работы заключается в том, что вносится вклад в развитие изучения актуального вопроса. Итоги работы дополняют представление о внешней политике СССР в довоенный период (1939-1941 гг.) и ее отражение в общественном сознание граждан.
1. Советско-германские отношения в 1939-1941 году
.1 Внешнеполитические задачи СССР и Германии. Переговоры с Англией и Францией
Задачи внешней политики государства были поставлены Гитлером еще до прихода к власти в середине 20-х гг. По сути они строились на продолжение идей кайзеровской Германии. Главной сутью этой политики была идея борьбы народов за выживание и за увеличения «жизненного пространства» за счет территорий ряда европейских государств и территории Советского союза с последующим уничтожением «еврейского большевизма». Геббельс позже отметит у себя в дневнике, что Фюрер уверен в завоевание Европы, после чего откроется дорога к руководству миром.
Правомерность плана обеспечивала немецкая геополитическая школа, представленная К. Хаусхофером и К. Шмиттом. Увеличить территорию немецких притязаний позволила возрождённая идея «Срединной Европы», по которой предполагалось образовать экономически самодостаточные большие территории, защищенные военной силой. Германия должна была образовать одно из этих пространств, которое бы связывало Европу, Ближний Восток и Африку. Однако, Хаустхофер обосновал и необходимость союза между Германией и Россией, т.к. в борьбе за ключевую роль неизбежно было столкновение между державами «моря» (США и Великобритании, Франции) и «суши» (Германии и СССР). Никто в руководстве Рейха не испытывал теплых чувств к Советскому Союзу, но понимали его выгодное географическое положение. Путь силы дополнил К. Шмитт, предлагавший политико- экономический формулы становления «больших пространств».
Политику экспансии поддерживали высшие круги государства в вопросах: восполнение утрат после Первой мировой войны и достижение целей прошлой войны, продвижение на Восток. Но споры возникали в непосредственном решение этих задач. Серьезные опасения вызывал неминуемый конфликт с западными демократиями, угроза войны на два фронта и возможность поражения. Поэтому предлагалось дипломатическим путем «давить» на западные демократии с целью получения территориальных уступок на основе объединения против общего врага- СССР.
На совещание, собранном по проблеме нехватки стали и других материалов для продолжения строительства ВМФ Германии 5 ноября 1937 г. Гитлер впервые озвучил цели экспансии. Решения вопроса мирным путем был, по его мнению, невозможен, т.к. не обеспечивал необходимого количества сырья и продовольствия.13 Проведение небольших и скоротечных войн в Европе вызвано необходимостью ликвидации ресурсного дефицита и улучшения экономического потенциала страны и неготовностью к затяжной войне на несколько фронтов. В качестве первых жертв были выбраны Австрия и Чехословакия. Для достижения цели были использованы не только вооружённые силы, но проведена серьезная дипломатическая работа с привлечением средств дезинформации. Тонкая игра, основанная на манипуляции интересов между ведущими европейскими державами и их стремлением направить немецкую агрессию на восток, с тем расчетом, чтобы не допустить единого антигерманского фронта и не допустить ошибок Первой мировой войны. Первые успехи дали уверенность в избранности правильного пути фюрера, укрепив его положение в государстве.
Таким образом к концу 30-х гг. Советский Союз находился в сложных условиях: на восточных и на западных границах он имел агрессивных соседей, не скрывавших своих антикоммунистических взглядов и территориальных претензий в Приморье, Забайкалье, Украине. В 1936 г. советскому руководству пришлось учитывать вероятность ведения войны на два фронта, после известия о заключения Антикоминтерновского пакта 1936 г. между Германией и Японией, которая направляла любой заключенный ею военный союз против СССР.
Обострил ситуацию Мюнхенский сговор 1938 г. между Германией, Италией, Францией, Великобританией ярко продемонстрировавший бессилие Версальско-вашингтонской системы, которая до этого хоть и имела недостатки, но давала некоторую надежду странам на безопасность. Судьбу Чехословакии решили без ее участия, фактически расчленив страну, лишив ее половины тяжелой промышленности и укреплений на границе. Данное событие в истории принято рассматривать, как «точку невозврата» на пути к войне или как попытку заменить Вашингтонскую систему новой, основанной на «пакте четырех». Отражение второго мнения можно увидеть в договорах, заключенных отдельно Францией и Англией с Германией, которые предусматривают консультацию и совместное рассмотрение различных вопросов. Для Лондона и Парижа эти документы были попыткой стабилизировать положение на международной арене, вкладом в сохранение мира, ценою уступок в восточной Европе и колониальном мире. Тем временем, в Германии восхищались гением фюрера и укреплением авторитета государства. По оценкам английских военных экспертов ликвидация Чехословакии способствовала вооружению 38 немецких пехотных и мобильных дивизий.18 Чехословакия была крупнейшим экспортером оружия до 1938 г. (40% мирового экспорта вооружения). После захвата Австрии и Чехословакии население Германии увеличилось на 10 млн. человек и составило 79 млн. (для сравнения: Франция в этот же период насчитывала 39 млн., Англия - 46 млн.), что существенно увеличивало ее мобилизационный потенциал. Количество дивизий по сравнению с 1938 г. Возросло с 51 до 102, танков - с 720 до 3195, самолетов - с 2500 до 409319. Германия имела хорошо разработанную военную теорию блицкрига. Значительная часть населения, особенно молодежь, поддерживала фашистский режим. Реальная угроза нависла над многими европейскими государствами.
После успеха в решение вопросов международной политике Германия продолжает движение по заданному вектору и предъявляет ультиматум Польше в отношение Данцига и данцингского коридора. А с марта в Лондон начинает стекаться информация о готовящихся немецких операциях против Польши и Румынии. Захват указанных государств означал бы полное господство Третьего рейха в Европе и второстепенная роль английских и французских интересов. Разумеется, рассматривался вопрос о возможном захвате Голландии и Франции.
На собрание английского кабинета министр иностранных дел Галифакс высказал мнение, что в случае агрессии на Румынию, придется принять участие и оказать сопротивление, но не без помощи со стороны Советского Союза, Польши и Франции. Однако, не стоит отказываться от решения вопросов мирным путем и применить совершенно другие условия. Предлагалось предоставить гарантии польской и румынской сторонам в отстаивание их независимости, о которых известить Германию. 20 Данная позиция в случае неудачи позволяла торговаться за мир, за счет территории Восточно- Европейских государств.
На дальнейшее развитие событий повлияла оценка соотношения сил противостоящих сторон. В Польше находились 48 пехотных дивизий и 20 кавалерийских бригад хорошо подготовленные и оснащенные, но артиллерия и средства ПВО уже устарели. К тому же вермахт заметно превосходил польские вооруженные силы, модернизация которых не была проведена. Большую часть составляли пехотные части. Румынские войска насчитывали 22 пехотные, три кавалерийские дивизии и три горные бригады, которые не имели современного вооружения. В случае военного конфликта, вермахту понадобится незначительное время, чтобы получить необходимые территории или полного захвата этих государств. Учитывая состояние французских и английских сил, оказать какую-либо прямую помощь не представляется возможным.
В подобном положение возникает необходимость наладить отношение с СССР. Способного, по мнению военного атташе в Берлине Р. Файербрейсом, подготовить за три месяца 100 пехотных (стрелковых) и 30 кавалерийских дивизий, имеющих поддержку танковых частей (9 тыс. танков) и авиации (около 3,5 тыс. на запад страны), но по разным оценкам ВВС СССР не сможет в полной мере противостоять люфтваффе из-за недостаточной дальности полета воздушных судов. Несмотря на проведенные чистки в командном составе РККА, армия сможет оказать серьезное воздействие на неприятеля, а в случае наступления может занять Польшу. Эта оценка не вызывала должного доверия у министров из-за идейных и политических разногласий в высших кругах.
Варшава питала слишком большие надежды на германо-польскую декларацию о неприменение силы 1934 г., недооценивала реальное положение дел. Поэтому и не проявляло должного интереса к сотрудничеству с Москвой. Позицию Варшавы разделял Бухарест, что учитывали в Лондон и Париже, в свою очередь это привело к посредственному отношению при ведение англо- франко-советских переговоров. По мнению разных исследователей, мир можно было спасти именно в этих переговорах.
Гитлера нельзя было примерить только системой гарантий от сильных к слабым. Требовался мощный антигерманский союз, вынудивший воевать немецкую армию на нескольких фронтах. Подобный союз на то время могли основать Великобритании, Франции и СССР. Но он не был образован из-за разных причин: антикоммунистические настроения в правящих элитах, не доверительное отношение к возможностям СССР. Чемберлен по этому поводу сказал: «Наши попытки создать фронт против германской агрессии будут скорее всего обречены в случае привлечения к нему России». Более того вызывало опасение, что привлечение Советской России может усилить Антикоминтерновский пакт и создаст дополнительные трудности в переговорах с Италией и Японией, Испанией и Португалией и в ряде государств Латинской Америки. В этих условиях Лондон начал поиск третьего пути, предложив Варшаве и Бухаресту взаимное военное сотрудничество. Россию из этой схемы не исключили, предлагалось заключить объяснить положение и заключить тайное соглашение с ней в одностороннем порядке. Предлагалось припомнить России Франко-советский пакт о взаимопомощи 1935 г. и предлагали прийти на помощь Восточной Европе в случае германской агрессии. Польшу рассматривали как приоритетного союзника в Восточной Европе, а России отводилась роль укротителя фашистского зверя. Кабинет одобрил линию Чемберлена - Галифакса на углубление сотрудничества с Польшей и Румынией и выработку вариантов по привлечению СССР для поддержки этих стран в случае германской агрессии. 29 марта на заседании кабинета Галифакс подчеркнул, что желательно «получить от России как можно больше помощи. Главное - провести это, не потеряв поддержки Польши». Таким образом, английское правительство делало предпочтительную ставку на Польшу и рассматривало СССР как поставщика военных материалов для стран Восточной Европы, оказавшихся под прицелом нацистов. В «польском вопросе» Советский Союз имел особую геополитическую роль.
Между тем многим становилось понятным, что Гитлер готов развязать вооруженный конфликт. В начале апреля 1939 г. в планах немецкого командования появляется дата нападения на Польшу, проходит время и утверждается план «Вайс». В конце месяца происходит расторжение польско- германской декларации от 1934 г. о неприменение силы, а заодно сходят на нет и договоренности с Лондоном, по которому Германия могла иметь свой ВМФ тоннажем 35% от британского флота.
Советская сторона выступила с предложением подписать пакт сроком до десяти лет о взаимопомощи Англии и Франции 17 апреля 1939 г. на равных условиях. В проекте предусматривалась военная помощь Балканским и Балтийским, а также Скандинавским странам войсками и материалами, отказ от подписания мирных соглашений с враждебной стороной в одностороннем порядке. Запад открытое предложные отклонил по все тем же соображениям, а поставки сырья из СССР в Румынию и Польшу посчитали малоэффективными из-за транспортной системы Советского. Проведя новый анализ английский кабинет отклонил предложение, хоть и понимал значение советского ВМФ на Балтике и Тихом океане, считая, что никакая советская мощь не сможет компенсировать потерю других партнеров по переговорам. К тому же необязательно присутствие Великобритании в советских поставках. Поскольку фашистская агрессия угрожала в первую очередь Польше и Румынии, Англия добивалась сотрудничества именно с ними. А для советских поставок союзникам не обязательно образовывать коалицию с СССР. 26 апреля лорд Галифакс еще раз: «Мы не должны отказываться от возможности получения помощи России в случае войны. Мы не должны подрывать общий фронт с Польшей и ставить под угрозу дело мира». Таким образом, отношения с СССР не были приоритетными с точки зрения британских интересов. Англичане не были заинтересованы в усиление позиций Советского Союза в международной политике поэтому отказывались оказать поддержку странам в Прибалтике. Свои гарантии она предоставляет Польше и Румынии, как странам наиболее вероятного удара, а остальные могут на нее не рассчитывать, т.к. выгоду от этого получит только Советский Союз. Это, пожалуй, главная причина неудачного хода и исхода ведения переговоров.
Перед нами открываются неутешительные выводы. Диалог Москвы с западом возможно только на его условиях. Если агрессор договориться с поляками или румынами, или они не окажут вермахту сопротивления и пропустят его к территории СССР, то советскому народу помощи ждать не от куда, да и не от кого. Подобная ситуация возникает, если немецкая агрессия направлена на Прибалтику и СССР решает оказать ей помощь.
Не ожидая ничего хорошего от западных партнеров и игнорирования ими идеи о коллективной безопасности, в которой и сам Сталин разочаровался и ждал благоприятного момента поменять курс. Возобновление торгово- экономических переговоров и спада пропаганды против коммунизма в германских СМИ к советской стороне были поняты как готовность к диалогу. И в Москве принимают решения о самостоятельном отстаивании собственных интересов. В это же время, 3 мая 1939 г. проводится замена в руководстве народного комиссариата иностранных дел. Отстраняется Литвинов М.М. из-за нелояльного отношения к западу. Пост наркома доверили Молотову В.М., перед которым ставилась задача решить вопрос о тесных контактах с Германией.
Смена наркома иностранных дел СССР насторожило Запад и оценивалась, как неблагоприятная. Опасение вызывала возможная изоляция советской стороны. Молотову давали нелестную характеристику человека невежественного и грубого. Данное обстоятельство можно понимать, как предупреждение Европейским странам, нежелающих договариваться на взаимно-выгодных условиях. Существовало предположение, что Сталин не собирался идти на сближение, а стремился занять нейтральную позицию, выгодную Третьему рейху, если запад не пойдет на уступки. Но донесения о ходе переговоров между Германией и Россией из различных источников не приносили утешения, в них сообщалось и о подготовке советско-германского пакта о ненападении. Гитлер соглашался на раздел Польши и выражал
готовность оказать любую поддержку СССР в возвращении Бессарабии и установлении контроля России над Босфором и Дарданеллой. Далее указывалось, что Гитлер рассматривает союз с Россией как необходимую предпосылку для нанесения удара по Британской империи. «Захват Польши, Румынии и Балкан - это только начал больших планов. Все силы следовало направить против ведущих западных государств. Германский генеральный штаб спешно разрабатывал планы захвата Бельгии, Голландии и Дании (помимо планов против Польши и Румынии). Но было указано, что Сталин к подобным планам отнеся сдержанно. Конечно, информация требовала проверки, более того, в министерстве иностранных дел Великобритании считали, что диалог между Гитлером и Сталиным не представляется возможным.
В Берлине отставку Литвинова восприняли совершенно иначе, чем в столицах западных держав. Отставка Литвинова с репутацией главного комбинатора международных отношений против Германии могла благоприятно отразиться на советско-германских отношениях. Уход Литвинова внешне не повлиял на ход англо-франко-советских переговоров, было вынесено предложения СССР, датированные маем 1939 г. Но, чувствовалась взаимная подозрительность, на какие-то уступки стороны не соглашались. Свои опасения 5 мая членам правительства выразил Чемберлен, сказав, что не стоит брать на себя обязательства не зная, поменялся ли вектор СССР с сторону Германии наверняка. Лондон не противился диалогу с Берлином, откуда выразили готовность к нему 23 апреля. Английская дипломатия стала искать благоприятный момент для установления англо-германских контактов.
Сталину некогда было ожидать и прибывать в неопределённости как в ситуации с англичанами и французами. Не имея союзников и желания граничащих стран сотрудничать необходимо было определиться. Однако нельзя было полностью изолироваться от западного мира и полностью довериться Третьему Рейху, ведь связи с ним только налаживались. Многие ключевые вопросы о дальнем сотрудничестве не были регламентированы. Стороны не спешили и достаточно осторожно вели переговоры. В Кремле понимали сложности, исходившие из возможной изоляции, надежды обезопасить страну при помощи ведущих Европейских держав с учетом интересов СССР ослабли, но еще не были использованы все средства достижения этой цели. К сожалению, можно найти подтверждения о тщетности попыток договориться. Основные союзники англичан Польша и Румыния не рассматривали возможность любых отношений с Советским Союзом, из-за этого проект коллективной безопасности выглядит бесперспективно. Польская сторона также делала основную ставку на английский кабинет и опасалась, что вступление Москвы как равноправного партнера по переговорам, сильно понизит ее роль в коалиции, что на и высказала Лондону через их представителя Г. Кеннард в апреле 1939 г. Такое негативное отношение могло исходить из прошлых обид поляков на своего восточного соседа. Румынская сторона полностью разделяла позицию «собрата по несчастью», и также передавала в английский кабинет, что поддерживает политику проводимою Чемберленом и остерегается большевиков из-за идеи мировой революции.
