политический рим эллинистический противостояние
Важен труд Юстина3, который оставил сокращенное изложение исторического сочинения Помпея Трога, в своей работе опиравшегося на несохранившиеся работы римских врагов, которые являли собой альтернативный взгляд на произошедшие события. Поэтому в текстах можно проследить русло антиримской традиции с ее резкой критикой римской политики. Но при этом, у него тоже довольно много неточностей, которые обнаруживаются при сопоставлении с материалами другими античными авторами.
Проблема политического и военного соперничества Римской республики и эллинистических государств во II в. до н.э. получила подробное освещение в как отечественной, так и зарубежной историографии.
Причем спектр изучаемых проблем довольно широк, что позволяет нам выделить два главных направления, касательно нашего вопроса: работы с проримским и антиримским направлениями.
Из несомненных авторитетов зарубежной историографии изучаемого нами периода, можно выделить немецкого ученого Т. Моммзена1, который оставил масштабную работу «История Рима», в которой подчеркивается, что Рим не стремился к владычеству над государствами Средиземного моря и начал войны только из-за долга чести перед греками и чрезмерного усиления Македонии, угрожавшей римской торговле. Тем самым он является основателем проримского направления в историографии с идеей «защитного империализма», а его постулаты стали чуть не аксиомой. Однако, на наш взгляд, не все его выводы бесспорны, а такая идеализация римлян слишком однозначна, и часто не выдерживает системной критики. Работа другого немецкого классика И. Г. Дройзена2 «История эллинизма» позволяет понять, что представлял собой эллинистический мир накануне римских завоеваний.
Большой вклад в изучении истории данного вопроса внёс Г. Бенгстон в своей монографии «Правители эпохи эллинизма», в которой приводятся биографии наиболее ярких правителей эллинистических государств того периода - Филиппа V, Антиоха III и Эвмена II с сильным фактологическим материалом и весьма интересной оценкой отдельных событий.
Войну, как социальное явление, в значительной мере сформировавшее эллинистический мир подробно анализирует А. Ханиотис в своем труде «Война в эллинистическом мире: Социальная и культурная история»4.
Также сведения, касающиеся отдельных, более узких вопросов темы исследования затронуты в работах Э. Бикермана1, Э. Бивена2 и А. Голдсуорти3.
Отечественная историография данного вопроса весьма разнообразна, хотя в ранний, дореволюционный период работ, посвященных проблеме взаимоотношений Рима и эллинистических государств, написано не было. Весьма интересна работа антиковеда Ф. Ф. Зелинского «Римская республика», написанная в эмиграции, но, тем не менее, коренным образом отличавшаяся от работ отечественных ученых-марксистов.
Советский период отличается тем, что преобладала марксистко-ленинская теория с её классовым подходом. Несмотря на её определенные минусы в работах этой эпохи подробно изучались социально-экономические аспекты, благодаря которым становятся понятными причины экспансии римлян на Восток. Одним из лучших отечественных трудов по истории Рима, который осветил восточную политику Республики, является «История Рима» С. И. Ковалёва4. В нём автор доказывает экспансионистские настроения среди сенаторов, как одну из важнейших причин начала агрессии против эллинистического мира.
С позиций классового подхода рассматривал военные конфликты между Римом и Македонией А. С. Шофман в своей монографии «История античной Македонии»5. Несмотря на преувеличение роли классовой борьбы внутри Македонского царства, как одной из основных причин гибели государства, автор достаточно информативно характеризует римскую политику на Балканах не только против Антигонидов, но и других эллинистических государств.
В работе В. Д. Жигунина «Международные отношения эллинистических государств в 280-220 гг. до н. э.» отражена специфика взаимоотношений между эллинистическими государствами накануне появления Рима, как одного из игроков в политике восточного Средиземноморья1.
В современной историографии наметились тенденции к расширению изучаемых вопросов, помимо социально-экономических причин, увеличивается интерес к политико-правовым отношениям.
Несомненный интерес в рамках настоящего исследования представляют собой работы В. И. Кащеева, который глубоко осветил уже существовавшую целостную систему межгосударственных отношений и дипломатии стран эллинистического Востока, а также изменения связанные с приходом римлян и их влияние на неё2. Автор акцентирует внимание на идеологию и религию римлян, как на немаловажные факторы их внешнеполитических успехов. Исследователем была дана справедливая оценка римской восточной политике и открыто выделены этапы римской экспансии. Уделено внимание лозунгу освобождения эллинов, благодаря которому, по мнению автора, был облегчен процесс сначала вытеснения позиций эллинистических монархий на Балканах, а затем, постепенного завоевания Эллады Римом.
Похожие вопросы освещены в работах С. И. Митиной, которая делает акцент на политико-правовую сторону международных отношений3. Она подробно рассматривает инструменты внешней политики Рима и эллинистических государств и их использование в открытом противостоянии. Также, интересны её выводы о применении частного римского права на внешнюю политику.
Большое значение имеет работа В. Н. Токмакова «Рим и Македония в споре за Элладу: варвары покоряют греков», в которой особо видна антиримская направленность происходящего, подкрепленная довольно серьёзными аргументами1.
Несколько интересных работ написала Т. А. Бобровникова, однако их определенным минусом является явная идеализация римской политики, особенно в части объяснения причин вмешательства Рима в дела эллинистического мира2.
Этапы римской экспансии подробно рассмотрены в научной диссертации А. П. Беликова. Он делает акцент на планомерность завоеваний и постепенного уничтожения всех своих политических и экономических соперников3.
Также, отдельные аспекты политико-идеологического соперничества затронуты в работах О. Ю. Климова4, Н. Ю. Сивкиной5, С. И. Чернявского6, А. С. Анохина7, В. С. Калмыкова и А. А. Кудинова8.
По вопросу военного фактора противостояния Рима и эллинистических государств интересны работы А. В. Банникова9. Автор проводит комплексное сравнение организации и тактики противоборствующих сторон и дается оценка главных сражений.
Хронологические рамки определяются целью работы и охватывают период от первого прямого вмешательства Рима в дела Эллады, ознаменовавшимся началом 2-й Македонской войны в 200 г. до н. э. вплоть до падения Коринфа и роспуском Ахейского союза в 146 г.
Географические рамки исследования определяются целью работы, и включают в себя территорию Италии и всего восточного Средиземноморья.
Методологической основой исследования при написании данной работы послужил системный подход. В качестве методов были использованы анализ, синтез, метод группировки.
Научная значимость работы заключается в систематизации и обобщении материала по вопросу окончательного краха ментальности эллинов и выявлении причин стремительного завоевания Римской республикой господства в восточном Средиземноморье, как в политическом, так и в военном плане. Практическая значимость работы заключается в возможности использования полученного материала при изучении политической и военной истории Древней Греции и Рима. Также данную тему можно преподавать в средней школе при изучении истории Древнего мира.
Работа состоит из введения, двух глав, заключения и списка использованных источников.
Глава 1. Проблема политической борьбы между Римом и эллинистическими государствами
1.1 Цели агрессивной римской политики в Элладе и на территории восточного Средиземноморья
После победы во II-й Пунической войне Римская республика вступила в политическое и военное соперничество с государствами эллинистического мира. Основными противниками Рима были Македония и царство Селевкидов. Главным фронтом военных действий являлся Балканский полуостров.
На рубеже III-II вв. до н. э. Эллада представляла собой достаточно большое количество независимых городов-государств - полисов; среди значимых были Спарта, Афины, и. т. д. Помимо полисов, в Элладе находилось несколько военно-политических объединений городов, из которых самым крупными являлись Ахейский союз на полуострове Пелопоннес и Этолийский союз в Средней Греции. Эти два племенных союза состояли во взаимной вражде в споре за локальное превосходство. Однако главным гегемоном Эллады после Клеоменовой войны являлась Македония, чей царь Антигон Досон (229-221 гг. до н.э.) основал Эллинский союз, который включал в себя практически всю Грецию, кроме Афин и этолийцев. Этот союз продолжал традицию существовавших в 338 и 302 гг. Коринфских лиг, во главе с Филиппом II Македонским (359-336 гг. до н. э.) и Деметрием Полиоркетом (294-288 гг. до н. э.) соответственно. Он включал в себя параграфы "Общего мира", которые повторял пункты предыдущих договоров1. После окончания Клеоменовой войны расторжение союза не соответствовало интересам македонского царя, который видел в ней возможность укрепления своего положения в Греции, занимая должность гегемона лиги. Немецкий историк И. Г. Дройзен отмечает, что, несмотря на то, что формально македонский царь не присвоил гегемонию, по факту главами Эллинской лиги являлись именно Антигониды1. Так же при Антигоне Досоне происходит усиление Македонского, и отчасти Сирийского царств. Египет уже не имел того сильного влияния, на дела Эллады как ранее из-за потери земель в бассейне Эгейского моря, Греции и на побережье Малой Азии2. Отношения между самими эллинистическими государствами формировались принципом, названным отечественным антиковедом Ф.Ф. Зелинским трансвицината (близость, соседство). В это понятие входят отношения между государствами, которые соприкасались с собой необязательно границами, а сферами влияния и интересов и из-за этого относились друг к другу враждебно; и наоборот дружеские отношения были между государствами, разделенными крупными третьими образованиями. Например, Македония «соприкасалась» с Пергамом, Пергам с Селевкидами, а последние в свою очередь с Египтом; следовательно, Македония дружила Селевкидами, но против неё объединились Пергам и Египет3. Но в то же время поддерживался так называемый «баланс сил», который действовал между всеми эллинистическими государствами, который заключался в том, чтобы не позволить дать друг другу серьёзного усиления.
Когда Ганнибал был побежден в битве при Заме и тяжелая для обеих сторон II-я Пуническая война завершена, Рим обратил свое внимание на Балканы. Там его главным соперником было Македонское царство, с которым у Рима были очень напряженные отношения. Новый конфликт между этими государствами был неизбежным следствием I-й Македонской войны (215-205 гг. до н.э.), боевые действия которой часто сводились к небольшим стычкам. Несмотря на тяжелое внутреннее положение, после войны с Ганнибалом, Рим продолжил политику в духе экспансионизма.
