Рунические надписи Скандинавии как исторический источник
Рунические надписи Скандинавии как
исторический источник
Введение
Актуальность. Одним из важнейших направлений сегодня является
международное сотрудничество в области культуры. Это партнерство охватывает
весь исторически заметный период Европейских кросскультурных связей, в том
числе и скандинавские руны. Они являются одним из основных духовных истоков не
только современной культуры Северной Европы, прежде всего Скандинавии, они,
также, оказали огромное влияние на культуру германцев в целом, а также
отразились в смежных славянской культуре.
Изучение рунических надписей как исторического источника имеет
принципиальное значение при исследовании этногенеза полиэтнической России,
Скандинавии и Европы в целом. При этом они актуальны как в ретроспективном
плане, так и в перспективном, поскольку скандинавский фактор играл важную роль
в формировании этнической идентичности и продолжает оставаться важной
составляющей частью этого процесса.
Степень изученности.
Данная проблема имеет свою историю изучения. Больше всего актуализируются
и активно прорабатываются на академическом уровне вопросы, связанные с
исследованием лингвистического и исторического разделов рунических надписей на
мемориальных стелах из Скандинавских стран, в текстах которых упоминаются
взаимосвязи с Восточной Европой с одной стороны, с другой - рунических
памятников, что находятся в самой Восточной Европе, подтверждая связи между
названными в них людьми с данной территорией.
Незаменимыми для восстановления исторического фона, на фоне которого
проходил генезис рун как исторического источника есть изданные труды
отечественной исследовательницы, доктора исторических наук А.А. Мельниковой.
Проблема интерпретации шведских рунических надписей нашла активную
заинтересованность со стороны российских исследователей: Ф.А. Брауна и О.А.
Ридзевской. В то же время следует констатировать отсутствие фундаментальных
монографий по теме и наличие недостаточно широкого круга научных работ,
посвященных свойствам скандинавских рун как исторического источника.
В 1990-х гг. появились специализированные работы, в которых имел место
детальный анализ групп среднешведских памятников, принадлежавших исполнителям
рун: Эпира и Фоту. Позже новый взгляд на исследование рунических надписей,
обозначенных Эпиром, предложил шведский рунолог М. Ахлен, который учел не
только рунологические критерии, но и текстовый контекст и общий замысел мастера
рунического искусства.
На рубеже двух веков предметом исследований стали рунические сведения о
социальной стратификации, роли женщины, закреплении права на наследование. В
частности, английский специалист по исследованиям викингов, профессор Дж. Джеш,
оперируя археологическими данными, материалами рун, иностранными
хронологическими записями и древнеисландской литературой, одна из первых
указала на роль женщины в установлении рунических камней, ее патронаж
руническому искусству и право унаследовать, таким образом, рассмотрела руны как
исторический источник по истории женщин.
Исследовательский этап сказался повышенным интересом к применению
различных методик классификации рунического материала. Для обзорного
ознакомления с хронологией и типологией датских рунических надписей на основе
их лингвистического характера особенно важна работа Н. Стокланд.
Рассматривать рунические камни как своего рода «минимальную картину»
земель, к которым путешествовали люди и их целей предложил британский историк
Р. Пейдж. Рунолог очертил широкий спектр мест перемещения, углубив исследования
особенностей рунографии и языка скандинавских рунических надписей.
В 1990-х гг. М. Ларссон продолжила работу предшественников над проблемой
рунических указаний на путешествия, которые стали предметом исследования еще в
первой трети XX в. Сравнение автором произвольной группы шведских рунических
камней привело к выводу, что путешествия во многом осуществлялись жителями
местного населения, которые на протяжении долгого времени занимали высокое
социальное положение.
Расширение исследовательских проблем вызвало потребность в осмыслении
рунологии как науки, уточнении предмета ее изучения, формулировке
рунологических методов и методологии. Задачу рунологии в конце 1990-х гг. как
науки сформировала шведский автор Л. Петерсон, которая выдвинула на первый план
языковедческий аспект.
Шведская исследовательница Дж. Видмарк идентифицировала разные уровни в
изучении рунических текстов: первый, связала с самыми рунами и порядком их
чтения, второй - с сообщениями, которые они передают, и третий - с введением
надписи к социокультурному контексту. Результатом научного исследования стало убеждение,
что исследования рунических надписей должны объединять все три уровня.
Особенностью научных исследований этого периода был не только
лингвистический, но и исторический анализ топонимических категорий в контексте
указаний на перемещение. В частности, филолог-германист Т. Джаксон обратилась к
определению мест расположения и функционального назначения исследуемых
географических единиц, а наличие результатов научных исследований позволила
исследовательнице систематизировать рунический географический материал в виде
этнографического пособия.. Уильямс один из первых рассмотрел практическую
грамотность и христианскую идентичность по материалу упландских рунических
камней Х-ХI вв..
Способы выражения общих молитвенных формул на христианских рунических камнях
стали предметом изучения в статье К. Цильмер. Исследовательница рассматривала
обращение к Богу, руническую эпиграфику и грамотность с точки зрения
практических навыков, альтернативно подчеркивали их природу.
Вопрос интеграции устного дискурса мемориальными надписями в письменной
форме актуализировался в научной обработке исследователя отдела скандинавских
языков Стокгольмского университета Р. Пальма.
Воплощение скандинавскими руническими камнями стратегий коммуникации, что
активировала разные уровни восприятия сообщения стало предметом изучения
датского рунолога А. Моисгард.
В 2000-х гг. в научных доработках рунологов особенно активировалось
изучение мотивов сведения скандинавских рунических камней в Х-ХI вв.
Значительным достижением в изучении рунических надписей стала академическая
работа Б. Сойер, в которой говорится о восприятии рунических камней как способа
закрепления наследственных прав мужчинами и женщинами.
Иностранные названия мест и этнические имена в рунических надписях стали
популярной темой исследования для российских ученых, особенно в связи с
изучением древнерусских и древнеисландских источников. Рунические
географические сведения рассмотрели в коротких или более детальных обзорах Т.
Джаксон и А. Мельникова.
Рунолог центра средневековых исследований норвежского университета
Бергена К. Цильмер в диссертационной работы изучала рунические ссылки на
балтийское движение и на путешествия в целом.
Проработка значительного фактического материала скандинавских рунических
текстов определило подготовку и издание Л. Петерсон справочных пособий по языку
рунических надписей культурно-исторических аспектов антропонимики.
Новейшими наработкам диссертационного уровня стало исследование
орнаментальных мотивов скандинавских рунических камней Х-ХI вв. английским
доктором философии Ноттингемского университета С. Марджопейном, который из
значительного объема скандинавской рунической базы данных выделил 111
памятников, что содержат 202 изображения визуальных образов с фигуральными
составляющими, сделав орнаментальное убранство камней предметом
специализированного академического изучения.
Объект работы - историографические источники.
Предмет работы - рунические надписи Скандинавии как исторический источник
Цель работы - исследовать особенности использования рунических надписей
Скандинавии как исторического источника.
Задачи:
. Рассмотреть теоретические аспекты изучения рунических надписей
Скандинавии как исторического источника.
. Проанализировать источниковые возможности скандинавских
рунических надписей XI ст. по изучению социальных категорий.
