Социальные отношения сквозь призму современного города

Социальные отношения сквозь призму современного города

Введение

Человек, проживающий в современном городе ощущает на себе эффекты, которые привнесли научно-технический прогресс, изменения социальной структуры и темпоральные особенности повседневности, он сталкивается с побочными последствиями запущенных глобализационных процессов, которые сказываются определенным образом как на самом индивиде, так и на укладе его жизни в городе в целом. Так, техногенные, социальные и темпоральные изменения социальной реальности, привнесенные в город вместе с общемировыми процессами модернизации и глобализации порождают новые и усиливают старые эффекты жизни в городе: распространение и ускорение потоков информации приводят к угасанию социальной энергии, апатии и безразличию современного человека; индивидуализация, разрыв прежде устойчивых социальных связей, замкнутость на самом себе, стремление к непродолжительным связям и кратковременность социальных взаимодействий связаны с разочарованием индивида в возможности достижения собственных целей коллективными действиями; развитие денежных отношений и доминанты «время-деньги» вытесняют чувственное восприятие рациональным, таким образом, современное общество представляет из себя общество рисков, где один из основных - риск распада.

Одной из основных характеристик российского социума наших дней является его разобщенность. Пережившая масштабную трансформацию во время распада СССР, прежняя система идентичностей и привычных социальных связей людей еще не завершила свою коренную перестройку и окончательно не стабилизировалась. Для ее полноценного восстановления, настолько содержательного и укорененного, чтобы она могла играть консолидирующую роль, требуется не только время, но и соответствующая среда, в которой будет возможно коллективное действие и консолидация общества. Однако разобщенность и значительный зазор в доверии россиян друг другу фактически свидетельствует об ее отсутствии. Подавляющая часть населения в последние годы испытывала все более острый дефицит доступных организационно-институциональных возможностей для решения возникающих и умножающихся проблем повседневного существования. Таким образом, возник определенный спрос общества на соответствующие общностным формам социальные практики, устанавливающих публичные структуры солидарности, доверия и поддержки.

Последствия глобализации, меняющие социальную конфигурацию и разрушающие прежнюю целостность общества, порождают процессы реструктуризации общества. Современный мир предлагает новые образцы, модели и стили жизни взамен устаревших форм, тем самым обостряя адаптационный процесс и поиск новых эффективных форм сосуществования людей в общем социокультурном пространстве. По данным исследования Левада-Центра и исследовательской группы НИУ ВШЭ Эмиля Паина «половина общества все еще дремлет и только наблюдает за событиями», происходящими в обществе, в то время как друга половина мобилизуется и активно начинает участвовать в этих событиях. В этом отношении несомненный интерес представляют изучение и анализ новых форм консолидации общества и части опыта создания уникальных общественных практик, на свой лад справляющихся с проблемами разобщенности, дезинтеграции и социальной аномии российского общества. Будучи актуализированными, подобные социальные практики составляют стратегический ресурс общества в преодолении социокультурных, экономических и темпоральных последствий глобализационных процессов и начинают играть особую роль в создании социальных структур и институтов, которые, в свою очередь, могут способствовать формированию устойчивой социальной среды, посредством установления устойчивых социальных связей и практик коллективного действия.

Таким образом, данное исследование затрагивает вопросы, которые в условиях как экономического, так и социального кризиса представляются особенно актуальными: что может способствовать консолидации общества и какие социальные изменения они предвещают: возможен ли в российском обществе прецедент коллективного действия по преодолению. конкретных социальных проблем и при каких условиях он может возникнуть. В исследовании будет предпринята попытка ответить на эти вопросы «снизу», исходя из практического опыта россиян, вовлеченных в социально-ответственную деятельность одного московского благотворительно проекта.

Глава I представляет собой обзор наиболее важных социологических теорий и концепций в отношении изучаемой социальной реальности. Категория социальных отношений и городская среда - ключевые в данной главе. Таким образом, социальные отношения рассматриваются сквозь призму современного города и происходящих в нем процессов. Затронуты вопросы того, каким образом городская среда оказывает влияние на формирование отношений и характер связи между людьми в городском пространстве. Далее затрагиваются вопросы процессов капитализации и рационализации жизни, изменения темпоральной структуры общества и то, каким образом подобные системные изменения модифицируют социальные отношения и характер связи между людьми. Затем анализируются изменения трудовых и досуговых практик современного общества. В заключение первой главы рассматриваются процессы образования общностных форм социальной организации в городе.

Методологическая часть исследования представлена в Главе II. В данной части исследования обосновывается проблематика исследования, постулируются цели, задачи и основные предположения исследования. Во второй главе также представлены изучаемые объект и предмет, обосновывается выбор изучаемого кейса, приводятся использованные методы сбора и анализа данных, описаны способы отбора респондентов для интервью.

Описание результатов исследования и анализ полученных данных представлены в Главе III.

В первой части главы приведены результаты этнографического метода исследования - включенного наблюдения, а также результаты и интерпретация полученных данных полуструктурированных глубинных интервью: анализируются полученные данные относительно задач и предположений исследования; также описываются дополнительные результаты, которые были выявлены в ходе сбора и анализа данных. В завершении главы кратко представлены основные выводы исследования и заключение, а также предпосылки и рекомендации для дальнейших исследований по тематике исследования.

Глава I. Литературный обзор

волонтерство досуг сообщество город

Социальные отношения сквозь призму современного города.

Трансформационные процессы, происходящие в современном мире, обуславливают формирование качественно иной основы общества. Эти процессы наиболее широко и масштабно разворачиваются в городском пространстве, где город есть пространственная проекция социальных отношений а, значит, которые также подвержены влиянию глобализационных процессов. Макс Вебер в одноименном сочинении охарактеризовал город как «поселение в тесно соприкасающихся друг с другом домах, которое настолько велико, что в нем отсутствует специфическое для общества соседей личное знакомство друг с другом». Важное допущение относительно уклада жизни в современном городе кроется в последней части высказывания автора о том, что, несмотря на крайнюю территориально-физическую близость живущих в городе людей, за ней скрывается отсутствие какого-либо личного отношения соседствующих людей друг к другу - это есть отличительная черта уклада жизни в современном городе. Физическое пространство в нем - есть суть социальное, поскольку состоит из социального взаимодействия людей. Социальная дистанция, характеризующая социальные взаимодействия в физическом пространстве города достигает максимальных размеров. Ускоряющийся темп жизни, возрастающая роль рынка, распространение мобильных технологий порождают новые способы интеракций между людьми. Для городского уклада жизни парадоксально то, что при сокращающейся физической дистанции между людьми социальная дистанция между ними стремительно возрастает: «интенсивность жизни в городе так велика, что люди не в силах совладать с ней и вынуждены соблюдать дистанцию между ними и окружающей их физической и социальной средой» - объясняет сложившуюся ситуацию Георг Зиммель. Существует обратная зависимость между размером города и социальной дистанцией в нем между индивидами: так, с ростом города, с ростом числа кратковременных межличностных контактов, социальная дистанция не сокращается, а, напротив, стремительно увеличивается. Человек в городе - сам по себе, несмотря на невероятную близость, пространственную или социальную, к другим членам общества. Это связано как с развитием капиталистических рынков, формирующих новые ценности, так и с переходом в эпоху постмодерна, культура которого направлена на отрицание устоявшихся норм и традиций и также на формирование новых ценностей и, в первую очередь, ценностей индивидуализма. Таким образом, в современном городе, как следствие, появляется человек - индивидуальный - индивид - мыслящий и думающий. Инструментально-целевая рациональность с развитием рынка вытесняет все другие формы рациональности, - так описывает Зиммель в монографии «Философия денег» процесс ламинарного распространения в современной жизни мышления в терминах «цель-средство». Более того, городской житель человек не просто думающий или рациональный, но человек, отношения которого с другими имеют договорной характер, то есть характер социального взаимодействия между индивидами в городском пространстве основывается на рациональной воле. Такое основание согласованности в городе порождает «утилитарный» тип отношений между людьми: «продукты деятельности такого взаимодействия имеют чисто «головное» происхождение, поэтому в нем особенно силен элемент условности, «фиктивности» в отношениях между людьми: «мы опосредованно становимся зависимыми от крайне далеких от социальной сферы вещей - начиная с заботы о материальном существовании, обеспечения социальной безопасности и кончая умножением и расширением наших политических и прочих возможностей участия в принятии решений», и, ссылаясь на Фердинанда Тенниса, все это «ради своей собственной пользы». Георг Зиммель, изучая современность, также полагал что, чтобы уберечь себя от увеличивающегося числа впечатлений, интенсивности жизни в городе, люди вынуждены изолироваться от реальности, дистанцироваться от окружающих, то есть социально себя обезопасить. В очерке «Город» он указывает на факт того, что людям, существующим в городах, приходится считаться только с самими собой, но, в тоже время, «для их самосохранения требуется с их стороны не менее отрицательного поведения в их социальных отношениях к большому городу», таким образом, «внутренние отношения жителей больших городов друг к другу формально характеризуются замкнутостью, обособленностью». Рыночный индивидуализм и закат прежних форм солидарности, а также соответствующий уровень доверия среди граждан порождают отличные от общностных оснований формирования социальных отношений.

Подобный процесс постепенной атомизации приводит к разряду согласованности и борьбе различных социальных групп за свои интересы, что, в свою очередь, порождает в обществе чувство недоверия. Диссоциация индивидов в условиях современного города и формирование принципиально новой формы социализации служат основанием разлада социальной координации. Таким образом, современные общества не являются общностями, разделяющими общие ценности и интересы, а представляют собой противоречивые социальные структуры.

Так, в типе «общество», который обнаруживается в современном городе, люди неохотно объединяются ради общей цели, что следует из описанного выше характера социальных отношений между людьми в городском пространстве: увеличение социальной дистанции, отчуждение, разрыв тесных социальных связей, процесс атомизации, которые снижают социальный капитал, как отдельного индивида, так и города в целом. Понятие социального капитала, введенного Пьером Бурдье, для обозначения социальных связей и отношений, является продуктом общественного производства - это, выражаясь другими словами, есть способность индивидов, проживающих на одной территории, действовать сообща ради общей цели. Другая концепция социального капитала, предложенная, Дж. Колманом в статье «Социальный капитал в производстве человеческого капитала», в отличие от социального капитала Вебера, представляется также общественным благом, но создаваемым свободными и рациональными индивидами для достижения собственных выгод - представляется, что такое определение социального капитала наиболее близко к современным общественным формам организации жизни. Экономическая мысль признает важность социально капитала как ресурса развития городов, сообществ и организаций: он уменьшает издержки на координацию совместной деятельности, заменяя конвенции, контракты и формальные правила, и бюрократические процедуры отношениями доверия и солидарности. Но с распространением общественных форм организации, рациональных типов отношений и связей между людьми, с набирающим скорость процессом атомизации социальный капитал, как отдельных индивидов, так и всего города разрушается, что, как следствие, может приводить в разладу согласованности людей, проживающих в городе или исключению отдельных маргинальных групп из общественной жизни.

Деньги и время.

Возникновение и развитие денежных отношений в экономике значимым образом повлияло на социальную организацию. Исследователи, в первую очередь М. Вебер, Г. Зиммель, С. Московичи, отмечали, что деньги формируют особый стиль мышления, благодаря универсализации которого культура рыночного общества в целом приобретает черты, которые применимы к денежному обращению - калькуляции. Деньги в современном мире - есть единый взаимозаменяемый и безличный инструмент, бесцветность которых, как заметил Георг Зиммель, перекрашивает мир в «ровные и скучные тона». История общества, по Зиммелю, есть история нарастающей интеллектуализации, рационализации социальной жизни и углубления влияния принципов денежных отношений. Согласно этой концепции, деньги, концентрация которых достигает своего максимум в современных городах, обладают разрушительным характером, неизбежно превращая социальные связи в калькулятивные инструментальные отношения. Другие классики социологии такие, как Макс Вебер, назвавший деньги «наиболее абстрактным и безличным элементом человеческой жизни» и Карл Маркс, утверждавший, что преобразующая сила денег разрушает действительность, представляли деньги нейтральным посредником обмена, которые лишают сущность вещей и ценностей. Джеймс Коулман также продолжает трактовать деньги как безличный общий заменитель. Можно сделать вывод, что деньги есть связующее звено, так как отношения между людьми в современном городе основаны на калькулятивных инструментальных отношениях, и одновременно с этим разъединяющая сущность.

Подобные оценочные материалистические суждения о характере денег рассматривают их вне рынка, не выводят их культурное и социальное значение за рамки инструментальности, а, следовательно, не дают какого-либо содержательного объяснения их социального значения. С этой точки зрения, значимым представляется рассмотрение денег Энтони Гидденсом, как «символическим знаком», разукореняющим механизмом. Деньги, таким образом, отделяют социальные отношения от времени и пространства: весь процесс какой-либо деятельности становится возможным заместить одной денежной операцией, предполагающей безличное взаимодействие или единождый контакт - перевод денег на счет, откуп и т.д. В отличие от классиков социологической мысли Вивиана Зелизер в книге «Социальное значение денег» пытается развенчать миф о чисто количественном характере денег. Так, разворачивая внушительную аргументацию на страницах своей книги, Зелизер приходит к тому, что деньги - не безличны, а множественны и обладают социальными характеристиками: различные деньги соответствуют социальному значению какого-либо типа отношений, так деньги на булавки не есть деньги на подарок близкому другу. Для М. Маклюена же, напротив, деньги - есть средство коммуникации, которое выступает универсальным посредником социального обмена: теперь с помощью их становится возможным как бы «перевести» одни категории действия в другие, условно прировнять несводимые друг к другу социальные отношения и области действия - опять-таки подчеркивается «уравнительная» функция денег. Но деньги остаются средством коммуникации пока они обладают референцией, обращены на конкретный объект или предмет и несут информацию об этом референте, то есть, пока они соответствуют какой-либо реальной экономике. С переходом в современный город рынок начинает доминировать, и социальная коммуникация подменяется денежной исчисляемостью. Возвращаясь к Карлу Марксу, можно сделать один существенный и значимый вывод: теперь деньги рынка переводят реальные отношения людей к людям, в которых должны выражаться подлинные человеческие сущностные свойства, всегда имеющие качественную определенность, в абстрактные знаки, отчужденные от подлинных сущностей, и потому им противостоящие. Действительно, деньги способны интегрировать людей в общество, вместе с тем освобождая от личных зависимостей, но это интеграция и свобода, основанные на отчуждении. В современном обществе, подчеркивает Ж. Бодрийяр: «деньги не отягощены никакими сообщениями и, что наиболее характерно для современности - вложение крупными корпорациями средств в развитие культуры, науки или образования означает не сколько ценность этих областей в реальном, содержательном или рыночном меновом смысле для этих инвесторов, сколько сознательное инвестирование в систему универсальной кодировки, опутывающей все сферы жизни общества и закрепляющей универсальное господство капитала как кода». Утверждаясь в качестве универсальной ценности, способа связи между людьми, деньги отчуждают социальные отношения, формируя их безличный, "вещной" тип. Таким образом, операции, осуществляемые с деньгами, не носят какого-либо содержательного социального значения, а скорее являются подкрепляющим средством капиталистическую идею «деньги - власть» или «деньги - время».

Экономический характер отношений влияет на восприятие темпоральности, так как социальная структура встроена в социальную конструкцию времени и пространства, и с момента появления социокультурного концепта «время-деньги», влияние последних на социальное конструирование времени имеет серьезное прикладное значение. В аграрном обществе время было коллективным, цикличным и непрерывным - все события переживались сообща, не было резкого разделения на время труда и досуга. Индустриальное общество реформировало этот цикл. У человека появилось индивидуальное время, которое он мог проводить вне коллектива и время, в котором он трудился. Нынешнее утилитарное и прагматичное отношение ко времени не было возможно в традиционных обществах в силу того, что стабильная среда, всегда соотнесенная с реальной деятельностью человека, не вызывала социальной значимости необходимости этой деятельности: В. Зомбарт подчеркивает, что для традиционных обществ было характерно качественное восприятие реальности. Напротив, для современного общества характерно количественное восприятие времени и это, во многом, следствие капиталистической эпохи и ориентации на повышение производительности и экономический рост. Эмиль Дюркгейм описывал время как социальный конструкт, вокруг которого строилась жизнедеятельность людей, таким образом, время было субъективным. В модернистской парадигме города время обретает фундаментальные объективные социальные характеристики утилитарности и инструментальности, имеющих денежное выражение. Ориентация на рынок, меновые стоимости позволили приравнять время труда к зарабатываемым деньгам. Теперь время напрямую стало рассматриваться как инструмент приращения денег, максима «время - деньги» стала одной из основ капиталистической культуры. Подобное мышление о связи времени и денег породило рациональное использование времени. Общая установка современного общества - императив «окупаемости» затраченного времени на какую-либо деятельность. И если время, затраченное на коллективную работу, не воплощается в будущем в материальном измерении, то его можно считать потраченным впустую, а это оказывается самым страшным для представителя современного города. Но время, потраченное на выполнение каких-либо коллективных, социальных обязанностей способствует интеграции общества.

Так от наполненного реальным содержанием, неразрывно связанного с человеком и важнейшими экзистенциальными аспектами его жизни, социальное время эволюционирует в современную концепцию, квинтэссенцией которой является максима «время-деньги». Социальное время, конструирующееся в ходе истории и времени, в котором проживает большинство, Мануэль Кастельс называет бюрократическим формальным временем, которое организует жизнедеятельность людей в городском пространстве. Таким образом, время, обнаруживаемое в современных городах рыхлое и многослойное, каждый человек живет в своей темпоральной реальности, что способствует общей рассинхронизации и утрате общего ритма жизни в городе. Город полиритмичен и становится все более полиритмичным - возникает феномен расцепления, разрыва и дробления коммуникативных форматов, что способствует процессам распада общества и снижения потенциала его коллективных возможностей.

Труд и досуг.

