Российско-южнокорейские взаимоотношения в 90-е годы XX в. – начале XXI в.,

Российско-южнокорейские взаимоотношения в 90-е годы XX в. – начале XXI в.,

СОДЕРЖАНИЕ

Введение…………………………………………………………………….3 

1 Основные этапы российско-южнокорейского взаимодействия

1.1 Характер взаимных отношений в 1990-е годы..……….…...……….20

1.2 Эволюция российско-южнокорейских отношений в 2000-е

годы………………………………………………………………………...39

2 Основные направления российско-южнокорейского взаимодействия………………………………………………………...….55

2.1 Экономическое сотрудничество……………………….…………….55

2.2 Сотрудничество  по вопросам обеспечения региональной безопасности………………………………………………………………76 

Заключение………………………………………………………………101 

Список источников и литературы……………………………………...109 

Приложения…………………………………………………………...…135

Введение

Актуальность исследования. В начале 90-х гг. XX столетия в мире произошли коренные перемены, следствием которых стали распад биполярной системы и формирование многополярного мира при доминировании Запада. Многополярность коснулась и динамично меняющегося региона Северо-Восточной Азии (СВА). В регионе присутствуют интересы крупнейших стран мира – США, Японии, Китая, Южной Кореи, России. СВА стремительно превращается в лидера мирового производства, инноваций, торговли. Но здесь до сих пор остаются проблемы, вызванные результатами II мировой и «холодной» войн. В их числе – Корейская проблема. Между странами СВА сохраняются существенные институциональные различия, порождая противоречия интересов отдельных стран. Динамичные процессы, происходящие в СВА, как и в АТР в целом, не могут не касаться страненных интересов Российской Федерации.

После распада СССР роль России в СВА снизилась до минимума. Произошло кардинальное ослабление политического, экономического, военного потенциалов РФ. Продолжающееся снижение влияния России сопровождалось одновременным усилением потенциалов и мощи КНР, Японии, США, других стран региона. В числе которых – Республика Корея, добившаяся настоящего прорыва в будущее.

Сегодня Южная Корея –11-я экономика мира. Средняя зарплата в ее экономике – около 4000 долларов в месяц. В стране нет бедных, средняя продолжительность жизни ее граждан – 85 лет при самом низком в мире уровне смертности детей до года. РК - топовый мировой поставщик высоких технологий. В ней строится каждый третий морской корабль в мире, производится каждый четвертый автомобиль, каждый третий смартфон, а мониторов больше, чем у остальных конкурентов.

Население Южной Кореи – одно из самых образованных и конкурентоспособных на планете. Южнокорейские школы в общепризнанных мировых рейтингах – третьи по качеству образования. Больницы Республики Корея – третьи по качеству медицинских услуг. Южнокорейская армия – пятая в мире по мощи и четвертая по вооруженности. Инвестиций в науку здесь больше, чем в Японии и США. Динамично развивается национальная инновационная система, базирующаяся на инновационных кластерах и страненно-частных сетях.

И все это – на ничтожной по размеру территории, без нефти, газа, прочих природных ресурсов. Буквально за два поколения, на военных руинах, из тотального голода. Но при этом - без потери своих традиций, языка. Поистине, Республика Корея – рукотворное человеческое чудо. Эта страна из диктатуры сумела воплотить в жизнь идеи свободы и демократии, всего за каких-то 40 лет.

Неутешительные для России итоги изменившегося баланса сил представляют очевидную проблему для страны, особенно в условиях продолжающейся депопуляции ее дальневосточного региона. Поэтому одним из направлений дальневосточного вектора российской внешней политики с 1990-х гг. стали южнокорейско-российские взаимные отношения.

С одной стороны, для России Республика Корея представляет жизненно важный интерес в силу причин экономического характера. РФ переживает явно затянувшееся реформирование своей все более архаичной хозяйственной системы, что ставит вопрос внешнеполитического обеспечения радикальных экономических преобразований в стране. Последнее обстоятельство предполагает опору на тесное сотрудничество с наиболее развитыми экономиками мира, привлечение инноваций и инвесторов для российской экономики. В отличие от СССР, который руководствовался главным образом идеологическими соображениями, во внешнеполитической стратегии РФ на первый план выступают именно хозяйственные факторы.

Взаимовыгодные экономические связи с Южной Кореей в особенности значимы для дальневосточного региона России. Здесь, начиная с начала XX века, проживают десятки тысяч этнических корейцев. Между тем, самый отдаленный регион РФ находится в крайне неблагоприятных условиях: здесь суровый климат, продолжающее слабеть демографическое присутствие, неразвитая инфраструктура, прежде всего транспортные коммуникации. Потому стоит задача углубления взаимосвязей региона с его зарубежными соседями. Важно заметить, что экономики российского Дальнего Востока и Республики Корея взаимозависимы и потому способны взаимодополнять друг друга.

С другой стороны, южнокорейско-российские отношения – часть общекорейской проблематики, связанной с затянутым и по-прежнему острым конфликтом на полуострове. Они способны воздействовать не только на обстановку в АТР, но и на всю международную ситуацию.

Научное осмысление исторического опыта южнокорейско-российских взаимоотношений представляется важным, учитывая экономическую и геостратегическую важность Корейского полуострова. Актуальность темы связана также с выявлением факторов, определявших развитие связей двух стран, их взаимный интерес друг к другу.

Актуальность темы возрастает в связи со ставшей уже перманентной напряженностью на Корейском полуострове. Дополнительным дестабилизирующим фактором здесь является ядерный шантаж мира со стороны КНДР.

Таким образом, интересы Москвы в урегулировании корейской проблемы, ее многообразные связи с Сеулом, потенциальные перспективы влиять на региональные процессы делают анализ политики РФ на корейском направлении актуальным для ученых-историков.

Цель исследования – выявление и осмысление комплекса факторов, определявших российско-южнокорейские взаимоотношения в 90-е годы XX в. – начале XXI в., сквозь призму интересов двух стран в их взаимоотношениях в контексте динамики мировых и региональных процессов.

Исходя из поставленной цели, определены следующие задачи магистерского исследования:

- выделить основные этапы российско-южнокорейских отношений с учетом их конкретного содержания;

- выявить, проанализировать и оценить направления экономического взаимодействия РФ и РК, его состояние и достигнутые итоговые результаты;

- проанализировать и дать оценку взаимодействию в обеспечении региональной безопасности и его итогам;

- обозначить проблемы и противоречия в взаимных отношениях на различных этапах, выявить и осмыслить их причины.

Объект исследования – история международных отношений в СВА в конце XX - начале XXI вв.

Предмет исследования – российско-южнокорейские отношения в 1990-е - 2000-е гг. Учитывая широту и многосторонность контактов двух стран, в исследовании рассматриваются только политические и экономические  аспекты отношений.

Территориальные рамки исследования включают регион Северо-Восточной Азии (СВА). Выход за территориальные границы данного региона обусловлен акцентацией темы на отношениях РФ и РК в политической и экономической сферах.

Хронологические рамки исследования обусловлены современным периодом в истории российско-южнокорейских связей. Нижней временной границей определено установление официальных отношений двух стран в 1990 г. с одновременным формированием современной российской государственности – Российской Федерации (до декабря 1993 г. – РСФСР). Верхняя временная граница обусловлена возможностью подвести итоги (пусть и не окончательные) развития взаимных связей за прошедшие два с половиной  десятилетия (к 2015 году).

Методологическая основа диссертации включает общенаучные и конкретно-исторические методы. Базовыми для исследования явились системный подход к анализу связей РФ и РК в конце XX - начале XXI вв. и логический метод научного анализа. Были осмыслены концептуальные подходы к характеру международных отношений после «холодной войны», повлиявшие на роль и место РФ в постбиполярном мире и многообразные контакты России со странами СВА, в частности, с Южной Кореей.

Автор попытался, насколько возможно, отойти от ранее господствовавших черно-белых идеологических стереотипов, сочетать осмысление конкретного материала с ретроспективным анализом. По мнению диссертанта, это способствует куда более объективному анализу процессов, направленности и динамики многообразных контактов двух стран, проблемы ядерной безопасности, расстановке акцентов в объяснении политики РФ по проблеме объединения двух Корей.

При осмыслении фактического материала использовались традиционные исторические методы – проблемно-хронологический, аналитический, историко-генетический, сравнительно-исторический. Их применение позволило провести периодизацию взаимных отношений, определить ключевые ориентиры для политики РФ, сопоставить шаги на пути к поиску согласия и взаимодействию, выявить причинно-следственные связи, обнаружить последовательность, либо, напротив, противоречивость в политике РФ по корейскому вопросу.

Историография проблемы. В процессе подготовки магистерского исследования изучался существенный объем источников и отечественной научной литературы по проблематике. В то же время корейская историография по теме была малодоступна, за исключением некоторых публикаций, о которых будет сказано ниже.

Первой научной работой по проблеме стало исследование Ю. И. Огнева. В нем все еще чувствуется стереотипный подход, мешающий адекватной оценке новой реальности в отношениях двух стран[1].

Существенную значимость для исследования проблематики имеют материалы научных конференций ученых Института Дальнего Востока, опубликованные Центром корейских исследовании ИДВ РАН[2].

В 1990-е гг. важную роль в разработке проблематики сыграли сборники научных статей, изданные ИДВ РАН. Эти труды вобрали в себя самые значимые достижения отечественной историографии в изучении взаимосвязей РФ и РК[3].

Диссертант опирался и на результаты исследований известных российских корееведов – Е. Дробышева, В. И. Моисеева, А. В. Воронцова, М. Е. Тригубенко, А. В. Торкунова и Е. П. Уфимцева,  Л. Эльянова. В работах перечисленных ученых содержится обширный на делей материал и даются оценки происходивших процессов в региональной ситуации и взаимных отношениях[4].

Позиция России по проблеме объединения двух Корей исследована в работах И. О. Горелого и Р. В. Савельева[5]. Ценными публикациями по избранной проблематике являются труды В. П. Ткаченко, В. А. Богданчикова, В. М. Югая и, особенно, монографии Л. B. Забровской и В. М. Югая[6].

Ряд российских корееведов изучали экономическое, военно-техническое сотрудничество между РФ и РК. В РФ возник научный интерес к широкому спектру вопросов «южнокорейского чуда», включая экономическую модернизацию и политическую либерализацию, перспективам адаптации южнокорейского опыта, истории российско-южнокорейских связей. Проводившиеся в России и Южной Корее в 1990-е годы многочисленные симпозиумы, конференции, научные семинары способствовали оживленному обмену мнениями между российскими и корейскими и учеными по перечисленным темам[7].

Среди исследований по проблематике региона СВА особо выделим труд маститого российского корееведа В. Ф. Ли. В нем исследованы вопросы теории и методологии востоковедческого анализа, внутренней структуры восточного социума и трансформации связей этносов на Дальнем Востоке  Евразии, без понимания которых невозможно понять и проблематику Корейского полуострова. Будучи сторонником демократизации и внеблокового статуса двух Корей, а после их неизбежного (по его мнению) воссоединения – и всего полуострова, В Ф. Ли осмыслил эволюцию российско-корейских связей и перспективы миротворчества. В отдельной главе он поднимает проблему взаимодействия РФ и двух Корей[8].

В магистерской работе автор опирался и на результаты исследований, представленных в коллективной монографии, написанной такими специалистами по избранной теме, как профессор Александр Воронцов (заведующий отделом Кореи и Монголии Института востоковедения РАН), А. З. Жебдин и иные[9].

Из фундаментальных трудов по вопросам магистерского исследования также стоит выделить монографию В. П. Ткаченко[10].

Существующим проблемам и перспективам российско-южнокорейских контактов в начале XXI века посвятили свои научные статьи И. И. Богдан и Р. В. Савельев[11].

В РК проблематикой связей с РФ занимаются несколько исследовательских центров и университетов - Институт изучения Китая и Советского Союза (он же - Институт Азиатско-Тихоокеанских исследований, с 1998 г.) при Ханянском университете, Корейский институт национального объединения (KINU) (в структуре Министерства объединения РК), Институт внешней политики и национальной безопасности (в структуре южнокорейского МИДа) и прочие организации.

Проблематика связей Сеула и Москвы популярна в РК. Она находит отражение в массе разнообразных изданий на корейском языке – от популярных до респектабельных, где отражается позиция официального Сеула по интересующей нас теме. Среди них выделим серьезные по содержанию издания «Кукка чолляк» («Страненная стратегия»), «Тхониль кёндже» («Экономика единой Кореи»), Журнал по проблемам политологии и экономики университета «Корея», «The Korean Journal of National Unification», «Тхониль кунса идео (Военная система единой Кореи)».

Среди южнокорейских исследователей проблематики назовем работы (написанные исключительно на корейском языке) Сим Кён Укой, Мун Су Она, Ко Чжэ Нама, Ян Хен Су, Ю Сэ Хи, Е Ын Кона, Кан Бон Ку, Ким Док Чжу, Ли Чжэ Ёна, Ли Чжэ Ю, Пак Чжэ Хуна, Хан Чжон Мана, Ли Юна, Ли Чан Чжэ, Чжон Хон Чхана, Ха Ен Чула, Ким Ю Нама. Особо стоит выделить аналитическое исследование Джу Сеун Хо «Политика Горбачева и Корея (1985-1991 гг.)» (Сеул, 2000) и текст Ё Ын Копа «Экономическое взаимодействие РК и РФ» (Доклад института национального объединения, 1994).

Профессору Хонг Ван Суку в его монографии (переведенной на русский язык) удалось преодолеть «атлантический акцент», типичный для многих трудов ученых РК, прежде всего старшего поколения. Автор исследовал внешнеполитический курс РФ в регионе после дезинтеграции бывшего советского пространства. Весьма аргументирована его мысль о непоследовательности в корейской политике РФ в 1990-е годы. По мнению ученого, РФ, как ранее СССР, рассматривала свою корейскую политику главным образом в традиционном русле западной дипломатии, с позиций выстраивания балансов. Москва начинала активизироваться в Азии исключительно когда терпела провалы на американском и европейском направлениях. Хонг Ван Сук рассуждает о явно недоиспользованном потенциале дипломатической игры на противоречиях Сеула и Пхеньяна. Немало любопытных наблюдений и аргументированных оценок содержит раздел монографии «Корейские подходы Москвы, или дипломатия равноудаленности»[12].

Кардинальное подспорье при подготовке магистерской работы оказала публикация сеульского исследователя Чой Сеонг Аэ. Ее автор попытался осмыслить курс ельцинской России на установление «сбалансированных связей» с РК и КНДР. Рассматривая корейскую политику РФ в стратегической перспективе, Чой Сеонг Аэ исследовал тупики и противоречия российско-северокорейских связей, а также непростые поиски оптимальной модели взаимодействия РФ и РК[13].

Стоит согласиться с замечанием В. П. Ткаченко, что при всем многообразии мнений в научных кругах Южной Кореи преобладает американская школа в оценке российской внешней политики[14].

Поясним эту мысль. В академических кругах РК о российской науке международных связей создано весьма поверхностное представление. Поэтому американские оценки российской политики в Корее оказывают заметное влияние на ученых, исследующих сегодняшние проблемы региона и его безопасность. Так, большинство ученых РК до сих пор разделяют точку зрения американского политолога Р. Скалапино, сформулированную в самом начале 1990-х гг., о том, что в обозримом (и самом ближайшем) будущем Россия вообще утратит статус сколь-нибудь значимого фактора в азиатской политике[15].

В то же время не все ученые и политические деятели РК удовлетворены возрастанием роли США как единственного гаранта стабильности в регионе после распада СССР. Они предпочли бы более сбалансированную структуру безопасности, где достойное место могла бы занимать Россия. Среди таких южнокорейских исследователей отметим Ли Дон Хюна, кандидатская диссертация, монография и статьи которого посвящены анализу политики СССР и РФ по отношению к СВА и двум корейским странам[16].

В ряде исследований южнокорейских ученых рассматриваются перспективы воссоединения Кореи и роли РФ в этом процессе, а также комплекс проблем российско-корейского взаимодействия. Так, научный интерес представляет исследование Кан Вон Сика, где автор одним из первых осмыслил концепцию нового международного порядка, представил свою оценку перспективам развития с учетом складывающихся новых российско-южнокорейских связей. Профессор Кан Вон Сик поднял важную для исследователей региональной безопасности проблему, связанную с установлением мира и объединением корейской нации, что, по его мнению, обусловлено изменением баланса сил в регионе СВА. Результаты анализа позволили Кан Вон Сику обосновать целесообразность исследования Корейского полуострова как зоны особых интересов РФ, связанных с безопасностью ее дальневосточных рубежей. Ценностью работы является и то, что в ней представлен авторский концепт «американского лидерства», открывающий перспективы критического анализа модели однополярного мира применительно к АТР и прогнозирования альтернативных вариантов развития, связанных с активизацией дальневосточной политики РФ со странами СВА[17].

Историографический интерес в плане взгляда на проблемы СВА и роль РФ в регионе представляют работы южнокорейских исследователей Пак Док Су и Чжон Хона[18].

Из самых «свежих» по времени написания (и, как уже было подмечено, достаточно редких за последние два десятилетия) серьезных научных исследований по теме политического взаимодействия двух стран в рамках межкорейской проблематики назовем кандидатскую диссертацию Эо Су Рин, защищенную в Российском университете дружбы народов (РУДН) в 2021 г. По его мнению, оценки взаимоотношений РК и РФ в южнокорейской исследовательской литературе сместились от оптимистических перспектив развития взаимных связей и их едва ли не определяющего влияния на разрядку напряженности в СВА в целом, и на Корейском полуострове, в частности (вплоть до «романтического» сценария участия РФ в объединении корейских стран в ближней перспективе), до господствующих ныне мрачно-пессимистических оценок потенциала российского влияния в регионе, вообще не предусматривающих никакого участия РФ в политических процессах на полуострове[19].

Использованные историографические материалы, оценки и мнения отечественных и зарубежных ученых позволяют по-новому взглянуть на эволюцию российско-южнокорейских связей в 90-е годы XX века и в начале XXI века, которая позволила заложить фундамент для развития добрососедских связей между РФ и РК, их совместных действий по обеспечению региональной стабильности в СВА.

Анализ изученной литературы показывает, что, хотя многие связанные с исследуемой темой проблемы и нашли свое решение в научных трудах, однако отдельного комплексного научного исследования, основанного на современной источниковой базе, новых аргументах и фактах по проблеме российско-южнокорейских связей, в России пока что не создано. Одной из таких попыток решения этой проблемы и является настоящая работа.

Источниковая база исследования включает несколько групп.

К первой группе источников относятся опубликованные документальные материалы – договоры, декларации, двусторонние соглашения. Это, прежде всего, официальные документы РФ – концепции внешней политики РФ (1993, 2000 гг.), декларации, договоры, соглашения, заявления, коммюнике между РФ и РК, иные внешнеполитические документы российского государства[20].

При изучении ситуации на Корейском полуострове и политики РФ в регионе особое значение в работе придавалось официальным докладам, выступлениям и интервью президентов СССР и РФ М. С. Горбачева, Б. Н. Ельцина и В. В. Путина, документам Правительства РФ, МИД России, Государственной Думы РФ[21].

Российские официальные документы публиковались в «Дипломатическом вестнике» МИД РФ за 1991-2015 гг. и в других источниках[22].

Второй группой источников явились опубликованные в СМИ тексты выступлений ведущих российских политиков, в том числе глав дипломатического ведомства РФ и их заместителей А. В. Козырева, И. В. Иванова, А. Н. Панова, послов РФ в РК Г. Кунадзе, Е. Афанасьева, глав дальневосточных регионов РФ В. И. Ишаева, И. Фарухутдинова, Е. И. Наздратенко, В. И. Шпорта, руководителей политических партий Г. А. Зюганова, В. В. Жириновского и других, мнения официальных российских экспертов по проблематике. Они предоставляют обширный материал для анализа тенденций и динамики российской внешней политики на корейском направлении[23].

Политика Сеула в отношении Москвы, проблемы объединения Кореи и роль РФ в этом процессе, проблемы взаимодействия РК и РФ нашли отражение в аналогичных источниках, опубликованных в Республике Корея. Это доклады, речи и заявления президентов РК Ро Дэ У, Чон Ду Хвана, Ким Ен Сама, Ким Дэ Чжуна, Но My Хена и других по проблемам внешней политики Республики Корея и российско-корейскому сотрудничеству. Выделим тексты выступления президента РК Ким Дэ Чжуна на официальной встрече с В. В. Путиным в феврале 2001 г., выступлений глав дипломатических ведомств РК, в частности Гон Ро Мена в МГИМО и иные.

