Изучая историю войн, исследователи традиционно обращают внимание, прежде всего на статистику, технические и людские ресурсы, природные условия и т.д. В рамках антропологического поворота в исторической науке 1960-х гг. произошел отказ от макроисторического подхода. Историки обратились к изучению человека в истории, его повседневных практик. Особый исследовательский интерес в рамках исторической антропологии представляют стратегии выживания людей, оказавшихся в экстремальных условиях. Применение данного подхода к изучению жизненного опыта блокадников позволит расширить имеющиеся представления о природе трудового и бытового героизма ленинградцев.
Помимо научного, необходимо отметить повышенный общественный интерес к событиям Великой Отечественной войны в последние годы. В средствах массовой информации регулярно появляются различные материалы, в том числе дискуссионного содержания. В обсуждениях принимают активное участие различные слои населения.
Для школ и дошкольных учреждений разработана программа «Духовно-нравственное воспитание учащихся в рамках реализации ФГОС». Она рассчитана на распространение информации в рамках уроков и внеклассной работы, через взаимодействие учителей с родителями. В рамках этой программы рассматриваются военные подвиги и примеры героических поступков, в том числе и блокадников Ленинграда. Большое внимание уделяется воспитанию определенных ценностей, заложенных в религиозных, этнических, культурных, семейных, социальных традициях и передаваемых от поколения к поколению. Именно преемственность, пример старших играет огромную роль в воспитании детей. В целях воспитания патриотических ценностей организуются встречи с блокадниками Ленинграда в разных городах. Одним из таких примеров является региональная общественная организация "Ассоциация историков блокады и битвы за Ленинград в годы Второй мировой войны", которая существует с 1992 года. Ассоциация работает в Санкт-Петербурге, ее цель - сохранить и увековечить память героического подвига защитников Ленинграда для подрастающих поколений. Состав участников организации очень широк: это и ученые, и ветераны войны и труда, связанные с историей блокады и битвы за Ленинград.
«Ассоциация» ведет активную просветительскую работу, проводит научно- практические конференции, принимает участие в изданиях новых документов.
Таким образом, обращение к изучению повседневных практик жителей блокадного Ленинграда сохраняет свою актуальность и в настоящее время благодаря необходимости воссоздания подлинной истории Великой Отечественной войны и воспитания на ее образах подрастающих поколений.
Научная новизна исследования заключается в попытке выявить стратегии выживания жителей блокадного города, понять, как на бытовом уровне людям удавалось выживать в экстремальных условиях вопреки биологическим законам, как изменялось их самосознание, моральные нормы.
Цель работы - исследовать повседневные практики горожан и состояние городского хозяйства в период блокады Ленинграда.
Достижение настоящей цели планируется за счет решения ряда задач:
1)изучить основные периоды блокады Ленинграда;
2)оценить эффективность функционирования городского хозяйства в период блокады;
3)на основе анализа воспоминаний блокадников и имеющейся научной литературы выявить характерные повседневные практики горожан и стратегии выживания в условиях блокады города.
Объект исследования - блокада Ленинграда (8 сентября 1941 - 27 января 1944 гг.).
Предмет исследования - повседневная жизнь блокадного Ленинграда.
Хронологические рамки исследования охватывают период от 8 сентября 1941 по 27 января 1944 года. Нижняя граница обусловлена объявлением блокадного положения Ленинграда, верхняя - снятием блокады. Территориальные границы исследования охватывают Ленинград и Ленинградскую область.
Методология исследования основана на совмещении общих и специально исторических методов. Изучение истории повседневности включается в методологию антропологического подхода. Исследователь М.М. Кром в своей работе «Историческая антропология»1 отмечает, что у истории повседневности существует потребность в концептуализации. В данном исследовании мы исходим из понятия, сформулированного П. Бергером и Т. Лукманом: «Повседневная жизнь представляет собой реальность, которая интерпретируется людьми и имеет для них субъективную значимость в качестве цельного мира». Таким образом, субъективные представления людей, отражающие одну и ту же реальность, составляют картину действительности, акцентируя внимание на самых важных и волнующих деталях.
Работа основана на принципах научной междисциплинарности. Наряду с методами собственно историческими, для выявления стратегий поведения, изучения морального облика использованы теоретические наработки и методы социальной психологии.
Ключевым методом анализа в настоящем исследовании является метод субъективного анализа в изучении образа жизни - исследование жизни людей через призму ценностей культуры и быта исторической эпохи.
Среди специальных методов использованы историко-генетический, историко-сравнительный, историко-системный методы.
Историко-генетический метод позволил проследить причины и следствия производимых военных операций при обороне Ленинграда. Помог отразить военное положение города.
Историко-сравнительный метод позволил сопоставить воспоминания разных людей и выявить часто упоминаемые события и явления, способные отражать объективную реальность, через призму субъективности.
Историко-системный метод позволил рассмотреть, как функционировал город во время блокады, показать Ленинград как городскую систему.
Историко-антропологический подход, положенный в основу работы, при изучении городского хозяйства дополнен методологическими принципами новой локальной истории, сформулированными в отечественной историографии в работах Н.М. Дмитриенко2:
-выявление локального, т.е. специфического, характерного только для данной местности, уникального опыта;
-ограниченность изучаемого объекта территориальными границами местности;
-фундаментальные фактологические основания исследования, способствующие предельной детализации изучаемого объекта;
-исследовательское внимание к источникам личного характера;
-комплексный анализ специфики региона;
-включение локального опыта в общегосударственный.
Степень изученности темы. Историография изучаемой темы представлена работами как советского, так и современного периодов в отечественной и зарубежной историографии. С течением времени выделились основные направления в изучении данной темы:
1)повседневная жизни горожан в период блокады, стратегии выживания;
2)оборона города;
3)функционирование городского хозяйства в условиях блокады.
Отечественная историография блокады развивалась в рамках изучения истории Великой Отечественной войны.
Историографию темы можно условно разделить на несколько ключевых периодов:
) 1950 - 1960-е гг.
) 1960 - 1980-е гг.
) 1990 - 2000-е гг.
Начальный период изучения пришелся на время хрущевской
«оттепели», когда появилась возможность публиковать документы и освещать вопросы блокады, после продолжительного затишья, связанного с
«Ленинградским делом», изучение блокады возобновилось в начале 1960-х годов. Одна из первых крупных работ отечественных историков - это монография А. В. Карасева «Ленинградцы в годы блокады», изданная в 1959 году. В работе подробно рассмотрена оборона города, особенно формирование народного ополчения. Именно этот труд задал основные направления изучению блокады. Освещая события на фронте, автор большое внимание уделяет жизни города и работе городских властей, обеспечивающих нужды горожан и армии. Подробно рассматриваются условия жизни, влияние голода и отсутствия отопления на производительность труда. А.В. Карасев впервые поднял вопрос о некомпетентности руководства города в вопросах использования продовольственных запасов в начале блокады. Упоминая работы предшественников, автор обращает внимание на недостаточную изученность темы в связи с «закрытостью» информации: «По ряду причин в этих работах авторы не имели возможности с достаточной полнотой излагать фактическую сторону, приводить подробные цифровые данные, анализировать события, вскрывать причины и следствия ошибок и неудач». Несмотря на то, что в работе был упущен из внимания ряд важных аспектов городской жизни (например, образование и работа школ во время блокады), в целом, он может быть признан одним из основополагающих трудов по изучаемой теме. А. Р. Дзенискевич в своем исследовании также отмечал, что историография обороны Ленинграда в годы войны отличалась крайней односторонностью в подборке материала и освещении событий5. Как и его предшественник, Дзенискевич вплотную занимался освещением истории народного ополчения города: от этимологии самого понятия до конкретных примеров складывания добровольческих батальонов. На основе тщательного анализа проблем формирования, обучения, вооружения ополчения, подбора кадров командиров, автор смог оценить реальный вклад ополчения в победу над врагом. По его подсчетам, из числа всех пришедших в армию в 1941 г., не менее половины были добровольцами, что говорит о массовом патриотизме, высоком уровне подготовки военной подготовки. Рассматривая в хронологическом порядке развитие, перестройку промышленности и переориентацию рабочих на военный лад, автор приходит к выводу, что основным вкладом в победу стало непрерывное наращивание производства, обеспечивающего нужды обороны города.
Не менее важным трудом начального этапа изучения блокады стала монография Н.Д. Худяковой «Вся страна с Ленинградом». В своей работе автор использовала доступные в тот период документы - законодательные источники и воспоминания. Концепция исследования выдержана в духе оценок того времени: на первый план выдвигается деятельность партии и комсомола в организации помощи блокадному городу. Впервые подробно описывается схема сбора и раздачи подарков для защитников Ленинграда и история создания фонда помощи для города.
В 1960-е - 1980-е гг. в изучении блокады происходит прорыв: выходит работа А. Адамовича и Д. Гранина «Блокадная книга». Историки использовали метод устного опроса, что позволило собрать первый сборник воспоминаний очевидцев. Несмотря на запреты цензуры, книга дошла до обычных читателей. Долгое время она была под запретом, сначала выпускалась только частями, полный вариант Ленинград увидел только в 1986 году. Книга примечательна стилем написания, в ней нет «сухого» повествования, она наполнена жизнью, переживаниями и сомнениями. Необходимо ли нам знать подробности этой ужасной катастрофы? Алесь Адамович и Даниил Гранин постоянно спрашивали себя и читателей об этом на страницах своей книги.
В зарубежной историографии важно выделить несколько работ. Определенную ценность имеет одна из ранних работ о блокаде - монография историка, американского журналиста Гаррисона Солсбери «900 дней. Блокада Ленинграда», изданная в 1969 году. Несмотря на год издания, ее можно считать прогрессивной. В монографии использовались интервью с ленинградцами, включая беседы с некоторыми руководителями города. Солсбери рассказывает о настроениях горожан в разные периоды блокады, в отечественной историографии подобные попытки делаются только в более поздних работах.
Другой американский историк, Л. Гуре, в своей работе рассуждает над вопросом о том, почему ленинградцы не подняли бунт, не грабили магазины и не просили сдать город. Он считал, что причина тому - дисциплина и сознание долга горожанами, сильнейший страх перед «полицейским аппаратом» .
В годы перестройки и после распада Советского Союза, особенно в 1990-х годах, интерес историков нашей страны подпитывался открывшимися перспективами, а именно возможностью использовать ранее засекреченные документы, миновать жесткую цензуру и осветить ранее закрытые темы.
В это время можно увидеть не только работы «новоиспеченных» историков, но и работы тех авторов, которые раньше были стеснены жесткими рамками, а теперь могли пересмотреть, дополнить, изменить свои концепции. Один из таких историков, писавший о коммуникации города и о средствах связи с блокированным Ленинградом, - В.М. Ковальчук. В 1975 г. вышла его монография «Ленинград и Большая земля», позднее, в 1984 г., работа «Дорога победы осажденного Ленинграда» и самая поздняя работа 2001 года - «Магистрали мужества». В первой работе 1975 года издания практически все внимание уделяется изучению Ладожского озера и сообщению через него. Вторая работа 1984 года, благодаря появлению доступа к ранее недоступным архивным документам, содержала подробное исследование железнодорожной линии Шлиссельбург - Поляны, ее строительства, эксплуатации, обороны, тогда как вопрос навигации был отодвинут на второй план, несмотря та аналогичное расширение источниковой базы. Третья работа «Магистрали мужества», опубликованная в 2001 г., осветила все основные направления снабжения: и водные, и наземные. Дополнения и исправления, добавленные благодаря использованию новых архивных документов, позволили автору более подробно и точно осветить цифровые показатели в своих работах, дополнить списки награжденных за снабжение города.
Среди современных историков-специалистов по истории блокадного Ленинграда важно выделить С.В. Ярова. В работах «Блокадная этика. Представления о морали в Ленинграде в 1941-1942 гг.» и «Повседневная жизнь блокадного Ленинграда», автор раскрывает тему повседневного быта и морального облика жителей Ленинграда в годы войны. Его работы отличаются прямотой, открытостью, отсутствием страха говорить о том, какой была повседневность блокадников, как менялись их моральные нормы, что отличает его от работ прошлого столетия. Необходимость таких открытых, не скрывающих откровенные подробности нелегкой жизни работ, оцениваются неоднозначно - именно из-за «прямого» повествования. Работы читать тяжело, даже подготовленному человеку. Сам Яров отмечает, как сильно он изменился после написания своих блокадных работ: «И у меня в голове вот эти документы, вот этот подвал, вся эта история. И их никак не выгонишь. Они там поселились и живут. Причем именно трагичные истории сильнее всего отпечатываются в памяти. Не какие-то там торжественные, не салют, не парад, а болезненные. И я как будто вижу это своими глазами». С.В. Яров в своих работах пытается определить стратегии выживания в блокадном городе, подробно рассматривая весь комплекс повседневных практик: от поведения в очередях до семейных, человеческих отношений.
Монография А.В. Зотовой «Экономика блокады» освещает экономические аспекты блокадной жизни. Исследование отличает подробное описание работы городских учреждений, выявление закономерностей и удивительных парадоксов жизни блокадного Ленинграда. Благодаря работе не только в российских, но и зарубежных архивах, А.В. Зотова смогла наиболее полно описать экономическое состояние города. Ключевое заключение автора сводится к тому, что опыт блокадников позволяет сформировать модель экономической деятельности в условиях ограниченности ресурсов.
Среди работ, освещающих жизнь на фронте, можно выделить монографию Даниила Альшица «За нами был наш гордый город» . Автор не только повествует о военных подвигах, но и дополняет работу своими дневниковыми записями, воспоминаниями, стихами. Как и многие, Альшиц преследует цель дать правдивые оценки событиям прошлых лет. Один из разделов книги представляет собой хронику блокады, написанною стихами поэтов того времени. Стихи, созданные более чем двадцатью поэтами, включая автора монографии, ярко освещают самые важные события и переживания города и его жителей, а уникальная последовательность дает возможность эмоционально приблизиться и прочувствовать смену настроений в то роковое время среди жителей города.
Монография М.И. Фролова о мифах, легендах и реальности блокады, основана на обширной документальной базе российских и немецких архивов. В своем исследовании автор, основываясь на письмах и иных документах, показывает, что оборона Ленинграда шла полным ходом и говорить о том, что Гитлер просто не хотел брать Ленинград, ошибочно. А основной целью Гитлера в отношении Ленинграда являлось его полное разрушение. Освещая позицию Финляндии, Фролов указывает на ее особую заинтересованность в ожесточенной войне против СССР для захвата Ленинграда и продвижения вглубь страны, с целью овладеть Северной Карелией.
Последние годы тематические конференции, посвященные изучению блокады и обороны города, проводятся регулярно. Их масштаб, количество участников говорят о степени актуальности изучения этой проблемы для современной исторической науки. Одна из первых подобных дискуссий прошла в 1995 г., по ее итогам вышел в свет сборник статей «Блокада рассекреченная», основательно дополненный публикацией документов. Впервые несколько десятков профессиональных историков, исследующих битву за Ленинград и блокаду, собрались на дискуссию "за круглым столом" для обстоятельного обсуждения прежде всего малоизвестных фактов, скрывавшихся ранее в засекреченных фондах архивов.
Сборник статей и воспоминаний «Радио. Блокада. Ленинград» - это работа преподавателей и студентов Санкт-Петербургского университета. Одна из ключевых тем сборника - изучение отражения блокады в искусстве. При анализе существующих кинокартин, авторы пришли к выводу, что действительно качественной и исторически верной, передающей атмосферу блокадной жизни, киноленты еще нет.
Среди последних тематических конференций необходимо отметить работу конференции «Искусство непокоренного Ленинграда в дни блокады». Статьи освещают состояние различных культурных объектов, рассказывают об их работе, одновременно публикуются воспоминания очевидцев.
Существует ряд исследований в сфере медицины. Работа коллектива авторов «Ленинградская блокада. Медицинские проблемы» повествует об жизнедеятельности в экстремальных условиях и болезнях, сопутствующих блокадной жизни. В издании приводятся примеры сокращения размеров внутренних органов, в первую очередь желудка и органов, задействованных в пищеварении, в результате постоянного голодания. В работе приводятся данные об использовавшихся в тот период методах лечения, включавшие диетотерапию и медикаментозные способы. Примечательно, что читателю так же предлагается взгляд и оценки медицинской практики военных лет современных медиков.
Исследование В.Б. Симоненко и С.В. Могаевой посвящено открытиям в области биологии и медицины в годы блокады. Благодаря анализу опубликованных данных, исследователи смогли высчитать приблизительные показатели о количестве жертв в черте Ленинграда: умерло 1,4 млн. человек, что равняется почти 56% от общего, довоенного числа населения, а всю блокаду смогли пережить только 11% от общего числа горожан. В работе рассматриваются труды по медицине блокадного города, говорится о защитных реакциях организма в экстремальных условиях, приводятся цифровые данные по различным показателям. Анализируются показатели здоровья блокадников спустя многие годы после окончания войны.
Непохожей на другие медицинские работы стала монография Светланы Магаевой о психосоматических аспектах блокады. Книга состоит из трех глав, первая из которых посвящена жизни 49 блокадников, в последующих главах анализируется психологические состояния и мотивации, поддерживающие людей в тяжелое время. Автор составляет свою периодизацию блокады, связанную с психоэмоциональными переживаниями и влиянием внешней обстановки, состоянием здоровья.
