ПОНЯТИЕ ЭКСЦЕССА ИСПОЛНИТЕЛЯ И ЕГО ВИДЫ
1.1 Понятие и признаки эксцесса исполнителя
Любая деятельность человека может осуществляться как единолично, так и совместно с другими людьми, причем деятельность нескольких лиц, применительно к совершению преступлений, характеризуется и созданием целевых организаций, своей структурой, управлением.
Совершение преступлений в соучастии всегда представляет повышенную опасность. Группа лиц тщательно продумывает, готовит деяние, распределяются роли, каждый выполняет свои функции, то что, безусловно, не может совершить один человек, группе лиц оказывается вполне по плечу. В свою очередь облегчение совершения преступления толкает группу на совершение преступлений более дерзких и соответственно более тяжких.
Однако уголовный закон выделяет соучастие в самостоятельный институт не с целью усилить уголовную ответственность за совместное совершение преступления. Эта цель реализуется в Особенной части УК, в отдельных статьях которой устанавливается повышенная ответственность за преступления, совершенные в соучастии, а также путем признания отягчающим ответственность обстоятельством факта совершение преступления группой лиц по предварительному сговору, либо организованной группой, либо преступной организацией (п.11 ст.64 УК) [21].
Специальное назначение института соучастия заключатся в том, чтобы, во-первых, определить круг лиц, которые, не являясь исполнителями преступления, признаются участниками совместно совершенного преступления и наряду с исполнителями подлежат уголовной ответственности за его совершение, во-вторых, установить порядок и пределы ответственности и особенности назначения наказания таким лицам.
Теперь необходимо дать определение соучастия. Статья 16 Уголовного кодекса Республики Беларусь (далее УК) гласит: «Соучастием в преступлении признается умышленное совместное участие двух или более лиц в совершении умышленного преступления» [1. Ст. 16].
Стоит отметить то, что в данном определении прямо указывается что преступлением, попадающим под эту категорию, является умышленное участие в умышленном преступлении. Невозможно совершить неосторожное соучастие в преступлении, как в умышленном, так и в неосторожном.
Деятельность участников, безусловно, должна быть совместна как с объективной, так и с субъективной стороны.
Соучастие как своеобразная форма преступной деятельности характеризуется следующими объективными и субъективными признаками: участием в преступлении двух или более лиц; совместным совершением ими преступления; умышленным характером совместной преступной деятельности.
Для того чтобы лучше раскрыть понятие эксцесса, необходимо особое внимание уделить признаку совместности. Совместность деятельности как признак соучастия имеет объективную и субъективную стороны: с объективной стороны совместная деятельность двух или более лиц при соучастии выражается в том, что деяния всех участвующих в преступлении лиц взаимно обусловливают и дополняют друг друга. Это означает, что деяния одного соучастника создают необходимые условия для деяний другого соучастника. Нет совместности деяния, а, следовательно, и соучастия при случайном совпадении преступных посягательств нескольких лиц, действующих хотя и одновременно, но самостоятельно.
Совместность деяний может выразиться в том, что все соучастники своим деянием непосредственно соучаствуют в совершении преступления или одни соучастники непосредственно совершают деяния, выражающие объективную сторону совершаемого преступления, а другие - лишь создают условия или облегчают совершение преступления.
В преступлениях с материальным составом совместность деятельности при соучастии выражается также в наступлении общего для всех преступного результата, который достигается общими усилиями нескольких лиц. Эти усилия могут быть направлены либо на непосредственное совершение преступления, либо на содействие ему. В обоих случаях преступный результат есть общий и единый результат совместной деятельности всех участников преступления. Нет совместной деятельности - нет соучастия, а налицо индивидуальная преступная деятельность.
Признаком совместной преступной деятельности также является наличие причинной связи между деяниями каждого соучастника и наступившим преступным результатом. При соучастии деяния каждого в отдельности не влекут преступного результата, он является следствием общих усилий всех участвующих в преступлении лиц. Деяния отдельных соучастников являются, по сути, слагаемыми общей причины. Любая общественно опасная деятельность, проводимая в связи с совершением какого-либо преступления, но не стоящая в причинной связи с ним, не может рассматриваться как соучастие.
Для соучастия требуется не только внешнее единство совместно действующих лиц, но и их внутреннее единство, наличие определенной психической общности, согласованности их действий [21]. Следовательно, соучастие как совместная преступная деятельность с субъективной стороны характеризуется только умышленной виной. Интеллектуальный признак умысла при соучастии включает сознание общественно опасного характера своего деяния; сознание того, что оно присоединяется к преступной деятельности другого лица; сознание значения этих деяний для достижения преступного результата; предвидение наступления этого результата. Таким образом, особенности интеллектуального момента умысла при соучастии является сознание общественной опасности не только собственного деяния, но и общественной опасности деяний других лиц.
Волевой признак умысла при соучастии характеризуется желанием участвовать в совершении преступления совместно с другими лицами и добиваться общего преступного результата или сознательно допускать его наступление. Совместность умысла соучастников не исключает их индивидуальной вины, которая определяется в зависимости от характера, объема и активности деяний соучастника, его целей в совместном совершении преступления.
Но также стоит отметить, что умышленный характер преступной деятельности соучастников не означает совпадения их мотивов. В большинстве случаев эти мотивы едины для всех соучастников, но они могут быть и различными. Так, при причинении телесных повреждений побуждением одного может быть ревность, другого - месть. В подобных случаях вопрос решается следующим образом: если мотив не входит в законодательную характеристику совершаемого соучастниками преступления, то различие их не влияет на квалификацию действий соучастников. Если же мотив преступления входит в законодательную характеристику преступления, то соучастник должен быть осведомлен о мотивах, которыми руководствовался исполнитель, в противном случае он несет ответственность в соответствии с собственными мотивами.
Но существуют также случаи, когда лица по внешним признакам оказываются причастными к одному преступному событию, но добиваются при этом разных результатов. В таком случае нельзя говорить о соучастии.
Проанализировав различные литературные источники, можно прийти к выводу, что по вопросу об осведомленности соучастников о действиях друг друга существует два подхода. Сторонники одной позиции категорически утверждают о необходимости для соучастия осведомленности каждого соучастника о присоединившейся деятельности других лиц. Суть другой позиции состоит в том, что соучастию, наоборот, не свойственны взаимная осведомленность и взаимообусловленность. В связи с тем, что умысел предполагает осознание тех действий, которые совершают соучастники, я придерживаюсь точки зрения, согласно которой взаимная осведомленность всех соучастников и взаимообусловленность их действий являются необходимыми. В противном случае о таком явлении, как эксцесс, говорить вообще нет смысла. Из этого вытекает еще один признак соучастия - признак взаимной осведомленности, так как умысел предполагает осознание тех действий, которые совершают соучастники. Уяснение этого признака необходимо для того, чтобы на практике не возникало ошибок при квалификации преступлений, сопряженных с эксцессом.
Теперь необходимо определить понятие эксцесса соучастия. В связи с этим есть тоже несколько точек зрения.
Термином «эксцесс» обозначается обычно крайнее проявление чего-либо. Соответственно под эксцессом исполнителя понимается совершение исполнителем таких преступных действий, которые не охватывались умыслом остальных соучастников [7].
Эксцесс исполнителя - это совершение исполнителем таких преступных действий, которые по способу их совершения либо по характеру и объему не охватывались умыслом других соучастников [21].
Н.А. Бабий под данным термином совершение исполнителем таких действий, которые не охватывались умыслом других соучастников, когда исполнитель как бы выходит за рамки достигнутой соучастниками договорённости [3].