 К источникам этой же группы относится опубликованный текст программной речи Ким Дэ Чжуна на Всемирной конференции CNN в Атланте под названием «Солнечная политика Республики Корея». Президент Республики Корея озвучил 3 принципа политики РК к КНДР и 5 условий достижения мира на Корейском полуострове. «Солнечная политика», «Политика солнечного тепла», «Политика вовлечения Севера», «Северная политика», «Политика примирения» – это разные названия, использованные южнокорейскими официальными лицами и СМИ для обозначения политики Сеула в отношении Пхеньяна. Например, когда южнокорейцы хотели подчеркнуть роль лично Ким Дэ Чжуна в разработке нового курса, они называли этот курс «политикой солнечного тепла». Когда стремились «успокоить» оппозицию либо быть понятыми США, то же самое именовалось «политикой вовлечения» (имелось в виду, что конечной целью такой политики было разложение и деморализация северокорейской диктатуры). Когда в РК стремились «раздразнить» Пхеньян, это называлось «политикой примирения». Нейтральная оценка называла курс Ким Дэ Чжуна  «северной политикой».

Южнокорейские официальные материалы ежегодно публиковались в «Белой книге дипломатии». Проблемы взаимосвязей РК и РФ, а также вопросы объединения Кореи освещались в «Сеульском вестнике» и других периодических изданиях. Сложность в том, что большинство из данных источников опубликованы исключительно на корейском языке[24].

С одной стороны, эти «полуофициальные» источники закрепили определенные вехи на пути развития российско-южнокорейских связей, с другой – заложили направления дальнейшего развития взаимных отношений. Стоит отметить, что подавляющая часть сформулированных в них перспективных направлений политического и экономического взаимодействия РФ и РК так и не была реализована в силу как политических, так и экономических причин.

Третья группа источников по проблеме – статистические данные из российских и южнокорейских справочных печатных и интернет-изданий[25].

Четвертая группа источников – материалы СМИ за 1990 - 2015 гг. Из публикаций в российской прессе отметим полемичные статьи С. Агафонова, публикации известного публициста Л. Млечина, профессионального историка старшего поколения В. С. Мясникова[26].

Отдельно выделим материалы российских информационных агентств и их корреспондентов из Сеула, освещавших главные события в российско-южнокорейских отношениях, в том числе саммиты, визиты государственных деятелей двух стран, экономическое взаимодействие РК и РФ. Некоторые авторы публикаций – теле- и радиокорреспонденты, блогеры – пытались судить о внешней политике РК без надлежайшего знания и понимания предмета и, в погоне за сенсациями, иногда выдавая желаемое за действительное. Одни из них приукрашивали реальность, рисовали двусторонние отношения в «розовом» цвете. Иные, напротив, не наблюдали в них никаких позитивных подвижек и пессимистически оценивали их будущее. Также следует отметить тенденцию, с которой столкнулся автор: в последние два десятилетия отечественные СМИ стали публиковать существенно меньше материалов о российско-южнокорейских контактах. Понятно, что эти обстоятельства несколько затрудняют изучение темы и ее научный анализ.

Научно-практическая значимость исследования заключается в перспективе использования конкретного фактического материала, идей и выводов в дальнейшей научной разработке проблематики международных связей в СВА и АТР.

Положения и выводы, сделанные в исследовании, могут найти применение и в практике учебного процесса гуманитарных специальностей вузов. Возможно использование положений диссертации при разработке учебно-методических материалов по теории, истории и практике международных связей, политологии и регионалистики, при создании спецкурсов по проблематике российско-южнокорейских связей. В частности, в субъектах РФ, входящих в состав Дальневосточного федерального округа (ДФО).

Апробация основных идей исследования осуществлена путем участия автора в работе VI Региональной студенческой научно-практической конференции с международным участием «Россия и АТР : проблемы истории и современных международных связей» 21 мая 2022 г.

Структура магистерской диссертации.

Работа состоит из введения, двух глав, заключения, списка источников и литературы, а также приложения, где приводятся статистические данные о состоянии и динамике российско-южнокорейских экономических связей.

1 Основные этапы российско-южнокорейского взаимодействия

1.1 Характер взаимных отношений в 1990-е годы

История современных российско-южнокорейских официальных отношений берет начало на рубеже 80-90-х гг. XX в. Вследствие политики «перестройки» М. С. Горбачева, существенных перемен внутри СССР в канун его распада и связанных с этим обстоятельством изменением международных условий в конце 1980-х гг., оживились контакты с Республикой Корея, прежде всего в сфере торговли. Советский Союз, оказавшийся в ситуации глубокого системного кризиса, нуждался в нормализации связей с Республикой Корея с расчетом на экономическую и финансовую помощь южнокорейской стороны. Де-факто горбачевский СССР признал раскол Корейского полуострова и наличие двух Корей как факт реальности и взял курс на стабилизацию связей между Югом и Севером Кореи. Поздний СССР не хотел допустить второй корейской войны, которая могла вызвать прямую военную конфронтацию с США. Поэтому во второй половине 1980-х гг. он поддерживал непосредственные контакты между Севером и Югом и мирное воссоединение Кореи как способ укрепления доверия на Корейском полуострове.

Невзирая на критику КНДР, утверждавшей, что новая политика Москвы укрепляет раскол Корейского полуострова в условиях разрядки в мире, Горбачев продолжал политику «статус-кво» в отношении Корейского полуострова. Советские власти согласились на участие южнокорейцев в различных международных организациях и форумах. С целью оживления экономики страны и, прежде всего, ее восточных районов, в СССР появился  качественно новый проект развития российских Сибири и Дальнего Востока с привлечением капиталов и промышленных технологий из развитых стран СВА, в том числе РК.

В июле 1986 г. во Владивостоке М. С. Горбачев подчеркнул важность разрядки по Корейской проблеме и межкорейского диалога. В сентябре 1988 г. в Красноярске президент СССР упомянул о перспективы экономических обменов с Южной Кореей. Одновременно СССР возобновил неполитические обмены с РК, начатые в 1970-х гг. На Олимпиаду в Сеуле (1988 г.) была направлена большая советская делегация. Все это наглядно показывало изменение политики СССР в отношении РК. Москва стремилась смягчить напряженность на Корейском полуострове и покончить со сложившимися недружественными отношениями с Сеулом. Думается, такой поворот в ее позиции объяснялся экономическими соображениями, что, несомненно, учитывалось Сеулом[27].

Изменение внешней политики РК в отношении СССР вытекало из Декларации, с которой выступил президент РК Ро Дэ У 7 июля 1988 г. Здесь определялся новый подход Сеула к Пхеньяну и его союзникам (в том числе к Москве), получивший название «северная политика». Основной смысл ее состоял в готовности улучшить отношения с СССР, Китаем, КНДР и восточноевропейскими сателлитами СССР. Решение установить официальные отношения с ними было принято руководством РК в надежде возобновить прямые переговоры с Пхеньяном, используя для этого контакты с его союзниками. Целями «северной политики» правительства РК были: во-первых, активизация неполитических контактов с КНДР; во-вторых, межкорейский диалог; в-третьих, стабильность на Корейском полуострове; в-четвертых, побуждение КНДР к открытию «дверей»; в-пятых, повышение статуса РК в международном сообществе; в-шестых, дифференциация дипломатии и внешней торговли РК, прежде ориентированной исключительно на Запад. На основе «северной политики» Сеул начал менять свои взгляды на Москву[28].

Такие изменения в представлениях друг о друге РК и СССР, а затем и России сыграли главную роль в улучшении взаимных связей и вызвали увеличение числа взаимных контактов. Одним из первых шагов, предпринятых советской стороной в конце 1988 г., явилось снятие ограничений на въезд и транзит через территорию СССР для граждан РК, которые в визовых вопросах были приравнены к гражданам развивающихся стран. РК в ответ с марта 1989 г. упростила порядок выдачи виз советским гражданам для въезда. С начала 1989 г. была открыта почтовая, телеграфная, телефонная и телексная связь с РК. В январе 1989 г. СССР посетил почетный председатель корпорации «Хендэ» Чон Чу Ен и договорился с советским правительством о создании советско-южнокорейского комитета по сотрудничеству. В апреле 1989 г. СССР открыл торговое представительство в Сеуле, а через три месяца в Москве открылось южнокорейское представительство КОТРЛ (Корейская корпорация по содействию торговле). В августе 1989 г. был образован советско-южнокорейский Совет по экономическому сотрудничеству. И в то же время состоялась вторая поездка Чон Чу Ёна в Москву в качестве главы делегации бизнесменов. Июнь 1989 г. был отмечен первыми визитами в СССР известных южнокорейских политиков, в частности Ким Ен Сама, которого пригласил тогдашний директор ИМЭМО академик Е. М. Примаков. В марте 1990 г. Ким Ен Сам вторично посетил Москву. В делегацию входил также и министр по политическим делам Пак Чел Он. Это была первая южнокорейская делегация, которая прибыла по официальному приглашению. Ким Ен Сам провел переговоры с советскими руководителями и имел встречу с М.С. Горбачевым, выразившим намерение признать РК де-юре. Министр Пак Чёл передал письмо от Ро Дэ У. В ответном послании М. С. Горбачев высоко оценил роль южнокорейского президента в стабилизации положения на Корейском полуострове и выразил готовность начать экономическое сотрудничество с РК.

Накануне установления официальных дипломатических отношений двух государств 4 июня 1990 г. состоялась встреча М.С. Горбачева и Ро Дэ У в Сан-Франциско, где и была достигнута договоренность о поэтапной нормализации связей. В августе 1990 г. состоялись переговоры об экономической помощи Сеула СССР, а в октябре южнокорейская делегация посетила Москву для переговоров по организации авиасвязи, торговли, научного и технического обмена, защите инвестиций и прекращении двойного налогообложения.

Официальные дипломатические отношения между СССР и РК были установлены в Нью-Йорке 30 сентября 1990 г. на встрече глав дипломатических ведомств двух государств[29].

СССР, устанавливая в 1990 г. дипломатические отношения с РК, преследовал две цели. Это, во-первых, насыщение пустого на тот момент потребительского рынка и получение крайне необходимых займов и инвестиций, во-вторых, усиление своей роли в регионе Северо-Восточной Азии за счет сохранения связей с КНДР при одновременном развитии партнерства с Югом[30].

Впервые в истории Южной Кореи ее президент Ро Дэ У посетил с официальным визитом Москву с 13 по 17 декабря 1990 г. В ходе саммита обсуждались вопросы отношений в сферах политики, экономики, культуры; война 1950-1953 гг., инцидент с гибелью южнокорейского самолета «Боинг-747»; вступление РК в ООН; перспективы урегулирования межкорейской проблемы[31].

По итогам визита была подписана «Декларация об общих принципах связей между СССР и Республикой Корея», известная как «Московская декларация»[32]. Она завершила период «холодной войны», открыла начальную главу во взаимных отношениях двух государств, могла способствовать установлению стабильности и воссоединению двух Корей[33].

В Декларации Советский Союз поддержал продолжение эффективного межкорейского диалога в целях устранения политической и военной конфронтации между двумя корейскими странами, справедливого урегулирования корейской проблемы мирными, демократическими средствами в соответствии с желанием всего корейского народа. В 1990 г. СССР был первой и единственной из четырех держав, исторически вовлеченных в проблемы межкорейского противостояния, который, установив дипломатические отношения с РК, получил возможность непосредственно контактировать сразу с обоими корейскими государствами и проводить с ними конструктивное взаимодействие.

Это обстоятельство было с настороженностью воспринято другими тремя державами, каждая из которых в ответ постаралась наверстать упущенное с целью восстановления прежде существовавшего баланса интересов. Основополагающими слагаемыми внешнеполитического успеха СССР в тот период стали новые подходы к АТР, включая корейские государства, нашедшие отражение во владивостокских (1986) и красноярских (1988) инициативах Москвы и конкретных действиях по их реализации.

Третий по счету саммит президентов СССР и РК произошел в апреле 1991 г. на корейском острове Чечжудо. Именно на нем выявились новые аспекты для расширения взаимодействия. М. С. Горбачев согласился с мнением Ро Дэ У о необходимости подписания с КНДР соглашения о ядерной безопасности. Советский президент также поддержал стремление РК вступить в ООН, даже если КНДР будет возражать против раздельного вхождения обоих Корей в эту международную организацию. Кроме того, он одобрил намерение РК возобновить официальные межкорейские переговоры. М. С. Горбачев пошел и дальше, предложив Ро Дэ У заключить договор о добрососедстве и сотрудничестве, чтобы закрепить на будущее динамичное развитие взаимных связей[34].

Таким образом, за сравнительно короткий срок (в течение приблизительно трех лет), прошедший после Олимпиады 1988 г., двусторонние отношения СССР и РК были полностью нормализованы, а политические контакты двух стран приобрели динамику. Быстрое развитие взаимодействия стало возможным благодаря сочетанию экономических интересов СССР и политических интересов РК. Кроме того, советская сторона выражала желание, чтобы ее южнокорейский партнер участвовал в проектах развития дальневосточного и сибирского регионов, которым отводилась существенная роль в модернизации экономики страны. СССР рассчитывал, что участие южнокорейских фирм активизирует инвестиционные интересы Японии и США на советском рынке, и даже что РК, в некотором смысле, сможет заменить Японию в развитии данных регионов[35].

Путем экономического взаимодействия с РК СССР также надеялся научиться стратегиям и моделям развития четырех стран, добившихся быстрого экономического роста с 1970-х гг., – Южной Кореи, Японии, Тайваня и Гонконга, и тем самым удастся создать собственную «гибридную» модель развития экономики. Такая позиция СССР проявилась во внезапном увеличении взаимных визитов предпринимателей и экономистов и столь же стремительном росте объемов торговли накануне установления дипломатических отношений[36].

Со своей стороны, устанавливая дипломатические отношения с СССР, руководство РК рассчитывало, что СССР сыграет позитивную роль в смягчении напряженности между двумя Кореями. РК полагала, что СССР, будучи союзником КНДР, окажет на нее сдерживающее влияние, убедит отказаться от силовых приемов в отношениях с Сеулом, и это будет способствовать упрочению мира на полуострове, а следовательно, позволит РК сократить расходы на военные цели, направив сэкономленные средства на дальнейшее развитие экономики. Установление официальных связей с Москвой могло привести к разрядке связей с Пхеньяном, что также улучшало политическую атмосферу в РК[37].

После распада СССР РК 27 декабря 1991 г. признала РСФСР законным преемником бывшего СССР, а также тот факт, что дипломатические отношения, установленные с СССР, автоматически переходят к его правопреемнику. Стало быть, на смену советско-корейским отношениям пришла новая эра – российско-южнокорейских связей в политической, экономической, военной и прочих сферах.

Что касается взаимоотношений РК и РФ, то в них возможно выделить три этапа. Это 1991-1995 гг.; 1995-1999 гг.; 2000-2015 гг.

Первый этап характеризовался односторонней ориентацией Москвы на форсирование развития взаимодействия с РК при параллельном курсе на «замораживание» связей с КНДР. Что, по мнению аналитиков, привело к ощутимому ослаблению позиций России на Корейском полуострове.

После распада СССР президент России Борис Ельцин и его министр иностранных дел Андрей Козырев оказались в затруднительном положении: сохранение и поддержание российско-северокорейских связей стало главным препятствием на пути динамичного развития российско-южнокорейских взаимоотношений. Готовность российского руководства сохранить отношения с Югом в Сеуле встретили положительно. В политическом плане визиты в Сеул Б. Н. Ельцина (ноябрь 1992 г.) и его речь в парламенте – Национальном Собрании РК означали сближение между Москвой и Сеулом. В ходе поездки в Сеул главы МИДа России А. Козырева была подписана консульская конвенция и меморандум о взаимопонимании между правительствами по вопросам выдачи виз. Также обе стороны констатировали динамику развития российско-южнокорейских взаимоотношений и высказались за их дальнейшее углубление[38]. Хорошо подготовленным и продуктивным был визит в РК президента РФ Б. Н. Ельцина, в результате которого был подписан «Договор об основах отношений»[39]. Была достигнута и договоренность о начале взаимодействия в экономической и военно-технической областях. По итогам визита Б. Н. Ельцина было принято Совместное российско-корейское Заявление[40]. В Заявлении российская сторона поддержала южнокорейскую позицию в решении корейской проблемы, тем самым обозначив намерение переориентировать традиционную советскую политику на полуострове. Президент Ельцин, выступая в парламенте РК, заявил, что Россия полностью отказалась от какой-либо военной помощи КНДР, и собирается следовать в этом направлении и дальше. Но зато Россия готова заключить соглашение о военно-техническом сотрудничестве с Республикой Корея[41].

Внешнюю политику администрации Б. Н. Ельцина в отношении Республики Корея в первой половине 1990-х гг. можно охарактеризовать как намерение укрепить экономическое сотрудничество путем связей в разных областях, в т.ч. политической, экономической, военной и культурной, чтобы облегчить включение экономики России в экономику стран АТР.

Однако расчет президента Ельцина укрепить позиции России за счет приоритетного взаимодействия с РК не оправдался. Как показали дальнейшие события, от такого демарша Россия скорее больше потеряла, нежели приобрела. Она на деле лишь сменила одного партнера на другого, одновременно практически утратив влияние на северокорейский режим, что шло вразрез с национальными интересами России, ее закреплением в СВА и расширением влияния России на развитие политического диалога Север-Юг.

Как следствие утраты своего влияния на КНДР, Россия стала для других заинтересованных держав лишним фактором (возможно, даже помехой) в деле межкорейского урегулирования. Не случайно она была выключена из переговорного процесса: его вели теперь только четыре страны (США, РК, КНДР и КНР). Южнокорейский исследователь российской политики Ли Дон Хюн отмечал, что свертывание связей Москвы с Пхеньяном в этом случае не было компенсировано соответствующим масштабом взаимодействия с Сеулом[42].

Вместе с тем, объективно получилось так, что южнокорейская сторона, получив желаемое от России, расценила свертывание российско-северокорейского взаимодействия как общее ослабление позиций Москвы в регионе СВА, открыто демонстрируя падение интереса к России и переключившись на своего нового партнера – KHP[43].

Невзирая нa это, Россия представлялась Сеулу хорошим средством нажима на КНДР. Лидеры Юга предпринимали целый ряд таких попыток досадить северному соседу. РК эксплуатировала тему войны 1950-1953 гг., добиваясь, чтобы РФ осудила тогдашнюю агрессию Севера и свое участие в войне на стороне КНДР. Множество демаршей было предпринято по проблеме нарушений прав человека в северокорейских лагерях для заготовки леса на российском Дальнем Востоке. Сеул пытался диктовать Москве линию поведения по «ядерной проблеме КНДР», уговаривал ее жестко надавить на Пхеньян и расторгнуть заключенный еще Советами договор о союзе с КНДР[44].

В Пхеньяне такие шаги со стороны России встретили крайне негативную реакцию. Столкнувшись с многочисленными нападками в свой адрес в ряде российских СМИ и в выступлениях отдельных политиков и официальных лиц, лидеры Северной Кореи в самом деле поверили, что Россия слепо «идет на поводу» у Юга[45]. В марте 1993 г. КНДР заявила о выходе из Договора о нераспространении ядерного оружия. В ответ Москва непривычно резко отреагировала на акцию Пхеньяна.

Российский кореевед B. C. Мясников отмечал, что на начавшийся после этого ядерный кризис российский МИД отреагировал непродуманно, встав на сторону Сеула, Вашингтона и Международного агентства по атомной энергии (МАГАТЭ) и поддержав санкции против КНДР. Российская дипломатия также проигнорировала позицию Пекина. Реальное влияние РФ в результате резко ослабло, поскольку, с точки зрения и Пхеньяна, и Сеула, Москва решила поиграть не в свою игру[46].

РФ, допустив фактический разрыв с КНДР, оказалась вообще без какой-либо договорной базы (пусть даже реально не работавшей). Последствия этого дипломатического срыва отмечал российский кореевед В. Ф. Ли: РФ вообще осталась за бортом важных четырехсторонних переговоров КНР, США, РК и КНДР по межкорейской проблеме[47].

Продолжая дальнейшее сближение с Южной Кореей, Москва пригласила президента РК Ким Ен Сама на саммит. В его результате стороны констатировали устойчивое развитие российско-южнокорейских контактов на базе Договора об основах взаимоотношений от 20 ноября 1990 г., придя к выводу, что взаимоотношения перешли в конструктивное взaимодoполняющее партнерство. Было решено активизировать диалог, включая встречи на высшем уровне, контакты руководителей парламентов и министерств, поощрять обмены в сфере науки, культуры, туризма. Для поддержания тесных контактов между президентами была достигнута договоренность о «горячей линии» связи между Голубым Домом (сеульской резиденцией президента РК) и Кремлем[48].

Президент РК Ким Ен Сам приветствовал предложение РФ созвать многостороннюю конференцию по безопасности и безъядерному статусу Кореи. Президент РК обещал содействие при рассмотрении кандидатуры РФ для вступления в АТЭС. В ответ президент Ельцин  гарантировал поддержку Москвы в избрании Республики Корея непостоянным членом Совбеза ООН в 1996-1997 гг[49].

Второй этап в развитии российско-корейских связей в 1990-е гг. оказался связан с назначением в 1995 г. на пост главы МИД РФ Е. М. Примакова. Российская дипломатия несколько активизировалась на корейском направлении. В то же время проводилась более сбалансированная политика в отношении обеих Корей. Сотрудничество РФ с КНДР отчасти реанимировалось. Одновременно российский МИД предпринимал усилия на укрепление позиций РФ в СВА. К успехам российской дипломатии относится ее наступательная активность на конференции стран АСЕАН (1995 г., август), в результате которой страны-участники АСЕАН конструктивно восприняли серию предложений российской делегации[50].

