Цензура и механизм ее осуществления в БССР (1922-1964 гг.)

Цензура и механизм ее осуществления в БССР (1922-1964 гг.)

МИНИСТЕРСТВО ОБРАЗОВАНИЯ РЕСПУБЛИКИ БЕЛАРУСЬ

УЧРЕЖДЕНИЕ ОБРАЗОВАНИЯ

«ПОЛОЦКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ»

Историко-филологический факультет

Кафедра истории и туризма

ДИПЛОМНАЯ РАБОТА

«цензура и механизм ее осуществления в бсср (1922-1964 гг.)»

РЕФЕРАТ

Дипломная работа:54с., 40 источников.

ЦЕНЗУРА, ГЛАВЛИТБЕЛ, КАДРЫ, ТЕАТР, КИНО, ЛИТЕРАТУРА.

Объектом данного исследования является история советской цензуры в 1920 - 1960-е гг.

Цель работы: проанализировать на основе использованных источников и историографии механизм осуществления цензуры в БССР в 1922-1964 гг.

Элементами научной новизны (практической значимости) полученных результатов является использование архивных материалов, приказов, отчетов, циркуляров Главлита БССР, находящихся в Минском национальном архиве Республики Беларусь, а также Государственном зональном архиве г. Полоцка.

Сферами возможного практического использования является использование в написании научных работ по истории БССР в 20-60 - е гг. XX в.

Студент-дипломник подтверждает, что приведенный в дипломной работе материал объективно соответствует объекту исследования, все заимствованные с литературных и других источников теоретические и методологические положения и концепции сопровождаются ссылками на их авторов.

СОДЕРЖАНИЕ

ВВЕДЕНИЕ

. СТРУКТУРА ГЛАВЛИТБЕЛА И ВЗАИМОДЕЙСТВИЕ С ГОСУДАРСТВЕННЫМИ И ПАРТИЙНЫМИ СТРУКТУРАМИ В 1922 - 1964 ГГ.

. КАДРОВЫЙ СОСТАВ ГЛАВЛИТА БССР 1922 - 1964 ГГ.

. ОСНОВНЫЕ НАПРАВЛЕНИЯ ЦЕНЗОРСКОГО КОНТРОЛЯ В БССР (1922 - 1941 ГГ.) .

.1 Литература и СМИ

.2 Зрелищные искусства

. ОСНОВНЫЕ НАПРАВЛЕНИЯ ЦЕНЗОРСКОГО КОНТРОЛЯ В БССР (1945 - 1964 ГГ.) .

.1 Литература и СМИ

.2 Зрелищные искусства

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННОЙ ЛИТЕРАТУРЫ

ВВЕДЕНИЕ

Цензура - это система государственного надзора за содержанием и распространением информации, печатной продукции, музыкальных и сценических произведений, произведений изобразительного искусства, кино и фото произведений, передач радио и телевидения с целью ограничения либо недопущения распространения идей и сведений, признаваемых властями нежелательными.

Актуальность темы исследования состоит в понимании феномена цензуры, которое осложняется высокой степенью политизации проблемы, эмоциональностью оценок. Вместе с этим крайне важно осознать суть этого явления и по большому счету не для того, чтобы в будущем не допустить его появления, а для того, чтобы иметь возможность использовать этот социальный институт на благо общества. И в этом утверждении нет противоречия, поскольку пресса конструирует образы социального мира и, так или иначе, внедряет их в сознание своей аудитории. В этой связи, в основном за рубежом, осуществляются исследования, в которых выражается озабоченность влиянием СМИ на общество.

Принимая во внимание степень изученности темы и общий вектор исторических изысканий в рассматриваемой предметной области, сформулирована следующая цель и задачи исследования.

Цель работы: проанализировать на основе использованных источников и историографии механизм осуществления цензуры в БССР в 1922-1964 гг.

Задачи:

1.Рассмотреть структуру и взаимодействие с партийными органами органов Главлита в БССР в 1922 - 1964 гг.

.Рассмотреть процесс формирования кадрового состава Главлитбела в 1922-1964 гг.

.Изучить проявления цензурного контроля в БССР в 1922-1941 гг.

.Определить основные направления цензурного контроля в 1945-1964 гг.

Выбор хронологических рамок объясняется тем, что в 1922 г. было организовано Главное управление по делам литературы и издательств (Главлит БССР). Выбор верхней хронологической границы 1964 г. - конец периода «хрущевской оттепели», усиление контроля власти над обществом.

Объектом данного исследования является история советской цензуры в 1920-1960-е гг. соответственнов качестве предмета исследования выступают организация работы, кадровый состав, основные направления деятельности советской цензуры. Изучение деятельности Главлита в системе советских учреждений стало возможно после «архивной революции» 1990-х гг. Только тогда исследователям стали доступны документы, позволяющие раскрыть его внутреннюю историю, сферу компетенций, функции, кадровый состав и эволюцию.

Данной темой занимались такие белорусские исследователи, как А. Гужеловский подробно описал время создания, деятельность, структуру и функции Главлита в БССР. Е.В. Сумко рассматривала процесс формирования и особенности развития цензорских органов в БССР на протяжении 1922-1941. Показано их место и роль в системе государственно-идеологического контроля.

Если рассматривать российскую историографию, то данной тематикой занимался А.В. Блюм. В 1994 г. он предпринял попытку реконструировать процесс создания Главлита, его местных органов, а также дать анализ практикам деятельности цензоров в период НЭПа.

В середине 1990-х гг. происходит переход от осмысления общих проблем истории советской цензуры к специальным темам. Научный интерес у большинства ведущих исследователей-цензуроведов вызывали объекты цензурного контроля: СМИ, издательское дело, радиовещание. Так, Т.М. Горяева занималась разработкой темы «цензура и радиовещание».

В 2000 г. история советской цензуры пополнилась несколькими фундаментальными трудами. А.В. Блюм расширил хронологические рамки исследования до 1953 г. Не отступая от ранее выдвинутых тезисов о тотальной цензуре, автор сосредоточил внимание на таких вопросах, как эволюция структуры Главлита, технологии цензурного контроля, охрана государственных и военных тайн. Отдельная глава была посвящена кадровому составу Главлита и местных цензурных органов. А.В. Блюм одним из первых исследователей смог назвать точное количество работников всего цензурного аппарата (на 1939 г.). Прежние взгляды и оценки были им подвергнуты ревизии, Главлит стал рассматриваться с позиций, близких к институциональному подходу.

Источниковедческая база исследования представлена неопубликованных документов. Весь комплекс используемых архивных документов, находящихся в Минском национальном архиве Республики Беларуси условно можно разделить на несколько групп: внутриведомственная периодика, распорядительная и отчетная, в том числе статистическая документация, текущая переписка, личные дела и анкеты.

Следующую группу источников составляют отчеты, среди которых можно выделить текущие, периодические и плановые (например, годовые). Особенностью отчетной документации является наличие большого количества статистических сведений. Следующая группа: законодательные акты и положения - нормативно- правовые акты органов государственного управления о Главлите, документы ведомственного делопроизводства Главлита, которые публиковались и продолжают публиковаться в тематических сборниках документов.

Следующую группу источников составляют отчеты, среди которых можно выделить текущие, периодические и плановые (например, годовые). Особенностью отчетной документации является наличие большого количества статистических сведений.

Самая большая группа источников представлена распорядительной документацией. Сюда относятся резолюции, приказы, инструкции, циркуляры, распоряжения центрального аппарата Главлита, местных органов - обллитов. Эти материалы находятся в Зональном государственном архиве г. Полоцка.

На конкретном историческом материале были исследованы проявления политической цензуры в различных областях духовной жизни Главлита. Значительное внимание в работе уделено анализу количественного и профессионального кадрового состава работников органов Главлита. Этот вопрос долгое время оставался неизученным в силу его сложности и противоречивости имеющихся в исторической науке взглядов и оценок.

В работе рассматривается процесс создания в советском государстве Главлита как органа цензуры, включенного в систему политического контроля. Под политическим контролем понимается система регулярного сбора и анализа информации различными ветвями государственного аппарата о настроениях в советском обществе, отношении различных его слоев к действиям властей, о поведении и намерениях антисоветских групп и организаций. Органы Главлита с 1922 г. осуществляли политический контроль над публичной деятельностью редакций СМИ, типографий и издательств и т.д.

В исследовании использовались традиционно применяющиеся в исторической науке принципы и методы. Применение принципа историзма позволило выяснить предпосылки и тенденции формирования Главлита, рассмотреть этапы развития органов Главлита в БССР, соотнести их деятельность с другими государственными структурами. Под научной объективностью понимается видение предмета исследования, каким он существовал в реальности, вне зависимости от субъективных наслоений, содержащихся в источниках, в оценочных суждениях историков и общественных деятелей. В исследовании применялись общие исторические методы: историко-генетический, историко-сравнительный, историко-типологический и метод периодизации.

.СТРУКТУРА ГЛАВЛИТБЕЛА И ВЗАИМОДЕЙСТВИЕ С ГОСУДАРСТВЕННЫМИ И ПАРТИЙНЫМИ СТРУКТУРАМИ В 1922 - 1964 ГГ.

июня 1922 г. при Наркомате образования было создано Главное управление по делам литературы и издательства - Главлит РСФСР. Несмотря на то, что официальное положение «Положение об Главном управлении по делам литературы и издательства» было утверждено СНК БССР только 5 января 1923 г. создание Главлита БССР (Главлитбела) началось после создания Главлита РСФСР [13, с. 13].

октября 1922 г. президиум Центрального Бюро (ЦБ) КП(б)Б назначил председателем Главлитбела Радиона Константиновича Шукевича-Третьякова.

Вопросы цензуры во всех советских республиках должны были решаться централизованно - по решениям правительства РСФСР и руководства ЦК ВКП(б). Отмечалось, что Главлитбел создается при Народном комиссариате образования (НКО), а председатель назначается коллегией НКО [13, с. 14].

Главлитбел фактически с самого начала своей деятельности подчинялся ЦБ, а затем ЦК КПБ(б), а не НКО. Формальное подчинение Главлитбела НКО объяснялось следующим практическим расчетом: на время создания Главлита вся издательская деятельность контролировалась НКО, поэтому Главлиту оставалось только взять на себя цензурные функции в этой уже отлаженной системе.

Первыми своими задачами в ноябре 1922 г. Главлитбел определил составление списков разрешенных и запрещенных книг с тех, что были выданы до создания Главлита БССР, а также перерегистрацию всех издательств.

В дальнейшем функциями Главлитбела являлись предварительный просмотр всех предназначенных к публикации и распространения произведений, включая фотографии, рисунки, карты; выдача разрешений на издание произведений; составление списков, запрещенной к продаже литературы; разработка инструкций и правил выдачи и распространения литературы, обязательной для всех учреждений.

В состав коллегии Главлитбела входили: председатель, заместитель председателя (председатель Главного репертуарного комитета), представители отдела пропаганды и агитации (с 1925 г. - отдела печати) ЦК КП(б)Б, ГПУ, Военного ведомства [13, с. 14].

С октября 1925 г. опубликовывать информацию о жизни за границей можно было после визы Наркомата иностранных дел, были запрещены публикации «радиоперехватов». Единственным источником сведений про заграницу должно было стать Российское телеграфное агенство (позднее ТАСС). Таким образом, Главлитбел в деле цензуры сотрудничал с другими советскими учреждениями [13, с. 16].

Главное управление по делам литературы и издательств имело структуру, соответствующую другим государственным учреждениям того времени. Так, во всех областных, окружных и районных центрах действовали местные «литы со своим» штатом. Они несли ответственность перед Главлитом и предоставляли два раза в месяц отчеты. Областные «литы» в свою очередь организовывали губернские органы на местах (гублиты). В помощь Главному управлению, гублитам была создана специальная группа уездных инспекторов, которые осуществляли контроль над органами печати, книжным рынках в уездах и подвергали предварительному просмотру печатный материал. Инспектор имел право временно приостановить выпуск изданий, за исключением партийных (окончательное решение о запрете принадлежало гублиту).

Главлит Беларуси, в отличие от аналогичных учреждений других советских республик, сначала имел слабо разветвленную структуру. Это было обусловлено тем, что до 1924 г. БССР включало только 6 уездов бывшей Минской губернии и Главлитбел функционировал в пределах данной территории. Контролем над издательским делом на белорусских территориях, которые входили в состав РСФСР, занималось областное управление по делам литературы и издательств Западной области РСФСР. Только после укрупнения Беларуси в 1924 и 1926 гг. Витебский и Гомельский гублиты были ликвидированы, а все дела по осуществлению политического и идеологического контроля на этой территории перешли непосредственно к уполномоченному Главлиту Беларуси [40, с. 68].

Для надзора за зрелищами и театральными постановками предусматривалось создание при НКО специального органа - Центральной репертуарной комиссии (ЦРК). Переписка ЦРК с органами ГПУ и НКО свидетельствует, что изначально комиссия была создана при Главполитобразовании, а не Главлите, как это было в РСФСР. Однако председатель Главлитбела Р. Шукевич-Третьяков на заседании коллегии в ноябре 1923 г. поставил вопрос о взаимоотношениях Главлита и Главного репертуарного комитета (Главреперткома), а уже в марте 1923 г. ЦРК ликвидировалась и передала все свои дела созданному при Главлитбеле Центральному репертуарному комитету, председателем которого был назначен заместитель председателяГлавлитбела Раков [13, с. 18].

Главлитбел мел почти неограниченные полномочия в деле цензуры издательской деятельности, а Главрепертком как его подотдел - в деле контроля за всеми видами публичных зрелищ - театр, эстрада, кино, радио, фотография. Причем по некоторым положениям контроль Главреперткома был жестче, чем цензура Главлитбела в литературе. Чтобы получить разрешение на постановку пьесы, чтение лекции, выполнение эстрадного или циркового номера, демонстрацию кинолент, диафильмов, фотографий, на рассмотрение в Главрепертком необходимо было предоставить несколько экземпляров сценария, текстов кино или фотокопий. Причем за просмотр материалов и выдачу разрешений этот комитет, как и Главлитбел, брал деньги.

Расценки от 5.03.1923 г. были следующие: за право заниматься художественной фотографией - 1 руб. золотом; за постановку пьесы - 1 руб. (с театров и клубов НКО - 50 коп.); за просмотр кинофильмов в зависимости от жанра: художественные ленты - 1 руб., комедии - 50 коп. (комедии больше 300 м. длиной - 1 руб.), детективы - 1 руб. 50 коп., фарсы - 3 руб.

