Баланс сил в Азиатско-Тихоокеанском регионе в начале XXI века

Баланс сил в Азиатско-Тихоокеанском регионе в начале XXI века

Содержание

Введение

Глава 1. Неореализм как исходная методология. Особенности применения методов исследования в рамках неореализма

1.1 Неореализм в международных отношениях

.2 Теория комплексов региональной безопасности. Особенности и техники анализа

.3 Дилемма безопасности. Теория и современное применение в рамках неореализма

.4 Баланс сил. Концептуализация в рамках неореализма. Соотношение баланса сил и дилеммы безопасности

Глава 2. АТР как комплекс безопасности. Структура баланса сил в регионе: стратегии США и Китая

2.1 Азиатско-Тихоокеанский регион как комплекс безопасности

.2 Ретроспектива баланса сил в Азиатско-Тихоокеанском комплексе безопаности: подходы США и Китая

.2.1 Ретроспектива стратегии КНР в АТР

.2.2 Ретроспектива стратегии США в АТР

.2.3 Особенности баланса сил в АТР в начале XXI века

2.3 Анализ доктрин

2.3.1 Анализ официальных внешнеполитических стратегий США

2.3.2 Официальная стратегия КНР в АТР

.4 Ловушка Фукидида. Описание концепта. Ловушка Фукидида в АТР в XXI веке

Глава 3. «Дилемма безопасности» в АТР. Структурные изменения в балансе сил. Анализ «точек напряженности»

3.1 Точки напряженности в Азиатско-Тихоокеанском комплексе безопасности

.1.1 Южно-Китайское море

.1.2 Восточно-Китайское море

.1.3 Корейская проблема

.1.4 Тайваньская проблема

3.2 Выводы по точкам напряженности комплекса безопасности

.3 Эволюция баланса сил в АТР. Резюме

.4 Сценарии развития

Заключение

Список литературы

Введение

Актуальность

В течении последних десятилетий Азиатско-Тихоокеанский регион (АТР), а именно его азиатская составляющая, динамично развивается. Данный регион обладает уникальными людскими и разнообразными природными ресурсами, а также выгодным географическим положением, которое обеспечивается прохождением важных морских торговых путей, соединяющих разные части света. Ввиду этого, АТР приковывает к себе повышенное внимание акторов на международной арене. Это приводит к повышению статуса Азиатско-Тихоокеанского региона в мировом балансе сил. Сегодня происходящие в АТР процессы в сфере безопасности являются важными составляющими как внешнеполитических стратегий ключевых акторов на международной арене и повестки дня СМИ. Особого внимания в Азиатско-Тихоокеанском регионе заслуживают стратегии США и КНР. Российская Федерация, хотя и заявляет об активном вовлечении в АТР, существенно утратила свое влияние в данном регионе по сравнению с советским периодом. По этой причине, основные процессы в сфере распределения баланса сил региона происходят между Вашингтоном и Пекином. Причем в настоящий момент политическая напряженность между данными акторами усиливается, что приводит к негативным последствиям для архитектуры безопасности всего региона.

Важно заметить, что такая тенденция наблюдалась не всегда. После окончания холодной войны и развала биполярной системы мирового порядка регион не характеризовался такой активной вовлеченностью акторов мировой политики. АТР, фактически, находился под господством единственной на тот момент мировой сверхдержавы - США. Тем не менее, на момент конца 2016 года баланс сил в регионе претерпел изменения.

Ввиду этого, исследовательский вопрос данного исследования будет следующий: каким образом изменился баланс сил в Азиатско-Тихоокеанском регионе в начале XXI века?

В качестве проблемы исследования можно выделить следующее:

В Азиатско-Тихоокеанском регионе в начале XXI века происходят сложные процессы изменения политической и экономической мощи государств. Это влияет на баланс сил в регионе и вызывает неопределенность в системе отношений между государствами.

Объект исследования: баланс сил в АТР;

Предмет исследования: изменение баланса сил в АТР в начале XXI века.

Цель исследования: определение ключевых изменений в балансе сил в АТР в начале XXI века.

Для достижения поставленной цели исследования предполагается решить следующие задачи:

.Рассмотреть ключевые теоретические аспекты концепции баланса сил;

.Рассмотреть ключевые теоретические аспекты концепции дилемма безопасности;

.Дать описание ситуации в Азиатско-Тихоокеанском регионе с позиции теории комплексов региональной безопасности;

.Изучить основные процессы и события, произошедшие в АТР в начале XXI века и повлиявшие на изменение структуры баланса сил;

.Определить ключевые проблемы в сфере безопасности АТР в XXI веке;

.Проанализировать стратегии США и Китая в сфере обеспечения безопасности региона;

.Описать отношения США и Китая в АТР;

.Выявить основные направления в изменении структуры баланса сил в АТР в начале XXI века.

Гипотеза исследования:

Ключевыми изменениями в балансе сил в АТР в начале XXI века является усиление влияния Китая и снижение роли США, в результате чего между ними растет напряженность и возникает феномен дилеммы безопасности.

Что касается хронологических рамок работы, то они охватывают период с начала 1990-х годов вплоть до настоящего времени.

Методология:

Методологической базой данного исследования станет неореализм в международных отношениях. Использование данной методологии обусловлено спецификой подхода к изучению происходящих в АТР процессов в сфере изменений баланса сил.

Важным дополняющим элементом дизайна исследования станет теория комплексов региональной безопасности (ТКРБ), разработанная в рамках Копенгагенской школы МО. Это позволит обеспечить связь данного исследования с другими, расширить перечень инструментов для анализа и конкретизировать ключевые сферы исследования. Кроме того, применение данной теории способствует теоретической актуальности данного исследования, позволяя совмещать глобальный уровень анализа, характерный для неореализма, с региональным.

Что касается методов исследования, в данном исследовании используются следующие инструменты анализа:

●Концепция ловушка Фукидида;

●Теория комплексов региональной безопасности и концепция секьюритизации;

●Ивент-анализ;

●Case study;

Использование данных методов исследования требует широкого подкрепления теоретической и эмпирической базами. Основы теоретической базы подробно изложены в Главе №1 в виде обзора научной литературы.

В отношении источников эмпирических данных следует обозначить ряд категорий: во-первых, важную роль в исследовании играет анализ официальных документов, отражающих внешнеполитические векторы реализации стратегий США и Китая, а именно - их военные доктрины.

