Категория вины в гражданском праве

Категория вины в гражданском праве

Оглавление

ВВЕДЕНИЕ

глава 1. категория вины в гражданском праве

§ 1. понятие и сущность вины в гражданском праве

§ 2. формирование и развитие категории вины в гражданском праве

глава 2. формы вины в гражданском праве

§ 1. умышленная форма вины

§ 2. неосторожная форма вины

§ 3. особенности вины юридического лица

заключение

список использованной литературы

ВВЕДЕНИЕ

В условиях перехода России к рыночной экономике, отказа государства от монополии в экономической сфере закономерным является значительное усиление роли частного, в первую очередь гражданского права. При этом в меняющемся мире постулаты гражданского права не должны превращаться в аксиомы, которые нельзя подвергать сомнению и критическому научному анализу.

июля 2008 г. Президент РФ подписал Указ "О совершенствовании Гражданского кодекса Российской Федерации". В целях совершенствования законодательных основ рыночной экономики данный Указ предложил разработать Концепцию совершенствования Гражданского кодекса и подготовить законы о внесении изменений в этот основополагающий источник российского частного права. Характерно, что среди целей совершенствования гражданского законодательства в Указе были названы сближение норм Гражданского кодекса с правилами регулирования соответствующих отношений в Европейском союзе и использование в гражданском законодательстве Российской Федерации "новейшего положительного опыта модернизации гражданских кодексов ряда европейских стран".

На основании упомянутого выше Указа была подготовлена Концепция развития гражданского законодательства Российской Федерации, одобренная Советом при Президенте РФ по кодификации и совершенствованию гражданского законодательства. Авторы Концепции исходят из того, что с начала 1990-х гг. в Российской Федерации произошли существенные экономические и социальные преобразования, не получившие должного отражения в законодательстве. Практика выявила "недостаточную для новых условий завершенность в законе ряда классических гражданско-правовых институтов, таких, как недействительность сделок, создание, реорганизация и ликвидация юридических лиц, законные проценты, уступка требований и перевод долга, залог, и др.". Помимо этого, интенсивное развитие экономики вообще и финансового рынка в особенности потребовало адекватного этому развитию регулирования ценных бумаг и финансовых сделок.

Приведенный выше список не исчерпывает всех проблем, связанных с применением действующего Гражданского кодекса Российской Федерации и общим состоянием гражданского права в России. Кроме того, как верно подмечено Д.А. Пащенцевым и В.В. Гарамита, "успешное совершенствование гражданского права, как и любой другой отрасли права, возможно, только на основе соответствующих научных разработок. Развитие права должно идти именно от теории к практике, что повышает интерес к теоретическому осмыслению фундаментальных проблем гражданско-правового регулирования".

Одной из проблем, несомненно, заслуживающих внимания, является проблема вины в гражданском праве. Несмотря на то, что в гражданско-правовых отношениях в некоторых случаях возможно наступление ответственности без вины, именно вина продолжает оставаться одним из важнейших условий гражданско-правовой ответственности.

Проблемы вины в гражданском праве исследованы явно недостаточно. Отдельные аспекты вины в гражданском праве проанализированы такими авторами, как Б.С. Антимонов, Е.В. Бутенко, О.С. Иоффе, Н.П. Коршунова, В.А. Плотников, Т.В. Шепель, С.К. Шишкин, и другими, в основном на уровне статей или отдельных параграфов.

К числу наиболее фундаментальных и комплексных исследований вины как основания гражданско-правовой ответственности можно отнести докторскую диссертацию Г.К. Матвеева, защищенную в 1951 г. Однако данное исследование выполнялось в условиях действия гражданского законодательства, основанного на иных, чем сегодня, принципах. В последующие годы концепция Г.К. Матвеева подверглась обоснованной критике.

Настоятельные потребности современной теории и практики, а также продолжающие появляться научные публикации, связанные с анализом различных аспектов гражданско-правовой ответственности, обуславливают актуальность и практическую значимость темы настоящей работы.

Цель выпускной квалификационной (дипломной) работы заключается в том, чтобы посредством комплексного анализа систематизировать имеющиеся в гражданско-правовой науке представления о формах вины.

Достижение поставленной цели требует решения следующих задач:

исследовать понятие, сущность и значение вины в гражданском праве;

проанализировать исторические аспекты развития института вины в гражданском праве;

представить характеристику форм вины, предусмотренных современным гражданским законодательством РФ;

выявить особенности правового регулирования вины юридических лиц.

Объект настоящего исследования составляют общественные отношения, возникающие по поводу вины как основания гражданско-правовой ответственности. В свою очередь, предметом исследования являются нормы права, регулирующие вину в гражданско-правовых отношениях, и практика их применения.

Методологическую основу исследования составляют всеобщие диалектические методы; общенаучные методы, в частности, системный метод, логический, анализ, синтез, индукция, дедукция, аналогия; частнонаучные методы: сравнительно-правовой, формально-юридический метод и др. Вышеуказанные методы были использованы в их взаимосвязи и взаимообусловленности, что позволило изучить предмет дипломного исследования целостно и всесторонне.

Теоретическую основу исследования составляют работы Б.С. Антимонова, М.И. Брагинского, Н.С. Братуся, Е.В. Бутенко, В.В. Витрянского, А.В. Волкова, В.В. Груздева, О.В. Дмитриевой, Б.Д. Завидова, О.С. Иоффе, Г.К. Матвеева, Д.И. Мейера, Э.Э. Пирвиц, И.А. Покровского, Н.А. Романовой, О.Н. Садикова, Е.А. Суханова, В.А. Хохлова, Т.В. Шепель, Г.Ф. Шершеневича и др.

Структура работы. Выпускная квалификационная (дипломная) работа состоит из введения, двух глав, заключения и библиографического списка.

ГЛАВА 1. КАТЕГОРИЯ ВИНЫ В ГРАЖДАНСКОМ ПРАВЕ

§ 1. Понятие и сущность вины в гражданском праве

Понятие вины и форм вины является фундаментальным для науки уголовного права, так как входит в содержание одного из четырех элементов состава преступления - субъективной стороны. Уголовный кодекс Российской Федерации (далее - УК РФ) раскрывает содержание двух форм вины - умысла и неосторожности, основанием разграничения которых является различное содержание интеллектуальных и волевых моментов, нашедшее свое выражение в совершенном общественно опасном деянии, чем и определяется различное отношение лица к общественным отношениям, являющимся объектом уголовно-правовой охраны, и их видов - прямого и косвенного умыслов, неосторожности - легкомыслия и небрежности. Несмотря на то, что в уголовном праве эти категории хорошо разработаны, имеют законодательные дефиниции и не вызывают споров, в гражданском праве они трактуются иным образом, поскольку их содержание в гражданском законодательстве не раскрыто и отсутствуют четкие критерии их определения.

В абзаце втором п. 1 ст. 401 Гражданского кодекса Российской Федерации (далее - ГК РФ) понятие виновности трактуется через критерии невиновности. Поэтому, как справедливо отмечают авторы монографии "Договорное право", "учитывая появившееся легальное определение вины как условия гражданско-правовой ответственности за нарушение обязательства, мы были вправе ожидать кардинального изменения направления исследований в этой области гражданского права, ранее ориентированных на усиленно насаждаемые в цивилистике уголовно-правовые подходы к понятию вины". "К сожалению, - продолжают ученые, - в современной юридической литературе почти отсутствует теоретический анализ вины, а доктрина гражданского права по инерции продолжает в основном оставаться на прежних позициях, смысл которых заключается в поиске все новых объяснений необходимости применения в цивилистике чуждых ей уголовно-правовых взглядов на вину как один из элементов состава правонарушения, представляющих собой некое гипотетическое психическое отношение правонарушителя к своим действиям и их последствиям".

В самом деле, современная научная и учебная литература свидетельствует о том, что тенденция "психологизации" в определении вины в гражданском праве продолжается.

Вместе с тем, не все авторы определяют вину в гражданском праве как психическое отношение лица к своим противоправным действиям. В частности, Е.А. Суханов, анализируя положения абзаца второго п. 1 ст. 401 ГК РФ, отмечает, что вина в гражданском праве рассматривается не как субъективное отношение лица к своему поведению, а как непринятие им объективно возможных мер по устранению или недопущению отрицательных результатов своих действий, диктуемых конкретными обстоятельствами. Иными словами, вина переводится из области труднодоказуемых психических ощущений конкретного человека в область объективно возможного поведения участников имущественных отношений, где их реальное поведение сопоставляется с должным.

Как представляется, определение вины в гражданском праве через психическое отношение лица к своим противоправным действиям в полной мере неприемлемо по ряду причин.

Поскольку определение вины как психического отношения лица к своим противоправным действиям появилось в цивилистической науке благодаря обращению исследователей к уголовному праву, возражения против такого подхода представляется необходимым построить на сравнении уголовно-правового и гражданско-правового понимания этой категории.

Прежде всего, необходимо отметить принципиально различные легальные определения вины в уголовном и гражданском праве. В главе 5 УК РФ определяются формы вины - умысел и неосторожность (ч. 1 ст. 24). Далее умысел подразделяется на прямой и косвенный, а неосторожность - на преступное легкомыслие и преступную небрежность (ст. 25, 26 УК РФ).

Приведенные нормы позволяют понять, с помощью каких категорий закон определяет вину в уголовном праве. В частности, согласно ч. 2 ст. 25 УК РФ преступление считается совершенным с прямым умыслом, если лицо осознавало общественную опасность своих действий (бездействия), предвидело возможность или неизбежность наступления общественно опасных последствий и желало их наступления. А в соответствии с ч. 3 той же статьи преступление признается совершенным с косвенным умыслом, если лицо осознавало общественную опасность своих действий (бездействия), предвидело возможность наступления общественно опасных последствий, не желало, но сознательно допускало эти последствия, либо относилось к ним безразлично. Те же категории используются и в определении видов неосторожности: преступление признается совершенным по легкомыслию, если лицо предвидело возможность наступления общественно опасных последствий своих действий (бездействия), но без достаточных к тому оснований самонадеянно рассчитывало на предотвращение этих последствий (ч. 2 ст. 26 УК РФ); преступление признается совершенным по небрежности, если лицо не предвидело возможности наступления общественно опасных последствий своих действий (бездействия), хотя при необходимой внимательности и осмотрительности должно было и могло предвидеть эти последствия (ч. 3 ст. 26 УК РФ). Ясно, что осознание, предвидение, желание, внимательность, осмотрительность представляют собой психологические категории. По словам С.В. Познышева, проявившаяся в том или ином преступлении вина есть преходящее конкретное настроение, которое сложилось у человека под влиянием двух сил: действия на него различных событий, происходящих в окружающей среде, с одной стороны, и его психической конституции - с другой.

Более того, в уголовном праве, прежде чем установить вину, необходимо решить вопрос о вменяемости человека, его психическом статусе, что играет решающую роль при привлечении к уголовной ответственности. Таким образом, уголовное право придает юридическое значение психическому статусу и поведению личности, чего нельзя сказать о гражданском праве.

В ГК РФ подобные нормы отсутствуют. При наступлении ответственности психическое отношение лица к совершенным действиям юридического значения не имеет, закон не связывает с таким отношением наступление, изменение или прекращение каких-либо обязательств.

Легальное понятие вины в гражданском праве можно вывести только из абзаца второго п. 1 ст. 401 ГК РФ. Согласно этой норме лицо признается невиновным, если при той степени заботливости и осмотрительности, какая от него требовалась по характеру обязательства и условиям оборота, оно приняло все меры для надлежащего исполнения обязательства.

Как видно, на первое место при определении вины в гражданском праве выходит поведение лица при исполнении обязательства, его деятельность, предприимчивость. Можно также утверждать, что его психическое отношение к совершаемым им действиям может варьироваться от крайне положительного до крайне отрицательного, но эти факты не играют роли в гражданско-правовых отношениях и, как следствие, не находят своего отражения в законе. Для гражданского права неважно, какие переживания испытывает лицо, важно лишь, что оно сделало для надлежащего исполнения конкретного обязательства. А в случае с юридическими лицами о психологическом аспекте вины и говорить не приходится.

По словам А.Ю. Бушуева, привычные для уголовного права "осознавал", "желал", "допускал" и другие элементы внутреннего (психологического) отношения лица к результатам своего поведения в гражданском праве облечены в форму указанных внешних проявлений. По сути, психологическое состояние (в том числе физического лица, действующего от имени лица юридического) определяется через проявляемую вовне фактическую активность лица по содействию наступлению негативного результата (неисполнение обязательства и др.).

Аналогичная точка зрения высказана А.Г. Мартиросяном: "Вина в гражданском праве никак не связана с психическим отношением лица к совершаемым им действиям. Она имеет внешне выраженный характер, ее наличие или отсутствие определяется в зависимости от поведения лица в конкретном обязательстве. В конечном счете, идея вины в гражданском праве направлена на то, чтобы активизировать поведение сторон в обязательстве, не допустить срыв этого обязательства, а поскольку гражданское право исходит из принципа возмещения вреда лицу, чье право нарушено (ст. 15 ГК РФ), то вина для гражданско-правовой ответственности в отличие от ответственности уголовной не играет главенствующей роли". Об этом, в частности, свидетельствуют: презумпция виновности (п. 2 ст. 401 ГК РФ), безвиновная ответственность владельца источника повышенной опасности (ст. 1079 ГК РФ), ответственность без вины предпринимателей (п. 3 ст. 401 ГК РФ) и многие другие положения ГК РФ, где законодатель, не обращаясь к вине, разными способами обеспечивает возмещение вреда лицу, чье право нарушено. Компенсационная функция гражданско-правовой ответственности отодвигает вину на второй план.

В связи с изложенным представляется верной идея, выдвинутая С.С. Алексеевым: "особенности гражданско-правового регулирования отношений, связанных с имущественными правонарушениями, показывают, что более логичным было бы пойти по другому пути и, отказавшись от аналогии с уголовным правом, отнести вину не к составу правонарушения, а, рассматривая ее в негативном аспекте как невиновность, к особой правовой категории - основаниям освобождения от ответственности".