Главрепертком осуществлял театральную цензуру в соответствии со списками запрещенных пьес, которые присылались с РСФСР и Украины. Белорусских пьес в театрах БССР было немного - дореволюционные «устарели» а пьесы современных белорусских авторов чаще всего не соответствовали требованиям цензуры, которая рассматривала театральный репертуар как одну с форм пропаганды. Утвержденный в 1923 г. список № 1 пьес, разрешенных к постановке в белорусских театрах, насчитывал больше сотни пьес классического европейского и русского репертуара и ни одной белорусской [13, с. 18].

Главрепертком следил и за всеми видами публичных мероприятий. В циркуляре от 29.11.1924 г. Главлитбел по согласованию с отделом пропаганды и агитации ЦК КП(б)Б категорически запретил проведение в БССР костюмированных и танцевальных балов, с какой целью они бы не проводились [13, с. 19].

И Главлитбел, и Главрепертком тесно сотрудничали с ГПУ и милицией. На ГПУ и милицию были возложены обязанности по борьбе с распространением запрещенной литературы, наказанию организаторов запрещенных публичных мероприятий. Для первых месяцев существования Главлитбела и Главреперткома были характерны многочисленные обращения в ГПУ с просьбами привлечь к ответственности заведующих клубов, которые без разрешения Главреперткома организовывали танцы, приватные вечеринки, постановки или не пускали представителей этого комитета в театр. В дальнейшем вмешательство ГПУ и милиции сделало свое дело. Это сотрудничество имело двусторонний характер. ГПУ фактически являлось исполнительным органом цензуры, а органы цензуры обеспечивали ГПУ материалами на людей, которые подозревались в контрреволюционной или националистической деятельности.

Таким образом, на протяжении 1920-х гг. в Беларуси сформировалась система политической цензуры, которая состояла с органов идеологического управления - отдела агитации и пропаганды (позднее отдел печати) ЦК КП(б)Б, органов непосредственного цензурного контроля - Главлитбела и Главреперткома и карательных органов - ГПУ и милиции.

В марте 1929 г. секретариат утвердил новое положение об Главном комитете по контролю за репертуаром. Оставаясь в структуре Главлитбела и НКО, Главрепертком работал уже на правах отдельного отдела со своей отдельной коллегией и Советом, что должно было усилить контроль над публичными мероприятиями. Белгоскино предлагало даже создать отдельный цензурный орган по делам кино, но это предложение было отклонено.

Подводя итоги деятельности Главлитбела в 1920-е гг. нужно отметить, что его деятельность была двойственная. С одной стороны, Главлитбел являлся ничем иным, как местным представительством Главлита РСФСР, поскольку все циркуляры из Москвы были обязательными для исполнения. С другой стороны, Главлитбел в своей деятельности руководствовался распоряжениями и указаниями ЦК КП(б)Б, который был его непосредственно идеологическим руководителем. Это создавало двойное давление, поскольку Главлитбел боролся как с проявлениями общедемократического характера, так и с проявлениями белорусской национальной культуры [13, с. 19].

Главлит был задуман как исполнительный орган, и все свои действия согласовывал с Советом Министров и ЦК Компартии Белоруссии. Областные управления цензуры отвечали перед областными комитетами партии, а районные - перед бюро райкома партии. Не реже трех раз в месяц проводились коллегии областных и городских управлений Главлита с приглашением представителя сектора печати из обкома КПБ и ответственного лица из министерства государственной безопасности [38, с. 46].

В каждом подразделении Главлита существовали первичные партийные организации. По меткому наблюдению А.Я. Яшина, это были те самые «рычаги», которые позволяли контролировать все стороны жизни общества. Инструкторы партийных комитетов давали текущие указания, обязательные кисполнению, не выполнить которые было невозможно [38, с. 47].

Печатные издания изобиловали наработанными штампами и выражениями, которые были хорошо понятны исполнителям. Все подчинялось главной цели: обеспечить контроль над жизнью и настроениями граждан, заставить их поверить в правильность принятых решений и добиваться их исполнения [38, с. 50].

Постепенно деятельность цензуры возобновилась во всех районах республики. В течение июля, августа и сентября 1944 г. были укомплектованы Гомельский, Могилевский, Полесский и Витебский областные и районные отделения Главлита (райлиты). К концу 1944 г. начальники облитов были назначены в 10 из 12 областей БССР, а еще через полгода - повсеместно. Для сотрудников цензуры были изготовлены печати, анкеты и другие материалы, необходимые для делопроизводства, общей и секретной переписки [38, с. 31]

Главлит организовывал выезд на места своих доверенных лиц, проводил инструктивные совещания, рассылал письма и указания. Особое внимание уделялось пограничным областям (Брестская, Барановичская, Гродненская), районам, где были дислоцированы воинские части и находились крупные промышленные предприятия. Результаты проверки облитов обобщались и оформлялись в виде приказов, которые рассылали всем заинтересованным инстанциям.

Особые отношения существовали у Главлита и Белорусского телеграфного агентства (БелТА), дочернего отделения ТАСС. Сообщения или опровержения, сделанные в печати от имени этих телеграфных агентств, неподлежали прямой цензуре. Если вкралась ошибка, опечатка, техническая погрешность или неудачное выражение, представители Главлита не имели права ее поправить немедленно. В таких случаях необходимо было прежде связаться с БелТА, откуда запрашивали ТАСС. Если сомнения признавались обоснованными, то по всем редакциям рассылали исправленную версию, и только так можно было внести изменения, поправить [38, с. 35].

Таким образом, в 1920-е годы структура Главлита в БССР только начинает организовываться, поэтому существовали вполне закономерные проблемы в организационной части. Конечно, структурные проблемы влияли на функционирование советской цензуры, но, помимо этого, на нее оказывал влияние и тот факт, что на всем протяжении 1920-х гг. сфера деятельности и задачи цензуры только выяснялись. На протяжении 1920-х гг. в Беларуси сформировалась система политической цензуры, которая состояла с органов идеологического управления - отдела агитации и пропаганды (позднее отдел печати) ЦК КП(б)Б, органов непосредственного цензурного контроля - Главлитбела и Главреперткома и карательных органов - ГПУ и милиции.

Главлитбел на протяжении своего существования сотрудничал с Главреперткомом, Народным комиссариатом образования, Белорусским телеграфным агентством, ГПУ, милицией, ЦК КП(б)Б. Все свои действия Главлитбел согласовывал с Советом Министров и ЦК Компартии Белоруссии. Областные управления цензуры отвечали перед областными комитетами партии, а районные - перед бюро райкома партии. Взаимопонимание органов цензуры и партийных комитетов было полным. Подменяя друг друга, они преследовали одну цель, использовали одни приемы, методы и даже терминологию.

.КАДРОВЫЙ СОСТАВ ГЛАВЛИТА В БССР В 1922 - 1964 ГГ.

Уже с 1922 г. началось создание низовых цензурных органов. На заседании коллегии Главлитбела 21 ноября 1922 г. были утверждены инструкции уездным представителям цензурного ведомства. К сожалению, сведений об их работе не сохранилось. После первого укрупнения БССР и введения в 1924 г. в республике нового административно-территориального деления, организационная структура Главлитбела приобрела следующий вид: центральный аппарат в Минске - окружные отделы (окрлиты) - районные уполномоченные. Если кандидатуры на должность председателя Главлитбела обсуждались в высшем партийном руководстве республики, то руководители низовых литов назначались соответствующими партийными комитетами по представлению Главлитбела и после согласования с органами ГПУ.

В октябре 1927 г. Наркомпрос разработал новое положение о Главлите, согласно которому в его коллегию входило пять человек (заведующий Главлитбела, которым стал И. Д. Гурский, секретарь, а также представители отдела печати ЦК КП(б)Б, ГПУ и Белорусского военного округа), а количество политредакторов возросло за счет новых направлений - естествознания, философии, педагогики, правоведения, военного дела, партийной, антирелигиозной и детской литературы, а также литературы на иностранных языках. Постановлением секретариата ЦК КП(б)Б от 11 ноября 1929 г. в штате Главлитбела были введены две новые единицы инструкторов по делам печати, а также увеличена оплата труда политредакторов, кандидатуры которых теперь утверждались в секретариате ЦК [5].

В 1930-е гг. цензурой руководили бывшие политработники, комсомольские работники, военные, которые имели пролетарско-крестьянское происхождение (преимущественно крестьяне, которые прошли обкатку в городской среде) и неоконченное среднее или среднее образование.

Кандидатуры начальников Главлитбела (как и наиболее важные вопросы работы ведомства) обсуждались на заседаниях бюро ЦК КП(б)Б.

Начиная с ноября 1931г., после постановления Политбюро ВКП(б) «О немедленном усилении аппарата Главлита», ЦК КП(б)Б стал утверждать также кандидатуры рядовых сотрудников центрального аппарата Главлитбела [5].

В условиях массовых репрессий против интеллигенции БССР по делу «Белорусского национального центра»,43 партийное и советское руководство республики сделало ряд шагов, направленных на организационное и кадровое усиление Главлитбела. 26 ноября 1933 г. постановление об улучшении работы Главлита принимает ЦК КП(б)Б. Сразу же за ним 4 и 23 декабря 1933 г. появляются два постановления СНК БССР, посвященные организации предварительной цензуры и последующего контроля по охране гостайн в печати. Наконец 3 апреля 1934 г. ЦК КП(б)Б и СНК БССР приняли совместное постановление «Об усилении охраны государственных тайн в печати БССР», где в констатирующей части со- общалось о недоукомплектованности аппарата Главлита и ОВЦ БССР, отсутствии цензуры изданий на языках нацменьшинств, слабом привлечении к политконтролю научно-партийного актива.

В январе 1935 г. ЦК КП(б)Б и СНК БССР приняли совместное постановление «Об усилении военной цензуры в печати БССР», в котором речь также преимущественно шла об укреплении кадрового потенциала цензурного ведомства [5].

К началу 1937 г. усилиями партийных и советских органов организационная структура Главлита - ОВЦ БССР укрепилась. Штат центрального аппарата расширился с 13 до 37 человек, содержание которых обходилось бюджету республики в 139 тыс. рублей в год (назначенный в январе того же года начальник Главлита БССР И.Л Ахрамович получал 700 руб. в месяц, что соответствовало месячному заработку рабочего-стахановца или лейтенанта Красной Армии).

Сохранившиеся архивные материалы позволяют составить общее представление о кадровом составе белорусского «министерства правды» накануне войны. Помимо центрального аппарата в Минске, который со- стоял из 42 человек, в областях БССР в 1940 г. действовало 117 штатных цензоров. Слабая подготовка цензоров, особенно на низовом уровне (т. н. «райуполномоченных») приносила много неприятностей руководству. Вербовались они из среды местных партийцев, из тех, кто был под рукой, и утверждались на своих должностях райкомами партии. Как правило, это были молодые малообразованные люди, имевшие непорочное прошлое - в силу своего возраста они не успели принять участие в национально-государственном строительстве 1920-х гг.[5].

За успехи в работе работники органы цензуры могли быть поощрены. Так, например, в связи с праздником 22-ой годовщины Великой Октябрьской Социалистической Революции была объявлена благодарность лучшим работникам цензуры республики:

.Рябинину Леониду Федоровичу - начальнику Бобруйского Обллита.

.Пенкину Ивану Семеновичу - начальнику Полоцкого Обллита.

.Рожковой Конкордии Васильевне - начальнику Брестского Обллита.

.Смирнову Александру Алексеевичу - начальнику Гродненского Обллита.

.Блях Ревеке Гирнивне - начальнику Барановичского Обллита и т.д. [9, л. 91].

Начальникам окружных городских райлитов приказывалось производить систематическую проверку библиотек под углом правильности производимого изъятия литературы и состояния инвентарных списков и каталогов [19, л. 2].

Главное управление по делам литературы и издательств при СНК БССР (Главлитбел) приступило к работе на частично освобожденной территории республики уже в июле 1943 г. Первым начальником Главлитбела и единственным цензором стала Феня (Фаина) Исааковна Дадиомова. В январе 1944 г. после перемещения ЦК КП(б)Б и СНК БССР из Подмосковья в Новобелицу, пригород Гомеля, штат работни ков Главлита увеличили до четырех человек. В марте 1944 г. штат Главлитбела состоял уже из начальника, его заместителя и семи политредакторов, главного бухгалтера, начальника специальной (секретной) части и машинистки-делопроизводителя, а также четырех начальников и четырех политредакторов в областных отделениях (обллитах). Доклад Ф.И. Дадиомовой о работе Главлита БССР с кадрами, 1944 г. [22, л. 7].

Постепенно деятельность цензуры возобновилась во всех районах республики. В течение июля, августа и сентября 1944 г. были укомплектованы Гомельский, Могилевский, Полесский и Витебский областные и районные отделения Могилевский, Полесский и Витебский областные и районные отделения Главлита (райлиты). К концу 1944 г. начальники обллитов были назначены в 10 из 12 областей БССР, а еще через полгода - повсеместно. Для сотрудников цензуры были изготовлены печати, анкеты и другие материалы, необходимые для делопроизводства общей и секретной переписки [38, с. 31].

Контроль над печатными изданиями включал в себя два основных этапа - предварительную (или разрешительную) и последующую (или административную) цензуру. Первый предполагал работу с рукописью; при этом вся ответственность за соответствие требованиям перекладывалась с автора, редактора и издателя на цензора. Именно он решал, заслуживает ли произведение публикации, насколько оно лояльно и отвечает интересам государства. Второй этап представлял собой проверку уже опубликованного издания перед его массовым тиражированием и распространением [38, с. 42].

Нарушение подписки о неразглашении становилось основанием для судебного преследования. Назначение и перемещение по служебной лестнице начальника секретной части Главлита согласовывалось с министерством государственной безопасности. Лица, оставившие работу в Главлите, снимались с учета в МГБ (О порядке допуска к работе с секретными документами сотрудников цензуры с разрешения МГБ СССР [25, л. 30].

В 1950 г. Главлит БССР принял порядок, по которому вычитку газет и книг строго регламентировали. В республиканских газетах первые три полосы следовало проверять полностью, а четвертую - выборочно. Каждую пятую областную и все районные газеты читать полностью, а остальные только внимательно просматривать, однако при этом выборочно отдельные статьи и заметки нужно было прочитывать полностью. Книги, брошюры и журналы проверять выборочно, но об этом делать специальные пометки [24, л. 112].

