решений, будь то долговременная политика или незначительная сиюминутная проблема.
За всю историю существования должности морского министра известны только четыре случая, когда ее занимали военные. Последним военным моряком, занимавшим этот пост в эпоху наполеоновских войн первых лет XIX века, был адмирал лорд Бархэм. С тех пор морскими министрами становились только гражданские политики. Традиция была настолько сильна, что все попытки Фишера добиться в 1915-1917 гг. чрезвычайных полномочий и сосредоточить в своих руках одновременно власть морского министра и первого морского лорда окончились провалом.
Выше уже упоминалось о том, что с октября 1904 г. были произведены некоторые изменения в распределении обязанностей военных экспертов Адмиралтейства. Первый морской лорд - высший военный чин Адмиралтейства, несущий полную ответственность за боеготовность флота и являлся главным военным советником морского министра. Второй морской лорд отвечал за комплектование и подготовку экипажей кораблей флота. В ведении третьего морского лорда (главного инспектора флота) находились конструирование и строительство военных кораблей. Четвертый морской лорд занимался вопросами транспортной службы и снабжения. Так называемый гражданский лорд отвечал за береговые сооружения и медицинское обеспечение. И, наконец, имелись еще финансовый и парламентский секретари Адмиралтейства, которые одновременно являлись членами парламента. В ведении первого были финансовые вопросы и надзор за расходованием военно-морского бюджета. Парламентский секретарь занимался общими организационными вопросами, входящей и исходящей корреспонденцией и одновременно являлся экспертом по процедуре заседаний и прецедентам.
Вплоть до министерства Спенсера (1892-1895 гг.) в год всеобщих выборов и смены кабинета вместе с морским министром военные эксперты Адмиралтейства также должны были выходить в отставку, а точнее возвращаться в действующий флот. В середине 90-х гг. этот порядок был сочтен нецелесообразным. В дальнейшем с отставкой правительственного кабинета менялись только гражданские чиновники Адмиралтейства. Для младших морских лордов срок пребывания в Адмиралтействе был определен в 3 года.
Несмотря на некоторую громоздкость британская система военно-морской администрации в целом функционировала довольно эффективно. Многое в успешной работе Адмиралтейства зависело от личности первого морского лорда и от того, как сложатся его отношения с морским министром. На рубеже веков в британском Адмиралтействе союз морской министр-первый морской лорд, как правило, подбирался весьма удачно. По складу характера они хорошо дополняли друг друга, что служило залогом успеха для взаимопонимания и выработки единой позиции по всем вопросам. По мнению Артура Мардера, успешнее всего работала пара Реджинальд Маккенна Джон Фишер в 1908-1910 гг .
Что касается Фишера, то в период 1904-1910 гг. ему пришлось иметь дело с четырьмя морскими министрами в такой последовательности: Селборн (октябрь 1900 - февраль 1905), Каудор (февраль - декабрь 1905), Туидмаут (декабрь 1905 - апрель 1908), Маккенна (апрель 1908 - октябрь 1911).
Пожалуй, наиболее сложные отношения у Фишера были с лордом Селборном. Морской министр не мог простить Фишеру участия в комиссии Эшера, и ему всегда не нравилось, что адмирал портит отношения с военными. После прихода Фишера в Адмиралтейство в качестве первого морского лорда его отношения с Селборном не всегда оставались гладкими. Селборну было трудно противостоять доводам напористого адмирала.
Впрочем, морской министр оказался достаточно мудрым, чтобы не противодействовать Фишеру, и в большинстве случаев предоставлял адмиралу полную свободу рук. Немецкий военно-морской атташе капитан 1-го ранга фон Керпер отмечал, что Селборн полностью подпал под влияние Фишера и «не глядя подписывает все его проекты».
В марте 1905 г. Селборн вышел в отставку и уехал в Южную Африку. Морским министром стал лорд Каудор, имевший репутацию хорошего бизнесмена. Узнав, кто станет преемником Селборна, Фишер, по его собственным словам, «перерадовался». Граф Каудор пришел в Адмиралтейство «будучи предпринимателем, который не имел ни малейшего понятия о проблемах военного флота и никогда ими не интересовался...» .
С падением консервативного кабинета в декабре 1905 г. на смену Каудору в Адмиралтейство пришел барон Туидмаут. Терзаемый двумя противоборствующими группировками в Адмиралтействе - сторонниками и противниками Фишера, - он так и не решил для себя окончательно, к какой из них примкнуть, У Туидмаута не было ни решительности, ни силы воли, которые так необходимы хорошему администратору. Не имея никаких знаний о военном флоте, он не имел и собственных суждений и крайне редко вмешивался в дела и решения морских лордоз. Окончательно свой авторитет Туидмаут утратил после того, как раскрылось его участие в афере по снабжению флота несвежим пивом. Морской министр был держателем солидного пакета акций фирмы по производству алкогольных напитков и добился для нее контрактов по снабжению военно-морского ведомства. Туидмаут также стремился особо не напрягаться на службе по причине слабости здоровья, и в течение двух с половиной лет его министерства Фишер был полностью предоставлен сам себе.
Преемником Туидмаута стал Реджинальд Маккенна - один из самых способных морских министров «эры Фишера». Новый морской министр имел ясный и холодный математический ум, его суждения всегда были взвешенными, четкими и хорошо сформулированными. Маккенна приучил себя к строгой самодисциплине и был требовательным к подчиненным. Он никогда не откладывал в долгий ящик работу с. деловыми бумагами и усаживался за них почти всегда сразу по мере их поступления. В палате общин Маккенна чувствовал себя как рыба в воде и прекрасно знал всю «парламентскую кухню». Он обладал незаурядными способностями адвоката в аргументировании своей точки зрения и отстаивании позиций Адмиралтейства в парламенте .
Если отношения Фишера с Селборном, Каудором и Туидмаутом носили в большей степени формальный характер, то с Маккенной старый морской волк сошелся прекрасно . Они отлично сработались, и вскоре, их, отношения стали дружескими и сердечными. Со временем они стали близкими друзьями и продолжали поддерживать контакты после того, как их пути разошлись.
В том же 1908 г., когда Маккенна пришел в Адмиралтейство, в его жизни произошло другое важное событие - он женился. Жениху уже исполнилось 45, а его невесте - Памеле Джекилл - только 19. Фишер завязал переписку с юной супругой морского министра. Адмирал приобрел привычку делиться переживаниями по поводу своих неудач или успехов с молодой женщиной. Сохранилось немало писем Фишера к ней, часть из которых была опубликована в уже цитированном трехтомном сборнике под редакцией Артура Мардера..
Таковы были первый морской лорд и люди, от которых непосредственно зависело проведение в жизнь его программы реформ британского военного флота.
1.2 Реформа подготовки и обучения морских офицеров
Первой в списке преобразований Фишера стоит реформа обучения и подготовки морских офицеров. Он всегда был убежден, что «люди важнее машин». Еще будучи командующим Средиземноморским флотом, Фишер активно взялся за изучение проблемы отбора, обучения и подготовки макросов и офицеров флота. Поиск наилучших форм системы военно-морского образования был весьма актуален для британского флота на протяжении многих лет. Многочисленные комиссии, которые занимались изучением данного вопроса еще с 70-х гг. прошлого века, были единодушны в том, что существующее положение вещей надо менять. Однако все рекомендации этих комиссий имели совершенно ничтожный практический результат.