. Изучить скандинавские рунические камни в контексте введения
христианства.
Хронологические рамки исследования охватывают X-первую половину XII в.
Территориальные границы исследования охватывают территории, которые в X -
первой половине XII в. входили в состав Скандинавских государств (Дании,
Швеции, Норвегии, Исландии). В значительной степени определения географических
границ обусловлено характером источниковой базы исследования, которая
представлена документами, касающимися территорий Северной Европы, заселенных
скандинавами.
Методы исследования. В работе были использованы теоретические методы, а
именно историографический, сравнительный, систематизации и концептуализации
научных идей, а также эмпирические: метод контент-анализа, метод ретроспекции,
экстраполяции, а также историко-сравнительный (компаративный) метод.
Использование метода ретроспекции предполагает выявление таких составляющих
исторического процесса, которые имеют свойство целостности, ведь то целое,
которое содержалось в начальном нововведении, постепенно росло именно как
целое, пока на завершающем этапе не превратилось в целостность, что
характеризует феномен в завершенном виде. Метод экстраполяции используется в
двух направлениях: вдоль вертикали и вдоль горизонтали. Вдоль вертикали
применение данного метода основывается на переносе методов и понятий из других
отраслей науки в сферу исторического знания. Вдоль горизонтали экстраполяция
применяется при анализе определенного хронологического периода с использованием
знаний о событиях, которые им предшествовали, и тому подобное. Компаративный
(историко-сравнительный) метод использовался, в частности, для выявления
специфических черт исследуемых скандинавских феноменов.
Научная новизна. В работе исследованы особенности использования
рунических надписей Скандинавии как исторического источника.
Практическая значимость работы полегает в том, что ее результаты могут
быть использованы в дальнейших исследованиях.
Глава 1. Теоретические аспекты изучения рунических надписей Скандинавии
как исторического источника
.1 История изучения скандинавских рун
Руны - это совокупность знаков, предназначенных не только для передачи
текстовой информации, но и для сакральной коммуникации. Интерес к рунам
усилился в первых веках нашей эры, хотя основы рунического искусства
значительно древнее. Значение слова «руна» близко по смыслу со словом «шепот» в
языках Северной Европы. Слово «run» с ирландского - «тайна» или «решение».
Рунами ирландцы пользовались для гадания и принятия решений. Но когда возникла
потребность в письменной коммуникации, система рун стала основой алфавита
Футарка.
Археологи доказали наличие связи букв с рунами. Даже в современных
русском, английском алфавитах до 10 букв по форме соответствуют руническим
знакам, а в римском - таких букв 13. Кроме того, некоторые буквы в
древне-латинской, римской и рунических системах письменных знаков сходны между
собой, что подтверждает их общее происхождение. Несмотря на то, что руническая
символика зародилась в древние времена, объектом распространенной коммуникации
руны стали только в первых веках нашей эры. На протяжении веков сменилось
несколько рунических алфавитов, но более всего распространился скандинавский
вариант, «Старший Футарк», названный по первым шести буквам: F, U, Th, A, R і
K. Он состоит из 24 знаков и делится на три группы (см. Рис. 1.1).
Каждая руна в сакральной коммуникации имеет свое значение. Руна Феху
связана с финансами; руна Уруз - руна силы, уверенности в себе; руна Турисаз -
руна характера, начала новых действий; Ансуз - руна знаний и опыта; руна Райдо
- успешная путешествие; Кеназ - использовалась для привлечения талантов; Гебо -
руна дружеских отношений, любви; Вуньо - руна удовлетворения, успешного
окончания той или дела; Хагалл - руна безопасности; Науд - руна принуждения,
использовалась для избавления от проблем; Иса - руна стабильности; Джера - руна
земледелия, получения результатов труда; Эйваз - руна защиты; Перт - руна
совершенствования магического опыта; Альгиз - также руна защиты; Соул - руна
победы; Тейваз - руна войны, победы; Беркана - руна роста, развития; Эваз -
руна изменений; Манназ - руна привлечения помощи; Лагуз - использовалась для
усиления интуиции, предчувствий; Ингуз - руна сбора урожая; Одал - руна
мудрости прошлых поколений; Дагаз - руна гармоничных изменений.
Рис. 1.1 Скандинавские руны
. Кюммер считал, что руны будто служат мостом, соединяющим человека с
древними арийскими богами. Он подчеркивал, что каждая руна соответствует
положению человеческого тела и различные комбинации рун следует пропевать. 3.
Кюммер отмечал: «Руническая магия позволяет управлять энергетическими потоками,
идущими из пяти космических сфер. Поэтому нужно создать соответствующие условия
для своего физического тела, то есть принять правильную руническую позу и
настроить свое сознание на восприятие энергетических потоков. Это достигается с
помощью особых рунических звуков, которые германцы называли «гальд» galdr -
«заклинание», «магическая песня»)».
Руническую символьную коммуникацию следует понимать гораздо шире, чем
элементарные навыки письменности - это целый социокультурный пласт, который
охватывает мифологию, религию и находит реализацию в сакральной коммуникации.
Уже в Этрурии и Венеции (землях этрусков и венедов) к алфавиту относились как к
объекту, что имеет сакральное происхождение и способен магически
воздействовать. Об этом свидетельствуют, например, найденные в этрусских
захоронениях таблички с перечнем алфавитных знаков. Это самый простой вид
рунической сакральной коммуникации, распространенный на северо-западе Европы.
Всего найдено около 5000 рунических надписей, из них 3000 в Швеции.
Древнейшие памятники - рунические письма, обнаруженны в Дании (всего около 500
рунических надписей). Примерно 600 рунических надписей из Норвегии, около 140 -
с Британских островов, 60 - из Гренландии, 70 - из Исландии. Несколько надписей
было найдено в России, Латвии, Украине, Германии, Австрии. Также рунические
памятники были обнаружены во Франции, Греции, Румынии, Турции, Нидерландах.
Большое собрание рунических камней хранится в коллекции университета Уппсалы. В
современном Стокгольме, в районе Гамластан на спуске Кекбринкен в цоколе жилого
дома, вмонтирован древний камень с вязью рунических надписей, что хорошо
сохранилась.
Рунические надписи вырезались или высекались на металле, дереве, камне -
у древних германцев искусство резьбы по дереву было на высоком уровне.
Руническая коммуникация имела разнообразный смысл: случались различные
магические обращения к богам, но в основном рунами преподавали мемориальные
надписи. Ярким примером этого может быть рунический камень из Река, что славит
короля Тердика, который жил в VI в., однако первые строки этого текста такие:
«О Вемуде говорят эти руны. Варин сложил их в честь гибели сына», - что может
свидетельствовать о поминальном назначении камня.
В рунических записях направление письма - слева направо, но в ранних
надписях случается бустрофедон. Бустрофедон (от древне-гр. Βοῦς - бык и στρέφω (поворачиваюсь) - способ письма, при
котором направление письма меняется в зависимости от четности строки, то есть
если первая строка пишется справа налево, то вторя - слева направо, третья -
снова справа налево. Это движение напоминает движение быка с плугом на поле.