В последние годы вышло много работ, рассчитанных на широкий круг читателей, для распространения знаний, особенно среди подрастающего поколения. В одной из них, «Блокада Ленинграда. Выстояли и победили 1941
1944», представлены основные события блокады. Используя множество фотографий военной техники, памятников, мемориалов и укреплений, автор показывает, какой ценой советская армия достигла победы. В книге рассматриваются «символы» блокады, так, например, обсуждается реальное значение Невского пяточка в стратегии обороны Ленинграда.
Еще одна работа, ориентированная на подростков - « …И победили человек и город - была подготовлена детьми и внуками блокадников. Ученики и представители десяти школ Петроградского района составили уникальные экскурсионные маршруты, имеющие идентичный старт и окончание. На страницах книги можно увидеть фотографии, рисунки, исторические справки, которые сопутствуют экскурсионному рассказу. Цель экскурсий: актуализация исторических знаний у подростков, общение с ветеранами, практика краеведческой работы, патриотическое воспитание школьников. Наполненные воспоминаниями, историями о школьных зданиях, заводах и их работниках, экскурсии, могут использоваться учителями среднеобразовательных учреждений.
О детях пишет и Валерий Селиванов в своей работе «Стояли как солдаты». Монография содержит иллюстрации, фотографии, цитаты из дневников, повествующих о жизни детей в блокадном Ленинграде. Представлена полная информация о жизни школьников. Автор обратил особое внимание на вопрос о содержании детей-сирот и больных, создании специальной комиссии по устройству детей и открытии детских домов. Еще одной отличительной чертой исследования стало обращение внимания к работе дворца пионеров и жизни пионеров в блокаду.
Одной из важнейших работ последних лет можно считать «Библиографию публикаций мемуаров ленинградских блокадников», составленную Светланой Магаевой. В работе представлено множество дневников, монографий, писем, тематических сборников, книг-альбомов, публикаций в сборниках и периодических изданиях. В библиографию вошли наименования более 1100 публикаций мемуаров жителей блокадного Ленинграда. Эта работа стала важным событием в изучении повседневной жизни блокированного Ленинграда.
Источниковую базу исследования составили письменные документы. В работе использовались такие виды письменных источников как директивно-законодательная, делопроизводственная документация, материалы периодической печати, публицистические произведения, источники личного происхождения. Видовое разнообразие привлеченных источников позволяет добиться релевантности полученных выводов.
Директивно-законодательные источники представлены официальными декретами и постановлениями советского правительства и коммунистической партии в отношении г. Ленинград и фронта. Важнейшие постановления СНК СССР, и ЦК РКП (б) в настоящее время опубликованы в различных документальных сборниках.
Корпус делопроизводственной документации - это доклады и отчёты по городскому хозяйствованию, деловая переписка, статистические данные по состоянию осажденного города.
Периодическая печать: статьи, рецензии, заметки, интервью, содержащие важную информацию по состоянию Ленинграда в военное время.
Наиболее важной частью источниковой базы дипломной работы являются материалы личного характера: письма, воспоминания, мемуары блокадников, зафиксированные в сборниках или опубликованные как самостоятельные работы.
Одним из самых ранних сборников документов стал труд «900 героических дней», позднее вышел «Ленинград в осаде». В них представлен обширный корпус материалов о готовившейся блокаде города, его обороне, состоянии войск, жизни горожан, приводятся данные о потерях. Сборник «Ленинградцы на волжских берегах» посвящен эвакуации и жизни ленинградских детей в Ярославской области. В сборнике представлены благодарственные письма, приказы, статистика по эвакуации и реэвакуации. Ход битвы за Ленинград и условия жизни города реконструируются с помощью ранее засекреченных материалов в издании, опубликованном под редакцией Н.Л. Волковского. В сборнике представлены планы операций, личные переговоры командующих, решения ставки ВГК, директивы и др., в том числе личная переписка И.В. Сталина с командующими фронтами и руководством города. Составители отобрали почти пять сотен документов из различных фондов и архивов.
В последние годы были изданы такие сборники как «Блокада Ленинграда. Народная книга памяти», «Ленинградцы. Блокадные дневники», «900 блокадных дней. Сборник воспоминаний». Эти издания объединяет одна характерная черта - огромный пласт собранных воспоминаний очевидцев блокады и их родственников.
Сборник «Блокада, Воспоминания очевидцев» отличается от аналогичных работ подборкой документов, детально раскрывающих мельчайшие подробности городских будней Ленинграда в 1941 - 1944 гг., вплоть до погодных сводок.
Одной из важных работ, вышедших в последние годы, является сборник памяти В.М. Ковальчука. Сборник содержит статьи, показывающие состояние обороны, положение на фронте и в блокадном городе, уровень пропаганды среди политработников, количество разовых продовольственных выдачей. В книге представлены не только статьи, но и документальные публикации.
Работа «Блокада Ленинграда. Дни и годы», включает в себя более трехсот иллюстраций, документы, выписки из дневников и отрывки воспоминаний, исторические очерки. Множество фотографий, плакатов, рисунков и карт помогают в изучении быта блокадного города. В работе описывается хронологическая последовательность блокады, повседневная жизнь города. Рубрика «Слово очевидцу» позволила проиллюстрировать события подлинными воспоминаниями жителей города.
Своеобразной летописью блокады стала «Книга Памяти», которая выпускалась, начиная с 1966 года. Последний, 35 том, вышел в 2006 году. Книга содержит 629157 имен тех, кто пал жертвой сурового времени. Поименный список содержит в себе информацию о годе рождении, адресе проживании, дате смерти и данные о месте захоронении, если такие данные известны. Пополнение базы данных продолжается до сих пор.
Среди первых работ современников и участников событий важно выделить книгу участника обороны Д. В. Павлова «Ленинград в блокаде». Так как сам автор до января 1942 г. занимал пост уполномоченного Государственного Комитета Обороны по продовольственному снабжению войск Ленинградского фронта и населения Ленинграда, он подробно освещает продовольственное положение в блокадном Ленинграде.
Интерес представляет документально-историческая повесть Михаила Боброва, рассказывающая о жизни и деятельности верхолазов, высотников, которым пришлось заниматься маскировкой особо важных объектов города. В книге представлены некоторые документы, воспоминания, иллюстрации и схемы, дополняющие рассказ. Альпинисты-маскировщики, укрывающие золотые доминанты города, были истощены морально и физически наравне с другими блокадниками, но ни на шаг не отступали от своей тяжелой и опасной миссии по сохранению культурно-значимых объектов. Краткие биографии альпинистов и привлечение дневников, личных фото-архивов, делает работу привлекательной для изучения повседневности блокады.
Работа скульптора Виктора Новикова, пережившего блокаду в детстве, сопровождается множеством иллюстраций, с изображением города, его уставшими, голодными жителями, обстрелами и повседневными хлопотами. Каждое изображение относится к определенному событию и имеет описание. Так на страницах можно увидеть и самый большой налет на Кронштадт, 21 сентября 1941 года, и отдых солдат перед наступлением, и события, произошедшие в семье автора: получение похоронки, болезнь и приход врача и т.д. Помимо изображений, книга содержит воспоминания Виктора Новикова, содержащие много информации о событиях города, поведении горожан, приобретенных навыках и тяготах. Так, одна из выделенных автором особенность блокадного человека, это умение по звуку распознавать вес летящего снаряда.
Одно из наиболее известных воспоминаний - дневник Юры Рябинкина, отрывки из которого приводятся в «Блокадной книге» Адамовича и Гранина. Он уникален своей открытостью и честностью, 16-ти летний мальчик Юра правдиво описывает блокадные будни. Откровенным является и дневник Елены Мухиной, однако ей было свойственно подмечать гораздо чаще положительное и человечное, нежели низкое и подлое.
Сами блокадники писали автобиографические книги о своей жизни и о жизни своих знакомых, рассказывали о том, что пережили, и как блокада повлияла на их жизни. К таковым относятся воспоминания Е.А. Скрябиной «Годы скитаний. Из дневника одной ленинградки» и А.Н. Болдырева «Осадная запись». Елена Скрябина откровенно рассказывает о 6-ти месяцах жизни в блокадном Ленинграде, об эвакуации в Пятигорск и Бендорф.
Александр Николаевич Болдырев публикует свой дневник, который вел во время блокады.
Значительная часть воспоминаний опубликована родственниками блокадников. Среди подобных работ необходимо отметить воспоминания о блокаде В.М. Глинки, впервые опубликованные его внуком в 2006 году. Рукопись, датированная 1979 годом, была подготовлена Владиславом Михайловичем, но не успела выйти в свет при его жизни; она отличается непредвзятостью и стремлением обнажить то, о чем многие молчат. Уникальность этой работы состоит и в том, что В.М. Глинка был работником Эрмитажа, в своих воспоминаниях он часто упоминает о судьбе музея, его работниках, о плачевном положении интеллигенции в целом.
Воспоминания Ольги Плюсниной-Сат «Блокадный Ленинград» были опубликованы ее дочерью. Блокада пришлась на подростковый возраст Ольги, 7 сентября 1941 года ей исполнилось 11 лет. Читая ее записи, можно представить жизнь подростка, оказавшегося в блокадном Ленинграде. Часто на страницах книги можно встретить описание отношения Ольги и ее друзей к умершим блокадникам, их равнодушие и даже интерес к трупам, которым они присваивали различные категории собственного сочинения, обыскивали их на предмет карточек, совершали прогулки по кладбищам, разглядывая надгробия, и даже находили смешными некоторые останки - все это трудно принять современному человеку, живущему в мирное время, но четко демонстрирует моральные девиации в сознании людей, произошедшие вследствие постоянной нужды и горя.
Нередко публикуются воспоминания ленинградцев, которые пережили блокаду в детские годы. Одна из таких работ - «Наша Блокада», написанная Татьяной Львовной Модзалевской о своей семье. Книга наполнена подробным описанием жизни детей в эвакуации, особенностях поддержания связи с оставшимися в городской черте родителями. Отрывки из писем, телеграмм, документов и дневников раскрывают основные черты блокадной повседневности. Одна из особенностей работы: описание жизни новорожденного в блокаду ребенка, сестры Татьяны, Людмилы, обреченной на смерть, как и множество других рожденных в это тяжелейшее время.
В воспоминаниях В.Л. Обухова представлены рассуждения по главным вопросам блокады: возможно ли было избежать блокирования города, нужно ли было сдать город, анализируется освещение блокады в отечественной и зарубежной литературе, изученной блокадником, рассказывается и об отношении к личности И.В. Сталина в его семье. Обухов пережил блокаду в самом раннем возрасте, в июне 1942 г. ему исполнилось 4 года, этим обуславливается превалирование анализа над личными воспоминаниями.
Воспоминания генерал-лейтенанта в отставке Бориса Тарасова также касаются детства, пришедшегося на блокадное время. В силу профессии мемуариста в книге представлена информация о жизни военных городков до начала войны, упоминается советско-финская война и, безусловно, оборона Ленинграда. В семье автора было четверо детей, и для беременной матери он стал главной опорой. Помимо описания блокадных будней в Ленинграде, Борис Тарасов повествует о жизни в эвакуации и о поездки в Германию в послевоенное время.
Большой научный интерес представляет работа «Ленинградская блокада. Израненное детство». Авторы книги не только описали свой собственный жизненный опыт, но и проанализировали психологические портреты почти восьмидесяти детей, переживших блокаду, и благодаря этому сформировали представление об особенностях характера блокадного ребенка. Выделяя основные черты характера, присущие блокадным детям, авторы выделяют эмоциональную сдержанность, нетерпимость ко лжи и эгоизму, повышенное самообладание, обостренное чувство долга перед близкими людьми, высокую психологическую выносливость и силу воли. Авторы предлагают вниманию читателей имена детей, удостоенных наград за подвиги по обороне Ленинграда и имеющих знаки почета.
Одна из блокадниц, Людмила Пожедаева, пережила блокаду в возрасте семи лет, в шестнадцатилетнем возрасте решила написать мемуары, так как вокруг стала появляться недостоверная информация о блокадной жизни и быте. Книга наполнена рисунками, стихами собственного сочинения на тему блокады и рассказами о блокадных днях. Как и многие другие дети, Людмила пережила неудачную эвакуацию и вернулась в Ленинград, получив серьезные ранения. Благодаря по-детски открытому повествованию можно увидеть, что волновало, удивляло и радовало ребенка в такие непростые дни. Парящие аэростаты, портреты и личные вещи, обнажившиеся перед взором посторонних в разрушенных домах, рисунки на обоях маминой помадой: все это удивляло ее, и было частью повседневной жизни. Людмила пишет, о том, как голод заставлял ее, семилетнюю девочку, думать о смерти, как облегчающем, спасающем факторе. В работе анализируется вопрос эвакуации и проживания детей в детских учреждениях, так как мама Людмилы после неудачной попытки вывезти дочь из Ленинграда оставляла семилетнего ребенка одного, пока сама отправлялась на работу. В работе также содержится информация об эвакуации Людмилы и ее матери в Сталинград и о лечении в эвакогоспитале.
Труд Владислава Григорьева «270 дней и ночей» переиздавался два раза, первое издание было удостоено литературной премии Законодательного собрания Санкт-Петербурга, а второе издание было доработано, благодаря полученному автором разрешению работать в Центральном государственном архиве Санкт-Петербурга. Примечательно, что автор в большинстве случаев пытался использовать те документы, которые ранее не привлекались исследователями. Помимо воспоминаний, в книге представлены отрывки из документов, справочная информация. Владислав Григорьев пережил блокаду подростком, в его воспоминаниях часто встречается описание его ночных дежурств, работ на чердаках и улицах, подвалах. В работе перечисляются имена военноначальников, принимавших участие в защите Ленинграда.
Студентка Ленинградского университета Л.Л. Эльяшова делится воспоминаниями о том, как оборонялся университет, как проходили будни молодой девушки, как сложилась ее жизнь после войны. С самого начала войны она была занята общеполезной деятельностью: рытьем траншей, в которые прятали скульптуры, окопов, дежурствами в противопожарной обороне, работой в маскировочной мастерской. За университетом был закреплен определенный оборонный участок, студентов с самого начала готовили к его защите. На факультете, где училась Эльяшова, устроили госпиталь, в котором она ухаживала за больными, наравне с другими студентами. Рассказывается в воспоминаниях и об эвакуации университета в Саратов в конце февраля 1942 года.
Таким образом, имеющийся в распоряжении исследователя имеется обширный корпус источников личного характера, позволяющий детализовать повседневные практики жителей блокадного города. Личная информация в работе будет соотноситься с нормативной за счет изучения опубликованных решений партии и правительства, руководства города и фронтов.
Практическая значимость обусловлена большой значимостью изучения повседневного героизма жителей блокадного Ленинграда, как одного из факторов, приведших к снятию блокады и победы в Великой Отечественной войне. Материалы ВКР могут быть использованы при написании учебных пособий, подготовке к проведению уроков по истории России в общеобразовательной школе, в работе исторических кружков, школьных факультативов.
Апробация результатов исследования. Основные положения ВКР прошли апробацию в ходе выступлений: на всероссийской научной конференции «Ключевские чтения-2017», международной научной конференции «Гуманитарная наука и православная культура» (XV Пасхальные чтения), межвузовском круглом столе молодых исследователей «Город зеркале времени: историческая урбанистика», а также на предзащите выпускных квалификационных работ, проведенной на кафедре новейшей отечественной истории.
Структура работы. ВКР включает в себя введение, 3 главы, заключение, список источников и литературы.
Глава 1. Город в условиях блокады
.1 Установление блокады Ленинграда
Планы относительно Ленинграда нацистской Германии были заложены в директиве № 21 (план «Барбаросса»). Согласно плану, группа армий
«Север» (командующий - фельдмаршал В. фон Лееб), должна была, наступая из Восточной Пруссии, вместе с группой армий «Центр» уничтожить советские войска, находившиеся в Прибалтике. В директиве говорилось, что только после захвата Ленинграда и Кронштадта следует продолжить наступательные операции по овладению Москвой. Это решение обусловлено и стратегической значимостью Ленинграда как важнейшего звена обороны на севере, и возможностью блокировать действия Балтийского флота для исключения угрозы немецким коммуникациям в тылу, предотвратить высадку десантов с острова Котлин для создания плацдармов.
Ленинград к началу войны представлял собой один из крупнейших центров военно-промышленного комплекса Советского Союза. Врагу было важно нейтрализовать Ленинградские фабрики и заводы, предотвратить поставки военной продукции. Предприятия города производили 10,5 % промышленной продукции страны, 25 % продукции тяжёлого машиностроения и больше 30 % электротехнической. Производство турбин и турбогенераторов в Ленинграде составляло от 40 до 80 % во всем Союзе. В целом, в канун войны в городе работало свыше 300 крупных промышленных предприятий, а после установления блокады в городе оставалось около 50% оборонной промышленности.
Немецкое командование рассчитывало, что благодаря захвату Ленинграда, войска вермахта смогут соединиться с финской армией, в связи с чем перевозки из Архангельска и Мурманска стали бы невозможными.
Стягивание сил к Ленинграду оголило бы Центральный фронт по направлению к Москве, потеря двух портов существенно снизило обороноспособность страны. 30 августа 1941 г. после прорыва к Неве, форсировать реку и соединиться с финской Юго-Западной армией, которая находилась на линии старой границы на Карельском перешейке не удалось. Гитлер так же отмечал значение города как символа большевистской революции, его захватом надеялся подорвать дух народа.