Ввиду специфики темы исследования и использования ивент-анализа, эмпирическая база будет по большей части формироваться исходя из информации в открытых источниках, которая будет структурирована и использована под необходимые части анализа. При поиске информации будут использоваться СМИ, специализирующиеся на освещении событий в Азиатско-Тихоокеанском регионе. Это новостные агентства NewsAsia Channel (специализируется на освещении событий в АТР); AsiaTimes Online (общественно-политическое интернет-издание, публикующее политические и экономические новостные и обзорные материалы «с азиатской точки зрения»); авторитетные мировые новостные агентства (Aljazeera, BBC, CNN, Reuters, RT), а также отечественные медиа ресурсы (Коммерсантъ, РБК, Российская газета, Известия), печатные СМИ (WSJ, NYT, TWP, The Times, The Daily Telegraph), а также журналы (Foreign Affairs, World Politics и Foreign Policy).

Более того, крайне важным является рассмотрение и анализ материалов по Азиатско-Тихоокеанскому, публикуемых крупнейшими мировыми аналитическими центрами (Brookings Institution, Council on Foreign Relations, International Institute for Strategic Studies, Carnegie Endowment). Как было сказано ранее, методологическим базисом исследования станет неореализм. Ввиду этого, отбор и структуризация информации в качестве эмпирической базы будет проводиться в рамках данной парадигмы.

Структура работы:

Работа состоит из введения, трех глав, заключения, списка литературы и источников, а также приложений.

В Главе №1 проводится теоретический анализ парадигмы неореализма и его значимости в современной науке о международных отношениях, а также рассмотрение основ теории комплексов региональной безопасности (ТРКБ). Также, данная глава включает анализ таких концепций как баланс сил и дилемма безопасности.

В Главе №2 теоретические основы применяются к политической практике. Глава включает в себя описание Азиатско-Тихоокеанского региона с позиции ТРКБ, а также рассматривает стратегии США и Китая в регионе через неореализм, их ретроспективу и современные отношения на предмет эволюции баланса сил. Кроме того, в данной главе рассматривается концепция ловушки Фукидида, которая способствует описанию современного этапа становления баланса сил в регионе.

В Главе №3 изучаются точки напряженности АТР, выявленные при использовании ТРКБ. Исследование точек напряженности на предмет установления феномена дилеммы безопасности происходит на основе ивент-анализа.

Положения, выносимые на защиту:

. На сегодняшний день Азиатско-Тихоокеанский регион является актуальным объектом для исследования в сфере науки о международных отношениях. Данный регион характеризуется интенсивными процессами в сфере безопасности, а также ростом его стратегической значимости. В настоящий момент, ключевыми акторами, влияющими на развитие АТР, являются США и Китай. Особенность анализа АТР в данном исследовании определяется применением теории комплексов региональной безопасности, которая формирует базу исследовательского дизайна для выявления эволюции баланса сил.

. В рамках исследования баланса сил в Азиатско-Тихоокеанском регионе было установлено, что за последние десятилетия его структура претерпела существенные изменения. Китай, по причине роста потенциала, стал играть более существенную роль в развитии региона, что позволило ему расширить сферу своих интересов. США, занимавшие на протяжении продолжительного времени лидирующие позиции в архитектуре безопасности АТР, сталкиваются с растущими амбициями Китая, что вынуждает их реагировать, внося изменения в структуру баланса сил региона.

. Попадание США и Китая в ловушку Фукидида приводит к возникновению интенсивной дилеммы безопасности в структуре баланса сил региона, что подтверждается проведенным анализом точек напряженности в АТР. Вероятность возникновения вооруженного конфликта между США и Китаем невелика, однако расширение военного представительства данных акторов приводит к росту напряженности, что осложняет процесс дипломатического урегулирования существующих в регионе конфликтов.

Глава 1. Неореализм как исходная методология. Особенности применения методов исследования в рамках неореализма

1.1Неореализм в международных отношениях

События XX века способствовали активному изучению специфики отношений между государствами на мировой арене. С момента основания первой кафедры международных отношений в Уэльском университете в 1919 году появилось большое количество подходов и способов изучения данной предметной области. К началу XXI века закрепились несколько ключевых парадигм, исходя из которых строится анализ и изучение международных отношений (МО): реализм, либерализм, конструктивизм.

Исследовательский дизайн данной ВКР будет основан, главным образом, на базе реализма и его современной разновидности - неореализма.

Одним из основателей и наиболее значимых исследователей в области реализма в международных отношениях стал американский профессор немецкого происхождения Г. Моргентау. Работа Моргентау Politics Among Nations, написанная в 1948 году, стала отправной точкой для развития реализма как фундаментальной концепции изучения международных отношений. В данной работе Моргентау сформулировал шесть постулатов школы реализма:

.Политика и международные отношения находятся под воздействием законов, выведенных из неизменной и худшей стороны человеческой природы.

Впоследствии в науке о МО данный пункт будет трактоваться как анархическая структура международных отношений.

.В основе политических действий акторов может быть заложена моральная сторона;

.Реализм описывает мировую структуру и международные отношения в терминах силы и власти;

.Ни одно государство (актор) не обладает уникальными правами в международных отношениях на определение характера действий других акторов;

.Единственным уникальным и обоснованным является определение интересов государств в терминах власти и силы;

.Политическая сфера государств автономна.

Таким образом, согласно данным пунктам, основным критерием для изучения международных отношений с позиции классического реализма является власть или сила, которые определяют интересы государств и формируют их стратегии по отношению к своей роли в мировом балансе сил. Но главная цель стратегии - максимизация власти через силу: международная политика, подобно любой другой политике, есть борьба за господство; какой бы ни была конечная цель международной политики, ее непосредственной целью всегда является власть.

Разумеется, в процессе развития науки о международных отношениях стали обособляться и развиваться новые направления, основанные на классических идеях Моргентау. Кроме того, события XX века располагали к формированию разнообразных точек зрения на политические процессы в сфере МО, такие как, например, Холодная война. Данный период стал основой для формирования школы неореализма в сфере МО. Особый вклад в данное направление внес Кеннет Уолтц в работе Theory of International Politics. В отличии от Моргентау, неореализм Уолтца предполагал появление на международной арене в качестве ключевых игроков не только государства, но и других, негосударственных акторов, способных отстаивать собственные интересы, реализуя конкретную стратегию. Такими негосударственными акторами могли бы стать различные союзы и объединения государств. Помимо этого, Уолтц в работе The Origins of War in Neorealist Theory описал крайне важную идею, согласно которой стремление государств к обеспечению безопасности в анархической реальности является рациональным решением и направлено на максимизацию власти, чтобы создать прообраз иерархии, во главе которой должен стоять гегемон, на которого обращается вся анархическая структура.

Данная идея послужила основой для разделения реализма по характеру действий, присущим акторам. Так появились концепции наступательного и оборонительного реализма. Автором наступательного реализма является Джон Миршаймер. По его словам, наступательный реализм рассматривает власть в качестве движущей силы поведения государств в условиях анархии международной системы. Государства готовы использовать любую возможность, чтобы увеличить свою мощь и влияние в мире. Это необходимо для того, чтобы, во-первых, не попасть в зависимость от других, а во-вторых, подчинить своему влиянию максимально возможное число государств в мире. В качестве главной цели любого государства на международной арене представители наступательного реализма видят полную гегемонию в мире, что, по их мнению, обеспечивало бы государству-гегемону максимально достижимый уровень безопасности.