То есть под эксцессом можно понимать те случаи, когда результат деятельности исполнителя не совпадает с тем, чего желали другие участники.
Анализируя выше написанные определения, можно выделить 2 вида таких случаев:
) деяния совершаются согласно умыслу, где результат получился другой, чем этого желали соучастники;
) деяния, при которых умышленно было совершено другое деяние, чем было намечено.
Уяснению правовой сущности эксцесса, его уголовно-правого значения и, как следствие, правильному юридическому толкованию деяний способствует определение и раскрытие признаков данного уголовно-правового явления. При характеристике эксцесса исполнителя преступления, как правило, указывается на объективный (отсутствие причинной связи) и субъективный (отсутствие вины) признаки. Внешним объективным выражением совместности действий соучастников является единый результат и причинная связь между действиями каждого соучастника и этим результатом. Причинная связь является своеобразной границей, определяющей пределы ответственности за соучастие. Эксцесс исполнителя, который рассматривается в рамках соучастия, представляет в целом самостоятельное деяние, не охватываемое умыслом иных соучастников. Это дало основание утверждать ученым об отсутствии причинной связи при эксцессе исполнителя. Так, П.Ф. Тельнов, отмечал, что поведение соучастников утрачивает причинную и виновную связь с преступлением, совершаемым в условиях эксцесса, что и исключает ответственность за него остальных соучастников [19. С. 153]. Противоположную позицию высказывает В.С. Прохоров, который полагает, что эксцесс исполнителя имеется лишь тогда, когда деяние, совершенное им, находится в причинной связи с действиями соучастников. Отсутствие этой связи означает отсутствие эксцесса исполнителя [17. С. 632].
Соучастники отвечают при эксцессе исполнителя только за те преступления, совершению которых они содействовали и которые охватывались их предвиденьем. По мнению А.Ю. Корчагиной, причинная связь между действиями иных соучастников и последствиями преступления, совершенного исполнителем, либо отсутствует, либо носит случайный характер: пособник добывает ключи от квартиры и передает исполнителю запланированной кражи, а последний, проникнув в квартиру, совершает изнасилование находящейся там женщины [11. С. 63].
Для решения вопроса о том, что понимается под причинной связью при эксцессе, прежде всего, необходимо определить, что понимается под причинной связью при соучастии. Сложность установления причинной связи при соучастии в преступлении заключается в том, что преступный результат причиняет исполнитель (соисполнитель), действия же остальных участников создают для этого результата лишь условия.
С.А. Арутюнов, исходя из системной природы соучастия, под причинной связью при соучастии в преступлении предлагает понимать объективно существующую генетическую связь между интегрированными действиями соучастников и наступившими последствиями, когда такие действия являются системной причиной, а последствия с необходимостью (но не случайно) закономерно следуют как результат этих действий. Из этого вытекает, что действия отдельного соучастника не должны рассматриваться как самостоятельная причина или условие общего результата. При совершении преступления в соучастии сами интегрированные действия соучастников носят системный характер и поэтому выступают в качестве системной причины наступившего результата. Вычленять из интегрированных действий соучастников действия исполнителя (да и любого другого соучастника), назвав только их причиной, нельзя. Причина преступного результата - не действия отдельного соучастника, а взаимодействие соучастников [2. С. 26].
Как справедливо отмечает А.В. Шеслер, причинная связь между действиями каждого из соучастников и общим для них преступным результатом может носить различный характер. Она является прямой только в случае группового посягательства, когда действия каждого из соисполнителей содержат реальную возможность наступления преступного результата. При соучастии с юридическим разделением ролей прямая причинная связь есть только между действиями исполнителя и преступным результатом, причинная связь между действиями других соучастников и преступным результатом является опосредованной, поскольку их действия влияют на преступный результат через деятельность исполнителя.
В ряде случаев причинная связь между действиями исполнителя, допустившего эксцесс, и иными соучастниками имеет место быть. Имеются в виду случаи совершения исполнителем преступления при квалифицирующих обстоятельствах, не охватываемых умыслом иных соучастников, либо при их отсутствии, также не охватываемом их умыслом. Например, если соучастники замышляли и подготовили убийство, а исполнитель совершил убийство с особой жестокостью. В такой ситуации соучастники несут ответственность за оконченное убийство без отягчающих обстоятельств, совершенное в соучастии, особая жестокость вменяется только исполнителю.
В юридической литературе высказывались мнения, в соответствии с которыми в подобных случаях соучастникам всегда следует вменять указанные обстоятельства. Так, А.Н. Трайнин писал: Подстрекатель может и не знать, когда и где склоненный им к преступлению это преступление совершит. Незнание способа совершения преступления исполнителем имеет такое же значение; это незнание также не исключает умысла соучастника (подстрекателя или пособника), не исключает, следовательно, ответственности соучастника за совершенное исполнителем преступление, хотя бы способ совершения и являлся специально предусмотренным в законе квалифицирующим обстоятельством.
Традиционно считается, что отклонение деятельности исполнителя от того, к чему его склонили организатор или подстрекатель, либо чему оказывал содействие пособник, возможно лишь в части объекта или объективной стороны состава преступления, т.е. эксцесс исполнителя затрагивает лишь объективную сферу. Однако эксцесс исполнителя преступления возможен и в субъективной сфере (например, изменение мотивов и целей совершения преступления). Так, к убийству, подготовленному всеми соучастниками преступления, добавляются корыстные побуждения исполнителя. При этом подобные отклонения в субъективной сфере должны иметь уголовно-правовое значение и влечь уголовно правовые последствия.
Таким образом, в широком смысле под эксцессом понимается совершение любых действий, выходящих за пределы умысла соучастников. При этом эксцесс исполнителя преступления необходимо отличать и от такого изменения согласованной линии поведения, которое по существу не выходит за пределы замысла соучастников и касается обстоятельств, не влияющих на юридическую оценку преступления. Если исполнитель убийства вместо намеченного использования огнестрельного оружия применит нож либо исполнитель кражи похитит имущество со склада, хотя договаривался изъять его из-за прилавка магазина, пределы соглашения соучастников по существу не нарушаются.
Нового либо того же, но более опасного преступления не совершается, и эксцесса соучастника не возникает. Другим признаком эксцесса является субъективный признак - отсутствие вины соучастников.
Соотношение названных интеллектуального и волевого элементов позволяет определить преступное поведение лица как умышленное или неосторожное.
В настоящее время большинство ученых признают, что соучастие имеет место только в преступлениях, совершаемых умышленно. При этом одни исследователи признают соучастие только при прямом умысле (А.А. Арутюнов, Л.Д. Гаухман, А.В. Шеслер). Действительно, совместная направленность поведения всех соучастников на достижение общего результата исключает сознательное допущение общественно опасных последствий, либо безразличное к ним отношение.
С субъективной стороны эксцесс исполнителя может быть совершен как умышленно (исполнитель осознавал общественную опасность своих действий, предвидел возможность или неизбежность наступления общественно опасных последствий и желал их наступления либо не желал, но сознательно допускал эти последствия или относился к ним безразлично), так и по неосторожности (лицо предвидело возможность наступления общественно опасных последствий своих действий (бездействия), но без достаточных к тому оснований самонадеянно рассчитывало на предотвращение этих последствий, либо лицо не предвидело возможности наступления общественно опасных последствий своих действий (бездействия), хотя при необходимой внимательности и предусмотрительности должно было и могло предвидеть эти последствия). При этом эксцесс исполнителя возможен только при конкретизированном умысле. Деяние исполнителя при совершении преступления с неконкретизированным умыслом нельзя признать эксцессом, поскольку в этом случае невозможно осуществить выход за пределы умысла соучастников.