При изменении направления письма буквы писались зеркально. Бустрофедон
встречается среди памятников лувийского, южноаравийского, этрусского,
греческого, малоазийского и других видов письма. Надпись на копье - «Tilarids»
- образец рунического письма IV в. бустрофедон, что означает «целеустремленный»
(см. Рис. 1.2).
Рис 1.2. Копья с руническими надписями
Одной из наиболее ранних считается надпись на костяном гребне,
сохранившемся в болоте на датском острове Фюн. Надпись переводится как harja
(имя или эпитет) и датируется второй половиной II в. До недавнего времени считали, что руническое письмо
появилось в III в., однако последние находки свидетельствуют о том, что руны
использовались еще в I в. н. е. Часто рунические надписи делались с охранной
целью на рогах для питья меда или пива. Обычно рядом находились и различные
изображения.
Выводы:
· Руны - это совокупность знаков, предназначенных не только для
передачи текстовой информации, но и для сакральной коммуникации.
· В современных алфавитах многие буквы по форме соответствуют
руническим знакам.
· Руническую символьную коммуникацию следует понимать гораздо
шире, чем элементарные навыки письменности - это целый социокультурный пласт,
который охватывает мифологию, религию и находит реализацию в сакральной коммуникации.
.2 Теории происхождения скандинавских рун
Ни одна руническая проблема не достигла такого уровня дискуссионности,
как происхождение Старшего Футарка (рунического алфавита). Были предприняты
попытки получить его из латинского, греческого, северо-итальянского и
семитского алфавитов. Однако, ни один из них не может достаточно полно
объяснить форм и звукового значения всех рун. Любое предположение о более чем
незначительном развитии рунической формы (таком, как инверсия или косая
горизонтальная линия) от «материнской буквы» с установленными «руническими
наследниками» открывают шлюз возможностей для интерпретаций теорий
происхождения скандинавских рун.
Данная проблема имеет свою историю изучения. Исследование отдельных ее
аспектов осуществлялось в основном в зарубежном научном пространстве. Среди
российских авторов, следует указать труд выдающегося русского лингвиста,
специалиста по германского, индоевропейского и общего языкознания, члена
Парижского лингвистического и Рунологического обществ Швеции Е.А. Макаева,
который обращается к краткой характеристике состояния изучения вопроса о
происхождении рунического письма, выражая собственную гипотезу. Монография
отечественного исследователя А.А. Хлевова «Предвестники викингов» содержит
материал относительно места и времени возникновения рун, в которой автор
выступает сторонником северо-итальянской теории происхождения Старшего Футарка.
Что касается европейской историографии то важными работами по теории
происхождения рунической письменности является исследование известной
итальянской исследовательницы, эксперта ЮНЕСКО по вопросам скандинавской
культуры Хелены Джантины, датского рунолога Е. Мольтке, шведского исследователя
Отто фон Фризена, немецкого ученого Л. Уиммера, которые раскрывают особенности
возникновения рунических систем, их разновидности. Например, Э. Мольтке
придерживался теории автохтонного и независимого зарождения рунической азбуки,
Отто фон Фризен предполагал, что источником генерирования Футарка послужил
греческий алфавит, а Л. Уиммер связал немецкий алфавит с латинским. Проблема
происхождения скандинавских рун также имела место в научном исследовании К.
Марстрандер и В. Краузе, которые выдвинули положение о связи рунического письма
с разновидностью северо-итальянского алфавита.
Незаменимой для восстановления исторического фона, на фоне которого
происходил генезис скандинавских рун, является статья Джона Троена «А Semilic
origin of some runes. An influential foreign presence in Denmark». Автор
довольно осторожно предлагает рассмотреть на подлинно новом научном уровне
семитскую теорию происхождения определенных рун, что актуализируется в рамках
нашего исследования, поскольку всесторонне изучая вопрос о скандинавских рунах
как историческом источнике, мы должны учитывать как можно больше разнообразных,
но достаточно аргументированных концепций для того, чтобы определить, какая из
перечисленных стала основой для возникновения, становления и функционирования
Старшего Футарка. Довольно интересной академической работой является монография
Луйженго Тайник, в которой автор пытается осветить ведущие теории происхождения
рун, аргументируя уровень их подлинности.
Прежде всего отметим, что с скандинавской точки зрения, кажется, что
рунический прототип мог возникнуть в регионе, который охватывает побережья
Южной Норвегии, области вокруг Каттегат на Юго-Западном побережье Балтийского
моря, с Данией как его центром. Ведь в этой большой области было найдено
большинство древних объектов, относящихся к 50-350 гг.. Среди них рунолог
Луйженго Тайник наибольшее внимание привлекает брошь с Мелдфорд (Шлезвиг
Гольштейна, Северо-Западная Германия, 50 г.), которая является местным
достоянием. Ее надпись, по мнению исследовательницы, может быть латинским -
idis, Idis от немецкого женского имени Ida или Idda, то есть «[брошь] Иды
(Идды)», или же германским руническим (при повороте на 180°) - hiwi, дат. п. от
женского имени Хива «для Хивы», или от слова erilaz, то есть «Эрил (мастеру
рун)». Также весомой рунические находкой в контексте исследования проблемы
происхождения скандинавских рун является гребешок (160 г.) с надписью «harja»,
что, вероятно, был создан в регионах к югу от Балтийского моря. Другая
руническая находка имеет ту же дату, на острие с Øvre
Stabu, которое было
обнаружено в Южной Норвегии и соответственно считается местным продуктом.
В этом контексте кажется уместным предположить, что руническое письмо
могло развиваться еще до времени возникновения древнейших известных надписей.
Отсюда можем догадаться, что скандинавский рунический прототип не обязательно
мог появиться в этой особой области. Необходимо отметить, чтобы исследовать
происхождение рунической письменности, следует лучше изучить происхождение
рунических объектов, однако место, где конкретный объект находится, нельзя
автоматически отождествлять с местом его происхождения. Оба, как объекты, так и
грамотные люди могли перемещаться и путешествовать. Некоторые источники о
происхождении оригинала рун могут быть найдены при ответе на вопрос: кто были
рунографы, и откуда они появлялись?
Прослеживая происхождение объектов и имен, которые сказывались на
объектах, как представляется, имеет решающее значение. Обозначим, что некоторые
из рунических предметов, найденных в Илерупском и Вимосском болотах изначально
пришли из Прибалтики, Норвегии и Юго-Запада Швеции. В то время, когда
рунические предметы, найденные в болоте Thorsberg берут начало с области между
Нижней Эльбой и Средним или Нижним Рейном. Но эти факты не гарантируют, что
руническая письменность зародилась в Норвегии, Швеции или Дании. Сначала
кажется, логично предположить, что руническая письменность берет свое начало
где-то в вышеуказанных регионах, поскольку подобные рассуждения построены на
наблюдении, которое указывает, что большинство из древнейших известных объектов
были локализованы именно там. Однако предметы, изготовленные на северо-западе
Германии и Северной Польши одними из первых удостоверяют совсем другое
направление.