Идея унифицированного обучения морских офицеров не была единоличной заслугой Фишера. Известный английский военно-морской теоретик Джон Коломб почти 20 лет пропагандировал этот принцип . Заслуга Фишера состояла в том, что он претворил идею в жизнь.
Реформа началась с опубликования в конце декабря 1902 г. так называемой «схемы Селборна», которая предусматривала новые правила приема и новую программу обучения морских офицеров. Несмотря на то, что проект был назван по имени морского министра, «...в действительности он был детищем адмирала Фишера, ...который и являлся реальной движущей силой в Адмиралтействе того времени».
Новая система предусматривала общие правила поступления и единую программу обучения для трех основных отраслей военно-морской специальности - командной, инженерной и морской пехоты. Для этого планировалось создать два военно-морских колледжа в Осборне и Дартмуте с двухгодичным курсом обучения. По окончании Королевского военно-морского колледжа молодой человек последовательно в чине кадета, мичмана и младшего лейтенанта в течение 4-5 лет проходил обучение вначале на учебном корабле, а затем на одном из боевых кораблей флота. В возрасте 22 лет ему присваивалось звание лейтенанта, и курс обучения считался законченным. Далее морской офицер мог по своему желанию специализироваться в любой из трех названных областей.
«Схема Селборна» представляла собой громадный шаг вперед в деле подготовки командных кадров для флота. До реформы существовало раздельное обучение морских офицеров разных специальностей. Программы обучения различались самым существенным образом, и в дальнейшем между разными отраслями службы продолжала сохраняться «китайская стена». В худшем положении находились военно-морские инженеры. Они были лишены многих прав по сравнению с «палубными» офицерами и их продвижение по служебной лестнице было затруднено. У морского инженера практически не было шансов дослужиться до адмирала и даже капитана 1-го ранга. В условиях, когда роль морского инженера возрастала по мере усложнения судовых механизмов и насыщения корабля новой техникой, такое положение дел вызывало в их среде законное недовольство.
С другой стороны, «палубные» офицеры, не получавшие технического образования, практически не имели никакого представления о судовых механизмах. Чарльз Бересфорд как-то заметил в одном из своих писем: «Через 20 лет морские офицеры будут удивляться, как мог паровой броненосный флот управляться людьми, которые не имели ни малейшего понятия о паре и механизмах...» 5. По системе Селборна командные кадры стали получать солидную техническую подготовку и в случае необходимости могли нести вахту в машинном отделении.
По реформе Фишера морские инженеры получали те же права, что и «палубные офицеры». Различия в военной форме между ними сводились к минимуму, устанавливалась общая очередность в присвоении воинских званий. Согласно новому уставу морской инженер в чине капитана 1-го ранга мог быть назначен командиром крупного корабля. Морской инженер, получивший адмиральские погоны, вполне мог рассчитывать на такие престижные посты, как начальник государственных военных верфей или комендант военной базы в Портсмуте.
До реформы офицеры морской пехоты обучались только сухопутному бою и рассматривали себя как часть армии, а не флота. Офицерский корпус морских пехотинцев до 1902 г. формировался на добровольном принципе из числа выпускников армейских колледжей в Вулвиче или Сэндхерсте. Теперь подготовка кадров для морской пехоты велась в военно-морских колледжах Осборна и Дартмута по единой программе обучения с курсантами других специальностей. По новому уставу у офицеров морской пехоты появились обязанности на корабле: учения во время плавания и несение вахты во время стоянки в бухте.
Однако «схема Селборна» была делом гораздо более серьезным, нежели просто пересмотр устава и программы обучения. Реформа носила ярко выраженную социальную направленность. На рубеже XIX и XX веков в офицерской среде британского, военно-морского флота господствовал «дух корпоративности». «Палубные» офицеры представляли собой элиту, как правило, были выходцами из очень обеспеченных семей, многие могли похвастаться аристократическим происхождением. Военно-морские инженеры, выделившиеся в самостоятельную отрасль службы на английском флоте с 1843 г., вообще не рассматривались как офицеры.
Надо отдать должное Фишеру - он всячески стремился демократизировать корпус морских офицеров: «...ум, характер и манеры не являются исключительными качествами детей тех родителей, которые могут позволить себе потратить тысячу фунтов на их обучение, Давайте дадим каждому мальчишке испытать свой шанс независимо от глубины кошелька его родителей». По подсчетам Фишера, плата за обучение в военно-морском колледже автоматически исключала из числа претендентов представителей тех семей, чей годовой доход был меньше 700 ф.ст. «Если предположить, что средний состав семьи пять человек, то отсюда следует, что число людей, из которых набираются морские офицеры, составляет не более 1 500 000, а ведь больше половины этого числа женщины и дети. Из оставшейся части населения в 41 500 000 человек практически ни один не имеет шанса стать офицером военного флота! Поистине мы ищем наших нельсонов внутри слишком узкого круга!».
августа 1903 г. Фишер покинул Адмиралтейство, получив назначение начальником военных верфей в Портсмуте. Он оставался на указанной должности чуть более года. Как было официально объявлено, пребывание в Портсмуте позволило адмиралу наилучшим образом контролировать проведение в жизнь разработанной им системы образования. Казалось, что такое перемещение означает опалу и, по сути дела, конец его карьеры. Когда срок пребывания Уолтера Керра на посту первого морского лорда стал близиться к концу, было решено, что его заменит Фишер. 21 октября 1904 г. Фишер вновь вернулся в Адмиралтейство, на этот раз в качестве руководителя морской политики Британской империи.
До реформы на кораблях резерва оставлялось всего по нескольку человек «для присмотра». И лишь на короткий срок, во время ежегодных больших маневров, они укомплектовывались командами из резервистов по комплекту военного времени и выходили в море. Эта эскадра представляла собой жалкое зрелище. Команды были плохо обучены и не имели опыта совместного плавания и обращения с судовыми механизмами.
Большинство кораблей, едва выйдя в море, вынуждены были возвращаться назад из-за частых поломок. Так, например, во время больших маневров 1903 г. только два корабля из состава флота резерва смогли выполнить все требуемые эволюции и выдержать без серьезных аварий до конца учений .
Имея в своем распоряжении резерв обученных офицеров и матросов со списанных устаревших кораблей заграничных эскадр, Фишер получил возможность в корне изменить систему комплектования кораблей 2-й линии. По распоряжению первого морского лорда для всех кораблей резерва были сформированы так называемые «неполные экипажи», составлявшие примерно 2/5 численности комплекта военного времени . В состав «неполного экипажа входили офицеры и старшины основных специальностей. Такого количества людей было достаточно, чтобы держать военный корабль в состоянии высокой боевой готовности.
Флот резерва был подразделен на три компактных и хорошо сбалансированых эскадры, базирующихся на Портсмут, Девонпорт и Ширнесс. Регулярно раз в три месяца они выходили в плавание, продолжавшееся от 10 до 14 дней. Экипажи отрабатывали совместные маневры и проводили учебные артиллерийские стрельбы. Раз в год корабли резерва укомплектовывались полными экипажами для участия в больших маневрах. На эскадрах резко сократилось число поломок и аварий. В случае необходимости превращение флота резерва в грозную боевую силу с полным комплектом экипажей было делом нескольких часов. Недаром Фишер назвал систему «неполных экипажей» краеугольным камнем нашей готовности к войне».
