Принципы квалификации оценочных суждений при производстве судебных лингвистических экспертиз по делам о защите чести, достоинства граждан и деловой репутации юридических лиц

Принципы квалификации оценочных суждений при производстве судебных лингвистических экспертиз по делам о защите чести, достоинства граждан и деловой репутации юридических лиц

МИНОБРНАУКИ РОССИИ

Федеральное государственное автономное образовательное

учреждение высшего образования

«Южный федеральный университет»

Институт филологии, журналистики и межкультурной коммуникации

Кафедра русского языка

МАГИСТЕРСКАЯ ДИССЕРТАЦИЯ

по направлению 45.03.01 - Филология (отечественная)

ПРИНЦИПЫ КВАЛИФИКАЦИИ ОЦЕНОЧНЫХ СУЖДЕНИЙ ПРИ ПРОИЗВОДСТВЕ СУДЕБНЫХ ЛИНГВИСТИЧЕСКИХ ЭКСПЕРТИЗ ПО ДЕЛАМ О ЗАЩИТЕ ЧЕСТИ, ДОСТОИНСТВА ГРАЖДАН И ДЕЛОВОЙ РЕПУТАЦИИ ЮРИДИЧЕСКИХ ЛИЦ

Когтева Анна Юрьевна

Научный руководитель -

доц., к.ф.н.

Моисеева-Пронь Наталия Валерьевна

Ростов-на-Дону - 2016

Оглавление

Введение

Глава 1. Оценочное суждение как объект лингвистического и правового исследования

. Суждение как логическая категория

. Оценочные суждения: лингвистическая квалификация

. Оценочные суждения: юридическая квалификация

Глава 2. Оценочные суждения: классификация и принципы квалификации при производстве лингвистической экспертизы

1. Структура оценочных суждений

. Оценочные суждения, заключённые в именах

. Оценочные суждения, заключённые в глаголах

. Оценочные суждения и теоретические утверждения о фактах: критерии разграничения

Заключение

Научная и справочная литература

Введение

Настоящее диссертационное исследование посвящено анализу принципов, на основании которых производится деление оценочных суждений в лингвистике и в юриспруденции, соотношению данных принципов, выявлению общих закономерностей при квалификации оценочных высказываний при производстве лингвистических экспертиз.

Актуальность данной темы обусловлена возрастающим количеством судебных исков о защите чести, достоинства и деловой репутации, которые связаны с конфликтными ситуациями, возникающими в современной медийной среде - в средствах массовой информации, в Интернете и в ходе публичного общения. Защита прав и личности человека является приоритетным правовым направлением в современном обществе. Заключение эксперта-лингвиста служит основным доказательством в гражданских делах этой категории, именно поэтому перед исследователями встает проблема квалификации оценочных суждений как высказываний, которые не могут стать объектом гражданско-правового спора.

Объектом исследования являются конфликтные тексты, а предметом - оценочный компонент, содержащийся в них, его структурно-семантические составляющие, которые вычленяются и систематизируются в ходе настоящего исследования.

Основная цель работы состоит в определении параметров, основываясь на которых можно квалифицировать оценочные суждения, ставшие предметом гражданско-правового спора, и разграничить их и высказывания фактологического характера, за которые лицо можно привлечь к гражданской, административной или уголовной ответственности.

В соответствии с поставленной целью необходимо решить следующие задачи:

) разграничить основания лингвистической и правовой квалификации оценочных суждений;

) выявить структуру оценочных суждений; проанализировать компоненты оценочного суждения;

) определить критерии выявления компонента оценочности в именах и глаголах;

) разграничить понятия «суждение», «факт», «фактоид»; указать на лингвистические параметры их разграничения.

Источниками материала являются тексты СМИ, содержащиеся в Национальном корпусе русского языка (газетный подкорпус) и материалы судебных решений по делам о защите чести, достоинства граждан и деловой репутации юридических лиц.

Целесообразно поставленным задачам в исследовании применяются следующие методы:

) общенаучный метод описания;

) общенаучный метод классификации;

Научная новизна исследования определяется привлекаемым эмпирическим материалом.

Теоретическая значимость исследования заключается в подробной разработке проблемы квалификации и классификации оценочных суждений, предполагающей анализ фактов языковой действительности и осмысление теоретических положений, разработанных в рамках проведения лингвистических экспертиз по делам о защите чести, достоинства граждан и деловой репутации юридических лиц.

Практическая значимость определяется возможностью применения положений, разработанных в рамках проведенного исследования, при проведении судебных лингвистических экспертиз по указанной категории гражданских дел, в рамках расследования уголовных дел по факту клеветы, в рамках расследования административных правонарушений по факту оскорбления.

Глава 1. Оценочное суждение как объект лингвистического и правового исследования

. Суждение как логическая категория

Мысль, выраженная в форме понятия, сама по себе ещё не представляет процесс мышления. Для инициализации мыслительного процесса необходима элементарная логическая форма, каковой является суждение. В суждении выражается отношение между двумя и более понятиями; устанавливая такое отношение, мы и осуществляем элементарный мыслительный акт.

Форму мышления, которая заключается в том что, в процессе сочетания понятий, происходит утверждение чего-либо или же что-либо отрицается в отношении реальных вещей или явлений, называют суждением.

Как известно, в форме понятия отражается совокупность тех признаков, которые являются существенными для того или иного предмета. В форме суждения идет отражение отдельных отношений, которые относятся к предметам и их признакам. Иными словами, благодаря суждению человеческая мысль приобретает законченную форму.

Закрепление в языке и передача другим людям суждения как формы мышления осуществляется с использованием предложений.

Суждение представляет собой такую логическую форму, которая может быть как ложной, так и истиной. К задаче логики относят определение того или другого.

Сопоставление самых различных по содержанию суждений позволяет увидеть свойственную им общую структуру, то есть одинаковое формальное построение. Например, возьмём три суждения:

«Все люди обладают сознанием»;

«Собаки - теплокровные животные»;

«Все государства имеют конституцию».

Все три предположения по форме являются суждениями и отражают самые разные стороны реальной жизни. Но при этом мы замечаем, что по своей структуре они идентичны, ибо все они содержат три части, или три элемента. Первый элемент называется субъектом суждения. Субъект суждения выражает знание о предмете суждения, то есть то, о чём говорится в данном суждении. Сокращённо субъект суждения обозначается буквой S (от латинского слова Subjektum). В приведённых примерах субъектом суждения являются: «все люди», «собаки», «все государства». При этом не следует отождествлять субъект суждения от предмета (объекта) суждения, то есть от того, что в реальной деятельности познаётся с помощью суждения. Действительно предмет всегда богаче, чем какое-либо значение о нём, выраженные субъектом суждения. Предмет суждения отличается от субъекта суждения так же, как мысль о предмете от самого предмета.

Вторым элементом суждения является предикат суждения. Он выражает знание о признаке предмета суждения, то есть то, что говорится о субъекте суждения. Сокращённо предикат обозначается буквой P (от латинского слова predikatum). Предикат суждения является вторым необходимым элементом суждения.

Третьим элементом суждения является связка. Она выражает отношение, которое устанавливается в суждении между субъектом и предикатом. Связка придаёт ограниченное единство и законченность всей форме суждения. Логическая связка между субъектом и предикатом имеет две формы. Она может быть либо утвердительной, либо отрицательной - в зависимости от того, приписывается предикат субъекту или нет. В русском языке связка, как правило, не высказывается, а подразумевается. Если мы говорим «Все люди - разумные существа», то S (все люди) и P (разумные существа) связываются с помощью тире; но в других случаях вместо слова «есть» могут использоваться «суть», «имеется» и тому подобное (имеется в виду утвердительная форма. Отрицательная форма выражается связкой «не есть», «не суть», «не имеется», «не является» и т.п. Например, «Птицы не являются млекопитающими животными». Здесь опять мы видим все три элемента суждения.)

Образование и развитие логического суждения невозможны без грамматической формы предложения. Предложение по отношению к суждению является своеобразной материальной оболочкой, а суждение составляет идеальную, смысловую сторону предложения. Результат становления, образования суждения закрепляется в языке с помощью предложения. Благодаря предложению люди передают друг другу те или иные суждения. Предложение же, в свою очередь, тоже нуждается в законченности мысли, которая обретается в форме суждения. Определенность, законченность мысли выступает специфическим признаком предложения. Итак, суждение как логическая форма мышления отлична от предложения, которая является его языковой оболочкой.

Во-первых, суждение отличается от предложения тем, что являясь категорией мышления, оно характеризует идеальную, смысловую сторону предложения, отражающую действительность. Предложение же является категорией языка и, выступая материальной оболочкой суждения, не только фиксирует знание о действительности, но и выражает отношение говорящего к этой действительности. То есть предложения могут выражать чувства, эмоции и различные волевые переживания тех, кто высказывает суждения.

Во-вторых, одно и то же суждение можно выражаться в различных грамматических формах, то есть с помощью различных предложений, например, на различных языках мира или по-разному выражая смысл суждения на одном национальном языке. Например: «Студент Иванов успешно перешёл на 4 курс» или «Серди тех, то успешно перешёл на 4 курс есть и студент Иванов» и т.д. Или в английском: «2 was told about my future work yesterday» или «Yesterday they informed me about my work in future», и т.д.

В-третьих, по своей структуре суждение также отличается от предложения. Мы уже сказали, что простое суждение состоит из трёх элементов: субъекта, предиката и связки между ними. Предложение же не имеет строго ограниченных в количестве составляющих его частей, и хотя сам порядок слов в некоторых языках оговаривается строго (в английском, например), тем не менее, кроме обязательных подлежащего и сказуемого широко используется второстепенные члены предложения. Иногда предложение может состоять только из одного слова, будучи безличным; например: «Вечереет», «Моросит», «Прилетает»; при этом мы легко угадываем трёхэлементную структуру суждения («Солнце палит нещадно», «Мелкий дождь идёт с самого утра», и т.д.).

То или иное суждение можно рассматривать как ответ на определённый вопрос, а сам вопрос как требование отыскать ответ, представляющий собой истинное суждение. Сам же вопрос можно понимать по-разному. Вопрос имеет сильную форму, если требуется найти все его истинные ответы. Сильные вопросы характеризуются максимальной полнотой требования. Вопрос, в котором требуется найти один или несколько, но не все его истинные ответы, называется слабой формой вопроса. Такого вида вопросы не содержат в себе требований всей полноты ответов. Приведём пример: слабой формой вопроса является: «Назовите хотя бы один фильм, удостоенный премии Оскара». В сильной форме этот вопрос будет таким: «Назовите все фильмы, удостоенные премии Оскара».

Существуют, однако, вопросы, которые даже в слабой форме не имеют ни одного истинного положительного ответа, например: «Какое астральное тело является третьим спутником планеты Земля?»; ясно, что любой положительный ответ исключён, поскольку сам вопрос основан на ложной предпосылке.

Любой вопрос имеет как позитивную, так и негативную предпосылку. Утверждение, что, по крайней мере, один ответ на вопрос является истинным суждением, называется позитивной предпосылкой вопроса. Утверждение, что, по крайней мере, один ответ на вопрос не является истинным суждением, называется негативной предпосылкой вопроса.

Логическая структура суждений, выражающих предпосылки вопроса, подчёркивает специфику того типа, к которому данный вопрос относится. Обычно различают два типа вопросов. Вопросы первого типа выражаются предложениями с вопросительной частицей «ли» или просто имеющими знак вопроса, которые относятся ко всему предложению; например: «Является ли Н. Коперник основателем гелиоцентрической картины мира?» К вопросам второго типа относятся предложения, начинающиеся с вопросительных слов «кто», «что», «где», «когда», «почему» и т.д.. Например: «Кто является основателем гелиоцентрической картины мира?». Видно, что вопросы второго типа имеют лишь фрагмент осмысленного предложения.

Предпосылки вопросов в известной мере определяется правильностью их постановки. Для правильной постановки вопросов первого типа требуется, чтобы позитивные и негативные предпосылки их были логически нетипичными предложениями. При ложной позитивной предпосылке в классе возможных ответов на вопрос не содержится ни одного действительного ответа. В этом случае нарушается известный в традиционной логике закон исключённого третьего. В случае ложной негативной предпосылки не выполняется противоречия, что лишает вопрос всякого смысла. Например, вопрос «Бросил ли Петров курить?» имеет ложные предпосылки (позитивную и негативную) в том случае, если Петров никогда не курил; данный вопрос не имеет ни одного действительного ответа и является неправильно построенным вопросом.

Позитивные и негативные предпосылки вопросов второго типа не являются логическими тавтологиями, но для правильной постановки их также требуется истинность их предпосылок. В случае ложной позитивной предпосылки эти вопросы в классе своих возможных элементарных ответов не имеют ни одного действительного ответа. Отрицание любого элементарного ответа на такого рода вопрос будет его действительным ответом, вопрос в этом случае является излишним, так как его требование не имеет познавательного значения.

Пример: вопрос «Кто из людей был на Марсе?» имеет ложную позитивную предпосылку («Кто-то из людей бы на Марсе»), но истинную негативную посылку («кто-то из людей не был на Марсе»). Действительным ответом на этот вопрос является отрицание любого возможного элементарного ответа, которое будет логическим следствием негативного исчерпывающего ответа, выражаемого предложением «Никто из людей не был на Марсе». Вопрос «В каком море вода солёная» имеет истинную позитивную предпосылку («В каком-то море вода солённая») и ложную негативную («В каком-то море вода несолёная»). Любой возможный элементарный ответ на данный вопрос является одновременно его действительным ответом. Как видим, решение этого вопроса является простым.

Требование истинности предпосылок не является единственным для правильной постановки вопросов. Вопрос, иногда, может быть правильно поставлен даже если и позитивная, и негативная предпосылки оказываются ложными. Допустим, на уроке учитель спрашивает учеников: «Кто выполнил домашнее задание?». Он может получить такой ответ: «Все выполнили домашнее задание» или «Никто не выполнил домашнее задание». При ложной негативной предпосылке истинным является первый ответ, при ложной позитивной предпосылке истинным оказывается второй ответ. В каждом из наших случаев этот вопрос не является неправильно поставленным.

Сама постановка вопросов предполагает более или менее очерчённую область потока ответов. Точность поиска ответа определяется логической корректностью постановка вопроса. Кроме указанной области поиска предполагаются также критерии, которым должны удовлетворять ответы. В соответствии с ними из множества возможных ответов выбираются те, которые являются истинными ответами на данный вопрос. Следовательно, постановка вопросов включает в себя и определение критериев обоснования ответов. Правильно постановленный вопрос означает, что он корректно сформулирован с логической точки зрения и что, по крайней мере, один какой-либо возможный ответ может быть обоснован надлежащим образом как ответ истинный. Требование надлежащей формулировки вопроса является требованием логического порядка; требование обоснованности ответов является требованием методологического порядка.

При формировании вопросов могут иметь место следующие логические ошибки. Во-первых, выражение вопроса может не соответствовать синтаксическим и семантическим правилам языка; например: «По чём ты получил пятёрку на уроке?». Во-вторых, формулировка вопроса может быть неточной, неясной или многозначной ввиду того, что в вопросе встречаются неопределённые термины, неточные или случайные слова, например: «Чем определяется бесконечное количество атомов природе?». В-третьих, корректная формулировка вопроса означает, что все его составные элементы точно указаны. Поэтому некорректно сформулированным является широко распространённый вопрос «кто есть кто?». Не являются корректными с логической точки зрения и так называемые риторические вопросы, не содержащие в себе требования ответа; например: «Кто же не знает, что Париж - это столица Франции?»

При анализе простых категорических суждений в них необходимо различать как качественную, так и количественную стороны. С точки зрения качества связки суждения делятся на две группы: утвердительные и отрицательные.

В утвердительных суждениях логическая связка приписывает предикат суждения субъекту. Например, в суждении «Высокая степень квалификации специалиста требует его основательной предварительной подготовки» к субъекту суждения (S) «высокая степень квалификации специалиста» с помощью утвердительной связки (не высказанной в языке) приписывают предикат суждения, (Р) - «требует его основательной предварительной подготовки».

