Третейские суды в Российской Федерации

Третейские суды в Российской Федерации

ВВЕДЕНИЕ

Актуальность темы исследования связана с тем, что современные экономические реалии России требуют интенсивного создания инфраструктур, обеспечивающих поступательное и динамичное развитие рынка. Стабильность и предсказуемость - первейшие условия нормального гражданского оборота, те условия, которые могут быть обеспечены лишь в результате создания всех институтов рыночного хозяйствования.

В настоящее время в России наблюдается период оживления экономической жизни. Возрастает предпринимательская активность, коммерческий оборот ускоряется и расширяет свою сферу. Естественно, что чем интенсивнее развиваются связи между предпринимателями, тем больше вероятность возникновения правовых коллизий между ними. В то же время любой конфликт в экономических отношениях замедляет развитие предпринимательской активности. В этих условиях очень важно, чтобы в обществе были сформированы юридические механизмы, которые бы обеспечивали скорое, справедливое и законное разрешение возникающих споров и защиту нарушенных прав.

Наиболее распространенным и надежным способом защиты нарушенных гражданских прав является судебная защита, которая осуществляется государственными судами (судами общей юрисдикции и арбитражными судами). Однако современная действительность такова, что правосудие, вынужденное рассматривать огромное количество исков в сжатые процессуальные сроки при ограниченном числе судей, справляется с поставленной перед ним задачей зачастую в ущерб качеству судебного разбирательства. Что же вытекает из неудовлетворенности сторон качеством вынесенного решения? Апелляция, кассационная жалоба - и, таким образом, судебная система вынуждена иметь дело с процессами, тянущимися годами, а на плечи сторон ложится все бремя судебных издержек.

Поиск эффективного механизма разрешения коммерческих споров, позволяющего разгрузить судебную систему, его усовершенствование, постоянно продолжается. Деловой мир признал способы альтернативные разрешения споров, важнейшим из которых является третейский суд. Результатом явился рост числа третейских судов, что обуславливает значимость рассматриваемой темы.

Актуальность данной темы подтверждает и то, что соответствие негосударственной третейской формы разрешения споров условиям рыночной экономики находит очевидное подтверждение в мировой практике. Опыт зарубежных государств с развитой экономической системой свидетельствует о том, что в подавляющем большинстве случаев предприниматели стремятся разрешать возникающие между ними споры не в государственных, а в третейских судах.

Очевидно, что и в Российской Федерации набирает силу тенденция, связанная с перераспределением споров в сферу третейского разбирательства. Этот процесс получил законодательную основу: были приняты два закона, урегулировавших условия и порядок деятельности третейских судов, - Закон Российской Федерации «О международном коммерческом арбитраже <#"justify">Большинство трудов в области третейского суда и судопроизводства было создано современными правоведами в области гражданского, арбитражного и третейского процессов, среди которых: Т. А. Андреева, В. С. Анохин, Е. А. Виноградова, А. И. Зайцев, Б. Р. Карабельников, М. И. Клеандров, Т. Н. Нешатаева, Е. И. Носырева, О. Ю. Скворцов, Е. М Цыганова и др.

Однако в 90-е годы ХХ в. не было опубликовано фундаментальных работ по данной теме, хотя были статьи по отдельным практическим проблемам третейского разбирательства, что еще раз подчеркивает необходимость и актуальность исследования третейского суда и судопроизводства.

Целью данного исследования является изучение сущности третейского суда и комплексный анализ общественных отношений в рамках третейского суда и судопроизводства.

Поставленная цель достигается путем решения следующих задач:

. Изучения исторических этапов становления и развития третейского суда и судопроизводства в России.

. Определения понятия и сущности третейского суда и особенностей третейского судопроизводства.

. Анализа современного состояния и нормативно-правовой базы третейского судопроизводства в Российской Федерации.

. Исследования внутренних институтов третейского судопроизводства.

. Выявления проблем во внутренней деятельности третейского суда и самого судопроизводства, а так же во взаимоотношении третейского суда и государства и поиск вариантов их решения.

Объектом исследования выступает совокупность общественных и правоотношений, возникающих при деятельности третейских судов и осуществлении третейского судопроизводства в Российской Федерации.

Предметом является совокупность норм права, регламентирующих деятельность третейских судов в Российской Федерации, а также проблемы теории и практики третейского судопроизводства.

Методологическую основу исследования определили диалектический и логический методы познания, системный и функциональный подходы, а также частно-научные методы: исторический, формально-логический, и другие методы научных исследований. Посредством использования различных методов проведен научный анализ нормативно-правовых актов, регулирующих отношения в деятельности третейских судов и судопроизводства.

Теоретическую базу исследования составили нормативно-правовые и нормативные акты Российской Федерации в области третейского судопроизводства и смежных ему отраслей, а так же труды ведущих ученых в данной области: К. Н. Анненкова, А. И. Вицина, Е. А. Виноградовой, Е. М. Цыгановой, А. И. Зайцева, О. Ю. Скворцова, С. А. Курочкина, М. Э. Морозова и др.

Объем и структура работы. Выпускная квалификационная работа состоит из введения, двух глав, включающих семь параграфов, заключения, списка использованной литературы.

ГЛАВА 1. СТАНОВЛЕНИЕ И РАЗВИТИЕ ТРЕТЕЙСКИХ СУДОВ И СУДОПРОИЗВОДСТВА

.1 Понятие и сущность третейского суда и третейского судопроизводства

Правосудие по гражданским делам в Российской Федерации осуществляется путем разрешения и рассмотрения судами, созданными в соответствии с Федеральным конституционным законом «О судебной системе Российской Федерации». В качестве таковых судов выступают государственные суды общей юрисдикции и арбитражные суды.

В то же время российское законодательство допускает возможность существования и иных юридических механизмов разрешения гражданских споров. Речь идет о третейских судах, которые создаются на территории Российской Федерации в соответствии с Законом РФ «О международном коммерческом арбитраже» и Федеральным законом «О третейских судах в Российской Федерации».

Из контекста Закона <garantF1://12027543.0> о третейских судах следует, что термин «третейский суд» используется для обозначения двух понятий. Во-первых, понятие «третейский суд» обозначает институциональное образование, существующее в двух различных формах (постоянно действующий третейский суд и третейский суд, созданный для разрешения конкретного спора). И, во-вторых, третейский суд есть состав третейского суда, который избирается или назначается для рассмотрения и разрешения конкретного спора. При этом то, в каком виде (постоянно действующий третейский суд или третейский суд для разрешения конкретного спора) действует этот состав, значения для целей этого понятия не имеет.

Разделение третейских судов на постоянно действующие и созданные для разрешения одного спора - довольно устоявшаяся традиция. Формы существования арбитража были апробированы в практике и в целом получили признание со стороны мирового сообщества.

Разделение третейских судов на две эти формы основано на очень простом классификационном критерии - сроке действия третейского суда. Если третейский суд создается на неопределенный срок и не ограничен в своей деятельности разрешением одного спора, такие третейские суды рассматриваются как постоянно действующие. Если же третейский суд создается исключительно с единственной целью - для разрешения конкретного спора и прекращает свое существование с выполнением этой задачи, он рассматривается как третейский суд ad hoc, разовый третейский суд, созданный для рассмотрения одного спора. После разрешения такого спора и принятия по нему решения суд ad hoc прекращает свое существование.

Активное исследование понятия и правовой природы третейских судов началось в России сразу после проведения Судебной реформы 1864 г. Попытки дать понятие третейских судов и третейского разбирательства в дореволюционном правоведении давались в основном в рамках учебных курсов и комментариев к гражданскому процессуальному законодательству.

Так, К.И. Малышев писал о том, что «третейским судом называется суд частный, суд, власть которого основывается на добровольном соглашении спорящих сторон и избранных ими для разрешения спора посредников. Посредниками (или третейскими судьями - arbitri, viri boni) могут быть частные лица, которые сами по себе не имеют никакой судебной власти, но в силу компромисса или третейской записи получают право исследовать и решить частный спор между сторонами, и притом решить по совести, окончательно, без права апелляции»[90,с.781-782].

К. Анненков отмечал, что «третейский суд есть суд лиц частных, избираемых по воле и согласию самих сторон спора, и нельзя, конечно, не признать, что способом установления третейского суда должен являться договор»[38,с.52]

И.Е. Энгельман писал, что «третейский суд по самому названию есть суд третьего лица, избранного сторонами для решения их спора. Власть его основывается не на общем законе, а на договорном начале, на воле частных лиц, которые, распоряжаясь свободно и самостоятельно своими гражданскими правовыми отношениями, имеют полное право предоставить разрешение случающихся споров избранным ими по взаимному соглашению судьям, определяя притом и те нормы, по которым спор должен быть разрешен, и даже тот порядок, в котором должен производиться суд»[140,с.405].

В начале XX вв. в России начали формироваться три значения, в которых использовалось понятие «третейский суд». Во-первых данным термином обозначался способ защиты гражданских прав. Он рассматривался в качестве альтернативного тем способам, которые подразумевают необходимость обращения за судебной защитой к государственным юрисдикционным органам. Во-вторых, под третейским судом подразумевался орган, реализующий третейское разбирательство правового спора. И в-третьих, этим понятием обозначался конкретный состав третейского суда, которым рассматривался переданный на его разрешение спор. Все три указанных значения характерны и для современного употребления термина.

В соответствии с законодательством о судебной системе и судоустройстве третейские суды не входят в систему государственных судов и не являются элементами российской судебной системы. Третейские суды являются своеобразным институтом, выполняющим весьма специфическую функцию, направленность которой приобретает самобытность в результате особенностей формирования правил и особенностей разрешения споров.

Производный характер третейских судов состоит, во-первых, в том, что их применение ограничено. Это связано как со статусом лиц, способных выступать в качестве участников процесса в третейском суде, так и с характером споров, которые в принципе могут передаваться на рассмотрение в третейский суд. Во-вторых, сама защита гражданских прав в третейском суде может осуществляться только в силу соглашения сторон спора[121,с.253]. В то же время третейские суды входят в юрисдикционную систему государства, поскольку в соответствии с действующим законодательством этим органам предоставлено право разрешать споры о праве.

В последнее время не только у нас в стране, но и в других государствах мира наблюдается тенденция своего рода «юридизации» третейских судов (арбитражей), под которой имеется в виду чрезмерное регулирование деятельности третейских судов, их инкорпорирование в судебную систему. К примеру, третейские суды вполне подпадают под понятие суда, которое формулируется Европейским судом по правам человека: «Заслуживает название суда орган, отвечающий ряду требований: независимость по отношению как к исполнительной власти, так и к сторонам в процессе, продолжительность мандата членов суда, гарантии судебной процедуры»[120,с.323].

Третейские суды имеют частный характер, поскольку образуются самими участниками гражданско-правовых отношений; государство не участвует в процессе их непосредственного формирования и непосредственной деятельности, ограничиваясь установлением общих правил их создания и деятельности. Глубинные различия между государственными судами и третейскими судами столь серьезны, что исследователи говорят о том, что «только одна черта является общей для обоих видов судов: как тот, так и другой разрешают спор о праве гражданском, во всем же остальном они резко отличаются друг от друга»[108,с.113].

Отличия между государственными и третейскими судами проявляются и в организации деятельности этих юрисдикционных органов. Так, в Постановлении Конституционного Суда Российской Федерации от 16 марта 1998 г. N 9-П отмечается, что «право каждого на судебную защиту посредством законного, независимого и беспристрастного суда означает, в частности, что рассмотрение дел должно осуществляться законно установленным, а не произвольно выбранным составом суда, без предубеждения, полно, всесторонне и объективно. Поэтому ст. 47 (ч. 1) Конституции Российской Федерации гарантирует, что никто не может быть лишен права на рассмотрение его дела в том суде и тем судьей, к подсудности которых оно отнесено законом». В то же время рассмотрение споров в третейских судах основывается на совершенно иных началах - на началах выбора тяжущимися лицами того суда, которому будет поручено разбирательство спора.

Однако выполняемая третейскими судами функция - защита нарушенных или оспоренных гражданских прав путем разрешения передаваемых на их рассмотрение споров - имеет и публично-правовой аспект, поскольку является одним из правовых инструментов, обеспечивающих состояние правопорядка в государстве. Это отражается и в ряде юридических конструкций, при помощи которых обеспечивается эффективность деятельности третейских судов, таких, например, как принятие мер по обеспечению искового требования; принудительное исполнение решений третейских судов, осуществляемое при содействии и с санкции государственных судов; институт оспаривания в государственных судах решений, принимаемых третейскими судами, и пр.

То обстоятельство, что третейские суды не входят в судебную систему российского государства, объясняется тем, что третейские суды, будучи образованиями частноправового характера, не осуществляют правосудия как особого рода государственной деятельности.

В юридической литературе высказывалась точка зрения, согласно которой правосудие осуществляется не только государственным судом, но и иными юрисдикционными органами (в том числе и третейскими судами). Эта теория имеет давние традиции и восходит еще к советским работам по процессуальному праву[64,с.91-192]. Поскольку такой орган, как третейский суд, вполне органично вписывается в систему органов, осуществляющих правозащитную деятельность, то и его деятельность вполне можно признать правосудием, хотя и не от имени государства, но в порядке, им предусмотренном[88,с.15].

Профессор Е. А. Суханов также полагает, что третейский суд осуществляет правосудие, обосновывая это тем, что он является органом судебной защиты гражданских прав. Обосновывается это мнение ссылками на конституционные истоки третейского судопроизводства, а также тем обстоятельством, что оно основывается на праве свободы действий граждан и их частной автономии, конституционно закрепленных в том или ином виде.

Роль третейского суда, при всей ее значимости, несопоставима с ролью государственного суда в общественной жизни; принципы и основания деятельности третейского суда не вписываются в систему правосудия, которое осуществляется исключительно государственными судами. Частные суды, частные методы разрешения конфликтов, частные способы защиты гражданских прав, при всей их значимости, невозможно отождествить с правосудием, чтобы не принизить роль последнего.

При этом правосудие определяется в качестве высшей юрисдикционной деятельности именно государственных органов, рассматривающих споры. Правосудие является монополией государства, которое обязано подняться над участниками конфликта, не быть равным с ними, и, будучи формой реализации властных полномочий, эта монополия не может быть делегирована негосударственным органам, в том числе третейским судам. Конституционный Суд Российской Федерации также подчеркивает, что исходя из конституционной природы правосудия его осуществление возложено на суды как органы государственной (судебной) власти[12].

Весьма актуально звучат слова профессора Н. А. Чечиной, произнесенные почти 50 лет назад: «Сама постановка вопроса об общественном правосудии, об осуществлении правосудия не только судами, но и общественными организациями противоречит сущности правосудия как разновидности государственной деятельности, лишает понятие правосудия основного, определяющего его качества - государственности со всеми присущими ему свойствами и особенностями»[130,с.98].

Хотя система третейского судопроизводства и близка по направленности своей деятельности системе государственных судов, она не может быть инкорпорирована в эту систему. Поэтому в третейском разбирательстве в отличие от системы государственного правосудия разрешение споров может основываться на принципах, несовместимых с принципами правосудия (например, закрытость, конфиденциальность третейского разбирательства).

Третейское разбирательство в подавляющей своей части строится на изъятиях из процессуального права, на тех изъятиях, которые диктуются усмотрением сторон. Это обстоятельство стало основанием для вывода, который делается А. В. Цихоцким: «Третейское разбирательство - не правосудие, а посредничество, основанное на гражданско-правовом договоре об установлении прав»[125,с.66]. Вместе с тем справедливо суждение, высказанное Е. Ю. Новиковым: «Представляется не вполне корректной логика, согласно которой определение правовой природы и содержания третейского разбирательства сводится к выбору между правосудием и оказанием юридических услуг»[94,с.307].

