Трансформация свободы массовой информации в России. История, причины и характер эволюции
Контрольная работа
Трансформация свободы массовой информации в России. История, причины и характер эволюции
Содержание
1. Анализ принципов свободы массовой информации в советском и российском законе о СМИ
. Правовые изменения российского законодательства 1990-х в условиях рыночных отношений
. Тенденции ограничения свободы массовой информации и огосударствления СМИ в 2000-е годы
Литература
1. Анализ принципов свободы массовой информации в советском и российском законе о СМИ
Прежде чем приступить к анализу советского закона "О печати и других средствах массовой информации в СССР" 1990 года необходимо дать характеристику периоду "перестройки", поскольку именно в это время происходит раскрепощение отечественных журналистов и формирование правовых основ свободы массовой информации в России
Традиционно начало эпохи "перестройки" датируют апрелем 1985 года, когда недавно избранный новый генеральный секретарь СССР Михаил Горбачёв на очередном пленуме объявил о необходимости преобразований в стране. Одним из факторов желания власти модернизировать существующую модель тоталитарного государства была подготовка к подписанию "итогового документа венской встречи государств-участников совещания по безопасности и сотрудничеству в Европе". В его тексте среди прочего был и пункт "Разрешать отдельным лицам, учреждениям и организациям при уважении прав на интеллектуальную собственность, включая авторское право, получать, обладать, воспроизводить и распространять информационные материалы всякого рода".
Через два года на XXVII съезде КПСС было впервые употреблено слово гласность, в качестве одной из главных составляющих нового политического курса. Прежде всего термин гласность предполагал открытость власти перед обществом в диалоге о важных проблемах прошлого и современности. В условиях тотальной закрытости советской системы для граждан и отсутствия каких-либо реальных механизмов воздействия на представителей высшей государственной власти предполагалось сделать модель управляемой и контролируемой демократизации социально-политических отношений. Одним из главных акторов в этой конструкции были медиа. При личной беседе с руководителями ведущих изданий страны, лидер СССР Михаил Горбачёв следующим образом охарактеризовал понятие гласность и её задачи: "Гласность призвана укреплять социализм, дух нашего человека, укреплять мораль, нравственную атмосферу в обществе. Гласность - это и критика недостатков. Но это не подкоп под социализм, под наши социалистические ценности".
Таким образом, на первом этапе власть не собиралась производить кардинальные изменения самой системы функционирования СМИ, при которой журналисты не зависят от идеологических установок, а реализуют право граждан на объективную информацию об актуальных проблемах действительности.
Результатом объявленных реформ стало постепенное раскрепощение советского общества и его участие в гражданской и политической активности в стране. Начали печататься ранее запрещённые книги Солженицына, Булгакова, Ахматовой и многих других авторов, выходить в печать исторические материалы о массовых репрессиях в сталинский период, из подполья вышли многие ранее преследуемые представители неформальной культуры.
Медиа в конце 1980-х активно стали писать о злоупотреблениях власти, социальных проблемах, коррупции, природных катаклизмах в стране. Резко выросла популярность "толстых" журналов и периодической печати.
Тираж одного из самых либеральных изданий этого периода "Огонька" с 1985 по 1990 год, вырос почти втрое и достиг четырёх миллионов экземпляров. Аналогичным образом взлетели тиражи крупных демократических журналов "Знамя" и "Нового мира". Они к концу 1980-х годов исчислялись несколькими миллионами копий.
Результатом гласности стало и появление новых телевизионных программ, таких как "Взгляд", "Двенадцатый этаж", "До и после полуночи" и многих других. В этих программах обсуждались острые социально- политические проблемы: коррупция, детская преступность, наркомания, утрата исторического наследия и многое другое.
Однако, несмотря на декларируемую открытость большинство журналистов на первом этапе "перестройки" были лишь проводником новых либеральных идей власти. Права и свободы прессы никак не были обеспечены на законодательном уровне и при смене политического режима на более жесткий у медиа не оставалось бы никаких правовых норм защиты. Рассматривая процессы, получившие развитие в период "перестройки", видна их неоднородность и влияние предшествующих десятилетий тотального контроля над всякого рода самостоятельными инициативами, то есть над всем тем, что не инкорпорировано самой властью.
В этой связи и попытки реформирования системы управления в сфере массовой информации со стороны руководства страны были во многом продиктованы созданием новых правил, но в рамках советской идеологии продвижения социалистических идей.
Тем не менее, уже в 1987 году начинает разрабатываться проект закона о печати. Таких проектов было несколько и большинство из них включали пункт о ведущей роли партийного руководства в управлении печатью. Данное обстоятельство неудивительно, поскольку как видно из приведённых выше цитат Михаила Горбачёва, гласность рассматривалась как управляемый процесс и тенденции демократизации общества были обусловлены не законодательными нормами, а желанием власти несколько ослабить тоталитарный курс. Именно поэтому вместо слова "свобода" было выбран концепт "гласность", который не несёт никакого правового значения.
Более того, как видно из рабочих материалов одного из проектов закона, сохраняется и предварительная цензура, а в функции журналистов входит укрепление в гражданах идеалов социалистического устройства в соответствии с марксистко-ленинской доктриной.
Помимо всего прочего, формирование коммунистической идеологии транспортировалось и на внешнюю политику, то есть в глазах зарубежной общественности СССР должен был быть символом мира и спокойствия, готовым на равноправный диалог. Практически все принципы свободы массовой информации в приведенных рабочих материалах к проекту закона о печати 1987 года, отсутствовали. В частности, учреждение газеты и журнала, аналогично и их распространение позволялось исключительно государственным органам, партийным и общественным организациям. Говорить о частной инициативе здесь не приходится. Ещё жестче обстояло дело с телевизионными и радио ресурсами, которые перепоручались под юрисдикцию Совета Министров СССР. Разрешение на регистрацию медиа давала КПСС, в противном случае в регистрации отказывалось.
В предварительных документах к проекту закона о печати 1987 года практически не уделялось внимания таким ключевым аспектам как подготовка массовой информации и её распространение. Гарантий относительно разных точек зрения, которые могут предоставляться в текстах тех или иных изданий, автономности и независимости редакции, а также правовой статус журналиста и защита его профессиональных интересов в данном документе не содержалось.
Подобные пробелы и упущения, а также в целом авторитарная стилистика предполагаемого закона пришла в сильное противоречие с общественным движением, которое возникло во многом под влиянием ведущих прогрессивных изданий конца 1980-х, подавляющая часть которых была демократической направленности. В результате в конце 1980-х годов сформировалась альтернативная группа юристов в составе М. Федотова, Ю. Батурина и В. Энтина, которая и разработала проект, ставший впоследствии законом о печати.
Закон о печати, вышедший в свет в 1990 году стал знаковым явлением эпохи перемен. Тому обстоятельству было несколько причин. Во-первых, этот документ стал первым отдельным законодательным актом, который относился непосредственно к отечественным медиа. Данный пункт чрезвычайно важен, поскольку средства массовой информации, по сути, становились самостоятельным субъектом социально-политических отношений, а значит, переставали быть составной частью государственного аппарата.