В частности, Москва предложила идею выработки Кодекса межгосударственного общения в АТР и Декларации о принципах региональной безопасности и стабильности. Оба предложения включали  многовариантный и разноскоростной процесс взаимодействия стран-участниц АСЕАН. Делегация РФ во главе с министром Е. М. Примаковым на конференции глав дипломатических ведомств стран АСЕАН (Джакарта, июль 1996 г.) добилась конкретного результата: Российская Федерация стала полномасштабным партнером АСЕАН по диалогу и полноправным участником всех конференций АСЕАН и других региональных структур. В частности, делегация РФ участвовала в работе конференции Азиатско-Тихоокеанского экономического взаимодействия (АТЭС) (Осака, ноябрь 1995 г.), на которой был принят ряд решений, определявших стратегию развития региона до 2020 г. Логичным завершением процесса интеграции РФ в систему регионального сотрудничества стало вступление РФ в АТЭС в качестве полноценного члена (1998 г.)[51].

Дипломатические усилия России принесли результаты и по межкорейской проблеме. Заметно активизировались контакты России с РК и, одновременно, постепенно нормализовались контакты с КНДР. В сентябре 1995 г. Сеул посетил премьер-министр РФ Bиктор Черномырдин. На его встречах с руководством РК обсуждалась проблематика укрепления взаимных связей. С 1995 г. начались ежегодные консультации на уровне глав МИД. Проблематикой этих встреч были не только двусторонние отношения, но и северокорейская ядерная программа, и злободневные международные вопросы, и меры по взаимодействию на мировой арене. Делегация Комитета по воссоединению и дипломатии Народного собрания РК посетила Москву (август 1997 г.). В ответ председатель комитета по международным делам Госдумы РФ В. Лукин во главе российской парламентской делегации совершил визит в РК (сентябрь 1997 г.)[52].

Встречи глав дипломатических ведомств РФ и РК Е. М. Примакова и Хон Сун Ена (1997 г.) приносили конкретные результаты. Во время визита в РК главы МИД РФ Е. М. Примакова (23-26 июля 1997 г.) Москва сняла возражения против формата переговоров по межкорейской проблеме «два плюс два» (обе Кореи плюс КНР и США), одновременно выступив с инициативой расширить рамки переговоров вплоть до созыва международной конференции[53].

Российский министр иностранных дел заявил, что РФ – не просто претендент на подключение к процессу решения межкорейской проблемы. Поскольку Россия имеет отношения сразу с обеими корейскими сторонами, чего нет у других вовлеченных в процесс урегулирования участников, то Москва может выступить в роли координатора процесса с тремя заинтересованными  сторонами – США, Китаем и Японией[54].

Но постепенно в Москве стали опасаться, что политические контакты и даже саммиты, где обсуждались различные аспекты двустороннего взаимодействия, в том числе и экономического, с многообещающими перспективами, нужны Сеулу главным образом для воздействия на Пхеньян с помощью Кремля.

В такие игры Москва играть не хотела, о чем было дано понять южнокорейской стороне. В ответ в Сеуле заявили о «похолодании» в двусторонних отношениях. В Москве, в свою очередь, усиливалась убежденность о необходимости изменить внешнеполитический курс по межкорейской проблеме к более сбалансированному, когда отношения с Пхеньяном и Сеулом развиваются параллельно и автономно друг от друга, и ровно в той мере, в какой это позволяет их реальный потенциал[55].

Приход к руководству РК в 1997 году Ким Дэ Чжуна и его новая позиция в отношении Севера («политика солнечного тепла») позитивно сказались на отношениях РК с РФ, в первую очередь по ключевой межкорейской проблематике. Для администрации Ким Дэ Чжуна возникла благоприятная ситуация попытаться освободиться от наследия прошлого в отношениях с РФ, когда они строились лишь в качестве вспомогательной функции в противоборстве Сеула и Пхеньяна. Все это вызвало существенный пересмотр взаимоотношений РК и РФ[56].

В мае 1999 года состоялся саммит в Москве президентов РК и РФ Ким Дэ Чжуна и Б. Н. Ельцина. Подписанные соглашения «перезагрузили» сотрудничество РК и РФ. По оценке Ким Дэ Чжуна, была заложена основа для нового этапа развития взаимных связей[57].

В совместном российско-корейском заявлении говорилось, что российская сторона поддерживает усилия администрации Ким Дэ Чжуна по налаживанию межкорейских контактов и продуктивного диалога между Югом и Севером, реализация которой способствует укреплению мира и стабильности в регионе[58].

 Администрация Ким Дэ Чжуна интенсифицировала контакты с Россией, в отличие от прошлого опыта избегала ненужных обострений, не акцентировала разногласия. Невзирая на реакцию США, Сеул пошел даже на военно-техническое взаимодействие с Москвой. В 1999 г. состоялся визит главы МИДа РК Хон Сун Ена в Москву. Сеул посетили министр обороны РФ И. Сергеев, председатель Госдумы РФ Г. Селезнев, председатель Конституционного суда М. Баглай, председатель Верховного суда В. Лебедев, руководители других российских министерств и ведомств. Посол РФ в РК Е. В. Афанасьев считал, что по уровню и частоте политических связей и контактов стороны достигли оптимального варианта, что касается конкретных результатов отношений, то для их «насыщения» понадобится еще много работы[59].

Во второй половине 1990-х гг. РФ получила возможность активизировать свою политику на Корейском полуострове, и не только благодаря улучшению взаимосвязей между РФ и РК, но также в результате возникновения предпосылок для нормализации связей РФ с КНДР. Посол РФ в Пхеньяне В. Денисов заявлял (август 1996 г.) о том, что Москва намерена устранить все препятствия и заинтересована в стабильности на своих дальневосточных границах, намереваясь поддерживать отношения с обеими Кореями и сделать это таким образом, чтобы отношения с одной стороной не наносили ущерба отношениям с другой стороной[60].

Продолжением этой линии стало посещение КНДР замглавы МИДа РФ Г. Карасина (январь 1997 г.), подтвердившего, что Москва намерена активизировать политику по внутрикорейской проблеме. Основной целью визита российского дипломата было обсуждение проекта нового договора между Москвой и Пхеньяном. По мнению аналитиков, одной из задач Г. Карасина являлась подготовка визита в Пхеньян не только главы МИД РФ Е. Примакова, но и саммита глав государств. На Юге начало нормализации между Москвой и Пхеньяном вызвало неожиданно позитивную реакцию. «Сеульский вестник» отмечал, что РК не только выразила понимание, но и поддержала такое развитие событий[61].

Вместе с тем, в конце 1990-х гг. в российско-южнокорейских отношениях проявились не только позитивные подвижки, но и омрачающие моменты. Именно они, по оценке Л. В. Воронцова, проверили на прочность российско-корейские отношения[62].

О серьезных испытаниях для связей в этот период свидетельствовали и южнокорейские политологи. Профессор политологии университета Ен Ян Сын Хам отмечал, что вслед за министром иностранных дел и торговли РК с президентом РФ не смог встретиться и южнокорейский премьер Ли Хан Дон, побывавший с визитом в Москве, а визит президента Ельцина в РК неоднократно переносился. Причиной охлаждения явилась очевидная переоценка Москвой своих возможностей в отношении межкорейского урегулирования. В 1993-1994 гг. Москва оказалась вне переговорного процесса по северокорейской ядерной проблеме, что привело к сокращению ее реальных возможностей хоть как-то влиять на ситуацию. Ян Сын Хам связывал сложившуюся ситуацию с тем, что изначально Россия начала сближение с РК за счет свертывания отношений с Северной Кореей, на деле утратив какое-либо влияние на КНДР[63].

В снижении дипломатического ресурса РФ имелись доля вины и южнокорейского партнера. Например, в 1996 г. лидеры Южной Кореи и США сделали совместное заявление о проведении четырехсторонних переговоров без уведомления РФ, что привело в негодование МИД России. Свою роль сыграли и жесткие требования о возвращении Россией займа, полученного от южнокорейской стороны еще в бытность СССР, и затягивание реализации договоренностей в сфере экономики (в частности, с совместным освоением газоконденсатного месторождения в Иркутской области). Все это привело к сокращению влияния «проюжнокорейского лобби» в госструктурах РФ[64].

Во взаимных отношениях явно ощущалась необходимость безотлагательной структурной перестройки. В их тогдашнем состоянии они  не продвигались вперед и даже становились помехой и для реального экономического взаимодействия, и для прогресса по внутрикорейской проблеме. Для придания динамики этим процессам требовались не бесконечные парадные встречи, в том числе на уровне лидеров двух стран, а тщательная проработка вопросов на рабочем уровне и устранение препятствий в согласовании интересов обеих сторон на базе компромисса интересов[65].

Профессор Ян Сын Хама утверждал, что к концу 1990-х гг. отношения РК и РФ напоминали механизм на «холостом ходу». Стороны были дезориентированы, поскольку их ожидания не оправдались. К тому же Республика Корея была обескуражена новым потеплением в связях Москвы с северокорейским режимом. Москва, со своей стороны, как уже отмечалось выше, была раздражена исключением из переговорного процесса по внутрикорейской проблеме.

Были и иные причины. В частности, РФ проявила недовольство укреплением военного союза РК и США, в частности, разработкой южнокорейско-американской ракетной программы, позволявшей производить технологически продвинутые носители для уничтожения военных объектов в КНДР (этим обстоятельством, разумеется, была недовольна и Северная Корея).

Как раз в разгар пропагандистской полемики по данному вопросу  случился так называемый «шпионский скандал» – история с разоблачением ФСБ российского научного сотрудника Валентина Моисеева, передавшего южнокорейскому дипломату аналитический доклад (на деле вовсе не секретный).  Сотрудника южнокорейского посольства российский МИД объявил персоной нон-грата и выслал из Москвы. По заведенной в мире практике в ответ южнокорейская сторона ответила зеркально, выслав из Сеула российского дипломата. Усилиями СМИ обеих стран, особенно южнокорейских, эта история вышла на самый высокий политический уровень и даже привела к отставке главы МИДа РК. В целом она еще больше ухудшила психологическую атмосферу во взаимных отношениях[66].

Другую причину «похолодания» в отношениях назвал южнокорейский профессор Хван Сон Чжун в аналитической статье во влиятельном сеульском издании «Чосон Ильбо». У Москвы, по его мнению, имелись свои причины для недовольства: именно РК настояла на исключении РФ из числа участников четырехсторонних переговоров и отказала Москве в заключении обещанного контракта на поставки вооружений.

Паузу в отношениях Москвы и Сеула отмечал московский корреспондент издания «Время новостей» в Сеуле Г. Булычев. По его мнению, Южная Корея так и не стала для России ни близким партнером, ни сколь-нибудь важным экономическим контрагентом, на что надеялись в Москве в начале 1990-х. Чьей вины здесь больше – сказать трудно. Потенциальных инвесторов отпугнули тогдашний внутрироссийский хаос и необязательность. Для Москвы же, переживавшей «медовый месяц» в отношениях с Западом, периферийная внутрикорейская проблема так и осталась в 1990-е гг. второстепенной. С другой стороны, зацикленность РК на противоборстве с КНДР, попытки использовать отношения с РФ главным образом для оказания нажима на Пхеньян надоели политикам в Москве[67].

Бизнес обеих стран также был разочарован. Так, руководитель госкомпании «Росвооружения» констатировал, что правительство РК не выполнило обязательств, отказавшись от закупки подводных лодок под надуманными предлогами неких дипломатических факторов. Как он считал, действительной причиной срыва сделки стали отсталые российские технологии: именно они не устроили южнокорейцев[68].

Как бы то ни было, в 1998-1999 гг. торгово-экономические связи РФ и РК резко сократились. В те годы в РФ работало всего 80 небольших совместных предприятий (СП) с участием южнокорейского капитала. Предприниматели с Юга инвестировали в РФ в общей сумме лишь 120 млн. долл. При этом кардинально меньше (лишь 10) российско-корейских СП работали в РК. Для сравнения, товарооборот РК и КНР, установивших дипломатические отношения на два года позже (в 1992-м) составил на 1998 г. 20 млрд. долл., а южнокорейские инвестиции в экономику КНР – 7 млрд. долл[69].

Резкий спад объяснялся не только охватившим обе страны  жесточайшим финансовым кризисом (особенно российский дефолт в августе 1998 г.), хотя это обстоятельство дополнительно существенно сузило перспективы взаимодействия. Ряд уже готовых к практическому воплощению крупномасштабных проектов, как южнокорейский технополис близ Находки, на деле оказались не реализованы. Если еще в 1996 г. товарооборот (двусторонний) составлял 3,6 млрд. долл., в 1998 г. он упал до 2,1 млрд. долл. Еще более жалкими выглядели достижения в сфере инвестиций[70].

На конфиденциальной встрече во время сессии ГА ООН в Нью-Йорке (сентябрь 1998 г.) новые главы внешнеполитических ведомств обеих стран закрыли тему со «шпионским скандалом». Так двусторонние связи были возвращены к конструктиву. В частности, стороны договорились начать подготовку саммита нового президента РК Ким Дэ Чжуна в Москве[71].

Двусторонние связи двух стран на рубеже XXI века стали более зрелыми, причем не на декларативном, а на реальном уровне. Обе страны освободились от иллюзий и завышенных ожиданий 1990-х и перешли на фундамент прагматизма. За первое десятилетие своих отношений Российская Федерация и Республика Корея создали базу для взаимовыгодного взаимодействия и в политической, и в экономической сферах.

Администрация президента РФ Б. Н. Ельцина в начале 1990-х гг. на волне демократизации избрала одностороннюю «проюжнокорейскую» политику. В качестве следствия это привело сначала к свертыванию отношений с КНДР и последовавшей за этим потерей влияния на Пхеньян и к исключению Москвы из переговорного процесса по внутрикорейской проблематике.  Что, в свою очередь, способствовало падению интереса к России теперь уже со стороны Республики Корея: только как экономический партнер, Москва оказалась неинтересна для Сеула.

В ухудшении отношений двух стран были и политические просчеты, и ошибки, допущенные властями как Российской Федерации, так и Республики Корея. Но, невзирая на замораживание и частичное свертывание взаимодействия, связанного с объективными и субъективными причинами, российско-южнокорейские контакты в последнем десятилетии XX в. рассматривались и политиками, и бизнесменами, и общественностью обоих государств в целом как позитивный процесс, проходивший в рамках двустороннего обмена и тесного взаимодействия.

1.2 Эволюция российско-южнокорейских отношений в 2000-е годы

Начало существенных перемен и нового этапа в двусторонних отношениях связано с приходом в каждой из стран новых лидеров – президентов Ким Дэ Чжуна (1998) в Сеуле и В. В. Путина (2000) в Москве. В 1999-2000 гг. началась переоценка роли РФ как в разрешении межкорейской проблемы, как и в целом в системе региональной безопасности СВА. В отличие от своих предшественников, президенты Ким Дэ Чжун и Владимир Владимирович Путин иначе понимали значимость РФ как одного из гарантов безопасности в СВА, наряду с США, КНР и Японией (что оба президента не единожды отмечали)[72].

Одновременно с желанием активно продвигать вперед четырехсторонние переговоры по внутрикорейской проблеме (особенно с учетом заявлений Пхеньяна о планах создания ядерных устройств и их носителей) в первые недели на посту президента РК Ким Дэ Чжун инициировал проведение шестисторонних (РК – КНДР – РФ – США – КНР – Япония) либо семисторонних (плюс Монголия) переговоров по проблеме безопасности в СВА. Данная инициатива практически совпадала по содержанию с ранее выдвинутой Москвой идеей многосторонней международной конференции по корейскому урегулированию. Ким Дэ Чжун совершил визиты в столицы трех ведущих стран региона, готовился и его визит в Россию для встречи с президентом Б. Ельциным. Но тогда грянул «шпионский скандал», и визит в Москву был сорван[73].

Тем временем, в обеих столицах состоялись консультации с целью восстановления взаимодействия двух стран. В мае 1999 г. российско-южнокорейский саммит в Москве все же состоялся. Переговоры сторон оказались продуктивными. В совместном заявлении по его итогам подчеркивалось, что взаимодополняемому партнерству двух государств нет альтернативы. Саммит подвел итог этапу взаимоотношений после предыдущего саммита 1994 г. Он прервал начавшееся в конце 1990-гг. охлаждение между Москвой и Сеулом. Сеул получил обязательство Москвы поддерживать его северокорейскую политику и принимать активную роль в ее осуществлении. Со своей стороны, президент РК подтвердил, что Республика Корея считает Российскую Федерацию влиятельной державой в СВА, способной стать посредником в межкорейском урегулировании, и разделяет российский подход к организации многостороннего форума по решению проблем стабильности и безопасности в СВА. Курс на углубление доверия и взаимодействия получил новый импульс[74].

В 2000 году начался современный этап взаимных отношений РФ и РК. Через год с небольшим после начала президентства Ким Дэ Чжуна произошли перемены в российском руководстве: президентом России стал В. В. Путин.  Принятая новым руководством в Москве переориентация внешней политики РФ с европейской на азиатскую способствовала окончательному восстановлению российско-южнокорейских отношений и придала динамику ускорения их развитию.

8 мая 2000 г. в рамках Юбилейной сессии ГА ООН прошли две встречи президентов РФ и РК, а чуть позже в том же году – визит в Россию премьер-министра РК Ли Хан Дона. В Пхеньяне (2000) и в Сеуле (февраль 2001) состоялись также результативные саммиты на высшем уровне, которые закрепили и наполнили конкретным содержанием взвешенный конструктивный подход России к обеим Кореям[75].

В отношениях между РФ и РК проявился новый фактор – начавшееся российско-северокорейское сотрудничество. Президент РК Ким Дэ Чжун на приеме во время визита в Сеул президента РФ, высказался по этому поводу так: Россия и Южная Корея преодолели идеологические барьеры «холодной войны», оба государства разделяют одни и те же принципы демократии, тесно взаимодействуют ради мира на Корейском полуострове. Между РФ и РК, по его словам, установились добрососедские отношения, базирующиеся на партнерстве, доверии и взаимопонимании. Базой для сотрудничества стала взаимодополняемость российской и корейской экономик. Ким Дэ Чжун назвал успешными контакты Москвы и Сеула в сферах экономики, дипломатии, культуры[76].

Президент РФ выступил в парламенте (Национальной Ассамблее) РК, обозначив стратегические приоритеты для «корейской» политики Москвы.

Во-первых, мирный процесс и сотрудничество между Севером и Югом должны развиваться на принципах, согласованных самим корейским народом, самими корейскими руководителями, без вмешательства извне.

Во-вторых, все проблемы должны решаться исключительно мирным дипломатическим путем в духе совместной декларации Юга и Севера от 15 июня 2000 г.

В-третьих, Москва будет приветствовать процесс создания единого корейского страна, дружественного РФ и другим странам. Надежную безопасность можно обеспечить невоенными средствами, путем выработки соответствующих международно-правовых гарантий.

В-четвертых, снижение напряженности в СВА невозможно при распространении оружия массового уничтожения в мире вообще и в регионе в частности, и, тем более, на Корейском полуострове. Россия готова внести свою лепту в этот процесс. Она будет поддерживать безъядерный статус Корейского полуострова. В этом контексте важно продвижение южнокорейской стороной российских глобальных инициатив по ракетному нераспространению ракетных технологий и вооружений.

В-пятых, РФ была заинтересована в осуществлении проектов, направленных на экономическое развитие региона, с участием стран СВА, в том числе обеих Корей. Это такие проекты, как организация перевозок по Транскорейской железной дороге и Транссибу, совместная модернизация энергетики на полуострове. Это выгодно всем и  закладывает прочный экономический фундамент стабильности в регионе в целом[77].

В. В. Путин одобрил любые начинания по снятию разделительных линий на полуострове. По его словам, меняющаяся обстановка в регионе вселяет надежду на скорое преодоление наследия раздела корейского народа. Президент РФ встретился также со спикером Национального собрания. Ли Ман Соб в качестве главы южнокорейского парламента выразил благодарность Москве за вклад в развитие межкорейского сближения.

Российский президент констатировал, что связи РК и РФ вышли на уровень зрелого партнерства. Совместными усилиями стороны избавились от наследства «холодной войны», встали на путь взаимовыгодного взаимодействия. Глава РФ изложил базисные позиции, на которых Россия готова использовать возможности связей и с Северной, и с Южной  Кореями для придания динамики процессу урегулирования. Сотрудничество, как и мирный процесс между Севером и Югом должны, по мнению России, развиваться на основе выработанных самими корейскими государствами принципов без какого-либо навязывания и без вмешательства извне.

Президенты России и Южной Кореи выразили удовлетворение итогами саммита в Сеуле. По оценке российского президента, задачи были достигнуты, и результаты саммита позволяют заключить, что на сегодня у партнерства двух стран есть перспективы. На совместной пресс-конференции с Ким Дэ Чжуном В. В. Путин подчеркнул, что его визит в Сеул послужит продвижению равноправного и полезного диалога. По словам российского президента, обмен мнениями по региональным и международным проблемам подтвердил близость позиций по большинству вопросов, что является отличной базой углубления взаимодействия РК и РФ в ООН и АТЭС[78].