Работники каждого Обллита должны были каждый квартал предоставлять отчет по проделанной работе в Главлит БССР. В котором содержалась следующая информация: по проверке книжных фондов библиотек общественного пользования и книготорговой сети за 4 квартал 1953 г. работниками цензуры проверялись библиотеки из 1091 - 549 объектов было проверено органами цензуры, 1057 - было изъято из фондов библиотек книжных магазинов и не допущено к продаже экземпляров книг и изопродукции; из фондов книжных магазинов более 3000 было изъято из фондов магазинов. Работниками цензуры также производилась проверка букинистических магазинов [8, л. 5].

Расписаны были и обязанности в самом аппарате Главлита БССР. Начальник республиканского цензурного ведомства отвечал за общие вопросы, секретную часть, отдел предварительной цензуры, бухгалтерию. Его первый заместитель курировал вопросы, связанные с замещением должностей, отдел последующего контроля и музеи, а второй заместитель занимался кадрами, контролем над библиотеками и Минским облитом [26, л. 116].

Карьерная лестница в системе Главлита была ограничена: литературный сотрудник (цензор) - политредактор - старший цензор - руководитель группы - заместитель начальника отдела - начальник отдела - член коллегии Главлита. Как правило, цензор не мог подняться по должности выше начальника отдела (общий контроль, консультации по содержанию «Перечня Главлита», рассмотрение возникающих вопросов, проверка оформления изъятий из текстов и пр.) [38, с. 56].

Также, для распределения служебных обязанностей, существовал список номенклатурных должностей руководящих работников цензуры, подлежащих назначению и освобождению приказами Главлита при СМ БССР. Центральный аппарат Главлита состоял из заместителя начальника Главлита при СМ БССР, начальника отделов, начальника спецчасти, цензоров, бухгалтерии, заведующего хозяйством, шофера и административно-технического персонала. Простой цензор на 1954 г. мог получать от 350 до 800 рублей в месяц [28, л. 6].

Областные управления по делам литературы и издательств (Обллиты) при Облисполкомах состояли из начальников Обллитов, цензоров, начальников спецчасти, бухгалтерии [23, л. 10].

Структурное подразделение Главлита в 1955 г. состояло из: отдела предварительного контроля за искусством, музеями, выставками, отдела последующего контроля, отдела контроля за библиотеками, бухгалтерии и спецчасти [29, л. 2-3].

В 1958 г. в целях более оперативного руководства работой аппарата Главлита было произведено распределение обязанностей между начальником и его заместителем:

.За начальником Главлита закрепляется отдел предварительного контроля, спецчасть, бухгалтерия, кадры, контроль репертуара театров, Главпочтампт.

.За заместителем - отдел последующего контроля (проверка книжных фондов, музеев, выставок, типографий, канцелярий, кинохроника, хозяйственные вопросы) [32, л. 18].

В послевоенный период центральный аппарат Главлита состоял из следующих должностей: начальника и его заместителя, начальника спецчасти, управляющего делами, бухгалтерии, кассира, секретаря-машиниста, уборщика-курьера, шофера [21, л. 1].

Вскоре после освобождения Белоруссии сотрудники цензуры приняли участие в республиканском совещании редакторов областных и районных газет. Собравшимся был прочитан курс лекций по вопросам охраны государственной и военной тайны в печати, правилам проверки книжных фондов библиотек[23, л. 3].

Наиболее пристальное внимание обучению и повышению профессионального уровня цензоров уделяли в Минске, поскольку там были сосредоточены большинство редакций газет и журналов, типография им. И.В. Сталина, Комитет по радиовещанию, Управление по делам искусств при Совете Министров БССР. Тематика лекций на политзанятиях была призвана закрепить сталинскую интерпретацию советской истории. Наиболее типичными темами были «Марксизм и вопросы языкознания», «Материализм и эмпириокритицизм», «Десять лет ХVIII конференции ВКП(б)», «От социализма к коммунизму», «Классики марксизма-ленинизма о литературе», «О выполнении послевоенной сталинской пятилетки», «О новостройках коммунизма», «О генеральном плане строительства г. Минска», «О Сталинской Конституции победившего социализма», «О событиях в Корее» и др. Однако, несмотря на все усилия, образовательный уровень цензоров оставался недостаточно высоким. В 1954 г. из 45 штатных цензоров Главлита и обллитов высшее образование имели всего 16 человек [34, л. 22].

Самой востребованной в системе Главлита оставалась группа районных уполномоченных. Найти около 200 работников, которые отвечали бы предъявляемым требованиям, профессионально и в срок справлялись с возложенными на них обязанностями, в послевоенные годы представляло трудную задачу. С одной стороны, специалисты с высшим гуманитарным образованием находили себе применение в сфере просвещения, образования и культуры, с другой - государство не могло привлечь их в цензуру высокой оплатой труда. К концу 1944 г. в 8 областях из 12 подобрали всего 75 районных уполномоченных. Предстояло заполнить вакансии Брестского, Могилевского и Минского обллитов (однако заместители у них пока отсутствовали) [22, л. 4-5].

К осени 1945 г. штаты райлитов были сформированы уже на две трети (122 из 168 мест) [23, л. 20].Другой проблемой укомплектования штата районной цензуры оставалась текучесть кадров. Причиной чаще всего становилось то, что свою должность оставляли уполномоченные-совместители, которых переводили по основному месту работы. С 1944 по 1946 г. состав райлитов в республике почти полностью обновлялся три-четыре раза в год (!), а в 1948 г. из 175 цензоров сменились 44 %. Чаще всего это происходило в Молодечненской, Бобруйской, Полесской и Гродненской областях. Смена районных уполномоченных происходила так скоро, что начальники областных управлений цензуры не всегда успевали достаточно познакомиться со своими доверенными лицами и оценить их деловые качества. Плохая общая связь приводила к тому, что в обллитах не всегда знали, когда тот или иной район «вдруг» оставался без цензора. В 1947 г. в Минском обллите две недели не имели представления, что в Пуховичском районе уполномоченный цензуры уволился, и нового кандидата на эту должность даже не искали. Аналогичные ситуации возникали в Брестском и Гродненском областных управлениях Главлита. (Возникала абсурдная ситуация, когда в обллитах узнавали об отсутствии их представителя в районе из Главлита БССР [17, л. 55]. В результате новички приступали к работе без инструктажа, опыта работы, что приводило к сбоям в контроле над печатью. Проверяющие сетовали, что на страницы газет проникают «безыдейные, бессодержательные и неграмотные» материалы, рассказы, стихи, фельетоны.

Летом 1955 г. произошло то, что давно ожидалось. Должность районных уполномоченных, работавших по совместительству, была признана лишней и упразднена. Перемены в обществе, наступившие после смерти Сталина, позволили отказаться от мелочной опеки печатных изданий. Контроль над районными и многотиражными газетами возложили на самих редакторов газет, которым разослали новый «Перечень Главлита», а «Обязательные правила цензуры» были отменены. Все секретные документы районных уполномоченных подлежали уничтожению на месте по акту. Цензорские штампы, печати и сейф предписывалось выслать в адрес Главлита СССР. (О сокращении должности районных цензоров, работающих по совместительству: Указание Главлита БССР от 14 сент. 1955 г. [35, л. 74]. Последующее развитие показало, что эти меры оказались оправданными. Принципиально ничего не изменилось, контроль над печатным словом партия и государство не выпустили из рук, но бюрократическая цепочка стала короче.

В первые годы после войны национальная принадлежность сотрудников цензуры не играла определяющей роли. Ценились идеологическая преданность и способность правильно понимать задачи партии и правительства. Цензорам надлежало иметь безупречное прошлое, без компрометирующих связей, и быть верными идеалам партии Ленина-Сталина.

Национальный состав центрального аппарата Главлита БССР и начальников его областных управлений за 1946-1956 гг. насчитывал в 1946 г. - из 53 человек: 20 - белорусы, 11 - русские, 19 - евреи; 1950 г. - из 53 человек: 22 - белорусы, 16 - русские, 15 - евреи; 1952 г. - из 66 человек: 31 - белорусы, 21 - русские, 13 - евреи; 1954 г. - из 56 человек: 29 - белорусы, 19 - русские, 8 - евреи; 1956 г. - из 61 человек: 33 - белорусы, 17 - русские, 11 - евреи.

Массовые антиеврейские чистки 1949-1953 гг. носили универсальный характер. Они захватили управленческие звенья всех сфер общества, включая науку, культуру, искусство, образование, здравоохранение. Евреев увольняли за ошибки в работе, по «собственному желанию» или сокращению штатов. При этом настоящая причина такого шага не упоминалась. Вся кампания санкционировалась сверху путем устных указаний через секретарей партийных организаций министерств и ведомств [38, с. 72-73].

Таким образом, можно сделать вывод о том, что кадровый состав Главлита БССР (1922-1964 гг.) был достаточно разнообразным по национальному признаку. В 1920-е годы структура только организовывалась, поэтому в обеспечении кадрами. Конечно, кадровые проблемы влияли на функционирование советской цензуры, но, помимо этого, на нее оказывал влияние и тот факт, что на всем протяжении 1920-х гг. сфера деятельности и задачи цензуры только выяснялись.

Для 1930-х гг. актуальным оставался вопрос качественных и количественных характеристик кадрового состава. Наряду с этим для сотрудников цезуры в 1930-е гг. крайне актуальной оставалась проблема отсутствия у них авторитета, уважения к ним со стороны работников редакций. С конца 1940-х гг. по 1964 г. больше внимания уделяется повышению культурно-образовательного уровня сотрудников органов цензуры. Для этого власти стремятся поднять социальный престиж работника цензуры.

.ОСНОВНЫЕ НАПРАВЛЕНИЯ ЦЕНЗОРСКОГО КОНТРОЛЯ В БССР 1922 - 1941 ГГ.

3.1 Литература и СМИ

В апреле 1922г., в соответствии с постановлением Наркомпроса Белоруссии от 30 декабря 1921 г., все дела и материальные ценности Белцентропечати были переданы Госиздату. Распространение печати переходит полностью в ведение последнего. Это мероприятие оказало огромное влияние на состояние всего издательского дела в республике. С этого момента все издательские и полиграфические предприятия переводятся на хозрасчет[3, с. 47].

Уже в первые годы восстановительного периода деятельность КП (б) Б была направлена на перестройку газетно-издательского дела с особенностями и задачами нэпа. За это время вся печать республики была переведена на хозрасчет, заложены основы издания белорусской советской книги, национальной прессы, положено начало издания белорусской художественной литературы, крестьянской, молодежной печати, создана партийно-политическая и научная литература, укреплен партийный контроль за всеми видами изданий (создание подотдела печати, перестройка издательств, Главлит)[3, с. 57].

К тридцатым годам сложилась разветвленная система контроля за всеми без исключения источниками информации. Основные производители печатной продукции - книжные издательства - находились, естественно, в зоне повышенного внимания. Как известно, обещающим и обнадеживающим стало дозволение в годы НЭПа «частно-издательского сектора» в книжном деле. После 1921г. Возникли сотни кооперативных и частных издательств, сыгравших в свое время значительную культурную роль. Также известно, что по приказу сверху, начиная уже с 1926 г., началась целенаправленная кампания по удушению их мерами как политического, так и экономического характера.

По мнению библиотечно-педагогической цензуры Главполитпросвета, в массовых библиотеках не нужны Гомер, Данте, Гете, не нужны собрания сочинений классиков: достаточно представить их небольшими, «тщательно подобранными» и снабженными «марксистскими предисловиями» сборниками «избранного» [1, с. 85-86].

Из философского отдела удалялись книги Декарта, Канта, Шопенгауэра, Спенсера, неговоря уже о Ницше. Из литературного-многие произведения классической литературы, все книги писателей-эмигрантов. Нина Берберова вспоминает о реакции Горького на появление политпросветовских списков: «Когда он узнал, что Н. Крупская составила список книг, которые следовало изъять из библиотек, в которых и Библия, и Коран, и Данте, и Шопенгауэр и еще около ста авторов, он решил выйти из советского подданства и написать об этом в лондонское Таймс [1, с. 86].

В большинстве библиотек книги уничтожались, в некоторых переводились в специальные закрытые фонды. В списки для изъятия вошли полные собрания сочинений Лескова, Л.Андреева, Бунина и других крупнейших писателей. Библиотекари оправдывались: «Такая была установка- лучше переочиститься, чем недоочиститься». Производилась такая «очистка» малообразованными чиновниками под наблюдением цензоров. В состав «тройки», созданной в каждом губернском городе, входили по одному представителю от Главполитпросвета, Главлита и ОГПУ. Какой-нибудь Полиграф Полиграфович Шариков смело и с одинаковым успехом мог быть «брошен партией» как на должность «заведующего подотделом очистки города от бродячих животных (котовипр.»), так и на очистку библиотек от «старорежимной контрреволюционной литературы» [1, с. 87].

Отдельно стоял вопрос цензуры религиозной литературы. Согласно с издательской политикой советской власти выпуск сокращался к печати религиозных календарей, справочников. В них разрешалось печатать только перечень тех праздников, которые были предусмотрены советским табелем, причем наименования праздников должны были сокращаться. Например, не Рождество Господа нашего Иисуса Христа, а просто Рождество и т.д. Цензурному редактированию подлежала и художественная литература, в которой встречалась религиозная терминология. Этот процесс усилился в 1930-е гг. после того, как государство начало производить политику тотального атеизма [39, с. 98].

Главлит предъявлял претензии не только к содержанию авторского текста, но также к его стилистическим особенностям, что привело к полному обезличиванию результатов литературной работы. Это наиболее ярко проявилось в стилистике газетных материалов 1930-х гг. Некоторым книгам пришлось пройти через чистилище цензуры дважды и более раз. С появлением новых идеологических задач к их авторам возникали новые и новые претензии. Так, например, было с переизданиями в1920-е гг. учебника «Белорусский язык. Правописание » Иосифа Лесика, который в 1930-е гг. был вообще запрещен к печати [6, с. 7].