В этой связи имеет смысл говорить, что "Закон о печати" 1990 года на юридическом уровне оформил независимость СМИ от властных институтов. Такой эффект очень точно характеризует Геннадий Жирков в книге "История цензуры в России".
Анализируя особенности регулирования деятельности отечественных изданий в разные эпохи, Жирков кратко останавливается на этапе перестройки. Он характеризует этот период, как постепенный переход журналистов от обслуживающей функции действующей власти до формирования неподконтрольных ресурсов и освобождения от навязываемых идеологических доктрин:
"Первоначально СМИ отводилась роль только проводника новой политики, средства пропаганды официальной точки зрения, а провозглашенные принципы плюрализма мнений, гласности не могли обеспечить подлинной свободы слова, всестороннего информирования общества. Но вскоре перестройка стала жить и развиваться по своим законам, независимо от воли и намерений ее инициаторов. Основным катализатором углубления и расширения перемен в стране, приведшим к радикальной трансформации политической системы, стали СМИ".
Подтверждение приведённых слов следует из текста самого закона. Говорящими можно считать название двух его первых статей: "свобода печати" (статья 1) и "средства массовой информации" (статья 2).
В этих статьях содержаться фундаментальные концепты настоящего документа: запрет всякого рода цензурных ограничений и, как следствие, рождение непосредственно медиа как таковых, включение их в систему принципов свободы массовой информации, декларирующуюся в международном праве и устранение функции пропаганды.
Одной из главных заслуг "Закона о печати" было, то, что в нём впервые на правовом уровне закреплена частная собственность в отечественных медиа. Это значит, что гражданским лицам позволено открывать собственные СМИ, в статье 7 Закона, среди тех, кто может выступать учредителем медиа, названы и граждане СССР, достигшие восемнадцатилетнего возраста. Этот пункт делал возможным не только политическую свободу изданий, но и их экономическую независимость. Более семидесяти лет российские медиа находились под тотальным контролем государства, а предпринимательская деятельность была запрещена. Означенная норма, разрешившая учреждение собственного СМИ, привела не только к раскрепощению отечественных изданий, но и опять же вводила медиа страны в мировую систему конкуренции за аудиторию, где ведущим фактором становились не вкусы власти, а желание читателя или зрителя.
Результатом разрешения частной инициативы в средствах массовой информации стало появление большого количества независимых изданий, многие из которых учреждали сами журналисты. Некоторые известные советские газеты становились собственностью профессиональных коллективов. Так, например, произошло с одной из самых ярких перестроечных газет "Московские новости". Важным явлением в отечественной журналистики стало возникновение двух газет, которые до сих пор сохраняют авторитет крупных деловых трибун: "Коммерсанта" и "Независимой газеты". В случае с "Независимой газетой" подчеркивается альтернативный взгляд на общественно важные события. В случае с "Коммерсантом" заявлено о целевой аудитории данного издания, только-только начавшему формироваться в поздний советский период, а именно утерянному на долгие годы классу собственников. Не случайно газета называла себя правопреемникам дореволюционного издания с таким же названием, а потому использовала в качестве символа букву ять.
Необыкновенность "Закона о печати" и его в каком-то смысле символическая роль состоит и в том, что его выход произошёл в один день с объявлением и выпуском "Декларации о суверенитете" 1990 года, которая, по сути, стала основой для будущего самостоятельно функционирования России в не рамках советской системы. Одним из главных пунктов "Декларации о суверенитете" был приоритет российских законов над советскими, а также разделение властей на законодательную, исполнительную и судебную. В этом смысле вполне применима формулировка одного из авторов закона Михаила Федотова, который охарактеризовал принятие документа как "юридическое чудо" и отметил, что "принятие союзного закона о печати следует принимать за отправную точку отсчета, говоря о генезисе современного российского законодательства о СМИ".
Тем не менее, в советском "Законе о печати" существовало немало изъянов. Прежде всего, как отмечает Михаил Федотов, этот документ скорее декларировал свободу СМИ. "Союзный закон не мог позволить себе пойти по пути презюмирования свободы печати по той простой причине, что за последние семь десятилетий наше общество приучили к тому, что на всякое действие нужно разрешение, нужна справка, нужна виза, нужно соизволение свыше".
Во многом из-за обозначенной декларативности в советском документе о печати отсутствует чёткое обоснование некоторых положений деятельности СМИ. В нём, в частности, не было пункта о механизмах лицензирования вещательных медиа, а также недостаточно прописан круг юридических лиц, которые могут выступать учредителем средства массовой информации. Многие из этих недостатков призван был восполнить российский "Закон о СМИ", появившийся 27 декабря 1991 года.
Анализируя особенности российского законодательства в области средств массовой информации нельзя не отметить сам факт того, что отечественный "Закон о СМИ" 1991 года появился на два года раньше Конституции. Данное обстоятельство, по сути, означало, что принципы свободы массовой информации, а именно широкие возможности добывать и распространять полученные сведения, а также самостоятельно учреждать медиа противоречили формально действующему основному документу страны, а именно Конституции РСФСР 1978 года, чьи положения несколько расходились с теми, которые были утверждены в законе.
В частности, в Конституции РСФСР не было отдельного пункта про средства массовой информации, хотя и гарантировалась свобода слова, печати и демонстраций. Принципиальным отличием было отсутствие в союзном документе прав на самостоятельное учреждение СМИ, поскольку основной формой "социалистической собственности" выступала государственная. Помимо земли и природных ископаемых в собственности государства находились "основные средства производства в промышленности, строительстве и сельском хозяйстве, средства транспорта и связи, банки, имущество организованных государством торговых, коммунальных и иных предприятий, основной городской жилищный фонд, а также другое имущество, необходимое для осуществления задач государства".
В российском законе о СМИ, напротив, разрешается самостоятельное учреждение медиа. "Учредителем (соучредителем) средства массовой информации может быть гражданин, объединение граждан, организация, государственный орган".
"Закон о СМИ" поставил журналистов в некую привилегированную позицию перед остальной частью общества, а само понятие свобода массовой информации стало основополагающим в правовом отношении применительно к российским СМИ и не соотносилось, как во многих европейских актах, с понятием свобода слова, то есть с общегражданскими категориями: свобода слова, совести, собраний.
Теперь необходимо подробно рассмотреть положения российского "Закона о СМИ", который вступил в силу в конце декабря 1991 года. В общем и целом, он включал те положения международных договоров в области медиа, к большинству из которых начала постепенно присоединяться и Россия.
Прежде всего, в исследуемом документе впервые в отечественной законодательной практике дано определение понятию свобода массовой информации, а также обозначены конкретные составляющие данного понятия, гарантия их соблюдения и защиты.
