bilingualism) и многоязычие (multilingualism) и, соответственно, люди, владеющие двумя (билингвы), и несколькими языками (полиглоты).

Проблемы двуязычия, многоязычия и влияния языков друг на друга привлекали внимание ученых давно, но по-настоящему объяснить эти явления было практически невозможно, потому что языковые системы были изучены недостаточно и их последовательное сопоставление было затруднено. Долгое время отношение к двуязычию и многоязычию оставалось противоречивым.

Изучая эти проблемы, ученые установили, что двуязычие возникло в эпоху первобытнообщинного строя. В результате войн, которые велись между родами, говорившими на разных языках, захватывались пленные, которые вынуждены были усваивать язык нового рода, но и свой родной язык они не могли сразу забыть, таким образом, они становились билингвами.

Двуязычие в первобытном обществе носило случайный и временный характер, но уже в то время возникла необходимость в переводе с одного языка на другой.

С появлением государственных объединений, таких как Древний Египет, Римская империя, государств Древней Греции, Индии, Ирана, Средней Азии и др., включивших в себя разноязычные племена и народности, возникла необходимость общения между этими народами. Появилась потребность в профессиональных переводчиках. Смешанные браки в этих странах приводили к различным формам двуязычия. Завоевание новых территорий часто приводило к победе языка завоевателей над языком побежденных. Таким примером может служить распространение латыни на правах государственного языка на огромной и разнообразной по этническому составу территории Римской империи - на Пиренеях, во Франции, Альпах, на Балканском полуострове. Латынь видоизменилась и дала начало современным романским языкам.

Особый интерес представляет латинско-греческое двуязычие, которое началось в 146 г. до н.э. с покорения римлянами Греции. Это двуязычие оставило человечеству греко-латинскую научную терминологию, основу терминологии во всех отраслях знания.

Устойчивые формы двуязычия стали возникать в эпоху феодализма. Этому способствовали переход от языческих верований к новым религиям, которые вносили в общество второй, культовый язык и письменность.

В результате войн происходило покорение одного народа другим и этот фактор лежит в основе франко-английского двуязычия, греко-турецкого, славяно-турецкого и других форм двуязычия в Османской империи; чешско-немецкого в Чехии; польско-украинского, польско-белорусского, польско-литовского в землях, завоеванных поляками.

В эпоху капитализма двуязычие становится широко распространенным явлением, создаются благоприятные условия для двуязычия. Возникает мода на иностранные языки. В этот период появляются такие многонациональные государства, как Российская империя, Австро-Венгрия, США, в которых язык одной господствующей нации является государственным языком. В колониях страны-метрополии проводят политику, направленную на вытеснение местных языков и культур языком и культурой метрополии. В этот период возникают языки-гибриды, которые представляют собой смешение туземных (местных) языков с каким-либо европейским языком, языком колонизаторов. Примерами таких языков являются «пиджин-инглиш» и креольские языки французского типа в Американо-Карибской зоне и в зоне Индийского океана.

В результате наблюдения за «поведением» языков и их изучения в многонациональных государствах, таких как Великобритания, Франция, Россия, США, уже в прошлом веке ученые пришли к выводу о том, что языки оказывают влияние друг на друга и происходит смешение языков. В 1875 году была опубликована книга И. А. Бодуэна де Куртенэ «Опыт фонетики резьянских говоров И. Бодуэна де Куртенэ», в которой он говорит о смешанном характере языков. Под влиянием языков друг на друга И. А.

Бодуэн де Куртенэ понимал конвергентную перестройку языков в ходе контактов. «Влияние смешения языков, - говорил он, проявляется в двух направлениях: с одной стороны оно вносит в данный язык из чужого языка свойственные ему элементы (запас слов, синтаксические обороты, формы, произношение); с другой же стороны оно является виновником ослабления степени и силы различаемости, свойственной отдельным частям данного языка».

Анализ процесса изучения иностранных языков, межъязыкового общения и перевода, практическая работа в этих сферах деятельности подтверждают выводы, сделанные отечественными и зарубежными учеными о том, что языки оказывают влияние друг на друга, а результатом этого влияния могут быть перенос (transfer), заимствование (borrowing) и конвергенция (convergence).

При заключении торговых сделок между двумя партнерами, говорящими на разных языках (один из которых русский), как правило, используется набор из английских и русских слов и фраз, понятных только этим людям. Если раньше в результате делового общения появился «пиджин-инглиш», вероятно в наше время мы становимся свидетелями появления «пиджин-рашн» (деловой русский).

Общение между деловыми партнерами, говорящими на разных языках, может осуществляться и при помощи переводчиков. В далекие времена таких людей на Руси называли толмачами и толмачками. В наше время трудно представить себе решение международных вопросов без участия переводчиков.

Практическая деятельность переводчиков и исследования в области перевода дают возможность постоянно пополнять и совершенствовать теорию перевода, однако следует заметить, что до сих пор существуют разные взгляды на теорию перевода и на перевод.

Основы лингвистической теории перевода в нашей стране были заложены Андреем Венедиктовичем Федоровым в 30-е годы в курсе лекций по теории перевода, читавшемся им в Московском литературном институте имени М. Горького. В книге «О художественном переводе» А. В. Федоров пишет о том, что успешное сочетание теории и практики перевода возможно лишь на широкой филологической основе. Эта работа содержит общие принципы лингвистического подхода к переводу текста, которые получили дальнейшее развитие и уточнение во «Введении в теорию перевода» (1953 г.) и во 2-м (1958 г.) и 3-м переработанном и дополненном издании под названием «Основы общей теории перевода» (Лингвистический очерк) 1968, 1983 и 2002 года.

В основу лингвистической теории перевода А. В. Федорова положено установление определенных закономерностей при помощи сопоставления особенностей словарного состава, грамматического строя и стилистического использования языковых средств французского, немецкого, английского и русского языков и анализа переводческой практики.

Важнейшим положением этой теории является функциональный принцип установления таких соответствий.

Противники лингвистической теории перевода обвиняли А. В. Федорова в формализме, и среди них был один из создателей советской школы художественного перевода, «реалистической теории перевода» И. А. Кашкин. В основу «реалистической теории перевода» он положил познание действительности, стоящей за переводимым текстом и проникновение в так называемый «затекст». Речь идет о художественном переводе и проникновение за текст дает возможность передать полнее мысль автора. Сам И. А. Кашкин признавал необходимость передачи оригинала равноценными средствами, а его «реалистическая теория перевода» строилась на литературоведческой основе, необходимой для художественного перевода, что не обеспечивает критериев равноценности языковых средств. В функциональном плане эти критерии может обеспечить лишь лингвистическая теория перевода.

Следует заметить, что не все согласны с лингвистической теорией перевода. Так, авторы работы «Основы общего и машинного перевода» И. И. Ревзин и В.Ю. Розенцвейг упрекали А.В. Федорова и его последователей в «нормативности», выдвинутой им теории и в том, что эта теория не является чисто лингвистической, поскольку А.В. Федоров пользуется также данными литературоведения. Следует отметить, что нормативным в этой теории является лишь метод анализа и синтеза, позволяющий исследовать пути реализации основной цели адекватного перевода: воссоздания единства формы и содержания оригинала средствами другого языка.

Использование данных литературоведения свидетельствует о достоинстве теории, нежели о ее недостатке, так как перевод текста не может быть теоретически осмыслен без учета его жанровых особенностей. Процесс перевода является комплексным по своей сущности и не может быть исчерпывающе описан без привлечения данных логики, психологии и стилистики. Поэтому трудно представить лингвистическую теорию перевода в химически чистом виде.

Однако авторы «Основ общего и машинного перевода» считают возможным и объективным осуществление такой теории. Они говорят, что «подобная теория объективна в том смысле, что она не исходит от конкретного устройства двух сопоставляемых языков, а стремится к познанию перевода как естественного процесса, заложенного в самой природе речевого общения, независимо от воли людей, как и безотносительно к тому, участвуют ли в нем люди или машины, или сочетания усилий человека и машины.

Эта теория не связана с каким-то определенным языком и рассчитана «на все времена, для всех народов», что делает ее заманчивой, притягательной и трудной в осуществлении, поскольку способности переводчиков и уровень их подготовки очень разные.

Одним из известных последователей лингвистической теории А.В. Федорова является Я.И. Рецкер, который в своих трудах пишет, что в течение более тридцати лет переводческой, редакторской и педагогической работы по преподаванию перевода в вузе, ему оказывала существенную помощь комплексная лингвистическая теория перевода, разработанная в трудах А. В. Федорова, которого он называет своим учителем.

Теория перевода нужна и обучающемуся переводу, и начинающему переводчику, и переводчику-профессионалу и обучающему переводу. По словам Л.С. Бархударова: «Перевод как учебная дисциплина не может существовать без теории, так как без теоретических обобщений преподавание сводится к трудно контролируемому развитию интуиции, а в худшем случае - к натаскиванию». Профессиональный переводчик сможет плодотворней использовать передовой опыт в своей области и развивать свое мастерство, если он овладел методом критического анализа перевода. В области теории перевода большого внимания заслуживают работы В.Н. Комиссарова, Л.С. Бархударова, Я.И. Рецкера, В.Н. Крупнова, А.Л. Пумпянского, А.Д. Швейцера, Р.К. Миньяр-Белоручева и др. Теория перевода постоянно пополняется и обогащается новыми авторами и новыми трудами, но не следует забывать, что основы лингвистической теории перевода в нашей стране были заложены Андреем Венедиктовичем Федоровым.

Лекция 2 (2 ч.). Основные понятия теории и техники перевода

«Мертва теория, мой друг, а дерево жизни вечно зеленеет». Этот романтический парадокс хотя и часто служит утешением, но переводчика не спасает. Его работа всегда имела и должна иметь теоретическую базу. Другое дело, что переводчики этого чаще всего не осознают. Хотя, безусловно пользуются определенными, выработанными на основе опыта (своего или чужого) принципами, которые и есть по сути теоретические установки. Ни один здравомыслящий переводчик не станет переводить официальную речь мэра молодежным жаргоном. Он останется в рамках литературной нормы. Даже если оратор не всегда ее выдерживает (например, сбивается на диалект). Значит, переводчик явно придерживается концепции нормативно- содержательного соответствия. Пусть он называет это иначе или вообще никак не называет.

Для нас принципиально важно понять другое: нужно ли переводчику знать теорию перевода? Сформировалась как особая наука она недавно, долгое время переводчики без нее обходились и как-то не очень страдали. Они и до сих пор очень часто предаются иллюзии, что знания конкретных приемов на каждый случай и личного опыта достаточно, чтобы быть профессионалом. И что множество сложных переводческих решений никак не объяснимы с точки зрения теории, не обобщаемы и принимаются с помощью профессиональной интуиции и творческого вдохновения переводчика. Это действительно иллюзия. Современная теория перевода показывает, что у сложных случаев, как правило, и сложное объяснение, но оно есть.

Слово «перевод» имеет несколько различных значений. В толковом словаре русского языка указано 5 значений этого слова. Но даже когда слово «перевод» употребляется в смысле «перевод с одного языка на другой», оно и в этом случае может толковаться двояко:

а) перевод как результат определенного процесса. Например: Он читал Шекспира в переводе.

Текст, полученный в результате перевода, называют транслятом.

б) перевод как сам процесс, т.е. как действие от глагола ««переводить».

Преимущественно в этом втором значении термин «перевод» будет употребляться в дальнейшем.

Говоря о процессе перевода, мы будем рассматривать его в лингвистическом плане, т.е. как определенного вида межъязыковое преобразование или трансформацию текста на одном языке в текст на другом языке.

В настоящее время существует несколько определений перевода в лингвистическом плане, основанных на положении А. В. Федорова о том, что «перевод - это передача текста письменной или устной речи средствами другого языка». Результат перевода - текст оригинала, переданный средствами другого языка. Из нескольких определений перевода, приводимых в словаре лингвистических терминов О. С. Ахмановой, нас интересуют следующие два:

-е значение: «Перевод - передача информации, содержащейся в данном произведении речи, средствами другого языка»;

-е значение: «Перевод -отыскание в другом языке таких средств выражения, которые обеспечивали бы передачу на него не только разнообразной информации, содержащейся в данном речевом произведении, но и наиболее полное соответствие нового текста первоначальному также и по форме (внутренней и внешней), что необходимо в случае художественного текста, а также при передаче на другом языке понятий, которые не получили в нем устойчивого выражения».

Перевод отличается от сокращенного изложения, пересказа и других форм воспроизведения текста тем, что он является процессом воссоздания единства содержания и формы подлинника. При переводе с одного языка на другой необходимо учитывать действие одних и тех же логико-семантических факторов для передачи смыслового содержания текста, сохранив при этом его стилистические, экспрессивные и другие особенности в соответствии с нормами данного языка.

Следует различать учебный перевод и профессиональный перевод.

Учебный перевод связан с расшифровкой иноязычного текста с целью его понимания и он дает возможность постичь основы иностранного языка, приемы, методы и технику перевода, углубить свои знания в языке с учетом выбранной специальности. Профессиональный перевод - особая языковая деятельность, направленная на воссоздание подлинника на другом языке. Эта деятельность требует специальной подготовки, навыков и умений. Термин «преобразование» нельзя понимать буквально. Сам исходный текст, конечно, остается неизменным, но наряду с ним и на основе его создается другой текст на ином языке, который мы называем переводом. Иными словами, речь идет об определенном отношении между двумя языковыми или речевыми единицами, из которых одна является исходной, а вторая создается на основе первой. Имея исходный текст а на языке А. переводчик, применяя к нему определенные операции (переводческие трансформации), создает текст б на языке Б. который находится в определенных закономерных отношениях с текстом а.

	ПЕРЕВОДЧИК
Текст а	межязыковые операции	Текст б
на языке А	(переводческие трансформации)	на языке Б
	определенные закономерные отношения

В своей совокупности эти межъязыковые операции и составляют то, что мы называем «процессом перевода» в лингвистическом смысле. Таким образом, перевод можно считать определенным видом трансформации, а именно, межъязыковой трансформацией.

Суммируя, можно сказать, что предметом лингвистической теории перевода является научное описание процесса перевода как межъязыковой трансформации, то есть преобразования текста на одном языке в эквивалентный ему текст на другом языке.

Задача лингвистической теории перевода - моделирование процесса перевода в указанном выше смысле, то есть построение определенной модели процесса перевода, или иными словами, некоторой научной схемы, отражающей существенные стороны этого процесса.

Поскольку речь идет о теоретическом моделировании, то теория перевода, как любая теоретическая модель, отражает не все а лишь наиболее существенные черты описываемого явления. Теория перевода рассматривает не любые отношения на языке подлинника и языке перевода, а лишь отношения закономерные, то есть типические, регулярно повторяющиеся.

Однако, при сопоставительном анализе текста подлинника и текста перевода вскрывается большое количество отношений единичных, нерегулярных, устанавливаемых только для данного конкретного случая.

Такие единичные, «незакономерные» соответствия не поддаются обобщению и лингвистическая теория перевода не может учитывать их в своих построениях. Эти «незакономерные» соответствия представляют наибольшую трудность для переводчиков. В умении находить индивидуальные, единичные, не предусмотренные теорией соответствия и заключается творческий характер переводческой деятельности.

С другой стороны, по мере развития переводческой теории многие явления, которые в начале представлялись индивидуальными, нерегулярными, постепенно получают объяснение и включаются в объект рассмотрения теории перевода.

Как и во всякой теоретической дисциплине, в теории перевода имеет место построение не одной, а целого множества моделей, по-разному отображающих моделируемый процесс.

В современной теории перевода существует целый ряд моделей перевода. Все они верны по-своему, так как моделируют одно и то же явление, но с разных сторон. Разумеется, ни одна из них не может претендовать на абсолютную истинность или универсальность.

Существующие модели перевода не исключают друг друга - они во многом совпадают и дополняют друг друга, и вместе дают представление о сложном процессе перевода во всем его многообразии.

Итак, нужно ли переводчику знать теорию перевода? Постараемся все же ответить на этот вопрос. Во-первых, знание теории перевода помогает переводчику убедиться в том, что его решение объективно. Во-вторых, как вы уже, наверное, заметили, наше обсуждение практических, прикладных проблем перевода на современном уровне уже вынудило нас употребить некоторые термины теории перевода: транслятор, инвариант, переводческая компетентность, концепция нормативно- содержательного соответствия. И не для красного словца, а потому что уровень изложения с использованием терминов наиболее компактен и позволяет с помощью одного слова обозначить целое комплексное явление, формализованное посредством теории перевода. В-третьих, любая профессия, даже самая практическая, в современном цивилизованном мире не терпит «винтиков», которые слепо исполняют свои функции, не понимая, что делают. Наличие таких «винтиков» наносит вред и всему обществу, и индивидуальности каждого такого исполнителя. Современные представления о человеке требуют, чтобы, исполняя свою роль, он знал общие ее особенности, ее суть.

В нашем случае современному переводчику как представителю человечества нельзя не знать ничего о процессе перевода и его результатах на языке теоретических обобщений. Современная жизненная практика свела профессиональное теоретическое знание к необходимому минимуму.

Сущность процесса перевода

Мы определили процесс перевода как трансформацию текста на одном языке в текст на другом языке. При переводе всегда имеются два текста (или два речевых произведения), из которых один является исходным, а второй создается на основе первого путем межъязыковых трансформаций. Язык текста подлинника называют исходным языком, сокращенно ИЯ (англ. Source language - SL). Язык текста перевода принято называть переводящим языком, сокращенно ПЯ (англ. target language - TL). Качество перевода определяется его адекватностью, или полноценностью. «Полноценность перевода означает исчерпывающую точность в передаче смыслового содержания подлинника и полноценное функционально-стилистическое соответствие ему».

Понятие «полноценное функционально-стилистическое соответствие подлиннику» достаточно ясно указывает на два возможных пути передачи формы в единстве с содержанием: воспроизведение особенностей формы подлинника и создание функциональных соответствий этим особенностям. Следовательно, наряду с передачей особенностей формы подлинника необходимо учитывать стиль, характерный для данного материала, а не буквально копировать форму оригинала. Следует помнить, что при переводе отдельные лексические и грамматические элементы подлинника могут передаваться различными вариантами, если они приемлемы с точки зрения адекватности оригинала. Адекватность перевода отдельных фраз, предложений и абзацев следует рассматривать в плане достижения адекватности перевода всего оригинала в целом, так как не только части создают целое, но и целое определяет части. Для того, чтобы сделать полноценный перевод, переводчику приходится преодолевать целый ряд трудностей. Решение вопроса о переводимости и трудностях перевода в психолингвистическом плане связано с вопросом о взаимоотношении между языком, мышлением и ориентацией переводчика. Если исследователь перевода считает, что мышление у всех людей имеет универсальный, общечеловеческий характер, то он будет понимать проблемы перевода и переводческие трудности в одном плане. Если же он считает, что в мышлении людей, пользующихся разными языками, имеются существенные различия, то в работе такого исследователя проблемы переводимости и перевода будут освещаться по-иному. Суть вопроса упирается в решение проблемы познания мира, связанной с различным мировоззрением.

А. В. Федоров в своем труде «Введение в теорию перевода» отмечает, что именно этим и объясняется ожесточенность происходящих споров по вопросам переводимости и непереводимости текста. При наличии определенных знаний, соответствующих пособий и словарей можно сделать адекватный, или полноценный перевод любого текста.

Понятие эквивалентности перевода

Базовым понятием переводческой теории является понятие эквивалентности. На основании чего текст перевода считается эквивалентным тексту подлинника? Почему можно утверждать, что русское предложение «Мой брат живет в Москве» является переводом английского предложения "My brother lives in Moskow" в отличие от предложения «Я учусь в университете», которое не является переводом вышеприведенного английского предложения и следовательно не эквивалентно ему? Очевидно, не всякая замена текста на одном языке текстом на другом языке является переводом. Чтобы иметь право называться переводом (транслятом), текст на ПЯ должен содержать в себе что-то такое, что содержится и в тексте на ИЯ. Иначе говоря, при замене текста на ИЯ текстом на ПЯ должен сохраняться какой-то определенный инвариант.

Понятие «инвариант» заимствовано из языка математики. В математике существуют такие преобразования, в ходе которых меняется само математическое выражение, а его содержательная сущность остается неизменной. В этом случае математики говорят об инвариантном преобразовании. Инвариант - та неизменяемая содержательная сущность, которая остается сама собой в ходе различных преобразований самого выражения.

В процессе перевода происходит тоже преобразование речевого сообщения (текста), содержательная сущность которого остается без изменения. Поэтому можно говорить об инварианте перевода. Инвариант перевода - неизменное содержание мысли со всеми ее оттенками; это исходное содержание мысли полностью сохраняется в тексте перевода (трансляте).

Инвариант - такое понятие, которое человек создал в своем сознании, изучая процессы преобразования выражений. Сам инвариант не может быть выделен в материальную оболочку. Его можно лишь мысленно ощутить, но представить нельзя, так как он существует только в своих вариантах. Реальной сущностью инварианта является всегда какой-то вариант. Одну и ту же мысль можно выразить несколькими вариантами. Например:

. Обучение переводу дело сложное.

. Обучить переводу совсем непросто.

. Крайне сложно осуществить обучение искусству перевода.

. Научить переводить отнюдь нелегко.

Это происходит в пределах одного языка, так как одно и то же содержание мысли всегда можно выразить по-разному. Следовательно, инвариант - это известная абстракция объективно существующей закономерности человеческого мышления, которая выражается в том что между содержанием мысли и ее словесным выражением нет взаимнооднозначного соответствия. Оно отсутствует потому, что мышление и язык - это не одно и тоже, что они связаны, но представляют собой разные явления сознания. Неизменным остается инвариант мысли, который в случае перевода мы называем инвариантом перевода. Инвариант перевода складывается из эквивалентности смыслов и тождественности функции речевых произведений оригинала и транслята.

Мера сохранения этого инварианта и определяет собой меру эквивалентности текста перевода тексту подлинника. Необходимо определить, что же остается инвариантным в процессе перевода?

При решении этой задачи нужно исходить из того, что язык- система знаковая. А каждый знак имеет двусторонний характер: план выражения (форму) и план содержания (значение). Разные языки содержат единицы, различающиеся в плане выражения (то есть по форме), но совпадающие в плане содержания (то есть по значению). Например, английское слово "brother" отличается от русского слова «брат» в плане выражения, но совпадает с ним в плане содержания, то есть по значению. На этом основании можно сказать, что при замене английского brother на русское брат имеет место процесс перевода, так как эти слова совпадают пли эквивалентны в плане содержания, то есть по значению. На самом деле, поскольку минимальным текстом обычно является предложение, постольку процесс перевода всегда осуществляется в пределах минимум одного предложения. При переводе на уровне предложения, как правило, устраняется несовпадение между единицами разных языков в плане содержания.

Возвращаясь к вышеприведенному примеру, следует отметить, что при переводе мы не просто заменяем английское brother на русское брат или английское lives на русское живет, но заменяем все английское предложение My brother lives in Moskow русским предложением Мой брат живет в Москве, отличающимся от исходного английского предложения в плане выражения (по форме), но эквивалентным ему в плане содержания, то есть совпадающим с ним по значению.

Явление интерференции в переводе

В языкознании проблема интерференции обычно рассматривается в рамках языковых контактов и под интерференцией понимается «нарушение билингвом (человеком, владеющим двумя языками) норм и правил соотношения двух контактирующих языков». В лингвистическую литературу термин «интерференция» был введен учеными Пражского лингвистического кружка, однако широкое признание этот термин получил после выхода в свет монографии У. Вайнрайха «Языковые контакты».

Необходимыми условиями для проявления интерференции являются двуязычные (bilingualism) или многоязычие (multilingualism) и языковой контакт. Местом проявления лингвистической интерференции является сам человек, выполняющий перевод с одного языка на другой, когда он пытается компенсировать какие-то элементы, явления и функции одной языковой системы, элементами, явлениями и функциями из другой, что может привести к акценту, буквализму, искажению смысла и к различным отклонениям от оригинала, а может и помочь при переводе.

До 50-х годов интерференция в отечественной психолингвистике рассматривалась исключительно как отрицательное влияние ранее усвоенных навыков на последующее приобретение новых в условиях двуязычия. Однако в настоящее время интерференция рассматривается уже не только как отрицательное, но и как положительное влияние, которое может прослеживаться в сфере умений, навыков, знаний и даже памяти. Соответственно, можно говорить об интерференции положительной и отрицательной. В этом ключе толкуется понятие «интерференция навыков» и К. К. Платоновым, который при этом проводит аналогию с физической интерференцией: «Как в физике интерференция волн, интерференция навыков дает и ослабление, и усиление новых навыков под влиянием уже имеющихся».

В работе «Проблема интерференции в теории перевода» В. Н. Комиссаров пишет о том, что в теории перевода следует рассматривать все виды интерференции при переводе: как нежелательные, так и целесообразные.

Таким образом, принимая во внимание теоретические положения и практические достижения в области изучения интерференции, под лингвистической интерференцией следует понимать и взаимовлияние контактирующих языков, которое может быть как отрицательным, так и положительным и выражается в отклонениях от нормы в одном языке под влиянием другого (при отрицательной интерференции) и в приобретении, закреплении и усилении навыков в одном языке под влиянием другого (при положительной интерференции). Более упрощенно под лингвистической интерференцией следует понимать вмешательство элементов одной языковой системы в другую, которое может быть как конструктивным, так и деструктивным.

В отечественной и зарубежной литературе лингвистическую интерференцию рассматривают на пяти уровнях:

фонетическом;

морфологическом;

синтаксическом;

лексическом;

семантическом.

Однако практика показывает, что при изучении специального перевода и в работе начинающих переводчиков интерференция является практически на всех уровнях и может быть:

. Звуковая, или звукоподражательная, (фонетическая, фонологическая и звуковая - репродукционная) интерференция [Dutch (англ.) - голландский, а не датский, magazine (англ.) - журнал, а не магазин];

. Орфографическая интерференция (вмешательство элементов другой языковой системы при написании слов [арреаl - апелляция, а не аппеляция];

. Грамматическая (морфологическая, синтаксическая и пунктуационная) интерференция;

. Лексическая интерференция;

. Семантическая интерференция;

. Стилистическая интерференция.

Под вилянием переводящего языка может проявляться внутриязыковая интерференция: работа -work, работы - work, а не works, но job, jobs.

Иногда в отечественной литературе встречаются сложные образования, такие как лексико-семантическая интерференция и др., потому что семантическую интерференцию могут вызвать лексические, грамматические, фонетические и другие отклонения при переводе с одного языка на другой. Полезная интерференция может проявляться на тех же уровнях при использовании положительно интерферирующих элементов (интерферентов) одной языковой системы в другой (морфем, слов, выражений и т. д.: revision (англ.) - revision (фр.) - пересмотр, ревизия; counterblow (англ.) - контрудар; contre-ecrou(фр.) - контргайка и т.д.

Лекция 3 (2 ч.). Основные виды перевода по содержанию (жанру) или функциональной и коммуникативной направленности, восприятию и оформлению

С точки зрения функциональной и коммуникативной направленности принято различать три вида перевода: художественный, общественно-политический (общий) и специальный. Существуют и другие классификации перевода: художественный и специальный, художественный и информативный, художественный и нехудожественный и т. д.

Рассмотрим классификацию, состоящую из трех видов перевода, позволяющую определить объект каждого вида перевода. Методы достижения адекватности в этих трех видах перевода не будут полностью совпадать, что вытекает из различного характера материала и задач, стоящих перед переводчиком.

Объектом художественного перевода является художественная литература. Отличительной чертой художественного произведения является образно-эмоциональное воздействие на читателя, что достигается путем использования огромного количества разнообразных языковых средств, от эпитета (красочное определение) и метафоры (переносное значение) до ритмико-синтаксического построения фразы.

Следовательно при переводе художественного произведения в целях сохранения образно-эмоционального воздействия оригинала на читателя переводчик будет стремиться передать все нюансы формы произведения. Поэтому в данном случае на первый план выходит воспроизведение особенностей формы и содержания подлинника.

Объектом общественно-политического перевода являются общественно-политические и публицистические тексты, для которых характерна пропагандистская или агитационная установка, а следовательно, яркая эмоциональная окраска наряду с большой насыщенностью различной терминологией. В плане достижения адекватности этот вид перевода обладает чертами как художественного, так и специального перевода.

Объектом специального перевода являются материалы, относящиеся к различным областям человеческого знания и практики, науки и техники. Отличительной чертой этих материалов является предельно точное выражение мысли, что достигается в первую очередь широким использованием терминологии. К специальному переводу относятся: военный, юридический, технический, научный (иногда два последних объединяют в научно-технический), растет потребность в экономическом переводе и т. д.

Хорошо, если переводчик знает специальность, в области которой он работает. В наше время человек не может усвоить все известное, накопленное в науке и технике, которые настолько усложнились и развились, что узкая специализация для научно-технических работников стала законом. Это распространяется и на технических переводчиков, которым, как правило, приходится специализироваться в какой-либо одной отрасли производства, систематически изучать специальную литературу, следить за новинками в данной области, использовать опыт специалистов и опытных переводчиков.

Устный последовательный перевод - это тот вид перевода, в котором человечество нуждается больше всего; по-видимому, такая ситуация сохранится и в будущем. Переводчик переводит на слух 1 - 2 фразы или несколько больший фрагмент устного текста, который произносит оратор (или участник беседы), причем сразу после того как эти несколько фраз произнесены. Такой вид перевода часто называют абзацно-фразовым переводом. Чаще всего переводчик находится непосредственно рядом с говорящим, поэтому может видеть в мимику и жестикуляцию, что помогает правильно понять смысл сказанного. Однако иногда переводчик находится вне поля зрения аудитории, в кабине или за сценой, и воспринимает речь через наушники; и в этом случае возможность наблюдать оратора хотя бы издали очень важна.

Задача устного переводчика, переводящего последовательно, заключается в том, чтобы запомнить смысл значительного фрагмента текста и затем воспроизвести его на другом языке, сохраняя не только познавательную информацию, но и по возможности стиль оратора, а также эмоциональную информацию, т. е. те эмоции, которые оратор вкладывает в свою речь. Следовательно, такому переводчику необходимо иметь развитую память, умение на ходу ориентироваться в стиле, обладать некоторыми актерскими данными.

К обязательным требованиям в устном переводе относится его высокая скорость. В среднем эта скорость должна находиться у верхнего предела скорости восприятия устной речи. Если оратор говорит быстро, она должна быть равна речи оратора, если он говорит медленно, переводчик обязан говорить при переводе значительно быстрее, чем оратор. Паузы между речью оратора и речью переводчика должны быть сведены до минимума. Самый простой для переводчика вариант последовательного перевода - это перевод официального доклада, сообщения или речи. В этом случае, как правило, заранее можно получить текст всего доклада или хотя бы узнать его тему. Переводчик имеет возможность изучить текст доклада, познакомиться со специальной литературой по теме, составить тезаурус - списки слов по теме с соответствиями. Однако и в этом случае переводчик не застрахован от неожиданностей, потому что оратор может во время выступления сократить или расширить текст своего доклада, уклониться от темы или даже полностью изменить ее. Поэтому устному переводчику необходимо иметь навык психологической готовности к самому неожиданному повороту событий при переводе.

Наиболее непредсказуемый характер имеет содержание дискуссии, которую приходится переводить переводчику практически на любой конференции. Неважно, в официальной или в неформальной обстановке она протекает, главное, что, помимо общей заявленной проблемы, переводчику не известны ни содержание выступлений конкретных участников, ни суть возможных проблем, которые могут быть подняты в ходе дискуссии. Кроме того, во время переговоров могут вспыхивать конфликты. Поэтому переводчик должен быть досконально знаком с правилами профессиональной этики, четко знать, как ему себя вести, что делать и что переводить в конфликтной ситуации.

Устный последовательный перевод может быть односторонним и двусторонним. Односторонний перевод предполагает, что данный переводчик переводит только с иностранного языка на родной, а с родного языка на иностранный переводит другой переводчик (как правило, носитель языка перевода). В современной международной переводческой практике этот вариант считается приоритетным. Двусторонний перевод означает ситуацию, когда один и тот же переводчик переводит все выступления и с иностранного языка на родной, и с родного на иностранный. На украинском рынке перевода преобладает спрос на двусторонний перевод.

Отметим, что качество перевода с родного языка на иностранный и качество перевода с иностранного языка на родной несколько различаются. При переводе с иностранного языка на родной итоговый (переведенный) текст получается более связным, единым, правильным, чем при переводе на иностранный язык. Зато не исключены ошибки и недопонимание на этапе восприятия исходного иностранного текста, поскольку при самом высоком уровне знания иностранного языка все-таки воспринимается он не так полно и надежно, как родной. Напротив, при переводе с родного языка на иностранный проблем при восприятии не возникает (они возможны только в случаях плохой слышимости, дефектов речи у оратора и тому подобных субъективных причин); но в переведенном тексте возможны разного рода ошибки: грамматические, стилистические, лексические. Многие переводчики, и опытные, и начинающие, отмечают, что на иностранный язык им переводить легче (!), чем на родной. Это противоречит бытующему в среде непрофессионалов представлению о сложностях перевода: обычно считается, что на родной язык переводить легче. Парадокс объясняется просто. Во-первых, полнота восприятия - важная основа для полноценного перевода, значит, при переводе с родного языка эта основа надежнее. Надежность восприятия служит и серьезным психологическим организующим фактором: хорошо понимая исходный текст, переводчик меньше волнуется и больше уверен в своих силах. Во-вторых, возможности выбора вариантов при переводе на иностранный язык уже, представления о системе иностранного языка несколько упрощены, переводчик просто-напросто знает меньше иностранных слов и оборотов, чем слов на родном языке. Выбор упрощается, на поиски варианта тратится меньше времени, перевод осуществляется быстрее. Но это не означает, что он качественнее.

Вспомогательным средством запоминания в устном последовательном переводе могут служить записи в блокноте, которые делает переводчик. Наиболее продуктивна для записи переводческая скоропись. В последнее время все большую популярность приобретает и все выше ценится умение переводить устно в последовательном режиме сразу большие фрагменты устного выступления (длящиеся 10-15 минут) или даже целое выступление (до 40 минут). Переводчик прослушивает этот большой фрагмент или все выступление и с помощью переводческой скорописи (сокращенной записи) записывает основное содержание сообщения, а затем, соблюдая все описанные выше требования (высокая скорость речи, сохранение эмоциональной окраски и стиля оратора), воспроизводит выступление на языке перевода. В умения так называемого конференц-переводчика перевод такого рода теперь включается в обязательном порядке, а самопонятие конференц-перевод, которое включало когда-то навыки абзацно-фразового перевода выступлений и умение переводить дискуссию в двустороннем режиме, базируется теперь на переводе цельного текста.

Такому переводу обязательно обучают в ведущих высших школах перевода, например в Гейдельберге, а методика обучения устному переводу в некоторых из них целиком базируется на восприятии и воспроизведении целого текста. Наиболее яркий пример такого рода - Высшая школа перевода при Сорбонне. У такой разновидности устного последовательного перевода два очевидных преимущества: первое - он позволяет сделать максимально эквивалентный перевод, поскольку переводчик передает содержание, опираясь на знание всего текста, в то время как при абзацно-фразовом переводе переводчик, как правило, последующего контекста не знает; кроме того, переводчик не привязан к отдельным словам и выражениям и перевод, таким образом, избавлен от буквализмов; второе преимущество заключается в том, что переводчик не прерывает оратора и оратор может в полном объеме передать слушающим эмоциональную информацию: ведь вынужденные паузы разрушают, в первую очередь, эмоциональный фон выступления. Есть у перевода целого и существенный недостаток: пока оратор не завершит свою речь, аудитория, которая не знает языка оратора, в ожидании перевода явно скучает.

Важным профессиональным качеством устного переводчика является знание литературной нормы языка оригинала и языка перевода, поскольку тексты устных выступлений, как правило, держатся в рамках устного варианта литературной нормы языка. Редки случаи, когда в устной речи необходимо применение функциональных доминант какого-то другого стиля. Это, скажем, похоронная, траурная речь, где доминирует высокий стиль.

Устная литературная норма, в отличие от письменной, имеет некоторые черты устной разговорной речи. Из них наиболее частотны две: эмоциональный порядок слов и наличие фразеологизмов.

Текст устного последовательного перевода, как правило, нигде не фиксируется, поскольку он необходим только в момент устного контакта. Однако иногда его записывают на магнитофон или, реже, стенографируют, скажем, в целях создания письменных текстов материалов конференции.

Основой для создания письменных текстов или получения конкретной информации могут служить также сокращенные записи в блокноте переводчика.

Синхронный перевод

При синхронном переводе текст переводится почти одновременно с его произнесением (с небольшим отставанием). Поскольку он требует от переводчика навыка одновременно слушать, понимать, переводить и говорить, этот вид перевода общепризнанно считается самым сложным.

При синхронном переводе переводчик находится в изолированной кабине и оратора видит либо издали через специальное окно, либо на экране монитора, а слышит его речь через наушники. Поскольку перевод транслируется в зал также через наушники, которыми снабжено каждое кресло в конференц-зале, особенно важно сохранять чистоту эфира, не допускать посторонних шумов, разговоров, покашливаний, так называемого эфирного «сора». Еще большее значение, чем при последовательном переводе, приобретает чистота речи переводчика, его дикция, артикуляционная правильность устной речи, отсутствие сорных слов и звуков типа «м-м-м», «э-э», «значит», «как бы». Также чистым, «поставленным», должен быть и тембр голоса. Неизбежная опасность при синхронном переводе - перенапряжение голоса, поскольку скорость речи, как правило, выше нормальной за счет отсутствия пауз. У каждого синхронного переводчика свой способ поддержания голоса: стакан воды (без газа!), специальные таблетки от кашля, кофе со сливками.

Важна также интонационная культура синхронного переводчика. Интонации его перевода должны быть ровными, не агрессивными, но уверенными, убедительными - это наиболее «комфортное» сочетание для слушателей.

Синхронные переводчики работают в парах, сменяясь каждые 10-20 минут. Переводчик, сменившись, продолжает следить за речью оратора и использует свободное время, наводя необходимые справки по словарям и материалам конференции, а если надо, то и помогает своему напарнику.

Синхронный перевод осуществляется по очень коротким сегментам текста, которые и служат в данном случае минимальными единицами перевода, поэтому ведущим навыком при этом виде перевода, помогающим обеспечить его эквивалентность, является навык прогнозирования. Но и при развитом навыке прогнозирования, т. е. предвидения того, что скажет оратор, ошибки неизбежны. Ошибки переводчик старается исправить, вводя корригирующую информацию в свою последующую речь, и на это тратится некоторое время. Вместе с тем переводчику ни в коем случае нельзя отстать от оратора, иначе он потеряет нить смысла. Такой временной прессинг заставляет синхронного переводчика сжимать, компрессировать свою речь, выбирать наиболее короткие слова и наиболее компактные обороты речи, а также выпускать второстепенную, на его взгляд, информацию. Таким образом, при синхронном переводе прежде всего задействованы аналитические и речевые навыки и в меньшей степени память. Как и при последовательном переводе, переводчику необходимо иметь колоссальный объем лексики в активном запасе.

Помимо описанного, основного вида синхронного перевода, существуют еще две разновидности. Первая - это так называемый шепотной синхрон. Переводчик находится непосредственно рядом с человеком или группой людей, для которых переводит, и тихо, вполголоса или шепотом, чтобы не помешать остальным присутствующим (за что и был в среде профессионалов прозван «шептуном»), переводит для них содержание речи оратора или участника дискуссии. Такое «персональное» обслуживание необходимо тогда, когда подавляющему большинству присутствующих перевод не нужен. Широко практикуется он и в неофициальных случаях: например, при посещении театра, при просмотре телепередач на иностранном языке и т. п. «Шептун» работает в крайне сложных условиях, часто в обстановке непредсказуемых помех (громкая чужая речь, музыка, вопросы и высказывания со стороны клиента), но и требования к его переводу гораздо скромнее, чем к переводу конференц-синхрониста. Как правило, от него ожидается лишь сокращенная передача общего смысла иностранной речи.

Другая разновидность - это «контрольный» синхрон, который стал все чаще встречаться при проведении крупных конференций. Переводчик находится в особой кабине, и речь оратора поступает к нему через наушники. Он либо не видит оратора вообще, либо имеет возможность изредка посматривать на него, бросая взгляд на экран монитора. Изредка потому, что основная его задача: переводя мысленно услышанный текст, тут же набирать его на компьютере. Поэтому в основном он смотрит на другой экран монитора, где фиксируется его текст. Основная задача его та же, что и у обычного синхрониста: не отстать от оратора и по возможности полно передать содержание речи. Однако одновременно он должен обладать навыком быстрого, желательно «слепого» (не глядя на клавиши) набора на компьютере.

Разумеется, текст оказывается неполным. Поэтому после окончания рабочего дня переводчику приходится довольно продолжительное время дорабатывать свой текст. Как мы видим, эта разновидность устного перевода смыкается с письменным переводом, поскольку в результате возникает письменный текст.

Он и служит чаще всего как основа для будущей публикации материалов конференции, а также может быть использован и для контроля работы устных синхронистов.

Перевод с листа

Перевод с листа кажется многим одним из самых легких видов устного перевода. Однако это лишь внешнее впечатление. Переводу с листа обучают во всех крупных переводческих учебных заведениях, и это обучение длится немалый срок. В чем же его сложность? Переводчику необходимо без подготовки (или с очень небольшой подготовкой в несколько минут) перевести письменный текст вслух, как бы «считывая» его с листа. Казалось бы, все очень просто. Память напрягать не надо, письменная опора всегда перед глазами. Однако, в отличие от письменного переводчика, переводчик с листа не может полноценно опираться на весь текст. Он должен обладать умением быстро, по нескольким симптомам определить тип текста, его стилистическую специфику, суть проблемы, обсуждаемой в тексте, тематику и область знаний.

Даже в самом легком случае, если требуется перевести деловое письмо, текст может быть осложнен терминологией, специфическими оборотами речи. В более сложных случаях с листа приходится переводить резолюции, декларации, манифесты, т. е. документы, имеющие правовой статус и требующие особой точности при переводе.

Коммунальный перевод

Под этим еще не окончательно устоявшимся названием скрывается одно из самых современных направлений в развитии деятельности устного переводчика: перевод в медицинских и административных учреждениях. И особенность его не в специфике самого перевода, а в специфике позиции переводчика. Разумеется, устные переводчики и раньше при необходимости переводили в суде, в загсе, в больнице, в тюрьме. Их задача, как всегда, заключалась в том, чтобы обеспечить межъязыковой контакт. Однако лишь в последнее время стало ясно, что преодоления межъязыкового барьера недостаточно. Для обеспечения полного равноправия, полной правовой интеграции иностранного гражданина, не владеющего языком страны, в систему ее законов, правил и ценностей, необходимо преодоление также и межкультурного барьера. Иначе неизбежны многочисленные недоразумения.

Миссия коммунального переводчика заключается в том, чтобы облегчить иностранному гражданину контакт с властями. Для этого нужны глубокие знания культуры и социальной специфики народов и стран, представляющих оба языка, а также социальной и личностной психологии. В отличие от большинства устных переводчиков, коммунальному переводчику приходится иметь дело с устной речью, далекой от официальной, с диалектами и просторечием. Одновременно он должен владеть языком суда, медицины, языком официальных учреждений. В большей мере, чем конференц-переводчику, ему необходима терпимость и выдержка в стрессовых ситуациях.

В заключение отметим, что устный перевод во всех своих разновидностях выполняется в обстановке острого дефицита времени, а поэтому, помимо знаний и профессиональных умений, требует огромной выдержки и психической устойчивости. Именно эти качества устные переводчики ставят на первое место, когда речь заходит об их профессии.

Письменный перевод

Письменный перевод, т. е. перевыражение письменного текста, созданного на одном языке, в письменный текст на другом языке, при широчайшем разнообразии письменных текстов, имеет всегда одну и ту же схему и предполагает обычно следующую последовательность действий: сначала переводчик знакомится с текстом оригинала; затем, произведя предварительный предпереводческий анализ, т. е. выявив тип текста, жанровые и стилистические признаки, тему и область знаний, с которыми связан текст, он приступает к созданию текста перевода. При необходимости письменный переводчик привлекает различные вспомогательные источники информации, которые обеспечат ему фоновые знания о тексте: словари, справочники, консультации со специалистами. Закончив перевод, переводчик сверяет, правит и редактирует собственный текст, затем оформляет и передает заказчику. Если текст предназначен для публикации, то после переводчика (но в контакте с ним) над текстом работают редакторы и корректоры.

От устного перевода письменный перевод коренным образом отличается отсутствием дефицита времени. Письменный перевод не ставит переводчика в жесткие временные рамки и обеспечивает самый высокий уровень эквивалентности по отношению к подлиннику. Правда, отсутствие дефицита времени может быть весьма условным. Большая часть переводов в наши дни выполняется в срочном режиме. Исключение, как правило, составляет художественный (литературный) перевод, т. е. перевод художественных произведений. Если объем нехудожественного текста, который переводчик в среднем может перевести за рабочий день, составляет от 7 до 10 страниц по 1800 знаков, то количество страниц художественного текста, который удастся перевести за день, предвидеть невозможно. Эстетическая наполненность текста, специфика индивидуального стиля автора могут таить самые разные сюрпризы. Художественная цельность такого текста заставляет переводчика несколько раз возвращаться к его оформлению, создавать несколько версий, разрабатывать особые приемы перевода, подходящие только для данного текста и данного автора. Письменные переводчики иногда специализируются на текстах определенного типа. В первую очередь это касается текстов, обладающих правовым статусом. Поэтому нотариальные переводчики, судебные переводчики имеют особый сертификат, подтверждающий их полномочия, и собственную именную печать. Штатные переводчики в фирмах, на предприятиях, в конструкторских бюро специализируются на той области техники и производства, которыми занимаются их фирмы. Особую категорию составляют переводчики художественной литературы. Это обычно люди с высоким творческим потенциалом, писательскими наклонностями и широкой филологической образованностью. Вместе с тем стоит отметить, что современная потребность в письменных переводных текстах в мире столь велика и разностороння, что большинству переводчиков приходится быть специалистами широкого профиля и переводить тексты разного типа и разной тематики. Гибкость, быстрая переключаемость и привычка постоянно впитывать новое помогают современным переводчикам быстро освоить любой текст.

Машинный перевод

Машинный, а точнее, компьютерный перевод - это также письменный перевод, поскольку в результате мы получаем письменный текст. Однако осуществляет его не переводчик, а особая компьютерная программа. Современные компьютерные программы перевода достаточно совершенны, но они до сих пор не могут разрешить самую сложную задачу процесса перевода: выбор контекстуально необходимого варианта, который в каждом тексте обусловлен многими причинами. В настоящее время результат этого вида перевода может быть использован как черновой вариант будущего текста, который будет редактировать переводчик, а также как средство, чтобы и крайней ситуации отсутствия переводчика получить общее представление о теме и содержании текста.

Еще более сложную задачу представляет перевод устного текста с помощью компьютерных программ, так как проблема распознавания устной речи находится лишь на начальном этапе своего решения. До сих пор непреодолимым препятствием является индивидуальная окраска звучания сегмента речи - на любом языке такая речь плохо формализуется.

Особые виды обработки текста при переводе

В некоторых случаях перед переводчиком ставится задача не только перевести, но и обработать текст. В современных исследованиях зачастую встречается мнение, что все случаи, когда при переводе текста имеет место его попутная обработка, следует считать фактом не перевода, а языкового посредничества, к которому, наряду с переводом, «относятся... и

реферирование, и пересказ, и другие адаптированные переложения».

Действительно, текст в рамках одного языка может претерпеть эти виды обработки и превратиться просто в другой текст. Но если при этом он перевыражается средствами другого языка, то, помимо обработки, перед нами еще и перевод в тех или иных своих проявлениях. Обработка может затрагивать состав информации, сложность ее подачи, стиль текста. В зависимости от этих задач различаются разные виды обработки текста при переводе.

Адаптация. Адаптация представляет собой приспособление текста к уровню компетентности реципиента, т. е. создание такого текста, который читатель сможет воспринять, не прибегая к посторонней помощи. Среди наиболее частых случаев - обработка текстов разного характера для детей, обработка специальных текстов для неспециалистов, лингвоэтническая адаптация.

Адаптация прежде всего заключается в упрощении текста, как формальном, так и содержательном. В частности, специальная лексика (термины, сложная тематическая лексика) заменяется при переводе на общеязыковую, нормативную, или, по крайней мере, объясняется переводчиком внутри текста или в примечаниях. Упрощаются сложные синтаксические структуры, уменьшается объем предложения. Адаптация художественного текста заключается также в упрощении образной системы и часто используется для начального знакомства детей со сложными литературными текстами. Среди знаменитых адаптации, на которых выросли русские дети: «Гулливер у лилипутов» Джонатана Свифта в обработке Т. Габбе и 3. Задунайской, «Жизнь и удивительные приключения морехода Робинзона Крузо» Даниэля Дефо в обработке Корнея Чуковского и многое другое. Несколько иной характер имеет адаптация текста для носителей иной культуры, или лингвоэтническая адаптация. Она заключается не в упрощении грамматического и лексического состава текста, а в приемах, направленных на облегчение восприятия чужих культурных реалий и языковых явлений. Многочисленные реалии чужой культуры, которые в публицистическом или художественном тексте на иностранном языке могут встретиться без пояснений, при переводе снабжаются комментарием. Текст при этом расширяется, это может снизить его эмоциональное воздействие, но зато он станет доступен читателю.

Стилистическая обработка. Исходный текст не всегда идеален. Во всяком случае, его качество не всегда удовлетворяет заказчика перевода. Сам в полной мере он оценить это качество не может, но может довериться чужой экспертной оценке. Тогда переводчика просят не только перевести, но и «улучшить» текст, например, сделать его менее казенным, громоздким; убрать длинноты и нелогичности; шире, чем в подлиннике, пользоваться разговорными оборотами речи; или, напротив, убрать из подлинника слишком вольные словечки, если речь идет об официальном документе. Традиционно такой вид обработки носит название «литературная обработка». Фактически же переводчик восстанавливает единство стиля и выравнивает логику содержания, поскольку это не в полной мере удалось автору оригинала.

Авторизованный перевод и соавторство. Этот вид обработки встречается только при переводе художественных и публицистических текстов, где за переводчиком признается авторство на переведенный им текст. Авторизация отличается от адаптации и стилистической обработки тем, что переводчик (как правило, с разрешения автора оригинала) вносит собственные изменения в художественную систему подлинника, меняет сюжет, состав героев, применяет свои художественные средства. В России в советские годы авторизация часто применялась для того, чтобы убрать из произведения «вредные» идеи и внести «полезные» коммунистические. Иногда же авторизация совмещается с адаптацией, как это случилось в 1930-е годы при создании русской версии для детей книги Сельмы Лагерлеф «Необыкновенное приключение Нильса с дикими гусями», которое представляло собой в подлиннике учебник географии для шведских народных школ. Теперь для разных целей существуют два разных «Нильса»: для маленьких детей в авторизованной обработке Н. Гессе и 3. Задунайской и для детей постарше и специалистов полные переводы Л. Брауде и Н. Золотаревской.

Соавторство встречается значительно реже. Это тот редкий случай, когда автор оригинала, находясь в постоянном контакте с переводчиком во время его работы, полностью соглашается со всеми изменениями, которые переводчик вносит в его текст, и считает, что переводчик внес собственный вклад в его творческий замысел. Иногда соавтором переводчика объявляет сам автор. Так случилось летом 2000 г., когда Манфред Ваффендер, немецкий автор документального фильма о Петербурге «Music city: St.Peterburg» объявил известную петербургскую переводчицу Марину Кореневу соавтором своего фильма. Правда, причина заключалась в высокой культурной компетентности переводчицы, ее осведомленности в том, что может заинтересовать немецкого зрителя в культурной жизни родного города переводчицы, который она великолепно знает.

Выборочный перевод. Иногда заказчика не интересует весь текст, ему необходимо почерпнуть из него сведения на какую-то определенную тему. Например, из научного обзора литературы о вирусах нужно выбрать информацию лишь о тех вирусах, которые способствуют возникновению атеросклероза. Или из спортивной сводки об Олимпиаде - только информацию о российских спортсменах. Тогда переводчику приходится выполнять выборочный перевод. Предварительно ему необходимо ознакомиться, хотя бы бегло, с текстом в полном составе. Затем, после того как необходимые фрагменты текста найдены и отмечены, делается черновой сплошной перевод этих фрагментов. Этот черновой вариант переводчик редактирует, переформулируя отдельные высказывания, чтобы восстановить логические связи в тексте.

Резюмирующий перевод. Это самый сложный и трудоемкий вид обработки текста при переводе. Задачей переводчика является создание резюме, краткой сводки о содержании текста. Прежде всего приходится ознакомиться с текстом в его полном объеме, а он может быть довольно большим: многостраничная монография, большой роман или даже многотомный исторический труд. После этого переводчик выстраивает собственную схему краткого изложения содержания, ориентируясь на поставленные перед ним задачи: ведь размер резюме никак не коррелирует с размером произведения. Из практики известны случаи, когда требовалось десятистраничное прозаическое резюме текста пьесы, составлявшего 120 страниц, и просьба сделать сокращенный (т. е. резюмирующий) перевод философского сочинения в 700 страниц, сократив его при переводе вдвое. Здесь недостаточно бывает переформулировать отдельные высказывания; многие фразы приходится писать самостоятельно на основании содержания подлинника. Резюмирующий перевод требует от переводчика аналитического подхода к содержанию текста и умения делать собственные выводы из воспринятой информации.

Лекция 4 (2 ч.). Основные концепции лингвистической теории перевода

Задача общей теории перевода - создать такую теоретическую модель перевода, которая раскрывала бы общее понятие эквивалентности и основы порождения текста перевода.

В истории перевода предпринималось немало попыток прийти к определенным обобщениям, выработать правила переводческой деятельности.

Эти обобщения обычно формулировались в виде принципов или требований, которым должен удовлетворять перевод. Подобные принципы выводились из переводческой практики, затрагивали лишь частные аспекты переводческой деятельности и не основывались на какой-либо теоретической модели перевода. Разные авторы предъявляли к переводу различные требования. Если свести воедино основные требования разных авторов, получится любопытный список, в котором присутствуют взаимно исключающие принципы:

1.         Перевод должен передавать слова оригинала.

2.         Перевод должен передавать мысли оригинала.

3.         Перевод должен читаться, как оригинал.

4.         Перевод должен читаться, как перевод.

5.         Перевод должен отражать стиль оригинала.

6.         Перевод должен отражать стиль переводчика.

7.         Перевод должен читаться, как произведение современное оригиналу.

8.         Перевод должен читаться, как произведение современное

9.         переводчику.

10.       Перевод может допускать добавления и опущения.

11.       Перевод не должен допускать добавлений и опущений.

12.       Перевод стихов должен осуществляться в прозе.

13.       Перевод стихов должен осуществляться в стихотворной форме.

Отсутствие общей теоретической базы при выведении эмпирических правил приводило порой «прямым нелепостям и курьезам, хотя некоторые обобщения имплицитно основывались на определенном понимании сущности перевода. Отсюда следует, что разработка теоретических моделей перевода представляет собой важнейшую задачу.

Лингвисты разработали несколько моделей перевода, основываясь на разных концепциях.

Переводом называется процесс преобразования речевого произведения на одном языке в речевое произведение на другом языке при сохранении неизменного плана содержания, то есть значения.

Это определение положено в основу семантико-семиотической модели перевода, разработанной Л. С. Бархударовым.

Семантика - наука о значениях единиц языка - слов, морфем, синтаксических конструкций, интонаций - и о законах, по которым из значений этих относительно простых единиц складывается смысл предложений и целых связных текстов.

Чтобы полностью понять истинный смысл предложения, а тем более целого текста, мало знать язык, на котором он написан или произнесен. Нужно располагать и огромной внеязыковой информацией. Необходимо знать намерения и характер автора текста, детали конкретной обстановки и общее физическое устройство мира, историю и культуру человечества, законы мышления и многое другое.

Ясно, что ни лингвистика в целом, ни тем более семантика не может заниматься всеми этими вопросами. Семантика занимается не полным, а лишь буквальным смыслом текста, то есть тем слоем смысла, для понимания которого достаточно только знания языка и не требуется никаких других знаний.

Чтобы представить предмет семантики более конкретно, необходимо понять, в чем проявляется знание языка у человека. Люди, хорошо знающие язык, умеют:

. строить на этом языке предложения, выражающие нужный смысл, и понимать смысл чужих высказываний;

. видеть смысловое тождество внешне различных предложений (синонимию) и смысловое различие внешне совпадающих предложении (омонимию);

. понимать, какие предложения в смысловом отношении правильны и связны, а какие - неправильны или несвязны.

Семантика дает теоретическое объяснение этих способностей, т.е. описывает объекты и правила языка, которые дают возможность выполнять перечисленные операции. Одна из задач семантики - истолковать значения всех единиц языка. В число таких единиц входят, помимо слов, морфемы, синтаксические конструкции, интонации.

Семиотика - наука, изучающая различные системы знаков в их устройстве, функционировании и развитии. Семиотика - наука о том. как в человеческом обществе происходит общение, т.е. с помощью каких средств может передаваться информация, как устроены эти средства, как они применяются и каким изменениям подвержены.

Во всяком общении можно вычленить какой-то смысл и какие-то средства его передачи. Если расчленить этот смысл на элементы и найти, какими средствами выражен каждый из них. перед нами окажутся знаки. Знаки - это соединение определенного смысла и определенного способа его выражения, то есть означаемого и означающего. Семиотическая система - это совокупность знаков. Лингвистика и семиотика - две тесно взаимодействующие дисциплины, поскольку язык является одной из основных семиотических систем.

Термин «план содержания» или «значение» следует понимать максимально широко, имея в виду все виды отношений, в которых находится языковая единица. Неправомерно сводить понятие «значения» только к тому, что часто называют «предметно-логическим» или «денотативным» значением.

О сохранении неизменного плана содержания можно говорить только в относительном, но не в абсолютном смысле. При межъязыковом преобразовании неизбежны либо потери, либо приращения. Говоря иначе, при переводе происходит либо утрата, либо приращение информации, что не является важным в том случае, если это не касается информативного ядра. Текст перевода никогда не может быть полным и абсолютным эквивалентом текста подлинника. Задача переводчика заключается в том. чтобы сделать эту эквивалентность как можно более полной, т.е. добиться сведения потерь до минимума. Требовать «стопроцентного» совпадения значений в тексте подлинника и тексте перевода абсолютно нереально. Поэтому одной из задач теории перевода является установление того, что можно назвать порядком очередности передачи значений. Необходимо установить, какие из значений пользуются преимуществом при передаче в процессе перевода, а какими можно пренебречь с тем. чтобы семантические потери при переводе были минимальными.

В любом языке система языковых значений отражает весь окружающий человека внешний мир, а также его собственный внутренний мир, то есть весь практический опыт коллектива, говорящего на данном языке. В той мере, в какой этот опыт одинаков у коллективов, говорящих на разных языках, одинаковы и значения, выражаемые в этих языках (именно сами значения, но не языковые единицы, выражающие эти значения). Поскольку реальная действительность разных языковых коллективов имеет гораздо больше общих черт, чем различий, постольку значения разных языков в большей степени совпадают, чем расходятся. Другое дело, что эти значения (элементарные единицы смысла или семы) по-разному сочетаются, группируются и выражаются в разных языках. Но это относится не к плану содержания, а к плану выражения языка.

Любую идею можно выразить на разных языках. Однако наибольшие трудности в переводе возникают тогда, когда сама ситуация, описываемая в тексте ИЯ, отсутствует в опыте языкового коллектива - носителя ПЯ, то есть когда в исходном тексте описываются так называемые «реалии», т.е. предметы и явления, специфичные для данного народа и страны. Однако и в этом случае трудная для переводчика задача -выполнима, так как любой человеческий язык устроен таким образом, что при его помощи можно описывать новые, никогда ранее не встречавшиеся ситуации. В противном случае язык не представлял бы никакой коммуникативной ценности, поскольку на этом языке можно было бы сказать только то, что уже известно.

При переводе имеет место не только контакт двух языков, но и соприкосновение двух культур. То, что является очевидным для получателя исходного текста (читающего на ИЯ), может быть непонятным для получателя текста перевода (написанного u1089 {на языке ПЯ). Различие культур проявляется в различии фоновых знаний. Примером может служить переводимени «Белоснежка» из сказки «О Белоснежке и семи гномах». Для некоторых народов, живущих в тропиках и не имеющих в своем языке понятия «снег», это имя пришлось передать в переводе описательно как «девушка белая, как оперение белой цапли».

Переводчик имеет дело не с языками как системами, а с текстами, то есть речевыми произведениями. Расхождения в значениях относятся к системам разных языков, в речи же эти расхождения очень часто стираются, сводятся на нет.

Когда говорят о невозможности передачи значений исходного языка средствами языка перевода, то обычно приводят примеры семантических несоответствий либо отдельных слов, либо изолированных взятых вне контекста предложений. Однако для перевода существенной является эквивалентность значений не отдельных слов или даже изолированных предложений, но всего переводимого текста (речевого произведения) в целом по отношению ко всему тексту перевода.

Распределение единиц смысла (сем) по отдельным словам не совпадает в тексте на исходном языке (ИЯ) и в тексте на переводящем языке (ПЯ). Но это относится не к плану содержания, а к плану выражения и не является нарушением принципа семантической эквивалентности текстов подлинника и перевода.

Для примера сравним английский текст и его перевод:

He'd always been so spruce and smart; he was shabby and unwashed and wild - eyed. ( S . Maugham "A Casual Affair")

Прежде он был таким шеголем, таким элегантным. А теперь бродил по улицам Сингапура грязный, в лохмотьях, с одичалым взглядом. (пер. М. Литвиновой)

На первый взгляд русский текст кажется не вполне эквивалентным английскому.

Такие слова как прежде, теперь, бродил по улицам Сингапура не имеют прямых соответствий в тексте подлинника. Словесной эквивалентности, разумеется, нет, но налицо семантическая эквивалентность.

Русские слова прежде, а теперь передают значения, которые выражены в английском языке не словами, а грамматическими формами: противопоставление форм had been/was выражает предшествование первого события второму. В русском языке это выражено лексически при помощи наречий времени. Слова бродил по улицам Сингапура передают информацию, взятую из предшествующего предложения:

Не was back again in Singapore.

Семантическая эквивалентность обеспечивается не между отдельными словами и даже не между предложениями, а между всем текстом на ИЯ и всем текстом на ПЯ в целом.

Другой пример. В повести Харпер Ли "То Kill a Mockingbird" имеется предложение:

Mr. Raymond sat up against the tree-trunk.

Мистер Реймонд сел и прислонился к дубу.

(пер. Н. Галь и Р. Облонской)

В русском тексте есть слова и прислонился, которые отсутствуют в подлиннике.

Английское наречие up в выражении sat up указывает, что человек перешел в сидячее положение из лежачего, а в русском предложении эта информация не содержится.

Английское trее -trunk означает не дуб, а ствол дерева. Дерево, к которому он прислонился, упоминается в предыдущем контексте и названо дубом - oak.

Русское сел и прислонился соответствует английскому satl up against, так как предлог against имеет значение соприкосновения с чем-либо или опоры на что-либо.

Информация, которую передает английское наречие up в русском переводе извлекается из последующего предложения:

Раньше он лежал на траве.

Итак, семантические расхождения между языками не являются препятствием для перевода, так как перевод имеет дело не с языками как абстрактными системами, а с конкретными речевыми произведениями, то есть текстами. Та семантическая эквивалентность текстов подлинника и перевода, которую считают необходимым условием в процессе перевода, существует не между отдельными элементами текстов, а между текстами в целом. Внутри данного текста неизбежны многочисленные перегруппировки, перестановки и перераспределения отдельных смысловых элементов. При переводе неукоснительным правилом является принцип подчинения элементов целому, низших единиц высшим.

Таким образом Л. С. Бархударов впервые поставил вопрос об уровневом характере эквивалентности в переводе, выделив и рассмотрев перевод на уровне фонем, морфем и на уровне текста. Л. С. Бархударов пишет: «Для перевода основным является адекватная передача содержания, выраженного средствами одного языка, при помощи средств другого языка: сопоставление языковых единиц в теории перевода может производиться только на основе общности выражаемого ими содержания, иными словами на основе семантической или смысловой общности данных единиц... Теория перевода безразлична к языковому характеру сопоставляемых единиц, к тому, относятся ли они к грамматическим, лексическим или еще каким-нибудь средствам: для нее существенным является лишь их семантическое тождество, то есть единство выражаемого содержания».

Развитию идеи примата содержания над языковой формой в переводе посвящена ставшая классической монография Л. С. Бархударова «Язык и перевод».

«Перевод - слишком сложное и многостороннее явление, чтобы полностью укладываться в неизбежно ограниченные рамки какой-нибудь одной модели или теоретической схемы. Чем больше будет таких моделей и схем. тем лучше, тем глубже мы сможем познать сущность перевода». (Бархударов Л. С. Язык и перевод. С. 235).

Денотативная (ситуативная) теория перевода - наиболее распространенная модель перевода. Она исходит из того, что содержание всех языковых знаков отражает какие-то предметы, явления, отношения реальной действительности. Элементы реальной действительности, отражаемые в знаках языка, называют денотатами.

Языковой знак неотделим от его значения. Знак существует лишь тогда, когда есть знаковая ситуация. Знаки существуют только тогда, когда есть интерпретаторы этих знаков, ибо они существуют только в сознании интерпретаторов.

Знак может обозначать что-то только в том случае, если это соотнесение знака с обозначаемым проходит через сознание человека. В качестве обозначаемого могут выступать и реальные предметы, и умственные образы, которыми являются понятия, и различные отношения, которые складываются в сознании между этими умственными образами, а также между ними и реальными объектами действительности.

Предметная соотнесенность языкового знака называется денотативной соотнесенностью, а сами предметы, явления, отношения реальной действительности, на которые указывает знак, принято называть денотатами.

Денотат - это не просто реальный предмет, а его отражение в мозгу человека. Иными словами, денотат - это элемент сознания, а не реального мира. В реальном мире существуют предметы, явления, отношения, а в сознании - их отражения, т.е. денотаты.

Различают уровни соотнесения знаков: денотативный, понятийный, релятивный. Например:

) Картина этого художника «Осень» отражает...

Слово картина соотнесено с объектом, висящим на стене.

) Живописец пишет картину маслом.

Слово картина соотнесено с обобщенным абстрагированным образом - понятийный уровень соотнесения знака.

) Поле битвы являло собой ужасную картину.

Слово картина употреблено в переносном значении - релятивный уровень соотнесения знака.