Таким образом, последний год уходящего XX века стал началом  качественно нового этапа в развитии связей РФ и РК. Логически продолжая второй этап, он начинался также с восстановления партнерских связей РФ и с КНДР, возвращением к энергичной инициативной политике Российской Федерации на полуострове Корея.

В дальнейшем, невзирая на некоторую противоречивость и непоследовательность, политические отношения Москвы и Сеула получили развитие. Вновь утрачивая интерес к Северу (теперь уже не резко, а постепенно), российское руководство все больше ориентировалось на Юг, являвшийся, по мнению Москвы, куда более перспективным, да и надежным партнером. В расширении контактов с РФ была заинтересована, со своей стороны, также и Республика Корея.

Чем был вызван взаимный интерес РФ и РК в начале XXI века? Почему РФ начала новое сближение с РК? Какие цели преследовала Москва, устанавливая тесные контакты с Сеулом? И чем руководствовался Сеул, ориентируясь на Россию?

Стратегические интересы России не изменились. Они по-прежнему включали защиту границ и ресурсов, доступ на мировые рынки, безопасность территории РФ и ее целостность, региональную стабильность, режим ядерного нераспространения, свободу морского судоходства. В то же время Москва осознала, что уровень ее военного присутствия, как и международное влияние РФ в СВА в существенной мере снизились и продолжали сокращаться. Новые реалии диктовали иные принципы внешней политики РФ на ближайшие десятилетия. В 2002 г. президент РФ В. Путин признал, что в современном мире кардинально поменялись приоритеты: экономическое развитие теперь уже важнее развития военного и стратегического[79].

Вплоть до начала 2000-х гг. экономика РФ находилась в кризисном либо неустойчивом состоянии, в связи с чем иностранные инвестиции почти отсутствовали. Однако уже в начале XXI века, благодаря нефтегазовым ценам на мировом рынке, экономика России как ресурсная стабилизировалась, а потому многие сферы хозяйственной деятельности попали в зону интересов южнокорейского бизнеса. Россия обладает богатыми природными ресурсами и разработками фундаментальных наук, в которых нуждается Республика Корея. С другой стороны, РК обладала рядом высокотехнологичных разработок, интересовавших российскую сторону. Кроме того, Южная Корея создала технологии производства сложной электроники и микрочипов, а ее экономика была достаточно развита в химическом производстве[80].

Также РК была заинтересована в развитии двусторонних отношений в сфере освоения космоса, в соответствии с которым были подписаны соответствующие соглашения. На основании указанной договоренности был подготовлен первый космонавт из Республики Корея, отправленный в космос на российском корабле. В 2006 г. с российского космодрома был запущен южнокорейский спутник «Ариран», впоследствии на орбиту было выведено еще несколько спутников[81].

В то же время, развитие партнерства в военно-технической сфере носило сдержанный характер. Важную роль в данном аспекте играл тот факт, что ключевую позицию в военных связях с Республикой Корея занимали Соединенные Штаты Америки. После северокорейских ядерных испытаний взаимоотношения США и РК в военной сфере лишь укрепились. Дело осложнялось сохранением американских военных баз на территории РК, а также сотрудничеством двух государств в научной сфере и взаимодействием разведслужб. Ухудшение российско-американских отношений привело к тому, что присутствие американских баз в РК стало раздражающим фактором и в российско-южнокорейских взаимоотношениях. Видимо, российское руководство было убеждено, что тесное партнерство США и РК во многих сферах сделало Сеул зависимым от Вашингтона[82].

США также прохладно отнеслись к курсу на сближение Южной Кореи с Россией. Это, как и нерешенная проблема с КНДР, не позволили интенсивно развивать  военно-технические отношения РФ с РК. Так что  единственным монополистом на южнокорейском рынке вооружений до сих пор являются Соединенные Штаты. По мнению А. З. Жебина, предметом озабоченности Москвы может стать в перспективе втягивание Юга в реализацию военно-политической составляющей американской концепции Индо-Тихоокеанского региона, хотя пока Сеул, опасаясь реакции Пекина, этому сопротивляется[83].

Однако важно отметить, что северокорейская ядерная проблема не только не нашла решения, но и продолжала усугубляться. Это подтвердили  события в сентябре 2016 г., когда Север вновь провел испытание ядерного оружия. В ответ на подобные действия Национальный консультативный совет по демократическому и мирному воссоединению Кореи предложил Республике Корея разместить на ее территории тактическое ядерное оружие США, но получил отрицательный ответ. 14 октября 2016 г. официальный представитель МИД Кореи Чо Чжун Хек заявил, что Корея и в дальнейшем будет стремиться к денуклеаризации Корейского полуострова[84]. Также им было отмечено, что в ближайшее время будет проведена встреча глав военных и иностранных министерств РК и США, в рамках которой представители государств обсудят возможные меры по сдерживанию провокаций со стороны КНДР.

Развитие отношений в сфере экономики в первом десятилетии XXI в. активизировалось, что было обусловлено развитием рынка в Северо-Восточной Азии. Южная Корея проявила интерес к инвестированию в ряд совместных корейско-российских проектов, в частности, в железнодорожном строительстве и в ресурсодобывающей промышленности. Только в 2001-2003 гг. были подписаны около 80 соглашений в сферах торгового и инвестиционного, политического, научно-исследовательского сотрудничества[85].

В 2008 г. на саммите «большой восьмерки» президент России Д. А. Медведев и президент Республики Корея Ли Мен Бак заявили, что стержнем двусторонних отношений между государствами является разрешение ядерного вопроса КНДР[86].

Южнокорейская сторона согласилась с потенциалом роли России в системе сдержек и противовесов на Корейском полуострове. Важно отметить также, что с 2014 г. между Россией и Южной Кореей установлен безвизовый режим, создавший условия для развития туристического бизнеса в обоих государствах[87].

Полная нормализация южнокорейско-российских отношений продемонстрировала, что в ней, а также в развитии двустороннего сотрудничества на принципе взаимной выгоды и равенства были заинтересованы обе стороны.

Наличие совместных стратегических интересов позитивно влияло на парадигму внешнеполитических отношений России и Республики Корея, что привело к заключению ряда двусторонних соглашений, частым встречам на высшем уровне, достижению договоренностей в важнейших областях взаимодействия государств: в торговле, военно-техническом сотрудничестве, космической деятельности. На сегодняшний день наличие точек соприкосновения, имеющих ключевой характер для обоих государств, является важным элементом развития двусторонних отношений.

Таким образом, с начала XXI века политика РФ в АТР стала более прагматичной. Одновременно она включала поиск баланса между экономическими региональными нуждами и потребностями безопасности. Что касается Северной Кореи, то Москва считала, что стабильность КНДР необходима для безопасности региона. Конструктивное сотрудничество с Северной Кореей и причастность ее к политическим процессам в регионе СВА должны, в понимании Москвы, стать решающими в обеспечении стабильности и безопасности Восточной Азии. В то же время политика грубого сдерживания Северной Кореи не могла быть реалистичной и эффективной. Российское руководство во главе с В. В. Путиным считало, что дипломатические решения предпочтительнее санкций и их наследия, отстаивало позицию полномасштабного включения КНДР в диалог по политическим вопросам и проблемам региональной безопасности.

Вместе с тем, у РФ не было и больших возражений против переговоров в четырехстороннем формате, предлагаемых Южной Кореей и Соединенными Штатами с момента начала осуществления ядерной программы КНДР в апреле 1996 г. Однако Москва неоднократно высказывала сомнение, что такой формат переговоров позволит достичь сколь-нибудь существенного прогресса. В 1980-х гг. Пхеньян был ключевым партнером СССР в СВА. С начале 1990-х гг. переход двусторонней торговли на коммерческую основу (оплата в твердой валюте и по международным ценам), а также в целом «холодное» отношение РФ к КНДР и ее сближение с РК привели к изоляции Пхеньяна и почти к полному свертыванию российско-северокорейских связей.

В сложившихся условиях Москва пыталась убедить северокорейское руководство встать на путь более реалистичной и менее безрассудной политики. Такая позиция совпадала с позицией Сеула, официально провозгласившего курс на сближение с Севером. Вместе с тем, Сеул не мог до конца примириться с идеей интенсивных, насколько это возможно, связей Москвы с Пхеньяном[88].

Многие аналитики, в том числе российские, считали и считают, что Сеул внес весомый вклад в охлаждение между Москвой и Пхеньяном, лишая таким образом Москву возможностей удержать влияние над Пхеньяном. Ирония состояла в том, что, частично добившись этой цели, РК сама поверила в то, что РФ больше не является ключевым игроком в регионе[89].

Недовольство Москвы ее искусственной изоляцией в корейских делах возросло в 1996 г. после американо-южнокорейской инициативы, касающейся четырехсторонних переговоров о замене Договора 1953 г. о прекращении огня на мирный договор. Раздражение в Москве вызвали два момента. Во-первых, это предложенный режим двух внешних сил – США и КНР, в качестве международных гарантов статус-кво на Корейском полуострове, усиливал впечатление об игнорировании России после неудачи ее планов по организации развития энергетики Кореи. Во-вторых, сам факт, что ни США, ни РК не проконсультировались и не проинформировали Россию заранее, в чем Москва не могла не почувствовать пренебрежение к ней, ущемление ее интересов. В некоторой мере Россия охладела к новому предложению Южной Кореи, призывающему создать общую систему безопасности в Северо-Восточной Азии с участием обеих Корей, США, КНР, России и Японии с возможным включением Канады и Монголии. Эта идея явно перекрывала прежние инициативы России и совпадала со взглядом РФ на роль ее потенциальных институтов[90].

Идея многостороннего взаимодействия по безопасности в СВА, рассчитанная на снижение напряженности, создавала обновленную программу действий по разрешению северокорейской ядерной проблемы. С приходом к руководству РФ aдминиcтpaции В. В. Путина предложенная им новая дальневосточная политика, ее приоритеты в СВА скорректировали ситуацию в регионе.

Важнейшие параметры предложенной РФ новой политики:

Во-первых, приоритет регионального, а не двустороннего эффекта укрепления доверия и стабильности на Корейском полуострове;

Во-вторых, усиление значимости РФ в качестве посредника между двумя Кореями, а также одного из гарантов стабильности;

В-третьих, мнение, что эти цели достижимы при условии, что РФ займет сбалансированную позицию в отношении Севера и Юга;

В-четвертых, поиск новых способов воздействия на Пхеньян через расширения экономического взаимодействия и укрепления трехсторонних экономических связей (Юга, Севера и России), включая урегулирование долговых обязательств Северной Кореи перед РФ;

В-пятых, международные правовые гарантии безопасности КНДР;

В-шестых, «перезагрузка» связей с Пхеньяном[91].

Главным итогом нового уровня включенности Москвы в разрешение северокорейской проблемы может являться факт интенсивного диалога на высшем уровне, к которому Сеул относился теперь как к желательному и полезному. Два визита в РФ северокорейского президента Ким Чен Ира (2001 и 2002 гг.) свидетельствовали о динамизме российской дипломатии на северокорейском направлении. Российско-северокорейские саммиты в Москве и Владивостоке подняли в глазах международной общественности авторитет В. В. Путина, сумевшего наладить контакт с северокорейским режимом. Наряду со ставшей мировой сенсацией межкорейской встречей в верхах (лето 2000 г.), данный фактор стал побудительным стимулом для Вашингтона начать двусторонний процесс нормализации отношений с Пхеньяном[92].

Одним из последствий изменений роли РФ в урегулировании северокорейской проблемы стало признание участниками четырехсторонних переговоров, что в результате смещения центра тяжести в сторону активизировавшегося процесса взаимных саммитов (Москва-Пхеньян, Москва-Сеул, Пхеньян-Пекин, Пхеньян-Сеул) значимость четырехстороннего стороннего механизма оказалась вторичной[93].

Таким образом, РФ вновь попыталась стать стабилизирующей силой, способной выдвигать не только инициативы, но и эффективно влиять на формирование новой конфигурации международных сил по корейской проблеме. По инициативе Москвы, при поддержке Пекина и с согласия Сеула, РФ включилась в процесс шестисторонних консультаций по ядерной программе КНДР. Значимость потенциала российской дипломатии была замечена в столицах обеих Корей.

Не случайно руководство КНДР изменило свое прежнее отношение к России. При различии подходов к проблемам безопасности, существующим в странах СВА, российские идеи коллективных усилий в этом направлении вызвали поддержку. Москва также была одной из первых, кто поддержал призыв Республики Корея к созыву международной конференции для обсуждения возможностей снижения напряженности с участием двух корейских стран, а также России, США, Китая и Японии.

Россия выступила с рядом инициатив по межкорейскому диалогу. Она предложила провести многосторонние консультации по вопросам укрепления безопасности в СВА, включая нераспространение ядерного оружия, выступила с идеей создать центр предотвращения конфликтных ситуаций в АТР, а также создать региональный центр стратегических исследований. В рамках ШОС (Шанхайская организация сотрудничества) РФ предложила создать Азиатский антитеррористический центр.

В то же время, по разным причинам, указанные предложения Москвы не были реализованы. Шестисторонние переговоры по северокорейской ядерной программе также шли сложно и до настоящего времени не принесли никакого результата. Пхеньян проявил нежелание пойти на реальные компромиссы. Консультации, в том числе двусторонние, то начинаются, то прерываются[94].

Одновременно Республика Корея не раз заявляла о желательности содействия со стороны России в деле принятия Пхеньяном политики реформ. В реализации своей «солнечной политики» Ким Дэ Чжун рассчитывал на действенность российского влияния на Северную Корею. На это рассчитывала и сменившая его администрация президента РК Но My Хена[95].

 Подведем итоги. Исследуемый период в российско-южнокорейских отношениях возможно разделить на четыре этапа.

Начальный этап (первая половина 1990-х гг.) стал периодом надежд и временем взаимно завышенных ожиданий. Республика Корея рассчитывала, используя влияние России на КНДР, реализовать свою «северную политику», иначе говоря, вынудить Север к реформам, которые должны были завершиться быстрой, но при этом безболезненной сменой режима и поглощению КНДР Югом по модели объединения Германии в 1989 году.

Россия на этом этапе рассчитывала, с одной стороны, получить от РК крупные инвестиции, с другой – помочь РК в ее конкуренции с Японией в качестве основного торгово-экономического партнера.

Второй этап (середина 1990-х гг. – 1995-1997 годы) – период охлаждения двусторонних отношений, вызванный разочарованием в эффективности взаимного сближения. На этом этапе обострилась проблема российской задолженности Южной Корее. Вместе с тем, в эти годы возрос (хотя и незначительно) торговый оборот, возникло военно-техническое сотрудничество, укрепились культурные, научные и спортивные контакты. В эти годы обострилась и северокорейская проблема: во-первых, это ядерные амбиции Пхеньяна, во-вторых, рост напряженности на Корейском полуострове. В их решении и обсуждении Москва оказалась отстранена от прямого участия. Интерес российского политического руководства к Южной Корее значительно упал. Южнокорейские власти также допустили недооценку роли РФ в межкорейском урегулировании, переоценив в то же время значимость военно-политического влияния США.

На третьем этапе (1998-2000 гг.) началось медленное налаживание взаимоотношений. Внутри этого этапа были свои подвижки, как и откаты (например, «шпионский скандал» лета-осени 1998 г.). Но в целом шел поиск оптимальной модели взаимосвязей РК и РФ, и обе стороны прилагали к этому усилия.

Интенсификация контактов двух государств, в первую очередь, стала заслугой политического лидера РК Ким Дэ Чжуна, провозгласившего «политику солнечного тепла» – курс, основанный на новых принципах. Он положил конец стратегии на удушение КНДР. Хотя новая политика РК была направлена в сторону Севера, она сказалась и на углублении взаимодействия с Москвой, прежде всего по северокорейской проблематике. РФ получила возможность активизировать свою дипломатию: и не только потому, что улучшились ее отношения с Югом, но и благодаря усилиям самой России по налаживанию отношений с Севером.  

Началом четвертого этапа (2000-2015 гг.) следует приход к власти в Москве нового динамичного лидера – В. В. Путина. В 2001 г. состоялся саммит Ким Дэ Чжуна и В. В. Путина. На данном этапе для РФ азиатское направление внешней политики получило приоритетность. Открылись новые перспективы не только для политического взаимодействия, но и для взаимовыгодного экономического  сотрудничества. Последнее должно было выстроить фундамент взаимодействия двух государств-партнеров в СВА в начале XXI века.

Таким образом, двусторонние взаимоотношения пережили романтическое время несбывшихся надежд в первой половине 1990-х годов. Во второй половине 1990-х, когда возобладал неизбежный прагматизм, началась их стагнация и наметился кризис. И, наконец, на рубеже XX-XXI вв. вновь началась интенсификация двусторонних связей.

2 Основные направления российско-южнокорейского взаимодействия

2.1 Экономическое сотрудничество

Для Российской Федерации отношения с Республикой Корея в сфере торгово-экономического взаимодействия имели исключительное значение, поскольку РК – государство с развитой экономикой, крупнейший партнер и инвестор России. В перспективе роль и вес РК в торгово-экономическом сотрудничестве с Россией будет возрастать.

По своим торгово-экономическим показателям Республика Корея сопоставима с ведущими европейскими странами. Сравнение динамики роста экономических потенциалов России и Кореи складывается явно не в пользу России. Уже в середине 1990-х гг. экономические показатели РФ и РК сравнялись. А в начале XXI в. Южная Корея совершила «корейское чудо», вырвавшись далеко вперед. ВВП РК в 2003 г. вдвое превысил ВВП России и приблизился к полутриллиону долларов[96].

Впрочем, период 1990-х стал для России и Южной Кореи непростым временем: обе страны прошли периоды жесткого экономического кризиса: Южная Корея – в 1997 г., Россия – дефолт в 1998 г. На это же время пришелся резкий спад потока инвестиций из РК в РФ. В России кризисные явления во многом были связаны с ее недостаточной ориентированностью на международные рынки, отсутствием гарантий со стороны государственной власти и неумением российских предпринимателей действовать в условиях рынка. Символом проблем стал неудавшийся проект создания российско-корейской свободной экономической зоны в Находке в 1999 г. из-за проблем в организационно-правовом поле с российской стороны[97].

Тем не менее, с начала 2000-х гг. Южная Корея начала инвестировать средства в такие сферы российской экономики, как сельское хозяйство, лесное хозяйство, пищевая промышленность, производство бытовых электроприборов, автомобилей, сферу туризма, переработку морепродуктов.

Одной из наиболее перспективных сфер сотрудничества бизнеса двух стран  стала сельскохозяйственная отрасль, тем более что она продолжала оставаться таковой и в начале XXI в. Это сотрудничество включало торговлю сельхозпродукцией, совместные аграрные проекты, договоры, аспекты нормативно-правовой базы.

Стоит учитывать, что аграрная отрасль Республики Корея в 1990-е гг. – высокотехнологичная отрасль. Стране удалось за достаточно небольшой период времени (1980-е – 1990-е гг.) создать эффективную инновационную модель сельского хозяйства. В контексте хронических проблем в этой отрасли России, расширение взаимодействия в аграрной сфере между РК и РФ представлялось весьма полезным для России. В тот период времени Республика Корея сама стала производителем и экспортером аграрных технологий. Инновационная модель для развития сельского хозяйства России была очень важна как для будущего данной отрасли, так и в целом для обеспечения продовольственной безопасности страны.

Особую роль в развитии экономических связей с Республикой Корея призваны сыграть регионы российского Дальнего Востока. В 1990-е годы именно на них приходилось 41% российско-южно-корейского товарооборота[98]. Между тем, на Дальнем Востоке России с его значительными площадями неиспользуемых земель, пригодными для ведения сельского хозяйства, производилось на 2001 г. лишь 42,1% потребляемого регионом продовольствия. При этом площади сельхозугодий и пахотных земель в регионе сократились с 1990 г. в 1,7 и 2,3 раза[99].

Указанные тенденции диктовали необходимость изменений и увеличения сельхозпроизводства на Дальнем Востоке на условиях устойчивого развития сельских территорий. Южнокорейский опыт развития аграрной отрасли мог способствовать достижению данной цели.

По итогу можно привести успешные показатели южнокорейских предприятий, действовавших в начале XXI века на территории Приморского края: южнокорейские фермерские хозяйства заключили с ПО «Красноярский завод комбайнов» контракт на поставку рисоуборочных комбайнов на гусеничном ходу «Енисей», предназначенный для уборки сои и риса. В 2004 г. приморские фермерские хозяйства закупили 20 «Енисей-1200-РМ» и, проверив их пригодность на практике, в 2005 г. заключили контракт на поставку еще 20 комбайнов данной модели. А южнокорейское хозяйство «Агро-Сангсэнг» установило в 2004 г. рекорд урожайности в одном из центральных районов Приморского края[100].