Высказанная автором задолго до принятия части первой ГК РФ идея в настоящее время получила особую актуальность, поскольку наряду с презумпцией вины и безвиновной ответственностью владельца источника повышенной опасности, существовавших и ранее, закон предусматривает большое количество случаев, когда гражданско-правовая ответственность наступает независимо от вины. Например, ст. 1070 ГК РФ предусматривает возмещение вреда гражданину в результате незаконного осуждения, незаконного привлечения к уголовной ответственности, незаконного применения в качестве меры пресечения заключения под стражу или подписки о невыезде, незаконного привлечения к административной ответственности в виде ареста, а также возмещение вреда юридическому лицу в результате незаконного привлечения к административной ответственности. При этом вред возмещается в полном объеме независимо от вины должностных лиц органов дознания, предварительного следствия, прокуратуры и суда в порядке, установленным законом. Ст. 1079 ГК РФ предусматривает ответственность за вред, причиненный деятельностью, создающей повышенную опасность для окружающих независимо от вины. Далее, ст. 1095 ГК РФ предусматривает основания возмещения вреда, причиненного вследствие недостатков товара, работы или услуги независимо от вины продавца, изготовителя, а также лицом, выполнившим работу или оказывающим услугу. Необходимо также обратить внимание на ст. 405 ГК РФ, в котором говорится об ответственности за просрочку исполнения обязательства, даже если это исполнение невозможно было исполнить, то есть независимо от вины должника.

Далее представляется необходимым проиллюстрировать данные законодательные положения конкретными примерами из судебной практики, имевшими место в различные годы. Примеры будут приведены из сферы возмещения вреда, причиненного источником повышенной опасности, как одной из наиболее распространенных категорий гражданских дел по этому вопросу.

Автомобиль под управлением собственника С. следовал по улице. В это время на проезжую часть улицы из-за щитов ограждения выбежал и помчался наперерез автомашине М. Несмотря на принятые С. меры, М. был сбит передней частью автомашины. Будучи опрошенным после прохождения курса лечения, М. пояснил, что страдает менингитом. Перед самым переходом улицы у него внезапно начался припадок, и он, не помня себя, метнулся с одной стороны улицы на другую и был сбит автомашиной. Произведенной проверкой автодорожного происшествия было установлено, что при сложившихся обстоятельствах С. не имел технической возможности избежать наезда. Нарушения каких-либо предписаний правил дорожного движения с его стороны не было. В данной связи собственник автомобиля С., несмотря на отсутствие элементов вины в его поведении, все равно должен возместить пострадавшему все причиненные ему материальные и моральные убытки.

Другой пример. Грузовая автомашина следовала по одной из дорог Воронежской области. Внезапно у машины лопнуло правое заднее колесо. В результате этого машину резко повело в левую сторону, и она на полном ходу перевернулась. Сидевший в кузове пассажир С. при заносе машины выпал из кузова и сильно ударился о землю. От полученного удара он вскоре скончался. Проведенным по данному автодорожному происшествию следствием было установлено, что водитель во время движения никаких нарушений правил не допустил. "Автоавария произошла от несчастного случая, который водитель не предвидел и предвидеть не мог", - констатировало постановление о прекращении уголовного дела. И в этом случае владелец источника повышенной опасности должен возместить семье умершего кормильца все причиненные убытки.

Наконец, такой пример. Судом первой инстанции с А. в пользу гражданки П. взысканы расходы на погребение и компенсация морального вреда, причиненного в связи со смертью мужа, погибшего в результате наезда автомобиля, которым управлял ответчик. Как было установлено судом, ответчик, управляя автомобилем, совершил наезд на лежащего на проезжей части мужа истицы. Смерть данного гражданина наступила в результате переезда колесами движущегося автомобиля через тело пострадавшего и удара о выступающие части автомобиля. Потерпевший находился в состоянии сильного алкогольного опьянения. В сложившейся ситуации техническая возможность избежать наезда отсутствовала. Суд, обоснованно приняв во внимание то, что истица, являясь супругой погибшего в результате ДТП гражданина, с которым она проживала совместно более 30 лет, несомненно, испытывает нравственные переживания в связи с утратой близкого человека, установил наличие оснований для возложения на ответчика обязанности по компенсации морального вреда независимо от его вины.

Категория "случай" из вышеприведенных примеров не является конечной стадией в вопросах гражданско-правовой ответственности. Помимо случая в гражданском праве есть такая конструкция, как непреодолимая сила (форс-мажор), под которой понимаются стихийные бедствия (землетрясения, наводнения, пожары, эпидемии, морозы, паводки, ураганы, снежные заносы), общественные явления (войны, гражданские войны, революции, забастовки, блокирование подъездных путей, пиратские нападения и др.), а также действия юридического характера (так называемый юридический форс-мажор), например валютные ограничения, установление запрета на ввоз или вывоз определенных товаров, которые делают невозможным надлежащее исполнение соответствующего обязательства. "Несчастье стихийное, чрезвычайное, которое никакая человеческая сила предотвратить не может", - так говорил о непреодолимой силе И.А. Покровский.

В соответствии с классической догматикой, существующей в гражданском праве, лицо не несет никакой гражданско-правовой ответственности, если неисполнение или ненадлежащее исполнение им своего обязательства было вызвано обстоятельствами форс-мажорного характера. Не может быть привлечено лицо и к деликтной ответственности, если причинение убытков было совершено в результате воздействия непреодолимой силы, и каких-либо исключений из этих правил, насколько можно судить, отечественное гражданское законодательство не знает.

Весьма показательно данные постулаты проиллюстрировала З.В. Градобоева. Она отмечает, что если произойдет крушение поезда в результате излома рельса, то налицо будет случай и железная дорога как владелец источника повышенной опасности должна будет возместить весь причиненный ущерб (как материальный, так и моральный). В другом источнике можно обнаружить следующее рассуждение: если пассажир пострадает в результате резкого и неожиданного торможения поезда, железная дорога обязана возместить ему ущерб даже в том случае, если торможение было вызвано крайней необходимостью, поскольку неожиданно на путях оказались ребенок или корова, направляющаяся на пастбище за железнодорожным полотном. Но если крушение поезда произойдет из-за того, что во время движения такого поезда в машиниста попадет удар молнии и он от этого скончается, то в указанной ситуации железная дорога будет освобождена от возмещения какого-либо вреда, т.к. данный вред наступит в результате действия обстоятельств непреодолимой силы.

В цивилистике можно встретить различные подходы к определению правовой природы безвиновной ответственности. В частности, Д.М. Азми отмечает, что безвиновная ответственность основывается на принятии риска. Сама деятельность, в результате которой наступает безвиновная ответственность, не носит противоправного характера. Вместе с тем, эта деятельность является рисковой, так как может привести к нарушению субъективных прав какого-либо лица. Основанием ответственности в данном случае следует считать не вину, а риск. Также Д.М. Азми считает, что: "в случае ответственности без вины мы сталкиваемся с особой формой вины, не подпадающей непосредственно ни под понятие умысла, ни под понятие неосторожности. Мы считаем, что в данном случае корректнее говорить о некой "презюмируемой вине", возможность наступления которой изначально заложена в нормативных предписаниях и обусловлена спецификой соответствующей деятельности". Как видно, автор предполагает, что деятельность не носит противоправного характера. С данным утверждением согласиться сложно. Если деятельность не противоправная, то говорить об ответственности - не обоснованно. Как следует из норм ГК РФ, одним из условий ответственности является противоправность. Кроме того, если говорить не о вине, а о риске, то тем более говорить об ответственности нельзя, ибо исключается вина, как важное условие гражданско-правовой ответственности.

Как представляется, по поводу правовой природы безвиновной ответственности наиболее удачно в свое время высказался О.А. Красавчиков. По мнению О.А. Красавчикова, безвиновная ответственность, по сути, представляет собой специфическую форму компенсации вреда, восстановления нарушенного права, и тут нужно говорить не об ответственности, так как вина отсутствует, а необходимо говорить об обязанном лице.

В целом, очевидно, что понятия "вина" и "виновность" используются в российском гражданском праве достаточно часто, однако, действующий отечественный гражданский кодекс (равно как и зарубежные кодексы) не дает легального определения понятия вины, а лишь указывает его формы в ст. 404 ГК РФ (однако речь в ней идет об ответственности) и в п. 1 ст. 401 ГК РФ "лицо, не исполнившее обязательства либо исполнившее его ненадлежащим образом, несет ответственность при наличии вины (умысла или неосторожности)... Лицо признается невиновным, если при той степени заботливости и осмотрительности, какая от него требовалась по характеру обязательства и условиям оборота, оно приняло все меры для надлежащего исполнения обязательства". Несомненно, легальное отсутствие определения понятия вины затрудняет уяснение исследуемой категории, вызывает теоретические споры и осложняет процесс правоприменения, в связи, с чем необходимо закрепление понятия вины в ГК РФ.

Подготовка предложений по регламентации института вины в ГК РФ является перспективной задачей. В любом случае одна из норм ГК РФ должна предусматривать общее основание и условия гражданско-правовой ответственности. Предположительно она должна состоять из трех пунктов: первый должен быть посвящен основанию и условиям ответственности за вину. Во втором пункте предлагаемой нормы необходимо оговорить основание и условия ответственности без вины. В третьем пункте могут быть предусмотрены общие основания освобождения от гражданско-правовой ответственности, а также оговорены особые правила освобождения от договорной и деликтной ответственности.

Что же касается значения института вины в гражданском праве, то здесь можно привести слова А.В. Волкова, который считает, что значение вины состоит:

а) в учете персоналии правонарушителя и его реальных возможностей при сложившихся обстоятельствах на момент причинения убытков;

б) в необходимости использовать эту категорию для распределения бремени ответственности между кредитором и должником (напр., ст. 404 ГК РФ), между сопричинителями вреда и т.д.;

в) в способности через вину правонарушителя установить детали объективного поведения;

г) в возможности выявить реальный интерес сторон в договорных обязательствах.

Итак, для правоприменителя вина в гражданском праве будет являться "специальной правовой категорией, значение которой состоит, прежде всего, в отыскании границы для применения мер ответственности". "Законодатель использует вину как корректирующее обстоятельство, как обслуживающее, вспомогательное понятие для отыскания границ реализации гражданско-правовой ответственности. В этом смысле вину нельзя исключать, если не из оснований, то, по крайней мере, из необходимых условий применения исследуемой санкции о возмещении убытков".

§ 2. Формирование и развитие категории вины в гражданском праве

вина гражданский право законодательство

"Известно то важное значение, какое имеет историческое толкование в сфере действующего законодательства. Если мы, например, желаем изучить какой-нибудь юридический институт, существующий в данное время, то для правильного его уяснения себе мы должны проследить историческую судьбу его, т.е. те поводы, в силу которых появилось данное учреждение, и те видоизменения, которым подверглось оно в своем историческом развитии", - подчеркивал в свое время Н.С. Таганцев.

Обращаясь к эволюции института вины в гражданском праве России, прежде всего, стоит отметить, что он [институт] ведет свою историю еще с римского права. Под виной (culpa) в римском праве понимали несоблюдение того поведения, которое требовалось правом, что выражалось в следующей формуле: "Нет вины, если соблюдено все, что требовалось". Римские юристы различали непосредственно culpa ("вина"), а также dolus ("злой умысел"), custodia ("пренебрежение необходимостью охраны"), neglegentia ("небрежность"), imperitia ("неопытность"). Вина могла быть разной.

"Грубая вина" - это "слишком большая небрежность, то есть не понимать то, что понимают все" ("Lata culpa" est nimia neglegentia, id est non intellegere quod omnes intellegunt (D. 50. 16. 213. 2)). Грубая вина являлась умыслом (magna culpa dolus est), а грубая небрежность являлась виной (Magna neglegentia culpa est (D. 50. 16. 226)). Неопытность же причислялась к вине (Imperetia culpae adnumeratur (D. 50. 16. 132)).

Д.Д. Гримм, в целом характеризуя вину в римском праве, писал: "Вина есть неправомерное направление воли лица. "Вина может состоять в том, что лицо сознательно совершает данное действие, сознавая его неправомерность. В таком случае говорят о dolus или dolus malus, умысле". Или же вина состоит в отсутствии надлежащей осмотрительности и внимания, в недостаточном стремлении избегнуть неправомерный эффект, без прямого намерения совершить зло. В таком случае говорят о culpa в тесном смысле, нерадении".

Вина правонарушителя приобрела значение важнейшего условия возложения ответственности за большинство правонарушений. Ей стало придаваться исключительное значение вплоть до утверждения "без вины нет ответственности" (в цивилистике XIX-XX вв. получившего название "принцип вины"), означавшего, что невиновность правонарушителя должна быть основанием освобождения от ответственности, а потому ответственность без вины не допускается. Начало вины потеснило древнее начало ответственности независимо от субъективного отношения правонарушителя к своему поведению (начало ответственности независимо от вины) и стало основным началом гражданско-правовой ответственности на многие столетия.

Проблема вины стала активно исследоваться представителями различных западных юридических школ в XVIII-XIX вв. (наполняя понятие вины новым содержанием), затем готовая конструкция стала усваиваться законодателем.

Для данного и последующего периодов характерно усиление начала ответственности независимо от вины до непреодолимой силы, выраженное в постепенном закреплении в нормативных актах новых случаев такой ответственности в добавление к "старым" случаям, например, ответственности собственников или пользователей за вред, причиненный принадлежащими им вещами, в частности дикими животными, разрушающимися строениями и т.п. (ст.ст. 1384, 1385, 1386 Французского гражданского кодекса, ФГК, §§ 833-834 книги 2 Германского гражданского уложения, ГГУ).

Гражданское право России не осталось в стороне от этих изменений, в процессе своего становления оно также прошло несколько этапов: от разложения родового строя до формирования рыночной модели экономики в постсоветском государстве, и в разные периоды оно подвергалось влиянию различных правовых систем.

Понятие вины в российском дореволюционном праве сложилось под влиянием западноевропейского средневекового права, римского права, религиозных норм христианства, на которые, в свою очередь, оказало влияние иудейское право. Вина изначально понималась как противоправное деяние, однако, с развитием юридической науки и правотворческой практики пришло осознание того, что она относится к элементам субъективной стороны правонарушения. В трудах видных отечественных правоведов стало исследоваться психологическое содержание вины, ее волевой и интеллектуальный моменты.