Неслучайно, что Конституционный Суд Российской Федерации обратил внимание на вышеизложенные обстоятельства. Так, в определении Конституционного Суда Российской Федерации от 13 апреля 2000 г. N 45-О указывается: «… Конституционный Суд Российской Федерации проверяет конституционность закона, примененного или подлежащего применению в конкретном деле, по запросам судов, входящих в судебную систему Российской Федерации, которая устанавливается Конституцией Российской Федерации и федеральным конституционным законом. Между тем ни Конституция Российской Федерации, ни Федеральный конституционный закон «О судебной системе Российской Федерации» не относят третейские суды … к судебной системе»[21]. Именно вследствие указанных причин третейские суды рассматриваются в качестве квазисудебных органов, которые наряду с иными аналогичными учреждениями в той или иной степени реализуют полномочия судебной власти[28,с.33].

То обстоятельство, что третейские суды не входят в судебную систему, влечет целый ряд практических правовых последствий, связанных с применением отдельных правовых институтов, обеспечивающих стабильность правосудия в государстве. На третейские суды не распространяется в обязательном порядке действие нормативных правовых актов, которыми регламентируется процедура деятельности государственных судов. Например, на деятельность третейских судов не распространяются требования, предъявляемые к проведению экспертизы, которые сформулированы в Федеральном законе «О государственной судебно-экспертной деятельности в Российской Федерации»[108].

Поскольку третейские суды не входят в судебную систему Российской Федерации, то уголовно-правовые нормы, регламентирующие ответственность за преступления против правосудия (гл. 31 УК РФ), не распространяются на лиц, препятствующих тем или иным образом осуществлению третейского разбирательства. На третейских судей не распространяется иммунитет, который установлен в отношении государственных судей.

Деятельность третейских судов направлена на разрешение переданных на их рассмотрение споров, вытекающих из гражданских правоотношений, и принятие по результатам такого рассмотрения актов, имеющих юридическое значение. Осуществляется эта деятельность исключительно в процессуальных формах, которые имеют существенные особенности. Источником соответствующих процессуальных форм выступают как нормы действующего законодательства, так и те нормы, которые установлены соглашением сторон, передающих спор на разрешение третейского суда. Вне установленной процедуры деятельность третейского суда осуществляться не может. Всякое действие, совершенное в рамках третейского процесса третейским судом и лицами, участвующими в третейском разбирательстве, имеет процессуальный характер и может быть реализовано только в рамках определенной процедуры. Именно это является одним из признаков юрисдикционного характера деятельности третейского суда.

Вместе с тем в некоторых случаях, в отсутствие норм, которыми была бы непосредственно урегулирована соответствующая процедура, третейский суд вправе прибегнуть к использованию в процессе разбирательства дела не предусмотренных законодательством средств. Так, в соответствии с п. 3 ст. 19 Федерального закона «О третейских судах в Российской Федерации» в части, не согласованной сторонами, не определенной правилами постоянно действующего третейского суда и настоящим Федеральным законом, правила третейского разбирательства определяются третейским судом[9]. Другими словами, использование процедурных средств должно соответствовать принципам третейского разбирательства, являющимся наиболее обобщенными правовыми идеями, оплодотворяющими третейский процесс. К примеру, данная идея выражена в Законе РФ «О международном коммерческом арбитраже». В соответствии с п. 2 ст. 19 упомянутого закона в отсутствие соглашения сторон о процедуре ведения третейского разбирательства третейский суд может вести арбитражное разбирательство таким образом, какой он считает надлежащим (при условии соблюдения положений настоящего закона) [10].

В свою очередь такие подходы основаны на рекомендациях Комиссии ООН по праву международной торговли <#"justify">1.2 Генезис и современное состояние третейского суда и третейского судопроизводства в Российской Федерации

История третейских судов в России, как, впрочем, и в иных западноевропейских странах, исчисляется столетиями. Суждения подавляющего большинства весьма авторитетных юристов сводятся к тому, что общественное правосудие (третейское судопроизводство, суд посредников, договорное разрешение споров) предшествовало государственному судопроизводству[44,с.3] При этом основной целью, которая достигалась в ходе такого арбитрирования, было именно примирение сторон, а второстепенной - восстановление справедливости, поскольку «примирители в условиях борьбы за выживание племени и высокой агрессивности его членов исходили в первую очередь из насущной необходимости восстановить мир и стабильность в племени и лишь во вторую - из своих представлений о должном и справедливом»[51,с.84].

Хотя третейское разбирательство и имеет древнейшие корни как первая общественно приемлемая форма разрешения конфликтов, вся история нашего Отечества свидетельствует о довольно пренебрежительном отношении со стороны как государства, так и общества к третейским судам: традиционно тоталитарная власть самодержавия, не допускающая автономизации судебных органов; отсутствие экономической основы для частной инициативы, в том числе и в сфере разбирательства споров; традиционная слабость торгового (купеческого) сословия. К примеру, А.И. Вицын пишет о том, что узаконенный третейский суд «сначала вызван был политическим обстоятельством, раздроблением Древней Руси, и существовал, пока существовало это раздробление. Но как скоро Москва стала единой главой единого тела, узаконенного третейского суда не стало: верховным судьей всей Русской земли сделался царь московский»[44,с.61].

Все эти факторы и явились причиной того, что такой способ разрешения споров, как третейский суд, базирующийся на принципах частной инициативы, не имел широкого и устойчивого распространения в России. В Западной Европе судебные органы, которые по образу и существу своему были третейскими судами, возникали еще до Рождества Христова. Особенно широкое распространение такие суды имели в сфере жреческой, а затем церковной юрисдикции. С. А. Муромцев отмечает, что суд понтифика был первоначально третейским судом. Точно так же, как почти через тысячу лет, «юрисдикция христианских церковных судов возникла в форме третейского суда; сначала христианские епископы выступили судьями только в тех случаях, когда к их правосудию обращались обе тяжущиеся стороны»[90,с.97].

В то же время отметим, что в России прослеживается следующая закономерность: как только возникают и укрепляются ростки рыночного хозяйствования, распространение получает и третейское разбирательство споров (последняя треть ХIХ в., нэповские 20-е гг. ХХ в., 90-е гг. ХХ в.). Если же товарные, капиталистические отношения сворачиваются, это влечет и фактическое упразднение института третейского разбирательства. В этой связи интересно высказывание А.Ф. Волкова: «Купечество во все времена, почти во всех странах с развитым торговым оборотом и при всяком, даже весьма высоком состоянии современного законодательства признавало третейские суды для себя настоятельно необходимым учреждением. Но эти третейские суды могли успешно функционировать только тогда, когда они организовывались на основании свободного волеизъявления сторон и когда государство не старалось подробно регламентировать относящиеся сюда частноправовые нормы. Как только государство начинало оказывать третейским судам преувеличенное внимание, в смысле наделения их особыми привилегиями или в смысле обставления излишними формальностями, то институт сам собой исчезал и прекращал свою деятельность»[45,с.11]. Таким образом, достаточно ясно прослеживается крепкая взаимосвязь между торговым оборотом и третейскими судами. Оба эти явления суть неизбежные последствия развития рыночных механизмов в экономике.

Е.М. Цыганова, современный исследователь третейских судов, изучая историю третейского судопроизводства в своей диссертационной работе, отмечала, что на Руси до пришествия варягов форма договорного разрешения споров при посредстве третейского суда была единственным способом разрешения споров. В дальнейшем на Руси сложилось несколько форм третейского суда: а) «игуменский» суд, представляющий собой третейский суд, который состоял из нескольких лиц (братиев) во главе с игуменом; б) «митрополитский» суд - третейский суд с суперарбитром (которым выступал, как правило, сам митрополит); в) суд «мирового ряда» - под ним подразумевалось «полюбовное соглашение», которое совершалось с участием «рядцев и послухов» [127,с.217-218].

Современные исследователи, анализируя законы того времени, отмечают, что при разрешении споров в Древней Руси использовались принципы третейского судопроизводства - принцип добровольного обращения сторон в третейский суд, а также принцип выбора сторонами по своему усмотрению третейских судей[60,с.19], т.е. те принципы, на которых базируется и современный третейский суд.

Во времена Ивана Грозного начиная с 1552 г. в общинах стали замещаться должности кормленщиков-наместников и волостелей выборными, так называемыми излюбленными судьями, которые выступали в качестве крестьянских судей. Сохранились сведения о порядке выбора этих судей и их деятельности, которые дают основания квалифицировать этих судей в качестве третейских[44,с.45].

При принятии Соборного уложения 1649 г. были зафиксированы нормы, дозволяющие тяжущимся лицам обращаться к третейскому суду за разрешением спора. В Соборном уложении была всего одна статья (5-я статья «О третейском суде» 15-й главы «О вершенных делах»), посвященная третейскому судопроизводству. Однако эта единственная статья Соборного уложения дала толчок к дальнейшему развитию этого института в России. Были установлены требования к форме третейского соглашения, которое должно было совершаться в письменной форме (именно с этого времени стал употребляться термин «формальная запись») и удостоверяться рукоприкладством лиц, заключающих договор. Удостоверялись формальные третейские записи площадными подьячими; число же рукоприкладчиков, свидетельствующих «формальную запись», определялось ценой иска. Что было особенно важным для укрепления третейского разбирательства: решение третейского суда приравнивалось к решению государственного суда, поскольку могло быть принудительно исполнено при помощи государственных институтов. Как отмечал А.И. Вицын, Соборное уложение «возвело третейский приговор на степень судебного решения: не по любви тяжущихся и не по милости неустойки он стал пользоваться силой, а получил ее для себя от власти законодательной»[44,с.49].

При Петре I был составлен регламент, или устав, Главного магистрата, основной целью которого было укрепить купечество. В числе мер, направленных на решение этой цели, было сделано предписание купцам сочинять статуты и вводить купеческий суд[123,с.49], который по механизму его образования и принятия решений был похож на третейский суд.

В 1727 г. был принят Таможенный устав, в котором предусматривалась возможность создания «узаконенных» третейских судов. В период подготовки Таможенного устава Правительствующий сенат принял постановление, в котором было указано, что «между купецкими людьми, как по партикулярным письмам и векселям и записным книгам и счетам, так и в бесписьменных торговых их делах и в поклажах и в ссудах, суд производит по прежнему купеческому обыкновению таможенным судом, т.е. формой словесного разбирательства в таможенных судах употребляемою»[100,с.1-2]. Таким образом, купеческому сословию законодательно предписывалось разрешать торговые споры через таможенные суды.

Начиная с XVIII в. удостоверение третейской записи стало происходить путем внесения в специальную книгу, которая велась губернской канцелярией. Впрочем, допускалось удостоверение третейского соглашения и у нотариуса. Такой порядок существовал до середины XIX в., когда засвидетельствование соглашения о передаче спора на разрешение третейского суда стало осуществляться судами низших инстанций либо мировыми судьями.

Своего рода ответвлением в третейском разбирательстве являлись так называемые совестные суды. Совестные суды были созданы в 1775 г. в период проведения Екатериной II административной и судебной реформы.

Совестные суды создавались в целях рассмотрения таких уголовных дел, которые в силу смягчающих обстоятельств требовали снисхождения к преступнику, а в делах гражданских должны были играть роль третейских судов. Однако совестные суды не получили широкого распространения, поскольку столкнулись с сопротивлением и некомпетентностью на местах[61,с.487; 66,с.301].

В 1801 г. (по другим данным, в 1803 г.) известный русский поэт и министр юстиции Г. Р. Державин на основании поручения императора Александра I составил и представил на доклад императору Устав третейского совестного суда. Вполне возможно, что идея об установлении законодательных основ третейского разбирательства стала следствием другого «всеподданнейшего» доклада Сената императору: о разбирательстве третейским судом спора между индийцами, персами, бухарцами, хивинами и иными заграничными азиатами, пребывающими в Астрахани. Затруднения языкового характера побудили Астраханский городской магистрат ходатайствовать перед верховной властью разрешить рассмотрение споров между указанными лицами в третейских судах. Император утвердил представленный Сенатом доклад; соответствующий порядок был установлен в Астрахани, а затем распространен и на азиатов, проживающих в Москве и Санкт-Петербурге.

Проект Г. Р. Державина состоял из 103 статей. Основная мысль, которую министр юстиции пытался донести до императора, состояла в том, что третейский суд должен покоиться на принципе добровольности. В то же время предполагалась и поддержка деятельности третейских судов со стороны публичной власти.

Проект Державина о третейских судах не был реализован, однако его влияние явственным образом ощущалось в российской правовой жизни все последующее столетие. Влияние этого проекта проявлялось как при реализации конкретных законопроектов, при помощи которых расширялась сфера третейского судопроизводства, так и в иных проектах, которыми обосновывалась необходимость укрепления системы третейских судов как альтернативы государственной системе разрешения правовых споров[54;55,с.20].

Первая половина ХIХ в. характерна тем, что российское правительство ищет пути оптимального разрешения торговых споров. Именно с этой целью создаются коммерческие суды, которые разрешают споры на основании Устава торгового судопроизводства. Историки свидетельствуют о том, что зачастую коммерческие суды действовали на началах третейского судопроизводства. Так, Д.И. Мейер приводит пример, в котором спор, возникший между контрагентами страхования, разбирался третейским судом. Д.И. Мейер отмечает, что «третейский суд там устраивается при посредстве Коммерческого суда, в который первоначально поступает страховой иск. Вместе с тем должно заметить, что уж если между страхователем и страховщиком доходит до судебного разбирательства, то дело редко кончается третейским судом, а поступает на решение высших судебных мест, если не путем апелляции, то посредством жалоб»[86,с.209].

По правовой природе коммерческие суды были своего рода судебными гибридами, поскольку организовывались на смешанных началах. С одной стороны, публичная власть участвовала в создании и контроле над коммерческими судами. Вместе с тем можно отметить и те признаки, которые свидетельствуют, говоря сегодняшним языком, о «частноправовой природе» коммерческого суда, главный из этих признаков заключался в том, что судьи коммерческого суда избирались из числа кандидатов, предлагаемых от городского общества (особыми выборными собраниями от купеческого, мещанского и ремесленного сословий).

С принятием Положения о третейских судах был укоренен такой способ третейского арбитрирования, как «суды по совести». Эти суды разрешали спор исходя из начал справедливости, совести[32,с.276]. Законность как принцип разрешения споров в третейских судах по совести стояла на втором месте по отношению к принципу справедливости, который лежал в основе разбирательства конфликта. Положение о третейском суде предусматривало две формы, в которых мог действовать третейский суд, - «узаконенный» третейский суд (т.е. действующий на основании закона) и добровольный третейский суд (т.е. действующий на основании соглашения, заключаемого сторонами).

Идея «узаконенных» третейских судов через какое-то время оказалась дискредитированной, что было обусловлено нежеланием сторон обращаться к «узаконенному» третейскому суду.

С. В. Пахман, опираясь на специальные исследования быта русского народа, отмечал, что третейские суды не имели широкого распространения. Во многих местностях третейские суды «вовсе не известны, так что крестьяне прямо заявляли, что «к третейскому суду они не обращаются» или: «третейского суда не знают» и т.п.[101,с.316].