Что касается оборонительного реализма, то его сторонники, особенно Б. Миллер, считают целесообразным выделить объект исследования в виде стремления к относительному, а не абсолютному силовому превосходству, в основе которого находится идея о выживании в анархической реальности.

Мнений по поводу объекта исследования реалистов (помимо государств) существует весьма немалое количество. Французский исследователь в сфере МО Ф. Константэн полагал, что объект исследования международных отношений не зафиксирован реализмом и меняется в зависимости от исходной ситуации, в которых оказываются те или иные акторы в конкретный момент. В свою очередь, другой французский политолог Раймонд Арон исходил из того, что основой для анализа должны являться экономические, географические, демографические и внутриполитические факторы как некий единый комплекс данных для анализа.

Тем не менее, исходя из анализа всех перечисленных концепций, становится очевидно, что ключевое значение все авторы придают анализу глобального уровня международных отношений. Тем не менее, после окончания Холодной войны региональные конфликты и новые акторы, выходящие на лидирующие позиции на мировой арене, стали более актуальными темами для исследований в сфере МО. Это позволяет сделать вывод о том, что концепции, направленные на изучение лишь глобального уровня международных отношений, становятся менее подходящими и требующими совершенствования для анализа региональных процессов.

1.2Теория комплексов региональной безопасности. Особенности и техники анализа

Одной из концепций, которая в равной степени включила в себя эффективное взаимодействие между региональными и глобальными уровнями международных отношений, стала теория комплексов региональной безопасности (ТКРБ), авторами которой являются основатели Копенгагенской школы международных отношений Барри Бузан и Оле Вевер. По мнению данных авторов, фундаментом в международных отношениях является структура безопасности, формируемая между так называемыми комплексами безопасности. Именно уникальное сочетание двух уровней анализа: глобального и регионального, делает данную концепцию крайне актуальной. Авторы убеждены, что на стратегию выживания и, как следствие, обеспечения безопасности государства одинаково важно влияют как глобальные, так и региональные процессы. Областью исследования Копенгагенской школы является изучение международных отношений (МО) на региональном уровне через призму региональных процессов. Возникновение концепции связывают с изданием в 1991 году книги «People, States and Fear: An Agenda for International Security Studies in the Post Cold War Era» профессора Уорикского университета Барри Бузана. Помимо Б. Бузана, ключевыми специалистами копенгагенской школы МО являются профессор Копенгагенского университета Оли Вевер и профессор Гронингенского университета Яап де Уайлд. Основой для дальнейшего развития Копенгагенской школы послужило написание совместной работы трех специалистов - «Security: A New Framework for Analysis» в 1998 году. В ней авторы разворачивают концепцию комплексов безопасности, которая стала основой для создания «теории комплексов региональной безопасности», изложенной в книге Б. Бузана и О. Вевера «Regions and Powers: The Structure of International Security», изданной в 2003 году.

Согласно методологии ТКРБ существует четыре уровня анализа:

●Изучение отношений между странами региона (State-to-state relations);

●Взаимодействие региона с соседними регионами (The regions interaction with neighbouring regions);

●Роль мировых держав в регионе (соотношение между региональной и глобальной структурами безопасности) (The role of global powers in the region);

●Определение внутренней уязвимости, слабых точек в области безопасности у стран региона (Domestically in the states of the region, particularly their domestically generated vulnerabilities).

Также необходимо зафиксировать связь между ТРКБ и парадигмой неореализма. Согласно Б. Бузану, изучение международных отношений должно происходить на основе анархичности мировой системы, а также в терминах власти. Данная теория не является исключением, и неслучайно, что основным аспектом применения ТКРБ является структура безопасности. Тем не менее, Б. Бузан четко фиксирует, что в нынешних условиях усложнения мирового порядка и характера взаимоотношений между акторами изучение безопасности является сложным процессом. Ввиду этого, Бузан приходит к необходимости создания системы комплексов безопасности, которые представляют собой группу из государств, чьи процессы, связанные с выживанием в условиях анархической реальности, настолько взаимосвязаны, что они не могут быть рассмотрены по отдельности. Помимо этого, структура безопасности региона и акторов может формироваться не только из дихотомии дружба-враждебность, но также и дополняться рядом факторов как регионального, так и глобального характера. Изучение такой сложной структуры как комплекс безопасности требует применения вспомогательных техник. Одной из таких техник стала секьюритизация: «дискурсивный процесс, посредством которого в политическом пространстве формируется восприятие того или иного фактора в качестве значимой угрозы, а также понимание необходимости по принятию срочных исключительных мер по ее разрешению и выражается соответствующий призыв».

Поэтому следует подчеркнуть, что в основе анализа в рамках ТРКБ через секьюритизацию лежит совмещение неореализма и конструктивизма. Их совместное использование позволяет сделать более содержательные и точные выводы при исследовании таких сложных понятий как структура безопасности и комплекс безопасности.

В настоящий момент использованием ТРКБ занимается и ряд отечественных специалистов в сфере МО, таких как С.В. Михневич и А. Д. Воскресенский.

Воскресенский в своей работе «Большая Восточная Азия»: мировая политика и региональные трансформации наглядно представил применение ТРКБ к региону Большая Восточная Азия. В ней автор выделил ключевые предпосылки к формированию структуры безопасности региона, а также продемонстрировал преимущества применения ТРКБ, так как смог включить в работу как глобальные, так и региональные процессы, влияющие на региональную безопасность.

Что касается Михневича, то его работа Китайский фактор во внешней политике США в АТР изучает политику США по отношению к Азиатско-Тихоокеанскому региону (АТР). Автор показывает пример вовлечения глобального уровня (США как сверхдержавы) в региональный уровень (в дела АТР).

Данные работы показывают устойчивую взаимозависимость глобального и региональных уровней международных отношений. Примечательно, что именно данный регион - АТР, является предметом исследования при помощи теории региональных комплексов безопасности. Также примечательно, что исходной парадигмой исследования является неореализм.

Теперь перейдем к обзору основных концептов, вокруг которых будет построен наш анализ.

1.3Дилемма безопасности. Теория и современное применение в рамках неореализма

На основе анализа источников, изучающих международные отношения с помощью концепта дилемма безопасности, можно выделить следующие определения данного понятия.

Барри Позен (профессор MIT, эксперт в области Security Studies):

Действия по усилению собственной безопасности вызывают реакции, приводящие к меньшей безопасности.

Ганс Моргентау (классическая школа реализма):

«Дилемма безопасности возникает потому, что государство воспринимает меры защиты другого государства как угрозу своей безопасности и реагирует соответствующим образом».

