в определённых случаях использовался ретроспективный метод исследования ввиду невозможности рассмотрения данного периода в рамках указанной хронологии без некоторого отступления к предыстории конфликта и событий после его окончания.
Историография темы. Отечественную историографию можно разделить на три периода: дореволюционный, советский и постсоветский (или современная российская историография).
В дореволюционной историографии крайне редко ставился вопрос об отношении к войне общества. Тем не менее, сразу по завершении войны появляются первые работы, посвящённые, прежде всего, военной стороне вопроса. Вообще, военная проблематика была изучена довольно фундаментально.
Огромный вклад в изучении военной составляющей вопроса внесла Военно-историческая комиссия, созданная в 1879 г. при Главном штабе. Комиссия собрала и систематизировала множество документов, как официальных, так и частных, относящихся к войне, статистические данные и другие материалы, которые были доступны ей от штаба Действующей армии и Военного министерства. Это позволило создать фундаментальный и доброкачественный труд в 9 томах, который издавался с 1901 по 1913 гг. под названием «Описание русско-турецкой войны 1877-1878 гг. на Балканском полуострове». По завершении работы Комиссия была ликвидирована. Вопрос касательно отношения русского общества к войне Комиссией не рассматривается вообще, а единственное упоминание об активности общественности сводится к следующему: «Общее горячее сочувствие русского народа к судьбам единокровных и единоверных народов Балканского полуострова выразилось вначале весьма значительными денежными пожертвованиями, а впоследствии, во время Сербо-турецкой войны, личным участием многих русских добровольцев, сражавшихся в рядах сербских ополчений».
Первое и, пожалуй, единственное исследование в дореволюционной историографии, посвящённое деятельности российской прессы в годы войны осуществил военный историк В. А. Апушкин. Его статья в «Военном сборнике» развернулась в 11 номерах издания, где автор дал обстоятельную характеристику деятельности военных корреспондентов на Дунае и Кавказе. Роль периодической печати в целом Апушкиным не исследована, лишь зафиксировано, что «к ней обращены были взоры всех, на ней покоились надежды, в ней наконец, воплощалась возможность активного, хотя и не вооружённого, не кровопролитного, участия в великом славянском деле, участия словом, а не мечом». Апушкин проанализировал в большей степени деятельность корреспонденции, к тому же лишь военных изданий. Лейтмотивом исследования является идея исторической миссии Российской империи на Балканском полуострове.
Немаловажный вклад в изучении проблемы отношения русского общества к кампании 1877-1878 гг. внёс историк и журналист В. Богучарский. Впервые статья относительно данного вопроса им была опубликована в 1911 г. в журнале «Современник». Основной причиной открытия военных действий Богучарский определял сочувствие русского общества. Также, журналист усматривал в стремлениях общественности и императора Александра II определённое совпадение интересов по отношению к цели войны. Богучарский обратился к истории возникновения в Российской империи идеи эмансипации балканских славян. По его суждению, первым такую идею начало развивать «Общество соединённых славян», и только позже она была воспринята славянофилами.
Однако, Богучарский, изучая проблему отношения общества к русско- турецкой войне, рассматривал её в основном народническую составляющую, уделяя особое внимание позициям выдающихся революционных деятелей - М. А. Бакунину, Н. П. Огарёву и П. Л. Лаврову. Подобная тенденция наиболее ярко прослеживается в следующей его работе - «Активное народничество 70-х годов», где автор утверждал, что кроме образованной части населения России, активную позицию занимал весь русский народ, в том числе и крестьянство, объясняя это тем, что «война 1877-1878 года была по счёту десятой войной, которую вела Россия и Турция, и, следовательно, именно относительно Турции русская народная масса была осведомлена через принимавших участие в этих войнах в течение двухсот лет солдат» .
В своих трудах отношение общества к войне косвенно освещали также социолог Н. Я. Данилевский, историки И. В. Преображенский и Л. А. Богданович, однако в этих работах выводы не выходили дальше констатации факта активной поддержки русской общественности балканских славян.
В целом, по подсчётам советского историка В. А. Золотарёва, с 1880 по 1910 гг., было издано более 200 исследований, посвящённых, как правило, военной стороне вопроса.
Подводя итог анализа дореволюционной историографии, можно сделать вывод, что обстоятельного изучения публицистики столичной периодической печати военных лет не состоялось. В этом направлении были сделаны лишь первые шаги, которые касались отдельных сюжетов, а основное внимание закономерно уделялось истории самой войны.
В советский период учёные не потеряли интерес к изучению войны 1877-1878 гг., но их труды имели свои отличительные особенности. Историки обращали внимание, прежде всего, на национально- освободительную борьбу балканских народов, кризис царской власти и революционные настроения в русском обществе. При этом очень часто периодика рассматривалась весьма тенденциозно под влиянием идеологических факторов.
В межвоенной историографии реакция общества на русско-турецкий конфликт представлена единственной статьёй филолога-слависта К. А. Пушкаревича, в которой автор рассматривал деятельность Славянских комитетов. В своей работе Пушкаревич утверждал, что Славянские комитеты выполняли лишь правительственный заказ, прикрывая свою деятельность благотворительностью. В действительности, по мнению автора, Российская империя развязала войну с Портой для возвращения потерянных позиций в Крымской войне.
Особенный интерес к истории русско-турецкой войны проявился после окончания Второй мировой войны, когда многие балканские государства встали на социалистический путь развития. Тем самым, актуализировалось изучение экономических, культурных, военных и политических связей России и народов Балканского полуострова. Появились работы об освобождении Болгарии, которую повторно в годы мировой войны спасает русский солдат, но уже от ига фашистского.
В 1950 г. историк П. К. Фортунатов опубликовал свою монографию «Война 1877-1878 гг. и освобождение Болгарии». Работа отличается простотой изложения, но, вместе с тем, это не сделало её менее серьёзной. Не зря современный российский историк Н. А. Троицкий выразится о ней следующим образом: «Интересная и яркая, лучшая из всех книг на эту тему» . Касательно общественного мнения, Фортунатов указывал на раскол революционных сил, среди коих были ярые сторонники военных действий, которые зачастую сами отправлялись на фронт добровольцами, а также противники, в частности, П. Н. Ткачёв и П. Л. Лавров, утверждавшие, что война отвлечёт революционеров от чисто русских, внутренних проблем. Тем не менее, Фортунатов признавал, что в целом русское общество (кто-то из эгоистических побуждений, кто-то из сочувственных) приветствовало войну с Турцией, тогда как противники во главе с Лавровым и Ткачёвым представляли меньшинство.
В 1956 г. появилось исследование военного историка Н. И. Беляева «Русско-турецкая война 1877-1878 гг.». Монография Беляева является одной из самых серьёзных работ советской историографии по истории русско-турецкой войны. Здесь автор основательно осветил боевые действия русской и турецкой армий, однако, несколько слов было сказано и об обществе Российской империи, а именно, почему тот или иной социальный класс поддерживал войну России с Турцией. Так, помещикам и «торговцам- экспортёрам» это было выгодно чисто экономически, т. к. с приобретением проливов можно было избежать налоговых переплат при перевозке грузов. Также, при освобождении порабощённых балканцев, в этом регионе появятся новые государства, а, следовательно, новые рынки сбыта для русских промышленников. Среди прочих причин Беляев называл стремление правящих кругов с помощью войны отвлечь население и тем самым ликвидировать недовольство трудящихся, а также реваншистские настроения военных кругов. Благородные идеи преследовали лишь народные массы, которые на своих плечах вынесли десять русско-турецких войн.
Начало изучению роли русского общества в войне 1877-1878 гг. в советской историографии было положено известным славистом С. А. Никитиным, который, кроме множества статей на эту тему, опубликовал две монографии: в 1961 г. «Славянские комитеты в России» и в 1970 г. «Очерки по истории южных славян и русско-болгарских связей в 5070-е годы XIX в.». Никитин пришёл к выводу о значительной роли общественных институтов страны в её внешней политике. Исследователь указывал на расхождение мнений между правящей элитой и славянофилами, которые отстаивали панславистскую позицию и сделал вывод о том, что в конечном итоге победителями оказались славянофилы. В этом исследовании дана обстоятельная характеристика деятельности Славянских комитетов. Монография Никитина хронологически завершается 1876 годом и работа комитетов в период войны с Османской империей в ней не исследовалась.
Никитин впервые в советской историографии предпринял попытку исследовать позицию периодической печати накануне и в годы войны 18771878 гг., где автор также отслеживал благотворительные тенденции в русском обществе. В статье «Россия и освобождение Болгарии» он замечал, что «дело (работа прессы. - В. Ч.) не ограничивалось лишь сообщениями и статьями. Редакции газет стали наряду со славянскими комитетами центрами денежных сборов».
Множество работ, посвящённых войне 1877-1878 гг., было написано в разное время историком А. А. Улуняном . Более всего примечательна его книга, вышедшая в свет в 1971 г. под названием «Болгарский народ в русско- турецкой войне 1877-1878 гг.» , где автор в одной из глав анализирует положение российской прессы, то, как работал закон о печати, а также группирует некоторые издания по политическим признакам. При небольшом обзоре русской печати в исследовании 1978 г. «Апрельское восстание в Болгарии и Россия», Улунян в целом охарактеризовал отношение русской прессы к апрельским событиям 1876 г. в Болгарии.
В юбилейный год окончания войны была опубликована монография В. И. Виноградова, где автор предпринял попытку также рассмотреть отношение общества к войне. Виноградов отмечал, что «в самом начале войны выявилось, что различные классы русского общества по-разному понимают её цели». Как и большинство своих предшественников, исследователь полагал, что искренне сочувствовали балканцам лишь «народные массы», элита же, как всегда была эгоистична, а «в либеральных буржуазных кругах с войной связывали надежды на расширение политических прав буржуазии».
В монографии Л. И. Ровняковой «Борьба южных славян за свободу и русская периодическая печать (50-70-е гг. XIX в.)» были использованы публикации некоторых периодических изданий: «Дело», «Голос», «Братский труд» и «Отечественные записки». Однако Ровнякова впервые подошла к вопросу иначе, чем её предшественники, которые всегда придерживались троичной классификации русской периодики, делившуюся на консервативную, либеральную и демократическую. Автор признавала, что либералы и консерваторы могли придерживаться очень часто единого мнения, тогда как другие издания выражались иначе.
Кроме монографических работ, упомянутых выше, советскую историографию данного вопроса представляет множество статей, так или иначе касающихся общественного мнения в период войны 1877-1878 гг. Таким образом, советскими историками был накоплен определённый материал и подготовлена почва для создания серьёзного труда, освещающего позицию периодики в годы русско-турецкой войны.
Однако исследователи этого периода старались «подогнать» всю российскую прессу в трёхветвную систему ведущих общественно- политических тенденций русского общества. Т. е. периодика, причём зачастую крайне искусственно, делилась на консервативную, либеральную и демократическую (или революционную), хотя мнение тех или иных изданий могли совпадать. Касательно нашего вопроса, такой подход является нерациональным, поскольку пресса в целом была монолитна. Таким образом, разделение прессы на три лагеря является нецелесообразным.
Современная российская историография также не теряет интереса к изучению русско-турецкой войны. Особое внимание к этому вопросу проявилось в годы распада Югославии, косовских событий, а также в юбилейные годы войны 1877-1878 гг. Избавившись от идеологических установок, российские историки значительно расширили круг проблем и вопросов, которые ранее считались не актуальными или даже запретными; наука дополняется новыми источниками и методологией изучения. Всё это, несомненно, благотворно повлияло на историческую науку в целом и на изучаемый нами вопрос в частности.
Н. В. Болотина в 1999 г. защитила диссертацию на тему «Московская печать в период русско-турецкой войны 1877-1878 гг.». Здесь автор постаралась впервые после распада СССР представить работу касательно позиции московской прессы на новой методологической основе, отбросив догматы советской историографии. Болотина в итоге сделала вывод, что московская пресса в корне отличалась от петербургской своей активной позицией относительно начала военных действий, и вообще Москва «стала центром военного психологического и политического противостояния турецкому игу на Балканах и поддержки Балканских славян». Такая формулировка вопроса кажется нам довольно противоречивой. Более подробно сравнение петербургской и московской печати проводится в первой главе настоящей работы.
В 2005 г. обобщающий труд по русско-турецкой войне опубликовал историк В. А. Золотарёв . Помимо раскрытия причин, хода и последствий войны, автор касается и интересующего нас вопроса. Золотарёв полагал, что кроме образованной части общества, сочувствие к событиям на Балканском полуострове проявляли и народные массы. Как и упомянутый нами выше Богучарский, Золотарёв утверждал, что кроме Славянских комитетов, активную позицию у крестьянства формировали отставные солдаты, «которые рассказывали, что где-то далеко их единокровные и единоверные братья-славяне, сербы и болгары, страдают от безбожных мусульман-турок, вырезающих целые славянские селения». Резонна оговорка автора, что население такую информацию получало «в несколько искажённом виде».
В 2012 г. появилось исследование С. А. Кочукова , который опираясь на значительный источниковый материал, коснулся роли прессы в формировании общественного мнения. По суждению автора, периодика в целом не сомневалась в освободительном характере войны, однако «дискуссии на их страницах отразили сложность и неоднородность восприятия в общественном сознании конкретных внешнеполитических и военных вопросов». Однако основной упор в своей работе автор сделал на мемуаристике, дневниковых записях и публицистике периода русско-турецкой войны.
В целом, историки постсоветского периода проявили интерес к роли личности в истории. Появились работы, посвящённые деятельности военного министра Д. А. Милютина, министра финансов М. Х. Рейтерна, министра иностранных дел А. М. Горчакова, посла в Константинополе Н. П. Игнатьева и др.
Зарубежная историческая наука, хотя и накопила значительное количество трудов по теме русско-турецкой войны 1877-1878 гг., в свою очередь не имеет ни одного исследования, касающегося освещения войны посредством российской столичной периодики. Таким образом, в настоящей работе не использована зарубежная литература.
Подводя итог историографическому анализу нашего вопроса, мы приходим к выводу, что историками особенное предпочтение отдавалось, прежде всего, военной стороне вопроса, а также экономическому состоянию, дипломатической борьбе и политическому взаимодействию воюющих государств. Хотя историческая наука и накопила значительный пласт работ по русско-турецкой войне, роль прессы в данном конфликте изучена достаточно слабо. Имеющиеся труды относительно мнения русского общества в годы войны зачастую охватывают крупную тематическую основу, что не позволяет детально разобраться в особенностях столичной периодики.
Цель выпускной квалификационной работы - представить комплексное исследование позиции санкт-петербургской и московской периодики периода русско-турецкой войны 1877-1878 гг. Исходя из поставленной цели, мы определяем следующие задачи нашей работы:
1.определить отношение российского общества к развитию Восточного кризиса;
2.проанализировать материалы ведущих столичных периодических изданий, освещающих ход кампании;
3.проследить эволюцию общественного мнения к русско-турецкой войне;
4.выявить специфику освещения событий 1877-1878 гг. военными периодическими изданиями.
Для решения поставленных задач в работе использованы различные исторические источники, которые включают в себя широкий круг опубликованных документов и материалов. Весь их комплекс можно разделить на три группы: 1) материалы официального делопроизводства; 2) журнально-газетная публицистика; 3) дневники и воспоминания.
Источники официального делопроизводства, касающиеся событий Восточного вопроса, имеются в открытом электронном доступе библиотеки
Исторической факультета МГУ, Российского общеобразовательного портала и др. В настоящем исследовании использованы акты: «Парижский трактат», «Циркулярная депеша министра иностранных дел России А.М. Горчакова к представителям России при дворах держав, подписавших Парижский трактат 1856 года», «Высочайший манифест об объявлении войны Турции. 12 апреля 1877», «Лондонская конвенция», «Сан-Стефанский прелиминарный мирный договор», «Берлинский трактат». Кроме прочего, особый интерес представляет издание Военно-исторической комиссии «Сборник материалов по русско-турецкой войне 1877-78 гг. на Балканском полуострове», где были собраны документы военного характера: приказы, журналы боевых действий, отчёты, рапорты, телеграфные переписки и проч.
Наиболее информативным источником, позволяющим нам решить поставленные задачи, является периодическая печать Петербурга и Москвы.
Всего было использовано более 90 публикаций на тему русско-турецкой войны 1877-1878 гг. Наибольшее количество публикаций принадлежит так называемой гражданской периодической печати, среди которой мы выделили 8 журналов и 10 газет. Также проанализирован блок специализированной военной периодики: 4 журнала и 2 газеты. Т. к. газетная периодика полна оперативных сообщений с фронтов, мы постарались отобрать наиболее информативные публикации.
События русско-турецкой войны рассматривались в различных жанровых интерпретациях столичной периодики: статьях, корреспонденциях, рецензиях, очерках, внутренних обозрениях, отчётах, хрониках, телеграммах, стихотворениях, а также письмах в редакцию. В отечественной историографии в характеристике периодической печати было принято выделять следующие течения: 1) революционно-демократическое; 2) буржуазно-либеральное; 3) охранительное или консервативно- монархическое. Однако такое стандартное разграничение периодики в нашем случае недопустимо хотя бы потому, что русская пресса в отношении решения Восточного кризиса была родственна в своём мнении. Периодическая печать, вся, без исключения, предвкушала войну и, по мере своей возможности, готовило общественность России к предстоящим военным действиям в отношении Османской империи. Тем не менее, каждое издание по-разному оценивало национально-освободительное движение югославянских народов, ход боевых действий и также своеобразно выражало взгляды на проблему будущего государственного устройства освобождённых славян.
Таким образом, в настоящей работе материалы прессы были разбиты на два больших блока: гражданская периодика (т. е. ориентированная на гражданских читателей) и военная пресса (т. е. специализированные военные издания, ориентированные на профессиональных военных). К первому блоку относятся журналы: «Вестник Европы», «Дело», «Кругозор», «Нива», «Отечественные записки», «Русский вестник», «Слово» и «Славянский мир»; а также газеты: «Голос», «Московские ведомости», «Новое время», «Неделя», «Правительственный вестник», «Русский мир», «Санкт- Петербургские ведомости», «Северный вестник», «Современные известия» и «Сын отечества». Второй блок представляют следующие журналы: «Артиллерийский журнал», «Морской сборник», «Оружейный сборник» и «Военный сборник»; и газеты: «Русский инвалид» и «Летучий военный листок».
В 1866 г. профессор истории М. М. Стасюлевич возродил издание основанного Н. М. Карамзиным журнала «Вестник Европы». Со временем журнал обрёл славу «профессорского» и, занимал либеральные позиции. С 1870 г. издание позиционировало себя как «Журнал истории, политики и литературы». Материалы, освещающие балканский кризис в большей мере печатались в разделе «Внутреннее обозрение». С началом войны в журнале появился особый раздел - «Обзор военных действий». Наиболее злободневные статьи публиковались под псевдонимами или инициалами. Так в нашей работе использована статья А. Н. Пыпина - «Наша печать и болгарские дела». В целом журнал издателя-редактора Стасюлевича подошёл к освещению событий войны наиболее спокойно, а на его страницах было больше обстоятельности и размышлений.
