Электоральные процессы на постсоветском пространстве: сравнительный анализ на примере стран Прибалтики

Электоральные процессы на постсоветском пространстве: сравнительный анализ на примере стран Прибалтики

Электоральные процессы на постсоветском пространстве: сравнительный анализ на примере стран Прибалтики

СОДЕРЖАНИЕ

ВВЕДЕНИЕ

ГЛАВА I. ТЕОРЕТИЧЕСКИЕ АСПЕКТЫ ФОРМИРОВАНИЯ ЭЛЕКТОРАЛЬНЫХ ПРОЦЕССОВ НА ПОСТСОВЕТСКОМ ПРОСТРАНСТВЕ

1.1Понятие «постсоветское пространство» в геополитическом дискурсе

1.2Электоральный процесс: понятие, структура, функции

1.3Закономерности и тенденции электоральных процессов на постсоветском пространстве

ГЛАВА II. СПЕЦИФИКА И ДИНАМИКА ЭЛЕКТОРАЛЬНЫХ СТРУКТУР НА ПРИМЕРЕ СТРАН ПРИБАЛТИКИ (1991-2016 ГГ.) 54

2.1Структурная эволюция электорального пространства в странах Прибалтики после распада СССР

2.2Сравнительный анализ электоральных процессов в Литве, Латвии и Эстонии

2.3Результаты и тенденции электоральных процессов в странах Прибалтики

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ И ИСТОЧНИКОВ

ВВЕДЕНИЕ

постсоветский электоральный прибалтика

Актуальность исследования. В результате распада Советского Союза, произошедшего в декабре 1991 года, произошло кардинальное изменение системы международных отношений и геополитической картины мира, в результате чего на политической карте появилось пятнадцать независимых государств. Ввиду семидесятилетнего совместного существования республик и их взаимной зависимости не только от центра, но и друг от друга, привело к утрате ранее прочных связей после приобретения этими государствами суверенитета и проведения независимой и самостоятельной политики. Вследствие этого в геополитике территорию бывшего СССР стали выделять в особый регион, носящий название «постсоветское пространство».

В последние несколько десятков лет в экономическом, политическом и социальном положении электората постсоветского пространства произошли серьезные изменения вследствие адаптации к новым условиям и ситуации. Для многих категорий населения насущной стала необходимость изменить весь образ жизни, привычных стереотипы, взгляды и ценности. В социальном поведении и сознании людей произошли трансформации из-за смены социальных ролей и статусов, распада общественных связей и разрушения существовавшей социальной структуры. Подвергся изменению уровень их электоральной и политической активности, поменялась периодичность и направленность возможных действий, обновился их репертуар.

Социальные преобразования, которые происходят в последнее время, способствуют значительной актуализации проблемы электоральных процессов и нуждаются в ее всестороннем изучении. Данное обстоятельство объясняется тем, что именно в указанном типе общественных процессов происходит наглядное отображение динамики изменяющегося постсоветского общества, нюансы формирования новой системы общественных ценностей, а также темпы и характер общественных преобразований.

Электоральным процессам, происходящим в современном постсоветском обществе свойственны трансформации, вследствие которых обновляются поведенческие модели, изменяется значение и роль электорального поведения. В настоящее время наличие интереса к данной проблеме объясняется рядом обстоятельств. Активизация электорального поведения является серьезной составляющей этапа демократизации. Осуществляется мобилизация разных групп для активного участия в выборах, выступающая в качестве необходимого инструмента демократии.

В современном социуме постсоветского периода происходит закладка базы заинтересованного и активного включения граждан в политический процесс, демократической культуры участия. Одновременно, электоральным процессам современного общества постсоветского периода, которому характерна и отрицательная динамика осуществляемых преобразований, могут быть свойственны протестные, негативные формы, иногда непрогнозируемые, где случайность играет все большую роль, что приводит к усложнению политического выбора, его неустойчивости и дифференциации.

Вследствие изменчивости и подвижности электорального процесса он становится сложно предсказуемым и многокомпонентным. Стоит отметить, что для большинства граждан Прибалтийских стран свойственно отчуждение в политическом плане, политическая усталость и возрастающая апатия, увеличивающие процент прекращающих участвовать в электоральных процессах.

Указанные обстоятельства говорят о противоречивости и сложности электоральных процессов, протекающих в современных условиях, обуславливающих актуальность исследования данной проблемы.

Степень разработанности темы. Электоральные процессы, в том числе и на постсоветском пространстве изучены достаточно широко, но глубина предмета открывает множество неисследованных аспектов.

Изучением постсоветского пространства занимались такие отечественные исследователи, как Егоров В.Г. 1 , Лебедева Н.М. 2 , Мунтян М.А. 3 , Никитина Ю.А.4, Пушкарева Г.В.5, Расторгуев В.Н.6, Рцхиладзе Г. и Векуа Г.7, Рябов А.8, Суздальцев А.И.9, Тофан А.В.10 и др.

Политические элиты Латвии, Литвы и Эстонии, избирательная система стран Балтии изучались в трудах Воротникова В.В. 11 ,

Объект исследования: электоральные процессы.

Предмет исследования: электоральные процессы на постсоветском пространстве.

Цель исследования: провести сравнительный анализ электоральных процессов на примере стран Прибалтики.

Задачи исследования:

1.Раскрыть понятие «постсоветское пространство» в геополитическом дискурсе;

2.Рассмотреть понятие, структуру и функции электоральных процессов;

3.Проанализировать закономерности и тенденции электоральных процессов на постсоветском пространстве;

4.Рассмотреть структурную эволюцию электорального пространства в странах Прибалтики после распада СССР;

5.Провести сравнительный анализ электоральных процессов в Литве, Латвии и Эстонии;

6.Проанализировать результаты и тенденции электоральных процессов в странах Прибалтики.

Научная новизна данного исследования состоит в следующем:

1.Раскрыто понятие «постсоветское пространство» в геополитическом дискурсе. Изучен спорный вопрос о принадлежности балтийских стран к постсоветскому пространству. Определены особенности, структура, функции электоральных процессов. Выявлены закономерности и тенденции электоральных процессов на постсоветском пространстве. Рассмотрен ряд особенностей электорального процесса, которые активно влияют на безопасность в обществе и объективно вызывают необходимость принятия системных мер со стороны власти.

2.Описаны политические процессы в странах Прибалтики с момента независимости и до настоящего времени. Определены особенности партийно- политической системы данных стран. Рассмотрены миграционные процессы, численность населения в Латвии, Литве и Эстонии. Обозначены проблемы русскоязычного населения в Прибалтике. Проведен сравнительный анализ электоральных процессов, а также исследованы тенденции электоральных процессов в странах Прибалтики

Теоретической и методологической основой работы послужили труды о структуре и специфике электоральных процессов таких авторов как Ахременко А.С. 25 , Борисова М.К. 26 , Близняк Р.З. 27 , Ерохин Н.А. 28 , Ковров В.Ф.29, Эрцэнгель Г.Ю.30

В качестве источника данных о постсоветском пространстве применялись работы таких авторов как Рцхиладзе Г. и Векуа Г.31, Дахин В.Н.32, Егоров В.Г.33, Лебедева Н.М. 34 , Малашенко А. 35 , Марченя П.П. 36 , Мунтян М.А. 37 ,

Никитина Ю.А. 38 , Петров А.В., Пушкарева Г.В. 39 , Разин С.Ю., Расторгуев В.Н.40, Рябов А.41, Суздальцев А.И.42, Тофан А.В.43

Характеристика стран Балтии, особенности их политики, избирательной системы приведены в работах Воротникова В.В. 44 , Карабешкина Л.А. 45 , Кацева М.И. 46 , Корнеевец В.С. 47 , Краснова Ю.К. 48 , Кузнецовой Т.Ю. 49 , Оленченко В.А. 50 , Плаканса А. 51 , Розенфельда И. 52 , Симиндея В. 53 , Скачкова А.С.54,55, Тишкова В. и Степанова В.56, Смирнова В.А. и Сутырина

В.В. 57 , Смирнова В.А. и Сытина А.Н. 58 , Тишкова В. 59 , Ямаловой Э.Н. 60 , Ярве П.61, Hansen M.62, Talts M63.

Методологической основой исследования является историко- политический и политико-социологический подходы. В исследовании широко использовались и общенаучные методы - сравнительный, дескриптивный, историко-логический. При написании работы применялся обзорно-аналитический метод - анализ и обобщение научной литературы по обозначенным проблемам; использовались научные исследования специалистов в области политологии, периодические издания, учебные пособия, интернет- публикации.

Теоретическая и практическая значимость работы состоит в том, что сделанные в работе выводы могут быть использованы историками, политологами и специалистами других областей обществознания для изучения особенностей тенденций электоральных процессов на постсоветском пространстве. Возможно также использование материалов исследования в учебном процессе, при изучении истории политической науки, а также в дальнейших исследованиях по данной теме.

Структура исследования состоит из введения, двух глав, заключения, списка литературы.

Во введении отражены актуальность работы, степень разработанности темы, обозначены цель, задачи, предмет и объект исследования, научная новизна, описаны теоретико-методологическое обоснование и методы исследования, указаны теоретическая и практическая значимость, структура работы. В первой главе описаны теоретические аспекты формирования электоральных процессов на постсоветском пространстве. Во второй главе исследованы специфика и динамика электоральных структур на примере стран Прибалтики в 1991-2016 гг. В заключении сделаны выводы и поведены итоги исследования.

Объем текстовой части работы составляет 99 страниц. Библиографический список занимает 8 страниц и включает 65 источников. Общий объем работы - 107 страниц.

ГЛАВА I. ТЕОРЕТИЧЕСКИЕ АСПЕКТЫ ФОРМИРОВАНИЯ ЭЛЕКТОРАЛЬНЫХ ПРОЦЕССОВ НА ПОСТСОВЕТСКОМ ПРОСТРАНСТВЕ

1.1 Понятие «постсоветское пространство» в геополитическом дискурсе

Ведя речь о феномене постсоветского пространства необходимо уточнить общее понятие пространства. В соответствии с определением, данным А.Г. Дугиным64, пространство представляет собой политическую организация почвы, качественную, а не количественную величину, которая предопределяет ход политической истории.

Следовательно, в качестве организующей силы каждого пространства выступает не география, экономика и политика, хотя роль этих факторов не стоит преуменьшать. Ключевыми детерминантами, которые организуют пространство, представляются мировоззренческие императивы, смыслы и идеи. Для СССР были характерны идеи, которые превращали его в империю, тогда как на территории постсоветского пространства они были утрачены. Хотя невозможно не уточнить, что долгое время совместного существования в составе единого государства привело к присутствию в республиках, которые получили независимость, сходных ценностных, хозяйственных и культурных черт, предопределяющих векторы их последующего развития, невзирая на различия, присутствующие в проводимой ими политике65.

В современном геополитическом дискурсе - в силу причин как социально-политического и идеологического, так и научного характера - актуализируется проблема понятийно-терминологического обозначения территории бывшего СССР в свете обострения споров о корректности употребления понятия «постсоветское пространство». Следовательно, возникает необходимость прояснения ситуации, касающейся обозначенной проблемы, при наличии анализа разных точек зрения.

Первое употребление термина «постсоветское пространство» было осуществлено литовским исследователем А. Празаукасом в своей статье «СНГ как постколониальное пространство», которая был опубликована сразу после распада СССР 66. Автор назвал бывшие республики Советского Союза постсоветским пространством, которое было им представлено как общность народов, его населяющих, объединенных доставшимися им в наследство после распада СССР проблемами, а равно сложностями, ставшими следствием краха единого государства.

Показательно, что в указанной публикации положение государств постсоветского пространства сравнивается с колониальными землями империй прошлых веков, которые, даже после обретения независимости, оставались в культурном и отчасти экономическом «пространстве бывшей метрополии». Более того, в последующих статьях А. Празаускас развивает мысль о негативной коннотации данного понятия. Он указывает, что историография каждой страны, вне зависимости от намерений и воли отдельных ученых, содержит элемент идеологического мифотворчества в меньшей или большей степени. Данное обстоятельство особенно характерно для многонациональных стран, где поддержание согласия между этническими группами и национальная интеграция выступают в качестве наиболее важных государственных функций. В связи с этим аналитик более склонен к употреблению понятия «новые независимые государства», «подчёркнутое уважение суверенитета которых» со стороны России, якобы поможет «нейтрализовать подозрения» относительно её «экспансионистских намерений»67.

Примечательно, что американский эксперт З. Бжезинский в 1997 г., говоря о территории бывшего СССР, имел в виду «пространство, веками принадлежащее царской империи и в течение трёх четвертей века Советскому Союзу под главенством русских», которое «теперь заполнено дюжиной государств, большинство из которых (кроме России) едва ли готовы к обретению подлинного суверенитета»68.

Характеризуя геополитическое положение указанного региона, он чаще всего использует понятия «постсоветское пространство», «новые независимые государства», а также «ближнее зарубежье». Последнее понятие применялось параллельно с «постсоветским пространством» для обозначения географической территории бывшего СССР ещё с начала 1990-х гг., а первое его употребление приписывается бывшему главе МИД РФ А. Козыреву69.

Постсоветское пространство представляет собой геополитическое понятие, чье значение охватывает страны, которые входили в состав мирового социалистического лагеря с Советским Союзом в главной роле. В 1991 г. после распада Союза произошло распадение постсоветского пространства на несколько частей, характеризующихся разной политической и общественно-экономической ситуацией. Страны Центральной и Восточной Европы выступили в качестве суверенных государств, которые несмотря на тесную зависимость от СССР, в которую они были поставлены членами Организации Объединенных Наций и ее специализированными агентствами, в целом претендовали на осуществление самостоятельной внутренней и внешней политики. Со временем они смогли довольно ловко уходить от строгих требований лояльности от руководства Советского Союза и одновременно ловко использовать возможности от такого союзничества в виде обеспечения дешевыми нефтепродуктами, культурных связей, надежного международного положения, контактов, обменов и пр.70

Существуют две исследовательские позиции для рассмотрения понятия постсоветского пространства.

1-я является глобалистской (западнической), чьи сторонники представляют постсоветское пространство в качестве части однополярного мира под эгидой Соединенных Штатов Америки. Они признают культурное, экономическое и историческое единство региона, выставляя это в качестве негативного фактора, который препятствует интеграции региона с западным миром. С данной точки зрения, постсоветское пространство выступает объектом геополитической экспансии, используемым западными странами в целях продвижения собственных интересов71.

В целях достижения указанной задачи применяют разные средства. Формула, определенная сенатором Рима и звучащая как «разделяй и властвуй» идеально описывает ситуацию, сложившуюся на постсоветском пространстве. Происходит дезинтеграция региона, которой способствует насильственное и искусственное разрушение некогда прочных связей путем этнизации и цветных революций, что с успехом применяет Запад в целях осуществляемой политики атлантизма, по которой построение нового мирового порядка производится в соответствии с диктуемыми Западом и непосредственно Соединенными Штатами Америки принципами.

Итак, после поражения Советского Союза в «холодной войне» Соединенные Штаты Америки остались единственной сверхдержавой в мире, делающей все возможное для закрепления роли исключительного мирового арбитра, не дающего возможности появиться любому сопернику.

В соответствии с идеологией анлантизма у РФ нет перспектив являться самостоятельной державой, которая следует по пути собственного исторического развития, т. е. господство Соединенных Штатов Америки не допускает возрождения самостоятельной Евразии. «Главная угроза для гегемонии атлантической державы может исходить из укрепления связей между континентальными государствами. Если развитие таких связей дойдет до уровня устойчивого альянса, это может обернуться образованием континентального сообщества держав как альтернативы морской державе»72.

Необходимо уточнить, что ряд исследователей, приверженцев рассматриваемого подхода отрицает существования постсоветского пространства в качестве отдельного региона. Относительно этого вопроса у ученых имеются неоднозначные мнения. Часть из них утверждают отсутствие постсоветского пространства, другие предполагают прекращение существования постсоветского пространства уже на сегодняшний день, третьи склоняются к предположению о нахождении его в процессе распада.

Как аргумент отсутствия как такового постсоветского пространства, учеными приводят факт разновекторности внешнеполитических ориентиров государств на данной территории. Одни государства тяготеют к Западу, другие стремятся интегрироваться с Евразией и связывают свое дальнейшее существование с сотрудничеством с Россией, третьи характеризуются размытыми ориентирами, представляя в различные исторические периоды в качестве партнеров и Китай, и РФ, и Соединенные Штаты Америки с западными странами.

В качестве наиболее яркого примера подобной неопределенности можно назвать государства Центральной Азии, чьи политические лидеры стремятся к привлечению внешних сил для решения проблем внутри региона, с одновременной попыткой не допустить распространения в регионе влияния одного субъекта. Ряд исследователей в качестве обоснования собственных убеждений говорят о том, что указанный регион выступает в качестве арены действий масштабных геополитических акторов, реализующих на ней собственные внешнеполитические стратегии в целях удовлетворения своих интересов.

Российский исследователь А. Малашенко, считает, что постсоветского пространства не существует, просто на месте Советского Союза появились национальные государства, которым свойственны разные интересы, а интеграции по постсоветскому принципу нет и не будет73.

Л. Андрусенко определяет постсоветское пространство в качестве банального технического термина, не вызывающего никаких эмоций, уходящей реальностью, которая объединена совместным прошлым и разобщена непредсказуемым будущим. Его точка зрения основывается на становлении постсоветского пространства ареной большой геополитической игры, в которой принимают участие сильнейшие и наиболее изощренные игроки мира74 [56].

Можно согласиться с утверждением, что большая часть государств постсоветского пространства не смогли прийти к созданию современной государственности, устойчивой к внешним и внутренним разрушительным воздействиям. Имеющаяся зависимость от внешних факторов внутренней политики провоцирует нестабильность и кризисы, а совместно историческое прошлое упускает собственную главенствующую роль в объединении региона.

С точки зрения А.И. Суздальцева, постсоветское пространство является уходящей реальностью, когда общность стран, которые раньше были объединены определенными культурными, политическими, историческими или другими факторами, перестает существование в качестве целостного региона из-за различных внешнеэкономических связей и международных союзов во множестве организаций, находящихся вне границ и зон влияния бывшего СССР. Осуществление государствами самоопределения на международной арене содействует их большему дистанционированию друг от друга и исчезновению с геополитической карты в качестве неделимого единого региона.

