Эволюция форм выражения авторской позиции в рассказах и публицистике А.И. Куприна

Эволюция форм выражения авторской позиции в рассказах и публицистике А.И. Куприна

Содержание

Введение

Глава 1. История изучения способов выражения авторского сознания в рассказах и публицистике

.1 Авторское начало как предмет исследования

.2 Современные представления литературоведов о своеобразии выражения авторского начала в литературных произведениях

Глава 2. Художественное своеобразие произведений А.И. Куприна

.1 Особенности художественного таланта А.И. Куприна

.2 Творчество А.И. Куприна в советский период и в глазах критиков-современников

.3 Стилистическое разнообразие произведений «малых» форм прозы писателя А.И. Куприна

Глава 3. Анализ основных форм выражения авторского сознания в рассказах и публицистике А.И. Куприна

.1 Авторское сознание и его выражение в прозе Куприна

.2 Анализ публицистики А.И. Куприна

Заключение

Список использованной литературы

Введение

Их произведения читают в школах и университетах, в библиотеках и дома. В истории русской литературы существует множество авторов произведений, чьи труды не теряют актуальности и по сей день. Одним из таких авторов является и Александр Иванович Куприн.

В данной работе планируется не просто ознакомиться с творчеством великого писателя. Здесь речь пойдет об авторской позиции и способах авторского выражения в произведениях А.И. Куприна. Для этого необходимо изучить саму суть и понятие авторской позиции. Так же нужно проанализировать способы авторского выражения у других авторов. Еще необходимо обратиться к трудам литературоведов, которые затрагивали тему авторской позиции.

Образ автора и героя в произведении не теряет актуальности и по сей день. В наше время многие авторы, создавая произведение детально продумывают героя, погружая читателя в новый мир, написанный на страницах книги.

Проблемы авторского сознания, роли героя в произведении, авторской позиции давно волнуют умы литературоведов. Написано множество трудов на эту тему. Для того, чтобы проанализировать произведения А.И. Куприна с точки зрения авторской позиции, необходимо ответить на вопросы «что такое образ автора», «в чем заключается взаимодействие автора и героя».

Объектами исследования являются рассказы и публицистика А.И. Куприна.

Предметом исследования данной работы будем считать способы проявления авторской позиции в произведениях.

Степень изученности. Творчество А.И. Куприна изучало множество исследователей. Это Ф.Д. Батюшков - друг и первый человек, который исследовал творчество Куприна. Так же творчество писателя изучали советские литературоведы В. Н. Афанасьев, П. Н. Берков, А. А. Волков, Ф. И. Кулешов, Л. В. Крутикова и др.

Наиболее полный, обстоятельный и строгий очерк жизни и творчества писателя представлен двухтомным исследованием Ф.И. Кулешова «Творческий путь А.И. Куприна». В монографии подробно освещены этапы литературной деятельности, важнейшие моменты биографии и процесс формирования личности и мировоззрения писателя, дан всесторонний анализ многих его произведений, созданных в 1883-1907 годах, показаны творческие и личные взаимоотношения с А.П. Чеховым, А.М. Горьким и другими писателями, определены место, роль и значение Куприна в истории русского реализма рубежа XIX - XX веков. Ф.И. Кулешовым привлечены архивные и малоизвестные печатные материалы.

Как было сказано выше, творчество Куприна изучено более чем полностью. Но в этих трудах проблема авторского сознания в творчестве писателя упоминается только вскользь. Это тоже одна из черт, которая придает актуальность данной работе.

Цель исследования: выявить эволюцию форм выражения авторской позиции в рассказах и публицистике А.И. Куприна.

Задачи:

) Выявить современные представления литературоведов о своеобразии выражения авторского начала в литературных произведениях.

) Дать характеристику основным формам выражения авторского сознания в рассказах и публицистике А.И. Куприна.

Методология исследования опирается на принцип историзма, суть которого состоит в том, чтобы рассматривать творчество А.И. Куприна в его развитии, самодвижении, изменении, в познании общих закономерностей и связей. Метод исследования - сравнительно-исторический.

Научно-практическая значимость проделанной работы заключается в том, что материалы исследования могут быть использованы в последующих исследованиях творчества Куприна. Материалы исследования могут оказаться полезными для специалистов в области отечественной истории, истории русской и русской эмигрантской литературы и журналистики.

Содержание исследования определили его структуру и объем. Дипломная работа состоит из введения, трех глав, заключения и списка использованной литературы.

Глава 1. История изучения способов выражения авторского сознания

.1 Авторское начало как предмет исследования

Проблема авторского начала, по признанию многих современных исследователей, стала очень острой для писателей во второй половине ХХ века. Это случилось и благодаря развитию самой литературы, которая все больше подчеркивает индивидуальный характер творчества, появляются различные формы «поведения» автора в произведениях. Так же одним из толчков к возникновению проблемы авторского начала является развитие литературной науки, которая рассматривает литературное творение и как особый мир, созданный автором-творцом в процессе работы над произведением, и как авторский диалог с читателем.

Ученые и критики в большей мере обращают внимание на образы автора в произведении. Так же немаловажную роль играет голос автора в соотношении с голосами других действующих лиц произведения.

Так же литературоведы придумывали терминологию, связанную со всеми проблемами, возникающими вокруг авторской позиции в произведениях.

Конечно, проблема авторского начала возникла гораздо раньше, не в ХХ веке. Об этом писали Н.М. Карамзин, М.Е. Салтыков-Щедрин, Ф.М. Достоевский, Л.Н. Толстой и др. Из этих авторов можно выделить размышление Л.Н. Толстова, так как оно наиболее полно отражает суть проблемы:

«Люди, мало чуткие к искусству, думают часто, что художественное произведение составляет одно целое, потому что в нем действуют одни и те же лица, потому что все построено на одной завязке или описывается жизнь одного человека. Это несправедливо. Это только так кажется поверхностному наблюдателю: цемент, который связывает всякое художественное произведение в одно целое и оттого производит иллюзию отражения жизни, есть не единство лиц и положений, а единство самобытного нравственного отношения автора к предмету».

Большой вклад в изучение способов выражения авторского сознания внес М.М. Бахтин. В 1924 году автор озвучил доклад «Проблема героя и автора в художественном творчестве», позднее М.М. Бахтин затронул тему авторского сознания в своей первой книге «Проблемы поэтики Достоевского», которая была издана в 1929 году. Из его трудов можно выделить следующее:

·Литературный герой создаётся благодаря двум взаимодополняемым и постоянно работающим факторам: общая концепция и индивидуальное восприятие героя автором.

·Общая концепция складывается во времени и не имеет первенствующей значимости, ибо способна изменяться по истечении определенного периода. Так, например, писатели XXI века всё реже и реже стали использовать типичный образ героя эпохи «Романтизм».

·Авторская же позиция по отношению к собственному герою первостепенно важна. Именно автор наделяет героя теми качествами и представлениями, которые затем перенимаются нами в восприятии всего произведения в целом.

·Герой и автор - два продолжения друг друга. У которых имеются свои согласия и свои «конфликты».

·Герой и автор взаимодополняемы, с одной лишь разницей: в жизни мы, самосовершенствуясь и развиваясь, идём от отдельных моментов к целому, не имея при том завершения в познании. Герой же, напротив, создаётся от целого к моментам и имеет познавательную завершенность, точку опоры.

Бахтин выделяет помимо автобиографического героя три его типа:

) автор и есть герой;

) автор вживается в героя, полностью его подчиняя своей задумке;

) герой, существующий отдельно от автора.

В своей книге «Проблемы поэтики Достоевского» М. М. Бахтин затронул вопрос о «герое и позиции автора по отношению к герою в творчестве Достоевского». В этой главе Бахтин анализирует способы выражения авторского сознания и способы представления героя автором.

Достоевский дает предельный пример взаимодействия автора и персонажа в устройстве "полифонического романа", ставя голос персонажей-идеологов на один ценностный уровень с голосом автора. Герой предусматривает и заранее оспаривает авторское слово о себе, в конечном счете это полемика с Богом-творцом, богоборческий бунт вымышленного персонажа. Герой одержим чужим сознанием, спорит с ним, стремится оставить за собой последнее слово; герои Достоевского проницаемы для слова друг друга, а одушевляющие их идеи даются в становлении, в диалогической жизни. Герой здесь - не статичный знак социального дискурса, а динамичный процесс его становления.

Герой Достоевского - это всегда человек какой-либо определенной идеи. Она определяет его мироощущение, мысли и поступки. В «Преступлении и наказании» основной является идея Раскольникова о праве сильного человека на преступление нравственного закона. В беседе с Порфирием Петровичем Родион раскрывает основы этой идеи: «Она именно состоит в том, что люди, по закону природы, разделяются вообще на два разряда: на низший (обыкновенных), то есть …на материал, служащий единственно для зарождения себе подобных, и собственно на людей, то есть имеющих дар или талант сказать в среде своей новое слово…Второй разряд все преступают закон…если ему надо, для своей идеи, перешагнуть хотя бы и через труп, через кровь, то он внутри себя, по совести, может, по-моему, дать себе разрешение перешагнуть через кровь…»

В романе Достоевского «Преступление и наказание» равно сосуществуют голоса всех героев, открыто высказывая свою «идею»: точку зрения на мир и самого себя. Это происходит потому, что, прежде всего, Достоевский интересуется именно человеком с его внутренним миром, духовной жизнью, психологией. Писатель стремится понять своих героев, их точку зрения, а через это понять и мир, Вселенную, Бога…

1.2 Современные представления литературоведов о своеобразии выражения авторского начала в литературных произведениях

В современной науке имеется ряд исследований, затрагивающих проблемы автора и героя. Проблема взаимоотношений автора и героя исследуется в работах Р. Барта, Н.К. Бонецкой, В.В. Виноградова, Н. Драгомирецкой, И.П. Карпова, Ю. Кристевой, Н. Тамарченко. Проблема автобиографизма рассматривалась В.Д. Сквозниковым и Б.М. Эйхенбаумом. Субъектная организация произведения анализировалась в работах Б.О. Кормана. Структура образа героя исследовалась Л.Я. Гинзбург.

Для того, чтобы раскрыть современные представления литературоведов о своеобразии выражения авторского начала необходимо ознакомиться с работами авторов.

Ролан Барт написал эссе «Смерть автора». В нем Барт осуждает критиков, которые судят произведения по аспектам личности автора, его политическим взглядам, этнической принадлежности, по вероисповеданию и др. Барт призывает читателей рассматривать произведения отдельно от личности автора, чтобы освободить текст от искажения повествования.

Теперь, по прошествии времени, в этом эссе можно усмотреть полемику с традиционным, когда напрямую связывали биографию автора и его творчество. (В более широком, философском плане это была своего рода реакция на кризис религиозного сознания, когда две мировые войны, многочисленные трагедии ХХ века породили крушение многих теологических воззрений. Этот кризис в силу его масштабности можно назвать чуть ли не общемировым явлением.) Итак, пришедший на смену автору скриптор объявлялся категорией внеличной - таким образом, личностное начало не играло никакой роли в создании произведения, авторская ответственность и причастность к создаваемому тексту отрицалась.

В диалоге автора и читателя теперь, после «смерти» автора, главная роль отводилась читателю, но читателю опять-таки безличному. «..текст соткан из цитат, отсылающих к тысячам культурных источников. Писатель ... может лишь вечно подражать тому, что написано прежде и само писалось не впервые; в его власти только смешивать разные виды письма, сталкивать их друг с другом, не опираясь всецело ни на один из них... Присвоить тексту Автора - это значит как бы застопорить текст, наделить его окончательным знанием, замкнуть письмо... письмо постоянно порождает смысл, но он тут же и улетучивается...». Главная же роль теперь отводится читателю, вольному «творить» свои собственные бесчисленные смыслы.

