краеведческий творческий горбунов менщиков
изучить личные фонды краеведов Ф.И. Горбунова и Ф.Р. Менщикова
Работа состоит из трёх глав, введения и заключения.
Источниковую базу исследования составили законодательные акты, архивные документы, материалы периодической печати и источники личного происхождения.
В ОГАЧО были изучены личные фонды краеведов Ф.И. Горбунова и Ф.Р. Менщикова (Ф. Р-623 и Ф. 1726).
Фонд Фёдора Горбунова состоит из нескольких дел, содержащих документы, в которых он подробно прописывал свою биографию, историю своей семьи, свои стихотворения. Также в фондах архива сохранились различные свидетельства, справки, удостоверения, фотографии и заметки о жизни в тот или иной период, при чём последние можно использовать и для истории Челябинской области. Некоторые свидетельства Горбунова, относящиеся к истории дореволюционного Челябинска, впоследствии широко использовал в своих публикациях историк П.В. Мещеряков.
Фонд Фира Родионовича Менщикова намного меньше и по объёму и по информативности, чем у Фёдора Ильича, он состоит из нескольких биографий, которые были заполнены им осенью 1955, фотографии, различных справок, свидетельств, открыток и писем, посвящённых написанию научных статей.
Также источниками, которые были привлечены для данной работы, были периодические издания 1920-1930-х годов. Именно в них публиковали для советских граждан весь разрешённый краеведческий материал. И сегодня данный источник является достаточно историчным для освещения той ситуации в стране и науке.
С 1923 года Центральное бюро издавало журнал «Краеведение», а с 1925 года - «Известия Центрального бюро краеведения». В 1930 году они были объединены в журнал «Советское краеведение» (выходил до 1936 года). Краеведческие журналы и сборники издавались и на местах (Воронеж, Тверь, Вологда, Ростов, Тула и другие). В них были отражены организационно-методические вопросы движения, деятельность краеведческих организаций, содержалась конкретная информация о движении. Главными редакторами журналов "Краеведение" и "Известия ЦБК" ряд лет были академики С.Ф. Ольденбург и Н.Я. Марр.
Данная работа состоит из трёх разделов, введения, заключения, списка источников и литературы, приложения.
Раздел I. Условия формирования организационных структур краеведческого движения в XX века
Дореволюционный период истории Челябинска, длившийся более 180 лет, так и не завершился консолидацией краеведческих сил города (как это произошло в Екатеринбурге, Перми или Оренбурге) и оставил будущим поколениям челябинцев лишь отдельные краеведческие публикации и идею организации естественно-исторического общества, которая и дала первые послереволюционные результаты.
Всего с 1918 до 1941 года в Челябинске было основано и действовало определённое время несколько краеведческих центров и обществ, которые сменяли друг друга. Как же это происходило и, что это были за общества мы и рассмотрим.
«Приуральское общество любителей изучения местного края» было образовано 18 апреля 1918 года на организационном собрании 19 членов-учредителей (Д.В. Мошков, И.Г. Горохов, В.М. Крашенинникова, Б.П. Пентегов, М.К. Лаптев, Н.Н. Кудрин, А.Ф. Сурьянинова и другие). Действовало оно на основании измененного и дополненного устава УОЛЕ. Основной целью общества провозглашалось «изучение в естественно-историческом и в историко-этнографическом отношении Приуральского края, охватывающее Челябинский и соседние с ним уезды, охрана исторических памятников и памятников природы и распространение сведений о местном крае».
В качестве первоочередных мероприятий, предполагаемых обществом к проведению в жизнь, были: устройство в городе Челябинске музея и библиотеки по местному краю, организация различного рода исследовательских станций, курсов, чтений, выставок и прочее.
Председателем общества единогласно был избран Дмитрий Валентинович Мошков, участвовавший в 1913 году вместе с И.М. Крашенинниковым в попытке организовать в Челябинске естественно-историческое общество на правах филиала УОЛЕ. В состав совета общества вошли И.Г. Горохов, В.М. Крашенинникова, Б.П. Пентегов, С.С. Сорокин. Под руководством Д.В. Мошкова общество активно проводило в жизнь намеченную программу. Регулярно осуществлялся сбор материалов для организуемого музея. Для размещения собранного «за 15 рублей в месяц была снята комната в частной квартире» в доме Крашенинникова на улице Большой. Здесь уже летом 1918 года была организована и первая выставка, на которой горожане имели возможность увидеть наиболее интересные экспонаты будущего музея.
Для пропаганды целей общества были организованы экскурсии на природу в лесной питомник и в Большебаландино, которые дали неплохие материалы для музея в виде гербариев и геологических коллекций. Для пополнения средств обществом проводились платные лекции. Так, 4 сентября 1918 года челябинцы услышали выступление старшего специалиста по садоводству при департаменте земледелия А. Д. Воейкова на тему «На что могут надеяться садоводы Зауралья и Сибирской равнины».
К концу 1918 года количество членов общества заметно выросло и достигло 63 (48 действительных и 15 членов-сотрудников).