Журнал «Дело» с 1866 г. служил продолжением закрытого в этом же году «Русского слова». В 1870 г. по официальным данным подписчиками являлись 4 тыс. человек . Издателем и фактическим редактором был Г. Е. Благосветлов, официальным редактором являлся Н. И. Шульгин. События, предшествующие войне рассматривались также во «Внутреннем обозрении». Специальный раздел «Калейдоскоп» освещал военные действия на фронтах. Наиболее примечательны статьи под авторством ведущего публициста «Дела» Н. В. Шелгунова . Публицистика журнала отличалась критическим подходом в освещении событий Восточного кризиса, ей была не свойственна аксаковская восторженность началу военных действий, тем не менее, «Дело» приветствовало основную цель войны - освобождение балканских славян.
В 1876 г. в Петербурге русским писателем В. П. Клюшниковым был основан новый иллюстрированный журнал «Кругозор». Журнал просуществовал до 1878 г. и Клюшников был вынужден прекратить издание ввиду его убыточности. Тем не менее, работа издания совпала с событиями на Балканах. Объявление войны способствовало созданию в журнале особого раздела - «Обзор политических событий». Однако для «Кругозора» характерна ограниченность серьёзных публикаций относительно международной обстановки и военных действий. Основной акцент делался на красочность издания.
Большую жизнеспособность и популярность, как журнал для семейного чтения, проявило издание русского книгоиздателя А. Ф. Маркса - «Нива». Основанный в 1870 г. журнал к 1880 г. стал наиболее распространённым, так называемым, «тонким» журналом, тираж которого насчитывал 55 тыс. экз. До 1877 г. события на Балканском полуострове освещались в разделе «Политические известия», а с открытием военных действий этот раздел был реформирован и получил название «Политические и военные известия». Как и «Кругозор» журнал Адольфа Фёдоровича помещал на своих страницах больше гравюр. Иллюстративность и красочность притягивали читателей.
Особый интерес представляют публикации «Отечественных записок».
Примечательны работы «Воевать или не воевать?» , «На всемирную свечу» авторов Г. З. Елисеева и Д. Л. Мордовцева соответственно, а также анонима - «Письма о войне». Кроме прочего в работе использована рецензия «Недобитый народ» на книгу К. Иречека «История болгарского народа».
Наиболее влиятельным журналом периода русско-турецкой войны являлся «Русский вестник» М. Н. Каткова. Накануне войны журнал активно пропагандировал идею освобождения славян с помощью России, в этом отношении показательны «Очерки Герцеговинского восстания» П. Петрова. Характер публикаций «Русского вестника» значительно поменялся с началом войны, прослеживается критика военных действий. События войны рассматривались в разделе «Военное обозрение».
Журнал «Слово», издававшийся в 1878-1881 гг. золотопромышленником-меценатом К. М. Сибиряковым и журналистом А. А. Жемчужниковым, представлен в данной работе единственным очерком - «Турецкая армия», однако изложенный здесь взгляд на турецкую армию характерен для большинства столичных изданий.
В 1877 г. специально для усиления единства славянских народов был создан иллюстрированный журнал «Славянский мир». За неполный год существования журнала издатель-редактор В. П. Турба издал 25 выпусков. «Славянский мир» ставил своей целью познакомить русского читателя с историей, географией, экономикой и культурой балканских славян. Раздел «Картинное описание войны» представлял читателю информацию с театров военных действий. Анализ публикаций этого раздела наиболее важен для нашей работы. Материалы «Картинного описания войны» ярко демонстрируют славянофильскую ориентацию журнала.
Газетная периодика представляет особый интерес как орган оперативного оповещения в условиях нестабильности на Балканах, а в дальнейшем военных действий. В гражданских газетах ставились основополагающие вопросы и задачи России в отношении Балканского полуострова, причины неудач русской армии и проч.
Пожалуй, наиболее решительной из представленных газет, является орган народников - «Неделя», издававшаяся П. А. Гайдебуровым, Е. И. Конради и Ю. А. Росселем. Однако даже «Неделя» оказалась сторонником силовых действий российского правительства в отношении
Турции. Позицию газеты характеризуют статьи: «Перспективны на новый год», «Нынешний период войны», «Трудности русско-турецкой войны» и др.; а также корреспонденция «Голос из провинции».
Кроме «Недели», в работе использованы различные публикации, упомянутых выше гражданских газет, предвоенного и военного времени.
Военная периодика, подчиняясь министерству, совершенно очевидно проявляла единство в оценке событий русско-турецкого конфликта, а журналы «Морской сборник» и «Военный сборник» вообще старались ограничиться новостями в виде отчётов и различных военных донесений. Тем не менее, это не унижает ценности военных изданий, т. к. именно они представляют нам позицию правительства, а данные с театров боевых действий являются наиболее точными, учитывая, что впоследствии гражданские журналы и газеты часто ссылались на военные в качестве источника информации.
Учитывая, что подобная пресса старалась не накалять обстановку, как сказано выше новости зачастую передавались в виде сухих отчётов, однако были и исключения. В работе мы использовали наиболее содержательные публикации военных изданий, которые характеризуют их позицию в отношении балканских событий.
Старейшим военным журналом является «Морской сборник». Журнал занимал видное место в жизни флота и показывал на своих страницах многие актуальные вопросы того времени. Широко освещал он и ход русско-турецкой войны 1877-1878 гг., несмотря на то, что Черноморский флот только начал выходить из кризиса после Крымской войны. В работе использованы статьи издания: «Военные известия с юга и из черноморских портов», «Военно-морское дело за границей. Турция официальный отчёт о современном состоянии военного флота», «Военные действия с Дуная», «Действия Нижнее-Дунайского отряда против турецкого флота у Силина»; а также морская хроника - «Деятельность турецкого флота».
Острые вопросы на своих страницах поднимал журнал «Оружейный сборник», где обсуждалось вооружение русской и турецкой армий в войне 1877-1878 гг. Подобные проблемы рассматривались в статьях: «Турецкие ружья во время войны 1877 г.» , «Штык и сабля в минувшую русско-турецкую войну» .
Кроме журнальной военной периодики в работе уделено внимание армейским газетам «Русский инвалид» и «Летучий военный листок». Первое издание является старейшей военной газетой, «Летучий военный листок» в свою очередь был создан на злобу дня уже в ходе русско-турецкой кампании. В отличие от журналов, «Русский инвалид» освещал события на Балканах уже с самого начала 70-х гг., предупреждал о военном приготовлении Порты, угнетении славян и проч. «Летучий военный листок» был органом Действующей армии, поэтому здесь была опубликована прокламация Александра II жителям Болгарии. Также здесь, как и в «Военном сборнике» появлялись материалы от первого лица, что значительно усиливало интерес читателей и не только военных: «Донесения генерал-майора Малахова командующему 11-м армейским корпусом о взятии деревни Златарицы» . Кроме того, в «Летучем военном листке» была создана отдельная рубрика «Телеграммы Летучего листка» - в ней размещались материалы об отношении иностранных государств к войне между Россией и Турцией.
Именно периодическая печать, материалы которой мы использовали в настоящей работе, формировала мнение русского общества на события вокруг конфликта на Балканах, что делает представленную прессу наиболее значимым для нашей работы источником.
Также в работе были использованы документы личного происхождения. Такие источники интересны тем, что они были не доступны современникам. Наиболее интересным и содержательным является дневник военного министра Д. А. Милютина, написанный простым и живым языком. Здесь он изложил собственную позицию по вопросу войны с Турцией и общественного подъёма. Крайне важно помнить тот факт, что Милютин провёл крупномасштабную военную реформу и при этом не руководил армией во время кампании. Это дало министру возможность наблюдать за событиями со стороны и трезво оценивать происходящее. В дневнике можно проследить критику в адрес министра иностранных дел А. М. Горчакова, главкома вел. кн. Николая Николаевича Старшего и вообще в целом к военному руководству за излишний бюрократизм Полевого штаба.
В некоторой степени в работе также использованы воспоминания издателя газеты «Новое время» А. С. Суворина.
В целом представленные источники позволяют нам всесторонне и объективно решить поставленные задачи и определить отношение русского общества к событиям русско-турецкой войны.
Научная новизна темы. Советские и современные российские учёные, исследуя проблемы, касающиеся русско-турецкой войны, в меньшей степени обращались к вопросам влияния данного события на внутриполитическое развитие страны, в частности развития общественного мнения, уделяя большее внимание внешнеполитическому аспекту темы. Данная работа является первой попыткой полноценно охарактеризовать и систематизировать мнение русского общества касательно Восточного вопроса, рассмотреть его основные полемические темы, проследив эволюционные тенденции журналистского слова от войны к миру.
При этом в настоящей работе мы впервые отошли от клишированной классификации отечественной периодики, начатую советскими историками и, по-видимому, по инерции подхваченную современными российскими исследователями, при которой все журналы и газеты чётко подразделяли на консервативные, либеральные и демократические. Безусловно, такая чёткая классификация весьма удобна в рассмотрении политических вопросов развития Российской империи, как то: проблема свобод, сословных привилегий и ограничений, введения конституции и т. п. Однако касательно настоящего вопроса данный метод нецелесообразен ввиду в целом монолитного положения общественного мнения: от его патриотического подъёма накануне и в начале войны, потери некоторого интереса в её ходе и до разочарования результатами Берлинского трактата практически всеми периодическими изданиями.
Кроме того, в научный оборот введены ряд материалов периодической прессы 1877-1878 гг. ранее не рассматриваемые исследователями или же в недостаточной мере проанализированные.
Практическая значимость исследования. Используемые в работе материалы, а также полученные в ходе исследования выводы могут быть востребованы для дальнейшего изучения вопроса в монографических трудах и других научно-исследовательских работах с целью более детального рассмотрения проблемы. Кроме того настоящая работа может оказать помощь в составлении общих и специальных курсов по направлению История как в высших так и средне-специальных учебных заведениях.
Апробация диссертационного исследования. Историографический аспект темы рассматривался отдельной статьёй в научном журнале «Вопросы отечественной истории».
Структура. Выпускная квалификационная работа состоит из введения, двух глав, заключения и списка использованных источников и литературы.
1. Гражданская периодика о Восточном кризисе 70-х гг. XIX века
Русско-турецкая война 1877-1878 гг. стала первым военным событием Российской империи, в котором голос общества сыграл важнейшую роль. Благодаря отечественной периодике общество в течение войны могло не только следить за развитием боевых действий на Балканах, но и наблюдать за подготовкой к войне, дипломатическими выступлениями России и её политических оппонентов. Русская пресса не являлась лишь неким средством коммуникации между Россией и балканскими событиями, она кроме того, в полном объёме вырабатывала воззрения общества на трудность решения Восточного кризиса.
Публичное одушевление было подогрето работами, заявлениями военных корреспондентов и разных общественных деятелей, многие из которых называли войну и национально-освободительное движение на Балканах обязательными и справедливыми. Огромную мощь в общественно- политической борьбе возымело слово, которое бесспорно, выработало понимание и повлияло на создание поведенческих образцов русского общества. Русская периодика исполнила значительную роль в «достижении духовной зрелости русского общества». Блестящие, иногда разоблачительные и в чем-то первопроходческие статьи русских журналистов, опубликованные в прессе как во время войны с Турцией, так и накануне оной, определённо способствовали созреванию чёткой позиции по отношению к событиям на Балканах. Значительная часть русского социума, контактирующая с печатным словом, восприняла помощь единоверцам как необходимый факт, долг гражданина и христианина. В данной главе будет освещено положение прессы накануне военного конфликта. Обстоятельно представлено отношение русской общественности к событиям на Балканском полуострове перед войной и во время неё, а также исследована реакция периодики по завершении конфликта и Берлинского конгресса.
1.1 Общественное мнение накануне войны
В данном параграфе мы выделим те периодические издания, которые в значительной степени повлияли на российское общество накануне русско-турецкой войны.
Наиболее влиятельными газетами в этот период были «Московские ведомости» М. Н. Каткова и «Новое время» А. С. Суворина, а среди журналов - «Русский вестник». К самому важному делу своей жизни - газете «Московские ведомости» Катков пришёл уже в солидном возрасте - 45 лет, с имеющимся грузом политического и жизненного опыта, а так же сложившимися предпочтениями. Мало кому, как Каткову, удавалось слышать, накапливать общественное мнение и выражать его непреклонно и резко. По словам историка Б. С. Итенберга «в лице Каткова правительство увидело издателя, который мог бы талантливо поддержать (а иногда и сформулировать) самодержавную идеологию». Итенберг совершенно точно подметил тот факт, что российское самодержавие нуждалось в людях, подобных Каткову. Не случайно в одном из рапортов начальнику Главного управления по делам печати Е. М. Феоктистову Катков назвал себя «сторожевым псом самодержавия, который чует, если что неладно в доме его хозяина».
Балканский вопрос заинтересовал Каткова ещё в 1875 г., когда на Балканском полуострове начал разгораться пожар национально- освободительной борьбы против Османской империи. Соглашаясь с идеями И. С. Аксакова относительно помощи братьям-славянам, Катков разошёлся с ним в отношении проведения этой помощи.
Речи председателя Московского славянского благотворительного комитета Аксакова имели большое влияние на русское общество. Его высказывания касательно Балканского вопроса были настолько злободневны, просты и понятны, что получили горячий отклик практически во всех слоях русского общества. Программа Аксакова сводилась к следующему: «Только русское общество не даст осрамить русское имя в деле освобождения славян от турецкого ига». Но если бы председатель Славянского комитета только говорил об исторической миссии России в деле эмансипации славян - это было бы одним из немалочисленных призывов к борьбе. Аксаков ещё до начала войны предлагал от рассуждений перейти к вооружённой борьбе против Турции. Отсюда следует, что он вторгался в область государственной внешней политики страны, разрешения на что не имел. В речи на заседании Славянского комитета его председатель сделал следующее заявление: «Восточный вопрос для России в существе своём прост и ясен. Это вопрос нашего собственного бытия, наш русский, а не западно-европейский. Ибо христианский Восток есть область христианства восточного, во главе которого мы стоим и иного быть не может.
Россия и все славяне Балканского полуострова - это целый особый мир православно-славянский, все оторванные его члены должны быть возвращены этому миру. Его призвание - развить, проявить и воплотить в исторической жизни те духовные начала, которые лежат в основе славянской народности и обуславливаются главным образом православным вероисповеданием... Россия на работе. Мы взошли в самую знойную пору страды. Понадобится труд - тяжкий, упорный, исполинский труд, соответственный исполинской задаче. Ещё не видать ему конца, ещё не скоро отдохнут труженики». К тому же, Аксаков в достаточно резкой форме критиковал позицию западноевропейских государств: «Грустно, грустно смотреть на Европу! Что сделалось с нею? Как могло случиться, что отступничество и ренегатство, самое постыдное из человеческих качеств, даже в частной жизни, сделало повсюду, как будто произошло отсутствие человеческой совести. По какому закону совершенствования могло случиться, что европейские народы становятся под ненавистным знаменем луны и празднуют их победы. Откуда такая симпатия к Магомету? И что сделала им Россия?» Подобные рассуждения и призывы серьёзно могли нарушить и так непрочное равновесие дипломатических сил и в полной мере спровоцировать вооружённый конфликт. Официальный Петербург отреагировал быстро. Руководитель Военного министерства граф Д. А. Милютин не только окрестил речи Аксакова нескромными, но и заявил, что Аксаков «осуждает весьма резко весь ход нашей внешней политики и опять бьёт в набат для спасения русской чести. Речь эта, конечно, не нравится государю и не может нравиться; она не только резка, но и несвоевременна. Жаль, что подобными нескромными речами Аксаков вредит и своему личному положению и кредиту представляемого им общества».
Если Аксаков приветствовал всех без исключения, кто шёл отстаивать православие, то Катков небеспричинно полагал, что эта помощь обязана быть хорошо организована. В противном случае будет дискредитирована сама «чистая идея» освобождения несчастных от турецкого давления. Помощь России южным славянам должна была быть оказана, по мнению Каткова, не только от Славянского благотворительного комитета, но и в большей степени от государственных институтов. Только в этом случае можно было рассчитывать на положительный исход дела. В своей статье «Русское народное движение минувшего года», опубликованной в «Московских ведомостях», Михаил Никифорович заявлял: «Славянский благотворительный комитет явился главным каналом пожертвований и снарядителем добровольцев. Но он был вовсе не приготовлен для представившейся ему деятельности. Организация его совершенно не соответствовала расширявшейся с каждым днём цели... Даже в сборе пожертвований не было организации. Пожертвования были велики, особенно в виду того, что две трети их внесены теми, что зовутся русским народом; они составлялись из мелких прошений, шли в разные места, к разным лицам, через разные каналы».
Катков был твёрдо убеждён, что организация некоей славянской федерации - явление зловредное для международного престижа Российской империи. Как отмечал издатель «Московских ведомостей» «русский народ ничего не выиграл бы от того, если бы какими-нибудь судьбами вошли в его государства те славянские народности, которые изнывают теперь под османским владычеством или мечутся в разлагающейся Австрии; напротив, Россия только ослабила бы свой государственный состав введением в него элементов хотя и близких и родственных ей, ещё в доисторическую пору выступавших из племенного единства; она утратила бы всякую меру и стала бы в тягость себе; наконец, она очутилась бы ещё более одинокой в мире, чем была до сих пор. Несравненно выгоднее для неё находиться в кругу дружелюбных ей независимых политических существований, которые естественно тяготели бы к ней и находили бы в её могуществе вернейшее обеспечение своей независимости»2. Иначе говоря, Катков боялся, что нарушится и так столь непрочный баланс сил на Балканском полуострове. При сформировании «славянской федерации», на чём настаивали славянофилы, Россия просто осталась бы в абсолютном одиночестве, без всяких союзников. А что значит вести войну без союзников, Катков памятовал по ситуации с Крымской кампанией.
Издававшийся Катковым журнал «Русский вестник» также не упускал из вида балканскую тематику. Практически в каждом его номере публиковались опусы о турецких зверствах на юге Европы. Фактически катковский журнал противостоял прессе Запада, в которой восставшие балканские славяне и русские добровольцы были выставлены в неприглядном свете. На страницах «Русского вестника» стабильно печаталась характеристика военных действий, а также давалось описание балканских народов и природы Болгарии и Сербии. В журнале присутствовали не только батальные сцены, но не была забыта и политическая составляющая. Все подобные корреспонденции «Русского вестника» были едины в одном - освобождение южных славян должно идти только от России. Наиболее характерны в этом отношении «Очерки Герцеговинского восстания», в которых в эмоционально окрашенной форме речи современника, адресованной к корреспонденту, отправляющемуся на Балканы, говорилось: «Мы все знаем, что Россия помогает теперь герцеговинцам, как может и всем другим славянам когда придёт время. Чтобы они делали без России? пропали бы ни за что!.. Вы и не говорите мне и не уверяйте напрасно. Вот вы тут, например, едете как корреспондент, а между тем не корреспондент, я это наверно знаю; только вы зовётесь так. И про оружие, и про деньги, которые Россия посылает, мы тоже знаем про все!.. И как вы хотите - продолжал он горячась всё более и более, - чтобы мы поверили тому, что Россия тут безучастная, когда этого не может никак быть, никак, простой здравый смысл говорит, что никак».
Нужно отметить, что вопрос «для чего нужна война?» в русской прессе освещался достаточно специфически. Во-первых, имела место быть идея бескорыстной помощи братьям по вере. Но такая интерпретация вопроса удовлетворяла бы явно не всех. Во-вторых, тема черноморских проливов и наблюдение за странами Балкан в целом не раскрывалась. В итоге, в России, при определённом участии прессы, сформировалось особое понимание необходимости конфликта. Несколько позиций как бы сосуществовали. Газета «Неделя», в статье «Какая желательная война» отмечала: «Мы считали недавно, что политическое бескорыстие - глупость, а бессодержательный энтузиазм не больше, как народное бессердечие. какая же должна быть корысть от вмешательства России в славянские дела?