Какие же можно назвать причины вмешательства Рима в греческие дела? Так как первым его соперником было Македонское царство, то причины вмешательства в балканские дела соответствовали причинам начала непосредственного военного конфликта с Антигонидами. Историк А.С. Шофман указывает на то, что римляне боялись потерять поставки хлеба из Египта1. Из-за возможного разделения его территории был составлен тайный договор между Филиппом V Македонским (221-179 гг. до н.э.) и сирийским царем Антиохом III (223-187 гг. до н.э.)2. Т.А. Бобровникова отмечает влияние в Сенате на внешние дела кружка эллинофилов3. Однако эти точки зрения вряд ли можно считать основными, скорее бóльшие опасения у Рима вызывала активная внешняя политика Македонии против греческих городов на островах и Малой Азии. Она угрожала интересам Пергама и Родоса, начавших войну, в которую позже втянулись и Афины (201-200 гг. до н.э.). Союзники из-за своих вялых и нескоординированных действий терпели неудачи, и поэтому старались вовлечь в конфликт Рим, активно раздувая алармистские слухи о союзе Филиппа V и Антиоха III. А. С. Шофман предположил, что «Рим, разгромив Карфаген - главного противника в Западном Средиземноморье, стремился стать хозяином в его восточной части»4. По мнению антиковеда В.И. Кащеева, «греческие полисы и эллинистические державы сами давали немало поводов и причин для римского вмешательства в дела Востока»5. Один из таких немаловажных предлогов было то, что Македония являлась бывшей союзницей Карфагена, а Рим никогда не забывал и не прощал тех, кто выступал против него, хотя бы и безрезультатно. Рассматривая эту причину, можно увидеть, что Рим, видя усиление Македонии, нанес ей превентивный удар. Все эти факторы привели к II-й Македонской войне (200-197 гг. до н.э.), вознёсшей Рим на новую ступень в борьбе за мировое господство1.
1.2 Экспансионистская политика Рима против эллинистических государств
Официально Рим объявил войну Македонии из-за военных действий последней против его союзников - Афин. Немецкий историк Т. Моммзен пишет, что она была «одной из самых справедливых войн, когда- либо ведённых Римом»2. Однако на деле это было не так. Римляне объявили, что война ведется под лозунгом освобождения эллинов. Его суть была сопоставима по содержанию с ультиматумом римлян перед войной: «…не воевать ни с каким эллинским народом, не простирать вожделения на царство Птолемея, а за учиненные Атталу и родосцам обиды дать ответ в суде…»3. Это было не чем иным, как ловким пропагандистским трюком римлян, что доказывается последствиями II-й Македонской и, впоследствии, Сирийской войн, а именно размещением римских гарнизонов в ключевых крепостях Эллады (Халкида, Деметриада, Коринф), как раньше это делали македоняне, и размещением своих легатов4.
Что касается дипломатии, то римлянам удалось создать антимакедонскую коалицию, в которую вошли противники Филиппа V - Родос, Пергам, Афины и Этолийский союз. Последний являлся союзником Рима в предыдущей войне с македонянами. А также им удалось привлечь на свою сторону нейтральных эпиротов и беотийцев и даже союзников Македонии - ахейцев. Отдельного внимания заслуживает вопрос о переходе на сторону римлян главного союзника Филиппа V в Элладе, а именно Ахейского союза. Отечественный исследователь Н. Ю. Сивкина указывает, что ахейцы не смогли отказаться от своих амбиций и предали македонян «ради собственного благополучия» и в корыстных целях «подчинили родину более сильной власти», чем македонская1. Македонянам остались верны лишь некоторые греческие города, акарнанцы и области Фессалии. Почему практически вся Эллада и даже союзники отвернулись от Македонского царства? Причина этого кроется в общем отношении эллинов к Македонии. На памяти эллинов были события, когда сначала Филипп II при Херонее в 338 г. до н.э. разбил коалицию греков, затем была попытка освободиться от македонского ярма после смерти Александра Македонского, закончившаяся неудачно (Ламийская война в 323-322 гг.). И наконец, получение гегемонии над Элладой (Эллинский союз) Македонией в ходе Клеоменовой войны. Вследствие этого греки надеялись на пока еще малоизвестных римлян, которые вдобавок ловко эксплуатировали приятный для слуха любого эллина лозунг свободы.
Интересную информацию по этому поводу даёт нам в одном из своих пассажей древнегреческий историк Плутарх: «Когда, встретившись с Филиппом…Тит предложил ему мир и дружбу… а Филипп этого условия не принял, все, даже приверженцы Филиппа, поняли, что римляне пришли воевать не против Греции, а против Македонии»2. В немалой степени роль здесь сыграла личность римского консула Тита Фламинина, прибывшего на замену очередного магистрата после двух лет безуспешной войны. Он был молодым, но уже опытным офицером и был известен как эллинофил. «Он сразу обворожил греков» и приобрел у них популярность3.
Безусловно, можно согласиться с точкой зрения отечественного исследователя С. И. Ковалева по поводу римского консула: «Мы не можем заподозрить Фламинина в неискренности: честолюбивое желание быть освободителем греков играло известную роль в его политике. Точно так же нельзя отрицать, что некоторая и притом влиятельная часть нобилитета была далека от того, чтобы сознательно придать «освобождению» Греции характер ловко разыгранной комедии. Однако для римского сената в целом прокламирование греческой свободы было прежде всего определенным этапом его восточной политики»1.
Также Филипп V упустил возможность военного союза с Антиохом III, вероятно, не состоявшийся из-за личной неприязни царей. Скорее всего, причиной являлась боязнь усиления друг друга, в частности, как полагает В. И. Кащеев, из-за договора между ними о разделе территорий государства Птолемеев2. Таким образом, весь этот комплекс факторов привел к политической изоляции Македонского царства, которое боролось с Римом и его союзниками практически в одиночку3.
Фламинин внес перелом в затянувшуюся войну, заставив Филиппа V оставить важнейшие горные проходы в Македонию в битве на р. Аой (198 г. до н.э.), где он нанёс македонянам ощутимый урон. Этим он привлёк колеблющихся греков на свою сторону. Надо отметить, что эллины были очень переменчивы и часто в многочисленных конфликтах в Элладе, ещё со времен диадохов и эпигонов, переходили на ту или иную сторону, в зависимости от того, кто побеждал4. Летом 197 г. до н. э. Фламинину удалось навязать македонскому царю генеральное сражение, которое состоялось при Киноскефалах. В ходе сражения, македонское войско было разбито; немалую роль сыграли союзники римлян.
Сразу после битвы при Киноскефалах было объявлено временное перемирие на 4 месяца, по условиям которого Филипп заплатил 200 талантов и дал заложников, в числе которых был его сын Деметрий1. Что касается самого мирного договора, состоявшегося в том же 197 г. до н.э., то по нему было принято решение об объявлении свободы всем эллинам, о котором было официально объявлено на последовавших в следующем году Истмийских играх. Нужно отметить, что при этом Рим занял своими гарнизонами важнейшие опорные пункты Греции (Халкида, Деметриада, Акрокоринф) и, таким образом, македонские «цепи Эллады» были просто сменены на римские. Древнегреческий историк Полибий в одном из своих пассажей ссылаясь на мнение этолийцев, делает похожий вывод: «Отсюда всякий усмотрит, что "узы эллинов" от Филиппа римляне берут в свои руки, и совершается не освобождение эллинов, а лишь смена господ»2. На Македонское царство была наложена контрибуция в 1 тыс. талантов, оно не могло иметь армию свыше 5 тыс. чел. и содержать боевых слонов, также оно выдавало практически весь свой военный флот, её внешняя политика была ограничена3. Македония была ослаблена и лишилась продолжавшейся четверть столетия гегемонии над Элладой4.
Таким образом, победив Македонию, Рим объявил «освобождение» Греции, которое по сути своей являлось политическим ходом. «Прежде всего, «свободу» греческих полисов римское правительство понимало только в смысле свободы от податей, иностранных гарнизонов и навязанных извне законов»5.
Римлянам удалось отбить Элладу у Македонии, поэтому по этому поводу показательны слова Плутарха: «Если бы римский полководец не действовал более словами, нежели оружием, если бы его поступки не сопровождались убеждением и кротостью, то Греция не так легко предпочла бы чуждую власть той, к которой она привыкла (т.е. македонскую)». Римляне начали по-своему распределять земли Эллады: не спрашивая желания народов, они давали земли тем своим союзникам, кто наиболее отличился в войне с Македонией. Римляне поддерживали состоятельные круги олигархов и аристократов, которые потянули за собой широкие бедные народные массы, которые были ослеплены блеском полученной свободы. Таким образом, земли получили фессалийцы, афиняне, этолийцы и ахейцы, однако не усиливали сверхнеобходимо потенциальных соперников.
По мнению А. С. Шофмана, Рим ни в коем случае не хотел усиления в Греции какого-либо одного государства за счёт другого. Поэтому Этолийский союз, выразивший желание стать гегемоном в Элладе, была обделён. Македонскому царству же были оставлены силы в такой мере, что оно не могло вести самостоятельной политики. Во всемерном ослаблении греческих городов Рим видел путь к полному завоеванию Греции1.
Однако в то же время, римляне в случае необходимости переходили к методам насилия. Фламинин огнем и мечом усмирил области Акарнании и Левкадии, державших во время предыдущей войны сторону Македонии. А когда в Беотии народное собрание избрало правителем некоего Брахилла, который был сторонником Филиппа V, римляне разрешили местным олигархам его устранить2. Вслед за этим, возмущенные беотийцы, напали на римских солдат и вызвали на себя агрессию римлян и союзников. Только заступничество ахейцев и афинян спасло беотийцев от полного уничтожения. Фламинин прекратил нападение и присудил беотийцев к уплате штрафа. Другим ярким примером служит война с тираном Набисом, который поддерживал демократические силы, и вследствие этого, был давним противником Ахейского союза. Поэтому в 195 г. до н. э. прикрывшись лозунгом освобождения, римляне совместно с коалицией, включающую себя ахейцев, Пергама и Родоса начали вторжение в Лакедемон. Также одной из причин можно назвать опасения, что при случае начала войны с Антиохом III, Набис мог поддержать сирийского царя1. Под стенами Спарты произошло сражение, перешедшее в штурм города. Набис был вынужден сдаться и подписать выгодный Риму мир, который оказался довольно мягким: спартанцы были обязаны вывести гарнизоны из приморских городов, выдать свой военный флот, отдать перебежчиков, захваченное имущество и убежавших рабов хозяевам, однако сохранил под собой власть и часть земель. В. Н. Токмаков считает, что таким образом проявлялась дальновидная политика сената, который решил оставить тирана для контроля за верными им ахейцами2. Таким образом, освободив Грецию на словах, на деле Римская республика подчинила её своей власти.
Ахейский союз очень усилился и присоединил к себе его земли, и таким образом в его состав вошел весь Пелопоннес.я Македонская война положила начало вмешательству римлян в дела греческого Востока. После победы над Карфагеном Рим вмешался в дела Эллады и победил союзника Ганнибала, Македонию, начав укреплять своё влияние на Балканах. Это привело к неизбежному конфликту с претендентами на гегемонию в Элладе, самым сильным из которых являлась держава Селевкидов.