По мнению А.В. Петрова, государства постсоветского пространства необходимо разделять на пять групп по географическому фактору76:

1.государства Восточной Европы, находящиеся между Европой и РФ (Украина, Беларусь и Молдова);

2.государства Центральной Азии, нестабильность ситуации в каждом из которых может поставить их существование под угрозу (Туркменистан, Кыргызстан, Таджикистан, Казахстан и Узбекистан);

3.закавказские государства, серьезно подверженные влиянию и РФ, и США так и России: (Армения, Азербайджан и Грузия);

4.балтийские государства, безусловно выступающие в качестве части постсоветского пространства (Эстония, Латвия и Литва);

5.Россия, выделяемая отдельно из-за доминирующего положения в регионе.

Вышеуказанные обстоятельства демонстрируют антлантисткие устремления на постсоветском пространстве и показывают итого проводимой Западом политики «мягкой силы», используемой для дезинтеграции региона.

2-й исследовательский подход к пониманию постсоветского пространства называется евразийским (антиглобалистским или цивилизационным). В соответствии с положениями данного подхода, он базируется на самостоятельности евразийской цивилизации вне зависимости от носимого ею названия (СССР, Российская империя, Евразийский союз и др.). Используя указанный подход, ученые подчеркивают существующие между государствами и народами культурные, исторические и экономические связи на основе пространственной (геополитической) общности. Авторы не исключают возможности возрождения Евразии в качестве самостоятельного центра силы77. По мнению В.Н. Расторгуева, постсоветское пространство является опасной и примитивной идеологемой, определенной парадигмой мировоззрения, которая легитимирует капитуляционную политику перед любой угрозой и противником. Исследователь полагает, что целью использования термина «постсоветское» была задумка стереть прошлое СССР из исторической народной памяти, осуществить разрыв всех культурных связей и попрощаться с советской цивилизацией. Ученый в качестве примера называет страны Евросоюза, не воспринимающие себя в качестве новообразованного пространства, избегая таким образом «культурной капитуляции»78.

С культурно-цивилизационной точки зрения, невзирая на различия между образовавшимися новыми государствами и населяющими их народами, постсоветское пространство (в т. ч. и балтийские страны) выступает в качестве единого региона, частью т. н. «советской цивилизации», которая обладает схожим менталитетом и культурой. Для рассматриваемого контекста необходимо уточнить, что культура не является тождественной цивилизации. Последнюю стоит понимать в качестве определенных формальных структур, рациональных систем, тогда как культура представляет собой духовные аспекты жизнедеятельности79.

Итак, принимая во внимание, начало совместной истории республик с периода Российской империи и выступления русского языка в большинстве государств в качестве языка межнационального общения, сохраняются параллели между новыми суверенными государствами, оставляя неоспоримым фактом наличие в каждом из них советской культуры, можно сделать вывод о достаточности этого для рассмотрения постсоветского пространства в качестве единого региона. В будущем, именно цивилизационное единство даст возможность сохранения геополитической целостности региона, который состоит из сформированных после распада СССР государств, родственных ментально и культурно.

Некоторые исследователи считают постсоветское пространство в определенной степени тождественным понятию «неоевразийское пространство», несмотря на то, что последнее является преемником. Так, М. Лагутина и Н. Васильева в труде «К вопросу о формировании Евразийского союза: теоретический аспект» отмечают выход постсоветского пространства за исторические рамки прошлого СССР и выступление в качестве инструмента формирования неоевразийского, качественно нового преемственного пространства. Исследователи обращают особо внимание на эволюционную преемственность пространственно-временных форм евразийского будущего, которое определяется посредством категории «неоевразийское пространство» от прошлого СССР, которое определяется посредством категории «постсоветское пространство». Таким образом, указанные исследователи видят «Глобальный регион» в неоевразийском постсоветском пространстве, определенную уникальную площадку, выступающую в качестве одного из центров мировой экономики и политики двадцать первого века80.

Значительное число разногласий и споров вызывает вопрос о принадлежности балтийских стран к постсоветскому пространству, учитывая имеющееся мнение о дистанцировании региона от прошлого СССР и курсе на европейскую интеграцию, поскольку на сегодняшний день, регион, являясь членом Евросоюза, относится скорее к Большой Европе, нежели постсоветскому пространству. Если рассматривать данный вопрос с точки зрения исторического контекста, можно уточнить, что государства Прибалтики первыми изъявили о своем желании выйти из состава Советского Союза, показали намерение проститься с прошлым СССР и провозгласили собственный суверенитет.

Указанные государства постсоветского пространства являются единственными, которые не участвовали в международных соглашениях относительно раздела бывшей госсобственности СССР и погашения его долговых обязательств. Стоит дополнительно уточнить отказ стран Балтии вступить в состав СНГ - нового объединения республик бывшего Советского Союза и активное стремление вступить в Северный Альянс и Европейский Союз. Ряд ученых в рамках евразийского сходятся во мнении о том, что балтийские страны выступают в качестве неотъемлемой части региона81.

Невзирая на тот факт, что большинство исследователей утверждают, что с постсоветским пространством государства Балтии имеют мало общего, бытует точка зрения, что единственным балтийским государством, которое никак не относится к постсоветскому пространству является Эстония, представляющая из себя страну, которой удалась успешная интеграция в совершенно иной политико-географический регион. Нахождение Литвы и Латвии можно определить между Эстонией и государствами постсоветского пространства. Их экономике на сегодняшний день свойственны такие постсоветские тенденции, как системная коррупция, сращивание крупного бизнеса и аппарата государства, отсутствие воздействия электората на принятие политических решений, низкий уровень, которым характеризуется развитие демократических институтов, зависимость рассматриваемых государств от рынка Российской Федерации 82. Следовательно, можно говорить о некорректности замечания о полном расставании с прошлым СССР установившегося в Литве и Латвии социального порядка.

Ключевыми проблемами, с которыми сталкиваешься в процессе исследования постсоветского пространства можно назвать откровенную политизированность предмета изучения, ангажированность исследователей, а также подверженность разнообразным политическим, культурным, религиозным и идеологическим факторам. Однако необходимо согласиться с мнением ученых, которые рассматривают постсоветское пространство в рамках евразийского подхода и признать утверждение о его существовании. Невзирая на большое число различий, существующих среди составляющих его государств и качественное разнообразие политических систем, сравнимость имеющихся внутриполитических порядков их объединяет.

Необходимо отметить большую временную протяженность хозяйственных связей, существующих между республиками нежели семидесятилетняя история СССР, поскольку раньше эти государства входили в состав Российской империи. Следовательно, можно заключить не только огромный опыт сосуществования, но и глубокую историческую память. Некоторые эксперты называют общие черты, присущие культурной и общественной близости, экономике и политической системе стран, входящих в постсоветское пространство феноменом «постсоветской идентичности», который может содействовать процессу глубокой интеграции указанного региона, поскольку причины политических проблем современных государств нередко скрываются в прошлом СССР. Путем консолидации усилий к их преодолению, регион мог бы достичь уровня развитых интеграционных образований83.

Т.В. Евгеньева пишет, что в советский период самоидентификация личности основывалась на сложившейся в течение длительного времени системе политических и социокультурных символов и образов, которые определяли представления личности как об окружающей ее социальной и природной реальности, так и своем месте в ней. «Образ мира» советских людей, будучи по своей природе мифологическим, тем не менее, достаточно успешно стабилизировал его поведение и сознание84.

У исследователей, которые признают субъектность постсоветского пространства, в целом отсутствует единодушие при оценке перспектив его развития и сохранения. Так, А. Каганский считает Содружество Независимых Государств «неоимперским пространством». С точки зрения Ю.А. Никитиной, сотрудника Центра постсоветских исследований, изменения, которые произошли в последнее время, в частности протекание процесса самоидентификации новых независимых государств на субрегиональном, а не на региональном уровне, с принадлежностью большинства одновременно к нескольким субрегионам, дают возможность с натяжкой вести речь о едином постсоветском пространстве85.

Периодически возникающие внутриполитические кризисы и военно- политические конфликты выступили в качестве крайних проявлений нестабильности постсоветского политического ландшафта. Тут стоит отметить положение, которое концептуализирует источники периодических потрясений, сотрясающих постсоветские режимы. По мнению В.Н. Дахина. кризис в большей части образований явился следствием существующего между субъективными центробежными тенденциями политических элит и объективными центростремительными тенденциями разорванного пространства противоречия86.

Как пишет Е.В. Бродовская, в отличие от перманентного процесса постепенного усвоения стандартов сложившейся политической культуры, аксиологическая трансформация общества, представляет собой неопределенное по последствиям, комплексное по формам и интенсивное по времени изменение динамики и структуры ценностной системы. Е.В. Бродовская подчеркивает, что обществе, которое переживает аксиологическую трансформацию, сосуществуют и ярко проявляют себя такие противоположные процессы, как ресоциализация и десоциализация. Они различаются такими параметрами усвоения инновационных для данной культуры норм, ценностей, образцов поведения и установок, как глубина (инструментальное/поверхностное усвоение), результативность (легитимизация/отторжение), характер (добровольное/вынужденное усвоение новой системы ценностей). От соотношения между тенденциями ресоциализации (усвоение ценностей политической системы) и десоциализации (отторжение новых ценностей и норм, осуществление на их основе деятельности) зависит во многом не только преодоление негативных последствий «социализационного лага», но и в целом результативность трансформационного процесса87.

Итак, постсоветское пространство представляет собой особую социальную и политическую реалию, которая обусловлена общностью развития и жизни населяющих ее многие века народов, историческим наследием, социалистическим прошлым, похожестью общественно-экономических условий и факторов, продолжающих оказывать серьезное воздействие на развитие политических процессов в этой части мира.

1.2 Электоральный процесс: понятие, структура, функции

Электоральный процесс представляет собой одну из наиболее привычных и употребляемых категорий, являясь одновременно довольно сложным. Перед рассмотрением указанного явления, необходимо определить общенаучное значение понятия «процесс», который в толковых словарях определяется в 2-х смыслах88:

как совокупность последовательных действий, необходимых для достижения определенного результата;

как развитие или ход определенного явления, последовательная смена состояний в процессе развития чего-либо.

Любой политический процесс представляет собой последовательную смену состояний определенной части политической действительности. Одновременно, каждое изменение состояния политического явления является результатом совокупности последовательных действий политических субъектов.

Конституирование политической действительности происходит посредством деятельности конкретных групп, институтов или людей, которая связана с достижением цели и реализацией властных интересов. В ходе осуществления деятельности указанные субъекты взаимодействуют с другими субъектами. Подобные взаимодействия политических факторов могут являться закономерными или случайными. В качестве итога подобных действий осуществляется создание устойчивых взаимоотношений и связей, возникают организации, нормы и правила, т. е. происходит создание и воспроизведение политических институтов. Действия и взаимодействия политических субъектов осуществляется во времени и пространстве - в итоге возникает упорядоченная последовательность действий и взаимодействий, носящая определенный смысл. Такая последовательность может быть названа политическим процессом.

В электоральном процессе также воспроизводятся (или создаются) политические институты, например, институт выборов, избирательная система и др. Таким образом, политический процесс представляет собой упорядоченную последовательность действий и взаимодействий политических факторов, связанных с реализацией властных интересов и целедостижением и создающих и воссоздающих политические институты89.

Политический процесс можно анализировать как на макроуровне, так и на микроуровне. На микроуровне в центре внимания находится непосредственно наблюдаемая деятельность, единичные действия индивидов, на макроуровне - фазы функционирования политических институтов, смена состояний политической системы.

Электоральный процесс можно рассматривать как совокупность двух составляющих: избирательной кампании (как процесса общения лидеров политических партий, организаций, движений и электората по поводу власти) и голосования - как принятия избирателями властного решения. Эти подсистемы структурируются каждая по-своему в соответствии с решаемыми ими задачами. Так, основное содержание избирательной кампании - взаимодействие лидера и электората, при котором обе стороны осуществляют взаимное влияние. Следовательно, при анализе электорального процесса необходимо раскрыть их взаимодетерминационные связи, механизмы властных отношений во всякий раз особой электоральной ситуации.

Отношения электората и политических лидеров часто весьма противоречивы. С одной стороны, - часто трудно определить, чьи интересы выражает тот или иной политик. Сам же он может заблуждаться, считая, что представляет «народные интересы», а реально, по мнению своих же избирателей, реализуют разные корпоративные интересы. С другой стороны, степень расхождения интересов избирателей и целей, преследуемых лидером, выявляется только со временем, когда голосование уже произошло, а лидер получил (или нет) мандат на власть. Избиратели и лидеры несут и разную ответственность за принятые ими решения: первые сами расплачиваются за свой выбор, за упущенные возможности и ошибки; вторые нередко уклоняются от нее, либо за них отвечают их организации и политические наследники. Если первый этап электорального процесса связан с общением кандидата и электората в ходе избирательной кампании, то на втором этапе, когда избиратель голосует за конкретного лидера или партию, центральным понятием становится «электоральное поведение»90. Первоначально для определения сущности электорального процесса мы обратимся к научной англоязычной литературе, где в описании политических избирательных процессов используются такие термины, как «election», «electoral campaign», «electoral system». Термин «election» чаще всего используется в описании совокупности действий избирателей, в результате которых они отдают предпочтение конкурирующим кандидатам или партиям, термин «electoral campaign» позволяет исследователям говорить о политической деятельности кандидатов и партий, направленных на завоевание голосов избирателей в течение предвыборного периода. Более сложным по своей структуре является понятие «electoral system», которое используется в работах ученых, представляющих собой комплексный анализ характеристик, связанных с функционированием института выборов91. В работах российских политологов также довольно часто встречается понятие «электоральный процесс». Анализ работ по этой тематике позволяет выделить несколько подходов к особенностям определения и формирования понятия «электоральный процесс». Довольно распространенным является структурно-функциональный подход, в котором электоральный процесс анализируется как совокупность электоральных событий, происходящих в межвыборный период с учетом их структурной соподчиненности и хронологической последовательности, в ходе которых происходит формирование органов государственной власти на легитимной основе. В частности, Р.З. Близняк говорит о необходимости анализа изменения поведенческих характеристик субъектов избирательного процесса, что выходит за рамки процедурных и нормативных возможностей анализа с точки зрения избирательного процесса92. В рамках коммуникативного подхода электоральный процесс анализируется с точки зрения совокупности коммуникативных взаимодействий, возникающих в период формирования органов власти на выборной основе через реализацию последовательных стадий политической конкуренции. Так, А.И. Соловьев отмечает тот факт, что результатом электоральной конкуренции является формирование коммуникативных общностей, которые имеют реальные возможности влияния на распределение ресурсов 93. И в качестве третьего подхода мы можем предложить точку зрения М.В. Ильина, который определяет электоральные процессы как всю политическую действительность, которая связана с выборами и влияет на формирование специфичных условий деятельности факторов94. На основе анализа научной литературы мы можем сформировать следующее понятие электорального процесса: это система взаимодействий между субъектами политического процесса по вопросу распределения властных ресурсов в условиях нормативно закрепленной публичной борьбы за голоса избирателей, включающая в себя совокупность динамических изменений в стратегиях, нормах и принципах поведения. Электоральный процесс включает не только формальный аспект выборов, а всю совокупность правовых, институциональных, социальных, социокультурных составляющих выборного процесса как в конкретных условиях места и времени, так и в длительной временной перспективе. Цель анализа электорального процесса - выделение специфики взаимодействий между факторами политического процесса и факторов, влияющих на их изменение. Р. Катц выделяет следующие факторы: нормативную систему (electoral law), процессуальную часть проведения выборов, методы конвертации голосов в места, коммуникативную часть, включающую в себя систему взаимоотношений между участниками электорального процесса, технологическую инфраструктуру, систему распределения финансовых ресурсов, политико-правовую культуру электората95. Элементами электорального процесса являются правовые нормы, избирательная система с регламентированными электоральными институтами и правилами, модели и принципы электорального поведения граждан и отдельных социальных групп, участвующих в процессе распределения ресурсов и властных полномочий. Чаще всего при эмпирическом анализе электоральных процессов исследователи обращаются к построению моделей электорального поведения, которые представляют собой отражение взаимосвязи независимых переменных (исследователи могут обратится к таким переменным, как уровень образования, уровень дохода, пол, возраст, этническая, религиозная принадлежность и др.) и результатов голосования или обобщенных результатов опросов общественного мнения96. Разработка моделей электорального поведения позволяет исследователям делать прогнозы относительно результатов выборов, выделять значимые факторы, влияющие на результаты голосования на отдельных территориях для их дальнейшего изучения, создавать рекомендации кандидатам/партиям об эффективных методах воздействия на избирателей.

Специфика анализа понятия «электоральный процесс» базируется на следующих составляющих97:

1.Отсутствие заданных законодательством сроков электорального процесса. Условным ограничением для анализа общенационального электорального процесса могут служить сроки функционирования государственных и муниципальных органов власти. Срок функционирования органов власти одного созыва можно обозначить как электоральный цикл. Совокупность электоральных циклов представляет собой электоральный период.

2.Количество участников электорального процесса не ограничивается участниками голосования, кандидатами и лицами, ответственными за организацию и контроль избирательного процесса. Факторами электорального процесса, являются политические лидеры, элитные группы и их представители, СМИ и лидеры мнений, граждане, обладающие избирательными правами, представители иностранных государств, оказывающие влияние или желающие влиять на формирование политического курса страны.

3.Значительное количество факторов среды, влияющих на структурирование и протекание электорального процесса: конституционно- правовая система, институциональный дизайн политической системы, формальные и неформальные связи, возникающие между факторами электорального процесса, избирательное право, манипулятивные избирательные технологии, информационное пространство, экономические показатели жизни населения, особенности социокультурной среды.

Формирование и воспроизводство электорального процесса зависит от многих факторов, в том числе от уровня развития политических институтов, особенностей социокультурной среды. Например, в условиях гибридных режимов выборы выполняют свои системные функции в разной степени зависимости. В таких режимах принципиальное влияние на избирательный процесс оказывают неформальные нормы и практики, которые существенно ограничивают в итоге политическую конкуренцию.

Электоральный процесс обладает высоким потенциалом пространственного отражения позиций избирателей и партий/кандидатов в условиях определенного социально-культурного пространства. В частности, А.С. Ахременко в своих работах рассматривает пространственный подход к анализу электоральных процессов как особую методологию политического анализа, позволяющую прогнозировать тенденции развития электоральных процессов в отдельных странах и регионах, оценивать динамику политических процессов98.

Важнейшей проблемой при использовании концепта пространства в политических исследованиях, как отмечает Г.В. Пушкарева, становится его многомерность, что не позволяет всегда верно определить «систему координат и местоположение объектов в этой системе по заданным параметрам, с использованием соответствующей метрики измерения выбранных переменных»99.