В Прибалтике, тоже не испытывали восторга от мысли и возможности взаимодействовать с советским правительством. В МИДе Эстонии высказали недоверие к красной армии, ставя под сомнения ее наступательные функции, поэтому отказывалась от поддержки. Финское руководство позицию эстонцев разделило. А Латвия и вовсе предпочитал избегать контактов со странами, пытавшихся возразить Германии, что лишний раз не привлекать ее внимание к себе. 7 июня 1939 г. Латвия и Эстония заключили пакты о ненападении с Германией, что еще больше осложнило ситуацию на тройственных переговорах.
Для Москвы поводов для диалога с Парижем и Лондоном становилось все меньше, они не считали приемлемым обещать советам Прибалтийские страны, полагая это слишком щедрой уступкой за столь незначительный труд советской стороны.29 Во введение переговоров с СССР по отражению захватнической политике Германии упор делался на изживший себя устав Лиги Нации.
Сложность этого положения заключалась в трудоемких и время затратных процедурах, которые сводили всю оперативную помощь на нет.
июня советская сторона, чтобы сдвинуть приговоры с мертвой точки, предлагает внести поправки с некоторыми уступками: выражало готовность вступиться в случае агрессии за Турцию, Грецию и Грузию, как того хотели западные партнеры и уже предоставили свои заверения в отстаивание их суверенитета. В зону ответственности коалиции решено было принять Голландию и Швейцарию. Суть разногласий участников переговоров по вопросу о Прибалтике раскрывает протокол заседания английского кабинета от 9 июня 1939 г. Но, когда дело зашло об интересах Москвы в Прибалтике вероятные западные партнеры в лице Чемберлена отказали в предоставление каких-либо гарантий. Такая позиция заставляла сомневаться в надежности партнеров, которые предоставляли вероятному противнику плацдарм для нападения на СССР. В связи с этим, Кремль не переставал делал самостоятельные попытки договориться с Таллином, Ригой и Хельсинками способствование усиления своих границ. В марте 1939 в столицу Финляндии прибыл советский дипломат Б.Е. Штейн, чтобы предложить обмен Карелии на острова в Финском заливе и подвинуть границу на Карельском перешейке, что по площади не перекрывало советских уступок. Финская сторона в лице уполномоченного Е. Эркко на предложение не дала вразумительного ответа, неделя переговоров успехом не увенчалась. Смуту в диалог внесла международная обстановка, когда вермахт вошел в Чехословакию. Данный факт повлиял на активацию прогерманских движений в государстве, как отметил Борис Ефимович. Покидая Хельсинки, советский дипломат дал понять, что, отказываясь от сотрудничества, фины отклоняют возможность наладить теплые соседские отношения.
Тем временем, продолжали поступать из Прибалтики донесения от послов, что страны высказывают свои тревоги в отношении советских гарантий и предложений о взаимодействие. Тем не менее тот же маршал К. Маннергейм отмечал необходимость в ведение переговоров с СССР и запада, но был против перенесения границы. Наконец, в июле последовали некоторые подвиги в решение вопроса, по которым Финляндия, Эстония и Латвия могут надеется на поддержку запада и СССР в случае нападения. Но стороны не смогли договориться, когда стали определять критерии «косвенной агрессии».
Таким образом, в ходе тройственных переговоров были выявлены разрозненные задачи, которые каждая сторона старалась решить по-своему, хотя общая цель: не допустить усиление Германии в Европе. В большей степени этот подход к делу был присущ Великобритании, которая не желала идти на разумный компромисс и исходя из своих условий пыталась формировать механизм совместных усилий. Первоначальный вариант не предоставлял защиту Советскому Союз, а его реализация обеспечивала создание предпосылок к борьбе СССР с Германией без получения союзнической поддержки, на которые трудно рассчитывать без получения «железных» гарантий. Запад продолжал играть с Германией на её условиях, хотя после Мюнхена была понятна опасность этого пути. Чемберлен и лорд Галифакс почему-то решили, что Германия остановится на завоевание Восточной Европы, а Англия может на счет Польши рассчитывать на мирную жизнь. Поэтому все обязательства данные Варшаве обещалось выполнить, если «независимость Польши окажется под открытой угрозой», что позволяет решать вопрос о предоставление помощи по своему уразумению.
Пока потенциальные союзники тратили время в бесплодных диалогах, ситуация вокруг них стремительно накалялась. Источники сообщали о подготовке Берлина развязать войну к августу 1939 г., а Данцинг лишь формальный повод для реализации приготовлений. В июне поступили свежие сведения, в котором докладывали Лондону о бедующей войне осенью текущего года с истинной целью: ликвидации Британской империи. Вот что в этой связи отмечает Р. Эванс: «23 мая 1939 года Гитлер сообщил руководителям вермахта, что «Англия является нашим врагом и война с ней - это вопрос жизни и смерти».30 Война с Польшей должна была пройти стремительно, чтобы не допустить осложнений в мировом сообществе, создать условия для достижения лавной цели - Британии. Фюрер панировал сначала укрепить позиции Германии, она еще не обладала необходимыми ресурсами и возможностями, и ей следовало прежде утвердить свое господство в Европе.
Следующий тур англо-франко-советских переговоров проходи в Москве с 15 июля по 2 августа. Приехали послы без серьезных полномочий, проинструктированные министрами: в ходе диалога прежде всего узнать возможности советской стороны в вопросе оказания поддержки Польше в случае нападения на нее, а только потом переходить к обсуждению политических вопросов. Переговорам придать затяжной характер.31 Без урегулированных политических моментов трудно было обсуждать создание военной коалиции. Складывается впечатление, что переговоры с советской стороной велись для демонстрации их Германии. Сведения, что Берлин был уверен в победе над Варшавой, даже если участие примет Париж и Лондон, но могла оспариваться, если в дело вступит Москва. Но почти оскорбительное отношение партнеров по переговорам и снова их план на затягивания диалога до середины осени, чтобы с этим оттянуть войну, не принес практической пользы. При этом было понимание того, что подобное поведение может толкнуть советское руководство на отстаивание своих позиций и начать договариваться с германской стороной. Антипатию к Советской России перевешивало возможное объединение ее с Третьим Рейхом поэтому существовала задача не допустить этого и их столкнуть. Но ставка делалась на время, на затягивание диалога, считая, что пока СССР занят здесь, у него не будет возможности контактировать там. В этих условиях у немцев появлялась возможность вести тщательную подготовку по захвату Польши. Германские акции имели большей риск, чем сейчас, а противостоять ей мог только сильный и сплоченный союз мощных держав, выступающих за мир. К сожалению, трудности возникли на стадии обсуждения основополагающих политических вопросов, поэтому было понятно, что военные договоры заключены пока не будут. Возможность выхода вермахта к границам СССР, не устраивало политическое руководство страны, а ждать, когда союзники будут готовы принимать радикальные решения в этих условиях, только угнетало.
1.2 Советско-германское сближение. Разграничение «сфер влияния»
Одновременно с англо-франко-советскими отношениями с апреля 1939 г., после замены наркома иностранных дел В.М. Молотов стал заниматься вопросом сотрудничества Нацисткой Германии с Советским Союзом. В то время стало известно, что уже был подписан немецкий план нападения на Польшу, получившего кодовое название «Вайс» от 11 апреля 1939 г. Первые контакты начались с середины апреля, и советская сторона заявляла, что дальнейшие отношения зависят только от германской стороны. Советский дипломат Г.А. Астахова передавал из Берлина В.М. Молотову: «Это, естественно, создало впечатление, что просоветский (условно выражаясь) маневр в германской политике последних двух месяцев задуман несколько глубже, чем могло многим казаться вначале».
Прямой вопрос о сотрудничестве был задан при ведение экономических переговоров наркомом 20 мая, выразив мысль, что экономическое сотрудничество пошло бы лучше, если стороны достигнут соглашений в политической сфере. В Берлине оказались довольны такой постановкой вопроса и пошли навстречу, говоря, что для этого нет никаких причин для отказа. Риббентроп заявил, что сотрудничество Германии и России носит традиционным характер, к которому рано или поздно стороны все равно бы пришли. И конечно высказался о Польском вопросе, что ее суждено поделить четвертый раз. Не забывая о план разгрома Запада и Советского Союза, было важно не допустить крепких отношений между ними. Временное сближение с Москвой для Берлина пошло бы на пользу, т.к. можно было решить ряд стратегических задач, например, создание общей границы с СССР, принеся в жертву Польшу. Именно из этих соображений при случае ее необходимо захватить.
Несмотря на взаимной заинтересованности сторон их диалог проходил без спешки с оглядкой на действия Англии и Франции. Только через десть дней последовало официальное обращение Берлина с положительным откликом, но без каких-либо серьёзных шагов к решению вопросов. После этого стороны не предпринимали попыток связаться до второй половины июня, когда было намечено обсуждения торговых вопросов.
Активизации диалога послужили усиливающиеся германо-английские противоречия, которые не предоставлялось решить путем достижения консенсуса на высшем государственном уровне. К тому же мы уже знаем, как проходил советский диалог с гарантами Лиги Наций. В июле Астахов посетил немецкого представителя по экономическим вопросам К.Ю Шнурре. На встрече было заявлено, что достижения в экономической сфере положат крепкое начало для дальнейшего сотрудничества. Изначально предлагалось перейти к вопросу о культурном сотрудничестве, средствах массовой информации, а только потом заниматься регулированием политических моментов. Но в дальнейшем немцы сами ускорили темп и включили статью в экономическое соглашение, в которой отображались посылы к налаживанию политического сотрудничества государств. Астахов высказывал предположения, что немцы уже готовы решать территориальные вопросы, связанные с нами. При чем вероятный партнер сам обозначил территории, связанные с Западной границей СССР. И делать они это собираются сейчас в конкретно созданных условиях. Скорей всего, по мнению нашего представителя в Германии, они вносят плату Советскому Союза за невмешательство в военный захват Польши. Конечно в советских кругах понимали, что такая постановка вопроса служит сдерживающим фактором для договоров с западом.
Сам Риббентроп подтвердил намерения германской стороны, 3 августа Астахову, что готовы вести диалог по вопросам Польши, Прибалтики, Румынии. И нет никаких идеологических и принципиальных вопросов, которые не удастся решить. Теперь судьба переговоров, как казалось, находилась в светских руках.
Позже, через неделю Астахов сообщит, что приоритетным для немцев является судьба Польши. Открыто заявив, что если поляки не уступят Данциг, то вопрос придется решать силовым путем. Поэтому немецкое руководство настойчиво интересуется, какую позицию займет советское руководство по данному обстоятельству. Немцы стремились, форсируя события и в условиях налаживания отношений между государствами ставили прямые вопросы, не скрывая своих целей. В Москве приходилось принимать меры в сложных условиях нестабильности. К тому же ожидалось прибытие западной делегации для ведения Московских переговоров, которые начнутся через несколько дней. Появление некомпетентных послов Англии и Франции не способны были дать точных ответов на стратегически важны вопросы, например, одобрит ли Польша и Румыния перемещение войск РККА к своим западным границам в случае начала войны? Переговоры в Москве вел Ворошилов, который поставил этот вопрос во главе угла и без ответа на него дальнейший диалог был бессмысленным. Как мы видим, именно в августовские дни 1939 г. советскому правительству приходилось принимать судьбоносные решения.
Точку во ведение переговоров с западом на данном этапе поставил советско-германский пакта о ненападении, т.к. их цели сошли на нет, поэтому официально они завершились 25 августа. Существует достаточное количество споров о занятой поляками позиции. Но исследователи сходятся в одном принципиальном мнение, что она занималась исходя из разных ложных представлений. Например, опасение, что, сотрудничая с СССР Польша только разозлит амбиции Гитлера и спровоцирует нападение раньше времени, которые разделял Ю. Бек. Также ставка делалась на невозможность какого-либо серьезного сотрудничества между Москвой и Берлином. Не был учтен факт, что два государства находились в подходящих условиях и испытывали жизненно важную необходимость в переговорах. Поэтому в августе они получили стремительное развитие, а вели их люди с широкими полномочиями, приближенные к первым лицам своих государств. Немецкий представитель в Москве Ф. Шуленбург лишний раз напоминал Молотову, что у их государств нет поводов для раздора в силу отсутствия общего, спорного пространства, поэтому и нет поводов для вражды, созданы предпосылки к договорам. С советской точки зрения, консенсус должен быть достигнут во всех сферах жизни в три этапа:
1.Успешное развитие торгово-экономических отношений.
2.Обсудить жизнеспособность пакта 1926 г. о нейтралитете или разработать и утвердить новый о ненападение с включением в него специальных протоколов, в которых отобразиться заинтересованность государств в друг друге и формы урегулирования международных вопросов.
После выслушанных взаимных пожеланий и завершение переговоров по Кредитному соглашению, подписанием необходимых бумаг, советская сторона вынесла 19 августа на обсуждение проект нового пакта со специальными протоколами, без которых сам пакт считается недействительным. В ответ на это из Германии пришло уведомление об ознакомление фюрера с проектом и прошение о позволение посетить Москву Риббентропу, для обсуждения договора. При этом немцы давили на ход переговоров, заявляя, что обстановка между Варшавой и Берлином принимает достигает накала. Поэтому требуется скорейшее позволение для прибытия советника Адольфа Гитлера по внешней политике. Прошение было одобрено и вечером 23 августа в Кремле прошли переговоры между Риббентропом с одной стороны, Сталиным и В. Молотовым с другой. Решались вопросы о разграничении «сфер влияния» Москвы и Берлина. Для СССР положительно решался вопрос с Финлядией и другими странами Прибалтики, где зона интересов распространялась до северной границы Литвы. Территориям Польшу подлили по водной границе рек Нарева, Вислы, Буг, Сана. Окончательную судьбу и форму существование Польши предлагалось решить в процессе сотрудничества. Решался также положительно вопрос о Бессарабии, на которую не было никакого планов у Третьего Рейха.
После согласования с Гитлером уполномоченные представители по иностранным делам государств скрепили договор с дополнительными протоколами подписями, после чего он пакт считался действительным сию же минуту. По договору страны гарантировали друг другу мирное небо, а при ведение боевых действий с третьей державой, обещали не оказывать ей никакого содействия. Здесь есть одно интересное примечание, по которому договор теряет силу, если одна из сторон выступает в роли агрессора. По настоянию Германии эта оговорка была ликвидирована, ведь мы уже знаем, что переговоры проходили накануне запланированных сроков начала плана «Вайс».
Достигнутые результаты удовлетворяли интересы обоих сторон. Германия благодаря пакту выполняла первостепенные свои задачи на Западе: она помешала созданию сильной антигитлеровской коалиции с участием в ней СССР. Германия теперь защищена от возможности ведения войны на два фронта. Как мы видим, Гитлер был готов пойти на многое в том числе и на временное нарушение своих идеологических установок, чтобы не допустить подобного союза и приобрести политически выгодное положение. Кроме того, в планах сохранялась идея о войне с Советским Союзом, приобретенный опыт в Первую мировую войну подсказывал, что необходимо заблаговременно наращивать силы и готовить армию вблизи границ с Россией. Но для этого необходимо ее иметь, поэтому раздел Польши только способствовал созданию плацдарма для будущей реализации. Накануне подписания договора с СССР
августа Гитлер провел заседание с генералитетом страны, где вывел вопрос о Польше в Приоритет. А после получения гарантий, что СССР останется в стороне необходимо будет только реализовать планы в жизнь. Напрашивается вывод, что договор был заключен, когда это требовалось самой Германии.