В.В. Виноградов также написал несколько трудов, посвященных образу автора в произведениях. Самый известный его труд по этой теме описан в книге «О теории художественной речи», где посвящен этому вопросу целый раздел под названием «Проблема автора в художественной литературе». Здесь Виноградов вывел термин:

«Образ автора - это не простой субъект речи, чаще всего он даже не назван в структуре художественного произведения. Это - концентрированное воплощение сути произведения, объединяющее всю систему речевых структур персонажей в их соотношении с повествователем, рассказчиком или рассказчиками и через них являющееся идейно-стилистическим средоточием, фокусом целого».

Так же в труде Виноградов, наряду с другими литераторами, анализировал работы писателей второй половины XX века. В своей работе автор так же анализирует авторские позиции в произведениях А.С. Пушкина, А.П. Чехова.

Хотя с 20-х годов XX века тема активно изучалась литературоведением, но и до сегодняшнего дня пути ее решения слишком неоднозначны, что объясняется многогранностью самой проблемы. Можно выделить несколько ее аспектов:

·автор и герой в художественном мире произведения;

·способы выражения авторского сознания;

·зависимость выражения авторского сознания от особенностей жанра;

·авторское сознание и влияние на него социального заказа и др.

Глава 2. Художественное своеобразие произведений А.И. Куприна

2.1 Особенности художественного таланта А.И. Куприна

Почти все творчество А.И. Куприна проникнуто традиционным для русской литературы пафосом сочувствия «маленькому» человеку, обреченному влачить жалкую участь в косной, убогой среде. У писателя Куприна это сочувствие выразилось не только в изображении «дна» общества (роман о жизни проституток «Яма», 1909-1915), но и в образах его интеллигентных, страдающих героев.

Куприн был склонен именно к таким рефлектирующим, нервным до истеричности, не лишенным сентиментальности персонажам. Инженер Бобров (повесть «Молох»,1896), наделенный трепетной, отзывчивой на чужую боль душой, переживает за растрачивающих свою жизнь в непосильном заводском труде рабочих, в то время как богатые жируют на неправедно нажитые деньги. Даже персонажи из военной среды вроде Ромашова или Назанского (повесть «Поединок», 1905) обладают очень высоким болевым порогом и малым запасом душевной прочности, чтобы противостоять пошлости и цинизму окружающей их среды. Ромашова мучают тупость военной службы, разврат офицерства, забитость солдат. Пожалуй, никто из писателей не бросил такого страстного обвинения армейской среде, как Куприн.

Вместе с тем писатель видел не только ее светлые стороны и здоровые начала, но и выплески агрессивности, жестокости, легко направляемые темными инстинктами (знаменитое описание еврейского погрома в рассказе «Гамбринус», 1907).

Во многих произведениях Куприна отчетливо ощутимо присутствие идеального, романтического начала: оно и в его тяге к героическим сюжетам, и в его стремлении увидеть высшие проявления человеческого духа - в любви, творчестве, доброте... Не случайно героев он часто выбирал выпадающих, выламывающихся из привычной колеи жизни, ищущих истину и взыскующих какого-то иного, более полного и живого бытия, свободы, красоты, изящества...

Мало кто в литературе того времени, столь поэтично, подобно Куприну, писал о любви, пытался вернуть ей человечность и романтику. «Гранатовый браслет» (1911) стал для многих читателей именно таким произведением, где воспевается чистое, бескорыстное, идеальное чувство.

Блестящий изобразитель нравов самых разных слоев общества, Куприн рельефно, с особой пристальностью описывал среду, быт (за что ему не раз доставалось от критики). В его творчестве присутствовала и натуралистическая тенденция.

Вместе с тем писатель как никто умел изнутри почувствовать течение естественной, природной жизни - его рассказы «Барбос и Жулька» (1897), «Изумруд» (1907) вошли в золотой фонд произведений о животных. Идеал естественной жизни (повесть «Олеся», 1898) для Куприна очень важен как некая желанная норма, он часто подсвечивает им современную жизнь, находя в ней печальные уклонения от этого идеала.

Для многих критиков именно такое естественное, органичное восприятие жизни Куприна, здоровая радость бытия были главным отличительным качеством его прозы с ее гармоничным сплавом лирики и романтики, сюжетно-композиционной соразмерности, драматизма действия и точности в описаниях.

Куприн - превосходный мастер не только литературного пейзажа и всего, что связано с внешним, визуальным и обонятельным восприятием жизни (Бунин и Куприн состязались, кто более точно определит запах того или иного явления), но и литературного характера: портрет, психология, речь - все проработано до мельчайших нюансов. Даже животные, о которых любил писать Куприн, обнаруживают у него сложность и глубину.

Повествование в купринских произведениях, как правило, очень зрелищно и часто обращено - ненавязчиво и без ложной умозрительности - именно к экзистенциальным проблемам. Он размышляет о любви, ненависти, воле к жизни, отчаянии, силе и слабости человека, воссоздает сложный духовный мир человека на сломе эпох.

2.2 Творчество А.И. Куприна в советский период и в глазах критиков-современников

Раздумья Куприна о возрождении и развитии духовной культуры определили его свершения. Трёх русских классиков, обладавших единственно признаваемой писателем «властью творческого гения», почитал он своими кумирами. И значение каждого связывал с ярким выражением нравственно-эстетических идеалов. А.С. Пушкина воспринимал как «борца мысли», «пророка, обещающего нам близость тех времён, «Когда народы, распри позабыв, В великую семью соединятся». В феномене Л.Н. Толстого выделял открытие «земли, неба, людей», «соединяющий миллионы душ» завет: «Смотрите, как лучезарно прекрасен, как велик человек!». От А.П. Чехова воспринял веру «в то, что грядущая истинная культура облагородит человечество».

Долгие годы, однако, наследие Куприна толковалось ошибочно, низводилось до простейшего бытописательства. Писателя бездоказательно называли «певцом плотских побуждений» , поклонником «потока жизни» . Во вступительной статье к одному из первых в советский период переизданий собрания сочинений Куприна К. Г. Паустовский утверждал главной ценностью его произведений - «поток жизни», «множество точных и метких черт «быстротекущей жизни», схваченных острым глазом писателя и целиком перенесённых им из жизни на страницы книг», а о «малых» жанрах прозы заметил: «Свои рассказы Куприн писал легко, не задумываясь, брал талантом».

Подлинными ценителями творчества Куприна стали деятели Русского зарубежья. М. Алданов в повести «Однорукий комендант» выделил яркое психологическое мастерство автора: «выписана фигура однорукого коменданта превосходно», а сцена боя быков в «Пунцовой крови» воссоздана так талантливо, что «ничего лучше об этом зрелище читать не приходилось».

«Ошибкой» назвал П. Пильский «общую уверенность, что Куприн уже определён, оценён, исчерпан». По мысли критика, творческий потенциал писателя огромен, потому «фигура Куприна должна невольно влечь к себе внимание, возбуждать большой интерес». А его истоки объяснил достижениями во многих направлениях: «Для Куприна важен только человек. Можно сказать ещё удачнее: «натура»»; присущие художнику «скромность» и вместе с тем «таящаяся, внутренняя мощь, душевная укреплённость и стойкость»; «вечное очарование Куприна», проявившееся в «крылатости» и «лёгкости», коими обладали как сам писатель, так и многие его герои. Отметил Пильский и повествовательное мастерство Куприна, его «словесное богатство, меткость и чёткость речи»: «Часто у него вырываются слова, будто кто-то бросил старый червонец на стол, - так чист этот золотой звон».

Как «писателя бодрого и бодрящего», «не знающего уныния и умеющего разгонять его в читателе самыми простыми средствами», воспринял Куприна А. Амфитеатров, почувствовавший в его творчестве притяжение к феномену Л. Толстого: «Из всех современных русских писателей Куприн наиболее родня Толстому-художнику».

В. Ходасевич, основываясь на достижениях Куприна в области крупных форм прозы эмигрантского периода, установил новаторство художника, который «как будто теряет власть над литературными законами - на самом деле позволяет себе большую смелость пренебречь ими. Из этого смелого предприятия выходит победителем».

В другой рецензии, обращённой к роману «Жанета: Принцесса четырёх улиц», Ходасевич сказал: «Парижское житьё-бытьё учёного, русского энтузиаста описано Куприным с обычным для него лёгким и уверенным мастерством».

Важные для нас сведения оставил в своих воспоминаниях А. Седых. «Характерной чертой» Куприна-человека мемуарист назвал «благородство и благожелательность». И уточнил этот взгляд личными впечатлениями: «Любил Куприн птиц, собак, лошадей, - я ни разу не видел, чтобы он прошёл мимо пса на улице, не погладив его. Но настоящей страстью были лошади.» Такое наблюдение проясняет направленность и эмоциональный настрой многих его произведений о животных.

Появились и критичные замечания в эмигрантской периодике. Г. Струве, дав краткий обзор произведений Куприна, напечатанных за рубежом, писал о них: «в лучших своих зарубежных вещах. остался большим мастером анекдота и крепко слаженного повествования, как и мастером простого и выразительного языка». Вместе с тем критик высказал сожаление: «после революции у него явилась наклонность романтизировать старый быт - своего рода бытовая ностальгия. Поэтому свойственное Куприну жизнелюбие, прежде не знавшее ограничений утратило свою полноту, сосредоточившись на прошлом». Представляется, что «жизнелюбие» Куприна отнюдь не было ограничено минувшим, просто приобрело иной характер и новую форму выражения. Авторы книги «Русская литература в эмиграции», признав светлую способность Куприна «понимать красоту и восхищаться ею во всех её проявлениях в природе, в человеке, в искусстве», отказали позднему творчеству писателя в «былом критическом духе, обличительном пафосе и жаре», вытесненных якобы «тоской по идеальному». Взыскательная оценка сущего вовсе не исчезла из прозы Куприна 1920-1930-х годов, а получила особую направленность.

В России советского периода, с 50-х годов XX века, началось переиздание собраний сочинений А.И. Куприна. Позже стали выходить в свет исследования его художественного наследия: Л.В. Крутиковой «А.И. Куприн: Критико-биографический очерк» (1971), В.А. Афанасьева«А.И. Куприн. Критико-биографический очерк» (1972), О. Н.Михайлова«Куприн» (1981), Ф.И. Кулешова«Творческий путь А. И. Куприна» (Минск: 1963, 1987), Н.М. Фоняковой «Куприн в Петербурге» (1986), др. Монографии, научные статьи, посвященные писателю, содержали обширный материал биографического характера и оригинальное осмысление развития купринской прозы. Но в большинстве случаев внимание авторов было сосредоточено на раннем периоде творчества Куприна, его сочинения, созданные за рубежом, рассматривались выборочно, часто подвергались резкому, безапелляционному осуждению. В ходу были оценки, искажающие суть явления: «Произведения о России, написанные Куприным в эмиграции, художественно значительно слабее его дореволюционных произведений»; преобразовавшаяся манера повествования вызвала грубую инсинуацию: «художественный вкус изменил мастеру» Публицистические статьи, полные горечи и боли за судьбу России, толковались вопиюще - как «опустошающие Куприна-писателя».