Измерение положения объектов в пространстве требует четкой операционализации понятий, формирования выверенной системы переменных и индикаторов. Кроме того, стоит отметить, что наблюдается двухсторонняя взаимосвязь объектов электорального пространства и факторов, влияющих на формирование структуры электорального пространства. Сравнение факторов, влияющих на формирование электорального пространства и изменение расположения объектов, позволяет оценить динамику электорального процесса. Электоральный процесс отличается системой организационно взаимосвязанных и реализуемых в определенной последовательности отношений, выступающих в качестве необходимого условия осуществления участниками избирательных кампаний принадлежащих им электоральных правомочий в целях обеспечения соответствия процедурных аспектов организации и проведении выборов в соответствии с задачами демократического и справедливого формирования представительных основ народовластия.

Базисными основами изучения основных характеристик электоральных процессов является понимание следующей специфической сущности электоральных процессов100:

1.Являясь одним из электоральных социальных феноменов, электоральный процесс включает в себя еще ряд электоральных феноменов.

2.Феноменология электоральных процессов заключается и в том, что данный процесс имеет двойственную природу: его можно рассматривать как систему и как процесс.

Как система, это:

сложная структура, состоящая из взаимосвязанных подсистем (компонентов), объединенных общностью электоральных целей, задач, единством функций и действий элементов электорального процесса.

организационный комплекс, выполняющий внешние и внутренние, общие и частные функции, а также исследовательскую функцию, способствующий эффективному решению проблемы организации и проведения выборов.

механизм осуществления государственной деятельности по реализации избирательных прав в соответствии с законом.

Как процесс, это:

разработка и внедрение своеобразной системы сведений (создание и развитие моделей, выработка алгоритма электоральных действий).

С методологической и содержательной точки зрения электоральная феноменология базируется на научной картине мира (научном мировоззрении), общепринятых (простых) нормах, научном (методологическом или селективном) скептицизме, здравом смысле и новейших формах рациональности. В круг важнейших методологических принципов можно, на наш взгляд, включить принцип свободного критического исследования, содержащий в себе не только базовые черты научного стиля мышления, но и идею распространения принципов и деятельности разума на такую социальную сферу как электоральное поведение. Это предполагает недопустимость ограничений на научно-рациональное познание и экспериментальное исследование во всех областях научных знаний, включая уголовное право, криминологию, социологию, психологию, медицину и т. п.

реализация принципов электоральных действий.

Выполнение намеченных целей, решение поставленных задач помогает прояснить диапазон и утвердить законное многообразие, плюрализм мнений и действий. В диалоге, конкуренции, обмене организационно-правовыми идеями и многообразии практики в своей совокупности электоральные социальные феномены способны выполнять и выполняют такие функции, как коммуникативная (функция сообщения или трансляции), интегративная (функция объединения), координирующая (функция согласования и организации) и согласительная (функция примирения, поиска компромисса и согласия);

организационно-психологическое утверждение современных форм и методов электоральных действий, включающее в себя инновационность, рациональность, правотворчество, технический интеллект, критичность, скептицизм, эмпатию, стоицизм, терпимость, сдержанность, осмотрительность, оптимизм, надежду, фантазию и продуктивное воображение;

подготовка специалистов для организации избирательного процесса, знания и опыт которых сочетаются с чувством высокой ответственности перед самим собой и своим обществом, ориентированным на современные ценности. Среди основных требований, которые предъявляет к работникам «выбороорганизующей» сферы - это и социальные (в основном это - гражданские, правовые, нравственные, интеллектуальные и др.) и личностные (экзистенциальные или смысло-жизненные).

Для электорального процесса свойственны основные признаки сложной пространственно-организованной общественной системы. Рассмотрим системное описание электорального процесса.

Электоральный процесс включает в себя два класса объектов: структуры и поля системы. Элементы электорального процесса являются информационными, энергетическими и материальными объектами, обладающими рядом важных со стороны цели исследования свойствами, внутреннее содержание которых безотносительно к цели рассмотрения101.

Одновременно система в качестве совокупности элементов и связей между ними, которая обособлена от внешней среды, присутствует исключительно в представлении ученого. Для определения системы необходимо провести между ней и внешней средой границу и определить основание, согласно которому элементы и связи между ними считаются в качестве входящих в систему. На практике чаще всего в качестве признака, образующего систему, рассматривается цель функционирования, представляющая собой совместную деятельность системных элементов, которая направлена на достижение общего для системы результата.

При проведении социологических исследований как «системообразующие признаки» электорального процесса нередко используют потребительские, демографические и поведенческие критерии, которые непосредственно связаны с целью осуществления проекта исследования. Поэтому понятие «электоральный процесс» нередко сводится к более узкому по своему значению термину «избирательный процесс»102.

Ведя речь об электоральном процессе как о системе, необходимо исходить из предположения обладания им всеми характеристиками системы103:

-иерархичность строения, представляющее собой свойство, являющееся обязательным для всех систем управления. Сложные системы могут характеризоваться иерархической структурой, но быть разбиты на объекты, подсистемы и элементы по другим признакам (в частности, по функциональному). Иерархичность проявляется в возможности рассмотрения любого элемента системы в качестве отдельной системы, в то время как вся система может выступать в качестве элемента еще более широкой системы;

целостность, которая проявляется в принципиальной несводимости свойств системы к сумме свойств элементов или составляющих ее частей при каждом способе членения. Характеристики системы в основном определяются характером связей между элементами и структурой системы, не сводясь к свойствам составляющих ее элементов;

-сложность строения, заключающаяся в большом числе элементов, которые входят в подсистемы и взаимодействуют между собой. При увеличении числа элементов происходит нелинейное возрастание в большинстве систем числа связей между ними и наблюдается лавинообразный рост сложности поведения системы. В большинстве случаев организационные и социальные системы выступают в качестве чрезвычайно сложных по собственной структуре.

Для сложной системы может быть выделено несколько «уровней вложенности» подсистем. Определение границ между различными подсистемами производится таким же образом, как и определение границ между системой и внешней средой.

Целенаправленность функционирования - любая корректно выделенная система имеет единую целевую функцию. Все элементы, включенные в систему и связи между ними тем или иным образом участвуют в достижении цели функционирования системы.

Вероятностный характер состояния и поведения - в реальных условиях на состояние и поведение системы оказывает влияние огромное число факторов. О существовании части этих факторов исследователь системы не знает, другие же факторы не может учитывать в силу неприспособленности или ограниченной точности имеющихся средств измерения. Влияние таких факторов проявляется в принципиальной неопределенности состояния и поведения системы104.

Структура потоков - наличие между элементами системы материальных, энергетических и информационных потоков различных направлений. Взаимодействие между элементами системы и отдельными подсистемами проявляется в существовании устойчивых связей, «потоков», посредством которых происходит обмен энергией (электрические системы; технические системы), информацией (социальные системы; организационные системы; программные системы). Система связей, «потоков» между элементами и подсистемами и определяет структуру системы.

К числу свойств сложных систем относят также способность к самоорганизации, т. е. способность на основе информации о внешней среде изменять свою структуру или значения параметров таким образом, чтобы в наибольшей степени соответствовать своему целевому назначению. Свойство самоорганизации присуще, главным образом, открытым системам, имеющим сложную структуру, например, организационным, социальным, экологическим, биологическим системам105.

На электоральные процессы внутри отдельных стран значительно воздействует внешний фактор - целая совокупность экономических, электоральных, военно-стратегических и других реалий международного характера. Поэтому можно сказать, что электоральные процессы бывают двух видов: «внешнеэлекторальные» и «внутриэлекторальные».

В плоскости системных качеств организации электоральной власти они различаются на два вида - демократические, где сочетаются различные формы прямого и представительного народовластия; и недемократические, внутреннее разнообразие которых определяется нахождением у власти теократических или военных группировок, авторитарных лидеров или монархов, партий того или иного типа106.

С точки зрения публичности осуществления субъектами электорального процесса своих функций можно выделить следующие107:

-открытый электоральный процесс, в котором электоральные интересы групп и граждан систематически выявляются в электоральных предпочтениях, программах партий и движений и т. д.;

В целом же сущность электорального процесса обусловлена комплексом факторов, предопределяющих положение его субъектов в структуре социума. При этом особого внимания заслуживает поляризация и маргинализация российского общества, порождающие противоречивое соотношение многих сложных социальных процессов, оказывающихся судьбоносными в жизни избирателей.

При анализе электорального процесса следует рассматривать следующие характеристики субъектов электорального процесса: социально- демографический состав, социально-профессиональный, национальный, конфессиональный состав субъектов электорального процесса; состояние экономики, характеристика занятости и благосостояния избирателей; сложившиеся социально-культурные зоны и их соотнесение с избирательными участками, специфические традиции и проблемы жителей; особенности участия населения в предшествующих выборных кампаниях (удельный вес голосовавших, политические и иные предпочтения и т. д.)108.

Кроме того, нужно обобщать данные, которые характеризуют:

электоральный опыт избирателей: особенности участия в предшествующих выборах, предпочтения, механизм принятия решений о голосовании и т. д.;

уровень информированности населения о предстоящих выборах, осведомленность о вступивших в борьбу претендентах;

восприятие проблем своего региона, страны;

политические ориентации;

электоральные намерения: готовность участвовать в выборах и голосовать за тех или иных претендентов, мотивы этих действий, причины симпатий и антипатий, степень их устойчивости; отношение к предвыборным мероприятиям, уровень их эффективности в данной избирательной кампании и др.

А теперь охарактеризуем электоральный процесс непосредственно как процесс. Понятно, что он развертывается в рамках электоральной системы общества, а также в региональных и глобальных масштабах. В общественной системе он осуществляется на государственном уровне в административно- территориальных районах, в городе и селе. Кроме того, он действует внутри различных наций, классов, социально-демографических групп, электоральных партий и общественных движений. Тем самым электоральный процесс раскрывает поверхностные или глубинные изменения электоральной системы, характеризует ее переход от одного своего состояния к другому.

Рассуждая о процессуальных характеристиках рассматриваемого процесса, следует отметить следующее: в целом, электоральный процесс по отношению к электоральной системе раскрывает движение, динамику, эволюцию, изменение во времени и пространстве.

Основные стадии электорального процесса выражают динамику развития электоральной системы, начиная с ее институирования и последующего реформирования. Его главное содержание связано с подготовкой, принятием и оформлением на соответствующем уровне, исполнением электоральных и управленческих решений, необходимой их коррекцией, социальным и иным контролем в ходе практического осуществления109.

Характеристика общесистемных свойств электорального развития включает также национальную интеграцию. Для любого электорального сообщества важна проблема национальной идентичности и четкого определения национальной основы.

В результате социальной мобилизации, т. е. быстрых количественных и качественных изменений социального положения больших масс населения (урбанизации, образовательного и профессионального роста и др.) люди активнее вовлекаются в электоральный процесс и предъявляют новые требования к власти110.

Кроме того, подготовка и проведение выборов выражается в последовательной смене электоральных состояний, ее динамике, движении составляющих его элементов, важнейшим из которых выступает электоральное поведение в зависимости от мотивационных характеристик, классифицируемое как целерациональное, ценностно-ориентированное, традиционно-мотивированное и аффективное.

Исследования по данным направлениям показывают, что общественный организм обнаруживает множество структурных срезов, каждый из которых представляет собой не просто совокупность, набор определенных компонентов, но и их целостность. Классификация этого множества очень важна для постижения сущности поведения субъектов электорального процесса и в то же время крайне затруднена в связи с тем, что множество - это весьма солидно по своей величине.

Э.С. Маркарян рассматривает электоральные процессы как субъект деятельности (ответить на вопрос: кто действует); с точки зрения участков приложения деятельности (установить, на что направлена электоральная деятельность); с точки зрения способа деятельности (ответить на вопрос: как, каким образом осуществляется электоральная деятельность и образуется ее совокупный эффект)111.

Для того, чтобы произвести оценку характеристик электорального процесса, его необходимо воспринять на 3-х уровнях112:

Социокультурный уровень. Социокультурные ценности выступают в качестве содержательной основы для формирования электоральных установок и норм субъектов электорального процесса, исходных «правил» в рассматриваемом процессе. Образование норм осуществляется путем соотнесения субъектами действий, а также самой деятельности и ее результатов с общими ценностями, признаваемыми всеми участниками электоральной жизни. У истоков содержания устанавливаемых норм стоят объективные закономерности и связи, отражаемые в субъективных образах и поведении субъектов электорального процесса, которые «обнаруживают» механизмы и средства эффективного функционирования на социокультурном уровне «собственной» целостной системы.

Функциональный уровень. На данном уровне субъектам электорального процесса свойственная «демонстрация» ключевых сферы приложения общественно значимой активности. Здесь можно говорить о характеристиках субъектов электорального процесса с учетом социальных и биофизиологических человеческих потребностей.

Субъектно-деятельностный уровень. Согласно деятельностному подходу в политической структуре (и электоральной в т. ч.) выделяют такие ключевые пары элементов: средства и цели, объекты и субъекты, ценности и интересы, результаты и условия, установки и мотивы.

Помимо этого, характеризуя электоральный процесс можно говорить о 3- х структурных компонентах, которые раскрывают его первоосновы:

-символический компонент, посредством которого демонстрируется тип культурного языка, принятый в социальной системе; особенности форм межгруппового и межличностного общения, политической семантики и пр.; ритуалы, обычаи и традиции, которые применяются в целях обеспечения политического процесса;

-регулятивный компонент, посредством которого характеризуется тип принятия решений, устоявшийся в социальной системе; формы контроля государства над принятыми решениями; технологии осуществления контроля общественности за властью; господствующие методы политического принуждения; нормы и принципы политической этики и пр.; особенности судебной и конституционной систем;

-институциональный компонент, посредством которого раскрываются способы агрегирования и артикуляции общественных интересов, наиболее характерные для субъектов электорального процесса; особенности государственного строя, электоральной системы и пр.; тип формирования политических партий, ассоциаций и групп интересов; набор организаций, институтов и структур, которые принимают участие в конкурентной борьбе за власть.

Каждый из вышеописанных компонентов выступает в качестве основной характеристики организации политической власти в социальной системе, минимально достаточного и необходимого условия ее функционирования и развития. Совокупность таких структурных компонентов образует определенную внутреннюю матрицу электорального процесса, которая осуществляет упорядочение всех ключевых проявлений политической активности его субъектов.

Итак, рассмотрев характеристики электоральных процессов в общественной системе, можно сделать следующие обобщения. Суть электорального процесса обусловлена рядом факторов, которые предопределяют положение его субъектов в общественной структуре.

Основные характеристики электорального процесса обусловлены дуализмом его статуса: он являет собой процессно-изменяющуюся систему.

Понятие электорального процесса и изучение его структуры предполагают применение адекватного теоретико-методологического инструментария, чьи познавательные возможности дают возможность избегания сверхэмпиричности описания имеющейся действительности и одновременного выделения самых устойчивых и важных факторов ее внутренней организации.

1.3 Закономерности и тенденции электоральных процессов на постсоветском пространстве

Процесс изучения электорального процесса в качестве наиболее важного аспекта политической динамики является относительно новым предметным полем для политической науки стран постсоветского пространства. Наличие интереса к указанной проблематике обусловлено способностью нюансов электорального процесса и его качественных характеристик выступать в качестве своеобразного индикатора уровня демократичности конкретной страны. Именно электоральный процесс и культура политических акторов, которая проявляется в нем задают последующий вектор развития страны в политических системах переходного типа113. Для современных стандартов правового государства характерно самоопределение личности, а также ответственность субъектов электорального процесса за итоги селекции методов и форм демократического развития социума, а не только наличие свободных, демократических, равноправных, открытых и конкурентных способов и универсальных норм осуществления электорального выбора114. Базой технологий вышеописанных процессов выступают социальные механизмы формирования аксиологии электората. Процесс осуществления формирования электоральных ценностей охватывает все постсоветские страны, в которых директивные методы регулирования электорального взаимодействия порой тормозят самоопределение и самоорганизованность субъектов. Одновременно можно увидеть неготовность властной элиты к работе с населением в новых условиях. Помимо этого, нарастание открытого общественного выбора и преобладание рациональной мотивации субъектов национального электорального процесса, которые связаны идеей воплощения стратегии демократического управления обусловливают важность процесса постоянного выбора, который реализуется электоратом в процессе повседневной практики формирующегося на постсоветском пространстве демократического управления. Фактически на всём постсоветском пространстве до сих пор ощущается эхо эпохи, когда под выборами подразумевалось формальное выдвижение передовых партийцев в органы вышестоящей власти. Но если в странах Прибалтики, а также в Грузии, это явление уже стало преимущественно достоянием прошлого, то во всех остальных государствах СНГ проблемы с нарушениями в ходе избирательного процесса так или иначе имеют место, а их полное преодоление в ближайшей перспективе не просматривается. Поэтому неудивительно, что, согласно данным исследования, проведенного несколько лет назад Международным исследовательским центром Гэллапа в 125 странах мира, оказалось, что именно в государствах бывшего СССР существует самое низкое в мире доверие к выборам: в их честность верят лишь 26% мужчин и 25% женщин115. Так как путь развития постсоветских стран является схожим, рассмотрим тенденции и закономерности электоральных процессов на примере России. Выделяют следующие тенденции отечественного электорального процесса116 : Первая тенденция - постоянное омоложение электората. Действительно, в активную политическую жизнь в постсоветский период влилось новое поколение избирателей, которые ментально формировались в эпоху независимости, имеют совершенно иные (отличные от советских) взгляды и предпочтения, нежели старшее и среднее поколения. Это значит, полагаем, что внутренние процессы, происходящие в молодежной страте, нельзя оставлять без внимания и контроля. Примеры Молдавии и Киргизии показали, что «горючий материал» молодежной аудитории - это как глина, из которой можно вылепить произведение любой формы. Далеко не всегда этот материал оказывается у конструктивно настроенных лиц и организаций. Вторая тенденция, которую мы видим на примере последних электоральных циклов, - политика не только молодеет, она обретает все более очевидные формы гражданской самодеятельности. Вовлечение граждан в политику идет теперь не только в формате стратегических инициатив со стороны власти, но и в различных формах общественной самостоятельности. Особенно опасными и агрессивно разрушительными для современного общества могут стать социальные сети, интернет-сообщества, антисоциальные объединения, использующие информационные технологии. Третья тенденция состоит в значительной бюрократизации электорального процесса в России, доминировании административного ресурса. Отметим, к примеру, аналитик К.А. Кузнецова в своей диссертации так и пишет: «Вести эффективную избирательную кампанию могут только кандидаты от партий, имеющих влияние на исполнительную власть, то есть имеющих возможность использовать административный ресурс». Четвертая тенденция - динамично меняется облик политических партий. В 1990-е и в начале нулевых годов это были достаточно рыхлые движения, многие из которых создавались как партии-предприятия, нацеленные только на участие в текущих парламентских выборах. А сегодня происходит деструктивная трансформация партий демократического толка, снижение активности КПРФ и возрастание за счет административного ресурса роли «Единой России». Однако известно, как неоднозначно молодыми, «продвинутыми», избирателями воспринимается ее деятельность, что вынуждает «Единую Россию» постоянно модернизироваться, искать новые формы контактов с электоратом. Реальный опыт работы с электоратом в Российской Федерации показывает, что с ним надо работать постоянно, и в период подготовки, и в период проведения избирательной кампании. В современном социуме электорат можно рассматривать сродни т.н. «умным толпам». Изучая массовое участие в политическом процессе, одним из первых определил проблему «толпы», а также опасность и сложность политической ситуации, в которой ей отводится решающая роль Х. Ортега-и- Гассет. От указанной опасности выдавали предостережение и мн. др. ученые, в частности, З. Фрейд, X. Арендт, Г. Лебон и Г. Тард. Характерным является проявление максимального интереса к данной проблематике проявился в период перед приходом фашистских диктатур к власти, в странах, наиболее подверженных этой «болезни»117. Следует также учесть предостережения ученых о способности молодежи «смести» казалось бы устойчивую политическую систему. Официальные выборы вполне подходят для совмещения традиционной и молодежной оппозиционности в обществе. Так, во второй половине ХХ века студенческие протесты охватили одновременно капиталистический и социалистический блоки, что указывает на глубинные причины конфликта. Студенты, представляющие собой будущий персонал государства и современной индустрии, отказывались строиться под власть командиров и начальников, требуя приведения культурных и политических структур в согласие с собственными ожиданиями, резко возросшими в период модернизации118. В РФ электоральный процесс крайне важен для становления молодой демократии. Критерием же успешности перехода к демократии является ситуация такого «прихода к власти оппозиции, при котором не происходит крушение государства». Нормальная организация электорального процесса в любом случае не должна разрушать состояние политической безопасности, о чем пишут в своих работах В.Я. Гельман, Г.В. Голосов, Л.В. Сморгунов, а также они анализируют практики электорального процесса, который осуществляется членами Центризбиркома России119. Как отмечает Т.В. Евгеньева, государственная историческая политика в современной России похожа не на целенаправленную и системную деятельность по формированию идентичности, а больше на набор отдельных ответных шагов по отношению к действиям и заявлениям идеологических конкурентов или противников120. Нецелесообразно рассматривать электоральный процесс в качестве одномоментных или краткосрочных политических кампаний и/или пиар- проектов. Наоборот, мы уверены, что электоральный процесс (в отличие от избирательного) ведется постоянно, даже усиливаясь между избирательными кампаниями. Действительно, формирование и перманентное изменение взглядов и мнений избирателей осуществляется под влиянием текущих событий политической жизни страны. Представителям элиты и ее претендентам аналогично приходится думать о своем политическом будущем задолго до самого момента выборов. Нередко начало новой избирательной кампании происходит сразу с окончания предыдущей. Социально-политические, экономические и электоральные процессы взаимосвязаны в нестабильных социумах и потому могут резко изменить состояние безопасности в них. В связи с этим, уместно сегодня вести речь об электоральной безопасности как характеристике взаимосвязи регулярной смены власти, с одной стороны, стабильности в обществе и безопасности его политической системы - с другой. В демократическом обществе одно без другого не существует, т.к. там элита, государство и граждане уже научились постоянно делать политический выбор, но безопасность при этом является имманентной ценностью121.