Приобретение парка новой техники происходило за счет южнокорейских инвестиций. Его расширение позволило увеличить посевные площади уже в 2005 г. до 800 га. на 2005 г. Для сравнения: российские фермерские хозяйства, работавшие в Приморье, по темпам закупки новых машин кардинально отставали[101].

В 2006 г. в администрации Приморского края прошел двусторонний симпозиум, в котором приняли участие южнокорейские бизнесмены и представители местных властей. Корейская сторона подчеркивала, что если в их стране не хватает земли для сельского хозяйства, то в Приморье ее более чем достаточно, и Южная Корея готова инвестировать в эту отрасль экономики российского региона. К этому времени имелся и позитивный опыт: 3 сельхозпредприятия со 100% южнокорейским капиталом успешно работали в Ханкайском и Анучинском районах Приморского края. Они  занимались выращиванием зерновых, овощей, разведением скота,  свиноводством. Более 400 жителей Приморья трудились на этих предприятиях, а их продукция реализовывалась и в российском Приморье, и в Республике Корея.  Особый интерес южнокорейские участники симпозиума проявили к возможности производства экологически чистой продукции[102].

Результаты этого и других форумов проявились в росте числа южнокорейских предприятий в сельскохозяйственной сфере России и в росте доли вливаний в сельское хозяйство от общего потока инвестиций. Если к концу 2008 г. сумма южнокорейских инвестиций в российскую экономику в проекты сельского хозяйства, лесной отрасли и рыболовства (всего на тот момент насчитывалось 215 проектов) составляла 43,151 млн. долл., то уже к концу 2009 г. сумма инвестиций составила 72,005 млн. долл. Однако, если сравнивать данные показатели с объемами южнокорейских вливаний в 2009 г. в такие отрасли, как горная промышленность и разработка (121,527 млн. долл.) и промышленное производство (807,829 млн. долл.), то цифры выглядят достаточно скромными[103].

В Приморском крае на 2015 год функционировало 7 корейских сельскохозяйственных предприятий. Ежегодно корейскими компаниями в регионе выращивалось около 120-125 тыс. тонн сои и кукурузы, порядка 80 тыс. тонн риса и более 30 тыс. тонн фуражной пшеницы[104].

В конце первого десятилетия XXI в. была осуществлена одна из самых крупных сделок в аграрной отрасли: в 2009 г. Hyundai Heavy Industries Co. Из Южной Кореи (крупнейшая судостроительная компания мира) купила долю в 67,6% в фермерском хозяйстве Приморского края ООО «Хороль Зерно», выращивавшего кукурузу и сою, у группы новозеландских инвесторов за $6,5 млн. и планировала производить к 2014 г. более 60 тысяч тонн кукурузы и сои. Посевная площадь предприятия составила 1 842 га, из них 1 060 га – под кукурузой, 781 га – под соей[105].

Участие Hyundai Heavy Industries в реализации российского проекта сельхозпроизводства открывало перспективы диверсификации двустороннего взаимодействия. Ценность этого проекта для инвесторов заключалась в сочетании интенсивных методов высококачественного производства с сокращением затрат. Южнокорейский инвестор продемонстрировал на практике, что модернизация аграрного сектора может обойтись с минимальными затратами трудовых ресурсов[106].

Для российского Дальнего Востока, страдавшего от дефицита рабочих рук, это имеет особое значение. Потому модель привлечения южнокорейских инвестиций, протестированная с участием Hyundai Heavy Industries в сельхозсекторе, заслуживает изучения и дальнейшего применения.

Невзирая на значительный прогресс в отношениях России и Южной Кореи в аграрной сфере к концу 2000-х гг., осталось много моментов, мешавших дальнейшему развитию сотрудничества. Южнокорейцев, стремящихся инвестировать в Россию, отпугивала правовая нестабильность, сопровождаемая бесконечными изменениями прежних и появлением новых нормативных актов, лишь усложнявших деятельность корейского капитала в РФ. Требовалось наличие стабильной правовой базы, действующей при поддержке обеих сторон сельскохозяйственных связей[107].

С началом 2010-х гг. российское правительство начало широкомасштабную программу поддержки экономики Дальнего Востока, включая создание Министерства по развитию Дальнего Востока[108].  Одним из главных направлений, наряду с энергетикой, промышленностью и инфраструктурой, стало сельское хозяйство. По данным направлениям началось активное привлечение капитала как внутри, так из-за рубежа. Республика Корея стала одним из основных участников данного процесса.

В 2011 г. экспорт сельскохозяйственного сырья и продовольствия из России в Южную Корея вырос более чем на 14% в сравнении с 2010 г., составив почти миллиард долл. и 7,2% от общего объема экспорта РФ в стоимостном выражении[109].

В 2012 г. министр сельского хозяйства РФ Николай Федоров и министр продовольствия, сельского, лесного и рыбного хозяйства РК Со Гю Ен подписали Меморандум о сотрудничестве в области сельского хозяйства. Он предусматривал расширение двустороннего взаимодействия в сфере обмена информацией в сфере агропромышленного комплекса и развития сельхозтерриторий обеих стран, а также опытом и специалистами аграрного профиля, создание. Также речь шла о развитии совместных аграрных проектов на российском Дальнем Востоке. Российский министр позитивно оценил взаимодействие ветеринарных служб двух стран в обеспечении безопасности поставок сельхозпродукции, а также итогов реализации совместных аграрных проектов в ДФО РФ. В целях координации взаимодействия по реализации Меморандума создавался Российско-корейский комитет[110].

В то же время южнокорейская компания «Агро Сангсэнг», работавшая в Приморском крае более 12 лет и инвестировавшая за это время около 100 млн. долл., свернула свой бизнес в России. Камнем преткновения между компанией и администрацией Приморского края стали приобретенные компанией в собственность инженерные сооружения – каналы рисовой системы. Скандал начался из-за того, что Территориальное управление Федерального агентства по управлению госимуществом в Приморском крае подала на компанию в суд по причине желания последней взимать плату за использование инженерных сооружений другими аграриями и по обвинению в незаконном приобретении данных каналов рисовой системы в собственность. 5 марта 2015 г. Арбитражный суд Приморского края вынес решение об отказе в удовлетворении требований, заявленных Территориальным управлением Федерального агентства по управлению госимуществом в Приморском крае в отношении ООО «Агро-Дэсун Ханка»  – одного из 7 предприятий в структуре «Агро Сангсэнг». Последним этапом этого нашумевшего в СМИ обеих стран дела было рассмотрение кассационной жалобы в арбитражном суде ДВО 16 октября 2015 г., где она также не была удовлетворена[111].

Интерес для южнокорейского сельскохозяйственного бизнеса имели «территории опережающего развития» (ТОРы), располагающиеся, в том числе, и в нескольких регионах юга российского Дальнего Востока. Для производства сельхозпродукции наибольшее внимание представляют Приморский край, где и без ТОРов уже многие годы работали южнокорейские компании, а также Амурская область и Еврейская АО.  Амурская область, являясь важной сельскохозяйственной зоной российского Дальнего Востока, представляет собой огромный хлебородный регион. 38% всех сельхозугодий Дальнего Востока России расположено здесь. Производя 50% всей российской сои, область является стратегически важной житницей для производства и переработки зерна не только Дальнего Востока, но и всей России[112].

Южнокорейская сторона проявила интерес к ТОРам «Екатеринославка» и «Белогорск», участие в которых несло существенную выгоду. По проекту первым этапом создания ТОРа «Екатеринославка» являлось строительство семенного завода, вторым – строительство завода по производству комбикормов и разнообразных комплексов по переработке сои и зерна. ТОР «Белогорск» планировалось развивать в направлении продвижения сельского хозяйства, включая создание комбикормового завода и мощностей для переработки сои[113].

Южнокорейский аграрный бизнес привлек и ТОР в Смидовичском районе Еврейской АО. Главными направлениями данного проекта являются производство и переработка сырого молока, строительство крупных молочных комплексов под реализацию продукции. В перспективе за 1 день здесь планировалось производить 8100 л. (15%) пастеризованного молока, 8100 л. (15%) молока, пастеризованного при низких температурах, 21 600 л. (40%) йогурта, 2,4 тонны (30%) творога. Предприниматели и инвесторы из Республики Корея конкурировали с израильскими предпринимателями за доминирующее право размещения в рамках ТОРа в Смидовичском районе. Однако из-за названных выше российских бюрократических преград и в Амурской области, и в Еврейской автономии идеи южнокорейского бизнеса остались нереализованными[114].

Также южнокорейский бизнес проявлял интерес и к западным регионам России: в 2015 г. в Ростове-на-Дону состоялась деловая встреча представителей местного правительства и министерства сельского хозяйства и продовольствия Ростовской области с делегацией из Республики Корея. В ходе совещания корейцы выразили интерес к сферам производства зерна и животноводству. В 2009 г. компания «Селлтрион» из РК воплотила в жизнь проект по строительству теплиц для выращивания овощей круглый год в Азовском районе Ростовской области[115].

В 2019 г. делегация южнокорейской провинции Канвондо посетила Алтайский край. Основным интересом визита была молочная и молокоперерабатывающая отрасль, а именно знакомство с российскими технологиями переработки молока[116].

Перспективным является и проект развития ТОР «Михайловский» в Приморском крае. В то же время известны и слабые стороны данного региона: недостаток перерабатывающих предприятий и складских помещений, отсутствие программы систематического убоя скота и передовых технологий забоя скота, недостаточные поставки овощей и фруктов в зимний сезон. Южнокорейскими инвесторами была разработана целевая программа до 2025 г., основными задачами которой обозначены: строительство инфраструктуры в агропромышленной сфере, создание системы взаимодействия страна и предпринимательства в сельскохозяйственной сфере, создание системы круглогодичного производства.

В первое десятилетие XXI в. сотрудничество двух стран в сельскохозяйственной сфере начало реанимироваться после неудачных попыток взаимодействия в 1990-х гг. Вместе с увеличением объемов торговли, активизацией инвестиционной деятельности, участившимися встречами при Межправительственной комиссии по экономическому сотрудничеству двух стран на российской территории начали появляться действительно крупные и эффективные южнокорейские и совместные сельхозпредприятия, как, например, предприятие Hyundai Heavy Industries Co. в Приморском Крае.

В период 2011-2015 гг. взаимодействие вышло на новый уровень, что демонстрировало подписание Меморандума о сотрудничестве в сфере сельского хозяйства в 2012 г. и создание Российско-Корейского комитета по сельскому хозяйству. Кроме того, наблюдается активный интерес южнокорейских инвесторов к проектам в аграрной отрасли не только на Дальнем Востоке, где для этого создаются специальные условия, но и на всей территории РФ.

Среди отрицательных моментов совместной деятельности России и Южной Кореи в сфере сельского хозяйства нужно выделить не устоявшуюся нормативно-правовую базу для деятельности как совместных, так и южнокорейских сельхозпредприятий на территории РФ, что приводило к свертыванию активности некоторых из корейских компаний.

Во втором десятилетии XXI в. отношения Российской Федерации и Республики Корея в сельскохозяйственной сфере строились по нескольким аспектам. Во-первых, экспорт России в Южную Корею сельскохозяйственной продукции. Во-вторых, вливание южнокорейских инвестиций как в совместные, так и в собственно южнокорейские сельхозпредприятия на российской территории. В-третьих, постоянные встречи и консультации властных и бизнес-структур различного уровня по вопросам развития совместного взаимодействия в аграрной сфере.

2014 год принес в отношения двух стран несколько новаций. Во-первых, это санкции Запада в отношении России из-за аннексии Крыма и российские ответные контрсанкции, в результате которых из стран Запада и поддержавших их государств перестали импортироваться продукты сельскохозяйственной отрасли. Необходимо отметить, что РК не ввела тогда в отношении РФ никаких санкций, оставшись одним из ключевых партнеров России с дальнейшей перспективой на развитие аграрных связей. Также важно подчеркнуть, что даже дальневосточные российские производители готовы экспортировать свою продукцию в Южную Корею, а не транспортировать ее в направлении Москвы в связи с огромными расходами на транспорт и слабую инфраструктуру[117].

Поскольку для Республики Корея основными заявленными задачами экономического развития являлись поддержание устойчивого развития, экологическая индустрия, низкоуглеродная экономика с альтернативными и возобновляемыми источниками энергии, территории Дальнего Востока России могли быть полезными для их решения. 29 марта 2013 г. правительство РФ утвердило программу «Социально-экономическое развитие Дальнего Востока и Байкальского региона», предусматривавшую  создание потенциала для привлечения южнокорейских инвестиций[118].

Создание в РФ «территорий опережающего развития» (ТОР) открывало новые перспективы инвестирования. Поскольку Правительство РФ делало особый акцент на развитии Дальнего Востока, именно ТОРы должны были сыграть ключевую роль в развитии региона. Первые ТОРы в ДФО начали создаваться согласно поручению Президента РФ в конце 2013 г.

Уполномоченным органом по созданию ТОР было определено Министерство РФ по развитию Дальнего Востока. Для реализации ТОР создавался специальный наблюдательный совет, были назначены резиденты, подготовлен комплексный план инженерного и инфраструктурного обустройства. В ТОРах устанавливался режим осуществления предпринимательской и иной деятельности с благоприятными условиями для привлечения инвестиций, а также особый налоговый режим, способствующий привлечению инвестиций[119].

ТОРы вызвали интерес не только у бизнеса, но и у южнокорейских ученых. Они стали объектом программы южнокорейской стороны по обмену опытом Knowledge Sharing Program (KSP) в сфере обмена экономическими знаниями[120]. Эта программа демонстрировала интерес южнокорейских компаний к ТОРам российского Приморья.

Какие возможности открывались перед южнокорейскими инвесторами в Приморском крае? Объемы прямых внешних инвестиций в экономику Приморья, хотя и оставались сравнительно небольшими, но с 2011 г. по 2013 гг. постепенно (хотя и неравномерно) демонстрировали рост. Реализация проектов ТОРов и создание свободного порта Владивосток обозначили новые перспективы взаимодействия Приморского края с иностранными партнерами посредством реализации проектов в инвестиционной и инфраструктурной сферах[121].

Республика Корея входила в число основных стран-партнеров Приморского края, на долю которых с 2011 г. ежегодно приходилось более 80% внешнеторгового оборота Приморья. Она являлась и одной из основных стран-инвесторов, занимая вторую позицию в рейтинге иностранных стран, инвестирующих в экономику Приморья. Так, РК стала одним из бизнес-партнеров в реализации инвестиционных проектов «Строительство Находкинского завода минеральных удобрений» и «Строительство Большого морского порта Зарубино». В состав последнего планировалось включить 4 терминала: зерновой, контейнерный, терминал генеральных и навалочных грузов, угольный[122].

Организатором программы реализации инвестиционных проектов KSP выступили Министерство стратегии и финансов Республики Корея (MoSF) и Институт международной торговли Республики Корея (KIET), а исполнителем проекта – научно-исследовательский институт корпорации POSCO (POSRI). Обладая опытом быстрого социально-экономического развития страны, Министерство стратегии и финансов Республики Корея увидело необходимость поделиться опытом развития и ноу-хау с странами-партнерами[123].

KSP была впервые запущена в 2004 г. Приморский край стал первым регионом Российской Федерации – участником этой программы. Всего в рамках KSP были реализованы 606 проектов с 46 странами мира. Это проекты «Оживление рынка потребительского кредитования» (2006 г., Алжир), «Стратегии вступления в ВТО» (2007 г., Азербайджан), «Создание основы для развития малого и среднего бизнеса» (2007 г., Гана), «Национальная технологическая и инновационная система» (2008 г., Турция), «Свободная индустриально-экономическая зона Навои» (2009 г., Узбекистан), «Производство и распределение электроэнергии» (2009 г., Доминиканская Республика), «Повышение энергоэффективности» (2009 г., Украина), «Создание Вьетнамского банка развития» (2011 г., Вьетнам)[124].

Целями и механизмами развития программы являлись, во-первых, обращение к практическому опыту РК в сфере развития для решения текущих политических проблем стран-партнеров и разработка конкретных рекомендаций для превращения теоретических знаний в практически приемлемые решения и их применения; во-вторых, содействие реализации рекомендаций KSP путем проведения различных консультаций сфере госуправления и разработки политических мер; в-третьих, расширение взаимовыгодных связей с применением практических функциональных подходов к поддержке усилий стран-партнеров, направленных на развитие экономики[125].

Ключевым фактором для успеха программы KSP являлось тесное сотрудничество и взаимное содействие между сторонами. Организация страны-партнера должна рекомендовать и найти местных экспертов, обладающих знаниями и опытом по конкретным темам. Предполагается, что местные эксперты предоставляют адекватные данные и информацию для эффективного исследования, выполняют задачи в качестве соавтора окончательного отчета по каждому вопросу и активно сотрудничают с корейскими коллегами при составлении отчета. Южнокорейские эксперты отвечали за исследование опыта Южной Кореи, а местные эксперты – за изучение актуальных задач, стоящих перед страной-партнером[126].

Рекомендации по применению опыта РК для решения актуальных задач страны-партнера должны быть разрабатываться совместными усилиями экспертов обеих сторон. KSP не ставила задачу давать окончательные ответы либо рецепты решения конкретных вопросов в сфере развития. Она нацелена на предоставление практических и полезных советов, основанных на аналогичных случаях и опыте РК, через анализ актуальных задач и препятствий, с которыми столкнулась страна-партнер. В рамках программы также осуществлялось изучение политических альтернатив, предоставление рекомендации для развития экономики. Правительство РК могло также рассмотреть вопрос финансирования всех прямых расходов на организационные программы, однако проект мог и софинансироваться  обеими сторонами[127].

Инвестиции, предложенные в рамках программы KSP, призваны сыграть важную роль в дальнейшем развитии ТОР Приморского края. В администрации субъекта было сделано предложение о проведении программы KSP на территории региона, объектом программы были выбраны три ТОР Приморского края: «Остров Русский», «Михайловский» и «Надеждинский». По заявке на участие в программе KSP южнокорейская сторона приняла решение о включении региона в список объектов-участников программы[128].

С 2015 г. началось осуществление программы. Южнокорейские эксперты проводили исследования, изучали экономико-географические, климатические, природные особенности и ландшафтную структуру региона. В результате были разработаны рекомендации с участием приглашенной южнокорейской делегации и представителей Администрации Приморского края. Основные предложения южнокорейской стороны заключались в следующем. Институт POSCO ставит задачей программы реализацию совместных проектов Республики Корея и Российской Федерации в Приморском крае. Эксперты Республики Корея оценили инвестиционный климат Приморского края и предложили несколько инвестпроектов для трех ТОР: «Остров Русский», «Михайловский» и «Надеждинский»[129].

В основе двух последних проектов лежит создание бренда Smart Local Food (умный местный продукт). Основные особенности бренда – повышение производительности и снижение затрат с помощью новейших технологий, политика импортозамещения, создание системы круглогодичного производства, использование IT и биотехнологий, а также повышение добавленной стоимости продукции.

В рамках программы развития ТОР «Михайловский» рекомендуется создание вертикальной фермы, которая работает по принципу аэропоники – процесса выращивания растений в воздушной среде (без использования почвы, при котором питательные вещества к корням растений доставляются в виде аэрозоля). Примером для разработки данного проекта стали вертикальные фермы Aero Farms в США, позволяющие выращивать овощи и зелень без использования грунта и способные производить до 1 тыс. тонн овощей в год. Эксперты POSRI считают перспективными работы по обеспечению продажи мясной продукции под брендом южнокорейской компании «Sunjin Pork», что позволит улучшить качество продукции, повысить ее конкурентоспособность на международном рынке и заинтересованность потребителя.

Кроме этого, рекомендуется строительство малых и средних силосных сооружений. Силосование требует относительно меньших затрат труда, чем иные способы заготовки кормов и предоставляет возможность заготовки корма в любую погоду, что позволит создать эффективное маломасштабное производство.

Согласно расчетам, к 2025 г. возможна замена импорта овощей, фруктов и мясной продукции российскими товарами на 50%, а также увеличение экспорта бобов и кукурузы в 3 раза[130].

В рамках программы обмена опытом было уделено внимание также потенциалу ТОР «Надеждинский». Исследователи констатировали выгодное положения Надеждинского района Приморского края, предоставляющее перспективы для создания многопрофильной производственно-торговой площадки с мультимодальным транспортно-логистическим комплексом.

Моделью развития ТОР «Надеждинский» может выступить проект создания свободной экономической зоны Инчхон, реализация которого ведется с 2003 г. (в 2020 г. этот проект был завершен). Свободная экономическая зона Инчхон состоит из трех районов города: Сондо, Енчжон и Чонна общей площадью в 20,938 га. Целью свободной экономической зоны является превращение данных районов в центр бизнеса, отдыха и туризма в СВА. Особенность свободной экономической зоны заключается в использовании специфических черт каждого из трех районов: Сондо ориентирован на бизнес и высокие технологии, Енчжон – на международную логистику и туризм, Чонна – на развлечения.

Южнокорейские партнеры обозначили слабые стороны ТОР «Надеждинский», которые не позволяют региону развиваться в масштабах сравнимых с достижениями проекта создания свободной экономической зоны Инчхон: низкая интенсивность госфинансирования, слабая информированность потенциальных инвесторов, высокие налоги.

