Сравнительный анализ полученных морально-этических паттернов нравственных представлений и выявление их взаимосвязи в результате творческого поиска Дж. Боккаччо и Маргариты Наваррской;
Методология: Проблемного поле данного исследования затрагивает ряд актуальных научно-методологических направлений. Достижения антропологического поворота изучения истории предоставили богатый исследовательский инструментарий исторической имагологии, интеллектуальной истории, истории идей и ментальностей, исторической компаративистики, исторической психологии и антропологии, новой и интеллектуальной биографии, использование, которого оказалось актуально в рамках исследовательской работы. Помимо этого, в исследовании был особенно востребован и «классический», конкретно-исторический метод источниковедческий анализ.
Источниковая база исследования, ввиду специфики обозначенной проблемы, вращается в основном в сфере анализируемых произведений, а также ряда дополнительных видов источников, необходимых для понимания социокультурных установок и ментальности как рядовых членов средневекового общества так и интеллектуалов эпохи гуманизма. Увидевший свет в период 1348-1351 гг. «Декамерон» Джованни Боккаччо1 - символ новеллистического жанра эпохи треченто в Италии. Уже при жизни автора это произведение приобретает повсеместную популярность, благодаря широкому освещению наиболее острых аспектов жизни буквально каждого человека. О популярности «Гептамерона» Маргариты Наваррской2, написанного в период 1542-1547 гг. и впервые изданного в 1558 году после смерти автора, можно судить благодаря довольно солидному количеству сохранившихся рукописей и копий произведения, однако отпечаток, оставленный этим произведением, не так велик, по сравнению с «Декамероном». «Гептамерон» является в большей мере отражением миропонимания высшего света общества французского Возрождения XVI века.
Помимо, собственно, «Декамерона» и «Гептамерона», используемые вспомогательные источники, необходимые для проведения данной работы, можно классифицировать по двум основным группам: письменные источники публицистического характера и письменные источники неофициального характера.
Первая группа источников представлена широким спектром опубликованных произведений представителей художественной гуманистической мысли. Морально-этические воззрения многих гуманистов были воплощены в публикуемых ими трактатах, «речах», научных комментариях к произведениям античных философов, логиков, историков. В частности, следует упомянуть публицистические работы таких гуманистов, как Марсилио Фичино3, Пико делла Мирандола4, Джованни Понтано5, Маттео Пальмиери6 и ряда других. Для характеристики сюжетных связей основных источников данного исследования с античными произведениями, приводится, например, «Метаморфозы…»7 Апулея Луция. Также, к источникам неофициального характера относятся материалы народного творчества - например, типично-средневековые фаблио «О соколе»8 и «Горожанка из Орлеана»9 и т.д.
Материалы второй группы источников представлены частной перепиской, заметками «в стол» интеллектуалов гуманистической мысли, ставших известными широкой публике значительно позже. В частности, следует указать избранные письма Маргариты Наваррской, представляющий немалый интерес в изучении ментальных установок интеллектуала эпохи позднего Средневековья10.
Степень изученности проблемы. Изучению данного вопроса в представленном аспекте было посвящено не так много работ.
Исследования по истории ментальностей, основанных на произведениях Джованни Боккаччо, а так же его личности, условно разделяются на отечественные и зарубежные.
В отечественной историографии сильный интерес к творчеству и жизни Джованни Боккаччо возник ещё в XIX веке. Одним из первых историков, всеобъемлюще затронувшем анализ творчества и миропонимания Джованни Боккаччо, является А.Н. Веселовский видный русский историк литературы, в особенности эпохи возрождения. А.Н. Веселовский один из первых сделал полный перевод «Декамерона» Джованни Боккаччо на русский язык, осуществил тематический анализ произведения и составил целостный образ окружения и времени Боккаччо в своём двухтомном фундаментальном труде
«Боккаччо, его среда и сверстники»11, который и по сегодняшний день не теряет своей научной актуальности.
Особый интерес к творчеству Боккаччо возник в советской историографии, где Боккаччо в большинстве своём представляется как ярый борец с клерикализмом, с религиозно-аскетическим мировоззрением и с католической церковью. Яркими представителями историков, выражающих данные мысли, являются И.М. Фрадкин и А.Л. Штейн, опубликовавшим в 1937 свой труд под названием «Декамерон» Боккаччо и
проблема новеллы раннего Возрождения»12. При всей полноте и актуальности анализа творчества Боккаччо, в работах этих историков прослеживается марксистская концепция идеологии гуманизма; соответствуя требованиям к научным трудам, авторы активно цитируют работы Ф. Энгельса. Несколько отходит от этой корреляции статья А.А. Смирнова «Джованни Боккаччо»13. В данной биографической работе А.А. Смирнов пытается объяснить и соотнести воззрения Боккаччо с особенностями фактов его биографии - дружбой с Петраркой, любви к Фьямьетте, восхищением творчества Данте, а так же античных авторов и так далее.
В поздней советской историографии особенно интересны работы Р.И. Хлодовского, например, такой как «Декамерон»: великая книга о большой любви»14, изданная в 1985 году. Р.И. Хлодовский внёс огромный вклад в изучении раннего итальянского гуманизма и творчества писателей итальянского Возрождения. В силу специфики времени, на который приходится зенит научного творчества Р.И. Хлодовского, его труды по изучению гуманизма отбрасывают марксистко-ленинскую идеологию, что позволило более адекватно проанализировать философские устремления гуманистов раннего Возрождения.
Как ни странно, интерес современной историографии к конкретно творчеству, личности Джованни Боккаччо, выражен слабо, что выражается в отсутствии серьёзных трудов по его изучению. Интерес проявляется в коротких научных изысканиях в форме статей, в большинстве своём к творческим взаимосвязям и их проявлениям с другими видными авторами прошлого.
Зарубежная историография, посвящённая конкретно изучению Джованни Боккаччо и его творчеству, в данной работе представлена трудом Витторе Бранка «Боккаччо Средневековый»15. Труд этого видного итальянского историка литературы примечателен тем, что исследуются связи «Декамерона» с мировыми литературными традициями, а так же его стилистические, структурные особенности и его содержание. В. Бранка называет Джованни Боккаччо «предгуманистом», связывая это с неокончательно оформленными гуманистическими взглядами, сквозь которые проступают черты средневекового мышления.
Основным историографическим и литературоведческим трудом, посвящённый творчеству и миропониманию Маргариты Наваррской, является фундаментальное диссертационное исследование Т.В. Стрыгиной «Гептамерон» Маргариты Наваррской и традиция ренессансного новеллистического сборника» 16. Это первая и уникальная отечественная монография, посвящённая многоаспектному анализу «Гептамерона» как новеллистического сборника французского Ренессанса, где так же наиболее полно освещается представление о мире и человеке Маргариты Наваррской.
Помимо этого, изыскания стилистических особенностей, а также социального значения новелл гуманистического творчество дискурса проводились А.Д. Михайловым17. Помимо этого, к проблематике творческого дискурса Маргариты Наваррской обращался Е.М. Мелетинский18. Однако, в целом можно говорить, что помимо вышеупомянутых авторов, интерес отечественных учёных к личности и творчеству Маргариты Наваррской выражен лишь вскользь в трудах, посвящённых новеллистическому жанру и гуманистической идеологии эпохи Возрождения. Именно поэтому историографические и литературоведческие труды зарубежных учёных, посвящённых сугубо Маргарите Наваррской, на русский язык не переведены.
В качестве вспомогательных исследований в данной работе используются труды, посвящённые изучению истории ментальностей, интеллектуальной истории, характеристике философии гуманизма и эпохи Ренессанса. Среди тех, кто изучал итальянское Возрождение и его культуру, можно выделить такого учёного как Л.М. Баткин. В своём исследовании «Итальянское Возрождение: Проблемы и люди»19 Л.М Баткин пытается через судьбы конкретных идей выработать новую общую концепцию итальянского Возрождения как особую и неповторимую культуру. Книга представляет собой сборник статей автора, которые публиковались ранее в разных малоизвестных изданиях. В работе так же идёт рассуждение кто такие гуманисты и как ими становились, объясняется то, чем была окружающая реальность и религия для культурных деятелей эпохи. Труд базируется на сочинениях и произведениях гуманистов и классиков эпохи Возрождения.
Ещё успешно справился с задачей реконструкции умонастроения простолюдинов в своих А.Я. Гуревич. Этот знаменитый медиевист заложил основы изучения народного миросозерцания как особое направление истории культуры. Труд «Индивид и социум на средневековом западе» Арона Гуревича20 комплексно описывает Средневековое общество, человека как личность. Личность человека, по мнению автора, является основой, на которую нанизываются прочие темы: время, труд, религия, собственность, право и так далее. Он сопоставляет представления песен и саг с христианским миром, труды монахов с принятыми в ту эпоху мировоззренческими установками. Макроанализ коллективного сознания и микроанализ индивида взаимодополняют друг друга. Мысли «хрестоматийных героев» перекладываются на индивидов, не оставивших о себе сколь-нибудь полных источников. Арон Яковлевич рассматривает культуру безмолвствующего большинства от времён Августина и до Петрарки или Руссо.
Комплексному изучению людей, живших в Средние века, посвящена работа Жака Ле Гоффа «Цивилизация средневекового запада»21. Здесь показывается развитие Западного мира в период между V и XV веками, однако начинает автор с характеристики образования варварских королевств, создания каролингского мира, далее процессы X - XIII веков, которые кажутся автору наиболее важными по сравнению с политической сферой, так как идёт изменение повседневных и мировоззренческих категорий, и наконец, трансформация общества XIV - XV веков. Хорошо раскрыты представления людей и их восприятие исторической реальности, внутренние связи, ментальность и поведенческие установки. Под реальностью подразумевается единство материального и воображаемого миров.
Труд «Люди средневековья» Робера Фосье22 даёт информацию о представлениях мирного населения и его восприятия мира. Здесь создается коллективный портрет «безмолвствующего большинства». Автор считает их главными действующими лицами той эпохи, а явления их жизни рассматриваются с позиции простых горожан и крестьян. Этот исследователь постарался объединить всё, начиная от семьи и том, что они думали о детях, друг о друге, о браке, какие испытывали чувства, во что верили, как рассматривали окружающий их мир и людей, а так же и об отношении к праву и войне. Однако книга похожа скорее на эссе и многие интересные мысли не раскрыты, а упомянуты вскользь. Автор ставил перед собой две цели: первая написать коллективный портрет «безмолвствующего большинства», а вторая очистить историю средневековья от мифов и стереотипов.
Глава 1. Ментальность и нравственность времён Джованни Боккаччо
Приступая к изучению нравственности и ментальности эпохи Джованни Боккаччо - итальянского писателя-гуманиста XIV века, стоит отметить, что многие считают этот период истории началом Ренессанса в Италии, так называемого «итальянского возрождения», и именно у его истоков стоит Боккаччо. Этот автор выпустил множество произведений, о которых можно довольно долго рассуждать, однако мы остановимся на венце творения Боккаччо - «Декамерон». Данный сборник из ста новелл позволяет рассмотреть специфику миропонимания человека той эпохи под различными углами и в большей части сторон жизни человека, благодаря своей задумке и структуре.
1.1 Характеристика понимания мира и человека в «Декамероне»
Для начала необходимо отметить, что, несмотря на то, что Боккаччо - типичный представитель раннего возрожденческого гуманизма (или, как его называет Витторе Бранка, предгуманистом23), его эпоха всё же является целиком и полностью средневековой. Это объясняется тем, что многие стереотипы «средневекового» мышления будут проявляться в миропонимании Боккаччо, а, следовательно, оставят свой отпечаток на его «Декамерон».
Такие стереотипы, на наш взгляд, проявляются, в первую очередь, в отношении правителей. Дело в том, что в Италии XIV века не было единого правителя, в общем-то в это время единых государств в нашем понимании тоже не было, а, следовательно, Боккаччо живший в Италии, не имел реального представления о высшей светской власти, и знаком был с нею только понаслышке. Тем не менее, в «Декамероне», как действующие лица, присутствуют некоторые монархи. К ним читается явно уважительное и положительное отношение, в тексте прославляются их добродетели и личные качества, вроде благоразумия, рассудительности, чувства долга, щедрости, мудрости, благородства и великодушия - добродетели, пришедшие из рыцарской культуры. На наш взгляд, здесь всё-таки присутствует то проявление типичного средневекового стереотипа о достойном правителе, как о самом чистом и благородном человеке, несмотря на некоторые его отрицательные качества, о которых в произведении тактично умалчивается.
Все представленные в тексте «добродетельные» правители - действительно существовавшие люди, вроде лангобардского короля Агилульфа, короля Сицилии Вильгельма II и Педро Арагонского, Октавиана Цезаря (Августа), Саладина. Один лишь король Сицилии Танкред описывается в «Декамероне» в довольно мрачном свете. На основании этого можно заметить, что Боккаччо старательно избегает отрицательных характеристик в описании правителей, вероятно именно из-за нравоучительных побуждений, на которые, собственно, помимо повествовательной цели и основывается «Декамерон»24.
Так, например, достойное великого монарха благородство выказывает Саладин. Здесь мы видим, как он преодолевает пятнающую его страсть или слабость Саладин, выслушав занимательную притчу Мельхиседека, отказывается от своего коварного замысла, чем и проявляет своё благородство.
Единственный монарх «Декамерона», не удержавшийся от жестокого и неразумного поступка, - это Танкред, «очень человечный и милостивый властитель (если б только на старости своих лет не обагрил рук в крови влюбленных)»25. Эта новелла показывает нам, что даже благородный человек, проведя благочестивую жизнь, всё же может из-за своих благородных чувств, в данном случае к своей дочери, совершить страшнейший поступок.
Как мы видим, убийство как таковое не является в мире «Декамерона» чем-то необычным, как и смерть. Что говорить, смерти посвящено практически всё вступление произведения, ведь описывается страшная чума во Флоренции, где погибло множество людей. Средневековое общество было пропитано жестокостью. Оно было заточено под войну и насилие, буквально жило этим, и даже в мирное время жестокость была обыденностью. «Жестокость являлась вполне недвусмысленной целью любого увеселения... Какими бы жестокими и бесчеловечными ни были такие развлечения, они ненамного отличаются от праздничных массовых увеселений, существовавших в той же Испании, по меньшей мере, до конца XX столетия»26, - пишет о жестокости в Средневековье Шон Макглинн. Однако, «Декамерон» - произведение не только развлекательного характера, но и поучительного. В своём произведении Боккаччо, используя рассказчиков своих новелл, всячески осуждает жестокость и насилие, как, например, в той же новелле IV-го дня, где упоминается поступок принца Танкреда, когда он поплатился смертью своей дочери, за убийство её возлюбленного.
Уже в обрамляющей новелле, мы видим, на фоне чумы во Флоренции, как люди различных сословий живут в этом мире жестокости и смерти. Бедствие, охватившее город, породило безумие. Были повержены все божеские и человеческие законы: родители бросали своих детей, братья сестер, жены мужей. Наблюдалось два типа поведения людей. Одни скрывались в домах, чтобы отгородиться от смерти и гниения, другие, наоборот, бродили среди трупов с песнями и шутками. Другие же пытались жить как в последний день своей жизни - пили, прелюбодействовали…пытались получить от жизни всё, пока могли. Однако же, все бежали от смерти, но смерть неминуемо настигала и губила граждан славного города. Паника, преступления, анархия, распад старых общественных связей - эта символическая картина являлась, как фоном произведения, так и исторической реальностью, которую застал Боккаччо.
Группа молодых людей и девушек из произведения Боккаччо как бы совмещает в себе два типа поведения, с одной стороны они огораживаются от внешнего мира в загородном доме, а с другой стороны они стараются ни в чём себе не отказывать и интересно проводить время. В этом узком кругу отражается большая действительность, в этих людях, как в капле воды, находят выражение волнения огромного народного моря. Можно сказать, что они представители аристократического сословия, ведь они не бедны, воспитаны, благородны, умны и образованы (об этом говорит знание исторических личностей, таких как Саладин и правители Сицилии).
