Международная занятость населения

Введение. 2

Глава 1. Теоретический анализ тенденций международного рынка труда. 5

1.1. Анализ современных подходов к понятию занятости населения. 5

1.2.Сущность и структура международного рынка труда. 10

Глава 2. Анализ международного рынка труда. 20

2.1. Факторы формирования международного рынка труда на современном этапе  20

2.2. Анализ динамики международного рынка труда. 26

2.3. Перспективы развития рынка труда в современных геополитических условиях  55

Глава 3. Влияние международных тенденций на рынок труда РФ.. 65

3.1. Анализ рынка труда в РФ.. 65

3.2. Направления развития рынка труда в РФ.. 76

Заключение. 83

Список источников литературы.. 85

Введение

Актуальность темы исследования. остановка проблемы. Экономическая глобализация в начале ХХІ в. приобретает все большие масштабы и охватывает все сферы общественной жизни: собственную экономику, научно-техническую сферу, финансовую деятельность, социальную сферу. Основными индикаторами глобализации социально - трудовых отношений являются следующие: усиление социальной ориентации мировой экономики, демократизация трудовых отношений; интернационализация требований к воспроизводству рабочей силы; стандартизация условий жизни и труда людей в разных странах; координация, согласование и сближение социальной политики государств мира; либерализация условий межгосударственного обмена трудовыми ресурсами. Учитывая упомянутые тенденции, актуальной задачей является научное обоснование сегментации мирового рынка труда с выделением его базовых структурных элементов, выяснение условий и факторов трансформационных изменений, происходящих на этом рынке в условиях глобализации.

Анализ исследований и публикаций. Среди зарубежных и отечественных ученых есть немало авторов, которые комплексно исследуют закономерности развития мирового рынка труда на глобализационной стадии цивилизационного развития, его характер и структуру. Особого внимания заслуживают труды таких ученых, как А. Аткинсон, О. Белорус, Брандолини, С. Бхалла, Б. Гослинг, Е. Либанова, О. Гришнова, С. Пирожков, В. Новицкий, В. Колесов, О. Бутник-Северский, Г. Осипов, Дж. Белл, Б. Миланович, А. Поручник, М. Равальон, г. Файербах, Х. Сала-и-Мартин, М. Фостер, Н. Пирсон и др.

В их работах раскрываются механизмы функционирования глобального рынка труда и трансализация его национальных подсистем; анализируются масштабы мировых и региональных миграционных процессов, профессионально-квалификационная и возрастная структура глобальных трудовых ресурсов; исследуются процессы социализации мировой экономики и социальная ответственность бизнеса.

В то же время, требуют системного анализа процессы диверсификации мирового рынка труда, формирование новых его сегментов и подсистем, проблемы включения разнонациональных контингентов рабочей силы в глобальную производственно-технологическую деятельность.

Объектом исследования являются процессы функционирования, регулирования и развитиямеждународного  рынка труда.

Предмет исследования – динамика развития международного рынка труда.

Целью исследования является анализ структуры и динамики развития международного рынка труда.

Задачи исследования:

1. Провести анализ современных подходов к понятию занятости населения.

2. Раскрыть сущность и структуру международного рынка труда.

3. Провести анализ динамики развития международного рынка труда и перспективы его развития.

4. Провести анализ влияния международных процессов на занятость населения в РФ.

5. Изучить направления развития рынка РФ в перспективе.

Методы исследования. Теоретико-методологической основой выпускной квалификационной работы являются научные труды отечественных и зарубежных ученых по экономической теории, экономикитруда, менеджмента, управления персоналом. Для решения поставленных задачиспользованы такие методы исследования экономических явлений и процессов:теоретического обобщения, сравнения, анализа и синтеза, индукции и дедукции –для определения сущности и содержания понятий «занятость населения», «трансформация структуры занятости»; структурно-логического анализа – дляпостроения логики и структуры исследования; системного анализа – для совершенствования направлений регулирования рынка труда; монографический метод – дляопределения показателей и индикаторов функционирования, регулирования и развитиярынке труда; методы статистического анализа – для оценки показателей, характеризуют современное состояние рынка труда и трансформационных сдвигов вструктуре занятости, табличный и графический методы предоставления аналитических данных.

Информационной базой исследования являются официальные материалы и документы международных организацийотносительно регулирования рынка труда и обеспечения занятости, официальные издания Росстата, тематические сборники и справочники,материалы научно-практических конференций, периодических изданий.

Научная новизна полученных результатов заключается в углублении теоретико-методических положений и разработке научно-практических рекомендаций по регулированию рынка труда в контексте трансформацииструктуры занятости.

Структура выпускной квалификационной работы. Выпускная квалификационная работа состоит из введения, трех глав, заключения и списка источников литературы.

Глава 1. Теоретический анализ тенденций международного рынка труда

1.1. Анализ современных подходов к понятию занятости населения

На современном этапе становления и развития постиндустриальной модели экономики весомость занятости населения неустанно растет. Это основной показатель, который учитывают при разработке и реализации стратегий социально-экономического развития страны и ее регионов ,в частности. Занятость представляет собой сложную макроэкономическую категорию, которая связана с разносторонней жизнью общества: экономикой, политикой, культурой, историей, - что обусловливает актуальность ее исследования.

Стоит отметить, что в течение длительного периода в работах отечественных ученых-экономистов понятие «занятость», «структура занятости» почти не встречалось. Это обусловлено трактовкой труда при социализме как общеобязательной и непризнанием такого сложного социально-экономического явления как безработица. Существующие дефиниции занятости ограничивались количеством трудовых ресурсов, вовлеченных в общественное производство. Только в конце ХІХ в. произошло формирование нынешних подходов к трактовке категории занятости населения.  

Несмотря на то, что проблемам занятости посвящен большой объем трудов современных ученых-экономистов, существующие доработки вопросов занятости характеризуются некоторой фрагментарностью. Это определяет необходимость совершенствования понятийно-категориального аппарата, формирование четких определений базовых научных определений и основных теоретических положений. С нашей точки зрения, исходной платформой исследования структурных изменений занятости населения и их регулирования должна стать категория «занятости населения». Значительное количество ученых обозначило научные основы категории занятости, ими сформирована эволюция теоретических подходов относительно толкования занятости. Обращение к нынешним научным исследованиям в теории и практике занятости сконцентрировало внимание на такие определения сущности и содержания категории занятости. В современной экономической науке занятость рассматривают как целенаправленную деятельность, которая включает материальное производство, однако это утверждение не является абсолютно верным. Занятость является не только процессом создания материальных и духовных благ, но и базой для воспроизводства общества, человеческого потенциала и рабочей силы благодаря получению за свой труд людьми соответствующего вознаграждения – заработной платы.  Осуществив исследование всей совокупности отношений, объединяющая социально-экономическое явление занятости, А.С. Баева обобщает определение занятости, рассматривая ее как совокупность экономических, правовых, социальных, национальных и других отношений, связанных с обеспечением трудоспособного населения работой и их участием в общественно-полезной деятельности, что приносит им заработок или доход (прибыль)[1].  Основными аспектами изучения занятости С.М. Вон считает виды, формы и показатели занятости, однако, по нашему мнению, занятость в полной мере может характеризовать только ее структура, поэтому исследование структурных изменений в данной отрасли является чрезвычайно важным для правильной оценки развития рынка труда[2].

Е.В.Горшенина предлагает, кроме экономических и социальных позиций рассмотрения занятости, необходимо выделить еще и правовое содержание занятости, заключающийся в естественном праве человека, которое гарантируется гражданину государством[3].

 В то же время исследователь В.Я. Иохинчерез социальный и экономический подход к определению сущности занятости выделяет еще и демографический. Однако и эти подходы не являются абсолютно точными, поскольку несмотря на то, что показатель занятости формируется под влиянием половозрастной структуры населения, уровнями рождаемости и смертности, на занятость влияет уровень и структура миграций, поэтому целесообразно было бы в демографическом подходе к трактовке определения занятости выделить еще миграционную сущность занятости, ведь именно от состояния миграционных характеристик сформирована та или иная структура занятости в регионе и в стране в целом[4].

Экономическую занятость рассматривают как занятость продуктивную, характеризующееся количественными и качественными аспектами проявления. Количественный аспект продуктивной занятости отражается через понятие «полная занятость». Данное понятие в экономической литературе толкуется неоднозначно и определяется по-разному в зависимости от детерминантов, которые берут за основу исследований его характеристик. В экономической науке и практике стран Западной Европы под полной занятостью понимается состояние экономики, при котором все желающие трудоустроиться по условиям предоставления определенного уровня реальной оплаты труда обеспечены работой[5]. 

Таким образом, в публикациях, посвященных исследованию проблем занятости, лишь в общих чертах определены основные ее характеристики, что обусловило необходимость конкретизировать данную социально-экономическую категорию. Необходимо отметить, что научные дискуссии вокруг толкования категории «занятость» и целесообразности применения ее в отношении того или иного утверждения, не прекращаются и поныне. Учитывая это, мы, систематизировав имеющиеся исследования и материалы, сделали попытку обобщить теоретические подходы к трактовке категории занятости.

Развивая научные поиски, предлагаем понимать занятость как социально-экономическое явление, которое комплексно характеризует политику государства на рынке труда, в частности по улучшению качественных характеристик рабочей силы, сфера занятости отражает степень развития и функционирования общественных отношений, обеспечивает саморазвитие и самореализацию человека через труд и трудоустройство, социальная защита незащищенных, уязвимых слоев населения.

Занятость характеризуется комплексом показателей, свидетельствующих о ситуации на рынке труда. Одним из таких показателей является структура занятости населения, на основе оценки которой можно оценить состояние рынка труда, проанализировать направления, интенсивность, динамику и масштабы изменений, которые произошли в течение определенного периода и предсказать будущие тенденции занятости, исследовать трансформации на рынке труда.

С нашей точки зрения, важным в исследовании является анализ существующих подходов к видам и структуре занятости. В научных экономических источниках толкование «эффективной занятости», «рациональной занятости» и «продуктивной занятости» используют как синонимы или определяют диаметрально противоположными терминами. В советской литературе в большинстве случаев отождествляли понятие полной и эффективной занятости, считая при этом, что чем большее количество населения обеспечено работой, тем эффективнее государственная политика в сфере трудоустройства трудовых ресурсов[6]. 

Под полной занятостью понимают обеспечение социальных, политических, экономических, материальных, технологических условий для того, чтобы все трудоспособное население могло получить работу. Полная занятость должна быть приоритетной задачей государства, ведь именно данная структура должна обеспечить необходимые рабочие места для всего трудоактивного населения. Эффективная занятость – первоочередная задача для административно-территориальных хозяйственных единиц (области, определенного вида производства и др.). Концепция эффективной занятости предполагает сбалансирование между спросом и предложением на рабочую силу, согласование между количеством вакантных рабочих мест и имеющейся рабочей силой[7].

Исследователи проблемы занятости различают глобальную и экономическую занятость. Под экономической занятостью понимают занятость всех тех, кто может работать, в производстве общественных благ. Под глобальной или общей занятостью понимают экономическую занятость вместе с теми, кто занимается домашним хозяйством, уходом за детьми, инвалидами, пожилыми людьми, служат в армии и тому подобное. Среди других концепций занятости в экономической литературе выделяют принудительную и добровольную занятость.

Анализ научной литературы свидетельствует, что принудительная занятость существовала в разных странах в течение всего исторического периода и предусматривала не право, а обязанность работать. К принудительной занятости

В.В. Ваховский[8] относит занятость по судебному решению или другим случаям, регламентированным законодательными актами[9]. Добровольная занятость предполагает реализацию трудовых интересов человека через обеспечение со стороны государства всех желающих к труду желанными местами трудоустройства.

1.2.Сущность и структура международного рынка труда

В структуре глобальной экономической системы видное место занимает мировой рынок труда с его унифицированной шкале критериев качества трудовых ресурсов, развитием новых форм занятости, гибкостью и высокой профессиональной и территориальной мобильностью совокупной рабочей силы, наднациональными регуляторными механизмами. Как система отношений по поводу согласования спроса и предложения рабочей силы, регулирование ее межгосударственных потоков, оплаты труда и социальной защиты, мировой рынок труда в условиях углубления глобализаций них процессов претерпевает существенных модификаций по субъектно-объектной и пространственно-функциональной структуры, приобретая качественно новых черт и особенностей. Они проявляются, с одной стороны, во все большей потере национальными рынками труда своей замкнутости и обособленности, росте эффективности использования совокупной рабочей силы, расширении возможностей обмена знаниями, информацией и опытом между народами, активизации международных миграционных процессов и формирования глобальной регуляторной системы международной трудовой миграции. С другой - в обострении проблем и противоречий в социально - трудовой сфере, в частности, росте безработицы, радикализации социальных конфликтов, углублении социальной стратификации между странами и внутри стран, углублении процессов десолидаризации общества и усилении тенденций социальной индивидуализации.[10]

В структуре глобального рынка труда растет интернациональный сегмент рабочей силы. Существенное расширенной в последние десятилетия связано с активизацией процессов транснационализации экономических систем, которые дали толчок развертыванию крупномасштабного международного производства с иерархическим разделением труда различных групп занятых. Последние, живя и работая в разных странах, интегрировались в единую транснациональную производственно-технологическую систему, а со временем сформировали огромный внутренне-корпоративный  (интернальный) рынок труда, который характеризуется масштабными перемещениями различных категорий работников (прежде всего руководящего звена) из одной страны в другую. Подтверждением этого тезиса являются, в частности, объемы зарубежной занятости ТНК, которые, по данным ЮНК-ТАД составляют сейчас около 80 млн. лиц[11].

В структуре мирового рынка труда сейчас четко очертились несколько отдельных, относительно автономных сегментов, каждый из которых характеризуется своими специфическими чертами и закономерностями движения и перераспределения рабочей силы.

Первый сегмент охватывает рабочую силу с относительно постоянной занятостью, стабильностью трудовых навыков, высоким уровнем квалификации и заработной платы, а также достаточно четкой квалификационной иерархии.Данный сегмент также представлен немногочисленной группой занятых в различных международных организациях (ООН, специализированных органах ООН, Международном валютном фонде, ВТО, ЮНЕСКО и др.), которые  нанимают работников независимо от страны происхождения с учетом только уровня профессиональных компетенций. Этот рынок труда имеет определенную тенденцию к расширению учитывая диверсификацию международных связей и обострения глобальных проблем человечества.

Второй довольно крупный сегмент мирового рынка труда представляет рабочая сила, которая происходит из районов мира с относительно низким уровнем экономического развития и составляет основную массу международных мигрантов. По данным Всемирного банка, общая численность международных трудовых мигрантов составляет в мире более 200 млн. лиц. Наиболее масштабный этот сегмент в странах Западной Европы, США и России, где низкий прирост населения и его старение в значительной мере компенсируется за счет иммигрантов. Нетто-иммиграция обеспечивает ныне в развитых регионах мира 56% демографического прироста, в том числе в западноевропейских странах - 89%. На сегодня в странах-основных реципиентах иностранной рабочей силы доля иностранцев составляет 5-20% от общей численности населения или 10-25% экономически активной его части. Среди этих работников выделяется многочисленный отряд нелегальной рабочей силы, главные потоки которой направляются сейчас в развитые страны мира, в частности в США и страны Европейского Союза[12].