Корысть русской политики проста и ясна. До сих пор всё славянское движение и вся сербская война была делом чисто народным. Общее стремление нашей народной политики, её задача, цель и корысть - в тех общенародных движениях славянского Юга, которым европейская политика дала название Восточного вопроса. Вопрос этот в том, чтобы на юге Европы была иная, свободная комбинация народов и было бы государство, которое не пугало бы Европу, не служило бы ей яблоком раздора, не мешало бы свободному развитию промышленных сил, как это было до сих пор». Вся пресса отстаивала идею политического бескорыстия Российской империи, однако постепенно, безусловно, ставились проблемы первостепенной важности внешней политики - удержаться на Балканах как угодно, уменьшить воздействие Оттоманской империи в данном регионе, но при этом, не нарушив политического баланса.
При всём том, что обе столицы были вовлечены в те события, которые разворачивались на Балканах, окраина империи могла зачастую даже не подозревать, что происходит в мире. Так, упомянутая выше газета «Неделя» в 1876 г. была обязана констатировать, что русский народ не столь хорошо осведомлён о ситуации на Балканском полуострове: «В одной деревенской церкви священник задумал прочесть послание сербского митрополита Михаила, и лишь только оно закончилось, со всех сторон посыпались приношения: кто давал рубль, кто полтинник, бедные просили тут же более зажиточных односельчан отдать за них, обещая рассчитаться потом, у кого не было денег, те просили позволения добежать до избы и принести, что могут оттуда... Начались бесконечные толки и пересуды о том, что за славяне, как они попали под власть турок... Новый мир открывался для любопытства массы, и, казалось, будь тут дельная и просто изложенная брошюра, которая разъяснила бы всё и давала ответы на все вопросы, она бы сделала благое дело. Напоминать ли, что таких брошюр у нас для народа нет».
Ещё в 1876 г. печатные органы разошлись во мнениях по поводу объяснения национально-освободительной борьбы болгар против турецкого господства. Если газеты «Русский мир» и «Новое время» акцентировали внимание на изъяны восстания, в первую очередь, неимение передового вооружения у восставших, то «Московские ведомости» и «Гражданин» в большей степени писали только о том, что Турция спровоцировала действия народных масс. Вот что писалось в «Московских ведомостях»: «План истребления христианского населения был заранее обдуман и составлен мусульманами, а выступление болгар было ответным - с целью защитить свою жизнь, своих жён и детей от зверств турок».
Упомянутые ранее периодические издания («Новое время», «Русский вестник», «Московские ведомости», «Русский мир», «Северный вестник») были своего рода зачинателями «балканской моды». Начиная с 1876 г. к ним присоединилась остальная пресса. В газетах и журналах тема новостей с Балканского полуострова превратилась в одну из наиболее востребованных. И в этом плане русская пресса достигла немалого успеха. Нужно сказать, что в России ещё до появления первой заметки в западных газетах и журналах, были опубликованы материалы о «зверствах поработителей в дни Апрельского восстания».
Русская периодика не просто подтверждала свершившиеся события на Балканском полуострове, информируя о «жестокостях османов», но и ставила перед собой весьма серьёзные задачи. Широко известный всей России ежемесячный журнал «Отечественные записки», издававшийся первоначально А. Краевским, а затем Н. А. Некрасовым и М. Е. Салтыковым- Щедриным, также изначально считал, что «на долю русского народа выпала историческая миссия - любой ценой добиться свободы славян в Турции...».
«Отечественные записки» стали публично призывать к вооружённой поддержке славян и помощи в их пользу с 1876 г., после публикации русского и украинского писателя и историка Д. Л. Мордовцева - «На всемирную свечу», в которой прямо говорилось: «Всемирная свеча, которую хочет погасить Европа, - это славянская семья, добрая, угнетённая, мягкая, словно восковая свеча, тающая от враждебного европейского дуновения. Пожертвуйте же, русские люди, на всемирную свечу». Более жёстко по славянскому вопросу на страницах «Отечественных записок» выступил
Г. З. Елисеев в своей статье «Воевать или не воевать?» . Фактически, это был прямой призыв к борьбе, причём к борьбе вооружённой: «Воевать или не воевать?» Вот вопрос, который теперь занимает умы и сердца всего русского общества. По мере того, как пламя славянского восстания всё более и более распространяется и усиливается в Турции, по мере, того как Турция с каждым днём оказывается всё более и более несостоятельной в борьбе со славянами, славянский вопрос из внешнего для нас делается внутренним, из вопроса дипломатического и политического превращается в вопрос всего русского общества, всего русского народа. Для русского общества не всё равно: кому достанется наследство больного человека, если бы он не пережил нынешнего кризиса? А так же не всё равно, как устроятся славяне - сделаются ли они совершенно свободными, или попадут под новое ярмо».
Совершенно определённо можно сказать, что «Отечественные записки» с сочувствием относились к тому, что происходило на Балканском полуострове. В пример можно взять рецензию «Недобитый народ» на книгу
К. Иречека «История болгарского народа»: «Никто у нас в России, - говорилось в журнале, - не думает о другом, не хочет слушать, не может говорить, не желает читать ничего другого, кроме сведений о том, что там (имеется в ввиду на Балканском полуострове. - В.Ч.) делается».
Специфично оценивала ситуацию на Балканском полуострове газета «Сын отечества». Если большая часть русской прессы просто подтверждала события, то издание А. В. Старчевского делало совершенно поразительные выводы. Например, о том, что надеяться на поддержку местных жителей русским войскам не удастся. Объясняется это очень просто - отсутствие единого мнения среди восставших славян. Газета ещё в 1876 г. писала: «Судя по последним известиям, болгарское восстание само собой прекращается вследствие раздоров инсургентов».
К тому же, на страницах газеты было помещено обращение Болгарского революционного комитета, но не к христианам Балканского полуострова, а туркам-мусульманам. В России, между тем, такой призыв не был оценён по достоинству, так как для большей части русской обывательской массы, какой угодно турок одновременно являлся врагом номер один. В тексте были такие слова: «Мусульмане Турции! Братья и земляки!.. цель, которую мы теперь преследуем, столь же благодетельна для нас, как и для вас. Если вы примкнёте к нам, то вам не придётся более опасаться за свою жизнь и своё имущество...» . Естественно, подобные призывы не находили понимания в русском обществе.
Русскому обществу был куда более близок панегирический тон сообщений о событиях на Балканском полуострове, которые давала газета «Современные известия», издаваемая Н. П. Гиляровым-Платоновым. В статье «К характеристике болгарского восстания» прямо говорилось: «По всем признакам видно, что болгарский народ на сей раз отстоит свои права.
Оружием и всем необходимым для начала болгары снабжены в достаточном количестве. Программа восстания, заимствованная у итальянцев и поляков и выработанная людьми, вполне сведущими в военном деле, требует только усердного повиновения со стороны населения».
Свою оценку событиям на Балканском полуострове имел журнал «Дело». Ежемесячный научно-литературный журнал «Дело», продолжал традиции «Русского слова» и сохранял до 1884 г. своё демократическое направление. Публикации журнала «Дело» не были восторженными, но осознание самой цели войны (освобождение балканских славян) роднило издание с основной частью прессы. При этом, «Дело» разбирало войну на Балканах абсолютно с других позиций, чем «Русский мир» и «Гражданин». Если для этих периодических изданий, определяющим в изображении войны был моральный аспект, - «Дело» определяло новую войну с Османской империей как мероприятие исключительно политическое. И то верно, на страницах «Дела» мы не видим аксаковских трактовок о мессианской роли Российской империи на юге Европы. Издание отмечало, что после капитуляции Османской империи, Россия обязана была предоставить балканцам возможность самостоятельно создать у себя органы власти.
Журнал «Дело» впервые продемонстрировал интерес к балканской проблеме в 1875 г., опубликовав на своих страницах два стихотворения: «Славянка в турецком гареме» и «Мученики Герцеговины». Куда более крупный резонанс повлекла за собой статья Н. В. Шелгунова во «Внутреннем обозрении». Это связывается с отказом от славянофильских догм. Как подчёркивал в своей статье Шелгунов: «Мы лично враги всякого славянофильского суемудрия». Вместе с тем, Николай Васильевич не думал отказываться от борьбы с Османской империей, считая, что современная позиция России по Балканскому вопросу это «капля в море по сравнению с тем, что мы можем и должны сделать для славян».
Толстый литературно-политический журнал «Вестник Европы» также не остался в стороне накануне войны. С 1875 г. в «Вестнике Европы» начинается период «накопления знаний», когда появляются статьи по истории взаимоотношений России и славян, к тому же, не только Балканского полуострова, но также Польши и Чехии.
Стасюлевич на страницах журнала поддерживал идею, что война - это крайнее средство, но, при этом, констатировал, что «миролюбие России исчерпано до конца». «Вестник Европы» подошёл к проблеме войны с Турцией наиболее спокойно. На страницах периодического издания Стасюлевича не встречались восторженные призывы, характерные для ряда журналов, но было больше обстоятельности: «Вся обстановка, при которой ныне начинается война с Турцией, обнаруживает с одной стороны менее безотчётного увлечения, с другой - более действительные силы, чем в былые эпохи».
Определённо, «Вестник Европы» одобрял реформы 60-х гг. XIX в. и, особенно, преобразования военного министра Д. А. Милютина. На страницах журнала поддерживалась идея неизбежности победы России над Турцией в виду той причины, что русская армия совсем другая, нежели в начале XIX в. или в период Крымской войны: претерпела изменения система комплектования армии, осуществилось перевооружение, была введена военно-окружная система.
Следует отметить тот факт, что при анализе прессы мы видим явное различие между московскими и петербургскими изданиями. Впервые об этом заговорил историк А. А. Улунян. Стоит признать его правоту: московские периодические издания, и в первую очередь «Московские ведомости», были несколько по-другому настроены, чем пресса северной столицы. Вообще в петербургской прессе ура-патриотические настроения преобладали. Такого ликования, как на страницах издания А. С. Суворина «Новое время», не было нигде. Если «Московские ведомости» и «Русский вестник» были достаточно сдержаны по отношению к открывавшимся боевым действиям, хотя эти издания распространяли историческую миссию России на Балканском полуострове, то издания Санкт-Петербурга отличались помпезностью при характеристике русско-турецкой войны 1877-1878 гг.
Противопоставила московской печати санкт-петербургскую в своей диссертационной работе и исследователь Н. В. Болотина. Но автор диссертации, напротив, развивает мысль, что именно петербургская пресса была куда более сдержана в отношении русско-турецкой войны 1877-1878 гг.: «Противостояние Москвы и Петербурга. особенно ярко выражалось в том, что петербургские авторы, обосновывая несвоевременность военной кампании, её ненужность, даже вред для России, говорили о неготовности экономически выдержать такое серьёзное испытание как война и о том, что освобождение славянских народов есть внешняя проблема, решение которой отвлечёт страну от проблем внутренних». Но подобное утверждение довольно спорно, в первую очередь потому, что вся русская печать, и петербургская в том числе, страдала своего рода «балканскими иллюзиями», публично поддерживая отправку на сербско-турецкий фронт русских добровольцев, а так же с восторгом воспринимала все военные удачи русской армии в период русско-турецкой войны. Исключения были весьма редкими. Нам всё же кажется, что такое противопоставление московской и петербургской периодики является весьма условным: скорее всего, речь должна идти о сравнительной характеристике позиций определённых периодических изданий.
Схожей с мнением московской прессы явилась газета «Санкт- Петербургские ведомости». Первоначально она выпускалась Академией наук, а с 1874 г. перешла в ведение Министерства народного просвещения. Издание одобряло национально-освободительное движение на юге Европы: «Снова на Балканском полуострове льётся христианская кровь, снова единоверные сербы, выведенные из терпения бесчисленными несправедливостями своих угнетателей, решились взяться за оружие. Восстание, правда, ещё не приняло значительных размеров, но волнения уже охватили целую область и мало-помалу распространяется на всё сербское население Турции». При полной поддержке такой активности, «С.- Петербургские ведомости» хотели видеть ведущую роль России в этой области. Журналист в русско-турецкой войне В. И. Немирович-Данченко в своей статье «Славянское дело и русская глушь» старался в каждой своей корреспонденции указать на единение русского общества в отношении балканской проблемы: «Вы хотите знать, что думает наша область о славянском движении, вы спрашиваете, как относится русское захолустье к беспримерным ужасам этой повальной резни, залившей кровью всю Болгарию?.. Я скажу вам больше - в моих словах вы найдёте отголосок не одной какой-либо губернии, а всего востока Европейской России. Ни одна рука не оказалась оскудневшею. Медные пятаки, копейки валились туда, и всё это потом добытое на страдной летней работе.»
«С.-Петербургские ведомости» не только помещали специфические отчёты о финансовой поддержке славян, но и стремились понять и международную обстановку на Балканском полуострове, т. к. в регионе пересеклись интересы многих европейских держав, пытавшихся получить свою выгоду из возникнувшей «балканской бойни». В опубликованной в газете статье «Об отношении Австро-Венгрии к восстанию в Герцеговине» говорилось, что империя Габсбургов намеренно провоцирует восстание, чтобы в итоге обвинить Россию в значительных человеческих жертвах: «Проницательные западные органы печати, между прочим, «Journal des Dedats» в герцеговинском восстании видят влияние происков Австрии, мечтающей будто бы приобрести взамен потерянных итальянских областей Боснию и Герцеговину. Последняя поездка Франца-Иосифа в Далмацию не осталась, по словам этих газет, чуждою возбуждению брожения среди сербского народа и раздула то состояние скрытого неудовольствия, которое всегда замечается в турецких провинциях во время жатвы - периода сбора податей. Австрия уже поспешила умыть руки в этом обвинении; правительство её послало войска для охранения далматинской границы, а органы венской печати заявляют, что Дунайская империя не нуждается в присоединении нескольких тысяч новых разбойников!»
В заключение данного параграфа можно сделать вывод, что вся периодическая печать поддерживала национально-освободительную борьбу на Балканах, а идея независимости славянских народов от турок стала преобладающей на страницах прессы. Кроме того, эта идея подкреплялась представлениями о роли России, которая способна решить вопрос независимости, поэтому её военное вторжение на полуостров приветствовалось.
1.2 Война и мир в оценке столичной прессы
В настоящем параграфе мы проанализировали материалы ведущих столичных периодических изданий, освещающих ход кампании, а также проследили эволюцию общественного мнения к русско-турецкой войне и подписания Берлинского трактата.
В основном русские периодические издания войну с Турцией одобряли. При этом показывались военные события по-разному, в том числе разные настроения охватывали издания и с объявлением войны. На страницах «Нового времени» отмечалось: «Не верится просто, что событие столь ожидавшееся в России и всей Европой совершилось, что русские силы перешли Дунай окончательно и теперь стоят твёрдой ногой на неприятельской территории. Как это сделалось просто и скоро. Главная переправа рисовалась в воображении такой грандиозной и ужасающей. На деле как это случается, оказалось, что факт громадный по своему значению и результату обнаруживается далеко не в тех формах, какие ему приписывала фантазия.».
Газета «Неделя», которая опасалась повторения «Крымского сценария» и та встретила объявление войны одобряющей корреспонденцией: «Мы, провинциалы, встретили известие о войне, как истинные сыны России - просто, спокойно, без всяких шумных оваций, но с глубоким сознанием, что наше дело правое и святое и что другого выхода кроме войны не оставалось. Есть что-то приятное и утешительное в подобном единодушии, объединившим всех и вся». «Неделя», реагировала на открытие боевых действий не сказать импульсивно, но считала, что «Сербо-турецкая война 1876 г. и война России с Турцией оживила в России славянское самосознание, и та чуткость, с которой русское общество отнеслось к этой войне, показала, что отныне судьбы славянства не будут для нас отвлечённым чуждым интересом». Таким образом, война приветствовалась как своеобразный инструмент единения всех славян.
Совершенно внезапно выступил в отношении начала войны журнал «Дело». Если все журналы и газеты России, описывая ситуацию в стране к началу открытия боевых действий, писали о единении русского общества, то «Дело» подошло к этому совершенно по другому. Публикации были лишены эйфории в связи с объявлением войны, они заключали простую констатацию факта: «Война объявлена! Русские войска перешли Прут и, через Румынию, направляются к Дунаю, на берегах которого сосредоточены главные силы турецкой армии».
В то время как русская пресса фактически неистовствовала, причиной чего являлась поддержка общества в отношении «святого дела» эмансипации Балканского полуострова от турок, «Дело» в этом отношении являло собой исключение. В публикациях издания подтверждалось, что население страны приняло начало конфликта с Турцией ровно. В мартовском номере за 1877 г. говорилось: «Петербург встретил очень спокойно, даже холодно весть о войне - это факт. Хотя мы читали уже в газетах о необыкновенном восторге, которое проявляет всё столичное население, о массах народа, якобы толпящегося на улицах в ожидании свежих телеграмм агентства г. Краевского, но весь этот восторг и все толпы - гг. репортёры кажется, видели во сне. По крайней мере, все последние дни (благо погода стояла хорошая) я самолично прогуливался по самым бойким улицам города и не замечал никакого особенного движения. В любое воскресенье можно встретить на Невском гораздо больше народа, чем сколько было его видно 12 апреля, в день объявления войны». Причина такой «холодности» к «святому делу» эмансипации славян была в том, по мнению журнала, что: во-первых, общество (в частности, петербургское) осознавало возможность формирования очередной коалиции против России, во-вторых, - русское общество элементарно «перегорело» долгим ожиданием войны с Турцией и, наконец, петербургская общественность являлась более цивилизованной, чем московская, которая была легко падка на аксаковские агитки.
Наконец, журнал «Дело» первым в России начал упоминать и экономические проблемы. Если «Отечественные записки» просто указывали сухие цифры росписи государственных доходов и расходов, то «Дело» пыталось провести своеобразный анализ ситуации в стране, говоря по этому поводу: «Война, действуя на экономический мир точно буря или ураган, парализует разом целую массу промышленных и производственных сил. Война перепутывает все расчёты: покупатель начинает покупать меньше, торговец продавать меньше, производитель производить меньше... Понятно, почему одно известие о войне наводит панику на промышленный мир, колеблет биржу, перетасовывает состояния, и среди всеобщих потерь разве для немногих война оказывается не мачехой».
В целом, для журнала «Дело» в отношении русско-турецкой войны 1877-1878 гг. характерно следующее: 1) Война не была массово поддержана русским обществом. Соответственно, была не так популярна в стране, вне зависимости от деятельности аксаковского славянского общества; 2) Войну с Турцией надо немедленно завершать, но не из-за того, что может организоваться очередная антирусская коалиция, а в итоге экономического кризиса и во-вторых, надо ограничиваться тем, что есть.
Один из самых занимательных моментов при анализе публикаций журнала «Дело» - это то, что на страницах издания было изложено мнение об отсутствии возможности решения балканской проблемы только вооружённым путём. В статье М. Триго, которая была напечатана в «Деле», вооружённое столкновение с Портой предоставлялась абсолютно в другой плоскости: «Если мы, - писал корреспондент, - выйдем из войны победителями и предпишем Турции наши условия, нет сомнения в том, что положение южных славян станет легче и сноснее... В наше время последняя победа принадлежит не тому, у кого больше пороху и пушек, а тому, кто сильнее своим внутренним организмом и его всесторонним развитием» .