Кроме уже отмеченной возможности смены власти в форме «цветной» революции, электоральный процесс детерминирует электоральную преступность и может спровоцировать социальную революцию (бунт). Но все же приоритеты среди возможных негативных результатов электорального процесса расставить нужно. Поэтому, главная задача электоральной безопасности состоит не столько в том, чтобы только защитить электоральный процесс от незаконных посягательств коррумпированных группировок, а скорее в обеспечении стабильности в обществе в периоды выборов и передачи власти.

Социальное поле развития демократических процессов на современном постсоветском пространстве характеризуется уменьшением потребности населения в участии в демократическом управлении и самоопределении электората.

В соответствии с результатами опросов ВЦИОМа, Института социологии РАН и иных социологических исследований, необходимость в самоопределении относительно демократическим процедурам управления 1998-2010 годах, в РФ характеризуется такими показателями122:

45% отказываются от самоопределения: двадцать три процента из них предлагают обязательное формирование властной элиты из когорты авторитетных граждан страны, тогда как двадцать два процента выступают в качестве сторонников конкурсов на замещение во властных структурах выборных должностей;

53% опрошенных считают прямую демократию ключевым принципом для отбора представительной власти. Для данной категории ценность самоопределения выступает в качестве движущей силы и источника развития социума, приобретая терминальный характер.

Украинские социологи подчеркивают наибольшую устойчивость электоральных ценностей и политических предпочтений граждан в стабильных обществах, где их формирование происходит под значительным воздействием семьи. В таком случае важное значение имеет передача политических убеждений от одного поколения к другому.

В настоящее время Украину невозможно отнести к стабильному социуму, соответственно, преждевременно говорить об устойчивости электоральных ценностей и политических предпочтений. Большая часть взрослого населения Украины не забыла установки, которые были характерны для общества СССР на «единодушную поддержку кандидатов от нерушимого блока коммунистов и беспартийных». На актуальный выбор украинцев и электоральное поведение оказал влияние мгновенный переход к многопартийной системе, своеобразная эйфория от демократических выборов, достаточно радикальные и зачастую непоследовательные изменения в законодательстве о выборах, а также последующее разочарование в их итогах. Присутствует несовпадение ценностных установок украинцев не выражаемыми электоратом ожиданиями в период избирательной кампании123.

С этой стороны, тенденции электоральных процессов выглядят достаточно противоречиво, поскольку наряду с ростом приверженности граждан демократическим принципам и все более ощутимой гражданской ответственностью, политической культурой и активностью, одновременно наблюдается недоверие к демократическим институтам вообще и власти в частности. В такой ситуации субъектам властной элиты довольно просто добиться установления конкурентного авторитаризма (Белоруссия, Босния и Герцеговина) или амбивалентных режимов (Македония, Грузия и Армения).

Рассмотрим ряд особенностей электорального процесса, которые активно влияют на безопасность в обществе и объективно вызывают необходимость принятия системных мер со стороны власти.

1.Электоральный процесс и электоральные конфликты могут привести к открытому насилию. Существует мнение, что выборы, проходящие на фоне социально-политических конфликтов, могут расширять противостояние, но могут и сглаживать конфликтность, сводя ее к контролируемым инцидентам. Используя угрозы насилия, и власть, и оппозиция могут добиться переноса выборов или изменения их результатов, что, вероятнее всего, повлечет за собой коренную трансформацию направления развития общества или наоборот консервацию существующего положения. Например, референдум, прошедший 25 апреля 1993 года, не позволил разрешить конфликт между политическими группами законодательной и исполнительной ветвями российской власти мирным путем, и в октябре произошло его силовое решение124.

2.Электоральное противостояние элиты и масс по сути своей изначально конфликтно и может в любой момент выйти «из-под рамок законов» и привести к насилию. Потому что с одной стороны, в выборах нуждается элита для легитимации собственного пребывания на высших должностях государственной власти, а с другой стороны выборы выступают в качестве практически единственной реальной возможности для граждан страны принять участие в обсуждении политических решений. Следовательно, велика роль выборных процедур, которые необходимо защитить от посягательств политизированных групп граждан, политиков и чиновников125.

3.Роль Интернета и мобильной связи в электоральном процессе постоянно возрастает, а сам электоральный процесс виртуализируется. Сегодня технологические достижения человечества активно влияют на многие социальные процессы, особенно на оппозиционно настроенные молодежные массы. Так было при организации выступлений молодежи на Манежной площади в Москве. Так происходило при обострении ситуации в крупнейшей арабской стране Египте, президент которой призвал на помощь армию, отключил Интернет и мобильную связь. Но было уже поздно, вспышка народного восстания была стремительной, и это благодаря умелому использованию молодежью современных технологий, прежде всего Интернета и социальных сетей. Все чаще об этих выступлениях говорят как о Twitter Revolution или революции с использованием социальной сети Твиттер. Подобного рода выступления легко организовать в период завершения выборной кампании, используя Интернет и мобильную связь. протестной активности, которая обусловлена нежеланием большей части граждан продолжать терпеть общественную несправедливость127.

С демократизационными процессами на постсоветском пространстве, их удовлетворительная интерпретация в течение последних десятилетий становится все более сложной. В начале 90-ых годов XX века предполагалось ежегодное укрепление и развитие нововведенных демократических процедур и институтов в странах, которые вышли из советского блока, аналогично произошедшему в других вновь созданных демократиях послевоенного периода в Восточной Азии, Латинской Америке и Южной Европе.

Однако, это произошло исключительно в новых членах Европейского Союза. В странах Содружества Независимых Государств, в последние время усиливаются противоположные процессы сворачивания демократических достижений, достигнутых ранее. На сегодняшний день, во многих республиках бывшего Советского Союза вновь стоит вопрос о будущем их политических систем. Некоторые из них подверглись второй волны т. н. «цветных» революций, которые направлены на защиту свобод и прав, которые, как казалось, уже были завоеваны в начале 90-х годов прошлого века.

На сегодняшний день помимо скрытых манипуляций стали распространяться открытые формы манипулирования массовым сознанием. Этот процесс возможен при условии наличия политических институтов - гарантов личной свободы человека. Главным из подобных институтов для большинства стран является Конституция. Человеку на постоянной основе различными манипулятивными методами и способами навязываются чуждые для него, ложные цели, идеи и мнение.

В условиях мировых радикальных реформ происходит массовое изменение фундаментальных основ поведения. Нарушается механизм устоявшихся форм воздействия и человек переходит в неуравновешенное состояние фрустрации, которое и является одним из основных условий осуществления манипуляций.

Выводы по главе 1

Постсоветское пространство представляет собой геополитическое понятие, чье значение охватывает страны, которые входили в состав мирового социалистического лагеря с Советским Союзом в главной роле.

Электоральный процесс можно рассматривать как совокупность двух составляющих: избирательной кампании (как процесса общения лидеров политических партий, организаций, движений и электората по поводу власти) и голосования - как принятия избирателями властного решения.

Понятие электорального процесса и изучение его структуры предполагают применение адекватного теоретико-методологического инструментария, чьи познавательные возможности дают возможность избегания сверхэмпиричности описания имеющейся действительности и одновременного выделения самых устойчивых и важных факторов ее внутренней организации.

ГЛАВА II. СПЕЦИФИКА И ДИНАМИКА ЭЛЕКТОРАЛЬНЫХ СТРУКТУР НА ПРИМЕРЕ СТРАН ПРИБАЛТИКИ (1991-2016 ГГ.)

2.1 Структурная эволюция электорального пространства в странах Прибалтики после распада СССР

История выхода прибалтийских стран началась из состава СССР началась в годы советской «перестройки» с институциональным оформлением движений за независимость, первоначально возникших в прибалтийских республиках в 1988 г. как движения в поддержку перестройки, во главе которых после проведения с 1 по 3 апреля 1988 гг. объединенных пленумов творческих союзов во всех трех прибалтийских ССР встали в основном представители национальной творческой интеллигенции, причем не только титульной (т.е. латыши, литовцы, эстонцы), но и русскоязычной 128. Первоначальные требования необходимости реформирования договорной базы Союза ССР и расширения хозяйственной самостоятельности республик, не встречая серьезного сопротивления со стороны центра, а также обретя за год значительную массовую поддержку в самих республиках и моральную поддержку за рубежом, переросли в 1989-1990 гг. в требования суверенитета, а затем и независимости129.

Признание независимости было первым решением открывшегося 6 сентября 1991 года в Кремле заседания вновь образованного Государственного совета. Процесс распада СССР начался в конце 1980-х годов. Прибалтийские республики раньше других союзных республик стали проявлять осознанное стремление к выходу из СССР. К 1988 году это стремление вылилось в массовые движения, ставившие своей целью восстановление независимости Латвии, Литвы и Эстонии путем выхода из Союза на основании того, что они были включены в состав СССР в 1940 году по советско-германскому договору 1939 года. 15 января было опубликовано заявление руководителей четырех республик - Латвии, Литвы, России и Эстонии, согласно которым стороны признавали государственный суверенитет друг друга и выражали готовность «оказать конкретную поддержку и помощь друг другу в случае возникновения угрозы их суверенитету».

Окончательно вопрос о взаимоотношениях республик Прибалтики с СССР был решен в августе-сентябре 1991 года. Прибалтийские республики воспользовались августовскими событиями в Москве для заявления о своей полной государственной независимости130.

В отличие от других постсоветских республик страны Балтии в XX веке имели двадцатилетний опыт государственности в межвоенный период, причем как демократии, так и авторитаризма. Хотя не стоит преувеличивать значимость этого этапа их истории для современной политики, тем не менее именно он в 1990-1991 гг. для многих правоконсервативных политиков стал тем «историческим идеалом», «мифом», который предлагалось положить в основу государственного строительства вновь получивших независимость прибалтийских государств131.

В первые годы независимости стран Прибалтики, пока у власти и «рядом» оставались представители нетитульной части Народных фронтов, ими предлагалось геополитическое и геоэкономическое будущее их стран как «моста» между Востоком и Западом. Однако по мере прихода к власти правоконсервативных националистических сил и оттеснения на обочину политической борьбы русскоязычных интеллектуалов, которые в период «перестройки» также были активными идейными сторонниками независимости, эта позиция была вытеснена из политического дискурса и стала в основном содержанием практической деятельности бизнес-сообщества стран Балтии132. После обретения независимости страны Прибалтики, как и их соседи по восточноевропейскому региону, начали путь политического и социально- экономического транзита. Целью и одновременно источником моделей государственного строительства стали Германия и североевропейские страны, хотя на практике многое в политических процессах (включая и собственно политический истеблишмент) было унаследовано от советской эпохи. Формировавшиеся политические системы носили многопартийный характер и в целом не отличались стабильностью. Так, в Латвии за период с 1991 г. до сегодняшнего дня сменилось 19 правительств, в Литве - 14, в Эстонии - 16. Другой пример: в Латвии до 2006 г. на парламентских выборах каждый раз побеждала партия, которой в период предыдущих выборов вообще не существовало. Кроме того, следует отметить еще одну характерную особенность сложившихся партийно-политических систем Латвии и Эстонии - на протяжении всех лет независимости доминирующее влияние в них имели партии правоцентристского (правоконсервативного) толка. Исключением стало формирование уже в ноябре 2016 г. правительственной коалиции во главе с до этого постоянно находившейся в оппозиции Центристской партией. В Латвии центристские/социал-демократические силы ни разу у власти оказаться не смогли (даже после победы объединения «Центр согласия» на выборах в 2011 г.). Традиционно они рассматривают отношения с Россией не через призму идеологии и исторических счетов, а с прагматичной точки зрения - возможностей для роста экономики своей страны, что идет вразрез с односторонней евроатлантической ориентированностью большей части политического руководства133. Литовская партийно-политическая система также оказалась многопартийной, но более структурированной и поляризованной (социал- демократы vs консерваторы: Социал-демократическая партия Литвы vs Союз Отчества - Христианские демократы Литвы). Причиной было то, что Коммунистическая партия в Литве, в отличие от компартий северных соседей, смогла трансформироваться в современную социал-демократическую партию. Кроме того, первый президент независимой Литвы, а незадолго до этого - первый секретарь Коммунистической партии ЛитССР - А. Бразаускас сыграл значимую роль в процессе выхода Литвы из состава СССР, да и сама партия рассматривалась обществом как политический инструмент отстаивания позиции автономизации, а затем и обретения республикой независимости134. В середине 1980-х гг. удельный вес литовцев в населении составлял около 80%, при этом их доля среди членов партии и на административно- управленческих должностях была соответственно 70% и 91,5% (для сравнения: в Латвии - при доле латышей 52% населения республики - эти показатели были 39,7% и 63%; в Эстонии - при 62% эстонцев - 50,8% и 82,2%), т.е. компартия изначально не воспринималась как институт политического доминирования «русских оккупантов» (как их впоследствии станут называть в странах Балтии)135. Развитие стран Балтии после обретения государственной независимости прошло несколько этапов. Начало 90-х годов прошлого столетия - разгосударствление собственности через приватизацию и реституцию. 1995- 2004 годы - подготовка к вступлению в НАТО и Евросоюз. С 2004 года по настоящее время - членство в НАТО и ЕС, активное участие в деятельности обеих организаций. С 2011 года наблюдается укрепление интеграции в ЕС за счет присоединения к зоне евро: Эстония - 1 января 2011 года, Латвия - 1 января 2014 года, Литва - 1 января 2015 года136.

Основной целью интеграции Прибалтики в ЕС и НАТО было не просто «вернуться в Европу», а стать частью евроатлантического пространства, где особое место занимали двусторонние отношения с США137. Европейский Союз для стран Балтии - это в первую очередь гарант экономической стабильности и источник финансовой помощи. И хотя первые годы членства прибалтийских государств в ЕС ознаменовались феноменальными темпами экономического роста - показатели увеличения ВВП в некоторые годы были двузначными, политическому руководству Латвии, Литвы и Эстонии не удалось достичь успехов в улучшении качества жизни населения и приведении его к североевропейскому стандарту (как это декларировалось на заре независимости)138.

После вступления в ЕС руководствами стран Балтии была поставлена следующая задача - стать участником еврозоны. Первая попытка вступить в нее в 2007-2008 гг. не увенчалась успехом. Однако даже несмотря на последствия мирового финансово-экономического кризиса, сильнее всех по сравнению с другими странами ЕС ударившего по странам Балтии, руководство прибалтийских государств не отказалось от этой идеи. В очередной раз достижение определенных макроэкономических показателей (Маастрихтских критериев) путем жесткого неолиберального экономического реформирования (сокращения государственных расходов, в том числе на социальную сферу,

повышения налогов), получившего название «балтийской неолиберальной модели капитализма»139 , осуществлялось за счет и в ущерб благосостоянию населения.

В результате до сих пор в Латвии и Литве количество людей, проживающих в условиях риска бедности или социальной исключенности, превышает средний по ЕС уровень. Это стало дополнительным фактором существенного роста миграционного потока из стран Балтии, который и без того интенсифицировался сразу после 2004 г., и постепенного открытия рынков труда государств ЕС-15: с 2004 г. - Великобританией, Ирландией и Швецией; с 2006 г. - Грецией, Испанией, Италией, Португалией и Финляндией; с 2007 г. -Люксембургом и Нидерландами; с 2008 г. - Францией; с 2009 г. - Бельгией и Данией и, наконец, с 2011 г. - Австрией и Германией140.