Часто тот или иной знак соотносится и не с реальным объектом и не с понятием, которое возникает в сознании, а с понятиями, которые никакой связи со словом не имеют. Такие дополнительные значения принято называть коннотативными значениями. Они трудны для перевода, особенно когда коннотации в разных языках не совпадают. Это вызывает необходимость прибегать к различным заменам денотативной соотнесенности, чтобы сохранить коннотативную соотнесенность. Например, простой перевод английской фразы

Тo carry coals to Newcastle ничего не дает. Необходимо знать, что это означает по-английски и искать русский эквивалент. Эквивалентным будет перевод - Ехать в Тулу со своим самоваром.

В научных и технических текстах коннотативные значения встречаются редко. Их можно встретить в названиях самолетов, кораблей. Например: starfighter - звездный истребитель, обозначение для самолета F-104; sabre - сабля - для самолета F-86.

Сообщения, создаваемые при помощи языкового кода, содержат информацию о какой-то ситуации, то есть о каких-то денотатах, поставленных в определенное отношение друг к другу. За исключением несущественных различий окружающая нас действительность едина для всего человечества. Все люди, независимо от их языковой принадлежности, обмениваются мыслями, в основном, об одних и тех же явлениях действительности, и для названия одних и тех же денотатов используются разные коды (языки).

Основное содержание коммуникации, в том числе и двуязычной, лежит за пределами языка. Денотативная теория перевода определяет перевод как процесс описания при помощи языка перевода денотатов, описанных на языке оригинала. Воспринимая текст оригинала, переводчик отождествляет составляющие этот текст единицы (слова, словосочетания, фразы и т.п.) с известными ему знаками исходного языка и через них выясняет, какую ситуацию реальной действительности описывает оригинал. После уяснения денотата оригинала переводчик описывает эту же ситуацию на языке перевода.

Описание средствами языка перевода (ПЯ) какой-то реальной ситуации, извлекаемой из текста оригинала, всегда возможно, поскольку любой развитый язык обладает необходимыми средствами для обозначения новых, впервые познаваемых явлений. Не представляют трудностей при переводе отдельные случаи расхождений в отражаемой действительности, обусловленные особенностями культуры, условий жизни, обычаями отдельных народов. Одна и та же внеязыковая ситуация в разных языках часто воспринимается и описывается неодинаково. Так, в русском языке при описании террас на берегу озера или моря говорят, что они спускаются к воде. В английском языке, наоборот, террасы поднимаются от воды вверх по склону берега. Положение сидящего человека, которое в русском языке описывается как «сидеть, положив ногу на ногу», в английском языке воспринимается иначе, а именно как положение "with one 's knees crossed". «Пенка на молоке» в английском языке передается при помощи иного понятия - "milk with skin on it”.Однако эти особенности всегда познаваемы и могут быть описаны средствами языка перевода.

Выбор варианта перевода невозможен без обращения к действительной ситуации, стоящей за текстом оригинала. Здесь можно выделить следующие случаи:

. Часто в системе языка перевода (ПЯ) отсутствует знак, называющий ситуацию в исходном языке (ИЯ). т.е. в каждом языке есть слова, для которых в ПЯ нет соответствующих слов. В этом случае переводчик:

а) создает новый знак в ПЯ. новое слово, пытаясь сохранить его звучание при написании русскими буквами (так называемая «переводческая транскрипция»)

рор-аrt поп-арт

striptease стриптиз

byte байт

bit бит

б) отыскивает в ПЯ слово, описывающее близкую ситуацию, и расширяет его смысловую функцию, приписывая ему новое значениеride поход за свободу

witchhunter мракобес

America-firster ура-патриот

в) дает описательный переводin кинотеатр, в котором фильм смотрят из автомобиляin диспут-семинар для обсуждения злободневных вопросов в университетечиновник-бюрократ, заставляющий других соблюдать маловажные правилаfoodie человек, увлекающийся едой

. При выборе варианта перевода определяющая роль принадлежит описываемой ситуации, при этом неважно, какими средствами эта ситуация передана в оригинале:

а) в ПЯ существует лишь один способ описания данной ситуацииот себяк себеОсторожно, стеклоо parking Стоянка запрещенаpaint Осторожно, окрашеноcoffee растворимый кофе

б) существуют ситуации, которые на ПЯ можно описать несколькими способами, но один из них предпочтительнее, так как является наиболее распространенным и общепринятымoff the grass По газонам не ходить

То sit up late Поздно лечь спать

In the afternoon Днем

То swallow the bait Попасться на удочку

в) в ИЯ имеются слова, называющие хорошо известные явления, для которых в ПЯ нет отдельных слов-наименований. Только конкретная ситуация дает возможность выбрать нужное слово. К ним можно отнести:

fluid; cutlery; meal; lunch: qualifier: objector

Недостатки денотативной (ситуативной) теории:

. Не показывает механизм перехода от текста оригинала к тексту перевода.

. Не объясняет возможность нескольких вариантов перевода одного и того же отрезка оригинала и не способна обосновать выбор лучшего из них.

. Дает возможность определить, что сказано в переводимом тексте, но не показывает как это сказано.

Это как имеет смысловую сторону, ибо изменяется не только план выражения, но и план содержания. Например, запретить курить можно с помощью различных объявлений:

Курить запрещается!

У нас не курят!

Не курить!

Просьба не курить! и пр.

Все объявления описывают одну и ту же ситуацию, а содержания у них разные. Обращение к действительности оказывается недостаточным - необходимо еще выяснить отношения между языковыми единицами оригинала и перевода.

Денотативная теория не решает проблемы эквивалентности при переводе.

Семантическая теория исходит из того, что в языках нет одинаковых слов, а есть общая понятийная часть. Семантическая теория перевода предусматривает сопоставление элементов содержания оригинала и перевода. Она обязательно предполагает анализ структуры этого содержания, умение выделять в нем какие-то элементарные единицы или компоненты.

В ранних работах по переводоведению в тексте оригинала обычно выделяли «смысловое содержание» и «экспрессивно-стилистические особенности». Первое объединяет фактическую информацию, а второе - эмоционально-оценочные элементы и характеристику единиц текста с точки зрения их принадлежности к определенному функциональному стилю языка или жанру речи. Даже такое простое членение указывает на необходимость включить в переводческую эквивалентность экспрессивно-стилистическое соответствие оригинал и перевода. Неэквивалентность одинаковых сообщений, принадлежащих к разным стилистическим слоям, видна из примера, приводимого К. И. Чуковским:

«Светловолосая дева, отчего ты дрожишь?»

«Рыжая девка, чего ты трясешься?»

Дальнейшее развитие исследований плана содержания позволило более детально описывать элементы смысла в оригинале и переводе. Содержание (значение) любой единицы языка рассматривается как набор (пучок) более элементарных смыслов или сем. Например, значение русского слова «студент» будет характеризоваться следующим набором элементарных смыслов:

) обучаемый - не преподаватель

) учащийся в вузе - не ученик

) мужской пол - не студентка

) одно лицо - не студенты

Каждый язык по-своему выбирает элементы окружающей действительности и фиксирует информацию о них в единицах языка. Так, английский язык не скрепляет за словом student сему «мужской пол» в отличие от русского «студент».

Семантическая теория перевода основывает переводческую эквивалентность на наличии общих сем в содержании оригинала и перевода. Задача переводчика - воспроизвести в переводе именно те элементарные смыслы, которые коммуникативно релевантны в оригинале. Некоторые лингвисты полагают, что различные языки представляют собой набор своеобразных способов выражения ряда содержательных категорий. Например:

а) категория обладания - I have a book.

б) категория движения - She goes there.

в) категория восприятия - I see it.

Эти категории рассматриваются как «глубинные» по отношению к реальным «поверхностным» структурам любого языка. Глубинные категории оказываются общими для всех языков. У любой пары языков имеется общий набор элементарных смыслов, составляющий их общую глубинную структуру. Тогда процесс перевода выглядит так: переводчик от единиц языка оригинала переходит к глубинным категориям. Поскольку такие категории являются общими для ИЯ и ПЯ переход к ним уже представляет собой акт перевода. Затем глубинные категории развертываются в систему средств ПЯ, среди которых выбираются структуры, наиболее соответствующие исходным поверхностным структурам текста оригинала.

Семантическая теория обладает значительной объяснительной силой. Она позволяет

) объективно анализировать систему синонимических средств, выражающих определенную содержательную категорию;

) выбрать вариант перевода;

) по-переводчески сопоставить не отдельные слова, а целые множества языковых единиц с учетом данного языка.

Недостатки семантической теории.

. Распределяет все языковые средства по содержательным категориям, а выделить такие категории трудно, так как полного набора содержательных категорий не предложено ни для одной пары языков.

. Не идет дальше семантического уровня языка. Не предусматривает такие случаи, когда разные языки используют разные семантические категории для описания одной и той же ситуации (instant coffee -растворимый кофе).

. Не затрагивает проблем передачи образных ассоциаций при переводе.

Перевод - это особый вид общения людей, говорящих на разных языках. Общение людей при помощи языка называется языковой коммуникацией, а каждый единичный случай такого общения - актом коммуникации. Процесс перевода является сложным коммуникативным актом, совершающимся одновременно на разных уровнях.

Семантически и функционально языковые знаки двух языков, как правило, не совпадают. Поэтому невозможно установить прямую эквивалентность между словами и конструкциями двух языков. Такая эквивалентность устанавливается лишь между словом, словосочетанием, грамматической конструкцией плюс контекст в исходном языке и словом, словосочетанием, грамматической конструкцией плюс контекст в языке, на котором совершается перевод.

Понимание исходного текста обеспечивается знанием исходного языка, знанием предмета высказывания, знанием местных реалий, развитостью понятийного аппарата самого переводчика и др. Начав с установления языковых соответствий между исходным языком и языком переводящим, теория перевода шла по пути осмысления переводческого процесса как явления многоаспектного, при котором сопоставляются не только языковые формы, но также языковое видение мира и ситуации общения наряду с широким крутом внеязыковых факторов, определяемых общим понятием культуры. Такой подход к процессу перевода нашел свое отражение в теоретической модели, трактующей перевод как акт межъязыковой коммуникации.

Теория коммуникации составляет основу и предпосылку теории перевода. Ключевые понятия, имеющие непосредственное отношение к теории перевода и переводческой практике:

. тезаурус

. понятие

. слово

. речевое произведение

. коммуникативная установка (задание)

. смысл высказывания

. функция речевого произведения

. понимание действительности

. инвариант перевода.

Тезаурус - это совокупность всех понятий, хранящихся в мозгу каждого индивида, составляющая его понятийный словарь. Тезаурусы отдельных людей никогда не совпадают, но в тезаурусах всех людей имеется некоторая общая часть, которая составляет единую для всех базу общения. В ходе общения тезаурусы, как индивидуальные, так и общие, постепенно расширяются.

Язык связан с понятийной сферой человеческого сознания.

Образовавшееся понятие осознается человеком только через называющее его слово. Таким образом, слово и понятие являются диалектическим единством, но каждое из них сохраняет известное своеобразие.

Понятие представляет собой обобщенный абстрагированный образ класса однородных предметов, которые объединены в этот класс по сумме каких-то определенных признаков. Например, это могут быть предметы непохожие друг на друга - круглый, овальный, прямоугольный, квадратный и т.д., на одной, двух, грех, четырех ножках, но эти предметы объединены нашим сознанием в один общий класс по признаку наличия плоской поверхности на определенном удалении от точки опоры. Все эти предметы с разными признаками фиксируются нашим сознанием как понятие «стол», которое и называется словом «стол». Слово одновременно и называет и осуществляет это понятие. Таким образом, слово фигурирует как знак понятия в системе мышления и как знак в системе языка.

Слово. Если понятие представляет собой категорию мышления, то слово - лишь знак этого понятия в системе мышления, одновременно являясь и знаком системы языка.

В системе языка слово выступает в качестве знака для различных обозначений: реальных объектов в действительности, отношений между реальными объектами: качеств, которыми обладают эти объекты: для обозначения мыслительных категорий - понятий, отношений между ними: для выражения синтаксических отношений между словами и т.д.

Речевое произведение. Всякое сообщение всегда состоит из речевых произведений. Под речевым произведением понимают определенный законченный по смыслу отрезок речи на данном языке. Это может быть отдельное предложение, сумма связанных по смыслу предложении, и даже часть большого распространенного предложения, в котором прослеживается не одна, а несколько мыслей.

Основой для порождения речевого произведения является обычно какой-то повод, который может быть как внутренним, так и внешним. Повод, или другими словами, потребность, направленная на определенный предмет, называется мотивом. Своей деятельностью переводчик удовлетворяет не свою личную, а общественную потребность, руководствуясь при этом не личным мотивом, а мотивом, предписанным обществом.

Перевод призван удовлетворить потребность общества в двуязычной коммуникации, в максимальной мере приближенной к естественной одноязычной коммуникации. Текст перевода должен восприниматься получателем так же. как получатель воспринял бы текст оригинала, если бы он владел соответствующим языком и читал бы оригинал.

Например: Студент должен сделать сообщение о решении какой-то важной проблемы зарубежными учеными.

. У него возникает мотив, который приводит к мысли, что он должен взять материал для сообщения, которого нет на русском языке.

. Мотив переходит в коммуникативное решение обратиться в библиотеку или к системе Интернет.

. Затем возникает следующая мысль - просмотреть весь перечень предложенной литературы.

. Наконец, он находит нужную статью.

. И приступает к чтению и переводу.

Все перечисленные действия студента могут сопровождаться определенными эмоциями: обеспокоенность, сомнения, радость.

Таким образом, мотив, коммуникативное намерение, цель, условия, внутреннее психологическое состояние соединяются в сознании человека в единую нерасчлененную структуру, которая называется коммуникативное задание.

Коммуникативное задание - движущий фактор порождения речевого произведения и одновременно факт его содержания, так как именно оно определяет основной смысл высказывания. Цель коммуникативного задания - передача всего смысла высказывания. Это необходимо иметь в виду переводчику, так как процесс перевода всегда начинается с уяснения всего смысла высказывания.

Смысл высказывания. Поняв весь смысл сообщения, получатель начинает реагировать на это смысл. Его реакция завершается определенной деятельностью: либо ответным высказыванием, либо физическими действиями.

Следовательно, в речевом произведении можно усмотреть наличие какой-то функции, которая проявляет себя у получателя сообщения, но которая заранее планируется отправителем сообщения.

Функция речевого произведения - это определенный коммуникативный эффект у получателя сообщения после проникновения в смысл высказывания. Понимание функции речевого произведения совершенно необходимо переводчику, так как перевод должен быть согласован с этой функцией и должен сохранить ее в трансляте.

Пренебрежение этой функцией может порождать грубые искажения всего содержания высказывания.

Соответствующую функцию можно выяснить только из контекста.

Реальная обстановка составляет важную часть содержания высказывания, после того как она будет осмыслена и переработана сознанием отправителя сообщения. Отработанные реальные отношения и связи объективного мира представляют собой понимание действительности.

Понимание действительности у всех людей разное. Оно определяется уровнем знаний каждого субъекта и причинами мировоззренческого характера.

Для понимания смысла текста важно представлять себе не только объективную реальность, но и ее субъективную интерпретацию, которая положена автором высказывания в основу излагаемого им содержания.

Важно помнить, что отправитель сообщения всегда интерпретирует реальные отношения и связи в объективном мире в свете своего собственного мировосприятия, как свое понимание действительности. Это должен помнить переводчик.

Инвариант перевода - это неизменное содержание мысли со всеми ее оттенками. Это исходное содержание мысли должно полностью сохраняться в трансляте. В современном переводоведении перевод трактуется как акт межъязыковой коммуникации, Преимущество этой теории заключается в том. что переводческие явления рассматриваются не изолированно, а с точки зрения их коммуникативной установки. Не менее важен прагматический аспект коммуникативной теории перевода, предполагающий сопоставление не только двух языковых кодов, но и двух культурных общностей.

Согласно коммуникативной теории перевода процесс перевода распадается на два этапа:

) порождение и восприятие Текста Перевода.

На основе этой посылки различают два Акта Коммуникации - первичный и вторичный. При первичном Акте Коммуникации Отправитель Исходного Текста порождает Исходный Текст, который далее воспринимается Получателем Исходного Текста (П1).

Переводчик в рамках вторичной коммуникации выступает в двойном качестве: как Получатель Исходного Текста (П2) и как Отправитель Текста Перевода, который впоследствии будет воспринят Получателем Текста Перевода (П3).

При переводе всегда имеет место соприкосновение двух культур. То, что является очевидным для Получателя П1, может быть непонятным для Получателя П3, читающего текст перевода. Причин может быть много. Одна из них - недостаточно четкое выражение мысли. Но даже при адекватном языковом выражении сообщение может не встретить понимания в силу социально-культурных различий участников коммуникативного акта. Задача переводчика состоит в том, чтобы сделанный им перевод вызывал у Получателя П3, такую же реакцию, какую Исходный Текст вызывает у Получателя П1.

Лекция 5 (2 ч.). Теоретические проблемы процесса перевода

Трансформационная теория перевода

Данная теория исходит из представления о переводческой деятельности, основу которой составляет своего рода преобразование или трансформация текста оригинала в текст перевода.

Возникновение этой теории связано с идеями лингвистического учения, известного под названием «трансформационной грамматики», которая рассматривает правила порождения синтаксических структур, которые характеризуются общностью лексем и основных логико-синтаксических связей.

В каждом языке есть своя грамматика, и эти грамматики не совпадают.

Значение структур, отсутствующих в языке перевода, передается при помощи трансформаций.

Трансформационная грамматика считает некоторые из структур в языке исходными и называет их ядерными, а остальные структуры (их называют трансформы) выводит из числа ядерных структур или наоборот сводит к ядерным структурам.

Если рассмотреть ряд трансформ:

Чтение мальчика

Читающий мальчик

Прочиmaнное мальчиком

Мальчик читает -

то последняя структура ядерная, так как она отражает отношение «деятель - действие» (предикативная структура).

Идеи трансформационной грамматики используются в теории перевода в двух направлениях. Согласно первому направлению процесс создания текста перевода рассматривается как преобразование единиц и структур ИЯ в единицы и структуры ПЯ, т.е. перевод представляет собой ряд межъязыковых трансформаций.

Единицы ИЯ являются исходными структурами, из которых должны выводиться их соответствия в ПЯ. Сущность процесса перевода заключается в выборе единиц ПЯ, которые входят в единый трансформационно-переводческий ряд с единицами оригинала. Такая теоретическая модель позволяет обнаружить наиболее вероятные соответствия пли способы перевода.

Второе направление описывает ряд этапов переводческого процесса в терминах трансформации.

Была выдвинута теория, что во всех языках ядерные структуры одинаковы, и возможно свести все многообразие языковых форм ИЯ и ПЯ к сравнительно небольшому числу структур. Поскольку предполагается, что между ядерными единицами ИЯ и ПЯ существует полная эквивалентность, перевод на уровне этих структур будет сводиться к простой подстановке, замещению ядерной структуры ИЯ эквивалентной ей ядерной структурой ПЯ.

Даже если эта английские и русские структуры неодинаковы, данная теория применима, так как английские предложения можно трансформировать в структуры аналогичные русским:

We have a long walk	® We walked long.
	Мы шли долго.
I saw him enter the room	® I saw that he entered the room.
	Я видел, что он вошел в комнату.

Однако, трансформационная теория не дает объяснения фактам ситуативной эквивалентности типа “Fragile” - «Осторожно, стекло». Данная теория пригодна только для соотнесения грамматических структур ИЯ и ПЯ.

Для того чтобы рассмотреть трудности перевода, обусловленные грамматическими особенностями изучаемого языка, необходимо вспомнить, что такое грамматика?

Грамматика - формальный строй языка (словообразование, морфология и синтаксис), образующий вместе с фонетикой и лексикой его целостную структуру.

Трудности перевода, обусловленные морфологическими особенностями изучаемого языка

Морфология - раздел грамматики - наука о частях речи, об их категориях и формах слов.

Все слова делятся на разряды, называемые частями речи. В английском языке различают следующие части речи:

1.	Имя существительное	- the Noun
2.	Имя прилагательное	- the Adjective
3.	Имя числительное	- the Numeral
4.	Местоимение	- the Pronoun
5.	Глагол	- the Verb
6.	Наречие	- the Adverb
7.	Предлог	- the Proposition
8.	Союз	- the Conjunction
9.	Междометие	- the Interjection

Первые шесть являются знаменательными (самостоятельными) частями речи и членами предложения. Предлоги и союзы являются служебными частями речи, которые показывают различные отношения между членами предложения или предложениями, а сами не являются членами предложения.

И предлоги, и союзы также представляют определенные трудности при переводе с ИЯ на ПЯ и наоборот.

Междометия не относятся ни к знаменательным, ни к служебным частям речи и отличаются своим значением и функцией. Если возникают трудности при переводе междометий, в таком случае нужно обратиться к соответствующим справочникам и словарям.

Следует заметить, что английские и русские части речи имеют целый ряд своих категориальных и других особенностей, которые вызывают определенные трудности и интерференцию при переводе.

Так, английские существительные имеют при себе различные определители: артикли, местоимения и т. д.

Довольно часто при переводе с ИЯ на ПЯ происходит неправильное употребление артиклей, а при переводе с ПЯ на ИЯ не учитывается значение артиклей, происходит «сглаживание» конкретных понятий и ситуаций, проявляется интерференция под влиянием одной из языковых систем.

В английском языке существительные имеют два падежа: общий и притяжательный. Род имен существительных в английском определяется не формой слова, а его значением: одушевленные предметы могут быть мужского и женского рода: a man (he), a woman (she) имена существительные, обозначающие неодушевленные предметы, относятся к среднему роду: a computer (it). Однако существительное ship - судно, корабль и страны, когда она рассматривается как политическая и (Англия), часто относятся к женскому роду, о чем многие забывают при переводе. Например:

Ø  Судно с оборудованием только что вышло из порта. Через два дня оно доставит Вам его.

The ship with the equipment has just left the port. In two days she will deliver it to you.

Ø  Англия имеет пассивный торговый баланс. Стоимость ее импорта больше стоимости ее экспорта.

England has an unfavourable balance of trade. The value of her imports is greater than the value of her exports.

Еще одной морфологической категорией существительного является число.

В английском языке, как и в русском, два числа: единственное и множественное. Существительные образуют множественное число по определенным правилам, которые не очень трудно запомнить. Определенные трудности при переводе вызывают существительные, у которых форма числа не совпадает в ИЯ и в ПЯ или которые образуют множественное число, каким-то особым образом. Например:

Ø Выдайте ему три дюжины шурупов этого размера.

Give him three dozen screws of this size

(dozen после числительного имеет одну форму для ед. и мн. ч.), но

Ø Упакуйте каталоги дюжинами.

Pack the catalogues in dozens, please

(dozens во мн.ч.).

Ø Эти деньги принадлежат нашей компании. Они будут использованы на ее развитие.

This money belongs to our company. It will be used for its development

(деньги в англ. яз. используются в ед. ч. и соответственно вместо «они» должно быть местоимение «it»).

Его заработная плата невысокая. - His wages are not high.

В англ. яз. существительные wages - заработная плата и contents - содержание употребляются, как правило, во мн. ч., а существительные goods -товар, товары, clothes - одежда, arms - оружие, proceeds - выручка, riches - богатство, богатства, stairs - лестница, только во мн. ч.:

Товар был получен вчера.goods were received yesterday.

Мы рассмотрели только самые характерные трудности перевода, обусловленные морфологическими особенностями существительных английского языка, рассмотрим наиболее типичные трудности, обусловленные морфологическими особенностями глаголов.

В английском языке глагол имеет грамматические категории залога, наклонения, времени, лица и числа.

Категория залога находит свое выражение в формах спряжения:

активный (действительный залог), пассивный (страдательный залог).

Активный залог не вызывает особых трудностей при переводе, а вот пассивный залог, в различных временных формах, при переводе на английский язык требует повышенного внимания к себе. Например:

В соответствии с контрактом товар будет доставлен заказчику к концу года.

Или другой пример:

Капитан сказал, что оборудование уже доставлено в порт и сейчас его грузят на корабль.

При переводе подобных предложений на английский язык у начинающих переводчиков возникают определенные трудности, особенно в Perfect и Continuons.

According to the contract the goods will have been delivered to the Customer by the end of the year.Captain said that the equipment had been delivered to the port and it was being loaded on ship.

Категория наклонения глагола указывает на отношение действия к реальности. В английском языке различают три наклонения:

изъявительное,

повелительное,

сослагательное.

Можно сказать, что изъявительное и повелительное наклонения не вызывают особых трудностей при переводе, а вот сослагательное создает некоторые проблемы при переводе.

Если в русском языке имеется только одна форма сослагательного наклонения, которая выражается сочетанием формы глагола прошедшего времени с частицей бы (сделал бы, подписал бы и т. д.). В английском языке сослагательное наклонение выражается различными формами, которые можно разделить на три группы. Попробуем перевести на английский язык несколько предложений.

. Желательно, чтобы она была свидетелем в этом деле.

. Рабочие накрыли ящики брезентом, чтобы товар не был поврежден дождем.

. Инспектор потребовал, чтобы водитель предъявил документы без промедления.

Сразу следует заметить, что все три предложения относятся к первой группе. Эта форма используется главным образом в Америке. В Англии эта форма сохранилась преимущественно в официальном языке (юридических документах). Во всех лицах глагол имеет одну форму (be, have, know и т. д.).

В настоящее время вместо Present Subjunctive обычно употребляется форма сослагательного наклонения, выражаемая сочетанием should с инфинитивом, в придаточных цели вместо should используется may (might) с инфинитивом. Таким образом предложения, приведенные выше, могут быть переведены следующим образом:

1. It is desirable that she be witness in this case.

. The workers covered the boxes with tarpaulin lest the goods be damaged by rain.

. The inspector demanded that the driver submit the documents without delay (или с глаголом should).

К первой группе относятся Past Subjunctive, предложения типа:

If he were here, he would help us. I wish she were with us. He speaks as if he knew the matter

и Past Perfect Subjunctive для выражения условия, относящегося к прошедшему времени Для выражения действия, предшествующего действию, выраженному глаголом-сказуемым главного предложения. Например:

Ø  Если бы вы подписали контракт во время наших последних переговоров, мы бы уже поставили вам это оборудование.

If you had signed the contract during our last talks, we should have (already) delivered this equipment to you.

Ø  Она говорила об этом так, как будто она видела это сама.

She spoke about it as if she had seen it herself.

Ø  Как жаль, что мы не смогли решить этот вопрос вчера.

I wish we could have solved this problem yesterday.

Если первая группа с формой Present Subjunctive используется в официальном языке, вторая группа с формой should + Infinitive используется во всех стилях речи, выражающих предложение, приказание, требование, чувство сожаления, радости, удивления и т. д.

Например:

Ø  Представитель заказчика предложил нам пересмотреть условия контракта.

The Customer's Representative suggested that we should revise the terms of contract.

Ø  Мы открыли окна, чтобы не было так душно в зале заседаний.

We opened the windows that it shouldn't be so stuffy in the conference hall.

Ø  Странно, что он это сделал.

It's strange that he should have done it.

Ø  Почему они уехали так неожиданно?

Why should they have left so unexpectedly?

К третьей группе форм сослагательного наклонения относятся сочетания should (с 1-м лицом ед. и мн. числа) и would (со 2-м и 3-м лицом ед. и мн. ч.) с Indefinite Infinitive и Perfect Infinitive. Эти сочетания совпадают соответственно с Future Indefinite in the Past и с Future Perfect in the Past. Эти формы сослагательного наклонения преимущественно употребляются в главной части условных предложений и в некоторых английских грамматиках, называются Conditional Form.

Ø  Если бы Вы уточнили условия оплаты завтра, мы могли бы принять решение относительно заказа.

If you specified the terms of payment tomorrow, we should be able to take our decision concerning the order.

Ø  Если бы мы не взяли такси, мы бы опоздали на поезд.

If we hadn't taken a taxi, we should have been late for the train.

Последнее предложение совпадает с Past Perfect Subjunctive первой группы.

В сослагательном значении могут использоваться глаголы might и could: if he were here, he could help us.

Категория времени глагола указывает время совершения действия, основываясь на противопоставлении трех времен: настоящего, будущего и прошедшего. В английском языке существуют несколько временных форм для передачи настоящего, прошедшего и будущего времени. Например:

. Он только что приехал.

. Он приехал вчера.

. Он сказал, что приехал вчера.

В 3-х предложениях на русском языке мы видим одну и ту же форму глагола «приехал», а в английских предложениях будут разные формы:

1. Не has just come.

. Не came yesterday.

. He said that he had come the day before и т. д.

При переводе на английский язык в каждом конкретном случае будет своя временная форма. Кроме этого существуют различные исключения или какие-то особые правила для глаголов, выражающих чувства, восприятия, умственной деятельности, которые не употребляются во временах группы Continuous в английском языке.

Следует заметить, что временные формы можно выучить довольно быстро, а вот для правильного их применения нужна практика. Особую трудность при переводе на английский язык представляет согласование времен. Наглядно это проявляется при двустороннем переводе (перевод переговоров, опроса местных жителей свидетелей и т. д.). Например:

Он сказал, что командир уехал в штаб и, когда вернется, он не знает.

При переводе этого предложения необходимо показать предшествование (уехал), одновременность (не знает) и в придаточном дополнительном, когда вернется, использовать будущее в прошедшем.

Не said that his chief had gone to the headquarters and he didn't know when the chief would be back.

Мы рассмотрели только некоторые трудности перевода, обусловленные особенностями категории времени английских глаголов.

Очень часто интерферируют при переводе неличные формы глаголов: инфинитив, причастие и герундий. Под влиянием одного языка оформляется предложение или текст в другом языке с отклонениями от норм этого языка. Так, при переводе на английский язык предложений типа:

Обвиняемый был рад, что его оправдали

под влиянием русского языка вторую часть предложения переводят не перфектным инфинитивом, а придаточным предложением без согласования времен, что является отклонением от норм английского языка.

Правильный вариант перевода:defendant was glad to have been acquitted.

Особый интерес представляет интерференция при переводе герундия. Это объясняется прежде всего тем, что в русском языке такой формы нет, а в английском есть причастие I и существительное, оканчивающиеся на -ing, которые похожи на герундий.

1. She likes singing. - Герундий (петь, пение)

. I don't like the singing of the main actor. - Существительное (пение) с артиклем.

. The singing boy is my brother. - Причастие I (поющий).

Причастие II, или третья форма глагола в английском языке также интерферирует и вызывает определенные трудности при переводе на русский язык: the bolted construction -конструкция, скрепленная болтами и т. д.

Иногда возникают трудности при переводе модальных глаголов и их эквивалентов. Так при переводе на английский язык предложений типа:

Самолет должен приземлиться через 10 минут.

The plane is to land in 10 minutes.

Когда действие совершается по расписанию, по графику и т. д., используется модальный эквивалент to be to, в контрактах и договорах используется глагол shall:

Продавец должен поставить...Seller shall deliver... следует забывать, что глаголы must, should и ought to употребляются в придаточном предложении независимо от того, в каком времени стоит глагол - сказуемое в главном предложении.

Helen told her brother that he ought to know such simple things.

О глаголах можно говорить долго, но не следует забывать и о других частях речи. Довольно часто переводчику приходится заниматься переводом числительных, которые обозначают количество или порядок предметов при счете.

Английские числительные обладают целым рядом особенностей. Не следует забывать, что тысячи в английском отделяются запятой 10,000, а в русском - точкой 10.000 или интервалом (пробелом) 10 000, десятичные в английском отделяются точкой и могут быть без 0, если нет целых единиц: .5 (point five), а в русском десятичные отделяются запятой 0,5. В английском ½ ton читается half a ton; 2 1/2 tons - two and a half tons. В английском языке существуют несколько вариантов написания дат: 20th May, 2000; May 20th, 2000; May 20, 2000.

При переводе на английский и русский особое место занимают местоимения. Местоимение - часть речи, которая употребляется вместо имени существительного или прилагательного.

В английском языке многие местоимения могут выступать в одних случаях в качестве местоимений - существительных, а в других - в качестве местоимений - прилагательных. Например:are our new machine - tools (местоимение-существительное в роли подлежащего).shall take these machine-tools (местоимение-прилагательное в роли определения).

Иногда возникают трудности при переводе на английский язык предложений с местоимениями no, one, с личными местоимениями, которые должны быть в объектном падеже и возвратных местоимений:

Ø Пусть они сами доставят этот товар.

Let them deliver these goods themselves.

Ø Мы сами смогли открыть дверь и никто не слышал, как мы вошли в дом.

We managed to open the door ourselves and nobody heard us enter the house.

При переводе с ПЯ на ИЯ предложений типа:

They took their luggage and went to the exit довольно часто проявляется морфологическая интерференция местоимения their, которое переводят местоимением «их» вместо «свой». Правильный вариант: Они взяли свои вещи и пошли к выходу.

Наречия неопределенного времени: often, seldom и др. в английском предложении ставятся перед обычным глаголом, но после глагола to be и вспомогательных глаголов.

Не often comes here. She is often late for her lessons.

В английском языке есть слова, которые могут быть предлогами, союзами и наречиями: since, before, after, about и т. д. Наречия определяют глагол и являются членами предложения (обстоятельствами), на них падает ударение.

Ø We' ve met before.

Мы встречались раньше.

Ø С тех пор я ее не видел.

I haven't seen her since.

Ø It is about six o'clock now (приблизительно).

Предлоги выражают отношения между существительными или местоимениями и другими словами в предложении.

Ø  Before the war they lived in London.

До войны они жили в Лондоне.

Ø  She has been waiting for you since 9 a.m.

Она ждет Вас с 9 утра.

Ø  We are speaking about the contract.

Мы говорим о контракте.

Союзы вводят придаточные предложения:

Since you are here, let's talk a little.

Поскольку Вы здесь, давайте поговорим немного; и т. д.

В современном английском языке падежные окончания практически полностью отсутствуют, поэтому предлоги являются одним из главных средств выражения отношений существительного и местоимения к другим словам в предложении. Очень часто проявляется морфологическая интерференция при переводе с русского языка на английский таких конструкций, в которых появляются предлоги, отличающиеся от русских, взаимнооднозначное соответствие которых невозможно установить и которые нужно запомнить:

Ø Для меня это не имеет значения.

It makes no difference to me.

Ø Мне это неизвестно.

It is unknown to me.

Ho:

Ø Для нас это важная новость.

This news is important for us.

Ø Это время не очень удобно для нас.

This time is not very convenient for us.

Естественно, что морфологическая интерференция на уровне предлогов в специальном переводе проявляется в сочетаниях отличающихся от своих русских пословных эквивалентов типа:

преуспевать в чем-то - to be good at smth;

показать (изобразить) что-то на карте - to show smth. on the map;

- вести бой с противником - to fight against the enemy;

в кредит - on credit;

вскрикнуть от боли - to cry out with pain;

- подозревать (обвинять) кого-нибудь в преступлении - to suspect (accuse) smb. of a crime.

Можно привести множество примеров, когда в русских выражениях есть предлоги, а в английских они не требуются и наоборот:

- отвечать на вопрос - to answer a question;

- признаваться в чем-либо - to confess smth.;

нападать на кого-либо - to attack smb.;

приближаться к чему-либо - to approach smth.

В русских словосочетаниях предлогов нет, а в английских они есть:

доказывать кому-либо - to prove to smb.;

- лишать чего-либо - to deprive smb. of smth.;

- отвечать кому-либо - to reply to smb. и другие.

Предлоги также входят в состав устойчивых словосочетаний: on the one hand... on the other hand - с одной стороны... с другой стороны, for ever - навсегда, at last - наконец.

В некоторых случаях к одному и тому же существительному относятся два предлога. Такое явление в переводе называют двойным управлением:transport do you use when you go to and come back from the country?

Чтобы свести трудности, связанные с переводом предлогов и предложных конструкций до минимума, необходимо заучивать глаголы, прилагательные и существительные в сочетании с предлогами и устойчивые сочетания с предлогами.

Служебные слова, которые употребляются для соединения членов предложения и предложений, называются союзами.

В зависимости от выполняемой функции союзы делятся на сочинительные (соединяют однородные члены предложения и независимые друг от друга предложения: and, but, or и подчинительные (соединяют придаточное предложение с главным: that, because, и др.

«Dolly thought that a change of scene would be a good thing and she didn't want to come а1onе».

(A. Christie “The body in the Library Fontana.”)

В английском языке союзы делятся на простые и составные. С простыми союзами все понятно, а вот составные или двойные вызывают некоторые трудности при переводе и с русского на английский, и с английского на русский: not only... but also - не только... но и, hardly (scarcely) ... when - едва только... как, whether... or - или и другие. Такие союзы как as, since и др. обладают многозначностью. Иногда трудно определить, какое обстоятельственное значение передает данный союз:

Don't forget to take your umbrella in case it rains (на тот случай, а то вдруг).

В зависимости от функции в предложении некоторые слова могут быть предлогами, наречиями и союзами: since, before и др.

Для выражения чувств и побуждений используются различные слова, которые называются междометиями.

В специальном переводе междометия встречаются редко, а вот в художественном и общественно-политическом они присутствуют довольно часто. В английском языке наиболее распространенными междометиями являются: well, oh, alas, ah и др. Например:they were outside Jefferson's door, Superintendent Harper said:

«Well, for what it's worth, we've got a motive, sir.»

«Hm... said Melchett». Fifty thousand pounds, eh?

.. .«You don't think it's likely in this case? Well. I don't either, as far as that goes. But it's got to be gone into all the same».

«Oh., of course».

(A. Christie “The body in the Library Fontana.”)

Мы рассмотрели только некоторые трудности перевода, обусловленные морфологическими особенностями изучаемого языка девяти частей речи, знание которых окажет существенную помощь при переводе.

Трудности перевода, обусловленные синтаксическими особенностями изучаемого языка.

Синтаксис является наукой о законах соединения слов и о строении предложений. Довольно часто при переводе проявляется синтаксическая интерференция, которая выражается главным образом в замене правил синтаксического оформления предложения, свойственных каждому из контактирующих языков, правилами общими, оформляющими те же смысловые отношения. Так, при переводе на английский язык предложения:

Я хочу, чтобы он пришел..

I want him to come. (Complex Object)

Начинающие переводчики предпочитают использовать не инфинитивную конструкцию, характерную для английского языкa, а придаточное предложение. Такое явление представляет собой синтаксическую интерференцию под влиянием ИЯ.

При переводе с русского языка на английский следует помнить о том, что в английских предложениях существует определенный порядок слов, все члены предложения могут быть выражены различными частями речи и должны занимать свои места в предложении. Например, в русском предложении можно менять порядок слов:

Ø  С этой компанией мы подписали контракт.

Ø  Контракт мы подписали с этой компанией.

Ø  Мы подписали контракт с этой компанией.

Ø  Подписали мы контракт с этой компанией.

В английском варианте будет прямой порядок слов:

We (have) signed the contract with this company.

В английском предложении может быть и обратный порядок слов (инверсия), когда сказуемое предшествует подлежащему. Обратный порядок слов характерен для вопросительных и восклицательных предложений, прямой речи, когда подлежащее выражено существительным в английском языке: «Close the door», said Paul, если предложение начинается с наречий или союзов:

Напрасно мы старались заставить продавца снизить цену.

In vain did we try to make the Seller reduce the price.

Обратный порядок слов может быть в придаточной части условных предложений, если отсутствует подчинительный союз. В таком случае перед подлежащим стоит только модальный или вспомогательный глагол:

Если возникнет необходимость, мы снова позвоним Вам по телефону.

Should need arise, we shall ring you up again.

Обратный порядок используется в английских предложениях с оборотом there is/are.

Еще одной характерной синтаксической трудностью при переводе является передача отрицания в предложении. В английском предложении отрицание может быть передано частицей not при сказуемом, употреблением одного из отрицательных местоимений nо - никакой (nobody), no one - никто, nothing - ничто, ничего, отрицательных наречий never - никогда, nowhere - нигде, никуда и отрицательного союза neither... nor - ни... ни. В английском предложении обычно используется одно отрицание, в русском предложении отрицаний может быть несколько:

Никто никуда не пойдет, пока не перестанет дождь.

Nobody will go anywhere until it stops raining.

В английском предложении обязательно должно быть подлежащее. В английских безличных предложениях употребляется формальное подлежащее, выраженное местоимением it:

Холодно - It is cold.

Если лицо мыслится неопределенно, в английском предложении в качестве подлежащего используются местоимения one и they:

Нужно быть осторожным... - One should be careful.

Говорят, что... - Thev say that…

При переводе с одного языка на другой большое значение имеет правильное использование знаков препинания. В каждом языке существуют свои правила пунктуации, о чем многие забывают при переводе и попадают под влияние правил пунктуации другого языка. Так, например, в русском языке запятая ставится автоматически перед «что», «который», «когда» и т. д., в английском языке запятые и другие знаки препинания ставятся не на грамматической, а на семантико-стилистической основе и в английском языке можно иметь любое количество «which» и «when», «what» и т. д. без единой запятой перед ними и с запятыми.

Justices of the peace may sit on the bench with the Chairman or Recorder but they play no part in trial, which is with a jury.

В этом примере перед which есть запятая.

Судья сказал, что он придет после обеда. - The judge said that he would come in the afternoon.

В русском предложении перед что стоит запятая, а в английском перед that запятая не ставится.

В русском языке кавычки открываются внизу, а закрываются вверху. Под влиянием английского языка и западных компьютерных программ кавычки в русском языке теперь ставятся вверху (пунктуационная интерференция переходит в конвергенцию).

В заключение можно сказать, что грамматические нарушения при переводе могут привести к грамматическим отклонениям от норм языка, на который делается перевод, к грамматической интерференции и искажению смысла.

Теория уровней эквивалентности

Все рассмотренные выше модели сосредоточивают внимание лишь на отдельных аспектах переводческой деятельности. Так, денотативная теория указывает на необходимость описания идентичной ситуации, трансформационная теория подчеркивает необходимость семантической близости синтаксических структур оригинала и перевода, а семантическая теория обращает внимание на идентичность содержательных (глубинных) категории и на необходимость максимального совпадения семантических признаков у эквивалентных единиц.

Для всестороннего описания переводческой деятельности целесообразно объединить отдельные теоретические модели в единую общую теорию перевода. Эта попытка была сделана нашим отечественным лингвистом Виленом Наумовичем Комисаровым в работе «Слово о переводе».

По мнению В. Н. Комисарова теорию перевода следует основывать на изучении проблемы эквивалентности. В. Н. Комиссаров считает, что в содержании текста можно выделить ряд последовательных уровней, отличающихся по характеру информации, передаваемой от Источника к Рецептору (от Отправителя к Получателю).

Осуществляя акт речи, Источник преследует какую-то цель, выполняет определенное намерение. От цели, преследуемой Источником, т.е. цели коммуникации зависит содержание порождаемого текста, поскольку это содержание должно обеспечить достижение поставленной цели.

В соответствии в целью, Источник передает Рецептору информацию о каких-то объектах и отношениях между ними. Эти объекты и отношения называются ситуацией, а информация о них - описание ситуации. Основное содержание текста и составляет описание какой-то ситуации. Одна и та же ситуация может описываться при помощи различных содержательных категорий, отражающих разные признаки этой ситуации, например:

Крыша течет.

Крыша прохудилась.

Крыша требует ремонта.

Крыша - вся в дырах.

Это не крыша, а настоящее решето.

Одна и та же ситуация - плохое состояние крыши - описана разными способами. Способ описания ситуации называют сообщением. Сообщения отличаются своей структурой, т.е. характером и расположением содержательных категорий.

При передаче сообщения Источник строит из единиц языка (слов) высказывание, т.е. линейную цепочку знаков, отобранных и объединенных по каким-то правилам и расположенных в определенном порядке. В высказывании, помимо составляющих его слов, значима и его структура. В передаваемом от Источника к Рецептору тексте цепочка звуков или букв выражает сложный смысловой комплекс, в котором можно выделить несколько основных уровней плана содержания:

) уровень языковых знаков (слов);

) уровень высказывания;

) уровень (структуры) сообщения;

) уровень описания ситуации:

) уровень цели коммуникации.

Каждый из уровней представляет совокупность всех возможных вариантов передачи соответствующего смысла. Наибольшее число вариантов имеет уровень цели коммуникации, так как Источник может иметь самые разнообразные намерения по отношению к Рецептору. Каждый последующий уровень ограничен предыдущим и подчиняется ему.

Предположим:

. Источник намерен высказать что-то относительно внешности какого-то человека (цель коммуникации).

. Внешность человека можно описывать самыми разными путями, выделяя ее отдельные стороны. Скажем. Источник избрал в качестве объекта информации высокий рост человека (ситуация).

. Информацию о высоком росте можно передать в виде сообщений разного типа:

а) путем указания точных размеров - Его рост 1м 80 см;

б) путем простой констатации - Это очень высокий человек;

в) путем образного преувеличения - Ростом с коломенскую версту.

Предположим: Источник решил высказать свою мысль в виде простой констатации факта (сообщение).

. Это сообщение можно передать при помощи ряда высказываний типа:

Это человек высокого роста.

Это очень высокий человек.

У этого человека большой рост.

Этот человек выделяется своим ростом.

Ростом он выше среднего.

. В рамках выбранного высказывания Источник имеет возможность выбирать среди ряда синонимичных таков, причем каждый из синонимов либо добавляет, либо отнимает какую-то долю информации. Так, человека он может назвать:

парень / тип / субъект / верзила;

прилагательное высокий заменить на:

большой / огромный / громадный / гигантский / непомерный и т.д.

Содержательные уровни образуют своеобразную иерархию и играют различную роль в определении структуры порождаемого текста, так как:

) они отличаются вариативностью плана выражения (в пределах одного уровня);

) каждый уровень способен определять характер плана содержания и структуру нижестоящих уровней.

Все сказанное выше о содержательных уровнях относится как к тексту оригинала, так и к тексту перевода. В идеале, в тексте перевода должно быть передано все содержание оригинала. Чтобы приблизиться к данному идеалу, необходимо установить отношения максимальной эквивалентности между соответствующими уровнями.

Переводчик как бы совмещает в себе функции Источника и Рецептора.

Цель коммуникации

Ситуация

Сообщение (способ описания)

Высказывание (структура)

Знаки (слова)

ОРИГИНАЛ

ПЕРЕВОД

Знаки (слова)

Высказывание

Сообщение

Ситуация

Цель коммуникации

При анализе оригинала переводчик последовательно уясняет все уровни содержания оригинала от уровня языковых знаков вверх до уровня цели коммуникации.

Затем, перейдя к использованию языкового кода ПЯ (т.е. к самому процессу перевода), переводчик проходит всю иерархию уровней в обратном направлении.

Сначала переводчик старается установить отношения эквивалентности на уровне знаков языка и следит за тем, чтобы избранный вариант не противоречил содержанию более высоких уровней. При невозможности установить отношения эквивалентности на уровне знаков языка переводчик переходит на следующий уровень и т.д. Попутно переводчик проверяет, не определяет ли каждый уровень содержания окончательный вариант перевода.

Эквивалентность перевода заключается в максимальной идентичности всех уровней содержания текстов оригинала и перевода. Единицы оригинала и перевода могут быть эквивалентны друг другу на всех пяти уровнях или только на некоторых из них. Конечная цель перевода - установить максимальную степень эквивалентности на каждом уровне.

Теория уровней эквивалентности восполняет некоторые пробелы денотативной и трансформационной теорий. Она объясняет:

) выбор формы перевода из ряда возможных вариантов;

) варианты перевода, обусловленные особенностями описываемой действительности.

видов смысловых отношений между переводом и оригиналом. В оригинале и переводе отсутствуют совпадающие элементы, но есть одно общее: выводы, которые может сделать Рецептор из всего сказанного. Эквивалентность такого типа основывается на тождестве целей коммуникации.

В романе Дж. Брэйна «Место наверху» один из героев говорит:

"Different brands of courage". Cnarles said. "Serge and barathea. D o n ' t let it bother you, Sergeant".

Слова Serge and barathea - названия двух видов ткани, причем первая ткань - простая, дешевая, а вторая - дорогая. Вряд ли можно рассчитывать, что Рецептор перевода сделает правильные выводы, если оставить эти названия в тексте перевода. Русскому читателю они ни о чем не говорят. Поэтому устанавливается эквивалентность с иной ситуацией:

«Существуют разные сорта храбрости, сказал Чарльз.-

Одна - сержантская, а другая - офицерская. И не ломай себе над этим голову сержант».

Сохранение цели коммуникации имеет первостепенное значение при переводе.

В романе Дж. Брэйна «Место наверчу» герои проклинает ненавистный ему город и награждает его рядом отрицательных эпитетов, начинающихся с той же буквы, что и название города:

"Dead Dufton", I muttered to myself. "Dirty Dufton, Dreary Dufton, Despicable Dufton" -then stopped.

Для воспроизведения подобного эффекта в переводе придется отказаться от поиска близких по содержанию эпитетов. Эквивалентным будет любое нелестное слово, начинающееся с буквы «д». «Душный Дафтон, - бормотал я себе под нос. - Допотопный Дафтон, Дрянной Дафтон, Дохлый Дафтон...» - и умолк.

О том, что англичанину не нравится или ему не свойственно, он может сказать

This is not my cup of tea.

Эквивалентным будет перевод:

Это не по мне.. В исходном тексте и тексте перевода содержится разная лексика и грамматика, разные глубинные категории, но общность состоит в том. Что между ними присутствует прямая логическая связь, позволяющая судить о единстве ситуации. Например:

Не answered the telepnone.

Он снял трубку.. Сохраняется и сама ситуация и цель коммуникации, В пределах этого способа описания могут варьироваться лексика, грамматика и отдельные признаки сообшения. Основой эквивалентности на уровне сообщения является тождество описываемой ситуации:

London saw a cold winter last year.

В основе вариативности сообщении лежат внелингвистические факторы. Сообщения, описывающие одну и ту же ситуацию, могут отличаться друг от друга количеством признаков, характером связей между отдельными частями сообщения, порядком следования этих частей и стилем.

Желая показать, как открывается дверь, в Москве пишут «к себе», а в Лондоне - "Pull".

Способ описания может быть тот же самый, но может меняться векториальность, т.е. выбор исходной точки и направления описания ситуации. Так отношения людей, состоящих в браке, можно описать:

Марья - жена Ивана.

Иван - муж Марьи.

Иван и Марья - супруги.

Примером смены векториальности может служить перевод названия известного рассказа М. Твена "How the Author was Sold in Newark" - «Как автора купили в Ньюарке».. Эквивалентность на уровне высказывания.

Синтаксическая структура, порядок следования элементов в высказываниях могут быть различны, но сохраняется и цель коммуникации и способ описания ситуации, и общий смысл высказываний. Например:am cold.

Мне холодно.bed was net slept in .

В кровати никто не спал.

She was a graceful figure.

У нее была грациозная фигура.

Английские герундиальные, инфинитивные, причастные обороты

невозможно перевести без изменения синтаксической структуры:

He doesn't mind your joining our group.

Он не против того, чтобы вы присоединились к нашей группе.. Эквивалентность на уровне языков знаков.

Основной единицей этого уровня признается слово. Достаточное число переводов обнаруживает максимальное совпадение содержательных слов.

Идентификация одного и того же денотата всегда осуществима при переводе.

Любой денотат - это элемент объективно существующей реальности, который может быть назван знаками любого языка.

Если в языке отсутствует название для определенного явления или предмета, его можно создать при помощи нового знака или сочетания нескольких имеющихся в языке знаков.

Способы идентификации денотата могут быть разными. Предмет в языке можно назвать нарицательным существительным, именем собственным или местоимением. Как правило, при переводе указание на денотат дается тем же способом, как и в оригинале:

Martin stood at the door. Мартин стоял у двери.

Расхождения в исходном тексте и тексте перевода могут быть в способе обозначения денотата.

Tell the man to wait. Пусть он подождет.

Отношения эквивалентности при переводе могут устанавливаться между классами денотатов различного объема. Например, в английском языке слово thing может использоваться для указания как на одушевленные, так и неодушевленные предметы. При переводе существительных такого типа для достижения эквивалентности приходится использовать прием конкретизации.

Даже при наличии в ПЯ соответствующего слова нередко приходится применять в переводе понятия иного объема:

The snow dissolved and showed last summer’s ancient green lawns.

Снег испарился, и на газонах показалась прошлогодняя жухлая трава.

В русском языке существует сложное прилагательное «прошлогодний», но нет более конкретного «прошлолетний».

При воспроизведении описания денотата эквивалентность не есть равнозначность. Для описания одних и тех же денотатов разные языки выбирают неодинаковые их стороны и свойства. Каждый язык создает свою картину мира. Если по-английски муха «стоит» на потолке (a fly stands on the ceiling), то в русском переводе: муха сидит на потолке.

Эквивалентности трудно добиться, когда соответствующий знак (слово) в ПЯ не обладает необходимой многозначностью. Переводчику приходится либо отказаться от воспроизведения этого компонента, либо дать иной знак:

- I ат а pagе.

You are not more than a paragraph.

- Я глава пажей.

Ну какая ты глава, ты всего лишь строчка.

Английское слово "'page" многозначно: 1) страница 2) паж. В тексте оригинала присутствует игра слов, построенная на сопоставлении слов page и paragraph. Чтобы передать игру слов, переводчику пришлось использовать в переводе иной знак, который можно было бы отнести и к мальчику-пажу, и к части книги, а именно: глава / строчка.

Вывод: эквивалентность текстов оригинала и перевода выражается в возможно максимальной равнозначности на каждом уровне их содержания. Текст перевода может быть эквивалентным тексту оригинала в большей или меньшей степени. Обязательной для всех видов перевода является максимальная эквивалентность цели коммуникации.

Лекция 6 (2 ч.). Закономерные соответствия в переводе

Для достижения адекватности при переводе текста с одного языка (ИЯ) на другой (ПЯ) переводчик должен использовать эквивалентные соответствия в языке, на который делается перевод. Среди имеющихся языковых средств нужно найти эквиваленты, которые будут адекватными оригиналу.

В теории и практике перевода существует двоякое понимание эквивалента. Очень часто под эквивалентом понимают любое соответствие слову или словосочетанию подлинника в данном конкретном контексте, или, другими словами, любое правильно найденное соответствие данной единице перевода. Такое понимание эквивалентности сводит на нет существенное различие между категориями словарных соответствий. Эквивалентом является равнозначное соответствие, как правило, независящее от контекста.

Эквиваленты играют роль катализаторов в процессе перевода. Их значение очень велико, особенно при устном переводе. Именно эти единицы перевода, имеющие постоянное соответствие в родном языке, прежде всего, проясняются в сознании переводчика и помогают ему понять значение окружающего контекста и всего высказывания в целом, даже если оно содержит незнакомые ему слова. В специальном переводе многие эквиваленты выступают в роли терминов.

В нашей филологической литературе существуют несколько определений слова «термин», но сущность большинства из них сводится к следующему.

Термин - это слово или словосочетание, обозначающее понятие (предмет, явление, свойство, отношение, процесс), специфическое для данной отрасли науки, техники, искусства или сферы общественной жизни. Например: nut - гайка, welding - сварка, пайка; explosion - взрыв и т. д.

Термины отличаются от слов обиходной лексики четкой семантической очерченностью границ и специфичностью понятий, обозначаемых ими. Точные знания требуют точного выражения мысли, а термин не только закрепляет понятие названием, но и уточняет его, отделяя от смежных понятий.

Для наилучшего выполнения своих функций в языке термин должен отражать систематизацию понятий, выражать сущность понятий или, по крайней мере, быть семантически (по смыслу) нейтральным, а также обладать однозначностью и краткостью.

Понятия и закрепляющие их термины в рамках отдельной отрасли знания располагаются систематизировано, что предполагает наличие родовых понятий, вокруг которых группируются видовые понятия. Так, английский юридический термин law, выражающее родовое понятие, объединяют вокруг себя ряд терминов, обозначающих видовые понятия: lawbreaker - правонарушитель; law expenses - судебные издержки; law-making - создание законов, law of honour - кодекс чести.

Способность термина отражать систематизированное расположение понятий и легко входить в новые сочетания, закрепляющие в своих названиях новые видовые понятия, появляющиеся в ходе развития определенной отрасли знания, может быть названа систематичностью термина.

Систематичность терминов помогает уяснению связи понятий, повышает семантическую четкость терминов, облегчает их усвоение и прочное запоминание.

В терминах, образованных на базе родного языка, можно различать буквальное значение и терминологическое значение. Буквальное значение термина создается значением элементов языка использованных для создания термина; терминологическое значение определяется содержанием понятия, выражаемого термином.

Термины, буквальное и терминологическое значения которых соответствуют друг другу, правильно ориентируют и подчеркивают объективно существующие связи между понятиями. Эти термины способны выражать сущность понятий.

Термины, буквальное и терминологическое значения которых не соответствуют друг другу, относятся к семантически нейтральным.

Наконец, термины, буквальное и терминологическое значения которых противоречат друг другу, следует признать полностью неудовлетворительными, так как они искажают подлинные связи между понятиями, дезориентируют воспринимающего и не обладают семантической четкостью. Правильный перевод терминов является довольно сложной проблемой, несмотря на то, что термины обладают значительно большей семантической определенностью и самостоятельностью, чем слова обиходной лексики. Для достижения правильности перевода терминов можно рекомендовать разграничение терминов по группам и определенные принципы перевода терминов каждой группы. Всю терминологию можно разбить на три группы:

. Термины, обозначающие понятия иностранной действительности, идентичные понятиям русской действительности (minister - министр, jurisdiction - юрисдикция, отправление правосудия, army - армия, general - генерал, генеральный) и т.д.

. Термины, обозначающие понятия иностранной действительности, отсутствующие в русской действительности, но имеющие общепринятые русские терминологические эквиваленты:Guard - национальная гвардия,army - территориальная армия.

.Термины, обозначающие понятия иностранной действительности, отсутствующие в русской действительности и которые не имеют общепринятых русских терминологических эквивалентов- 1) судебный приказ о назначении управляющего конкурсной массой, 2) полномочие на получение денег; исполнительный лист, 3) приказ суда об управлении имуществом банкрота или имуществом, которое является предметом спора.

Адекватный перевод терминов первой группы достигается путем использования терминов, обозначающих соответствующие иностранным понятиям понятия русской действительности.

Адекватный перевод терминов второй группы заключается в подборе общепринятых русских терминологических эквивалентов.

Адекватный перевод третьей группы будет достигаться путем создания нового, термина, который должен органически входить в существующую терминологическую систему.

Следует отметить, что словосочетания и сложные слова чаще имеют эквивалентные соответствия, чем простые слова. Подавляющее большинство слов в английском языке многозначно. Когда слово многозначно, как, например, существительное pin, и даже в области техники имеет ряд значений: палец, штифт, шпилька, шплинт и целый ряд специальных значений: шкворень, ось, цапфа и др. Это - вариантные соответствия. Для предложения:

Не is weak on his pins. - Эквивалентом pins будет слово ноги.

Он плохо держится на ногах.

Становление эквивалентов можно проследить на примере перевода неологизмов. Когда в иностранном языке появляется новое слово переводчики обычно стараются найти для него наилучшее и по возможности единственное русское соответствие. Особенно важно установить эквивалент в области терминов. Например, для supermarket первоначальный калькированный перевод сверх - рынок оказался явно непригодным из-за своей двусмысленности и после неточного «магазин без продавцов» установился эквивалент: универсальный магазин самообслуживания (универсам).

Для обеспечения точности в передаче значения иногда приходиться жертвовать экономией языковых средств. Рассмотрим слово brinkmanship (brink - край обрыва, пропасти, man - человек, ship -корабль), попробуем собрать все вместе, получаем - человеческий корабль у края пропасти, контекст подсказывает, что это - балансирование на грани войны, и словосочетание policy of brinkmanship будет политика балансирования на грани войны, joint thinking - коллегиальность, spirit of discipline - дисциплинированность.

Нельзя считать эквивалентами используемые некоторыми журналистами и корреспондентами наших газет и телепередач иноязычные заимствования путем транскрибирования и транслитерации английских слов.

Массовому читателю и зрителю они непонятны. Паблисити вместо рекламы, истэблишмент вместо государственного учреждения, государственных устоев, презентация вместо торжественного открытия, шоу рум вместо демонстрационного зала и т. д. - все эти слова засоряют русский язык. Некоторые люди любят вносить в свою речь иностранные и научные слова там, где в этом нет необходимости. Нужно всегда помнить о чистоте и красоте своего родного языка. Отсутствие эквивалента, т.е. постоянного и равнозначного соответствия отнюдь не мешает адекватной передаче содержания высказывания другим способом, а именно, вариантным соответствием:'ve just come. - Я только что пришел, приехал, прилетел, прибыл и т. д.

В каждом конкретном случае переводчик выберет соответствующий вариант, исходя из контекста. Переводчик обязан передать не только то, что сказано в оригинале, но и как это сказано. Это приводит к необходимости аналитической стадии в переводческом процессе.

Вариантные соответствия

Значение слов в разных языках развивается разными путями. Одно и то же значение может стать основой для нескольких новых слов, а некоторые слова приобретают новые значения и становятся многозначными.

Многозначность слова есть способность одного и того же слова выступать в предложении в разных значениях и сохранять эти значения вне предложения. Значения многозначного слова, фиксируемые в словаре, называются словарными значениями слова.

Говоря о многозначности слов, мы должны обратить внимание на различия между языками, например различия между русским и английским языками, русской и английской речью, языковой культурой и традицией можно проиллюстрировать таблицей:

РУССКИЙ	АНГЛИЙСКИЙ
1. Язык флективный, сложные грамматические отношения и оттенки значения часто «впрессованы» в одно слово.	Язык аналитический, сложные смыслы складываются из нескольких слов.
2. Много безличных, неопределенно-личных конструкций, возвратных и пассивных конструкций: например: меня продуло прорвало трубу ветром сдуло крышу	Преобладают конструкции с явно выраженным подлежащим, возвратных глаголов нет, пассив встречается реже; например:  caught a cold the pipe burst the wind blew off the roof
3. В книжной и официальной речи преобладает существительное, особенно отглагольное, часто нагромождение родительных падежей.	Преобладает глагол, особенно в сравнении с русским языком.
4. Много отрицательной лексики, конструкций с «не»; мысль часто выражается от противного: Вы не знаете сколько времени? Не пропадай! Не вешай трубку! Я не мог не сказать ему об этом.	Преобладают утвердительные предложения; отрицание и двойное отрицание встречаются реже: Could уоu tell me the time, please? Keep in touch! Hold on! I had to tell him about it.
5. Русский текст, как правило, длиннее английского: а).длиннее сами слова (слоговая величина русского перевода на 30-50% больше, чем английского оригинала); б) речь распространеннее, с длиннотами.	Английский текст состоит из сравнительно коротких предложений, стилистически хорошим тоном считается употребление коротких слов, сжатых конструкций.
6. Преобладает простая модальность, мысль выражается более прямо, категорично, как «данность».	Преобладает сложная модальность, выражающая вероятность, допущение, сомнение. Мысль высказывается как принадлежащая конкретному лицу. Отмечается обилие оборотов: seems to, apparently, I would think, presumably
7. Порядок слов в русском языке несет большую смысловую нагрузку. Сравните: Я этого ему не говорила. Ему я этого не говорила. Я не говорила ему этого. Этого я ему не говорила. Не говорила я ему этого.	В английском языке порядок слов практически фиксированный, и смысловые оттенки выражаются другими средствами. I didn’t say that to him. (все остальные оттенки будут выражены интонацией).
8. Многие предложения начинаются не с подлежащего, а, скажем, с дополнения. Главное, новое часто сообщается в конце предложения: В комнату вошла девушка. Лучшим вратарем был Яшин. В докладе подчеркивается, что ...	Предложения, как правило, начинаются с подлежащего. Главное новое сообщается в начале предложения:  A girl entered the room. Yashin was the best goal-keeper. The report emphasized that ...
9. Большое различие между книжным (литературным, официально-деловым) и разговорным стилями. Внутри литературного стиля четкое различие между функциональными стилями (научным, публицистическим, деловым и т.п.).	Различие между литературным и разговорным стилями значительно меньше. Внутри литературного стиля практически нет различия между функциональными стилями.
10. Стиль русской ораторской речи довольно тяжеловесный и колоритный.	В английской ораторской речи стиль более спокойный, нейтральный, эмоции передаются более сдержанно.

Словарное значение является значением контекста и проявляется в ряде сходных, одинаковых контекстов и закрепляется за словом вне предложения.

Словарному значению слова в одном языке могут соответствовать несколько словарных и вариантных значений в другом языке. Так слово law имеет 5 словарных значений в англо-русском юридическом словаре (С. Н. Андрианов и др.): 1. право. 2. закон. 3. общее право. 4. судебная процедура. 5. юстиция; юристы.

Большой англо-русский словарь (под редакцией И. Р. Гальперина, БАРС) дает четыре соответствия существительного sincerity: искренность, чистосердечие (чистосердечность), прямота, честность и восемь вариантных соответствий в 3-х словарных значениях прилагательному sincere: 1. искренний, неподдельный; 2. истинный, подлинный, настоящий; 3. прямой, честный, праведный и поясняет их примерами словосочетаний: sincere friend - истинный (настоящий) друг; sincere life - частная (праведная) жизнь.

Следует заметить, что не всегда можно с уверенностью решить какое из русских слов соответствует английскому слову justice в конкретном контексте:

Не was a man of justice in his community.

(Контекст - законченный в смысловом отношении отрезок письменной речи, позволяющий установить значение входящего в него слова или фразы.)

Большинство слов в английском языке многозначно. Словосочетания и сложные слова чаще имеют соответствия, чем простые слова. Например: law проще для перевода в словосочетаниях, чем в виде отдельных слов: administrative law, criminal law - административное право, уголовное право, но The English word «law» refers to limits upon varions forms of behaviour.

В этом предложении «law» - «закон», а не «право».

Вариантными соответствиями переводятся различные части речи и их формы, особенно те, которые отсутствуют или отличаются в языке, на который делается перевод (ПЯ): существительные, особенно многозначные, глаголы, особенно неличные формы: герундий, инфинитив и причастия, прилагательные, местоимения и т. д. Например: англ. running может быть герундием (бег, бежать и др.), существительным (бег, пробег и др.) и причастием I (бегущий, текущий и др.) и в каждом случае будут свои варианты перевода. Русскому прилагательному большой в английском языке вариантными соответствиями будут: big, large, high, tall, huge, great, capital и др. и в каждом конкретном случае нужно правильно подобрать вариантное соответствие. Так, для английского capital letter соответствием будет большая (заглавная) буква, а для capital punishment - смертная казнь, а не капитальная, большая. Очень часто одному слову в одном языке соответствуют два или несколько в другом и их употребление раскрывается в стандартных словосочетаниях в соответствующих словарях.