Со стороны Советского Верховного главнокомандования предпринимались все меры для отпора противнику. Важно отметить основные действия, совершаемые для укрепления обороны на ленинградском направлении. Так, на основании директивы Ставки ВГК от 23 августа 1941 г. Северный фронт был разделён на Карельский (командующий - генерал- лейтенант В.Д. Фролов) и Ленинградский (генерал-лейтенант М.М. Попов) фронты. В это же время (август 1941 г.) постановлением Государственного Комитета Обороны (ГКО) было упразднено Главное командование Северо- Западного направления, а Карельский, Северо-Западный и Ленинградский фронты были подчинены непосредственно Ставке ВГК. Расположенные на восточном берегу р. Волхов армии прикрыли волховское направление. Также положительно сказалось взаимодействие артиллерии Краснознамённого Балтийского флота (КБФ) и Ленинградского фронта.
«2 сентября 1941 г. поступила директива о подчинении 54-й армии непосредственно Верховному Главнокомандованию, а командование дивизией возложить на маршала Г.И. Кулика». Армия была сформирована с целью прикрыть Ленинград с востока и не допустить прорыва войск противника к Ладожскому озеру, предупредить наступление на восток по берегу Ладожского озера. Однако немецкие части опередили развёртывание армии и 8 сентября 1941 г. взяли Шлиссельбург, замкнув в блокадное кольцо. В результате армия с 9-10 сентября 1941 г. не закончив развёртывание, была вынуждена приступить к проведению операции, получившей в советской историографии название «Синявинской», предпринятой с целью восстановления сухопутных коммуникаций Ленинграда с остальной страной. Сам город защищали войска Северо-Западного направления, главнокомандующим которым был маршал К.Е. Ворошилов. Бои были тяжелыми. Несмотря на неудачи, например, боя на Лужском рубеже и прорыв противника к Кингисеппу, успешной была оборона Новгородского направления в июле 1941 года, где у города Сольцы на время советские войска смогли приостановить немецкое наступление.
Именно благодаря героическому сопротивлению советских войск, использованию географического преимущества (знаний особенностей края), группы армии «Север» в июле и августе 1941 действовали медленно, стараясь не допускать роковых ошибок. Время уходило на поиск «слабых мест» в обороне противника и на то, чтобы дождаться свежих резервов, в связи и угрозой окружения.
Проблемы и несовершенность изначального плана почувствовали в командовании немецких войск (начальник штаба сухопутных войск - Ф. Гальдер). Изначально запланированный необременительный захват столкнулся с жестокой реальностью и непригодными для этого климатическими, географическими условиями. Танки не могли быстро продвигаться из-за большого количества болот, дорог, находившихся в разоренном состоянии.
Наступление на Ленинград продолжилось после непродолжительного замедления в июле-августе 1941 года. Юго-западное направление было самым успешным, благодаря перевесу сил противника. Основными направлениями стали район Кингисеппа, пути проходили через Лугу и из района Новгорода и Чудова.
Из-за медленного продвижения начался «кризис командования», пик которого пришелся на сентябрь. Гитлер, главнокомандующий сухопутными войсками В. фон Браухич и начальник генштаба Ф. Гальдер спорили о том, как продолжать бои. Наступление на Москву не допускало промедлений, было необходимо перебросить части армии «Север» к группе армий «Центр», а это означает, что взятие Ленинграда приходилось отложить.
Однако в августе противник стал стремительно продвигаться, захватывая стратегически важные для Красной армии пункты. 19 августа - Новгород, 20 августа - Чудово, 28 августа - Тосно, 30 августа противник прорвался к Неве. 8 сентября был захвачен Шлиссельбург, Красногвардейск, Колпино. Только благодаря героизму советских солдат стало возможным затормозить стремительное наступление немецкой армии. Важно отметить оборонительную операцию 10 июля-30 сентября 1941 года.
Для осуществления своих планов командование немецкой армии бросило на штурм города 700-тысячную армию, 1500 танков, 12 тысяч орудий и минометов. Однако солдаты, матросы и народное ополчение вымотали и остановили дивизии противника. После попыток штурмовать город в сентябре, уже в октябре принято решение о блокаде, а не о захвате. Уже к концу сентября 1941 г. сформировалась линия блокады «Урицк - Пулковские высоты реки Тосно и Нева-Шлиссельбург» .
В дальнейшем попытки прорвать блокаду предпринимались постоянно, но до конца 1942 г. крупных успехов на Ленинградском и Волховском фронтах достичь не удалось.
Параллельно с оборонительными действиями происходила эвакуация жителей города и технического оборудования. В феврале вышло постановление военного совета Ленинградского фронта № 00654: «обязать ленинградский горисполком с 21 февраля 1942 года эвакуировать из города пассажирскими поездами с финского вокзала не менее 5 тысяч человек и с 27 февраля 1942 года не менее 6600 человек в сутки, автомашинами до 1200
Военные действия по обороне и деблокаде Ленинграда историки делят, как правило, на несколько периодов:
1.Оборонительный. Боевые действия на дальних и ближних подступах к Ленинграду (10 июля-30 сентября 1941 г.). Ленинградская стратегическая оборонительная операция.
2.Оборонительно-наступательный. Боевые действия советских войск в условиях блокады (октябрь 1941 г.-декабрь 1942 г.).
3.Переломный. Прорыв блокады Ленинграда и боевые действия советских войск после её прорыва (январь-декабрь 1943 г.).
4.Решающий. Разгром немецко-фашистских войск под Ленинградом и Новгородом. Полное освобождение Ленинграда после почти 900- дневной вражеской блокады. Ленинградско-Новгородская стратегическая наступательная операция (14 января-1 марта 1944 г.).
5.Завершающий. Разгром финской армии на Карельском перешейке и в Южной Карелии. Окончание битвы за Ленинград. Выборгско- Петрозаводская стратегическая наступательная операция (10 июня-9 августа 1944 г.) .
Блокада Ленинграда была прорвана в январе 1943 г. в результате осуществления операции «Искра». Снять блокаду не удалось, но благодаря прорыву стало возможным проведение автомобильной и железной дороги в Южном Приладожье («Дорога Победы»).
Через год, 14 января 1944 г., войска Ленинградского, Волховского и 2-го Прибалтийского фронтов начали Ленинградско-Новгородскую стратегическую наступательную операцию по снятию блокады. Бои проходили успешно.
20 января 1944 г. был освобожден Новгород, противник был отброшен на 65-100 км по всей линии фронта от Ленинграда, после чего 27 января 1944 г. был дан праздничный салют в честь снятия блокады.
Значение обороны блокадного города очень велико. Наступление Красной Армии под Ленинградом в 1944 г., отбросило гитлеровцев в Прибалтику и ознаменовало начало крупномасштабных наступательных операций Красной Армии по всему советско-германскому фронту, и освобождение захваченных территорий. Поражение способствовало выходу Финляндии из войны.
С экономической стороны можно отметить работу военно- промышленного комплекса, как на территории города, где работа не прекращалась во время осады, так и эвакуированных рабочих и заводов72.
Оборона Ленинграда стала примером готовности советских людей беззаветно бороться с агрессором, повлияла на духовно-нравственный подъем как советских граждан, так и за рубежом.
1.2 Функционирование городских служб в условиях блокады
Городское хозяйство оказалось в очень тяжелых условиях, усугубление которых происходило за счет массовых атак противника. Тактика немецкого командования заключалась не только в том, чтобы изморить голодом жителей города, но и вывести из строя коммуникации.
Водоснабжение. Примером может стать водоснабжение. Уже с сентября 1941 г. немцы наносили бомбовые удары по главной водопроводной станции. В сентябре-декабре 1941 г. водопроводные сооружения города получили 301 повреждение, а канализационные сооружения -11373.
Мощность водопроводных станций падала. Были предприняты попытки решения проблем, так, управление «Водоканал» и весь личный состав (около 5 тыс. человек) были переведены на военное положение. Была организована служба МПВО, сформирован Отдельный водопроводно-канализационный восстановительный батальон.
Было проведено значительное число мероприятий для восстановления водоснабжения города (установка резервных насосных установок, использование плавучих насосных станций, отогревание трубопроводов и т.д.).
Но частые перебои в подаче электроэнергии, ограничения лимита использования электроэнергии, нехватка торфа для двигателей насосной станции и аварии, связанные с боевыми атаками, на время приостанавливали подачу воды, вследствие чего она начинала замерзать в трубах. В холодное время года подача воды была крайне затруднена и чаще всего невозможна.
В тех местах, где трубы лопались от мороза или разрушались от обстрелов, образовывались водоемы: «на Невском проспекте, напротив Гостиного двора, и в др. местах, из которых горожане брали воду. Также воду брали из прорубей, устроенных на реках и каналах». Голод, парализовавший тысячи жителей, стал большим препятствием в вопросе водоснабжения. Сил добраться до проруби не хватало, часто люди умирали на пути к ней.
Все чаще отмечалась нехватка питьевой воды, для обеззараживания использовали хлор, который доставлялся по «Дороге жизни». Это был самый безопасный и доступный способ очищения воды. Хлорная известь содержала пониженное количество хлора, а жидкий хлор поступал в город нерегулярно.
В январе 1942 г. в большинстве домов вышли из строя водопровод и канализация. 25 января 1942 г. Главная водопроводная станция не получила электроэнергии, что грозило оставить предприятия без воды. На помощь пришли военные моряки, которые в труднейших условиях смонтировали четыре дизеля аварийной станции, и город получил воду. Для помощи водопроводным станциям наплавляли рабочие бригады с других предприятий.
Канализационная сеть города и ее сооружения за 1941-1943 гг. получили 273 разрушения.
В период Великой Отечественной войны управление городскими водопроводом и канализацией было поручено: В. И. Шульженко (с 1939 по 1941 г.), И. И. Мирохин (с 1940 по 1941 г.), М. И. Зиновьев (с 1941 по 1942 г.), В. М. Решкин (с 1942 по 1943 г.), А. И. Перегуд (1943 г.). В ноябре 1943 г. директором управления Водоканал стал Ф. М. Ноев (по 1961 г.).
В теплое время года, начиная с апреля, функционировали бани, в марте 1942 года их было 19, когда как до войны их насчитывалось 6577. Хотя и в летние месяцы воды в них было немного, очевидцы отмечают очень слабый напор воды, бани посещали и остались воспоминания о таких походах. Баня была местом не столько физического очищения, сколько моральным испытанием для горожан. Там было тяжело находиться из-за вида людей, перенесших жестокий голод и болезни. Здорового человека воспринимали как что-то чужое, дикое, не близкое Ленинградцу78. Владислав Глинка в своих воспоминаниях с особым теплом вспоминает походы в баню, возможность помыться без спешки. Упоминает он и о реакции дистрофиков на «толстоватого» молодого человека, вошедшего в баню: «Того, что окружившие повара дистрофики начали кричать ему в лицо, повторить не возьмусь». Об открытии бань информировало радио, в подарок посетителю давали маленький кусочек мыла, но, как отмечает Глинка, кубиком серого стирального вещества мало что можно было помыть, настоящее же мыло на рынке стоило наравне с хлебом.
Отопление не работало не только из-за прекращения водоснабжения. Ленинград изначально отапливался дальнепривозным углем и уже в августе поставки прекратились, жгли запасы. После этого уголь стали собирать по всему городу: из больниц, мест общепита, заводов. Все свозили на электростанции. «Уголь стал для Ленинграда как хлеб».
Похоронное дело. Проблемы возникали и с захоронениями людей, погибших от обстрелов и голода. Осложняло этот процесс ряд причин, во-первых, трупов было очень много, несмотря на то, что зимой 1941 г. штат сотрудников, занятых рытьем могил, был увеличен до 200 человек. Во- вторых, зимой леденела земля, ее было невозможно раскапывать для могил. В-третьих, не было материалов для изготовления гробов, так как все, что могло гореть, шло на отопление комнат. В-четвертых, транспортировка умерших была сильно затруднена, так как в холодное время улицы были заметены снегом, транспорт не работал, а сил у изголодавшихся людей не было, чтобы вести тела на санках.
Постоянно нависала угроза эпидемии из-за нечистот и большого количества трупов. Это стало причиной «субботников» в марте - апреле 1942 года. Иждивенцев обязывали работать на безвозмездной основе по 8 часов в день. Были и оплачиваемые хлебом бригады, вспоминает Лисовская В.Н.:
«Весной ходила специальная бригада и выносила покойников, чтобы эпидемии не было. Бригаде за это 250 г. хлеба давали» .
Была создана противоэпидемиологическая комиссия. К работе привлекались дворники, и в холодное, и в теплое время. Дворники обходили оставленные квартиры, проверяли, остались ли в них трупы и опечатывали пустые квартиры. Чаще всего именно дворников за вознаграждение просили отвезти трупы до кладбища, когда силы были на исходе.
К концу 1941 г. скопилось около 7 тысяч незахороненных трупов. Было созвано совещание у заместителя начальника Управления НКВД по Ленинградской области т. Иванова, на котором было решено вывозить трупы в усиленном режиме и подключить для этого все имеющиеся силы. Был выделен транспорт и рабочие руки. Но на кладбищах не оказалось свободных траншей, трупы складывались в штабеля на кладбищах: Волковом, Серафимовском, Богословском, Большеохтинском и острове Декабристов. Проблемы не справлявшегося треста «Похоронное дело» переросли в общегородскую проблему, которую нельзя было разрешить без непосредственного участия исполкомов райсоветов, стройорганизаций и формирований МПВО, специалистов-подрывников. Но количество трупов в январе 1942 г. возросло в два раза, по сравнению с декабрем 1941 г, отмечались случаи воровства трупов и их частей с кладбища для употребления в пищу.
Только 20 января 1942 г. по решению исполкома Ленгорсовета было дано распоряжение направить на Пискаревское кладбище мощные экскаваторы типа «АК», что помогло улучшить ситуацию с захоронениями. Здесь на протяжении с 16 декабря 1941 г. по 1 мая 1942 г. вырыто и захоронено 129 траншей. На данном кладбище есть 6 траншей 4-5 метров глубиной, 6 метров шириной и до 180 метров длиной, которые вместили по 20 с лишним тысяч трупов каждая. По неподдающимся проверке данным, на этом кладбище только за два с половиной месяца, т. е. с 1 января по 15 марта 1942 г., похоронено около 200 тыс. покойных, а всего с декабря 1941 г. по 1 июня 1942 г. 371 428.
Захоронениями занимались бойцы МПВО, 4-ый полк НКВД, которые направляли на рытье траншей специалистов-взрывотехников. Положительно сказалось решение о выдаче хлеба и водки за вывозку трупов, что привлекло людей на эту работу.
февраля 1942 г. исполком Ленгорсовета принял решение об использовании под братскую могилу имевшегося на Богословском кладбище песочного карьера, который был заполнен в течение 5-6 дней шестьюдесятью тысячами трупов. Для захоронений использовались бомбовые воронки на Богословском кладбище, часть противотанкового рва, расположенного рядом с песочным карьером с северной стороны, где было захоронено более 10 тысяч трупов. На северной окраине Серафимовского кладбища использовались ямы, подготовленные как противотанковые препятствия.
Весной 1942 г. под сжигание трупов была переоборудована печь на 1-ом кирпичном заводе Управления промышленности строительных материалов. Крематорий начал свою работу 15 марта, 16 марта было сожжено 150 трупов, 29 марта - 880, 18 апреля - 1425.
Уже в самом начале блокады вопрос контроля над инфекциями и антисанитарными условиями был взят под контроль городскими властями.
Один из блокадников, переживший войну в раннем возрасте, вспоминает:
«Неоднократно в этот период заглядывали люди в белых халатах, проверяли санитарное состояние жилища, здоровье детей» .
Удивительно, что за время блокады не возникло ни одной эпидемии, а даже наоборот, по сравнению с 1940 г. уменьшилось число инфекционных и острых заболеваний. В самое опасное время, а именно март-апрель, ежедневно работало 300 тысяч человек по очистке города. Осуществлялась проверка квартир, очистка дворов, сбор оставленных тел и нечистот.
К сожалению, нет точных данных о количестве захоронений в блокадное время, из-за огромного количества трупов, ежедневно поступавших для погребения. Но можно с уверенностью сказать, что была проведена огромная работа, в результате которой удалось избежать эпидемий. Зимой велась борьба с промерзшей на несколько метров землей, и транспортировкой, а в теплое время велась «доработка» зимних могил, засыпка землей обнажившихся захоронений и т.д.
Продовольственный вопрос. Продовольственная проблема была ключевой для блокадников. Еды катастрофически не хватало и со временем ее практически не стало. Жители могли приобретать продукты за деньги, только при условии наличия карточек. Между тем, карточки могли потеряться, быть украденными или закончиться раньше отведенного на них срока.
Важную роль в обеспечении продовольствием играл Сенной рынок, самый популярный в блокадное время. Там горожане могли обменять свои вещи на вязанку дров или кусок хлеба. Многие историки говорят о том, что без этой возможности пополнить запасы продовольствия, смертность от голода была бы более высокой.
Многих ленинградцев спасало употребление в пищу различных суррогатов. Варились ремни, столярный клей, продавалась земля пропитанная сахаром с разрушенных Бадаевских складов (цена зависела от слоя земли). Люди постоянно находились в поиске съестного.
Пожар на Бадаевских складах заметили многие. Пишет об этом и Вера Михайловна Инбер в своем дневнике 10 сентября 1941 года: «Зловещий дым, жирный, слоистый и тяжелый, - это были горящий сахар, мука, масло». Это была катастрофа, которая задела каждого. Огромные запасы растаяли в огне». Это произошло уже 8 сентября 1941 г., жители отмечали синий цвет пламени.
Основным продуктом был хлеб. Продажа белого хлеба закончилась в сентябре 1941 года. Со временем в хлеб добавлялось все больше примесей - от добавления овсяной, ячменной и соевой муки и до гидроцеллюлозы и мясокостной муки.