Оценочно с 2004 г. отток населения из Литвы мог составить не менее 500 тыс. чел., Латвии - 300-350 тыс. чел., Эстонии - 100-150 тыс. чел. Хотя официальная статистика дает несколько меньшие цифры, показателен пример Эстонии, где с 2015 г. в статистику по миграции стала включаться нерегистрируемая миграция141. Так, если в 2014 г. количество выехавших из этой страны составило 4 637 чел., то в 2015 г. - 13 003 чел. Чаще всего мигрантами становятся жители наиболее трудоспособного возраста (от 25 до 44 лет). При этом эмигранты не спешат возвращаться на родину. Так, по данным опроса, проведенного в 2015 г. по заказу МИД Литвы, в котором приняли участие 1 720 чел. из 55 стран, только 40% опрошенных отметили, что интересуются возможностью вернуться в Литву, тогда как 17% не интересуются, а для 43% этот вопрос является неактуальным. Что же касается Латвии, то недавно проведенное исследование диаспоры, в котором приняли участие более 14 000 респондентов из 118 стран, показывает, что 27% не планируют возвращаться, 41% могли бы вернуться при определенных условиях, 16% планируют вернутся течение 5 лет, а еще 16% - после выхода на пенсию142. Статистика подтверждает угрожающий масштаб оттока населения стран Балтии, при том что его официальная численность на 1 января 2016 г. составляет всего лишь в Латвии - 1 968 957 чел., в Литве - 2 888 558 чел., в Эстонии - 1 311 944 чел., что соответствует примерно 0,39%, 0,57% и 0,26% соответственно (суммарно - 1,22%) от всей численности населения ЕС 5 , и с момента обретения независимости сократилась примерно на 20-25% (на 1 января 1991 г. в Латвии проживало 2 658 161 чел., в Литве - 3 701 968 чел., в Эстонии - 1 567 749 чел.)143. Следует отметить, что как и многие бывшие советские республики, три страны Балтии были поражены демографическим спадом после 1991 года. В годы советского правления с 1945 по 1990 гг. население трех балтийских стран увеличивалось с каждым годом. В Латвии и Эстонии рост численности населения практически полностью шел за счет притока этнических русских (и небольшого количества представителей других славянских национальностей), чей переезд поощрялся советским режимом. Самый большой приток русских произошел в первые пять лет после Второй мировой войны; рассекреченные документы показывают, что советские лидеры рассматривали это переселение как средство ужесточения советского контроля. Число этнических эстонцев в Эстонии и этнических латышей в Латвии выросло незначительно с 1945 года. Только в Литве сложилась иная ситуация. Относительно небольшое количество этнических русских переехало в Литву после Второй мировой войны, а прирост населения за счет этнических литовцев был значительным и составил основную часть увеличения населения в Литве в советское время144. Несмотря на видимые социальные издержки, руководство стран Балтии продолжает реализацию курса, который наметился сразу после 2004 г. В условиях поиска новой «Большой стратегии» (Grand Strategy) и «незнания, куда двигаться» (not knowing where to go) 145 им стало углубление интеграции в Европейский Союз, а также приобретение и закрепление за собой определенной «специализации» во всем евроатлантическом сообществе. В целом политика, связанная с преодолением странами Балтии своей инфраструктурной «изолированности», хотя и соответствует основным целям ЕС в области инфраструктурной интеграции, одновременно связана с еще одной специфической особенностью внешней политики прибалтийских государств - имманентной конфронтационностью по отношению к России146. В Латвии, Литве и Эстонии критически относятся к именованию себя постсоветскими государствами. Действительно, вопрос о том, что связывает эти страны с советским прошлым сегодня, остается важнейшим ценностно- политическим вопросом. Страны Балтии всячески дистанцируются от совместных с Россией интеграционных проектов Таким образом, хотя во взаимодействии России и стран Балтии речь не идет об институциональной составляющей, конкретные практики политического, экономического и гуманитарного сотрудничества говорят о сохранении этой связи147. Таких примеров можно найти множество. Это и роль фактора-ирританта, которая традиционно отведена России во внутриполитической борьбе и электоральных кампаниях в странах Балтии, и так называемая «оккупационная доктрина», определяющая внутри- и внешнеполитическую стратегию, и тесно связанная с ней проблема «демократического дефицита»148, или, проще говоря, сохранение института «неграждан» (в Эстонии их называют «лицами с неопределенным гражданством»), количество которых на 1 января 2016 г. составляло в Латвии 252 017 чел. (11,75% численности населения), в Эстонии - 81 238 чел. (6,1%)149. Особым аспектом отношений России со странами Балтии является тема русскоязычного населения в Прибалтике. Русскоязычное население проживает во многих странах мира, но страны Балтии выделяются тем, что в своих юрисдикциях последовательно проводят дискриминацию русскоязычного населения по этническому признаку, то есть официальными властями насаждается и поддерживается разделение населения на коренное и русскоязычное150. Итак, структура же стран Балтии, их экономик, внешняя политика определяются тем, что они являются полноценными членами военно-политической организации НАТО и экономической - Евросоюза. В то же время отсутствуют полные основания считать страны Балтии однозначно странами западноевропейского типа. Характерно, что на всех парламентских или муниципальных выборах ни сторонники западного выбора, ни сторонники традиционного историко-географического пути никогда не завоевывали абсолютного большинства. Обычным для прибалтийских правительств является коалиционный состав, где радикалы с той или другой стороны консолидируются с умеренными силами. Из этого следует, что в странах Балтии существует примерный баланс сил сторонников и противников западного и традиционного историко-географических путей развития. Более углубленный ретроспективный взгляд на динамику указанного баланса свидетельствует, что он сложился давно и приобрел вид своего рода традиции. Следовательно, страны Балтии можно квалифицировать как страны смешанного типа, в которых в относительно равной мере присутствуют российское (географически-историческое) и западное начала151.

2.2 Сравнительный анализ электоральных процессов в Литве, Латвии и Эстонии

В политической науке существует ряд теорий, объясняющих закономерности выбора и эволюции избирательных систем. Сторонники структурного подхода утверждают, что электоральные процедуры являются отражением социальной структуры и существующих общественных расколов. Так, С. Роккан выдвинул широко известный тезис, согласно которому в обществах, имеющих сильную религиозную, этническую или экономическую неоднородность, более вероятно установление пропорциональной избирательной системы, позволяющей презентовать в органах власти все основные силы, представляющие разнородные социальные сегменты. В более монолитном социуме, как правило, устанавливается мажоритарная избирательная система, поскольку политические силы ведут спор об ограниченных альтернативах развития общества и более склонны к коалиционным стратегиям, что ведет к политической биполярности и делает выбор в пользу мажоритарных электоральных правил более выгодным для всех политических игроков152.

Представители исторического институционализма обращают внимание на роль наследия прошлого, указывая, что исторический опыт может влиять на выбор избирательной системы в условиях режимных переходов и воспроизводиться новым поколением политиков. Так, например, Х. Китчелт утверждает, что тип политического режима сильно влиял на дальнейшую институциональную эволюцию постсоветских государств и успех или крах демократизации во многом зависел от специфики политического развития советского периода. Основной недостаток структурного и исторически- институционального подходов для исследования постсоветского политического развития Литвы состоит в том, что представленные объяснения неспособны пролить свет на природу изменений электоральных формул после режимного перехода. Между тем, как показывает опыт постсоветских стран в целом и Литвы в частности, реформа избирательных систем происходила не только сразу после краха коммунистических режимов, но и в ходе последующего уже независимого развития постсоветских государств153.

Латвия уже в течение многих лет является своего рода полигоном, служащим для оттачивания различных аспектов законодательного регулирования ускоренных процессов европейской интеграции, свойственных целому ряду восточноевропейских стран. Разумеется, любая государственная избирательная система, так же, как и сами выборы, отображает сложные динамические процессы политической системы общества. Подчеркивая свою юридическую правопреемственность от Латвийской республики периода 1918- 1940 годов, латвийская политическая элита в 1992 году восстановила в стране Конституцию Латвийской республики, принятую Латвийским Учредительным

Собранием еще 15 февраля 1922 года154.

Со вступлением в 2003 году Латвии в Евросоюз хоть и несущественно на тот момент времени изменилось законодательное регулирование латвийской избирательной системы, но тем не менее, наметился целый ряд направлений поступательного движения по приведению ее в соответствие демократическими стандартами, принятыми в Европе.

Рассмотрим действующее избирательное законодательство Латвии и практику его применения. Ретроспективно необходимо отметить, что 21 августа 1991 года Латвийским Верховным Советом было принято решение о полном восстановлении независимости Латвии. В конце 1992 года были объявлены выборы в первый после получения независимости парламент Латвии (Сейм), которые прошли 5-6 июня 1993 года.

Стоит отметить, что процесс формирования латвийского Парламента достаточно детально законодательно регламентирован. Главные принципы избирательного права закрепляет действующая со множеством изменений от первоначального варианта Конституция Латвийской республики 1922 года. Более детальное определение отношений, касающихся организации и проведения выборов в латвийский Сейм, дает «Закон о выборах в Сейм», принятый 6 июня 1995 года. Кроме того, целый ряд положений, связанных с парламентским выборами содержат «Закон о политических партиях», «Закон о финансировании политических партий», «Закон о Центральной избирательной комиссии» и другие нормативные акты.

Сейм (лтш. Saeima) - высший орган законодательной власти, однопалатный парламент Латвийской Республики, вернувший свое историческое наименование. Его деятельность регулируется Конституцией (Главы 2. Сейм и 5. Законодательство), Регламентом работы Сейма 1994 г. (последняя редакция 16.07.2009 г.) и Кодексом этики депутатов 2006 г. (последняя редакция 16.07.2009 г.). По форме правления Латвия - парламентарная республика. Парламенту отведена ключевая роль в государственном механизме латвийского государства. Являясь единственным органом, полномочия которого исходят непосредственно от суверенного народа, Сейм доминирует в системе органов государства. Именно он избирает Президента Республики и имеет решающее влияние на формирование правительства155.

Конституция Латвийской Республики (Сатверсме) определяет, что не менее одной десятой части избирателей имеют право:

1)представить Президенту государства полностью разработанный проект поправок к Конституции или законопроект, который Президент передает Сейму;

2)инициировать референдум об отзыве Сейма.

Воспользоваться таким правом избиратели могут в течение 12 месяцев со дня, когда Центральная избирательная комиссия зарегистрировала инициативу.

Центральная избирательная комиссия Латвии это выборный и самостоятельно действующий государственный орган, в обязанности которого входит подготовка и проведение выборов в Сейм, Европейский Парламент, органы самоуправления, а также народного голосования и предложения законов. Деятельность Центральной избирательной комиссии регулирует закон

«О Центральной избирательной комиссии», но многие из её обязанностей можно найти в законах «О выборах в Сейм», «О выборах в Европейский Парламент», «О выборах в городскую думу, краевую думу и волостной совет», «О народном голосовании и предложении законов», как и в законе «О городских, районных, краевых и волостных избирательных комиссиях и комиссиях избирательных участков».

В состав Центральной избирательной комиссии входят 9 членов, из которых председателя и 7 членов избирает Сейм, а 1 члена - из судейской среды - выбирает Верховный суд на своем пленуме. Срок полномочий Центральной избирательной комиссии - 4 года и очередные выборы Центральной избирательной комиссии должны состояться не позже, чем через 6 месяцев после сбора нового Сейма. Первая Центральная избирательная комиссия после восстановления независимости Латвийского государства была создана 8 декабря 1992 года. Первым председателем Центральной избирательной комиссии был Атис Краминьш. Днём же основания Центральной избирательной комиссии можно считать 20 июля 1922 года, когда о создании Центральной избирательной комиссии для проведения выборов в 1- й Сейм оповестил в «Вестнике Правительства» парламент того времени - Конституционное собрание. Настоящая Центральная избирательная комиссия избрана в марте 2015 года и её председателем является Арнис Цимдарс.

Раз в четыре года, в первую субботу октября в Латвии проходят очередные парламентские выборы или выборы в Сейм. В них могут участвовать все граждане Латвии, имеющие право голоса, которые на день выборов достигли 18-летнего возраста. Выборы в Сейм в Латвии проходят в пяти избирательных округах - в Риге, Видземе, Латгале, Земгале и Курземе. Так как в отличие от выборов в самоуправления выборы в Сейм организовываются и за границей, в Рижский избирательный округ включаются и избиратели, проживающие за рубежом.

Выборы в Сейм проходят в один день, и избирательные участки открыты для избирателей с 7.00 до 20.00 часов. К тому же любой избиратель независимо от места жительства и места прописки может голосовать на любом избирательном участке в Латвии или за границей. Если нет возможности проголосовать в день выборов, избиратель может подать голос на хранение в течение трех дней до дня выборов. Избирательные участки, где можно передать голос на хранение, находится в городах и краях, в которых проживали по меньшей мере 7500 граждан, имеющих право голоса. Избиратели, которые по состоянию здоровья не могут явиться на избирательный участок, а также лица, ухаживающие за такими избирателями и лица, ухаживающие за больными, могут заявить о голосовании по месту своего нахождения, живущие за рубежом избиратели могут голосовать по почте.

Списки кандидатов на выборах в Сейм могут подать партии или объединения партий, зарегистрированные в установленном законом порядке. Кандидатом в депутаты может быть заявлен любой гражданин Латвии, которому на день выборов исполнился 21 год, если на него не распространяется какое-либо из ограничений, установленных Законом о выборах в Сейм. Так как в Латвии действует пропорциональная избирательная система, от каждого избирательного округа избирается определенное количество депутатов, что вместе составляет 100. Каждая партия или партийное объединение, список кандидатов которого был зарегистрирован на выборах, чтобы быть представленным в Сейме, должно набрать не менее 5 процентов от общего числа поданных на выборах голосов.

Таким образом, в соответствии с Конституцией Латвийской республики в стране действует однопалатный парламент - Сейм в составе 100 членов. Латвийский парламент избирается на срок 4 года. Конституция Латвийской республики закрепляет главные принципы, согласно которым проводятся парламентские выборы. Согласно ст. 6 Конституции Сейм избирается посредством всеобщих, равных, прямых, тайных и пропорциональных выборов. Выборы в Сейм проводятся в пяти многомандатных округах (в Риге, Латгале, Видземе, Земгале, Курземе), по открытым спискам, согласно принципу пропорционального представительства с 5%-ым барьером на национальном уровне. Число избирателей, проживающих за границей, добавляется к числу избирателей Рижского избирательного округа.

При разделении Латвии на отдельные избирательные округа, количество депутатов Сейма, избираемых в каждом избирательном округе, устанавливается пропорционально количеству избирателей данного округа. Границы избирательных округов не соответствуют административному делению государства и имеют разные размеры. Распределение мандатом между ними осуществляется пропорционально числу зарегистрированных в них избирателей. Выдвижение кандидатов возможно только по спискам, которые подают политические партии или объединения партий, причем один и тот же кандидат может присутствовать в списках своей партии сразу по нескольким избирательным округам.

Количество мандатов, которые получает каждая партия или объединение партий, устанавливается согласно голосам, поданным по избирательным округам при помощи формулы Сен-Лаге (Sainte Laquё), то есть делением числа голосов, набранных партиями, на непарные числа 1, 3, 5, 7, 9 и т.д. Избиратели могут проголосовать за весь список партии, положив соответствующий партийный бюллетень в избирательный конверт, а также могут проголосовать за одного кандидата в этом списке или же против кандидата в данном списке, вычеркнув его фамилию и имя из бюллетеня. В распределении мандатов участвуют только те партии, которым в общенациональном масштабе удалось получить в свою поддержку не менее 5% голосов избирателей. Кандидат от партии, имеющий право на получение мандата, определяется следующим образом: к числу голосов по списку партии в округе прибавляется число голосов, набранное им персонально, затем от полученной суммы отнимается число голосов против данного кандидата. Кандидаты, получившие в результате данной операции наибольшее число голосов, признаются избранными.

Полные итоги выборов, а также сведения о количестве голосов, набранных каждым из кандидатов каждого списка в каждом избирательном участке, на протяжение шести месяцев обрабатываются, а затем публикуются в отдельном издании, которое является свободно доступным в государственных библиотеках. Подающий список кандидатов вправе в течение трех рабочих дней обжаловать в судебном порядке решение Центральной избирательной комиссии об утверждении результатов голосования.

В случае заявления кандидатом в депутаты президента государства, государственного контролера, члена коллегии Совета государственного контроля либо коллегии Департамента по ревизии, чрезвычайного и полномочного посла, судьи, прокурора, работника полиции или профессионального военного, такие кандидаты после регистрации в списке кандидатов в депутаты должны уйти с занимаемой должности (службы) и в течение 90 дней подать в ЦИК документы, подтверждающие данный факт.

Голосование на выборах является закрытым. В помещениях, в которых проводится голосование, оборудуется отдельная комната либо отделение, в котором избиратель наедине должен вложить в конверт один избирательный бюллетень, а затем заклеить конверт. Далее заклеенный конверт в присутствии члена избирательной комиссии опускается избирателем в опечатанную избирательную урну. В случае невозможности прибытия отдельных избирателей в помещении для голосования в связи с состоянием здоровья избирательной комиссией участка по письменному заявлению от такого избирателя либо от уполномоченного им лица, зарегистрированного в особом журнале, организуется голосование по месту пребывания данного избирателя с обеспечением закрытости.

За данным голосованием вправе наблюдать уполномоченные на это наблюдатели. Голосование по месту пребывания избирателя должно быть организовано также для лиц, ухаживающих за указанными избирателями при условии своевременной подачи ими письменного заявления о голосовании по месту своего пребывания. Избиратели, которые во время проведения выборов находятся за рубежом, голосуют либо путем личного прибытия на избирательный участок, либо по почте, в законодательно установленном порядке. Избирательные участки за рубежом Центральной избирательной комиссией по предложению МИД организуются в консульских и дипломатических представительствах Латвийской Республики.

июня 2017 года в Латвии состоялись выборы в городские и краевые думы. В выборах могут участвовать граждане Латвии и других стран-участниц ЕС, имеющие право голоса, в возрасте от 18 лет. Граждане других стран ЕС должны были за 90 дней до выборов зарегистрироваться в Регистре жителей Латвии. Проголосовать население может в том самоуправлении, к которому относилось задекларированное место жительства за 90 дней до наступления даты выборов. Или в том самоуправлении, где человеку принадлежит недвижимость. За 18 дней до наступления даты выборов (то есть, до 16 мая) участок можно сменить. Это можно сделать на сайте ЦИК. Менять участок можно только на территории того самоуправления, где люди задекларированы, или же там, где гражданам принадлежит недвижимость.