В этот период совершенно не был учтён опыт деятелей Русского зарубежья, вдумчиво воспринявших новые свершения Куприна. Кроме выше приведённых, актуальна для осмысления творческой метаморфозы писателя точка зрения Г. Адамовича. Он оставил проницательное и взволнованное раздумье на эту тему: «Поздний Куприн заслонил Куприна молодого, такого, каким он был в начале века, - и, пожалуй, эта метаморфоза скорей пошла ему на пользу, чем повредила ему. Да, в поздних своих вещах Куприн менее энергичен, менее щедр, чем в «Поединке» или даже в «Яме». Но тихий, ровный, ясный свет виден в них повсюду, а особенно в этихповестяхи рассказах подкупает их совершенная непринуждённость: речь льётся свободно, без всякого усилия, без малейших претензий на показную «артистичность» или «художественность», - и в ответ у читателя возникает доверие к человеку, который эту роскошь простоты в силах себе позволить».

В последующие годы порочная практика искажений и замалчиваний достижений Куприна-эмигранта была изжита. Истинное своеобразие его прозы 1920 - 1930-х годов было установлено в следующих трудах: А.Г. Соколова «Судьбы русской литературной эмиграции 20-х годов» (1991); И.А. Питляр «Куприн А.И.» (Русские писатели 1800-1917. Биографический словарь. 1994); О.Н. Михайлова «Литература русского зарубежья» (1995); Л.А. Смирновой «Куприн А.И.» (Литературная энциклопедия Русского зарубежья. 1918-1940, 1997), «Куприн А.И.». Анализ шести книг (Литературная энциклопедия Русского зарубежья, 2002), др. Везде мотивированно освещались характерные грани художественного мира, ведущие особенности поэтики, проявившиеся в сочинениях Куприна зарубежного периода. Между тем исследования этого пласта наследия писателя, хорошо освоенные автором настоящей работы, позволили прояснить настоятельную необходимость -раскрыть до сих пор не определённую содержательно-эстетическую значимость «малых» жанров в купринской прозе эмигрантских лет.

2.3 Стилистическое разнообразие произведений «малых» форм прозы писателя А.И. Куприна

В одну группу можно выделить рассказы, в которых воплощён личный опыт жизни автора на родине, когда конкретные события и размышления становятся стимулом широких обобщений: «Инна», «Московский снег», «Московская Пасха», «Домик», «У Троице-Сергия». Форма авторского монолога-повествования, в которой написаны эти рассказы, была характерна для эмигрантской прозы 1920-1930-х годов, в связи с чем возможно провести параллели между сочинениями Куприна и некоторыми произведениями других писателей-эмигрантов, чья память бережно хранила картины русской природы, отечественного уклада - И. Бунина, И. Шмелёва, Б. Зайцева, М. Осоргина, Г. Газданова.

В другую группу входят рассказы Куприна, объединённые выразительным изображением характеров, обстановки, в которой происходит действие, проникновением в глубины сознания персонажей: «Молитва Господня», «Ночь в лесу», «Бредень». В этих произведениях Куприн пытался постичь загадки вселенской гармонии, «великое и торжественное таинство», «неведомую жизнь», совершаемую «господними работами».

Подобные темы освещались в творчестве и других представителей Русского зарубежья, поэтому, дабы оттенить самобытность творческого метода А. Куприна, представилось необходимым рассмотреть в этом контексте, в частности, сочинения М. Осоргина («Происшествия зелёного мира»), И. Бунина («Полуночная зарница», «Преображение»), Г. Газданова («Повесть о трёх неудачах», «Счастье», «Третья жизнь»). Ведущую роль в рассказах Куприна этого плана играют «взаимоотношения» человека и природы, в основе произведений - испытание центрального героя при столкновении с природными стихиями; отражены реальные возможности скромной личности, природа изображена в естественном, часто грозном действии стихий. В связи с этим потрясения, испытываемые героями писателя в столкновении с ними, максимально остры и приводят к осознанию величественного и непостижимого Мироздания.

Выдающимся деятелям спорта и цирка, отважным, смелым, сильным натурам, посвящены рассказы «Лимонная корка», «Пунцовая кровь», «Ольга Сур», «Дурной каламбур», «Дочь великого Барнума». Главные герои, способные противостоять пошлости, обыденности, суете повседневности вызывали неизменную симпатию писателя, которого в первую очередь интересовала не внешняя сторона их жизни, а внутреннее её течение, процесс, протекающий в их душе. Обладающие развёрнутым сюжетом, напряжённым действием, рассказы данной группы противопоставляют здоровую природу человека жестокому, серому, лже цивилизованному миру.

Творчески переработанные, оригинально осмысленные мотивы российских изустных легенд, запомнившихся ярких самобытных историй, порой анекдотических ситуаций были талантливо запечатлены в произведениях на историческую тему - «Однорукий комендант», «Тень Наполеона», «Четверо нищих», «Царев гость из Наровчата». Сочетание собственного вольного вымысла художника с фактическим материалом и существующими воспоминаниями о прошлом придаёт сочинениям этого ряда неповторимое своеобразие и колорит; фантазия и мудрые прозрения писателя позволили ему создать неповторимые образы удивительной психологической пластичности, оригинально осмыслить давно минувшее, убедительно отобразить яркие моменты незабвенного прошлого России.

Внутренне близкими повествованиям на исторические темы воспринимаются произведения, основанные на фантастическом материале, мифологии. Стремление выделить и воспеть светлое начало человеческого бытия привело Куприна к созданию совершенных в художественном плане рассказов, переработанных из древних сказаний и преданий - «Судьба», «Синяя звезда», «Геро, Леандри пастух». Трансформация древних сюжетов была предпринята Куприным с целью раскрыть победу активного начала в человеческой душе и могущество, силу исполненной таинств жизни. В этих рассказах автор передал с болью им воспринятые искажения смысла и перспектив человеческого бытия, утрату представлений о подлинной красоте, сущности любви, отказ людей от самоотверженных деяний. Вечная мудрость легенд была сохранена художником, однако внимание было сосредоточено на постижении истины, актуальной для его современности.

Произведениям «малых» форм прозы Куприна присущи различные формы повествования, потому представилось возможным разделить их на самостоятельные группы: сочинения, заключавшие в себе «рассказв рассказе» («Однорукий комендант», «Дочь великого Барнума», «Тень Наполеона», «Ольга Сур»), неоднородные по тематике, но сходные по замыслу и структуре (рассказ рассказчика) произведения, ориентированные на иноземные предания и легенды («Судьба», «Синяя звезда», «Скрипка Паганини», «Геро, Леандр и пастух», «Четверо нищих»); рассказы исповедального характера («Инна», «Завирайка», «Дурной каламбур»); сочинения лирической формы («У Троице-Сергия», «Московский снег», «Московская Пасха»). Стимулом создания всех произведений Куприна стала Память о прошедшем, в связи с чем были выделены разные её типы: историческая, личная и чувственная.

Глава 3. Анализ основных форм выражения авторского сознания в рассказах и публицистике А.И. Куприна

.1 Авторское сознание и его выражение в прозе Куприна

Александр Иванович Куприн - один из самый талантливых русских писателей. Признанный мастер короткого рассказа, автор замечательных повестей, он сумел показать в своих произведениях широкую, многообразную картину русской жизни конца прошлого и начала нынешнего века. «Человек пришел в мир для безмерной свободы творчества и счастья» - эти слова из купринского очерка можно было бы взять эпиграфом ко всему его творчеству. Великий жизнелюбец, он верил, что жизнь станет лучше, и мечтал, что придет время, когда все люди будут счастливы [7].

Критический реализм, как направление, родился еще в XIX веке. В XX веке он нашел свое выражение в творчестве многих известных писателей. Среди них А.И.Куприн, о котором Паустовский писал: «Мы должны быть благодарны Куприну, за его глубокую человечность, за его тончайший талант, за любовь к своей стране и огромную веру в счастье своего народа, и, наконец, за никогда не умиравшую в нем способность загораться от самого незначительного соприкосновения с поэзией».

Рассказ Куприна «Гранатовый браслет» - это не просто история любви, это глубокое размышление о том, какое значение имеет любовь в жизни человека. В круговороте повседневных забот, неотложных дел человек стремится сделать карьеру, овладеть жизненными высотами и забывает, что ничего нет на свете выше и прекраснее любви. Куприн напоминает об этом. Любовь Желткова к Вере помогла князю Василию понять самого себя, открыть для себя великую жизненную истину. Ведь до этого между ним и его женой не было духовной связи. Особое значение в рассказе имеет образ Аносова. Именно его слова о вечной, исключительной любви оказались пророческими.

Куприн строил свое повествование таким образом, что его субъективность, выраженная различными формами, невольно ориентировала читателя, при этом, не отнимая у него свободу. Вопрос о взаимоотношениях автора и читателя интересен для понимания художественной специфики прозы Куприна.

На рубеже ХIХ-ХХ веков активизируется деятельность читателя Писатель не дает готовых ответов, и читателю приходится вдумываться, чтобы понять авторский замысел, те или иные ситуации, отношение автора к героям.

Роман «Юнкера» 1928-1932 гг. позволил писателю выразить свои сокровенные мысли о прошлом, о Родине и любимых людях. В романе «Юнкера» фигурирует персонифицированный рассказчик, который не только оценивает события, но и принимает в них участие. Здесь используются прямые и опосредованные способы выражения авторской позиции. Однако в отличие от других повестей здесь авторское «вмешательство» более существенно.

Его проза 20-30-х годов за исключением публицистики наполнена ностальгическими мотивами, в ней звучат воспоминания о прошлом. Автор часто использует форму первого лица, которая помогает придать повествованию особую задушевность, показывает причастность к происходящим событиям [32].

Писатель отбирает наиболее впечатляющие детали, чтобы передать ощущение ужаса, который заставляет людей покидать город. Но он уповает на то, что умный читатель всегда сумеет отличить ложь от правды. Занимался писатель и литературной критикой. Куприн не превалирует над героями и читателем Его мнение звучит в хоре голосов, не претендуя на особое внимание читателя. Очерки цикла «Разметанные листы» посвящены злободневным политическим, экономическим и нравственным вопросам. Тема власти была одной из трудных тем в литературе 20-х годов, убедительно прозвучала она и в публицистике Куприна. Это находит выражение и в общности идей, которые исповедуют автор и его герои, и в общности оценок людей и событий.

Писатель не принимает новой власти, чья философия замешана на жестокости. Об этом он размышляет в очерках «Ленин», «О Врангеле», «Христоборцы» и др. Куприн не ограничивается только показом событий и героев, он дает им свою оценку, которая проявляется не только в описаниях, но и прямых авторских выступлениях. В очерке «Ленин» 1920 года писатель делится своими размышлениями о власти и приходит к выводу, что власть может быть «от Бога и от дьявола», а носители ее или творят, или разрушают. Он изобилует внутренними монологами, которые обширны, эмоционально окрашены и дают полное представление о герое, хотя в рассказе нет портретных описаний и подробной его предыстории. Внутренние монологи в этом произведении являются основным приемом создания образов и средством их характеристики. Тенденция изображения героев не через портретные зарисовки, а через описания внутреннего состояния с явным элементом авторской оценки характеров, поступков усиливается в творчестве 900 - 10-х годов «Штабс-капитан Рыбников», «Леночка», «Гранатовый браслет» Особенность эта прослеживается и в рассказах более позднего периода, что позволяет считать ее устойчивой приметой писательской манеры Куприна. В рассказе «Гранатовый браслет» автор говорит о противоречиях жизни, а через историю необыкновенной любви дает нам представление о собственных идеалах, симпатиях и антипатиях [34].

Два рассказа, которые хотелось бы сравнить по сюжету, системе персонажей и авторской позиции, - это «Леночка» (1910) Куприна, и «Тёмные аллеи» (1938) Бунина. Хотя между датами написания рассказов большой промежуток, время действия в них приблизительно одно и то же.

