Баженов В.И.
Реферат
Баженов В. И.
Воронеж 2005
Содержание.
1.
Введение
2.
Биография
а)
детство
б)
юность
в)
творчество за границей
3. Возвращение на
родину.
4. Архитектурные
сооружения Баженова:
а)
Проект института благородных девиц.
б)
Создание большой модели Кремлёвского дворца.
в)
Строительство Царицыно.
г) Дом
Пашкова - жемчужина русского зодчества.
5. Заключение.
6. Список
использованной литературы.
7. Приложение.
Введение.
Имя Баженова — одно из самых ярких в русской архитектуре благодаря
размаху замыслов, свободе, силе и своеобразию его творческой фантазии. Это был
великий русский зодчий, который построил большое количество архитектурных
сооружений.
Я выбрала Баженова Василия Ивановича по нескольким причинам: во -
первых, меня поразил его талант в архитектурном деле; во - вторых, когда передо
мной встал вопрос, кого из русских зодчих выбрать, я, прочитав биографию
Баженова, прониклась сочувствием к этому талантливому мастеру. В - третьих, мне
очень понравился внешний вид зданий, построенных Василием Ивановичем. Именно по
этим и другим причинам я сделала свой выбор в пользу Баженова.
ВАСИЛИЙ ИВАНОВИЧ БАЖЕНОВ (1737—1799)
Василий Иванович Баженов родился в феврале 1737 года в семье Ивана
Баженова, служившего в селе Дольском Малоярославского уезда Калужской
губернии. Когда мальчику было лишь три месяца, его, родители переехали в
Москву, «отважусь: здесь упомянуть, что я родился уже художником.
Рисовать я учился на песке, на бумаге, на стенах, — рассказывал о себе сам
Баженов. — ...Между прочим, по зимам из снегу
делал палаты и статуи, что бы и теперь я желал то видеть». Но
мальчика отдали в певчие в Страстной монастырь: по давней традиции ему следовало
идти по стопам отца. Все равно безудержно хотелось рисовать: «Я святых из
церкви переносил мыслью под переходы на стены и делал своей композицией, за что
меня ставали и секали часто».
И мальчик - таки добился своего — Василия приняли в
архитекторскую команду, руководимую Ухтомским, в 1753 году. Приняли, но не
зачислили. В списках учеников Ухтомского он нигде не значится. Василий, судя
по всему, определен вольным слушателем. Дмитрий Васильевич достаточно высоко
оценил способности Баженова, но, зная о его бедственном положении, предпочел освободить
своего воспитанника от обязательных занятий и часто предоставлял ему возможность
подработать. По просьбе казенных учреждений и частных лиц он направлял Василия
в качестве газеля (подмастерья) на стройки для составления смет, для осмотра
зданий, нуждающихся в перестройке или ремонте.
Год спустя в судьбе Василия произошел новый поворот: его приняли в
Московский университет. А когда «основалась в Санкт-Петербурге Академия
художеств, и начальствующий над ней обер -камергер Иван Иванович Шувалов потребовал
из Московского университета несколько питомцев, способных к изящным
художествам, тогда Баженов назначен первым в числе таковых и отправлен в
Санкт-Петербург», — рассказывает первый биограф Баженова Е. Болховитинов.
Академические ученики находились на полном казенном обеспечении.
Кроме наук об искусстве, ученикам академии преподавали историю, анатомию,
мифологию, математику, иностранные языки. По вторникам, средам и четвергам
проходили уроки в «рисовальной палате». Их вели скульптор Жиле, живописец
Лелорен, рисовальщик Моро, гравер Шмидт. Это были опытные мастера. Они помогли
основать русскую академическую школу живописи, воспитали плеяду талантливых
художников. Баженову повезло с преподавателями по архитектурным наукам. Он
учился под руководством талантливых архитекторов С.И. Чевакинского и А.Ф.
Кокоринова.
«Потом Академия художеств мною первым началась», — с гордостью
утверждал Баженов. В основанной осенью 1757 года Академии он был старшим из
воспитанников, уже многое освоившим, и для младших стал, вероятно, не столько
товарищем, сколько первым учителем. Через три года он едет вместе с молодым
живописцем Антоном Лосенко за границу.