Д.В. Мошков всячески стремился улучшить материальную базу общества, для чего обращался с просьбой оказать содействие в Народный комиссариат просвещения РСФСР, в Челябинский горсовет, в Союз потребительской кооперации и другие учреждения. Однако начавшийся Белочешский мятеж и активизация боевых действий в районе Челябинска прервали созидательную деятельность общества. Последние его заседания с ноября 1918 года проходили под руководством И.Г. Горохова, что, очевидно, связано с отъездом Д.В. Мошкова из города. К началу 1919 года деятельность «Приуральского общества изучения местного края» фактически прекратилась. Материалы и коллекции, собранные его членами, послужили основой для возобновления после Гражданской войны естественно-исторического общества в городе Челябинске.
Сразу же после освобождения Челябинска от колчаковцев оставшиеся в городе члены «Приуральского общества изучения местного края» предприняли попытку возобновить свою краеведческую деятельность. Был переработан и принят новый устав Общества, продолжена работа по сбору экспонатов. Особая роль в этом принадлежала Ивану Гавриловичу Горохову, который и довел идею создания полнокровного естественно-исторического музея в Челябинске до своего логического завершения. Холера, страшнейший голод, выкосивший только на Урале полмиллиона человеческих жизней, бандитизм и воровство - все это заставляло И.Г. Горохова и его коллег проявлять чудеса самоотверженности и находчивости: они обращались во все мыслимые и немыслимые инстанции вплоть до зарубежных, прося помощи и содействия. И это давало свои, пусть и не сиюминутные, результаты.
К осени 1922 года специальной комиссией губернского экономического совещания материалы, собранные членами «Приуральского общества изучения местного края» были изучены и признаны заслуживающими интереса. На основании заключения этой комиссии Челябгубисполком принял решение об официальной регистрации Общества и образовании музея в здании на улице Труда, 28.
октября 1922 года президиум Челябгубисполкома выразил особую благодарность И. Г. Горохову «за бескорыстную и плодотворную деятельность при наличии невероятно тяжелых условий по собиранию музея» и наградил его премией в размере одного миллиарда рублей (дензнаками 1921 года). Губернскому экономическому совещанию было поручено «поставить всех работников музея в нормальные материальные условия».
июля 1923 года состоялось торжественное открытие музея местного края в Челябинске. Мария Александровна Минко перерезала праздничную ленточку, экспозиция была открыта, десятилетний марафон по созданию музея в Челябинске завершился. Общество изучения местного края с открытием экспозиции отошло на вторые роли и стало действовать уже при музее.
Однако, ещё ранее, в конце 1922 года, Приуральское общество изучения местного края распалось, но по инициативе Губисполкома и Губернского экономического совещания 2 ноября 1922 года стало действовать Челябинское общество изучения местного края. Функционировало оно на основании измененного и доработанного устава «Приуральского общества» при челябинском губернском, а затем окружном музее местного края. Ставило себе целью «всестороннее изучение местного края, содействие своим членам в их научной деятельности и широкое распространение сведений о местном крае». Охватывало своей деятельностью территорию в составе бывшего Златоустовского горного округа, Троицкого, Верхнеуральского, Курганского и Челябинского уездов. Финансировалось за счет членских взносов, ежегодных дотаций Управления научных учреждений и других поступлений.
Реализация уставных положений общества осуществлялась в русле исследовательской, собирательской и экспозиционной работы музея. До 1925 года между имуществом музея местного края и имуществом общества даже не проводилось строгого различия. 15 мая 1925 года было принято на собрании членов общества решение, согласно которому:
а) все имущество, поступавшее в распоряжение общества, временно передавалось в пользование музею;
б) общество оставляло за собой право контроля целесообразности использования имущества;
в) имущество в случае ликвидации музея, являясь собственностью общества, должно было оставаться в распоряжении общества;
г) всему поступающему в музей через общество должен был вестись особый учет.
В составе общества первоначально действовало 3 секции и один кружок: археологическая секция (основана 28 мая 1924 года С.Н. Дурылиным), русская этнографическая секция (основана 17 февраля 1924 года С.Н. Дурылиным), мусульманская этнографическая секция (основана 3 февраля 1924 года С.Ф. Урмановым) и «Кружок друзей музея под открытым небом» (организован И.Г. Гороховым 21 марта 1924 года). Впоследствии этнографические секции были объединены в одну, дополнительно образована естественно - историческая секция и кружок реорганизован в «Кружок друзей музея». Количество членов общества постоянно изменялось, о чем говорит нижеследующая таблица:
Динамика численности членов краеведческого общества
ГодКоличество членовпочетныхдействительныхсотрудниковкорреспондентоввсего19242843221201925343147-193192632863-94192732849-80192833942-84192934042-85193053836-79
Отчасти резкие колебания в численном составе общества объяснялись значительным изменением численности членов-сотрудников, абсолютное большинство которых были школьники. Так, в 1925 году из 147 членов-сотрудников взрослых было только 19, в 1926 году из 63 -9, в 1927 году из 49 - 4. Другой причиной колебаний количественного состава общества было отсутствие у музея достаточных площадей для проведения работы обществом. Однако численный состав общества всегда был в центре внимания его руководства, которое с целью привлечения новых сил регулярно проводило различные мероприятия: лекции, этнографические вечера, чтения, беседы с демонстрацией слайдов и т. п. На них выступали как члены общества (С.Н. Дурылин, И.Г. Горохов, Н.М. Чернавский, М.А. Минко, А.Ф. Сурьянинова и другие), так и приезжавшие в Челябинск учёные (например, известный в 1920-е годы археолог А.В. Шмидт).