В отрицательных суждениях логическая связка отделяет предикат от субъекта суждения. Например: «Рыбы не являются млекопитающими». В этом суждении связка отрицательная, так как признак «млекопитающие», составляющий предикат суждения (Р), несовместим с понятием «рыбы» (S).

Логическая связка суждения считается отрицательной только в тех случаях, когда отрицательная частица «не» стоит перед связкой. Если же эта частица стоит после связки, то она входит в состав предиката, а суждение относится к разряду утвердительных. Например: «Этот автор страдает безвкусицей» или «Мировоззрение Л.Н. Толстого содержит идею непротивления злу» и т.д.

Оба вида суждения не должны метафизически противопоставляться: с логической точки зрения любое из них может быть преобразовано в свою противоположность. Например: «Рыбы являются не млекопитающими существами» (это уже утвердительное суждение).

По количеству категорические суждения делятся на единичные, частные и общие. За критерий деления при этом берётся предмет мысли, который по объёму содержит или единичные явления, или часть явлений какого-либо класса, или все явления данного класса.

Единичные суждения - это те, объём субъекта которых содержит только один элемент (индивидуальная вещь, явление, событие, и т.д.). Например: «Харьков - первая столица Украины», «Д.И. Менделеев - основатель периодической системы элементов», «Саша - студент первого курса» и т.д.

Частные суждения характеризуются тем, что содержание предиката относится только к части объёма субъекта. Например: «Некоторые из нас автолюбители», «Большинство людей предпочитают развлечения» и т.д. Частные суждения включают в себя «некоторые», «часть», «большинство», «меньшинство» и т.д. Те частные суждения, где количественная сторона известна лишь частично (по крайней мере, некоторые), называются неопределёнными частными суждениями. Например, мы опросили часть студентов группы и теперь можем сказать «некоторые студенты этой группы занимаются спортом». Под словом «некоторые» мы здесь понимаем «по крайней мере некоторые, а может быть и все». Другие частные суждения, где слово «некоторые» употребляется в точно определённом смысле, называется определёнными частными суждениями. Например: «Некоторые студенты группы являются победителями олимпиады», или «Некоторые государства являются монархиями» и так далее.

Более важной для познания формой суждения является общее суждение, где объём субъекта относится ко всем предметам данного класса. Например: «Все тела состоят из атомов», или «Все люди смертны», и так далее. Во всех общих суждениях предикат относится (утвердительная или отрицательная) ко всем предметам того или иного класса.

В логике принято классифицировать категорические суждения по их объединённому признаку, учитывающему взаимосвязь как качественной, так и количественной стороны суждения.

В объединённой классификации суждения делятся на четыре вида.

. Общеутвердительные суждения являются общими по количеству и утвердительными по качеству. Символически эти суждения записываются следующим образом: «Все S есть P», где количественная («все») и качественная («есть») стороны суждения явно выражены в языке. Например: «Все звёзды светятся собственным светом», «Все птицы имеют крылья», «Все студенты сдают экзамены» и т. п. Сокращённо общеутвердительные суждения обозначаются буквой А (первой буквой от латинского слова affirto, что в переводе означает утверждаю).

. Общеотрицательные суждения являются общими по количеству и отрицательными по качеству. Обобщённая формула этого суждения такова: «Ни одно S не есть P», где количественная («ни одно») и качественная («не есть») стороны суждения явно выражены в языке. Например: «Ни одна нация не может существовать без общего языка», или «ни один организм не может жить без пищи» и так далее. Общеотрицательные суждения символически обозначается буквой Е (взята первая гласная буква от латинского слова nego, что в переводе означает отрицаю).

. Частноутвердительные суждения являются частными по количеству и утвердительными по качеству. Их обобщённая формула выглядит так: «Некоторое S есть P», где количественная («некоторые») и качественная («есть») стороны суждения явно выражены в языке. Например: «Некоторые студенты являются отличниками», или «Некоторые рыбы летают» и так далее. Сокращённо частноутвердительные суждения обозначаются I (вторая гласная буква от латинского слова affirto).

. Частноотрицательные суждения являются частными по количеству и отрицательными по качеству. Их символическая формула такова: «Некоторые S не есть P», где количественная («некоторые») и качественная («не есть») стороны суждения явно выражены в языке. Например: «Некоторые страны Африки не являются мусульманскими», или «Некоторые студенты не посещают занятия в спортивных секциях» и т. п. Эти суждения обозначаются буквой O (второй гласной буквы от латинского слова nego).

Единичные суждения из объединённой классификации категорических суждений в самостоятельную группу не выделяются. По своей логической характеристике с точки зрения количества все единичные суждения относятся к общим суждениям либо к общеотрицательным. Например: «Т.Г. Шевченко является великим украинским поэтом» является общеутвердительным суждением (А), так как предикат («великий украинский поэт») относится ко всему субъекту («Т.Г. Шевченко»). Другое суждение: «У. Шекспир не был великим путешественником» относится к общеотрицательным суждениям (Е), так как предикат («великий путешественник») полностью исключает из всего объёма субъекта («У. Шекспир»).

. Оценочные суждения: лингвистическая квалификация

Антропоцентрический подход к изучению языковых явлений является главной доминантой современной лингвистики. Внимание, которое уделяется человеку в актуальных филологических исследованиях, объясняется, прежде всего, признанием современной наукой тесной связи языка и человеческого фактора.

Действительно, многое в языке, в этом сложном и многомерном явлении, все части которого взаимодействуют друг с другом, предопределено механизмами социального и внутреннего состояния человека, его отношением к миру. Именно на языковом уровне человек имеет возможность наиболее ярко и образно выразить свое отношение к окружающей действительности во всем ее многообразии, то есть выразить ее оценку.

Языковая оценка, таким образом, категория собственно антропоцентричная, ориентированная на отражение интересов человека и не существующая в отрыве от них. Иными словами, как справедливо отмечает А.А. Шмелева, «когда речь идет об оценке, на первый план выступает человеческий фактор».

Достаточно долгое время категория оценки рассматривалась исключительно с позиций аксиологии, однако в последние десятилетия она стала значимым объектом многих лингвистических исследований. При этом четко выраженная антропоцентрическая направленность лингвистики предопределяет и формирует так называемый «аксиологический подход к языку», рассматривающий язык как зеркало базовой системы ценностей социума (в ее вариантах, свойственных различным социальным, идеологическим, возрастным и прочим стратам и группам) и важнейший источник информации о ней.

Учитывая значимость категории оценки, большинство исследователей предлагают определять ее через философско-логическое понятие ценности, поскольку именно система ценностей, по справедливому утверждению А.К. Абишевой, составляет осевой смысл бытия человека в мире, его смысловой центр. При этом по отношению к субъекту (человеку) ценности служат объектами его интересов, а для его сознания выполняют функцию повседневных ориентиров в предметной и социальной действительности, обозначений его различных практических отношений к окружающим предметам и явлениям. В этом смысле наиболее общее определение оценки предлагает В.И. Банару, в чьем понимании оценка - это аксиологический термин, отражающий результативный аспект процесса установления отношения между субъектом оценки и ее предметом; причем в класс предметов оценки включаются не только ценности, имеющие для субъекта положительную значимость, но и нулевые и отрицательные ценности, что доказывает общую относительность этого понятия.

Человек, посчитав некоторый объект хорошим или плохим, полезным или вредным, красивым или безобразным, дает оценку. Иными словами, он приписывает ценность или антиценность некоторому объекту путем выражения положительной или отрицательной оценки. Таким образом, оценка становится возможной, если имеется объект оценки (т.е. объект, которому приписывается та или иная ценность в широком смысле), субъект оценки (лицо, выражающее позитивную или негативную оценку) и основание оценочного маркера (позиция или доводы субъекта при одобрении или порицании). Наиболее же убедительным можно признать определение, предложенное Р.М.Якушиной, где оценка понимается как «отношение носителей языка к объекту, обусловленное признанием или непризнанием его ценности с точки зрения соответствия или несоответствия его качеств определенным ценностным критериям». При этом несомненным представляется то, что подобная ценностная ориентация субъекта проявляется в высказываемых им оценочных суждениях, рематические элементы которых содержат оценочные понятия. Осознавая тесную связь рассматриваемой лингвистической категории с философско-логическим понятием ценности, необходимо подчеркнуть когнитивную сущность языковой оценки.

Согласно мнению, которое высказывает И.И. Кремих, познание окружающего мира осуществляется именно на основе оценок . Построение языковой оценки основывается как на определенных научных знаниях, так и на фактах, которыми характеризуется обыденное сознание. Также языковую оценку рассматривают как познавательный опыт, которые имеет отношение к какой либо национальной или исторической общности людей. В процессе дифференцирования в собственных целях значимости или незначимости каких-либо явлений, фактов или предметов человеком познается как его положение в его собственной картине описания мира, так и то место в этой картине, которое занимают те люди, которые его окружают. Таким образом, у человека имеет возможность по выстраиванию с окружающими людьми таких взаимоотношений, которые соответствуют его предпочтениям и интересам. Значение, которое имеет оценка как категория, отображается также и в том, что оно играет важную роль в широком спектре языковых функций.

Большинство лингвистов (Н.Д.Арутюнова, Е.М.Вольф, и другие) признает неразрывную связь оценки с прагматической функцией языка, что совершенно естественно, поскольку данная функция представляет собой выражение положительного или отрицательного отношения говорящего к предметам высказывания. Н.Е.Кузнецова и Е.В.Шевченко также подчеркивают прагматическую направленность оценки в своем определении: «оценка - это процесс и результат определения субъектом степени значимости объекта с учетом способности последнего удовлетворять те или иные потребности и интересы субъекта, то есть определения прагматической значимости объекта» А.А.Ивин выделяет оценку как отдельную (шестую) языковую функцию - «использование языка для выражения положительного, отрицательного или нейтрального отношения к рассматриваемому объекту» Е.Н.Старикова и С.Н.Колесник связывают аксиологическую категорию оценки с номинативной функцией языка (поскольку оценка может быть выражена лексическим значением слова или словосочетания), а также с коммуникативной языковой функцией. Такая принципиальная важность оценки для различных языковых функций еще раз подчеркивает ее языковую универсальность. Как уже указывалось выше, в языке оценка материализуется в виде определенных оценочных суждений, при этом они обычно содержат как собственно выражение (субъективной) оценки, так и некоторые качественные характеристики оцениваемого объекта.

Соотношение субъективного и объективного в рамках одного оценочного высказывания, их тесное взаимодействие привлекли самое пристальное внимание со стороны лингвистов. Ряд исследователей считает субъективное начало первичным в оценочном суждении. Так, Н.П. Сучкова полагает, что оценка не является внутренним, природным свойством каких-либо вещей и явлений, а приписывается им людьми в зависимости от того, как они относятся к этим вещам и явлениям - считают ли их приятными, нужными, полезными и наоборот. Такие понятия как «мнение», «суждение», «отношение», часто встречающиеся в различных дефинициях оценки, прямо указывают на естественность, изначальность субъективного фактора в оценке. Именно личностный аспект или так называемая личностная интерпретация по линии «субъективное - объективное» формирует базис для исследования оценки в эмоционально-экспрессивном контексте, оценка субъективна по своей сути. Однако следует уточнить, что субъективный фактор при всей его важности и значимости не существует в отрыве от фактора объективного. Субъективное и объективное начала в оценочном выражении представляют собой единый комплекс, и выявление первичности того или другого представляется нецелесообразным: оценочное высказывание всегда подразумевает оценочную корреляцию между субъектом и объектом. Субъективный компонент предполагает положительное или отрицательное отношение субъекта оценки к ее объекту, в то время как объективный компонент оценки ориентируется на индивидуальные свойства предметов или явлений, на основе которых создается оценка.

В оценочном выражении субъективное и объективное неразрывно связаны между собой. Е.М.Вольф указывает на то, что всякое оценочное суждение в равной степени предполагает субъект суждения (то есть лицо, от которого исходит оценка) и его объект (то есть тот предмет, индивид или явление, к которому оценка относится), но при этом подчеркивает, что противопоставление субъекта и объекта в структуре оценочного высказывания и субъективности, и объективности в значении оценки - это не одно и то же. И субъект, и объект предполагают сосуществование обоих факторов - субъективного и объективного. Так, субъект, оценивая предметы или события, опирается, с одной стороны, на свое отношение к объекту оценки, а с другой стороны, на стереотипные представления об объекте и шкалу оценок, на которой расположены присущие объекту признаки. В то же время в оценочном объекте сочетаются субъективные (отношение субъект - объект) и объективные (свойства объекта) признаки.

Таким образом, сочетание субъективного и объективного элемента в оценочном смысле - явление сложное и многоаспектное, что во многом определяется еще и тем, что каждый из этих элементов неоднороден по своей смысловой структуре и предполагает учет целого ряда различных факторов. Итак, источником возникновения оценки является ее объект, следовательно, характер и содержание оценки связаны с конкретными качествами объекта. Вместе с тем эти качества гораздо сложнее простой описательной характеристики объекта, так как оценивающая деятельность всегда отражает и социальные взаимоотношения, которые не могут существовать вне общения. И поскольку оценки зачастую отражают социальную значимость объектов, проблему оценки необходимо изучать в связи с конкретными социальными отношениями говорящих.

Е.М.Вольф особо подчеркивает зависимость оценки от норм, принятых в том или ином обществе или его части на определенном отрезке времени. Вообще, социальную обусловленность оценки можно отнести к так называемым объективным составляющим характеристики субъекта, поскольку именно она формирует стереотипные представления о том или ином объекте и определяет общую оценочную шкалу. Как известно, каждый говорящий социум характеризуется своей ценностной картиной мира, а следовательно, и своей особой оценочной шкалой, которая и формирует аксиологические ориентиры индивида. Однако при этом трудно согласиться с мнением И.И. Кремих, которая утверждает, что оценка объективной реальности является не индивидуальной, а исключительно общественной, включенной в систему коллективных, общественных ценностей, обусловленных практической деятельностью и общественной практикой.

Для каждого человека значима прежде всего своя собственная оценочная шкала, а она представляет собой результат совмещения внешних (общих, социально обусловленных) ценностей и системы внутренних, сугубо индивидуальных оценок. Этим и объясняется тот факт, что оценки как вербальные реакции носителей языка имеют широкий диапазон лингвистического варьирования. Таким образом, выражение оценки, с одной стороны, подготовлено социолингвистическим фоном высказывания (различием между положительным и отрицательным, релевантным для носителей данной культуры), а с другой стороны, индивидуальными экстралингвистическими характеристиками субъекта (собственным отношением к объекту, социальным статусом, психическими особенностями, образованием, воспитанием, профессией, возрастом, даже настроением в конкретный момент вербализации оценки).

Проблема соотношения объективного и субъективного начал в оценочном суждении тесно связана с вопросом о том, какой фактор в оценке является первичным - эмоциональный или рациональный. Ряд зарубежных исследователей (Stevenson, Hare, Hudson) полагает, что первичным является эмоция - непосредственная реакция человека на событие, определяющая оценку; рациональная же сторона речи вторична. Другое мнение высказывается отечественными лингвистами, в частности Н.Д. Арутюновой, Е.М. Вольф, А.Н. Барановым, и состоит в том, что рациональный оценочный аспект является приоритетным, а эмоциональный компонент вторичен; объясняется это тем, что в естественном языке не может быть чисто эмоциональной оценки, так как язык как таковой всегда предполагает рациональный аспект.

О.Н. Касторнова вслед за Е.М. Вольф выделяет два вида оценки: эмоциональную (непосредственная реакция субъекта, отражающая его чувственное восприятие объекта оценки и связанная с экспрессией) и рациональную (логическое осмысление ценности рассматриваемого объекта).