Единица перевода

Важнейшей задачей переводчика является отыскание в исходном тексте минимальной единицы, подлежащей переводу (unit of translation). Точное определение единиц перевода - одно из важнейших условий точности перевода вообще. Само понятие «единица перевода» в известной мере условно. Наиболее общее определение дано в трудах Л. С. Бархударова:

«Под единицей перевода мы имеем в виду такую единицу в исходном тексте, которой может быть подыскано соответствие в тексте перевода, но составные части которой по отдельности не имеют соответствий в тексте перевода».

Единица перевода - это наименьшая языковая единица в тексте на ИЯ. которая имеет соответствие в тексте на ПЯ.

Единицей перевода может быть единица любого языкового уровня. В современном языкознании принято различать следующие уровни языковой иерархии:

■ уровень фонем (для письменной речи - графем):

■ уровень морфем:

■ уровень слов:

■ уровень словосочетаний:

■ уровень предложений;

■ уровень текста.

. Перевод на уровне фонем /графем.

Фонема, как известно, не является носителем самостоятельного значения, она играет в языке лишь смыслоразличительную роль. Тем не менее в переводе единицей перевода иногда оказывается именно фонема. Так, чтобы передать на русском языке английскую фамилию Heath [hi:θ] нужно каждой фонеме в составе английского слова подыскать близкую по звучанию и артикуляции фонему русского языка: Хит. Такой вид перевода носит название переводческой транскрипции. В случае, если соответствие устанавливается на уровне графем (букв), т. е. передается не звуковой облик, а написание, налицо переводческая транслитерация:Линкольн

Траслитерация была распространена вплоть до XIX в., когда любой иностранный текст, записанный знаками латинской графики, при прочтении побуквенно приравнивался к латыни - международному языку светского знания. Переведенные таким образом слова включались в культурную традицию и дошли до наших дней. В некоторых случаях транслитерация держалась недолго и сменялась транскрипцией. Это характерно прежде всего для перевода французских имен собственных на русский язык, поскольку французский язык к XIX в. окончательно утвердился в России как язык светского общения и его звучание было повсеместно известно. Так, перевод имени писателя: Diderot «Дидерот» (транслитерация) к середине XIX в. сменился на «Дидро» (транскрипция). Перевод на уровне фонем регулярно встречается:

)При передаче личных имен и географических названий, хотя и тут есть ограничения, связанные с традицией: Michigan - Мичиган

)При передаче экзотизмов:- фахверк,

куртка - Kurtka,

) При транскрипционном способе заимствования слов других языков, обозначающих новые понятия:

office - офис,- спикер,- тинэйджер, - менеджер.

) При стихотворном переводе, когда передается звукопись стиха.

. Перевод на уровне морфем.

В некоторых случаях единицей перевода оказывается морфема, типична, например, передача английских разложимых композитов по корневым морфемам:/light - лунный свет/spoon - чайная ложка

В целом же морфологическая структура семантически эквивалентных слов в разных языках обычно не совпадает, особенно в области словоизменения и словообразования.

. Перевод на уровне слов.

Гораздо чаще в качестве единицы перевода выступает слово.

А. Не	can	swim.
I	I	I
Он	умеет	плавать

В этих примерах каждому слову в переводе находится пословное соответствие, тогда как поморфемные соответствия устанавливаются не везде.

Единицей перевода слово выступает и тогда, когда в ПЯ ему соответствует не одно, а несколько слов:

В. Она возвращается. - She comes back.

Мы видим из примеров, что соотношение 1-2 (или несколько) может встретиться в любой паре языков. В случаях типа Б можно говорить о разноуровневых соответствиях, в случаях типа А - об одноуровневых.

С переводом на уровне слова мы сталкиваемся при передаче простых, элементарных по структуре предложений. В большинстве сложных по содержанию текстов они не доминируют, и используются следующие два уровня единиц перевода.

. Перевод на уровне словосочетания.

Словосочетание может представлять собой семантическое единство как на уровне языка. Наиболее ярким примером такого перевода является перевод идиоматических или устойчивых (фразеологических) словосочетаний. Их значение не равняется сумме значений их компонентов (слов), и пословный перевод таких словосочетаний, как правило, невозможен, а в качестве единицы перевода выступает все словосочетание в целом. Например:pull somebody's leg - дурачить кого-либо,in a blue moon - очень редко,

a white elephant - дорогой, но бесполезный подарок.

. Перевод на уровне предложений.

Семантическим единством на уровне предложения обладают пословицы:

Rome wasn't built in a day. - He сразу Москва строилась.fry a fish till it is caught. - He дели шкуру неубитого медведя.

Единицей перевода является предложение и при переводе устойчивых клише и формул: надписей, сигнальных знаков, формул вежливости:

Never drink unboiled water. - He пейте сырой воды.

Keep of the grass. - По газонам не ходить.paint. - Осторожно, окрашено., men at work. - Тихий ход, идут дорожные работы.

Many happy returns of the day. - Поздравляю с днем рождения.’s a good boy. - Вот умница.

В данных примерах предложение выступает как одна неделимая единица перевода.

. Перевод на уровне текста.

Текст в качестве единицы перевода обычно рассматривают на примере поэзии. Не только строгие по построению стихотворно-композиционные формы, такие, как сонет, но и лирические стихи свободной архитектоники переводятся исходя из семантического единства всего произведения. Этим объясняется возможность отсутствия пословных соответствий и кажущаяся «вольность» стихотворного перевода.

Однако семантическим единством могут обладать и другие тексты, для которых характерна ярко выраженная функциональность, например тексты рекламы. Это не исключает того, что в таких текстах некоторые особенности оригинала передаются с помощью единиц перевода меньшего объема.

К тому же между уровнем предложения и уровнем текста, выступающими в качестве единиц перевода, нет отчетливой границы: и запретительные надписи, и формулы контакта, и пословицы можно с определенных функциональных точек зрения рассматривать как целые тексты.

Вывод

Устанавливая параметры единицы перевода, переводчик членит текст на более или менее крупные отрезки от отдельного слова до целого эпизода (или даже самого текста в целом). Чем больше слово сохраняет контекстуальную независимость, тем скорее оно является единицей перевода.

Если слово зависит от ближайшего контекста, то единицей перевода будет словосочетание или простое предложение.

Если слово зависит от множества текстовых компонентов, то в основе единицы перевода должен лежать весь исходный текст.

Лекция 7 (2 ч.). Трансформации, используемые при переводе

«Ложные друзья переводчика»

Немалую трудность в процессе перевода представляют многочисленные случаи несовпадения значения сходно звучащих русских и иноязычных слов.

Слова, сходно звучащие, но не совпадающие по значению, называются псевдоинтернационализмами или «ложными друзьями переводчика».

В чем же состоят трудности перевода такой лексики? Прежде всего, в сходной форме слов языка переводчика (в данном случае русского) и языка перевода (в данном случае английского). Причины существования сходной формы могут быть самые различные, но чаще всего такая форма - результат взаимовлияний языков или случайных совпадений. Известно, что интернациональные слова попадают в тот или иной язык либо благодаря заимствованию такой лексики одним языком у другого, либо вследствие того, что в оба данных языка проникло соответствующее слово из какого-либо третьего языка (например, латинского, греческого). Английские слова alphabet, ampere, atlas, atom, banjo, barbarism, benzol, billiards, bull-dog, cafeteria, caravan, catastrophe, chaos, demagogue, dynamo, economic, electric, element, energy, film, Kodak, legal, minimum, pistol и другие являются понятными не только для лиц, владеющих английским языком как родным, но и для тех, для кого английский язык является иностранным. Подобная «общепонятность» достигается за счет интернационального характера указанных слов.

Трудность перевода интернациональной лексики на иностранный язык состоит в том, что переводчик, особенно начинающий, находясь под впечатлением знакомой графической и фонетической формы слова, нередко допускает в переводе буквализмы, нарушает нормы языка перевода, особенно в области сочетаемости слов.

Например, слово complexion в английском языке означает цвет лица, а сходно звучащее русское слово комплекция означает телосложение.

Существует словарь «ложных друзей переводчика», и начинающему малоопытному переводчику необходимо как можно чаще прибегать к его помощи.

Приведем некоторые примеры «ложных друзей переводчика»:- точность- блестящий, сверкающий- голландский- список, перечень- журнал- смола и др.

Вот некоторые примеры перевода такой лексики на английский язык.

«Ложные друзья переводчика»	Буквальный перевод (первый напрашивающийся вариант)	Адекватный перевод
Легализироваться	То get legalized	To obtain legal status
официальное лицо	Official person	public officer; official
Оформлять брак	To form a marriage	To solemnize a marriage
Претензия	Pretension	Claim
Режим наибольшего благоприятствования	Most-favored nation regime	Most-favored nation treatment
Фальсификация	Falsification	Forgery; adulteration;
Фальшивые (поддельные) документы	False document	Forged documents (papers)
Сплошная фикция	All fiction	Pure invention
Финальная игра на кубок	Final game for the cup	Cup final
Газифицировать (село)	To gas, to gasify (a village)	To provide gas (for a village); to supply gas
Гениальное изобретение	Invention of genius	Great invention
Хулиган	Hooligan	Ruffian; rowdy;
Инструкции	Instructions	Directions
Плотничный инструмент	Carpenter's instrument	Carpenter' s tools
Контингент избирателей	Contingent of voters	The electorate
Фальшивый счет	False bill	Fabricated account
Сфабрикованная версия	Fabricated version	Fake report
Кризис доверия	Confidence crisis	Credibility gap
Выступать официально (для печати)	To speak officially (for the press)	To go on record
«политическая идиллия»	Political idyll	Political honeymoon
Статья, посвященная общим проблемам	Article on general problems	Human interest story; a story with human appeal
Спецпоездка, организуемая для прессы	Special trip arranged for the press	Junket
Ходячая энциклопедия	Walking encyclopedia	Walking library
Первый вояж (о корабле)	First voyage	Maiden, voyage
Формировать чей-л. характер	To form smb.'s character	To mould smb.'s character; to shape a personality
Романист	Romanist	Novelist
Не для прессы (указание журналистам)	Not for the press	Off the record
Бесцеремонная манера	Unceremonial manner	Off-hand manner
Участники организованной преступности	Participants of organized criminality	Organized-crime figures
Комплексная программа (для путешественников)	Complex programme	Package deal, package plan; package tour
Специалист по вопросам планирования	A specialist on the questions of planning	Planning officer
Конфиденциальное интервью	Confidential interview	Private interview
Комбинированная киносъемка	Combined filming	Process shooting
Сотрудник по внешним контактам (с другими лицами и организациями)	Outside contact employee	Public relations officer
Формальная истина	Formal truth	Apparent truth

Как видно из данных примеров, полного совпадения значений и сочетаемости здесь нет. Однако в некоторых других случаях такое совпадение все же вполне возможно.

Переводческие трансформации

Часто между требованием исчерпывающей передачи смыслового содержания исходного текста и требованием соблюдения норм ПЯ (языка перевода) возникает противоречие. Оно является одним из постоянных и наиболее типичных факторов процесса перевода.

Достижение переводческой эквивалентности, вопреки расхождениям в формальных и семантических системах двух языков, требует от переводчика умения произвести многочисленные и качественно разнообразные межъязыковые преобразования - так называемые переводческие трансформации.

Все виды преобразований или трансформаций, осуществляемых в процессе перевода. Л. С. Бархударов предлагает свести к четырем элементарным типам, а именно:

) перестановки; 2) замены; 3) добавления; 4) опущения.

Такого рода деление является приблизительным и условным. Во-первых, в ряде случаев то или иное преобразование можно рассматривать и как один, и как другой вид трансформации. Во-вторых, на практике эти четыре типа элементарных трансформаций редко встречаются «в чистом виде». Обычно они сочетаются друг с другом, принимая характер сложных, «комплексных» трансформаций.

Перестановки

Перестановка - это изменение расположения языковых элементов в тексте перевода по сравнению с текстом подлинника.

Перестановке могут подвергаться слова, словосочетания, части сложного предложения и самостоятельные предложения в строе текста.

Наиболее типичный случай в процессе перевода - это изменение порядка слов и словосочетаний в структуре предложения. Например:

1	2	3	4
A suburban train	was derailed	near London	last night.
4	3	2	1
Вчера вечером	вблизи Лондона	сошел с рельс	пригородный поезд.

В английском языке порядок следования членов предложения определяется правилами синтаксиса - подлежащее, сказуемое, дополнение, обстоятельство (причем обстоятельство места обычно предшествует обстоятельству времени, которое может также располагаться в начале предложения перед подлежащим).

В русском языке порядок слов определяется тем. что называется «коммуникативным членением предложения;": в конце предложения, как правило, ставится «новое», т.е. слова, несущие в себе впервые сообщаемую важную информацию. Второстепенные элементы располагаются обычно в начале предложения:

1	2	3
A boy	came	into the room.
3	2	1
В комнату	вошел	мальчик.

123
A match	flared	in the darkness.
3	2	1
В темноте	вспыхнула	спичка

1	3	2	4
A new paper	has (also) been published		this year.
3	4	2	1
Кроме того,	в этом году	была опубликована	новая статья.
Вводное 3	обстоятельство 4	сказуемое 2	подлежащее 1

Нередко имеет место явление изменения порядка следования частей сложного предложения - главного и придаточного предложения:

What they were speaking about was quite clear to him.

Ему было совершенно ясно, о чем они говорят.

Перестановки как вид переводческой трансформации встречаются часто и обычно сочетаются с разного рода грамматическими и лексическими заменами.

Замены

Замена - самый распространенный и многообразный вид переводческой трансформации. Замене могут подвергаться:

а) грамматические единицы (формы слов, части речи, члены предложения, типы синтаксической связи и др.);

б) лексические единицы;

в) целые конструкции.

Грамматические замены

. Замены форм слова:

а) число у существительных - форме единственного числа в русском языке соответствует форма множественного числа в английском, и наоборот:

овес - oats

лук - onions

картофель - potatoes

окраина - outskirts

деньги - money

новости - news

чернила - ink

сведения - information

Переводчик вынужден прибегать к заменам в результате расхождений в грамматическом строе языков.

б) время у глаголов:the weather is fine we'll go out.

ЕСЛИ погода будет хорошая, мы пойдем гулять.

. Замены частей речи:

а) замена отглагольного существительного на глагол:

It is our hope that the commission will consider the problem.

Мы надеемся, что комиссия рассмотрит данную проблему.

Не is quite a heavy smoker.

Он очень много курит.is a terribly good mixer.

Она хорошо сходится с людьми.

I am a very light eater.

Я очень мало ем.

Не was a pretty heavy drinker.

Он пил как лошадь.is made of the fact that ...

Используется тот факт, что . . .

б) замена прилагательного на существительное:

the British Government - правительство Британии;American decision - решение США.

Английское прилагательное в сравнительной степени часто при переводе заменяется отглагольным существительным со значением увеличения или уменьшения:cost - снижение стоимостиpay - повышение заработной платы

в) замена прилагательного в предикативной функции (с глаголом-связкой be или др.) глаголом:

to be glad - радоватьсяbe angry - сердитьсяbe silent - молчать и др.

3. Замены членов предложения.

При замене членов предложения происходит перестройка синтаксической структуры предложения в тексте перевода по сравнению с соответствующим предложением в тексте подлинника.

Типичным примером такого рода синтаксической перестройки является замена английской пассивной конструкции русской активной:

Не was met by his sister.

Его встретила сестра.was offered another job.

Ей предложили другую работу.

. Синтаксические замены в сложном предложении.

В строе сложного предложения наиболее часто наблюдаются;

а) замена простого предложения сложным;

б) замена сложного предложения простым;

в) замена главного предложения придаточным и наоборот;

г) замена подчинения сочинением и наоборот;

д) замена бессоюзного типа связи союзным и наоборот.

Например:

а) I like watching her dance.

Я люблю смотреть, как она танцует.

б) It was so dark I couldn’t see.

Я ее в темноте не мог видеть.

в) While I was eating my breakfast, mywith his girl-friend came in.

Я завтракал, когда вошел мой брат со своей подружкой.

г) Не had new father whose picture was on the wall.

У него новый отец - это его фотография на стене.

д) The test our laboratory made was of great importance.

Испытания, которые проводила наша лаборатория, были крайне важны.

Лексические замены

При лексических заменах происходит замена отдельных конкретных слов или словосочетаний исходного языка (ИЯ) словами или словосочетаниями языка перевода (ПЯ), которые не являются их словарными эквивалентами. Взятые изолированно, вне контекста, они имеют иное значение, нежели в тексте на ИЯ. Переводчик подыскивает вариант перевода, подходящий лишь для данного конкретного случая. Такой вариант перевода называют контекстуальной заменой.

Переводческая практика выработала некоторые приемы, используемые для создания контекстуальных замен. Наиболее распространенными среди них являются:

) конкретизация;

) генерализация;

) замена, основанная на причинно-следственных отношениях.

Конкретизация - замена слова или словосочетания исходного языка (ИЯ) с более широким значением словом или словосочетанием языка перевода (ПЯ) с более узким значением.

В английском языке много слов с общим широким значением и десемантизированных слов, которые при переводе всегда в той или иной мере конкретизируются.

Например, английское слово thing имеет абстрактное значение. Путем конкретизации переводится как:

вещь / предмет / тело / факт / случай / вопрос / обстоятельство / существо / проблема / произведение / животное и т.п.

Конкретизируются при переводе на русский язык глаголы движения и глаголы речи. Например:

Соте - приходить, прибывать, приезжать, приплывать, прилетать, подходить, подбегать и т.д.- идти, ходить, плыть, ехать, лететь и т.д., tell - говорить, молвить, повторить, утверждать, сообщать, сказать, гласить, приказать, велеть и т.д.

Чем чаще слово употребляется в различных контекстах, тем шире становится круг его значений. Однако следует помнить, что расширение значения слова приводит к ослаблению его вещественного значения, к частичной десемантизации. Например, английское слово case с одной стороны многозначное, с другой стороны десемантизированное, так как может выступать в роли слова-заменителя.- случай, дело, судебное дело, обстоятельство, факты, доказательства, доводы, аргумент, положение, ситуация, точка зрения и др.

Десемантизация слова заметна в сочетании in the case of - что касается, в отношении.

Перевод слова определяется контекстом. Очень часто требует конкретизации глагол be:

Не is a t school.

Он учится в школе.

Не is in the Army.

Он служит в армии.

Не was at the conference.

Он присутствовал на конференции.concert was on Sunday.

Концерт состоялся в воскресенье.book is on the table.

Книга лежит на столе.picture is on tne wall.

Картина висит на стене.

Генерализация - замена единицы исходного языка, имеющей более узкое значение, единицей языка перевода с более широким значением:

She visits me practically every week-end.

Она бывает у меня почти каждую неделю.

Не is a dashing driver. He's always speeding.

Он лихой водитель и вечно нарушает правила.

Who won the game? - I t ' s only the half.

Кто выиграл? - Еще не кончилось.

Замена следствия причиной и наоборот

В процессе перевода имеют место лексические замены, основанные на причинно-следственных связях между понятиями. Слово или словосочетание ИЯ может заменяться при переводе словом или словосочетанием ПЯ, которое по логике обозначает причину действия или состояния, обозначенного переводимой единицей ИЯ.

He's dead now.

Он умер. (Он умер, значит, он сейчас мертв.)don't blame them.

Я их понимаю. (Я их не виню, потому что я их понимаю.)

Не always made you say everything twice.

Он всегда переспрашивал. (Вам приходилось повторять сказанное, потому что он все переспрашивал.)

Антонимический перевод - широко распространенная в переводческой практике комплексная лексико-грамматическая замена. При антонимическом переводе утвердительная конструкция трансформируется в отрицательную (или наоборот), и одновременно производится замена одного из слов переводимого предложения на его антоним в языке перевода.

Например:

Не didn't say anything. Он промолчал.

ОТРИЦАТЕЛЬНАЯ КОНСТРУКЦИЯ

УТВЕРДИТЕЛЬНАЯ КОНСТРУКЦИЯ

Keep off the grass!ходите по траве.don't believe this is a smoker.

По-моему, это вагон для некурящих.

Типичное применение антонимического перевода при передаче на русский язык английской конструкции с not... (un)til; при этом (un)til заменяется на лишь тогда, только тогда, когда и пр.

It was not until 17th century that man began to understand the pressure.

Только в 17 веке человек начал осознавать, что такое давление.

Добавления

Одной из причин, вызывающих необходимость лексических добавлений в тексте перевода, является формальная невыраженность семантических компонентов словосочетания в ИЯ. Это явление особенно типично для английских словосочетаний структуры «существительное + существительное» или «прилагательное + существительное»:claim - требование повышения зарплатыengine - сокращение подачи электроэнергииengine - двигатель на твердом топливе

К добавлениям следует прибегать при передаче английских форм множественного числа существительных, не имеющих этой формы в русском языке:- отрасли промышленности- виды оружия- виды деятельности- средства защиты

Опущения

Опущению подвергаются чаще всего слова, являющиеся семантически избыточными, то есть выражающие значения, которые могут быть извлечены из текста и без их помощи. Одним из примеров избыточности является употребление так называемых парных синонимов - параллельно употребляемых слов одинакового или близкого значения, объединенных союзом and или or.

Русскому языку это явление не свойственно, поэтому при переводе необходимо прибегнуть к опущению, то есть заменить два слова одним. Например:and ordinary - обычныйand combustion - горениеand precisely - точно and fortunately - к счастью

Устранение семантически избыточных элементов исходного текста дает переводчику возможность осуществлять то. что называется компрессией текста, то есть сокращение его общего объема.

В заключение следует подчеркнуть, что перечисленные переводческие трансформации в «чистом виде» встречаются редко. Как правило, разного рода трансформации сочетаются друг с другом - перестановка сопровождается заменой, грамматическое преобразование сопровождается лексическим и т.д. Именно такой сложный, комплексный характер переводческих трансформаций и делает перевод сложным и трудным делом. Известный английский философ И. А. Ричарде говорит о переводе следующее: «Очень может быть, что здесь мы имеем дело с самым сложным процессом из всех, возникших когда-либо в ходе эволюции космоса».

Лекция 8 (2 ч.). Перевод научно-технической литературы. Словари и работа со словарями

Перевод научной и технической литературы является особой дисциплиной, возникшей на стыке лингвистики, с одной стороны, и науки и техники - с другой.

Данный вид перевода следует рассматривать как с языковедческих, так и научных и технических позиций. За последние годы была сделана попытка билингвистического исследования языка и стиля английской и русской научно-технической литературы. В результате проведенного исследования установлено, что в основе языка и стиля данного вида литературы лежат нормы письменного языка с определенными характеристиками.

Лексика научной и технической литературы отличается следующими признаками:

• употребляется большое количество специальных терминов;

• слова отбираются с большой тщательностью для максимально точной передачи мысли;

• большой удельный вес имеют служебные слова, слова, обеспечивающие логические связи между отдельными элементами высказывания, слова, выражающие отношение автора к высказыванию.

Для грамматики научной и технической литературы характерно:

• использование только твердо установленных в письменной речи грамматических норм;

• широкое распространение пассивных, безличных и неопределенно-личных конструкций;

• употребление по большей части сложносочиненных и сложноподчиненных предложений;

• преобладание существительных, прилагательных и неличных форм глагола.

Доказано, что личные формы глагола встречаются в научно-технической литературе в 2 раза реже, а пассивные конструкции в 5-6 раз чаше, чем в художественной. Это объясняется тем. что в отличие от художественной литературы (основная задача которой - создание образов), научно-техническая литература стремится как можно точнее описать и объяснить определенные факты.

Что касается способа изложения материала научной и технической литературы:

• главный упор делается на логическую, а не на эмоциональную сторону информации;

• изложение обычно ведется не от первого лица, а используется особый «коллективный» стиль. Отсутствует категоричность изложения.

Основная форма технического перевода - полный письменный перевод. Работа над полным письменным переводом предусматривает ряд этапов.

Этап №1. Знакомство с оригиналом.

Необходимо прочитать весь текст, пользуясь по мере надобности рабочими источниками информации: словарями, справочниками, специальной литературой. Работу со специальной литературой можно начать и до прочтения текста, если предварительно ясно, к чему нужно подготовиться заранее.

Этап №2. Выделение логических частей оригинала. Деление текста на законченные смысловые отрезки - предложения, абзацы, периоды.

Величина определяемой для перевода части текста зависит от трех факторов:

• смысловой законченности отрывка;

• сложности содержания;

• возможностей памяти переводчика.

Такой частью текста может сыть предложение, группа предложений, абзац и т.п., но эта часть должна быть обязательно законченной по смыслу. Чем сложнее текст - тем меньше такая часть, чем лучше память переводчика - тем она больше.

Этап №3. Черновой перевод текста. Последовательная работа над логически выделенными частями оригинала.

После того, как содержание выделенной части текста понято и усвоено, его нужно выразить по-русски в письменной форме, полностью отвлекаясь от оригинала (т.е. не глядя в него) и постоянно следя за стилем, то есть за качеством, единообразием и логикой изложения.

Этап №4. Повторное чтение оригинала, сверка его с выполненным переводом с целью контроля правильной передачи содержания. Необходимо сверить переведенную часть текста с соответствующим местом оригинала, чтобы восполнить пропущенное. Нужно следить за тем, чтобы между каждой последующей и предыдущей частью перевода была логическая связь.

Этап № 5. Окончательное редактирование перевода с внесением поправок. При редактировании перевода следует придерживаться следующих принципов:

а) если одну и ту же мысль можно выразить несколькими способами, то предпочтение отдается более краткому;

б) если слово иностранного происхождения можно без ущерба для смысла заменить словом русского происхождения, то переводчик обязан это сделать;

в) все термины и названия должны быть строго однозначны.

Этап № 6. Перевод заголовка. Делается в последнюю очередь с учетом всех особенностей текста, так как заголовок должен отражать суть содержания всего текста, статьи, патента.

Реферирование специальной литературы

Реферативный перевод - полный письменный перевод заранее отобранных частей текста, образующих вместе реферат оригинала. Реферативный перевод в 5-10 раз короче оригинала. В процессе работы над реферативным переводом опускается вся избыточная информация.

Виды рефератов

. По характеру изложения материала рефераты делятся на рефераты-конспекты и рефераты-резюме.

В реферате-конспекте приводятся в обобщенном виде существенные положения подлинника.

Реферат-резюме - значительно короче. В нем требуется более высокая степень обобщения, чем в реферате-конспекте.

. По оформлению и восприятию рефераты могут быть письменными и устными.

. По охвату источников рефераты подразделяются на монографические, сводные, обзорные и выборочные.

Монографический реферат составляется по одному источнику (материалу), сводный - по нескольким статьям, книгам или документам, обзорный - по какой-то теме или по какому-то направлению, в виде кратких обозрений и выборочные рефераты делаются по отдельным главам, разделам или материалам. Например: «Новое в законодательстве США», «Экологические проблемы в Европе» и т. д.

При составлении монографического реферата, охватывающего весь материал, тема (название) реферата обычно определяется самим материалом. Например: Реферат «Законодательство в США» по статье «Legislation in the USA».

В сводном реферате содержание охватываемых источников излагается более полно, систематизировано и обобщенно с тем, чтобы реферат мог заменить подлинник. Обзорный реферат служит средством информации о наличии материалов по определенному вопросу. Например: Реферат «Подготовка юристов в США» по материалам американской печати.

Требования, предъявляемые к реферату

. Реферат должен быть написан лаконичным литературным языком.

Начинать реферат нужно непосредственно с изложения существа дела без вводных фраз, вроде: «Целью настоящей работы было...» или «Автор в данной статье рассматривает...» В реферате не должно быть неясных формулировок или выражении, лишних слов. Следует избегать сложных придаточных предложений. В устном реферате вводные фразы используются: «Автор рассматривает...», «Автор подчеркивает...», «В статье...» и т. д.

. Все приводимые в реферате цифровые данные должны быть пересчитаны в метрические меры, за исключением особых случаев. Иногда в скобках могут быть приведены обозначения, данные в оригинале.

. Если в реферате приводятся малоизвестные фамилии и названия на русском языке, целесообразно в скобках давать фамилии и названия на языке оригинала.

. В рефератах целесообразно давать сокращенные названия и обозначения терминов и слов, часто повторяющихся в данном реферате. После упоминания часто повторяющегося слова в скобках указывается его заглавная буква (или буквы), которые затем повторяются уже без скобок. Формулы (математические) также в основном следуют подлиннику. Если в подлиннике реферируемой статьи даются обозначения, не принятые в отечественной научной и технической литературе, необходимо заменить их принятыми.

. Референт подписывает реферат, проставляет свои инициалы и дату составления реферата. Если реферат выполняется для какой-то организации, необходимо выяснить требования к реферату этой организации.

Структура реферата

Структура реферата зависит от характера реферируемого материала и не может быть единой.

Для библиографического реферата структура может быть следующей:

. Библиографическое описание (автор, название, место и год издания, количество страниц) (БО);

. Главная мысль (идея) реферата (ГМ);

. Изложение материала (существо содержания) реферируемой работы (ИМ или СС);

. Референтский комментарий (примечания референта) (РК).

Для рефератов монографических и сводных по материалам военного и юридического характера можно использовать следующую структуру реферата:

. Библиографическое описание первоисточника и тема реферата (БО);

. Главная мысль (ГМ);

. Изложение материала (ИМ);

. Выводы (В);

. Референтский комментарий (РК).

Библиографическое описание (БО): автор и название первоисточника даются на русском (на иностранном) языке, если в этом есть необходимость, место, год издания, количество страниц. В учебном сводном и обзорном рефератах БО может опускаться, а вместо него в конце реферата приводятся «Список использованной литературы». Тема реферата, особенно сводного или обзорного, как было сказано выше, может не совпадать с темой реферируемого материала, и может формироваться из разных источников.

Главная мысль является ответом на заданную тему. Хотя в некоторых материалах автор нечетко формулирует главную мысль, референт обязан высказать ее и ясно сформулировать.

Изложение содержания материала является важнейшей частью реферата. В изложении материала, основанном на обобщении, и заключается существо реферата.

В реферате - конспекте изложение материала сводится к обобщенному изложению всех основных положений подлинника в том числе иногда и второстепенных.

Однако реферат никогда не должен подменяться переводом. К переводу следует обращаться лишь при использовании обобщений, содержащихся в подлиннике или при цитировании. В реферате - резюме обобщаются основные положения подлинника, второстепенные же, не имеющие прямого отношения к теме, исключаются.

Выводы - ответы автора на поставленный в статье вопрос, - являются логическим развитием главной мысли. Следует помнить, что выводов может быть несколько и что они не обязательно должны находиться в конце материала.

В зависимости от внутренней структуры статьи они могут быть и в середине и даже в начале статьи.

Референтский комментарий может включать в себя:

) общие замечания юридического и идеологического порядка;

) замечания по истории вопроса: связь с прошлыми и настоящими событиями и явлениями;

) фактические уточнения и разъяснения, которые должны быть обязательно оговорены референтом;

) справку об авторе и источнике;

) указания на другие источники и материалы по данному вопросу.

Ясно, что комментарий не обязательно будет выделяться в отдельную рубрику: он может даваться и в ходе изложения материала, те или иные пункты комментария могут опускаться.

Работа над рефератом

Этапы работы над реферативным переводом.

Этап № 1. Предварительное знакомство с оригиналом. Чтение всего текста. Просмотр специальной литературы в данном области.

Этап № 2. Разметка текста. Исключаемые части текста берутся в квадратные скобки.

Этап №3. Чтение оставшегося за скобками текста. Устранение возможных диспропорций и несвязностей.

Этап №4. Полный письменный перевод части оригинала, оставшейся за скобками.

Аннотирование специализированной литературой

Аннотацией называется предельно сжатая характеристика материала, имеющая чисто информационное назначение. В отличие от реферата, аннотация не может заменить собой самого материала. Она должна дать читателю лишь общее представление об основном содержании книги или статьи. Искусство аннотирования заключается в умении правильно определить, что именно является главным, важнейшим.

Аннотация может иметь следующую структуру:

) библиографическое описание (автор, название книги, работы или статьи, место и год издания);

) общие сведения (сжатая характеристика) материала;

) дополнительные сведения (о работе и ее авторе).

При аннотировании иностранного материала выходные данные обычно даются на языке подлинника. В теоретическом плане существует несколько классификаций аннотаций, в основу которых положены различные признаки.

Виды аннотаций

Аннотации бывают двух типов: описательные и реферативные.

Описательная аннотация приводит лишь описание материала, не раскрывая его содержания. Обычно описательная аннотация состоит из назывных предложений, которые могут явиться обобщенным изложением плана аннотируемой статьи или книги для информации потенциального читателя. Описательная аннотация приводится в начале книги и начинается с выходных данных. Например:

ВАСИЛЬЕВА Н. В. И ДР. КРАТКИЙ СЛОВАРЬ ЛИНГВИСТИЧЕСКИХ ТЕРМИНОВ. М: Русский язык, 1995. 175 с.

В словаре представлены около 1500 терминов традиционного и современного языкознания, включая термины лингвистических дисциплин, не охваченных ранее выходившими словарями лингвистических терминов (контрастивная лингвистика, психолингвистика и др.): Словарь предназначается в первую очередь учащимся филологического профиля - студентам, аспирантам, в том числе иностранцам, изучающим русский язык. Словарь может быть рекомендован преподавателям вузов, учителям-словесникам, а также всем, кто интересуется вопросами языкознания и русского языка.

Вот еще один пример описательной аннотации, более сжатой:

Блох М. Я. и др.

Практикум по грамматике английского языка. Учеб. Пособие для студентов пед ин-тов по спец. № 2103, Иностр. яз. / М. Я. Блох, А. Я. Лебедева. В. С. Денисова. М.: Просвещение, 1985. 175 с.

Данное пособие представляет собой систематизированный сборник упражнений по грамматике английского языка.

Пособие состоит из двух основных частей: морфологии и синтаксиса. Основное внимание в пособии уделяется грамматическим формам и конструкциям.

К сожалению, есть книги с неправильно оформленными аннотациями или совсем без аннотаций.

В реферативной аннотации указывается, что именно содержится в аннотируемом материале, т.е. материал излагается в связной, хотя и предельно сжатой и обобщенной форме. Реферативная аннотация обычно помещается на суперобложке издания и имеет своей целью привлечь читателя, но может составляться и для информативных целей по статьям и зданиям.

Как правило, информативная аннотация, как и описательная, начинается с выходных данных (автор, заглавие или название, номер тома или издания, место издания, количество страниц, иллюстраций, а затем дается в сжатой и обобщенной форме информация по данному материалу.

В аннотациях на английском языке, особенно на суперобложках, порядок оформления практически совпадает с аннотациями на русском языке: название, автор, выходные данные, сжатая характеристика материала. Например:of the US Navy in World War IIStefan Terzibaschitsch

pages 148 photographs 115 drawingshandsome large format volume details the development of the greatest fighting ships of all time - the American battleships of World War II.illustrated with photographs, deck plans and silhouette drawings, the book covers all the classes of battleships involved in World War II. Because many older ships were kept in service, it is almost a history of the U. S. Battleship while it also includes mention of later Korean War Service. The text includes details of construction, armament, radar and wartime camouflage.there is a chapter on Japanese battleships, the design of which greatly influenced American thinking.author, Stefan Terzibaschitsch, is an experienced naval writer and has drawn on several private collections of photographs, as well as receiving help from the U. S. Department of the Mavy. Originally published in Germany, this is a revised English language edition.

Следует заметить, что обзорные рефераты, охватывающие обширный материал, обычно состоят из описательных и реферативных аннотаций отдельных статей или книг, которые располагаются в определенной последовательности для обеспечения внутренней и внешней связи между ними.

Передача стилистических особенностей языка английских и американских газет при переводе

Газетный стиль можно определить как систему взаимосвязанных языковых элементов, направленную на выполнение определенной коммутативной функции, прежде всего, функции информативной и функции воздействия на читателя (функции убеждения). Необходимость писать быстро в условиях современной коммуникации приводит к широкому использованию языковых штампов, что, в свою очередь, способствует развитию и употреблению в языке газеты фразеологизмов. С другой стороны, «стремление экспрессии приводит к тому, что очень часто эти фразеологические единицы оказываются и окказионально-преобразованными».

Ограничения в пространстве на газетной полосе приводят к неизбежной компрессии языковых элементов. В области грамматики тенденция к компрессии находит выражение в опущении в заголовках служебных слов (глагола to be, артикля), в упрощении употребления временных форм, в предпочтении лаконичных, сжатых конструкций.

В области лексики в языке газет также имеются свои особенности. Например, некоторые глаголы благодаря газете приобретали большую полисемию, чем это зарегистрировано в словарях. Кроме того, если одни газеты (например, «Нью-Йорк Таймс»), как правило, шире используют стилистически высокую лексику, то другие (например, «Дейли ньюс») часто предпочитают стилистически сниженную лексику. Таких различий не замечается в советской печати, которая характеризуется в целом употреблением более однородной газетной лексики.

Газетная статья начинается с заголовка. Особенность английских газетных заголовков такова, что в них используются преимущественно глагольные фразы. Действия, имевшие место в прошлом, как правило, передаются в заголовках глаголами в настоящем времени, а действия, относящиеся к будущему - с помощью инфинитива. Употребление глагола в настоящем времени значительно усиливает динамизм повествования. Например: Death Claims Two in Auto Crash. Однако в некоторых газетных заголовках при описании действий, относящихся к прошлому, может встречаться и прошедшее время. Например, заголовок Конвейеры «Пегасо» остановились можно перевести не только Pegaso Conveyers Stop (Come To a Halt), Pegaso Conveyers Idle Now, но и Pegaso Conveyers Stopped.

Весьма характерными заголовками являются заголовки типа State Checking Auto Repairs Shops, где употребляется конструкция с причастием на -ing, предложная группа, например, From the Police Blotter, или инфинитив - How To Keep Well и т.д.

В газетных заголовках англо-американской прессы часто употребляются слова с фигуральным значением. Например: Navy Group a New Broadside at US Arms Plan Группа военно-морских сил США обрушивает град новых упреков в адрес плана вооружений (to fire a broadside обрушиваться с критикой).

Нередко заголовок в английской или американской газетной статье ставит цель не только сообщить ту или иную информацию, сколько привлечь к ней внимание. В таких случаях подлежащее иногда выпускается. Например: Steals Pistol To End Life. Как видно из данного примера, заголовок начинается с глагола-сказуемого.

Отличительной чертой газетных заголовков англо-американской прессы является использование не только определенных грамматических конструкций, но и так называемой «лексики заголовков» - явление, в гораздо меньшей степени свойственное русскоязычной печати.

Для современного английского политического языка характерен большой динамизм, пристрастие к новейшей лексике. Так, идея «воинственности» в политическом языке передается не только путем использования таких слов, как warlike, warring, militant, battle, clash, combat, revolt, riot, и т.д., но и, например, с помощью сложного слова trigger-happy; русские выражения политик - любитель авантюр, политический авантюрист в некоторых контекстах могут быть переведены trigger-happy politician. Существует и другое близкое по смыслу выражение finger on the button (букв. «готовый нажать на кнопку пуска ракетного оружия»), которое эквивалентно русскому выражению в боевой готовности. Элемент happy как часть сложного слова довольно часто используется в газетном языке: человек, упивающийся своей властью power-happy, обалденный, сбитый с толку slap-happy и т.д.

Слово gap, как известно, существует самостоятельно и означает пробел, недостаток; проблема. Русскому сочетанию кризис доверия в качестве новейшего английского варианта следует дать эквивалент credibility gap, а не crisis of trust. Различие между ними состоит в том, что в первом случае (crisis of trust) - со свободным словосочетанием. Использование в переводах подобной лексики - это скорее журналистский прием в целях достижения определенного эффекта. Например, некоторые американские журналисты окрестили проблему обучения школьников чтению в США reading gap. Вряд ли при переводе с русского на английский можно воспользоваться этим выражением, которое употребляется в английском языке окказионально.

Свидетельством большой экспрессивности и динамизма языка современной печати может служить также группа слов типа teach-in, sit-in, lie-in, live-in и т.д. Таких слов в современном английском языке очень много, и их число все более возрастает. Так teach-in на русский язык переводится студенческая сходка, споры на злободневные темы; sit-in сидячая забастовка; lie-in протест путем лежания на земле (прибегнув к демонстрации такого рода, прогрессивно настроенная американская молодежь однажды протестовала в центральном парке в Нью-Йорке против агрессивной войны США во Вьетнаме); study-in показательные совместные занятия (например, негров и белых); pray-in протест в форме молений в храме (в то время, когда храм должен быть закрыт) и т.д.

Переводчик должен постоянно следить за всеми новыми тенденциями в языке избранной им области. Так, для передачи понятия «комплексный» все чаще употребляется слово package, а не complex: комплексная сделка package deal; план комплексного разоружения package disarmament plan; комплексная туристическая поездка package tour.

В американской и английской печати для обозначения общего понятия политик, политический деятель существует целый ряд слов: political careerist, wardheeler, wheelhorse, (party) hack, hangeron, hangdog politician, hatchetman, political drudge, political hireling, stooge, underling, politico, office seeker. Все эти слова в том или ином плане характеризуют отдельных профессиональных политиков буржуазных стран, но эмоциональный заряд у этих слов различный. В отличие от стилистически нейтральных public figure, office holder; (professional) politician, government leader, political expert, statesman, приведенные выше лексические единицы обладают большой эмоциональной окраской, в целом отрицательной: wardheeler мелкий политикан, прихлебатель, политический прислужник; wheelhorse работяга, «рабочая лошадь»; party hack политический наймит; hanger-on приспешник, подхалим; hangdog politician карьерист; political drudge работяга, «ишак»; political hireling политический наймит; stooge политическая марионетка; underling мелкий политикан, политический прислужник; politico (также сокращенное pol.) политикан.

Переводчику важно также знать типичную, стандартную газетную лексику, обозначающую реалии англо-американской печати. Например: аршинный заголовок banner headline, banner (сокращенный вариант) или splash headline (а не big headline); яркое рекламное объявление (на суперобложке) blurb (а не bright ad); поместить статью на незаметном месте to bury a story (а не to place an item on the back pages); окончательный срок (представления материалов) deadline (а не final date); более мелкий заголовок в статье (после крупного) drophead или hanger, dropline (а не small headline); пресса (представители печати) The Fourth estate (возможно -the representatives of the press) и т.д.

Существует своеобразный «язык печати» (подобно «военному языку», «языку рекламы», «языку дипломатии» и т.д.), который переводчику необходимо хорошо знать в пределах обоих языков.

Словари, работа со словарями

Как бы блестяще ни владел человек иностранным языком, его память не может удержать значения всех слов, особенно если учесть, что в современных развитых языках большинство слов многозначно. Если у переводчика возникают трудности с переводом в связи с раскрытием значения слова или словосочетания, в таких случаях переводчик прежде всего обращается к словарю. Бывает так, что хотя словарь и не дает контекстуального значения слова, отталкиваясь от определенного нормативного значения, указанного в словаре, можно найти искомое значение. Одним из основных условий, обеспечивающих быстрое пользование словарем, является знание алфавита и знакомство со структурой словаря. Используйте бумажные закладки и не спешите захлопнуть словарь, пока найденное слово не зафиксировано Все существующие словари делятся на две большие группы: энциклопедические и лингвистические.

Энциклопедические словари раскрывают объем и содержание понятий о предметах, событиях, явлениях. Энциклопедические словари бывают двух типов: общие и специальные. К общим энциклопедическим словарям относятся прежде всего энциклопедия (например, Большая Советская Эпциклопедия, Большая Российская энциклопедия, The Encyclopaedia Britannica). Специальные энциклопедические словари посвящены определенным областям знаний: экономические, философские, исторические, литературные и другие словари.

В лингвистических словарях в отличие от энциклопедических описывается не предмет или понятие, обозначаемые данным словом, а само это слово, то есть дается характеристика слова как единицы языка: приводятся значения слова (если оно многозначно), его грамматическая, орфографическая, орфоэпическая характеристики, указывается его стилевая принадлежность, в некоторых словарях - этимология. Затем идут примеры, иллюстрирующие реализацию значений слова в речи.

Значения слова могут раскрываться в лингвистическом словаре двумя способами: средствами того же языка, из которого взято толкуемое слово, или средствами другого/других языков, т.е. переводом. В зависимости от этого различаются одноязычные словари и переводные.

Одноязычные лингвистические словари различаются в зависимости от того, какой языковой материал подвергнут обработке и каковы способы этой обработки: толковые словари, этимологические словари, частотные, орфографические, орфоэпические.

Помимо словарей общего типа имеются еще специальные лингвистические словари: словари идеографические (условных письменных знаков), синонимические, фразеологические, словари сокращений, диалектизмов, сленга, терминологические, топонимические (географических названий) словари, словари американизмов, цитат и т. д.

Процесс перевода письменного текста

Процесс перевода письменного текста начинается с анализа исходного текста, в ходе которого переводчик стремится достигнуть глубокого понимания смыслового содержания (при переводе на русский язык), а затем уже приступает к оформлению перевода. Переводчик не может довольствоваться общим, смутным пониманием иностранного текста. Прежде чем приступить к переводу текста, его необходимо прочесть по абзацам, так как в абзаце лучше видны все контекстуальные связи предложений. Словарная подготовка к переводу начинается с предложения. Читая словарную статью (словаря), незнакомые слова в предложении следует соотносить со смыслом переводимого предложения. Только когда предложение полностью понятно, переводчик переходит к оформлению мысли на русском языке. Поиск варианта лучше всего вести, отвлекаясь от исходной формы текста во избежание буквализма. Мысль, заложенная в исходном предложении, должна быть выражена наиболее естественными речевыми формулировками на русском языке. Только после того как мысль выражена, переводчик производит «сверку» предложения на выходе с исходным предложением (а еще правильнее с абзацем). Убедившись в том, что мысль выражена достаточно точно и естественно, переводчик переходит к следующему абзацу. Закончив перевод, переводчик сам оценивает результат своего труда, отвечая на вопрос, достаточно ли точно передан смысл и достигнуто ли функционально- стилистическое соответствие исходному тексту (ИЯ) в тексте перевода (ПЯ).

Особое внимание следует уделить заголовку в английском языке. В заголовке могут содержаться элементы закодированности, поэтому переводчик приступает к его переводу только после того, как переведен весь текст.

Если при переводе на русский язык (Я1) переводчику, как правило, хватает информации, которую он извлекает из англо-русского словаря, потому что он свободно ориентируется в родном языке и «дорабатывает» искомую формулировку, опираясь в значительной степени на свое знание русского языка, то при переводе на английский язык (Я2) ему приходится пользоваться и другими словарями помимо русско-английского словаря.

При переводе на английский язык проблема понимания отсутствует. Здесь возникает другая сложность: правильный выбор слов и словосочетаний и оформление перевода в соответствии с лексическими, грамматическими и стилистическими нормами иностранного языка (Я2). Переводчик должен развивать навык пользования словарями, уметь читать словарную статью. Особого внимания заслуживает система помет (замечаний, примечаний) в словаре. Задачи помет выходят за рамки чисто стилистической оценки слова. Они позволяют переводчику почерпнуть дополнительные сведения о словоупотреблении, глубже, конкретнее раскрывают смысловую структуру слова. Очень часто, открыв русско-английский словарь и прочтя словарную статью, переводчик бывает не удовлетворен приводимыми в ней соответствиями. Это происходит потому, что ни один словарь не может предусмотреть контекстуальные употребления слова и в достаточной степени дифференцировать синонимы. В этом случае переводчик продолжает поиск, подбирая синонимы русского слова. После того как найдено подходящее, по мнению переводчика, слово, его нужно проверить по английскому толковому словарю. При этом в словарной статье можно найти еще более удачное соответствие. Особое внимание переводчик должен уделять лексической словосочетаемости, потому что комбинация слов, возможная в русском языке, может быть совершенно невозможной в английском. Во время своей работы переводчик использует самые различные словари:

.Большой англо-русский словарь в двух томах (БАРС). Под общим руководством проф. И. Р. Гальперина. Содержит 150 тысяч слов. Главным достоинством БАРСа является то, что в нем широко представлена словосочетаемость. Смысловая структура многих полисемичных слов раскрыта в микроконтексте - в словосочетаниях и кратких фразовых примерах, что имеет огромное значение для переводчика.

.Новый большой англо-русский словарь. Под общим руководством Ю. Д. Апресяна. В трех томах содержится около 250 000 лексических единиц. В 1999 году вышло 3-е издание.

.Новый англо-русский словарь В. К. Мюллера. Содержит 160 000 слов и сочетаний. В 1999 г. вышло 6-е издание.

.Меньшим по объему, но практически ценным словарем является Англо-русский словарь проф. В. К. Мюллера. В последних изданиях проведена большая работа по усовершенствованию ряда словарных статей. Пересмотрены стилистические пометы. Словарь содержит 53 тысячи слов.

.В начале 2000 года вышло 16-е издание англо-русского словаря В. Д. Аракина, В. С. Выгодской, П. Н. Ильиной. Словарь содержит около 40 000 слов и 60 000 словосочетаний.

.Основным пособием переводчика при переводе с русского языка на английский является Русско-английский словарь, составленный под общим руководством проф. А. И. Смирницкого. В словаре хорошо представлена многозначность русских слов. Существенным недостатком данного словаря является его небольшой объем (всего 50 тысяч слов) и некоторое отставание от жизни, что присуще большинству словарей.

. Новый большой русско-английский словарь в 3-х томах под общим руководством П. М. Макурова, М. С. Мюллера, В. Ю. Петрова. Содержит более 300 000 лексических единиц.

. Меньшим по объему (34 тысячи слов), но значительно обновленным является Русско-английский словарь А. М. Таубе, А. В. Литвиновой, А. Д. Миллера, Р. С. Даглиша, под редакцией Р. С. Даглиша. В словарь включены новые слова и выражения, словосочетания и идиоматические выражения, представляющие трудности при переводе на английский язык.

. Англо-русский фразеологический словарь, составленный проф. А.В. Куниным. В словаре даны 25 тысяч фразеологизмов. С примерами из английской и американской литературы, переведенными на русский язык.

. Большой англо-русский фразеологический словарь А. В. Кунина. Содержит около 20 000 фразеологических единиц. В 1998г. вышло 5-е издание.

. Из одноязычных словарей следует в первую очередь порекомендовать словарь Хорнби (Oxford Advanced Learner's Dictionary of Current English. London, Oxford University Press). Для начинающих переводчиков словарь имеет большую ценность. В нем представлена наиболее употребительная лексика (50тысяч слов, 11 тысяч идиом). Главное достоинство словаря -- простота толкования значений слов, множество исключительно ясных примеров, показывающих, как надо употреблять то или иное слово или словосочетание в речи.

Для профессиональных переводчиков большую ценность представляет The Concise Oxford Dictionary of Current English.

Словарь Вебстера - один из лучших толковых словарей. Это один из авторитетнейших справочников по современному американскому, а также английскому словоупотреблению.

В последние годы появилось очень много словарей по специальным отраслям знания, издаются многоязычные словари, которые пользуются меньшим спросом, чем специальные двуязычные словари. С каждым годом количество издаваемых словарей увеличивается, широко используются электронные словари, однако гарантией успеха перевода является практическая работа со словарем, умение работать со словарем и опыт работы в качестве переводчика.

Лекция 9 (2 ч.). Этика переводчика

Сущность профессиональной этики переводчика

Возникнув много веков назад, профессия переводчика постоянно доказывала свою нужность людям. Менялось отношение общества к ней, менялись и этические нормы. К началу XX в. они имели уже определенные очертания и постоянно оттачивались на протяжении всего XX столетия.

Полноценное осознание роли перевода и переводчика приходится на середину XX в. Правда, многие современные исследователи отмечают, что социальный статус профессии переводчика и сегодня недостаточно высок. Европейские и американские авторы отмечают непонимание сути профессии переводчика со стороны многих заказчиков, восприятие переводчика как неизбежного зла, низкую оплату и неудовлетворительные условия труда, отсутствие социальной защиты.

Особая ситуация до последнего времени наблюдалась в России. Бытовое представление о переводе было и остается легкомысленным. Пожалуй, это единственная профессия, за которую все люди, не задумываясь, берутся с легкостью еще в детские годы. Обычное школьное задание: «Переведи!» может прозвучать на уроках иностранного языка еще в первом классе. При этом учитель не объясняет, что для этого надо сделать, а ученику не приходит в голову, что для этого нужно что-то дополнительно уметь. Все уверены, что для перевода достаточно знать хоть немножко иностранный язык. А уж от человека с мало-мальски филологическим образованием просто все вокруг ждут, что он с легкостью исполнит обязанности переводчика и устного, и письменного, и он сам того же мнения. Все - и заказчики, и переводчики - знают, что такое перевод, а по поводу того, каким он должен быть, каждый волен думать, что ему заблагорассудится. Конечно, здесь играет роль вечно бытующая обывательская самоуверенность: мол, то, чем я не занимаюсь, не так уж важно и дается легко.

Однако ситуация в России имеет также свои глубокие исторические и социальные корни. Профессиональная этика переводчика в России, не успев окончательно сложиться в начале XX в., была затем почти до основания разрушена. Огромную роль в этом сыграло провозглашение атеизма в нашей стране и попрание христианских ценностей. Утверждение вседозволенности распространилось и на перевод и сделало его удобным идеологическим оружием. При переводе можно было исказить все что угодно, если это было необходимо в идейных целях. Появилось понятие «идеологически выдержанный перевод». Переводчиков объявили «бойцами идеологического фронта». Эти установки обернулись тем, что переводчик оказывался профессионалом прежде всего в области идеологии, а не в области перевода. Профессиональная порядочность, разумеется, не могла исчезнуть полностью.

В последние годы осознание необходимости формулирования этих постулатов, восстановления и утверждения чести профессии отражается в многочисленных публикациях, посвященных переводу. В виде шутливых «правил» некоторые важные этические принципы, сформулированные М. Боуэн, опубликованы в переведенном на русский язык учебнике по синхронному переводу известной английской переводчицы Линн Виссон «Синхронный перевод с русского на английский». - М., 2000. Однако связного представления о профессиональной этике переводчика новейшие публикации нам все же не дают.

Итак, профессиональная этика переводчику необходима. Из чего же она складывается? Она включает в себя моральные принципы, нормы профессионального поведения, требования профессиональной пригодности, твердое знание переводчиком своего правового статуса.

Моральные принципы переводчика

Моральные принципы переводчика, т. е. определение того, что можно и чего нельзя переводчику, - задача не такая уж простая. Мнение российских практиков по поводу того, что аморально, а что нет, несколько расходятся. Тем не менее некий общий знаменатель из разнородных мнений извлечь можно, и мы попробуем сделать это на конкретных образцах перевода, взятых из записей работы различных российских переводчиков 90-х годов.

Предваряя анализ «образцов», напомним, что, как отмечают многие исследователи перевода, при устном последовательном переводе хороший переводчик способен передать до 80 процентов информации исходного текста. Это объективные данные для такого вида коммуникации. Однако несоблюдение переводческой этики может привести к почти полному блокированию информации.

Директор завода (говорит по-немецки, рассказывая русским официальным лицам о положении на своем предприятии; присутствуют также немецкие политические деятели и представители заводской администрации):

«Наш завод специализировался раньше на выпуске военной техники. Мы собирали ракетные установки, все детали для которых поставлял бывший Советский Союз. Ведь Германия не имела права выпускать собственное вооружение. Выпускали радарные установки, ракеты типа „Кон-корс". Теперь наши специалисты, инженеры высокого класса, переориентируются на выпуск трамваев...»

П е р е в о д ч и к : «Он говорит о том, что завод раньше был военный. Валит все на Советский Союз. Ну, и намекает на то, что сейчас их специалистам хуже живется...»

Как мы видим, переводчик передал только малую долю смысла того высказывания, которое сделал его клиент. От логичной, выдержанной в официальном стиле характеристики завода осталось только обобщенное, свернутое сообщение «завод раньше был военный». Полные предложения с прямым порядком слов, характерные для официального сообщения, превратились в неполные, эллиптичные. Нейтральная окраска текста заменилась эмоциональной, официальный стиль - разговорным. Все фразы в переводе отличаются просторечной окраской. И эта окраска, создающая особый, интимный тон общения русской стороны, и перевод в третьем лице: «Он говорит...» разрушают, изменяют ситуацию официального общения, в которую переводчик не имел права вмешиваться.

Перейдем теперь к обсуждению ситуации перевода. Соблюдение этических норм в ситуации перевода существенно влияет на результат.

Поскольку устный перевод - это работа в прямом контакте с людьми, от переводчика прежде всего требуется соблюдение норм этики общения, оно входит почти в любую профессиональную этику. Значит, переводчик должен в полной мере обладать умением себя вести, быть воспитанным человеком. Диапазон представлений о воспитанности чрезвычайно широк. Но всегда в основе воспитанности правила, позволяющие человеку проявлять к другим людям такое же уважение, как к самому себе. Создание с помощью интимного просторечного тона группировки внутри коллектива людей, участвующих в общении, - это неуважение к остальным. Столь же неуважительно говорить о человеке в его присутствии «он». Тем более что это опять искажает смысл текста. Ведь директор завода говорит от первого лица: «наш завод», «мы», «я». Корректный перевод не допускает смены лица местоимения, т. е. замены одной грамматической формы на другую.

А теперь попробуем сделать некоторые выводы из обсужденных этических ошибок переводчика и сформулировать основные правила переводческой этики:

. Переводчик не собеседник и не оппонент клиента, а транслятор, перевыражающий устный или письменный текст, созданный на одном языке, в текст на другом языке.

. Из этого следует, что текст для переводчика неприкосновенен. Переводчик не имеет права по своему желанию изменять смысл и состав текста при переводе, сокращать его или расширять, если дополнительная задача адаптации, выборки, добавлений и т. п. не поставлена заказчиком.

. При переводе переводчик с помощью известных ему профессиональных действий всегда стремится в максимальной мере передать инвариант исходного текста, ориентируясь на функциональные доминанты подлинника.

. В ситуации перевода переводчик обязан соблюдать этику устного общения, уважая свободу личности клиента и не ущемляя его достоинство (подробнее о ситуативном поведении в следующем разделе).

. В некоторых случаях в обстановке устного последовательного или синхронного перевода переводчик оказывается лицом, облеченным также и дипломатическими полномочиями (например, при переводе высказываний крупных политиков в обстановке международных контактов). Если эти дипломатические полномочия за переводчиком признаны, он имеет право погрешить против точности исходного текста, выполняя функцию вспомогательного лица в поддержке дипломатических отношений, препятствуя их осложнению, но не обязан защищать при этом интересы какой-то одной стороны.

. В остальных случаях переводчик не имеет права вмешиваться в отношения сторон, так же как и обнаруживать собственную позицию по поводу содержания переводимого текста.

Переводчик в нашем первом примере нарушил все указанные выше принципы и, таким образом, не выполнил свою профессиональную задачу.

Прежде чем перейти к обсуждению прочих моральных принципов работы переводчика, подкрепим сказанное выше еще двумя примерами:

Российское телевидение (в беседе с рабочим предприятия): «Как вы живете? Чем интересуетесь? Какая у вас семья? Чем вы занимаетесь в свободное время? Как вам жилось раньше? Как теперь? Расскажите об этом немножко!»

Р а б о ч и й : «Да что там рассказывать! Ничего особенного... Как жил, так и живу. Ничем особенным не занимаюсь. Работа примерно та же. Был электриком, стал электромонтером. Планов особых нет. Семьи пока нет. Ну разве что жену, может быть, заведу. Так все как-то...»

П е р е в о д ч и к : «Говорит, что все как было, так и есть. Ничем он не интересуется... Дебил!»

Как мы видим, переводчик опять нарушает все правила профессиональной этики. Он меняет смысл высказывания, игнорирует его инвариант, и вместо последовательного перевода предлагает свою оценку и свою трактовку содержания. Помимо этого он позволяет себе и откровенное ругательство, проявляя личное высокомерие по отношению к автору исходного текста.

И, наконец, третий пример.

Обстановка банкета. Мюнхен. На банкете журналисты, писатели, художники из Германии и России. Слово берет главный редактор крупной баварской газеты: «Друзья! Теперь уже ясно, что наша выставка удалась. Русские художники показали класс! Мюнхен приветствует их! Давайте выпьем за них и за высокое искусство!»

П е р е в о д ч и к (обращаясь к русским художникам): «Да ну его к черту! Он чушь всякую мелет! Давайте лучше сами выпьем!»

Опять все этические нормы нарушены. Мало этого, переводчик нарушил и те негласные законы, которые знает каждый переводчик и которые обеспечивают качество его работы. Как ни печально, переводчик не имеет права пить и есть на банкете. Для него это не банкет, а работа. Он вполне может выпить и поесть потом, после работы, на заработанные деньги. Если же он примет равноправное участие в банкете, его внимание рассеется, а первая же рюмка самого легкого спиртного, даже пива, снижает скорость языкового воспроизведения вдвое.

Работа устного переводчика, как и вообще владение речью, неразрывно связана с надежностью функционирования организма. Если переводчику предстоит работать, он обязан хорошо выспаться. Он должен владеть основными приемами аутотренинга и самонастройки, чтобы никакие внешние и личные обстоятельства не сказывались на качестве его работы. Он обязан выходить на работу абсолютно здоровым. Только при этих условиях может быть обеспечена его надежность как транслятора информации.

Отметим в скобках, что переводчик, о котором шла речь в последнем примере, был вскоре уволен как профессионально непригодный, хотя в его блестящем знании языка сомневаться не приходилось. Уволили его по двум причинам: за несоблюдение профессиональной этики и за слабое владение техническими приемами устного перевода.

Профессиональная этика диктует и реакцию на личные, индивидуальные особенности речи оратора. Ведь речь оратора далеко не всегда нормативна. Автор устного текста может допускать различные отклонения от нормы:

. Он может говорить на диалекте (территориальные отклонения).

. В его речи могут встречаться отдельные черты местного варианта нормы.

. У него могут быть индивидуальные дефекты речи, шепелявость, картавость, заикание, гнусавость и т. п.

. Он может употреблять сорные слова (например, в русском: как бы, значит, так сказать, что ли).

. Он может говорить на ломаном языке, смешивать языки (иностранец).

Во всех этих случаях, как бы ни забавляла переводчика странность речи оратора, он не имеет права проявлять своих чувств. А для этого он должен быть заранее готов к возможности таких странностей. Если речь идет о территориальных отклонениях, переводчику следует заранее с ними ознакомиться. В любом случае переводчик опускает названные отклонения и заменяет их при переводе моделью литературной нормы языка перевода.

Особую проблему представляют длинноты и повторы в речи оратора. Если это повторы случайные или же с функцией подчеркивания значимости высказывания, переводчик может сократить их, но с обязательным комментарием, например:

«Уважаемый господин мэр трижды подчеркнул необходимость тесных контактов в области рыбоводства».

Ясно, что переводчик - живой человек и он может чего-то не знать, что-то не понять; при этом устный переводчик, работая в обстановке дефицита времени, не имеет возможности посмотреть в словарь, полистать справочник. Но тогда - и это важное правило профессиональной этики - переводчик обязан сигнализировать о своей недостаточной компетентности и фактах непонимания исходного текста, а не скрывать их. Как раз в этих случаях переводчик имеет право заявлять о себе, задавать уточняющие вопросы, просить повторить, пояснить, если он не расслышал, не запомнил, не знаком с терминами. Если же ему предстоит переводить тексты по заранее известной тематике (научная конференция, деловые переговоры), он должен подготовиться к работе, составить собственный рабочий словарь-тезаурус, проконсультироваться со специалистами.

К сожалению, в практике наших переводчиков встречается и несколько иная реакция на непонятное в речи оратора. Переводчик старается не подать виду, что он что-то недопонял. Далее он либо говорит в переводе что попало, либо делает фразу в переводе настолько сложной и запутанной, что присутствующие не могут в ней разобраться, но в официальной обстановке также не подают виду, что ничего не понимают. Таким образом, переводчик грешит против профессиональной честности и подрывает доверие к самому себе. Подобные случаи, когда переводчик не признается в собственной некомпетентности и переводит наобум, нередки и в письменном переводе.

Большинство уже упомянутых морально-этических принципов актуальны и для письменного перевода. Но поскольку его продуктом является письменный текст, к этическим нормам относятся и правила отражения состава, и правила оформления письменного текста. Если перед письменным переводчиком не поставлено особой задачи, он обязан передать весь состав, т. е. все текстовые единицы на языке оригинала: заглавие, титулы автора, сноски, подписи под иллюстрациями и т. п. Слова и фрагменты текста на других языках, помимо языка оригинала (например, в английском тексте есть фрагменты на латыни, греческом и французском языках), переносятся в текст перевода без изменения. Хотя в большинстве случаев переводчику приходится навести справки у специалистов о том, что означают эти фрагменты, чтобы понять общий смысл текста. Не переводится также Summary на английском языке в современном научном тексте. В тексте перевода должны быть обозначены страницы исходного текста, чтобы пользователь мог легко в нем ориентироваться. Средства графического выделения (разрядка, подчеркивание и т. п.) должны быть либо воспроизведены, либо заменены равнозначными. Сокращения должны быть по возможности расшифрованы и приведены в тексте перевода в исходном, полном и сокращенном виде на языке перевода (UNO, Организация Объединенных Наций, ООН). В конце перевода переводчик обязан проверить полноту состава текста, так как пропуски случаются даже у самых опытных переводчиков. Соблюдение всех этих правил оформления и передачи текста в письменном переводе обеспечивает корректное отношение к заказчику.

Последнее замечание касается и того, насколько переводчик вправе делиться с окружающими той информацией, которую он почерпнул во время перевода. Подписку о неразглашении информации от переводчиков требуют только в военном ведомстве и при переводе (устном и письменном) в ходе следствия по уголовному делу и в ходе судебного разбирательства. В остальных случаях работа переводчика, как правило, не секретна, ее результаты публикуются либо во время работы (устный перевод на конференции есть публикация), либо через некоторое время (письменный перевод статей и книг). Однако существуют ситуации, когда перевод конфиденциален. Например, содержание деловых и правительственных переговоров разглашению не подлежит. Переводчику доводится участвовать и в сугубо личных переговорах, и тогда разглашение их содержания может затронуть неприкосновенность личности клиентов, которая находится под защитой Конституции.

Итак, к уже перечисленным шести постулатам этики переводчика мы можем добавить еще несколько:

. Переводчик обязан заботиться о своем здоровье, поскольку от его физического состояния зависит качество перевода.

.Переводчик не имеет права реагировать эмоционально на индивидуальные дефекты в речи оратора и не должен их воспроизводить; он ориентируется в устном переводе на устный вариант литературной нормы языка перевода.

. О своей недостаточной компетентности переводчик обязан немедленно сигнализировать, а замеченные за собой ошибки исправлять, а не скрывать; это гарантия высокого качества перевода и доверия к нему окружающих.