После поражения Македонии Римская республика фактически взяла на себя роль «защитницы эллинов», что автоматически привело её к конфликту с царем Антиохом III Великим. Причиной конфликта было то, что царь державы Селевкидов захватил города в Малой Азии, которые ранее принадлежали македонскому царю Филиппу V. Как отмечает Т.А. Бобровникова, «римляне клялись защищать эти города», поэтому война с Антиохом III была неизбежна1. Такой взгляд на политику Рима представляется несколько идеалистичным и, скорее всего, более взвешенная точка зрения принадлежит С. И. Митиной, по мнению которой римляне были обеспокоены возможностью «распространения влияния Селевкидов в Малой Азии и в Балканской Греции»2. Также справедливо её замечание о том, что, на взгляд римлян, сирийский царь воспользовался плодами их победы3. Что касается самого Антиоха III, то он был крайне раздражён требованиями римлян и считал, что у них не может быть никаких притязаний на города Малой Азии. Сирийский царь основывал свои притязания на территории во Фракии, опираясь на права наследования и указывая римлянам на тот факт, что ранее они принадлежали царю Селевку I4.
В этом дипломатическом диалоге видно различие подходов к улаживанию конфликтов, которые существовали у греков и римлян. Как пишет В. И. Кащеев, «у греков дипломатия и международное право основывалось на рациональной идее нейтралитета. На этой идее покоились греческое посредничество и арбитраж»5. Именно поэтому Антиох III считал, что у него нет конфликта интересов с Римской республикой и ему удастся доказать свои права на территории в Малой Азии и Фракии с помощью честного и нейтрального арбитража. Однако причины конфликта не ограничивались греческими городами в Малой Азии и территориями во Фракии, поскольку ещё в 202 г. до н.э. представители царя Египта Птолемея V Епифана обратились в Рим с жалобой на действия Антиоха III, пытавшегося захватить Келесирию. Римлянам отводилась роль временного арбитра со стороны египтян1. Греки полагали, что римлян можно привлечь в качестве нейтральных арбитров, но, как считает В. И. Кащеев, «у римлян... не было идей нейтралитета»2. Это автоматически превращало Римскую республику в одну из сторон конфликта, что не учитывали дипломаты эллинистических государств. Фактически, римляне выступали в эллинистическом мире не в качестве беспристрастного судьи, а в роли третьей силы, которая поддерживала одну из конфликтующих сторон. Как считает С. И. Митина, «суровые испытания борьбой с Карфагеном не только закалили римскую армию, но и научили римлян стратегии упреждающего удара»3. Однако такой специалист по истории Рима как Моммзен, отмечает: римляне не были готовы защищать египетского царя и решили вмешиваться в азиатские дела только в случае крайней необходимости4. Логика военного и политического противостояния толкала римлян на конфликт с царством Селевкидов. Греческий историк Аппиан пишет, что «и римляне, и Антиох с большим подозрением относились друг к другу: римляне полагали, что Антиох не останется спокойным, находясь под обаянием величия своей власти и расцвета удач, Антиох же полагал, что только одни римляне будут особенно препятствовать расширению его могущества и помешают ему при попытке переправиться в Европу»5.
Из этого следует, что обе стороны конфликта постепенно пришли к мысли, что дипломатические методы не могут разрешить противоречия между Римом и державой Селевкидов и начали готовиться к войне. Антиох III пытался выяснить позицию римского Сената и отправил в Рим посольство, в задачу которого входило выяснение настроений сенаторов. Однако послы, встречаясь с сенаторами, услышали такой ответ: «если Антиох оставит самостоятельными эллинов в Азии, и не будет нападать на Европу, он будет другом римлянам, если захочет»1. Практически римляне ставили сирийскому царю ультиматум, ограничивая его экспансию и беря под защиту греческие города в Малой Азии. Окончательно конфликт перешёл в военную стадию, когда Антиох III оказал почётный приём Ганнибалу, бежавшему из Карфагена. Как отмечает Т. Моммзен, это было чем-то «вроде формального объявлению войны Риму»2.
Что касается дипломатической борьбы, то римлянам удалось переиграть сирийского царя, создав антисирийскую коалицию из Пергамского царства, Македонии, Ахейского союза и Родоса. С. И. Митина пишет: «Ганнибал настаивал на союзе Македонии и царства Селевкидов против Рима, но Антиох III упустил эту возможность»3. Следует отметить, что этот совет Ганнибала был своевременен и позволял создать мощную антиримскую коалицию, но к его совету отнеслись пренебрежительно. Скорее всего, Антиох III полагал, что его военной мощи хватит для противостояния римлянам и их союзникам. Также сирийский царь надеялся на поддержку Этолийского союза, поскольку их послы «объявили Антиоха полномочным военачальником этолийцев и приглашали переплыть в Грецию»4. Они также уверяли сирийского царя в том, что его поддержат македоняне и спартанцы5. Именно эти надежды и заставили Антиоха III в 191 г. до н.э. высадиться в Греции, имея при себе всего 10 тыс. пехоты, 500 всадников и 6 слонов6. Несомненно, сирийский царь надеялся на массовую поддержку в Элладе, позиционируя себя как борца за «свободу» эллинов от власти Рима. Однако это место было уже занято римлянами, которые широко использовали лозунг о борьбе за «свободу эллинов» ещё во время войны с Македонией. Что касается советов Ганнибала, то он настаивал на получении подкреплений из Азии, после чего «...войско прибудет опустошать Италию, для того, чтобы, отвлеченные домашними бедствиями, римляне менее всего могли бы причинить неприятности»1.
При всей красоте, данный план является авантюрой, поскольку Антиох III не имел господства на море. После высадки в Италии, его армия могла быть блокирована, и ей бы пришлось вести боевые действия во враждебном окружении без подкреплений. Фактически Ганнибал предлагал Антиоху III повторить его поход в Италию, но без надёжной связи со своим тылом. Поэтому нет ничего удивительного в том, что сирийский царь не принял этого плана. Высадившись в Греции, он попытался привлечь на свою сторону македонян. Антиох подошёл со своей армией к Киноскефалам и похоронил «со всей пышностью останки тех, которые там пали, ещё оставаясь непогребёнными»2. Данная акция должна была показать, что он является защитником Греции и Македонии от экспансии Рима, но она была совершена слишком поздно и не принесла практической пользы. Что касается римлян, то они направили в Фессалию 20 тыс. пехоты и 2 тыс. всадников под командованием консула Ацилия Мания Глабриона3. По численности войск римляне вместе с греческими союзниками превосходили армию Антиоха III, но сирийский царь решил выбрать оборонительную тактику4. Однако в битве при Фермопилах из-за бездействия союзников - этолийцев он потерпел сокрушительное поражение и был вынужден покинуть Грецию. С. И. Чернявский видит причиной поражения в Элладе не только, неподготовленность, но и медлительность сирийского царя. Причем, она имеет как личностные, так и экономические факторы1.
Несомненным дипломатическим успехом Рима можно считать привлечение флота Родоса и Карфагена к борьбе на море против флота сирийского царя. В морской битве у Мионесса, как пишет Аппиан, римско- родосский флот нанёс поражение царскому флоту, потери которого составили до 30 кораблей2. Это поражение заставило сирийского царя уйти с Балкан и бросить огромные запасы военного снаряжения. Однако нанести решающий удар державе Селевкидов римляне могли только в Азии. Римский сенат также сменил командующего, им стал Луций Сципион. «Но так как он был нерешителен и неопытен в военных делах, они выбирают ему в качестве советника его брата Публия Сципиона»3. Такой выбор можно объяснить таким фактором, как наличие Ганнибала при дворе Антиоха III, которого римляне всё ещё опасались. Высадившись в Малой Азии, союзники нанесли окончательное поражение сирийскому царю в битве при Магнесии4.
По условиям мирного договора римляне потребовали от сирийского царя отказа от владений в Европе и в Малой Азии к западу от хребта Тавра, а также возмещения военных издержек, в размере 15 тыс. эвбейских талантов. Ему было запрещено набирать наёмников в сфере римского влияния, он также сокращал свой флот и выдавал боевых слонов5. Это привело к отпадению от державы Селевкидов Парфии и Бактрии и к дефициту бюджета, который негативно сказался на военной мощи и, как следствие, ограничил возможности царя во внешней политике6.
После победы в Сирийской войне влияние Рима значительно упрочилось не только в Греции, но и теперь в Малой Азии. Ярким примером самовольной политики римлян на территории, над которыми они еще не имели контроля, является Галатская война (189 г. до н. э.), состоявшаяся еще до подписания Апамейского мирного договора. Принявший командование над армией Сципион, римский консул Гней Манлий Вульсон самостоятельно предпринял поход против галатских племен, которые осели на территории Малой Азии еще сто лет назад. Предлогом для вторжения было объявлено то, что галаты поставляли в предыдущую с Селевкидами войну солдат1. Однако истинные причины войны имели чисто личностный и экономический характер: захватить желание лично прославиться и овладеть богатствами галатов. В походе приняли участие также и пергамцы, которые часто становились целью набегов галатов2. По дороге они собирали дань с городов, угрожая им опустошением территорий. В конце концов, дойдя до галатов и нанеся им два тяжелых поражения, они вынудили их просить мира. Возвратившись домой, Вульсон был встречен критикой и обвинен в угрозе осложнения отношений между Римской республикой и Селевкидами, однако в итоге оправдан и даже получил право триумфа3.
Последним препятствием на пути полного господства в Элладе, оставалась ослабленное, но не сломленное Македонское царство. Царь Филипп V оказавший поддержку Риму в войне против спартанского тирана Набиса и в Сирийской войне, смог снова укрепить свои позиции и расширить владения - вновь присоединена Фессалия, Афамания, Аперантия, Долопия и города на побережье Фракии. Показывая свое дружеское отношение римлянам, он готовился к новому противостоянию: разрабатывались Пангейские рудники, создавались запасы оружия, развивалась торговля, укреплена армия.
Римляне всячески пытались противодействовать восстановлению Македонии. Например, они поощряли жителей приграничных городов жаловаться в сенат на Филиппа, обвиняя его в жестокости и притеснениях, и просили отторгнуть захваченные территории1. Несмотря на то, что многие земли были дарованы Филиппу взамен на поддержку в войне против Антиоха III, сенат принял решение забрать прибрежные города. Это не могло сказаться на отрицательном отношении Македонии к Римской республике. Также были попытки влияния на посланного царем для оправданий в сенат царевича Деметрия, которого римляне попытались сделать проводником своих интересов2. Противодействуя действиям Филиппа в подготовке к войне, он навлек на себя гнев отца и вражду своего сводного брата Персея. В конце концов, он был обвинен в измене, а впоследствии убит.