Ни для кого не секрет, что решающее влияние на то, насколько успешно военный флот сможет выдержать длительную войну, оказывает моральный дух и настроения господствующие на «нижних палубах». Работе с рядовым составом флота Фишер всегда придавал большое значение. На рубеже веков в матросской среде британского флота росло недовольство. Не устраивали условия проживания, низкое жалованье, ограниченные возможности продвижения по службе.
реформа фишер флот британия
1.3 Преобразование британского флота
В мае 1904 г. Селборн направил Фишеру два программных документа, в которых сжато излагались некоторые аспекты будущей морской политики . В первом меморандуме говорилось о новом распределении функций в Адмиралтействе и расширении полномочий первого морского лорда. Этот шаг был предпринят с целью усиления позиций Фишера на тот случай, если его реформы встретят оппозицию в военно-морском ведомстве.
Второй документ содержал целый ряд положений, которые уже неоднократно высказывал сам Фишер: обучение артиллерийскому бою на дальних, дистанциях, вывод из состава флота устаревших кораблей, требование большего количества миноносцев и подводных лодок, введение новых принципов мобилизации, разработка новой военно-морской доктрины. Была упомянута и необходимость перераспределения базирования британского флота, правда, в очень обтекаемом виде: «организация и комплектование наших заграничных эскадр требует пересмотра».
Самая главная мысль, которая совершенно четко выражалась в первом параграфе меморандума, гласила, что в основу будущей политики Адмиралтейства должен быть поставлен принцип строжайшей экономии. Наличие такого положения не вызвало удивления у Фишера и не особенно его расстроило. Фишер не отказался от своего намерения удержать на прежнем уровне расходы на военно-морской флот за счет сокращения армейского бюджета.
Прежде чем приступить к выполнению реформирования военного флота Фишер предпринял еще одну попытку покушения на армейский бюджет. На сей раз адмирал призвал правительство пересмотреть оценку ситуации на индийских границах. Он указывал, что требование армейского руководства держать там 100 тыс. солдат явно завышено, и что, по его мнению, там за глаза хватило бы 60 тыс. Свое послание Фишер адресовал премьер-министру . Адмирал полагал, что если с этой попыткой у него ничего не выгорит, он все равно ничего не потеряет и сможет развернуться в пределах тех ограниченных средств, которые обещал Селборн.
Однако увеличения морского бюджета за счет бюджета армии Фишеру осуществить не удалось.
Средства на преобразования пришлось изыскивать за счет внутренних резервов. Единственный путь, который вел к экономии финансов и позволял высвободить дополнительный резерв обученных офицеров и матросов, было сокращение численности корабельного состава флота за счет устаревших судов, утративших боевую ценность. Фишер смело пошел на эту меру, поскольку был убежден, что она не приведет к ослаблению боевых качеств военного флота. Одна из заповедей первого морского лорда гласила: «Главной обязанностью военного флота является ежеминутная готовность к нанесению удара по врагу, а это может быть достигнуто только при концентрации кораблей, несомненной боевой ценности, абсолютно не обремененных устаревшими единицами».
Британский военный флот начала XX столетия представлял собой благодатное поле деятельности для таких сокращений. По всем морям планеты на берегах британских колоний были разбросаны многочисленные морские станции, на которые базировалось несметное число изолированных друг от друга маленьких канонерских лодок, старинных шлюпов, отслуживших свой срок крейсеров 2-го, 3-го и т. д. классов, которые были заняты исключительно «показом флага» и выполнением необременительных полицейских функций. Иногда они и их команды использовались для оказания помощи местному населению в случае землетрясений или других стихийных бедствий.
Однако для военных целей они были совершенно непригодны. Мало того, что на содержание допотопного флота уходила уйма денег. В случае столкновения с сильной морской державой все эти суденышки сразу же стали бы добычей вражеского крейсера, который уничтожил бы их без всякого ущерба для себя. Они даже не смогли бы избежать своей участи по причине недостаточной скорости хода. Офицеры и матросы устаревших канонерских лодок постепенно утрачивали свою квалификацию, не имея возможности тренироваться с современными видами морских вооружений, а также отрабатывать совместные маневры кораблей во время плавания в составе эскадры.
По инициативе Фишера большинство отслуживших свой срок кораблей и устаревшая система базирования были ликвидированы.
Первый морской лорд приказал немедленно вычеркнуть все корабли «докового резерва» из списков действующего флота. По его распоряжению под сокращение попали все эскадренные броненосцы со сроком службы большим, чем у двух кораблей типа «Нил», спущенных на воду в 1887 г. Было также решено прекратить работы по доделке строящихся броненосных крейсеров, проектная скорость которых не превышала 25,5 узлов. Такая радикальная политика «экономии средств» вызвала ожесточенное сопротивление не только со стороны некоторых адмиралов и офицеров, но и в дипломатическом ведомстве, поддержанном представителями финансовых кругов, ведущих активную торговую и предпринимательскую деятельность в колониях. Впоследствии даже создали специальную комиссию для расследования деятельности Фишера в данной области.
Но, несмотря на все препоны, Фишеру удалось «списать» в общей сложности 154 корабля. Из них 90 были квалифицированы, как «совершенно бесполезные», полностью разоружены и проданы на слом. Из оставшихся 64, 37 разоружили и поставили в резерв, для использования их в случае войны в качестве тральщиков или минных заградителей. И, наконец, 27 судов зачислили в так называемый «материальный резерв». Ремонту они не подлежали и деньги на их содержание не отпускались. В дальнейшем ежегодно создаваемая комиссия должна была производить ревизию кораблей «материального резерва», результатом которой становились очередные сокращения их численности.
Реформа оказала благотворное влияние на повышение боеготовности британского флота. Акватории военных портов Англии были очищены от большого количества устаревших кораблей. Значительно сократились расходы на содержание флота. По подсчетам профессора Мардера экономия только на ремонте устаревших судов составила 845 тыс. ф. ст. ежегодно. Малокалиберные пушки, снятые с канонерских лодок, частично были использованы для укрепления береговой обороны, а частично переданы в учебные подразделения для тренировки курсантов и матросов 24. Но самым главным итогом было высвобождение значительного количества обученных офицеров, старшин и матросов. За счет полученного резерва удалось осуществить другую реформу - внедрение системы неполных экипажей на кораблях резервного флота.
По старой системе, существовавшей до реформ Фишера, организация британского флота включала следующие подразделения. В число кораблей 1 линии в составе действующего флота входили новейшие боевые единицы с полными экипажами матросов и офицеров по комплекту военного времени. Они подразделялись на флоты и эскадры и находились в состоянии боевой готовности. Корабли 2 линии делились на «флот резерва» и «доковый peзерв». В «доковом резерве» числились устаревшие суда, полностью утратившие свою боевую ценность и не принимавшие участия даже в ежегодных больших маневрах. Как уже говорилось, «доковый резерв» Фишер практически ликвидировал.
Однако существовавшая система нуждалась в дальнейшем совершенствовании. После 1889 г. военно-морское ведомство испытывало хроническую нехватку обученного персонала для поддержания этих кораблей на должном уровне боеготовности. Все пополнения поглощались укомплектовкой новейших кораблей действующего флота.
Гораздо более важной и имевшей далеко идущие политические последствия стала реформа по передислокации главных сил британского флота. Она явилась венцом преобразований Фишера, осуществленных им в 1904-1905 гг.