В ходе судебной реформы 1864 г. деятельность третейских судов была урегулирована Уставом гражданского судопроизводства. В законодательных мотивах к Уставу гражданского судопроизводства его составители отмечали, что «формы третейских судов должны быть сколько возможно легки и просты»[26]. При обсуждении Устава гражданского судопроизводства целый том материалов дела о преобразовании судебной части был посвящен примирительному разбирательству вообще и третейскому разбирательству в частности.

Однако реформа проходила не столь легко. Возникали различные, зачастую диаметрально противоположные оценки эффективности деятельности третейских судов. Высказывались и радикальные мнения об отказе от этого юрисдикционного механизма разрешения правовых споров, так как при настоящем порядке третейский суд не достигает своей цели[87,с.187].

Злоупотребления в сфере третейского судопроизводства носили самый разный характер. Но наиболее значимыми они оказывались в такой сфере, как разрешение споров о правах на недвижимость <#"justify">Как и любая деятельность по разрешению споров, в том числе и судопроизводство, третейское разбирательство подчиняется определенным закономерностям и происходит в соответствии с особой процедурой. Яркой особенностью регулирования процедуры третейского разбирательства является превалирование частных способов регулирования (в регламенте третейского суда и в соглашении сторон) над законодательным регулированием. То обстоятельство, что третейский суд не входит в судебную систему России, а правоприменение осуществляется частным порядком без участия государства, обусловило значительные отличия третейского разбирательства от государственного судопроизводства.

Первым существенным отличием третейского разбирательства от гражданского процесса выступает иной статус самого третейского суда и усеченный состав участников третейского разбирательства. Общее правило состоит в том, что участниками третейского разбирательства являются его стороны. Участие иных лиц должно быть обосновано прямым указанием в законе или соглашением сторон.

Субъектами третейского разбирательства могут быть:

третейские судьи (состав суда);

стороны и третьи лица, при определенных условиях;

свидетели, эксперты, переводчики.

Сходство состава участников третейского процесса с составом участников гражданского процесса не означает тождества их правового положения и характера их отношений. Влияние соглашения сторон на третейское разбирательство является настолько определяющим, что это делает невозможным участие в нем так называемых процессуальных истцов и лиц, выступающих в чужих интересах. Сторонами по делу всегда будут лишь лица, заключившие третейское соглашение.

На характер взаимоотношений субъектов третейского разбирательства важное влияние оказывает природа происхождения полномочий третейского суда. Определяющим фактором возникновения компетенции третейского суда является воля сторон. Государство определяет лишь рамки, в которых может проявляться эта воля.

Отношения сторон третейского разбирательства строятся на началах равенства и диспозитивности. Эти принципы присущи третейскому процессу в той же степени, что и гражданскому процессу. Особенностью гражданских процессуальных отношений является то, что они возникают с судом, а не между субъектами. Хотя наличие процессуальных отношений между сторонами не отрицалось правоведами, признается, что они протекают с ведома суда или под его контролем.

В третейском разбирательстве взаимоотношения между сторонами не просто присутствуют, а определяют процессуальное поведение сторон и суда, поскольку стороны наделяют третейский суд компетенцией и определяют правила рассмотрения спора, которыми руководствуется суд. Эти отношения в процессуальном плане опосредуются соглашениями сторон по процедурным вопросам, но они могут существовать вне третейского разбирательства и не опосредуются третейским судом.

Стороны изначально связаны между собой договорными отношениями не только материального характера, но и процедурного, а компетенция третейского суда строго ограничена рамками третейского соглашения и возникает из него. Последнее обстоятельство делает положение суда в третейском процессе в корне отличным от положения государственного суда. Если полномочия последнего определяются законом и его отношения с участниками процесса на нем и базируются, то для третейского суда закон играет роль общего дозволения, позволяя сторонам самим формировать отношения по рассмотрению спора в третейском суде, исключив его из сферы государственного судопроизводства. Компетенция третейского суда имеет совершенно иной характер, чем компетенция государственного суда. Было бы ошибкой утверждать, что стороны, обращаясь в третейский суд, передали третейскому суду все полномочия государственного суда. Это невозможно уже в силу того, что подобное действие лежит в сфере публичного права, а потому не может определяться частной волей сторон. В первую очередь это относится к властным полномочиям, присущим органам правосудия.

Базовым признаком процессуальной отрасли являются отношения субъектов процесса, построенные на основе модели власти-подчинения. Это устоявшееся положение процессуальной доктрины разделяют большинство процессуалистов. Характер отношений третейского суда и участников третейского разбирательства нельзя описать через отношения власти-подчинения, характерные для государственного правосудия. Признаки, указывающие на существование этих отношений, проявляются крайне слабо, в то же время ярко проявляются в этих взаимоотношениях принципиально иные методы регулирования.

Полномочия третейского суда производны от полномочий сторон, которые наделили его компетенцией, в силу этого у третейского суда отсутствует возможность принуждения. Его полномочия не просто являются более ограниченными, чем полномочия государственного суда, но имеют иную правовую природу. Стороны третейского разбирательства вправе не только устанавливать компетенцию третейского суда и его полномочия путем заключения третейского соглашения, но и могут изменять их по ходу процесса. Поэтому не стороны находятся в подчинении суда, который вправе давать им обязательные указания, а, напротив, сами стороны определяют круг полномочий суда и порядок его действий.

Вполне естественно проявление властных отношений в конечной фазе третейского разбирательства - решении третейского суда, поскольку оно волевым образом изменяет правоотношения сторон. В то же время правовой статус решения третейского суда не является доказательством наличия отношений власти-подчинения между судом и сторонами в течение судебного процесса в силу того, что такие отношения возникают по воле самих сторон. Существование элементов власти-подчинения в третейском разбирательстве представляет собой пример исключения из частноправового метода регулирования. Наличие властных элементов в третейском разбирательстве возникает скорее как делегирование части этих полномочий государством в строго определенных сферах, именно в силу того, что без их наличия третейское разбирательство было бы лишено реальной возможности эффективно производить защиту прав.

То, что это право может быть обеспечено силой государства, свидетельствует скорее о том, что государство придает публичный характер соглашению сторон о третейском суде. Из этого можно заключить: возможность принятия третейским судом обязательного для сторон решения не доказывает существование отношений власти-подчинения между судом и сторонами. Вывод о полном подчинении третейского суда сторонам также не будет правильным. Стороны действительно могут определять компетенцию третейского суда и процедуру рассмотрения спора. Но в ходе третейского разбирательства третейский суд руководствуется императивными нормами закона и компетенцией, установленной сторонами. Диспозитивность закон устанавливает не во всех процедурных вопросах, а лишь в некоторых, соответственно, и возможность регулирования третейского разбирательства волей сторон допускается лишь в очерченных законом пределах.

На первый взгляд, действие третейского соглашения распространяется исключительно на тех лиц, между которыми оно заключено, а соответственно, не действует в отношении третьих лиц, поэтому их участие в третейском процессе кажется невозможным. Законодательство о третейском разбирательстве не регулирует возможности вступления в третейский процесс третьего лица, поэтому характер отношений третьих лиц и сторон третейского разбирательства имеет существенные отличия от их отношений в государственном суде.

Потребность привлечения в третейское разбирательство третьих лиц возникает как у третейского суда, так и у сторон. Их вступлению в процесс препятствуют два обстоятельства: это конфиденциальность третейского разбирательства и возможность участия в третейском процессе только лиц, заключивших третейское соглашение, - его сторон. Третейский процесс порожден волей сторон и является их частным делом, поэтому именно с волей сторон и связана возможность участия в процессе третьих лиц.

Вполне может быть высказана точка зрения, согласно которой допускается возможность привлечения в процесс третьих лиц без их согласия, но в исключительных случаях (например, если они являются участниками полного товарищества или при солидарной ответственности). С этой позицией нельзя согласиться, так как это входит в противоречие с частной природой третейского разбирательства.

Препятствием к участию в третейском процессе третьих лиц является то, что их правовое положение не определено, поскольку в законе не указано, что они имеют те же права, что и стороны. В то же время законом императивно определено, что права в процессе принадлежат только сторонам. Третьи лица с формальной точки зрения лишены возможности совершать какие-либо значимые процессуальные действия.

Из изложенного можно сделать вывод: участие в третейском процессе третьих лиц возможно, но их вступление в процесс обусловлено согласием на это как сторон третейского разбирательства, так и самих третьих лиц.

Еще одним аспектом взаимоотношений сторон третейского разбирательства является проблема правопреемства в третейском разбирательстве, связанная с переменой лиц в гражданском обязательстве. Процессуальное правопреемство вызывается переменой лиц в материальном правоотношении, произошедшем в результате сделки или в силу закона.

Если исходить из ст. 5 <garantF1://12027543.5> Закона о третейских судах, определяющей, что третейское соглашение заключается между сторонами, можно прийти к выводу о нераспространении действия третейской оговорки на нового кредитора, поскольку соглашение между этими сторонами отсутствует.

В соответствии со ст. 384 <garantF1://10064072.384> ГК РФ право первоначального кредитора переходит к новому кредитору в том же объеме и на тех же условиях, которые существовали к моменту перехода права, если иное не предусмотрено законом или договором. Соответственно, если заключенный между сторонами договор уступки прав не устанавливает ограничений, на нового кредитора распространяется весь правовой режим, которому подчиняется договор, в том числе все права, которыми обладал первоначальный кредитор.

Противники указанной точки зрения считают, что третейское соглашение имеет персонифицированный характер и основано на взаимном доверии сторон, а для субъекта третейского соглашения небезразличен новый партнер. Соглашаясь на передачу спора с конкретным лицом третейскому суду, сторона могла предполагать, что сведения о судебном процессе с этим лицом в силу его личных особенностей останутся неразглашенными. Поэтому стороны вправе не считать друг друга связанными третейским соглашением.

В основе позиции о недопустимости правопреемства в третейском разбирательстве лежат аргументы о неприменимости норм гражданского права к третейскому соглашению в силу его процессуальной, а не гражданско-правовой природы. Тогда к третейскому соглашению не должны применяться и нормы ст. 384 <garantF1://10064072.384> ГК РФ, допускающей уступку прав с сохранением в силе всех условий гражданско-правового обязательства.

Третейское соглашение следует судьбе основного обязательства, поскольку третейское соглашение сопровождает материальные правоотношения сторон. Статья 384 <garantF1://10064072.384> ГК РФ регулирует все условия договора безотносительно к тому, нормами каких отраслей права они регулируются. При цессии к новому кредитору переходят такие элементы режима сделки, как: претензионный порядок, способы фиксации нарушений договора, порядок и формы оплаты, налоговые таможенные и валютные обязательства. Поэтому представляется не логичным, что вырывается одна из частей правового режима сделки, а остальные следуют ее судьбе. Аналогичную позицию занимает МКАС при ТПП РФ, считая, что арбитражная оговорка распространяется и на правопреемника стороны контракта, которому переуступлены права и обязательства по контракту.

За исключением редких случаев, когда исполнение третейского соглашения явно связано с личностью сторон (в биржевых, корпоративных спорах), перемена лиц в основном обязательстве влечет за собой перемену и в третейском соглашении.

Подводя итог анализу взаимоотношений субъектов третейского разбирательства, можно сделать вывод, что внутренние отношения сторон третейского разбирательства базируются на частном соглашении сторон и регулируются частноправовым методом, хотя, исходя из предмета гражданского права, такие отношения не могут в полной мере относиться к гражданско-правовым. Скорее в данном случае может идти речь о возможном применении аналогии в регулировании этих отношений, чем о распространении на них норм гражданского права. При этом метод регулирования этих отношений, безусловно, диспозитивный, поскольку эти отношения появляются исключительно после заключения сторонами соглашения, которое по своей сути можно свести к процессуальному договору.

Частноправовая природа третейского суда ставит проблему возможности третейского суда рассматривать спор, если документы по спору содержат сведения, относящиеся к государственной тайне. В силу ст. 21 <garantF1://10002673.21> Закона от 21 июля 1993 г. №5485-1 «О государственной тайне» получить доступ к таким сведениям может только лицо, оформившее соответствующий допуск к ознакомлению с такими сведениями. Оформление допуска - достаточно долгая процедура, которая слабо согласуется с процессуальными нормами о сроках рассмотрения спора в третейском суде [95].

Важной особенностью третейского разбирательства является необходимость определиться с источником процедурных норм, на которые третейский суд будет опираться в ходе рассмотрения спора. Нормы регламента регулируют лишь часть процедурных вопросов, не затрагивая некоторого количества императивных предписаний, содержащихся в законе. Между тем регулирование негосударственной формы разрешения споров содержится в двух законах: о третейских судах и о международном коммерческом арбитраже. Следующей особенностью третейского разбирательства, до сих пор плохо осознаваемой юристами, назовем порядок оформления процессуальных действий и документов субъектами третейского разбирательства. Иными словами речь идет об использовании в третейском разбирательстве процессуальной формы.

Третейский процесс построен с ориентацией на процессуальные кодексы, что находит свое закрепление в регламентах третейских судов. Поэтому порядок действий субъектов третейского разбирательства чаще всего подчинен достаточно четким правилам. Это дает основание утверждать, что существует третейская процессуальная форма, которая не обладает значительными отличиями от гражданской процессуальной формы. Однако фактическое наличие элементов процессуальной формы в третейском разбирательстве не позволяет сделать вывод о том, что она является необходимым элементом третейского процесса.

К признакам процессуальной формы относятся: нормативность, непререкаемость, системность и универсальность. Если использовать термин «третейская процессуальная форма», то следует предположить, что это частный случай общего понятия «процессуальная форма». Можно сказать, что третейская процессуальная форма - это урегулированный законом порядок деятельности субъектов третейского разбирательства. Данное определение должно вытекать из общего понятия процессуальной формы, но очевидно и то, что источником ее закон не является.

Нормативность процессуальной формы подразумевает ее закрепление на уровне закона. Для третейского суда таким нормативным актом является Закон <garantF1://12027543.0> о третейских судах. При этом источником третейского разбирательства являются и локальные акты третейских судов - их регламенты, а также соглашение сторон.

Анализ закона позволяет установить, что для третейского суда установлено два вида обязательных к использованию судебных актов: это решение и определение. При этом закон не устанавливает, что этот список судебных актов третейского суда является исчерпывающим.

Несколько иначе обстоит дело с вынесением определений суда. Третейский суд обязан совершать процессуальные действия в форме определения в случаях, прямо указанных в законе. К случаям обязательного вынесения определения третейским судом закон относит:

устранение дефектов решения третейского суда: дополнительное решение, разъяснение решения, исправление описок, арифметических ошибок и опечаток в решении (ст. 34-36 <garantF1://12027543.34> Закона о третейских судах);

прекращение третейского разбирательства (ст. 38 <garantF1://12027543.38> Закона о третейских судах);

разрешение вопроса о компетенции (ст. 17 <garantF1://12027543.17> Закона о третейских судах);

принятие обеспечительных мер (ст. 25 <garantF1://12027543.25> Закона о третейских судах).

Требование о следовании третейским судом определенной процессуальной форме вызвано скорее своеобразной процессуальной традицией, чем необходимостью. Когда отсутствует законодательное или локальное регулирование, третейский суд не связан какой-либо определенной формой реагирования и по своему усмотрению выбирает форму совершения процессуального действия.

Есть еще одно важное отличие, касающееся третейской процессуальной формы, - возможность влияния сторон третейского разбирательства не только на наличие процессуальной формы, но и на ее содержание: например, в отношении ведения протокола судебного заседания, способов уведомления сторон, исследования доказательств. В третейском разбирательстве существует влияние сторон и самого состава третейского суда на процессуальную форму, в то время как для государственного суда подобное влияние исключено - процессуальная форма устанавливается только законом. Указанные отличия приводят к выводу об отсутствии в третейском разбирательстве процессуальной формы в ее классическом понимании.