Под влиянием информационной революции в мировом хозяйстве формируется и такой особый сегмент мирового рынка труда, который связан с использованием высококвалифицированных специалистов (научных работников, инженеров, аналитиков, а также специалистов в области информатики, менеджеров и тому подобное). Таким образом, наряду с традиционным поиском рынков сбыта сейчас идет напряженный поиск ценных видов ресурсов, среди которых первое место принадлежит информационным ресурсам и их носителям - людям. Компании, действующие в высоко - технологических отраслях, усиленно «охотятся» за интеллектуальными ресурсами, без которых невозможно выжить в жесткой конкурентной борьбе.

Динамическая интернационализация инвестиционно - производственной и коммерческой деятельности привела к тому, что миллионы людей из развивающихся стран, вступили в практически прямую конкуренцию с работниками развитых стран. Ведущую роль в этих процессах играют ТНК, которые всегда имеют возможность перенести свое производство в другие страны (особенно «новые индустриальные государства» - Республика Корея, Сингапур, Бразилия), тем самым снижая цену рабочей силы[13].

Современный мировой рынок труда характеризуется прежде всего склонностью к быстрым изменениям и высоким динамизмом развития. Ключевыми тенденциями его развития в условиях глобализации являются следующие:

- трансформация масштабов и структуры мировой занятости;

- нарастание общего и структурного дефицита рабочей силы в развитых странах мира;

- рост требований к качеству рабочей силы с повышением спроса на высококвалифицированную рабочую силу со стороны ТНК;

- значительное отставание темпов роста уровней заработных плат от темпов роста производительности труда;

-динамизация международной мобильности рабочей силы;

- углубление поляризации в доходах работников различных квалификационных уровней[14].

Оценивая масштабы и структуру мировой занятости, следует отметить, что если в конце 1980-х годов численность занятой рабочей силы во всем мире, по данным Международной организации труда, составила почти 1 млрд. человек, то в 2013 г., она выросла до 2,9 млрд. При этом отношение общемировой занятости к численности населения составило 60,4%.

Среднемировой уровень безработицы в 2013 г. составил 6,0% (для сравнения: в 2000 г., 2005 г. и 2009 г. этот показатель составил 6,3%, 6,1% и 6,2% соответственно), что в абсолютном выражении составляет 202 млн. Человек (из которых около 80 млн. - женщины). За сохранение нынешних тенденций, до 2018 г. общее количество лиц в мире, находящихся в поисках работы, вырастет до 215 млн. лиц. Среди этой огромной армии безработных в мире выделяется сегмент тех людей, которые длительное время не могут найти работу и у которых отсутствуют перспективы включиться в производственные процессы в ближайшее время. Данную категорию лиц эксперты МОТ очень метко квалифицируют как «отчаявшиеся работники», их общее количество составляет сейчас 23 млн. человек, а к 2018 г. достиг  30 млн[15].

Как свидетельствуют данные, представленные в табл. 1, общий уровень безработицы под влиянием мирового экономического кризиса несколько вырос.

Таблица 1-Динамика уровня мировой и региональной безработицы в течение 2008-2018 гг, %

Для профессиональной структуры занятости в развитых странах мира, свойственна тенденция сокращения доли «синих воротничков» на фоне роста доли технологически ориентированных работников, которые хорошо разбираются в современных технологиях, прежде всего информационных. Также растет доля менеджеров. Например, в США только в течение 2016-2018 гг. в сегменте высококвалифицированной рабочей силы создано около 9,6 млн. новых рабочих мест; численность научно-инженерных кадров, занятых в сфере НИОКР (в расчете на полную занятость), выросла с 651,1 тыс. до 1,4 млн. человек, а по прогнозу Бюро статистики труда этой страны, темпы роста этой категории рабочей силы на 70% опережали темпы роста общей занятости в стране[16].

Кроме того, в последние десятилетия практически во всех ведущих странах мира профессионально-квалификационной структуры рабочей силы обновляется скорее отраслевую. Исчезают и одновременно возникают тысячи новых, ранее не существовавших, профессий, связанных с созданием новых видов продукции, новых форм занятости, организации производства и управления. Особенно разительные перемены происходят в сфере услуг, которая на протяжении последних десятилетий существенно расширилась как субъектной, так и институциональной структурой и охватывает сегодня широкий спектр отраслей - от транспорта, связи, торговли, бытового обслуживания и здравоохранения до науки, образования, финансовых, информационных, профессиональных и деловых услуг.

О растущее значение высококвалифицированной рабочей силы в процессе общественного воспроизводства свидетельствует и углубление асимметрии в уровнях заработной платы между работниками с разным уровнем образования и квалификации. Это произошло из-за опережающего роста оплаты труда высококвалифицированного сегмента рабочей силы (на 2,3% ежегодно в среднем на 8% в год для ученых и инженеров) по сравнению с другими категориями работников.

Характерным признаком нынешней ситуации на мировом рынке труда в развитых и подавляющем большинстве стран с переходной экономикой является высокая доля занятого населения, получившего высшее и среднее специальное образование. В странах-лидерах, например, количество выпускников средней школы практически сравнялась с количеством абитуриентов высших учебных заведений, растет также доля работников с высшим образованием в их общей численности. Так, на сегодня, взрослый человек в Индии имеет за плечами 5 лет образования, в Китае - 6,5 лет, в Бразилии - 8,5 лет, в Германии - 10,1 лет, Японии - 11,7 лет, в России - 13,7 лет, в США - 13,8 лет, а в Канаде - 14,4 года. Возрастает роль профессий, связанных со сбором, анализом, обработкой, хранением и использованием информации и новых знаний[17].

Заметные изменения происходят и в возрастной структуре населения этих стран: на сегодня доля населения в возрасте более 65-ти лет составляет около 17%, к 2020 г. этот показатель вырастет до 20%, а в 2050 г. - до 25-30% общей численности населенности при 50% лиц старше 50 лет. В результате этих изменений соотношение лиц старше 65 лет и лиц трудоспособного возраста (15-64 лет) за странами ЕС вырастет с 1:3 в 1995 г. до 1:2 в 2050 г. Эти сдвиги существенно актуализируют проблемы дефицита трудовых ресурсов и содержания нетрудоспособной части общества: уже сегодня на выплату пенсий в ЕС тратится от 10,5% ВВП в Великобритании до 19,7% в Италии, а к 2030 г. указанные показатели могут достигнуть соответственно 15,5 и 33,3%. В целом же старение населения стран Евросоюза повлечет, по некоторым оценкам, потерю 18% среднего душевого ВВП к 2040 г[18].

Хотя неравномерность в размещении человеческих ресурсов между странами существовала всегда, однако мировой демографический взрыв резко усилил эту асимметрию. Она коснулась в основном развивающихся стран, тогда как большинство развитых стран мира находятся на более поздних стадиях демографического перехода, и рост населения у них не только остановилось, но и уже четко наметились тенденции депопуляции.

Как результат - на начало ХХІ в. очевидной стала огромная демографическая асимметрия между промышленно развитыми странами мира, склонными к депопуляции, и перенаселенными развивающимися странами. Поэтому вполне закономерным является тот факт, что во многих развитых странах рост численности населения обеспечивается, преимущественно, за счет миграционного прироста. Наглядным примером этого является, в частности, страны Европейского Союза, где на протяжении последнего десятилетия миграционный прирост населения стабильно составляет около 75% общего прироста численности населения, а в отдельные годы существенно превышал это «пороговое» значение[19].

Отсюда следует вполне обоснованный прогноз, что на период до 2050 г. практически все развитые страны мира для поддержания на необходимом уровне численности экономически активной части населения потребуют достаточно масштабной компенсаторной нетто - иммиграции.

Еще одним качественно новым феноменом в эпоху информационной экономики стало привлечение высококвалифицированных иностранных специалистов через инструменты аутсорсинга, которые позволяют «виртуальное» привлечения рабочей силы и производственных процессов на территории зарубежных стран без изменения физического места ее пребывания. На сегодня масштабы глобального рынка аутсорсинга оцениваются на уровне 100 млрд. дол. США, а по оценкам компании «ForresterResearch» в 2013 г. рынок аутсорсинга бизнес-процессов будет демонстрировать темпы ежегодного роста на уровне 11,5%, что является самым высоким уровнем по сравнению с другими сегментами услуг в сфере информационных технологий. При этом общие расходы компаний выросли с 11 млрд. евро в 2006 г. до почти 19 млрд. в 2011 г[20].

Наибольшие масштабы демонстрирует ныне аутсорсинг услуг в сфере управления персоналом, далее следуют аутсорсинг бэк-офисных бизнес-процессов. За счет аутсорсинга западные компании достигают существенного снижения затрат, прежде всего, из-за сокращения фонда оплаты труда, повышая таким образом свою конкурентоспособность и увеличивая прибыль.

Следующей тенденцией, которая особенно четко очерчивает основные направления модификации мирового рынка труда в условиях глобализации, является существенное отставание темпов роста стоимости рабочей силы от темпов роста производительности его труда. Данная тенденция четко обозначилась в большинстве стран ОЭСР, начиная со второй половины 1990-х годов.

Таким образом, в условиях роста конкуренции и стремление работодателей в любой способ снижать расходы на рабочую силу, «периферийная» занятость пользуется все большим спросом, расширяются возможности переноса производства, а вместе с ним и рабочих мест в страны с дешевой рабочей силой. При этом преимуществами обладают крупные корпорации развитых стран мира, которые имеют возможность прямо или косвенно влиять на политику правительств принимающих стран.

Наряду с количественными изменениями в динамике спроса на рабочую силу, происходят существенные изменения в уровне требований к качеству рабочей силы с повышением спроса на высококвалифицированную рабочую силу со стороны ТНК. Задача повышения качественных характеристик работников диктуется прежде всего интеллектуализацией производства, постоянным обновлением ассортимента выпускаемой продукции, активным распространением практики совместительства и тому подобное.

Больше всего это касается группы высококвалифицированных специалистов инженерно-технического профиля (инженеров, конструкторов, ученых, которые могут усваивать большие объемы информации и владеют техникой ее обработки; и квалифицированных рабочих среднего уровня, сложная работа которых является главным генератором общественного продукта). Например, в Австралии на протяжении последних лет особенно остро ощущается нехватка специалистов в сфере информационных технологий, который ежегодно оценивается на уровне 27,5 тыс. человек, в странах Европейского Союза в 2010 г. дефицит менеджеров среднего и высшего звена управления достигал 14%, работников инженерно-технических профессий - 20%, а работников третичного сектора (включая научное обслуживание производства) - 13%[21].

Устойчивой тенденцией развития мирового рынка труда в условиях глобализации, хотя и с новым качественным окрасом является рост мобильности рабочей силы с интенсификацией процессов межгосударственных перемещений человеческого ресурса в рамках мирового хозяйства. Государства, которые в состоянии реализовать эффективную политику в сфере внешних миграций, испытывают ныне растущую конкуренцию со стороны стран с низким уровнем заработной платы. Проявлением этого является сокращение количества рабочих мест на национальных рынках труда, сужение сфер занятости местного населения, снижение среднего уровня оплаты труда.

Глава 2. Анализ международного рынка труда

2.1. Факторы формирования международного рынка труда на современном этапе

Экономические и политические условия в краткосрочной и долгосрочной перспективе оказывают существенное влияние на рынки труда. В то же время доступ к занятости и качество условий труда создают важнейшие обратные эффекты, оказывая влияние на экономические показатели и вероятность социальных беспорядков. Экономическая активность значительно замедлилась в 2018 году. Как показывает статистика,  экономический рост замедлился с 3,0 %а в 2018 году до 2,3 %а в 2019 году (ООН, 2020 год). Особенно сильно пострадала производственная деятельность, что негативно сказалось на деловой уверенности и инвестиционных решениях. Торговая и геополитическая напряженность дополнительно ослабляет доверие и рост ВВП и может иметь далеко идущие последствия для занятости в рамках глобальных цепочек поставок. Хотя экономический рост, по прогнозам, незначительно возрастет до 2,5% в 2020 году, ему может потребоваться несколько лет, чтобы вернуться к прежним уровням[22].

Фискальная политика должна играть более активную роль в стимулировании экономики посредством инвестиций в инфраструктуру в ключевых секторах роста (например, здравоохранение и цифровая,  зеленая экономика) и развития потенциала людей, сосредоточив внимание на таких областях, как обучение на протяжении всей жизни, гендерное равенство, поддержка на протяжении всего переходного периода и социальная защита.

В связи с нынешним замедлением темпов роста инвестиций - в странах с формирующейся рыночной экономикой и развивающихся странах темпы роста составили всего 2 %а в 2019 году по сравнению с более чем 6 % в 2017 году.

 Что касается развивающихся стран, то Аддис-Абебская программа действий (ООН, 2015 год) представляет собой всеобъемлющий план действий по финансированию развития и созданию социальной, физической, экологической и цифровой инфраструктур.

Медленный экономический рост в странах с низким уровнем дохода ставит под угрозу усилия по сокращению масштабов нищеты и улучшению условий труда.Во всех странах с низким уровнем дохода, вместе взятых, ВВП на душу населения в 2018 году составил около 1700 долларов США (с использованием обменных курсов ППС с 2011 года), что означает ежедневный доход на душу населения менее 5 долларов США. Поэтому, даже если бы все имеющиеся ресурсы в странах с низким уровнем дохода распределялись равномерно, все равно все были бы близки к черте бедности. В случае стран с низким уровнем дохода сокращение масштабов нищеты в значительной степени зависит от способности той или иной страны увеличить объем имеющихся ресурсов за счет устойчивого, устойчивого и инклюзивного роста.

За последние 18 лет страны с низким уровнем дохода добились среднего роста на душу населения лишь на 1,9 %. Это означает, что разрыв между странами с доходами ниже среднего и выше среднего увеличивается. Растущее неравенство и недостаточное сокращение масштабов нищеты указывают на недостаточную инклюзивность экономического роста. Фактически число людей, живущих в условиях крайней нищеты, возросло в ряде стран с низким и средним уровнем дохода, особенно среди экспортеров сырьевых товаров.

Учитывая разнонаправленные темпы роста, неудивительно, что в период с 2000 по 2018 год доля работников, занятых в сельском хозяйстве или элементарных отраслях, сократилась всего на 6 % пунктов (до 69 %) в странах с низким уровнем дохода, тогда как в странах с низким и средним уровнем дохода эта доля сократилась на 10 % пунктов (до 49 %) и на 15 % пунктов (до 32 %) в странах с высоким уровнем дохода. Аналогичная картина вырисовывается, если мы рассмотрим долю занятости в собственном и семейном труде: прогресс, достигнутый в странах с низким уровнем дохода-снижение на 4 %пункта - был значительно ниже, чем в странах со средним уровнем дохода, где эта доля сократилась более чем на 10 %[23].

Экономическая теория предполагает положительную связь между ростом занятости и экономическим ростом, поскольку для производства большего объема продукции требуется больше труда, а все остальное остается равным. Однако повышение эффективности, обеспечиваемое новыми технологиями, может привести к сокращению требуемой трудоемкости, а это означает, что более быстрый технический прогресс требует более высокого уровня роста производства, если необходимо сохранить уровень занятости и количество отработанных часов. В последнее десятилетие наблюдался относительно сильный рост занятости и снижение уровня глобальной безработицы, несмотря на то, что экономический рост замедлился или, по крайней мере, застопорился по сравнению с предыдущим десятилетним периодом. Эта недавняя тенденция свидетельствует о существенном изменении взаимосвязи между экономическим ростом и ростом занятости.