В отличие от Приуральского, в Челябинском обществе существовал институт почетных членов, которых избирали на общем собрании из лиц, оказавших обществу «существенные услуги» или внесших известный вклад в науку.
На протяжении истории общества его почетными членами были:
. Минко Мария Александровна (избрана 1 июля 1923 года),
. Дурылин Сергей Николаевич (избран 30 ноября 1924 года),
. Горохов Иван Гаврилович (избран 1 июля 1925 года),
. Колосов Юрий Михайлович (избран 27 января 1929 года),
. Чернавский Николай Михайлович (избран 27 января 1929 года).
При недостатке средств и штатов у музея местного края Челябинское общество сыграло большую роль в организации краеведческой работы в Челябинске. Члены общества приняли активное участие в археологических раскопках под Челябинском в 1924 и 1925 годах, собирали предметы этнографии, приняли участие в выпуске первых краеведческих сборников, проводили беседы и читали лекции.
В ноябре 1924 года открылась выставка, посвященная итогам первого года деятельности музея, наибольший интерес из экспонатов которой вызвали древности, обнаруженные членами археологической секции Челябинского общества изучения местного края под руководством С. Н. Дурылина.
Раскопки были задуманы Сергеем Николаевичем еще в 1923 году, когда он работал с коллекциями Н.К. Минко и, убедившись в слабой изученности доисторического прошлого края, решил продолжить археологические изыскания, начатые его предшественником. На обращение в отдел музеев при Главнауке с просьбой о разрешении вести раскопки под Челябинском, начиная с лета 1923 года, им был получен положительный ответ, но осуществить раскопки не удалось за недостатком средств.
января 1924 года музей посетил первый нарком просвещения РСФСР А.В. Луначарский, который высоко оценил отдел археологии челябинского музея и поддержал идею С.Н. Дурылина о необходимости вести дальнейшие археологические изыскания на территории края, сказав: «Археологический отдел музея и теперь представляет большой научный интерес. Раскопки его увеличат. Средства на раскопки нужно изыскать».
Кто знает, может быть именно эти слова наркома позволили музею получить средства на археологические раскопки <#"justify">Обществ и кружковМузеевВсегоДо революции6194155нa 01.03.1923231285516нa 01.01.1924297446753нa 01.09.192711125761688
Видно, что масштабы краеведческого движения за 10 лет выросли в 10 раз. В эти же годы укрепились связи Академии наук с краеведами, возросло ее влияние на деятельность краеведческих организаций, четко обозначилась координирующая роль академии в этом общественном движении.
Руководящий орган российских краеведов - Центральное бюро краеведения (ЦБК) - был создан в начале 1922 года и функционировал до 1925 года при Российской академии наук. Позднее он оказался в ведении Главнауки Наркомпроса. Председателем ЦБК в 1922-1927 годы был непременный секретарь академии наук академик Сергей Федорович Ольденбург. Большой вклад в развитие отечественного краеведения в это время внесли также академики М.М. Богословский, Н.Я. Марр, С.Ф. Платонов, А.Е. Ферсман; члены-корреспонденты М.Н. Покровский, А.Н. Самойлович, Ю.М. Шокальский; известные ученые Н.П. Анциферов, Б.Б. Веселовский, И.М. Гревс, В.И. Равдоникас, Д.О. Святский и другие.
Центральное бюро издавало журналы «Краеведение» (1923-1929), «Известия Центрального бюро краеведения» (1925-1929) и «Советское краеведение» (1930-1936). В них были отражены организационно-методические вопросы движения, деятельность краеведческих организаций, содержалась конкретная информация о движении. Главными редакторами журналов «Краеведение» и «Известия ЦБК» ряд лет были академики С.Ф. Ольденбург и Н.Я. Марр.
Академический центр Наркомпроса разослал в местные краеведческие организации приглашение принять участие в I Всероссийской краеведческой конференции. В документе, в частности, отмечалось, что «русская революция, пробудившая дремавшие народные творческие силы, проявилась также и в сильном развитии научной и научно-организационной деятельности». Конференция проходила в Москве с 12 по 20 декабря 1921 года. На ней было принято решение создать под эгидой РАН «Ассоциацию научных учреждений, обществ и отдельных ученых республики». Этот план, однако, не был осуществлен.
С докладом на конференции выступил нарком просвещения А.В. Луначарский. Он, в частности, заявил: «Наша гигантская, необъятная страна была плохо изучена и еще теперь мало известна ее подлинному хозяину, трудовому народу. Нужно эту работу поставить как можно тщательнее во всех областях». Нарком придавал большое значение демократичности, добровольности и свободе научного творчества краеведов. «Со всех этих точек зрения ясно, - отмечал он, - что нужно призвать общественные силы, потому что никаким бюрократическим путем этого сделать нельзя».
А.В. Луначарский в своём докладе показал значение советского краеведения и определил его задачи. Был разработан типовой Устав краеведческих обществ и высказаны пожелания создать руководящий центр и ввести преподавание краеведения в университетах и педагогических институтах.
Так же на конференции представители местных организаций ставили вопросы о многочисленных фактах уничтожения памятников истории и культуры. Так, делегаты из ряда сибирских городов в своих докладах «нарисовали ужасную картину разгрома многих отделений Географического общества, конфискации музеев и библиотек и передачу их в руки людей, совершенно не понимающих того, что им передали». С созданием Всероссийского центра краеведческого движения они связывали свои надежды на улучшение охраны памятников.