Представление об идеальном человеке прослеживается на всём продолжении новелл «Декамерона», ведь человек находится центре гуманистической философии. Эти представления, в общих чертах, совпадают с представлениями других гуманистов. Ум и остроумие, знания и благовоспитанность такие же обязательные черты идеального человека, как и красота, сила и ловкость.
Боккаччо верит в человека, его возможности и силу духа. Эта вера проявляется в знаменитой новелле пятого дня о Чимоне - внешне красивом человеке, но абсолютно безграмотном, его никто не смог обучить азбуке и правам27. Однако же, благодаря Ифигении, и чувствам, возникшим к ней, Чимоне чудесно преображается, раскрывает заложенные в нем силы. В четыре года Чимоне обучился грамоте, стал достойнейшим из философов, усвоил изысканные нравы и отличился в верховой езде и военном деле. Он выдержал борьбу за любимую девушку, и любовь помогла ему преодолеть все препятствия и добиться желаемой цели. Здесь, помимо всего прочего, можно сделать вывод, что образ Чимоне является олицетворением целеустремлённости эпохи Боккаччо, веры в светлое будущее, надежды на всеобщее просвещение.
Продолжая анализ данной тематики, необходимо так же отметить ещё один момент. Дело в том, что несмотря на высказывание Амбролжоло из 9 новеллы II дня «...мужчина - самая благородная изо всех божьих тварей»28, женщина, по представлениям гуманистов, в отличие от типично-средневековых представлений, так же должна обладать умом и остроумием. В «Декамероне» присутствуют насмешки не только над только глупостью, как общечеловеческому качеству, но и непосредственно над глупыми женщинами, пример этому - насмешка над Ческой из 8-й новеллы VI-го дня. Так же, отношение к дамам, в массовом сознании, покажется очень близким к нашему времени: считалось, что их красивый внешний облик , как и сегодня, являлся лишь отвлекающим элементом, в большинстве своем, от скудного внутреннего мира. В доказательство этого можно привести пример из 10 новеллы I-го дня:
«Стыдно говорить мне это, потому что не могу я сказать про других, чего бы не сказала против себя: так разукрашенные, подкрашенные, пестро одетые, они стоят словно мраморные статуи, немые и бесчувственные, и так отвечают, когда их спросят, что лучше было бы, если бы они промолчали»29.
Возможно, имела место мысль, о соответствии умственных способностей человека его физическому развитию и красоте. Однако же, как было выше подмечено, Боккаччо присущ и реализм, возможно, именно поэтому, он часто описывает разных людей, у которых эти два параметра не соответствуют друг другу. Это замечается в описании худого, поджарого и вялого Ричьярдо ди Кинзика из 10 новеллы X дня, наделённого хорошими умственными способностями, а особенно сильно это выражается в рассуждении об уродстве Форезе и Джото из 5-й новеллы VI-го дня. Там буквально висит вопрос: как в столь неприглядные тела фортуна вложила такой острый ум и таланты.
Таким образом, герои «Декамерона» часто характеризуются одновременно как с физической, так и с умственной стороны. В «Декамероне» существует множество сочетаний эпитетов, вроде «красивая и образованная»30, «красивый и приятный», «красивая и приятная в обращении», характеризующих персонажей.
Очень знаменательна для Боккаччо манера описания человека, вытекающая из его гуманистических идеалов. Для Боккаччо характерно отождествление физической красоты с пропорциональностью и гармонией телесных форм. В первой новелле пятого дня дано типичное изображение красоты: Чимоне рассматривает девушку, лежащую на земле, и автор рассказывает, что он видел «ее волосы, которые почитал золотыми, ее лоб, нос, рот, шею и руки, особливо грудь, еще мало приподнятую»31. Мы здесь, в сущности, не находим описания, как такового, есть лишь перечисления частей тела с указанием на отступление от общей нормы («грудь еще мало приподнятая»32). Ту же сдержанность в описании человеческой красоты мы встречаем и в шестой новелле десятого дня, где дан лишь, в виде указания на мокрую одежду, прилипшую к телу, намек, долженствующий послужить отправным пунктом для фантазии читателя. Это отсутствие у Боккаччо индивидуализированного и выразительного внешнего облика красивого человека органически вытекает из его представления о красоте, как о пропорциональности, не нуждающейся в описаниях, ибо она, в общем неизменна. Зато уродство - вещь индивидуальная, поскольку различные отступления от норм пропорциональности и гармонии могут осуществляться в бесчисленном количестве вариаций. Поэтому портретные описания «уродов», вроде служанок Нуты из 4 новеллы Х дня или Чутаццы 8 новеллы IV дня, даны в «Декамероне» с углубленной детализацией, причем их уродство заключается в резкой диспропорциональности: кривой рот, одна нога короче другой и т. п.
Целую галерею «уродов» выводит Боккаччо в шуточной новелле о Барончи, которые, очевидно, были созданы тогда, когда природа была еще плохим живописцем (VI, 6). У одних лица слишком длинные и узкие, у других очень длинный нос, у третьих один глаз больше другого и т. д. Уродливость Барончи также ощущается, как отступление от общей нормы, как явная дисгармония форм.
Интересно так же наблюдать за отношением Боккаччо к таким качествам, как находчивость, хитрость и смекалка, а так же чувство юмора. Ярким примером находчивости служит образ брата Лука из 10 новеллы VI дня - если отстраниться от сатиры на монашество, по подтексту видно, как Боккаччо восхищается его смекалкой. Благодаря этому, Лука достиг своей цели - собрал милостыню с Чертальдо, когда с большим спокойствием вначале выдает перо попугая за перо архангела Гавриила, а позже выдаёт угли, подсыпанные ему, за те, на которых был изжарен святой Лаврентий.
С интересом так же можно отметить симпатию Боккаччо к двум художникам, Бруно и Буффальмакко. Нельзя сказать, что этим персонажам присущи какое-то особенное чувство юмора, с современной точки зрения, однако действительно, однако это и есть пример проявления средневековой смеховой культуры, присущей так же нашему времени - смех над простаками. Так, Бруно и Буффальмакко четырежды встречаются в новеллах «Декамерона», где в трёх из них они осмеивают своего глупого товарища Каландрино. Над Каландрино можно смеяться потому, что он глуп, а глупые достойны осмеяния. Проделку над доктором Симоном же рассказчик новеллы оправдывает так: «…я намерена рассказать вам о человеке, который на него напросился, и полагаю, что те, которые учинили его над ним, заслуживают не порицания, но одобрения. Человек, с которым произошел этот случай, был врач, приехавший во Флоренцию из Болоньи баран бараном, хотя и в мантии на беличьем меху»33.
Нельзя полагать, что Боккаччо безнравственен, скорее здесь имеет место быть идея о высмеивании не самого глупого человека, а то, что человек позволил себе быть глупым или сам сделал себя таким. Развитием этой мысли является то, что свобода, данная каждому человеку, может повлечь за собой проявление дурных поступков, однако эта же свобода может быть и залогом их подавления, проявляемая, как раз таки, нравственностью, сопровождающей свободного человека. Именно эта идея нашла свое выражение в 3, 4, 5 и 6 новеллах X дня, в которых герои, подчиняясь своим нравственным побуждениям, великодушно отказываются от своих дурных деяний.
Проблема социального неравенства в «Декамероне» тесно переплетается именно с равенством возможностей для всех людей. То есть, в своём произведении Боккаччо проповедует, следуя идеям гуманизма, равное право для всех на жизнь и счастье, а так же борьбу за них. Все люди изначально совершены от природы, тем самым люди изначально равны между собой: «У всех у нас плоть из одного и того же плотского вещества, и все души созданы одним творцом и одинаковыми силами, одинаковыми свойствами, одинаковыми качествами»34.
В отношении благородства личности в «Декамероне» фигурирует мысль, что человек зовётся «знатным» и «благородным» только лишь по своим действиям и поступкам. Эта идея развивается неоднократно в произведении, завершая гуманистические представления Боккаччо об идеальном человеке. Примером этого может служить описание конюха, присутствующее во второй новелле третьего дня, где описывается человек низкого сословия (конюх) описывается теми же словами, что и король, тем самым стирается грань между сословиями в отношении благородства. В этой же новелле так же присутствует сочувствие Боккаччо к тем людям, что борются за своё счастье.
В противовес этой мысли, можно заметить, что в «Декамероне» слуги изолированы и не принимают участия в жизни рассказчиков. Единственное исключение из этого - вступление VI-го дня, где горничная Личиска спорит со слугой Тиндаром о невинности. Это деление на господ и слуг, эта устойчивость сословных отношений проходит через многие его новеллы. Здесь можно заметить связь между гуманизмом и реализмом: Боккаччо хоть и отстаивает гуманистические ценности, всё же, имеет представление о человеке в большинстве своём своего круга общения - таких же представителей среднего класса, как и он сам.
Так, например, наиболее ярко мотив человеческого благородства демонстрируется в восьмой новелле Х дня, действие которой происходит в древности в Афинах и Риме. Очевидно, для Боккаччо культура античности являлась золотым веком, откуда черпалось вдохновение для георических и благородных идеалов. Действие Тит и Гиссипий, не обладающие кровным родством, называют себя братьями - настолько сильна их дружба, и настолько велики их благородные поступки ради блага друг друга. Гисиппий великодушно отдает свою невесту Титу, без ума влюблённому в неё, после того как он благородно спасает ему жизнь, рискуя своей. Вся эта драма развернулась вокруг убийства, и оба брата рисковали быть обвинёнными в нём. Однако же, великодушие друзей постыдило настоящего преступника Публия Амбуста, после чего он сам отдаёт себя в руки правосудию. Все эти благородные деяния настолько тронули Октавиана Августа, что тот освобождает их. Таких новелл, построенных на благородстве, сравнительно много в «Декамероне», но как раз героические, монументальные и трагические новеллы и являются наиболее слабыми.
Воплощением всех гуманистических идей Джованни Боккаччо в
«Декамероне» является девятая новелла третьего дня, где предметом восхищения автора произведения является Джиллета из Нарбоны. Она является представителем низкого сословия, которая влюблена в дворянина. Своим умением она спасает жизнь короля, чем добивается руки своего возлюбленного, в чём является проявление уважения к борьбе за своё счастье. Своей смекалкой она добивается того, чтобы он её полюбил - когда её новоиспечённый муж с досады уехал во Флоренцию и нашёл там себе любовницу, Джиллета вместо неё спит со своим мужем, родив тем самым ему двух детей. Этот поступок заставил мужа Джиллеты проничься к своей жене уважением. Здесь так же заметен взгляд Боккаччо к идеалу женщины и как к Музе, а так же проповедуется сила любви над сословным и родовым неравенством.
В продолжение рассуждения Боккаччо о женщинах и их роли в повседневной жизни, а в частности и в отношении любви и брака, необходимо так же отметить, как изменение традиционной средневековой семейно-брачной парадигмы нашло своё отражение в «Декамероне», и как это сопоставляется с гуманистическими взглядами эпохи Ренессанса. Необходимо отметить, что рассуждение о гендерных отношениях, браке и женщинах является одной из центральных тем «Декамерона».
Итак, как было рассмотрено выше, Джиллета из Нарбона из девятой новеллы третьего дня, становится неким идеалом женщины. Она умна, смекалиста, благовоспитанна, хоть и из небогатой семьи, красива - всё это является так же проявлением идеального человека в гуманизме. Так же она проявляет истинные чувства к своему мужу, борется за своё счастье, чем, несомненно, заслужила уважение Боккаччо.
Так, здесь образ женщины в «Декамероне» в большей мере характеризуется как прекрасный и достойный поклонения, в отличие от средневекового фаблио, где часто женщина представлялась как хитрое и опасное существо. И, судя по этому, любовь в «Декамероне» представляется уже более высоким чувством, нежели в фаблио. В качестве примера можно привести 7 новеллу VII дня, где проявляя любовь и преданность, Людовико покоряет сердце мадонны Беатриче, что не удавалось другим сделать благодаря подаркам и своим социальным положением.
Женщина - такой же человек, как и мужчина, который может быть идеален, а, следовательно, имеет такие же права на жизнь и счастье, как и мужчина. В «Декамероне» этот постулат развивается в некое оправдание супружеской неверности. Ярким выражением этого является седьмая новелла 6 дня. «В городе Прато был когда-то закон, не менее достойный порицания, чем жестокий, повелевающий безразлично предавать сожжению как женщину, захваченную мужем в прелюбодеянии с любовником, так и ту, которую нашли бы отдавшейся кому-нибудь за деньги.»35 Героиня новеллы, донна Филиппа, не без основания обвинённая в супружеской неверности, своей речью в суде добивается изменения этого закона, тем самым избавив себя от наказания. Здесь и прослеживается защита права на измену по любви, однако осуждается супружеская измена в корыстных целях: «…горожане, поощряемые градоправителем, исправили закон: теперь его можно было применять только к жёнам, которые изменяли мужьям ради денег»36. Боккаччо очищает благородное чувство любви от всего низменного и корыстного, что является проявлением широкого гуманистического взгляда на это прекрасное человеческое чувство.
Заключение брака часто являлось сделкой, которую устраивали родители, не принимавшие воли тех, кто вступал в него. «Декамерон» направлен против брака, который является экономической сделкой, против авторитарных прав мужчины. У гуманиста Боккаччо мы видим провозглашение брака по любви правом человека, причем не только правом мужчины, но и правом женщины. Например, если женщина разлюбила мужа, если ее выдали за нелюбимого, если муж тиранит ее из ревности, то жена во имя восстановления своих естественных прав может изменить мужу. Чувства - единственный закон. Так, в X новелле третьего дня женщине предоставляется свобода выбора, и она покидает ненавистного мужа.
В своем отрицании искусственных норм, налагаемых на человеческую природу, Боккаччо доходит до признания какого угодно, порой даже абсурдного, сожительства. Так, например, рассказчиками «Декамерона» абсолютно не осуждается история о юмористической ситуации, сложившейся между друзьями из восьмой новеллы восьмого дня Спинеллоччо и Дзеппа, договорившимся жить в полном согласии и удовольствии, имея общих жён.
Целый ряд новелл «Декамерона» (например, рассказ о Гвильельмо Гвардастаньо, IV, 9) имеет своими источниками куртуазную литературу. Эта связь объясняется тем, что в куртуазной литературе, хоть и в довольной противоречивой форме, происходило освобождение индивидуальности, обращение к человеку, что по сути и является предтечей взглядов Ренессанса и гуманизма. Несмотря на то, что служение женщине принимало форму религиозного поклонения, конкретно-чувственное содержание этого поклонения не может быть отброшено37.
В «Декамероне» наиболее яркое и совершенное выражение эта линия находит в знаменитой новелле о Федериго дельи Альбериги (V, 9). История благородного любовника, добывавшего себе пропитание при помощи сокола и не поколебавшегося убить этого сокола, чтобы накормить свою даму, В конце концов, Федериго женится на даме сердца, побеждает земная, чувственная любовь, в отличии от куртуазной культуры. Здесь мы видим изменение классического куртуазного сюжета, в стиле позитивно-гуманистического мировоззрения38. Однако, герой этой новеллы совершает свой поступок в отчаянии, а жертва его не вызывает в его возлюбленной ответного чувства, она выходит за него не по любви, а лишь под давлением обстоятельств, по принципу меньшего из зол. Следовательно, Боккаччо, хоть и верил в силу любви, всё же адекватно изобразил окружающую его реальность.
Монахи, наряду с представителями богатых сословий, так же пользуются популярностью в «Декамероне». По описаниям монашества, можно сделать выводы об отношении к ним, которое сложилось у людей того времени, в особенности это касается монахов с высоким иерархическим положением. В романе можно увидеть их несколько обобщённую характеристику.
Необходимо отметить, что к эпохе Боккаччо отношение общества к монашеству уже начало своё изменение в сторону антиклерикализма. С одной стороны, выступления Боккаччо против попов и монахов есть продолжение и завершение «ереси» городов, боровшихся с развратной и роскошной жизнью клириков. В гневных Филиппинах он бичует тучных и изнеженных монахов. Они услаждают свое чрево изысканной пищей и греческими винами, они имеют по четыре суконных рясы каждый, им противопоставляется подвижническая жизнь святого Франциска (VII, 3).