Для Советского Союза договор о ненападение являлся сложным предметом для обсуждения, т.к. сторонников и противников имеется достаточное количество. Обычно противники пакта говорят об ошибках, связанных с неоцененностью Гитлеровской Германии советским руководством, не видели разницы между борющимися группами капиталистов. Не была правильно определена степень грозящей опасности установленному порядку не только Европе, но и мире. Политика джентльменов была более осторожная, наполнена коммунистическими предрассудками, поэтому выбор был сделан в пользу яркой и подвижной манере ведение внешней политике Гитлера. Из-за этого обстоятельства казалось, что связь с ним будет более надежная, что это более приемлемый вариант для установления крепких отношений. Обвиняется главенство ориентации на геополитическую стратегию, по которой приобретение новых подконтрольных территорий должны были обезопасить государство от надвигающейся войны. Совместные ошибки советского и западных правительств, не использовавших все возможности для достижения консенсуса в стратегии коллективной безопасности и решительного усмирения агрессора в Европе. Не задействование вовремя всех рычага привело к ошибочному курсу сталинской политики и просчету западных партнеров, выразившемся в советско-германском договоре.
Приоритетное мнение, что договор позволил советскому государству получить время на внутреннюю подготовку к войне с Германией и ее союзниками, ставится под сомнения из тех соображений, что нет подтверждений о втягивание в войну СССР осенью 1939 г. Германия сама только наращивала сила и готовилась опробовать тактику молниеносной войны на Польше. Главными противниками для нее являлись страны, участвовавшие в подписание Версальского договора. Захват и подчинение территории СССР был в планах, требовавших определённых условий и лучшего времени.
Гитлер пошел на выгодную для Советского Союза территориальную сделку, на которую не мог пойти запад из-за опасений советизации предоставленных ему районов. Кроме этого для Москвы диалог с Германией означал нормализацию отношений на востоке со страной Восходящего Солнца. Естественно, советско-германский договор о ненападении в этих условиях является подтверждением значимости советского государства в ведения международных отношений. Договор обеспечивал тактическую победу, отодвинув границы на запад. Если принять эту позицию на данных условиях, то получается, что Германия одержала стратегическую победу. Оставив Советский Союз без западной поддержки, лишив упрямого, но потенциального союзника в лице Польского Государства. Пакт позволил получить Третьему вермахту крепкий восточный тыл, что позволило без труда вывести из войны Французскую республику и использовать ее ресурсы. И все это при том, что реальной угрозы в 1939 г. еще не было, а сражение с самураями у реки Халхин-Гол 20 августа и дальнейший разгром японской армии 28 августа 1939 г. успешно решил начавшийся конфликт.
Интересно также отметить, что вопросы о международной изоляции СССР, который решил пакт, кажутся не состоятельными, ведь велись переговоры с Великобританией и Францией, да и с Германией. Был сделан сложный решительный выбор в не самых простых условиях.
Пакт действительно был выгоден сторонам их заключившим. Но нельзя его расценивать, как ключевую предпосылку для начала войны. В немецких документах зафиксировано, что война будет и день ее начала 1 сентября 1939 г., что это решение принято немецким руководством еще в начале апреля 1939 г., до возобновления связей с советским руководством. Накануне нападение на Польшу английское правительство пыталось задействовать имеющиеся дипломатические рычаги для того, чтобы заставить поменять немецкие планы и решить вопросы мирным путем. Были приняты шаги для заключения 25 августа договора о взаимопомощи Англии и Польши. Германия провела тонкую дипломатическую игру, чтобы ее планам не могли помешать ведущие западные державы, но тем не менее на третий день Второй Мировой войны Великобритания и Франция, выполнили свои договоренности перед Польшей, вступили в войну против Германии. Естественно, основная вина, ответственность за развязывание войны лежит на Германии и ее союзниках. В Германии принимались и обосновывались решения о необходимости территориальных завоеваниях, ведущих к преобладанию на европейском континенте и дальнейшему преобладанию в мировой политике. Но изначально неправильно выбранный курс на умиротворение, задабривание зла воспринималась как слабость и привела к полному бездействию Версальско- Вашингтонской системы. Сталин пытался не допустить еще одного договора четырех держав и беспрепятственно решить судьбу еще какого-либо государства, без отстаивания интересов в этом Советского союза. Общая оплошность в неправильном анализе ситуации, всей ее серьезности, понимания текущего момента и разрозненности сторон привело к разрыву коллективных переговоров и решению вопросов с Гитлеровской Германией в одностороннем порядке, что завершилось разделом «сфер влияния» по советско-германскому договору и реализации планов Нацистской Германии.
Мировому сообществу хорошо были известны планы Третьего Рейха в отношение Польского Государства. Но никто с гарантией не мог предугадать какова будет ситуация царить на Европейском континенте в условиях реальной войны. Советский Союз естественно интересовала судьба граничащих с ним государств.
В заключенном договоре между Германией и Советским Союзом от 23 августа 1939 г. прописывались в дополнительном соглашение границы разграничения «сфер влияния» в восточной части Европы, но никем не указывалось, какие действия и меры будут предприняты к этим территориям. Немецкое руководство еще весной приняло решение о развязывание войны осенью против Польского Государства и ее мотивы уже достаточно разобраны. Советский Союз интересовала насколько будут соблюдены договоренности, достигнутые в августе, т.к. чем дальше будут находится немецкие войска от территории СССР, тем больше вероятность защитить свое население. Именно так и было зафиксировано в августе: советское правительство не мешает вермахту осуществлять захватнические планы, а Германия довольствуется территорией западной Польши и не входит в страны Прибалтики.
Трудность для советской внешней политики заключалась в том, что во время заключения договора, отсутствовали объективные планы и формы проведения мероприятий на территориях подконтрольных СССР. Кроме того, никто не знал, в какой форме будут продолжены отношения между «партнерами». Интересен тот факт, что в преамбуле советско-германского пакта сообщалось, о становление дружбы между Советским Союзом и Германией. По просьбе Сталина она была удалена. К этому последовали следующие пояснения, что в недавнем времени в средствах массовой информации печаталась жёсткая взаимная критика двух политических руководств. Народ не сможет так быстро перестроиться под новые реалии и на это нужно время. Сначала необходимо подготовить под это почву. Недоверие к партнерам по переговорам проскальзывает также и в воспоминаниях немецких представителей. Наследующий день, после подписания пакта, граф Шуленбург передал Молотову просьбу упомянуть пограничную реку Писси, которую не указали из-за спешки составления текста договора. Поверенной Гитлера Риббентроп также фиксирует, что был момент некоторой неясности в курс советско-германских отношениях. К сожалению эта неясность сохранилась и после развязывания боевых действий в Польше. В это время, в Кремле планировали и продумывали свою линию поведения опираясь не сколько на строчки договора, а учитывая реальное положение дел. Сильнейшее впечатление на ситуацию оказала стремительная победа вооруженных сил Германии над польским оружием. Также сбивало с толку бездействие Англии и Франции, объявивших Германии войну, но не начинавших активных боевых действий, что в последующем даст законный повод противнику напасть на Францию и вывести ее из войны. Соблюдая условия договора советская сторона, не предпринимала никаких попыток к прекращению или участию в начавшейся войне. Используя возможности для прекращения боевых столкновений на Восточных границах страны. Но использовала рамки договора в своих интересах с тем, чтобы вернуть утраченные земли западной Украины и Белоруссии, захваченные поляками в 20-х гг. Повторюсь, что данные действия происходили в сложных условиях, но требовались конкретные меры.
Более того, советская сторона испытывала постоянное давление со стороны немецкого руководство, целью которых являлось включить красную армию в боевые действия против поляков, чтобы разделить ответственность за развязывания войны и тем самым привлечь СССР к вооруженной борьбе против Запада. Значительное усилие в этом вопросе прилагал Риббентроп, когда Англия с Францией объявили войну, он обратился к Молотову, что пора бы ввести красную армию на восток Польши. Через несколько дней нарком уведомил германскую сторону, что это будет сделано в наиболее подходящий момент. Но напомнил, что от немцев ждут порядочного соблюдение протокола, а конкретно сохранения демаркационной линии. Еще неоднократно придется получить от немцев запрос о вводе советских войск и все так же они будут получать в ответ уведомление о скором принятие этого решения.
В середине сентября ситуация обострялась тем, что вермахт вышел к Бресту. Польское политическое и военное руководство потеряло всякую возможность контролировать и стабилизировать чрезвычайную ситуацию в стране, оставило столицу, эвакуировалось в юго-восточную часть страны. Правительство «сидело на чемоданах», готовое оставить страну, уйти в Румынию. Население и остатки войск неорганизованные уходили в восточное или юго-восточное направление. Вермахт наступал стремительно и уже владел западной и центральной частью страны, форсировав реки: Нарев, Вислу, Сан, а местами и Буг приближался к территории Советского Союза. Политическое руководство страны наблюдало за ситуацией в Восточной Европе, было понятно, что затяжного характера война не приобретет, а западные гаранты не вступятся за независимость Польши. Усиливались подозрения, что вермахт намерен вплотную подойти к советским границам и не остановятся н условленном рубеже.
Санкционировать выдвижение советских войск с правительством Польши не представлялось возможным, но необходимо было разъяснить международной общественности с какой стати советские войска займут территорию соседнего государства. Советскому население тоже должно были объяснить текущий момент. Все приходилось делать оперативно, до того, как Польша подпишет капитуляцию, здесь бы следовало снова вести диалог с Германией. Но заявлений об окончание войны никто не делал и вопрос о вводе войск оставался, а планов и аргументации еще не было.
Приходилось выбирать: если красная армия не перейдет границу, то вполне возможно, что к ней подойдут немцы, а невыполнение просьб Риббентропа могут вызвать осложнения и Германия уже не уступит. Стратегия подсказывала, что территорию надо брать, но возникала опасность, что Западные державы объявят войну СССР, как только армия перейдет границу, но Германия она не оказала никакого воздействия и это могла быть тактическая уловка.
Окончательному решению способствовало полное решение восточного вопроса, завершившегося заключением 15 сентября перемирия с Японией, что лишало вероятности ведения войны на двух фронтах. А также отсутствие порядка в Польше из-за отсутствия власти, что дало повод для вхождение советских войск с поставленной задачей: защитить украинское и белорусское населения в условиях беспорядка. На самом деле войска готовились к вхождению с первого дня войны, когда отсутствовало полное понимание ситуации. Специальным указом наркома обороты не произведена демобилизации военнослужащих, началась тайная мобилизация лиц военнообязанных. Боевая готовность военных подразделений и учреждений вводилась в семи военных округа. Принимались меры по усилению защиты государственной границы, важных и особо важных объектов. Организовано полевое управление Украинского и Белорусского фронтов с задачей к 16 сентября стянуть войска к границе и быть в готовности ее перейти. По приказу красная армия перешла границу рано утром 17 сентября и выдвинулась к демилитаризованной зоне согласно протоколу.
Вхождение в Польшу обсуждалось Сталиным с Шуленбургом, и это время возник вопрос о непосредственном решение. Сталин заметил, что военнослужащие неохотно покидают завоеванные рубежи. Поэтому выразил сомнение, что германский солдат пойдет на такой шаг. В ответ на это немецкий представитель, заручившись поддержкой Риббентропа сделал встречное заявление, что Германия гарантирует соблюдения Московских договоренностей, т.к. рассматривает их как необходимую основу для будущих крепких дружеских отношений между государствами.
Гарантии от немцев были получены, оставалось объяснить советскому гражданину и сторонним наблюдателям причину и смысл вхождения армии на территорию западного соседа. В Москве продолжало действовать польское посольство, в которое направили политическую ноту с следующим содержанием: «Польша превратилась в удобное поле для военных случайностей и неожиданностей, могущих создать угрозу для СССР. Поэтому, будучи доселе нейтральным, Советское правительство не может также безразлично относиться к тому, чтобы украинцы и белорусы, проживающие на территории Польши, брошенные на произвол судьбы, оставались беззащитными». В тоже время, всем представителям иностранных государств, были вручены заявления, в которых сообщалось о нейтральной позиции Советского Союза. Заявление было необходимо и оправдано, т.к. в кабинетах Лондона и Парижа заслушивались предложения для регулирования вопросов с СССР в том числе и объявление войны. Выбор был сделан в пользу дипломатических отношений, а также признана необходимость принять меры для ограничения дальнейшего сотрудничества советского правительство с германским. Сам ввод оценили, как сужение потенциального экономического обогащения Гитлеровской Германии и было признано. Военно-морской министр У. Черчилль в октябре заявил по радио, что советское руководство способствовало ограничению распространяющейся германской агрессии. Также признавалось, что русские пошли на такой шаг прежде всего ради безопасности своей страны. Во всяком случае, позиции заняты и создан восточный фронт, на который нацистская Германия не осмеливается напасть.
А бывший премьер-министр Ллойд Джордж обратился в письме к польскому представителю в Лондоне, выразив мысль, что Советский Союз вернул утраченные территории, которые заняли поляки, воспользовавшись положением после Первой мировой войны. Поэтому не следует ставить немецкую военную операцию с русским продвижением на одну ступень.
Прежде всего войскам, направляющимся в Польшу, доводилось, что они защищают жителей и имущество, обеспечивают порядок на занятой территории Западной Белоруссии и Западной Украины. Военный совет фронтов, обращаясь к солдатам заострял их внимание на статусе «освободителя» славянских братьев от капиталистического гнета и эксплуатации человека человеком. Защищать население следовало от жандармов и любого, кто посягнет на жизнь или имущество. Защиты требуют все независимо от национальности и возраста. К польским военнослужащим и государственным представителям относиться лояльно, по ситуации оказывать помощь, если они не оказывают вооруженного сопротивления. Польское руководство после анализа ситуации, констатировало, что не находит поводов для объявления войны Советскому Союзу и признает, что между польской стороной и советской нет состояния войны. Но между тем все сохранившиеся силы необходимо обратить против вермахта. В этой обстановке президент Польши И. Мосьцицкий обратился к населению с заявлением, что принял решение о необходимо перемещение правительства за пределы государства, чтобы сохранить сущностью Речи Посполитой и источник ее конституционной власти. Верховного главнокомандующего маршала Э.Рыдз-Смиглы отдал приказ, который распространялся в войсках разными средствами связи. В приказе сообщалось вступление советских войск на территорию Польши, в связи с этим предписывалось не вести боевые действия с войнами красной армии, за исключением попыток разоружить польские подразделения, к которым приблизились в плотную и в этом случае вести переговоры. Армию следует сохранить и вывести ее на территорию Румынии и Венгрии. В ночь с 17 на 18 сентября все высшее руководство страны покинуло ее территорию и подались в Румынию.
Советские войска продвигались по восточной части страны, не встречая особого сопротивления. А к 18 сентября к 10.00 армия начала выходить на условленную линию по реке Висла. На Белорусском фронте подчиненные генерала И.В. Болдина заняли город Волковыск. Его конно-механизированная группа встретила достаточно серьезное сопротивление в районе Гродно, но 21 сентября город был взят. Также советском войскам удалось овладеть г Вильнюсом. Всего за 4 дня красная армия смогла продвинуться на расстояние примерно 250 км от советской границы.
После вхождения в Гродно части Белорусского фронта разделились в направлениях Августе и Сувалки, Белостока и Беловежской пущи. Войска Войска Украинского фронта заняли города: Сарны, Луцк, Тернополь, Бугач, Станислав. Пользуясь успехом наступления передовые отряды начали бои за Ковель и Стрый. Примечательно, красная армия подходила ко Львову, который был осажден. Обороной руководил польский генерал Лангер. Немцы предлагали сдать город и сложить оружие. Поляки заявили, что сдадутся только красной армии. Тем временем между 19 сентября в 4 часов утра разведывательные дозоры 24-й легкотанковой бригады на автомобилях в близи населенного пункта Винники (что под Львовом) попали под огонь 137-го полка вермахта. Экипажи оказали сопротивление, гитлеровцы подожгли автомобили, пока не взорвались бензобаки разведчики вели бой. После подхода основных сил силы вермахта начали отступление. Удалось завладеть двумя немецкими самолетами, тремя зенитными установками и двумя противотанковыми пушками. Танкисты совместно с кавалерийским полком 2-го кавкорпуса готовились к наступлению развивать наступление. Тем временем немецкое командование, осознав всю сложность ситуации, связалось с командованием красной армии с предложением о совместной операции, целью которой был захват горда Львов. На этот шаг советские войска не пошли, выступив с встречным требованием об отводе немецких вооружённых сил от города. В Полдень 20 сентября после согласования с главнокомандованием был получен призаз о перемещение войск на 10 км западнее Львова и оставить право владения городом за советскими войсками. Через два дня польский гарнизон сдался советским войскам. Несмотря на это продолжались отдельные столкновения вермахта с частями красной армии в данном районе. В Москве были приняты меры. Советское руководство обратилось с протестом немецким представителям 23 сентября.