По карточкам можно было получить мяса от 100 до 200 граммов в месяц, что никак не сопоставимо с потребностью человека, особенно в зимнее время и занятого тяжелым трудом (во время блокады продолжали работать многие предприятия).
Масла также практически не было, оно заменялось гусалином - кулинарным жиром, смешанным с мукой. Молоко было соевым или овсяно- солодовым, которое выдавалось детям с декабря 1942 года.
Карточки на мясо, масло, сахар, крупы, жиры отоварить было труднее всего, очереди были многочасовыми, доходили до сотни и более человек в одном месте. Часто люди менялись с родственниками и близкими людьми местами и стояли «посменно». Нередко горожане умирали в очереди, и их тела оставались рядом с магазинами. Поход в магазин, как и поход за водой были самыми трудными дорогами, решаться на которые было необходимо93.
В феврале 1942 г. благодаря устоявшемуся льду на Ладожском озере удалось увеличить интенсивность снабжения города. Положительно сказывалась и американская помощь некоторыми продовольственными продуктами. Тем ни менее вся блокада проходила в условиях постоянного голода. В марте 1942 г. отмечается улучшение в снабжении, но с перебоями, один из блокадников, оказавшийся в стационаре, описывает свой дневной рацион: «Записываю для истории. Итак, хлеба на день 500 г.; сахара - 80 г. плюс по 20 г. в порцию каши; 45 г. сливочного масла плюс по 10 г. в кашу. К своему описанию блокадник добавляет поправку о том, что полагающееся по рациону выдают не каждый день. Конечно, в стационаре кормили лучше, тем ни менее, можно сказать, что продовольственное положение незначительно улучшилось.
Во время тревог магазины закрывались, но очередь не расходилась, даже под угрозами милиции. Потерять место в очереди могло стать смертельным.
Из воспоминаний блокадников видно, что в городе было распространено людоедство, об этом пишет и Д.С. Лихачев в своих воспоминаниях. Чаще всего использовали трупы, находившиеся на улицах, но были и случаи убийств для продажи мяса. А.В. Болдырева вспоминает, как соседка в разгар блокады предложила ее семье мясные котлеты, и ее мама сразу определила, что они из человеческого мяса, так как другого достать было неоткуда, да и делиться хорошим мясом с соседями стал бы не каждый: «Мама ее выпроводила и захлопнула дверь» .
Большой популярностью пользовались столовые. В них мечтал попасть каждый, ради них горожане ходили на предприятия и работали, так как общедоступных пунктов питания было крайне мало. Уровень питания также зависел от снабжения по Ладоге, времени года, обстановки в городе. Качество еды часто зависело от самой столовой, очевидцы отмечают, что лучше всего можно было поесть в столовых Союза советских писателей, Дома ученых, Дома Красной Армии.
Работали столовые специального, усиленного, лечебного питания, которые положительно отличались калорийностью и разнообразием блюд, хоть и в условиях того времени. Получать карточки в такую столовую могли люди в крайне тяжелом состоянии, по назначению врача, хотя бывали и исключения для служащих, рабочих и иждивенцев. Важно отметить, что практически все жители находились в крайне тяжелом состоянии и деление их на группы истощения - 1, 2 и 3 - были очень условными и не всегда соответствовали истине. Получить первую группу истощения и карточки на усиленное питание было большой удачей.
Несмотря на то, что большинство столовых отличались неблагоприятной обстановкой - грязь, копоть, темнота, очереди - горожане стремились в них попасть, они были местом, где можно поесть самому и тайком забрать что-то для близких, местом, внушающим надежду на жизнь.
Само снабжение проходило по ледовой дороге Ладожского озера. В самом начале блокады немецкие войска оккупировали сухопутные коммуникации, и снабжение было полностью прервано. Нормы хлеба были очень низкими, для рабочих 250 г, 125 г для детей и других категорий, до 500 г. для личного состава войск первой линии и 300 г. для войск тыловых частей.
Военный совет Ленинградского фронта 3 ноября решил ударными темпами строить дорогу в южной части озера через Ваганово, Осиновец, Коккорево, затем по льду Ладожского озера до Кобоны и далее на Заборье. Перевозки начались 21 ноября, как только лед стал крепким. Руководили перевозками начальник дороги генерал-майор интендантской службы А.М. Шилов, комиссар дороги бригадный комиссар И.В. Шикин, начальник политотдела дороги старший батальонный комиссар М. Д. Орловский и начальник ледового участка дороги, капитан 2 ранга М. А. Нефедов.
Благодаря совершенствованию дороги, прокладке новых маршрутов, водителям, которые отрабатывали по два рейса в сутки, удалось увеличить количество перевозок. На трассе были организованы авторемонтные мастерские, пункты технической помощи, санитарные палатки. Работа шла полным ходом, перевозки осложнялись морозами и обильными снегопадами, а также обстрелами с вражеских самолетов.
Попасть на дорогу мог далеко не каждый, на выезде из города были установлены заградительные линии и требовались пропуска. В городе были очереди ожидающих возможность покинуть город.
Начиная с конца марта, в течении месяца постепенно сокращались перевозки из-за таяния льда. За 157 дней (с 19 ноября 1941 г. по 24 апреля 1942 г.) по дороге в Ленинград было доставлено 361 109 т. различных грузов, осуществлен ряд оперативных перевозок, составлявших около 20 % общего объема перевозок. Из города было эвакуировано 514 069 ленинградцев (детей, больных и других) и около 3700 вагонов оборудования демонтированных заводов, культурных ценностей, медицинского оборудования и имущества. Это неоценимый подвиг всех работников Ладожской дороги, благодаря которому сохранялась ниточка, связывающая Ленинград с внешним миром.
В теплое время грузы перевозили по воде, несмотря на нехватку судов, предназначенных для озер. Государственный Комитет Обороны по представлению Военного совета Ленинградского фронта принял постановление от 11 марта 1942 г. о выпуске металлических и деревянных озерных барж. В навигацию 1942 г. для бесперебойного снабжения горючим Ленинградского фронта и города Ленина на Ладожском озере был выстроен подводный трубопровод.
В блокадное время продолжали свою работу сберегательные кассы, интересно, что «в период блокады отчётность кредитных учреждений города стала гораздо лучше, чем в довоенное время».
Ленинград в захватнических планах Германии занимал особое место. Значительные силы были брошены, чтобы вывести из строя один из главных промышленных центров СССР, стратегический центр, прикрывавший с севера московское направление. РККА вела ожесточенные бои в попытках защитить город и не дать врагу взять его штурмом. Начиная с 1943 года, советским силам удалось не только успешно отразить нападки противника, но и перейти в наступление, разорвать блокаду и в 1944 г. полностью ликвидировать окружение.
Для победы над противником требовались не только успешные действия Красной армии, но и слаженная работа в городе. Жители, оказавшиеся в тяжелейших условиях, были вынуждены самостоятельно искать пропитание, очищать город от грязи во избежание эпидемий, налаживать работу водопроводов, транспортной сети, электросети, снабжать фронт боеприпасами с ленинградских заводов, оставшихся в черте города.
В зимнее время года оказалось практически невозможным использование водоснабжения в городе. Замерзающая вода разрывала трубы изнутри. Обезвоживание и антисанитария стали главными последствиями нехватки пригодной для использования воды. Большинство жителей отправлялись за водой к Неве, так как другие источники были менее пригодны для питья и могли нанести вред здоровью. Долгий путь по заснеженному городу, через минные обстрелы и разрушенные дома, становился для многих слишком трудным. Вскоре на улицах города стали появляться множество тел тех, кто не смог дойти до дома и умер на пути к нему, или тех, чьи родственники ослабли и были не в состоянии доставить тела к кладбищу. В городе начинают работу бригады по сбору трупов, и массовые захоронения на кладбищах.
Бомбежками разрушались не только дома ленинградцев, но, в первую очередь, - складские помещения с припасами, коммуникации, транспортные узлы. Взрыв главного пищевого склада - Бадаевского - видел весь город, по сильнейшему зареву от огня. Нехватка пищи приводила к высокой смертности. В пищу начали употреблять суррогаты, что нередко приводило к отравлениям. Город наводнили крысы. Карточная система и увеличение числа столовых стали подспорьем для жителей. Но огромные очереди, риск потерять карточки из-за нападения или в силу обстоятельств омрачало и без того тяжелейшее положение горожан.
Единственным путем отступления из холодного Ленинграда стала «Дорога жизни», попасть на которую было непросто из-за нехватки техники, большого количества желающих, обстрелов эвакуационного пути по озеру. Несмотря на отсутствие света, тепла и необходимого количества еды люди начали приспосабливаться к жизни: делать печи, искать пропитание, выходить на субботники и пр. Производство для фронта не остановилось даже в самые тяжелые времена благодаря стойкости горожан.
Ленинград, ставший одной из главных целей для немецкой армии, за счет своей производительности, был выведен из строя и взят в блокадное кольцо. Несмотря на героическое сопротивление фронта, противнику удалось лишить жителей города самого необходимого: продовольствия, электроэнергии, тепла и водоснабжения, безопасности и возможности покинуть город.
Перед коммунальным хозяйством стояла главная задача: обеспечить горожан жизненно необходимыми условиями. Таким образом, обеспечение теплоснабжением и водоснабжением, являясь ключевыми задачами городского хозяйства, в блокадных условиях получают первоочередное значение. Теплоэлектросети, введенные в строй накануне войны, в условиях постоянных бомбежек города были фактически уничтожены. Город перешел
на топку углем. В условиях нехватки топлива комнатная температура была постоянно пониженной. Жители были вынуждены решать эту проблему самостоятельно. Водоснабжение и канализация так же пострадавшие от авианалетов практически не функционировали.
Похоронное дело не допустило распространения эпидемий за счет привлечения дополнительного числа рабочих, техники и перехода на массовый тип захоронений.
Продовольственный вопрос решался путем введения карточной системы, но, не смотря на это размер пайка постоянно уменьшался, в связи бомбардировкой складов и затруднениями в поставках продукции через ладожское озеро. Возникшие «черные» рынки и спекуляция активно распространились по всему Ленинграду.
Глава 2. Повседневная жизнь блокадного города
2.1Блокадная повседневность глазами горожан
Блокада Ленинграда изменила жителей города до неузнаваемости, и говорить приходится не только о внешних, физических изменениях, но и о моральном облике граждан. Со временем люди все больше привыкали к смерти, голоду, к безвыходности и осознанию, что некому прийти на помощь. Приходилось «вырабатывать иммунитет», перед бедой окружающих, чтобы выжить самому.
В самом начале блокады, как отмечают сами блокадники, люди не ожидали катастрофы, не закупали продукты и не хотели покидать город102. Были и те, кто понимал необходимость заготовок, но многим не хватило средств, многие не успели до ограничения продаж и введения карточек. Очень часто люди не хотели покидать город, потому что боялись воровства в своих квартирах: «Она не поехала, боялась бросить свое добро», - так пишет Лидия Охапкина о своей соседке. Владислав Глинка не отправился в эвакуацию с семьей, потому что боялся остаться без жилья: «я пока остаюсь в Ленинграде, чтобы сохранить квартиру».
Начиная с октября 1941 г., приходит осознание наступающего голода, продуктов уже не хватает и разговоры о еде занимают большую часть разговоров.
В надежде получить хлеб горожане отстаивали многочасовые очереди или шли на «черный» рынок, где можно было приобрести дрова или хлеб за большие деньги или ценные вещи. Конечно, возникают вопросы: кто продавал этот хлеб? Кто не нуждался и мог существовать не испытывая жуткого голода? Такой вопрос задали одной из женщин, которая пережила блокаду. Она с уверенностью ответила, что такие люди были: « Да. Вот, к примеру, дворники. Им отдавали вещи, карточки, чтобы они помогали похоронить близких. Хорошо жили медсёстры в госпиталях. Некоторые женщины подрабатывали телом, их услугами пользовались солдаты и офицеры». На рынках большой популярностью пользовались хлеб, мыло, табак, мука и мясные продукты.
Общим для всех было раздражение от своей слабости, как отмечает В.М. Глинка, эгоистичные и нетерпеливые дистрофики переносили это раздражение на окружающих. По его словам, блокадники, которым было в тягость передвигаться, винили окружающих в медлительности. Сложным моральным решением было пройти мимо нуждающихся, желание помочь упавшим конкурировало с бессилием и часто заканчивалось победой второго: «В начале нашего похода мы с Марианной Евгеньевной пытались поднимать упавших. Потом перестали поднимать и шли, стараясь не смотреть по сторонам». Помогая встать другому, велик риск самому оказаться на месте обессиленного, кроме того, велика вероятность повторного падения спасённого через несколько минут.
Привычными становились не только голод, слабость и смерть, но и обстрелы, постоянные авианалёты. В первые месяцы, когда начинались сигналы тревоги, все бежали в подвалы и пытались укрыться, но со временем сил на это оставалось все меньше, и горожане привыкли к этому страху. Милиционерам приходилось штрафовать тех, кто был на улице и не хотел идти в убежище.
Отягощающим фактором, влияющим на условия проживания, стала проблема загрязнения города. Взору горожан открывалась ужасающая картина: подъезды домов и придомовые территории, залитые нечистотами, практически не убирались весь холодный период. «Из 34 проверенных троллейбусов (17 из которых находились оставленными на маршрутах без какой-либо охраны) 20 машин были превращены в туалеты (загажены нечистотами). Разрушенные дома, заваленные снегом улицы, отсутствие освещения, все это угнетающе действовало на моральное состояние ленинградцев.
Кардинально менялась система приоритетов. Так, те, кто жил на первом этаже были рады этому, хотя до войны первый этаж считался сырым и темным, но во время обстрелов он стал самым безопасным. Удачей считалось жить ближе к кладбищу или больнице, так было больше шансов довезти покойников. Помимо смены приоритетов, можно отметить изменения в восприятии событий, а именно возвращение к первобытным, «мифологическим», объяснениям происходящего. Такие перемены прослеживаются в записках филолога-классика Ольги Михайловны Фрейденберг. Используя методы антропологического, политического анализа, в сопровождении с мифологическими понятиями и метафорами, она дает особенные оценки своим действиям и представлениям. Город и университет представлялся ей как царство мертвых. Так, декан филологического факультета, от которого зависело получение привилегированного статуса в системе продовольственного распределения, «очутился в роли Плутона»: одних спасал, «хлопотал о них», с другими «сводил счеты». В условиях блокады декан, как бог подземного царства, властвовал над жизнью и смертью».
Фрейденберг описывает окружающую действительность через мифы. Восприятие неисправной канализации, периодически заливавшей квартиру экскрементами, она представляет как вторжение хтонических сил. Она пишет о том, как, «завися от печки, она «невольно» молилась богу огня («О, бог огня, всесильный бог, ты, которому молилось все первобытное человечество!
И я невольно служила и молилась тебе по вечерам, окоченелая и голодная».
В ситуации, где она была вынуждена обращаться к спекулянтам, она пишет, что «жизнь» сама ведет ее за руку «по тяжелой тропе над пропастью», посылая ей такого человека, который незаконно продавал керосин и масло. Анализируя свою реакцию, Фрейденберг отмечает: «Обобщая и символизируя, как всегда, явления жизни, я увидела в этом неожиданном факте, как ни был он ничтожен и мелок, глубокую сущность матери- жизни».
Несмотря на ужасные события в жизни горожан, оставалось желание жить обычной жизнью. Преодолевая тяжелейшие трудности, иногда получалось на шаг приблизиться к прошлой жизни. Например, когда получалось поднять упавшего человека, тем самым спасая его от гибели, когда в разговорах шла речь о надеждах и вере в победу.
Напоминанием была и труппа оперетты, которая не эвакуировалась, как остальные театральные коллективы. В декабрьский мороз зал был полон зрителями, в неотапливаемом помещении играла труппа в легких костюмах и истощенная от голода. Приостанавливали спектакли только звуки сирен, и необходимость спускаться в бомбоубежище.
В театр хотели попасть многие, но путь до него был очень тяжелым. Лена Мухина в записи своего дневника от 27 декабря 1941 г. отмечает: «Мне было очень хорошо, я бы каждый день ходила бы в театр, но все-таки я больше в театр этой зимой не пойду. Потому что, каким маленьким кажется удовольствие по сравнению с тем мучением, которое представляет возвращение домой». Останавливала и стоимость билетов, и сложность их приобретения, билеты заканчивались очень быстро. В театральном зале, среди множества людей, сложно было почувствовать себя одиноким, крепла надежда на скорое освобождение.
В теплое время года работали многие кинотеатры. В дневниковой записи И.Д. Зеленской от 10 августа 1942 г. указывается, что кинотеатры были не так востребованы, как Филармония, билеты в которую были раскуплены заранее, но и посещения кинотеатров, отмечает автор, «помогают воссоздавать по мере возможности образ жизни, свойственный в довоенное время, чтобы чувствовать себя живым». Омрачались киносеансы только обстрелами, так Волкова Людмила вспоминает:
«Однажды мы пошли в кино, и пришлось нам смотреть это кино 4 часа, так как из-за обстрелов его прекращали показывать и нас отправляли в убежище». Киносеансы были не только досуговыми, но и образовательными. На экранах кинотеатров шли ленты довоенного производства, информирующие о том, как уберечь себя от отравляющих веществ, о борьбе с зажигательными бомбами и т.д. Учебно- оборонительные и хроникальные, направленные на поднятие духа горожан, и документальные ленты показывали перед демонстрацией художественных фильмов. В кинотеатрах проводили лекции, встречи с актерами, культурная жизнь не прекращалась на протяжении всей блокады. В холодное время кинотеатры практически не работали, в январе 1942 года работало лишь 6 кинотеатров, тогда как в начале блокады функционировали 38 кинотеатров и около 40 профсоюзных и ведомственных кинозалов.