Джон Герц (политолог, профессор):

Стремление обезопасить себя от внешнего нападения побуждает к присвоению большей власти, чтобы избежать власти других. Эти действия, в свою очередь, делают других уязвимыми и побуждают готовиться к худшему. В результате никто не чувствует себя в абсолютной безопасности в конкурентном мире. Возникает порочный круг накопления безопасности и власти.

Пол Роу (Центральный Европейский университет):

составляющих концепта дилемма безопасности

●Неразличимость намерений нападения или защиты сторон;

●Склонность участников конфликта допускать худший сценарий развития событий;

●Уменьшение неопределенности конфликтной ситуации преимуществами внезапных наступательных действий;

●Допущение худшего сценария развития событий провоцирует динамику акций и реакций;

●Непредсказуемые последствия действий по обеспечению безопасности участников конфликта.

Кен Бут (политолог, Уэльский университет):

«Неопределенность в условиях анархической реальности, при которой между государствами может возникнуть силовой конфликт, даже в том случае, если они не имеют злокачественных намерений в отношении друг друга».

Кен Бут (более позднее и развернутое):

«Неизбежная необходимость выбора модели отношений с другим государством: на основе сотрудничества, соперничества или конфронтации, причем этот выбор осложняется тем, что его приходится осуществлять в условиях недостаточной или неполной информации о намерениях другой стороны, что потенциально может привести обе стороны к конфронтации друг с другом, увеличению военных расходов и в худшем случае к войне».

Фактически, главная идея, которая проходит через все данные определения, заключается в следующем: тенденция к увеличению собственной безопасности провоцирует обратную реакцию. Так как весомого отличия среди всех определений обнаружено не было, то за основу в данной работе будет принято определение, данное Г. Моргентау.

В XX веке дилемма безопасности применялась для описания характера действий государств в условиях «Холодной войны». Здесь мы вновь обращаемся к К. Уолтцу, так как неореализм является основным направлением в разработке данной концепции. Попадая в ситуацию анархической реальности, враждующие блоки в сфере обеспечения собственной безопасности выбирали из ряда альтернатив те варианты, которые создавали противоположный эффект - провоцировали новую напряженность в отношениях. Это все больше и больше усугубляло ситуацию, доводя до пика кризис отношений. Важно отметить, что работа по обеспечению безопасности велась без учета того, что эти процессы приведут к созданию новых угроз.

Парадоксально, но ситуация, при которой государства находились в состоянии постоянного наращивания своего потенциала, можно обозначить как баланс сил, в рамках которого ни одному актору не выгодно нарушать устоявшийся процесс. Впоследствии, данное понятие было пересмотрено и С. Уолт предложил дополнить данную концепцию и изменить баланс сил на баланс угроз, где противостоять друг другу могли не только сами государства, но союзы и альянсы, главным образом - для собственного выживания в борьбе с превосходящим по силе актором.

В XXI веке к разрешению дилеммы безопасности подошли путем создания новых международных институтов, призванных решать возникающие споры коллективно, руководствуясь нормами международного права. Именно данную позицию стремился отстаивать Пол Роу в работе Ethnic Violence and the Societal Security Dilemma, а также ее поддержали такие сторонники неолиберализма как Джозеф Най и Джон Айкенберри, М. Гленнон. Тем не менее, в условиях реализма данная система не может решить все происходящие конфликты, что приводит к актуализации дилеммы безопасности для понимания ряда происходящих событий на мировой арене с точки зрения реализма и неореализма.

Дальнейшее развитие реализма и дилеммы безопасности стали неразрывно связаны с новыми направлениями данной школы, а именно: наступательный и оборонительный реализм, которые были описаны ранее и сыграли важную роль в становлении концепции дилеммы безопасности.

Как было сказано ранее, основной вклад в развитие наступательного реализма внес Джон Миршаймер. Идея о силовом и относительном превосходстве создавала площадку для развертывания «дилеммы безопасности» как комплекса действий в стратегиях государств. Согласно Гленну Снайдеру, именно такое разделение в характере действий акторов послужило важным этапом в изменении структуры безопасности. Актор сам решает, какая цель стоит перед ним - стремление к гегемонии или к выживанию. Именно это Снайдер принимает за абсолютное и относительное превосходство. Согласно автору, между наступательными и оборонительными стратегиями существуют определенные точки баланса, в которых акторы находятся в приблизительно равных условиях. Тем не менее, ситуация статус-кво в определенный момент может нарушаться, так как наступление или оборона будут выглядеть более выгодными для акторов. Такая ситуация перерастает в баланс угроз.

В отношении дилеммы безопасности между сторонниками оборонительного и наступательного реализма существует важное расхождение. Для оборонительного реализма само наличие дилеммы безопасности не обязательно приводит к повышению конфронтации в международных отношениях. Наиболее мощные в экономическом и военном отношении государства совершенно не обязательно будут стремиться к грубому применению силы для достижения гегемонии в мире, потому что это могло бы привести к объединению более слабых государств в оборонительные альянсы против усиливающегося гегемона. Сторонники «оборонительного» реализма не считают анархию в международных отношениях непреодолимой и сам феномен безопасности рассматривают как понятие относительное, а не абсолютное, обусловленное силовым превосходством. Поэтому длительные периоды стабильности и сотрудничества между государствами вполне достижимы и реальны.

Для наступательного реализма такие периоды не могут существовать, поскольку в условиях анархической реальности необходимо использовать все возможности для наращивания собственной силы, так как объединение слабых против сильного (гегемона) может произойти не из-за его агрессивных действий, а по причине стремления такого объединения возвыситься во главе мирового порядка. Здесь особую роль играет идея неореализма о том, что акторами в международных отношениях могут становиться не только сами государства, но и их союзы.

Ранее упомянутый Снайдер стремился выстроить свою гипотезу на основе трудов Роберта Джервиса. Согласно работе Джервиса Cooperation under the Security Dilemma, существуют определенные сценарии, которые возникают в условии дилеммы безопасности. В тоже время, важными допущениями являются: сложность отличить наступательный и оборонительный характер действий актора и неизменность характера действий с течением времени.

Сценарии:

.Очень интенсивная: неотличимость наступательного и оборонительного поведения, при котором наступательное обладает преимуществом. В такой ситуации весьма вероятно начало гонки вооружений, что будет препятствовать созданию почвы для сотрудничества.

.Интенсивная: неотличимость наступательного и оборонительного поведения, однако в данном случае преимущество у оборонительного. В такой ситуации процесс укрепления собственной безопасности безопаснее как для самого актора, так и для его соседей.

.Не интенсивная: наступательное и оборонительное поведение отличимы. Наступательное имеет преимущество. Ситуация является безопасной, однако возможна конфронтация в будущем.