На Белорусском фронте тоже не обошлось без конфликта советских и немецких подразделений. Только немцы уже заняли Белосток, естественно оставили они его не охотно с условиями. Они заключались в следующем, что пока немецкий гарнизон выходит из города в него войдет не более 120 советских солдат. Условия были приняты и первыми вступили казаки полковника И.А. Плиева из 6-й кавалерийской дивизии.
Что касается общего отношения введения войск у населения Польши, то конечно она не была однозначной. Поляки были недовольны, проявляли враждебность. Однако жители Западной Украины и Западной Белоруссии встречали воинов Красной Армии, как правило, радушно, хлебом-солью, цветами, красными флагами. Во многих городах и селах проходили многолюдные митинги, участники которых приветствовали приход советских войск. В то же время и здесь зажиточные слои населения относились к Красной Армии враждебно.
В тоже время в столицах Германии и СССР решалась судьба Польши Первоначально советское правительство предлагало сохранить ее как государство. Но это представлялось невозможным и решено было разделить Польшу по условленной границе линии рек: Писса, Нарев, Висла, Сан.
Встал Вопрос и о Прибалтике. Как и с Польшей по отношению к Латвии и Эстонии не было разработано конкретной линии поведения и соответственно методов из привлечения в зону ответственности Советского Союза. Более того советская сторона была заинтересована в Литве, поэтому выступила с предложением уступить Германии г.Любин и часть Варшавского воеводства до Буга. Германии потребовалось несколько дней для принятия решения. После чего Риббентроп вылетел в Москву и в ходе двухдневных переговоров произошло укрепление советско-германских отношений подписанием 28 сентября нового договора «О дружбе и границе». В новом договоре отобразились последний пожелания советской стороны. Теперь общая граница проходила по линии рек Нарев - Буг - Сан. Такой вывод был сделан после неблагосклонного отношения населения к вошедшим советским войскам, чтобы избежать дальнейших осложнений. Также этим пунктом продолжалось ограничение продвижения вермахта на восток. В приложение к договору была внесена карта с соответствующими отметками с уже включенной Литвой в зону ответственности СССР. А также три протокола: один конфиденциальный и два секретных. В первом договоре стороны пришли к соглашению о переселения немцев с занятых территорий советскими войсками в Германию; во втором протоколе фиксировались новые границы и «сферы интересов» двух стран, которые были проведены по этническому принципу; в третьем было соглашение больше о средствах массовой информации, в которых бы пресекалась польская агитации против договаривающихся сторон.
Новую границу, в историю, вошедшую под названием «линия Керзона» между Советским Союзом и Гитлеровской Германией, признала мировая общественность в лице США, Великобритании, Франции. Проходила эта линия по рекам: Нарев, Западный Буг, р. Сан до ее истоков, включая Ужекский перевал. Все советские войска, которые зашли дальше установленной линии были возвращены за ее пределы не позднее 9 октября.
Все свои действия Советский Союз направлял на сохранения добрососедских отношений с Германией и одновременно ограничить ее продвижение в восточном направление. Литву выводили из немецкой ответственности по тем же соображениям. Гарнцу переместили с целью избежание дальнейших осложнений в отношениях с мировым сообществом и Гитлером. Сохранению добрых отношений также способствовали впечатляющие результаты ведения боевых действий вермахта.
Новый договор означат и принял символичное название «о дружбе…», что свидетельствует о желание дальнейшего сотрудничества и сближения. Создавалось мнение для общественности, что отношения достаточно благоприятные, того требовали соображения безопасной линии поведения: отстаивание своих позиций, но не оказаться между жерновами в случае слишком близкого сотрудничества с немцами со стороны запада, ведущего с ним «странную войну». Или не поссориться с Германией, из-за этого пришлось на время свернуть тесные контакты с другими государствами.
В отличие от первого договора, не дававшего определенности в отношение двух стран, новый определил дальнейшую работу. Ведь в состав Советского Союза возвращались западные территории, пришло понимание, что Москва получила свободу действий в Прибалтике.
Объективные обстоятельства требовали от Москвы принятия конкретных мер и выработки четкого плана к странам прибалтийского региона. Конечно, формирование мер происходило из военно-стратегических соображений, а это диктовало базирование частей и формирование частей на данной территории.
Также следовало разместить в портах для контроля водной акватории силы Балтийского флота. Следовало направить все силы, для сдерживания вооруженных сил Германии или быть готовыми им противостоять.
После Польши окончательно стала понятным, что отсидеться в случае конфликта между немцами и русскими не получится в западных странах. В Латвии, Эстонии и Литве тоже перестали строить иллюзии на это счет как политическое руководства, так и рядовые жители. Советская сторона первая предприняла шаги, предложив договоры о взаимопомощи. Предложения были приняты, т.к. того требовали соображения безопасности. Но тем не менее для скорости реализации подписание советскому руководству пришлось надавить на руководителей государств.
Шедшая война в Европе мешала поддержанию исторических связей прибалтийского региона с западными державами от этого сильно ослабла экономика, соответственно возникали различные социальные проблемы. При составлении договора были учтены эти факты, советское руководство гарантировало странам поставки различного сырья для поддержания работоспособности имеющегося производства и образования новых. Создание занятости населения и надежда на выравнивание экономической ситуации имели положительные отклики у жителей Прибалтики.
По договору предусматривалось различное оказание помощи в том числе и военной. В странах одобрили нахождение советского контингента войск и базирование военно-морского флота. Все пункты договоров не в коем случае не посягали на суверенитет или государственное устройство Литвы, Латвии, Эстонии. Но в тоже время принимались меры против образования на данных территориях площадки для наступления на Советский союз. В воспоминаниях, опубликованных участником советско-латвийских переговоров 1939-1940 гг. министром иностранных дел Латвии В.Мунтерсом в Риге в 1963 г., отмечается, что при подписании договора латвийская делегация исходила из того, что «только так можно сохранить латышский народ, обеспечить ему мир, не допустить уничтожения его Германией».
В подразделениях красной армии, отправлявшихся для несения службу в Прибалтику строго доводилось, что они ни в коем случае не должны вторгаться во внутренние дела этих стран. Планов о перестройки общественной жизни в русло советского типа ведения хозяйства не существовало. Народный комиссар иностранных дел В.М. Молотов инструктировал советского представителя Никитина в Эстонии 23 октября 1939 г.: «Нашей политики в Эстонии в связи с эстоно-советским пактом о взаимопомощи Вы не поняли. Из ваших последних шифровок... видно, что Вас ветром понесло по линии настроений «советизации» в Эстонии, что в корне противоречит нашей политике. Вы обязаны, наконец, понять, что всякое поощрение этих настроений насчет «советизации» Эстонии или даже простое непротивление этим настроениям на руку нашим врагам и антисоветским провокаторам. Вы таким неправильным поведением сбиваете с толку и эстонцев. Вы должны заботиться о том, чтобы наши люди, в том числе наши военные в Эстонии, в точности и добросовестно выполняли Пакт о взаимопомощи и принцип невмешательства в дела Эстонии». Подобную «взбучку» получали дипломаты и в других странах региона. Кроме наркома иностранных дел нарком обороны так же наставлял своих подчинённых. В приказе от 25 октября 1939 г. № 0162 говорилось:
«Разъяснять всему личному составу наших частей дружественную политику Советского правительства по отношению к Эстонии. Договор о взаимопомощи с Эстонией призван обеспечить прочный мир в Прибалтике, безопасность Эстонии и Советского Союза. Весь личный состав наших частей должен точно знать, что по пакту о взаимопомощи наши части расквартированы и будут жить на территории суверенного государства, в политические дела и социальный строй которого не имеют права вмешиваться».
Все приказы и распоряжение ведомств неукоснительно доводились и выполнялись на местах. Кроме того, специальным приказом регулировались отношения бойцов красной армии с мирным населением, по которому все без исключения военнослужащих обязали выполнять требования органов местного самоуправления. Не мешать им в проведение любых мероприятий и исполнять свои обязанности. Предписывалось соблюдать и уважительно относиться к законам и действующим порядкам в союзнических государствах. В общественных встречах и митингах участия не принимать. Дежурные офицеры и их помощники в гарнизонах или местные представители власти имеют право проверять документы у советских военнослужащих, задерживать их с последующей передачей офицеру РККА.
Такой продуманный подход позволял избежать негативного отношения населения к советской стороне. Более того, подтверждение можно найти в речи латвийского министра иностранных дел Ю.Урбшиса, который заявил, что Советский Союз ни разу за все время нахождения советских войск не отступил от пунктов договора. Местные органы власти все также исполняют свои обязанности, как и до подписания соглашений.
Естественно, никто из военнослужащих не вел работу по воздействию на жизнь местного населения и органов управления. Коррективы в их жизнь вносились само по себе от самого факта нахождения союзных войск на территории государства. Скажем, что оппозиция в прибалтийских республиках могла влиять на жизнь своей страны куда большим образом. Конечно нельзя считать, что красная армия оккупировала прибалтийские страны.
Подведем итог. Определенность в отношениях между Москвой и Берлином появилась после воссоединение белорусских и украинских территорий с СССР. Новый заключённый договор с пересмотром некоторых моментов о разграничение «сфер влияний» в целом стал подтверждение порядочных партнерских отношений. Москве это дало уверенность, что она может свободно проводить свою политическую линию и не встречать возражений от партнера в своих регионах. Можно выделить законность действий Сталина и его сподвижников. Советские войска вступали на территорию Польши в четко продуманный момент, с соблюдением основных норм международного, что было признано зарубежными наблюдателями. Тоже самое можно говорить об нахождение войск в Прибалтике, как и следовало они выполняли свои задачи в рамках нахождения на территории союзного государства и были достойными гостями, согласно взаимному договору.
Если вопрос в Прибалтике удалось решить мирным путем, то с Финляндией дело обстояло сложнее. Существовало не безосновательное мнение что территорию Финляндии может использовать Германия в случае начала войны против СССР. И 5 октября 1939 г. СССР обратился к Финляндии для решения территориального вопроса с целью укрепления безопасности Ленинграда и входа в Финский залив. Это была не первая попытка урегулировать вопрос, не встречавший понимания в Хельсинках, заручившиеся поддержкой западных держав. 7-11 октября финны начали военные учения и эвакуацию населения с границы СССР. В Москве ободренные успехами в Прибалтике решили попробовать договориться с позиции силы и тоже были выставлены войска на границе. И 12 октября переговоры начались, появилась возможность решить вопросы мирным путем. Но не найдя общего языка, страны стали анализировать свои военные возможности. Финские войска могли, используя линию Манергейма продержаться до прихода союзников. С этим расчетом 9 ноября были свернуты переговоры. После советской провокации 26 ноября на советско-финской границе и сделанной ставки в пользу силового решения конфликта 30 ноября 1939 г. советские войска перешли в наступление.
Мы не будем разбирать ход этой войны и исключение СССР из Лиги Наций. Нам интересна реакция, оценка и роль Германии в этой войне. Нам следует указать на двойственность отношения Германии к советско- финляндской войне и действиям СССР в отношении Финляндии. Одно - это эмоциональное отношение к Финляндии в этой войне. Другое -политическая позиция. Первое было основано на былых союзнических чувствах времен Первой мировой войны, но прежде всего учитывались политические интересы, связь с советским правительством, что было отображено в воспоминаниях И. фон Риббентропа. Эту позицию понимали и видели в Суоми, что отображено в мемуарах фельдмаршал К.Г. Маннергейм. Германия во всех вопросах старалась избегать критики советского руководства, а после обращение финской стороны советскому руководству было передано немецкое послание, в котором указывалось на английское вмешательство и непричастности Рейха.
Никто до войны в Германии не верил в успех Финской обороны, поэтому ее поведение во время переговоров воспринимались как «театральный гром». В высших немецких кругах бытовало больше презрительное отношение за противную политическую позицию к Третьему Рейху в Лиге наций, поэтому в вопросе об оказание помощи бывшему союзнику была четкая мотивация, которая определялась не только нынешним положением дел.
Более того, немцы были заинтересованы в победе русских, т.к. свой интерес у них был связан с нейтральной Норвегией и Швецией для развития собственных планов. Слухи января 1940 г. о том, что западные демократии собираются помогать против Советского Союза через Норвегию, серьезно обеспокоил Берлин стремившегося любым путем не допустить нарушения нейтралитета интересующих государств. Начало войны было ожидаемо немецкой стороной не было никаких сомнений, что началу послужила советская провокации. Реакция Великобритании и Франции в невозможности оказать помощь маленькому северном государству радовала Германию. Положение сложилась в пользу Германии: Советский Союз занят и потому не способен что-либо сделать в тылу у Германии. И желательно, чтобы это продолжалось как можно дольше. Более того, у СССР обостряется конфликт с Великобританией.
Советско-финляндская война выявила неподготовленностью Красной армии, боевая ценность Москвы представилась немцам, как весьма незначительна. Но финны не моли рассчитывать на победоносный для себя исход войны с СССР, когда была проведена работа над ошибками в Красной Армии, увеличены средства для достижения цели. Февральские успехи РККА, предел возможностей Финляндии вели к ожидаемому итогу. Обеспокоенные начавшимися успехами Красной Армии на «финляндском фронте», что должно было привести к поражению Финляндии и заметному усилению позиций Германии и СССР в Скандинавии, Англия и Франция начали энергично готовиться к оказанию реальной вооруженной и технической помощи финнам. Такой ход событий, т.е. непосредственное вмешательство в войну английских и французских войск, был совершенно нежелателен ни для Германии, ни для СССР. 12 марта 1940 г.- заключен Мирный договор. От Финляндии потребовали принять довоенные условия Москвы. Для немцев показательное ее неучастие в войне, тайные поставки снаряжения и вооружение через Венгрию и Италию послужит будущему сближению с Суоми.
Советское руководство наблюдало за ситуацией на западе, где шла «странная война». В связи с этим, возникала надежда на ее длительное протекание и наличие времени на подготовку флота, воздушных и наземных сил. В случае, если при ведении войны все-таки будут проводиться боевые действия, германские силы получат достойный отпор от совместных англо-французских усилий. Что в свою очередь приводило бы их к общему ослаблению, а за это время советское государство, не принимая участия в войне, могло наращивать обороноспособность своих рубежей.
Но подобным надеждам советского руководства не суждено было сбыться. Чтобы в будущем не вести войну на два фронта гитлеровская Германия принимает решение вывести Францию из войны, считая, что свои планы в отношение России она может выполнить только при условии бездействия на западе. К тому же необходимо было пользоваться нейтральной позиции советского государства и официальным состоянием войны с Францией и Великобританией. Контроль французской территории только бы всячески укрепил нацистскую Германию. Более того, в Берлине понимали, что время уже не работает на них, необходимо наращивать темп, ведь это дарит противнику лишние «мгновения» для различных приготовлений.
И вот Франция подчинена, англичане сбежали, оставив снаряжение во Фландрии. Германское руководство следит за дальнейшими шагами Великобритании, ожидая, что она сядет за стол переговоров и надавив на нее можно будет затащить ее с Германо-итальянский союз. От Великобритании требовалось только подтверждение главенства Германии в Европе, тогда даже пропадала необходимость возвращать колонии.
Между тем, на континенте остались две реальные военные силы: союзнические Третий Рейх с Италией и СССР, с которыми порвали дипломатические связи после Зимней войны. Теперь никто не мог помешать Гитлеру в осуществление планов продвижения на Восток за счет Советского Союза. Страны внешне продолжали следовать рамкам договоренностей, демонстрировали теплые отношения, но советское руководство уже ожидало сообщений о стягивание сил к своим границам и дальнейшего развития Гитлеровских планов. Вскоре ожидания подтвердились: вермахт сосредотачивал силы в Восточной Пруссии, где начался призыв вооруженные силы Германии, и комплекс дополнительных мероприятий, которые можно было расценить как подготовку для введения войск в Прибалтику. С западного фронта в западную Польшу и к территории Литвы наращивалась группировка войск. В итоге к середине июля в восточных территориях, подчиняющийся германии находилось около 48 дивизий. Одновременно с началом контроля прибалтийских районов войсками Советского Союза, немецкие военно-морские силы стали проводить крейсерские операции в близи Финского залива, обосновав это наблюдением за судами, идущих в Швецию, а оттуда грузы перевозились к берегам Великобритании.