Каждый, кто хотел занять кресло депутата городской или краевой думы, должен был последние 10 месяцев быть зарегистрированным в своем городе или крае; отработать по месту избрания и заплатить соц. налог за последние четыре месяца; владеть недвижимостью. Годится любой из этих критериев. Разумеется, кандидат также должен быть гражданином Латвии или другой страны ЕС и он должен быть совершеннолетним.

Дадим общую характеристику основ избирательного законодательства Эстонской республики. Выборы в Рийгикогу в Эстонии согласно Закону о выборах являются прямыми, всеобщими, равными. Голосование тайное. Каждый избиратель обладает одним голосом. Правом голоса на выборах в Рийгикогу обладают граждане Эстонии, достигшие восемнадцатилетнего возраста. Пассивное избирательное право на парламентских выборах принадлежит гражданам Эстонии, достигшим возраста 21 года. В выборах не вправе участвовать лица, которые осуждены за уголовные преступления и отбывают тюремное наказание по приговору суда. Не обладают правом на участие в выборах в качестве кандидатов в депутаты кадровые военные Сил Обороны ЭР. Иностранные граждане, а также «лица без гражданства», которые постоянно проживают на территории Эстонии, не имеют права голоса (независимо от государства рождения и периода проживания в стране).

В настоящее время большинство изначальных неграждан стали гражданами Эстонии, часть получила гражданство России или иной страны, остальные являются апатридами, официальное эстонское наименование - «лица с неопределенным гражданством» (эст. määratlemata kodakondsusega isik). Доля апатридов в населении Эстонии постоянно снижается. По данным Estonia.eu, на 1 мая 2016 года число апатридов составляло 81 238 человека или 6,1 % населения Эстонии, а число граждан других стран - 9,7 % населения. Всего население Эстонии составляет 1,312 млн человек.

Выборы в парламент проходят по 12 многомандатным округам. Число мандатов в каждом избирательном округе перед каждыми выборами утверждается Республиканской избирательной комиссией в зависимости от числа граждан Эстонии, которые проживают на территории данного округа и обладают избирательным правом. Выборы проходят по пропорциональной избирательной системе с открытыми избирательными списками на уровне округов, и закрытым партийным списком на общереспубликанском уровне. Партия проходит в парламент при преодолении пятипроцентного общереспубликанского барьера. В отношении одиночных кандидатов используется такой же 5%-ный барьер, но правом на выставление своей кандидатуры отдельный гражданин Эстонии обладает лишь в одном из 12 округов. История современной Эстонии не знает случая, когда какой-либо одиночный кандидат смог хотя бы даже приблизиться в ходе парламентских выборов к заветному пятипроцентному барьеру.

Обычно граждане участвуют в выборах в качестве кандидатов в депутаты по партийным спискам. Включению в партийный список подлежит только член этой партии либо беспартийный кандидат. Проведение выборов по партийным спискам в существенной мере делает прохождение в парламент кандидатов зависимым от партийной бюрократии и руководства партии. Регулирование порядка формирования партийных списков законодательно не осуществляется, данный порядок регламентируется только внутрипартийными уставными нормами, правилами и традициями. Принятым в Эстонии принципом партийных выборов (в особенности смешением голосования на парламентских выборах одновременно и за партийный список, и за отдельного кандидата) культивируется неравенство возможностей граждан по участию в избирательном процессе.

Такими особенностями избирательной системы, включая распределение депутатских мандатов, Эстонии меньшинство (этническое, языковое, этнокультурное и т.д.) ставится в заведомо невыгодное положение.

Эстонским законодательством не разрешается лицам, не обладающим эстонским гражданством и имеющим вид на жительство, участвовать ы выборах депутатов парламента Эстонии, тем не менее, они имеют право участвовать в выборах в органы местного самоуправления. Таким образом, свыше 100 тысяч человек или порядка 8% населения Эстонии не обладают правом голоса на выборах в Рийгикогу.

На парламентских выборах используется пропорциональная избирательная система с открытыми списками. Политические партии борются за мандаты в избирательных округах, регистрируя в Республиканской избирательной комиссии (РИК) списки кандидатов по каждому избирательному округу, в котором проходит борьба. Количество кандидатов в партийном списке по избирательному округу не должно быть выше количества кандидатов в зарегистрированных РИК общенациональных списках партии, включающих кандидатов, которые зарегистрированы в избирательных округах (не более 125 человек). Общенациональные списки применяются для выделения оставшихся свободных мест после распределения мандатов по избирательным округам.

Каждый зарегистрированный кандидат наделяется личным регистрационным номером, начиная со 101, в соответствии с порядком следования партий, определяемым посредством жребия. Для того, чтобы отдать свой голос, избиратель пишет в бюллетене регистрационный номер предпочитаемого кандидата при голосовании с применением бумажного бюллетеня или же делает отметку напротив фамилии выбранного кандидата в случае голосования посредством Интернета. Эстонские избиратели вправе голосовать лишь за кандидатов, которые зарегистрированы в их избирательном округе. Как видим, в отличие от латвийской системы свободного выбора места голосования, эстонская избирательная система жестко привязывает избирателя к своему избирательному округу и окружным спискам избирателей, которых в Латвии нет как таковых.

Проблематика избирательного законодательства Эстонии в контексте его соответствия общеевропейским демократическим электоральным требованиям и стандартам соблюдения прав человека чрезвычайно интересна. Апеллируя в своей преемственности к провозглашенной 24 февраля 1918 года суверенной государственности, и, в тоже время, юридически и фактически, будучи правопреемником Эстонской ССР, эстонские власти формируют свою весьма противоречивую и неоднозначную в оценках, но вместе с тем и весьма самобытную систему избирательного законодательства. В рамках данной системы причудливо переплетаются как жесткие антидемократические дискриминационные нормы, так и интересные передовые законодательные новации. Рассмотрим базовые принципы и механизмы избирательного законодательства Эстонии в контексте их дальнейшего анализа на предмет соблюдения общедемократических стандартов и гражданских прав.

Эстония является парламентской республикой. Президент Эстонской республики избирается парламентом и наделен преимущественно представительскими функциями, поэтому именно выборы в Рийгикогу являются главной политической кампанией, влияющей на формирование политического курса. Согласно Конституции Эстонской республики однопалатный парламент (Рийгикогу) состоит из 101 депутата и избирается на 4 года. Интересно отметить, что четырехлетняя каденция парламента и 5% избирательный барьер постепенно становятся неким общеевропейским стандартом. Данные унифицированные параметры установлены уже в 17 государствах Европейского Союза и Эстония пытается идти в ногу с данной унификацией. В парламентских выборах в Эстонии, в отличие от выборов органы местного самоуправления, участвуют только граждане республики. Напомним, что в Латвии более 400 000 «неграждан» дискриминированы, вопреки всем попыткам Европейского Союза вмешаться в эту ситуацию, и в их возможности участвовать в муниципальных выборах. Мы еще вернемся в нашем анализе к данной законодательной позиции, однако следует уже сейчас отметить, что эстонское избирательное законодательство выглядит по ряду вопросов несколько менее дискриминационным и более мягким, чем уже рассматриваемое нами выше законодательство Латвийской республики. Причины этой некоторой законодательной мягкости, разумеется, являются комплексными.

Среди основных:

значительно меньшее количество от общего числа избирателей представителей дискриминируемых национальных меньшинств, то есть их электоральный потенциал не столь велик и не столь опасен для современных эстонских правящих элит;

значительно более ответственный, чем в Латвии, учет мнения структур Европейского сообщества в их довольно настойчивых попытках борьбы с электоральной дискриминацией в Прибалтийских государствах бывшего Советского Союза.

Чрезвычайно важно в этой связи отметить, что:

а) под давлением международного, и, в первую очередь, европейского сообщества Эстонские власти, в отличие от Латвийских, все же вынуждены были пойти на отмену дискриминационных законодательных положений, связанных с люстрацией. 31 декабря 2000 года Рийгикога отменила действующую на тот момент времени конституционную норму, которая устанавливала запрет выдвигаться кандидатами для бывших сотрудников КГБ, разведывательных органов т.н. «государств-оккупантов» и бывшим участникам репрессий;

б) под давлением все тех же структур европейского сообщества в ноябре 2001 года из избирательного законодательства Эстонии было исключено еще одно дискриминационное положение о том, что для основанием для регистрации кандидатом в Рийгикогу является свободное владение эстонским языком.

В тоже время, есть ряд законодательных дискриминационных позиций, которые, в свою очередь, не присутствуют в законодательстве Латвии. Например, тут речь может идти о дискриминации не прошедшего натурализацию неэстонского населения в отношении возможности состоять в политических партиях. А также очевидно дискриминационным выглядит положение о том, что в выборах могут участвовать лишь официально зарегистрированные партии, и, при этом, формирование избирательных блоков не допускается. Традиционно русская община Эстонии, имеющая свою политическую репрезентацию в виде нескольких зарегистрированных партий, фактически, не имеет своего представительства в парламенте страны из-за данного запрета на формирование избирательных блоков рядом партий.

Выборы в Рийгикогу проводятся на основании Конституции Эстонии от 28 июня 1992 года и Закона о выборах в Рийгикогу от 12 июня 2002 года. После принятия в 2002 году в Закон о выборах в Рийгикогу в 2003, 2004, 2005 и 2006 годах были внесены существенные поправки. Недавними поправками были внесены положения о порядке электронного голосования через сеть «Интернет» и установлен запрет на уличную политическую рекламу в период агитации. Данные законодательные позиции вызвали широкий резонанс в структурах Европейского Союза и были неоднозначно встречены и в самом эстонском политикуме.

Рассмотрим особенности электоральных процессов в Литве. В соответствии с конституцией Литвы, помимо законодательной деятельности важнейшей функцией Сейма является формирование правительства. Президент с одобрения парламента назначает премьер-министра. Как правило, им становится лидер победившей на выборах партии. Он формирует правительство - высший орган исполнительной власти в стране.

Проанализируем основные законодательные моменты, характеризующие парламентский избирательный процесс в Литве. Законом литовской республики «О выборах в Сейм» от 18 июля 2000 года №VIII-1870 предусматривается смешанная (мажоритарно-пропорциональная) система выборов. В соответствии с конституцией Литвы, помимо законодательной деятельности важнейшей функцией Сейма является формирование правительства. Президент с одобрения парламента назначает премьер-министра. Как правило, им становится лидер победившей на выборах партии. Он формирует правительство - высший орган исполнительной власти в стране.

Следует подчеркнуть, что выборы в Литовской республике происходят на основе общего, равного и прямого избирательного права путем тайного голосования. Эти базовые, подтвержденные Копенгагенским документом Конференции по человеческому измерению конституционные принципы лежат, как уже отмечалось выше, в основе всего современного общеевропейского антидискриминационного электорального дискурса.

Как и во всех советских республиках, в Литве в рамках СССР использовалась мажоритарная система одномандатных округов. Республиканские выборы 1990 г. привели к поражению коммунистов и победе оппозиционного движения «Саюдис», члены которого получили 68% мест легислатуры. Неудивительно поэтому, что когда в парламенте начали обсуждать вопрос о новой избирательной системе, члены «Саюдис» выступили за сохранение прежних правил, которые позволили им добиться успеха. Напротив, менее влиятельные партии выступили с требованием смены электоральной формулы на пропорциональную. Бывшие коммунисты, объединившись в «Демократическую партию труда Литвы» (ДПТЛ), вместе с конгломератом маленьких партий консолидированно выступили против мажоритарной системы и заставили своих оппонентов пойти на уступки.

В результате компромисса в 1992 г. была принята смешанная избирательная система, которая была применена для выборов легислатуры того же года. Из 141 места 71 депутат избирался по одномандатным округам, остальные 70 по партийным спискам согласно пропорциональным электоральным правилам. Итогом выборов 1992 г. стало формирование двух доминирующих блоков (правого и левого толка) с наличием нескольких маленьких партий.

Первые изменения избирательного законодательства произошли в преддверии очередных парламентских выборов 1996 г. и касались увеличения электорального порога для партий, который был повышен с 4 до 5%. Кроме того, был повышен до 7% электоральный барьер для избирательных блоков. Все эти меры были направлены на попытки сократить число партий и увеличить доминирование двух основных партийных сил. Однако, как показали результаты выборов, решить эту задачу фактически не удалось. Хотя по партийным спискам количество прошедших электоральный порог в 5% действительно уменьшилось с 7 до 5 по сравнению с выборами 1992 г., маленькие партии более успешно выступили в одномандатных округах. В результате количество представленных партий в парламенте не сократилось, а увеличилось с 11 до 15.

Еще одна попытка электоральных реформ с целью сокращения партий была предпринята накануне парламентских выборов 2000 г. Учитывая тот факт, что маленькие партии успешнее выступают в рамках одномандатных мажоритарных округов, доминирующие партии в парламенте приняли закон, согласно которому по округам стала применяться пропорциональная формула. Однако, как и в прошлый раз, к желаемому результату в виде сокращения эффективного числа партий это не привело. Если в 1992 г. этот показатель равнялся 2,99, в 1996 г. вырос до 3,41, то по итогам выборов 2000 г. достиг значения 4,22. Таким образом, опыт политического развития постсоветской Литвы подтверждает, что электоральные правила меняются в силу заинтересованности в этом доминирующих партий, которые стараются с помощью реформ избирательной системы максимизировать свои преимущества и минимизировать риски электорального поражения156.

К 2000 г. стало понятно, что тренд на развитие многопартийности преодолеть не удалось, и он сохраняется до сих пор. В этом смысле постсоветская Литва представляет собой исключительный случай, который опровергает некоторые из теоретических положений, согласно которым реформа избирательной системы и увеличение ее мажоритарного характера неминуемо будет вести к формированию двухпартийной системы. В Литве этого не произошло, и, как видно из представленных данных, все меры по ограничению для маленьких партий посредством изменений электоральных правил не остановили процесс развития многопартийности157.

В настоящее время республике действует смешанная избирательная система: 71 депутат избирается по одномандатным округам и 70 - в многомандатном. Выборы по одномандатным округам пройдут 9 октября, когда кандидаты будут избираться, в том числе, и по партийным спискам. Если в ряде округов с первого раза не будет выявлен победитель, второй тур голосования состоится 23 октября. Депутаты избираются на четыре года. Для прохождения в парламент партиям необходимо получить не менее 5% голосов, коалиции нужно преодолеть 7-процентный барьер. По пропорциональной системе порог явки составляет 25%, по мажоритарной - порога явки нет. Согласно закону, если явка выше 40% и кандидат набирает больше 50% голосов, то он избран в первом туре. В ином случае через две недели проходит второй тур, где победитель выявляется простым большинством голосов. В Литве выборы еще никогда не признавались недействительными.

Принять участие в голосовании имеют право все граждане Литвы старше 18 лет, кроме признанных судом недееспособными. По данным Главной избирательной комиссии на 1 октября 216 года, в Литве зарегистрированы более 2,504 миллиона избирателей. Еще более 13 тысяч граждан страны, имеющих право принять участие в выборах, проживают за рубежом. «Список избирателей по сравнению с 2012 годом, когда проходили выборы в парламент, сократился на 75 тысяч человек. Тогда в списках числилось 2,579 миллиона избирателей», - говорится в пресс-релизе Главизбиркома, опубликованном перед парламентскими выборами 9 октября 2016 года158.

Активным избирательным правом обладают лица - граждане Литовской Республики, которым исполнилось на момент выборов 18 лет, за исключением недееспособных лиц. В свою очередь, правом быть избранным депутатом Сейма (пассивное избирательное право) владеет гражданин Литвы, которому на момент выборов исполнилось 25 лет и он постоянно проживает на территории Литвы. Любые прямые или косвенные ограничения избирательного права граждан Литовской Республики - в зависимости от происхождения, политических взглядов, социального и имущественного положения, национальной принадлежности, пола, образования, отношения к религии, рода и характера деятельности - законодательно запрещаются.

Разумеется, что ситуацию, в которой пассивное избирательное право в Сейм Литвы начинается с 25 лет, тяжело не назвать проявлением своего рода ейджизма (т.е. возрастной дискриминации) в электоральном плане. Общеевропейские избирательные тенденции сейчас связаны с атакой даже на традиционный возраст начала обладания пассивным избирательным правом - 21 год, поэтому данный литовский вариант в этом электоральном аспекте не может не выглядеть анахроничным и недемократичным. Впрочем, какого-либо ярко выраженного интереса к модернизации литовского избирательного законодательства структуры Европейского сообщества подчеркнуто не проявляют. Отсутствие в 1996, 2000 и 2004 гг. на выборах в Сейм Литвы европейских международных наблюдателей от БДИПЧ/ОБСЕ является только одним из целого ряда симптоматичных факторов, иллюстрирующих данную ситуацию.

Рассмотрим проблематику электоральной дискриминации «неграждан» Латвии. Правом на участия в общенациональных выборах в соответствии с законом Латвийской Республики о гражданстве 1995 года наделены лишь лица, являвшиеся гражданами до 17 июня 1940 года и их потомки. На наш взгляд, в подобной ситуации даже использование термина «приобретение гражданства» для людей, которые прожили и проработали в Латвийской ССР много лет, так же, как и для нескольких тысяч людей, родившихся в Латвийской ССР до 1991 года, некорректно по морально-этическим соображениям. Тем не менее, с юридической позиции, в силу многолетней государственной политики дискриминации и сопровождающей ее сегрегации нелатышской части населения государства, приходится применять данный термин, чтобы уточнить и прояснить ситуацию вокруг уникальной для правовой системы Европы категории - «неграждане Латвии».

«Неграждане», в частности, обладают латвийскими фиолетовыми паспортами, в отличие от паспортов граждан Латвии синего цвета. В этих паспортах «неграждане» обозначаются английским термином «alien». Необходимо отметить, что «неграждане Латвии» обладают еще более ничтожным объемом политических и гражданских прав в контексте их электоральных возможностей по сравнению с уже рассмотренной нами сугубо латвийской категорией «неполноправных граждан».

В соответствии с информацией Латвийского управления натурализации (приобретения гражданства) на начало 2017 года, около 242 тысяч (в середине 1990-х гг. численность неграждан была около 730-740 тысяч) постоянно проживающих на территории Латвии людей находятся в категории «неграждан».