2.2Особенности детского восприятия условий блокады
Медали «За оборону Ленинграда» получили около 15 тысяч маленьких ленинградцев, в возрасте от девяти до четырнадцати лет119. Каждому ребенку пришлось пережить все трудности блокадной жизни наравне с взрослыми. Граница между детством и юностью часто оставалась незамеченной. Даже малыши брали на себя ответственность за помощь в семье: дежурства, походы за водой и дровами, стояние в очередях, стали для них «работой».
Новогодние елки для детей, так же, как и театр для взрослых, были отголосками обычной жизни. Билет стоил 5 рублей, детям из семей военнослужащих и пенсионеров, а также остронуждающихся они отдавались бесплатно, правда, «не свыше 30% от общего количества». Проходили
«елки» в помещениях Малого оперного театра, Театра им. А.С. Пушкина, Большого драматического театра, где в блокаду находился Театр комедии, в Доме ученых и в Доме Красной армии, бывало и в школах.
На новогодних елках детей кормили обедом, который, по воспоминаниям, состоял из трех блюд, что очень напоминало довоенное время: суп, второе и что-то сладкое - желе, конфета, компот из сухофруктов. Лена Мухина была на такой елке и в своей дневниковой записи от 09 января 1942 г. поделилась своими воспоминаниями о том, как ей удалось вкусно поесть и взять еду с собой. Кормили рассольником, мясной котлетой с гречкой и желе, хоть порции были и скромными, сам обед стал знаменательным событием. Расстроило только отсутствие конфеты в подарке: «Я думала, что дадут, ну, хотя бы по конфетке или по печенью. Нет, ничего не дали». Алексеев Анатолий Семенович вспоминает, как его с товарищами пригласили на праздник в 239 школу около Исаакиевского собора: «На елке было вполне празднично. Водили хоровод. Давали подарки - конфеты и даже по мандарину».
Важным было и само представление, наряженная елка, хлопушки - все эти атрибуты праздника отвлекали от голодной блокадной жизни. Но большинство детей ждали окончания праздника, когда можно будет поесть:
«Все нетерпеливо поглядывают на двери комнаты, где готовится угощение. Воспитательница в костюме Снегурочки торопливо дочитывает стихи и приглашает всех встать в пары».
Жизнь детей в блокадном Ленинграде была крайне тяжелой, можно сказать что детства, в нашем обычном понимании, не было. Норма питания для ребенка составляла 125 грамм, для подрастающего организма это катастрофически мало. Необходимо учитывать, что дети часто работали наравне с взрослыми. В их обязанности входило стоять в очередях, ходить за водой или дежурить во время обстрелов, тушить бомбы.
Бокарева Екатерина, вспоминая свои детские годы, рассказывает, как ее послали прикреплять продовольственные карточки к магазину, а продавец отказала ей:
«Девочка, надо чтобы взрослые приходили.
У нас некому: все болеют, мама на работе».
Е.В. Алешин вспоминает: «Скоро мы привыкли и без страха дежурили по ночам на улицах и крышах домов. Гасили зажигательные бомбы, которые сбрасывали пачками». Ребята рыли окопы и противотанковые рвы, понимая острую необходимость и испытывая гордость за свою причастность к общим усилиям дать отпор врагу. Богданов Ю.И. вспоминает, как дежурил с товарищами в булочной, чтобы не отнимали хлеб у слабых, как таскали воду, обтачивали болванки для снарядов и упаковывали махорку для солдат. 16-летний Юра Рябинкин оставил запись в своем дневнике о первом дежурстве по тушению зажигательных бомб: «Давид вперед меня сообразил, что это такое, и, схватив лопату, бросился тушить бомбу. Я тоже. Началась безумная горячка». Всего в тот день на школу Юры упало 23 бомбы. Кроме постоянных дежурств и работ по обороне городе, на детей сваливалась сезонная работа. Так, летом по постановлению ЦК ВКП(б) и Совнаркома СССР от 17 апреля 1942 года, школьников старше 14 лет мобилизовали на сельскохозяйственные работы, в которых были задействованы 5 тысяч ребят на 240 тысяч индивидуальных огородов. Работавшим в совхозах детям предоставлялся ночлег, дополнительное питание. За помощь ребята получали не только одобрение взрослых, но и награды, медали «За отвагу», иногда вручались съедобные вознаграждения.
В одной из своих записей, сделанной 30 ноября, Юра Рябинкин рассказывает, что ему необходимо ходить в школу, так как если дело дойдет до эвакуации, его выпустят из города только при условии, что он учащийся. Это он повторяет несколько раз и видно, как ему тяжело принять это условие.
В школу ходили не только ради разрешения на выезд, но и потому что там кормили: «С сентября мы стали ходить в другую школу за тарелку супа.
За хлебом мы ходили с сестрой вдвоем, т.к. хлеб могли вырвать мальчишки». Учеба в условиях голода, холода и темноты была тяжелым испытанием для школьников. Уроки часто переносились, прерывались из-за необходимости спускаться в подвалы и бомбоубежища. Нередко уроки проходили в самом подвале. Среди учебных заведений, которые непрерывно продолжали свою работу в 1941-1942 учебном году и сумели перевести своих учеников в следующие классы, числилось 39 школ. Промерзшие классы, отсутствие освещения, моральное и физическое истощение - в подобных условиях только сильнейшая жажда знаний, сила духа и воли помогла держаться и продолжать жить, стремясь к знаниям.
Если учеба и отходила на второй план, увлечение книгами было распространено и не утихало даже в самое холодное время блокады. Один из блокадников, Юрий Меретин вспоминает, как чтение определенных книг играло роль в «установлении мальчишеского престижа». Получив напутствие от отца осваивать мир при помощи книг, Меретин не просто перечитывал домашнюю библиотеку и приобретал новые книги, но и выработал особую систему прочтения, придумал игру «с незнакомыми авторами», относился к чтению как к службе. В условиях блокадной жизни и бессилия, Юрий пытался найти и приобрести редкие книги, так, однажды ему удалось купить пять томов «Вселенной человечества», весом в 14 кг, которые он с большим трудом, стирая веревками руки в кровь, доставлял домой. Стремление познать новое, уйти от суровой реальности, погрузившись в чтение, делало книги очень популярными и востребованными и среди детей, и взрослых, и солдат. Юрий Маретин стал первым собирателем книг, изданных в блокадном Ленинграде. Именно ему удалось документально установить, что во время блокады в вымирающем городе вышло больше двух тысяч наименований книг.
Помимо книг, детей увлекало рисование. Множество воспоминаний повествует о том, как ребята искали необходимые предметы: карандаши, угольки, клочки газет. Те, кто умело держал карандаш, могли зарисовывать события блокады, повседневные сюжеты, отражающие реальную жизнь.
«Однажды взял на дежурство, в штаб МПВО, краски. Написал штаб вечером, без людей», - вспоминал В.А. Сидоров, школьник, не прерывавший свою художественную деятельность даже в самые тяжелые дни блокады.
Каждый родитель хотел уберечь своего ребенка, детям старались достать побольше еды, их оберегали, как могли, от плохих вестей, старались их успокоить. Так, многим ребятам говорили, что лежащие люди на улицах - спящие.
Подобных записей много в воспоминаниях Станислава Александровича Добровольского. Он пишет и о «спящих» людях, и о том, как его дядя однажды пришел с радостной вестью: ««Я кроля принес!» Мы устроили настоящий пир - и бульон варили, и мясо ели, и суп». Позднее Станислав узнал, что это была кошка, и много переживал по этому поводу. В пять лет он спасал бабушку, вытаскивая осколок шрапнели из ее плеча. На протяжении всей блокады, как отмечает он сам, чаще всего был предоставлен сам себе и рано, как и большинство маленьких ленинградцев, повзрослел.
Когда отчаяние достигало высшей точки матери, не могущие уберечь детей от нужды и голода, думали о самом страшном: «…Я мысленно хотела, чтобы смерть пришла вместе с детьми, так как боялась, если, например, меня убьют на улице, дети будут дико плакать, звать: «Мама, мама», а потом умрут от голода в холодной комнате». Обстоятельства не щадили никого.
2.3Женщины в блокадном городе
В блокадном Ленинграде женщин было численно больше, чем мужчин. Мужчины отправлялись на фронт, в условиях блокады они умирали чаще, чем женщины: «на каждые 100 смертей приходилось примерно 63 мужчины и 37 женщин». В 1942 году, после перерегистрации паспортов в конце лета, определилось соотношение мужчин (25.5%) и женщин (74.5%). Уже с 1942 года женщины составляли основную часть городского населения.
Ленинградки выполняли очень тяжелую работу, трудились на производстве и строительстве оборонительных сооружений, воспитывали детей, помогали родственникам. Одна из таких тружениц, сотрудница школы, писала: «Директор школы договорился, чтобы я и моя приятельница не поехали на окопы, и направил нас работать в госпиталь в хирургическое отделение общественницами. Работали мы бесплатно, дежурили по полсуток».
Тяжело было не только физически, но и морально. Ситуацию усугубляла постоянная агитация и пропаганда со стороны противника. В тяжелейших условиях на глаза попадались листовки с кричащими надписями, ориентированными на жен, девушек, матерей: «Кровавая сталинская власть гонит на убой ваших отцов, сыновей и мужей. Мы несем Вам мир и свободу». В большинстве случае реакции на эти лозунги и призывы не было, но как сложно осознавать, что никто не придет на помощь, что все приходиться делать самой и принимать сложные решения. Женщины находились в самом уязвимом положении, так как на их хрупкие плечи свалилась не только задача оборонять город изнутри, но и забота о самых близких: стариках и детях. Тяжелее было семьям, в которых было двое и более детей. Матерям нередко приходилось выбирать, какого ребенка кормить, а какого нет. Лидия Охапкина рассказывает про свою знакомую, которая сама поступала так и предлагала подобную тактику и ей:
«Получишь, дескать, три карточки и выбери, кого спасать, кого хоронить - мальчика или дочурку, иначе все погибните».
Большинство женщин работало на фабриках. Некоторые из них находились на казарменном режиме, т.е. домой никого не отпускали. Заняты были и на оборонительных работах, копали противотанковые рвы. Когда отправляли рыть окопы, так же приходилось переходить на казарменное положение, потому что путь был долгим, голод и бессилие не позволяли ходить домой каждый день, а дети оставались в городе одни. В. М. Глинка отзывалась о таких работах крайне негативно, считая, что они не только мешали солдатам отступать, обороняясь, но и лишали тружеников личного имущества и инвентаря, когда приходилось быстро покидать места работ. В книге Т.Л. Модзалевской приведён отрывок письма Г.А. Князева, в котором тот сетует на нехватку подходящей обуви для работников, отправляемых на рытье окопов. В подобных условиях заболевали даже самые крепкие горожане, болезни дыхательных путей переходили в хронические состояния и приводили к смертям.
Дома матерям приходилось видеть голодных детей, согревать их, распределять еду. Было необходимо не падать духом, всегда думать о завтрашнем дне и не давать слабины. Именно такие качества проявила мама Людмилы Волковой, когда они получили долгожданные 2 килограмма хлеба и брат Вова просил отдать ему всю его долю, чтобы сразу ее скушать, у мамы хватило сил и мужества поступить иначе. Она смогла разделить все на маленькие порции и давала по кусочку каждый час.
Также поступила и Лидия Охапкина, когда надежды на спасение уже не было из-за потери карточек, в дверь постучал посланец с фронта от ее мужа с посылкой. Сын Толик стал просить ее: «Мама, свари кашку, только погуще», Лидия понимала, что сразу тратить все нельзя, может окончиться голодной смертью, и сварив один раз кашу погуще, снова стала экономить.
Многие женщины ухаживали и за сиротами, которые не смогли попасть в детский дом. Чаще всего это были знакомые дети, т.е. дети родственников, соседей, но бывало так, что таких детей встречали на улице, и отказаться от помощи было невозможно. О таком случае рассказывает Александра Осиповна Змитриченко: в самом начале войны от голода погибла ее мама, их квартиру разбомбили, и девочка стала жить у чужой женщины: «Она взяла к себе, хотя имела четырёх детей. Я в конце войны называла ее мамой».
Перед многими женщинами вставал вопрос, отправлять ли в эвакуацию детей. С одной стороны, это давало надежду на их спасение, с другой - большой риск отправить в такой трудный путь ребенка, без знакомых ему людей. Многих терзали вопросы: что с ним будет дальше? Как я его найду?
В.Н. Лисовская вспоминала: «Мама решила нас отправить, сложила вещи, но когда мама увидела эту плачущую толпу, огромную, как отбирали детей, она передумала нас отправлять. И хорошо сделала, этот эшелон, который увозил детей из нашего дома, бомбили немцы. Немногие выжили». Нередко матери говорили: «Умирать так вместе, а одних я их не отпущу никуда» .
Лидия Сергеевна Охапкина решила отправить своего сына в эвакуацию, но потом захотела вернуть. Чудом она встретила женщину, которая собиралась отправиться за своим внуком, его отправили вместе с сыном Лидии: «Я, вначале нерешительно, стала просить ее привезти и моего. Потом взяла ее руки и стала их целовать. А сама все говорю: ну пожалуйста, прошу вас, пожалейте». Когда Лидия Сергеевна стала собирать документы на разрешение возвратить ребенка, у Московского райсовета было много женщин-матерей, кричавших: «Верните наших детей!».
Ленинградки, заранее предугадывали плачевный исход эвакуации и прятали своих детей, дабы избежать принудительного вывоза. По этому поводу Е.Д. Якубович вспоминает, как детям из ее семьи приходилось залезать под стол при каждом звонке в дверь, похожие истории были и у Д.С. Лихачева, и у Е.А. Скрябиной. Главной причиной для отказа эвакуировать своих детей стала уверенность в непродолжительности военных действий.
Перед женщинами всю блокаду стояли очень важные задачи: сохранить жизнь себе и детям, принимать быстрые, верные решения, переносить тяжелейшие физические испытания. Все, что сейчас кажется легким и естественным, например, выпить стакан воды, в Блокадном Ленинграде было очень трудном делом. Для этого необходимо было принести воды, а путь до нее порой был очень долог, нагреть ее или просто не дать замерзнуть, превратиться в лед. Все эти испытания женщины проходили, старались не упасть духом и помогали продержаться другим. Большинство блокадниц, вспоминая о том времени, говорят о безотказности, взаимопомощи и выручке, о том, что блокада сплотила всех жителей города, и это помогло выжить.
Таким образом, измененная система ценностей, перемены в образе жизни способствовали выживанию блокадников. В попытках найти пропитание люди шли на крайние меры, посещали черные рынки, торговали собой, воровали.
Свои дома горожане приспосабливали к военной жизни. Жизнь протекала теперь не во всей квартире, а в одной комнате, чаще всего кухне. Подвальные помещения использовали как бомбоубежище.
Несмотря на всю тяжесть такой жизни, ленинградцы пытались держаться. Продолжала работать оперная труппа в театре, ставились спектакли, несмотря на холод, темноту и обстрелы, в летнее время работали кинотеатры. Зимой устраивались новогодние елки для детей, искали способ хотя бы на вечер помочь детям забыть о страхе и голоде, удивив их конфетой или мандарином.
Женщины, дети и старики - основные жители Ленинграда в блокадное время. Все тяготы жизни легли им на плечи. Женщины были заняты на производстве, рыли окопы, занимались поиском еды. Всеми силами горожане пытались выжить, отправить близких в эвакуацию, что, к сожалению, не всегда удавалось из-за подступавшего к городу врага. Так, многие ленинградцы находили способы выживания: работать, трудиться, заботиться о ближних, стремиться к жизни через действия.
Глава 3. Стратегии выживания в условиях блокадного города
3.1 Условия проживания в блокадное время
Уже с сентября 1941 г. жители Ленинграда ощутили на себя все горести состояния блокады. В начале сентября начались авиабомбардировки, вскоре сократили нормы хлеба. Со временем ситуация и условия проживания только ухудшались, приходилось искать пути спасения, создавать условия, пригодные для жизни. Как изменился облик города? Какими стали квартиры ленинградцев?
Квартира в условиях блокады - это в том числе убежище для жителей города. В военные годы люди перемещались из одних квартир в другие, искали более выгодное местоположение (поближе к источнику воды, к родственникам, туда, где еще оставались предметы годные для топки буржуек, куда дадут официальное направление): «Мы жили в деревянном доме, который был разобран. Нас переселили в одну из освободившихся комнат в Смольнинском районе. Таких было много». Некоторые переезжали по несколько раз: «Пришлось переезжать дважды, пока, наконец, нам не дали нормальное жилье». Нередко перемещения происходили и внутри одного дома. В связи с частыми бомбежками стали популярны первые этажи домов: «Обычно первый этаж считался плохим: темновато там, сыровато, а во время войны это было большое счастье». В условиях выживания - это было самым безопасным местом, в котором риск пострадать от бомбы был меньшим: оно было ближе всего к подвалу - бомбоубежищу.