Об отношениях ненадежных элементов в высших эшелонах власти прибалтийских стран с гитлеровскими представителями докладывала советская разведка летом 1940 г. Но эта тенденция прослеживалась еще во время Зимней войны, достоверно известно нарушение соглашений Латвией и Эстонией, оказывающих поддержку Финляндии. Была даже организована отправка добровольцев на фронт. Несмотря без конфликтов и невмешательство во внутренние дела Прибалтики советских военных Литва вела диалог с фюрером в феврале 40-го г. об установление немецкого протектората. Многих разочаровывало неэффективное ведение боевых действий красной армии, авторитет советского государства падал. Значимость Германии росла совмести с успехами вермахта. Поэтому усиливалось антисоветское движение в прибалтийском регионе. Сюда в летний сезон стали наплывать потоки репортёров и туристов из Рейха. Естественно, такое положение дел не устраивало советское руководство, ситуация требовала принятию мер.
Первый шаг заключался в составление ноты протеста и последовательное уведомление стран прибалтийского региона. В середине июня им сообщалось примерно следующие положение, что вызвана необходимость для формирования нового правительства, которое бесхитростно будет выполнять и вести жизнь в рамках союзного договора. А также об увеличение численности контингента советских войск, сумма которых вместе с войсками стран Прибалтики в самом деле была недостаточной для отражения мощного удара вермахта и люфтваффе. Такие меры оправданы соображениями безопасности в ежедневно усложняющейся обстановке. Однако, требование о смене правительства было прямым свидетельством нарушения международного права, т.к. непосредственно вмешивалось во внутреннюю политику независимых государств. Но критиковать Сталина и его окружение за такой тон и давление со стороны силы было бы ошибочно. В условиях военного времени этим приемом пользовались многие государства, выполняя задачи в национальных интересах. И еще не единожды в мире будут нарушаться правовые нормы в стратегических интересах. Например, англичане пустили под воду французский флот за два до того, как прервали дипломатические отношения с государством. Или высадка в Иране союзных войск без согласования с правительством государства, или захват англичанами в 1941 г. Мадагаскара, который принадлежал невоюющей Франции. Можно еще долго продолжать, когда правила игнорировались ради общего дела.
Группировку войск в Прибалтике усилили 17 июня 1940 г. 10-тью стрелковыми дивизиями и 7-мью танковыми бригадами. В незамерзающие порты Таллина и Двинска вошла группа кораблей и вспомогательных судов Балтийского флота, что позволяло в случае войны действовать круглый год и проводить различные противокорабельные и противолодочные операции, высаживать десанты в глубь Европы, блокировать перемещения транспортных судов, перевозящих сырье. В Прибалтике находились аэродромы, позволявшие советским бомбардировщикам осуществлять операции против Берлина.
Планы были осуществлены советской стороной и проанализированы специалистами разных стран. Например, немецкий представитель Р.фон Котце в Латвии констатировал, что такое количество военнослужащих явно не предназначались для усмирения латвийского правительство. Наверняка, расчёт был сделан с учетом немецкой опасности. И констатировал, что скорее всего это оборонительные силы.
Аналогичную мысль выказал и посол в Литве Э. Цехлин, 21 июня 1940 г., сообщавший, что такое количество силы советское правительство направила в Прибалтику из-за недоверия к немецкой стороне для своевременной организации обороны. Мало вероятно, что это всего лишь демонстрация силы для жителей Прибалтики. Также посчитали и в Великобритании, что высказал министр иностранных дел Э.Галифакс.
Тем временем, в Прибалтике начались народные мирные митинги и демонстрации, которые способствовали началу образований новых советских правительств. Войска Красной армии обеспечивали порядок, а из-за войны образованная изоляция стран прибалтийского региона от Западных государств, не давала надежды буржуазным правительствам получить какую-либо внешнюю поддержку, именно эти факторы придавали ситуации мирный характер. Это был немаловажный факт для признания законности нового народного правительства зарубежными властями. Например, выборы, состоявшиеся в Латвии, были признаны легитимными девятнадцатью странами, имеющих с ней дипломатические связи.
После июльских выборов в 1940 г. в которых жители Прибалтики приняли массовые участия, в Литве и Латвии были образованы народные сеймы и Государственная дума в Эстонии. В республиках было объявлено установление советской власти, после чего обнародовано прошение о включение в состав СССР Советской Латвии, Советской Литвы и Советской Эстонии направленное в Верховный Совет СССР.
Факт присоединения прибалтийских государств в состав Советского Союза в 40-ом г. полностью отвечал потребностям ведению внешнеполитических дел советского правительства. Но этот механизм был продиктован внешними динамическими по своему характеру изменениями вокруг советского государства и в частности антисоветские движения, протекавших в прибалтийских республиках.
На митингах и демонстрациях в Прибалтике общество отстаивало мнение о формирование новых демократических правительств, которые пришли бы на смену авторитарным режимы и положили начало для коренных преобразований в жизни этих стран. Определенная часть общественности высказывалась за вступление в состав СССР, из соображений получения гарантии на безопасность и на защиту от гитлеровских завоеваний. Здесь ставится под сомнения непосредственная необходимости объединение республик советским руководством, в конкретно тех условиях лета 1940 г. С наращиванием военных сил в Прибалтике Советский Союз получал некоторое стратегическое равенство перед противостоящими силами, а политика на государственное объединение Прибалтики с Советским Союзом можно считать дипломатической недальновидностью советского руководства. Для зарубежных наблюдателей вполне понятны и логичны были приемы связанные с увеличением численности войск, смена ненадежных правительств и установлением новых в условиях грозящей опасности. Эти принятые мере, были поняты, когда произошло признание народных правительств. Но дальнейший ход событий был принят как политические амбиции советского руководства, стремившегося основать как можно больше советских республик, когда прибалтийские республики были включены в состав СССР. Последовала немедленная реакция, вероятных союзников против германской агрессии, проявившаяся в охлаждение отношения СССР с Англией и США. Самое худшее заключалось в том, что именно в это время, все больше противоречий возникало между советским и гитлеровским руководством. В этой обстановке необходимо было налаживать диалоги и выводить на более тесное сотрудничество. Возьмем в пример отношения с Соединенными Штатами Америке, госдепартамент заявляет официальном обращение 1 июля 1940 г., что американское правительство готово продолжать сотрудничество с правительством Советского Союза, не видит причин прерывать торгово- экономическое сотрудничество между СССР и США, насколько это возможно в условиях ведения войны на европейском континенте. Но американское правительство было вынуждено предпринять некоторые недружественные меры, связанных с политикой советского правительства в отношение «прибалтийского вопроса». В США были заблокированы фонды прибалтийских республик в июле 1940 г., а также задержало золото, закупленное ранее Госбанком СССР у этих стран.
Провозглашение социалистического курса, объявление прибалтийских республик о союзничестве с советским правительством было объяснимо и понято как жителями данного региона, так и международной общественностью. Но спешное вхождение в состав СССР Латвии, Литвы и Эстонии, перевод их жизни на в модель сталинского социализма, сопровождавшееся решительными, насильственными методами для введения преобразований в хозяйственной и культурных сферах, перечеркнувших веками существовавших укладов, что весьма осложнило внутриполитическую ситуацию. И в наши дни можно увидеть негативные результанты проведенных политических акций советским руководством в Литве, Латвии и Эстонии. советский германский война
1.3 Смена внешнеполитического курса СССР
Внешний курс СССР менялся с середины 30-х гг., в то время как в Германии начитались военные приготовления и реваншистские лозунги, звучавшие все громче. В Советском Союзе подвинули идеи о «мировой революции» и о интернациональном долге на второстепенный план, выдвинув вперед политику защищающую и отстаивающую национальные интересы государства. Хоть в пропаганде и сохранились места чтобы использовать старые тезисы. Отображение смены курса можно увидеть в 1934 г. на съезде ВКП(б) в докладе Сталина, где ключевую роль занимают территориальные проблемы, а не отстаивание равенства угнетенных народов.
Постепенно, ощущая угрозу, исходившую от запада и в первую очередь от Германского оружия. В стране начинается возрождение идеи о служение на благо Великого Отечества, воспитания патриотизма, культа оборонного сознания народа, приводились исторические параллели, например, обращение к непреходящему примеру служения народу и Отечеству Александру Невскому, князю герою.
Конечно нельзя в одночасье поменять идеологические установки и в той же речи Сталина на партийном съезде можно услышать: «Народы СССР будут драться насмерть за завоевания революции. Она будет самой опасной для буржуазии еще и потому, что война будет происходить не только на фронтах, но и в тылу у противника. Буржуазия может не сомневаться, что многочисленные друзья рабочего класса СССР в Европе и Азии постараются ударить в тыл своим угнетателям, которые затеяли преступную войну против отечества рабочего класса всех стран». Понятно, что Руководитель страны говорит не о мировой революции, а о достижениях страны после октября 1917 г. Отсюда же пошел в народ тезис «И на вражьей земле мы врага разобьем малой кровью, могучим ударом». В Европе уже шла вооруженная борьба с противником, поэтому необходимо нанести советским войскам удар, который позволит прорвать фронт и соединиться с уже борющимися силами. А не как многие считают, что Красная Армия всех сильней. Согласно этим формулировкам можно определить несколько принципиальных установок советского правительства на международной арене:
1.СССР отстаивает миролюбивые интересы и стремится наладить деловые контакты с мировой общественностью.
2.Страна наращивает военный и экономический потенциал не с целью захвата мира, а укрепляет ее обороноспособность для решительных наступлений на врага, который решится напасть.
К сожалению, сочетание советской пропагандой идеи о мировой революции с военным термином «наступление», которое почему-то приравнивают к «агрессии», а не форме ведения боевых действий противоположной обороне, привело к рассуждениям о вынашивание планов советским руководством на ведение «наступательной войны», которая была провозглашена советским руководством с времен революции, что в корне не верно.
Имеется только одна записка от 15 мая 1941 г. от народного комиссара обороны и начальника генерального штаба председателю СНК СССР И.В. Сталину, в которой после проведенного анализа европейской ситуации, предлагается план развёртывания советских вооруженных сил на приоритетных направлениях в случае начала войны с Третьим Рейхом и его союзниками. Говорилось, что гитлеровцы в любой момент могут нанести удар, т.к. прошла мобилизация сил и подготовлено тыловое обеспечение. В связи с этим предлагалось сразу перехватить инициативу у противника и нанести удар в начале развертывания немецких войск, пока полностью не будет сформирован фронт и не произведено взаимодействие родов войск.65 Неизвестно была ли доложена эта единственная никем не подписанная записка руководителю страны, составленная Генеральным штабом, в которой рассматривается возможность нанести упреждающего удара по уже готовящемуся к захвату Советского Союза противнику. Преследовалась цель срыва этой подготовки, а никак не уничтожение Германии, которая провела мобилизацию, а вся экономика работает на нужды войны, в отличие от советского государства, которому необходимо время, чтобы перестроить свою экономику и формировать, и готовить войска. Именно поэтому предлагалось разбить главные силы противника, находящихся вблизи советских границ, выйти к рекам: Нарев, Висла и овладеть районом Катовице. После чего разгромить силы Центра и Северного крыла Германского фронта, овладеть территорией бывшей Польши и Восточной Пруссии.
В плане «Барбаросса», например, ставилась задача полностью ликвидировать советские вооруженные силы, подчинить полстраны. Есть же разница между, уничтожением армии и разгромить главные силы противника. Выйти на довоенную территорию с довоенными границами или захватить территорию суверенной страны. Записка свидетельствует не об наличии хорошо подготовленного плана территориальной экспансии или о ходе разработки такого плана. Рассматривалось одно из решений, продиктованных международной обстановкой мая 1941 г. К тому же, предложение было отправлено в архив, дальше стен Генштаба не вышла.
2. Формирование общественного сознания в СССР накануне Великой Отечественной войны
2.1 Отражение внешней политики в сознании людей
Известно, что в СССР проводилась пропаганда против гитлеровской Германии с 1933-1939 гг., но настоящего расцвета достигла, после доклада М.М. Литвинова Сталину, в котором сообщалось, что в Третьем Рейхе во всех сферах общественной жизни и с большим размахом при помощи всех возможных средств информирования населения ведется антисоветская пропаганда. Поэтому в 1935 г. предлагалось разработать систему по противодействию фашисткой пропаганды. На самом деле до принятия этого решения в стране давно работали общественные деятели в антифашистком направление. В художественной литературе, кинолентах любили представлять возможную войну Советского Союза со странами Гитлеровской коалиции. Благодаря книжных страницам и кадрам кинолент формировался образ о победоносной войне, которую начнет противник и ему будет не по силам справиться с мощью советской обороны. Противник обязательно отступит, а в тылу его будет ждать гнев трудового населения, перерастающего в революцию. Под фашистом канонично использовался образ немецкого солдата, особенно после войны в Испании. В вооруженных силах СССР даже мишени имели схожие очертания с немецкой формой и снаряжением. Поэтому неудивительно, что у советского человека было понимание: фашист - значит немец.
До заключения пакта Молотова-Риббентропа пропагандистские шаблоны практически не нарушались. Но первый шаг к переменам можно увидеть после Мюнхенского сговора, когда в октябре официальный представитель Германии Ф. Шуленбург с наркомом иностранных дел СССР договорились об ограничениях, связанных с проведением пропагандой против друг друга.
Конечно на курс ведения идеологической работы с населением повлияло выступление И. Сталина на XVIIIсъезде ВКП (б). После напоминания об агрессивных действиях стран Германского блока, прикрывающимися антикоммунистическими настроениями в обществе, но на самом деле ведущих борьбу против интересов ведущих европейских государств, таких как Великобритания и Франция. Как указывает лидер государства, буржуазные демократии сами повинны в своих и международных бедах, из-за проведения политики основанной на различных уступках агрессивному блоку. Далее следовала критика ведущих западных стран, из-за их отказа от проведения в жизнь политики коллективной безопасности. Вместо того, чтобы совместными усилиями дать отпор агрессивным странам, выбран путь невмешательства, преследующего цель столкнуть гитлеровскую Германию с союзниками против Советского Союза. В большей части выступления прослеживается вполне понятные замечания в адрес проводимой политики западных государств, выступающих за мир. Но также в речи вновь упоминаются конкретные страны, готовые развязать войну. Только общий контекст сводится к тому, что в целом вся опасность исходит от капиталистического западного мира. Такое умозаключение вполне соответствует всем идеологическим рамкам того времени. Однако только люди имеющие достаточно высокий опыт наблюдения за международной политикой, смогли увидеть в обычной официальной речи предпосылки для смены курса в политике.
После захвата Чехословакии Германией весной 1939 г. в обществе был серьезный подъем антифашистских настроений. Народ выражал уверенность, что если Германия и нападет, то получит достойный отпор.
После очередных безуспешных переговоров с Англией и Францией в печати от 20 июня 1939 г. опубликовали статью Жданова «Английское и французское правительства не хотят равного договора с СССР.», которая получила большое количество откликов людей, способных анализировать происходящие события и делать выводы. В это время народ был убежден, западные страна намеренно ведут так долго переговоры и что они не к чему не приведут. Реальную работу англичане и их сторонники ведут с гитлеровской Германией, стараются усилить последнюю, чтобы в нужный момент направить ее мощь против советского народа. Подтверждаются подобные наблюдения примерами из истории или недавними событиями, связанные с политикой невмешательства. То есть советские граждане, наблюдавшие за внешнеполитической ситуацией, определяли и видели главного врага не в агрессивной Германии, а прагматичной Великобритании, которая добивалась разрушения советского мира и ослабление германского государства чужими руками. Эти рассуждения вполне соответствовали курсу советской пропаганды и внешней политике.