Боккаччо обращает усиленное внимание именно на этическую сторону вопроса. Монах бичуется не за страсть к наслаждениям, а за показное благочестие. Это особенно заметно по новелле о брате Альберте (IV, 2), где монах-любовник пойман на месте преступления, обмазан медом, обсыпан пухом и отдан на растерзание толпе. Боккаччо считает эту кару законной. Однако вина монаха не в том, что он завел любовницу, в этом нет ничего неестественного, как выше уже об этом было подмечено. Вина его в том, что он притворялся, что ведет суровую жизнь и проповедовал воздержание.
То, что монахи хотят наслаждаться, это совсем не удивляет Боккаччо. Совсем наоборот. Ведь они такие же люди, как все остальные. «Что с вами, брат Ринальдо? воскликнула донна Агнеса.Разве монахи такими делами занимаются?». Брат Ринальдо так ей на это ответил: «Сударыня! когда я сброшу рясу, а я ее мигом скидываю, вы увидите, что я не монах, а такой же мужчина, как и все прочие»39. Ряса вовсе не лишает человека естественных человеческих желаний, поэтому отношение Боккаччо к любви монаха такое же, как и к любви других людей. Это же проявляется и во второй новелле девятого дня, когда игуменья монастыря выбегает из своей кельи, чтобы поймать юную черничку со своим любовником, и впопыхах надевает на голову кальсоны своего любовника.
Высмеивает Боккаччо и мнимых святых, «творящих» мнимые чудеса. Так, например, Чаппеллетто, который вел неправедную жизнь: грабил, убивал, лжесвидетельствовал - сумел перед смертью обмануть священника, исповедовавшего его, и тот настолько рьяно проповедует «дивные вещи о его жизни и постничестве»40, что негодяя причисляют к лику святых.
И если в целом общество «Декамерона» не жалует монахов, то вместе с тем оно относится к ним гораздо терпимее и снисходительнее, нежели авторы средневековых фаблио или проповедники, связанные с городскими ересями. И это, в частности, потому, что представление о грехе против плоти претерпевает у Боккаччо радикальное изменение. Грехом писатель считает уже не плотский грех, а вынужденное целомудрие. Это, по мнению общества
«Декамерона», одно из величайших зол, какое только может выпасть на долю человека. Поэтому, когда монаху или монахине удается его избежать, общество «Декамерона» не усматривает в этом ничего зазорного. В таких случаях рассказчики смеются, но в их веселом смехе звучит скорее сочувствие к человеческой природе монаха, чем гневный укор или ригористическое негодование. Именно таков смех четвертой новеллы первого дня, в которой согрешивший монах избегает наказания, на деле доказав своему аббату, что ничто человеческое тому не чуждо. Аналогична и вторая новелла девятого дня.
Боккаччо в своих новеллах всегда охотно потешался над религиозными предрассудками. Но осмеяние культа святых для первой новеллы - не главное. В отличие от современных ему еретиков, мистиков, а также последующих реформаторов католической церкви, Боккаччо ратовал не за установление непосредственных, интимных связей между человеком и богом, а за обособление человека от бога, стремясь показать абсолютную несоизмеримость между человеческой логикой земного мира и логикой принципиально непознаваемых для человека божественных соображений и умозаключений.
Таким образом, в «Декамероне» Бог вынесен за пределы человеческого бытия, в котором высшей ценностью оказывается сам человек.
Столкновение двух типов мышления, старого, средневековорелигиозного, и нового, светски-гуманистического, образует сюжет, трансформируя средневековое фабльо в типично ренессансную притчу. В ней логика парадоксального обращения интеллигентного иудея Авраама в христианство подкрепляет логику циника Чеппарелло. Дополняя друг друга, гуманистические парадоксы двух первых новелл «Декамерона» доказывали, что возможно отделить истинную религию от порочного папы и что следует оценивать человека вне тех связей и отношений, которые устанавливала для него догматика средневекового католицизма.
Превращение Чаппеллетто в святого, т. е. посредника между людьми и богом, ставило под сомнение весь институт святых, правомочность посредничества между человеком и трансцендентным миром. Боккаччо как бы объясняет арелигиозность художественного мира «Декамерона». В парадоксальном обращении Авраама, помимо взрыва ренессансного смеха, есть своя серьезная сторона. Новое отношение к церкви, которое утверждает парадокс обращения Авраама, это равнодушие к церковным догмам.
Для завершения характеристики миропонимания человека эпохи Боккаччо, необходимо так же отметить описание природы. Прежде всего обращает на себя внимание тот факт, что количественно пейзажные описания очень немногочисленны, несмотря на то, что действие развертывается на фоне сельского ландшафта. Оно и понятно, ведь всё-таки гуманизм предполагает, что человек - центр всего. На протяжении всего произведения встречаются всего лишь два описания окружающего пейзажа - вступление к третьему и конец шестого дня - «Долина дам».
Очень интересна сама природа, описываемая в «Декамероне». Это не природа в собственном смысле слова, а искусственная рациональная симметрия. Она предстает перед нами, как совокупность предметов, которые Боккаччо называет один за другим, но которые никак не связаны друг с другом.
Вместе с тем, строгие формы, в которые природа облачена у него, никак не передают ее свободного многообразия. Таково описание «Долины дам» (конец VI дня). Боккаччо перечисляет деревья, которые насажены в этой долине, полной елей, кипарисов, лавров и сосен, «расположенных так хорошо, как будто их насадил лучший художник»41.
1.2 Исторический и социокультурный контекст создания «Декамерона» Джованни Боккаччо
Для завершения целостной картины миропонимания человека, необходимо так же рассмотреть исторический и социокультурный контекст создания «Декамерона» Джованни Боккаччо. Всё же, хоть это произведение и является художественным, где присутствует определённая доля авторского вымысла, «Декамерон» в данной работе принимается именно как источник по истории ментальности. Что подразумевается под историческим контекстом создания исторического источника - это те факторы, которые каким-либо образом повлияли на него. К таким факторам в большей мере относятся исторические события, ментальность людей того времени (в том числе и автора), повседневность, сквозь призму восприятия которых, автор творил своё произведение, которое является сейчас источником для исторического исследования. В любом случае, на создание какого-либо труда всегда влияет совокупность, сочетание различных факторов, где личность человека находится в непосредственной взаимосвязи с общеисторическим процессом. Поэтому исторический контекст создания «Декамерона» будет рассмотрен в этой работе в сочетании с социокультурным контекстом.
Изучение истории и причин создания этого источника, а также факторов, повлиявших на его содержание, является неотъемлемой частью источниковедческого анализа, как это подтвердил Леви-Стросс.
Итак, в мировой историографии общепризнано считать, что «Декамерон» создавался в период с 1348 по 1351 год42, однако так же существует мнение, что Боккаччо занимался написанием своего великого творения несколько позже, в 1353-1354 гг43. Разница в датировках можно объяснить тем, что после первичной публикации законченного варианта «Декамерона», Боккаччо не раз возвращался к тексту, переписывая и исправляя его. Однако же, «Декамерон», уже в XIV веке приобретает всеобщую известность, текст был переведён на английский и французский языки. До наших дней, по оценкам некоторых исследователей, сохранилось порядка 150 рукописных изданий «Декамерона», что уже говорить о печатных изданиях, первый экземпляр которых появился в 1470 году. О влиянии «Декамерона» на творчество более поздних писателей, таких как Шекспир, Шарль Перро, Китс и других, вовсе бессмысленно говорить.
Вернёмся к самому «Декамерону». Раннее в этой главе мы разобрали основные черты данного источника - зарождающийся гуманизм, находящийся в тесной связи с типично-средневековыми представлении представлениями о мире и человеке. Действительно, если глубже рассмотреть новеллы
«Декамерона» и попытаться найти аналогии с средневековыми и даже античными сюжетами, становится заметно, что Боккаччо использовал в своём произведении самые разные источники, разных времён и со всех концов света.
Так, например, сюжетная параллель проводится в 10 новелле Х дня об измене жены Пьетро ди Винчьоло с античным романом II века под названием «Метаморфозы» («Золотой осёл»)44, написанный римским писателем и философом-платоником Апулеем. Преемственность «Декамерона» с древнеримскими и древнегреческими произведениями объясняется тем, что в конце концов, Джованни Боккаччо был итальянцем, ему не составляло труда перевести с латинского языка перевести текст на итальянский, ведь итальянский язык - наследие латинского. Действительно, стараниями Боккаччо во Флоренции была создана кафедра греческого языка (о его познаниях в греческом языке говорит само название главного труда его жизни - «Декамерон», в переводе с греческого, означает «десятидневник») , а сам он увлекался тем, что писал труды на латинском языке, таких как «Генеалогия языческих богов» в 15 книгах, трактат «О горах, лесах, источниках, озёрах, реках, болотах и морях», 9 книг о несчастиях знаменитых людей», книга о знаменитых женщинах». Вне всякого сомнения, Джованни Боккаччо был одним из наиболее учёных людей Италии.
Сюжетные параллели, связывающие некоторые новеллы «Декамерона» с такими далёкими произведениями, как «Рамаяна» и «1001 ночь», и такими близкими, как средневековые фаблио «О соколе»45 и «Горожанка из Орлеана»46 и другими, объясняются преемственностью и ассимиляцией сюжетов литературы, их переписки и словесных пересказов.
Однако, не будем вдаваться в теорию мировой литературы, вернёмся к причинам, повлиявшим на «Декамерон». Итак, основной чертой данного произведения является приверженность к гуманистической философии. Гуманизм затрагивает абсолютно все стороны жизни человека, и это видно и в рассуждениях о гендерных отношениях, в рассуждениях о религии и церковниках, и в образе «идеального человека», и в образе «идеального правителя».
О причинах и предпосылках зарождения гуманизма в средние века можно долго рассуждать, однако на примере «Декамерона» можно сказать, что зарождение гуманизма - следствие из катастрофы, охватившей средневековый мир «пир во время чумы». Действительно, что заставляет человека задуматься о прекрасном и увидеть красоту вокруг себя? Обыденный взгляд на свою жизнь начинает трансформироваться, стоит лишь человеку поднять голову от земли и увидеть мир вокруг себя. Объяснение этому, например, могут быть и экономические причины - во время эпидемий чумы численность населения Европы в разы сократилось, но при этом остаётся тот объём продовольствия, рассчитанный на большее количество людей, оставшийся в руках уже уменьшенной популяции; иными словами спрос на товар уменьшился, при неизменном предложении. Собственно, поэтому и возникает то рассуждение о щедрости и скупости, описанное в предыдущем параграфе.
Гуманистические идеалы человека, на наш взгляд, носят несколько противоречивый характер. Как уже было ранее сказано, Творец создал человека идеальным. Боккаччо при этом всё же разделяет людей благородного и низкого происхождения, однако он рисует возможности для горизонтального социального лифта. Идеальный человек должен быть идеален как внешне, так и внутренне. И, тем не менее, неидеальный человек так же присутствует в высших сословиях, как и идеальный - в низких. Однако же представители низкого сословия чаще всего в «Декамероне» подвергаются насмешкам, скорее всего в силу того, что Боккаччо имел мало опыта общения с ними. Представители благородных сословий так же нередко подвергаются высмеиванию, но только когда одна или несколько черт «идеального человека» не применяются к описанию этого представителя. Эти взгляды объясняются так же тем, что хоть Боккаччо родом из довольно богатой и знатной семьи, отец Боккаччо был выходцем из низов, только благодаря своему упорному труду и знаниям добился своего положения.
Конечно, необходимо так же сказать отдельно об идеале Женщины. Идеальный образ Женщины, в целом, совпадает с гуманистическим образом человека. Однако, внимание следует обратить на Фьямметту - долгое время бывшей музой Боккаччо. Образ Фьямметты многие исследователи связывают с девушкой Марией, родом из Неаполя, одно время бывшей послушницей в монастыре, при этом родом из довольно благородного рода. Творчество Боккаччо во время пребывания в Неаполе посвящено именно ей, и именно имя Фьямметты звучит в качестве одной из рассказчиц «Декамерона». Позже, Джованни Боккаччо женится на этой даме.
Нельзя объяснять гуманистические взгляды Джованни Боккаччо, говоря лишь о внешних причинах, повлиявших на них. Творчество Боккаччо неразрывно связано с впечатлением от произведений Данте Алигьери и с дружескими отношениями с Франческо Петраркой.
Антиклерикальные и несколько еретические взгляды так же являются отражением в «Декамероне» именно гуманистической философии. Боккаччо высмеивает представителей духовенства не потому, что они проповедуют духовность, а потому, что сами же свои догматы и нарушают, тем самым Боккаччо рисует церковников именно людьми, такими же, как и все остальные.
Однако религиозные воззрения Боккаччо всё же можно назвать христианскими - он благодарит бога за создание своего идеального творения, человека. Но на этом и происходит разделение Бога от человека, ведь предметом высшего поклонения, как мы видим из «Декамерона», является именно человек. Это и есть проявление гуманистической философии в отношении религии.
В отношении Боккаччо к правителям прослеживаются несколько идеализированные представления о монархах. Это можно объяснить тем, что Италия эпохи Боккаччо фактически не знала о том, что значит единая центральная власть над городами, не знали о помазанниках божьих на земле, кроме Папы Римского (который, кстати, в это время находился во Франции следствии Авиньонского пленения Пап).
Интересно так же наблюдать, как некоторые новеллы, освещающие благородство людей, имеют локальную привязку отнюдь не к Флоренции. Это можно объяснить тем, что во-первых, рассказчики из обрамляющей новеллы
«Декамерона» бегут из Флоренции, где в это время происходит эпидемия чумы, нравственный упадок и падения всяких вообще идеалов. Возможно, Джованни Боккаччо тем самым хотел показать, что и люди, населяющие Флоренцию, во время написания «Декамерона», так же не соответствуют идеалам благородства и идеалам человека, ведь в конце своей жизни, по всей видимости, Боккаччо покидает Флоренцию, разочаровавшись в её жителях, и остаётся жить в месте, где он родился - в Чертальдо, где в конце концов он и умрёт.
Таким образом, в данной главе изучена социальная среда и исторические реалии, присущие созданию «Декамерона» Джованни Боккаччо, а так же охарактеризованы гендерные, клерикальные, религиозные и сословные установки художественного нарратива, находящиеся в корреляции с мировоззрением индивида в понимании Джованни Боккаччо.
Глава 2. Нравственные представления эпохи Маргариты Наваррской
Рассмотрим ещё один ценный источник по истории ментальности, относящийся уже к XVI веку и написанный, что немаловажно для характеристики эпохи, женщиной - «Гептамерон» Маргариты Наваррской. Как и в прошлой главе, для начала стоит отметить основные представления о мире и человеке в источнике, и, исходя из этого, так же рассмотреть исторический и социокультурный контекст создания «Гептамерона».
2.1 Представления о мире и человеке в «Гептамероне»
Маргарита Наваррская довольно правдоподобно воссоздаёт характерные возрожденческие представления. По аналогии с первой главой, приступим к характеристике отношения Маргариты к правящей элите своего общества. В новеллистическом сборнике можно отыскать образы идеального государя - таким, например, представляется образ Франциска I из новеллы 17, которому противопоставляются образы реальных, не идеальных государей конца XV первой половины XVI века, таких как герцог Урбинский из 51-ой новеллы. С образом «не идеального правителя» во многом совпадают так же образы герцогов Мантуанских из 19 новеллы, а так же некой французской королевы из 21 новеллы, вероятнее всего Анны Бретонской47.
Представления об идеальном правителе Маргариты Наваррской совпадают одновременно как со средневековым типом «короля-рыцаря», так и с классически-ренессансными представлениями о безупречном властелине, запечатленный так же в трактате Джованни Понтано (1426 1503)
«Государь»48. Нельзя говорить точно о знакомстве Маргариты Наваррской с трактатом этого итальянского гуманиста, однако вне всякого сомнения замечается схожесть их взглядов. В этом нет ничего удивительного, поскольку, во-первых, королева Наваррская принадлежала числу высокообразованных французских гуманистов, а во-вторых, вся Западная Европа XVI века, и Франция не является исключением, была во многом привержена представлениям и идеалов Возрождения49.