Без сомнения, в непосредственной реакции-оценке эмоциональный компонент более очевиден, нежели в оценке-мнении, однако мы полагаем, что это не предполагает элиминирования рационального начала (и наоборот - в обдуманном оценочном суждении наряду с четко выраженным рациональным аспектом всегда присутствует эмоция). Очевидно, что при различных формах оценок соотношение рационального и эмоционального меняется, и зачастую дифференцировать два вида оценок вне контекста не представляется возможным. В связи с этим целесообразно предположить, что для языкового выражения оценки рациональный и эмоциональный аспекты являются равно важными, и, следовательно, деление оценок на эмоциональные и рациональные тяготеет скорее к условности, нежели к четкой классификации. Еще одной характеристикой языковой оценки, также весьма условной, но, тем не менее, значимой, является ее степень.

Е.Н.Старикова и С.Н.Колесник выделяют три условных оценочных степени: слабую, среднюю и интенсивную. Оценки слабой степени приближаются к нейтральным по уровню своей эмоциональности и категоричности. Их основная особенность - наличие того или иного деинтенсификатора при оценочной лексеме. Оценки средней степени характеризуются возрастанием роли эмотивного оценочного компонента. Обычно они выражаются лексическими средствами, обладающими как эмоционально-оценочным, так и предметно-логическим значением. В оценках же интенсивной степени преобладает эмотивный компонент; они передаются лексическими средствами, обладающими ярко выраженным эмоциональным значением и зачастую усиливаются многообразными интенсификаторами разных языковых уровней. В целом данные условные степени оценки демонстрируют существенную неоднородность оценок и разнообразие их проявлений в языке, а также доказывают тот факт, что в создании оценочного аспекта высказывания могут участвовать единицы различных языковых уровней - морфологические, лексические, синтаксические, а также интонационные.

Как уже указывалось, в языке оценка материализуется в виде оценочных предложений-суждений. Однако вопрос о том, какие же именно высказывания следует признать собственно оценочными, представляется в определенной мере спорным.

М.Я.Блох и Н.В.Ильина четко указывают, что «оценочной конструкцией может быть признана не любая конструкция, содержащая лексическую единицу оценочной семантики, а лишь та, в которой лексическая единица находится в предикативной позиции», в остальных случаях «оценка … передается как факт уже известный, а не приписываемый субъектом по основному смысловому заданию высказывания».

В связи с противоречивым характером оценочного суждения возникает проблема и адекватной его интерпретации: не всегда оценочную позицию субъекта можно идентифицировать исходя только из лексического наполнения высказывания. Н.А. Близнюк и Н.А.Сергиенко справедливо указывают, что корректная интерпретация оценки зависит от интересов, мировоззрения, ощущения, от социальных и психологических особенностей обеих сторон коммуникативного процесса, то есть от всего комплекса как лингвистических, так и экстралингвистических характеристик оценочного суждения.

И.В.Егорова подходит к этому вопросу еще шире и верно полагает, что экстралингвистические факторы оценки представлены всей коммуникативной ситуацией, характеризующейся такими признаками, как время, место действия, число коммуникантов, их взаимоотношения, а также коммуникативными правилами речевого поведения, то есть для адекватного понимания языковой оценки необходим и учет национальных норм общения, принятых в данной культуре в тот или иной исторический промежуток времени. В целом следует отметить, что в современном языкознании идет активный процесс формирования нового исследовательского направления, которое можно было бы обозначить как лингвоаксиология. И это вполне естественно: именно изучение языковой оценки в широком понимании с учетом всех ее многочисленных аспектов способно дать исследователям объяснение основ мировоззрения и обозначить ценностную картину мира как отдельного человека, так и целого языкового сообщества, существующего в определенных социокультурных условиях.

3. Оценочные суждения: юридическая квалификация

оценочный суждение лингвистический юридический

Оценка есть мнение, суждение о качестве, достоинстве, значении и т.п. кого-либо, чего-либо. Не всякое мнение является оценочным, но всякая оценка (суждение с оценочными предикатами) есть мнение. Оценка выражается непосредственно оценочным высказыванием с использованием:

) абстрактных оценочных предикатов (такие слова содержат лишь оценочные семы ‘хороший / плохой’, причем реализованы эти значения могут быть в вариантах с нейтральной или усиленной степенью оценочности: хороший, плохой, великолепный, замечательный, отвратительный, чудовищный и т.п.);

) предикатов, обозначающих определенные качества, свойства, которые в данном социуме в данное время оцениваются положительно или отрицательно (добрый, злой, жестокий, великодушный, убить, предать, спасти, вылечить и т.п.);

) эмоционально-экспрессивных слов и выражений, содержащих положительную или отрицательную оценку либо в лексическом значении (умница, гений, шедевр, болван, идиот, растяпа, халтура, в том числе ненормативная лексика), либо в суффиксах субъективной оценки (писака, газетенка и т.п.).

Оценка, будучи выражением отношения субъекта к объекту, а следовательно, приписываемого свойства объекта, как правило, находится в реме, и оценочные слова чаще всего выступают в роли предикатов (ср.: Он умница (добряк, герой, негодяй, трус) либо входят в рему высказывания (ср.: У нас был очень приятный разговор; заметим, что коммуникативная цель данного высказывания - сообщить не столько о разговоре, сколько о том, что он был приятным). Даже если оценочное слово оказывается в теме высказывания, оно нередко обладает «неявной рематичностью»; в предложении «Этот негодяй так и не пришел» оценочная номинация (тема) может быть коммуникативно не менее значимой, чем рема.

Если оценочный предикат в живом диалоге синтаксически связан с дейктикой 2-го лица («приписывается» адресату), высказывание имеет коммуникативный статус перформатива (Вы мерзавец, Петров!). Тот же статус имеют, по-видимому, и экспрессивно-оценочные вокативы (Негодяй, как ты посмел явиться сюда!).

Имплицитно оценочными могут быть и «обычные» (дескриптивные, фактофиксирующие) высказывания, если в них описываются неблаговидные, неодобряемые в данном социуме события и факты, а также «ситуативно оценочные» высказывания (ср.: [‘к счастью / к сожалению’] Иван не приехал). Такие высказывания называют «квазиоценочными».

Особо подчеркнем то, что высказывания с оценочной модальностью не отвечают условиям истинности, проверить соответствие таких высказываний действительности невозможно, а точнее, не имеет смысла.

Рассматривая статус, которым обладает оценочная модальность применительно к аспекту, связанному с проблемами судебной лингвистики, можно отметить, что ряд статей, которые содержатся в Уголовном кодексе РФ предусматривают правонарушения, которые связаны с процессом вербального общения. Имеются в виду такие правонарушения, которые совершаются исключительно в процессе осуществления речевого акта.

В качестве таких статей можно выделить, например, статью 129, которая рассматривает ответственность за клевету, статью 207, определяющую в качестве правонарушения сообщение о террористическом акте, которое является заведомо ложным. Также в Уголовном кодексе определяются статьи, которые описывают правонарушения, непосредственное осуществление которых связано с речевым действием. Например, статья 130 определяет наказание за оскорбление. В статье 152 Гражданского Кодекса Российской Федерации предусматривается, что гражданин Российской Федерации защищен от возможных посягательств, которые могут осуществляться в отношении его чести, достоинства и деловой репутации. Здесь имеются в виду именно те противоправные действия, которые, как правило, имеют свое осуществление в процессе устной речи или же написанного текста.

С точки зрения правоприменительной практики относительно несложной - в принципе - представляется статья, предусматривающая наказание за клевету. Согласно положениям Уголовного кодекса РФ, «клевета - это распространение заведомо ложных сведений, порочащих честь и достоинство другого лица или подрывающих его репутацию», следовательно, чтобы применить законные и справедливые санкции по отношению к клеветнику, достаточно иметь в распоряжении 1) непротиворечивую трактовку понятия порочащие сведения, 2) доказательства ложности конкретных сведений, распространяемых клеветником, 3) умышленность его действий. Заметим, что в большинстве случаев участие лингвиста-эксперта в расследовании дел о клевете может заключаться лишь в том, чтобы выявить в конфликтном тексте верифицируемые языковые выражения, отделив их от предположений и от высказываний с оценочной модальностью.

Значительно менее ясным в юрислингвистическом плане является вопрос об оскорблении. В п. 1 ст. 130 УК Российской Федерации оскорбление толкуется как «унижение чести и достоинства другого лица, выраженное в неприличной форме». И хотя в тексте статьи не сказано прямо, что понимается под формой, ясно, что имеется в виду прежде всего языковая форма, точнее, слова, содержащиеся в речевом произведении, воспринимаемом адресатом как оскорбление, а также интонация и паралингвистические средства (мимика и жесты, телодвижения), усиливающие речевую агрессию («Оскорбление действием путем телодвижений без прикосновения может выражаться в непристойных жестах, плевках в сторону потерпевшего и т.д.».

Но если оскорбление понимать только как отрицательную оценку, выраженную в неприличной форме, от юридических квалификаций «ускользают» оскорбительные импликатуры (неприличный подтекст, грязные намеки). Однако подчеркнем, смыслы, выраженные косвенным образом, могут вызвать в человеке сильнейшие переживания и нравственные страдания.

Известно, что слово представляет собой неотделимое друг от друга единство формы (звуковой оболочки) и значения. И если с какими-то выражениями мы связываем понятие «неприличный», то имеем в виду не только план выражения, но и некоторое ассоциируемое с этим выражением содержание (коннотации), при этом собственно содержание (вещественное значение слова), за редкими исключениями, не может быть приличным или неприличным.

При квалификации того или иного языкового выражения как «имеющего неприличную форму» важную роль играют контекст и ситуация общения (например, выражения, которыми пользуются без какого-либо нравственного вреда для себя подростки или футболисты в ходе напряженного матча, в иной ситуации будут восприниматься как неприличные и оскорбительные).

То, что в Уголовном кодексе обозначено словосочетанием неприличная форма, в лингвистическом плане должно быть определено как языковое выражение, не соответствующее, противоречащее правилам речевого поведения, принятым в данное время в данном социуме, и отнесено к явлениям, имеющим социально-лингвистическую природу. Такие явления принято называть социально-лингвистическими коннотациями. Их наличие, как правило, фиксируется в словарных статьях специальными пометами: грубое, бранное, непристойное, пренебрежительное, презрительное, уничижительное, просторечное и др. (просторечная языковая форма в нашей культуре расценивается как нарушение принципа вежливости, поэтому просторечные выражения часто содержат отрицательно-оценочные коннотации).

Во многих случаях неприличная форма языкового выражения идентифицируется вполне определенно и без особого труда, а именно при употреблении обценной лексики, на которую в нашей лингвокультуре наложен запрет (высказывания с такой лексикой обыденном языке называются, матом, матерщиной, матерной бранью). Но так ли уж редки случаи, когда кто-то причиняет человеку нравственный ущерб, заставляет его почувствовать себя глубоко оскорбленным, используя вполне «приличные» оценочные выражения или вообще эксплицитно не оценивая, а лишь намекая?

Практика показывает, что в средствах массовой информации выражения с яркой отрицательно-оценочной экспрессией, помеченные в словарях как бранные, оскорбительные, уничижительные (разряды такой лексики приведены в сборнике «Понятия чести, достоинства и деловой репутации: спорные тексты СМИ и проблемы их анализа и оценки юристами и лингвистами» - с. 68 - 70), а тем более обсценная лексика употребляются довольно редко. Чаще всего отрицательно-оценочные высказывания, воспринимаемые кем-либо как оскорбительные, с юридической и лингвистической точек зрения таковыми не являются и их автор не может быть привлечен к ответственности по ст.130.

Задача лингвистов и правоведов состоит в том, чтобы выявить все объективные признаки речевых актов (языковые и паралингвистические), образующих оскорбление как речевое правонарушение. Очевидно, эта задача может быть решена только тогда, когда будут созданы ориентированные на прикладные задачи судебной лингвистики специальные справочные материалы, прежде всего словари экспрессивной оценочной лексики и фразеологии, включающие тонко дифференцированные словарные пометы: неодобрительное, грубо-просторечное, грубое, уничижительное, бранное, оскорбительное и т.п. Опыт показывает, что имеющиеся в распоряжении лингвистов-экспертов словари не всегда дают необходимый материал. Подчеркнем, что разные словари при одних и тех же словах дают разные стилистические пометы, что позволяет участникам судебного разбирательства опротестовывать те или иные выводы, имеющиеся в экспертном заключении (о разрядах слов, которые можно причислять к категории оценочных слов с неприличной формой).

Метод интроспекции, который обычно приходится применять эксперту-лингвисту в случаях, когда имеющиеся словари не приводят значения, лежащего в основе контекстуальной семантики, не всегда вызывает доверие участвующих в судебном процессе сторон. Поэтому остается актуальной задача создания словаря, ориентированного на нужды судебной лингвистической экспертизы, который включал бы полный (насколько это возможно) перечень отрицательно-оценочных слов и выражений, снабженных пометами типа бранное, оскорбительное, неодобрительное и т.п., и даже собственные имена, приобретающие в той или иной степени нарицательный смысл и обладающие отрицательно-оценочной экспрессией (о необходимости включения многих имен собственных в «общий», не энциклопедический, словарь писал Л.В. Щерба).

Сейчас, однако, проблема может быть успешно решена с использованием информационных ресурсов Интернета, прежде всего Национального корпуса русского языка. Более того, сам Корпус уже играет роль своего рода словаря-тезауруса, так как дает большое число узуальных контекстов для тех или иных многозначных слов, многие из которых в толковых словарях не представлены. Конечно, Корпус не содержит толкований слов и лексикографических помет относительно стилистических и оценочных коннотаций, но он позволяет лингвисту-эксперту (который должен выступать в этом случае как профессиональный лексикограф), опираясь на имеющиеся в Корпусе контексты, определить контекстуальное значение, «степень узуальности» и дать строгую дефиницию исследуемого слова.

В статье 152 ГК трактуется речевое правонарушение, заключающееся в умалении чести, достоинства и деловой репутации гражданина или юридического лица. Как показывает правоприменительная практика и опыт судебной лингвистической экспертизы, в этой сфере остается немало непроясненных вопросов. Сами понятия чести, достоинства и деловой репутации оказываются в современном праве довольно расплывчатыми, на что указывают как юристы, так и лингвисты-эксперты. В ст. 150 ГК РФ перечисляются защищаемые законом нематериальные блага, в том числе «достоинство личности, личная неприкосновенность, честь, доброе имя, деловая репутация». Никакими правовыми дефинициями эти понятия в кодексе не сопровождаются - можно думать, в силу очевидности их содержания: собственно, толкования слов честь, достоинство, репутация, фиксируемые в словарях, достаточно определены для того, чтобы все эти выражения могли использоваться и как обозначение юридических понятий.

В то же время содержание словосочетания `порочащие сведения` может и должно быть раскрыто с достаточной для использования его в качестве юридического понятия точностью и полнотой. В Постановлении Пленума Верховного Совета РФ от 24.02.2005 указывается, что «порочащими, в частности, являются сведения, содержащие утверждения о нарушении гражданином или юридическим лицом действующего законодательства, совершении нечестного поступка, неправильном, неэтичном поведении в личной, общественной или политической жизни, недобросовестности при осуществлении производственно-хозяйственной и предпринимательской деятельности, нарушении деловой этики или обычаев делового оборота, которые умаляют честь и достоинство гражданина или деловую репутацию гражданина либо юридического лица».

Вновь укажем на своего рода логические оковы, существенно ограничивающие возможности защищать означенные нематериальные блага граждан и юридических лиц, оставаясь в рамках законодательных норм, так как в соответствии с приведенными толкованиями отрицательные оценочные суждения не могут быть признаны порочащими сведениями.