В январе 1922 года при Академии наук было создано Центральное Бюро Краеведения с Петроградским и Московским отделениями. В первый состав ЦБК вошло 29 человек, и среди них академики С.Ф. Платонов, С.Ф. Ольденбург, А.Е. Ферсман, Ю.М. Шокальский. При ЦБК была организована школьно-краеведческая комиссия, в задачу которой входило наметить пути и средства дальнейшего сближения преподавания школьных предметов с краеведческой работой, а также разработка методики проведения школьного краеведения. Партийное руководство краеведческой работой также было обеспечено: Н.К. Крупская - заместитель наркома просвещения и Ф.Н. Петров - начальник Главнауки Наркомпроса.
Количество краеведческих организаций в стране увеличивалось с каждым годом. Кружки и общества охватывали широкие массы населения. В связи с этим возникла необходимость выработать более чёткие формы краеведческого движения, конкретизировать направления дальнейшей работы. В журнале «Краеведение» приводятся следующие данные: к марту 1923 года в России (кроме Москвы и Петрограда) было зарегистрировано 231 краеведческое общество, имелось 285 местных музеев, 21 биологическая станция, 16 заповедников .
После образования Союза ССР ЦБК предпринимало усилия по оказанию научно-методической помощи краеведам союзных республик. Члены бюро неоднократно выезжали в командировки: Д.О. Святский - в Воронеж, Курск и Дмитров (Курской губернии); Паршин - в Севки (в то время Орловская губерния, ныне Брянская область); И.М. Гревс - в Полтаву; А.А. Спицын- в Ям-Тесово (Новгородской губернии) . В сентябре 1924 года на краеведческий съезд в Абхазию был командирован сотрудник Азиатского музея А.Н. Генко, а для участия в работе Первого съезда деятелей по краеведению Азербайджана в Баку направили профессора А.Н. Самойловича. В марте 1926 года на конференцию по изучению производительных сил Дальнего Востока в Хабаровск выезжал заведующий Промышленно-географическим отделом КЕПС профессор А.А.Григорьев. В связи с проведением в конце 1926 года Вятско-Ветлужской конференции по изучению производительных сил края С.Ф. Ольденбург обратился с просьбой принять в ней участие к академику Н.Я. Марру.Всероссийская конференция по краеведению состоялась в Москве в декабре 1924 года на ней были отмечены некоторые успехи в развитии краеведческого движения, признано необходимым подчинение Центрального Бюро Краеведения Главному управлению научных учреждений Наркомпроса. Это организационное изменение было вызвано тем, что у руководства Наркомпроса изменилось отношение к краеведческому движению. В мае 1924 года на XIII съезде РКП(б) обсуждался вопрос о роли и месте общественных организаций в Советском государстве. Был отмечен «рост политической активности трудящихся» и принято решение о том, что деятельность общественных организаций должна быть тесно связана с работой соответствующих государственных органов, «чтобы улучшить и больше связать с рабочими массами работу государственных органов».
В резолюции II Всесоюзной краеведческой конференции, состоявшейся в декабре 1924 года, подчеркивалась необходимость «тесной связи краеведения не только с научными учреждениями... но и с хозяйственным, просветительным и партийным строительством». Также Конференция предлагала принять меры по вовлечению в краеведческие организации широких масс трудящейся молодёжи.
С периодическими изданиями ЦБК активно сотрудничал целый ряд ведущих специалистов академических учреждений, причем их статьи часто имели важное научно-методическое значение для краеведов. Этой проблематике были посвящены публикации Л.С. Берга, Л.Я. Штернберга, А.А. Бялыницкого-Бирули, Д.А. Руднева и других. В передовой статье сентябрьского номера «Известий ЦБК» за 1925 год говорилось, что работа академических ученых, академические издания «представляют собою неистощимый источник, откуда черпали, черпают и будут черпать краеведы». Далее отмечалось, что именно Академия наук «в тяжелую годину приняла начавшееся краеведческое движение под свое авторитетное покровительство». Для нас важным является утверждение о том, что ЦБК, став самостоятельным учреждением, «не порвало с Академией непосредственной связи».
Главные цели и задачи, стоявшие перед краеведением, сформулировали его известные теоретики. В конце 1924 года Иван Михайлович Гревс писал: «Краеведение - один из самых действенных органов развития просвещения в широких массах, это дело вызывает интерес, труд и вдохновение, оно поднимает и организует силы. Это совсем естественно и очень отрадно в стране, переживающей жестокий кризис».
Статья академика Н.Я. Марра, опубликованная в журнале «Научный работник» №1 за 1925 год, содержала следующие тезисы:
краеведение - это не только научный метод, это и особое общественное мышление;
для научных работников Центра краеведение - источник новых данных для обоснования научных положений;
краеведение - дело, требующее очень бережного и осторожного обращения;
не следует мешать естественному росту великого краеведческого дела, не губить отжившими организационными формами.
К 1925 году у руководства Наркомпроса еще не сложилась однозначная позиция в определении главных задач краеведческого движения, его места в общественной жизни страны. В первой половине 1920-х годов, находясь под эгидой Академии наук, это движение решало в основном научные и просветительские задачи. Однако по мере укрепления позиций И.В. Сталина, усиления централизации в руководстве страной краеведческим исследованиям на местах все чаще стали придавать прикладной характер.