Прежняя система распределения кораблей английского флота восходила своими корнями еще к эпохе парусников, когда длительность плавания и отсутствие современных средств коммуникации требовали самого широкого рассредоточения боевых единиц для защиты протяженных торговых путей Британской империи. Новые условия требовали создания более концентрированных и мобильных соединений. Условия эти были вызваны изменениями в международной обстановке. Заключение тесного военного и политического союза с Японией в 1902 г. сделало излишним содержание мощной эскадры линейных кораблей в дальневосточных водах. Оформление англо-французской Антанты в 1904 г. дало возможность Великобритании сократить число военных кораблей в Средиземном море.
Многие биографы Фишера утверждали, что его реформирование по перераспределению сил флота с самого начала было направлено против Германии. Это не совсем так. Его схема, разработанная в ноябре 1904 г., практически не отличалась от той, которую он предлагал несколькими годами ранее, будучи командующим Средиземноморским флотом. Прежде всего, он стремился сократить дробность британских военно-морских сил, уменьшив число основных флотов с девяти до пяти. Согласно проекту деление было следующим:
. Отечественный флот с главной базой в Дувре;
.Атлантический флот, базирующийся на Гибралтар;
.Средиземноморский флот со стратегическим центром в Александрии;
. Западный флот, сосредоточенный у мыса Доброй Надежды;
. Восточный флот, базирующийся на Сингапур.
Согласно проекту ядро Отечественного флота должны были составить только 8 эскадренных броненосцев. Для Средиземноморского флота первоначальная схема Фишера предусматривала 12 эскадренных броненосцев, причем самых новых и самых лучших 27. Именно за такое количество Фишер проводил агитацию в 1901 г.
Отдельные флоты на Тихом океане, в Южной Атлантике и Северо-американских водах были ликвидированы. За последние два военно-морских театра отныне отвечал Западный флот, базировавшийся на мысе Доброй Надежды. Восточный флот с главной базой в Сингапуре контролировал огромные пространства «к востоку от Суэца». В его состав входили Австралийская, Китайская и Ост-Индская эскадры. Предполагалось, что каждая из них в мирное время будет иметь самостоятельное командование. Раз в год все они собирались в Сингапуре для участия в совместных больших маневрах.
Можно с уверенностью утверждать, что его первоначальный вариант распределения сил флота был рассчитан на любого потенциального противника, пока Фишер не получил заряд антигерманских настроений в результате инцидента у Доггербанки. В связи с этим он внес изменения в свой проект перераспределения сил британского флота. С этого момента Адмиралтейство начало «медленно, но верно» концентрировать свои лучшие корабли в водах метрополии.
Количество эскадренных броненосцев на Средиземном море сократилось с 12 до 8. К лету 1905 г. все 5 современных линейных кораблей, составлявших главную ударную силу английской эскадры в водах Китая, были возвращены в Англию и из них сформировано отдельное соединение. Отечественный флот переименовали во Флот Ла-Манша. Число эскадренных броненосцев в его составе увеличилось с 8 до 17 .
Был сформирован отдельный Атлантический флот, базирующийся на Гибралтаре. Его ядро составили 8 самых быстроходных эскадренных броненосцев. В зависимости от конкретной ситуации он должен был служить стратегическим резервом, как для Средиземноморского флота, так и для Флота Ла-Манша.
Каждому из трех флотов в европейских водах была придана отдельная эскадра броненосных крейсеров. От содержания эскадренных броненосцев в водах Северной Америки и Вест-Индии решили отказаться, теперь служба в этом регионе была возложена на 4-ю эскадру крейсеров, базирующуюся в Девонпорте. В мирное время 4-я эскадра выполняла роль соединения учебных кораблей и «показывала флаг» у берегов британских владений на Американском континенте. В случае войны она должна была присоединиться либо к Средиземноморскому флоту, либо к Флоту Ла-Манша.
Таким образом, суть новой политики передислокации сил военного флота сводилась к тому, что 3/4 от общего числа эскадренных броненосцев Великобритании были сосредоточены именно против Германии. Количество эскадренных броненосцев и броненосных крейсеров, базировавшихся на порты Англии, в «эру Фишера» изменялось следующим образом: 1902 г. - 19, 1903 г. - 20, 1907 г. - 64 . «Эпоха блестящей изоляции» самой сильной морской державы подходила к концу, Англия начала поворачиваться лицом к Европе.
Несмотря на важность и значимость вышеописанных преобразований, адмирал Фишер вошел в историю, прежде всего, как создатель знаменитого «Дредноута». Именно в чисто технической сфере его гений проявился со всей полнотой. И в то же время ни одна из реформ Фишера не критиковалась столь настойчиво и последовательно, как два его детища - «Дредноут» и «Инвинсибл».
Хотя существует огромное количество публикаций о роли Фишера в разработке проектов «Дредноута» и «Инвинсибла», в настоящее время появился целый ряд новых данных по данной проблеме. В случае с «Дредноутом» было очень много споров о времени, затраченном на его сооружение, и о своевременности его строительства вообще. Как известно, появление «Дредноута» сразу же сделало все существующие линейные корабли устаревшими, независимо от срока их службы. Но с другой стороны, его появление дало Германии шанс, о котором она не могла бы и мечтать при прежнем положении дел: после 1906 г. гонка морских вооружений началась с новой точки отсчета, и Германия оказалась в равном положении с Англией. Таким образом, данную проблему правомерно рассматривать именно в контексте англо-германского морского соперничества.
Отправную точку Фишер определил в письме к Селборну от 2 августа 1904г. «Упадок военно-морской мощи России позволяет нам сделать небольшой перерыв, прежде чем приступить к созданию новых линейных кораблей» . В данном случае не последнюю роль сыграли и соображения экономии. Период с октября 1904 по май 1905 г. дал Великобритании передышку перед тем, как англичане приступили к осуществлению новых морских программ, на сей раз уже направленных против Германии. В январе 1905 г. комиссия из морских офицеров и инженеров, созданная Фишером, приступила к разработке проектов «Дредноута» и «Инвинсибла».
По распоряжению первого морского лорда был создан особый комитет для разработки технических деталей нового линкора. Комитет работал в обстановке строжайшей секретности. В его состав вошли «семь самых светлых голов на флоте»: пять военных - капитаны 1-го ранга Генри Джексон, Джон Джеллико, Реджинальд Бэкон, Чарльз Мэдден, Уилфрид Гендерсон; и двое гражданских инженеров - главный конструктор портсмутских военных верфей Уильям Кард и лучший конструктор фирмы «Фэйрфилд Шиппинг Компани» Александер Граси .
«Дредноут» был построен в беспрецедентно короткий срок. Его киль заложили 2 октября 1905г., а 3 октября 1906 г. линейный корабль отправился на ходовые испытания. В декабре 1906 г. «Дредноут» вступил в состав флота. Этот замечательный корабль, явившийся чудом техники того времени, был сооружен всего за один год и один месяц. Обычно на строительство эскадренного броненосца в те годы требовалось не менее трех лет, поскольку все дело упиралось в изготовление орудийных башен главного калибра, на сооружение которых требовалось гораздо больше времени, чем на строительство корпуса.