После снятия М.М. Литвинова со своего поста в мае 1939 г. произошло некоторое смягчение в высказываниях относительно Германии. Зато сразу после заключения пакта были исключены статьи изобличающих фашизм. В кинотеатрах более не показывали кинофильмы, в которых обнаруживались против германского настроения. В библиотеках из публичного доступа были удалены все сомнительные произведения, зато в открытым доступе была нацистская литература. Пояснения были даны в выступление Молотова на специальной Сессии Верховного Совета СССР, в котором нарком обозначил договор, как поворотную точку в истории Европы, основанную на нормализации отношений между двумя сильными государствами. Принятые соглашения, по его словам, позволяют избежать масштабных боевых столкновений. Недовольных заключенным договором можно считать настоящими разжигателями войны между странами его заключившими. Естественно, особую роль в заключение Молотов отвел Сталину, увидевшего возможность нормализовать ситуацию во внешней политике. Кроме этого говорилось, что именно ему принадлежит заслуга разоблачения демократических западных государств, желающих поссорить Германию и Советский Союз. В речи также признавалось, что в стране находились люди, которые ослепла от антифашистки агитации и не видели настоящей угрозы безопасности страны. Причину о резком повороте к Германии назвал довольно размыто, вызвано изменившейся обстановкой сегодняшнего дня.
В речи наркома можно увидеть новые политические установки. Теперь запрещалось проводить антифашистские взгляды в общественную жизнь. Критика западных государств только приветствовалась.
Выказался нарком иностранных дел и по поводу характера будущей европейской война, говоря, что попытки затянуть СССР в войну на стороне англичан против немцев не представляет никаких интересов для советского правительства, поэтому все желающие пусть воюют сами, исключительно группами капиталистических государств за новый передел мира и за управлением над ним. Советское руководство питала надежды, что западные страны устроили полномасштабную борьбу и ослабили бы друг друга.
Подписанный пакт был для населения страны как гром среди ясного неба. Все понимали, что пакт не только меняет международную политику, но и жизнь советского народа, для которого было странно осознавать, что неужели прекращена всякая борьба против завоевательной политики гитлеровского руководства? Присутствовало и недоверие к словам руководства, говорившему о конце советско-германской вражды. Для многих договор казался необходим немцам только для отвлечения внимания, чтобы спокойно подчинять небольшие европейские государства. Чувствовалась опасность и обман, который был выражен в нарушение договора и нападение на советское государство. Никто в обществе не испытывал от новой дружбы радости, казалось, что это только вынужденная мера для решения проблемы. Поэтому некоторые приняли это обстоятельство как неизбежный путь к войне. Было и другое мнение, соответствовавшее изначальным расчетам руководства, о занятие нейтралитета, пока другие воюют.
Следующая смена настроений произошла с началом Второй мировой войны. Как не странно, но сочувствовали не полякам, а немцам. Польша советскому человеку представлялась как место скопления враждебного буржуазно-помещичьего государства, расположенного в непосредственной близости от советской границы. Поэтому и успехи вермахта, население принимало довольно радостными возгласами.
После заключения договора советскому руководству необходимо было показать немецкому правительству, что по сути в стране отсутствуют антифашистские настроения, поэтому они убирались из печатных изданий, кинофильмов, театральных сцен. Некоторые граждане, замечали, что пакт возвращает постепенно страну в русло традиционных дипломатических отношений. Это убеждение окрепло после возвращение в состав государства Западных территорий Украины и Белоруссии. Подобное мнение разделял академик Вернадский.
В целом пакт о ненападение в советском обществе и руководстве не вызывал полное доверие к гитлеровской Германии. Не было чувства, что миновала гроза войны. Что подтверждается сообщением в газете Правда от 30 августа 1939 гг., в котором говорится об увеличение численности войск на западной границе с целью предотвращения возможных неожиданностей. Помимо этого, происходил неполный призыв на службу резервистов, что вызвало тревогу и к закупкам товаров первой необходимости.
Советское правительство считало возможным и то, что Германия нарушит договор о ненападении и вермахт перейдет линию разграничения государственных интересов Германии и СССР. Для этого18 сентября 1939 г. стороны еще раз подтвердили свою готовность следовать рамкам соглашений. По этой же причине, был отдан приказ частям советских войск о переходе границы и о решительных действиях в отношении немцев, чтобы заставить их покинуть территории советских интересов и защитить братьев украинцев и братьев белорусов. Из речи не следовало, что частям Красной Армии предстоит покрыть себя славой в боях именно с польской армией, а белорусов и украинцев освободить и защитить именно от «польских правителей». В отношении польской армии Молотов дал понять, что она разбита немцами. Про польское же руководство было прямо сказано, что оно бросило страну на произвол судьбы и скрылось в неизвестном направлении. Поэтому можно сделать предположение, что эти слова относились к любому вооруженному формированию, к какому бы оно государству не принадлежало.
Следует заметить, что после выхода в обозначенной линии, разграничения интересов и выход войск на позиции, все опасения отошли в сторону. В продолжение отношений был подписан Договор о дружбе и границах. Документ был опубликован в печати, но без секретных соглашений с комментарием, что с подписанием договора от 28 сентября 1939 г. создано прочное основание для мирной жизни в Восточной Европе. А в случае войны с Великобританией и Францией будут консультировать друг друга. Соответственно, если война начнется, то в ней повинны западные демократии. Так произошло деление на противоборствующие лагеря. Под влиянием государственной пропаганды, общество постепенно, начало смотреть более миролюбиво на немцев после похода на польскую территорию.
Следующим этапом с изменением настроений была Зимняя война. После исключения 14 декабря 1939 г. Советского союза из Лиги Наций, он был признан агрессором на международной арене под давлением Франции и Англии. В Москве оспаривали это решение, которое было принято в нарушение протокола голосования в Совете Лиги. Советское правительство заявило о свободе от обязательств в печати, в свою очередь этот поступок позволил начать подготовку западным странах войны против СССР и организовать помощь финнам. После окончания военных действий озабоченность вызывали юго-западные границы СССР, т.к. под влиянием английского правительства и французского находились Румыния, Турция, Иран и Афганистан. В случае военного конфликта западные страны могли атаковать нефтепромыслы в Баку. С севера срочно были переправлены войска к южным граница. В печати все больше говорилось, о накале Советского Союза с Турцией, что позволяло делать вывод о скором начале войны. В связи с этим в войсках были не патриотические настроения. Солдаты идти на фронт добровольно не желали. Решению конфликт способствовало начало второй мировой войны, т.к. Англии и Франции стало не до антисоветских выступлений.
Скорый разгром Франции вновь потребовал от руководства пересмотра внешней политике п отношению к Германии и Англии, своих южных соседей. Но возможность о боестолкновение на юге и дальше предполагалась и в советской печати стали обсуждать снаряжение бойцов красной армии. Вопрос затронул качество обуви. Сапоги считали не самыми пригодными для ведения боевых действий в горной и пустынной местности.
Какие бы меры не предпринимались пропагандой против Англии и Франции, как на поджигателей войны, какие бы договоры не заключались, а советский человек продолжал видеть опасность в Германии. Более того, опасения усиливались по мере роста успехов германской дипломатии и оружия все это обсуждалось, но разговоры могли принять за антисоветские высказывания, т.к. противоречили договорам с Германией.
Постепенно менялось отношение современников к войне на западе. Если раньше находилось место злорадству в адрес Англии и Франции, как главным носителям антисоветских планов. То сейчас больше было удивления, как же получилось, что германия добилась такой скорой победы. Стало появляться сострадание и обеспокоенность за то, в каком виде будет сохранена и будет ли существовать. Причина этих проявлений проста и по-человечески понятна, простая жалость к всякому слабому, вынужденного бороться с сильным. Здесь наблюдается интересный факт. Когда официальная советская пресса и внешнеполитическая жизнь государства не поменяли вектор по отношению к Германии и Англии, а в сознание советского человека уже начинаются перемены, затрагивающие противоборство стран. Советский народ начал постепенно восхищаться англичанами, которые не склонились перед опасностью. В газетах писали достаточно о бомбардировках Лондона и других городов. В связи с этим стали сочувствовать горю, «примеряли рубашку «на себя и становилось грустно и страшно от мысли, что советскому обществу может предстоять пережить подобное. У многих начало складываться мнение, что война против Гитлера-правильная война.
Поражения Франции способствовало перемене мнений, симпатии от Германии отхлынули, она снова становилась врагом, но в газетах не было оценочной информации никакой критики и никакой радости за успехи. По этому поводу редактор «Красной Звезды» Е.А. Болтин говори, что не обязательно говорить о том, кото наш будущий враг, это политически вредно, поэтому репортеры ищут гибкие методы, чтобы достигнуть нужного эффекта и не нарушить договорённости. Требовалась сообщать информацию внушительно, прямо, но осторожно, потому что живем в сложной международной обстановке. Приходится репортером писать правду, но так чтобы никого не обидеть.
Визит Молотова в Германии в ноябре 1940 г. и обсуждаемые там вопросы в прессе, как и все договоры почти не освещались в печати. А распространению слухов о предмете разговора и итоги сразу же пресекались. В то время советскому правительству невыгодно было освещать не только миру свои темы, но и своему народу. Поэтому рождались различного рода догадки, которые сводились к видам на захват СССР или о новом торгово-экономическом соглашение, которое приведет к отрицательным последствиям снабжения товарами советского населения. Полит органы допускали информацию к печати, связанную с трактовками о доказательствах силы государства. Лишь наблюдательные граждане могли примерно себе представлять положения, которые высказывались на берлинских переговорах.
Москва не хотела принимать решения в Берлине, всего лишь проверяла почву по приведенным, интересующим вопросам, оставив подписание протоколов до переговоров в столице СССР.
В начале 1941 г. ситуация стала меняться. Все-таки ноябрьские переговоры продемонстрировали неустойчивую позицию Германии по отношению к Советскому Союзу. Охлаждались отношения, а советские средства массовый информации стали отбирать весь негатив в отношение Третьего Рейха. Упорные слухи о скорой войне начали ходить в народе. А в кинотеатрах снова показывали «Александра Невского» Эйзенштейна, в котором тевтонские рыцари вызвали понятные ассоциации фашистских солдат, захватывающих Европу. В марте 1941 г. фильм получил Сталинскую премию, а в газетах дали оценку таланту режиссера.
События, проистекавшие весной 1941 г.: присоединение Болгарии к Тройственному пакту и нахождение там немецких войск, нападение Германии на Югославию, несмотря на заключенный между с ней и Советским Союзом договор о дружбе и взаимопомощи, не оставили в стране безразличных. Для каждого советского человека было понятно, что наша дружба с гитлеровской Германией недолговечна, поэтому несмотря на недружелюбное отношение Англии к нам, мы радовались успехам Англии в Северной Африке периоде с декабря 1940 - февраль 1941 г., ее успехи в Абиссинии. Жданов Секретарь ЦК ВКП (б) серьезно был озабочен увеличением антифашистских настроений в СССР. Особенно, если советская пропаганда не давало этому никакого повода. Что касается антифашистских выпадов, то они могли быть полезными для Жданова как ориентир для проведения в последующем пропагандистской работы с опорой различные внешнеполитическими действиями сталинского правительства.
В определенный момент антифашистские настроения населения, грамотно применяемые советским руководством, приносили значительный вклад в достижение некоторых внешнеполитических целей. Например, накануне переговоров, проходивших в Москве в январе 1941 г. в газете «Труд» была опубликована статья, которая была до этого напечатанная в американском журнале «Пост меридиан», содержавшая материалы Л. Фейхтвангера. Распоряжение о публикации было отдано из секретариата Сталина иностранному отделу редакции. Работники были несколько удивлены, так как содержание было нежелательным при заключенных советско-германских соглашениях 1939 г. Статья оказывала поддержку в переговорах наркому внешней торговли А.И. Микояну с представителем германской стороны Германии Ю. Шнурре, который выполнял установку и навязывал навязать невыгодные Советскому Союзу условий соглашения. Именно в этом момент Сталин преподнес партнерам по переговорам материал для размышления. Обнародованная статья Фейхтвангера в советской печати породила бурю недовольства в Берлине. Публикации статей подобного содержания вывели из тиража, когда немецкая представители пошли на равноценные предложения по экономическим вопросам. Не исключено, что подобные приемы имели место быть где-то еще, преследовавшие цель высказать в частном характере свое недовольство. Возможно, при неудовольствие политикой, проводимой Германией на Балканах.
Согласно воспоминаниям Баграмяна, что в конце марта из столицы вернулся начальник штаба Киевского особого военного округа Пуркаев, который довел сведения об опасениях советского руководства, связанных с ходом событий в Югославии, и предоставил информацию о готовящемся захвате указанного региона. В дальнейшем ходе изложения сути дела было указано, что у высшего руководство есть свой интерес в этом деле и необходимо не оставить народы данной территории на произвол судьбы. В связи с этим, начштаба уточнял, вопросом могут образоваться некоторые трения с гитлеровским руководством. (167) Здесь следует заметить, что изложенная точка зрения на мировую политику в корне противоречит официально принятым установкам советского правительства на ведение внешней политики. У советских же граждан на ситуацию вокруг Германии и Югославии было куда большее разнообразие во мнениях. Подписанный договор сталинским руководством с представителями балканской страны принимали за симптом, показывающий на охлаждение связей между Берлином и Москвой и приближение дня военного конфликта. Дальше начинаются разночтения и предложения о развязывание военных действий, чтобы опередить немцев и занять черноморские проливы с целью недопущения вражеского флота в акваторию Черного моря. В целом, из-за ряда новых обстоятельств к маю 1941 г. в стране снова меняется образ врага. Почти ни у кого не возникает сомнений, что именно от нацистской Германии веет ужасом войны.
С момента подписания договора о дружбе и границах от 28 сентября 1939 г. советские средства массовой информации организовали работу с населением для замены образа главного врага с гитлеровской Германии на страны западной демократии. Особое положение эта установка заняла, во время протекания Зимней войны. Несмотря на принимающиеся меры государственным аппаратом образ врага в лице фашистов начал возвращаться после капитуляции Франции. Но ускорение данной тенденции проявилось после ноябрьского посещения наркомов иностранных дел столицы Германии. Полностью же общественное сознание стало воспринимать Третий Рейх как реальную угрозу весной 1941 г., когда обострились противоречия между Берлином и Москвой. растущих советско-германских противоречий. При этом такие настроения пропагандистским аппаратом не одобрялись.
За три неполных довоенных года накануне войны на территории СССР несколько раз менялся образ врага. Всего можно выделить три этапа:
1.Начало 1939 г. наряду со всем миром народы СССР видели врага в лице Третьего Рейха и его союзников. В образе не малую роли сыграла идеализация, основанная на противопоставление коммунистического и национал-социалистического строя.
2.Август 1939 г. смена образа благодаря направленной работе государственного аппарата главным врагом теперь является Великобритания и Франция, как основные зачинщики, восхваляющие и вся поощряющие немецкую агрессивную политику. Данный образ в каком-то смысле призван был подготовить население к смене внешнеполитического курса, подписать ряд договоров с гитлеровской Германией. Пакт Молотого-Риббентропа вызвал бурную волну негодований, но вовремя проведенная работа с сознанием граждан сделала свое дело.
3.Весна 1941 г. проведение молниеносной войны с достаточно крупным государством и одним из самых сильных на европейском континенте, заставили многих задуматься о растущей силе Германии после Франции. В Советском Союзе еще никто не задумывался, что отношения могут зайти в тупик с партнером. Но вот новые сообщения о бомбардировках на этот раз британских островов, о стягивание сил вермахта к территории СССР. Новые сочувствующие возгласы, сменяются вопросом: а что если бомбить будут СССР? В это время еще продолжалась работа с населением на всех уровнях. Но начали появляться противоречия по Балканскому вопросу, пропаганда сбавляет обороты. Появились реальные поводы к возрастанию настроений против Германии. К тому времени первоначальный образ неприятеля вернулся из-за наращивание военной мощи, борьбы за приобретение стратегического положения поставили окончательную точку в умах людей. Кроме представлений о силе Красной армии, появлялись и страх, даже уважения к вооруженным силам Германии и полководческому таланту фюрера, что особо обеспокоило советское руководство. Исходя из этого в средствах массовой информации стали появляться изобличающие статьи силы вермахта и в целом немецкой экономики. В кинотеатрах стали крутить вновь разрешенные антифашистские фильмы. Такая политика способствовала ожиданию войны.