В 179 г. до н. э. Филипп V Македонский умирает. Его наследником становится Персей (179-168 гг. до н. э.), который получил в наследство от отца окрепшее государство с сильной армией и полной казной: «Денег у него столько, что, помимо ежегодных доходов с царских копей, он запасся жалованьем - тоже на десять лет - не только для македонской армии, но и для десяти тысяч наемников. В оружейнях он собрал оружия на три таких войска, а в подчиненной Фессалии имеет неисчерпаемый источник молодых солдат на случай, если ими обеднеет Македония»3. Он продолжал политику своего отца, готовясь к решающей схватке с Римом. Проводя в целом довольно сдержанную внутреннюю и внешнюю политику, он вызвал у римского сената серьезные опасения, который всеми силами пытался найти повод покончить с опасным противником. Опасаясь усиления Македонии, сенат в 171 г. до н. э. развязывает III-ю Македонскую войну (171-168 гг. до н. э.). Какие можно назвать причины начала очередного конфликта Рима с Македонией? К этому времени Эллада разочаровалась в римлянах как освободителях и готова была поддержать Персея, даже такой проримский историк как Т. Моммзен указывает на то, что «освободителям иногда случалось совершать несправедливость»4. В Персее греки видели единственную силу, способную сбросить с них цепи римской зависимости. Главной причиной этой войны можно назвать попытка усиления Македонии и возвращения своего влияния в Элладе. Рим, желавший быть единственным гегемоном в этом регионе и видя возрождение Македонии и боясь потерять свои позиции, в своей излюбленной манере нанес превентивный удар.
Поводов для начала конфликта, римляне предоставили в большом количестве обвинений, среди которых значились попытка покушения на Эвмена II, якобы совершенного по приказу Персея; изгнание фракийского царька Абруполиса за набеги на Македонию, который был другом и союзником римского народа; покорение долопов и проход в Дельфы в нарушение договора1.
Что же касается дипломатии, то поначалу Персей пользовался поддержкой большинства эллинов. Испытав на себе полученную от римлян свободу, демократически настроенные силы возлагали надежды в борьбе Римом на македонского царя. Он объявил себя защитником всех угнетенных и осужденных за долги греков, обещал изгнанникам приют и безопасность - таким образом, он использовал уже не раз использованный лозунг освобождение эллинов. В подготовке к войне Персей основное внимание уделил Элладе, заключая союзы с византийцами, беотийцами другими городами; его поддержали некоторые эпирские города. Грубое вмешательство римских легатов в дела греческих городов отторгло даже верных союзников Рима - Ахейский союз, из-за нежелания поддержать в спартанском вопросе2. Также имели место быть попытки дипломатических контактов с Родосом и Пергамским царством - последнее в качестве посредника в возможном мирном договоре с Римом. Однако уже во время войны, одержав первые победы, он не пользуется плодами побед, неожиданно просит мира у римского консула Публия Лициния Красса на тех же условиях, что и с Филиппом V. В то же время его непоследовательная политика в отношении этих городов, объясняемая его неготовностью в открытую выступить против Рима, отталкивает от него олигархические круги полисов1. Самыми верными союзниками Рима были иллирийский царь Гентий и, особенно, фракийский царь Котис. Напротив римлянам удалось сколотить антимакедонскую коалицию - к Риму присоединились верные союзники в прошлых войнах - Пергам и Родос. Пока Персей топтался на месте и не предпринимал активных действий и надеялся на мирное урегулирование конфликта, римляне отбивали один за другим поддержавшие Македонию греческие государства, а непокорных - возвращали силой оружия2. Также имели место быть ошибки самого македонского царя. Например, он отказался от помощи галльских воинов, чьё количество достигало 20 тыс. человек3. А. С. Шофман объясняет такой странный выбор тем, что такое большое воинство опасно держать на территории своей страны; попросту говоря, македонский царь боялся вероломства наемников, тем более варваров4. Также отдельно был разбит иллирийский царь Гентий, а на Котиса, не без вмешательств римской дипломатии, напали соседние племена и его Персей был вынужден отпустить защищать свои земли. С прибытием на смену бездарным полководцам римского консула Луция Эмилия Павла, пользовавшегося авторитетом среди народа и армии, наступила развязка затянувшегося конфликта. Летом 168 г. до н.э. после кратковременной череды маневров и небольших столкновений, македонское войско было разбито в битве при Пидне. Бежавший с поля боя царь Персей был вскоре пойман и пленен; римская армия заняла всю страну. Ему так и не удалось создать антиримскую коалицию. Несмотря на вполне удачно сложившуюся политическую конъюнктуру, македонский царь не смог пойти до конца и стать лидером эллинов в борьбе против римского господства. Он не понял главного принципа: в критических ситуациях внешняя политика не терпит полумер и бездействия. Все эти факторы предопределили политическую изоляцию, и в конечном итоге поражение в войне.
После окончания боевых действий, римляне начали расправу над теми, кто выступил против них. Само Македонское царство фактически было уничтожено, а территория была разделена на четыре республики, которые даже не могли контактировать между собой1. Такому же разделению подлежала поддержавшая Персея Иллирия. Окончательно была добита Этолия. Ярким примером расправы над эллинскими городами служит разграбление Эпира, который почти не оказывал помощи Македонии: было разрушено 70 городов, 150 тыс. человек по распоряжению Эмилия Павла были проданы в рабство2.
На фоне этих событий, римляне проводили политику ослабления своих союзников, в помощи которых они теперь не нуждались. Это проявилось в действиях Рима направленных против Пергамского царства, Родоса и Ахейского союза, которые были нужны до этого момента в качестве противовеса Македонскому царству. С окончательной победой над ним, существование усилившихся за счет территорий Македонии и державы Селевкидов, этих эллинистических государств римлянам более не требовалось. Например, поводом для охлаждения отношений между Римом и Пергамом стала тайная переписка и переговоры о посредничестве между царем Эвменом II и Персеем. Ю.Ю. Климов полагает, что в случае окончательной победы Рима над Македонским царством терялась необходимость союзных отношений с Пергамом, что было невыгодно Эвмену II для сохранения удобной внешнеполитической ситуации, принесшей ему выгоду раньше3. В результате, участие Пергамского царства в III Македонской войне не дало ему никакой пользы. При попытке царя лично предстать перед сенатом, ему даже не позволили явиться в Рим, остановив в Брундизии1. Впоследствии в разразившейся войне между пергамским правителем Атталом II (159-138 гг. до н. э.), занявшего престол после смерти Эвмена II и Вифинским царством - небольшим государством на северо- западе Малой Азии, Рим занял нейтральную позицию. А когда Атталид достиг значительного успеха совместно в союзе с царями Понта и Каппадокии, римляне потребовали прекратить военные действия, и тем самым спасли Вифинию от полного уничтожения и, продолжали свою политику, главный принцип которой был «разделяй и властвуй». Со смертью бездетного сына Эвмена II Аттала III (138-133 гг. до н.э.) римляне, пользуясь завещанием царя, по которому Пергам переходит под управление Римской республики, окончательно присоединяют его к себе. Само завещание имеет очень спорное происхождение - есть предположение, что оно написано самими римлянами или Атталом III под их чутким руководством. Сразу после этого разразилось восстание Аристоника, который, по мнению О. Ю. Климова, имел царское происхождение2, но оно вскоре было подавлено.
Возвысившаяся после победы над Антиохом III Родосская республика также была больше не нужна Риму в качестве противовеса Македонии. Поэтому в 167 г. до н. э. сенат лишил Родоса всех привилегий и владений в Ликии и Карии3, которые были дарованы ему по итогам Апамейского мирного договора 188 г. до н. э. Но самым тяжелым ударом в 166 г. до н. э стало лишение монополии на беспошлинную торговлю. Римляне объявили остров Делос портом свободным от пошлин, через который вскоре пошла вся морская торговля в Восточном Средиземноморье. Урон, нанесенный экономике Родоса, которая базировалась, в основном, на торговле был весьма ощутимым. С утратой экономического могущества, Родос теряет политическое влияние и постепенно приходит в упадок.
Не избежал наказания и Ахейский союз. После 3-й Македонской войны в Ахейском союзе усилилась деятельность проримской партии Калликрата, которая спровоцировала обвинение римским сенатом их политических оппонентов в симпатии к македонянам. В 167 г. до н. э. более 1 тыс. знатных ахейцев были отправлены в качестве заложников в Рим (в их числе был и историк Полибий) и расселены по городам Италии. Не более 300 человек оставшихся из них в живых возвратились домой только спустя 17 лет.
год до нашей эры стал поворотным моментом, когда Римская республика превратилась в гегемона Эллады и территорий восточного Средиземноморья. Она все более вмешивается в дела других государств. Примером тому служит роль Рима в исходе VI Сирийской войны (170-168 гг. до н. э.) между династиями Селевкидов и Птолемеев. Сирийский царь Антиох IV Эпифан (175-164 гг. до н.э.) добился значительных успехов в военных действиях - разбил египетские войска, вторгся на территорию Египта и осадил Александрию. Египетский двор присылал в Рим посольства с просьбой помочь в разрешении конфликта, но в то время шла III Македонская война, и римляне не могли оказать поддержку Птолемеям. К тому же свою роль играли дружеские отношения Антиоха IV с Римом, что позволило сирийцам в нарушение Апамейского мирного договора возродить сильную армию, содержать боевых слонов и флот. А. С. Анохин связывает это с тем, что внешняя политика римлян к востоку от Македонии была еще малоактивна, поэтому они закрыли глаза на несоблюдение обязательств1. Но после битвы при Пидне, развязав себе руки, они потребовали от Селевкида снять осаду Александрии и покинуть территорию Египта. К сирийскому царю был отправлен сенатор Гай Попилий Ленат, который по легенде провел палкой черту вокруг Антиоха IV, потребовав немедленного ответа;
последний был вынужден подчиниться1. Однако римлянам было невыгодно нарушать баланс сил в регионе, поэтому они не дали усилиться Египту. По этому поводу интересна позиция Э. Бивена: «Но в то же время Рим не был заинтересован, чтобы македонские династии оставались сильными, и поддерживал в них подрывные элементы, когда их почти удавалось преодолеть. Рим спас Египет от Антиоха, но он не желал видеть династию Птолемеев сильной»2. Впрочем, возрождение военного могущества Селевкидов тоже не могло не насторожить сенат. Поэтому через несколько лет после смерти Антиоха IV Эпифана, римское посольство приказало сжечь военный флот и покалечить боевых слонов в соответствии с Апамейским договором3.
В 149 г. до н. э. во Фракии объявляется царевич Филипп, сын царя Персея, якобы чудесно спасшегося из римского плена. На самом деле это был самозванец Андриск, который призвал македонян к восстанию и сбросить римское иго. Его призыв стал искрой к пожару народного восстания, которое охватило всю Македонию. Так разразилась IV-я Македонская война (149-148 гг. до н. э.). Поначалу она складывалась успешно для Андриска - в короткий срок ему удалось объединить разделенные на четыре области страну и разбить римлян. Но с прибытием консула Квинта Цецилия Метелла с большим войском, участь восставших была предопределена. В 148 г. до н. э. близ Пидны, Андриск был разбит и бежал во Фракии, а впоследствии ими выдан и убит. Восстание стало поводом окончательно покончить с независимостью Македонии - она была превращена в провинцию вместе с Иллирией и Эпиром4. Таким образом, только после четырех упорных войн, Риму удалось полностью разгромить самого сильного противника на Балканах и присоединить его земли.