.Отсутствие интенсивности: преимущество оборонительного поведения в условиях отличимости от наступательного. Конфликты практически невозможны и затраты на оборону снижаются.

Еще одним этапом в разработке концепции дилеммы безопасности стала идея о спирали действие-противодействие. Согласно работе Джервиса, а также дальнейшему развитию его идей Чарльзом Глейзером, который стремился расширить заложенные Джервисом положения, спираль может раскручиваться двумя или несколькими государствами таким образом, что каждое из них, затрачивая все большие усилия и суммы на оборону, не повышает уровень своей безопасности, а возможно даже снижает его. Динамика событий увеличивается, но защищенность остается прежней либо даже уменьшается. Все это увеличивает непредсказуемость и неопределенность (стихийность) внешней среды для каждого государства. Парадокс сводится к тому, что чем больше государство укрепляет свою безопасность военными методами, тем меньше оно ей обладает. В итоге это может привести к превентивной войне.

Превентивная война является связующим звеном между данной теорией и теорией сдерживания/обороны. Согласно Полу Хуту, дилемма безопасности может возникать в рамках стратегии, направленной на сдерживание одного государства другим (или союзов/ом) государств):

прямое сдерживание (предотвращение войны на собственной территории);

расширенное сдерживание (предотвращение войны на территории другого государства);

Таким образом, концепция дилеммы безопасности предполагает развернутое описание событий на мировой арене с учетом разделения характера поведения акторов на агрессивный и пассивный. Более того, существует ряд подходов, которые позволяют моделировать ситуации под разным углом.

Стоит добавить, что данная концепция оказалась весьма успешной в применении и стала использоваться не только в рамках реализма, но и в рамках либерализма и конструктивизма. Либеральная школа настаивает на позиции, согласно которой дилемма безопасности складывается в рамках негосударственных и надгосударственных объединений, которые придерживаются коллективного процесса и подхода к решению проблем. Согласно либерализму, дилемма безопасности возникает из-за недостаточной степени мировой демократизации. Данный феномен перестанет существовать, когда процессы демократизации пройдут по всему миру, что будет способствовать росту благосостояния и всестороннему развитию. Ведь в рамках либерализма не подразумевается противостояние между демократическими странами, а приоритет всегда у международного права и экономического сотрудничества. Таким образом, различие между либеральной школой и школой реалистов в отношении дилеммы безопасности находится в фундаментном основании каждой школы.

Место между реализмом и либерализмом в отношении дилеммы безопасности занимает конструктивизм, главным представителем которого является А. Вендт. Конструктивисты полагают, что основной причиной дилеммы безопасности являются различия в идентичности государств. Чем выше сходство в таких аспектах как политический курс, экономика, культура, идеология, этнография, тем ниже вероятность обострения дилеммы безопасности. И кроме того, идентичность имеет тенденцию к изменению, что также приводит к разобщению между странами. А это существенным образом влияет на дилемму безопасности.

Можно отметить, что основная литература, посвященная концепту дилемма безопасности, написана еще в XX веке. Это связано с тем, что после развала СССР и окончанием Холодной войны фокус внимания исследователей стал переключаться на более современные концепции, описывающие сложившуюся структуру международных отношений с однополярным мироустройством, а дилемма безопасности была забыта. Тем не менее, в настоящий момент мировой порядок и международные отношения характеризуются уже не однополярностью, а многополярностью. Появляются новые акторы, которые становятся региональными сверхдержавами и могут оказывать существенное воздействие на баланс сил на уровне региона. Это делает актуальным изучение и применение теории комплексов региональной безопасности, а также возрождает интерес к применению на региональном уровне концепта дилеммы безопасности для анализа возможного столкновения интересов между мировой и региональной сверхдержавами в контексте оборонительного и наступательного реализма (для обеспечения абсолютной или относительной безопасности). В случае данной работы такими акторами являются США и Китай в рамках Азиатско-Тихоокеанского региона.

1.4Баланс сил. Концептуализация в рамках неореализма. Соотношение баланса сил и дилеммы безопасности

Баланс сил является одним из основных принципов, на котором базируется школа неореализма. Основной вклад в развитие данной концепции внесли основатель школы реализма Г. Моргентау в своей теории объединений и союзов, а впоследствии его идеи в полной мере продолжил основатель неореализма Кеннет Уолтц. Исходя из состояния анархической реальности, главной задачей государств было и остается стремление к выживанию. Тем не менее, реализм и неореализм уделяют существенное внимание акторам, которые значительно превосходят по силе остальных, что приводит к их столкновению в борьбе не только за выживание, но и за гегемонию. Согласно Уолтцу, в этот процесс включаются и прочие акторы, которые значительно уступают по силе, однако присоединение к одной из сторон в качестве союзника, что существенно повышает их шансы на выживание и безопасность.

Эта идея получила закрепление у А. Органски в его теории распределения мощности, согласно которой идеологические и политические процессы между сильным и слабыми государствами позволяют образовывать союзы, необходимые для усиления позиций гегемона в борьбе с другими силами на мировой арене. Такие союзы существуют продолжительный отрезок времени и являются важной составляющей для поддержания системы гегемонии актора, вокруг которого происходит объединение. По этой причине образуются так называемые полюса и, как следствие, полярность в международных отношениях. Конкретные акторы становятся центрами силы и влияния, в то время как остальные отстраняются от принятия решений, так как на первый план выходят интересы наиболее сильного актора. Тем самым, наличие такой полярности образует баланс сил, при котором стороны противостояния (полюсы) находятся в состоянии постоянной напряженности и каждая сторона может нарушить сложившийся баланс сил, избавив себя от внешних угроз в борьбе за выживание или гегемонию. Именно базовая идея борьбы за власть или выживание, по словам Г. Моргентау, находится внутри образующихся союзов между акторами. Нарушение же сложившегося баланса возможно только при наличии достаточно явной силовой асимметрии с явным превосходством одного полюса над другим. Важным отличием идей Г. Моргентау от А. Органски является то, что союзы акторов не являются долговечными и направлены лишь на наступательный характер борьбы с конкретной угрозой. После этого поддержание такого союза становится нецелесообразным, так как возможно возрастание угроз уже внутри самого союза. Органски также обращает внимание на то, что баланс сил при гегемонии одного конкретного актора должен поддерживаться при помощи идеологического и политического союза, чтобы в дальнейшем оборонять собственный установленный мировой порядок.

Таким образом, баланс сил обращает внимание на характер стратегий акторов в рамках реализма: наступательный или оборонительный. Собственно, сама возможность изменения баланса сил при нарушении статус-кво возможна лишь при очевидном характере наступательного реализма одной из сторон. Более того, в данном случае видна очевидная связь между балансом сил и «дилеммой безопасности». Как было сказано ранее, «дилемма безопасности» может представлять процесс, в рамках которого между акторами будет достигнут определенный уровень статус-кво, нарушать который фатально как для одной, так и для другой стороны. «Дилемма безопасности» допускает рост уровня напряженности, но в такой ситуации вероятность открытого конфликта крайне мала.