Первое, что бросается в глаза при сравнении рассказов «Леночка» и «Тёмные аллеи», - это сходство сюжетной ситуации. Главное событие обоих произведений - встреча бывших возлюбленных после многолетней разлуки. Здесь-то и обнаруживаются не только сходства, но и различия двух рассказов.

Эпизоды встречи главных героев перекликаются. В первый момент они ещё не узнают друг друга, но Возницыну уже видится что-то знакомое в движениях Елены («Леночка»). А по тому, как вдруг невнимателен и рассеян стал Николай Алексеевич, можно уловить, что и он почувствовал давнишнее и родное во внешности Надежды («Тёмные аллеи»). Но они не хотят обознаться, сомневаются. Когда Надежда открывается перед Николаем Алексеевичем, он испытывает шок. Даже ужас, как микроинфаркт, - меньше всего на свете он хотел и думал встретить Надежду. Он хорошо понимает всю тяжесть своей вины перед ней. И боится этой встречи, боится быть обличённым в слабости. Антитеза - реакция Возницына: для него эта встреча - просто счастье. Он нежными, душевными словами выражает свой восторг.

В рассказе Бунина «Тёмные аллеи» герои встречаются осенью, в плохую, пасмурную погоду, когда на дорогах грязь, на улице холодно и сыро. Старик военный на двадцать минут забегает в постоялую горницу, чтобы выпить чаю и согреться, а натыкается на женщину, которую любил в молодости. Они общаются около пяти минут, при этом каждый жалуется на свою тяжёлую судьбу. Надежда обвиняет, Николай оправдывается. В конце концов Николай, который боится показаться пошлым и банальным - это отвечает требованиям общества, в котором он живёт, - прекращает разговор и уезжает. Из их беседы мы узнаём, что Николай Алексеевич женился - жена его бросила, любил сына - сын вырос негодяем. В финале рассказа он осознаёт, что самые счастливые минуты жизни подарила ему Надежда. Но трагизм жизни в том, что они всё равно не могли бы быть вместе.

Сюжет рассказа Куприна другой. Возницын не попадает с корабля на бал, как Николай Алексеевич, он сам давно ищет встречи с чем-то, что вызовет в его стареющем уме чувство светлой, тихой, задумчивой печали. Надо сказать, что Возницын стал часто и со страхом думать о смерти. И вот на борту парохода в ясную, свежую погоду он встречает свою подругу детства Елену. Подростками они дружили, а когда пришла юность и вместе с ней - прелесть девичьего расцвета Елены, он в неё влюбился. Потом он стал влюбляться во всех знакомых девушек по очереди, но запомнилось и осталось в душе навсегда именно чувство, испытанное к Леночке. И первый поцелуй в пасхальную ночь у калитки, оказывается, помнит и она. Так, увидевшись с Еленой, Возницын проникся верой в то, что надо любить жизнь и покоряться ей.

В обоих рассказах звучит мотив воспоминаний. Но как различна интонация этого обращения к прошлому! Воспоминания Николая Алексеевича и Надежды выражаются парой фраз, из них понятно, что они страстно любили друг друга и оба были замечательно красивы. Но Надежда возвращается к реальности, объяснив ему, как жестоко он с ней поступил. Она упрекает и обличает Николая Алексеевича. А он, в свою очередь, восхищается её былой красотой и оправдывается тем, что бросил Надежду, полюбив свою будущую жену. Для Надежды их любовная история стала трагедией, горем, которое чувствуется в её словах. А для Николая Алексеевича - светлым воспоминанием и вечной виной.

У Возницына и Елены радость встречи смешалась с ностальгией по прошедшей молодости - ведь они были просто влюблёнными детьми. Им весело и приятно вспоминать свои шалости, они просто молодеют от этого. Возницын полушутя напоминает Елене о своей мальчишеской любви, Елена полусерьёзно оценивает их отношения. Воспоминания забавляют их и навевают светлую грусть. Похоже, что в настоящем у них нет таких радостных минут, какие бывали в юности.

Сравнивая героинь, убеждаемся, что они представляют собой две противоположности: Надежда - крепостная крестьянка, получившая вольную, всю жизнь таила обиду на Николая Алексеевича, но продолжала любить его, потому и не вышла замуж. Живёт скромно, но способна самостоятельно вести доходное дело; одета она просто, по-деревенски, потучнела, но сохранила свою красоту. Елена - аристократка, замужняя дама, хорошо одетая, с сохранившейся фигурой, некрасивая и немолодая. Елена уже, кажется, поставила крест на своей жизни, поминутно называет себя старухой, в то время как Надежда вовсю борется за существование. Елена скучно прожила жизнь и замуж вышла не по любви, а просто за приличного человека, и это угнетает её в старости. Надежда, наоборот, всю «свою горячку отдала любимому человеку и после страстей молодости стала мудрей смотреть на жизнь.

Интересно сравнить и сцены прощания героев в обоих рассказах. Прощаясь, Николай Алексеевич поцеловал руку Надежде, и этот поцелуй вызвал у него смешанное чувство благодарности и стыда. Ведь, помня о счастье взаимной любви, он не забывает о низком социальном положении Надежды. Потом он посрамился своего стыда, он понял, что поддался предрассудку, забыв о чувствах к самой женщине, что потерял всё самое святое. Другие чувства испытали Возницын с Еленой. Поцеловав друг друга, они исполнились лаской и печалью о том, что жизнь заканчивается, но прожили они её не напрасно. Они прониклись нежной, заботливой любовью и рады, что встретились. Потому что встреча заставила их оценить самые светлые стороны прожитой жизни. Не случайно и появление юной дочери Елены, так напоминающей мать в юности. Жизнь продолжается, молодость вечна, как бы говорит нам автор. (Сравним: упомянутый у Бунина сын Николая Алексеевича воспринимается лишь в контексте жизненных неудач героя.)

Как видим, сюжеты рассказов и характеры героев, которые при первом приближении кажутся похожими, на самом деле отличаются прежде всего из-за различия в авторской позиции. Взгляд на жизнь, ставший стержнем рассказа Бунина, - глубокая печаль и безысходность, неверие в возможность счастья. От рассказа Куприна, наоборот, веет светлой грустью (вспоминается пушкинское: «печаль моя светла) и радостным ощущением того, что жизнь вечна и прекрасна.

Идею произведения, авторскую позицию в большей степени выражает в рассказе генерал Аносов Описание его внешности прозаично, но его отношение к жизни, к женщине, любви выделяют его из общего круга персонажей. Именно этот герой выскажет наиболее сокровенные мысли писателя Главная из них прозвучит в форме риторического вопроса: «А где же любовь-то? Известно, что к оценке любой личности писатель подходил с позиций морали, нравственности, именно это всегда являлось доминантой его героев. Он выполняет различные функции создает фон, служит средством создания эмоционального настроя, помогает характеризовать персонажи, выражает взгляды автора. Повествование в «Олесе» ведется от первого лица, автор вводит персонифицированного рассказчика, который не только наблюдает и оценивает события, но и сам в них активно участвует Важную роль в ней выполняют и диалоги они подчеркивают способность или неспособность героев вести разговор, слушать и слышать другого человека Использование индивидуализированной лексики позволяет писателю передать особенности характеров героев, их духовные ценности. Оценочность присутствует в портрете, описании поступков, речи и т.п. акцентирует внимание на влиянии культуры на человеческую личность, в случае, когда герой - антипод авторских представлений о «должном» [40].

Каждым словом повествования, маленькой деталью Куприн подводит нас к выводу о величии любви, красоты и естественности. Писатель понимает, что условия творчества в советской России сложны, ведь красная цензура требует «жертвоприношений». В прозе рубежа веков истина не лежит на поверхности, ее следует искать. Нахождение автора, героев и читателя в одной «плоскости», одном «измерении» говорит об их равноправных отношениях. Но все же именно авторская позиция формирует читательское восприятие.

В творчестве Куприна прослеживается характерная для него позиция, согласно которой художественная убедительность и объективность изображения. Хотя в произведениях эмигрантского периода и публицистике писателя она проявилась в заметно большей степени. Основными способами выражения авторского сознания являются субъектные формы, а несубъектные лишь дополняют их Основным приемом в создании персонажей в прозе Куприна является прием «ступенчатого» раскрытия характеров При этом важную функцию выполняют внутренние монологи, портретные описания, поступки персонажей.

Известно, что в героях литературных произведений всегда присутствуют некоторые черты характера самих писателей. В уста иных героев писатели вкладывают свои наболевшие мысли. Но личность писателя остается скрытой для постороннего взгляда. Поэтому можно только догадываться о тех или иных свойствах характера писателя по поступкам его героя. Идя по этому пути, биографы писателей иногда открывают совершенно удивительные и странные черты, поступки и настроения этих творческих личностей.

Как личность Куприна хорошо охарактеризовала М. А. Лохвицкая: «Это сочетание скрытой душевной нежности с безудержным разгулом и порою даже жестокостью...» О жестокости Куприна Лохвицкая пишет, ссылаясь на слухи: «Много рассказывалось о безудержных купринских кутежах, о злых забавах, как травил он в пьяной компании кошку с собаками, как видел в одесском ресторане попугая в клетке и кто-то сказал, что если попугая накормить укропом, то он погибнет в страшных мучениях. И будто бы, услышав это, Куприн всю ночь ездил по городу, искал укропа, чтобы накормить попугая и посмотреть, что из этого будет. Но была зима и свежего укропа он не достал». Далее она приводит в пример его буйное поведение в ресторанах, с бросанием бутылок на пол и матом и т.д.

Центром многих произведений рубежа веков становится человек как личность, индивидуальность, а не только представитель какой-либо социальной группы. Мнение автора звучит как одно из многих, но из этого многоголосия легко выделить и голос автора, и голоса близких ему героев. Творчество Куприна формировалось в атмосфере внутреннего обновления, но он не примкнул ни к одному из течений рубежа веков Куприна, структура персонажа. В художественном мире произведения обычно доминирует «я» художника, его симпатии и антипатии. Куприн и его герои традиционны в понимании человеческого счастья, они считают, что любовь делает жизнь осмысленной Концепция человека, заявленная в предшествующей прозе, получает свое продолжение.

В раннем творчестве он имеет характер повторяющихся биографических деталей, а в эмигрантский период приобретает иную направленность. Эта концепция, берущая свое начало в работах Бахтина М., в творчестве писателей рубежа веков приобретает более разветвленный характер.

Это, прежде всего, внутренняя соотнесенность героев с автором, которая выражается в общности взглядов и позиций. Другая особенность позиции Куприна в том, что он не уходит от сложностей жизни, а намеренно погружается в них, живет ими. Писатель подтверждает, что «прекрасное есть жизнь» во всех ее проявлениях. Именно поэтому основной пафос его прозы заключается в прославлении человека, красоты его души, способности любить, сопереживать, указывает на «аполитичность» Куприна.

Он, безусловно, прав в том, что Куприн никогда не был сторонником какой-либо определенной политической системы, человек интересовал его сам по себе, без влияния на него социальных условий Определяющими для писателя всегда были общечеловеческие ценности. Третий тип взаимоотношений видится в тех произведениях, где герой находится за пределами четко обозначенных симпатий и антипатий автора. В этом случае автор вместе с читателями пытается разобраться в «душевной много слойности» изображаемой им личности. Публикации последних лет «открывают» иного Куприна ироничного, откровенного, жесткого. Алексеева Н. в своей диссертации «Нравственно-эстетическая позиция и пути ее художественной реализации» выделяет три ведущих типа взаимоотношений автора и героя Первая позиция наблюдается тогда, когда герой близок автору по своим взглядам, убеждениям, духовно-психологическим качествам [28].