Рисунок 1- Средний рост ВВП и его двух составляющих (производительность труда и занятость) в глобальном масштабе и по группам доходов стран, за 2009-2019  годы,%[24]

Рост рабочей силы замедляется в странах со средним и высоким уровнем дохода, а это означает, что для стабилизации уровня безработицы необходимо создавать меньше рабочих мест. Действительно, на диаграмме 1.5 показано, что в глобальном масштабе и во всех группах стран с доходами рост занятости опережал средний рост рабочей силы в период 2009-19 годов, что означало снижение уровня безработицы. Однако проблема в странах с высоким уровнем дохода и выше среднего, которые в наибольшей степени страдают от роста доли иждивенцев, заключается в том, что они требуют повышения производительности труда для поддержки растущей доли лиц, не занятых в сфере занятости. Фактически в этих странах наблюдалось замедление темпов роста производительности труда.

Эмпирические данные из стран с высоким уровнем дохода показывают, что в последние годы соотношение между ростом занятости и экономическим ростом существенно изменилось. На рис. 2 показаны  расчетные темпы роста ВВП, которые обеспечивают уровень роста занятости, равный росту рабочей силы, и тем самым обеспечивают стабильность уровня безработицы.

Рисунок 2- Расчетные темпы роста ВВП, стабилизирующие уровень безработицы; рост рабочей силы, страны с высоким уровнем дохода, 2009-2018 гг., %[25]

 Стабилизирующие безработицу темпы роста ВВП значительно снизились с 2008 года-примерно с 3% до уровня ниже 0% в 2018 году. В то же время эластичность занятости по темпам роста ВВП снизилась. Это означает, что в последние годы изменения в темпах роста ВВП оказали меньшее влияние на рост занятости. Три основных фактора ответственны за снижение темпов роста ВВП, что стабилизирует уровень безработицы. Во-первых, средний рост рабочей силы замедлился с 1,3 %а в 2009 году до 0,8 %а в 2018 году. Анализ, проведенный для рисунка 2 показывает, что, если трудесли бы в 2018 году рост ВВП был на 0,5 процентного пункта выше, то рост ВВП, стабилизирующий уровень безработицы, также должен был бы быть на 1 процентный пункт выше.

Во-вторых, значительная часть создания рабочих мест в последние годы в странах с высоким уровнем дохода происходит в секторе рыночных услуг, доля занятости в котором увеличилась на 1 процентный пункт в период с 2009 по 2019 год. Эти рабочие места имеют относительно низкую производительность труда и, кроме того, многие из них работают неполный рабочий день, что означает, что такое создание рабочих мест не вносит большого вклада в экономический рост. Наконец, период, предшествовавший финансовому кризису, характеризовался накоплением чрезмерных прибылей в финансовом секторе, что привело к резкому росту ВВП без создания большого числа рабочих мест.

Подводя итог, можно сказать, что смещенная взаимосвязь между ростом занятости и экономическим ростом способствовала снижению уровня безработицы в странах с высоким уровнем дохода, но за счет поляризации рабочих мест и низкого роста производительности труда. Однако нынешняя неопределенность в мировой экономике может оказать неблагоприятное воздействие на потенциал роста, обеспечивающий создание рабочих мест, что вновь приведет к повышению уровня безработицы, стабилизирующего темпы роста. Таким образом, последствия прогнозируемого замедления темпов глобального экономического роста будут зависеть от качества и всеохватности остающегося роста.

Неспособность обеспечить устойчивый и инклюзивный рост и достойную работу для всех может подтолкнуть некоторых людей к самостоятельным действиям, направленным на достижение перемен. Например, рост уровня безработицы связан с более высоким риском резкого скачка индекса социальных волнений. Конкретные причины увеличения социальных волнений разнообразны и, как правило, зависят от конкретной страны. Однако движение "за будущее", например, достигло поистине глобального охвата в 2019 году, когда люди по всему миру приняли участие в протестах, призывая к более активным действиям в области климата и устойчивому экономическому развитию. Это движение было ответственно за большую часть роста индекса в Северной, Южной и Западной Европе.

2.2. Анализ динамики международного рынка труда

Тщательный анализ того, как функционируют мировые рынки труда, требует многоаспектного подхода для того, чтобы попытаться охватить весь спектр дефицита достойной работы. Общая недоиспользованность рабочей силы более чем в два раза превышает уровень безработицы в целом

В 2019 году мировое население в возрасте 15 лет и старше (т. е. население трудоспособного возраста) составляло, по оценкам, 5,7 миллиарда человек (ООН, 2019а). Из этого общего числа 2,3 миллиарда человек (39 %ов) не являлись частью рабочей силы, 3,3 миллиарда человек (57 %ов) были заняты, и примерно 188 миллионов человек были безработными (диаграмма 4).

Рисунок 4- Обзор занятости и недоиспользования рабочей силы, 2019 год[26]

Рисунок 5- Занятость среди молодежи[27]

Однако при оценке степени недоиспользования рабочей силы необходимо выйти за рамки безработицы и принять во внимание две дополнительные категории: занятые люди, которые хотели бы работать больше оплачиваемых часов (“временная неполная занятость”), и безработные, которые хотели бы работать, но чья личная ситуация или другие факторы мешают им активно искать работу и/или быть доступными для работы.

Действительно, по оценкам, в 2019 году 165 миллионов человек в мире испытывали временную недостаточную занятость, в то время как еще 119 миллионов человек были потенциальной рабочей силой. В сочетании с традиционной мерой безработицы полная степень недоиспользования рабочей силы составляет 473 миллиона человек, или 14 % от общей численности рабочей силы (см. ниже для дальнейшего изучения этих данных).  Это более чем в два раза превышает общемировое число безработных.

По оценкам, в 2019 году среди молодых людей в возрасте от 15 до 24 лет было занято 429 миллионов человек (36 %), а еще 509 миллионов человек (42 %) получили образование или профессиональную подготовку, не будучи одновременно трудоустроенными. Доля молодых людей, не занятых в сфере занятости, образования или профессиональной подготовки (NEET), используется в качестве показателя достижения Цели устойчивого развития (ЦУР) 8 в повестке дня в Области Устойчивого Развития на период до 2030 года, принятой Организацией Объединенных Наций в 2015 году, в частности для цели 8.6, которая предусматривает существенное сокращение доли молодежи со статусом NEET к 2020 году. Эта цель направлена на то, чтобы сосредоточить внимание директивных органов на тех молодых людях, которые не работают и не повышают свою способность к трудоустройству. До 267 миллионов молодых людей, то есть каждый пятый, имели статус NEET в 2019 году и, таким образом, не получали навыков, которые позволили бы им впоследствии участвовать на рынке труда. Кроме того, риск недоиспользования рабочей силы для молодежи выше, чем для взрослых: 141 миллион молодых людей страдают от недоиспользования рабочей силы и 68 миллионов-от безработицы[28].

Повестка дня МОТ в области достойного труда касается не только доступа к возможностям трудоустройства; она также требует, чтобы трудовые отношения обеспечивали адекватную минимальную заработную плату и гарантировали права на труд и доступ к социальной защите. Однако такие условия не выполняются для значительной части трудящихся во всем мире.

Приведем пример: около 360 миллионов работников, многие из которых являются женщинами, вносят свой вклад в семейную работу, что означает, что они считаются неформальными по определению (рис.6); они не имеют эффективного доступа к социальной защите и гарантированию доходов. Кроме того, значительная часть из 1,1 миллиарда работающих за свой счет работников, которые составляют одну треть всех занятых, заняты элементарной деятельностью, которой они занимаются  из-за отсутствия рабочих мест в формальном секторе или отсутствия доходов, обеспечиваемых за счет социальной защиты. Подавляющее большинство таких рабочих мест-85 %- приходится на неформальный сектор[29].

Наличие оплачиваемой и оплачиваемой работы, как это имеет место примерно для половины трудящихся во всем мире, повышает вероятность получения доступа к социальной защите, трудовым правам и правам человека.обеспечение дохода. Однако во многих частях мира это отнюдь не гарантировано, о чем свидетельствуют 40 % наемных работников, занятых в неформальных трудовых отношениях (там же.). Около 2 миллиардов трудящихся во всем мире (61 % занятых) заняты в неформальном секторе, и поэтому вероятность того, что они будут иметь права на работу или пользоваться благами систем социальной защиты, значительно ниже.

Отсутствие производительных, хорошо оплачиваемых рабочих мест означает, что более 630 миллионов рабочих - каждый пятый из всех работающих во всем мире - живут в крайней нищете (т. е. они живут в домохозяйствах с ежедневным доходом на душу населения ниже 1,90 доллара США по паритету покупательной способности (ППС)) или в умеренной нищете (домохозяйства с ежедневным доходом на душу населения от 1,90 до 3,20 доллара США по ППС).

Высокая степень самозанятости и неформальности, снижение общемирового уровня членства в профсоюзах с 25 %  в 2000 году до 17 % в 2017 году и трудности, с которыми сталкиваются организации работодателей при расширении своего собственного членства и выполнении функций коллективного голоса деловых интересов (GlobalDeal, МОТ и ОЭСР, 2018 год), затрудняют социальным субъектам вносить свой вклад в экономическую стабильность путем достижения достойных трудовых отношений.

Возможности и результаты работы на рынке труда широко различаются в зависимости от индивидуальных особенностей человека, а также от его географического положения и вида выполняемой работы.

Одним из весьма заметных факторов трудового неравенства является гендерный. Во-первых, гендерное неравенство-это глобальное явление, проявляющееся как в неравном доступе к рынку труда, так и в неравных условиях труда (ILO, 2019a). Уровень участия женщин в рабочей силе в 2019 году составил 47 %, что на целых 27 % пунктов ниже уровня участия мужчин 74 % (рис.8.).

Рисунок 8- Гендерное распределение на международном рынке труда,%[30]

Следует отметить, что  гендерное неравенство начинается еще в раннем возрасте: доля женщин, получающих  пособие по  безработицы, составляет 31 %, что более чем в два раза превышает долю мужчин, составляющую 14 %.

Во-вторых, возраст-это еще один критический аспект неравенства. Например, общий уровень недоиспользования рабочей силы среди молодежи (26%) более чем в два раза превышает показатель для взрослых (11%).

В-третьих, существуют также значительные различия в возможностях и результатах работы на рынке труда в зависимости от географического положения: например, сельские работники сталкиваются с более высоким уровнем неполной занятости, связанной со временем, чем городские работники. Наконец, трудовые доходы распределяются во всем мире весьма неравномерно: на долю 50 % работников, заработки которых ниже общемировой медианы, приходится всего лишь 6 % от общего объема трудовых доходов, в то время как на долю первых 10 % приходится почти половина всех трудовых доходов[31].

Из приведенных статистических данных можно сделать вывод о том, что рынки труда во всем мире в настоящее время не в состоянии охватить всех работников и полностью использовать их потенциал.

Далее рассмотрим соотношение занятости и численности населения снижается во всех демографических группах. Статистические данные представлены в таблице 2.

Таблица 2 - Соотношение занятости и численности населения в разбивке по полу и возрасту в глобальном масштабе и по группам доходов стран, 1994-2024 годы

Около 57 % трудоспособного населения во всем мире занято в сфере занятости (таблица 2). За последние 25 лет глобальный ОРЭД снизился на 4,4 процентных пункта, причем наиболее заметное снижение произошло в странах с доходами выше среднего (на 7,2 %) и ниже среднего (на 5,1%). Напротив, в странах с высоким уровнем дохода наблюдалось увеличение ОРЭД на 2,2 %, а в странах с высоким уровнем дохода-на 2,2 %.

В ОРЭД существуют ярко выраженные гендерные различия, которые свидетельствуют о том, что женщины непропорционально часто сталкиваются с препятствиями для доступа к работе. Доля женщин, составляющая 45 % в 2019 году, значительно ниже, чем доля мужчин, составляющая 70 %. Гендерный разрыв остается значительным, несмотря на то, что за последние несколько десятилетий он сократился во всем мире и во всех группах стран с доходами. Сокращение гендерного разрыва на глобальном уровне обусловлено тем фактом, что с 1994 года ОРЭД среди женщин сократился на 3,9 % пункта, а среди мужчин-на 5,1 %  пункта за тот же период[32].

 Гендерный разрыв является наименьшим в странах с низким и высоким уровнем дохода и составляет около 15 процентных пунктов в обеих группах, в то время как в странах с низким и средним уровнем дохода он составляет почти 40 % пунктов. К последней группе относятся богатые населением страны с большим гендерным разрывом в Южной Азии (Бангладеш, Индия и Пакистан) и Северной Африке (Египет, Марокко и Тунис), которые снижают средний показатель. Эти резкие гендерные диспропорции, превышающие уровень занятости, отражают гендерные роли, в которых особое внимание уделяется женщинам как основным опекунам и мужчинам как основным кормильцам, а также культурное сопротивление занятости женщин и гендерному равенству. Различия в ОРЭД мужчин относительно невелики в разных группах стран с доходом, варьируя от 75 % в странах с низким доходом до 65 % в странах с высоким доходом, но ОРЭД женщин колеблется от 61 % в странах с низким доходом до всего лишь 32 % в странах с доходом ниже среднего. Это означает, что различия в совокупном ОРЭД по группам доходов стран в значительной степени обусловлены различиями в ОРЭД женщин.

Высокий ОРЭД как для мужчин, так и для женщин, а также для всех возрастных групп в странах с низким уровнем дохода тесно связан с высокой степенью бедности в этих странах, что делает активное стремление к приносящей доход экономической деятельности всеми трудоспособными членами домашних хозяйств необходимым условием выживания, особенно в сельских районах, где существует большая бедность (Всемирный банк, 2018). Это означает, что небольшие гендерные различия не обязательно являются признаком прогрессивных социальных норм, способствующих равенству. Действительно, женщины в странах с низким уровнем дохода часто занимаются неформальной деятельностью в сельскохозяйственном секторе, вынужденные совмещать оплачиваемую работу и неоплачиваемые обязанности по уходу (ILO, 2019a)[33].

ОРЭД среди молодежи значительно снизился-до 15 процентных пунктов с 1994 года на глобальном уровне. Это снижение было наиболее выражено в странах со средним уровнем дохода, что в значительной степени обусловлено позитивным событием: увеличением числа учащихся, получающих дневное образование. Например, уровень охвата высшим средним образованием в этих странах вырос с 49 % в 2000 году до 65 % в 2018 году (UIS, 2019). За последние пять лет в странах с высоким уровнем дохода тенденция к снижению ОРЭД молодежи была обращена вспять благодаря сильному росту занятости, позволяющему молодым людям легче выходить на рынок труда вместо того, чтобы оставаться в сфере образования или становиться безработными.

Существует большой гендерный разрыв в показателях участия в рабочей силе. Коэффициент участия в рабочей силе (LFPR) относится к доле населения, которое находится в сфере занятости или ищет работу и доступно для трудоустройства. Эту долю еще называют «экономически активным населением». Экономически неактивное население либо занимается нерыночной деятельностью, такой как домашние хлопоты или неоплачиваемая работа по уходу, либо занимается образованием или профессиональной подготовкой, либо вышло на пенсию с рынка труда. ЛФПР (табл.2) демонстрирует весьма схожую картину с ОРЭД во времени и в разных странах, где относительные различия между группами доходов стран или демографическими группами обусловлены различиями в уровнях безработицы между этими группами.