С одной стороны, в динамической цивилизации время становится короче и как никогда раньше люди зависят от его рационального и темпорального использования. С другой стороны, современные ученые-социологи, Герман Люббе и Роберт Солоу, выделяя еще одну характерную черту современности - используемый для развития экономики научный и технический прогресс - подчеркивают, что в связи с увеличением производительности в единицу времени, у индивидов высвобождается время и, в первую очередь, это жизненное время, свободное от их профессиональной деятельности. Таким образом, динамику соотношения рабочего и досугового времени можно описать как сокращением первого и увеличением второго. Хотя с существующей потребительской идеологией «время-деньги», рабочее время, а точнее - производительное время, каждая минута которого в будущем принесет материальную выгоду, увеличивается, например, за счет вторичной занятости и новых форм труда. Такое потребительское отношение к высвобождающемуся времени размывает континуум «труд-досуг». Время, свободное от работы, распределенное между различными видами деятельности, ориентированными на удовлетворение различных (физических, духовных, социальных и пр.) потребностей людей - определяют как досуг большинство исследователей. Но высвобождаемое время - это не досуг Веблена, который растрачивается на праздное времяпрепровождение, а досуг, реализуемый в духе «максимизации полезности» каждой единицы времени. Так увеличение свободного времени имеет в своем основании серьезные институциональные изменения, о которых уже была затронута речь, но одной из основных - есть сокращение рабочего времени - Джероми Рифкин называет это «третьей промышленной революцией». Такие исследователи как Джероми Рифкин, Ароновиц, Ди Фазио предсказывают, что с ростом информационных технологий и их увеличивающимся значением в экономики - что особенно ярко проявляется в городском пространстве - у людей появится столько свободного времени, что оно будет значительно превосходить возможности человека использовать его конструктивно - это, по мнению Стеббинса, создаст такую картину жизни после работы, которая является неопределённой и тревожной. Особенно эти чувства усиливаются в современных городах, в которых жизнедеятельность индивидов итак характеризуется нервозностью и скоростью.

Однако, так или иначе, сам по себе факт наличия свободного времени еще не означает того, что люди имеют полноценный досуг, и здесь дело в его содержательном наполнении. А направленность досуговой активности, то есть ее содержательная сторона, является важным фактором, определяющим специфику и качество свободного времени. Можно выделить два типа досуговой деятельности - «обычной» и «серьезной». Та часть общества, которую можно назвать блазированной, не находит удовлетворения в обычных досуговых практиках: просмотр телевизионных программ, прогулок в парках, чтения книг - для общества «пресыщенных» досуг есть не просто время, отводимое на отдых, но время, приносящее пользу. Так, если одни использует свое свободное время в своих личных целях, то другие используют его в интересах общества, вовлекая себя в социально значимую деятельность - эта форма социальной активности представляет собой серьезный досуг, который Стеббинс определяет как «устойчивые занятия любителя или участника общественной деятельности - волонтера - которые увлекают человека многочисленными возможностями и свойственной им комплексность». Это наиболее сложный и наполненный по своей структуре вид досуговой деятельности: во-первых, он предполагает потребность продолжать выбранное занятие в рамках досуга, во-вторых, дает возможность прилагать усилия, проживать значимые моменты, достигать определенных целей и участвовать в жизни общества - практикующие на постоянной основе такую форму досуга индивиды способны выстраивать свою карьеру, то есть заполнять высвободившееся время; далее серьезный досуг отличается духовными и материальными преимуществами, дает возможности самореализации, участия в социальном взаимодействии и чувство принадлежности к общности, а, значит, способен формировать общностные типы социальных групп и продуцировать особый, характерный для сообщностных форм организации социальной жизни, тип отношений между ее членами. Более того, по мнению Стеббинса, участники какой-либо практики серьезного досуга имеют тенденцию идентифицировать себя с выбранным занятием и той группой людей, которые также практикуют такой формат досуга, а, значит, формирует идентичность индивида, а также чувство сопричастности и солидарности среди участников социальной практики. Важным проявлением серьезного досуга является формирование особого духа, центральной компонентой которого есть групповой социальный мир, который удовлетворяет существенные общественные интересы. Согласно Унру, каждый такой социальный мир устанавливает практики, способы организации и формы взаимодействия, свойственные конкретным социальным группам - сообществам. Подобные сообщества, хоть и являются разбросанной целостностью, тем не менее, играют особую роль в разрозненной жизни современного общества - содействуют формированию устойчивых социальных связей и стабильной социальной среды.

Сообщество сквозь призму современного города.

Если для классиков европейской социологии города - это крупномасштабные пространства разрыва традиционных социальных связей, то для представителей американской социологии - «чикагцев» Роберта Парка, Энтони Берджесса, Луиса Уирта, Уильяма Уорнера - города есть «точки сборки» новых социальных общностей. Именно Чикагская школа, многим обязанная теориям Георга Зиммеля, снимает европейскую антиномию «город - сообщество». Теперь города не противостоят сообществам, а состоят из них. Механизмы гражданского участия и партнерства глубоко укоренены в социально-экономических процессах современного города. Город - конечно же, прежде всего определённая территория, но, в последующую, не менее важную и во многом определяющую, очередь, город - есть его население, а, если быть точнее - городское население, а физическое пространство в городе - есть суть социальное, поскольку состоит из социального взаимодействия людей. Таким образом, главный момент социальной реальности города - взаимодействие в нем индивидов, потому что именно они производят его символическое пространство, «где главным для субъекта деятельности оказывается то значение, которое придается соответствующим предметам, действиям, отношениям» и с этой точки зрения, город - социальное пространство, где человеческий и социальный капиталы движут его экономикой и управлением, а механизмы «сотрудничества» среди самих граждан снимают напряженность городского уклада жизни и трудоемкие задачи с городского правительства. Ключевую роль в отношениях, складывающихся в городе между различными акторами, в рамках и за пределами институтов местного самоуправления, играют сообщества. Понятие «сообщество» весьма многозначно и в определенном смысле является производной от английского термина «community», для которого известно великое множество определений. Единственное, в чем все эти определения сходятся, - это то, что сообщество объединяет людей. Это объединение может быть основано по признаку хабитата, то есть на территориальном основании, или же, следуя антропологической традиции, сообщества - есть социально-культурные образования, отличающиеся собственным уникальным укладом жизни, - в рамках этой традиции сообщества определяется через его инаковость. Эти два подхода представляются «жесткими» корсетами, предлагающими принципиально отличные основания сообществ, в то время как сообщество - есть филигранное образование, требующее более пластичного обрамления. Которое, например, предложил Бенедикт Андерсон, представляя сообщество - воображаемым образованием, которое формирует представления людей друг о друге, чувство общности с этими людьми, даже в том случае, если эти люди между собой не знакомы. В данном случае сообщество понимается как общественное самосознание, но, если первые два подхода переставляли собой жесткие конструкции, то последний не представляет вообще никакой конструкции, превращая сообщества в метафизические образования. Но сообщества - есть не только ментальные сущности, но и реальные формы социальной жизни людей, где, представляется, одно не может быть без другого. Таким образом, сообщество, в определенном смысле, гештальт - форма проявления социального сознания или воли, которая конфигурирует или упорядочивает жизнедеятельность людей. Но и при таком определении возникают трудности в определении сообществ и, что важно, о их роли в городской жизни в частности. Здесь уместно будет обратиться к классику социологии Фердинанду Теннису, который отличал сообщества от других социальных образований на основании типа воли: сообщностная форма жизни есть результат проявления сущностной воли, которая предстает в формах согласия, нравов, религий, в свою очередь, общественная - результат избирательной воли, воплощенной в конвенциях, политики, общественном мнении. Сообщества представляют собой «царство» аффективных социальных отношений, порожденных включенностью индивида в сообщество, а общество - имеет «головное» происхождение и предопределяет отношения между людьми на основании расчета, личной выгоды. Таким образом, в первом случае социальные отношения не предполагают рациональный расчет. Подобное различение представляет сложный социальный мир дихотомией, когда он есть сосуществование двух форм общественной жизни. Но это различие имеет принципиальное значение, если рассматривать его с точки зрения влияния того или иного «социального образования», а точнее преобладания одного над другим, на жизнедеятельность людей в современном городе. Так, человек, выросший и существующий в условиях общества, как правило, оказывается не укоренен в социальных отношениях и не вовлечен в процесс их формирования, причиной тому есть порождаемые избирательной волей «контрактные» отношения в обществе, в то время как, человек, воспитанный и существующий в общинной среде, оказывается тесно вплетен в социальные отношения, характеризующиеся эмоциональной вовлеченностью и «единомыслием». То есть солидарностью - типом связи людей друг с другом - но дело не в том, что в «сообщетсвенной» форме отношений она есть, а в «общественной» - нет, напротив, она присутствует и там, и тут, но содержательно отличаются: общностная солидарность, основанная на единении людей друг с другом - механическая, а солидарность, характерная для сложных обществ - органическая, где люди отличаются друг от друга и каждая группа выполняют свою функцию в едином общественном организме. И если взглянуть на Дюркгеймовское противопоставление через призму города, то он - есть сожительство двух форм. Различения, которые были очевидны для классических социологов, сужают возможное теоретическое понимание сообществ, в основании которых куда более сложная, антонимичная, в каком-то смысле, социальная структура. Но классики дают основную концепцию определения сообществ через образуемый ими тип отношений между людьми.

Современный американский политолог Роберт Патнэм успешно использует заданную классиками Чикагской социологии основу формирования сообществ на основе социальных отношений между людьми и территориальной близости. Патнэм утверждает, что в виду процессов, пришедших с современностью, прежде существовавшие сообществ распадаются, что ведет к снижению социального капитала и солидарности общества. Возможно, прежние способы «собирания» людей вместе, действительно, уходят, например, соседская общественная организация жизни, основанные на территориальной близости, действительно, «отмирают», но им на смену приходят новые, которые уже не обязательно основаны на постоянном членстве или территориальной близости, новые сообщества могут генерировать соприсутствие и доверие и на расстоянии. Сообщество в том смысле общность, что основано на общем, нечто более укорененном и интенсивном, эмоциональном, нежели другие формы организации общества. Так, говоря о чем-то более общем, укорененном и интенсивном, современный социолог Виктор Вахштайн выдвигает свое предположение основания сообщества - коммуникации - одинаковому способу описания мира.

Одним из видов сообществ, мыслимых в категории community, могут выступать различные добровольные объединения граждан, соединившихся на основе общности интересов для удовлетворения своих духовных или иных нематериальных потребностей, или, используя концепцию Стеббинса, объединенные на основании выбранной формы проведения досуг - серьезного досуга. Основанием для подобного вида самоорганизации граждан могут быть не только личные нематериальные интересы. Так по результат опроса, проведенного в рамках мониторинга общественного мнения, Мерсиянова Ирина и Якобсон Лев выделили пять таких оснований: во-первых, необходимость привлечения общественного внимания к проблемам отдельных социальных групп, во-вторых, острота и нерешенность отдельных общественных проблем, в-третьих, неспособность органов власти решать отдельные проблемы или, вообще, их бездействие, в-четвертых, желание решить личные проблемы или реализовать личные интересы сообща. Предложенные авторами основания объединения людей рассматриваются в рамках НКО, но можно утверждать, что данные основания объединения пересекаются с теми, которые рассматриваются Стеббинсом в рамках его концепции серьезного досуга, с снованиями формирования добровольческих/волонтерских объединений. Так, например, Большая Советская Энциклопедия определяет деятельность волонтерских организаций как форму социального служения, осуществляемую по свободному волеизъявлению граждан, направленную на бескорыстное оказание социально значимых услуг и способствующую личностному росту и развитию выполняющих эту деятельность граждан. А Ван Тилл рассматривает участие в общественной работе как оказание помощи человеком, который не стремится к получению материальной выгоды и не действует по принуждению со стороны других, таким образом, социальная (общественная) работа есть добровольное оказание помощи, которое отлично от работы - в концепции серьезного досуга волонтерская деятельность реализуется в свободное от работы время.

Подобная деятельность во вне рабочее время, формирующая вокруг себя сложную социальную структуру, способна создавать ощущение сопричастности, консолидации коллективных возможностей, представляющих собой важный стратегический ресурс общества. Так, поскольку серьезный досуг, воплощающийся в первую очередь в волонтерской деятельности, является совместным занятие, он способен интегрировать различные социальные позиции. Паркер подтверждает данное предположение, показывая, как различные типы волонтеров, осуществляя свою социальную деятельность, вносят вклад в социальную интеграцию, выступают амортизирующим социальным элементом, «латающим дыры» общества.

Глава II. Методический блок

Проблемная ситуация.

Растущие города в силу своей экономической развитости и роста численности населения обычно считаются успешными, как в экономическом, так и социально-культурном плане. Но этот рост часто приводит к определенным проблемам: нагрузка на социальную инфраструктуру, социальные и экологические системы негативно отражаются на жизнедеятельности и развитии города, социальные и культурные противоречия нарушают ощущение солидарности и сопричастности, а определённые группы людей по определенным причинам вообще исключаются из общественной жизни из-за происходящих в городской среде процессов.

Москва - мегаполис, широта и размах которого недостижим для других городов России, город, в котором не только находят свое отражение отголоски глобализационных процессов, происходящих в развитых городах мира, но и проявляются наиболее ярким, показательным образом. Население Москвы на 1 января 2016 года составляло 12 330 126 человек согласно данным Росстата. Москва, как и любой другой мегаполис, интегрирует людей и является центром социального, экономического и культурного обмена. Но один из основных парадоксов Москвы состоит в том, что в этом городе живет огромное количество людей, не замечая при этом того, что оно в нем живет и живет, не замечая друг друга. Неумолимый темп жизни мегаполиса, усталость от постоянного присутствия в толпе, разделение труда, сегрегация по социальному и материальному признаку - далеко не полный перечень причин, которые способствуют добровольному или вынужденному одиночеству жителей больших городов, в том числе и Москвы.

Социальные статистические исследования населения подтверждают описанные выше процессы и изменения, которые в городской среде предстают в гипертрофированном виде: согласно опросу населения, проведенного Центром исследований гражданского общества и некоммерческого сектора НИУ ВШЭ в 2011 году уровень доверия между людьми весьма низок. Так, более чем три четверти россиян считают, что в целом в отношениях с людьми следует быть осторожными. Лишь каждый пятый гражданин России считает, что большинству людей можно доверять. Представления о сплоченности и согласии показали, в целом, среди людей также носят отрицательный характер: более чем три четверти опрошенных заявили, что в нашей стране среди людей скорее больше или, безусловно, больше несогласия, разобщенности. Но несмотря на сравнительно невысокие уровни доверия и сплоченности граждане России готовы к объедению: распределение ответа на вопрос о готовности к объединению с другими гражданами показало, что две трети россиян безусловно готовы или скорее готовы к объединению для решения каких-то задач. Подтверждением этому служат примеры самоорганизации граждан, как правило протестные движения Россиян, так, по данным Левада-Центра, уровень протестных движений в 2015 году подскочил, особенно в Москве: 44% столичных жителей полагают, что протестное движение активизируется, но лишь 15% из них согласны лично участвовать в акциях.

Таким образом, можно говорить о существующем запросе в обществе на общность, о возникшей потребности и желании людей в объединении и сплочении для удовлетворения своих потребностей и во имя общей цели. Данная работа обращается к вопросам активизации граждан, мобилизации их коллективных возможностей и самоорганизации для решения конкретных социальных задач в условиях усложняющейся структуры общества и происходящих в нем динамических процессов. Возникновение некоммерческих социальных проектов, таким образом, можно рассматривать как материализацию коллективного запроса граждан, закладывающих в него свои значимые предпочтения и ожидания, формирующие их деятельность, привносящую изменения как в жизнь участников некоммерческих проектов, так и в общество в целом: институциональные изменения, преобразование социальной среды общества, изменение отношений к конкретным социальным проблемам и т.д. Более того, деятельность некоммерческих проектов выражает не только свои предпочтения и интересы, но и потребности и интересы различных общественных групп, в частности интересов сравнительно узких групп нуждающихся. Интересы последних, в силу своей нетипичности, часто выпадают из поля государственной социальной политики и именно здесь некоммерческие проекты, в виду непосредственной близости к благополучателям повышают качество существующих социальных решений интересам и потребностям нуждающихся.

Несмотря на артикуляцию вышеописанного тренда в России практики объединения и самоорганизации носят разрозненный характер, а условия для повышениях их жизнеспособности и тиражируемости нуждаются в благоприятной инфраструктуре, которая, в условиях существующего социального запроса как граждан, так и представителей государственных групп на деятельность некоммерческих проектов, отсутствует. В первом случае, это обусловлено привычным стилем мышления и действия, которые сформировались под воздействием внешней среды, во втором - неразвитостью социальной политики Российского государства.

В исследовании, таким образом, во-первых, будет предпринята попытка рассмотреть феномен самоорганизации граждан, исходя из практического опыта москвичей, вовлеченных в волонтерскую деятельность некоммерческого проекта Handmade Charity, и, во-вторых, будет проанализировано, как подобная деятельность создает инфраструктуру, удовлетворяющую запросу общества на сообщество, общность.

Также будет содержательно изучена и проанализирована деятельность московского благотворительного проекта Handmade Charity с точки зрения его деятельности, инновационного потенциала, мотивации участников, каким-либо образом задействованных в проекте, и, также будут выявлены социальные эффекты вовлеченности в деятельность проекта как на ее участников, так и внешнюю по отношению к проекту среду.

Системный анализ объекта и предмета исследования.

Некоммерческий проект Handmade Charity проводит творческие и кулинарные мастер-классы для детей с ограниченными возможностями в городских кафе, таким образом, вовлекая в социально ответственную деятельность других акторов. Проект вовлекает в свою деятельность, не только различные публичные площадки города, но и объединяет в себе людей разных профессий, взглядов, конфессий и возрастов. Деятельность HMC направлена на решение двух социальных задача: во-первых, разрушить стереотипное представление о том, что помогать - это трудно и может быть материально затратно, и, во-вторых, преодолеть стигму, которой наделены в нашем обществе дети с синдромом Дауна.

Основные «гости» праздников, организуемых HMC - это дети с нарушениями развития и инвалидностью из многодетных, малообеспеченных и приемных семей, дети, находящиеся на лечении в центре детской онкологии и гематологии, и их сверстники без инвалидности, также их родители, волонтеры и случайные участники праздника.

Проект полностью некоммерческий, все детские праздники организуются за счет коллективных сил и привнесением каждого волонтера в проект того, что он может и способен предложить: подарки детям, подвезти на машине тех, кому сложно передвигаться по городу самостоятельно, нарисовать аквагрим или перевоплотиться в клоуна, договориться с площадкой для проведения праздника и т.д.