Особого внимания заслуживает случай, когда деятельность исполнителя соответствует умыслу соучастников, но влечет за собой неосторожные последствия. Например, исполнитель совершил задуманное соучастниками изнасилование, которое повлекло по неосторожности смерть потерпевшей. При этом одни авторы считают, что подстрекатель и пособник в приведенном примере будут отвечать за соучастие в квалифицированном преступлении. В этом случае тяжкое последствие хотя и не было проявлением воли соучастников, но подобный исход им должен был представляться возможным [7. С. 90]. Другие ученые отмечают, что неосторожное причинение вреда находится за пределами соучастия, поскольку не охватывается умыслом других соучастников. Следовательно, имеет место эксцесс исполнителя, который и должен нести ответственность за наступившие по неосторожности последствия.
Также предлагается подобные последствия вменять всем соисполнителям преступления, а в случае соучастия с юридическим разделением ролей относить к эксцессу исполнителя, когда соучастники (организатор, подстрекатель, пособник) не могут отвечать за вред, причиненный исполнителем по неосторожности, ибо они не принимают прямого участия в совершении преступления.
1.2 Виды эксцесса исполнителя
Качественный эксцесс соучастия имеет место тогда, когда выполняемое деяние не однородно с тем деянием, совершение которого было предусмотрено (задумано). При этом возможны различные проявления эксцесса: а) совокупность ранее задуманного преступления с новым общественно опасным деянием; б) полный отказ исполнителя от преступления, согласованного с соучастниками, и замена его новым; в) отказ от начатого преступления и совершение другого, которое не охватывалось умыслом соучастников.
При количественном эксцессе исполнитель совершает, как правило, однородное с задуманным всеми соучастниками деяние, но усугубляет его более опасным способом или другими обстоятельствами, наличие которых вызывает более опасные последствия, значительно повышает общественную опасность совершенного и соответственно влечет повышенную ответственность участников преступной совместной деятельности. Здесь можно выделить две категории случаев:
. Выполненное представляет менее тяжкое преступление, чем то, которое хотели соучастники. Последние отвечают только в пределах совершенного, так как оставшийся невыполненным излишек подговора может быть рассматриваемым лишь как обнаружение умысла, который не подлежит по общему правилу наказанию.
. Выполненное представляет более тяжкое преступление, чем то, которое имели в виду соучастники. Последние отвечают за то, на что у них был умысел.
Ф.Г. Бурчак считает, что в случаях количественного эксцесса действие, совершенное исполнителем, находится в причинной связи с действиями других соучастников, поскольку именно они дают толчок или оказывают содействие этому действию.
М.И. Ковалев полагает, что при количественном эксцессе налицо как причинная связь, так и умышленная вина.
При этом авторы рассматривают так называемые однородные преступления (к примеру, соучастники замышляли кражу, а исполнитель совершил разбой). У.С. Джекебаев, Б.В. Здравомыслов, А.В. Ушаков, О.Л. Цвиренко считают, что при количественном эксцессе действия соучастников только внешне (как бы в целом) находятся в причинной связи с действиями исполнителя, но именно та часть действия исполнителя, которая образует эксцесс, стоит вне этой объективной связи.
Стоит отметить, что количественный эксцесс не прерывает совместно начатого преступления и поэтому согласованное деяние в целом совершается.
Если подстрекатель склонил исполнителя к совершению хулиганства, а тот совершил массовые беспорядки, то налицо количественный эксцесс исполнителя. В этом случае подстрекатель должен отвечать за приготовление к хулиганству, а исполнитель - за реально совершенное преступление. Количественным эксцессом считаются случаи совершения преступления, причиняющие ущерб одному объекту.
При количественном эксцессе исполнитель совершает преступление, выходящее за пределы умысла соучастников, и совершает однородное, более или менее опасное преступление.
Часто количественный эксцесс исполнителя связан с совершением квалифицирующих или специальных составов преступлений. Например, задумано убийство, а фактически исполнитель совершает убийство с особой жестокостью или способом, опасным для жизни многих людей.
В юридической литературе высказывались мнения, в соответствии с которыми указанные обстоятельства (незнание способа совершения преступления) следует вменять соучастникам преступления, даже если способ явился квалифицирующим обстоятельством. Критикуя эту позицию, Г.А. Кригер отмечал, что «подобная точка зрения практически ведет к объективному мнению [5].
При качественном эксцессе исполнитель совершает то неоднородное преступление, к которому его склонили или в котором ему оказали содействие соучастники. При этом возможны различные проявления эксцесса:
а) исполнитель, кроме задуманного преступления, совершает и новое преступление; б) полностью отказывается от преступления, согласованного с соучастником и совершает новое деяние; в) отказывается от начатого преступления и совершает другое, которое не охватывалось умыслом соучастников.
Эксцесс исполнителя возможен при всех формах соучастия. Во всех этих случаях ответственность несет только исполнитель преступления. Эксцесс исполнителя не может быть вменен другим соучастникам, поскольку между их действиями и преступным вредом, возникшим вследствие эксцесса, нет причинной связи, соучастники не содействовали наступлению этого вреда. Отсутствует также и вина соучастников, поскольку они не предвидят, что исполнитель совершит другое преступление, не согласованное с ними и не охватываемое их умыслом.
Возможны случаи, когда исполнитель совершает менее опасное преступление, чем то, которое предусматривалось преступным замыслом с другими соучастниками. Сторонники акцессорной теории соучастия в подобных случаях предлагают действия соучастников также квалифицировать как менее опасное преступление, т.е. то, которое фактически совершил исполнитель. Эта позиция противоречит принципу индивидуальной ответственности соучастников преступления. Соучастники в таких ситуациях должны отвечать за организацию, подстрекательство или пособничество в совершении более опасного преступления, которое изначально ими было взаимообусловлено.
В юридической литературе существует и иная позиция, согласно которой при количественном эксцессе действие, совершенное исполнителем, находится в причинной связи с действиями организатора, подстрекателя и пособника, поскольку именно они дают толчок или оказывают содействие этому действию.
Такие выводы небесспорны. При эксцессе действия исполнителя находятся вне объективной связи с действиями соучастников. Между наступившим последствием и действиями соучастников при эксцессе нет причинной связи, поэтому соучастники должны отвечать только за те преступления, совершению которых они содействовали и которые охватывались их умыслом.
2. НЕУДАВШЕЕСЯ СОУЧАСТИЕ
2.1 Понятие и виды неудавшегося соучастия
Действующее уголовное законодательство не использует понятия «неудавшееся соучастие». Что же касается теории, то в ней неудавшееся соучастие в большинстве работ расценивается как разновидность приготовления к совершению преступления. Это отражено и в УК (часть восьмая ст. 16). Вместе с тем по вопросу о том, с какими случаями связывается неудавшееся соучастие, не сложилось единообразного мнения.
Одни специалисты полагают, что неудавшееся соучастие, в частности подстрекательство, имеет место лишь в случаях, когда «подстрекатель» не смог склонить подстрекаемого к совершению преступления. В то же время соучастие признается удавшимся, если предполагаемый исполнитель, дав согласие на совершение преступления, впоследствии, тем не менее, его не совершает. Другие распространяют неудавшееся соучастие также и на случаи, когда подстрекаемый дал согласие на совершение преступления, а затем отказался от этого.
