политический антиимперский общество великобритания
Таким образом, после Суэцкого кризиса Великобритания перестает быть мировым лидером, окончательно уступая пальму первенства среди западных стран Соединенным Штатам Америки. Предшествующее снижение британского влияния в различных регионах земного шара привело к тому, что единственный просчёт в международной политике, пусть и столь крупный, вызвал серьезные последствия для её международного положения и влияния.
Тем не менее, Великобритания все же сохранила за собой существенное дипломатическое влияние и возможности влияния на другие страны. Оставаясь частью Содружества Наций, Великобритания не могла не иметь запасных мер воздействия. Помимо этого, Великобритания всё еще сохраняла свой авторитет страны-победительницы во Второй мировой войне. Так, еще в середине 1960-х гг. Великобритания содержала армию в 45 тысяч солдат в Западной Германии. Тем не менее, те сильные позиции, которые занимала Великобритания в конце войны и в послевоенное десятилетие, были значительно подорваны.
Не случайно, именно в 1960-е гг. в Великобритании происходит быстрый рост распространения высшего образования. Прозвучавший в 1963 г. доклад Роббинсона провозглашал новый принцип: высшее образование должно быть открыто всем тем, кто желает получить его и хочет извлекать из этого выгоду. Отныне высшее образование стало привилегией не только обеспеченной элиты, поскольку научно-технический прогресс, экономическое состояние Великобритании к началу 1960-х гг. диктовали свои требования. Британская молодежь мечтала быть экономически независимой и, прекрасно понимая сложившиеся условия недостатка образованных людей, стала массово поступать в университеты ради получения перспективной профессии. Выросло число университетов, привлекавших к обучению все новых и новых студентов. Это был настоящий "образовательный бум".
Однако, в 1960-х - 1970-х гг. существенно изменилась не только сама Великобритания, изменился весь мир. Существенный научно-технический прогресс, характерный для этих десятилетий, привел к проникновению в повседневную жизнь технических новшеств, например, таких как телевидение. Распространение новых развлечений приводило также к изменениям в мировоззрении британской молодежи. Выработав новую систему ценностей, весьма отличную от унаследованной от старших поколений, молодежь и студенчество Великобритании также включались в европейские молодёжные бунты. Следующее существенное новшество, серьёзно повлиявшее на развитие Великобритании: распространение на её территории новы средств контрацепции, и, как следствие, снижение уровня рождаемости.
Что же касается Британских достижений в области культуры, то их международное признание и влияние в указанный период было достаточно велико. Появление популярных не только у себя родине, но и за Атлантическим океаном, а впоследствии и по всему миру британских музыкальных групп, первой и наиболее яркой и которых являлись, безусловно, «Биттлз». Их культурный феномен существенно повлиял не только на мировую культуру, но и на культурное развитие самой Великобритании, породив целые поколения деятелей искусства, ориентировавшихся в своем творчестве на американских и европейских зрителей и слушателей.
Подводя итог, необходимо отметить, что в этот период Великобритании пришлось уступить невозможности полностью осуществить собственные планы по соединению в себе как своих имперских, так и европейских амбиций. Если прежние неудачи в поисках путей присоединения к Европе объяснялись тем, что Великобритания упустила возможности влияния на первых этапах создания объединенной Европы. То дальнейшее движение на соединение с Европой тормозилось из-за нежелания западноевропейских стран предоставить Великобритании возможности для сохранения прежних связей со странами третьего мира. Тем не менее, в конечном итоге ей удалось добиться принятия в европейские объединения, несмотря на длительную задержку.
Также, именно в этом период Содружество Наций окончательно становится важным субъектом мировой политики. По сути, оно принимает на себя роль мирового «клуба»: в его состав входит все большее и большее число стран. В их число попадают даже те страны, что никогда не были в зависимости от Британской империи, однако желающие наладить экономические и культурные связи со странами внутри этого объединения.
Для самой же Великобритании эти два десятилетия стали периодом практически полного «падения». В результате потери большей части Британской империи снизились и пострадали не только экономические темпы развития и международное положение страны, но также и доверие подданных государству и социально-политическая стабильность в стране. В самом начале 1960-х гг. британцы продолжали надеяться на то, что их правительство с достоинством справится с выходом колоний из империи, тем более что в предшествующее десятилетие консервативная партия выступила с твердых позиций за сохранение Британской империи. Теперь же, когда имперские связи были разрушены, население Великобритании более не доверяло собственному правительству, доказательством чего служит поражение консерваторов на выборах в 1964 г., когда для большинства Британская империя перестала существовать.
1.3 Метрополия без империи: особенности социально-культурного развития и политического Великобритании после войны за Фолклендские острова
Третий и последний период британской деколонизации приходится на два последних десятилетия XX в. Война за Фолклендские острова стала завершающим событием второго этапа и переломным моментом в развитии Великобритании. Для этого периода характерны: восстановление международных позиций Великобритании, окончательный поворот внимания Великобритании к внутренним проблемам, а также именно в это время осознается начавшийся ранее, но достигший пика именно на рубеже 1980-х - 1990-х кризис британской идентичности. Завершающее событие, возвращение Гонконга Китаю стало завершением длительного процесса деколонизации, существенно изменившего как внешний облик, так и внутреннее состояние британского общества.
Война за Фолклендские острова стала переломным моментом не случайно: столкновение Великобритании с Аргентиной, произошедшее в начале 1980-х, стало прямым вызовом, всколыхнувшим общественность и её воспоминания об имперском прошлом, а также напомнившим Великобритании о её неудаче в борьбе с Египтом в 1956 г. Здесь, как и в Суэцком кризисе, британцам пришлось отстаивать уже не столько своё право на империю, сколько право своей страны на то международное положение, которое она занимала, как одна из сильнейших сил на земном шаре.
Проблема возникла от того, что с конца 1970-х гг. аргентинцы долгое время заявляли о своих претензиях на Мальвинские острова, как они их называли, расположенные недалеко от берегов Аргентины. Для них вопрос обладания островами был вопросом повышения собственного статуса: удайся им эта военная авантюра, аргентинский милитаризм мог претендовать на ведущие позиции в атлантическом регионе и среди южноамериканских стран.
Но Фолклендские острова были территорией подвластной Великобритании, одним из последних остатков Британской империи, дожившим до начала 1980-х годов. Здесь располагалась британская военно- морская база, небольшой городок с преимущественно британским населением. Острова имели также собственного губернатора, но при этом было затруднено сообщение с Великобританией ввиду больших морских расстояний. Исходя из этого, на первых порах британское правительство предполагало расширение торговых связей островов с материком, в частности, c Аргентиной.
Однако Великобритания вовсе не спешила передавать острова: Фолклендские острова имели особый статус и особую историческую значимость. Как для Великобритании, так и для британского общества, они не были завоеванной или отнятой землей. До прихода британцев на эти острова не претендовало ни одно государство, и население их было преимущественно мигрантами и потомками мигрантов из Великобритании.
К началу 1980-х гг. Британская империя практически прекратила своё существование. Немногочисленные остававшиеся в её составе территории необходимо было встроить в новую систему отношений, и для Фолклендских островов преимущественной считалась идея разделения контроля над ней с Аргентинской стороной.
Однако, попытка Великобритании решить вопрос дипломатически, через разделение контроля над островами с аргентинский правительством потерпела поражение. Аргентинская хунта, находившаяся у власти в то время, надеялась, что смоет решить вопрос полностью в собственную пользу. Для аргентинской стороны представлялось весьма вероятным то, что неспособность Великобритании отстаивать собственные территории сыграет им на руку.
В конечном итоге дипломатические переговоры не возымели эффекта и Аргентина принялась готовиться к вооружённому столкновению. Заранее узнав об этих планах, британцы вновь обратились к Соединённым Штатам Америки и представителям ООН с просьбой о помощи в мирном урегулировании этого конфликта. Однако даже и вмешательство ни к чему не привело, и Аргентина все е совершила высадку на Фолклендские острова, захватив британскую базу и выдворив с территории британского губернатора.
В поисках путей разрешения конфликта британское правительство во главе с Маргарет Тэтчер первым делом обратилось за помощью в восстановлении дипломатического диалога к правительству Соединённых Штатов Америки. Однако вновь совместное обращение западных лидеров ни к чему не привело: уверенное в отсутствии других методов воздействия помимо дипломатического, аргентинское правительство полагалось на свое видение ситуации и не желало прислушиваться к чужому.
Тем не менее, у Великобритании ещё оставались «козыри»: имперское наследие в тот период выражалось не только в наличии территорий, разбросаных по всему земному шару. Неудавшиеся попытки найти дипломатическое решение привели к тому, что консервативное правительство, во главе с Маргарет Тэтчер, пришло к решению применить силу: к берегам Фолклендских островов были отправлены британские военные корабли. Пока флот шёл к месту назначения, Великобритания не оставляла попыток найти дипломатический компромисс.
Однако, несмотря на всё продолжавшиеся попытки разрешить вопрос дипломатическим путем, Аргентина вовсе не собиралась сдаваться, т.к. была полностью уверена в том, что Великобритания не решится пойти на эскалацию конфликта, опасаясь повторения Суэцкого кризиса. И действительно, международное положение Великобритании несколько пошатнулось от того, что в действия правительства Маргарет Тэтчер многие страны увидели стремление к возрождению имперских традиций.
Пришедший к берегам Фолклендских островов британский флот, а также готовность британского правительства использовать его для подкрепления собственных позиций в этом регионе стали переломным моментом в ходе Фолклендской войны. В ходе морских сражений Аргентинское противостояние, продолжавшееся вплоть до занятия островов британским десантом, не привело к существенным результатам.
Международное давление, оказывавшееся на Великобританию со стороны стран, что были обеспокоены столь решительными действиями, не смогло поколебать уверенности правительства и самой Маргарет Тэтчер в том, что Великобритания имеет право на защиту собственных территорий, вплоть до применения военной силы. В конечном итоге, после череды относительно успешны для британских кораблей морских сражений, а также успеха британского десанта, отбившего острова, кризис был разрешен.