Проект является, во-первых, полностью открытым, в том плане, что любой желающий может присоединиться как к организации самого праздника, так и просто принять участие в самое празднике, и, во-вторых, публичным, так как все праздники проходят в местах общественного питания и на время проведения праздника кафе или ресторан не закрываются, а открыты для посещения, поэтому каждый посетитель кафе может наблюдать за тем, что происходит на празднике.

Проект HMC, таким образом, во-первых, представляет собой активную социальную структура, которая включает в себя основные сферы жизнедеятельности: социальную, культурную и индивидуальную, и которая преобразует среду обитания и оказывает влияние на развитие более крупных структур. Во-вторых, HMC - инновационный социальный проект, в виду его особенностей: публичности, открытости, доступности, содержания его деятельности, направленного на разрушение стереотипного представления о помощи и стигмы людей с синдромом Дауна.

Цель, объект, предмет и задачи.

Анализируя объект и предмет исследования, можно сделать ряд методических предпосылок, относительно которых будет разворачиваться дальнейшее исследование.

Исследовательский вопрос - как при неблагоприятных условиях для объединения и кооперации возникает прецедент коллективного действия, другими словами, как создается инфраструктура, удовлетворяющая запросу общества на общность (объединение), и какие социальные эффекты продуцирует самоорганизующаяся деятельность граждан.

Объект исследования - благотворительный некоммерческий проект Handmade Charity (HMC), который организует и проводит творческие и кулинарные мастер-классы для детей с ограниченными возможностями в московских кафе, а также участники этого проекта.

Предмет исследования - деятельность, осуществляемая HMC, и ее социальные эффекты, а также мотивы участия в проекте и установки в отношении социальных и благотворительных практик людей, принимающих участие в деятельности проекта.

Основной целью исследования является объяснить, каким образом выполняется запрос граждан на формирование благоприятной среды для развития социальных услуг и сервисов, и выявить социальные эффекты деятельности социального некоммерческого проекта.

Для достижения поставленной цели требуется решить следующие задачи:

.        Описать и проанализировать механизм работы проекта HMC;

.        Раскрыть личностные смыслы участия волонтеров в проекте;

.        Проанализировать, как деятельность проекта способствует преодолению конкретной социальной проблемы - стигматизации людей с синдромом Дауна и другими ментальными особенностями;

.        Выявить, описать и объяснить результаты деятельности проекта - социальные эффекты;

Предполагается, что деятельность проекта прагматична, в том смысле, что направлена на решение конкретной социальной проблемы и ориентирована на развитие горизонтальных связей, самоорганизацию, самоуправление и сотрудничество с другими социальными агентами. Именно посредством создания инклюзивной среды деятельность проекта способствует преодолению конкретной социальной проблемы - разрушает стереотипы в отношении людей с синдромом Дауна. Создавая инклюзивную среду, в которой, соответственно одновременно сосуществуют различные социальные акторы, деятельность проекта создает социальные эффекты, а также способствует формированию среды, которая отвечает артикулируемому запросу общества на объединение.

Методология сбора и анализа данных исследования.

Исследование основано на качественном методе сбора и анализа данных с применением двух методолгических процедур: интервью и наблюдение. В выборку исследования вошли как основатели проекта, волонтеры, принимающие участие в проекте на постоянной основе или эпизодично, так и сторонние наблюдатели проекта, которые однажды присутствовали в месте проведения праздника, но не принимали в нем участие, а наблюдали, а также люди, не имеющие отношения к проекту. Таким образом, в выборке присутствуют различные типы участников проекта, зондируются различные социальные позиции и, следовательно, различные видения изучаемого феномена, поэтому выборка сконструирована как гетерогенная для обеспечения максимальной вариации мнений. Организация исследования в рамках конкретно определенного контекста дает нам «рамочное представление» об исследуемой социальной реальности.

Как уже отмечалось ранее, основным для изучения исследуемого объекта стал метод опроса посредством полуформализованных, глубинных интервью. В течение с апреля по май 2016 года были проведены 15 глубинных полуформализованных интервью как с включенными в проект, так и не включенными в него людьми: 9 - волонтеры проекта, 2 - основатели проекта, 2 - PR-менеджеры московских кафе и ресторанов, 1 - старший менеджер московской аудиторской компании, 1 - руководитель компании, предоставляющей сервис такси. Все интервью проводились «лицом-к-лицу» с респондентами в городских кафе или же на рабочем месте в личных кабинетах интервьюируемых, без присутствия каких-либо третьих лиц, никакого явного воздействия на респондента, а, следовательно, и на формулировку его ответов не было. Средняя продолжительность каждого интервью составила 40-50 минут.

Дополнительным для исследования стал этнографический метод включенного наблюдения для более полного понимания изучаемой социальной практики. Наблюдение осуществлялось на протяжении семи месяцев с 11.2015 по 5.2016, каждое воскресенье во время праздников Handmade Charity, исследователь выступал в роли волонтера проекта, все происходящее фиксировалось на фото и видео технику, а значимые для исследования фразы и прецеденты записывались в исследовательский электронный блокнот.

Глава III. Анализ данных

Включенное наблюдение. Участники проекта.

Значимым представляется анализ участников, каким-либо образом вовлеченных в деятельность проекта. Следует сказать, что проект характеризуются гетерогенным составом участников - абсорбирует в себе представителей различных социальных позиций, начиная от типов национальности и заканчивая конфессиональными характеристиками: среди участников есть представители армянской, русской, еврейской, украинской, белорусской национальностей, следовательно, представители различных конфессий, например, христиане и иудеи, также состав участников разнороден по сертификационному признаку - это представители различных профессий (фотографы, стилисты, менеджеры среднего и высшего звена, студенты, представители, занимающие управляющие позиции, безработные и т.д.), доходов (суждение сделано на основании наблюдаемых внешних атрибутов достатка - личного автомобиля, брендов телефона и другой техники, одежды, также данное суждение основано на взаимодействии исследователя с участниками вне проекта и наблюдении за практиками проведения досуга и практиками потребления в рамках проводимого совместно времени; дополнительным визуальным аргументом служат публикуемые участниками проекта фотографии в социальных сетях, которые наиболее ярко демонстрируют дифференциацию участников по доходу). Участники проекта также гетерогенны по своим увлечениям и хобби (подтверждение тому опять-таки служат публикуемые участниками в социальных сетях фотографии, демонстрирующие их интересы). Состав участников также разнороден с точки зрения демографических признаков: возрастного - в проекте участвует представители различных возрастных групп: дети (участников проекта), относительно молодые участники проекта (20 - 40 лет), а также представители старшего наиболее старшего возраста (40+), например, родители, волонтеров. Также состав участников гетерогенен по гендерному признаку: в проекте участвуют как мужчины, так и женщины.

Участников можно также разделить на несколько типов по характеру вовлеченности в проект:

.        Первый тип представляет собой «незнакомцев», которые в незначительном объеме участвуют в мероприятиях, организуемых проектом, но которые, тем не менее, делают эти мероприятия возможными: договариваются с представителями московских кафе и ресторанов о возможности предоставления места для праздника или привозят детей с ограниченными возможностями передвижения на праздник. Представители данного типа непосредственно в самом празднике не участвуют, не взаимодействуют напрямую с волонтерами, участвующими в мероприятиях на постоянной основе, с детьми и их родителями во время детского праздника, но так или иначе задействованы в организации мероприятий и поддержании деятельности проекта.

.        Второй тип - случайные посетители или «зеваки» - это временные или случайные участники мероприятия: заинтересованные в происходящем посетители кафе и ресторанов или приглашённые волонтерами друзья, коллеги и родственники. Они также включаются в деятельность проекта, но в конкретный момент времени - становятся участниками конкретного праздника. Однако некоторые представители данного типа участников включаются в проект и становятся «завсегдатаями».

.        Так, третий тип участников представлен волонтерами, участвующих в праздник на постоянной основе - «завсегдатаи» - как правило, они не пропускают праздники и другие мероприятия проекта. Они активно взаимодействуют с другими участниками праздника, принимают непосредственное в нем участие.

.        Последний, четвертый тип - это «посвящённые» - это, во-первых, основатели проекта, и, во-вторых, «завсегдатаи», которые не только не пропускают мероприятия проекта, но активно участвуют в его жизни, доказывают исключительную преданность поддержанию проекта и его продвижения. Данный тип участников участвует не только в самих мероприятиях, но также в их организации. Более того они активно привлекают к участию своих друзей, коллег, родственников и знакомых - «зевак», занимаются продвижением проекта в других социальных мирах. Отличительной чертой данного типа есть установление их связи с родителями, чьи дети посещают праздники HMC.

Таким образом, данный социальный мир, формируемый вокруг проекта, населен представителями различных социальных позиций (национальностей, вероисповедания, занимаемой стратификационной позиции, полу, возрасту и т.д.), которые, существующие каждый в своем социальном мире, сталкиваются друг с другом посредством разворачивающейся во времени и пространстве деятельности проекта. Квинтэссенция проекта есть многообразие его участников - сосредоточение различных социальных позиций в едином социальном пространстве.

Подготовка праздника.

За каждым мероприятием, организуемым проектом, скрывается большая подготовительная работа. Прежде всего, это поиск и согласование площадки для праздника: у проекта есть уже наработанная база московских кафе и ресторанов, в ранее проходили мероприятия Handmade Charity, но в процессе поиска новых партнеров эта база расширяется и все больше новых площадок готовы предоставить свои помещения и поучаствовать в организации мероприятия - таким образом, проект вовлекает в социальную ответственность городские кафе и рестораны. Обычно от площадки зависит и формат предстоящего мероприятия: будет ли это мастер-класс по приготовлению пиццы или бургеров, получится ли провести шоу мыльных пузырей или привезти контактный-зоопарк, возможно ли размещение в зале кафе/ресторана инвалидных колясок - это определяется также на моменте согласования будущей площадки праздника. После того, как площадка утверждена, начинается процесс согласования детской анимации, мастер-классов и других развлекательных услуг для детей. Параллельно с этим происходит рассылка приглашений родителям или их обзвон, иногда мероприятие публично анонсируется на странице проекта в социальных сетях проекта, но в виду того, что, во-первых, не у каждого есть доступ к социальным сетям, чаще всего приглашения поступаю либо по электронной почте, либо по личному звонку или смс-сообщению, и, во-вторых, мероприятие, прежде всего, ориентировано на узкую исключенную из общества группу - детей с ментальными и физическими особенностями и их семьи, поэтому мероприятие заранее публично не анонсируется. Существует также уже наработанная база семей с детьми с ментальными или физическими особенностями развития, детских домов и интернатов, откуда также приглашаются дети на праздники Handmade Charity. Постепенно база расширяется, многие узнают про праздники через социальные сети, через участников проекта или через семьи, дети которых уже были на праздниках. Как правило, семьи, в которых есть дети с какими-либо особенностями развития или ограничениями, знакомы и общаются друг с другом. Для таких людей существует относительно немного социальных услуг и сервисов, поэтому родители и дети видят друг друга и знакомятся на организуемых для них мероприятиях, делятся друг с другом информацией и всячески поддерживают друг друга, тем самым образуя относительно устойчивую сеть реципрокных отношений. После, когда согласовано место, программа, приглашены дети и их родители, информация о предстоящем празднике распространяется среди участников («завсегдатаев» и «посвящённых») в общем чате, где происходит обмен не только сообщениями, но также фото и видео материалом. В чате также решаются мелкие организационные вопросы: поиска фотографа, покупки воздушных шаров, организации мастер-класса, покупки торта, сладостей, подарков для детей, обсуждение благотворительных акций Handmade Charity и других вопросов, непосредственно каким-либо образом связанных с проектом. В общем чате также происходит обмен информации, не относящейся к основной деятельности проекта: участники поздравляют друг с друга с различными праздниками, делятся личными фотографиями, анонсируют другие общественные и частные события, ищут помощь или совет, или, наоборот, предлагают свою помощь или желание оказать какую-либо услугу. Таким образом, большинство информации передается посредством технических устройств и социальных сетей, посредством которых участники коммуникационного процесса, во-первых, включены в деятельность проекта, и, во-вторых, включены в более крупную сеть реципрокных отношений.

Рис. 1. Схема организации праздника

Суммируя вышесказанное, процесс организации праздника происходит в три этапа, которые образуют собой непрерывную коммуникационную сеть взаимодействий между включенными в нее агентами. Эта сеть представляет собой паттерны контактов, которые создаются в процессе коммуникации между агентами сети, тем самым формируя связи между ними. В подобных социально-организационных сетях социальные акторы, демонстрируя свои интересы и ценности во взаимодействии с другими социальными акторами, находятся у истоков создания сети. Поиск партнеров осуществляется путем силы слабых связей, с помощью которых организаторам и другим агентам, включенным в процесс, удается быстрей выйти на связь либо с представителями кафе/ресторана, либо найти людей, готовых помочь в организации мероприятия. Получив какую-либо информацию о празднике, волонтеры также включаются в процесс его разработки, предлагая идеи, возможности и услуги. Тем самым процесс организации праздника - это непрерывная коммуникация не только на уровне организаторов, «незнакомцев» и «посвященных», но также и на уровне волонтеров, «завсегдатаев» или «зевак», которая, как правило, осуществляется посредством технических устройств и социальных сетей, поэтому это не сколько социальный, сколько социотехнический процесс, где техника и социальные сети играют не второстепенную роль, а выступают посредником для более быстрой передачи и согласования информации, позволяя агентам сосуществовать в нескольких социальных мирах одновременно и не «исключаться» из социально мира проекта, то есть деятельности проекта. Образуемая в результате социальная сеть способна включать в процесс социальной организации новых акторов, обладающих некоторой автономией относительно ее, таким образом, к процессу работы над мероприятиями проекта подключаются различные социальные акторы, образуя собой социальную сеть, характеризующуюся слабыми связями между ее членами.

Рис. 2. Схема праздника

Детские мероприятия Handmade Charity проходят либо каждое, либо через одно воскресенье, как правило, в первой половине дня, преимущественно в утреннее время. Первыми приезжают волонтеры праздников Handmade Charity для того, чтобы заранее подготовить площадку до прихода детей: расставить столы, украсить площадку, все для мастер-класса, согласовать необходимое с поваром и персоналом кафе/ресторана. Время до начала праздника - это время волонтеров: они общаются друг с другом, пьют вместе кофе и параллельно готовят площадку к приходу детей и их родителей. По мере того, как гости начинают приходить, волонтеры рассредоточиваются: кто-то встречает гостей, кто-то осуществляет их навигацию. Родители, которым отведена отдельная зона отдыха, отдают детей волонтерам, которые, в свою очередь, до начала основного мастер-класса занимаются детьми либо совместно с приглашенным аниматором, либо совместно с другими волонтерами. По мере того как количество детей увеличивается и время подходит к началу мастер-класса от шеф-повара, волонтеры рассаживают детей вокруг стола, за которым будет проходить мастер-класс (см. рис. 2). Как правило, во время мастер-класса волонтеры присматривают за детьми или помогают им, официантам или шеф-повару, если это необходимо, общаются между с собой или с родителями, фотографируются. После мастер-класса, в течение того времени пока готовится тот или иной сделанный детьми продукт, начинается основная анимационная развлекательная программа для детей, которую проводит аниматор - в это время большинство детей полностью включено в игру и находятся под присмотром аниматора, но чаще всего наличие волонтеров и их участие в игре необходимо. Волонтеры включаются в игру - социокультурный процесс, который способствует позитивной динамике, делает, включенных в игру участников, активным участником происходящего социального процесса. Игровой формат мероприятия также дает возможность выйти за рамки обыденности и рутинности. Более того игра выполняет также коммуникативную и социализирующую практику, поскольку в процессе нее участники мероприятия общаются и обмениваются другими символами и знаками друг с другом, а социальная группа, сформированная на основе игры, позволяет преодолеть негативные последствия индивидуализации.

После сообщения от персонала кафе/ресторана о том, что еда готова, волонтеры организуют детей так, чтобы все снова оказались за столом на своих местах - наступает время трапезы и, как правило, волонтеры переключаются с опекунской функции на обслуживающую: помогают официантам разносить еду и напитки, убирать столы и т.д. Обычно в это время волонтерам также удается пообщаться между собой, сделать фотографии друг с другом, с детьми, с командой принимающей стороны.

Отдельно бы хотелось отметить волонтера, который занимается координацией всего процесса непосредственно в момент праздников и других мероприятий проекта: начиная от взаимодействия с представителями площадки (кафе/ресторана) до координации волонтеров - это волонтер «посвященный» (одна из основательниц проекта), функцию которого можно охарактеризовать как координирующую. Данный волонтер как-бы наблюдает за происходящим и контролирует его, одновременно с этим, он также активно включен в деятельность проекта: взаимодействуют как с родителями и детьми, так и с другими участниками проекта.

Обобщая, можно утверждать, что коммуникация участников и другие практики социального обмена организованы вокруг праздника: в зависимости от его контента они меняются - становится либо более интенсивными, либо, наоборот, замедляются, но так или иначе носят непрерывный характер во время мероприятия, которое представляет собой не просто процесс интенсивного социального обмена, в ходе которого его участники обмениваются различными символами и знаками: улыбками, взглядами, словами и т.д., а атмосфера праздника и ощущение сопричастности к общему делу делает этот процесс легким и естественным: все улыбаются, смеются, помогают друг другу.

После праздника

По мере того как праздник подходит к концу волонтеры-участники проекта постепенно помогают детям собраться и забрать с собой свои подарки или приготовленные на мастер-классе блюда, передают детей родителям и провожают «гостей». Праздник можно считать официально оконченным. И здесь опять, как и до праздника, у участников праздника появляется свое, не детское, время, которое они проводят, общаясь друг с другом и другими представителями праздника. Часто участники остаются в том же самом месте, где проходил праздник, на совместные обед или чаепитие, за которым происходит их активное общение друг с другом: обсуждение праздника и планирование будущего, обсуждение новостей, идей и мыслей, рассказы историй из жизни и т.д. - темы не ограничиваются проектом. Иногда участники не остаются в том же месте после праздника, а, самоорганизуясь, направляются в другое выбранное ими место, чтобы каким-либо образом провести время вместе. Таким образом, праздник не заканчивается, а продолжается, но уже с иным содержательным наполнением и за территорией отводимого для него пространства.

