Трудности перевода немецкоязычных и англоязычных текстов философской тематики и способы их преодоления
СОДЕРЖАНИЕ
ВВЕДЕНИЕ
Глава I. ПРЕДМЕТНОЕ СОДЕРЖАНИЕ ФИЛОСОФСКИХ ТЕКСТОВ
1.1Текст философского содержания как дефиниция процесса перевода
1.2Основные сложности при переводе текстов философскоЙ Направленности
Выводы по главе I
Глава II. СТИЛИСТИЧЕСКИЕ АСПЕКТЫ ФИЛОСОФСКИХ МАТЕРИАЛОВ НА ПРИМЕРЕ И. КАНТА И Т. ГОББСА
2.1Стилистические особенности языка Т. Гоббса
2.2Стилистические особенности языка И. Канта
Выводы по главе II
Глава III. ПРОБЛЕМЫ ПЕРЕВОДА АНГЛОЯЗЫЧНЫХ И НЕМЕЦКОЯЗЫЧНЫХ ФИЛОСОФСКИХ ТЕКСТОВ НА ПРИМЕРЕ ОТРЫВКОВ ИЗ РАБОТ Т. ГОББСА И И. КАНТА
3.1Сравнительный анализ отрывка перевода религиозно-философского труда Т. Гоббса «Левиафан, или Материя, форма и власть государства церковного и гражданского»
3.2Сравнительный анализ отрывка перевода философского труда И. Канта «Критика чистого разума»
Выводы по главе III
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
СПИСОК ИСПОЛЬЗУЕМОЙ ЛИТЕРАТУРЫ
ВВЕДЕНИЕ
Проблема перевода философских текстов и перевод как таковой с давних пор волнуют науку. В эпоху античности переводчики всегда сталкивались с необходимость выбирать различные переводы, а также решать, что в тексте является наиболее важным. Хотя в большинстве случаев данные проблемы решались интуитивно, они все же пытались осмыслить и объяснить свои действия. Работы отечественных лингвистов, безусловно, содержат ряд тонких соображений относительно проблемы перевода философской литературы. Все они несут огромную ценность советской науки по данной проблематике. Нередко, при переводе текстов философской направленности, которые можно охарактеризовать как информативные, перед переводчиком возникает ряд проблем, в первую очередь лингвистических, обусловленные различиями в семантической структуре и особенностями использования двух языков в процессе коммуникации.
Цель исследования. Изучить основные трудности перевода немецкоязычных и англоязычных философских тестов на русский язык, с учетом сохранения как предметного содержания оригинала, так и коммуникативную цель автора.
В соответствии с целью работы были сформулированы следующие задачи:
1.Выделить лексико-грамматические особенности философского текста.
2.Проанализировать стилистические аспекты перевода философских материалов.
3.Установить, как лексико-грамматические и стилистические аспекты, составляющие основу философской литературы, проявляют себя в немецких и английских текстах, а также в русских переводах.
4.Описать механизм изменения текста в зависимости от различного соотношения этих составляющих.
Актуальность. Сегодня тексты специальной направленности, к которым относятся в том числе и философские, являются одним из примеров, несущих общественное значение. Каждодневная потребность не только накапливать социально значимую информацию, но и умение в ее грамотном донесении до реципиента делает изучение данной проблематики актуальной на сегодняшний день.
Сама проблема перевода текстов философской тематики дает подступы к решению теоретических проблем компаративистики, таких как установление межъязыковых соответствий, проблем перевода терминов в их межъязыковой гармонизации.
Результаты проведенного исследования могут найти применение в методике преподавания родного и иностранного языков, а также полученные результаты поспособствуют дальнейшему определению путей и причин расхождения социально обусловленных систем представлений, определению общего и специфического в системах представлений русского, английского и немецкого языков, что привнесет определенный вклад в лексикологию, стилистику и в развитие теории и практики перевода.
Новизна. В настоящем исследовании предпринимается попытка изучения текстов Т. Гоббса и И. Канта с позиции выявления предметного содержания переводимого текста, то есть того, о чем текст, так и правильного выражения этого предметного содержания на язык реципиента перевода, (т.е. на русский язык), с учетом сохранения авторского идиостиля.
Таким образом, объект исследования: английские и немецкие тексты философского содержания.
Предмет: особенности перевода немецкоязычных и англоязычных текстов философской тематики на русский язык.
Методология. В процессе исследования преимущественно применялись семантический анализ, сравнительный и сопоставительно-переводческий методы, а также привлечены метод сплошной выборки, метод трансформации и другие.
В качестве материала исследования были использованы оригиналы и переводы отрывков философских трудов «Левиафан, или Материя, форма и власть государства церковного и гражданского» Т. Гоббса (перевод А.А. Гутермана), а также «Критика чистого разума» И. Канта (перевод Н.А. Лосского).
Исследование базируется на теоретических положения таких ведущих переводчиков таких как И.Р. Гальперин, В.Н. Комиссаров, Г.О. Винокур, С.Н. Шишацкая, А.Ю. Серебрякова, Р.С. Аликаев, М.Н. Кожина, М.П. Брандес и др.
Структура. Работа состоит из введения, трех глав, заключения и снабжена списком используемой литературы.
В первой главе устанавливается в чем заключается предметное содержание философского текста, рассматриваются характерные особенности философских текстов, представлены способы преодоления трудностей при переводе с помощью переводческих трансформаций.
Во второй главе рассматриваются идиостили Т. Гоббса и И. Канта.
В третьей главе проводится сравнительный анализ оригиналов текстов и их переводов на основе классификации трансформаций, разработанной В.Н. Комиссаровым.
В заключении подводятся итоги проведенного исследования и намечаются перспективы дальнейших исследований в данной области.
Глава I. ПРЕДМЕТНОЕ СОДЕРЖАНИЕ ФИЛОСОФСКИХ ТЕКСТОВ
1.1Текст философского содержания как дефиниция процесса перевода
Перед тем как выделить и проанализировать трудности при переводе немецкоязычной и англоязычной литературы на русский язык, необходимо установить в чем заключается предметное содержание философского текста, что такое философский текст и текст вообще.
Очень часто текст определяют, как зафиксированную на бумаге устную речь, образующую сообщение, путем последовательных сочетаний предложений и слов [Ожегов С.И. 2011:791]. Согласно И.Р. Гальперину, на основе данного определения следует отметить ряд неточностей. Понимая под текстом только как организованную последовательность письменного произведения, мы рассматриваем его не как особую разновидность речи как таковой, которой присуще свои отличительные аспекты, а как самопроизвольную устную речь, зафиксированную на письме и лишенную всякой организации. Однако, устная речь - это ни что иное как рассчитанное на слуховое восприятие постоянное поступательное движение, которое представляет собой нестабильный процесс. При фиксировании устной речи достигается, так называемый, «снятый момент текста», подразумевающий как слуховое восприятие, так и возможность проследить отдельные части высказывания. По причине того, что текст при чтении содержит в себе последовательность отдельных единиц (обуславливающие его стабильность), стилистическую и композиционную обработку в соответствии с его литературным жанром, характеристики устной речи находятся в оппозиции к характеристикам текста. И.Р. Гальперин верно замечает, что текст - это произведение речетворческого процесса, обладающее завершенностью, объективированное в виде письменного документа, литературно обработанное в соответствии с типом этого документа, произведение, состоящее из названия (заголовка) и ряда особых единиц (сверхфразовых единств), объединенных разными типами лексической, грамматической, логической, стилистической связи, имеющее определенную целенаправленность и прагматическую установку [Гальперин И.Р. 2006:18].