В отношении решения третейского суда закон ограничивается только требованием о недопустимости нарушения основополагающих принципов права.

Процессуальное право призвано обеспечить реализацию права путем возможности его судебной защиты. В этом состоит так называемая процедурная справедливость - устройство правил выработки решений, способное обеспечить справедливый результат.

В третейском суде не процедура обеспечивает достижение приемлемого для сторон результата разрешения спора, а доверие к составу суда и правилам рассмотрения дела. Отсутствие процессуальной формы означает не то, что вынесенное решение будет незаконным, а только то, что закон допускает такую возможность и при этом не делает данное решение нелегитимным. Именно это отличие позволяет третейскому суду в большей степени ориентироваться на требования справедливости и сложившиеся в данной среде обычаи и обыкновения, нежели на требования формальных предписаний закона.

Можно выделить следующие основные признаки третейской процессуальной формы:

устанавливается не только законом, но и локальными правовыми актами, усмотрением сторон и состава суда;

не является всеобъемлющей (допускается осуществление процессуальных действий в иных, не запрещенных формах);

закон не всегда содержит требования к ее внутреннему содержанию.

Столь существенная разница в содержании понятия третейской процессуальной формы возникает не только в силу различий в законодательном регулировании, но в силу особенностей правовой природы третейского суда, ее использующей.

Защита гражданских прав эффективна лишь в том случае, если истец имеет возможность в результате разрешения спора получить реальное исполнение решения суда. Третейское разбирательство хотя и основано на согласовании взаимной воли сторон, в момент своего начала все равно имеет своей целью защиту прав, а не является примирительной процедурой, такой, как посредничество.

Принципиальным отличием обеспечения иска в третейском разбирательстве служит то, что третейский суд не имеет возможности принудительно исполнить вынесенное определение об обеспечительных мерах. В силу негосударственного характера у третейского суда нет властных полномочий, позволяющих использовать органы исполнения судебных актов, как нет и собственного механизма принудительного исполнения. Это обстоятельство приводит к тому, что обеспечение иска становится одной из форм содействия государственной судебной системы третейскому разбирательству.

Второе отличие вытекает из договорного характера возникновения компетенции третейского суда. Статья 25 <garantF1://12027543.25> Закона о третейских судах носит диспозитивный характер и предусматривает возможность для третейского суда распорядиться о введении обеспечительных мер, только если иное не установлено в третейском соглашении.

Поскольку обеспечительные меры направлены на регулирование и обеспечение процесса исполнения решения, то они в большей степени влияют на исполнительное производство, а не на процесс разрешения спора. Исполнительное производство относится к сфере публичного права и является исключительной компетенцией государства. Поэтому рассмотрение государственным судом заявления о принятии обеспечительных мер третейским судом не является вмешательством в его компетенцию.

Различия в регулировании процедуры обеспечения иска при рассмотрении спора третейским судом, существующие в Законе о третейских судах и в АПК РФ представляются более существенными. В ст. 25 <garantF1://12027543.25> Закона о третейских судах предусмотрено, что заявитель обращается в третейский суд и тот выносит определение о принятии обеспечительных мер. Арбитражный суд исполняет контрольные функции в отношении вынесенного третейским судом определения о принятии обеспечительных мер.

Указанное разногласие АПК <garantF1://12027526.0> РФ и Закона <garantF1://12027543.0> о третейских судах по вопросу о введении обеспечительных мер вызвано тем, что есть два способа обеспечения исковых требований: императивный и диспозитивный. При диспозитивном способе обеспечительных мер третейский суд может ввести их самостоятельно, но они распространяют свое действие исключительно на стороны третейского разбирательства, не обеспечиваются принудительной силой государства и добровольно исполняются сторонами. Императивный способ обеспечения иска отличается тем, что он базируется на введении принудительных обеспечительных мер, т.е. введении этих мер при помощи принудительной силы государства. Способ введения обеспечительных мер описанный в АПК РФ, как раз и является императивным: он основан на реализации государством своих властных полномочий по принудительному обеспечению судебных решений и обеспечению для сторон реальной и эффективной защиты своих прав.

В третейском разбирательстве существует принцип конфиденциальности, противоположный принципу гласности, закрепленному в государственном судопроизводстве. Другая особенность проявления этого принципа состоит в том, что возможность нахождения в помещении, где происходит рассмотрение дела, имеют только представители сторон; присутствие любых иных лиц может быть только с согласия сторон. Этот же принцип запрещает третейским судам производить обобщение своей практики, не устранив идентифицирующие стороны признаки.

Принцип конфиденциальности охраняет интерес сторон в неразглашении сущности их правоотношений, если такое разглашение может причинить вред одной из сторон.

Возникновение компетенции третейского суда на основании третейского соглашения, заключенного сторонами, вызывает отличия в возможностях ответчика предъявить встречный иск. Как известно, предъявление встречного иска является одним из способов защиты прав ответчика в судебном процессе. Критерии признания иска встречным хорошо известны процессуальной науке[38,с.119].

Иначе обстоит дело с возможностью предъявления иска в третейском разбирательстве. Предъявление встречного иска в третейском разбирательстве регулируется ст. 24 <garantF1://12027543.24> Закона о третейских судах. Указанная норма несколько изменяет критерии для признания иска встречным. В третейском разбирательстве достаточно лишь оценочного критерия «существования взаимной связи встречного требования с требованием истца». Однако вводится еще дополнительный критерий - допустимость рассмотрения спора в соответствии с третейским соглашением. Соответственно, ключевым предметом исследования третейского суда является его компетенция на рассмотрение встречного иска.

Возможность третейского суда рассматривать любое заявленное требование, неважно, - основное или же встречное, возникает лишь при наличии соглашения сторон, по которому они наделяют третейский суд правом рассмотреть определенный спор или группу споров. Поэтому предъявление встречного иска может базироваться на том же третейском соглашении, на основании которого был заявлен первоначальный иск, или же на основании третейского соглашения, содержащегося в другом документе и, возможно, касающегося иного правоотношения сторон.

Возможность проведения зачета встречных требований во время процедуры третейского разбирательства законодатель урегулировал, используя те же условия о возможности его проведения, что и при встречном иске.

Не меньше проблем возникает при взаимодействии третейского разбирательства с государственной судебной системой. Проблема состоит в том, что законодатель достаточно исчерпывающим образом урегулировал вопросы преюдиции внутри государственной судебной системы, но не урегулировал влияние судебных актов третейского суда на судебный процесс и наоборот. Применительно к возможности одновременного рассмотрения тождественных исков, рассматриваемых в третейском суде и в государственном, в силу ч. 1 ст. 148 <garantF1://12027526.1481> АПК РФ арбитражный суд должен оставить иск без рассмотрения, если в производстве третейского суда имеется тождественное дело. Если арбитражный суд в процессе рассмотрения дела установит, что по тождественному делу имеется принятое решение третейского суда, то он должен прекратить производство по делу в силу ч. 1 ст. 150 <garantF1://12027526.15001> АПК РФ. Аналогичное правило содержится и в ст. 38 <garantF1://12027543.38> Закона о третейских судах, которое обязывает третейский суд прекратить производство по тождественному делу, по которому уже вынесено судебное решение, вступившее в законную силу.

Ситуация, когда в третейском суде и в государственном суде рассматриваются иски, порождающие близкий или же идентичный правовой результат, но которые, тем не менее, не являются тождественными, получила образное название «проблемы параллельных исков». С некоторой натяжкой эту ситуацию можно распространить и на иски, которые тесно связаны с предметом рассматриваемого иска и которые неизбежно окажут влияние на рассматриваемый спор.

Орган, который будет производить защиту прав и рассматривать возникший спор, - третейский суд или государственный суд - определяется истцом посредством разграничивающего по судебным органам механизма компетенции на рассмотрение конкретного спора. Компетенция третейского суда всегда является исключением спора из его подведомственности государственному суду и происходит посредством заключения третейского соглашения. В силу этого соглашения каждый конкретный спор подведомственен точно определенному суду.

Все случаи предъявления параллельных исков объединены одним общим признаком: указанный иск предъявляет субъект, который не подписывал третейское соглашение, а, соответственно, соглашение об исключении данного спора из юрисдикции государственного суда на него не распространяется. В то же время непосредственные стороны спорного правоотношения, которые вступили в соответствующие права и приняли на себя обязанности, своей волей наделили компетенцией по урегулированию спора третейский суд. Все это приводит к тому, что одно и то же правоотношение будет предметом судебного рассмотрения в разных судебных органах, каждый из которых вправе принять по спору свое решение, которые могут быть прямо противоположны друг другу.

На наш взгляд предпочтительнее было бы законодательное регулирование, разрешающее двойственность ситуации с параллельными исками. Подход к урегулированию названной проблемы должен опираться на необходимость наиболее эффективной защиты гражданских прав субъектов спора, не допускающей ущемления прав иных лиц, интересы которых связаны с интересами спорящих сторон.

Возможно, решение обозначенной проблемы стоит искать, используя механизм, установленный в ч. 4 ст. 194 <garantF1://12027526.19404> АПК РФ для рассмотрения споров об оспаривании нормативных актов, устанавливающий, что дело подлежит прекращению, если есть вступившее в законную силу решение суда по ранее рассмотренному делу, проверившего тот же нормативный акт по тем же основаниям. Представляется, что установление подобного механизма сняло бы значительную часть проблем и привело к существенной процессуальной экономии.

Однако на сегодняшний момент какое-либо однозначное регулирование проблемы параллельных исков отсутствует, а потому следует разрешать возникающие коллизии, исходя из существующего регулирования и руководствуясь общими началами регулирования процессуальной деятельности и деятельности третейских судов. К таким началам следует отнести окончательность разрешения спора путем соответствующей правовой квалификации отношений сторон.

В качестве ключевых особенностей производства по делу в третейском суде следует выделить: возможность влияния сторон на правила рассмотрения спора; регулирование третейского разбирательства преимущественно диспозитивным методом; низкую степень властных проявлений в отношениях между судом и сторонами; усеченное использование процессуальной формы; более узкий состав участников третейского разбирательства.

2.3 Решение третейского суда. Исполнительное производство

третейский судопроизводство правовой нормативный

В статье 31 Федерального закона «О третейских судах в Российской Федерации» фиксируется одна из наиболее важных особенностей третейского судопроизводства - принцип добровольного исполнения решения, принятого третейским судом. Это и понятно, ибо принцип добровольности исполнения решения третейского суда «вытекает из самой сущности третейского разбирательства: обращаясь в третейский суд по обоюдному согласию и доверяя избранным ими третейским судьям, спорящие стороны провозглашают тем самым свое полное доверие третейскому разбирательству и заявляют о своих обязательствах исполнить принимаемое судом решение, в чью бы пользу оно ни было вынесено, добровольно без какого-либо принуждения»[73,с.608].

Следует отметить, что диспозиция упомянутой нормы несколько противоречива: принцип добровольного исполнения рассматривается как обязанность; однако обязанность не может основываться исключительно на добровольном усмотрении стороны. И в случае с исполнением решения третейского суда такое исполнение подкрепляется санкцией - возможностью принудительно исполнить его, прибегнув к помощи государственных судов. Таким образом, декларирование принципа добровольного исполнения в качестве обязанности сторон неточно. Правильнее говорить в данном случае не о юридической обязанности добровольно исполнять решение третейского суда, а о моральном обязательстве.

В то же время было бы неправильным игнорировать значимость моральной обязанности добровольно исполнять решение третейского суда. Стимулирование добровольного исполнения решений третейских судов является важным признаком высокой правовой культуры общества и, как следствие, значительного укрепления института третейского разбирательства. Как отмечает профессор Е.А. Суханов, решение третейского суда «может быть оспорено участвующей в деле стороной лишь при отсутствии в третейском соглашении упоминания о том, что решение третейского суда является для сторон окончательным. Ведь третейская процедура в принципе рассчитана на добровольное исполнение принятого решения под страхом потери доброго имени в связи с общественным осуждением со стороны предпринимательского сообщества»[120,с.75].

Таким образом, необходимо отличать моральную обязанность по исполнению решения третейского суда, которая базируется на принципе добровольности исполнения, и юридическую обязанность исполнения соответствующего акта, которая обеспечивается наличием механизмов принудительного исполнения.

Помимо прочего стороны и сам третейский суд должны приложить усилия к тому, чтобы решение третейского суда было юридически исполнимо. В литературе справедливо обращается внимание на то, что третейский суд и стороны должны прилагать все усилия к юридической исполнимости решения как при добровольном его исполнении, так и в том случае, если заинтересованная сторона была вынуждена обратиться за его принудительным исполнением в компетентный государственный суд[39,с.14].

Представляется важным отметить и то обстоятельство, что решение третейского суда является правоприменительным актом, который содержит властное предписание, адресованное сторонам третейского разбирательства.

Несмотря на схожесть между решением третейского суда и решением государственного суда как актами юрисдикционных органов, разница между этими правовыми явлениями вряд ли будет подвергнута сомнению.

Решение третейского суда является актом юрисдикционного органа, разрешающего гражданско-правовой спор. Будучи актом правоприменения, решение третейского суда должно быть законным и обоснованным.

Решение по делу является актом, которым завершается третейское разбирательство по существу. Путем принятия решения осуществляется защита нарушенного права либо устраняется неопределенность в материальных правоотношениях, переданных на рассмотрение третейского суда. В этом заключается схожесть между решением, принимаемым третейским судом, и решением, принимаемым компетентным государственным судом.

В то же время ряд признаков отличает третейское решение от акта, принимаемого государственным судом. Во-первых, в отличие от решения государственного суда решение третейского суда не является общеобязательным актом. Во-вторых, принудительное исполнение решения третейского суда не может быть осуществлено без процедуры его признания со стороны государственного суда. В-третьих, решение третейского суда не обладает преюдициальным эффектом (в том смысле, как это понимается действующим процессуальным законодательством). В-четвертых, по формально-юридическим признакам решение третейского суда в отличие от решения государственного суда не может быть пересмотрено в апелляционном, кассационном или надзорном порядке.

Решение принимается большинством голосов третейских судей, которые входят в состав третейского суда, разрешающего спор. Форма, в которой происходит принятие решения, заключается в составлении и подписании третейскими судьями соответствующего текста. Решение подлежит объявлению в заседании третейского суда. Однако данная норма оставляет на усмотрение третейского суда, объявить решение полностью или ограничиться объявлением только резолютивной части решения. При этом законодатель не ограничивает третейский суд какими-либо критериями при выборе формы объявления решения.

В соответствии с п. 2 ст. 33 Федерального закона «О третейских судах в Российской Федерации» под резолютивной частью решения понимается та часть решения третейского суда, которая должна содержать выводы третейского суда об удовлетворении или отказе в удовлетворении каждого заявленного искового требования. Кроме того, в резолютивной части указываются сумма расходов, связанных с разрешением спора в третейском суде, распределение указанных расходов между сторонами, а при необходимости - срок и порядок исполнения принятого решения[79,с.218].

Ранее действовавшее законодательство не предусматривало срока, в течение которого третейский суд должен был направить сторонам мотивированное решение в том случае, если в судебном заседании была объявлена только резолютивная часть. Отныне такой срок составляет 15 дней со дня объявления резолютивной части решения, если только стороны не согласовали иной срок для направления решения.

