контрольной. Некоторые исследователи, развивая эту мысль, утверждают, что необходимо вообще изъять все контрольные полномочия у соответствующих органов и передать их специальным государственным институтам, единственным предназначением которых будет являться реализация контроля.
Идея отнесения контрольных полномочий органов власти к отдельной контрольной ветви полна внутренних противоречий. Ю.Л. Шульженко утверждает, что одна из задач конституционного контроля - выполнение функций механизма сдержек и противовесов. Необходимо подчеркнуть, что цель и предназначение системы сдержек и противовесов - взаимный контроль и взаимная ответственность. Однако при отчуждении у законодательной, исполнительной и судебной власти контрольных полномочий без объяснения остается вопрос: какая ветвь государственной власти и каким образом будет сдерживать саму контрольную власть, какова роль этой власти в системе сдержек и противовесов?
Есть достаточные основания утверждать, что изъятие у различных органов государственной власти взаимных контрольных полномочий может привести к абсолютной изоляции ветвей государственной власти. Не имея серьезных сдерживающих рычагов в отношении иных ветвей власти, функционируя обособленно, органы государственной власти могут обрастать новыми, не свойственными им полномочиями. В итоге под воздействием политических обстоятельств вся полнота государственной власти может перейти к органам отдельной государственно-властной отрасли. В этом случае конституционный принцип разделения властей деформируется и формализуется.
Согласно действующему законодательству наряду с иными органами государственной власти конституционный контроль в России и субъектах Российской Федерации может быть реализован судебными органами. Сущность судебного конституционного контроля как вида государственной деятельности широко исследована в научной литературе. Чаще всего судебный конституционный контроль принято рассматривать с позиций функционального аспекта государственной власти. Под этим понятием подразумевают официальную деятельность специально уполномоченного Конституцией и развивающими ее иными актами органа (органов), которая осуществляется посредством особой процедуры в целях защиты основ конституционного строя, основных прав и свобод человека и гражданина, обеспечения верховенства и прямого действия Конституции на всей территории Российской Федерации, предупреждения существования в правовой системе неконституционных актов, толкования Конституции и пр.
Значимость судебного конституционного контроля, реализуемого на всех уровнях публичной власти, не вызывает сомнений. Безусловно, прав В.М. Лебедев, указывая, что именно с момента осуществления судебного контроля за правовым содержанием нормативных актов судебная власть получает статус «настоящей власти», т. е. однопорядковой и равнозначной двум другим ветвям власти.
Основным направлением реализации контрольных полномочий региональных судов является нормативный контроль. Возможность осуществления нормоконтроля российскими судами относят к числу позитивных результатов проводимой судебной реформы . В связи с тем, что судебный нормоконтроль в субъектах Федерации имеет внушительный вес в деле обеспечения равновесия ветвей власти, есть смысл более подробно остановиться на анализе теоретических аспектов данной правовой категории.
Выясняя содержательную сторону нормоконтроля, важно исследовать семантику определяющего слова «контроль». Согласно «Словарю русского языка» С.И. Ожегова «контроль - это проверка, а также наблюдение с целью проверки». Можно сказать, что в общем смысле под судебным нормоконтролем следует понимать вид деятельности органов судебной власти, направленный на проверку соответствия нормативных правовых актов, имеющих меньшую юридическую силу, нормативным правовым актам, имеющим большую юридическую силу.
Применительно к региональному уровню можно сформулировать следующее определение. Конституционный (уставный) судебный нормоконтроль в субъектах Российской Федерации представляет собой вид деятельности органов судебной власти, направленный на проверку соответствия законов и иных нормативных правовых актов региональных органов государственной власти, органов местного самоуправления конституции или уставу соответствующего субъекта.