Спуск в бомбоубежище со временем не вошел в привычку, наоборот, в большинстве воспоминаний блокадники говорят о нехватке сил часто спускаться в укрытие. Привыкали к страху, к взрывам и риску: «Привыкли и перестали спускаться в бомбоубежище», «Начались бомбежки, и каждый раз мы вынуждены были спускаться с 5-го этажа в бомбоубежище. Было страшно, а потом мы перестали бояться обстрелов и оставались дома», «Объявили воздушную тревогу, а нам с мамой надоело по двадцать раз спускаться, и мы остались дома». Не спускались и те, кто не верил, что при разрушении дома это может спасти: «Но потом перестала туда ходить, так как убедилась, что если случится прямое попадание, то все равно не спастись» .
Жили вместе с соседями, знакомыми, в чужих квартирах - стирались прежние критерии комфорта. Вместе было легче ходить за водой, стоять в очереди, прогревать квартиру, поддерживать моральный дух. Хотя скромность часто заставляла жителей задуматься, не помешают ли они соседям по квартире и не заденет ли чувства прежних хозяев переезд в квартиру незнакомцев. Маргарита Владимировна Айзин вспоминает, как ей с мамой предложили перебраться с седьмого, опасного этажа, пониже, но она подумала: «Если мы перевезем вещи, а потом хозяева той квартиры вернутся обратно им негде будет жить». Подобные примеры говорят о том, что не было массового беспорядка, квартиры не занимались бесконтрольно, панически и с целью наживы.
В квартирах было темно, окна приходилось заклеивать и завешивать. Постоянные атаки приводили к тому, что стекла вылетали и могли ранить жителей. Кто-то заботился о защите заранее: «Помню я помогал матушке клеить на окна бумажные кресты, для того чтобы при взрывах стекла не вылетали», а кто-то уже после того, как стекла вылетели, заделывал как мог: «Мы заделали окна простынями и одеялами», «Стекла были выбиты и завешаны тряпьем, по комнате гулял ветер со снегом». Атмосфера темноты и холода накладывала дополнительный отпечаток на быт блокадников.
«Мертвая» атмосфера в квартирах вынуждала горожан опускать руки, ложиться и больше не вставать, а это было самым страшным в те дни. Отсутствие мотивации к движению сказывалось на их жизнеспособности. Когда в комнате постоянно темно, а на улице слишком холодно и опасно проводить время, человек оказывается в заточении вместе со своими проблемами, страхами и болезнями. В квартирах жизнь не кипела, а застывала, обессиленные люди, передвижения которых было ограниченными все реже выходили, их стало труднее замечать, от того и множество трупов оставалось в квартирах, от незнания есть ли там люди. Тела оставались в домах и потому, что не хватало сил доставить их до кладбища. В самые тяжелые времена горожане выносили тела близких на улицу, в надежде на то, что их заберут бригады по сбору тел.
Со временем неубранные тела сносились в подвалы жилых домов или незаселенные квартиры, об этом пишет Владимир Иванович Букуев: «В этот период в подвале нашего дома я видел большое количество окоченевших трупов. Много лежало в неотапливаемых квартирах». Лидия Охапкина вспоминает: «Роза мне сказала, что у них в подвале имеется немного угля, но ходить туда страшно, так как туда сваливают покойников». Ответить на вопрос, почему трупы приносили в подвал, несмотря на то, что в нем располагалось бомбоубежище, пытается историк С. Яров в «Повседневной жизни блокадного Ленинграда»: «Иногда трупы складывали в подвале - вероятно, в том случае, когда скрывать смерть не имело смысла или негде было их разместить». Распространение этой практики подтверждает то, что горожане перестают спускаться в бомбоубежища.
Часто трупы специально прятали, чтобы продолжать получать продовольствие по карточкам, приходилось или прятать тело, или оставлять в квартире и жить некоторое время вместе с останками. Иногда в доме выбиралась дальняя квартира, куда можно было перенести тело.
После бомбежек, заколачивания окон, отсутствия канализации изменился и облик города. Занесенные снегом улицы, разрушенные дома с забитыми оконными рамами и разлитые во дворах нечистоты, несомненно, оказывали влияние на моральное состояние жителей так же, как и темнота в квартирах. Не было места, где бы отсутствовали признаки тяжкого бремени, который переживал Ленинград. Несмотря на это, люди находили в себе силы справляться с отчаянием, выходили на массовые уборки в теплое время года и не отказывали в помощи, когда были силы. Всеобщая готовность помочь и моральная поддержка окружающим - это одна из важнейших тактик для выживания. Переключение на проблемы ближних, их моральная поддержка стала эффективной стратегией выживания.
Еще одна важная проблема - это отсутствие отопления. У большинства жителей в комнате стояли железные печки «буржуйки», трубы которых выводились на улицу. Они устанавливали самостоятельно или нанимали знакомых, дворника, за что приходилось дорого расплачиваться. Тепло от таких печек держалось недолго и, когда она переставала гореть, температура понижалась очень быстро. «По ночам, когда "буржуйка" остывала, было холодно под одеялом в шерстяном свитере». Когда ветер дул в окно, дым был в квартире, он часто разъедал глаза, стены покрывались копотью, от которой все в комнате становилось черным. Без света и воды уборки квартир стали невозможными. Топили тем, что было - сначала древесиной, запасенной в подвалах, потом мебелью, книгами: «Мама добыла печку- "буржуйку", установили ее в комнате и так обогревались, сжигая какую можно мебель, стулья», «Топили буржуйку чем придется, жгли мебель,
Председатель Выборгского района Александр Яковлевич Тихонов вспоминает, как на многих домах мелом писали «ПС» - подлежит сносу.
«Дома на слом срочно распределяли госпиталям, детским садам и что останется - столовым, баням, прачечным. Нужно срочно было топливо, а топлива не было никакого. Стульями топили» По приказу горисполкома разбирались и сараи, находившиеся во дворах. Разбор производили сами жители - взрослые и дети, которые после разносили доски в квартиры. Интересно, что при разборе дома нужно было составлять опись и развозить имущество на склады, чтобы по окончанию блокады прежние хозяева могли отыскать свои вещи. После плановых разборов деревянных домов люди еще долго таскали остатки, щепки, которые могли продлить существование в холодных квартирах. Сжигалось все, что могло гореть, дрова продавались на черном рынке. Пытались найти способы продлить тепло, сделать жизнь комфортнее. Одним из них было обложить буржуйку кирпичом, но в условиях войны это могли делать немногие: «Трубу буржуйки вывели не в окно, а в вентиляционную шахту, которую отец нашел в стене коридора. Поэтому печка у нас никогда не дымила. Печку обложили кирпичом, и получилось очень теплая печка. Во время блокады обесценились предметы роскоши, и обычные вещи стали на вес золота. Можно было встретить множество людей, которые меняли ювелирные украшения на хлеб и материалы для топки буржуйки: «Помню, как женщина там ходила и просила за бриллиантовое ожерелье буханку хлеба». Смена ценностей, иная расстановка приоритетов помогли справляться с тяжелыми условиями существования.
Несмотря на «блокадную этику», часто встречаются рассказы горожан о том, как жалко было жечь книги, о попытках перечитать их до сожжения или сберечь лучшие: «Сначала сожгли журнал «Крокодил», потом «Огонек», потом всякие научные... Кончилось тем, что остались только классики марксизма». Некоторые книги оставляли с мыслью оставить для потомков, некоторые планировали забрать с собой в эвакуацию - это говорит о том, что в людях оставалась тяга к прошлой жизни. Сожжение книг было болезненным занятием для многих жителей Ленинграда, это отмечают большинство блокадников.
Отсутствие водоснабжения приводило к ужасным последствиям. Сначала из-за аварий и понижения температур лопались трубы. Заливая квартиры, вода замерзала и образовывала корку льда. Жителей мучала жажда, было невозможно мыться, стирать и убираться в своих квартирах. Образованные вследствие аварии водоемы и проруби стали основным источником воды в городе, путь до которых мог быть не близким. Люди планировали свой поход за водой заранее, договаривались с близкими, соседями пойти вместе или прийти на выручку, встретить на обратном пути.
Одним из явлений повседневности стали походы на Неву за водой.
«Нева застыла, и начались походы с санками и бидончиками за водой проруби», - вспоминала Зинаида Матющенко. Большинство горожан ходило именно на Неву с бидонами, чайниками, кастрюлями, так как сил на большую тару не хватало. «Часто ходили за водой на Неву. Другие каналы и реки сначала обходили стороной, их считали грязными. Позднее стали пренебрегать и этим. Шли и на Фонтанку и даже на усеянный трупами Обводный канал». Про воду из Невы пишет и Маргарита Айзин: «Воды дома не было, за ней ходили с ведром. Людям, которые брали воду из Невы, еще повезло, она была чистая. А мы жили рядом с Обводным каналом, вода была ужасная», именно с этой водой Маргарита связывает свое недомогание.
В домах было темно и холодно, везде была грязь, мебели и книг становилось все меньше, так как все уходило на топку печи. Отсутствие еды и воды усугубляло положение блокадников, но они пытались улучшить состояние жилья, по мере своих сил. Ставили буржуйки, заколачивали окна, разбирали мебель и носили воду из годных на это источников.
3.2Поиск пропитания
Одной из самых острых проблем в блокадном Ленинграде стал голод. Поставки еды были ограниченными, а запасы уничтожены. Введение карточек и снижение пайка заставляло людей искать суррогаты. В ход шло то, что до войны считалось не пригодным для употребления. Ежедневно блокадникам приходилось искать новые источники пропитания. Важным становится не только сама еда, но способ ее добычи и употребления.
июля 1941 г., вслед за Москвой, Исполком Ленинграда ввел в городе карточную систему распределения продовольственных и промышленных товаров179. В сентябре нормы выдачи продуктов снижались несколько раз. 20 ноября 1941 г. ежедневная норма выдачи хлеба для иждивенцев, служащих, детей достигла 125 граммов.
Получение отведенных норм затруднялось огромными очередями, задержками в выдаче продуктов. Очень важным является способ употребления пайка, многие блокадники отмечают, что для выживания лучше было делить порцию на несколько раз: «Расправлялись с ней по- разному. Кто-то съедал сразу, а бабушка кромсала его на мелкие сухари, там можно дольше держать во рту», «Наша мама всю норму хлеба делила на троих поровну и на два раза в день». О спасительном дележе пайка на несколько приемов пищи пишет и Людмила Волкова: «Я получала все по карточкам, и нас с мамой спасло наверно то, что весь паек я делила на три части, жарила на печурке и три раза в день мы с мамой ели эти жалкие кусочки». Отмечается, что те, кто съедали дневную норму за один раз, чаще умирали голодной смертью. Определенным преимуществом считалось постепенное употребление еды, растягивание - не только из-за возможности чаще принимать какую-то пищу и исключать абсолютный голод, но и благодаря психологическому эффекту. Человек знает, что у него есть еда на ближайшее время, отвлекается от других мыслей, находится в предвкушении и состоянии спокойствия, значит есть и надежда на выживание.
Еды по карточкам не хватало, и приходилось искать источник пропитания в других местах, использовать различные суррогаты. Чаще всего можно встретить упоминание столярного клея, который оказался пригоден для пищи: «Мы ели столярный клей, как-то его растапливали и делали студень», «Ели мы и столярный клей. Столярный клей был спасением для многих, благодаря своему натуральному составу.
Разрушенные Бадаевские склады не были заброшены вовсе, сюда приходили, чтобы собрать пропитавшуюся растаявшим сахаром и маслом землю. Эту землю ели, разбавляли в чае, чтобы сделать воду слаще, земля оседала, а сладкий привкус оставался: «В первые же дни сгорели Бадаевские склады. Брат приносил оттуда сладкую землю, это скорее было похоже на торф. И мы это ели», «Добывали мы пищу и на бывших Бадаевских складах: долбили там землю, привозили ее домой, бросали землю в разогретую воду» . Вспоминает о складах и их пользе, в виду отсутствия других источников пищи, надбавок и маленького размера пайка. Екатерина
Александровна Хабур вспоминала: «И эти сгоревшие склады нас выручали немножко. Мы землю собирали, она сладкая была, когда сахар горел, плавился, и мы эту сладкую землю собирали». Жители видели горящие склады, почти всем это происшествие запомнилось, т.к. был огромный пожар, и все были в тревоге. Когда пожар начался, со складов побежали крысы, которые заполонили ближайшие площади. На протяжении всей блокады борьба с крысами продолжалась, так как кошек в городе не было совсем, их съели, зато крысы находили пропитание.
Помимо Бадаевских складов со сладкой землей, были еще «овощные» земли. В районе Пискаревки до войны был овощной склад, овощная база Калининского района на проспекте Непокоренных. Эта земля была пропитана гнилыми овощами, ее собирали, отмачивали и ели. Желающих было так много, что территорию охраняла милиция, но горожане все равно пробирались и откапывали землю, сами блокадники отмечают, что от земли с этого склада многие умирали. Вспоминают жители и как ездили на Среднюю Рогатку, на поля между Пулковскими высотами и городом. На прифронтовой полосе валялся картофель, разбросанный взрывами бомб. О нескольких таких случаях рассказывает Золотухина Инна Ивановна: «Мы пролезали под заградительной колючей проволокой и по-пластунски собирали в рюкзаки картофель». Вместе с друзьями она ездила и в Парголово на капустные поля, собирать кочерыжки и оставшиеся после уборки листья, где им посчастливилось набрести на овсяное поле: «Зерна овса лежали на снегу. В перчатках собрать их было невозможно, и мы работали голыми руками».
По воспоминаниям блокадников, села в пригороде Ленинграда были обеспечены продовольствием (собственные запасы) лучше, поэтому сюда стекались горожане для обмена своих вещей на еду: «Я ездила с соседями в сторону Озерков и Праглово, там, в деревнях мы меняли вещи на картофель
Алексеев Анатолий вспоминал, как мальчиком 13-ти лет отправился к родственнице в Старую Деревню близ Ленинграда: «Мы ели вареную картошку с квашеной капустой. Пили чай с заваркой от Бадаевских складов, то есть с пропитанной горелым сахаром землей, которую я принес домой». Несмотря на улучшенное положение, нехватка сказывалась и там, Анатолий был участником поисков зарытой в довоенное время мороженой картошки: «Этот картофель спас от голодной дистрофии не одну сотню людей, которые смогли съездить за ней. Из мороженной и переродившейся картошки получались вкусные сладковатые оладьи и лепешки, кисель и добавки к блюдам из крупы. В окрестности поселка уменьшилось число умерших».
Самой тяжелой было зима 1941-1942 гг., и в это время в пищу шло все: технические масла, олифа, специи, вазелин, глицерин, отходы растительного сырья (кожура от подсолнечных семян), дуранда, жмых, мучной клей от обоев, детская присыпка, вываривали даже кожаные ремни и шапки. Съели всех домашних животных, были зафиксированы случаи людоедства.
После тяжелой зимы, с первым теплом началась огородническая работа. Организационную сторону взяло на себя государство: предприятиям, учреждениям было дано около семи тысяч гектар пустующих земель рядом с городом. Внутри города было выделено 1330 гектар под посадку овощей и картофеля, а отделу местной промышленности исполкома Ленгорсовета было предложено изготовить лейки, лопаты, вилы и грабли для хозяйственных нужд. Были засажены все дворы и парки, практически вся земля внутри городской черты. Вспоминают о таких огородах даже люди, бывшие в блокаду совсем маленькими детьми: «Воспитательницы разбили огороды, посадили кое-какие овощи», «Наша семья проживала на Большом Смоленском проспекте. Между домами были большие пустыри, на которых жители сажали картошку». Привычные места, даже некогда бывшие территории культурно-просветительских комплексов, музеев были засажены: «А в мае месяце за кинотеатром "Гигант", где был плодовоовощной совхоз, мы яблони выкорчевывали, ямки копали, картошку сажали, свеклу. В парках иногда садили».
В своих воспоминаниях жители Ленинграда часто упоминают, что летом 1943 года с огородами дело обстояло очень плохо. Сезон выжался дождливым: «Капусту едят черви и мухи, турнепс, редиска и редька не всходят. Это настоящее бедствие», «Свекла не взошла, капусту поел червь». Спасало то, что к лету 1943 г. снабжение уже осуществлялось стабильно.
Кроме огородов шла в ход разная зелень на улице, многие вспоминают, что весной и летом собирались травы, из них даже делались заготовки на зиму. Крапива, корни одуванчиков, щавель и мн. др. стали дополнением для рациона истощенных блокадников: «Весной 1942 г., когда появилась первая зелень, бабушка стала делать котлеты из лебеды». Использовали хвою для лечения цинги. 19 июля 1942 г. решением обкома и горкома ВКП(б) была узаконена розничная продажа дикорастущих съедобных растений.
Пытаясь отыскать еду, люди пробовали «на вкус» то, что было под рукой. Часто это оказывалось губительно для ослабшего организма, но и находились настоящие «клады», источники витаминов, калорий и просто пища, способная утолить голод. В теплое время годы пытались найти место для рассады или искали съедобную растительность.
3.3Мораль и нравственность в условиях блокады
В воспоминаниях часто встречаются индивидуальные «рецепты спасения», с помощью которых блокадники держались.
Многие авторы отмечают работу радиокомитета, сотрудники которого пытались подбодрить горожан. Особо запомнилась всем декламация своих стихов Ольги Берггольц. Вспоминает Евгений Алешин: «Читала свои стихи. В перерывах между бомбежками и артобстрелами простуженным голосом, вселяющим бодрость, ненависть к оккупантам и в веру в победу».
В середине февраля 1942 г. Ольга Берггольц закончила поэму
«Февральский дневник» и 22-го числа читала ее по радио измученным блокадникам:
Сестра моя, товарищ, друг и брат, ведь это мы, крещеные блокадой! Нас вместе называют Ленинград, И шар земной гордится
Ленинградом...