У Маргариты Наваррской идеальный правитель Франциск I в 17 новелле оказывается в довольно сложной и интересной ситуации. Так, сеньор де ла Тремойль, шеф тайной полиции Франциска I, ставит короля в известность о возможной попытке покушения на августейшую жизнь со стороны кровного родственника, графа Вильгельма.
В этой ситуации действия Франциска I и представляются как действия «идеального правителя»: он не идет на поводу обычных человеческих эмоций, ведь, по утверждению Понтано, «тот, кто стоит над людьми, должен быть свободен от любых аффектов...»50, избегает поспешных выводов и необдуманных решений. Эти же проявления находятся и в «Государе» Понтано: «Гнев никогда не позволяет увидеть правду, ненависть толкает ... на несправедливость...»51. Франциск I решает поговорить с злоумышленником начистоту, хотя и отдает себе отчет в том, что жизнь и смерть последнего зависят от его воли. По отношению к графу Вильгельму король ведет себя достойно и величественно, обращается с дворянином учтиво и подчеркнуто вежливо52. Итальянский гуманист утверждает, что «всегда вызывает великие хвалы любезность, меру которой устанавливает достоинство...»53. На протяжении этой новеллы заметно, как Франциск I приходит к правильным логическим заключениям, что позволяет судить о способности о способности трезво оценивать окружающих его людей и их поступки не только со стороны главного героя, но и со стороны Маргариты Наваррской.
Герцог Урбинский, представляющийся как «неидеальный правитель», из новеллы 51 оказываются в ещё более сложной ситуации. Герцог Урбинский сталкивается с угрозой мезальянса: его сын влюбляется в девушку, которая ниже его по происхождению. Рассказчица этой новеллы, госпожа Уазиль, характеризует герцога как несдержанного, бесчестного и коварного правителя, у которого совершенно нет совести. Его прихотям подчиняются все, начиная с герцогини и кончая слугами. Окружающие мирятся с его пороками и деспотизмом. Судьба придворных герцога Урбинского полностью зависит от его настроения. Джованни Понтано проповедовал основание действий государя на «полном согласии с самим собой, верность и постоянство во всех словах и поступках»54. Герцогу Урбинскому же чуждо понятие справедливости и обыкновенной человечности, которые многие гуманисты считали основой государственного правления, что в целом соотносится и с гуманистическими описаниями отрицательных качеств любого человека.
Таким образом, соотнеся труд Маргариты Наваррской и, например, Джванни Понтано, можно сделать вывод о месте справедливости и добродетельности государя в ренессансных размышлениях об идеальном правителе. В то время справедливость считалась основным источником всех остальных моральных качеств человека55, хотя в этом плане у Маргариты Наваррской прослеживается своя специфика, которая будет раскрыта несколько позже. Более удачно мысль об источниках моральных качеств сформулировал Маттео Пальмиери: «справедливость единственная добродетель, содержащая в себе все другие добродетели»56. Здесь так же ничего не известно о знакомстве Маргариты Наваррской с сочинениями Пальмиери, однако в любом случае можно найти похожие взгляды в 17 новелле о справедливости королей - справедливость Франциска I соотносится с его дальновидностью, мудростью, снисходительностью, душевной щедростью, великодушием, отвагой, которые он проявляет по отношению к графу Вильгельму.
Продолжение размышлений гуманистов о соотношении справедливости и несправедливости проявляется и в мыслях Донато Аччайуоли. Он утверждал, что «подобно тому, как справедливость держит главенство над всеми моральными добродетелями, так и несправедливость превосходит все пороки и недостатки»57. Маргарита Наваррская в свою очередь прекрасно проиллюстрировала это утверждение вереницей образов правителей-тиранов, вроде Герцога Урбинского, герцога Медичи и герцогов Мантуанских. Правители-тираны в «Гептамероне» часто забывают о соблюдении как высшей божественной справедливости, так и законов, принятыми миром людей. Рассказчики Маргариты Наваррской с осуждением говорят о таких властелинах, которые разрушают справедливый социальный мир, обманывают доверие своих подданных и не соответствуют ренессансному представлению о государе.
Это осуждение проявляется, например, в отношении герцога Медичи, описанного в 12 новелле, там он предается безудержному физическому и моральному насилию. Джованни Понтано пытался предупредить государей о недопустимости «своей душе стать рабыней дурных страстей...»58. Понтано в своем «Государе» приводит умозаключение Клавдиана о складывание мира по подобию своего государя59.
В «Гептамероне» так же можно отметить, что Маргарита Наваррская является свидетелем жестокости эпохи Ренессанса, как и Джованни Боккаччо. Маргарита Наваррская показала жестокость и насилие как типичные черты современного ей века, которые пронизывают все уровни социальный, религиозный, эмоциональный изображенного в «Гептамероне» мира.
Насилие, убийство и кровь привычны в повседневной жизни. В обществе XVI века узаконена немыслимая жестокость во время военных кампаний, в отношении этого вновь вспоминается труд Шона Макглина. Отражением этой жестокости невольно вспоминается смерть дворянина Жана, героя 15-ой новеллы, который «умирает в страшных мучениях, поскольку ... один из неприятелей ударом сзади отсек ему обе ноги»60. Насилие так же является одним из способов решения политических вопросов, что и доказывает стремление графа Вильгельма убить Франциска I в 17-ой новелле.
В социуме происходит насилие над личностью, когда совершаются браки по расчету (династическому, политическому или экономическому). Рассказчики «Гептамерона» всячески осуждают проявление жестокости в любовной сфере. Женщины-рассказчицы в своих новеллах всячески не признают за мужчинами право применять насилие по отношению к женщине. Однако вместе с этим видно, что не только мужчины, но и женщины жаждут крови, что и проявляется во многих новеллах «Гептамерона».
Проблема жесткости рассматривается Маргаритой Наваррской на основании жизни в её социальной среде. Общество, представленное в новеллистическом сборнике, элитарно61. Элитарность представленного социального мира «Гептамерона», с одной стороны, зависит от знатного происхождения и королевской фамилии Маргариты Наваррской, с другой же соответствие дидактической установке сборника62.
Ясно видно, что рассказчики новелл «Гептамерона» принадлежат к высшему аристократическому обществу, являющими собой олицетворением круга друзей и знакомых Маргариты. Герои новелл, которые рассказывают благородные дамы и кавалеры, в большинстве случаев, также являются такими же благородными представителями Франции, Италии, Испании и Англии. Место действия большинства новелл ограничивается дворцовыми апартаментами, спальнями дам, загородными поместьями или городскими домами дворян.
Отражением повседневной жизни аристократов, их быт, досуг и нравы проявляются сквозь призму всего повествования «Гептамерона». Особенно интересно заметить упоминания о специфических взаимоотношениях внутри аристократических семей. Так, например, прослеживается подтверждение сохранения средневековой традиция наследования, когда все привилегии получает старший сын, а младшие, если хотят пробиться в высший свет и достигнуть высокого материального состояния, должны идти в монастырь или поступать на военную службу. Это, например, проявляется в 10-ой новелле «Гептамерона», где Маргарита Наваррская объясняет материальное положение её героя Амадура происхождением «из богатого и довольно знатного рода, и сам не имел большого состояния потому, что был младшим сыном в семье»63.
В 26-й новелле «Гептамерона» так же заметна отличительная черта быта аристократического повседневности общества. Известно, что институт названного родства был распространен в XVI веке. Это и проявляется в судьбе героя д'Аванн, который в сюжете 26 новеллы становится названным сыном некоего богатого дворянина. Примечателен так же и тот факт, что названный предоставляет в распоряжение своего названного принца семейную казну. Суриано в свою очередь отмечал, что среди названных сыновей богатых семей
«есть такие, бедность которых не позволяет им вести тот блестящий образ жизни, который приличествовал бы их величию»64.
Маргарита Наваррская в своём произведении всеобъемлюще освещает брак как специфический социальный институт её общества. Однако, в её произведении не прослеживается однозначное отношения к этому социальному феномену. В «Гептамероне» отражаются реальные и нередко малопривлекательные стороны этого социального института, что проявляется в осознании Маргариты Наваррской существования брака без любви и любви без брака. С одной стороны, писательница не приветствует адюльтер, выступая против внебрачных связей, с другой же - описывает и даже отчасти оправдывает супружескую измену.
В проявлении отношения к любви и браку и можно судить о соотношении видения реальности и веры в идеальное. Так, юная рассказчица «Гептамерона» Номерфида утверждает, что «выходящее из ряда вон наслаждение выйти замуж за человека, которого любишь больше всего на свете»65. В свою же очередь некоторые герои «Гептамерона» пытаются отстоять свободу своего выбора - например, Роландина из 21 новеллы решается на тайную помолвку, а Полина и её возлюбленный из 19 новеллы отказываются от мирской жизни. Однако даже вера в идеальное здесь согласуется с общественными законами свои поступки герои пытаются совершить в соблюдении светских приличий. Так, например, Полина не сразу решается уйти в монастырь вслед за любимым. Она выжидает момент, когда люди, склонные «видеть в чужих поступках одно дурное»66, переменят о ней свое мнение.
С одной стороны, Маргарита Наваррская и её рассказчики сострадают влюбленным и высказывают отрицательное мнение относительно вмешательства посторонних в их судьбы. Проявлением этого является сомнение Дагусена, например, с сомнением отмечает, что «для поддержания порядка в обществе считаются только со знатностью происхождения, возрастом и законом, здесь так же проявляется оправдание Маргариты Наваррской сложившегося общественного уклада как единственно верного, не обращая внимания на любовь и достоинства ... Поэтому-то и бывает, что браки, заключенные между равными и сообразно желанию родителей и других людей, часто далеки от того, что подсказывает чувство, характер и сама жизнь»67. С другой же стороны, проявляется зависимость людей со стереотипами своего времени. Общество эпохи Маргариты Наваррской привыкло к тому, что в браке знатные юноши и девушки «разменивались как пешки на шахматной доске». Оно смирились с тем, что в личную жизнь молодых людей вмешиваются родители, родственники, и представляется абсолютно естественным, что в браках между представителями знатных родов на первое место выступают династические или политические расчеты, а в среде среднего и мелкого дворянства материальное благополучие.
Супружеские отношения, представляющиеся на протяжении всего «Гептамерона», в большинстве своём описываются ни как счастливые, ни несчастные. Заметно, что каждый из супругов в браке живет своей жизнью, представляющие собой единое целое только в глазах общества. То есть показывается, что супруги стараются соблюдать внешние приличия и сохранять удобную для всех иллюзию счастливого брака, при этом эти же супруги могут иметь чувства и отношения на стороне. Таким образом, на основании описаний Маргариты Наваррской, напрашивается вывод о продолжении в придворной среде XVI века средневековой тенденции к характеристике супружеской неверности как нормы в официальных отношениях между мужчиной и женщиной.
Писательница отражает современное ей общество аристократии не только сквозь призму брака, но и в описании обычного времяпрепровождения его представителей. Так, например, Иркан, как и его компаньоны, проводит жизнь «в развлечениях и всякого рода телесных упражнениях»68. Самым любимым его занятием является охота. В 26-ой, 59-ой новеллах Маргарита Наваррская освящает интерес дворян к различного рода празднествам, свадьбам и карнавалам. Другие ежедневные занятия дам состоят из рукоделия и хозяйства. Неотъемлемой частью жизни придворных становится участие в военных действиях, при этом для некоторых из них, вроде Амадур из 10-ой новеллы, война становится профессией и ремеслом.
В «Гептамероне» отражены и другие приметы эпохи Маргариты Наваррской. Например, полилогичная структура сборника позволяет судить о большой роли разговора и общения в обществе. Так же проявляется тяга людей к тяге к перемене мест обитания, что проявляется в сюжете обрамляющей новеллы «Гептамерона». Так же это проявление находится и в 13-й новелле, где Во-вторых, это тяга людей к постоянной перемене мест. В «Гептамероне» путешествуют и «рамочные» рассказчики, и герои, к примеру, 66 новеллы. В 13-ой новелле обнаруживается интерес героев к паломнической христианской и культурной традиции, в данном случае в паломничестве в Иерусалим.
Однако же проявлением типично-гуманистических черт мировосприятия Маргариты Наваррской можно считать новеллы, в которых сословная средневековая этика преодолевается, и на сцене появляются добродетельные, порядочные и целомудренные простолюдинки, показанные, например, во 2, 5 и 42 новелле. Так, во вступительном слове к 5-ой новелле Жебюрон говорит о том, что «разумом и добродетелью наделены не одни только принцессы»69. Возможно, здесь имеют место быть некоторые феминистические черты воззрений Маргариты Наваррской, ведь ни в одной новелле «Гептамерона» не показана добродетель мужчин-простолюдинов. Однако же, в заключительном слове рассказчик 5 новеллы хвалит скорее сообразительность героини, нежели её добродетель, поскольку сообразительность даруется ей небесами и может её характеризовать лично.
В целом заметно, что рассказчики, равно как и Маргарита Наваррская, способны объективно оценить поступки людей, стоящих ниже их на социальной лестнице. Однако при этом можно отметить, что они не могут осознать причину и корни благородных поступков простолюдинов, скрывающихся внутри самого человека. В художественном мире
«Гептамерона» прослеживается прямая зависимость высоких моральнонравственных качеств с «благородным», т.е. знатным происхождением, даруемое волей Господа. В это же то время мыслители Возрождения рассматривают внутренний мир каждого человека вне социальных условностей и божественного предопределения, что является отступлением воззрений Маргариты Наваррской от гуманистических идеалов.
Так, Коллюччо Салютати в письме к Бандини д'Ареццо писал о том, что «везде, где имеется добродетель, там же присутствует благородство; из приведенного положения вытекает, что каждый добродетельный человек обязательно является благородным»70. Он полагал, что «естественное благородство ... является свойством души, от природы направленным к добродетели», которое «не отличает ни патрициев, ни всадников от плебса»71. Салютати заявлял о том, что «благородство души равно доступно для всех»72. Если простолюдин в «Гептамероне», отражающем мировоззрение высших кругов, и совершает высоконравственный поступок, то его добродетельность подвергается сомнению. Подобное отношение к простолюдинам проявляется, например, в рассказе Парламанты в 42-ой новелле о противоборстве молодой девушки Франсуазы и некоего знатного принца. Принц даже не сомневается в том, что девушка «уступит его желаниям, так как ... знал, что она ... бедна»73, а следовательно не может быть добродетельна.
Помимо отражения социальной сферы жизни своего общества, отмечается так же и специфический взгляд Маргариты Наваррской к вопросам религии. В «Гептамероне» эти взгляды проявляются в двух векторах - в отражении специфики антиклерикальных воззрений своего времени, в большей мере коррелирующих с Реформаторскими взглядами, и в создании своего идеального духовного мира христианской этики, мало соотносящийся с представлениями религиозных группировок вышеупомянутой эпохи.
Судя по описаниям «Гептамерона», отражающих реалии того времени, церковь находится в подчинении у светских правителей, и одновременно при этом её слуги имеют в миру немалый вес. Так, например, в 1-й новелле дю Мениль, любовник жены прокурора Сент-Эньяна, опасается влиятельного епископа Сейского. В то же время приор монастыря Сен-Мартен-де-Шан из 22й новеллы, используя свой авторитет в светском мире, с помощью графини Вандомской переводит неугодную ему монахиню в другой монастырь.
Как известно, в XVI веке церковное пространство продолжает своё обмирщение, сохраняя при этом свою регламентацию светской жизни. В
«Гептамероне» находится отражение этого, ведь каждое утро и каждый вечер аристократы присутствуют на мессах. В свою очередь Маргарита Наваррская показывает, что такое посещение церкви из жизненной потребности превращается в привычку (как пример - действия госпожи Уазиль в обрамляющей новелле). Кроме того, в светском мире меняется отношение к церковному сакральному пространству герои новелл «Гептамерона» ходят в церковь не столько молиться, сколько общаться74.