Согласно классификации функциональных стилей И.Р. Гальперина, философские тексты отвечают требованиям стиля научной прозы (научного стиля, а именно главным факторам - подтверждение гипотез, создание новых понятий, раскрытие внутренних законов существования, развития и отношений между различными явлениями и т.д. [Гальперин И.Р. 2010:307].
Немаловажно, в рамках философской литературы отечественные лингвисты выделяют лексико-грамматические особенности, которые значительно влияют на результат и ход процесса перевода. Во-первых, это ведущая роль в использовании терминологии. Помимо общих особенностей, научный функциональный стиль, к которым относятся философские материалы, обладает спецификой языковых черт. С.Н. Шишацкая выделяет следующие характерные особенности данного стиля, а именно информативность (содержательность), логичность (строгая последовательность и четкая связь между основной идеей и деталями), точность и объективность, из которых вытекает ясность и понятность [Шишацкая С.Н. 2002: 2].
Для понимания смысла текста рассматривать его как языковую единицу в рамках лингвистики приходится очень ограничено. Более продуктивным подходом является текст как единица общения, единица коммуникативной деятельности. Согласно Т.М. Дридзе важным методологическим принципом является рассмотрение деятельности автора по созданию текста с позиций теории деятельности, а его активности - как коммуникативной деятельности, текстовой деятельности, как принцип единства сознания и деятельности [Дридзе Т.М. 1984:26].
«Текстовая деятельность» - это одна из высших форм речевой деятельности, которая имеет в своей основе высшие механизмы со сложной иерархической структурой, так как она характеризуется большей произвольностью и сознательностью в выборе и организации элементов языка и речи, как и письменная речь [Выготский Л.С. 1982:5]. А.В. Брушлинский утверждает, что цель деятельности находится не вне, а внутри структуры деятельности и может быть эксплицирована при комплексном исследовании [Брушлинский А.В. 1996:4]. Продолжая идею исследователя, анализу подлежит только коммуникативная цель автора, которая выражена (прямо или косвенно) в тексте с учетом коммуникативной ситуации.
Нередко философским текстам предписывают черты художественного стиля. Дихотомия «философский научный - философский художественный» тексты весьма распространена. Ю.М. Лотман отмечает, что философское прочтение какого-либо художественного произведения более чем возможно. Однако, художественные тексты в первую очередь нацелены на эстетическое наслаждение читателя и затрагивают какую-либо философскую проблему или ряд проблем в своем содержании лишь частично. Научный философский текст же ищет ее решение, в соответствии с целью философии как науки, то есть поиском истины [Лотман Ю.М. 1998: 37].
Согласно Т.М. Дридзе, для выявления содержательной и смысловой структуры научного текста используются два основных подхода к его анализу: предметно-содержательный и мотивационно-целевой [Дридзе Т.М. 1980:36]. Первый ориентирован на выявление предмета повествования, предметного содержания текста, который можно обусловить вопросами: «О чем говорится в тексте?», «Что говорится?», «Как говорится?» (с помощью каких языковых средств), второй - на анализ цели сообщения, коммуникативного намерения автора.
Таким образом, предметным содержанием философского текста является наличие в нем предмета философского описания. Его коммуникативной целью будет вызов определенного поведения у реципиента перевода.
1.2Основные сложности при переводе текстов философской направленности
Исходя из предыдущей главы, философский текст представляет собой разновидность научной литературы. Следовательно, как любые другие научные материалы, философский текст обладает логическим принципом изложения информации, эксплицитным способом выражения информации и высокой диалогичностью.
Согласно А.Ю. Серебряковой, философской литературе свойственна и огромная информативно-когнитивная ёмкость, в отличие от стиля изложения научного текста вообще [Серебрякова А.Ю. 2005:87]. Поэтому перед переводчиком возникает ряд проблем, главная из которых - уловить все оттенки мысли автора и тем более отразить их в тексте перевода.
Прежде всего в лексике философских материалов преобладает специальная терминология, присущая научному функциональному стилю. Согласно В.М. Лейчику: «Термины используются как средство закрепления результатов познания в специальных областях знаний и деятельности» [Лейчик В.М.2009:22].
В своем труде «Введение в языкознание» А.А. Реформатский дает следующее определение: «Термины - это слова специальные, ограниченные своим особым назначением; слова, стремящиеся быть однозначными как точное выражение понятий и название вещей» [Реформатский А.А. 1967:110]. Далее исследователь выделяет две основные особенности терминов:
1)четкое и точное указание на действительные объекты и явления;
2)однозначное понимание информации у специалистов
По В.Н. Комиссарову, строго определенные значения у терминов должны иметь раскрытие путем логического определения, тем самым утверждая место обозначенного термином понятия в системе понятий области науки [Комиссаров В.Н. 1990:111]. Следовательно, однозначность - важнейшая характеристика терминологии, под которой подразумеваются: четко различимые объекты и понятия, недопустимость неясности и противоречий, а также отсутствие каких-либо побочных смыслов. Пренебрежение данным фактом ведет к отвлечению внимания у реципиентов, что крайне недопустимо для переводчика, так как, по словам И.Р. Гальперина: «…Термины несут познавательную функцию» [Гальперин И.Р. 1958:60]. В связи с этим терминологии не свойственны эмоциональность, метафоричность и наличие каких-либо ассоциаций.
Г.О. Винокур отмечает, что для конструирования терминосистемы совершенно необходимо наличие специальной теории, т.к. такого рода теория лежит в основе и терминосистемы, и соответствующей системы понятий. В одной и той же области может быть несколько терминосистем при наличии ряда теорий [Винокур Г.О. 1939:63].
Таким образом, связь с определенной научной концепцией является ключевым отличием терминов от общеупотребительной лексики, так как термину свойственно отражать ход и результат научных исследований, а также их теоретическое обоснование.
Согласно И.С. Алексеевой, в качестве предмета специальной литературы выступают описание каких-либо фактов, явлений действительности, истории их изучения и объяснения, а также формулирование законов и закономерностей [Алексеева И.С. 2001: 56]. Накапливая эти факты в течение истории, эмпирически проверяя их и тем самым обобщая, наука, фиксируя свои результаты в понятиях и системе понятий, производит так называемый социально значимый опыт.
Продолжая идею исследователя, общественно-отвлеченный характер играет роль специфики научного мышления, и тем самым определяет его отличительную особенность стиля изложения. Философия как наука включает в себя поиск истины, затрагивая тем самым наиболее общие концепции мироздания, в свою очередь философский текст - это текст, «содержание которого представляет собой предельно обобщенное описание устройства мира» [Алексеева И.С. 2001:58]. Исходя из вышесказанного, правомерно полагать наличие в философских текстах той самой отличительной черты научного стиля вообще, а именно его отвлеченную обобщенность.
В целях удовлетворения философского дискурса используются специфические языковые средства, к которым относятся аспекты в лексике, грамматике, а также в синтаксисе.