Среди составных частей искомого понятия выделяются следующие: поиск, получение, производство и распространение информации, а также возможность создания собственного ресурса. Приведённые действия должны быть свободны для граждан, а какие-либо сужения прав касаются исключительно вопросов разглашения государственной тайны, распространения подробной информации об изготовлении наркотиков, а также текстов "пропагандирующих порнографию, культ насилия и жестокости"
Не лишним будет заметить, что дебютная редакция действующего закона включала в себя массу поправок в той или иной степени, огранивающих возможности журналистов. Подобных уточнений набралось около восьмидесяти. Особенно резонансными выглядели требования обязывающие редакцию делиться добытой информацией с представителями Следственного комитета и прокуратуры. Означенные меры так и не были приняты, и в итоговой версии закона журналисты должны были раскрывать собственные источники исключительно суду. Планировалось на законодательном уровне запретить корреспондентам вести всякого рода скрытую съёмку или прослушивание. Автором документа удалось добиться пересмотра этой поправки, что дало журналистам больший инструментарий для проведения расследований на важные для общества темы.
Один из крупных исследователей в области информационного законодательства Монро Прайс, анализируя особенности перехода бывших тоталитарных государств к демократическим нормам, особенно отметил роль правового фактора в формировании свободных СМИ. В частности, применительно к отечественному закону он пишет: "Российский закон о СМИ 1991 года был крупным прорывом - блестящим примером движения в сторону законодательства как средства изменения общественной сферы и более плюралистической национальной идентичности. Однако за эйфорией прорыва последовало осознание трудностей приспособления". Во многом те проблемы, которые отмечает исследователь, можно обнаружить уже в самом тексте закона, который содержит некоторые противоречия и неопределённости, впоследствии сказавшиеся на будущих авторитарных тенденциях в отечественных медиа.
Ещё раз отметим исключительно профессиональную принадлежность отечественного закона. В тексте документа обозначается само понятие журналиста, то есть те черты, которые выделяют данного субъекта от других профессиональных и общегражданских групп и, соответственно, влияют на то спектр прав и свобод, которыми он владеет. Журналист в ст. 2 "Закона о СМИ" характеризуется как "лицо, занимающееся редактированием, созданием или подготовкой сообщений и материалов для редакции зарегистрированного средства массовой информации, связанное с ней трудовыми или иными договорными отношениями, либо занимающееся такой деятельностью по её уполномочию".
Из приведенного определения, явствуют несколько важных замечаний. Во-первых, исключается возможность существования самостоятельного репортёра или корреспондента, который не состоит на службе у того или иного издания или телеканала. Во-вторых, забывается о таком распространённом явлении как фриланс, иначе говоря, вольном журналисте, который не работает на конкретную компанию, но готовит материалы, которые далеко не всегда выступают в качестве заранее данного ему задания. При чём, если самостоятельно подготовленный текст или видео упомянутого фрилансера окажется крайне важным и актуальном, то на данный контент могут претендовать сразу несколько медиа ресурсов. Наконец, в-третьих, если допустить, что не подпадающий под данное в законе определение автор принимается в Союз журналистов, то и это обстоятельство не даёт ему право пользоваться теми преимуществами, которые может реализовать только связанный с редакцией и действующий по её требованиям сотрудник.
Таким образом, из-за недостаточно чётко сформулированного понятия журналист, а, быть может, и сознательного сужения этого понятия, значительная часть представителей профессии лишается тех прав и свобод, которые содержаться в законе. Подобный факт свидетельствует о не полном характере свободы массовой информации и потенциале её ограничения, поскольку, лишившись поддержки своей корпорации журналист, по сути, теряет свой статус.
Обратим внимание на статью Т.Н. Быковой, посвящённую проблемам ограничения свободы массовой информации, которые во многом были заложены уже в первоначальной версии главного для СМИ документа. В частности, автор подробно рассматривает каждую составляющую основных прав и свобод журналистов.
Особенно острой выступает проблема доступа к информации, традиционно состоящая в напряжённых отношениях между представителями медиа и властных структур. Последние органы далеко не всегда готовы делиться своими сведениями со СМИ, хотя формально в законе закреплена норма, согласно которой должностные лица обязаны принять корреспондентов в случае поступления соответствующего запроса предоставить необходимую информацию. Речь идёт о любой форме обращения как устной, так и письменной. При этом обратного положения, требующего аналогичных действий от уполномоченных лиц в документе не содержится. В тоже время как показывает практика случаи отказа, прямого или косвенного препятствия к обнародованию запрашиваемых сведений довольно часты.
Важным недостатком основного медийного документа стоит назвать и не сформулированные в должной мере отношения между тремя представителями СМИ, а именно владельцем компании, главным редактором и непосредственно журналистами. Формально коллектив издания или телеканала подчиняется напрямую главному редактору. Соответствующим же образом, сотрудник вправе оспорить через суд решение своего руководителя, в случае, если имеет место прямое давление или принуждение опубликовать материал, расходящийся с принципами репортёра. Подобной же нормы применительно к владельцу СМИ, в случае, если тот таким же образом попытается оказать прессинг в отношении автора текста, не предусмотрено.
Такая загвоздка в законе приводит к тому, что спонсор может спокойно диктовать свои условия, а журналисты бесправны перед его действиями. На лицо ограничение свободы массовой информации, поскольку в приведённой конструкции нельзя говорить о беспрепятственном распространении полученных сведений.
Как отмечает Е.А. Шерстобоева, в российском законе "О СМИ" не было положений, которые бы защитили отечественные медиа от вмешательства крупного капитала, поскольку подобной проблемы ещё не существовало в "золотой век" российской журналистики конца 1980-х - начала 1990-х годов. Кроме того, новый закон сохранил советские нормы государственной регистрации СМИ.
Указанные противоречия в законе оказали достаточно сильное влияние на формирование рынка медиа, начавшего складываться в России в первой половине 1990-х годов. Серьёзное финансовые проблемы, с которыми пришлось столкнуться многим СМИ в тот период, привели к тому, что постепенно из-под крыла редакционного коллектива их начали выкупать крупные бизнесмены или компании, которые не были напрямую или вовсе оказывались никак не связаны с журналистикой.
Более того новые владельцы так или иначе становились в довольно близких отношениях с представителями власти. В результате рыночные отношения в отечественных медиа индустрии начали строиться не на концепте конкуренции, а на концепте лояльности.
Очень мало примеров везде. И много воды. Всё надо сокращать и снабжать примерами со ссылками.
2. Правовые изменения российского законодательства 1990-х в условиях рыночных отношений
Однако на фоне всё отчетливее складывавшегося альянса бизнеса и власти, законодательство в области медиа развивалось в 1990-х годах в сторону либерализации. Принимаемые в этот период законы в той или иной форме расширяли права и свободы журналистов и предоставляли медиа дополнительные возможности.
Несомненно, стоит отметить, что в 1993 году была принята ныне действующая отечественная Конституция. В статье 29, ч. 4 данного документа также как и в законе "О СМИ" было закреплено право "свободно искать, получать, передавать, производить и распространять информацию любым законным способом. Перечень сведений, составляющих государственную тайну, определяется федеральным законом".
В ч. 5. ст. 29 законодательно запрещалась всякая цензура.