Полностью разобравшись с Македонией, у Рима в Элладе остался лишь один политический соперник - Ахейский союз. С полным подчинением Македонии, его существование как независимого государства больше не требовалось. Уже после окончания Сирийской войны возникают прения между ним и очень усилившимся после победы над Антиохом III Римом. Не давая Союзу чрезмерно усилиться, сенат поддерживает внутри него сепаратистские движения. Например, в 183 г. до н. э. от ахейцев отпала область Мессения, управляемая олигархами во главе которых стоял Динократ. Римляне отказали Союзу в помощи. Филопемен, один из самых успешных и известных стратегов ахейцев, который занимал этот пост 8 раз, выступил на подавление восстания, но был взят в плен и убит. Пришедшая на смену партия стратега Ликорта в 182 г. до н. э. снова присоединила Мессению к Союзу. Однако в 181-180 гг. до н. э. партия Ликорта была оттеснена от руководства Союзом, а их заменила демократическая партия Калликрата, который был выбран стратегом и действовал в русле политики римского сената. Например, благодаря Калликрату римляне начали действовать таким образом, чтобы в греческих полисах и в самом Союзе повсюду усиливать ту партию, которая заискивала бы перед ними и выполняла все их требования1. Во время III Македонской войны, ахейцы не сразу оказали помощь римлянам. Они предполагали вести в Элладе сравнительно независимую политику, что не отвечало интересам римлян. Лишь после давления римлян и чтобы отвергнуть подозрения в нейтралитете, они отправили свои отряды к консулу. Римляне пытаются поддерживать сепаратизм внутри Ахейского союза - поддерживают города, желающих выйти из союза. Павсаний указывает на деятельность римлянина Галла, которому сенат предписал провести отделение всех городов, желающих отделить от союза2.
Наконец с полным уничтожением Македонского царства в 148 г. до н.э. после восстания Андриска и укреплением на Балканском полуострове, Римская республика перестала нуждаться в услугах Ахейского союза, и счёл ненужным дальнейшее существование на Пелопоннесе крупного объединения полисов. Сначала римляне подготавливали почву для будущего присоединения. Дело в том, что к данному периоду, в Элладе происходили социальные конфликты внутри самого общества. Они поддерживали ахейских олигархов - богачей и крупных рабовладельцев, действуя против демократических элементов из числа свободных граждан и вольноотпущенников. Также, римские эмиссары подогревали старые противоречия между входящими в состав Ахейского союза полисами, например, между ахейцами и мессенцами и, особенно, спартанцами. А. П. Беликов справедливо отмечает дополнительную причину войны: «… фактор морально-психологический: гордыня победителей и горечь побежденных, усиленные разностью менталитета двух народов, стали важными предпосылками будущей войны»1.
Вскоре после падения Македонии в руководство Ахейского Союза приходят враждебные Риму демократические силы во главе с Диэем, Критолаем, Дамокритом, которые попытались облегчить положение бедных слоёв населения отсрочкой уплаты долгов.
Поводом к открытому столкновению Рима с ахейцами послужило очередное противостояние Союза со Спартой. Павсаний сообщает также о произошедших разногласиях между стратегами: лакедемонянином Меналкидом и мегалопольцем Диэем из-за дележа взятки, полученной первым от беотийского города Оропа, привели к новой междоусобной войне2. Демократическая партия во главе с Диэем попыталась военным путем присоединить Спарту к Союзу. Лакедемоняне ожидаемо потерпев поражение и не имея более сил противостоять ахейцам, обратились к римлян для посредничества. В 147 г. до н. э. в крупнейший город Ахейского союза, который являлся одним из центров экономической и культурной жизни Эллады в тот период - город Коринф прибыл римский эмиссар Луций Аврелий Орест. Он имел поручение сената поддержать Спарту и ослабить неприязнь ахейцев к Риму: он объявил декрет сената об исключении из Союза Спарты и городов, которые были дарованы им от Рима в результате их поддержки во время македонских войн, в том числе и Коринфа1. Это заявление вызвало бурю негодования среди ахейцев - те не дослушав до конца речь, демонстративно покинули собрание. Вскоре, собрав людей, они устроили облаву на всех находящихся в городе спартанцев. В своих выступлениях, ахейские лидеры на собраниях в различных городах вскрывали истинные цели римской дипломатии в разделении Ахейского союза на отдельные города и дальнейшего их подчинении, как была подчинена Македония. Агитация проводилось с плутократическими мерами: отменой долгов, провозглашением передела земель, объявление свободы рабам. Впоследствии, в надежде на то, что Рим, связанный войнами с иберами, карфагенянами и галлами не выступит против их, на собрании было принято решение об объявлении войны спартанцам, что автоматически вело к открытому конфликту с Римской республикой2. В Элладу, на подавление выступления была отправлена армия Луция Муммия. В. Н. Токмаков отмечает, трагическую порочность менталитета греков - довление узкополисного эгоизма над общенациональными интересами. В данном случае своекорыстное соперничество со Спартой перевесило идеи общеэллинского единства3.
Таким образом, можно отметить, что Риму удалось спровоцировать ахейцев на конфликт. Причиной стала запоздалая оскорбленная гордость последних, которых поддержали бедные слои населения, недовольные общим обнищанием общества из-за роста ростовщичества и ограбления населения.
Стратегом Ахейского Союза с 147 г. до н. э. стал Критолай, который со своим соратником Диэем предприняли самые решительные меры по подготовке к войне. Он мобилизовал все силы на войну, объявил всеобщий воинский набор и даровал свободу 12 тысячам рабов и обложил богатых граждан высоким налогом. Несмотря на прилагаемые меры, их силы были несопоставимы с мощью Рима. В 146 г. до н. э ахейцы попытались организовать сопротивление, но были разбиты в нескольких сражениях, в одном из которых погиб один из лидеров - Критолай. В конце концов, при Истме, недалеко от Коринфа, состоялось решающее сражение. Несмотря на то, что ахейское войско уступало по численности римлянам вдвое и произошедшее в самом начале сражения бегство конницы, ахейские воины оказали упорное сопротивление. Диэй бежал в свой родной город Мегалополь, и вскоре покончил жизнь самоубийством.
В качестве наказания за сопротивление римлянами был захвачен и уничтожен Коринф - последний крупный торговый конкурент римлян в Средиземноморье. Город был разграблен; победители вывезли оттуда памятники искусства, статуи богов и прочие ценности. Победитель греков Луций Муммий принял титул Ахейского. Прибывшая из Рима специальная комиссия приняла отчет о проделанной работе и в рабочем порядке рассмотрела судьбу Эллады. Была уничтожена демократия, где она еще оставалась, и установлена другая форма правления в греческих полисах на основе имущественного ценза. Так же была назначена дань, которую должна была выплачивать страна1. Все племенные союзы были распущены, гражданам запрещалось приобретать имущество за границей, самоуправление ограничивалось, а управление землями бывшей свободной Греции, переходило в руки наместника Македонии.
Таким образом, Ахейский Союз повторил судьбу Македонии и Этолийского союза. Благодаря дипломатии, Рим в своей политике на Балканах полностью использовал стратегию «разделяй и властвуй». Вначале в союзе с ахейцами и этолийцами была разгромлена Македония, далее ослаблена Спарта, пал Этолийский союз, и затем пришла очередь ахейцев.
После поражения Ахейский Союз перестал существовать, все союзы Греции были распущены, а Греция окончательно утратила самостоятельность, превратившись в римскую провинцию под управлением наместника Македонии. Призрачную независимость сохранили только Спарта и Афины в знак памяти к их былой славе.
Таким образом, мы видим, что Римская республика имела свои планы и цели на Балканском полуострове. Чтобы стать хозяином восточной части Средиземноморья, она первоначально стремилась сокрушить Македонию и оторвать от нее Элладу, затем разбила Антиоха III, выставив его агрессором в глазах эллинов, а после разобралась с эллинскими государствами Греции и побережья Малой Азии.
Глава 2. Военный фактор и его влияние на исход противостояния
2.1 Сравнение эллинистической и римской военных систем
Эти войны характеризуется первым крупным столкновением двух различных военных систем - римской и эллинистической. Македонская армия III-II вв. до н.э. состояла из трех главных частей: отряды самих македонян, наёмники и контингенты союзников1. Причём первых было подавляющее большинство, т.е. армия была национальной, что выгодно отличало македонское войско от армий других эллинистических государств, которые пользовались огромным количеством наёмников или, как, например, Селевкиды - контингентами из подвластных земель. Основу армии составляла македонская фаланга, которая набиралась только из свободных крестьян. Она действовала в глубоком строю и, благодаря плотности строя и особому вооружению - 6-метровым пикам-сариссам, была неуязвима с фронта, но из-за этого имела низкую подвижность и нуждалась в прикрытии с флангов. Касательно македонской фаланги, по мнению А. В. Куркина, факт удлинения копья сам по себе не всегда свидетельствует о прогрессе боевого потенциала той или иной армии и высокой степени мастерства возглавляющего его полководца. Зачастую военачальник, начинающий подобную «реформу», признает определенную ущербность своих бойцов, которые не могут сражаться на равных в ближнем бою с более стойким противником. А увеличение «дистанции безопасности» за счет удлинения наступательного вооружения не всегда предохраняло снабженную пиками фалангу от опытного и агрессивного противника. Сокрушительное поражение македонской армии в битве при Киноскефалах (197 г. до н.э.) наглядно это продемонстрировало1. Задачу прикрытия фаланги выполняли «гипасписты» (щитоносцы), имевшие более лёгкое вооружение и являвшиеся личной гвардией царя. Похожие задачи выполнял корпус пельтастов, являвшийся, по мнению Я. Н. Кузьмина, средней пехотой, по вооружению и тактике схожей с гипаспистами2. Наряду с фалангой и пельтастами, в македонской армии всегда присутствовали легковооружённые воины, в основном, применявшиеся как вспомогательные подразделения3. Также у Македонии была отличная конница, действовавшая в плотном строю, в которую входили «друзья царя» - гетайры и фессалийские всадники4.
Что же представляла собой армия державы Селевкидов, которой предстояло столкнуться с римскими легионами, победившими Ганнибала? Она стоит особняком македонской в том плане, что армия державы Селевкидов несмотря на схожесть в тактике и войсках, все же очень отличалось от армии Антигонидов. Например, сирийская армия не была национальной; в буквальном смысле слова она была более эллинистической- в неё входили как и эллинские подразделения, так и восточные отряды со своими отличительными особенностями: конница в чешуйчатой броне (катафракты), колесницы, боевые индийские слоны, контингенты из подвластным Селевкидам земель5.