Для успешного развития и функционирования ТОР «Надеждинский» предложено несколько идей: создание промышленно-логистического кластера совместно с логистическими компаниями РК, создание центра услуг для иностранных инвесторов, система обслуживания инвесторов по принципу «одного окна». Центр, являясь основной структурой по информированию, поддержке и связям с иностранными инвесторами, предоставляет полный пакет услуг иностранным компаниям, изучающим возможность вложения капитала в развитие региона.

При успешной реализации проекта к 2025 г. планируется рост занятости населения региона за счет функционирующих промышленных предприятий ТОР «Надеждинский» (100 тыс. чел. в 2014 г., 150 тыс. чел. в 2025 г.), а также повышение логистической эффективности Приморского края в целом[131].

На основе SWOT-анализа, проведенного исследователями института POSCO, выявлены сильные и слабые стороны ТОР «Остров Русский», потенциальные внешние угрозы и благоприятные перспективы, а также создан план развития инфраструктуры и инноваций[132]. Результаты SWOT-анализа представлены в таблицах 3, 4 и 5 (см. Приложения к магистерской диссертации).

Южнокорейские партнеры сравнивали ТОР «Остров Русский» с международным свободным городом Чеджу, реализация плана которого началась в 2010 г. При поддержке Министерства строительства и транспорта РК был сформирован центр развития международного свободного города Чеджу (Jeju Free International City Development Center (JDC)). В рамках проекта разрешались безвизовые поездки иностранцев, продевался срок проживания иностранных специалистов, предоставлялись налоговые льготы инвесторам, создавалась зона свободной торговли. В 2018 г. открылись Тематический парк истории Кореи и курортный комплекс. Результатом реализации плана создания международного свободного города стало увеличение числа туристов за 5 лет почти в 2 раза (с 7,6 млн. в 2010 г. до 13,7 млн. в 2015 г.). Соответственно, увеличились и доходы от туризма[133].

Институт POSCO представил концепцию и цели устойчивого развития ТОР «Остров Русский» и предложил стратегию развития «4S». Стратегия развития «4S» раскрывает основные предполагаемые стратегические задачи развития ТОР «Остров Русский»:

• Sharpening – создание инновационной инфраструктуры ;

• Shining – наполнение программным обеспечением ;

• Selling – привлечение инвестиций ;

• Sharing – формирование имиджа и популяризация.

В рамках первой задачи было выдвинуто три основных направления инфраструктурного развития: туристическое, культурно-развлекательное, инновационное. Планируется создание туристического кластера с современными гестхаусами, местами для кемпинга, возможностью краткосрочной аренды автомобиля(car-sharing) и вызова такси через сервис Uber[134].

Для развития культурно-развлекательной сферы и привлечения туристов предлагается создание тематических парков, велосипедных дорожек, открытие музеев истории и культуры, открытие магазинов беспошлинной торговли, а также привлечение телевидения стран СВА для повышения популярности острова Русский в этом регионе. На территории острова также планируется создание инновационного кластера с международным бизнес-центром на базе кампуса ДВФУ[135].

Учитывая основные слабые стороны ТОР «Остров Русский»: низкую информационную осведомленность туристов, недостаток инфраструктуры и перспективы доступа к услугам, в рамках второй стратегической задачи предложены следующие идеи:

1. Активная популяризация культуры Приморского края ;

2. Разработка туристических маршрутов и проектирование туристических услуг ;

3. Разработка мобильного приложения «All-In-One», информирующего о туробъектах, их местоположении, маршруте и предоставляющего систему скидок.

Для улучшения инвестиционного климата и привлечения инвестиций рекомендуется развитие сферы морских исследований как передовой базы делового туризма и формирование морского научно-исследовательского комплекса на базе кампуса ДВФУ. Также рекомендуется привлечение компаний и НИИ для взаимодействия в данной сфере, проведение конференций и выставок. Помимо этого, южнокорейские партнеры подчеркивают необходимость взаимодействия с передовыми компаниями в сферах туризма и научных исследований.

В рамках четвертой стратегической задачи рассматривается роль взаимодействия с корпорациями регионов соседних стран, в том числе стран СВА, а также взаимодействие с компаниями других городов Приморского края. Кроме того, планируется формирование основы частного бизнеса – возможность развития бизнеса в следующих направлениях: туризм, бизнес-консультирование, проживание туристов в частном доме (Home-stay), аренда транспорта. Для активизации предпринимательской деятельности предусмотрено развитие ДВФУ как центра поддержки создания бизнеса и технологических преобразований[136].

Также представлены основные, по мнению южнокорейской стороны, потенциальные инвесторы объектов ТОР «Остров Русский»[137]. Корейские эксперты прогнозируют, что в случае успешной реализации проекта к 2025 г. планируется рост числа туристов, приезжающих в Приморский край, в 2,5 раза (с 2,2 млн. в 2015 г. до 5 млн. в 2025 г.), в том числе рост числа иностранных туристов в 4 раза (с 550 тыс. в 2015 г. до 2 млн. в 2025 г.) и рост постоянного населения острова Русский в 2,5 раза;  увеличение числа иностранцев, проживающих на территории Приморского края в 4 раза (с 40 тыс. в 2015 г. до 100 тыс. в 2025 г.)[138].

Анализируя перспективы инвестирования в территории опережающего развития Дальнего Востока России на материале Приморского края, следует сделать вывод, что Дальневосточный округ является привлекательным для иностранных инвесторов, в том числе и южнокорейских партнеров. А совместные инициативы, запланированные в рамках программы обмена опытом KSP, могут придать дополнительный импульс развитию региона.

С началом XXI века в сфере торговли между РФ и РК также наметился рост, хотя и недостаточными темпами. В 2003 г. товарооборот составил 4,2 млрд. долл. В июле 2004 г. на встрече в Сеуле главы МИД двух стран провели детальное обсуждение экономических вопросов. Была достигнута договоренность активизировать работу Российско-южнокорейского делового совета, а также деятельность Межправительственной комиссии РК и РФ по экономическому сотрудничеству[139].

В заключение отметим, что Россия и Южная Корея на межправительственном и региональном уровнях неоднократно пытались вывести экономические отношения на качественно другой уровень – как в 1990-х годах, так и в 2000-х. Однако по отмеченным выше причинам многие достигнутые соглашения реализовать не удалось.

2.2 Сотрудничество по вопросам обеспечения региональной безопасности 

В силу своего географического расположения, а также исторического прошлого, Корейский полуостров стал сосредоточением интересов как мировых, так и региональных держав. Во время «холодной войны» СССР и США пытались сохранить свои сферы влияния в АТР. План, в соответствии с которым Корея была разделена на две части, стал причиной идеологических,  военно и политических конфликтов, настоящей трагедией для корейского народа.

Идеи воссоединения двух Корей появились практически сразу после войны в Корее (1950-1953 гг.), показавшей невозможность воссоединения двух стран военным путем. С 1945 г. была установлена биполярная система мироустройства, предполагавшая систему сдержек и противовесов для социалистической и капиталистической политических и идеологических систем. Угроза выхода корейского конфликта из-под международного контроля поставила на повестку ООН достижение перемирия на полуострове и обеспечение безопасности региона. Советский Союз был заинтересован в мирном урегулировании корейского конфликта.

С одной стороны, Москва поддерживала действия Пхеньяна как страна социалистического блока, но, с другой стороны, оказывала определенное воздействие на процесс воссоединения Корей. Так, наряду с РК и КНДР в ходе Женевского совещания в 1954 г. Советским Союзом был инициирован план, представлявший компромиссное решение вопросов межкорейского взаимодействия. Разработанные советской стороной принципы мирного урегулирования корейского кризиса включали в себя такие положения, как объявление единых выборов в парламент, представительство в котором должно быть обеспечено сторонам пропорционально населению, выведение всех иностранных войск с Корейского полуострова, создание международной комиссии, способствующей проведению общекорейских выборов, а также обеспечение со стороны заинтересованных стран мира и безопасности Корейского полуострова и региона в целом[140].

Однако предложенный вариант был отвергнут Вашингтоном и Сеулом, что завело переговоры в тупик. Советская, а позже российская сторона показывали свою заинтересованность в мирном разрешении корейского вопроса, и последовательно готовы были вести конструктивный диалог. Это можно подтвердить активной ролью делегации СССР в ходе Женевского совещания 1954 г., ведении диалога с Пхеньяном и Сеулом как в рамках двустороннего, так и трехстороннего и шестистороннего форматов общения.

До 1990 г. позиции Советского Союза на Корейском полуострове были достаточно сильными, однако после распада СССР регион был дестабилизирован. Попытки Вашингтона склонить Пхеньян к ведению переговоров не увенчались успехом. Москва также утратила свое влияние на Пхеньян. Вместе с тем, при поддержке Соединенных Штатов в 1991 г. были заключены важные соглашения, конечной целью которых должно было стать урегулирование конфликта на Корейском полуострове. Соглашения о примирении, ненападении, сотрудничестве и обменах между Севером и Югом, а также Декларация о безъядерном статусе полуострова должны были стать опорой для внешнеполитического взаимодействия между странами, однако не получили должного практического выражения ввиду несоблюдения сторонами ключевых положений указанных соглашений. Подобная ситуация не позволяет вести конструктивный диалог как в двустороннем, так и в многостороннем формате[141].

В период существования Советского Союза Москва поддерживала действия Пхеньяна, после 1991 г. внешнеполитические ориентиры России сместились, что стало причиной охлаждения между Россией и КНДР. В начале 2000-х гг. России удалось добиться баланса в отношениях с двумя Кореями, что оказало положительную роль в урегулировании конфликта. Восстановление доверительных связей между Россией и Пхеньяном может стать руководством по решению корейского кризиса и смягчению напряженности в регионе. Для этого необходимо осуществлять всесторонний мониторинг ситуации на полуострове с целью недопущения развития кризисных событий. Это особенно актуально в связи с ядерными испытаниями, которые проводились и проводятся Пхеньяном и угрожают международной безопасности. Выход КНДР из ДНЯО, а также из пактов о ненападении с Южной Кореей только доказывает решительность действий Пхеньяна в сочетании со ставшими регулярными нарушениями устава ООН, а также угрозами применения ядерного оружия против ряда стран. Откровенно недружелюбные действия по отношению к инспекторам МАГАТЭ также подтверждают приверженность КНДР разработке своей ядерной программы[142].

АТР для России – это перспектива для развития российского Дальнего Востока. Выход российско-южнокорейских связей на уровень стратегического партнерства указывает на возрастающий интерес по обеспечению безопасности и стабильности данного региона. РФ придерживалась позиции мирного разрешения корейского конфликта в ходе шестисторонних переговоров, которые в конечном итоге были заморожены. Обстановка в регионе очень чувствительна к любым внешнеполитическим изменениям. На деле война, начавшаяся более 50 лет назад, до сих пор не окончена. РК и КНДР подписывали лишь договоры о перемирии, условия которого постоянно пересматриваются и нарушаются. Полноценного договора, который бы поставил точку в этом конфликте, пока не заключено и в ближайшем будущем заключение такового не привидится. Таким образом, для России также имеется угроза национальной безопасности, т. к. любые действия в регионе будут иметь соответствующее отражение на российском Дальнем Востоке. Конфронтационный тупик в решении корейского вопроса наметился сразу после окончания войны и продолжается до сих пор. Ни одной из сторон не были достигнуты поставленные цели по объединению Кореи под своим началом, что сочеталось с межсистемным идеологическим столкновением двух сторон.

Невзирая на это, ни одна из сторон не отказалась от своих притязаний, а напротив, все более жестко отстаивает правильность своих позиций. Вплоть до распада Советского Союза Москва поддерживала Пхеньян в связи с заключенным в 1961 г. договора о дружбе, сотрудничестве и взаимной помощи, однако даже в Советский период отношения между Северной Кореей и СССР не были доверительными. Пхеньян был малопредсказуемым союзником, который уже в конце 1980-х гг. начал наращивать военный потенциал, а также постоянно лавировал в международных отношениях, сближаясь попеременно то с Китаем, то с Советским Союзом. Кроме того, в период перестройки советские власти задумались об обновлении советской системы, желая сблизиться с Западом[143].

Смягчение позиций Москвы в отношении Запада было расценено в КНДР как политика сближения с вражески настроенными странами. Все инициативы Советского Союза воспринимались с большим подозрением, некоторые из них очевидным образом игнорировались. Политика нового мышления предполагала установление баланса сил на полуострове, что шло вразрез с интересами Северной Кореи. Попытки по налаживанию связей между двумя Корейскими странами претерпевали неудачи, что было прямо связано с обстановкой в СССР.

После распада Советского Союза и падения социалистического режима в подавляющем большинстве стран бывшего советского блока Северная Корея столкнулась с перспективой возможной утери государственности, в связи с чем взяла курс на наращивание своего военного потенциала. В это же время многими государствами Северная Корея воспринималась как источник ядерной угрозы, единственным решением для данной ситуации являлась смена северокорейского режима. Россия, имея ряд нерешенных как внутриполитических, так и внешнеполитических вопросов, не оказывала заметной роли в урегулировании корейского вопроса в последнее десятилетие ХХ в. США предприняли попытки взять данный вопрос под свое руководство, были заключены два важных соглашения. Кроме того, обе страны Корейского полуострова вступили в ООН и подтвердили намерение соблюдать Устав ООН и международные принципы права. Однако негативное восприятие Пхеньяном политики Вашингтона стало причиной провала переговоров[144].

В 2000 г. Москвой и Пхеньяном был подписан договор о дружбе, добрососедстве и сотрудничестве между РФ и КНДР[145]. В июле 2000 г. состоялся первый за историю взаимных связей между Россией и КНДР официальный визит президента В. В. Путина в Пхеньян, в результате которого была подписана основополагающая Декларация – своего рода прорыв в взаимных отношениях между странами. Пхеньян тем самым вышел из международной изоляции, а отношения между странами вновь вошли в обычное русло. Странами была подчеркнута приверженность уставу ООН; стороны условились, что не будут участвовать в действиях, направленных против суверенитета одной из сторон, выступили за объединение корейской нации на принципах равноправия, взаимоуважения и взаимовыгодного взаимодействия. Во многом документы носили декларативный характер, выражающий общие стремления обеих стран по укреплению партнерских связей как между собой, так и на Корейском полуострове[146].

Московская декларация стала фундаментом в отношениях между Северной Кореей и Россией. В рамках соглашений предусматривалось ведение мирной политики, направленной на взаимовыгодное сотрудничество. Также отмечалось, что КНДР намеревается разрабатывать ракетную программу исключительно в мирных целях. Российской стороной были поддержаны стремления корейского народа к воссоединению и ведению межкорейского диалога без вмешательств извне. Россия заверила Корею о готовности играть конструктивную роль в урегулировании корейского вопроса. В тексте Декларации прослеживается сдержанность в выражениях по вопросам военно-политического характера. Ведение КНДР ядерных разработок было продолжено, что нашло свое логическое отражение в заявлении Пхеньяна об обладании им ядерным потенциалом. В целом, Декларацию можно охарактеризовать положительно, по окончании переговоров российской стороной была предложена новация – ведение трехсторонних переговоров Пхеньян-Москва-Сеул. Предполагалось, что трехсторонний диалог мог стать точкой опоры в решении корейской проблемы и стабилизации в регионе[147].

Однако события 2002 г., связанные с ядерными испытаниями КНДР, ставшими причиной выхода страна из Договора о нераспространении ядерного оружия (ДНЯО), только усугубили обстановку на Корейском полуострове, а также поставили под вопрос ведение двустороннего диалога с Россией. Международная изоляция Северной Кореи, вслед за которой последовали санкции Совбеза ООН в связи с испытаниями ядерного оружия, привела к приостановлению трехстороннего диалога Москвы с корейскими столицами. Россия, старавшаяся сохранять нейтралитет на Корейском полуострове, выразила недовольство по поводу развертывания Пхеньяном ядерной программы, что стало причиной присоединения Москвы к санкциям против КНДР. Официальная реакция РФ по поводу ядерных испытаний, проводимых вблизи российских границ, была весьма слабой. Однако события осени 2016 г. показали, что Москва все более остро реагирует на усугубление корейского кризиса и неспособность вести конструктивный диалог[149].

В 70-х-80-х годах XX века со стороны СССР выдвигался целый ряд идей по вопросу обеспечения безопасности в АТР, таких как создание Всеазиатского форума, который стал бы площадкой для обсуждения вопросов безопасности в регионе, Всеазиатский совет безопасности, Конференцию по безопасности и сотрудничестве в Азии. Впервые звучали идеи об объединении за столом переговоров СССР, США, Китая, Японии и Индии с целью выработки единых принципов безопасности, исходя из принципов мирного существования. На повестке дня стояли и вопросы обеспечения безопасности на Корейском полуострове[150].

Линию на выстраивание многосторонних связей по вопросам безопасности в регионе продолжила и Россия. Сместился акцент с обеспечения коллективной безопасности в пользу решения вопросов региона – недопущение распространения ядерного и иного оружия, повышение военного доверия и снижение напряженности в регионе. Так или иначе, но и Советский Союз, и позже Россия старались найти компромиссное решение корейского вопроса путем вынесения данной проблемы на обсуждение за стол переговоров как на трехстороннем уровне, так и на многостороннем уровне. Многие из инициатив, в частности, перечисленные выше идеи о создании коллективной безопасности в регионе, не увенчались успехом, т. к. зачастую стороны придерживались диаметрально противоположных точек зрения на развитие событий на полуострове. Россия демонстрирует заинтересованность в мирном урегулировании корейского конфликта с минимальными «потерями».

Более того, Москва реалистично оценивала положение в регионе и предлагала конкретные решения для установления межкорейского диалога. Для России решение корейского вопроса являлось действительно важным ввиду нескольких причин. В случае формирования системы международной безопасности в регионе, РФ могла получить статус азиатской державы, что  беспокоило КНР и Японию. Кроме того, Россия могла частично восстановить влияние в регионе, и в таком случае она получала возможность выступать в качестве посредника в конфликтах, что также положительно сказывалось на геополитическом влиянии России в регионе.

Многосторонние переговоры могли стать площадкой для обсуждения ключевых вопросов по снижению напряженности в регионе с наименьшими финансовыми затратами для России. В рамках переговоров предполагалось выдвинуть инициативы, которые могли оказать положительное влияние на решение корейской проблемы. Системное регулирование проблемы региональной безопасности могло стать рычагом воздействия на страны региона с целью недопущения эскалации конфликтов. Все эти факторы демонстрировали прямую заинтересованность РФ в урегулировании корейского вопроса в контексте обеспечения региональной безопасности и экономического развития Дальнего Востока России[151].

Осуществление таких проектов, как соединение Транссибирской магистрали с Транскорейской магистралью, развитие месторождений на Сахалине, а также ряд иных инициатив по развитию российского Дальнего Востока возможны только при наличии стабильной международной ситуации в регионе. Многие идеи России по вопросам обеспечения безопасности не были восприняты мировым сообществом, что связано с желанием сохранить status quo в регионе, за предложениями по разрешению ситуации зачастую чаще всего скрывались исключительно национальные интересы стороны, высказавшей определенную идею, но отнюдь не интересы стран Корейского полуострова. Официальная позиция большинства государств, в первую очередь США и Китая заключалась в нейтралитете по отношению к корейскому кризису. Более того, предложенные в свое время Советским Союзом идеи воссоединения Кореи не были поддержаны даже в Северной Корее, что говорит о нежелании вести конструктивные переговоры с целью решить проблему[152].

С началом разработок КНДР ядерной программы мнение государств региона стало сходиться на том, что организация коллективной обороны в СВА все же должна быть создана. Осознание мировым сообществом угрозы международного мира и безопасности со стороны Пхеньяна пришло только с момента объявления КНДР страном, обладающим ядерным потенциалом и осуществляющим испытания такого оружия вопреки существующим договоренностям, признанным большинством стран-участниц ООН. Пхеньян и Сеул также неоднократно осуществляли попытки по ведению переговоров в различных форматах, включающих в себя два корейских страна, США и Китай. Негативное восприятие КНДР политики Соединенных Штатов показало невозможность ведения четырехсторонних переговоров. Ужесточение политики США при президентстве Дж. Буша-младшего стало причиной обострения ядерного кризиса на Корейском полуострове[153].

В данном случае следует отметить весьма успешную инициативу России, предложенную В. В. Путиным, и содержавшую в себе идею организации шестисторонних переговоров при участии Южной и Северной Кореи, России, Китая, Соединенных Штатов и Японии по мирному урегулированию корейского конфликта. Страна, столкнувшиеся с реальной угрозой международному миру и безопасности, а также всесторонней разработкой КНДР ядерной программы, и, в частности, обладанием ядерным потенциалом, осознали серьезность положения в АТР. Шестисторонние переговоры стали тем фактором, который ослабил ядерный кризис, снизив градус напряжения в 2003 г., когда КНДР объявила о своем выходе из ДНЯО, а также межкорейской Декларации о провозглашении полуострова безъядерной зоной. Решение северокорейского ядерного вопроса могло бы стать прецедентом для решения подобных ситуаций, которые могут возникнуть в будущем, а также важной вехой в установлении стабильности в регионе[154].