Успех Фолклендской войны привел к существенному упрочению международного положения Великобритании, весьма пошатнувшегося со времен Суэцкого кризиса. Тот факт, что добившись полного превосходства над противником, Великобритания не стала развиваться успех, а лишь восстановила status quo в регионе, не мог не прибавить ей престижа. В отношении Фолклендских островов также были сделаны выводы, и приняты меры для упрочения связей с Британскими островами.
Британское общество радостно приветствовало столь яркую национальную победу. То, что Великобритания, оправившись от неурядиц предшествующих двух десятилетий, смогла достаточно веско заявить о себе в международной политике, весьма льстило национальной гордости британцев Упавший было национальный авторитет консервативной партии оказался вновь востребован, что и принесло Тэтчер период безоговорочных политически побед.
Отбив Фолклендские острова, Великобритания твердо доказала и себе и миру что несмотря на потерянное положение мирового лидера она все еще остается одним из самых могущественных государств на земном шаре. Несмотря на потерю империи и сложную экономическую ситуацию внутри страны, Великобритания не только смогла приспособиться к своей новой роли островной державы, но и наконец-то извлечь выгоду и своего двойственного положения меду Европой и Атлантикой.
К 1980-м внутри Великобритании возникло достаточно большое количество внутренних проблем, требовавших разрешения. Экономические проблемы, вызванные как затянувшимся переход от имперской экономики к национальной, так и кризис, вызванный необходимостью конкурировать с европейскими производителями.
На волне данного успеха к концу 80-х гг. в Великобритании начинает постепенно отходить от политики островного изоляционизма. Так, произошло постепенно сближение с Европейскими странами, в 1989 г. Великобритания, во время переговоров с Китаем о будущем Гонконга, подтвердила свой грядущий уход из него, в связи с истечением срока аренды в 1997 г. На тот момент Гонконг оставался последней спорной территорией, и уход Великобритании из него означал завершение эпохи деколонизации. Продолжавшееся в последнее десятилетие снижение европофобских настроений и разочарование в атлантических союзниках привело к активному движению к сближению с европейскими странами.
Тем не менее, сложная экономическая ситуация, вызванная вступлением Великобритании в европейский рынок, привела также к росту евроскептических настроений, особенно среди тех категорий населения, что больше всего пострадали от евроинтеграции.
С 1980-х гг. в Великобритании также появилась новая социально- политическая тенденция: проникновение в общественный дискурс республиканских идей. Основывались эти идеи на том, что британская монархия, как унаследованный и имперского прошлого архаичный институт власти, более не соответствовала новым британским политическим реалиям.
Связано возникновение подобных идей было в первую очередь с кризисом королевского дома, начавшимся, по сути, еще до Второй Мировой войны. Любое событие внутри королевской семьи сразу вызывало большой общественный резонанс. Участившееся же количество подобных случаев заставляло британцев задумываться о самой необходимости сохранения монархии в изменившемся мире. Если в 1980 гг. поддержка монархии колебалась от 80% до 88%, то к 1993 г. примерно 26% опрошенных британцев уже выступали против монархии.
Особое общественное внимание привлек следующий инцидент: в 1996 г. главной мишенью критики стал наследник британского престола принц Чарльз: 28 августа произошёл его официальный развод с принцессой Дианой. Реакция общества была мгновенной: 43% опрошенных заявили, что не хотят в будущем иметь разведенного короля.
Общественная поддержка, высказанная Маргарет Тэтчер в ходе Фолклендской войны, также добавила антимонархического дискурса. Впервые со времен Британской империи идея величия нации не связывалась с фигурой британского монарха, но с фигурой премьер-министра, ответственного за проведение данной политики.
В начале 1990-х усиливаются политические противоречия. Отставка Маргарет Тэтчер, инициированная руководством консервативной партии не привела к существенному обновлению её программы. Также, не сумели предложить альтернативу и лейбористы. В результате на первый план выходит вопрос о будущей принадлежности Великобритании. Вновь возникает политическое разделение британских партий: если партия лейбористов начинает поддерживать идеи экономического и политического сближения с Европейским Союзом, то в противовес ей партия консерваторов принимает идеологию евроскептицизма и трансатлантизма.
Именно в этот период крайне остро встает вопрос о британской идентичности. Поставленный в начале 90-х, этот вопрос раскрыл глубинные проблемы, назревшие в британском обществе за вторую половину XX в. в результате процессов деколонизации.
Исторически слоившаяся принадлежность к общему британскому миру, раскинутому на весь земной шар, привела к тому, что среди британцев были распространены воззрения о культурной общности с англоязычными странами, т.е. со странами Содружества и Соединенными Штатами Америки. Неудачи в отношениях и географическая отдаленность вредили реальным связям, но несмотря ни на что, в общественном сознании жил миф об необходимости ориентирования на англосаксонские страны во внешней политике Великобритании.
В то же время, продолжавшееся экономическое сближение с Европой привело к возникновению такого феномена как европейская идентичность британцев. Впервые со средних веков, когда из-за религиозных противоречий произошёл разрыв английского общества с общеевропейским, наметилось обратное сближение.
Также, начиная ещё с шестидесятых годов, однако получив основное развитие именно в восьмидесятые и девяностые, в Великобритании появляется и постепенно развивается кельтский сепаратизм. Если в имперский период британской истории британская идентичность зачастую транслировалась на все население британских островов, хоть и принадлежала по сути лишь английскому населению, то с исчезновением Британской империи возникает угроза и единству самой Великобритании. Сепаратизм и возмущения на кельтских национальных окраинах мало того что привели к террористической войне с ирландцами, так ещё и вызывали недовольство вреди чуть более лояльно настроенных кельтских народов.
В это время возникает и развивается такое влияние как английский национализм. Исчезновение с мировой арены Британской империи привело к тому, что общая британская идентичность начала постепенно размываться, и взамен совсем недавно возникшему феномену «Великой Британии» начала противопоставляться идея «Маленькой Англии». Эта идея выражалась в том, что примерно с конца 1970-х в Великобритании получают распространения как своеобразная ностальгия по английским «местечкам», так и возобновление отождествления себя титульной нацией как англичан, а не британцев. Причинами тому стало как исчезновение британской империи, так и рост кельтского национализма.
Разрешение как кризиса идентичности, так и экономически проблем было предложено в новой лейбористкой программе, созданной в 1996-1997 г. и ставшей предвыборным манифестом Энтони Блэра, будущего премьер- министра от партии лейбористов98. Эта программа учитывала как необходимость британского сближения с Европейским Союзом, так и сохранение исторически сложившихся культурных и торговых связей со странами Содружества.
В 1997 г. Великобритания возвратила Китаю арендованный у него столетием ранее Британской империей Гонконг. Тем самым Гонконг стал последней колонией, вышедшей из состава Британской империи. Немногочисленные заморские территории, оставшиеся во владении Великобритании, не представляют ей возможности осуществлять с нbми имперские связи являются скорее британскими анклавами, чем настоящими колониями.
Таким образом, в 1980-х - 1990-х гг. происходит окончательное исчезновение Британской империи, на смену которой приходит международная организация Содружество наций, одним из участников которого является Великобритания.
Доказав в начале 1980-х, что всё еще является серьезным противником на международной арене и подтвердив свою позицию матерого участника дипломатически игр, в 1990-х Великобритания, осознавшая, что её благополучие и международное положение более никак не связаны с наличием подвластных территорий и статусом метрополии, относительно легко пережила последний этап деколонизации.
В конце 1980-х гг., когда встал вопрос о будущем последней британской колонии, Гонконга, взятого Британской империей в аренду у Китая на срок в сто лет, Великобритания с легкостью согласилась вернуть его по истечению срока аренды в 1997 г. Прошедшие переговоры с Китаем не вывали никаких серьезных прений, в результате чего было обговорено мирное возвращение острова. В 1997 г. Гонконг был наконец возвращен, что, хоть и не вызвало большого ажиотажа, стало, по сути, реальным завершением Британской империи. Процесс британской деколонизации завершился.
Последний этап деколонизации существенно повлиял на становление Великобритании, но изменился и облик британца: на смену холодному и расчётливому островитянину-«имперцу» пришёл куда более открытый и дружелюбный европеец. Изменились принципы и нормы поведения: вместо высокоморальной и зачастую ханжеской линии поведения, унаследованной от викторианских времен, появилась новая направленность на общественную солидарность.
К концу XX в. Великобритания подходила, существенно переменившись. За два десятилетия ей удалось найти свой особый путь в новом, изменившемся мире. Осознав, что её имперские притязания не более не соответствуют её возможностям, и отказавшись от претензий на мировое лидерство, Великобритания постаралась занять место очага культуры и цивилизации. Не прекращавшийся всю вторую половину XX в. поиск собственной принадлежности европейскому или трансатлантическому мирам был завершен: был найден баланс между двумя полюсами, выразившийся в движении на экономическое и политическое сближение со странами Объединенной Европы и сохранение культурных связей со странами Содружества и Соединёнными Штатами Америки.
Подводя итог первой главе, необходимо еще раз отметить, что вторая половина XX в. стала для Великобритании временем серьёзных испытаний и изменений, как во внешних, так и во внутренних делах.
После Второй мировой войны Британская империя, отстоявшая свое право на управление огромными территориями своей империи, все же столкнулась с первыми проявлениями своей неспособности справляться с вызовами времени. Последовавшие вслед за окончанием войны требования политической независимости от Индии и других колоний были удовлетворены. Для удобства последующего осуществления торговых и культурных связей эти страны были включены в состав британского Содружества, специально реорганизованного для удовлетворения амбиций новых членов.
Однако, неудача британской политики в Суэцком кризисе привела к тому, что степенность процесса деколонизации была нарушена. Открывшаяся неспособность Великобритании защищать собственные интересы привела к оставлению ею большинства подвластных территорий. Великобритания фактически превратилась и метрополии крупнейшей империи в европейское островное государство.
В результате этого оставшиеся десятилетия были отмечены попытками сближения Великобритании с Объединенной Европой, как альтернативы связям с бывшими колониями. Изначально неудачные, эти попытки все же принесли плоды, и к рубежу тысячелетий Великобритания уже была частью этого европейского объединения.