В случае с рекордными сроками строительства «Дредноута» «ларчик открывался» довольно просто. По распоряжению Джона Джеллико, занимавшего тогда пост начальника артиллерийского обеспечения флота, для «Дредноута» были переданы уже готовые орудийные башни, предназначавшиеся для строящихся броненосцев «Лорд Нельсон» и «Агамемнон» 37. Таким образом, благодаря расторопности молодого капитана 1-го ранга, сроки ввода в строй нового линейного корабля сократились в три раза.
Когда стали известны тактико-технические данные «Дредноута», военные моряки всего мира были поражены. Его стандартное водоизмещение равнялось 17 900 т, что на 2-5 тыс. т превышало водоизмещение обычного линейного корабля додредноутного типа 38. К числу главных новшеств принадлежали, прежде всего, особенности размещения артиллерии. Обычное вооружение эскадренного броненосца того времени составляли четыре 305 мм орудия в двухорудийных башнях в носу и на корме и 12-16 пушек калибром 152 мм, размещенных на верхней палубе в башнях или в казематах. Главное артиллерийское вооружение «Дредноута» составляли десять 305 мм орудий в пяти двухорудийных башнях. Их расположение было, по-видимому, недостаточно хорошо продумано, поскольку в бортовом залпе могли участвовать только 8 орудий из 10. Таким образом, при бортовой стрельбе «Дредноут» был равен двум линейным кораблям предшествующих типов, а при стрельбе с носа или кормы - трем. В качестве вспомогательной артиллерии на «Дредноуте» имелось 27 пушек калибром 76 мм. От артиллерии среднего калибра было решено вообще отказаться. Общий вес бортового залпа «Дредноута» в 1,5 раза превышал этот показатель у сильнейших английских броненосцев типа «Кинг Эдвард VII».
«Дредноут» был оснащен принципиально новой системой централизованного управления артиллерийским огнем. Наблюдательный пост разместился на фок-мачте и имел телефонную связь со всеми башнями для корректировки стрельбы. «Дредноут» также стал первым английским броненосцем, на котором отказались от подводного носового шпирона, предназначенного для таранного удара по вражескому кораблю. Его конструкторы совершенно справедливо решили полагаться только на пушки. Возможно благодаря тому, что осадка «Дредноута» несколько превысила проектную, корабль оказался очень устойчивой артиллерийской платформой, что не могло не сказаться на точности стрельбы .связи с артиллерией «Дредноута», хотелось бы обратить внимание на факт, который отмечается в мемуарах Реджинальда Бэкона, принимавшего непосредственное участие в разработке проекта нового броненосца. Бэкон указывает, что Фишер, как ни странно, меньше всего интереса проявил к унификации артиллерии главного калибра. Между тем, именно этот аспект и явился самым важным, определившим все остальные конструктивные особенности корабля 41.
Другим важнейшим новшеством стали машины линкора. «Дредноут» был первым в мире большим военным кораблем, на котором в качестве главной силовой установки использовали паровую турбину мощностью 23 000 л. с. Это позволяло ему развивать скорость 21 узел - на три узла больше броненосцев, оснащенных поршневыми паровыми машинами. Во время первых испытаний на мерной миле «Дредноут» превысил максимальную проектную скорость на 3/4 узла. Впоследствии его неоднократно удавалось разогнать до 22 узлов 42. Существенное преимущество в скорости теоретически позволяло «Дредноуту» занимать выгодную для него артиллерийскую позицию и навязывать свою инициативу в сражении.
Паровая турбина дала также и ряд других важных преимуществ. Любой военный моряк начала века мог бы подтвердить, что машинное отделение эскадренного броненосца, идущего на полном ходу, представляло собой настоящий ад. Нестерпимая жара, оглушительный грохот, из-за которого невозможно было расслышать команды, на полу - настоящее болото из смеси воды и машинного масла . Машинное отделение «Дредноута» являло собой разительный контраст. Даже во время работы паровой турбины на полных оборотах оно оставалось чистым и сухим. Бэкон даже утверждал, что определить, работают машины «Дредноута» или нет, можно было, только поглядев на датчики приборов .
Первым командиром «Дредноута» стал капитан 1-го ранга Реджинальд Бэкон. О таком назначении мечтал каждый уважающий себя офицер британского флота. Думается, что кандидатура Бэкона едва ли вызвала удивление среди военных моряков, поскольку он уже давно и прочно числился в любимчиках Фишера. Военно-морской официоз «Нейвал энд Милитари Рекорд», сообщая об этом назначении, не без ехидства отмечал, что «...капитан Бэкон слишком быстро продвигался по служебной лестнице»
Под командой Р. X. Бэкона «Дредноут» отправился в длительный поход через Атлантику в Тринидад и обратно для прохождения всех испытаний.
Появление линейных кораблей дредноутного типа повлекло за собой массу проблем технического и военно-стратегического характера. Дредноуты свели к нулю не только значение прежних эскадренных броненосцев, но и броненосных крейсеров. Необходимость разработки новых крейсеров, которые бы соответствовали линейным кораблям дредноутного типа, была осознана с самого начала. В 1905 г. профессор Массачуссетской школы кораблестроения в США В. Ховгард сформулировал задачи, которые должен был выполнять идеальный эскадренный крейсер будущего. Они сводились к следующему: быстрое сосредоточение и охват флангов противника; навязывание противнику боя и удержание огневого контакта с ним до подхода главных сил; преследование отступающего противника; разведка боем; самостоятельные дальние операции; поддержка легких
Можно с уверенностью сказать, что в первых английских линейных крейсерах защита приносилась в жертву скорости и огневой мощи, и упор делался больше на крейсерские функции, чем на эскадренные. «Спор по поводу бронирования был очень ожесточенным; но в тот день победил аргумент, что орудия должны быть такого же калибра, как у линейного корабля, чтобы, таким образом, крейсера могли быть использованы в эскадренном сражении как дополнительное быстроходное соединение... Скорость и вооружение были определены, а бронирование могло быть позволено лишь настолько, насколько возможно было избежать превышения приемлемого тоннажа».
В годы первой мировой войны линейные крейсера прекрасно зарекомендовали себя в качестве защитников морских коммуникаций. Но получилось так, что линейные крейсера в день Ютландского сражения заняли место в колонне линкоров Гранд Флита без скидок на их конструктивные особенности. Главным фактором, повлиявшим на такое решение, было мощное артиллерийское вооружение линейных крейсеров, которое английское командование стремилось использовать в линейном сражении. Ютландский бой оказался слишком суровым испытанием для ослабленной броневой защиты этих кораблей. Для 3 из 10 английских линейных крейсеров упомянутое сражение оказалось последним. Немецкие снаряды сравнительно легко пробивали не только палубную и бортовую броню, но даже броневые плиты колпаков и стен башен главного калибра.
К вышеописанным реформам Фишера можно добавить, что он был в числе тех немногих военно-морских чинов Великобритании, которые еще задолго до первой мировой войны предсказали большие наступательные возможности подводных лодок.
В 1903 г., благодаря настойчивости Фишера, сотни уорент-офицеров были произведены в лейтенанты, старшинам было значительно увеличено жалованье. Несмотря на сокращения военно-морского бюджета, Фишер, став первым морским лордом, изыскал средства для того, чтобы предпринять дальнейшие шаги в этом направлении. В 1905 г. вступило в силу постановление о выплате единовременного денежного пособия матросам, увольняемым с действительной службы. Эта мера в значительной степени способствовала снижению недовольства в матросской среде.