Главлитбел запрещал издание и распространение произведений, которые содержали в себе агитацию против советской власти, выдавали военную тайну возбуждали националистический и религиозный фанатизм или те, которые имели порнографический характер. От политической цензуры освобождалась партийная коммунистическая печать. Борьба с распространением произведений, ни разрешенных Главлитбелом поручалось

Государственному политическому управлению (ГПУ). Отдельная статья постановления СНК БССР «О Главлите» предусматривала создание Центральной репертуарной комиссии при Народном комиссариате просвещения, переименованной в 1927 г. в Главный комитет по контролю за репертуаром (Главрепертком). В качестве его главной цели определялся контроль за театральными и зрелищными мероприятиями. Этими объектами ограничивалась деятельность цензурных органов БССР в течение первых лет их существования [6, с. 9].

Школьные учебники вызвали особую озабоченность цензуры. Перед поступлением в Главлитбел рукописи учебников должны были быть одобрены научно-методическим комитетом нарком-Просвещения и отделом печати ЦК. Понимая свою ответственность за формирование, а лучше сказать - деформацию национального и исторического сознания детей, чиновники Главлитбела старались избежать даже самого мелкого недосмотра во время читки рукописей учебников [6, с. 15].

В 1925 г. Главлитбел запретил к печати четвертое издание учебника «Краткий курс географии Беларуси» А. Смолича, который впервые увидел свет в Вильно в 1919. По этому запрету П. Л. Орешник подготовил специальное донесение в ЦК. В нем мы находим подробный перечень политических ошибок автора, а также предложение, которое было бы невозможным уже через несколько лет - обсудить на коллегии Главлитбела вопрос о трактовке государственных границ Беларуси в печати. В феврале 1926 г. Главлитбел запретил пользование в учебных заведениях БССР учебником М. В. Азбукина «География Европы», издан в Белорусский государственном издательстве (БДВ) в 1924 г. В 1929 г. с рукописи «Белорусского правописания» Е. Лесика после его обсуждения на коллегии Главлитбела исчезло следующее: «В родном крае как в раю», «В старину на Беларуси были церковные братства», «Занимать, Беларусь молодая мая своё почётное место среди славянами», «Не ищи ты счастья доли в чужом далеком поле», «До Великой Российской Революции в Беларуси была партия Белорусской Социалистической громады», «Как ты бедна, как ты темна, родная страна», «Святополк-Мирский», «Белорусские бояре (со временем они стали называться шляхта) сталкивались с польскими магнатами, им нравились привилегии и права польских дворян», «Климент Смолятич (жил в XVIIв.) определялся как общественный деятель, политик и философ», «Родную песню тихо поет сын Беларуси - мужик» [6, с. 15].

Одним из главных направлений деятельности Главлитбела была борьба, направленная против художественной литературы. В отношении литературных произведений в БССР действовала предварительная и последующая (конфискационная) цензура. Нередки были случаи, когда издание произведения запрещалось на этапе авторской корректуры. Иногда цензоры самостоятельно дописывали необходимое с их точки зрения. Или снимали с произведений посвящения. Существовали мягкие формы цензурных запретов - ограничение тиражей и переизданий.

Послерасформированияв1930г.Главполитпроса библиотечные чистки целиком перешли в сферу ответственности Главлитбела. Волны библиотечных чисток 1930-х гг. были в значительной степени обусловлены политическими репрессиями против представителей белорусской интеллигенции, упоминание имен которых на страницах книг, журналов или газет означало их уничтожение или передачу в спецхран. Масштабы чисток, особенно в 1935-1937 гг. угрожали полностью опустошить массовые библиотеки, а научные - превратить в гигантские спецхраны. Наиболее интенсивно из библиотек БССР изымались книги по белорусской истории, искусству, филологии, географии, экономике, которые несли в общество либерально-демократические идеи в контексте задач национального строительства. Обращает на себя также внимание включение в списки на изъятие всех без исключения белорусских терминологических словарей, а также учебников белорусского языка и литературы. Особую ненависть организаторов библиотечных чисток вызывала молодая белорусская литература. Жертвами чисток стали многочисленные белорусские библиографические справочники и документальные сборники, в которых упоминались работы репрессированных авторов. Цензоры стремились уничтожить все свидетельства про бундовское и сионистское движение в Беларуси. Под подозрением также находилась литература, адресованная белорусскому крестьянству, среди которого были традиционно сильны частнособственнические настроения [5].

К этому времени уже была отработана процедура изъятия из библиотек и уничтожения «вредных» книг. Они утилизировались с помощью резальных типографских машин, после чего резаную бумагу сдавали в утиль. В райцентрах, где резальных машин не было, книги сжигались. Мрачными памятниками борьбы с инакомыслием являются уцелевшие инвентарные книги Государственной библиотеки БССР имени Ленина за 1937 г., где запрещенные книги старательно зачеркнуты черной тушью. После подобных масштабных чисток, библиотечное дело БССР находилось в состоянии тяжелого кризиса [5].

Согласно списку литературы подлежащей изъятию из библиотек общественного пользования, учебных заведений и книготорговой сети требовалось изъять следующие книги: Огурский - Революционное движение в Беларуси, 1925; И. Обдиролович Извечным путем, 1921;Азбукин М., Смолич А. - Школьная карта Беларуси, 1925;М. Белькевич - Зайчик-грайчик, 1930; И. Остапенко - Стране - стихи, 1931,На восход солнца, 1931; Ф. Богушевич - Дудка белорусская; Д. Бедуля - Жиды в Белоруссии; Я. Борщевский - Чернокнижник и земля, что вылупились из птичьего яйца;Ядвигин П. - Березка; Тарашкевич - Белорусская грамматика для школ; Н. Янчук - Очерки по истории белорусской литературы, 1922; Я. Колас в литературной критике, 1926; Я. Купала в литературной критике, 1928 г. [18, л. 42-48].

Согласно списку рукописей запрещенных за апрель-август 1926 г. были запрещены следующие издания:

.Г. Хименко - Основы политэкономии 13 печатных листов. (отсутствие стройной системы в изложении, ряд основных вопросов, стоимость и т.д. не разработаны, вместо ясной разработки марксовой теории политэкономии чувствуется влияние буржуазных экономистов).

.Лесновский К. - Вопрос о режиме экономии (произведение извращающее действительность однобоко и прожекторски ставящее проблемы производства и распределения, дающее эсеровские рецепты уравнительности в связи с вопросом режима экономии) и др. [18, л. 147-149].

С конца 1930-х годов установлено правило: ни одна книга и даже ни одна открытка, репродукция, карта, гравюра, пусть старинная, не могли быть проданы в магазине, не пройдя перед этим предварительного цензурного контроля. Рядом с ценой, проставленной товароведом-приемщиком, появился непонятный для непосвященных кружок с вписанными в него литерой и цифрой [1, с. 91].

На протяжении рассматриваемого периода сформировалось еще одно самостоятельное направление деятельности цензоров - радиоцензура Работа радиоцензоров, которые регулярно докладывали «наверх» об «идеологических прорывах» и «диверсиях», в условиях массовых репрессий конца 1930-х гг. приводила к катастрофическим последствиям. Так, в октябре 1937 г. ЦК КП(б)Б вскрыл «ряд серьезных политических ошибок в работе радиокомитета», в результате чего более пятидесяти его сотрудников разного уровня и профессий были арестованы. Характерно, что среди мер, призванных укрепить кадровый состав белорусского радиокомитета предполагалось перевести туда двух дополнительных цензоров из Главлита БССР [5].

3.2 Зрелищные искусства

цензурный контроль надзор зрелище

Зрелищные искусства - театр, кинематограф, эстрада также привлекали пристальное внимание цензоров в БССР в связи с их массовостью и доступностью широким слоям населения, что в свою очередь открывало широкие перспективы их использования в пропагандистских целях.

В феврале 1923 г. в Главлитбел из состава Главполитпроса был передан орган, созданный там еще в 1922 г. специально для осуществления контроля за зрелищами - Главный комитет по контролю за репертуаром (Главрепертком). Предварительный контроль осуществлялся Главреперткомом в виде рассмотрения и утверждения репертуара театров, цирка, кино, выявления запрещенных тем, составления списков запрещенных пьес и кинофильмов, а также разработки инструкций. Последующий контроль представлял собой наблюдение за всеми зрелищными учреждениями, запрет и конфискацию «вредной продукции», а также репрессивные меры в отношении авторов и организаторов. Для систематизации репертуарного материала использовался метод литерации. Весь материал систематизировался с помощью четырех букв - А (идеально выдержано с политической и художественной точек зрения), Б (допустимо по тем же показателям), В (ценно с художественной, но бесполезно с идеологической точки зрения) и Г (идеологически выдержанно, но художественно примитивно) [5].

К 1928 году в театрах БССР (белорусских, польских, еврейских, русских) остались разрешенными к постановке менее 200 пьес. Руководители театров старались сохранить национальные пьесы, пусть даже дореволюционных авторов. Но с конца 1920-х гг. Главлитбел повел с этим решительную борьбу - репертуар театров БССР не должен был отличаться от российских. В 1929-30 гг. в советской цензуре наступила пора всеобщей унификации. Был издан трехтомный «Репертуарный указатель», где все пьесы и оперы были разбиты по литерам. «ЛитераА» присваивалась «наиболее идеологически приемлемым произведениям, рекомендуемым к повсеместной постановке». Далее шли просто «идеологически приемлемые», «идеологически хоть и не выдержанные, но не настолько, чтобы запрещать», и, наконец, «категорически неприемлемые». Самой красноречивой в этом указателе была «Литера Г», означавшая пьесы «идеологически выдержанные, но примитивные». Ставить такие пьесы рекомендовалось в рабочих районах в дни революционных праздников [11].

Согласно письмам в Главлит «О театральных пьесах» ни одно произведение не может быть допущено к публичному исполнению или демонстрированию без разрешения Главного комитета по контролю за репертуаром при Главлите или соответствующих местных органов (Обллитови Гублитов). Для обеспечения возможности осуществления контроля над исполнением произведения все зрелищные предприятия отводят по одному постоянному месту, не далее 4-го ряда, для органов Главного комитета и отдела Политконтроля ГПУ, предоставляя при этом бесплатную вешалку и программы. Публичное исполнение и демонстрирование произведения без надлежащего разрешения, как равно и демонстрирование таковых в помещении, находящемся в их ведении, наказывается [2, с. 39-40].

Многие пьесы включены в репертуар еще до возникновения Главлита и Главреперткома. Сохранение их в репертуаре объясняется вовсе не отсутствием возражений против них, а учетом крупных достижений отдельных мастеров сцены, достижений, которые могут считаться показательными. Нужно, чтобы отдельные нежелательные пьесы не распространялись бы дальше по периферии. Все драматургические произведения, включенные Главреперткомом в список запрещенных, ни в коем случае не должны быть допущены на сцену. К пьесам по литере "В" надлежит подходить с особой осторожностью и вниманием. Необходимо быть достаточно информированным, что из себя представляет такая пьеса по содержанию, по идеологической установке и той режиссерской трактовке, которую предлагает дать ей театр.

В 1927-1929 гг. была проведена унификация театрального репертуара и полнейшая его регламентация. В 1929-1931 гг. осуществлено было издание трехтомного Репертуарного указателя Главреперткома, в котором все пьесы, оперы и т.д. были разбиты по литерам: "Литера А. - драматическое произведение, по своей идеологической установке для нас наиболее приемлемое, обладающее значительными формальными достоинствами и поэтому рекомендуемое ГРК к повсеместной постановке. Литера Б. - произведение, вполне идеологически приемлемое. Литера В. - произведение идеологически не выдержанное, но не настолько, чтобы его запрещать. Для местных органов контроля литера В. является своего рода сигналом о внимательном и осторожном подходе к этой пьесе. Она только терпима и поэтому постановка ее на сцене возможна только в тех случаях, когда социальная приемлемость пьесы будет усилена, но не снижена по сравнению с ее текстом. В связи с этим органы контроля обязаны требовать предварительного ознакомления с режиссерским планом постановки и специального показа первого спектакля". Курьезно выглядит "Литера Г." в этом указателе, означающая пьесы:" Идеологически выдержанные, но примитивные, а посему постановку их надо приурочивать к различным революционным датам, причем разрешать в основном в рабочих районах".

В тот же указатель вошел список полностью запрещенных пьес, среди которых, например, пьесы М.А. Булгакова и других крупных драматургов.

Главрепертком БССР сообщает для знания, что пьеса "Юрьина" "Себя казнивший» (Быв. «Лошадь ворон) разрешена для постановки исключительно в этой редакции, которая принята в Ленинграде. В ней выдержана по возможности, вся схожесть героя пьесы с Савинковым так чтобы Андрей Поливанов остался в представлении зрителя как обобщенный. Тип революционного интеллигента не знавшего революции, когда она пришла. В этой редакции Себя казнивший может быть разрешена для всякой аудитории [18, л. 8].

Признать, что постановка пьесы "Тутэйшыя" (оформление национал-демократизма, Нарком просвещения, ТПП, Главлит, Театр) допустили политическую ошибку. Снятие пьесы Коллегией Главлита считать политически-правильным, одновременно отметить, что при организационном проведении в жизнь была сделана ошибка в смысле не согласованности вопроса о снятии пьесы с соответствующими органами (Нарком просвещения) и др. Считать возможным постановку пьесы на сцене после ее радикальной переработки автором с тем, чтобы переработанная пьеса была пересмотрена надлежащими органами. Считает, что политическое руководство Главлита непосредственно осуществляется Отделом Печати ЦК КП (б) Б, общее руководство осуществляется наркомом просвещения [20, л. 123].

Неудивительно, что жизнь людей становилась все более аскетичной и регламентированной. В июне 1926 года Главлитбел запретил устройство благотворительных вечеров и платных танцев. Развлечения в рабочих клубах проверялись на предмет «политпросветительной» полезности. Репертком сообщал в АПО ЦК КП(б)Б: «Репертуар детский исключительно строго цензируется, дабы не привить детям вредных привычек».

Большое внимание уделялось контролю над массовыми видами развлечений, особенно цирку и эстраде. Из наставлений председателя Главлитбела в июне 1926 года своим подчиненным: «…Все силовые и акробатические номера могут быть разрешены Окрлитом после визы местного отдела физкультуры или Окрздрава, имеющей целью удостоверить, что если данный номер и вызовет подражание молодежи, то не приведет к нежелательному результату. Все номера с текстами должны быть просмотрены Окрлитами на общих собраниях (не допускать сальностей, контрреволюционных экивочков в тексте и т.д.). Как общее правило, нужно взять линию на выпрямление наших цирков и эстрад в сторону создания из них арен для показательной физкультуры и популярной политсатиры».