Л.М. Баткин отмечает, что «в ренессансном обществе клерикализм был не в чести»75. Доказательством этому тезису служат этические трактаты итальянских гуманистов, таких как Поджо Браччолини, Леонардо Бруни и Лоренцо Валла, в которых они раскрывают истинную суть клира. Этот тезис подтверждается и содержанием новелл из сборника Маргариты Наваррской. Церковь и её служители в них так же рассматриваются «рамочными» рассказчиками с гуманистических позиций и, как у итальянцев, получают отрицательную оценку.
Так, поступки священников подрывают авторитет церкви как прообраза царства небесного на земле. В религиозном мире «Гептамерона» распространены многие человеческие грехи, поскольку его населяют простые смертные люди, подверженные соблазнам и искушениям, порокам и слабостям. Уже в Прологе к «Гептамерону» представляется настоятель монастыря Серранской божьей матери, подверженный греху лицемерия, жадности и страсти к обогащению. Таким образом новеллы Маргариты Наваррской иллюстрируют широко распространенный постулат гуманистов-антиклерикалистов о том, что «они (т.е. священники) жестоко клеймят в других те пороки, которым сами весьма подвержены»76.
Фокусируя внимание на проступках служителей церкви, Маргарита Наваррская одновременно с этим клеймит нелицеприятные проступки представителей светского мира, недостойные стороны человеческой природы которых святые отцы часто используют в своих целях. В «Гептамероне» обличается не только порочность священнослужителей, но и стереотипы, присущие обществу того времени, в совокупности с невежеством и недалёкостью мирян. Так, 44-ая новелла «Гептамерона» иллюстрирует мысль Леонардо Бруни, который так же обличал эти аспекты: «Диву даешься, как враждуют между собой их (т.е священнослужителей) речи и их жизнь. Стоит только послушать, как этакий лицемер разглагольствует среди женщин или среди мужчин, столь же глупых и немногим отличающимися от женщин»77. Эти простаки, «одураченные ... бреднями... называют его (т.е. клирика) святым и угодным богу, посылают ему дары и снова приходят к нему, приводя с собой еще других»78. В своих новеллах Маргарита Наваррская продолжает традицию развенчивания стереотипного благоговейного отношения к духовенству. Многие из её героев расплачиваются благополучием своих близких за свою недалекость, наивность и простодушие.
Порочная суть клира иногда сталкивается с благородным целомудрием представителей, как светского мира, так и церковного. Распутство монахов, соседствующее с лицемерием, обманом и жадностью, так же ведет к убийствам, насилию, крови. Леонардо Бруни, наблюдая нравы современного ему духовенства, писал о том, что его представители «бесчестны, хитры, лживы, безжалостны, бесчеловечны и никогда не стремятся к добру и правде, а во всем поступают сообразно со своей жестокостью»79, что и повторяет в своих новеллах Маргарита Наваррская.
Рассказчики Маргариты Наваррской язвительно отзываются о проповедях и нравоучениях представителей духовенства, что в конечном итоге проявляется в недоверии к ним. В «Гептамероне» ни один из рассказчиков не может рассказать ни одной истории «во славу добрых монахов … Мы ведь поклялись говорить только правду, отвечает Уазиль Жебюрону … а раз так, то я вряд ли могу исполнить ваше желание»80. Однако при всём этом, рассказчицы Парламанта и Уазиль вторят итальянским гуманистам, признающим, что что среди проповедников всё же «немало людей добрых, которые бесхитростно, и с чистотой душевной проповедуют Священное писание и сами живут так, как должно, без непотребства, без вожделения, в целомудрии и праведность их неподдельная и непритворная...»81. Одним из таких исключений является гостеприимный аббат из Сен-Савена, проявившем благородность своей заботой и предостережениями своих случайных гостей. Однако же Маргарита Наваррская объясняет эту добродетель происхождением аббата - он происходил «из очень благородной семьи»82. Таким образом здесь можно сделать вывод о антиклерикализме Маргариты Наваррской, проявляющемся в исключительно с гуманистической точки зрения.
В «Гептамероне», как уже было выше подмечено, Маргарита Наваррская пытается нарисовать свой идеальный духовный мир христианской этики, и это никоем образом не конфликтует с её антиклерикальными взглядами, что в целом характерно для эпохи Возрождения. Это доказывает и Л.М. Баткин: «... любовь к Богу прекрасно совмещалась с антипатией к его служителям...»83, что в свою очередь так же доказывается мыслями Б.Поджо: «Я не порицаю полезных увещеваний и призывов к служению богу, но я ненавижу притворство... божественные дела я уважаю и почитаю, и если кто правдой служит им, того считаю блаженным»84.
Идеальный духовный мир «Гептамерона» по своим пространственновременным и ценностным параметрам противостоит и социальному миру, и церковным институтам. Представители последнего, соблюдая божественные законы и заповеди, должны оказывать облагораживающее и очищающее воздействие на светский мир. Однако между двумя компонентами религиозного мира земным и идеальным существует разрыв. С одной стороны, это объясняется тем, что служители церкви, активно взаимодействуя со светским миром, воспринимают не самые лучшие его стороны. С другой стороны, «рамочные» рассказчики и герои новелл Маргариты Наваррской, как и современники королевы, относятся к вере прагматично. Их «...традиционная набожность обычно легко примирялась с требованиями практической жизни»85. Эпоха Возрождения была временем рационализма, который не одобрял любые формы и проявления фанатизма.
Герои «Декамерона» верят в Слово Святое Писание, призывая придерживаться христианских этических норм. В своём идеальном духовном мире Маргарита Наваррская отступает от жестких рамок его элитарного социума. В мире христианской этики «Гептамерона» на первый план выступает человек не как элемент социума, а как носитель души. Её наличие в этом плане приравнивает простолюдина к аристократу, и здесь социальный аспект заменяется религиозным - человек становится в зависимость не от другого человека, а от Бога.
Понимание проблемы «Бог и человек» у Маргариты Наваррской близко взглядам французских гуманистов, которые во многом расходились с представлениями большинства их итальянских предшественников и современников. Маргарита Наваррская, как и Джованни Боккаччо и другие гуманисты не отрицали существования Бога: «Бог присутствует в философии даже самых радикально настроенных мыслителей эпохи Возрождения, отмечает В.И. Рутенбург. В любой философской системе нельзя обойтись без Бога, который завершал собой любую онтологическую систему»86. В это же время Маргарита Наваррская, как и французские гуманисты и их итальянские предшественники, считала, что земной путь человека предопределен свыше. Это, например, проявляется в словах, вложенных в уста рассказчицы Уазиль, которая заявляет, что люди «чувством своим и волей могут посадить в землю семя, но господь один может заставить его прорасти»87.
Маргарита Наваррская вслед за своими соотечественниками полагала, что единственная правильная цель человеческой жизни дорога к Богу. В отличие от мнения итальянцев, что человек создан Богом для познания гармонии вселенского бытия и воплощения её в природном и социальном мире, цель человека Маргариты Наваррской предопределена личным совершенствованием и стремлением к духовным высотам.
И действительно, внутренний рост героев «Гептамерона» Маргариты Наваррской происходит в соотношении с божественным волеизъявлением и с надеждой достичь «истинного» мира. При божественном участии их земная любовь превращается в христианскую любовь-милосердие, которая возвышает героев и тем самым отмечающем их как избранников Бога. Так, возлюбленный Полины убежден, что земное чувство поможет ему обрести иной, совершенный мир: «Раз в жизни бренной. Пустой, мгновенной. Любя, мы были чисты, Здесь, за оградой, Беречь нам надо Любви благие черты, Чтоб душою она владела, Чтоб, себе не зная предела, В небесах могла воссиять»88.
В свою очередь итальянец Марсилио Фичино, как и многие последователи французской гуманистической мысли, полагал, что «в этой жизни невозможно познать истинного Бога»89. Процесс умственного познания Бога человеком тем и отдаляет их друг от друга, потому как человек может «плохо воспользоваться знанием Бога исполнясь гордости»90. Рассказчики Маргариты Наваррской, в целом, придерживаются сходной точки зрения, так как познание Бога разумом повергает человека в заблуждение. Единственно верный и допустимый путь к Богу путь «истинной» и «совершенной» любви и чувственное познание Бога, в результате которых человеческая душа очищается, облагораживается и возвышается.
Продолжая размышления о любви, особенно интересны эмоциональные проявления гендерных отношений, являющиеся основной темой «Гептамерона» Маргариты Наваррской, находятся в неразрывной связи с их социальными проявлениями. Маргарита Наваррская, обращаясь к эмоциональному миру своих героев, рисует широкую гамму чувств, начиная с неконтролируемого тёмного вожделения и заканчивая всеобъемлющей неземной любви к Богу. События их жизни, связанные с любовной тематикой, Маргарита Наваррская описывает либо как любовные авантюры, либо как настоящие трагедии, а их внутренний мир сводит к одному чувству - любви, которая порой сопровождается ненавистью. Таким образом, художественный мир
«Гептамерона» имеет эмоционально яркую и насыщенную окраску.
Уже в начиная со вступительной новеллы видно, насколько сильно волнует Маргариту Наваррскую любовная тематика, ведь если взглянуть на содержание «Гептамерона», то видно, что из 72 новелл 64 посвящены любви
«во всех её проявлениях»91. Так, из обрамляющей новеллы уже сразу заметно как это проявляется и будет проявляться в течение всех остальных новелл. Сафредан и Симонто следуют в Котерэ за дамами своего сердца Лонгариной и Парламантой, Эннасюите безумно нравится Сафредан. Уазиль проповедует любовь к Богу. Иркан и Парламанта, как и другие семейные пары (Симонто Эннасюита, Сафредан Номерфида), пытаются достойно по мнению общества существовать в браке.
Любовный мир «Гептамерона» весьма сложен и многогранен, это заметно уже из описания любовных отношений из обрамляющей новеллы. Так, «Гептамероне» светская любовь проявляется в традиции «низкой» плотская страсти, распространенной в средневековой сатирической и дидактической городской литературе и фаблио. Некоторые новеллы Маргариты Наваррской показывают опасность власти такого тёмного вожделения, похоти и неуправляемой животной страсти, приводящая порой к достаточно тяжким последствиям. В отношении к средневековой традиции, такая светская любовь чаще всего воспринимается цинично, и это более свойственно мужской части компании. Однако в их высказываниях есть и точки соприкосновения с возрожденческим гедонизмом. Кроме того, в мире светской любви отражаются реальные отношения между мужчиной и женщиной (рассуждения Жебюрна и большинства дам) эпохи Маргариты Наваррской.
Другая сторона любовного мира «Гептамерона» отражается в моделировании идеальной, совершенной, «истинной» любви, который в свою очередь также неоднороден и многогранен. К идеальным представлениям любви относится и любовь к Богу, проповедуемая госпожой Уазиль, и её же возрожденческие вгляды, и «куртуазные» идеалы Дагусена, и учение Платона, и интересующий Парламанту метафизический любовный аспект, описанный в лучше всего итальянцем Марсилио Фичино. Таким образом, концепция «истинной» любви Маргариты Наваррской осровывается на многовековой религиозной, литературной и культурной традиции античности средневековья, коррелирующих с современными идеями эпохи Маргариты.
Описывая высшее сословие, королева Наваррская раскрывает два взгляда на природу человека в целом. С одной стороны, человеческая натура ассоциируется с постоянным стремлением к совершенству, к возвышенным мыслям и чувствам, к познанию Бога и к добродетели. С обратной стороны, человек подчиняется грубым природным инстинктам, низменным удовольствиям и наслаждениям, стремлением достичь их любой ценой. Идеальные устремления аристократии начала XVI века и их реальные проявления, описанные в «Гептамероне» Маргариты Наваррской, дающие обширный материал для понимания обоих аспектов той эпохи, отражают собой сосуществование и противоборство противоположных точек зрения об идеализированном и реальном образе придворного.
Двойственный взгляд на человеческую природу задает художественную структуру «Гептамерона», прежде всего, систему «рамочных» героев-рассказчиков. Рассказчики Маргариты Наваррской ясно определяют свои позиции в первый день. «Гептамерон» открывается новеллой, которая разрабатывает традиционный для Средних веков антифеминистический сюжет. Образы героев предопределены не только стереотипной ситуацией-клише (такой как любовный треугольник), но и сознательной установкой рассказчика Симонто, который намеревается повествовать о «кознях женщин». В героине первой новеллы, жене прокурора Сент-Эньяна, сосредоточивается демоническое начало. Во время обсуждения этой истории возникает тема ада, который ассоциируется с любовью, и тема дьявола, воплощенного в женском облике. Первая новелла представляет тезу в «рамочном» полилоге-споре о любви. Симонто представляет ту часть компании (Иркан, Сафредан), которая придерживается средневекового взгляда на женщин и на любовь. Иркан, Сафредан и Симонто являют собой тип трезвых реалистов и практиков. Им кажется, что они понимают и принимают мир и человека такими, каковы они есть на самом деле. Отчасти они отражают реалии придворной жизни, но при этом они низводят человека до уровня животного.
Придворный XVI века вел активный образ жизни. Внешне насыщенная придворная жизнь, постоянные военные кампании подменяли собой необходимую внутреннюю душевную работу, мешая развиваться человеку в сфере чувств. Любовь к женщине, тем более» возвышенная и платоническая, не играла в жизни придворного первостепенной роли, что отражено в новеллах мужской части компании. Рассказчики-мужчины, за исключением Дагусена, понимают любовь как естественное физическое влечение между противоположными полами. Она воспринимается как пыл, страсть, обольщение, плотское наслаждение и удовольствие. Героями их новелл движет сексуальный инстинкт. Это доказывает, например, рассказ Сафредана, освещённый в 3 новелле, в котором он ставит знак равенства между любовью и плотским наслаждением. Для героя 7-ой новеллы, некоего купца, любовь сводится к мелкой интрижке. Он развлекается с дочерью соседки, которая служит для него своеобразной ширмой. Иркан, который рассказывает эту новеллу, не видит ничего предосудительного в поведении своего героя, восхищаясь его сообразительностью и находчивостью. Многие новеллы Иркана, Сафредана и Симонто прославляют те любовные хитрости, к которым прибегают мужчины, чтобы добиться физической близости с предметом страсти.
Кавалеры из обрамляющей новеллы «Гептамерона» согласны соблюдать внешние приличия и куртуазный политес по отношению к дамам на людях, прекрасно осознавая условность этой игры. В том случае, если «куртуазия» не помогает, то в ход идут насилие, обман, лицемерие, льстивость, подарки. Думается, типичным является поведение главного героя из 10-ой новеллы, Амадура, который от «куртуазного» поклонения и служения переходит к решительным действиям, в основе которых лежит грубая сила.
Говоря о женщинах, рассказчики часто сравнивают свои любовные приключения с охотой или военными действиями. Например, Жебюрон проводит аналогию между завоеванием женщины и осадой крепости. «Мне иной раз приходилось наблюдать, как крепости осаждали и брали силой ... вспоминает рассказчик. Это бывало тогда, когда люди, защищавшие их, не поддавались ни на деньги, ни на какие угрозы»92. Он также предупреждает женщин, которые должны «непременно остерегаться нас (т.е. мужчин), как олень ... всегда стал бы остерегаться охотника»93.
Во взглядах и рассуждениях мужчин-рассказчиков есть положительный момент, они не расценивают плотскую любовь как порочную и греховную. «Я ... считаю, что дурные страсти следует побеждать, сказал Сафредан, но что касается естественных человеческих чувств, которые никому не приносят вреда, то, по-моему, побеждать их совершенно незачем»94.
Иркан, Сафредан и Симонто полагают, что любовь дарована человеку самим Богом, поэтому в физическом обладании не может быть ничего постыдного. Они недоумевают, почему мужчины «... должны бояться потребовать от них то, о чем сам господь Бог велит им (т.е. женщинам) услаждать нас»95. Реабилитация земных удовольствий, в том числе и физической близости, присуща ренессансному мировоззрению.
Принимая человека, прежде всего мужчину, во всей его целостности как внешней, так и внутренней, гуманисты признавали за ним право наслаждаться земными благами и земной любовью, гордиться телесной красотой и не стыдиться своих естественных желаний.