Судебный нормоконтроль может быть как абстрактным, т. е. не связанным с рассмотрением конкретного дела, так и конкретным - при выявлении несоответствия федеральных, региональных и местных правовых актов Конституции РФ, федеральному законодательству, конституциям или уставам субъектов Федерации при разрешении дел в порядке гражданского, административного или уголовного судопроизводства. Абстрактный нормоконтроль - это область конституционного судопроизводства, а конкретный нормоконтроль - сфера других видов судопроизводства.
В российских регионах реализацией абстрактного нормоконтроля занимаются конституционные (уставные) суды субъектов. В ряде случаев в результате их деятельности нормативные акты, которые были признаны конституционным либо уставным судом противоречащими основному закону субъекта, утрачивали юридическую силу (ст. 77 Конституционного закона Республики Тыва «О Конституционном Суде Республики Тыва»). Более того, признание закона или иного нормативного правового акта либо отдельного его положения не соответствующими конституции (уставу) субъекта является причиной отмены положений других нормативных актов, основанных на неконституционном акте либо воспроизводящих его нормы. Предписания этих нормативных правовых актов не могут применяться судами, другими органами и должностными лицами. Таким образом, вследствие реализации нормоконтроля в массиве региональных нормативных правовых актов могут возникнуть значительные пробелы.
В качестве одного из вариантов решения проблемы устранения пробелов законодательства российские ученые предлагают применять нормы института делегированного законотворчества, распространенного в некоторых зарубежных странах (США, ФРГ, Великобритания, Швеция, Мексика, Франция, Италия, Испания, Португалия). В целом сущность делегированного законотворчества, сводится к возможности создания органами исполнительной власти нормативных правовых актов ограниченного действия во времени по вопросам, требующим законодательной формы правового урегулирования.
Представляется, что принятие нормативных правовых актов исполнительными органами власти по вопросам, требующим законодательного регулирования, является вторжением в компетенцию законодательных (представительных) органов. Верно сказано, что законотворческая деятельность законодательных органов субъектов Федерации и подзаконное правовое регулирование, осуществляемое органами исполнительной власти субъектов Российской Федерации, не должны подменять друг друга и вместе должны образовывать единое правовое регулирование региональных общественных отношений. Упрощенный порядок создания подзаконных актов исполнительными органами власти вовсе не способствует достижению компромисса интересов властей. Таким образом, идея использования делегированного законотворчества на уровне субъектов представляется достаточно сомнительной.
В целях предупреждения возможного дисбаланса между ветвями государственной власти до момента принятия нового закона правомерной является практика прямого применения конституции либо устава как нормативных правовых документов, занимающих высшую позицию в региональной иерархии. Такое решение проблемы уже предусмотрено в некоторых законах о конституционных судах регионов. Вместе с тем в целях скорейшего устранения пробелов законодательства требуется оптимизировать законодательный процесс посредством первоочередного принятия именно тех законов, которые призваны осуществлять репарационную (восстановительную) функцию.
Осуществляя в Российской Федерации абстрактный нормоконтроль, последствием которого является утрата юридической силы противоречащего конституции акта, органы конституционной юстиции выступают в роли так называемого «негативного законодателя». Данный термин носит достаточно условный характер.
Методологически целесообразно провести исследование сущностных признаков постановления, посредством которого оформляется итоговое решение конституционного (уставного) суда, вынесенное по результатам конституционного (уставного) нормоконтроля.
Рассматривая признаки решений органов конституционной юрисдикции, авторы работы «Конституционный судебный процесс» справедливо отмечают: «юридическая сила решений определяется их правовыми последствиями», т. е. тем, что нормативные акты, признанные неконституционными, утрачивают силу, никем не применяются и не реализуются каким-либо иным способом с момента вступления в силу решения конституционного (уставного) суда. По их мнению, в тех случаях, когда решениями конституционных (уставных) судов легитимируется проверяемый акт или, напротив, он аннулируется в целом либо в какой-то его части, они обладают свойствами юридической силы закона. Утверждение верное, но требующее уточнения.