Существенные изменения в положении Великобритании привели и к существенным проблемным ситуациям, таким как кризис идентичности, рост общественного недовольства, а также снижение уровня рождаемости, и от этого проистекало снижение уровня эмиграции, те снижение потребностей в переселении и в развитии империи, и как следствие исчезновения Британской империи, иммиграция из бывших колониальных стран в Великобританию.
Глава 2. Эволюция британского отношения к имперским идеям и британская «постимперская болень» во второй половине XX века
2.1 Имперский миф в постимперской Великобритании
Во второй половине XX в. проимперские воззрения жителей Великобритании претерпели серьезную эволюцию. Унаследовав от имперского сознания такие его характерные черты, как идею о собственном мессианстве, представления о расовом превосходстве англичан, а также веру в социальный патернализм99, эти воззрения существенным образом изменились. Изменения в социально-политической сфере и экономике, а также в международном положении страны оказали существенное влияние на дальнейшее изменение восприятия имперских ценностей британским обществом.
Изменяясь, в течение второй половины XX в. имперские воззрения оказали существенное влияние на складывание нового, постимперского мировоззрения британцев. Естественно, что во многом постимперское мировоззрение отличается от своего предшественника, так как, хоть и основываясь на одинаковых изначальных представлениях, оно формировалось в других, более поздних исторических условиях. Тем не менее, большинство характерных черт имперского мировоззрения были перенесены и сохранены и после исчезновения империи.
Первой и самой характерной чертой данного мировоззрения можно назвать идею трансатлантизма. Постепенная трансформация Британской империи в Содружество наций, к которому присоединилось большинство бывших колоний, оставила в сознании британцев стремление к ассоциированию себя как членов большого культурного пространства, состоящего из обществ бывших колоний, самоорганизованных по образу британского общества.
Вторая черта, это та особенность британского мировосприятия, которая, применительно к имперскому периоду обычно называется «бременем белого человека». Вплоть до конца 70-х гг. в британском обществе сохранялась мысль о том, что как метрополия, так и выходцы из нее обязаны способствовать развитию колоний, и, в конечном итоге, привести их к независимости и союзу с метрополией.
В качестве третьей черты представляется возможным назвать такую особенность британского общественного сознания, как «превосходство белого человека».
Имперский менталитет поддержка консервативной партии.
Следующий момент - это довольно длительное сохранение европофобских настроений. Несмотря на постепенное экономическое, а концу XX в. и политическое сближение с Объединённой Европой, британцы долгое время сохраняли недоверие к европейцам и в целом воспринимали их достаточно комично, и со скепсисом относились к культурному сближению.
В целом, на протяжении второй половины XX в. британцы продолжали считать себя частью экономической и культурной систем атлантического мира. Более того, даже признав ведущую роль США в международных делах, британцы продолжили считать себя самой важной культурной частью мира. Популярность в США британской музыки и британского кинематографа, придавала британцам в собственных глазах статус древних греков, просвещенных учителей и философов в Римской империи.
Популяризации образования в Великобритании среди элит стран третьего мира также подталкивала к осознанию того, что, не смотря на физический распад империи, её дух продолжает жить в новых, не ограничивающихся пространствами государства формах. Однако, вполне естественно, что подобная трансформация «имперского духа», оказывала существенное влияние представления британцев о своем месте в мире.
Хронологически, представляется возможным вычленить несколько этапов на пути эволюции имперских воззрений британцев во второй половине XX в. Определяются эти этапы на основании поворотных моментов во временном периоде от Второй мировой войны до окончательного уничтожения империи.
Для Великобритании и британцев Вторая мировая война стала не просто войной национальной, это была война имперская, война за ее сохранение имперского статуса. Если угроза метрополии была так или иначе устранена, то угроза существованию колоний и экономическим связям с ними существовала на всем протяжении войны. За всё время войны Британская империя довольно успешно успела защитить себя на Ближнем Востоке, в Египте и в Северной Африке. Куда хуже обстояли дела на Дальнем Востоке - после череды ужасных поражений, одним из которых стал захват Сингапура японцами, дальневосточные колонии и, в первую очередь, Австралия, оставшиеся без прикрытия со стороны метрополии, осознали, как осознала и сама Великобритания, что империя не в силах сохранять своё прежнее влияние.
Тем не менее, победа в войне существенно повлияла на патриотический дух британцев, укрепив национальное самосознание. Естественным образом, как и в прежние эпохи, часть ветеранов, стремясь к улучшению собственной жизни, устремилась в колонии. Так, в послевоенные годы выезд из Великобритании в 2 раза превышал въезд, следовательно, сохранялось прежнее отношение к миграции и созиданию империи, несмотря на предшествующие проблемы.
Значительное участие доминионов и колоний привело к тому, что практически сразу же перед Британией встает вопрос о последующем их положении в империи.
Возникает альтернатива всему - Содружество, куда входят все доминионы, куда должна войти Индия, статус который представляется спорным, и куда, после обязательного приведения страны к демократии, должны постепенно присоединиться остальные колонии Великобритании. Изначально Содружеству придавался особый статус «заменителя империи». Так, Уинстон Черчилль однажды заявил, что «колонии могут обрести свободу только в союзе с Великобританией». Идея Содружества родилась ещё до второй мировой войны, но претерпела существенные изменения с той поры. Если в первое время Содружества представлялось как добровольный союз «белых» доминионов, объединённых общими культурными и историческими корнями под властью британской короны, то, как только началось реальное обсуждение вопроса о предоставлении независимости Индии, стало ясным невозможность сохранения прежнего плана по созданию Содружества. Ради сохранения связей с «цветными» колониями концепция Содружества была существенно пересмотрена.
На первом этапе, во взаимодействии Великобритании с колониями проявляются такие унаследованные от империи представления, как: исключительность англичанина, т.е. представления о расовом превосходстве; необходимости взращивания в варварских колониях правильной демократии и обязанность Великобритании помочь колониям, т.е. представления о «бремени белого человека».
Стоит отметить, что для рядового, рабочего класса Великобритании, империя, в первую очередь ассоциировалась с дешевым продовольствием и с идеей национального величия. Немаловажно и то, что белые жители колоний
воспринимались ими, как соотечественники, интересы которых прямым образом пересекались с их интересами. Кроме того, для рабочего класса поддержка Консервативной партии во многом выражалась как поддержка партии империи.
Про имперский миф: мессиантсво англичан, расовое превосходство, имперский патернализм, социал-империализм.
Практически сразу после окончания Второй мировой войны встал вопрос о дальнейшем будущем Индии. Требования о предоставлении ей независимости звучали и раньше, но именно им пришлось разрешиться, благодаря произошедшему перевороту в воззрениях о будущем империи. К этому моменту уже существовала первая версия британского Содружества, объединявшего под властью английской короны доминионы, населенные преимущественно белым населением. Однако, в 1947-1948 гг. предоставило независимость Индии, Цейлону, Пакистану и Бирме, основываясь на совершенно новых принципах. Если ранее Содружество воспринималось не иначе, как «клуб белого человека», то теперь, с принятием в его ряды вышеназванные бывшие колонии, был сделан серьезный шаг в том направлении, чтобы принять Содружество как будущее, уготованное самой Британской империи. Следующим, не менее важным шагом стало то, что в состав Содружества была официально включена Индия, ставшая после приобретения независимости республикой, что существенно изменило положение английской монархии в составе Содружества и преобразовало его в более номинальное, чем реальное политическое объединение.
В деле предоставления независимости Индии нашли отражение многие особенности имперского сознания британцев. Естественно, что среди них можно назвать как представление о собственном расовом и культурном превосходстве, так и воззрения о необходимости развития подчиненных стран. Представления эти самым причудливым образом сочетались, однако все же не устояли перед потребностями времени: рост национального самосознания в Индии, во многом возникший, например, благодаря Ганди, существенно поколебал отношение британцев к Индии, хотя бы в виду того, что и сам Ганди был для них «продуктом» британской культуры. Индия стала первой многорасовой колонией, вступившей в Содружество, тем самым ознаменовав новый этап в постепенном перевоплощении Британской империи. Последовавшие за этим предоставления независимости Цейлона, Пакинстана и Бирмы знаменовали начало нового этапа в истории деколонизации.
Особенность проявления британцами имперских воззрений в данный период состоит в том, что, несмотря на общий спад интереса к имперской проблематике, проявленный обществом метрополии в данный период, имперский миф и имперское сознание продолжали оказывать влияние как на реализацию политики государства в колониях, так и на отношение к ней рядовых жителей метрополии. Здесь, как и прежде, нашли отражение и представления о собственном мессианстве, выразившаяся в необходимости подготовки данных колоний к принятию свободы, и идея расового превосходства, выраженная в особым образом понимаемом расовом партнерстве, зачастую выступавшем очередным поводом для оправдания расовой неполноценности не-белого населения.
Так, можно с уверенностью заявить, что в конце 40-х - начале 50-х гг., несмотря на уже существующие представления о будущей трансформации империи в Содружество, реальная повседневная колониальная практика и отношение жителей к колониальным проблемам продолжали основываться на прежнем, имперском сознании, претерпевшем пока еще минимальные изменения, но уже начинающем постепенно развиваться.
Суэцкий кризис, произошедший в 1956 г., является ярким примером того, как сильно различались британское представление о могуществе нации и реальные политические возможности Великобритании в середине XX в. Не смотря на то, что на протяжении предыдущих лет империя постепенно предоставила независимость нескольким из своих колоний, именно столкновение с Египтом, результат которого стал неожиданностью для общественного мнения страны, которое было настроено относительно благожелательно по отношению к действиям собственного правительства.
Однако, в этот раз Великобритания потерпела политическое поражение, что означало одно: прежнее положение её и прежние претензии стали безосновательными. Естественно, что недовольных жителей Великобритании, привыкших к тому, что за их страной остается последнее слово в международной политике, не устраивала новая реальность. Скорее всего, здесь нашло проявление именно разочарования от потери части национального величия, от того, что был поколеблен миф о превосходстве британцев и то, что контроль над Суэцким каналом в прежние годы был крайне важен для сохранения единства империи. Потеря же его стала последним знаком того, что Британская империя неизбежно исчезнет в ближайшее время. Как уже говорилось выше, для рядового англичанина империя означала гарантию его личного благополучия. Осознание факта потери этой гарантии вызвало повышенное недовольство политической подоплекой событий.