. В письменном переводе переводчик обязан соблюдать правила его оформления, обеспечивающие корректное отношение к заказчику.

. В необходимых случаях переводчик обязан сохранять конфиденциальность по отношению к содержанию переводимого текста и без надобности не разглашать его.

Нормы профессионального поведения переводчика

Моральные принципы переводчика касались в первую очередь его отношения к собственному труду и затрагивали качество его работы.

Опосредованно с теми же проблемами связаны общечеловеческие нормы поведения переводчика в ситуации перевода.

Правила ситуативного поведения предполагают полную адаптацию переводчика к ситуации, в которой он оказался. Великий ученый или кинозвезда могут быть одеты вызывающе, могут себе позволить неадекватно вести себя в обществе. Переводчик себе этого позволить не может, потому что, находясь в роли транслятора, он должен быть незаметен как личность, не привлекать к себе внимания, его задача - работать передаточным звеном информации. Поэтому он должен быть одет опрятно и подобающе случаю, соблюдать общепринятые правила приличий. Нарушает он их только тогда, когда они несовместимы с его основной профессиональной ролью в ситуации. Например, если ему нужно переводить во время официального обеда, то ни есть, ни пить ему не придется. При кулуарном общении переводчик не может участвовать в разговоре как равноправный собеседник, как бы соблазнительна ни была для него тема, иначе он исказит информацию источника и потеряет свою надежность как транслятор. Так что его задача - адаптироваться, но работать.

Соблюдение приличий и аккуратность в одежде важны не только потому, что переводчик не должен ничем обращать на себя внимание. К сожалению, если переводчик неряшливо одет, развязно себя ведет, перебивает говорящих, сам этот факт его невоспитанности производит негативное впечатление на участников коммуникации и осложняет восприятие информации. Ей просто меньше доверяют. Сам переводчик, производя неприятное впечатление, создает негативный фон своим собственным словам.

Есть внешне более благоприятные случаи самовольного нарушения переводчиком рамок профессионального поведения. Они касаются обычно переводчиков, имеющих обширные общие филологические знания - скажем, закончивших университет и умеющих себя прилично вести. Это умные люди и интересные собеседники. Они привыкли равноправно участвовать в разговоре и высказывать свое мнение. Но на роль переводчика им переключиться трудно. Они постоянно вмешиваются в разговор, высказывают свое личное мнение и той, и другой стороне, сокращают или просто игнорируют реплики, которые их не заинтересовали. Все это, как мы уже понимаем, есть нарушение этики переводчика. Ведь переводчик даже интонацией не имеет права показывать свое отношение к содержанию переводимого. Не случайно многие фирмы относятся к таким переводчикам более негативно, чем к таким, которым недостает знания языка. Те хоть ни на что не претендуют и знают свое место. А эти первые, не желающие входить в роль переводчика, явно и в будущем не захотят ограничиваться ею; это люди, которые видят в работе переводчика не профессию, а некий промежуточный этап в своей карьере или же источник случайного приработка.

Рамки профессиональных обязанностей переводчика часто неопределенны, и в каждом сложном случае переводчику стоит активно участвовать в их определении. Ведь даже переводчика-синхрониста, имеющего во время работы конференции вполне ясные задачи, могут попросить дома вечерком, после работы перевести письменно ряд документов конференции, и он будет вынужден ночью переводить письменно, а днем (не выспавшись!) устно. Переводчик обязан в таком случае объяснить своим заказчикам, что они ставят под угрозу качество его перевода на следующий день. Особенно сложна профессиональная ситуация переводчика, которого нанимают для сопровождения группы за границу, в страну его иностранного языка. Тут ему приходится выполнять не только обязанности личного переводчика каждого члена группы (например, это группа российских художников, выезжающих на выставку собственных работ в Париж) и переводить на всех официальных и неофициальных мероприятиях (от пресс-конференции до ресторана), но и быть гидом-экскурсоводом, межкультурным консультантом, а также иногда и помощником менеджера, делопроизводителем, письменным переводчиком всей документации группы, самостоятельно вести все деловые и личные телефонные переговоры. Переводчик на съемках фильма часто становится вторым помощником режиссера и даже соавтором сценария. В интересах дела, т. е. в интересах качества работы, переводчик в такой сложной ситуации должен сам бдительно следить за объемом своей занятости и настаивать на ограничении ее в разумных пределах.

К сожалению, переводчики низшего и среднего звена часто бывают готовы на все; недостаточный профессионализм и невежественность в вопросах профессиональной этики порождают заколдованный круг: низкое качество перевода - низкая оплата - отсутствие самоуважения (согласен на любое поручение). Отсутствие самоуважения у переводчиков подрывает престиж этой славной профессии. Отрицательное воздействие на качество работы переводчика может оказывать и, если можно так выразиться, комплекс второстепенности его роли, который ему навязывается. В нем также кроется одна из причин низкого уровня самоуважения. Ведь не секрет, что к переводчику во многих случаях относятся как к второстепенному обслуживающему персоналу. Причина такого неуважительного отношения к одному из самых сложных видов человеческой деятельности, скорее всего, в комплексах тех, кто пользуется услугами переводчиков. Ведь они-то языка не знают, это, по-видимому, серьезная помеха их самоутверждению, и свою досаду они вымещают на переводчике, несправедливо низко оценивая его роль и его труд. Переводчик не должен идти на поводу у таких взглядов. Он должен ориентироваться не на мнение заказчика о себе, а на трезвую оценку своего труда компетентными людьми, например коллегами-профессионалами. Короче говоря, как всякий профессионал, он должен знать себе цену, тогда и его будут оценивать высоко.

До сих пор, говоря об общечеловеческих принципах поведения переводчика в ситуации перевода, мы имели в виду ситуации конструктивного общения. Но иногда партнеры по диалогу создают конфликтную ситуацию. Разумеется, переводчик не обязан, да, как правило, и не в силах разрешить конфликт. Он при всем желании может не суметь вести себя в ситуации конфликта строго согласно нормам этики из-за сложности обстановки.

Наверное, как и во всякой работе, он не должен допускать унижения своего достоинства; но при этом ему важно решить: что переводить и что не переводить в такой ситуации из сказанного партнерами. Этика не допускает при этом ни участия переводчика в скандале, ни перевода ругательств, которыми обмениваются собеседники. Он должен перевести для сторон основное содержание их реплик, пользуясь литературной нормой языка, а ругательства кратко прокомментировать: «Г-жа N употребила резкие ругательные выражения».

Профессиональная пригодность и профессиональные требования

Под профессиональной пригодностью понимаются обычно природные предпосылки к осуществлению данной деятельности, в том числе и психологический настрой. Профессиональные требования - более широкое понятие, оно наряду с профпригодностью включает необходимый набор умений и навыков. Мы не случайно объединили эти два рода профессиональных параметров в один раздел. Как и в других профессиях, некоторые качества, предполагаемые у переводчика от природы, он может развить и усовершенствовать в ходе обучения.

Среди качеств, обусловливающих профессиональную пригодность, называют обычно речевую реактивность, хорошую память, переключаемость, психическую устойчивость, контактность, интеллигентность.

Речевая реактивность это не просто умение быстро говорить, но прежде всего способность быстро воспринимать чужую речь и быстро порождать свою. Если эта способность и дана человеку от природы, ее в любом случае необходимо систематизировать и развивать дальше.

Некоторым людям свойственна чрезмерная, нервозная речевая реактивность. Если они собираются работать в устном переводе, им необходимо поставить свою способность под контроль. В редких случаях человек не способен развить в себе быстроту речи. Тогда ему, наверное, не стоит становиться устным переводчиком.

Теперь о памяти. Люди с феноменальной памятью редкость. Да, собственно, феноменальная память переводчику и не нужна. Переводчику нужна профессионально организованная гибкая память, позволяющая, с одной стороны, вбирать большой объем информации и, с другой стороны, быстро забывать ненужное. Долговременная память должна отличаться способностью вмещать гораздо больший (по сравнению с памятью обычного человека, владеющего иностранным языком) объем лексики в активном запасе как на родном, так и на иностранном языке. Оперативная память характеризуется способностью запоминать ненадолго существенно большее количество языковых единиц, чем память обыкновенного человека. Значит, дар хорошей памяти переводчику обязательно придется тренировать дальше.

Переключаемость в той или иной мере свойственна всем людям. Считается, что женщины обладают более быстрой переключаемостью, чем мужчины. Однако при переводе нужен специфический вид переключаемости с одного языка на другой, с цифрового кодирования на вербальное. Поэтому исходная предрасположенность к быстрой переключаемости должна в ходе обучения перерасти в устойчивый навык умения переключаться в сфере языка.

Психическую устойчивость многие специалисты по переводу ставят на первое место среди качеств профпригодности, и это не случайно. Ведь и принудительно долгое говорение, и неизбежно частое переключение, и повышенная скорость речи, и необходимость в течение целого дня следить только за чужими мыслями, не допуская своих собственных, - все это приводит к психическим перегрузкам. Поскольку психическая устойчивость, помимо врожденной ровности нрава, предполагает выдержку, волевые качества, умение побеждать, умение находить выход из сложных ситуаций, становится ясно, что она дается сознательной работой над собой, над совершенствованием своего характера.

Контактность, т. е. стремление к общению с другими людьми, от рождения присуща любому человеку. В ходе формирования личности у многих людей контактность ограничивается; личностные установки, жизненный опыт, особенности профессиональной жизни часто делают человека замкнутым в себе. Однако для целого ряда профессий, среди которых и профессия переводчика, высокий уровень контактности необходим. И речь идет не о врожденной экстравертности, открытости характера - она переводчику может даже мешать, а о сознательной психологической установке на контакт.

Переводчик должен хорошо осознавать, что он является экспертом не только по языку, но и по культуре сразу двух (как минимум!) народов и стран, и активно способствовать налаживанию контакта между сторонами.

И, наконец, интеллигентность. Имеется в виду не энциклопедическая образованность, а живость и творческий склад ума, позволяющий применять свои обширные знания в нужный момент времени. Здесь пригодится все: и хорошее образование, полученное в детстве, и широта интересов, и активное самообразование. Переводчику неизбежно придется иметь дело с людьми разных профессий, с разными взглядами на жизнь и разными увлечениями, с текстами разной тематики и разных типов, и узкая специализация на какой-то одной области знаний его не спасет, даже если он специализируется на ней как переводчик.

Обратимся теперь к профессиональным требованиям.

. Переводчик должен обладать профессионально поставленным голосом и уметь им владеть, а также знать способы восстановления голоса в случае его перенапряжения.

. Непременным профессиональным требованием является чистая дикция, отсутствие дефектов речи.

. Обязательно владение техническими приемами перевода. К ним относятся: мнемотехника (приемы запоминания); навык переключения на разные типы кодирования; навык речевой компрессии и речевого развертывания; навык применения комплексных видов трансформаций описательного перевода, генерализации, антонимического перевода, компенсации.

. Переводчику необходимо умение пользоваться словарями и другими источниками информации.

. Желательно владение переводческой нотацией, или сокращенной записью.

. Переводчик должен обладать знанием иностранного языка на уровне, близком к билингвизму, а также знанием культуры народа, говорящего на этом языке.

. Не менее важным условием успешности его профессиональной деятельности является активное владение основными речевыми жанрами и основными типами текста как на родном, так и на иностранном языке.

Правовой и общественный статус переводчика

Работа переводчика в каждом государстве регулируется нормами трудового законодательства. Переводчик может быть принят в штат сотрудников какого-либо предприятия или фирмы либо заключить договор на выполнение конкретных работ. Содержание его деятельности всегда предварительно оговаривается и закрепляется в контракте. На письменный перевод, предназначенный для публикации, заключается договор с издательством, в котором особым пунктом оговариваются права авторства на текст перевода, которые переводчик на определенное время передает издательству. Авторское право на перевод согласно Закону «Об авторском праве» переводчик имеет на художественные, публицистические и некоторые специальные тексты.

Если переводчик поступает в штат фирмы, рамки его обязанностей определяются должностной инструкцией. Приведем пример такой инструкции, действующей на одном из предприятий Санкт-Петербурга.

Должностная характеристика

Переводчик

Должностные обязанности

По поручению руководителя предприятия, секретаря-референта, старшего менеджера переводит техническую и другую специальную литературу, нормативно-техническую и иную документацию фирмы, материалы переписки с зарубежными организациями, а также каталоги, описания товаров, сертификаты и т. п. Выполняет в установленные сроки устные и письменные, полные и сокращенные переводы, обеспечивая при этом точное соответствие переводов лексическому, стилистическому и смысловому содержанию оригиналов, соблюдение установленных требований в отношении научных и технических терминов и определений.

Осуществляет редактирование переводов. Ведет учет и систематизацию выполненных переводов, аннотаций, рефератов. Строго соблюдает все условия работы в фирме.

Должен знать:

иностранный язык, методику научно-технического перевода, действующую систему координации переводов, специализацию деятельности организации, терминологию по тематике предприятия на русском и английском языках, словари, терминологические стандарты, основы научного литературного редактирования, грамматику и стилистику русского и иностранного языка, основы экономики, организации труда и управления, правила внутреннего трудового распорядка, правила и нормы охраны труда, техники безопасности, производственной санитарии и противопожарной защиты.

Права

Получать оборудование, документацию и другое имущество, необходимое для осуществления своей деятельности. Информировать о всех незаконных действиях работников фирмы (использовании имущества не по назначению, хищениях и др.) своего непосредственного руководителя и директора фирмы. Ставить вопросы перед директором о необходимости приобретения, замены или ремонта оборудования, офисной техники и другого имущества предприятия.

Ответственность

Несет ответственность в соответствии с нормами действующего законодательства и Правилами внутреннего трудового распорядка фирмы.

Может быть привлечен к ответственности: за нарушение трудового договора, договора о сохранении коммерческой и служебной тайны, а также нормативных документов фирмы; за невыполнение распоряжений и указаний руководителя.

Ознакомлен:

Ф. И. О. ________ Дата ________ Подпись

Итак, деятельность переводчика обладает легитимным правовым статусом, но в его обеспечении переводчик должен активно участвовать сам. Для этого ему необходимо хорошо знать Основной Закон государства (Конституцию), а также Трудовое законодательство, Закон об авторском праве и т. п. По текущим правовым вопросам своей деятельности он может проконсультироваться с юристом.

Отметим еще одну тонкость, которая касается как общественного, так и правового статуса переводчика. Являясь штатным сотрудником фирмы или работая по контракту, заключенному с какой-либо организацией, переводчик невольно становится защитником стратегических интересов этой фирмы или организации. Мало кто ожидает в этой ситуации от переводчика позиции нейтрального транслятора. Не случайно в межгосударственных дипломатических переговорах обычно участвуют переводчики с обеих сторон, дабы нейтрализовать их неизбежную пристрастность. Пути преодоления заведомых нарушений переводческой этики стали пытаться искать лишь в последнее время. Так, в ООН и в Европейском Сообществе введен статус «сотрудника по международным связям», подчиняющий переводчика исключительно этой организации и не ставящий его в зависимость от какой-либо страны.

Переводчики во всем мире объединяются в профессиональные союзы, ассоциации и объединения, целью которых является защита профессиональных прав, укрепление имиджа, обмен информацией, обмен профессиональным опытом, участие в регулировании рынка труда. Среди наиболее известных международных организаций переводчиков можно назвать следующие:

FIT (Federation Internationale des Traducteurs) - Международная федерация переводчиков; AIIC (Association Internationale des Interpretes dc Conference) - Международная ассоциация устных конференц-переводчиков; CEATL (Conscil Europeen des Associations de Traducteurs) - Европейская ассоциация литературных переводчиков и др.

Союзы переводчиков имеются почти в каждой стране. Например, в США это АТА - Американская ассоциация переводчиков; в Германии BDÜ - Федеральный союз устных и письменных переводчиков, VdÜ - Федеральный союз переводчиков художественной и научной литературы и др. Подавляющее большинство этих организаций возникло после Второй мировой войны, когда перевод окончательно обрел свой профессиональный статус.

Союз переводчиков России образован в 1991 г. и с 1993 г. вошел в ФИТ (FIT) в качестве полноправного члена.

В 1992 г. было образовано международное научное общество, призванное укреплять позиции переводоведения как самостоятельной научной дисциплины: EST (European Society for Translation Studies) - Европейское общество переводоведения.

К послевоенному периоду относится и появление специализированных периодических печатных изданий, посвященных вопросам перевода. Среди международных следует прежде всего назвать журнал «Babel» («Вавилон»), основанный в 1955 г., а также издающийся с 1986 г. Ежегодник «TEXTconTEXT.Translation-Theorie-Didaktik-Praxis», публикующий материалы на английском, немецком, французском и испанском языках.

Внимания заслуживают также журналы национальных переводческих организаций, такие, как возникший в 1990 г. журнал Австрийского общества переводчиков художественной и научной литературы «Ü wie Übersetzen». Россия в настоящий момент не может похвастаться периодическими изданиями по переводу. Но многие специалисты помнят издававшийся 1960- 1970-е гг. ежегодники «Мастерство перевода», посвященные проблемам художественного перевода; не меньшим успехом пользовались также сборники «Тетради переводчика» под ред. Л. С. Бархударова, регулярно издававшиеся в 1970-1980-е гг., где диапазон обсуждаемых проблем был шире: художественный перевод, технический перевод, переводческая практика.

Свидетельством укрепления правового и общественного статуса перевода может служить тот факт, что в 1991 г. ФИТ учредил Всемирный день перевода. Он приходится на 30 сентября и связан с именем и датой смерти св. Иеронима (30 сентября 420 г.), известного писателя, историка и переводчика, автора знаменитого перевода Священного писания с древнееврейского языка на латынь (Vulgata).

Таким образом, союзы и общественные организации, Дома творчества, периодическая печать, а также регулярно проводимые в разных странах конференции, симпозиумы и семинары по вопросам теории и практики перевода составляют мощный эшелон обеспечения надежности правового статуса переводчика.

Лекция 10 (2 ч.). Языковые значения и перевод

Понимание сущности перевода требует, прежде всего, глубокой разработки теории языковых значений. В этой лекции мы дадим изложение нашего понимания сущности языкового значения, типов значений, выражаемых в языке, и их места в переводческом процессе.

Вопрос о том, что такое значение в языке и какие существуют типы и виды языковых значений, до сих пор остается предметом разногласий и дискуссий. В нашу задачу не входит разбор всех или хотя бы основных точек зрения по вопросу о характере языкового значения. Мы рассмотрим только один - самый распространенный в советской и зарубежной лингвистике, но, тем не менее, с нашей точки зрения, ошибочный - взгляд на природу языкового значения, на то, что такое значение и каково его отношение к языковой форме («звуковой материи» языка). Согласно этому взгляду, значение есть некое психическое образование, некая категория, присущая сфере человеческого сознания, «миру идей", то есть категория мыслительная. Так, А.И. Смирницкий, разделявший указанную точку зрения, в одной из своих работ говорит: «... значение слова... существует, как определенное явление в сознании и представляет собой функцию мозга» [А.И. Смирницкий. Объективность существования языка, с. 24; Ср. также В.М. Солнцев. Язык как системно-структурное образование. М., «Наука», 1971, с. 43.]

В другой своей работе А.И. Смирницкий дает следующее определение значения, весьма типичное для указанной трактовки этой языковой категории: «... Значение слова есть известное отображение предмета, явления или отношения в сознании (или аналогичное по своему характеру психическое образование, конструированное из отображений отдельных элементов действительности), входящее в структуру слова в качестве так называемой внутренней его стороны, по отношению к которой звучание слова выступает как материальная оболочка...» [ А.И, Смирницкий. Значение слова. «Вопросы языкознания», 1955, № 2, с. 89. Хотя здесь и в других местах А. И. Смирницкий говорит о «значении слова» по преимуществу, можно полагать, что сказанное относится и к другим типам языковых значений].

Такая точка зрения, несмотря на свою кажущуюся убедительность, по нашему мнению, не может быть признана состоятельной, так как она внутренне противоречива. Если встать на нее, то получится, что значение, то есть смысловая сторона языка существует в человеческом сознании, в психике, в то время как сам язык «действительно и полностью существует в речи» [А.И. Смирницкий. Объективность существования языка, с. 29.], которая, как неоднократно и категорически подчеркивает сам А.И. Смирницкий, есть явление не психическое, а материальное. Таким образом, возникает противоречие: язык, с одной стороны, существует в речи и тем самым оказывается явлением материальным, в то время как значение языковых единиц существует уже не в речи, а в человеческом сознании и тем самым оказывается относящимся к числу явлений идеальных.

Это наталкивает нас на поиски пути для выхода из сложившегося противоречия: если форма и значение в языке существуют раздельно, то не значит ли это, что они не составляют собой единого объекта? Иными словами, не вытекает ли из этого, что язык, будучи материальным образованием, есть одна лишь форма, а значение, поскольку оно относится к сфере психики, вообще не является составной частью или стороной языка? Нельзя не признать, что в рамках психологической (или логической) концепции значения такой вывод является наиболее последовательным: если отрицать, что язык есть по своей сущности психическое явление и в то же самое время признавать психический характер значения, то отсюда логически вытекает, что значение не входит в язык и является по отношению к нему чем-то внешним. К такому выводу, действительно, приходит ряд исследователей, [См., напр., А.Г. Волков. Язык как система знаков. М., изд-во МГУ, 1966, гл. V; А.А. Ветров. Семиотика и ее основные проблемы. М., Политиздат, 1968, гл. 1, §4], которые, трактуя значение как психическую или мыслительную категорию, вполне последовательно заключают из этого, что вообще знак есть односторонняя (чисто формальная), а не двусторонняя единица и что значение не входит в структуру знака, а лежит вне его.

Остается признать, что трактовка значения в языке как некой «психической», «логической» или «мыслительной» сущности неверна в своей основе. Значения языковых единиц существуют не в человеческом сознании, а в самих этих единицах, то есть не в мозгу человека, а в речи.

Есть еще одно соображение, которое вынуждает нас отказаться от логико-психологической трактовки значений. Дело в том, что исследователи, трактующие значение в языке как некое «психическое» или «мыслительное» образование, оказались не в состоянии установить, какова же природа этого «образования» и к какой категории мыслительных явлений оно относится. Известно, что в традиционной психологии издавна принято говорить о трех типах умственных образов или «психических образований» - восприятиях, представлениях и понятиях. Что восприятие не может быть значением слова, представляется самоочевидным: восприятие есть конкретное отражение в сознании объекта, непосредственно воспринимаемого нашими органами чувств, а в процессе речи вполне обычной является ситуация, когда предметом речи оказываются объекты, в данный момент непосредственно не воспринимаемые, отсутствующие в поле зрения говорящего и слушающего (напр., когда я говорю Вчера Иванов уехал в Ленинград, ни в моем восприятии, ни в восприятии слушающего нет ни Иванова, ни Ленинграда, ни факта отъезда Иванова в Ленинград). Отсюда был сделан вывод, что значением слов и других единиц языка является не восприятие, а представление, которое, как известно, может существовать в человеческой психике и тогда, когда соответствующие объекты непосредственно не воспринимаются, то есть лежат вне досягаемости наших органов чувств. Такая точка зрения, приравнивающая значение в языке к представлению, господствовала в науке, как известно, на протяжении почти всего XIX века; однако в настоящее время ее несостоятельность очевидна. Во-первых, значение слова есть некое обобщение, в то время как представления всегда единичны и конкретны, поскольку они суть не что иное, как определенные следы, оставляемые в нашей памяти предыдущими восприятиями. Так, мы не в состоянии представить себе значение таких слов, как, скажем, дерево или плод - мы можем представить лишь конкретное дерево, скажем, березу, или дуб, или сосну, стоящее дерево, поваленное дерево, высокое дерево, низкорослое дерево и пр., но не «дерево вообще», точно так же как мы можем представить себе яблоко, грушу, сливу, вишню и т.д., притом конкретное (напр., красное, или желтое и пр.) яблоко, конкретную грушу и т. д., но не «плод вообще». Ещё менее возможным оказывается применение термина «представление» к значению таких абстрактных слов, как, скажем, причина, время или отношение, ибо мы не можем «представить» себе все эти отвлеченные значения, не можем вызвать в своем воображении никаких образов, ассоциирующихся со значением этих слов. Мы не говорим уже о таких словах, как предлоги, союзы, частицы и прочие служебные элементы языка и тем более о значениях грамматических форм, например, падежных окончаний имени или форм наклонения глагола - в применении к этим единицам языка о «представлениях» можно говорить только в том случае, если вкладывать в этот термин крайне неопределенное и расплывчатое содержание, которое сведет его научную ценность к нулю.

Во-вторых, экспериментально доказано, что представления, возникающие в сознании человека в связи с теми или иными единицами языка, часто не имеют ничего общего с действительным значением этих единиц. Так, у одного из испытуемых слово религия вызывало в сознании образ негра; у другого слово цербер ассоциировалось с представлением толстой женщины и пр. [См. Р. Шорин и С. Чемоданов. Введение в языковедение. М., Гос. учеб.-пед. изд-во Наркомпроса РСФСР, 1945, с. 65].

И это вполне естественно - представления, возникающие в сознании человека, всегда единичны и индивидуальны и не могут гарантировать того, что говорящий и слушающий будут ассоциировать с одним и тем же словом одно и то же значение, а именно это условие является необходимым для успешного осуществления акта речевой коммуникации.

В современной лингвистической литературе значение слова связывается чаще всего с понятием. Так, Г.В. Колшанский пишет: «... Семантика слова по существу совпадает с понятием как логической формой, понятием, выражаемым в слове» [Г.В. Колшанский. Логика и структура языка. М., "Высшая школа", 1965, с. 28. Менее категопическую, но по существу, идентичную формулировку дает С.Д. Кацнельсон, называющий понятие «концептуальным ядром значения» (см. С.Д. Кацнельсон. Содержание слова, значение и обозначение. М. - Л., «Наука», с. 9-18).].

Если оставаться в рамках трактовки значения как мыслительной категории, такая концепция представляется наиболее разумной: значение слова, как уже было отмечено, носит обобщенный характер, а понятие обычно определяется именно как «обобщенный образ», как некое обобщение свойств и качеств, присущих предметам реальной действительности. Однако трактовка значения слова (и любой другой языковой единицы) как понятия также наталкивается на серьезные трудности. Природа понятия нам известна еще меньше, чем природа восприятия и представления: если существование двух последних категорий в нашем сознании без труда можно установить путем простой «интроспекции» или самонаблюдения, то «понятие» как некая сущность не поддается вскрытию ни путем самонаблюдения, ни каким-либо экспериментальным путем - в любом случае все, что мы можем сказать о «понятии», это то, что оно существует в нашем сознании лишь как слово, как «умственный образ» слова и ничто иное. Действительно, определив значение слова как понятие, то есть, приравняв, отождествив эти явления, мы просто заменяем один термин другим и нисколько не продвигаемся в понимании природы этих явлений, которые, к тому же, оказываются не двумя разными, а одним и тем же явлением. Таким образом, мы попадаем в порочный круг: значение слова определяется нами как понятие, а «понятие» мы не можем определить иначе, как через слово, говоря, что «понятие» - это то, что составляет значение слова». Другие попытки определить «понятие», не прибегая к значению слова, например, как «обобщенный образ» или «обобщенное отражение», либо слишком неопределенны и расплывчаты, либо внутренне противоречивы («образ» всегда единичен и конкретен, в то время как «обобщение» предполагает некую абстракцию, отвлечение от единичного и конкретного). Приходится признать, что определение значения через понятие нисколько не способствует раскрытию природы языкового значения, кроме, разве, того факта, что оно подчеркивает абстрактный, отвлеченный характер этого последнего в отличие от чувственных образов, то есть восприятий и представлений.

Из сказанного отнюдь не следует делать вывод, что мы вообще отрицаем всякую связь языкового значения с понятием. Безусловно, значение в языке теснейшим образом связано с мыслительной категорией понятия, точно так же, как язык вообще самым тесным образом связан с мышлением, с сознанием человека. Однако язык - не то же самое, что мышление, и он не существует в мышлении (хотя мы и мыслим при помощи языка); точно также и значение слова и других языковых единиц не есть понятие (хотя понятия могут существовать в сознании человека только благодаря знанию им языка, единицы которого обладают определенными значениями). Бесполезно пытаться определить язык через мышление, а значение единиц языка - через понятие; скорее наоборот, мы придем к пониманию природы мышления и, в частности, категории понятия только после того, как сможем познать природу языка и языкового значения, не прибегая, чтобы не попасть в порочный круг, на первых этапах к объяснению этих последних через мыслительные категории.

Прежде чем перейти к изложению нашего понимания природы значения в языке, суммируем вкратце основные исходные положения, на которых базируется наше понимание этой категории.

1) Язык есть знаковая (семиотическая) система особого рода наиболее сложная и наиболее универсальная из всех существующих в человеческом обществе знаковых систем. Основной функцией языка, как и любой знаковой системы, определяющей его характер и природу, является функция общения («коммуникации»).

2) Язык существует в речи, в речевых произведениях (текстах), создаваемых в процессе речевой коммуникации. Речь, как уже было отмечено, не сводится к языку; однако язык является основным и важнейшим компонентом любого речевого произведения, тем «материалом», из которого оно строится.

Единицы языка, как и любой другой знаковой системы, являются двусторонними образованиями: в них различаются план выражения или звуковая (в письменной речи - графическая1) форма и план содержания или значение [1 Впрочем, в той мере, в какой письменная речь является отражением и фиксацией речи устной, в ней также присутствует звуковая сторона - графические символы обозначают не сами значения как таковые, а являются как бы вторичной знаковой системой, соотнесенной со звуками речи, а уже эти последние являются непосредственными выразителями значений]. Обе эти стороны языка взаимосвязаны, взаимообусловлены и предполагают друг друга, ибо нет формы, не имеющей значения, и нет значения, не выражаемого через какую-либо форму.

3) Из этого вытекает, что значения языковых единиц, также как и их формальная (звуковая или графическая) сторона, существуют в речи, в речевых произведениях (текстах).

На первый взгляд утверждение, что значения единиц языка существуют в речи, в речевых произведениях, может показаться странным. Ведь в прямом наблюдении, в непосредственном восприятии речевых произведений нам дана только звуковая форма языковых единиц, то есть поток звуков (в письменной речи - графическая форма, то есть цепочка письменных или печатных знаков). Именно формальная, внешняя сторона языковых единиц и воспринимается нашими органами чувств; что же касается значений, то мы их непосредственно не воспринимаем, они не даны нам в наших ощущениях, ни акустических, поскольку мы воспринимаем устную речь, ни зрительных, если мы имеем дело с письменной формой речи. Поэтому и создается впечатление, что вне нас, в материальном мире существует лишь внешняя, звуковая сторона языка, а языковые значения существуют лишь внутри нас, в нашем сознании. Так, когда я слышу речь на незнакомом мне языке, то моему восприятию дан тот же самый поток звуков, что и восприятию человека, знающего данный язык; однако я не понимаю этой речи, то есть не знаю, какие значения она выражает, в то время как у человека, которому данный язык известен, этот звуковой поток ассоциируется с определенными значениями. Разве это не подтверждает, что значения языковых единиц все-таки существуют не в речи, а в сознании, в психике человека, знающего язык?

Конечно, если понимать значение как некую сущность, как субстанцию (грубо говоря, как некий «предмет»), то нельзя не признать, что никакой такой сущности в речи обнаружить нельзя. Однако все дело в том, что значение - вовсе не сущность, а отношение. В этом, нам кажется, и лежит ключ к пониманию природы значения в языке и, шире, в любой знаковой системе [Ср. Л.А. Абрамян. К вопросу о языковом знаке. «Вопросы общего языкознания». М., «Наука», 1964].

Для того чтобы понять, что такое значение, нужно припомнить, прежде всего, какова природа знака. Любой знак является знаком лишь благодаря тому, что он что-то обозначает, иными словами, относится к чему-то лежащему вне знака. Именно в этом и заключается природа знака: вне этого отношения знак уже перестает быть знаком, ибо всякий знак есть знак чего-то, то есть то или иное материальное образование (напр., световой сигнал или фигура, изображенная на бумаге, или звук речи) приобретает функцию знака лишь в том случае, если оно относится к чему-то иному, лежащему вне его самого (прежде всего, к «обозначаемому», то есть к тому или иному объекту реальной действительности). Вот это-то отношение знака к чему-то, лежащему вне самого знака, и есть значение знака. Чтобы понять тот или иной знак, стало быть, необходимо соотнести его с тем объектом, знаком которого он является. «Знать значение» той или иной единицы, таким образом, это то же самое, что «знать, к чему данная единица (сигнал, или фигура, или группа звуков и т. д.) относится», то есть «что она обозначает».

Это становится понятным, как только мы задумаемся над тем, каким образом мы узнаем значение единиц языка, частности слов. Обычно значение нового слова для взрослого человека, то есть для уже владеющего языком, раскрывается через его определение (дефиницию), как, например: «абсент - это водка, настоенная на полыни». В этом случае значение неизвестного нам знака раскрывается через значение знаков, нам уже известных. Очевидно, что такой способ раскрытия значения слова (и всякого другого знака) применим лишь в том случае, когда нам уже известны значения большого числа других слов (знаков), при помощи которых мы можем дать определение значения нового, незнакомого нам слова. Иначе говоря, это вторичный, опосредованный путь усвоения значения слова. Каким же образом усваиваются значения слов в тех случаях, когда это делается без привлечения (посредничества) других слов, например, когда человек усваивает язык впервые? Это можно сделать, лишь отнеся слово - точнее, его звучание - к какому-то объекту, предмету окружающей нас действительности, наличному в данной ситуации. Так, ребенок усваивает значение слова стол благодаря тому, что он слышит звуковой комплекс [стол] в составе высказываний таких как Отойди от стола, Подойди к столу, Положи книжку на стол, Садись за стол и пр., которые произносятся в ситуациях, когда наличествует определенный предмет мебели. Постепенно звуковой комплекс [стол] соотносится в сознании ребенка с данным предметом мебели - сначала с одним, конкретным столом, который стоит в его комнате, а затем и со всеми другими аналогичными предметами мебели. Таким путем ребенок узнает, к чему относится звуковой комплекс [стол], какой предмет или класс (множество) предметов этот звуковой комплекс обозначает; иными словами, он узнает значение русского слова стол.

Из сказанного вытекает, что в сознании человека, в его мозгу возникает и существует не само значение слов и других языковых единиц, а лишь знание этого значения. Значение единиц языка существует в них самих и проявляется в их реальном употреблении в речи, в речевой ситуации; в сознании человека существует лишь знание языковых значений, равно как и знание звуковых форм языка. Именно поэтому значения, выражаемые в речи на знакомом мне языке, остаются мне недоступны - я не знаю их, то есть не знаю, к чему относятся единицы этого языка, в то время как человек, которому данный язык известен, воспринимая звуковой поток речи на этом языке, соотносит определенные отрезки этого потока с определенными предметами, явлениями и ситуациями объективной действительности.

При этом человеческий язык устроен таким образом, что предметы, явления и ситуации, обозначаемые единицами языка, необязательно присутствуют в поле зрения говорящего и слушающего в момент осуществления коммуникации [Ч. Хоккет называет это свойство человеческого языка displacement и указывает, что оно не свойственно ни одной системе сигнализации животных, за исключением, разве что, «языка» пчёл (см. Ch. Носkett. A Course in Modern Linguistics. N.Y., 1958, p. 579)]; когда я говорю Вчера Иванов уехал в Ленинград, то языковые единицы, из которых построено это высказывание, равно как и все высказывание в целом относятся к предметам и событиям, в данный момент непосредственно не воспринимаемым, лежащим вне пределов органов чувств говорящего и слушающего; однако это высказывание все равно остается понятным для любого человека, знающего русский язык, поскольку ему известно, к чему это высказывание и отдельные его единицы относятся, что они обозначают. Делая еще один шаг в этом направлении, мы строим высказывания, описывающие несуществующие и реально никогда не существовавшие, то есть вымышленные ситуации, как например, Татьяна Ларина послала письмо Евгению Онегину, Датский принц Гамлет отомстил своему дяде за смерть отца и пр.; на высказываниях такого рода строится, большей частью, художественная литература («литература вымысла»). Наконец, еще один шаг приводит нас к высказываниям, описывающим ситуации не только несуществующие и никогда не существовавшие, но и не могущие существовать - отсюда всяческие сказки, мифы, религиозные предания и пр. Но в любой такой фантазии также присутствует, хотя и в искаженном виде, соотнесенность с реальной действительностью, ибо любые высказывания такого рода, по словам А.И. Смирницкого, сконструированы из «отдельных элементов действительности» - фантастический их характер определяется лишь противоречащим действительности комбинированием этих реально существующих элементов. Вспомним: человеческий язык устроен таким образом, что при его помощи можно описывать принципиально любые ситуации - не только уже известные, но и новые, прежде не встречавшиеся, в том числе вымышленные, несуществующие и фантастические.

Итак, не следует путать значение единиц языка с нашим знанием этого значения. Как справедливо подчеркивал А. И. Смирницкий, наше знание языка - «лишь отпечатки, отображение языка в сознании говорящих на нем, владеющих им. ...Следует отличать подлинное, объективное существование языка в речи от существования его отображения в сознании, то есть от знания данного языка» [А.И. Смирницкий. Объективность существования языка, с. 23. Существование языка, в том числе и его значений, в сознании человека, вслед за А.И. Смирницким, можно считать лишь его «неполным существованием» (там же, с. 32), то есть лишь потенциальной формой существования языка]. Сказанное, с нашей точки зрения, относится не только к звуковой форме языка, как полагал А.И. Смирницкий, но и к его значимой стороне, к языковым значениям. Реально они существуют в речи, в которой те или иные единицы языка (как и любые знаки) всегда к чему-то отнесены, что-то обозначают. В нашем же сознании, если мы знаем данный язык, существует лишь отображение этих реально существующих значений единиц языка, точно так же, как в нем существует отображение звуковой (или графической) формы этих единиц [Заметим попутно, что и звуковую сторону речи человек, знающий данный язык, воспринимает не так, как тот, которому этот язык неизвестен: для первого звуковой поток предстает расчлененным на дискретные единицы - фонемы, в то время как для второго он представляется сплошным, нечленимым звуковым континуумом. См. D.B. Fry. Speech reception and perception. "New Horizons in linguistics", ed. by J. Lyons, Ldn., 1970].

Нам представляется, что трактовка языкового значения не как какой-то «сущности» или «предмета», а как определенного отношения, является единственно возможной, (если мы хотим оставаться на почве теории, утверждающей двусторонний характер языкового - и неязыкового - знака. В противном случае, то есть при понимании значения как «сущности», а не как отношения, возникают серьезные сомнения в правомерности включения значения в структуру самого знака, иными словами, в правомерности концепции двустороннего характера знака. Вот весьма показательное рассуждение: Знак действительно является знаком потому, что он обладает значением. Но из этого отнюдь не следует, что знак есть комбинация, есть целое, состоящее из двух элементов. Разве из того, что, например, владелец сада есть человек, обладающий садом, следует, что владелец сада представляет собою двустороннюю сущность, а именно, человек плюс сад? Или, если взять аналогичный пример, разве из того, что учитель есть человек, имеющий ученика, вытекает, будто учитель является двусторонней сущностью, состоящей из двух элементов: человека и ученика? Быть владельцем сада, быть учителем и т.п. - соотносительные характеристики некоторого лица; они присущи ему при условии, что данное лицо обладает садом, имеет ученика и т.д. Без отношения к другому предмету (саду, ученику и т. д.) данное лицо не может быть ни владельцем сада, ни учителем. Но это не означает, что когда мы называем владельцем сада определенного человека, мы относим наше название к сумме двух предметов: человека и сада. Владельцем сада является сам человек (при условии, конечно, что у него есть сад), а не человек плюс сад. Совершенно так же обстоит дело со знаком и его значением. Быть знаком - соотносительное свойство некоторого предмета, присущее ему при условии, что он обладает значением. Вне отношения к значению знака не существует. Но знаком-то является сам предмет, а не предмет плюс его значение. Таким образом, признавать, что знак может быть знаком лишь благодаря значению, совсем не означает признавать, что знак состоит из двух элементов: формы и содержания.

Если исходить из того, что значение есть некая сущность или «предмет» (подобный «саду»), то данная аргументация представляется убедительной. Однако она отпадает, если стать на разделяемую нами точку зрения, согласно которой значение - не предмет, а некое отношение. Конечно «владелец сада» - это не «человек плюс сад», но это и не просто «человек», а «человек плюс его отношение к саду (обладание)». Знак потому и является двусторонней сущностью, что это не просто материальный предмет, но «материальный предмет плюс его отношение к чему-то, лежащему вне его». Это отношение знака к чему-то, лежащему вне самого знака (к чему именно, будет раскрыто в дальнейшем), и есть его значение. Поэтому, с нашей точки зрения, неверно говорить об «отношении знака к значению» - значение само есть отношение знака к чему-то, что само по себе не есть значение знака, но благодаря наличию чего знак получает значение, то есть становится тем, чем он является - знаком, а не престо материальным предметом.

Сказав, что значение знака (в том числе и языкового знака, в частности, слова) есть его отношение к чему-либо лежащему вне самого знака, нам необходимо сделать следующий шаг, а именно, уточнить, к чему именно знак относится, то есть определить, какое отношение или какие отношения между знаком и чем-то другим является значением (значениями) данного знака. В этой связи следует отметить, что система отношений, в которую входит знак, является многосторонней - любой знак является, так сказать, составной частью целой сетки сложных и многообразных отношений. В современной семиотике принято говорить о трех основных типах отношений, в которые входит знак - и, соответственно, о трех основных типах значений:

) Прежде всего, это отношение между знаком и предметом, обозначаемым данным знаком. Так, слово стол относится к определенному предмету мебели; слово собака - к животному определенного вида и пр. Разумеется, то, что обозначается данным знаком (его «обозначаемое»), далеко не всегда является «предметом» в прямом смысле этого слова, то есть неодушевленной вещью или живым существом - знак может относиться к действиям и процессам (ходить, говорить и пр.), и к качествам (большой, длинный и пр.), и к отвлеченным понятиям (причина, связь, закон и пр.), и к целым ситуациям, сложным комплексам предметов, явлений и отношений реальной действительности. Предметы, процессы, качества, явления реальной действительности, обозначаемые знаками, принято называть референтами знаков, а отношение между знаком и его референтом - референциальным значением [Другие употребляемые в научной литературе термины - «денотативное», «понятийное» или «предметно-логическое» значение] знака (referential meaning).

При этом необходимо сделать одну весьма важную оговорку: референтом знака, как правило, является не отдельный, индивидуальный, единичный предмет, процесс и т.д., но целое множество, целый класс однородных предметов, процессов, явлений и пр. Так, референтом слова стол является не один какой-либо индивидуальный стол но все множество предметов с признаками, дающими возможность объединить их, несмотря на существующие различия, в один класс «столов»; референтом слова ходить является не одно какое-нибудь индивидуальное, единичное, конкретное действие, но все (в принципе бесконечное) множество действий, которые могут быть объединены в единый класс «хождения» и т. д. Существуют, правда, знаки, имеющие в качестве референтов какие-то отдельные, единичные предметы (напр. «Лондон»), но их число в общем количестве знаков относительно невелико, и они не играют в знаковых системах столь же важную роль, что и знаки, имеющие в качестве референтов целые множества, классы предметов, явлений и пр.

Однако в конкретном речевом произведении знак, имеющий в качестве референта целое множество предметов, может обозначать и какой-то конкретный, единичный предмет; так, когда я говорю Отойди от стола, я имею в виду определенный конкретный стол, наличествующий в данной речевой ситуации. В данном случае, говоря о конкретном индивидуальном предмете или явлении, обозначаемом данным знаком в конкретном речевом произведении, мы будем употреблять термин денотат знака. Понятия «референт" и «денотат» не следует смешивать: знаки, обозначающие разные референты, в конкретной ситуации могут иметь один и тот же денотат, поскольку один и тот же предмет может одновременно входить (по разным своим признакам в несколько различных классов, находясь, так сказать, на их пересечении. Так, в предложении: Этот блондин - мой знакомый, преподаватель Московского университетам знаки блондин, знакомый и преподаватель, обозначающие разные референты, относятся к одному и тому же денотату. О том, какое значение понятие «денотата» в отличие от «референта» имеет для перевода, речь пойдет ниже.

2) Референциальное значение знака, будучи весьма важной его характеристикой, отнюдь не исчерпывает собой всех тех отношений, в которые входит знак. Вторым типом таких отношений является отношение между знаком и человеком, пользующимся данным знаком (применительно к языку - отношение между языковым знаком и участниками речевого процесса - говорящим или пишущим и слушающим или читающим). Люди, использующие знаки, в том числе знаки языка, отнюдь не безразличны к ним - они вкладывают в них свое собственное субъективное отношение к данным знакам, а через них - и к самим референтам, обозначаемым данными знаками. Так, русские слова голова и башка, глаза и очи, спать и дрыхнуть, украсть, похитить и спереть обозначают, соответственно, одни и те же референты, то есть имеют одинаковые референциальные значения, но они отличаются по тем субъективным отношениям, которые существуют между этими языковыми знаками и людьми, использующими эти знаки и которые через знаки переносятся на сами референты, ими обозначаемые. Эти субъективные (эмоциональные, экспрессивные, стилистические и пр.) отношения называются прагматическими отношениями; соответственно этот второй тип значений мы будем называть прагматическими значениями знаков [Другие употребляемые для обозначения этого типа значений термины - «коннотативное значение», «эмотивное значение" (E. Nida. Toward a Science of Translating. Leiden, 1964), "социальное значение" (Ch. Fries. The Structure of English. N. Y., 1952), "стилистическая» или «эмоциональная окраска». Термин "прагматический", хотя и не очень удачный, мы считаем предпочтительным, поскольку он в нашей трактовке, покрывает собой все остальные выше приведенные термины, являясь но отношению к ним родовым].

Необходимо подчеркнуть, что речь идет не об отношениях между знаком и одним индивидуальным лицом (человеком- «отправителем» или «получателем» языкового сообщения), а об отношениях между знаками и всем коллективом людей, пользующихся этими знаками - применительно к языку, между знаками данного языка и всем коллективом, говорящим на данном языке. В пределах одного и того же языкового коллектива, правда, могут существовать групповые или индивидуальные отклонения, связанные с неодинаковой реакцией говорящих на те или иные знаки языка: так, в дореволюционной России слова самодержавие, верноподданный и городовой, несмотря на тождественность их референциального значения для всех носителей русского языка, вызывали разную (более того, прямо противоположную) оценочную реакцию у сторонников и у противников царского режима. Однако, как правило, прагматические значения языковых знаков, в том числе слов, являются одинаковыми для всего коллектива людей, говорящих на данном языке (поскольку речь идет об общенародном языке, а не о классовом или групповом диалекте или жаргоне).

) Наконец, необходимо иметь в виду, что любой знак в том числе и языковой, существует не в изоляции, а как составная часть определенной знаковой системы. В силу этого любой знак находится в сложных и многообразных отношениях с другими знаками той же самой знаковой системы (в случае языковых знаков - того же самого языка). Так, русское слово стол находится в определенных отношениях со словами мебель, обстановка, стул, кресло и пр.; в отношениях иного типа со словами деревянный, круглый, стоит, накрывать и пр.; в отношениях третьего типа со словами столовая, столоваться, застольный и пр.; в отношениях четвертого типа со словами кол, пол, вол, осел, стал, стыл, стон, стан и пр. Отношения между знаком и другими знаками той же самой знаковой системы называются внутрилингвистическими [Применительно к неязыковым знаковым системам можно употреблять термин «внутрисемиотическое значение»]; соответственно мы будем говорить о внутрилингвистических значениях языковых знаков [Другие термины - «лингвистическое значение» (Ю. Найда, указ, соч.), «значимость» (Ф. де Соссюр, Курс общей лингвистики)].

Итак, любой языковой (равно как и неязыковой) знак находится в определенных отношениях с обозначаемыми им референтами, с людьми, пользующимися данным знаком, и с другими знаками, входящими в ту же самую языковую (и шире - семиотическую) систему. В силу этого семантическое содержание знака слагается из трех компонентов - референциального, прагматического и внутрилингвистического (шире - внутрисемиотического) значений. В науке о знаковых системах - семиотике - этим трем типам значений соответствуют три основных раздела: семантика, изучающая референциальные значения знаков, прагматика, изучающая их прагматические значения и синтактика, изучающая внутрилингвистические (внутрисемиотические) значения [См. Ch. Morris. Foundations of the Theory of Signs. Chicago, 1938, II, 3].

Естественно, что эти три типа значений находятся в неразрывной связи, поскольку все они являются компонентами семантической структуры одной и той же единицы (знака). Прагматическое значение знака непосредственно связано с его референциальным значением: отношение, устанавливаемое между знаком и коллективом людей, пользующихся этим знаком, переносится и на сам референт данного знака и наоборот, свойства самого референта во многом определяют характер прагматических значений, вкладываемых языковым коллективом в данный знак. Внутрилингвистическое и референциальное значения языкового знака также теснейшим образом связаны между собой: отношения, существующие между знаками, во многом определяются связями и отношениями, существующими в объективной действительности между самими референтами этих знаков и наоборот, классификация референтов, принятая в данном языковом коллективе, во многом определяется системой существующих у данного коллектива знаков [На этом основана, в частности, так называемая «гипотеза Сепира-Уорфа" (см. «Новое в лингвистике», вып. 1, М., 1960, с. 111 - 212)].

При этом, однако, относительная самостоятельность этих трех типов значений все же дает достаточные основания для их разграничения и самостоятельного рассмотрения.

Естественно, встает вопрос: все ли знаки обязательно имеют в своей семантической структуре все эти три типа значений? Ответ на этот вопрос, видимо, должен быть отрицательным: действительно, как правило, знаки имеют все эти три типа значений, однако существуют и такие знаки, в которых представлены не все данные типы. Так, в системе любого языка есть знаки, лишенные всякого референциального значения, то есть не обозначающие никаких предметов, явлений или ситуаций объективной действительности и имеющие сугубо внутрилингвистическое значение. К их числу относятся разного рода служебные и формально-грамматические элементы (напр., флективные показатели языков типа русского и латинского, служащие лишь средством выражения синтаксических связей между словами в строе предложения; to в английском языке - показатель инфинитива и пр.). С другой стороны, видимо, любой знак обязательно обладает внутрилингвистическим значением, поскольку он не может не входить в какую-то систему знаков, с которыми он связан определенными отношениями. Спорным является вопрос о наличии у всех без исключения знаков прагматических значений. Если включать в число прагматических значений также и нейтральное («нулевое») отношение языкового коллектива к данному знаку, то на вопрос следует ответить положительно; если же, напротив, учитывать только те или иные «маркированные» (явно положительные или явно отрицательные) отношения, то ответ будет отрицательным. Например, в ряду очи - глаза - буркалы первый и третий члены придется охарактеризовать как имеющие определенные прагматические значения (положительное отношение в первом случае и отрицательное в третьем), в то время как второй член, будучи эмоционально нейтральным, будет охарактеризован как лишенный вообще всякого прагматического значения и имеющий значение чисто референциальное (и, разумеется, внутрилингвистическое). Эта проблема, хотя и имеет немалый теоретический интерес, для целей нашего исследования представляется сугубо академической: будем ли мы говорить о «нейтральном» («нулевом») прагматическом значении или об «отсутствии» прагматического значения, существо дела останется одним и тем же (точно так же, как существо дела не меняется от того, говорим ли мы, что слава типа стол в русском языке имеют «нулевое окончание» или же что они характеризуются «значимым отсутствием окончания»).

Языковые значения и перевод

Для теории перевода гораздо большее, можно сказать, первостепенное значение имеет другой вопрос, а именно: все ли типы значений, выражаемых в тексте подлинника, сохраняются при переводе? Иначе говоря, заключается ли задача переводчика в передаче только референциальных значений, выражаемых в тексте на ИЯ, или же в его задачу входит также передача и других типов значений, то есть значений прагматических и внутрилингвистических?

Вопрос этот очень сложен, не допускает какого-либо однозначного ответа и требует детального рассмотрения. Сейчас мы затронем эту проблему лишь в самых общих чертах.

Напомним, что определив перевод как процесс преобразования речевого произведения на одном языке в речевое произведение на другом языке при сохранении неизменного значения, мы особо оговорили, что, во-первых, термин «значение» следует понимать максимально широко, имея в виду не только референциальные значения языковых единиц, но и все другие виды отношений, в которые входят эти единицы; во-вторых, о сохранении неизменного значения можно говорить лишь в относительном смысле, имея в виду лишь максимально возможную полноту передачи значений. Из этого вытекает, что, во-первых, задачей переводчика является по возможности полная передача всех типов языковых значений - референциальных, прагматических и внутрилингвистических и, во-вторых, при переводе неизбежны смысловые потери, то есть значения, выраженные в тексте на ИЯ, в тексте перевода сохраняются не полностью и передаются лишь частично.

При этом степень «сохранности» значений в процессе перевода оказывается неодинаковой в зависимости, прежде всего, от самого типа значения. В наибольшей степени при переводе сохраняются (то есть как бы являются «наиболее переводимыми») референциальные значения. Причину этого понять нетрудно: в системе референциальных значений языковых единиц запечатлен весь практический опыт коллектива, говорящего на данном языке, а поскольку сама реальная действительность, окружающая разные языковые коллективы, в несравненно большей степени совпадает, нежели расходится, постольку референциальные значения, выражаемые в разных языках, совпадают в гораздо большей степени, чем они расходятся. Что же касается тех случаев, когда сами предметы или ситуации, имеющиеся в опыте языкового коллектива - носителя ИЯ, отсутствуют в опыте коллектива - носителя ПЯ, то, как было отмечено, любой язык устроен таким образом, что при его помощи можно описывать (хотя и не всегда достаточно экономным и «удобным» способом) принципиально любые предметы, понятия и ситуации. Такому устройству языка, как известно, человечество обязано возможностью безграничного познания окружающего мира, бесконечного умственного прогресса. Итак, в максимальной степени в процессе перевода сохраняются и передаются референциальные значения языковых единиц (хотя, конечно, сами конкретные способы выражения этих значений могут существенно различаться от языка к языку).

В меньшей степени, чем референциальные, поддаются передаче при переводе значения прагматические. Дело в том, что хотя сами описываемые предметы, понятия и ситуации для носителей разных языков в подавляющем большинстве одинаковы, отношение разных человеческих коллективов к данным предметам, понятиям и ситуациям может быть различным, а тем самым будут различаться и прагматические значения соответствующих знаков в разных языках. Поэтому «сохраняемость» прагматических значений в процессе перевода оказывается, как правило, меньшей, чем значений референциальных.

Наконец, внутрилингвистические значения в силу самой своей сущности поддаются передаче при переводе в минимальной степени. Как правило, они вообще не сохраняются в процессе перевода, что нетрудно понять: при переводе происходит замена одного языка на другой, а каждый язык представляет собой своеобразную систему, элементы которой находятся друг с другом в отношениях, специфичных именно для данной языковой системы. Поэтому при переводе внутрилингвистические значения, присущие единицам ИЯ, как правило, исчезают и заменяются внутрилингвистическими значениями, свойственными единицам ПЯ. Требование полного сохранения в процессе перевода также и внутрилингвистических значений, выражаемых в исходном тексте, по своему существу абсурдно, ибо оно равноценно требованию отказа от перевода вообще.

Из сказанного вытекает, как будто, что при переводе сохраняются, прежде всего, значения референциальные, в меньшей степени - значения прагматические и полностью исчезают (или сохраняются лишь в минимальной степени) значения внутрилингвистические, выраженные в исходном тексте. Иными словами, говоря о «порядке очередности передачи значений», следует усматривать задачу переводчика в том, чтобы в первую очередь передавать референциальные значения, во вторую - значения прагматические и вообще не пытаться (ибо это в принципе и невозможно) передавать значения внутрилингвистические. Такая постановка вопроса, однако, является крайне схематичной, ибо она не учитывает другого важного фактора, определяющего «порядок очередности» передачи значений, а именно, характера самого переводимого текста. Дело в том, что выделенные нами типы языковых значений играют далеко неодинаковую роль в текстах разных жанров: если для такой жанровой разновидности текста, как научная и техническая литература характерна преобладающая роль референциальных значений (то есть наиболее существенная информация, содержащаяся в данного типа текстах, заключена именно в референциальных значениях, входящих в текст языковых единиц), то для художественной литературы, в особенности для лирической поэзии, ведущими и основными часто оказываются не референциальные, а прагматические значения, выражаемые в данных текстах. Но из этого вытекает, что вопреки сказанному выше при переводе текстов художественных, в особенности поэтических, переводчик нередко вынужден жертвовать передачей референциальных значений, с тем, чтобы сохранить несравненно более существенную для данного типа текстов информацию, заключенную в выражаемых в нем прагматических (эмоциональных и пр.) значениях. Более того, в ряде случаев (опять-таки это особенно часто имеет место при переводе поэтических текстов) наиболее существенная информация оказывается заключенной именно во внутрилингвистических значениях входящих в текст единиц, так что переводчик бывает вынужден жертвовать ради передачи внутрилингвистических значений значениями других типов, в первую очередь референциальными.

Итак, мы приходим к выводу, что дать общую схему «порядка очередности передачи значений», пригодную для текстов любого типа и жанра, принципиально невозможно - в каждом конкретном случае переводчик должен решать, каким значениям необходимо отдать преимущество при передаче, а какими можно жертвовать, с тем, чтобы свести до минимума потери информации, наиболее существенной для данного текста.

перевод лингвистический контекст словосочетание

Лекция 11 (2 ч.). Передача референциальных значений (1)

Основная проблема, с которой сталкивается переводчик при передаче референциальных значений, выражаемых в исходном тексте, - это несовпадение круга значений, свойственных единицам ИЯ и ПЯ. Не существует двух различных языков, у которых смысловые единицы - морфемы, слова, устойчивые словосочетания - совпадали бы полностью во всем объеме своих референциальных значений. Хотя сами выражаемые значения («понятия») в большинстве своем совпадают, но способы их выражения - их группировка, членение и объединение, их сочетание в пределах одной формальной единицы (или нескольких единиц), как правило, в разных языках расходятся более или менее радикальным образом. Это особенно ярко можно продемонстрировать на материале словарного состава двух различных языков - в нашем случае, русского и английского. Хотя носителями референциальных значений являются не только слова, все же удобно брать именно слово как единицу сопоставления при сравнении семантических единиц разных языков; поэтому в дальнейшем изложении речь пойдёт о русских и английских словах. Однако надо иметь в виду, что отмечаемые нами типы расхождений между семантическими системами разных языков не ограничиваются словами, а характерны также и для других языковых единиц (напр., для грамматических морфем).

В целом все типы семантических соответствий между лексическими единицами двух языков можно свести к трём основным: 1) полное соответствие; 2) частичное соответствие; 3) отсутствие соответствия. Рассмотрим эти три случая в отдельности, учитывая, что для теории и практики перевода особый интерес и трудность представляют собой два последних случая (частичное соответствие и полное отсутствие соответствия).

Случаи полного совпадения лексических единиц разных языков во всем объеме их референциального значения относительно редки. Как правило, это слова однозначные, то есть имеющие в обоих языках только одно лексическое значение; число их, как известно, по сравнению с общей массой слов в лексиконе языка относительно невелико. Сюда относятся слова, принадлежащие преимущественно к следующим лексическим группам:

1)      Имена собственные и географические названия, входящие в словарный состав обоих языков, например: Гомер - Homer, Москва - Moscow, Польша - Poland и т.д.

)        Научные и технические термины, например: логарифм - logarithm, шестигранник - hexahedron, водород - hydrogen, натрий - sodium, млекопитающее - mammal, noзвонок - vertebra, крестоцветный - cruciferous, протон - proton, экватор - equator, вольтметр - voltmeter и т. д.

3)      Некоторые другие группы слов, близкие по семантике к указанным двум, например, названия месяцев и дней недели: январь - January, понедельник - Monday и т.д. Сюда же примыкает такая своеобразная группа слов, как числительные: тысяча - thousand, миллион - million и пр.

Не следует думать, однако, что все слова, принадлежащие к вышеуказанным группам, относятся к числу полных соответствий. Нередко имеют место случаи, когда однозначности соответствий в пределах данных семантических разрядов слов не наблюдается. Так, слова-термины во многих случаях характеризуются многозначностью и, в силу этого, имеют не одно, а несколько соответствий в другом языке, например: английский термин power имеет в физике значения (и, соответственно, русские эквиваленты): сила, мощность, энергия, а в математике также степень. Особенно большой многозначностью отличается техническая терминология; так, русскому термину камера соответствуют английские: chamber, compartment, cell, camera (фото), tube (шины), chest, barrel (насоса), lining (шланга) и др.; русскому пластина - английские plate, slab, lamina, lamella, bar, sheet, blade и др. Названия малоизвестных или редких для данной страны животных являются обычно однозначными и имеют полные соответствия, например: дикобраз - porcupine, фламинго - flamingo и пр., в то время как названия хорошо известных и распространенных животных являются не только зоологическими терминами, но и входят в общеупотребительную лексику и тем самым приобретают многозначность. Например, английское tiger имеет, кроме тигр, также значения (и, соответственно, русские эквиваленты): жестокий человек, опасный противник, задира, хулиган и др. В ряду числительных однозначность англо-русских соответствий нарушается наличием в русском языке таких пар, как два двойка, три - тройка, пять - пятерка, семь - семерка, десять - десятка - десяток и пр.

Кроме того, однозначности и постоянству терминологических соответствий препятствует также существование в языке терминов-синонимов; так, английские математические термины binominal и polynominal могут передаваться в русском языке и как бином, полином и как двучлен, многочлен соответственно (при отсутствии какой-либо разницы в референциальном значении этих русских терминов).

В очень редких случаях полное соответствие, то есть совпадение слов в двух языках во всем объеме их референциальных значений, встречается и у многозначных слов. Так, русское лев, как и английское lion, имеют следующие значения: 1) 'крупное хищное млекопитающее семейства кошачьих'; 2) 'знаменитость, законодатель светских мод' 3) 'созвездие и знак Зодиака' (при написании с прописной буквы). Однако эта полнота семантического соответствия нарушается в форме множественного числа - английское lions имеет также значение 'местные достопримечательности' (напр., в выражениях to see, to show the lions), отсутствующее у русского слова.

Понятно, что полные соответствия не представляют собой особой трудности для переводчика, их передача не зависит от контекста и от переводчика требуется лишь твердое знание соответствующего эквивалента.

Наиболее распространенным случаем при сопоставлении лексических единиц двух языков является частичное соответствие, при котором одному слову в ИЯ соответствует не один, а несколько семантических эквивалентов в ПЯ. Подавляющее большинство слов любого языка характеризуется многозначностью, причем система значений слова в одном языке, как правило, не совпадает полностью с системой значений слов в другом языке. При этом могут наблюдаться разные случаи. Так, иногда круг значений слова в ИЯ оказывается шире, чем у соответствующего слова в ПЯ (или наоборот), то есть у слова в ИЯ (или в ПЯ) имеются все те же значения, что и у слова в ПЯ (соответственно, ИЯ), но, кроме того, у него есть и значения, которые в другом языке передаются иными словами. Так, русское характер как и английское character имеют значения: 1) 'совокупность психических особенностей человека'; 2) 'твердая воля, упорство в достижении цели' (Он человек без характера - Не has no character); 3) 'свойство, качество, своеобразие чего-либо'. У английского character, кроме того, имеются значения, отсутствующие у русского характер и передаваемые в русском языке другими словами, а именно: 4) 'репутация'; 5) 'письменная рекомендация, характеристика'; 6) 'отличительная черта, признак, качество'; 7) 'фигура, личность (часто странная, оригинальная)'; 8) 'литературный образ, герой, действующее лицо в пьесе'; 9) 'печатный знак, буква, символ' (напр., Chinese characters - китайские иероглифы (письмена). Такое отношение неполной эквивалентности между словами двух языков можно назвать включением и схематически изобразить следующим образом: где А - слово в одном языке, Б - слово в другом языке; заштрихованная часть означает совпадающие значения обоих слов.

Более распространенный случай имеет место, когда оба слова - в ИЯ и в ПЯ - имеют как совпадающие, так и расходящиеся значения. Так, русское стол и английское table совпадают только в значении 'предмет мебели [Но в этом значении совпадение неполное, поскольку 'письменный стол' по-английски - не только table, но также и desk], но расходятся в других: у русского стол есть также значения 'еда', 'пища', (напр., 'стол и квартира', 'диетический стол') и 'учреждение', 'отдел в канцелярии' (напр., 'стол находок', 'паспортный стол'), которые отсутствуют у table и соответственно передаются в английском языке словами board, food, cooking, diet и office, department. С другой стороны, английское table имеет значения, отсутствующие у русского стол и передаваемые в русском языке словами: доска, плита, таблица, расписание, горное плато и некоторые др.

Другой пример: русское слово дом совпадает с английским house в значениях 'здание' и 'династия' (напр., дом Романовых - the House of Romanovs), но расходится в других: у русского дом есть также значение 'домашний очаг, жилье', которое соответствует уже английскому слову - home, а также значение 'учреждение', 'предприятие', в котором оно переводится по-разному, в зависимости от того, о каком именно учреждении идет речь: ср. детский дом - children's home или orphanage, торговый дом - (commercial) firm, исправительный дом - reformatory, игорный дом - gambling-house или casino, сумасшедший дом (разг.) - lunatic asylum и пр.

Английское house также имеет целый ряд значений, отсутствующих у русского слова дом, например, 'палата парламента' (the House of Commons), 'театр', 'аудитория, зрители', 'представление, сеанс' и ряд других. Число такого рода примеров нетрудно увеличить.