Таблица 2- Коэффициент участия в рабочей силе в разбивке по полу и возрасту в глобальном масштабе и по группам доходов стран, 1994, 2019 и 2021 годы (в %х)

Что касается вариативности, то ЛФПР у женщин ниже, чем у мужчин, во всех странах с доходными группами. Женщины гораздо чаще занимаются неоплачиваемой деятельностью, которая, хотя и не учитывается в трудовой деятельности, представляет собой значительный вклад в благосостояние общества и в экономику (ILO, 2019a). Эти гендерные различия, по прогнозам, останутся в значительной степени неизменными на фоне чистого снижения ЛФПР во всех группах стран с доходами. Между тем, молодые люди часто занимаются образованием или обучением, а это значит, что молодежный ЛФПР имеет тенденцию быть ниже. Наконец, ЛФПР мужчин очень схожа в странах с низким и средним уровнем дохода - 78 и 75 % соответственно в 2019 году, тогда как в странах с высоким уровнем дохода она составляет всего 68 %. Это является отражением старения населения в странах с высоким уровнем дохода, а также большей вероятности доступа к пенсионным пособиям, что делает менее необходимым для пенсионеров в таких странах быть экономически активными[34].

В качестве третьей концепции, охватывающей доступ к труду, недоиспользование рабочей силы, которое относится к ситуациям, в которых люди не работают в полной мере, является действительно важной особенностью глобальных рынков труда. В дополнение к безработице 19-я Международная конференция статистиков труда (МОТ, 2013 г.) определила временную недостаточную занятость и потенциальную рабочую силу как формы недоиспользования рабочей силы. Временная неполная занятость свидетельствует об отсутствии свободных оплачиваемых часов, в то время как безработица и потенциальная рабочая сила указывают на отсутствие свободных рабочих мест. В то время как безработные одновременно ищут работу и в настоящее время готовы приступить к ней, члены потенциальной рабочей силы выполняют только одно из этих условий, а это означает, что они либо “доступные не ищущие работу”, либо “недоступные ищущие работу”. Таким образом, потенциальная рабочая сила незначительно привязана к рынку труда и может вступить в трудовую деятельность в случае возникновения возможности (несмотря на то, что они не ведут активного поиска) или как только условия, все еще препятствующие их доступности (например, непрерывное образование), изменятся. Полная степень недоиспользования рабочей силы может быть понята только при взгляде за пределы узкого уровня безработицы, чтобы включить эти другие формы.

Принимая во внимание другие формы недоиспользования рабочей силы, можно сделать вывод, что глобальный уровень безработицы 5,4% в 2019 году-это грубая недооценка всего объема недоиспользования рабочей силы (таблица 3).

Таблица 3-Показатели недоиспользования рабочей силы в разбивке по полу и возрасту в глобальном масштабе и по группам доходов стран, 2019 год

Совокупный показатель составляет 13,1 %, что означает недоиспользование рабочей силы 473 миллионами человек. Это включает в себя 165 миллионов человек, сталкивающихся с временной неполной занятостью (5,0 % занятых), 188 миллионов безработных и 119 миллионов человек, которые незначительно привязаны к рынку труда (3,3 % расширенной рабочей силы).

Анализ дальнейших показателей недоиспользования рабочей силы позволяет выявить различия между демографическими группами и группами стран с доходами. Например, потенциальная рабочая сила женщин намного больше, чем мужчин, во всех группах стран с доходами, что приводит к большому глобальному гендерному разрыву в 2,3 процентных пункта. Более серьезные трудности, с которыми сталкиваются женщины в поисках работы по сравнению с мужчинами, отражаются не столько на уровне безработицы, сколько на их более высокой склонности к незначительному отрыву от рынка труда. Кроме того, женщины более склонны к временной неполной занятости, причем относительная разница особенно велика в странах с высоким уровнем дохода-4,0 % против 2,3 % у мужчин. В целом женщины составляют 45 % от общего объема недоиспользуемого труда, в то время как они составляют лишь 39 % рабочей силы[35].

Более чем каждый четвертый молодой человек во всем мире (26,2 %) сталкивается по крайней мере с одной формой недоиспользования рабочей силы, что в два раза превышает показатель взрослого населения. В общей сложности 68 миллионов молодых людей являются безработными, что означает уровень безработицы в 13,6 % - более чем в три раза выше уровня взрослого населения. Молодые люди также примерно в три раза чаще, чем взрослые, попадают в потенциальную рабочую силу. Относительная разница меньше, когда речь заходит о временной неполной занятости. Эти различия между молодежью и взрослыми аналогичны во всех группах стран с доходами, за исключением стран с низким уровнем дохода.

Далее рассмотрим динамику занятости и заработной платы в разрезе стран. В период с 2004 по 2017 год глобальная доля трудовых доходов существенно сократилась. Это снижение было временно обращено вспять в течение 2008 и 2009 годов, поскольку во время рецессий заработная плата работников имеет тенденцию снижаться медленнее, чем доход от капитала. Основными регионами, определяющими эти тенденции, являются Европа, Центральная Азия и Америка. Учитывая относительно короткий промежуток времени для новых оценок, снижение доли трудовых доходов, о котором здесь сообщается, является скромным, хотя и экономически значимым. Кроме того, в странах с высоким уровнем дохода ключевым фактором снижения доли трудовых доходов является снижение среднего трудового дохода самозанятых. Это согласуется со сценарием, в котором новые формы работы подрывают способность самозанятых зарабатывать деньги[36].

Глобальное распределение трудовых доходов носит однобокий характер. В 2017 году работник в верхнем сегменте этого распределения зарабатывал 7 475 долларов США (ППС) в месяц, в то время как работник в Нижнем дециле зарабатывал всего 22 доллара США (ППС) в месяц. Кроме того, средняя заработная плата 50% работников с самой низкой оплатой труда составляла 198 долл.США (ППС) в месяц. Обнадеживает то, что экономическая конвергенция, движимая главным образом Китаем и Индией, привела к сокращению глобального неравенства трудовых доходов за последние 13 лет, хотя неравенство не уменьшилось ни в одной из этих стран. Кроме того, в среднем по странам неравенство трудовых доходов за тот же период практически не изменилось.

Африка сталкивается с серьезными проблемами, связанными с дефицитом достойной работы и нищетой, и это регион с самым низким уровнем ВВП на душу населения. Отражая низкий уровень благосостояния и его крайне неравномерное распределение, 53,9 % трудящихся в Африке живут в нищете, которая определяется как проживание в домохозяйстве с ежедневным доходом на душу населения ниже 3,20 долл.США (ППС) (см. таблицу 4).

Таблица 4- Тенденции и прогнозы в отношении безработицы, недоиспользования рабочей силы, молодежи со статусом NEET, занятости и роста производительности труда, а также нищеты среди работающих, региональные и субрегиональные показатели, Африка, 2018-21 годы

Для сравнения, уровень бедности среди работающих в Азиатско-Тихоокеанском регионе, составляющий 18,8% значительно ниже. По оценкам, 85,8 % африканских трудящихся работают неофициально (МОТ, 2018b), что означает, что в среднем они имеют ограниченный доступ к социальному обеспечению и мало или вообще не имеют прав на работу, а также что они, как правило, заняты на низкооплачиваемых работах, предлагающих сравнительно низкую заработную плату. Кроме того, 58,0 % африканских рабочих заняты в низкоквалифицированных профессиях, которые непропорционально включают низкую производительность труда, например, в мелком сельском хозяйстве. Только 12,3 % работников заняты в профессиях, которые классифицируются как высококвалифицированные. Проблемы рынка труда станут еще более острыми в ближайшие годы, поскольку численность населения трудоспособного возраста сильно растет[37].

Северная Америка

Общее экономическое развитие и основные показатели рынка труда как Канада, так и Соединенные Штаты могут похвастаться относительно хорошими экономическими показателями. В Соединенных Штатах прогнозируемый рост ВВП в 2019 году составил 2,4 %, что является высоким показателем по международным стандартам, но ниже показателя в 2,9 %, зафиксированного в 2018 году. Снижение темпов роста ВВП, вероятно, частично отражает ослабление краткосрочных экономических стимулов, вызванных снижением налогов в 2018 году.

В Канаде экономический рост ниже, чем в Соединенных Штатах; по прогнозам, он составит около 1,5% в 2019 году, хотя ожидается, что он увеличится в 2020 году (МВФ, 2018 и 2019а).

Северная Америка показала хорошие результаты с точки зрения основных показателей рынка труда. Совокупный уровень безработицы в субрегионе в 2019 году составил 3,9 % (таблица 5). Как в Канаде, так и в Соединенных Штатах уровень безработицы неуклонно снижался после Великой рецессии, вызванной финансовым кризисом 2007-08 годов. В обеих странах, особенно в Соединенных Штатах, в течение 2008-10 годов наблюдался рост уровня безработицы, и потребовалось почти десятилетие, чтобы этот показатель вернулся к докризисному уровню. Для сравнения, заработная плата выросла на 8,9% в конце 1990-х годов, когда национальный уровень безработицы был примерно таким же низким, как и нынешний (GouldandWilson, 2019).

Таблица 5- Тенденции и прогнозы в отношении безработицы, недоиспользования рабочей силы, молодежи со статусом NEET, занятости и роста производительности труда, а также нищеты среди работающих, Северная Америка и Латинская Америка и Карибский бассейн, 2018-21 годы

В 2019 году общий объем недоиспользованной рабочей силы в субрегионе составил 5,5 % от общей численности рабочей силы.

Кроме того, 6,6 миллиона человек в возрасте 15-24 лет не имеют работы, образования или профессиональной подготовки (NEET), что соответствует более чем одному из десяти молодых людей (таблица 2.2). В то же время 16% всех работников в Северной Америке работают сверхурочно (т. е. более 48 часов в неделю), что выше среднего показателя, зафиксированного для европейских стран (ILO, 2018d).

Что касается Соединенных Штатов, то еще одной особенностью их работы на рынке труда является медленный рост заработной платы на 5,9%, зафиксированный в период с 2015 по 2019 год6.кроме того, рост заработной платы был неравномерным, особенно среди выпускников колледжей (действительно, чернокожие выпускники видели снижение своей заработной платы на 0,3%, в то время как белые выпускники не видели рост своей заработной платы на 6,6% с 2015 года.  Медленный и неравномерный рост заработной платы не согласуется с моделями спроса и предложения рабочей силы, которые при прочих равных условиях предсказывают, что заработная плата будет расти по мере снижения безработицы и роста спроса на рабочую силу[38].

Это говорит о том, что здесь играют роль и другие факторы, в том числе снижение способности работников вести переговоры о заработной плате, поляризующие изменения в структуре рабочих мест и дискриминация. Эти факторы усугубляются расовыми разрывами в численности безработных.

Оценивая общее экономическое развитие и основные тенденции на рынке труда в арабских государствах, следует иметь в виду, что регион сильно поляризован. С одной стороны, она включает в себя группу стран-экспортеров нефти с высоким средним ВВП на душу населения, а именно страны-члены Совета сотрудничества стран Персидского залива (ССАГПЗ): Бахрейн, Кувейт, Оман, Катар, Саудовская Аравия и Объединенные Арабские Эмираты. С другой стороны, группа стран, не входящих в ССАГПЗ, состоит из стран, которые в настоящее время погрязли в конфликтах и войнах или недавно вышли из них (Ирак, оккупированная Палестинская территория, Сирийская Арабская Республика, Йемен), и стран, которые имели большой приток беженцев (Иордания и Ливан).

В целом уровень бедности среди стран, не входящих в группу ССЗ, является высоким и устойчивым. Сильная зависимость от экспорта нефти делает рост ВВП в странах ССЗ чувствительным к колебаниям цен на нефть.

Эти колебания, вероятно, продолжатся и в ближайшем будущем.

Зависимость от экспорта нефти замедлила рост ВВП в 2019 году в Кувейте, Омане и Саудовской Аравии, даже несмотря на то, что ненефтяной рост, по-видимому, усилился. Однако рост ВВП, хотя и трудно прогнозируемый из-за его реакции на цены на нефть, как ожидается, снова увеличится в 2020 году в этих странах (см. МВФ, 2019a и 2019b).

Что касается группы стран, не входящих в ССАГПЗ, то гражданский конфликт в некоторых странах привел к огромным человеческим жертвам. Такие конфликты также угнетают экономические перспективы. В частности, экономические издержки влекут за собой серьезные рецессии, экстремальную инфляцию и большой бюджетный дефицит. Разрушение производственных объектов, зданий и объектов общественной инфраструктуры наряду с долгосрочным ущербом для учреждений означает, что существуют серьезные долгосрочные проблемы в области реконструкции. Кроме того,из-за перебоев в торговле и притока беспрецедентного числа беженцев возникают побочные последствия для других стран региона, которые непосредственно не затронуты конфликтом.

Азиатско-Тихоокеанский регион остается самым быстрорастущим регионом в мире. В ближайшем будущем сохраняющаяся внутрирегиональная и региональная торговая напряженность, как ожидается, приведет к прогнозируемым темпам роста во всех субрегионах, которые значительно ниже средних показателей за последнее десятилетие. Ожидается, что экономика Китая будет подвергаться дальнейшему структурному замедлению экономического роста, что приведет к снижению спроса на промышленные ресурсы, импортируемые из других стран региона. Поскольку экономический рост, как ожидается, также начнет замедляться (или замедляться еще больше) в некоторых странах с развитой экономикой Европы и Северной Америки, внешний спрос на товары и услуги, производимые в Азиатско-Тихоокеанском регионе, сократится, что негативно скажется на экономической активности в регионе.

Несмотря на эти изменения, уровень безработицы в Азиатско-Тихоокеанском регионе остается в целом стабильным. Уровень безработицы в 2019 году, составляющий 4,4%, лишь незначительно выше, чем в предыдущем году (таблица 6).

Таблица 6-Тенденции и прогнозы в отношении безработицы, недоиспользования рабочей силы, молодежи со статусом NEET, занятости и рост производительности труда, и бедность работающих, региональные и по субрегионам, Азиатско-Тихоокеанский регион, 2018-21 годы

Среди различных субрегионов самый высокий уровень безработицы отмечается в Южной Азии (5,4 %), за которой следуют Восточная Азия (4,1 %) и Юго-Восточная Азия и Тихоокеанский регион (3,1 %). Уровень недоиспользования рабочей силы в регионе оставался стабильным на уровне 10,3 % в 2019 году, и никаких изменений в ближайшие годы не ожидается. В Азиатско-Тихоокеанском регионе по-прежнему наблюдается самое высокое соотношение занятости к численности населения во всем мире, и рост занятости в регионе, по прогнозам, в целом будет соответствовать позитивным, но снижающимся темпам роста его трудоспособного населения[39].

Как и везде в мире, здесь молодым людям тоже трудно попасть на рынок труда. Доля молодежи в регионе, не имеющей работы, образования или профессиональной подготовки (NEET), достигла 24,3 % в 2019 году по сравнению с 23,9 % в 2018 году (таблица 2.4). Этот высокий показатель - один из самых высоких в мире-обусловлен Южной Азией, где возможности для молодых женщин поступить в университет или работать остаются ограниченными: в этом субрегионе более 81 миллиона молодых женщин, или 48,8 %, имеют статус NEET. В целом по региону почти 161 миллион молодых мужчин и женщин находятся в крайне неблагоприятном положении. Ожидается, что в ближайшие годы во всех субрегионах Азиатско-Тихоокеанского региона темпы НЭЭТ еще больше возрастут.