Несмотря на то, что в качестве основного в ст. 647 п. 648 т. ч. 1 Свода Законов Российской Империи, как и в других европейских странах, было закреплено начало вины (принцип вины), довольно обширной была также сфера применения ответственности без вины, как ограниченной пределами непреодолимой силы, так и не ограниченной ими.

Обратившись к дореволюционной литературе, можно отметить, что исследованием проблем вины занимались такие видные ученые, как Д.Д. Гримм, Е.В. Пасек, Э.Э. Пирвиц, А.А. Симолин, Г.Ф. Шершеневич, Т.М. Яблочков и др.

Так, Г.Ф. Шершеневич раскрывал понятие вины в рамках категорий "гражданское правонарушение" и "гражданская ответственность". "В гражданской ответственности на первом месте стоит ответственность за собственную вину, как построенная всецело на принципе вины. Вина предполагает такое психическое состояние действовавшего, в котором он имел представление о неизбежном или возможном вредном последствии своего поведения, уклоняющегося от юридически нормального. Возложение на него ответственности за причиненный им вред стоит в зависимости от способности представлять себе последствия своих действий".

Одним из немногих цивилистов, которые последовательно занимались разработкой проблемы вины в дореволюционном гражданском праве, был Э.Э. Пирвиц. Свое видение проблемы вины он изложил в статье "Значение вины в гражданском праве" (кстати, переизданной журналом "Вестник гражданского права" в 2010 г.). Э.Э. Пирвиц на основе анализа западного и русского законодательства отмечал, что "все западноевропейские законодательства, а также свод гражданских узаконений губерний прибалтийских, основанные на началах римского права, придают большое значение понятию вины в применении к гражданскому праву". Автор указывал, что "простая неосторожность заключается в отсутствии той заботливости, которую обыкновенно прилагает рачительный и внимательный хозяин", "а грубая неосторожность проявляется в отсутствии той заботливости, которую обыкновенно прилагает и менее рачительный и внимательный хозяин". Вообще, стоит отметить, что теоретическая мысль того времени активно использовала понятие "рачительный и внимательный хозяин", которое, вместе с тем, оставалось условным и не имело дефиниций в законодательстве.

Исследование понятия вины и вопросов, связанных с определением ее критериев, было продолжено в советское время. Причем в советской цивилистике постепенно к определению вины сложилось два подхода.

Согласно первому подходу (субъективистскому), вину предлагалось определять через категорию "психическое отношение". В частности Г.К. Матвеев, вину в гражданском праве предлагал определять как психическое отношение нарушителя гражданского правопорядка к своим противоправным действиям и их вредным последствиям в форме умысла или неосторожности. Практически такого же подхода придерживался О.С. Иоффе. Он предлагал понимать под виной психическое отношение лица к совершенному им действию и наступившему вследствие этого результату, т.е. именно психический компонент автор называл определяющим в деятельности субъектов деликтных обязательств. О.С. Иоффе указывал, что "умысел заключает в себе намерение причинить вред…". "Неосторожность как вид гражданской вины характеризуется тем, что лицом не были соблюдены все необходимые меры предусмотрительности в процессе осуществления им определенной деятельности". Основанием деления неосторожности на грубую и простую в работах автора являлись термины "высокие" и "минимальные" требования к поведению субъекта. Из-за их неопределенности эти условные критерии были трудно применимы на практике при градации неосторожности на виды.

Сторонники другого подхода (объективистского) полагали, что вина должна быть определена через поведение лица, а не через психическое отношение. Например, Б.И. Пугинский отмечал: "Вина должна пониматься не как акт сознания, а в качестве характеристики деятельности нарушителя в конкретных условиях ее осуществления". М.М. Агарков в одной из своих работ обращался к понятию "смешанная ответственность" и подвергал критике его использование в судебной практике применительно к наличию вины как со стороны причинителя вреда, так и со стороны потерпевшего. Он отмечал, что "потерпевший не отвечает перед причинителем, так как в результате умысла или грубой неосторожности потерпевшего на его стороне не возникает никакой обязанности перед причинителем. Поэтому термин "смешанная ответственность", распространенный в нашей судебной практике, не точен. Но потерпевший не отвечает и перед самим собой. Ответственность перед самим собой ничего не означает, - это лишенное содержания, искусственное, а потому и ненужное понятие".

Если обратиться к понятию форм вины, то можно заметить, что в законодательстве в разные исторические периоды они не были идентичны.

Например, в ГК РСФСР 1922 г. в ст. 403 закреплялись такие формы вины, как умысел и неосторожность, хотя законодательные определения отсутствовали. Более того, в ст. 404, регламентирующей специальный деликт, помимо умысла появился термин "грубая небрежность", что порождало вопрос: в частности, как она соотносится с грубой неосторожностью?

В Основах гражданского законодательства Союза ССР и союзных республик 1961 г. также использовались понятия "умысел" и "грубая неосторожность", содержание которых вновь оставалось нераскрытым. Эти же положения полностью воспроизводились и в ГК РСФСР 1964 г.

Следовательно, можно прийти к выводу, что советское гражданское законодательство не давало определения понятиям "умысел", "грубая неосторожность", "грубая небрежность", хотя и использовало их для обозначения форм вины. Не раскрывало советское гражданское законодательство и понятия "вина".

Исследование понятия "вина" было продолжено в постсоветский период, однако это не устранило имеющиеся проблемы. Например, Л.В. Фоноберов определяет вину "как сознательно-волевое отношение субъекта к своему противоправному поведению и его последствиям, в котором проявляется негативное или безразличное отношение к законным интересам иных субъектов гражданского права". Автор считает, что содержание терминов "грубая" и "простая" неосторожность в гражданском праве аналогичны содержанию понятий "легкомыслие" и "небрежность", применяемых в уголовном праве. В итоге он делает вывод, что в гражданском праве нужно использовать терминологию, разработанную наукой уголовного права.

В.В. Витрянский относительно толкования понятия вины высказывает прямо противоположное мнение, называя развитие гражданско-правовой доктрины, намеченное в советский период, "тупиковым путем", "когда цивилистике было навязано понятие вины, "густо замешанное" на чуждых ей уголовно-правовых элементах".

В одном из последних специальных монографических исследований, посвященном проблемам вины в российском гражданском праве, его авторы, Д.А. Пашенцев и В.В. Гарамита, сделали вывод, что вина представляет сознательное и осознанное психическое отношение правонарушителя к своему противоправному поведению и к его результату, проявляющееся в пренебрежении или безразличии к интересам государства и общества и, соответственно, в выборе противоправного, антисоциального варианта поведения. Названные авторы трактуют вину субъективно и при этом указывают, что для каждого конкретного субъекта необходимо определить его собственные границы возможного в данной ситуации правомерного поведения, границы, в пределах которых его волеспособность позволяла бы избежать неблагоприятных имущественных последствий.

При последующем изложении Д.А. Пашенцев и В.В. Гарамита уже соглашаются с выводами А.И. Коньшиной, утверждающей: "...недопустимо перенесение понятия "вина" как психологического отношения лица при разделении на умысел и неосторожность из сферы уголовного права в сферу гражданского без учета традиционных цивилистических конструкций. В гражданском праве вина имеет специфику, которая выражается в отношениях, характеризующихся как товарно-денежные, связанные с компенсаторно-восстановительной функцией гражданско-правовой ответственности". В результате указанные авторы применительно к вине юридического лица отмечают, что это "самостоятельная категория. Она может быть рассматриваема в контексте непринятия им объективно возможных мер по устранению или недопущению отрицательных результатов своих действий, диктуемых обстоятельствами в той или иной ситуации".

Получается, что указанные авторы делают противоречивые выводы, поскольку, по сути, предлагают одновременно использовать две концепции вины. Психологическую - для граждан с необходимостью определения для них границ возможного правомерного поведения, в пределах которых их волеспособность позволяла бы избегать неблагоприятных имущественных последствий. Поведенческую - для юридических лиц, где просто будет оцениваться факт принятия либо непринятия ими объективно возможных мер по устранению или недопущению отрицательных результатов своих действий. В связи с этим возникает закономерный вопрос: а какой концепцией следует руководствоваться?

Наличие столь полярных, а зачастую и противоречивых, точек зрения можно объяснить тем, что действующее российское гражданское законодательство последовательно не воплощает ни психологическую, ни объективистскую (поведенческую) трактовку вины, допуская во многих случаях разное ее толкование. Как гласит норма ч. 2 п. 1 ст. 401 ГК РФ, лицо признается невиновным, если при той степени заботливости и осмотрительности, какая от него требовалась по характеру обязательства и условиям оборота, оно приняло все меры для надлежащего исполнения обязательства. В случае возникновения спора нарушитель, даже если им является юридическое лицо, может доказать отсутствие своей вины, ссылаясь на объективные обстоятельства (п. 2 ст. 401 ГК РФ). Данное определение, основанное на поведенческой концепции вины, строго говоря, не свободно и от психологизма, поскольку оценка степени "заботливости" и "осмотрительности" весьма субъективна. Кроме того, спорна формулировка ч. 2 п. 1 ст. 401 ГК РФ, ибо фактически не определяет понятие вины, а перечисляет обстоятельства, при наличии которых субъект признается невиновным.

С учетом сказанного, наиболее убедительной представляется пограничная точка зрения (соединяющая в себе и психологический, и объективистский подходы), согласно которой, вина представляет собой сознательное; осознанное психическое отношение правонарушителя к своему противоправному поведению и его результату; проявляющееся в пренебрежении или безразличии к интересам государства и общества и, соответственно, в выборе противоправного, антисоциального варианта поведения. Помимо названного отношения, составляющей вины выступает отношение самого общества к правонарушителю и его поведению, однако приоритет при характеристике вины отдается первому отношению.

ГЛАВА 2. ФОРМЫ ВИНЫ В ГРАЖДАНСКОМ ПРАВЕ

§ 1. Умышленная форма вины

вина гражданский право законодательство

В ГК РФ о вине в форме умысла или неосторожности указывается в п. 4 ст. 227, п. 1 ст. 693, ст. 697, ст. 901, п. 2 ст. 1104 ГК РФ. Грубая неосторожность как форма вины в ГК РФ употребляется отдельно только дважды: в п. 1 ст. 963 и п. 2 ст. 1083 ГК РФ.

Однако законодатель не дает легального определения этих форм вины, не указывает он и признаки форм виновности. Более того, такая позиция считается оправданной, так в своем Определении от 21 февраля 2008 г. № 120-О-О Конституционный Суд Российской Федерации, рассматривая такое понятие, как "грубая неосторожность", пришел к выводу, что использование федеральным законодателем "такой оценочной характеристики преследует цель эффективного применения нормы к неограниченному числу конкретных правовых ситуаций".

Таким образом, в связи с неразработанностью признаков умысла и неосторожности в гражданском праве, анализируя судебную практику, приходится обращаться к дефинициям этих категорий, имеющимся в работах современных ученых-цивилистов.

В доктрине гражданского права умышленная вина определяется как намеренные действия либо бездействие должника с целью неисполнения или ненадлежащего исполнения обязательства либо создания условий для невозможности его исполнения.

Грубая неосторожность (грубая небрежность) "имеет место в случаях, когда нарушение договора мог предвидеть и предотвратить любой и каждый человек", то есть в данном случае предлагается применять объективный критерий (поведение обычного человека). Иными словами, грубая неосторожность (грубая небрежность) есть "непроявление должником той минимальной степени заботливости и осмотрительности, какую можно было бы ожидать от всякого участника имущественного оборота, окажись он на месте должника, и непринятие должником очевидных (хотя бы элементарных) мер в целях надлежащего исполнения обязательств".

Обычная (легкая) неосторожность (простая неосмотрительность) будет иметь место "в случаях, когда нарушение договора мог предвидеть и предотвратить должник с учетом его опыта, знаний и профессиональной подготовки", то есть сохраняется субъективный критерий (поведение конкретного должника в зависимости от его возможностей). Иными словами "должник при исполнении обязательства не проявляет ту степень заботливости и осмотрительности, какая требовалась от него по характеру обязательства и условиям оборота, и в результате с его стороны не приняты все надлежащие меры для надлежащего исполнения обязательства".

Однако такие определения приводят исследователей к логичному и правильному выводу о том, что в гражданском праве "вину в форме грубой неосторожности практически невозможно отличить от умышленной вины. Во всяком случае, ни кредитор, ни суд не в состоянии определить, имел ли должник изначальное намерение не исполнить обязательство или исполнить его ненадлежащим образом либо создать невозможность его исполнения". О.А. Кудинов полагает, что законодатель это делает намеренно: "Законодатель не случайно ни в одной из норм ГК РФ не предусмотрел в качестве условия ответственности за нарушение обязательства вину должника исключительно в форме умысла, - пишет автор. - Если законодатель считает необходимым предусмотреть ответственность должника за нарушение тех или иных конкретных обязательств, он устанавливает в качестве необходимого условия ответственности вину в форме умысла или грубой неосторожности. Тем самым законодатель не исключает (но никогда не выдвигает в качестве необходимого условия) изначальное намерение должника нарушить обязательство либо создать невозможность его исполнения".

С этим высказыванием согласиться сложно. Как быть, к примеру, в случае, предусмотренном п. 1 ст. 963 ГК РФ, где умысел и грубая неосторожность как формы вины употребляются отдельно. И тут, несмотря на то, что в этой статье речь идет о грубой неосторожности страхователя, а не страховщика (кредитора по обязательству), и суду и страховщику придется при наличии вины страхователя определять, имел ли страхователь изначальное намерение превратить страхование в источник наживы или не имел.

Как это сделать? В литературе приводится в качестве примера Постановление Президиума ВАС РФ № 249/97 от 24 июня 1997 г.. В протесте предлагалось принятые судебные акты отменить и в иске отказать, поскольку согласно письму управления Государственной противопожарной службы самовольное подключение к электросети жилого дома и возникновение пожара в месте пересечения электроснабжения и кровли свидетельствуют о возникновении пожара по вине владельца палатки. Однако Президиум Высшего Арбитражного Суда РФ отверг ссылку на вину в форме умысла со стороны страхователя. Удовлетворяя иск, Президиум обратил внимание на то, что Законом Российской Федерации "О страховании" страховщикам предоставлено право при необходимости запрашивать сведения, связанные со страховым случаем, у организаций, располагающих информацией об обстоятельствах страхового случая, а также самостоятельно выяснять причины и обстоятельства страхового случая. Наступление страхового случая в данном деле подтверждено актом органов пожарного надзора и актом, составленным представителями страхователя и страховщика. Доказательств совершения страхователем умышленных действий, направленных на наступление страхового случая, либо сообщения страховщику заведомо ложных сведений об имуществе или обстоятельствах, имеющих существенное значение для суждения о страховом событии, страховая фирма не представила.