В упомянутом уже Постановлении Пленума Верховного суда РФ утверждается: «В соответствии со статьей 10 Конвенции о защите прав человека и основных свобод и статьей 29 Конституции Российской Федерации, гарантирующими каждому право на свободу мысли и слова, а также на свободу массовой информации, позицией Европейского Суда по правам человека при рассмотрении дел о защите чести, достоинства и деловой репутации судам следует различать имеющие место утверждения о фактах, соответствие действительности которых можно проверить, и оценочные суждения, мнения, убеждения, которые не являются предметом судебной защиты в порядке статьи 152 Гражданского кодекса Российской Федерации, поскольку, являясь выражением субъективного мнения и взглядов ответчика, не могут быть проверены на предмет соответствия их действительности».

Всецело соглашаясь с последним утверждением (о невозможности подтвердить или опровергнуть субъективное мнение, признать его истинными или ложным), заметим, что статья 152 Гражданского кодекса оказывается в этом случае, по сути дела, избыточной, попросту неработающей. Ведь если отрицательная оценка выражена в неприличной форме, действует уголовная статья об оскорблении, если умаление чести и деловой репутации заключено в верифицируемых утверждениях, при этом имеются основания считать их ложными и доказательства того, что несоответствие этих утверждений действительности не было секретом для того, кто распространял порочащие сведения, нарушенными оказываются опять-таки нормы уголовного права, предусмотренные статьей о клевете; наконец, случаи, когда негативные оценочные суждения облечены в «приличную» форму, «предметом судебной защиты в порядке статьи 152 Гражданского кодекса Российской Федерации не являются».

Мы полагаем, однако, что такая практика ошибочна. Всякие высказывания с модусом предположения (мнение), как и оценка (оценочное мнение), не будучи формально истинными или ложными, должны иметь какие-либо основания. Мнение, оценка есть выражение отношения к событию или факту, к лицу, участвовавшему в некотором событии, стало быть, утверждения (или пресуппозиции) об этих событиях можно и должно оценивать с точки зрения соответствия/несоответствия действительности. И если негативное оценочное суждение основано на ложной пресуппозиции, оно должно квалифицироваться как инсинуация (от лат. insinuare - ‘пролезать, прокрадываться’) и должно получить ту или иную правовую оценку.

Далее, выраженные в «приличной» форме отрицательно-оценочные высказывания (например: Директор завода Иванов груб с подчиненными, бесцеремонен; Начальник службы безопасности не пользуется уважением коллег; Руководитель этого департамента недостаточно активен, не проявляет инициативы и т.п.) также могут быть расценены с точки зрения соответствия действительным обстоятельствам. Другими словами, негативные оценки не должны быть произвольными, субъективными, мотивированными только так или иначе возникшей неприязнью к объекту оценки. Важно то, что почти всегда можно доказать, соответствуют или не соответствуют или даже противоречат действительным обстоятельствам те или иные оценочные суждения.

Форму мышления, которая заключается в том что, в процессе сочетания понятий, происходит утверждение чего-либо или же что-либо отрицается в отношении реальных вещей или явлений, называют суждением.

Как известно, в форме понятие отражается совокупность тех признаков, которые являются существенными для того или иного предмета. В форме суждения идет отражение отдельных отношений, которые относятся к предметам и их признакам.

Закрепление в языке и передача другим людям суждения, как формы мышления, осуществляется с использованием предложений.

Суждение представляет собой такую логическую форму, которая может быть как ложной, так и истиной. К задаче логики относят определение того или другого.

Построение языковой оценки основывается как на определенных научных знаниях, так и на фактах, которыми характеризуется обыденное сознание. Также языковую оценку рассматривают как познавательный опыт, которые имеет отношение к какой либо национальной или исторической общности людей. В процессе дифференцирования в собственных целях значимости или незначимости каких-либо явлений, фактов или предметов - человеком познается как его положение, в его собственной картине описания мира, так и то место в этой картине, которое занимают те люди, которые его окружают.

Рассматривая статус, которым обладает оценочная модальность применительно к аспекту, связанному с проблемами судебной лингвистики, можно отметить, что ряд статей, которые содержаться в Уголовном кодексе РФ предусматривают правонарушения, которые связаны с процессом вербального общения. Имеются в виду такие правонарушения, которые совершаются исключительно в процессе осуществления речевого акта.

Глава 2. Оценочные суждения: классификация и принципы квалификации при производстве лингвистической экспертизы

. Структура оценочных суждений

Исследование сочетаемости того или иного оценочного предиката помогает понять, что же стоит за актом оценки. По мысли Л.О. Чернейко, впечатления от явлений, с которыми мы сталкиваемся в повседневной жизни, возвращаются их именам в качестве предикатов. Говорящий выражает свое отношение к окружающим его объектам, давая им определенную эмоциональную и/или интеллектуальную оценку. Поэтому автор как бы лишает вещи индивидуальности, отрывается от реальных качеств денотата, но в то же время проявляет свою собственную индивидуальность, свое отношение к лицам и реалиям окружающей действительности. Все сказанное выше еще раз подтверждает, что оценочные предикаты должны рассматриваться в пределах субъектно-объектной парадигмы. Так, по мнению Е.М. Вольф, «главными элементами оценочной модальной рамки являются ее субъект и объект, связанные оценочным предикатом».

Выбор определенного знака в оценочном суждении может многое сказать о самом субъекте оценки. По мнению Л.О. Чернейко, «выбранный говорящим знак становится самостоятельным, самодостаточным источником информации для слушающего. … Действительно, слушающий может извлечь из высказывания больше информации, чем предполагал вложить в него говорящий, в частности информацию о самом говорящем». Это подтверждает приводимую Л.О. Чернейко формулу импликатуры оценочных суждений, выраженную через английскую поговорку: «То, что Джон говорит о Смите, больше говорит о самом Джоне». По мысли Л.О. Чернейко, «говорящий интерпретирует действительность, слушающий интерпретирует говорящего, потому что он тоже действительность».

Особенно важным для изучения оценочного акта представляется основание оценки, так как именно оно проявляется в семантическом толковании и «ограничивает сочетаемость прилагательного». Е.М. Вольф определяет основания оценки как «глубинные пропозициональные связи определяемого». Если проанализировать все члены текстовой парадигмы, центром которой является эмоционально-оценочный предикат, то все они будут иметь нечто общее в денотации, что «позволяет им иметь общую признаковую характеристику». Таким образом, по сочетаемости оценочного предиката можно выявить «признаки объекта, по которым он оценивается: хороший повар, аспект связан с функцией; хорошая погода, аспект оценки - ряд признаков ситуации «погода»…». Именно с опорой на мотив оценки моделируется дефиниция того или иного оценочного предиката.

Наконец, приписывание оценки субъектом речи тому или иному объекту происходит не спонтанно: говорящий не выдумывает основание для вынесения оценочного суждения, а опирается на существующие в данном обществе в данное время нормы и стандарты. Как указывает Н.Д. Арутюнова, эта идея берет начало в трудах Б. Спинозы, который ввел понятие «точки отсчета» и «норматива», относительно которых субъект выносит ценностное суждение. Смена представлений о норме в разные эпохи в разных культурно-исторических сообществах формирует мнение говорящего об объекте оценки и определяет механизмы вынесения оценочных суждений.

Идея норматива, определяющего основания оценки и тем самым влияющего на выявление семантики оценочных предикатов, легла в основу представления об аксиологической шкале (шкале оценок). По мысли Е.М. Вольф, «в структуре оценочной шкалы имеется зона нормы… Она соотнесена с той частью шкалы оценок, на которой помещается стереотипное представление о данном объекте с соответствующим признаком». Исследователь говорит о стереотипе как «психолингвистической основе оценочных высказываний». Несомненно, субъект оценки может выносить оценочные суждения, резко противоположные общепринятым установкам. Но это, скорее, свидетельствует о сознательном отклонении говорящего от стереотипа, что является показателем неординарности его взглядов на мир. Так или иначе, представление о норме остается существенным элементом модальной субъектно-объектной парадигмы.

Идеи Е.М. Вольф развивались в работах А.Н. Шрамма. С точки зрения исследователя, процедура оценивания включает в себя 4 компонента: субъект оценки, предмет оценки, характер оценки (выбираемое для оценивания слово, входящее в определенную шкалу оценок), основание оценки (точка зрения, с которой происходит оценка). Это означает, что для выведения новых оценочных признаков в сознании оценивающего субъекта должно быть представление о некоем «стандарте» для данного класса предметов.

Анализируя оценочные предикаты, в том числе оценочные имена прилагательные, многие исследователи обращают внимание на их текстопорождающую способность. Н.Д. Арутюнова объясняет это явление наличием у оценочных предикатов обязательной валентности на смысловое развертывание: «Не будучи дескриптивными, оценочные предикаты стирают индивидуальность объекта… И за положительной, и за отрицательной оценкой могут стоять различные наборы аксиологически релевантных признаков. Поэтому оценочные предикаты нуждаются в экспликации». По мнению исследователя, вслед за оценочным предикатом или же до него «эксплицируется эталон или фактическое положение вещей», т.е. осуществляется «дескриптивное развертывание оценки».

Сходную позицию занимают авторы коммуникативной грамматики русского языка: «Оценочное предложение, в отличие от дескриптивного, не может существовать изолированно, оценка всегда возникает на фоне описания или повествования, поэтому такой текст обычно встречается в соответствующем окружении».

Л.О. Чернейко также приписывает особую текстообразующую роль эмоционально-оценочным предикатам, являющимся центром перцептивных парадигм: «Эти языковые единицы составляют индивидуальное аффективное семантическое пространство, позволяющее на собственно языковой основе моделировать образ автора».

Таким образом, можно сказать, что процедура оценивания включает в себя 4 компонента: субъект оценки, предмет оценки, характер оценки (выбираемое для оценивания слово, входящее в определенную шкалу оценок), основание оценки (точка зрения, с которой происходит оценка). Это означает, что для выведения новых оценочных признаков в сознании оценивающего субъекта должно быть представление о некоем «стандарте» для данного класса предметов.

2. Оценочные суждения, заключённые в именах прилагательных

У имени прилагательного существует специфическая языковая природа для того, чтобы оно могло выполнять оценочную функцию.

Во-первых, именем прилагательным отражается сущность, категоризирующая объективную действительность, в языковой структуре предикатные слова являются признаковыми.

Во-вторых, невозможно существование признаков самих по себе. Они являются онтологически неотделимыми от тех или иных вещей, так как процесс, выделяющий признаки, свойства и качества является всего лишь мыслительным актом, который осуществляется в целях того, чтобы познать мир. Исходя из этого, можно говорить о номинативно-классификационном характере знаковой функции предметных имен, а также о коммуникативной и речемыслительной функции признаковых имен, к которым относятся прилагательные.

В-третьих, прилагательным соответствует функция предицирования или характеристики, которая придает сущностям, которые являются субстанциональными и несубстанциональными, различные качества или свойства, в том числе и различные оценки, которые выражаются в положительном или отрицательном отношении того, кто говорит.

Для характеристики уникальности имени прилагательного как языкового средства, имеющего оценочную функцию, можно также рассмотреть особую позицию, которую данная часть речи занимают среди прочих знаков, что-либо характеризующих.

Лингвистические наблюдения показывают, что выполнять оценочную функцию, то есть выражать одобрительное / неодобрительное отношение говорящего к предмету речи, способны прилагательные каждого разряда и признака благодаря корреляции категории качества и категории оценки, реализуемой в именах прилагательных в условиях контекста и среды.

Следующей особенностью значения и употребления оценочных прилагательных является то, что в их структуре совмещаются семантический и прагматический аспекты языка, то есть присутствуют как субъективно-оценочное значение, заключенное в семантической структуре словаря, так и соответствующие коннотации. Следует отметить особенность семантики прилагательного, состоящую в том, что взаимодействие семантического и прагматического аспектов отражается в семантической структуре лексемы. В этом отношении «прилагательные по своей семантике составляют непрерывный ряд от собственно оценочных (хороший / плохой) до прилагательных, лишенных оценочного значения (относительные прилагательные), причем промежуточную группу составляют прилагательные, которые совмещают указание на признак и собственно квалификацию по качеству (сема хорошо / плохо) или количеству (сема много /маю)».

Уникальность имени прилагательного как части речи состоит в ее способности находить отражение в каждом компоненте семантики оценки, то есть субъекте, объекте, предикате (характере) и основании, принимая на себя тем самым основной «удар» «оценочного луча», с одной стороны, с другой стороны, стремясь выполнить оценочную функцию. Этот установленный факт является основой для классификации прилагательных с семантикой оценки, а также базой для последующего анализа их грамматикализации.

Признание Л.В. Щербой того, что «без существительного, явного или подразумеваемого, нет прилагательного», доказывает специфическое грамматическое и семантическое отношение прилагательного к объекту оценки. Причем первое реализуется различными «формами согласования с существительным, хотя это и не абсолютно обязательно, своеобразной изменяемостью...» (там же). Второе отражает атрибутивную картину мира: один объект может характеризоваться большим количеством различных признаков - относительных, качественных, притяжательных, а также местоименными и порядковыми прилагательными, в то же время один признак может относиться ко множеству объектов оценки: боевой удивительный солдатский первый подвиг; ср.: великий человек, подвиг, день, поступок, картина, роман, учитель и др. Объект оценки занимает по отношению к содержанию прилагательного - признаку, качеству, отношению - позицию определяемого, имеющего глубинные пропозициональные связи со своим атрибутом-определяющим, благодаря которым раскрывается языковая семантическая интерпретация ценности объекта. Эти связи ограничивают возможности прилагательного, позволяя ему присоединяться лишь к тем именам, которые могут иметь соответствующий дескриптивный признак-основу ценностного отношения: вежливый контролер, поведение, ср.: вежливое утро, вечер. Качественный признак, отражающий нормы поведения человека и содержащий соответствующую сему, относится к группе этических оценок, объектом которых выступает прежде всего сфера личных имен (мальчик, девочка, почтальон) при полном отсутствии имен артефактов и явлений природы.

Имена прилагательные в процессе формирования их оценочного значения реагируют не только на компоненты семантической структуры категории оценки (ее многоаспектность, уникальную многокомпонентность), но и на устройство концептуального понятия оценки - ее позицию в «наивной картине мира», наличие шкалы оценок в сознании говорящего, приписывающего признаки качества-отношения объекту оценки через «мостик-мышление», связь с эмоциями как основой ценностного отношения и его интенсификацией. Все это определяет особенности лексической семантики имен прилагательных.

Специфика выделенных свойств имен прилагательных, способных выражать оценочные интенции говорящего, демонстрировать его понимание ценности тех или иных качеств (атрибутов), их пересечение в концептуальной картине мира с элементами рационального мышления (стереотипные признаки объектов - человек должен быть добрым, а не злым, яблоко должно быть вкусным, а не противным, вода должна быть прозрачной, а не мутной, небо голубым и т.д.), психологией эмоций, моментами социально-исторического развития человека - творца оценок - обращают к наблюдениям за «наивной картиной мира» в следующем понимании: «способ восприятия мира, обязательный для всех носителей языка» изменяющим стратегию описания языковых явлений, делающем её более общей и проницательной. Например, атрибутивные словосочетания высокая - такая цена, дорогой ценой, достаться даром; товары по средней, обычной, нормальной цене; пустяковые цены; заплатить высокую цену - отдать за бесценок; предикатные сочетания - цены снижены - распродажа по сниженным ценам - цены повышены; реализация во фразеологизированных выражениях «цены нет» (высочайшая стоимость) - «грош цена» (низкая стоимость) обеспечивают начальную градацию качеств-свойств объекта: высокая цена - за товар хорошего качества (при разной мотивации свойств - по функции - острый нож, гедонистической - сладкая морковь и др.); низкая - плохого, средняя цена - нормального, соответствующего норме-стереотипу, но не образцу-идеалу.