Глава 2. Критика реформ Фишера
Несмотря на доверие и поддержку, которые были оказаны Фишеру со стороны многих крупных политических деятелей и высокопоставленных военных, многие из его реформ вызвали к жизни мощную оппозицию как внутри военно-морского ведомства, так и за его пределами. Из всех значительных преобразований Фишера всеобщее одобрение встретила, пожалуй, только система «неполных экипажей».
Против политики же сокращения устаревших судов высказались значительная часть британской прессы и многие морские офицеры. Отдаленные военно-морские станции оказались лишенными значительного числа кораблей, выполнявших полицейские функции, что, по мнению оппонентов, способствовало падению престижа Великобритании. Некоторые адмиралы пытались утверждать, что корабли, отправленные Фишером на слом, могли бы обеспечить эффективную защиту морских торговых путей в случае войны. На флоте выражали также недовольство тем, что уменьшение численности корабельного состава флота сократило число независимых командных должностей для младших офицеров .
В 1912 г, Чарльз Бересфорд писал: «С недавнего времени защита морских торговых путей была серьезно ослаблена и опасная ситуация продолжает сохраняться по сей день» . К тому времени он, по-видимому, уже забыл, как в 1902 г. активно выступал за отозвание и списание «бесполезных кораблей», которые были «не в состоянии ни сражаться, ни удирать». Гораздо более серьезное обвинение, выдвинутое Бересфордом, заключалось в том, что в «эру Фишера» оказалось в полном пренебрежении строительство легких крейсерских сил.
Ряд обстоятельств сыграл на руку критикам Фишера. Решения Гаагской конференции 1907 г. и Лондонской конференции 1909 г. дали понять, что в случае большой европейской войны Англии потребуется огромное количество крейсеров для защиты ее коммуникаций. На конференциях было закреплено право за воюющими сторонами вооружать свои торговые суда и превращать их в рейдеры. Лондонская декларация 1909 г. провозгласила, что продукты питания, перевозимые нейтральными судами для одной из воюющих сторон, могут рассматриваться другой стороной как военная контрабанда.
С 1906 г. началась планомерная кампания критики всей политики Адмиралтейства, возглавляемого Фишером, начиная от новой системы подготовки морских офицеров и кончая строительством дредноутов. На флоте сложилась группировка оппозиционно настроенных офицеров, получившая название «синдикат недовольных». С их стороны все настойчивее раздавались требования создать правительственную комиссию по расследованию положения дел в Адмиралтействе и непродуманной политики адмирала Фишера .
Особенно неистовствовали недовольные Фишером отставники, которым уже нечего было терять и некого бояться. Лейтенант Карлион Белаерс, демобилизовавшийся по состоянию здоровья и ставший позднее депутатом парламента, активно громил в своих речах в палате общин Фишера и его реформы. Доставалось от него и прессе, выступавшей в защиту первого морского лорда. Газету «Нейвал энд Милитари Рекорд» он, например, именовал не иначе как «официоз Адмиралтейства» 11. Многим старым отставным адмиралам вроде Фредерика Ричардса или Эдмунда Фримантла «новомодные» преобразования Фишера также пришлись не по вкусу и они не замедлили высказать свое мнение.
Разгорающимися страстями поспешили воспользоваться политики находившейся в оппозиции консервативной партии. Консервативная пресса приложила большие усилия по дискредитации Фишера и его «команды», рассматривая это как часть «кампании, направленной против правящего либерального кабинета в целом. В периодических органах, традиционно считавшихся выразителями взглядов тори - «Нэшенел Ревью», «Блзквудз Мэгазин», «Дэйли Мэйл», «Глоб», «Морнинг Пост» и «Стандард», - можно было довольно часто встретить публикации с выпадами против первого морского лорда. Имели все основания быть недовольными Фишером и армейские чины. Яркий пример тому статьи военного обозревателя «Таймс» полковника Чарльза Репингтона.
Политический диапазон антфишеровской оппозиции был весьма широк. На крайнем левом фланге недовольных стояли лейбористы. Для критики первого морского лорда у британских социалистов имелся достаточно серьезный повод. Фишер стремился наладить как можно более быструю и ритмичную работу военных верфей для обеспечения своевременного ввода в строй новых дредноутов и линейных крейсеров. Добиться своего он собирался не только за счет технических преобразований, но и широкомасштабного увольнения рабочих, «чьи политические убеждения способствуют возникновению общественных беспорядков и отрицательно сказываются на эффективной работе верфей». Любопытно, что данное предложение адмирала вызвало большой энтузиазм у либерала Селборна, который назвал его «великой реформой». Аристократ же Бересфорд выразил свое отношение к столь архаичному подходу только одним словом: «невозможно» .
Едва ли Фишеру удалось бы осуществить безболезненно все его преобразования.
В истории, пожалуй, не было ни одной реформы, проведение в жизнь которой не встретило бы оппозиции. Почти всегда сила противодействия зависела от глубины изменений. Однако в случае с Фишером положение дел усугублялось теми жесткими и бескомпромиссным способами, с помощью которых он устранял препятствия. В своей практической деятельности Фишер стремился окончательно выйти из-под контроля Совета Адмиралтейства. Многие ответственные решения принимались им единолично, чаще всего под предлогом спешности и неотложности проведения их в жизнь. Офицеров на командные должности и в Адмиралтейство Фишер подбирал по принципу личной преданности. В подавляющем большинстве это были люди, по своим качествам скорее послушные исполнители приказов, нежели способные к принятию самостоятельных решений и отстаиванию в более высоких инстанциях.
В «эру Фишера» заседания Совета Адмиралтейства стали очень редкими. Первый морской лорд взял за правило общаться со своими подчиненными индивидуально, с глазу на глаз. Принимаемые решения были его решениями, проводимая политика была его политикой, то, что можно было сделать немедленно, делалось немедленно, и даже еще быстрее. Как и всякий жесткий администратор, Фишер «тянул» за собой весь персонал военно-морского ведомства, и как всякого жесткого администратора, аутсайдеры третировали его как «автократа» и «деспота». Строго говоря, в таких отношениях между начальником и подчиненными в британском Адмиралтействе не было ничего нового. За сто лет, предшествовавших «эре Фишера», можно найти немало примеров автократичного правления того или иного первого морского лорда. Другое дело, что эта власть действовала как консервативная сила, а не преобразовательная.
Многие морские офицеры - современники Фишера - обвиняли первого морского лорда в установлении тотального шпионажа и слежки на военном флоте. Адмирал действительно получал информацию о флотах и эскадрах не только из официальных источников, т. е. от их командующих. На многих кораблях и соединениях у первого морского лорда были «свои люди», как правило, из младших офицеров, которые имели с ним неофициальную переписку и информировали о речах и настроениях плавсостава,
О настроениях, царивших в кают-компаниях Средиземноморского флота, Фишер извещал капитан 1-го ранга Реджинальд Бэкон, комадовавший одним из кораблей в эскадре Бересфорда. О Бэконе уже неоднократно шла речь в нашем повествовании. Фишер считал его «одним из умнейших офицеров на флоте». Бэкон был одним из тех, кто стоял у истоков британского подводного флота, работал в составе комиссии по проектированию «Дредноута», а затем был назначен первым командиром знаменитого корабля. Этот исключительно одаренный «технарь» был всецело предан Фишеру и его делу и безгранично верил в него. Весной 1906 г., когда Бэкон попал под начало Бересфорда, Фишер попросил своего любимца писать ему о том, что там происходит. Результатом стали 6 или 7 писем на имя Фишера с информацией о настроениях Бересфорда и его окружения, получивших впоследствии название «писем Бэкона».