Ренессанс провозглашает единство души и тела, ему чужд средневековый аскетизм. Однако следует подчеркнуть, что Иркан, Сафредан и Симонто, проповедуя возрожденческий гедонизм, забывают о неделимости человеческой природы. Из их стройных рассуждений выпадает внутренний мир человека. Они принижают его природу и обедняют его эмоциональный мир, отказывая человеку в любви, которая не сводится только к естественным природным инстинктам и простому физическому влечению.
новелла Дагусена и 10 новелла Парламанты выдвигают антитезу в споре между рассказчиками. Дагусен и Парламанта отстаивают возвышенные и идеализированные установки своего века. Опираясь на «куртуазную» традицию, модернизируя её в соответствии с представлениями своей эпохи (соотносящийся с неоплатонизмом Марсилио Фичино), Маргарита Наваррская через реплики, рассуждения рассказчиков и их новеллы, создает образ кавалера-придворного и образ идеальных отношений между ним и его возлюбленной. Для автора идеальный придворный прежде всего идеальный возлюбленный. Это объясняется тематической направленностью «Гептамерона».
Королева оценивает, насколько придворный идеален по тому, насколько его любовь соответствует представлению об «истинной» любви. В «Гептамероне», с одной стороны, представлен идеал «куртуазной» любви Дагусена, с другой стороны, идеал платонической любви Парламанты. Однако в ходе полилога перед рассказчиками появляется более человечный идеал ренессансной неоплатонической любви Марсилио Фичино.
Идеальный придворный не только обладает необходимыми врожденными достоинствами, но и постоянно совершенствует их. Ему присущи все рыцарские качества. Идеальный кавалер следует правилам «искусства жить» и «искусства любить» и согласовывает свой нравственный облик с общечеловеческими принципами, основанными на откровениях Святого писания. В художественном универсуме новеллистического сборника образцом идеального влюбленного, а, значит, идеального кавалера-придворного, является Дагусен. Он не просто теоретически отстаивает свои взгляды, но и следует им на практике. В рассуждениях Дагусена Маргарита Наваррская возрождает идеалы «куртуазной» любви. Как известно, доктрина трубадуров проходит путь от разнообразных средневековых любовных концепций, например, «рыцарская» любовь в романах Кретьена де Труа, «магическая» любовь в романах Тома (к. XII в.) и Беруля (к. XII в.), «аллегорическая» любовь в «Романе о Розе» и т.д. до трансцендентной любви в поэзии и её переосмыслении в многочисленных ренессансных трактатах96.
Несмотря на то, что с закатом рыцарства появляются антифеминистические сочинения и пародии на «куртуазные» романы, высокие идеалы и стремление к ним сохраняются в возрожденческом обществе.
«Куртуазия» становится неотъемлемой частью придворной жизни. На её основе возникают строгий кодифицированный и регламентированный этикет и церемониал при дворах европейских государей. «Куртуазия» придает оттенок театральности как придворному образу жизни, так и придворному искусству любви.
-ая новелла «Гептамерона» имеет видимые параметры «куртуазности». Герой обладает всеми качествами «куртуазного» влюбленного. Он молод, красив, благороден, честен, скромен, обходителен и смиренен. В глазах молодого человека его возлюбленная представляет совершенство во всех отношениях. Их взаимоотношения развиваются по классической «куртуазной» схеме. Любовь героя сохраняет все «куртуазные» признаки: любовь-тайна, любовь-страдание, любовь-болезнь, любовь-служение, любовь под знаком смерти.
В «куртуазном» универсуме влюбленные пребывают в вечном страхе не столько перед мужем Дамы, сколько перед многочисленными завистниками и шпионами. В 9-ой новелле существует этот классический враг любящих - «злонамеренные» люди, которые в конце концов разлучают молодого дворянина и девушку.
Рассказчик характеризует любовь молодого человека как «возвышенную» и «самозабвенную»97. Юноша возносит героиню и свою любовь к ней на недосягаемую высоту. Он преклоняется перед ней. Обожествив её, герой практически не имеет шансов приблизиться к своей возлюбленной.
В новелле явно присутствует мотив любви-болезни. При появлении счастливого соперника любовь юноши превращается в недуг. Герой новеллы
«...занемог от тоски, стал с каждым часом хиреть и вскоре переменился так, что его невозможно было узнать. Его красивое лицо стало бледным, как у покойника, и видно было, что дни его сочтены, и он ждет только смерти»98.
«Куртуазная» любовь всегда рассматривалась как любовь-страдание и любовь под знаком смерти. Герой 9-ой новеллы умирает, перед этим осуществив свою потаенную мечту. Когда героиня посещает больного юношу, он просит у нее прощальный поцелуй. «Радость любви была столь безгранична, отмечает Дагусен, что душа его вместе с нею покинула свою оболочку и улетела к творцу»99. В этот момент молодой человек достигает состояния душевной приподнятости и экзальтации, характерного для «куртуазного» влюбленного. Его страдания настолько утончены и возвышены, что становятся источником наивысшей радости «joi» у трубадуров100.
Парламанта, как и Дагусен, проповедует «совершенную» и «благую» любовь. Рассказчица полагает, что «... настоящая, совершенная любовь ... приходит тогда, ... когда влюбленные ищут друг в друге совершенства, будь то красота или искренность в обхождении, когда эта любовь неустанно стремится к добродетели и когда сердце столь благородно и столь вьюоко, что они готовы скорее умереть, чем дать волю низменным побуждениям, несовместимым ни с совестью, ни с честью»101. С одной стороны, в словах Парламанты явно присутствует «куртуазный» мотив любви-смерти. С другой стороны, они перекликаются с рассуждениями о любви Марсилио Фичино. «Когда мы говорим о любви, писал флорентийский неоплатоник, её надо понимать как желание красоты (стремление к красоте)... Красота же является некоей гармонией...»102. Таким образом, у Марсилио Фичино между понятиями любви и красоты ставится знак равенства.
Рассуждения Парламанты строятся на метафизическом аспекте философской концепции Марсилио Фичино. Однако не следует забывать о том, что ренессансная философия любви диалектична. Итальянский гуманист синтезировал два полярных мира мир возвышенной, идеальной, платонической любви двух душ и мир, основанный на низменных животных инстинктах, создав мир живой человеческой любви.
«Рамочные» рассказчики по-разному оценивают любовь. Парламанта и Дагусен, с одной стороны, Иркан, Симонто и Сафредан, с другой стороны, стоят на крайних позициях в этом вопросе. Следуя за средневековыми представлениями о мире и человеке, они склонны разъединять человеческую натуру на божественную душу и животное тело. Рассказчики Маргариты Наваррской в начале полилога далеки как от ренессансной трактовки человека, так и от ренессансного понимания любви. Однако, будучи людьми эпохи Возрождения, они «открыты» для иного взгляда на вещи. В ходе спора рассказчики приближаются к ренессансному идеалу любви, в котором достигается гармония человеческой души и тела.
Напомним, что гуманисты рассматривали человека в качестве связующего звена между двумя мирами: божественным, вечным, совершенным и земным, преходящим, несовершенным. Гуманисты пытались снять вечное противоречие между Богом и человеком, между божественной и земной природой. Они провозглашали красоту и совершенство как человеческой души, так и человеческого тела. Гуманисты заявляли о целостности человеческой натуры, а, значит, о естественности и неделимости всех её проявлений.
Гептамероновские рассказчики приходят к выводу, что ни чистая платоническая или «куртуазная» любовь, ни плотское вожделение не отражают многогранную человеческую натуру. «Куртуазная» и спиритуализированная неоплатоническая любовь не приносит героям Дагусена и Парламанты ни радости, ни удовлетворения. Наоборот, она, как правило, оборачивается трагедией.
Абсолютизируя божественное проявление в человеке его душу, эти рассказчики обрекают своих героев на мучительное существование. Двойственная природа человека требует гармоничных любовных отношений, в которых телесное начало сочетается с душевным. Только союз этих полярных начал при участии божественной воли приводит к настоящей любви. Средневековые стереотипы рассказчиков стремление разделить человеческую природу, восприятие человека, отношение к любви постепенно теряют свою актуальность.
Дагусен и Парламанта начинают высмеивать или осуждать «куртуазные» и платонические чувства. «Куртуазное» поведение английского лорда из 57-ой новеллы трактуется как причуда, как исключение из правил. Любовью милорда можно восхищаться, но мало кто способен ей подражать. «Если бы все мужчины вели себя так благородно, насмешливо заключает Парламанта, дамы могли бы им только доверять, да и стоило бы им это только перчатки»103. В 64-ой новелле Парламанта не одобряет «куртуазное» поведение героини.
Подобный вердикт выносит Дагусен королеве Кастильской из 24-ой новеллы. Рассказчики разоблачают пагубность «куртуазных» идеалов для настоящего человеческого чувства. Стереотипное поведение Прекрасной Дамы холодность, жестокость, равнодушие по отношению к влюбленному в изображении Маргариты Наваррской не украшает героинь.
Тема ренессансной фичиновской любви и ренессансного понимания человеческой природы изначально прослеживается во взглядах Уазиль104. Рассказчица полагает, что человек не должен быть лишен естественных земных радостей, в том числе и тех, которые связаны с физической любовью. Уазиль осуждает тех, кто «... пренебрегает созерцанием и предается ... страсти чрезмерно или формы тела предпочитает красоте души»105.
Мировоззрение Марсилио Фичино и Уазиль в значительной степени отличается от ортодоксальных христианских догматов. И в фичиновской концепции любви, и во взглядах гептамероновской рассказчицы земная человеческая любовь» становится ступенькой к любви божественной. «Мне вот думается что только тот может по-настоящему возлюбить бога, кто понастоящему любил кого-нибудь из смертных»106.
Земная человеческая любовь, включенная в процесс божественного познания, обнаруживает свою благость и добродетельность. В ней нет трагического разрыва души и тела. И у Марсилио Фичино, и у Уазиль и Парламанты Бог является той точкой, которая соединяет воедино противоречивую человеческую природу. Думается, 70-ая новелла, которую рассказывает Уазиль, перекликается с фичиновской концепцией ренессансной любви.
Герои 70-ой новеллы, молодой дворянин и госпожа дю Вержье, познают счастье земной человеческой любви, в которой физическое наслаждение совпадает с наслаждением душевным. В отличие от большинства влюбленных, изображенных в «Гептамероне», они не конфликтуют сами с собой и со своей совестью.
Ренессансное восприятие человеческой природы уничтожает средневековые предрассудки.
У Маргариты Наваррской ренессансная любовь является идеалом, правда, не таким недосягаемым, как идеал куртуазный или платонический. В
«Гептамероне» искренне любящих друг друга героев разделяют социальные условности (знатность, политические, династические или экономические причины) и светские правила хорошего тона.
Свет, терпимо относившийся к любовным интрижкам и похождениям, не терпит настоящей любви и её искренних проявлений. Те, кто отваживается на открытый бунт, наталкиваются на стену осуждения и презрения.
2.2 Исторический и социокультурный контекст создания «Гептамерона» Маргариты Наваррской
Необходимо сказать о том, в каких условиях жила Маргарита Наваррская и создавался её основной сборник новелл под названием «Гептамерон». Иными словами, узнаем исторический контекст создания этого источника, или что повлияло на его создание и содержание. Маргарита де Валуа жила в довольно насыщенное событиями время, её друзьями были интересные люди из разных стран и разными взглядами. «Гептамерон», или как он назывался в первоначальном виде «История счастливых любовников» («Lhistoire des amants fortunés»), создавался Маргаритой Наваррской в период, как считает большинство историков, с 1540 по 1547 год, почти до самой своей смерти. Для того, чтобы увидеть всю картину мира в восприятии Маргариты Наваррской, которая повлияла на создание «Гептамерона», необходимо рассмотреть отрезок времени, несколько предшествующий началу создания источника, и, непосредственно, само время его написания.
Мы, конечно, постараемся не вдаваться в подробное описание истории создания и публикации «Гептамерона», но всё же необходимо отметить, что впервые источник опубликован не автором, а её ближайшим соратником Пьером Боэстьюо в 1556 году под названием «История счастливых любовников». Второе же издание было в 1559, опубликовано Клодом Грюже и уже с этого момента источник начинает приобретать уже известный нам вид - сборник из семидесяти двух новелл под названием «Гептамерон», под авторством Маргариты Наваррской. Последнее сильное изменение содержания «Гептамерона» было в 1853 году. Именно тогда, вероятно, «Гептамерон» сбросил с себя все идеологические купюры и цензуру, присущую событиям в Европе в 16 веке.
И вот, наконец-то подойдя вплотную к историческому контексту создания «Гептамерона», необходимо вновь отметить основные черты данного источника: приверженность идеям гуманизма и неоплатонизма. Сильная защита чистоты и чести женщин, что возможно является некой «женской солидарностью», является одной из центральных мыслей основной темы новелл любовной. Также заметны недвусмысленные антиклерикальные взгляды протестантизма, и, в целом, явное сходство с «Декамероном» Джованни Боккаччо.
Чем были вызваны гуманистические черты «Гептамерона»? Дело в том, что Маргарита Наваррская получила блестящее образование в прогрессивном духе вместе со своим братом Франциском I. Однако Маргарита обучалась намного усерднее своего брата. На протяжение всей своей жизни Маргарита Наваррская всячески поддерживала просветителей-гуманистов своего времени, таких как Бюде, Альчато, одного из лекторов университета в Бурже; дружила с поэтом Клеманом Маро, Деперье и многими другими. Многие из них нашли приют в её владениях, а так же утешение и творческое просветление в её обществе.
Маргарита восхищалась своей матерью, Луизой Савойской, женщиной, как она считала, почтенной, мудрой, весьма спокойной и добродетельной. Скорее всего, как это отметил З.Гуковской, Маргарита изобразила свою мать в образе одной из рассказчиц «Гептамерона», госпожи Уазиль107. На основании этого можно полагать, что мать Маргариты Наваррской, Луиза Савойская была кумиром для своей дочери, которому Маргарита пыталась подражать. Но если анализировать образ Луизы и образ Маргариты в «Гептамероне» рассказчиц Уазиль и Парламанту, то можно обратить внимание, что их персонажи хоть и имеют некоторые сходства, но между ними есть колоссальные различия. В целом, жизнеописание Маргариты Пьером Брантомом схоже с образом Парламанты в книге она предстаёт перед нами так же умной, возвышенной, весьма утончённой, однако, в отличие от персонажа Луизы, обладает более пылким и независимым характером, не лишённый при этом женственности108.
Персонаж Луизы Савойской ещё так же примечателен тем, что является воплощением мыслей Маргариты по поводу Церкви. Госпожа Уазиль, дама уже довольно преклонного возраста, предстаёт уже во вступительной новелле перед нами как воцерквлённая женщина. Однако, эта воцерквлённость является больше протестантской, и сквозь весь «Гептамерон» прослеживаются антиклерикальные взгляды Маргариты. Известно, что Маргарита сочувствовала протестантам, так гонимым тогда в Европе. Она являлась их покровительницей, и, как следует из того же жизнеописания Брантома, находила утешение и духовное просветление в их обществе, находясь у себя в Наварре.
Во время написания своего сборника новелл, гонение на реформаторов церкви во Франции становится официальным и происходит от имени короля. Если до этого брат Маргариты, Франциск I, более терпимо относился к взглядам и стремлению Маргариты к сочувствию протестантам, то когда гонения приобретают официальный характер, отношения между братом и сестрой становится более натянутыми. Тогда, Маргарите пришлось менее откровенно выражать свои религиозные воззрения. Всё становится ещё хуже, когда Франциск I умирает, а престол занимает ярый католик Генрих II. Но всё же, как мы видим в некоторых последних новеллах, написанных Маргаритой Наваррской, а так же последних стихах, она остаётся верна своим взглядам. Вообще, в целом, нельзя всё же сказать, что Маргарита была ни настоящей католичкой, ни протестанткой. Кальвин, с которым была знакома Маргарита, назвал бы её скорее «никодимисткой», потому как Маргарита была недостаточно горячей и твёрдой в своём «евангелизме», при этом она склонна к заблуждениям философского характера, и это видно из некоторых её новелл в «Гептамероне». Однако, как можно заметить, протестантские и гуманистические взгляды и настроения того времени действительно наложили свой отпечаток на Маргариту Наваррскую и её труд под названием «Гептамерон».