Сложность исследования вопроса о происхождении прототипа Старшего Футарка
заключается в достаточно большом расстоянии между местами, где древнейшие
известные объекты были найдены и местами, которые могли обеспечить существующую
матрицу алфавита. Луйженго Тайник, к примеру, предлагает попробовать проследить
происхождение рунической письменности у границ Римской империи, особенно вдоль
Рейнских рамп. Ведь по убеждению исследователя с тех пор существовали контакты
между германскими племенами и племенами, жившими у северных побережий Северного
моря. Эти сношения, возможно, направлялись по маршруту вдоль Рейна или Эльбы на
север. Поэтому товары и культура могли легко распространиться от устья Рейна до
побережья Северного моря или по суше, от Рейна до Эльбы и далее до Балтики и на
север. Теоретически, рунический алфавит мог бы быть создан членами
романизированного племя, что жили в регионах, недалеко от Рейна, очевидно, в
первые века н.э. Среди других возможных кандидатов рунологами перечисляются
германские наемники, которые находились на службе в римской армии, которые при
возвращении домой были более или менее образованными, и торговцы.
Следует отметить, что с начала имперского периода Рейн был рампой
(лаймом) Римской империи. Пограничная зона, где римские и германские культуры
встретились и смогли объединиться, была бы подходящим регионом для германских
народов в принятии и адаптации итальянского алфавита, с тем, чтобы разработать
соответствующую систему письменности для германских языков. Можно предположить,
что в германских наемников также была возможность познакомиться с системой
письма, но скорее всего они видимо приняли бы латынь.
Энвер Ахмедович Макаев считает, что руническое письмо возникло примерно в
I-II вв. под влиянием одного полностью не установленного свода
северо-итальянских алфавитов в среде какого-либо из южно-германских племен, и
затем распространилось на север, охватив постепенно север, восток и запад
древней Германии.
А.А. Хлевов считает, что контактная зона в регионе Северной Италии -
Центральной Европы выглядит вполне правдоподобным претендентом на роль места
культурного взаимодействия этрусков с южными немцами и возникновения новой
системы письменности. Он указывает на вполне очевидное появление почти десятка
идентичных знаков в двух географически близких алфавитах. Исследователь,
учитывая, что этрусский алфавит был производным от греческого и латинского,
демонстрирует схему генетической наследственности алфавитов, которую завершают
руны: древневосточные - финикийский - южносредимноморский - греческий -
латинский - этрусский - футарк.
Шведский исследователь Джон Троен акцентирует внимание на сходстве
некоторых рун по форме и звуковыму значению с буквами, найденными в том или
ином алфавитах, из используемых в Северной Италии, но прежде чем область
романизировалась. Среди них алфавиты Сондра и Лугано, имеющие наибольшее
количество букв, похожих на руны, но модель алфавита Футарк должна была, по
мнению ученого, более романизироваться, чем любой из этих алфавитов. Ученый
указывает также на заметный географический разрыв между северо-итальянскими
надписями на юге Альп и германскими народами на севере от Дуная и даже более
широкое расстояние между надписями Северной Италии и областями ранних
рунических надписей, подчеркивая заметные недостатки северо-итальянской теории
происхождения рун.
Диаметрально противоположное мнение предложил рунолог Е. Мольтке. Он
считал, что руническая письменность возникла далеко от рамп Римской империи,
поскольку отношения между римлянами и германскими племенами были довольно
враждебными в приграничных регионах. Более того, именно там процесс
романизации, по убеждению исследователя, протекал прямым путем и был
всеобъемлющим, а для того, чтобы руническое письмо могло возникнуть и сохранить
своеобразие, необходима была обособленность. Е. Мольтке считал, что источником
возникновения рунического письма вполне могла быть Дания. Подобное
предположение рунолога кажется реальным, поскольку удовлетворяло следующие
требования: 1) известна дистанция от Римской империи; 2) наличие культурных
связей с Римской империей; 3) высокий уровень Дании в первые века н.э..
Однако отметим, что подобное мнение достаточно архаично. Известно много
случаев взаимопонимания между римлянами и германскими племенами на Рейне и в
подчиненной Германии. Тот факт, что они не использовали римский оригинал, может
интерпретироваться как желание уклониться от римлян, выразить культурную и
политическую / военную идентичность. Так или иначе убеждения для того, чтобы
писать рунами, очевидно, появилось в то время, когда римские и германские
народы поддерживали связи.
Рунолог Тайник Л. высказывает мнение, что германский народ в
эпиграфическом использовании письменных знаков последовал римскую практику
письменности. Исследовательница указывает на сходство римско-германских
способов, которыми подписывалось оружие. Ведь в то время в очаге римских и
германских воинов был распространен обычай надписывать на собственном оружии
победоносные имена. Более того, кажется, что руны были гораздо лучшим средством
для того, чтобы отразить германские языковые тенденции, чем римский алфавит.
Это несоответствие римской системы письма, возможно, было одним из факторов,
которые убедили определенную группу развить собственный оригинал. Эти
обстоятельства могли заставить их спроектировать рунический алфавит, который,
по крайней мере, вдохновили звуковые значения римских и греческих букв.
Три признака рунического письма, которые были аргументированы в защиту
греческой теории, используются Джоном Троен в пользу семитской. Рунический
алфавит, по убеждению автора - единственный европейский алфавит, что как
известно имел названия букв со значениями, которые присущи буквам семитского
алфавита. Имя первой руны Феху «рогатый скот» и значение первой семитской буквы
«вол» практически имеют одно и тоже наименование. Это, по мнению шведского исследователя,
поддерживает идею, что семитский алфавит был по крайней мере одним из моделей
рунического алфавита.
Все руны по убеждению Дж. Троена трудно вывести из латинских букв, именно
пять из них кажутся автору более подобными буквам Набатианской разновидности
арамейского семитского алфавита. В то же время шведский исследователь некоторые
формы и звуковые ценности рун объясняет, как курсивом, так и большими
латинскими буквами. Наиболее последовательно соответствие графики и
фонетического значения устанавливается для рун и латинского капитального
письма: они полностью совпадают у 9 рун: b, f, h, и, k, 1, r, t, u. Если при
этом учесть основную особенность графики рун - отсутствие округлых линий, то
можно с достаточной уверенностью говорить о латинском письме как прототипе
рунического письма. Например, звуковое значение руны «еон» лучше объясняется
курсивной латинской буквой Z.
Выводы:
· Ни одна руническая проблема не достигла такого уровня
дискуссионности, как происхождение Старшего Футарка (рунического алфавита).
Были предприняты попытки получить его из латинского, греческого,
северо-итальянского и семитского алфавитов. Однако, ни один из них не может
достаточно полно объяснить форм и звукового значения всех рун.
· Есть значительное количество подобных знаков, которые
связывают Футарк с латинской, греческим, северо-итальянской и набатианской
разновидностью арамейского семитского алфавита, создают почву видеть в нем
продукт безусловного скрещивания нескольких культур и результат явных
заимствований.
Глава 2.
Анализ особенностей использования скандинавских рун как исторического источника
в контексте введения христианства
.1 Направления использования скандинавских рунических надписей
Активность скандинавов довольно хорошо задокументирована руническими
надписями с помощью упоминаний о путешествиях воинов, монахов, наемников и
торговцев. Таким образом, обозначены особенности политической и
социально-экономической жизни (право на наследование, политические изменения,
торговые и военные путешествия, религиозные преобразования) и целевое
назначение маршрутов викингов в соответствующие земель через указанную на
рунических камнях исторически географическую номенклатуру.