Закон предоставляет третейскому суду право отложить принятие решения, если он признает это необходимым, и вызвать стороны на дополнительное заседание. Речь в данном случае, по сути, идет о возобновлении третейского разбирательства уже после того, как закончилось исследование материалов дела и доказательств, представленных сторонами, но до принятия решения третейского суда. Установление подобной нормы представляется оправданным, поскольку исключает формальный подход к разрешению спора.

Днем принятия решения третейского суда считается день его подписания третейскими судьями. Закон не оговаривает, какой момент необходимо рассматривать в качестве момента подписания решения - подписание резолютивной части решения или подписание всего текста судебного решения.

От того, каким образом будет оценена данная норма, зависит и определение момента вступления в законную силу решения третейского суда. Федеральный закон «О третейских судах в Российской Федерации» не содержит положений, которые бы регламентировали момент вступления решения третейского суда в законную силу. Между тем решение данного вопроса весьма значимо, особенно для исполнения решения третейского суда, в частности для принудительного исполнения, а также для оспаривания соответствующего акта, принимаемого третейским судом. Действительно, с одной стороны, Федеральный закон «О третейских судах в Российской Федерации» говорит о добровольности его исполнения обязанной стороной (ст. 31).

С другой стороны, как Федеральный закон «О третейских судах в Российской Федерации», так и процессуальное законодательство предоставляют стороне возможность обратиться в трехмесячный срок в компетентный государственный суд с заявлением об отмене решения третейского суда (ст. 40 Федерального закона «О третейских судах в Российской Федерации»; ст. 230 АПК РФ; ст. 418 ГПК РФ). Таким образом, если в третейском соглашении не предусмотрено, что решение третейского суда является окончательным, то в течение трех месяцев остается, казалось бы, правовая неопределенность в отношении его законной силы. Это дает основания некоторым исследователям утверждать, что в том случае, если стороны не оговорили, что решение третейского суда является окончательным, оно вступает в законную силу по истечении трехмесячного срока, предоставленного законом на его оспаривание[77,с.81].

В юридической литературе отмечается, что при определенных условиях определение этого момента может оказаться невозможным и, следовательно, неисполнимым[59,с.7]. Законодатель возложил своего рода бремя ответственности на сторону, которая оспаривает решение третейского суда, за предоставление доказательств по определению момента истечения срока оспаривания (получение решения третейского суда). Однако при этом в законодательстве отсутствуют механизмы, которые позволяли бы разрешать эту ситуацию в том случае, если соответствующие доказательства утрачены. Представляется, что для исключения подобного рода ситуаций было бы целесообразно установить правило, аналогичное правилу в процессуальном законодательстве, регулирующем деятельность государственных судов, и определяющее начало истечения срока путем истечения определенного количества дней с момента принятия оспаривания судебного решения.

Ранее действовавшее российское законодательство допускало возможность проверки компетентными государственными судами законности и обоснованности решения третейского суда при его исполнении. Соответствующие законоположения в подавляющем большинстве случаев вызывали резкую критику в юридической литературе, поскольку создавали легитимные основы для беспредельного вмешательства государственных судов в деятельность третейских судов.

В настоящее время положение исправлено. Действующее законодательство существенным образом ограничивает возможность вмешательства компетентных государственных судов в пересмотр актов третейских судов. Это касается и такой стадии процесса, как стадия выдачи исполнительного листа на принудительное исполнение решения третейского суда.

Судебное производство по приведению третейского решения к принудительному исполнению по своему характеру является дополнительным производством. Если в рамках основного производства рассматриваются и разрешаются вопросы материально-правовых взаимоотношений сторон, то в рамках дополнительного производства рассматриваются вопросы процессуального характера. Именно этим обстоятельством и объясняется запрет компетентным государственным судам пересматривать решения третейского суда по существу дела.

К сожалению, далеко не все судьи понимают природу третейского разбирательства и, как следствие, не понимают характера такой стадии процесса, как производство о выдаче исполнительного листа на принудительное исполнение решения третейского суда. В литературе отмечается, что не редки случаи, когда государственные судьи рассматривают заявление о выдаче исполнительного листа на принудительное исполнение решения третейского суда как исковое заявление[112,с.173].

Сущностные признаки третейского судопроизводства отражены в ст. 44 Федерального закона «О третейских судах в Российской Федерации». Прежде всего это связано с добровольностью подчинения юрисдикции третейского суда и, как следствие, с добровольностью исполнения решения, принимаемого третейским судом.

В то же время необходимо отметить, что третейский суд вправе установить порядок и сроки исполнения принятого им решения. Это подразумевает в том числе и возможность отсрочки исполнения решения третейского суда. В Федеральном законе «О третейских судах в Российской Федерации» предусмотрено, что в том случае, если срок исполнения решения третейского суда не установлен, то это решение подлежит немедленному исполнению. Как показывает анализ практики деятельности третейских судов, в нашей стране в добровольном порядке исполняется около 90% их решений.

В том случае, если решение третейского суда добровольно не исполняется в установленные сроки, оно может быть исполнено в принудительном порядке. С этого момента, т.е. с момента, когда становится очевидным нежелание обязанной стороны добровольно исполнять решение третейского суда, государство в лице компетентных судебных органов включается в процесс реализации решений, принимаемых в третейском судопроизводстве.

До 2002 г. механизм выдачи исполнительных листов на принудительное исполнение решений третейских судов не имел подробного законодательного закрепления, а существовавшие по этому вопросу нормативные указания были противоречивыми и неоднозначными. В настоящее время приведение решений третейских судов к принудительному исполнению детально и унифицированно регулируется нормами Закона <garantF1://10001354.0> РФ «О международном коммерческом арбитраже» и Закона <garantF1://12027543.0> о третейских судах, а также соответствующими главами ГПК <garantF1://12028809.0> РФ и АПК <garantF1://12027526.0> РФ.

В связи с тем, что третейские суды являются негосударственными, альтернативными юрисдикционными органами, механизм принудительного исполнения их решений существенным образом отличается от приведения в исполнение решений государственных судов. Для получения исполнительного листа на принудительное исполнение решения третейского суда следует выполнить ряд процессуальных действий.

В соответствии с требованием ч. 2 ст. 423 <garantF1://12028809.4232> ГПК РФ сторона, в пользу которой принято неисполненное добровольно решение третейского суда, - заявитель обращается с заявлением в компетентный суд по месту жительства или месту нахождения должника, а в случае их неизвестности - по месту нахождения имущества должника.

В ГПК <garantF1://12028809.0> РФ и АПК <garantF1://12027526.0> РФ не определен срок, в течение которого возможна подача заявления о выдаче исполнительного листа на принудительное исполнение решения третейского суда, и момент, с которого следует его исчислять. Данный пробел компенсируется ч. 4 ст. 45 <garantF1://12027543.4504> Закона о третейских судах, предусматривающей, что подобное заявление может быть подано не позднее трех лет со дня окончания срока для добровольного исполнения решения третейского суда.

Пропуск указанного трехлетнего срока влечет за собой возвращение компетентным судом заявления о выдаче исполнительного листа на принудительное исполнение решения третейского суда без рассмотрения (ч. 5 ст. 45 <garantF1://12027543.4505> Закона о третейских судах). Однако в случае уважительности причин пропуска срока на подачу заявления о выдаче исполнительного листа на принудительное исполнение решения третейского суда возможно его восстановление компетентным судом по общим правилам гражданского судопроизводства.

Заявление о выдаче исполнительного листа на принудительное исполнение решения третейского суда подается в письменной форме и подписывается заявителем либо его надлежаще на то уполномоченным представителем. Требования к содержанию заявления и обязательных к нему приложений закреплены в ст. 424 <garantF1://12028809.424> ГПК РФ и ст. 237 <garantF1://12027526.237> АПК РФ и фактически соответствуют требованиям к заявлению об отмене решения третейского суда (ст. 419 <garantF1://12028809.419> ГПК РФ и ст. 231 <garantF1://12027526.231> АПК РФ). В случае подачи заявления с нарушением законодательных требований оно оставляется без движения либо возвращается по правилам ст. 135 <garantF1://12028809.135> или ст. 136 <garantF1://12028809.136> ГПК РФ (ст. 128 <garantF1://12027526.128> или ст. 129 <garantF1://12027526.129> АПК РФ соответственно).

Заявление в выдаче исполнительного листа на принудительное исполнение решения третейского суда рассматривается судьей компетентного суда единолично по общим правилам гражданского или арбитражного процессуального законодательства в срок, не превышающий одного месяца со дня его поступления в суд.

Порядок рассмотрения заявления о выдаче исполнительного листа на принудительное исполнение решения третейского суда (ст. 425 <garantF1://12028809.425> ГПК РФ, ст. 238 <garantF1://12027526.238> АПК РФ) в большей своей части аналогичен процедуре рассмотрения заявления об отмене решения третейского суда (ст. 420 <garantF1://12028809.420> ГПК РФ, ст. 232 <garantF1://12027526.232> АПК РФ). Единственным существенным отличием является предусмотренная в ч. 5 ст. 425 <garantF1://12028809.4255> ГПК РФ и ч. 5 ст. 238 <garantF1://12027526.23805> АПК РФ ситуация, когда параллельно на рассмотрении в компетентном суде (судах) находятся и заявление об отмене решения третейского суда, и заявление о выдаче исполнительного листа на принудительное исполнение решения третейского суда. Подобное возможно в силу следующих причин:

во-первых, обе стороны третейского судопроизводство вправе в одни и те же сроки обратиться с заявлениями в суд: одна - оспаривая решение третейского суда, а вторая - испрашивая на него исполнительный лист;

во-вторых, названные заявления могут рассматриваться в разных судах, так как оспаривание решения третейского суда производится в суде, на территории которого оно принято (ч. 2 ст. 418 <garantF1://12028809.4182> ГПК РФ, ч. 3 ст. 230 <garantF1://12027526.23003> АПК РФ), а заявление о выдаче исполнительного листа на принудительное исполнение решения третейского суда подается в суд по месту жительства или месту нахождения должника, либо, если они неизвестны, по месту нахождения имущества должника (ч. 3 ст. 423 <garantF1://12028809.4232> ГПК РФ, ч. 3 ст. 236 <garantF1://12027526.23603> АПК РФ).

В подобной ситуации судья компетентного суда, если признает это целесообразным, может, в соответствии с ч. 5 ст. 425 <garantF1://12028809.4255> ГПК РФ и ч. 5 ст. 238 <garantF1://12027526.23805> АПК РФ, отложить рассмотрение заявления о выдаче исполнительного листа на принудительное исполнение решения третейского суда.

Предвидя это, Президиум ВАС РФ указал, что «арбитражный суд вправе вынести определение об объединении дел по заявлениям об отмене решения третейского суда и о выдаче исполнительного листа на принудительное исполнение решения третейского суда», если оба заявления поданы в один арбитражный суд[24].

Однако, на наш взгляд, данный подход будет грубо противоречить общей концепции цивилистического процессуального законодательства. Действительно, согласно п. 4 ч. 1 ст. 150 <garantF1://12028809.15014> и ч. 4 ст. 151 <garantF1://12028809.1514> ГПК РФ, а также ч. 2 ст. 130 <garantF1://12027526.13002> АПК РФ судья государственного суда, установив, что в производстве данного суда имеется несколько однородных дел, в которых участвуют одни и те же стороны, вправе объединить эти дела в одно производство для совместного рассмотрения и разрешения, если признает, что такое объединение будет способствовать правильному и своевременному рассмотрению и разрешению дела. Однако указанные нормы относятся исключительно к исковым категориям дел (ГПК) либо закреплены в специальной главе АПК, распространяющейся только на исковые категории дел. Дела же рассматриваемых категорий не могут быть отнесены к исковым категориям, а действующие ГПК и АПК не допускают возможности применения в данной ситуации аналогии закона.

Решая вопрос о приостановлении производства по делу, компетентный суд по ходатайству заявителя может обязать должника в соответствии с правилами гражданского процессуального законодательства предоставить надлежащее обеспечение.

Нормами Закона о третейских судах предусматривается возможность заключения сторонами рассматриваемого в третейском суде дела мирового соглашения. В соответствии с ч. 3 ст. 32 <garantF1://12027543.3203> указанного Закона третейский суд по ходатайству сторон принимает решение об утверждении мирового соглашения. Если условия мирового соглашения не выполняются стороной добровольно, то оно может быть приведено к принудительному исполнению на основании исполнительного листа, выдаваемого компетентным государственным судом - как общей, так и арбитражной юрисдикции (ч. 1 ст. 45 <garantF1://12027543.4501> Закона о третейских судах, ст. 423 <garantF1://12028809.423> ГПК РФ, ст. 236 <garantF1://12027526.236> АПК РФ).

Необходимо отметить, что все указанные нормативные акты закрепляют единообразный подход: если решение третейского суда добровольно не исполнено, то, во-первых, заинтересованная сторона третейского судопроизводства имеет право обратиться в государственный суд с заявлением о выдаче исполнительного листа и, во-вторых, компетентный государственный суд может отказать в этом только по основаниям, исчерпывающий перечень которых содержится в ГПК и АПК РФ.

На первый взгляд в этом вопросе все предельно ясно и конкретно закреплено нормами действующего законодательства. Однако это не всегда соответствует реалиям правоприменительной практики.

Основания для отказа в выдаче исполнительного листа на принудительное исполнение решения третейского суда (ст. 426 <garantF1://12028809.426> ГПК РФ, ст. 239 <garantF1://12027526.239> АПК РФ) в большей части аналогичны основаниям отмены решения третейского суда (ст. 421 ГПК РФ, ст. 233 АПК РФ), в связи с чем отдельными авторами делается поспешный вывод об их полной идентичности[31,с.25]. Однако между этими статьями существуют и значительные отличия. Так, в указанных статьях различно решается вопрос о распределении бремени доказывания между заявителем с одной стороны и стороной третейского судопроизводства либо должником с другой стороны. Если в соответствии с ч. 2 ст. 421 <garantF1://12028809.4212> ГПК РФ (ч. 2 ст. 233 <garantF1://12027526.23302> АПК РФ) доказывать наличие оснований для отмены решения третейского суда должен заявитель, то при решении вопроса о выдаче исполнительного листа на принудительное исполнение решения третейского суда те же самые основания должен доказывать должник. Кроме того, в ст. 426 <garantF1://12028809.426> ГПК РФ и в ст. 239 <garantF1://12027526.239> АПК РФ в числе оснований, требующих обязательного доказывания, содержится дополнительное основание: решение третейского суда еще не стало обязательным или было отменено судом в соответствии с федеральным законом, на основании которого оно было принято.

Необходимо учитывать, что содержащийся в ст. 426 <garantF1://12028809.426> ГПК РФ и в ст. 239 <garantF1://12027526.239> АПК РФ перечень оснований отказа в выдаче исполнительного листа на принудительное исполнение решения третейского суда является исчерпывающим и не подлежащим расширительному толкованию.

На данное обстоятельство обращалось внимание Президиумом ВС РФ в Постановлении от 9 августа 2000 г. по делу №66/2000, в котором, в частности, было указано, что законодательство о третейских судах содержит исчерпывающий, не подлежащий расширительному толкованию перечень оснований к отмене государственным судом решения третейского суда. Кроме того, в нем отмечено, что возможность ссылки на нарушение конкретных норм прямо исключается нормами законодательства о третейских судах, поскольку ни одно из содержащихся в нем оснований не связано с неправильным применением конкретной нормы законодательства РФ.