Очевидно, что акт органа конституционной юстиции субъекта по порядку принятия, своему содержанию и юридической силе отличается от регионального закона. Принятие, изменение или отмена закона - исключительная прерогатива органов законодательной власти, а не судов. Решение конституционного (уставного) суда, хотя и является основанием для отмены (изменения) закона, но сам факт прекращения действия закона возникает только тогда, когда вынесен законодательный акт об отмене или изменении прежнего закона. Конституционный (уставный) суд субъекта Федерации в данном случае осуществляет нормативный контроль за правотворческой деятельностью парламента, но не подменяет своими действиями органы законодательной (представительной) власти субъекта. В связи с этим имеются веские основания утверждать, что термин «негативный законодатель» применим к конституционным (уставным) судам только с учетом указанных выше оговорок.
Значимость абстрактного нормоконтроля в деле поддержания равновесия властей трудно переоценить. Вступая во взаимодействие с иными органами публичной власти, наделенными правотворческими полномочиями, конституционные (уставные) суды субъектов посредством осуществления судебного нормоконтроля устанавливают своего рода пределы правотворчества. При этом в их арсенале находятся серьезные рычаги воздействия на иных участников правотворческой деятельности. Решения конституционных (уставных) судов носят императивный (общеобязательный) характер и распространяют свое действие на всех участников как правотворческих, так и правоприменительных отношений в субъекте Федерации. Акты судебного нормоконтроля не нуждаются в дополнительном подтверждении иными органами и должностными лицами (ст. 66 Закона Республики Бурятия «О Конституционном Суде Республики Бурятия», ст. 77 Закона Свердловской области «Об Уставном суде Свердловской области»), что свидетельствует о безусловной самостоятельности конституционных и уставных судов.
Следует отметить, что в настоящее время действующее законодательство (п. 4 ст. 27 Федерального конституционного закона «О судебной системе Российской Федерации») не предполагает пересмотр итоговых решений конституционных (уставных) судов, принятых в рамках их полномочий. Вместе с тем в некоторых случаях ревизия судебных актов регионального уровня просто необходима. Не лишены оснований предложения, направленные на обеспечение единства конституционной юстиции. В частности, предлагается образовать двухзвенную систему конституционного правосудия, первое звено которой будет расположено на уровне субъектов Федерации. Высшей инстанцией по отношению к конституционным (уставным) судам субъектов будет являться Конституционный Суд России. Надо отметить, что внедрение указанной системы судебных органов имеет серьезные преграды, связанные с переработкой многих законодательных норм высшего порядка, включая ст. 125 Конституции Российской Федерации, которая в числе полномочий высшего органа конституционного контроля не предусматривает наличия у него подобного права. Кроме того, потребуется разработка механизма пересмотра судебных решений региональных конституционных и уставных судов. Введение двухзвенной системы конституционных судов в России нуждается в глубоком осмыслении и дополнительной аргументации, что не входит в задачи настоящего исследования. Думается, что пересмотру должны подлежать лишь некоторые категории дел, связанных с конкуренцией полномочий Конституционного Суда Российской Федерации и конституционных (уставных) судов регионального уровня.
В настоящее время сложившийся порядок конституционного судопроизводства, не предусматривающий пересмотра решений конституционных (уставных) судов высшим органом конституционного контроля, подчеркивает независимое положение региональных судов и вместе с тем свидетельствует о наличии элементов децентрализации судебной власти как условии реализации разделения властей в субъектах Российской Федерации.
Пункт 3 ст. 27 Федерального конституционного закона «О судебной системе Российской Федерации» определяет, что конституционный (уставный) суд субъекта рассматривает вопросы своей компетенции в порядке, установленном региональным законом. В связи с этим не исключено, что в законе субъекта может быть зафиксировано право конституционного или уставного суда, вынесшего первоначальное решение, подвергнуть его аутентичному пересмотру. Так, например, в соответствии со ст. 87 Закона Республики Башкортостан «О Конституционном Суде Республики Башкортостан» решение республиканского Конституционного Суда может быть пересмотрено самим Судом по собственной инициативе в случаях, если: изменилась конституционная норма, на основании которой было принято решение; открылись новые существенные обстоятельства, не известные Конституционному Суду в момент принятия решения.