Отсутствие адекватной социальной защиты и хорошо функционирующей активной политики на рынке труда в регионе часто вынуждает работников соглашаться на любую имеющуюся работу, независимо от того, позволяет ли она им в полной мере использовать свои таланты и навыки. Темпы роста производительности труда в регионе, измеряемые как выпуск продукции на одного работника, снизились с 4,3 % в 2018 году до 3,9 % в 2019 году. Это падение было вызвано главным образом странами Юго-Восточной Азии и Тихого океана и Южной Азии, включая Индию и некоторые государства-члены Ассоциации государств Юго-Восточной Азии (АСЕАН), в которых темпы роста ВВП замедлились.

Низкое качество рабочих мест и высокий уровень неформальности остаются проблемой, которую необходимо решать правительствам и организациям работодателей и трудящихся. Несмотря на быстрый экономический прогресс региона за последние десятилетия, в 2019 году 79,1 миллиона трудящихся в Азиатско-Тихоокеанском регионе, или 4,2 %, по-прежнему жили в условиях крайней нищеты, а 277 миллионов трудящихся, или 14,6 %, по-прежнему жили в условиях умеренной нищеты. В то время как масштабы нищеты среди трудящихся продолжают сокращаться, те, кто избежал нищеты, остаются весьма уязвимыми перед неблагоприятными экономическими потрясениями и поэтому сталкиваются со значительным риском вновь стать бедными. Ограниченная доступность хороших рабочих мест в регионе усугубляет существующее неравенство в доходах и богатстве.

Технологический прогресс и неравенство между сельскими и городскими районами глобализация, изменение климата, технический прогресс и демографические изменения-все это определяет будущее труда, и не в последнюю очередь в Азиатско-Тихоокеанском регионе. В частности, технический прогресс быстрыми темпами трансформирует региональные рынки труда или их части. Новые технологии, связанные с Индустрией 4.0 и цифровизацией, воспринимаются многими правительствами в качестве ключевых столпов будущего экономического развития их стран, и люди в регионе, как правило, имеют такие же позитивные ожидания (ILO, 2019i). Тем не менее существуют опасения по поводу того, что существующие цифровые различия будут усугубляться, и лишь некоторые слои населения смогут извлечь выгоду из экономической отдачи, приносимой новыми технологиями.

Учитывая напряженность в мировой торговле и риск новой рецессии, Международный валютный фонд (МВФ) пересмотрел в сторону понижения свои прогнозы экономического роста для Европы и Центральной Азии. Рост ВВП в Европейском союзе (ЕС) прогнозируется на уровне 1,5 процента в 2019 году и 1,6 процента в 2020 году по сравнению с 2,2 процента в 2018 году. Это снижение было вызвано главным образом замедлением темпов производства в обрабатывающей промышленности и сокращением экспорта, в то время как спрос на услуги оставался стабильным. Прогнозы роста для еврозоны еще ниже, особенно для Германии и Италии.

Хотя в Восточной Европе темпы роста остаются более высокими, в этом субрегионе спад более выражен: прогнозируемый рост ВВП на уровне 2,2 процента в 2019 году контрастирует с 3,1 процента в 2018 году. Следовательно, сближение между странами, не входящими в ЕС, в Центральной и Восточной Европе и ЕС также замедляется. На снижение темпов роста в Восточной Европе оказывает влияние замедление экономического роста в Российской Федерации и Турции, а также в основных экономиках ЕС.

В то же время центрально-европейские государства-члены ЕС испытывают более сильный рост в результате высокого внутреннего спроса и роста заработной платы, которые значительно возросли, в частности, в Венгрии. Рост заработной платы отчасти является отражением нехватки рабочей силы в различных секторах, вызванной двойным бременем демографических изменений (т. е. старением населения и низким уровнем рождаемости) и оттоком населения.

Безработица продолжала снижаться как в Северной, Южной и Западной Европе, так и в Восточной Европе (таблица 7). Ожидается, что эта тенденция вскоре выровняется, поскольку рост занятости замедляется в результате ужесточения условий на рынках труда в таких странах, как Германия и Нидерланды, а также из-за возросшей неопределенности и общего экономического спада. Изменение темпов роста занятости в регионе означает, что догоняющие последствия посткризисного периода постепенно ослабевают. Таким образом, коэффициент экономической зависимости, скорее всего, снова возрастет (за исключением стран Центральной Азии). Однако рост занятости в Южной Европе, по прогнозам, будет сохраняться несколько дольше. Кроме того, отсроченный выход на пенсию играет определенную роль в содействии более сильному росту занятости, по крайней мере в ЕС.

Таблица 7-Тенденции и прогнозы в отношении безработицы, недоиспользования рабочей силы, молодежи со статусом NEET, занятостиа также рост производительности труда и бедность работающих в разбивке по субрегионам, Европа и Центральная Азия, 2018-21 годы

Уровень общей недоиспользованности рабочей силы значительно превышает уровень безработицы, особенно в Северной, Южной и Западной Европе, где наблюдается недоиспользование рабочей силыпо оценкам, в 2019 году этот показатель составлял 15,4 процента. Тем временем безработица растет в Центральной и Западной Азии и в 2019 году достигла 9,4 процента. В этих двух субрегионах и в Восточной Европе доля молодых людей, не занятых в сфере занятости, образования или профессиональной подготовки (NEET), постоянно высока или даже растет, что указывает на различные проблемы.

В Центральной Азии продолжает снижаться уровень крайней и умеренной рабочей бедности (за пределами Центральной Азии он незначителен). Однако следует отметить, что молодые люди непропорционально сильно страдают от нищеты среди работающих, причем их показатели неизменно на 1-3 процентных пункта выше, чем среди взрослого населения.

Демографическое старение уже давно вызывает озабоченность у директивных органов всего региона. Согласно смоделированным оценкам МОТ, средний возраст работников вырос на 3,0 года в период с 2000 по 2019 год (с 38,4 до 41,4 года) и, как ожидается, увеличится еще на 1,6 года в период с 2019 по 2030 год. Эти региональные агрегаты маскируют тот факт, что старение населения более выражено в некоторых странах региона, особенно в Южной и Западной Европе. Относительная важность причин старения населения в разных субрегионах неодинакова. В Западной Европе низкий уровень рождаемости является одним из основных факторов.

В настоящее время число 50 человек в ЕС незначительно превышает число лиц в возрасте до 35 лет (Eurofound, 2017). В Восточной Европе свою роль сыграла внешняя миграция, причем молодые рабочие мигрировали непропорционально быстрыми темпами. Миграция обусловлена не только различиями в заработной плате между странами происхождения и странами назначения, но и озабоченностью перспективами карьерного роста, восприятием несправедливости и коррупции в своей родной стране, плохими государственными услугами в стране происхождения, а также сетями мигрантов (причем более ранние эмигранты помогают более поздним волнам мигрантов в странах назначения) (ЕБРР, 2018). В Южной Европе экономический кризис после 2007 года также побудил молодых рабочих эмигрировать; страны этого субрегиона демонстрируют самые высокие темпы демографического старения. С другой стороны, в Центральной Азии демографические тенденции отличаются. Там средний возраст рабочей силы оставался относительно стабильным в период с 2000 по 2019 год. Теперь, когда нынешний молодежный всплеск в значительной степени вошел в рабочую силу, страны Центральной Азии столкнутся с усилением старения рабочей силы в течение следующих нескольких десятилетий. (Многочисленная молодежная когорта, недавно вышедшая на рынок труда, сопоставима с поколением “бэби-бумеров” в Западной Европе.) Таким образом, средний возраст рабочей силы в Центральной Азии, по прогнозам, составит 39,2 года в 2030 году, что это на 2,6 года выше, чем в 2019 году[40].

Старение населения и связанное с этим повышение коэффициента экономической зависимости создают по меньшей мере четыре проблемы. Во-первых, становится все труднее обеспечить адекватность пенсий, поскольку растет как количество пенсионеров, так и средняя продолжительность получения пенсий. В странах ЕС время, проведенное на пенсии, уже равняется 51% времени, затрачиваемого на работу, и, по прогнозам, еще больше увеличится (SPC, 2018). Во-вторых, удельные затраты на рабочую силу неизбежно возрастут с ростом пенсионных расходов и сокращением рабочей силы, что окажет еще большее давление на заработную плату и, возможно, нанесет ущерб международной конкурентоспособности. В-третьих, снижение конкурентоспособности может иметь вторичный эффект, подавляя внутренний спрос, равно как и снижение пенсионных выплат, что еще больше подрывает экономический рост. Наконец, быстрое старение создает новую потребность в экономических преобразованиях, связанных с предоставлением ухода и других услуг пожилым людям, которые могут в то же время создать новые возможности для роста занятости. Демографические изменения подразумевают, что молодые рабочие играютвсе более важную социальную и экономическую роль - например, в качестве вкладчиков в программы социального обеспечения.

Однако значительная часть молодых работников сталкивается с трудной ситуацией на рынке труда. Связанная с этим экономическая и социальная неопределенность оказывает влияние на их жизненный выбор и модели потребления, а также даже на социальную сплоченность и долгосрочное функционирование экономики. Финансовый кризис 2007-08 годов усугубил уязвимость молодых людей на рынке труда, что привело к более трудному переходу из школы на работу, снижению качества рабочих мест и росту безработицы.

Временная занятость особенно затрагивает значительную часть молодежи, особенно в Северной, Южной и Западной Европе. Среди молодых работников в ЕС в целом уровень временной занятости вырос с 41,4 процента в 2007 году до 43,5 процента в 2018 году. В некоторых странах наблюдался резкий рост: в Италии доля работников в возрасте 15-24 лет, занятых во временной занятости, подскочила с 42,2 процента в 2007 году до 64,0 процента в 2018 году (OECD, 2019c). Кроме того, в период с 2000 по 2018 год временная занятость среди молодых работников возросла на 6,9 процентных пункта, в то время как для работников начального возраста (25-54 года) она увеличилась всего на 2,7 процентных пункта за тот же период (чтобы достичь гораздо более низкого уровня в 12,1 процента в 2018 году).

Нет никаких дезагрегированных по возрасту данных для молодых работников (в возрасте 15-24 лет), но имеющиеся данные для работников в возрасте 25-39 лет указывают на то, что вероятность их перехода с временных контрактов на постоянные снизилась в большинстве стран ЕС с 2011 года - довольно сильно в некоторых странах Балтии и Центральной Европы (Евростат, 2019). Более того, по данным Eurofound (2017), каждый пятый молодой работник, работающий по временному контракту, боится потерять работу в течение ближайших шести месяцев. Проблема временной занятости менее остро стоит в странах Восточной Европы и Центральной Азии, хотя это отчасти объясняется в целом менее строгим законодательством о защите занятости, которое стирает различие между постоянной и временной занятостью, маскируя тем самым вопросы обеспечения занятости.

2.3. Перспективы развития рынка труда в современных геополитических условиях

Бурная пандемия, вызванная чрезвычайно заразным вирусом COVID-19, вызвала беспрецедентные ограничения не только на передвижение людей, но и на ряд видов экономической деятельности, а также на объявление чрезвычайных ситуаций в большинстве стран Европы и Северной Америки. Растущий спрос на неотложную медицинскую помощь и рост числа погибших напрягают национальные системы здравоохранения. Пандемия разрушает глобальные цепочки поставок и международную торговлю. За последний месяц почти 100 стран закрыли национальные границы, движение людей и туристические потоки резко прекратились. Миллионы рабочих в этих странах сталкиваются с безрадостной перспективой потери работы.

Правительства рассматривают и внедряют большие пакеты стимулов, чтобы предотвратить резкий спад в их экономике, который потенциально может ввергнуть мировую экономику в глубокую рецессию. В худшем случае мировая экономика может сократиться на 0,9 %а в 2020 году.

Опасения по поводу экспоненциального распространения вируса - и растущая неопределенность в отношении эффективности различных мер сдерживания - всколыхнули финансовые рынки во всем мире, при этом волатильность рынка превысила свой пик во время глобального финансового кризиса, а рынки акций и цены на нефть упали до -летние минимумы.

Значительное снижение цен на активы и высокая волатильность финансового рынка будут влиять на реальную экономическую деятельность через кредитные и инвестиционные каналы. Более низкие цены на акции повысят соотношение долга к собственному капиталу фирм с высоким левереджем, ограничивая их доступ к кредитам и увеличивая вероятность дефолта и банкротств. Ужесточение условий кредитования может вынудить фирмы быстро сокращать кредитные ресурсы, усугубляя спад. Банки могут быть вынуждены сократить кредитование, усиливая давление на кредитном рынке. По мере роста дефолта по корпоративным и потребительским кредитам это также приведет к ухудшению банковских балансов, что еще больше ограничит возможности банков по предоставлению кредитов и усилит уязвимость внутренних банковских систем.

Растущие ограничения на передвижение людей и ограничения в Европе и Северной Америке сильно бьют по сектору услуг, особенно в отраслях, связанных с физическим взаимодействием, таких как розничная торговля, отдых и гостиничный бизнес, отдых и транспортные услуги. В совокупности они составляют более четверти всех рабочих мест в этих странах. Поскольку предприятия теряют доходы, безработица, вероятно, резко возрастет, трансформируя шок со стороны предложения в более широкий шок со стороны спроса для экономики.

Негативные последствия продолжительных ограничений экономической деятельности в развитых странах вскоре распространятся на развивающиеся страны по каналам торговли и инвестиций. Резкое снижение потребительских расходов в Европейском Союзе (ЕС) и США сократит импорт потребительских товаров из развивающихся стран. Кроме того, мировое производственное производство может значительно сократиться на фоне вероятных сбоев в глобальных цепочках поставок. В последние недели несколько автомобильных компаний объявили о крупномасштабном производстве подвесок в Европе и США. Многие компании во всем мире, особенно в автомобильной, бытовой электронике и телекоммуникационной отрасли, сталкиваются с нехваткой промежуточных компонентов, поскольку экспорт из Китая сокращался в годовом исчислении на 17,2% в первые два месяца года[41].

Развивающиеся страны с высокой степенью концентрации торговли в ЕС и США особенно уязвимы к спадам роста в этих двух странах (Рисунок 3). Например, почти 90 % экспорта из Кабо-Верде и Сан-Томе и Принсипи предназначено для Европы. Для Марокко и Туниса этот показатель превышает 60 %. Если спрос со стороны ЕС упадет, эти экономики будут страдать от значительных спадов. То же самое относится и к Доминиканской Республике, Гаити или Мексике, причем более половины их экспорта направляется в одну страну - Соединенные Штаты.