Более того, российская Конституция предоставляет даже более расширенный круг полномочий для представителей СМИ по сравнению с основными глобальными документами, например, с уже рассматривавшийся в диссертации "Декларацией прав человека" 1948 года. В частности, к упомянутым возможностям в тексте отечественного закона присовокупляются свободное производство и передача полученных данных.
Приведённые нормы в целом вполне соотносятся с ранее рассматривавшимися локальными и глобальными международными постановлениями в области медиа. Причём ограничения деятельности СМИ при определённых обстоятельствах также указанные в тексте Конституции имели общую природу с аналогичными обоснованиями мировых договоров.
В частности, принципы свободного выражения своего мнения и ответственность за возможные злоупотребления соотносятся с 19 статьёй "Международного пакта о гражданских и политических правах" (1966) и 10 статьёй Европейской конвенции "О защите прав человека и основных свобод" (1950), которые уже приводились в настоящем исследовании.
Также ограничение свободы слова в России в случае чрезвычайной ситуации, находящее отражение в 56 статье российской Конституции в похожем виде присутствует и в 15 статье Европейской конвенции "Отступление от соблюдения обязательств в чрезвычайных ситуациях".
Рассмотренный в предыдущем параграфе "Закон о СМИ" 1991 года был не единственным правовым документом 1990-х годов, в котором закреплялись права и свободы медиа в России.
Речь, прежде всего, идёт о двух документах. Первый из них указ "О дополнительных гарантиях права граждан на информацию", который вступил в силу буквально через две недели, после появления новой Конституции 1993 года и закон "Об информации, информатизации и защите информации" начал действовать с 1995 года.
Оба документа носили либеральную направленность. В них можно встретить положение, которые расширяют права и свободы журналистов в дополнение к тем, которые были прописаны в "Законе о СМИ".
Прежде чем перейти к анализу означенных текстов важно отметить, что указ отличается от закона тем, что принимается лично главой государства и носит в общем и целом характер привилегии. Центральным положением закона "О дополнительных гарантиях права граждан на информацию" стала открытость, а именно требование к органам государственной власти отвечать на просьбы журналистов в ситуации, когда те запрашивают от чиновников или иных должностных лиц сведения общественной важности.
Таким образом, предполагалось реализовать два ключевых концепта, с одной стороны увеличить поле деятельности медийных ресурсов и как следствие позволить гражданам получать наиболее полную картину о функционировании институтов власти.
В свою очередь в законе "Об информации, информатизации и защите информации" 1995 года как и в предыдущем акте, правообладателями в широком смысле слова утверждались как юридические лица, то есть разного рода медийные компании, так и любой житель страны, то есть физическое лицо. Лицом, зависимым в этой связи, определялись всё те же государственные учреждения. При чём, важным аспектом данного закона было и то, что от журналистов не могли требовать в обязательном порядке каких-либо разъяснений относительно цели, запрашиваемых сведений.
Трансформация законодательства в области СМИ в рассматриваемый период не ограничивалась исключительно принятием законов. В частности, в том же 1995 году появилась Комиссия по свободе доступа к информации. В рамках этого совещательного органа была создана структура, в которую вошли резиденты ведущих ведомств. Например, особое внимание заслуживает, появление в этом списке Генеральной прокураторы и Министерства Юстиции. Кроме всего прочего, в обозначенном штабе присутствовали члены ФАПСИ, то есть службы правительственной связи, ныне это Федеральная служба охраны, а также Главного правового управления президента. Главой данной группы был назначен Анатолий Венгеров, возглавлявший на тот момент Судебную палату, но что ещё важнее крупный специалист в области права, профессор и доктор юридических наук. Результатом этого масштабного проекта виделся новый закон "О праве на информацию".
Именно данная категория оказалась наиболее уязвимой на первых этапах построения демократического устройства в России. Другие составляющие свободы массовой информации, такие как: производство и распространение зависели в основном от финансовых возможностей компаний, а значит, конкурировали на рынке, пусть и постепенно монополизировавшемся в крупном сегменте медийной отрасли - телевидении.
Уровень приоритетов значительной части общества оказался вполне авторитарного свойства. Первые строчки в данном рейтинге респонденты отдавали вооруженным силам, государственным учреждениям и в целом структурам, связанным с исполнением наказаний. Положение медиа в обозначенной конструкции в конце 1990-х была всё же достаточно сильным, полную поддержку прессе высказали почти 30% граждан. Однако, например, институту парламента готовы оказались верить всего на всего чуть более 17%.
Интерес к демократическим принципам, которые были положены в основу развития современных российских СМИ, среди аудитории постепенно переходил от положительного воодушевления и желания сотрудничества до глубокого пессимизма и разочарования идеями открытости и гласности. Подобный вывод позволяют сделать данные социологических исследований, рассматривавших оценку упомянутых принципов через призму общественного восприятия.
К середине 1990-х годов благожелательно высказывались о демократии как форме организации жизни почти половина опрошенных соотечественников, но большая часть критически характеризовала проявление демократических деклараций в России, соглашаясь с утверждением, что данное устройства несёт хаос и кроме пустых разговоров не имеет ничего общего с действительностью. Таковых оказалось более 60%. Однако до поры до времени сохранялась высокое доверие к СМИ, но год от года оно снижалось. Особенно данное утверждение применимо к телевизионному сегменту.
Уже к середине 2000-х годов верить информации транслируемой на отечественных экранах готовы были лишь 17% сограждан.
Причины столь низких рейтингов связаны главным образом с двумя ключевыми моментами. Во-первых, журналисты всё чаще и откровеннее начали выполнять разного рода заказ, будь то продвижение государственных интересов и дискредитация политических оппонентов или раскручивание крупных корпораций. Аудитория первых независимых телекомпаний и радиостанций, читатели качественных деловых газет и журналов ещё по инерции продолжала потреблять привычную и некогда любимую информационную продукцию, которая медленно, но верно теряла в качестве.
Означенную претензию стоит отнести к продвинутому сегменту аудитории, людям, активно ориентирующимся в медийном поле, тем, кто ценит своё время и деньги.
Во-вторых, люди, воспитанные в закрытой советской системе, где существовал огромный список табуированных тем, оказались втянутыми в бесконечный поток желтой журналистики, пикантных подробностей из жизни звезд и прочих атрибутов конкуренции за внимание потребителя и деньги рекламодателя. В этом смысле отечественная медиаиндустрия отстала от мировых аналогов в этой области на сто лет.
Например, пик популярности изданий с сенсационными новостями и борьбы с информационными противниками в Соединённых Штатах пришелся на конец XIX века. В 1890-м году знаменитый Уильям Херст создал империю Hearst Corporation, где занимался активным тиражированием жаренных сплетен из городской жизни. Возмущение деяниям Херста в среде профессиональных журналистов было колоссальным и через некоторое время серьезно стал обсуждаться вопрос об этической регламентации деятельности прессы. Результатом были многочисленные кодексы моральных правил, возникавшие с высокой периодичностью во многих европейских странах.