Так, в творчестве Куприна чаще всего мы видим героев близких автору или тех, кого писатель жалеет, в его прозе редко встречаются персонажи, отношение к которым он четко не определил. Устойчивые структурные компоненты образов позволяют сделать вывод об этико-эстетической устойчивости купринского типа.

Некоторые совершенно искренне воспринимают его произведения как «классическое детское чтение». Куприн и здесь не навязывает свою точку зрения, его же отношение к описываемым событиям очевидно. У Куприна хватило объективности, чтобы увидеть в России не только «футуризм и болыпе визианство». Такое положение вещей делает не просто логичным, но и необходимым новое обращение к прозе писателя. Публицистические обобщения и авторские рассуждения чередуются с зарисовками, сценками, диалогами. Такой подход помогает определить место Куприна в историко-литературном процессе конца XIX - начала XX века.

Автор - герой - читатель в прозе А. Куприна. Создавая свои художественные произведения, автор, безусловно, в той или иной степени ориентируется на читателя. Хотя определить круг читателей Куприна сложно, он слишком широк, т к его проза универсальна по своей природе.

В творчестве Куприна находит яркую реализацию национальная константа «душа». С опорой на отечественную культурную традицию писатель под этим явлением понимает весь многообразный комплекс нравственных составляющих русского национального характера. Для Куприна душа - это, прежде всего, «духовные качества человека, совесть, внутреннее чувство».

Оригинальное авторское воплощение этой концепции можно обнаружить в рассказах А.И. Куприна «На покое» (1902) и «Мирное житие» (1904). Оба произведения демонстрируют новый для писателя тип героя, в качестве которого выступает внешне непримечательный рядовой обыватель, но постоянно нравственно рефлектирующий. Для поэтики и философии рассказа характерно тесное переплетение небесного и земного, православного и светского, личностного и общественного начал.

При этом осмысление проблемы души с позиции социальной нравственности для Куприна едва ли не важнее, чем с религиозной точки зрения. В этой связи поиск человеком Бога, неизбежно возникающий при обращении к теме души в творческом осмыслении писателя осуществляется не через стремление героев к особому мистическому опыту, трансцендентному выходу вовне, а реализуется в повседневности, в четком исполнении нравственных законов, честном труде, любви к ближнему.

Концептосфера рассказа «Болото» (1902) отражает устоявшееся в русской культурной традиции понимание таких констант, как «мужик», «барин», «страх», «Бог». Эти концепты образуют логическую цепочку, где каждое последующее звено является продолжением предыдущего, дополняя и поясняя его. Схематично данное положение можно проиллюстрировать так: мужик/барин → страх → Бог/судьба.

В этой схеме на первом месте находятся концепты «мужик» и «барин». Объединение их в общей ячейке обусловлено задачей сравнения образов, принадлежащих двум различным социальным слоям, которые отличаются общественным статусом, уровнем образования, бытом, и, тем не менее, являются представителями единой нации.

Попав на болото ночью, «сердюковский барчук» испытывает «мистический страх», но его чувство отлично от того постоянного страха перед господами, с которым в этом месте живут лесник Степан и его семья. Разница в природе страха этих людей ведет к несовпадению их трактовок понятий «Бог» и «Судьба», хотя оба концепта выражают предопределенность, невозможность изменить будущее. Образованный барин апеллирует прежде всего к Судьбе, которая воспринимается им как объективная данность, жребий, доля, а мужик - к Богу, заступнику, царю небесному, наказывающему зло и вознаграждающему добро.

В русской литературе первой половины ХХ века Куприн стал создателем огромной галереи русских психотипов. В образах его персонажей национальный характер (и не только русский) представлен многообразно, широко. Объектами художественного изучения для писателя стали представители различных сословий, убеждений, темперамента и рода занятий.

В рассказе «Река жизни» (1906) присутствуют атрибуты знаковости: выросший из раннего этюда «Квартирная хозяйка» (1895), он стал результатом многолетних писательских поисков, экспериментов и обобщений в области средств национальной выразительности. Традиционно выделяемые в русском характере склонность к противоречиям, двойственность мировидения находят отражение в структуре произведения и основных его образах.

Именно в сочетании логически несочетаемого, в демонстрации удивительной разноликости в одних и тех же ситуациях, по замыслу Куприна, героиня воплощает типично русские черты, составляющие уникальность нации, ее величие и беду. В Анне Фридриховне соединяются воедино, говоря словами Д.С.Лихачева, «бескорыстие со скопидомством», «гостеприимство с человеконенавистничеством».

В прозе Куприна 1900-х годов обретает полногласное звучание мотив приключений, тесно соприкасающийся с воплощением идеи русской удали. В рассказе «Как я был актером» отрицательным воплощением русской удали становятся бесшабашность, небрежность, с которыми герои произведения - актеры - относятся к своим профессиональным обязанностям. В театре царит безответственная легкость, сопряженная с презрением к общему делу: «Публика дура!» - говорит трагик Тимофеев-Сумский. Здесь вторая репетиция может быть и генеральной, а пьесы ставятся «как на курьерских». Имя героя романа Сенкевича «Камо грядеши?» Тигелин из-за незнания актерами текста превращается в Телянтин.

Интереснейшей чертой национальной психологии, на которую обращает внимание Куприн в своих произведениях, является жажда праздника. Показательным в этом отношении является рассказ «Мелюзга» (1907). Его главные герои - фельдшер Смирнов и учитель Астреин - помещены автором в условия практически полного бездействия и оторванности от внешнего мира. Они служат в месте, «забытом богом и начальством», окруженном непроходимыми болотами.

В этой связи жажда праздника, которую страстно испытывают герои рассказа, во многом объясняется стремлением человека уйти от будней, вырваться за некий предел, позабыть на некоторое время о реальности. Чем она тяжелей, тем беззаботней, разудалей, будет русское веселье, и тем чаще герои станут искать его, а, не находя, - изобретать другие способы уйти от серости быта. Отсюда в рассказе «Мелюзга» представлено несколько форм существования русского праздника: бесконечная вера в чудо и поиск сильных эмоций (от скоростного лихачества до вдыхания эфира).

Как справедливо замечают О. Волкогонова и И. Татаренко, национальная идентификация посредствам мифа заключается в «отталкивании от соседей, выработке общих стереотипов восприятия». В рассказе «Штабс-капитан Рыбников» писатель использует миф о непобедимости русского оружия как средство создания русской национальной и псевдо-национальной картин мира. Своеобразным паролем, удостоверяющим идентичность японского агента Рыбникова остальным членам российского общества, становится его знание русской социально-политической мифологии.

Мысль о мощи российской армии постоянно утверждается в репликах главного героя: «Русский солдат привык к победам. Вспомните Полтаву, незабвенного Суворова... А Севастополь. А как в двенадцатом году мы прогнали величайшего в мире полководца Наполеона. Велик бог земли русской!». Мифологизация военной истории страны происходит с опорой на известные победы прошлого, и апелляция к имени легендарного полководца лишь усиливает действенность этого перечисления. Цель Рыбникова заключается в том, чтобы подхлестнуть ущемленные поражениями в русско-японской войне национальные чувства своих собеседников, российских офицеров, и тем самым заставить их сообщать необходимые сведения.

Рыбников выбирает наиболее действенную стратегию для внедрения в доверие к противнику: обращается к его национальной гордости. Журналист Щавинский, первым заметивший чуждость поведения внешне обычного штабс-капитана запаса, также пытается его разоблачить, «дразня и возбуждая его патриотические чувства». Провал же разведчика стал следствием не только поверхностного изучения психологии врага: Рыбников не смог уловить момент смены настроений в иноэтнической среде.

С областью мифологического тесно соприкасается область национальных идеалов, обращение к которой для Куприна становится еще одним способом этноидентификации, раскрытием сущности главного для писателя члена оппозиции «своё» - «чужое» - категории «своего». Повесть «Поединок» писатель создает опираясь на принцип контрастности. Первоначальные представления подпоручика Ромашова о службе не соответствуют реальному положению дел: «Ах, я совсем, совсем не то ожидал найти, когда стал офицером». Показанный Куприным разлад мыслимого (идеального) и действительного (реального) дает представление о том, каким с точки зрения писателя должны быть солдат, командир, полк, армия.

Идеальный образ солдата ярко запечатлен в устном народном творчестве, где «служивый» - один из самых распространенных персонажей. В народном видении солдат всегда подтянут, справен, сыт. Но чем явственней в «Поединке» внешнее соответствие рядовых пятой роты фольклорному образцу, тем контрастней, страшней предстает фигура Хлебникова: «Ох, господи… Бьют, смеются… взводный денег просит, отделенный кричит… Где взять? Живот у меня надорванный… еще мальчонком надолвал…». В данном случае контрастное изображение образа солдата поднимается писателем до уровня противопоставления национальных идеала и антиидеала.

Противопоставление «свой» - «чужой» становится одним из наиболее используемых средств этноидентификации, находящихся в творческом арсенале писателя. Рассказ Куприна «В цирке» (1902) представляет собой художественную модель столкновения русской и американской культурных систем, ценностных ориентиров, «своего» и «чужого». Этим во многом обуславливается композиция произведения. На приеме у доктора главный герой Арбузов жалуется на слабость, вслед за тем Куприн повествует о тренировке американского спортсмена Ребера, демонстрирующего силу и ловкость. Поочередно описываются телосложение атлетов: «страшный затылок» американца возбуждает представление о его «жестокой нечеловеческой силе», в то же время, шея Арбузова - «круглый мощный ствол», на котором держится «легко и свободно красивая, рыжеватая, коротко остриженная голова».

Эпитеты, характеризующие русского и американца, возводят состязание спортсменов до степени архетипического противоборства Добра и Зла. Художественное воплощение этих универсальных категорий в рассказе происходит по вполне традиционной для русской культуры схеме: Добро - свое, родное, светлое; Зло - чужое, страшное, приходящее.

3.2 Анализ публицистики А.И. Куприна

Идейные противоречия Куприна проявились во время первой мировой войны. В его публицистических выступлениях зазвучали шовинистические мотивы. После Октября Куприн работает вместе с Горьким в издательстве «Всемирная литература», занимается перезолами, участвует в работе литературно-художественных объединений. Но осенью 1919 г. эмигрирует-вначале в Финляндию, затем во Францию. С 1920 г. Куприн живет в Париже.

Произведения Куприна эмигрантского времени по содержанию и стилю резко отличаются от произведений дореволюционного периода. Основной их смысл -тоска по отвлеченному идеалу человеческого бытия, грустный взгляд в прошлое. Сознание оторванности от Родины превращается в трагическое чувство обреченности. Начинается новый этап увлеченности Куприна Л. Толстым, прежде всего его моральным Учением. Сосредоточившись на этой теме, Куприн пишет сказки, легенды, фантастические повести, в которых причудливо сплетаются; быль и небылицы, чудесное и бытовое. Вновь начинает звучать у него тема рока, власти случая над человеком, тема непознаваемых грозных сил, перед которыми человек бессилен. По-иному осознаются отношения человека и природы, но подчиняться ей, слиться с ней должен человек; лишь так может он, по мысли Куприна, сохранить «живую душу». Это уже новый поворот темы «естественного состояния» [40].

Февральская революция, явившаяся следствием всеобщего кризиса российской жизни, - веха в жизни и творчестве Куприна. Желая быть активным участником преобразившейся жизни страны, он становится газетчиком-публицистом и на газетных страницах выражает свои представления о реалиях российской действительности, о насущных общественных проблемах. Позже писатель охарактеризовал эти дни как начало своей «газетной службы Родине».