Члены Центрального бюро, пока это было возможно, отстаивали научную точку зрения. В одном из писем, направленных в феврале 1925 года заведующему Научным отделом Главнауки А.П. Пинкевичу академик С.Ф. Ольденбург писал: «Может, Главнаука хочет, чтобы в ЦБК пришли новые люди? Мы охотно передадим дело. Но если Главнаука и новых людей не поддержит, то краеведение уйдет в Исполкомы, ЭКОСО (Экономические Совещания) и в профессиональные организации». Есть основания полагать, что власть имущие уже накануне III Всероссийской конференции по краеведению решили вопрос о принципиальных изменениях в руководстве ЦБК. С.Ф. Ольденбург не участвовал в работе конференции.
-14 декабря 1927 года состоялась III Всероссийская краеведческая конференция. На ней выступала Н.К. Крупская, которая отметила большое значение краеведения для народного образования. Были заслушаны доклады о политической роли советского краеведения, его значении для социалистического строительства, о развитии массового краеведения. Председатель ЦБК направил в адрес форума краеведов обращение, в котором продолжал отстаивать свою принципиальную позицию: «Совершенно необходимо, чтобы на третьей конференции было сказано авторитетно и решительно, что краеведение есть массовое научно-культурное движение, надо стремиться к тому, чтобы научное миропонимание распространилось в самых широких массах». На самой конференции развернулась острая дискуссия. Один из делегатов, Н.Ф. Преображенский, позднее вспоминал о том, что по организационным вопросам «велась отчаянная борьба», что «резолюция о задачах краеведения согласовывалась и уточнялась почти трое суток». Победила точка зрения тех, у кого в руках были сосредоточены «командные высоты».
Конференция признала линию партии руководящей для краеведческого движения и, были намечены важные задачи: повышение идейно-политического уровня работы, вовлечение в неё широких масс трудящихся, подготовка новых кадров.
Неудовлетворенность работой Главнауки Наркомпроса по руководству краеведческим движением неоднократно высказывал академик Н.Я. Марр. В письме, направленном в сентябре 1926 года председателю Совнаркома А.И. Рыкову, он, в частности, писал: «Наркомпрос не понял всей сущности этого движения и поэтому пытается строить здесь что-то без ориентировки на прошлое, без перспектив на будущее». Ученый отмечал, что «вместо того, чтобы углубить работу существующих организаций, затрачиваются большие усилия на создание новых, при этом старое хиреет и не развивается». Здесь Николай Яковлевич был прав, так как сотрудники Наркомпроса, как, впрочем, и других центральных органов власти, обращали главное внимание на чисто колличественные показатели.
Стремление Наркомпроса во что бы то ни стало окончательно подчинить себе краеведческое движение отразилось в принятом по инициативе Наркомпроса 11 августа 1927 года СНК РСФСР постановлении «О порядке производства краеведческих работ на территории РСФСР». В первом пункте постановления указывалось: «Все специально краеведческие учреждения и организации на территории РСФСР, в чьем бы ведении они ни находились, должны быть переданы Народному Комиссариату Просвещения и в дальнейшем должны открываться только по линии Наркомпроса».
Существенное влияние на развитие краеведческого движения оказало и вскоре последовавшее директивное оформление нового подхода государственной власти к науке и просвещению. На XIII Всероссийском съезде Советов, проходившем в апреле 1927 года, был заслушан доклад Наркомпроса, с которым выступил А.В. Луначарский. В резолюции съезда было отмечено, что «общий уровень образования не соответствует задачам индустриализации», съезд одобрил решение правительства «о включении в общий план индустриализации страны также и плана развития народного просвещения». Вскоре Наркомпрос направил в исполкомы местных Советов циркулярное письмо, в котором предлагалось «проводить планомерное развитие сети краеведческих организаций путем создания фабричных, заводских и сельских краеведческих обществ, ячеек, музеев, библиотек». При этом признавалось необходимым «вовлекать их в разработку основных вопросов местного хозяйственного и культурного строительства». Циркуляр был подписан заместителем наркома И.И. Ходоровским и начальником Главнауки Ф.Н. Петровым.
Передовая статья восьмого номера «Известий ЦБК» за 1927 год подводила итоги развития краеведения в первое послереволюционное десятилетие. Указывалось, что по состоянию на 1 сентября 1927 года в ЦБК состояло на учете 1688 организаций. Редакция журнала, говоря о результатах, делала вывод, что масштабы краеведческого движения за годы советской власти возросли в 10 раз.
Но при этом финансирование краеведческих учреждений активно сокращалось. Согласно постановлению Президиума ВЦИК от 16 июня 1928 года, целый ряд подобных организаций передавался с государственного на местный бюджет. При этом исполкомам местных Советов предлагалось самим изыскивать дополнительные источники «для компенсации расходов по содержанию передаваемых им учреждений». Согласно этому постановлению, с государственного финансирования было сразу снято 42 учреждения и общества. Назовем некоторые из этого «черного списка»: общества - Архангельское, Иваново-Вознесенское, Костромское, Псковское, Тамбовское; музеи - Саратовский, Ульяновский - областной (Дом-музей В.И.Ленина в Ульяновске был оставлен на финансировании). За несколько месяцев практически все краеведческие общества были сняты с государственного финансирования, причем переход на местный бюджет часто означал только одно - полное отсутствие финансовой поддержки.