Оценочный стереотип опирается на соотношение субъективных и объективных факторов, в которых учитывается некоторое «усредненное», нормативное представление говорящего социума об объекте оценки с его дескриптивными признаками и их количественными и качественными характеристиками, с которыми на основе опыта жизнедеятельности знакомы все говорящие на данном языке. Эта сложная классификационная сетка взаимодействует с ценностной атрибутивной картиной мира социума в устойчивых эпитетах-символах, выраженных именами прилагательными: А тоска - так зеленая, А жена - так красивая, А стрела - так каленая, А звезда - так счастливая, А дорога - так дальняя, А разлука - так слезная, А судьба - так опальная, А победа - так поздняя (Н. Мирошниченко). Имена прилагательные выступают в роли классификационного признака объекта для оценивающего субъекта, пропущенного сквозь призму чувств-эмоций говорящего как индивидуума, «владельца» личностной атрибутивной картины мира. Именно они заставляют передвигаться признаки по шкале оценок: в сфере положительных, общих, абсолютных оценок это выражается прилагательными: хороший, неплохой, славный, прекрасный, превосходный и т.д.; в сфере отрицательных: плохой, нехороший, скверный, отвратительный, возмутительный и т.д.

Сфера же нормативного представляет собой «нейтральную полосу», точку отсчета, обозначающую стандартные, нормативные классификационные характеристики объекта оценки, обобщаемые атрибутами нормальный, типовой, обычный, средний, рядовой, то есть «соответствующий норме». Сема «образца», «модели», «стандарта» помещает в эту сферу, в основном, этические нормативные оценки рационального типа: Полет нормальный; Пульс нормальный; Дыхание в норме; Ученик средний; Способности рядовые; Мука стандартная (ср.: высшего сорта, первого сорта).

В процессе выражения конечных элементов шкалы оценок эмоциональная природа «берет верх», субъективный фактор выдвигается на передний план, эмоциональное напряжение говорящего включает «внутренние» основания оценок без различения вне контекста конкретных эстетических, этических и других признаков, оценочный стереотип остается в самом «дальнем углу» мыслительной деятельности в процессе оценочного акта (но тем не менее присутствует): яблоки превосходные, великолепные, замечательные, прекрасные / яблоки противные, мерзкие, скверные, отвратительные, ужасные и т.д. «Сила» эмоционального напряжения может быть настолько велика, что в общеоценочных аффективных прилагательных положительное и отрицательное значения концов шкалы перестают различаться: яблоки потрясающие (как вкусные, так и невкусные), поведение фантастическое (приличное или неприличное).

Лингвистические наблюдения над типологией оценочного значения показывают, что в составе знаменательных словесных знаков именно признаковые имена чаще всего используются для выражения оценочной предикативной (при общей оценке) и оценочной атрибутивной (при частной оценке) функции. Предикатный тип функционального значения оценки отражает концептуальное содержание оценочного понятия - мнение о ценности: компонентный состав оценочных знаков предикатного типа - в нашем исследовании - имен прилагательных - содержит семемы качества, признака, отношения, репрезентируемые словарным значением и грамматическими свойствами, а также имплицитно присутствующие в ассоциативном потенциале слов и грамматических форм. Оценочные предикаты реализуют такие признаки, которые, по определению М.Ю. Сидоровой, «...существуют исключительно постольку, поскольку существуют воспринимающие, чувствующие и мыслящие субъекты, характеризующие мир с помощью таких признаков, как хороший, плохой, грустный, мучительный и т.д.». Модусный субъект сообщает свое отношение через адъективный признак в таких конструкциях, поэтому подтверждается тезис о полисубъектности оценочного прилагательного как его важнейшего семантико-грамматического признака Наблюдаемые у объекта (предмета речи) признаки отражаются субъектом диктума - вязкий разговор, липкая беседа, голый прагматизм и др., но «даются» через сумму знаний, умозаключений, суждений, основанных на непосредственных прямых наблюдениях за предметом. «Наблюдаемые признаки некритериальны. Добавление критериев превращает наблюдаемость, дескриптивность в оценочностъ» (там же), а приписываемый признак теряет свойство наблюдаемости, становится ненаблюдаемым: ср.: Мысли были простые и приходили одна за другой, не смешиваясь (А. Кабаков) - Слишком Гарик был прост - ходил летом и зимой в клетчатой ковбойке и коричневых широких диагоналевых брюках, вытертых сзади до металлического блеска... (А. Кабаков). «Способ» мышления и «способ» одевания выступают как критерии наблюдаемого признака ("несложный", "однородный"), выражая ценностное отношение к объекту - «не выделяющийся», «безыскусный». Окружающий контекст демонстрирует опасность данного признака.

Оценочные прилагательные, отражая названные признаки, оказываются базовыми для предикатного типа функциональной семантики оценки (оценочного предиката). Именно в их пространстве, в широком спектре признаковых имен теснейшим образом связаны субъективный признак отношения (элемент, отражающий качество на шкале оценки в сознании оценивающего субъекта) и объективный признак предмета (реальная эксплицитная ценность качества объекта). Обозначенная связь подтверждает следующие наблюдение М.Ю. Сидоровой: «Оценочные признаки формируются в концептуальной сетке человека и или проецируются на предмет».

Таким образом, можно сказать, что у имени прилагательного существует специфическая языковая природа для того, чтобы оно могло выполнять оценочную функцию.

3. Оценочные суждения, заключённые в глаголах

Семантика, которая соответствует оценочным глаголам, должна быть исследована в речи, являющейся их естественной средой, а также в оценочных высказываниях, которые используются в речевых актах. В процессе осуществления семантико-прагматического описания оценочных глаголов, которые существуют в русском языке, необходимо:

разложить значение оценочного глагола на «семантические примитивы»;

исследовать оценочный глагол в актах речи. Исследование должно включать в себя характеристики, которые относятся к слушающему и говорящему, необходимо также проанализировать ситуации, которые связаны с общением, прагматические пресуппозиции и т.д.;

обязательно также присутствие лингвокультурологического комментария, который способствует тому, чтобы более полно раскрыть содержательную сторону, которая характеризует оценочный глагол и его место в языковой картине.

Семантико-прагматическое описание оценочных глаголов русского языка можно представить в виде схемы, изображенной на рисунке 1.

Выделение общих и дифференциальных компонентов (сем) в семантической структуре анализируемого материала позволяет определить границы лексико-семантической группы оценочных глаголов русского языка. Уже на уровне лексико-структурного описания ОГ выявляются различия между собственно оценочными и эмоционально-оценочными глаголами.

В описание оценочных значений, в силу их субъективного характера, обязательно включаются данные о социальном статусе и психологическом состоянии коммуникантов.

Особо необходимо выделить анализ оценочных глаголов с точки зрения национальной специфики мышления, так как формирование аксиологических значений в сознании отдельного индивида в значительной степени подвержено большому влиянию системы ценностей народа.

Рисунок 1 - Схема семантико-прагматического описания оценочных глаголов русского языка

Лингвисты единодушно признают содержательность и динамичность того круга значений, которые присущи русскому глаголу. В этом смысле глагол занимает особое место в ряду остальных частей речи: «На лексическом уровне пропозициональные отношения (ситуации) наиболее «развернуто» выражаются глаголами, в семантике которых содержится указание не только на наличие и типы субстанциональных компонентов, но также на характер их взаимосвязи».

Исследование различных лексико-семантических полей глаголов русского языка выявило исключительное богатство и сложность глагольной семантики: «Значение глагола - многоярусное образование, оно состоит из совокупности денотативных сем, которые отражают признаки денотата (события или ситуации) и, следовательно, обусловлены экстралингвистически, и сем денотативных, которые не связаны непосредственно с отображением различного рода впечатления и ассоциации, вызванные денотатом, или оценку денотата, или способ его отражения в языке».

Принципиально существенной для семантико-прагматической классификации русских оценочных глаголов представляется характеристика коммуникативных особенностей оценочной ситуации.

Оценочная ситуация, с одной стороны, включает в себя референтную ситуацию, т.е. фрагменты действительности, запечатленные в национальном языковом сознании и формируемые типовыми компонентами. С другой стороны, суждения о ценностях получают соотношение не только с говорящим, но и с адресатом, и это делает прочной их связь с коммуникативной ситуацией.

Построение классификации оценочных глаголов русского языка осуществляется с учетом признания существования языкового и неязыкового знания. Первое, как известно, содержится в самих языковых значениях, второе не входит в языковые значения этих слов, однако окружено определенными ассоциациями в сознании носителей какого-либо языка, т. е. связано с языковой картиной мира. По мнению некоторых исследователей, «слова лгать, предавать, воровать, радоваться, грустить, горевать и т.п. не являются оценочными (не имеют оценочных компонентов в своих значениях), но речевые смыслы высказываний с ними (Он солгал; Он предал своих товарищей и т.д.) содержат в себе (с учетом языкового значения, когнитивной картины мира) отрицательную оценку». В обширной группе «неязыковых» оценочных глаголов (потенциально каждый глагол в том или ином речевом контексте может стать оценочным, например, Он бежит. В определенном окружении глагол бежать может вызывать отрицательные ассоциации, обусловливать отрицательную оценку субъекта движения, например, Он бежит с поля боя) можно выделить подгруппу глаголов, имеющих наиболее устойчивые отрицательные или положительные ассоциации в сознании носителей русского языка. К последним относят глаголы этической оценки, которые сигнализируют о нарушении каких-либо этических норм: обижать, завидовать и пр.

Л. М. Васильев выделяет десять семантических классов русского глагола, составляющих «обширное и весьма сложное по своей структуре семантическое поле психической деятельности человека». Так, например, глаголы грустить, сердиться, радоваться, восхищаться и пр. Л. М. Васильев включает в группу глаголов эмоционального состояния (настроения), глаголы любить, обожать, нравиться относит к группе глаголов эмоционального отношения, глаголы мучиться, страдать ученый вводит в группу глаголов эмоционального переживания.

Мы предлагаем комплексное семантико-прагматическое описание глаголов русского языка с точки зрения одного из важнейших видов психической деятельности человека - оценочной деятельности. Перечисленные глаголы находятся на периферии в группе оценочных глаголов, так как их семантическая структура осложнена эмоциональным компонентом. Кроме того, вторичность этой группы определяется тем, что эмоционально-оценочные глаголы нередко осложняются дополнительной семантикой спонтанности, неконтролируемости субъектом своего состояния.

В центре этой группы расположены собственно оценочные глаголы, доминирующим семантическим элементом которых является оценочность:

хвалить - архисема «оценочное действие»;

дифференциальная сема «знак оценки» - положительный;

дифференциальная сема «способ действия» - вербальный;

осуждать - архисема «оценочное действие»;

дифференциальная сема «знак оценки» - отрицательный;

дифференциальная сема «способ действия» - смешанный (вербальный и невербальный).

Производителем оценочного действия, как известно, является человек, поэтому одним из неотъемлемых компонентов семантической структуры оценочного глагола является сема «субъект действия» - человек.

Человек выносит какую-либо оценку с целью оказать воздействие, одобрить хорошее или осудить плохое, словом, вызвать изменения в состоянии объекта оценки или слушающего, когда речь идет об оценке третьего лица. Следовательно, следующей семой в семантической структуре оценочного глагола является сема «цель действия» - вызвать изменения в состоянии объекта оценки (слушателя).

Объектом оценки является человек, его состояние, поступки и т. п., то есть его деятельность в широком смысле. Таким образом, семантическую структуру оценочных глаголов можно представить в следующем виде:

. Архисема - оценочное действие.

. Сема «субъект действия» - человек.

. Сема «цель действия» - изменение в состоянии слушателя.

. Альтернативно-дифференциальные семы - знак оценки, способ действия.

Хвалить:

. Х говорит что-то.

. иногда человек думает примерно так:

а) я думаю, что У/Х совершил что-то довольно хорошее

б) поэтому я делаю ему приятное (говорю хорошее)

в) я могу сказать или говорю ему это сейчас// скажу ему это завтра// сказал ему вчера и пр.

Одобрять:

. Х говорит/чувствует что-то.

. иногда человек думает примерно так:

а) я думаю, что У/Х совершил что-то хорошее

б) поэтому я делаю ему приятное (говорю хорошее/ выражаю хорошее жестом, взглядом и пр.)

в) я хочу, чтобы он поступал так всегда

г) я могу сказать/выразить или говорю/выражаю это хорошее ему сейчас// скажу/выражу ему это хорошее завтра// сказал/выразил ему хорошее вчера и пр.

Порицать:

. Х говорит что-то.

. иногда человек думает примерно так:

а) я думаю, что У совершил что-то довольно плохое

б) поэтому я делаю хорошее (говорю ему плохое)

в) я хочу, чтобы он больше так не поступал

г) я знаю, как должно быть, как надо поступать

д) я могу сказать/выразить или говорю/выражаю это хорошее ему сейчас// скажу/выражу ему это хорошее завтра// сказал/выразил ему хорошее вчера и пр.

Осуждать:

. Х говорит/чувствует что-то.

. иногда человек думает примерно так:

а) я думаю, что У совершил что-то плохое

б) поэтому я делаю хорошее (говорю/выражаю плохое)

в) я хочу, чтобы он больше так не поступал

г) я знаю, как должно быть, как надо поступать

д) я могу сказать/выразить или говорю/выражаю это хорошее ему сейчас// скажу/выражу ему это хорошее завтра// сказал/выразил ему хорошее вчера и пр.

Глаголы хвалить, порицать, осуждать, одобрять, критиковать, являются собственно оценочными, так как «содержат в своем дескриптивном значении семантику оценки в наиболее «чистом», «неосложненном» виде и поэтому являются инвариантными представителями иллокутивной цели основных речевых актов оценки: осуждения, одобрения, похвалы и порицания».

За рамками «центральной» группы собственно оценочных остаются такие глаголы, как восхищаться, восторгаться, возмущаться, негодовать и т.п., семантическая структура которых осложнена различными коннотативными, эмоциональными, прагматическими и стилистическими наслоениями. Семантическая структура эмоционально-оценочных глаголов, в отличие от собственно оценочных глаголов русского языка, имеет другую архисему:

. восхищаться - архисема «эмоциональная оценка»;

. сема «субъект действия» - человек;

. сема «цель действия» - изменение состояния слушающего;

. дифференциальные семы - «знак оценки» - положительный; «способ действия» - смешанный.

Восхищаться:

. Х говорит/ чувствует или чувствует что-то.

. иногда человек думает примерно так:

а) У сделал что-то очень хорошее

б) я чувствую что-то очень хорошее

в) я не знал, что это можно делать

в) я хочу, чтобы это длилось долго

г) я хочу сделать что-нибудь

д) я могу сказать/выразить или говорю/выражаю это очень хорошее ему сейчас// скажу/выражу ему это очень хорошее завтра// сказал/ выразил ему очень хорошее вчера и пр.

В самом общем виде семантическую классификацию оценочных глаголов можно представить так: прежде всего они подразделяются на три большие группы:

) собственно оценочные (хвалить, порицать, осуждать, одобрять, критиковать, льстить, упрекать, винить, обвинять, придираться);

) эмоционально-оценочные (любить, нравиться, уважать);

) эмоционально-оценочные с семой интенсивности (возмущаться, негодовать, восхищаться, восторгаться).

Подобное распределение глаголов на собственно оценочные и эмоционально-оценочные напрямую связано с субъектом оценки. Субъект оценки - одна из важнейших составляющих категории оценки - в зависимости от речевой ситуации расщепляется: он фигура логическая, рациональная и алогичная, иррациональная одновременно. Как личность рациональная, субъект должен действовать согласно принятым в обществе вербальным этическим нормам. Наши рассуждения о добре и долге, как и любые другие, подчиняются принципам логики. Вынесение рациональной оценки, выдержанной в рамках этических норм, описывается посредством глаголов, выделенных в класс собственно оценочных.

Указанную выше классификацию мы уточняем дополнительными дифференциальными признаками. В таблицу 1 включен признак ориентации оценочного действия (ориентация на субъект и ориентация на объект).