Если компетентным судом в процессе рассмотрения дела по заявлению о выдаче исполнительного листа на принудительное исполнение решения третейского суда не будет установлено оснований для отказа, то выносится определение о выдаче исполнительного листа, которое, в соответствии с абз. 2 п. 8 ч. 3 ст. 45 <garantF1://12027543.450832> Закона о третейских судах подлежит немедленному исполнению. В противном случае выносится определение об отказе в выдаче исполнительного листа на принудительное исполнение решения третейского суда.

Правовые последствия отказа в выдаче исполнительного листа на принудительное исполнение решения третейского суда (ч. 3 <garantF1://12028809.4273> и ч. 4 ст. 427 <garantF1://12028809.4274> ГПК РФ, ч. 3 <garantF1://12027526.24003> и ч. 4 ст. 240 <garantF1://12027526.24004> АПК РФ) такие же, как и последствия отмены решения третейского суда (ч. 3 <garantF1://12028809.4223> и ч. 4 ст. 422 <garantF1://12028809.4224> ГПК РФ, ч. 3 <garantF1://12027526.23403> и ч. 4 ст. 234 <garantF1://12027526.23404> АПК РФ).

Принятое компетентным судом по результатам рассмотрения заявления о выдаче исполнительного листа на принудительное исполнение решения третейского суда определение в соответствии с ч. 5 ст. 427 <garantF1://12028809.4275> ГПК РФ и ч. 5 ст. 240 <garantF1://12027526.24005> АПК РФ может быть обжаловано как заявителем, так и должником в десятидневный срок в вышестоящий суд по общим правилам ГПК РФ и АПК РФ.

Исполнительный лист, выданный на принудительное исполнение решения третейского суда, подлежит исполнению по общим правилам исполнительного производства.

ГЛАВА 3. ПРОБЛЕМЫ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ТРЕТЕЙСКИХ СУДОВ И ТРЕТЕЙСКОГО СУДОПРОИЗВОДСТВА

.1 Проблемы правового регулирования деятельности третейских судов

Понятие третейского суда соединяет в себе различные правовые явления. В постоянно действующем третейском суде оно включает в себя как организацию, при которой функционирует третейский суд, так и состав суда, рассматривающего спор. В третейском суде, созданном для разрешения конкретного спора, это понятие охватывает только третейского судью или состав суда. Поэтому среди специалистов в данной области существует точка зрения, которая рассматривает третейский суд не как юрисдикционный орган, а как деятельность или метод разрешения споров. Здесь третейский суд является не институциональным образованием, а частноправовой процедурой по защите прав.

Разделение государственной власти на законодательную, исполнительную и судебную призвано гарантировать право человека осуществлять свою власть. В частности, принят ряд законов, направленных на реформирование судебной системы. Но обеспечивает ли существование самой судебной системы и судебной власти защиту прав? Можно ли утверждать, что государственная судебная система может решить поставленную задачу наиболее эффективным способом? Формы защиты не должны исчерпываться только возможностями государственного правосудия. Субъекты права могут выбирать легитимные формы защиты права исходя из их эффективности. Одной из таких форм является третейский суд, эффективность которого зависит в первую очередь от уровня правосознания общества и от отношения государства к данному институту.

Основополагающие правовые акты - Европейская конвенция о защите прав человека, Декларация прав человека, Конституция Российской Федерации - не упоминают о третейском суде. Поэтому резонно возникает вопрос, насколько легитимен третейский суд и может ли он осуществлять защиту гражданских прав, каково его место в ряду правозащитных органов и не является ли само его существование нарушением права граждан на обращение к правосудию? Данная позиция уже не раз находила своих последователей. Так, Н. А. Чечина пишет: «Отказ принципа осуществления правосудия только судом есть отход от монополии гражданской юстиции, то есть практически не что иное, как ограничение конституционного права на судебную защиту»[129,c.43]. Соответственно, если исходить из доминирования государства в судебной сфере, то третейский суд является здесь лишним элементом.

В соответствии со ст. 118 Конституции правосудие в России осуществляется только судом посредством конституционного, гражданского, административного и уголовного судопроизводства. Законодательство исчерпывающе определяет систему судов: конституционные суды, федеральные суды общей юрисдикции и арбитражные суды. Третейские суды не входят в судебную систему России[21].

Этот вывод опирается на действующее законодательство и существующее определение правосудия как рассмотрения споров и осуществления судебной власти в особом порядке от имени государства. Правосудие выступает высшей, но не единственной формой защиты гражданских прав. Мировой суд не выносит решение именем государства, но ему не отказывают в праве на отправление правосудия.

Исходя из этого, Е. А. Суханов считает, что деятельность третейского суда является правосудием, поскольку третейские суды есть юрисдикционные органы по защите гражданских прав[71,c.7]. Близкой позиции придерживается Е. М. Цыганова, считая третейское судопроизводство правоохранительной деятельностью в форме негосударственной судебной власти[126,c.40]. А. С. Мямин прямо указывает на то, что третейские суды осуществляют правосудие[91,c.17]. Третейский суд органично вписывается в систему защиты прав. Он выносит решения не именем государства, но в порядке, им предусмотренном и обеспечивающем возможность принудительного исполнения государством принятых третейским судом решений.

В рамках данной проблемы остается такой вопрос, как правомерность использования терминов «судопроизводство» и «правоприменение» в отношении третейского разбирательства. Оба этих термина используются в отношении государственных судов. Возможность их применения к третейским судам неизбежно ведет к выявлению признаков, позволяющих отнести третейское разбирательство к судопроизводству. А. И. Зайцев пришел к выводу, что третейские суды осуществляют судопроизводство. Его вывод основан на общности признаков функционирования судов, процессуальных институтов, нормативных актов, основ и целей деятельности [58,c.13].

Сущность судопроизводства с достаточной ясностью вытекает из самого понятия. Подвергнув анализу понятие судопроизводства трудно не увидеть существенных отличий между государственным судопроизводством и третейским разбирательством. Является ли деятельность третейского суда правоприменением, так же зависит от его признаков. Третейскому разбирательству присущи все признаки правоприменения за исключением того, что это функция государственного органа. Ю. К. Осипов считал, что «под применением права следует понимать не только издание компетентным органом властного акта, обязывающего участников спорного правоотношения к определенному поведению, а всю деятельность органов государства по реализации конкретной нормы права». Так же он отметил: «Привлечение негосударственных органов к правоприменению происходит в той мере, в какой государство это считает необходимым»[96,c.26].

Развитие третейского разбирательства привело к формированию различных подходов к определению его места в системе органов по защите прав. Являясь юрисдикционным органом, третейский суд не утрачивает своей частноправовой природы. Эта двойственность положения приводит к тому, что третейский суд наделяется компетенцией на разрешение спора самими сторонами, но государство легитимизирует его решения, встраивая их в существующий механизм защиты прав. Сила этих решений может быть различна в зависимости от применяемого государством подхода к регулированию третейского разбирательства, но при этом третейский суд остается вполне эффективным механизмом разрешения правовых конфликтов.

Говоря о начале третейского разбирательства, необходимо еще раз отметить, что оно возникает благодаря третейскому соглашению. Но можно ли говорить о том, что эта компетенция носит сугубо частный характер и не затрагивает публичной сферы? Только ли стороны третейского судопроизводства, а не само государство, наделяют третейский суд компетенцией по разрешению правового спора?

Компетенция третейского суда возникает вследствие юридического факта - действий сторон по выбору формы защиты права, и как следствие - выражения их волеизъявления в третейском соглашении. Однако она имеет совершенно иной характер, чем компетенция государственного суда. Вообще, базовым признаком процессуальной отрасли являются отношения власти-подчинения». По мнению Н. А. Чечиной, «властный характер процессуальных отношений определяется тем, что их обязательным субъектом является суд, который занимает положение руководящего субъекта в процессе»[128,c.11]. С. А. Курочкин считает, что отношения между третейским судом и сторонами аналогичны отношениям в государственных судах и характеризуются как отношения власти-подчинения[77].

Другие специалисты в области третейского разбирательства, в частности М. Э. Морозов, категорически не согласны с данной точкой зрения. Характер отношений третейского суда и участников третейского судопроизводства нельзя описать через отношения власти-подчинения, характерные для государственного судопроизводства. Признаки, указывающие на существование этих отношений, проявляются крайне слабо, в то же время ярко проявляются в этих взаимоотношениях принципиально иные методы регулирования[89,c.48]. Третейский суд не вправе давать сторонам обязательные для них указания, за исключением случаев налагать на них меры ответственности на ненадлежащее поведение в процессе. Полномочия третейского суда производны от полномочий сторон, которые наделили его компетенцией, в силу этого у третейского суда отсутствует возможность принуждения.

Вполне естественно проявление властных отношений в конечной фазе третейского судопроизводства - решении третейского суда, поскольку оно волевым образом изменяет правоотношения сторон. В то же время правовой статус решения не является доказательством наличия отношений власти-подчинения между судом и сторонами в течение судебного процесса в силу того, что такие отношения возникают по воле самих сторон.

Спорный правовой статус решения третейского суда не дает оснований утверждать, что его принятие - выражение господства суда над сторонами. Возможность его принудительного исполнения возникает лишь вследствие судебного акта, вынесенного государственным судом. Это так же указывает на то, что властный эффект проявляется не в силу наделения третейского суда полномочиями от сторон, а через волю государства посредством реализации им судебной власти.

В этом свете вполне справедливы вопросы, которые задает профессор И. С. Зыкин: «До какой степени должна идти юридизация арбитража, идет ли она ему во благо? Что есть совершенствование регулирования? Не оборачивается ли оно излишней формализацией арбитража? Если арбитраж становится все большим подобием государственных судебных органов, не потеряет ли он свою привлекательность в глазах сторон: гибкость, оперативность, меньший формализм?»

Солидаризируясь с точкой зрения профессора Зыкина, отметим, что одна из самых больших опасностей, которая подстерегает систему третейских судов, - это попытка инкорпорироваться их в государственную юрисдикционную систему, в систему государственного правосудия.

С другой стороны, огромная проблема, связанная с контролем государства над третейскими судами, состоит в том, что в 1990-е годы было создано много лжесудов и «карманных» третейских судов, связанных, как правило, с банками. Подобные суды, как отметил Председатель ВАС РФ А. А. Иванов, создаются недобросовестными участниками экономического оборота для самих себя, дискредитируют репутацию системы третейских судов и подрывают доверие к ним. В качестве примера Иванов привел дело, в котором ВАС усмотрел чуть ли не мошенническую схему. Суд рассмотрел дело без участия стороны, которая даже не была уведомлена о заседании. Когда дело дошло до государственного суда, то выяснилось, что все материалы разбирательства уничтожены: по регламенту этого третейского суда срок хранения документов составлял три месяца. Арбитражные суды первой и кассационной инстанций тогда отменили решение третейского суда, уничтожившего материалы дела. Дело попало в президиум ВАС, который признал отмену законной.

«Сейчас необходимо принять меры для их упразднения», - заявил Антон Иванов, - «третейские суды должны остаться только при торгово-промышленных палатах, которых должно быть всего по одной на каждый субъект федерации».

Однако практикующие юристы и теоретики в данной области расходятся во мнениях с Председателя ВАС. «В России известны третейские суды при крупных коммерческих организациях: такой суд, например, существовал при РАО ЕЭС. «Третейский суд при "Газпроме», действующий уже более 15 лет, себя ни разу не дискредитировал», - комментирует управляющий партнер адвокатского бюро «Бартолиус» Юлий Тай.

Начальник управления судебной защиты Промсвязьбанка Алена Антонова поддерживает инициативу главы ВАС: «Она позволит устранить ситуации с "карманными" судами, к которым прибегают недобросовестные участники рынка для поглощения активов должников». Вице-президент, начальник юридического управления Новикомбанка Дмитрий Исаев опасается, что наличие только одного третейского суда в регионе уничтожит конкуренцию и приведет к снижению качества рассмотрения споров. Руководитель судебно-арбитражной практики юридической компании «Яковлев и партнеры» Кира Корума отмечает, что не все третейские суды «карманные», а их большое количество позволяет разгрузить государственные суды. По мнению Юлия Тая, проблему лжесудов можно решить, введя «качественный порог»: например, если более 10% третейских решений отменяется потом государственными судами, то такой третейский суд расформировывается.

Ст. 2 Закона дает нам понятие правил постоянно действующего третейского суда - уставы, положения и регламенты, содержащие правила третейского разбирательства. Системное изучение норм ст. 2 и ст. 3 позволяет сделать вывод о неравнозначности этих актов. Закон предусматривает, что одним из обязательных условий образования постоянно действующего третейского суда является утверждение положения о постоянно действующем третейском суде. В то же время уставы и регламенты не носят обязательного характера, поскольку правила разбирательства могут полностью содержаться в соответствующем положении.

Вместе с тем данный вывод справедлив только для третейских судов, созданных после вступления в силу соответствующего Закона. Это объясняется тем, что действующие до принятия Закона Временное положение о третейском суде для разрешения экономических споров и Положение о третейском суде (приложение №3 к ГПК РСФСР) аналогичных норм не содержали.

Постоянно действующие третейские суды по-разному подходят к вопросу о наименовании своих локальных актов, например, Третейский суд при ТПП Санкт-Петербурга действует на основании регламента. Локальными актами третейского суда при ТПП Москвы являются Положение и Регламент работы.

Здесь, на наш взгляд, в деятельности тех судов, которые руководствуются регламентами и уставами в своей деятельности, возникает существенное противоречие с Законом. Ст. 3 Закона говорит, что «постоянно действующий третейский суд считается образованным, когда организация - юридическое лицо ... утвердила положение о постоянно действующем третейском суде». Именно положение, а не устав или регламент. Ст. 47 Закона указывает, что вместе с принятием Закона утрачивают свою силу следующие нормативные акты - те самые Временное положение о третейском суде для разрешения экономических споров и Положение о третейском суде - приложение №3 к ГПК РСФСР 1964 г. Поэтому можно говорить о том, что те третейские суды, которые руководствуются в своей деятельности не положением, а уставом или регламентом, не привели свою деятельность в соответствие с Законом.

3.2 Проблемы организации третейского судопроизводства

Правовая природа взаимоотношений сторон третейского судопроизводства и суда диктует необходимость соотнесения природы этих отношений с уже известными правовыми конструкциями: оказывает ли третейский суд услуги сторонам и, соответственно, какова правовая природа этих услуг и можно ли отнести деятельность третейского суда к одному из известных видов гражданско-правовых сделок?

Обращаясь в третейский суд, стороны не заключают с третейским судом договор о рассмотрении спора между ними, а руководствуются нормами, закрепленными в регламенте суда и законе. Никто из них не обладает правами, предоставленными ГК РФ сторонам по договору о возмездном оказании услуг. При обращении в суд цель истца не рассмотрение спора, а удовлетворение исковых требований. Но обязанностью суда является вынесение законного решения, а не удовлетворение требований истца. В этом смысле функция третейского суда принципиально отличная от внешне схожих работ. Еще меньше сходства у третейского судопроизводства с договором подряда, поскольку действия сторон направлены не только на достижение результата, но и на регулирование самого процесса его получения, и при этом отсутствует овеществленный результат выполнения этой работы.

Таким образом, деятельность третейского суда нельзя отнести к известным видам гражданско-правовых сделок. Отличия от них вызваны субъектным составом и целью вступления в данные правоотношения. Возникновение правоотношений инициируется сразу двумя субъектами с одной стороны, при этом их интересы в отношении того, как должен быть разрешен спор, изначально различаются. Цель вступления в эти отношения носит сугубо процедурный характер и связана с имуществом через право на защиту этого интереса.