Более обоснованной представляется позиция, согласно которой неудавшееся соучастие имеет место в случаях, когда предполагаемый исполнитель не только не приступил к подготовке преступления, но и не выразил своего согласия на совершение преступления. Такое решение основывается на законе; приготовление к преступлению отнесено к начальной стадии преступной деятельности, является первой стадией совершения преступления. Выразившееся вовне стремление к достижению соглашения о совершении преступления, как и сам факт состоявшегося соглашения об этом, по направленности и значению представляет собой создание условий для совершения преступления, то есть одну из форм проявления приготовления к преступлению. Вместе с тем сочетание этих обстоятельств есть основание расценивать как соучастие в приготовлении к преступлению. Однако отдельно взятое первое из этих обстоятельств (стремление к достижению соглашения со всеми присущими ему внешними атрибутами) обоснованно признается приготовлением к преступлению, совершенным индивидуально, то есть так называемым неудавшимся соучастием.
Таким образом, неудавшееся соучастие представляют собой лишь те случаи, когда склоняемое к совершению преступления лицо не согласилось на это (неудавшееся подстрекательство) или предлагаемое содействие совершению преступления не было принято (неудавшееся пособничество). Аналогично этому дело обстоит и с неудавшейся организацией преступления (неудавшаяся деятельность организатора преступления).
Бывают случаи, когда действия организатора, подстрекателя, пособника могут оказаться неудавшимися. В таком случае говорят о неудавшемся соучастии. Неудавшееся соучастие выражается в неудавшейся организационной деятельности, неудавшемся подстрекательстве, неудавшемся пособничестве.
Неудавшаяся организационная деятельность - это попытка организатора объединить лиц для совершения преступления, которая оказалась безуспешной либо в силу того, что они (лица) вообще отказались от его предложения, либо, согласившись, затем уклонились от участия в совершении преступления.
В литературе неудавшееся соучастие делят на неудавшееся подстрекательство и неудавшееся пособничество.
Неудавшееся подстрекательство - попытка склонить исполнителя к преступлению, которая оказалась безуспешной либо потому, что исполнитель не успел выполнить преступные действия, либо остался непреклонным, либо добровольно отказался от продолжения начатой преступной деятельности.
Неудавшееся пособничество налицо в случаях, когда оказывается содействие: исполнителю, почему-либо не совершившему преступление (например, добровольно отказавшемуся от продолжения начатой преступной деятельности); исполнителю, уже совершившему преступление (запоздалое пособничество); лицу, которое вообще не собиралось совершить преступление (ошибка пособника).
Перечисленные случаи не образуют соучастия, так как нет основного признака соучастия - совместности преступной деятельности. Но неудавшиеся попытки организатора, подстрекателя и пособника являются общественно опасными действиями, совершены виновно и согласно ч.8 ст.16 УК являются приготовлением к совершению соответствующего преступления. Поэтому неудавшиеся организационная деятельность, подстрекательство и пособничество квалифицируются по ст. 13 и соответствующей статье Особенной части УК. Исключением является ответственность за организационную деятельность, направленную, например, на создание преступной организации (ч.1 ст.285 УК). Ввиду особой опасности такой деятельности законодатель считает сам факт организационной деятельности на создание преступной организации независимо от того, удалась ли она, оконченным преступлением. Применительно к бандитизму (ст.286 УК) безуспешная организационная деятельность, направленная на создание банды, квалифицируется как покушение на бандитизм.
Неудавшееся соучастие относится к случаям, которые можно назвать беспоследственным соучастием. Оно возможно при следующих обстоятельствах: 1) подстрекатель пытался склонить исполнителя к преступлению, организатор сделал попытку организовать преступление, но исполнитель (исполнители) отказался совершить преступление; 2) исполнитель согласился, но затем отказался совершить преступление; 3) исполнитель хотел совершить преступление, но не довел его до конца; 4) пособник снабдил исполнителя орудиями преступления или дал совет, как его совершить, но ни тем ни другим исполнитель не воспользовался; 5) исполнитель не довел преступление до конца по независящим от него обстоятельствам, хотя и воспользовался содействием соучастников.
Неудавшимся соучастием будут только случаи, указанные в п. 1, 2 и 4. Отличие этих случаев от остальных заключается в том, что при неудавшемся подстрекательстве и пособничестве либо нет вообще преступления, либо нет объективной связи между преступными действиями исполнителя и действиями соучастников. При таких обстоятельствах возникает вопрос: можно ли случаи неудавшегося соучастия квалифицировать вообще как соучастие? В УК Республики Беларусь этот вопрос частично решен в ч. 8 ст. 16: «В случае, если действия организатора, подстрекателя или пособника по не зависящим от них обстоятельствам окажутся неудавшимися, ответственность этих лиц наступает за приготовление к соответствующему преступлению».
Дело заключается в том, что неудавшееся подстрекательство и пособничество, строго говоря, предполагают вообще отсутствие исполнителя и оно превращает соучастие как бы в исполнение преступления, когда соучастники пытаются сами осуществить преступление, создавая для этого необходимые условия. Они и должны в таких случаях отвечать за приготовление к преступлению.
Однако деятельность соучастников здесь не ограничилась лишь обнаружением умысла, т. е. ненаказуемой стадией развития преступной деятельности. Они выполнили ряд действий, направленных на склонение лица к преступлению или оказание ему помощи. В частности, подстрекатель и организатор, выступая инициаторами преступления, пытались создать в сознании исполнителя мотивы, которые могли бы его к этой деятельности склонить. То, что их деятельность не достигла желанных результатов, от подстрекателя и организатора не зависело. Они сделали все, что считали нужным, и если, тем не менее, не склонили избранное ими лицо к совершению преступления, то по не зависящим от них причинам.
Общепризнанным, к сожалению, является взгляд, что случаи неудавшегося подстрекательства или пособничества не могут рассматриваться по правилам соучастия, поскольку в них отсутствует количественный признак, необходимый для соучастия. Например, А.А. Пионтковский считает, что если в действиях исполнителя не заключалось состава преступления или если он не совершил никаких действий, то вся деятельность подстрекателя не может обсуждаться по правилам о соучастии. Далее он отмечает, что неудавшееся подстрекательство всегда можно рассматривать как «создание условий для совершения преступления», т. е. как «приготовление к преступлению». Это отражено и в УК Республики Беларусь.
Взгляд на неудавшееся подстрекательство как на приготовление к преступлению существует достаточно долго. Правда, у сторонников этого взгляда имеются некоторые нюансы в трактовке подстрекательства как приготовления к преступлению. Так, А. Н. Трайнин проводил, например, различие между случаями неудавшегося подстрекательства или пособничества и случаями, когда подстрекатель или пособник свою роль выполнил, но исполнитель преступления не совершил. Отрицая соучастие в случаях, когда «подстрекатель пытался склонить исполнителя к преступлению, но окончить подстрекательства не смог» [20, с. 124] он полагал, что такое неоконченное подстрекательство или пособничество следует квалифицировать как приготовление к тому преступлению, к которому подстрекал или которому оказывал помощь соучастник [20, с. 127]. Случай же, когда подстрекатель или пособник свою роль выполнил, но исполнитель по разным причинам (передумал в последний момент, испугался и т. д.) преступления не совершил, А. Н. Трайнин оценивает иначе: «Соучастие не меняет оснований ответственности. Соучастие поэтому не амнистирует и не может амнистировать преступника на том основании, что он действовал не один, а совместно с другими лицами, из которых один (исполнитель) преступления не совершил. Отсюда совершенно ясно, что подстрекатель или пособник отвечают за те конкретные действия, которые каждый из них совершил. Это значит, что подстрекатель к убийству и пособник к убийству должны отвечать за подстрекательство и пособничество к убийству» [20, с. 125].