При этом позиция России исходит из равного обеспечения безопасности как Сеула, так и Пхеньяна. Более того, во всех правоустанавливающих документах, заключенных между Москвой и Сеулом с одной стороны, а также Москвой и Пхеньяном с другой стороны, прослеживается заинтересованность РФ в воссоединении Корей, а также выражается положительная оценка действий, направленных на установление и укрепление межкорейского диалога, готовность играть посредническую роль в урегулировании корейского конфликта[155].

Следует сделать акцент на позиции РФ в рамках шестисторонних переговоров. Взаимодействие в формате шестисторонних переговоров началось в 2003 г. в связи с обострившимся ядерным кризисом на Корейском полуострове, показавшим реальную угрозу международной безопасности. Данную инициативу можно назвать вполне успешной ввиду того, что страны-участники впервые сели за стол переговоров с целью мирного урегулирования конфликта. Стороны возлагали большие надежды на скорое решение данного вопроса, однако процесс затянулся на долгие годы и вскоре был заморожен[156].

Переговоры проходили в течение нескольких раундов. Первый раунд переговоров стартовал 27 августа в Пекине по инициативе президента России В. В. Путина. Российскую делегацию возглавил министр иностранных дел, со стороны КНДР, РК, КНР – заместители глав дипломатических ведомств, от США – заместитель госсекретаря и от Японии – глава департамента Азии и Океании МИД. Начало переговоров проходило в напряженной обстановке – Пхеньян предъявил требования Вашингтону о подписании пакта о ненападении между США и КНДР, установлении между странами дипломатических отношений, содействии экономическому сотрудничеству КНДР с РК и Японией, а также предоставлении реакторов на легкой воде. В случае исполнения данных условий КНДР готова была вести переговоры[157].

Первый раунд переговоров не принес значительных результатов: не был подписан совместный документ, однако стороны условились о продолжении переговоров в данном формате путем проведения консультаций на уровне МИД, а также в рамках шестисторонних переговоров. В 2004 г. Пекин вновь объединил за столом переговоров представителей шести государств на втором раунде шестисторонних переговоров по урегулированию корейского вопроса. Участниками были обсуждены возможные меры по оказанию Северной Корее экономической поддержки взамен замораживания разработок ядерной программы со стороны Пхеньяна, однако США и Япония выступили против данной инициативы. Единственным актом, опубликованным в результате совещания, стало заявление главы китайской делегации, сообщившего о готовности стран к мирному сосуществованию[158].

Итоговый документ не был принят, но была достигнута договоренность о создании рабочей группы, которая осуществляла бы свою деятельность в перерывах между заседаниями. Третий раунд шестисторонних переговоров стартовал в том же году при участии всех шести сторон. Председательство также занимала китайская делегация. Стороны условились о том, что заморозка ядерной программы КНДР должна стать только первым шагом к урегулированию конфликта и обеспечению безъядерного статуса Корейского полуострова. В качестве основных условий Пхеньян потребовал от США отмены экономических санкций. Кроме того, КНДР заявила, что не только заморозит, но и ликвидирует некоторые ядерные объекты, если со стороны Вашингтона будут осуществлены поставки электроэнергии, что могло компенсировать ту потерю энергии, которая могла быть обеспечена при нормальном функционировании данных объектов[159].

Сторонами было проведено 2 совместные встречи рабочих групп, а также был утвержден Регламент Рабочей группы. Отдельно выражалось стремление сторон к соблюдению принципа «слово за слово – дело за дело», что могло бы обеспечить эффективность и конструктивность ведения диалога[160].

Выдвинутые идеи Пхеньяна о компенсациях со стороны Вашингтона являются гарантом исполнения взаимных обязательств. Возможность свертывания ядерной программы должна быть обусловлена предоставлением со стороны США гарантий экономической помощи, а также безопасности страна. США не были готовы предоставить синхронное выполнение обязательств, что сказалось на нерешенности данного вопроса. Странами было подписано совместное заявление, в котором подтверждалось намерение сторон продолжать шестисторонние переговоры, а также устанавливалась дата четвертого раунда переговоров. Россия поддержала инициативу КНДР по предоставлению ей гарантий безопасности со стороны Соединенных Штатов, т. к. экономика страны находилась в кризисном положении ввиду объявленных санкций, что основывалось на принципе, озвученном выше[161].

10 февраля 2005 г. МИД КНДР было заявлено о создании ядерного оружия. Отдельные детали о ядерных разработках были известны уже в ходе третьего раунда переговоров, что являлось тормозящим фактором для их успешного продолжения. Вместе с этим представители КНДР заявили о том, что разработки будут иметь исключительно оборонительные цели. Властями также использовалась формулировка «ядерное сдерживание», что подразумевало под собой неприменение ядерного оружия ни при каких обстоятельствах, но его наличие в целях обеспечения безопасности Пхеньяна. КНДР также заявила о своем выходе из шестисторонних переговоров[162].

Так начался четвертый раунд переговоров по ядерной проблеме, который проходил в два этапа. Переговоры проходили в напряженной обстановке, однако впервые был принят единый документ – Совместное заявление по итогам четвертого раунда шестисторонних переговоров по урегулированию ядерной проблемы Корейского полуострова, который включал в себя принципы взаимодействия по вопросу денуклеаризации Корейского полуострова. Российская делегация принимала активное участие в разработке данного соглашения. Позиция Москвы состояла в достижении компромисса по урегулированию корейского кризиса[163].

Стороны добились консенсуса относительно осуществлении денуклеаризации исключительно мирным путем. КНДР, в ответ, заявила о взятых на себя обязательствах по отказу от ядерного оружия и возвращение в режим ДНЯО с соответствующим контролем МАГАТЭ. Ответное заявление сделали США, заявив, что не имеют на территории полуострова ядерного оружия, а также заверили Пхеньян о нежелании вторгаться на его территорию. Республика Корея также обязалась не получать и не размещать ядерное оружие на своей территории и тем самым способствовать установлению на полуострове безъядерного режима. Вместе с этим Пхеньян подтвердил, что имеет право на мирное использование ядерной энергии. Иные делегации выразили уважение к данной позиции и заявили о скором обсуждении вопроса предоставления легководных реакторов КНДР. Стороны обязались осуществлять сотрудничество в духе Устава ООН и общепризнанных принципов международного права[164].

 Определенного снижения напряжения достигли КНДР и США, которые подтвердили взаимное уважение к суверенитетам обоих стран, намерение осуществлять мирное сосуществование и предпринимать определенные шаги по улучшению двустороннего формата взаимоотношения между странами. Всеми странами было подтверждено намерение развивать экономическое сотрудничество в энергетической, торговой и инвестиционных сферах, как в двустороннем, так и в многостороннем формате[165].

Со стороны России, США, Китая, Японии и РК было заявлено о предоставлении КНДР содействия в сфере энергетики. Республика Корея также предложила оказать энергетическую помощь КНДР. Был подтвержден принцип, разработанный в рамках третьего раунда переговоров «действие в обмен на действие, обязательство в обмен на обязательство». Действительно, ведение конструктивного диалога возможно только в случае создания общих условий, основанных на взаимовыгодных началах. Исходя из этого, стороны, в том числе при активной позиции России, высказались за начало переговоров по обеспечению долгосрочного мира и стабильности на полуострове и в регионе. Делегации выразили стремление продолжать переговоры на пятом раунде, который состоялся в ноябре 2005 г., как и было запланировано[166].

Пятый раунд проходил в три этапа. Первый этап не увенчался успехом, т. к. Соединенными Штатами были заморожены счета ряда северокорейских организаций, что привело к ответной реакции Пхеньяна, выразившейся в прекращении переговоров. Было принято заявление председателя, который призывал к продолжению работы за столом переговоров, что, однако, не принесло практической пользы для решения корейского вопроса. Ситуация обострилась в связи с проведением КНДР первого подземного ядерного испытания. Данный факт был резко осужден мировым сообществом. СБ ООН принял резолюцию, по которой в отношении страна, а также ряда северокорейских должностных лиц и организаций были объявлены санкции[167].

В рамках последующего этапа стороны не смогли достигнуть консенсуса по ключевым вопросам урегулирования конфликта, причем компромисс не был достигнут не только между РК и КНДР, но и между иными делегациями. На заключительном этапе пятого раунда переговоров стороны достигли определенных соглашений, в соответствии с которыми Пхеньян вновь обещал свернуть ядерную программу, а также была достигнута договоренность о поддержании российской инициативы по созданию профильных рабочих групп в сфере экономического, энергетического сотрудничеств, группу по вопросам денуклеаризации и другим вопросам[168].

Шестой раунд был направлен на четкую детализацию программы КНДР по денуклеаризации полуострова, в число обязательств вошли выведение из строя крупнейшего ядерного реактора, завода по переработке ядерного топлива. Главы делегаций выразили необходимость осуществить верификацию данного процесса с организацией выездных проверок, проверку документации с целью установления действительности осуществления активных действий со стороны Пхеньяна. Одно из важнейших звеньев Йонбенского ядерного центра было ликвидировано КНДР, что говорило о соблюдении стороной условий[169].

Последний раунд переговоров был посвящен верификации того факта, что КНДР сворачивает ядерную программу. Позиция России заключалась в поиске компромисса между сторонами, однако из-за существующих противоречий стороны не пришли к общему мнению, и переговоры были прекращены[170].

В 2009 г. КНДР осуществила запуск баллистической ракеты, вызвавший негативную реакцию в Совбезе ООН. В ответ КНДР заявила о прекращении шестисторонних переговоров. К сожалению, переговоры были заморожены, но не прекращены[171].

Впоследствии главой КНДР выражалось желание продолжить шестисторонние переговоры, но дальнейшие испытания ядерного оружия были дестабилизирующим элементом для ведения переговоров. В период с 2008 г. по 2016 г. Северной Кореей было проведено 3 ядерных испытания. Последнее испытание, осуществленное в 2016 г., стало поводом для выдвижения Сеулом новой инициативы организации пятисторонних встреч по обсуждению ядерного разоружения КНДР. Кроме того, были ужесточены ранее объявленные в отношении КНДР санкции, что позволяет сделать вывод о неперспективы принятия компромиссного решения по данному вопросу. На протяжении всех раундов российская делегация выражала стремление к установлению и обеспечению мер безопасности на полуострове[172].

Не раз ставившиеся под угрозу переговоры вследствие действий отдельных его участников продолжались благодаря таланту российских дипломатов. Невзирая на то, что конкретные договоренности не были достигнуты, были обрисованы общие контуры продвижения международного диалога по вопросу денуклеаризации полуострова. Однако последние действия КНДР, носившие явно недружественный характер, стали той доминантой, которая ужесточает позицию России[173].

Принципы взаимного уважения и обоюдного обеспечения безопасности обоим корейским странам четко прослеживаются в ходе звучащих со стороны российской делегации заявлений. Помимо шестисторонних переговоров, Россия осуществляет постоянное содействие в разрешении корейского кризиса в рамках СБ ООН. Совбез ООН, в соответствии с главой VII Устава ООН, является структурой ООН, отвечающей за международный мир и безопасность. Совбез уполномочен принимать меры, не связанные с применением вооруженных сил и включающие в себя положения об ограничении или прекращении экономических связей с государством, проявившим агрессию, вплоть до разрыва дипломатических отношений. В исключительных случаях, когда предпринятые меры оказываются недостаточными для восстановления мира и безопасности, принимаются иные меры, способствующие этому[174].

РФ, наравне с США, Китаем, Великобританией и Францией является постоянным членом СБ ООН, что позволяет ей отстаивать свои национальные интересы вплоть до наложения veto на резолюции Совбеза ООН. Россия, как было сказано выше, отстаивала интересы обеих стран для обеспечения безопасности региона.

Заявление КНДР о создании ядерного оружия стало сигналом к тому, что Пхеньян не планирует останавливаться на достигнутом: в 2006 г., а вслед за ним было проведено еще несколько испытаний ядерного оружия, что стало реальной угрозой для международного мира и безопасности. На заседаниях ГА ООН и СБ ООН поднимался вопрос мирного сосуществования стран и необходимость сворачивания ядерной программы КНДР. Россия занимала активную позицию в обеспечении мира и безопасности полуострова, и играла роль посредника между членами Совета Безопасности в процессе принятия резолюций. Москва призывала стороны проявлять взвешенную и адекватную реакцию происходящим событиям. За период с 2006 г. был принят ряд резолюций Совета Безопасности ООН по урегулированию ядерного кризиса КНДР, в том числе Резолюции 1695 (2006), 1718 (2006), 1874 (2009), 1887 (2009), 2087 (2013), 2094 (2013), 2270 (2016)[175].

Если сначала Россия высказывалась о действиях Северной Кореи достаточно сдержанно, стремясь продолжить диалог в рамках шестисторонних переговоров и призывая стороны вернуться к урегулированию данного вопроса, то после ряда испытаний РФ поддержала экономические санкции против ряда частных и официальных лиц, а также организаций КНДР. Россия наряду со всем мировым сообществом осудила действия Пхеньяна по продолжению разработок ядерной программы и несоблюдению им международных обязательств, взятых на себя в соответствии с целым рядом соглашением, в которых КНДР принимала участие[176].

Таким образом, КНДР оказалась в международной изоляции. Заявления о готовности продолжать диалог в рамках шестисторонних переговоров не соответствовали действиям, направленным на дестабилизацию мира и безопасности. В связи с этим следует констатировать, что переговоры не вернутся в привычное русло до тех пор, пока не будет остановлена ядерная программа Северной Кореи. Представляется, что это не будет ближайшей перспективой.

Роль и позиция в данном процессе ясна: стабильность Корейского полуострова является залогом стабильности российского Дальнего Востока, поэтому инициативы России по вопросу урегулирования корейского вопроса входят в ее сферу интересов. В связи с этим, можно сказать, что для Российской Федерации восстановить взаимодействие между странами в рамках шестисторонних переговоров, выработать новые проекты трехстороннего взаимодействия Сеул-Москва-Пхеньян, расширить сотрудничество в сфере мирного использования ядерной энергии. Использование опыта уже осуществленных попыток в урегулировании данного вопроса может стать прочной опорой для обеспечения мира и безопасности региона в ближайшем будущем.

Во второй главе были рассмотрены основные направления российско-южнокорейского взаимодействия по двум ключевым параметрам – экономическое сотрудничество и сотрудничество по вопросам обеспечения региональной безопасности.

Отношения Российской Федерации и Республики Корея в экономике строились по нескольким аспектам. Во-первых, это двусторонняя торговля.  Во-вторых, вливание южнокорейских инвестиций как в совместные, так и в собственно южнокорейские предприятия на российской территории. В-третьих, постоянные встречи и консультации властных и бизнес-структур различного уровня по вопросам развития совместного взаимодействия.

2014 год принес в отношения двух стран несколько новаций. Во-первых, это санкции Запада в отношении России из-за аннексии Крыма и российские ответные контрсанкции, в результате которых из стран Запада и поддержавших их стран перестали импортироваться продукты сельскохозяйственной отрасли. Необходимо отметить, что РК в тот момент не ввела в отношении РФ никаких санкций, оставшись одним из ключевых партнеров России с дальнейшей перспективой на развитие аграрных связей.

Южнокорейский бизнес заинтересовали «территории опережающего развития» (ТОРы), появившиеся в том числе и на юге российского Дальнего Востока. На конкретных примерах была рассмотрена деятельность южнокорейского бизнеса в регионе. Кроме того, на основе практического использования научной инвестиционной программы обмена опытом (KSP) с южнокорейской стороной была выстроена бизнес-модель привлечения капиталов в экономику одного из дальневосточных регионов РФ – Приморского края.

Среди отрицательных моментов совместной деятельности РФ и РК в экономической сфере выделена неустоявшаяся нормативно-правовая база как препятствие для деятельности иностранных и совместных предприятий на территории РФ, что неоднократно приводило к свертыванию активности южнокорейских компаний.

Сотрудничество РК и РФ по вопросам обеспечения региональной безопасности включало поиск Россией путей решения корейской проблемы. Показано, что, несмотря на превращение СВА в важный мировой центр постиндустриального развития, восточноазиатская подсистема международных отношений таит в себе высокий конфликтогенный потенциал. Одной из ключевых проблем региона является ядерная угроза на Корейском полуострове. Испытания ядерного оружия, проводимые Северной Кореей, угрожают безопасности и миру в регионе, а также возможностью проведения аналогичных испытаний рядом других государств региона.

РФ поддержала позицию РК в ее усилиях обеспечить безъядерный статус Корейского полуострова и выступала за дипломатический путь решения северокорейской ядерной проблемы. Россия резко негативно отреагировала на выход 12 марта 1993 г. КНДР из Договора о нераспространении ядерного вооружения. В марте 1994 г. Россия выступила с важной инициативой созыва международной конференции по безопасности Корейского полуострова. Действия российской дипломатии привели к подписанию между КНДР и США в октябре 1994 г. в Женеве Рамочного соглашения по урегулированию ядерного кризиса, хотя оно не было реализовано на практике.

В августе 2003 г. в Пекине по инициативе России и Китая начались шестисторонние переговоры по урегулированию северокорейской ядерной проблемы, на которых Россия выступила с «пакетной инициативой» разрешения кризиса. В 2005 г. удалось согласовать подписание Совместного заявления, ставшего базовым документом по пути дальнейшего решения проблемы мирным путем в рамках шестисторонних переговоров РК, КНДР, РФ, США, КНР и Японии. С другой стороны, Россия отмечала необходимость обеспечить безопасность КНДР, а также оказать ей продовольственную помощь

Россия, как и большинство государств мира, резко осудила испытание КНДР 9 октября 2006 г. нового ядерного устройства. С 2009 г. Северная Корея объявила о выходе из шестисторонних переговоров и продолжила развивать силы ядерного сдерживания, а переговорный процесс был остановлен.

Россия, так и Республика Корея предпринимали усилия по восстановлению шестисторонних переговоров. Тем не менее, деятельность шестисторонней группы имела большое значение, так как был создан формат, в рамках которого существует возможность обсуждения данной проблемы. Кроме того, был накоплен полезный опыт взаимодействия всех заинтересованных сторон. Проблема денуклеаризации далека от урегулирования, но следует отметить роль России в системе сдержек и противовесов на Корейском полуострове.

Еще одним возможным путем решения корейской проблемы стала предложенная Россией идея строительства Трансъевразийского железнодорожного коридора, зародившаяся в начале 2000-х гг. Она могла бы стать основой экономического взаимодействия РК и КНДР сначала в данной сфере, а затем и в более обширном варианте и привести к сближению двух корейских государств. Воссоздание Транскорейской магистрали и ее последующее соединение с Транссибирской магистралью позволило бы улучшить сообщение между двумя Кореями, стать основой для товарооборота и развития транспортной инфраструктуры. Кроме того, данный проект позволиет замкнуть железнодорожные пути в единую цепь.

Крайне важен проект Трансъевразийского железнодорожного коридора и для самой Российской Федерации. В случае его реализации начнется восстановление экономики российского Дальнего Востока. Территория РФ станет местом для крупномасштабного транзита, что будет способствовать притоку в экономику РФ как иностранных, так и отечественных инвестиций.

Эти факторы показывают искреннюю заинтересованность России в благоприятном исходе решения проблемы обеспечения региональной безопасности в СВА.

Заключение

Со времени установления дипломатических отношений между Российской Федерацией и Республикой Корея в 1991 г. за полных три десятилетия было бы логично ожидать существенного прогресса в различных сферах взаимодействия двух государств. Тем более, что обе стороны, начиная с начала 1990-х гг., много раз делали многообещающие заявления на этот счет. Однако, несмотря на интенсивность контактов и огромное число заявлений о конструктивном взаимодействии, качественного поворота в двусторонних отношениях не случилось. Республика Корея так и не стала для Российской Федерации ни значимым политическим (тем более стратегическим), ни инвестиционным, ни даже торговым партнером.

В рамках поставленных задач осмысление этапов и достигнутого уровня отношений двух стран, анализ масштабов двустороннего сотрудничества на основе статистической информации и реализованных договоренностей позволяют приблизиться к пониманию причин, сдерживавших их развитие.

Во-первых, исследуемый период в российско-южнокорейских отношениях следует разделить на четыре этапа:

Начальный этап (первая половина 1990-х гг.) стал периодом надежд и, одновременно, временем взаимно завышенных ожиданий. В этот хронологический отрезок РК рассчитывала, используя влияние и даже давление России на КНДР, реализовать свою «северную политику», иначе говоря, вынудить Север к реформам, которые должны были привести к быстрой, но безболезненной смене режима и поглощению КНДР Югом по модели объединения Германии в 1989 году.

Россия на этом этапе рассчитывала, с одной стороны, получить от РК крупные инвестиции, с другой – помочь РК в ее конкуренции с Японией в качестве основного торгово-экономического партнера.

Второй этап (1995-1997 гг.) – как итог завышенных, но не сбывшихся ожиданий, в середине 1990-х гг. наступил период охлаждения отношений, вызванных разочарованием в эффективности взаимного сближения. На этом этапе обострилась проблема российской задолженности Южной Корее. Вместе с тем, в эти годы возрос (хотя и незначительно) торговый оборот, возникло военно-техническое сотрудничество, укрепились культурные, научные и спортивные контакты.