В плане обеспечения организационной и функциональной автономии конституционного (уставного) суда не менее важен вопрос о пределах его компетенции. Из содержания ст. 85 Федерального конституционного закона «О Конституционном Суде Российской Федерации» следует, что федеральный Конституционный Суд не вправе рассматривать дела о проверке конституционности нормативных правовых актов, принятых по вопросам исключительной компетенции субъектов Федерации. В свою очередь, конституционные (уставные) суды субъектов не имеют права осуществлять нормоконтроль в отношении актов, проверка конституционности которых входит в компетенцию федерального органа конституционного контроля. По словам В.А. Кряжкова и Л.В. Лазарева, органы конституционной юрисдикции «ограничены компетенцией друг друга». В то же время Конституция России допускает принятие законов по вопросам совместного ведения. В данном случае разграничение полномочий органов конституционной юстиции осуществляется по масштабу правовой оценки: Конституционный Суд РФ проверяет соответствие указанных законов федеральной Конституции, а конституционные (уставные) суды субъектов контролируют соответствие законов, принятых по вопросам совместного ведения, региональной конституции или уставу. Дифференциацию судебной власти на два уровня (федеральный и региональный), предполагающую их взаимодействие, принято называть «судебным федерализмом». Содержание данного термина лишний раз подчеркивает системный характер конституционных принципов разделения властей и федерализма.
Особый вопрос - к чьей компетенции относится рассмотрение дел о соответствии конституции или уставу региональных и муниципальных нормативных правовых актов в тех субъектах, где конституционные (уставные) суды еще не созданы или вообще не предусмотрены региональным основным законом. В федеральном законодательстве правила отправления конституционного правосудия в таких условиях не определены. Конституционный Суд России, признав в решении от 16 июня 1998 г. неконституционность подобной практики, также не ответил на вопрос: как разрешать дела о соответствии региональной конституции или уставу нормативных правовых актов в тех субъектах, где отсутствуют органы конституционной юстиции.
Интересен германский опыт решения данной проблемы. Во всех землях ФРГ, кроме одной (Шлезвиг-Гольштейн), созданы свои конституционные суды. Важно отметить, что земля Шлезвиг-Гольштейн передала свои полномочия по отправлению конституционного правосудия Федеральному Конституционному Суду. Думается, что и в России в период формирования региональных органов конституционной юстиции полномочия по реализации конституционного (уставного) нормоконтроля может осуществлять федеральный Конституционный Суд. Соответствующий порядок реализации нормоконтроля следует отразить в разделе о переходных положениях федеральных конституционных законов «О судебной системе Российской Федерации» и «О Конституционном Суде Российской Федерации», которые могли бы действовать до момента принятия и вступления в силу обновленного федерального закона об общих принципах организации органов государственной власти субъектов Российской Федерации. Главное, чтобы временные горизонты образования региональных конституционных и уставных судов были обозримыми. В связи с этим предписание о создании региональных органов конституционной юрисдикции должно иметь императивный характер.
Следует отметить, что судебный нормоконтроль дифференцируется не только по способу реализации на конкретный и абстрактный, но и по времени его осуществления - на предварительный (превентивный, предупредительный) и последующий (репрессивный). При предварительном контроле акт проверяется до его вступления в силу, последующий контроль распространяется на вступившие в силу акты, юридически действующие.