Еще одним аспектом взаимоотношений сторон третейского судопроизводства является проблема правопреемства в процессе. При этом важно, насколько прочно связаны с собой участники третейского процесса и насколько их соглашение носит личный характер. Допустима ли вообще перемена лиц и правопреемство в третейском судопроизводстве?

Если исходить из ст. 5 ФЗ «О третейских судах в РФ», определяющей. что третейское соглашение заключается между сторонами, можно прийти к выводу о нераспространении действия третейской оговорки на правопреемника, поскольку соглашение здесь отсутствует. Например, И. М. Резниченко считает третейское соглашение строго персонифицированным и основанным на взаимном доверии сторон, а для субъекта небезразличен новый партнер. Поэтому он имеет право принять или не принять нового должника в этом качестве. Аналогичное право имеется и у правопреемника - отказаться от третейского соглашения. По мнению Резниченко, правопреемство как процессуальный институт вообще не существует в третейском разбирательстве ввиду того, что правопреемник оказался бы связанным третейским соглашением, которого не заключал, а соответственно, лишался бы своего конституционного права на судебную защиту[110,c.108].

С другой стороны, в соответствии со ст. 384 ГК РФ право первоначального кредитора переходит к новому в том же объеме и на тех же условиях, которые существовали к моменту перехода права, если иное не предусмотрено законом или договором. Соответственно, если заключенный между сторонами договор уступки прав не устанавливает ограничений, на нового кредитора распространяется весь правовой режим, которому подчиняется договор, в том числе и все права, которыми обладал первоначальный кредитор. Поэтому представляется нелогичным, что вырывается ода из частей правового режима сделки, а остальные следуют ее судьбе. Данная точка зрения подкрепляется разъяснениями Президиума ВАС в Постановлении от 17.06.1997 г. № 1533/97. Аналогичную позицию принимает МКАС при ТПП РФ, который в деле № 174/1997 решением от 25.12.1998 г. указал, что арбитражная оговорка распространяется и на правопреемника стороны контракта, которому переуступлены права и обязательства по контракту[106,c.246].

Проанализировав указанные точки зрения мы приходим к выводу, что перемена лиц в основном обязательстве влечет за собой перемену лиц и в третейском соглашении, за исключением случаев, когда исполнение третейского соглашения явно связано с личностью сторон, например как в биржевых или корпоративных спорах. Особенностью процессуальных отношений является то, что они возникают с судом, а не между субъектами. В третейском судопроизводстве взаимоотношения между сторонами не просто присутствуют, а определяют процессуальное поведение сторон и суда.

Так же не совсем ясен смысл ст. 1 Закона, посвященной определению круга дел, которые могут быть предметом третейского разбирательства. Сам законодатель определяет подведомственность дел третейскому суду весьма широко: в третейский суд могут по соглашению сторон передаваться любые споры, вытекающие из гражданских правоотношений, если иное не установлено законом[92].

Если расположить эти ограничения системно, можно получить следующие выводы. Во-первых, указание на то, что третейский суд разрешает именно споры, наводит на мысль о том, что им не подведомственны дела об установлении фактов, имеющих юридическое значение, так как в делах такого рода отсутствует гражданско-правовой спор.

Во-вторых, встает вопрос о том, какие отношения подпадают под гражданско-правовое регулирование. Дискуссия здесь состоит в обсуждении проблемы распространения сферы действия ГК РФ на семейные, трудовые, корпоративные, земельные отношения.

В целом, можно было бы согласиться с позицией, в соответствии с которой споры, связанные с имущественными отношениями, возникшими в соответствующих смежных отраслях, могут быть предметом третейского разбирательства[71]. На верность этого предположения указывают некоторые нормы земельного законодательства, согласно которым земельный спор может рассматриваться третейским судом (п. 2 ст. 64 ЗК РФ).

В сфере трудовых правоотношений вопреки мнению некоторых ученых [122,c..27] передача индивидуального спора в третейский суд не возможна, так как в соответствии со ст. 382 ТК РФ органами по рассмотрению подобных споров являются комиссии по трудовым спорам и суд.

Особый интерес представляет вопрос о том, могут ли споры, возникающие в сфере корпоративного права, быть предметом рассмотрения в третейском суде? Нет никаких сомнений в том, что корпоративные отношения охватываются определением предмета гражданско-правового регулирования. Практика арбитражных судов свидетельствует о том, что случаи включения третейской оговорки в устав хозяйственных обществ встречаются в деловой практике и суды относятся к такой оговорке благосклонно[15].

Еще один крупный блок «внутренних» проблем системы третейских судов, на наш взгляд, кроется в институте решения третейского суда.

Принимая решение, третейский суд квалифицирует правоотношения как уполномоченный орган по разрешению споров. При наличии у него компетенции последствием принятия решения будет распространение его действия в части квалификации правоотношений сторон спора. Если государство признает правовую силу и окончательность решения третейского суда, обеспечивает его принудительное исполнение, о чем говорилось ранее, то оно не должно вмешиваться и пересматривать решение третейского суда. Данный подход нашел отражение в арбитражной практике и свидетельствует о признании за третейским судом права окончательно квалифицировать правоотношения сторон, которое будет признаваться государственным судом.

Однако решение третейского суда не обладает свойством преюдициальности, по мнению М. А. Попова, в силу отсутствия указания на это процессуального закона, кроме того, «преюдициальность является институтом доказательственного права, которое само по себе является частью процессуального права»[104,c.39].

С другой стороны, ст. 33 Закона о третейских судах устанавливает обязательное требование к решению третейского суда - указание в нем на установленные судом обстоятельства дела, ст. 46 содержит прямой запрет для государственных судов производить исследование обстоятельств, которые были установлены третейским судом.

Допустимо ли, что государство придает решению третейского суда признак обязательности, не допускает предъявления тождественных исков в государственный суд, не предполагает возможности иного способа защиты прав, но в то же время допускает, что установленные третейским судом обстоятельства по делу не соответствуют действительности или решение принято на основании неверной квалификации правоотношений сторон?

Одним из признаков решения государственного суда, вступившего в силу, является его предполагаемая законность и обоснованность. Эти признаки не в полной мере могут характеризоваться решение третейского суда. Данные требования делают нелегитимными немотивированные решения суда, вынесенные «по справедливости». В то же время основания для отмены решения третейского суда или отказа в выдаче исполнительного листа законом ограничены только явными случаями нарушения третейского процесса и основополагающих принципов права. Если решение третейского суда нарушит какие-либо нормы права или будет недостаточно обоснованным, то государство все равно будет его признавать, не сможет его отменить или отказать в выдаче исполнительного листа. Именно эти обстоятельства и служат основным препятствием для признания того, что установленные в решении факты имеют правообразующее значение для третьих лиц, и их, с определенными ограничениями, можно приравнять к фактам, установленным решением государственного суда.

Двойственное положение и отсутствие однозначного регулирования являются правовой аномалией, которая не позволяет участникам эффективно выбирать способы защиты своих прав, поскольку последствия такого выбора не ясны. Следует закрепить законодательную презумпцию действительности решения третейского суда, как и сделок в гражданском праве, поэтому пока решение третейского суда не отменено, установленные в нем обстоятельства можно считать достоверными[88].

Момент вступления в законную силу решения третейского суда законодательство вообще не определяет, хотя и использует данный термин применительно к решениям третейских судов. Например, ст. 38 Закона указывает, что основанием к прекращению третейского судопроизводства является вступившее в законную силу решение третейского суда.

Законодательство не содержит легального определения вступления в законную силу, однако об этом понятии можно судить исходя из следующих свойств - неизменность, неопровержимость, исключительность, преюдициальность, исполнимость. Применимость данных критериев к решению третейского суда можно назвать относительной, потому что например, исключительность решения государственного суда состоит в том, что оно выражает волю государства. Решение же третейского суда выражает волю частных лиц.

Поэтому, мы думаем, стоит согласиться с мнением О. Ю. Скворцова, что решение третейского суда вступает в законную силу с момента, когда считается принятым. Поскольку с этого момента у сторон появляется обязанность исполнять решение.

В то же время, необходимо отметить, что в законодательстве отсутствуют нормы, которые бы регламентировали порядок определения для окончания срока для добровольного исполнения решения третейского суда. Единственное исключение сводится к тому, что третейский суд, принимая решение, в резолютивной части при необходимости может указать срок и порядок его исполнения. Однако не ясно, что означает термин «при необходимости» и в какой степени обязательно требование к третейскому суду определять срок исполнения решения.

В этой связи представляется, что, поскольку законодательно не определен срок добровольного исполнения решения, такой срок должен указываться третейским судом во всех случаях при принятии решения, которым удовлетворяются исковые требования и ответчик понуждается к совершению каких-либо действий. Это означает, что указанная норма устанавливает в качестве начальной даты истечения трехлетнего срока подачи заявления о выдаче исполнительного листа окончательный срок исполнения решения третейского суда, определенного в самом решении. Нарушение срока подачи заявления о выдаче исполнительного листа является основанием для его возвращения судом заявителю без рассмотрения.

В последнее время в литературе появились предложения узаконить возможность вынесения третейскими судами в Российской Федерации промежуточных (частичных) решений. Как отмечается в литературе, вынесение промежуточных решений характерно для международного коммерческого арбитража <#"justify">На сегодняшний день в России третейское разбирательство в целом урегулировано. Два федеральных закона - «О международном коммерческом арбитраже» и «О третейских судах в Российской Федерации», а также согласованные изменения в процессуальных кодексах (Арбитражный процессуальный кодекс Российской Федерации и Гражданский процессуальный кодекс Российской Федерации) регламентируют все основные вопросы статуса, деятельности третейских судов, как международных, так и «внутренних», а также вопросы оспаривания и исполнения принятых ими решений.

Однако принятие вышеуказанного законодательства, конечно же, не исключает всех тех проблем третейского разбирательства, которые реально существуют сегодня в России. Многие положения законодательства нуждаются в теоретическом осмыслении, в реализации через практику как третейских судов, так и через судебно-арбитражную практику, которая в настоящее время только начинает складываться.

Многие проблемы деятельности третейских судов имеют не юридический характер, а находятся в социально-экономической и психологической плоскости. С решением проблем законодательного урегулирования процедур третейского судопроизводства сами по себе не уходят в прошлое вопросы институционализации и распространения третейских судов как способов разрешения правовых споров, конкурирующих с государственным правосудием. К сожалению, российские традиции таковы, что слово законодателя не оказывается решающим для укоренения того или иного социального или юридического института. Именно поэтому скептическое отношение к третейскому судопроизводству как альтернативе государственным судам характерно для российских юристов и общественности в целом.

Третейские суды на наш взгляд - это один из основных институтов гражданского общества. Без развитого гражданского общества не возможно существование и функционирование современного правового государства. Опыт развитых западных государств показывает, что участники экономического оборота относятся к третейским судам весьма положительно, так как третейское судопроизводство «создано» для быстрого и эффективного устранения споров и проблем в экономической деятельности. Поэтому развитие института третейского суда и судопроизводства крайне необходимо в условиях становления правового государства в Российской Федерации.

Законодательство, регулирующее третейское судопроизводство, сочетает в себе материально-правовые и процессуальные элементы, в силу чего имеет специфический режим правового регулирования, отличный от режима регулирования как частного, так и публичного права. Поэтому данный институт не находит ограниченного места ни в гражданском, ни в процессуальном праве.

Среди важных направлений развития правового регулирования третейского судопроизводства - усовершенствование норм, регулирующих определение четкой предметной подведомственности дел, которые компетентны рассматривать третейские суды. Необходимо более четко определиться с категориями споров передаваемых на разрешение третейского суда. Обусловлено это тем, что ряд споров возникает на стыке частных и публичных отношений либо может иметь смешанный - частноправовой и одновременно публично-правовой - характер.

Еще один существенный аспект третейского судопроизводства - установление последствий принятия третейским судом решения. Тенденции развития права состоят в ослаблении вмешательства государства в частные дела, что приводит к усилению значения частноправового метода регулирования и укреплению третейского суда как альтернативной формы защиты прав.

Процесс формирования третейского судопроизводства как отрасли может быть завершен, когда данный институт обретет внутреннее единство, утвердятся основные концепции третейского судопроизводства относительно его правовой природы и места в системе отраслей законодательства.

Третейский суд и судопроизводство - это сложная отрасль права, имеющая свои институты. И так как она находится на стыке материального и процессуального права, а третейское судопроизводство отлично от гражданского и арбитражного, здесь существует множество проблемных вопросов и пробелов в праве. Пробелы отчасти регулируются аналогией права, однако для эффективной работы третейского суда как института гражданского общества необходим детальный анализ проблемных аспектов и поиск путей их решения, преимущественно законотворческим методом.

СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННОЙ ЛИТЕРАТУРЫ

Нормативные и иные правовые акты

.Арбитражный регламент ЮНСИТРАЛ, Резолюция 65/22, принятая Генеральной Ассамблеей ООН 28.04.76 г.

.Конституция Российской Федерации, принята всенародным голосованием 12.12.1993 (с учетом поправок, внесенных Законами РФ о поправках к Конституции РФ от 30.12.2008 №6-ФКЗ, от 30.12.2008 №7-ФКЗ).

.Федеральный конституционный закон от 31.12.1996 №1-ФКЗ (ред. от 06.12.2011) «О судебной системе Российской Федерации».

.Арбитражный процессуальный кодекс Российской Федерации от 24.07.2002 №95-ФЗ (ред. от 08.12.2011) (с изм. и доп., вступающими в силу с 01.01.2012).

.Гражданский кодекс Российской Федерации (часть первая) от 30.11.1994 №51-ФЗ (ред. от 06.12.2011).

.Гражданский кодекс Российской Федерации (часть вторая) от 26.01.1996 №14-ФЗ (ред. от 30.11.2011) (с изм. и доп., вступающими в силу с 01.01.2012).

.Гражданский процессуальный кодекс Российской Федерации от 14.11.2002 №138-ФЗ (ред. от 23.04.2012).

.Гражданский процессуальный кодекс РСФСР (утв. ВС РСФСР 11.06.1964) (ред. от 25.07.2002, с изм. от 18.07.2003).

.Федеральный закон от 24.07.2002 №102-ФЗ (ред. от 21.11.2011) «О третейских судах в Российской Федерации».

.Закон РФ от 07.07.1993 N 5338-1 (ред. от 03.12.2008) «О международном коммерческом арбитраже» (вместе с «Положением о Международном коммерческом арбитражном суде при Торгово-промышленной палате Российской Федерации», «Положением о Морской арбитражной комиссии при Торгово-промышленной палате Российской Федерации»).

.Закон РФ от 26.06.1992 №3132-1 (ред. от 08.12.2011) «О статусе судей в Российской Федерации» (с изм. и доп., вступающими в силу с 01.01.2012).

.Постановление Верховного Суда Российской Федерации от 24.06.1992 №3115-1 (ред. от 16.11.1997) «Об утверждении Временного положения о третейском суде для разрешения экономических споров».

.Постановление Конституционного Суда Российской Федерации от 16 июля 2004 г. №15-П.

14.Постановление <garantF1://1676711.0> Президиума Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации от 24 декабря 2002 г. №1259/01.

.Постановление <garantF1://1676711.0> Президиума Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации от 31 мая 2005 г. №11717/02.

.Постановление Президиума Верховного Суда Российской Федерации от 9 февраля 2005 г.

.Постановление Госарбитража СССР от 30 декабря 1975 г. №12.

.Определение <garantF1://1676598.0> Верховного Суда Российской Федерации от 23 августа 2002 г. №5-Г02-98.

.Определение Арбитражного суда Республики Татарстан от 15 февраля 2006 г. №А-65-1172/2006-СГ1-17.