В эти годы обострилась и северокорейская проблема: во-первых, это ядерные амбиции Пхеньяна, во-вторых, рост напряженности на полуострове.  В их решении и обсуждении Москва по указанным в диссертации причинам оказалась отстранена от прямого участия. Интерес российского политического руководства к Южной Корее значительно упал. Южнокорейские власти, со своей стороны, также допустили недооценку роли РФ в межкорейском урегулировании, переоценив значимость военно-политического влияния США.

На третьем этапе (1998-2000 гг.) началось медленное налаживание взаимоотношений. Внутри этого этапа были свои подвижки, как и откаты (например, «шпионский скандал» лета-осени 1998 г.). Но в целом шел поиск оптимальной модели взаимосвязей РК и РФ, и обе стороны прилагали к этому усилия.

Интенсификация контактов двух государств, в первую очередь, стала заслугой политического лидера РК Ким Дэ Чжуна, провозгласившего «политику солнечного тепла». Это был курс, основанный на новом мышлении и новых принципах. Именно он положил конец стратегии на удушение КНДР. Хотя новая политика РК была направлена в сторону Севера, она сказалась и на углублении взаимодействия с Москвой, прежде всего по северокорейской проблематике. РФ получила возможность активизировать свою дипломатию: и не только потому, что улучшились ее отношения с Югом, но и благодаря усилиям самой России по налаживанию отношений с Севером.  

Началом четвертого этапа (2000-2015 гг.) следует приход к власти в Москве нового динамичного (на тот момент) лидера – В. В. Путина. В 2001 г. состоялся саммит Ким Дэ Чжуна и В. В. Путина. На данном этапе для РФ азиатское направление внешней политики получило приоритетность. Открылись новые перспективы не только для политического взаимодействия, но и для взаимовыгодного экономического  сотрудничества. Последнее должно было выстроить прочный фундамент взаимодействия двух государств-партнеров в СВА в начале XXI века.

Таким образом, двусторонние взаимоотношения пережили романтическое время несбывшихся надежд в первой половине 1990-х годов. Во второй половине 1990-х, когда возобладал неизбежный прагматизм, началась их стагнация и наметился кризис. И, наконец, на рубеже XX-XXI вв. вновь началась интенсификация двусторонних связей.

Во-вторых, необходимо отметить, что в политическом плане основной вектор двустороннего диалога задавался не Москвой и Сеулом, а скорее, отношениями Москвы и Вашингтона. Это связано, в первую очередь, с северокорейским фактором: США выступали и выступают гарантом безопасности Республики Корея. В этом контексте последняя, в понимании российского руководства, самостоятельным субъектом политики не являлась. Что и вело к сужению российско-южнокорейского политического взаимодействия до рамок обсуждения ядерной проблемы КНДР (с точки зрения обеспечения безопасности на Корейском полуострове и, в целом, в регионе Северо-Восточной Азии). Что заведомо позиционировало Южную Корею как пассивную сторону, чья судьба целиком решается Соединенными Штатами Америки.

Но актуален ли такой подход в XXI веке в отношении страны, чьи показатели ВВП по итогам 2015 г. превзошли показатели Российской Федерации?

Судя по всему, в Москве осознали, насколько крепким оказался  южнокорейско-американский альянс, фундаментом которого явилось сдерживание КНДР. Поэтому набор внешнеполитических инструментов для воздействия на Республику Корея, имевшихся в распоряжении России, был (и остается) крайне ограниченным. Похоже, что российская позиция по вопросу взаимного сближения по вопросам региональной безопасности исходила именно из такого понимания реальности.

Интересно, что и Республика Корея, со своей стороны, налаживала сбалансированный диалог с соседями – Китаем и Россией – не иначе, как с учетом южнокорейско-американского альянса. В частности, сотрудничество РК с КНР строилось на основе соглашения о свободной торговле, заключенного в рамках Всемирной торговой организации (ВТО).

В-третьих, в то же время существовали факторы объективного характера, которые обусловливали возможность расширения экономических связей двух стран. В РК практически нет собственных природных ресурсов и она заинтересована в получении извне энергоносителей (нефть и нефтепродукты, газ, уголь, ядерное топливо), а также древесины, морепродуктов, никеля, алюминия, редкоземельных металлов. Российский бизнес также был заинтересован в покупке на внешних рынках надежной и при том относительно недорогой продукции электронной промышленности и бытовой техники, а также нефтехимии. Крайне нуждалась экономика России и во внешних инвестициях.

Однако в южнокорейском случае полноценного и динамичного экономического взаимодействия не получилось. Кроме нескольких относительно небольших по объемам реализованных инвестиционных проектов южнокорейской стороны на российской территории, основная доля в экономических связях двух стран принадлежала покупке южнокорейским бизнесом российского природного сырья. Причем и последнее приобреталось в относительно скромных масштабах. Похоже, из того, чего нельзя (либо дороже) приобретать на других рынках, РФ больше просто нечего было предложить своему южнокорейскому партнеру. Неудивительно, что в объеме внешней торговли РФ доля РК в 2015 г. составляла всего 2%.

В этой связи возникает принципиальный вопрос, что в реальности являлось приоритетом для российского руководства в отношениях с южнокорейским партнером – экономика (инвестиции, торговля) или все же политика (соображения престижа бывшей сверхдержавы – сохранение хоть какого-то влияния на мировой арене)?

Видимо, на начальном этапе экономические моменты все же играли несколько более значительную роль в формировании вектора российско-южнокорейских отношений. Тем более, что в 1991 г. Республика Корея предоставила госкредит в сумме 3 млрд. долл. в качестве экономической помощи отчаянно нуждавшемуся в ней Советскому Союзу буквально в канун его распада.

Что касается состояния торговых связей, отметим, что и прежде (в 1990-е годы) крайне малый объем товарооборота между Москвой и Сеулом в последующие годы продолжал медленно снижаться. В первом полугодии 2016 г. РФ занимала лишь 15-е место по объему товарооборота РК с удельным весом всего 1,4%.

Структура российского экспорта в РК на протяжении всего периода взаимных экономических связей оставалась неизменной и имела почти исключительно сырьевую направленность. В ней доминировали энергоресурсы (преимущественно легкие дистилляты). Самыми значительными были доли поставок сырой нефти и нефтепродуктов, а также черных металлов. Пока что нет признаков и перспектив, что общая тенденция в будущем может хоть как-то измениться.

Из крайне важных для РФ инвестиционных проектов самый масштабный (из числа реализованных) проект – строительство компанией «Хендэ Моторз» завода по производству автомобилей под Санкт-Петербургом, ставший примером успешного экономического взаимодействия. Но подобные ему проекты были единичны. Хотя нараставшие западные санкции и полуизоляция на международной арене с 2014 г. подталкивали Россию к некоторой интенсификации взаимодействия с Республикой Корея, но существенных изменений не произошло.

РФ и РК неоднократно заявляли о намерениях приступить к практическому воплощению ряда  экономических мегапроектов. Например, было подписано соглашение об осуществлении трехстороннего российско-китайско-корейского проекта «Хасан-Раджин», имевшего перспективу в качестве логистического механизма объединения Евразии. Однако корейскому бизнесу этот проект оказался неинтересен, и в марте 2016 г. Республика Корея уведомила Россию о выходе из него.

Аналогичная участь постигла и двусторонние энергетические мегапроекты РФ и РК. В частности, план строительства газопровода РФ-РК транзитом через территорию КНДР. В 2016 г. южнокорейские специалисты Ли Санчжун и Су Дончжу (последний – главный сотрудник Института стратегии национальной безопасности) охарактеризовали этот план как стратегию энергетического нажима Российской Федерации на страны-партнеры через применение потенциала энергетических ресурсов. Непредсказуемая политика северокорейского режима, ценовые минимумы на природный газ, стагнация цен на нефть, практически полное отсутствие терминалов (за исключением Сахалина), неготовность российского бизнеса работать со спотовым рынком (с моментальными расчетами) завершились срывом реализации и этого проекта.

Мировой экономический кризис 2007-2008 г. болезненно ударил по экономике Республике Корея, замедлив темпы роста южнокорейского ВВП до 0,2% в 2009 г. Но экономика стала быстро восстанавливаться, в основном по причине расширения экспорта, низких процентных ставок и налоговой политики на вывозимые за границу товары. Экономический рост уже в 2010 г. превысил 6%. Восстановлению и новому стремительному росту способствовала экономическая политика государства, сделавшего прямые иностранные инвестиции важной частью стратегии развития. Активно привлекались и внутренние инвестиции. Даже в разгар кризиса (2008 г.) в РК число индивидуальных инвесторов составляло более 9% населения (около 4,6 млн.(!)), а их деятельность обеспечивала половину внутреннего оборота финансового капитала. Так что Республика Корея сориентирована на инвестиции в собственную динамично развивающуюся экономику, а вовсе не на вывоз капиталов. Тем более в столь архаичную, нестабильную и малопредсказуемую экономику, как российская.

В числе прочих причин, потенциальных южнокорейских инвесторов останавливала рискованная и подверженная дальнейшей деградации инвестиционная ситуация в России, в частности, в ее дальневосточном регионе, практически лишенном современной инфраструктуры. Это и проблемы, связанные с российскими законами об инвестициях, и трудности порядка и процедуры оформления собственности, явно чрезмерное налоговое бремя, высокие таможенные тарифы, отсутствие эффективных способов разрешения спорных вопросов, госмонополизм и неприемлемое администрирование на российском рынке, взяточничество и коррупция на бюрократическом уровне.

Сыграла свою роль и успешная кооперация южнокорейского бизнеса с огромными рынками государств Восточной и Юго-Восточной Азии, особенно китайским, поглощавшими значительную долю южнокорейских инвестиций и отвлекавшими внимание южнокорейского бизнеса от российского рынка кардинально более привлекательными условиями. Все перечисленное в совокупности явилось непреодолимым препятствием для развития инвестиционной политики Республики Корея в экономику РФ в обозначенный период.

Тем не менее, политическая часть ответственности за отсутствие динамики в отношениях РФ и РК обоюдная. С одной стороны, руководство РФ демонстрировало незначительную роль Корейского полуострова в целом и, в частности, РК в своей внешнеполитической стратегии. С другой, южнокорейской стороне в политическом контексте тоже оказалась не вполне интересна Россия: перспективы последней воздействовать на малопредсказуемый северокорейский режим (в сравнении с США и Китаем) были ограниченными, а после распада СССР сократились еще больше. Полностью утратив рычаги влияния на Северную Корею, РФ, по существу, утратила и статус регионального лидера, причем, одновременно с распадом СССР. Уверения российского руководства в обратном не имели и не имеют под собой реальных оснований.

Кроме того, на деле контролируемая государством российская экономика с малопонятным для южнокорейского бизнеса псевдорынком оставалась почти исключительно сырьевой, имела отвратительную логистику и малокомпетентную неповоротливую бюрократию.

В результате двустороннее партнерство двух стран не пошло дальше сверхоптимистичной дипломатической риторики. Его выход на новый стратегический уровень реального, а не декларативного характера был чреват разрушением геополитического баланса сил в СВА. В чем совершенно точно не была заинтересована Республика Корея. Не готово к такому повороту, судя по всему, оказалось и руководство РФ, чьи амбиции 2000-х годов не соответствовали практическим возможностям слабой российской экономики. 

Поэтому оптимистичные заявления политических руководителей и дипломатии Российской Федерации и Республики Корея о прогрессе в взаимных отношениях имели декларативный характер, оставаясь разговорами об огромном нереализованном потенциале взаимодействия. В реальности, сложившееся еще к концу 1990-х годов status quo в состоянии отношений двух стран, сохраняется и в начале XXI века.

Список источников и литературы

1. Официальные документы

1.1 Визит А. В. Козырева в Республику Корея // Дипломатический вестник / [М-во иностр. дел Рос. Федерации]. – 1992. – № 7. – 15 апр. – С. 27-28.

1.2 Визит Б. Н. Ельцина в Республику Корея // Дипломатический вестник / [М-во иностр. дел Рос. Федерации]. – 1992. – № 23-24. – С. 38-41.

1.3 Визит Ким Ен Сама в Россию // Дипломатический вестник / [М-во иностр. дел Рос. Федерации]. – 1994. – № 13-14, июль. – C. 12.

1.4 Внешняя политика России : Сб. док., 1990-1992 / [М-во иностр. дел Рос. Федерации]. – М. : Междунар. отношения, 1996. – 607 с.

1.5 Выступление министра иностранных дел РФ А. В. Козырева перед учеными-международниками и представителями деловых и политических кругов Японии 14 апреля 1993 г. // Дипломатический вестник / [М-во иностр. дел Рос. Федерации]. – 1993. – № 9-10. – С. 6-11.

1.6 Выступление Б. Н. Ельцина в Национальном собрании Республики Корея 19 ноября 1992 г. // Дипломатический вестник / [М-во иностр. дел Рос. Федерации]. – 1992. – № 23-24 (15-31 дек.). – С. 39-40.

1.7 Выступление зам. министра иностранных дел РФ А. И. Панова на брифинге 29 марта 1994 г. // Дипломатический вестник / [М-во иностр. дел Рос. Федерации]. – 1994. – № 7-8, апр. – С. 4-9.

1.8 Выступление министра иностранных дел РФ И. Иванова на 53-й сессии ГА ООН 22 сентября 1998 г. // Дипломатический вестник / [М-во иностр. дел Рос. Федерации]. – 1998. – № 10, окт. – С. 4-8.

1.9 Выступление М. С. Горбачева на Сессии Верховного Совета СССР // Вестник МИД СССР / [М-во иностр. дел Рос. Федерации]. – 1991. – № 10 (92). – С. 3-6.

1.10 Выступление В. В. Путина во Владивостоке 30 августа 2002 г. // Известия. – 2002. – 26 августа.

1.11 Выступление Министра иностранных дел России С. В. Лаврова на Конференции по разоружению, Женева, 1 марта 2016 года [Электронный ресурс] // Официальный сайт МИД России. – Режим доступа : http://www.mid.ru/foreign_policy/news/-/asset_publisher/cKNonkJE02Bw /content/id/2122859 (дата обращения: 17.07.2017).

1.12 Декларация о содействии развитию торгово-экономического и научно-технического сотрудничества между Правительством РФ и Правительством РК // Дипломатический вестник / [М-во иностр. дел Рос. Федерации]. – 1995. – № 1. – 10 окт. – С. 11-14.

1.13 Декларация об общих принципах отношений между СССР и Республикой Корея // Известия. – 1990. – 15 дек.

1.14 Декларация об общих принципах отношений между СССР и Республикой Корея от 14 декабря 1990 г. [Электронный ресурс] // Сайт по международному праву Conventions. – Режим доступа: #"#">#"#">#"#">#"https://documents-ddsny.un.org/doc/UNDOC/GEN/N93/274/38/IMG/%20N9327438.%20pdf?OpenElement">https://documents-ddsny.un.org/doc/UNDOC/GEN/N93/274/38/IMG/ N9327438. pdf?OpenElement (дата обращения  09.05.2021).

1.26 Резолюция Совета Безопасности ООН 1540 от 28 апреля 2004 г. S/Res/1540 (2004) [Электронный ресурс] // Официальный сайт ООН. – Режим  доступа: #"#">#"https://www.cbr.ru/today/anti_legalisation/un/1718.pdf">https://www.cbr.ru/today/anti_legalisation/un/1718.pdf (дата обращения: 08.04.2022).

1.29 Резолюция Совета Безопасности ООН от 12 июня 2009 г. S/Res/1874 (2009) [Электронный ресурс] // Официальный сайт ООН. – Режим доступа: https://www.cbr.ru/today/anti_legalisation/un/1847.pdf (дата обращения: 07.05.2021).

1.30 Резолюция Совета Безопасности ООН от 24 сентября 2009 г. S/Res/1887 (2009) [Электронный ресурс] // Официальный сайт ООН. – Режим доступа: https://documents-ddsny.un.org/doc/UNDOC/GEN/N09/523/76/PDF/ N0952376.pdf?OpenElement (дата обращения 28.12.2021).

1.31 Резолюция Совета Безопасности ООН от 22 января 2013 г. S/Res/2087 (2013) [Электронный ресурс] // Официальный сайт ООН. – Режим доступа: https://www.cbr.ru/today/anti_legalisation/un/res_2087.pdf (дата обращения 28.12.2021).

1.32 Резолюция Совета Безопасности ООН от 7 марта 2013 г. S/Res/2094 (2013) [Электронный ресурс] // Официальный сайт ООН. – Режим доступа: https://documents-ddsny.un.org/doc/UNDOC/GEN/N13/253/08 /PDF/N1325308. pdf (дата обращения: 11.10.2021).

1.33 Резолюция Совета Безопасности ООН 2270 от 2 марта 2016 г. [Электронный ресурс] // Официальный сайт ООН. – Режим доступа: https://documentsddsny.un.org/doc/UNDOC/GEN/N16/058/25/PDF/N1605825.pdf?OpenElemen (дата обращения: 09.05.2021).

1.34 Российско-корейская совместная декларация от 21 сентября 2004 г. // Дипломатический вестник / [М-во иностр. дел Рос. Федерации]. – 2004. – № 10. – С. 24-26.

1.35 Российско-корейское совместное заявление от 27 февраля 2001 г., Сеул. // Проблемы Дальнего Востока (ПДВ) / [Ин-т Дальнего Востока РАН]. – 2001. – № 2. – С. 12-17.

1.36 Россия и урегулирование ситуации на Корейском полуострове // Министерство иностранных дел Российской Федерации. Раздел «Внешнеполитическое досье» [Электронный ресурс] : офиц. сайт. – Режим доступа: https://mid.ru./ru/foreign_policy/vnesnepoliticeskoe-dos-e/krizisnoe-uregulirovanie-regional-nye-konflikty/uregulirovanie-situacii-na-korejskom-poluostrove/  (дата обращения 02.11.21).

1.37 Россия на рубеже эпох : О положении в стране и основных направлениях политики Российской Федерации: [Послание президента РФ Федеральному Собранию]. – М. : Известия, 1999. – 94 с.

1.38 Совместная российско-корейская декларация // Дипломатический вестник / [М-во иностр. дел Рос. Федерации]. –  1994. – № 13-14. – С. 8-9.

1.39 Совместное заявление по итогам четвертого раунда шестисторонних переговоров по урегулированию ядерной проблемы Корейского полуострова от 19 сентября 2005 г. // Официальный сайт МИД России [Электронный ресурс]. – Режим доступа : #"#">#"https://rg.ru/2018/06/21/mun-chzhe-in-rasskazal-o-perspektivah-sotrudnichestva-rossii-rk-i-kndr.html">https://rg.ru/2018/06/21/mun-chzhe-in-rasskazal-o-perspektivah-sotrudnichestva-rossii-rk-i-kndr.html (дата обращения 24.05.2021).

2.10 Программа обмена опытом KSP 2015/2016. Финальный отчет : материалы конференции. – Владивосток, 2016. – С. 27-29. 

2.11 Протокол 13-го заседания российско-корейской совместной комиссии по экономическому и научно-техническому сотрудничеству от 9 июля 2013 г. [Электронный ресурс] // Официальный сайт Минвостокразвития России. – Режим доступа: #"#">#"#">#"#">#"#">#"#">#"#">#"#">#"#">#"#">#"https://russian-trade.com/reports-and-reviews/2020-02/tor">https://russian-trade.com/reports-and-reviews/2020-02/tor (дата обращения : 19.07.2021).

7.3 Инвестиционный портал регионов России [Электронный ресурс] / Режим доступа : #"#">#"#">#"#">#"#">#"https://documents-ddsny.un.org">https://documents-ddsny.un.org (дата обращения 09.05.22).

7.12 Президент России [Электронный ресурс] : офиц. сайт. – Режим доступа : #"#">#"https://www.trademap.org/tradestat">https://www.trademap.org/tradestat (дата обращения: 19.07.2021).

Приложения

Таблица 1. Торговые связи Российской Федерации с Республикой Корея (млрд. долл.)[177].

Таблица 2. Объём прямых зарубежных инвестиций в экономику Приморского края РФ (в млн. долл.)[178].

Таблица 3. SWOT-анализ текущего состояния инвестиционной привлекательности ТОР «Остров Русский» (проведен НИИ компании POSCO(POSRI)) [179].

Таблица 4. SWOT-анализ перспектив инвестиционной привлекательности ТОР «Остров Русский» (проведен НИИ компании POSCO(POSRI)) [180].

Таблица 5. Потенциальные инвесторы объектов ТОР «Остров Русский» в РК5.

5 Программа обмена опытом KSP 2015/2016. Финальный отчет: материалы конференции. – Владивосток, 2016. – С. 27-29. 

Таблица 6. Внешняя торговля РФ и РК (2018 г.)6

6 Россия-Республика Корея: к новой повестке взаимных связей [Электронный ресурс]. Режим доступа: #"https://www.trademap.org/tradestat">https://www.trademap.org/tradestat (дата обращения: 19.07.2021).