Стоит отметить, что наиболее сильные формы дискриминации, касающиеся существования так называемых «окон натурализации», в силу которых значительная часть неграждан лишалась даже гипотетической возможности приобретения латышского гражданства, все же удалось, хотя и не без сложностей, преодолеть с помощью вмешательства соответствующих институтов европейского сообщества. На основании соответствующих замечаний Верховного комиссара ОБСЕ по делам национальных меньшинств М. Ван дер Стула Латвийским сеймом все же с третьей попытки были приняты поправки к Закону о гражданстве, снимающие ограничения (так называемые окна натурализации) на потенциальную возможность приобретения латвийского гражданства. Тем не менее, это демократическое и антидискриминационное действие латышских властей, к сожалению, оказалось практически единственным в течение периода с 2002 по 2006 год.

Уже в первом Заявлении для прессы руководителя Ограниченной миссии Бюро по демократическим институтам и правам человека (БДИПЧ) ОБСЕ по наблюдению за выборами посла Бориса Фрлеца отмечалось, что выборы 2006 года произвели на него большое впечатление «широким общественным доверием, которым пользуется выборный процесс в Латвии. Тем не менее, такое доверие не может быть полным до тех пор, пока гражданство, в том числе и право голоса, является вопросом для существенной части населения страны». Кроме того, в Заявлении для прессы отмечается, что власти Латвии с предыдущих парламентских выборов 2002 года предприняли лишь несущественные усилия, направленные на обеспечение соответствия рекомендациям в отношении влияющих на ход выборов значимых вопросов, в частности, значительного количества «неграждан», не имеющих права голоса.

У представителей ОБСЕ вызывала беспокойство ситуация, при которой «неграждане» не имеют избирательных права ни на каких выборах в Латвийской Республике. В связи с этим в Итоговом отчете миссии БДИПЧ/ОБСЕ по выборам в Сейм 2006 указывалось на то, что «тот факт, что значительный процент взрослого населения страны не имеет избирательных права, является свидетельством продолжающегося дефицита демократии».

После вступления в Европейский Союз в 2003 году Латвия, согласно нормам Евросоюза, предоставила право на участие в муниципальных выборах и выборах в Европейский парламент гражданам всех других стран Евросоюза, которые проживают на территории Латвии, тем не менее абсолютно ничего не было сделано для устранения дискриминации собственных жителей.

Более того, в 2005 году Латвией была ратифицирована европейская Рамочная конвенция по защите национальных меньшинств, что, на первый взгляд, давало Сейму реальные возможности обеспечения эффективного участия национальных меньшинств в жизни общества. Вместе с тем, Сеймом декларируется, что указанная конвенция является неприменимой к «негражданам» и был принят ряд иных существенных оговорок. Данное своеобразное толкование Рамочной конвенции по защите национальных меньшинств со стороны властей Латвии представляется достаточно циничным в силу того, что практически абсолютное большинство «неграждан» - это как раз представители национальных меньшинств государства, проблемы защиты которых и были актуализированы этим международно-правовым документом.

Избирательная система Литовской республики традиционно вызывала среди молодых Прибалтийских республик наименьшее число нареканий, как со стороны разнообразных структур Европейского сообщества, так и со стороны структур Содружества Независимых Государств (СНГ). И этому есть совершенно очевидные объяснения. Единственная из трех балтийских республик, Литва дала свое гражданство практически без ограничений всем, кто постоянно проживал на ее территории момент распада федеративного Советского Союза, то есть был на практике реализован наиболее демократичный т.н. «нулевой вариант» гражданства.

Закон Литовской ССР «О гражданстве» от 3 ноября 1989 года, а потом и Закон Литовской республики «О гражданстве» от 5 декабря 1992 года зафиксировали, что гражданство Литвы может быть предоставлено всем жителям Литовской Республики, вне зависимости от их этнической принадлежности и продолжительности проживания, которые до 3 ноября 1989 года проживали в Литве, имели легальную регистрацию и выразили желание стать гражданами Литвы. Разумеется, такая позиция должна расцениваться нами не только как наиболее разумная в морально-политическом плане, но и как наиболее отвечающая общепризнанным принципам и нормам международного права.

Итак, несмотря на то, что Литва, так же как Латвия и Эстония, считает себя восстановленной после 1940 года государством, при рассмотрении проблемы изначальной совокупности граждан литовские законы 1989 и 1992 гг. утвердили комбинированное решение. Довоенный принцип гражданства был дополнен механизмом права выбора. Лица, проживавшие в Литве до 1940 года, а также их потомки стали гражданами Литвы при соответствии двум условиям: постоянного проживания в республике и отсутствия гражданства другого государства. Всем же остальным жителям республики, имеющим законный источник дохода и проживающим в Литве постоянно, было предоставлено право выбора. В течение двух лет они имели возможность определиться в отношении гражданства. Литовское гражданство приобреталось ими при подписании т.н. Декларации «Об уважении литовских законов и Конституции». К условиям приобретения литовского гражданства относились изначально довольно жесткие требования: необходимость сдачи экзамена на знание литовского языка и проживание в республике не менее 10 лет. Но, согласно Российско-литовскому договору 1991 года, право получения литовского гражданства без сдачи экзамена на знание литовского языка было предоставлено всем этническим русским, постоянно проживающим в Литве и это, практически, сразу сняло все варианты дискриминационного избирательного законодательства.

Исходя из такой ситуации, совершенно понятно становится и то, что Литва ратифицировала европейскую Рамочную конвенцию по защите национальных меньшинств без всяких оговорок и изъятий, в отличие от дискриминационного варианта такой ратификации, который был продемонстрирован властями Латвии и Эстонии.

Всего русских в Литве на данный момент времени около 220 тысяч человек, однако, по данным переписи, почти 14 тысяч из них родным считают литовский язык. Уже в 1991 году 86,9% населения Литвы получили литовское гражданство, а в настоящее время гражданство Литвы имеют 99 % населения, и лишь 0,3 % жителей страны остаются без гражданства. Таким образом, среди населения теперешней Литвы есть: 99% обладателей «зеленых паспортов», то есть граждан Литвы, еще 0,4% - граждане Российской Федерации, 0,2% - граждане других стран и 0,3% - люди без гражданства (в основном это цыгане).

Следует отметить, что Литовская элита не без некоторых колебаний пошла на этот шаг, однако фактор доминирующего мононационального состава населения страны оказался решающим. Общее число представителей национальных меньшинств не могло помешать элитам литовского национального большинства формировать основные принципы внутренней и внешней политики страны, равно как и приступить к созданию своей системы парламентаризма. По данным последней на данный момент времени переписи населения, прошедшей 1 июня 2017 года в стране проживало 2 823 618 человек. в 2001 году, в Литве проживают 84% литовцев. Наибольшее количество русскоязычного населения - в портовом городе Клайпеде (21,3% всех жителей города) и в Вильнюсе - 14%. Интересно отметить, что по результатам исследований литовских политологов русские Литвы, в отличие, например, от местных поляков, за свои этнические т.н. «русские» партии практически не голосуют. Один из примеров - муниципальные выборы, когда в Вильнюсе

«Союз русских» получил два мандата из 51, собрав лишь около 8 тысяч голосов столичного электората (а здесь проживают 77 698 русских). Победили же либерал-демократы, в партийном списке которых было много этнически русских кандидатов.

В Эстонии существует своя особая, отличная от латвийской, дискриминационная законодательная терминология. Вместо латвийских «неграждан» в Эстонии для электорально дискриминируемого населения введена законодательная категория «лица с неопределенных гражданством». В данную дискриминируемую категорию попали, как и в Латвии, представители национальных меньшинств, которые поселились в Эстонии на протяжении 1940-1991 годов и не прошедшие весьма сложную процедуру натурализации. Самой многочисленной этнической группой среди них являются русские, хотя есть и украинцы, белорусы и представители других национальностей. По информации Департамента гражданства и миграции в Эстонии проживает 126 тысяч т. н. «лиц с неопределенным гражданством», что составляет порядка 10 % процента от общей численности населения, насчитывающей по оценке на 1 января 2017 года составляет 1 315 635 человек.

На выборах в Рийгикогу «лица с неопределенным гражданством» права голоса не имеют. Отметим, что, в отличие от «неграждан» Латвии эстонские «лица с неопределенным гражданством», как уже отмечалось выше, не имеют права вступать в политические партии. В тоже время, все постоянные жители Эстонии, в том числе и «лица с неопределенным гражданством», в отличие от жесткой дискриминационной латвийской ситуации, имеют право голосовать на местных выборах.

За порядком на избирательном участке следит участковая комиссия. Устные распоряжения участковой комиссии являются обязательными для всех лиц в избирательном участке. Голосование в день выборов начинается в 9 утра и оканчивается в 8 вечера. Избиратель голосует на избирательном участке, где он занесен в избирательный список. Для того чтобы получить бюллетень, избиратель должен представить документ, удостоверяющий личность и подписаться избирательном списке для получения бюллетеня для голосования. Избиратель должен заполнить бюллетень, в кабинке голосования.

Интересно отметить, что в Эстонии в отличие от Латвии, например, во время основного голосования не применяется система конвертов. Если в Латвии бюллетень подлежит обязательному вкладыванию в выданный комиссией на избирательном участке конверт, то в Эстонии избирательные бюллетени в сложенном виде опускаются непосредственно в урну для голосования. Избирательные конверты в Эстонии присутствуют исключительно на предварительном голосовании.

2.3 Результаты и тенденции электоральных процессов в странах Прибалтики

Безусловно, трансформация одиозных дискриминационных позиций латвийского избирательного законодательства, так же, как и более широкий спектр проблем гармонизации национального законодательства с общеевропейскими избирательными стандартами, является динамичной. Поэтапная стратегия европейского сообщества, направленная на ликвидацию всех законодательных форм электоральной дискриминации в Латвии, казалось бы, оправдывает себя, несмотря на то, что каких-либо особых усилий по ускорению данного процесса латвийскими властями не предпринимается. Очередной задачей момента является достижение возможности для «неграждан» участия в муниципальных выборах. Сегодня весьма сомнительно, что через четыре года неграждане получат право участия в выборах на муниципальном уровне, как в Эстонии. Для получения негражданами такого права необходимо внесение поправок в Конституцию Латвии. А для внесения изменений в Конституцию необходимо, чтобы их поддержали как минимум две трети депутатов Сейма. Тысячи политически бесправных людей требуют отмены дискриминационных законов. И весьма сомнительно с точки зрения права, что, нежелание, как цинично отмечают отдельные депутаты латвийского парламента, неграждан принимать гражданство Латвии в условиях «такой простой процедуры приобретения гражданства» и открытых дверей Евросоюза является исключительно виной российской пропаганды159. Литва. В условиях радикального противостояния между правыми и левыми силами, коренных экономических реформ, обострения межэтнических противоречий, смены геополитической ориентиров Литвы в постсоветский период и других экстраординарных политических процессов у новых партий появлялись ситуативные возможности для увеличения своей электоральной поддержки. В то же время доминирующие партии в условиях кризисных явлений, которые сопровождали переходный период, не могли существенно расширить свою популярность, поскольку несли ответственность за все издержки, которые терпело общество в ходе социальных преобразований. Тем не менее опыт постсоветской Литвы подтверждает тезис теории рационального выбора о том, что истоки реформы избирательных институтов следует искать в раскладе политических сил, распределении между ними ресурсов и стратегического расчета, направленного на максимизацию своих политических дивидендов и минимизацию рисков политических потерь. Возникновение политического равновесия, при котором все доминирующие факторы удовлетворены существующими избирательными правилами, приводит к замораживанию электоральных процедур. Вероятность реформ возникает в случае нарушения равновесия, когда новое распределение ресурсов между политическими партиями может привести к осознанию, что существующие избирательные институты уже не могут гарантировать электоральный успех. В этом случае вероятность попыток изменения избирательной формулы становится наиболее вероятна и, как правило, обязательно инициируется160. Следует отметить, что Литва, претендуя на роль своеобразного лидера среди северно-балтийских стран, действительно, значительно далее других продвинулась на пути общей демократизации избирательного процесса. Обратим тут внимание на три важных момента:

Во-первых, литовцы действительно значительное внимание уделяют гласности при проведении выборов (Статья 7 Закона о внесении изменений в Закон о выборах в Сейм от 18 июля 2000 года), и тем самым стараются обеспечивать прозрачность избирательных кампаний, на что далеко не все страны с т.н. «молодой демократией» отваживаются. Особенно это касается финансирования избирательных кампаний. В течение последних кампаний ни одна из партий не превысила установленную законодательством верхнюю границу средств - 50 среднемесячных зарплат для кандидата, для партий - 1000 (Статья 5 Закона о выборах в Сейм).

Во-вторых, в Литве ставятся максимально высокие преграды использованию административного ресурса (Статьи 51, 54, 61 выше указанного Закона) путем запрещения предвыборной агитации с использованием служебного положения, обеспечения деятельности наблюдателей и противостояния распространению компромата на участников избирательных гонок. Так, в 2000 году в законодательство было внесено дополнение относительно возможности проведения агитации по литовскому радио и телевидению исключительно в форме дискуссии. Это, в свою очередь, принудило партии самостоятельно вести дебаты либо с соперниками по избирательным гонкам, либо с ведущими программ. Закон запрещает Национальному радио и телевидению вести передачи предвыборной агитации, кроме передач, специально определенных совместно с Главной избирательной комиссией для ведения избирательной агитации, в течение одного часа на радио и одного часа - на телевидении.

В-третьих, литовцы довольно успешно с точки зрения законодательной техники ставят преграды для распространения компромата во время избирательной кампании (Статья 52 выше указанного Закона). Закон дает не только определение компромата, но и предусматривает возможность его публикации не позднее, чем за пять дней до выборов в средстве массовой информации, которое выходит трижды на неделю, или же за 10 дней в СМИ, что выходит реже. В связи с этим в политическую и юридическую практику был введен новый институт «встречной мысли» (тут возможно, более точный перевод - «ответной мысли»). Средство массовой информации (у литовцев употребляется термин «распространитель новостей») обязательно должно предоставить возможность кандидату ответить на компрометирующий его материал в следующих номерах этого же издания (Статья 53 вышеуказанного Закона). Если это сделать невозможно, «ответная мысль» должна быть объявлена ко дню выборов в другом СМИ. Если же это придется делать решением Центральной избирательной комиссии по Литовскому телевидению или радио, то стоимость такого сообщения будет достигать тройного размера расценок за рекламные объявления.

Почти мононациональное государство Литва использует смешанную систему выборов. Законодатели предоставили преимущество распределения мандатов посредством т.н. «квоты Хейра» при явке 25 процентов избирателей, а при использовании мажоритарной системы предложили определять победителей относительным большинством, но при наличии 40 процентов явки избирателей. Как и во Франции, например, в случае одинакового количества голосов мандат получает старший по возрасту кандидат.

Интересен для нашего анализа и опыт Литвы (равно как и других Прибалтийских государств) относительно ввода рейтинга кандидатов для избирателей. Последние голосуют не только за список той или иной партии, но и, как мы уже говорили выше, могут влиять на очередность кандидатов в списке, отдавая три дополнительных голоса за любых кандидатов из списка. Глава Центральной избирательной комиссии Литвы Зенон Вайгаускас в свое время так оценил законодательные нововведения: «Возможность голосовать не только за списки кандидатов, но и персонально за кандидатов в этих списках прекратила в нашей прессе критику пропорциональной избирательной системы».

Однако, по нашему мнению, нет смысла петь своего рода панегирики Литовской избирательной системе, как раз в силу определенной динамики ее развития. Достаточно демонстративное поведение ОБСЕ в контексте ее отказа от мониторинга уже двух избирательных компаний в литовский Сейм (2000 и 2004 гг.) объективно не позволяет европейскому сообществу держать руку на пульсе последовательного соблюдения демократических электоральных стандартов, тем более что замечания БДИПЧ/ОБСЕ по выборам в Сейм Литвы 1996 были учтены в избирательном законодательстве страны отнюдь не полностью и отнюдь не самым тщательным образом.

Так, например, с одной стороны можно понять желание литовских властей, особенно после вступления страны в военно-политический блок НАТО, минимализировать влияние военных и специальных служб в стране. Однако сам по себе законодательный запрет на занятие должностей Президента страны и депутата Сейма Литвы лицам, которые проходят действительную военную или альтернативную службу, а также службу в органах безопасности, обороны, полиции и внутренних служб, в случае если они за 65 дней до выборов не вышли в запас, выглядит достаточно жесткой формой нарушения демократических избирательных прав данной категории граждан Литвы.

Достаточно сложно также в нашем анализе не обратить внимание на очень спорные и носящие очевидный отпечаток дискриминационности положения Части 5 Статьи 63 Конституции Литовской Республики, в которой указывается, что «полномочия члена Сейма прекращаются в случае лишения Сеймом его мандата в порядке процесса импичмента». Возможный политический произвол парламентского большинства в отношении своих оппонентов вполне может получить юридический канал своей реализации через процедуру импичмента. Это тем более очевидно, в связи с положениями Части

Статьи 2 «Всеобщее избирательное право» Закона о выборах в Сейм, в которой фиксируется дискриминационная с точки зрения избирательных прав пролонгация конституционной ответственности за импичмент члена Сейма, а именно: «членом Сейма не может избираться лицо, которое Сеймом в порядке процесса импичмента было отрешено от занимаемой должности или лишено мандата члена Сейма». Как видим, весьма неоднозначная законодательная норма, позволяющая осуществлять на ее основе весьма неоднозначные политико-юридические маневры.

Эстония. В разных странах уже давно используются различные системы электронного голосования. Наиболее яркий пример - Эстония, создавшая первую в мире систему электронного голосования. Обсуждение возможностей удаленного голосования в Эстонии началось в 2001 году. А уже год спустя - в 2002 году, была утверждена нормативная база для эл-голосования. В 2005 г. на местных выборах правительство Эстонии начало тестирование инфраструктуры для интернет-голосования. Два года спустя система электронного голосования была использована на национальных выборах, а на выборах в Европейский парламент в 2009 г. через интернет были поданы 15 % эстонских голосов. В 2011 г. на выборах в национальный парламент страны через интернет проголосовали 140,7 тысячи избирателей (24,3%), а в 2015 году - по данным

Национальной Избирательной Комиссии - 176,4 тысячи человек (30,4%)161.

В целом, история интернет-голосования берет свой отсчет с начала 2000- ых годов. Впервые такие системы волеизъявления начали появляться в США и странах Европы. Стоит отметить, что наибольшего успеха в этом вопросе, как ни странно, добилась Эстония. Именно там, в начале XXI века была утверждена нормативная база, состоящая из четырех нормативно - правовых актов («О выборах в местные органы государственной власти», «О выборах в Рийгикогу»,

«О выборах в Европейский парламент», «О Референдуме») и создана соответствующая материально - техническая инфраструктура. Уже с 2005 года в Эстонии таким необычным способом голосования проводятся выборы в различные уровни власти: в местные органы, в Рийгикогу и даже в Европейский парламент.