По мнению П. Хрущевского, тексты скандинавских рунических камней, за
редким исключением, хорошо приспособлены к цели их написания, что заставляет
внимательнее посмотреть на контекст и коммуникативную функцию надписи. В связи
с этим рассмотрим научные наработки эстонской исследовательницы К. Цильмер,
которая различает три основных типа надписей: общий анализ рунических надписей
с информацией о путешествиях; группы надписей с историческими ссылками на
военные акции; исследования надписей о социально-экономической и политической
организации экспедиций. В основном они имели общую форму передачи сообщений, однако
отдельные рунические камни содержали развернутые данные по
социально-экономической, политической сфере общества и топонимии.
Скандинавские рунические надписи выполняли роль своеобразного
мини-справочника по географии, ведь они, обозначая топонимы, имели целью
проинформировать прохожих о поддержании торговых или военных связей
скандинавских земель с иностранными территориями, таким образом, расширяя
географический ареал путешествий.
Мастера рунических надписей на камнях были хорошо осведомлены в том, что
возведенные ими стелы должны соответствовать культуре, в которой они
функционировали, и информацию, которую они поместили на камне, должны понять
те, кто мог подойти к стелле. Рунические надписи на камнях имеют четкий аспект
ручной работы, ведь учет метода резьбы обеспечивает изучение деталей
относительно особенностей переменных типов достопримечательности,
хронологических фаз, умения мастеров, вариаций текстовых компонентов. В этом
контексте важно понимать роль мастеров, вовлеченных в руническую резьбу.
Саму же надпись, которая включала текстовое сообщение и изобразительный
компонент, можно толковать в более широком смысле. Так, расположение надписи на
камне в X-XI вв. отражало стремление приспособить ее форму к конфигурации камня
и максимально использовать его поверхность. Отклоняясь от строго вертикального
направления, строки начинают повторять контур камня, соединяясь вверху и
образуя плавно изогнутые дуги. Это пространство использовали для изображения
креста или орнамента. Если же дуга ни была соединена, то ее концы могли
сгибаться и, переплетаясь, образовывать различные петли и узлы. В дальнейшем
полоса была трансформирована в так называемого рунического змея.
На основе форм изображения змея, в первую очередь его головы,
исследователи разработали хронологическую последовательность типов рунического
орнамента: 1) неорнаментованные камни; 2) творчество мастера Асмунд Карасон
(1025-1050) 3) памятники в честь участников похода Ингвара (1040-е гг.) 4)
группа памятников мастеров Фота и Балли (1060-1075) 5) памятники Эпира
(1070-1100). Шведский ученый Лайла Китцлер отметила, что рунические надписи
внешне качественно улучшились во второй половине XI в. не только за счет того,
что больше тратилось времени на создание рунических камней, но и того, что резчики
стали более квалифицированными, освоив опыт предшественников.
Исследователи считают, что в связи с популярностью вырезания рун и,
скорее всего, из-за высокой доходности данного дела среди резчиков было много
мошенников, которые просто копировали ту же модель надписи, рассчитывая,
возможно, на неграмотность своих непосредственных заказчиков.
Рунические тексты британский историк, рунолог, который специализировался
на исследовании англосаксонских рун, Рэймонд Иэн Пейдж рассматривал как
юридические или официальные документы, которые были помещены именно на камне
через высокую устойчивость этого материала, с целью закрепить наследственные
права или почтить умерших. Отсюда размещение камней в общественных местах, где
соответствующую надпись могли прочитать как можно больше прохожих.
Более того, скандинавские надписи имели свои неотъемлемые структурные
составляющие текста: мемориальную формулу, некрологи, обращение к Богу и
подпись. Формулы было четко стандартизированы, почти без изменений и с
соблюдением последовательности включенных элементов. Умея расшифровывать
подобные элементы в формулах, прохожие, которые читали скандинавские рунические
надписи, достаточно хорошо понимали их контекст. Упоминания в рунах о семейных
отношениях, социальном положении, месте и обстоятельствах смерти и т.д.
исследователь Р. Пейдж рассматривает как «письменный отчет умершего после своей
смерти, организованный членами семьи».
Другой известный факт, что способы графического выражения смысла надписей
«развивались» вместе с их авторами. Согласно утверждению П. Хрущевско, книги
должны соответствовать социальным ожиданиям свое время и выполнять ряд
утилитарных функций. Вот почему важно отметить, что содержание, форма или
расположение текста в виде рунической надписи могут много «рассказать» о его
функции и цели. Например, датский король Харальд Синезубый осознавал, насколько
важно было передать и сохранить информацию о принятии новой религии и степень
политического влияния. Поэтому он зафиксировал скандинавскими рунами свои
приказы на руническом камне в г. Эллинг (Ютландия, X в.): «Король Харальд велел
возвести эти камни на память о своем отце Горма и своей матери Тюре, что
Харальд, который завладел всей Данией и Норвегией и сделал датчан христианами».
Политические и религиозные преобразования, инициированные Харальдом,
обусловили потребность среди старых и новых магнатов, королевских агентов
защищать предыдущие и нынешние права на землю, власть, противостоять изменениям
или признать принятие ими нового положения. Поэтому собственный рунический
камень короля Харальда с закрепленной надписью, скорее всего, актуализировал
подобную модель для заявлений, более того, его можно рассматривать как
королевский сертификат, с помощью которого была провозглашена и закреплена
христианизация Дании.
Выводы:
Скандинавские надписи имели свои неотъемлемые структурные составляющие
текста: мемориальную формулу, некрологи, обращение к Богу и подпись.
С помощью рунических надписей можно проследить переход от язычества к
христианству. Так, молитвы общепринятого типа - «Пусть Бог поможет его духу /
душе» - ранняя фаза местного рунического обращения, развернутого в контексте
мемориальных рунических камней. В то же время локальные молитвы, четко
зафиксированные в скандинавских рунических надписях, особенно на камнях и
погребальных плитах, обозначают и закрепляют установление средневековой
христианской культуры.
.2 Скандинавские рунические камни в контексте введения христианства
Исследуя проблему, сначала нужно обратиться к довольно интересным
положениям исландской исследовательницы Биргит Сойер, которая рассматривает
миссионерскую деятельность и изменения в погребальном обычае, как один из
важных факторов, который вызвал моду на установку рунических камней. Автор
указывает на то, что отсутствие значительного числа церквей вызвало сведения
рунических монументов, которые могли функционировать в качестве могильных плит.
Более того, Б. Сойер считает, что отказ от дохристианских погребальных ритуалов
привел к рассмотрению рунических монументов, как нового христианского образа
демонстрации статуса в наиболее людных местах: у дорог или мостов, в местах
собраний или рядом с домами усопших.
Б. Сойер отмечает, что активный интерес к возведению рунических камней
был положен норвежским и датским королем Харальдом и его сыном Свейном. Именно
Харальд Синезуб согласно с знаменитой руническогй надписью на одном из двух
камней в Эллинг (Ютландия, X в.) Принял христианство: «Tufa.let.kaurua.kubl // mistiuis.tutiR.uft.mupur // sina. harats.hins.kupa. kurms // kuna // sunaR». - «Король Харальд велел возвести эти камни на
память о своем отце Горме и своей матери Тюре, то Харальд, который завладел
всей Данией и Норвегией и сделал датчан христианами». Согласно наблюдениям
исландской исследовательницы, в самой Дании политические и религиозные
преобразования, вызванные Харальдом, породили потребность среди старых и новых
магнатов, королевских агентов, защищать предыдущие и нынешние права на землю,
власть, противостоять изменениям или признать принятие ими нового положения.