В это же время весной 1929 года коллегией Наркомпроса было принято постановление «Об изучении культурного профиля районов РСФСР». Всем краеведческим организациям предписывалось принять активное участие в этом «изучении». Направлялся и соответствующий «перечень вопросов, подлежащих изучению». Перечень включал в себя 18 разделов, а в них, в свою очередь, содержалось 132 вопроса, на которые следовало дать ответ.
Активизировались также попытки внести в краеведческое движение политику и идеологию. Так, в четвертом номере «Известий ЦБК» за 1929 год была опубликована статья главного редактора издания А.Ф. Вангенгейма «Краеведение и борьба за урожай». Автор считал необходимым уделять больше внимания краеведческих организаций «вопросам классовой политики в деревне при изучении как предпосылок, так и результатов повышения урожайности и при проведении в жизнь тех или иных мероприятий».
В 1930 году краеведение было введено в программы педагогических институтов. Тогда же при Коммунистической академии была организована секция по краеведению, а в следующем году было создано Общество краеведов-марксистов для подготовки кадров для научной разработки и пропаганды марксистско-ленинской методологии в области краеведения.
Большое внимание при организации научно-исследовательской работы на местах стало уделяться кадрам. С целью «коммунизации учреждений» на 1929-1930 годы Главнаука включила в свой производственный план учёт, изучение и проверку личного состава музеев и краеведческих обществ. Старые специалисты не просто изгонялись с работы, но даже против некоторых из них были выдвинуты обвинения в контрреволюционной деятельности и они были осуждены к заключению на Соловках, Беломор-Батлаге.
В результате такого «разгрома» кадров, Наркомпрос констатировал, что в первой пятилетке наблюдалась «частая смена и текучесть кадров, случайность подбора и недостаток подготовки их к музейной работе».
-24 марта 1930 года прошла IV Всероссийская конференция по краеведению. На ней было принято решение перестроить сеть краеведческих организаций так, чтобы обеспечить их «подлинную массовость». Старые краеведческие общества упразднялись. На фабриках, заводах, в колхозах, вузах, школах создавались новые краеведческие ячейки под руководством районных, окружных и областных бюро краеведения.Новые руководители ЦБК и идеологи из Комакадемии требовали «теснейшей увязки краеведной работы с конкретными планами социалистического строительства каждого данного района, предприятия, совхоза, колхоза, при максимальном вовлечении в краеведческую работу широких масс рабочих, колхозников, комсомольцев, пионеров». По выражению нового председателя ЦБК П.Г. Смидовича, конференция «наконец-то дала стройный план расстановки сил снизу и доверху».
В это время по всей стране уже начался сталинский террор. Его главной целью было подавление любых проявлений критики волюнтаристской политики во всех областях жизни советского общества. Это отразилось и на краеведении. Новый этап движения запечатлелся на страницах журнала «Советское краеведение». Так, в одной из статей ставился вопрос о том, чтобы «всемерно усилить темпы и охват масс» с целью «теснейшей связи краеведческого движения с классовыми боями, в связи с выкорчевыванием капиталистических элементов».
Значительное место в краеведческой работе отводилось школе. Развитие школьного краеведения этого периода характеризовалось комплексным изучением природных, экономических и социальных условий родного края. Наркомпросу поручалось всемерно развёртывать краеведческую работу в школах.
Деятельность краеведческих обществ на Урале в 1930-е годы была прекращена или парализована. Краеведческая деятельность по всей стране, в том числе и на Урале, искусственно направлялась лишь на помощь социалистическому строительству. Деятельность краеведческих организаций также ослабила их реорганизация: вместо общественных организаций на местах стали создаваться бюро краеведения с административными методами руководства. К весне 1932 года бюро краеведения не смогло организовать ни одной краеведческой ячейки, по существу его работа носила формальный характер.
Ситуация с состоянием краеведческой работы осложнилась в связи с тем, что с начала 1930-х годов нарастали репрессии, направленные против краеведов. В 1935 году был арестован работавший тогда в Москве активный участник краеведческих обществ профессор П.С. Богословский, в 1937 году были репрессированы и погибли бывший директор Пермского музея А.С. Лебедев, известный краевед и общественный деятель В.Н. Трапезников.
В заключение отметим, что в начале 1930-х годов, в период упрочения тоталитарного режима в СССР, произошла глубинная бюрократизация всей общественной жизни. В этих условиях краеведческое движение подверглось разгрому. Многие краеведы были репрессированы, добровольные краеведческие общества заменены сугубо бюрократическими структурами. Вся краеведческая литература, выпущенная до 1930 года, подлежала тщательному пересмотру для изъятия «политически вредных изданий». Наступил мрачный период в истории краеведческого движения.
Логическим завершением этого этапа, проходившего под знаком борьбы с представителями так называемого «старого краеведения», не принимавшими установок на его идеологизацию, явилось постановление Совнаркома РСФСР от 10 июня 1937 года о ликвидации краеведческих организаций в стране.
