фразеологический гастрономический пища язык
Теоретическая значимость данной работы заключается в систематизации данных о культурной коннотации фразеологических единиц.
Практическая значимость работы заключается в возможности использования материала для составления учебных фразеологических словарей и на практических занятиях по русскому и чешскому языкам.
Структура работы соответствует её целям и задачам. Работа состоит из введения, двух глав, заключения, списка использованной литературы.
Глава 1. Фразеология в контексте культуры
1.1 Понятие фразеологизма. Этапы развития фразеологии
Фразеологизм - это целое, устойчивое словосочетание или предложение, значение которого не определяется значением входящих в него слов, взятых по отдельности. Фразеологизм имеет устойчивую структуру, состав, не разделяется лексически и выполняет функцию отдельной словарной единицы. Фразеологизм является единым целым, где не допускается перестановка и замена частей.
Фразеология является серьезной лингвистической дисциплиной и на сегодняшний день ей удалось завоевать довольно прочные позиции. Ее постоянное развитие привело к ответвлению таких категорий как фразообразование, сравнительно-сопоставительная фразеология, диалектная фразеология, историческая фразеология и пр. Все эти разделы представляют большой интерес для исследователей родного и иностранного языков.
Фразеологизмы существуют столько, сколько существует сам язык. Еще в конце 18 века были созданы специальные сборники и толковые словари, где собирали пословицы и поговорки, идиомы, афоризмы крылатые выражения. Даже М.В. Ломоносов, работая над планом словаря русского литературного языка, предлагал внести раздел, куда войдут «речения», «фразесы»,
«идеоматизмы». Правда, фразеологическая составляющая русского языка начала серьезно изучаться намного позже, или если быть точнее - то совсем недавно.
Советское языкознание выделило фразеологию как отдельную лингвистическую дисциплину только в начале 40-х гг. XX в. Первые теоретические попытки изложить теорию фразеологии были сделаны А.А. Потебней, И.И. Срезневским, А.А. Шахматовым, Ф.Ф. Фортунатовым. Не последнюю роль в развитии фразеологии сыграли идеи французского лингвиста Ш. Бали (1865 - 1947 гг.). Американское и западноевропейское
языкознание не выделяют фразеологию в отдельную область лингвистики. Необходимость изучения устойчивых сочетаний слов, создание специального раздела языкознания была затронута учебно-методической литературой в 20- 40 гг., в трудах Е.Д. Поливанова, С.И. Абакумова, Л.А. Булаховского. Важную роль в изучении фразеологии сыграла лексикографическая практика и работы В.В. Виноградова, где были очерчены основные понятия фразеологии, ее задачи и объемы. Именно В.В. Виноградов впервые сделал попытку классифицировать фразеологические обороты русского языка, беря во внимание их семантическую слитность и возможность дальнейшего изучения. Возникновение фразеологии как науки неразрывно связано с именем В.В. Виноградова.
На сегодняшний день современное языкознание не подает полного единства в определении фразеологизмов. Объектом изучения фразеологии признают только те разряды и группы словосочетаний, которые среди всех возможных выделяются неординарностью, своеобразием. Исходя из того, какие признаки учитываются при выделении данных словосочетаний, и формируется состав таких единиц в языке. Согласно этим требования, только
«особые» словосочетания можно называть фразеологизмами. Именно поэтому некоторыми исследователями (С.И. Ожегов, А.И. Ефремов) было предложено разграничение понятия фразеологии в широком и узком смысле. Под «узким» следует понимать то, что утвердилось в связи с лексикографической разработкой, то, что включалось и включается в словари в качестве лексических единиц. В словари заносили в первую очередь те фразеологизмы, что эквивалентны слову, и очень редко в словарях можно было встретить устойчивые выражения, которые образовались по модели предложения. В узком понимании фразеологию составляют только идиомы (устойчивые сочетания, значения которых не определяются значением входящих в них слов). Работы, в которых высказано такое видение фразеологии - это статьи В.П. Жукова. В них ученый утверждает, что фразеологизм - это «устойчивая и воспроизводимая раздельнооформленная
единица языка, состоящая из компонентов, наделённая целостным (или реже частично целостным) значением и сочетающаяся с другими словами» [Жуков 1978: 6].
«Широкое» понимание объема фразеологии своим появлением в некоторой мере обязано разработке устойчивых сочетаний в историческом аспекте. Дело в том, что письменные памятники древнерусского языка редко могут похвастаться наличием устойчивых словосочетаний, которые охвачены сквозной деактуализацией компонентов. И только по этой причине объектом исследования были все предложения, словосочетания, причем характер и степень семантической спаянности составляющих не принимался во внимание. Говоря другими словами, широкое понимание фразеологии - это все устойчивые выражения, куда обязательно входят пословицы, крылатые слова, поговорки. Такое отношение к фразеологии имеют В.Л. Архангельский и О.С Ахманова. Н.М. Шанский, понимающий фразеологию в широком значении, утверждал, что фразеологический оборот представляется как
«воспроизводимая в готовом виде языковая единица, состоящая из двух или более ударных компонентов словного характера, фиксированная, то есть постоянная по своему значению, составу и структуре» [Шанский 1985: 20]. Ученые, придерживаясь разных взглядов относительно понимания объема фразеологизмов, ни в коем случае не ставят под сомнение ни лексемный, ни словный характер фразеологизма. Его рекомендуют рассматривать в качестве контаминации признаков слова и словосочетания, при этом обращается внимание на омонимичность фразеологизма и словосочетания, которое соотносится с ним по структуре.
В настоящее время разработана система классификации фразеологизмов, которая состоит как минимум из 6 классов:
идиомы или же фразеологизмы, имеющие аналитический тип значения;
фразеологические сочетания, взаимодействующие по структуре с единицами лексико-семантической структуры языка;
паремии, то есть поговорки и пословицы, которые одновременно несут в себе прямое и иносказательное значение.
Стоит сказать, что некоторыми учеными классификация на этом заканчивается. Так, В.П. Жуков, А.И. Молотков выделяют всего 2 названных класса (фразеологические сочетания, идиомы). А вот В.Л. Архангельский, О.С. Ахманова, Н.М. Шанский добавляют к этому перечню поговорки и пословицы, а также речевые штампы, крылатые выражения и разного рода клише.
Все перечисленные типы единиц можно объединить по двум характеристиками: воспроизводимость и несколькословность (как следствие возникает раздельнооформленность). Каждая из групп, что попали в перечень, являются лишь «ядром» фразеологического состава. Понятно, что на основе «широкого» объема фразеологии нельзя создать универсальные для всей категории методы: они могут быть применимы только для каждого из перечисленных шести классов. А существование «общих» методов для всего фразеологического состава языка свидетельствует лишь о возможности создания единой грамматики для всех названных типов. Но такая грамматика, которая идет от формы к смыслу (или наоборот), пока не разработана, и реальность этой идеи - под сомнением.
В лингвистической литературе неоднократно поднимался вопрос о создании способа определения фразеологизма по единственному основному принципу. Сама идея выделения фразеологизма только по одной характеристике много раз подвергалась беспощадной критике, а каждый дифференцирующий признак, который предлагали расценивать как основной, также становился предметов горячих споров. Все эти размышления, поиски и споры привели к созданию перечня характерных для фразеологизма свойств:
смысловая целостность, устойчивость сочетания слов, переносное значение, экспрессивно-эмоциональная выразительность [Бабкин 1964: 8];
фиксированность лексического состава, употребительность, особая семантическая структура [Назарян 1976: 29];
лексическое значение, компонентный состав, особые грамматические категории [Шанский 1985];
устойчивость, воспроизводимость, семантическая целостность значения, расчленённость состава, незамкнутость структуры [Жуков 1986: 54].
Согласно устоявшейся лингвистической традиции выделяют следующие категориальные характеристики фразеологизмов: устойчивость и воспроизводимость.
Категория воспроизводимости. Фразеологизмы - это не продукт общения, ведь они воспроизводятся в качестве готовых, целостных единиц. Воспроизводятся они в том смысле, значении, грамматических формах и функциях, которые за ними были ранее закреплены. Если надо применять структурные или семантические видоизменения для образования фразеологической единицы как источника расширения фразеологического фона, то привлекают такие структурные комплексы, которые обладают свойством воспроизводимости, при этом не являются основной частью фразеологической системы: это литературные цитаты, составные названия, тавтологические выражения, поговорки и пословицы, а также словосочетания с постоянными народно-поэтическими эпитетами. Категория устойчивости. Критериями устойчивости считается постоянный компонентный состав, структурная непроницаемость, фиксированный порядок следования составляющих и неизменяемость грамматической формы.
Фразеологические единицы постоянно подвергаются изменениям и влиянию со стороны слова, поэтому составляющие устойчивости проявляются в полном объеме, что является значимым условием классификации фразеологизмов.
Фразеологический оборот состоит из неизменных компонентов, которые следуют друг за другом, тесно взаимосвязаны между собой. Любое
преобразование устоявшейся фразеологической единицы будет восприниматься субъектом речи в качестве новообразования, которое выходит за рамки языковой системы подобно лексическим неологизмам. И только в некоторых случаях может быть двоякое размещение компонентов в составе фразеологического оборота, но их употребление закреплено в двух формах (например, «вешать лапшу на уши» - «на уши лапшу вешать», «чаи гонять» - «гонять чаи»).