Это один из наименее исследованных периодов биографии Куприна, а рассматриваемая в главе публицистика до сих пор не переиздана, совершенно не известна широкому читателю и почти не используется специалистами- куприноведами. Анализируя впервые вводящиеся в научный оборот тексты, автор высказывает сомнения в состоятельности некоторых, устоявшихся в куприноведении, точек зрения. В частности, о «расплывчатости и противоречивости» февральской публицистики Куприна, его политическом «простодушии», а также близости писателя и редактировавшейся им газеты «Свободная Россия» к партии социалистов-революционеров [11].

Выяснение политической ориентации газеты «Свободная Россия» представляется принципиально важным, поскольку поддержка той или иной партии подразумевает и следование, в той или иной степени, ее программе. Основываясь на программных положениях газеты «Свободная Россия», статьях и высказываниях Куприна, автор доказывает близость газеты к партии народных социалистов, а не социалистов-революционеров, что немаловажно ввиду существенных расхождений программ этих социалистических партий в вопросах стратегии и тактики политической борьбы, вывода

России из политического, экономического и духовного кризиса. Автор доказывает, что центристская позиция партии народных социалистов, надклассовый, эволюционный характер ее программы, стремление держаться возможно ближе к реальности были близки Куприну, что и прослеживается в его февральской публицистике.

Что касается «расплывчатости» и «противоречивости», то Куприн находился в самом центре событий, внимательно следил за ними и, извлекая уроки из происходящего, корректировал свои взгляды. Это осталось незамеченным критиками, находившими (и намеренно искавшими) «противоречия» в его высказываниях.

Приветствуя революцию, надеясь на пришедшее обновление российской жизни, Куприн пережил кратковременный душевный подъем, пс скрывший, однако, от него того, что страна еще не готова ЖИТЬ новым порядком, для чего необходимы изменения в сознании решительно всех слоев российского общества. В первых признаках пробуждения к активной общественной и политической жизни широких народных масс писатель рассмотрел зачатки протеста против всякой дисциплины, грозящие вылиться в неуправляемую анархическую стихию. Те же центробежные силы были подмечены им в образованной части общества, быстро утерявшей способность трезво оценивать действительность.

В условиях всероссийского хаоса, в который превращалась революция, Куприн, поддерживавший Временное правительство, разглядел крепнущие организованные антигосударственные силы, маскирующие свою сущность лозунгами, накаляющими народные массы. Средоточием этих сил для Куприна являлись большевики во главе с В. Лениным. Именно в предоктябрьское полугодие у писателя начинает формироваться представление о тех, кто вскоре стал правителями страны, и кому он, в дальнейшем, посвятит немало строк.

Общественно-политическую позицию Куприна в предоктябрьский период можно назвать близкой к так называемому охранительному, государственному течению. Сложное по своему составу, главной целью оно ставило сохранение страны: преодоление кризиса, восстановление армии, борьбу с Германией и анархией. Главной силой, противостоящей течению, считались большевики, борьба с которыми, впрочем, воспринималась как составная часть борьбы с Германией. Данная позиция сыграла важную роль в дальнейшей жизни и творчестве Куприна [17].

В последующем, февраль 1917 г. стал для писателя примером того, куда могут привести целый народ тяжелое наследие прошлого, безответственное политиканство, лживые лозунги и игра на народных чувствах.

Введение в научный оборот ряда новых источников позволило автору аргументированно опровергнуть некоторые устоявшиеся в куприноведении точки зрения, стереотипы относительно этого периода творчества писателя-публициста. В частности, вскрыты некоторые спекулятивные манипуляции с текстами октябрьской публицистики Куприна, «доказывавшие» ее «противоречивость», «путаность», представлявшие незначительными расхождения писателя с Советской властью.

После октябрьской революции Куприн продолжает активно сотрудничать в петроградских газетах, последовательно проводя в своих статьях оппозиционную Советской власти линию, остро критикуя ее действия.

Видимые им тенденции общественного развития, подмеченные бытовые детали, характерные приметы времени, сам внутренний облик людей, взявших в свои руки власть над страной, позволяют Куприну предвидеть ход дальнейшего развития России, что лишь усиливает чувство безысходности, начавшее овладевать писателем еще в преддверии октября 1917г. Он испытал острое разочарование в возможности созидательных революционных преобразований в России, готовности к ним всех слоев ее населения. Революция - это, как считал Куприн, «целительноеснадобье» - быстро превратилась в свою противоположность [37].

Вопрос «быть или не быть России?», обусловленный реалиями времени, побуждал еще и еще раз вдумчиво всмотреться во все стороны ее жизни, проанализировать множество важных фактов, деталей и примет времени, составляющих картину общественно-политической и культурной жизни, что и отразилось в этих статьях - как правило, по-купрински живых, ярких, выразительных, никогда не равнодушных. В результате, оказались затронутыми события и принимавшие в них участие люди, вокруг которых и до сих пор не утихают споры. Причем, Куприн не останавливается на констатации фактов, но и предлагает пути решения актуальных проблем. Вместе с группой писателей и ученых, он предполагает издавать беспартийную газету «Земля», программа которой, по сути, являлась собой грандиозным проектом налаживания хозяйственной и культурной жизни России.

- 1919 гг. - веха в жизни Куприна, жестко поделившая его биографию на «до и после». Эти годы характеризуются для писателя и подведением итогов многолетних исканий, и поиском своего места в стремительно меняющемся мире, обусловившими его дальнейшую жизнь и творчество как крупнейшего писателя-публициста Русского Зарубежья.

Перемены, происходившие в сознании Куприна, прежде всего, отразились в его публицистике (хотя, по ознакомлении с ней, вскрывается ее внутренняя связь с его художественными произведениями данного периода, обусловленная общностью и особенностями эпохи), значительная часть которой оказалась вычеркнутой из его творческой биографии. Но, как это часто случается, произведения, оставшиеся вне поля зрения исследователей, оказываются чрезвычайно важными для понимания творчества писателя в целом.

В рассматриваемой публицистике - ответы на ряд важных вопросов, связанных с дальнейшей судьбой и творчеством писателя, опровергающие некоторые устоявшиеся в куприноведении точки зрения. Например, о закономерности его эмиграции. Она показывает логику формирования мировоззрения Куприна данного периода, главная черта которого - неприятие большевизма - и приведет его в конце концов в Зарубежье. Уже первые публицистические выступления писателя за пределами Советской России (октябрь-декабрь 1919 гг.) показывают, что у него к тому времени сложились четко сформулированная резко негативная точка зрения на революционные преобразования в стране и дальнейшая программа действий - борьба - печатным словом - с Советской властью.

Однако было бы неправильным рассматривать эту публицистику лишь как политическую борьбу (в поддержку Временного правительства; против большевиков). Такое обособление во многом условно. Составляя неотъемлемую часть творческого пути писателя, она дополняет наши представления о Куприне-художнике, органично вписывается в целостную систему его художественного и публицистического творчества, в свод биографических материалов.

Публицистику Куприна и его художественное творчество объединяет авторский взгляд на мир. Ей так же характерны: мастерство слога, тонкая наблюдательность, четкость расстановки акцентов, незаурядный сатирический дар, внимание к типичному, обыденному, повседневному, через которое зачастую определяется общее, историческое, благодаря чему в ней запечатлены не просто определенные исторические события, но и - что не менее важно - «дух времени». В этих статьях часто присутствует автобиографический момент, позволяющий проследить причины отбора приводимых фактов и являющийся ценным свидетельством о характере формирования мировоззрения Куприна.

Вышесказанное относится не только к выступлениям Куприна на страницах петроградских повременных изданий 1917-1918 гг., но и к неосуществленному проекту по изданию газеты «Земля», план и программа которой были представлены на рассмотрение властей в конце 1918 г.

Первые опыты Куприна-публициста свидетельствуют о разнообразии не только тем и мотивов его прозы, но и о жанровом разнообразии первого этапа его творчества.

С одной стороны это большой массив его ранней газетной публицистики. С художественной стороны эта часть наследия писателя почти не представляет собственно-эстетического интереса. Одиноким островом в море этой газетной поденщины возвышается цикл «Киевские типы». Это был первый подступ к автодокументальной манере будущих «Лимитное». И там, и здесь фрагментарность очерковой публицистики сцементирована образом рассказчика - повествователя. Авторское начало затем резко усилится и в собственно-художественной прозе А. И. Куприна: отсвет фигуры автора-повествователя зримо сказывается и в образе инженера Боброва в «Молохе», и в характере Ромашова в «Поединке» [11].

С другой стороны, уже ранние художественные опыты Куприна подчиняют его литературную критику законам публицистики. Критико-биографический очерк «Генрик Сенкевич» (1901) изобилует публицистическими отступлениями и размышлениями. А эссе «Кнут Гамсун» (1908) интересно, прежде всего, участием в журнальной полемике вокруг имени известного скандинавского писателя. В первой главе нашей работы показана органическая связь этих ранних публицистических выступлений писателя с миром его собственно-художественной прозы.

«Листригоны», пожалуй, самая купринская из всех купринских книг. В поэтических и ярких главах этого цикла с большой сердечностью и дружеским участием описывает Куприн-публицист труд и жизнь черноморских рыбаков, ставшими навсегда для него близкими и дорогими друзьями.

«Листригоны» открывают в прозе А.И. Куприна особую грань его таланта. За ними последует книга путевых очерков «Лазурные fepera», а затем и позднейшие циклы терновых рассказов («Мыс Гурон», «Париж домашний», и - особенно - «Югославия»), В этих добротно - традиционных по жанру произведениях угадываются многие особенности глубоко - современной автодокументальной прозы, которая к середине XX века утвердит свое могущество в художественно - публицистической литературе.

Отношение к национальной культуре и народному творчеству, высказанное Куприным в предисловии к книге С.М. Перского «Швейцарские легенды», было далеко неоднозначным, противоречивым. В отдельных своих положениях Куприн-публицист демонстрирует сходство во взглядах на фольклор с М. Горьким.

Для Куприна - публициста громадное значение приобретает сложившийся в течение многих веков тип человека того или иного народа, этнографические подробности его жизни, климат и природа страны, в которой он живет, накладывающие особый неизгладимый отпечаток на его облик. Этому принципу Куприн всегда неукоснительно следовал, и потому долгие годы эмиграции, оторвавшие его от родной почвы, обозначили неизбежность творческого кризиса.

Фольклор вливал живительные соки подлинной жизни в произведения А. Куприна, освежал и обновлял язык питателя, расширял не только сюжетные и тематические, но и жанровые рамки творчества писателя. В самом деле, если проследить, например, разновидности излюбленных купринских жанров устного рассказа, публицистической притчи и сказки, то фольклорные мотивы здесь буквально преображают традиционную литературную схему.

Лукавая и насмешливая сказка для детей («Печальный рассказ о Комаре, Слоне и Верблюде»), философская притча («Искусство»), легенда («Палач», «Демир-Кая», «Легенда»), аллегорические памфлетные «сказочки» («О Думе,» «О конституции»), старинные предания («Скрипка Паганини», «Геро, Леандр и пастух»), мнимо исторический анекдот, стилизованный под устный рассказ ('Тень Наполеона*, «Царев гость из Наровчата»), аллегорическая побасенка («Звериный урок», «Сказка»), своеобразные «рассказы в каплях», сатирический гротеск («Механическое правосудие», «Марабу», «Папаша), пародийная «Сказка о затоптанном цветке», религиозно-нравственные сказания («Сад пречистой девы», «Два святителя»), апокрифы («Господня рыба», «Пегие лошади»)... Вот далеко не полный перечень жанровых разновидностей этого рода, к которым тяготел Куприн-художник и публицист. И почти всякий раз перед нами - особым образом организованная, нередко ритмизованная проза, где все - и ритм, и а таксические повторы и гротеск, и торжественные или пародийные зачины и другие фольклорные тропы, и сама сказовая манера повествования напоминают об устной поэтической традиции [24].