«Недетские» праздники

Как уже было сказано ранее, некоторые участники не прекращают общаться после официального окончания детского мероприятия - они также общаются и вне проекта. Самоорганизуясь, участники проекта совместно с другими социальными акторами организуют другие социальные проекты (Date for charity), различные благотворительные акции («Доброе место», «Исполни желание»), участвуют в московских фестивалях («О, да! Еда!»). Интересно, что любые благотворительные акции и проекты, производные от HMC, устроены таким образом, что в процесс их создания включаются различные социальные акторы, а конечный продукт невозможен без взаимодействия людей, таким образом, в социально ответственную деятельность включаются различные представители общества и создается прецедент коллективного действия. К подобным практикам участники проекта активно привлекают внешних по отношению к проекту агентов - своих друзей и знакомых, которые, включаясь в ту или иную практику HMC, также становятся непосредственными участниками социальной деятельности.

Создатели проекта совместно с участниками и рестораном Torro Grill организуют каждый год 9 мая праздничный обед для ветеранов ВОВ, к организации которого подключаются не только волонтеры («завсегдатаи», «посвященные» или «зеваки») и дружественные компании проекта, но и другие жители Москвы: гражданам предлагается поучаствовать в сборе сладких подарков для ветеранов, для чего публикуются посты в социальных сетях проекта, о том, что необходимо собрать и где и во сколько будет производиться сбор. Как правило, акция имеет отклик среди граждан и силами жителей города удается укомплектовать подарки для ветеранов - таким образом проявляется желание граждан быть включенными в общественную жизнь и участвовать в социальной жизни города. Непосредственное участие в праздничном обеде принимают ветераны, различные участники HMC, их друзья и родственники, персонал Torro Grill, обслуживающий ветеранов в течение праздника. Различные представители HMC и другие участники мероприятия общаются с ветеранами, развлекают их и танцуют с ними, общаются между собой. После окончания праздника менеджер Torro Grill (который также является непосредственным участником и волонтером HMC) и остальные участники публично благодарят всю команду ресторана, а затем приглашаются им на праздничный обед. Рассаживаясь вокруг стола, участники едят, пьют вино, произносят тосты и общаются друг с другом. Совместная трапеза также представляет особый интерес, поскольку представляет собой образующую практику, форму социального взаимодействия, которая дает реализоваться такой форме взаимодействия, как разговор, а это уже та форма общения, которую можно рассматривать источником обобществления отдельных индивидов. Вообще, можно сказать, что все мероприятия проекта организованы вокруг еды: детские праздники организованы вокруг кулинарных мастер-классов, другие благотворительные мероприятия также тем или иным образом опосредованы едой или трапезой, поэтому представляется абсолютно легитимным в данном случае обращение к темам еды и трапезы, как предметам анализа в рамках исследования. Трапеза присуща абсолютно всем людям, она образует содержание общих действий, а совместная трапеза, как и совместное действие, обладает способностью к объединению, что, возможно, также может способствовать формированию особо типа отношения между ее участниками.

Помимо благотворительных историй, участники HMC, в основном, представители типа «завсегдатаев» и «посвященных», самоорганизуются для участия в других социальных проектах (Гонка героев), активно вовлекая в это своих друзей, коллег по работе, родственников, также организуют совместные ужины и прогулки. Таким образом, все эти виды деятельности, собственно, как и основная деятельность в проекте, представляют собой формы организованного досуга, который, организуя совместную активную жизнедеятельность людей, может формировать коллективность, общность и единство.

Три социообразующих процесса.

Во время наблюдения за деятельностью проекта значимыми представляется выделение три основных составляющих проекта: занятия с детьми, трапеза и игра - три социообразующих процесса, вокруг которых организуется вся деятельность. Ранее частично уже было содержательно осмысленно их значение, но хотелось бы еще раз акцентировать на этом внимание. В рамках включенного наблюдения не представляется возможным их объективная интерпретация и содержательное осмысление, но, так или иначе, можно сделать три вывода, существенных для исследования: во-первых, все три элемента представляют собой социальный процесс, который неразрывно связан с коммуникацией и взаимодействием индивидов друг с другом. Во-вторых, все элементы становятся способами самопрезентации и репрезентации индивида, его самоактуализации в образуемом социокультурном пространстве: занятия с детьми, совместная трапеза и участие в игре конструируют идентичность индивида и, так или иначе, направлены на удовлетворение духовных и социальных потребностей человека, его самоактуализацию в окружающем мире. Они выступают своеобразным элементом познания как себя, так и окружающих. В-третьих, все три элемента представляют собой интегрирующий механизм.

Интервью. Благотворительность своими руками.Charity (HMC) в переводе с английского языка - благотворительность, сделанная руками - такое понимание первостепенно для анализа происхождения и развития проекта. В самом названии проекта кроется его основная идея - проект создавался и продолжает поддерживаться «руками» вовлеченных и вовлекаемых в процессе его развития людей: «Случайно познакомилась с руководителями Хлеба Насущного. Мы подумали, что можем сделать что-то хорошее, но просто накормить не интересно… что-то испечь вместе - здорово. …Я всех привлекла, кто-то что-то принес к чаю, кто-то фотографировал, кто-то кого-то привез. Собрали волонтеров - общих друзей, кто-то предложил провести праздник там, создать страничку в фейсбуке» (Аня, основательница проекта). Общий продукт становится возможным исключительно посредством коллективной деятельности, где каждый выполняют свою функцию, которую он сам выбрал для себя. Интересно, что неоднородность социальных позиций участников не оказывает отрицательного эффекта на результат деятельности, идея неоднородности М. Олсона в добровольно организованной деятельности не работает. Происхождение проекта играет исключительную роль в способности к коллективным действиям: «всегда хорошо, когда есть команда, когда две головы - это происходит эффективнее», - добровольно организованные и организованные «своими руками» проекты демонстрируют отличную способность к коллективным действиям: проект HMC успешно существует три года, на протяжении которых было организовано порядка двухсот праздников для детей с ограниченными возможностями, три мероприятия для ветеранов ВОВ, сформировалась команда проекта, а в социально ответственную деятельность проекта было вовлечено порядка 25 публичных площадок, среди которых наиболее популярные кафе и рестораны Москвы.

Возможно, именно в основе проекта кроется его потенциал. Как правило, в благотворительной отрасли и сфере оказания социальных услуг существует две формы - корпоративная благотворительность, где первоначальна корпорация, и юридически зарегистрированные благотворительные и социальные организации, со своими ресурсами, целями и средствами, в основании которых лежит какая-либо организационно-правовая форма. Некоммерческие проекты подобные HMC отличаются от последних тем, что не содержат в своей основе никакой организационно-правовой структуры и образуют комплекс организованных людьми мероприятий, объединённых также определенными задачами и целями: «Мы просто выбрали такой формат благотворительности, и наша цель была такая, чтобы не лезть в серьезные штуки, мы не лезем в законы, мы не лезем, в политику, мы не лезем, там, в какие-то серьезные штуки. Мы выбрали как раз тот формат, который будет приносить удовольствие и пользу» (Оля, основательница проекта). Простота механизма работы, доступность и открытость проекта, свобода выбора и непринудительность делают возможным существование и поддержание проекта - девиз «помогать просто» в горизонтально организованной деятельности работает эффективно. Проект дает людям, которые хотят и могут быть социально активными, возможность быть таковым: «Я всегда искала какую-то такую благотворительную организацию, где я могу что-то делать.… Этот проект дает возможность как раз вот такой легкой благотворительности. … Проще потому что, если что, тебя поддержат, ты видишь, что делает твоя подруга, и ориентируешься на них» или «хочется окунуться в какую-то другую среду, с другими людьми пообщаться, которые отвечают каким-то твоим внутренним запросам, поэтому Handmade Charity». Проект заполнил вакуум, который образовался под воздействием социально-экономических процессов. В России сектор социальных услуг, являющийся частью третьего сектора, а, значит, существующий в обществе наравне с коммерческим и государственным секторами, формировался в условиях нестабильности, когда ни рынок, ни новая государственная система не сформировались, что отразилось на его формах и процессах институализации.

Рис. 3. Сертификат

Интересно также отметить, что основатели проекта стараются не взаимодействовать с государственными структурами, даже тогда, когда такая возможность имеется, предполагая, что это усложнит механизмы работы: «очень сложно взаимодействовать со всеми этими структурами» (Аня, основательница проекта). В свою очередь, проект активно сотрудничает с коммерческим сектором, что соответствует контексту увеличивающейся роли бизнеса в социальной сфере. В континууме «просто - сложно», где государственные организации располагаются в его правом конце, а коммерческие - в левом, в выборе граждан выигрывают последние. Государство представляется сложной бюрократической структурой, взаимодействие с которой может осложнить процесс оказания социальных услуг населению. Нежелание взаимодействовать с государственными структурами, возможно, происходит из низкого уровня институционального доверия российского общества.

Однако, несмотря на не желание взаимодействовать с государством, как системой (институтом), проект готов взаимодействовать с отдельными его представителями. Так, в 2014 году проект совместно с Капковым С.А., тогда министром культуры, основательницам проекта удалось провести премию «добрых мест», на которой они совместно с Сергеем Александровичем Капковым вручали представителям городских кафе и ресторанов собственные сертификаты социальной ответственности. Подобное публичное мероприятие, поддержанное государством, в лице министра культуры, способствовало институализации деятельности проекта: произошел определённый «вброс» смыслов, связанных с легитимацией деятельности проекта, в институциональную среду. Таким образом, затрагивая вопросы взаимодействия государства и третьего сектора, представленным, в том числе, социальными некоммерческими проектами, можно сделать вывод, что государству иногда нужно абсолютно немного сделать, чтобы помочь институализации таких проектов: сертификаты, выданные ресторанам и кафе, в которых проходили мероприятия проекта, висят на дверях одних из самых престижных и популярных мест Москвы, что престижно для проекта и подкрепляет его репутацию.

Анализируя механизм работы проекта, следует особенно подчеркнуть его возможность аккумулировать в себе социальный капитал участников и использовать его в своих целях. Деятельность существует и поддерживается за счет социального капитала людей, посредством мобилизации которого в процесс включается все большее количество различных социальных агентов. Так, понятием социального капитала, введенного Пьером Бурдье, для обозначения социальных связей и отношений и являющимся продуктом общественного производства - то есть, выражаясь другими словами, способностью индивидов действовать сообща ради общей цели - можно описать деятельность проекта.

В производство и воспроизводство социальной деятельности вовлекаются различные социальные акторы, согласованные действия которых возможны благодаря единой цели и общему делу: «ты звонишь и люди, как бы, бесконечно звонят и говорят, там: я везу тебе деньги, я везу тебе помощь, кому мне помочь, у меня есть, там, ресторан, я хочу в нем делать праздник, давайте, сделаем это и т.д. - все единомышленники» (Оля, основательница проекта). Основанием для включения в сеть служит желание быть причастным к деятельности, а основанием для объединения - общая цель. Образующийся в результате социальный капитал проекта - есть социальный капитал его участников, мобилизация которого приводит в движение механизмы работы проекта.

Личностные смыслы участия.

Несмотря на непопулярность и противоречивость взглядов, причины которых объясняются историческим контекстом России, в настоящее время с появлением в публичном дискурсе вопросов социальной и благотворительной деятельности можно говорить об их популяризации и новой институционализации. Так, одной из задач исследования было выяснение личностных смыслов участия волонтеров проекта в социальной и благотворительной деятельности Handmade Charity. Так одним из основополагающих мотивов есть идейный мотив. В данном случае участие в проекте обусловлено приверженностью идеям и разделением целей и ценностей проекта: «Важно показать обществу, что они такие же, как мы» (Яна, волонтер проекта). Подчеркивается особенная важность социализации и интеграции людей с особенностями в развитии в общество, проявляется полнейшая осознанность того, что в нашем обществе эти люди находятся в неравном положении по сравнению с другими и незаслуженно. Мотивом для включения в добровольческую деятельность проекта становится и желание «вознаградить судьбу» за собственное благополучие: «Мне когда-то очень помогли, был сложный период в жизни и, соответственно, ты как бы очень внутренне ты должен» (Сережа, волонтер проекта).

Лейтмотивом участия также служит мотив солидарности: желание быть причастным к сообществу - естественная потребность человека.

Оно формирует доверие среди его членов и способствует созданию устойчивой социальной среды индивидов. Особенно стремление быть включенным в сообщество, в группу проявляется в кризисные моменты, когда человек стремится к групповой поддержке и стабильности. Исследование показало, что участники в проект попадают через своих друзей и знакомых, которые уже вовлечены в деятельность проекта. Образуемое участниками проекта чувство сопричастности, дух товарищества или ощущение семья: «мы своего рода единомышленники, семья» (Яна, волонтер Handmade Charity) проявляется в характере деятельности проекта, что, в свою очередь, создает ощущение поддержки и взаимопомощи: «Если у кого-то какая-то проблема, мы все это обсуждаем и готовы помочь всегда. И все проблемы решаем. Мы доверяем друг другу» (Катя, волонтер Handmade Charity). Коллективный характер деятельности оказывается особенно привлекательным, поскольку совместная деятельность, во-первых, представляется наиболее эффективным способом реализации благотворительной деятельности или личных проблем, и, во-вторых, дает возможность провести время в кругу близких по духу людей. Это возвращает к объяснению кооперации и существованию базовых социальных потребностей - органической солидарности по Дюркгейму, и показывает, что, действительно существует потребность человека в жизни в сообществе. Солидарность, таким образом, является важным мотивом участия в проекте и производных от него социальных активностях. Рассуждая о социальной функции каждого человека, респонденты особенно подчеркивают важность гражданской ответственности, категории гражданственного мотива активно артикулировался в нарративе респондентов: «Ты это делаешь, чтобы привлечь больше внимания к этой проблеме и рассказать как можно большему количеству людей о том, что помогать может каждый» (Наталья, PR-менеджер московских кафе и ресторанов). За подобными позициями респондентов кроется укорененность гражданственности: «Это внутренняя потребность делать что-то полезное для общества… принести пользу этим участкам общества» (Дина, волонтер Handmade Charity), которая приобретает активный характер, когда индивиду предоставляется возможность реализовать себя, в социальноответсвенной деятельности, исполнить свою социальную или гражданскую роль. Особенно ярко в нарративе респондентов проявлялся эмоциональный мотив: эмоции играют значимую роль в мотивах участия в проекте. Во всех без исключения интервью звучали в различных вариациях эмоциональные аспекты, за которыми кроется мотив получения эмоций. Эмоции разделились на два типа: во-первых, это эмоции-вдохновение: «Ну для меня это все какие-то новые впечатления, новые эмоции… такой источник вдохновения...» (Наташа, волонтер Handmade Charity) Так, эмоции получаемые во время мероприятий проекта не только эмоционально разгружают, но и заряжают индивидов. Вовлеченность в деятельность проекта - есть источник получения необходимых положительных эмоций, которые могут служить «буфером», предохраняющим от рутинизации и бюрократизации жизни: «Способ освободиться от негатива, который ты набираешь в течение рабочей недели» (Дина, волонтер Handmade Charity). Во-вторых, это терапевтические эмоции, которые способствуют переоценке ценностных установок индивидов: «Любому человеку нормальному нужна такая эмоция. Нужно постоянно периодически останавливаться и думать: ты нормальный парень или так себе, и когда я понимаю, что давно ничего такого не делал, я беру и делаю» (Виктор, старший менеджер Deloitte CIS) или «И ты понимаешь, что есть цена и есть ценности, и есть действительные ценности в виде семьи, детей, и есть вот эта вот ежедневная суета с тем, что кто-то что-то не сделал, что-то не сдал куда-то и так далее. Вот это вот момент у тебя сразу такое приземление». (Наталья, PR-менеджер московских кафе и ресторанов). В объяснительных моделях респондентов звучали также категории самореализации - подобные личностные смыслы представляют собой мотив самореализации: за оперируемыми респондентами категориями работы над собой, своими установками, проработки своих стереотипов и страхов, артикулируется проблема самореализации: «это с точки зрения моего развития мне помогает» (Наташа, волонтер Handmade Charity). Вовлеченность в деятельность проекта для значительной части респондентов стала способом разрешения личностных проблем. Участие в проекте становится не только одним из способов работы над собой, но опосредовано также желанием восполнить недостаток общения в повседневной жизни:«Знаешь, когда эти маленькие ручки тебя обнимают. А тут получается, что я живу одна и без них… » (Дина, волонтер Handmade Charity) или «Я подумал, что будет приятно пообщаться с осмысленными интересными людьми, особенно, когда ты много работаешь и у тебя нет на это времени, ты вырываешься и получаешь общение с очень интересными людьми, …люди идут с пустотой и они, в том числе ее заполняют, кто-то целенаправленно ходят, как на свидание… моя задача была именно наполнить осмысленностью и общением» (Сережа, волонтер Handmade Charity), так вскрывается мотив преодоления одиночества. Вовлеченность в проект предоставляет возможность участникам заполнить вакуум общения, который по каким-либо причинам респонденты не могут заполнить в своей повседневности. Также интересен тот факт, что респонденты - одинокие, в том плане, что у них нет собственной семьи, а проект - это площадка нэтворкинга, где люди заводят новые знакомства: ««Мы бы никогда в жизни не пересеклись, если бы не этот проект. Поэтому для меня большое счастье обрести этих друзей, потому что таких людей, я думаю, что не очень много осталось в нашей жизни. Вообще, в обществе в целом» (Дина, волонтер Handmade Charity), общаются друг с другом, обретают приятелей, друзей или семью: «Я жену приобрел!» (Сережа, волонтер Handmade Charity).

В ходе анализа были выделены несколько объяснительных моделей участия в деятельности проекта. Они соответствуют различным ролям участников в проекте, разным вариантам самореализации и социализации, но, как правило, на практике они работают в комплексе, ориентирующим на участие в проекте. Часть мотивов имеет субъективный личный характер: желание преодолеть какие-то свои страхи, преодолеть одиночество или самореализоваться. Для других участие в проекте носит объективный характер: желание отстаивать права других людей, оказывать социальные услуги или исполнить свою роль как гражданина.

Социальные эффекты.