Согласно решению НКВД БССР от 15 января 1930 года, в витринах фотоателье можно было вывешивать только те снимки, на которые имелись разрешения Главлитбела, Окрлита или Райлита. Решением Главлитбела от 29 ноября 1932 года из продажи и музыкальных библиотек «как халтурные с музыкальной стороны» были изъяты народные песни с нотами «А ў бары, бары», «А ў лесе, лесе», а также песни на слова Я. Купалы «Лісты валяцца», «Уімгле», Максима Богдановича «Якпрыйшла я на ток малаціць». «Идеологически чуждыми и враждебными» были признаны народные песни «Ой, ты, белая бяроза», «А ды ня пыл». Песенный репертуар советского белоруса не должен был содержать лирических произведений «нацдемовского толка» [37, с. 237].

Деятельность цензоров оказало самое разрушительное воздействие на молодую белорусскую драматургию. Не менее чувствительный удар цензура нанесла нарождавшемуся белорусскому кинопроизводству. В августе 1937 г. руководитель треста «Белгоскино» Д.Ю. Коник сообщал в Государственное управление кинематографии в Москву, что из 46 художественных фильмов, созданных за десять лет существования белорусского кино 18 были запрещены к показу. Кроме того, были «сняты» все документальные картины для удаления «вредных» кадров [5].

Витебское губернское отделение областного управления по делам литературы и издательств Западной области РСФСР внимательно следила за театральными и эстрадными постановками, выступлениями самостоятельных гастролеров, которые разъезжали по уездах и городах. Кинофильмы, которые прибывали с представительства Советского кино для губернии подвергались предварительному закрытому просмотру [39, с. 98].

В 1930 г. всем Крайлитам, Обллитам, Главлитам Комиссариатом Просвещения союзных республик было направлено письмо для сведения. За последние месяцы стихийно возрастает количество запрещений кинофильмов на местах, уже разрешенных Главлитом. По произволу областных и краевых литов, которые ссылаются обычно на требования общественности, снимаются с экрана даже картины советского производства, как, например, "Крест и маузер", "Мисс Менд", "Живой труп", "Темное царство" и т.п.

Чистка экрана от идеологически недоброкачественной продукции производится Главреперткомом в плановом порядке и достаточно решительно. Так за прошлый год из 700-800 картин, находившихся в прокате, снято около 400 фильмов, в текущем году - 150. Что же касается новой продукции, то ГРК, учитывая соответствующие директивы Наркомпроса и политическую обстановку, берет решительный курс на недопущение идеологически невыдержанной продукции. В интересах единства запретительной политики и правильного учета прокатных возможностей Наркомпрос категорически предписывает Вам впредь, без предварительного запроса и согласования с ГРК, не снимать разрешенных кинофильмов. За нарушение настоящего циркуляра виновные будут привлекаться к законной ответственности [2, с. 175].

К середине 1930-х гг. фактически сложились отраслевые системы управления сферами культуры и искусства (радиовещанием, кинематографом и др.), которые превратились в подсистемы политической цензуры. Одновременно с этим процессом шла массовая ликвидация литературных организаций и группировок, был создан единый Союз советских писателей, также ставший подсистемой политической цензуры. Руководимая напрямую Агитпропом ЦК деятельность Союза была направлена на унификацию литературной жизни и централизацию политической цензуры в сфере литературы. В результате монополизации всех средств и каналов радиовещания включая и технические, государство приобрело мощное информационное орудие, которое использовалось в пропаганде и манипуляции массовым сознанием [4, с. 270].

Таким образом, Главлит БССР при запрещении издания или распространении произведений руководствовался сформулированными общими принципами. Главлит запрещал писать на многие темы, среди которых были: агитация против советской власти, разглашение военной тайны республики, возбуждение общественного мнения путём сообщения ложных сведений, возбуждение националистического и религиозного фанатизма, произведения, которые несут в себе порнографический характер, карикатура на изображение революции. Отдельно стоял вопрос цензуры религиозной литературы. Согласно с издательской политикой советской власти выпуск сокращался к печати религиозных календарей, справочников. В них разрешалось печатать только перечень тех праздников, которые были предусмотрены советским табелем. Некоторые произведения могли проверяться органами цензуры несколько раз. Были и книги, которые по мнению органов цензуры, признавались ненужной макулатурой, которую нужно сдавать в утиль. От политической цензуры освобождалась партийная коммунистическая печать.

.ОСНОВНЫЕ НАПРАВЛЕНИЯ ЦЕНЗОРСКОГО КОНТРОЛЯ В БССР 1945 - 1964 ГГ.

4.1 Литература и СМИ

К концу войны среди писателей появились признаки «идеологической расслабленности». Одни пессимистически отзывались о состоянии литературы, считая, что их поставят на государственную службу и заставят писать, «что приказано», другие, наоборот, - что после демобилизации вернутся к жизни люди, которые принесут с собой новую меру вещей. Третьи считали, что современные писатели уже превратились в патефоны и «хрипят» совершенно одинаково, четвертые - что зависимость современной литературы и периодической печати привела к молчанию талантов и визгу приспособленцев.

После войны в белорусскую литературу пришли писатели фронтового поколения, которое вынесло на своих плечах невероятное бремя. Если в 1945 г. Союз писателей БССР насчитывал 47 членов, то к середине 1949 г. - 91 чел., среди них были, в основном, новые имена: Янка Брыль, Иван Мележ, Николай Аврамчик, Иван Шамякин, Тарас Ходкевич, Андрей Макаенок, Алексей Кулаковский и др. Была и группа писателей и поэтов, которые предпочли эмиграцию, поскольку понимали, что советская власть не простит им пребывания на оккупированной территории в годы войны. Неугодных власти писателей подвергли репрессиям. Были безосновательно арестованы и осуждены Владимир Дубовка, Сергей Граховский и др. [38, с. 168].

Власти лицемерно оценивали роль писателя в обществе. С одной стороны, признавалось, что литература - дело тонкое и необходимо деликатно относиться к прозаикам и поэтам, как и любому представителю творческого цеха, не допускать администрирования, помнить, что «порой» писатели видят дальше политиков[38, с. 168].

Белорусские писатели старались осмыслить последствия войны. Прежде всего, это нашло отражение в романах Ивана Шамякина «Глубокое течение»,Николая Ткачева «Cплоченность», повестях Я. Брыля «В Заболотье светает», пьесах К. Крапивы «Константин Заслонов», Алеся Кучера «Это было в Минске», К. Губаревича «Брестская крепость» и др.

Я. Колас завершил многолетний труд над поэмой «Рыбаков дом», П. Бровка - поэму «Хлеб», К. Кириенко - поэму «Моя республика», А. Кулешов - поэму «Новое русло». Однако для этих произведений была характерна чрезмерная поэтизация послевоенной действительности, игнорировавшая правду жизни[38, с. 169].

Осмыслением войны по ее горячим следам стал роман «Млечный Путь» Кузьмы Черного. В нем - размышления писателя о судьбе народа во время войны. Из политических и идеологических соображений этот роман и первая часть романа «Украденное счастье» Кузьмы Черного были запрещены. По мнению цензоров, в них автор идеализировал немцев, развивал идею их гуманности.

Наиболее полно военные события были отражены в романе-эпопее М. Лынькова «Незабываемые дни», в котором жизнь в условиях немецко-фашистской оккупации подавалась в героико-патриотическом ключе. Освобождению БССР от немецко-фашистских захватчиков, в том числе операции «Багратион», посвящен роман И. Мележа «Минское направление». В нем показаны реальные исторические личности, в частности командующий 3-м Белорусским фронтом И.Д. Черняховский. Внимание читателей привлек роман «Глубокое течение» И. Шамякина. Это был первый белорусский «партизанский» роман ставший значительным явлением в литературе своего времени[38, с. 169-170].

Главлитбел часто не устраивали темы, выбранные писателями, их интерпретация, выводы, к которым они приходили. М. Лужанин в поэтических сборниках «Широкое поле войны» и «Поступь» описал отступление Красной армии на восток в начальный период войны, показал огромные потери в людях и технике, картины погубленного урожая. Предосудительные намеки виделись цензорам в таких стихах, как «Верба над водою» П. Бровки, «Земля и море» А. Кулешова «Смерть солдата» П. Глебки, «Дорогая моя» М. Танка и др.[38, с.170].

Белорусские писатели делали попытку отойти от традиционной для белорусской литературы сельской тематики. А. Кулаковский в повести «Закалка» показал строительство Минского тракторного завода, а М. Последович в романе «Теплое дыхание» - возведение автомобильного завода. Однако секретарь Союза писателей республики П. Ковалев весной 1948 г. отмечал, что тема мирного труда еще не нашла достойного отражения в белорусской литературе. Несмотря на то, что М. Последович посвятил свое произведение рабочему классу Белоруссии и постарался дать в нем поэтический образ строителей минского автомобильного завода, второстепенные детали в нем заслонили смысл. По мнению цензуры, роман А. Стаховича «Под мирным небом», рассказывавший о восстановлении колхозной жизни, получился надуманным и поверхностным. Попытку показать возврат рабочих к мирному труду сделал И. Гурский в рассказе «Семья белоруса», но упрощенная передача реальной жизни сделала идею рассказа туманной, а изложение маловыразительным [38, с. 171].

Художественная литература превратилась в инструмент пропаганды. Ее герои были обречены совершать положительные поступки и проявлять непреклонную верность режиму. Идеализированное представление о жизни, которое она навязывала, становилось своеобразным наркотиком, отвлекавшим от повседневных проблем: неустроенности, безденежья, неполноценного питания, отсутствия культурного досуга, невозможности общественного протеста и т. д. [38, с. 172].

В результате совместных усилий партийных комитетов, творческих союзов, общественных организаций и цензуры в сознании населения должны

были сложиться основные стереотипы: врага внешнего - безжалостного капиталиста, заговорщика и поджигателя войны и внутреннего - эгоиста, низкопоклонника, карьериста, двурушника (имелись в виду враги еще не побежденные, некоторые из них еще вчера были союзниками); передового советского человека - эквивалент всего положительного и угроза всему отрицательному; исторических личностей - прогрессивных (царь Петр I, полководцы Суворов, Кутузов, Нахимов, изобретатель Попов, борцы за народное счастье Разин и Пугачев) и реакционных (Николай II, писатель Достоевский, анархист Махно, националисты Петлюра и Бандера), а также собирательные образы угнетателей и эксплуататоров, фабрикантов, помещиков, купцов; несгибаемых большевиков - борцов за народное счастье, как погибших, так и продолжавших борьбу вождей трудового народа [38, с. 176].

Библиотекам направлялись приказы об изъятии книг из библиотек. 1949.11.02 <...>. В целях активизации работы библиотек по очищению книжных фондов от политически вредной литературы Главлит с конца прошлого (1948-го) года по согласованию с Отделом пропаганды и агитации ЦК ВКП (б) стал издавать ''Сводные списки изданий, подлежащих изъятию". Первый алфавитный список включает около 10 000 запрещенных книг, изъятых ранее изданными приказами Главлита, и был выпущен в ноябре 1948 г. В 1949 г. изданы и разосланы 3 дополнительных списка устаревших изданий. Издан в 1949 г. "Сводный список подлежащей изъятию литературы, выпущенной за рубежом на русском языке". В сентябре-октябре 1949 г. проведена контрольная проверка книжных фондов в системе Министерства культуры (также засоренность политически вредной литературой) [2, с. 357].

Большое внимание Главлитбел уделял сельскому хозяйству. Практически всем белорусским писателям, которые брались за освещение этой темы, не удавалось угодить партийным идеологам. Во второй половине 1940-х гг. были запрещены к печати роман Кузьмы Черного «Родина» (как «политически вредный»). Заместитель председателя Комитета по делам искусств БССР Ф.И. Дадиомова так аргументировала запрет: «В идейно-политическом отношении рассказ является вредным. Автор показывает деревню убогой. Больше того, Великая Октябрьская революция, советская власть ничего не дала деревне» [11].

В 1958 году редактор журнала «Молодость» Алексей Кулаковский опубликовал повесть «Добросельцы», где главным героем был председатель колхоза - пьяница и демагог. На совместном заседании ЦК ЛКСМБ и Союза писателей БССР повесть была объявлена «ошибочной», а ее автор - уволен с работы.

Важно отметить, что цензура литературы и искусства в советском государстве осуществлялась без всяких законных или хотя бы полузаконных, оснований. «Перечня» для литературы, подобного «Перечню запрещенных сведений» для прессы, не существовало. Цензоры литературы и искусства руководствовались указаниями партии и текущей политико-идеологической ситуацией в стране.

Отсутствие правовых норм и, как следствие, полная безнаказанность, таинственность и размытость критериев оценки в деятельности советской цензуры приводили к тому, что любое произведение могло быть объявлено идеологически вредным. Цензоры и специально привлекаемые «компетентные рецензенты» достигли в этом небывалых высот, подвергая критическому анализу произведения классиков литературы и даже классиков марксизма. Но и они испытывали некоторые неудобства, не успевая перестраиваться за быстро меняющейся политической конъюнктурой [11].

Издание для того, чтобы пройти все уровни цензуры должно было обязательно иметь следующие выходные сведения. Для книг, брошюр, журналов, нот, бюллетеней, произведений изобразительного искусства.

.Название и местонахождение издательства или издающей организации, номер заказа, название и местонахождение полиграф предприятия.

.Фамилия и инициалы редактора или состав редколлегии либо подпись «редколлегия».

.Тираж; при выпуске издания отдельными заводами (частями тиража) указывается общий тираж издания, а в скобках - выпускаемая часть тиража.

.Дата подписания издания к печати цензором, а в произведениях освобожденных от цензорского контроля, - руководителям издательства (издающей организации).

.Литер Главкрайобллита и разрешительный номер цензора.

.Цена.

.Объем издания в физических и условных печатных листах.

В выходных сведениях изданий выпускаемых на языках народов СССР и на иностранных языках указываются в переводе на русский язык название произведения, автор (ФИО), а также язык на котором издано произведение [33, л. 24].