В очерке «Фараоново племя», рассказе «Заклятье» и очерковом цикле эмигрантской поры - «Югославия» морально - эстетические оценки Куприна - публициста сливались с социальным анализом явлений национальной культуры. Так, прошлое югославского народа его привлекает традициями социально-освободительной борьбы, трудолюбием и мудростью народа. С другой стороны, любуясь духовным здоровьем подлинно-народного цыганского фольклора, Куприн трезво оценивает крепостническое прошлое и отрицает потребительскую цивилизацию, пагубно действующую на развитие цыганской песни. Все это говорит о движении купринской публицистической мысли от абстрактно-этических принципов анализа этнографии и фольклора к социально-конкретному рассмотрению проблем национальной культуры и - шире - «души народа», как ее называл сам Куприн.

Разумеется, не все равноценно в эмигрантском публицистическом наследии Куприна. Было множество «однодневок», откликов на злобу дня, по справедливости канувших в Лету. Но были и блестящие образцы публицистики, в каждой строке которых явственно проступает купринское дарование, мастерское владение словом, боль и животрепещущее восприятие действительности.

Эта часть наследия эмигрантского творчества Куприна не менее, а может быть, и более важна, чем его собственно художественные произведения позднейшей поры.

В целом публицистика А. И. Куприна эмигрантского периода представляет собой огромное море самых различных текстов: сотни произведений писателя, которые никогда не были собраны в книги ни самим автором, ни его посмертными исследователями и публикаторами [13].

Разнообразны и широки пласты этой части его наследия, где он, по слову Саши Черного, сменил «кисть художника на шпагу публициста». Это - статьи об истории и науке, высказывания о культуре и нравственности, мысли о соотношении еврейского и русского опыта. Отдельно выделим купринские статьи о литературе и искусстве. Автор этих статей не только литературный критик. Он озабочен и здесь публицистическими обобщениями и размышлениями. Исключительно широко в поздней прозе Куприна представлено жанровое многообразие публицистики.

О.С. Фигурнова так выделяет главные жанры: «Это статьи о писателях-классиках / Пушкин, Толстой, Достоевский I и исторических деятелях ршлого, некрологи, литературные портреты, воспоминания о современниках / политиках, военных, писателях, художниках, артистах, спортсменах; / репортажи и хроникальные заметки о культурной жизни Франции и общественной деятельности в ней русской эмиграции; политическая публицистика Куприна, дающая современному российскому читателю совершенно новое представление об этой грани его писательского дарования». Сюда же следует отнести очерки, фельетоны и памфлет «Рай» - редкий в творчестве Куприна опыт сатирической антиутопии, продолжающей традицию купринских рассказов «Королевский парк» /1911/ и «Старость мира»/1918/.

Основой всей этой жанровой системы является авторское essai /эссе/, представляющее диалог А.И. Куприна с героем текста и его читателем.

Для Куприна положение эмигранта было связано не только с чувством ностальгии, но и с подлинной трагедией художника, оторвавшегося от русского быта и земли, его породившей. Вполне естественно, что эмиграция вызвала творческий кризис Куприна, сузив его писательский и художнический кругозор. Сравнивая дореволюционное творчество Куприна с его произведениями, созданными на чужбине, Г. Струве приходит к справедливому выводу: «Как бы ни оценило потомство Куприна, его будут судить главным образом по его дореволюционным произведениям».'

Если такая общая оценка поздней прозы Куприна вполне соответствует действительности, то высказаться столь однозначно вряд ли возможно по отношению к его публицистике периода эмиграции.

Объем купринского очерково-газетного материала достаточно разнообразен, широк. В первые годы эмиграции - это злая и прямолинейная контрреволюционная публицистика, а затем - в погоне за куском хлеба - театральные и даже кинорецензии, аннотационные отклики на самые различные книжные новинки, подтекстовки к газетным или журнальным клише, литературно - юбилейные заметки, всевозможного рода листки из записной книжки, маленькие фельетоны, «памятная книжка» и т.п. [17].

Мир политической публицистики в эмиграции развенчивает легенды и мифы о Куприне, будто бы законченном монархисте и националисте.

Центральное место в политической публицистике Куприна занимают его размышления о гражданской войне, России, русском народе и его истории, истинном патриотизме и шовинизме. Именно здесь Куприн выступает не только публицистом, но и историком, мыслителем.

Итак, и в 20-е годы и в начале 30-х годов позиция Куприна как публициста и художника слова была исполнена кричащих противоречий: «...Воевал сразу «на два фронта», горячо нападая то на большевиков, то на монархистов, иногда ставя на одну доску тех и других». И далее Ф.И Кулешов приходит к выводу, который трудно оспорить: при всех крайностях и заблуждениях, которыми отмечен политический путь писателя в эмиграции, Куприн после кратковременных колебаний и метаний, снова вернулся на прежние общедемократические позиции [17].

Размышления Куприна-публициста о высоком призвании писателя, о чистоте этического мира подлинного художника слова получают в его эмигрантской публицистике неожиданное развитие и своеобразное преломление в самых различных статьях и рецензиях. Чувство трагической соединенности от Родины, мучительное одиночество на чужбине приводят к тому, что Куприн по особенному внимательно относится к изломанным судьбам своих товарищей по перу.

Противоречивые у Куприна-публициста поиски этического идеала еще более обострились в эмигрантский период его жизни. Однако, важнейшей чертой купринской литературной позиции в эмиграции была его непоколебимая верность заветам и традициям великого русского реалистического искусства. Классика русского реалистического искусства и за рубежом продолжала оставаться для Куприна непревзойденным образцом и одним из величайших завоеваний человеческого духа. Классическое наследие Пушкина и Толстого, Чехова и Репина и в эмиграции служило Куприну своеобразным эталоном полнокровного реалистического мастерства и подлинной народности.

Своеобразие формы и функций жанра рецензии диктует и особые способы их построения. Чрезвычайно весомыми для Куприна здесь становятся экстралитературные факторы, всякий раз оказывающие влияние на восприятие как самого произведения, так и его создателя. Главной особенностью публикаций Куприна, посвященных творчеству зарубежных писателей, становится их сопоставительный характер.

Можно выделить три уровня таких параллелей в рецензиях Куприна, отличающихся друг от друга, прежде всего, степенью этнического обобщения. На первом из них находятся самые широкие панорамные сопоставления, транслирующие существующие национальные авто- и гетеростереотипы. Как правило, эти категории активно участвуют в процессе восприятия иностранного произведения, влияют на оценку его значимости и ключевых характеристик.

Второй уровень сопоставления «они» и «мы» в рецензиях Куприна гораздо уже, но не менее значим. Сюда возможно отнести все литературные параллели, творческие взаимосвязи художников, национальные переклички, преемственность. И, наконец, третий уровень можно обозначить как «они» и «я»: автор формирует и апробирует в рецензиях на литературное творчество зарубежных авторов собственную художественную философию, которая раскрывается через его оценки чужих произведений, комментарии, дополнения.

Особенности жанра статьи диктуют композицию «Фараонова племени» (1911), которая внешне строится по традиционной для подобного рода публикаций схеме: тезис (начало) - аргументы (основная часть) - вывод (завершение). Так, начальной точкой рассуждений Куприн избирает проблему «вырождения цыганской песни». Дальнейший ход его рассуждений направлен на подтверждение этой мысли, и кольцевым приемом в заключении он вновь повторяет основной тезис, заявленный в начале статьи.

Как и статья, очерк обладает богатыми ресурсами для воплощения авторской национальной идентичности. «Фараоново племя» Куприна в той части, которая относится к жанру очерка, опирается на один из базовых концептов русской культуры - тоска. В этой связи Куприн пытается разобраться в причинах сильного влияния цыганской песни на русских людей, одну из которых видит в сочетании в русском характере европейского и азиатского начал. Не случайно Куприн увлеченно повествует о таборных напевах, с любовью к которым у публициста ассоциируется именно «восточная ветвь» русского национального характера, имеющего «примесь кочевой монгольской крови».

Национальная рефлексия и связанная с ней тема русского национального характера становятся одними из наиболее заметных направлений в публицистике А.И.Куприна периода 1901-1914 годов вне зависимости от цели его печатного выступления и жанра. Формы и способы выражения национального самоанализа различны: сопоставление русских и иностранцев, ирония по поводу типичных черт соотечественников, обращение к значимым историческим датам. На этом фоне русский национальный характер становится способом этнической идентификации писателя, которая в публицистике, очевидно, больше, чем в художественном творчестве несет дополнительную нагрузку: идентифицируя себя с нацией публицист вплотную приближается к читателю, облегчается проблема рецепции. Если в художественном творчестве «свое» и «чужое» противопоставлены, то в публицистике они сопоставлены.

куприн проза публицистика

Заключение

Изучив теоретические аспекты заданной темы, и проведя практический анализ, автор пришел к следующим выводам.

За последнее десятилетие в куприноведении произошли значительные позитивные перемены, характеризующиеся постепенным освобождением от прочно укоренившихся идеологических штампов. Важнейший этап этого процесса - введение в научный оборот и переиздание для широкого читателя недоступных ранее произведений Куприна, оказавшихся удивительно актуальными.

Основные приемы создания художественного образа человека: внешние черты (лицо, фигура, костюм), психологический анализ, характер (через поступки), авторская характеристика, характеристика другими действующими лицами, интерьер, природа, социальная среда, художественная деталь, прототип. Эти приемы используются Куприным по-разному. Так, во внешности персонажей писатель чаще всего выделяет лицо, акцентируя внимание на глазах, форме лица, его цвете. Приемы психологического анализа используются очень активно, т.к. автору всегда важно показать причины тех или иных действий или поступков. О характере героев мы судим по их поступкам, здесь писатель практически не дает никаких комментариев. Дополняют образ персонажа обычно характеристики других героев, внося новые штрихи к портрету и характеру. Интерьер играет в прозе Куприна определенную роль, хотя, может быть, более скромную, чем в творчестве других авторов. Что касается пейзажей, то они весьма активно участвуют в создании образа героя, подчеркивая определенные черты и затушевывая другие. Часто пейзаж помогает раскрыть образ на контрасте. Художественная деталь в прозе Куприна используется весьма активно, помогая выделить важные моменты в портрете, костюме, поведении, а, в конечном итоге, в характере персонажей.

Важно то, что повышенный интерес к созвучным настроениям в произведениях прошлого не является лишь академическим стремлением приоткрыть еще одну интересную и неожиданную страницу литературной истории, писательской мысли, но и определить их культурное и практическое значение для современности, и даже вписать в общую картину современной идейно-политической борьбы.

В публицистике Куприна рассматриваемого периода формируются его представления о закономерностях дальнейшего развития России. В этих прогнозах мало светлых тонов, но они явилисьследствием внимательного наблюдения за действительностью. Вопрос «быть или не быть России?», обусловленный реалиями времени, побуждал еще и еще раз проанализировать множество важных фактов, деталей и примет времени, составляющих картину ее общественно-политической и культурной жизни, что и отразилось в этих статьях - как правило, прииски живых, ярких, выразительных, никогда не равнодушных. В результате, оказались затронутыми события и принимавшие в них участие люди, вокруг которых и до сих пор не утихают споры. Причем, Куприн не останавливается на констатации фактов, но и предлагает пути решения актуальных проблем. Вместе с группой писателей и ученых он предполагает издавать газету «Земля», программа которой по сути являлась грандиозным проектом налаживания хозяйственной и культурной жизни России.