Таблица 1 - Оценочные глаголы русского языка

Оценочные глаголы отражают различные стороны человеческой деятельности: «Поскольку эмоциональное и рациональное отношение одного из участников ситуации к другому может выражаться в речи, поведении, деятельности лица - выразителя отношения, в значениях различных глаголов данного класса сема отношения сочетается с другими семантическими компонентами, указывающими на способ обнаружения». Так, например, глаголы хвалить, критиковать, ругать, которые относят к группе глаголов речи, содержат в своей семантической структуре обязательный компонент «говорить», тогда как для глаголов осуждать, одобрять этот компонент факультативен. В группу оценочных глаголов входят и такие глаголы, которые вообще не предполагают наличие вербального компонента, например, уважать, любить, нравиться, ср.: *Твоя работа заслуживает самой высокой оценки, - уважала его Мария; *Сергей - хороший плотник, - нравился его отец и Твоя работа заслуживает самой высокой оценки, - одобрила его Мария; Сергей - хороший плотник, - похвалил отец.

Интересно, что отсутствие компонента «говорить» в глаголах замещается экспликацией невербальных способов вынесения оценки. Молчаливое осуждение или одобрение можно выразить, например, взглядом: Мария бросила на него осуждающий взгляд; Старушка неодобрительно посмотрела на подростков; Егор с уважением посмотрел на брата; Зина посмотрела на Александра. Это был взгляд полный любви и нежности; Незнакомец проводил Римму восхищенным взглядом. Ср.: *Мария бросила на него критикующий взгляд; *Старушка хвалебно/ с похвалой посмотрела на подростков; *Зина бросила на мужа ругающий взгляд и пр.

Итак, для классификации оценочных глаголов можно выделить следующие признаки:

) знак оценки (положительный или отрицательный);

) характер субъекта (собственно оценочные или эмоционально-оценочные);

) характер действия (речь, поведение, состояние, отношение). Распределение оценочных глаголов по указанным признакам представлено в таблице 2.

Таблица 2 - Классификация оценочных глаголов русского языка по дополнительным дифференциальным признакам

В таблице 3 расположены оценочные глаголы по степени нарастания интенсивности оценки и представлена градация оценок по степени проявления эмоций субъектом. Выстроенная оценочная шкала основана на интенсивности внешнего проявления эмоций. Так, зачастую внешне спокойное проявление эмоций, обозначаемых глаголами «презирать» и «пренебрегать», на самом деле имеет большую концентрацию отрицательной оценки, чем, казалось бы, при таком «бурном» проявлении эмоций, как в случае с глаголами «возмущаться» и «негодовать». Кроме того, глаголы «возмущаться» и «негодовать» описывают кратковременные проявления эмоций, тогда как в высказываниях с глаголами «презирать» и «пренебрегать» речь идет об отношениях, то есть о более длительном и устойчивом проявлении чувств, чем состояния. Интенсивность оценки, обусловленная семантикой слов, оказывает большое влияние на сочетаемостные и прагматические свойства оценочных глаголов.

Таблица 3 - Оценочные глаголы со знаком «плюс» и со знаком «минус»

Следующим основанием для классификации оценочных глаголов русского языка может служить отношение данных глаголов к субъектам оценки. Оценочные глаголы, о которых говорилось выше, выражают оценку объекта. Так, если мы говорим: Отец хвалит сына или Петров презирает Сидорова, то, следуя семантическому значению глаголов, мы можем сформулировать модель оценочного высказывания таким образом: [С (субъект) дает оценку О (объекта)]. Однако в русском языке есть ряд оценочных глаголов, которые характеризует не объект, а субъект оценки: Петров завидует Сидорову; Начальник оскорбляет подчиненных; Старшие обижают младших; Отец позорит сына; Сергей превозносит брата и др.

Специфика оценочной семантики таких глаголов такова, что субъект сам становится объектом оценки. Когда наши действия интерпретируются как оскорбление кого-либо, клевета на кого-либо, нанесение обиды, оценка объекта остается «за кадром», в подобных высказываниях важно не «какой он?», а «какой я?».

В отличие от оценочных глаголов объекта, оценочные глаголы субъекта в большинстве случаев не поддаются градуированию. Трудно определить, в какой степени хуже или лучше действия: оскорблять или клеветать, завидовать или обижать и т.п. Названные эмоциональные речевые действия с точки зрения морали являются одинаково негативными, разными в них являются лишь способы проявления этого негативного.

Итак, оценочные глаголы русского языка можно разделить на две группы в зависимости от того, на чью оценку ориентирован оценочный глагол: на оценку субъекта или объекта. Этот дифференцирующий признак необходимо отличать от другого противопоставления - оценка, произведенная субъектом, и самооценки субъекта: Петр хвалит Марию; Петр ругает Марию и Петр хвалит сам себя; Петр ругает сам себя.

Как показал анализ, семантика этих глаголов содержит оценку субъекта действий, описываемых данными глаголами. Семантически и прагматически релевантной представляется их классификация по следующим признакам:

) по семантике действия:

а) оценочные глаголы, обозначающие речевые действия: дерзить, брякнуть, грубить, доносить и т. п.;

б) оценочные глаголы, обозначающие поведение субъекта: кривляться, лизоблюдничать, чваниться, раболепствовать и пр.;

в) оценочные глаголы, описывающие поступки: загрызть (перен.), заклевать (перен.) и пр.;

г) оценочные глаголы, описывающие состояние субъекта: великодушничать, обабиться, окосеть и пр.;

) по константности аксиологического знака субъекта:

а) оценочные глаголы с постоянной отрицательной оценкой: доносить, клеветать, лизоблюдничать, чваниться, раболепствовать, заклевать и т.п.

б) оценочные глаголы с переменной оценкой: завидовать, великодушничать, хвастаться, издеваться и пр.

Разделение глаголов на две группы по константности/ переменности аксиологического знака субъекта основывается на квалификации семантики оценочных глаголов как 1) обозначающих действия, производя которые субъект нарушает устойчивые этические нормы, причем совершение этих действий является подконтрольным и сознательным; такие глаголы отрицательно характеризуют субъект в любом контексте, любой ситуации - это оценочные глаголы с константным аксиологическим знаком; 2) глаголы, обозначающие действия, которые также сигнализируют о нарушении этических правил, однако чаще всего эти действия неподконтрольны субъекту, происходят как бы не совсем по его воле и вызваны, скорее, несовершенством человеческой природы, кроме того, в контексте иногда может быть «нейтрализован» отрицательный знак оценочных глаголов - это оценочные глаголы с переменным аксиологическим знаком.

Ср. два глагола из разных групп: клеветать и завидовать. Так, очевидно, что субъект, который производит речевое действие «клеветать», всегда в любом контексте оценивается отрицательно. Это связано с семантикой самого слова, а также с его лингвокультурологическим ореолом в русской языковой картине мира. Для глагола «завидовать» характерно употребление в разных контекстах: Она страшно завидовала таланту и красоте сестры. Конечно, он министерский сынок, для него все дороги открыты - завидовали ему сокурсники и Светлана по-хорошему завидовала и радовалась за Марину: все у неё так удачно складывается; Семенов завидовал однополчанам: они уже на передовой, в смертельной битве с зарвавшимся противником, ему очень хотелось туда, к ним, в самую гущу событий. Как видно, оценки субъекта в высказываниях, приведенных выше, значительно разнятся. В первом случае это субъекты, испытывающие чувство зависти, в значении которой имеются семантические компоненты «досада на отсутствие такого же хорошего у него самого», зачастую «желание плохого для других» или «желание прекращения хорошего у других». В русском языковом сознании подобное чувство квалифицируется как «черная зависть». Во втором случае мы имеем дело с так называемой «белой завистью», она возникает невольно, помимо желания субъекта, и не включает таких компонентов, как «желание прекращения у другого…», «желание плохого для других…» и т.д.

Классификация по константности/ переменности аксиологического знака является достаточно сложной, тонкой и требует для отнесения каждого глагола в какой-либо класс обстоятельного и подробного анализа. В разделе II нами дан анализ оценочных глаголов субъекта, которые, как нам кажется, можно считать наиболее яркими и «прозрачными» представителями классов константных и переменных глаголов. К таковым относят глаголы клеветать, доносить, завидовать, грубить.

4. Оценочные суждения и теоретические утверждения о фактах: критерии разграничения

К указанной проблеме неоднократно обращались теоретики языка, занимающиеся исследованием юрислингвистики. Однако внимание их было обращено прежде всего на создание конкретной методики разграничения утверждений о факте и оценочных суждений, в необходимости которой до сих пор остро нуждается судебная экспертная практика. В юрислингвистике возникла потребность в работах, которые были бы посвящены осмыслению стоящей перед экспертом задачи и сложившихся подходов к ее решению.

В юридической сфере смоделирована ситуация, которая подвергается правовому регулированию. Статьей 152 ГК РФ запрещается распространение сведений, порочащих честь, достоинство и деловую репутацию лица. Лицо, в отношении которого были распространены порочащие сведения, имеет право на их опровержение. Порочащими считаются сведения, содержащие информацию о нарушении лицом действующего законодательства, моральных норм, норм деловой этики. Причем сведения должны быть выражены в форме утверждения о факте и не должны соответствовать действительности. Если в отношении лица в форме утверждения о факте распространена информация о нарушении им указанных норм, которая соответствует действительности, то такая информация не считается порочащей честь, достоинство и деловую репутацию данного лица. Соответственно эта ситуация не запрещается законом. Также разрешается, с точки зрения закона, распространять негативную информацию о лице в форме оценок, мнений, предположений. Такая информация не подлежит опровержению.

Рассмотренная модель, которая включает ряд могущих быть в реальности и не должных быть, с точки зрения законодательства, ситуаций, обладает не описательным (дескриптивным), а предписательным свойством. Если соотносить сложившуюся в юридической сфере модель с действительностью, с фактами, то можно увидеть ее ограниченность, которая проявляется в том, что вне этой модели остается целый ряд противоречащих ей высказываний. Так, с лингвистической точки зрения, очевидно, что порочить может информация, выраженная не только в форме утверждения о факте, но и в форме мнения, предположения, а также информация, соответствующая и не соответствующая действительности. Другими словами, в юридической сфере рассмотренная модель ситуаций значима вовсе не в дескриптивном своем качестве, хотя она не лишена связи с действительностью, не оторвана от конкретных фактов. Как отмечает К.И. Бринев, целью подобных моделей в юридической сфере «не является дескриптивное описание какого-то явления (экстремизм, оскорбление и т.п.), но конвенция (=решение) о линиях поведения относительно каких-либо фактов».

Сложившаяся в результате юридического осмысления понятия порочащих сведений оппозиция таких форм выражения информации о лице, как утверждение о факте, с одной стороны, и оценочное суждение, мнение, убеждение, с другой стороны, не может быть рассмотрена в дескриптивном аспекте. Она не отражает существующего в действительности противопоставления высказываний, однако может быть соотнесена с лингвистическими теориями, в которых на разных уровнях языка (на уровне лексемы, высказывания, текста) описывается соотношение дескриптивной и оценочной информации (субъективной и объективной). Так, в работах Д.Н. Шмелева неоднократно отмечалось, что в значении ряда слов наряду с предметно-логическим компонентом присутствует эмоционально-оценочный компонент. В качестве примера теории, описывающей указанное соотношение на уровне высказывания, укажем на работы Н.Д. Арутюновой, в которых говорится о том, что языку присуще фундаментальное противопоставление оценочных значений дескриптивным. Различие оценочных значений и дескриптивных заключается в том, что дескриптивные значения фиксируют отношение высказывания к действительному миру, а оценочные характеризуют связь между действительным миром и его идеализированной моделью. Согласно теории И.Р. Гальперина, в тексте отражается три вида информации: содержательно-фактуальная (содержит сообщение о фактах, событиях, процессах, имеющих место быть в действительности), содержательно-концептуальная (отражает индивидуально-авторское понимание отношений между явлениями действительности, понимание причинно-следственных связей между этими явлениями) и содержательно-подтекстовая (скрытая невербализованная информация в тексте).

Как видим, в лингвистических работах представлена оппозиция дескриптивной и оценочной информации, однако она значима в описательном аспекте. Следует заметить, что в теоретической лингвистике, в отличие от юридической сферы, вопрос о строгом разграничении этих двух видов информации в единицах языка разных уровней не ставится. Наоборот, лингвистами, как правило, подчеркивается то, что в естественном языке два аспекта - дескриптивный и оценочный - обычно совмещаются, образуя как бы сращение двух структур, которые накладываются друг на друга.

О.Н. Матвеева в диссертационном исследовании пишет о том, что «лингвистические категории события и оценки … трансформируются в принципиально важные для юриспруденции категории факта и мнения, от различения которых зависит квалификация тех или иных высказываний как соответствующих / не соответствующих действительности». Лингвистическая оппозиция события и оценки, другими словами, юридизируется, т.е. становится значимой в правовом отношении. Очевидно, что процесс юридизации языковых явлений имеет место в действительности, и в работах Н.Д. Голева подробно рассмотрены механизмы данного процесса. Однако лингвистическую оппозицию «событие - оценка» с трудом можно рассматривать как основание (как то, что послужило толчком, поводом возникновения) юридически значимого противопоставления утверждения о факте и оценочного суждения, мнения, убеждения. Данное противопоставление сложилось и оформилось уже в собственно юридической сфере. Во-первых, оппозиция утверждения о факте и оценочного суждения, мнения, убеждения возникает в результате противопоставления высказываний, которые могут быть проверены на соответствие действительности (утверждения о факте), и высказываний, которые не могут быть проверены на соответствие действительности (оценочное суждение, мнение, убеждение). Первые, согласно статье 152 ГК РФ, подлежат опровержению, вторые - нет; проверяемые на соответствие действительности высказывания могут порочить честь, достоинство и деловую репутацию лица, соответственно, высказывания, не проверяемые на соответствие действительности, нет. Во-вторых, оппозиция складывается в результате того, что действие статьи 152 ГК РФ ограничивается действием других законов, в частности, статьей 10 Конвенции о защите прав человека и основных свобод и статьей 29 Конституции Российской Федерации, а также Законом о средствах массовой информации. Согласно данным нормативным актам, каждому гражданину гарантируется право на свободу мысли и слова, а также на свободу массовой информации. В связи с этим суд не вправе требовать доказательства истинности тех высказываний, которые имеют форму оценочных суждений, мнений, убеждений.

Таким образом, рассмотренные в лингвистике и юридической сфере оппозиции формально соотносятся друг с другом, но содержательно имеют различную природу. В отличие от лингвистической, юридически значимая оппозиция, утверждения о факте и оценочного суждения, мнения, убеждения не описывает существующего в естественном языке положения дел. Она сложилась в рамках модели правового регулирования определенных ситуаций действительности. Рассмотренное различие лингвистически и юридически значимых оппозиций, на наш взгляд, объясняет трудности квалификации конкретных высказываний как утверждений о факте, оценочных суждений, мнений, убеждений, которые (имеется в виду трудности) возникают перед лингвистом, выполняющим экспертное исследование спорного речевого произведения.

На различие оппозиции «фактуальное / оценочное», «субъективное / объективное» в лингвистике и юридической сфере указывает Г.С. Иваненко. Для исследователя разница интерпретации указанной оппозиции лингвистами и юристами заключается в том, что в естественном языке и лингвистике, его описывающей, фактуальное и оценочное, субъективное и объективное неразрывно связаны в языковых единицах разных уровней. В подтверждение своей мысли Г.С. Иваненко приводит высказывание Ш. Балли: «не бывает ни абсолютно рассудочных, ни абсолютно эмоциональных речевых фактов … значение имеет только пропорция, в которой они представлены». В юридической же сфере эти два явления отграничены друг от друга, противопоставлены друг другу. Требование правовой системы к лингвистической экспертизе, заключающееся в необходимости строгой дифференциации фактуального и оценочного, субъективного и объективного, порождает междисциплинарный конфликт, в основе которого, по мнению исследователя, лежит различная интерпретация рассматриваемой оппозиции лингвистами и юристами. С нашей позиции, взгляд на проблему, согласно которому юристы и лингвисты рассматривают одну и ту же оппозицию с разных точек зрения, не является в некотором смысле правильным. При таком подходе юридическое понимание оппозиции «фактуальное / оценочное» рассматривается в том же аспекте (а именно в дескриптивном, описательном), что и собственно лингвистическое понимание. Это выражается в том, что лингвисты очень часто критикуют юридически значимую оппозицию с жестко противопоставленными друг другу компонентами, обвиняя ее в схематичности, неполноте, говоря о множестве переходных случаев. В действительности, полагаем, оппозиция фактуального и оценочного, субъективного и объективного в лингвистике и юридической сфере осмысливается в разных аспектах: а именно, в аспекте «описательное / предписательное», «факт / решение».