Традиционным направлением контрольной деятельности конституционных (уставных) судов является осуществление последующего нормоконтроля. В то же время в Республике Саха (Якутия) поддержана идея наделения республиканского Конституционного Суда правом реализации предварительного нормативного контроля законов о внесении изменений и дополнений в Конституцию (Основной закон) Республики Саха (Якутия) с точки зрения соблюдения процедуры их принятия. В случае выявления закрепленного в Конституции Республики нарушения законодательного процесса Суд возвращает соответствующий закон в Государственное Собрание Республики
Саха (Якутия) на повторное рассмотрение (п. 2 ст. 121 Конституционного закона Республики Саха (Якутия) «О Конституционном Суде Республики Саха (Якутия) и конституционном судопроизводстве»). Значимость этой процедуры детерминируется тем обстоятельством, что принятие и изменение конституции как основного закона субъекта является результатом компромисса всех ветвей государственной власти. В связи с этим предварительный нормоконтроль, осуществляемый с точки зрения соблюдения законодательной процедуры, представляет собой дополнительную гарантию стабильного функционирования механизма сдержек и противовесов.
В литературе приводятся различные аргументы «за» и «против» введения данного вида судебного контроля. Возможность его осуществления конституционными (уставными) судами субъектов не нашла повсеместного одобрения. К примеру, Т.Я. Хабриева указывает на небесспорность его установления. Думается, что сомнения авторов базируются на представлении о суде как правоприменительном органе. Однако современное понимание концепции разделения властей не исключает возможность участия судов (прежде всего конституционной юрисдикции) в процессе правотворчества.
Таким образом, есть достаточные основания утверждать, что идею предварительного контроля как одного из видов судебного нормоконтроля не следует отрицать полностью. А.В. Цалиев предлагает расширить полномочия конституционных (уставных) судов по предварительному контролю и отнести к их числу разрешение дел о соответствии конституции (уставу) законопроекта, выносимого на региональный референдум. И.А. Стародубцева и другие авторы являются сторонниками введения повсеместного конституционного контроля законов, принятых законодательным органом власти субъекта, но не вступивших в силу. Последнее предложение вряд ли правомерно с позиций принципа разделения властей. Во -первых, субъекты Федерации вправе строить модель реализации конституционного правосудия самостоятельно, руководствуясь общими принципами, но исходя из региональных интересов. Они свободны в выборе средств сдержек и противовесов и могут устанавливать иные конструкции взаимодействия властей в процессе законодательной деятельности. Во -вторых, тотальная проверка всех законопроектов по существу противоречит самостоятельности законодательных органов по реализации законотворчества. Думается, что предварительный нормоконтроль правомерен лишь в случае проверки соблюдения законодательных процедур, урегулированных в конституции или уставе. Вторжение в законодательную деятельность посредством дачи судом императивных указаний парламенту нельзя признать допустимым.
Судебные решения теряли бы всякий смысл без нормативного закрепления и фактической реализации механизма исполнения актов, выносимых судами. Если порядок реализации судебных актов, принимаемых федеральными судами общей и арбитражной юрисдикции, в том числе в сфере нормоконтроля, строго регламентирован российским законодательством, то процесс исполнения решений конституционных (уставных) судов еще требует дальнейшей доработки. Чаще всего исполнение итоговых решений конституционных (уставных) судов субъектов иными органами государственной власти носит добровольный характер. Как показывает практика, подавляющее большинство итоговых решений органов конституционной юстиции субъектов выполняется в полном объеме. Однако реальная действительность не исключает случаев недобросовестного отношения к предписаниям конституционных (уставных) судов. Справедливо замечание В.В. Гошуляка о том, что в Российской Федерации отсутствует цельный и непротиворечивый механизм ответственности за неисполнение, ненадлежащее исполнение решений конституционных и уставных судов субъектов.