Подобный вид отношений между словами двух языков, появляющийся, как было отмечено, наиболее обычным случаем, мы можем назвать пересечением и изобразить следующим способом:

Несколько иной и, пожалуй, более интересный, с теоретической точки зрения, характер носят случаи частичной эквивалентности, обусловленные явлением, которое можно назвать недифференцированностью значения слова в одном языке сравнительно с другим. Речь идет о том, что одному слову какого-либо языка, выражающему более широкое («недифференцированное») понятие, то есть обозначающему более широкий класс денотатов, в другом языке могут соответствовать два или несколько слов, каждое из которых выражает более узкое, дифференцированное, сравнительно с первым языком, понятие, то есть относится к более ограниченному классу денотатов. Так, в русском языке существует слово рука, которому в английском соответствуют два слова - arm и hand, каждое из которых обозначает более узкое понятие: arm обозначает верхнюю конечность от плеча до кисти, a hand- кисть руки, в то время как русское рука обозначает всю верхнюю конечность человека от плеча до кончиков пальцев. Аналогичным образом русскому слову нога, обозначающему всю нижнюю конечность, соответствуют два английских слова: leg 'нога' за исключением ступни и foot 'ступня'. Русскому слову палец в значении части человеческого тела соответствуют три английских: finger 'палец на руке', thumb 'большой палец на руке' и toe 'палец на ноге у человека и у животных'. Можно привести еще много аналогичных примеров; ср.:

часы1	watch (ручные или карманные) clock (настольные, стенные или башенные)
1 В данном случае к лексическому расхождению присоединяется ещё и грамматическая разница - русское часы всегда употребляется в форме множественного числа, независимо от реального количества обозначаемых предметов (так называемое Pluralia Tantum), в то время как английские watch и clock имеют формы обоих чисел - единственного и множественного.
одеяло	blanket (шерстяное или байковое) quilt (стеганое)
заря	dawn (утренняя) (evening glow, sunset (вечерняя)
велосипед	bibycle (двухколесный) tricycle (трехколесный)
столовая	dining-room (место общественного питания) mess-room (армейская) canteen (при заводе или учреждении) refectory (при университете или школе)
каша	porridge (рассыпчатая) gruel (жидкая)
удобный2	comfortable (об одежде, обуви, мебели и пр.) convenient (о времени, месте, орудиях и пр.)
2Форме множественного числа соответствующего существительного удобства соответствуют в английском языке, кроме conveniences, также facilities и amenities.
воздерживаться	abstain (от еды, питья, от голосования и пр.) refrain (от какого-либо действия, поступка)

В других случаях, наоборот, семантически недифференцированными, сравнительно с русскими, оказываются английские слова, как например:

stove	печка плита (кухонная)
bud	почка (нераспустившиеся листья) бутон (нераспустившийся цветок)
cold (сущ)	насморк простуда

cherryвишня черешня
strawberry	земляника клубника
story	повесть рассказ
poem	стихотворение поэма
blue	синий голубой
stale	несвежий черствый (о хлебе) спертый (о воздухе)
crisp	рассыпчатый (о печенье) хрустящий (о снеге) свежий (об овощах)
to marry	жениться выходить замуж
to wash	мыть стирать (о белье, вещах из тканей)
to draw (the curtain)	раздвинуть (занавес) задернуть

Существенно подчеркнуть, что в данном случае речь идёт не о многозначности слов; нельзя утверждать, что русские слова рука и нога имеют по два значения или что английское cherry имеет два разных значения - 'вишня' и 'черешня' [И в этих случаях к лексическому расхождению примешивается грамматическое - русские слова вишня, черешня, земляника, клубника в форме единственного числа обозначают как одну ягоду, так и (чаще) собирательное понятие, то есть являются родовыми названиями данного вида ягод, в то время как английские cherry, strawberry означают только одну ягоду, а в качестве собирательного (родового) названия употребляются формы множественного числа. Вишня поспела - The cherries are ripe; Он любит землянику - He is fond of strawberries].

В указанных выше случаях эти слова имеют только одно значение (наряду с которым они могут иметь и иные значения так, русское рука имеет также значения 'почерк', 'власть', 'влияние' и пр), но объем этого значения в целом шире, нежели у их соответствий в другом языке. Этим рассматриваемое явление принципиально отличается от того случая, когда разным значениям одного и того же слова в одном из языков соответствуют разные слова в другом языке, как например, русскому слову жертва в значении 'человек, пострадавший или погибший от чего-либо', соответствует английское victim, а в значениях 'приносимые' в дар божеству предметы или существа' и 'добровольный отказ от чего-либо' - английское sacrifice (этот случай подходит под то, что выше было названо 'включением').

Правда, следует иметь в виду, что не всегда можно достаточно строго разграничить многозначность и семантическую недифференцированность. Так, не вполне ясно, как трактовать отношение между русским глаголом плыть и его английскими соответствиями swim, float и sail. Можно считать (как это делает, например «Толковый словарь русского языка» под ред. Д. Н. Ушакова), что плыть (в прямом смысле) имеет три разных значения: 1) 'держаться на поверхности воды с помощью определенных движений тела, 'передвигаться по ней (о человеке и животных)'; 2) 'нестись, двигаться по течению воды'; 3) 'передвигаться по поверхности воды при помощи специальных приспособлений, 'устройств, машин и т. п. (о судах)'. При такой трактовке английские swim, float и sail оказываются соответствиями этих трех различных значений русского слова. Возможна, однако, и другая трактовка - можно считать, что русский глагол плыть во всех трех указанных случаях имеет одно и то же значение 'передвигаться по воде' (такая трактовка представляется нам более правильной). В этом случае мы имеем основания говорить о семантической недифференцированности русского плыть по сравнению с тремя вышеприведенными английскими глаголами, каждый из которых содержит в своей семантической структуре признак, отсутствующий в содержании русского слова [См. В.Н. Комиссаров. Слово о переводе, с. 92]. В целом, однако, несмотря на существование таких спорных или промежуточных случаев, понятия многозначности и смысловой недифференцированности различаются достаточно четко [Примеры из других языков см. в книге L. Bloomfield "Language", N.Y., 1933, pp. 278-279].

При исследовании отношений между семантическими структурами знаков в разных языках могут встречаться и более сложные, чем приведенные выше, случаи смысловой недифференцированности. Рассмотрим, например, отношения между русскими словами сыр и творог и их английскими соответствиями cheese и cottage cheese. [В диалектах сыром называется также и творог]. На первый взгляд английские слова (если отвлечься от того факта, что cheese в разговорном языке имеет и некоторые другие значения кроме 'сыр') являются полными семантическими эквивалентами русских. На самом деле, однако, здесь имеет место более сложное соотношение: в английском языке cottage cheese - это одна из разновидностей cheese в то время как русское творог не является (во всяком случае, в литературном языке) названием для разновидности сыра; действительно, по-русски можно сказать Это - не сыр, а творог, В продаже не было ни сыра, ни творога и пр., в то время как по-английски невозможно сказать It is not cheese but cottage cheese, neither cheese nor cottage cheese и т. п. Таким образом, английское слово cheese оказывается в целом семантически недифференцированным по сравнению с русскими сыр и творог, хотя в английском языке и существует особое словосочетание, семантически полностью соответствующее русскому творог.

Можно привести и другие примеры подобного рода; так, в русском языке слова железо и чугун (мы говорим об общенародном языке, а не о специальной металлургической терминологии) трактуются как названия двух разных металлов; ср. производство железа и чугуна. Английское же слово iron является недифференцированным названием как железа, так и чугуна, хотя в английском языке существует и словосочетание cast iron, в точности совпадающее по своему референциальному значению с русским чугун, по трактуемое как название одной из разновидностей железа - отсюда невозможность сказать по-английски *production of iron and cast iron. Аналогичным образом соотносятся русские слова стул и кресло и английские chair и armchair: английское armchair есть название одной из разновидностей chair (ср. определение armchair, даваемое в словаре Вебстера: “a chair with supports at the sides for one's arms or elbows”), так что по-русски можно сказать: Это не стул, а кресло, в то время как английское предложение *This is not a chair but an armchair звучит абсурдно. В таком же соотношении находятся русские слова сад и огород и английские garden и kitchen (vegetable) garden (последнее есть лишь разновидность первого; с другой стороны, русскому фруктовый сад в английском соответствует orchard, которое не есть разновидность garden); русские дыня и арбуз и английские melon и water melon и пр.

Несколько иной случай семантической недифференцированности имеет место тогда, когда два слова в разных языках хотя и совпадают по своему референциальному значению, но в одном из этих языков есть также и особое слово для обозначения определенной разновидности данного понятия, а в другом языке такого слова нет. Так, как было отмечено выше, в значении 'предмет мебели' русское стол и английское table полностью совпадают; однако для одной из разновидностей стола - письменного (или чертежного) в английском языке есть особое слово desk, в то время как в русском языке для обозначения данного понятия приходится прибегать к определительному словосочетанию письменный стол. Русскому глаголу похищать (человека) соответствует английский kidnap, однако, когда речь идет о похищении женщины, употребляется особый глагол abduct [Впрочем, в языке современной прессы abduct применяется также для обозначения похищения, вызванного политическими мотивами].

Русскому прилагательному преступный соответствует английское criminal, употребляемое для обозначения преступлений, совершаемых против человеческой жизни и имущества и не являющихся по своему характеру политическими; в английском же языке такого особого прилагательного нет, и русское уголовный переводится на английский при помощи того же недифференцированного criminal (ср. преступление - crime, уголовное преступление - тоже crime) [Сочетание уголовный кодекс переводится как penal code].

Из сказанного здесь о семантической недифференцированности знаков одного языка по сравнению с другим не следует, конечно, делать вывод, что тот или иной язык «не в состоянии» обозначить то или иное понятие и в этом отношении «менее развит», чем тот язык, в котором есть особый знак для данного понятия. Как мы неоднократно подчёркивали в ходе предыдущего изложения, любой язык в состоянии обозначить принципиально любое понятие - речь идет лишь о разных способах такого обозначения. Из того, что русское слово рука по значению менее дифференцировано, чем английские arm и hand, не следует заключать, что средствами русского языка невозможно обозначить разницу между кистью руки и остальной ее частью, равно как из того факта, что английское cherry является семантически недифференцированным по сравнению с русскими вишня и черешня, нельзя сделать вывод, что англичане не «не видят» разницы между этими ягодами. Речь идет о другом, а именно о том, что один язык дает возможность не выражать разницы между определенными понятиями, в то время как другой язык вынуждает пользующегося им обязательно выразить эту разницу. Так, русский язык в случае необходимости особо уточнить указание на ту или иную определенную часть человеческой руки прибегает к помощи специальных слов, таких как плечо, предплечье, кисть; но наличие в русском недифференцированного семантически слова рука дает возможность не уточнять в каждом отдельном случае разницы между arm и hand, в то время как английский язык как бы «вынуждает» говорящего всякий раз уточнять эту разницу. Точно также средствами английского языка, в тех случаях, где это необходимо, можно уточнить разницу между вишней - sour cherry и черешней - sweet cherry или между синим цветом - dark blue и голубым - light blue [Впрочем, существование в русском языке таких сочетаний как темно-голубой, светло-синий и пр. и осложняет передачу соответствующих слов на английский язык]. Однако, где нет необходимости в такого рода дифференциации, английский язык дает в распоряжение пользующегося им семантически нерасчленённые cherry, blue и пр., в то время как в русском языке необходимо всякий раз уточнять данное понятие ввиду отсутствия в нём соответствующих недифференцированных обозначений. В этой связи Р. Якобсон справедливо замечает, что «языки различаются, главным образом, в том, что они должны выразить, а не в том, что они могут выразить».

Для перевода данное явление, как и многозначность, представляет трудность в том отношении, что при передаче слова, семантически недифференцированного в ИЯ, необходимо произвести выбор между возможными соответствиями в ПЯ; так, при передаче на английский язык русского рука каждый раз необходимо делать выбор между arm и hand, при передаче русского часы - между watch и clock и т.д. В большинстве случаев возможность сделать правильный выбор обеспечивается показаниями контекста - узкого или широкого. Например, русское предложение Он держал в руке книгу при переводе на английский язык требует использования слова hand, предложение же Она держала на руках ребенка - слова arm. Однако следует иметь в виду, что может встретиться контекст, не содержащий требуемого уточнения и поэтому не дающий возможности произвести однозначный выбор эквивалента, например, русское предложение Он был ранен в руку может быть переведено и как Не was wounded in the arm, и как Не was wounded in the hand. Если нельзя найти соответствующих указаний в широком контексте, то правильный выбор требуемого соответствия при переводе возможен только при условии выхода за пределы языкового контекста и знания самой реальной обстановки или ситуации. Так, для правильного перевода того места в романе Пушкина «Евгений Онегин», где речь идет о «женских ножках», необходимо знание вкусов, нравов и моральных установок этой эпохи. Речь могла идти только о feet, но никак не о legs, что было бы, по тем временам, крайне неприличным; нужно также знать, что в черновиках Пушкина на полях против соответствующего места в тексте нарисованы именно feet, а не legs.

К тому же следует иметь в виду, что мы до сих пор вели речь исключительно о референциальных значениях, отвлекаясь наличия в языковых знаках также и значений прагматических. Между тем даже при наличии в языке того или иного соответствия слову ИЯ по его референциалыюму значению оно не всегда может быть использовано ввиду существования определенной (иногда весьма существенной) разницы в прагматических значениях слов в ИЯ и ПЯ. Так, английском языке существует слово digit, по объему своего референциального значения полностью совпадающее с русским палец (как на руке, так и на ноге); однако это слово может быть употреблено для передачи русского палец лишь в сугубо специальном научном тексте, ибо его стилистическая характеристика полностью исключает возможность его использования в разговорной речи или художественной литературе (немыслимо русское Он указал на меня пальцем перевести как Не pointed his digit at me). To же самое относится и к английскому слову timepiece, которое имеет то же самое референциальное значение, что и русское часы (оно обозначает как ручные или карманные, так и настольные, настенные или башенные часы, то есть покрывает собой как watch, так и clock), но носит книжный характер и не употребляется, как правило, в разговорной речи или в художественной литературе.

То же самое относится к таким русским словам, как кисть и ступня, которые, хотя и совпадают по объему своего референциального значения с английскими hand и foot, но благодаря своей стилистической характеристике могут быть употреблены как эквиваленты соответствующих английских слов лишь в текстах специального характера, например, в трудах по анатомии или же в сугубо специализированных ситуациях, например, при примерке перчаток или обуви (ср. Ботинок не лезет - у меня слишком широкая ступня). В этом отношении интересен пример:

...he was slightly disturbed by the cashier, a young and giggling Wisconsin school-teacher with ankles... (S. Lewis, Arrowsmith)

Мартина слегка волновала молодая кассирша, школьная учительница из Висконсина, хохотунья с изящными ножками... (пер. Н. Вольпин)

Хотя точным референциальным соответствием английскому ankle является русское лодыжка, последнее, как ступня, кисть и пр., носит характер специализированного анатомического термина и неуместно в литературно-художественном тексте; поэтому переводчик прибегает к недифференцированному русскому ножка.

До сих пор мы рассматривали лишь отношения между отдельными, изолированными словарными единицами двух языков. Уже при таком подходе раскрывается, как мы убедились, весьма сложная картина; однако она становится еще сложнее, если проводить сопоставление не между отдельными словами, а между целыми группами семантически сходных слов (в языкознании они часто называются «семантическими» или «лексическими полями»). Слова, как известно, существуют в системе языка не как изолированные единицы, а в составе определенных, более или менее обширных семантических группировок, в пределах которых значение каждого слова во многом определяется его местом в данной группировке, его отношением к семантике других слов, входящих в ту же группировку («лексическое поле»). В этом, в частности, проявляется то взаимодействие и связь между референциальными и внутрилингвистическими значениями слов, о которых было сказано выше.

При сопоставлении двух языков особый интерес приобретает сравнительное рассмотрение таких «лексических полей» для выявления черт сходства и различия между семантически близкими «лексическими» полями» в этих языках. Опыты такого рода сопоставительного анализа лексики двух разных языков уже существуют; в частности, в лингвистической литературе предметом рассмотрения неоднократно были лексические поля прилагательных, обозначающих цвет в разных языках. Выше мы уже отметили, что в английском языке имеется одно недифференцированное (прилагательное blue, в то время как русский язык «делит» соответствующую часть спектра на два отдельных цвета - «синий» и «голубой». Действительно, на уроках физики (именно физики, а не русского языка) в русской школе преподаватель говорит ученикам о том, что существует семь основных цветов спектра- красный, оранжевый, желтый, зеленый, голубой, синий и фиолетовый; в то же самое время в английской школе на занятиях по физике речь уже идет не о семи, а о шести таких цветах - red, orange, yellow, green, blue, purple (в некоторых учебниках вместо purple называется violet). Это последнее прилагательное -purple - также не находит себе прямого соответствия в русском языке: «Большой англо-русский словарь» под ред. И.Р. Гальперина дает ему два русских соответствия: 1) 'пурпуровый цвет'; 2) 'фиолетовый цвет', добавляя еще как подзначение пурпуровый слово багровый. Может создаться впечатление, что английское purple многозначно; на деле же оно по сравнению с русскими пурпуровый, фиолетовый и багровый семантически недифференцировано, ибо имеет одно значение, более широкое, чем три вышеприведенных русских прилагательных - «Оксфордский словарь» определяет его "mixture of red and blue in various proportions". Если взять другие английские цветообозначения, например, crimson, scarlet и пр., то получится та же картина - ни одно из них не совпадает во всем объеме своего семантического «поля» с аналогичными прилагательными русского языка.

Если мы привлечем к рассмотрению другие языки, то окажется, что в каждом из них существует своя специфическая система названий цвета, не совпадающая с той, к которой мы привыкли, пользуясь своим родным языком. Так, в бретонском языке одно и то же слово glas обозначает участок спектра, покрываемый двумя английскими - blue и green и тремя русскими - голубой, синий и зеленый. Существуют языки, в которых есть всего два недифференцированных названия цвета - один для красной части спектра (включая наши красный, оранжевый и желтый) и второй - для синей (включая зеленый, голубой, синий и фиолетовый). Конечно, нелепо было бы делать из этого вывод, что носители подобных языков «страдают дальтонизмом» и не умеют различать цвета - как мы уже говорили, речь идет не об этом, ибо в любом языке можно при помощи определительных словосочетаний (ср. русск. темно-красный, зеленовато-желтый, иссиня-черный и пр.) передать какие угодно оттенки цвета, а о том, что эти языки дают возможность не выражать разницы между разными цветами, которая обязательно должна быть выражена в других языках. Любопытно, что когда английским ботаникам понадобилось для целей научного описания иметь такие семантически недифференцированные обозначения для двух основных частей спектра - красной (включая желтый и оранжевый) и синей (включая зеленый, голубой и фиолетовый), то, поскольку общенародный английский язык не дает возможности недифференцированно обозначить эти две части спектра, пришлось прибегнуть к искусственному словотворчеству и создать два специальных термина - xanthic и cyanic.

Как ни интересна рассматриваемая проблема, мы не станем больше на ней задерживаться, учитывая, что в целом она уже получила достаточно хорошее освещение в научной литературе, и мы можем отослать интересующихся к специальным работам по данной теме. Мы обратимся к рассмотрению в сопоставительном плане иной семантической группы, а именно, названий основных частей суток в английском и русском языках. Начинающий изучать английский язык на первых же уроках узнает, что русское утро по-английски обозначается словом morning, русское день - day, русское вечер- evening и ночь - night, то есть им устанавливаются на первых порах следующие «равенства»:

morning      = утро= день       = вечер      = ночь

Однако по мере того как учащийся совершенствуется в знании английского языка, он начинает убеждаться в том, что эти «равенства» крайне упрощают картину, которая на деле оказывается намного сложнее. Так, очень скоро наш воображаемый учащийся встретится с английским словом afternoon, которому вообще не нашлось места в вышеприведенных «равенствах». Далее, при чтении оригинальной английской литературы он будет все чаще и чаще сталкиваться с употреблением английских слов morning и night в таких контекстах, в которых они никак не могут быть переведены русскими утро и ночь, например:

They were not summoned to Hitler's presence until 1.15 a.m. ... And he saw at once, as he entered the Fuehrer's study in the early-morning hour, that... (W. L. Shirer, The Rise and Fall of the Third Reich)left her and went home rapidly. It was nine o'clock at night. (W. Thackeray, Vanity Fair)

Таким образом, изучающий английский язык вскоре убедится, что приведенные выше соответствия лишь весьма приблизительны. На самом деле лексическая система английского и русского языков как бы «членит» не вполне одинаковым образом один и тот же отрезок объективной действительности. Прежде всего, в английском языке нет особого слова для обозначения понятия, выражаемого русским словом сутки; соответствующее понятие может быть выражено по-английски лишь описательным образом, как day and night или twenty-four hours. Далее, один и тот же отрезок времени в двадцать четыре часа делится по-разному в английском и русском языках. (Говорящие по-английски делят этот период на три части: morning (от 0 до 12 часов дня), afternoon (от полудня до примерно 18 часов, то есть до захода солнца) и evening (от захода солнца до полуночи, после чего опять наступает morning). Что касается слов day и night, то они обозначают уже иное деление суток, не на три, а на две части: светлую (day) и темную (night). Кроме того слово day употребляется так же, как сокращение day and night, то есть в значении русского сутки.

В русском же языке картина иная - сутки делятся на четыре части, а именно: утро (от восхода солнца до примерно 10 или 11 часов), день (от 10 или 11 часов до захода солнца), [Кроме того день, как и английское day, имеет также значение 'сутки', то есть употребляется как сокращение словосочетания «день и ночь», ср.: Я ехал туда целых четыре дня], вечер (от захода до примерно 10 или 11 часов) и ночь (между вечером и утром, то есть время, когда люди спят). Итак, вместо приведенных выше равенств обнаруживается следующая сложная картина взаимных отношений английских и русских слов - наименований частей суток:

Выявление такого рода «сеток» или систем взаимных отношений аналогичных лексико-семантических группировок в разных языках представляет собой весьма интересную и важную, с точки зрения как теории, так и практики перевода, задачу. В определенной мере такого типа сопоставление, как проиллюстрированное нами выше на примере названий частей суток, можно проводить при помощи анализа лексики, содержащейся в двуязычных словарях, сравнивая между собой показания русско-английского и англо-русского словарей. Такой сравнительный анализ можно проводить следующим образом. Допустим, нас интересует сопоставление английских и русских слов, обозначающих посуду для питья. Для начала мы берем, скажем, русско-английский словарь и смотрим, какие соответствия он дает для слова стакан. Допустим, словарь дает нам три таких соответствия - glass, tumbler и beaker [Мы исходим из данных «идеальных» или «полных» словарей, дающих все существующие эквиваленты лексических единиц в другом языке; фактически, однако, реально существующие двуязычные словари страдают неполнотой и не всегда дают все возможные эквиваленты данного слова]. Обращаемся теперь к англо-русскому словарю и смотрим, какие русские соответствия имеются для этих трех английских слов. Слову tumbler дается только одно соответствие - стакан (для вина). Слово же glass (в значении 'посуда для питья') имеет в русском языке семь соответствий: стакан, рюмка, бокал, фужер, чарка, стопка, кружка. Уже это показывает нам разницу в семантическом содержании русского стакан и английского glass - русское стакан выделяется среди других наименований посуды для питья по форме обозначаемого предмета (цилиндрической или приближающейся к цилиндрической), в то время как английское glass выделяется не по форме, а по материалу, из которого изготовлена данная посуда (стекло); поэтому русское бумажный (пластмассовый и пр.) стаканчик переводится на английский язык не как glass, а как (paper, plastic, и пр.) cup.

Проследим теперь по русско-английскому словарю соответствия этих русских слов в английском языке. Рюмка переводится как (wine) glass, то есть здесь «цепочка соответствий» как бы обрывается. Русскому бокал в английском соответствуют glass, goblet и beaker. Возвращаясь к англорусскому словарю, находим для goblet соответствия: бокал и кубок. Для кубок русско-английский словарь указывает четыре эквивалента - goblet, cup, beaker, bowl. Cup в англо-русском словаре получает перевод чашка, кубок, чарка, стопка, бумажный (пластмассовый и пр.) стаканчик. Русскому чашка, по данным русско-английского словаря, соответствуют: cup, bowl и basin. Bowl передается в англо-русском словаре как чашка, кубок, а также как ваза, миска, таз, что наталкивает нас на понимание семантического объема этого слова - оно обозначает широкую чашку без ручки, вазу без ножки и другую посуду аналогичной формы. Basin переводится на русский язык как (плоская) чашка (а также как миска, таз, то есть по значению оно близко к bowl).

Нам остается найти по русско-английскому словарю эквиваленты русским чарка и стопка - оказывается, что они переводятся как cup или glass, то есть на этом «цепочка соответствий», открываемая английским cup, обрывается. Поэтому мы возвращаемся к последнему из английских соответствий русского кубок - beaker и обнаруживаем, что в англо-русском словаре оно переводится как стакан (для вина), бокал или кубок. Все эти слова нами уже были прослежены в отношении их переводческих эквивалентов; поэтому мы должны вернуться к двум оставшимся неразобранными русским соответствиям английского glass - фужер и кружка. Первое из них в русско-английском словаре получает эквивалент (tall wine) glass. Второе переводится как glass, mug и tankard. Слову mug в англо-русском словаре дается соответствие кружка, a tankard - (высокая пивная) кружка, так что на этом «цепочка соответствий», открываемая русским словом стакан, обрывается, и мы можем считать законченным наш сопоставительный анализ данной лексической группы по двуязычным словарям,

Результаты проведенного нами анализа можно изобразить в виде следующей схемы, которая наглядно показывает всю сложность отношений, существующих между значениями переводческих «эквивалентов» двух языков.

Следует иметь в виду, что сопоставление лексических групп по двуязычным словарям - это лишь первый этап анализа. Вслед за этим необходимо определить значение каждого из включенных нами в данную группу слов по одноязычным (толковым) словарям; только тогда станет ясным, в чем именно заключается разница в их семантическом содержании (напомним также, что мы говорим пока что только о референциальном значении слов, отвлекаясь от их прагматических значений, таких как стилистическая окраска и пр.). Для еще более глубокого проникновения в семантику слов необходимо не ограничиваться данными словарей и прослеживать их значение в реальном речевом употреблении в контексте (напр., по материалам художественной литературы). Мы считаем, что такой сопоставительный анализ тематически сгруппированной лексики двух языков может принести большую пользу не только переводчикам, которым он насущно необходим, но и всем изучающим иностранные языки

[В качестве самостоятельной работы мы предлагаем проделать подобного рода сопоставительное исследование английской и русской лексики с использованием двуязычных, а на втором этапе - и одноязычных словарей на материале определенных семантических групп: например, сопоставить русские существительные сила, мощь, мощность, энергия и их английские параллели strength, power, might, force, energy, или же какие-нибудь иные группы существительных, прилагательных или глаголов по своему усмотрению]. Такие исследования наглядно показывают, что лексические единицы двух языков лишь в редких случаях полностью совпадают по своему референциальному значению; в подавляющем большинстве случаев они совпадают лишь частично и только в совокупности своей выражают то же содержание, что и их иноязычные эквиваленты.

Наконец, третий возможный случай взаимного отношения лексики двух языков - это полное отсутствие соответствия той или иной лексической единице одного языка в словарном составе другого языка. В этих случаях принято говорить о так называемой безэквивалентной лексике. Под безэквивалентной лексикой, стало быть, имеются в виду лексические единицы (слова и устойчивые словосочетания) одного из языков, которые не имеют ни полных, ни частичных эквивалентов среди лексических единиц другого языка. Сюда относятся в основном следующие группы слов:

) Имена собственные, географические наименования, названия учреждений, организаций, газет, пароходов и , пр., не имеющие постоянных соответствий в лексиконе другого языка. Например, при просмотре номера газеты «Правда» от 13.IX.1973 г. нам встретились русские фамилии Белоусов, Карпиков, Камозин, Пушнова, Цыкунов, Зубенко, Ольштынский, Данченко, Суходольский и пр. и названия населенных пунктов Бахмач, Алексеевка, Лисовичи, Урусобино, Гаврилово-Посад и пр. - естественно, что никаких эквивалентов этим словам в английском языке нет, в отличие от таких фамилий как Пушкин, Достоевский или таких географических названий как Москва, Киев, Крым и пр., которые уже давно получили устойчивые эквиваленты в словаре английского языка: Pushkin, Dostoevski, Moscow, Kiev, the Crimea и т. д. Аналогичным образом в романе американского писателя Дж. Апдайка "Couples" встречаются фамилии Hanema, Thorne, Appleby, Guerin, Gallagher и названия населенных пунктов Tarbox, Mather, Quogue, Ваг Harbor, Millbrook, Scituate и пр., не имеющие никаких эквивалентов в словаре русского языка, в отличие опять-таки от имен и фамилий типа John, George, Shakespeare, Dickens, Lincoln и т.д. и географических названий типа London, New York, the Thames, the Mississippi и др., которые имеют в русском лексиконе устойчивые соответствия: Джон, Джордж, Шекспир, Диккенс, Линкольн, Лондон, Нью-Йорк, Темза, Миссисипи. Вообще говоря, не всегда можно провести четкую разграничительную черту между безэквивалентными именами собственными и теми, которые имеют и словаре другого языка постоянные соответствия - то или иное имя собственное или географическое наименование, вначале не имевшее эквивалента в другом языке, может затем, неоднократно встречаясь на страницах периодической печати или художественной литературы, получить такое соответствие, причем точно установить время, когда окказиональный эквивалент перешел в узуальный, то есть устойчивый, не всегда возможно. Однако в целом можно считать, что к числу безэквивалентной лексики относятся имена собственные и названия малоизвестные для носителей другого языка (учитывая, конечно, что понятие «малоизвестный» является относительным и недостаточно строгим).

2)      Так называемые реалии, то есть слова, обозначающие предметы, понятия и ситуации, не существующие в практическом опыте людей, говорящих на другом языке. Сюда относятся слова, обозначающие разного рода предметы материальной и духовной культуры, свойственные только данному народу, например, названия блюд национальной кухни (русск. щи, борщ, рассольник, квас, калач; англ. muffin, haggis, toffee, butter-scotch, sundae и пр.), видов народной одежды и обуви (русск. сарафан, душегрейка, кокошник, лапти), народных танцев (русск. трепак, гопак; англ, pop-goes-the-weasel), видов устного народного творчества (русск. частушки; англ, limericks) и т.д. Сюда же входят слова и устойчивые словосочетания, обозначающие характерные только для данной страны политические учреждения и общественные явления (напр., русск. агитпункт, красный уголок, ударник, дружинник, трудовая вахта; англ. primaries, caucus, lobbyist и т. п.), торговые и общественные заведения (русск. дом культуры, парк культуры и отдыха; англ./америк. drugstore, grill-room, drive-in) и пр.

Опять-таки не всегда легко решить, в каком случае то или иное слово или словосочетание можно отнести к числу безэквивалентной лексики, обозначающей реалии, - окказиональный переводческий эквивалент может перейти в устойчивое словарное соответствие. Так, в русский язык проникли слова и выражения: палата общин - House of Commons, лорд хранитель печати - Lord Privy Seal, орден Подвязки - the Garter, спикер - Speaker, уикенд - week-end, стриптиз - strip-tease и многие другие лексические единицы английского происхождения, в результате чего соответствующую английскую лексику уже нельзя считать безэквивалентной относительно русского языка. При этом, как и у имен собственных, момент перехода окказионального соответствия в узуальное не всегда может быть с точностью определен.

Лекция 12 (2 ч.). Передача референциальных значений (2)

Единицы словаря одного из языков, которым по каким-то причинам (не всегда понятным) нет соответствий в лексическом составе (в виде слов или устойчивых словосочетаний) другого языка, можно назвать случайными лакунами. Как уже было отмечено, в словаре английского языка нет единицы, соответствующей по значению русскому сутки, так что данное понятие приходится передавать на английском языке описательно: либо путем указания на количество часов, например, Я приеду через сутки (через двое суток) I shall come back in twenty-four (forty-eight) hours, либо же если подчеркивается непрерывность, круглосуточность действия, сочетанием day and night [Такого рода сочетания, несмотря на их частую повторяемость в речи, все же вряд ли можно относить к числу единиц словаря, поскольку им чужда какая-либо идиоматичность (см. В.М. Солнцев. Указ. соч., с. 152-154)], например, Они работали четверо суток They worked four days and nights. Подобным образом в английском языке отсутствуют словарные соответствия русским существительным кипяток, именинник, погорелец, пожарище и др. С другой стороны, в русском языке отсутствуют лексические соответствия английским словам glimpse, floorer, exposure (в значении 'подверженность воздействию сил природы: дождя, солнца, ветра, холода') и др.

В некоторых случаях отсутствие эквивалентов такого рода лексики в одном из языков может найти себе культурно-историческое или социальное объяснение; так, существование в русском языке слова погорелец объясняется, видимо, тем фактом, что пожары и вызываемое ими разорение крестьянских семей были обычным явлением в дореволюционной русской деревне, в то время как в Англии, где дома строят обычно из камня или кирпича (даже в сельской местности), такое явление встречалось намного реже, в связи с чем не было необходимости в создании для него специального наименования. В большинстве случаев, однако, найти «рациональное» объяснение отсутствию слова с определенным значением в одном языке и его наличию в другом не удается, и мы вынуждены, как и вообще при описании разницы между двумя языками, ссылаться на «национальную самобытность» строя того или иного языка, не пытаясь определить конкретные причины наличия или отсутствия именно этой, а не иной единицы в данном языке.

Следует подчеркнуть, что термин «безэквивалентная лексика» мы употребляем только в смысле отсутствия соответствия той или иной лексической единице в словарном составе другого языка. Но неправильно было бы понимать этот термин в смысле «невозможности перевода» данной лексики. Уже неоднократно было отмечено, что любой язык в принципе может выразить любое понятие; отсутствие в словарном составе языка специального обозначения для какого-либо понятия в виде слова или устойчивого словосочетания не означает невозможности выразить это понятие средствами данного языка. Хотя в системе языка данный знак отсутствует, его содержание всегда может быть передано в речи в конкретном тексте при помощи целого ряда средств. Безусловно, перевод лексики, не имеющей соответствий в ПЯ, представляет собой определенную трудность, но трудность эта вполне преодолима. Из практики перевода известны следующие способы передачи безэквивалентной лексики:

) Переводческая транслитерация и транскрипция. Подробнее о сущности этого приема речь пойдет ниже. Здесь достаточно указать, что при транслитерации передается средствами ПЯ графическая форма (буквенный состав) слова ИЯ, а при транскрипции - его звуковая форма. Эти способы применяются при передаче иноязычных имен собственных, географических наименований и названий разного рода компаний, фирм, пароходов, гостиниц, газет, журналов и пр. Приведем только один пример - в номере газеты «Правда» от 14.VII. 1973 г. нам встретились следующие переводческие транскрипции [Точнее, это не «чистые» транскрипции, а смешение транскрипции и транслитерации] названий американских торговых и промышленных компаний: «Армко стил корпорейшн», «Катерпиллер трактор компани», «Дженерал электрик компани», «Дженерал моторе», «Интернэшнл бизнес мэшинс корпорейшн», «Бэнк оф Америка», «Пан-америкэн уорлд Эйруэйз» и др.

Этот же способ широко применяется при передаче реалий; он особенно распространен в общественно-политической литературе и публицистике как переводной, так и оригинальной, но описывающей жизнь и события за рубежом (напр., в газетных корреспонденциях). Так, на страницах нашей прессы в последнее время стали встречаться следующие транскрипции английских слов и словосочетаний, не имеющих эквивалентов в русской лексике: tribalism трайбализм, brain drain брейн-дрейн, public school паблик скул, drive-in драйв-ин, teach-in тич-ин, drugstore драгстор, know-how ноу-хау, impeachment импичмент и др. В английской общественно-политической литературе можно встретить такие транслитерации русских реалий, как agitprop, sovkhoz, technicum и пр.

К такому приему нередко прибегают двуязычные словари при передаче безэквивалентной лексики: так, в «Русско-английском словаре» под ред. А. И. Смирницкого слова борщ, щи, квас, калач, рассольник, окрошка, самовар передаются как borshch, shchi, kvass, kalatch, rassolnik, okroshka, samovar, как правило, с последующим пояснением, то есть описательным переводом.

При передаче произведений художественной литературы этот прием встречается реже. Как пример приведем перевод одного из предложений в повести М. Горького «Детство», в котором содержатся названия национальной русской одежды:

В сундуках у него лежало множество диковинных нарядов: штофные юбки, атласные душегреи, шелковые сарафаны, тканые серебром, кики и кокошники, шитые жемчугами… (гл. XI)trunks were full of many extraordinary costumes: brocaded skirts, satin vests, cloth-of-gold sarafani, kiki and kokoshniki, ornamented with pearls… (tr. by M. Wettlin)

В примечании дается разъяснение транскрибированных русских слов: "sarafani - long, sleeveless dresses; kiki and kokoshniki - headdresses". Таким образом, переводческая транскрипция сочетается здесь с описательным переводом, о котором речь пойдет ниже.

В практике перевода в свое время наблюдалась тенденция к широкому применению транслитерации и транскрипции при передаче иноязычных реалий, которая часто переходила в злоупотребление этим приемом. Критикуя такого рода злоупотребление переводческой транскрипцией в переводах произведений Ч. Диккенса, выходивших в свет в тридцатых годах, известный советский переводчик литературовед И.А. Кашкин иронически писал: «Здоровая тенденция разумного приближения к фонетической точности написания здесь переходит в свою противоположность… атерны и прочие скривенеры; кьюриты и прочие реверенд-мистеры; сэндуичи и прочие тоусты; начинательные приказы и прочие риты (writs) и термины (в смысле сессий); спекуляции и прочие крибиджы. Причем читателю, не заглянувшему в комментарий, приходится догадываться, что спекуляция - это карточная игра, так же как и глик и поп-Джон… К общеизвестным напиткам: джину, грогу, пуншу, элю навязываются еще холендс, клерет, порт, тоди, хок, стаут, нигес ..., скиддем, бишоп, джулеп, флип, снэпдрегон, уосель... Точно так же к издавна известным кэбам, фаэтонам, кабриолетам, шарабанам пристраиваются гиги, шезы, комодоры, брумы, беруши, тильбюри, кларенсы, догкарты, стенхопы, хенсомы и прочие шендриданы» [И.А. Кашкин. Ложный принцип и неприемлемые результаты. "Иностранные языки в школе", М., 1952, № 2, с. 33. См. также Галь Н. Слово живое и мертвое. М., «Книга», 1972, с. 51].

В настоящее время прием транслитерации и транскрипции при переводе художественной литературы используется гораздо реже, чем прежде. Это вполне обосновано - передача звукового или буквенного облика иноязычной лексической единицы не раскрывает ее значения, и такого рода слова читателю, не знающему ИЯ, без соответствующих пояснений остаются непонятными. Поэтому указанным приемом при передаче иноязычных реалий следует пользоваться весьма умеренно.

) Калькирование. Этот прием заключается в передаче безэквивалентной лексики ИЯ при помощи замены ее составных частей - морфем или слов (в случае устойчивых словосочетании) их прямыми лексическими соответствиями в ПЯ. Приведем лишь несколько примеров калькирования при передаче безэквивалентной лексики английского языка на русский и русского на английский: grand jury - большое жюри; backbencher - заднескамеечник; brain drain - утечка мозгов (наряду с приведенной выше транскрипцией брейн-дрейн); дом культуры - House of Culture; парк культуры и отдыха - Park of Culture and Rest; кандидат наук - Candidate of Science и т. д.

Как транскрипция и транслитерация, так и калькирование не всегда раскрывает для читателя, незнакомого с ИЯ, значение переводимого слова или словосочетания. Причина того в том, что сложные и составные слова и устойчивые словосочетания, при переводе которых калькирование используется чаще всего, нередко имеют значение, не равное сумме значений их компонентов, а поскольку при калькировании используются эквиваленты именно этих компонентов, значение всего лексического образования в целом может остаться нераскрытым. Так, неподготовленному читателю слова занескамеечник и большое жюри вряд ли скажут что-нибудь без развернутых пояснений.

) Описательный («разъяснительный») перевод. Этот способ передачи безэквивалентной лексики заключается в раскрытии значения лексической единицы ИЯ при помощи развернутых словосочетаний, раскрывающих существенные признаки обозначаемого данной лексической единицей явления, то есть, по сути дела, при помощи ее дефиниции (определения) на ПЯ. Вот несколько примеров описательного перевода английской безэквивалентной лексики на русский язык: landslide победа на выборах с большим перевесом голосов, brinkmanship искусство держать мир на грани войны, whistle-stop speech агитационное выступление кандидата во время остановки поезда, bull спекулянт, играющий на повышение биржевых ценностей, bear спекулянт, играющий на понижение биржевых ценностей, coroner следователь, производящий дознание в случае насильственной или скоропостижной смерти, floorer сильный удар, сшибающий с ног или (в переносном смысле) озадачивающий вопрос, трудная задача.

Приведем пример использования приема описательного перевода в переводе художественной литературы:

I used to caddy once in a while... (J. D. Salinger. The Catcher in the Rye, Ch. 4)

Я ей носил палки для гольфа... (пер. Р. Райт-Ковалевой)

Приведем несколько случаев описательного перевода при передаче на английский язык русской безэквивалентной лексики: щи cabbage soup, борщ beetroot and cabbage soup (наряду с упомянутыми выше транскрипциями shchi и borshch), пожарище site of a recent fire пли charred ruins, погорелец a person who has lost all his possessions in a fire, агитпункт voter education centre, дружинники public order volunteers.

Нетрудно заметить, что описательный перевод, хотя он и раскрывает значение исходной безэквивалентной лексики, имеет тот серьезный недостаток, что он обычно оказывается весьма громоздким и неэкономным. Поэтому, хотя и он является обычным средством передачи значений безэквивалентной лексики в двуязычных словарях, при переводе текстов, особенно художественных, его применение не всегда возможно, как и применение транскрипции и калькирования. Часто переводчики прибегают к сочетанию двух приемов - транскрипции или калькирования и описательного перевода, давая последний в сноске (ср. вышеприведенный пример из повести М. Горького «Детство») или в комментарии. Это дает возможность сочетать краткость и экономность средств выражения, свойственные транскрипции (и калькированию), с раскрытием семантики данной единицы, достигаемой через описательный перевод: разъяснив однажды значение данной единицы, переводчик в дальнейшем может использовать транскрипцию или кальку, смысл которой будет уже понятен читателю. Так, в статье Ю. Харланова «Рай для банкиров», опубликованной в «Правде» от 25.XI. 1972 г., дается транскрипция английского термина holding company как холдинг-компани, вслед за чем в скобках приводится объяснительный перевод: «фирмы, которые непосредственно не управляют производством, а только держат в своих руках 'портфельный капитал' - контрольные пакеты акций тех монополий, интересы которых они представляют»; в дальнейшем тексте статьи употребляется транскрипция холдинг без пояснений. В данном случае возможен также приближенный перевод компания-учредитель.

) Приближенный перевод (перевод при помощи «аналога») заключается в подыскании ближайшего по значению соответствия в ПЯ для лексической единицы ИЯ, не имеющей в ПЯ точных соответствий. Пример такого перевода можно найти в вышеприведенном отрывке из повести М. Горького, где русское душегрея переведено приближенно как vest. Конечно, английское vest, означающее 'жилет' или 'нательную фуфайку', лишь приближенно передает значение русского слова душегрея, которое обозначает женскую теплую кофту без рукавов; тем не менее для целей перевода это неполное, приближенное соответствие оказывается вполне достаточным. Такого рода приблизительные эквиваленты лексических единиц можно назвать «аналогами». «Аналоги» нередко используются в английской периодической и общественно-политической литературе для обозначения явлений, характерных для советской действительности (то есть для передачи так называемых «советизмов»), например, горсовет Municipal Council; председатель горсовета Mayor; техникум junior college (наряду с приведенной выше транслитерацией technicum); путевка (в санаторий, дом отдыха) voucher и т. п. Хотя эти эквиваленты лишь приблизительно передают содержание соответствующих русских слов, все же за отсутствием в английском языке точных эквивалентов их применение вполне оправдано, поскольку они дают некоторое представление о характере обозначаемого предмета или явления. Применение «аналогов» встречается и при передаче английской безэквивалентной лексики на русский язык, например drugstore аптека; know-how секреты производства; muffin сдоба и пр.

Применяя в процессе перевода «аналоги», следует иметь в виду, что они лишь приблизительно передают значение исходного слова и в некоторых случаях могут создать не вполне правильное представление о характере обозначаемого ими предмета или явления. Так, обычная передача американизма drugstore как аптека не дает полного представления о функциях этого заведения - в русских аптеках продаются только лекарства и (иногда) косметические средства, в то время как в американских «драгсторах» продаются так же предметы первой необходимости, газеты, журналы, кофе, мороженое и пр. и, кроме того, они функционируют как закусочные. Поэтому, когда реплика героини одного из американских фильмов, демонстрировавшихся в свое время на советских экранах, "Food is awful in drugstores" переводилась в субтитрах как В аптеках ужасно кормят, это вызывало непонимание у зрителей. В данном случае боа уместным был бы другой русский «аналог» - закусочная.

Учитывая это, опытные переводчики при использовании «аналогов» дают требуемые пояснения в комментариям переводу. Так, русское князь принято переводить английским prince; однако это английское слово по значению скорее совпадает с русским принц. Поэтому английский читатель встретив в переводе романа Ф. М. Достоевского «Идиот» князя Мышкина, может принять его за принца, что вызовет у него полное непонимание действительного положения вещей; правильно поэтому поступил переводчик Ю.М. Катцер, который дал в комментарии к роману пояснение того, кем были князья в дореволюционной России.

) Трансформационный перевод. В ряде случаев при передаче безэквивалентной лексики приходится прибегать к перестройке синтаксической структуры предложения, к лексическим заменам с полным изменением значения исходного слова или же к тому и другому одновременно, то есть к тому, что носит название лексико-грамматических переводческих трансформаций; поэтому в данном случае можно говорить о трансформационном переводе. Так, английское glimpse, не имеющее эквивалентов среди русских существительных, часто употребляется в выражениях to have или to catch a glimpse of (something or somebody), что дает возможность применить в переводе глагол и тем самым прибегнуть к синтаксической перестройке предложения; например, предложение I could catch glimpses of him in the windows of the sitting-room (A.C. Doyle, The Adventures of Sherlock Holmes) можно перевести: Я видел, как его фигура мелькала в окнах гостиной. При передаче на русский язык английского exposure, не имеющего прямого соответствия, в ряде случаев можно прибегнуть к лексической замене; предложение Не died of exposure следует переводить как Он умер от простуды (от воспаления легких), Он погиб от солнечного удара, Он замерз в снегах и т. д. Разумеется, для правильного выбора одного из этих вариантов требуется обращение к широкому контексту или знание экстралингвистической ситуации, о чем речь пойдет ниже.

Таким образом, мы видим, что отсутствие прямых эквивалентов определенным разрядам лексических единиц в словарном составе другого языка отнюдь не означает их «непереводимость» на этот язык. В распоряжении переводчика имеется, как было показано, не одно, а целый ряд средств, дающих возможность передать значение исходной словарной единицы в речи, в конкретном тексте. При этом, в случае использования первых трех из вышеперечисленных средств (транскрипции, калькирования и описательного перевода) создается то, что можно назвать окказиональным переводческим эквивалентом, то есть слово или словосочетание, не вошедшее (еще) в словарный состав ПЯ и употребляемое и речи как «потенциальная» лексическая единица. Как уже было отмечено, нередко такой окказиональный эквивалент переходит в узуальный, то есть устойчивый, постоянно употребляющийся. Это означает, что данная лексическая единица входит в словарный состав ПЯ (и, в конечном итоге, может получить фиксацию в толковом словаре данного языка). В этих случаях исходная лексика перестает быть безэквивалентной. Разумеется, точно определить, вошло ли данное окказиональное образование в словарный состав ПЯ, то есть стало ли оно узуальным, не всегда возможно, ибо сам момент перехода той или иной лексической единицы «неологизма») из речи в язык не всегда может быть строго определен. Так, нет достаточно твердых критериев, которые дали бы основание полагать, что образования типа трайбализм или заднескамеечник относятся к узуальным эквивалентам соответствующих английских слов, ибо не ясно, вошли ли эти слова или нет в лексикон русского языка; точно также нет ясности по вопросу о том, считать ли английское словосочетание cabbage soup устойчивым и, тем самым, узуальным словарным эквивалентом русского щи или же это свободное словосочетание, то есть единица не языка (словарного состава), а речи. Для практики перевода, однако, эти вопросы играют второстепенный характер.

Читатели, особо интересующиеся проблемой передачи безэквивалентной лексики, могут найти более подробное освещение затронутых здесь вопросов в специальных исследованиях [См., напр., канд. дисс.: Г.В. Чернов. Вопросы перевода русской безэквивалентной лексики на английский язык. М., 1958; Л.А. Хахам. Основные типы новообразований в современном английском языке и способы их перевода на русский язык. М., 1967, а также соответствующие разделы в общей литературе, указанной в разделе «Список литературы» в конце книги].

До сих пор речь шла о передаче референциального значения слова (или словосочетания), которое, как было определено выше, есть отнесенность слова к определенному референту, то есть к какому-либо классу качественно однородных (в том или ином отношении) предметов, процессов, явлений и пр. Однако там же было указано, что в речи, в конкретном тексте знаки языка могут обозначать и чаще всего действительно обозначают не весь класс («референт») в целом, а лишь один какой-нибудь конкретный единичный предмет (или процесс, явление пр.), который мы назвали денотатом. Перевод, как мы неоднократно подчеркивали, имеет дело не с языком, а с речью, с конкретными речевыми произведениями (текстами). Поэтому при переводе соответствие между знаками двух языков - ИЯ и ПЯ - нередко устанавливается не на уровне референтов, а на уровне денотатов. Это значит, что единица ИЯ и ее окказиональный эквивалент в ПЯ могут расходиться по своему референциальному значению, но совпадать по обозначаемым ими денотатам.

Например, допустим, что нам требуется перевести на английский язык предложение: Делегация вьетнамских профсоюзов, гостившая в Москве, вчера вылетела на родину. Английскими эквивалентами русского родина явлются homeland, motherland, mother country, но все они, совпадая по референциальному значению с русским родина, отличаются от него по прагматическому значению - английские слова всегда эмоционально окрашены, в то время как русское родина в выражениях типа уехать на родину и пр. эмоционально нейтрально. Можно, конечно, употребить выражение to leave for home уехать домой; однако следует помнить, что переводчик вовсе не обязан в данном случае сохранить в переводе лексическое значение русского слова родина, что было бы необходимо, если бы это слово употреблялось в своем родовом значении, то есть относилось бы ко всему своему референту в целом (напр., Нужно любить свою родину). В нашем же примере существенно другое: куда именно вылетела вьетнамская делегация. Для вьетнамцев родина это, конечно, Вьетнам; значит, денотатом слова родина в данном предложении является Вьетнам. Это дает нам полное право перевести вылетела на родину в данном случае как left for Vietnam (for the DRV или даже for Hanoi). Эквивалентность перевода в нашем примере достигается, стало быть, благодаря тождеству обозначаемого в тексте на ИЯ и на ПЯ денотата, хотя референциальное значение слов родина и Vietnam, (DRV, Hanoi, и т.д.) конечно, неодинаково.

В качестве иллюстрации к сказанному выше приведем два примера из перевода повести американского писателя Дж. Сэлинджера «Над пропастью во ржи»:isn't too far from this crumby place... (Ch. I)

Это не очень далеко отсюда, от этого треклятого санатория...

All he did was lift the Atlantic Monthly off his lap and try to chuck it on the bed, next to me. (Ch. 2)

Просто он взял журнал с колен и хотел кинуть его на кровать, где я сидел.

Здесь в первом случае слово с общим значением place переводится посредством слова санаторий, конкретного наименования того места, где в описываемый момент находится герой, от имени которого ведется повествование (такая конкретизация, разумеется, делается на основании информации, содержащейся в широком контексте). Во втором случае имеет место обратное явление - вместо конкретного названия журнала употребляется общее родовое обозначение журнал (обращения к контексту здесь не требуется, так как английское monthly обозначает ежемесячный журнал), в обоих примерах лексические значения единиц ИЯ и их переводческих эквивалентов не совпадают - исходное слово по объему своего референциального значения либо гораздо шире (первый пример), либо гораздо уже (второй пример), чем соответствующее ему слово в тексте перевода. Эквивалентность здесь достигается путем денотативного тождества данных лексических единиц в ИЯ и в ПЯ - они обозначают один и тот же предмет.

Вот пример из перевода с русского на английский:

Скворец, скосив на нее круглый, живой глаз…, стучит деревяшкой о тонкое дно клетки… (М. Горький Детство, гл. VII).bird would cock its round eye at her…, knock its wooden leg against the floor of the cage…

И здесь русское скворец и английское bird не совпадают по объему своего референциального значения; эквивалентность устанавливается на уровне денотата, поскольку оба слова - родовое и видовое названия - обозначают в данном тексте одно и то же существо.

На денотативном тождестве обозначаемых объектов основываются переводческие приемы конкретизации и генерализации.

Таким образом, расхождение в референциальных значениях слов и словосочетаний ИЯ и ПЯ еще не является само по себе препятствием для установления между ними отношения переводческой эквивалентности - существенным оказывается тождество обозначаемого ими денотата, благодаря которому в речи возникает возможность использовать как эквиваленты слова, имеющие в системе языка неодинаковое референциальное значение (как мы видели из примеров, чаще всего- это слова, находящиеся в отношениях «части и целого», то есть связанные логически отношением подчинения)

[О роли денотативной тождественности языковых единиц при переводе см. в работе О. Kade „Kommunikationswissenschaftliche Probleme der Translation," „Fremdsprachen", II, Leipzig, 1968, S. 11.].

 

Лекция 13 (2 ч.). Передача прагматических значений

Ранее мы определили прагматическое значение как отношение между знаком и человеком (точнее, человеческим коллективом), пользующимся данным знаком. Был отмечено, что люди, использующие в процессе лингвистической коммуникации языковые знаки, не относятся к ним безразлично - они по-разному реагируют на те или иные языковые единицы, а через них - и на сами обозначаемые ими референты и денотаты. Это субъективное отношение людей (языковых коллективов) к единицам языка, а через них и при их посредстве и к самим обозначаемым ими предметам и понятиям, нередко закрепляется за данным знаком, входит в качестве постоянного компонента в его семантическую структуру и в этом случае становится тем, что мы называем прагматическим значением языкового знака.

С самого начала необходимо подчеркнуть, что понятие прагматики в языкознании (и шире - в семиотике) отнюдь не сводится только к понятию прагматических значений языковых (и вообще знаковых) единиц. Это понятие гораздо более широкое - оно включает в себя все вопросы, связанные с различной степенью понимания участниками коммуникативного процесса тех или иных языковых единиц и речевых произведений и с различной их трактовкой в зависимости от языкового и неязыкового (экстралингвистического) опыта людей, участвующих в коммуникации. В этом смысле «прагматика» выходит далеко за рамки собственно прагматических значений языковых знаков и даже за рамки микролингвистической проблематики вообще, упираясь в исследование экстралингвистических факторов речи, таких как предмет, ситуация и участники речевого акта. О прагматических значениях мы можем говорить, как было указано, лишь в тех случаях, когда отношение членов языкового коллектива к знакам языка становится частью семантической структуры самого знака, то есть закрепляется за ним постоянно и может получить соответствующую регистрацию в словаре в виде так называемых «стилистических помет». Так, русские названия растений подмаренник, короставник и чабрец вызывают разные ассоциации, то есть неодинаково (и в неодинаковой степени) понимаются городскими жителями, сельскими жителями и специалистами по ботанике; словосочетания нечистая сила и святой дух вызывают неодинаковую реакцию у верующих и у атеистов и т.д. Однако в данном случае неодинаковое отношение разных участников речевого акта к тем или иным знакам не является частью семантической системы самих этих знаков и не может считаться их прагматическим значением. Тем не менее, поскольку при сравнении единиц разных языков случаи такого неодинакового отношения к реферснциально тождественным знакам наблюдаются, естественно, гораздо чаще, чем тогда, когда говорящие принадлежат к одному и тому же языковому и этническому коллективу, теория и практика перевода не может их игнорировать.

Качественно иной случай наблюдается в таких единицах словаря, как русские харя, дрыхнуть, жратва и пр. Здесь определенное отношение членов языкового коллектива к данным знакам входит в семантическую структуру знаков как постоянный ее компонент (в данных примерах - значение грубости, резко отрицательной субъективной характеристики). В этих случаях мы и говорим об определённых прагматических значениях языковых единиц, в том числе их эмоциональной окрашенности.

В настоящем разделе мы рассмотрим вопрос о передаче в переводе прагматических значений языковых единиц. Как и в предыдущем разделе, мы проделаем это на материале лексических единиц (слов), хотя прагматическими значениями, вообще говоря, обладают не только единицы словаря. Определенные грамматические формы также могут нести то или иное прагматическое значение; так, в английском языке (во всяком случае, в XIX в.) форма второго лица единственного числа типа thou knowest имела ярко выраженное прагматическое значение (стилистическую характеристику), передавая «поэтичность», «возвышенность»; синтаксическая конструкция "Nominativus Absolutus" и современном английском также характеризуется в прагматическом (стилистическом) плане как «книжная», «официальная» и т.п. В целом, однако, четкая прагматическая «маркированность» более характерна для лексических единиц, поскольку эмоциональная и стилевая окрашенность грамматических форм в подавляющем большинстве нейтральна.

К сожалению, лингвистическая теория прагматических значений до сих пор разработана гораздо слабее, чем теория значений референциальных. Между тем не подлежит сомнению, что система прагматических значений, выражаемых в языке, является весьма сложной и что эти значения качественно неоднородны. Не претендуя на окончательность, мы считаем возможным предложить следующую схему классификации типов прагматических значений, которая, по нашему мнению, применима как к русскому, так и к английскому (а также и ко многим другим) языкам.

. Стилистическая характеристика слова. Наряду со словами, употребляемыми во всех жанрах и типах речи (то есть стилистически «нейтральными»), существуют слова и словосочетания, употребление которых ограничено какими-то определенными жанрами и типами. Эта закреплённость слов за определенными речевыми жанрами становится их постоянной характеристикой и, тем самым, компонентом их прагматического значения. В этом смысле мы и употребляем термин «стилистическая характеристика слова».

В целом представляется правомерным выделять два основных типа речи: обиходно-разговорную и книжно-письменную. В пределах этой последней различаются следующие основные жанры: 1) художественная литература; 2) официально-научный жанр; 3) публицистический жанр [Такой классификации придерживается, в частности, А.В. Фёдоров (см. А.В. Федоров. Основы общей теории перевода, гл. 6). Несколько иную (более детальную) классификацию дает И.Р. Гальперин в монографии "Stylistics", Moscow, "Higher School Publishing House", 1971, Part VI]. Каждый из этих жанров, в свою очередь, подразделяется на разновидности: так, внутри художественной литературы различаются художественная проза, драматургия и поэзия; внутри официально-научного жанра - тексты официально-деловые, газетно-информационные, документально-юридические и научно-технические; внутри публицистики - общественно-политическая литература, газетно-журнальная публицистика (в узком смысле) и ораторская речь.

Не всем перечисленным жанрам речи, однако, свойственно употребление определенных, характерных именно для данного жанра, лексических единиц. Так, не существует какого-либо слоя лексики, употребление которой было бы свойственно исключительно или даже преимущественно языку художественной литературы - отличительной чертой этого жанра (кроме поэзии, которая имеет свой специфический словарь) является как раз широкое использование лексики, принадлежащей самым различным стилистическим слоям. Нет своего специфического словаря также и у языка публицистики.

Учитывая это, можно выделить в словарном составе языка типа русского или английского следующие виды стилистической характеристики слов:

) Нейтральная - у слов, употребляемых во всех типах и жанрах речи, то есть у слов «стилистически немаркированных». Сюда относится подавляющее большинство слов, входящих в ядро словарного состава любого языка.

) Обиходно-разговорная - у слов, употребляемых в устной речи в «неофициальной» ситуации и не употребляемых, как правило, в письменной речи [Исключение - использование обиходно-разговорной лексики в языке художественной литературы (преимущественно в речи персонажей) и в публицистике]. (Ср. русск. электричка, раздевалка, влипнуть, шлепнуться, тренькать, чудной и пр.; англ, bobby, booze, dough деньги, buck доллар, movie, buddy, to filch и пр.).

) Книжная - у слов, употребляемых только в письменной речи (в любых ее жанрах) и не употребляемых в обиходно-разговорной речи, хотя в «официальной» ситуации они могут употребляться и в устной речи. (Ср. русск. досягаемость, вышеупомянутый, шествовать, благосостояние и пр.; англ, inebriety, conflagration, pecuniary, to commence, thereby и пр.)

) Поэтическая - у слов, употребляемых преимущественно только в языке поэзии (иногда также - в «торжественной прозе). (Ср. русск. отчизна, глашатай, очи, уста и др.; англ, oft, morrow, steed и др.).

) Терминологическая - у слов, употребляемых только или преимущественно в официально-научном жанре. Сюда относится вся научная и техническая терминология; сюда же следует относить термины и специальные слова, употребляемые в сфере государства и права (юриспруденции), экономики, финансов и военного дела, в общественно-политической жизни, а также, по-видимому, так называемые «канцеляризмы» [Характеристику словарного состава английского языка в плане его стилистической дифференциации см. И.Р. Гальперин.].

. Регистр слова [Термин «регистр» (register) в данном значении или близком к нему употребляется в работах лингвистов так называемой Лондонской школы, в частности, в упомянутой работе Дж. Кэтфорда "A Linguistic Theory of Translation"]. Говоря о «регистре», к которому принадлежит слово, мы имеем в виду определенные условия или ситуацию общения, обусловливающие выбор тех или иных языковых средств, в том числе лексических единиц. Эта ситуация определяется, в первую очередь, составом участников коммуникативного процесса: определенные слова (и шире - языковые единицы) могут употребляться только при разговоре с близкими знакомыми, родственниками и пр., в то время как другие лексические (и вообще языковые) единицы употребляются преимущественно в разговоре с малознакомыми людьми, с вышестоящими по служебному или социальному положению и пр. Во-вторых, «регистр» речи определяется также условиями, в которых протекает процесс языковой коммуникации, - даже с близкими друзьями или с родственниками в официальной обстановке, пример, на службе, на собрании и пр. не принято говорить так, как в домашней обстановке и т. п. В целом, видимо, можно наметить существование в языке следующих пяти регистров: 1) фамильярный; 2) непринужденный; 3) нейтральный; 4) формальный; 5) возвышенный. Так, русские оболтус, паршивец, трескать относятся к фамильярному регистру; авоська, подкачать (в смысле 'подвести кого-нибудь')- подвыпивший - к непринужденному; прибыть, отчислить, очередной, бракосочетание - к формальному; стезя, вкусить, лицезреть - к возвышенному. Нередки случаи, когда в языке имеется несколько слов с одинаковым референциальным значением, относящихся к разным регистрам; ср. русские дрыхнуть (фамильярное) - спать (непринужденное и нейтральное) - отдыхать (формальное) - почивать (возвышенное). Подавляющее большинство слов относится к нейтральному регистру; они могут употребляться в любом регистре речи, от фамильярного до возвышенного, подобно тому как стилистически нейтральные слова употребляются в любом типе и жанре речи.

. Эмоциональная окраска слова. В любом языке существуют слова и выражения, компонентом семантической структуры которых является эмоциональное отношение говорящего к называемому словом предмету или понятию, то есть отрицательная или положительная оценка тех предметов, явлений, действий и качеств, которые обозначаются данным словом. В этом случае принято говорить об эмоциональной окраске слова - отрицательной или положительной. Слова, не содержащие в себе никакого оценочного момента (таких в словаре подавляющее большинство), считаются «эмоционально нейтральными». Таким образом, лексические единицы могут быть подразделены на три основных группы: отрицательно-эмоциональные, нейтрально-эмоциональные и положительно-эмоциональные. Например, русские слова лизоблюд, подпевала, шкурник, говорильня, отребье, волынить относятся к числу слов с отрицательной эмоциональной окраской. Отрицательно-эмоциональные слова в русском языке широко образуются путем суффиксации -прибавлением к эмоционально-нейтральному слову так называемых «уничижительных» суффиксов (ср. городишко, избёнка, человечишка и пр.). Слова с положительной эмоциональной окраской в русском языке также довольно свободно образуются от нейтральных слов прибавлением так называемых «ласкательных» суффиксов (ср. братец, сестричка, дружочек, песик и пр.). Для одного и того же референта могут существовать эмоционально окрашенные и нейтральные обозначения: ср. русские мятеж (отриц.) - восстание (нейтр.), шпион (отриц.) - разведчик (нейтр.) и т. п. Аналогичный пример из английского языка приведен в работе И.В. Арнольд «Лексикология современного английского языка»: Oh, you're not a spy. Germans are spies. British are agents [И.В. Арнольд. Лексикология современного английского языка. М. - Л., «Просвещение», 1966, с. 271].

Разумеется, намеченная нами классификация лексики по стилистической характеристике, регистрам и эмоциональной окраске является весьма схематической и не отражает всей сложности и многообразия отношений, существующих между словами в плане их прагматических значений. Выделенные здесь аспекты классификации слов по их прагматическим значениям не являются строго взаимоисключающими - между стилистической характеристикой, регистром и эмоциональной окраской существует настолько тесная связь, что в ряде случаев возникают затруднения, к какому из этих типов прагматических значений следует отнести ту или иную характеристику слова или словосочетания. Так, слова, принадлежащие к обиходно-разговорному типу речи, одновременно оказываются отнесенными к фамильярному или непринужденному регистру; книжная лексика - к формальному регистру; поэтическая - к возвышенному. Таким же образом существует тесная взаимозависимость между стилистической характеристикой или регистром лексики и ее эмоциональной окрашенностью: слова с отрицательной эмоциональной окраской в подавляющем большинстве относятся к фамильярному регистру, а с положительной - к возвышенному регистру и к поэтической лексике и т.д.

С другой стороны, следует иметь в виду, что нередко имеют место случаи, когда одно и то же слово может обладать различной стилистической или регистровой характеристикой и эмоциональной окраской. Например, слово конь употребляется, с одной стороны, как поэтизм, а с другой - как термин в кавалерии и конном спорте; гласить относится как к возвышенному регистру, так и (в выражениях типа параграф третий гласит...) к формальному; слова с «уничижительными» суффиксами, имеющие отрицательную эмоциональную окрашенность, в определенных контекстах могут принимать и прямо противоположный - «ласкательный», то есть эмоционально-положительный характер и т.п. Все это говорит о том, насколько сложны действительные отношения между разными видами прагматических значений и различными разрядами лексики, выделяемыми в словарном составе языка на основе этих значений.

Наряду с указанными выше тремя основными видами прагматических значений, выражаемых в языковых знаках (стилистическая характеристика, регистр и эмоциональная окрашенность), существует и четвертый вид значений, который, по нашему мнению, должен быть отнесен к числу прагматических. Речь идет о так называемой «коммуникативной нагрузке» языковых элементов в строе предложения, обусловленной различной степенью осведомленности говорящего и, особенно, слушающего в отношении сообщаемой в предложении информации. Известно, что в строе предложения, употребляемого в речи, выделяются обычно элементы, содержащие в себе информацию, уже известную слушающему (читающему) и принимаемую говорящим (пишущим) как данное, как исходное при построении сообщения и, с другой стороны, элементы, несущие информацию новую, еще неизвестную слушающему, то есть впервые сообщаемую и, тем самым, семантически наиболее существенную для данного высказывания. Так, в предложении Иванов пришел при обычной интонации слово Иванов является «данным», так как говорящий предполагает, что слушающему известно, о ком идет речь: «новым» же в этом предложении является пришел. При обратном же порядке слов (опять-таки при обычной, неэмфатической интонации) «коммуникативная нагрузка» элементов предложения меняется на прямо противоположную: в предложении Пришел Иванов «данным» является уже пришел, а «новым» - подлежащее Иванов, поскольку предполагается, что слушающему известно, что кто-то пришел, но неизвестно, кто именно (это предложение можно рассматривать как ответ на явный или подразумеваемый вопрос: Кто пришел?). Поскольку сама описываемая ситуация в обоих случаях остается одной и той же, указанные значения «данного» и «нового» никак нельзя считать референциальными. С нашей точки зрения, они должны быть причислены к значениям прагматическим, поскольку они определяются исключительно отношением самих участников коммуникативного акта к описываемой в предложении ситуации.

