Традиции Тютчева в лирике Зинаиды Гиппиус
Министерство образования Российской
Федерации
Костромской государственный
университет им. Н. А. Некрасова
Реферат
Традиции Тютчева в лирике Зинаиды
Гиппиус
Кострома 2002
Без имени З. Н. Гиппиус
не обходится ни одна биография сколько-нибудь значительного лица в русской
литературе рубежа XIX – XX веков, без её произведений картина
русской литературной и общественной жизни была бы не полной.
Уже в ранних стихах
Гиппиус чувствуются отголоски поэзии значительных писателей Запада:
Из всех чудес земли тебя,
о снег прекрасный,
Тебя люблю. За что люблю
– не ведаю… -
конечно, отголосок
«стихотворения в прозе» Шарля Бодлера об облаках.
Но люблю я себя как Бога,
-
Любовь мою душу спасёт… -
явно создавалась под
влиянием проповеди Ницше.
Эти стихи Гиппиус, уже
тогда написанные с большим мастерством, были своеобразны по своему ритму,
языку; сразу останавливали внимание читателей глубиной идейного содержания.
Но наряду с зарубежными
истоками в поэзии Гиппиус, как и в русском символизме в целом, гораздо большее
место занимали национальные литературные традиции. Ещё Мережковский в своей
статье»О причинах упадка и о новых течениях современной русской литературы»
(1893) замечал, что зёрна символизма находятся в русской «предсимволистской»
литературе. При этом он называл имена Гончарова, Толстого, Достоевского,
Тургенева и других. Среди поэтов предшественниками русского символизма он видел
представителей «народничества» - таких, например, как Кольцов, Некрасов. Но
прежде всего для становления символизма как литературного направления большое
значение имел Тютчев.
Мережковский, называя
Тютчева «певцом певцов», считает при этом, что именно в его поэзии отразился
возвышенный идеализм XIXвека.
Поэзия Тютчева для Мережковского «по - олимпийски – лучезарна, блаженная и
могучая».
Гиппиус поддерживала
точку зрения Мережковского и называла Тютчева самым близким поэтом для себя и
своих современников: «Из старых поэтов, истинных, нашим современником мог быть
Тютчев. Когда, кто любил, понимал и знал его странные лунные гимны, которых он
сам стыдился перед другими, записывал на клочках, о которых избегал говорить?
Если, наконец, немногие из теперешних, почуя его близость, и сливают сердце с
его славословиями, - то как их мало! Да и для каждого Бог Тютчев всё-таки не
всей полностью его Бог».2
В «Литературном дневнике»
Гиппиус можно найти также запись о том, что для неё Тютчев был даже выше
Пушкина.
От Тютчева Гиппиус
унаследовала не только мотивы неясной устремлённости к Неведомому и мотивы
человеческого бессилия, обречённости, но и тему трудной судьбы человека и
страны в переломные моменты истории, которая отражается очень ярко в её
гражданской лирике.
Как и Тютчев, Гиппиус со
страданием и глубокой болью откликается на ужасы войны, на безудержно льющуюся
кровь, обесценивание человеческой жизни. Тютчев не принимает революцию, что
находит отражение в его стихах:
Ужасный безобразный сон:
В крови до пят, мы бьёмся
с мертвецами,
Воскресшими для новых
похорон.
(Ст. «Ужасный сон…»,
1863)
Гиппиус уже в своё время
тоже была противником революционных преобразований в России:
Нет, никогда не
примирюсь.
Верны мои проклятья.
Я не прощу, я не сорвусь
В железные объятья.
(Ст. «Без оправданья»,
1915)
Тютчев провидел в своих
стихах и революцию 30-го, и революцию 48-го, и всеобщее разрушение мировых
войн, предсказал роль революции в истории.
Стихотворение «Памяти М.
К. Политковской» типичный пример вестничества, глубины интуиции, явный прогноз
грядущего и судеб века:
В наш век отчаянных
сомнений,
В наш век неверием
больной,
Когда всё гуще сходят
тени
На одичалый мир земной…
(Ст. «Памяти М. К.
Политковской», 1876)
В августе 1863-го Тютчев
пишет, как бы провидя им же отрицаемое – грядущую русскую революцию:
И целый мир, как
опьянённый ложью,
Все виды зла, все
ухищренья зла!..
Людская правда к бою не
звала!..
И этот клич сочувствия
слепого,
Всемирный клич к
неистовой борьбе,
Разврат умов и искаженье
слова –
Всё поднялось и всё
грозит тебе,
О край родной! – такого
ополченья
Мир не видал с
первоначальных дней…
Гиппиус тоже по-своему
пророчила революцию 17-го. По мере того, как Россию всё более начали сотрясать
революционные бури, поэтическая мысль Гиппиус становилась всё более острой и
пронзительной, стих приобретал резкость, даже жёсткость.
О совершенно новом качестве
слова З. Гиппиус, поднявшегося до пророческой мощи, даёт весьма точное
представление стихотворение 1905 года со странным названием «Оно»:
Ярко цокают копыта…
Что там видно у моста?
Всё затёрто, всё забыто,
В тайне мыслей пустота…
Только слушаю копыта,
Шум и крики у моста.
Всё разбито, всё забыто,
Пейте новой вино!
Жадны звонкие копыта,
Будь что будет – всё
равно!
Ст. «Оно», 1905)
Гиппиус прислушивалась к
пророчеству Тютчева. Заглядывая в конец XX века, он пишет, что человек, лишённый верований, преданный
на растерзание реальностям жизни, не может испытывать иного состояния, кроме
непрекращающейся судороги бешенства. Его строки -
О Господи!.. и это
пережить…
И сердце на клочки не
разорвалось…
в отрыве от конкретных
обстоятельств их написания является эпиграфом ко всему, что произошло в его
стране после октября 1917-го. Тютчев предвидел характер русской революции.
Революция для него «ужасный вихрь, в котором погибает мир», и всё рушиться, всё
гибнет в этом общем воспламенении. Тютчев видел в революции «чистейший плод»
западной мысли, реформации, утопии.
Нет веры к вымыслам
чудесным,
Рассудок всё опустошил.
И покорив законам тесным
И воздух, и моря, и сушу,
Как пленников их обнажил;
Ту жизнь до дна он
иссушил;
Что в дерево вливала душу
Давало тело бестелесным.
И Гиппиус, уже после
первой мировой войны, категорически отказывается от битвы народов и государств:
В последний час, во тьме,
в огне,
Пусть сердце не забудет:
Нет оправдания войне!
И никогда не будет.
И если это Божья длань –
Кровавая дорога, -
Мой дух пойдёт и с ним на
брань,
(Ст. «Без оправданья»,
1915)