Интернет-голосование в эстонский высший законодательный орган впервые в мировой и европейской истории стало случаем использования глобальной сети в общегосударственном масштабе в качестве способа голосования для формирования высшего органа власти. Однако оно является дополнительным, но не обязательным способом голосования 162. Процент голосов, поданных через интернет, стабильно увеличивается (с 2% в 2005 г. до 15 % в 2009 г. и до 27% в 2011 г.).

Процедура голосования во многих странах идентична. Например, в той же Эстонии, избиратель сначала должен подтвердить свою личность на сайте Республиканской избирательной комиссии с помощью ай-ди карты; после успешного прохождения регистрации ему будет предоставлен список кандидатов либо партийные списки; затем избиратель на странице должен выбрать кандидата/партийный список и подтвердить свой выбор с помощью электронной подписи посредством той же ай-ди карты; по завершении процедуры на странице появится сообщение с информацией о принятии голоса. Особенностью эстонской модели голосования является проведение интернет-голосования исключительно в период от шести до четырех дней до официально назначенной даты выборов. Это решение обусловлено чисто техническими факторами - недопустимостью перегрузки сервера и уменьшением риска хакерских атак. А вторая отличительная черта - это возможность изменить свой выбор в период предварительного голосования согласно вышеописанной процедуре либо непосредственно в день выборов на избирательном участке. Таким образом, предыдущий голос будет удален (аннулирован). Данное право, конечно же, является мерой против какого - либо давления на избирателя, манипулирования им163.

Кстати говоря, именно это положение привело к судебному спору: так, Президент Эстонской Республики обратился с запросом в Конституционную коллегию Верховного суда, утверждая, что положения законодательства, позволяющие гражданам, которые голосуют через Интернет, изменять свой голос неограниченное количество раз, нарушают принцип равенства. Однако, по мнению Конституционной коллегии, данный принцип не нарушается 164. Одним из принципов защиты голосования является запрет на передачу идентификационной карты третьим лицам, т.к. такое деяние влечет за собой наступление уголовной ответственности, что, по большому счету, исключает возможность «продажи голоса». Другой стимул для не совершения этого преступления - возможность узнать размер банковского счета.

Выводы по главе 2

Сразу после восстановления независимости в Латвии, Литве и Эстонии были предприняты энергичные шаги по скорейшей интеграции в основные атлантические и европейские институты. Страны Балтии всесторонне ориентируются на Запад, и, в первую очередь, на США, Германию, государства Северной Европы. Главным мотивом является «исторически обоснованное» стремление к преодолению зависимости от России, выходу из области российского влияния.

После обретения независимости в 1991 г. страны Балтии в качестве цели внутри- и внешнеполитического развития избрали переориентацию на запад и интеграцию в евроатлантические структуры. Став членами ЕС и НАТО, страны Прибалтики они самостоятельно, без какого-либо давления пере дали значительную часть суверенитета, к которому до этого так активно стремились, на наднациональный уровень. Будучи дотационными республиками в составе СССР, сегодня они стали дотироваться из Брюсселя. Кроме того, экономические реформы и внешнеэкономическая переориентация с востока на запад носили крайне болезненный характер для прибалтийских экономик и стали, помимо прочего, причиной значительных социальных издержек.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Подводя итоги изучения темы, следует сделать выводы и обобщить результаты исследования:

Электоральный процесс - это система взаимодействий между субъектами политического процесса по вопросу распределения властных ресурсов в условиях нормативно закрепленной публичной борьбы за голоса избирателей, включающая в себя совокупность динамических изменений в стратегиях, нормах и принципах поведения. Электоральный процесс включает не только формальный аспект выборов, а всю совокупность правовых, институциональных, социальных, социокультурных составляющих выборного процесса как в конкретных условиях места и времени, так и в длительной временной перспективе.

Элементами электорального процесса являются правовые нормы, избирательная система с регламентированными электоральными институтами и правилами, модели и принципы электорального поведения граждан и отдельных социальных групп, участвующих в процессе распределения ресурсов и властных полномочий.

Разработка моделей электорального поведения позволяет исследователям делать прогнозы относительно результатов выборов, выделять значимые факторы, влияющие на результаты голосования на отдельных территориях для их дальнейшего изучения, создавать рекомендации кандидатам/партиям об эффективных методах воздействия на избирателей.

На электоральные процессы внутри отдельных стран значительно воздействует внешний фактор - целая совокупность экономических, электоральных, военно-стратегических и других реалий международного характера. Поэтому можно сказать, что электоральные процессы бывают двух видов: «внешнеэлекторальные» и «внутриэлекторальные».

В электоральном процессе также воспроизводятся (или создаются) политические институты, например, институт выборов, избирательная система и др. Таким образом, политический процесс представляет собой упорядоченную последовательность действий и взаимодействий политических акторов, связанных с реализацией властных интересов и целедостижением и создающих и воссоздающих политические институты

Отношения электората и политических лидеров часто весьма противоречивы. С одной стороны, - часто трудно определить, чьи интересы выражает тот или иной политик. Сам же он может заблуждаться, считая, что представляет «народные интересы», а реально, по мнению своих же избирателей, реализуют разные корпоративные интересы. С другой стороны, степень расхождения интересов избирателей и целей, преследуемых лидером, выявляется только со временем, когда голосование уже произошло, а лидер получил (или нет) мандат на власть.

Избиратели и лидеры несут и разную ответственность за принятые ими решения: первые сами расплачиваются за свой выбор, за упущенные возможности и ошибки; вторые нередко уклоняются от нее, либо за них отвечают их организации и политические наследники.

Первое употребление термина «постсоветское пространство» было осуществлено литовским исследователем А. Празаукасом в своей статье «СНГ как постколониальное пространство». Характеризуя геополитическое положение указанного региона, он чаще всего использует понятия «постсоветское пространство», «новые независимые государства», а также «ближнее зарубежье». Существуют две исследовательские позиции для рассмотрения понятия постсоветского пространства:

1-я является глобалистской (западнической), чьи сторонники представляют постсоветское пространство в качестве части однополярного мира под эгидой Соединенных Штатов Америки.

2-й исследовательский подход к пониманию постсоветского пространства называется евразийским (антиглобалистским или цивилизационным). В соответствии с положениями данного подхода, он базируется на самостоятельности евразийской цивилизации вне зависимости от носимого ею названия (СССР, Российская империя, Евразийский союз и др.).

Значительное число разногласий и споров вызывает вопрос о принадлежности балтийских стран к постсоветскому пространству, учитывая имеющееся мнение о дистанцировании региона от прошлого СССР и курсе на европейскую интеграцию, поскольку на сегодняшний день, регион, являясь членом Евросоюза, относится скорее к Большой Европе, нежели постсоветскому пространству. Ключевыми проблемами, с которыми сталкиваешься в процессе исследования постсоветского пространства можно назвать откровенную политизированность предмета изучения, ангажированность исследователей, а также подверженность разнообразным политическим, культурным, религиозным и идеологическим факторам.

После получения независимости Латвия, Литва и Эстония были вынуждены решать многие сложные проблемы. Отношения между Россией и странами Балтии омрачались болезненным вопросом о положении русскоязычного населения. Только в Литве, где на начало 1990-х годов порядка 90% населения составляли литовцы, данная проблема не обладала серьезным значением.

Другая ситуация складывалась в Эстонии и в особенности в Латвии (латыши в составе населения страны составляли чуть более 50%). Руководство балтийских стран стремилось к наделению коренного населения особым положением. Парламентами Латвии и Эстонии были приняты законы о гражданстве, которые носили дискриминационный характер и нарушали права национальных меньшинств. Межгосударственные отношения в Латвии, Литве и Эстонии осложнялись и другими проблемами, в частности территориальными претензиями как к России, так и друг к другу.

В Латвии, Литве и Эстонии критически относятся к именованию себя постсоветскими государствами. Действительно, вопрос о том, что связывает эти страны с советским прошлым сегодня, остается важнейшим ценностно-политическим вопросом. Страны Балтии всячески дистанцируются от совместных с Россией интеграционных проектов Таким образом, хотя во взаимодействии России и стран Балтии речь не идет об институциональной составляющей, конкретные практики политического, экономического и гуманитарного сотрудничества говорят о сохранении этой связи.

Согласно результатам проведенного исследования, особым аспектом отношений России со странами Балтии является тема русскоязычного населения в Прибалтике. Русскоязычное население проживает во многих странах мира, но страны Балтии выделяются тем, что в своих юрисдикциях последовательно проводят дискриминацию русскоязычного населения по этническому признаку, то есть официальными властями насаждается и поддерживается разделение населения на коренное и русскоязычное

Таким образом, в заключении можно резюмировать, что поставленные цель и задачи выполнены в полном объеме.

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ И ИСТОЧНИКОВ

Монографии

1.Алексеев И., Белявский Д., Свистунов А. Избирательное право и процесс в Российской Федерации. М.: Проспект, 2016. 216 с.

2.Ахременко А.С. Пространственное моделирование электорального выбора: развитие, современные проблемы и перспективы // Полис. 2007. № 1. С. 153-168.

3.Белов С.А. Избирательная система как правовой институт. СПб.: СПбГУ, 2005. 120 с.

4.Бжезинский З. Великая шахматная доска. Господство Америки и его геостратегические императивы / пер. с англ. О.Ю. Уральской. М.: Международные отношения, 2005. С. 256.

5.Борисова М.К. Экономико-культурный контекст региональных электоральных процессов // Известия Саратовского университета. Новая серия. Серия: Социология. Политология. 2013. Т. 13. № 3. С. 103-107.

6.Бродовская Е.В. Влияние посткоммунистической трансформации системы идентичностей на процесс политической ресоциализации граждан: анализ базовых тенденций // Ценности и смыслы. 2012. №5 (21). С. 37-51.

7.Виелмини Ф. Роль теории Маккиндера в нынешнем стратегическом развертывании США в Евразии: проблемы и перспективы // Центральная Азия и Кавказ. 2005. № 4 (40). С. 71.

8.Воротников В.В. 25 лет независимости государств Балтии: из Советского в Европейский Союз // Контуры глобальных трансформаций. 2016. Выпуск 5. Том 9. С. 7-23.

9.Воротников В.В. Внешняя политика государств Балтии в начале ХХI века. М.: «Аспект Пресс», 2015. 226 с.

10.Дахин В.Н. Политические проблемы постсоветского пространства // Материалы международного симпозиума «Куда идет Россия?.. Социальная трансформация постсоветского пространства» (12-14 января 1996 г.). - М.: Аспект Пресс, 2006. С. 113-121.

11.Евгеньева Т.В. Историческая память и национально- государственная идентичность в современной России // Ценности и смыслы. 2012. № 5 (21). С. 27-37.

12.Егоров В.Г. Постсоветское пространство в современном политическом дискурсе // Политические процессы на постсоветском пространстве: материалы III международной конференции. М.: МГОУ, 2014. С. 7-26.

13.Ильин М.В. Слоеный пирог политики: порядки режимы и практики // Полис. Политические исследования. 2014. № 3. С. 111-138.

14.Карабешкин Л.А. Глобальные факторы в регионе Балтийского моря: сдерживание, конкуренция и сотрудничеств // Материалы V Конвента РАМИ. МГИМО. 2009. Т.4. C. 61-68.

15.Ковров В.Ф. Влияние социально-политических структур общества на электоральные процессы // Вестник Орловского государственного университета. Серия: Новые гуманитарные исследования. 2012. № 1 (21). С. 66- 69.

16.Ковров В.Ф. Электоральный процесс как эмпирическая категория в политической социологии // Вестник Орловского государственного университета. Серия: Новые гуманитарные исследования. 2011. № 4 (18). С. 74- 77.

17.Корнеевец В.С. Понятия «страны Балтийского региона» и

«Балтийский регион» // Космополис. 2008. № 2. С. 68-77.

18.Краснов Ю.К. Миграционные процессы в Прибалтике // Миграционное право. 2017. № 1. С. 24-27.

19.Кукарцева М. «Забытые» конфликты в фокусе современности. Современный мир и геополитика. М.: Издательство КАНОН. ПЛЮС, 2015. 236 с.

20.Кукарцева М., Валиева З. Политический нарратив - инструмент

«формирования себя» в мировой политике // Обозреватель-Observer. 2013. № 4. С.101-119.

21.Лебедева Н.М. Социальная идентичность на постсоветском пространстве: от поисков самоуважения к поискам смысла // Психологический журнал. 1999. Т. 20. № 3. С. 48-58.

22.Марченя П.П., Разин С.Ю. Международный круглый стол: «Россия и постсоветское пространство: проблемы и перспективы» // Новый исторический вестник. 2013. № 37. С. 98-147.

23.Межевич Н.М. Государства Прибалтики 2.0. Четверть века «вторых республик». М.: Ассоц. книгоиздателей «Русская книга», 2016. 268 с.

24.Оленченко В.А. Россия и страны Балтии: контуры концепции двусторонних отношений // Международная жизнь. 2016. № 9. С. 58-75.

25.Павлушкин А.В., Постников А.Е. Правовой механизм дистанционного электронного голосования (анализ возможной модели) // Журнал российского права. 2009. № 11. С. 5-13.

26.Пескова О.Ю., Половко И.Ю., Фатеева С.В. Обзор подходов к организации электронного голосования // Научно-технический и прикладной журнал «Известия ЮФУ. Технические науки». 2014. №2. С. 237-247.

27.Плаканс А. История стран Балтии / пер. с англ. О.В. Когтевой. М.: Весь Мир, 2016. 478 с.

28.Пушкарева Г.В. Политическое пространство: проблемы теоретической концептуализации // Полис. 2012. № 2. С. 166-176.

30.Рцхиладзе Г., Векуа Г. Постсоветское пространство как объект геополитической экспансии // Центральная Азия и Кавказ. 2010. Т. 13. № 2. С. 157-166.

31.Смирнов В.А. Об основных прогнозах действий политических элит Прибалтики: сценарный подход // Балтийский регион. 2016. Т. 8. № 3. С. 113- 132.

32.Смирнов В.А. Политические элиты Латвии, Литвы и Эстонии: факторы рекрутирования и структурная динамика: монография. Калининград: Изд-во Балтийского федерального ун-та им. Иммануила Канта, 2016. 179 с.

33.Смирнов В.А., Сутырин В.В. Россия как фактор-ирритант для политической элиты стран Балтии в контексте электоральных кампаний 2010- 2011 годов: экспертный взгляд // Балтийский регион. 2011. № 2 (8). С. 153-156.

34.Смирнов В.А., Сытин А.Н. Страны Балтии в ЕС: единство и своеобразие позиций политических элит // Проблемы национальной стратегии. 2012. № 4(13). С. 98-118.

35.Страны постсоветского пространства: учеб.-метод. Пособие / сост. А.В. Петров. - Иркутск: Изд-во ИГУ, 2012. - 172 с.

36.Суздальцев А.И. Постсоветское пространство: уходящая реальность // В кн.: Мир вокруг России: 2017. Контуры недалекого будущего / под общ. ред.: С.А. Караганов. М.: Культурная революция, 2007. С. 122-135.

37.Эрцэнгель Г.Ю. Электоральный процесс как фактор рационализации выборов // Теория и практика общественного развития. 2014. № 12. С. 112-114.

38.Ярве П. Советское наследие и современная этнополитика стран Балтии // Этническая политика в странах Балтии. 2013. С. 154-161.

Научные статьи

1.Аникин Д.А. Феномен забывания и диалог культур в глобализирующемся социуме: российский опыт // Известия Саратовского ун-та. Новая серия. Сер. Философия. Психология. Педагогика. 2013. Т. 13. С. 3-7.

2.Близняк Р.З. «Электоральный процесс» vs «избирательный процесс»: к вопросу об оптимизации понятий // Вестник Поволжской академии государственной службы. 2010. № 2 (23). С. 70-76.

3.Васильева Н.А., Лагутина М.Л. К вопросу о формировании Евразийского союза: теоретический аспект // Евразийская интеграция: экономика, право, политика. - 2011. - № 10. - С. 166-172.

4.Ерохин Н.А. Демографический фактор в электоральных процессах Pro nunc. Современные политические процессы. 2015. № 2 (15). С. 14-20.

5.Кацев М.И. Сейм Латвийской Республики и институт референдума // Молодой ученый. 2010. № 1-2. Т. 2. С. 141-144.

6.Кузнецова Т.Ю. Численность населения стран Прибалтики: тенденции и факторы // В сборнике: Прибалтийские исследования в России; материалы Международной научной конференции (Калининград, 22-23 апреля 2016 г.) / под ред. А.П. Клемешева, Н.М. Межевича, Г.М. Федорова. Калининград: Издательство Балтийского федерального университета им. Иммануила Канта, 2016. С. 48-51.

7.Мунтян М.А. Социально-политические процессы в постсоветском пространстве и судьбы российской цивилизации (теоретические аспекты) // Материалы международного симпозиума «Куда идет Россия?.. Социальная трансформация постсоветского пространства» (12-14 января 1996 г.). - М.: Аспект Пресс, 2006. С. 122-130.

8.Расторгуев В.Н. Постсоветское пространство как идеологема и цель долгосрочного политического планирования // Вестн. науч. информации. 2011.№ 3. С. 9-15.

9.Симиндей В. Историческая политика Латвии. Материалы к изучению. М: Фонд «Историческая память», 2014. 158 с.

10.Скачков А.С. Историческая память в политических процессах постсоветской Прибалтики // Сравнительная политика. 2017. Т. 8. № 1. С. 140- 151.

11.Тишков В., Степанов В. Европейские меньшинства и политизированные мифы в балтийском контексте // Этническая политика в странах Балтии. 2013. С. 9-17.

12.Тофан А.В. Методологические подходы к понятию «постсоветское пространство» // Вестник Кыргызско-российского славянского университета. 2015. Т. 15. № 5. С. 43-47.

13.Чудинова И.М. Социально-политические ценности современного российского общества: проблемы их обновления и усвоения // Социально- гуманитарные знания. 2003. № 5. С. 15-17.

14.Ямалова Э.Н. Электоральные реформы в постсоветской Литве // Современные проблемы науки и образования. 2015. № 1-1. С. 19-22.

Электронные ресурсы

1.Абрамов Ю.И. Электронное голосование: современные информационно-коммуникативные технологии и избирательный процесс [Электронный ресурс]. URL: #"center">Размещено на Аllbеst.ru