Основываясь на этой информации, Фишер неоднократно жаловался морскому министру на «беспрецедентное поведение Бересфорда, которое наносит ущерб авторитету Адмиралтейства и дискредитирует его политику» 26. Система поощрения конфиденциальных рапортов младших офицеров на своих непосредственных начальников продолжала разрастаться. Слухи о шпионаже на флоте и неких «письмах Бэкона» начали циркулировать в офицерской среде примерно с осени 1907 г. Но настоящий взрыв последовал два года спустя. Фишер, в поисках дополнительного «компромата» на Бересфорда, приказал отпечатать письма Бэкона в нескольких экземплярах в машинописном виде и, не спросив согласия автора, пустил по рукам с тем, чтобы с ними могли ознакомиться «верные» офицеры. Весной 1909 г. часть писем попала в руки сторонников Бересфорда и была опубликована. В донесении, полученном 17 ноября 1909 г., русский военно-морской атташе в Лондоне Л. Б. Кербер сообщал о громадном скандале, который разразился в связи с публикацией писем 27. «Письма Бэкона» окончательно скомпрометировали не только их автора, но и первого морского лорда.
В своих мемуарах, увидевших свет в 1940 г., Бэкон попытался неуклюже оправдать свой поступок: «...Это было на пользу флоту и мне самому - докладывать по просьбе Адмиралтейства сэру Джону Фишеру о слабых местах, выявлявшихся во время плавания. Ни в одном из них (писем - Д. Л.) не было ни слова критики в адрес вышестоящих или младших офицеров эскадры, за единственным исключением... я не упомянул ни одного из их имен» .
Глава 3. Последствия реформ Фишера
Преемником Фишера на посту первого морского лорда стал его сослуживец и единомышленник адмирал Артур Уилсон, который, как предполагалось, будет продолжать политику своего предшественника. Уилсон крайне неохотно согласился сменить боевую рубку, флагманского броненосца на кресло руководителя, морской политики Империи. Потребовались большие усилия и даже давление со стороны Эдуарда VII, чтобы уговорить его. Уилсон прекрасно проявил себя в качестве командира эскадры, а затем и целого, флота, но как показали дальнейшие события, администратора крупного масштаба из него не получилось.
Когда 2 декабря 1909 г. было опубликовано официальное сообщение о предстоящем назначении, Артура Уилсона, на флоте эта новость, вызвала настоящий «вздох облегчения». Уилсон всегда старался держаться подальше от ссор и служебных интриг и никогда не участвовал ни в фишерской, ни в бересфордовской группировках. Таким образом, его назначение на высшую должность в военно-морской иерархии Великобритании должно было оказать благоприятное влияние на консолидацию морской службы.
Адмирал Уилсон был среднего роста, крепкого телосложения, с открытым благородным лицом, обрамленном седой бородкой, и с блестящими глазами фанатика. Адмирал Уилсон был фанатиком своего дела, целиком посвятившим себя морской службе, не нашедшим даже времени для того, чтобы жениться и обзавестись семьей. В одежде он был неопрятен и не придавал никакого значения своему внешнему виду. Уилсон всегда был невозмутим, молчалив и очень замкнут. Адмирал никогда не имел близких друзей. Королевский Флот стал единственным интересом в его жизни. «Он был, вне всякого сомнения, писал Черчилль, - наиболее самоотверженным человеком из тех, с кем мне приходилось когда-либо встречаться или даже прочитать в книгax» 2. В редкие минуты хорошего настроения, Уилсон мог и пошутить, но шутки у него получались какие-то сухие и мрачные. Моряки звали между собой Артура Уилсона «старый Арт». Служить под его командой считалось нелегким испытанием. Адмирал, отдаваясь без остатка военной службе, не щадил и подчиненных, заставляя их работать не покладая рук. Ежегодный плановый поход Флота Ла-Манша к берегам Испании, Уилсон как назло назначал в канун рождественских праздников. На все мольбы и протесты женатых матросов и офицеров, лелеявших мечты встретить Новый Год в кругу семьи, Уилсон бросал сквозь зубы: «Служба!». Впрочем, на флоте его по-своему любили и уважали, возможно, именно за его самоотверженность и принципиальность. В офицерской среде Уилсону дали кличку «Буксир», за его огромную работоспособность и, наверное, за непобедимое упрямство, которое было присуще адмиралу в высшей степени.
Трудности начались сразу же по приходу Уилсона в Адмиралтейство. Официально он вступал в должность с 25 января 1910 г., но фактически он приступил к делам еще в декабре 1909-го… «Многие уже начинают охать, - докладывал русский морской атташе в Петербург, - что с момента вступления первого морского лорда в свои обязанности придется весьма тяжело, т. к. новый начальник почти не разговаривает, но зато работает день и ночь. Характерно, что на следующий день после выхода приказа о том, что адмирал с 25 января нов. ст. должен занять пост первого морского лорда, адмирал Вильсон уже поехал в турне по портам. До Рождества он объехал почти все учреждения морского министерства и теперь ежедневно работает по несколько часов в Адмиралтействе» 3.
Уилсон с первых же дней взял за правило никого не ставить в известность о принимаемых им решениях и почти не консультировался с Советом Адмиралтейства. Были люди, которые все эти трудности предсказывали с самого начала. Узнав о назначении, Уилсона, второй морской лорд Фрэнсис Бриджмен писал Фишеру: «Уилсон - самая лучшая кандидатура, но я знаю по собственному опыту, что служить под его началом мало радости. Тоска смертная! И полная бескомпромиссность, как Вы знаете. Он никогда не будет ни с кем советоваться, а чужие доводы только выводят
В течение 1910 г. репутация Фишера существенно возросла в условиях совершенной непригодности его преемника. Сам Фишер этого никак не ожидал. В ноябре 1909 г. он считал кандидатуру Уилсона самой лучшей и единственно возможной. И даже летом 1910 г. Фишер еще полагал, что Уилсон «справляется со своими обязанностями прекрасно» . Однако новый руководитель с самого начала наделал множество серьезных ошибок. Скорее всего, с подсказки Фишера Уилсон сразу же дал понять, что не собирается поддерживать Эшера в деле усиления координирующей роли Комитета имперской обороны. Он также наотрез отказался предпринять какие-либо шаги по организации генерального морского штаба.
Фишер продолжал быть в курсе всех флотских дел. Он еще больше сблизился с Маккенной и написал за это время огромное количество писем юной супруге морского министра. К концу 1910 г. в своих письмах он уже обращался к миссис Маккенна не иначе как «Моя одинокая и преданная Памела!» В письмах он пересказывал ей все известные ему флотские и великосветские сплетни. Послания адмирала к Памеле Маккенна иногда заканчивались подписью: «Нежно преданный Вам Джеки», но чаще просто «Ф» или «Ваш до замерзания ада».
Став пэром Англии, Фишер получил пожизненное место в палате лордов. Однако среди депутатов верхней палаты парламента старый адмирал чувствовал себя «не в своей тарелке».
Получив титул исключительно за заслуги перед отечеством, Фишер с некоторой долей презрения относился к наследственной знати, составлявшей большинство в палате лордов: «Наследственные титулы - полная нелепость в условиях современной демократии, и чем быстрее мы избавимся от этих снобов, тем лучше» .