Согласно М.П. Брандес, отвлеченность и обобщенность в лексическом плане достигается, прежде всего, тем, что в философских текстах, как и в научных, в целом, каждый термин выступает в качестве обозначения общего понятия или абстрактного предмета [Брандес М.П. 2004: 21]. Однако, здесь стоит отметить, что в научных философских материалах широко используется не только терминологическая или специальная лексика. Речь идет об употреблении и общенародной лексики, в которую входят слова, понимание и употребление которых не ограничено местом жительства, профессией и т.д., однако, в данном дискурсе она не менее абстрактна, например, nature of things - «природа вещей»; „die Substanzbewegung - «движение материи» [Серебрякова А.Ю. 2005: 87]. По А.В. Фёдорову, общенародные слова - это ядро лексической системы языка, обозначающие жизненно и социально важные понятия, действия и свойства, имеющие определенные устойчивые значения, которые являются универсальными для всех носителей языка, и не изменяются в течении длительных периодов времени [Фёдоров А.В. 1986:165]. Продолжая идею А.Ю. Серебряковой, перевод таких лексических единиц, порой более характерных для разговорного стиля, употребляемых в любых функциональных стилях, вызывает необходимость в выборе экспрессивно-стилистических вариантов с сохранением их обобщенно-отвлеченного характера; в качестве примеров она приводит глаголы, которые в философских материалах не обозначают конкретные действия (abbilden - изображать, представлять, отображать; inhere - быть неотъемлемым, принадлежать, быть присущим), а также глагольно-именные сочетания (eine Rolle spielen - играть роль, иметь значение, оказывать влияние; underlain - лежать в основе) [Серебрякова А.Ю. 2005: 88]. Отсюда следует, что познания в области терминологии и специальной лексики оказываются недостаточными, что обязывает переводчика философских текстов первым делом владеть всеми богатствами языков, но при этом, как верно заметил Л.С. Бархударов: «Переводчику научной литературы совершенно необходимо обладать определенной суммой знаний из той области, к которой относится переводимый текст, будь то биология, физика, астрономия, или какая-нибудь другая отрасль знания» [Бархударов Л.С. 2008:37].
Стоит отметить, что одни грамматические явления в философских текстах, чьи синтаксические и морфологические формы являются основой всех функциональных стилей, более свойственны для данного стиля, другие же встречаются исключительно редко.
Согласно В.Н. Комиссарову, для подобной литературы особенно характерны определения понятий и описание реальных объектов путем указания на их свойства [Комиссаров В.Н. 1980: 114].
Что касается немецкого языка О.И. Москальская в своём труде «История немецкого языка» выделяет преобладание рамочной конструкции в синтаксическом строе немецких философских текстов, конструкции неопределенно-личных и безличных предложений, которые отвечают за логичность повествования в философских материалах. Наряду с этим она также отмечает полнооформленность грамматического вида предикативных единиц, которая выражается в преобладании союзных предложений над бессоюзными, так как, по её словам, союзы позволяют конкретно передать смысловые и логические связи частей предложения [Москальская О.И. 2003: 256].
В английском же языке преимущественно употребляются логико- семантические типы предложений, а именно причинные и следственные. Также для английской философской литературы характерно употребление различных стилистических приемов (метафор, аллюзий, сравнений, иронии). В композиционном построении текста наблюдается употребление экспрессивных средств (вопросо-ответная форма изложения, несобственно- прямая речь, цитирование), а также логическая аргументация [Варнавская О.О. 2005: 41].
В целом исследователи отмечают «громоздкость» предложений в философской литературе, которая достигается за счет сложноподчиненных структур. Что же касается простых предложений, то они осложняются оборотами с подчинительной связью, что является основной причиной увеличения длины предложения.
Как мы уже выяснили, языковая специфика философских материалов ориентирована на удовлетворение сообщения некой информации. При переводе английских и немецких философских текстов крайне важно достигнуть такой эквивалентности, которая удовлетворяла бы желаемое воздействие автора на русских реципиентов. По В.Н. Комиссарову, уровень подобного воздействия зависит как от лексических и грамматических особенностей оригинального текста, так и от возможности их соотношения при переводе на русский язык. Ход и результат переводческого процесса во многом обусловлен тем какими общими и отличительными языковыми чертами обладают аналогичные виды материалов в русском, английском и немецком языках [Комиссаров В.Н. 1977:123]. Следовательно, крайне важно выявить языковую специфику русских философских текстов.
В первую очередь, русский философский текст отличается от научного тем, что ему присуще «подчеркнутое авторство». Данный аспект обуславливает присутствие экспрессивных элементов, например, метафор, осложняющих его синтаксис, но вместе с тем выражающих его персональность [Кожина М.Н. 1998: 153].
В языке науки господствуют употребление неопределенно- и обобщенно-личных конструкций предложения, безличных конструкции и пассивных оборотов [Ван Ли 2011:115].
Н.Е. Питимирова отмечает также широкое распространение общенаучных слов (иметься, идея, число, система, значение, предполагать, элемент), общелитературных слов, преимущественно с абстрактными понятиями (особенность, характер, стремление), интернационализмов (конструкция - construction), сложных синтаксических конструкций (из полученного результата следует), безличных и обобщено-личных предложения (всем известно, что…; возможно предположить…) [Питимирова Н.Е. 2015: 987].
Однако, как замечает В.Н. Комиссаров, языковые особенности аналогичных стилей в английском, немецком и русском языках нередко не совпадают: принадлежность текстов оригинала и перевода к научному функциональному стилю предъявляет особые требования к переводчику и оказывает влияние на ход и результат переводческого процесса. Специфика определенного вида перевода зависит не только от языковых особенностей, которые обнаруживаются в соответствующем стиле каждого из языков, участвующих в переводе, но, главным образом, тем, как соотносятся эти особенности между собой, насколько совпадают стилистические характеристики данного типа материалов в обоих языках. Если какие-то особенности обнаруживаются только в одном из языков, то при переводе происходит своеобразная стилистическая адаптация: специфические средства изложения в оригинале заменяются языковыми средствами, отвечающими требованиям данного стиля в английском или же в немецком языках [Комиссаров В.Н. 1990:125].
Подобная адаптация обусловливается не только языковыми различиями, о которых шла речь. Стилистическая адаптация при переводе может оказаться необходимой и в отношении тех стилистических признаков, которые одновременно обнаруживаются в аналогичных стилях английского, русского и немецкого языков. Одна и та же стилистическая черта может в различной степени проявляться в каждом из языков, и ее присутствие в оригинале еще не означает, что она может быть просто воспроизведена в тексте перевода [Виноградов В.С. 2001:13].
Существуют несколько видов языкового посредничества: адаптивный, при котором транскодирование происходит не только в переводе информации с одного языка на другой, но и ее адаптация с целью изложения в иной форме, которая определяется особой задачей межкультурной коммуникации. На практике используют:
1)сокращенный перевод - опущение отдельных частей оригинала, по моральным, политическим и другим соображениям, но при этом остальные части передаются коммуникативно равноценные
2)адаптированный перевод - упрощение и пояснение структуры и содержания перевода, с целью облегчить восприятие текста (переводы текстов научной направленности для рецепторов, которые не являются специалистами)
3)реферирование - сокращается объем первичного документа, при сохранении наиболее существенных элементов его содержания.
Также переводы делятся на адекватный (эквивалентный), вольный, и дословный переводы.
Адекватный или полноценный перевод, как называл его А. В. Федоров,
это перевод, при котором сохраняется форма и содержания подлинника при переводе, с помощью воссоздания их средствами переводящего языка. Именно этот тип перевода является более профессиональным [Фёдоров А.В. 1986:52].
Понятие вольного перевода заключается в том, что формы оригинала и перевода отличаются друг от друга. Довольно часто его называют «субъективным переводом». Стоит отметить, что данный тип не приемлем для перевода философских материалов. Чаще вольный перевод используется при переводе художественной литературы и при бытовом общении.