Любовная тема и тема отношений «Гептамерона» выражена в большинстве новелл, в частности, в «рамке» сборника - в диалогах рассказчиков. Изучая «Гептамерон», можно отметить различные точки зрения на любовь и отношения, но в целом, очень заметна приверженность самой Маргариты к этому вопросу. Как и любая женщина, особенно разделяющей взгляды гуманизма и симпатизирующей неоплатонизму, Маргарита стремится к «большой и чистой любви», такой возвышенной и настоящей. Это можно объяснить тем, что оба брака Маргариты с Карлом Алансонским и Генрихом дАльбре Наваррским были не более, чем политическими сделками110. Именно поэтому тема любви так близка писательнице, потому и является стержнем всего произведения.
Нам показался так же примечательным тот факт, что учитывая всю любовь и привязанность Маргариты Наваррской к своему брату, королю Франциску I, ему отведена такая малая роль в «Гептамероне» намёк на него Маргарита сделала всего в одной новелле, связанной с молодостью брата. Может ли быть это отражением результатом конфликта между ней и Франциском - обидой, остаётся только догадываться.
Последнее, что хотелось бы отметить как фактор, повлиявшим на
«Гептамерон» Маргариты Наваррской - его схожесть с «Декамероном» Джованни Боккаччо. Уже по их названию и структуре можно это отметить, однако необходимо разобраться в причинах этой схожести. Напомним, что в период с 1494-й по 1559-й год Франция вела военные действия на Аппенинах. Эта война познакомила французов с культурой Возрождения в Италии, среди которых особенно модными в высшем обществе того времени становятся произведения Данте, Петрарки и Боккаччо. Действительно, Антуан Ле Масон посвятил перевод «Декамерона», датируемый 1545-м годом, Маргарите Наваррской. Однако, необходимо отметить, что это был не первый перевод «Декамерона» на французский язык, но именно это переиздание приобрело особенную популярность у французского двора111. При всём при этом, важно заметить, что новеллистический жанр не был новым открытием во французской культуре, как минимум учитывая существование произведения неизвестного автора «Сто новых новелл», напечатанное в 1486 году и несколько раз переизданное ещё до начала написания «Гептамерона» в 1540 году. Следовательно, можно сказать, что скорее всего это произведение было известно Маргарите Наваррской, и так же наложил свой отпечаток на написание «Гептамерона».
Несомненно, Маргарита заимствовала некоторые сюжеты, структуру, мотивы у «Декамерона» Боккаччо112. Однако, было бы заблуждением считать, что «Гептамерон» Маргариты Наваррской является французским вариантом «Декамерона» Джованни Боккаччо. Нельзя опускать как минимум тот факт, что между созданиями этих произведений лежало два века истории, различия национальной и социальной среды, различие индивидуальных мировоззрений авторов. Всё же, Джованни Боккаччо был больше реалистом113, хоть и имел некоторые взгляды, которые присущи гуманизму. Да и не был он так близок к высшему обществу своего времени, как Маргарита. Произведение Маргариты Наваррской можно назвать взглядом на жизнь со стороны женщины, являющейся весьма образованной, независимой, сильной и действительным членом высших кругов общества во Франции.
Таким образом, во второй главе охарактеризована социальная среда и исторические реалии, а так же исследованы все основные аспекты мировоззрения человека в понимании Маргариты Наваррской, что в совокупности с результатами первой главы решило первые три задачи данной работы.
Глава 3. Сравнение представлений об идеальном человеке и его взглядов на различные аспекты своей жизни времён Джованни Боккаччо и Маргариты Наваррской
Следует рассмотреть различия и общие черты представлений об идеальном человеке, и его взгляды на различные аспекты своей жизни, освещённые в произведениях «Декамерон» Джованни Боккаччо и
«Гептамерон» Маргариты Наваррской. Для начала стоит вновь заметить, что эти источники по истории ментальности имеют временной разрыв почти в 200 лет, а сами деятели были подданными разных стран. «Декамерон» Джованни Боккаччо является описанием человека в переходное время между средневековьем и эпохой Возрождения, в то время как «Гептамерон» написан в конце эпохи Возрождения и является интеллектуальным продуктом позднего средневековья, со всеми его стереотипами, но в нём можно найти зачатки мышления свойственного Новому времени.
Так же в основе различий этих произведений будут лежать гендерные и сословные различия их авторов: Боккаччо пишет о своей эпохе со стороны мужчины среднего, зажиточного сословия, а Маргарита Наваррская - со стороны женщины высшего света.
Так как человек находится в центре внимания гуманистов, а Джованни Боккаччо и Маргарита Наваррская действительно являются гуманистами, то следует начать сравнение именно с представления о человеке.
Как и у Джованни, так и у Маргариты существует идеал человека, присущий гуманистам того времени. Джованни Боккаччо рисует идеального человека как физически развитого и красивого, при этом умного, образованного, смекалистого. В «Гептамероне» же внутренние и душевные качества человека превалируют и объединяются термином «благородный», однако же, по некоторым описаниям всё же можно судить о внешних чертах, присущих идеальному человеку. При этом оба этих автора считали, что человек идеальным по своему стремлению стать не может, ведь человек изначально, как и его судьба, находится в руках Бога - творец создал человека идеальным, либо нет, и человек уже ничего не может с этим поделать.
Однако же, у Боккаччо и Маргариты Наваррской есть и различие в качествах идеального человека. Так, у Джованни этот типаж представляется как добродетельный человек со всеми его проявлениями и во всех сферах жизни, в то время как у Маргариты Наваррской он изображается как человек влюблённый, и типаж этот проявляется в роли «идеального придворного». Таким образом, можно сделать вывод о том, что у королевы Наварры представления о человеке - целиком элитарные. Это выражается в различных проявлениях деятельности и мыслей человека, будь то в религиозных, чувственных, социальных, эмоциональных.
В свою очередь необходимо сказать о нравственной предрасположенности авторов к сословной дифференциации общества. Боккаччо на протяжении всего «Декамерона» рисует реалии того времени, где существует разница между господами и слугами, аристократами и простолюдинами, при этом он допускает, что идеальных людей можно встретить как в низших сословиях, так и в высших. С некоторым недоумением и при этом восхищением Боккаччо относится к представителям последних, проявляющих себя как добродетельные люди высшего света, которые могут даже не быть внешне красивыми и физически развитыми. К слову сказать, считалось, что красивый человек является воплощением крепкого здоровья и безгрешности114.
Ставя в пример добродетель низов, прослеживается явная насмешка над представителями средних и высших сословий, проявляющих себя малодушными, жадными, глупыми и так далее. Эта же концепция в отношении к социальной дифференциации так же прослеживается и у Маргариты Наваррской, однако же, здесь так же необходимо отметить, что Маргарита была намного меньше сведуща о жизни и мыслях людей из низов, нежели Боккаччо.
Это объясняется так же тем, что в «Декамероне» простолюдины в качестве основных действующих лиц встречаются намного чаще, чем у Маргариты Наваррской, которая упоминает в большинстве своём прислугу. При всём этом, что в «Декамероне», что в «Гептамероне» присутствует тот средневековый стереотип о «дураках-слугах», присущий средневековому фаблио.
И в «Декамероне», и в «Гептамероне» почти одинаково высмеивается всё антигуманное и противоестественное - глупость, жадность, сластолюбие, лицемерие, чревоугодие, напыщенность и ложь. При этом так же, как и в средневековых фаблио, Джованни Боккаччо и Маргарита Наваррская смеются над уродством и физиологической неполноценностью, считая это карой Господа за грехи. Этот средневековый смех над убогими и неполноценными, присущий всем людям того времени и считающийся тогда нормальным, с современной точки зрения воспринимается наоборот, аморально. В свою же очередь современный человек, можно сказать, до сих пор смеётся над проявлениями малодушия, лицемерия, глупости, сластолюбия и лжи, однако, как ни прискорбно, все эти негативные черты всё чаще приравниваются к норме.
Представления об обществе в мире «Декамерона» и «Гептамерона» так же различаются. Общество Боккаччо представляется как совокупность людей с равными» возможностями, где каждый имеет право на жизнь и счастье, а так же борьбу за них. В свою очередь, как было ранее подмечено, представления об обществе у Маргариты Наваррской носят элитарный характер, она подтверждает и отчасти обосновывает социальное неравенство в обществе.
Такая разница в отношении к социуму может быть объяснена большим временным промежутком между жизнями авторов «Декамерона» и «Гептамерона», а так же в географии их проживания и социальным статусе. Известно, что Французское возрождение тяготело к Итальянскому115 (это же и доказывает создание Гептамерона по образу и подобию Декамерона). Однако исторически в Италии XIV века, в стране вольных городов, Боккаччо не застал истинно-феодальных отношений между людьми, и общество того времени хоть и было имущественно дифференцированно, но простолюдины чувствовали себя свободнее из-за наличия большого количества вольных городов116. А горизонтальные отношения выходили на первый план в городском праве.117 Не зря же есть известная пословица: «городской воздух делает свободным». Во Франции же в сороковых годах XVI века существовало централизованное государство и давно сложившееся правящая аристократия под управлением сильной власти монарха, а учитывая, что сама Маргарита приходилась сестрой Французского короля, то и элитарное устройство общества видела как единственно правильное.
Это же объяснение можно соотнести и в отношении к правителям. Однако, как это ни странно, образ идеального правителя у Джованни Боккаччо и Маргариты Наваррской в целом схож - государь должен обладать такими качествами, как благоразумие, рассудительность, чувство долга, щедрость, мудрость, благородство и великодушие. Все эти качества пришли из рыцарской культуры, и характеризуют государя как «короля-рыцаря», что в целом является отголоском средневековой куртуазной культуры. В обоих источниках так же схожи отрицательные черты правителя: несдержанность, бесчестность, коварность, самодурство, жестокость и порочность. Однако же, в свою очередь, стоит отметить, например, что Маргарита Наваррская находилась в элите высшего света общества и приходилась сестрой королю Франциску I, видела и хороших правителей, и плохих, в отличие от Джованни Боккаччо, который знал, что значит тирания, которая возникала как следствие захвата единоличной власти каким-либо выборным подеста, военачальником-кондотьером или ставленником одной из городских группировок. Тирании стали такими же типичными для Италии эпохи Возрождения государственными образованиями, как и городские республики. Отчасти такая опасная форма управления воспринималась как одна из причин кары Божьей, постигшей Италию (как в прочем и всю Европу) - «Чёрной смерти». Итальянский просветитель рисует идеального правителя как сильного и благородного деятеля, действующего на благо всех, в противовес аристократическо-олигархическому групповому управлению.
Несмотря на схожесть плохих государей всё же наблюдаются и отличие: в новеллах Маргариты Наваррской утрачивается вера в короля как в помазанника Божьего на царствие, однако возвышается вера в правителя как Человека, тогда как в «Декамероне» изображён поступок правителя Танкреда, который можно трактовать как и проявление чрезмерной жестокости, так и чрезмерной любви.
Выходит, что можно говорить об уходе в прошлое средневекового стереотипа о добродетельности всех без исключения правителей. Возможно, это навеяно событиями, связанными с религиозной Реформацией в Европе XVI века.
Обращаясь к религиозной тематике произведений, ранее уже было справедливо подмечено, что «Декамерону» и «Гептамерону» присущ как антиклерикализм, так и некая одухотворённость. Здесь можно разглядеть развитие взглядов раннего Возрождения, Джованни Боккаччо - с одной стороны, его антиклерикализм связан с гуманистическими воззрениями, в которых осуждается аморальное и безнравственное поведение представителей духовенства, в особенности высших его чинов. Однако в этих представлениях можно найти корни, уходящие в ереси XIII века - тогда антиклерикализм в большей мере выражался именно в недоверии к благочестивости представителей духовенства и их следованию своим же догматам. В какой-то мере можно сказать, что новеллы Боккаччо, содержащие насмешки над клиром были даже делом домашним. Учитывая нацеленность произведения не только на развлечение, но и на поучение, здесь, вероятно, существовала цель так же подвигнуть представителей клира к некоторому улучшению нравов118, однако видно, что Боккаччо с горечью осознаёт, что достижение идеального состояния апостольских времён - невозможно. В «Декамероне» так же видно, что критика церкви не имеет по сути за собой никакой идеологии. С другой же стороны, как в первой главе уже было подмечено, у Боккаччо Бог вынесен за пределы человеческого бытия, и по сути же, вмешательство Бога в судьбу человека ограничивается лишь тем, каким человек рождается, и это же предопределяет его судьбу. Однако вместе с тем в «Декамероне» проявляется и настоящее положение вещей в отношении религии того времени - проступает выражение светской этики, лишённой религиозного аскетизма и догматизма.
Совершенно с другой стороны представляется антиклерикализм и отношение к Богу в «Гептамероне» Маргариты Наваррской. Необходимо снова отметить, что резко антиклерикальные и антимонашеские 11, 44 и 46 новеллы были в первых изданиях «Гептамерона» подвергнуты цензуре и заменены, скорее всего, либо издателем этого сборника, Клодом Грюже, либо другим неизвестным нам автором119. Антиклерикальные взгляды Маргариты Наваррской обусловлены эпохой Реформации, где повсеместно и с идеологической подоплёкой критикуется монашество, при этом эти взгляды так же, как и у Боккаччо перекликаются с гуманистическими воззрениями. Однако, здесь всё же можно сделать вывод о в некоторой степени преемственности взглядов эпохи Боккаччо и Маргариты, при этом необходимо оговориться о том, что эти авторы всего лишь озвучили эти антиклерикальные воззрения, ничуть не претендуя на их уникальность.
В противовес изоляции Бога от человека у Боккаччо, Маргарита Наваррская связывает Бога и его творение почти повсеместно. Можно ли объяснить это региональными особенностями эпохи Возрождения, либо здесь присутствует лишь отражение личного отношения Маргариты Наваррской - остаётся только догадываться. Однако же, многие источники и факты указывают на то, что обычный человек эпох обоих авторов был в меньшей мере воцерквлён, нежели религиозен, и этот факт так же находит отражение в «Гептамероне». Как уже было сказано ранее во второй главе, единственно верный и допустимый путь к Богу - не постижение его разумом, а постижение истинной и совершенной любовью. Маргарита близка к идеям кальвинизма, этим объясняется ее связь Бога и человека.
Продолжая рассмотрение любовной тематики, находятся так же и сходства и различия, в представлении Джованни Боккаччо и Маргариты Наваррской. У обоих авторов явно читается презрение к браку по расчету, и в свою очередь прославляется вера в чистую, истинную любовь. Однако же, в отношении любви Маргарита Наваррская в каком-то смысле «переросла» Джованни Боккаччо. Как было ранее отмечено, основной тематикой новелл
«Гептамерона» является любовная - большинство новелл посвящено именно этой теме, в то время как сюжеты новелл «Декамерона» затрагивают любовную тематику намного меньше ей посвящено всего два дня из десяти.
В произведениях обоих авторов описывается любовь во всех её проявлениях - начиная с эротического его содержания, заканчивая трагическим. Истинная любовь чаще всего связывалась именно с трагизмом её невозможности, либо ассоциировалась с любовью к Богу, что более относится к новеллам Маргариты Наваррской. При всей невозможности истинной любви, оба автора пытаются показать в некоторых своих новеллах тот идеал, к которому каждый в своём подсознании стремится.