Для получения разрешения к печати полиграф предприятие должно было направить в издательство или соответствующему заказчику 2 идентичных, окончательно выправленных экземпляра верстки. Издательство после надлежащей проверки полученных от типографии версток или оттисков предъявляет их цензору при соблюдении следующих требований.

.Экземпляры версток представляются в сшитом виде с пронумерованными страницами, с приложением всех схем, чертежей, иллюстраций, фото и надписей к ним, а также объявлений, сопроводительной аннотацией, титула и обложки. Верстки не должны содержать редакционной правки.

.Титульный лист, печатные листы и отдельные вкладки периодических изданий должны быть подписаны главным редактором или его заместителем [33, л. 22].

В целях более оперативного выпуска печатных материалов предлагалось снять контроль органов цензуры со следующих изданий.

.Произведений классиков марксизма-ленинизма.

.Произведений классиков русской, иностранной и национальной литератур.

.Произведений классиков науки и техники, за исключением предисловий, вводных статей и комментариев к ним.

.Реферативных журналов, издаваемых Академией наук СССР.

.Книжных и журнальных летописей, ежегодников, информационных бюллетеней, библиографических карточек на вышедшую в свет литературу, издаваемых Всесоюзной книжной палатой; Государственной библиотекой СССР им. Ленина и Госкультпросветиздатом.

.Переизданий стабильных учебников для начальной, средней и специальной школ, техникумов и вузов, если они печатаются без каких-либо изменений и дополнений по сравнению с предыдущим изданием, т.е. без пометок на титульном листе «издание пересмотренное, исправленное и дополненное».

.Произведений-переводов, выпускаемых издательством Иностранной литературы, за исключением предисловий, вводных статей и примечаний к ним.

.Изданий иностранных и национальных словарей.

.Произведений детской литературы для дошкольного и младшего школьного возрастов.

.Инсценировок произведений русских, национальных и иностранных классиков литературы, предназначенных для исполнения в театрах страны.

.Произведений изобразительной продукции художников-классиков, изготовляемой полиграфическим способом и почтовых марок.

.Произведений классиков музыки, а также народных песен, песен и романсов на опубликованные в печати тексты [30, л. 20].

Начальнику Полоцкого Обллита тов. Пенкину И.С.Главлитбелом1.08.1949 г. было дано разрешение самостоятельно, без санкций Главлита БССР, утверждать акты об изъятии антисоветской, фашистской и порнографической литературы, изданной в западных областях Белоруссии в период их нахождения под властью панской Польши [9, л. 39].

По приказу по Главному Управлению по делам литературы и издательств БССР (Главлит) Минск № 142 15.07.1958 г. должны были быть изъяты из библиотекобщественного пользования и книготорговой сети следующие произведения:

.Цанава Л.Ф. - Всенародная партизанская война в Белоруссии против фашистских захватчиков, ч. 1., ДВБ, Минск, тир. 10000 экз., 1950, 342 с.

.То же - издание 2, Минск, 1951, Белгосиздат., тир. 20000 экз., 415 с.

.Цанава Л.Ф. - Всенародная партизанская война в Белоруссии против фашистских захватчиков, ч. П, Минск, 1951, Белгосиздат, тир. 30000 экз., стр. 1034 [27, л. 5].

За работой цензоров замечались случаи невнимательного и безответственного отношения некоторых цензоров Главлита к контролируемым ими материалом, в результате чего были допущены факты разглашения государственной тайны в печати и в материалах Белта и др. ошибки [23, л. 4].

Начальники Обллитов должны были каждый квартал составлять отчеты по проделанной работе цензоров и предоставлять их непосредственно в центральный аппарат Главлита БССР. Особое внимание в отчете должно быть обращено на анализ работы предварительной цензуры Управления и районных уполномоченных. Подробно вскрыть ошибки, допущенные в печати (в газетах, журналах, изопродукции, радиоматериалах, мелкопечатной продукции), анализировать причины этих ошибок и указать конкретные мероприятия, намеченные Обллитом для их устранения.

В отчете должны быть приведены итоговые данные о вмешательствах в районной печати, содержание этих вмешательств (перечневые, политико-идеологические), сколько допущено необоснованных вмешательств районными цензорами, сколько было нарушений и ошибок вскрыто последующим контролем в районной печати.Подробно анализировать состояние последующего контроля над районными, городскими и многотиражными газетами и радиоматериалами. Показать, какая проведена работа по проверке библиотек и букинистических магазинов, а также по проверке музеев и выставок. Как осуществляется руководство работой районных уполномоченных и повышением их деловой квалификации, выезды на места, вызовы для инструктажа, проведение семинаров и совещаний. Какие трудности испытывало Управление в этом деле и необходимые меры по их устранению. Как осуществлялся контроль за полиграфическими предприятиями. В разделе о работе с кадрами, осветите вопросы подбора, расстановки, воспитания и закрепления кадров, повышение их деловой и политической квалификации. Материал о работе Управления за истекший год обсудите на совещании цензорского состава аппарата. К отчету должны быть приложены отчеты по всем сферам работы [9, л. 112-113].

Изменения в общественно-политической жизни требовали постоянной корректировки книжных фондов, репертуара культурно-развлекательных учреждений. Обллит периодически направлял райуполномоченным списки устаревших произведений репертуара, запрещенных комитетом по делам искусств к исполнению, а также список патефонных пластинок, снятых комитетом радиоинформации с производства и распространения. Райуполномоченным рекомендовалось при использовании списков обращать внимание не только на название произведений, но и на фамилию автора или переводчика. Это было обусловлено различными причинами снятия произведений из репертуара. Например, постановка "Анна Каренина" по роману Л. Толстого в инсценировке И. Рубинштейна была из репертуара исключена, а "Анна Каренина" в инсценировке М. Волкова продолжала ставиться. В списке произведений, снятых с репертуара, были обозначены три инсценировки различных авторов по роману Д. Мамина-Сибиряка "Приваловские миллионы", и в то же время существовала инсценировка указанного произведения, которая была разрешена к постановке. В списке опер, оперетт, музыки и балета (список № 4) был обозначен ряд произведений, которые были "не сняты сами по себе, но сняты их либретто, написанные указанными в списке авторами". При этом отдельные арии и сцены из некоторых оперетт, включенных в список как сняты с репертуара, могли выполняться на концертах и по радио. Цензоры должны были быть очень внимательными при использовании списков. Например, одноактные пьесы и скетчи, кроме списка № 1, имелись также и в списке № 2. При выведении из употребления патефонных пластинок, внесенных в список № 3, необходимо было обращать внимание не на произведения, которые на них находились, а на номер пластинки, указанный в списке [12, с. 94].

Значительный пересмотр фондов литературы состоялся летом 1953 году, после ареста Л. Берии. Все книги и портреты Берии должны были быть полностью уничтожены. Полные годовые комплекты журналов, в отдельных номерах которых помещались статьи Берии, оставались в библиотеках и выдавались только в читальных залах. Конфискации подлежали и групповые портреты, на которых присутствовал этот деятель [12, с. 95].

Работникам цензуры и библиотек запрещалось совершать какие-либо вмешательства или вносить правки в основные тексты книг всех лет издания. Правки могли вноситься только в тех случаях, когда введение, послесловие, рекомендательные списки литературы, статьи или портреты могли быть свободно удалены и не затрагивали основного текста. [12, с. 95].

Вскоре после войны обострился конфликт между Главлитом и Главным управлением по контролю за зрелищами и репертуаром Комитета по делам искусств при Совете Министров СССР (Главрепертком). Нередко одна инстанция что-либо разрешала, а другая то же самое - запрещала, и наоборот. В 1946 г. был предложен компромисс: Главрепертком получал контроль над выставками и музеями, утверждал модели и эталоны для массового копирования, а Главлит -над печатной продукцией изобразительного искусства (портреты, плакаты, графические издания).

Главлит БССР и его органы на местах к концу 1958 года осуществляли контроль над 7 издательствами, 10 республиканскими, 7 областными, 161 районной газетами, 45 журналами, материалами БЕЛТА, теле- и радиовещания, проверяли всю печатную продукцию, издававшуюся на территории БССР. Контролировались также книжные фонды 18.439 библиотек, 11 выставок, принималась продукция 5 художественных мастерских, контролю подлежали произведения искусства (драматургия всех жанров, эстрадные произведения, тексты музыкальных и вокальных номеров). Просматривалась вся печатная продукция, посылавшаяся частными лицами за границу - на Минском Главпочтамте, а также все ввозимые в СССР печатные издания - на Брестской таможне. Если цензоры не успевали просматривать ввозимую литературу, то адресат ее просто не получал.

4.2Зрелищные искусства

Летом 1947 г. ЦК КП(б)Б принял постановление «О репертуарном плане театров БССР». В документе говорилось, что репертуар драматических театров республики не выполняет задачи коммунистического воспитания трудящихся масс и мобилизации их на выполнение задач пятилетнего плана.

Это был ответ на постановление Оргбюро ЦК ВКП(б) «О репертуаре драматических театров и мерах по его улучшению» от 26 августа 1946 г. 

Деятелей театра упрекали в том, что в репертуаре большое место занимали пьесы западноевропейских и американских писателей , которые якобы оказывали буржуазное влияние на белорусского зрителя. «Дама-невидимка» П. Кальдерона, «Мое кафе» Т. Бернара и др. «пропагандировали чуждую советскому зрителю идеологию», а отечественные пьесы «Факир на час» М. Слободского, «Ночное радио» братьев Тур (Л. Тубельского и П. Рыжея), «Свадебное путешествие» В. Дыховичного не помогали выполнению задач, поставленных партией перед партией перед советским искусством[14, л. 9].

Цензоры сетовали, что им приходится перечитывать все тексты, звучащие с подмостков, поскольку списки разрешенных и запрещенных к показу эстрадных номеров своевременно не составлялись. Мотивами для снятия с репертуара могли послужить: несоответствие требованиям, предъявляемым к пьесам о героях советской Родины, несоответствие требованиям, предъявляемым к классическим произведениям; устаревшее содержание; переработка произведения; неверное освещение исторических событий; отсутствие ясно выраженной идейно-художественной направленности; перевод западных оперетт и пьес (без объяснения мотивов); еврейская тематика [38, с. 198-199].

Среди произведений искусства (музыка, тексты песен, пьес и др.). На контроль в Обллит в 1953 году были представлены только 2 текста частушек с Пинского Дома народного творчества. Под контролем был репертуар 2-х оркестров общественных организаций г. Пинска - железнодорожного клуба и клуба фанерного завода. Афиши, программы, либретто печатались только Пинском областном театром, в то время как самим бригадам, которые приезжали на гастроли, делать это цензоры не позволяли. Правда, директор типографии без визы цензуры в 1953 г. напечатал одну афишу гастрольного коллектива, после чего по данному факту был составлен акт, а директор получил предупреждение [12, с. 96].

Требования цензуры вынуждали авторов переписывать произведения. Исправления порой оказывались настолько существенными, что приходилось менять название. Так, вместо запрещенных «Пограничников» М. Тевелева и М. Сагаловичапоявилась «Крепость на границе». После многочисленных переделок допустили к зрителю пьесы П. Малевского «Костер» и Л. Никулина «После бури». Однако случалось, что только что разрешенные пьесы внезапно запрещали, часто без указания мотивов.

Начиная с 1946 г. часто звучали упреки в том, что драматурги и режиссеры недостаточно работали над созданием белорусских советских спектаклей. Ведущие театры республики - им. Янки Купалы и им. Я. Коласа имели в репертуарном плане только по одной белорусской пьесе. В четырех областных театрах была предусмотрена к постановке всего одна пьеса - «Нестерка» В. Вольского, написанная еще до войны [38, с. 214].

Режиссерам поставили в вину отсутствие прочных творческих связей с писателями и сценаристами, низкий художественный и идейный уровень театральных постановок. Досталось и газете «Литература и искусство», которая некритиковала репертуарный план белорусских театров.

В декабре 1947 г. заведующий Отделом литературы и искусства Управления пропаганды и агитации ЦК КП(б)Б И. Гуторов  направил в адрес

секретаря ЦК КП(б)Б И. Игнатьева докладную записку «Об идеологической стороне оперы К. Калиновский (музыка Д. Лукаса, либретто М. Климковича)». В документе говорилось, что в белорусской художественной литературе, изобразительном и вокальном искусстве, историографии, фольклоре нет единства в трактовке образа Калиновского. Белорусские «контрреволюционные нацдемы» называли Калиновского шляхтичем  и замалчивали его связь с русским революционным движением. Выпущенный до войны в Минске художественный фильм «К. Калиновский» теперь расценивался только как приключенческий [38, с. 215].

Каждый театр должен был поставить не менее двух-трех новых спектаклей в год. К обсуждению репертуарных планов театральных коллективов предлагалось привлечь драматургов, композиторов, художников и широкую общественность. Главное место в репертуаре требовалось уделить современной тематике. За подбор пьес отвечали Управление по делам искусств и Союз писателей. С этой целью вЦК КП(б) Б состоялось совещание писателей, драматургов, режиссеров и театральных критиков, был объявлен конкурс на лучшую современную белорусскую пьесу. Протокол заседания Бюро ЦК КП (б)Б от 27 авг. 1946 г. [14, л. 10-11].В театрах республики поставили пьесы небелорусских авторов: «Улица мира» Л. Никулина, «Братья» Г. Мдивани, «Одна семья» В. Нефеда, «Друзь» Т. Мухтарова, «Черная тень» А. Самсония, «Аттестат зрелости» Л. Гераскиной, а также две одноактные пьесы белорусских писателей «Родные родители» А. Рылько, «Криминальное дело» А. Макаенка. Правда, с точки зрения цензуры, пьеса Макаенка «На рассвете» имела крупные недостатки в идейном отношении: авторне сумел убедительно показать руководящую роль коммунистической партии Франции в борьбе за мир. Главное действующее лицо пьесы - дочь капиталиста Жанна - выступает как носитель лучших традиций освободительного движения французского народа. Автор сравнивает ее с Жанной дАрк и даже Раймондой Дьен .Не коммунисты, а Жанна провозглашает светлое будущее Франции. Управление по делам искусств не согласилось с такой критикой и рекомендовало пьесу к постановке. Однако в ЦК КП(б)Б после просмотра спектакля приняли сторону Главлита и заставили изменить пьесу [31, л. 50].Из сборника «Верность» цензура исключила пьесу В. Витки «Луч будущего», посчитав ее идейно порочной. Фабула пьесы заключалась в том, как «отсталого и грубого» председателя колхоза Николая Саковича снимают с должности. В ответ он собирает бригаду из лодырей, которые ушли из колхоза в поисках «легкой жизни» и выводит колхоз в передовые, получив высокий урожай. По мнению цензуры, пьеса искажала действительность, когда не честные и работящие колхозники выходят в передовые, а люди, которые бежали от трудностей.