При дословном переводе используются смысловые единицы текста - синтагмы и фразы, которые передают аналогичный оригиналу смысл на языке перевода, сохраняя при этом синтаксические и стилистические правила и приемы языка оригинала.
Принято считать, что философским материалам присущ нейтральный способ изложения, при котором переводчик исключает вариацию произвольного сообщения научной информации. Однако, по мнению А. В. Федорова, понятие "нейтрального" стиля, т. е. стиля сухого, лишенного образности, эмоциональности, понятие очень относительное, так как само отсутствие этих свойств составляет отчетливый стилистически негативный признак [Фёдоров А.В. 1986:100]. По мнению специалистов, главная особенность научно-философского текста заключается в соблюдении всех аспектов и тонкостей философского материала, а также его понимание и способность объяснения его доступным для реципиента перевода языком.
Для правильного восприятия научно-философского текста, необходимы знания в определенной сфере науки, а также связанную с ним английскую или немецкую терминологии и их эквиваленты в русском языке.
Однако, нередки случаи, когда отдельные предложения, терминов, оборотов, выражений оригинала, которые не поддаются дословному переводу на русский язык, в силу своих конструкций. В этом случае переводчику необходимо прибегать к переводческим трансформациям.
По словам Л. С. Бархударова, все виды преобразований или трансформаций, осуществляемых в процессе перевода можно свести к четырем типам, а именно:
1.Перестановка, которая заключается в изменение расположения языковых элементов (слов, словосочетаний, частей предложений) в тексте перевода по сравнению с текстом подлинника.
2.Замена, при которой замене подвергаются лексико-грамматические единицы: формы слов, частей речи, членов предложения, а также и синтаксические, включающие замены в сложном предложении.
3.Добавление, при котором осуществляется «восстановление» опущенных слов в языке перевода, с целью точного сообщения научной информации.
4.Опущение является противоположной трансформацией к добавлению. В данном случае опускаются, так называемые «избыточные слова», которые только нагромождают текст русского перевода [Бархударов Л.С. 1975:190].
В.Н. Комиссаров в зависимости от характера преобразований выделяет следующие переводческие трансформации:
1)Лексические (транскрипция и транслитерация) [Комиссаров В.Н. 2014: 159]
2)Лексико-грамматические (конкретизация, генерализация, модуляция) [Комиссаров В.Н. 2014: 161]
3)Грамматические (членение предложений, объединение предложений и грамматические замены) [Комиссаров В.Н. 2014: 163]
4)Лексико-грамматические (приём антонимического перевода, приём описательного перевода и приём компенсации) [Комиссаров В.Н. 2014: 165]
Таким образом, основными свойствами научного философского текста являются максимальная обобщенность, подчеркнутая логичность, точность, ясность и объективность изложения.
Выводы по главе I
Перевод философских материалов относится к особому виду переводческой деятельности, важными аспектами для которого является выявление предметного содержания текста оригинала и способность четкой передачи его смысла, при помощи лексико-грамматических и стилистических особенностей английского, немецкого и русского языков.
В главе были представлены основные требования для раскрытия предметного содержания английского и немецкого философского текста на языке русского реципиента перевода, при этом стараясь максимально сохранить экспрессивные и стилистические особенности. Они сводятся к следующему:
1)Строгая ясность изложения мысли, точная передача смысла текста оригинала;
2)Логический принцип изложения;
3)Сохранение текстовой информативно-когнитивной ёмкости;
)Сохранение обобщенно-отвеченного характера повествования. Основная задача при переводе научной философской литературы -
передать мысль, логику, суть философской проблемы и последовательность рассуждения. Для этого переводчик нередко прибегает к изменению синтаксического строя фраз английского или немецкого оригинала при помощи лексических, лексико-грамматических и грамматических трансформаций, с целью соответствия узусу русского языка.
Помимо знаний «богатств» языка, важнейшей проблемой достижения эквивалентности перевода является знание терминологии и области науки, в которой осуществляется перевод.
Глава II. СТИЛИСТИЧЕСКИЕ АСПЕКТЫ ФИЛОСОФСКИХ МАТЕРИАЛОВ НА ПРИМЕРЕ И. КАНТА И Т. ГОББСА
2.1Стилистические особенности языка Т. Гоббса
перевод философский стилистический гоббс кант
Период научной активности Томаса Гоббса приходится на XVII век, иными словами, на эпоху Нового времени, которая запомнилась миру как период расцвета английской философской мысли. Вместе с тем колоссальное влияние на характер английской философии XVII века оказали «Английская гражданская война» (1640-1650-е годы) и «Славная революция» (1688) [Кареев Н.И. 1924:31]. Вследствие развития новых буржуазных общественно- экономических отношений, а также большого интереса к социально- политическим проблемам общества наблюдается расцвет науки XVII века. Следовательно, рост требований, предъявляемых наукой к языку, способствовали становлению философского языка, в приоритете которого располагалось изучение его основных гносеологических свойств.
В своём труде «Очерки по стилистике английского языка» И.Р. Гальперин выделял слова, имеющие латинское происхождение, непосредственно, либо через французский язык, которые представляли неотъемлемую часть словарного состава английского языка XVII века. В качестве примеров ученый приводит debt (лат. debitum) - долг; doubt - сомнение (фр. doute (noun), douter (verb); лат. dubitare или dubius) [Гальперин А.И. 1958: 322].
1) And these authors conditional are generally called sureties, in Latin, fidejussores and sponsores; and particularly for debt, praedes and for appearance before a judge or magistrate, vades [Hobbes T. 2001:102].1) И такие условно ответственные лица называются обычно поручителями, по-латыни fidejussores и sponsores, а, в частности, если речь идет об обязательстве уплатить долги другого, - praedes; если же речь идет o том, чтобы предстать перед судом или магистратом, - vades [Гутерман А.А. 2014:65].2) And it is true: but the doubt is of whose reason it is that shall be received for law [Hobbes T. 2001:165].2) И это верно. Вопрос только в том, чьему разуму должен соответствовать закон [Гутерман А.А. 2014:108].
Далее он отмечает, что в связи с распространением параллельных форм, наблюдается употребление двойных отрицаний [Гальперин А.И. 1958: 322].
Они также прослеживаются в работах Т. Гоббса:
How we came to translate spirits by the word ghosts, which signifieth nothing, neither in heaven nor earth, but the imaginary inhabitants of mans brain [Hobbes T. 2001:245].Почему мы стали переводить слово spirits словом духи, означающим нечто не существующее ни на небе, ни земле, а являющееся лишь плодом человеческого воображения [Гутерман А.А. 2014:159].
К характерной особенности философских текстов правомерно было отнести широкий спектр употребления религиозной и политической терминологии, а также различных мифологем.
Примеры частотных единиц религиозной терминологии: fiat - да будет, указание свыше; Kingdom of Darkness - Царство тьмы; Scripture - Священное писание; Genesis - Бытие; grace - дарование; canon - канон; Kingdom of God - Царство Божие; God Almighty - Господь Вседержитель; evil - демон, злой дух; demoniac - дьявольский; Messiah - Спаситель; Spirit - дух; Angel - ангел; Inspiration - вдохновение; Holy - святой; Sacred - посвященный; Sacrament - таинство и др.
Примеры частотных единиц политической лексики: jus - право; lex - закон; Commonwealth - государство; writers of politics - политики; right of nature - естественное право; Contract - договор; Sovereign - суверен; Sovereignty - суверенитет и др.