Еще одна значимая особенность фразеологической единицы - непроницаемость семантической структуры. Целостные языковые единицы - это большинство фразеологических единиц, где нельзя делать вставки в их структуру («ни рыба, ни мясо», «ani ryba ani rak»). Но этот постулат имеет исключения: в некоторых фразеологизмах, выступающих единым целым, отмечается разделение составных частей через расстояние. Надо сказать, что это способность относится к разряду исключений, наблюдается крайне редко и только в некоторых словах.
Конкретный порядок расположения компонентов - это еще одна особенность, свидетельствующая о фразеологической устойчивости. Некое количество компонентов, расположенных в строгом порядке, являются «словоперечнем», который состоит из компонентов фразеологической единицы. Нарушить структуру фразеологической единицы или превратить её в иное словосочетание может изменить порядок расположения компонентов. Строгий порядок слов в таких фразеологизмах является языковой традицией, которая сформировалась за долгое время. Но нельзя пройти мимо того факта, что можно варьировать порядок расположения составных компонентов в некоторых фразеологических единицах. К таковым относят глагольные фразеологичные единицы, где сохранена глагольная парадигма грамматической формы («просят каши» - «каши просят»), адъективно- субстантивные фразеологические единицы, выполняющие в предложении роль предиката или субъекта и характеризуют лица («луковое горе» - «горе луковое»), а также фразеологизмы, имеющие такую модель предикативного
сочетания, при которой не образуется замкнутая структура («каштаны таскать из огня» - «таскать каштаны из огня»). Коммуникативная значимость каждой структурной единицы в составе конкретной фразеологической единицы является предопределяющим фактором вероятности перестановки слов в устойчивом высказывании в условиях реальной речевой ситуации. Менять порядок составных компонентов можно только в условиях живой синтаксической связи между составляющими частями фразеологической единицы.
Об устойчивости фразеологической единицы свидетельствует неизменяемость грамматической формы частей, из которых состоит тот или иной фразеологизм. Синтетические и парадигматические свойства фразеологической единицы имеют четкие ограничения. Еще одна отличительная черта фразеологической формы - инертность. Когда угасают грамматические свойства составных компонентов фразеологической единицы, то в то же время активируется процесс застывания последней, при этом частично или полностью утрачивается возможность образования новых форм. Если компоненты все же способны образовывать новые формы, то говорят о так называемой грамматической вариативности. Важно обратить внимание, что все языковые характеристики, имеющие отношение к фразеологической единице, имеют способность варьироваться в той или иной степени.
Допускаются такие варианты:
фонетические (орфоэпические);
синтаксические, сюда же входят: порядок следования составляющих частей; внутриструктурные варианты подчинительной связи, сформированные возможностью синтаксического изменения без нарушения целостности значения; вариант, который образован способностью размещать компоненты в составе фразеологической единицы на расстоянии друг от друга в пределах структуры конкретного предложения-высказывания;
лексические, включая лексико-тематические и синонимические;
словообразовательные;
ситуации, когда в составе фразеологической единицы имеются количественные изменения, может наблюдаться варьирование в следующих структурах: фразеологические единицы со словами- вставками, эллиптрованные структуры, фразеологические единицы со словами-сопроводителями, фразеологические единицы с факультативными компонентами.
Свойство конкретного лексико-грамматического оформления и сохранности графической отдельности характерно для каждого компонента фразеологической единицы. Описанные ниже признаки являются явным подтверждением наличия сверхсловного характера у фразеологической единицы:
состоит не менее чем из двух компонентов, причем один из них должен обязательно восходить к слову-знаменателю;
должно быть акцентологическое оформление фразеологической единицы, а также в ее составе обязательно есть некоторое количество слов-компонентов, генетически восходящих к знаменательным словам;
обязательно графическая раздельнооформляемость;
возможна раздельноофорленность орфографическая, которая подразумевает свободу каждого компонента до определенных рамок.
Семантическая и синтаксическая целостность фразеологической единицы возможна только благодаря фразеологической образности. Это явление называют семантической биплановостью, которая определяется в процессе переноса названия, говоря иными словами, это процедура совмещения разных представлений - образа, или начальной основы с тем, которое сравнивается с образной основой.
Основные признаки семантических единиц следующие:
воспроизводимость в речи в виде готовых единиц. Эти языковые образования уже были созданы ранее и теперь только воспроизводятся в
устоявшейся форме;
целостность значения;
постоянный компонентный состав, то есть фразеологические единицы состоят из конкретных слов, имеют стабильную структуру и все члены расположены в определенном порядке;
эквивалентность фразеологизма и отдельного слова. Подобно слову, фразеологическая единица не создается заново, используется в готовом виде, имеет самостоятельное значение и грамматическую соотносительность;
раздельнооформленность. Эта черта заключается в том, что в состав устойчивого словосочетания входит как минимум 2 словесных компонента, при этом каждый из них оформлен как самостоятельная единица, это значит, имеют свое окончание, ударение;
эмоционально-экспрессивная окраска. Фразеологизмы имеют способность давать оценку предметам, явлениям, поведению, людям;
идиоматичность.
Современная фразеология, несмотря на имеющийся опыт, накопленные знания, все еще сталкивается с массой трудностей на пути изучения. Самым сложным теоретическим вопросом остается выделение фразеологизмов из ряда других языковых образований.
Фразеологические обороты в виде воспроизводимых языковых единиц, всегда являются единым целым, только соотношение значения фразеологизма в целом и значения его компонентов могут быть разными. Уже давно было акцентировано внимание на том, что отечественное языковедение проводит классификацию фразеологизмов по степени семантической слитности. Автором этой классификации является академик В.В. Виноградов, выделивший 3 этапа устойчивых словосочетаний (фразеологические сращивания, единства и сочетания) [Виноградов 1977]. Н.М. Шанский говорит о дополнительном виде - фразеологических выражениях [Шанский 1985: 31].
Фразеологические сращения еще называют идиомами - это семантически целостный фразеологический оборот, где целостное значение не имеет отношения к значению его компонентов. Часто грамматические формы и значения идиом сформированы не реалиями и нормами современного языка, а являются грамматическими и лексическими архаизмами.
Фразеологическое единство - это фразеологический оборот, который является целостным и не подлежит семантическому разделению. Единство значения фразеологического оборота появляется из-за слияния значений его компонентов в единое обобщенно-переносное значение. Главное свойство фразеологических единств заключается в реально существующей образности. Они допускают вставку с структуру других слов. Фразеологические сращения и единства нередко выступают в качестве эквивалента слов, часто объединяются в одну группу, которую называют идиомами.
Фразеологическим единством называют устойчивый оборот, где, тем не менее, четко сохранились признаки семантической раздельности компонентов. Обычно его общее значение мотивировано и вытекает из значения отдельно взятых слов.
Фразеологические единства, как идиомы, семантически неделимы, они имеют строго определённые грамматические формы и синтаксическое расположение. Если заменить слово в составе фразеологического единства, включая подстановку синонима, то это приведет к разрушению метафоры или изменению экспрессивного смысла. Но, единства, в отличие от идиом, подчиняются реалиям и нормам современного языка и могут допускать вставку других слов. Например: «довести (его, себя, ее, еще кого-либо) до белого каления», «лить воду на (свою, чужую) мельницу» и «лить воду на мельницу (на кого-либо или что-то)».
Фразеологическим сочетанием называется фразеологический оборот, состоящий из слов, как со свободным значением, так и с фразеологически связанным. Исследования Н.И. Шанского позволяют говорить о наличии еще одной группы - фразеологических выражений. В нем, в отличии от фразеологического сочетания, отсутствуют слова со связанным значением. Выражение не образуется в процессе общения, а воспроизводится в готовом виде. Между фразеологическим сочетание и выражением есть отличия - в первом нет слов с фразеологически связанным значением. В отличие от свободного сочетания слов, выражения не могут образоваться говорящим в процессе общения, а может лишь воспроизводиться в готовом виде. Фразеологическое сочетание - это устойчивый оборот, который состоит из слов со свободным значением и с фразеологчиески связанным, несвободным (то есть, употребляемым только в конкретном случае). Фразеологические сочетания - это устойчивые обороты, но их целостное значение вытекает из значений составляющих их слов.
Сочетания, в отличие от фразеологических единств и сращений, имеют свойство семантической делимости - их состав допускает ограниченную синонимическую подстановку, при том, что один из компонентов фразеологического сочетания оказывается неизменным, постоянным. Переменными членами сочетания могут выступать ограниченный круг слов, который формируется семантическими отношениями внутри языковой системы. Так, фразеологическое сочетание «сгорать от страсти» - это гипероним по отношению к сочетаниям типа «сгорать от …», в этом случае изменение переменной части может привести к образованию синонимических рядов «сгорать от позора, стыда, срама», «сгорать от жажды мести, ревности».
Фразеологические выражения имеют устойчивый состав и употребляются в них фразеологические обороты, которые не только имеют свойство семантического членения, но состоят исключительно из слов со
свободным номинативным значением. Они имеют единственную особенность
- воспроизводимость: используются в качестве готовых речевых единиц с постоянным лексическим составом и конкретной семантикой. Многими лингвистами фразеологические выражения не причисляются к фразеологическим единицам, поскольку лишены основных признаков фразеологизмов.