Катаклизмы революций, страх за судьбу родины обусловили и особое звучание его художественного творчества интересующего нас периода - ряда рассказов, часть которых до сих пор не известна ученым и широкому читателю. Во многом они являются художественным обобщением мыслей Куприна, высказывавшихся им в рассмотренной публицистике. По сути своей остро злободневные, некоторые рассказы, вследствие этого, тяготеют к очерковому жанру; не только представляют отстраненное видение происходящего, но и (особенно в контексте статей Куприна, которые можно рассматривать и как фактологический комментарий к этим рассказам) вскрывают самую суть происходивших событий. И даже сказка, апокриф, к жанрам которых обращается Куприн, прозрачны по своей общественной сути: по изучении исторического контекста и публицистики становится более понятным, какой драматический духовный опыт лежит в их основе.

Но, при всем трагизме происходившего и даже вследствие этого, Куприну удалось конкретизировать свой взгляд на русского человека, Россию, возможные направления ее дальнейшего развития, что и отразилось в составленной им при участии ряда ученых и писателей программе газеты «Земля». Необходимо подчеркнуть, что проект издания появился в то время, когда идея мгновенного переустройства общества для многих представляла наиболее приемлемый способ решения многочисленных проблем. Программа же «Земли», выходя за рамки программы периодического издания, являлась по сути конструктивным долговременным планом последовательного налаживания хозяйственной и оздоровления нравственной жизни страны.

Россия для Куприна не была лишь географическим понятием, ареной политической борьбы, но, как показывает его творчество, целой системой духовных ценностей. И писатель встал на сторону тех, кто эти ценности отстаивал, сохранил и унес с собой в изгнание.

И рассмотренная публицистика, как неотъемлемая составная его творчества, отразила последовательное, органично укладывающееся в систему мировоззренческих взглядов Куприна неприятие писателем большевизма, ею понимания невозможностисохранения в сложившихся условиях духовной независимости,невозможности нравственно приемлемого для него сосуществования с новой властью, что и привело его в конце концов к решению покинуть Россию.

Оценки Куприным событий рассмотренного периода представляют большой культурный и научный интерес. Но публицистика, в которой они были выражены, все еще малоизвестна и малоизучена. Вновь складывающийся сегодня в куприноведении образ Куприна-писателя и политического публициста - требует всестороннего подхода, включения в «систему координат» его творчества.

Художественный мир определяется авторским «я» художника, его мировоззрением, симпатиями и антипатиями. В. Савельева в монографии «Художественная антропология» намечает 3 типа художников: 1. художник, ориентированный на художественную природу и действительность; 2. художник, пересоздающий действительность; 3. художник, создающий новый мир.

Куприн, на наш взгляд, сочетает особенности всех этих типов. С одной стороны, он трезвый реалист (недаром его часто называли бытописателем), с другой - писатель, пересоздающий действительность. Но в то же самое время в прозе писателя всегда показывается другой мир, напоминающий правду жизни, но отличающийся от нее особой «чистотой» и романтичностью.

В рассказах и публицистике Куприна духовные достижения человечества мало подвергаются корректировке временем и установками конкретной исторической эпохи. Вот почему его герои немного несовременны, они не подстраиваются под окружающую духовную и политическую реальность. Они проповедуют общечеловеческие ценности, несмотря на сложные и противоречивые условия конца Х1Х-начала XX века.

Список использованной литературы

Книги одного автора

.Барт Р. Смерть автора (2008) [Текст] // Барт Р. Избранные работы: Семиотика. Поэтика / Сост., общ. Ред. и вступ. ст. Г.К. Косикова. - М.: Прогресс, Универс, 2004. - С. 384-391.

2.Болотнова Н.С. Филологический анализ текста: [Текст] Учебное пособие для студентов высш. пед. учеб. заведений. 2-е изд., доп. - Томск: Изд-во Томского гос. пед. ун-та, 2006. - 631 с.

.Борисов Ю. Примеч.//Куприн А.И. Олеся. Повесть. [Текст] - Саратов, Приволж.кн. изд-во, 1979.

.Вежбицкая А. Метатекст в тексте // Новое в зарубежной лингвистике. [Текст] Вып. 8. - М., 2008. - С. 402-421.

.Виноградов В.В. Стиль «Пиковой дамы» (1936) // Виноградов В.В. Избранные труды. О языке художественной прозы. [Текст] - М.: Наука, 2000. - С.176-239.

.Даль В. Толковый словарь великорусского языка: в 4 т. Т.2. [Текст] - М., Терра, 1995.

.Золотова Г.А. Очерк функционального синтаксиса русского языка. [Текст] - М.: Наука, 2003. -351 с.

.Кайда Л.Г. Позиция автора в публицистике. Стилистическая концепция // Язык современной публицистики: сб. статей / сост. Г.Я. Солганик. [Текст] - 3-е изд. - М.: Флинта: Наука, 2008. - С.58-66.

.Каретников А. А. Куприн//Смена, [Текст] 1990, № 6

.Каминская Т.Л. Адресат в массовой коммуникации: монография. [Текст] - Великий Новгород, 2008. - 166 с.

.Клушина Н. И. Особенности публицистического стиля // Язык средств массовой информации: [Текст] Учебное пособие для вузов / Под ред. М.Н. Володиной. - М.: Академический Проект; Альма Матер, 2008. - С.479-495.

.Ковтунова И.И. Вопросы структуры текста в трудах академика В.В. Виноградова [Текст] // Русский язык. Текст как целое и компоненты теста: Виноградовские чтения XI. - М.: Наука, 2002. - С. 3-18.

.Куприн А.И. Избранные сочинения. [Текст] - М.: Художественная литература, 1985.

.Куприн А.И. Повести и рассказы [Текст] - М.: Сов. Россия, 1987.

.Михайлов О.Н. Вступит. ст. коммент. [Текст] //Куприн А.И. Рассказы - М.: Просвещение, 1989.

.Русская литература. 20 в. Справ. материалы. [Текст] - М.: Просвещение: АО «Учеб. лит», 1995.

.Смирнова Л.А. Послеслов. и примеч. [Текст] //Куприн А.И. Повести и рассказы - М.: Сов. Россия, 1987.

.Соколов Н. Вступ. ст.//Куприн А.И. Изумруд: Рассказы и повести - [Текст] Л.: Дет. литература, 1981.

19.Онипенко Н.К. Развитие виноградовской идеи «образа автора» в русистике конца XX века // Международная юбилейная сессия, посвященная 100-летию со дня рождения Виктора Владимировича Виноградова: Тезисы докладов. [Текст] - М., 2005. - С.5-6.

.Солганик Г.Я. О структуре и важнейших параметрах публицистической речи (языка СМИ) // Язык современной публицистики: сб. статей / сост. Г.Я. Солганик. [Текст] - 3-е изд. - М.: Флинта: Наука, 2008. - С.13-30.

.Солганик Г.Я. Стилистика публицистической речи // Язык средств массовой информации: [Текст] Учебное пособие для вузов / Под ред. М.Н. Володиной. - М.: Академический Проект; Альма Матер, 2008а. - С.456-468.

.Чудаков А.П. В.В. Виноградов и теория художественной речи первой трети XX века [Текст] // Виноградов В.В. Избранные труды. О языке художественной прозы. - М.: Наука, 2000. - С.285-315.

.Шмелева Т.В. Смысловая организация предложения и проблема модальности [Текст] // Актуальные проблемы русского синтаксиса: публикации лаб. «Рус. язык и рус. лит. в современном мире» филол. фак. МГУ / под ред. К.В. Горшковой, Е.В. Клобукова. - М. : Изд-во Моск. ун-та, 2004. - Вып. 1. - С. 78-100.

.Шмелева Т.В. Семантический синтаксис: текст лекций. [Текст] - Красноярск, 2008. - 54 с.

.Шмелева Т.В. Модус и средства его выражения в высказывании [Текст] // Идеографические аспекты русской грамматики / под ред. В.А Белошапковой, И.Г. Милославского. - М.: Ид-во Моск. ун-та, 2008а. - С. 168-202.

.Шмелева Т.В. Речевой жанр (Возможности описания и использования в преподавании языка) [Текст] // Russistik = Русистика: науч. журн. актуальных проблем преподавания рус. языка. - Berlin, 2000. - № 2. - С. 20-32.

.Шмелева Т.В. Субъективные аспекты русского высказывания [Текст]: дис. в виде науч. докл. ... д-ра филол. наук. - М., 2005. - 35с.

.Шмелева Т.В. Диалогичность модуса [Текст] // Вестник МГУ. Сер. 9, Филология. - 2005а. - № 5. - С. 147-156.

.Шмелева Т.В. Модель речевого жанра [Текст] // Жанры речи. - Саратов, 2007. - С. 88-99.

.Шмелева Т.В. Текст сквозь призму метафоры тканья [Текст] // Вопросы стилистики. - Саратов, 2008. - Вып. 27. - С. 68-75.

.Шмелева Т.В. Текст как объект изучения в школе [Текст]: учеб.-метод. пособие для студентов пед. специальностей / НовГУ им. Ярослава Мудрого. - Великий Новгород, 2005. - 60 с.

.Шмелева Т.В. Текстоцентричность как принцип лингводидактики // Филологические и методические аспекты системных отношений единиц языка и речи [Текст]: материалы Х юбилейной междунар. науч. конф. «Пушкинские чтения», 6 июня 2005 г. / сост. и ред. Н. Е. Синичкина. - СПб., 2005а. - С. 326-328

.Шмелева Т.В. Текст как объект грамматического анализа: [Текст] учеб.-метод. пособие / Краснояр. гос. ун-т. - Красноярск, 2006. - 63 с.

.Шмелева Т.В. Паратекст медийного текста [Текст] // Структурно-семантические параметры единиц языка и речи: сб. науч. статей / отв. ред. О. М. Чупашева. - Мурманск, 2009. - С. 145-149.

.Шмелева Т.В. Текст и паратекст в современной массовой коммуникации // Русский язык: исторические судьбы и современность [Текст]: IV Международный Конгрессе исследователей русского языка (Москва, МГУ им. М.В. Ломоносова, филологический факультет, 20-23 марта 2010): Труды и материалы / Сост. М.Л. Ремнева, А.А. Поликарпов. - М.: Изд-во Моск. ун-та, 2010. - С. 579-580.

.Шмелева Т.В. Авторское начало медийного текста: удельный вес [Текст] // Язык. Дискурс. Текст: V Международная научная конференция, посвященная юбилею проф. Г.Ф. Гавриловой: Труды и материалы. Ч.1 / Педагогический институт Южного федерального университета. - Ростов н/Д.: Изд-во «АкадемЛит». 2010а. - С. 325-327.

.Чернышев А.А. Художник жизни [Текст] //Куприн А.И. Гранатовый браслет. Олеся. - Иркутск, Восточно-Сибирское кн. изд-во, 1979.

Книги двух авторов

.Бабенко Л.Г., Казарин Ю.В. Филологический анализ художественного текста. [Текст] Теория и практика: Учебник; Практикум. 4-е изд., испр.- М.: Флинта: Наука, 2006. - 496 с.

Книги трех авторов

.Кожина М.Н., Дускаева Л.Р., Салимовскмй В.А. Стилистика русского языка: учебник. [Текст] - М.: Флинта: Наука, 2008. -464 с.

Из сборников

.А. Куприн - публицист [Текст] // Тонус. - 1996. - № 1.

41.А. Куприн: о большевиках и большевизме /[Текст] / Тонус.- 1997. -№ 1 . - С . 140-146.

.«Великая страна всяких возможностей» [Текст] // Тонус. - 1997 . -№ 2 . - С . 59-65.

.Еще раз о «Михаиле Александровиче» (к истории ареста А. Куприна ЧК летом 1918 г. ) [Текст] / / Тонус. - 2000. - №