Русско-турецкая война 1877-1878 гг. дала толчок к образованию целого ряда изданий, которые старались сделать все для усиления единства славянских народов, а не только представляли читателям батальные сцены, что делали многие другие газеты и журналы. Наиболее влиятельным из таких изданий был иллюстрированный журнал «Славянский мир», который был посвящён жизни славянства. Это периодическое издание был создано в Петербурге в 1877 г., уже в ходе Балканской войны, и держалось ярко выраженного славянофильского направления. Не считая этнографических и исторических очерков, военным мероприятиям на Балканском полуострове отводился особый раздел - «Картинное описание войны».
Издатель-редактор журнала В. П. Турба абсолютно справедливо полагал, что нет смысла просто ознакомить русских читателей с описанием подвигов и бивачной жизни. Как он считал, обязательно было уделить как можно больше внимания описанию жизни южных славян, а ещё определить позицию России по Балканскому вопросу. Но если с характеристикой жизни боснийцев, болгар, сербов и других народов, которые населяли Балканский полуостров, всё было в норме, то выяснить отношение России к «несчастным братьям по вере» оказалось не так легко.
Ещё с начала своего появления, «Славянский мир» писал на своих страницах, что Россия сама является виновницей назревания той ситуации, в которую попали южные славяне: «В то самое время, как обновлённая последними реформами Россия готовилась уже пожинать результаты своей мирной деятельности, страдания балканских христиан достигли своего крайнего предела. Несчастной райе приходилось или окончательно погибнуть от нетерпимого варварства своих владык или в последний раз попытаться отомстить за свои попранные человеческие права». Скорее всего, понимая, что касаясь «Великих реформ», можно наткнуться на закрытие журнала, Турба спешно призывал к тому, что они дали России и много положительного, в частности, в военной сфере.
Особенно серьёзно журнал выступал против сторонников мирных переговоров с Турцией. «Славянский мир» настаивал на том, что организация новой конференции означала затягивание турками времени.
«Славянский мир» был не только против сторонников так называемой «партии мира», но и против тех периодических изданий, которые, как виделось, без особого энтузиазма встречали новости о начале открытия боевых действий. В конце концов, развязалась словесная дуэль между литературно-политической газетой либеральных народников «Неделя» и «Славянским миром».
Если взгляды «Славянского мира» были достаточно просты - войну обязано поддерживать всё население страны и поддерживать какие-то иные мысли равносильно предательству, то позиция газеты «Неделя» по отношению к балканскому конфликту было специфическим. Соглашаясь с тем, что война необходима с целью поражения геополитическому противнику России на Балканском полуострове, газета «Неделя» держалась мнения, что победой и пусть всё ограничится. Сербия, Болгария и другие страны региона сами обязаны выбрать своё будущее, России же вмешиваться в их внутренние дела не стоит. «Славянский мир», напротив, определял России роль «старшего брата» по отношению ко всем государствам Балкан. Мнение «Славянского мира», для которого в этой войне было всё довольно ясно, раздражала «Неделю», которая придерживалась позиции, что Россия снова осталась без союзников: «Остаётся невыясненным даже такой важный вопрос, как отношение к войне элементов наиболее заинтересованных. Мы до сих пор не можем с точностью сказать, кто будут наши враги, а кто союзники, когда война примет сколько-нибудь серьёзные размеры, сохранится ли или изменится та комбинация, при которой наши войска перешли границу, и какую форму может она принять в последнем случае. Поэтому ничего нет удивительного, что общество относится к войне так, как будто она не началась уже, а ещё только готова начаться» . Между тем, газету «Неделя» нельзя было причислить к противникам войны, что подтверждается корреспонденциями и статьями упомянутыми выше.
Начальный период войны преисполнен энтузиазмом и верой в скорейшую победу русских над турками. Поэтому цели самой войны определялись довольно просто: «Русские войска вступили в Болгарию. Теперь главной задачею их становится непосредственное достижение той высокой цели, ради которой России положила себя на бремя войны. Чтобы положить конец плачевному положению христиан, поставленной силой исторических событий под турецкое владычество, необходимо, прежде всего, сломить упорство оттоманского правительства, сокрушить ту силу, опираясь на которую оно угнетало подвластную ему беззащитную райю и решительно вступило в войну с Россией. Итак, отыскать неприятельскую армию и разбить её при наиболее благоприятных для нас условиях - вот ближайшая задача наших военачальников. Только уничтожив турецкую армию, можно будет приступить к улучшению и обеспечению участи многострадального болгарского народа». Не менее торжественно представлялись события на Балканах газетой «Северный вестник», проводившей своеобразную аналогию русской армии 1877 г. с суворовскими частями 1799 г.: «Русские солдаты превосходны, они сделали то же, за что суворовские солдаты были прозваны чудо-богатырями и слывут так доселе. Генералы есть талантливые, храбрые, готовые разделить долю солдата».
Всячески отмечалось, что дело, которое начала Россия по отношению к странам Балканского полуострова, предназначено самим провидением, о чём пишет «Русский мир»: «В турецком народе существует придание, что в 1453 г., после взятия Константинополя, было высказано одним благочестивым мусульманином следующее пророчество: «Через дважды двести лет, на Полумесяц нападёт медведь, но когда петух соединится с быком, медведь будет отражён. Но вот ещё через дважды десять лет, - да ведает ислам и страшится: восстанет Крест - и дрогнет Полумесяц, поблекнет и исчезнет».
Наряду с торжественными и восторженными овациями о начале войны, появляются попытки осмысления причин конфликта. Уже с началом войны с Османской империей в 1877 г. издатели журнала «Отечественных записок» сочли необходимым поставить вопрос «почему война вообще оказалась возможной?». Ответ на этот вопрос журнал предлагал найти, исходя из обсуждения разных обстоятельств. Во-первых, непрерывные войны России и Турции, в итоге которых в русском народе сформировалась специфическая привычка: «Войны с Турцией всегда были более популярны в русском народе, чем всякие другие войны.
Потому что эти войны имеют за себя многовековую традицию русского народа, завещаны ему его предками; кроме того, мотивы этих войны - не те, которые вызываются и обуславливаются различными случайными политическими компликациями, а те, которые остаются постоянно неизменными, ибо имеют своё основание всегда в одной и той же неизменной идее - необходимости освободить крест Христов и страждущее христианство из рук неверных - идее, равно дорогой и близкой к русскому обществу, так и русскому народу - более понятны и тому, и другому, чем мотивы всяких других войн» . Во-вторых, «желание русского народа». «Он - народ, именно в пользу славян нагромоздил миллионы рублей и медных грошей и движение своих добровольцев, напомнил западу времена крестовых походов. Таким образом, нынешняя война была не нечаянная для народа, застала его не врасплох, как случалось в прежнее время; она предварена его сочувствиями, была для него, так сказать, не новой войной, а продолжением длившейся два года славянской войны, в которой он принимал уже участие по собственной инициативе».В сущности, «Отечественные записки» предложили свою периодизацию войны, согласно которой война с Османской империей разгорелась не в 1877 г., а ещё в 1875., когда на Балканах набирало силу народно-освободительное движение. В третьих, цель войны - превратить Константинополь в «русский город». Автор заметки, которая была помещена во «Внутреннем обозрении» «Отечественных записок» определённо убеждён, что Турция - это «больной человек» и занять столицу Османской империи нужно, безусловно, несмотря на все выступления Министерства иностранных дел России.
Русская пресса акцентировала своё внимание не только на обзоре деятельности русской армии, но и всячески пропагандировала единство славянских народов в войне против Турции. Газеты и журналы публиковали материалы по истории южных славян, но, главным образом, уделялось много внимания формированию болгарского ополчения. Главенство в этом деле, определённо, принадлежало «Славянскому миру», который почти в каждом номер издавал материалы, описывающие деятельность болгарского ополчения. Но от этого журнала пытались не отставать и другие периодические издания России, даже такие, у которых не была тема освещения политических событий в мире первоочередной задачей. Примером этого могут являться еженедельные иллюстрированные журналы «Нива» и «Кругозор».
Такие журналы издавались для семейного чтения, и в них были представлены литературные произведения, исторические, научно- популярные и разные юбилейные очерки, репродукции и гравюры картин современных художников. С начала русско-турецкой войны 1877-1878 гг. для массового привлечения читающей аудитории, эти периодические издания начали уделять значительное внимание балканским мероприятиям. В частности, в журнале «Кругозор» был сформирован особый раздел «Обзор политических событий», который полностью был ориентирован на освещение событий войны с Османской империей. Касательно «Нивы», то существовавший до 1877 г. раздел «Политические известия», был немного редактирован и с начала открытия боевых действий получил название «Политические и военные известия». Главной целью этих журналов являлось развлечение читателя, поэтому на страницах «Нивы» и «Кругозора» почти отсутствовал серьёзный анализ боевых действий и международной обстановки. Так, например, относительно Османской империи на своих страницах журнал «Кругозор» отмечал: «Оттоманская империя есть величайшее зло, существующее в Европе; кто-то даже уподобил её ядовитой змее, насильственно пробравшейся в лучший уголок цивилизованнейшей части света, утвердившейся в нём и распространяющей свой тлетворный яд на порабощённые ею христианские племена».
Если говорить об официальной русской прессе в лице «Правительственного вестника» и «Правительственного листка», то эти издания до самого начала боевых действий не имели публикаций относительно балканского кризиса. Это обусловлено тем, что «Правительственный вестник» был официальной газетой Министерства внутренних дел России, а это ведомство откровенно не хотело приближать широкие массы русского социума к борьбе на Балканском полуострове.
Так или иначе, в начальный этап войны, в официальной прессе начинают всплывать так называемые «Всеподданнейшие адреса». Вероятно, главный редактор газеты «Правительственный вестник» С. П. Сушков хотел продемонстрировать, как русское общество объединяется вокруг идеи «борьбы за веру» и «исторического призвания» России. Практически все эти адреса однородны и мало чем отличны от тех, которые получали в 1875 г. Славянские комитеты. Если брать в пример только их, то зарождается ощущение, что абсолютно всё русское общество стремилось в действующую армию вел. кн. Николая Николаевича. В одном из подобных адресов отмечалось: «Мощны мы (нижегородское дворянство. - В.Ч.) не числом, но крепки и сильны единством сознания своего долга и исторического призвания, чтить и свято хранить право и преимущество быть первыми на поле брани, и не щадить ни достояния, ни крови на славу престола и честь отчизны. Повели государь, и всё наше имущество будет у твоих ног, и все мы ляжем костьми за царя русской земли и православное твоё царство. Дерзаем поднести в распоряжение Ея императорского величества 100000 рублей на потребности вызванные военным временем....». Подобные адреса направлялись также от Калужского дворянства, Александрийского, Вяземского и других.
Для «Правительственного вестника», как и для большинства другой периодики, было свойственно почти полное отсутствие своих репортёров на фронтах русско-турецкой войны 1877-1878 гг. Русские военные журналисты только начинали делать первые шаги в своей профессии и, чаще всего, они просто не могли догнать западных коллег. И с целью не быть «слепой» в годы Восточного кризиса, русская печать считала необходимым использовать материалы иностранных газет и журналов для написания очередного номера. Ситуация с «Правительственным вестником» веское тому подтверждение. Руководство газеты чаще всего элементарно перепечатывало материалы иностранных изданий. В начале «Wiener Prese» и «Times»^ какой-то мере это был не совсем продуманный шаг, ведь в начале русско-турецкой войны 1877-1878 гг. иностранная пресса держались протурецкой ориентации. Так или иначе, специальный контролирующий орган, который был сформирован при газете Министерства внутренних дел, отсекал, на его взгляд, «вредные» корреспонденции, оставляя лишь то, что нужно. Показательно изложение вопроса о поведении русских по отношению к мусульманскому населению. Турецкая пресса силилась доказать - русские начнут мстить мирным жителям, только лишь потому, что они мусульмане. Рассеять это мнение и обязаны были материалы русской печати. Возникновение подобного вопроса в прессе стало необходимым шагом в такой ситуации. По этому поводу «Правительственный листок» писал: «Турецкое правительство старается избирать ареной мнимых «русских жестокостей» такие местности, в которых невозможно проверить справедливость его доносов. С другой стороны, корреспонденты, находящиеся в Болгарии, свидетельствуют в настоящее время, что в местностях, занятых недавно русскими, всё мусульманское население осталось в своих жилищах, так как оно видело из примера городов и деревень, лежащих ближе к Дунаю, что мирным мусульманам не только нечего страшиться русских войск, но даже приходилось прибегать к их покровительству, в котором им никогда не отказывали. Итак, клеветы турецкого правительства не производили никакого действия даже на мусульманских обитателей Болгарии...».
В «Правительственном листке» во время всей русско-турецкой кампании, кроме того, не было и строки, описывающей сложности, с которыми сталкивалась русская армия, напротив, всякими способами старались донести русскому обществу, что противник для России не сложный: «В настоящую войну не представится уже более такого благоприятного для турок случая, так как теперь не может уже быть речи даже о временном превосходстве турецких сил. В Болгарии находится в настоящее время 5 русских корпусов, за которыми следуют ещё два. Опасная минута миновала для русских, и до прихода их на Балканы нам придётся слышать лишь о незначительных стычках и обложении крепостей. Решительное дело должно произойти на самих Балканах, если к тому времени турецкая армия не будет деморализована. Турецкие военачальники действовали до настоящего времени лишь ощупью и из распоряжений их нельзя вывести никакого определённого заключения.... Оно (турецкое военное командование. - В.Ч.) не решается ни на энергическую защиту крепостей четырёхугольника (Рущук - Шумла - Варна - Силистрия - В. Ч.), ни на правильное сосредоточение войск у Балканов. Все распоряжения его свидетельствуют об отсутствии всякого определённого плана...». В действительности это заявление было далеко от истины. Дело в том, что Генеральный штаб турецкой армии не думал предпринимать активных наступательных шагов. Специально для этого были сформированы четыре группировки в районах Силистрии, Рущука, Шумлы и Варны, а вдобавок крепости Видин, Ниш, София. Нанесение контрударов намечалось после того, как русская армия будет обескровлена. В какой-то степени планы турецкого командования схожи с действиями русского генералитета в Отечественной войне 1812 г. Манипуляции турецкой армии полностью были отражены в особой директиве, в которой указывалось: «Так как нельзя удерживать всю оборонительную линию Дуная..., то с наступлением войны надлежит завлекать неприятеля в глубь страны и дать ему сражение... Если неприятель будет побеждён, то мы заставим его перейти обратно через Дунай и будем преследовать его до Прута, в противном случае, отойдя к Балканам и удерживая Варну, Бургас и разные важные пункты в районе Балкан, нам следует стараться не дозволять противнику распространяться». Итак, турецкое командование с самого начала держалось оборонительной стратегии. Только этот порядок действий в русский прессе и был расценён как слабость Османской империи, что и освещалось на страницах газет и журналов.
Причём, похожая тенденция присуща не только официальным печатным органам, например «Правительственный вестник» и «Правительственный листок», но и для многих, в том числе литературных, изданий, к примеру, журнал «Слово». Изначально это периодическое издание носило название (до 1878 г.) «Москва», а потом получило своё окончательное имя. В журнале был опубликован развёрнутый очерк «Турецкая армия», в котором отмечалось: «Турецкая дунайская армия не в состоянии выдержать натиска превосходно организованного русского войска. Не только не хватает солдат, способных офицеров и энергических начальников, но даже пресловутый турецкий фанатизм весь выдохся. Кто сам участвовал в войне, тот знает, как быстро исчезает у солдата патриотическое возбуждение и самоотверждение, под влиянием военных неудач, и как быстро их заменяет чувство самосохранения».
Но ошибочно считать, что русская периодика не видела никаких проблем в разгоревшейся русско-турецкой войне. Просто начальный этап боевых действий проходил при огромной поддержке армии русской прессой. Изъяны, оценка поражений, споры о необходимости той или иной военной операции, всё это приходит исключительно тогда, когда Дунайская армия вел. кн. Николая Николаевича движется в самую глубь вражеской территории.
Говоря о том, как русская печать отзывалась на неудачи и изъяны Дунайской армии, любопытно заметить разницу в оценке действий и команд высшего командного состава различными журналами и газетами, хотя они, определённо, все изъявляли свою поддержку армии России. Особенным явлением этого становится военная эпопея со взятием Плевны. Здесь мы сталкиваемся с весьма любопытным явлением: такие петербургские газеты как «Новое время», «Голос», указывали причины неудач русского войска под Плевной, как упадок военных отрядов, которые принимали участие в этом военном мероприятии. В первых публикациях «Нового времени» в отношении Плевны не видно трагедии: «Лёгкая переправа через Дунай при Систове, смелое и успешное форсирование Балканских проходов, взятие Никополя - всё это служит доказательством ясности и энергии русской стратегии, а с другой стороны - необъяснимой бездеятельности неприятеля». Как видно, никакой тревоги. Но стоило русской армии «споткнуться» о Плевну, и уже через неделю в газете отмечалось: «Главную причину жестоких потерь, понесённых нашими войсками под Плевной, следует искать в несоблюдении некоторых принципов современной тактики... Прежде всего, следует заметить, что рекогносцировка избранной турками позиции не выяснила достаточно её силы и численности неприятеля, несмотря на то, что на это было достаточно времени и войск». Газета «Голос», хотя и сохраняла сдержанно оппозиционный курс в отношении официальной прессы, также считала, что причиной поражения русской армии под Плевной может быть, что угодно, но, ни в коем случае, не командование вел. кн. Николая Николаевича. В изданиях даже видна его защита от возможных обвинений: «Многие упрекают распоряжения главнокомандующего в излишней смелости и чрезмерной беззаботности при движении вперёд; но это совершенно неверно... Где искать причину поражения? единственное и, кажется исключительное объяснение её - в нашем легкомыслии. Нам слишком много налгали на турок, и мы слишком доверились этой лжи» . Этот намёк на ненадёжность информации, так или иначе, задевал и саму русскую прессу.
Другого мнения придерживалась газета «Русский мир». Это издание пыталось обелить русское командование, а всю вину за неуспешные штурмы
Плевны переложить на союзников русских - румынские войска. В газете по этому поводу указывалось: «Виновные в плевненских неудачах начинают обозначаться - это румынский генерал Ману, который не исполнил своевременно полученного им ещё 12 июля предписания занять Никополь своим корпусом и освободить наш гарнизон для присоединения к войскам, атаковавшим Осман-пашу 18 числа». Вообще опусы в газете «Русский мир» всегда были антиевропейской направленности, что подтверждается цитатой из первого номера от 1877 г.: «Славянство, всё вообще, может и должно рассчитывать только на свои собственные силы, и только от этих сил своих оно может ожидать своего спасения. Нечего ожидать от Европы каких-либо действительных решений относительно Турции по поводу неудачного исхода конференции: если и предстоят такие решения, то во всяком случае не со стороны Европы».
По своему оценивал неудачи и задержки русских войск «Славянский мир», для которого важнейшей причиной поражений русской армии в войне против Турции были неблагоприятные погодные условия: «Неудачи и затруднительность передвижения, кроме того, обусловливалась ещё неблагоприятной погодой, вследствие чего многие справедливо говорили, что «погода заодно с турками» .