Каким образом Президиуму удалось отделить грубую неосторожность юридического лица от умысла, как из текста Постановления, так и из комментария, данного профессором М.И. Брагинским в своей монографии, не ясно. Ссылка на то, что "законом Российской Федерации "О страховании" страховщикам предоставлено право при необходимости запрашивать сведения, связанные со страховым случаем у организаций, располагающих информацией об обстоятельствах страхового случая, а также самостоятельно выяснять причины и обстоятельства страхового случая", потеряла свою силу, так как Федеральным законом от 31 декабря 1997 г. "О внесении изменений и дополнений в Закон Российской Федерации "О страховании" гл. 2 "Договор страхования" была из Закона исключена.

Пункт 8 ст. 10 Закона РФ "Об организации страхового дела в Российской Федерации", вступивший в силу с 16 января 2004 года, обязывает организации и индивидуальных предпринимателей предоставлять страховщикам запрошенные ими документы и заключения. То есть в настоящее время у страховщиков нет полномочий запрашивать сведения у государственных органов или сведения, составляющие коммерческую тайну.

Так, арбитражные суды, сославшись на ст. 23, 24 Конституции Российской Федерации и ст. 61 "Основ законодательства Российской Федерации об охране здоровья граждан" отказались удовлетворить иск страховщика к ФГУ "ГБ МСЭ по г. Москве" о предоставлении надлежащим образом заверенных копии документов, установив, что дело не подлежит рассмотрению в арбитражном суде.

Получается, что при наличии доказательств, подтверждающих вину страхователя в наступлении страхового случая, страховщику в суде требуется предоставить не только доказательства того, что данное нарушение могло предотвратить любое и каждое лицо, действующее с минимальной степенью заботливости и осмотрительности, но также постараться доказать, что лицо действовало или бездействовало намеренно.

Рассматривая вопрос умышленной формы вины, прежде всего, следует отметить, что в настоящее время понятие умысла в гражданском законодательстве практически тождественно определению аналогичной категории в уголовном праве. Однако в правовой доктрине высказываются аргументированные мнения о том, что "недопустимо перенесение понятия "вина" как психологического отношения лица при разделении на умысел и неосторожность из сферы уголовного права в сферу гражданского без учета традиционных цивилистических конструкций. В гражданском праве вина имеет специфику, которая выражается в отношениях, характеризующихся как товарно-денежные, связанные с компенсаторно-восстановительной функцией гражданско-правовой ответственности. Согласно новейшим научным взглядам трактовка вины как "психического отношения" нарушителя к своему поведению и его результату практически бесполезна".

По мнению А.К. Коньшиной умышленную вину можно рассматривать как "намеренные действия либо бездействие должника с целью неисполнения или ненадлежащего исполнения обязательства либо создания невозможности его исполнения". Иными словами, пытаясь исключить психологическую составляющую при раскрытии формы вины авторам все же не удается отойти от нее полностью, о чем свидетельствует использование в приведенной выше цитате категории "намеренные действия". Представляется, что полное исключение психологических составляющих в определении понятия вины и ее формы в гражданском праве невозможно.

Следует также отметить стремление многих авторов провести аналогию с уголовным правом не только в отношении понятия формы вины, но и форм умысла. Так, С. Киселев предлагает следующую формулировку: "Проступок признается совершенным с прямым умыслом, если лицо осознавало антиобщественность своего деяния (действия или бездействия) и желало его наступления или предвидело возможность или неизбежность наступления антиобщественных последствий и желало их наступления". Косвенный умысел автор определяет так: "Проступок признается совершенным с косвенным умыслом, если лицо осознавало антиобщественность своего деяния (действия или бездействия), предвидело возможность наступления антиобщественных последствий, не желало, но сознательно допускало эти последствия либо относилось к ним безразлично".

В качестве аргумента в поддержку своей позиции о допустимости аналогии с уголовным правом автор приводит утверждение о том, что правонарушения в различных сферах имеют общие черты, их объединяющие, относя само понятие правонарушения к категории родовых.

Кроме того, находит поддержку в правовой доктрине и обоснование того, что субъективную сторону деяния всегда характеризует интеллектуальный и волевой моменты, из сочетания которых определяется ее форма и вид. С вышеприведенной позицией можно согласиться.

Однако, необходимо учитывать то, что особенностью умышленной формы вины в гражданском праве является опять же таки отсутствие четкого разграничения на прямой умысел и косвенный, что связано с отсутствием оснований такого деления. Последствия правонарушения как при прямом, так и при косвенном умысле в гражданском праве одинаковы.

Мотивы правонарушения, совершенного с умышленной формой вины, в гражданском праве не имеют такого значения, как, например, в уголовном. Основным критерием меры ответственности в гражданском праве, как представляется, выступают имущественные последствия правонарушения, их размер и характер. Это связано с важнейшей функцией гражданско-правовой ответственности - компесаторной. Для реализации последней не столь значительно решение вопроса, какими мотивами руководствовался субъект правонарушения, совершая его. В любом случае он должен возместить причиненный своим деянием ущерб в полном объеме.

В качестве иллюстрации сказанного можно привести следующий пример из судебной практики.

"В.Л. и В.Е. обратились в суд с иском к Д. о возмещении ущерба, причиненного в результате залива квартиры в размере 138 751 руб., в обоснование иска сославшись на то, что они являются равнодолевыми собственницами квартиры, расположенной по адресу: <данные изъяты> Д. принадлежит квартира <данные изъяты> по указанному адресу, в результате залива которой 24 февраля 2013 г. им и был причинен ущерб, который они просят взыскать. Кроме того, истицы просили взыскать судебные расходы на составление отчета об оценке и оплату госпошлину.

М. также обратилась в суд с иском к Д., утверждая, что в результате залива от 24 февраля 2013 г., произошедшего по вине ответчицы, была повреждена и принадлежащая истице квартира <данные изъяты> в доме по адресу: <данные изъяты> размер ущерба составляет 255 867 руб. истица просит взыскать с ответчицы указанную сумму ущерба и судебные расходы.

Определением суда от 12 августа 2013 г. вышеуказанные гражданские дела были объединены в одно производство.

В судебном заседании по делу ответчица Д. против удовлетворения исков возражала, отрицая наличие своей вины в причиненном ущербе, утверждала, что залив произошел вследствие действий сотрудника управляющей организации МУП "Октябрьское Жилищное Управление", который, явившись по вызову ответчицы в связи с небольшой протечкой в батарее отопления, расположенной на кухне ее квартиры, сорвал кран с батареи, не вовремя перекрыл горячую воду, которая начала под сильным напором вытекать из поврежденной трубы, чем усугубил размер ущерба, причиненного квартире истиц и ответчицы.

Представитель третьего лица МУП "Октябрьское Жилищное Управление" (по доверенности П.) исковые требования поддержала, полагая, что причиной залива явилась самостоятельная, не согласованная переустановка радиаторов отопления на кухне, в результате которой были использованы резьбовые соединения без сварки, с использованием материалов, качество которых не подтверждено сертификатами, а также не рассчитанных на рабочее давление системы центрального отопления, в результате чего произошла коррозия ниппельного соединения между краном и муфтой; кроме того, на перемычке стояка ответчицей был самостоятельно установлен секущий кран, использование которого на батарее, при перекрытии влечет его попеременное охлаждение, сжатие металла, в результате чего возможна течь воды в некачественно выполненном соединении. Явившись по вызову в связи с протечкой батареи в квартиру ответчицы, слесарь-сантехник Г. обнаружил на кухне биметаллическую батарею с двумя шаровыми кранами и краном на перемычке, обмазанные пластилином и протекающие. В ходе исследования оборудования с целью обнаружить причину протечки произошел прорыв из-за ветхости поставленных кранов.

Решением суда от 19 сентября 2013 г. исковые требования В.Л., В.Е. и М. удовлетворены.

В апелляционной жалобе Д. поставила вопрос об отмене указанного решения как вынесенного с нарушением норм материального и процессуального права.

Выслушав объяснения явившихся лиц, проверив материалы дела, обсудив доводы апелляционной жалобы, судебная коллегия посчитала решение суда правильным и оснований для его отмены не нашла.

Согласно представленным в материалы дела актам обследования жилых помещений (№ 96 от 25.02.2013 г. и № 97 от 25.02.2013 г.) квартиры В-вых и М. получили значительные повреждения в связи с заливом, который произошел 24 февраля 2013 г. в результате самостоятельной переделки системы отопления с применением материалов ненадлежащего качества в квартире, принадлежащей Д.

Согласно заявлению Д. от 25 февраля 2013 г., она обратилась в МУП "ОЖУ" с просьбой восстановить отопительную систему в принадлежащей ей квартире, так как радиаторы были установлены самостоятельно. 26 февраля 2013 г. ответчица Д. в комментариях к предписанию, адресованному ответчице управляющей компанией МУП "ОЖУ", указала, что обязуется исправить систему отопительных приборов в изначальное состояние. Согласно акту № 98 от 01 марта 2013 г., ответчица Д. выполнила работы по предписанию ОЖУ, система отопления была собрана правильно, на сварке.

Как следует из показаний слесаря-сантехника МУП "ОЖУ" Г., 24 февраля 2013 г. он находился на вызове по адресу: <данные изъяты> когда в 15:00 часов к нему поступила заявка о протечке батареи в квартире по адресу: <данные изъяты>. Придя по адресу, он увидел в кухне биметаллическую батарею с двумя шаровыми кранами (плюс кран на перемычке). Верхний кран был замазан пластилином, замотан тряпками, протекал. Г. открыл кран на перемычке, после чего, размотав тряпки в месте протечки, без усилий взялся за верхний кран, который сразу же отвалился, разошлось его соединение с трубой. При этом второй стороной он остался быть соединенным с батареей. Г. не успел даже открутить этот кран, как он, будучи поврежденным, сразу же отошел от батареи. Оценить заранее характер неисправности, без непосредственного осмотра крана, не было возможности, так как место протечки было замотано тяпками и полотенцами. На устранение залива, перекрытие воды действительно ушло порядка 40 минут, поскольку ключей от подвала или чердака, где можно перекрыть воду, у Г. не было, они согласно установившемуся в организации порядку, находятся в определенном месте.

Оценив в совокупности представленные по делу доказательства, суд пришел к обоснованному выводу о том, что ответственность за причинение имущественного ущерба лежит на Д. как на собственнике квартиры, не обеспечившего надлежащее, работоспособное состояние системы отопления, расположенной в квартире.

При этом суд исходил из того, что доказательств, опровергающих наличие вины ответчицы в заливе от 24 февраля 2013 г. ею представлено не было, как и не представлено доказательств, подтверждающих причинно-следственную связь между действиями работника МУП "ОЖУ" и причинением ущерба истцам. Ходатайств о проведении по делу экспертизы ответчицей не заявлялось, размер ущерба также не оспаривался.

В этой связи суд обоснованно взыскал с ответчицы в пользу истиц испрашиваемые суммы в счет возмещения ущерба, а также на основании ст. ст. 98, 100 ГПК РФ судебные расходы, наличие и размер которых материалами дела подтверждены".

Еще один аналогичный пример: "К.Н.В. обратилась в суд с иском к закрытому акционерному обществу "Управляющая компания "Верх-Исетская" о взыскании ущерба, причиненного заливом квартиры, убытков, компенсации морального вреда. В обоснование иска истец указала, что в <...> года произошел залив квартиры, расположенной по адресу <...>, принадлежащей истцу на праве собственности. Управляющей компанией многоквартирного <...> является ответчик ЗАО "УК "Верх-Исетская". <...> был составлен первичный акт об аварии - протечке горячей воды и причинении истцу ущерба. <...> составлен акт, в котором была установлена причина аварии: сгнила труба ГВ в перекрытии между <...> стояке по кухне. Место аварии находится в зоне ответственности ответчика. С целью определения размера ущерба, причиненного заливом квартиры, истец обратилась в ООО "Уральский аналитический центр независимой оценки собственности". Осмотр поврежденного имущества был осуществлен <...>. На указанный осмотр были вызваны представители ответчика, которые присутствовали при осмотре, однако от подписи отказались. Стоимость услуг оценщика составила <...> рублей. Согласно отчету об оценке стоимость восстановительного ремонта по факту затопления составила <...> рублей, из которых <...> рублей - расходы на материалы, <...> рублей - расходы на ремонтные работы, стоимость кухонного гарнитура в размере - <...> рублей. На основании ст. 1064 Гражданского кодекса Российской Федерации истец просила взыскать с ответчика стоимость восстановительного ремонта в размере <...> рублей, расходы по проведению оценки в размере <...> рублей. С учетом дополненных исковых требований просила взыскать компенсацию морального вреда в размере <...> рублей, судебные расходы в размере <...> рублей - за оказание юридических услуг, <...> рублей - за копирование документов.

Решением Верх-Исетского районного суда <...> от <...> исковые требования удовлетворены частично. С ответчика в пользу истца взыскана сумма ущерба, причиненного заливом квартиры, в размере <...> руб., убытки в размере <...> руб., компенсация морального вреда в размере <...> руб., судебные расходы в размере <...> руб., всего - <...> руб. В удовлетворении остальной части иска, отказано.

Частично удовлетворяя исковые требования, суд руководствовался положениями статьи 15, п. 1 и 2 статьи 1064 Гражданского кодекса Российской Федерации, статьями 161, 158 ч. 1, 154 ч. 2, 39 ч. 3 Жилищного кодекса Российской Федерации, п. 5, 42, 5.3.7, 5.3.2, 5.3.6 Правил содержания общего имущества в многоквартирном доме, утвержденных Постановлением Правительства РФ от 13.08.2006 № 491, исходя из презумпции вины, установленной статьей 1064 Гражданского кодекса Российской Федерации, положений статьи 56 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации, с учетом того, что ответчиком доказательств, подтверждающих отсутствие вины в причинении вреда имущества истца, не представлено, пришел к выводу, что обязанность по возмещению ущерба, причиненного имуществу истца, надлежит возложить на ответчика, в результате виновных действий которого, что выразилось в ненадлежащем исполнении обязанности по содержанию общего имущества многоквартирного дома, был причинен ущерб имуществу истца".