Таким образом, описанное различие оппозиции «фактуальное / оценочное», «субъективное / объективное» в лингвистике и юридической сфере говорит о том, что задача, стоящая перед лингвистом-экспертом (в какой форме выражена негативная информация о лице: в форме утверждения о факте, оценочного суждения, мнения, предположения?), вовсе не очевидна для него, но порождает множество трудностей, связанных с ее решением.

На сегодняшний день в экспертной практике в рамках дел о защите чести, достоинства и деловой репутации сложился определенный подход к решению поставленной судом задачи. На наш взгляд, данный подход, несмотря на его распространенность и признанность среди лингвистов-экспертов, не может быть признан абсолютно удовлетворительным.

С точки зрения указанного подхода, лингвист-эксперт должен квалифицировать высказывание, ставшее предметом судебного спора, как утверждение о факте, оценочное суждение, мнение или предположение. Другими словами, в экспертном заключении он должен ответить на вопрос, можно ли считать конкретное высказывание утверждением о факте, оценочным суждением, мнением или предположением. Все дело в том, что указанные формы распространения сведений о лице в Постановлении Пленума Верховного Суда не определяются, не используются данные формы, как уже было сказано, в лингвистической науке для обозначения высказываний. Чтобы подвести определенное высказывание под ту или иную форму, указанную в Постановлении Пленума Верховного Суда, лингвисту необходимо иметь языковые признаки данных форм. Однако определение языковых признаков составляет главную проблему, которую стараются решить представители данного подхода. На примере утверждения о факте видно, что единого мнения о том, какими же признаками должна обладать данная форма, в юрислингвистической литературе нет. Одни лингвисты наполняют данное понятие логико-лингвистическим содержанием (эксперты ГЛЭДИС), другие, как например А.Н. Баранов, С.В. Доронина, используют для этих целей прагматические и семантические лингвистические теории (а именно, теорию речевых актов Дж. Остина и Дж. Серля, теорию Ш. Балли о разграничении модуса и диктума и др.). Для третьих, как свидетельствуют примеры конкретных экспертных заключений, вообще нет четкого понимания того, какими языковыми признаками должны обладать утверждения о факте; фактически ими используется один признак - грамматическая форма повествовательного предложения.

Трудность, с которой сталкиваются представители данного подхода, заключается в следующем: можно ли считать конкретное высказывание, содержащее негативную информацию о лице, утверждением о факте (или, скажем, оценочным суждением, мнением, предположением). Так или иначе, экспертам приходится решать, достаточно ли выделенных в конкретном высказывании языковых признаков для квалификации его как высказывания, относящегося к той или иной указанной в Постановлении форме, или не достаточно. В лингвоэкспертной практике возникают ситуации, когда то или иное высказывание в принципе невозможно квалифицировать однозначно. К таким высказываниям следует отнести высказывания, грамматически оформленные как повествовательные предложения, но содержащие фразеологизмы, метафоры и другие слова с эмоционально-экспрессивными компонентами значения, а также высказывания о будущих событиях, высказывания о намерениях другого лица и т.д. В таком случае лингвист-эксперт, оставаясь верным своему подходу, принимает решение и относит спорное высказывание, скажем, к утверждениям о факте, обосновывая свое решение определенным набором выделенных в данном высказывании признаков. Отметим, что, сколько бы признаков, подтверждающих квалификацию эксперта, не было выделено в высказывании, достаточно одного отрицательного признака, чтобы опровергнуть сделанный вывод или, по крайней мере, поставить его под сомнение. Аналогию можно привести из лингвистической науки, где ряд проблемных вопросов может быть снят простым принятием решения. Так, в морфологии проблемным считается вопрос о частеречной принадлежности такого слова, как «один». Семантически данное слово традиционно относят к количественным числительным, однако морфологические и синтагматические признаки (данное слово изменяется по родам, числам и падежам, согласуется в роде, числе и падеже с существительными) ставят под сомнение правомерность отнесения его к числительным; указанные признаки сближают слово «один» с прилагательными. Однако вопрос о частеречной принадлежности хоть и возникает в лингвистике (не только по отношению к слову «один», но и к таким словам, как «рад», «горазд» и многим другим), но не имеет большой познавательной ценности, поскольку он не направлен на установление нового знания об определенной группе слов. Та же ситуация в лингвоэкспертной практике: квалификация спорных высказываний, представляющая собой принятое экспертом решение об отнесении спорного высказывания к одной из указанных в Постановлении Пленума Верховного Суда форм, не выражает как таковой информации о самом высказывании, о его признаках и свойствах.

Выделив методологические основы описанного подхода, перейдем к рассмотрению того, каким образом данный подход применяется в практике судебных лингвистических экспертиз по делам о защите чести, достоинства и деловой репутации.

Специальный анализ экспертных заключений показал, что в исследовательской части эксперты ограничиваются лишь квалификацией конкретных высказываний как утверждений о факте или, скажем, оценочных суждений. При этом они не дают развернутого объяснения тому, почему данное высказывание квалифицировано определенным образом, какие выделенные признаки высказывания послужили основанием для его лингвоэкспертной квалификации.

Выводы лингвистов-экспертов, как правило, имеют следующий вид: «Грамматическая форма повествовательного предложения и отсутствие модальных слов и конструкций указывают на то, что данное высказывание представляет собой утверждение о факте (или Грамматическая форма повествовательного предложения и отсутствие модальных слов позволяют отнести данное высказывание к утверждениям о факте)». Как видим, выводы подаются как однозначные, не допускающие неоднозначного рассмотрения того или иного высказывания. К тому же они представляются в экспертных заключениях и как безусловные (в противоположность условным выводам): произведенная экспертом квалификация считается истинной при любых условиях.

На примере экспертного заключения покажем, что при таком подходе в большинстве случаев можно найти такие языковые признаки исследуемого высказывания, которые будут противоречить той квалификации, которая представляется в экспертном выводе как исчерпывающая, однозначная.

Перед экспертной комиссией были поставлены традиционные для данной категории дел вопросы. Экспертами было установлено, что негативная информация о генеральном директоре и руководстве предприятия в целом содержится в предложенных для исследования публикациях. Далее в текстах публикаций были выделены конкретные высказывания, в которых содержится данная информация. Для каждого такого высказывания сначала эксплицировалась негативная информация, а затем решался вопрос о том, в какой форме она выражена: в форме утверждения, мнения или предположения.

Высказывание «Руководство ОАО «Восток» во главе с гендиректором А.А. Иваненко целенаправленно ведет предприятие к гибели» квалифицировано экспертами как утверждение, в котором содержится информация о том, что руководство компании ведет ее к ликвидации. Объяснение тому, почему данное высказывание было квалифицировано соответствующим образом, в исследовательской части экспертного заключения не приводится. Нужно думать, что высказывание «Руководство ОАО «Восток» во главе с гендиректором А.А. Иваненко целенаправленно ведет предприятие к гибели» квалифицировано как утверждение на том основании, что, во-первых, в нем отображается связь предмета и его признаков, во-вторых, высказывание имеет грамматическую форму повествовательного невосклицательного предложения; в-третьих, в высказывании не содержится оценочных слов и конструкций (кроме, выражения с экспрессивной коннотацией «вести к гибели», которое, по мнению экспертов, «усиливает семантический компонент идеи близкого финансового краха компании», но при этом не влияет на информационную природу высказывания в целом), не содержится слов и конструкций, указывающих на источник мнения (по-моему, я считаю и т.д.), слов и конструкций, подчеркивающих уверенность \ неуверенность говорящего. Заметим, признаки утверждений, а также оценочных суждений, мнений, предположений выделены экспертами ГЛЭДИС не на основе исследования высказываний каждого типа, а на основе логического допущения о том, что высказывания, употребленные в форме утверждения, оценочного суждения, мнения или предположения, должны именно этими признаками обладать. В лингвистике нет специальных работ, направленных на изучение прагматических, семантических, грамматических свойств высказываний, с помощью которых говорящий в одних случаях передает информацию об объективной действительности, в других случаях эксплицирует информацию о различных состояниях своей ментальной сферы. Достаточно ли перечисленных признаков для квалификации высказывания как утверждения в данном экспертном заключении? Ответ на поставленный вопрос может быть получен только путем принятия экспертом решения о соответствующей квалификации, поскольку указанные в определениях понятий признаки утверждения выводятся из логического допущения о необходимости именно таких признаков для данной формы. Соответственно, количество признаков, их иерархия по степени важности не имеют четких границ. Достаточно одного признака, противоречащего произведенной квалификации высказывания, чтобы вывод эксперта поставить под сомнение.

Экспертами не было обращено внимание на то, что исследуемое высказывание находится в составе сложного синтаксического целого, причем является первым высказыванием, в котором «задается» тема всего фрагмента. В последующих двух высказываниях («С 2001 года хозяева уводят прибыль и официально показывают ее в 10 раз ниже фактически полученной - 3, 8 млн. рублей (хотя при тех же объемах производства и сохранившихся льготах она составляла в 2000 году свыше 54 млн. рублей). Ежегодно уменьшаются поступления в бюджет») содержится информация фактического характера, подтверждающая справедливость того, о чем говорится в первом высказывании. Другими словами, в последующих двух высказываниях содержится эксплицированное, вербализованное основание оценки, выраженной в первом высказывании. В исследованиях по логике отмечается, что оценка включает в себя следующие компоненты: субъект оценки, объект, основание оценки. Эти компоненты обязательны для выражения оценки, но не обязательно могут быть эксплицированы в высказывании. Необходимость экспликации основания оценки определяется коммуникативной целью говорящего: вербализованное основание делает оценку в глазах читателя, слушателя справедливой, правильной. В качестве основания оценки, как правило, могут использоваться факты.

Чтобы убедиться в том, что в высказывании «Руководство ОАО «Восток» во главе с гендиректором А.А. Иваненко целенаправленно ведет предприятие к гибели» выражена негативная оценочная информация, трансформируем высказывание таким образом, чтобы оно содержало положительную оценочную информацию: «Руководство ОАО «Восток» во главе с гендиректором А.А. Иваненко целенаправленно ведет предприятие к благополучию». Как видим, в обоих высказываниях присутствует невербализованный оценочный компонент: «и это плохо» (в исходном высказывании), «и это хорошо» (в трансформированном высказывании).

Таким образом, выделенный признак данного высказывания (наличие оценочной информации, которая вычленяется в результате соотнесения высказывания с другими высказываниями, а также в результате трансформации высказывания) противоречит тем признакам, на которых основывали свою квалификацию лингвисты-эксперты, и, соответственно, ставит под сомнение вывод экспертного заключения.

Рассмотрим еще одно высказывание («...Бетхольд стал заниматься исключительно саморекламой в средствах массовой информации»), квалифицированное экспертом как утверждение (Цена слова, экспертиза № 27). Основанием квалификации данного высказывания как утверждения послужили следующие признаки, взятые экспертом из логического допущения о том, что утверждение должно обладать именно таким набором признаков: утвердительная форма высказывания, грамматическая форма повествовательного предложения, отсутствие модальных и оценочных слов, отсутствие других атрибутов неутвердительного высказывания. Оценив данное высказывание на предмет наличия в нем выделенных для утверждения признаков, эксперт принял решение о соответствующей квалификации. Несложно убедиться в том, что для высказывания действительно характерны перечисленные признаки. Однако экспертное заключение в таком случае с трудом можно назвать собственно исследованием, поскольку отнесение высказывания к утверждению не прибавляет информации о том, какими реальными свойствами обладает рассматриваемое высказывание. Для вычленения таких реальных свойств высказывания необходимо наблюдение над его семантикой, над значением его компонентов, а также экспериментирование путем трансформации высказывания, путем замены отдельных слов и словосочетаний, употребления их в других контекстах.

Обращают на себя внимание слова «исключительно» и «самореклама», которые определяют информационную природу высказывания. Частица «исключительно» означает «лишь, только, единственно». Переформулируем высказывание, заменив выражение «самореклама в средствах массовой информации» более нейтральным выражением «преподавание русского языка»: «Бетхольд стал заниматься исключительно преподаванием русского языка». В данном высказывании говорится о том, что Бетхольд стал заниматься только данным видом деятельности. Как видим, в нем представлена информация о мире, которая может быть истинной или ложной. Таким образом, в высказываниях с частицей «исключительно» может выражаться фактическая информация.

Слово «самореклама» означает «рекламирование, восхваление самого себя». Высказывание «Бетхольд стал заниматься исключительно рекламированием, восхвалением самого себя в средствах массовой информации» в контексте газетной статьи означает примерно следующее: Бетхольд вместо того, чтобы выполнять свои служебные обязанности, стал заниматься только рекламированием, восхвалением самого себя в средствах массовой информации, и ничем больше. Данный смысл был эксплицирован экспертом при ответе на вопрос о том, содержится ли в высказываниях информация негативного характера. Выделенная информация имеет не только негативный характер, но и оценочную природу. Таким образом, в высказывании («...Бетхольд стал заниматься исключительно саморекламой в средствах массовой информации») в утвердительной форме выражена субъективная информация о деятельности Бетхольда.

У имени прилагательного существует специфическая языковая природа для того, чтобы оно могло выполнять оценочную функцию. Для характеристики уникальности имени прилагательного, которой оно обладает как языковое средство, имеющее оценочную функцию, можно также рассмотреть особую позицию, которую данная часть речи занимают среди прочих знаков, которые что-либо характеризуют.

Процедура оценивания включает в себя четыре компонента: субъект оценки, предмет оценки, характер оценки, основание оценки (точка зрения, с которой происходит оценка). Это означает, что для выведения новых оценочных признаков в сознании оценивающего субъекта должно быть представление о некоем «стандарте» для данного класса предметов.

Семантика, которая соответствует оценочным глаголам, должна быть исследована в речи, являющейся их естественной средой, а также в оценочных высказываниях, которые используются в речевых актах.

В качестве задачи, стоящей перед лингвистом-экспертом и требующей разграничить утверждения, которые касались бы факта или же суждения, мнения, предположения, можно понимать такую задачу, которая является для него не очевидной, но приводит к значительным трудностям.

Заключение

Форму мышления, которая заключается в том что, в процессе сочетания понятий, происходит утверждение чего-либо или же что-либо отрицается в отношении реальных вещей или явлений, называют суждением.

В форме понятия отражается совокупность тех признаков, которые являются существенными для того или иного предмета. В форме суждения дается отражение отдельных отношений к предметам и их признакам.

Познание окружающего мира осуществляется именно на основе оценок. Построение языковой оценки основывается как на определенных научных знаниях, так и на фактах, которыми характеризуется обыденное сознание. Также языковую оценку рассматривают как познавательный опыт, которые имеет отношение к какой либо национальной или исторической общности людей. Значение, которое имеет оценка как категория, отображается также и в том, что она играет важную роль в широком спектре языковых функций.

Рассматривая статус, которым обладает оценочная модальность применительно к аспекту, связанному с проблемами судебной лингвистики, можно отметить, что ряд статей, которые содержаться в Уголовном кодексе РФ предусматривают правонарушения, связанные с процессом вербального общения. Имеются в виду такие правонарушения, которые совершаются исключительно в процессе осуществления речевого акта.

Тот подход, который сложился в практике работы экспертов предполагает квалификацию того или иного высказывания, которое представляет собой предмет спора в суде, в качестве факта, оценочного суждения, мнения или предположения. Не имеет значения, какое количество признаков относилась бы к той или иной квалификации - так или иначе всегда можно найти признак, который бы противоречил тому, как следует квалифицировать то или иное высказывание, которое является спорным.