Более обдуманно в этом плане подходила газета «Неделя», которая видела трудности, прежде всего в разнородности населения Балканского полуострова. В этом случае имелось в виду, что в области, где идёт война, очень много мусульман, которые, определённо, настроены к русским недружелюбно. По этому поводу газета писала: «Население Болгарии доходит до 3 млн. и из них около половины мусульман, поселённых ближе к Дунаю. Очевидно, что на симпатию этого населения уже конечно нам рассчитывать нельзя. Подобных трудностей не представляет ни одна страна Европы. Положим, что подобно пруссакам в последнюю франко-прусскую войну, мы выставляем сразу громадную массу войска, чтобы подавить противника численным превосходством. Но как их продовольствовать? На средства края рассчитывать нельзя, море не в наших руках, а на Дунае предполагая его даже нашим, вследствие направления своего течения, не может служить коммуникационною линией. Значит, остаётся организовать громадные транспортные средства, но тут новые трудности: чем продовольствовать огромную массу волов, лошадей?».
Очевидно, что русская пресса старалась избегать критики в адрес командования русской армии. Она оповещала о разных факторах неудач, но не могла, в сущности, оценивать полководческие способности представителей царствующего дома на войне. Боевые мероприятия, которые проводились русской армией, пытались представить лишь в ликующих тонах, рассчитывая на почти аксиому, что вооружённые силы России, полностью обновлённые и усиленные «Великими реформами», обязаны проявлять себя с наилучшей стороны. К примеру, в газете «Неделя» подчёркивалось, что для войны специфичны быстрота и натиск, что было не совсем типично в Крымской войне: «Неожиданная эта быстрота, так отрадно действующая после долгого периода выжидания и приготовлений к военным действиям. Необычна она и для русского военного человека с его старыми боевыми традициями. Он помнил как долго бывало долгие месяцы проходили за осадой придунайских крепостей и Варны, как медленно двигалась вперёд оккупация страны, пока наконец после немалых усилий, удавалась пробить себе путь сначала к Балканам, а потом перевалить и через этот недоступный хребет. Многое изменила в способах ведения войны новейшая тактика, научившая на примере франко-прусской борьбы уменью обходить крепости, как бы ни была внушительна репутация их твердынь, - но многого достигла и сметливая бодрая натура русского человека. К храбрости он сумел присоединить теперь выдержку, последовательность и умение скрытничать ...я.
Но были и исключения, например «Русский вестник» Каткова, который накануне войны проявлял энтузиазм, поменял характер своих публикаций. В статьях о событиях на Дунайском и Кавказском фронтах можно проследить некоторые замечания ведения войны, а именно, недостаточной организации русского войска: «Характерной чертой боя было то, что первые вступившие в бой части не составляли не только цельных батальонов или рот, но даже взводов; каждая вновь прибывшая часть пристраивалась к первым попавшимся кучкам и таким способом выдерживали славный бой».
«Вестник Европы» Стасюлевича касаемо изложения военных действий видимо использовал для составления своих публикаций материалы «Летучего военного листка». В итоге, в этих очерках абсолютно не оставалось места критике или более полному описанию действий русской армии. Только простое изложение событий. Даже поражения под Плевной «Вестник Европы» старался скрупулёзно не разбирать, и перевёл внимание читателя, например, на бои местного значения, которые проходили под командой генерала И. В. Гурко .
Ради справедливости нужно заметить, что журнал Стасюлевича вовремя учёл изменение настроений в России относительно войны с Турцией. Дело в том, что большая масса русского общества надеялась, что армия станет лишь наступать, и времена потерь и поражений Крымской войны уже ушли. Но не принёсшие результаты штурмы Плевны показывали иную сторону войны. «Вестник Европы» обязан был констатировать: «В настоящее время несомненно ходит в умах представление о национальной связи и солидарности славянских племён; оно играло свою роль в приготовлениях предстоящей войны и в глазах Европы даёт ей панславистический и чуть ли не революционный характер. Но, как мы не раз уже о том говорили, дело понимается у нас в большинстве случаев крайне ошибочно, и с большой примесью фантазии. Общество как-то вдруг открыло эту связь, которой прежде так мало интересовалась; и вдруг нашло, что здесь то и заключается главный нерв всего нашего национального бытия. Мы решили, что великая идея отныне в наших руках, и уже готовились собирать её плоды. Но, к сожалению, великие идеи не даются так легко. Они требуют труда - прежде всего над самими собой. Это начало мы сочли ненужным, и прежде всего решили, что с признанием наших славянских связей непременно нужно сделать вызов европейской цивилизации».
Особое место в русской прессе занимала информация о болгарском ополчении. Корреспонденции журнала «Нива» касательно организации болгарского ополчения практически повторяли материалы «Славянского мира»: «Ещё во время пребывания нашей армии в Бессарабии, до перехода её через Прут при главной квартире, в Кишинёве, началось формирование русско-болгарского легиона. С самого начала своего основания, легион этот не превышал числом 300 чел. и назывался батальоном. Тогда были сформированы его кадры из лучших офицеров и унтер-офицеров нашей армии и общее командование легионом вверено ген. Столетову, тому самому, который ещё, в чине полковника, в 1874 г. был начальником Амударьииской научной экспедиции... Дело идёт легко, согласно, стройно, а главное, без всяких внешних толчков и побуждений, в легионе царит строгая, осмысленная дисциплина, учителя превосходны, ученики достойны своих учителей».
В общественном мнении России, с помощью печати, сложились не совсем верные представления о болгарских дружинах. Даже официальная пресса России, которую представлял «Правительственный вестник», присоединилась к некому «пиару» славянских добровольцев, давая им описание в самых ликующих тонах: «Понятливость, дисциплина, любовь к делу... отличают этих болгар». Русская периодическая печать констатировала, что все ополченцы, «пришли из-за Дуная. Иные дрались в Сербии и украшены медалями; другие, потеряв семью и родной кров в Болгарии, бежали в Россию от неистовства турок... Ополченцы почти все грамотные, «большинство даже довольно развито».
Так или иначе, боевые качества союзников русских - болгарских добровольцев, были далеко не идеальны. Во-первых, небольшое количество ополченческих дружин, которые после первого же боя утрачивали свой первоначальный «бравый вид». Во-вторых, страх ведения активных боевых действий. Если потери русской армии в 2-3 тыс. чел. считались незначительными, то добровольцы из числа болгар рассматривали людские потери как конец войне .
Неимение боевых качеств у южных славян, благодаря которым можно было бы сражаться против турок, подчёркивали многие современники. Явным примером этого могут являться материалы русского журналиста и добровольца 1876 г. Н. В. Максимова. В своих «Воспоминаниях» Николай Васильевич так описывает боевые возможности будущих союзников России в русско-турецкой войне: «Мечтая о Белграде, признаться, я никогда не ожидал встретить в нём большого оживления; мне казалось, что война за свободу и независимость страны привлекла на поле сражения всё молодое и здоровое население Сербии, а, следовательно, и Белграда. Но на деле я видел противное: толпы здорового люда бесцельно шатались на улицах из угла в угол или праздно сидели перед кофейнями... Офицеры передавали нам, между прочим, об этом факте, прибавляя, что сербы нарочно наносят себе раны в руки из трусости, дабы иметь возможность оставить армию в качестве раненного».
При этом, была ещё одна причина, от которой находилось в зависимости отношение официального Петербурга к добровольческому движению на Балканском полуострове - страх взаимодействия русских солдат и славянских ополченцев. Русские власти считали, что довольно простого общения русского солдата и болгарина, чтобы первый обратился в истинного карбонария. Из-за этого газета «Московские ведомости» в мае 1877 г. писала: «Правильная организация и целесообразное употребление этого войска отнимает у него всякий революционный характер, каким неизбежно отличаются и повсюду вольные партизанские войска, самостоятельное существование коих ни в коем случае не будет допущено высшим начальством нашей армии в сфере её военных действий».
В прессе также освещался вопрос о послевоенном устройстве освобождаемых стран. В этом плане разгорелась острая полемика между газетой «Русский мир» и журналом «Северный вестник». Вопрос касательно того, что же будут представлять собой страны Балканского полуострова, поднялся на страницах русской печати весьма остро. В данном случае можно выделить две позиции.
Редакторы «Северного вестника» предполагали, что без участия специально созванного общеевропейского конгресса решить Восточный вопрос невозможно. Если Россия будет твёрдо настаивать на своём, то в итоге получит вторую Крымскую войну. К тому же, газета Корша полагала, что Турция уже унижена и разбита, и больше «на ноги не поднимется». Россия в этом случае может ограничиться лишь внешним смирением со стороны Оттоманской империи: «Желание войти в Константинополь в виде блистательного эпилога кампании очень сильно во всех русских офицерах и солдатах русской армии. Это стремление почти детски-простодушное по своей натуре и не имеющее ничего общего с какими бы то ни было завоевательными планами, могло бы быть удовлетворено дружеским приглашением со стороны Порты пройти через город к гавани для немедленного отплытия оттуда на родину, не менее, чем действительным занятием столицы на известное время. С русского войска довольно уже и того, что перенесено им; не нужно ему так же и никакого кровопролития; посетить ту или иную местность исключительно ради возможности сказать потом, что они побывали там.»
Взгляды «Русского мира» сводились к идее - «победитель получает всё». Именно правительство России обязано «озаботиться о будущем положении Болгарии, так как она получит свою национальную свободу из рук России, которая купит это право кровью своего народа». Решения Берлинского конгресса, подобные «Русскому миру» периодические издания объявили «пощёчиной» России за все её усилия.
Завершение русско-турецкой войны 1877-1878 гг. периодическая печать встретила мирно. Так, например, «Отечественные записки», лишь констатировали, что финансовые расходы, которые имела Россия - около 182 млн. руб., не окупились результатами боевых действий .
Но в ответ на итоги Берлинского конгресса, пересмотревшего условия Сан-Стефанского мира, периодическая печать разразилась выражением возмущения.
Реакция русской прессы на Берлинский трактат в очередной раз доказывает тот факт, что, вне зависимости от своей общей политической ориентации, газеты и журналы России могли быть полностью едины в своих оценках тех или иных мероприятий войны. К примеру, газеты «Московские ведомости» и «Русский мир» полагали, что результаты переговоров в Берлине выигрышны кому угодно, только не России, хотя она и потратила на это значительные финансовые средства и людские жертвы.
«Голос» в лице А. Д. Градовского писал, что южные славяне располагают полным правом расторгнуть этот акт и «Россия будет права, поддерживая их».
«Отечественные записки» и вовсе ещё в 1877 г. разочаровались в самой идее войны, отмечая, что решение славянского вопроса начато не совсем вовремя: ни русское общество, ни южные славяне к освобождению Балкан от власти Турции не подготовлены. Анонимный автор статьи «Письма о войне» говорил: «Была ли необходимость настоятельная, неотложная поднимать вопрос об освобождении славян именно теперь, в данное время, во что бы разрешение этого вопроса ни обошлось русскому народу, каких бы оно жертв от него ни потребовало? Мне представляется, что такой неотложной, настоятельной необходимости не существовало. Славянский вопрос мог легко быть отложен на десятка два или три лет, пока не устроился бы надлежащим и правильным образом сам русский народ. С устройством и возвышением благосостояния русского народа для него облегчилась бы задача освобождения своих братьев славян с материальной стороны, и со стороны моральной не представлялось бы столько препятствий к близкому с освобождёнными единению, сколько неминуемо представится теперь, при более близких отношениях с ними, во всех сферах деятельности...» Кажется, что это был полный пересмотр мнения о потребности войны, и ещё «задним числом».
Тем не менее, поход русской армии на Балканский полуостров и поражение турецких войск привели к подъёму патриотического духа русского общества. Идеи патриотизма, эмансипация южных славян от османского ига стали определяющими в периодике русско-турецкой войны. Вопреки тому, что относительно данного вопроса, дробление русской периодики на течения (охранительное, либеральное, демократическое) довольно-таки условно, между тем, все периодические издания Петербурга и Москвы по своему рассматривали события на Балканском полуострове.
В «Русском вестнике», «Московских ведомостях» и «Новом времени» главенствовал официальный патриотизм. К этой группе в некой степени присоединялся журнал «Вестник Европы». Эти периодические издания поддерживали мысль, что сам процесс эмансипации южных славян обязан прийти только из России. К тому же, адептами этого процесса, обязаны быть, прежде всего, император и государственные структуры.
Другие позиции занимали издания «Сын Отечества», «Русский мир» и «Славянский мир». Расположенные на их страницах призывы председателя Московского славянского благотворительного комитета И. С. Аксакова в большей степени сформировали русское общественное мнение по отношению к Балканской войне. Являясь во много солидарным с изданиями Каткова, Аксаков поддерживал «чистое освобождение», т. е. старался объяснить, что Россия неспособна вести войну с корыстными целями. Эта постановка вопроса, определённо, нравилась многим представителям русского социума.
Известные в России периодические издания «Отечественные записки» и «Дело» не просто подтверждали идеи русского патриотизма, а хотели решить Балканскую проблему, опираясь на основные ценности европейского общества. В главную очередь, это была программа демократических реформаций, которые следовало провести в новых югославянских государствах после капитуляции Османской империи.
Следовательно, русская пресса показывала русско-турецкую войну 1877-1878 гг. с самых разных позиций, давая ей различные оценки. Не смотря ни на что, все русские периодические органы роднило положительное отношение к основополагающей цели войны - освобождение балканских славян от владычества Османской империи.
2. Специфика освещения русско-турецкого конфликта военной периодикой
Русско-турецкая война 1877-1878 гг. находила выражение не только в «гражданской» периодике, но и на страницах специализированной военной прессы. Ещё задолго до вооружённого конфликта с Османской империей в России уже существовали периодические издания, адресованные военным. Однако подобные издания имели некоторую специфику. Военные журналы и газеты публиковались под твёрдой рукой Военного или Морского министерств. Такими изданиями были «Военный сборник» и «Морской сборник». А такие журналы и газеты как «Русский инвалид» и «Чтение для солдат», основанные частными лицами, со временем получили особый протекторат в виде значительной финансовой поддержке от того же военного ведомства.
Балканская проблема в течение всего XIX в. была центральной темой на страницах военной периодики. Однако, историография данного вопроса крайне малочисленна. До сегодняшнего дня не потеряла своего научного значения статья Э. Д. Днепрова «Морской сборник в общественном движении», а также вышедшая в свет в конце XIX в. работа С. Шубинского «Забытый филантроп». В 1950-е гг. были опубликованы библиографические указатели по военной периодической печати. Однако, эти работы не позволяют составить ясной картины по данной проблематике. Большая часть трудов по представленной теме являются своеобразным набором цитат, которые стали хрестоматийными от частого использования. На сегодняшний день не выявлено, какую позицию по войне 1877-1878 гг. отстаивали такие военные издания, как «Летучий военный листок», «Оружейный сборник», «Инженерный журнал» и др.
Всякий военный журнал или газета, как правило, подразделялись на две части. В первой части публиковались нормативно-распорядительные документы, а второй раздел был более информативен, и главное, интересен для широкого круга читателей. Относительно русско-турецкой войны 18771878 гг., на страницах военной прессы помещались новости с театров военных действий, характеристики противника и др. Что же касается выпуска источников личного происхождения, то они стали публиковаться на страницах военных периодических изданий спустя некоторое время.
Все материалы, помещённые в военной периодике, обязательно являлись выражением позиции Военного и Морского министерств. Уже в силу этого обстоятельства, в военной прессе фактически не было плюрализма мнений по Балканской проблеме. Особенностью военных периодических изданий являлся тот факт, что к вопросу Балканского полуострова периодика обратилась достаточно поздно, а именно с началом боевых действий на Дунае и Кавказе. Единственным изданием, которое составило исключение, являлась газета «Русский инвалид».
2.1 Ведущие военные газеты В данном параграфе мы выявили специфику освещения событий 18771878 гг. ведущими военными газетами
Газета «Русский инвалид» была основана в 1813 г. выходцем из Лифляндии П. П. Помиан-Пезеровиусом. Целью её издания являлось употребление всех доходов от реализации «на пособия раненным воинам, их вдовам и сиротам». Издание этой газеты не вызвало у русского общества интереса - подписчиков изначально было 12 человек. Но, после того как на газету обратили внимание члены царской семьи и пожертвовали на издание
руб., отношение к «Русскому инвалиду» русское общество изменило. Уже в 1814 г. газета выходила дважды в неделю, а с 1816 г. - ежедневно. С 1862 г. «Русский инвалид» превратился в официальную газету Военного министерства, а в 1869 г. её присоединили к журналу «Военный сборник» и газета начала выходить под одной с ним редакцией. В «Русском инвалиде» печатались официальные донесения и приказы, материалы по военному делу, обозрения иностранных армий, воспоминания о боевых действиях.
Балканской проблемой газета «Русский инвалид» впервые заинтересовалась в 1871 г., когда только разгорался очередной период «Балканской драмы», однако, о самой поддержке славян или участии русских войск против вооружённых сил Турции публикаций не было. Но уже в это время Турция рассматривалась «Русским инвалидом» как потенциальный противник. И, исходя из этого, русским офицерам, определённо, было нелишним знать, что собой представляли вооружённые силы Турции в 70-х гг. XIX в. Ни для кого не являлось секретом то, что после Крымской войны Порта силилась реформировать свою армию, опираясь на опыт и техническую поддержку Англии и Франции.
Между тем, «Русский инвалид» в определённой степени старался представить военную ситуацию на Балканском полуострове такой, какой она являлась в действительности. Положение усугублялось ещё и тем, что большая часть русского офицерского корпуса «жаждала реванша» за проигранную Крымскую войну, в русской военной среде сформировались два твёрдых убеждения касательно вооружённых сил Порты: низкий военный и культурный уровень турецкого офицерства и отсталость турецкой армии в целом.
Как считал «Русский инвалид», Турция готовилась к войне против России, что было видно из того, как администрация Порты не только перевооружала армию, но и начинала строительство железных дорог, которые имели, определённо, стратегическое назначение. Османская империя вынесла уроки из Крымской войны, где одной из причин поражения России стала плохая инфраструктура железнодорожных магистралей.
В 1873 г. на страницах газеты прямо указывалось: «Несмотря на финансовые затруднения, Порта не оставляет своего намерения присвоить государству управление существующими железными дорогами и постройку новых. Недавно турецкое правительство заключило с английской компанией условие, по которому последнее, по истечении 16 лет поступит в распоряжение правительства».
Газета «Русский инвалид» в большинстве вопросов была родственна с российской прессой. Незадолго до войны и с началом боевых действий военная пресса очень красочно, со всеми допустимыми подробностями, описывала угнетения славян и в принципе всех подданных турецкого султаната, что, конечно же, способствовало эскалации напряжённости общественного мнения России. Заметки о положении славян на Балканском полуострове, которые печатались на страницах «Русского инвалида», нельзя рассматривать как нечто особенное. Всё довольно типично для ситуации 70-х гг. XIX в. - в эмоциональной форме выраженные указания на нескончаемые угнетения славянского населения со стороны Турции: «Хищники сжигают и уничтожают всё, что попадётся им на пути; убивают мужчин, бесчестят женщин, словом, производят такие же злодейства, как и в прошлом году. Неудивительно, что при таких обстоятельствах население смотрит на русских как на своих избавителей». Подобных заметок на страницах газеты были сотни.