Примеры частотных единиц мифологем: Cadmus - Кадм; Abdera - Абдера; Andromeda - Андромеда; Perseus - Персей; Ceres - Церера; Phoebus - Апполон, Феб; Mercury - Меркурий; Jupiter - Юпитер, Зевс; Prometheus - Прометей и др.
Также стоит отметить, что при изучении «Левиафана», автор ведёт повествование от первого лица единственного числа:
By consequence, or train of thoughts, I understand that succession of one thought to another which is called, to distinguish it from discourse in words, mental discourse [Hobbes T. 2001:15].Под последовательностью, или связью мыслей, я понимаю то следование мыслей друг за другом, которое называют (в отличие от речи, выраженной словами) мысленной речью [Гутерман А.А. 2014:7].
В.Н. Ярцева отмечала наличие окончаний th у глаголов третьего лица единственного числа, изменения в сопряжении которых происходили в течение всего этапа формирования английской грамматики [Ярцева В.Н. 1985:188].
The first author of speech was God himself, that instructed Adam how to name such creatures as He presented to his sight; for the Scripture goeth no further in this matter [Hobbes T. 2001:19].Первым творцом речи был сам Бог, который научил Адама, как называть тварей, подобных тем, которые Он ему показал, и в этом вопросе Священное писание дальше не идет [Гутерман А.А. 2014:10].
Также согласно А.И. Смирницкому, местоимения whom и him использовались для выражения косвенного падежа, который представляет собой объединение старых винительных и дательных падежей, с целью дополнений глаголов (прямых, непрямых и косвенных) и предлогов [Смирницкий А.И. 2011: 104].
…unless it be one whom we are obliged to govern [Hobbes T. 2001:20]……кроме тех случаев, когда это относится к человеку, которым мы обязаны руководить [Гутерман А.А. 2014:10]…
Карл Шмитт в своей работе «Левиафан в учении о государстве Томаса Гоббса» подчеркивал, что текстовое единство Т. Гоббса достигается не только за счет стройности изложения, но и также при помощи его формы. Посредством употребления разнообразных стилистических приемов (метафор, аллюзий, сравнения и иронии), а также различных экспрессивных средств (композиционного построения текста, его членения на абзацы, интонационной составляющей, пунктуационного оформления) достигается «эффект убеждения». Усиление выразительности текста в «Левиафане» помогает донести основную цель автора - оказать воздействие на читателя, но при этом скрыть под структурой и формой ее изложения субъективную интерпретацию, явлений действительности, а также собственную оценку [Шмитт К. 2006: 124].
Продолжая идею К. Шмитта, композиционная составляющая «Левиафана» построена на логической аргументации, экспрессивности повествования и на приведении всевозможных фактов и примеров. Принцип построения подобной композиции заключается в том, что каждая новая глава базируется на понятиях, которые были определены в предыдущей главе [Шмитт К. 2006: 125]. По этой причине Гоббс в начале своего произведения вводит несколько простых терминов и самоочевидных положений, чтобы впоследствии при помощи дедукции вывести из них всё великолепие человеческого знания.
В качестве примера исследователь приводит сравнительную степень, использованную в обороте to speak more reverently как относящуюся к выражению mortal god:
This is the generation of that great Leviathan, or rather, to speak more reverently, of that mortal god to which we owe, under the immortal God, our peace and defence [Hobbes T. 2001:106].Таково рождение того великого Левиафана или, вернее (выражаясь более почтительно), того смертного Бога, которому мы под владычеством бессмертного Бога обязаны своим миром и своей защитой [Гутерман А.А. 2014:68].
Гоббс не воспринимает всерьез обоготворение государства, авторское понимание Левиафана не соответствует рассуждениям о государстве, отчего К. Шмитт приходит к выводу, что данный прием ничто иное как «полуироническая литературная находка, вызванная славным английским юмором», которая опирается на совокупность идей, характерных для эпохи Нового времени [Шмитт К. 2006: 125].
Как упоминалось ранее, уступительные предложения сместились с переднего плана, и в философских текстах стало преобладать употребление логико-семантических типов предложения, как причинных (Adverbial clauses of Reaction), так и следственных (Adverbial clauses of Result) при помощи присоединения к главному предложению причинных и следственных союзов: because - потому что; since - поскольку; as - так как; (реже) if - если; that - что; so - так; so that - так…
1) I say not this, as disapproving the use of universities: but because I am to speak hereafter of their office in a Commonwealth, I must let you see on all occasions by the way what things would1) Я говорю это не для отрицания пользы университетов. Но, так как мне придется позже говорить об их роли в государстве, я не должен пропустить случая попутноbe amended in them; amongst which the frequency of insignificant speech is one [Hobbes T. 2001:10]. 2) So that sense in all cases is nothing else but original fancy caused (as I have said) by the pressure that is, by the motion of external things upon our eyes, ears, and other organs, thereunto ordained [Hobbes T. 2001:10].показать вам, каковы их недостатки, а одним из них является частое употребление ничего не значащих слов [Гутерман А.А. 2014:10]. 2) Таким образом, ощущение во всех случаях есть по своему происхождению лишь призрак, вызванный (как я сказал) давлением, т.е. движением находящихся вне нас объектов, на наши глаза, уши и другие предназначенные для этого органы [Гутерман А.А. 2014:3]
Подводя итог, философские труды Т. Гоббса всецело обладают характерными чертами, которые обусловлены: спецификой эпохи Нового времени, стилевыми свойствами философских текстов, а также индивидуальными характеристиками языка Гоббса, а именно:
1)преобладание логико-семантических (причинных и следственных) типов предложений;
2)текстовое единство достигается за счет строгого последовательного и логического стиля изложения, аргументационной композиционной формы, экспрессивности повествования, употребления разнообразных стилистических приемов;
3)использование двойного отрицания;
4)повествование ведется от 1-го лица единственного числа;
)наличие у глаголов 3-го лица единственного числа окончаний th;
6)частотное употребление религиозной и политической терминологии, а также мифологем;
7)широкий спектр употребления слов, имеющих латинское происхождение;
2.2Стилистические особенности языка И. Канта
Вершина творчества Иммануила Канта приходится на начало XVIII века, с течением которого наблюдается непрерывное развитие науки и утверждение ведущей роли философии. Как раз в это время происходит завершение становления письменной формы литературного немецкого языка, где важнейшее место занимают ясность, логичность и простота изложения [Жирмунский В.М.1948:72].
Характерная особенность философской литературы, а именно, его обобщенность наиболее ярко представлена в трудах И. Канта. Е.В. Гулыга объяснял данный принцип тем, что все затронутые автором философские проблемы носят исключительно общий характер, а максимальная обобщенность изложения в его трудах способствует удовлетворению данной характерной особенности философской литературы [Гулыга Е.В. 2004: 69]
В своём труде «История немецкого языка» О.И. Москальская отмечает, что ведущую роль в синтаксическом строе немецкого языка занимает так называемая, рамочная конструкция, при которой расположение дополнительных членов предложения приходится между вспомогательным глаголом и причастием II [Москальская О.И. 2003:256].
Г. Шпербер, который занимался анализом проблематики философской литературы XVIII века, отмечал следующую отличительную особенность ее синтаксиса: «В философских текстах преобладало употребление логико- семантических типов предложений, как причинных, так и следственных с союзами denn, weil, daher. Исследователь объяснял данную тенденцию тем, что философы в своих трудах старались обосновать и доказать определенные философские и научные положения, в связи с этим требовалась четкость в построении синтаксических конструкций. Отсюда следует, что ясность играет важнейшую роль в развитии структурной организации предложения [Шпербер Г. 1929:13].