Пандемия также наносит удар по мировой туристической индустрии. Поскольку все большее число стран закрывают свои границы, поездки - как внутренние, так и международные - зашли в тупик. В феврале пассажиропоток в Китае сократился на 84,5 %а в годовом исчислении, в то время как в Шри-Ланке и Вьетнаме количество прибывающих туристов сократилось на две цифры по сравнению с февралем прошлого года. Более длительные ограничения на международные поездки могут серьезно навредить развивающимся странам, которые сильно зависят от туризма как источника валютных поступлений. На Багамах, Кабо-Верде, Мальдивах и Вануату на долю туризма приходится почти 20 % ВВП и почти 60% их валютных поступлений. Малые и средние предприятия (МСП) составляют 80 % мирового туристического сектора, в котором работает около 123 миллионов человек по всему миру.  Многие зависящие от туризма страны в значительной степени зависят от туристов, прибывающих из определенной страны - например, из Соединенных Штатов - как в случае многих стран Карибского бассейна. В этих экономиках будет наблюдаться резкий рост уровня безработицы, что повлияет на уровень жизни низкоквалифицированных работников и более уязвимых слоев общества, которые зависят от доходов от отраслей, связанных с туризмом.

Недавний обвал мировых цен на сырьевые товары усугубляет мрачные финансовые перспективы многих стран-экспортеров, многие из которых еще не полностью оправились от последствий резкого снижения цен на сырьевые товары в 2014–2016 годах. Поскольку мировой спрос ослабевает на фоне растущих ограничений на поездки, цены на нефть упали до самого низкого уровня почти за два десятилетия. Производственные разногласия между Российской Федерацией и Саудовской Аравией усиливают неопределенность на мировом рынке нефти. Для многих не зависящих от нефти сырьевых экономик снижение связанных с сырьем доходов и обращение потоков капитала увеличивают вероятность возникновения долговых проблем. Особенно подвержены риску экспортеры товаров с высоким уровнем внешнего долга. Монголия, зависимая от сырьевых товаров экономика, 90% экспорта которой идет в Китай, имеет отношение внешнего долга к ВВП более 220 % ВВП. Республика Конго, Мавритания и Мозамбик - все зависимые от сырьевых товаров страны - имеют одинаково высокие уровни внешнего долга. Растущие долговые проблемы - и вероятность долгового кризиса - могут вынудить многие правительства резко сократить государственные расходы в то время, когда им необходимо увеличить расходы для сдерживания пандемии и поддержки потребления и инвестиций.

Ожидается, что до вспышки COVID-19 мировое производство в 2020 году будет расти умеренными темпами - на 2,5 %а в 2020 году, о чем сообщалось в «Мировом экономическом положении и перспективах на 2020 год» . Принимая во внимание быстро меняющиеся экономические условия, в модели мирового экономического прогнозирования ДЭСВ ООН были оценены наилучшие и наихудшие сценарии глобального роста в 2020 году[42].

В лучшем случае - с умеренным снижением частного потребления, инвестиций и экспорта и компенсацией увеличения государственных расходов в странах G-7 и Китае - глобальный рост упадет до 1,2% в 2020 году.

В наихудшем сценарии глобальный объем производства сократится на 0,9%, а не на 2,5% в 2020 году. Сценарий основан на шоках со стороны спроса различных масштабов в Китай, Японию, Республику Корея, США и ЕС, а также снижение цен на нефть на 50% по сравнению с нашей базовой отметкой в ??61 долл. США за баррель. Предполагается, что широкомасштабные ограничения на экономическую деятельность в ЕС и США продлятся до середины второго квартала. Глобальный рост может еще больше упасть, если ограничения на движение и экономическую деятельность в этих странах выйдут за пределы второго квартала. Мировая экономика сократилась на 1,7 %а во время мирового финансового кризиса в 2009 году.

Серьезность экономического воздействия будет в значительной степени зависеть от двух факторов: (1) длительности ограничений на передвижение людей и экономическую деятельность в основных экономиках; и (2) фактический размер и эффективность фискальных мер реагирования на кризис. Хорошо продуманный пакет налогово-бюджетных стимулов, расстановка приоритетов в расходах на здравоохранение для сдерживания распространения вируса и обеспечение поддержки доходов домохозяйств, наиболее затронутых пандемией, поможет свести к минимуму вероятность глубокого экономического спада[43].

Пандемия COVID-19 не только подавит экономический рост, но и негативно повлияет на устойчивое развитие в краткосрочной перспективе. В Африке вспышка вируса вызывает крайнюю обеспокоенность из-за хрупкости систем здравоохранения в странах и из-за того, что многие из этих стран уже сталкиваются с серьезными проблемами в области общественного здравоохранения, в частности малярией, корью, ВИЧ и туберкулезом. Во время вспышки лихорадки Эбола в 2014–16 годах многие случаи смерти были связаны с отвлечением ресурсов от других болезней. В Западной Азии пандемия может повлиять на гуманитарные действия международного сообщества в Ираке, Сирии и Йемене, где продолжающийся конфликт по-прежнему требует своевременного реагирования.

Пандемия также может подорвать усилия по искоренению нищеты. Паническая экономика, которая останавливается, ставит под угрозу занятость многих людей - либо в виде более низкого дохода, либо менее оплачиваемого рабочего времени, либо полной безработицы. Без немедленной государственной поддержки домохозяйства могут быстро попасть в нищету, полностью изменив прошлые достижения.

Пандемия будет иметь различное влияние на занятость и доходы даже в большинстве развитых стран. Факты свидетельствуют о том, что те, кто находится в нижней части распределения доходов, пострадают больше всего. Работники с низкими доходами, как правило, пользуются меньшей защитой на рынке труда - значительная их часть работает в неформальных секторах, где защита минимальна; и даже для тех, кто работает в формальных секторах, многим платят по часам, как правило, мало или вообще нет оплачиваемого отпуска по болезни. Кроме того, значительная доля работников с низкими доходами занята в отраслях, наиболее подверженных пандемии, таких как розничные продажи и предприятия общественного питания, которые требуют непосредственной физической близости с другими. В случае США более четверти рабочих мест требуют, чтобы работники работали на расстоянии вытянутой руки от других, и подавляющее большинство из них - это рабочие места с более низкой заработной платой. К сожалению, сочетание плохой защиты рынка труда и тесной физической близости с другими означает, что пандемии несоразмерно пострадали работники с более низкой заработной платой с точки зрения как экономических последствий, так и последствий для здоровья. Порочный круг между низким социально-экономическим статусом и высоким риском для здоровья может усугубить высокий уровень неравенства в доходах во многих странах.

Пандемия также проливает свет на другие аспекты неравенства. Это может привести к гендерным последствиям, поскольку женщины, как правило, составляют большинство работников здравоохранения и социальных служб, которые в большей степени подвержены инфекции. Закрытие школ также делает цифровой разрыв более заметным. Учащиеся, находящиеся не на той стороне пропасти, не могут в полной мере воспользоваться преимуществами дистанционного обучения. Цифровой разрыв может перерасти в образовательный разрыв с возможными долгосрочными последствиями.

Пандемия COVID-19, оказывающая пагубное влияние на благосостояние людей, усугубляет глубокую экономическую тревогу, вызванную более медленным ростом и неравенством, которое испытывают люди во всем мире. Даже во многих странах с высоким уровнем дохода значительная часть населения не имеет достаточных финансовых средств, чтобы жить за национальной чертой бедности в течение трех месяцев, что заставляет многих опасаться за свою экономическую безопасность. В сильно пострадавших Италии и Испании примерно 27% и 40% населения, соответственно, не имеют достаточных сбережений, чтобы позволить себе не работать более трех месяцев, даже если они живут только за чертой бедности. ; и это число является тревожным 39 %ов для среднего показателя по ОЭСР. В Соединенных Штатах, почти 40 %ов домохозяйств не могут заплатить за непредвиденные расходы в размере 400 долларов, не занимая или продавая часть своих активов. Длительные ограничения на экономическую деятельность - а также риск потери рабочих мест и доходов - усугубят повсеместную экономическую нестабильность и еще больше подорвут и без того снижающееся общественное доверие к институтам, включая многосторонние организации. Низкое доверие общественности может подорвать усилия правительств по быстрому сдерживанию распространения вируса, усиливая чувство экономической нестабильности среди значительной части населения.

В ответ на растущую чрезвычайную ситуацию в области здравоохранения и быстро ухудшающиеся экономические перспективы национальные органы власти и многосторонние организации во всем мире рассматривают беспрецедентные политические меры. Центральные банки в развитых и развивающихся странах предприняли активные действия, чтобы помочь предотвратить кризис, снизив процентные, введя ликвидность и предоставив экстренное финансирование фирмам и домашним хозяйствам. Со времени начала кризиса около 60 различных монетарных властей снизили свои ставки, часто на экстренные заседания. Федеральный резервный банк США (ФРС) снизил свою целевую ставку на 150 базисных пунктов до 0,0–0,25 %, а Банк Англии снизил ее ставку на 50 базисных пунктов до 0,25 %. Центральные банки развивающихся рынков, особенно в Восточной Азии, Западной Азии и Латинской Америке, также осуществили снижение ставок.

Хотя снижение процентных ставок и покупка активов могут посылать важные рыночные сигналы, они мало что сделают для стимулирования экономической активности в краткосрочной перспективе. Действия центрального банка, тем не менее, по-прежнему ослабляют финансовый стресс, обеспечивают непрерывное функционирование финансовых рынков и предоставляют кредиты предприятиям и домашним хозяйствам, пострадавшим от кризиса. Как только социальные ограничения будут сняты, и доверие рынка восстановится, длительный период очень низких процентных ставок может помочь поддержать восстановление экономики. Важно отметить, что среднесрочные стратегии денежно-кредитной политики должны быть приведены в соответствие с новыми фискальными реалиями, включая большой дефицит и более высокие уровни долга.

Учитывая серьезность кризиса и ограниченную эффективность действий в области денежно-кредитной политики, многие правительства, особенно в Восточной Азии и в развитых странах, объявили о крупных пакетах стимулов для решения проблемы пандемии для здоровья, экономики и общества. Они в первую очередь нацелены на укрепление потенциала национальных секторов здравоохранения для обеспечения доступности медикаментов, бесплатного и агрессивного тестирования COVID-19 и расширения охвата медицинским обслуживанием, а также на финансирование исследований и разработок вакцин и методов лечения. В то же время меры фискальной политики направлены на расширение оплачиваемых отпусков по болезни и семейных отпусков, уменьшение потерь дохода с помощью прямых и косвенных денежных переводов и предотвращение закрытия предприятий и банкротств. В Соединенных Штатах,

Прямые меры поддержки заработной платы или дохода могут сыграть важную роль в ограничении социально-экономических последствий в краткосрочной перспективе, сохраняя при этом способность к быстрому восстановлению. Такие меры включают отсрочку налогов, субсидируемые правительством краткосрочные схемы работы, моратории на выплаты по ипотечным кредитам и прямые денежные выплаты. Важно отметить, что программы социальной защиты должны охватывать наиболее нуждающихся во время кризиса, с акцентом на пожилых людей и лиц, находящихся в уязвимом положении.

Например, во время мирового финансового кризиса единовременное стимулирующее вознаграждение было, по-видимому, более эффективным, чем снижение налога на заработную плату при стимулировании потребления в Соединенных Штатах.  Кроме того, последний подход не поможет тем, кто работает в неформальном секторе или не зарабатывает достаточно для уплаты налога. Более смелый подход, предложенный Саэсом и Цукманом,  заключается в том, чтобы правительство действовало в качестве «плательщика последней инстанции», распределяя специальные страховые пособия по безработице безработным работникам, даже если они оставались на работе, и выплачивало предприятиям расходы на покрытие необходимых расходов на техническое обслуживание.

Укрепление международного сотрудничества, дополняющее и укрепляющее национальные усилия, по-прежнему необходимо для борьбы с пандемией. Поскольку коронавирус не знает границ, глобальная система здравоохранения так же сильна, как и ее самое слабое звено. С этой точки зрения коллективные интересы мирового сообщества лучше всего обеспечиваются, если информация о передовой практике борьбы с пандемией широко распространена, режимы интеллектуальной собственности, регулирующие использование вакцин, стали гибкими, а финансовая поддержка Всемирной организации здравоохранения усилена. , Многие многосторонние организации, в том числе МВФ и Всемирный банк, уже предоставили значительные ресурсы для поддержки стран, которые сталкиваются со значительными нехваткой ресурсов и проблемами, связанными с последствиями пандемии.

Глава 3. Влияние международных тенденций на рынок труда РФ

3.1. Анализ рынка труда в РФ

Российский рынок труда рассматривался в большом количестве исследований, которые учитывали его структурные и институциональные характеристики. Многие из наиболее важных результатов были собраны в серию коллективных монографий (Гимпельсон и Капелюшников, 2011, 2014, 2017). В то же время есть только единичные исследования макроэкономических характеристик российского рынка труда до 2015 года. Редкие исключения включают, в частности, оценку естественной безработицы (NAIRU) Ахундовой и Коровкиным (2006), “кривую заработной платы” (Шилов и Меллер, 2008) и кривую Филлипса (Гафаров, 2011). Кроме того, в ряде исследований описываются неудачные попытки построения базовых макромоделей. Например, Ахундова и др. (2005) пришел к выводу, что связь, утверждаемая законом окуня, нестабильна и ее эволюция неопределенна в российской экономике.

Несмотря на скудость исследований механизмов макроэкономического регулирования на российском рынке труда, понятие “российская модель рынка труда”, сформулированное в макроэкономических терминах, является общепринятым. Впервые это понятие было введено Лейардом и Рихтером (1995), которые отметили, что в первые годы рыночных реформ в России безработица росла медленнее, чем в других странах с переходной экономикой, несмотря на значительно больший спад производства. С тех пор сочетание достаточно сильной реакции заработной платы и относительно слабой реакции численности работников на производственные потрясения считается главным атрибутом российского рынка труда. Гимпельсон и Капелюшников и другие авторы несколько раз возвращались к этой теме, приводя аргументы в пользу подобной реакции на последующие потрясения.

Население России имеет относительно низкую пространственную мобильность/ С 2002 по 2010 год зарегистрированные внутренние мигранты составляли всего 1,4% населения России. Для сравнения, с 2000 по 2006 год этот показатель в возрасте 13,7% в США, 14,6% в Канаде и 4,6% в Японии[44].

В последние годы одновременно снижаются барьеры и стимулы для миграции. В 2000-е годы для мигрантов не было видно экономических барьеров, которые могли бы удержать их в пределах своих регионов. Однако, несмотря на то, что больше нет “ловушек бедности”, которые служат основными барьерами для миграции, миграционные потоки в России не увеличились, возможно, из-за значительного снижения межрегиональной дифференциации доходов на душу населения, заработной платы и безработицы, а именно из-за более слабых стимулов для миграции[45].

По оценкам Всемирного экономического форума (ВЭФ), Россия занимает достаточно высокие позиции по гибкости в определении заработной платы. Бюджетные правила, применяемые в России с 2004 года, сглаживают государственные расходы в течение нефтяного цикла. Однако более агрессивные государственные расходы и монетарные стимулы горячо обсуждаются по мере замедления экономического роста. В то же время российский рынок труда оценивается сравнительно слабо по другим показателям: по уровню взаимодействия работников и работодателей Россия занимает 103 место.

Подводя промежуточный итог, можно сделать вывод, что российский рынок труда может характеризоваться сочетанием серьезных структурных проблем (таких как низкая мобильность работников, значительные размеры теневого сектора и др.).