Газета информировала о лишениях не только христианского, но и мусульманского населения - черкесов. В публикации было отмечено следующее: «Из разных частей Азиатской Турции слышатся сетования на судьбу переселившихся туда черкесов. Ещё недавно они обращались к нашему послу в Константинополе, с просьбой позволить им, в числе 8500 семейств, переселиться в Россию. Излагая подробности своего действительно ужасного положения, они приводят знаменательные примеры жестокости их собственных беев и равнодушия к их жестокости турецких властей. Так, два черкеса, со связанными руками были брошены живые в колодец, и все ходатайства родственников по этому вопиющему делу осталось без последствий. Поборы с черкесского населения достигают половины его заработков и это ещё в льготные годы, так как турецкое правительство даровало эмигрантам десятилетнюю свободу от податей, по крайней мере, не уравняло их в этом отношении с прочими своими подданными». Подобные материалы «Русского инвалида» стали чрезвычайно популярны в русской гражданской печати.
«Русский инвалид», так же, как и большинство русских периодических изданий, формировал взгляды русского общества к славянской проблеме на Балканском полуострове, рассказывая на своих страницах о реакции турецких властей на восстание сербов и болгар: «В Болгарии продолжается господство ужаса. Учреждённые в некоторых местах комиссии для производства следствия и суда над виновниками смут, по-видимому, соперничают в усердии с башибузуками, которые далее продолжают безнаказанно совершать злодеяния. Можно подумать, что главная забота правительства заключается в том, чтобы вырезать по крайней мере десятую часть населения и истребить всех болгар, выдающихся из среды сограждан по уму и состоянию. В Филиппополе, например, было повешено 14 лучших граждан, обвинявшихся в участии в мятеже, и двое из них, священники, были казнены в облачении». Кроме того, газета очень часто пользовалась услугами иностранных корреспондентов, которые чаще русских находились в самом «пекле» национально-освободительной войны: «Болгар, турки вырезали от 30 до 40 тысяч мужчин, женщин и детей. Если эти цифры даже преувеличены, замечает «Temps», то во всяком случае крови было пролито много и свирепства башибузуков и черкесов таковы, что заронили в сердце народа ненависть».
Во время русско-турецкой войны 1877-1878 гг. в «Русском инвалиде» традиционно для всей русской прессы печатались материалы с фронтов, сухие сводки, которые представляли интерес только для военных. Газета продвигала идею, что борьба с турками должна быть делом общим для всех православных. Исходя из этого, «Русский инвалид» всегда помещал сообщения о комплектовании болгарских дружин, которые должны были оказывать русской армии посильную помощь. Хотя боевые качества этих подразделений оставляли желать лучшего, на страницах военной прессы были опубликованы настоящие агитки, в которых расхваливались боевые качества и возможности болгарских дружин: «В состав этих дружин вошли люди, потерявшие у себя на родине всё - дом, семью, и только успевшие сами кое-как спастись от турецких тюрем и черкесских кинжалов. Россия приютила у себя на время этих несчастных беглецов, содержала их на государственном иждивении, а ныне снарядила и вооружила на средства частных жертвователей. Успех в формировании первых двух батальонов превзошёл ожидания: понятливость, дисциплина, рвение и любовь к делу, отличают всех этих болгар до последнего человека, а присутствие в их рядах в весьма внушительном количестве местного интеллигентного элемента уже заранее может служить залогом ожидаемой от них пользы».
Между тем, абсолютно не сообщалось о тех трудностях, даже не военного порядка, с которыми столкнулись русские солдаты на Балканском полуострове. Речь идёт о местном населении, которое отказалось оказывать действенную помощь для достижения своей «долгожданной» свободы. В документах эпохи, исходящих лично от участников событий, представлена очень нелицеприятная картина отношения «угнетённых» народов к русским избавителям. Подобные упоминания часто можно встретить в письмах, сохранившихся в секретном 109 фонде III Отделения. В одном из писем русских добровольцев было отмечено следующее: «Поехали мы сюда, чтобы биться за сербскую свободу, а на деле оказалось, что мы орудие известной партии. Народ здешний настолько нравственно пал, что не хочет войны и не понимает причины случившегося: «за что», говорят, «на нас обрушится страшная беда? Нам жилось хорошо, а теперь, пожалуй Сербия сгинет!..». В газетах писали что здесь русских встречают с распростёртыми объятиями, на деле же оказывается, что от нас отворачиваются, смеются и вообще относятся самым недружелюбным образом. Возмутительно, как наши газеты лгут нахально! Мне пришлось вчера провожать партию офицеров, которые рвались подраться за идею освобождения, но, узнав здесь о деле, поехали чуть не плача. В последних сражениях дрались одни только русские, сербские офицеры все целы: они со своими солдатами попрятались в виноградниках и кукурузе!» . В другом письме за подписью «Сын Николай» напрямую отмечалось: «Припоминая всё, что писалось в газетах о сербах и сравнивая с тем, что я вижу здесь, только приходится удивляться: как газеты способны так сильно врать? Так например, описывается храбрость сербов, а между тем факт, что русские офицеры заставляют их идти вперёд под страхом смертной казни! Россия уже слишком щедра для сербов деньгами, большая часть которых, как многие заметили, остаются в карманах у митрополита». Здесь имеет место быть такое явление, как амбивалентность национальных стереотипов. Стереотипные суждения о национальном характере других народов, как водится, эмоционально окрашены, и при конкретных обстоятельствах положительные образы легко заменяются на отрицательные. Периодические издания ощутимо повлияли на формирование завышенных мерок идеализированных национальных стереотипов «братьев славян». Столкновение же с реальными событиями вынуждало резко менять в их оценке «плюсы» на «минусы», впадая при этом в другую крайность.
В отличие от «Русского инвалида», который был создан в начале XIX в., уже в начале русско-турецкой войны 1877-1878 гг. был организован целый ряд периодических изданий, которые обязаны были функционировать только в период военной кампании: «Иллюстрированная хроника войны», «Обзор известий о русско-турецкой войне». Но настоящим событием стало открытие газеты «Летучий военный листок». Отличительной чертой этого периодического издания была полнота изложения. Если «Иллюстрированная хроника войны» являлась, по сути, приложением к газете «Всемирная иллюстрация», а «Обзор известий о русско-турецкой войне» выходил всего дважды в месяц, то «Летучий военный листок» появлялся три раза в неделю. Одним из редакторов газеты был знаменитый писатель и корреспондент В. М. Крестовский, участие которого в работе издания весьма оживило его. С начала русско-турецкой войны Крестовский попал в штаб Действующей Дунайской армии уже в амплуа редактора армейской газеты, таким образом, он был уже аккредитованным корреспондентом и узнавал информацию «из первых рук». Ко всему прочему, Всеволод Михайлович был знаком лично со многими высшими офицерами русской армии, в том числе и с генералом
М. Д. Скобелевым, и, кроме того, с рядом иностранных корреспондентов. Вдобавок к традиционным армейским сводкам, в «Летучем военном листке» регулярно издавались материалы по истории Турции и стран Балканского полуострова, красочно описывались батальные сцены, состояние вооружённых сил Османской империи, история появления балканского конфликта.
Уже в самом первом своём номере издатели газеты определили спектр задач нового издания: «Начиная издание «Летучего листка»... мы (редакторы. - В.Ч.) вполне сознаём всю трудность исполнить удовлетворительно возложенное на нас дело, без самого широкого содействия лиц, принимавших участие в военных действиях. Считая его общим делом, - с искренней признательностью будем принимать каждое слово, малейшее заявление из армии. Подробности сражений, подвиги отдельных лиц, характеристика павшего боевого товарища, заметки о стране занятой армией - словом всё, что так или иначе касается последней, - составить драгоценный материал, не только для будущего историка настоящей войны, но и для воспоминания всех её участников...».
Беря в расчёт деятельность газеты «Летучий военный листок», нужно отметить, что этот печатный орган был официальным, исходил от Действующей армии, и потому на страницах этого периодического издания выходило только то, что было согласовано с Главной квартирой. Это также относится и ко взгляду газеты относительно Балканского вопроса: русско- турецкая война рассматривалась как освободительная миссия России на Балканском полуострове. Уже в первом номере «Летучего военного листка» была напечатана «Прокламация» за подписью Александра II, в которой были обозначены цели и задачи России в войне с Турцией. Она адресовалась христианскому населению и мусульманам Балкан. В этом документе указывалось следующее: «Жители болгарского края! Задача России - созидать, а не разрушать. Она всевышним промыслом призвана согласить и умиротворить все народности и все исповедания в тех частях Болгарии, где совместно живут люди разного происхождения и разной веры. Отселе русское оружие оградит от всякого насилия каждого христианина: ни один волос ни спадёт безнаказанно с его головы: ни одна крупица имущества не будет, без немедленного возмездия похищена у него мусульманином или кем другим... Одинаково будут обеспечены жизнь, свобода, честь, имущество каждого христианина, к какой бы церкви он не принадлежал. Но не месть будет руководить нами, а сознание строгой справедливости, стремление постепенно создать право и порядок там, где доселе господствовал лишь дикий произвол.
К вам обращаюсь я, мусульмане Болгарии!.. С горестью я вспоминаю о недавних жестокостях и преступлениях совершённых многими из вас над беззащитным христианским населением Балканского полуострова. Мир не может позабыть этих ужасов; но русская власть не станет вымещать на всех, вас совершённые вашими единоверцами преступления... Сделайтесь мирными гражданами общества, готового даровать и вам все блага правильно устроенной гражданской жизни. Ваша вера останется неприкосновенною: ваша жизнь и достояние, жизнь и честь ваших семейств, будут свято охраняемы...
По мере того, как русские войска будут продвигаться внутрь страны, турецкие власти будут заменяться правильным управлением... Слушайтесь русской власти, исполняйте в точности её указания. В этом ваша сила и спасение...». Фактически, эта «Прокламация» была программой действий. Причём ориентировалась она не только на христианские народы Балканского полуострова. На первый взгляд, это стремление обезопасить русские войска от партизанской войны со стороны мусульман, но и показать, что русскому самодержцу не безучастны к судьбе своих собственных мусульманских подданных. К тому же, Россия, помимо Дунайского фронта, вела войну и на Кавказе, где количество нехристианских народов было довольно велико.
Материалы «Летучего военного листка» были ориентированы на военную массу, поэтому простому обывателю было не столь интересно читать эту газету. Однако уже в начале 1878 г. газета была реформирована. Для расположения читателя основной акцент был сделан на описание батальных сцен. К тому же, авторами этих заметок были сами участники боёв, в результате чего корреспонденции шли в Россию как бы из первых уст. Хорошим примером этого могут послужить заметки генерала-майора Малахова, которые являют собой официальные донесения: «Считаю своей священной обязанностью донести вашему превосходительству, что войска вверенного мне отряда утомлённые двумя бессонными ночами и усиленным семидесятиверстовым переходом, с начала наступления, как бы переродились, быстро и неустрашимо рвались вперёд, едва сдерживаемыми своими ближайшими начальниками, не обращая внимания на град неприятельских пуль; офицеры, подавая собою, пример храбрости и неустрашимости, находились непосредственно впереди своих частей и с полным хладнокровием руководили огнём и движением своих подчинённых». Подобные публикации встречаются в «Летучем военном листке» достаточно часто.
Редакция «Летучего военного листка» также разными способами отстаивала идею, что Россия в войне с Турцией практически ведёт борьбу против очередной коалиции государств, абсолютно так же как и в Крымскую войну, только, как считал Крестовский, в состав этого союза входили не только Англия и Франция, но и США. В газете была создана отдельная рубрика «Телеграммы Летучего листка» - в ней размещались интересные материалы об отношении иностранных государств к войне между Россией и Турцией. Уже в первых номерах было отмечено, что Англия и США, несмотря на официальное невмешательство в Балканский конфликт, поддерживали Порту. К тому же эта поддержка носила не только дипломатический характер. В «Летучем военном листке» от 6 августа 1877 г. отмечалось следующее: «Нью-Йорк 2/14 августа. Британский пароход отплыл 31-го июля (11 августа) из Нью-Гевена в Константинополь с грузом оружия и боевых припасов для Порты, ценностью на миллион двести тысяч долларов». В продолжение темы, 8 августа было заявлено: «Лондон. 1/13 августа. Газете «Таймс» пишут из Нью-Йорка, что там появились турецкие агенты, вербующие рекрутов для турецкой армии между рабочими, оставшимися без работы.».
Делая вывод к данному параграфу, нужно сказать следующее. Газета «Русский инвалид» была единственным военным изданием, которое начало освещать события на Балканском полуострове задолго до военной кампании. Здесь так же, как и в гражданской прессе поднимался вопрос об угнетении балканских славян. Но кроме этого, поднимались закономерно вопросы военного характера. Значительное внимание уделялось развитию и активности турецких вооружённых сил. «Летучий военный листок» стал наиболее популярным изданием, созданным специально для освещения русско-турецкого конфликта. Редакция газеты к началу 1878 г. делала основной упор на описании батальных сцен из первых уст - русского офицерства. Это, несомненно, привлекало читателя. Газета одной из первых стала утверждать о начале формирования антирусской коалиции, предостерегая тем самым русское общество.
2.2 Тема войны в публикациях армейских журналов
Настоящий параграф осветит позицию ведущих военных журналов относительно войны 1877-1878 гг.
Если газеты «Русский инвалид» и «Летучий военный листок» были узко-профильными, то ряд изданий («Военный сборник», «Морской сборник» и др.), несмотря на свои названия, пользовались в русском обществе большим спросом.
Самый популярный в России армейский журнал «Военный сборник» был сформирован по инициативе руководства Отдельного гвардейского корпуса. В отличие от «Русского инвалида», «Вестового» и «Чтения для солдат», программа журнала была куда более масштабнее газетной. Это отражалось в том, что «Военный сборник» включал в себя четыре полновесных раздела: 1) официальный - высочайшие приказы, распоряжения военного министра; 2) военных наук - в разделе рассматривались: тактика, военная история, статистические данные; 3) литературный - публиковались мемуарные записи, рассказы из военного быта; 4) смесь - критика, военная библиография, объявления и реклама.
В «Докладной записке», которая была представлена военному министру И. О. Сухозанету, указывались цели издания: «Доставить офицерам нашей армии за возможно дешёвую цену полезное и занимательное чтение, возбудить в них любознательность и охоту к военному образованию, офицерам же наиболее способным и знающим дать средство сообщать свои знания через печать всем товарищам по оружию».
Журнал издавался с января 1858 г. Первыми его редакторами стали подполковник В. М. Аничков, капитан Н. Н. Обручев, а литературный отдел находился под руководством Н. Г. Чернышевского. В конце 60-х - начале 70- х гг. XIX в. «Военный сборник», по большей части, специализировался на публикации академических статей по тактике.
На страницах «Военного сборника» нельзя обнаружить аксаковских рассуждений о русской исторической миссии на Балканском полуострове, а также описания позиции российского общества касательно войны. Важно, на чём делал внимание журнал, - это характеристика боевых действий. К тому же ход самой войны был расписан по дням и часам. Фактически, это было первое в российской прессе чёткое описание войны. Это можно объяснить тем, что статьи писались самими военными, которые были далеки от славянофильских идей. Можно подумать, что авторам публикаций о русско- турецкой войне 1877-1878 гг. было любопытно, как русская армия после реформ 1860-1870-х гг. будет решать заданные вопросы на Дунайском и Кавказском театре военных действий.
Роднит материалы «Военного сборника» и большую массу русской периодики касательно русско-турецкой войны стремление как можно скорее решить балканский кризис. Задерживание объявления войны, так называемое «Кишинёвское сидение», расслабляло армию. По этому поводу главное военное периодическое издание России писало: «Когда именно должно было последовать объявление воины и даже то, будет ли ещё объявлена война корпусному командиру известно не было...».
Российское общество хотело знать, как развивались боевые действия на Дунае и Кавказе. Дело заключалось в следующем: гражданские издания, хотя и доставляли информацию куда более быстро, но делали это не совсем компетентно, а большее число русских корреспондентов использовало непроверенные слухи при подготовке своих материалов к публикации. Абсолютно другое дело «Военный сборник» - его информация, хотя и доходила, в силу специфики, до русского общества позднее, но это были корреспонденции из официальных источников, и этот факт в известной степени подкупал русское общественное мнение.
Единственный недостаток, который ставили в вину «Военному сборнику» - это практически отсутствие анализа боевых действий, простая констатация факта. И из этого вытекали следующие выводы: либо журнал хотел, чтобы читатели сами делали выводы из публикаций, либо осознанно замалчивались неудачи русской армии, что кажется более вероятным.
Недомолвки почти сводили на нет все старания «Военного сборника». Хорошим примером этого может послужить специальная рубрика, созданная с началом воины - «Перечень военных действий». К примеру, упоминание на страницах журнала о событии 17 июня 1877 г.: «Стычка летучего отряда полковника Измаилова с черкесами близ дд. Кацанкиой и Каранасуф». Что это было за столкновение? Кто одержал победу? Какие потери понесли обе стороны? Понять из этих реляций совершенно невозможно, в результате читатель оставался в абсолютном неведении.
«Военный сборник» почти не касался общих вопросов и международного положения России. Читатель мог предположить, что Турция вновь напала на Россию, как она это делала на протяжении всего XVIII в., то есть вновь явила в своём лице страну-агрессора. Действия же России в апреле 1877 г. оказывались явлением вынужденным. Поразительно, но даже с событиями 1875-1876 гг. редакцией журнала не было проведено никаких исторических аналогий. Как будто восстаний в Болгарии, Сербии и Герцеговине не было и лишь указывалось: «Известно, что константинопольская конференция не привела ни к какому результату; на требования же, изложенные в протоколе, Порта ответила отказом, причём заявила, что не потерпит вмешательств в свои внутренние дела. Искреннее желание с нашей стороны привести к мирной развязке восточные усложнения, оказалось тщетным; Порта вызвала нас, наконец, на крайние меры. 12-го апреля 1877 г. был обнародован манифест в силу которого Россия принимала на себя вооружённое вмешательство в пользу угнетённых Турцией христиан».
Весьма редко в «Военном сборнике» можно увидеть характеристику тех регионов, через которые должна была пройти русская армия. Даже традиционное для русской прессы описание ужасов угнетения христианского населения со стороны турок появляется в журнале лишь местами. По большей части, в статье «Придунайская Болгария» было заявлено: «Деспотизм Порты и привычка её правителей выжимать последние соки из подвластных ей провинций задушили здесь все промыслы и торговлю».
Абсолютно противоположных позиций придерживался в русско- турецкой войне 1877-1878 гг. старейший военный журнал России - «Морской сборник». Первый номер журнала вышел в марте 1848 г. и уже изначально «Морской сборник» не был узковедомственным изданием, каким являлся «Военный сборник». В этом периодическом издании были размещены, кроме всего прочего, материалы по важным вопросам литературы, а также мемуарные свидетельства. Морской учёный комитет, издававший журнал, так определил его направления: 1) краткое обозрение замечательных изобретений и опытов по всем отраслям морского искусства; 2) известия по части военно-морского дела; 3) обозрение состояния иностранных флотов и портов; 4) о плавании судов и эскадр; 5) известия о морских экспедициях, замечательных в военном, учёном и торговом отношениях; 6) события из истории боевой деятельности всех флотов; 7) краткие исторические статьи, биографии и некрологи; 8) воспоминания .