Среди произведений, которые, по мнению цензуры, свидетельствовали об обращении белорусских драматургов к современной тематике, рецензенты выделяли «Хлеб» и «Новоселье» И. Гурского, «Луч будующего» В. Витки, «Дорогой гость» Ю. Рудько, «Песня наших сердец» В. Полесского и некоторые другие. Секретарь Союза писателей П. Ковалев, составляя отчет в ЦК КП(б)Б о проделанной работе, отмечал, что большинство авторов правильно понимают задачи, поставленные партией перед белорусской литературой. Все драматурги стремились показать лучшие качества советских людей. Однако благие намерения авторов не всегда воплощались в полноценные художественные произведения. Основным недостатком пьес оставалось неумение показать героя в такой жизненной ситуации, когда бы он с наибольшей полнотой раскрыл свои душевные качества [38, с. 216].

В качестве примера П. Ковалев приводил пьесу В. Полесского «Песни наших сердец», в которой автор «правильно нащупал грань», которая пролегает между передовыми и отсталыми людьми. С одной стороны, Полесский показывал людей, которые принимают идеи советского государства как свои собственные, а с другой - отсталых, приверженных старой капиталистической морали, заботящихся лишь о себе и пренебрегающих интересами государства.

В пьесах «Луч будущего» В. Витки, «Дорогой гость» Ю. Рудько цензоры отмечали образный, сочный язык, благородство мыслей и поступков героев, любовь к советскому человеку. Однако везде вершителем судеб выступал 1 персонаж (вновь присланный председатель колхоза или инструктор партийного комитета), а деятельность самих колхозников и местных коммунистов оставалась за пределами произведения. Художественные же достоинства пьес оставляли желать лучшего, не достигая, как правило, среднего уровня [38, с. 217].

Пострадал и драматург Андрей Макаёнок. Главлитбел мгновенно отреагировал на его пьесу «Чтобы люди не грустили», переданную в журнал «Полымя». В заключении цензоров отмечалось: «В пьесе имеется ряд фактов, которые искажают нашу советскую действительность. Плохо в пьесе показан райком партии, так как колхозники, которые обращаются за помощью в райком, не получают ее. Жизнь колхозников показана очень тяжелой. Нет дров, нет хлеба и т.д. Главлитом, после доклада в ЦК, было указано редакции на все эти недостатки. С нашими замечаниями они согласны. В результате пьеса была доработана автором и после напечатана».

Но и в «переработанном» виде пьеса цензоров не устраивала. В очередной записке в ЦК КПБ Главлитбел сообщал: «В 1958 г. редакция журнала «Полымя» по нашему требованию переработала комедию А. Макаенка «Чтобы люди не грустили». Нами было сделано вмешательство в 7 местах. Тем не менее, и после этой переработки комедия имеет ряд дефектов» [11].

М.Т. Иовчук, секретарь ЦК КП(б)Б по идеологии, заявлял, что работники советского искусства и литературы являются самыми активными оруженосцами партии. Искусство есть форма классовой борьбы, и в этой связи идеология большевистской партии должна лежать в основе любого произведения искусства. По словам Иовчука, литература и искусство призваны помочь советским людям побороть пережитки капитализма, суеверие и национализм, а также: глубоко осознать свое духовное превосходство перед людьми капиталистического мира; развенчать буржуазную культуру, мораль и жизненный уклад, которые внешне оставляют благоприятное впечатление; воспитывать бодрый, оптимистический взгляд в будущее и уверенность в завтрашнем дне; осознать особую ответственность перед трудящимися всего человечества за построение коммунизма.

В мае 1948 г. В. Пименов, начальник Главного управления драматических театров при СМ СССР, сообщал в Минск, что постановление правительства о сокращении государственных дотаций затрагивает все стороны жизни театра. В связи с этим Управлению по делам искусств БССР поручалось «изучить вопрос» и представить свои рекомендации. По итогам проверки в наиболее затруднительном положении оказался Белорусский государственный еврейский театр [38, с. 219].

.08.1950 г. государственное издательство БССР попросило разрешение издания отдельными брошюрами 5 пьес на белорусском языке, которые ранее предполагалось выпустить в виде сборника: К. Губаревич и И. Дорский «Алазанская долина», Ю. Суриков «Ошибка М. Тавризова», В. Нефед «На пороге жизни», А. Макаенок «Жизнь требует», «Перед встречей». Общий объем указанных пьес не превышает 10 авторских листов, как и предусмотрено тематическим планом издательства за 1950 г. [24, л. 201].

С большими предосторожностями цензура выпускала на экран трофейные киноленты, которые пользовались у зрителей большим успехом. Это было необходимо, чтобы снять напряжение тяжелых послевоенных будней. В отличие от конфискованных в ходе войны книг или архивных документов, кинотрофеи из Германии были включены в коллекцию Госфильмофонда без каких-либо пометок и сведений об авторах или предыдущих владельцах кинолент.

Собрание зарубежных фильмов в пять раз превысило количество советских кинолент, регулярно создававшихся в стране с 30-х гг. Из огромного массива трофейной кинопродукции ежегодно отбирались фильмы, как правило, «легкого» жанра - комедии, мюзиклы, приключения, и после дубляжа или снабжения титрами их распределяли по сетям Главкинопроката. Однако не все из них соответствовали советскому пониманию жизненных ценностей [38, с. 229].

Осенью 1947 г. заместитель заведующего Отделом агитации и пропаганды ЦК ЛКСМБ Г.И. Гужавин сообщал начальнику Управления пропаганды и агитации при ЦК КП(б)Б И.Е. Войничу, что Республиканская контора кинопроката в августе-октябре 1947 г. допустила на экраны республики большое количество заграничных фильмов. В результате в Гомельской, Полоцкой, Минской областях свыше двух месяцев они не сходили с афиш. ЦК ЛКСМБ просил показывать не «безыдейные заграничные фильмы», а ленты, отображавшие жизнь и борьбу рабочих и крестьян капиталистических стран, героику будней страны социализма.

Согласно письму зам. заведующего Отделом агитации и пропаганды ЦК ЛКСМБ Г.И. Гужавина - И.Е. Войничу, начальнику Управления пропаганды и агитации при ЦК КП(б)Б, от 15 окт. 1947 г. не один прагматизм и экономическая заинтересованность определяли показ на территории СССР трофейных зарубежных фильмов. Часть популярных советских лент («Небесный тихоход», «Сердца четырех») снимали с проката по цензурным соображениям после известного постановления ЦК ВКП(б) в августе 1946 г.о журналах «Звезда» и «Ленинград». Образовавшийся после этого «вакуум» заполняли зарубежным кино. Кроме того, трофейные фильмы часто использовали в качестве агитационно-пропагандистского материала, после того как в них сделали монтажные вырезки и перестановки кадров, оставляя неизвестными для советских зрителей страну производства, авторов и исполнителей главных ролей [16, л. 141].

Можно предположить, что ощутимое вторжение западного кино на советские экраны оказало заметное влияние не только на формирование и развитие киноязыка советских режиссеров и операторов, но и на мировоззрение рядовых зрителей.

К началу 50-х гг. к работе в области кинодраматургии Белоруссии привлекли А. Мовзона, А. Миронова, М. Последовича. Кроме них, в написании сценарных планов и дикторских текстов к документальным фильмам участвовали писатели Я. Брыль, П. Ковалев, Г. Нехай, К. Губаревич, Е. Садовский и М. Блистинов. Сценарии художественных кинолент для белорусского зрителя рекомендовалось посвящать следующим темам: люди Полесья, борющиеся за богатый урожай на осушенных болотах; электрификация села; индустриализация республики; преобразования в западных областях БССР; репатрианты, советский патриотизм и любовь к родине; творчество Янки Купалы [38, с. 231].

Пробовали свои силы в кинодраматургии А. Кулаковский, В. Витка и В. Кравченко, но неудачно. К работе над сценариями привлекли К. Крапиву и В. Вольского. В кинотеатрах с успехом шли новинки белорусского кино: «Поют жаворонки»(1953 г.), «Дети партизана», «Кто смеется последним» (1954 г.).

Производство фильмов шло крайне медленно из-за отсутствия подходящих сценариев. К 1955 г. было подготовлено только два: «Зеленые огни» А. Мовзона и «Певчие люди» Н. Фигуровского. Не укладывались в отведенные «сроки К. Губаревич и И. Дорский (сценарий к/ф «Алазанская долина»), И. Шамякин не выполнял обещания сдать сценарий по мотивам своего романа «В добрый час», а М. Лынькови Н. Садкович только планировали «Миколку-паровоза». Заместитель министра культуры БССР Степин, выступая на III съезде писателей БССР (1954г.), призывалк тому, чтобы работа в кино стала для писателей не только почетным творческим долгом, но и «кровным делом» [38, с. 232].

Главлит БССР давал разрешения на печатание портретов классиков марксизма-ленинизма, руководителей компартии и правительства, маршалов СССР только по эталонам, утвержденным Главлитом СССР и Минкультом СССР. Контролю Главлитбела подвергались хроникальные и научно-технические фильмы, выпускавшиеся киностудией «Беларусьфильм».

Надо отметить, что в творчество советских писателей, режиссеров и драматургов мог вмешиваться не только Главлит и его местные органы. Например, в процессе съемок среднего белорусского фильма о войне участвовали, кроме киностудии «Беларусьфильм», еще и местный Комитет по кино, Главный комитет по кино в Москве, Союз кинематографистов, культурный и агитационно-пропагандистский отделы ЦК КПБ, а также политуправление Белорусского военного округа, или даже Главное политическое управление Советской Армии (ГЛАВПУР). Писатель Василь Быков во время съемок фильма по его повести «Третья ракета» в 1963 году подсчитал, что право вмешиваться в кинопроцесс имели около 60 человек, и каждый что-то запрещал, изменял, требовал. Каждый хотел оправдать свое существование. После того, как фильм проходил согласование во всех местных инстанциях, его нужно было еще утвердить в Москве, где имелась своя армия критиков и консультантов [11].

Что касается пленочных диафильмов, то они могут разрешаться к демонстрированию лишь при условии изъятия из них кадров с изображением Берия или упоминания его в тексте. Все остальные диафильмы с изображением Берия или с текстами его, о нем, не вошедшие в список должны быть изъяты или исправлены в установленном порядке вышеуказанным письмом, о чем немедленно должно быть срочно сообщено. Главлиту БССР, с указанием всех выходных данных диафильма. В остальные диафильмы, устаревшие, изношенные, если они не вошли в списки Главлита Союза ССР никаких вмешательств не делайте. Изъятие их - дело местных органов Министерства культуры [8, л. 7].

В 1951 г. было приказано изъять из торговых баз, магазинов, различных организаций, клубов, школ, красных уголков и изб-читален пленочные диафильмы.1.«Год коренного перелома в ВОВ СССР» автор Дворцова, Кирпонос Е.2.«Героическая Югославия» Новикова. Исправить диафильм «Борцы за нашу жизнь», автор Орлов, удалив 4 последних кадра [7, л. 46].

Этим деятельность Главлитбела не ограничивалась. На контроле находились еще и экспонаты 25 музеев. В мае 1950 года было издано постановление ЦК КПБ «О мерах по ликвидации фактов разглашения государственных тайн в музеях». В музее Великой Отечественной войны срочно потребовали изъять из экспозиций условные обозначения народно-хозяйственных объектов БССР, сведения о количестве скота, полученного в 1947-49 гг. в счет репараций, карты дислокации партизанских отрядов и бригад во время войны. Секретными были объявлены почти все сведения о тракторном и автомобильном заводах в Минске. То же самое происходило в других музеях страны [11].

Подводя итоги периода так называемой «оттепели», в который и власть, и культура пытались наладить диалог для выработки компромисса в условиях государства с тоталитарным и идеократическим типом руководства, следует подчеркнуть, что формы и методы управления культурой и политической цензуры диктовались внутриполитической обстановкой. После Польского восстания и событий в Будапеште1956 г. они стали зависеть еще и от международной ситуации. «Пражская весна» и ввод советских войск в Чехословакию в августе 1968 г. Стали отправной точкой для окончательного «замораживания» прямого диалога с творческой интеллигенцией, отношения власти и интеллигенции, с одной стороны, были переведены на уровень постановлений и решений ЦК по вопросам идеологии, с другой стороны, были опутаны мелочной опекой цензоров различной ведомственной принадлежности (Главлита, Министерства культуры, отделов культуры исполкомов местных советов и пр.) [4, с. 348].

Подавление инакомыслия и силовой диктат способствовали появлению правозащитного движения в стране, явились причиной разделения культуры на официальную, подцензурную, находящуюся в пределах контролируемости, и неофициальную, распространявшуюся путем «тамиздата» или «самиздата». Этот раскол, в известной степени сгладил конфронтацию, поскольку оппозиционные силы заняли нишу неофициальной, «второй» культуры [4, с. 349].

Все это привело к активизации деятельности КГБ и изменению в соотношении между «сторонами» цензурного «треугольника» ЦК КПСС -

КГБ - Главлит. Контрольно-запретительные функции последнего отчасти перешли к центральному партаппарату и руководящим органам госбезопасности. Главлит на некоторое время перешел в состав Госкомитета Совета министров СССР по печати. Однако вскоре Главлит вновь занял свое прежнее место в регулировании и упреждающем контроле за состоянием идеологии в обществе. Именно в этот период аналитическая роль Главлита была особенно заметна: опытные его сотрудники, наряду с сотрудниками КГБ, готовили для ЦК подробнейшую информацию о культурной и общественной жизни страны, мнениях и настроениях среди интеллигенции, их отражении в зарубежной прессе. Привычная перекрестная методика информирования и контролирования дала необходимый эффект: позволила партии в достаточно короткий срок максимально монополизировать идеологию, запугать тех, кто поверил в перемены, изгнать во внутреннюю и внешнюю эмиграцию несогласных [4, с. 349].