.Определение Арбитражного суда Республики Татарстан от 18 февраля 2004 г. по делу №А-65-21650/2003-СГ1-17.

.Определение Конституционного суда от 13 апреля 2000 г. №45-О.

.Определение от 13 июня 2006 г. Фрунзенского районного суда г. Санкт-Петербурга по делу по заявлению о выдаче исполнительного листа на принудительное исполнение решения третейского суда от 14.11.2005 г.

.Информационное письмо Президиума ВАС РФ от 22 декабря 2005 г. №96 «Обзор практики рассмотрения арбитражными судами дел о признании и приведении в исполнение решений иностранных судов, об оспаривании решений третейских судов и о выдаче исполнительных листов на принудительное исполнение решений третейских судов».

.Решение постоянно действующего третейского суда при Волжской ТПП Волгоградской области по делу №127/2005.

.Судебные уставы 20 ноября 1864 г. с изложением рассуждений, на которых они основаны, изданные государственной канцелярией. 2-е изд., доп. Ч. 1. СПб., 1867.

Научная и учебно-методическая литература

.Абова Т. Е. Выступление 2 июня 2006 г. в 13 час. 30 мин. на научно-практическом семинаре «Актуальные проблемы третейского разбирательства» // Стенограмма выступлений. Волгоград, 02.06.06 г.;

.Абросимова Е. Б. Судебная власть в Российской Федерации: Cистема и принципы. - М., 2002.

.Авдеенко Н. И. О подведомственности имущественных споров товарищеским судам // Вестник Ленинградского государственного университета., 1961. Вып. 1., №5.

.Алгазин А. М., Дуйко Л. В., Пащенко К. А. К вопросу о неоднородности правоприменительной практики по делам о признании права собственности на недвижимое имущество // Третейский суд. - 2005. - №6.

.Андреева Т. А. Некоторые комментарии к Федеральному закону «О третейских судах в Российской Федерации» // Хозяйство и право. - 2003. - №1.

.Анненков К.Н. Опыт комментария к Уставу гражданского судопроизводства. Т. 6. Мировой устав. Мировые сделки. Третейский суд. - СПб., 1887.

.Арбитраж в СССР. Учебное пособие // отв. ред. К.С. Юдельсон - М.: Юридическая литература, 1984.

.Арбитражный процесс: Учебник для студ. юрид. вузов и ф-ов //под ред. М. К. Треушникова. - М., 2005.

.Балаян Л. Г. Порядок принятия решения третейским судом и применение им норм материального права // Третейский суд. - 2004. - №3 (33).

.Белов В. "...Несомненно знающий и испытанный цивилист" // Цитович П. П. Очерк основных понятий торгового права. - М., 2001.

.Беляев И. Д. История русского законодательства. - СПб., 2009.

.Бергер Э. С., Давыденко Д. Л. Коммерческое посредничество в России становится реальностью // Третейский суд. - 2003. - №6 (30).

.Буторин А. И. Постатейный научно-практический комментарий к Федеральному закону «О третейских судах в Российской Федерации» (комментарий к ст. 31) // Третейский суд. - 2003. - №3 (27).

.Ведомости СНД и ВС РФ. - 1993. - №32.

.Вершинин А. П. Способы защиты гражданских прав в суде. - СПб., 1997.

.Виноградова Е. А. Вопросы третейского разбирательства в «пакете» законопроектов о судебной реформе // Третейский суд. - 2001. - №3/4.

.Витрянский В. В. Предисловие // Шершеневич Г. Ф. Курс торгового права. Т. 4: Торговый процесс. Конкурсное право. - М., 2003.

.Вицын А. И. Третейский суд по русскому праву. Историко-догматическое рассуждение // Третейский суд. - 1999. - №2/3.;

.Волков А. Ф. Торговые третейские суды. Историко-догматическое исследование. - СПб., 1913.

.Волков А. Ф. Биржевое право. Биржевой суд и правила биржевой торговли хлебными товарами. Т. 1: (Материалы Калашниковской хлебной биржи г. Санкт-Петербурга в связи с практикой западноевропейских бирж). - СПб., 1905.

.Волков А. Ф. Третейские суды и их значение в торговом обороте // Третейский суд. - 1999. - №1.

.Воложанин В. П. Несудебные формы разрешения гражданско-правовых споров. - Свердловск, 1974.

.Гойхбарг А. Г. Курс гражданского процесса. - М., 1928.

.Гражданский процесс / под ред. А. Ф. Клейнмана. - М., 1940.

.Давыденко Д. Л. Арбитраж и примирение: две стороны одной медали // Третейский суд. - 2004. - №1 (31).

.Декреты Советской власти. Т. 1. - М., 1957.

.Дементьев О. М. Третейский суд в системе правосудия // Третейский суд. - 2003. - №4.

.Державин Г. Р. Устав третейского совестного суда, составленный в 1801 г. Б/м., б/г.

.Джаншиев Г. А. Основы судебной реформы: Сб. статей. - М., 2004.

.Дрожжин В. С. Суд царя Ивана Грозного // Российская юстиция. - 1996. - №6.

.Дудко А. Г. Правовая адаптация долгосрочных договоров к изменившимся обстоятельствам: дисс. канд. юрид. наук. - М., 2002.

.Зайцев А. И. Третейское судопроизводство России (проблемные аспекты): автореф. канд. юрид. наук. - Саратов, 2004.

.Зайцев А. И. Комментарий к главе 46 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации «Производство по делам об оспаривании решений третейских судов» // Третейский суд. - 2006. - № 5.

.Зайцев А. И. Отличия российского третейского судопроизводства от государственного: исторический аспект // Развитие альтернативных форм разрешения правовых конфликтов: Сб. научных статей. Ч. 2 / под общ. ред. М. В. Немытиной. - Саратов, 2007.

.Законодательство Екатерины II: В 2 т. Т. 1. (автор комментария - С.М. Казанцев). - М., 2000.

.Зыкин И. С. Статус арбитра в международном коммерческом арбитраже // Третейский суд. - 2009. - №1 (25).

.Иванов А. А. Основные вопросы взаимодействия арбитражных и третейских судов // Третейский суд. - 2006. - №4.

.Иванов О. В. К вопросу о конституционных основах гражданского судопроизводства // Труды Иркутского университета. Т. 81. Сер. юридическая. Вып. 12. Ч. 2. - Иркутск, 1971.

.Каллистратова Р. Ф. Государственный арбитраж. - М., 1973.

.Каменский А. Б. «Под сению Екатерины...». XVIII в. - СПб., 1992.

.Карнеев О. В. Третейский суд - альтернативная форма рассмотрения споров, вытекающих из договора перевозки / /Арбитражный и гражданский процесс. - 2009. - №4.

.Клеандров М. И. Арбитражный процесс: Учебник. - М., 2003.

.Клеандров М. И. Прошлое третейских судов по разрешению экономических споров // Третейский суд. - 2007. - №5.

.Ключевский В. О. Сочинения в 9 т. Т. 5: Курс русской истории / под общ. ред. В. Л. Янина. - М., 1989. С.

.Комментарий к Закону «О третейских судах в РФ» / под ред. А. Л. Маковского - М., 2003.

.Комментарии ЮНСИТРАЛ по организации арбитражного разбирательства // Третейский суд. - 2000. - №5.

.Коммерческое право: В 2 ч. Учебник / под ред. В. Ф. Попондопуло, В. Ф. Яковлевой. 5-е изд., перераб. и доп. - М., 2009

.Копылов В. А. Подведомственность третейским судам споров, вытекающих из осуществления предпринимательской деятельности // Альтернативное разрешение споров. Волжский, 2003.

.Краткий очерк о жизни А.И. Вицына // Мейер Д.И. Русское гражданское право: В 2 ч. Ч. 1. - М., 1997.

.Курочкин С. А. Третейское разбирательство гражданских дел в Российской Федерации: теория и практика. - М., 2007.

.Курочкин С. А. О правовой природе и свойствах решения третейского суда // Третейский суд. - 2003. - 4.

.Курочкин С. А. Подведомственность дел третейским судам // Российский ежегодник гражданского и арбитражного процесса. - 2003. - №2.

.Курс советского гражданского процессуального права. Т. 2: Судопроизводство по гражданским делам. - М., 1981.

.Ленин В. И. Полное собрание сочинений. Т. 21. - М., 1961.

.Либерман Ф. Х. Новое в арбитражном процессе // Советское государство и право. - 1962. - №8.

.Логинов П. В. Третейские суды в СССР. Учебно-методическое пособие. - М., 1963.

.Лурье С. Третейские суды действуют // Советская юстиция. - 1961. - №16.

.Малышев К. И. Гражданское судопроизводство: Лекции, читанные в 1881/82 ак. г. - СПб., 1883.

.Мартышин О. В. Вольный Новгород: Общественно-политический строй и право феодальной республики. - М., 1992.

.Мейер Д. И. Юридические исследования относительно торгового быта Одессы // Мейер Д. И. Избранные произведения по гражданскому праву. - М., 2003.

.Мнение председателя одного из коммерческих судов о наших третейских судах // Журнал Министерства юстиции. - 1862. - Т. 13. Ч. 2.

.Морозов М. Э., Шилов М. Г. Правовые основы третейского разбирательства. - Новосибирск., 2008.

.Морозов М. Э. Правовая природа законодательства, регулирующего третейское судопроизводство / отв. ред. А. В. Цихоцкий. - Новосибирск., 2009.

.Муромцев С. А. Гражданское право Древнего Рима. - М., 2003.

.Мямин А. С. Внесудебное и третейское урегулирование внешнеторговых споров: автореф. канд. юрид. наук. - СПб., 2001.

.Научно-практический комментарий к Федеральному закону «О третейских судах в Российской Федерации» с обзором судебно-арбитражной практики / под ред. А. Н. Лысенко. - М., 2011

.Новиков Е. Ю. К вопросу о правовой природе третейского разбирательства // Российский ежегодник гражданского и арбитражного процесса. - 2003. - №2.

.Носырева Е. И. Посредничество в урегулировании споров: Опыт США // Государство и право. - 2007. - №6.

.Осипов Ю. К. Подведомственность юридических дел: автореф. д-ра. юрид. наук. - Свердловск, 1974.

.Осипов Ю. К. Понятие институтов гражданского процессуального права // Правоведение. - 1973. - №1.

.Чудиновских К. А. Подведомственность в системе гражданского и арбитражного процессуального права. - СПб., 2009.

.Отзыв Главного управления Федеральной регистрационной службы по Санкт-Петербургу и Ленинградской области в Арбитражный суд Санкт-Петербурга и Ленинградской области // Третейский суд. - 2005. - №6.

.Очерк истории Санкт-Петербургского коммерческого суда 1833-1908 и его современные деятели. - СПб., 1908.

.Пахман С. В. Обычное гражданское право в России. - М., 2003.

.Плешанов А. Г. Диспозитивное начало в сфере гражданской юрисдикции: Проблемы теории и практики. - М., 2004.

.Побирченко И. Г. Хозяйственная юрисдикция: (Общее учение). - Киев., 1973.

.Попов М. А. Проблема преюдиции и тождественности исков применитольно к третейским судам // Третейский суд. - 2001. - №2.

.Правовые условия торгово-промышленной деятельности в СССР: Сб. статей / под ред. Н.А. Топорова, Е.В. Меркеля. - Ленинград., 1924.

.Практика Международного коммерческого арбитражного суда при ТПП РФ за 1998 г. / сост. М. Г, Розенберг. - М., 1999.

.Российская Газета. - 1993. - 14 августа.

.Российская Газета. - 2002. - 2 июня.

.Российская Газета. - 2002. - 27 июля.

.Резниченко И. М. Проблема правопреемства в третейском суде. // Третейский суд. - 2002. - №5/6.

.Решетникова И. В., Хинкин П.В., Ярков В.В. Защита прав инвесторов / Под ред. В.В. Яркова. - М., 2008.

.Рожкова М. А. О некоторых вопросах принудительного исполнения решений третейских судов. // Вестник ВАС РФ. - 2004. - №9.

.Рябова Е. М. Третейский суд по спорам между организациями завоевывает все большую популярность // Советская юстиция. - 1962. - №23.

.Сальвиа, Микеле, де. Прецеденты Европейского суда по правам человека. Руководящие принципы судебной практики, относящиеся к Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод. Судебная практика с 1960 по 2002 г. - СПб., 2004.

.Светланов А. Г. Конкуренция юрисдикции арбитражных судов Российской Федерации и третейских судов // Международное частное право: Современная практика: Сб. статей под ред. М.М. Богуславского и А. Г. Светланова. - М., 2000.

.Скворцов О. Ю. Третейское разбирательство предпринимательских споров в России: проблемы, тенденции, перспективы. - М., 2005.

.Скоробогатый П. А. Мировые сделки в волостном суде // Юридический вестник. - 1881. - Июль.

.Старженецкий В. В. Россия и Совет Европы: Право собственности. - М., 2004.

.Суханов Е. А. Развитие и перспективы третейского суда // Третейский суд. - 2000. - №2.

.Суханов Е. А. Третейские суды в системе торгово-промышленных палат: Состояние дел и перспективы развития // Хозяйство и право. - 2006. - №3.

.Тарасов В. Н. Третейский процесс. Учебное пособие. - СПб., 2002.

.Третейское регулирование трудовых отношений (интервью с В. И. Мироновым) // Трудовое право. - 2009. - №12.;

.Удинцев В. А. Избранные труды по торговому и гражданскому праву. - М., 2003.

.Хегер С. Г. Законодательство Австрии о международном коммерческом арбитраже и перспективы его развития // Третейский суд. - 2004. - №.2.

.Цихоцкий А. В. Теоретические проблемы эффективности правосудия по гражданским делам. -Новосибирск., 2007.

.Цыганова Е. М. Проблемы правового регулирования организации и деятельности третейских судов в РФ. - М., 2004.

.Цыганова Е. М. Проблемы правового регулирования организации и деятельности коммерческих третейских судов в Российской Федерации: дисс. ... канд. юрид. наук. - Омск., 1996.

.Чечина Н. А. Гражданские процессуальные отношения. - Ленинград., 1962.

.Чечина Н. А. Объем правовой защиты в гражданском судопроизводстве // Правоведение. - 1993. - № 1.

.Чечина Н. А. Избранные труды по гражданскому процессу. - СПб., 2004.

.Чечина Н. А. Норма права и судебное решение. - Ленинград., 1961.

.Чечина Н. А. Новеллы и проблемные вопросы в новом Гражданском процессуальном кодексе Российской Федерации // Третейский суд. - 2003. - №1 (25).

.Шершеневич Г. Ф. Наука гражданского права в России. - М., 2003.

.Энгельман И. Е. Учебник русского гражданского судопроизводства. 2-е изд., испр. и доп. - Юрьев., 1912.

Электронные ресурсы

135.<http://www.allpravo.ru> - информационно-образовательный юридический портал «Все о праве».

.<http://arbitrage.ru> - общероссийский информационный ресурс «Третейский суд в России».

.<http://www.arbitrage.spb.ru> - журнал «Третейский суд».

.<http://www.arbitr.ru> - сайт Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации.

.<http://www.consultant.ru> - официальный сайт справочно-правовой компании «Консультант Плюс».

.<http://www.fondpravosudie.ru> - сайт Чувашской республиканской общественной организации «Фонд Правосудие».

.<http://www.ksrf.ru> - сайт Конституционного Суда Российской Федерации.

.<http://www.supcourt.ru> - сайт Верховного Суда Российской Федерации.