Делая вывод хотелось бы обратить внимание, что общественные настроение в советском государстве, за короткий срок переменились несколько раз, связанно это с объективными внешнеполитическими причинами. В ведение пропаганды советское правительство преследовало несколько целей:
1.Обеспечить единое общественное сознание, морально подготовить население к готовящейся войне, но не и вызвать волнения в стране.
2.Продемонстрировать миру, что Советский Союз готов отстаивать свои интересы, поэтому готов идти как на удаление, так и сближение.
Отдельно следует сказать роли сообщения ТАСС от 14 июня, которое было передано советскому народу по радио, а немецкому представителю вручено 13 июня. После публикации заявления ТАСС советское руководство, уменьшило публикованные сообщений против германских настроений. Эти меры принимались для общественной демонстрации о готовности в ведении диалога с Берлином, желание договориться мирным путем. Для народов СССР сообщение сыграло негативную роль, т.к. сбило с толку людей. Породило новые слухи, которые не отображали реальной картины дел на международной. Большая часть населения привыкла безоговорочно прислушиваться к сообщениям, исходящим от правительства, поэтому приняло установку, что на данный момент угроза нападения Германскими войсками отсутствует. В следствии чего государство на момент начала войны морально ведению оборонительных действий готово не было. вероломность нападения осуществилось в том, что его конкретно не ждали 22 июня, но неизбежность силового столкновение ощущалось многими гражданами.
2.2 Оценка состояния Красной армии в контексте советско-германских отношениях
Германия, показав себя во время Первой мировой войны серьезным противником, способным противостоять вооруженному союзу нескольких государств, на протяжении длительного периода времени и одержать победу, создала себе определенную репутацию, что в свою очередь вызывало волнение населения и обостряло отношения Москвы и Берлина. В начале 1941 г. Уже были ясно видны противоречия между Союзом и Германией.
Оценивая силы вермахта, после удачно проведенного прорыва линии Мажино, подражая которой, была построена линия Маннергейма во время советско-финляндской войны, можно было придти к неутешительным выводам. Легкость, с которой немецкие войска справились с французскими силами, говорила о многом, ведь армия Франции считалась одной из сильнейших в мире.
При этом во время военного инцидента между войсками Красной Армии и войсками Японии на реке Халхин-Гол и озере Хасан, не смотря на победу, потери Союза и Японии были не сопоставимы. Советская пресса скрывала истинные масштабы потерь, так читая газету некоторые лица не верили в точность этих сообщений, говорили о больших потерях со стороны монголо-советских войск и о хороших боевых качествах японских сил. В связи с этим появлялись некачественные соображения в рядах красной армии о неспособности советских вооруженных сил и слабости правительства страны, которое было вынуждено проводить перегруппировку войск на восток, тем самым оголять западную границу. Аргументы по этому поводу звучали довольно просто, что если бы армия была действительно сильной, а оружие действительно твердым, японцы не захотели проверять его в действие еще раз. В войсках ходили унылые настроения, от мысли, что маленькая Япония смогла дать достойные бои и прорваться через отряды пограничников. Вполне объяснимо, если такие ходят в кругу солдат, но когда среди офицерского состава, то подразделения становится полностью не боеспособным, ведь кто как не офицер увлекает солдат за собой.
Во время Зимней войны экономика страны была в удручающем состоянии, что не добавляло оптимизма у людей, боящихся наступления военного времени80. Можно привести в пример записи Вернадского от 4 января 1940 г., что во многих городах испытывают необходимость в больших запасах товаров. Москва тоже очереди, хотя ее обеспечение лучше других, но и здесь очереди. Одинокие даже не могут хорошо питаться. необходимо простаивать долго в очередях. Отсутствуют товары повсеместно, кроме столицы, первой необходимого: сыра, хлеба. Через несколько дней ситуация ухудшается и даде в московских магазинах ничего не найти. Растут недовольства, а ведь это было только мирное время.81 В итоге СНК СССР определяет нормы отпуска хлеба в одни руки, которая практически не превышает 500 гр.
В армии известно об тяжелой продовольственной ситуации, что только усиливает количество недовольных, велись критические разговоры о пропаганде до военной, о скорой победе, но войска терпят неудачи, а мирным жителям нечего не купишь, простаивают очереди за хлебом, в магазинах пусто, страшная сцена будущего представлялась.
Среди населения нарастало недовольство, состояние полного хаоса могло прийти в любой момент со всеми вытекающими последствиями. А все из-за дефицита хлеба и других пищевых продуктов. В тоже время этим продолжается идет пропаганда о счастливой у нас жизни, пока массы людей стоят в очередях буквально за куском хлеба. Причина конечно найдена в преступный элемент, который проникает в партию.
Люди выстраивались в очереди за продуктами уже с ночи, во втором- третьем часу, ожидая открытия магазинов, в любую погоду, в том числе и на сорокаградусном морозе, длина таких очередей была действительно огромной до трехсот человек. В народе такое положение вещей связывали с советско- финляндской войной, хотя причина была не только в военном конфликте, он значительно усугублял ситуацию, о более серьезном противостоянии не хотелось и думать, что советское государство испугалось Германии, поэтому и договор заключил о ненападении, а тут с финнами война и нужного не найти. Непонятно было куда делся хлеб? Ведь руководство докладывало о сборе 6 миллиардов пудов зерна. Посыпались высказывание о еще желание победить в будущих боях, когда бороться будут системы: капитализма и социализма. Но ставился этот вопрос под жестким сомнением, из-за установленных порядков и, с большими недостатками, из-за которых победа не представляется возможным, даже курс на коммунизм ставился в те дни под сомнения. Когда советско- финляндский конфликт завершился, а экономический кризис не закончился, граждане начали связывать его с торгово-кредитным соглашением с Германией от 19 августа 1939 года. Данный договор обеспечивал доставку в Германию не только продуктов, но и огромного количества разнообразных материалов и сырья. В свою очередь Советский Союз получал новое промышленное оборудование.
Однако для многих людей все происходящее выглядело попыткой выменять на хлеб мирные отношения с мощным и опасным врагом. Об этом свидетельствуют высказывания многих советских граждан, например, немцы получат наше сырье: уголь, нефть, руду и другое сырье, изготовит из него средства для ведения войны, а позже против нас это же и использует.
Напрямую связывается вывозы из страны в Германию с отсутствием хлеба, считая Гитлера хитрым.
Еще после поражения Франции начались разговоры о недостаточном оснащении советских войск и превосходстве войск вермахта над силами Красной Армии. Военнослужащие все чаще сравнивали возможности армий и приходили к неутешительным выводам. По приблизительным подсчетам, упаднические настроения составляли 70% от общего числа высказываний и постепенно увеличивались. Итоги финской компании и действия советских войск в Польше только усугубили данную тенденцию. Так красноармеец взвода связи 384 стр. полка 157 стр. дивизии говорил: «На каждом шагу кричат о своей непобедимости, а в сущности мало-мальски серьезное дело попалось и 50 тысяч уложили, когда Германия разгромив такого противника, как Франция, потеряла всего 30 тысяч; я уже не беру в счет Польшу, тут ударили в спину и армия их была разбита». Среди военных строгая оценка вероятного противника давалась с положительными возгласами, что вермахт хорошо вооружен и организован, раз за несколько недель покончил французской армией, многих пленил и овладела целой страной, а наша Красная Армия воевала с маленькой армией, как финляндская и не сумела ее быстро разбить. А Красная Армия не устоит против немецкой, что вероятно исходило из опыта войны с Финляндией.
Успех скоротечной войны, осуществленной Германией на Балканах подтолкнул к дальнейшим размышлениям на данную тему. Что Третий Рейх способен один захватить мир, в том числе и СССР для нее чепуха.
В это же время мирное население было в курсе успехов вермахта и находилось в неведении относительно истинного положения и потерь советской армии. Тем более удивляет то, что информирование населения по поводу успехов Германии продолжалось довольно длительный период времени, уже после охлаждения советско-германских отношений.
Из донесения чиновника ЦК ВКП (б) из Ростова-на-Дону УПА: «На проспекте имени Буденного, в центре города, в витрине висит огромных размеров карта Европы. Эта карта обильно украшена германскими национал-социалистскими флажками всевозможных размеров. На карте ежедневно отмечается флажками же продвижение германских войск. И днем, и вечером около карты стоит толпа народа (человек 20-25), которая оживленно обсуждает события на фронте. Как правило, кто-либо из присутствующих берет на себя роль "докладчика". Все высказывания сводятся к тому, что немцы хитры, против никого не справится, поэтому он пройдет куда угодно.
Руководитель агитпропотделения отдела Политпропаганды 92 стр. дивизии 1 КА И.Р. Рудзенок в феврале 1941 г.: «Я люблю Гитлера за его решительность и смелые действия. Будущее, увидишь, покажет, что Гитлер разобьет всех (Англию и ее союзников), станет господином в Европе, я целиком и полностью поддерживаю Гитлера и ему бы надо в этом помочь». В этот период времени (после визита Молотова в Берлин) союз с Германией уже невозможен, СССР уже определился в своей отрицательной позиции по поводу притязаний Германии на Восточную Европу и к подобным высказывания отношение стало резко отрицательным, что не замедлило проявится в нареканиях и арестах. Участились случаи дезертирства в сопредельные страны:
«Уходя в Финляндию и на Румынскую границу, наши бойцы проклинают «мирную» политику правительства».
Красноармеец 221 артполка 70 стр. дивизии (ЛЕЮ) Н.О. Колядич 1917 г. р. в апреле 1941 г.: «Я давно ожидаю войну и если будет, то убегу в Германию. Народ в Германии живет лучше», красноармеец школы 28 дивизиона ШМАС 45 авиадивизии ОДВО (Одесский военный округ) А. И. Островский: «При первой возможности я все равно уйду в расположение немецких войск», красноармеец 2 взвода роты охраны научно-испытательного полигона авиационного вооружения ВВС Красной Армии А. И.: «Все равно нас разобьют и я желал бы восстановления капитализма... Не пройдет и двух месяцев, как будем воевать, кто будет победителем, ясно - Германия. Мы морально неустойчивые, наши пойдут против своих...».
На празднестве по случаю выпуска военных академий Сталин произносит речь, которая до сих пор является причиной споров многих историографов, в настоящее время сложно сказать являлась ли она доказательством того, что начинались приготовления к войне с Германией летом 1941 г., но она однозначно была попыткой поменять сложившиеся взгляды на силовые позиции в международных отношениях.
Речь состояла из двух частей. Первая часть была посвящена Красной Армии, ее боевой готовности, завершению перевооружения и отдельно было отмечено, что в связи с этим она стала современной по мнению генсека, 1/3 дивизий - механизированные, из них 1/3 - танковые, 2/3 - моторизованные, так же он заострил внимание на разделении танков на первую и вторую линии по толщине брони, возлагая на первую линию большие надежды. Далее было сказано об авиации имеющейся «в достаточном количестве». Так же было упомянуто об увеличении численности состава армии. Было подчеркнуто, что советская армия на данный момент не уступает армиям капиталистическим.
Вторую часть своего выступления генсек начал с вопроса: «Вы придете в части из столицы. Вам красноармейцы и командиры зададут вопросы, что происходит сейчас. Вы учились в академиях, вы были там ближе к начальству, расскажите, что творится вокруг? Почему побеждена Франция? Почему Англия терпит поражение, а Германия побеждает? Действительно ли германская армия непобедима?». Далее Сталин дал оценку военным событиям последнего времени и высказал свое мнение по поводу успехов Германии.
Сталин в своей речи не отрицал превосходство германской армии, но при этом несколько изменил направление действующей системы пропаганды. Основная мысль его выступления заключалась в том, что после перестройки советской армии, та ничем не уступает армии Германской, а, следовательно, основная стратегия должна заключаться в наступлении.
Производящий запись Семенов так охарактеризовал выступление генсека, сказавшего об переменах, которые произошли вооруженных сил за последние 3-4 года, о причинах поражения Франции, объяснил неудачи Англия, затронул и Германю, которая одерживает победы, но не уверен, что действительно ли вермахт действительно непобедима85. Заместитель председателя СНК СССР В. А. Малышев: «Выступал почти с часовой речью т. Сталин, остановился на двух вопросах: о подготовке командиров и о "непобедимости" германской армии».
После речи Сталина дала толчок подготовке новой программы пропаганды. Был составлен план публикации в советской печати. Интересны представленные к нему комментарии комментариями заместителей начальника УПА ЦК ВКП (б) Поликарпова и Лузина, считавших, что план серьезно недоработан и в нем: «отсутствуют темы о воспитании нашей армии и народа в духе наступательных военных действий, о мощи Красной Армии и ее единстве с народом, о росте симпатий к СССР трудящихся зарубежных стран», «совершенно не разработан также вопрос о разоблачении мифа о "непобедимости" немецкой армии», отсутствует «систематическая информация об экономической зависимости Германии от других стран, об экономических трудностях и т. п.». Можно предположить, что план был предоставлен отделу печати ПКИД, откуда последовали следующие рекомендации: что «поведение советской печати не должно давать какого-либо повода для выводов, будто в данный момент имеются какие-то изменения в состоянии советско-германских отношений и, тем более, повода для каких бы то ни было дипломатических представлений». В материалах печати должно быть разъяснено, что Германия побеждает за счет слабости противников, но не должны носить антигерманский характер, так «основной тезис статьи: "Капитуляция Франции через 6 недель после начала активных операций на французском фронте - результат стремления французской буржуазии с помощью поражения в войне подавить поднимающуюся революцию в стране"».
Начались нападки на, высказывающих положительные отзывы о Германии. Можно привести в пример отзыв секретаря ВЛКСМ Н. Михайлова о сборнике «Спорт за рубежом»: «составители этого труда фактически предоставили советский орган пропаганде германофильских идей, всяческому восхвалению постановки физического воспитания Германии». Михайлов внес предложение о прекращении дальнейшей печати сборника.
Что касается работы с личным составом, то она велась в направлении лозунга наступательной войны. Составлен проект директивы, установившей основные критерии для воспитания молодых солдат, который тесно пересекался с выступлением Сталина. Следует отметьм, что содержание проекта, должно было обосновано и эмоционально подвергнуть критике прижившиеся представления о непобедимости вермахта, превосходстве немецкой экономики, которую готовили к затяжной войне, развеять преставления о лучший жизни германских рабочих. При этом необходимо учитывать, пропаганда показывала социальное и экономическое положение германии, как единичный случай капиталистической экономики. Заодно анализировались и характеризовались экономики Великобритании и США. Проект был подписан 20 июня 1941 г. и никакого реального влияния на политическую работу в армии она оказать не могла.
Необходимые мероприятия по изменению советской идеологической работы в сторону лозунга наступательной войны находили отражения в выступлениях руководителей Советского Союза. Пропаганда открывала недостатки фашизма, но не касалась вопроса отношений между Берлином и Москвой.
Согласно воспоминаниям участника военного совета А.А. Лобачева, 10 июня 1941 г. натолкнувшего общее внимание руководителей политработников на «необходимость разоблачения реакционной сущности фашизма»87. Политрукам ставилась задача принять меры для проведения работ с личным составом по обличению захватнической политике гитлеровской Германии, поддерживать военнослужащих в состояние моральной устойчивости и напомнить о важности повышенной бдительности в условиях боевой готовности. Вместе с тем в местах расположения частей красной армии возобновились показы ранее запрещенных антифашистских кинофильмов «Профессор Мамлюк» и др.
Принятые меры укрепили мнение в войсках, да и в стране целом о появившихся разногласиях между Берлином и Москвой, что явилось причиной для распространения новых слухов, сопровождающиеся опасениями о скором военном противостояние. Что отображается в напечатанных дневниках очевидцев тех лет если обратиться к майским или июньским записям. Например, Вишневский сообщает, что в Германии возобновили в печати антисоветскую компанию. Советское правительство обращается к антифашистским работам и наращивает объемы.