Следующим этапом на пути эволюции про-имперских идей, стоит выделить кризис в ранее искусственно созданной британцами Центрально- Африканской Федерации Родезии и Ньясаленда. В конце 1964 г. Северная Родезия и Ньясаленд, колонии в Центральной Африке, как уже говорилось в предыдущей главе, ставшие полигоном для масштабного эксперимента по созданию общества расового сотрудничества, добились политической независимости. Преждевременное, с точки зрения предшествующих проектов по развитию Федерации, предоставление политических свобод еще не достигшему культурной зрелости народу, было вызвано активной борьбой местного населения против господства Британской империи и диаспоры белых колонистов. Привнесённые в управление колониями принципы английского мессианства и расового превосходства вызвали серьезные противоречия в политических действиях. Не смотря на решение всецело содействовать развитию Федерации и утверждению расового партнерства, был сознательно внесен принцип разделения сфер ответственности, создававший дисбаланс между расами.
В отношении британцев к данному событию вновь проявились многие из характерных для их массового сознания в предыдущие десятилетия «имперского мифа».
Во-первых, освободительная борьба жителей колоний воспринималась жителями метрополии как борьба людей некультурных против людей цивилизованных. Отношение к претензиям местного населения как к нежеланию неразумного народа цивилизоваться, естественным образом основывалось на укоренившемся представлении о признаках цивилизованности, которым, с точки зрения британцев, никак не могло соответствовать коренное население Федерации.
Во-вторых, здесь вновь проявилось особое отношение к белым колонистам: они, как и прежде, воспринимались как соотечественники, как часть британского общества, и их дальнейшая судьба лежала в руках Великобритании, а не оставлялась на откуп стране, где они фактически проживали и гражданами которой могли бы стать. Опять же, в подобном отношении находят свое проявление сразу два следа «имперского мышления» - идея об особой миссии белого человека, и, конечно же, идея о его расовом превосходстве над остальными. Исходя из данной идеи, Великобритания поспешила эвакуировать белое население Родезии с ранее предоставленных им земель.
Сама суть конфликта в Федерации Родезии и Ньясаленда как проистекала из имперской идеи, господствовавшей в умах британцев в указанный период, так и была разрешена исходя из данной идеи. Созданный в предшествующий период план по развитию и последующей деколонизации этих колоний проистекал, как уже было сказано выше, из присущих британцам особых воззрений, об особой роли англичан в привнесении культуры и цивилизации на подконтрольные им земли, из понятия о расовом превосходстве белого человека, из представления о необходимости воспитывать и взращивать ростки цивилизованности и демократии в малоразвитых, с их точки зрения, обществах. Столкнувшись же с кризисом в Федерации, британское мнение пусть и переменилось относительно задач, преследуемых в данном регионе, как
и изменилось осознание собственной политической выгоды, но основывалось оно на тех же имперских стереотипах, что и прежде. Из представления о необходимости развития подконтрольных земель родилась необходимость полного отступления в связи с крахом данной политики, из представления о расовых различиях - необходимость непременной эвакуации белого населения.
В результате предоставления в 1960-х гг. независимости большинству колоний Британской империи, на первый план выходит Содружество наций. Сама идея нового объединения, в которое должна была превратиться Британская империя, возникла ещё до Второй мировой войны, но в 50-х - 60-х гг. она претерпела существенные изменения. Если первоначальная идея британского Содружества представляла собой централизованное объединение под властью Великобритании всех бывших колоний, организованных на подобие «белых» доминионов, то, после предоставления независимости Индии, суть его существенно изменилось. Главенство Великобритании осталось практически номинальным, да и политическая власть британской короны существенно ограничивалась суверенитетом других участников Содружества. Тем не менее, с этих пор «хотя и расшатанное, Содружество представляло собой одно из главных средств притязаний Англии на статус великой державы».
В 70-е годы имперское сознание начинает особо ярко отражаться на внутренней жизни Великобритании. Причиной этого было то, что обратная миграция, то есть появление на территории самой метрополии выходцев из бывший колоний, привела к появлению расовых диаспор. Естественным образом, основываясь на имперской идее расового превосходства, в повседневной практике расовая неприязнь находила выражение в постоянной маргинализации цветного населения Великобритании.
Также, именно в этот период наблюдается спад интереса к атлантическим вопросам и все больший интерес к европейским делам. Начинается постепенно сближение с Европейской зоной, поддержанное большинством населения по результатам референдума. Связано такое отношение было с экономическим застоем в самой Великобритании, которому никак не могли помочь экономические связи со странами Содружества.
Также, в этот период для британцев становятся важными неполитические способы проявления национального превосходства. Не случайно, крайне важной, можно даже сказать культовой, становится победа английской сборной по футболу на кубке мира. По меткому выражению Оруэлла, высказанному за 20 лет до этих событий, международный спорт становится заменой войне. Замечательные успехи в культуре, приобретенные в предшествующее десятилетие, оказавшие огромное влияние на весь западный мир, знаменуют появление новых воззрений. Появляется тенденция признания того, что в современном мире империей являются США. Великобритании же отводится место культурной столицы мира, своеобразной Древней Греции при новом Риме.
В 80-е годы произошло ещё одно, крайне важное для Великобритании политическое событие: пусть и скоротечная, но вызвавшая большой переполох война за Фолклендские острова. Это, по сути дела локальное, столкновение с Аргентиной стало первым военно-политическим успехом международного масштаба со времен Суэцкого кризиса.
Естественным образом, для многих британцев известия о результатах Фолкледской войны стали символом возрождения национального величия, знаком того, что, несмотря на свой островной изоляционизм, Великобритания все еще была в состоянии «править морями» и оказывать поддержку своим заморским территориям.
Конечно, для некоторых, этот успех стал знаком возрождения империи, но, по сути, большинство британцев не связывали его именно с этим вопросом. На самом деле, Фолклендская война стала первым ярким успехом международной политики Великобритании, связывавшимся в сознании британцев не с империей и королевским домом, а с национальным престижем и правительством.
Немаловажной причиной вышесказанному было то, что истинной героиней войны стала премьер-министр, затмившая своей политической харизмой любое освещение военных действий членами королевской семьи. Для британцев даже прошёл практически незамеченным факт участия в боевых действиях на Фолклендских островах сына королевы Елизаветы, Эндрю. Немаловажно, что именно в этот период среди молодых британцев начинают приобретать популярность республиканские идеи.
Другая особенность ситуации с Фолклендами состоит в том, что побудительной причиной для их защиты стал, в первую очередь, факт того, что большинство населения островов были мигрантами с Британских островов, и, соответственно, здесь все же вступили в игру все те же элементы «имперского сознания», что и прежде: вера в расовое превосходство англичан - никто из британцев и представить себе не мог, чтобы предоставить аргентинцам, людям другой культуры, право контроля над британским обществом. Второй элемент - восприятие британцами чуждой им аргентинской государственности как неразвитой и отстающей. Неоправданная с британской точки рения аргентинская агрессия только подтвердила уверенность британцев в собственной правоте.
То, что во многом такие головокружительные результаты были достигнуты благодаря немалой дипломатической поддержке со стороны Соединённых Штатов Америки, ничуть не умаляло национального величия, т.к. США воспринимались британцами как часть трансатлантического мира, и, в силу этого, были естественными союзниками в борьбе с «общими врагами».
Еще один аспект, подтверждающий то, что Фолклендский успех не был напрямую связан с имперскими настроениями, это то, что, достигнув выполнения собственных требования, Великобритания вовсе не последовала типичной для своего имперского периода политике и не начала активно вмешиваться во внутренние дела стран южно-атлантического региона. Скорее всего, на это также повлияла возникшая в предыдущее десятилетие традиция островного изоляционизма, выразившаяся в нежелании вмешиваться в не- британские дела.
Однако, на волне данного успеха к концу 80-х гг. в Великобритании начинает постепенно отходить от политики островного изоляционизма. Так, произошло постепенно сближение с Европейскими странами, и, помимо этого, в 1989 г. Великобритания, во время переговоров с Китаем о будущем Гонконга, подтвердила свой грядущий уход из него, в связи с истечением срока аренды в 1997 г. На тот момент Гонконг оставался последней спорной территорией, и уход Великобритании из него означал завершение эпохи деколонизации. Продолжавшееся в последнее десятилетие снижение европофобских настроений, а также некоторое разочарование в атлантических союзниках привело к активному движению к сближению с европейскими странами.
В последние годы XX столетия, ставшие последним этапом распада Британской империи, стали временем существенного снижения актуальности имперских идей. Так, на этот период приходятся усиление европофилии, вызванное расширением экономических связей, заложенным в предшествующие десятилетия; неясность будущего, вызванная продолжающимися сомнениями о месте Великобритании в современном мире. Результатом подобных метаний стала предвыборная деятельность Тони Блэра, апеллировавшая к мечтам о соединении трансатлантизма и европофилии. Во многом, именно от этого и постоянные попытки британского лавирования и выстраивания собственных интересов независимо от соседей. Конечно же, в это период весьма ярко выступают проблемы с мультикультурного общества, сохранение спокойствия в котором осложняется как раз таки из-за особенностей имперского мышления британцев. Собственно, именно в эти годы происходит постройка тоннеля под проливом Ла Манш, в 1993 г., как своеобразный отказ от политики изоляционизма.
Стоит сказать, что во многом, для жителей Великобритании идея национального величия была напрямую связана с имперским величием. Из этого и проистекает тот факт, что успехи или неудачи в международной политике оказывали существенное влияние на отношение жителей Великобритании к своему государству. В результате, мы наблюдаем весьма сложный процесс эволюции проимперских настроений, от веры в возможность сохранение империи под видом содружества в первые послевоенные годы, через разочарование в своем международном положении после Суэцкого кризиса, в осознании неспособности удерживать контроль над империей, к осознанию национального величия через проимперскую риторику, уже более не связываемую с собственно существованием империи, к вновь падению национального престижа из-за внутренних неурядиц. В любом случае, для британца второй половины XX в. национальное величие его страны, идея трансатлантического единства, и представление о том, что Британская империя не прекратила свое существование, а скорее превратилась в часть огромную культурную сеть из колоний, разбросанных по всему свету, частью которой является сама Великобритания. Считать себя частью огромного британского мира было приятнее, чем признать себя рядовым европейским государством.