В пехоте главную роль играла македонская фаланга, которая набиралась из потомков македонцев, проживающих на Востоке. Также элитными частями пехоты считались гипасписты, которые могли действовать как в сомкнутом, так и в рассыпном строю. Их задачей было прикрытие македонской фаланги. Конница, особенно катафракты, была привилегированным родом войск. Они получали тройное жалованье, по сравнению с пехотинцами. Центром формирования тяжелой конницы была Мидия1. Также в рядах сирийской пехоты было большое количество греческих и галатских наёмников, которые имели вооружение гоплитов и прикрывали македонскую фалангу2. Как считал М.И. Ростовцев, действующая армия царства Селевкидов достигала 70 тыс. воинов в моменты высшего напряжения. Содержание такой армии было достаточно обременительным для государственного бюджета3. Армии полисов Эллады практически ничем не отличались от войск более крупных соседей. В них входило множество наёмников и гражданское ополчение.
Основой римской военной системы был легион, состоявший из трёх линий: гастатов, принципов и триариев, поочерёдно вступавших в бой по мере необходимости, а также из приписанных к ним велитов и всадников. Более мелкой тактической единицей являлись манипулы, которые строились в шахматном порядке и отличались высокой подвижностью и инициативностью на поле сражения. Этому немало способствовал нижний и средний командный состав, состоявший из центурионов и военных трибунов соответственно, который играл бóльшую роль, чем в эллинистических армиях. Что касается конницы, то её боевые качества были весьма низки - это подтверждается тем, что, пользуясь этой слабостью римлян, Ганнибал смог нанести им несколько крупных поражений4.
Могла ли эллинистические армии победить римские легионы? В сражении всё зависело от таланта полководца и его умения применять различные рода войск. В принципе, армия Ганнибала в тактическом плане несколько раз наносила римлянам тяжелейшие поражения. К тому же зарекомендовавшая себя тактика «молота и наковальни», суть которой являлось усиление фланга (чаще всего правого) и мощным конным ударом («молот») которого прорывались боевые порядки противника. Фаланге отводилась роль «наковальни»; её целью было сковать противника в центре. Она гарантировала при грамотном использовании разнообразных родов войск победу не только над персами при Александре и в войнах между диадохами и эпигонами, но и над римлянами. Достаточно вспомнить примеры, как эллинистическая армия Пирра (306-301 и 297-272 до н. э.) царя небольшого государства на западе Балкан несколько раз побеждала легионы. Что касается римской армии, то в ходе II-й Пунической войны начала формироваться римская тактика ведения боя. Как пишет А.В. Банников, «согласно утвердившейся практике, легионеры, прежде чем вступить с противником в рукопашную схватку, должны были забросать его строй своими пилумами (тяжёлыми метательными копьями. - Авт.). После залпа пилумами сразу же следовала рукопашная схватка»1. Однако, данная тактика «требовала от каждого бойца личного мужества, физической силы и умения хорошо обращаться с оружием»2. В сравнении с армией Селевкидов, римская была проще в управлении на поле боя, а её пехота была более однородной по составу и вооружению. Это давало римлянам определённое преимущество в пехоте, но их слабым звеном была слабость конницы, где они полагались на союзников3.
В целом, проводя сравнение, можно отметить, что эллинистическая военная система была чётко структурирована и узкоспециализирована, но зависима от условий местности и малоподвижна, а также требовала опытного полководца, умеющего комбинировать действия различных родов войск. Напротив, римская была простой для управления, с ней справлялись даже малоопытные в военном деле римские чиновники, а основа армии - римские легионеры - представляли собой универсальных средних пехотинцев под командованием центурионов и военных трибунов, способных решать тактические задачи по ходу боя. Это давало римлянам определённое преимущество в пехоте, но их слабым звеном была слабость конницы, где они полагались на союзников1.
2.2 Столкновения военных систем на примере сражений
Первое крупное столкновение военных систем произошло в ходе II-й Македонской войны, когда оттеснив Филиппа V в Фессалию, Фламинин намеревался дать ему решающее сражение, которое состоялось летом 197 г. до н.э. при Киноскефалах. Силы сторон были примерно равны: 25,8 тыс. у римлян и их союзников и 25,5 тыс. у македонян. Из-за туманной погоды обе стороны не знали местонахождения друг друга, и их встреча оказалась неожиданной для противников. Первоначально сражение с переменным успехом вели лишь небольшие отряды. В конце концов, македоняне потеснили римлян, и Филипп V, несмотря на неудобную для фаланги местность, подстрекаемый гонцами, обещавшими победу, вывел основную часть войска из лагеря2. Сам царь возглавил правое крыло вместе с прикрытием из пельтастов и фракийцев и ударил по левому флангу римлян, не дожидаясь построения своего левого крыла. Римляне ничего не могли сделать против сплошной стены сарисс и деморализованные воины просто побежали. Филипп V устремился за ними.
Фламинин поскакал к своему правому флангу и возглавил атаку на ещё строящееся в боевые порядки левое крыло противника, послав впереди трофейных африканских слонов. Сами по себе слоны не были страшны фаланге, однако, построенные в походный порядок македоняне не могли на узкой дороге выстроиться и дать отпор, и начали беспорядочно отступать, не дожидаясь натиска слонов и легионеров3. Римляне бросились их преследовать, но один трибун смог удержать 20 манипул и атаковал ими тыл победоносного правого крыла македонян. Я.И. Зверев указывает на то, что, несмотря на тяжелую ситуацию, у Филиппа был шанс остановить врага и сохранить управление войсками, однако нужно было, чтобы царь непосредственно управлял боем, а не гнался за бегущими легионерами1. Фалангитам пришлось вступить в бой с римлянами, наседавшими с тыла, однако длинные и тяжелые сариссы были в плотном строю бесполезны, а маленький щит и слабая броня не выдерживала мощного удара римского меча - гладиуса. Македонская конница увязла в преследовании и не могла помочь своим, а когда прекратившие отступление римляне левого фланга возобновили атаки с фронта, фалангиты обратились в бегство. Потери римлян составили 700 чел. и неизвестное количество греческих союзников; у македонян пало 8 тыс. и 5 тыс. было пленено2.
Историки традиционно считают, что в этом сражении было доказано превосходство римской тактики над эллинистической. Однако, по мнению Зверева, причиной поражения можно считать неудачное управление боем со стороны македонского царя, и напротив, грамотные действия Фламинина3. Филипп V не был плохим военачальником, напротив, его полководческий талант был проявлен во время Союзнической войны (220-217 гг. до н.э.). Но, в немалой степени, именно его тактические просчёты привели к поражению. В качестве дополнительных причин можно указать наличие у римлян ядра ветеранов, прошедших суровую школу II-й Пунической войны, в количестве 3 тыс. чел.4. Слабость римской конницы в этом сражении нивелировало наличие союзных греческих всадников, в частности, этолийских, которых Полибий считает лучшими во всей Элладе5. Нельзя отрицать и превосходства Рима в людских и экономических ресурсах, что позволило, несмотря на ряд поражений от Ганнибала, быстро восполнять потери. Напротив, Македония была ограничена в ресурсах, что подтверждается тем, что перед Киноскефалами Филипп был вынужден набрать в своё войско 16-летних новобранцев и отслуживших ветеранов1. Полезную информацию по этому поводу даёт нам Плутарх: «Македонская держава давала Филиппу достаточно войска для одного сражения, но в случае длительной войны все пополнение фаланги, снабжение деньгами и снаряжением, зависели от греков…»2. В итоге, все эти факторы предопределили военное поражение Македонии в войне3.
В ходе Сирийской войны (192-188 гг. до н.э.) произошло несколько крупных сражений. Еще пытаясь привлечь на свою сторону греческие города, он занял Фермопилы и, как сообщает Аппиан, возвёл двойную каменную стену, а на нее поставил машины. На вершину гор он послал этолийцев, чтобы никто незаметно не мог обойти его по так называемой обходной тропе, той самой, по которому Ксеркс напал на Леонида с его спартанцами. С точки зрения оборонительной тактики, позиция Антиоха III была практически неприступна. Учитывая то, что этолийцы умели хорошо сражаться в горной местности, им было доверено прикрытие обходной тропы, а атаковать Фермопилы лобовой атакой было бесперспективно, что было продемонстрировано еще в период греко-персидских войск. Исходя из этого, можно сделать вывод о том, что армия Антиоха III имела реальные шансы если не на победу, то на возможность остановить римлян. Римский командующий, понимая бесполезность лобовой атаки, решил совершить обходной маневр. Двум военным трибунам, Марку Катону и Луцию Валерию, он велел ночью, взяв сколько каждый желает отборных бойцов, обойти горы и постараться согнать с вершины этолийцев, чтобы потом ударить в тыл сирийцам. С точки зрения римлян, это был единственный вариант, который мог принести им победу. Как сообщает Аппиан, «Луций был отбит от Тейхиунта, так как тут этолийцы держались хорошо; Катон же, обойдя Каллидром, застал врагов ещё спавшими, напав на них в конце ночной стражи»1. Если бы этолийцы были более бдительными, то обходной маневр римлян не удался и фланги армии Антиоха III были защищены.
Что касается основной армии сирийского царя и римского консула Ацилия Мания Глабриона, то они сошлись в битве в долине Фермопил. Антиох III выстроил свою армию «длинным фронтом; только так он мог пройти по теснинам. По приезду царя легковооружённые и пельтасты должны были сражаться перед фалангой, а фалангу он расположил перед лагерем, на её правом крыле, у подножия горы - стрелков и пращников, на левой - слонов. Это был классический боевой порядок, рассчитанный на оборону и изматывание противника в лобовых атаках. В начале сражения отряды легковооружённых воинов Антиоха III «причинили много неприятностей Манию». Когда же римлянам удалось справиться с ними, то фаланга, построенная по македонскому образцу, расступилась, приняла их к себе и, сойдясь, прикрыла их, сохраняя строй, выставила густые ряды копий. Такая идеальная тактика позволяла надеяться на изматывание римлян и отражение их атак. В лобовом столкновении римские легионеры не могли прорвать строй македонской фаланги, к тому же находящейся в обороне. Однако римлян спасли отряды, которые они направили в обход, а именно отряд Катона. Когда воины Антиоха III «внезапно увидели этолийцев, бегущих с криком от Каллидрома», а потом «появился Катон, преследующий их… то войско царя испугалось»2. Именно паника и страх привели армию царя к позорному поражению, поскольку его солдаты, не зная действительную численность отряда Катона, но в страхе считая, что их больше, чем на самом деле, и боясь за свой лагерь в беспорядке бежали туда. Римляне преследовали их и сумели ворваться в лагерь сирийской армии. Поражение сирийцев было полным. Однако если бы отряду Катона не удалось совершить обходной маневр, то итог этого сражения мог быть иным.