Далее рассмотрим динамику развития занятости населения. Следует отметить, что на ситуацию существенно повлияло внешнеэкономическое положение РФ, наложенные санкции и сформировавшиеся в связи с этими обстоятельствами кризисные явления во внутренней экономике.  В 2018 году, по сравнению с 2017 годом наблюдалось улучшение ситуации на рынке труда в России. Реальная заработная плата перестала сокращаться, в то время как безработица оставалась стабильной на низком уровне. Однако другие источники располагаемого дохода по-прежнему сокращались в реальном выражении. Больше всего сократились пенсии и доходы от самозанятости и неформальной деятельности, которые особенно важны для людей, находящихся в нижней части распределения. Хотя уровень бедности снизился, его уровень на протяжении всего года оставался повышенным, и другие показатели общего благополучия по-прежнему находились под угрозой.

Численность работников, занятых неполный рабочий день, медленно растет и остается значительно ниже уровня кризисного периода 2009 года. Соотношение наемных и вышедших на пенсию работников стабильно, а среднее количество отработанных часов медленно сокращается. Структура безработицы остается прежней, при этом разрыв между безработицей среди мужчин/женщин и безработицей в сельских/городских районах остается стабильным, а большая часть безработицы по-прежнему является долгосрочной (30 процентов безработных искали работу в течение одного года). Из-за низкой мобильности рабочей силы безработица по регионам остается неравномерной.

Располагаемый доход продолжает снижаться в реальном выражении. Он сократился на 5,8 процента в первые восемь месяцев 2016 года. При замедлении инфляции и умеренном росте номинальной заработной платы в большинстве секторов реальная заработная плата за первые восемь месяцев 2016 года снизилась незначительно-на 0,3 процента.

Несмотря на продолжающееся сокращение доходов населения, уровень бедности несколько снизился из-за медленного роста национальной черты бедности. После скачка черты бедности в начале 2017 года прожиточный минимум вырос меньше инфляции за первые два квартала 2018 года. Это позволило некоторым людям в нижней части распределения вырваться из нищеты, даже если их номинальные доходы росли умеренно. В первом полугодии 2018 года доходы ниже прожиточного минимума имели 21,4 миллиона человек, или 14,6 процента населения. Это на 0,5 процентного пункта ниже, чем год назад (Таблица 8).

Таблица 8- Динамика уровня бедности

Однако многие люди в нижних 40 процентах и в середине распределения испытали значительное снижение своих реальных доходов в 2015 году. Что привело к значительному росту доли уязвимого населения со среднедушевыми доходами ниже 10 USD/день по показателям  2005 года. Этот показатель увеличился на восемь процентных пунктов – больше, чем в 2009 году – и достиг 51 процента, вернув многие общие достижения процветания последних лет (Рисунок 5).

Рисунок 5- Доля уязвимого населения с доходами на душу населения[46]

Далее рассмотрим структуру занятости населения за предыдущие годы.

С 2017-2018 г.г. занятость и доля рабочей силы оставались на высоком уровне, в то время как безработица была близка к минимуму. Абсолютное число занятых в сентябре 2018 года увеличилось на 200 тыс. до 73,2 млн человек по сравнению с уровнем годом ранее (рисунок 6).

Рисунок 6-Динамика рабочей силы и занятости, млн. чел.

При этом показатель общей численности рабочей силы в сентябре 2018 года снизился на ту же величину-до 76,6 млн человек. Уровень занятости увеличился незначительно на 0,3 процентного пункта до 60,3 процента. Доля рабочей силы на рынке труда осталась неизменной на уровне 63,2 процента. Высокие показатели занятости в сочетании с продолжающимся снижением численности населения трудоспособного возраста привели к дальнейшему снижению уровня безработицы. Он снизился до 4,6 процента в третьем квартале 2018 года по сравнению с 5,2 процента годом ранее (Рисунок 11).

Рисунок 7-Уровень безработицы[47]

Структура безработицы осталась прежней. Разрыв между мужчинами и женщинами остается стабильным – безработица среди женщин обычно на 0,3 процентных пункта ниже, чем среди мужчин (за исключением июня 2018 года, когда этот разрыв вернулся). Большая часть безработицы по-прежнему является долгосрочной: 30 процентов безработных искали работу более года. Безработица по регионам оставалась неравномерной и следовала за снижающейся национальной тенденцией.

Другие показатели рынка труда не были подтверждены. Доля вакантных рабочих мест во втором квартале 2018 года незначительно выросла до 3,0% по сравнению с 2,7% год назад, что отражает постепенное восстановление в реальном секторе. Количество сотрудников незначительно увеличилось в первом полугодии 2018 года, но осталось значительно ниже уровня кризисного периода 2009 года. Среднее количество отработанных часов незначительно сократилось для обоих полов. При низком уровне инфляции заработная плата продолжала расти в реальном выражении.

Рост реальной заработной платы в январе-октябре 2018 года составил 7,6 процента, по сравнению с аналогичным периодом 2017 года.

Самый быстрый рост реальной заработной платы в государственном секторе здравоохранения (23,3% в первые девять месяцев 2018 года), образования (11,2 процента). Реальный рост заработной платы в торговом секторе был значительно ниже: 4,2 процента в среднем (8,3 процента в горнодобывающей промышленности и только 0,9 процента в обрабатывающей промышленности). Среди сферы услуг самые высокие темпы роста реальной заработной платы были в секторе гостиниц и ресторанов (8,2 процента), в то время как заработная плата в строительстве увеличилась только на 1,0 процента в январе-сентябре 2018 года по сравнению с аналогичным периодом прошлого года. 

Рисунок 8 -Рост зарплат по секторам[48]

Динамика реальных располагаемых доходов населения остается волатильной. Доходы начали расти в начале 2018 года. Его средние темпы роста в реальном выражении за первые десять месяцев 2018 года составили 1,6 процента (рисунок 12). Трудовые пенсии были проиндексированы на 3,7 процента в январе 2018 года, а социальные пенсии были проиндексированы на 2,9 процента в апреле 2018 года – немного выше текущих темпов инфляции. В результате реальный рост пенсий за первые девять месяцев 2018 года в России составил всего 1,2 процента (рисунок 9). 

Рисунок 19-Динамика реальных доходов населения[49]

Официальный уровень бедности продолжал медленно снижаться в первой половине 2018 года. Движимый рост реальных располагаемых доходов населения, уровень бедности в России сократился в первом и втором кварталах 2018 года (Таблица 9).

Таблица 9-Динамика уровня бедности [50]

Доля экономически обеспеченного населения в 2017 году не изменилась. Доля экономически обеспеченного населения сократилась на 5 процентных пунктов с 79 процентов в 2014 году до 74 процентов в 2015 году и далее до 72 процентов в 2017 году.  Такая динамика была обусловлена массовым сокращением располагаемых доходов и заработной платы в 2015 году и продолжающимся снижением доходов в 2016-2017 годах.

Одной из целей Майских указов ПрезидеентаРФ  является сокращение вдвое масштабов нищеты в ближайшие шесть лет: “...сокращения бедности в Российской Федерации вдвое к 2024 году”, как указано в Указе Президента от 17 мая 2018 года. В настоящее время уровень бедности составляет 13,2 процента, и сокращение вдвое означало бы снижение текущего показателя до 6,6 процента к 2024 году. По оценкам экспертов, среднегодовой рост в 1,5 процента снизит уровень бедности с 13,2 процента до 10,7 процента к 2024 году. Но даже если бы Россия смогла догнать остальной мир и вырасти на 3,2 процента в год, ее уровень бедности упал бы до 8,1 процента – все еще выше заявленной цели в 6,6 процента. Следовательно, для достижения президентского целевого показателя в 6,6 процента, ежегодный необходимый темп роста должен был бы вырасти до 4,4 процента.

Но целевой уровень бедности в 6,6 процента к 2024 году может быть достигнут даже при сценарии 1,5 процента ежегодного роста. Это может быть сделано путем дополнительного перераспределения, например, в части социальной помощи и трансфертов. Действительно, такое дополнительное перераспределение составит примерно в 0,27 процента ВВП в год. Конечно, ускорение экономического роста облегчило бы задачу сокращения масштабов нищеты. Если бы Россия росла на 3,2 процента (чуть выше мировых темпов роста в 3 процента) при идеальном таргетировании, то данное  дополнительное перераспределение составило бы примерно в 0,10 процента ВВП.

Однако, данный прогноз возможен к реализации только в случае идеального тарегтирования, следовательно нижняя граница должна рассматриваться на уровне 8.  Действительно, если бы предположение о совершенном таргетировании было отброшено, в нынешних условиях, когда только около 20 процентов выделенного бюджета достигает своих предполагаемых бенефициаров, России необходимо было бы мобилизовать 1,35 процента ВВП, чтобы иметь возможность перераспределить 0,27 процента ВВП в пользу бедных. Однако для улучшения таргетирования с нынешних 20 процентов до 60-70 процентов, что соответствует другим странам, потребуется мобилизация только 0,39-0,45 процента ВВП в год. Таким образом, достижение цели сокращения бедности в два раза к 2024 году существенно повышает эффективность адресной социальной помощи в России.

Повышение эффективности существующих программ могло бы частично финансировать эти дополнительные трансферты. Эти меры могли бы включать повышение точности адресности существующих программ проверки средств, включая их объединение в единую программу, обеспечивающую гораздо более высокие пособия; распространение проверки средств на некоторые из ныне не проверенных программ; и значительное увеличение пособий на детей в семьях, имеющих трех и более детей, и детей одиноких родителей.

3.2. Направления развития рынка труда в РФ

Переориентация на рыночный механизм хозяйствования сопровождается новыми структурными изменениями в производстве, появлением новых форм собственности, разгосударствлением предприятий (государственных предприятий, которые еще недавно обеспечивали работой значительную часть населения, с каждым днем становится все меньше), что, в свою очередь, привело к массовому высвобождению работающих, дисбаланса между количеством рабочих мест и численностью работников. Поэтому активная политика содействия занятости, которая включает комплекс мероприятий по предотвращению и сокращению безработицы, добровольного привлечения безработных к активному труду, стимулирования личной инициативы, развития предпринимательства, которое бы обеспечивало создание новых рабочих мест, является одним из действенных инструментов решения экономических и социальных проблем современного общества. Усилия органов государственной власти  должны быть направлены в русло повышения гибкости и развития инфраструктуры рынка труда, формирования действенных стимулов к созданию рабочих мест, содействие развитию малого бизнеса, поддержке предпринимательства и самозанятости населения [51].

Развитие рынка труда неизбежно ставит проблему активного использования мотивационных механизмов в его управлении. В условиях роста напряжения на рынке труда, высвобождение значительной части работников определенной деформации подвергаются ориентации экономически активного населения по отношению к занятости в официальном секторе экономики. Стремление людей менять сферу приложения своего труда под влиянием растущих потребностей и низкого уровня их удовлетворения свидетельствует о восприятии ими рынка и его новых механизмов хозяйствования. Поэтому важным вектором активной политики занятости является подготовка экономически активного населения к открытию собственного дела. Это, прежде всего, касается малого предпринимательства и индивидуальной организации деятельности.

Функционирование малых предприятий способствует становлению рыночной структуры экономики, а в то же время имеет непосредственное влияние на уменьшение безработицы, ведь развивая производство товаров и услуг, предприниматели создают новые рабочие места. Поддержка и формирование структуры малого предпринимательства является весьма перспективным направлением политики в сфере самостоятельной занятости. Как показывает опыт, в большинстве стран именно малые и средние предприятия являются источником создания преобладающей части новых рабочих мест.

Таким образом, в современных условиях экономического развития самозанятость выступает важным направлением стабилизации уровня занятости населения, служит своеобразным амортизатором, что способствует уменьшению избыточной рабочей силы на рынке труда.

На формирование российского рынка труда существенно влияет кризисное состояние экономики страны, несбалансированная ее структура. В частности, для современного рынка труда характерны следующие особенности[52]:

1)   перераспределение занятости  с государственного сектора в коммерческий;

2)   сокращение рабочих в промышленности и строительстве, системе образования, уход в сектора общественного питания, услуг  сбыта, торговли.

3)   Расширение занятости в сфере услуг

4)   Распространение безработницы в регионах, в связи с кризисными явлениями в обществе и экономическом развитии.

5)   Повышение миграции рабочей силы внутри страны

6)   Расширение неформального сектора занятости населения.

Приоритетными задачами государства в таких условиях является всестороннее поощрение самостоятельной организации занятости; стимулирование создания новых рабочих мест и развития предпринимательства.

Свободный выбор сфер приложения труда и поиск соответствующих (адекватных потребностям) источников дохода побуждает людей к целенаправленным действиям, к изменениям и обновления их трудовой деятельности. Самостоятельная организация занятости является одной из важных составляющих предпринимательского поведения, где в одном лице сочетаются интересы собственника-предпринимателя и работника. Сегодня под влиянием новых отношений собственности у людей все чаще развивается предпринимательская мотивация, что способствует полной реализации их трудового потенциала. Мотивация предпринимательства-это комплекс причин и мотивов, которые направляют человека на творческий и результативный труд с использованием личностных качеств и профессиональных способностей для удовлетворения частного интереса.

Предпринимательский интерес содержит два аспекта:

1) связан с рыночной оценкой деятельности, размерами вознаграждения в форме дохода или прибыли;

2) связан с реализацией индивидуальных способностей, возможностями полноценного проявления потребности к организации самостоятельной деятельности [53].

Высокий потенциал предпринимательства является свидетельством того, что экономически активное население стремится к изменениям, в частности к изменению сферы приложения труда, открытия собственного дела, а следовательно – самозанятости. Формирование слоя предпринимателей, роста роли частного сектора в производстве товаров и услуг в определенной степени способствует стабилизации экономики. Целесообразно заметить, что о формировании благоприятных условий для развития самозанятости и малого предпринимательства должны заботиться не только те лица, которые склонны к такого рода деятельности, но и государство в целом.

Теоретико-методологическими основами для разработки конкретного механизма государственного регулирования самозанятости населения являются цели и направления, которые сочетают рыночный механизм саморегулирования экономических процессов и систему мер государственного содействия самозанятости. Единство механизмов саморегулирования и государственного воздействия сделает возможным развитие сектора самостоятельной организации занятости в интересах как отдельных лиц или групп, так и общества в целом. Поскольку самозанятость (детерминированная экономическими и социальными факторами) является неотъемлемым элементом рыночных отношений, формирования адекватной политики в отношении такого рода занятости и эффективных механизмов ее регулирования – необходимое условие экономической политики государства.

Опыт реформирования экономики показал, что регулирование занятости, в том числе самозанятости на рынке труда не заняло ведущего места в государственной социально-экономической политике. Государственная политика занятости должна опираться на эффективность, гибкость подходов и мероприятий, учитывать определенные особенности развития современного российского  рынка труда. Для содействия в этом и формирования действенной политики в сфере самозанятости необходимо учесть следующие предложения[54]:

- усовершенствовать законодательство РФ о занятости населения;

- создать механизм льготного кредитования создания новых рабочих мест на определенный срок и в соответствии с количеством созданных рабочих мест;

- создать систему действенных субсидий предпринимателям на трудоустройство безработных (прежде всего из социально уязвимых слоев населения);

- организационно и информационно поддерживать самозанятых и предпринимателей, обеспечивая консультационное, информационно-рекламное обслуживание вновь созданных предпринимательских структур, в частности включение в местные рекламно-информационные справочники, бесплатной юридической консультации, предоставление информации о государственных и общественных учреждениях, работающих с предпринимателями;

- способствовать активизации деятельности объединений предпринимателей для защиты своих интересов и реализации совместных мероприятий;

-четко определить и законодательно закрепить права самозанятых и членов домохозяйств на государственную социальную защиту и помощь, в том числе помощь с безработицей, с учетом состава семьи.