Разграничение между случаями неудавшегося подстрекательства или пособничества, с одной стороны, и случаями подстрекательства или пособничества, когда предполагаемый исполнитель сначала согласился совершить преступление, а затем отказался от своего намерения, едва ли может быть признано убедительным. Во-первых, такое разграничение противоречит общей позиции А. Н. Трайнина, развитой в цитированной работе и заключающейся в том, что когда в совершении преступления участвует только одно лицо, о соучастии не может быть речи. То обстоятельство, что во втором случае, рассматриваемом А. Н. Трайниным, предполагаемый исполнитель сначала согласился совершить преступление, а затем в силу различных причин отказался от своего намерения, ничего не изменяет. Первоначальное согласие предполагаемого исполнителя есть ничем иным, как обнаружением умысла, т. е. ненаказуемой стадией в развитии преступной деятельности лица. Поэтому рассматривать такое лицо как второго субъекта, совместно с подстрекателем или пособником совершающим преступление, нельзя. Такое разграничение приводит и к другому, на наш взгляд, неприемлемому выводу. Рассматривая вопрос об ответственности подстрекателя и пособника в тех случаях, когда исполнитель совершил покушение на преступление (убийство), А. Н. Трайнин приходит к выводу, что действия подстрекателя и пособника необходимо квалифицировать как соучастие в покушении на убийство [20, с. 124]. В случаях же, когда исполнитель вообще не совершил наказуемого действия, а только обнаружил свой умысел (от которого, кстати сказать, затем отказался), А. Н. Трайнин предлагает действия такого неудавшегося подстрекателя или пособника квалифицировать как соучастие в законченном убийстве.
Как считает Ф.Г. Бурчак «Разграничение случаев, когда подстрекатель пытался склонить то или иное лицо к совершению преступления, но не склонил, и случаев, когда подстрекатель свою роль выполнил, но исполнитель по разным причинам преступления не совершил, на наш взгляд, выходит за рамки уголовного права, поскольку эти случаи отражают лишь процесс, происходящий в сознании подстрекаемого лица» [4]. Всякого рода решения, в том числе и решения совершить преступление, сопровождается борьбой мотивов, взвешиванием всех «за» и «против». От того, что в начале сумма мотивов за совершение преступления была больше суммы мотивов против него, лицо не может стать соучастником. Испуг или другие причины, которые привели к изменению решения предполагаемого исполнителя, как раз и являются результатом изменения соотношения различных мотивов.
Из сказанного следует вывод, что неудавшиеся организационная деятельность, подстрекательство или пособничество будут иметь место во всех случаях, когда предполагаемый исполнитель никаких преступных действий не совершил.
Выше уже подчеркивалось, что господствующим является взгляд, согласно которому нашему уголовному праву чужд принцип акцессорности. Между тем, как указывают сторонники акцессорной природы соучастия, установление ответственности за неудавшееся подстрекательство и неудавшееся пособничество как за приготовление к преступлению является косвенным признанием принципа акцессорности. Так, М. И. Ковалев пишет: «Неудавшееся подстрекательство и пособничество в принципе рассматриваются судебной практикой не как соучастие, а по правилам о стадиях развития умышленного преступления. Правильность именно такого решения не оспаривается и теорией уголовного права, хотя теоретики не говорят о том, что это как раз и есть акцессорность соучастия» [7, с. 100;].
Как общее правило, общественная опасность покушения, а тем более приготовления меньшая, чем оконченного преступления. Как подчеркивает В. Н. Кудрявцев, общественная опасность преступного действия или бездействия выражает реальную возможность причинения вреда охраняемым законом общественным отношениям [12, с. 99]. Вполне естественно, что чем отдаленнее от последствия конкретный поступок человека, чем в меньшей степени он может обусловить наступление вредного последствия, тем меньше степень его общественной опасности. В этом плане приготовительные действия, лежащие значительно дальше от последствия, чем действия, по осуществлению объективной стороны состава, образующие покушение, всегда менее общественно опасны, а иногда, в зависимости от их характера, могут быть и вообще не опасными.
Однако суд, определяя наказание за приготовление или за покушение, исходит не просто из отнесения действий лица к одной из этих стадий преступной деятельности. Он учитывает и характер действий, и степень их общественной опасности, и степень осуществления преступного деяния, и причины, в силу которых преступление не было доведено до конца. Только учет всех этих обстоятельств дает возможность суду решить вопрос о целесообразности или нецелесообразности применения к лицу наказания, о его виде, размере и т. д.
Применительно к ответственности за неудавшиеся организацию преступления, подстрекательство к нему или пособничество следует учесть, что такие действия всегда дальше от конечного результата оконченного преступления, чем даже приготовительные действия исполнителя. Поэтому в каждом конкретном случае суд с учетом всех названных обстоятельств может признать покушение на подстрекательство или пособничество настолько малозначительным, что освободит лицо, виновное в нем, от наказания.
Опасение, что изменение в таких случаях квалификации соучастников преступления с приготовления к преступлению на покушение на организацию преступления, подстрекательство или пособничество автоматически будто бы вызовет усиление репрессии, едва ли может быть признано оправданным. Так как деятельность соучастников всегда дальше от конечного результата, чем деятельность исполнителей, можно стать на путь ненаказуемости приготовительных действий к организационной деятельности, подстрекательству и пособничеству. Однако в тех случаях, когда организатор, подстрекатель или пособник перешли к выполнению объективной стороны своего преступления, считать их деятельность ненаказуемой, на наш взгляд, нельзя.
Применительно к подстрекателю (а в ряде случаев и организатору) это означает, что он, стремясь воздействовать на психику другого лица с целью побуждения его к совершению преступления, тем самым становится причиной преступности, не сумев склонить одно лицо к совершению преступления, он попытается найти менее стойкое лицо и его руками выполнить свой преступный замысел. Поэтому даже в случае неудавшегося подстрекательства целесообразно привлекать лицо, виновное в нем, к уголовной ответственности с тем, чтобы нейтрализовать его вредное воздействие на других лиц. Дело здесь не в тяжести наказания, а в четком проведении принципа: организация, подстрекательство к преступлению и пособничество ему - суть преступления, и покушение на них наказуемо.
Таким образом, проанализировав множество источников, можно сделать ряд выводов. Как только они дошли до неудавшегося подстрекательства, сразу были вынуждены вернуться в лоно критикуемого архаического принципа. «При неудавшемся подстрекательстве, когда субъекту не удалось склонить другое лицо к совершению преступления, ответственность подстрекателя наступает за приготовление по ч. 8 ст. 16 УК. «При добровольном отказе исполнителя организатор совершения преступления, подстрекатель и пособник отвечают также за приготовление к преступлению» [1]. Здесь несколько любопытных моментов.
Первое, на что следует обратить внимание - закравшаяся техническая ошибка, когда приготовление отнесено к ст. 16 УК - приготовление урегулировано в ст. 13 УК.
Второе - использование терминологии соучастия (исполнитель, организатор, подстрекатель, пособник) и отказ авторов от квалификации соответствующих действий соучастников по нормам, регламентирующим соучастие, что нелогично само по себе: если есть соучастники, значит, есть и соучастие, следовательно, нужно найти его место в учении о соучастии; если нет соучастия, значит, нет и соучастников.