Фактически виновниками поражения сирийской армии были этолийцы, которые просто проспали нападение римлян и не смогли удержать обходную тропу. Если бы армия Антиоха III смогла остановить римлян, то возможно, часть римских союзников покинула бы их или заняла нейтральную позицию1.
Битва при Магнесии является главным сражением, которое решило исход Сирийской войны. После поражения при Фермопилах в 191 г. до н.э. Антиох III покидает Элладу и готовится защищать уже свои территории. Однако, римлянам благодаря помощи союзников удается высадиться в Малой Азии и в скором времени дать бой сирийскому царю. Решающее сражение произошло в 190 г. до н.э. при Магнесии, где римские легионы и их союзники встретились с основной армией сирийского царя. Как пишет Д. М. Шкрабо, римляне и их союзники немного превосходили армию Селевкидов, всего у них было 107 тыс. чел. против 69 200 солдат сирийского царя. Однако, уступая римлянам и их союзникам в 1,5 раза в тяжёлой пехоте, Антиох III превосходил их в коннице, имея 12 тыс. тяжёлой и лёгкой конницы против 3900 вражеских всадников2. Также обе противоборствующие стороны имели боевых слонов, где превосходство было на стороне сирийской армии, имевшей 54 слона против 16 слонов римлян3. Римской армией в этой битве командовал Гней Домиций, которого Публий Сципион оставил своему брату Луцию в качестве военного советника. Сам же Публий Сципион, как пишет Аппиан, был болен4.
Каков же был план битвы, составленный в ставке Антиоха III? Определённые выводы можно сделать, анализируя боевой порядок сирийской армии. Основу боевого порядка составляла линейная пехота - македонская фаланга: 16 тысяч человек. Она была поставлена в центре, причём Антиох III разделил её на десять частей, по тысяче шестисот человек в каждой и в каждой этой части по фронту было пятьдесят человек, а в глубину тридцать два; на флангах каждой части стояли слоны, всего двадцать два. А.В. Банников считает, что царь, раздробив фалангу, стремился сделать её более гибкой, по примеру римского легиона и приспособить к условиям местности. Слоны же должны были прикрыть отдельные звенья построения1. Однако затевать эксперименты с боевыми порядками и тактикой во время решающего сражения было крайне неосмотрительно. Оба фланга армии Антиоха III занимала многочисленная кавалерия, в т.ч. катафракты и «так называемая гвардия (агема) македонян». «То были отборные всадники и поэтому носили такое название», также рядом с ними занимали место легковооружённые всадники и конные лучники и большое количество пращников и пеших лучников. На правом крыле конницей командовал сам Антиох, на другом крыле - Селевк, сын Антиоха, в центре, начальствовал фалангой Филипп, начальник отряда слонов. Из этого построения видно, что конница на обоих флангах выполняла роль молота, а македонская фаланга выступала в качестве подвижной крепости при поддержке слонов. Возможно, такой план сражения был составлен при помощи Ганнибала, поскольку очень напоминает Канны. Однако для его выполнения требовалась высокая согласованность действий всех частей сирийской армии. В начале сражения данный план стал разваливаться после того, как атака боевых колесниц левого фланга сирийской армии против правого крыла римлян оказалась неудачной. Пергамский царь Эвмен II, командовавший союзниками римлян, собрав всех, какие у него были, пращников, стрелков и других легковооружённых, приказал им налетать на колесницы и поражать коней вместо возниц. Эти действия сорвали атаку катафрактов, поскольку, «когда кони подряд были ранены и колесницы понеслись на своих же, то этот беспорядок почувствовали, прежде всего, на себе верблюды, а за ними броненосная конница»2.
Использование колесниц было главной ошибкой Антиоха III, потому что их эффективность против хорошо обученных войск была невелика. Это привело к тому, что конница Эвмена II, состоящая из пергамских, римских и италийских всадников, обрушилась на расстроенный левый фланг сирийской армии. В результате, македонская фаланга, стоявшая в центре, оказалась под угрозой удара во фланг, что для неё было смертельно опасно. Что касается самого Антиоха III, то он, командуя конницей правого фланга, пробил противостоящий ему фланг римлян, смял его и устремился в преследование. Однако царь увлёкся преследованием противника и не оказал поддержку своей фаланге, которая оказалась для римлян крепким орешком. Фаланга, несмотря на то, что она лишилась прикрытия всадников с обеих сторон, расступилась, и приняла в себя легковооружённых, а затем опять сомкнулась. Римляне, окружившие фалангу, не могли пробиться сквозь сариссы, поэтому, не вступая в рукопашную, они бросали всё время в них дротики и стреляли из луков. Если бы царь не увлёкся преследованием, а нанёс удар по римлянам с фланга и тыла, то результат сражения мог быть иным. Окончательный удар фаланге нанесли свои же слоны, которые не выдержали обстрела и «перестали слушаться своих вожаков, тогда весь их боевой строй превратился в нестройное бегство»1. Сам Антиох III дошёл со своей конницей до римского лагеря и только после римской контратаки повернул назад. «Увидел своё поражение и всю равнину, полную трупами его воинов… тогда Антиох бежал без оглядки»2.
Причиной поражения были ошибки, допущенные Антиохом III, а не превосходство римлян и их союзников. Д. М. Шкрабо полагает, что основной проблемой была «трудность управления конницей после начала боя, особенно до полного разгрома противостоящего ей противника»3. К этому следует добавить использование боевых колесниц, которое было сопряжено с большим риском, и расположение слонов в боевых порядках фаланги. Если бы эти ошибки не были допущены, то сражение могло иметь иной финал. Также Антиоха III часто обвиняют в том, что он не слушал советов Ганнибала. Однако, с точки зрения сирийского царя, Ганнибал был чужаком, и доверять ему армию или следовать его советам не имело смысла. Он был полностью уверен в своей армии и своих офицерах, поскольку до столкновения с римлянами одерживал победы и не терпел серьёзных поражений. Самоуверенность Антиоха III привела в итоге к катастрофическому ослаблению державы Селевкидов1. В то же время историк Г. Бенгстон указывает, что главную ошибку царя стоит искать в области психологии: он, чьим идеалом был Александр Македонский, столкнулся с неизвестным ему ранее миром, который он так и не смог понять2.
Произошедшая в ходе III Македонской войны, битва при Пидне традиционно считается последним крупным столкновением римской и эллинистической военных систем. После первых небольших локальных столкновений, в которых победили македоняне, произошел длительный перерыв, борьба происходила больше на политическом поприще. Перелом в затянувшейся войне наступил весной 168 г. до н. э., когда римское войско в Македонии возглавил римский консул Луций Эмилий Павел, который быстро вернул дисциплину в уже чуть не разложившиеся от бездействия легионы. Уже следующим летом, Павел смог навязать македонскому царю генеральное сражение, которое состоялось 22 июня 168 г. при Пидне. Она подробно описана у Тита Ливия и Плутарха, где указывается, что причиной поражение македонян стала неудобная местность, из-за которой сначала первым ударом, обратив первую и вторые линии римлян в бегство, фаланга потеряла свою монолитность3. После этого, римляне вклинивались в бреши в строю противника и вскоре одержали над ним верх. Большой вопрос вызывает и численность противоборствующих войск, которая указана уже у вышеперечисленных античных авторов - у римлян порядка 26 тыс. человек, у македонян - более 40 тыс. Скорее всего, эти цифры являют собой пример яркой пропагандистской борьбы. Особо ярко в противовес стандартной версии отличается статья Д. М. Шкрабо, в которой рассматривается совершенно иной взгляд на это сражение. Опираясь на сведения Тита Ливия о переброске войск в Македонию, он показывает, что численность всей армии римлян и их союзников в Греции достигала более 100 тыс. человек. Таким образом, он доказывает превосходство римлян в силах в среднем на 20%, и опровергает популярную версию, описываемую, как и в источниках, так и в научных трудах, о численном перевесе македонян1. Можно согласиться с точкой зрения Д. М. Шкрабо о соотношении сил, непосредственно, принявших участие в генеральной битве - 42-45 тыс. человек у римлян2, численность македонской армии колеблется в значении около 35-37 тыс. Основой царской армии была по-прежнему македонская фаланга в количестве 21 тыс. фалангитов, на которых Персей и делал ставку. Фаланга была разделена на два крупных подразделения: левкаспиды (белые щиты) и халкаспиды (бронзовые щиты), главным отличием которых был цвет щита. С флангов её прикрывали отряды гипаспистов и пельтастов, а также легковооруженные и отряды наёмников. Также имелась отличная конница, которую фракийский царь Котис значительно усилил - четверть всей конницы составляли его воины. Римляне же, несмотря на уже одержанные победы над эллинистическими армиями продолжали опасаться противника и поэтому благодаря союзническим контингентам смогли достичь перевеса не только в пехоте, но и в коннице, где позиции римлян традиционно слабы, а также имели боевых африканских слонов, присланных нумидийским царем Массинисой. Юстин сообщает, что для ведения этой войны римляне набрали войск даже больше, чем для ведения пунической войны1, что может служить доказательством того, что римляне по-прежнему побаивались своего сильного врага.
Благодаря численному перевесу план римлян, по мнению Шкрабо, состоял как раз в том, чтобы сдержать натиск фаланги до того момента, когда правое крыло, усиленное контингентами союзников и имеющее на этом участке двойное превосходство победит прикрытие македонской фаланги и ударит ей во фланг и тыл. Против фаланги же стояли опытные войска, состоящие, непосредственно, из римских граждан2. Битва началась только во второй половине дня из-за столкновения фуражиров, в которое втягивались всё бо́льшие силы. Пока римляне пытались сдержать мощнейший натиск фаланги, на правом крыле союзники, имея двукратное преимущество в численности, при поддержке союзных нумидийских слонов разбили левый фланг македонян и ударили в тыл фаланге, которая успешно продавливала боевые порядки противостоящих им римских легионеров. Окруженные со всех сторон фалангиты оказали упорное сопротивление, но были разбиты; царская агема в количестве 3 тыс. человек была истреблена полностью. Македонская конница не смогла помочь своим по той причине, что римляне имели превосходство; также Шкрабо указывает на то, что она не смогла реализовать по причине неудобной местности, на которой прочно укрепилась тяжелая пехота римлян3. Потери македонян были очень тяжелые - 20-25 тыс. человек, что вполне можно принять, учитывая тот факт, что фаланга была окружена со всех сторон и римляне её просто методично вырезали. Что же касается римских потерь, то по сообщению Ливия они были невысоки: «А победитель потерял не больше сотни, и почти все пелигнов; раненых было немногим больше»4. Несомненно, мы можем заявить о явном занижении потерь римлян, которые приняли на себя удар фаланги и просто не могли понести столь малые потери. Также не указывается количество погибших и раненых со стороны союзников, что вполне типично для проримских источников. На наш взгляд представляется, что римляне и их союзники потеряли несколько тысяч человек убитыми и большое количество раненых. Среди причин победы римлян можно назвать: умелое использование численного перевеса над противником, нивелирование превосходства македонской конницы, неудобная для фаланги и конницы холмистая местность. Свою роль сыграло преимущество римского легиона перед фалангой в манёвренности.