Приведенные выше особенности философских материалов XVIII столетия отчетливо прослеживались и в трудах И. Канта. Ряд ученых Гухман М.М., Семенюк Н.Н., Бабенко Н.С. выделяли среди логико-семантических типов предложений в работах Канта придаточные предложения причины (die Kausalsätze), которые присоединяются к главному предложению посредством причинных союзов da и weil (см. пример 1). Они также отмечали специфические книжные конструкции, а именно развернутые инфинитивные обороты, в состав которых входят придаточные предложения, для того чтобы указать на цель действия (см. пример 2) [Гухман М.М., Семенюк Н.Н., Бабенко Н.С. 1984:188].
1) Aber dieser Umstand wird leicht übersehen, weil gedachte Anschauung selbst a priori gegeben werden kann, mithin von einem bloßen reinen Begriff kaum unterschieden wird [Kant I. 2004:47]. 2) Nun beruht auf solchen synthetischen, d.i. Erweiterungs- Grundsätzen die ganze Endabsicht unserer spekulativen Erkenntnis a priori; denn die analytischen sind zwar höchst wichtig und nötig, aber nur, um zu derjenigen Deutlichkeit der Begriffe zu gelangen [Kant I. 2004:52]…Однако это обстоятельство легко упустить из виду, так как указанное созерцание само может быть дано а priori, и потому его трудно отличить от чистых понятий [Лосский Н.О.1999:63]. 2) Конечная цель всего нашего спекулятивного априорного знания зиждется именно на таких синтетических, т.е. расширяющих [знание], основоположениях, тогда как аналитические суждения, хотя в высшей степени важны и необходимы, но лишь для того, чтобы приобрести отчетливость понятий [Лосский Н.О.1999:68]...
В своей работе «Исторический синтаксис немецкого языка» В.Г. Адмони отмечал отвлеченную обобщенность в синтаксическом плане, которая достигается посредством опущения личного субъекта действия в структуре предложения. Согласно исследователю, познание мира также представляется в обобщенной форме в виде «процесса коллективного творчества» [Адмони В.Г.1963:267]. По этой причине в трудах И. Канта прослеживается широкое распространение конструкций неопределенно-личных и безличных предложений.
1) Es ist also wenigstens eine der näheren Untersuchung noch benötigte und nicht auf den ersten Anschein sogleich abzufertigende Frage: ob es ein dergleichen von der Erfahrung und selbst von allen Eindrücken der Sinne unabhängiges Erkenntnis gebe [Kant I. 2004:39]. 2) Man nennt solche Erkenntnisse a priori, und unterscheidet sie von den empirischen, die ihre Quellen a posteriori, nämlich in der Erfahrung, haben [Kant I. 2004:39].1) Поэтому возникает по крайней мере вопрос, который требует более тщательного исследования и не может быть решен сразу: существует ли такое независимое от опыта и даже от всех чувственных впечатлений познание [Лосский Н.О.1999:55]. 2) Такие знания называются априорными; их отличают от эмпирических знаний, которые имеют апостериорный источник, а именно в опыте [Лосский Н.О.1999:56].
Германист Аликаев Р.С. в своей кандидатской диссертации на тему «Немецкая философская терминология эпохи раннего Просвещения» относил к характерной особенности философских текстов нечеткость в употреблении терминологии, по причине преимущественного употребления латинских терминов. Приводя примеры, он также отмечал частую специфику наличия немецкого эквивалента к латинскому термину (das Geschlecht - genus - род; Substanz - substatia - вещество, сущность) [Аликаев Р.С. 1982: 48].
По результатам исследования особенностей языка И. Канта, проведенного В.Г. Адмони и М.Н. Кожиной, ученые пришли к следующим выводам: процент простых предложений в работах Канта составляет 48%, где средняя длина насчитывает 20,3 задействованных слов [Кожина М.Н.1996: 245], [Адмони В.Г. 1996: 186]. Количество сложных предложений варьируется от 41 - 50,3% при средней длине словоупотребления в 25,4, с учетом 92% преобладания сложноподчиненных конструкций [Кожина М.Н.1996: 245], [Адмони В.Г. 1996: 186].
Исходя из результатов описанного выше исследования языковедов- германистов, можно прийти к выводу, что сложность и громоздкость синтаксиса носит отличительный характер кантовского стиля.
Подводя итог вышесказанному, философские труды И. Канта обладают характерными чертами, которые обусловлены и спецификой эпохи, и стилевыми свойствами философских текстов, а также индивидуальными стилевыми особенностями языка Канта, а именно:
1)сложность и разнообразие синтаксических структур, среди которых на первое место выходят употребление причинных и следственных логико- семантических типов предложений;
2)рамочная конструкция занимает лидирующую роль в синтаксическом строе немецкого языка;
3)широкое употребление неопределенно-личных и безличных конструкций;
4)широкое употребление развернутых инфинитивных оборотов;
5)ясность играет важнейшую роль в структурной организации предложений;
6)использование различных языковых средств выражения обобщенности (в основном, употребление сложносоставных слов с абстрактным значением);
7)преобладание сложноподчиненных конструкций предложения, которые обуславливают сложность и громоздкость синтаксиса;
8)нечеткость в употреблении терминологии (преимущественное употребление латинских терминов, при наличии немецкого эквивалента).
Выводы по главе II
Философский текст представляет собой часть определенной совокупности текстов, относящийся к ним посредством наличия философской проблематики, категории или какого-либо философского мировоззрения. Не всякий текст тождественен философскому. Философский текст будет философским только тогда, когда он может расцениваться в качестве материального олицетворения специфически организованного языка, иными словами, языка философии.
Безусловно, труды великих деятелей Томаса Гоббса и Иммануила Канта, чьи научные изыскания пришлись в период XVII - XVIII вв. представляют собой «идеальные философские тексты» эпохи Нового времени.
Что касается индивидуальных черт стилевой принадлежности Т. Гоббса и И. Канта стоит отметить схожие особенности:
1)преобладание логико-семантических типов предложения (причинные и следственные);
2)специфика употребления латинского терминологического аппарата;
)строгий и последовательно-логический стиль изложения; А также отличающиеся черты:
1)повествование от первого лица у Гоббса - преобладание безличных и неопределенно-личных конструкций предложений у Канта;
2)употребление сложнейших развернутых инфинитивных оборотов у Канта - отсутствие таковых у Гоббса;
3)экспрессивность повествования и употребление различных стилистических приемов у Гоббса - исключительно четкие смысловые и логические связи частей предложения у Канта.
Глава III. ПРОБЕЛЕМЫ ПЕРЕВОДА АНГЛОЯЗЫЧНЫХ И НЕМЕЦКОЯЗЫЧНЫХ ФИЛОСОФСКИХ ТЕКСТОВ НА ПРИМЕРЕ ОТРЫВКОВ ИЗ РАБОТ Т. ГОББСА И И. КАНТА
3.1Сравнительный анализ отрывка перевода религиозно-философского труда Т. Гоббса «Левиафан, или Материя, форма и власть государства церковного и гражданского»
В данной главе на основе теоретического материала был произведен сравнительный анализ оригинала и перевода первых четырех глав «Левиафана», а именно «1. Об ощущении», «2. О представлении», «3. Последовательности или связи представлений», «4. О речи» в переводе А.А. Гутермана.