Подводя итог, необходимо отметить, что в течение второй половины XX в. имперские воззрения существенно эволюционировали, однако продолжали основываться все на тех же представлениях-составляющих имперского мифа, что были унаследованы от имперского периода. Идея трансатлантического единства, изначально выражавшаяся в объединении всех колоний и зависимых земель под британским началом, постепенно трансформировалась в более свободное и независимое, основанное скорее на культурной и исторической общности объединение, в котором главенство Великобритании было, по сути, минимально. Идея расового превосходства, сначала выражавшаяся в представлениях о нравственном и цивилизационном преимуществе британцев, оказала влияние на развитие внутреннего, повседневного расизма, а также на отношения к странам - не членам Содружества. Идея превосходства британского общества и государства также не изжила себя - от попыток воспитать общественную культуру у «отсталых народов», британцы перешли к неприятию государств с иными типами управления (например, Аргентинская хунта), к попыткам выявить свой особенный путь, например в рамках Объединённой Европы, где Великобритания продолжала требовать особого к себе отношения, чему пример - существование особой стерлинговой зоны.
2.2 Противодействие исчезающей империи: антиимперские настроения в британском обществе
Не смотря на то, деколонизация - дело двух миров, западного и колониального, чаще всего, при изучении процессов деколонизации, из исторического контекста практически полностью выпадает фактор поддержки процессов деколонизации самим населением метрополии.
Тем не менее, внутри британского общества долгое время существовали, в различной степени распространенные в то или иное десятилетие, антиимперские воззрения. В течение второй половины XX в. они претерпели существенные изменения, вызванные процессами деколонизации, приведшими в итоге к исчезновению Британской империи и постепенному превращению Великобритании в островное государство.
Несомненно, что важность влияния общественного мнения метрополии на имперские дела огромна, однако влияние наличия империи и имперского состояния государства на население самой метрополии весьма велико. Историческая память о прошлом заставляет общество постоянно оглядываться на прошлый опыт, оценивая свое положение относительного прежнего.
Как и проимперские настроения, антиимперские воззрения сложились в Великобритании еще с XIX в. и были унаследованы британцами второй половины XX в. Естественно, что за это время они претерпели изменения, и эти изменения в течение пятидесяти лет были результатом оказанного влияния, как смены международной обстановки, так и внутренних проблем Великобритании.
Изначально, как и XIX в, основной причиной недовольства империей было то, что необходимость содержать империю замедляла развитие Великобритании. Действительно, выступавшая в прежние времена двигателем технического прогресса, в XX в. Великобритания начала существенно отставать в экономическом плане116. Несмотря на то, что империя должна была служить делу развития подвластных их земель, британцев куда больше волновала необходимость траты ресурсов самой Великобритании и средств британцев.
Во второй половине XX в. в Великобритании для многих на первый план выходят проблемы внутренние, сохранение и развитие метрополии и её уклада117. Во-первых, разумеется, этому способствовало то, что после Второй мировой войны британское общество гораздо сильнее сконцентрировалось на внутренних проблемах. Пережив достаточно тяжелые военные годы, британцы были твердо настроены создать новое, справедливое общество. Стремление улучшить собственную жизнь, присущее многим ветеранам, выразилось, во- первых, повышением интереса к социальной сфере.
Разумеется, что если в основном в поддержку империи выступали те социальные слои, чье благосостояние напрямую зависело от её существования, то и против империи в основном выступали те, кто испытывал основной экономический гнёт содержания империи. По этому, в отличие от мигрантов и белых жителей колоний, жители метрополии были куда меньше заинтересованы в сохранении империи и куда меньше интересовались собственно вопросами колоний и колониального управления.
Разумеется, во второй половине XX в. среди британцев также были распространены антиимперские воззрения, недоверие к про имперским идеям и сочувствие к населению колоний.
Первым аргументом против империи было то, что колониализм вредил экономике метрополии, подрывая её производительные возможности. Имея возможность отыскивать новые рынки сбыта для своей продукции, британские производители не были заинтересованы в интенсификации собственных производств. К тому же, постоянный приток дешевого сырья из колоний вызывал дисбаланс между экспортом и импортом и имущественное положение жителей существенно зависело от данного баланса.
Следует также отметить, что, не смотря на то, что в общем для британцев деятельность повстанцев выглядела подобной религиозному культу или племенному движению, сомнения в реакционности повстанцев все же неоднократно высказывались, в основном среди лейбористов .
Так, в 50-х годах высказывалось мнение о необходимости избрания более гибкой позиции в отношениях с африканскими колониями. Различия в отношениях к колониям колонистов и метрополии объяснялись их различной заинтересованностью. Во время проведения опроса в 1964 г., то был опрос по поводу будущего Родезии, около трети высказались за предоставление независимости этой колонии. Также, в 1960-х гг. происходит изменение трактовки истории колониализма либеральными и радикальными историками, что было проявлением осознания того факта, что империя окончательно превратилась в историческое прошлое, и переоценка её стала естественной рефлексией общества над изменившимися реалиями.
Возникновение в самой Великобритании многорасового общества также привело к появлению необходимости отстаивания прав цветных меньшинств. Естественно, что, основываясь на британском превосходстве, в британском обществе получил распространение бытовой расизм, выразивший в трудностях с трудоустройством, низком общественном положении и маргинализации мигрантов.
После второй мировой войны в британском обществе получает продолжение развитие идей пацифизма. Изначально в первые послевоенные годы оно связывается с общей усталостью от военных лет, желанием спокойной и размеренной жизни. Однако, с течением времени, идеи пацифизма приобретают новое звучание. Так, после 1952 г., когда Великобритания впервые провела испытания ядерного вооружения, Например, для молодежи… в 1960-х английский комитет защиты мира выступил против создания и укрупнения ядерных сил. Профсоюзы против ядерного вооружения
В 80-е гг. идеи пацифизма нашли свое выражение в критике действий правительства Тэтчер в Фолклендской войне. Пацифисты винили собственное правительство в том, что то не нашло дипломатических способов решения конфликта, не уступило требованиям аргентинской стороны и не оставило дальние заморские территории, не имевшие практической значимости для современной им Великобритании. Однако, данные воззрения имели крайне малое влияние в обществе, которое в большинстве своем было довольно действиями правительства и поддерживало курса на восстановление национального величия и государственного положения в международной политике.
Другой гранью пацифизма в указанное время выступило движение против ядерного вооружения, появившееся в Великобритании практически сразу же после собственно появления ядерного оружия.
Таким образом, можно связать распространение идей пацифизма с антиимперскими настроениями. В сознании британцев идея империя связывалась с необходимостью завоевания и удержания подвластных земель с помощью военной силы, что вступало в противоречие с идеей пацифизма.
Еще одной характерной особенностью антиимперских настроений стал рост национального самосознания среди британцев, постепенно набиравший обороты в течение второй половины XX в., но куда сильнее проявивший себя уже после окончания Холодной войны. Исследователи связывают это явление с кризисом имперской идентичности, разрушившим общее восприятие «британцев» в условиях отсутствиях явных противников. Естественным образом, прекращения отождествления себя с имперской общностью у основного населения метрополии существенным образом влияло на складывание отрицательного отношения к империи.
Рост национализма среди этнических меньшинств в самой Великобритании, пришедшийся на 80-е и 90-е гг., существенным образом пошатнул прежнюю единую концепцию британского общества.
В Великобритании послевоенные годы были отмечены пристальным вниманием к внутренним проблемам, построению справедливой экономической модели и т.д. Результатом этого стал беспрецедентный рост благосостояния, вдвое превысивший довоенный уровень. Стремясь построить общество социальной справедливости, британцы мало заботились о делах, происходящих вне метрополии. На этой волне спада интереса к имперской проблематике и произошли существенные перемены в Британской империи, включая и Суэцкий кризис, и предоставление независимости множеству колоний. Занявшись внутренними проблемами, Великобритания не желала уделять должное внимание проблемам внешним.
В результате этого к началу 60-х гг. возникает общество всеобщего благоденствия, которое на проверку оказывается далеко не настолько надежным. В результате потери политического господства к середине 60-х гг. над большинством бывших колоний, экономическое благосостояние Великобритании оказывается под угрозой, и, вопреки прежней ориентации на трансатлантическую торговлю, ей приходится обратиться к экономическому сближению с Европой. Первый опыт этого сближения вышел достаточно неудачным: из-за неправильно рассчитанного времени присоединения к экономической зоне, Великобритания не только не выиграла, но даже проиграла во время нефтяного бума 1972 г. В результате этого, у большинства британцев экономическое сотрудничество с Европой стало ассоциироваться с инфляцией, высокими ценами на продовольствие, разорением национальных производств и добывающей промышленности, неспособных выдержать конкуренцию.
То, что империя не может продолжать существование в прежних формах, было ясно еще в предшествующие Второй мировой войне десятилетия, но именно после её окончания стало ясно, что распад Британской империи произойдет куда быстрее, чем представлялось ранее.
Еще одним типом «антиимперской идеи» выступала программа деколонизации, составленная консерваторами. Конечно, во многом данная концепция была призвана примирить идеи британского мира с изменившимся международным положением Великобритании. По сути, суть деколонизации - новая концепция британского влияния на мир. Вместо отошедшего в прошлое прямого политического контроля, предполагалось сохранение связей через уже существующую культурную общность и формы непрямого политического контроля.