Таким образом, римская военная система оказалось более устойчивой, из-за чего она в нескольких сражениях доказала свое превосходство. Нельзя забывать, что в это время она переживала свой наивысший расцвет, напротив, эллинистическая военная система переживала свой упадок, который особо проявился в общей деградации, особенно в тактическом плане. Она отразилась в уходе от ещё введенного Александром Великим принципа «молота и наковальни», которая при правильном содействии всех родов войск приводила к победе. Отказ от этого постулата особо заметно проявился в последнем столкновении македонской фаланги и легиона в битве при Пидне.
Заключение
Таким образом, Рим добился намеченных целей и смог провести постепенную и планомерную экспансию в восточном Средиземноморье.
Почему они вообще вмешались в дела эллинистических государств? Т. А. Бобровникова считает, что в Риме «появился круг людей, которых можно назвать эллинофилами. Они считали священным долгом Рима освободить и охранять эллинов»1. Такая точка зрения несколько идеалистична, а римские политики были прагматиками. Скорее всего, вторжение римлян в эллинистический мир произошло по инерции, когда в войне с Македонией они уничтожали союзника Ганнибала. Также стоит отметить успешно сложившуюся для Рима политическую конъюнктуру. В дальнейшем они стали одной из сторон конфликта, поддержав греческие полисы и мелкие эллинистические царства в борьбе против Македонии и державы Селевкидов. Римляне выиграли дипломатическую борьбу, ловко используя лозунг борьбы за «свободу эллинов», что позволяло им изолировать своих противников. Они добились столь стремительного благодаря военному вмешательству и с помощью дипломатических интриг удачно использовали противоречия внутри греко-эллинистического мира2.
В немалую степень римской агрессии поспособствовали экономические факторы. Римской республикой управляло сенатское сословие, которое было крупнейшим землевладельцем и, одновременно, рабовладельцем. Так как ему постоянно требовались источники новых рабов, богатств, земли, то оно было основным лоббистом завоевательных войн. И так оно на первом этапе и работало, что позволило Риму захватить всю Италию и одолеть Карфаген, выйдя за пределы полуострова всерьез и надолго. Но годы шли, и схема усложнялась. Со временем набрало силу сословие всадников, изначально являвших собой мелкопоместную аристократию и служившее в римской коннице. Это был очень мощный и влиятельный социальный кластер, именно они получали львиную долю дохода от завоеваний Римской республики и от средиземноморской торговли. В их интересах Рим уничтожил такие влиятельные торговые центры как поначалу Родос, Коринф и, впоследствии, Карфаген, обеспечивая себе монополию на рынке.
В военном отношении всё было не так однозначно. Заявление А. Голдсуорти о том, что эллинистические армии, по сравнению с армией Александра Македонского, больше напоминают дубину, а не рапиру, не совсем верно1. В тактическом плане эллинистическая военная система требовала большой гибкости и точного взаимодействия различных родов войск и при умелом управлении гарантировала победу. Однако если полководец допускал ошибки, то в сражении с римлянами они становились фатальными. Также армии эллинистических государств требовали больших финансовых ресурсов, и с трудом восстанавливались после поражения. Как пишет А. Ханиотис, римские контрибуции, которые они возлагали на побеждённых, приводили к истощению ресурсов эллинистических государств2.
В той или иной мере с военными и политическими причинами победы Рима над Македонией были связаны и субъективные факторы. Одним из главных было различие в менталитете между римлянами и эллинами, а отсюда - разные способы и методы решения различных задач и рассмотрение той или иной ситуации сквозь призму собственного восприятия. С.И. Митина указывает на то, что у римлян не было практики международных отношений с высокоразвитыми в этом плане государствами. Поэтому они использовали нормы собственного права, которые были рассчитаны на специфику их общества. Таким образом, римляне просто навязывали другим народам своё право1. Также стоит обратить внимание на идеологическую сторону данной проблемы. Как отметил В. И. Кащеев, в римском обществе господствовала идеология милитаризма, взаимосвязанная с религией и культами, которая была немаловажным фактором внешнеполитических успехов Рима. Он доказывает, что римские граждане своё влечение к славе и мужеству в боях за отечество не воспринимали как империализм и милитаризм, этому способствовал принцип обязательности объявления противникам войны, который укреплял веру в справедливость ведущихся ими войн2.
Фактически, римляне не давали противникам возможности восстановить свою военную и экономическую мощь, что в дальнейшем облегчало им завоевание эллинистического мира. Из-за потери значительной части финансовых ресурсов в эллинистическом мире усиливался сепаратизм и социальная напряжённость, приводившие к резкому ослаблению эллинистических государств и к их дальнейшему распаду. По иронии судьбы, единственными гарантами политической стабильности становились римляне, вследствие чего политическая элита эллинистических государств рассматривала их как спасителей от хаоса и не оказывала им сильного сопротивления3.
Список использованных источников и литературы
Источники:
.Аппиан Александрийский. Римская история. М.: Наука, 1998. 762 с.
.Павсаний. Описание Эллады. Т. II. СПб.: Наука, 1996. 562 с.
.Плутарх. Сравнительные жизнеописания. Т. II. М.: Издательство Академии наук СССР, 1963. 704 с.
.Полибий. Всеобщая история. Т. II. СПб.: Наука, 1995. 424 с.
.Полибий. Всеобщая история. Т. III. СПб.: Наука, 1995. 384 с.
.Тит Ливий. История Рима от основания Города. Т. III. М.: Наука, 1993. 770 с.
.Марк Юниан Юстин. Эпитома сочинения Помпея Трога «Historiae Philippicae». СПб.: Изд-во С.- Петерб. ун-та, 2005. 493 с.
Историография:
.Банников А. В. Эволюция римской военной системы I-III вв. н.э. От Августа до Диоклетиана. СПб. - М., CПб.: Евразия, 2012. 256 с.
.Банников А. В. Эпоха боевых слонов. СПб.: Евразия, 2012. 480 с.
.Беликов А. П. Диссертация на соискание ученой степени доктора исторических наук. Рим и эллинизм. Основные проблемы политических, экономических и культурных контактов. Ставрополь, 2003. 419 с.
.Бенгстон Г. Правители эпохи эллинизма. М.: Наука, 1982. 391 с.
.Бивен Э. Династия Птолемеев. История Египта в эпоху эллинизма. М.: ЗАО Центрполиграф, 2011. 447 с.
.Бикерман Э. Государство Селевкидов. М.: Наука, 1985. 264 с.
.Бобровникова Т. А. Сципион Африканский. М.: Молодая гвардия, 2009. 420 с.
.Бобровникова Т. А. Встреча двух миров. Эллада и Рим глазами великого современника. М.: АСТ-ПРЕСС КНИГА, 2012. 448 с.
.Голдсуорти А. Во имя Рима. Люди, которые создали империю. М.: АСТ. Транзиткнига, 2006. 542 с.
.Дройзен И. Г. История эллинизма. История эпигонов. М.: Академический проект; Киров: Константа, 2011. 619 с.
.Жигунин В. Д. Международные отношения эллинистических государств в 280-220 гг. до н. э. Казань.: Издательство Казанского университета, 1980. 192 с.
.Зверев Я.И. 2-я Македонская война: битва при Киноскефалах // Воин, 2001, № 5. С. 8-12.
.Зелинский Ф.Ф. Римская республика. СПб.: Алетейя, 2002. 448 с.
.Калмыков В. С., Кудинов А. А. Рим и эллинизм: проблемы военного и политического соперничества // Вестник МГГУ им. М.А. Шолохова, 2015, №2. С.38-53.
.Кащеев В.И. Эллинистический мир и Рим: война, мир и дипломатия в 220-146 гг. до н. э. М.: Греко-латинский кабинет, 1993. 374 с.
.Кащеев В.И. Лозунг освобождения греков в межгосударственных отношениях Восточного Средиземноморья (III-II вв. до н. э.)// Античный мир и археология. Вып. 7. Саратов, 1990. С. 41-50.
.Климов О. Ю. Пергамское царство: проблемы политической истории и государственного устройства. СПб.: Нестор-История, 2010. 400 с.
.Ковалев С. И. История Рима. СПб.: Полигон, 2002. 864 с.
.Кузьмин Я. Н. Армия эллинистической Македонии в III-II вв. до н.э.: история и военная организация // Воин, 2002, № 9. С. 2-8.
.Куркин А. В. Сражение при Херонее, 338 г. до н.э. (Опыт реконструкции на основе критического анализа источников). [Электронный ресурс].
Режим доступа:
.h tt ps: // www.acad emi a.edu /8 596 059 / Би тва_ пр и_ Хер он ее_3 38_г._до_ н .э . (дата обращения: 01.03.2016)
.Митина С.И. Антиох III. Один против Рима. СПб.: Алетейя, 2014.346 с.
.Моммзен Т. История Рима. Т. 1. СПб.: Наука, 1997. 731 с.
.Ростовцев М.И. Армия и флот Селевкидов.[Электронный ресурс].
.Режим доступа: www.Xlegio.ru/ancient-armies/military-orgaization-tactics- equipment/Seleucid-army-and-fleet. (дата обращения: 01.03.2016)
.Сивкина Н.Ю. Верность и предательство в греко-македонских отношениях на рубеже III-II вв. до н. э. // Известия высших учебных заведений. Поволжский регион. Гуманитарные науки. - 2012. - № 4 (24). - С. 3-13.
.Сивкина, Н. Ю. Устремления создателей Эллинской лиги в период 224-220 гг. до н.э. // Актуальные проблемы исторической науки и творческое наследие С.И. Архангельского: XIII чтения памяти С.И Архангельского. - Н. Новгород, 2003. С. 22-24.
.Токмаков В. Н. Рим и Македония в споре за Элладу: варвары покоряют греков // Античная цивилизация и варвары / отв. ред. Л.П. Маринович. Ин-т всеобщ. истории РАН. - М.: Наука, 2006. С. 243-290.
.Чернявский С. И. Антиох Великий, «царь Азии». М.: Ломоносовъ, 2016. 232 с.
.Шофман А. С. История античной Македонии. Ч. 2. Казань.: Издательство Казанского университета, 1963. 434 с.
.Шкрабо Д. М. Битва при Магнесии 190 г. до н.э. // Воин, 2003, № 12. С. 2-10.
.Шкрабо Д. М. Битва при Пидне 168 г. до н.э. // Воин, 2004, № 17. С. 6-17.
.Ханиотис А. Война в эллинистическом мире. Социальная и культурная история. СПб.: Нестор-История, 2013. 432 с.