По своему характеру они делятся на: заимствованные из старославянского языка (ради бога, козел отпущения), и заимствованные из западноевропейских языков, употребляются без перевода (post scriptum (P.S.) - постскриптум - после написанного). Устойчивые сочетания, которые образованные через пословный перевод иноязычного оборота называют фразеологическими кальками (англ. blue stocking - синий чулок). Фразеологической полукалькой называют явление, когда часть компонентов фразеологизма переводится, а часть остается без перевода (battre en были переведены глаголами пробить, а слово breach - брешь заимствованно). Часто в русском языке встречаются фразеологизмы из античной литературы и зарубежной классики.
Большая часть употребляемых в настоящее время фразеологических оборотов - это устойчивые сочетания слов исконно-русского происхождения (водой не разольёшь). Они были либо унаследованы из более древнего языка, либо возникли в русском языке. В зависимости от времени формирования
исконно-русские фразеологизмы делятся на 3 группы: собственно русские, восточнославянские и общеславянские.
Общеславянские фразеологизмы пришли в русский язык из праславянского языка (он распался в 5-7 веках). Такие фразеологизмы известны во всех славянских языках и доныне: в русском языке - водить за нос
в украинском - водити за ніс в болгарском - водя за носа.
Восточнославянские фразеологизмы образовались в период существования древнерусского (18-19 вв.) языка, что является свидетельством языковой общности предков русских, белорусов, украинцев. Во всех восточнославянских языках такие фразеологизмы встречаются часто: в русском - под горячую руку
в украинском - під гарячу руку
в белорусском - под гарачую руку.
Собственно русские фразеологизмы сформировались в эпоху раздельного существования русского, белорусского и украинского языков (15в.). Это специфическая особенность нашей речи и встречается только в случаях заимствования из русского языка. Именно эти фразеологизмы можно назвать особенностью, глубоким своеобразием и проявлением национального характера фразеологической системы нашего языка.
Специфику русских фразеологизмов можно четко проследить при сопоставлении с фразеологизмами других языков, подбирая их по смыслу. Например:
в русском языке есть - делать из мухи слона
в польском языке употребляется - делать из иглы вилы чехи говорят - делать из комара верблюда
англичане употребляют - делать из кротовины гору.
Это сопоставление говорит об оригинальности фразеологии каждого языка, в том числе и русского. В языке отражаются и одновременно
формируются ценности, установки, идеалы, мысли людей о мире и своем месте в нем, поэтому соответствующие языковые единицы являются «бесценными ключами» к пониманию этих граней культуры. В русском языке выделяются целые группы слов-символов.
Исконно русские продукты питания и блюда получили свои названия под влиянием национальной культуры. Самым главным продуктом во все времена на Руси был хлеб. Он получил символическое значение. О нем говорят, как о чем-то жизненно важном, он символизирует достаток, благосостояние, заработок: отбивать хлеб у кого-то, есть даром хлеб и пр.
Главным блюдом на столе всегда была каша. Слова «каша» часто встречается в составе фразеологизмов: каша во рту (непонятная речь), каши просят (рванье), каши не сваришь (сложно найти общий язык), заварить кашу (затевать сложное дело), расхлебывать кашу (распутывать сложное дело). Понять национальную культуру помогают лингвоспецифические слова. Немалая роль отведена концептам ключевых слов, которые включают в себя культурный компонент. Посредством слов-символов, что входят в состав фразеологизмов, младшие школьники учатся понимать национальную культуру.
Фразеология продолжает оставаться объектом многочисленных разноаспектных исследований. В последние десятилетия наблюдается повышение интереса ученых к рассмотрению фразеологического состава языка. Это приводит к появлению новых научных течений, ответвлений фразеологии. Неоднократно отмечается национальная уникальность фразеологизмов. Различия фразеологических единиц разных народов объясняется отличиями в религии, культуре, быту, географических особенностях. Языковая картина мира является способом структурирования знаний о действительности, прошлом, культурной и духовной жизни поколений.
1.2 Фразеология и культурный код
В труде 1770 года под названием «Трактат о происхождении языка», написанном И. Гердером, обращено внимание на 4 основополагающих феномена человека - культуру, язык, общество и национальный дух. Язык - это неотъемлемая часть культуры и он развивается вместе с обществом. Очень тесная связь культуры, языка и общества являются основными компонентами национального духа.
Культура основана на системе информационных знаков, которые влияют на способность человека соотносить явления из разных областей, акцентируя внимание на главных среди них. Культурный код занимает важное место в процессе проведения лингвокультурологического анализа фразеологизмов. Такой анализ позволяет соотносить фразеологизмы и культурные коды, то есть реалиями, которые наделены культурным смыслом. Культурным кодом называют знаковую систему духовного и культурного мира, которые приняли форму культурных смыслов, прочитываемых в данных кодах. Главной задачей культурного кода ученые называют описание культурного пространства, а его форма отражается в разных знаках духовного и культурного бытия.
Язык представлен как путь, следование по которому приводит к познанию и пониманию не только национального менталитета, но и отношения древних людей к окружающему их миру и к себе. Дух минувшего удалось сохранить до сегодняшних дней, и нашел он отражение в поговорках, пословицах, метафорах, фразеологизмах и пр. Какая конкретная связь есть между культурой и языком? Скорее всего, эта связь установлена с помощью некоего промежуточного образования - совершенного, реализуемого языком в значении: «Такой промежуточный элемент, обеспечивающий онтологические единство языка и культуры, имеется - это идеальное, входящее в язык в виде значения языковых знаков и существующее в культуре опосредованно (превращено) - в форме предметов культуры, т.е. в опредмеченной форме, и в деятельностной форме, т.е. в форме деятельности, и непосредственно - в образе результата деятельности и в образе адекватной деятельности, ведущей к этому результату» [Тарасов 1994: 9].
Таким образом, если языковая единица содержит культурную информацию, то значит имеется категория, которая соотносит две различные семиотические системы (культуру и язык) и делает возможным описание их взаимодействия. В.Н. Телия считает, что это культурная коннотация [Телия 1996: 214]. В данный момент уже достоверно известно, что информация может подаваться номинативными языковыми единицами через один из 4 способов: через культурные семы, культурные концепты, культурный фон и культурные коннотации.
Тема осуществления связи между языком и национальной культурой интересует разных исследователей, и они выдвигают разные предположения на этот счет: или в виде национально-культурного компонента (В.Г. Костомаров, Е.М. Верещагин), или в виде фоновых знаний (Ю.А. Сорокин) и т.п. Мы, следуя за В.Н. Телия, думаем, что эта связь образована посредством культурной коннотации. Такая культурно- маркированная коннотация появляется в виде результата изменения ассоциативно-образного основания фразеологической единицы или метафоры через соотношение с культурно-национальными стереотипами и образцами. Компоненты, наделенные символическим значением, также оказывают большое значение на содержание культурной коннотации. Например, «кровь» в фразеологических единицах часто выступает в качестве жизненных сил - до последней капли крови, пить кровь; «кровь» нередко выступает в виде символа родства - кровь от крови, родная кровь; также
«кровь» можно воспринимать в качестве символа жертвоприношения - пролить чью-то кровь; символизирует здоровье - кровь с молоком; символизирует проявление сильных эмоций - кровь стынет, кровь бросилась в голову.
Рассматривая фразеологические единицы на основе соотнесения образно-ассоциативных восприятий и стереотипов, в которых нашел
отражение менталитет народа, мы тем самым раскрываем их характер и культурно-национальную суть, которые и представляют собой содержание национально-культурной коннотации.
План состава фразеологической единицы и закрепленные за ней культурные коннотации становятся знанием, то есть источником когнитивного освоения. Именно по этой причине фразеологизмы вместе с образно-мотивированными словами (они называются метафорами) становятся экспонентами культурных знаков.
Из-за чего в языке ФЕ удерживаются на протяжении веков, даже несмотря на то, что представляют собой явные языковые аномалии, являются проявлением нерегулярности языка? Отчего в очередной раз они проникают в каждую эпоху? А все это из-за того, что ФЕ являются сгустком культурной информации, они помогают донести большой объем информации, при этом сэкономив языковые средства, но не теряя глубины народной культуры, не растрачивая народный дух.
Эти знаки насквозь пронизаны культурой, которая проникает в них через ассоциативно-образные основания семантики, а интерпретируются они через определение связей образов с эталонами, стереотипами, символами, прототипическими ситуациями, мифологемами и другими знаками культуры. Как раз система образов, что закреплены в семантике национального языка, называется зоной сосредоточения культурной информации в естественном языке.
Из этого следует, что соотношение с определенным культурным кодом
это содержание культурно-национальной коннотации. Как раз культурная коннотация придает культурно-значимую определенность не только смыслу ФЕ, метафорам, символам, а также смыслу всего текста, где они употребляются.
В возникновении коннотации прослеживается четкая связь с усилением отдельных аспектов смысла (исключительно за счет яркой внутренней формы слова, на основе которой проявляются самые стабильные ассоциации).
Ассоциации в данном смысле помогают создать мотивирующую основу для появления коннотаций, прямое значение слова в этом отношении выступает как ВФ в связи с переносным.