Результатом такого недоверия стало желание значительной части российского общества ограничить деятельность СМИ для предотвращения подобных проявлений. Поразительны данные за 2004 год, которые опубликовала организация ROMIR Monitoring. Как выяснилось подавляющее большинство жителей России, а именно 76%, поддерживают применение цензуры в той или иной форме. Более того за полное отсутствие всякого рода ограничений выступают всего на всего лишь 6% респондентов.
Характеризуя период начала 1990-х годов в российской медиа среде важным аспектом, несомненно, выступает тот факт, что в этот отрезок были сформированы правовые основы в области информации. Пункты отвечали требованиям времени и достаточно четко описывали положение журналистики, сложившееся в эпоху гласности. Тем не менее, политические свободы тесно соприкасались с экономическими привилегиями, а значит условиями рынка, который оформился значительно позже первых проявлений новой независимой журналистики в стране.
Вот почему освоиться в непривычных для российских медиа условиях оказалось сложно. Сохранение серьезного ресурса, транслирующего общественно важный контент, требовало огромных финансовых вливаний, которые мог обеспечить только состоятельный собственник.
Таким образом, в середине 1990-х большинство ведущих медиа оказываются под контролем крупного капитала. Представители этого капитала, получившие название "олигархи", оказались в тесной связи с российской политической элитой, а, соответственно, имели определенный вес в принятии решений государственного характера.
Теперь необходимо провести краткий обзор представителей разных финансовых групп в российских СМИ за период 1990-х годов.
Собственно говоря, к середине 1990-х годов в России постепенно происходит концентрация медиа ресурсов в крупных холдингах. Наиболее влиятельными игроками на рынке оказываются Борис Березовский и Владимир Гусинский. Именно эти два бизнесмена создают, по сути, первую империю СМИ в отечественной истории.
Структуры, управляемые Березовским или аффилированные с ними организации, получают контрольный пакет акций крупнейшей телекомпании ОРТ, а также становятся полноправными хозяевами и "Независимой газеты" и "Коммерсанта". Если определить направление данных ресурсов, то в целом они выказывали поддержку действиям президента страны Бориса Ельцина и критиковали правительство сначала Черномырдина, а потом Примакова. В то же время они поддерживали проводимые реформы по приватизации и проведению залоговых аукционов, а также выступали за участие федеральных войск в Чечне уже после Хасавюртовского мира.
Что касается Гусинского, то его компания "Медиа-Мост" включала самый влиятельный оппозиционный канал тех лет "НТВ", радио "Эхо Москвы", а также газету "Сегодня" и журнал "Итоги". В отличие от предыдущих ресурсов данные СМИ выступали с резкой критикой войны в Чечне и действий российских войск на территории республики. Критике подвергались и разного рода экономические и политические решения президента и отдельных представителей власти. В тоже время упомянутые медиа в целом поддерживали премьер-министра Евгения Примакова и мэра Москвы Юрия Лужкова. Распространённым явлением стала авторская журналистика, личный взгляд на событие позволял создать эффект дистанции с общей политикой издания и тем самым привлечь больше доверия у аудитории.
При всех отличиях и Березовский, и Гусинский, а, соответственно, и медиа им принадлежащие объединились в 1996 году во время президентских выборов, чтобы поддержать Бориса Ельцина в его борьбе с коммунистической партией, а точнее с Геннадием Зюгановым. За год до означенных выборов рейтинг первого президента России был крайне низок и по некоторым данным составлял около 5%, а потому риск реставрации оказался вполне реален. Последствия подобной реставрации вырисовывались отнюдь не в радужных тонах особенно для только-только оформившегося российского крупного предпринимательства. Да и для самих журналистов, многие из которых успели поработать ещё в советский период, возвращение к цензурному уставу компартии явно не хотелось. Так что можно сказать, что большинство представителей СМИ сделали вполне свободный выбор в пользу пропаганды демократического кандидата.
Важно отметить, что собственники СМИ, которые активно участвовали в информационном продвижении действующего российского президента вскоре, после выборов получили часть крупных отечественных предприятий и медиа ресурсов. Подарок телеканалов государство производиловомногом и потому, что, денег на обеспечение всей необходимой инфраструктурой, не говоря уже о зарплатах сотрудникам, явно не хватало. Вот и пришлось отдать контрольный пакет акций телекомпании "Останкино" структурам Бориса Березовского. Что же касается "НТВ", то первый российский общественно-политический частный канал получил свой вечерний эфир на общенациональном телевидении, после поддержки президентских сил во время событий октября 1993 года. Правда, утверждать со стопроцентной уверенностью, что эти факторы напрямую связаны друг с другом, всё же не стоит. Однако в 1995 году "НТВ" практически без всякого конкурса получает полномасштабное вещание вместо канала "Российские университеты". Это притом, что в выпусках своих новостей подвергало жёсткому осуждению действия федеральных войск в Чечне. Тем не менее, получив двадцатичетырёхчасовой эфир, компания включается в поддержку президента на грядущих выборах и активно критикует его противника из коммунистической партии.
Таким образом, происходит, быть может, роковое слияние бизнеса и власти в медиа. Не трудно обратить внимание, что, говоря, о развитии и появлении того или иного телеканала идёт постоянная отсылка к разного рода политическим событиям в стране, а не к обычному в нормальном капиталистическом обществе закону рыночной конкуренции. В таких условиях и владельцы СМИ, и сами журналисты должны постоянно оперировать к воле государства, которое в свою очередь может решить, что покупка лояльности есть и в обратном действии, а именно в отобрании подарков у переставших воспроизводить лояльность предпринимателей.
О результатах подобного сопряжения властных и коммерческих интересов довольно подробно в своей книге, посвящённой истории телевидения, пишет Анна Качкаева. Исследователь констатирует, что за первое десятилетие жизни в условиях законодательно закреплённых норм и правил свободы массовой информации не произошло окончательного разделения между коммерческими и государственными структурами. В результате, как пишет Качкаева, "утвердился особый вид концентрации - политической или бюрократической, когда партия власти - государственные чиновники, руководители администраций, губернаторы, мэры независимо от политических пристрастий на деньги налогоплательщиков или подконтрольных им местных коммерческих структур - стала учреждать, поддерживать и дотировать региональные СМИ".
. Тенденции ограничения свободы массовой информации и огосударствления СМИ в 2000-е годы
С начала 2000-х годов постепенно обозначаются те изменения, которые впоследствии привели к значительному огосударствлению индустрии медиа и серьёзным ограничениям тех категорий свободы массовой информации, которые были обозначены в настоящем исследовании.
В 2000 году президентом России была утверждена "Доктрина информационной безопасности". В чистом виде этот документ не стоит сопоставлять с законодательными текстами, но он обозначил вполне ясное видение официальными структурами власти роли СМИ и взаимоотношения государства и журналистов. Если подробно анализировать основные тезисы упомянутой "Доктрины", обращает на себя внимание включение отечественных медиа в глобальный контекст. Причём, речь идёт не только о профессиональном международном взаимодействии, но и о политических процессах между разными государствами.