Журнал занимал видное место в жизни флота и рассматривал на своих страницах многие актуальные вопросы того времени. Широко освещал он и ход русско-турецкой войны 1877-1878 гг., и это несмотря на то, что Черноморский флот только начал выходить из кризиса после Крымской войны. Ведущий печатный орган Морского министерства, в отличие от «Военного сборника», решал не только исключительно специальные вопросы, но и печатал официальные сообщения о ходе войны на море. Сформированный в середине XIX в. благодаря инициативе передовых представителей прогрессивной мысли, журнал оказал сильное воздействие на формирование отношения русского общества к флоту. Своей разной тематикой «Морской сборник» заинтересовал не только флотских читателей, но и широкий круг общественности.
Специфическими чертами «Морского сборника» также были ясность изложения материала, который был понятен всем, даже далёким от флота людям. Как считал отечественный исследователь Е. И. Лагутина, «это единственное в России периодическое издание такой направленности сосредоточило систематические сведения по всем аспектам своей ведущей тематики за длительный период».
На страницах «Морского сборника» размещались описания боёв и материалы о сборе средств для нуждающихся воинов. Авторы заметок хотели разобраться в ситуации, в которой оказался русский флот лично перед столкновением с турецкими военно-морскими силами. В исследовании, которое было посвящено русско-турецкой войне 1877-1878 гг., Н. И. Беляев высказывал следующее: «Ценой государственного банкротства Турция создала на Чёрном море флот, способный вести наступательные действия ». Сильного противодействия русский Черноморский флот противопоставить туркам не мог потому, что по Парижскому трактату Россия теряла права иметь военно-морские силы в черноморском регионе. В итоге, «Морской сборник» мог лишь констатировать: «В те времена, Россия господствовала над морем, её флот служил опорой для операций армии, которая пользовалась Варной как базисом, для получения провизии и военных запасов. В настоящее время всё переменилось. Водами владеет турецкий флот и его канонерки, вооружённые тяжёлыми орудиями, господствуют на Дунае. Правда, их там не много и сила их не достаточно велика для быстрого хода против течения реки, но скорость для них не важный элемент потому, что и русские не могут сосредоточить войска на каком либо данном пункте для переправы без того, чтобы турки не узнали об этом заранее».
В самом деле, Турция осознавала, что Россия не может отправить свой флот в Чёрное море и, определённо, считала, что в данном направлении она будет в более выигрышном положении, чем её противник. О том, какая роль отводилась Османской империей своим военно-морским силам, говорит следующая корреспонденция, помещённая в «Морском сборнике»: «Турецкий флот разделился на две части, одна отправилась в Чёрное море, а другая в Средиземное. В действительности, как видно из следующих известий одна часть флота отправилась в восточный угол Чёрного моря, а другая к Дунаю. На днях султан осмотрел, в сопровождении многих министров береговые укрепления Босфора и остался ими чрезвычайно доволен, затем он сел в парадный каик и поплыл к своим броненосцам. Офицеры и экипажи броненосных судов восторженно приветствовали Абдул-Гамида» .
После этих заявлений у русского общества могло сложиться впечатление, что русские войска со стороны Чёрного моря будут практически не прикрыты. К тому же, журнал морского ведомства не просто «сгущал краски», а хотел объективно представить порядок вещей. Например, в разделе «Военно-морское дело за границей», был напечатан отчёт о боевых ресурсах турецкого флота: «Из этого отчёта, напечатанного в издающейся в Константинополе газете «La Turquie», видно, что в настоящее время военный флот в Турции состоит: из шести броненосных фрегатов, на которых стоит всего 87 орудий и находятся команды 2329 чел. (Асизие, Османие, Орхание, Махмудие, Тефик, Месудие), из десяти броненосных корветов (бортовые: Фехти Буленд, Мукадем Хаир, Инджлалиэ, Ассари Шевкет, Неджеми Шевкет, Авни Илах, Муини Заффр и башенные корветы Хифзи Рахман и Лютфи Джелиль), на всех девяти броненосных корветах официальные турецкие сведения считают стоящими 44 орудия... Здесь можно упомянуть, что по слухам, в настоящее время на Дунае сосредоточено 14 броненосных судов под командою английских морских офицеров».
Фактически «Морской сборник» был единственным периодическим изданием в России, который адекватно оценивал турецкую армию и флот. Печатный орган Морского министерства отмечал, что турецкие командиры прошли подготовку у «Владычицы морей» - Англии и так просто списывать со счетов армию Порты ещё рано. В статье «Деятельность турецкого флота» к примеру, было отмечено: «Не следует заключать из этого (о минах) о чрезвычайной трусости турок, напротив, но перед глазами у них был пример французского флота, осторожно плававшего в 1870 г. у балтийских берегов Германии и, как известно, ничего там не сделавшего из опасения мин, при том, для турок было весьма важно не рисковать своими судами, по их малочисленности... Так как береговые батареи были сбиты, то города, при которых они стояли, находились совершенно во власти турецких кораблей и если их пощадили, то за это благодарить следует сдержанность турок в ведении военных операций. Турки превосходно управлялись, командир Османье, Гассан бей учился морскому делу на нашей собственной эскадре
Канала и в данном случае имел возможность и действительно прилагал к делу все свои познания в морской практике».
Причины неудач турецкой флотилии на Дунае, по оценке «Морского сборника», были скрыты вовсе не в бездарности турецких адмиралов, а в их страхе пойти на сражение против воли султана. Более того, брался во внимание героизм русских моряков.
Создаётся впечатление, что редакцию «Морского сборника» по большей части волновало отношение англичан к русско-турецкой войне 1877-1878 гг., нежели описание непосредственно боевых действий. Это понятно, так как в Крымскую войну Англия была главным организатором антирусской коалиции и победа русских над Дунайской флотилией турок была, фактически, победой над Туманным Альбионом, а не над Константинополем. К примеру, оповещая о гибели турецкого броненосца, журнал морского ведомства давал знать своим читателям: «29 апреля генерал-майор Салов донёс из Браилова, что сегодня, 29 апреля, в 3 часа пополудни, большой турецкий трёхмачтовый броненосец взорван нашими выстрелами и пошёл ко дну... Английские газеты, передавая известие о гибели Лутфи-Джелиль, стараются уменьшить военное значение события, распространяя даже, что взрыв произошёл не от нашей бомбы, но просто от неосторожности самих турок».
«Морской сборник» в большинстве случаев продолжал дело основной массы отечественных периодических изданий, не забывая писать о разной поддержке армии со стороны российского общества: «Представители администрации Евпаторийского уезда, выказали 2-го и 3-го ноября примерное усердие и распорядительность и с полным рвением исполняли все требования военного начальства... Со стороны частных лиц были высказаны чувства живого участия и доброго расположения к войскам.. ,»\
Между тем российское общество интересовали не только описания батальных сцен и подвигов. Ещё Крымская война поставила довольно много вопросов перед общественностью, в том числе, выяснение причин поражения. Вместе с понятными экономическими закономерностями, наблюдались и исключительно военные причины. К примеру, отставание русской армии в области вооружения. На все эти вопросы пытался ответить известный журнал в России - «Оружейный сборник». Этот специальный журнал был адресован вопросам теории стрелкового дела, характеристики разных систем стрелкового оружия, взятого на вооружение в русской и иностранных армиях, новаторствам и изобретениям в данной области.
В русской армии, как известно, в ходе Крымской войны практически не было нарезного оружия, и российское общество не беспочвенно полагало, что Военное министерство сделает нужные выводы из предыдущей войны. И правда, превосходство нарезного оружия у армии антирусской коалиции было преобладающим. Они могли вести прицельный огонь на расстоянии 1200 шагов из своих ружей, при этом находились в абсолютной безопасности от огня русских, практически исключительно гладкоствольных ружей, не превышавших дальности в 300 шагов, отсюда следует, что «русское ружьё являлось самым тяжёлым и неудобным из всех существующих».
Однако выводы из причин поражения в Крымской войне были сделаны абсолютно неглубокие. Это выражалось в том, что в России на вооружение было принято в раз три системы нарезных ружей: Карле, Бердан №2 и Крнка. Это губительно сказывалось на системе обеспечения их патронами. Несмотря на то, что тактико-технические характеристики этих ружейных систем в большинстве показателей и превосходили западные аналоги, но получить из этого выгоду русские войска не могли, так как, следуя приказу по Военному министерству, солдатам было запрещено стрелять на длинные дистанции. В итоге повторялась картина Крымской войны.
На страницах журнала «Оружейный сборник» как раз и была обозначена проблема перевооружения русской армии перед войной с Турцией, а ещё и так называемая «оружейная перестраховка», когда войска России, получившие в тот период современные «огнестрельные образцы», вынуждены были действовать абсолютно так же, как и в период Крымской кампании. В начале 1878 г. в «Оружейном сборнике» было сказано: «Нашим войскам до сих пор не разрешали производить случайную стрельбу с дальних дистанций. Напротив, внушалось солдату, что он должен беречь каждую пулю. Если принять во внимание, что войска наши почти всегда действовали наступательно, по неприятелю, засевшему в ложементах, из которых он мог быть выбит только штыками или шрапнелью, то едва ли можно указать на такие случаи, где войска наши могли бы извлечь пользу из длинных прицелов».
Такого же мнения придерживалось и другое военное издание - «Артиллерийский журнал». На его страницах был также освещен вопрос относительно перевооружения, но не стрелкового, а артиллерийского. Один из артиллерийских офицеров с горечью говорил: «Наша стрельба на этой позиции была менее удачна. Может быть, это припишут возбуждённому состоянию прислуги. Нет, прислуга в этом первом деле показала себя достойным образом...». В данном случае вновь виновата перестраховка Главного артиллерийского управления, которая отдала специальный приказ стрелять исключительно по близким целям.
Ещё одна проблема, которая была поднята на страницах «Оружейного сборника» и которая русскому обществу была любопытна - это вопрос о штыковой атаке. И правда, рукопашная схватка всегда приветствовалась в русской армии, что можно с успехом проследить на примерах Северной, Семилетней и Отечественной войн. В период начала войны с Османской империей в 1877 г. все новые русские нарезные ружья, как правило, комплектовались штатным штыком, но снова это было только на бумаге, так как ни один солдат пехотных частей, кроме гвардейских, это холодное оружие при себе не имел.
Военное министерство России так стремительно хотело отделаться от суворовского правила «пуля - дура, штык - молодец», что солдатам во время рукопашных схваток, которые в войну 1877-1878 гг. случались часто, приходилось проявлять чудеса храбрости, чтобы только не попасть в плен или не прибегнуть к бегству.
На страницах «Оружейного сборника» вспыхнула настоящая дискуссия между сторонниками и противниками штыка, а общественности и армии приходилось только молча наблюдать, как опять предпринимают сомнительный эксперимент над вооружёнными силами России. В особом отчёте лейтенанта Грина было указано: «Самые слова «штыковая атака» дают представление о целой, правильной линии войск атакующего, причём, солдаты идут плечом к плечу, с взятыми «на штыки» ружьями, как это предписывалось ещё недавними уставами и тактикой. Ничего подобного, в последнюю кампанию не было, да и если только когда либо и до того вообще, было в действительности. Если же эти слова имеют целью выразить идею, что со введением современных типов ручного оружия заряжаемого с казны, а так же с использованием войсками стрелковыми ровиками, случаи боя в рукопашную между атакующим и обороняющимися, становятся невозможными, то это суждение, ни как не подтверждают события последней кампании». «Оружейный сборник» должен был признать, что попытка Военного министерства России отказаться от холодного оружия чревата серьёзными последствиями: «Стычки и сражения этой кампании, состояли в большинстве случаев из атаки и обороны, поспешно возведённых земляных укреплений причём в сильной степени, практиковалось пользование стрелковыми ружьями с стрелковыми ровиками. Тем не менее, это нисколько не отстраняло случаев частого повторения рукопашного боя, а ими-то, бывало, и решалась участь всего сражения».
В любом случае, оценка русско-турецкой войны 1877-1878 гг. военной журналистикой не была только описанием исключительно военной стороны дела. Военные журналы и газеты довольно быстро поняли, что население России не просто заинтересовано военными действиями на Балканах и Кавказе, а фактически, живёт ими.
Другой отличительной чертой русской военной периодики было то, что она не изолировалась от большей части других журналов и газет империи. Например, корреспонденты, печатавшиеся в «гражданской» периодике, довольно плотно работали с военными изданиями.
Однако военная пресса серьёзно отличалась от «цивильных» газет и журналов. Это проявлялось, в первую очередь, в том, абсолютно вся военная журналистика была исключительно ведомственной, следовательно, официальной. Популярная армейская периодика контролировалась Военным и Морским министерствами. Между тем, военные издания не занимались описанием лишь битв, и силилась показывать свою «марку» перед населением страны. В армейской периодике в 1877-1878 гг. появлялись статьи, в которых освещались будни военной жизни, а также давались характеристики русских и турецких вооружённых сил.
Военные периодические издания были однолики в рассмотрении событий на Балканах и Кавказе, а та полемика, которая порой зарождалась на страницах периодики, были безобидны. Такое положение дел отличает её от гражданской периодики, в которой зачастую вспыхивала словесная война по поводу решения Восточного вопроса. В итоге население страны в некоторой степени было приведено к заблуждению работами военной периодики, ибо
было настроено лишь на победоносное шествие русской армии, благодаря реформам военного министра Д. А. Милютина. Так сформировалось преувеличенное общественное ожидание в отношении хода войны.
война империя журнал
Заключение
Русско-турецкая война 1877-1878 гг. в сравнении с предыдущими военными конфликтами Российской империи имеет ряд особенностей. Прежде всего, своеобразна сама цель войны - освобождение от османского ига братьев-славян. Также в этой войне приняла участие новая, реформированная русская армия. И, наконец, война оказала существенное воздействие на русское общество. Накануне и в ходе вооружённого конфликта с Турцией, проявились дотоле неизвестные России факторы: роль информационной политики и общественного мнения. Русская общественность была вовлечена ещё в процесс подготовки открытого вмешательства Российской империи в разрешении Восточного кризиса 18751878 гг. Вся дальнейшая внешняя политика правительства России развивалась под определённым влиянием различных общественных институтов.
В сознании общества была массово представлена идея о прогрессивной, освободительной цели войны, которая тесно связана с мыслью об исторической миссии Российской империи на юге Европы. Такой ажиотаж вокруг войны с Турцией современниками объяснялся самыми различными факторами: актуализацией исторической памяти о предыдущих русско-турецких военных конфликтах; исходя из идеи освобождения славян, вытекали также имперские, националистические, религиозные и гуманистические ценности; реваншистским стремлением и общим намерением к восстановлению международного авторитета Российской империи после поражения в Крымской войне.
Российская периодическая печать являлась одним из главных факторов, который формировал отношение русского общества к событиям на Балканах. Если во время Крымской войны русская пресса делала лишь первые шаги в освещении событий военной кампании, то в условиях русско-турецкой войны 1877-1878 гг. российская периодика со всей очевидностью проявила себя как реальная и активная общественно-политическая сила. В годы войны периодическая печать выполняла, мемориальную, идеологическую, информационную и пропагандистскую деятельность. Безусловно, движущей силой этого процесса являлась общественность России.
Хотя пресса проявляла единство в понимании освободительной по отношению к югославянским народам, цели войны против Османской империи, полемика на их страницах показывает сложность и неоднородность понимания обществом определённых внешнеполитических и военных проблем. Материалы периодической печати, посвящённые войне 18771878 гг., создавали опору для очередного витка дискуссий касательно дальнейшего реформирования государства, модернизации в армейской сфере, осознания места Российской империи в мире.
Примечательно, что общественность России в большей мере была настроена на восприятие информации о подготовке к военным действиям и начале войны, чем о самой затяжной кампании. В некоторой степени периодика перенасытила общественность информацией с фронтов. Однако именно печать способствовала развитию преувеличенных общественных надежд касаемо «быстрой» и «лёгкой» кампании. Кроме того, периодика сыграла огромную роль в складывании завышенного, идеализированного мнения в отношении южных славян, содействуя, таким образом, созданию национальных стереотипов.
Непосредственное участие общественности в войне приближало её к военной, политической действительности и очень часто приводило к переоценке распространённого ранее представления о справедливой войне. Уже в ходе самой русско-турецкой кампании в обществе произошло переосмысление восприятия внешнеполитической реальности. Реальность войны явила обществу не такой безоблачный пейзаж, каким его изначально изображал председатель Московского славянского благотворительного комитета И. С. Аксаков и его сподвижники, а затем и большая часть российской прессы. Предметом дискуссий становились низкие боевые качества южных славян. В конце 1877 г. в печати прослеживалась идея, что «несчастные» славяне просто эксплуатируют военную и политическую силу Российской империи для достижения собственных целей. Эволюция общественного мнения в ходе русско-турецкой кампании выявилась в усилении внимания к анализу причин военных поражений, дипломатических последствий военного вмешательства, более глубоким стало понимание собственных интересов страны. Ближе к завершению войны наблюдается спад общественного внимания к ней и рост разочарования её результатам.
Итак, в период русско-турецкой войны 1877-1878 гг. совершилась первая попытка активного участия общества в вопросах внешней политики. Кроме того, этот первый опыт был реализован в условиях борьбы России за её лидерство на Балканском полуострове - наиболее приоритетном направлении внешней политики. Война 1877-1878 гг. показала глубинную зависимость и связь интересов внешнеполитического курса страны и идеологических ценностей общественного сознания. Однако проблема прагматических интересов Российской империи на Балканском полуострове в общественном сознании осталась нераскрытой. Тезис о России как центре «славянского мира» был в большей степени мифологизирован общественным мнением. Стереотип восприятия балканских народов мешал адекватному осознанию непростой геополитической, стратегической и этнической картины Восточного кризиса.
Тем не менее, поход русской армии на Балканский полуостров и поражение турецких войск привели к подъёму патриотического духа русского общества. Идеи патриотизма, эмансипация южных славян от османского ига стали определяющими в столичной периодике времён русско-турецкой войны.
В «Русском вестнике», «Московских ведомостях» и «Новом времени» главенствовал официальный патриотизм. К этой группе в некой степени присоединялся журнал «Вестник Европы». Эти периодические издания поддерживали мысль, что сам процесс эмансипации южных славян обязан был диктоваться именно Россией. Более того, руководить этим процессом должен был император и правительственные организации.
Другие позиции занимали издания «Сын Отечества», «Русский мир» и «Славянский мир». Расположенные на их страницах призывы председателя Московского славянского благотворительного комитета И. С. Аксакова в большей степени сформировали русское общественное мнение по отношению к Балканской войне. Являясь во многом солидарным с изданиями Каткова, Аксаков поддерживал «чистое освобождение», т. е. отстаивал идею, согласно которой Российская империя в этой войне не могла преследовать корыстные цели. Эта постановка вопроса, определённо, нравилась многим представителям русского социума.
Известные периодические издания «Дело» и «Отечественные записки» также публиковали свои работы в патриотическом духе. Но имели определённую особенность: по окончании военных действий предоставить освобождённым государствам демократические свободы.
Следовательно, русская пресса показывала русско-турецкую войну 1877-1878 гг. с самых разных позиций, давая ей различные оценки. Не смотря ни на что, все русские периодические органы роднило положительное отношение к основополагающей цели войны - освобождение балканских славян от владычества Османской империи.