События 1950-х гг, особенно Суэцкий кризис 1956 г., повлияли на британское сознание тем, что представили миру уменьшение национального влияния в мировой политике. Во время Суэцкого кризиса 1956 г. Египетский президент Насер национализировал канал, после восьмидесяти лет британского контроля. Американский президент Дуайт Эйзенхауэр решил не поддерживать то, что показалось ему имперской авантюрой. Некоторые британцы чувствовали себя преданными своим союзником; остальные были испуганы попытками своих лидеров цепляться за имперские владения. Из-за того, что Суэцкий кризис представляет собой самый шокирующий удар по британской национальной гордости, или, иначе, наиболее позорное возобновление имперских авантюр, 1956 г. становится датой начала новой эпохи. Реакция на Суэц сформировала поколение. Для более молодых британцев влияние Суэцкого кризиса было заслонено другими социальными изменениями и историческими событиями (как например Фолклендская война), но они были лишь эхом впечатлений от Суэцкого кризиса. Из-за своей протяженности во времени на более чем четыре десятилетия, деколонизация сформировала четыре современных британских поколения.
К середине 70-х гг. наблюдается падение уровня жизни, инфляция, обострение социальных и этнических проблем. Социальный кризис, падение роли в мировом масштабе: все это накладывается на возникающее в этот период стремление к островному изоляционизму. Кроме того, молодое поколение британцев, чей стиль общения и отношения к жизни существенно отличался от принятых прежде, недостаточно соответствовало образу просвещенного «белого человека». «Британия становится такой же неуправляемой, как Чили» - эта фраза характеризовала отношение к студенческим и фанатским бунтам, чинимым молодежью. Естественным образом, разочарование в имперских идеалах приводило к поискам новых путей.
Проведенный в 1975 г. референдум, по результатам которого большинство жителей Великобритании высказались за вступление в Европейский общий рынок, стал результатом предшествующего снижения страха перед сближением с Европой. Отношение к Европе и европейцам существенно изменилось за два десятилетия - из недоверчиво пренебрежительного оно стало нейтрально-кооперирующим.
Конечно, для этого периода крайне немаловажен тот факт, что к концу 70-х гг. Великобритания уходит из большинства своих колоний, и в её активе остаются только заморские территории. В отличие от предыдущих десятилетий, когда противоборство империи находилось в активной фазе, теперь наступает более спокойная, более взвешенная фаза.
Европооптимизм во многом являлся синонимом для антиимперских воззрений от того, что, несмотря на общую историю и прочные культурные связи с континентальной Европой, для британского народа крайне характерно особенное восприятие европейских наций, как угрожающих самостоятельности британского народа.
Завершается эта фаза вполне закономерно, в начале 80-х., несмотря на попытки «непредвзятого» отношения некоторых корреспондентов к Фолклендской войне, стремления описать событий в третьем лице и представить общую картину событий, никак не выставляющую в выгодном свете одну из сторон, всенародное отношение к войне было практически категорично положительным. Потрясающий военный и политический успех, которого достигло правительство Тэтчер, нашли искреннюю поддержку в сердцах британцев.
Тем не менее, даже при проявлении всецелой поддержки, среди британцев находились и те, кто продолжал высказывать свое отрицательное отношение к участию Великобритании в данной войне. Совсем небольшое «тихое меньшинство», считавшее Великобританию агрессором и неприемлившее внешнюю политику Маргарет Тэтчер, связывало её деятельность с попыткой возвращения к имперским политике. Кроме того, для многих было неприятным то, что во многом успех Великобритании и её политики был обусловлен дипломатическим участием и вмешательством США.
Как уже было сказано ранее, с конца 80-х гг. Великобритания вступает в эпоху максимального снижения подозрительности и враждебности к Европе. Отказавшись вместе с Гонконгом от последних притязаний на свой имперский статус, Великобритания одновременно с этим решила и откзаться о прежней политики островного изоляционизма. Так, в 1993 г. был открыт тоннель под проливом Ла Манш, впервые в истории соединивший Великобританию с континентальной Европой.
Произошедшее чуть ранее экономическое сближение с европейскими странами также означало окончательный отказ от имперских воззрений на будущее страны. Однако, и для этого, и для последующих десятилетий прослеживаются попытки не быть ни атлантистами, ни европейцами, либо же соединить для собственного удобства преимущества двух систем. Эта тенденция берет своё начало ещё с послевоенного времени, когда, основываясь на общности экономических интересов с Содружеством, Великобритания пыталась лавировать в вопросах европейской экономики между Францией и Германией.
Также, 90-е годы были отмечены чередой политических метаний, характеризующихся как стремлением к сближению с Европой, разумеется, как и всегда, с существенными оговорками. Не смотря на то, что необходимость экономической кооперации с европейскими странами прекрасно осознавалась, ни страна, ни её жители не желали расставаться с гарантами собственного благополучия - особой стерлинговой зоной и торговыми связями со странами Содружества, а также «особыми» отношениями с Соединенными Штатами Америки.
В конечном итоге сложилась особая система межпартийного взаимоотношения: постепенно произошло принятие политической риторики- Консервативная партия, как бывшая партия империи, ставшая партией транатлантизма, стала партией европофобии и европоскептицизма, Лейброристы и Либералы приняли риторику европофильства и поиска путей сотрудничества.
Подводя итог, необходимо отметить следующие особенности антиимперских настроений в Великобриатнии второй половины XX в.:
Неприятие к самой идее империи начало складываться у британцев еще до распада империи;
Антиимперские идеи во многом основывались на движении пацифизма, негативной реакция на вмешательство в войны;
Содружество наций представлялось как «суррогат империи и былого величия нации»;
Республиканские идеи, отход от соединения королевского дома и величия нации также означали попытку разрыва с имперским прошлым;
Постепенно антиимперские воззрения слились со взглядами поборников прав мигрантов и политических беженцев.
2.3 «Постимперская болезнь»: общество и его имперское прошлое в настоящем
Постимперский синдром, или «постимперская болезнь», термин, использующийся для определения того комплекса общественных проблем, присущих обществу, которое в относительно недалеком прошлом являлось основой империи. В российском политическом и историческом дискурсе данное выражение в основном используется для характеристики присущих российскому обществу воззрений, корень которых прослеживается в предшествующем «имперском» состоянии общества. Особое сочетание позитивного и негативного наследия империи, особенностей отношения к повседневности и международной ситуации, особенность восприятия своего места в мире, отношения к собственной истории - и есть специфические особенности постимперского синдрома.
Говоря о «постимперском синдроме» относительно Великобритании, следует отметить, что подобное отношение к собственному комплексу проблем также присуще и некоторым британским историкам. К тому же, применение данной темы к проблеме британского общественного мнения так же оправдано, например, мнением британского историка Джефри Хоскинга, считавшего «постимперский синдром» серьезной проблемой для Великобритании.
Другой же британский исследователь, Энтони Сампсон, в своей книге «The changing anatomy of Britain», изданной в 1982, уже тогда определял и характеризовал своё общество как подверженное проявлением «post-imperial trap» - «постимперской ловушки», и «post-imperial malaise» - «постимперской болезни (недомогания)». Для него сущность постимперской проблемы состояла: в консервативности и косности государственных учреждений Великобритании, тем более тех, что были унаследованы с имперских времен, а также в неспособности определить собственное место в изменившемся мире.
В предыдущих параграфах были последовательно рассмотрены как проимперские, так и антиимперские идеи, бытовавшие в Великобритании в течение второй половины XX в., от Второй мировой войны до окончательного исчезновения Британской империи. Сущность же британского «постимперсокого синдрома» как раз и лежит в сочетании особенностей отношения к имперской тематике. Для жителей Великобритании он проявляется и выражается как в стремлении к сохранению отживших свое бюрократических и социальных форм, в сохранении представлений о собственном превосходстве (во многих аспектах), несмотря на потерю прежних позиций. Также, «постимперский синдром» проявляется и в присущей британцам уверенности в превосходстве собственного общественного устройства, не смотря на существенные изменения в международном положении, в особом отношении даже к собственному геополитическому положению. Даже вопросы национального величия и престижа в сознании многих британцев связываются с имперской проблематикой.
Первый вариант основывался на идее кооперации со странами Содружества, состоявшей в том, что распад британской империи вовсе не повлек за собой исчезновения общего культурно-языкового пространства, и, на месте прежне достаточно очевидного образования, возникло новое, скорее «метаимперское» объединение. Содружество наций, сама идея и сущность которого претерпела серьезные изменения в течение второй половины XX в. На протяжении всего этого периода культурные и экономические связи с его странами представлялись британцам наиболее соответствующими интересам Великобритании и её народа.
Постепенная деколонизация происходила через включение бывших колоний в состав Содружества, в результате чего не происходило внезапного разрыва, и, на протяжении всего полувека, Великобритания оставалась включенной в сложную систему международных взаимоотношений. Тем не менее, ухудшение экономического положения, пришедшееся на конец 60-х - 70-е гг., в то время, как ранее вступившие на путь объединения европейские страны явным образом оказывались в преимущественном положении. Не случайно, именно на это время, как было указано в предшествующих параграфах, приходится первое снижение «европофобских» настроений среди британцев.
Конечно, о необходимости кооперирования с Европой в Великобритании задумывались и ранее, но лишь в политических кругах, исходя из нежелания терять влияние на европейские дела, а не из осознания общности идей и устремлений. С конца 60-х же годов в британском обществе наблюдается повышение интереса к европейским проблемам и возникает осознание возможности общего пути. Тем не менее, несколько «запоздалый» приход Великобритании в Европейский союз ознаменовался некоторыми особенностями, которые представляется необходимым упомянуть. Во-первых, это, разумеется, тот факт, что Великобритания изначально стремилась, вступив в экономические отношения с Европой, непременно сохранить свои отношения со странами Содружества. Во-вторых, не смотря на присоединение к Европейскому Союзу, Великобритания сумела сохранить достаточно большое количество внутренних особенностей, и тем самым обособилась от остальных стран. В-третьих, слишком поздно вступив в европейскую экономическую зону, Великобритании не удалось получить преимуществ первого десятилетия её существования, но при этом пришлось, например, вступить в конкуренцию с европейскими производителями, что ей не всегда удавалось, в результате чего среди самих британцев возникло теперь уже недовольство сближением с Европой.