Ведущим параметром в "Доктрине" выступает понятие информации, которое вслед за сторонниками информационного общества признаётся едва ли не главным фактором современной действительности. Информационная безопасность, по сути, приравнивается к национальной безопасности, а средства массовой информации - к стратегическим военным объектам, чья роль неизмерима велика.
В тексте констатируется существование неких враждебных сил, которые могут оказать влияние на смену конституционного строя страны и её государственного устройства в случае, если в их руки попадут те или иные секретные сведения, а точнее "стремление ряда стран к доминированию и ущемлению интересов России в мировом информационном пространстве", а также "обострение международной конкуренции за обладание информационными технологиями и ресурсам".
Сам факт наличия подобного официального документа в стране свидетельствует о её выходе из либертарианской модели управления медиа, которая построена на максимальной открытости прессы и максимального её дистанцирования от контроля со стороны государства. Более того, "Доктрина" не соотносится и с теорией социальной ответственности, поскольку функции контроля за медиа в этом случае предоставляются общественным институтам, а не государственным структурам.
Перед нами классический документ, характерный для авторитарного подхода к деятельности СМИ. В положениях документа обосновывается приоритет безопасности над открытостью, иными словами теоретически утверждается необходимость ограничения свободы массовой информации.
Понятие "информационная безопасность в "Доктрине" трактуется как "состояние защищенности ее национальных интересов в информационной сфере, определяющихся совокупностью сбалансированных интересов личности, общества и государства".
Вслед за "Доктриной" постепенно начали появляться конкретные законы, которые вполне соотносились с её основными принципами. Прежде всего, стоит упомянуть появление закона направленного на борьбу с экстремисткой деятельностью. Этот закон был принят в 2002 году и содержал весьма расплывчатые формулировки и широкие трактовки тех материалов, которые запрещено публиковать и тех тем, на которые нужно весьма осторожно высказываться.
Настоящий закон ограничивал права не только представителей профессионального сообщества журналистов, но и всех граждан, которым гарантирована свобода слова. Однако основные ограничения всё же касались СМИ, которые и вовсе стало возможным закрыть за распространение противоречащих данному закону сведений.
Сразу же после вступления закона "Об экстремисткой деятельности" в силу, документ подвергся серьёзной критике, как со стороны юристов, так и правозащитников, в частности одного из авторов закона "О СМИ" Михаила Федотова. Он отмечал, что в результате принятия данного закона резко расширились полномочия прокуратуры, которая, по сути, обрела полномочия самостоятельно и без предупреждения закрывать те или иные медиа. Список тех действий, за которые средства массовой информации рискуют своим существованием, оказался довольно обширным. В этом перечне есть, как и уже закреплённые в Конституции пункты, так весьма непроработанные положения. законодательство журналист телевидение огосударствление
В частности, запрещается "публичная демонстрация нацисткой символики", а также знаков или символов схожих с ней, по сути. Если трактовать означенную норму буквально, то журналист в исторической статье про парад Победы не может показать фотографии брошенных нацистских знамён или будет вынужден заретушировать свастику. Кроме того, число символов близких и схожих со знаменем Третьего Рейха очень велико, а значит, не понятно каким образом контролирующие органы будут выявлять, где это сходство прямое, а где косвенное. Совершенно очевидно, что данная норма существенно ограничивает право СМИ, закрепленное в законе на свободное распространение информации, в данном случае в виде изображений или фотографий.
В качестве примера применения данных норм стоит упомянуть историю со смоленской журналисткой Полиной Петрусевой. В январе 2015 года она поместила на своей странице в социальной сети архивное фото двора собственного дома в период оккупации Смоленска во время Второй Мировой войны. Помимо прочего на фотографии была видна эмблема свастики. В результате почти через месяц журналистку задержали правоохранительные органы по обвинению в пропаганде экстремизма. Вскоре прошёл суд и корреспонденту пришлось заплатить штраф в тысячу рублей за перепост исторической фотографии.
Подробный анализ экспертов конкретных положений закона показал, что при желании в качестве экстремиста может выступить любой критически настроенный по отношении к представителям власти журналист, а медиа, в котором он работает, также будет обозначено экстремистским. Такие выводы исходят из некоторых пунктов первой статьи рассматриваемого документа.
В частности, отрицательные высказывание в адрес исполняющего обязанности государственного лица, как федерального, так и регионального уровня, при выполнении данным лицом своих должностных обязанностей может трактоваться судом как экстремистская деятельность представителя средства массовой информации.
Немаловажным аспектом закона "Об экстремизме" выступает и то, что медиа согласно статье 8 несут ответственность и за те, слова и действия которые производят гости в студии или спикеры во время интервью. Если собеседники выскажутся весьма резко и их слова посчитают экстремистскими, то СМИ получит предупреждение, а материал будет снят по требованию соответствующих органов.
Подобная история, например, произошла с текстом газеты "Коммерсант" за 2005 год. Издание опубликовало интервью с одним из лидеров чеченских сепаратистов Асланом Масхадовым. Материалом тут же заинтересовались в службе по надзору за соблюдением законодательства в медиа, посчитав высказанные в статье тезисы экстремистскими, иначе говоря, угрожающему государственной безопасности.
Немаловажным аспектом при анализе закона "Об экстремистской деятельности" выступает и тот факт, что многие его положения противоречат международному законодательству. Отличия начинаются с самой трактовки понятия "экстремизм". Его непосредственное определение присутствует в тексте Шанхайской конвенции, ратифицированной Россией "О борьбе с терроризмом сепаратизмом и экстремизмом" 2001 года. В этом документе под экстремизмом подразумевается ""какое-либо деяние, направленное на насильственный захват власти или насильственное удержание власти, а также на насильственное изменение конституционного строя государства, а равно насильственное посягательство на общественную безопасность, в том числе организация в вышеуказанных целях незаконных вооруженных формирований или участие в них, и преследуемые в уголовном порядке в соответствии с национальным законодательством Сторон".
Данное определение, содержащееся в ст. 1 чётко обозначает, что экстремизм понимается как насильственное действие, но не трактуется как словесное выражение. Таким образом, ответственность согласно Шанхайской конвенции должна наступать за непосредственные деяния, а не за какие-либо заявления и высказывания.
Кроме того, как указывают эксперты, понятие "розни" противоречит нормам ещё одной конвенции подписанной Россией, а именно ст. 10 конвенции Совета Европы "О защите прав человека и основных свобод". А именно в практике Европейского суда не предусмотрено наказывать человека за его слова только потому, что они способны вызвать рознь, но при этом не содержат прямой призыв к насильственным действиям.
Что же касается термина " возбуждение социальной розни", то и он и вовсе как таковой отсутствует в практике международного права, Ведь под данной категорией "можно счесть вообще любое противоречие в обществе. Таким образом, обвинить в экстремистском высказывании, в принципе, можно любого человека, который публично высказывается о каком-то конфликте или выступает против кого-либо".
Анализ ряда положений "Закона об экстремисткой деятельности" позволяет сделать вывод, что этот документ позволяет представителям власти усилить контроль за оппозиционными СМИ, которые критикуют деятельность государственных структур.