В научной литературе высказываются различные предложения, направленные на оптимизацию исполнения итоговых решений региональных судов. Так, М.С. Саликов настаивает на расширении компетенции судебных приставов-исполнителей, действующих при Министерстве юстиции РФ, посредством закрепления в федеральном законодательстве их обязанности в необходимых случаях обеспечивать исполнение актов конституционных (уставных) судов субъектов Федерации. Комментируя предложенный вариант решения проблемы, следует подчеркнуть, что конституционные и уставные суды вправе признавать противоречащими конституции (уставу) субъекта не только нормативные правовые акты, принимаемые органами законодательной власти, но и акты органов исполнительной власти. С учетом того, что служба судебных приставов относится к числу федеральных органов исполнительной власти, возложение на нее обязанности обеспечения исполнения решений об отмене актов, вынесенных органами той же, исполнительной, отрасли, может повлечь отступления от идеи сдержек и противовесов.
В связи с этим более приемлемой представляется позиция Ж.И. Овсепян, которая, применительно к федеральному уровню функционирования государственной власти, считает возможным предоставить органу конституционной юстиции право самостоятельно «выбирать гаранта исполнения того или иного из своих решений с учетом конституционных формул о сдержках и противовесах». Думается, что экстраполяция этой идеи возможна и на региональный уровень. При этом конституционный или уставный суд субъекта при вынесении решения о неконституционности акта регионального парламента мог бы возложить контрольные полномочия на руководителя органов исполнительной власти, и наоборот, в случае установления неконституционности акта исполнительного органа возможность исполнения решения могла быть предоставлена органам региональной легислатуры.
Полагаем, что указанное предложение следует отразить в федеральном законе об общих принципах организации органов государственной власти в субъектах Российской Федерации, в главе, посвященной основным началам организации и деятельности судебных органов.
Что касается службы судебных приставов, то полномочия этого органа исполнительной власти действительно целесообразно расширить, возложив на него обязанность по обеспечению установленного порядка деятельности конституционных (уставных) судов субъектов. Эффективность реализации судебной власти в субъектах Федерации невозможна без применения мер ответственности к органу или лицу, нарушающему установленный порядок конституционного судопроизводства. Вместе с тем анализ действующего законодательства свидетельствует об отсутствии в нем положений, закрепляющих механизм применения мер принуждения к нарушителям судебного процесса в конституционных (уставных) судах, что может негативно повлиять на независимость судебной власти.
В связи с этим требуется внести дополнения в ст. 1 Федерального закона «О судебных приставах», изложив ее в следующей редакции: «На судебных приставов возлагаются задачи по:
обеспечению установленного порядка деятельности Конституционного Суда Российской Федерации, Верховного Суда Российской Федерации, Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации, судов общей юрисдикции, арбитражных судов и конституционных (уставных) судов субъектов Российской Федерации (далее - суды);
осуществлению принудительного исполнения судебных актов, а также предусмотренных Федеральным законом от 2 октября 2007 года № 229-ФЗ «Об исполнительном производстве» (далее - Федеральный закон «Об исполнительном производстве») актов других органов и должностных лиц (далее - судебные акты, акты других органов и должностных лиц);
исполнению законодательства об уголовном судопроизводстве по делам, отнесенным уголовно-процессуальным законодательством Российской Федерации к подследственности федерального органа исполнительной власти по обеспечению установленного порядка деятельности судов и исполнению судебных актов и актов других органов (далее - Федеральная служба судебных приставов)».
Вместе с тем, несмотря на весомую роль конституционных (уставных) судов в процессе реализации механизма сдержек и противовесов, их положение в системе государственной власти не стоит переоценивать. Ошибочны предположения о том, что органы конституционной юстиции в субъектах Российской Федерации представляют собой высшую государственную власть, являются «судом над властью». Противовесом конституционному (уставному) контролю выступают контрольные полномочия, присущие законодательной (представительной) и исполнительной ветви государственной власти. Тем самым достигается равновесие властей в тех субъектах Российского федеративного государства, в которых учреждены и реально функционируют региональные органы конституционной юстиции.