Как правило, из денотата выделяют отдельные признаки, образ которых в ВФ представляет коннотативное слово. Например, если говорить о зайце (трусливом человеке), то это не значит, что подразумевается его серая шубка короткий хвост и длинные уши, а подразумевается всего лишь, что такой человек, чувствуя опасность, часто воображаемую, всегда успеет убежать. Прикрепление значению слова ассоциативных свойств, т.е. появление коннотаций - процесс культурно-национальный, он не рассматривается с позиции здравого смысла (например, почему, трусливостью отличается именно заяц, а не, скажем, лиса). И только поэтому у разных народов символом трусости могут быть различные животные и птицы.
Обычно коннотации имеют основание - ассоциации, что идут от слова, правда, иногда они мотивированы реальными свойствами: ихтиозавр (так говорят об отсталом человеке), базар (так принято называть шумное место), винегрет (разная смесь), хлев (неубранное жилье), баня (всякое место, где жарко), талмуд (утомительное чтиво) и т.д.
Коннотация реализует заложенные возможности номинативной системы языка, так как коннотативное слово может не только создавать, но и удерживать глубинный смысл, который находится в сложных отношениях с семантикой слова, может закреплять его в определенной языковой позиции, что, собственно, и создает культурно-национальную языковую картину. Лингвокультурологи также не обходят вниманием «культурную память» языковой единицы (фразеологизма, слова). Они представляют собой ассоциации, которые формированы языковой традицией и имеют непосредственное отношение к ее прошлому употреблению, что, в результате формирует современное значение. Ведь каждое слово в нашей речи, прежде чем оформиться в современном смысле, прошло до этого сложную
семантическую историю, которая в конечном смысле привела к начальным словотворческим попыткам человека. Каждое слово, употребляемое нами - это не сорок веков, а, как минимум, сорок тысячелетий. А сама культура в этом отношении представляет своеобразное прошлое, которое проступает в настоящем. Чем больше глубина этого минувшего, тем выше культура. Возьмем для примера слово «риза» - сегодня оно употребляется для обозначения верхней одежды священнослужителя или оклада иконы, но в прошлом оно имело более широкое значение («одежда»), и это прослеживается во фразеологизмах - напиться до положения риз, разодрать на себе ризы и пр. Как раз это называют культурной памятью слова, которая также имеет свойство творения коннотаций.
Вопросы, которые поднимает лингвокульторология, нельзя назвать новыми. В XIX в. их поднимали В. Гумбольт, Ф.И. Буслаев, А.А. Потебня, А.Н. Афанасьев, а немного позже к числу этих ученых присоединились Э.Сепир, Н.И. Толстой, В.Н. Телия, Ю.С. Степанов, В.В. Воробьев. Ими был сформирован постулат о том, что язык является одновременно орудием культуры и ее частью, а также условием существования. На этом умозаключении основана лингвокульторология.
На нынешнем уровне развития линвокультурология работает над несколькими направлениями. Ее целью определяются способы, с помощью которых язык воплощает, транслирует и хранит культуру. Данная цель конкретизуется в таких задачах:
каково место культуры в формировании языковых концептов;
какая часть языкового знака может присоединять «культурные смыслы»;
могут ли эти смыслы быть осознаны слушающим и говорящим и какое влияние они оказывают на речевые стратегии;
можно ли говорить о культурно-языковой компетенции носителя языка, то есть речь идет про естественное владение не только процессами речерождения, речевосприятия, но также понимание установок культуры и пр.
В рамках лингвокультурного учения создается специфический категориальный аппарат, так называемая совокупность значимых понятий и терминов: язык культуры, лингвокультурема, ключевые имена, культурные установки и пр.
Показателем культуры в языковом знаке является культурная коннотация. Культура, по утверждениям В.Н. Телия, имеет место тогда, когда биологические факторы восприятия окружающего мира начинают обрастать социальной (моральной) и духовной (нравственной) мотивацией, проявляемых в формах архетипических моделей окружающего мира, фетишизма, анимизма, религии, магии и пр., и как раз эта мотивация подается в виде знаков. Они, знаки или знаковые тела, берут в природе, артефактах, внешнем мире человека все необходимое для воплощения своих смыслов. Подытоживая сказанное, можно утверждать, что в культуре существуют иерархические упорядоченные культурные коды - вторичные знаковые системы, которые используют разные формальные и культурные средства для записи одного и того же содержания, которое в целом сводится к картине окружающего мира, мировоззрению определенного социума. Из этого следует, что конкретные объекты окружающего мира не только выполняют непосредственные функции, но наделяются еще и функцией знаковой, могут нести в себе добавочные значения.
Список культурных кодов составила В.Н. Телия:
собственно человеческий, или антропный код - общность названий человека в общем, обозначающих различные аспекты и характерные для них качественные и количественные свойства, а также дополняющие их функционально значимые для культуры смыслы, которые придают роль знаков языка культуры именам - пространственным и временным видам деятельности и жестам (впитать с молоком матери, хватил Кондратий и др.);
зооморфный код - совокупность имен животных и иных живых существ и их пространственные и временные измерения, обуславливающие роль знаков языка культуры данных имен (черная кошка пробежала, как баран на новые ворота, с паршивой овцы хоть клок шерсти, как от козла молока);
растительный код - совокупность имен растений или их частей (тише воды ниже травы, дать дуба);
природный код - совокупность имен и/или сочетаний, которые обозначают объекты природы или части ладшафтных элементов (гора с плеч, камень с сердца, пройти огонь и воду);
вещно-костюмный код - (спустя рукава, под каблуком, снимать шляпу);
артефактно-вещный код (принимать за чистую монету, до фонаря);
архитектурный код (ума палата, ни кола ни двора);
«гастрономический» код (на чай, каша во рту, сидеть на хлебе и воде, под соусом);
временной код - совокупность имен, которые обозначают деление времени на периоды, отрезки (от зари до зари, час от часу не легче, век живи - век учись);
числовой(одна извилина, дважды два);
пространственный код - совокупность имен, которые обозначают деление пространства с отношением человека к его параметрам данного пространства (к черту на кулички, без задней мысли);
религизно-антропоморфный и/или духовный код - совокупность нравственных предписаний, демонологические сущности мифологического или религиозного характера, а также их атрибуты (путать божий дар с яичницей, черт его знает, по душе);
религиозно-артефактивный код - предметы используемого в религии обихода, а также приписываемые им действия, свойства (пойти под венец, на ладан дышит);
телесный или соматический код - совокупность обозначающих тело или его части имен и их количественные и качественные характеристики (пробирать до костей, не покладая рук, по сердцу).
В то же время В.В. Красных акцентирует внимание на том, что для всего человечества существует универсальный набор кодов. «Однако их проявления, удельный вес каждого из них в определённой культуре, а также метафоры, в которых они реализуются, всегда национально детерминированы и обусловливаются конкретной культурой» [Красных 2002: 232]. В ходе нашего исследования важно установить, какую роль выполняют фразеологизмы в культурном коде. Изначально требуется определить необходимость их изучения. А надо это для того, чтобы найти сохраненные в единицах языка важнейшие сведения про культуру и менталитет народа. Они помогают узнать поближе обычаи прошлого, культуру ушедших времен, легенды, мифы. Русский языковед Б.А. Ларин отмечал: «Фразеологизмы всегда косвенно отражают воззрения народа, общественный строй, идеологию своей эпохи. Отражают -- как свет утра отражается в капле росы» [Ларин 1977: 214].
Предлагаем рассмотреть принцип возникновения ФЕ, что поможет нам лучше понять, что в таких фразеологизмах является носителем культуры. Все начинается с какой-то прототипной ситуации, то есть появляется то, что полностью подходит буквальному значению фразеологизма. Далее за ней закрепляется содержание, потом происходит переосмысление, то есть запущен процесс формирования образа фразеологической единицы, который основан на первичных значениях слов в исходной ситуации. Как раз эти первичные слова оставляют отпечаток в образе. Мы увидели формирование внутренней формы ВФ, где и заключена основная информация, что имеет неразрывную связь с культурой. Культурная информация может быть получена из ВФ фразеологизма, так как в ней содержатся «следы» культуры, то есть мифы, архетипы, традиции, обычаи, исторические события и компоненты материальной культуры.
Таким образом, сам процесс формирования фразеологизмов, точнее сказать - отбор образов, мы можем наблюдать в связи с культурно- национальными стереотипами, идеалами. Далее эта информация сложно
воскрешается в коннотациях, отражающих связь ассоциативно-образного основания с культурой. Понятно, что самыми интересными для нас являются как раз фразеологизмы, поскольку они характеризуются наличием культурно- обусловленных причин или культурно-значимых следствий. Только далеко не все ФЕ могут занять позицию носителей культурно- национальной информации. В славянских языках есть немало фразеологизмов, имеющих непосредственную связь с общечеловеческими знаниями о свойствах реалий, послуживших основанием, - смотреть в корень, не вешать нос, между двух огней и пр.
Отличия, прослеживаемые в других языках, объясняются не столько их культурным своеобразием, а сколько различием вторичной номинации. Основанием подобных фразеологизмов в большинстве случаев служит несовпадение образно-метафорических смыслов, но они также принимают непосредственное участие в составлении мировой языковой картины и имеют культурно-национальные различия. Из этого следует вывод о том, что хоть и с некоторой натяжкой их можно назвать носителями культурной информации.