Третье - авторы с необходимостью вернулись к акцессорной теории соучастия, к зависимости квалификации действий иных соучастников от поведения исполнителя. При этом сразу же исчезает реальное соучастие и появляется неоконченное преступление. Четвертое гораздо серьезнее - авторы сами обращают внимание на то, что перенос акцента с соучастия на неоконченное преступление ведет к исключению ответственности иных соучастников при совершении нетяжких преступлений, поскольку есть соответствующее ограничение при конструировании приготовления в закон. Но в таком случае фактически отсутствие согласия исполнителя на совершение преступления с необходимостью автоматически распространяются и на иных соучастников, словно именно они это осуществили, ведь в соответствии с этим их ответственность исчезает, что противоречит теории соучастия, поскольку квалификация действий соучастников никогда не ставилась в зависимость от тяжести преступления. Разумеется, можно пойти по данному пути и ограничить соучастие только тяжкими и особо тяжкими преступлениями, однако опасность соучастия настолько высока и настолько далека от опасности приготовления, что к такому подходу в целом не готово общество. Мы можем согласиться с Н. Ф. Кузнецовой, что акцессорная теория соучастия несколько устарела, но, как и чем ее заменить, как квалифицировать соучастие без привлечения ее - эта проблема пока не решена.
3 ДОБРОВОЛЬНЫЙ ОТКАЗ СОУЧАСТНИКА ОТ СОВЕРШЕНИЯ ПРЕСТУПЛЕНИЯ
3.1 Понятие и признаки добровольного отказа от совершения преступления
Существует большое количество различных точек зрения по поводу добровольного отказа от совершения преступления. Большинство правоведов занимают позицию, согласно которой добровольный отказ от совершения преступления надлежит рассматривать не как смягчающее ответственность обстоятельство, а как обстоятельство, исключающее ответственность за данное преступление. В этом случае лицо может отвечать лишь за фактически совершенные им действия при условии, что они содержат состав иного преступления.
Вместе с тем единой концепции данной интерпретации правовой природы добровольного отказа от преступления не получилось, поскольку некоторые авторы предложили относить добровольный отказ к числу обстоятельств, исключающих преступность деяния, другие - к исключающим наличие состава преступления, третьи - к исключающим наличие уголовной ответственности.
В литературе получила отражение и такая точка зрения: добровольный отказ от совершения преступления отражает освобождение от уголовной ответственности. Одни из авторов, как представляется, не вполне осознанно назвали добровольный отказ обстоятельством освобождения от уголовной ответственности, по сути, видя в нем обстоятельство, исключающее уголовную ответственность. Другие же - сознательно вывели добровольный отказ в разряд оснований освобождения от уголовной ответственности [14].
Белорусское уголовное законодательство определило место добровольному отказу от совершения преступления в УК Республики Беларусь следующим образом: деяние, в отношении которого осуществлен добровольный отказ, не влечет уголовной ответственности. Лицо, добровольно отказавшееся от доведения преступления до конца, подлежит уголовной ответственности лишь в том случае, если фактически совершенное им деяние содержит признаки иного преступления.
Добровольным считается поведение, исходящее из собственной воли правонарушителя, его внутренних побуждений желания и стремления поступить именно так. Данные желание и стремление должны привести к прекращению лицом приготовления к преступлению либо прекращение деяний, непосредственно направленных на совершение преступления. Таким образом, установление факта добровольного отказа имеет важное значение.
Прежде всего, отказ от завершения начатой деятельности должен быть добровольным, так как именно воля человека является действенной стороной его сознания, таким его качеством, благодаря которому психическая деятельность влияет на деятельность практическую. Под влиянием волевых процессов субъект может активизировать свою деятельность и, преодолев трудности, добиться ее завершения, т. е. совершить оконченное преступление. Но он же, благодаря волевым усилиям, может и удержаться от совершения определенных действий, даже если они уже начаты, либо дать им иное направление.
Приступая к совершению преступления, лицо затем под влиянием определенных мотивов прекращает начатую деятельность, сознавая, что она прекращается именно благодаря его воле. «Активность субъекта направлена здесь на нейтрализацию или подавление осознанного мотива. В этом случае возникают новые мотивы или происходят изменения в иерархии мотивов».
Все это свидетельствует об исчезновении и подавлении у него ранее сформировавшегося замысла.
Следовательно, отказ от продолжения и доведения до конца начатого преступления по собственной воле характеризуется наличием у лица твердой уверенности в необходимости самому добровольно отказаться от своего намерения.
Волевое усилие, направленное на добровольное прекращение преступления, неразрывно связано с другим признаком добровольного отказа с осознанием лицом возможности успешного доведения начатой преступной деятельности до конца. Этот признак, хотя и тесно связан с добровольностью, имеет самостоятельное значение, хотя в литературе распространено мнение, что, он является составной частью признака добровольности.
Добровольность прекращения преступной деятельности означает, что субъект сознательно, по своей воле принимает решение о таком отказе. При этом его воля не подвержена каким-то внешним воздействиям, которые бы парализовали ее. Вместе с тем, для добровольного отказа недостаточно, чтобы он был обусловлен только одним желанием. Требуется, чтобы лицо, принимая такое решение, сознавало и возможность доведения преступления до конца. Поэтому, если субъект считал, что он может довести начатое до конца, а в действительности такой возможности нет, о чем ему не было известно, то данный отказ все равно признается добровольным.
Сознание и воля, как основные психические функции человека, в реальной жизни взаимообусловливают друг друга, являясь в то же время различными сторонами единого психологического акта. В связи с этим выяснение наличия возможности доведения начатого преступления до конца имеет первостепенное значение.
Важным признаком рассматриваемого отказа является его окончательность, т. е. субъект должен полностью и окончательно прекратить совершение начатой деятельности. Если он лишь приостанавливает продолжение преступления по каким-либо соображениям, чтобы затем довести его до конца при более благоприятных условиях, то это нельзя признавать добровольным отказом.
Лишь наличие совокупности таких признаков, как прекращение начатой преступной деятельности по собственной воле и осознание лицом возможности доведения преступления до конца, позволяет правильно решить вопрос о признании отказа добровольным.
В изменении характера начатой деятельности и в ее прекращении важная роль принадлежит лежащим в ее основе мотивам, которые могут возникнуть без какого-либо воздействия всевозможных внешних обстоятельств. Но чаще всего мотивы складываются как раз под влиянием различных препятствий. Поэтому в каждом конкретном случае важно точно определить те внешние объективные обстоятельства, которые лежат в основе мотивов, побудивших лицо прекратить начатую деятельность. Правильно указывают некоторые авторы, что роль этих внешних обстоятельств при вынужденном оставлении преступной деятельности и добровольном отказе различна [15]. При добровольном отказе данные обстоятельства стимулируют поведение лица и не парализуют свободу его воли, а при вынужденном - лишают возможности завершить начатое.
Поскольку при совершении преступления внешние обстоятельства могут быть самыми различными, то и мотивы, порождаемые ими и ведущие к добровольному отказу, имеют самый разнообразный характер. Закон не ставит добровольный отказ в зависимость от каких-то строго определенных мотивов. В смысле уголовно-правовой значимости все они равны. Но это не значит, что сотрудники правоохранительных органов должны безразлично относиться к их установлению, ибо под влиянием мотивов определяется направленность действия субъекта на тот или иной объект и формируется психическое состояние человека - активность или пассивность, оказывающее влияние на его поведение.
Добровольное прекращение начатого преступления может произойти не сразу, а в процессе борьбы между стремлением лица довести его до конца и желанием прекратить преступную деятельность. Вот почему установлению мотивов отказа от доведения до конца начатой деятельности должно уделяться особое внимание, ибо нередко именно они позволяют судить о его вынужденности или добровольности. К числу мотивов, ведущих к добровольному отказу, относятся жалость к потерпевшим, стыд, страх перед наказанием, раскаяние, трусость, осознание противоправности и аморальности своего поведения.