Она верила в это. И Ленинградцы верили - вместе с Ней, со своим поэтом, небесами, наверное, призванным поднимать дух у тысяч безоружных, лишенных еды, тепла, света героев неслыханного сопротивления. «Она, как и другие работники Радиокомитета, представить себе не могли ленинградское радио замолчавшим». Блокадникам было важно слышать, что они не одни, что они вместе сплотились против одной беды.
«Театр у микрофона», в рамках которой артисты радиокомитета стали разыгрывать целые пьесы. По радио транслировались концерты Большого симфонического оркестра Радиокомитета. Без его участия не проходило ни одно крупное музыкальное событие в Ленинграде, другие коллективы такого уровня были эвакуированы. К весне 1942 года умерла почти треть состава, но весной оркестр получил от правительства продовольственную поддержку и действовал в обновленном составе.
Многие стали искать утешение в работе или полезной деятельности. Когда пришло осознание неизбежной катастрофы, стали спасать культурные ценности: памятники заколачивали деревянными щитами, закапывали в землю, прятали и вывозили, первые этажи зданий закрывали песком. Ходили на работу не только для того, что бы получать усиленное питание и пользоваться услугами столовых для рабочих, но и для того чтобы отвлечься от бед, заставлять себя вставать и идти, а значит жить. Сами блокадники вспоминают о том, что, когда нечем было заняться и люди ложились в своих квартирах, болезнь и голод убивала гораздо быстрее. Вот такие строки можно встретить в «Блокадной книге»: «Чем голоднее становилось, тем труднее было работать, но тем нужнее была работа и для фронта и для города, да и для самого ленинградца. Работа помогала держаться. И за работу держались».
Доктор технических наук В. И. Шарков был одним из тех ученых, знания которых сохранили жизнь сотням тысяч голодающих горожан. Шарков вспоминает, как на производстве распределяли обязанности, как при фабрике, а затем при хлебозаводах стали гнать витамин из хвои для хвойного экстракта: «Некоторые сами приходили и спрашивали: «Чем я могу помочь в решении этой задачи? Чувство локтя было необычайно высоким, может, выше, чем чувство желудка». Стремились помогать налаживать производство, поддерживать других рабочих и самим держаться.
Рабочие руки требовались для обеспечения городского хозяйства, на оборонные предприятия, в госпитали и больницы, и в продолжавший работать в блокадное время зоосад. В городе, где к 1942 году не осталось домашних и диких животных, где съедали даже голубей, функционировал живой уголок. Это было важно, так как многие малыши уже забыли или не успели узнать, как выглядят обычные кошки и собаки. Зоосад смог стать местом, непохожим на разрушенный серый, грязный город, он был отдушиной для многих его сотрудников и посетителей. Зоопарк был закрыт для посещений в самое тяжелое время - зиму 1941-42 года. Всю зиму работники зоосада искали пропитание для животных. В течение 1942 года истощенные люди своими силами восстановили часть загонов и вольеров, разрушенных бомбежками. 8 июля 1942 года зоосад торжественно открылся для посетителей, доказывая, что город живет полной жизнью. Демонстрировалось 162 животных, за это лето зоосад посетило более 7 тысяч человек, в 1943 году зоосад так же работал только летом, а уже начиная с 1944 года стал принимать посетителей круглый год. Все блокадные годы в зоосаде работал театр зверей. Дрессировщики И.К. Раевский и Т.С. Рукавишникова с группой дрессированных животных - медвежатами, собачками, обезьяной, лисицей, козликом - своими выступлениями радовали раненых и детишек в городе. Ленинградский зоопарк стал символом несгибаемого мужества ленинградцев, 16 сотрудников зоопарка
были награждены медалью «За оборону Ленинграда». Работник театра зверей Мария Мечиславовна Брудинская в интервью для «Блокадной книги» рассказывает о своих впечатлениях: «Животных не знали. Откуда они могли знать? Там же малыши. И школьники почти не знали, уже забыли. Собак ведь не было совсем - их съели, - ни голубей, ни собак, ничего живого». На вопрос «Не покушались ли на мясо бегемотихи Красавицы», Мария отвечала: «Нет. Бывало, по-моему, не на мясо, а на корм для нее покушались» .
Помимо работы и занятий, напоминавших о мирном времени, блокадники не забывали о помощи окружающим, тратя на это последние силы, но обретая уверенность в себе. Ежедневно приходилось поднимать обессиливших, упавших на землю людей, несмотря на собственную усталость. Лидия Охапкина вспоминает, как в один день ей помогли сразу несколько незнакомых людей, когда ночью она везла тяжелый чемодан и посылку: «Вдруг откуда-то взялась женщина, подошла ко мне и говорит:
«Давайте помогу». Я обрадовалась. Она взялась за веревку и повезла, а мне велела толкать сзади. Я за ней не успевала. Она повезла одна. Я забеспокоилась, что она увезет. Стала ей кричать: «Остановитесь, подождите!» - но она продолжала везти не оглядываясь. Я хотела за ней бежать, но сразу же упала. Лежу и думаю: ну вот, теперь она увезет, а я здесь замерзну. Смотрю - ее уже нет. Я встала, потихоньку пошла, гляжу - мои санки стоят и на них все лежит как лежало. Я обрадовалась, думаю - спасибо ей, спасибо!», позднее Лидии помогли солдаты, которые подвезли ее на военном грузовике. В блокадное время приходилось доверять малознакомым и вовсе не знакомым, потому что сил оставалось крайне мало, а помощи ждать было неоткуда. Все сплотились в единый коллектив и старались помочь друг другу.
Довести человека до дома в то время считалось подвигом. Зачастую это было единственное, что мог сделать человек человеку, мало кто мог поделиться едой, а поднять или проводить человека было более реальным. На это самопожертвование часто уходили последние силы. Такая простая вещь, самая вроде элементарная, была, может, одним из самых высоких проявлений человечности. Это делали не только ради незнакомых людей, которые попали в беду, а еще и для себя, для своей души, для того, чтобы чувствовать себя человеком. Для того, чтобы выстоять, не поддаться врагу.
Бывшая водитель трамвая Варвара Васильевна Семенова вспоминает:
«Потом как-то иду, а впереди женщина. И упала она. Худенькая такая! Эту я подняла кое-как. Она сама немного помогла, и я подняла ее. Она просит:
«Доведи меня до той вот парадной». Я говорю: «Нет, милочка! Скажи спасибо, что я тебя подняла. Я сама, говорю, завалюсь». И запомнился Варваре Васильевне этот случай на всю жизнь, настолько сильна морально, безвозмездная помощь незнакомцу.
Мама Ирины Михайловны Балицкой работала в госпитале, и когда становилось тепло, девочка приходила к ней на работу. Там она читала раненным бойцам стихотворения и танцевала: «Однажды один из раненых угостил меня сухарем, в середине которого была дырка. Боец сказал, что сухарь был пробит, и он собирался оставить его на память, но я так хорошо танцевала и пела, что он решил его отдать мне». Девочка не лечила солдата, не делала ничего существенного для него, но она помогла ему морально, оживила воспоминания о мирной жизни, смогла порадовать в столь тяжелое время, за что он и решил наградить ее чем-то ценным и для себя. Для Ирины это тоже оказался очень важный подарок, о котором она помнит до сих пор. Так, выручая друг друга, горожане заметно или не заметно для себя помогали окружающим выстоять, вытерпеть и пережить блокадные дни.
В условиях тяжелейшего психологического давления, очень важно не потерять себя и найти силы бороться, помогать другим и принимать помощь, потому что только вместе можно преодолеть общую беду. Об этом свидетельствуют и дневниковые записи блокадников: «Были люди, которые не могли психологически уже преодолеть себя и пытались выжить самостоятельно. Это мало у кого получалось».
Большим подспорьем являлась культурная жизнь города, помимо работы кинотеатров, театров и радио были созданы шефские бригады. Еще в июле 1941 года в Управлении по делам искусств Ленгорисполкома была создана Военно-шефская комиссия, руководившая деятельностью фронтовых ансамблей. Бригады артистов выезжали с концертами на боевые корабли, на фронт, в учебные полки, в госпитали и батальоны выздоравливающих, на заводы и в домохозяйства. При подведении итогов первого года работы комиссии, в докладной записке ЦК профсоюза, направленной в секретариат ВЦСПС, отмечается: «особый вклад работы по шефству мастеров искусств героического города Ленинграда, которые дали за год войны свыше 20 тыс. концертов и спектаклей». Эта цифра кажется огромной, но если учесть то, что общее количество задействованных лиц, в работе военно-шефских бригад превышает 3000 человек, а одна бригада состоит примерно из 5-10-ти человек, двадцать тысяч концертов провести было возможно.
Важным было и отмечание праздников. Даже самый тяжелый новый, 1942 год, пытались встретить с маленьким празднованием. Л.Л. Эльяшова вспоминает, как она и ее соседки по комнате старались помыться в комнате с минусовой температурой, чтобы привести себя в порядок перед праздником.
«Сейчас ждем девочек, которые стоят за вином. У каждого будет по 350 г. хлеба, масло и повидло. Трапеза шикарная!». В тот день девушки впервые услышали, как читает стихи Ольга Берггольц.
В городе проводилась пропаганда, нацеленная на поднятие духа горожан, сплочение вокруг партии и усиление ненависти к врагу. Агитмероприятия в виде бесед, читки газет были обыденностью. Проводились лекции, доклады, митинги, работали специальные кружки. Не хватало опытных кадров, большинство специалистов ушли на фронт вскоре после начала войны. Несмотря на попытки повысить квалификацию агитработников, основной проблемой, по мнению исследователей, стало «стремление работников райкомов лишь к формальному соблюдению постановок горкома».
В серых буднях блокадного города находилось место для помощи, подарков и занятий, напоминающих о мирном времени. Это помогало людям держаться и не сдаваться врагу. Почти в каждом дневнике, кроме воспоминаний о смерти, голоде и бомбежках, найдется хотя бы одна, но очень ценная история о том, как чье-то слово поддержки, протянутая рука в трудный момент, или приятный подарок помогли морально справиться с тяжелейшей обстановкой.
3.4Деформация нравственных ценностей в условиях блокады
Массовое проявление человечности и заботы о ближнем не смогли вытеснить из городской жизни кражи, разбой, равнодушие, обманы. Из дневников видно, что немногие блокадники вспоминают об этом, в этом особенность человеческой памяти. Но документальные основания для выявления подобных фактов в блокадной жизни имеются. В условиях голода каждый выживал, как мог, и часто прибегали к незаконным методам.
Многие авторы отмечают что, например, кражи в очередях хоть и были очень обидными, неизбежными и безнаказанными, большинство пострадавших понимали этих людей, и в глубине души им было жалко этих воришек.
В первую очередь страдали квартиры. Иванов Юрий Ильич вспоминает:
«Поднимаясь на свой этаж, мы видели, что все квартиры вскрыты и разграблены».
Многие использовали карточки умерших родственников для того, чтобы получить возможность купить продукты или использовать их как плату за услугу: «Все сделали по-людски: отдали могильщику бабушкины карточки за январь, он вырыл могилу». Карточки пытались отобрать силой: «Встав у двери, он потребовал, чтобы я отдала ему карточки - и свою и детей, иначе он нас убьет». Но тем ни менее, как верно подметил в своих воспоминаниях В. Глинка: «Пусть не лгут те, кто прожил в Ленинграде блокадную зиму, что не думали о карточках людей, умиравших на их глазах». Голод вынуждал людей идти на крайние меры, и использование карточек умерших, если принять все обстоятельства во внимание, не будет казаться преступлением.
Негативно воспринимается стремление городских властей создать видимость обычной жизни, так в 1943 г. два оператора кинохроники получили задание «заснять» кадры для журнала для рубрики «Ленинград готовится к встрече Нового года», в котором главную роль должны играть новогодние елки, которые жители несут в свои дома. Но елок в Ленинграде не было и чудом найденную единственную ель давали прохожим и носили сами операторы, создавая вид подготовки к празднику. Была ли так необходима подобная бутафория, и было ли это способом поднять настроение горожанам или оскорбляющей очевидной ложью?
Воровали не только у обеспеченных людей, но и снимали вещи с трупов:
«Сверху надо простыню похуже, так как есть люди, которые раздевают умерших, одетых хорошо». Особенно часто снимали обувь с тел, лежавших на улице.
«Черные» рынки продовольственных товаров были явлением спасительным для многих. Но стоит упомянуть о том, что на таких рынках, покупая с рук, люди часто оставались обманутыми и рисковали своей жизнью. Так, семья В.М. Глинки, обменяв дорогую скатерть на муку, придя домой обнаружили, что мука насыпана лишь сверху, а глубоко лежит мел. Горечь обиды была не только от того, что мука была не пригодна для еды, а также от того, что они сообщили продавцу, кому именно покупают муку (маленькой девочке и старушке), обменивались улыбками. Что толкает людей приходить к таким обманам - голод или желание наживаться на горе других - можно ли оправдать их поступки в условиях блокадного положения?
Домашних животных не стало сразу после того, как с улиц пропали все дикие. Те, кто долго не решались покушаться на жизнь своих питомцев, рисковали быть ограбленными или слушать просьбы знакомых «одолжить» питомца.
Если то, что человек употребляет животных в пищу, укладывается в нормы жизни, то каннибализм противоестественен человечеству. В советское время эта тема была полностью закрыта. Современная литература изобилует подобными примерами. Вот несколько воспоминаний: «Преступница рассказала, что она приглашала домой какого-нибудь одинокого солдата на чашку чая», после второй чашки чая она наносила удар сзади топором по голове. Работала эта женщина в литейном цеху «Русского дизеля», отличалась от других своей упитанностью и жаждой, что и привело к ее разоблачению. Светлана Кирсанова вспоминает, как ее саму в блокадном детстве украли, но к счастью быстро обнаружили: «Милиция раскрыла эту группу, которая занималась похищением детей. Когда у детей спрашивали, как я со двора пропала, выяснилось, что у этой женщины была своя группа подростков, которые по дворам ходили и крали детей».
Часто люди примечали, что на улицах есть тела, расчлененные или с недостающими частями тела, в обстановке, когда по городу разбросаны сотни десятки трупов, уследить за порядком было очень сложно, а голод сводил с ума. Вспоминают, что людоедством занимались те, кто были всегда рядом и мог контролировать обстановку, например, дворники. В блокаду это были люди, которые обходили квартиры, проверяли, не появились ли новые тела, которые некому доставить на кладбище: «У нас в доме была дворничиха. Однажды к ее дочери пришла подружка, у которой были карточки на хлеб. Дворничиха ее убила за эти карточки и засолила в бочке».
Большинство преступников были разоблачены своими соседями, так как жизнь была на виду, и наличие кастрюли с мясом или просто сытого вида наводили на подозрения. По делу каннибализма в Ленинграде проходили 168 человек, заведено 91 дело, что является 39% от общего числа преступлений, а общее количество осуждённых по этой категории преступлений превышает 2000 человек.
Некоторые кражи удачно предотвращались, так, украденные чемоданы в Ленинградской области, во время эвакуации, перед посадкой на пароход были возвращены владелице: «Спасибо, был порядок, проверяли документы и сверяли с названием, пришитыми на вещах, где было крупно написано, чьи это вещи».
Крали не только блокадники, но и военные, об этом вспоминает Валентина Михайловна Упатова: «Обкрадывали те же военные. Даже на амбарном замке писали: «Люди! Поменяйте замок, мы не выдерживаем, чтобы не зайти»».
Помимо тех, кто работал в «хлебных» местах и мог воровать остатки, некоторые продукты и материалы для обмена на еду, например, продавцы, дворники, медсестры, были и те, кто получал продовольствие по чину или благодаря влиятельным покровителям, родственникам. Нельзя сказать, что такие люди жили без проблем, но их положение было и часто не оправданно. В одном из самых известных блокадных дневников, его автор - Юра Рябинкин, мальчик шестнадцати лет, пишет: «В нашу квартиру хотят вселить семью какого-то главного инженера треста. Жуки!». Юра описывает, как тяжело ему наблюдать перед собой кастрюли, наполненные едой, в то время как сам он испытывает жуткий голод: «Перед собою, сидя в кухне, я вижу на плите кастрюлю с недоеденными обедами, ужинами и завтраками, что оставляет после себя Анфиса Николаевна я не могу больше…». Упоминает о привилегированных представителях общества и С.В. Яров в своей монографии «Блокадная Этика», отмечая, что блокадная «уравниловка» так же является несправедливой.
Схему обогащения раскрывает в своих воспоминаниях В.М. Глинка, которому «посчастливилось» покупать, точнее, выменивать на свои вещи хлеб и конину. Обладатель продовольствия был начальником гужевого обоза, развозящего хлеб по торговым точкам: «С каждого возчика, а их в обозе Олейникова до тридцати, он получает в день килограммовую буханку хлеба, а раз в неделю в обозе забивают коня. Составляют акт о том, что пала от истощения и требуют из воинских частей новую, взамен». Олейников получал от граждан и драгоценные украшения, и картины, и ценные книги, и ткани.