Заключение

Трансформационные процессы в современном  обществе, обусловили структурные изменения в сфере занятости, которые характеризуются реструктуризацией рабочей силы – перемещение работников из производственных отраслей в сферу услуг; перераспределением занятых по формам собственности; снижением занятости в государственном секторе экономики и увеличением ее в сфере самостоятельной занятости. Вместе с тем формируется новая социально-экономическая среда, которая характеризуется изменением интересов, потребностей, ценностных ориентаций различных слоев населения, которые проявляются в экономическом поведении, доминантой которой является готовность полагаться на собственные силы.

Зарубежный опыт по обеспечению занятости населения заслуживает внимания, поскольку именно благодаря ему можно усилить адаптация незанятого населения к потребностям современного рынка труда. Заслуживает внимания опыт Швеции по созданию новых рабочих мест, обеспечение профессиональной подготовки и переподготовки высвобожденных работников. Рост производительности труда достигается за счет роста уровня образования и квалификации работающих. В частности, в Швеции предоставляют оплачиваемый учебный отпуск, что указывает на повышенное внимание страны к росту уровня квалификации трудовых ресурсов. «Важным направлением повышения эффективности служб занятости является оптимизация человеческих и бюджетных расходов, например, бюджетные расходы службы занятости на одного работника составляют в Македонии около 10 тыс. долл. США в год, в Черногории эта цифра составляет 32 тыс., в Венгрии – 30 тыс., тогда как в Ирландии – 85 тыс. долл. США». По опыту США, то здесь для роста занятости используют электронные банки рабочих мест, предусматривающих доступ к необходимой информации как на местном, так и на региональном и национальном уровне и обеспечение оказания консультационной помощи.

Использование  зарубежного опыта регулирования занятости населения следует вводить осмотрительно, с учетом специфических особенностей развития экономики региона, величины и структуры государственного сектора.

Роль государства в регуляторных мероприятиях должна быть активной и иметь определяющее влияние на легализацию самозанятости населения. Это должно отмечаться четкостью действия инструментов политики регулирования занятости, введением взвешенных мер и механизмов влияния, комплексом государственных программ, направленных на улучшение ситуации в сфере занятости. Зарубежный опыт регулирования самозанятости населения следует вводить осмотрительно, с учетом специфических особенностей развития экономики региона, величины и структуры государственного сектора.

Заключение

На рубеже ХХ-ХХІ вв. мировой рынок труда трансформируется в глобальный формат своего развития, характерными признаками которого становятся структурная, географическая и профессионально-квалификационная диверсификация рынка труда; рост открытости национальных рынков труда; растущая мобильность человеческого ресурса в всепланетарному масштабе; унификация требований к воспроизводству рабочей силы на интернациональной основе; демократизация трудовых отношений между работодателями и транснациональной наемной рабочей силой; конвергенция на региональном, а в будущем и на глобальном уровне, стандартов жизни и труда людей в разных странах; координация, согласование и сближение социальных политик государств мира. Чтобы реализовать в условиях глобализации экономики накопленный ею потенциал ради достижения высокого рост производства и занятости во всем мире, необходимы следующие действия на международном уровне, которые бы способствовали стабильным и открытым экономическим взаимоотношениям между государствами.

Повышение уровня требований к качественных кондиций рабочей силы и роста спроса на высококвалифицированную рабочую силу со стороны монополистического капитала имеют своим следствием углубление поляризации в доходах работников разного образовательного и профессионально-квалификационного уровней. Так, последние исследования свидетельствуют о том, что на фоне резкого роста доходности крупнейших международных корпораций происходит поляризация в уровнях доходов высочайшего управленческого звена и большинства работников этих компаний. В США, например, средняя заработная плата управляющего компании в 419 раз выше, чем у рабочего. Таким образом, в условиях жесткой конкурентной борьбы между компаниями на глобальном уровне нивелируется такой основополагающий принцип «равной оплаты за равный труд», который провозглашен в уставе Международной организации труда (МОТ).

Характеризуя модификации мирового рынка труда в условиях глобализации, нельзя обойти вниманием и существование проблемы эксплуатации труда детей, что имеет место преимущественно в странах с низким уровнем жизни. Сегодня, по оценкам МОТ, в мире вынуждены работать минимум 180 млн. мальчиков и девочек в возрасте от 5 до 14 лет. Большинство из них работает в опасных для жизни и здоровья условиях, не посещают школу и в результате не имеют начального образования и остаются без возможности в будущем стать квалифицированными работниками.

Усиление напряженности в сфере занятости побуждает руководителей крупных западных стран активизировать свои усилия для согласования общей стратегии на международном рынке труда. Ведущие страны Запада достигли договоренности относительно общих контуров политики на нем. Составной частью этой политики стал отказ от макроэкономического стимулирования совокупного спроса с целью расширения занятости, а также от сокращения продолжительности рабочего времени как средства снижения безработицы. Зато была поставлена задача снижения затрат на рабочую силу, повышение гибкости рынка труда, стимулирование активной политики на нем государства.

Решение проблемы безработицы лидеры западных стран связывают с повышением гибкости рынка труда, что предполагает расширение прав предпринимателей в вопросах найма и увольнения рабочей силы. Предприниматель, имеющий возможность в любое время уволить лишнюю рабочую силу, будет с большим желанием нанимать дополнительных работников при появлении первых признаков улучшения экономической конъюнктуры.

Список источников литературы

1.   Указ Президента РФ «О долгосрочной государственной экономической политике» от 7.05.2012 г. N 596 Доступ из справ.-правовой системы «Гарант». 

2.    Федеральный Закон «О внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации" от 05.05.2014 № 116-ФЗ. Доступ из справ.-правовой системы «КонсультантПлюс». 

3.   Федеральный закон «О внесении изменений в части повышения мобильности трудовых ресурсов и признании утратившими силу отдельных положений законодательных актов РФ» N 425-ФЗ от 22.12.2014. Доступ из справ.правовой системы «КонсультантПлюс».

4.   Федеральный Закон «О занятости населения в Российской Федерации» от 19.04.1991 N 1032-1 (ред. от 22.12.2014). Доступ из справ.правовой системы «КонсультантПлюс». 

5.   Распоряжение Правительства Российской Федерации от 27.01.2015 г. № 98-р// [Электронный ресурс] Официальный сайт Правительства Российской Федерации. URL:#"#">#"https://www.nationmaster.com/country">https://www.nationmaster.com/countryinfo/stats/Labor/Unemployment-rate

31. Global Employment Trends 2018: Risk of a Jobless recovery? - International Labour Office. - Geneva, 2018. - P. 11

32. Huang, B.; Morgan, P.J.; Yoshino, N. (eds). 2019. Demystifying rising inequality in Asia (Tokyo, Asian Development Bank Institute).

33. Kluve, J.; Puerto, S.; Robalino, D.; Romero, J.M.; Rother, F.; Storerau, J.; Weidenkaff, F. 2019. “Do youth employment programs improve labor market outcomes? A quantitative review", in World Development, Vol. 114, pp. 237-253.

34. Luxembourg Income Study (LIS). 2019. Luxembourg Income Study database. Available at:www.lisdatacenter.org

35. Morsy, H.; Mukasa, A. 2019. Youth jobs, skill and educational mismatches in Africa, Working Paper Series No. 326

36. Organisation for Economic Co-operation and Development (OECD). 2019a. OECD Economic Surveys: Slovak Republic 2019

37. Viegelahn, C. 2019. “Foreign trade barriers and jobs in global supply chains", in International Labour Review, Vol. 158, No. 1, pp. 137-167.

38. UNESCO Institute for Statistics (UIS). 2019. Database. Available at: #"all">

[1] Баева, А.С. Теоретические аспекты оценки уровня занятости и безработицы / А.М. Баева // Международный журнал гуманитарных и естественных наук. 2017. № 5. С. 93-95

[2] Вон, С. М. Безработица: ее причины и последствия / С.М. Вон // Молодой ученый. - 2019. - №17.1. - С. 71-77.

[3] Горшенина, Е.В. Занятость и безработицы / Е.В. Горшенина // Экономические исследования. 2017. № 3. С. 5.

[4]Иохин, В. Я. Экономическая теория : учебник для академического бакалавриата / В. Я. Иохин. - 2-е изд., перераб. и доп. - М. : Издательство Юрайт, 2017.

[5]Казанцев, В.А. Виды и формы проявления безработицы. Специфика и проблемы занятости в России / Синергия Наук. 2017. № 13. С. 111-117.

[6]Коршунов, В. В. Экономическая теория : учебник для вузов / В. В. Коршунов. - 3-е изд., испр. и доп. - М. : Издательство Юрайт, 2018.-С.40

[7]Кубланов, А.М. Занятость и заработная плата населения как показатели социального качества жизни / А.М. Кубланов // Научный журнал НИУ ИТМО. Серия: Экономика и экологический менеджмент. 2018. № 1. С. 33-40.

[8]Ваховский Е.В. Проблемы развития инновационного поведения в современных условиях социально-экономического развития / Е.В. Ваховский // Проблемы экономики и управления: сборник трудов молодых ученых. Ульяновск: Ульяновский филиал РАНХиГС при Президенте РФ, 2015. С. 9–18

[9]Коршунов, В. В. Экономическая теория : учебник для вузов / В. В. Коршунов. - 3-е изд., испр. и доп. - М. : Издательство Юрайт, 2018-С.25

[10]Меремова С.К. Межстрановый сравнительный анализ уровней безработицы // Экономика и управление в современных условиях: проблемы и перспективы :cб. науч. тр. по материалам III Междунар. науч.-практ. конф. / под науч. ред. А.А. Тамова. - 2016. - С. 216-219.

[11]Панчишин С.М. Сравнительный анализ динамики уровня безработицы в постсоциалистических странах [Электронный ресурс] / Панчишин С.М., Сахарская О.А. // Теория и практика общественного развития. – 2014. – № 2

[12]Плюйко А.Ю. Молодежная безработица в Европейском союзе: дифференциация вследствие кризиса // Вестн. акад. военных наук. - 2015. - № 4 (53). - С. 162-168.

[13]Яровая В.В. Зависимость между уровнем безработицы и доходами населения в странах Европейского союза // Знание. - 2016. - № 4-3 (33). - С. 51-55.

[14]Донцова В.Д. Проблема безработицы в странах Европы и перспективы её решения // Управление социально-экономическими системами: теория, методология, практика :cб. ст. III Междунар. науч.-практ. конф. : в 2 ч. - Пенза, 2017. - С. 282-284.

[15] https://www.nationmaster.com/country-info/stats/Labor/Unemployment-rate

[16]Global Employment Trends 2018: Risk of a Jobless recovery? - International Labour Office. - Geneva, 2018. - P. 11

[17]Global Employment Trends 2018: Risk of a Jobless recovery? - International Labour Office. - Geneva, 2018. - P. 11

[18]Global Employment Trends 2018: Risk of a Jobless recovery? - International Labour Office. - Geneva, 2018. - P. 12

[19]World Investment Report 2018: Global Value Chains: Investment and Trade for Development. - UNCTAD, 2018. - P. 25.

[20]Тамже

[21]World Investment Report 2018: Global Value Chains: Investment and Trade for Development. - UNCTAD, 2018. - P. 25.

[22] Gould, E.; Wilson, V. 2019. Wage growth is weak for a tight labour market - and the pace of wage growth is uneven across race and gender (Washington, DC, Economic Policy Institute).

[23]World Economic Forum (WEF). 2018. “Agenda in focus: Beyond GDP”. Available at: www.weforum.

[24] Huang, B.; Morgan, P.J.; Yoshino, N. (eds). 2019. Demystifying rising inequality in Asia (Tokyo, Asian Development Bank Institute).

[25] World Employment and Social Outlook: Trends 2019:

[26] World Employment and Social Outlook: Trends 2019: https://www.ilo.org/wcmsp5/groups/public/---dgreports/---dcomm/---publ/documents/publication/wcms_670542.pdf

[27] International Fund for Agricultural Development (IFAD). 2019. Rural Development Report 2019: Creating opportunities for rural youth (Rome).

[28]#", in World Development, Vol. 114, pp. 237-253.

[30]Kluve, J.; Puerto, S.; Robalino, D.; Romero, J.M.; Rother, F.; Storerau, J.; Weidenkaff, F. 2019. “Do youth employment programs improve labor market outcomes? A quantitative review", in World Development, Vol. 114, pp. 237-253.

[31]Viegelahn, C. 2019. “Foreign trade barriers and jobs in global supply chains", in International Labour Review, Vol. 158, No. 1, pp. 137-167.

[32]Luxembourg Income Study (LIS). 2019. Luxembourg Income Study database. Available at:www.lisdatacenter.org

[33]Morsy, H.; Mukasa, A. 2019. Youth jobs, skill and educational mismatches in Africa, Working Paper Series No. 326 (Abidjan, African Development Bank

[34]Morsy, H.; Mukasa, A. 2019. Youth jobs, skill and educational mismatches in Africa, Working Paper Series No. 326 (Abidjan, African Development Bank

[35]Morsy, H.; Mukasa, A. 2019. Youth jobs, skill and educational mismatches in Africa, Working Paper Series No. 326 (Abidjan, African Development Bank)

[36]UNESCO Institute for Statistics (UIS). 2019. Database. Available at: #"https://www.businessinsider.com/labor-market-charts-show-bad-march-jobs-report-coronavirus-outlook-2020-4">https://www.businessinsider.com/labor-market-charts-show-bad-march-jobs-report-coronavirus-outlook-2020-4

[42]https://www.businessinsider.com/labor-market-charts-show-bad-march-jobs-report-coronavirus-outlook-2020-4

[43]https://www.businessinsider.com/labor-market-charts-show-bad-march-jobs-report-coronavirus-outlook-2020-4

[44]Смоленцева Е.В. Сущность и социально-экономические последствия безработицы // Успехи соврем. науки. – 2016. – Т. 2, № 9. – С.117-118

[45]Бахтерова Е.В. Государственное регулирование рынка труда / Е.В. Вахтерова, И.В. Гоман // Вестн. Самарского гос. ун-та. – 2014. - № 8. – С. 168-171

[46]Оценка  Всемирного банка на основе базы данных HSE-RLMS.

[47]РосстатиHaverAnalytics.

[48] По аналитическим данным  Росстата и Всемирного банка

[49]Источник: Росстат и Всеммирный Банк: динамика пенсий и располагаемых доходов скорректирована на выплату в январе 2017 года.

[50] Источник: Росстат

[51]Маркин М. Как самозанятые ищут своих заказчиков, а компании подбирают себе фрилансеров: эмпирический анализ рынка удаленной работы в современной России / М.Маркин, Е.Назарбаева // Вестник общественного мнения: Данные. Анализ. Дискуссии. - 2014. - N 1-2. - С.96

[52]Малышев Е.А. Способы защиты национального рынка труда // Право и управление. XXI век. - 2017. - N 8. - С.54

[53]О состоянии и прогнозе развития рынка труда и занятости населения Российской Федерации (2006-2017 гг.) / В.Н.Бобков и др. // Уровень жизни населения регионов России. - 2015. - N 1. - С.8

[54]Пансков В.Г. Налоговые инструменты регулирования рынка труда // Финансы. - 2018. - N 3. - С.29