Главный интерес у нас вызывают такие ФЕ, в которых прослеживается национальная культура через связь национальной и культурной коннотации, символы, стереотипы, эталоны.
Совокупный подход к исследованию фразеологического состава языка, позволяет говорить о типах когнитивных процедур, которые имеют место в номинативной деятельности (в процессах формирования фразеологизмов):
денонативная обработка, которая использует сведения о возможностях обозначаемого;
оценочная- совокупность обозначаемого с точки зрения ценносной картины;
эмотивная - эмоциональная и оценочная реакция, воспринимаемая как следствие пережитых ранее эмоций;
мотивационная - использование вообразимых или представляемых гештальт-структур;
стилистическая - операции, предполагающие расстановку социальных маркеров условий речи [Телия 1990: 27].
Главные критерии культурной знаковой функции фразеологизмов - духовный и социальный. Эмоциональная завершённость, оценочность - по мнению В.Н. Телия - являются составляющими фразеологического знака, и они, вне сомнений, имеют культурное происхождение, поскольку состоялись в процессе осмысления языковой семантики через семантику культурную. Можно ли говорить о языке как о хранителе культуры? Несмотря на накопительную функцию, язык не может стать хранилищем культуры. Слово
языковая единица - это всего лишь сигнал, которому полагается пробудить человеческое сознание, затронуть конкретные концепты, которые могут отозваться на этот сигнал (А.А. Потебня, А.А. Леонтьев, Л.В. Щерба). Язык нельзя расценивать как что-то большее, чем механизм для кодирования и трансляции культуры. В действительности хранилищем культуры являются тексты. Только текст, а не язык, способен содержать и отражать духовный мир человека. Он находится в непосредственном единстве с культурой, поскольку охватывает много культурных кодов и вмещает в себе большое количество информации обо всем, что и составляет в итоге культуру. Текст, написанный специфическими сигналами, вызывает у слушателя прямые ассоциации, а также большой процент косвенных. Текст составляется на основе контекста культуры, в которой он создается. Используя соответствующий набор языковых единиц, можно усилить культурный сигнал. Фразеологизмы и выполняют функции таких сигналов. Фразеологизм
это уже текст, так как хранит культурную информацию. Фразеологический компонент языка может не только воспроизводить черты и части культурно- национальное восприятия мира, но участвовать в их формировании. И если фразеологизм имеет в своем составе культурную коннотацию, то этим самым делает свой вклад в мозаику национальной культуры.
Итак, мы пришли к выводу, что фразеологизмы опосредованно или прямо имеют отношение к культурной информации об обществе, мире.
Поэтому-то ФЕ - это своеобразное хранилище народных мудростей, которые воспроизводят и сохраняют менталитет народа, передают культуру между поколениями.
Толкование и описание ФЕ с позиции функционально- параметрического описания - это рассмотрение их смысла в виде своеобразной блок-схемы, которая состоит из блок-макрокомпонентов. Рассмотрим специфику их взаимодействия.
Макрокомпонент дескприптивный (Д) для всех типов ФЕ является облигаторным. Его функция заключается в описании логико-понятийного аспекта реальности, но он не исчерпывает важные смысловые признаки, точно так же, как и та совместная функциональная экспрессивная нагрузка, ради которой ФЕ и используются в языке. В качестве отправного положения о единстве предметно-логического и эмоционально- чувственного момента, мы используем принципы коннотации и дескрипции. Не стоит называть главным компонентом смысловой структуры языковой единицы ее предметный план, а коннотативный план отодвигать в сторону, так как денотативный компонент смысла полностью меняет коммуникативную природу знака и отнимает у него, как бы это не звучало странно, лингвистический характер. Наиболее значимыми можно назвать следующие коннотативные признаки значения слова:
коннотация составляет объем значения;
коннотация наделена материальной формой;
характер коннотации - субъективно-объективный, а в зависимости от парадигматико-синтагмационных свойств знака он может быть адгерентным или ингерентным;
полиструктурность коннотации.
Нам близка точка зрения, согласно которой, форма коннотации - это субеъктивно-оценочный модус к денотативному «диктуму» значения. Обладая модальной формой, коннотация, словно наслаивается на изречения,
придает ему экспрессию. Вместе с этим высказывание приобретает двупланность.
Итак, мы постепенно пришли к выводу, что дескриптивный компонент смысла идиом - это не что иное, как своего рода «тема» создания оценочно- эмотивного отношения. Есть основания утверждать, что все идиомы, состоящие из дескриптивного компонента, имеют оценочное значение. Данное явление можно объяснить, исходя из закономерностей формирования идиом: исходная ситуация, поспособствовавшая формированию нового понятия, обычно является привычной, обиходной, бытовой, а значит она обязательно сопровождается качественной или количественной оценкой, и она, собственно, заключается в дальнейшем за идиомой.
Примеры ярко демонстрируют, что идиома подвергает оценке как раз денотативный аспект - целиком и полностью или по какому-то одному признаку, что обусловлено отношением к сущностям, обеспечивающим объективную демонстрацию окружающего мира. Это, собственно, и формирует ценностную ориентацию. Взяв за основу тезис о разном отношении людей к оценке, можно говорить, что и выражают свою оценку они по-своему (через коннотацию), используя для этого название (через денотацию), эмотивные и денотативные диспозиции. Все это, выраженное в знаке, В.И. Шаховский называет функциональной диархией (потенциальное равноправие) с преобладанием в ту или иную сторону, что зависит от коммуникативных намерений говорящего: выразить свое отношение, конкретизировать, указать референт. Можно выделить следующие признаки оценочных компонентов:
Оценочный компонент входит в состав коннотации, имеет тесную связь с эмотивным компонентом, а еще является единым целым со смысловым ядром знака, также оценивает языковый коллектив по отношению к знаку понятия по принципу «хорошо-плохо».
Понятия «норма» и «оценка» имеют между собой тесную, неразрывную связь, а основана она на системе различных характеристик и норм.
Названные нормы и критерии служат важнейшими критериями в каждом оценочном акте, помогают реализовать непростое взаимодействие системы сформированных человеческих ценностей с такой же системой автора оценки и социальных групп, с которыми у него установлены некие связи.
Адекватность, правильность оценки зависят от объективности норм, решающих, где следует поставить знак «минус», а где «плюс», но вместе с тем оценка может носить исключительно субъективный характер, и в таком случае с ее помощью отражается индивидуальная картина мира. На мотивационный макрокомпонент ВЕ ложится особая функция - ей предстоит выполнять интродуктивно-коннотационную роль. Его природа понятна и проста - это образ, который соразмерим с вероятным положением дел в мире или отражает неадекватную реальность. В основе идиомы лежит образ, который имеет огромное значение, так как формирует внутреннюю форму организации его смысла, что, в свою очередь, создает образную мотивацию.
Проводя сравнение со словом, можно прийти к выводу, что в случае с ФЕ значение внутренней формы намного выше - именно она формирует мотивационный подтекст, который, в свою очередь создает концептуальное значение ФЕ и коннотацию - то, собственно говоря, ради чего были разработаны гиперсемантизированные знаки.
Ученые, заинтересовавшиеся семантическим составом знака, заметили тесную связь между оценочностью и эмотивностью. Широко распространено мнение о том, что оценочность служит основанием для эмотивности, но все же не сводится к ней. «Наличие оценочности в значении еще не сигнализирует об эмоциональности, но всякое эмоциональное значение предполагает оценку говорящим субъекта, предмета, явления, ситуации». Это все дает основания говорить, что эмотивный макрокомпонент смысловой нагрузки идиом является своего рода кульминацией собственно смысловых данных. Нам важно обратить пристальное внимание на то, что именно эмотивная составляющая в форме модальной рамки, удваивает субъективный фактор, прибавляющийся к денотации. Это увеличение в два раза усиливает выразительность смысловой нагрузки идиом, придает им некую эмоциональную окраску.
Подойдя к подведению итогов, следует еще раз обратить внимание на значение, которое является сложной системой, состоящей из частей разной степени сложности, и распределяются они между типами исключительно условно, что необходимо для анализа. Важным понятием семантики является наличие смысла в значениях макрокомпонентов категориального и денонативного, рассматривая их в неразрывном единстве.
Экспрессивность мы можем смело называть самой значимой и даже ведущей функцией идиоматизированной лексики с ФЕ. Ее основным средством является коннотация, подразумевающая под собой комплекс, способный вобрать в себя оценочную, эмоциональную и стилистическую информацию, или, высказываясь по-другому - все сигналы, направленные на эмоциональное воздействие на слушателя, которые должны вызвать те или иные эмоции по отношению к обсуждаемому объекту.
Сложность структуры ФЕ позволяет говорить об огромном прагматическом потенциале, особенно по сравнению с единицами, имеющими нейтральную оценочность. Именно это объясняет богатство, разноплановость прагматических смыслов, коннотаций, находящим отражение в идиоматических единицах речи.
Вывод к главе
Проведенный нами анализ позволяет рассмотреть глубокий культурный подтекст, который заложен во фразеологизмах. С нашей точки зрения, соотнесение языковых значений с тем или иным культурным кодом и является содержанием национально-культурной коннотации. А ведь именно она придает культурно-значимую маркированность не только словам, словосочетаниям, но и целым текстам. Мы пришли к выводу, что лингвокультурологические исследования, которые касаются сферы культурно-национального аспекта смысла фразеологизмов, должны иметь в своем составе информацию о характеристических особенностях менталитета.