Петербургская академия художеств назначила своим пенсионерам на
содержание по 350 рублей в год. На 50—60 франков в месяц в Париже не очень-то
разгуляешься. По этой же причине Баженов и Лосенко были вынуждены снять
довольно скромное помещение на задворках Парижа, в дешевом квартале.
Во Франции Баженов впервые увидел не только на гравюрах и чертежах
ту новую архитектуру, о которой уже, конечно, толковали его академические
наставники. Правилам нового стиля и обучает Баженова блестящий архитектор
Шарль де Вайи. «Мои товарищи, французы молодые, у меня крадывали мои прожекты и
жадностию их копировали», — хвастался потом Баженов. Видимо, он уже тогда
выделялся среди соучеников изобретательностью и яркой фантазией.
Около полутора лет пролетели незаметно. За это время неприглядное
жилище посланцев Петербургской академии несколько преобразилось, оно украсилось
многочисленными рисунками, миниатюрными моделями, изготовленными Баженовым,
его эскизами, чертежами, проектами.
Экзамены в Парижской академии прошли более чем успешно. Баженов,
хорошо подготовившись, осмелился пойти первым. Он представил экзаменаторам
модель Колоннады Лувра, изготовленную с ювелирной точностью. Представил также
чертежи, рисунки, офорты. И еще покорил парижских знаменитостей своей
эрудицией, буйной фантазией.
Слух о творческих удачах Баженова и Лосенко, об их успехах в учебе
дошел до Петербурга. Там тоже был устроен экзамен, только заочно, на основании
присланных пенсионерами работ. Оценки были даны самые высокие.
В Париж ушло уведомление, в коем говорилось, что «Лосенко быть в
Москве, а Баженову на зиму в Рим». Баженов получил двухгодичный заграничный паспорт,
упаковал свои вещи, простился с учителями, с Лосенко и в конце октября 1762
года отправился в путешествие по Италии для дальнейшего знакомства с
европейской культурой, изучения архитектурных стилей, памятников зодчества
различных эпох.
Но полтора года в Италии нелегко достались нервному, впечатлительному
Баженову. Не хватало денег, скупо и не в срок присылаемых из Петербурга, он был
один, его обманывали, на него даже напали разбойники... С трудом добрался
Баженов до Парижа и здесь оставался до тех пор, пока академия не соизволила
оплатить его долги и дорогу домой.
Баженов вернулся на родину 2 мая 1765 года. Он приехал в Петербург
прямо к большому торжеству в честь нового устава Академии художеств. Но
академия Баженова обидела. Ему сшили парадный мундир, за который потом
требовали денег, произвели в академики, но давно обещанной профессорской
должности, а значит, и оклада не назначили. Сменившемуся здесь начальству он
был не нужен. К тому же Баженову устроили испытание, от которого другие академики
были избавлены, — предложили создать для подтверждения высокого звания
небольшой проект... Он выполнил его с блеском и размахом, далеко превзойдя
заданную скромную программу.
Позднее Екатерина поручила Баженову разработать проект Института
благородных девиц при Смольном монастыре. Зодчий выполнил это поручение в
кратчайшие сроки. Величественная и изящная композиция поразила многих
архитектурной изобретательностью, органичным сочетанием традиционных
многообразных форм российского зодчества. Но, к сожалению, дифирамбами дело и
ограничилось. Проект остался неосуществленным. После длительных проволочек
предпочтение отдано проекту архитектора Кваренги.
Визит в Малый двор не прошел бесследно. Увлеченный рассказами
Баженова, цесаревич Павел загорелся желанием построить свой дворец на Каменном
острове. Баженов довольно быстро выполнил этот заказ. Дворец был возведен в
стиле классицизма. Позднее его перестраивали. Но имеется свидетельство
французского путешественника, видевшего строение в первоначальном варианте:
«Он очень красив, особенно благодаря своему местоположению (на берегу Невы).
Нижний этаж приподнят на несколько ступеней. Здесь мы видим, во-первых, большую
переднюю, украшенную арабесками, далее зал овальной формы, который при большой
длине кажется немного узким; декоративная часть в нем очень проста. Направо —
помещение, из которого дверь ведет в небольшой театр, довольно красивый...