На этом этапе Главлит особенно ярко продемонстрировал свою подлинную и основную функцию, состоявшую не в защите государственной и военной тайны, а в реализации идеологических решений ЦК. Ужесточение его действий вызвало открытые протесты интеллигенции против цензурных притеснений и за полную отмену цензуры.

Наметившиеся тенденции были окончательно закреплены секретным постановлением Секретариата ЦК КПСС «О повышении ответственности руководителей органов печати, радио, телевидения, кинематографии, учреждений культуры и искусства за идейно-политический уровень публикуемых материалов и репертуара» от 7 января 1969 г. Отныне всю предварительную цензуру осуществлял редакторский состав, отвечающий за выпуск информационной и художественной продукции в свет и разрешающий все конфликтные ситуации до ее обнародования. Организовав дело таким образом, партия сконцентрировала в своих руках определяющую и контрольно-регулирующие функции в области идеологии, за государственными цензурными органами осталась вторичная функция последующего контроля. Созданный механизм к началу 1970-х гг. всепроницающей политической цензуры стал одной из составляющих политико-идеологической системы наступающей эпох и брежневского «застоя» [4, с. 349].

Таким образом, цензура исправно выполняла свою роль, обеспечивая контроль над всеми сферами жизни государства - от экономики, культуры, науки, просвещения и до общественного самосознания. В результате перестали существовать целые пласты знаний и идей, исчезли имена многих политических и общественных деятелей и ученых, направления мысли. Правдивое слово было не в силах пробиться к читателю - великая поэзия и проза, романы, поэмы, стихи, повести оставались невостребованными. На основе донесений цензоров появлялись материалы об «антисоветских», «вредительских» действиях или их попытках, настроениях в литературной и информационной среде в целом, что ужесточало требования. Главлит отсекал все, что противоречило идеологическим запретам. Мотивами для снятия произведения могли послужить устаревшее содержание, переработка произведения, неверное освещение исторических событий, еврейская тематика, отсутствие ясно выраженной идейно-художественной направленности.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

В 1920-е годы структура Главлита в БССР только начинает организовываться, поэтому существовали вполне закономерные проблемы как в организационной части, так и в обеспечении кадрами. Конечно, структурные и кадровые проблемы влияли на функционирование советской цензуры, но, помимо этого, на нее оказывал влияние и тот факт, что на всем протяжении 1920-х гг. сфера деятельности и задачи цензуры только выяснялись. На протяжении 1920-х гг. в Беларуси сформировалась система политической цензуры, которая состояла с органов идеологического управления - отдела агитации и пропаганды (позднее отдел печати) ЦК КП(б)Б, органов непосредственного цензурного контроля - Главлитбела и Главреперткома и карательных органов - ГПУ и милиции.

Главлитбел на протяжении своего существования сотрудничал с Главреперткомом, Народным комиссариатом образования, Белорусским телеграфным агентством, ГПУ, милицией, ЦК КП(б)Б. Все свои действия Главлитбел согласовывал с Советом Министров и ЦК Компартии Белоруссии. Областные управления цензуры отвечали перед областными комитетами партии, а районные - перед бюро райкома партии. Взаимопонимание органов цензуры и партийных комитетов было полным. Подменяя друг друга, они преследовали одну цель, использовали одни приемы, методы и даже терминологию.

Для 1930-х гг. актуальным оставался вопрос качественных и количественных характеристик кадрового состава. Наряду с этим для сотрудников цезуры в 1930-е гг. крайне актуальной оставалась проблема отсутствия у них авторитета, уважения к ним со стороны работников редакций. С конца 1940-х гг. по 1964 г. больше внимания уделяется повышению культурно-образовательного уровня сотрудников органов цензуры. Для этого власти стремятся поднять социальный престиж работника цензуры. Кадровый состав Главлита БССР (1922-1964 гг.) был достаточно разнообразным по национальному признаку.

Карьерная лестница в системе Главлита БССР была ограничена: литературный сотрудник (цензор) - политредактор - старший цензор - руководитель группы - заместитель начальника отдела - начальник отдела - член коллегии Главлитбела. Как правило, цензор не мог подняться по должности выше начальника отдела (общий контроль, консультации по содержанию «Перечня Главлита», рассмотрение возникающих вопросов, проверка оформления изъятий из текстов и пр.). Несмотря на ограниченную карьерную лестницу Главлита можно отметить достаточно разнообразный национальный состав центрального аппарата Главлита БССР и начальников его областных управлений, а также штатных районных уполномоченных Главлита БССР и совместителей среди которых было не только много белорусов, а также русских, евреев и т.д.

Главлит БССР при запрещении издания или распространении произведений руководствовался сформулированными общими принципами. Главлит запрещал писать на многие темы, среди которых были: агитация против советской власти, разглашение военной тайны республики, возбуждение общественного мнения путём сообщения ложных сведений, возбуждение националистического и религиозного фанатизма, произведения, которые несут в себе порнографический характер, карикатура на изображение революции. Отдельно стоял вопрос цензуры религиозной литературы. Согласно с издательской политикой советской власти выпуск сокращался к печати религиозных календарей, справочников. В них разрешалось печатать только перечень тех праздников, которые были предусмотрены советским табелем. Некоторые произведения могли проверяться органами цензуры несколько раз. Были и книги, которые по мнению органов цензуры, признавались ненужной макулатурой, которую нужно сдавать в утиль. От политической цензуры освобождалась партийная коммунистическая печать.

Что касается направлений, которые проверялись органами цензуры в 1922 - 1941 гг. можно выделить следующие: литература, проверка книжных фондов библиотек, театр, кино, СМИ и др. Особенно важным направлением работы белорусских цензоров был политический контроль средств массовой информации. На протяжении 1920-х гг. - период, когда существовала относительная свобода слова, Главлитбел запрещал публиковать в газетах материалы о месте и времени выступлений членов ЦК партии и правительства, местных бюджетах, урожае, бандитских налетах, повышении цен, девальвации червонца и т. д.

К середине 1930-х гг. фактически сложились отраслевые системы управления сферами культуры и искусства (радиовещанием, кинематографом и др.), которые превратились в подсистемы политической цензуры. Одновременно с этим процессом шла массовая ликвидация литературных организаций и группировок, был создан единый Союз советских писателей, также ставший подсистемой политической цензуры. Руководимая напрямую Агитпропом ЦК деятельность Союза была направлена на унификацию литературной жизни и централизацию политической цензуры в сфере литературы.

Идеологическое партийное руководство республики спускало в цензуру установки, которые сводились к ограничению творческой мысли от любых самостоятельных проявлений, установлению приоритета воспитательной функции над развлекательной, а также введению единых эстетических стандартов.

В послевоенный период цензура больше внимания уделяется проверке цензорами следующих направлений: литература, кино, театр, СМИ. Следует также отметить, что неоднократно проводились массовые чистки библиотек, о чем свидетельствуют многократные приказы Главлита об изъятии книг из библиотек, а также проводилась унификация театрального репертуара, а также в дальнейшем соблюдалась его полнейшая строгая регламентация.

Цензура исправно выполняла свою роль, обеспечивая контроль над всеми сферами жизни государства - от экономики, культуры, науки, просвещения и до общественного самосознания. В результате перестали существовать целые пласты знаний и идей, исчезли имена многих политических и общественных деятелей и ученых, направления мысли. Правдивое слово было не в силах пробиться к читателю - великая поэзия и проза, романы, поэмы, стихи, повести оставались невостребованными. На основе донесений цензоров появлялись материалы об «антисоветских», «вредительских» действиях или их попытках, настроениях в литературной и информационной среде в целом, что ужесточало требования. Главлит отсекал все, что противоречило идеологическим запретам. Мотивами для снятия произведения могли послужить устаревшее содержание, переработка произведения, неверное освещение исторических событий, еврейская тематика, отсутствие ясно выраженной идейно-художественной направленности.

Деятельность цензоров оказала очень огромное влияние на работу всех каналов передачи информации. И самое главное, что от работников цензуры пострадало очень много людей, прежде всего это художники, писатели, представители культурной сферы государства, которые в силу советской идеологии не могли писать на многие темы, которые в это время были запрещены советскими властями. Многие пытались что-то изменить, повлиять на власть БССР, но, как правило, это ни к чему хорошему не приводило.

СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННОЙ ЛИТЕРАТУРЫ

1.Блюм, А.В. Советская цензура в эпоху тотального террора 1929-1953 гг. / А.В. Блюм. - Санкт-Петербург: Академический проект, 2000. - 320 с.

.Блюм, А.В. Цензура в Советском Союзе. 1917-1991 г. Документы. / А.В. Блюм. - М.: Российская политическая энциклопедия (РОССПЭН), 2004. - 576 с.

.Волк, А.А. Книгоиздательское дело в Белоруссии (исторический очерк). / А.А. Волк, А.И. Ракович. - Минск: Изд-во БГУ, 1977. - 280 с.

.Горяева, Т.М. Политическая цензура в СССР. 1917-1991 гг. / Т.М. Горяева. - 2-ое изд., испр. - М.: Российская политическая энциклопедия (РОССПЭН), 2009. - 407 с.: ил.

.Гужеловский, А. Главлитбел - инструмент информационного контроля белорусского общества (1922-1941 гг.) / А. Гужеловский // [Электронный ресурс]. - Режим доступа: #"justify">.Гужалоўскі, А. Чырвоныаловак. Нарысы па гісторыіцэнзуры ў БССР. 1919-1941 гг. / А. Гужалоўскі. - Мінск, 2012. - 210 с.

.Зональный государственный архив в г. Полоцке. Фонд 750. Опись 1. Дело 1. Дело с простыми приказами на изъятие литературы за 1947-1954 гг.

.ЗГА в г. Полоцке. Ф. 750. Оп. 4. Д. 2. Приказы и руководящие указания Главлита БССР по вопросам отчетности и цензорской работе.

.ЗГА в г. Полоцке. Ф. 750. Оп. 1. Д. 24. Акты по проверке репертуарных произведений.

.Інстытут беларускай гісторыі і культуры // Цензура в БССР [Электронный ресурс]. - 2013. - Режим доступа: #"justify">.Крывашэй, З. Пастаноўка цэнзарскай працы ў пасляваеннай беларускай правінцыі (на прыкладзе Пінскай вобласці 1951-1953 гг.) / З. Крывашэй // Archе. Буднілітаратурныхработнікаў - 2011. - № 10 (109). - С. 86 - 96: іл.

.Матох, В.М. Дзейнасць Галоўліта БССР у 1920-я гг. / В.М. Матох // Беларускі гістарычны часопіс: РУП Адукацыя і выхаванне. - 2008. - № 6. - С. 13 - 20.

.Национальный архив Республики Беларусь (НАРБ). Фонд 4-п. Опись 61. Дело 315. Приказы Главлита БССР по основной деятельности.

.НАРБ. Ф. 4-п. Оп. 61. Д. 427. Приказы Главлита БССР по основной деятельности.

.НАРБ. Ф. 4-п. Оп. 29. Д. 571. Приказы Главлита БССР по основной деятельности.

.НАРБ. Ф. 4-п. Оп. 29. Д. 676. Отчеты Главлита БССР по основной деятельности.

.НАРБ. Ф. 4-п. Оп. 1. Д. 2354. Циркуляры Главлита БССР.

.НАРБ. Ф. 4-п. Оп. 1. Д. 11880. Приказы Главлита БССР.

.НАРБ. Ф. 871. Оп. 3. Д. 6. Приказы и инструкции Главлита при СМ БССР по основной деятельности.

.НАРБ. Ф. 1195. Оп. 1. Д. 5. Штатное расписание работников Главлита БССР.

.НАРБ. Ф. 1195. Оп. 2. Д. 8. Приказы Главлита при СМ БССР по основной деятельности.

.НАРБ. Ф. 1195. Оп. 1. Д. 9. Приказы Главлита БССР по основной деятельности.

.НАРБ. Ф. 1195. Оп. 1. Д. 18. Приказы Главлита при СМ БССР по основной деятельности.

.НАРБ. Ф. 1195. Оп. 2. Д. 19. Циркуляры Главлита БССР по основной деятельности.

.НАРБ. Ф. 1195. Оп. 1. Д. 21. Приказы Главлита БССР по основной деятельности.

.НАРБ. Ф. 1195. Оп. 1. Д. 25. Приказы Главлита БССР по основной деятельности.

.НАРБ. Ф. 1195. Оп. 1. Д. 26. Приказы Главлита БССР по основной деятельности.

.НАРБ. Ф. 1195. Оп. 1. Д. 29. Приказы Главлита БССР по основной деятельности.

.НАРБ. Ф. 1195. Оп. 1. Д. 32. Приказы и циркуляры Главлита при СМ СССР по основной деятельности.

.НАРБ. Ф. 1195. Оп. 2. Д. 33. Отчеты Главлита при СМ БССР по основной деятельности.

.НАРБ. Ф. 1195. Оп. 1. Д. 41. Приказы Главлита БССР по основной деятельности.

.НАРБ. Ф. 1195. Оп. 1. Д. 44. Приказы и инструкции Главлита при СМ БССР по основной деятельности.

.НАРБ. Ф. 1195. Оп. 2. Д. 50. Отчеты Главлита при СМ БССР по основной деятельности.

.НАРБ. Ф. 1195. Оп. 2. Д. 55. Приказы и указания Главлита при СМ БССР по основной деятельности.

.НАРБ. Ф. 1195. Оп. 1. Д. 59. Приказы и циркуляры Главлита при СМ СССР по основной деятельности.

.Протько, Т.С. Становление советской тоталитарной системы в Беларуси (1917-1941) // Т.С. Протько. - Мн: Тесей, 2002. - 688 с.: ил.

.Смиловицкий, Л. Цензура в БССР в послевоенные годы 1944-1956. // Л. Смиловицкий. - Иерусалим, 2015. - 360 с.: ил.

.Cумко, А.В. ВіцебскаегубернскаеаддзяленнеАбласногоупраўлення па справах літаратуры і выдавецтваў у Заходняй вобласці РСФСР / А.В. Сумко // Беларускае Падзвінне: вопыт, методыка і вынікідаследаванняў. - 2011. - С. 97 - 99.

.Сумко, А.В. Дзейнасць Галоўнага Ўпраўлення па справах літаратуры і выдавецтваў БССР (1922 - пач. 1941 г.) / А.В. Сумко // Вес. Пол. гос. ун-та. Сер. А, Гуманитарные науки. История. - 2005. - № 1. С. 67 - 71.