Анализ произведен на основе классификации переводческих трансформаций, разработанной В.Н. Комиссаровым.
Стоит начать с того, что в своем произведении Т. Гоббс использует образ Левиафана в качестве метафоры к могущественному государству («смертному Богу»). Левиафан (или Крокодил) - согласно Ветхому Завету, имя спутника бога моря Яма, змееподобного библейского чудовища, изображенного в качестве природной силы, способной принижать человеческую сущность, который, впоследствии, был повержен самим Ямом вместе с финикийским богом плодородия Баалом [Библейская энциклопедия. 2005:371].
Теперь же обратимся к некоторым практическим трудностям, с которыми столкнулся переводчик при переводе данного произведения.
В первую очередь стоит отметить разницу семантических структур английского и русского языков. Аналитическому английскому языку свойственна строгость и большая структурированность [Бархударов Л.С. 1962: 51]. В противоположность русскому языку, в английском существует определенный порядок слов:
Children therefore are not endued with reason at all [Hobbes T.2001:30].1) Дети поэтому вовсе не одарены способностью к рассуждению [Гутерман А.А.2014:16]. 2) Поэтому дети не одарены вовсе способностью к рассуждению 3) Поэтому способностью к рассуждению дети вовсе не одарены. и т.д.
Так русские синонимичные предложения имеют лишь один единственный английский вариант, так как в английском языке недопустимо опускать связывающий глагол to be. Пренебрегая данным правилом, английское предложение теряет присущую ему логическую строгость.
Другая сложность связана с полисемией большинства английских философских терминов. Данная специфика обусловлена тем, что подавляющее количество философских понятий относятся к общеупотребительной лексике, отсюда следует, что они могут нести под собой плюрализм смыслов, т.е. изменять способ употребления. К примеру, sense можно перевести как «чувство», «ощущение», «смысл»; thing - как «вещь», «явление», «сущность», «существо», «предмет» и т. п.
Рассмотрим на примерах:
1) And whereas sense and memory are but knowledge of fact, which is a thing past and irrevocable, science is the knowledge of consequences, and dependence of one fact upon another [Hobbes T.2001:30]; 2) And therefore this distinction, in the sense wherein it useth to be expounded, is not right [Hobbes T.2001:52].1) Между тем как ощущение и память дают нам лишь знание факта, являющегося вещью прошлой и непреложной, наука есть знание связей и зависимостей фактов [Гутерман А.А.2014:16]. 2) Вот почему это различие в том толкуется, неправильно [Гутерман А.А.2014:38]. смысле, как оно обыкновенно толкует
1) Commutative, therefore, they place in the equality of value of the things contracted for [Hobbes T.2001:51]; 2) There be other things tending to the destruction of particular men; as drunkenness, and all other parts of intemperance [Hobbes T.2001:56]…1) Коммутативная справедливость поэтому, по х мнению, заключается в установлении равенства ценностей вещей [Гутерман А.А.2014:37]. 2) Имеются другие явления, ведущие к гибели отдельных людей, как, например, пьянство и иные проявления невоздержанности [Гутерман А.А.2014:42].
В примерах мы наблюдаем вариативность перевода слов sense (как «ощущение», «смысл») и things (как «вещи», «явления»), по причине учета контекста и стараний уловить предмет, речь о котором ведет автор.
Зачастую встречаются ситуации, употребления в английском языке трудно переводимых слов и конструкций на русский язык. К примеру, широко распространено использование глагола to do перед смысловым глаголом. Данная широко распространенная конструкция в английском языке выражает дополнительный акцент уверенности говорящего в своем мнении:
What he doth when he does think, opine, reason, hope, fear, etc., and upon what grounds; he shall thereby read and know what are the thoughts and passions of all other men upon the like occasions [Hobbes T.2001:18].Что он делает, когда он мыслит, предполагает, рассуждает, надеется, боится и т. д., и по каким мотивам он это делает, будет при этом читать и знать, каковы бывают при подобных условиях мысли и страсти всех других людей [Гутерман А.А.2014:4].
Подобная проблема также возникает и при переводе с английского языка местоимения-заменителя one, которое следует переводить идентично тому глаголу или существительному, которое оно заменяет:
For (not knowing what imagination, or the senses are) what they receive, they teach: some saying that imaginations rise of themselves, and have no cause; others that they rise most commonly from the will; and that good thoughts are blown (inspired) into a man by God, and evil thoughts, by the Devil; or that good thoughts are poured (infused) into a man by God, and evil ones by the Devil [Hobbes T.2001:16].Ибо (не зная, что такое представление или ощущение) они учат по традиции: одни говорят, что представления возникают сами по себе и не имеют никакой причины, другие - что они обычно порождаются волей и что добрые мысли вдуваются в человека (внушаются ему) Богом, а злые мысли - дьяволом или что добрые мысли влиты (вселены) в человека Богом, а злые - дьяволом [Гутерман А.А.2014:2].
Образованные английские философские термины от существительных или прилагательных посредством суффикса -ness (goodness, unkindness) трудно поддаются переводу без потери своего первоначального смысла. В таких случаях, часто труднопереводимому слову или выражению в скобках дается английский оригинал:
1) The form of speech whereby men signify their opinion of the goodness of anything is praise [Hobbes T.2001:39].1) Форма речи, при помощи которой люди обозначают свое мнение о хорошем качестве какой-нибудь вещи, называется восхвалением (goodness) [Гутерман А.А.2014:25].2) Therefore, some weep for the loss of friends; others for their unkindness [Hobbes T.2001:36];2) Вот почему некоторые плачут по поводу потери друзей, некоторые - по поводу их нелюбезности [Гутерман А.А.2014:22].
Согласно В.Н. Комиссарову, отношение между отрезком оригинала и соответствующим отрезком перевода можно представить как преобразование (трансформацию) первого во второй по определенным правилам [Комиссаров В.Н.2014:159]. Такого рода переводческие трансформации уместно рассматривать в качестве переводческих приемов, используемых переводчиком с целью преодоления трудностей, возникающих в процессе перевода.
Примеры лексических трансформаций:
1)Транскрипция и транслитерация при переводе «Левиафана» наблюдается при переводе мифологем и имен собственных, относящихся к религии, широко используемых Гоббсом в своем труде:
Leviathan - Левиафан; Cadmus (the son of Agenor, King of Phoenicia) - Кадм, сын финикийского царя Агенора; Andromeda - Андромеда; Perseus - Персей, Ceres - Церера; Phoebus - Феб; Mercury - Меркурий; Jupiter - Юпитер; Prometheus - Прометей
2)При анализе перевода встречаются заимствования английских слов и выражений, которые отражены в переводе посредством калькирования:
1) As the people of England held all theirs of William the Conqueror [Hobbes T.2001:42]. 2) Of the first sort are collectors, receivers, and treasurers; of the second1) Так, обитатели Англии держали свои земли от Вильгельма Завоевателя [Гутерман А.А.2014:28]. 2) По одним деньги передаются в государственное казначейство, поare the treasurers again, and the officers appointed for payment of several public or private ministers [Hobbes T.2001:51]. 3) Fourthly, we bring into account, consider, and give names, to names themselves, and to speeches: for, general, universal, special, equivocal, are names of names [Hobbes T.2001:24]. 4) And therefore he said not to his Apostles he would make them so many Nimrods, hunters of men; but fishers of men [Hobbes T.2001:56].другим они направляются из казначейства для производства государственных платежей [Гутерман А.А.2014:37]. 3) В-четвертых, мы можем принимать в расчет или в соображение сами имена и речи и давать им имена: общему, всеобщему, особенному, двусмысленному [Гутерман А.А.2014:10]. 4) Спаситель говорит своим апостолам, что он их сделает не нимвродами - охотниками людей, а рыболовами людей [Гутерман А.А.2014:42].