Наряду с антифашистскими статьями публиковались заявления, в которых говорилась том, что нет никаких причин для конфликта между Берлином и Москвой, поэтому у граждан, привыкших доверять сообщениям советской печати не вызывало подозрений о скором силовом конфликте, даже на фоне работы политического руководителя в войсках и возможной задержке увольнений из рядов красной армии. Считалось, что последняя мера происходит только из-за бюрократических сложностей.
В приграничных районах слухи о приближающейся войне воспринимались более остро. Здесь чувствовалась некоторая напряженность и натянутость. Жители Бреста встречались в разговорах упоминания, что скоро придут немцы, в связи с этим скупались товары первой необходимости: спички, топливо, мука и т.д. Отдельные ремесленники и мастеровые принимали массу заказов, но не торопились вручать готовые изделия, особенно военным. Подобное отношения вызывала растерянность и тревогу. Не вносили ясности на дальнейшее будущее сведения и указания из округа. Под предлогом проведения учений под Ровно сосредоточили немалое количество подразделений Красной армии. Данное действие было дополнением к рассуждениям местного населения.
В качестве меры, для пресечения образования различных слухов у мирового сообщества и у народов СССР касающихся характера советско- германских отношений высшее руководство приняло решение опубликовать сообщения ТАСС с официальным заявлением 14 июня 1941 года. Традиционно этот документ исследователи рассматривают его как приглашение Германии за стол переговоров. Возможно, понимаю, что германская сторона уже не пойдет на такой шаг, советское руководство защищала этим сообщением оборонительные приготовление на западных рубежах, т.к. в сообщение передавалось противоположная слухам информация о близкой советско- германской войне по инициативе Германии и о нахождение советских войск на западной границе. Стоит заметить, что такого плана сообщение было не единственное, которое опровергало цели нахождения красной армии вдоль границ. Поэтому, сообщение можно принять за некоторое предупреждение советским руководством немецких властей и мир в целом, что СССР может постоять за свои интересы и суверенность силовыми методами. И конечно, надо было вселить уверенность народу СССР, который сам все понимал.
Сообщение ТАСС от 14 июня не выполнила свою задачу и не пресекло мнения о скором начале войны, а только усилило подозрения населения СССР.
Эти мнения были разного толка. По одной версии к которой причастно высшее военное руководство, все маневры советских и германских войск не более чем составляющая какого-то дипломатического замысла, основанного на взаимном силовом шантаже. Обусловлены такие догадки на предположение, что так советское руководство хочет вывести вермахт с территории Финляндии. Были граждане, которые не доверяли сообщению ТАСС. Все маневры связывали исключительно к приготовлениям к войне. В день публикации сообщения ТАСС в «Правде» Баранов зафиксировал в дневнике: «Все настойчивей и упрямей повторяют люди слова "война". "Война скоро". "Летом будет война". "Будем воевать с германцами». К этому привыкли. К этому готовятся».
Все средства массовой информации били политизированными в 1941 году, что вызвано неоднозначностью и сложностью международной обстановки, связанной с предположением о нарастающей военной угрозы. Не понимаемая многими международная обстановка влияла на деятельности информативных органов, поэтому было принято решение ЦИК и СНК СССР о принятии постановлений «О создании военных советов военных округов и установлении института военных комиссаров в Рабоче-Крестьянской Красной Армии». Военные комиссары служили во всех армейских частях. По приказу наркома обороны маршала К.В. Ворошилова еще с 1 июля 1937 г. в штаты всех соединений Красной Армии вводились должности военных комиссаров. 15 августа 1937 г. ЦИК и СЫК СССР приняли «Положение о военных комиссарах». Все комиссары назначались лично наркомом обороны СССР, осуществляли деятельность партийно-политической работы с личным составом РККА. Несли комиссары совместно с командирами полную ответственность за воспитание военнослужащих, за политическую грамотность и моральную устойчивость. Комиссары должны были знакомить личный состав с печатными изданиями. Они организовывали и проводили мероприятия по партиям линии, и культурно-массовую и просветительскую работу. Комиссары докладывали командирам частей и подразделений, вышестоящему начальству о психологическом состоянии личного состава и регулировали конфликтные ситуации и нежелательные элементы. Вместе с командирами и начальниками они составляли характеристики на военнослужащего.
В обозначенном периоде рамками работы руководство страны достаточное место уделяла политической грамотности и осведомленности военнослужащих Красной армии. Военно-политический состав армии имел свои специальные воинские звания: младший политрук, политрук, старший политрук, батальонный комиссар, старший батальонный комиссар, полковой комиссар, бригадный комиссар, дивизионный комиссар, корпусной комиссар, армейский комиссар 2-го ранга и армейский комиссар 1 ранга.94 Отдельными приказами наркома обороны вводился особый порядок комплектования политсостава высшего и среднего звена, формулировались основные установки по ведению политической работы в подразделениях. Требовалось дальнейшие усиление института военных комиссаров, которое рассматривалось как необходимое условие усиления партийно-политического руководства с целью эффективного воспитания подразделений РККА.
В печатных издательствах много внимания уделялось процессу распространения пропагандистских кадров, в большей степени, военных политработников. Главный военный совет ЦК ВКП (б) 1 апреля 1938 г. определил задачу отобрать 5000 лучших коммунистов и комсомольцев заместителей политруков, зачислить их в кадровый состав армии и флота и направить на учебу на курсы младших политруков. Постановление Политбюро ЦК ВКП (б) от 20 сентября 1938 г. регламентировало предварительное утверждение в должностях в ЦК не только начальников политотделов округов и армий, но также их заместителей, начальников политотделов корпусов, дивизий, бригад.
августа 1940 г. по решению ЦК ВКП(б) институт военных комиссаров упразднялся. В тактическом звене военного организма вводилось полное единоначалие. Разрастание военно-политической функции сталинской системы обусловило создание в 1939 г. по решению XVIII съезда ВКП(б) в райкомах, горкомах, обкомах, крайкомах и ЦК компартий союзных республик военных отделов. В их задачу входило оказание помощи военным органам в осуществление учета военнообязанных, призывов в армию и мобилизацию в случае войны, организовывать противовоздушную оборону, руководить деятельностью военно-физкультурной областью спортивных обществ, комсомольских организации.
Особое внимание военно-политическим руководством уделялось информационному обеспечению личного состава вооруженных сил страны.
Нарком обороны К.Е. Ворошилов потребовал максимально усилить его политическое воспитание.
В изучаемый период продолжалась работа в общественное сознание большевистской идеологии, изначально рассчитанной на восприятие широких масс. Высшее руководство стремилось использовать в своих целях постулаты марксизма-ленинизма, приспособить их к решению непосредственных политических вопросов. Сталинские пожелания были основой для принятия решений, которые неукоснительно выполняли членов партии и беспартийные. Г.К. Жуков констатировал, что руководил всем Сталин, и за ним было последнее слово. Конечно, в органах печати следовали этому принципу, они били основополагающими средствами в проведении всевозможных идеологических работах, связанных с внутренний и внешней политикой государства. Любое слово руководителя государства со съездов и пленумов получали широкое распространение и принимались как наставление на проведение идеологической работы.
Ряд распоряжений Сталина, связанных с курсом политической пропаганды в государстве, был озвучен, на выступление XVIII съезда ВКП(б) в марте 1939 г., перед работниками пропаганды Москвы и Ленинграда (конец сентября - начало октября 1938 г.)
В сложных международных условиях изучаемого периода на пороге Великой Отечественной войны советское руководство произвело системную перестройку армии и замену механизма организации работы в сфере политической грамотности военнослужащих. Для этих целей в комплектование всех подразделений советских вооруженных сил, были образованы места для военных комиссаров, в задачу которых входила организация и исполнение партийно-политической функций в частях Красной армии. В работе освещено, что политическое руководство страны было заинтересовано в информативности и надежности военнослужащих, поэтому уделяло достаточно внимание и вносило свои коррективы в организацию данного процесса.
Следует заметить, что весной и начале лета 1941 г. органы политпросвещения РККА занимались борьбой с распространением некачественных мыслей характеризующих советско-германские отношений в указанный период. Вызвано это было необходимостью разрозненности официальных трактовок и народных умозаключений. Народные толкования широко обсуждались в приграничной зоне, но принимаемые меры правительством сбили с толку население и военных частей накануне войны.
Заключение
В преддверие Великой Отечественной войны Советский Союз находился в сложных условиях: на восточных и на западных границах он имел агрессивных соседей, не скрывавших своих антикоммунистических взглядов и территориальных претензий. В 1936 г. советскому руководству пришлось учитывать вероятность ведения войны на два фронта, после известия о заключения Антикоминтерновского пакта 1936 г. между Германией и Японией. Затем Мюнхенское соглашение давало повод полагать, что западные демократии намеренно хотят столкнуть Германию с Советским Союзом, не желая использовать предложения советского руководство по усмирению агрессии общими усилиями.
В таком неблагоприятном положение и формировалась светская линия поведения, одной из задач которой стало не допустить единого антисоветского движения или отсрочить это событие до переоснащения советских вооружённых сил. Пакт Молотова-Риббентропа бы призван решить эту задачу. Используя его рамки, советское руководство смогло занять несколько стратегических важных позиций в Польше, Прибалтике, Финляндии.
Спорные вопросы начались между государствами, когда дело дошло до решения балканского вопроса. После решение которого в пользу Германии стало ясно, что дело идет уже к совсем скорой войне. Произошла очередная смена в проведение внешнеполитического курса СССР, характеризующегося максимальной осторожностью, чтобы никакими провокациями не быть втянутыми в большую войну.
В контексте внешней политике государство проводило пропаганду, призванную воспитать здоровое, сплоченное население, которое будет способно решить необходимые военно-политические и экономические задачи.
В государстве безустанно формировался образ врага, который обязательно будет разбит. Агрессивные действия германского руководства не вызывали сомнений, в том, что рано или поздно столкновение будет именно с ним.
Но с подписанием пакта о ненападение, пришлось менять настроение в обществе. Всю вину было принято возложить на «бездействующих» Великобританию и Францию. Их политика невмешательства и поощрение экс панской политики Третьего Рейха, была полностью раскритиковано, высшими представителями власти. С подключением других средств на воздействие умы населения и уже к нападению вермахта на Польшу, большинство населения смотрело на Германию как на друга.
Но дело начало меняться к угасанию дружеских жестов. Необходимо было психологически подготовить население, что воевать придется именно с Германией. Вспомнили о кинофильмах и о антифашистской литературе. Однако, некоторую неприязнь народ уже сам стар проявлять в гитлеровцы, после начала открытой войны с Англией и разгромом Франции. Оставалось только усилить эти чувства.
Но вместе в тем в обществе, в том числе и красной армии стали появляться уважительные и даже восхищённые мнения немецкого оружия или даже высмеивание своего. Что подрывало уверенность в силу родного государства. Поэтому в воинских подразделениях водилась должность комиссара, который должен был разъяснять и проводить политическое воспитание солдата.
В целом в работе показывается как сильное государство в контексте своей внешней политике несколько раз может склонять общественное сознание в необходимую сторону.
Список использованных источников и литературы
Источники
1.Год кризиса. 1938-1939. Документы и материалы. Том 1. 1990.
2.Документы и материалы кануна второй мировой войны. 1937-1939. Т. 2.-М.: Политиздат, 1981.
3.Полпреды сообщают. Сборник документов об отношениях СССР с Латвией, Литвой и Эстонией. Август 1939 г. - август 1940 г. М., 1990. .
4.XVIII съезд Всесоюзной Коммунистической партии (большевиков). Стенографический отчет.М.,1939.
5.Советская повседневность и массовое сознание. 1939 - 1945. М., 2003.
6.«Никогда не погибнет русский народ и Россия». Дневник генерал- майора П.Г. Тюхова. 1941-1944 гг. //Ист. Архив. 2000. № 2.
7.Откровения и признания. Нацистская верхушка о войне «третьего рейха» против СССР. Секретные речи, дневники, воспоминания. М.,1996.
8.Полевой устав РККА (проект). М., 1939.
9.Мельтюхов М. И. Упущенный шанс Сталина. Советский Союз и борьба за Европу: 1939 - 1941 гг. (Документы, факты, суждения). М., 2002.
10.Дашичев В. И. Банкротство стратегии германского фашизма. Ист. очерки, документы и материалы / Отв. ред. чл.-кор. АН СССР А.М. Самсонов. Т. 1-2. - М.: Наука, 1973.
Литература
11.Азаров И. И. Осажденная Одесса. М., 1962.
12.Баграмян И. X. Так начиналась война. Киев, 1984
.Безыменский, Л. Особая папка «Барбаросса» / Л. Безыменский. - М.: АПН, 1972
.Белоусова. З.С. Предвоенный кризис 1939 года в освещении французских дипломатических документов -В сборнике: Предвоенный кризис 1939 года в документах. Москва, Институт всеобщей истории РАН, 1992. С.11.
15.Безыменский Л. А. Гитлер и Сталин перед схваткой. М., 2000. С. 346-349
16.Вернадский В.И. Дневник 1939 года//Дружба народов. 1992. №11-12.
17.Вернадский В. И. Дневник 1940 года. //Дружба народов. 1939. № 9.
.Вернадский В. И. 'Коренные изменения неизбежны' - Дневник 1941 года//Дружба народов. 1992. №10
.Вишлев О. В. Накануне 22 июня 1941 года... М., 2001.
20.Вишлев О. В. Речь И. В. Сталина 5 мая 1941 г. Российские документы //Новая и новейшая история. 1998. №24. С. 81-85.
21.Дашичев В.И. Банкротство стратегии германского фашизма. М.1973.Т.1.
22.Дашичев В.И. Стратегия Гитлера - путь к катастрофе, 1933 - 1945: исторические очерки, документы и материалы. Т. 1.
23.Дурачински. Э. Внешняя политика Польши (1939 - 1941): условия, возможности, цели и результаты - В книге: Международный кризис 1939 - 1941 гг.: от советско-германских договоров 1939 г. до нападения Германии на СССР. М. 2006.
.Дурачински. Э. Международный кризис 1939 - 1941 гг.: от советско-германских договоров 1939 г. до нападения Германии на СССР. Москва, 2006, Дризулис А. Памятная записка министра иностранных дел Латвии В.Мунтерса о советско-латвийских переговорах 1939 г. по поводу Пакта о взаимопомощи // Отечественная история. 1992. № 2.
25.Иванов А.Г. В поисках союзников. СССР и западные державы в канун Второй Мировой войны. Краснодар: Историческая и социально- образовательная мысль. 2016. Том 8. № 2. Часть 2. с. 20-34
26.Иванов А.Г. Великобритания и Третий рейх накануне Второй мировой войны. - М., 2014.С. 307
.Иванов А.Г. Европейский кризис 1939 года и начало Второй мировой войны. - М., 2013. С.82.
28.История дипломатии. 2-е изд. М., 1975. Т. 4. С.21.
29.Кульков Е.Н., Ржешевский О.А.. Мировые войны ХХ века. Книга 3. Вторая мировая война. Исторический очерк. Москва, «Наука», 2002, С. 41.
30.Лавренов С.Я. О политико-идеологических основах планирования Германией войны против СССР (к 70-летию со дня победы в великой отечественной войне) / Лесной весник. Т. 9. 2016. № 4 С. 138-147.
31.Мюллер-Гиллебранд Б. Сухопутная армия Германии 1933-1945 гг. М., 1956. Т.
32.Невежин В.А. Синдром… С .123.
.Орлов А.С. СССР-Германия. Август 1939 -июнь 1941. М., 1991.С. 11-12
.Орлов А. Сталин, Гитлер и Суворов // Аргументы и факты. 1995. № 15. С. 72.
35.Осокина Е. «Чужаков в магазин не пускать» // Родина. 1995. № 12.
36.Орлов А. С. Роковой 41-й: готовил ли Советский Союз нападение на Германию? // Россия XXI. 2001 .№З.С. 55-56.
37.Подготовка и развертывание нацистской агрессии в Европе 1933- 1941. / В.И. Дашичев. - М.: Наука, 1973. С. 123-130.
.Россия ХХ век. Кн. 2.
39.Сиполс В.Я. Дипломатическая борьба накануне второй мировой войны. - М., 1989.
40.Семиряга М.И Тайны сталинской дипломатии 1939-1941 гг. М., 2005.
41.Табуи, Ж. Двадцать лет дипломатической борьбы / Ж. Табуи. - М.