Наряду с вышеупомянутыми проявлениями человеческой низости стоит сознательное отсутствие контроля качества продуктов питания. Известно, что качество продукции из-за дефицита было низким, несмотря на все труды ученых находить пути взаимозаменяемости ингредиентов. Но когда мы говорим о низкокачественном продукте и о продукте, который может навредить или привести к смерти, это совершенно разный уровень опасности. Юрий Ильич Иванов вспоминает о своей маленькой сестренке, которая родилась в январе 1942 г. и, по его словам, прожила самое трудное время, но все-таки умерла: «Умерла она в апреле, но не от голода. Ее покормили в яслях соевым молоком, которое оказалось для нее смертельным». Сам Юрий помнит, как, несмотря на голод, он сам не мог пить соевое молоко, и слышал о подобных смертях младенцев, происходивших именно в апреле 1942 года. Так появилось подозрение в смертоносном вреде апрельского соевого молока. О соевом молоке вспоминает и Надежда Васильевна Федорова, которая также была ребенком в блокаду: «Очень хорошо прибавили продукты в апреле. Дали соевое молоко - и не смогла его принимать, отказывался организм. Столярный клей и жмыхи, отходы от хлопкового масла - могла, а это нет». О весеннем соевом молоке упоминает и еще один автор: «Нас кормили обедом в счет продуктовых карточек. К обеду полагался стакан соевого молока, но я, несмотря на постоянное ощущение голода, пить его почему-то не могла и относила Ире». Упоминание в разных воспоминаниях факта поступления в продажу соевого молока ненадлежащего качества отражает реальную ситуацию с продовольствием снабжением блокадного города в апреле 1942 г.
Таким образом, обустройство своих домов, приспособление предметов под «новый быт», например, сжигание книг и мебели из-за отсутствия древесины, давалось жителям морально тяжело, меняло их моральный облик. Жизнь людей, их приоритеты изменились коренным образом. Самыми неприспособленными оказались ранее зажиточные слои населения. Интеллигенции приходилось учиться устанавливать печки-буржуйки, добывать топливо и заделывать окна. Тем ни менее, горожане не бросали свою работу, даже если она не была связанна с обороной. Так, в Ленинградском зоосаде выжившие сотрудники пытались сохранить жизнь уцелевшим животным, пример с бегемотом «Красавицей» кажется невозможным. Спасали культурные ценности, прятали памятники, эвакуировали музейные предметы. Ученые пытались найти способ разнообразить скудный рацион блокадников. Работу осуществляли «по всем фронтам». Даже проявления человеческой низости и эгоизма, преступность горожане воспринимали без осуждения. Все пытались выжить.
Заключение
Во время Великой Отечественной войны 1941-1945-х годов, особое внимание враг уделял крупным, центральным и особо-значимым городам. Одним из таких городов стал Ленинград, который являлся важным звеном обороны севера. Его взятие могло гарантировать быстрое продвижение вглубь страны, к Москве, и блокировать действия Балтийского флота. Благодаря усиленному отпору наших солдат взять город не удалось, но немецкая армия не отступила и блокировала город. В истории блокады выделяются следующие периоды: оборонительный, оборонительно- наступательный, переломный, решающий и завещающий. Данная периодизация рассматривается не только с точки зрения изменения ситуации на фронте, но и в городской жизни, повседневных практиках его жителей.
За время блокады в Ленинграде произошли значительные изменения: изменился город, условия проживания, люди, обычаи, манера общения. Сильнейшими испытаниями стали голод и холод, сопровождавшиеся темнотой, в связи с отсутствием электричества. Противник не только перекрыл путь для поставок питания, но и наносил постоянные авиаудары с воздуха. Целью чаще всего были стратегически важные объекты: заводы, склады, сети инженерно-технического обеспечения. Городское хозяйство в период блокады работало в экстренном режиме, а поддержание порядка велось в условиях постоянных авианалетов. Блокада поставила перед городскими властями новые задачи - регулярная санитарная очистка улиц и квартир, обеспечение деятельности противовоздушной обороны и работы бомбоубежищ. Водоснабжение и теплоснабжение частично или полностью были ограничены в зимнее время года, а в теплое время года получалось открывать бани и давать воду на первые этажи. Городской транспорт в зимнее время не функционировал и использовался не по назначению. Для захоронений активизировали дополнительные силы, специалистов и технику.
Каждый житель города принимал участие в ликвидации угрозы эпидемии, снабжении своего дома теплом и водой.
Большой помощью и надеждой для жителей стала Ленинградская
«Дорога жизни». Это единственная дорога, связывающая Ленинград со страной, проходила она через Ладожское озеро. В периоды навигации суда ходили по воде, а зимой машины ездили по льду, доставляя в город продовольствие и совершая эвакуацию людей и предприятий. Постоянные авианалеты и условия межсезонья были основными помехами для перевозок. Пункты обогрева и медицинской помощи, расположенные по ходу движения машин, в связи с отсутствием подобного опыта не сразу смогли грамотно подобрать дозы пищи для реабилитации дистрофиков, что приводило к гибели эвакуированных ленинградцев. Прорыв блокады в 1943 году позволил в кратчайший срок создать и открыть временную железнодорожную линию Поляны - Шлиссельбург, «Дорогу победы». Любые новости о возможной эвакуации или поставках продовольствия вселяли надежду в горожан и поднимали боевой дух.
Среди стратегий выживания у блокадников отмечается подмена приоритетов в сознании и изменение в восприятии событий, а именно возвращение к первобытным, «мифологическим», объяснениям происходящего, обращение к высшим силам. Демонстрируются моральные девиации в сознании людей, произошедшие вследствие постоянной нужды и горя. Происходит «упрощение» жизни, в связи с откатом к примитивным потребностям, таким как физиологические потребности, в безопасности, пище, ночлеге, но одновременно сохраняется стремление поддерживать социальные связи, привычный образ жизни. Невыносимые условия жизни изменили моральный облик горожан. Все чаще приходилось думать только о себе, вопреки желанию помочь, так как, помогая другому, например, подняться, велик риск упасть самому и не встать от бессилия. В городе стало обыденностью видеть трупы людей на улицах, отношение к ним стало
спокойным, убрать их не было сил и возможности, несмотря на увеличенный темп захоронений, количество умерших росло с каждым днем.
Привычными стали огромные очереди, заколоченные окна домов и занесенные снегом, грязные улицы. Работа стала ключом к спасению. В своих воспоминаниях многие блокадники говорят о том, что работа стимулировала их к движению, жизни, напротив, те, кто не работал, угасали, прекращали бороться со смертью.
Желание жить толкало людей искать новые пути для выживания, в пищу употребляли суррогаты (кожаные ремни, столярный клей). Делили пищу на маленькие порции, чтобы растянуть время приема пищи. Поиск еды проходил и на пепелищах сгоревших складов и в ближайших деревнях.
Несмотря ни на что, жители города нашли в себе силы бороться с условиями блокады, помогать себе и близким и не терять надежду на спасение. Нельзя говорить о том, что каждый мог сопротивляться условиям города, были случаи воровства, людоедства, и т.д. Особую не добросовестность проявляли дворники и управдомы, благодаря доступу к оставленным квартирам, чьи хозяева были в эвакуации. Имело место понятие привилегированного положения, не всегда оправданного. Использование городом некачественного сырья из-за нехватки снабжения могло приводить к летальным исходам. Но все это диктовалось тяжелейшим положением в Ленинграде.
Несмотря на трудности, жители пытались удержаться за нить, связывавшую их с прошлой, мирной жизнью. Так летом проходили киносеансы, иногда работал театр, зимой проводили новогодние елки для детей. Поддерживал свою жизнь и ленинградский зоосад, который в 1942 году возобновил свою работу, не смотря на блокадное положение. Именно в условиях ограниченности и психологического давления увеличивается потребность в социальных контактах и культурном досуге. Работа радио очень высоко ценилась жителями, вещание охватывало почти весь город и внушало уверенность и чувство сплочённости в людей. Поломки на
радиостанциях сказывались на настроении простых жителей. Проходившие радио сеансы, выставки, спектакли, выездные концерты шефских бригад позволяли работникам данной сферы вдохновлять тысячи людей, и самим, видя результат своего труда, находить в себе силы.
Блокадная этика - ключевое понятие для понимания морального облика блокадников - включала, таким образом, не только ценности сохранения жизни любой ценой, но и, несмотря на тяжелейшие условия, стремление сохранить связь с мирной жизнью, не потерять человеческое в себе.
Список источников и литературы
1.Источники
1.1.Архивные документы:
1.Государственный архив Российской Федерации (ГАРФ) Ф. Р-5508. Оп. 3. Д. 2. Л. 14
1.2.Сборники документов и материалов:
2.900 героических дней: Сборник документов и материалов о героической борьбе трудящихся Ленинграда в 1941 - 1945 гг. М., 1966.
3.Блокада Ленинграда в документах рассекреченных архивов / под ред. Н. Л. Волковского. СПб.,2004.
4.Блокада Ленинграда: народная книга памяти: [300 судеб, 300 реальных историй]. М.,2014.
5.Блокада. Воспоминания очевидцев. /Авт.-сост. В. М. Давид. М., 2014.
6.Война и блокада: сборник памяти В.М. Ковальчука / Отв. ред. А. Н. Чистиков. СПб.,2016.
7.Волкова Л.А. (ред.). 900 блокадных дней. Сборник воспоминаний. Новосибирск. 2004.
8.Волковский Н.Л.(ред.). Блокада Ленинграда в документах рассекреченных архивов. М., 2004.
9.Павлов Д.В. Ленинград в блокаде (1941 год). М., 1958.
10.Дзенискевич А. Р. (ред.). Ленинград в осаде: сборник документов о героической обороне Ленинграда в годы Великой Отечественной войне, 1941-1944. СПб, 1995.
11.Книга Памяти. Блокада. 1941-1944. Ленинград. СПб. - 1998. - Т. 2006. 12.Ленинградцы на волжских берегах. Сб. документов и материалов.
Ярославль, 1972.
13.Ленинградцы. Блокадные дневники. СПб.,2014.
14.Ломагин Н. А. В тисках голода. Блокада Ленинграда в документах германских спецслужб и НКВД. СПб.,2000.
. «Я не сдамся до последнего...»: Записки из блокадного Ленинграда. / Сост. В. М. Ковальчук (отв. ред.), А. И. Рупасов, А. Н. Чистяков - СПб.,2010.
1.3.Воспоминания, дневники, письма:
17.Бобров М.М. Хранители ангела. СПб.,2003.
18.Болдырев А.Н. Осадная запись: (Блокадный дневник) / А. Н. Болдырев. СПб.,1998.
19.Букуев В.И. [Запись воспоминаний] // Блокада Ленинграда. Народная книга памяти. М.,2014.
20.Глинка В.М. Воспоминания о блокаде. СПб.,2014.
21.Григорьев В.Г. 270 дней и ночей. Ленинград. Блокада. 1941-1942 гг.: воспоминания, размышления и кое-что из истории. 2-е изд. СПб.,2013.
22.Грязнов Ф. А. Дневник // «Доживем ли мы до тишины?» Записки из блокадного Ленинграда / Сост. В. М. Ковальчук. Спб.,2009.
23.Инбер В. Почти три года. М., 1954.
24.Лихачев Д.С. Воспоминания. СПб.,1996.
25.Магаева С.В., Тервонен Л.И. Ленинградская блокада. Израненное детство. / Под ред. В.Б. Симоненко. М., 2012.
26.Модзалевская Т.Л. Наша блокада. Семья Модзалевских в военные годы (1941-1945). Документы, письма, дневники. СПб.,2014.
27.Мухина Е. В., Яров С. В., Ковальчук В. М. "... Сохрани мою печальную историю...": блокадный дневник Лены Мухиной. М., 2015.
28.Обухов В.Л. Меня воспитала блокада (герои, музыка и природа в блокадном Ленинграде). СПб.,2015.
. Ольга Берггольц. Встреча. СПб.,2003.
30.Плюснина-Сат О. Блокадный Ленинград. Воспоминания. Новосибирск, 2015.
31.Пожедаева Л. Война, блокада, я и другие…: мемуары ребенка войны.
СПб.,2013.
. Скрябина Е.А. Годы скитаний: Из дневника одной Ленинградки. Париж,1976.
.Стояли со взрослыми рядом: Сб. докум. очерков / Сост. А. М. Осипова, О. Н. Тюлева. Л., 1985.
. Тарасов Б. Блокада в моей судьбе. М., 2012.
.Человек из оркестра. Блокадный дневник Льва Маргулиса. СПб.,2013. 36.Эльяшова Л.Л. Мой блокадный университет.-2-е изд. СПб., 2011.
1.4.Изобразительные материалы:
37.1.Блокада Ленинграда. Дни и годы. / Авт.-сост.: В. М. Ковальчук, А. Н. Чистиков. СПб.,2013.
..Новиков В.С. Блокада снится мне ночами. Воспоминания / Рис.
Автора. СПб.,2009.
. Научная литература
2.1Монографии:
39.«...Одним дыханьем с Ленинградом...»: Ленинград в жизни и творчестве советских писателей. Л.,1989.
40. Адамович А., Гранин Д. Блокадная книга. СПб.,1994.
41.Альшиц Д. Н. За нами был наш гордый город: Подвигу Ленинграда - правдивую и достойную оценку. СПб., 2010.
42.Дзенискевич А. Р. Заводы на линии фронта: Рабочие Ленинграда фронта. М., 1978.
43.Дзенискевич А. Р. и др. Шишкин В.А. Непокоренный Ленинград. Краткий очерк истории города в период Великой Отечественной войны. Л., 1970.
44.Дзенискевич А.Р. Фронт у заводских стен. Малоизученные проблемы бороны Ленинграда (1941-1944). СПб,1998.
45.Дмитриев В.Д., Буренина А.А., Краснов И.А. Водоснабжение и канализация Ленинграда в период Великой Отечественной войны 1941-1945 гг. СПб.,2005.
46.Дмитриенко Н.М. Историческое краеведение. Томск, 2013. 47.Зотова А.В. Экономика блокады. СПб.,2016.
48.Иванов В.А., Иванов Д.В. ЖКХ блокадного Ленинграда. // Жизнь и быт блокированного Ленинграда: Сб. науч. ст. СПб.,2010.
49.Карасев А.В. Ленинградцы в годы блокады. М., 1959.
50.Ковальченко И.Д. Методы исторического исследования (второе издание). М., 2003
51.Ковальчук В. М. Дорога победы осажденного Ленинграда. М., 1984.
52.Ковальчук В. М. Ленинград и Большая Земля. Л., 1975.
53.Ковальчук В. Магистрали мужества. СПб.,2001
54.Кром М. М. Историческая антропология. СПб.,2000.
55.Магаева С.В. Библиография публикаций мемуаров ленинградских блокадников. М., 2013.
56.Магаева С.В. Ленинградская блокада: психосоматические аспекты /.
М., 2001.
57.Мощанский И.Б. У стен Ленинграда. М., 2010.
58.Непокоренный Ленинград Крат. очерк истории города в период Великой Отеч. войны / А. Р. Дзенискевич, В. М. Ковальчук, Г. Л. Соболев и др. Л., 1985.
59.Симоненко В.Б., Магаева С.В. Ленинградская блокада: открытия в области биологии и медицины. М., 2008
60.Солсбери Г. 900 дней. М., 1994
61.Сталева Т.В. Блокадных детей просветленные лица. Художественно- документальные очерки. Москва-Торопец, 2010.
62.Фролов М.И. Блокада Ленинграда. Мифы, легенды, реальность.
СПб.,2014.
63.Ходанович В.И. Блокадные будни одного района Ленинграда.
СПб.,2015
64.Худакова Н.Д. Вся страна с Ленинградом. Л., 1960.
65.Яров С.В. Блокадная этика: Представления о морали в Ленинграде в 1941-1942 гг. СПб.,2011.
66.Яров С.В. Блокадная этика: Представления о морали в Ленинграде в 1941-1942 гг. М., 2013.
67.Яров С.В. Повседневная жизнь блокадного Ленинграда, М., 2013. 68.Gоure L. The Siege of Leningrad. Stanford, L., 1962, pp. 159, 252.
69.Salisbury H. 900 Days. L.,1969.
2.2.Статьи в периодических изданиях:
70.Барбер Дж. Борьба с катастрофой: Ленинградский трест «Похоронное дело» в 1941-1942 гг. // Клио. - 2000. - № 3 (12).
71.Ежов М.В. Ленинградская промышленность и ее вклад в победу // Вестн. акад. права и упр. - 2011. - № 24.
72.Кабытова, В. И. Об одной ленинградской блокадной семье: [воспоминания о семье автора во время блокады] / В. И. Кабытова // Нева. - 2005. - № 10.
73.Тарасов М.Я. Памятные этапы битвы за Ленинград. Военно- исторический журнал. Науч. ст. 2013. № 1.
74.Харитонов А. Легендарная ледовая трасса (К 25-летию «Дороги жизни») // Военно-исторический журнал 1966. №11.
2.3Материалы научных конференций, сборники статей:
75.Блокада Ленинграда. Выстояли и победили, 1941 - 1944: издание подготовлено в 70-летнему юбилею Победы в Великой Отечественной войне: сост. и ред. И. А. Маневич. М., 2014.
76.Блокада. Дети. Ленинград. СПб.,2002.
77.Демидов В. И. Блокада рассекреченная. СПб.,1995.
Под ред. Б.П. Белозерова. СПб.,2015.
80.Ленинградская блокада: Мед. проблемы - ретроспектива и современность / В.Б. Симоненко, С.В. Магаева, М.Г. Симоненко, Ю.В. Пахомова. М., 2003.
81.Неформальное коммуникативное пространство блокадного Ленинграда. СПб.,2014.
82.Радио. Блокада. Ленинград: сб. ст. и воспоминаний. / Сост.: Т.В. Васильева, В.Г. Ковтун, В.Г. Осинский. СПб.,2005.