Прежде чем перейти к анализу социальных эффектов проекта, хотелось бы вернуться к тому, как мы понимаем социальный эффект - это есть результат, который получает общество как в процессе производства того или иного продукта (услуги) или выполнения определенного рода работы, так и при потреблении соответствующих материальных, социальных и духовных ценностей. Социальные эффекты могут носить как положительный, так и негативный характер, как прямой, так и косвенный, как краткосрочный (здесь и сейчас), так и долговременный характер. Образование эффекта можно представить схематически:.         Приложенные средства и ресурсы;.         Социальное мероприятие по программе - результат от приложенных средств и ресурсов;.  Реализованное социальное мероприятие - осуществляемое на практике мероприятие;.     Социальные эффекты;.          Экономические эффекты - такое схематическое представление образования эффектов предложено М. Иллнерем для оценки эффективности социальных мероприятий.

Мы не пойдем дальше D - социальных эффектов, но опосредованно социальные эффекты далее конвертируются в экономические. Социальные эффекты поддаются лишь частичному анализу и суть его заключается в анализе причин, обуславливающих положительные изменения.

Рассматриваемая деятельность проекта прагматична, то есть решает конкретную социальную проблему - способствует преодолению стигматизации людей с синдромом Дауна, другими словами, проект ставит своей целью изменить социальное положение исключенной группы людей. Также деятельность проекта можно рассматривать как оказание социальных услуг исключенной группе граждан из общественной жизни. В процессе производства благоприятной интегративной среды помимо основного эффекта образуются побочные, которые условно можно разделить на два типа: эффекты, направленные на детей с синдромом Дауна, и эффекты, направленные на общество: «очень важный момент - благотворительность она помогает тем людям, которые это делают, чаще она помогает больше именно им» (Сергей, волонтер Handmade Charity) - именно на втором типе эффектов мы и остановимся. Эффекты, производимые на людей, вовлеченных в деятельность, соответственно, обладают теми же характеристиками, что и социальные эффекты.

Таким образом, положительным эффектом деятельности проекта есть эмоциональный подъем и улучшение настроения - данный кратковременный эффект был заметен в ходе наблюдения: все улыбаются, смеются, в речи преобладают положительные экспрессивные окраски, а долговременный раскрылся в ходе интервью с участниками мероприятий, организуемых проектом: «я реально получаю какой-то эмоциональный всплеск… твоё внутреннее ощущение и оно как будто бы с тобой длится два дня, три дня» (Алена, волонтер Handmade Charity). Положительные эмоции - это важный источник психологического здоровья, недостаток которых испытывают респонденты: «ежедневного позитива действительно не хватает» (Леонид, волонтер Handmade Charity), включаясь в производство социальных благ, волонтеры и участники испытывают позитивные впечатления и эмоции, как и от взаимодействия с детьми, так и от взаимодействия друг с другом.

Другим важным эффектом видится формирование социального капитала участников: «Я реально встречаю людей…и с ними всегда начинаешь узнавать что-то настолько интересное, что мне хочется знания, которые я получаю от любого участника, ну, впитывать это всё» (Яна, волонтер проекта). П. Бурдье определял социальный капитал как ресурсы, основанные на отношениях в группе членства, таким образом, социальная сеть агента (участника проекта) расширяется за счет включение в группу, которая дает возможность не только приумножать свой социальный капитал, но и пользоваться другими видами ресурсов: увеличивать свой культурный и человеческий капиталы. Формирование какого-либо капитала в процессе производства и организации мероприятий проекта есть социальный эффект, поскольку это то, что получает в процессе или в результате участник проекта.

Для фиксации социального капитала выделим основные его виды, выделенные В.В. Радаевым: сетевые связи, социальные круги и списки контактов, доверие, и рассмотрим каждую форму по отдельности. Что касается сетевых связей, то подтверждением этому может служить то, каким образом респонденты стали участниками проекта: «Мы шли по улице, и я была с другом, а друг знает Аню, он увидел Аню, они разговорились. Мы так и познакомились, пообщались. Он потом рассказал о проекте, скинул ссылку, я заинтересовалась, потому что давно искала такой проект, где можно было волонтёрить, что-то делать» (Наташа, волонтер проекта). После включения в проект непосредственно на мероприятиях проекта новые участники в процессе взаимодействия друг с другом знакомятся, тем самым, расширяя границы своего социального круга или расширяя контактный лист своей телефонной книги: участники обменивают фотографиями посредством телефонов, а также каждый участник включен в общий чат, который открывает доступ к контактам каждого участника (из наблюдения). Вырабатываемое между участниками социальное доверие, возникает в процессе реального взаимодействия между ними: «если у кого-то какая-то проблема, мы все это обсуждаем и готовы помочь всегда. И все проблемы решаем. Мы действительно доверяем друг другу» (Катя, волонтер проекта). Причины формирования доверия кроются в особом, общностном, типе отношений, формирующемся в процессе работы над мероприятиями проекта и в непосредственном участии в них: «… это какая-то семья, вот по моим ощущениям, если одним словом, это какая-то моя большая дружная семья, даже несмотря на то, что я близко всех не знаю, хотя ощущение, что знаю» (Аня, основательница проекта). Формируемое на микроуровне доверие предопределяет стабильность социальных и экономических институтов, повышает значимость гражданского общества - то есть операционально оказывает эффект на макро-уровень, например, доверие к институту гражданского общества.

Примечательно, что по результатам свободного ассоциативного эксперимента в ассоциативном ряду респондентов, связанном с проектом, в нарративе респондентов, в особенности постоянных волонтеров проекта - «завсегдатаев» и «посвященных», звучала категория «семьи»: «светлая семья детей, волонтёров, родителей» (Наташа, волонтер проекта). Семья среди всего разнообразия форм социального капитала является наиболее естественной для создания возможностей формирования взаимного доверия. Также, можно заключить, что формирование общностного (семейного) типа отношений требует постоянного включения в проект тем или иным образом.

Деятельность проекта не только создает возможности для формирования социального капитала участников, но также создает условия для формирования человеческого и культурного капитала. Так, культурный капитал, в данном случае, может быть представлен в инкорпорированном состоянии в качестве тех знаний и представлений, которые участники получили в процессе взаимодействия не только с детьми с ограниченными ментальными и физическими потребностями, но и с различными социальными акторами, представителями различных социальных позиций. Проект, создавая социальную инклюзивную среду и стимулируя взаимодействие, социализирует его участников, а знание, полученное участниками в процессе этого взаимодействия в дальнейшем способно помочь человеку распознавать стратегии и принципы действия в отношении тех агентов, опыт взаимодействия с которыми был уже получен в рамках проекта. Человеческий капитал, в свою очередь, в инкорпорированном состоянии в данном случае представляет собой те практические навыки и умений, которые волонтеры получает при взаимодействии с детьми с ограниченными ментальными и физическими особенностями, которые они получает, взаимодействия с представителями данной группы в рамках проекта. В объективированной форме этот капитал может быть представлен в реальных практиках взаимодействия волонтеров с детьми с ограниченными возможностями, транслируемых (поскольку мероприятия проекта публичные, а, значит, наблюдаемые) и демонстрируемых с латентной целью «обучения» общества взаимодействию с такими людьми.

Кластеризирующий эффект.

В ходе анализа полученных данных, также был выявлен кластеризирующий эффект проекта: он отбирает и собирает в себя людей с определенными характеристиками, установками и ценностями. Респонденты, в ходе рассуждения о самих себе, то есть об участниках проекта, отмечали, что люди в проекте это «очень важный момент, в две трети - это очень образованные, очень умные, успешные люди. Благотворительность есть среди разных социальных слоев, благотворительность у моей бабушки в деревне не тоже самое, что у нас… Образование - это очень важный элемент в благотворительности, балбесов-то и нет, они, даже если и появляются, то не приживаются, как-то сами по себе отсеиваются» (Сережа, волонтер проекта). Образование, действительно, является одним из самых сильным элементом, определяющим гражданскую активность в любых ее формах. Благотворительная и социальная деятельность проекта наполняется образовательным содержанием, в том смысле, что в проект с его целями и способами, при помощи которых он пытается их достичь, способны включаться осознанные и образованные представители общества, осознающие себя частью гражданского общества. Проект не только абсорбирует в себе представителей данной части общества, но и производит среди них соответствующую проверку на соответствие участников целям и ценностям проекта, за счет чего отбирает только тех, кто ее проходит. Рассуждая вообще про людей, вовлеченных в социально-ответственную деятельность, следует подчеркнуть, что «это сознательная, та самая думающая часть общества… благотворительность - это не только эмоциональные, а еще и интеллектуальные продукты, когда ты осознаешь, что живешь в обществе развитом» (Виктор, старший менеджер московской аудиторской компании). Таким образом, образованность участников благотворительной и социальной деятельности понимается не сколько как фактическое высшее, сколько как гражданская зрелость, способность осознавать существующие социальные проблемы, рефлексировать и включаться в социально-преобразовательные процессы.

Дестигматизация.

В российском обществе преобладает медицинский дискурс репрезентации инвалидности, который заключается в том, что инвалидность или инаковость рассматривается как «поломка» или болезнь, требующая диагностики, вмешательства и контроля. В процессе медицинской концептуализации осуществляется производство стигмы инвалидности, так рождается представление о том, что люди с ментальными особенностями больны. И главным барьером на пути к социальному благополучию всех без исключения граждан есть стереотипизация инвалидности, как чего-то негативного: рождается представление о том, что подобным людям нельзя доверять, взаимодействовать с ними, что они несамостоятельны и беззащитны.

Несмотря на актуализирующиеся шаги к инклюзивной среде люди с синдромом Дауна наделены стигмой маргинальнсти. Согласно И. Гоффману, стигматизация есть вид отношений между считающимся постыдным качеством или стереотипом и ожидаемым отношением к нему общества, формирующим неспособность к полноценной общественной жизни клеймированной группой. На людей с подобными особенностями вешают ярлыки «болезни», «опасности», «недееспособности». Более того, по мнению И. Гоффмана, негативные эффекты стигматизации могут распространяться на другие близкие индивиду группу - родственников, друзей и т.д. В этом смысле стигматизирующий эффект увязывает отрицательные качества с представителями данной маргинальной социальной группой, что затем становится повседневной практикой исключения группы их общественной жизни. Данные процессы препятствуют полноценному участию стигматизированной группы в общественной жизни и затрудняют процессы их идентификации в личном и публичном пространстве. Деятельность проекта HMC ориентирована преимущественно на детей с синдромом Дауна и их семьи. Устраивая праздники для данных представителей общества в публичных общественных местах Москвы и подключая к этому других представителей социума, проект содержит в себе потенциал преодоления стигмы. Дестигматизирующий эффект достигается за счет «помещения» представителей исключенной группы в публичное пространство: праздники проходят в городских кафе и ресторанах - такие публичные площадки выполняют функцию трансляции и производства новых смыслов и практик в отношении исключенной группы: «Это образовательная история. Мы все живём в одном мире, нам сложно принимать то, что мы не понимаем… поэтому мы себя же пытаемся морально отгородить, не видеть и игнорировать, что этого не существует, а здесь мы показываем, что это нормально» (Наташа, PR-менеджер московский кафе и ресторанов) или «общество начинает привыкать как бы к такому формату и собственно к таким людям» (Оля, основательница проекта). Деятельность проекта, таким образом, разворачиваясь в публичном пространстве, запускает процессы переосмысления или переинтерпретации уже осмысленной ранее социальной реальности, как «ненормальной».

Более того, «сталкивая» различные социальные группу в одном пространстве, в ситуации повседневного взаимодействия, устойчивые типы восприятия людей, в данном конкретном случае - детей с ментальными особенностями будут, во-первых, проблематизироваться, и, во-вторых, переосмысляться: «Наша главная задача - социализировать, что нас, так называемых «нормальных», здоровых людей, и деток с особенностями, и взрослых, чтобы мы не смотрели на них как на диких, а как на нормальную ситуацию» (Катя, волонтер проекта). Путем создания инклюзивной среды производится интегративный эффект, который способствует дестигматизации людей с ментальными особенностями развития: «я не чувствую, что мне их жалко или что-нибудь в этом духе» (Полина, PR-менеджер московских кафе и ресторанов) - люди с синдромом Дауна или другими ментальными особенностями начинают восприниматься в категориях «нормальности» или «обычности».

Особый формат мероприятия - детского праздника - во-первых способствует снятию барьера во взаимодействии с детьми (людьми) с ментальными особенностями и снижению напряжения при дальнейшем взаимодействии представителей различных социальных групп в отношении друг друга. Более того подобный атмосферный формат помощи преобразует стереотипные представления о том, что помогать по каким-либо причинам трудно. Один из девизов проекта - «помогать просто» - в государственных госпиталях и интернатах «эмоционально тяжело и это может отвратить человека от того, что он начал» (Аня, основательница проекта), на мероприятиях проекта же, напротив, атмосфера обратная, во-первых, мероприятия проходят, как уже говорилось, в общественных местах питания (кафе и ресторанах города), во-вторых, участники всегда украшают площадку праздничной бутафорией, создавая антураж праздника, непринужденной атмосферы. Ситуация помещается в формат праздника, который вызывает положительные ассоциации у участников: «Ты глубоко в это не погружаешься, и ты видишь детей, они там в яркой одежде, они бабочки-звездочки, поэтому, конечно, мне импонирует это состояние, очень важно не терять связь с реальностью, вот этот бэк и помнить, что мы здесь для того, чтобы помогать, что это очень важно» (Сережа, волонтер проекта).

Данные представления укореняются в образах мышления участников проекта и в дальнейшем они уже мыслят мероприятие не сколько в категориях помощи или жалости, сколько в категориях праздниках - наиболее ярко это подтверждается тем, как один из респондентов собирается на «праздник»: «Ну меня вообще даже не напрягает, встать в 8 утра, привести себя в порядок, сделать укладку, потому что как у тебя внутри, так и внешне окружает. Потому что ты реально готовишься к празднику» (Алена, волонтер проекта).

Проект меняет стереотипные представления, во-первых, о том, что помогать - сложно, и, во-вторых, способствует дестигматизации людей с особенностями в развитии. Предлагая совершенно новый инновационный формат легкой благотворительности и социальной активности, проект представляет собой механизм, запускающий процессы переосмысления некоторой социальной реальности, и создают социальную инфраструктуру, осуществляющей координацию и солидарность социальных групп в едином социальном пространстве.

Время как созидающий ресурс.

Используемое участниками время на деятельность проекта есть проживаемое, конкретное, локальное время, которое переживается участниками и наполняется осмысленностью. В современном контексте рынка деньги, как уже отмечалось ранее, уровняли различные формы деятельности и установили универсальную связь между различными сферами человеческой деятельности, но, представляется, что в контексте волонтерской деятельности - серьёзного досуга, время, затраченное на эту деятельность, не есть время, затраченное на зарабатывание денег - это различные формы социального времени. Восприятие денежных операций в благотворительной среде отличается от денежных операций в рыночной: «Все могут отдать деньги и это достаточно просто. То есть, это точно также, как мы откупаемся подарками от своих близких людей, и таким образом делаем себе скидку на то, что мы с ними часто не видимся и так далее» (Наташа, PR-менеджер московский кафе и ресторанов). Деньги - расцепляющий связи механизм, а время, потраченное на выполнение каких-либо коллективных, социальных обязанностей способствует интеграции общества. Более того, время - «это подарок, который ты делаешь своими руками, твой вклад - это твое время и твои эмоции. Это дорогого стоит. Деньги - это не плохо, не хорошо, это по-другому. Это вряд ли может пересекаться» (Сережа, волонтер проекта), «трата» которого расценивается респондентами как ценный подарок, время - это ресурс, распоряжение которым сопряжено с моральными основаниями и, значит, носит более осмысленный, социальнозначимый характер.

Темпоральная черта проекта (праздники проходят в воскресенье утром) способствует также синхронизации различных индивидов, проживающих в городе в различных темпоральных реальностях: «Даже когда переходила на работу, я однозначно сказала, что воскресенье - выходной. Я знаю, что воскресенье - выходной и праздник, как раз все получается» (Катя, волонтер проекта). Так, Гарфинкель утверждает, что субъект всегда «использует схему стандартного - в данном случае стандарт - утро воскресенья - времени как средство временного планирования и координации своих действий с действиями других, приспособления своих интересов к интересам других и соизмерения темпа своих действий с темпом действий других» - таким образом, проект «помещает» его участников в одну темпоральную среду и пространство, тем самым синхронизируя ритмы участников: они проживают это время совместно, взаимодействуют, общаются друг с другом, посредством чего происходит обратный атомизации процесс.

Волонтерство как досуг.

Изначально «добровольчество» не относилось к рынкам труда. Напротив, оно рассматривалось в контексте общественного блага и социального участия, политической мобилизации и услуг, оказываемых обществу. Связь между добровольной деятельностью и оплачиваемым трудом возникла с процессами капитализации в обществе. Так, международная организация труда теперь определяет волонтерскую деятельность как труд: МОТ определяет волонтеров как часть рабочей силы в некоммерческих организациях, которая трудится добровольно и безвозмездно. Но мыслят ли волонтеры свою деятельность в категориях труда? В ходе исследования выявилось, что участники проекта - волонтеры по-другому понимают свою деятельность. Формат мероприятий проекта преобразует представление о волонтерской деятельность, как труде: «Нет, это по-любому не работа. Не могу назвать это волонтёрской работой даже. Это времяпрепровождение с пользой. Я понимаю и осознанно выбираю данную активность, чтобы тратить своё время» (Дина, волонтер проекта). Происходит трансформация осмысления волонтерства, как труда: контекст, в котором волонтеры (взаимо)действуют и коммуницируют переопределяет ситуацию. Поскольку деятельность проекта помещается в рамки «фреймированной» ситуации - в кафе или ресторан в воскресный день - уже определенную ранее «бытовую» ситуацию, взаимодействие в которой воспринимается не в рамках рабочей или трудовой деятельности, а в рамках досуговой деятельности. Таким образом, происходит своеобразное переключение осмысленной ранее волонтерской деятельности, как труда, на интерпретацию ее как формы проведения своего досуга.

Доверяй, но проверяй.

В ходе общения с респондентами на тему, почему они считают проект привлекательным, удалось выявить, что под понятиями «результат» или «визуальное воплощение», «реальная помощь» скрывается категории «аудируемости» и «доверия». Участники «здесь и сейчас» взаимодействуют с детьми с ментальными или физическими особенностями развития: они не только оказывают помощь, но и могут видеть результат этой помощи: ««Ты что-то делаешь для детей, ты их как-то развлекаешь, вот они здесь все такие счастливые и радостные» (Дина, волонтер проекта) или «…здесь каждый человек получает результат своих действий» (Леонид, волонтер проекта) - проект предполагает реальное взаимодействие между донорами и реципиентами. Таким образом, деятельность внутри проекта, содержит в себе стремление видеть результат своих действий и усилий.