С учетом вышеизложенного, можно прийти к следующим выводам. Во-первых, понятие умышленной формы вины в гражданском праве практически аналогично праву уголовному. Во-вторых, разграничение умышленной формы вины на прямой умысел и косвенный не имеет практического значения при решении вопроса об ответственности субъекта при совершении гражданского правонарушения. В-третьих, мотивы умышленного правонарушения при рассмотрении вопроса о степени ответственности в гражданском праве также не влияют на ее объем.

§ 2. Неосторожная форма вины

Приступая к анализу неосторожной формы вины, также как и в случае с умышленной формы вины, прежде всего, следует констатировать существенные заимствования в трактовке понятия "неосторожность" из науки уголовного права. Но нельзя отрицать, что в гражданском праве неосторожность имеет свою специфику, производную от специфики регулируемых им общественных отношений. В то же время, сложно опираться только на гражданско-правовые подходы к понятию неосторожности в силу их недостаточной исследованности.

В отличие от императивных уголовно-правовых отношений, в гражданском праве преобладает принцип диспозитивности. В этой ситуации, когда большинство вопросов могут решаться по соглашению сторон, легче проявить неосторожность, понадеявшись на наличие взаимного согласия, молчаливо выраженной взаимной воли.

Еще один важный аспект заключается в том, что неосторожность может быть следствием усложнения правового регулирования. При наличии большого числа разнообразных норм, регулирующих определенную группу общественных отношений, всегда найдется место для неосторожных действий.

Современное гражданское законодательство России знает и использует термин "неосторожность". Например, в п. 4 ст. 227 ГК РФ говорится, что нашедший вещь отвечает за ее утрату или повреждение лишь в случае умысла или грубой неосторожности. П. 1 ст. 401, которая устанавливает основания ответственности за нарушение обязательств, гласит, что лицо, не исполнившее обязательства либо исполнившее его ненадлежащим образом, несет ответственность при наличии вины (умысла или неосторожности), кроме случаев, когда законом или договором предусмотрены иные основания ответственности [выделено авт.].

Что имеет в виду законодатель под неосторожностью?

В том же пункте рассматриваемой статьи говорится, что лицо признается невиновным, если при той степени заботливости и осмотрительности, какая от него требовалась по характеру обязательства и условиям оборота, оно приняло все меры для надлежащего исполнения обязательства. Отсюда можно сделать вывод, что неосторожность и есть непроявление той степени заботливости и осмотрительности, какая требовалась от лица по характеру обязательства и условиям оборота. Конкретное содержание необходимой заботливости и осмотрительности будет в каждом случае различным, установить его может только суд.

По мнению Ю. Терешко, лицо может считаться невиновным, если докажет, что проявило достаточную осмотрительность и заботливость, которые от него требовались в конкретном случае, и приняло все необходимые и возможные от себя меры для предотвращения вреда. В пояснение своей позиции автор приводит следующий пример: покупатель, проходя через узкий, загроможденный проход в магазине, уронил вазу. Камеры видеонаблюдения показали, что покупатель шел осторожно, медленно, придерживая сумку, старался не задеть близлежащие полки с товаром, однако ваза все же упала. Как представляется, в данной ситуации покупатель не должен возмещать стоимость товара, так как он невиновен (лицо проявило достаточную степень осторожности со своей стороны, а вот продавец, наоборот, способствовал тому, чтобы ваза была разбита).

А.В. Юдин и М.С. Шейфер, анализируя данный вопрос на примере ответственности членов семьи лица, не способного в момент причинения вреда отдавать отчет в своих действиях, указывают, что критерием для определения оснований ответственности членов семьи лица является выяснение вопроса о том, проявили ли они необходимую в условиях проживания с лицом, страдающим психическим расстройством, степень заботливости и осмотрительности, которую требовали от них сложившиеся обстоятельства.

Например, если раньше уже имели место факты причинения вреда таким лицом, применения принудительных мер медицинского характера, однако члены семьи лица не инициировали процедур по признанию лица недееспособным, то можно констатировать отсутствие с их стороны той степени заботливости и осмотрительности, которых требовала от них сложившаяся обстановка. В случае если заболевание проявило себя неожиданно, при отсутствии каких-либо предшествующих фактов, дающих основание предвидеть возможность причинения вреда, вина совместно проживающих лиц отсутствует.

Как отмечалось выше, ряд современных авторов выделяет в неосторожности две степени: грубую и легкую неосторожность.

Проблема разграничения грубой и легкой степени неосторожности имеет определенное практическое значение. С одной стороны, по общему правилу нормы деликтной ответственности не придают значения тяжести или степени вины при определении размера вреда, подлежащего возмещению. Однако в виде исключения из указанного правила законом может быть предусмотрено влияние степени вины участников деликтного обязательства на объем ответственности. Например, размер возмещения, подлежащего взысканию в пользу потерпевшего, должен быть уменьшен, если его грубая небрежность содействовала возникновению или увеличению вреда. При этом учитывается и степень вины причинителя вреда (абз. 1 п. 2 ст. 1083 ГК РФ). Легкая (простая) неосторожность в подобной ситуации не подлежит учету.

Так решением Заводского районного суда г. Орла от 11.01.2011 г., оставленным без изменения судом кассационной инстанции, частично удовлетворены исковые требования Некрасова А. В. к Пахомову А. Е. о взыскании материального и морального вреда, причиненного в результате ДТП.

В ходе рассмотрения дела судом установлено, что в действиях потерпевшего Некрасова А. В. имела место грубая неосторожность, содействовавшая возникновению вреда в результате произошедшего ДТП, так как он переходил дорогу в неположенном месте, за что был привлечен к административной ответственности по ст. 12.29 ч. 1 КоАП РФ.

В связи с чем судом был уменьшен размер компенсации морального вреда по сравнению с заявленным со ссылкой на ч. 2 ст. 1083 ГК РФ, согласно которой, если грубая неосторожность самого потерпевшего содействовала возникновению вреда, размер возмещения вреда должен быть уменьшен.

Можно ли при анализе неосторожной формы вины исключать психический момент? Отвеяа на данный вопрос, стоит отметить, что в советский период развития гражданско-правовой науки психическому отношению лица к совершенному им гражданскому правонарушению придавалось больше значения, чем в современных условиях, когда не первый план выходит модель ожидаемого поведения. Однако, отвечая на вопрос, почему лицо в той или иной ситуации не следовало модели ожидаемого поведения, не проявило должной осмотрительности и заботливости, нельзя полностью игнорировать психическое отношение лица к его действиям.

Как отмечал В.П. Грибанов, "вина предполагает: а) наличие возможности предвидеть результаты своих действий; б) возможность предотвращения наступления невыгодных последствий".

В случае неосторожности виновный мог предвидеть последствия своих действий, мог предотвратить наступление невыгодных последствий, но не сделал этого, не проявив должной воли или должного интеллектуального напряжения. Он легкомысленно отнесся к возможности наступления неблагоприятных последствий, и это уже своего рода психический момент в его действиях.

Таким образом, в любой неосторожности присутствует волевой момент, связанный со способностью личности к определенной самоорганизации. Другое дело, что этот момент, как правило, не учитывается в вопросе наступления ответственности, но это не значит, что его нужно полностью игнорировать.

В целом, можно сказать, что при анализе неосторожной формы вины проявляется как определенное сходство в гражданско-правовом и уголовно-правовом подходах, так и важное различие между ними.

В отличие от уголовного права, праву гражданскому неизвестны конкретные составы правонарушений. В гражданском праве существуют только общеправовые запреты: не причинять вред имуществу, здоровью, чести и достоинству других лиц; не нарушать принятые на себя обязательства; не нарушать требования законодательства. В этих условиях главное значение имеет установление судом факта причинения вреда или неисполнения обязательства. Наличие вины имеет вторичный характер, в большинстве случаев не влияет на санкции к правонарушителю. Еще меньше влияет на них конкретная форма вины.

Неосторожная форма вины в этих условиях сводится к непроявлению должной внимательности, осмотрительности, заботливости. В то же время можно согласиться, что психическое содержание неосторожной формы вины выражается в недостаточной интеллектуальной и волевой активности субъекта, приведших к неблагоприятным последствиям.

Разделение неосторожности на грубую и легкую степени, свойственное современному цивилистическому подходу, основано на степени проявленной невнимательности, небрежности, непредусмотрительности и незаботливости. Подходы, свойственные уголовному праву, в данном случае неприменимы.

В судебной и арбитражной практике достаточно часто возникает вопрос о том, была ли проявлена достаточная осмотрительность и осторожность.

Например, Федеральный арбитражный суд Дальневосточного округа рассматривал дело, когда государственное учреждение финансировалось из федерального бюджета и допустило несвоевременное исполнение своего обязательства вследствие недостаточного бюджетного финансирования. Суд в этой связи отклонил ссылку на ст. 401 ГК РФ и указал, что отсутствие у учреждения находившихся в его распоряжении денежных средств нельзя было расценивать как принятие им всех мер для надлежащего исполнения обязательства с той степенью заботливости и осмотрительности, которая требовалась от него по характеру обязательства и условиям оборота.

Обобщая вышеизложенное, можно прийти к следующим выводам. В гражданском праве неосторожность является одной из форм вины. Причем законодатель говорит только о грубой неосторожности, именно она, проявленная потерпевшим, в определенных случаях учитывается судом как основание снизить размер ответственности с причинителя вреда. Вместе с тем, в теории выделяют, помимо грубой, простую или легкую неосторожность.

Разграничение степеней неосторожности связано с анализом разумной заботливости и осмотрительности, проявленной или непроявленной в каждом конкретном случае. Трудность состоит в том, чтобы точно определить, что понимать под заботливостью и осмотрительностью в тех или иных обстоятельствах, как определить, какая степень заботливости и осмотрительности была проявлена конкретным лицом. Все эти вопросы отдаются на усмотрение суда, и, в конечном счете, их решение определяется правосознанием судьи.

Проблема разграничения форм вины еще более усугубляется, когда речь идет о смешанной вине, присущей институту деликтной ответственности.

Как свидетельствует практика, нередко в возникновении вреда виновен не только причинитель вреда (должник), но и потерпевший (кредитор). Например, вред причинен транспортным средством пешеходу, переходившему дорогу на запрещающий знак светофора или в неположенном месте. Иногда по вине потерпевшего увеличивается вред. В таких случаях говорят о смешанной (взаимной) вине.

Взаимная вина имеет место, если возникший вред - неделимый результат поведения как делинквента, так и самого потерпевшего, вследствие чего невозможно определить, какая часть вреда причинно связана только с поведением правонарушителя или потерпевшего. При этом неблагоприятные имущественные последствия и моральный вред возникают только у пострадавшего. Размер возмещения такого вреда определяется с учетом степени вины каждой из сторон.

Как видно, должна существовать причинная связь как между деянием делинквента и наступившим вредом, так и между поведением потерпевшего и вредоносным результатом. При этом используемый законодателем термин "содействия" возникновению или увеличению вреда понимается цивилистами по-разному. Одни из них рассматривают вредоносное поведение потерпевшего в качестве второстепенной причины, которая сопутствует или содействует главной причине - поведению правонарушителя. Другие же считают эти причины равноценными. Вряд ли оправдано деление причин на главные и второстепенные, важно, чтобы они были юридически значимыми. При этом содействие не предполагает обязательную одновременность вредоносных действий делинквента и потерпевшего. Виновное поведение пострадавшего может предшествовать, сопутствовать деянию правонарушителя либо возникать по окончании такого деяния.

Нельзя также согласиться с Ш.И. Будманом, который предлагал различать содействие потерпевшего возникновению вреда и его содействие увеличению вреда, что, по мнению исследователя, должно влечь разные правовые последствия. При этом автор для обоснования своей точки зрения проводил аналогию с правилом об учете вины кредитора при нарушении договорного обязательства. Так, им предлагалось освобождать делинквента от ответственности, только если потерпевший умышленно содействовал возникновению вреда, умышленное же содействие увеличению вреда пострадавшим должно влечь лишь уменьшение размера возмещения. Представляется, что нет оснований для такого разграничения и тем более для установления различных правовых последствий. Неважно, содействовал ли потерпевший только увеличению или возникновению вреда, главное, что его виновное поведение стало наряду с деянием делинквента юридически значимой причиной нераздельного вредоносного результата.

В цивилистической литературе предлагается отличать вину потерпевшего от вины делинквента. При этом одни авторы вину потерпевшего вообще не считают виной в юридическом смысле, полагая, что под ней понимается само поведение пострадавшего, которое обусловило возникновение вреда или увеличение его размера. Другие же, признавая рассматриваемое правовое явление юридической виной, отграничивают его от вины делинквента. Основное отличие, по их мнению, заключается в том, что виновное поведение потерпевшего не задевает чужой правовой сферы, не затрагивает интересов другого лица. С позиции традиционного учения о вине в гражданском праве ошибочны оба мнения. Конечно, говоря об учете вины потерпевшего, законодатель имеет в виду поведение потерпевшего, содействовавшее возникновению или увеличению вреда, с субъективной стороны характеризующееся умыслом или грубой неосторожностью. Однако недопустимо сводить понятие вины к самому поведению деятеля, т.е. объективизировать ее. Что касается другой позиции, то, как видно, разграничение проводится не между психическим отношением делинквента и потерпевшего к вредоносному результату своего поведения, а между последствиями их поведения, что никак не может характеризовать различия их вины. Таким образом, нет оснований отличать вину делинквента от вины потерпевшего, и следует согласиться с авторами, придерживающимися мнения, что к указанным понятиям применимо общее понятие вины и ее форм.