Литература по вопросу о «коммуникативном членении» предложения весьма обширна и нам нет необходимости подробно останавливаться здесь на этой проблеме. Поскольку «коммуникативная нагрузка» элементов предложения и, следовательно, его «коммуникативное членение» [Другие термины для того же понятия - «актуальное членение», «логико-грамматическое членение», «функциональная перспектива предложения»] каждый раз определяются факторами контекста и речевой ситуации, то есть составляют необходимый компонент любого речевого акта, необходимо учитывать их при переводе. Правильная передача «коммуникативного членения» предложения является необходимым условием эквивалентности перевода, вне зависимости от его вида (письменный или устный) и от жанрового характера переводимого материала. Однако этот тип прагматического значения принципиально отличается от всех остальных, выделенных нами выше, - он по самой своей сущности синтаксичен, то есть характеризует собой не отдельные знаки языка, а целые высказывания, определяя собой характер отношений между компонентами данных высказываний. Конечно, как было отмечено выше, такие типы прагматических значений., как стилистическая характеристика, регистр и эмоциональная окраска, также не ограничиваются исключительно лексическими способами выражения. Они могут выражаться и грамматическими средствами; так, в английском языке такие синтаксические конструкции, как эллиптические предложения (типа Want to go with us?), конструкция «апокойну» (Апокойну - это сращение двух предложений в одно, в котором одно и то же слово выполняет две синтаксические функции) (напр. There's a man wants to see you, или в рус. Там сидит человек тебя ждет.), бессоюзные придаточные предложения условия (типа I se him, I'll talk to him) и пр. являются столь же четкими показателями фамильярного и непринужденного регистров, как и определенные разряды лексики. Нередко прагматически маркированными по стилю, регистру и эмоциональной окраске бывают не отдельные лексические единицы или грамматические средства, а целые высказывания, как например, следующие английские предложения, одинаковые по референциальному значению, но принадлежащие к различным регистрам речи:

Please, come in. (формальное);in. (нейтральное);in, will you? (непринужденное);the hell in here! (фамильярное, с отрицательной эмоциональной окрашенностью).

Однако, как было отмечено, основная тяжесть выражения стилистической характеристики, регистра и эмоциональной окрашенности текста все же падает на лексику. Что же касается «коммуникативной нагрузки» членов предложения, то она почти исключительно выражается грамматически, при помощи определенных синтаксических, реже - морфологических средств.

Переходя к рассмотрению роли прагматических значений в процессе перевода, следует отметить, прежде всего, что случаи расхождения этих значений при сопоставлении лексических единиц разных языков являются еще более обычными, чем расхождение значений референциальных. Вполне обычной является ситуация, при которой лексические единицы двух разных языков, полностью совпадая по своему референциальному значению, расходятся в отношении прагматических значений, то есть по стилистической характеристике, регистру или эмоциональной окраске. Некоторые примеры таких расхождений уже были даны выше (на примере отношений между русск. палец - англ, digit, русск. кисть - англ, hand и др.). Число подобного рода примеров легко увеличить. Так, в словаре английского языка нет никаких соответствий в плане стилистической характеристики для таких русских поэтизмов, как очи, уста, злато, град и пр. [Правда, эти слова скорее относятся к лексикону русской поэзии ХIX века, нежели современной], хотя слова, имеющие то же самое референциальное значение в английском языке, конечно, имеются (ср. eyes, mouth, gold, city). В словаре английского языка существуют обиходно-разговорные синонимы для cinema - непринужденное movies и фамильярное flicks; в русском же языке нейтральное кино не имеет каких-либо обиходно-разговорных синонимов, но зато существует слово формального регистра кинотеатр, которому, в свою очередь, нет соответствующего по прагматическому значению эквивалента в английском языке. Нет в русском языке и соответствий в прагматическом плане для английских обиходно-разговорных названий денежных единиц: buck доллар, bob шиллинг, quid фунт и др.

Как и у референциальных значений, разница в прагматических значениях словарных единиц двух языков особенно ярко выступает при сопоставлении не двух изолированных слов, а целых групп слов или «синонимических рядов». Возьмем для примера следующий синонимический ряд: враг - противник - неприятель - недруг. Все эти слова, за исключением недруг, имеют два референциальных значения: 1) 'человек, враждебно относящийся к кому- или чему-нибудь'; 2) 'войска противоположной стороны'; слово недруг имеет только первое значение, а у слова противник есть еще значение 'участник спортивного состязания с кем-нибудь'. Что касается прагматических значений, то у всех этих слов они различны: враг слово нейтральное по стилистической характеристике, регистру и эмоциональной окраске (такие «нейтральные во всех отношениях» и поэтому наиболее употребительные члены синонимической группы называются иногда «доминантами»); противник - также нейтральное слово, но кроме того, в значении 'войска противоположной стороны', является специальным военным термином (в языке военных уставов, приказов и пр. может употребляться только противник, но не враг или неприятель); неприятель употребляется преимущественно в книжно-письменной речи, а недруг - как поэтизм и слово возвышенного регистра.

Вышеперечисленной группе слов соответствует в английском языке синонимический ряд enemy, adversary, opponent, foe. По своим референциальным значениям они близки к приведенным выше русским словам: все они, кроме opponent, имеют значения: 1) 'человек, враждебно относящийся к кому- или чему-нибудь' и 2) 'войска противоположной стороны'; opponent, кроме первого значения, имеет также значение 'участник спортивного состязания', a adversary имеет все три значения. В отношении же прагматических значений эти слова расходятся, причем их расхождение не всегда соответствует тем отношениям, которые наблюдаются внутри приведенной выше русской синонимической группы: так, enemy является не только нейтральной «доминантой» своего синонимического ряда, но и военным термином, то есть, как и русское противник, употребляется в языке официальных военных документов; adversary - слово книжное, как и opponent (в устной речи они могут употребляться лишь в официальном регистре, для которого вообще характерно широкое применение книжно-письменной лексики); наконец, foe является поэтизмом и принадлежит к возвышенному регистру, но может также употребляться в газетных заголовках (где оно предпочтительнее enemy ввиду своей краткости), а выражение friend or foe принадлежит к нейтральному стилю. Итак, сравним оба вышеприведенных синонимических ряда - русский и английский, применяя следующие условные обозначения: 1, 2, 3 значения - 'человек, враждебно относящийся к чему-л.', 'войска противоположной стороны' и 'участник спортивного состязания' соответственно; 'нейтр.' - нейтральное; 'кн.' - книжное; 'терм.' - терминологическое; 'поэт.' - поэтическое; Р. - референциальные значения; П. - прагматические значения.

	Р.	П.		Р.	П.
враг	1	нейтр.		1	нейтр.
	2		enemy	2	терм.
противник	1	нейтр.		1	кн.
	2	терм.	edversary	2
	3			3	кн.
неприятель	1	кн.		1
	2		opponent	3
недруг	1	поэт.	foe	1	поэт.
				2

Нетрудно заметить, что, хотя и русский, и английский синонимические ряды насчитывают четыре члена [ Для простоты описания мы не включили в эти ряды такие редко употребляемые в современном языке слова как русское супостат, английское antagonist и др.], конкретные сочетания референциальных и прагматических значений у русских и у английских слов во всех случаях различны. Поэтому, хотя в принципе любое из приведенных русских слов может быть переведено любым из английских и наоборот, для правильного выбора соответствия в каждом конкретном случае необходим учет не только референциальных, но и прагматических значений слов, определяющих их употребление.

Это расхождение прагматических значений слов ИЯ и ПЯ в процессе перевода нередко ведет к тому, что те или иные из этих значений оказываются при переводе утраченными (вспомним сказанное в первой главе о неизбежности потерь при переводе). Обычно это выражается в замене стилистически или эмоционально «маркированных» слов ИЯ нейтральными словами ПЯ. Вот один из такого рода примеров:

А Мишка твой езуит, а Яшка - фармазон! (М. Горький, Детство, гл. II)

But that Mikhail of yours is a hypocrite, and that Yakov an infidel!

В данном случае английские слова hypocrite и infidel полностью передают референциальные значения русских езуит и фармазон, но лишены той регистровой и эмоциональной характеристики (фамильярный регистр, отрицательная эмоциональная окраска), которая свойственна этим русским словам, являющимся, к тому же, для современного языка устарелыми (что небезразлично для речевой характеристики произносящего их персонажа - деда Горького).

Но если потери, вызываемые заменой прагматически маркированной лексики на нейтральную, являются до определенной степени неизбежными (их можно свести до минимума применением так называемой компенсации, о чем речь пойдет ниже), то совершенно недопустимо обратное - замена нейтральной лексики на прагматически маркированную, то есть не нейтральную по своим стилистическим, регистровым и эмоциональным характеристикам. Так, английское endless имеет то же самое референциальное значение, что в русское бесконечный, что создает «соблазн» использоваться в переводе для передачи английского слова. Однако по своей эмоциональной окрашенности они расходятся: русское бесконечный, если оно не является математическим или физическим термином (как в выражениях типа материя бесконечна), обычно несет на себе отрицательную эмоциональную окраску; ср. хотя бы следующий пример: «На этих бесконечных собраниях они, прибегая к самым грубым методам…, пытались заручиться поддержкой делегатов, чтобы прикрыть свою обструкционистскую линию…» («Правда», 9.1.1973). Английское же endless эмоционально нейтрально; поэтому, если в словосочетании the endless resolutions received by the National Peace Committee [Пример взят из работы Т.Р. Левицкой и Л.М. Фитерман «Теория и практика перевода с английского языка на русский", М., Изд-вo лит. на иностр. яз., 1963, с. 92-93] слово endless перевести как бесконечные, то это грубо исказит действительные политические симпатии автора статьи, приписав ему отрицательное отношение к движению сторонников мира. Очевидно, в данном случае необходимо употребить русское прилагательное многочисленные или даже бесчисленные.

Вот пример подобного рода ошибки, допущенной переводчицей повести Горького «Детство» М. Уэттлин:

…- Берите гусиного сала, чистейшего, столовую ложку, чайную сулемы, три капли веских ртути, (гл. V)

"…take a tablespoon of goose fat - the very purest - a teaspoon of bichloride of mercury, and three drops of mercury…"

Референциальное значение английского bichloride of mercury то же, что и русского сулема; однако последнее по стилистической характеристике является нейтральным, в то время как bichloride of mercury - специальный научный термин, совершенно неуместный в устах необразованной женщины - бабушки Горького. Здесь следовало бы употребить менее специальное sublimate; да и mercury - слово тоже достаточно книжное - можно было бы заменить на quicksilver.

Использование в переводе прагматически «маркированной» лексики вместо нейтральной допустимо лишь как прием так называемой компенсации, который играет немаловажную роль в передаче прагматических значений при переводе. Дело в том, что эти значения качественно отличаются от значений референциальных еще в одном отношении: эти последние принадлежат именно данной лексической единице, в то время как значения прагматические, хотя они и выражаются в тех или иных лексических единицах, характеризуют, по сути дела, не столько эти сами единицы, сколько весь текст, в котором данные единицы употребляются. Такие значения, как «стилистическая характеристика», «регистр» и «эмоциональная окраска», свойственны не тем или иным изолированным словам и выражениям в составе текста, но всему данному тексту, всему речевому произведению в целом. Поэтому в структуре текста на ПЯ они могут быть выражены иными средствами и в других местах текста, нежели в тексте на ИЯ. В этом и заключается сущность приема компенсации, о котором идет речь.

Чтобы пояснить это положение, рассмотрим следующий пример:

It cost him damn near four thousand bucks. He's got a lot of dough, now. (J. Salinger, The Catcher in the Rye, I)

Выложил за нее чуть ли не четыре тысячи. Денег у него теперь куча.

И английский текст, и его русский перевод стилистически маркированы как обиходно-разговорные, принадлежащие к фамильярному регистру. Однако конкретные показатели этого в тексте на ИЯ и тексте на ПЯ не совпадают - стилистическая и регистровая характеристика английского текста выражена в словах damn, bucks, dough, в то время как в тексте перевода она содержится не в эквивалентах этих английских слов (по референциальным значениям), а совсем в других словах - выложил, куча. Существенно, стало быть, не то, что переводчик выражает прагматические значения, присущие тем или иным изолированным элементам исходного текста (этого часто и нельзя добиться), а то, что им сохранена общая стилистическая, регистровая и эмоциональная характеристика всего данного текста в целом. Это еще раз подтверждает положение, высказанное в главе 1, согласно которому переводчик имеет дело не с отдельными языковыми единицами, а с конкретными речевыми произведениями и стремится не к эквивалентности тех или иных лексических (или грамматических) единиц, взятых в отрыве от контекста всего произведения, а к эквивалентности всего текста на ПЯ всему тексту на ИЯ, как единому целому.

Другим способом передачи прагматических значений в тех случаях, когда исходная лексика не имеет прямых прагматических соответствий в ПЯ, является (как и при передаче значений референциальных) применение описательного перевода. Он основан на том, что и любом языке существуют слова, обозначающие по своему лексическому значению эмоциональное отношение говорящего к тем или иным предметам или явлениям - положительное или отрицательное. Про такие слова можно сказать, что они имеют только прагматическое (эмоционально-оценочное) значение и не имеют значения референциального. Сюда относятся такие слова английского языка, как darling, dear и др., имеющие значение положительной эмоциональной оценки и, с другой стороны, damned, bloody и др., выражающие отрицательное эмоциональное отношение к тому или иному предмету или лицу. Ср., например, следующее предложение из той же повести Дж. Сэлинджера: "...you could hear his goddam footsteps coming right towards the room" (Ch. 6), где определение goddam не передает, конечно, никаких качеств или признаков, реально свойственных самому обозначаемому словом footsteps денотату, а лишь выражает отрицательное отношение говорящего к лицу, которому принадлежат эти footsteps (в русском переводе мы читаем: «...Было слышно, как он, мерзавец, подходит к нашей комнате»; и видим, что та же самая эмоциональная окраска содержится в другом слове - существительном мерзавец). Наличие в английском языке подобных слов дает возможность выразить описательно эмоциональные значения, придаваемые словам русского языка так называемыми «ласкательными» и «уничижительными» суффиксами (в русской грамматической традиции они называются «суффиксами субъективной оценки»). Ср. следующий пример:

Любовь Андреевна: …Шкафик мой родной… Столик мой. (А. Чехов, Вишневый сад, I)

My darling old cupboard! My dear little table! (Plays, by A. Chekhov, N.Y., 1935)

Разумеется, этим приемом, как и другими, следует пользоваться осмотрительно; так, вряд ли можно признать удачной передачу в том же переводе чеховской пьесы русского мужичок как little peasant. Правда, такое употребление little для передачи эмоциональной окраски русских слов, содержащих «ласкательные» суффиксы, стало уже традицией; однако передача русских слов батюшка и матушка, характерных для разговорной речи XVIII - XIX вв., как little father и little mother для англичан, не знающих русского языка, звучит комично.

Описательным переводом можно пользоваться и для передачи других прагматических значений. Так, регистровую характеристику русского глагола дрыхнуть на английский язык можно передать при помощи выражения to sleep like a log, где добавление к нейтральному глаголу sleep оборота like a log переводит все словосочетание в фамильярный регистр.

С рассматриваемой проблемой передачи прагматических значений тесно связан вопрос о передаче при переводе метафорических значений слов. Как известно, эти значения часто возникают в результате метафорического переноса названия с одного предмета на другой, основанного на эмоционально-оценочной характеристике данного слова. Исходным пунктом такого переноса нередко служат эмоционально окрашенные сравнительные обороты, такие, как русские хитер как лиса, глуп как осел, труслив как заяц и пр. Такого рода обороты возникают на основе свойственного всем народам приписывания животным (и неодушевленным предметам) человеческих черт и качеств, которые затем как бы «обратно» переносятся на человека.

Следует, однако, иметь в виду, что не у всех народов одним и тем же животным приписываются одинаковые качества; в этой связи «внутренняя форма» такого рода сравнений в разных языках может быть различной. Так, приведенным выше русским сравнениям в английском языке соответствуют аналогичные по «внутренней форме» выражения sly as a fox, stupid as an ass, timid as a hare (rabbit). Но русское выражение упрям как осел переводится как obstinate as a mule, поскольку для англичанина «символом» упрямства является не осел, а мул (животное, в России малоизвестное). Ср. также: глуп как пробка - stupid as an ass, пьян как сапожник - drunk as a fiddler (as a lord), спать как убитый - to sleep like a rock (a log), слепой как крот - blind as a bat (as a beetle) и т.д. В ряде случаев для названий некоторых качеств в одном из сопоставляемых языков вообще нет сравнительных оборотов, в то время как в другом языке такие существуют. Так, в английском языке есть устойчивые сравнения busy as a bee (beaver), bold as brass, dead as a doornail; в русском же языке соответствующие прилагательные занятой, наглый, мертвый в сравнительных оборотах не употребляются.

В этих случаях могут возникнуть затруднения при переводе, особенно тогда, когда признак, по которому проводится сравнение, в современном языке уже не ощущается (то есть мотивированность сравнения потеряна). Напомним в этой связи известное место в «Рождественской песне» Ч. Диккенса:

Old Marley was as dead as a doornail. Mind! I don't mean to say that I know, of my own knowledge, what there is particularly dead about a doornail. I might have been inclined, myself, to regard a coffin-nail as the deadest piece of ironmongery in the trade.

В русском переводе (Т. Озерской) мы читаем: Старик Марли был мертв, как гвоздь в притолоке. Но такой поговорки в русском языке нет, и у читателя остается чувство непонимания. В данном случае такая потеря неизбежна.

Следующим этапом метафоризации значения слова является употребление второго компонента сравнительного оборота (существительного) вне этого оборота для обозначения самого лица или предмета, в котором усматривается сходство с данным компонентом. Так, хитрого человека можно назвать лисой, глупого - ослом, а трусливого - зайцем. В этом случае на основе эмоционально-оценочного значения слова происходит сдвиг в его референциальном значении - название переносится на другой предмет и у слова возникает метафорическое значение.

Опять-таки не во всех языках такие метафорические значения слов совпадают. Так, английское rat означает 'крыса', русское же крыса метафорически не употребляется. Русское жук означает нечестного человека, жулика; гусь - ненадежного, плутоватого человека; паук - кровопийцу-эксплуататора. В английском же языке соответствующие существительные beetle, goose, spider метафорических значений вообще не имеют (русское выражение Хорош гусь! переводится на английский как There's a good one!). В других языках те же самые существительные могут иметь иные метафорические значения; так, для узбеков паук - символ хитрости (в узбекском фольклоре паук выступает в роли хитреца). В русском языке свинья обозначает нечистоплотного, неопрятного человека (или же употребляется как бранное слово с общей отрицательной эмоциональной окрашенностью), в китайском же языке соответствующее слово обозначает порочного, похотливого человека и т. д. Все эти моменты должны обязательно учитываться при переводе.

К прагматическому значению слова примыкает также то, что принято называть его коннотацией. Под коннотацией имеются в виду те дополнительные ассоциации, которые слово вызывает в сознании носителей данного языка. Коннотацию, видимо, не следует считать в собственном смысле компонентом семантической структуры слова (то есть частью его значения); тем не менее ее роль в эмоционально окрашенной речи, особенно в таком жанре, как лирическая поэзия, иногда весьма велика.

Слова с одним и тем же референциальным значением нередко имеют неодинаковую коннотацию в разных языках, то есть вызывают у членов разных языковых коллективе различные ассоциации (или не вызывают никаких ассоциаций). Так, слово черемуха вызывает у русского человека воспоминание о весне, природе и пр., в то время как английское bird cherry, имеющее то же самое референциальное значение, для англичанина или американца остается только названием малоизвестного растения и не вызывает никаких эмоций (черемуха, как известно, часто упоминается в русской поэзии, но не играет никакой роли в поэзии англоязычной). Напротив, для русского остролист и омела - всего лишь экзотические ботанические термины; для англичанина же их эквиваленты holly и mistletoe - символы рождества поскольку в этот день принято украшать комнаты ветвями этих растений (подобно тому, как для нас елка - символ новогоднего, а некогда - рождественского праздника). Поэтому для русского читателя остается непонятной аллюзия, содержащаяся в той же «Рождественской песне» Диккенса:

"If I could work my will," said Scrooge indignantly, "every idiot who goes about with 'Merry Christmas' on his lips should be boiled with his own pudding, and buried with a stake of holly through his heart!"

В русском переводе к словам я бы такого олуха… сварил бы живьем вместе с начинкой для святочного пудинга, а в могилу ему вогнал кол из остролиста пришлось дать сноску и разъяснить в комментарии, что остролист стал в Англии символом рождества. Обратим также внимание, что к слову пудинг пришлось добавить определение святочный, так как не всякому русскому читателю известно, что в Англии на рождество принято готовить пудинг.

Не всегда коннотация носит эмоционально-образный характер. Часто она выражается в «причислении» одного и того же понятия к разным классам явлений в силу неодинаковой функции, которую данные понятия выполняют в жизни и быту разных народов. Так, для русского отруби - корм для скота, для англичанина же bran - блюдо, которое принято подавать на завтрак. Русское драчена - блюдо народной кухни и ассоциируется с крестьянским бытом, в то время как идентичное ему английское custard - широко распространенный вид десерта, столь же обычный, как и наш компот, или кисель (для этого последнего в английской кухне и, соответственно, в английском языке вообще нет эквивалента). Для нас сметана - повседневный продукт питания и почти обязательная добавка ко многим видам супов, для англичанина же sour cream - это скисшиеся сливки, то есть, по сути дела, испорченный продукт и т. п.

Рассмотрение проблемы коннотации вплотную подводит нас к вопросу о прагматическом аспекте перевода в широком смысле слова, к которому мы и переходим.

Лекция 14 (2 ч.). Прагматический аспект перевода

Мы уже отмечали, что понятие прагматики не сводится исключительно к понятию прагматического значения языковых единиц - оно гораздо шире и включает в себя все вопросы, связанные с различной степенью понимания участниками коммуникативного процесса тех или иных знаков или сообщений и с различной их трактовкой в зависимости от лингвистического и экстралингвистического опыта участников коммуникации. Напомним: экстралингвистический опыт (то, что иногда называется «фоновыми знаниями»-background knowledge) участников коммуникативного акта в значительной мере определяет собой понимание ими языковых и речевых единиц. В настоящей лекции мы рассмотрим вопрос о том, как эти факторы влияют на процесс перевода и на выбор переводческого соответствия тем или иным единицам ИЯ.

Вполне обычной является ситуация, при которой экстралингвистическая информация, имеющаяся в распоряжении носителей ИЯ и ПЯ, не совпадает - то есть «фоновые знания» людей, говорящих на ИЯ и на ПЯ, оказываются различными. В результате этого многое, понятное и очевидное для носителей ИЯ, оказывается малопонятным или вообще непонятным для носителей ПЯ (и наоборот). Переводчик, естественно, не может не учитывать этого в своей деятельности - даже самый «точный» перевод не достигает цели, если он остается непонятным для тех, кому он предназначен. Поэтому учет прагматического фактора является необходимым условием достижения полной переводческой адекватности.

При этом необходимо иметь в виду и то обстоятельство, что не все виды переводимых материалов в одинаковой степени требуют учета прагматического фактора. Так, известный теоретик перевода А. Нойберт [См. А. Neubert. Pragmatische Aspekte der Űbersetzung. Beihefte zur Zeitschrift, "Fremdsprachen", II, Leipzig, 1968, SS. 30-31] делит все виды переводимых материалов на четыре группы в зависимости от того, какую роль играют в них прагматические моменты:

) научная литература, которая в одинаковой степени ориентирована на носителей как ИЯ, так и ПЯ, - степень понимания её одинакова, в целом, у людей, говорящих на разных языках, так как она рассчитана на специалистов, сведущих в данной области знаний;

) материалы местной прессы и некоторые другие тексты, рассчитанные на «внутреннего потребителя»; хотя их содержание не всегда легко доступно для понимания иноязычного читателя, практически они переводятся на другие языки крайне редко и проблемы учёта при их переводе прагматического фактора, как правило не возникает;

) художественная литература, предназначенная, в первую очередь, людям, которым данный язык является родным, однако она часто переводится на иностранные языки и поэтому представляет собой для переводчика особые трудности в прагматическом плане;

) материалы внешнеполитической пропаганды и реклама товаров, идущих на экспорт, - при их переводе учет прагматического фактора играет решающую роль.

В целом, отвлекаясь от конкретных видов переводимого материала, следует отметить, что наиболее важен учет прагматического аспекта при передаче тех разрядов лексики, которые чаще всего относятся к числу безэквивалентных, а именно, имен собственных, географических наименований и названий разного рода культурно-бытовых реалий. Так, переводя на русский язык географические названия типа американских Massachusetts, Oklahoma, Virginia, канадских Alberta, Manitoba или английских Middlesex, Surrey и пр., следует, как правило, добавлять штат Массачусетс, Оклахома, Вирджиния (или Виргиния), провинция Альберта, Манитоба, графство Миддлсекс, Саррей и пр.,поскольку русскому читателю в большинстве случаев неизвестно, что именно обозначают эти наименования. Таким образом, информация, содержащаяся в исходном тексте имплицитно (то есть известная носителю ИЯ как часть его «фоновых знаний»), в тексте перевода будет выражена эксплицитно. Ср.:

"Where you girls from?" I asked her again… "Seattle, Washington…" (J. Salinger, The Catcher in the Rye, 10)

Откуда вы приехали? - Из Сиэтла, штат Вашингтон.

Ср. также при переводе с русского на английский:

Более доходной статьей, чем ветошничество, было воровство дров и теса в лесных складах по берегу Оки или на Песках. (М. Горький, Детство, гл. XIII)I found that the profits from junk dealing were less than from stealing boards from the lumberyards on the bank of the Oka River or on the Sands.

Любому русскому читателю хорошо известно, что Ока - это название реки; однако эта информация не предполагается обязательно известной для англоязычного читателя, поэтому в тексте перевода добавлено слово river.

Вообще добавления, несущие в себе такого рода информацию, которая предполагается известной носителям ИЯ, но не ПЯ, являются обычным приемом перевода, цель которого - добиться максимально полного понимания переведенного текста носителями ПЯ. Интересный и показательный пример такого рода добавления дает В.Н. Комиссаров в своей работе «Слово о переводе» (с. 150):

It was Friday and soon they'd go out and get drunk. (J. Brain, Room at the Top)

Была пятница, день получки, вскоре эти люди выйдут на улицу и напьются, (пер. Т. Кудрявцевой и Т. Озерской)

Слова, добавленные в переводе, оказалось необходимым ввести туда потому, что русскому читателю, как правило, неизвестно то, что знает каждый англичанин: зарплата в Англии выдается еженедельно, по пятницам (накануне «уикенда»).

Приведем еще два примера таких добавлений, необходимость которых обусловлена прагматическими факторами:

…for dessert you got Brown Betty, which nobody ate… (J. Salinger, The Catcher in the Rye, Ch. 5)

…на сладкое - «рыжую Бетти», пудинг с патокой, только его никто не ел…

Гаев: Я человек восьмидесятых годов (А. Чехов, Вишневый сад)

I'm a good Liberal, a man of the eighties.

В первом примере добавление раскрывает смысл непонятного для русского читателя названия рыжая Бетти. Во втором оно необходимо для характеристики Гаева - человека эпохи, когда процветал прекраснодушный либерализм, мирно уживавшийся с жесточайшей политической реакцией (коннотация, хорошо известная русскому зрителю - современнику Чехова).

В других случаях, напротив, учет прагматического фактора выражается в опущении тех или иных слов в переводе. Ср. следующий пример:

…There were pills and medicine all over the place and everything smelled like Vicks' Nose Drops. (J. Salinger, The Catcher in the Rye, Ch. 2)

…Везде стояли какие-то пузырьки, пилюли, все пахло каплями от насморка.

Здесь в переводе опущено Vicks - фирменное название капель, ничего не говорящее русскому читателю. Хотя это и ведет к незначительной потере информации, для данного контекста эта информация несущественна и ею вполне можно пренебречь.

Пожалуй, еще чаще, чем добавления и опущения, в практике перевода применяются замены как средство сообщения читателю, владеющему ПЯ, той или иной информации, непосредственно не выраженной в подлиннике, но, тем не менее, понятной читателю - носителю ПЯ. Возьмем для примера следующий отрывок из книги американского историка и журналиста У. Ширера "The Rise and Fall of the Third Reich":

…The jubilant Prime Minister faced a large crowd that pressed into Downing Street. After listening to shouts of 'Good old Neville'…, Chamberlain spoke a few words from a second-storey window in Number 10. (Ch. 12)

Любому англичанину хорошо известно, что именно помещается в доме № 10 по улице Даунинг-стрит в Лондоне. Русский читатель, однако, этого может не знать; поэтому в русском переводе следует сказать: Чемберлен произнес несколько слов из окна на втором этаже своей резиденции.

Аналогичную замену произвели переводчики АПН, переводя на английский язык предложение Он ушёл в армию 22 июня 1941 года как On the day when Germany attacked Russia, he joined the army. Дата, памятная для каждого советского человека, может ничего не сказать англоязычному читателю и требует раскрытия в переводе, поскольку в данном случае важно подчеркнуть, что человек, о котором идет речь, ушел в армию в первый же день войны.

Часто такого рода замена носит характер генерализации, то есть замены слова с конкретным значением словом с более общим, но зато более понятным для носителя ИЯ значением. Ср. нижеследующий пример:

Сядем на вокзале обедать и она требует самое дорогое и на чай лакеям дает по рублю. (А. Чехов, Вишневый сад, 1)sit down to dinner at a station and she orders, insists on the most expensive things and gives the waiters double tips. (tr. by S. Young)

Английскому или американскому зрителю или читателю может быть неизвестна, какова реальная стоимость русского рубля, поэтому в переводе вместо указания конкретной суммы (что в данном случае не играет роли) отмечается непомерно щедрый характер чаевых, которые давала Раневская. (В другом переводе той же пьесы стоит: gives the waiters a florin each, что вполне приемлемо, учитывая, что речь идет о пребывании Раневских за границей.)

Вот примеры генерализации при переводе с английского языка на русский:

...a 'swept' yard that was never swept - where johnson grass and rabbit-tobacco grew in abundance. (H. Lee, To Kill a Mockingbird, I)

...«чистый» двор, который никогда не подметался и весь зарос сорной травой. (пер. Н. Галь и Р. Облонской)temperature was an easy ninety, he said.

Жара невыносимая, сказал он.

В первом примере в подлиннике даны названия сорняков, известные жителям южных штатов, где происходит действие повести. Русскому читателю, однако, вряд ли известны такие растения, как «джонсонова трава» и «кроличий табак», поэтому переводчики прибегают здесь к генерализации, тем более, что существенным в данном контексте является не то, какими именно растениями зарос двор, а то, что он зарос сорняками, то есть что за ним никто не ухаживал. В другом контексте (напр., в тексте пособия по ботанике) такого рода генерализация была бы недопустимой и ненужной.

Во втором примере ninety значит 'девяносто градусов Фаренгейту'. Однако система Фаренгейта в нашей стране малоизвестна. Заменить ее в данном случае на систему Цельсия нельзя, так как эта система неупотребительна в США, где происходит действие повести. Переводчики и здесь прибегли к приему генерализации, ибо, опять-таки в данном контексте важно не точное указание температуры, а то, что стояла сильная жара.

Генерализация часто выражается в замене имени собственного (нередко фирменного названия) именем нарицательным, дающим родовое название для данного предмета, Сравните:

I could see my mother going in Spaulding's... (J. Salinger, The Catcher in the Rye, 7)

I lit a cigarette and got all dressed and then I packed these two Gladstones I have.

Я закурил, оделся, потом сложил оба свои чемодана.

Вы, матушка, в Печёры, к Асафу-схимнику сходите…, (М. Горький, Детство, V)

You'd better go to Asaf-the-Recluse at the abbey, my good woman.

Наряду с генерализацией, учет прагматического фактора в переводе иногда выражается в применении прямо противоположного приема, а именно конкретизации, то есть замены слова с общим значением словом или словами с более узким, конкретным значением, раскрывающими суть данного явления. Рассмотрим следующий пример:British people are still profoundly divided on the issue of joining Europe. (из газет)

Русскому читателю может быть неясным, в каком смысле здесь употреблено слово Europe; жителю Великобритании, однако, знакомому с политической обстановкой в своей стране в канун 1973 г., смысл выражения joining Europe понятен без разъяснений. Учитывая это, данное предложение следует переводить на русский язык:

В английском народе до сих пор существуют глубокие разногласия по вопросу о вступлении Англии в европейский «Общий рынок».

Наконец, в ряде случаев для разъяснения тех или иных явлений, реалий и пр., понятных читателю на ИЯ, но малоизвестных или неизвестных читателю на ПЯ, переводчик вынужден прибегать к помощи комментария. Так, в пьесе Чехова «Вишневый сад» Епиходов спрашивает своего собеседника: «Вы читали Бокля?». В английском переводе к данному месту текста сделана сноска, в которой сказано: "Buckle's 'History of Civilization' is better known in Russia than here. To have read it is a sort of cachet of popular erudition…".

Как можно судить по приведенным нами примерам, учет прагматического фактора при переводе требует от переводчика хорошего знания самих предметов и ситуаций, описываемых в исходном тексте, то есть глубоких экстралингвистических знаний. Это лишний раз свидетельствует в пользу того, что осуществление перевода в принципе немыслимо без участия экстралингвистических факторов.

С другой стороны, применение указанных выше переводческих приемов требует от переводчика «чувства меры», так как злоупотребление разного рода заменами в процессе перевода может привести к смысловому или стилистическому искажению подлинника. Переводчик должен разъяснить читателю непонятные или незнакомые ему явления и понятия, но он ни в коем случае не должен подменять их знакомыми, привычными читателю на ПЯ явлениями и понятиями. В противном случае перевод может вылиться в сознательное или бессознательное искажение подлинника, выражающееся в «перенесении» описываемых в нем ситуаций в привычную для носителей ПЯ обстановку - то, что в истории русского перевода XVIII-XIX вв. называлось «склонением на русский лад».

В такую ошибку часто впадал известный переводчик середины XIX в. Иринарх Введенский, который в своих переводах Диккенса и Теккерея заменял английские реалии русскими (в его переводах изобилуют такие «русизмы», как извозчик, приказчик, бекеша, писарь, ямщик и пр.). Это крайность, которой следует избегать в переводе, так как понятность перевода не должна достигаться ценой его вульгаризации. В такую же ошибку впадали и многочисленные переводчики «Слова о полку Игореве» на современный русский язык, Которые, стремясь «приблизить» это произведение к современному читателю, всячески «модернизировали» его, в результате чего «каждый переводчик вносил в свою версию именно те элементы, которые составляли основу актуальной в то время эстетики» и «всякий новый перевод… представлял собой новое искажение подлинника, обусловленное вкусами того социального слоя, к которому адресовался переводчик».

Любопытный пример такого рода «модернизации» текста, обусловленной прагматической установкой, приводят американские теоретики перевода Ю. Найда и Ч. Табер в своей монографии «Теория и практика перевода» [Е. Nida and Ch. Тaber. The Theory and Practice of Translation. Leiden, 1969, p. 134.].

Речь идет о переводе Библии на современный английский язык, в тексте которого переводчик в ряде случаев допускает отклонения от подлинника, вызванные прагматическими факторами, стремлением «приблизить» библейский текст к современному читателю. Вот два таких места в сравнении с более ранним переводом, точнее сохраняющим текст подлинника:

Старый перевод …a woman… who had an evil spirit in her that had kept her sick for eighteen years. (Luke, 13:11) Then Satan went into Judas. (Luke, 22:3)

Новый перевод …a woman who for eighteen years had been ill from some psychological cause. Then a diabolical plan came into the mind of Judas.

Необходимо иметь в виду, что для современных переводчиков Библия - это не собрание древних мифов, а, прежде всего, орудие идеологического влияния на верующих; поэтому они нередко идут на смысловые искажения с тем, чтобы сделать библейский текст более современным для читателя, что явствует из приводимых примеров. С точки же зрения теории перевода, здесь налицо случаи предпочтения, отдаваемого прагматике по сравнению с семантикой. Понятие адекватности перевода, то есть требование эквивалентности текста на ПЯ тексту на ИЯ, предполагает, однако, равный учет как прагматических, так и семантических факторов - вторые не должны в нормальных условиях приноситься в жертву первым. Максимум того, что может допустить в данном случае переводчик - это небольшая потеря информации, несущественной для данного контекста, примеры чего были даны выше (ср., в особенности, прием так называемой генерализации, ведущий, как правило, к незначительным смысловым «жертвам»).

Лекция 15 (2 ч.). Передача внутрилингвистических значений

Под внутрилингвистическим значением имеется в виду отношение данного языкового знака к другим знакам той же языковой системы. Эти отношения, существующие между единицами самого языка, многосторонни и разнообразны. К их числу относятся отношения звукового сходства между словами (рифма, аллитерация, ассонанс и пр.), отношения сходства морфемной структуры слов («словообразовательные гнезда»), отношения семантического сходства (принадлежность слов к одному синонимическому ряду или лексико-семантическому полю) или несходства (антонимия), отношения сочетаемости слов друг с другом в строе предложения («валентность» или «коллокабельность» слов) и пр. (Опять-таки эти отношения существуют не только между словами, но и между любыми другими единицами языка - морфемами, сочетаниями слов, предложениями и пр.; однако в настоящем разделе мы для наглядности будем оперировать примерами отношений между словами, как это было сделано в разделах о передаче референциальных и прагматических значений при переводе.)

В процессе перевода внутрилингвистические значения поддаются передаче лишь в самой минимальной степени - как правило, они при переводе вообще не сохраняются, ибо каждый язык имеет свою, сугубо специфическую систему внутрилингвистических значений входящих в него единиц. Тем не менее в определенных случаях в пределах того или иного контекста существенными оказываются именно внутрилингвистические значения тех или иных единиц ИЯ, поэтому возникает необходимость их передачи в переводе. Нередко (как можно убедиться из нижеприведенных примеров) передача внутрилингвистических значений языковых единиц требует «принесения в жертву» даже их референциальных значений, хотя, как было отмечено, нормальной и обычной является как раз обратная ситуация.

Так, самоочевидно, что передача внутрилингвистических значений единиц ИЯ (а порой даже их фонетического или графического облика) является необходимой во всех тех случаях, когда сами единицы языка становятся предметом высказывания, то есть в исходном тексте речь идет не о тех или иных предметах явлениях и понятиях объективной действительности, обозначаемых при помощи языковых средств, а о самих этих средствах. Это имеет место, во-первых, тогда, когда тот или иной конкретный язык становится предметом научного описания; в этих случаях перевод, по сути дела, невозможен и не нужен. Так, ясно, что английское предложение The Past Tense of some verbs is formed by changing the root vowel, i.e.; write - wrote можно перевести на русский язык лишь при условии, что сами глагольные формы write - wrote останутся непереведенными, иначе данное высказывание не имело бы смысла. Однако следует иметь в виду, что единицы языка (в частности, слова) могут стать предметом высказывания не только в научной, например, грамматической литературе, но и в текстах других жанров, в том числе в текстах литературно-художественных. В этом случае проблема передачи внутрилингвистических значений этих единиц в переводе приобретает особый практический и теоретический интерес.

Очень показательный пример в этом отношении приведен в книге Я.И. Рецкера «Теория перевода и переводческая практика» [Я. И. Рецкер. Теория перевода и переводческая практика. М., «Международные отношения», 1974, с. 53].

Речь идет о переводе на русский язык одной из пьес Дж. Голсуорси, в которой рассказывается о подделке банковского чека. Вот этот отрывок:: Give me the cheque-book. What's this ninety?: But look here, father, it's nine I drew a cheque for. (J. Galsworthy, Justice, I)

Джеймс: Дай мне чековую книжку. Что это за восемьдесят фунтов?

Уолтер: Но послушай, отец, я выписал чек на восемь фунтов. (Дж. Голсуорси. Собр. соч., т. 14, с. 21)

Оказывается, что банковский служащий подделал чек, приписав к английскому слову nine две буквы ty, и присвоил себе разницу. Вся ситуация здесь построена на отношении nine - ninety. Но русское слово девять невозможно переделать на девяносто, не сделав в нем подчистки, что было бы сразу обнаружено; поэтому переводчикам пришлось заменить девять на восемь, а девяносто на восемьдесят.

Пример этот показателен тем, что ярко демонстрирует необходимость в определенных случаях жертвовать референциальным значением слова (притом такого слова, как числительное, которое, как правило, имеет в другом языке полное и постоянное соответствие) ради передачи его внутрилингвистического значения, то есть отношения к другим словам языка - в данном случае оба числительных связаны друг с другом отношением производности, то есть единством корневой морфемы. С другой стороны, этот пример опять-таки подтверждает важность учета характера переводимого текста при выборе переводческого соответствия - в художественном тексте потеря информации при замене nine на восемь и ninety на восемьдесят оказывается несущественной, так как важна не конкретная сумма денег, а сам факт подделки чека; но при переводе, например, научного или технического текста такого рода замена, конечно, недопустима, поскольку в этих текстах количественные показатели весьма важны. Приведем еще один пример - на этот раз из русского художественного текста, в котором в качестве предмета высказывания выступает сама языковая единица, то есть слово (в данном случае уже не в письменной, а в устной форме):

Ты откуда пришла? - спросил я ее.

- С верху, из Нижнего, да не пришла, а приехала. По воде-то не ходят, шиш.

...- А отчего я шиш?

- Оттого, что шумишь, - сказала она, тоже смеясь. (М. Горький, Детство, I)

"Did you have to walk far to get here?" I asked her.

"I didn't walk, I rode. You don't walk on the water, you fig," she answered...

"Why do you call me a fig?"

"Because you're so big," was her laughing retort.

Русские глаголы движения требуют обязательного уточнения способа, которым осуществляется движение: прийти (пешком) - приехать (сухопутным или водным транспортом) - приплыть (водным путем) - прилететь (по воздуху). Мальчик ошибочно употребляет глагол прийти, так что бабушка вынуждена его поправить - не пришла, а приехала. В английском языке здесь следовало бы употребить глагол come, но он, в отличие от русских глаголов движения, не уточняет способа передвижения. Поэтому переводчица (М. Уэттлин) вынуждена употребить здесь глагол walk, но это требует изменения характера задаваемого вопроса. Конечно, референциальное значение английского вопросительного предложения Did you have to walk far to get here? иное, чем у русского Ты откуда пришла?, но это смысловое «искажение» здесь неизбежно, так как в данном контексте существенно лингвистическое противопоставление прийти - приехать.

Этот пример также иллюстрирует и другой аспект рассматриваемой проблемы, а именно, передачу рифмы. В русском подлиннике шутливый тон разговора, который бабушка ведет со своим внуком, поддерживается рифмовкой шиш - шумишь. В переводе оттого, что шумишь передано как because you're so big, что, безусловно, имеет совсем другое референциальное значение, но зато дает возможность сохранить существенную здесь рифмовку, хотя, разумеется, в ином звуковом обличий.

Вот еще один пример из той же повести Горького:

(Горький вспоминает, как на похоронах отца в могилу залезли лягушки.)

Я спросил бабушку.- А лягушки не вылезут? ;

Нет, уж не вылезут, - ответила она. - Бог с ними!

Ни отец, ни мать не произносили так часто и родственно имя божие. (I)

"Won't the frogs get out?" I asked.

"No, they won't, God bless them, she answered.my mother nor father had ever spoken the name of God so frequently and with such familiarity.

Прагматическое значение русского выражения бог ними и английского God bless them различно. Однако в данном тексте речь идет о том, что бабушка часто употребляла речи имя бога, то есть определенную языковую единицу; поэтому внутренняя форма выражения бог с ними здесь существенна. Отсюда и выбор английского эквивалента. Любопытно, что немного ниже синонимичное господь с ними переведено совершенно иначе:

Эх, брат, ничего ты еще не понимаешь! - сказал он. - Лягушек жалеть не надо, господь с ними! Мать пожалей...

"Ah, sonny, it's not much you understand yet!" he said. "It's not the frogs are to be pitied - the devil with them - it's your mother."

В данном случае эти слова произносит простой, грубоватый матрос, в устах которого совершенно необязательно сохранять упоминание «имени божьего»; отсюда и выбор иного варианта перевода.

Выше мы уже упомянули такую проблему, как передача рифмы в переводе. Не приходится разъяснять, какую важную роль играет эта передача при переводе поэтических произведений, построенных на рифме. Следует иметь в виду, однако, что рифма - лишь один из возможных и реально существующих типов связи слов по звуковому сходству, используемых в речи как выразительное средство. Наряду с рифмой существуют и иные виды звукового сходства слов, среди которых особо выделяется аллитерация - тождество начальных согласных в рядом стоящих словах (в более широком смысле - тождество согласных в любом слоге рядом стоящих слов). Аллитерация особенно характерна для английского языка, и притом не только для поэзии (где она восходит еще к древнегерманскому аллитерирующему стихосложению), но и для языка других стилевых жанров, в частности для языка газеты и публицистики. Например:Callaghen said it (North Vietnam) was a country of "bicycles, buffaloes and bent backs," and their efforts in reconstruction had to be seen, to be believed. ("Morning Star," 12.III.73)

На аллитерации построено большое количество фразеологических единиц английского языка, как например, safe and sound, a pig in a poke, fit as a fiddle, dead as a doornail, bold as brass, cold comfort, with might and main и т.д.

С другой стороны, русскому языку аллитерация, в целом, чужда. В тех случаях, когда она встречается в поэзии или прозе, ее функции - совершенно иные, чем в аналогичных жанрах в английском языке. Ср. следующие строки из «Евгения Онегина»:

Какое низкое коварство

Полуживого забавлять,

Ему подушки поправлять,

Печально подносить лекарство...

Здесь многократное повторение слов, начинающихся с буквы п, создает ощущение монотонности, скуки и однообразия, гармонирующее с настроением героя. Такого рода аллитерацию мы даже не замечаем, ее эффект скорее подсознательный, тогда как в английском языке аллитерация каждый раз воспринимается как осознанный художественный прием.

Таким образом, переводчик с английского языка оказывается перед лицом сложной ситуации - с одной стороны, желательно воспроизвести в тексте перевода эффект, создаваемый в подлиннике аллитерацией, с другой, попытка перенести аллитерацию на русский текст, как правило, не приводит к цели. Наилучший выход здесь, как и во многих других случаях,- прибегнуть к приему компенсации, заменив аллитерацию рифмой или подбором слов с аналогичной ритмической структурой. Так, заглавие одного из критических очерков О. Уайльда "Pen, Pencil and Poison" было переведено на русский язык как «Кисть, перо и отрава»; аллитерация, имеющаяся в подлиннике, здесь не сохранена, но ее утрата компенсируется ритмическим построением всего словосочетания (три ударных слога, разделенные нарастающим количеством безударных) [См. Я. Рецкер. Следует ли передавать аллитерацию в публицистическом переводе? «Тетради переводчика», вып. 3, М., 1966, с. 73-77].

Пожалуй, не менее, если не более сложную задачу перед переводчиком ставит передача так называемой игры слов. Этот прием, построенный на внешнем сходстве слов, иногда очень далеких по значению, целиком и полностью базируется на внутрилингвистических отношениях, существующих между словами данного языка, но в большинстве случаев отсутствующих в системе другого языка. Переводчикам далеко не всегда удается решить эту трудную задачу - нередко им приходится довольствоваться беспомощной сноской и пояснением: «непереводимая игра слов». Однако имеются и примеры блестящего решения этой труднейшей задачи. Вот один из них:

After a dreary conversation in our living-room one night about his entailment... I asked Jem what entailment was, and Jem described it as a condition of having your tail in a crack... (H. Lee, To Kill a Mockingbird, I, 2)

Однажды вечером они долго и скучно толковали в гостиной про ущемление прав... Я спросила Джима, что такое ущемление, он объяснил - когда тебе прищемят хвост...

Здесь игра слов построена на том, что мальчика вводит в заблуждение кажущееся сходство морфемного состава слов tail - en-tail-ment (ср. en-slave-ment и пр.). В русском переводе аналогичный эффект достигается сопоставлением слов у-щем-ление - при-щем-ить. Конечно, референциальное значение английского entailment ('порядок наследования без права отчуждения') иное, чем у русского 'ущемление прав'; однако ценой незначительной потери информации, несущественной для данного контекста, переводчицы (Н. Галь и Р. Облонская) достигают эквивалентности в передаче игры слов, что в данном случае гораздо более существенно (помимо этого, важно и то, что прагматическое значение, то есть стилистическая характеристика английского и русского слов одинакова - это специальные юридические термины, чем и обусловлено их непонимание детьми, от лица которых ведется повествование).

К игре слов близко примыкает и другой литературный прием - использование в художественном произведении так называемых «значимых фамилий», таких как Держиморда, Скотинин, Молчалин, Пришибеев, Червяков и пр. Такие фамилии содержат в себе как бы характеристику определенных свойств и качеств данного лица; поэтому отказ от передачи, хотя бы приблизительной, значения этих фамилий (особенно часто встречающихся в юмористических и сатирических произведениях) приводит, без сомнения, к известной потере информации, содержащейся в тексте на ИЯ. С другой стороны, замена фамилий, характерных для ИЯ, на фамилии иноязычные также недопустима (нельзя русскую фамилию Червяков передать на английский язык как Worm). Практика перевода говорит о том, что и эта трудная задача также в принципе разрешима.

Так, в русском переводе известного сатирического произведения «Закон Паркинсона» встречаются следующие случаи передачи английских «значимых фамилий»: McNab - Мактяп, McNash - Макляп, McPhail (ср. fail) - Макпромах, McFission - Мактрах, Waverley - Ваш де Наш, Woodworm - Сгрызли и пр., а название нефтяного треста The Trickle and Dried Up Oil Corporation передано как «Тек Ойл да Вытек». Такого рода передача требует от переводчика большой изобретательности, но отказ от нее, несомненно, намного обеднил бы перевод.

С другой стороны, и здесь необходимо «чувство меры»; так, вряд ли можно согласиться с известной переводчицей Н. Галь, когда она предлагает передавать на русском языке фамилию известной героини Теккерея Бекки Шарп как Бекки Востр. И дело не только в том, что в данном случае уже существует прочная традиция, нельзя не учитывать и того факта, что в общей структуре романа Теккерея «значимые имена» играют несравненно меньшую роль, чем в упомянутом «Законе Паркинсона», где они несут несравненно большую функциональную нагрузку [В случае невозможности передачи «значащих имен» переводчики иногда прибегают к сноскам; так, в переводе пьесы Л. Н. Островского «Бесприданница» (пер. J.L. Seymour and G.R. Noyes) фамилии Милашин дана сноска Prettyman, к фамилии Добротворский - Benefactor и т.д.].

Особо важную роль передача внутрилингвистических значений играет при переводе такого рода текстов, где формальные особенности превалируют и подчиняют себе референциальное содержание языковых единиц и всего речевого произведения в целом. Сюда относятся такие жанры, как всякого рода каламбуры, акростихи, «перевертыши», скороговорки и пр. Так, приведенное в «Очерках бурсы» Помяловского русское предложение Я иду с мечем судия, примечательное тем, что его можно читать как слева направо, так и справа налево, невозможно перевести на другой язык, пытаясь сохранить референциальное значение входящих в него слов, которое здесь почти что иррелевантно; необходимо подыскать какое-либо иное по референциальному значению предложение на ПЯ, характеризуемое тем же формальным свойством (напр. "Tis Ivan on a visit"). Следует отметить, что в литературе известны попытки использовать это явление как поэтическое средство; так, поэма В. Хлебникова «Степан Разин» примечательна тем, что ее строфы можно читать как слева направо, так и справа налево.

Наконец, крайним случаем здесь являются речевые произведения, полностью лишенные всякого референциального значения - так называемая «заумь». Использование «зауми» как в фольклоре, так и в художественной литературе (поэзии) имеет давнюю историю. Мы ограничимся одним примером «зауми», который содержится в следующем отрывке из повести Горького «Детство». (Автор вспоминает стихотворение, которое его заставляли учить в детстве):

«Стихи говорили:

Большая дорога, прямая дорога,

Простора немало взяла ты у бога.

Тебя не ровняли топор и лопата,

Мягка ты копыту и пылью богата.

...Я возненавидел эти неуловимые строки и стал, со зла, нарочно коверкать их, нелепо подбирая в ряд однозвучные слова; мне очень нравилось, когда заколдованные стихи лишались всякого смысла...

Дорога, двурога, творог, недорога,

Копыто, попы-то, корыто...

Вот как это выглядит в английском переводе:

Here is the first verse I had to learn:winding road, an endless road,road past fields and man's abode,pick or spade the path has laid,countless hoofs the bed have made.

...I came to hate these illusive lines, and began to distort them for spite, thinking up a whole series of words in alliteration, which gave me the greatest pleasure the less sense they made...road was sowed and blowed with toad,pixies, twixies, fixed the mixies...

В английском переводе «заумные» стихи не содержат ни одного слова (кроме важного здесь дорога - road), семантически совпадающего, хотя бы частично, со словами подлинника. Но этого и не требуется - здесь существенными оказываются только формальные характеристики русского текста (ритм и рифма), которые и передаются в переводе.

В заключение этого раздела еще раз подчеркнем, что в процессе перевода передача внутрилингвистических значений играет, в целом, подчиненную роль. Лишь в пределах определенных жанров речи, в особенности в поэзии и, реже, в художественной прозе внутрилингвистические значения приобретают большую функциональную нагрузку, и их передача при переводе становится необходимой. Однако переводчик должен всегда иметь в виду, что «жизнь сложнее любой схемы» и что в своей практике он может столкнуться с необходимостью передачи определенных формальных свойств подлинника даже при переводе текстов таких жанров, как официальные документы или научная литература. С такой необходимостью столкнулись, в частности переводчики на русский язык книги американского лингвиста Н. Хомского «Аспекты теории синтаксиса». Н. Хомский неоднократно употребляет (вразрез с существующей в английском языке орфографической традицией) написания типа Subject-of the Sentence, Main Verb-of the Predicate в пр., используя сочетания Subject-of, Main Verb-of и им подобные как своего рода сложные слова. (Это оказалось необходимым для того, чтобы подчеркнуть функциональный характер данных синтаксических категорий - субъект есть всегда субъект чего-то, какого-то предложения, его свойство «быть субъектом» всегда реализуется лишь через его отношение к той структуре, субъектом которой он является). В русском переводе мы читаем: «Субъект-при Предложении», «Главный Глагол-при Предикате» и т.п. Конечно, это есть нарушение грамматически норм русского языка, согласно которым здесь должна употребляться конструкция не с предлогом при, а с родительным падежом существительного - «субъект предложения», «главный глагол предиката» и пр.; но такое нарушение здесь оказалось необходимым для передачи содержания, выраженного в подлиннике определенным формальным способом.

Пример этот, весьма показателен - он еще раз подтверждает, что в теории перевода нет никаких незыблемых правил «на все случаи жизни». Даже такое, казалось бы, непреложное правило, как соблюдение грамматических норм языка, на который делается перевод, приходится иногда нарушать для полной передачи информации, содержащейся в тексте - притом, как мы видим, даже в таком жанре, как научная литература [Другой случай, когда необходимо идти на нарушение норм ПЯ, - это передача так называемой «контаминированной речи"; см. Я. Рецкер. Передача контаминированной речи в переводе. "Тетради переводчика», вып. 5, 1968. с. 92-113].

 

Лекция 16 (2 ч.). Грамматические значения в переводе

В предыдущих лекциях, говоря о передаче в процессе перевода значений референциальных, прагматических и внутрилингвистических, мы использовали в качестве примеров лексические единицы - слова и словосочетания; однако, как мы отмечали выше, было бы неправильным сводить понятие языкового знака исключительно к единицам словаря. Второй стороной языковой системы, не менее важной, чем лексикон, является грамматический строй. Элементы грамматического строя - аффиксы, формы словоизменения и синтаксические конструкции - также относятся к числу языковых знаков и также, как и лексические единицы, являются носителями референциальных, прагматических и внутрилингвистических значений.

В языкознании принято говорить о «лексических» и «грамматических» значениях. При этом иногда создается впечатление, что эти два типа значений отличаются друг от друга по самой своей природе, по своему содержанию. На самом деле, это не так; значения лексические и грамматические отличаются друг от друга прежде всего способом выражения. Очень важной характерной чертой каждого языка является именно то, какие значения отношений выражаются в нем конкретными словами как таковыми, а какие - несловарными средствами. Из этого вытекают важные для теории перевода следствия, а именно: значения, являющиеся лексическими в одном языке (то есть выражаемые в нем через словарные единицы), в другом языке могут быть грамматическими (то есть выражаться «несловарными средствам и») и наоборот. (Да и в пределах одного и того же языка одинаковое значение может в ряде случаев быть выражено как лексическими, так и грамматическими средствами.) В результате отсутствие тех или иных грамматических (равно как и лексических) средств в одном из языков отнюдь не создает непреодолимых препятствий при переводе, примеры чего будут приведены ниже.

С другой стороны, не следует и недооценивать те объективные трудности, которые возникают перед переводчиком в результате расхождений в грамматическом строе языков. Как и в области словарного состава, в отношениях между грамматическими системами двух языков мы лишь в редких случаях наблюдаем полное совпадение. В частности, несмотря на то, что между русским и английским языками существует значительнее грамматическое сходство, это сходство является лишь частичным и не должно скрывать от переводчика (как и от любого изучающего иностранный язык) существенных расхождений между этими двумя языками в области их грамматического строя. Даже грамматические категории, казалось бы, идентичные в обоих языках, на самом деле по объему своих значений, функциям и охвату лексического материала никогда не совпадают полностью. Так, например, как в русском так и в английском языке существительные имеют формы двух чисел - единственного и множественного; однако даже между этими столь, казалось бы, сходными грамматическими формами полного семантического и функционального совпадения нет - существует немало случаев, когда форме единственного числа в русском соответствует форма множественного числа в английском, ср. овес - oats, лук - onions, картофель - potatoes, окраина (города) - outskirts и пр.; и наоборот, русской форме множественного числа нередко соответствует английская форма единственного числа, например, деньги - money, чернила - ink, новости - news, сведения - information и др. Отсюда необходимость замены форм числа:party, compelled for a time to stand virtually alone in its struggles… ("Daily World", 30.XII.72)

«Наша партия, которая долгое время вела борьбу в одиночку…»

…Вишню сушили, мочили, мариновали, варенье варили… (А. Чехов, Вишневый сад, I)

…They used to dry the cherries and soak 'em and pickle 'em, and make jam of 'em…

Синтаксическое употребление форм числа существительных в обоих языках также не совпадает полностью; так, в русском языке правила употребления форм числа существительных, определяемых числительными, иные, чем в английском и т. д.

Эти расхождения между грамматическими формами двух языков являются еще более глубокими в тех случаях, когда той или иной форме одного из языков вообще нет прямого соответствия в другом языке. Так, в русском языке глагол характеризуется наличием двух форм - совершенного и несовершенного вида, причем подавляющее большинство глаголов имеет обе эти формы, то есть при употреблении глагола обязательно должна быть выражена завершенность или незавершенность действия. В английском же языке противопоставления форм совершенного и несовершенного вида в глагольной системе не существует (то, что в грамматиках английского языка носит название «вид» - Aspect,- лишь отчасти сходно с видовыми формами русского языка). Поэтому при употреблении английского глагола характер протекания действия в плане противопоставления его завершенности - незавершенности далеко не всегда получает формальное выражение. Правда, в большинстве случаев соответствующая информация может быть извлечена из широкого или узкого контекста, так что при переводе с английского на русский затруднений в выборе форм вида обычно не возникает. Так, в предложении Every Saturday he went to the cinema форма went должна передаваться формой несовершенного вида: Каждую субботу он ходил в кино, в то время как в предложении When he had finished his work last night, he went to the cinema та же самая форма went должна передаваться формой совершенного вида: Вчера вечером, окончив работу, он пошел в кино. В этих примерах информация о характере протекания действия содержится в английских предложениях не в форме самого глагола, а в определяющих глагол обстоятельствах - в первом предложении every Saturday обозначает повторность действия, в то время как во втором предложении придаточное обстоятельственное When he had finished his work last night обозначает один определенный момент в прошлом; поэтому в русском переводе в первом случае может быть употреблена только форма несовершенного вида, одним из значений которой является значение повторного, многократного действия (нельзя сказать каждую субботу он пошёл в кино), а во втором - только совершенного вида. Такого рода случаи весьма обычны и не представляют трудностей для перевода.

Встречаются, однако, и такие контексты, которые не содержат в себе никаких указаний на характер протекания действия; в этом случае переводчик на русский язык оказывается в затруднительном положении, поскольку в данном случае может быть использована форма как одного, так и другого вида, причем это сопряжено с семантической разницей, хотя в исходном тексте нет данных для той или иной семантической интерпретации. В качестве примера такого рода приведем следующее предложение из рассказа английского писателя С. Моэма (описывается встреча двух влюбленных):

...As is the way with lovers in Seville, they talked for hours under their breath, with the iron gate between them... When he asked Rosalia if she loved him, she answered with a little amorous sigh. (S. Maugham, Mother)

Здесь во втором предложении не содержится никаких указаний относительно характера протекания действий, обозначенных глагольными формами asked и answered, - неизвестно, были ли эти действия однократными или многократными, повторными. Поэтому при переводе данного отрывка на русский язык мы с равным основанием можем употребить форму как совершенного, так и несовершенной вида. В первом случае получаем: Когда он спросил Розалию, любит ли она его, она лишь томно вздохнула в ответ; во втором случае перевод будет иным: Когда он спрашивал Розалию, любит ли она его, она лишь томно вздыхала в ответ. Таким образом, одному и тому же английскому предложению соответствуют два русских, причем значение обоих русских эквивалентов не вполне одинаково - в русском предложении выражается характер протекания действия (в данном случае, однократность или многократность), который остается неуточненным в исходном английском предложении.

Это не значит, что средствами английского языка нельзя выразить разницу в характере протекании действия. Английский язык располагает для этого целым рядом средств; так, неоднократность, повторность действия может быть выражена посредством союзного наречия whenever (ср. whenever he asked Rosalia...), однократность - при помощи наречия времени once и пр.; однако все это относится к лексическим (или лексико-грамматическим) средствам выражения значений. Между тем, разница между значениями, выражаемыми грамматически, и значениями, выражаемыми лексически, заключается, помимо прочего, в том, что первые не могут не быть выраженными, то есть обязательно выражаются при наличии слов того или иного разряда - так, в форме глагола русского языка не может не быть выражено значение вида, в форме русского и английского существительного обязательно выражается значение числа и пр. Лексические же значения выражаются, так сказать, факультативно, то есть могут оставаться невыраженными, неуточненными, поскольку в строе предложения говорящий (и пишущий) всегда имеет возможность более или менее свободного выбора лексических элементов (слов). Приведенный нами пример как раз иллюстрирует ту ситуацию, при которой грамматический строй русского языка «вынуждает» нас выразить информацию, которая в английском языке может оставаться невыраженной. Это еще раз говорит о том, что разница между языками заключается не в их способности выражать те или иные значения, а в необходимости выражать в одном языке значения, которые в другом могут не выражаться. Приведем еще один пример, а именно, рассмотрим роль категории рода в русском и английском языках и ее отражение в переводе. Категория рода в русском языке, как известно, выражается гораздо более четко, чем в английском: показатели рода в русском языке имеются у существительных (флективные окончания), у согласуемых с ними слов (прилагательных, причастий, форм прошедшего времени глаголов и пр.), у местоимений. В английском же языке четкие родовые различия имеются лишь у личных, притяжательных и возвратных местоимений третьего лица единственного числа. Ср., например:once met a Bulgarian artist. She was tall, stout and already middle-aged. ("Morning Star")

Я как-то познакомился с одной болгарской артисткой. Она была высокая, полная и уже немолодая.

Пол лица, обозначенного словом artist, в английском предложении выражен только одним местоимением she, в то время как в его русском эквиваленте он выражен флективными показателями (выделенными в примере жирным шрифтом) в формах восьми слов. Обратим внимание также на то, что пол лица, обозначенного местоимением I, в английском предложении вообще никак не выражен, в то время как в русском он обозначен формой глагола-сказуемого познакомился.

В силу этого встречаются случаи, когда те или иные родовые значения в английском тексте остаются невыраженными, но требуют обязательного уточнения в русских эквивалентах соответствующих предложений. Так, английское предложение A friend of mine has told me about it может быть переведено на русский язык двумя способами: Об этом мне рассказал один мой знакомый и Об этом мне рассказала одна моя знакомая. Если пол существа, обозначенного словом friend, не может быть уточнен из широкого контекста или ситуации, то выбор русского соответствия будет в значительной мере произвольным и будет определяться исключительно «интуицией» самого переводчика. И здесь, как мы видим, грамматический строй ПЯ вынуждает нас передавать в переводе семантическую информацию, которую не содержит текст на ИЯ. Аналогичная картина наблюдается и у целого ряда других существительных: ср. teacher - учитель, учительница; student - студент, студентка; writer - писатель, писательница; cook - повар, кухарка и т.п. Во всех этих случаях уточнение пола того или иного лица в английском тексте, как правило, возможно лишь при наличии соответствующего данному существительному местоимения третьего лица единственного числа (he - his - him - himself или she - her - herself).

Факты говорят о том, что подобного рода явления нередко имеют место при переводе с английского языка на русский. Так, в английском тексте повести X. Ли «Убить пересмешника...» повествование ведется от лица девочки, но, поскольку весь текст дан в первом лице, это становится ясным для читателя оригинала лишь на двенадцатой странице текста, в конце первой главы (где впервые появляется слово sister). Для читателя русского перевода, однако, это становится ясным уже с первых же строк, как только появляется глагольная форма я говорила (в шестом по счету предложении текста). Для общего восприятия читателем семантической структуры художественного текста это обстоятельство, разумеется, отнюдь небезразлично.