В актуальных условиях, когда уровень институционального доверия низок, особенно важным оказывается возможность проверить свой «вклад». История Handmade Charity - это аудируемость проекта и доверие к нему, опосредованное личным доверием к основательнице проекта: «Я могу спросить у Ани, куда пошли деньги, и она тут же без промедления ответит сколько и на что было потрачено, и я знаю, что именно так и было» (Яна, волонтер проекта).

В ходе интервью респондентам предлагалось также выбрать из карточек - фотографий, на которых представлены различные форматы благотворительной и социальной деятельность в Москве: творческий мастер-класс с детьми, социальный забег вместе с людьми с ограниченными возможностями, акция Банка Москвы «Подари детям будущее», сбор памперсов, пост в фейсбуке с призывом к переводу денег на счет для лечения ребенка, такой же пост, но с логотипом знаменитого российского фонда, театр глухонемых, ярмарка добра, на которой продаются поделки, сделанные детьми сиротами или инвалидами, где все средства идут на помощь этим детям, акция Макдоналдс «картофель фри». Респондентам предлагалось выбрать тот формат, который наиболее им близок и объяснить почему, а также выбрать те форматы, которые по каким-либо причинам им не нравится, и также объяснить почему. Обращая, в первую очередь, внимание на визуальную составляющую: «уволить их маркетологов к чертям» (Виктор, старший менеджер Deloitte CIS), респондентами тем самым артикулировался культурный и эстетический запросы. Визуальная составляющая оказывается особенно важной для респондентов. Стимул к участию в той или иной благотворительной или социальной деятельности будет активирован, если ее визуальный образ отвечает представлениям респондента о красоте и привлекательности: «Люди любят красивые картинки, и они их привлекают. И они боятся вот, например, каких-то таких очень острых, да, непонятных штук» (Алина, волонтер проекта) или «Меня вот Даша Елкина не то, чтобы смущает, но она такой жизнерадостный, прекрасный ребенок, что никогда в жизни не подумаешь, что она чем-то болеет… картинка как бы не вызывает жалости» (Полина, PR-менеджер московских кафе и ресторанов). Визуальный аспект в данном случае выступает в роли ориентира и гаранта: он направляет человека в выборе той или иной благотворительной деятельности в соответствии с его представлениями об эстетике, красоте и т.д.; также на основании объективированной в каких-либо внешних атрибутах благотворительной деятельности человек делает выводы о том, что в нее вложено усилие, что была проделана работа, а, значит, заверяет в том, что есть чья-то реальная заинтересованность в успехе этого дела. В этом плане «Handmade Charity, он как бы визуально отличается от всех остальных» (Оля, основательница проекта) Одной из составляющих успеха проекта есть его внешний вид.

Форматы, предполагающие денежные операции, у респондентов вызывает двойственное впечатление: с одной стороны, это адресная помощь, которая необходима, но, с другой стороны, безэмоциональная: «когда ты сдаешь деньги, ты сдал, но не увидишь куда, и, может, с той эмоциональной историей, которая детям не нужна» (Алина, волонтер проекта). В нарративах респондентов в отношении такого вида благотворительности артикулировались категории «абстрактных обещаний» и «конкретики», что с социологической точки зрения может быть рассмотрено под категорией «недоверия». Особенно ярко выраженно это было в отношении институтов (банка или организации Макдоналдс). Респонденты полагают, что это часть маркетингового хода организаций и что подобные акции не вызывают доверия: «это не аудируемая история, ты не можешь проверить» (Владимир, руководитель компании, предоставляющей сервис такси). В отношении же публикаций в фейсбуке мнения респондентов также противоречивы, с одной стороны, респондентам близок такой формат и они к нему обращаются, но, с другой стороны, возвращаясь к вопросам доверия к такому формату, отмечали, что публикации подобного рода должны быть опубликованы человеком, которого они знают очно или заочно: «Все обезличенное - в топку, это должно быть через personal touch, через social network» (Виктор, старший менеджер). У благотворительности должно быть лицо, которому доверяют.

Что касается других форматов, которые предполагают взаимодействия с реципиентами, респонденты отмечали «полезность» и важность такого формата как для нуждающихся: «Вообще, считаю, что это надо очень активно продвигать, потому что это, действительно, всякие такие штуки, это взаимная поддержка и социализация» (Яна, волонтер проекта), так и для себя: «это очень хорошо эмоционально, мне хватает на неделю-две такого просветления, я понимаю, что начинаю ценить что-то больше» (Виктор, старший менеджер московской аудиторской компании). Такой формат благотворительности и социальной активности оценивается респондентами положительно не только потому, что он социально полезен, но и потому, что имеет обратный положительный эффект на респондентов.

В нарративах респондентов артикулируются вопросы институционального и личного доверия. Для благотворительности созданы «тепличные условиях» в горизонтальных сетях - там она имеет наибольший отклик, во-первых, в силу того, что опосредована личными связями, и, во-вторых, как следствие, она проверяема: «Главное, чтобы был показан результат, без результата ничего не создается, процесс должен быть с историей» (Виктор, старший менеджер московской аудиторской компании). Считывается положительное отношение к формату, который предполагает не прямую материальную помощь: покупка необходимых вещей нуждающимся, а также реальное взаимодействие с группой реципиентов, но в рамках такого формата на постоянной основе по-разным причинам, например, эмоциональной неготовности или недостатка времени, не каждый готов принимать участие.

Заключение

Процессы социальной трансформации российского общества сопровождаются перераспределением функций социальных акторов. Формируются условия, способные сгладить последствия трансформационных процессов и ответить микро запросам общества. Проект Handmade Charity - пример социального механизма, который в рамках своего масштаба способствует решению конкретной социальной проблемы, одновременно активируя различные социальные процессы. Анализ полученных в ходе исследования данных дает основания предположить, что деятельность проекта способствует развитию горизонтальных связей, самоорганизации, самоуправлению и сотрудничества с другими социальными агентами - вовлекает в социально-ответственную деятельность других социальных акторов, в частности бизнес структуры, которые шагают навстречу социально-ответственной деятельности. Проект представляет собой прецедент коллективного действия, организованного в горизонтальных сетях - деятельность проекта возможна именно за счет самоорганизации граждан. Путем мобилизации социального капитала участников и наработанного за время существования собственного деятельность проекта, укорененная в социальных сетях, поддерживается и воспроизводится. Социальная сеть проекта не замкнута и включает в себя широкий спектр социальных акторов и социальных кругов, таким образом, осуществляется развитие сети проекта вне основной его деятельности. При этом проект не ориентирован на вертикальную организацию и формализацию деятельности, а устоявшиеся практики организации мероприятий позволяют воспроизводить их именно в горизонтальных сетях, что обеспечивает стабильность общности и поддерживает ее социальную энергию.

Участие в проекте мотивационно опосредовано, а мотивационные компоненты участников различаются: вовлеченность в проект может быть обусловлена идейными мотивами - разделением целей проекта, заключающихся в интеграции детей с различными ментальными и физическими особенностями в общество и преодолении стигмы исключенной из общественной жизни группы. Участие в проекте также опосредовано личностными потребностями в самореализации или в осмысленном заполнении свободного времени, желанием проработки личных проблем, привлечением в свою жизнь новых людей или желанием получения позитивных эмоций. Но в совокупности личностное участие в проекте обуславливается комплексом мотивов, где первоначальным лейтмотивом является желание помогать исключенной группе, судить же о соотношении и характере мотивов респондентов не представляется возможным в рамках данного исследования, но говорить о множественности мотивов - да.

Проект ориентирован на исключенную из общественной жизни социальную группу - детей с синдромом Дауна и другими ментальными и физическими особенностями - и ставит перед собой прагматичную цель - научить общество не бояться людей с ограниченными возможностями и предоставить стигматизированной группе те возможности участия в общественной жизни, которых они лишены, другими словами, снизить стигматизационное напряжение и интегрировать исключенную группу в общество. Посредством проведения публичных мероприятий (праздников для детей с особенностями развития) в общественных местах Москвы, как правило, городских кафе и ресторанах, исключенная группа, во-первых, включается в общественную жизнь, во-вторых, в виду публичности и открытости мероприятий, общество может не только наблюдать, но и включаться во взаимодействие с представителями данной группы, таким образом, публичный дискурс запускает процессы переосмысления и переоценки раннее усвоенных представлений относительно стигматизированной группы. Этот процесс подкрепляется также еще и тем, что с данной группой «работают» волонтеры (различные участники проекта), демонстрируя, во-первых, возможность взаимодействия с представителями стигматизированной группы, и, во-вторых, демонстрируя нормальность такой ситуации. Помещая ситуацию в рамки кафе или ресторана, и, одновременно, в рамки праздника, проект снижает социальное напряжение - помещает стереотипизированную (негативно) социальную группу в контекст положительно оцениваемой повседневности (детский воскресный праздник в городком кафе или ресторане), что запускает процессы переосмысления ранее сформированного представления и приводит к внешней дестигматизации в отношении детей (людей) с ментальными и другими особенностями развития. Таким образом, проект достигает своей цели в рамках масштабов своей деятельности и создает положительный образ детей с ограниченными ментальными и другими особенностями развития.

В ходе исследования выявилось, что деятельность проекта продуцирует также ряд других социальных эффектов, а именно: во-первых, наблюдается эмоциональный эффект на вовлеченных в проект участников, во-вторых, деятельность проекта создает условия для формирования культурного, человеческого и социального капитала участников, а также сети социальной поддержки среди них; в-третьих, деятельность проекта способствует формированию чувства сопричастности и солидарности, что, в свою очередь, формирует между участниками доверительные и реципрокные отношения; в-четвертых, деятельность проекта локально создает инклюзивную среду, в которой одновременно соприсутствуют различные социальные акторы, путем чего происходит социальная интеграция общества, так, можно говорить об интегрирующем эффекте деятельности проекта; в-пятых, деятельность проекта запускает процессы переосмысления стигматизированной социальной реальности; в-шестых, деятельность проекта создает прецедент коллективного действия и запускает процессы формирования общности (сообщества); и, наконец, проект собирает в себе определённых представителей общества, в чем проявляется его кластеризирующий эффект. Можно заключить, что деятельность проекта продуцирует социальные эффекты, которые, в свою очередь, работают в дальнейшем автономно от проекта.

Проект также преобразует представление о волонтерстве как труде в волонтерство как досуг. Организация деятельности проекта в рамках досуговых и неформально организованных практиках способствует формированию представления участников (волонтеров) проекта своей деятельности, как содержательного досуга. Кроме того, специализируясь на досуговой деятельности, проект формирует возможности для сплочения не только по принципу лейтмотивной образующей благотворительной направленности проекта - желанию помогать стигматизированной группе, но также по принцу досуговых идентичностей участников проекта. В современном социокультурном контексте отношение к свободному времени становится социальным маркером принадлежности к сообществу.

Проект отвечает актуальным требованиям темпорального устройства общества. В современных условиях, где время представляется ценным ресурсом и рассматривается в контексте рационального его использования, время, потраченное на благотворительную деятельность, плохо вписывается в контекст «время-деньги». Оно оказывается сопряженным не только с инструментальной ценностью времени, но и с социокультурными и моральными основаниями: воспринимается как правильное и полезное, как для себя, так и для общества, в свою очередь, деньги, в разрезе благотворительности, рассматриваются как инструментально эффективный, но социально неполезный и разукореняющий механизм. Никак не связанный с денежными операциями проект отвечает, во-первых, установкам участников в отношении своего свободного времени и, во-вторых, запросу на «не денежную» помощь. Время, потраченное на деятельность проекта и его особая темпоральная характеристика - «воскресные утренники» - в условиях полиритмичного города выполняющая синхронизирующую функцию, латентно способствуют интеграции общества.

Отвечая на основной вопрос исследования: каким образом формируется среда, отвечающая общественному запросу на общность (объединение), в первую очередь, стоит сказать, что общий контекст создает благоприятные условия для формирования сообщества: разобщенность российского социума, набирающая популярность «жизнь соло», рационализации жизни и изменение темпоральной структуры общества, в которых существуют социальные акторы - повседневность, которая оказывается предпосылкой формирования сообществ - она рождает на них запрос. Активатором этого запроса является социальная проблема, вокруг которой зарождается сообщество, которое, в свою очередь, формируется не отдельными индивидами, а посредством их реального взаимодействия и коммуникации. Взаимодействие индивидов становится возможным в едином временном пространстве, которое «собирает» всех вместе, и едином социальном мире, который индивиды одинаково осмысливают. Потенциал и характер взаимодействия опосредован его контекстом: объединение становится реальным в контексте объединения на основании социальной проблемы, вокруг которой объединяются индивиды, и тех «выгод», которые им принесет включение в группу. Взаимодействие не обязательно должно иметь постоянный или локализованный характер, чувство солидарности с формируемым сообществом может возникать из одинакового осмысления и понимания его участников ситуации, вокруг которой они объединились. Но, в том случае, когда взаимодействие основано на постоянстве и переносится в другие контексты (существует вне локально), образуется каркас сообщества, участники которого тесно вплетены в социальные отношения, характеризующиеся эмоциональной вовлеченностью в сообщество и «единомыслием». Перенос ситуации в публичный дискурс декларирует деятельность группы и придает проблеме, вокруг которой сплотились участники, статус общественной - с переходом в публичное пространство группа объединяется в «мы» и противопоставляет себя «всем другим», подкрепляя это внешними атрибутами (символикой проекта), что способствует выстраиванию групповой идентичности - сплочение на основании оппозиции некоторой социальной реальности способствует формированию общности. Деятельность проекта, которую осуществляет группа единомышленников, поддерживается и продолжается посредством мобилизации социального капитала ее участников, укореняясь в горизонтальных сетях, сообщество развивается и распространяется по сети, вовлекая в свои процессы все большее количество социальных акторов и тем самым «сея семена» сообществ.

Следует отметить, что исследуемый объект - московский социальный некоммерческий проект Handmade Charity - лишь один из элементов институциональной структуры третьего сектора. Результаты, полученные в ходе исследования, представляют собой ограниченный пласт знания о социальных некоммерческих проектах как социальном интегрирующем институте. Включение в исследование региональных и других представителей данного типа акторов третьего сектора позволило бы составить более полную картину изучаемой социальной реальности. В связи с чем перспективным представляется рассмотрение других представителей данной сферы, их природы, роли и месте в процессе социально-преобразующей деятельности. Результаты исследования, таким образом, могут служить основной для дальнейшего направления фокусов исследований процессов институализации социальных некоммерческих проектов и других представителей третьего сектора.

Библиографический список

Книги

.        Атаманчук Г. В. Теория государственного управления. М.: Юридическая литература, 1997.

.        Бауман З. Глобализация: последствия для человека и общества. Весь Мир, 2004.

.        Вебер М. История хозяйства. Город. - М.: Канон-Пресс-Ц, 2001.

.        Дугин А. Г. Социология воображения. Введение в структурную социологию //М.: Академический проект, 2010.

.        Дюркгейм Э. О разделении общественного труда / Пер. с фр. А.Б. Гофмана. - М.: Канон, 1996. С. 263.

.        Журавлев А. Л. Психология совместной деятельности, 2005.

.        Зелизер В. Социальное значение денег: деньги на булавки, чеки, пособия по бедности и другие денежные единицы. М.: Дом интеллектуальной книги, 2004.

.        Кляйненберг Э. Жизнь соло: Новая социальная реальность. М: Альпина Паблишер, 2014.

.        Люббе Г. В ногу со временем. Сокращенное пребывание в настоящем / Пер. с нем. под науч. ред. В. Куренного. М: ГУ-ВШЭ, 2016.

.        Мануйлов А.С. Конец денег. М: Издательские решения, 2016

.        Рифкин Д. Третья промышленная революция: как горизонтальные взаимодействия меняют энергетику, экономику и мир в целом. М: Альпина Паблишер, 2014.

.        Тённис Ф. Общность и общество. Основные понятия чистой социологии. М.: Владимир Даль, 2002.

.        Barnes C. et al. Exploring disability: A sociological introduction. Cambridge: Polity Press, 1999. P. 182-210.

.        McRuer R. Crip theory: Cultural signs of queerness and disability: NYU Press, 2006. P.57.

.        Stebbins R. A. Serious leisure: A perspective for our time: Transaction Publishers, 2007. Т. 95.

.        Van Till J. Mapping the Third Sector. 1988.

Статьи

.        Абалмасова Н. Е., Паин Э. А. Модели конструирования территориальной идентичности//Высшая школа экономики. 2011. 439-456.

.        Аникаева Е.А. Основные подходы к определению денег // Социологические исследования. 2009. Т. 9. №. 1. С. 114.

.        Бодрийяр Ж. Символический обмен и смерть //М.: Добросвет. 2000. Т. 387.

.        Вахштайн В. Производство сообществ: событие, язык, коммуникация // 60 параллель. 2011. №. 2(41).

.        Гарифуллина Р. С. Общественные Молодежные Объединения Как Педагогическая Система И Форма Реализации Благотворительных Инициатив //Вестник Кемеровского Государственного Университета Культуры И Искусств. 2012. №. 19-1.

.        Гофман И. Анализ фреймов: эссе об организации повседневного опыта М.: Институт социологии РАН. - 2003. - Т. 752.

.        Гудков Л. Д. «Доверие» в России: смысл, функции, структура //Вестник общественного мнения: Данные. Анализ. Дискуссии. 2012. Т. 112. №. 2. С. 8-47.

.        Гудков Л., Дубин Б. Нужные знакомства: особенности социальной организации в условиях институциональных дефицитов //Мониторинг общественного мнения: экономические и социальные перемены. 2002. №. 3.

.        Гусев А. Н. Категория социальной дистанции в творчестве Г. Зиммеля //Социологические исследования. 2009. №. 4. С. 123-130.

.        Зарубина Н. Н. Влияние денег на социальное конструирование времени. Динамика нелинейности //Социологические исследования. 2007. №. 10. С. 51-61.

.        Зарубина Н. Н. Деньги в социальной коммуникации //Социологические исследования. - 2006. №. 6. С. 3-12.

.        Зарубина Н. Н. Трансформации рациональности в глобализирующемся мире: влияние денег //Социологические исследования. 2009. №. 4. С. 38-48.