Однако, несмотря на то что к вине потерпевшего полностью применимо гражданско-правовое определение вины, она имеет некоторые особенности. Прежде всего, в отличие от вины правонарушителя, вина пострадавшего не предполагается и должна быть доказана делинквентом, т.е. в данном случае действует несвойственная гражданскому праву презумпция невиновности. Кроме того, учету подлежит не любая вина потерпевшего, а только умысел и грубая неосторожность. Как было установлено выше, наличие простой неосторожности пострадавшего не влияет на размер возмещения вреда. Эти особенности объясняются разным правовым положением делинквента и потерпевшего, так как на стороне последнего возникает вред. Для пострадавшего причинение вреда в большинстве случаев неожиданно и нежелательно, а потому от него нельзя требовать проявления той же степени внимательности, что и от делинквента, совершающего правонарушение. По этой же причине справедливо предполагать и невиновность потерпевшего. Наконец, умысел и грубая неосторожность пострадавшего - обстоятельства, освобождающие полностью или частично от деликтной ответственности, и поэтому не могут заранее предполагаться, а должны быть доказаны тем, кто на них ссылается.

В цивилистической литературе высказывается мнение о том, что виновное поведение потерпевшего, содействовавшее возникновению или увеличению причиненного ему вреда, противоправно, а сам потерпевший должен рассматриваться как правонарушитель, поскольку нарушает нормы права (например, правила дорожного движения, техники безопасности) и вызывает неблагоприятные имущественные последствия для всего общества в целом или для причинителя вреда (обязанность возместить вред). Вследствие этого, как полагают одни авторы, потерпевший несет ответственность в виде уменьшения размера возмещения причиненного ему вреда или отказа в возмещении. При этом указанная ситуация называется ими смешанной ответственностью. Другие же, не признавая такие неблагоприятные последствия для потерпевшего ответственностью, полагают что речь идет все же о санкции для него.

С указанными мнениями нельзя согласиться. Виновное поведение потерпевшего не может признаваться противоправным с гражданско-правовой точки зрения, так как не нарушает гражданско-правовых норм. В цивилистике нет запрета на причинение вреда самому себе либо обязанности предотвращать такой вред. Поэтому и содействие в причинении себе вреда не может влечь гражданско-правовой ответственности, а уменьшение размера возмещения или отказ в нем не могут рассматриваться как новая форма деликтной ответственности или санкция. Иначе такая "ответственность" возникала бы у потерпевшего независимо от ответственности делинквента. Это отрицают сами же сторонники смешанной ответственности. Нельзя согласиться и с утверждением, согласно которому виновное поведение потерпевшего вызывает неблагоприятные имущественные последствия для причинителя вреда (обязанность возместить причиненный вред) и тем самым влечет нарушение его субъективных прав. Такие последствия вызываются вредоносным поведением самого делинквента. Поэтому не возникает и никакого другого (вторичного) деликтного обязательства, как полагал С.М. Корнеев, состоящего из права причинителя вреда на уменьшение размера вреда и обязанности виновного потерпевшего отказаться от требования получить полное возмещение. Как правильно замечает В.М. Болдинов, указанное право причинителя вреда обращено не к потерпевшему, а к суду. Таким образом, виновное поведение потерпевшего, содействовавшее причинению ему вреда, не может рассматриваться в качестве гражданского правонарушения и не влечет гражданско-правовой ответственности (санкции); поэтому представляется недопустимым применять к данной ситуации понятие "смешанная ответственность".

Хотя законодатель рассматривает наличие умысла или грубой неосторожности потерпевшего в качестве обстоятельства, освобождающего полностью или частично причинителя вреда от деликтной ответственности, в цивилистической литературе это обстоятельство признается некоторыми авторами как исключающее ответственность. Такое утверждение основывается на том, что, поскольку причиной вреда является не только деяние делинквента, но и виновное поведение самого потерпевшего, размер ответственности ограничивается величиной той части вреда, которую причинил ответчик. Но так как наступивший результат представляет собой нераздельную величину, вследствие чего невозможно определить, какая часть вреда причинно связана только с поведением правонарушителя или потерпевшего, то размер вреда приходится устанавливать приблизительным образом путем учета степени виновности каждой из сторон. Такое обоснование учета вины потерпевшего широко распространено в цивилистической литературе. Однако также представляется неверным. Если бы законодатель разделял указанную точку зрения, учету подлежала бы любая вина потерпевшего, и наличие умысла потерпевшего при виновности правонарушителя не влекло бы отказа в возмещении вреда, а лишь его уменьшение соразмерно степени вины сторон. Кроме того, при грубой неосторожности потерпевшего в случае повреждения здоровья или смерти гражданина уменьшению подлежал бы размер возмещения не только утраченного заработка, но и дополнительных расходов и имущественных потерь, причиненных смертью гражданина. Думается, что вина потерпевшего, содействовавшая причинению ему вреда, показывает отношение самого пострадавшего к умалению или уничтожению его благ, его оценку наступивших последствий - как желаемый результат, который уже нельзя рассматривать в качестве вреда, т.е. неблагоприятное последствие для потерпевшего, или как непоправимую трагедию. Именно поэтому не подлежит учету простая неосторожность потерпевшего, а его умысел освобождает правонарушителя от ответственности. Грубая же неосторожность потерпевшего свидетельствует о его нежелании наступления вреда, но при этом им не принимаются элементарные меры к сохранению здоровья; это позволяет заключить, что сам пострадавший не ценит принадлежащее ему благо, поэтому и размер возмещения подлежит уменьшению. Таким образом, несмотря на наличие состава правонарушения в деянии субъекта ответственности, законодатель учитывает еще и то, как сам потерпевший относится к наступившему результату; именно об этом могут свидетельствовать его умысел и грубая неосторожность, которые и подлежат учету судом и являются обстоятельствами, не исключающими деликтную ответственность, а освобождающими (полностью или частично) от нее.

Согласно абз. 2 п. 2 ст. 1083 ГК РФ при наличии грубой неосторожности потерпевшего уменьшению подлежит не весь объем вреда, причиненного повреждением здоровья, а лишь утраченный заработок (доход). Как справедливо отмечается в литературе, это вызвано строго целевым характером дополнительных расходов, которые необходимы для восстановления трудоспособности потерпевшего или обеспечения ему нормальных бытовых условий. Также это можно объяснить и конституционно закрепленным правом гражданина на охрану здоровья, поскольку, утратив в связи с повреждением здоровья прежний заработок (доход), потерпевший не смог бы за счет собственных денежных средств оплатить дополнительные расходы и восстановить (может быть, и не в полной мере) свое здоровье.

Грубая неосторожность потерпевшего также не учитывается и при возмещении вреда, причиненного смертью гражданина. Это объясняется необходимостью более полной защиты интересов иждивенцев умершего, которые нередко не имеют собственных средств к существованию. Представляется также, что при наличии умысла погибшего гражданина и вины делинквента, но отсутствии вины лиц, которым причинен вред смертью гражданина, более правильно было бы не отказывать в возмещении вреда, а лишь уменьшить его размер в зависимости от степени вины погибшего и делинквента, о чем внести изменения в соответствующие правовые нормы.

В гражданско-правовой литературе не раз обращалось внимание на то, что умысел потерпевшего необходимо отличать от согласия потерпевшего на причинение ему вреда. Так, Б.С. Антимонов писал, что если потерпевший изъявил свое согласие на совершение другим лицом действия, которое привело к вредоносному результату, то создавшееся положение по большей части нельзя считать случаем вины потерпевшего. Т.М. Яблочков замечал, что согласие потерпевшего может быть принято судьей во внимание, но понижение ответственности делинквента будет осуществлено не во имя его согласия как такового, а во имя вины потерпевшего. Поэтому объяснение вины потерпевшего идеей соизволения несостоятельно. Умысел и согласие потерпевшего на причинение ему вреда близки по своей природе, но не тождественны. Они связаны с психическими процессами, происходящими в сознании пострадавшего, и свидетельствуют о желании наступления у него вреда. Однако умысел потерпевшего означает соответствующее психическое отношение потерпевшего к своему вредоносному поведению, согласие же потерпевшего характеризует его отношение к чужому вредоносному деянию. Кроме того, согласие потерпевшего на причинение вреда имеет правовое значение только по отношению к правомерному деянию, а умысел потерпевшего учитывается при наличии правонарушения (деликта).

Я.В. Трофимов замечает, что "при наличии умысла обеих сторон более правильным было бы не освобождать делинквента от ответственности, а лишь уменьшать ее, так как нельзя освобождать от ответственности лицо, намеренно причинившее вред другому лицу, пусть даже действовавшему умышленно". Думается, что указанное замечание справедливо, так как иначе деликтная ответственность перестанет выполнять свою превентивную функцию, присущую любому виду юридической ответственности. Представляется, что освобождение от ответственности за вред, причиненный повреждением здоровья или смертью гражданина, должно предоставляться лишь при отсутствии умысла делинквента, о чем необходимо внести уточнение в п. 1 ст. 1083 ГК РФ.

Законом предусмотрен критерий уменьшения размера возмещения при содействии грубой неосторожности потерпевшего возникновению или увеличению вреда - степень вины потерпевшего и причинителя вреда. Однако чем должен руководствоваться суд при уменьшении ответственности невиновного делинквента, когда его ответственность наступает независимо от вины? Решение этого вопроса отдано на усмотрение судьи.

Как показывает судебная практика, суд определяет степень вины потерпевшего в процентах, в соответствии с которыми уменьшает размер возмещения вреда. Так, Колпинский федеральный районный суд Санкт-Петербурга, рассматривая дело по иску С. к Е. о возмещении вреда, причиненного здоровью в результате ДТП, и установив отсутствие вины ответчика и наличие грубой неосторожности потерпевшего, уменьшил размер возмещения утраченного потерпевшим заработка. При этом он указал в решении, что так как вина С. в причиненном повреждении его здоровья составляет 80%, то возмещению подлежат 20% от суммы утраченного заработка.

С учетом изложенного можно предположить, что все же необходимо законодательно установить критерий, которым должен руководствоваться суд при уменьшении размера возмещения в подобной ситуации, а не оставлять решение этого вопроса на усмотрение судей.

В целом, как видно, институт смешанной (взаимной) вины нуждается в дальнейшем совершенствовании.

§ 3. Особенности вины юридического лица

В гражданском праве с присущим ему равенством участников правоотношений, юридическое лицо несет ответственность на равных основаниях с физическим. Тем не менее, юридическое лицо обладает особой природой, а поэтому содержание вины, как субъективного условия ответственности, применительно к юридическим лицам существенно отличается от содержания вины физических лиц.

Одна из основных особенностей ответственности лиц, занимающихся предпринимательской деятельностью, заключается в том, что эти лица в случае нарушения обязательств обязаны нести ответственность независимо от наличия вины. Общая норма о безвиновной ответственности предпринимателя, нарушившего обязательство, закреплена в п. 3 ст. 401 ГК РФ. Эта норма - исключение из правила. Она предусматривает, таким образом, повышенную ответственность субъекта предпринимательской деятельности по своим обязательствам. При этом действует общая норма, согласно которой отсутствие вины доказывается лицом, нарушившим обязательство (п. 2 ст. 401 ГК РФ).

В качестве иллюстрации изложенного можно привести материалы следующего судебного дела.

К.В. обратился в Московский районный суд Санкт-Петербурга с иском к ООО "ТД "Сигма" о взыскании денежных средств, и просил суд взыскать с ответчика в свою пользу 506772 р. - договорную неустойку в связи с неисполнением ответчиком условий договора, в обоснование иска, указав, что 15 ноября 2007 года между сторонами был заключен договор долевого участия в строительстве жилого дома; решением Московского районного суда Санкт-Петербурга от 22 июля 2010 года была установлена вина ответчика в неисполнении условий договора, вышеуказанный договор расторгнут, с ответчика подлежит взысканию установленная договором неустойка за неисполнение обязательств по договору.

Решением Московского районного суда Санкт-Петербурга от 10 ноября 2010 г. исковые требования были удовлетворены.

ООО "ТД "Сигма" посчитала решение неправильным, и обратилось в кассационную инстанцию с просьбой его отменить.

Изучив материалы дела, судебная коллегия решение от 10 ноября 2010 года оставила без изменения, а кассационную жалобу - без удовлетворения, указав следующее:

"Пунктом 4.3 договора предусмотрено, что в случае невыполнения инвестором обязательств, в частности, по передаче квартиры в собственность дольщика, К.В. имеет право расторгнуть договор в одностороннем порядке. При расторжении договора дольщик направляет письменное уведомление инвестору, и договор считается расторгнутым со дня получения дольщиком всех денежных средств, подлежащих выплате по данному договору, с учетом штрафных санкций в размере 10% от суммы договора, выплачиваемых ООО "ТД "Сигма". Принимая во внимание, что ООО "ТД "Сигма" не исполнило обязательства по договору, суд первой инстанции пришел к обоснованному выводу о взыскании с ответчика установленной договором неустойки в размере 10% от суммы договора, что составляет 506772 р.

В соответствии со ст. 56 ГПК РФ каждая сторона должна доказать те обстоятельства, на которые ссылается в обоснование своих требований или возражений по делу. Ответчиком не представлено доказательств, которые могли бы послужить основанием для освобождения его от гражданско-правовой ответственности, в связи, с чем суд первой инстанции обоснованно удовлетворил исковые требования.

Доводы кассационной жалобы об отсутствии вины в действиях ООО "ТД "Сигма" не могут служить основанием для отмены решения суда первой инстанции и отказа в удовлетворении исковых требований, исходя из следующего.

Решением Московского районного суда Санкт-Петербурга от 14 января 2010 года, вступившим в законную силу 22 марта 2010 года, К.В. отказано в удовлетворении исковых требований к ООО "ТД "Сигма" о признании права собственности. Решением Московского районного суда Санкт-Петербурга от 22 июля 2010 года, вступившим в законную силу 20 сентября 2010 года, исковые требования К.В. к ООО "ТД "Сигма" удовлетворены. Указанными решениями установлена вина ответчика в неисполнении обязательств по договору, в связи, с чем данный довод кассационной жалобы подлежит отклонению.

При этом необходимо учитывать, что в силу требований п. 3 ст. 401 ГК РФ если иное не предусмотрено законом или договором, лицо, не исполнившее или ненадлежащим образом исполнившее обязательство при осуществлении предпринимательской деятельности, несет ответственность, если не докажет, что надлежащее исполнение оказалось невозможным вследствие непреодолимой силы, то есть чрезвычайных и непредотвратимых при данных условиях обстоятельств.