Научная и справочная литература

1.      Абишева, А.К. О понятии «ценность» / А.К. Абишева // Вопросы философии. - 2002. - №3. - С. 139-146.

.        Аверьянова, Т.В. Язык в судебно-экспертной деятельности // Воронежские криминалистические чтения. - Воронеж: Изд-во Воронежского государственного университета, 2003. - С. 53 - 57.

.        Аверьянова, Т.В. Судебная экспертиза: Курс общей теории / Т.В. Аверьянова. - М.: Норма, 2006. - 480 с.

.        Александров, А.С. Введение в судебную лингвистику / А.С. Александров. - Н. Новгород: Нижегородская правовая акад., 2003. - 420 с.

.        Александров, А.С. Юридическая техника - судебная лингвистика - грамматика права // Проблемы юридической техники: Сб. ст. / Под ред. В.М. Баранова. - Нижний Новгород, 2000.

.        Алексеева, М.И. Внимание к проблеме сквернословия в правоохранительной и пенитенциарной системах как начальный этап на пути ее решения // Inter-cultural-net. - Владимир, 2003. - Вып. 2. - С. 13-17.

.        Алиева, С.А. Стратегия "оскорбление": (к постановке проблемы) // Теория языка и межкультурная коммуникация. - Курск, 2005. - Вып. 4. - C. 4-8.

.        Анисимов, А.Л. Гражданско-правовая защита чести, достоинства и деловой репутации по законодательству Российской Федерации: учеб. пособие для студентов вузов / А.Л. Анисимов. - М.: ВЛАДОС-ПРЕСС, 2001. - 223 с.

.        Апресян, Ю.Д. Дейксис в лексике и грамматике и наивная модель мира / Ю.Д. Апресян // Семиотика и информатика: Сб. науч. статей. М., 1986. - Вып. 28. - С. 5-34.

.        Апресян, Ю.Д. Лексическая семантика: синонимические средства языка / Ю.Д. Апресян. - М., 1974.

.        Араева, Л.А. Осадчий, М.А. Проблемы судебно-лингвистической экспертизы в рамках дел о защите чести и достоинства, о клевете и оскорблении // Российский юридический журнал. - 2006. - №2. - С 86-94.

.        Араева, Л.А. Осадчий, М.А. Судебно-лингвистическая экспертиза в расследовании преступлений против чести и достоинства // Уголовный процесс. - М.: Издат. дом "Арбитражная практика", 2006. - № 2. - С. 58-64.

.        Арутюнова, Н.Д. Лингвистические проблемы референции / Н.Д. Арутюнова // Новое в зарубежной лингвистике. Выпуск 13. - М., 1982. - С.10-33.

.        Арутюнова, Н.Д. Типы языковых значений. Оценка. Событие. Факт / Н.Д. Арутюнова - М., 1988.

.        Арутюнова, Н.Д. Предложение и его смысл / Н.Д. Арутюнова - М., 1976.

.        Банару, В.И. Оценка, модальность, прагматика / В.И. Банару // Языковое общение: Единицы и регулятивы: межвуз. сб. науч. тр. / Калининский гос. ун-т. - Калинин, 1987. - С.14-18.

.        Баранов, А.Н. Лингвистическая экспертиза текста: теория и практика». М.: ФЛИНТА: Наука, 2007. - 592 с.

.        Баранов, А.Н. Аксиологические стратегии в структуре языка (паремиология и лексика) / А.Н.Баранов // Вопросы языкознания. - 1989. - №3. - С. 74-90.

.        Безменова, Н.А., Герасимов, В. И. Некоторые проблемы теории речевых актов. - «Языковая деятельность в аспекте лингвистической прагматики». М.: ИНИОН, 1984.

.        Белкин, Р.С. Курс криминалистики. - Т 2.- М., 1997. - С. 289-345.

.        Белоус, Н.А. Типология иллокутивных сценариев инвективного дискурса // Гуманитарные проблемы миграции: социально-правовые аспекты адаптации соотечественников в Тюменской области. Материалы 2-ой международной научно-практической конференции. 9-11 октября 2006 г., г. Тюмень. Часть 1 - Тюмень: ИГИ ТГУ, 2006. - С. 237 - 245.

.        Бельчиков, Ю.А. Инвективная лексика в контексте некоторых тенденций в современной русской речевой коммуникации. // Филологические науки. - 2002. - №4. - С. 66 - 73.

.        Близнюк, Н.А. Понятие и структура оценки в системе языка / Н.А. Близнюк, Н.А. Сергиенко // Теоретические и прикладные аспекты лингвистических исследований: межвуз. сб. науч. тр. / Сургут. гос. ун-т. - Сургут, 2001. - С. 84-87.

.        Блох, М.Я. Структура и семантика оценочной конструкции / М.Я. Блох, Н.В. Ильина // Функциональная семантика синтаксических структур / МГПИ. - М., 1986. - С.14-23.

.        Богуславский, В.М. Словарь оценок внешности человека / В.М. Богуславский. - М.: Космополис, 1994. - 336 с.

.        Брагина, А.Г. Проблема установления общественно опасного деяния при оскорблении представителя власти // Рос. следователь. - 2005. - № 8. - С. 35-37.

.        Бринев, К.И. Лингвистическая экспертиза: типы экспертных задач и методические презумпции / К.И. Бринев // Юрислингвистика-9: Истина в языке и праве: Межвузовский сборник научных трудов // под ред. Н.Д. Голева. - Кемерово; Барнаул: Изд-во Алт. Ун-та, 2008. - С.232-249.

28.    Бринев, К.И. Методологические проблемы лингвистической экспертизы: определение сущности экстремизма / определение понятия «социальная группа». [Электронный ресурс] / К.И. Бринев // Библиотека сайта «Сибирская ассоциация лингвистов-экспертов». Режим доступа: <http://siberia-expert.com/publ/3-1-0-96>

.        Бринев, К.И. Судебная лингвистическая экспертиза по делам об оскорблении. Оскорбление в метасознании лингвиста [Электронный ресурс] // Режим доступа: <http://pusic.ucoz.ru/> /

.        Бродская, И.А. Особенности национальной трактовки чести, достоинства и деловой репутации//Адвокат. - 2000. - №4. - С.29-37.

.        Бугаец, А.А. Об использовании правовых принципов при разграничении факта и мнения в судебной экспертизе конфликтного текста. // Юрислингвистика-8: Русский язык и современное российское право. Кемерово - Барнаул, 2007.

.        Будагов Р.А. Язык - реальность - язык / Р.А. Будагов. - М.: Наука, 1983. - 262 с.

.        Васильев Л. М. Семантика русского глагола.- М.: Высшая школа, 1981. - 184 с.

.        Власов, А.А. Проблемы судебной защиты чести, достоинства и деловой репутации / А.А. Власов. - М.: Изд-во им. Сабашниковых, 2000. - 344 с.

.        Воинов, А. Юридический аспект защиты чести и достоинства. Теория и практика // Законодательство и практика СМИ. - №1 - 1997.

.        Воинов, А.Е. Ответственность журналистов за умаление чести и достоинства в СМИ как политико-правовая проблема: Лекции по основам правовой грамотности для журналистов. Центр «Право и средства массовой информации». Серия «Журналистика и право». Выпуск 16. [Электронный ресурс]. - Режим доступа: <http://www.medialaw.ru/publications/books/srs/12.html>

.        Волков, С. Защита деловой репутации от порочащих сведений / С. Волков, В. Булычев // Российская юстиция. - 2003. - № 8. - С. 49-52.

.        Волобуева, Ю.С. Соотношение категории оценки и лексического значения слова. // Юрислингвистика-8: Русский язык и современное российское право. Кемерово - Барнаул, 2007.

.        Вольф, Е.М. Функциональная семантика оценки / Е.М. Вольф. - М.: Едиториал УРСС, 2002. - 280 с. 240 Вестник СамГУ. 2007. № 3 (53).

.        Гайсина Р. М. Лексико-семантическое поле глаголов отношения в русском языке. - Саратов: Издательство Саратовского университета, 1981. -195 с.

.        Галяшина, Е. Возможности судебных речеведческих экспертиз по делам о защите прав интеллектуальной собственности // Интеллектуальная собственность. Авторское право и смежные права. - 2005. - N 9. - С. 50-58.

.        Галяшина, Е., Горбаневский, М., Стернин, И. Лингвистические признаки диффамации в теории и практике судебных лингвистических экспертиз // Взгляд. - М., 2005. - Вып. 1 (6).

.        Галяшина, Е.И. Основы судебного речеведения: Монография / Галяшина Е.И. - М.: СТЭНСИ, 2003. - 236 с.

.        Галяшина, Е.И. Правовой статус судебной лингвистической экспертизы / Галяшина Е.И. // Цена слова. - М.: СТЭНСИ, 2002. - С. 228-237.

.        Галяшина, Е.И. Специальные знания в области лингвистики и речеведения: вопросы профессиональной подготовки судебных экспертов // Теория и практика судебной экспертизы. Научно-практический журнал. - М., 2006, № 2 (2). - С. 52-61.

.        Галяшина, Е.И. Судебная лингвистическая экспертиза: проблемы становления подготовки экспертов // Воронежские криминалистические чтения. Сборник научных трудов. - Воронеж: Изд-во Воронежского ун-та, 2006, Вып. 7. - С. 83-97.

.        Галяшина, Е.И. Судебные лингвистические экспертизы в контексте рекомендаций Пленума ВС РФ № 3 от 24.02.2005 г. // Спорные тексты СМИ и судебные иски: Публикации. Документы. Экспертизы. Комментарии лингвистов / Под ред. проф. М.В. Горбаневского. - М.: Престиж, 2005. - 200 с.

.        Гаскарова, М.Л. Правовая защита чести и достоинства личности: вопросы теории: автореф. дис. … канд. юр. наук. - М., 1999.

.        Гниломедова, Е.А. Судебная защита чести, достоинства, деловой репутации // Право, общество, власть и современность. Тезисы докладов и выступлений студентов, аспирантов и преподавателей на VII межвузовской научно-практической конференции. - М.: МГИУ, 2006. - С. 32-40

.        Голев, Н.Д. Актуальные проблемы юрислингвистической экспертизы // Юрислингвистика-3: Проблемы юрислингвистической экспертизы / Под ред. Н.Д. Голева. Барнаул: Изд-во Алт. ун-та, 2000. - 273 с.

.        Губаева, Т., Муратов М., Пантелеев Б. Экспертиза по делам о защите чести, достоинства и деловой репутации // Российская юстиция, 2002, №4, с. 64 - 65.

.        Гусев, О.Б. Ответственность, вытекающая из распространения сведений, порочащих честь, достоинство и деловую репутацию // Юрист. - 1999. - № 8. - C. 34-35.

.        Демещенко, Т.Л. Защита чести, достоинства, деловой репутации // Актуальные проблемы государства и права на современном этапе. Материалы Международной научной конференции студентов и аспирантов (Минск, 27 - 28 октября 2000 г.). - М., 2001. - С. 110-112.

.        Дмитриенко, Г.В. Оскорбление как форма реализации вербальной агрессии // Университетские чтения - 2007.

.        Доронина, С.В. Сведение и мнение: проблемы экспертной оценки переносных и экспрессивных значений // Юрислингвистика-9: Истина в языке и праве: межвузовский сборник научных трудов / под ред. Н.Д. Голева. - Кемерово; Барнаул: Изд-во Алт. ун-та, 2008. - 454 с.

.        Европейская конвенция о защите прав человека и основных свобод (ч. 2, ст. 10).

.        Егорова, И.В. Функционирование модуса субъективной оценки в косвенных речевых актах / И.В. Егорова // Проблемы романо-германской филологии, философии и методики преподавания иностранных языков: сб. науч. тр. / Пермский гос. пед. ун-т. - Пермь, 2004. - С. 27-30.

.        Залесова, Н.М. Понятие и место категории оценки в языке / Н.М. Залесова // Вестник Амурского государственного университета. Серия «Гуманитарные науки». - 2003. - Вып.20. - С. 56-57.

.        Ивин, А.А. Теория аргументации / А.А. Ивин. - Режим доступа: http://www.bolshe.ru/book/id=2454&page=3 [27.06.05]

.        Карагодин, А.А. К вопросу о разграничении утверждений о факте и оценочных суждений в юрислингвистике / А. А. Карагодин // Юрислингвистика - II: Право как дискурс, текст и слово: межвуз. сборник научных трудов / под ред. Н. Д. Голева и К. И. Бринева. - Кемерово, 2011. - 600 с. - С. 469-480.

.        Касторнова, О.Н. К вопросу о разграничении оценочности и эмоциональности в высказываниях со словами категории оценки / О.Н. Касторнова // Проблемы систематики языка и речевой деятельности: материалы 8-го регионального научного семинара / Иркутский гос. лингв. ун-т. - Иркутск, 2005. - С. 120-124.

.        Кремих, И.И. Оценка в лексической семантике / И.И. Кремих // Парадигматические характеристики лексики. - М.: МГПУ, 1986. - С. 18-34.

.        Кузнецова, Н.Е. К вопросу о некоторых способах выражения оценки / Н.Е.Кузнецова, Е.В.Шевченко // Язык. Текст. Стиль: сб. науч. тр. / Курганский гос. ун-т. - Курган, 2004. - С.71-79.

.        Маркелова T.B. Взаимодействие оценочных и модальных значений в русском языке / Т.В. Маркелова // Филологические науки. 1996. - №1. - С. 80 - 89.

.        Материалы научно-методических чтений ПГЛУ. - Часть III. - ПГЛУ: Пятигорск - 2007. С. 52-56.

.        Международный пакт о гражданских и политических правах (ч. 3, ст. 19).

.        Постановление № 3 Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 24 февраля 2005 года «О судебной практике по делам о защите чести, достоинства и деловой репутации».

.        Самигуллина, А.С. Языковая периферия концепта «оценка»: введение в проблематику / А.С. Самигуллина // Человек в зеркале языка. Вопросы теории и практики: сб. статей. Кн.2 / РАН, Институт языкознания. - М., 2005. - С.45-61.

.        Семантические вопросы словообразования. Производящее слово / Под ред. Янценецкой М. Н. - Томск.: Издательство Томского университета, 1991. - 272 с.

.        Сидорова М.Ю. Семантико-грамматические свойства имен прилагательных как основание для их классификации / М.Ю. Сидорова // Русистика сегодня. - 1994. - №2. - С. 69-79.

.        Старикова, Е.Н. К вопросу о категории оценки в языке / Е.Н. Старикова, С.Н. Колесник // Вестник Киевского университета. Романо-германская филология. - 1988. - Вып.22. - С. 56-59

.        Сучкова, Н.П. Функционирование категории оценочности в английской разговорной речи / Н.П. Сучкова; Горьковский гос. пед. ин-т иностр. языков. - Горький, 1989. - 12 с.

.        Телия В. Н. Коннотативный аспект семантики номинативных единиц. - М.: Наука, 1986. - 143 с.

.        Чернейко Л.О. Культура речи в свете этики ответственности // Труды ИРЯ им. В.В. Виноградова. Вып. 2. М.: Вест-Консалтинг, 2014. С. 245 - 260.

.        Шмелева, А.А. Оценочность в прагмасемантике высказывания / А.А. Шмелева // Структурно-семантические, когнитивные, прагматические и другие аспекты исследования единиц разных уровней. Современные проблемы лингводидактики / Бирский гос. пед. ин-т. - Бирск, 2004. - С. 109-114.

.        Щерба Л.B. Избранные работы по русскому языку / Л.B. Щерба. М, 1957. - 188 с.

.        Якушина, Р.М. Динамические параметры оценки (на материале современного английского языка): автореф. дис. … канд. филол. наук: 10.02.04: защищена 17.12.03 / Роза Михайловна Якушина. - Уфа: Башкирский государственный университет, 2003. - 24 с.