В литературе общепризнанно, что содержание мотивов при добровольном отказе может быть различным. При этом наблюдается полное единодушие, когда речь идет о положительных мотивах, например о жалости к потерпевшим, раскаянии. Однако при оценке таких мотивов, как осознание невыгодности совершения преступления, страх перед наказанием, имеются различные суждения [16]. Так, Н. Д. Дурманов указывал, что нет добровольности отказа, если он обусловлен возросшей опасностью раскрытия преступления, хотя и имеется возможность его совершения. А. Б. Сахаров, в свою очередь, полагал, что отказ от совершения преступления, вызванный боязнью уголовной ответственности, не будет добровольным, если он связан с возникновением непредвиденных обстоятельств, осложнивших совершение преступления и увеличивших риск разоблачения.
Правильное решение данного вопроса зависит прежде всего от установления, вызван ли отказ только ухудшением обстановки совершения преступления или же непреодолимыми препятствиями. Только в последнем случае исключается свободное волеизъявление, в связи с чем отказ является вынужденным, ибо если юридически равнозначны любые мотивы добровольного отказа, то юридически равнозначны и обстоятельства, которые их вызывают, при условии, что они не являются непреодолимыми.
3.2 Особенности добровольного отказа соучастников преступления
В ч. 3, 4 ст. 15 УК Республики Беларусь сформулированы особенности добровольного отказа соучастников преступления.
Особенности добровольного отказа при соучастии заключаются в следующем:
·добровольный отказ одного из соучастников не освобождает уголовной ответственности других соучастников;
·по времени добровольный отказ соучастника возможен только до окончания преступления исполнителем.
Добровольный отказ организатора и подстрекателя должен выражаться в активных действиях. Требуется, чтобы они предотвратили совершение преступления. Для добровольного отказа пособника обязательно, чтобы он до окончания исполнителем преступления отказал ему в заранее обещанном содействии или устранил результаты уже оказанной помощи.
Предотвратить преступление организатор и подстрекатель могут и путем физического противодействия исполнителю (отобрать орудия или средства совершения преступления, восстановить уже устраненное препятствие, физически воспрепятствовать исполнителю и т.д.). Отдельного рассмотрения заслуживает вопрос о противодействии исполнителю путем применения к нему физического насилия и его уголовно-правовой оценке.
В ст. 15 ничего не говорится о добровольном отказе исполнителя. Действительно, в большинстве случаев он ничем не отличается от такого отказа лица, действующего в одиночку, и может быть констатирован на основании частей 1-2 ст. 15 УК. В большинстве случаев исполнитель может добровольно отказаться от его завершения в пассивной форме, просто прекратив начатую преступную деятельность. Зачастую это возможно и при соисполнительстве. При этом закон не возлагает на него обязанность предотвратить совершение преступления другим соисполнителем.
Однако, могут быть случаи, когда добровольный отказ соисполнителя должен проявиться в активной форме и он обязан предотвратить доведение преступления до конца другим соисполнителем. Такое условие возникает тогда, когда между ними распределены обязанности: например, один из соисполнителей начинает выполнение объективной стороны преступления, а другой ее завершает.
Особенностью добровольного отказа организатора и подстрекателя является то, что, будучи инициаторами деяния, свой вклад в готовящееся преступление они могут изъять, лишь предотвратив совершение преступления другими соучастниками. Это могут быть различные способы интеллектуального воздействия на них, побуждающие отказаться от причинения вреда (запрет, уговоры, обещание сообщить органам власти и т.д.).
Норма о необходимой обороне или ее превышении к случаям причинения физического вреда исполнителю со стороны организатора или подстрекателя может применяться лишь, когда имеются все ее признаки. Особо следует анализировать признаки наличности посягательства и соотношение вреда причиненного и предотвращенного.
На более ранних стадиях подготовки преступления, т.е. при отсутствии признака наличности посягательства, причинять физический вред исполнителю со ссылкой на необходимую оборону недопустимо. На этих стадиях организатор и подстрекатель для предотвращения преступления могут прибегнуть к помощи других лиц либо обратиться к органам власти.
Обращение к органам власти как способ добровольного отказа организатора и подстрекателя должно быть сделано своевременно. Своевременность в данном случае - оценочная категория. Вопрос о своевременности обращения к органам власти должен решаться на основе всех обстоятельств дела. В частности, с учетом времени, места, характера предполагаемого преступления, степени его подготовленности и других факторов.
Добровольный отказ пособника имеет существенное отличие от отказа организатора и подстрекателя. В отличие от последних добровольный отказ пособника закон не связывает с предотвращением преступления. Для добровольного отказа пособника достаточно, чтобы он отказал исполнителю в заранее обещанном содействии или устранил результаты уже оказанной помощи.
Дело в том, что предотвратить преступление и принять меры к его предотвращению - это не одно и то же. Для добровольного отказа пособника, который не является инициатором преступления, достаточно изъять свой вклад в готовящееся преступление. Способы изъятия вклада зависят от вида пособнических действий.
При физическом пособничестве в форме предоставления средств или орудий совершения преступления либо устранения препятствий для добровольного отказа достаточно изъять у исполнителя предоставленные ему орудия или средства либо восстановить ранее устраненное препятствие.
При интеллектуальном пособничестве в форме заранее обещанного укрывательства или заранее обещанного приобретения либо сбыта имущества, добытого преступным путем, достаточным условием добровольного отказа пособника будет обязательное информирование исполнителя о том, что пособник дезавуирует ранее данное обещание; исполнителю должно быть ясно, что пособник «выходит из игры» и на него не следует рассчитывать. Этими действиями пособник аннулирует ту объективно-субъективную связь, которая существовала между ним и исполнителем. После указанных действий добровольный отказ пособника следует считать состоявшимся. Закон не возлагает на него обязанности выполнять какие-либо дополнительные действия по предотвращению совершения преступления исполнителем.
Вполне возможно, что даже после изъятия своего вклада пособником исполнитель доведет преступление до конца, использовав иные орудия или средства для его совершения либо с помощью других лиц. Это не будет означать того, что добровольный отказ пособника не состоялся.
В других случаях для добровольного отказа пособника будет достаточно фактического невыполнения принятых на себя обязательств, если он даже не предупредит об этом заранее исполнителя. Например, пособник пообещал исполнителю оружие для совершения убийства, однако к назначенному времени с оружием не явился. Фактическое не предоставление оружия исполнителю является для последнего своеобразной информацией о том, что на пособника и его оружие рассчитывать не следует. Исполнитель может либо также отказаться от преступления, либо принять решение действовать самостоятельно, но уже вне рамок соучастия. Отказ пособника может выразиться в простом воздержании от ее передачи. Иное дело, если информация исполнителем уже получена, либо пособник уже дал ему советы или указания по совершению преступления, исполнитель ее воспринял и готов реализовать.
При интеллектуальном пособничестве в форме дачи советов, указаний или предоставления информации добровольный отказ имеет существенные особенности. Здесь все зависит от того, передана информация (даны советы или указания) пособником исполнителю или еще нет. Если она не передана, то добровольный отказ пособника может выразиться в простом воздержании от ее передачи. Иное дело, если информация исполнителем уже получена, либо пособник уже дал ему советы или указания по совершению преступления, исполнитель ее воспринял и готов реализовать.