Таким образом, отсутствие вины ООО "Торговый дом "Сигма" в неисполнении условий договора не являлось основанием для освобождения ответчика от уплаты договорной неустойки".

Следует при этом отметить, что повышенная ответственность предпринимателей возможна только при осуществлении ими предпринимательской деятельности. В иных случаях на них распространяются общие положения о гражданско-правовой ответственности.

Важно также учитывать, что диспозиция п. 3 ст. 401 ГК РФ, устанавливая общее правило о повышенной ответственности предпринимателя, допускает по указанию закона или усмотрению сторон установление дифференцированной ответственности, в том числе путем установления правила об "ответственности за вину". Из нормативного предписания, содержащегося в ст. 401 ГК РФ, следует, что законодательство предоставляет сторонам возможность самостоятельно принимать решение об условиях ответственности за неисполненное обязательство.

Данную позицию подтверждают и судебные акты. Например, в своем Постановлении ФАС Московского округа, оставляя в силе решение суда первой инстанции об удовлетворении требования к арендатору о компенсации убытков в виде реального ущерба, причиненных арендодателю в связи с повреждением принадлежащих ему помещений в результате пожара, указал следующее. Неисполнение арендатором своей обязанности по возврату имущества позволяет арендодателю требовать возмещения убытков. Согласно п. 3 ст. 401 ГК РФ, если иное не предусмотрено законом или договором, лицо, не исполнившее или ненадлежащим образом исполнившее обязательство при осуществлении предпринимательской деятельности, несет ответственность, если не докажет, что надлежащее исполнение оказалось невозможным вследствие непреодолимой силы, то есть чрезвычайных и непредотвратимых при данных условиях обстоятельств. В силу названных норм права бремя доказывания отсутствия вины в нарушении обязательства по поддержанию имущества в исправном состоянии ложится на арендатора. "Положения договора аренды от 01.02.2010 № 3 не содержат условия об ответственности арендатора за несохранность имущества только при наличии вины, таким образом, диспозитивным характером п. 3 ст. 401 Гражданского кодекса Российской Федерации стороны не воспользовались". Высший Арбитражный Суд РФ в Определении об отказе в передаче дела в Президиум ВАС РФ согласился с позицией нижестоящих судов, указав: "Суд констатировал то обстоятельство, что арендатор не осуществлял охрану помещений, не представил доказательств возникновения пожара в результате воздействия непреодолимой силы, умысла арендодателя либо по вине последнего". В указанном примере предприниматель был привлечен к ответственности за риск.

В судебной практике можно найти и постановления, в которых ответственность предпринимателя была ограничена рамками вины, установленными договором. Например, в своем Постановлении от 19 июня 2007 г. № 5619/06 Президиум ВАС РФ указал, что если договором аренды установлена ответственность арендатора за несохранность имущества при условии наличия его вины, последний освобождается от ответственности за риск случайной гибели имущества: " ...в договоре была установлена ответственность арендатора за несохранность имущества при наличии его вины. Так как ответственность установлена за вину, арендатор не несет ответственности за риск, а, следовательно, риск случайной гибели имущества лежит на собственнике - арендодателе".

Некоторые статьи ГК РФ содержат прямое предписание об обязанности установления вины при неисполнении обязательств определенного вида. Названное правило относится к нормам об ответственности по договору об электроснабжении (ст. 546 ГК РФ), об исполнении договора по выполнению научно-исследовательских работ, опытно конструкторских и технологических работ (ч. 1 ст. 777 ГК РФ), об ответственности в области страхования (ст. 948 ГК РФ, ч. 1 ст. 951 ГК РФ, ст. 965 ГК РФ), ответственности за убытки оплаченного подложного чека (ч. 4 ст. 879 ГК РФ) и др. Существенное влияние на динамику обязательственных правоотношений оказывают положения, закрепленные в ст. 416 ГК РФ, в соответствии с которыми в случае невозможности исполнения должником обязательства, вызванной виновными действиями кредитора, последний не вправе требовать возвращения по исполненному обязательству.

Интересен следующий случай из судебной практики. Между предпринимателями был заключен договор аренды нежилого помещения, предметом которого являлась передача во временное пользование нежилого помещения, находящегося на первом этаже двухэтажного отдельно стоящего здания. В соответствии с условиями заключенного договора арендатор обязан был поддерживать помещение, а также прилегающую к нему территорию в надлежащем противопожарном состоянии, согласно предъявляемым уполномоченными государственными органами требованиям. В период действия указанного договора аренды на территории здания произошло возгорание с последующим возгоранием фасада. В акте о пожаре зафиксирован лишь факт возгорания, сведения о причинах его возникновения и виновных лицах отсутствовали.

Отказывая в удовлетворении иска арендодателя о возмещении ущерба, причиненного пожаром, суды с учетом оценки представленных доказательств пришли к выводу о недоказанности условий для взыскания убытков в порядке статьи 15 ГК РФ. Разрешая спор, суды исходили из недоказанности причинно-следственной связи между реализацией обществом договора аренды и возникшими у предпринимателя убытками, необходимой для применения ответственности, предусмотренной статьями 15, 393 ГК РФ. Не согласившись с решением суда первой инстанции, арендодатель обратился в надзорную инстанцию с жалобой на судебное решение. По его мнению, судами ошибочно принята преюдиция решения суда общей юрисдикции по спору об административном правонарушении, поскольку вина арендатора в возникновении пожара в рамках этого дела не устанавливалась. Однако, по мнению суда, рассматривавшего жалобу, заявленные доводы неосновательны, так как установление вины является компетенцией суда по гражданско-правовому спору в тех случаях, когда ответственность наступает за вину (ст. 401 ГК РФ). В данном случае арендатор как субъект предпринимательской деятельности, связанный с арендодателем договором аренды, отвечает без вины.

Представляется, что в системе предпринимательских правоотношений понятие вины имеет свои отличительные особенности, поскольку виновная ответственность отражает ситуации неисполнения договорного обязательства, сопровождаемые наличием доказательств, свидетельствующих о реальной возможности такого исполнения. Исходя из систематического толкования ряда законодательных предписаний ГК РФ, следует прийти к выводу, что в сфере предпринимательских правоотношений гражданская вина выражается преимущественно в недостаточной предприимчивости должника, в неспособности органов управления юридического лица надлежащим образом организовать работу соответствующих подразделений организации.

Анализ судебной практики показывает, что вывод о вине - это результат оценки определенного комплекса юридически значимых действий обязанного субъекта. Формулируя подобный вывод, правоприменительный орган сравнивает идеальную модель поведения участников гражданского оборота и действительную, реально сложившуюся картину. Представления о должном поведении участников правового конфликта формируются на основании целенаправленного изучения соответствующих законодательных формул, регламентирующих последовательность совершаемых операций. Далее исследуется структура реально сложившихся отношений.

Решение о наличии вины, по мнению Е.Г. Антоновой, основывается на детальном изучении последовательности действий сторон: выясняется, кто допустил оплошность, чьи конкретно действия вызвали наступление убытков; изучается экономическое содержание спора; рассматриваются обстоятельства заключения договора, причины неисполнения (ненадлежащего исполнения) обязательства, исследуется ресурс неиспользованных возможностей.

Высший Арбитражный Суд РФ в одном из своих актов указал, что требование о взыскании убытков, причиненных кражей, удовлетворено правомерно, так как нижестоящие суды исходили из ненадлежащего исполнения ответчиком обязательств по договору на охрану объекта, наличия причинно-следственной связи между ненадлежащим исполнением ответчиком обязательств и возникшими у истца убытками, доказанности размера убытков и вины ответчика. В своем Определении ВАС РФ отразил следующую позицию: "Требование о взыскании убытков может быть удовлетворено при доказанности факта нарушения стороной обязательств по договору, документально подтвержденного размера убытков, вины лица, нарушившего обязательство, если в соответствии с законом или договором вина является условием возложения ответственности за неисполнение обязательства".

Другой не менее актуальной и значимой проблемой законодательного регулирования ответственности субъектов предпринимательской деятельности является вопрос об освобождении от ответственности предпринимателя, действующего в условиях коммерческого риска. В соответствии с Законом предпринимательская деятельность - это самостоятельная деятельность, осуществляемая на свой риск, направленная на систематическое получение прибыли (ст. 2 ГК РФ). При разграничении коммерческого риска и риска ответственности за неосторожное причинение ущерба контрагенту следует учитывать, что правомерность риска определяется юридическими свойствами имущества, используемого при осуществлении предпринимательской деятельности. По общепринятому правилу должник не имеет права рисковать имуществом кредитора. Коммерческий риск допускается исключительно в отношении собственного имущества. Если должник подвергает опасности имущество кредитора, то в случае неблагоприятного исхода последний обязан возместить нанесенные убытки.

В силу лингвистического сходства вышеназванных конструкций в юридической литературе допускается необоснованное смешение рассматриваемых понятий. В частности, Б.В. Завидов, проводивший исследования оснований ответственности предпринимателей за нарушение договорного обязательства, придерживается следующей позиции: "ответственность предпринимателя несравненно выше, чем всех других участников гражданского оборота, ибо является самостоятельной, осуществляемой на свой страх и риск деятельностью... (п. 1 ст. 2 ГК РФ). Иначе говоря, лицо, осуществляющее предпринимательскую деятельность, несет ответственность во всех случаях, за исключением непреодолимой силы, то есть обстоятельств "форс-мажор", следовательно, ответственность предпринимателей в гражданских правоотношениях наступает независимо от вины последнего. Сопоставив ч. 3 ст. 2 ГК РФ с п. 1 ст. 401 и п. 3 ст. 401 ГК РФ, мы увидим следующее: лицо, осуществляющее предпринимательскую деятельность, несет ответственность без вины, за исключением случаев непреодолимой силы".

Представляется, подобная трактовка оснований ответственности предпринимателей не может использоваться при рассмотрении вопросов, связанных с возложением ответственности на лиц, осуществляющих предпринимательскую деятельность. Сформулированный автором вывод изначально основывается на смешении понятий предпринимательского риска (самостоятельности ответственности) и риска наступления неблагоприятных последствий, наступающих при неисполнении договорного обязательства перед контрагентами (как правило, охватываемого понятием легкомыслия). Описывая характерные признаки предпринимательской деятельности, законодатель указывает на возможные неблагоприятные последствия, характеризующие положение предпринимателей в имущественном обороте.

Со всей очевидностью можно утверждать, что в рассматриваемой статье содержится только определение предпринимательской деятельности, указывающее на то, что лицо рискует утратой собственного имущества. Так же очевидно и то, что данное определение никак не связано с ответственностью за ненадлежащее исполнение договорного обязательства, периодически возникающего практически у любого хозяйствующего субъекта. Так, например, предприниматель может понести убытки при осуществлении предпринимательской деятельности, но при этом имеет возможность осуществить поставку товаров по ранее заключенному договору, и, наоборот, у предпринимателя, ожидающего прибыль, может возникнуть ситуация, когда он не в состоянии своевременно рассчитаться за отгруженную продукцию по причине недостаточности денежных средств на расчетном счете.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

По результатам проведенного исследования можно сделать следующие выводы.

В большинстве современных работ вина лица, совершившего правонарушение, рассматривается в качестве обязательного признака гражданско-правового правонарушения. При этом вина обычно определяется как "отношение правонарушителя к собственному противоправному поведению и его последствиям" ("психологическая" концепция понимания вины). Вместе с тем, такое понимание вины более характерно для публичного права (в частности, уголовного права), устанавливающего ответственность человека за противоправное деяние. В рамках же гражданского права вина определенно имеет специфику, потому отчасти можно согласиться с утверждениями сторонников "объективистской" ("поведенческой") концепции вины, которые подчеркивают: в связи с тем, что субъектами гражданского оборота являются, в том числе юридические лица и иные организации, говорить только лишь об их психическом отношении к совершенному недозволенному действию нельзя. По мнению сторонников данной концепции, под виной в гражданском праве следует понимать "непринятие мер по предотвращению неблагоприятных последствий своего поведения".

Действующее российское законодательство последовательно не воплощает ни психологическую, ни объективистскую (поведенческую) трактовку вины, допуская во многих случаях разное ее толкование. Как гласит норма ч. 2 п. 1 ст. 401 ГК РФ, лицо признается невиновным, если при той степени заботливости и осмотрительности, какая от него требовалась по характеру обязательства и условиям оборота, оно приняло все меры для надлежащего исполнения обязательства. В случае возникновения спора нарушитель, даже если им является юридическое лицо, может доказать отсутствие своей вины, ссылаясь на объективные обстоятельства (п. 2 ст. 401 ГК РФ). Данное определение, основанное на поведенческой концепции вины, строго говоря, не свободно и от психологизма, поскольку оценка степени "заботливости" и "осмотрительности" весьма субъективна. Кроме того, спорна формулировка ч. 2 п. 1 ст. 401 ГК РФ, ибо фактически не определяет понятие вины, а перечисляет обстоятельства, при наличии которых субъект признается невиновным.

С учетом сказанного, наиболее убедительной представляется пограничная точка зрения (соединяющая в себе и психологический, и объективистский подходы), согласно которой, вина представляет собой сознательное; осознанное психическое отношение правонарушителя к своему противоправному поведению и его результату; проявляющееся в пренебрежении или безразличии к интересам государства и общества и, соответственно, в выборе противоправного, антисоциального варианта поведения. Помимо названного отношения, составляющей вины выступает отношение самого общества к правонарушителю и его поведению, однако приоритет при характеристике вины отдается первому отношению.

С древнейших времен наличие вины в той или иной форме было обязательно для наступления последствий частноправовой ответственности. Сформулированные еще римскими юристами такие формы вины, как умысел и неосторожность, нашли свое отражение и в ныне действующем гражданском законодательстве.

ГК РФ различает умысел и неосторожность, довольно часто оперирует указанными терминами, при этом определения их не дает. Не выработала каких-либо четких границ между различными формами вины и судебная практика. Образовавшийся пробел попыталась восполнить наука гражданского права, которая, опираясь на фундаментальные исследования ученых в области уголовного права, сделала определенные выводы относительно каждой из форм вины. Не вдаваясь в существующие по этому вопросу правовые дискуссии, можно констатировать, что большинство из специалистов сходятся в единстве научного подхода к данному вопросу и рассматривают ту или иную форму вины под одним и тем же углом.