.        Зиммель Г. Большие города и духовная жизнь Логос. 2002. Т. 2. №. 3-4.

.        Зиммель Г. Социология трапезы //Социология: теория, методы, маркетинг. 2010. №. 4. С. 187-192.

.        Зиммель Г. Философия денег/Теория общества. Сборник/Пер. с англ., вступ. статья, сост. и общая ред. АФ Филиппова //М.: КАНОН-пресс-Ц, Кучково поле. 1999.

.        Иллнер М. Оценка эффективности социальных мероприятий Социологические исследования. 1990. №. 1.

.        Инглхарт Р. Постмодерн: меняющиеся ценности и изменяющиеся общества //Полис. 1997. Т. 4. С. 6-32.

.        Корнеева И. Е., Скокова Ю. А. Доверие и готовность объединяться как факторы самоорганизации //Материалы всероссийской научной конференции «Человек в экономических и социальных отношениях». М. 2012. С. 235-238.

.        Коулман Д. Капитал социальный и человеческий //Общественные науки и современность. 2001. №. 3. С. 121-139.

.        Краснопольская И., Мерсиянова И. Гражданское общество как среда производства и распространения социальных инноваций //Форсайт. 2014. Т. 8. №. 4. С. 40-53.

.        Кузина О. Е., Чернышева М. В. Корпоративная благотворительность и ответственность: обоснование понятий //Мониторинг общественного мнения: экономические и социальные перемены. 2015. №. 4 (128). С. 154-165.

.        Мерсиянова И. В., Якобсон Л. И. Негосударственные некоммерческие организации: институциональная среда и эффективность деятельности // Гос. ун-т - Высшая школа экономики. - М.: Изд. дом ГУ ВШЭ, 2007.

.        Натхов Т. В. Образование и доверие в России. Эмпирический анализ Экономический журнал Высшей школы экономики. 2011. Т. 15. №. 3.

.        Олсон M. Логика коллективных действий: общественные блага и теория групп. - 1995.

42.    Паин Э. А., Гудков Л. Д. В ожидании чуда: Российское общество после крымских событий. Беседа политолога Эмиля Паина и социолога Льва Гудкова <https://publications.hse.ru/view/146009490> // Политическая концептология: журнал метадисциплинарных исследований. 2015. № 1. С. 69-74.

.        Певная М. В. Социологический анализ нормативно-правового регулирования волонтерства в США и России //Известия Уральского федерального университета. Сер.1, Проблемы образования, науки и культуры. 2014.№ 2 (126). 2014.

.        Полищук Л., Меняшев Р. Экономическое значение социального капитала //Вопросы экономики. - 2011. №. 12. С. 46-65.

.        Радаев В. В. Понятие капитала, формы капиталов и их конвертация Экономическая социология. - 2002. Т. 3. №. 4. С. 20-32.

.        Тённис Ф. Общность и общество/Пер. с нем. АН Малинкина Социологический журнал. - 1998. - №. 3-4. С. С. 206-229.

.        Урри Д. Мобильности // Мониторинг общественного мнения: экономические и социальные перемены. 2012. №. 5 (111).

.        Фукуяма Ф. Доверие //Социальные добродетели и пути к процветанию. М.: Издательство АСТ: ЗАО НПП «Ермак». - 2004.

.        Шкаратан О. И. Общество как социальная система/Вступительное слово В.А Ядова //Социологический журнал. 2011. №. 4. С. С. 116-143.

.        Garfinkel H. A conception of and experiments with" trust" as a condition of concerted stable actions //The production of reality: Essays and readings on social interaction. 1963. С. 381-392.

.        McMillan D. W., Chavis D. M. Sense of community: A definition and theory // Journal of Community Psychology. 1986. Vol. 14. №. 1. P. 6-23.

Приложение 1

Гайд интервью

Блок 1. Досуговая деятельность.

Давайте начнем немного издалека, например, с того, как вы проводите свое свободное время. Расскажите, пожалуйста, о том, как вы любите его проводить? Чем любите заниматься?

А, что касается волонтерской/благотворительной деятельности принимаете ли вы участие или был ли у вас опыт участия в других подобных социальных проектах?

С какими трудностями и противоречиями вы сталкивались ранее или, возможно, сталкиваетесь и сейчас при реализации такого вида деятельности/участии в таких проектах?

А праздники HMC: какое место занимает Handmade Charity в вашей жизни с точки зрения времени, какое время им отводится? Могли бы вы отнести участие в праздниках HMC к вашему досуговому времяпрепровождению? Что это для вас: работа или досуг?

Другие благотворительные проекты, по вашему мнению, чем-то отличаются/схожи от/с HMC?

Вообще, оглядываясь назад, как бы вы охарактеризовали свое участие в проекте? Какую роль в вашей жизни играет проект?

Хорошо, а как бы в целом вы охарактеризовали роль таких проектов для себя лично и в целом для общества?

Блок 2. Биографический блок

Как вы стали участником проекта? Как узнали и почему заинтересовались? Расскажите, пожалуйста, вашу историю, связанную с Handmade Charity.

Блок 3. Отношения с участниками

А теперь давайте поговорим про участников проекта. Что это за люди: как бы вы описали/охарактеризовали этих людей? И расскажите, пожалуйста, про ваши с ними взаимоотношения?

Общаетесь ли/проводите ли время с кем-нибудь из них вне проекта?

А обращаетесь ли вы за помощью к знакомым из HMC? Было ли такое, что вам удавалось при помощи ребят решить какую-то свою проблему? Могли бы вы сказать, что доверяете им?

Вы могли бы назвать их своими друзьями? Коллегами?

Блок 4. Заключение

И в заключение нашего интервью, хочу показать вам несколько картинок и попросить выбрать ту, что больше всего нравится или близка, и попытаться объяснить, почему вы выбрали ее и в чем ее отличие от других?

Спасибо большое!

Приложение 2

Транскрипт интервью

Дата интервью 26.04.2016

Время интервью 50 минут

Имя респондента Наталья, волонтер Handmade Charity

Комментарий к интервью С Наташей мы заранее договорились о встрече, выбрали удобные день и время. Интервью проходило в будний день, вторник, в первой половине дня в кофейне Дабл Би на Пушкинской. Было малолюдно, тихо и спокойно- атмосфера, располагающая к беседе. Наташа была в хорошем настроении и открыта для беседы. Прежде чем приступить к интервью, мы пообщались на отстранённые темы, Наташа поинтересовалась, чем я занимаюсь и попросила подробней рассказать про дипломную работу. Далее мы приступили к интервью: беседа получилась насыщенной, а ответы Наташи информативными и объемными. Никаких барьеров во время интервью и ответов на сензитивные темы не возникло: ранее мы встречались и общались с Наташей на мероприятиях Handmade Charity, поэтому интервью прошло легко и непринужденно, Наташе понравилась тема и она открыто делилась своим опытом благотворительной деятельности, рассказала про свои личные впечатления, мотивацию и проблемы, про отношения с другими участниками Handmade Charity и так далее. После официального окончания интервью мы еще минут десять обащлись, Наташа пожелала удачи в написании дипломной работы и предложила встретиться еще раз и пообщаться уже после защиты диплома.

Транскрипт

И. Привет, Наташ! Давай начнём с интерактива, раз уж ты увидела картинки. Это различные формы социальных, благотворительных проектов, которые существуют в Москве. Я попрошу тебя выбрать наиболее близкие тебе и попытаться объяснить, почему ты их выбрала. Можешь рассматривать, трогать, читать, если что-то ты не знаешь, спрашивай, я расскажу.

Р. Я начну с этого, потому что я участвовала в этом забеге. Вот мне нравится идея, нравится, что своей активностью ты можешь улучшать себя, при этом помогать другим.

И. А какие ощущения ты испытывала, когда бежала? Потому что рядом с тобой были люди- инвалиды.

Р. У меня вдвойне была какая-то гордость. И плюс меня это стимулировало, потому что я видела, как люди выкладывались, как люди без ног, на протезах бегут, показывают результаты. Я тоже себе: "Соберись, тряпка, давай беги, ты сможешь". Мне очень нравится, что, во-первых, они не изолированы, это можно делать вместе, и атмосфера была очень волшебная. И я понимаю, что для благотворительности важен не только материальный фактор, то есть помочь деньгами, улучшить здоровье, но и социальный: общение, развитие. Здесь это есть, и я восхищаюсь силой воли этих людей. И это, с точки зрения моего развития, мне помогает, и плюс такой формат активной благотворительности мне очень нравится. В том году я работала в компании, и они корпоративно оплачивали участие, и все желающие могли пробежать.

И. Можно я спрошу, ты сказала про материальную основу благотворительности и нематериальную помощь при реальном взаимодействии. Можешь подробней раскрыть смысл твоего выражения, и как ты относишься к каждому варианту, какой предпочтительнее для тебя?

Р. Не очень поняла вопрос, ты имеешь в виду что... Какая форма вообще или как?

И. В чем плюсы и минусы таких форматов ты видишь, такого и такого, материальной помощи и реального взаимодействия?

Р. Эти две вещи не исключают друг друга, то есть может быть и такой формат, и другой. Я, честно, благотворительностью ну так, плюс минус занимаюсь. Давно, когда я ещё в Киеве жила, мы ездили в детский дом и там тоже с детьми устраивали разные праздники.

И. Это было в университете?

Р. Нет, это я уже работала, переехала в Киев, и одна моя знакомая курирует детский дом, она актриса, телеведущая кулинарного шоу, она у них оборудовала кухню, чтобы дети… есть такая проблема в интернатах: девочки не умеют готовить, мальчики не умеют готовить, и там оборудовали кухню, то есть они сами могут там что-нибудь себе приготовить, сделать.

И. Идея очень крутая, получается, они выходят, им нужно жить, а у них нет навыков для жизни.

Р. Да, их всю жизнь кормили, одевали, выгуливали, ну ладно, в школе они учились, а все равно, каких-то таких житейских навыков у них нет, поэтому там было очень классно, что была такая кухня, они там могли учиться, плюс другие знакомые организовали фотостудию, просто отдали туда старое оборудование, и ребята могли там уже какие-то навыки получить, даже профессией овладеть.

И. Классный проект, когда ты делишься своими знаниями.

Р. Да, то есть, ты не просто деньгами помогаешь, а ты помогаешь им узнать какое-то знание. У меня друг тоже проводил лекции по искусству, по дизайну, устраивал с ними фотоохоту. Многие реально очень классные работы показывали и восхищались: «Ух ты, это я сделал?». Они не ожидают, что они могут, способны на такое, и реально получают навык. Дальше, после такого, у них появляется стимул этим заниматься, не просто как-то аморфно существовать без цели, вот там все реально были настроены.

И. А ты там волонтером была, да? Помогала, участвовала?

Р. Ну… это просто мои друзья. Вместе ездили, участвовала, и поэтому я понимаю что, одно другое не исключает, но, с другой стороны, все равно такая тема очень личная, не каждому по силам эмоционально с этим соприкасаться. У меня есть друзья, которые могут жертвовать деньги, но не готовы приходить, ездить, потому что, правда, морально тяжело. Есть фонд "Старость в радость", там с престарелыми, я там только деньгами помогаю, перевожу периодически деньги, открытки отправляю. Был год подарков, мы там помогали перевозить. Я понимаю, что в дом престарелых я пока не решусь ехать, потому что, ну я вообще как-то тяжело там это всё переношу, и как бы в таком состоянии я вряд ли кого-нибудь порадую, потому что я очень эмоциональный человек. Тут я понимаю, что мне проще как-то больше сделать удалённо. Хоть как-то что-то сделать. С детьми тоже, на самом деле, все очень так, потому что в Киеве они были уже взрослые, такие школьники, и они в целом не особенные, у кого-то сложная семья, у кого-то нет родителей, но они в принципе здоровые. Здесь абсолютно случайно я просто познакомилась с Аней и как-то очень спонтанно решилось по поводу фестиваля. Мы шли по улице, и я была с другом, а друг знает Аню, он увидел Аню, они разговорились. Мы так и познакомились, пообщались. Он потом рассказал о проекте, скинул ссылку, я заинтересовалась, потому что давно искала такой проект, где можно было волонтёрить, что-то делать; все равно по выходным получается вмещать. И когда я пришла на праздник, но все равно у меня есть какой-то такой страх перед детьми: не знаешь, как себя вести. И первый раз я реально стояла в сторонке, просто наблюдала, мне было страшно, непонятно, что делать.

И. А что было страшно?

Р. Во-первых, я осознала что у меня есть страх такой перед детьми. Случилась какая-то личная проработка моих собственных страхов, плюс - было не очень понятно, как правильно с ними взаимодействовать, дети по-разному себя проявляют: у кого-то есть агрессия, кто-то там просто закрывается, кто-то наоборот слишком эмоциональный, это тоже не понимаешь, как себя вести. Поэтому первое время я как-то присматривалась, но потом, видимо, инстинкты взяли верх и все само собой как-то стало получаться, то есть я поняла что нечего бояться и дети наоборот сами помогают, сами идут на контакт, и волонтеры. Поэтому оба варианта возможны, тут вопрос как бы, мне кажется, важно понимать, что не только деньги помогают и работают, не у всех тем более есть возможность жертвовать деньги и установка, что: «Мне нечем помочь, поэтому я помогать не буду». Мне кажется, каждый по силам может это делать, начиная от одежды и заканчивая...

И. Да, Возможностей по идее много.

Р. Да, их можно найти, сейчас очень много проектов в разной форме, привлекающие помощь. (разглядывая карточки) С нашего праздника, нет?

И. Ну, это похожий формат на наш праздник, да. Я решила добавить его, на нём можно не акцентировать тогда внимание, если это точно твоё.

Р. Так, ещё надо что-то выбрать?

И. Только если тебе что-то нравится, необязательно что-то выбирать специально. Если может что-то приглянется, если нет, то нет.

Р. Ну вот это мне вообще точно не нравится (про акцию Макдоналдс).

И. А почему?

Р. Ну потому что, я, как маркетолог, понимаю, что это всё такая псевдо... Ну не фикция, наверняка, они может быть перечисляют эти деньги, ну для меня это какая-то неискренняя благотворительность и все так делают. Такой маркетинговый ход хороший: «купи упаковку, один рубль пойдёт детям». Если это так, то это классно, но мне кажется, вот, например «Вклад» они... Их никто не знает, они не очень афишируют, есть паста «Dream» такая ягодная прикольная пласта, и все продажи этой пасты идут на благотворительность, но они это не афишируют.

И. О, я даже не знала, теперь буду покупать!

Р. И в месяц, в зависимости от продаж, 3-5 миллионов рублей. Это большая сумма, и помимо того, что компания ещё где-то старается… У них там принцип десятины, то есть порядка 10% от дохода отдавать на благотворительность. Там и детские дома, плюс работа с детьми, есть знаешь, заячья губа, связанная с улыбкой, потому что связанно с миссией компании, плюс храмы восстанавливают, вот так. Никто не знает, что продажи этой пасты... По сути они покупают доброе дело. Для меня это настоящая благотворительность. Не пушишь продажи вот этим вот ходом, поэтому вот это, мне кажется, немножко сомнительно.

И. Поняла.

Р. Поэтому там, где нужно что-то купить, чтобы кому-то помочь, мне проще сэкономить 1000 рублей и отдать самой: или перевести или отдать.

И. Это формат, когда просят перевести деньги в Facebook на лечение кого-то.

Р. Ну тут такая спорная ситуация, потому что... Ну, вот также на улице: у меня недавно была ситуация: женщина подбежала, прям забежала в кафе, начала плакать, говорить, что у неё нет денег на билет. Она нормально выглядит, ну видно, что не бомж, что приехала в Москву, думала, что будет работа, а работы не нашлось, прям так плачет искренне. Такая история. И как бы не знаешь, это все просто такие манипуляции, чтобы денег выманить, или на самом деле человек в беде. Было много разводов, непонятно, это реально или нет. Я знаю? Есть фонды, которые по-настоящему работают с больными детками, взрослыми. Я вот на пост ни разу не реагировала.

И. Ага, поняла.

Р. Вот, Была история у нас в компании, когда у коллеги подруга или родственники заболели, была рассылка по компании, вот, хотя я и не знал этого человека, но понимаю, что раз уж человек, коллега просит, значит как бы наверняка.

И. Да, когда это опосредованно личными связями, когда через кого-то можно лично узнать.

Р. Да, да. То есть не лично, тогда просто отдавала деньги, компания тоже скидывалась. А вот так просто в никуда, правда очень много страхов, что это...

И. Уйдёт не туда, куда нужно.

Р. Ну да, на самом деле. Ну это да, мне нравится, то есть эта активность с детьми (мастер-класс с детьми).

И. А здесь ярмарка добра, где ты как раз-таки покупаешь изделия, сделанные детьми, какие-то фотографии тоже, возможно.

Р. Ну это тоже, да, прикольно. У нас тоже был такой опыт. Есть центр развития детей или как-то так называется. Они тоже работают с особенными детьми в Москве. Отчасти они зарабатывают тем, что поделки на разных ярмарках, маркетах продают. Они прямо перед пасхой к нам в офис приезжали, столы расставляли. Там каждый мог что-то купить. Это хорошо, что дети реализуются, что-то делают и могут получить какое-то вознаграждение, поэтому мне нравится, я периодически на маркетах, если вижу что-то такое, покупаю.

И. А это театр, где играют глухонемые дети, тоже синдромом Дауна. Ты просто идёшь на спектакль, я ни разу сама не пробовала, но такой вот есть формат в Москве.

Р. Да, я слышала. Я очень хочу пойти, есть синдромом Дауна какой-то театр.

И. И наш мальчик, по-моему, Никита, там даже играет.

Р. Да-да-да. Аня рассказывала, я очень хотела пойти, но там не было, когда я проверяла афишу. Я не ходила, но мне очень идея нравится, я бы сходила туда.

И. А чем нравится?

Р. Ну вот опять про социальную реализацию ребят, ну понятно, что если с детьми занимаются, на детей жертвуют деньги, вкладываются, то со взрослыми, мне кажется, совсем грустная история. Они сидят в четырёх стенах. У меня у сестры у подруги сестра с синдромом Дауна взрослая. Она просто сидит дома, смотрит сериалы и всё. Когда она была ещё маленькая, подростком, она ходила в центр, там занимались развитием , играми, а так она дома и всё, никакого вообще развития.