Добровольный отказ в таких случаях возможен только путем активных действий, и он, по существу, должен быть таким же, как у организатора и подстрекателя. Пособник должен либо отговорить исполнителя от совершения преступления, либо физически воспрепятствовать ему, либо своевременно обратиться к органам власти. Важно, чтобы преступление было именно предотвращено, ибо иным способом изъять сделанный вклад в таких случаях невозможно. Если, к примеру, пособник уже предоставил исполнителю информацию о квартирах состоятельных людей, то добровольно отказаться от своего деяния он может, любым путем предотвратив готовящееся преступление, вплоть до обращения к органам власти. Если ему предотвратить преступление не удастся, то представляется, что на такого пособника должно распространяться правило лишь о смягчении уголовной ответственности, хотя о пособнике там и не упоминается.
Есть и другие особенности, связанные с юридически значимыми признаками, присущими только отдельным соучастникам. К таковым могут относиться неоднократность, предыдущие судимости, возраст, должностное положение, мотив действий и т.д. Все они могут инкриминироваться только их носителю. В преступлениях со специальным исполнителем, субъект, не обладающий требуемым признаком, признается организатором, подстрекателем или пособником.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Институт соучастия существует достаточно давно и является одним из важнейших институтов в уголовном праве, так как преступления данной категории представляют повышенную общественную опасность. До сих пор нет единого мнения о квалификации соучастия при эксцессе исполнителя, добровольном отказе и при неудавшемся соучастии.
В данной курсовой работе мы рассмотрели большое количество взглядов на данные вопросы и постарались определить наиболее правильные, хотя единого мнения, опять же, просто нет.
В первой главе мы раскрыли понятие «эксцесс исполнителя», предварительно максимально раскрыв такой признак соучастия, как совместность. Мы выяснили, что существует 2 подхода по поводу осведомленности соучастников о деятельности других лиц. Сторонники одной позиции категорически утверждают о необходимости для соучастия осведомленности каждого соучастника о присоединившейся деятельности других лиц. Суть другой позиции состоит в том, что соучастию, наоборот, не свойственны взаимная осведомленность и взаимообусловленность. В связи с тем, что умысел предполагает осознание тех действий, которые совершают соучастники, я придерживаюсь точки зрения, согласно которой взаимная осведомленность всех соучастников и взаимообусловленность их действий являются необходимыми.
Вторая глава была посвящена неудавшемуся соучастию. Здесь также имеет место несколько точек зрения. Одни специалисты полагают, что неудавшееся соучастие, в частности подстрекательство, имеет место лишь в случаях, когда «подстрекатель» не смог склонить подстрекаемого к совершению преступления. В то же время соучастие признается удавшимся, если предполагаемый исполнитель, дав согласие на совершение преступления, впоследствии, тем не менее, его не совершает. Другие распространяют неудавшееся соучастие также и на случаи, когда подстрекаемый дал согласие на совершение преступления, а затем отказался от этого. На мой взгляд, более обоснованной представляется позиция, согласно которой неудавшееся соучастие имеет место в случаях, когда предполагаемый исполнитель не только не приступил к подготовке преступления, но и не выразил своего согласия на совершение преступления.
В третьей главе мы раскрыли понятие добровольного отказа, а также некоторые особенности добровольного отказа организатора, подстрекателя и пособника. Здесь также есть некоторые нюансы. Предлагаются решения по различной квалификации деяний при интеллектуальном и физическом пособничестве.
СПИСОК ИСПОЛЬЗУЕМЫХ ИСТОЧНИКОВ
1.Уголовный кодекс Республики Беларусь от 9 июля 1999 г., с изменениями и дополнениями от 27.12.2010 г. Консультант Плюс - Беларусь [Электронный ресурс] / Нац. центр правовой информ. Республики Беларусь. - Минск, 2011.
.Арутюнов, А.А. Соучастие в преступлении по уголовному праву Российской Федерации: Автореф. дис. д-ра юрид. наук. / А.А. Артюнов. - М., 2006. - 50 с.
3.Бабий, Н.А. Уголовное право Республики Беларусь. Общая часть: учебник для студентов высших учебных заведений по специальностям «Правоведение», «Экономическое право» / Н.А. Бабий. - Минск: ГИУСТ БГУ, 2010. - 662 с.
4.Бурчак, Ф.Г. Соучастие. Социальные, криминологические и правовые проблемы. / Ф.Г. Бурчак. - Киев: Вища школа, 1986. - 208 с.
5.Гришаев, П.И. Соучастие по советскому уголовному праву П.И. Гришаев, Г.А. Кригер. - М.: «Госюриздат», 1959. - С.197.
6.Иванов, В. Д. Понятие добровольного отказа от начатой преступной деятельности. В.Д. Иванов Правоведение. - 1992. - № 1. - С. 60.
7.Ковалев, М.И. Соучастие в преступлении. М.И. Ковалев. - Екатеринбург: Изд-во УрГЮА, 1999. - 204 с.
.Козаченко, И.Я. Проблемы причины и причинной связи в институтах общей и особенной частей отечественного уголовного права: вопросы теории, оперативно-следственной и судебной практики И.Я. Козаченко, В.Н. Курченко, Я.М. Злоченко - СПб.: Юридический центр Пресс, 2003. - 791 с.
.Комиссаров, В.А., Дубровин И.Н. Проблемы ответственности соисполнителей / Уголовное право. 2003. 1. С. 25-28.
.Комментарий к Уголовному кодексу Республики Беларусь / Н.А. Бабий [и др.]; под общ. ред. А.В. Баркова. - Минск: Амалфея, 2000. - 1071 с.
.Корчагина, А.Ю. Эксцесс исполнителя преступления. / А.Ю. Корчагина. Дис. канд. юрид. наук. Москва, 2004. - 196 с.
.Кудрявцев, В.Н. Общая теория квалификации преступлений. / В.Н. Кудрявцев. - М., 1972. - 208 с.
.Кузнецова, Н.Ф. Курс уголовного права в пяти томах. Том 1. / Н.Ф. Кузнецова, И.М. Тяжкова. - Москва: Зерцало, 2002 г. - 295 с.
14.Наумов, А.В. Российское уголовное право. Общее часть: Курс лекций. / А.В. Наумов. - М.: БЕК, 1999. - С. 284.
15.Панько, К. А. Добровольный отказ от преступления по советскому уголовному праву. / К.А. Панько. - Воронеж, 1975. - С. 78.
.Питецкий, В.Д. Добровольный отказ соучастников преступления. В.Д. Питецкий // Российская юстиция. - 2000. - № 10. - С.38.
17.Прохоров, В.С. Соучастие в преступлении. / В.С. Прохоров. - Ленинград: Изд-во Ленингр. ун-та, 1969. Т. 1. С. 584-643.
18.Савельев, Д.В. Преступная группа: вопросы уголовно-правовой интерпретации и ответственности. Ю.В. Савельев. - Екатеринбург: Изд-во Уральской государственной юридической академии, 2002. - 92 с.
.Тельнов, П.Ф. Ответственность за соучастие в преступлении. П.Ф. Тельнов. - Москва: Юрид. лит., 1974. - 208 с.
.Трайнин, А.Н. Учение о соучастии. / А.Н. Трайнин. - М.: Юрид. изд-во НКЮ СССР, 1941. - 160 с.
.Хомич, В.М. Уголовное право Республики Беларусь В.М. Хомич. - Минск: Тесей, 2000. - 496 с.
.Шеслер, А.В. Криминологические и уголовно-правовые аспекты групповой преступности: Учеб. пособие. А.В. Шеслер. - Тюмень: Тюменский юридический институт, 2005. - 118 с.
.Шнейдер, М.А. Соучастие в преступлении по советскому уголовному праву. М.А. Шнейдер. - М.: ВЮЗИ, 1958. 96 с.