Так, например, говоря об умысле, зачастую отмечают, что в случае его наличия у лица оно осознает противоправный характер своих действий и желает наступления связанных с этими действиями отрицательных последствий или сознательно допускает возможность их наступления. Что же касается неосторожности, то в общем смысле эту форму вины понимают как отсутствие в поведении лица требуемой при определенных обстоятельствах внимательности, предусмотрительности, заботливости, то есть распространяют на нее положения абз. 2 ст. 401 ГК РФ. В силу ст. 1083 ГК РФ неосторожность подразделяют на два вида: грубую и простую. При этом право определения тонкой грани между двумя степенями неосторожности в каждом конкретном случае предоставляется только суду.

Вина должника в ГК РФ презюмируется, поэтому кредитор обязан доказать лишь факт неисполнения или ненадлежащего исполнения обязательства. Опровержение же презумпции лежит на должнике. Если должник хочет освободиться от ответственности за нарушение обязательства, он должен доказать, что имели место случай или непреодолимая сила.

Несмотря на то, что институт вины, настолько, насколько он присущ уголовному праву, не проявляется в полной мере в гражданском праве, возможность отрицания наличия вины в гражданском правонарушении не допустима. Сегодня перед цивилистической наукой поставлен вопрос необходимости дальнейшей разработки института смешанной вины и института вины юридических лиц. Предложения по совершенствованию норм ГК РФ, озвученные в рамках настоящего исследования, как представляется, будут способствовать дальнейшему развитию института вины в гражданском законодательстве, а также разрешению ряда проблем правоприменительной практики.

СПИСОК использованной литературы

Нормативные правовые акты

.Конституция Российской Федерации. Принята всенародным голосованием 12 декабря 1993 г. Официальный текст (с учетом поправок, внесенных 05.04.2014) // СЗ РФ. 2014. № 9. Ст. 851.

.Гражданский кодекс Российской Федерации (часть третья) от 26.11.2001 № 146-ФЗ (ред. от 05.05.2014) // СЗ РФ. 2001. № 49. Ст. 4552; 2014. № 19. Ст. 2329.

.Гражданский кодекс Российской Федерации (часть вторая) от 26.01.1996 № 14-ФЗ (ред. от 06.04.2015) // СЗ РФ. 1996. № 5. Ст. 410; 2015. № 14. Ст. 2022.

.Гражданский кодекс Российской Федерации (часть первая) от 30.11.1994 № 51-ФЗ (ред. от 22.10.2014) // СЗ РФ. 1994. № 32. Ст. 3301; 2014. № 43. Ст. 5799.

.Уголовный кодекс Российской Федерации от 13.06.1996 № 63-ФЗ (ред. от 03.02.2015) // СЗ РФ. 1996. № 25. Ст. 2954; 2015. № 6. Ст. 885.

.Указ Президента РФ от 18.07.2008 № 1108 "О совершенствовании Гражданского кодекса Российской Федерации" (ред. от 29.07.2014) // СЗ РФ. 2008. № 29 (ч. I). Ст. 3482; 2014. № 31. Ст. 4402.

.Концепция развития гражданского законодательства Российской Федерации (одобрена решением Совета при Президенте РФ по кодификации и совершенствованию гражданского законодательства от 07.10.2009) // Вестник ВАС РФ. 2009. № 11.

Материалы судебной практики

.Определение Конституционного Суда РФ от 21.02.2008 № 120-О-О "Об отказе в принятии к рассмотрению жалобы гражданина Яновича Максима Владимировича на нарушение его конституционных прав пунктом 1 статьи 1064, пунктом 1 статьи 1079 и абзацем вторым пункта 2 статьи 1083 Гражданского кодекса Российской Федерации". [Эл. ресурс]. СПС КонсультантПлюс.

.Постановление Президиума ВАС РФ от 19.06.2007 № 5619/06 по делу № А60-34494/2005-С3 // Документ опубликован не был. [Эл. ресурс]. СПС КонсультантПлюс.

.Постановление Президиума ВАС РФ от 24.06.1997 № 249/97 // Вестник ВАС РФ. 1997. № 10.

.Определение ВАС РФ об отказе в передаче дела в Президиум ВАС РФ от 03.10.2012 № ВАС-12567/12 // Документ опубликован не был. [Эл. ресурс]. СПС КонсультантПлюс.

.Определение ВАС РФ от 30.09.2011 № ВАС-12840/11 по делу № А58-3599/10 // Документ опубликован не был. [Эл. ресурс]. СПС КонсультантПлюс.

.Определение ВАС РФ от 23.06.2010 № ВАС-7350/10 по делу № А27-4698/2009-1 // Документ опубликован не был. [Эл. ресурс]. СПС КонсультантПлюс.

.Постановление ФАС Московского округа от 26.07.2012 по делу № А40-12385/11-53-99 // Документ опубликован не был. [Эл. ресурс]. СПС КонсультантПлюс.

.Постановление ФАС Московского округа от 28.09.2006 № КГ-А40/7397-06 // Документ опубликован не был. [Эл. ресурс]. СПС КонсультантПлюс.

.Постановление ФАС Дальневосточного округа от 19.09.2006, 12.09.2006 № Ф03-А73/06-1/3391 по делу № А73-12428/2005-39 // Документ опубликован не был. [Эл. ресурс]. СПС КонсультантПлюс.

.Апелляционное определение Свердловского областного суда от 29.08.2014 по делу № 33-11297/2014 // Документ опубликован не был. [Эл. ресурс]. СПС КонсультантПлюс.

.Апелляционное определение Московского областного суда от 14.04.2014 по делу № 33-6309 // Документ опубликован не был. [Эл. ресурс]. СПС КонсультантПлюс.

.Определение Санкт-Петербургского городского суда от 31.01.2011 № 33-1249/2011 // Документ опубликован не был. [Эл. ресурс]. СПС КонсультантПлюс.

20.Обзор судебной практики Орловского обласного суда от 14.11.2011 "Рассмотрение дел о возмещении вреда, причиненного здоровью" // Документ опубликован не был. [Эл. ресурс]. URL: <#"justify">21.Информационный бюллетень кассационной и надзорной практики по гражданским делам Архангельского областного суда за третий квартал 2005 года // Документ опубликован не был. [Эл. ресурс]. СПС КонсультантПлюс.

.Архив Колпинского федерального районного суда Санкт-Петербурга за 2002 г. Дело № 2-1174.

Публикации

.Агарков М.М. Вина потерпевшего в обязательствах из причинения вреда // Советское государство и право. 1940. № 3.

.Агарков М.М. Избранные труды по гражданскому праву: В 2-х т. М.: Статут, 2012.

.Азми Д.М. Концепция безвиновной ответственности: содержание, трактовка, оценка // Законодательство и экономика. 2011. № 7.

.Алексеев С.С. Избранное: Наука права. Общесоциальные проблемы. Публицистика. М.: Статут, 2003.

.Антимонов Б.С. Значение вины потерпевшего при гражданском правонарушении. М.: Госюриздат, 1950.

.Антонова Е.Г. К вопросу о разграничении оснований ответственности в предпринимательской деятельности // Вестник арбитражной практики. 2014. № 4.

.Белов В.А. Гражданское право: Общая и Особенная части. Учебник. М.: АО "Центр ЮрИнфоР", 2003.

.Болдинов В.М. Ответственность за причинение вреда источником повышенной опасности: Дис. ... канд. юрид. наук. Иркутск, 2000.

.Брагинский М.И., Витрянский В.В. Договорное право. Договоры о выполнении работ и оказании услуг. Изд. испр. и доп. М.: Статут, 2002. Кн. 3.

.Брагинский М.И., Витрянский В.В. Договорное право. Общие положения. 3-е изд., стереотипное. М.: Статут, 2001. Кн. 1.

.Будман Ш.И. Влияние вины кредитора и потерпевшего на ответственность должника и причинителя вреда по советскому законодательству: Автореф. дис. ... канд. юрид. наук. М., 1975.

.Бушев А.Ю. О свободе принятия бизнес-решений и правовых критериях определения ее границ: критерий явной очевидности // Арбитражные споры. 2013. № 3.

.Волков А.В. Возмещение убытков по гражданскому праву России. [Эл. ресурс]. СПС КонсультантПлюс, 2008.

.Градобоева З.В. Непреодолимая сила в гражданском праве России // Цивилистические записки: Межвузовский сборник научных трудов. М.: Статут; Екатеринбург: Институт частного права, 2002. Вып. 2.

.Гражданское право. Обязательственное право: Учебник: В 4-х т. / Под ред. Е.А. Суханова. 3-е изд., перераб. и доп. М.: Волтерс Клувер, 2008. Т. 4.

.Гражданское право: В 2-х т. Т. I: Учебник / Отв. ред. Е.А. Суханов. 2-е изд., перераб. и доп. М.: Волтерс Клувер, 2004.

.Грибанов В.П. Ответственность сторон по договору поставки. М.: Госюриздат, 1962.

.Гримм Д.Д. Лекции по догме римского права / Под ред. В.А. Томсинова. М.: Зерцало, 2003.

.Дигесты Юстиниана / Перевод с лат. Отв. ред. Л.Л. Кофанов. Т. II. М.: Статут, 2002.

.Дигесты Юстиниана / Перевод с лат. Отв. ред. Л.Л. Кофанов. Т. VII. Полутом 2. М.: Статут, 2005.

.Завидов Б.Д. Ответственность предпринимателей и юридических лиц в обязательствах. М.: ПРИОР, 2001.

.Иоффе О.С. Обязательства по возмещению вреда. Изд. 2-е. Ленинград: Изд-во Ленинградского государственного Ордена Ленина университета им. А.А. Жданова, 1952.

.Иоффе О.С. Ответственность по советскому гражданскому праву. Л.: Изд-во Ленингр. ун-та, 1955.

.Калмыков Ю.Х. Возмещение вреда, причиненного имуществу. Саратов: Изд-во Сарат. ун-та, 1965.

.Киселев С. Формы и виды вины в гражданских правоотношениях // Российская юстиция. 2000. № 4.

.Коньшина А.К. Вина юридического лица в гражданском праве // Российский юридический журнал. 2006. № 3.

.Копылов В.А. Риск в предпринимательской деятельности: Дис. ... канд. юрид. наук. Волгоград, 2003.

.Красавчиков О.А. Возмещение вреда, причиненного источником повышенной опасности // Категории науки гражданского права. Избранные труды: В 2-х т. М.: Статут, 2005. Т. 2.

.Кудинов О.А. Обязательства вследствие причинения вреда и неосновательного обогащения: Юридический комментарий. М.: Городец, 2006.

.Мартиросян А.Г. Соотношение вины и риска в гражданском праве // Вестник Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации. 2010. № 7.

.Матвеев Г.К. Вина в советском гражданском праве. Киев: Изд-во Киев. ун-та, 1955.

.Осипов Е.Б. Общие вопросы ответственности в гражданском праве // Цивилистические записки: Межвуз. сборник научных трудов. М.: Статут, 2001.

.Пашенцев Д.А., Гарамита В.В. Вина в гражданском праве: монография. М.: ЮРКОМПАНИ, 2010.

.Пирвиц Э.Э. Значение вины, случая и непреодолимой силы в гражданском праве // Вестник гражданского права. 2010. № 5.

.Познышев С.В. Основные начала науки уголовного права: Общая часть уголовного права. 2-е изд., испр. и доп. М.: А.А. Карцев, 1912.

.Пугинский Б.И. Гражданско-правовые средства в хозяйственных отношениях. М.: Юрид. лит., 1984.

.Римское частное право: Учебник / Под ред. И.Б. Новицкого и И.С. Перетерского. М.: Юристъ, 1996.

.Романова Н.А. К вопросу о дефинициях вины в гражданском праве // Научный журнал КубГАУ. 2008. № 41 (7).

.Смирнов В.Т., Собчак А.А. Общее учение о деликтных обязательствах в советском гражданском праве: Учебное пособие. Изд-во Ленинградского ун-та, 1983.

.Советское гражданское право: Учебник / Отв. ред. О.Н. Садиков. М.: Юрид. лит., 1983.

.Суханов Е.А. Гражданское право: Учебник. 2-е изд. Т. II, полутом 2. М.: Волтерс Клувер, 2005.

.Таганцев Н.С. Русское уголовное право. Лекции. Часть общая: В 2-х т. М.: Наука, 1994. Т. 1.

.Терешко Ю. Убыточный шопинг // ЭЖ-Юрист. 2007. № 43.

.Трофимов Я.В. Понятие вины и ее значение как одного из условий гражданско-правовой ответственности в законодательстве России и Китайской Народной Республики (сравнительный анализ): Автореф. дис. ... канд. юрид. наук. Волгоград, 2006.

.Уголовное право России / Под ред. Ф.Р. Сундурова. Казань: Изд-во Казанского государственного университета, 2007.

.Флейшиц Е.А. Обязательства из причинения вреда и из неосновательного обогащения. М.: Госюриздат, 1951.

.Фоноберов Л.В. Особенности категории вины в обязательствах вследствие причинения вреда: Автореф. дис. … канд. юрид. наук. М., 2010.

.Хохлов В.А. Гражданско-правовая ответственность за нарушение договора: Дис. ... докт. юрид. наук. Самара, 1998.

.Цвайгерт К., Кетц Х. Введение в сравнительное правоведение в сфере частного права: В 2-х т. М.: Международные отношения, 2000. Т. 2.

73.Шапрынский С.А. Умысел как форма вины в гражданском праве // Экономика и социум. 2014. № 3(12). [Эл. ресурс]. URL: <#"justify">74.Шершеневич Г.Ф. Общая теория права: выпуск третий. М.: Издание Бр. Башмаковых, 1912.

.Юдин А.В., Шейфер М.С. Проблемы юридической ответственности членов семьи лица, не способного в момент причинения вреда понимать значение своих действий и руководить ими // Юрист. 2007. № 9.

.Яблочков Т.М. Влияние вины потерпевшего на размер возмещаемых ему убытков. Том 1: Часть теоретическая. Ярославль: Тип. Губернского Правления, 1910.