Поэтому собственный рунический камень короля Харальда с закрепленным надписью,
скорее всего, актуализировал подобную модель для заявлений религиозного
убеждения, в сочетании с подтверждением ранга.
Таким образом, распределение рунических камней могло отражать степень
политических, прежде всего, религиозных изменений, указывая на ключевые центры,
где пертурбации были наиболее заметными. В то же время предполагаем, что
изменение верования не могло полностью объяснить зарождение обычая установления
рунических стел - рядом с христианской мотивацией сооружения камней,
безусловно, важное значение имело право наследования.
Далее обратимся к положениям выдающегося упсальского рунолога Хенрика
Уильямса, который акцентирует внимание на том, что церковь не могла не видеть
ценность рунических надписей, выполненных на камнях, явно используя их как
влиятельные «письменные документы». Ведь сочетание традиционной мемориальной
надписи и орнамента с включенным крестом и заключительной молитвой, скорее
всего, было мощным способом демонстрации приверженности как новой вере, так и
средством распространения религии. К примеру, завершающая молитва: «Бог един»
на камне Galteland (Норвегия), бесспорно, достигла широкой аудитории в 1015 г..
Если эта группа приняла новое вероучение, то другие, по убеждению Х. Уильямса,
вероятно, тоже были вынуждены его признать.
Исследуя рунические надписи на территории Швеции, кажется, что одной из
основных функций камней было объявление принятия христианства отдельными лицами
или семьями. Коренные изменения, отраженные в надписях, начались позже и
продолжались дольше в упланде, чем в другом месте. Большое количество
рунических камней в указанном регионе предусматривает, что там монументальный
обычай был популярнее, чем в Дании или Готланде, поскольку спонсоры и заказчики
представляли не только высокие социальные слои, но, обеспеченные люди, все же,
преобладали.
В контексте исследования особое внимание привлекает руническое выражение
«daur i hvitavaum», которое встречается шесть раз именно на упландских
рунических камнях (к северу от Стокгольма). Согласно утверждению Х. Уильямса
данное выражение имеет следующую смысловую нагрузку: «мертвые в белой ткани /
одежде». Обращая внимание на то, что надписи выполнены скандинавскими рунами,
обозначают именно миссионерский период - эпоху преобразований, можем
согласиться с рунологом, что мы имеем довольно интересное указание на одежду
для крещения, которую, очевидно, носили в его период и в течение недели после
этого, больше того, Х. Уильямс выразил интересную гипотезу, согласно которой
данный текст может интерпретироваться как «мертвые в белых одеждах» в связи с
подтверждением христианского вероисповедания.
По убеждению исследователя, в то время, как крещение было очень легко
получить (по его мнению, не нужны были даже священники для совершения акта
крещения), подтверждение было совсем другим делом. Оно могло проводиться только
епископом, и не было никакой гарантии, что он появлялся чаще, чем раз в три
года, даже в рамках регулярного епископства. Согласно со смысловой нагрузкой
рунических надписей, упландцы, в честь которых возвели подобные рунические
камни, таким образом, были крещены во второй раз, подтверждая христианскую
сущность:
Интересен также и тот факт, что сыновья и мужчины, упомянутые в
рунических надписях, вероятно, участвовали в торговых или викингских
экспедициях, но при определенных обстоятельствах не вернулись домой, однако,
согласно с текстами камней, получили подтверждение святого крещения перед
смертью, о чем родственники решили известить на монументально-мемориальных памятниках.
Хенрик Уильямс отмечает, что первичное крещения могло быть доступным на месте,
но для тех, кто выезжал за пределы страны, например, в Англии или Дании, были
доступны большие благословения церкви.
Интересный подход к рассмотрению проблемы предложил Упсальский археолог
Эник Ларсон, которая считает, что в упланде при установлении рунических камней
было важно, чтобы общество знало, что умершего должным образом окрестили в
христианскую общину не потому, что это было редкостью и доступно более высокой
имущественной слою общества, а потому, что, возможно, это было необходимо для
выживания и будущего семьи.
Ларссон напоминает нам, что, согласно с ранними датскими законами,
некрещеный человек не имел права на наследство. Исследовательница утверждает,
что это означало косвенное принуждение к крещению семей землевладельцев и было
эффективным королевским средством для обеспечения христианизации и, тем самым,
закрепления своей власти. В таком случае рунические камни служили
«предотвращению» представителей короля от претензий на наследство молодых
людей, которые умерли бездетными.
Интересно, что Б. Сойер рассматривает рунические камни как симптом
кризиса. По ее мнению, их неравномерное распределение в Скандинавии (несколько
на Юге / Западе, многие на Востоке) является хорошим отражением религиозного и
политического перехода, который состоялся в ходе Х-ХI вв. Так, переходный
период был краток в некоторых областях, в частности, Дании и длительным в
других - в упланде, где существовало упорное сопротивление новому виду
централизованной королевской власти.
Эта гипотеза, по мнению рунолога, объясняет, почему мода на рунические
камне не длилась дольше. Ведь, когда переходный период закончился, и церкви и
кладбища были широко распространены, подобные памятники не были нужны. Однако,
подчеркнем, что изменения не были внезапными, поскольку существуют примеры
«переходных» церковных памятников в виде лежащих погребальных плит с
руническими надписями того же типа, как и на вертикальных камнях.
Особого внимания заслуживает точка зрения эстонской исследовательницы
Кристель Цильмер, которая считает, что христианизацию не следует рассматривать
в качестве единственного мотива для возведения рунических монументов, особенно,
когда интерпретация целого обычая происходит как отражение начисленных
миссионерских концепций. В то же время рунолог отмечает, что очевидность и
важность связи между двумя феноменами не может отрицать принадлежность
большинства рунических камней культурном окружению под влиянием введения
христианства.
К. Цильмер насчитывает примерно 13% рунического материала от 1050-1200
гг., который содержит именно латинские христианские молитвы и мольбы, а в
надписях, относящихся к 1200-1500 гг., пропорция подобных свидетельств
составляет уже 18%. При этом местные рунические молитвы и обращения в эпоху
викингов Раннего Средневековья составляют почти 50% (около 240 экземпляров),
встречающихся на могильных камнях в церквях. Типичными примерами латинских
молитв на рунических камнях есть «Град Марии» (Ave Maria) и «Отче Наш» (Pater
Noster). Достаточно сложным остается вопрос по выявлению четких указаний именно
на латинский молитву - «Ave Maria», поскольку, употребление имя Марии,
встречается в сочетании с собственно местными скандинавскими обращениями. Так,
местный призыв к Марии применялся с формулой «Hjalp (i) Maria» - «Помоги,
Мария» (Готланд, XI в.).
Выводы
· Христианский мотив рунических камней в европейской
историографии рассматривается в свете определенных миссионерских стратегий,
учений, изменении погребального обычая и тому подобное.