Несмотря на то, что что с 60-х гг. Великобритания стремилась добиться компромисса в своих связях как с Содружеством, так и с Европой, тем не менее, прослеживается некоторая зависимость между распространением идей трансатлантизма и евроскептицизма/европооптимизма. Так, в первые послевоенные годы для британского общества был более характерен евроскептицизм, сочетающийся с трансатлантической ориентацией внешней политики. В шестидесятые годы, после того, как Британскую империю покидает большая часть колоний, среди британцев распространяется недоверие к освобождённым странам, и не случайно, что именно в этот период начинается активное обсуждение возможности вступления Великобритании в Европейский союз. Для 70-х гг. было характерно стремление к островному изоляционизму, обусловленное тем, что в этот период британцы переставили ощущать свое единение со странами Содружества, имперские отношения и реалии уходили в прошлое. И, судя по всему, не случайно, что именно в этот период происходит вступление Великобритании в экономическую систему Европы. В восьмидесятые годы, возрастание интереса к имперскому прошлому, к своему положению как страны, расположенной на соединении морских путей, удивительным образом сочетается с разочарованием от неуспешной экономической интеграции с Европой и усиливает недовольство от сближения с Европой.
Что же касается 90-х гг., то для этого периода характерен осознанный поиск путей и способов лавирования между трансатлантическими и европейскими интересами Великобритании. Более, того, именно проблема культурной принадлежности Великобритании в указанный период перерастает в «кризис британской идентичности». Отсутствие в обществе уверенности по поводу того, в каком направлении необходимо двигаться, привело к тому, что в первой половине 90-х гг. в политической среде отсутствовал четкий план дальнейших действий, однако эта проблема была решена с появлением в середине десятилетия новой политической программы лейбористов, призванной направить Великобританию на соединение с Европой, но при этом позволить её сохранить свои особенные торговые и культурные связи со странами третьего мира.
Что же касается проблемы идентичности, то она основывалась на том, что британцы, привыкшие отождествлять себя с трансатлантическим культурным единством, не могли в полной мере интегрироваться в европейское сообщество. Не смотря на то, что что интересы настоящего требовали культурного сближения с европейскими странами, британцы продолжали ориентироваться на англосаксонские страны. Не случайно, что создавая как раз в данные годы свою предвыборную программу, Тони Блэр во многом ориентировался на распространённое среди британцев желание соединить выгоды от сближения с обоими полюсами идентичности.
Так, стремление к трансатлантизму шло бок о бок с европоскептицизмом и вступало в противоречия с европооптимизмом. Эти три взаимосвязанные тенденции определяли направление как внешней политики, так и внутренней поддержки властей населением на протяжении всей второй половины XX в.
Вторая существенная проблема в британском общественном сознании, составляющая часть «постимперского синдрома», это проблема национального величия Великобритании. До распада Британской империи, национальное величие прочно связывалось с величием имперским. Способность государства и народа защищать себя и подвластные территории представлялась неотъемлемой частью собственного престижа. Однако, Суэцкий кризис и постепенное исчезновение Британской империи вывали очень большое разочарование как в проводимой государством политике, так и в перспективах будущего развития государства. Став жителями островного государства, британцы вовсе не утратили представлений о себе, как о великой нации, способной на грандиозные свершения.
Следует также отметить сложную эволюцию отношения британцев к королевскому дому. В имперские времена Британская корона прочно ассоциировалась в сознании подданных с самой идеей Британской империи. Тем не менее, в течение XX в. происходит постепенный отход от данной практики. Снижение степени влияния монарха на государственные дела приводит, например, к тому, что Фолклендских успех связывается скорее с личностью премьер-министра Маргарет Тэтчер, а не королевы Елизаветы II.
Другой аспект британского отношения к монархии, это постепенное и весьма медленное распространение антимонархических и республиканских воззрений. Если в середине XX века подобные представления были и вовсе не распространены, то после череды публичных скандалов, преследовавших королевскую семью в этот период, возросло общественное недовольство сохранением этого архаичного института. Тем самым, британская монархия также стала, в некотором смысле, проявлением британской «постимперской болезни».
Следующий симптом британской «имперской болезни», сохраняющийся и во второй половине XX в., это представление о собственном превосходстве. Унаследованное от предшествующих воззрений о расовом превосходстве, о превосходстве собственно общественно-политической системы, это представление существенным образом влияло на умы британцев. Проявлений этого превосходства множество, вот самые яркие из них: расовое превосходство, культурное превосходство,
Идея расового превосходства была рождена еще во времена Британской империи, но в полной мере была унаследована британцами двадцатого века. Так, например, несмотря на большую степень участия, проявленную цветным населением Британской империи к военным действиям, и огромную полученную помощь, значительная часть населения продолжала воспринимать население оставшихся колоний как «недоразвитое», и относилась к нему исходя из своего «долга белого человека».
Следующим моментом стал рост расовой ненависти и расового неравноправия в самой Великобритании. Появление на территории Британских островов переселенцев из бывших колоний привело к возникновению многорасового общества в Великобритании. Однако, с учетом уже наличествующего в общественном сознании такого аспекта «имперского мифа», как расовое превосходство, мигранты столкнулись с определёнными трудностями при проживании на территории Великобритании.
Исходя из вышесказанного, следует отметить, что в основном для британского «постимперского синдрома» характерны унаследованные от имперского прошлого элементы. Однако особенность накала состоит в том, что хоть и унаследованные, в течение второй половины XX в. эти элементы существенным образом изменились. Утратив прежнее содержание, они превратились в отжившее свое архаичные общественные установки, мало соответствующие настоящему состоянию британских общества и государства.
Тем не менее, не смотря на собственную архаичность, эти элементы общественного сознания продолжают существовать в современном мире и оказывать постоянное влияние на последующее развитие общества и общественных представлений. Новая, современная, Великобритания существенно отличается от Британской империи, но имперское наследие продолжает оказывать влияние на общественное мнение. Насущная потребность государства и общества: идти на сближение с Европейским союзом, входит в противоречие с устоявшимся недоверием к европейскому обществу. Возникшее в Великобритании мультирасовое общество остается подверженным расовым стереотипам и представлению о превосходстве англичан над другими народами.
Международный успех страны все также связывается с проявлением превосходства и способности влиять на происходящее в различных регионах земного шара. Несмотря на стремление Британского государства ограничить политическое вмешательство в дела других стран, британское общество проявляет неугасающий интерес к культурной и идеологической экспансии, продолжая оказывать влияние, например, путем предоставления образования.
Что же касается британского кризиса идентичности, развивавшегося в течение второй половины XX в., то, не смотря на сделанный в 1990-х очередной выбор в пользу европейской ориентации, помимо европеистов, в британском обществе также достаточно сильные позиции евроскептиков, недовольны сближение Великобритании с Объединённой Европой.
Подводя итог второй главе, необходимо отметить следующие особенности британских общественных воззрений:
В течение второй половины XX в. имперские воззрения существенно эволюционировали, однако продолжали основываться все на тех же представлениях-составляющих имперского мифа, что были унаследованы от имперского периода;
Многие идеи, унаследованные от имперского прошлого, уйдя с переднего плана британской политики, стали более характерными для повседневной британской жизни: бытовой разим, представления о собственном превосходстве на другими нациями и т.д.
Подводя итог общему развитию антиимперских идей в Великобритании, необходимо отметить тот факт, что, изначально зародившись из представления о вреде империи для собственного благополучия, впоследствии они существенно трансформировались под влиянием развития самого британского общества, превративши частично в идеи еврооптимизма, а частично в воззрения о расовом равенстве и возможности построение справедливого мультикультурного общества.
Что же касается «болезненности» британского общественного сознания, то оно находит выражение в унаследованных от прошлого элементах политической системы, а также в кризисе британской идентичности, постоянны метания от еврооптимизма к евроскептицизму.
Заключение
Подводя итог исследования, необходимо еще раз вспомнить, что, несмотря на то, что в первую очередь процесс деколонизации во второй половине XX в. повлиял скорее на развитие стран третьего мира, он также повлек за собой существенные изменения, как во внешнем, так и во внутреннем положении метрополии. Прожив достаточно противоречивую эпоху, британское государство претерпело множество изменений, также как и британское общество.
Во-первых, произошедшие во второй половине XX в. исторические события, и в первую очередь те из них, что были связаны с процессами деколонизации, например Суэцкий кризис, или приобретение независимости Индией, или деятельность освободительных движений, вызвали серьёзные социально-политические изменения в самой Великобритании. Разумеется, степень и глубина их влияния существенно различались, но в совокупности они привели к крайне серьёзным последствиям и повлияли на будущее метрополии не меньше, чем она влияла прежде на них.
Также, несмотря на активное участие Великобритании в процессе деколонизации, в её самые активные фазы страна была куда больше занята разрешением собственных внутренних проблем. Во многом, здесь прослеживается именно обратная связь: преимущественная сосредоточенность метрополии на решении собственных задач и её неспособность впредь поддерживать силой единство империи, и лишь в меньшей степени стремление зависимых стран к независимости способствовали ускорению деколонизации.
Помимо этого, во второй половине XX в. в Великобритании произошли также следующие социальные изменения, пусть и не связанные напрямую с деколонизацией, но существенно повлиявшие на ее ход. Это были следующие социальные последствия: во-первых, снижение уровня рождаемости, и от этого проистекало снижение уровня эмиграции, те снижение потребностей в переселении и в развитии империи, во-вторых, иммиграция из бывших колониальных стран в Великобританию. Как результат: появление в Великобритании многорасового общества. В результате этих социальных изменений у Великобритании окончательно отпала потребность в сохранении империи.
Основываясь на всем вышеперечисленном, в конечном итоге, к 1990-м годам для Великобритании наступает период примирения с историческим прошлым и с изменившимися реалиями. Для этого периода характерны как активное стремление к поиску новых путей, политическим импровизациям, так и отсутствие ясных перспектив, проистекающее из-за отсутствия политического консенсуса. Лишь к окончанию процесса деколонизации в 1997 г. Великобритания смогла определить направление для последующего развития.