Исследователь должен опираться, в первую очередь, на собственную культурно-языковую компетенцию и его работа основывается на методе
«глубокой интроспекции». Данный метод позволяет воссоздать процесс культурной интерпретации в момент воспроизведения и восприятия фразеологизмов субъектами речи.
В результате анализа теоретических источников мы можем констатировать, что всякий фразеологизм (в широком понимании этого термина) является носителем культурной информации и выражает ее косвенно или прямо. Фразеологическая единица - это своего рода «кладезь премудростей» народа, где сохраняется, воспроизводится менталитет, культура, духовность. На основе проведенного анализа мы пришли к выводу, что ФЕ участвуют в создании общей картины мира, участвуют в образовании новых слов и появлению устойчивых сочетаний.
Глава 2. Сопоставительный анализ фразеологических единиц русского и чешского языков с наименованиями пищи и кухонной утвари
Для исследования были отобраны 90 фразеологических единиц русского языка по категории «пища» и 47 единиц по категории «кухонная утварь»; в чешском языке соответственно 70 и 13 единиц. Данные разделены между собой по категориям. Разделение основано на выборе главного компонента фразеологической единицы, например: хлеб/chleb, каша/kaša, посуда/nádobí, ёмкость/kapacita и др.
Еда
Языковая репрезентация кода «еда» в русском и чешском языках характеризуется многообразием лексико-фразеологических средств, семантические компоненты которых содержат отношение к еде. Рассмотрим, какие из ключевых слов - названий продуктов питания и блюд служат материалом для формирования концепта «еда».
Хлеб, хлебобулочные изделия и выпечка
Данная категория самая многочисленная в нашем исследовании. Она включает 64 примера из русского языка и 32 из чешского языка. Это наталкивает на мысль, что хлеб в обоих культурах является основополагающим как в рационе питания, так и в укладе жизни. В русской культуре это подтверждается фразеологизмами: «Рыба - вода, ягода - трава, а хлеб - всему голова» и «Хлеб [наш] насущный». Оба фразеологизма увеличивают прямое назначение хлеба до значения чего-то необходимого и важного. Так, значение второго фразеологизма имеет следующий вид:
«средство, необходимое для существования; что-либо важное, жизненно необходимое». Кроме того, это выражение пришло в разговорную речь из молитвы, приведенной в Евангелии (от Матфея, гл.6, ст.11): «Хлеб наш насущный даждь нам днесь», то есть хлеб, нужный для существования, дай нам на сей день. В чешском языке нет подобных коннотаций в категории
«хлеб», но имеется совпадение в значении «тяжелый труд, сложный заработок, качество жизни»: «Bez práce nejsou koláče», что в переводе значит
«без работы нет хлеба». В русском языке этому выражению есть эквивалент:
«Без труда не выловишь и рыбку из пруда». Оба эти фразеологизма имеют значение «не потрудившись, никакого дела не сделаешь». В данной ситуации нет полного совпадения по компоненту «хлеб», он присутствует только в чешском варианте, в русской версии мы можем увидеть тот же смысл, но в другой категории «пищи» - рыбка. Иными словами, не приложив усилий, человек не сможет добиться желаемого результата. Оба фразеологизма являются разговорными и не имеют ярко выраженной эмоциональной окраски. Следующими примерами для рассмотрения значения «тяжелый труд» послужат фразеологизмы «Dobývat svůj chléb v potu tváře» - добывать свой хлеб в поте лица и «Mít těžký/tvrdej chleba/chlebíček» - иметь тяжелый хлеб. Первый фразеологизм имеет значение «много трудиться, чтобы заработать на жизнь»; второе выражение - «иметь сложную, напряженную работу», в русском языке есть совпадение с этим фразеологизмом: «тяжелый хлеб». Только значение немного отличается: «о чем-либо, приобретенном тяжелым трудом». Имея небольшую разницу в значениях, общая идея «тяжелого хлеба» в трудной работе для заработка себе на пропитание.
Отдельным примером для исследования следует взять фразеологизм
«Dát chléb a hry někomu» - дать хлеба и игр кому-то. В русском языке есть полное совпадение с этим выражением «Хлеба и зрелищ!». Оно является разговорным и пришло в речь славян из 7-й сатиры древнеримского поэта- сатирика Ювенала. В его время это выражение использовалось для выражения сути политики римских государственных деятелей, стремившихся путем денежного подкупа, продуктовых раздач и даровых представлений удержать в повиновении деклассированный столичный плебс. Сейчас этот фразеологизм используется для описания «потребностей невежественных, недалеких людей, жаждущих лишь пропитания и низкопробных развлечений».
Нами было выявлено следующее полное совпадение в значении по компоненту «хлеб» в обоих языках: «Jíst cizí chléb» - «Есть чужой хлеб». Это выражение используется в значении «жить за чужой счет; быть экономически зависимым от другого человека» и несет неодобрительную окраску в разговорной речи. Помимо этого выражения, в чешском языке так же есть фразеологизмы «Ukusovat někomu z koláče» - укусить чей-то хлеб, имеет то же значение «жить за чужой счет» и выражение «Ujídat někomu chleba/z krajíce» - подъедать чей-то хлеб, то есть быть нахлебником.
Следующими примерами для рассмотрения мы выделили фразеологизмы, не имеющие аналогов в русском языке. Так, например, «Kdo spí, (ten) ani chleba neptá» - кто спит, тот в хлебе не нуждается. Это выражение используется в разговорной речи в тех случаях, когда хотят сказать, что пока человек спит, он не принесет вреда. Другой пример «Koho chleba jíš, toho píseň zpívej» - кто платит, тот и заказывает музыку, то есть хозяин положения, тот, кто сильнее, богаче и т. п., может требовать, диктовать свои условия. Дословно этот фразеологизм можно перевести как «чей хлеб ешь, тому и пой песню». И последний в данной подкатегории пример «Kdo po tobě kamenem, ty po něm chlebem» - кто по тебе камнем, того ты хлебом. Этот фразеологизм употребляется как совет, наставление быть лучше (выше) других людей, причиняющих тебе вред.
Широко в обоих языках употребляются фразеологизмы, содержащие в себе выражение «хлеб и вода». Так, например, в чешском языке «Být o chlebu a vodě» имеет полное совпадение с русским выражением «Посадить на хлеб и воду» и оба подразумевают «наказание плохим питанием, голодом». А также есть выражение «Žít o chlebu a vodě» - жить на хлебе и воде или в русском варианте «Садиться на хлеб и воду», то есть бедно жить и ограничивать себя в самом необходимом. В русском языке также есть выражение «Перебиваться с хлеба на квас (на воду)» в значении «жить впроголодь», то есть иметь возможность либо есть, либо пить. Как видно из примеров, в обоих славянских культурах скудное питание характеризуется
хлебом и водой, то есть самым необходимым и минимальным для выживания.
Также в обеих языковых культурах широко употребляются выражения, содержащие «хлеб и соль»: «Podat/nabídnout někomu chléb a sůl» - поднести\предложить кому-то хлеб и соль, в русском варианте еще и
«Встречать с хлебом-солью», то есть доброжелательный прием, встреча дорогих, желанных гостей. В чешском словаре этот фразеологизм определяется именно как «приветствие гостей по старой славянской традиции». Также в русском языке есть выражения «водить хлеб-соль» и
«делить хлеб-соль», оба употребляются в значении «тесной дружбы, приятельских, добрых отношений». И обратное «забывать/забыть хлеб- соль» в значении «проявлять неблагодарность к тому, чьим гостеприимством и дружелюбием когда-то пользовался». Данное выражение является устаревшим, но его до сих пор употребляют в разговорной речи. Как видно из примеров, употребление в обоих языках выражения с содержанием в них
«хлеба и соли» указывает на общность традиций в приветствии гостей.
Далее мы переходим к рассмотрению фразеологизмов, содержащих компонент «хлебобулочные изделия и выпечка». Начнем с традиционного чешского блюда - кнедлика. Сперва пара слов о том, что такое кнедлик. Кнедлик - это национальное блюдо чешской и словацкой кухни, представляет собой отварное изделие из теста или картофеля. Кнедлики варятся в воде или на пару и могут быть с какой-либо начинкой или без начинки. Они формуются в шарики или батон. В чешском фразеологическом словаре был найден 1 пример, содержащий название этого блюда: «Knedlík v krku» - кнедлик в горле, то есть непонятно говорить, гнусавить; говорить/петь придушенным/глухим голосом. Имеется ввиду будто что-то мешает четко говорить. В противовес чешскому кнедлику в русской культуре есть масса самых разнообразных пирогов, коврижек, кренделей, блинов, пряников и калачей и все они вошли в язык и русскую фразеологию.
Начнем с калачей: «Встречает калачом, а провожает кирпичом» - так говорят о двуличном человеке, то есть как уже было сказано ранее, в русской традиции принято встречать желанных гостей хлебом-солью, или как видно из данного фразеологизма - также и калачом, это считалось показателем добродушия, а «провожать кирпичом» все равно что недобрым словом спровадить. Отсюда и двуличность человека. Это выражение из народной речи и несет неодобрительный оттенок. Следующий пример «Калачом не заманить», это значит «никакими уговорами, никакими средствами не заставить кого-либо зайти или заехать куда-либо». К этому выражению по значению близок следующий фразеологизм: «Ни за какие коврижки», то есть
«ни при каких обстоятельствах». Это выражение является просторечным.