· Разнообразный вес придается актуализации роли христианства в
формировании своеобразной рунической каменной традиции - начиная от анализа
большинства рунических камней, как христианских монументов, к признанию, что
памятники освещают определенные аспекты христианских практик.
Заключение
Итак, исследование скандинавских рун как исторического источника в конце
XX в. отмечено постепенным смещением акцента изучения рунических надписей с
чисто лингвистической сферы в историческое измерение, способствовавшие в начале
2000-х гг. активному оперированию сведениям рун общескандинавской базы данных
для освещения информационных возможностей надписей с социально-экономической
истории и исторической географии Восточной Европы.
В конце XX в. рунология из области лингвистики превратилась в комплексную
отрасль науки, предметом которой стала руническая письменность как языковое и
культурное явление, то есть произошло постепенное смещение акцента изучения
рунических надписей с лингвистической сферы в историческое измерение. На этом
этапе существенно расширилась и углубилась тематика рунологических
исследований.
Изучению скандинавских рун как исторического источника в северных,
западных и восточноевропейских историографических обзорах более всего
способствовали научные исследования начала XXI в. Исследование семантического,
языкового, физического и функционального контекстов рунических надписей
актуализировало исследовательское внимание к обработке рун общескандинавской
базы данных путем использования авторских методик к изучению материала, положив
начало специализации на отдельные рунологические проблемы: указания на
перемещение, рунографов, характеристику общества, распространение христианства,
закрепление права на наследование, симбиоз письменности и устного дискурса.
Значительный блок составляют академические труды по сведению рун
относительно профессиональных рунографов. Если в конце XX в. активно изучались
общие особенности труда мастеров рун, то в начале 2000-х гг. впервые
актуализировался исследования отдельных технических резьбовых методов
рунических камней доктором философии кафедры археологии и классических
исследований Стокгольмского университета Л. Кицлер, представляют особый
интерес, поскольку обращают внимание на фактическую практику надписи и исполнителя
акта. Изменение в резьбовых методах стала результатом обсуждения в контексте
основного анализа компонентов справочного материала, включающих пять рунических
камней, а также выбор памятников, связанных с именами Фотто и Эпира.
Сегодня в зарубежных научных кругах рунологов особенно актуализируется
исследования социальных аспектов изучения скандинавских рунических надписей
Х-ХI вв. на уровне «междисциплинарной семантики». Выдающимся достоянием в
соответствующем направлении стала статья шведского рунолога Дж. Джеш, которая
указала, что рунические тексты требуют разного прочтения. Исследовательница
обратилась к анализу представленных скандинавскими рунами социальных категорий,
показав, как разнообразие доступных семантического, языкового и функционального
контекстов позволяет более полно определить рунические смысловые маркеры. скандинавский руна
исторический христианство
Скандинавские рунические надписи обозначают довольно иерархическое
общество: ознаменованные люди были правителями, лидерами с большими свитами
дружинников, имели высокий социальный статус «хороших» вождей, правителей,
ярлов, землевладельцев, тенге, воинов, что занимали высокую должность и
доминировали над собраниями, другие включали местную элиту, которая сводила
пышные рунические памятники, тогда как далее вниз по социальной шкале, многие
заказывали более простые рунические камни с целью ознаменовать в надписях
умерших близких.
Христианский мотив рунических камней в европейской историографии
рассматривается в свете определенных миссионерских стратегий, учений, изменении
погребального обычая и тому подобное. Разнообразный вес придается актуализации
роли христианства в формировании своеобразной рунической каменной традиции -
начиная от анализа большинства рунических камней, как христианских монументов,
к признанию, что памятники освещают определенные аспекты христианских практик.
Христианские процессы могли вызывать настоящее целевое назначение стел, а
именно в контексте внедрения и укрепления христианства новое вероисповедание
стало необходимым условием для закрепления права на наследование, что
способствовало активному заказу мемориальных надписей с обращениями и
молитвенными составляющими.
Современный этап исследования рунического материала, в отличие от конца
XX в., продемонстрировал более четкое разветвления и специализацию изучения
отдельных рунологичных проблем социального и географического содержания в
академических кругах. Научное изучение информационных возможностей рунических
памятников сделало их предметом ряда зарубежных и отечественных академических
монографических исследований и неотъемлемым источником в изучении смежных
исследовательских проблем.
Список литературы
Источники:
. Браун Ф.А. Шведская руническая надпись, найденная на
о. Березани / Ф.А. Браун // Известия имп. Археологической комиссии. - 1907. -
Вып. XXIII. - С.66-75
. Древняя Русь в свете зарубежных источников.
Древнескандинавские источники / [Под. ред. Т. Н. Джаксон, И. Г. Коноваловой и
А. В. Подосинов]. - T. V. - М.: Русский Фонд содействия образованию и науке. -
384 с
. Младшая Эдда / [Под. ред. А.А. Смирницкая, М.И.
Стеблин- Каменский]. - Л.: Наука, 1970. - 256 с
4. Acta Sancti Olavi regis et martyris //
Monumenta historica NorvegiLatinske kildeskrifter til Norges historie i
middelalderen / [utg. av G. Storm]. -Oslo: Kristiania, 1880. - S. 125-144.
. Jesch Judith Runic Inscriptions and Social
History. Some Problems of Method / Jesch Judith // Proceedings of the Third
Internation al Symposium on Runes and Runic Inscriptions: Grindaheim. - Norway,
8-12 August, 1990. - Runrön IX. - Uppsala: Uppsala
Universitet, Institutionen for nordiska sprâk,1994. - P. 150-161
. Otto
von Friesen. Rökstenen. Runstenen vid Röks kyrka Lysings härad
Östergötland. - Stockholm: Vitterhetsakademien, 1920.
. Scandinavian Runic Text Database: Samnordisk
ru ntextdatabas. - Uppsala university: Department of Scandinavian Languages.
. Stephens, George. Thunor the Thunderer,
carved on a Scandinavian font about the year 1000. - London/Copenhagen:
Williams and Norgate/H. H. J. Lynge, 1878. - С. 29.
. Theodrici Monachi. Historia de antiquitate
regum Norwagiensium /Theodrici Monachi // Monumenta historica
Norvegiæ / [utg. av G. Storm]. Kristiania: Trykt hos A. W.
Brøgger, 1880. - 301 s
10. Wimmer L. Detyske Runemindesmrker / L. Wimmer
// Aarboger. II R.kke. - 1894. - № 9. - S. 1-82.
Литература:
. Гриневич Г. С. Праславянская письменность.
Результаты дешифровки / Г. С. Гриневич. - М., 1999. - Т. 2. - С. 15
. Джаксон T. H. Северо-запад России в скандинавских
руническим надпись: уточнённые данные / Т. Н. Джаксон // Археология и история
Пскова и Псковской земли. - Псков, 2007. - С. 310-317
. Джаксон T.H. Древнерусские топонимы в
древнескандинавских источниках / Т. Н. Джаксон. - М.: Языки славянской
культуры, 2001. - 2008 с
. Макаев Э. А. Язык древнейших руническим надписей:
лингвистический и историко-филологический анализ / Э. А. Макаев. - М.:
ЛИБРОКОМ, 2010. - С.24
. Макаев Э. А. Язык древнейших рунических надписей /
Э. А. Макаев. - М., 1965. - С 77
. Мельникова Е. А. Скандинавские рунические надписи.