Постепенно, начиная с 2000-х годов, наблюдается ужесточение законодательства в области медиа и тенденции к либерализации функционирования СМИ, преобладавшие в правовых документах предшествующего десятилетия, сменяются постановлениями ярко выраженной авторитарной направленности.
В том же 2002 году едва не были приняты поправки в закон о СМИ, касающиеся освещения медиа операций по борьбе с терроризмом. Поводом к принятию означенных изменений стала ситуация с работой корреспондентов во время захвата заложников в театральном центре на Дубровке, когда средства массовой информации, по сути, вели прямую трансляцию штурма здания и обнародовали результаты кровавых последствий данной операции.
Суть поправок сводилась к запрету для журналистов и редакций обнародовать те или иные сведения, которые могут помешать спецслужбам при организации и проведении борьбы с террористическими группировками.
В тоже время формулировки, что именно может подпасть под означенную информацию, были весьма неточными и расплывчатыми и давали широкий простор для прямого ограничения деятельности СМИ в расследовании поступков правоохранительных органов и специальных служб в вопросах противодействия терроризму. В итоге, проект поправок был отклонён президентом и отправлен на доработку. Тем не менее, через четыре года практически в той же самой редакции изменения в законе о СМИ всё же были утверждены.
Вскоре, после утверждения означенных поправок возникли прецеденты их применения. Под арест попал журналист из Уфы Виктор Шмаков, редактор газеты "Провинциальные вести", которая пишет о жизни Башкирии, но из-за своей оппозиционности распространяется за пределами республики. Журналисту инкриминировали сразу две уголовные статьи Призывы к экстремистской деятельности с использованием СМИ", а также "Призывы к массовым беспорядкам".
Причиной ареста журналиста стали обнаруженные органами местного ФСБ тексты "Советы бывалого. Инструкция по поведению участников революции во время массовых народных выступлений", "Краткая программа чрезвычайных и первоочередных мер Башкирского революционного комитета после успешного осуществления революции на ближайшие сто дней". Данные материалы планировалось выпустить в приложении к газете "Провинциальные вести", однако в тираж данная печатная продукция не попала. Тем не менее, Шмакову предъявили обвинения, и не за опубликованный материал журналист мог получить пять лет тюрьмы.
Соратники и коллеги Шмакова видели прямую связь давления на издание с протестной деятельностью редактора, который на тот момент был членом оппозиционной партии "Российский народно-демократический союз". В итоге Виктора Шмакова всё же оправдали на основе лингвистической экспертизы, которая не обнаружила в задержанных текстах черт экстремистской направленности.
Помимо законодательных ограничений свободы массовой информации к ё середине 2000-х годов постепенно оформляется новый телевизионный рынок, на котором ведущим игроком становится государство. В 2001 году происходит передача активов частного канала "НТВ" государственной компании "Газпром", прекращают вещание два независимых канала "ТВ-6" и "ТВС", а также государство выкупает контрольный пакет акций Общественного российского телевидения.
Произошедшие изменения совпали с тенденцией переформатирования сетки многих общедоступных медиа. Происходит сокращение общественно-политической тематики в эфире и преобладание развлекательной продукции. Подробный анализ данных процессов можно найти в книге Анны Качкаевой "История телевидения". Исследователь обозначает случившиеся трансформации термином "гламурный тоталитаризм".
Данное понятие характеризует развитие медиа, главным образом телевидения во второй половине 2000-х годов, когда крупные федеральные телеканалы становились богаче и получали большие финансовые возможности для создания популярных развлекательных программ, но в тоже время свободы на экране становилось всё меньше и роль журналистов как представителей "четвёртой власти" неуклонно снижалась.
При этом рассматриваемые изменения стали результатом предшествующего периода, когда из-за тесного взаимоотношения бизнеса и власти формирование новой медиаиндустрии происходило не с помощью конкуренции, а благодаря лояльности крупного капитала и представителей власти. Анна Качкаева отмечает: "К концу первого десятилетия ХХI века телевидение сформировало новый потребительский тип зрителя - "рейтинговое поголовье", приученное поглощать эмоции и развлечения, в основе которых так называемая "понижающая селекция". Тем не менее, законодательное закрепление прав и свобод СМИ позволяло журналистам и редакциям проводить серьёзные расследования и делать острые репортажи.
Однако Постепенное огосударствление российских медиа, а в особенности телевидения, которое начало происходить в начале нового века, было связано и с ограничениями доли иностранного участия в отечественных СМИ. В 2001 году в законе официально был зафиксирован запрет на учреждение телевизионных каналов и радиостанций не резидентами Российской Федерации или людям с двойным гражданством. Также в новой редакции закона установили порог в 50% для иностранного владельца. Далее нормы в этом сегменте взаимоотношений медийной индустрии только ужесточались. В 2008 году требования, ограничивающие возможности не российских собственников были перенесены и на отечественную прессу. Наконец, с 2016 года начали действовать новые ограничения для иностранного капитала в средствах массовой информации. По этим правилам доля участия подобных собственников сужается до 20%. Данные изменения привели к всё большему огосударствлению индустрии, поскольку медиа, где был задействован иностранный капитал приобретают государственные или близкие к власти структуры.
Процессы авторитаризации, активно начавшие проявляться в России, после десятилетия либерализации отечественного законодательства, во многом обусловлены отсутствием традиций в области правого регулирования СМИ. Об этом достаточно подробно рассуждает известный специалист в области функционирования медиа Александр Рихтер. Он включает российскую информационную систему в контекст бывших советских республик, поскольку большинство из них столкнулись с аналогичными трудностями.
Исследователь выделяет несколько факторов, которые нуждаются в серьёзном рассмотрении. Первый фактор исторического тоталитарного наследия, где доминировал подход полного подчинения медиа государству и неотделимость журналистики от пропаганды, а значит полное слияние власти и информационных служб.
Второй факт логически соотносится с первым, а именно отсутствие частной собственности, то есть абсолютная экономическая зависимость редакции от государства и невозможность работать в условиях конкуренции, а лишь выполнять правительственный заказ.
Наконец, как следствие двух указанных факторов полное отсутствие какой-либо законодательной базы, иначе говоря, правовой основы деятельности средств массовой информации.
Все эти факторы сформировали крайне пассивного потребителя, который не в состоянии самостоятельно принимать решения и либо полностью доверяет транслируемой информации, либо отстраняется от всякого рода сообщений.
А.Г. Рихтер пишет об "эффекте положительной связи", когда "под нарастающим давлением государства (и коммерческих интересов), журналисты уходят от освещения острых политических тем и обращаются к легким, низкопробным жанрам, "бульварный" характер материалов СМИ вызывает раздражение общества в отношении современной журналистики, что, в свою очередь позволяет органам власти, не опасаясь общественного протеста, ещё больше усиливать давление на журналистов и свободу массовой информации".
В то же время процесс передела медийного рынка и, как следствие, огосударствление средств массовой информации, также сопровождался принятием ряда законов в той или иной степени ограничивающей деятельность СМИ в России.