Раздел III. Становление и творческая судьба краеведов Ф.И. Горбунова и Ф.Р. Менщикова
Незаслуженно ныне забытый, краевед Фёдор Ильич Горбунов был широко известен на Южном Урале в 20-30-е годы XX века. Его журналистская деятельность в большинстве своём была связана с различными газетами, в которые он писал статьи и заметки. Но также Фёдор Ильич известен как активный общественный деятель. Хотя, если заглянуть в биографию Горбунова, мы увидим, что его профессия не сразу стала творческой, а его семья вообще была от неё далека.
В Челябинском Государственном архиве остались материалы автобиографического характера, в которых краевед рассказывает о различных моментах своей жизни. Для ясности своего происхождения он подробно пишет о всех известных ему предках и родственниках Горбуновых.
Фёдор Ильич оказался коренным уральцем: в конце XVIII века его прадед Михаил Иванов сын Горбунов, рабочий с Невьянского завода, попал в рекрутчину сначала в Златоустовский, а потом на Миасский завод.
Уже дед Фёдора Ильича смог стать купцом: «…Когда пало крепостное право Иванка, обладая приличным по тому времени капиталом, записался в купцы второй гильдии. Явился одним из первых местных купцов и стал именоваться уже Иваном Михайловичем».
Отец краеведа был старшим сыном в семье, он воспользовался правом купеческих сыновей по отношению к военной службе и занялся уже самостоятельно купечеством: «…в 1865г. во вновь основанную деревню Новоандреевскую одним из первых эксплоататоров торговцев явился из Миасского завода молодой купеческий сын Илья… Купивши в центре деревни небольшой домик он пристроил к нему с одной стороны лавку и открыл торговлю мануфактурными, галантерейными, бакалейными товарами, кожевенными и железными изделиями. С другой стороны пристроил кабак. Из амбаров со двора торговал хлебом, фуражом, мясом: скупал золото. Снял подряд на приисках по вскрытии торфов…».
Хорошо шло дело у Ильи Ивановича, вот только «роскошества купеческой жизни», раздача товара в долг, любовь к лошадям и женщинам не давали ему богатеть. Постепенно он стал запускать свои дела. Торговля стала падать. «Он сам рубил тот сук, на котором сидел. В конечном результате совсем разорился. Дом и всё его имущество пошло с молотка на погашение долгов. После этого кабатчик Илья скрылся из деревни. Исчез бесследно неизвестно куда. Это было 11 апреля 1896 г.». Таким образом, оказался молодой Фёдор без наследства, начал свою жизнь, как и все жители деревни.
Уже о своём жизненном пути Горбунов оставил автобиографию, написанную в 1923 году. Родился Фёдор Ильич 10 февраля 1871 года, 16 февраля родители отвозили его крестить в церковь. Всё своё детство краевед провёл в деревне среди обычных соседских мальчишек, молодёжных развлечений и стабильной из года в год жизни.
В 6 лет мать начала обучать Фёдора алфавиту, а затем чтению. Для привлечения ребёнка к учёбе мать оплачивала его детский учебный труд. «И начавши учёбу с поздней осени, я к весне уже самостоятельно читал книжки. А на следующий год, 1878, я уже бойко читал газету «Красный крест», в которых описывались военные действия на Балканах… Когда мне исполнилось 8 лет, отец отвёз меня в Миасский завод, где поместил в начальное заводское училище, курс которого я окончил в 1882 году будучи 10 лет. А в 1882 году поступил в Златоустовское Окружное Училище и окончил в 1886 году. На этом учёба моя и закончилась».
Рассказывая о своей дальнейшей молодой жизни этот талантливый краевед, журналист и поэт задаётся серьёзным вопросом, который ставит его в тупик: «кто я по профессии?». «Мне 52 года. Работаю и живу самостоятельным трудом с 16 лет и, оглядываясь назад, штудируя свою 36-ти летнюю рабочую жизнь, не могу сам себе определённо сказать, какая же есть моя профессия. Я не получил никакого строго специального образования, не учился практически никакому ремеслу, не был ни в какой учёбе. А ведь, я все 36 лет работал и работа была очень разнообразная. Я прошёл длинную житейскую учёбу…».
И правда, жизненному и профессиональному опыту Фёдора Ильича можно только удивляться и восхищаться, ведь человек всего лишь учился в школе, а на всех своих работах был профессионалом, справлялся со всеми вопросами наравне с образованными людьми. Конечно, в дальнейшем эти разнообразные знания очень помогли Горбунову в его журналистской и краеведческой деятельности.
«… Я служил своего житейского поприща сельским учителем и сельским писарем, потом служил на золотых приисках, затем был волостным писарем и опять ушёл на золотые прииски. Работал в газетах и опять на приисках, и занимался хлебопашеством и опять на приисках…».
Вспоминая и обдумывая все эти молодые годы, Фёдор Ильич приходит к выводу, что молодая жизнь была бездельно и неразумно использована и загублена. Провёл он её в беспросветной работе, кутежах и гуляниях на деревенских вечёрках, «Бросались деньгами, творили всякие безобразия…». Из-за таких мыслей изменялось и душевное состояние молодого Фёдора Ильича: «То мне было всё гадко, противно, жутко и я недалёк бывал от самоубийства. То вдруг встряхивался, всё это мне казалось пустым и смешным». Горбунов считает, что именно эти обстоятельства сыграли роль в его творческой деятельности - «горечь своей души он изливает бумаге». «Помимо стихов я стал писать заметки и фельетоны на темы окружающей жизни и посылать в редакцию местных краевых газет. Статьи стали появляться в печати и я воспрял духом. И весной 1903 года бросил приисковую жизнь. Бежал. И стал газетным сотрудником».