Баланс сил выходит за пределы «дилеммы безопасности» и представляет ситуацию, при которой конфликт более вероятен за счет превосходства одной из сторон над другой. Нарушение баланса сил может привести к усилению одной стороны при обязательном ослаблении другой, что увеличивает силовую асимметрию во взаимоотношениях между полюсами. В этом случае «дилемма безопасности» оказывается частным случаем в рамках концепции баланса сил, согласно которой находящийся на определенном уровне статус-кво (или, согласно Стефану Уолту, баланс угроз) не выгодно нарушать ни одной из сторон, так как это не увеличит и не ослабит силу другого, а приведет к взаимным фатальным потерям.

Таким образом, ситуация, при которой баланс сил будет представлять собой симметрию в международных отношениях, которая позволит говорить о стабильности системы в целом, в условиях неореализма всегда будет являться «дилеммой безопасности».

Важной особенностью концепции баланса сил является ее использование преимущественно на глобальном уровне, на котором государства вовлечены в борьбу за глобальную гегемонию. Тем не менее, в нынешней международной ситуации изучение баланса сил является актуальным и на уровне региональных взаимоотношений между акторами, а именно конкуренции за региональное господство. Данный феномен объясняется тем, что нынешнее мироустройство представляет собой многополярность. Безусловно, тенденция к мировой гегемонии сохраняется и является важнейшей целью в борьбе акторов за выживание. Но рост потенциалов одних акторов по сравнению с другими приводит на уровне регионов к укреплению роли региональных сверхдержав в условиях многополярности. Причиной этого является как крах биполярной системы в связи с окончанием Холодной войны, так и невозможность существования однополярной системы мира из-за восприятия такой системы рядом акторов как угрозы собственному существованию. По словам Д. Миршаймера, именно такие структурные изменения в характере устройства мировой системы безопасности создают потребность акторов приспосабливаться к новому порядку. Акторы были вынуждены найти выход из однополярной системы и создать некий противовес для обеспечения собственной безопасности, в котором бы участвовала целая группа акторов. В результате, такими противовесами стали региональные сверхдержавы.

Особая роль в создании такого противовеса в условиях баланса сил отводится учреждению и поддержанию союзов и объединений вокруг региональной сверхдержавы. Именно коллективное восприятие и конкретизация угрозы создают, по словам Стефана Уолта, ситуацию, при которой акторы совместно стремятся уменьшить свою уязвимость, сплотившись вокруг наиболее сильного из них. Такой тип объединения носит название bandwagon. Данная стратегия является приоритетной в том случае, если изначальная цель акторов - оборонительная. Что касается наступательной, то здесь применяется другой способ создания союзов - powerplay, целью которого для другой региональной сверхдержавы является возможность переманить на свою сторону и получить поддержку актора в обмен на защиту и прочие выгоды от взаимного сотрудничества.

Возвращаясь к теме многополярности мировой системы, стоит подытожить, что главным критерием образования такой системы становится потребность в собственной безопасности у ряда акторов в пределах одного региона, за счет чего их союз становится реальным противовесом существующей угрозе. Важно отметить, что именно оборонительные цели вложены в основу действий акторов по созданию союза. Тем не менее, ядром такого объединения должен выступать актор, чей силовой потенциал превышает все остальные.

Подводя итог теоретической основе данного исследования, стоит выделить основные моменты, которые далее будут составлять основу практической части работы.

В первую очередь, необходимо зафиксировать, что основным фундаментом исследования в позиции неореализма является совмещение глобального и регионального уровней анализа системы международных отношений при изучении структуры и эволюции баланса сил в Азиатско-Тихоокеанском регионе. Поэтому, вспомогательной теоретической рамкой работы станет теория комплексов региональной безопасности. Учитывая, что данная концепция предполагает собственный перечень этапов в ходе проведения исследовательской работы, дизайн данного исследования будет частично построен на них. А именно: будут изучены основные акторы, влияющие на структуру безопасности региона, а также ретроспектива их взаимоотношений на предмет установления специфики взаимодействия таких акторов, способная влиять на баланс сил и его эволюцию; также будет рассмотрена стратегическая роль АТР для ключевых акторов и проблемы в сфере архитектуры безопасности в рамках секьюритизации, решение которых должно сыграть роль в распределении баланса сил в регионе и, как следствие, определить статус держав, предполагающих различные стратегии на пути к их решению.

Основной упор в исследовании будет сделан на изучении баланса сил в АТР и причин его изменения, а также на подходы ключевых акторов по влиянию на его эволюцию на протяжении последних десятилетий с точки зрения разновидностей реализма. Это позволит дать более детальную характеристику этим акторами и определить их статус в архитектуре безопасности региона, что также позволит дополнить картину о современном распределении баланса сил в АТР.

Важным моментом в исследовании является применение концепции дилеммы безопасности. Ввиду того, что в рамках данного исследования за основу принимается деятельность двух акторов: США и Китая, поиск дилеммы безопасности и определение уровня ее интенсивности, как показательный случай распределения баланса сил в регионе, должны стать вспомогательным инструментом при анализе точек напряженностей, которые ТКРБ рассматривает как наиболее важные элементы, влияющие на баланс сил и определение региональной структуры безопасности.

Таким образом, последующие главы будут посвящены непосредственному изучению Азиатско-Тихоокеанского региона с позиции теории комплексов региональной безопасности, а также подходам США и Китая к влиянию на баланс сил, которые включают в себя создание фундамента по реализации своих стратегий в рамках АТР, а также их подходы к точкам напряженности.

Глава 2. АТР как комплекс безопасности. Структура баланса сил в регионе: стратегии США и Китая

.1 Азиатско-Тихоокеанский регион как комплекс безопасности

В первую очередь, проводя исследование в рамках ТКРБ стоит дать описание Азиатско-Тихоокеанскому региону как комплексу безопасности. Для этого обратимся к работам Б. Бузана и О. Вевера, а также к некоторым отечественным исследованиям.

По мнению Копенгагенской школы, к основным предпосылкам возникновения Азиатско-Тихоокеанского комплекса безопасности, как совокупности акторов, объединенных процессом выживания в условиях анархической международной среды, относятся:

быстрые темпы экономического роста региона в целом, что повышает интеграционные процессы между акторами и обеспечивает их включение в мировую эконмическую и политическую структуру;

развитие площадок для кооперации по решению общих проблем в экономической, политической, культурных сферах, а также в сфере безопасности. Появление и развитие ряда межгосударственных образований, которые привлекают членов комплекса безопасности к диалогу (АСЕАН, АСЕАН+1, АСЕАН+3, АСЕАН+10, АРФ, ЕАС, АТЭС). Как следствие, возникновение общих процессов секьюритизации, объединяющих акторов;

Возникновение региональных центров, вокруг которых намечаются процессы по объединению в противовес ранее существовавшему вне региональному гегемонистскому порядку (в первую очередь - Китай). Это, в дальнейшем, закладывает фундамент к изменению баланса сил.