Фасад к саду украшен колоннами. В конце сада находится небольшая часовня,
построенная из кирпича: готический стиль, которому старались подражать при ее
постройке, производит красивый эффект».
Наконец, Григорий Орлов, командующий артиллерией и фортификацией,
пригласил Баженова к себе на службу, испросив ему у императрицы неожиданный
для архитектора чин капитана артиллерии. Вместе с покровителем и всем царским
двором Баженов покинул Петербург и в начале 1767 года возвратился в родную
Москву.
Баженов вскоре после приезда в Москву женился. Его супругой стала
Аграфена Лукинична Красухина, дочь каширского дворянина, рано умершего.
Баженов ничего не обещал, но от предложения не отказался. В то время
Кремль пребывал в крайнем запустении и ветхости, а главное, его древняя
архитектура представлялась просвещенным людям XVIII века беспорядочной и
бесформенной. Баженов дерзнул предложить свой вариант дворца. Но только иных
масштабов: «...из простой перестройки он создал исполинскую архитектурную
затею, сводившуюся к застройке всего Кремля одним сплошным дворцом, внутри
которого должны были очутиться все кремлевские соборы с Иваном Великим». Идея
Баженова потрясла Орлова, но он усомнился в реальности столь грандиозных
планов.
К лету 1768 года Баженов закончил работу над эскизами, приступил к
самому проекту реконструкции, к созданию большой модели Кремлевского дворца.
Началась подготовка к строительству. В июле была уже учреждена специальная
экспедиция по сооружению дворца. Возглавлял ее генерал-поручик Измайлов. После
тщательного обследования кремлевских строений и детальной разработки планов
строительства члены экспедиции приступили к составлению сметы. По
предварительным подсчетам, должно было потребоваться двадцать или, в крайнем
случае, тридцать миллионов рублей.
Экспедиция разместилась в самом Кремле, в небольшом Потешном
дворце. Здесь же была квартира архитектора, куда он вскоре привел молодую
жену. А рядом наспех строилось деревянное одноэтажное здание с обширным
восьмигранным залом — Модельный дом. В нем потом делали громадную деревянную
модель будущего Кремля. Модель, по словам Баженова, — «половина практики», то
есть готового здания, которая позволит проверить правильность его композиции и
пропорций.
Модель впечатляла всех, даже людей, которые к баженовскому проекту
были настроены скептически или недоверчиво. Поражало многое. И техника
изготовления, и сами размеры модели. Они были таковы, что во внутренних дворах
могли разгуливать несколько человек. В своих пропорциях модель математически
точно соответствовала размерам будущего дворца.
Фасад главного корпуса задуманного Баженовым дворца имел сложное
членение: два нижних этажа объединены сплошной горизонтальной руставкой и
карнизом. Они отделяют верхние этажи. Первые два этажа — это своего рода постамент
для двух верхних. Они объединены декоративным убранством и колонами в одно
целое. Антаблемент украшен скульптурой. Его поддерживают четырнадцать колонн.
По обе стороны центрального выступа по десять колонн. За ними — двухколонные
выступы. В нишах стен изящные вазы. Весь фасад центрального корпуса являлся,
таким образом, как бы богатейшей и красивейшей архитектурной декорацией.
Внутренний фасад главного корпуса, выходящий во двор, имел почти такое же
богато декорированное оформление.
Впечатлительна была циркумференция — огромный полуциркуль с
высоким четырехступенчатым цоколем, многочисленными мраморными колоннами.
Циркумференция соединялась с главным корпусом. В этом месте — подъезд с тремя
красивыми арками. Богато декорированный вход обрамляли колонны. С другого конца
циркумференция соединялась с театром. Особенный эффект производил его парадный
вход, от которого сбегали широкие пересекающиеся лестницы. Стены театра
украшены ионическими колоннами. Не менее эффектно и внутреннее оформление, особенно
центрального зала дворца, впечатляющего своими размерами. О модели и невиданном
проекте заговорили с восторгом и завистью в европейских королевских дворах.