Еще более серьезные затруднения возникают в тех случаях, когда контекст - притом самый широкий - вообще не содержит никаких указаний на родовые значения. В качестве примеров такого рода текстов можно привести сонеты Шекспира, доставляющие много «неприятностей» и литературоведам, и переводчикам. Известно, что большинство этих сонетов построено таким образом, что из них остается неясным, обращается ли автор к мужчине или к женщине. Возьмем для примера два сонета - 40 и 58:all my loves, my love, yea, take them all;hast thou then more than thou hadst before?love, my love, that thou mayst true love call;mine was thine before thou hadst this more.if for my love thou my love receivest,cannot blame thee for my love thou usest;yet be blam'd, if thou thyself deceivestwilful taste of what thyself refusest.do forgive thy robbery, gentle thief,thou steal thee all my poverty;yet, love knows, it is a greater griefbear love's wrong than hate's known injury.grace, in whom all ill well shows,me with spites; yet we must not be foes.

------- -------- --------god forbid, that made me first your slave,should in thought control your times of pleasure,at your hand the account of hours to crave,your vassal bound to stay your leisure!, let me suffer, being at your beck,imprison'd absence of your liberty,patience, tame to sufferance, bide* each checkaccusing you of injury.where you list, your charter is so strongyou yourself may privilege your timewhat you will; to you it doth belongto pardon of self-doing crime.am to wait, though waiting so be hell;blame your pleasure, be it ill or well.

Даже самый тщательный анализ этих сонетов не дает никаких указаний на то, к кому они обращены - к мужчине или к женщине. (Видимо, это не случайно: сонеты Шекспира имеют общечеловеческое, философское звучание и написаны они нарочито таким образом, чтобы их можно было отнести к человеку вообще.) Посмотрим теперь, как перевел эти сонеты С. Я. Маршак:

Все страсти, все любви мои возьми -

От этого приобретешь ты мало.

Все, что любовью названо людьми,

И без того тебе принадлежало.

Тебе, мой друг, не ставлю я в вину,

Что ты владеешь тем, чем я владею.

Нет, я в одном тебя лишь упрекну,

Что пренебрег любовью ты моею.

Ты нищего лишил его сумы,

Но я простил пленительного вора.

Любви обиды переносим мы

Трудней, чем яд открытого раздора.

О ты, чье зло мне кажется добром,

Убей меня, но мне не будь врагом!

------- -------- --------

Избави бог, меня лишивший воли,

Чтоб я посмел твой проверять досуг,

Считать часы и спрашивать: доколе?

В дела господ не посвящают слуг.

Зови меня, когда тебе угодно,

А до того я буду терпелив.

Удел мой - ждать, пока ты не свободна,

И сдерживать упрек или порыв.

Ты предаешься ль делу, иль забаве, -

Сама ты госпожа своей судьбе.

И, провинившись пред собой, ты вправе

Свою вину прощать самой себе.

В часы твоих забот иль наслажденья

Я жду тебя в тоске, без осужденья...

B русском тексте, как мы видим, картина совершенно иная - из первого сонета ясно, что автор обращается в нем к мужчине, из второго- к женщине (соответствующие русские словоформы, выражающие родовые различия, выделены нами жирным шрифтом). Объясняется это не произволом переводчика, а тем, что грамматический строй русского языка попросту вынуждает его выражать такую семантическую информацию, которая в исходном тексте не выражена. В данном случае переводчику нелегко обосновать выбор формы того или иного рода при переводе, поскольку исходный английский текст не дает никаких данных для однозначного решения, оставляя родовые различия невыраженными. Неудивительно поэтому, что одни и те же сонеты Шекспира по-разному трактуются разными переводчиками. Сравним, например, оригинал первой строфы 57 сонета и его переводы, принадлежащие В. Брюсову и С. Маршаку:

Being your slave, what should I do but tendthe hours and times of your desire?have no precious time at all to spend,services to do, till you require.

В переводе В. Брюсова эти стихи гласят:

Твой верный раб, я все минуты дня

Тебе, о мой владыка, посвящаю.

Когда к себе ты требуешь меня,

Я лучшего служения не знаю.

Здесь мой владыка свидетельствует о том, что поэт обращается к мужчине. А в переводе Маршака мы читаем:

Для верных слуг нет ничего другого,

Как ожидать у двери госпожу.

Так, прихотям твоим служить готовый,

Я в ожиданье время провожу.

Здесь госпожа указывает, что речь идет о женщине. Было бы бесполезным пытаться установить, кто же, в конце концов, прав - Брюсов или Маршак. Оба они по-своему правы или, наоборот, неправы: у Шекспира этот сонет, как и многие другие, вообще оставляет неясным вопрос о поле любимого существа - идет ли речь о друге поэта или о его возлюбленной. Но в русском переводе оставить эту неясность не удается именно благодаря особенностям грамматического строя самого русского языка, широкому применению в нем родовых окончаний.

Конечно, из сказанного вовсе не вытекает, что грамматический строй русского языка в целом является более дифференцированным и несет в себе больше информации, чем строй английского языка. Существуют и обратные примеры - та или иная грамматическая категория английского языка не имеет прямого эквивалента в русском и соответствующая семантическая информация, обязательно выражаемая в английском языке, в русском тексте может оставаться неуточненной. Так, в английском языке существительное, как правило, должно определяться артиклем (или еще каким-нибудь функционально однородным словом, например, указательным или притяжательным местоимением), который выражает определенность или неопределенность обозначаемого существительного. В русском языке артикля нет, и наличие перед существительным указателя его определенности или неопределенности необязательно: по-русски можно сказать не только Дай мне эту книгу или Дай мне какую-нибудь книгу, но и просто Дай мне книгу, не уточняя словесно, идет ли речь о какой-либо определенной, конкретной книге или же о книге вообще, о любой книге (книгу, а не тетрадь и пр.). В английском же языке такое уточнение при существительном обязательно: можно сказать либо Give me a book, либо Give me the book; так что русское Дай мне книгу можно на английский язык перевести лишь с учетом широкого контекста или неязыковой ситуации.

Нет в русском языке и такой категории, как «временная отнесенность» (термин А. И. Смирницкого), выражаемая в английском языке противопоставлением перфектных и не-перфектных форм. В частности, в пределах прошедшего времени русский язык не проводит различия между так называемым «простым прошедшим» (Past Indefinite) и «давно прошедшим» (Past Perfect). Поэтому не всегда в предложениях русского языка можно провести разграничение между действием в прошлом, одновременным с описываемым моментом, и действием, предшествовавшим ему,- то, что не может не быть выражено в английском предложении. Так, в одном из романов И.С. Тургенева встречается фраза: Его отец служил чиновником в Петербурге; здесь ни из данного предложения, ни из широкого контекста нельзя уточнить, идет ли речь о периоде, описываемом в романе, или же в предшествующем периоде, то есть неясно, был ли отец героя чиновником в то время, о котором идет речь, или прежде, во времена детства или юности героя. Между тем, в английском языке такая «неопределенность» невозможна в силу того, что глагол должен быть в одной из двух форм - либо Past Indefinite ("His father was a civil servant"), либо Past Perfect ("His father had been a civil servant"). И в этом случае, как в вышеприведенных примерах, переводчик оказывается в затруднительном положении, не имея в своем распоряжении информации, достаточной для того, чтобы однозначным образом определить выбор эквивалента в данном конкретном случае.

Трудности, связанные с расхождением грамматических систем ИЯ и ПЯ, ни в коем случае нельзя преувеличивать. Уже указывалось, что информация, выражаемая в одном языке грамматическим способом, в другом может быть выражена лексически. Поэтому вовсе необязательно выражать то, что на ПЯ выражено грамматически, грамматическими же средствами в ПЯ. Напротив, в процессе перевода нормальной и обычной является ситуация, когда значения, выраженные в ИЯ грамматически, в ПЯ выражаются лексическими средствами и наоборот, то, что выражено в тексте на ИЯ лексическим путем, в тексте перевода может быть выражено грамматически. Собственно говоря, этот факт, подтверждаемый практикой перевода, и является лучшим доказательством того, что разница между значениями грамматическими и лексическими заключается не в их «природе», а в способах их выражения, которые в разных языках могут быть разными.

Так, говоря об упомянутой категории «временной отнесенности», свойственной английскому языку и чуждой грамматическому строю русского, следует отметить, что передача выражаемых ею значений на русский язык, как правило, не сопряжена с какими-нибудь существенными затруднениями в связи с тем, что в русском языке соответствующие значения могут без труда быть выражены лексическим путем. В первой главе нами уже были приведены соответствующие примеры; напомним их еще раз:

He'd always been so spruce and smart; he was shabby and unwashed and wild-eyed. (S.Maugham, A Casual Affair)

Прежде он был таким щеголем, таким элегантным. А теперь бродил по улицам Сингапура грязный, в лохмотьях, с одичалым взглядом.

Mr. Raymond sat up against the tree-trunk. He had been lying on the grass. (H. Lee, To Kill a Mockingbird, Ch. 20)

Мистер Реймонд сел и прислонился к дубу. Раньше он лежал на траве.

Здесь, как мы видим, в тексте перевода употребляются слова, которым нет лексических соответствий в подлиннике: прежде, а теперь, раньше. Присутствие этих слов, однако, в русском тексте совершенно необходимо - если в порядке эксперимента попробовать их устранить, то русский текст станет по смыслу абсурдным. Необходимость этих слов в русском тексте определяется тем, что они передают лексическим путем ту информацию, которая в английском тексте выражена грамматически - при помощи форм «временной отнесенности» глаголов (ha)d been - was; sat - had been lying. Отсутствие в русском языке грамматических форм «временной отнесенности» приводит к необходимости прибегнуть здесь к лексическим добавлениям.

Такой способ передачи в русском языке значений, выражаемых в английском при помощи противопоставления форм Past Indefinite и Past Perfect, является вполне обычным и распространенным. Ср. аналогичный пример из того же рассказа С. Моэма:had been roughing it for some time and I was glad enough to have a rest, (ib.)

Перед тем я некоторое время путешествовал в самых примитивных условиях и теперь был рад отдохнуть.

С другой стороны, при переводе предложения ...except the imposing stone house in which the Governor had once lived (там же) никаких добавлений не потребовалось, поскольку в самом английском тексте уже имеется наречие времени once: ...кроме внушительного каменного дома, где прежде обитал губернатор. Иначе говоря, не только в разных языках, но и в пределах одного и того же языка (в данном случае, английского) то или иное значение (в нашем примере - значение предшествования действия) может выражаться как лексическим (наречие once), так и грамматическим (форма Past Perfect) путем. Именно это обстоятельство - наличие в языке различных способов выражения идентичных значений - и делает возможным перевод с одно языка на другой, несмотря на расхождения в системе грамматических форм и категорий, существующие между этими языками.

Приведем еще один пример того же явления. В романе Диккенса «Посмертные записки Пиквикского клуба» встречается такое предложение (описывается сцена погони за Джинглем): Out came the chaise - in went the horses - on sprang the boys - in got the travellers. В русском переводе этого произведения, выполненном Е. Ланном, это место переведено следующим образом: Карету выкатили, лошади впрягли, форейторы вскочили на них, путешественники влезли в карету. По поводу этого перевода И. А. Кашкин в цитированной выше статье замечает: «Английский текст передан технологически точно, по беда в том, что лошади кажутся деревянными, форейторы манекенами, карета игрушечной.. . Но переводчик ... не видит того, что стоит за английской фразой [Здесь И.А. Кашкин неправ - значение, о котором идет речь, не «стоит за английской фразой», а выражается в ней определённым формальным способом (инверсией). Выражение «стоит за фразой" в данном случае отражает концепцию И.А. Кашкина о "заглядывании за текст» и «прорыве сквозь слово»] и что ощутил Иринарх Введенский. В одном издании его перевода находим: «...Дружно выкатили карету, мигом впрягли лошадей, бойко вскочили возницы на козлы, и путники поспешно уселись на свои места». ... Он... играет на глагольных формах, на четырех введенных им наречиях дружно, мигом, бойко, поспешно и, передав самую функцию диккенсовской инверсии, вызывает у читателя нужное ощущение напряженной спешки».

И. Л. Кашкин, безусловно, прав, подчеркивая преимущество перевода И. Введенского перед переводом Е. Ланна, инверсия в английском предложении здесь передает определенное семантическое содержание, а именно, привносит значение порывистого, стремительного или неожиданного действия [См. Л.С. Бархударов, Д.А. Штелинг. Грамматика английского языка, Изд. 4-е, М., «Высшая школа», 1973, с. 342].

Поскольку это значение не может быть выражено в русском языке при помощи инверсии или какого-либо иного грамматического средства, его нужно передать лексическим путем, что и делает И. Введенский. Разумеется, можно найти и иные лексические единицы для выражения того же значения [См., напр., В.Н. Комиссаров, Я.И. Рецкер, В.И. Тархов. Пособие по переводу с английского языка на русский. Ч. II, М., «Высшая школа», 1965, с. 33], важно только, чтобы оно не осталось совершенно непереданным в русском тексте, как это случилось в переводе Е. Ланна.

Из приведенных примеров вытекает, казалось бы, несколько парадоксальное следствие - трудности при передаче грамматических значений имеют место, прежде всего, не в тех случаях, когда той или иной категории ИЯ нет в ПЯ, а когда, наоборот, той или иной категории ПЯ нет в ИЯ (то есть, когда ПЯ как бы «богаче» ИЯ в отношении тех или иных грамматических форм и значений). Парадокс этот, однако, лишь кажущийся - мы уже видели, что отсутствие той или иной грамматической формы в ПЯ нетрудно компенсировать лексическими средствами, в то время как ее отсутствие в ИЯ при необходимости выразить данное значение в ПЯ часто ведет к «немотивированности» выбора той или иной формы при переводе, то есть к увеличению объема передаваемой информации (большей конкретизации) в тексте перевода по сравнению с подлинником. Это опять возвращает нас к известной формулировке Р. Якобсона: языки различаются не тем, что они могут выразить, а тем, что они не могут не выразить.

В связи с рассматриваемой проблемой необходимо уяснить одно важное обстоятельство: в какой мере грамматические значения вообще необходимо передавать при переводе. Иначе говоря, нужно дать ответ на вопрос: всегда ли грамматические формы и категории выражают, как и лексические единицы, референциальные (или прагматические) значения или же их значения могут быть чисто внутрилингвистическими, то есть употребление данных форм диктуется только внутриязыковыми отношениями и не отражает никаких явлений, лежащих вне языка и обусловленных факторами самой объективной действительности? И если да, то каким образом определить, является ли данное грамматическое значение референциальным (или прагматическим) или же сугубо внутрилиигвистическим и, тем самым, почти всегда иррелевантным для перевода?

Представляется, что для ответа на данный вопрос принципиально важно различать два случая употребления грамматических форм, которые можно назвать свободным и связанным употреблением. При свободном употреблении та или иная грамматическая форма используется в речи по усмотрению самого говорящего (или пишущего), то есть говорящий имеет свободу выбора одной из возможных форм в пределах данной категории. В этих случаях выбор той или иной грамматической формы определяется не какими-либо внутриязыковыми правилами, а обуславливается двумя возможными факторами:

а)      Самой описываемой ситуацией, то есть грамматическая форма в этом случае имеет референциальное значение. Так, в русском языке (и многих других) в пределах категории числа существительного говорящий имеет возможность свободного выбора формы числа - единственного или множественного (имея в виду, конечно, что у данного существительного есть формы обоих чисел); ср. Он увидел дом - Он увидел дома; Я купил книгу - Я купил книги и т.д. В этом случае использование той или иной формы числа определяется исключительно различиями в самой описываемой ситуации (один предмет или более, чем один), то есть форма числа существительного, имеет референциальное значение.

б)      Прагматическим фактором, то есть различным отношением участников коммуникации к высказываниям (при идентичности референциальных значений самих высказываний). Так, в русском (и английском) языке говорящий имеет свободу выбора активной или пассивной формы залога глагола и, соответственно, активной или пассивной конструкции предложения, причем референциальное значение предложения остается тем же: Рабочие построили дом - Дом был построен рабочими. Здесь выбор формы глагола и, соответственно, конструкции всего предложения определяется таким прагматическим фактором, как «коммуникативная нагрузка» элементов предложения (что является "данным» и что «новым»). Таким же образом в русском языке (и других) говорящий имеет свободу выбора полной (неэллиптической) или неполной (эллиптической) конструкции предложения. Сравним, например: Яl буду там в половине девятого - Буду там в половине девятого. Здесь выбор конструкции определяется таким прагматическим фактором, как регистр речи (нейтральный или формальный в первом случае, непринужденный во втором). Выбор формы местоимения второго лица при обращении к собеседнику в русском языке также определяется прагматическим фактором - регистром высказывания: ты - в непринужденном и в возвышенном, вы - в официальном регистре. Поскольку во всех этих случаях описываемая ситуация остается одной и той же, разницы в референциальном значении этих высказываний нет и, стало быть, грамматические формы различают здесь прагматические значения.

При связанном же употреблении грамматических форм использование той или иной формы определяется не описываемой ситуацией или выбором говорящего, но исключительно внутриязыковыми факторами. Это имеет место, в основном, в следующих трех случаях:

а)      У данной лексемы имеется только одна словоформа, принадлежащая к той или иной категории: так, русские существительные тушь и борщ имеют только словоформу единственного числа и не имеют формы множественного числа, а существительные чернила и щи имеют, наоборот, только словоформу множественного числа и не имеют единственного, так что о выборе форм числа не может быть и речи.

б)      Выбор той или иной формы предписывается синтаксической структурой, в которой употребляется данная форма; например, в русском языке в позиции прямого объекта при переходном глаголе (в утвердительной конструкции) может употребляться только форма винительного падежа: Он читает книгу1 (но не книга, книге, книгой и пр.). [1 Вообще говоря, поскольку глагол читать двувалентен, в зависимом положении при нем может употребляться форма не только винительного, но и дательного падежа: Он читает отцу книгу; это, однако, не меняет дела, поскольку выбор обоих падежных форм остается синтаксически обусловленным (невозможно сказать Он читает отца книге. Он читает отцом книгой и пр.). Синтаксически обусловленным является и адвербиальное употребление творительного падежа: Он читает громким голосом].

в)      Выбор какой-либо грамматической формы определяется наличием в ее окружении тех или иных лексических единиц. Так, при наличии в предложении наречия времени вчера выбор формы глагола-сказуемого не является свободным. Если отвлечься от стилистически обусловленных случаев типа «исторического настоящего», в сочетании с вчера может употребляться только форма прошедшего времени. (Ср. Я видел этот фильм вчера при невозможности Я вижу этот фильм вчера или Я увижу этот фильм вчера.) Подобным же образом употребление в предложении наречия часто предопределяет выбор вида глагола: возможна только форма несовершенного вида (напр., Он часто ходил в кино), но невозможна форма вида совершенного (предложения Он часто сходил в кино или Он часто пошел в кино являются грамматически неправильными). Очевидно, выбор именно этой, а не другой формы здесь определяется необходимостью согласованности между грамматическим значением формы и лексическим значением слова, определяющего выбор данной формы; но такая «согласованность» далеко не всегда является обязательной - так, в английском языке в конструкциях типа many a day, many a man и пр. слово many своим лексическим значением выражает множественность, в то время как грамматическая форма существительного имеет, напротив, значение единственности. Однако это сложный вопрос, выходящий за рамки нашего исследования.

Очевидно, во всех тех случаях, когда нет свободы выбора грамматической формы, то есть в случаях связанного употребления грамматических форм, их значение является чисто внутрилингвистическим, иными словами, определяется исключительно взаимоотношениями, существующими в пределах самой языковой системы. Это полностью согласуется с известным положением теории информации, согласно которому в случаях полной «предсказуемости» употребления того или иного сигнала, то есть при отсутствии свободы его выбора, передаваемая данным сигналом информация равна нулю [1 Известный американский лингвист Г. Глисон формулирует это положение следующим образом: "Nothing which is required by the structure can signal any meaning" (H. Gleason. An Introduction to Descriptive Linguistics, p. 157). Под meaning Глисон имеет в виду, очевидно, референциальное значение, то есть экстралингвистически мотивированную семантическую информацию].

Существуют, по-видимому, грамматические категории, всегда употребляемые только связанно; например, в русском языке род, число и падеж прилагательных всегда определяются синтаксическими правилами согласования прилагательного с определяемым им существительным. Чаще всего, однако, одна и та же грамматическая категория выступает в одних случаях в свободном, в других - в связанном употреблении. Так, в русском языке (как и в английском) формы числа существительных чаще всего употребляются свободно, то есть говорящий имеет возможность выбора одной из двух форм - единственного или множественного числа - в зависимости от референциального значения данной формы; выбор формы в этом случае определяется экстралингвистическими, иначе говоря, ситуационными факторами. (Ср. Я купил книгу - Я купил книги; Мой друг живет в Москве - Мои друзья живут в Москве1 и пр.) [1 Формы числа слов, согласуемых с существительным (в нашем примере местоимений мой - мои, глаголов живет - живут), употребляются во всех случаях связанно, то есть в зависимости от формы числа определяемого ими существительного. «Согласование» вообще есть самый яркий пример связанного употребления грамматических форм]. Здесь выбор формы числа существительного является способом обозначения различий, наличных в самой описываемой ситуации (один предмет или более чем один). Однако, если существительное определяется числительным, то выбор формы числа существительного уже не является свободным, а предписывается формальными правилами русского синтаксиса: при числительном один и всех оканчивающихся на один (двадцать один, сто тридцать один и пр.) существительное употребляется в форме именительного падежа единственного числа - один дом, двадцать один дом, сто тридцать один дом и пр.; при числительных два, три, четыре и всех оканчивающихся на эти числительные (двадцать два, сто тридцать три и пр.) существительное употребляется в форме родительного падежа множественного числа - два дома, двадцать два дома, сто тридцать три дома и пр.; при всех прочих числительных существительное употребляется в форме родительного падежа множественного числа - пять домов, сто шесть домов, двести сорок восемь домов, две тысячи домов и пр. (Если само числительное употребляется в форме не именительного, а косвенного падежа, или если существительное имеет при себе определение прилагательное, то применяются несколько иные правила, но это не меняет существа дела.) Во всех этих случаях употребление формы числа (и падежа) существительного является связанным, иными словами, диктуется формальными правилами русской грамматики и не передает никакой экстралингвистической информации. Дом в конструкции двадцать один дом также обозначает не один. а множество домов, как и домов в двадцать пять домов. Действительно, при наличии числительного, которое своим собственным лексическим значением уже передает информацию о количестве предметов, форма числа самого существительного оказывается избыточной и поэтому лишенной какого-либо референциального значения; она имеет лишь внутрилингвистическое значение [Показательно, что во многих языках при наличии в субстантивном словосочетании числительного, выражающего множественность (типа два, три, четыре и больше), существительное употребляется в форме не множественного, а единственного числа].

Точно так же связанным является, как было отмечено выше, и употребление формы числа у тех существительных, у которых есть только одна словоформа числа, то есть, опять-таки, отсутствует свобода выбора формы числа; ср. такие русские слова, как чернила, щи, ворота, сани, брюки, щипцы и др., имеющие только форму множественного числа. И в этих случаях форма числа существительного не имеет никакого референциального значения - чернила не более "множественны", чем тушь, щи - не более, чем борщ, щипцы также обозначают один предмет, как и пинцет. (Для выражения реальной разницы в количестве предметов в данном случае применяются лексические средства: ср. несколько саней, две пары брюк и т.п.) Здесь употребление словоформ числа существительных, опять-таки, определяется нормами русского языка, а не различиями в самой реальной ситуации - форма числа здесь имеет только внутрилингвистическое значение.

Возвращаясь к вопросу о переводе, следует отметить, что в процессе перевода с одного языка на другой передаются, как правило, лишь значения свободно употребляемых грамматических форм, ибо только в случаях свободного употребления, как мы видели, эти формы имеют определенное референциальное (или, реже, прагматическое) значение. Что касается грамматических форм, выступающих в связанном употреблении, то выражаемые ими значения, будучи исключительно внутрилингвистическими, при переводе, как правило, не передаются. Случаи кажущейся передачи такого рода грамматических значений при переводе являются иллюзорными. Так, в конструкциях типа Он идет - Не goes форма лица и числа глагола в английском языке совпадает с русской (третье лицо единственного числа), но это определяется не требованиями передачи «смысла» русского предложения, а формальными правилами самого английского языка, где, как и в русском, глагол-сказуемое согласуется с подлежащим в лице и числе, то есть при местоимении третьего лица единственного числа глагол должен быть в соответствующей форме.

Вернемся к рассмотренной выше категории числа имени существительного. Формы числа существительного при переводе с английского языка на русский или с русского на английский должны передаваться в том случае, когда они употребляются свободно, как например, в следующих предложениях:

Я купил книгу. - I bought a book.

Я купил книги. - I bought (some) books.

Мой друг живет в Москве. - My friend lives in Moscow.

Мои друзья живут в Москве. - My friends live in Moscow.

В случаях же связанного употребления форм числа существительных их грамматические значения, не отражающие никаких реальных отношений объективной действительности и определяемые чисто внутрилингвистическими отношениями, при переводе не передаются и, по самой сути дела не могут передаваться (за исключением редких случаев, когда сама языковая форма становится предметом высказывания). В этом случае выбор формы числа существительного в ПЯ определяется уже не формой числа в ИЯ, но исключительно внутрилингвистическими правилами самого ПЯ. Так, независимо от того, в какой форме употребляется существительное в конструкциях с числительными в русском языке (один дом, два дома, пять домов, двадцать один дом и т. д.), в английском тексте соответствующее существительное будет всегда употреблено в форме множественного числа, за исключением конструкции с one, в которой употребляется форма единственного числа: one house, но two houses, five houses, twenty-one houses пр., ибо этого требуют грамматические нормы английского языка. Точно также русские существительные, имеющие только форму множественного числа (так называемые Pluralia Tantum), на английский язык передаются существительными в той форме числа, которая требуется грамматическими нормами английского языка, независимо от формы числа русского существительного (ср. английские соответствия приведенным выше русским существительным группы Pluralia Tantum: ink, cabbage soup, gate, sledge, trousers, tongs и т. д.). Приведем еще один пример: в английском языке формы времени глагола в простом предложении и в главном предложении сложноподчиненного употребляются, как правило, свободно, то есть в соответствии со своим референциальным значением (время протекания действия). Например: Не lives in London - Не lived in London; He can play the piano - He could play the piano и т.д. В такого рода случаях при переводе на русский язык необходимо передать грамматические значения, выраженные английской временной формой: Он живет в Лондоне - Он жил в Лондоне; Он умеет играть на рояле - Он умел играть на рояле и пр. Однако в придаточных предложениях дополнительных в английском языке, если глагол-сказуемое главного предложения употреблен в форме прошедшего времени, выбор формы глагола уже не свободный, а определяется правилом так называемого «согласования времен» - глагол в придаточном предложении также должен быть в форме прошедшего времени: Ср.

Не says he lives in London.   -        He says he can play the piano.said he lived in London.                               -  He said he could play the piano.

С другой стороны, в придаточных предложениях такого рода в английском языке свободным является употребление форм «временной отнесенности» (неперфект - перфект) глагола-сказуемого, выражающих одновременность или предшествование действия придаточного предложения относительно главного; ср. Не said he lived in London - He said he had lived in London.

Поскольку употребление форм прошедшего времени в английском языке в данном случае является связанным, то есть определяется внутрилингвистическими правилами английского языка и не содержит никакого референциального значения, постольку форма прошедшего времени глагола английского предложения при переводе на русский заменяется, согласно правилам русского синтаксиса, формой настоящего, если обозначается одновременность двух действий, или прошедшего, если обозначается предшествование действия придаточного предложения действию главного [То есть формы настоящего-прошедшего времени в русском языке в данном синтаксическом употреблении функционально тождественны английским формам временной отнесенности (неперфект-перфект)]:

Он говорит, что живет в Лондоне -        Он говорит, что умеет играть на рояле.

Он сказал, что живет в Лондоне    -        Он сказал, что умеет играть на рояле.

Но: «Он сказал, что (когда-то прежде) жил в Лондоне». При этом необходимо иметь в виду, что явление так называемого «согласования времен» распространяется в английском языке и на те случаи, когда глагол-сказуемое в главном предложении вводит не только последующее придаточное предложение, но и остальные идущие за ним предложения того же контекста, даже если они формально являются «независимыми» предложениями. Так, например, в следующем отрывке:. Marquand said a lot of different proposals had been put forward during the discussion. But he believed that most would agree that some form of government intervention was necessary. ("Morning Star", 13.III.67)

Во втором предложении, формально независимом от первого, все глаголы имеют форму прошедшего времени; но необходимо иметь в виду, что здесь употребление этой формы вызвано тем же самым явлением «согласования времен» - глагол said, вводящий придаточное предложение дополнительное (косвенную речь), относится и ко всем последующим предложениям, также представляющим собой, косвенную речь. Поэтому и здесь мы встречаемся со случаем не свободного, а связанного употребления формы прошедшего времени. Поэтому в русском переводе все глаголы-сказуемые во втором предложении должны быть употреблены, согласно правилам русского синтаксиса, в форме настоящего времени, а не прошедшего (что нередко допускают неопытные переводчики):

Г-н Марканд заявил, что во время дискуссии было выдвинуто много различных предложений. Однако он полагает, что почти все согласятся с тем, что вмешательство правительства в той или иной форме является необходимым.

Употребление формы прошедшего времени в конструкции было выдвинуто обусловлено наличием в исходном английском тексте формы перфекта had been, выражающей предшествование; прочие же глагольные формы (полагает, согласятся, является) относятся к формам настоящего и будущего времени, то есть «непрошедшего», а не к формам прошедшего времени, как в английском, ибо в этом последнем употребление форм прошедшего здесь обусловлено правилом «согласования времен», иначе говоря, является связанным.

Таким образом, вопрос о передаче грамматических значений при переводе не может быть решен однозначно - в каждом конкретном случае необходимо учитывать характер употребления той или иной формы, ее функциональную нагрузку и в соответствии с этим находить ей то или иное соответствие в языке перевода или же оставлять эту форму (в случае, если она несет чисто внутрилингвистическое значение) вообще «непереведённой».

Мы завершим эту лекцию рассмотрением еще одного важного вопроса, а именно, о передаче в процессе перевода синтаксических значений. Вопрос этот упирается в коренные проблемы общей теории синтаксиса и его решение представляет интерес не только для теории перевода, но и для языкознания в целом, в первую очередь, в плане решения «извечной» проблемы отношения грамматических (синтаксических) и логико-семантических категорий.

В современной грамматической теории широкое распространение получила точка зрения, согласно которой в предложении следует различать два типа синтаксической структуры - поверхностную (surface structure) и глубинную (deep structure). Эта концепция приобрела особо важную роль в порождающей грамматике, в частности, в трудах Н. Хомского [См. Н. Хомский. Аспекты теории синтаксиса. М., Изд-во МГУ, с. 20 и далее. Несколько иную концепцию глубинной структуры (называемой им «семантической структурой») развивает У. Чейф; см. W. Chafe. Meaning and the Structure of Language. Chicago. 1970. Вообще литература по вопросу о глубинной и поверхностной структуре весьма обширна; см., например, «Тезисы научной конференции «Глубинные и поверхностные структуры в языке», МГПИИЯ им. М. Тореза, М., 1972, где имеются ссылки на другие работы в этой области] и его последователей. Сам Хомский определяет глубинную структуру предложения как структуру, детерминирующую семантическую интерпретацию предложения, в то время как его поверхностная структура детерминирует фонетическую интерпретацию того же предложения. Иными словами, глубинная структура предложения это, прежде всего, совокупность выражаемых в нем семантических или смысловых («логических») отношений, а его поверхностная структура - это та его конкретная форма, которую предложение приобретает в речи, в процессе коммуникации.

При этом, что особенно важно (и играет принципиальную роль для перевода), одна и та же глубинная структура может быть реализована в различных поверхностных структурах (и наоборот, за одинаковой поверхностной структурой могут скрываться различные глубинные). Так в конструкциях студент сдал экзамен; экзамен был сдан студентом; сдача экзамена студентом; студент, сдавший экзамен; экзамен, сданный студентом; сдав экзамен, студент... и т. п. поверхностная синтаксическая структура различна, в то время как их глубинная структура одинакова в том смысле, что во всех них представлены одни и те же логико-семантические отношения: «деятель - действие - объект действия».

Из этого примера нетрудно сделать вывод, что характер синтаксических отношений в поверхностной и глубинной структуре принципиально различен. В поверхностном синтаксисе принято различать такие типы связи, как подчинение, сочинение и предикативную связь; при дальнейшей детализации указанные типы связи могут подвергаться уточнению, например, подчинительная связь может подразделяться на управление, согласование и примыкание, сочинительная - на союзную и бессоюзную и пр. Руководящим критерием при определении того или иного типа и подтипа синтаксической связи в поверхностной структуре является, прежде всего, формальный способ выражения данной связи.

Что касается глубинных синтаксических отношений, то они характеризуются, в первую очередь, не формами своего выражения, а своей семантикой, своей содержательной характеристикой. Можно предполагать, что эти отношения являются одинаковыми для всех языков, хотя их формальное выражение в поверхностной структуре предложения разнится от языка к языку. К числу глубинных синтаксических связей, по нашему мнению, следует отнести такие, как «действие - деятель» (студент читает), «действие - объект действия» (студент читает книгу), «действие - адресат действия» (студент дал брату книгу), «определительную» связь в самом широком смысле слова, то есть связь «субстанции» и ее признака (студент умен, умный студент; громко говорит, громкий разговор и пр.) и др. Внутри этих основных типов глубинной синтаксической связи можно также выделить определенные подтипы; например, внутри «определительной» связи можно выделить связь темпоральную, локальную, причинно-следственную и пр.

Напомним еще раз, что один и тот же тип глубинной синтаксической связи может быть представлен в различных поверхностных структурах. Так, английские предложения John gave Mary a book, A book was given Mary by John и Mary was given a book by John имеют различную поверхностную структуру, но выражаемые в них глубинные синтаксические отношения одни и те же: «действие - деятель - объект действия - адресат действия». Точно таким же образом русские предложения Студент, сдавший экзамен, ушел и Студент, который сдал экзамен, ушел имеют одинаковую глубинную структуру при неодинаковой поверхностной; это же относится к предложениям То, что он опоздал, меня возмутило и Его опоздание меня возмутило и пр. (явление, известное в традиционной грамматике под названием «синтаксической синонимии»).

Из приведенного определения глубинных синтаксических отношений явствует, что они выражают собой референциальные значения, то есть отражают связи, объективно присутствующие в самой описываемой ситуации. Из этого вытекает, что в процессе перевода глубинные синтаксические отношения должны оставаться неизменными. Что касается поверхностной структуры предложения, то, как мы видели, даже в пределах одного и того же языка глубинная структура может быть выражена в нескольких различных («синонимичных») поверхностных. Тем более это справедливо в отношении разных языков, поверхностная структура предложений в которых, при одной и той же глубинной, нередко не совпадает. Отсюда следует, что в процессе перевода нет никакой необходимости (а часто и возможности) сохранять в неизменном виде поверхностную структуру предложения.

Для иллюстрации этого положения приведем, пока что, только один пример:

Не had never had his Uncle Swithin's taste in precious stones, and the abandonment by Irene when she left his house in 1889 of all the glittering things he had given her had disgusted him with this form of investment. (J. Galsworthy, In Chancery, II, XI)

Он никогда не страдал пристрастием своего дяди Суизина к драгоценным камням, и когда Ирен в 1889 году, покинув его, оставила все безделушки, которые он ей подарил, это навсегда отбило у него охоту к такого рода помещению денег, (пер. М. Богословской).

Как мы видим, английская именная группа the abandonment by Irene of all the glittering things в русском переводе дается как придаточное предложение Ирэн оставила все безделушки, придаточное же предложение when she left his house передается как деепричастный оборот покинув его. (Да и придаточное определительное he had given her можно было бы перевести при помощи причастного оборота подаренные им, что ни в коей мере не нарушило бы переводческой эквивалентности.) Если, несмотря на все эти синтактико-морфологические трансформации, значение английского и русского предложений все же остается тождественным (то есть перевод оказывается вполне эквивалентным подлиннику), то это возможно лишь благодаря тому, что выражаемые в них глубинные синтаксические отношения («действие - деятель - объект действия» и пр.) остаются одни и те же. Иначе говоря, в процессе перевода изменению подвергается лишь поверхностная структура предложения, а его глубинная структура остается неизменной. Важно подчеркнуть, что это явление не единично. Как мы увидим далее, такого рода «поверхностно-синтаксические трансформации» при переводе носят вполне закономерный характер.

Из сказанного отнюдь не следует, что поверхностная структура предложения не несет в себе абсолютно никакой существенной для перевода информации. Различные поверхностные реализации одной и той же глубинной структуры, не различаясь в отношении референциальных значений, во многих случаях оказываются различными по выражаемым ими прагматическим значениям - стилистической характеристике (напр., пассивная конструкция предложения более распространена в книжно-письменном стиле, нежели в разговорном языке), регистру (напр., эллиптические конструкции более типичны для фамильярного и непринужденного регистров, чем для нейтрального и, в особенности, формального) или, что весьма существенно для перевода, «коммуникативному членению», о чем речь пойдет ниже.

Лекция 17 (2 ч.). Контекст и ситуация при переводе

В ходе предыдущих лекций нам неоднократно приходилось делать ссылки на понятие контекста, отмечая, что выбор того или иного соответствия при переводе во многом определяется контекстом, в котором употреблена та или иная языковая единица. В настоящей лекции мы дадим определение контекста и попытаемся выделить основные типы контекстов, существенные, с точки зрения характеристики переводческого процесса.

Под контекстом принято понимать языковое окружение, в котором употребляется та или иная лингвистическая единица. Так, контекстом слова является совокупность слов, грамматических форм и конструкций, в окружении которых встречается данное слово. Еще раз подчеркнем, что слово - далеко не единственная единица языка; другие лингвистические (и речевые) единицы, такие как фонемы, морфемы, словосочетания и предложения также встречаются не в изолированном употреблении, а в определенном языковом окружении, так что есть все основания говорить и о контексте фонемы, и о контексте морфемы, и о контексте словосочетания и даже предложения (совокупность других предложений, в окружении которых встречается данное предложение). Тем не менее для простоты изложения мы в дальнейшем (как это делалось и при рассмотрении других вопросов) будем оперировать примерами только на уровне слов.

В пределах общего понятия контекста различается узкий контекст (или «микроконтекст») и широкий контекст (или «макроконтекст»). Под узким контекстом имеется в виду контекст предложения, то есть лингвистические единицы, составляющие окружение данной единицы в пределах предложения. Под широким контекстом имеется виду языковое окружение данной единицы, выходящее за рамки предложения; это - текстовой контекст, то есть совокупность языковых единиц, окружающих данную единицу в пределах, лежащих вне данного предложения, иными словами, в смежных с ним предложениях. Точные рамки широкого контекста указать нельзя - это может быть контекст группы предложений, абзаца, главы или даже всего произведения (напр., рассказа или романа) в целом.

Узкий контекст, в свою очередь, можно разделить на контекст синтаксический и лексический. (Применительно к фонеме и морфеме можно выделить также контекст фонологический и морфологический). Синтаксический контекст - это та синтаксическая конструкция, в которой употребляется данное слово, словосочетание или (придаточное) предложение. Лексический контекст - это совокупность конкретных лексических единиц, слов и устойчивых словосочетаний, в окружении которых встречается данная единица.

Наиболее существенную роль контекст играет в разрешении многозначности лингвистических единиц. Не считая случаев нарочитой или случайной (непреднамеренной) двусмысленности, контекст служит тем средством, которое как бы «снимает» у той или иной многозначной единицы все ее значения, кроме одного. Тем самым контекст придает той или иной единице языка однозначность и делает возможным выбор одного из нескольких потенциально существующих эквивалентов данной единицы в ПЯ. Конечно, роль контекста далеко не ограничивается разрешением многозначности слов и других лингвистических единиц; однако важнейшая его функция заключается именно в этом.

В процессе перевода для разрешения многозначности и определения выбора эквивалента иногда достаточно учета синтаксического контекста той или иной единицы, в частности, слова. Так, глагол burn может переводиться на русский язык как гореть и как жечь, причем выбор соответствия целиком определяется синтаксическим контекстом, в котором употреблено английское слово: в непереходной конструкции (при отсутствии прямого дополнения) burn переводится как гореть, в переходной (при наличии прямого дополнения или в форме страдательного залога) - как жечь. Ср. The candle burns - Свеча горит, но Не burned the papers - Он сжег бумаги. Для английского языка это весьма распространенный случай. Ср. sink - тонуть (неперех.), топить (перех.); drive - ехать (неперех.), гнать, веспи (перех.) и пр.

Чаще, однако, выбор эквивалента определяется лишь с учетом лексического контекста данной единицы, однозначность которой устанавливается в пределах определенного лексического окружения. Так, английское look в сочетании с прилагательным angry означает взгляд, а с прилагательным European - вид (напр., The town has a European look); английское way в сочетании с to the town означает дорога, а в сочетании с of doing it - способ или метод и т. д. Можно привести огромное множество такого рода примеров. Для иллюстрации роли узкого лексического контекста при выборе переводческого соответствия приведем следующие английские предложения, содержащие многозначное существительное attitude:

Не has a friendly attitude towards all.

Он ко всем относится по-дружески.

There is no sign of any change in the attitudes of the two sides.

В позициях, занимаемых обеими сторонами, не видно никаких перемен.

Не stood there in a threatening attitude.

Он стоял в угрожающей позе.

Не is known for his anti-Soviet attitudes.

Он известен своими антисоветскими взглядами.

Число подобного рода примеров легко увеличить.

Иногда, однако, для определения значения исходного слова и выбора однозначного переводческого эквивалента учёт узкого контекста оказывается недостаточным и приходится прибегать к показаниям, содержащимся в широком контексте. В качестве примера приведем следующее предложение из повести Дж. Сэлинджера «Над пропастью во ржи»:

Then I got this book I was reading and sat down in my chair. (Ch. 3)

Английскому chair в русском языке соответствуют как стул, так и кресло. В данном вложении, однако, не содержится никаких указаний, которыми мог бы руководствоваться переводчик при выборе русского эквивалента. Поэтому здесь необходимо обращение к широкому контексту.

Спустя два предложения, в том же абзаце мы читаем:

The arms were in sad shape, because everybody was always sitting on them, but they were pretty comfortable chairs.

Указание на arms дает нам ключ к переводу: Потом я взял книгу, которую читал, и сел в кресло.

Следует иметь в виду, что в данном примере (как и в других, приводимых нами) речь идет об определении и передаче референциальных значений языковых единиц. Если же говорить о передаче прагматических значений, то, как было указано выше, решающая роль в их установлении и выборе способов их передачи принадлежит именно широкому контексту. Это относится не только к стилистической характеристике, регистру и эмоциональной окрашенности текста но, в значительной мере, также и к «коммуникативному членению» предложения, которое во многом определяется факторами широкого контекста (напр., наличием предварительного упоминания того или иного элемента предложения в предшествующих предложениях). Еще раз напомним, что объектом перевода являются не изолированные языковые единицы, а весь текст в целом как единое речевое произведение. Поэтому роль широкого контекста в процессе перевода ни в коей мере нельзя недооценивать.

Наряду с этим нередко имеют место случаи, когда даже максимально широкий контекст не содержит в себе никаких указаний относительно того, в каком именно значении употребляется в данном случае та или иная полисемантическая единица и, стало быть, какой эквивалент должен быть выбран в данном случае при переводе. В этих случаях для получения требуемой информации необходим выход за пределы языкового контекста и обращение к экстралингвистической ситуации [Иногда в этом случае говорят в «внеязыковом (экстралингвистическом) контексте» или о «контексте ситуации» (термин Дж. Ферса). Мы предпочитаем применять термин «контекст» лишь при обозначении языкового окружения той или иной лингвистической единицы, пользуясь для обозначения экстралингвистических факторов термином «ситуация»].

Под «ситуацией» имеется в виду, во-первых, ситуация общения, то есть та обстановка, в которой совершается коммуникативный акт; во-вторых, предмет сообщения, то есть обстановка (совокупность фактов), описываемая в тексте; в-третьих, участники коммуникации, то есть говорящий (пишущий) и слушающий (читающий)-

Учет этих факторов во многих случаях является необходимым условием для правильного выбора соответствия той или иной единице ИЯ в процессе перевода. Яркий пример такого случая дает Я.И. Рецкер в книге «Теория перевода переводческая практика» (с. 32).

В одной из газетных статей член парламента С. Силвермен был охарактеризован как "the oldest abolitionist in the House of Commons". «Большой англо-русский словарь» под ред. И.Р. Гальперина дает для слова abolitionist два соответствия:

. сторонник отмены, упразднения (закона и т.п.);

. (амер. ист.) аболиционист, сторонник аболиционизма.

Второе значение (сторонник аболиционизма, то есть отмены рабства негров) здесь явно не подходит. Остается первое значение: очевидно, С. Силвермен является сторонником отмены какого-то закона или института, но для перевода необходимо уточнить, чего именно. Поскольку в данном тексте нет никаких указаний относительно этого, то правильный перевод возможен лишь при знании реальной обстановки в политической жизни Англии 1963 г. (когда была написана данная статья). В тот период в парламенте и вне его оживленно дебатировался вопрос к отмене смертной казни. Стало быть, здесь abolitionist следует переводить как 'сторонник отмены смертной казни'. С другой стороны, если бы речь шла об Америке 20-х - начала 30-х годов этого столетия, тогда то же слово нужно было бы переводить как 'сторонник отмены сухого закона'. Пример этот убедительно говорит о важности учета экстралингвистических факторов при переводе, на что уже неоднократно обращалось внимание (Ср. также пример с выражением joining Europe в Л.14.)

Итак, в процессе перевода «снятие» многозначности языковых единиц и определение выбора переводческого эквивалента обусловливается рядом факторов, как то: узким контекстом, широким контекстом и экстралингвистической ситуацией. Без учета всех этих факторов в их взаимодействии понимание речевого произведения и, тем самым, его перевод называются невозможными. Именно по этой причине лингвистический базой теории перевода, как было отмечено, должны служить, во-первых, лингвистика текста, во-вторых, макролингвистическое описание языка с учетом функционирования его системы во взаимодействии с экстралингвистическими явлениями, определяющими предмет, построение и условия существования объекта перевода -речевого произведения.

Лекция 18. Перевод именных словосочетаний

Именные группы, т. е. словосочетания, ядерным элементом которых является существительное, в тексте функционально равноценны слову, лексеме, но по сути представляют собой свертку предложения, т. е. являются, скорее, единицей синтаксиса, чем лексикона. При этом можно утверждать, что внутренняя структура зависимостей в именной группе отражает структуру зависимостей соответствующего предложения. Проблема же заключается в том, как эту структуру распознать в конкретной именной группе, встреченной в тексте.

Формирование именных словосочетаний в реальном тексте основывается на либо на объединении именных групп и отдельных лексических единиц для создания новой, более сложной номинирующей конструкции, либо на стяжении многокомпонентного словосочетания за счет опущения имплицитно подразумеваемых единиц.

Поскольку именная группа всегда представляет собой именно свертку, некое стяжение структуры высказывания, то это внешнее упрощение конструкции и формы вызывает ее семантическое усложнение: показатели наличия связи между конкретными компонентами и типов связи между элементами, которые в предложении вводятся с помощью коннекторов и реляторов разного уровня, в именной группе сняты.

Следовательно, основной проблемой при переводе именной группы или именного терминологического словосочетания является установление структуры и типа связей между компонентами.

При анализе именной группы в научном или научнотехническом тексте важен ее денотативный или референциальный статус, то есть заданная ситуацией определенность объекта в речевом акте и для автора, и для реципиента. Эта определенность внеязыкового объекта является основой понимания научного текста специалистами в конкретной области, необходимым условием такого понимания.

При коммуникации на одном языке и, более того, при коммуникации носителей языка в рамках одной предметной области, одного профессионального жаргона возможность адекватного распознавания номинируемых объектов поддерживается совпадением тезаурусов участников, общим культурным и профессиональным фоном и установкой.

Рассмотрим основные характеристики английских именных групп и особенности их перевода на русский язык.

Базовыми именными словосочетаниями - именными группами (ИГ) в английском языке являются двухкомпонентные сочетания с существительным в функции ядра, частота которых в научном тексте превышает частоту трехкомонентных сочетаний в три раза.

Однако внешняя простота структуры частотных словосочетаний в английском языке обманчива. Дело в том, что она является следствием стяжения структуры высказывания и, следовательно, исходной конструкции - предложения или исходной именной группы. Такое стяжение, формальное упрощение структуры словосочетания ведет к ее семантическому усложнению.

В соответствии с этим формирование именных словосочетаний в реальном тексте основывается либо на объединении именных групп и отдельных лексических единиц для создания новой, более сложной номинирующей конструкции, либо на стяжении многокомпонентного словосочетания за счет опущения имплицитно подразумеваемых единиц.

Собственно формирование многокомпонентных ИГ реализуется двояко, в зависимости от того, как происходит номинация: либо как процесс последовательного усложнения и уточнения номинации объекта (постепенное усложнение именной конструкции с добавлением характеристик ядра), либо как процесс последовательного сворачивания. Этот процесс также реализуется последовательно на нескольких уровнях.уровень: переход от сложной именной группы к простой за счет инверсии элементов.

ІІ уровень: устранение дублирования компонентов нового словосочетания.

Ш уровень: согласование сем и устранение компонентов с дублирующимися семами.

В соответствии с этим можно выделить следующие процессы формирования именных групп в тексте.

. Соединение двух двухкомпонентных ИГ, приводящее к возникновению:

· четырехкомпонентной ИГ, структура которой зависит от компонентной структуры объединяемых групп, например, если объединяются две группы типа A+N (прилагательное + существительное), то возможно вставление определяющей группы в позицию первого определителя ядра:

indirect method + seismic analysis

indirect seismic analysis method

с переводом

косвенный метод сейсмического анализа.

Аналогично этому, объединение сочетанийlearner + second language

adult second language learner

переводится как

взрослый, изучающий иностранный язык.

· трехкомпонентной ИГ в случае, когда один из элементов у двух исходных ИГ совпадает, например

mental processing + processing operation

mental processing operation

с установлением непосредственной связи между прилагательным mental и (в данном случае) существительным processing, что допускает перевод

операция ментальной обработки.

· трехкомпонентной ИГ в случае, когда семантика одного из элементов поддерживается в составе новой именной группы семами других компонентов словосочетания, например, объединение ИГ

communicative method + language learning

приводит к возникновению именной группыlanguage learning

с переводом

коммуникативный метод обучения языку,

поскольку понятие ‘learning’ предполагает сему ‘метод’.

· трехкомпонентной ИГ в случае, когда семантика одного из элементов подразумевается в составе новой именной группы за счет экстралингвистической информации предметной области, например, объединение ИГstability + direct analysis

приводит к образованию новой именной группыstability direct analysis,

которая в тексте сворачивается до трехкомпонентного вариантаdirect analysis

с переводом

непосредственный анализ сейсмостойкости.

. Соединение нескольких ИГ, приводящее к возникновению именной группы, свернутой за счет совпадающих элементов. Рассмотрим это на следующем примере.

В тексте имеются двухкомпонентное и трехкомпонентное словосочетания:

test battery - набор тестов иaptitude test - тест на выявление

способности к языкам.

При их объединении возникает сложная именная группа

test battery of language aptitude tests,

которая формально может быть свернута до словосочетания

language aptitude tests test battery,

дальнейшая свертка которого происходит поэтапно. Так, на первом этапе устраняются повторяющиеся рядом элементы - в данном примере это повторяющееся слово test:

language aptitude test battery.

В то же время значение слова battery в соответствующей предметной области (методике преподавания языков) включает сему ‘тест’, поэтому в реальном тексте происходит свертка следующего уровня, приводящая к появлению словосочетанияaptitude battery

с переводом

набор тестов на выявление способности к языкам.

Аналогичная ситуация возникает при объединении следующих 3 двухкомпонентных словосочетаний:

mental processing + processing operation + processing space

mental processing operation space,

что приводит в реальном тексте к свертке ИГ доprocessing space,

требующей перевода

пространство операций ментальной обработки.

3. Соединение двухкомпонентной именной группы с определением, выраженным прилагательным, различными формами причастия или существительным. В этом случае возможно:

· формирование новой именной группы, в которой присоединяемое определение является определителем ядра, например,

research co-ordination meetings + annual

annual research co-ordination meetings

с переводом

ежегодные совещания по координации

исследовательских работ.

Аналогично строится структура объединения

augmented transition network + cascaded

cascaded augmented transition network

с переводом

каскадная расширенная сеть переходов.

В последнем случае возможны особенно сложные ситуации, когда за использованием внешне простого определения, выраженного прилагательным, «скрывается» сложное понятие, соответствующее конкретной предметной области, требующее распознавания и расшифровки при переводе, например, объединение именной группы и прилагательного

Research and Training Centre + nuclear

формирует конструкциюResearch and Training Centre,

требующую следующего развернутого перевода:

Исследовательский и учебный центр в области

использования ядерной энергии.

· формирование новой именной группы, в которой присоединяемое определение является определителем одного из компонентов ИГ, например,

risk averse society (общество, страшащееся риска) + seismic

seismic risk averse society

с переводом

общество, страшащееся сейсмического риска.

Аналогично в ситуацииspeaker (носитель языка) + English

English native speaker

с переводом

носитель английского языка.

. Соединение ядерного существительного с двухкомпонентной именной группой. В этом случае возможно:

· формирование новой именной группы за счет уточнения ситуации, так, например,+ easy fix (облегченное крепление)

easy fix input (установка облегченных креплений)

и далее в тексте:+ easy fix input

дает easy fix input work,

сворачиваемое до формы easy fix work

с тем же переводом

установка облегченных креплений.

При таком наращивании структуры ИГ связи в именной группе, выступающей в функции первого определения ядра, остаются неизменными, например,+ ambient vibration

(микросейсмическое воздействие)

ambient vibration analysis

с переводом

анализ микросейсмического воздействия,

dictionaries + canonical form canonical form dictionaries

с переводом

словари канонических форм.

. Переход от сложной именной группы к простой.

Здесь возможны различные случаи, которые рассмотрим на примерах.

· В тексте представлены простые двухкомпонентные ИГ типа

learning style

cognitive style,

а также сложная именная группа

cognitive distinction of learning style.

За счет сворачивания сложной именной группы в простую ИГ определяющее ядро новой группы именное словосочетание learning style помещается внутрь структуры базового именного словосочетания cognitive distinction с образованием новой простой ИГ:

cognitive learning style distinctions.

Полученная в результате такой свертки именная группа оказывается многозначной в том смысле, что в ней потенциально возможны связи между компонентами cognitive и style, а также learning и style. Такая многозначность характерна для ситуации, когда для автора текста важно подчеркнуть и сохранить сложность трактовки:

различия в стиле учебной деятельности могут определяться стилями ментальной деятельности человека. В то же время даваемое далее в тексте пояснение приводит к единственно возможному пониманию и переводу этой ИГ как

различия когнитивного подхода к обучению.

· В тексте представлена сложная именная группа, свертывание которой происходит за счет снятия элементов, детально определяющих ядро, например, ИГ

hypothesis of second language learning as exposure

to comprehensible input

с переводом

гипотеза об изучении второго языка в результате

получения информации, доступной для понимания

сворачивается до двухкомпонентной ИГhypothesis

с тем же переводом.

Следует особо отметить, что в подобных случаях свернутая именная группа может либо предшествовать сложной ИГ в тексте, выступая в функции подзаголовка, понимание которого определяется следующим текстом, либо следовать за ней, позволяя сделать текст более компактным, одновременно сохраняя его понятность для читателя.

Формирование ИГ с такими словами в постпозиции к ядру, имеющему сему ‘точка зрения’ (например, view, position, opinion) приводит к необходимости согласования сем исходного высказывания при их отражении в переводеposition - позиция сторонников теории

взаимозависимостиtheorist - сторонник теории

взаимозависимости.

Все сказанное выше не является перечислением всего спектра теоретически возможных случаев формирования именных групп в тексте и возможностей их перевода на русский язык, однако должно сформировать представление о сложности этого уровня перевода и о зависимости качества перевода от принятых на этом уровне решений.

При переводе терминологии, если отказаться от мифа об однозначности терминов конкретной предметной области и стандартизации терминологии в рамках одного текста, возникают проблемы, связанные как с переводом составляющих сложного термина, так и с распознаванием его структуры. Эти проблемы решаются достаточно сложно и при ручном, и при машинном переводе.

Еще одна серьезная проблема, связанная с переводом ИГ, лежит в области лексической семантики и заключается в необходимости распознавания значений отдельных лексических единиц в комбинаторике, в структуре словосочетания. Частично эта ситуация на практике разрешается за счет создания специальных словарей, автоматизированных (представленных в компьютере в виде резидентных или автоматических словарей) или привычных бумажных. Но особую сложность для любого вида перевода и для моделирования в области семантического анализа представляют именные группы, значение которых зависит от контекста.

Так, например, в английском языке отсутствие морфологических показателей рода, числа и падежа для элементов именных групп (ИГ), которые могли бы показать структуру зависимостей между компонентами ИГ, делает невозможным установление «хозяина» для прилагательного или набора прилагательных в препозиции к цепочке существительных (см., например, именную группу constant amplitude deformation cycle).

В таких случаях можно опираться на два типа информации и, соответственно, на два подхода:

· привлечение экстралингвистических знаний относительно конкретной предметной области, человек делает это на основе своего тезауруса;

· использование информации, которая может быть извлечена на основе анализа всего текста.

Второй подход кажется более целесообразным, поскольку он базируется на основе формальных показателей намерений автора, которые отражаются в структуре текста и в составе различных ИГ с теми же самыми составными частями. Исследования структуры текста с точки зрения состава ИГ в различных областях науки и техники (медицина, сейсмоизоляция, космические средства, строительство электростанций) показывают, что структура зависимостей в ИГ с тремя или более компонентами может быть установлена из анализа ближайшего контекста: двухкомпонентные ИГ будут показывать точные связи, релевантные для этого конкретного текста.

При установлении корректного перевода основных составляющих сложного термина применение последнего подхода дает возможность правильно распознавать структуру термина и может использоваться и человеком, и компьютером. Следовательно, при ручном переводе мы можем использовать эту ситуацию как ключ для диагностики структуры, поскольку опора на системы связей предметной области не всегда доступна переводчику.

Лекция19 (2 ч.). Стилистика текста и перевод

Рассмотрим некоторые проблемы стилистики текста, непосредственно связанные с переводом, на материале газетно- информационной заметки (news item, news story). Газетно- информационная заметка представляет собой жанр текста, относящийся к газетному подстилю газетно-публицистического функционального стиля. Если рассматривать заметку с точки зрения ее доминирующей коммуникативной функции, то ее следует отнести к тексту информативного типа, в котором можно выделить следующие структурно-композиционные компоненты - заголовок, вводный абзац ("зачин") и развернутое изложение. Из этих компонентов наибольшей степенью жесткости характеризуются заголовок и зачин. Этим компонентам свойствен более или менее строго регламентированный набор используемых языковых средств - лексических единиц и семантико-синтаксических структур. Различия в правилах структурирования заголовков и зачинов русских и английских газетно-информационных заметок находят свое отражение в переводе. Так, в заголовках английских газетно-информационных заметок наблюдается значительное преобладание глагольных фраз над именными ("11 Die in South Africa"; "Britain's Labour Party Makes Garns"; "Pickels Stop Murdoch Papers"; "China Compounds US Space Gloom"). В то же время среди заголовков русских газетно- информационных заметок значительно чаще встречаются именные фразы ("Очередное коммюнике"; «Регулярный выпуск „Правды"»; "Ситуация на Гаити"; "Старт пятилетки"). Это правило, как и все другие, носит вероятностный характер. В принципе именные фразы возможны и в английских заголовках ("Green Light for US Arms Mongers"; "Labour Pledge on NHS Workers' Pay"; "Deaf Black Children's Uphill Task in Educa-tion"), а глагольные - в русских ("Готовят новую агрессию", "Сделано представление", "Соревнуются смежники"). Но в целом доминирующим типом заголовка английских информационных текстов является глагольный, а русских - именной. Другой особенностью английских заголовков является опущение связки bе в пассиве и в именном сказуемом ("Israel Set to Raid Lebanon";"2 US Navy Battle Groups Poised for Move on Libya"; "Inland Water Storage Urged to Stern Rise of Oceans"; "Noel Fields Dead"). Для заголовков английских информационных заметок характерно также опущение артикля ("Plane Undergoes Repairs After Bomb Blast"; "President Teils Civil Servants to Keep Will to Strike"; "Gandhi Shuffles Тор Sikh to Intenor Ministry"). Артикль сохраняется лишь в тех случаях, когда его опущение может привести к неверной смысловой интерпретации заголовка, например: "National Gallery Launches Bid to Buy the Titian" - "Национальная галерея пытается приобрести картину Тициана". Здесь артикль указывает на то, что речь идет о картине.

Для английских заголовков характерно также отсутствие глагольных форм прош. времени. Вместо них употребляются формы наст. времени - Praesens Historicum ("Riot Police Greet Print Lobby"; "Horseman Hits Apartheid Trau"; "Yankees Rally to Beat Royals in lOth Inning"; "Qadhafi Rejects Insult"). В то же время в русских глагольных заголовках встречаются формы прош. времени ("Сделано представление"; "Родилась деревня"; "Подготовили к празднику"). Отсутствуют в английских заголовках и личные формы глагола буд. времени. В качестве их эквивалентов используется инфинитив ("Maudesley Ward to Shut During Holidays"; "NATO to Test Air Power in Europe"; "MPs to Ask Questions on Cruise"; "President to Visit Europe"). "Алгоритм" переводческих операций, обусловленных отмеченными выше закономерностями, может быть сформулирован в виде правил грамматических трансформаций. Слово "алгоритм" берется в кавычки не случайно: ведь структурные соответствия, о которых шла речь, носят вероятностный характер. Рассмотрим некоторые из этих правил. Например, при переводе с русского языка на английский используемая в газетном заголовке русская именная фраза, где существительное в им. падеже означает процесс, а существительное в род. падеже - агенса, нередко преобразуется в предложение, в котором субъект и процесс выражаются соответственно именем - подлежащим и глаголом - сказуемым (в наст, времени): "Нападение расистов на прифронтовые государства" - "Racists Attack Front-Line States"; "Открытие съезда БЗНС (Болгарского земледельческого народного союза)" - "Agrarian Congress Opens in Bulgaria"; "Завершение фестиваля в Мексике" - "Festival Closes in Mexico".

Если в русском газетном заголовке фигурирует именная фраза, где имя в им. падеже означает процесс, а имя в род. падеже - объект этого процесса, то обычно применяется иная трансформация: именная фраза преобразуется в предложение, в котором имя, означающее объект, выступает в качестве грамматического подлежащего, а процесс выражается с помощью формы причастия II с опущенной связкой Ье:

"Подписание контракта" - "Contract Signed"; "Осуждение расистов" - "Racists Denounced"; "Возвращение шедевров" - "Masterpieces Returned"; "Смена тренера" - "Coach Replaced". Как видно из приемов, переводческие трансформации включают кроме опущения связки bе и обычное для английских газетных заголовков опущение артиклей ("Contract Signed"; "Coach Replaced"). В других случаях трансформации, используемые при переводе заголовков, касаются в основном морфологических форм. Так, в соответствии с отмеченной выше закономерностью в русских глагольных заголовках формы прош. времени заменяются формами наст, времени: "Начала работу комиссия" - "Commission Meets in Baghdad"; "Помощь пришла" - "Aid Comes in Time". Порой перевод заголовков требует выхода за пределы грамматических трансформаций. Так, при передаче значения будущности русское именное словосочетание, в котором будущность выражается с помощью предлога, наречия или прилагательного, подвергается межуровневой трансформации, в результате которой оно преобразуется в описанные выше конструкции с инфинитивом: «Перед встречей „семерки" в Токио» - "'Seven' to Meet in Tokyo"; "Навстречу съезду ПОРП" - "Polish United Workers' Party to Hold Congress"; "Предстоящий матч-реванш Каспарова и Карпова" - "Kasparov and Karpov to Play Return Match."

Нередко перевод заголовков требует семантических трансформаций. Одной из побудительных причин этих трансформаций является наличие в английском языке так называемой заголовочной лексики (headline vocabulary, headlinese), требующей определенных модификаций при переводе. Так, в одном из английских пособий для журналистов приводится список слов из "заголовочного жаргона": ban, bid, claim, crash, cut, dash, hit, move, pact, plea, probe, quit, quiz, rap, Red, rush, slash [Seilers, 1968, 103]. Эти короткие слова, легко вписывающиеся в формат заголовка, характеризуются значительным расширением сферы своего употребления. Так, например, bid - это не только 'предложение', 'заявка', 'попытка', но и 'шаг', 'инициатива', 'усилие', hit - не только 'наносить удар', 'причинять ущерб', 'попадать в цель', но и 'критиковать', 'обрушиваться на кого-л., разносить в пух и в прах', pact - не только 'пакт, соглашение, договор', но и 'сделка', 'договоренность', 'сговор', probe - не только 'зондирование', но и 'любое следствие, расследование', 'проверка', quit - не только 'покидать', 'прекращать', но и 'уезжать', 'выводить войска', 'эвакуироваться', quiz - не только производить опрос', но и 'допрашивать', 'интервьюировать, задавать вопросы'. Но дело не только в широкозначности этих слов. Пожалуй, их наиболее характерной чертой является то, что в газетных заголовках они практически вытеснили из употребления свои синонимы. Так, ban вытеснил forbid и prohibit; rap - criticize, reprimand, interrogate; Red - Communist, Socialist, progressive. Широкая семантика заголовочных слов требует контекстуально обусловленных трансформаций в переводе. Наиболее часто при передаче значения этих слов находит применение конкретизация (гипонимическая трансформация). При этом обычно конкретный смысл заголовка раскрывается в тексте заметки - чаще всего в ее зачине. Приведем следующий пример: "Minebea Foüs Trafalgar-Glen Bid". Ср. зачин этой заметки: Minebea Corp, of Japan, the world's largest maker of precision bearings, has foiled a hostile takeover attempt by a US-British financial group, the Kyodo News Service reported Friday. Здесь зачин снимает многозначность заголовочного слова, заменяя его соответствующим эквивалентом, включенным в уточняющий и конкретизирующий контекст: Trafalgar-Glen Bid - a hostile takeover attempt by a US-British financial group. Таким образом, данный заголовок может быть переведен: "Провал попытки англо-американской монополии поглотить японскую фирму" или "Провал попытки подчинить японскую фирму англо-американскому контролю". Неоднозначность смысловой интерпретации газетного заголовка нередко обусловливается использованием поддающихся различному истолкованию синтаксических конструкций, в частности именных фраз, например: "Beim Blasts Tory Nuclear Cover-up". Здесь практически невозможен перевод вне контекста фразы "Тогу Nuclear Cover-up". Прежде всего, разночтения возможны в связи с опорным словом этой фразы - cover-up, образованным от фразового глагола to cover up 'тщательно скрывать, 'покрывать кого-л.'. Но основная трудность возникает из-за того, что фраза в целом носит эллиптический характер. Ключ к истолкованию данной фразы и заголовка в целом дает зачин текста: Labour MP Топу Beim last night accused the government of "totally misleading" the British people about nuclear power. Таким образом, cover-up означает в данном случае не просто Утаивание', но и 'дезинформацию', а опущенный элемент в приведенной выше именной фразе - power ("Tory nuclear cover-up" -"Tory nucleary power cover- up"). Возможны следующие варианты перевода этого заголовка: "Бенн обвиняет тори в дезинформации по вопросам атомной энергии" либо "Бенн разоблачает дезинформацию тори по вопросам атомной энергии". В приведенном примере основная сложность, связанная с интерпретацией именной фразы, была обусловлена ее эллиптичностью. В следующем заголовке эллиптичность сочетается с неоднозначностью смысловых связей между компонентами фразы: "Power Station Action Starts Today". В данном случае power Station может относится к action: 1) как агенс, 2) как объект и 3) как место. Кроме того, можно предположить, что эта фраза характеризуется семантической неполнотой. Action нуждается в конкретизирующем определении. Ответы на эти вопросы мы находим в зачине: Today's Start of national industrial action in Britain's power stations forms the background to the biennial Conferences of the electricians' union in Scarborough. Отсюда следует, что power Station обнаруживает локативные связи с action, a опущенным элементом фразы является industrial action 'забастовка'. Следовательно, заголовок может быть переведен следующим образом: "Забастовки на английских электростанциях" или "Английские электрики бастуют". Обращает на себя внимание заметное различие между заголовками русских и английских газетно-информационных сообщений. Это различие касается степени отражения в заголовке содержания сообщения. В англо-американских газетных заголовках достаточно строго соблюдается принцип, сформулированный в цитированном выше пособии для журналистов: "Headlines should teil the story, the sages say" [Seilers, 1968, 96]. Таким образом, заголовок - это предельно сжатый вариант основного содержания текста.