Что же касается армейской периодики, то здесь отражение русско-турецкой войны 1877-1878 гг. не было только описанием исключительно военной стороны дела. Военные журналы и газеты довольно быстро поняли, что население страны не просто отвлечённо заинтересовано ходом военных действий на фронтах, а фактически, живёт только ради них.
Другой отличительной стороной армейской периодики было то, что она не изолировалась от большей части журналов и газет. Например, журналисты «гражданской» периодики, работавшие на фронтах, довольно плотно сотрудничали с издателями армейской журналистики.
Однако военная пресса серьёзно отличалась от «цивильных» газет и журналов. Это проявлялось, в первую очередь, в том, что вся без исключения военная периодика была исключительно ведомственной, следовательно, официальной. Ведущие армейские издания («Военный сборник», «Летучий военный листок», «Русский инвалид», «Морской сборник» и др.) печатались под строгой рукой соответствующих министерств. Между тем, военная печать не занималась лишь публикацией геройских сцен, а старалась разнообразить полосы другими материалами для привлечения аудитории. На страницах армейской периодики в 1877-1878 гг. появлялись статьи, в которых были представлены будни военной жизни, а также давались характеристики русских и турецких вооружённых сил.
В целом военные журналы и газеты в идеологическом аспекте относительно ситуации на фронтах были едины, а та полемика, которая вспыхивала на их страницах и сравниться не могла с подобными ситуациями в изданиях гражданской периодики.
Говоря в целом, завышенные ожидания касательно самой войны, а также её последствий и итогов, прежде беспримерный общественное воодушевление и энтузиазм перед открытием военных действий, обернулись общественным разочарованием с подписанием Сан-Стефанского прелиминарного мирного договора, а затем Берлинского трактата. Более того, вопреки изначальным ожиданиям некоторых государственных и общественных деятелей, русско-турецкая война 1877-1878 гг. не оказала консолидирующего эффекта на русское общество, напротив, она оказала определённую роль в эскалации общественно-политических дискуссий современников и обострении противостояния власти и общественности.
Список использованных источников и литературы
1.Ахмед Мидхат-эффенди. Сборник турецких документов о последней войне. СПб. 1879;
.Высочайший манифест об объявлении войны Турции. 12 апреля 1877.[Электронныйресурс].URL: http: //historydoc.edu. ru/catalog.asp?cat_ob_no=13929&ob_no=13882 (дата обращения: 02.06.16);
.Сборник договоров России с другими государствами. 1856-1917. М. 1952;
.Сборник материалов по русско-турецкой войне 1877-78 гг. на Балканском полуострове. СПб. 1898-1912. Вып. 1-97;
Периодические издания
.А.Н. [Пыпин А.Н.] Наша печать и болгарские дела // Вестник Европы. 1877. №10;
.А.Х. Штык и сабля в минувшую русско-турецкую войну // Оружейный сборник. 1878. №3;
.Внутреннее обозрение // Дело. 1878. №2, 6;
.Внутреннее обозрение // Вестник Европы. 1877. №5; Внутреннее обозрение // Отечественные записки. 1876. №8; 1877. №6;
.Военные известия с юга и из черноморских портов // Морской сборник. 1877. №5;
.Военныедействия с Дуная // Морской сборник. 1877. №6;
.Военно-морскоедело за границей. Турция официальный отчет о современном состоянии военного флота // Морской сборник. 1877. №4;
.Военноеобозрение // Русский вестник. 1877. Т. 130. №7;
.Войнав Турции (Письма нашего корреспондента) // Нива. 1877. №23;
.Голос 1877. №158-169;
.Голосиз провинции // Неделя. 1877. №19;
.Государственнаяроспись доходов и расходов на 1878 г. // Отечественные записки. 1878. №9;
.Данцевич.Несколько дней на горе св. Николая // Военный сборник.
.№7;
.Донесения генерал-майора Малахова командующему 11-м армейским корпусом о взятии деревни Златарицы // Летучий военный листок. 1878. №4;
.Донесение Его Высочества принца Александра Петровича Ольденбургского генерал-майору Дантевилю о действиях отряда Его Высочества при взятии гор. Этрополя // Летучий военный листок. 1878. №73;
.Деятельностьтурецкого флота (Морская хроника) // Морской сборник. 1878. №3;
.Действия Нижнее-Дунайского отряда против турецкого флота у Силина // Морской сборник. 1878. №1;
.ЕлисеевГ.З. Воевать или не воевать? // Отечественные записки. 1876. №6;
.Калейдоскоп // Дело. 1877. №5;
.Картинноеописание войны // Славянский мир. 1878. №1-2, 4, 7;
.№6;
.Летучийвоенный листок. 1877. №1-72; 1878. №.73-77;
.Мученики Герцеговины // Дело. 1875. №11;
.Московскиеведомости. 1867. №105; 1877. №5, 116;
.МордовцевД.Л. На всемирную свечу // Отечественные записки. 1876. №7;
.Неделя.1876. №16, 37;
.Недобитый народ. Рецензия на книгу К. Иречека «История болгарского народа» // Отечественные записки. 1876. №9;
.Немирович-ДанченкоВ.И. Славянское дело и русская глушь (На выдержку из путевых воспоминаний В.И. Немировича-Данченко) // Санкт-Петербургские ведомости. 1876. №245;
.Новоевремя. 1877. №480, 482, 509, 513;
.Нынешнийпериод войны // Неделя. 1877. №19; 35.О.В. Турецкая армия // Слово. 1878. №5;
.Обзор военных действий // Вестник Европы. 1877. №9;
.Обзор известий о русско-турецкой войне. 1877. №1-3;
.Обзор политических событий // Кругозор. 1878. №1; 39.От редакции // Летучий военный листок. 1877. №1;
.Откровенный писатель Картины общественной жизни // Дело. 1878. №1;
.Первыйшаг за границу в апреле 1877 года // Военный сборник. 1879. №7;
.Переченьвоенных действий // Военный сборник. 1878. №11;
.Первыйшаг за границу в апреле 1877 года // Военный сборник. 1879. №7;
.Петров П. Очерки Герцеговинского восстания // Русский вестник. 1877. Т. 132. №6;
.Перспективы на новый год // Неделя. 1878. №1;
.Письмао войне // Отечественные записки. 1877. №9;
.Поповоду наших успехов // Неделя. 1877. №28;
.Политическое обозрение // Нива. 1877. №12;
.ПолитковскийГ.Я. Полевая артиллерия в войну 1877 г. // Артиллерийский журнал. 1878. №9;
.Политическая и общественная хроника // Дело. 1877. №4;
.Правительственный вестник. 1877. №142, 148;
.Правительственный листок. 1877. №150;Прокламация жителям болгарского края // Летучий военный листок.
.№1;
.Придунайская Болгария и Балканы // Военный сборник. 1879. №2;
.Русскийинвалид. 1873. №9-10; 1875. №130, 137; 1877. № 99-100;
.Русскиймир. 1877. №1, 199;
.Санкт-Петербургские ведомости. 1875. №188;
.Северный вестник. 1878. №8, 51;
.Славянкав турецком гареме // Дело. 1875. №10;
.Современные известия. 1876. №139;
.Сынотечества. 1876. №124, 144;
.ТелеграммыЛетучего листка // Летучий военный листок. 1877. №11-12;
.Трудностирусско-турецкой войны // Неделя. 1877. №24;
.Турецкиеружья во время войны 1877 г. // Оружейный сборник.
.№2;
.ШелгуновН.В. Внутреннее обозрение // Дело. 1876. №8;
Материалы личного происхождения
.МаксимовН.В. Две войны 1876-1878 гг. Воспоминания и рассказы из событий последних войн. В двух частях // Русские о Сербии и сербах. Т. 1. СПб. 2006;
.МилютинД.А. Дневник. 1876-1878. М. 2009;
.СуворинА.С. Дневник. М.1992;
.ХвостовА.Н. Русские и сербы в войну 1876 г. за независимость славян. Письма. СПб. 1877.
Научная литература
.АдоВ.И. Болгарский вопрос на Берлинском конгрессе 1878 г. и общественное мнение России // Ученые записки Казанского гос. университета им. В.И. Ульянова-Ленина. 1957. Т. 115. №3;
.Он же. Русские революционеры и демократическая пресса об итогах русско-турецкой войны 1877-1878 гг. и Берлинского конгресса //
Ученые записки Казанского гос. университета им. В.И. Ульянова- Ленина. 1957. Т. 117. №10;
.Он же. Либеральная пресса в России об итогах Берлинского конгресса 1878 года // Ученые записки Казанского гос. университета им. В.И. Ульянова-Ленина. 1957. Т. 117. №9;
.Он же. Берлинский конгресс 1878 г. и помещичье-буржуазное общественное мнение России // Исторические записки. 1961. № 69;
.Он же. Выступление И.С. Аксакова против Берлинского конгресса 1878 г. и отклики на него в России и Болгарии // История СССР. 1962. № 6;
.АйрапетовО.Р. Забытая карьера «русского Мольтке». Николай Николаевич Обручев (1830-1904). СПб. 1998;
.Аксенова Е.П. Балканская политика европейских держав в оценке русской демократической печати 70-х годов XIX в. // Международный конгресс по изучению стран Юго-Восточной Европы, VI. Материалы к VI Международному конгрессу по изучению стран Юго-Восточной Европы (история, этнография). М. 1989;
.Она же. Демократическая печать 50-80-х годов XIX в. об изучении южных и западных славян в России // Славяноведение и балканистика в отечественной и зарубежной историографии. М. 1990;
.АлафаевА.А. Русско-турецкая война 1877-1878 годов на страницах журнала «Вестник Европы» // История СССР. 1984. №4;
.АпушкинВ.А. Война 1877-1878 гг. в корреспонденции и романе // Военный сборник. 1902. №7-8, 10-12; 1903. №1-6;
.Он же. Расцвет русской военной журналистики // Вестовой. 1899. №48;
.АчкасовВ.И., Барбасов А.П., Виноградов В.И. и др. Русско- турецкая война 1877-1878. М. 1977;
.БеляевН.И. Русско-турецкая война 1877-1878 гг. М. 1956;
.БескровныйЛ.Г. Очерки по источниковедению военной истории России. М. 1957;
.БоброваС.П., Козберг Т.В. Отношение русской периодической печати к болгарскому национально-освободительному движению 60-70-х гг. XIX в. в оценке советской историографии // Вопросы истории славян. Воронеж. 1982;
.БогдановичЛ.А. Двадцатилетие Великой освободительной войны. М. 1902;
.БогучарскийВ. Русское освободительное движение и война за освобождение Болгарии // Современник. 1911. №3;
.Он же. Активное народничество 70-х годов. М. 1912;
.БолотинаН.В. Московская печать в период русско-турецкой войны 1877-1878 гг. Дисс. канд. фил. наук. М. 1999;
.БугановА.В. Отношение крестьянства к русско-турецкой войне 1877-1878 годов (По материалам последней четверти XIX в.) // История СССР. 1987. №5;
.ВиноградовВ.И. Русско-турецкая война 1877-1878 гг. и освобождение Болгарии. М. 1978;
.Данилевский Н.Я. Россия и Европа. СПб. 2003;
.Он же. Сборник политических и экономических статей. СПб. 1890;
.ДнепровЭ.Д. «Морской сборник» в общественном движении периода первой революционной ситуации в России // Революционная ситуация в России в 1859-1861 гг. М. 1965;
.ДрейзисЛ.Г. Русская пресса 70-х гг. XIX в. об откликах европейской общественности на Боснийско-герцеговинское восстание // Вопросы истории славян. Воронеж. 1982;
.Дьяченко А.И. Военная пресса. Пути и перепутья военной прессы. Военная печать в ее настоящем. Военные отделы в общей прессе // Военный мир. 1914. №1;
.Залышкин М.М. Военно-политическое сотрудничество между Румынией и Россией в войне 1877-1878 гг. (По материалам русских и румынских газет) // Балканские исследования. Вып. 9. М. 1984;
. Захарова Л.Г. Д.А. Милютин: военный министр и реформатор. «Все наше государственное устройство требует коренной реформы снизу доверху» // Россия: международное положение и военно- экономический потенциал. М. 1991;
.Збойчик О военной газете // Офицерская жизнь. 1906. №33;
.Зельдич Ю.В. Петр Александрович Валуев и его время: Историческое повествование. М. 2006;
.Золотарев В.А. Некоторые проблемы отечественной историографии русско-турецкой войны 1877-1878 годов. Л. 1976;
.Он же. Противоборство империй. Война 1877-1878 гг. - апофеоз восточного кризиса. М. 2005;
.Изобилие военных повременных изданий // Вестовой. 1906. №116;
.Итенберг Б.С. От 4 апреля 1866 до 1 марта 1881 года // Русский консерватизм XIX столетия. Идеология и практика. М. 2000;
.Киперман А.Я. К вопросу об общественном подъеме в России в связи с балканскими событиями 1875-1878 гг. // Ученые записки Шуйского пед. Института. 1960. Вып. 9;
.Козола Д. «Морскому сборнику» - 120 лет // Военно- исторический журнал. 1968. №3;
.Козьменко И.В. Русское общество и Апрельское болгарское восстание 1876 г. // Вопросы истории. 1947. №5;
.Константинов Ф.Т., Коренков А.М. Дружба испытанная временем. М. 1978;
.Кочуков С.А. Общество, правящая элита, армия Российской империи и Русско-турецкая война 1877-1878 гг. Дисс. докт. ист. наук. Саратов. 2012;
.Краткий очерк развития русской военной периодической печати // Военный альманах. 1901;
.Кузьминский К. Очерк военной журналистики в России // Война и мир. 1906. №7;
.Кутищев Н.Е. Русская печать об отношении Германии к борьбе капиталистических держав за пересмотр Сан-Стефанского договора 1878 г. // Россия и страны Востока в середине XIX - начале XX вв. Иркутск. 1984;
.Он же. Пресса России о политике держав в восточном вопросе в конце 1877 - начале 1878 годов // Россия и страны азиатско- тихоокеанского региона в XIX - начале XX веков. Иркутск. 1988;
.Лагутина Е.И. Журнал «Морской сборник» как источник по истории русского военно-морского флота (1848-1905 гг.) // Советские архивы. 1981. №2;
.Левашева З.П., Спицына К.В. Русская военная периодическая печать (1702-1916) библиографический указатель. М. 1959;
.Левашева З.П. Библиография русской военной библиографии. М. 1950;
.Масанов И.Ф. Словарь псевдонимов русских писателей, ученых и общественных деятелей: В 4 т. М. 1956, 1957. Т. 1-2;
.Маркс К., Энгельс Ф. Сочинения. М. 1961. Т. II;
.Н.О.Л. [Лернер Н.О.] «Русский инвалид» и «Военный сборник» // Русская старина. 1908. №5;
.Нарочницкая Л.И. Передовое русское общество и освобождение Болгарии // Социални и революционни движения в България. 1-2. София. 1982;
.Она же. Россия и национально-освободительное движение на Балканах, 1875-1878 гг.: К столетию русско-турецкой войны 1877¬1878 гг. М. 1979;
.Никитин С.А. Возникновение Московского славянского комитета (из истории русско-болгарских связей после Крымской войны // Вопросы истории. 1947. №8;
.Он же. Южнославянские связи русской периодической печати 60- х годов XIX века // Учен. зап. Ин-та славяноведения. 1952. Т. 6;
.Он же. Русское общество и национально-освободительная борьба южных славян в 1875-1876 гг. // Общественно-политические и культурные связи народов СССР и Югославии. М. 1957;
.Он же. Славянские комитеты в России. М. 1961;
.Он же. Очерки по истории южных славян и русско-болгарских связей в 50-70-е годы XIX в. М. 1970;
.Он же. Россия и освобождение Болгарии // Вопросы истории. 1978. №7. С. 59;
.О журналах для нижних чинов // Офицерская жизнь. 1909. №158;
.Описание русско-турецкой войны 1877-1878 гг. на Балканском полуострове. В 9 т. СПб. 1901-1913;
.Осипова М.Н. Великий реформатор фельдмаршал Д.А. Милютин. М. 2006;
.Писарев Ю.А. Россия и Берлинский конгресс 1878 г. (по материалам русской прессы) // Славянский сборник. Вып. 4. Саратов. 1990;
.Полунов А.Ю. Победоносцев в общественно-политической и духовной жизни России. М. 2010;
.Попова А.А. Русская пресса о болгарском освободительном движении в 1867-1868 гг. // Вестник истории мировой культуры АН СССР. 1960. №5;
.Преображенский И.В. За братьев славян. СПб. 1903;
.Пушкаревич К.А. Балканские славяне и русские «освободители» (Славянские комитеты и события на Балканах перед Русско-турецкой войной 1877-1878 гг.) // Труды Института славяноведения Академии наук СССР. Л. 1934;
.Разманова Н.А. М.Х. Рейтерн - министр финансов России в эпоху Великих реформ // Финансы. 1995. №2;
.Ровнякова Л.И. Борьба южных славян за свободу и русская периодическая печать (50-е - 70-е годы XIX века). Л. 1986;
.Рыбаченок И.С. Восточный кризис 1875-1878 гг. и русско- турецкая война на страницах газеты «Московские ведомости» // Россия и восточный кризис 70-х годов XIX в. М. 1981;
.Семенкова Т.Г. М.Х. Рейтерн // Финансы. 1994. №12;
.Серебренникова В.Г. Демократический журнал «Дело» в годы общественного подъема: (Конец 70-х - нач. 80-х гг. XIX в.) // История СССР. 1961. №1;
.Старейший журнал военных моряков // Коммунист вооруженных сил. 1968. №5;
.Степанов В.Л. Михаил Христианович Рейтерн // Отечественная история. 1994. №6;
.Улунян А.А. Русская пресса об участии болгар в русско-турецкой войне 1877-1878 гг. // Юбилей дружбы. Кишинев. 1969;
.Он же. Апрельское восстание 1876 года в Болгарии и Россия (очерки). М. 1978;
.Он же. Образование болгарского буржуазного государства и русская общественность // България след Освобождението (1878). София. 1988;
.Он же. Русско-турецкая война 1877-1878 гг. и российская общественность // Россия и Болгария. К 125-летию русско-турецкой войны 1875-1878 гг. М. 2006;
.Он же. Болгарский народ в русско-турецкой войне 1877-1878 гг. М. 1971;
.Фортунатов П.К. Война 1877-1878 гг. и освобождение Болгарии. М. 1950;
.Ханутин З.М. Отношение общественных кругов России к балканским событиям в период сербо-турецкой войны 1876 года // Учен. записки (Белорус. ун-т). 1953. Вып. 16;
.Хевролина В.М. Об отношении русского общества к войне и освобождению Болгарии от турецкого ига // Краткие сообщ. Ин-та славяноведения. 1964. Т. 40;
.Она же. Русско-турецкая война 1877-1878 гг. и общественное движение в России // Вопросы истории. 1978. №9;
.Она же. Николай Павлович Игнатьев. Русский дипломат. М. 2009;
.Цехмистренко С.П. Восстания в греческих провинциях Османской империи в 1878 г. и их отражение в русской периодической печати // Балканские исследования. Вып. II. М. 1989;
.Цимбаев Н.И. Освобождение Болгарии и русское общество // Россия и освобождение Болгарии. М. 1982;
.Шубинский С. Забытый филантроп // Исторический вестник. 1896. №3;
Яковлев О.А. Военные корреспонденты в русской армии во время русско-турецкой войн 1877-1878 гг. // Вестник Ленинградского университета. 1978. Вып. 2. №8.