Азиатско-Тихоокеанский комплекс безопасности состоит из ряда субкомплексов: Северо-Азиатского, Восточно-Азиатского и Южно-Азиатского. Таким образом, данный комплекс безопасности является совокупностью ряда более мелких по размеру.

Следует упомянуть, что состав Азиатско-Тихоокеанского комплекса безопасности отличается от географического аналога. Он охватывает лишь ту часть АТР, которая находится в восточном полушарии. Таким образом, ряд акторов из Южной и Северной Америки не входят в состав данного комплекса безопасности, а их включение в процессы секьюритизации рассматривается как внерегиональное. По этой причине, США выступают связующим звеном между глобальным и региональным уровнем безопасности, так как Соединенные Штаты имеют статус мировой супердержавы.

В работе Большая Восточная Азия исследователь А.Д. Воскресенский проводит некоторые изменения в составе одноименного комплекса безопасности, в который включает также Россию, ввиду ее непосредственного участия в континентальных процессах секьюритизации и распределении баланса сил региона по причине обладания ядерным оружием и, как следствие, рассматривает ШОС как дополнительную площадку для диалога.

В данном исследовании за основу будет взят исходный вариант, предложенный Б.Бузаном и О. Вевером.

Однако примечательным остается тот факт, что исследователи сходятся во мнении, что Азиатско-Тихоокеанский комплекс безопасности начал формироваться после процессов деколонизации в середине XX века и окончательно сложился ввиду окончания Холодной войны в 1991 году. Именно это событие послужило причиной фундаментального изменения баланса сил в регионе. Основным фактором, который активизирует этот процесс исследователи принимают постепенный рост потенциала Китая как нового центра региональной консолидации на рубеже XX-XXI в..

По этой причине, рассмотрение и анализ современной структуры баланса сил в Азиатско-Тихоокеанском комплексе безопасности необходимо проводить с учетом исторических особенностей. Это позволит определить динамику изменения баланса сил и фундаментальные отличия к этому в подходах акторов. За точку отсчета в данном разделе будет принят развал существовавшей более полувека биполярной системы мироустройства и начало становления нового комплекса безопасности и мирового порядка, который оказывает влияние на изменение баланса сил в регионе и, как следствие, позволяет отследить его эволюцию.

2.2 Ретроспектива баланса сил в Азиатско-Тихоокеанском комплексе безопаности: подходы США и Китая

.2.1 Ретроспектива стратегии КНР в АТР

После распада СССР Пекин находился в состоянии давления извне, результатом которого могло стать смещение руководства государства в пользу более лояльного Вашингтону политического режима. В связи с этим, Пекин должен был действовать незамедлительно, приложив усилия с целью отвлечь внимание единственного мирового гегемона от Китая и АТР в целом, чтобы выжить в условиях установившегося баланса сил. Руководство КНР во главе с его неофициальным лидером Дэн Сяопином начало работу над процессом создания стратегии, которая была бы подстроена под новый мировой порядок. Главной идеей новой внешнеполитической стратегии Китая стал принцип главная цель - избежание вреда, при котором ключевое место отводилось выжидательной позиции, то есть, в рамках терминологии неореализма, - относительный безопасности. Китайские эксперты также приводят более расширенный перечень основополагающих принципов внешнеполитической стратегии КНР в конце XX века: хладнокровно наблюдать, укреплять позиции, уверенно реагировать на изменения, скрывать свои возможности, выигрывая время, не привлекать к себе внимания, никогда не становиться лидером, делать конкретные дела.

На первый план при таком подходе вышли не традиционные средства в виде наращивания военного потенциала и расширения военного присутствия за пределами собственных границ, а создание сети дипломатических партнерств, которая бы обеспечивала стратегически выгодное взаимодействие по вопросам коллективной безопасности и экономического развития. В этот момент уровень значимости таких надгосударственных образований как АСЕАН, АТЭС, АРФ, а также ряда двусторонних партнерств был заметно увеличен. Более того, Китай активно включился в процесс взаимодействия с мировым сообществом на площадке ООН, где в начале 1990-х годов Пекином были подписаны Договор о нераспространении ядерного оружия (ДНЯО), Договор о всеобъемлющем запрете ядерных испытаний (ДВЗЯИ), а также Конвенция о химическом оружии (КХО).

Все это способствовало созданию образа Пекина как готового к конструктивному стратегическому диалогу по различным вопросам в региональном и мировом масштабе. Это подкреплялось также тем, что КНР обратился к странам Азиатско-Тихоокеанского региона с призывом на время отложить существующие разногласия в структуре безопасности региона касательно спорных территорий в Южно-Китайском и Восточно-Китайском морях. Приоритетной задачей для АТР Пекин ставил совместную работу над освоением шельфовых месторождений природных ресурсов для развития экономического потенциала региона.

Таким образом, действия Китая по продвижению мирного курса развития в начале 1990-х годов привели к тому, что США перенесли сферу своих приоритетных интересов из АТР в другие регионы, и Пекин не находился под пристальным вниманием гегемона, не вынуждая его переходить к тактике сдерживания.

Однако ситуация начала стремительно меняться ближе к концу XX столетия, когда внешняя политика Китая стала фундаментально трансформироваться. Причиной начала изменений в балансе сил региона стала возникшая в рядах китайского военного и политического руководства идея о многополярности мировой системы безопасности, в которой Китай должен занять особое место в структуре баланса сил АТР. Предпосылками к такому повороту стали следующие факторы.

Во-первых, Китай ставил под сомнение эффективность работы в рамках широких надгосударственных региональных институтов, так как в Пекине воспринимали их в качестве механизмов Вашингтона для лоббирования собственных интересов через лояльных акторов.

Во-вторых, сам факт присутствия США в регионе воспринимался Китаем как дестабилизирующий ситуацию ввиду нежелания Пекина принимать диктатуру гегемона и стремлением самому занять его место на региональном уровне.

В-третьих, на рубеже XX-XXI вв. в АТР ни один актор не представлял из себя той силы, которая в перспективе могла бы возвыситься до статуса региональной сверхдержавы. В этом плане Китай стремился опередить своих прямых конкурентов, в частности Японию, для достижения в будущем особого места в структуре баланса сил АТР. Однако столь активное вмешательство Китая в структуру безопасности региона могло повлечь немедленную реакцию со стороны США, ввиду чего еще достаточно слабый во внешнеполитическом плане Китай неминуемо бы уступил борьбу, так как перевес в балансе сил АТР был на стороне Вашингтона.