Новые находки / Е. А. Мельникова. - М.: Восточная литература, 2001. - 255 с.
. Мельникова Е.А. Скандинавские рунические надписи.
Тексты, перевод, комментарий / Е.А. Мельникова. - Москва: Наука, 1977. - 276с,
. Петухов Ю. Д. Тайны древних руссов / Ю. Д. Петухов.
- М.: Вече, 2011. - С.16.
. Платов А. В. Руническая магия / А. А. Платов. - М.,
1994. - С.55.
. Рыбаков Б. А. Язычество древних славян / Б. А.
Рыбаков. - М.: Наука, 1981. - С.41.
. Рыдзевская Е.А. Древняя Русь и Скандинавия в IX-XIV вв. / Елена Александровна Рыдзевская. - М.: Наука,
1978. - 239с
. Хлевов А. А. Предвестники викингов / А. Хлевов -
СПб.: Евразия, 2002. - С.160
. Birgit Sawyer. The Viking-age rune-stones
custom and commemoration in Early Medieval Scandinavia / B. Sawyer. - Oxford:
University press, 2000. - Р.251.
. Chruszczewski P. Runic inscription as
instances of proto-books / P. Chruszczewski // Studia Linguistica Universitatis
Iagellonicae Cracoviensis. - Vol. 126. - Krakow, 2009. - P. 25-31
. Friesen А. Runbrynet fran Timans и Roma / А.
Friesen // Gotlandskt Arkiv. - Visby. - 1941.-№ 13. -S. 7-14
. Henrik Williams Dead in White Clothes: Modes
of Christian Expression on Viking Age Rune Stones in Present-Day Sweden /
Henrik Williams // Epigraphic Literacy and Christian Identity: Modes of Written
Discourse in the Newly Christian European North. Ed. by Kristel Zilmer &
Judith Jesch. - Turnhout: Utrecht Studies in Medieval Literacy, 2012. - Р.
137-152
. Henrik Williams Runes/ Henrik Williams// The
Viking world / edited by Stefan Brink in collaboration with Neil Price. -
London and New York: Routledge Taylor and Francis Group. - P.281-290
. Jantina Н. Runes around the North Sea and on
the Continent AD 150-700. Texts and contexts / H. Jantina. - Netherlands:
Organisation for Scientific Research, 1997. - р.12
. Jesch J. Women in the Viking Age / J. Jesch.
- Woodbridge: The Boydell Press, 1991. - 239 p
. Kitzler L. Ahfeldt Carving technique and
runic literacy / L. Kitzler // Epigraphic Lit eracy and Christian Identity. -
Vol. 4. - 2012. - P. 64-97
. Kristel Zilmer Ave Maria and Pater Noster in
Scandinavian Runic Inscriptions/ Kristel Zilmer. - P. 1-19
. Kristel Zilmer Records and representations of
Baltic Traffic in the Viking Age and the Early Middle Ages in Early Nordic
sources / Kristel Zilmer. - dissertationes philologiae Scandinavicae
Tartuensis. - Tartu university: Press, 2005. - 401 p.
. Larson А. Warriors Clothing. Shift in
Scandinavian costume in vicinity of year 1000 (Kladd krigare. Skifte i
skandinaviskt draktskick kring ar 1000) / Annika Larson. - Occasional Papers in
Archaeology 39. - Uppsala University: Acta Universitatis Upsaliensis, 2007. - р.343
35. Larsson
MG Runstenar och utlandsfärd. Aspekter pä det senvikingatida
samhället med utgängspunkt и de fasta fomlämningama
/ MG Larsson.
- Режим доступа: http:
//www.ark.lu.se/institutionen/publikationer/acta-series-altera-in-8
. Looijenga Tineke Texts & contexts of the
oldest Runic inscriptions / by Tineke Looijenga. - Inscriptions, Runic. 2.
Runes - History. I. Title: Texts and contexts of the oldest Runic inscriptions.
- Brill, Leiden, Boston, 2003. - Р.115.
. Maijolein S. Runestone images and visual
communication in Viking age Scandinavia: thesis for the degree of Doctor of
Philosophy / S. Maijolein. - University of Nottingham, 2013. - 404 p
38. Moesgard
ON Runestones as Communication - the Danish material / ON Moesgard // Offa
Berichte und Mitteilungen zur Urgeschichte, Frühgeschichte und
Mittelalterarchaologie. - Band 58. - 2001. - P. 165-172
39. Moltke E. The runes and their origion:
Danemark and elsewhere / E. Moltke. - Kopenhagen, 1985. - Р.21
. Page RI Chronicles of the Vikings. Records,
Memorials and Myths / RI Page. - London: British Museum Press, 1999. - 240 p
. Page RI Scandinavian society, 800-1100: the
contribution of runic studies / RI Page // Viking society centenary
symposium14-15 May 1992 - Viking society for Northern research, university
college London, 1993. - P. 145-159
. Palm R. Runic Literacy and Viking-age Orality
/ R. Palm // The 14th International Saga Conference Uppsala, 9th-15th August
2009 - Volume 2. - 2009. - Gavle. - P. 738-740
. Peterson L. Nordiskt runnamnslexikon // English
translation CL Ward. / L. Peterson. - Sprak-och folkminnesinstitutet, 2001. -
142 p
. Peterson L. Runologi. Forsok till ett
aktuellt Signalement / L. Peterson // Saga och sed, 1995. - S. 39-54
. Sawyer В. The Viking- age rune-stones custom
and commemoration in Early Medieval Scandinavia / B. Sawyer. - Oxford:
University press, 2000. - 269 p.
. Stille Р. Gunnarstenama - ett kritisk
granskning mellansvensk runstensgrupp / P. Stille // Blandade runstudier. -
Runron 6. - Uppsala, 1992. - S. 113-172
. Stoklund M. Runesten, kronologi og
samfundsrekonstruktion / M. Stoklund // Mammen. - Hojbjerg, 1991. - P. 285-297.
. Troeng J. A Semilic origin of some runes. An
influential foreign presence in Denmark c. AD 200 / J. Troeng // Fomvannen:
Journal of Swedish Antiquarian Research. - Stockholm, 2003. - № 98. - P.
289-305
49. Widmark
G. Tolkningen som social konstruktion. Rökstenens inskrift / G. Widmark //
Staffan Nyström. Runor och ABC. - Opuscula IV. - Stockholm: Norstedt, 1997. - P.
165-175
. Williams H. Dead in White Clothes: Modes of
Christian Expression on Viking Age Rune Stones / H. Williams // Epigraphic
Literacy and Christian Identity. - Tumhout: Utrecht Studies in Medieval
Literacy, 2012. - P. 137-152
. Zilmer K. Deictic References in Runic
Inscriptions on Voyage Runestones / K. Zilmer // Futhark: International Journal
of Runic Studies. - Vol. 1. - University of Oslo, Uppsala university, 2010. -
P. 123-143
. Zilmer K. On the symbiosis of orality and
literacy in some Christian runestone in scriptions / K. Zilmer // The 14th
International Saga Conference Uppsala, 9th-15th August 2009 -Volume 2. - 2009.
- Gavle. - P. 1074-1081