Однако весной 1771 года работу пришлось остановить: в Москву нагрянула
эпидемия чумы. Жесткие, но мало действенные меры властей вызвали недовольство
горожан. Вспыхнул бунт, был убит суровый московский архиепископ Амвросий,
толпа громила его покои в Кремле, в двух шагах от Модельного дома. Баженов
боялся за судьбу своей драгоценной, выстроенной из сухого дерева, модели. Но
бунт в два дня подавили, модель уцелела, эпидемия же утихла лишь к зиме.
На следующее лето праздником начался новый этап работы — рыли
котлован под дворцовый фундамент, который заложили год спустя в еще более
торжественной обстановке.
Но годы шли, а выше фундамента стройка не поднималась —
недоставало средств. Весной 1775 года императрица приказала засыпать котлован,
а значит, прекратить работу. Руководить засыпкой котлована оскорбленный
Баженов отказался: «Оставляю тому, кто за благо избран будет».
Тем временем он строил за городом, на Ходынском поле, деревянные
павильоны для празднования победы над турками. Причудливые здания
неклассической, условно-восточной архитектуры символизируют Таганрог, Керчь,
Азов и другие города, отошедшие после победы к России.
Нарядные необычные постройки Екатерине понравились. Вот такой она
захотела видеть и свою новую усадьбу — только что купленное под . Москвой
Царицыно. На склоне холма, спускающегося к большому пруду, Баженов расположил,
казалось бы, в вольном порядке, множество сравнительно небольших строений из
красного кирпича. Украсить их он хотел цветными изразцами, на манер старинных
московских зданий. Но императрица эту идею отвергла, и тогда красный кирпич был
эффектно оттенен вставками из резного белого камня. Чувствовались в облике
Царицына какая-то искусственная старина, условное, почти игрушечное
средневековье. В те времена всю средневековую архитектуру, не очень еще
различая эпохи и страны, именовали «готической». Классицисты считали ее
«неправильной», искаженной невежеством прежних строителей, но она все же
манила Баженова. Правда, при возведении Царицына он не придерживался какого-то
определенного стиля: стрельчатые окна западноевропейской готики он свободно
сочетал с узорчатой кирпичной кладкой русских зданий XVII века, использовал в
белокаменной резьбе государственную символику — здесь и вензель Екатерины, и
двуглавый государственный орел.
Десять лет строил Баженов Царицыно. Каждой весной он перебирался
туда с семьей из недавно купленного городского дома, чтобы быть постоянно при
работах. Здесь, в отличие от Кремля, он все делал сам: распоряжался финансами,
заранее покупал материалы, нанимал рабочих:
Стройка разрасталась, а деньги поступали из Петербурга все медленнее;
Василий Иванович то и дело оказывался виноватым. К тому же замучили
долги, судебные тяжбы. Он устал, в сорок лет чувствовал себя стариком. В сыром
Царицыне болели дети, умер младший сын...
Летом 1785 года императрица, наконец, приехала и посетила почти
готовую усадьбу, знакомую ей лишь по чертежам. Нарядные домики показались ей
маленькими и тесными — на бумаге все выглядело, внушительнее. Царицыно она
приказала перестроить и передала строительство, Казакову.
Дворец в Царицыне был разрушен не сразу. М.М. Измайлов пытался,
было найти выход из создавшегося положения, хоть как-то помочь Баженову.
Переживал за своего друга и Казаков. Коллеги договорились: Баженов без особого
на то дозволения сделает новый вариант дворца и представит свой ранее, чем это
сделает Казаков. Но ничего из этого не вышло, опять труд был потрачен зря.
Екатерина отвергла работу Баженова, даже как следует не познакомившись с нею. В
феврале 1786 года пришло распоряжение «о разборке в селе Царицыне построенного
главного корпуса до основания и о производстве потом (нового здания) по вновь
конфирмованному учиненному архитектором Казаковым плану».
Казаков в своем варианте дворца пытался по возможности сохранить
избранный Баженовым стиль старорусской архитектуры. Но ему также не повезло.
Дворец был спроектирован трехэтажным, с акцентом на центральную часть здания.
Однако в ходе строительства пришлось многое делать, так как ассигнования
постоянно урезывались. В результате получилась большая разница между проектом и
осуществленным зданием.
Василий Иванович оказался практически отстраненным от царицынского
строительства. Он получил годовой отпуск по болезни: ухудшилось зрение,
пошаливали сердце и нервы. В декабре 1786 года Баженов просил графа А.А.