Далее мы рассмотрим фразеологизмы, связанные с «пирогами» и
«пирожками». «Ни с чем пирог» - так пренебрежительно говорят о пустом, никчемном человеке. «Делить пирог» употребляется в неодобрительном значении «враждовать, ссориться из-за разделения территории, имущества, власти, полномочий». Как показывает наше исследование, чаще всего с
«Разлетаться/ раскупаться как горячие пирожки», то есть «раскупаться быстро, мигом» не имеют такого негативного значения.
Следующий вид «выпечки» - «крендель»: «Выписывать кренделя», то есть «совершать неожиданные глупые, легкомысленные поступки не подумав». Это выражение произошло от внешнего вида кренделя, который по легенде имел форму скрещенных на груди в молитве рук. Сейчас чаще всего кренделя напоминают букву В. Далее «пряник»: «Кнут и пряник» понимается как «чередование наказания и поощрения». Этот фразеологизм употребляется как название методов в педагогике, политике, менеджменте, психологии и в других областях. И следом «Перебирать пряники», что означает заниматься чем-то несерьезным, незначительным и имеет шутливо-ироничный окрас выражения.
Другая подкатегория «хлебобулочных изделий» - «блины»: «Печь как блины», то есть «создавать что-либо быстро и в большом количестве» и в противовес этому фразеологизму: «Это тебе (вам) не блин испечь», а именно
«не шутка, не пустяк». То есть подразумевается, что выпекать блины довольно простое и быстрое занятие. Следующая пара фразеологизмов имеют общую идею, но разные условия выполнения: «Как ни кинь, а все блин» в значении «неизменности сути чего-либо при изменении ракурса рассмотрения» и «Тот же блин, да подмазан» соответственно в значении
«неизменности сути чего-либо при внесении небольших изменений». В первом случае как не посмотри, а суть не изменится; во втором - как не пытаться что-то изменить, суть не изменится.
Далее мы рассмотрим примеры, включающие компонент «булка»:
«Nechat se opít rohlíkem» - не будь опьянен булочкой, то есть не дай обвести себя вокруг пальца. В русском языке с данным компонентом есть следующее выражение: «Распуститься как булка в молоке», то есть «размякнуть, ослабеть, развалиться». В обоих случаях подразумевается прямое свойство булки - мягкость. Чешский вариант можно интерпретировать как «не будь мягким и наивным и не дай другим заморочить тебе голову». Русский вариант указывает на мягкость булки, побывавшей в молоке и, следовательно, качество этого состояния можно отнести к обмякшему человеку.
Среди примеров чешского языка остались 2 интересных случая:
«Kouká jako sůva z nudlí» - смотрит как сова из лапши, и это выражение употребляется в значении «быть в обиде». Видимо предполагается, что этот взгляд обиженного человека не прямой, скрытный. И второй пример: «Někdo rád holky, jinej zas vdolky» - кому-то нравятся девушки, кому-то кексы, то есть подразумевается, что у каждого есть своя точка зрения и свои вкусы. В данном случае очень интересное сравнение девушек и кексов. Иными словами, в чешском языке есть выражение «Sto lidí, sto chutí» - сто людей, сто вкусов, или русский эквивалент: «Сколько людей, столько мнений».
Каша
Следующая категория продуктов встречается в обоих языках и имеет некоторые совпадения. К примеру, «Být v kaši», что в дословном переводе означает «быть в каше», то есть оказаться в неприятной на первый взгляд ситуации. В русском языке присутствует точно такой же фразеологизм по структуре «Быть в каше», но имеет другое значение - участвовать в каком- либо деле. То есть в русском варианте имеется ввиду любая ситуация, дело, деятельность, в то время как в чешском подразумевается именно нежелательная ситуация. Сравним, в чешском варианте этот фразеологизм звучит как «Завтра экзамен, а я совершенно к нему не готов. Вот я попал в кашу», а в русском - «». С другой точки зрения, этот чешский фразеологизм совпадает с русским вариантом «Заварить кашу» в значении неприятного, хлопотного дела. Этот фразеологизм представляет собой первую часть пословицы «Сам кашу заварил, сам и расхлебывай», то есть сам начал запутанное, сложное дело, сам и отвечай за его последствия. Эта пословица имеет свой эквивалент в чешском языке «Co sis navařil, to si (taky) sněz» -
«что приготовил, то и съешь». Этот фразеологизм не относится к категории
«каша», но имеет место в сравнении с русским вариантом. В данном случае не уточняется что именно приготовлено, что может означать, как и хорошую пищу, так и плохую, из чего можно сделать вывод, что «готовая» еда зависит от человека. Фразеологизм «Být v kaši», как и «Быть в каше» имеют нейтральную оценку в разговорной речи, в то время как русский вариант
«Заварить кашу» несет неодобрительную оценку.
Рассмотрим следующие фразеологизмы, где каша имеет значение
«неприятности, беды». Помимо вышеупомянутых выражений, в чешском языке есть выражения «Dostat někoho do kaše» - втянуть кого-то в кашу, что значит «впутать кого-то в неприятности». А также есть противоположный фразеологизм «Dostat/vytáhnout někoho z kaše» - вытащить кого-то из каши, в соответственном значении «вытащить из беды». Помимо этого, есть идиома «Nechat někoho v kaši» - оставлять кого-то в каше, то есть «быть в беде, неприятной ситуации». А также «Pomáhat/pomoct někomu z kaše» - помогать кому-то в каше, соответственно значение «помочь кому-то в беде». Как мы видим из всех этих примеров, в большинстве случаев чехи употребляют фразеологизмы с кодом «каша» для описания затруднительных ситуаций, бед и неприятностей, видимо сравнивая непосредственное физическое состояние этого продукта со сложившейся ситуацией.
Далее рассмотрим пример из чешского языка «Foukat někoho do kaše», в переводе - дуть кому-то в кашу, то есть «запутать чьи-то планы». Этот фразеологизм не имеет аналога в русском языке и представляет кашу как некоторое дело, план. А также есть обратное выражение: «Nenechat si foukat do kaše» - не допускать дуть в кашу. Этот фразеологизм имеет значение «не терпеть ни малейшего вмешательства» или не допускать путаницы в чьих-то планах. Оба эти фразеологизма взаимосвязаны и употребляются в противоположных друг другу ситуациях. В русском языке есть примерный эквивалент последнему чешскому выражению: «Не дать плюнуть себе в кашу» в значении «не дать себя в обиду, постоять за себя». Как видно из примеров, в чешской культуре считается недопустимым «дуть в кашу», в то время как в русской культуре непростительно «плюнуть в кашу». Также наблюдаются расхождения в значениях: чужое вмешательство в планы и умение постоять за себя.
Следующим примером чешского фразеологизма с кодом «каша» можно рассмотреть «Jedl vtipnou kaši». В переводе он значит - съесть остроумной каши. Так говорят об умном, проницательном, находчивом человеке. То есть предполагается, что каша несет в себе способность сделать человека умным и смышлёным. В русском языке с потреблением каши связан фразеологизм
«Мало каши ел» в значении - физически слабый молодой человек. То есть в русской традиции, каша делает человека не умным, но сильным, что, видимо, важнее. Эти фразеологические единицы употребляются в разговорной речи и несут нейтральную оценку, а в русском языке имеют еще и шутливый оттенок.
Фразеологизм «Каша во рту» имеет значение «невнятной речи, непонятного произношения» и употребляется с негативной оценкой в разговорной речи. Этот вид метафоры можно понимать практически буквально, то есть человек разговаривает так, будто у него каша во рту, которая мешает ему внятно изъясняться. Следующая идиома с местоположением каши в человеческом теле - это «Каша в голове» - «о путанице, отсутствии ясности в мыслях». В данном случае кашу следует понимать не как главное блюдо русской кухни, но как месиво, беспорядок, мешанину; используя это значение слова «каша» становится понятно значение выражения «каши в голове». Эта идиома несет отрицательное значение в разговорной речи.
Далее рассмотрим фразеологизмы «Каши не сваришь» и «Сварить кашу». Оба фразеологизма близки по структуре, но имеют разные значения. Так, первым фразеологизмом характеризуют человека, с которым невозможно договориться о чем-либо или совместно сделать что-либо. Второй, напротив, имеет значение «договориться, найти общий язык с кем-либо». В обоих случаях каша подразумевается, как дело или деятельность, а с использованием глагола «сварить» появляется значение типа «делать дело». И выходит, что либо с человеком можно договориться и «сварить кашу», либо с человеком нельзя договориться в силу его вредного характера или неспособности идти на контакт с другими, поэтому «не сваришь каши» с таким человеком. Также в древности на Руси каша являлась не только основной пищей, но и обрядовым блюдом, которое готовилось совместно и свидетельствовало о сплоченности. Те, кто не хотели участвовать в обряде осуждались, и считались людьми, с которыми трудно договориться. Фразеологизм «каши не сваришь» несет негативную оценку в разговорной речи, а «сварить каши» - нейтральную оценку, но также употребляется в разговорной речи.