См. следующие примеры: "Düsseldorfs State Gallery Proves a Mausoleum for Mummified Modernism"; "Aquino Plans to Hold Referendum on US Bases"; "Sturdy Land Rover Builds a Stylish Image on British Pride"; "First Chicago Bank Says Profit Rose 58% for Initial Period."

Вместе с тем многие заголовки русских текстов строятся по другому принципу: они, скорее, служат сигналом, акцентирующим внимание на одном из элементов содержания текста. Ср., например: "Очередное коммюнике"; "Ситуация на Гаити"; "Интерес к СССР"; "Позиция Дании". В таких случаях для перевода на английский язык требуется дополнительная информация, поскольку в дословном переводе эти заголовки явно не соответствуют указанной выше норме английского текста. Источником этой дополнительной информации служит текст заметки. Так, в заметке, озаглавленной "Очередное коммюнике", говорится о том, что, согласно очередному коммюнике иракского командования, иракские вертолеты совершили более 30 боевых вылетов за прошедшие сутки. На основе этого минимума информации заголовок может быть сформулирован следующим образом: "Iraqi Helicopters Fly Over 90 Missions, Communique Says". В статье, озаглавленной "Ситуация на Гаити", говорится, что оппозиционные лидеры призвали народ Гаити к всеобщей забастовке.

Возможный перевод заголовка: "General Strike Urged by Haiti's Opposition Leaders". В заметке, озаглавленной "Интерес к СССР", сообщается о значительном интересе, вызванном советским павильоном на открывшейся в Ванкувере всемирной выставке "ЭКСПО-86". Заголовок этой заметки может быть следующим: "Soviel Pavillion at EXPO-86 Arouses Interest" или "Visitors Flock to Soviel Pavillion at EXPO-86". Наконец, в сообщении под заголовком "Позиция Дании" говорится о том, что на предстоящей в Галифаксе (Канада) сессии совета НАТО Дания выскажется против продолжения испытаний ядерного оружия. В этом случае заголовок, отвечающий нормам построения английского газетно-информационного текста, может быть примерно таким: "Denmark to Say 'No' to More Nuclear Tests."

Как показывают приведенные выше примеры, такого рода заголовки сами по себе не переводятся. Фактически они заменяются другими заголовками, соответствующими нормам построения английских текстов данного жанра и содержащими тот минимум информации, которого требуют эти нормы. Таким образом, перевод газетных заголовков требует самых разнообразных переводческих операций, определяемых расхождениями в типовой структуре заголовков, неоднозначностью их смысловой интерпретации, расхождениями в наборе используемых в заголовках лексических единиц, экспрессивно-стилистическими факторами, а также смысловым соотношением между текстом и заголовком. Эти операции включают грамматические и семантические трансформации, межуровневые (лексико-грамматические) трансформации, замену исходного заголовка новым, соответствующим нормам данного жанра в языке перевода.

Из сказанного следует, что между заголовком и основным текстом существуют органические связи. Наиболее тесно заголовок связан с зачином (lead), который, как отмечалось выше, подобно заголовку, характеризуется относительной жесткостью структуры. В англо- американской прессе наиболее часто встречается зачин-резюме (summary lead), который определяется как "начальное предложение или предложения, в которых резюмируется основное содержание заметки" [Heyn, Brier, 1969, 101].

Классический зачин представляет собой ответ на шесть вопросов: Кто? Когда? Где? Почему? Что? Как? Ответ на эти вопросы может излагаться в одном, двух или нескольких предложениях. Как в русском, так и в английском текстах используются стандартные композиционные формулы зачина. К ним относится, в частности, формула атрибуции (указания на источник). В русском газетно-информационном тексте ссылка на источник информации обычно фигурирует в самом начале зачина:

= ИС, где 3 - зачин, И - источник, С - сообщение. В русских текстах чаще всего встречаются следующие речевые формулы указания на источник: Как заявил X; Как сообщает (указывает, отмечает) X; По сообщению X; Согласно заявлению (сообщению) X; Из X сообщают; Здесь объявлено и др. В английских текстах указание на источник чаще всего дается в конце зачина: 3 = СИ, где 3 - зачин, С - сообщение, И - источник. Наиболее характерные формулы атрибуции включают: Z said; said X; .ST reported (announced, declared); According to X; It is reported from X;

It was announced (reported). Исходя из сказанного, можно сформулировать несложное правило переводческих трансформаций при переводе зачина газетно- информационного текста с русского языка на английский. Это правило состоит из двух частей. Во-первых, оно предусматривает перестановку компонентов высказывания: часть предложения, отсылающая к источнику информации, при переводе с русского языка на английский перемещается в конечную часть высказывания, а при переводе с английского на русский - в начальную часть. Во-вторых, оно включает субституцию: русская формула атрибуции заменяется английской и соответственно английская - русской (например, как заявил X - X said; it is reported from X- Из Х сообщают). Проиллюстрируем это правило следующими примерами: Как сообщает лондонский корреспондент газеты „Тайме оф Индиа", обвиняемые сикхские сепаратисты пытались нанять для осуществления заговора двух полицейских офицеров, представившихся им боевиками Ирландской республиканской армии, которые якобы незадолго до этого убили в Вестминстере английского министра - The accused Sikh separatists tried to involve in their conspiracy two police officers who introduced themselves äs IRA militants and claimed they had recently assassinated a British minister in Westminster; Согласно сообщению министерства ВМС, 6 мая сего года две атомные лодки всплыли на Северном полюсе - Two nuclear submarines surfaced near the North Pole, accordmg to the Department of the Navy; Как заявил генеральный секретарь Организации африканского единства... нынешний День освобождения Африки континент встречает на фоне двух важных событий: сессии Генеральной Ассамблеи ООН по критическому экономическому положению в Африке и Международной конференции в Париже по санкциям против ЮАР - The highlights of Africa's Liberation Day this year are the UN General Assembly to discuss the critical economic Situation m Africa and the international Conference in Paris on sanctions against South Africa, said... Secretary General of the Organization of African Unity; CIA-backed Contras operating in Nicaragua murdered 10 people in a weckend car ambush, it was reported yesterday - Вчера было объявлено что контрас, действующие при поддержке ЦРУ, убили в конце недели 10 человек, устроив засаду на шоссе; Africa's attempt to overcome its worst-ever economic crisis will fail without added resources in the form of new aid and debt relief, the World Bank said in a report published here Friday -Как указывается в опубликованном здесь докладе Международного банка реконструкции и развития, Африке не удается преодолеть крайне тяжелый экономический кризис, если ей не будет оказана дополнительная экономическая помощь и помощь в уплате долга.

Для структуры сообщения в английском языке характерен прямой (неинвертированный) порядок слов. При этом в начале предложения обычно стоят подлежащее и сказуемое, передающие описываемые в ее общении события, а за ними следуют обстоятельство места и обстоятельство времени:

С = СбМВ, где С - сообщение, Сб - событие, M - место, В - время.

Например: The Teamsters Union called a citywide strike today.

В зачинах русских газетно-информационных текстов порядок следования компонентов нередко бывает обратным. Предложение начинается с обстоятельства времени, за которым следует обстоятельство места, а за ним сказуемое и подлежащее, выражающие описываемое событие:

С = СбМВ, где С - сообщение, Сб - событие, M - место и В - время.

Эта инверсия, несомненно, связана с выражением темы и ремы - компонентов коммуникативной структуры высказывания. Выше мы уже касались некоторых проблем, связанных с передачей коммуникативной структуры в переводе. При переводе газетно-информационных текстов эти проблемы обычно решаются с учетом некоторых специфических черт жанра. Рассмотрим в качестве примера следующие два зачина русских газетных заметок:

«Вчера в Москве состоялась пресс-конференция, посвященная итогам встречи руководителей Союза архитекторов СССР и организации США „Архитекторы, дизайнеры и планировщики за социальную ответственность"» и «В Англии началось судебное следствие по делу о заговоре с целью убийства премьер-министра Индии Раджива Ганди во время его официального визита в Англию в октябре 1985 года».

В первом примере ремой высказывания является пресс-конференция, посвященная... Как известно, в английском языке рема может фигурировать в начальной позиции при том условии, что она маркируется неопределенным или нулевым артиклем. В то же время учет специфики жанра требует помещения обстоятельства места и времени в конец высказывания: A press Conference on the results of the meeting of the Soviet Architects' Union and the US organization "Architects, Designers and Planners for Social Responsibility" was held in Moscow yesterday.

Во втором примере возникает возможность лексико-синтаксической трансформации, благодаря которой тематическое обстоятельство в Англии преобразуется в занимающее начальное положение подлежащее - тему английского предложения: Britain has opened a legal inquiry into the conspiracy to assassinate Indian Prime-Minister R. Gandhi during his official visit to Britain in October 1985.

В этом случае в переводе используется трансформация - конверсивное преобразование, разновидность антонимического перевода, основанная на взаимозаменяемости разнонаправленных действий (начаться - начать) и перегруппировке актантов. Ср. сходный пример: На следующей неделе в Гватемале состоится встреча глав государств Центральной Америки - Guatemala will host a Central American Summit next week. Иногда перевод газетного зачина требует более сложных операций, связанных с расхождениями в способах реализации коммуникативной структуры высказывания, например: Сегодня в Дели начала работу четвертая конференция писателей стран Азии и Африки - Asian and African writers have met for their fourth Conference in Delhi today. Из группы ремы выделяется ее структурный стержень - четвертая конференция и подчиненная часть - писатели стран Азии и Африки. Эта подчиненная часть преобразуется в тематическое подлежащее английского предложения (Asian and African writers) с использованием соответствующего глагола (meet). Отмеченная выше закономерность, согласно которой зачин в английском газетно-информационном тексте завершается обстоятельствами места и времени, не носит жесткого характера. Известны случаи, когда употребление обстоятельства времени в конечной позиции влечет за собой отрыв его от глагола, затрудняющий понимание текста, а порой дающий основание для его неверной интерпретации, например: Сегодня в стокгольмском парке Хуммлегорден открылся двухдневный фестиваль "Норшкенсфламман" - единственной в Швеции ежедневной коммунистической газеты, органа Рабочей партии - Коммунисты Швеции, отмечающей свой 80-летний юбилей - The Stockholm Homlegarden Park today has opened its grounds for a two-day festival of Norskensflamman, Sweden's only Communist daily, the organ of the Workers' Party (the Communists of Sweden) celebrating its 80th birthday. В данном случае употребление обстоятельства времени (today) в конце предложения привело бы к смысловому искажению (celebrating its 80th birthday today - отмечающая сегодня свой 80-летний юбилей). Перевод зачина определяется также некоторыми закономерностями, связанными с распределением информации между его компонентами. В англо-американской прессе зачины, как правило, строятся по принципу включения основной и наиболее важной информации в первое предложение или, если первое предложение является сложным, в главное, а не в придаточное. При этом главное предложение обычно стоит на первом месте.

Характерен следующий пример неправильного построения зачина, приводимый в пособии для журналистов Х.Хейна и У.Брира: Two firemen fought their way into a smoke-filied building where a boy was trapped in the second floor today and died of asphyxiation.

Недостатком построения этого зачина является то, что здесь наиболее существенный компонент информации (Two fireman... died of asphyxiation) фигурирует лишь в самом конце, после того как читателю сообщены некоторые второстепенные детали. Это является нарушением одного из важных принципов распределения информации в тексте информационной заметки ("to say first things first"). Авторы пособия предлагают следующий исправленный вариант этого зачина: Two fireman were asphyxiated today while trying to rescue a boy trapped on the second floor of a smoke-filled building [Heyn, Brier, 1969, 124].

При переводе с русского языка на английский переводчику приходится принимать во внимание эту норму построения газетно-информационного текста. В том случае, если наблюдаются существенные отклонения от него, для построения текста, отвечающего нормам данного жанра, в языке перевода необходима перегруппировка компонентов зачина. Вот пример зачина, композиционная структура которого подлежит изменению в переводе: "Состоялся визит во Францию министра иностранных дел ФРГ Г.Д.Геншера. В ходе переговоров были обсуждены вопросы двустороннего сотрудничества в политической, военной и экономической областях". В этом отрывке наиболее существенный элемент сообщаемой информации содержится во втором предложении. Нормы композиционного построения английского газетно-информационного текста требуют, чтобы именно с него начиналось изложение информации. Это может быть достигнуто следующим образом: Problems of political, military and economic cooperation between West Germany and France were discussed during the visit of the FRG Foreign Minister H.-D. Genscher to France. Перестановка смысловых компонентов зачина сопровождается их объединением в одно предложение.

Иногда при переводе зачинов с английского языка на русский применяется противоположное преобразование - разделение единого предложения на два. Это имеет место в тех случаях, когда, например, в английском тексте сложноподчиненное предложение с союзом аs объединяет два по существу автосемантичных предложения. Следует отметить, что союз as широко применяется в зачинах, указывая лишь на одновременность описываемых в главном и придаточном предложениях событий, а также иногда на то, что одно из событий является примером или конкретным проявлением другого: Organised resistance to the fascist regime in Chile escalated yesterday as bombs went off at government targets in cities and towns across the country. В русском языке отсутствует союз, являющийся эквивалентом аs в указанном значении. Отсюда возникает необходимость в разделении сложноподчиненного предложения на два самостоятельных предложения: "Вчера в Чили усилилось организованное сопротивление фашистскому режиму. По всей стране в зданиях государственных учреждений раздавались взрывы бомб".

Рассмотрим еще один пример: As print workers stood firm in their fight for Jobs, Tony Dobbins called on fellow trade unionists to join the mass demonstration at Rupert Murdoch's Wapping plant on Saturday.

Здесь мы встречаемся с необычной для зачина композиционной структурой: зачин начинается с придаточного предложения, вводимого аs. Думается, что причиной этого является то, что именно это придаточное предложение служит темой данного высказывания, а ремой является главное предложение, несущее основную смысловую нагрузку. Это, в частности, подтверждается тем, что именно событие, описываемое в главном предложении, вынесено в заголовок всей заметки. И главное, и придаточное предложения по существу автосемантичны. As указывает лишь на общность их временного плана. Таким образом, и в данном случае есть все основания для разделения зачина на два предложения: "Английские печатники продолжали настойчивую борьбу против увольнений. Руководитель их профсоюза Тони Доббинс призвал представителей других профсоюзов принять участие в массовой демонстрации, которая состоится в субботу у полиграфического комбината Руперта Мэрдока".

Выделение подчиненных компонентов зачина в отдельное предложение нередко имеет место при переводе высказываний, содержащих не имеющие эквивалентов в русском языке именные обороты с предлогом in, характеризующие или оценивающие описываемое событие, например: The deputy chief of the squad of US advisers helping the Salvadonan Junta forces has been shot dead in the first known killing of a US military adviser in El Salvador.

Безэквивалентность именного оборота с in (in the first known killing of a US military adviser...) требует преобразования его в отдельное предложение: "В Сальвадоре убит заместитель начальника группы американских военных советников, помогающих силам сальвадорской хунты. Это первый известный случай убийства американского военного советника в Сальвадоре".

Итак, в основе трансформаций, которым подвергается в переводе текст зачина, лежат расхождения в формулах его композиционной структуры, в способах выражения его коммуникативной структуры, в правилах распределения информации между его компонентами, наличие в исходном тексте типичных для данного жанра безэквивалентных конструкций. Типичными трансформациями, используемыми при переводе зачина, являются перестановки (пермутации), конверсивная трансформация, при которой обстоятельство преобразуется в подлежащее (при переводе с русского языка на английский), разделение и объединение предложений.

До сих пор речь шла об отражении в переводе некоторых специфических черт компонентов газетно-информационного текста - заголовка и зачина. Теперь мы остановимся на специфических особенностях этого текста в целом. Согласно канонам американской и английской журналистики, зафиксированным в соответствующих учебниках и наставлениях, субъективно-оценочные элементы, отражающие позицию автора сообщения, должны быть полностью исключены из газетно-нформационного текста. Иными словами, личность самого репортера как бы полностью устраняется. Нормы жанра запрещают включать в текст высказывания, отражающие собственное мнение репортера.

"Мнения должны высказываться в передовой статье и в обзоре" [Heyn, Brier, 1969, 87]. Таким образом, складывается впечатление, что газетно-информационная заметка представляет собой тот идеальный монофункциональный текст, который положен в основу типологии текстов, предложенной К. Раис. Однако, сведение текста к одной функции (информативной, экспрессивной и т.п.) не отвечает языковой реальности. Как правило, тексты полифункциональны. Не составляет исключения и английский газетно-информационный текст. Официально существующие ограничения, как убедительно показывают чешские журналисты С.Хашковец и Я.Фирст [Haskovec, First, 1972, 12], не мешают репортеру вполне однозначно выражать собственные установки и в конечном счете установки своей газеты и информационного агентства. Об этом, в частности, свидетельствует приводимый ими пример освещения стачки английских рабочих-энергетиков американским агентством "Ассошиэйтед Пресс"):

London, Dec. 11 (AP) - ...A heaving groundswell of anger against go-slow electric-power workers has risen up among Britons fed up with cold meals, blocked- and dimmed-out homes and ice-cold fires. A government minister said yesterday there is mounting disquiet among many power-workers over the public backlash to their work-torule. "I am absolutely certain that many are unhappy about what is happening," said Industry Minister Sir John Eden after visiting an electricity control center. "There is a great deal of unease." Conditions in the dimout for elderly people are "heart-breaking and all too often fatal," said Dr. Geoffrey Taylor, a Department of Health researcher [HaSkovec, First, 1972, 28].

В этом тексте отсутствуют прямые оценочные суждения, исходящие от автора. Вместе с тем и в авторском тексте, и в явно враждебных по отношению к забастовщикам высказываниях, цитируемых в заметке, прослеживается целенаправленный выбор экспрессивных средств, подчеркивающих три лейтмотива и три изотопические плоскости этого текста: 1) "возмущение общественности" действиями забастовщиков - a heaving grandswell of anger, fed up Britons, public backlash to... workto- rule; 2) растерянность самих забастовщиков - mounting disquiet among many power-workers, many are unhappy, a great deal of unease; 3) тяжелое положение "жертв забастовки" - cold meals, blacked- and dimmed-out homes, ice-cold fires, heart-breaking (fatal) conditions. Все это не оставляет никаких сомнений относительно того, на чьей стороне автор заметки. Адекватный перевод подобного текста должен передавать как его информативную, так и экспрессивную функцию. В этой связи особое значение приобретает отражение в переводе указанных лейтмотивов оригинала:

«Лондон, 11 декабря (АП). В Англии растет мощная волна возмущения действиями бастующих электриков. Англичанам надоело есть холодные обеды, жить в домах с полностью или частично выключенным освещением и отоплением. Как заявил вчера один из английских министров, среди электриков растет беспокойство в связи с отрицательной реакцией общественности на итальянскую забастовку. - Я не сомневаюсь в том, - заявил министр промышленности сэр Джон Идеи, посетив центр управления электростанциями, - что многие рабочие недовольны тем, что происходит. Они охвачены тревогой. Как заявил эксперт министерства здравоохранения д-р Джефри Тэйлор, в результате частичного выключения электроэнергии "сложилась трагическая, а нередко и роковая ситуация" для пожилых людей».

Ср. отражение изотопических плоскостей оригинала в русском тексте: 1) мощная волна возмущения, англичанам надоело..., отрицательная реакция общественности на итальянскую забастовку; 2) среди электриков растет беспокойство, многие рабочие недовольны, охвачены тревогой, 3) холодные обеды, дома с полностью или частично выключенным освещением и отоплением, трагическая... роковая ситуация. Таким образом в переводе передается тенденциозное освещение забастовки в сообщении американского информационного агентства. Сходные примеры эмоционального подтекста газетно-информационной заметки приводятся в цитированном выше пособии для журналистов Х.Хейна и У.Брира: When non-striking workers report to the plant tomorrow, they will face a challenging line of pickets - "Когда не участвующие в забастовке рабочие явятся утром на завод, перед ними выстроится грозная шеренга пикетчиков"; De Gaulle sent bis military commander a blistering cable - "Де Голль направил командующему войсками едкую телеграмму". Здесь отрицательная коннотация создается путем выбора эпитета (challenging - грозный, blistering - едкий), характеризующего не только непосредственно соотнесенный с ним предмет (line - шеренга, cable - телеграмма), но и связанное с этим предметом лицо (в первом примере - забастовщиков, во втором - президента Франции). В других случаях источником экспрессивно-оценочной коннотации является глагол, имплицитно характеризующий соотнесенного с ним агенса: Christine Keeler burst into tears and ducked into seclusion. В этом предложении, описывающем трагическую ситуацию, использование резко контрастирующего с ситуативным контекстом разговорного duck вместо fled выявляет отрицательное отношение репортера к скандально известной Кристин Килер.

Экспрессивным целям служит и используемый в тексте синтаксический параллелизм (ср. burst into tears и duck into seclusion). В переводе, естественно, невозможно воспроизведение этих языковых средств. Но, как уже отмечалось выше, критерием адекватности является воспроизведение функции, которую выполняют эти средства, создание сходного коммуникативного эффекта. В английском тексте снижение стилистической тональности путем использования разг. duck создает ироническую коннотацию. В русском языке источником иронической коннотации может служить, например, несколько архаичная лексическая единица, которая в современном употреблении приобрела ироническую окраску. Такой единицей является глагол ретироваться (от фр. se retirer), устаревший в своем первичном значении 'отступить' (неприятель ретировался), но сохранившийся как иронически окрашенный синоним глаголов уйти, скрыться (ср. у Маяковского: "хочу испуг не показать и ретируюсь задом"). Таким образом, приведенное выше высказывание может быть переведено: 'Кристин Килер расплакалась и поспешно ретировалась'.

Использованию экспрессивно окрашенной глагольной лексики в нглийском газетном тексте посвящена работа Н.В.Романовской [Романовская, 1974]. В работе, в частности, рассматриваются глаголы, денотативное значение которых осложнено эмоционально-оценочной коннотацией. Такая коннотация может быть ситуативно обусловленной. Но при этом, как полагает Н.В.Романовская, она возникает на основе содержащегося в смысловой структуре глагола "характеристического компонента", вызывающего определенную эмоциональную реакцию.

В следующем примере использование разговорного экспрессивно окрашенного глагола Пор вместо нейтрального fall свидетельствует о пренебрежительно-ироническом отношении репортера к описываемому событию: The first major project flopped on electronics factory in a freetrade zone.

В этом случае может быть применен прием экспликации "характеристических сем" ("скандально", "с треском"), создающих соответствующий эмоциональный эффект: 'Первый крупный проект создания завода электронного оборудования в зоне свободной торговли с треском провалился'. В газетно-информационном тексте обнаруживаются также черты, присущие данному функциональному подстилю, т.е. языку газеты в целом. Например, такие признаки, как наличие неологизмов и клише, характерны не только для газетно-информационного текста, но и для газетного текста вообще. Некоторые из этих неологизмов заимствуются прессой других стран. Так, во многих языках, в том числе и в русском, появился неологизм рейганомика от англ. Reaganomics 'экономика США при администрации Рейгана, экономическая доктрина администрации Рейгана'. В других случаях часто встречающиеся в англоязычной прессе неологизмы калькировались (например, star wars - "звездные войны"). Особый интерес представляют популярные словообразовательные модели, широко используемые англоязычными средствами массовой коммуникации для создания окказиональных неологизмов (nonce-words). Одним из излюбленных способов образования nonce-words является стяжение (blending, telescoping). Так, в 70-80-е годы возникло значительное число окказионализмов, образованных путем стяжения си означающих скандал, связанный с коррупцией и сокрытием улик и напоминающий пресловутое уотергейтское дело. Ср., например:Carland's ex-husband Sid Luft has accused David Begelman, president of Columbia Pictures and a central figure in the unfolding "Hollywood-gate" drama, of embezzling up to 100,000 dollars from the late singer while managing her career. Had the government proclaimed a stern law and then winked at its offenders? Who knew about the misdeeds? How much did they know? The affair that Britons were dubbing "Oilgate" threatened to reach the highest places.

В этих случаях возможен генерализующий (гиперонимический) перевод с помощью слова скандал. Однако такой перевод связан с полной утратой "уотергейтской" аллюзии. Остается непереданным такой существенный смысловой компонент, как намек на сходство данного скандала с уотергейтским. Здесь, на наш взгляд, возможны два решения: 1) перевод-транскрипция (типа "голливудгейт", ср. "ирангейт"), сопровождаемый комментарием переводчика, и 2) перевод, развертывающий данное слово в словосочетание, от которого оно образовано (типа "голливудский Уотергейт"): 'Бывший муж Джуди Гарланд Сид Люфт обвинил президента компании "Каламбиа пикчерс" Дэвида Бегельмана, центральную фигуру назревающего "голливудгейта" [голливудского Уотергейта. - примеч. переводчика], в том, что тот, будучи импрессарио покойной певицы, растратил около ста тысяч долларов из ее денег. Не попустительствовало ли правительство нарушителям того сурового закона, который оно провозгласило? Кто знал о нарушениях? Что было им известно? Скандал, который англичане назвали "нефтяным Уотергейтом", быстро разрастается, и в нем могут оказаться замешанными высокопоставленные лица'.

Что касается используемых в англоязычной прессе клише, то в их моделировании определенную роль играет механизм, сходный с механизмом создания неологизмов путем стяжения с усеченной основой прототипа. Например, по образцу широко употреблявшегося в начале 60-х годов клише missile gap 'отставание в области ракетного вооружения' были созданы новые клишированные обороты с тем же опорным элементом gap: news gap, production gap, culture gap, development gap, credibihty gap, Communications gap. При этом опорный элемент клише, значительно расширив свою семантическую сферу, стал означать 'разрыв', 'конфликт', 'несоответствие', 'отсутствие чего-л.'. Перевод таких клише обычно оказывается сопряженным с их конкретизацией (гипонимической трансформацией): "What generation gap?" asks University of Michigan psychologist Joseph Adelson, who argues that an overwhelming majority of the young - as many as 80% - tend to be traditionalist in values - « -Какой еще конфликт поколений? - спрашивает психолог Мичиганского университета Джозеф Эделсон, утверждающий что „подавляющее большинство молодежи - 80% - придерживается традиционной ценностной ориентации"»; Nevertheless, he added, the Administration "faces a credibility gap of enormous proportions" with Blacks - «При этом он добавил, что правительство в своих отношениях с негритянским населением „столкнулось с кризисом доверия неслыханных масштабов"»; Oh, dear, it seems that we are faced with what the anthropologists call a culture gap, which can be crossed only by a certain stretching on your side, a certain amount of deliberate explication on mine - "Ей богу, мне кажется, что мы столкнулись с тем, что антропологи называют культурным барьером, преодолеть который можно лишь при том условии, что вы, со своей стороны, дадите простор своему воображению, а я, со своей, буду стремиться к предельно четкому самовыражению". Иногда клише-словосочетание трансформируется в слово, выражающее его конкретный смысл в данном контексте: ...our modern technological society is now so complex that its problems can only be managed by innumerable cadres of specialists. As a result there is a growing gulf - a widening "Communications gap" - between the governors and the governed- " ...наше современное технологическое общество стало настолько сложным, что с его делами может справиться лишь бесчисленное количество специалистов. В результате ширится пропасть - растет недопонимание - между руководителями и руководимыми". В словаре Барнхарта ("The Barnhart Dictionary of New English", 1963-1972) клише Communications gap определяется следующим образом: "a failure of understanding, usually because of a lack of Information, especially between different age groups, economic classes, political fractions, or cultural groups." В данном контексте наиболее существенным является признак, определяемый как failure of understanding. Поэтому Communications gap переводится здесь как недопонимание. Некоторые клише создаются путем деспециализации терминологии. Так, неологизм-клише game plan первоначально использовался в спортивной терминологии. Подвергшись деспециализации, он стал обозначать 'стратегию, политический курс правительства': Now that there are signs of a change in the trend of the economy, it is timely to make a preliminary judgment on how the Administration's game plan for overcoming Inflation without recession has been going - "Сейчас, когда наметились признаки изменения в экономических тенденциях, настало время для предварительной оценки стратегии правительства, направленной на то, чтобы преодолеть инфляцию и одновременно избежать экономического спада".

Предлагаемый здесь перевод фактически сводится к деметафоризации. В других случаях перевод клише-неологизма, основанного на деспециализации термина, осуществляется путем реметафоризации (замены одной метафоры другой): John burst onto the political scene owing vast sums of money, clever exploitation of television, cadres of advance men, personality-projection techniques and the launching pad of Presidential primanes - "Истратив огромные суммы, эффективно использовав телевидение, передовые группы организаторов встреч во время предвыборных поездок, технику создания привлекательного образа и трамплины избирательной кампании - первичные выборы, Джон вырвался на арену большой политики". Здесь метафора launching pad 'стартовая площадка ракеты' заменяется другой метафорой, основанной на переносном употреблении спортивного термина "трамплин". Источником подобных клише нередко служат и лексические пласты, лежащие за пределами литературного языка. Так, из сленга на страницы печати проник фразеологизм think tank, первоначально означавший 'мозг'. В языке прессы он подвергся вторичной метафоризации и стал означать 'научно-исследовательский центр', 'консультативная группа'. Ср., например: A task force of the Heritage Foundation, an extremely conservative think tank among the close advisers to the President elect, is directing its main fire against civil rights and for abolition of all aspects of affirmative action - «Оперативная группа „Херитедж фаундейшн", ультраконсервативного мозгового треста, к которому прислушивается новый президент, сосредоточила свои усилия на подрыве гражданских прав и полном отказе от борьбы против дискриминации национальных меньшинств при найме на работу».

Среди побудительных причин, лежащих в основе трансформации газетных текстов при переводе, следует назвать несовпадение частотности исходной лексической единицы и ее иноязычного эквивалента. Испытывая интерферирующее влияние исходного текста, переводчик порой пренебрегает учетом относительной частотности единиц исходного текста и их эквивалентов, что неизбежно приводит к нарушению нормы языка перевода. Так, в русском газетном тексте широкое распространение получило слово круги, входящее в такие устойчивые словосочетания, как реакционные круги, правящие круги, официальные круги, деловые круги и др. Почти все эти словосочетания могут быть переведены с помощью английского эквивалента этого слова - circles (ruling circles, reactionary circles и т.п.). Однако при этом не следует упускать из вида то, что по сравнению с рус. круги англ, circles характеризуется значительно меньшей частотностью в газетном тексте. В таких случаях на помощь приходят контекстуальные эквиваленты circles (quarters, sections, community, forces, elite). Ср., например: Это предложение не встретило сочувственного отклика в официальных кругах - The proposal did not find favour in official quarters; Решение Советского Союза о продлении моратория на подземные ядерные испытания было встречено с одобрением в широких кругах мировой общественности - The Soviel decision to prolong the Underground test moratorium was welcomed by broad sections of the world public; Проблема использования нетрадиционных источников энергии широко обсуждается в международных научных кругах - The problem of tapping unconventional sources of energy is being widely discussed by the international scientific community; Идея замораживания ядерного оружия пользуется широкой поддержкой прогрессивных кругов в самих США - The nuclear freeze idea enjoys wide support of progressive forces in the USA itself; Правящие круги буржуазного общества используют многочисленные каналы для распространения своей идеологии - The ruling elite of capitalist society uses numerous channels to disseminate its ideology.

Исследователи русского газетно-публицистического стиля обнаруживают в нем своеобразное сочетание разностилевых элементов. Так, по наблюдениям В.Г. Костомарова, в газетных статьях, публикуемых в нашей прессе, "сталкиваются" самые разнообразные стилистические пласты [Костомаров, 1971]. Такой же разнородностью отличается и язык английской и американской прессы. Наряду со специфически книжными языковыми единицами здесь также встречаются единицы, характерные для разговорной речи, а порой даже для сленга. Терминологическая лексика и профессионализмы соседствуют со стилистически нейтральной лексикой, лишенной признаков принадлежности к какому-либо стилистическому пласту. Вместе с тем газетно-публицистические статьи русского и английского языков обнаруживают существенные различия в удельном весе этих разностилевых элементов. Так, например, в английском газетно-публицистическом стиле мы не находим столь ярко выраженной ориентации на книжно-письменную речь. В целом можно отметить, что английский газетный текст характеризуется более сниженным регистром, чем русский.

Из сказанного следует, что при переводе газетного текста возникает необходимость в соблюдении пропорций между стилистически нейтральными единицами и единицами, характерными для книжно- письменной речи, в соответствии с нормами языка перевода, а это влечет за собой неизбежные стилистические сдвиги в регистре и функционально-стилистической отнесенности некоторых языковых единиц. Так, книжно-письменная лексика может в некоторых случаях заменяться лексикой стилистически нейтральной, нейтральная - книжно-письменной, приподнятая - нейтральной, сниженная - нейтральной и т.п. Такого рода преобразования могут быть названы стилистическими модификациями.

Рассмотрим следующий пример: "Зеленым ковром всходов покрываются поля. Каким будет урожай первого года пятилетки? Земледельцы понимают: щедрость нивы во многом зависит от их слаженной, четкой работы в эти дни". Приподнятость этого текста опирается на такие элементы, как поэт, нива, книж. устар. земледелец, литературные тропы зеленый ковер всходов, щедрость нивы. Сохранение этого регистра в переводе на английский язык влечет за собой нарушение стилистических норм английского газетного текста. Поэтому в переводе целесообразно использовать некоторые стилистические модификации: Fields are turning green. What harvest will the first year of the five-year period bring? Farmers know that the yield will depend on their concerted and efficient work right now. Общее направление этих модификаций - упрощение текста, снижение его регистра (щедрость нивы - yield, земледелец - farmer, зеленым ковром всходов покрываются поля - fields are turning green). Для того чтобы установить некоторые особенности стилистических модификаций, мы подвергли сопоставительному анализу некоторые публицистические переводы с русского языка на английский, выполняемые переводчиками, родным языком которых является русский, а затем подвергнутые редакторской правке носителем английского языка. Анализ выявил следующую закономерность: переводчики, как правило, сохраняли в тексте перевода специфически книжную окраску и приподнятый регистр элементов исходного текста, тогда как редактор неизменно подвергал их стилистической модификации, заменяя стилистически нейтральными элементами.

Приведем еще один пример: "Он видел страну в тисках блокады. Он узнал о голоде и тяготах, выпавших на долю людей". Вариант переводчика: Не saw the country in the clenches of the blockade. He learned of the famine and hardships that had befallen the people.

Вариант редактора: Не saw the country being Strangled by the blockade, the famine and hardships the people were suffering.

Специфически книжные обороты в тисках блокады, выпавшие на долю людей переданы в переводе с помощью имеющих такую же стилистическую окраску выражений in the clenches of the blockade, that had befallen the people. Редактор пошел по другому пути: ощущая несоответствие этих оборотов регистру английского газетно-публицистического текста, он заменил их оборотами столь же экспрессивными, но в то же время не столь приподнятыми, лишенными специфических черт книжно-письменной речи (strangled by the blockade, the people were suffering) [Швейцер, 1973, 195]. Другим характерным направлением стилистических модификаций при переводе газетных текстов на английский язык является снятие некоторых специфических черт официально-деловой речи, придание тексту более нейтральной окраски. Ср., например: Широкой поддержкой в странах Африканского континента пользуются советские предложения, направленные на ликвидацию ядерного оружия, на прекращение гонки вооружений, устранение угрозы войны. Общность позиций в деле противодействия империалистической политике агрессии и насилия, вмешательства в чужие дела, глубокая заинтересованность в предотвращении ядерной войны, сохранении и упрочении мира, обеспечении свободы, независимости и равноправия - вот основа дружественного сотрудничества между СССР и Ливией - The Soviel proposals to scrap nuclear arms, end the arms race and ward off the war danger are widely supported in African countries... Friendly cooperation between the USSR and Libya is based on a common stand in opposing the imperialist policy of aggression, violence and interference in other peoples' affairs, a profound interest in averting nuclear war, safeguarding and consolidating peace, promoting freedom, indepedence and equality. Приведенные выше фрагменты русских текстов характеризуются такими признаками официально-деловой речи, как высокая частотность отглагольных Nomina Actionis (ликвидация, прекращение, устранение, противодействие, предотвращение, сохранение, упрочение, обеспечение), порой включаемых в причастные и предложно-именные обороты типа направленные на ликвидацию, в деле противодействия, абстрактных существительных на -ость (общность, заинтересованность). В качестве таких признаков выступают не только морфологические формы и синтаксические конструкции, но и отдельные лексемы (например, существительное обеспечение от столь же частотного глагола обеспечить). Для придания тексту более нейтральной тональности требуются в первую очередь грамматические трансформации. Так, конструкции с отглагольными именами преобразуются в инфинитивные (предложения, направленные на ликвидацию ядерного оружия, - proposals to scrap nuclear arms); существительные на -ость со значением признака трансформируются в прилагательные (общность позиций - a common stand). Характерные для официально-делового стиля обороты типа в деле противодействия передаются не с помощью потенциально возможных (и порой используемых в плохих переводах) калек типа in the matter of opposing, а с помощью обычной для английского языка и стилистически нейтральной предложно- герундиальной конструкции in opposing. Наконец, глагол обеспечить и существительное обеспечение переводятся не с помощью их семантически наиболее близкого соответствия ensure, ensurmg, а с помощью контекстуальных эквивалентов (в данном случае promotion). См. сказанное выше о расхождениях в частотности лексических единиц. Еще одним направлением стилистических модификаций является нейтрализация элементов текста, специфичных для стиля научной прозы. Дело в том, что в публикуемых в нашей прессе статьях, написанных учеными, нередко сохраняются некоторые приметы научного текста - терминология, фразеология, манера изложения. В то же время английскому тексту в большей мере присуща стилистическая нивелировка. Приведем характерный пример соответствующих модификаций: "Размышления о будущем человеческого общества прослеживаются на протяжении всей истории человеческой мысли".

Вариант переводчика: Meditation on human society's future can be traced throughout the history of human thought. Вариант редактора: Speculation on the future of human society is as old as the history of ideas. Здесь переводчик, переводя газетную статью, написанную ученым- футурологом, сохранил в полной неприкосновенности ряд черт, характерных для научной литературы. Так, например, в русском тексте ситуация описывается с помощью типичного для стиля научной прозы глагола проследить (ср.: прослеживается тенденция). В переводе фраза размышления... прослеживаются передается буквально meditation... сап be traced. Для того чтобы привести этот перевод в соответствие с нормами английского газетно-публицистического стиля, редактору потребовалась довольно сложная трансформация, основанная на метонимическом сдвиге: действие (восприятие) заменяется признаком (...can be traced throughout the history of human ideas- ...is as old as the history of ideas). Ср. также снижение регистра при замене meditation более нейтральным speculation. Наконец, существует и такая нормативная черта газетного текста, лежащая в основе ряда его трансформаций, как его лаконичность. В многочисленных пособиях для журналистов, издаваемых в Англии и США, лаконичность изложения выдвигается в качестве одного из основных критериев эффективности газетно-публицистического текста. "За исключением редких случаев, - пишут Х.Хейн и У.Брир, - чем длиннее предложение, тем слабее его воздействие" [Heyn, Brier, 1969, 12]. Компрессия газетного текста при переводе его с русского языка на английский является закономерной тенденцией, обусловленной стилистическими нормами языка перевода. Рассмотрим некоторые ее приемы, используя в качестве примеров переводы русских газетных текстов, подвергнутые правке редактором - носителем английского языка.

Одним из часто используемых приемов является преобразование словосочетаний в слово - "лексическое свертывание", сопровождаемое устранением избыточных элементов высказывания, например: "Не могли бы вы проиллюстрировать примерами положение о неравномерности экономического развития при капитализме?" Вариант переводчика: Would you please quote a few examples to illustrate the thesis on uneven economic development under capitalism.

Вариант редактора: Would you please illustrate the thesis on uneven economic development under capitalism? Вместо используемого переводчиком развернутого словосочетания quote a few examples to illustrate редактор употребляет глагол illustrate.

"Лексическое свертывание" в данном случае основано на опущении избыточных элементов. В самом деле, ведь глагол illustrate, согласно его определению в словаре "The Random House Dictionary of the English Language", означает "to make clear or intelligible, äs by examples, exemplify." Таким образом, тот элемент смысла высказывания, который в русском тексте выражен словом примеры и который переводчик передает фразой quote a few examples, оказывается избыточным. Другим видом лексического стяжения является преобразование словосочетания в слово, при котором сохраняются все элементы исходного смысла, но происходит перегруппировка синтаксических компонентов: вместо нескольких слов используется одно, как бы вбирающее в себя семантические компоненты последних: Создается впечатление, что Новак, один из ближайших друзей президента, был направлен в Берн только для того, чтобы завести в тупик переговоры - It looks as if Novak, one of the President's most intimate friends, was sent to Bern with the sole aim of deadlocking the talks. Как видно из этого примера, компрессия в данном случае опирается на использование структурных возможностей английского языка: характерная для него конверсия дает возможность сконцентрировать семантические компоненты фразеологизма завести в тупик в рамках одной лексемы deadlock. Перевод английского газетно-публицистического текста, содержащего подобные элементы компрессии, обычно требует развертывания при переводе на русский язык: Since each mirved rocket is capable of carrying a number of warheads, and each warhead is capable of being delivered to a separate target, the System vastly increases the destructive power of an individual missile - "Поскольку каждая ракета, оснащенная разделяющимися боеголовками, может быть носителем нескольких боезарядов, а каждый боезаряд может быть доставлен к особой цели, такая система значительно увеличивает разрушительную мощь каждой отдельной ракеты". Здесь в английском тексте используется глагол mirv 'оснащать разделяющимися боеголовками', образованный по конверсии от акронима MIRV (multiple warhead independently targeted re-entry vehicle 'ядерная боевая часть с разделяющимися боеголовками 1). Наряду с преобразованием словосочетания в слово в практике перевода с русского языка на английский широко используется и такой прием компрессии, как преобразование развернутого словосочетания в словосочетание более компактной структуры, позволяющее описать данную ситуацию более сжатым и экономным способом, например: "ЮАР принадлежит первое место в капиталистическом мире по добыче золота и ювелирных алмазов" - The Republic of South Africa is the capitalist world's No. l producer of gold and diamonds. Здесь компрессия достигается с помощью сложной трансформации - преобразования имени действия в имя, обозначающее деятеля (добыча -• producer), и свертывания остальной части глагольной фразы (принадлежит первое место по...) в лаконичный атрибут этого имени (No. l). Ср. обратное преобразование (развертывание) при переводе с английского языка на русский: According to W. H. O. statistics, heart diseases are the No. l killer - "Согласно статистическим данным ВОЗ (Всемирной Организации Здравоохранения), сердечно-сосудистые заболевания занимают первое место среди причин смертности". Распространенным приемом компрессии является также использование в переводе эллипсиса, т.е. опущения того или иного элемента высказывания, легко восстанавливаемого из контекста или ситуации, например: "Да, события вокруг аварии в Чернобыле еще раз отчетливо подтвердили: существуют две политические морали, две линии поведения в вопросах, имеющих для человечества поистине жизненное значение" - Yes, Chernobyl once again showed that there exist two political moralities, two lines of conduct in matters, truly vital to mankind. Здесь компрессия основывается на семантическом сдвиге, в результате которого событие заменяется связанным с ним местом. Ср. также: "А после Чернобыля мы особенно глубоко сопереживаем случившемуся в ФРГ и не опустимся до уровня тех на Западе, кто совсем недавно упражнялся в злопыхательстве".

В данном случае Чернобыль означает аварию на АЭС в Чернобыле. Опущенные элементы восстанавливаются на основе минимальных фоновых знаний, которыми располагает конечный получатель. Поэтому при переводе этого высказывания на английский язык эллипсис может быть сохранен: And after Chernobyl we identify more keenly that ever with what happened in the FRG and will not lower ourselves to the level of those in the West who quite recently were gloating over our misfortune. На эллипсисе основаны некоторые типы словосочетаний, и в частности те, которые Т.Г.Сеидова называет "семантически неполными" [Сеидова, 1976]. Для исследуемых ею словосочетаний характерно то, что семантическая связь между их компонентами эксплицитно не выражена. Например, oil countries в анализируемых ею текстах означает oil-producing countries 'страны - производители нефти', хотя в принципе это словосочетание могло бы означать и oilconsuming countries 'страны - потребители нефти'. В других случаях опускается важный квалифицирующий признак, например: opinion polls •- public opinion polls 'опросы общественного мнения'. Ср. следующие использования эллипсиса при переводе русского газетного текста на английский язык: 1. "В ответ на требования профсоюза металлистов Швеции об увеличении заработной платы предприниматели объявили 18 тысячам трудящихся локаут" - The employers have responded to the wage demands of the Swedish Metall- Workers' Union by subjecting 180,000 employers to a lockout; 2. "На атомной электростанции близ западногерманского города Хамм 4 мая произошла авария. Выброс радиоактивного вещества привел к заражению окружающей среды" - The radioactive blowout during the accident at the nuclear power plant in Harnm, West Germany, led to the contamination of the environment.

В первом примере требования... об увеличении заработной платы переданы как wage demands. В этом регулярно используемом в английском языке словосочетании опущено эксплицитное указание на увеличение, легко восстанавливаемое из контекста. Во втором примере эллипсис сопровождается переносом определения (выброс радиоактивного, вещества - blowout of radioactive materials - radioactive blowout). С другой стороны, при переводе подобных словосочетаний на русский язык нередко применяется развертывание. Ср., например: labour spy 'шпион, следящий за рабочими', electricity cut 'сокращение подачи электроэнергии', Tory рау laws 'принятые правительством тори законы о замораживании зарплаты', the Watergate special prosecutor 'специальный прокурор, назначенный для расследования уотергейтского дела', the President's energy message 'заявления президента по проблемам нехватки энергоресурсов в США' [Бархударов, 1975, 224]. Возможность такого рода компрессирующих и развертывающих трансформаций обусловлена пресуппозициями, опирающимися на знание ситуативного (внеязыкового) контекста.

Подводя итоги сказанному выше об отражении в переводе некоторых специфических черт газетно-информаиионного и (частично) любого газетного текста, следует отметить, что на стратегию перевода оказывают влияние такие особенности языка газеты, как своеобразное переплетение информативной и экспрессивной функций, насыщенности текста неологизмами и клише, порой создаваемыми по популярным продуктивным моделям. Важную роль как мотивы трансформации играют такие дифференциальные черты русского и английского газетных текстов, как различия в соотношении книжно-письменных и нейтральных элементов, в тональности текста, в частотности сходных форм и лексических единиц, в степени компрессированности текста. В основном преобразования, определяемые этими стилистическими факторами, могут быть описаны в терминах перечисленных выше переводческих трансформаций Специфическим видом преобразований, связанны со стилистикой текста являются стилистические модификации, при которых объектом частичного преобразования является стилистическая окраска текста (например, книжно-письменная, нейтральная), а также приемы компрессии (устранение избыточных элементов, "лексическое свертывание", семантическое стяжение, эллипсис).

Лекция 20 (2 ч.). Принципы работы с результатами машинного перевода

Уже давно стало ясно, что только использование компьютерных средств при обработке потоков текстов и документов на различных языках может позволить специалисту разобраться в общем потоке информации, а также выделить и использовать насущно необходимую. Если вы собираетесь заниматься переводом, то нужно понимать, что профессиональный переводчик должен знать массу специальной терминологии и помнить точные названия огромного количества разнообразной номенклатуры деталей, составных частей, приборов, механизмов, веществ, реактивов... Гораздо удобнее передать эти знания системе машинного перевода, а самому заниматься интересной, поистине творческой работой - собственно созданием нового текста на другом языке, стараясь полностью донести саму мысль автора, его идею и способ ее выражения.

Любая система машинного перевода оценивается по своей практической применимости. Она предназначается для: обеспечения удобства работы переводчика; обеспечения удобства работы групп переводчиков; поддержки работы специалиста, совсем не знающего или плохо знающего язык, на котором написан входной текст.

Общие характеристики систем машинного перевода

Во всем мире использование систем машинного перевода, несмотря на все их слабые стороны, давно стало элементом профессиональной работы переводчика, который должен уметь использовать компьютер не только как пишущую машинку. Понятие автоматизированного рабочего места переводчика, включающего комплекс резидентных словарей, тезаурусов, систем проверки орфографии, систем доступа к информации по различным сетям передачи данных должно войти в обиход специалиста_филолога.

Система машинного перевода (МП) текстов может использоваться как часть такого автоматизированного рабочего места переводчика, обеспечивая при этом получение высококачественного перевода, жестко ориентированного на конкретную предметную область, задачи пользователя и тип документации. Кроме того, такая система может помочь пользователю, не знающему иностранный язык, очень быстро и с небольшими затратами получить приблизительный (грубый) перевод текстов в интересующей его области знаний, перевод, достаточный для понимания информации, передаваемой текстом на иностранном языке.

По количеству языков, с которыми работает каждая конкретная система, системы машинного перевода делят ся на:

) бинарные - рассчитанные на выбранную пару языков;

) многоязычные - рассчитанные на работу с несколькими выбранными языками (больше двух)

Принципы классификации систем машинного перевода (1)

Степень автоматизации:

·        Процесс перевода (почти) полностью реализуется системой Human-Aided Machine Translation (HAMT);

·        Процесс перевода осуществляет человек, а система машинного перевода, установленная на его компьютере, привлекается по необходимости - Machine-Aided Human Translation (MAHT).

В арсенале профессионального переводчика есть два типа систем, различающихся тем, производит ли система лингвистический анализ текста на исходном языке и его преобразование на язык перевода (необязательно высоко качественное):

· вспомогательные системы поддержки перевода;

· системы МП с возможностью редактирования перевода.

В состав вспомогательных систем поддержки перевода включается целый ряд систем, программ и утилит, направленных на ускорение и упрощение процесса перевода, но собственно перевод текста не выполняющих.

К системам такого типа относятся:

· электронные словари;

· системы создания и ведения терминологических баз данных;

· системы переводческой памяти;

· средства обеспечения и поддержки локализации.

Принципы классификации систем машинного перевода (2)

Стратегия вовлечения человека:

·        функция переводчика, компьютер привлекается для поддержки его деятельности;

·        функции редактора, большая часть работы выполняется компьютером, а человеком осуществляется пред-, интер- или постредактирование.

Результаты, получаемые системами машинного перевода, принято оценивать по следующим параметрам:

· характеристикам программного обеспечения (оцениваются надежность системы, удобство использования, скорость работы, возможность обновлений, эффективность, мобильность и т. п.);

· характеристикам пользователя и задачам перевода (оцениваются задачи системы, назначение перевода, особенности пользователя, автора и текста);

· особенностям системы МП (оценивается стратегия построения системы, лингвистические ресурсы и т. п.);

· специфике выходного текста (оценивается точность, целостность, стиль и т. п., а также наличие ошибок любого типа).

Общие требования к практическим системам машинного перевода (МП)

· Устойчивость работы системы. Система МП должна давать результат, который можно использовать даже в случае дефектов исходного материала и неполноты словарного обеспечения.

· Тиражируемость системы. Система должна иметь достаточно простые программные и лингвистические средства для расширения областей ее применения.

· Адаптируемость системы. Система МП должна иметь средства настройки на потребности конкретных пользователей и особенности обрабатываемых документов.

· Оптимальность временных параметров. Скорость перевода текстов должна соответствовать либо объему поступающей в единицу времени информации, либо нормам работы пользователей.

· Комфорт пользователя. Сервисные средства системы должны обеспечивать удобство работы пользователя во всех возможных в системе режимах работы.

При работе с конкретной системой машинного перевода нужно помнить, что перевод осуществляется на нескольких соподчиненных уровнях реализации системы.

К таким уровням в общем случае относятся:

· уровень автоматического предредактирования текста;

· уровень лексико-морфологического анализа;

· уровень контекстного анализа и анализа групп;

· уровень анализа функциональных сегментов;

· уровень анализа предложений;

· уровень синтеза выходного текста;

· уровень автоматического постредактирования.

При моделировании процесса перевода в автоматизированной системе перевод рассматривается как многоуровневый процесс, где каждая процедура переводит компонент специального уровня. Из этого следует, что исходные конструкции переводимого текста на каждом уровне анализа должны распознаваться, описываться и преобразовываться в выходные конструкции перевода, которые могут быть изменены на следующем уровне в соответствии с их структурными особенностями. Таким образом, процесс перевода моделируется в системе МП как композиция лексических и семантико-синтаксических процессов Описанные здесь уровни реализации практической системы МП определяют особенности ее программного и лингвистического обеспечения. Последнее реализуется в виде системы автоматических словарей (АС) и грамматических алгоритмов, тесно скоррелированных друг с другом.

Автоматические словари систем МП представляют собой базу данных, используемую при реализации алгоритмов. Поэтому правильный выбор состава и структуры АС во многом определяет результат работы системы.

Необходимость настройки АС системы МП на конкретную предметную область в последнее время признается практически всеми разработчиками систем МП. Столь же несомненным является требование к объему АС, обеспечивающему достаточно полное распознавание элементов текста (как минимум 90% лексических единиц текста должны быть правильно идентифицированы). Естественно, обьем АС зависит от типа языка и реализованных в системе алгоритмов морфологического анализа.

Основная особенность современных систем перевода состоит в их реализации в виде набора нежестко связанных модулей. Такая модульность позволяет организовать систему МП в форме совокупности уже готовых модулей и избежать дублирования данных. Кроме того, такой подход делает возможным поэтапное решение проблем анализа и синтеза текста в рамках машинного перевода. Автоматический словарь системы перевода является ее базовой, интегральной частью, так как именно на основе заключенной в нем информации реализуется все программное обеспечение лингвистических алгоритмов. Поэтому при создании практической системы МП, ориентированной на решение задач информационного обслуживания, особое внимание уделяется структуре информации, приписываемой каждому элементу системы, и способу ее хранения в словарной статье.

Уровень получаемых системой МП результатов зависит от того, насколько система МП настроена на задачи конкретного пользователя. Но даже при недостаточном уровне такой настройки применение системы МП позволяет снизить затраты на перевод на 20% от его исходной стоимости, не говоря уже о скорости выполнения такого перевода даже с привлечением переводчиков в роли редакторов полученных машинных результатов.

Ясное понимание того факта, что результат МП является чаще всего первопродуктом, требующим последующего(или предварительного) редактирования, дает возможность использовать практические системы МП для обучения редактированию.

Широкая практическая эксплуатация систем МП показала различные возможности таких системы не только с точки зрения практики перевода, но и для целей обучения. В частности, редактирование результатов МП весьма полезно для обучения переводу, особенно при овладении терминологией.

Опыт разработки систем машинного перевода показал, что задача создания полностью автоматизированных систем, обеспечивающих высококачественный перевод, не требующий дальнейшего постредактирования, является недостижимым идеалом. Поэтому при создании практической системы машинного перевода следует учитывать реальные потребности пользователей систем и возможности моделирования речемыслительного процесса.

Практические рекомендации по работе

с системой машинного перевода

Обработка текста в системе МП начинается с предварительного формального анализа текста. Задачей этого уровня автоматического предредактирования является предварительная разметка текста, в процессе которой определяются границы его отдельных разделов (частей, глав, параграфов, абзацев, предложений), границы заголовков, оглавления, рисунков, таблиц и формул. Кроме того, на этом уровне особым образом обрабатывается и запоминается для восстановления при синтезе перевода формально графическая структура текста: фрагменты, выделенные особым шрифтом или строчными буквами, фрагменты, расположенные с особым, отличающимся от остального текста отступом и т. д.

Подобная разметка является базой для дальнейшего анализа текста и для синтеза текста, точно повторяющего структуру исходного.

Результаты, получаемые на уровне автоматического предредактирования, зависят от того, насколько четко можно определить необходимые фрагменты, насколько корректно их выделение в тексте.

Основой для дальнейшего анализа является текст, разбитый по предложениям, поэтому в любой системе выделяется специальный модуль предварительного структурного анализа, который отвечает за разделение текста на предложения. Для языков с иероглификой или арабским алфавитом этот модуль требует реализации специальных процедур деления текста на слова, в других случаях границей слова считается пробел.

Разбивка текста на предложения требует разработки специальных алгоритмов анализа знаков препинания, особенно точки, которая может быть как признаком конца предложения, так и частью аббревиатуры или имени собственного. Эта задача требует решения даже в том случае, когда в конце предложения точка отсутствует (как в случае заголовка).

Заголовки, разделы оглавления, подписи к рисункам и названия таблиц должны в исходном тексте помечаться особым образом, так как чаще всего они представляют собой назывные предложения, требующие специального парсинга: дело в том, что в этих предложениях нет необходимости искать глагол-сказуемое, который в предложениях других типов составляет вершину дерева зависимостей.

Опыт показывает, что при средней длине предложения в10 слов результат МП оптимальный, однако в реальном тексте этот показатель очень часто превышается. Так, средняя длина предложения в газете составляет 22,4 слова, однако исследования показывают, что максимальная длина предложения может достигать 199 слов. Поэтому одной из функций пользователя, желающего получить результат МП, требующий минимального редактирования, является просмотр текста для упрощения структуры и уменьшения длины самых сложных фрагментов текста. Очень часто такое редактирование позволяет уточнить смысл переводимых фрагментов, которые в техническом тексте также могут иметь очень большую длину. В качестве примера приведем предложения из аутентичных русского и английского технических текстов, имеющие длину 73 и 72 слова соответственно. Анализ и перевод таких предложений создает сложности даже у опытных переводчиков.

Однако преобразование сверхдлинного предложения с разбивкой на несколько более коротких предложений с меньшим числом однородных членов позволяет получить уже редактируемый машинный перевод.

Анализ этого примера показывает, что при сохранении наполнения словаря сложными терминами незначительное упрощение исходной структуры и разбивка русского предложения на три достаточно длинных (соответственно 32, 33 и 8 слов) позволяет получить результат машинного перевода, который понятен специалисту и может быть легко отредактирован квалифицированным переводчиком. В этом примере следует обратить внимание на постоянно сохраняемый даже после редактирования инвертированный порядок слов в исходных русских предложениях, что чрезвычайно характерно для русского научного текста. Аналогичный результат (при минимальном редактировании) можно проследить и при анализе английского текста.

Исходное русское предложение	Результат машинного перевода
Оценка стойкости технического и технологического оборудования 1 категории (по согласованному перечню) к действию особых динамических нагрузок, предусматривающая последовательно выполняемые для каждого конкретного образца оборудования энергоблока процедуры определения нагрузок в местах их установки, разработки при необходимости расчетных моделей оборудования, затем расчетной оценки сохранности оборудования при существующем состоянии строительных конструкций зданий и сооружений, а также с учетом реализации сформулированных рекомендаций по обеспечению безопасности строительных конструкций и подготовки предложений по дополнительной защите оборудования.	Assessment of stability of technical and processing equipment of Category 1 (in accordance with the list agreed) to operation of specific dynamic load, providing sequentially executed for each particular sample of equipment of determination procedure power unit of loads at the places of their installation, development of if necessary design equipment models, then design evaluation of equipment serviceability at buildings and structures building construction actual state, as well as with due regard to realization of formulated recommendations according to [at] safety assurance of building construction and of preparation of suggestions [of offers] according to [at] additional protection of equipment.
Отредактированное предложение с разбивкой на части	Результат машинного перевода
Оценка стойкости технического и технологического оборудования 1 категории (по согласованному перечню) к действию особых динамических нагрузок предусматривает последовательное выполнение процедуры определения нагрузок для каждого конкретного образца оборудования энергоблока в местах их установки.	Assessment of stability of technical and processing equipment of Category 1 (in accordance with the list agreed) to operation of specific dynamic load provides sequential performance of determination procedure of loads for each particular sample of equipment of power unit at the places of their installation.
Кроме того, предусматривается разработка расчетных моделей оборудования, а затем производится расчетная оценка сохранности оборудования при существующем состоянии строительных конструкций зданий и сооружений, в которой учитывается реализация сформулированных рекомендаций по обеспечению безопасности строительных конструкций.	Besides there is provided development of design equipment models, and then is produced design evaluation of equipment serviceability at building construction actual state of buildings and structures, in which there is taken into account realization of formulated recommendations according to [at] building construction safety assurance.
В итоге готовятся предложения по дополнительной защите оборудования.	In the final analysis there are prepared suggestions [offers] according to [at] additional protection of equipment.

Практическая работа переводчика с системой МП предполагает выполнение следующих действий:

· подготовку исходного текста (массива текстов) к переводу - ручное предредактирование текста;

· редактирование результатов работы системы МП - ручное постредактирование переводов;

· ведение собственного (пользовательского) словаря, фиксирующее результаты работы с машинными переводами и определяющее настройку системы МП на задачи конкретного переводчика.

Следует ясно отдавать себе отчет в тех ограничениях, которые накладываются на результаты работы любой системы МП и, следовательно, должны быть учтены при ее использовании:

) Локальный перевод (перевод по предложениям), который приводит к тому, что в системе затруднен анализ связей внутри сверхфразового единства и поиск антецедентов, что приводит к неверному переводу местоимений заместителей.

Следовательно, при предварительном редактировании исходного текста необходимо обратить внимание на использование таких заместителей и по возможности заменить их соответствующими знаменательными словами.

) Особенности работы с неопознанными словами (геоназваниями и именами собственными, фирменными знаками и редкими словами), что приводит к возможным нарушениям в синтаксическом анализе входного предложения. Кроме того, возможны ситуации неправильного опознавания имен собственных как имен нарицательных и, соответственно, их перевода.

При предварительном редактировании следует обратить внимание на использование таких имен и маркировать их так, чтобы не допустить их перевода.

) Вариативность использования терминов в исходном тексте, что может нарушить унификацию перевода терминологии в рамках одного и того же текста.

) В реальных текстах встречаются очень длинные предложения, а в системах введены ограничения на длину предложения, при которой синтаксическая структура распознается достаточно устойчиво, это ограничение может быть снято за счет предварительного редактирования очень длинных предложений.

Предварительное редактирование синтаксической структуры может заключаться в:

· разбиении сверхдлинного предложения (более 40 слов) на несколько более коротких, добавляя при этом (если необходимо) связочные элементы;

· введении в английский текст артиклей там, где это необходимо или грамматически оправдано;

· повторении элементов при сочинительной связи словосочетаний в предложении;

· введении союзов при использовании бессоюзной связи между предложениями;

· устранении конструкций в скобках в середине именной группы или в середине предложения;

· замене окказиональных аббревиатур на полные наименования либо введении специальных символов, не допускающих их перевод;

· устранении лексических и логических эллипсисов, неформальных конструкций и метафор;

· приведении к единому виду конструкций или сложных слов, которые могут встречаться в тексте в слитном, дефисном и свободном написании.

Отредактированный вручную текст затем автоматически обрабатывается в системе МП.

Литература

Основная:

.        Петрова О.В. Введение в теорию и практику перевода (на материале английского языка) / - М.: АСТ: Восток - Запад, 2007. - 96 с.

.        Казакова Т. А. Практические основы перевода. English <=> Russian.-- Серия: Изучаем иностранные языки.-- СПб.: «Издательство Союз», -- 2001, -- 320 с.

Дополнительная:

1.      Комиссаров В.Н., Коралова А.Л. Практикум по переводу с английского языка на русский: Учеб. пособие для ин-тов и фак-тов иностр. яз. - М.: Высш. шк., 2006. - 102 с.

.        Коваленко А.Я. Науково-техничний переклад. Навчальний посібник. - 2-е вид., виправ - Тернопіль: Видавництво Карп’юка, 2004 - 284 с.

3.      Комиссаров В.Н. Теория перевода (лингвистические аспекты): Учеб. для ин-тов и фак. иностр. яз. - М.: Высш. шк., 1990. - 253 с.

4.      Пиввуева Ю.В., Двойнина Е.В. пособие по теории перевода (на английском материале) - М.: Филоматис. 2004. - 304 с. - (Серия «Филология»)

.        Петрова О.В. Введение в теорию и практику перевода (на материале английского языка) / - М.: АСТ: Восток - Запад, 2007. - 96 с.

.        Сдобников В.В. Теория перевода (учебник для студентов лингвистических вузов и факультетов иностранных языков) / В.В.Сдобников. О.В.Петрова. - М.: АСТ: Восток - Запад. 2006. - 448 с. - (Лингвистика и межкультурная коммуникация: золотая серия)

.        Слепович В.С. Настольная книга переводчика с русского языка на английский = Russian - English Translation Handbook / В.С. Слепович. - Мн.: ТетраСистемс, 2005. - 304 с.

8.      І.І. Тимченко, Г.Т. Головченко, І.В. Дерев’янко, Г.І. Остапенко. Теорія і практика перекладу: навчальний посібник. - Харків; ІСМВ «ХК», 1998. - 344 арк.

9.      Фомин С.К. Последовательный перевод (Английский язык). Книга студента: [учебное пособие] / - М.: АСТ: Восток - Запад. 2006. - 253, [3] с.