Эротическое содержание новелл проявляется в большинстве своём в изменах и интрижках, причём и Маргарита Наваррская, и Джованни Боккаччо не находят в этом ничего противоестественного. Однако здесь и можно найти разницу: Боккаччо оправдывает измены своими гуманистическими взглядами - если человек глуп, некрасив, или проявляет любые другие проявления «неидеального человека», а так же если измена происходит по велению чувств, то такая измена - вполне обыденное дело. Здесь можно говорить о том, что в Средневековье брак чаще всего являлся браком по расчету, и именно поэтому сходились люди, неприятные друг другу. Похожую точку зрения отстаивает и Маргарита Наваррская - так как брак был по расчёту, то ни о какой любви в таком браке речи быть не может, и поэтому измена является лишь продуктом недостатка чувств в официальных отношениях. В любом случае, что в отношении Средневековья (в особенности по количеству посвящённых этой теме новелл «Декамерона» и «Гептамерона»), что настоящего времени, можно судить о присутствии супружеской неверности в повседневной жизни общества, однако отношение к этой проблеме существенно изменилось, равно как и брачные отношения по своему характеру.
Заключение
Цель данной выпускной работы - изучение и анализ проблемы нравственности на основе сравнения «Декамерона» Джованни Боккаччо и
«Гептамерона» Маргариты Наваррской, во всех её аспектах можно считать достигнутой. Путём выполнения поставленных задач были раскрыты общие и различные черты данных источников, что в некоторой мере проявляется в преемственности и одновременно в самобытности анализируемых произведений.
-Вне всякого сомнения, социально-политическая среда и исторические реалии анализируемых произведений сильно различаются. «Декамерон» создавался в среде свободного бюргерского класса, обусловленного жизнью вольных городов Италии середины треченто. В свою очередь «Гептамерон» Маргариты Наваррской - продукт элиты аристократического сословия монархической Франции середины XVI века.
Оба автора существуют в кризисных исторических реалиях. Сильный отпечаток на воззрение Джованни Боккаччо наложила «Чёрная смерть» во Флоренции 1348 года, и не менее сильный отпечаток на Маргариту Наваррскую наложили события Реформации католической церкви, берущие своё официальное начало во времена молодости Маргариты.
-Различие ареалов и разрыв во временных рамках между «Декамероном» и «Гептамероном» проявляется в специфике мировоззрения их авторов. Однако прослеживаются и сходные черты этих представлений.
Так, оба писателя заимствуют из античной практики описание образов
«достойных» правителей прошлого как модели поведения для политической элиты и власть предержащих. В их понимании, образ идеального государя во многом совпадает с представлением о «короле-рыцаре», восходящем из средневековой куртуазной литературы. Однако по-разному трактуются корни этого понимания, в силу именно их различий в социально-политической и исторической среде. В то время как Маргарита Наваррская и её аристократическое общество видело гнёт и благоденствие правителей своего времени, Боккаччо и его земляки-современники видели в большинстве своём аристократическое управление городской республикой, и его рассуждения об идеальном правителе могут трактоваться как мечты о помазанным Богом на царствие благородным человеком, заботящимся обо всех итальянских городах.
Социальные установки Джованни Боккаччо и Маргариты Наваррской определялись «равными» возможностями, где каждый имеет право на жизнь и счастье, а так же борьбу за них. Широко освещая горизонтальные отношения в итальянском обществе, Боккаччо подтверждает имущественную дифференциацию этого общества. В свою очередь, Маргарита Наваррская так же подтверждает и отчасти обосновывает социальное неравенство в обществе, считая верховенство элиты в этом неравенстве единственно возможным.
Антиклерикальные взгляды, присутствующие в творческом поиске обоих авторов, так же имеют похожее проявление, однако и здесь имеются разные подоплёки. Джованни Боккаччо проповедует антиклерикализм в гуманистической концепции, высмеивая противоположные гуманистическим идеалам черты. Возрастает размах антиклерикальных взглядов в произведении Маргариты Наваррской, вызванный нараставшим социальным недовольством в отношении духовных и повседневных практик римско-католической церкви, переросшим в итоге в Реформацию.
В религиозном же плане взгляды Джованни Боккаччо и Маргариты Наваррской слабо соприкасаются. Боккаччо постулирует изоляцию Бога от человека, уделяя первому только лишь акт творения человека. Маргарита Наваррская же повсеместно связывает проявления Творца и Человека. В отношении воцерквлённости у обоих авторов отмечается отход от их следования.
Обращение к гендерным отношениям неотвратимо присутствует, в большей степени, в творчестве Маргариты Наваррской, но обоими авторами констатируется явная невозможность какого-либо воплощения «подлинной любви». Таковая, как считают гуманисты, возможна лишь только к Богу. Тем не менее, и Дж. Боккаччо, и его продолжательница предприняли попытки прописать «идеальную» любовь в духе платонизма. Однако вместе с тем оба писателя признали невозможность сохранения верности - и духовной, и телесной, в случае навязанного брачного союза, и считали соответствующее поведение другого супруга неизбежным.
И Боккаччо, и Маргарита Наваррская в своих произведениях стремятся вновь воплотить античную идею «калокагатии» в гуманистической концепции - оба автора пишут о сочетании в идеальном человеке одинакового совершенного развития тела, ума и духа. В частности, характеризуя собственных персонажей, оба автора уделяют внимание тщательной характеристики рассказчиков и действующих лиц новелл не только с физической и внешностной, но и с интеллектуальной и духовной стороны.
Морально-этический дискурс в художественных произведениях гуманистов являет собой нарративный срез ментальности человека эпохи Возрождения, причем как интеллектуала, так и рядового жителя. Нравственные поиски, отображенные в произведениях Дж. Боккаччо и Маргариты Наваррской, представляют собой стремление средневековых мыслителей сформировать наиболее идеальную модель нравственности, выступавшей бы в качестве социокультурного ориентира для определенного круга собственных современников, равно как и последующих поколений.
Особое место в «Декамероне» и «Гептамероне» занимает средневековая смеховая культура, которая в данном случае играла роль орудия сатирического осмеяния безнравственности, которая, по мнению гуманистов, выражалась не в скудоумии обывателя, а в стремлении индивида пребывать в скудоумном состоянии. В то же время, несмотря на гуманистические идеалы, и позиционирование равенства всех представителей человеческого рода, оба автора все-таки остаются представителями своего социального слоя, достаточно далекого от простонародья, и, несмотря на постулирование идеи благородства в зависимости от поступков, а не происхождения, все таки разделяют достоинство высших сословий, и мораль «подлого люда».
Эта же смеховая культура проявляется и в отношении деяний представителей церкви отступление от провозглашаемых ими же догматов, пренебрежение священническим в угоду мирскому, Джованни Боккаччо и в особенности Маргарита де Валуа остро критикуют их, призывая в первую очередь просвещенную часть духовенства задуматься о трансформации деятельности в области этических предписаний церковных институтов.
Сравнительный анализ полученных морально-этических паттернов нравственных представлений Джованни Боккаччо и Маргариты Наваррской в вышеизложенных выводах требуют выявления их взаимосвязей между авторами. Здесь очевидные связи прослеживаются в гуманистической концепции, приверженность к которой проявляют оба автора, а так же можно проследить развитие антиклерикальной мысли сквозь призму времени и географии. Однако невозможно проследить взаимосвязь между схожими чертами остальных выдвинутых тезисах, потому сам напрашивается вывод о существовании преграды между мировосприятием мужчины-начинающего гуманиста XIV века и полностью оформившейся женщины-гуманиста, отчасти принимающей кальвинистические установки Реформации XVI века.
В заключение хотелось бы отметить вневременные нравственные устои, характерные как для времени Джованни Боккаччо, как эпохе Маргариты Наваррской, так и современности, будь то элементарные христианские заповеди, так и, например, оправдание истинной любовью многих безрассудных и отчасти безнравственных поступков. Многие наши современные психологические и поведенческие паттерны сформировались в средние века, и, после того, как они были окутаны ореолом таинственности и романтики в новое время, окрепнув тем самым, пронеслись сквозь двадцатый век, придя наше время, прочно оставшись, где-то сознательно, а где-то и неосознанно, в нашем поведении и образе мысли.
Список используемых источников и литературы
Источники
1.Апулей. Метаморфозы, или Золотой осел. М.: ОЛМА-ПРЕСС, 2004.
2.Аччайуоли Д. Речь, произнесенная Донато ди Нери ди мессер Донато Аччайуоли, гонфалоньером компании // Сочинения итальянских гуманистов эпохи Возрождения (XVвек) / Под ред. Л.М. Брагиной. М.: Издво Моск. ун-та, 1985. С. 147-151.
3.Боккаччо Д. Декаммерон / Пер. с ит. Н. Любимова ; Вступ. ст. В. Татаринова; Примеч. Н. Томашевского. М.: Эксмо, 2011. 896 с.: ил.
4.Бруни Л. Против лицемеров // Итальянские гуманисты XV века о церкви и религии / Сост., ред. и пред. М.А. Гуковского. Пер. с лат. Ю.Х. Копелевич и И.А. Перельмутера.М.: Наука, 1963. С. 45-54.
5.Маргарита де Валуа. Мемуары. Избранные письма. Документы / Сост. и пер. В.В.Шишкин. - М.: Евразия, 2010. 344 с.
6.Наваррская М. Гептамерон / Пер. с фр. А Шадрина; предисл. и примеч. З. Гуковской. - М.: Эксмо, 2006. 608 с., ил.
7.Пальмиери М. Речь, составленная Маттео Пальмиери, гонфалоньером компании по приказу синьории, в которой ректоры и другие должностные лица побуждаются управлять справедливо // Сочинения итальянских гуманистов эпохи Возрождения (XVвек) / Под ред. Л.М. Брагиной. М.: Изд-во Моск. ун-та, 1985. С. 141-146.
8.Пико делла Мирандола. Речь о достоинстве человека // Эстетика Ренессанса / Сост. и науч. ред.: В.П.Шестаков. М., 1981. Т.1. С. 248-265
9.Поджо Б. Против лицемеров // Итальянские гуманисты XV века о церкви и религии / Сост., ред. и пред. М.А. Гуковского. Пер. с лат. Ю.Х. Копелевич и И.А. Перельмутера.М.: Наука, 1963. С. 55-92.
10.Понтано Дж. Государь // Сочинения итальянских гуманистов эпохи Возрождения (XVвек) / Под ред. Л.М. Брагиной. М.: Изд-во Моск. ун-та, 1985. С. 290-307.
11.Салютати К. Письмо от 11 ноября 1403 г. к Бандини д'Ареццо // Сочинения итальянских гуманистов эпохи Возрождения (XVвек) / Под ред. Л.М. Брагиной. М.: Изд-во Моск. ун-та, 1985. С. 39-42.
12.Суриано М. Комментарии о королевстве Франция // История средних веков: Хрестоматия. В 2-х ч. М., 1988. Ч. 2. С. 210-211.
13.Фаблио: Старофранцузские новеллы / Под ред. М.А. Васильевой.- М.: Русский путь, 2004. С. 46-54.
14.Фичино М. В чем состоит счастье, какие оно имеет ступени, о его вечности // Сочинения итальянских гуманистов эпохи Возрождения (XVвек) / Под ред. Л.М. Брагиной. М.: Изд-во Моск. ун-та, 1985. С. 221-228.
15.Фичино М. Комментарий на "Пир" Платона // Эстетика Ренессанса / Сост. и науч. ред.: В.П.Шестаков. М., 1981. Т. 1. С. 139-241.
16.Brantôme. Recueil des Dames, poesies et tombaeux. Paris, 1991. P. 183 / Цит. по: А. Михайлов. «Гептамерон» Маргариты Наваррской и французская новелла эпохи Возрождения. М.: Республика, 1993.
Литература
17.Баткин Л.М. Итальянское Возрождение: Проблемы и люди. М.: Росс, туманит, ун-т, 1995. 446 с.
18.Бранка, Витторе. Боккаччо средневековый. / пер. с итал. Н. Елиной, Е. Костюкович, С. Прокоповича, Г. Шейнмана. сост. Р. Хлодовский. М.: Радуга, 1983 . 399 с. [Электронный ресурс]. URL: http://boccaccio.rhga.ru/bibliog/detail.php?ELEMENT_ID=9641
19.Веселовский А.Н. Боккаччо, его среда и сверстники. Соч. в 2-х томах. / Цит. по: Боккаччо: pro et contra, антология. Сост., вступ. ст., коммент. М. С. Самариной, И. Ю. Шауба; коммент. В. В. Андерсена, И. Ю. Шауба, Ч. Пило Бойл ди Путифугари. СПб.: Издательство РХГА, 2015. 735 с.
20.А. Н. Веселовский. Художественные и этические задачи «Декамерона» // Боккаччо: pro et contra, антология. Сост., вступ. ст., коммент.
21.Гуревич А. Индивид и социум на средневековом западе. М.: РОССПЭН, 2005. С. 257. [Электронный ресурс]. Системные требования: FB2. URL: http://royallib.com/book/gurevich_aron/individ_i_sotsium_na_srednevekovom_zapad e.html (дата обращения: 31.03.17).
22.Фрадкин И. М., Штейн А. Л. «Декамерон» Боккаччо и проблема новеллы раннего Возрождения // Дж. Боккаччо: pro et contra, антология. Сост., вступ. статья, коммент. М. С. Самариной, И. Ю. Шауба; коммент. В. В. Андерсена, И. Ю. Шауба, Ч. Пило Бойл ди Путифугари. СПб.: Издательство РХГА, 2015. С. 239-287
23.Ле Гофф Ж. Цивилизация средневекового запада / Пер. Е. И. Лебедева, Ю. П. Малинин, В. И. Райцесс, П.Ю. Уваров. - М.: Издательская группа Прогресс, Прогресс-Академия, 1992. [Электронный ресурс]. Системные требования: FB2. URL: http://royallib.com/book/le_gak/tsivilizatsiya_srednevekovogo_zapada.html (дата обращения: 31.03.17).
24.Макглинн Ш. Узаконенная жестокость: правда о средневековой войне./ Пер. Найденова В. Смоленск: Русич, 2011. 448 с.
25.Мейлах М.Б. Язык трубадуров. М.: Наука, 1975. 238 с.
26.Мелетинский Е.М. Историческая поэтика новеллы. М.: Наука, 1990. 275 с.
27.А. Михайлов. «Гептамерон» Маргариты Наваррской и французская новелла эпохи Возрождения. // Гептамерон. - М.: Республика, 1993. С. 3-20.
28.Михайлов А.Д. Проза второй половины XVI в. // История всемирной литературы. В 8-ми т. / АН СССР; Ин-т мировой лит. им. А. М. Горького. М.: Наука, 1985. Т. 3. 816 с.
29.Рутенбург В.И. Возрождение и религия // Типология и периодизация культуры Возрождения: (Сб. ст.). М., 1978. С. 16-25. 17
30.Смирнов А.А. «Джованни Боккаччо» // Дж. Боккаччо: pro et contra, антология. Сост., вступ. статья, коммент. М. С. Самариной, И. Ю. Шауба; коммент. В. В. Андерсена, И. Ю. Шауба, Ч. Пило Бойл ди Путифугари. СПб.: Издательство РХГА, 2015. С. 59-93
31.Стрыгина Т.В. «Гептамерон» Маргариты Наваррской и традиция ренессансного новеллистического сборника Дисс. … канд. филологич. Наук. Воронеж, 1998. 187 с.
32.Фосье Р. Люди средневековья./ Пер. А. Ю. Карачинского, М. Ю. Некрасова, М. А. Эгипти. Спб.: Евразия, 2010. 352 с.
33.Французское Возрождение // Библиотекарь.ру [Электронный ресурс] URL: http://www.bibliotekar.ru/istoria-iskusstva/24.htm (дата обращения: 28.03.17).
34.Хлодовский Р. И. «Декамерон»: великая книга о большой любви» // Дж. Боккаччо: pro et contra, антология. Сост., вступ. статья, коммент. М. С. Самариной, И. Ю. Шауба; коммент. В. В. Андерсена, И. Ю. Шауба, Ч. Пило Бойл ди Путифугари. СПб.: Издательство РХГА, 2015. С. 450-466
35.Черняк И. К вопросу об исторических типах антиклерикализма // Антиклерикализм как культурно-исторический феномен. СП.: СанктПетербургский государственный университет, 2011. [Электронный ресурс]. URL: http://krotov.info/library/24_ch/er/nyak_2011.htm (дата обращения 09.04.17).