И. А ты не знаешь, она проявляет желание поучаствовать, сходить куда-нибудь, или ты не знаешь таких подробностей?

Р. Слушай, мы давно уже просто не общались. Я не знаю таких подробностей. Мне кажется…

И. Просто есть, знаешь, такое, что человек для себя сам выбирает такой образ жизни и ему, в принципе, не нужна помощь, он не хочет, а есть люди которые хотят, возможно, но у них нет возможности.

Р. Ну если она выросла, вообще, в целом таким домашним человеком, то у неё нет, наверное, другой модели поведения. Но она как бы особо и не знает, что можно по-другому. Живёт как живёт. Ну в любом случае, говорить о полноценном развитие сложно, потому что все равно это общение, это контакт с людьми.

И. В любом случае развивает, я согласна с тобой.

Р. Мне понравился проект, который недавно делал Педигри и «upside down»!

И. С собаками! Мне тоже понравилось, я видела официальную рекламу, где они поработали сколько-то дней. Было очень здорово!

Р. Это такой долгий был проект, то есть они реально готовили ребят, то есть не из серии: «привезли, сняли ролик, декорации убрали и все». Почти год длился этот проект. Сначала они вообще исследовали можно ли всё-таки доверять или нет, ну чтобы если там животные, чтоб чего не сделали. То есть их прям учили, у них был инструктаж, постепенно знакомились с собаками.

И. Очень здорово. Как профессия, как в твоем проекте про фотоаппараты, про фотографию про кулинарию.

Р. Ну правда, есть же много таких сфер, где... Как тот ролик, где там с девочкой с синдромом Дауна в супермаркете, который облетел весь мир. У нас сложно представить такое в магазине. А почему нет, есть же правда, там же разная степень заболевания. Ну и просто особенности. И есть люди, которые просто так выглядят, на самом деле они очень сообразительные. Даже по нашим праздникам посмотреть, есть ребята, которые очень самостоятельные.

И. Родители занимаются развитием и детки сами как-то по себе вырастают. В любом случае, если ты занимаешься. Я недавно видела программу про Хакамаду, у неё дочь с синдромом, но она так грамотно говорит, у неё очень связанные конструкций, она такая приятная, играет в театре, мечтает о принце. Пусть все это очень наивно по-детски, хотя она взрослая, но все равно, это абсолютно адекватный разумный человек, который абсолютно открыт к общению и готов к нему.

Р. Вот это очень важно, поэтому нужно давать такие возможности, потому что все ребята по-своему талантливы, если есть такие формы развития, общения, то я только за. А это что?

И. А это сбор памперсов. Уже не материальная помощь, а ты покупаешь памперсы, приносишь.

Р. Ну классно, да. Тоже самое я делала вот для бабушек и дедушек. Они периодически это практикуют, то есть там есть адрес, куда можно привести в любое время что-то. Но это здорово.

И. Это вот на Новый год вы делали?

Р. Ну и на Новый год, но они в принципе там постоянно что-то собирают, в дома престарелых планируют поездки. Ну реально, я просто посмотрела фотки, даже не ездив туда, правда так грустно становится когда там тратят 200.000.000 на украшение Москвы и при этом... Была петиция полгода назад, подписывали, что Министерство здравоохранения или ещё какое-то хотело сократить... Есть нормативы: на одного больного человека взрослого приходится три памперса в день, ну или там в неделю что-то такое, одна коляска на 10 лет, то есть такие нормативы. И они хотели их порезать из серии: один памперс сделать, коляску на 30 лет использовать. То есть они реально в таких обветшалых там условиях: фактически там без памперсов, лишены спонсоров. Вот и была петиция... Ну это правда, мне кажется, прям мерзкая какая-то история. Там подписывали ребята, потому что и так говорят, что старики стараются экономить, держать в себе. Это вредно для здоровья по нарастающей. В итоге по сути замедленное убийство людей. И меня, конечно, это трогает...Какая-то социальная несправедливость, правда. Зачем менять бордюры, которые хороши в Москве, если можно отремонтировать дом престарелых? Почему люди свои деньги, платя налоги, должны, популизм, конечно, но все равно скидываться, ехать. Потому что реально фотки: в таких условиях даже не то что жить нельзя... Там обрушенные стены, плесень, грибок.

Р. Да, и поэтому это всё, конечно, очень грустно, если есть такая возможность, что-то привезти на склад. Очень много там именно продукции, то есть не только деньги, но ещё и продукция. Там передают на разные праздники, благотворительность.

И. А у вас есть отдел, да, который этим занимается или какая-то инициатива от сотрудников исходит.

Р. Ну есть отдел, есть как бы юридический благотворительный фонд «Мэддокс», по-моему называется, и есть просто сотрудник один. Она курирует все эти расходы, с разными фондами общается.

И. С интерактивом все. Спасибо большое, было очень интересно. Ой, а это просто какой-то перевод денег в "Банке Москвы".

Р. Лучше бы банк Москвы сам помог.

И. Да, лучше бы сам помог, согласна. Мне кажется у них есть, чем помочь. Перейдём к другой теме немножко. Попрошу рассказать тебя о своём досуге: как ты любишь проводить время, чем заниматься и почему?

Р. На сам деле, очень по-разному, всё зависит от сезона. Зимой я превращаюсь в домоседа. Ну вообще мне приносит удовольствие... по душе встреча с близкими мне людьми с друзьями, какая-то культурная активность. Я люблю очень театры современные, концерты, как-то так. Плюс стараюсь заниматься собой: йогой, побегать можно.

И. А почему, расскажи, пожалуйста. Почему ты ходишь в театр, для чего ты, например, занимаешься спортом?

Р. Ну для меня это все какие-то новые впечатления, новые эмоции. Как есть разные формы: там пищи, еда, вода. И это такой источник вдохновения... для меня новое впечатление, то есть через общение, увидев что-то новое, что меня зацепило, я как раз-таки получаю эти новые впечатления, да.

И. Ты делаешь это вместе с друзьями или одна?

Р. По-разному, я могу одна в театр пойти иногда хочется абсолютно спокойно. В кино я даже люблю ходить одна. Поэтому по-разному.

И. А вот можешь ещё раз рассказать про свою такую волонтерскую деятельность, ты начала про Киев рассказывать, немножко уже рассказала, просто очень интересно, почему ты захотела этим заниматься?

Р. Мне всегда была интересна эта тема, но меня немножко останавливало такое столкновение с реальностью: насколько я смогу это пережить. И так получилось что... Ну то есть не жесть случалась: не вывезли меня в детский дом, где детей связывают, или они там лежат и там с ними ничего не происходит. То есть такое постепенное погружение получилось. Потому что эмоционально, как я уже сказала, мне было непросто и поскольку там вот такой уже классный детский дом, было легко.

И. Классный - в смысле эстетичный?

Р. Да, в хорошем состоянии. Вот как на наших праздниках, ты приходишь всегда какой-то праздник…

И. Ты, получается, думаешь об этом празднике в другой категории. Для тебя это какой-то досуг, наверно, проводишь свое время, да или…

Р. Но это в том числе и досуг. Я вообще считаю, что нужно быть честными и понимать, что благотворительность носит эгоистичный характер, как правило. В этом ничего нет постыдного ты там не «ой, какой классный»: делаешь что-то хорошее для кого-то, в тоже время делаешь что-то для себя: прорабатываешь свои страхи, как это было у меня с детьми, ты знакомишься с новыми людьми, получаешь новые впечатления; отрицательные или положительные - это все равно тоже опыт. Поэтому эффект обратный тоже есть, поэтому это такая взаимная помощь и взаимный эффект. Ну и в итоге в Киеве я поехала в этот детский дом, мы ездили периодически по выходным.

И. Это было свободное от работы время, правильно?

Р. Да-да. По выходным дням. Потом переехала в Москву, записывалась в разные волонтерские проекты из серии: есть детки в больницах, можно ходить и их проведывать. Я пообщалась с организацией, в целом так почитала, там нужно понимать: там правда большая ответственность, потому что нельзя раз это сделать, второй раз не сделать. Ребёнок тебя будет ждать уже, ты должен регулярно это делать. Дети могут умирать, потому что они в таком тяжелом состоянии, и я взвесила силу своего желания, свои возможности. Эмоционально я подумала, что как-то страшновато в это всё втягиваться и я выбрала просто другой формат, который эмоционально мне спокойнее. Спокойнее, скажем так.

И. Наташ, а, может быть, ты сталкивалась с противоречиями и проблемами, барьерами в этой деятельности волонтерской, благотворительности? Существуют ли какие-то проблемы? Легко ли помогать вообще?

Р. В целом легко, просто главное желание. Вопрос, мне кажется, такого честного намерения. Человек действительно хочет помогать, он возможность найдёт: он поможет бабушке по лестничной клетке, соседке, во дворе что-то сделает, очередь уступит. Тут начинается все с своей жизни, с себя, как ты себя ведёшь.

И. Просто я, однажды, столкнулась с таким, знаешь, что очень многие люди, которым ты помогаешь, относятся к твоей помощи потребительски, считают, что ты кому-то должен. Для меня это была неожиданно.

Р. Ну поскольку я вот так как-то…Я о таком слышала, такое есть...

И. Может что-то такое в обществе существует. Сейчас помогать в вводится в моду, возможно, есть такая тенденция... Может, есть тоже такие проблемы, как раз-таки укорененные в сознании общественном.

Р. Ну, вот я общалась со своими разными подругами, многих как бы втянула, они тоже приходят на праздники, что-то делают, то есть мне это приятно, что мои друзья как-то откликнулись на это. Но некоторые да, они говорят, что эмоционально сложно, то есть они там просто переводят деньги в разные фонды. Ещё вижу здесь такую проблему, с друзьями обсуждали, что если просто даже кому-то жертвуешь, то ты не понимаешь, как качественно изменилась жизнь человека, то есть фонд получил деньги, а что от этого изменилось - непонятно. Поэтому свой вклад сразу сложно оценить. И у людей может быть нет желания жертвовать деньги, потому что ты не понимаешь масштаб. Тебе кажется, что у тебя всего 100 рублей и что это изменит. А если бы тебе показали, что 1.000.000 человек по 100 это уже пять спасённых жизней. Это вопрос коммуникации и взаимодействия, мне кажется, разных организаций и фондов с обществом, чтобы они понимали, как это работает. Нам даже на склад приходили девочки из "Подари жизнь". Каждый год они отчитываются о средствах и, действительно, впечатляют эти разные цифры. Сколько человек прооперировали, куда они съездили, что они сделали. Ты видишь, но это всего раз в год. Прикольный был проект - показывали рекламный кейс, я не помню где, он выиграл канадских львов, такие были ситилайты в аэропорту в Европе: ты подходишь, картой кредитной проводишь, кусок хлеба как бы отрезал или веревку разрезаешь. То есть у тебя деньги списываются и ты понимаешь, что ты как бы визуально видишь, что я куском хлеба помог.

И. Даже такой интерактив в форме игры, но это и цепляет.

Р. Да, есть такое ощущение, что ты реально чем-то помог человеку.

И. Хотя, тоже, как бы, не факт по идее.

Р. Да, то есть наверняка не знаешь, кому там эти деньги пошли. Вот что-то такое.

И. А можешь сказать, handmade charity какое в твоей жизни место занимает? Это же выходные, утро... Почему ты выбрала такой формат? Ты же говорила про детей…

Р. Я говорила, что, в принципе, я искала благотворительные проекты, где могла бы участвовать. Я сходила, мне очень понравился формат! Во-первых, люди волонтёры, все притягиваются такие единомышленники, находиться крайне приятно, потому что все очень интересные. То есть помимо того, что я помогаю детям, что-то с ними вместе делаю, есть такая коммуникация, взаимодействием волонтёрами, с интересными людьми. Многие стали друзьями, мои друзья тоже кое с кем перезнакомились, правда классно. Общение с детьми, общение с родителями, мне кажется, это важно. Плюс для себя, я уже говорила про свои страхи, соприкоснувшись с этим, я понимаю, не чего бояться, ничего страшного. Единственное, мне кажется, нам не хватает психологической подкованности.

И. Профессионального навыка взаимодействия с детьми?

Р. Да, как реагировать. Дети есть абсолютно разные, кто-то закрывается, кто вредничает. И как правильно с ними взаимодействовать в таких ситуациях?

И. И вроде бы ты ничего не сделаешь, чужой ребёнок. Ты не можешь повысить голос, например.

Р. Да-да. Очень многие детки закрытые и тоже вопрос, как правильно их адаптировать, как раскрепостить. Но они и сами, видимо среда такая, раскрываются. Я наблюдала, девочка, которая первый раз просто сидела в сторонке: «нет, я ничего не хочу, ничего не хочу"»просто смотрела. Потом она как-то освоилась и следующий праздник уже с другими активничала, общалась, чувствовала себя, как дома.

И. В компании.

Р. Я даже как-то приходила с другом, он учится на психолога, он хотел нам помочь найти психологов, которые могут с нами как-нибудь поработать.

И. Ты вот про это сказала, и я подумала, что было бы здорово найти человека, который смог бы учить.

Р. Но вот он не нашёл, потому что психологи такие ребята, бесплатно никто ничего не хочет делать к сожалению. Ну, если поискать, мне кажется, было бы и правда полезно, потому что я периодически вижу, как волонтёр хочет что-то как-то ребёнку помочь: давай это делать, нет, пойдём вот сюда. Мне кажется, важно давать ребёнку делать то, что он хочет. И максимально как-то... Плюс у некоторых детей, я вижу, есть проблемы, такая особенность с питанием, с диетой, то есть многие потребляют сладкое и мне кажется, это тоже психологическая какая-то зависимость и это вредно для здоровья. Ну, можно всё откинуть, что и дома сидят некоторые, ничего особо не делают, они такие полненькие все, но мне кажется, важно ограничивать как-то… Да, и меню все-таки какое-нибудь составлять. Можно даже придумать какие-то спортивные праздники.

И. Ну сейчас будет лето, можно будет какой-нибудь интерактив на природе.

Р. Да, можно пикник устроить. Я даже как-то видела, что это проблема и у родителей, и у детей, то есть там тоже нужна работа психологов, чтобы они на уровне семьи сменили модель питания.

И. Согласна-согласна. Я даже об этом не думала, но сейчас задумалась: и правда так.

Р. Ну да, мне кажется, это прямо важно.

И. А в чём ещё, как думаешь, отличие наших праздников, вообще нашего формата, потому что для меня это было не обычно, я долго и в принципе всё однотипное. И не то чтобы мне не нравились эти форматы, но мне было достаточно тяжело эмоционально... Я понимала, что тебя нанимают: ты проходишь собеседование, потом беседуешь с психологом, не то чтобы тебя это отдаляет от этой деятельности, но немножко пропадет желание.

Р. Ну да, здесь по-другому. С другой стороны, там они отсеивают, их тоже можно понять. Они не берут людей, которые недостаточно определились, потому что они вкладывают в развитие волонтёров. То, что у нас вообще без барьеров тоже, мне кажется, есть свой плюс. Но такие вводные инструктажи для волонтёров тоже важно делать, потому что не все имеют опыт общения с аутистами, с синдромом Дауна и так далее. Даже могут не знать, что ребёнка может пугать громкий звук или, когда резко кто-то трогает. Какие-то базовые вещи нужно говорить, обсуждать.

И. А плюсы какие ещё у нас?

Р. Не, а всё остальное как бы плюс! Все говорят: «классные ребята».

И. А можешь ребят как-нибудь охарактеризовать, описать, образ собирательный собрать?

Р. Ну они все такие с супер активной жизненной позицией, не лень им просыпаться в воскресенье утром, куда-то ехать, что-то привозить. С добрым сердцем, светлые, активные и при этом реализующие себя в своей жизни, учёбе, работе. Успешные.

И. Наверно, это в какой-то мере тоже привлекает, ты сказала. Находишься не то чтобы в своей тарелке, но...

Р. Ну да, в своей тарелке, среди единомышленников. Мне нравится наша традиция: они хоть и редкие, но случаются посиделки после или просто. Правда, классно.

И. Ты сказала, что приобрела себе друзей.

Р. Ну да, я с кем-то общаюсь.

И. Это такие друзья, знаешь, ты напишешь, тебе помогут вне зависимости от того, что вы общаетесь, не общаетесь?

Р. Да, скорее такая категория людей, то есть мы не тусуемся вместе. С кем-то на Facebook переписываемся. А вот с Яной вместе на лекцию сходили, оказалось очень много общего на йоге, Индии, питании.

И. Хотя не подумал бы никто, со стороны, не казал бы, что это эти люди, которые разделяют твои же интересы.

Р. Знаешь, кто общается глубже, у каждого есть вот прямо очень интересное что-то. Плюс ещё какая-то феноменальная история, что Handmade charity объединяется сердца.

И. Да, это просто удивительно.

Р. Да, сейчас вот ещё один мальчик, забыла, как его зовут, такой светленький, друг Серёжи.

И. Женя

Р. Да, Женя женится летом, тоже встретил девочку на Handmade charity, высокая, она была на празднике. Серёжа с Аней я так понимаю, что...тоже.

И. Ну похоже, да. Я согласна, это удивительно, это очень здорово.

Р. Поэтому такой формат, где люди могут найти близких людей, друзей. Да, у меня был такой период в Москве, как-то мои, не то чтобы всё общение, все друзья ушли куда-то. Ну, бывает, что доходишь до определённого периода и понимаешь, что ты идёшь дальше, новые люди, новые впечатления. Очень удивилась, когда попала первый, второй раз на праздник. Настолько интересно.

И. То есть можно сказать, что ты можешь с ними не общаться, но при этом быть в них уверенным, какое-то доверие вызывает это взаимодействие.

Р. Да. Ну я понимаю, что они с добрым сердцем, что мы единомшленники.

И. То есть ты можешь написать, тебе помогут и точно так же с твоей стороны.

Р. Да-да, абсолютно точно!

И. А в завершение просто скажи, какие Handmade charity у тебя ассоциации вызывает.

Р. Ну для меня это праздник, эмоциональный подъём, светлая семья детей, волонтёров, родителей.

И. Я вот с кем недавно тоже общалась, да и сама думаю о нас в рамках категории семьи, я не знаю, с чем это связано, но вот первое, что приходит в голову - семья.

И. Здорово, спасибо тебе большое. С тобой было очень интересно побеседовать.

Р. Надеюсь, я тебе помогла!