нормативный контроль власть суд
Литература
1.НИУ БелГУ ; рец.: Ю.Н. Старилов, И.Н. Куксин: Права человека в инновационном развитии региона. - Белгород: НИУ БелГУ, 2012
.авт.-сост.: С.В. Степашин, К.В. Сурков ; рец. Н.С. Столяров: Федеральная концепция основных принципов организации и деятельности контрольно-счетных органов. - М.: Б.И., 2011
.Государственная Дума ; авт.-сост. Н.А. Сахаров: Изменения в составе депутатского корпуса Государственной Думы Федерального Собрания Российской Федерации пятого созыва в 2008-2011 годах. - М.: Издание Государственной Думы, 2011
.Иванов В.В.: Глава субъекта Российской Федерации. - М.: Праксис, 2011
.Иркутский юридический ин-т (филиал) академии генеральной прокуратуры РФ: Проблемы становления гражданского общества. - Иркутск: Иркутский юридический институт (филиал) Академии Г, 2011
.Корнеева Н.В.: Конституционное право Росии. - СПб.: Питер, 2011
.М-во финансов РФ, Международный банк реконструкции и развития, Проект "Техническое содействие реформе бюджетной системы на региональном уровне" ; отв. ред. М.Е. Николаев: Вопросы реализации Федерального закона от 8 мая 2010 г. № 83-ФЗ "О внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации в связи с совершенствованием правового положения государственных (муниципальных) учреждений". - М.: ЛЕНАНД, 2011
.МГУ, юридический фак., Междисциплинарный центр философии права; отв. Г.А. Гаджиев, А.К. Голиченков: Правовой статус Российской академии наук: с позиций конституционной экономики. - М.: Юстицинформ, 2011
.Нифанов А.Н.: Территория: конституционно-правовая феноменология государственного атрибутива. - Ростов-на-Дону: РостИздат, 2011
.Стрекозова В.Г.: Конституционное право России. - М: Юрайт, 2011
.Центральная избирательная комиссия РФ, Российский центр обучения избирательным технологиям при Центральной избирательной комиссии РФ ; Е.А. Водяницкая и др. ; науч. ред.: А.В. Иванченко, В.И. Лафитский: Современные избирательные системы. - М.: РЦОИТ, 2011
.Центризбирком РФ, М-во образования и науки РФ, Российский центр обучения избирательным технологиям при Центризбиркоме РФ ; под общ. ред. В.Е. Чурова ; отв. ред. А.В. Иванченко ; науч. рец.: М.В. Гришина и др.: Сборник конкурсных работ в области избирательного права и избирательного процесса. - М.: РЦОИТ, 2011
.Сборник конкурсных работ в области избирательного права и избирательного процесса. - М.: РЦОИТ, 2010
.авт.-сост.: С.В. Степашин, К.В. Сурков: Государственный аудит. - М.: УП Принт, 2010
.Бурьянов С.А.: Свобода совести и светскость государства в Российской Федерации. - М.: МИР, 2010
.Васильев А.А.: Система муниципального управления. - М.: КНОРУС, 2010
.Избирательная комиссия Белгородской области ; под общ. ред. Н.Т. Плетнёва ; А.А. Ерыгин и др.: Белгородские региональные отделения политических партий на выборах депутатов Государственной Думы Федерального Собрания Российской Федерации пятого созыва 2 декабря 2007 года. - Белгород: КОНСТАНТА, 2010
.Под ред. академика РАН О.Е. Кутафина; Минобрнауки РФ; Московская государственная юридическая академия: Правоведение. - М.: Юристъ, 2010
.под ред. В.Б. Зотова ; рец.: П.Г. Иванов, Ю.Н. Царегородцев, В.Ю. Морозов: Система муниципального управления. - Ростов н/Д: Феникс, 2010
.рец.: И.Н. Куксин, М.Б. Смоленский: Право и государство в условиях модернизации: конституционные параметры и современная практика. - Белгород: ГиК, 2010
22.Шкатулла В.И.: Правоведение. - М.: Академия, 2010