Одним из самых обсуждаемых документов стал закон "О защите детей от информации, причиняющей вред их здоровью и развитию", который был утверждён Государственной Думой в 2010. В тексте закона даётся довольно расплывчатое описание контента, запрещённого к показу на телевизионном экране.
В частности, была произведена маркировка информационной продукции, предназначенной для разной категории граждан от шести до восемнадцати лет. Отмечается запрет пропаганды проституции, бродяжничества и попрошайничества. Один из пунктов посвящён недопустимости отрицания традиционных семейных ценностей.
Неконкретные формулировки данных категорий приводят к возможности довольно обширного толкования положений закона.
Таким образом, проанализировав тенденции развития российской медиаиндустрии в 2000-е годы можно сделать вывод об огосударствлении крупных СМИ, а именно телевизионных каналов, её отъём собственности у крупного бизнеса и передача её в руки государственных структур. В тоже время в рассматриваемый период были приняты законы, ограничивающие свободу массовой информации и дающие государству больше возможностей давления на оппозиционные медиа.
Можно выделить несколько причин данных изменений, но одна из основных заключается в том, что государство почувствовало потребность в задействовании медиа в новой информационной политике.
Одновременно с переделом рынка медиа, происходило и ужесточение законодательства в области СМИ. Рассмотренные в этом параграфе законы в той или иной степени носят репрессивный характер и направлены на ограничение свободы деятельности журналистов.
Идея о слиянии бизнеса и власти, чьи взаимные интересы ярко обозначились ещё в 1990-е годы, в следующее десятилетие обрела не просто вполне конкретные очертания, но и всячески поощрялась на самых разных уровнях. Медиа пространство оказалось лишь небольшой, но очень важной частью этой системы.
Литература
.Венгеров А.Б. Опыт обеспечения свободы массовой информации и регулирования деятельности прессы в ФРГ. [Электронный ресурс] URL: http://www.mediasprut.ru
.Вороненков М.Ю. Средства массовой информации Восточной Германии: от тоталитаризма к демократии: Автореф. дис. док. филол. наук: 10.01.10 / МГУ. - М., 2004. - 341 с.
.Гайдар Е.Т. Смуты и институты. Государство и эволюция. М.: Норма, 2010. - 280 с.
.Гельман В.Я. Институциональное строительство и неформальные институты в современной российской политике // Полис. 2003. № 4.
6.Горный Е.А. Интернет для журналистов // Русский журнал. [Электронный ресурс] URL: http://russ.ru/netcult/99-05-27/gorny.htm, 1999.Дзялошинский И.М. "Необходима комплексная программа законодательного и организационного-технологического обеспечения доступа к информации/ Актуальные проблемы обеспечения доступа к информации/ - М.: Институт проблем информационного права, 2004. - 456 с
.Дзялошинский И.М. Нужен ли россиянам прямой доступ к информации? // Власть, зеркало или служанка? Энциклопедия современной российской журналистики. СЖ РФ. Т. 2., М., 1998. 285 сДзялошинский И.М. М. СМИ в системе доступа к информации: шума много, информации мало. [Электронный ресурс] URL: http://www.ifapcom.ru/files/Monitoring/Dzyaloshinsky_SMI_access.pdf
.Ершов Ю.М. Телевидение регионов в поиске моделей развития. М.: Издательство Московского университета, 2012. - 346 с.
.Желтов В.В. "Интернет, протестные движения и Арабская весна"// Журнал "Территория новых возможностей". Вестник Владивостокского государственного университета экономики и сервиса. № 1, 2014. - С.189-204.
.Жирков Г.В. История цензуры в России XIX-XX вв. - М.: Аспект Пресс, 2001. - 368 с.
."Закон РФ "О средствах массовой информации": 15 лет на страже свободы"/ под общей редакцией Федотова М.А.: М., 2006.
.Законы и практика СМИ в Европе, Америке и Австралии (сравнительный анализ) /Пер. с англ.; 2-е изд., испр. и доп. - М.: "Права человека", 2000. - 116 с.
.Иваницкий В.Л. Модернизация журналистики: методологический этюд. - М.: Ф-т журн. МГУ; Изд-во Моск. ун-та, 2010. - 360 с.
.История развития российского цензурного законодательства в XIX веке и зарождение авторского права. Королёв Б.И. Пряников Н.С. \\ журнал Бизнес в законе. Экономико-юридический журнал. Выпуск № 2\2011. С. 25-29.
.Кастельс М. Галактика Интернет: Пер. с англ. - М.: У-Фактория, 2004. - 328 с.
.Кастельс М. Информационная эпоха: экономика, общество и культура: Пер. с англ. - М.: ГУ-ВШЭ, 2000. - 458 с.
.Качкаева А.Г. История телевидения в России: между властью, свободой и собственностью. [Электронный ресурс] URL: http://www.ru-90.ru/node/1316, 2010.
.Кин Дж. Демократия и декаданс медиа / пер. с англ. Д. Кралечкина; под науч. Ред. А. Смирнова; Нац. исслед. ун-т "Высшая школа экономики". - М.: Изд. дом Высшей школы экономики, 2015. - 312 с.
.Куликова С.А. Конституционный запрет цензуры в контексте стандартов свободы массовой информации // Ленинградскийй юридический журнал № 3: 2012. С.137-150.
.Леви Дж. Регулирование медиасферы в США. / Информация и информационное общество: От репортажа в СМИ к реальным переменам / Под ред. Румин Ислам; Пер. с англ. - М.: Альпина Паблишерз, 2010. - 293 с.
.Липпман У. Общественное мнение / перевод с английского Т.В. Барчуновой, под редакцией К.А. Левинсона - М.: институт фонда "Общественное мнение", - 2004. - 543 с.
.Лысова Е. Проблемы законодательного обеспечения доступа журналистов к информации: российский опыт// Актуальные проблемы обеспечения доступа к информации. М. 2004. - С. 184-195
.Малько А.В. Стимулы и ограничения в праве: Теоретико-информационный аспект /Под ред. доктора юридических наук, профессора Н.И. Матузова. Саратов: Изд-во СГУ, 1994.
.Мендел Т. Свобода информации: Сравнительное правовое исследование. Париж.:Юнеско, 2008, - С. 8.
.Монахов В.Н. СМИ и Интернет: проблемы правового регулирования / В.Н. Монахов. - М.: ЭКОПРИНТ, 2005. - 320 с.
.Монро П. Телевидение, телекоммуникации и переходный период: законодательство, сила и российские СМИ. [Электронный ресурс] URL: http://www.gumer.info/bibliotek_Buks/Gurn/Monro/06.php, 2000.
.Оганов Д.Н. Источники медиаправа // Известия Южного федерального университета: 2008. - С.148-149.
.Опыт обеспечения свободы массовой информации и регулирования деятельности прессы в ФРГ. [Электронный источник] URL: http://www.ruj.ru/legacy/bul3/bul310.html Орехова О.Е. Печатные СМИ Германии в условиях социально расколотого общества / О.Е. Орехова. - М.: МГИМО-Университет. - 2008. - 161 с.