В примерах, приведенных выше, очевидны кальки и фразы, переведенные буквально. Однако соответствующие оригиналу языковые единицы не искажают узус русского языка, поэтому они оправданы в данном переводе.
Что касается модификаций значений единиц при переводе «Левиафана» широко распространено применение лексико-семантических замен:
This endeavour, when it is toward something which causes it, is called appetite, or desire, the latter being the general name, and the other oftentimes restrained to signify the desire of food, namely hunger and thirst. And when the endeavour is from ward something, it is generally called aversion [Hobbes T.2001:32].Это усилие, будучи направлено в сторону того, что его вызвало, называется влечением или желанием, причем последнее имя является общим, а первое часто употребляется в ограниченном смысле для обозначения желания пищи, а именно голода и жажды [Гутерман А.А.2014:18].2) The Latin tongue has two words whose significations approach to those of good and evil, but are not precisely the same [Hobbes T.2001:33]; 3) This motion, which is called appetite, and for the appearance of it delight and pleasure, seemeth to be a corroboration of vital motion, and a help thereunto [Hobbes T.2001:34];2) Латинский язык имеет два слова, значения которых приближаются к понятиям «добро» и «зло», но не совсем совпадают с ними [Гутерман А.А.2014:19]. 3) Движение, которое называется желанием и представление которого называется наслаждением (delight) удовольствием (pleasure), по- видимому, укрепляет органическое движение и содействует последнему [Гутерман А.А.2014:20].В наглядных примерах переводчик использует прием конкретизации и употребляет вместо оригинального слова с широким значением его более конкретный вариант с целью сохранения правил лексической и грамматической сочетаемости слов, а также текстовой стилистики.
Стоит также отметить приемы генерализации, при которой узкое значение единицы языка оригинала заменяется при переводе на единицу с более широким значением. Данный прием используется при передаче безэквивалентной лексики - когда контекстуальные условия не позволяют использовать регулярное соответствие:
And verse 45: And it came to pass, when the forty days were fulfilled, that the Highest spake, saying, The first that thou hast written, publish openly, that the worthy and unworthy may read it;И стих 45 (и далее): И когда исполнилось сорок дней. Всевышний сказал: первые, которые ты написал, положи открыто, чтобы могли читать и достойные и недостойные,but keep the seventy last, that thou mayst deliver them only to such as be wise among the people [Hobbes T.2001:48].но последние семьдесят сбереги, чтобы передать их мудрым из народа [Гутерман А.А.2014:34].
В качестве примеров грамматических трансформаций, встречается дословный перевод, при котором не всегда сохраняется узус русского языка:
So that in the nature of man, we find three principal causes of war. First, competition; secondly, diffidence; thirdly, glory [Hobbes T.2001:40]. 2) All other time is peace [Hobbes T.2001:43]. 3) The mutual transferring of right is that men call contract [Hobbes T.2001:37].Таким образом, в природе человека мы находим три основные причины войны: во-первых, соперничество; во-вторых, недоверие; в-третьих, жажду славы [Гутерман А.А.2014:26]. 2) Все остальное время есть мир [Гутерман А.А.2014:29]. 3) Взаимное перенесение права есть то, что люди называют договором [Гутерман А.А.2014:23].
Если рассматривать примеры 2) и 3), очевидны нарушения правил русского языка. Однако, для стилистики философского текста допустимо употребление связки «есть», т.к. она, по словам Б.А. Успенского выражает понятие «абстрактного бытия», иначе, «существования вообще». Согласно мысли исследователя, «есть» в предложении объединяет в себе идеи сущности и существования [Успенский Б.А. 2007: 45]. П.П. Гайденко добавляет, что «при наличии в любом предложении связки «есть» выражается бытие» [Гайденко П.П. 2003: 49]. Следовательно, данное нарушение допустимо, но лишь исключительно с целью передачи стилистики философского текста.
Трудности, обусловленные семантическими и стилистическими причинами, возможно избежать в процессе перевода посредством применения приема членения предложений.
Данный прием дает возможность переводчику передать значение и смысл сложной грамматической конструкции английского языка и обеспечивает более естественную для русского языка последовательность описания событий.
Dejection subjects a man to causeless fears, which is a madness commonly called melancholy apparent also in diverse manners: as in haunting of solitudes and graves; in superstitious behaviour; and in fearing some one, some another, particular thing. In sum, all passions that produce strange and unusual behaviour are called by the general name of madness [Hobbes T.2001:46].Душевная угнетенность делает человека склонным к беспричинному страху, что является сумасшествием, обычно называемым меланхолией. Последняя проявляется в различных формах, как, например, в частом посещении уединенных мест и могил, странном поведении и в боязни то одной, то другой вещи [Гутерман А.А.2014:32].
Нельзя оставить без внимания еще один широко распространенный прием - грамматических замен. При анализе перевода «Левиафана» данная трансформация наблюдается в отказе от использования в переводе аналогичных грамматических форм, представленных в оригинале. Например, нередки случаи употребления в переводе существительных единственного числа, несмотря на то, что в английском оригинале используются существительные во множественном числе:
But for pulchrum we say in some things, fair; in others, beautiful, or handsome, or gallant, or honourable, or comely, or amiable: and for turpe; foul, deformed, ugly, base, nauseous, and the like, as the subject shall require [Hobbes T.2001:33]…Но для pulchrum мы в некоторых случаях употребляем слово «красиво», в других - «прекрасно», или «приятно», или «почтенно», или «благопристойно», или «любезно», или «мило», или «дружелюбно», а для turpe мы употребляем слова «дурно», «безобразно», «низко», «отвратительно» и т. п. в зависимости от характера объекта [Гутерман А.А.2014:19].2) For the thing may be delivered together with the translation of the rights, as in buying and selling with ready money, or exchange of goods or lands, and it may be delivered some time after [Hobbes T.2001:32].2) Ибо вещь может быть вручена одновременно с перенесением права, как, например, при покупке и продаже, за наличный расчет либо при обмене товаров или земель; и может быть вручена некоторое время спустя [Гутерман А.А.2014:18].
By all which compulsion is excluded; and consequently there can in that time be no actual reigning [Hobbes T.2001:30]. 2) They might accept or refuse at their own peril, without a new sin, though not without the hazard of being condemned and excluded out of the kingdom of God for their sins past [Hobbes T.2001:24].Все эти сравнения не принимают во внимание всякое представление о принуждении, и, следовательно, для указанного времени не может быть речи о действительном царствовании [Гутерман А.А.2014:16]. 2) Последние могли на свой страх и риск принять или отвергнуть эти условия, не совершая во втором случае нового греха, хотя не без опасности быть осужденными и не включенным в Царство Божие за их прошлые грехи [Гутерман А.А.2014:10].3) It is not unworthy of our attention [Hobbes T.2001:38]…3) Данная точка зрения вполне достойна нашего внимания [Гутерман А.А.2014:24]…
Рассмотрим антонимический перевод, представленный в примере 2). В данном случае, наблюдается замена на не прямо противоположную единицу, а на слово или сочетание слов, несущих противоположную мысль. Дословный перевод предложения They might accept or refuse at their own peril, without a new sin, though not without the hazard of being condemned and