КНР прекрасно осознавала риск, который устанавливался в ходе реализации выбранного вектора развития. Поэтому Пекин должен был действовать крайне осторожно, избегая серьезных провокаций и прямого вызова гегемону в борьбе за господство и не допуская перехода к Вашингтону к расширенному сдерживанию. По этой причине, Пекин должен был придерживаться ранее намеченной стратегии по дальнейшей интеграции со странами региона и мировым сообществом в рамках оборонительного реализма, пусть даже ряд действий в отношении таких интеграционных процессов носил чисто формальный характер. Особого внимания заслуживает и новый курс в отношениях с США, где Пекин стремился позиционировать себя как державу, готовую к двустороннему плодотворному сотрудничеству, что позволяло налаживать взаимодействие с Вашингтоном и избегать конфронтаций. Особый статус конституционного стратегического партнерства двусторонние отношения данных государств получили в 1997 году в рамках совместных переговоров.

Изменилась также и риторика Пекина в отношении КНДР. Если раньше северокорейский режим получал безусловную поддержку из Пекина, то теперь Китай стал постепенно дистанцироваться от Северной Кореи, при этом сближаясь с другими акторами региона. Проводя весьма резкую и агрессивную внешнюю политику, Пхеньян создавал значительный уровень напряжения в структуре комплекса безопасности. По этой причине, Китай должен был оказывать особое давление на КНДР с целью смягчения действий Пхеньяна по ряду вопросов, в том числе и по ядерному оружию. Это должно было стать важным показательным действием, так как Пекин стремился всячески избегать очень тесных взаимодействий с конкретными акторами, и, напротив, создавал ситуацию равных связей со всеми акторами в АТР. Это являлось важной составляющей внешнеполитического вектора развития КНР, которое впоследствии должно было повлиять на баланс сил в регионе.

Такой дипломатический подход Китая в совокупности с быстрорастущим экономическим потенциалом привел к консолидации стран региона вокруг Пекина, что позволяло налаживать диалог, в том числе и по вопросам региональной безопасности, где роль Китая значительно увеличилась. Это стало поворотным моментов в структуре баланса сил региона. Значимую роль сыграл и финансовый кризис в АТР в 1997-1998 годах, в ходе которого Китай проявил себя как надежный региональный лидер и союзник, который оказал поддержку странам, пострадавшим от кризиса.

Это стало причиной постепенной утраты Вашингтоном своих передовых позиций в рамках надгосударственных образований в регионе. Китай, воспользовавшись моментом, предпринял попытку установить в рамках АСЕАН общий вектор политики в сфере безопасности, который был бы выгоден Пекину, но в тоже время базовыми элементами становились равноправие всех государств региона и мирное развитие, основанное на поддержке и взаимопомощи. Роль Китая в Азиатско-Тихоокеанском комплексе безопасности начинает возрастать, что расширяет возможности по внесению изменений в структуру баланса сил региона. Пекин существенно расширил свои возможности по продвижению интересов на региональном уровне.

В тоже время, позиции США уже не казались столь непоколебимыми, так как противовес, который строился на основе консолидации вокруг Китая остальных государств АТР становился все более значимым сдерживающим фактором. Одновременно Китай проводил и военную реформу, предполагавшую серьезную модернизацию армии. Это означало увеличение вероятности дальнейших изменений в архитектуре безопасности комплекса.

Тем не менее, Пекин продолжал придерживаться в своих действиях базового принципа: главная цель - избежание вреда . КНР стремилась ни при каких обстоятельствах не переходить к провокациям, попутно развивая экономический сектор, возвышая свою роль в мировой экономике, создавая платформу для консолидации других акторов вокруг себя. Это снижало потенциал роста напряженности в регионе, а китайские власти чувствовали себя более устойчиво на международной арене, так как их действия не расценивались как необходимость к сдерживанию со стороны гегемона.

К 2003 году эта стратегия получила новый импульс, названный концепцией мирного подъема. В данной концепции, Китай отводил первое место сохранению своей мирной стратегии развития, направленной на экономический рост в условиях глобализации, а также стремление к безопасности в регионе и коллективный процесс принятия решений по проблемам развития АТР. Тем не менее, сам факт провозглашения подъема может свидетельствовать о начале похода к дальнейшим изменениям баланса сил комплекса. Китай обозначил рост своего потенциала.

Тем не менее, несмотря на вовлеченность Китая в региональные институты, в Пекине отдавали предпочтение двусторонним соглашениям из-за опасений относительно воздействия на ряд акторов АТР из Вашингтона. Китай стремился своими действиями представить себя перед США как мирного актора, который не намерен противоречить интересам Вашингтона, а даже наоборот, нацелен на сотрудничество с США по важным вопросам в сферах экономики и региональной безопасности.

Таким образом, выбранный курс развития позволил Китаю продолжать постепенно наращивать свой потенциал и укреплять позиции в регионе под прикрытием мирного подъема. Однако в тоже время, Китай все еще оставался державой, действующей в рамках оборонительного реализма, целью которого является относительная безопасность, что делает первостепенной задачей выживание, а не стремление к гегемонии.

Тем не менее, к началу XXI века Китай стал играть более значимую роль в балансе сил в АТР и вышел на новый уровень в структуре безопасности региона за счет того, что стал возвышающимся центром региональной консолидации. А объемная сеть связей с региональными и глобальными акторами позволила Пекину стать частью нового мирового порядка, основываясь на крепких позициях, прежде всего, внутри АТР. Такой подход Пекина уменьшал вероятность вступления в открытые конфронтации с другими акторами, сохраняя приверженность к относительной безопасности, что подкрепляется официальным обозначенным внешнеполитическим курсом. На фоне этого, мировое сообщество даже придавало особый неформальный статус Китаю: «ответственная развивающаяся сверхдержава».

Таким образом, предпосылки, заложенные КНР на рубеже XX-XXI вв., позволили занять Китаю особое место в пределах АТР и заложить основы в изменении структуры распределения властных полномочий. И если на глобальном уровне КНР оставалась «ответственно развивающейся сверхдержавой», то на региональном уровне Китай уже вполне мог считаться ключевым актором, который, во многом, предопределял вектор регионального развития, что непосредственно играет важную роль в эволюции баланса сил комплекса безопасности.

2.2.2 Ретроспектива стратегии США в АТР

Истоки масштабного вовлечения США в АТР находятся в середине XX века. Тихоокеанский фронт Второй Мировой войны, а после и Корейская война 1950-1953 гг. предопределили вхождение АТР в сферу интересов Вашингтона, причем особое внимание придавалось ключевым сателлитам США: Южной Корее и Японии, которые представляли собой центры представительства интересов США в АТР, ввиду внерегионального статуса США в регионе.