Фишер почти никогда не выступал в прениях, и все время ломал себе голову, к какой фракции в палате лордов ему примкнуть. Поскольку эту дилемму ему разрешить не удалось, адмирал обычно усаживался в центре. Лорд Фишер голосовал поочередно то за либералов, то за консерваторов, в зависимости от того, чьи решения, как ему казалось, были выгодны для военного флота. Старик по-прежнему мыслил категориями дредноутов и на проблемы внутренней политики «смотрел через якорный клюз».
Тем временем в Адмиралтействе произошли большие перемены, которые в значительной степени явились следствием неудачного стратегического планирования, практиковавшегося во времена Фишера.
Нельзя сказать, что за время нахождения Фишера на посту первого морского лорда стратегическими планами вообще не занимались. Когда к концу 1906 г. была в основном завершена передислокация основных сил флота и сосредоточение их против Германии, возникла необходимость в пересмотре существовавших военных планов. Поскольку генеральный морской штаб в то время отсутствовал, Фишер поручил начальнику отдела военно-морской разведки Оттли и капитанам 1-го ранга Слейду и Бэлларду разработать новые военные планы на случай войны с Германией. Им также помогал в этом деле Морис Хэнки 18. Комитет, назначенный Фишером, работал в период с 1906 по 1908 г. и подготовленный им стратегический план определял политику Адмиралтейства вплоть до 1911 г. Впоследствии он был опубликован в двухтомном сборнике документов «Архив адмирала сэра Джона Фишера», составленным военно-морским историком П.К. Кемпом 19.
Суть стратегического плана состояла в том, чтобы поставить Германию на колени посредством длительной морской блокады, лишив противника продовольствия и сырья для его промышленности. Одновременно флот должен был обеспечить защиту и бесперебойное функционирование британских морских коммуникаций . В плане особо оговаривалось, что «по причинам, известным каждому морскому офицеру, ясно, что в будущей
Впоследствии разработки Фишера были существенно расширены и дополнены.
Заключение
Одни считают Фишера тем человеком, который создал британский флот периода Первой мировой войны, другие порицают его за увлечение необычными проектами кораблей. Во всяком случае, роль этого выдающегося человека в создании морской мощи Великобритании весьма велика.
Он оказался во главе флота в трудное время начала англо-германского соперничества. В 1904 году кайзер, показав в Киле Эдуарду VII все новые корабли и подняв тост «за вновь укрепляющееся морское могущество недавно созданной Германской империи», вызвал недовольство и тревогу англичан. Лорд Фишер произвел антигерманское перераспределение эскадр, тогда как гражданский лорд адмиралтейства в феврале 1905 года заявил, что британский флот при необходимости сможет нанести первый удар ранее, чем на другой стороне Северного моря успеют прочитать в газетах о начале войны.
Заняв высший пост в морской иерархии, Фишер решал трудную задачу: одновременно сокращать расходы и готовиться к войне с Германией на море. Он приказал вернуть в порты старые суда, нуждающиеся в ремонте, и на сэкономленные средства начал строить мощные линкоры с тяжелыми орудиями стандартного калибра. В 1906 году по его инициативе был создан «Дредноут» - корабль с 10-12дюймовыми пушками и паровыми турбинами, позволявшими развивать высокую скорость. Он сразу получил явное преимущество перед предшествующими эскадренными броненосцами. К 1909 году Британский флот был сильнейшим в мире, его основу составляли именно дредноуты.
Адмирал был сторонником решительных действий. В частности, когда германский флот еще только наращивал силы, первый морской лорд предлагал Эдуарду VII «копенгагировать» его (истребить без объявления войны).
К началу войны Англия имела 22 линкора и 10 линейных крейсеров с артиллерией калибром 305-343 мм. Развитием их явились два дивизиона по 5 сверхдредноутов с 381?мм орудиями. Калибр орудий предложил также Фишер. Германия смогла противопоставить подобные лишь в ходе войны.
Фишер ввел в Англии принцип универсальности офицерского состава. Офицер-механик мог быть использован и на командном мостике. Основанием для введения этой системы явилось желание ослабить демократическое влияние профсоюзов в машинных отделениях путем военизации обслуживающего персонала.
Фишер ввел новую систему обучения моряков, которая позволила повысить боеспособность команд. Уважая достоинство моряков, он запретил телесные наказания.
Разумеется, первый морской лорд занимался вопросами стратегии. По его заданию в 1906-1908 годах был подготовлен стратегический план, который определял политику адмиралтейства до 1911 года. Отказываясь от «континентальной стратегии», авторы плана основой считали дальнюю морскую блокаду, которой намеревались задушить экономику противника. Второй задачей флота служила защита британских океанских коммуникаций. Фишер полагал, что Германию возможно победить с помощью лишь одних морских операций. Целью боевых действий ставилось не покорение Германии; следовало лишь заставить ее привести политику в соответствие с британскими интересами. Эти разработки подвергались критике и никогда не стали основой плана боевых действий. Фишер думал, что в стратегическом плане подробности не нужны и детали будут разработаны после начала боевых действий. Герберт Ричмонд писал: «Планы адмиралтейства, в моем понимании, являются самой неконкретной и непрофессиональной поделкой, какую я когда?либо видел. Я не могу понять, как они обсуждались и какие идеи были положены в их основу. Самая характерная черта - ослабление сил из?за рассредоточения по всей линии. Главная идея отсутствует вообще, за исключением той, что вражеский флот надо принудить к сражению, что и является главной целью… Фишер, непревзойденный в своем презрении к истории и недоверии к людям, не ищет и не принимает советов». Тем не менее в разработке были правильно изложены принципы использования различных классов кораблей, в том числе новых линейных крейсеров. Дорабатывать планы пришлось уже тем, кто сменил Фишера и его команду.
Фишер испортил отношения с армией, добиваясь преимущественного выделения средств из бюджета морякам.
Список использованных источников и литературы
Аэм А. Вооруженные силы Великобритании // Англия и англичане. М., 2004
Больных А. Схватка гигантов. Морские битвы Первой мировой войны. М., 2000
Всемирная история в 3-х частях, часть 3-я. О. А. Янковский, О. В. Бригадина, П. А. Шупляк и др. Минск, ООО «Юнипресс», 2002
Гренвилл, Дж. История XX века. Люди. События. Факты. Пер. с англ. О. Суворов. М., 1999. С. 205.
Ерофеев Н.А. Очерки по истории Англии. 1815-1917. М. Юристъ, 1959
История западноевропейских армий. М., 2003
История дипломатии / [сост. А. Лактионов]. - М.: АСТ: АСТ-Москва, 2006.
Коломб Ф. Морская война, ее главные принципы и опыт. М., СПб., 2003 М.Конан Дойл А. Собрание сочинений в 2-х тт.М.,1995.Т I
Лихачев Д.В. Эра Адмирала Фишера. Политическая биография реформатора британского флота: М., Дрофа.-2004-258 с.
Половинкин В.Н., Пыж В.В. Рузанкин А.Д. Эволюция взглядов ведущих стран мира на роль и место военно-морских сил в обеспечении национальных интересов в мировом океане. Можайск, 2002
Поликарпов, В. В. Власть и флот в 1905-1909 гг. // Вопросы истории. 2000. №3. С. 32-50.
Ротштейн Э. Внешняя политика Англии и ее критики 1830-1950. М., 1979