Безбородко, первого секретаря императрицы по принятию прошений, продлить отпуск
с сохранением жалованья, чтобы окончательно поправить здоровье. В случае отказа
Баженов соглашался и на отставку, «но с пенсиею, как и все верноподданные е. и.
в. пользуются, ибо, как небезызвестно в. с., не имею у себя столько содержания,
сколько для большой семьи моей, а притом и для оплаты долгов, потребно».
Прошение удовлетворили.
Еще до его второй, царицынской, катастрофы у архитектора появились
новые друзья, помогавшие преодолевать душевную смуту и отчаяние. Это были
масоны. Баженов был издавна знаком с наследником престола Павлом Петровичем и,
приезжая в Петербург, передавал ему напечатанные в Москве масонские книги.
Подозрительная Екатерина обвинила масонов в том, что они хотят «уловить»
наследника в свою секту, подчинить себе. Это было государственное преступление.
Больше всех пострадал Николай Новиков, журналист и издатель, принявший
когда-то Баженова в масонский орден. Самого архитектора не тронули, но работы
для него у царицы больше не нашлось.
Конечно, Василий Иванович выполнял не только царские заказы, но, о
них известно, к сожалению, гораздо меньше: бумаги зодчего и большинства его
заказчиков не сохранились. Достоверно известно, что в 1780-е годы Баженов
построил дом для богача П.Е. Пашкова. Дворец красуется на высоком холме против
Московского Кремля — теперь это старое здание Российской государственной
библиотеки. Между тем задача у архитектора была сложная: участок неровный, с
одной стороны круто уходящий под гору, а с другой — резко сужающийся. Однако
его неудобства Баженов сумел превратить в достоинства: поставил в узком конце
нарядные ворота, сквозь которые открывается вид на дом, фасад же широко
развернул на кромке холма над спускающимся к городу садом — решение, не
случайно перекликающееся с проектом перестройки Кремля.
Баженов создал здесь в буквальном смысле слова замок-сказку.
Большой знаток и ценитель русской архитектуры И. Грабарь писал: «Трудно найти
более совершенное соотношение всех частей единого сооружения, чем то, которое
достигнуто здесь».
Мнение русских и иностранцев было единодушное: «Пашков дом» — это
жемчужина русского зодчества. Знатоки архитектуры подчеркивали, при всей
изысканности композиционных приемов замысел художника отличается смелостью,
полетом фантазии и вместе с тем продуманностью мельчайших деталей. Это в равной
степени характерно как для композиции в целом и внутренней планировки
помещений, так и внешнего оформления.
После смерти Екатерины зодчий по распоряжению Павла I переехал в
Петербург, где получил чин генерала, крепостных и должность вице-президента
Академии художеств (1799; академик с 1765). Его последней крупной работой (с
1792) был проект Михайловского (Инженерного) замка в Петербурге, утвержденный в
1796. Создавая комплекс, со всех сторон окруженный (по распоряжению Павла I)
каналами, Баженов сумел связать его с городом, вынеся павильоны замка на линию
Инженерной улицы. Из-за болезни Баженов не смог возглавить строительство (замок
в 1797-1800 построил В.-Ф. Бренна, сохранивший замысел Баженова, но внесший в
проект свои изменения, и Е. Т. Соколов). Баженов был первым русским
архитектором, создававшим свои проекты как объемно-пространственные композиции,
связанные с ландшафтом и организующие окружающую среду. Он создал архитектурную
команду и школу при Экспедиции кремлевского строения, где работали М. Ф.
Казаков, К. И. Бланк, И. В. Еготов, Е. С. Назаров. Сохранились многочисленные
графические работы Баженова, среди них — панорама Царицына (тушь, гуашь, перо,
кисть, 1776, Государственный музей архитектуры имени А. В. Щусева). Под
редакцией Баженова был издан первый перевод Витрувия. Похоронен в собственном
селе Глазово под Москвой.
Список использованной литературы:
1.
Интернет: www. КМ. ru
2.
Большой
справочник школьника, ООО «Дрофа»
3.
Большая
энциклопедия школьника, издательство «Росмэн - пресс»