Итак, основываясь на выявленных данных, можно сказать что в русском и чешском языках фразеологизмы, имеющие компонент «каша» близки друг к другу по значениям, но не по оценкам. Чаще всего такие фразеологизмы в обоих языках подразумевают под кодом «каша» неблагоприятную ситуацию или беспорядок, месиво.
Овощи, фрукты
В этом подразделе мы будем рассматривать фразеологизмы, имеющие в своем составе наименования овощей и фруктов. Сначала мы рассмотрим чешские фразеологизмы, включающие в себя непосредственно наименование
«ovoce» - фрукты. И первым таким фразеологизмом станет
«Nést/přinášet/přinést dobré ovoce», в дословном переводе - принести хорошие фрукты. Но русскоговорящим «хорошие фрукты» режет слух, так как мы привыкли употреблять выражение «хорошие плоды», а то и вовсе опускать оценочное прилагательное «хорошие». Чешское выражение имеет значение «иметь хорошие или отличные результаты, принести успех». И здесь же имеется противоположная идиома: «Přinášet/přinést trpké/hořké ovoce», то есть принести горькие фрукты (плоды). Нетрудно догадаться, что это выражение означает «принести разочарование».
Следующий пример имеет полное совпадение с русским фразеологизмом: «Sklízet ovoce/plody něčeho» - «пожинать плоды». Как в чешском, так и в русском варианте фразеологизм имеет значение «пользоваться результатами сделанного, достигнутого». Этот фразеологизм считается книжным. Далее мы рассмотрим идиомы, включающие в себя
«яблоки». В русском языке часто используется выражение «как огурчик», когда хотят сказать о бодром и здоровом человеке. Однако в чешской традиции «огурчик» заменяется на «яблочко» и выражение звучит как «Je jako jablíčko», то есть «как яблочко». Следующее чешское выражение «Jablko nepadá daleko od stromu», что в дословном переводе означает «яблоко от дерева недалеко падает». В русском языке это же выражением звучит с
небольшим изменением - «Яблоко от яблони недалеко падает». Оба выражения имеют одно значение - в детях повторяются недостатки, пороки их родителей. Как правило эта идиома понимается в негативном свете, с неодобрением. То есть ребенок, как плод дерева - родителей, совершает те же дурные поступки, что и его родитель. Следующий фразеологизм из чешского языка не имеет аналога в русском языке с той же структурой: «Kousnout do kyselého jablka», переводится как - укусить кислое яблоко и значит заниматься неприятным делом. Подразумевается, что большинство людей не любят чересчур кислые фрукты, но если по случайности получилось укусить такой фрукт, то рефлекторно выражение лица отображает наше вкусовое ощущение. Таким образом, это выражение лица можно приравнять к неприятному занятию. В русском языке тоже есть выражение, связанное с вкусовой характеристикой яблока, но оно имеет другое значение: «Кислому яблоку не прокатиться». Это выражение имеет более популярную для русского человека версию: «Яблоку негде упасть». Оба эти фразеологизма употребляются в значении чрезвычайной тесноты. Подразумевается, что на мероприятии было так много народу, что даже такому маленькому плоду, как яблоко, негде было приземлиться. Эта метафора ярко описывает ситуацию столпотворения. Выражение носит экспрессивный характер и употребляется в разговорной речи.
Следующим объектом нашего исследования стала идиома «Яблоко раздора». Это выражение употребляется в значении повода, причины ссоры, спора, серьезных разногласий, а также имеет свою мифологическую историю. Согласно древнегреческому мифу богиня раздора Эрида подбросила яблоко с надписью «прекраснейшей» другим богиням, желая поссорить их. Поэтому «яблоко раздора» также называют «яблоком Эриды». Выражение несет негативную оценку и имеет книжную стилистическую окраску. В чешском языке имеется следующий фразеологизм: «Zakázané ovoce chutná nejlépe» - запретный плод вкуснее остальных. Эта идиома означает, что вещи, которые вы не должны иметь или делать всегда желаннее, если они запрещены. Это выражение не несет в себе компонента «яблоко», вместо него используется слово «плод». Но как нам известно из священных писаний, запретным плодом как раз и считалось яблоко. Однако в данном контексте выражения, запретный плод предполагает недоступные вещи, оттого и становящиеся желаннее. Далее мы рассмотрим чешский фразеологизм, включающий в себя помимо наименования «яблока», также наименование «груши»: «Srovnávat hrušky s jablky». В переводе звучит как
«сравнивать груши и яблоки», и значит -бессмысленно сравнивать абсолютно разные вещи. Выражение имеет нейтральную оценку и употребляется в разговорной речи.
Перейдем к следующему подразделу нашего исследования, к «грушам». В чешском языке есть такой фразеологизм как «Osamělá jako hruška v poli» - одинока как груша в поле. Так говорят об одиноком человеке. Примечательно, что в оригинале употребляется женский род у прилагательного osamělá. То есть так следует говорить об одинокой женщине. В русском языке с грушей связаны идиомы с менее печальной коннотацией: «Висит груша - нельзя скушать» - так говорят о чем-то недоступном. Также этот фразеологизм используется как загадка, где ответом является лампочка. А также есть выражение «груша Ильича», где уже не загадкой, но идиомой говорят об электрической лампочке. Здесь идет прямое сравнение формы груши с формой лампочки. Другим примером может стать фразеологизм «до груши» - абсолютно все равно, безразлично. Этот фразеологизм является трансформацией выражения «до лампочки», где опять идет прямое сравнение груши с лампочкой. Это выражение часто встречается в молодежном жаргоне. Далее «околачивать груши» - бездельничать. Имеет негативную оценку, и является просторечным выражением. Дело в том, что созревшие груши, как и яблоки, сами отрываются от веток и падают на землю. Процесс можно ускорить, если сильно стучать по стволу грушевого дерева какой-то тяжелой колотушкой. При околачивании работа почти нулевая, а результат налицо.
Следующая категория для рассмотрения - «слива». В чешском языке нами найден один пример фразеологизма содержащий это наименование продукта: «Seber si svých pět švestek a vypadni!» - Собирай свои пять слив и уходи! Подразумевается, чтобы человек собрал свои вещи и удалился. В данном случае под сливами понимаются русские «манатки» («собирай свои манатки и уходи»). Интересен тот факт, что слив именно пять, не больше не меньше. В русской традиции имеется не так много фразеологизмов, связанных с этим наименование продукта. Например, «залить сливу» - имеет значение «напиться пьяным», и «квасить сливу» - в значении «пьянствовать». Как видно из примеров, со сливами связывают чрезмерное употребление алкоголя. Оба эти примера относятся к молодежному жаргону и несут шутливую стилистическую окраску. Другой пример «продает сливу» используется по отношению к человеку с синяком под глазом. Фразеологизм относится к молодежному жаргону и несет шутливо-ироничную эмоциональную окраску.
Следующая обширная группа включает в себя компонент «грибы». Первый фразеологизм мы рассмотрим из чешского языка «Dostat houbovou», в переводе - получить грибной. В русском языке есть эквивалент данному выражению - «получить по шеям», что значит подвергнуться насилию, быть избитым. Следующий чешский фразеологизм с содержанием компонента
«грибы» - «Houby s octem», что в переводе звучит как «грибы с уксусом». И снова это выражение имеет русский эквивалент - «кукиш с маслом». Оба эти фразеологизма имеют значение «абсолютно ничего».
Следующий пример «Je nacucaný jako houba» - переводится как «насосанный как гриб», и имеет значение «нецензурно ругаться». В русском языке есть фразеологизм «гриб съесть» что имеет значение «не добиться своего, обмануться в расчетах; потерпеть неудачу в чем-либо». Это выражение является устаревшим просторечием.
Фразеологизм «расти как грибы (после дождя)». Значение этой идиомы - «расти, появляться в изобилии и очень просто». В данном коде
гриб связывается с представлением о быстром росте (например, «человек не грибок, в день не вырастет»). Как известно, особенно интенсивно и в большом количестве грибы растут после дождя: «Будет дождичек, будут и грибки». Фразеологизм имеет разговорную стилистическую окраску. Другой чешский фразеологизм так же связан с ростом, а точнее с возрастом: «Chodit ještě po/na houbách» - ходит еще по грибам. В русском языке это выражение может быть связано с идиомой «когда под стол еще пешком ходил», то есть когда человек был еще совсем мал как ростом, так и возрастом. Однако чешский фразеологизм имеет слегка иное значение: «когда кто-то еще на свет не родился».
Далее мы рассмотрим компонент «кукуруза». В чешском языке найден 1 фразеологизм с данным компонентом: «Dočkávaje času jako husa klasu» - ждет своего часа как гусь ждет початок кукурузы. Значение этого фразеологизма - все приходит к терпеливым (к тем, кто умеет ждать). В данном фразеологизме нам советуют быть терпеливыми как гусь, ожидающий свой початок кукурузы, и тогда мы обязательно своего дождемся. В русском языке также найден 1 фразеологизм: «дышать на кукурузу», что означает - стоять на коленях на кукурузе в качестве наказания.
Рассмотрим следующий компонент данной подгруппы - «картошка». В чешском языке не так много фразеологизмов с наименованием данного продукта: «Kouk