Что же касательно конкретно общественных воззрений в исследуемый период, то за это время существенно изменилось отношение британцев к имперской тематике, несмотря на то, что «имперский миф» был в полной мере унаследован и перенесен в «постимперскую» эпоху. Несмотря на то, что в первые послевоенные десятилетия имперская идея связывалась с национальным величием и процветанием, впоследствии происходит отход от этой позиции. Так, успех в Фолклендской войне, пусть и сопровождавшийся обращениями и отсылками к имперскому прошлому, стал, пожалуй, первым национальным успехом подобного масштаба, связывавшимся с идей современной Великобритании.
Антиимперские настроения, также получившие во второй половине XX в. простор для дальнейшего развития, все же никогда не пользовались действительно масштабной народной поддержкой, но существенно влияли как на общественное развитие, так и на протекание процессов деколонизации. Во многом, активное участие Великобритании в деколонизации было следствием распространения идей пацифизма и расовой терпимости внутри самой Великобритании.
Что же касается проблемного состояния общественного сознания, для британских массовых представлений изученного периода была характерна следующая совокупность противоречий, состоявшая из нижеперечисленных составляющих:
Дуализм и взаимозависимость между идеями трансатлантизма и европоцентризма. Выросшие из двух противоположных направлений британской политики второй половины XX в., эти идеи стали направляющими для Великобритании на протяжении всего процесса деколонизации. Если для трансатлантизма основой стало стремление Великобритании сохранить культурные связи как со странами Содружества, так и с остальными англоговорящими нациями, то европоцентризм, или европофилия, изначально основывался на потребностях в экономическом сближении со странами западной Европы.
Две эти тенденции с самого начала были крайне взаимозависимы: если Великобритания в какой-то временной промежуток выбирала движение к Содружеству, т.е. к трансатлантизму, то достигалось это через снижение интереса к Европе. Так и в 1950-х, так и в 1980-х попытки налаживания контактов с атлантическими странами сочетались с падением интереса к европейским проблемам, а также с понижением влияния Великобритании в этом регионе.
Если же избирался курс на сближение с Европой, то сразу же в общественном сознании происходило падение заинтересованности в трансатлантических связях. Так произошло как в конце 1960-х - 1970-х, так и в 1990-х, когда из-за разочарования в связях со странами Содружества Великобритания усилила собственное внимание к европейским вопросам в ущерб своим трансатлантическим союзникам в виде Соединённых Штатов Америки и стран Содружества.
Следующая не менее противоречивая характеристика, это сохранение, несмотря ни на что, уверенности в собственном превосходстве, причём прослеживается несколько уровней превосходства: государственное, общественное, культурное и расовое.
Первый из них - это представления о государственном превосходстве, основанные на воспоминаниях о прежней позиции Великобритании как мирового лидера. Собственное государство в глазах британцев должно было быть достаточно сильным и готовым отстаивать как свои интересы, так и интересы свои подданных.
Общественное превосходство первоначально выражалось в стремлении Великобритании навязать собственные принципы общественной жизни своим колониям, затем в недоверии к обществам с традициями, отличными от англосаксонских. Тот факт, что именно из англосаксонского общества и его принципов фактически выросла современная либеральная демократия, то есть, по сути, социально-политическая основа современного мира, составляет предмет особой гордости британцев.
Культурное превосходство Великобритании выражалось в стремлении «экспортировать» собственные культурные достижения. Успех британских музыкальных групп в мировом масштабе, популярность британского кинематографа и литературы, а также все возрастающая мировая популярность британского высшего образования позволяют британцам приобщать других к собственной культуре. Во многом современная Великобритания пытается занять нишу «Греции» в «Римской империи» Соединенных Штатов Америки.
Следующий элемент - это бытующие среди британцев представления о собственном расовом превосходстве. Эти представления находят свое выражение как в неуважительном отношении к другим политическим и общественным объединениям, особенно далеко отстоящих от привычным британцам, так и в превознесении собственных достижений. Представления о том, что именно представители англосаксонской «расы» наиболее приспособлены для цивилизованной жизни.
Расовое превосходство также находит свое выражение в распространении в Великобритании бытового расизма по отношению к мигрантам. Несмотря на принимаемые меры, большинство мигрантов остаются на низком социальном уровне и подвергаются дискриминации как при приеме на работу, так и при получении ресурсов, необходимых им для проживания. Несмотря на провозглашённую общую направленность британского общества на создание мультикультурного пространства, этот стереотип продолжал проявлять себя вплоть до рубежа тысячелетий, и, возможно, дольше.
Именно этот комплекс проблем британского общества и составляет сущность британского «постимперского синдрома». Основанный на унаследованном от имперского прошлого «имперском мифе», значительно изменившийся в процессе деколонизации и в реультате утраты Великобританией своего прежнего статуса в международных отношениях, и окончательно окрепший при обретении её нового положения, «постимперский синдром» продолжает влиять как на политическое, так и на общественное развитие Великобритании.
Список использованных источников и литературы
Источники:
1.Оруэлл Дж. Лев и Единорог. Эссе, статьи и рецензии. М., 2003. 475 с.
2.Тэтчер М. Автобиография. Пер. с англ.: Мищенкова Е. А. и др. М.: АСТ, 2014. 798 с.
3.Blair T. New Britain. My vision of a young country. L., 1996.
4.Britain strong and free. L., 1951.
5.Churchill W.S. His complete speeches 1897-1963 / Ed. by R.R. James N.Y., L., 1974. Vol. 7. 1943-1949.
6.Daily Telegraph. 1993. 22 February.
7.East Africa and Rhodesia. 1953. Jan. 29.
8.Economist. 1965. Oct. 23.
9.Empire. Nov. 7. 1941.
10.Imperial policy (Conservative and Unionist Central office). June. 1949. L., 1949.
11.Macmillan H. Memoirs. L., 1971. Vol. 4. Riding the storm. 1956-1959. 12.Maudling R. Memoirs. L., 1978.
13.Round table. 1959. Sept. 14.The Times. 1946. Oct. 5.
15.The Times. 1954. Oct. 7.
16.The Times. 1964. Apr. 1.
17.The Times. 1996. Aug. 31.
Литература:
1.Алаев Л.Б. Колониализм как всемирно-историческое явление и как объект исследования // Британская империя в XX в. Ред А.М. Пегушев, Е.Ю. Сергеев М., 2010. С. 9-23.
2.Барабанов Ю.Н. Об участии рабочих Великобритании в борьбе против создания Атлантических ядерных сил (1964-1970 гг.) // Проблемы британской истории. М., 1978 г. С.140-146.
3.Великобритания / Отв. ред. С.В.Пронин, Е.С. Хесин. М., 1978.
4.Гайдар Е.Т. Веймарский синдром // Газета "Коммерсантъ". 2006. 6 февраля.
5.Демкина Л.А. Крах федерации Родезии и Ньясаленда. М., 1965. 178 с.
6.Ерофеев П.А. Закат Британской империи. М., 1967.
7.Лапшина И.К., Захарова О.В. Проблемы трансформации Британской империи и деволюции в творчестве Л.А. Зимулиной. // История Британии: современные исследования. М., 2013. С. 430-436.
8.Лурье С.В, Imperium (Империя - ценностный и этнопсихологический подход). М., 2012. 272с.
9.Маклэйн Д. Внешняя политика Англии после Суэца. М., 1972. 10.Остапенко Г.С. Британская корона и демократия XX в. // Демократия и
общественные движения: история и общественная мысль. Ред. Е.Г. Блосфельд. Волгоград, 1998. C. 98-105.
11Остапенко Г.С. Британская модель деколонизации // Россия и Британия М., 2000. С. 52-62.
13Остапенко Г.С. Особенности британского колониализма // Британская империя в XX в. Ред. А.М. Пегушев, Е.Ю. Сергеев. М., 2010. С.46-71.
14.Радзиховский Л.А. Постимперский синдром // Российская Газета.
2011. 29 ноября. № 5644 (268).
15.Сванидзе Н. Тоска по большой родине // Новостной портал Радио Эхо Москвы // http://echo.msk.ru/blog/svanidze_n/1309188-echo/ [Электронный ресурс] (дата обращения 10.12.2016)
16Селезневский И.В. Цивилизационное основание и культурная логика трансформации британского мира в империю // Британская империя в XX в. Ред. А.М. Пегушев, Е.Ю. Сергеев М., 2010. С. 24-45.
17Фадеева Л.А. Понятие «демократия» в рамках рабочей культуры англичан // Демократия и общественные движения: история и общественная мысль. Волгоград, 1998 г. С. 33-39.
18Хазанов А.М. британский и португальский колониализм (опыт сравнительного анализа) // Британская империя в XX в. Ред А.М. Пегушев, Е.Ю. Сергеев. М., 2010. С. 96-105.
19.Широков Г.К. Экономические предпосылки заката Британской империи // Британская империя в XX в. ред А.М. Пегушев, Е.Ю. Сергеев. М., 2010. С. 112-125.
20.Arnold G. Britain since 1945. Choice, Conflict and Change. London-NY, 1989. 365 p.
21.Bolling M. Talking of the Royal Family. L., NY., 1993. 22.British Cultural Identities / Ed. M. Storry. L., 1997. 23.Commonwealth perspectives / Ed. Nicholas Mansergh. L., 1958.
24.Cook Ch., Ramsden Jh. Trends in British politics since 1945. Basingstoke, 1978.
25.Darwin Jh. The Empire project. The rise and fall of the British world- system 1830-1970. Cambridge, 2011.
26.Dewey R. F., Ms. D. Phil. Thesis National identity and opposition to Britains first attempt to join Europe, 1961-1963. Oxford University, 2003.
27.Dunn T. The British in British Studies // British Studies Now. 1995.
28.Jeffries Ch. The colonial office. L., 1955.
29.Lee J.M. Colonial development and good government. A study of the ideas expressed by the British official classes in planning decolonization 1939- 1964. Oxford, 1967.
30.Mauger P., Smith L. The British people 1902-1968. L., 1969.
31.Reynolds E.E. Britain in the twentieth century, 1900-1964. L., 1966.
32.Richards J. Visions of Yesterday L., 1973.
33.Sampson A. The changing anatomy of Britain. London, Sydney, Auckland, Toronto, 1982.
34.Young K. Rhodesia and independence. L., 1978.