В конце биографии Фёдор Ильич подводит итог своей приисковой работы и отвечает на вопрос, которым он задаётся в самом начале, о своей профессии. Итог этот оказывается неожиданным: «…моей «профессией», т.е. главной и постоянной обязанностью было «пить», а стремлением и желанием «писать». Вот в этих двух словах и заключается анкета «моей жизни».
Оставшиеся годы своей жизни Фёдор Ильич проживал в Челябинске, работал абсолютно в разных сферах и на разных должностях. В обществе он пользовался уважением и доверием, и в его воспоминаниях можно найти большое количество примеров, это доказывающих: период с 1918 по 1920 годы, когда Горбунов был председателем «Первого челябинского трудового товарищества огородников», «… При чём на т. Горбунова была возложена обязанность казначея…»; в 1918 году Горбунов был назначен квартальным старостой, о чём свидетельствует его удостоверение; во время профессионального движения в Челябинске Фёдор Ильич также не оставался в стороне - сначала состоял в организационной комиссии, а потом его избрали председателем ревкомиссии и председателем союза Союзов, где он вёл «упорную профессиональную работу».
Конечно, время революции и Гражданской войны коснулось всех, не остался в стороне и Горбунов - работа не всегда была ему по душе, но он не отказывался от неё: во время трудовой повинности Фёдор Ильич работал на своей лошади «На первое время я попал в группу по вывозке из домов бежавших буржуев разного их имущества», «Позднее, когда буржуйское имущество было вывезено, я попал в группу по вывозке «требухи» от убоя скота на мясо для армии», «С наступлением зимы, когда установился санный путь, я попал в обоз по вывозке дров в учреждения города в расстоянии 3-6 вёрст». В декабре 1919 года Горбунов поступил на службу в Челябинское отделение Военной рабоче-крестьянской инспекции Приуральского военного округа в качестве инспектора, где он выполнял ревизию, проверял различные документы. Позднее Фёдор Ильич работал на Переселенческом пункте заведующим изолятором, счетоводом, бухгалтером.
Журналистской деятельностью Горбунов занимался очень активно, но для изучения его творчества доступных данных мало. По мнению историка В.С. Боже наиболее ценными краеведческими публикациями были статьи в рукописном журнале «Челябинский краевед»:
Окраины Челябинска: Никольский посёлок и Порт-Артур. 1934. № 8-9
Окраины Челябинска: переселенческий пункт. 1934. № 10-11
Озеленение в старойЧелябе. 1934. № 10-11
Институт квартальных старост. 1935. № 3
Крепости Исетской провинции. 1934. № 12.
Также Фёдор Ильич записывал фенологические наблюдения, народные приметы, поверия, поговорки, сочинял стихотворения абсолютно на различные темы, но очень проникновенные.
«Жить устал»
Много в жизни работал
Много я мыслил, страдал.
Много с рогатками жизни боролся
И теперь жить я устал…
Юная бодрость давно миновала,
Светлые грёзы потухли в дали.
Тянет к земле, в вековечный привал
Очень уж жить я устал.
Жив лишь мгновения порывами
Правильный фронт же порвал.
С жизнью борьба непосильна мне
Жить я устал.12 апреля 1923 года.
Но лирика краеведа проникнута и чувством юмора, любовью к женщинам (много произведений им посвящённых). Особенно это прослеживается в небольших произведениях «Экспромтах»:
«Зое В.»
По типу японка,
Ведёт дело тонко.
Скромна как роза полевая,
Любовь крутить ей, ей какая! 1 января 1922 года.
В стихотворной форме Горбунов выражал много мыслей и наблюдений, любил высмеивать окружавшую действительность. Например, произведение «Кривое зеркало Губэвака»: Разрешите, товарищи, вас немножко позанять, Губэвакские картинки показать. Хотя картинки те все вы видали, да внимания на них не обращали. А я всё слизал да на ус мотал - натура уж такая. Дай, мол, я товарищам удружу, для нового года в картинках их самих себе покажу, как в зеркале. Только кривом».
Фёдор Ильич даже планировал опубликовать свои стихотворения и для этого отослал свои тетради с записями в ЦБК. Но И.В. Ледомский, который написал ответ краеведу, вынужден был отказать в этом в связи с тем, что издания ЦБК не публикуют стихотворения и «…2 тетрадки совершенно устарели и кроме того, носят исключительно местный, челябинский характер…».
Статьи в журналы и газеты Горбунов писал «серьёзным» языком и на насущные темы. Например, статья «Общество по изучению края» в газете «Челябинский рабочий» описывает состояние краеведческой работы в Челябинской области и призывает узнавать свой край «…рабочих, колхозников, туристов и учащихся, комсомольцев и пионеров», объединиться в «одну краеведческую организацию». Статья краеведа не просто призывает - она объясняет причины для этого, приводит примеры: «для нашей страны, для бурно растущего строительства, краеведение имеет колоссальное значение», «…громадное значение для растущей культуры Советской страны».
Неопубликованные записки краеведа имеют историческое значение, их можно использовать для изучения истории Челябинска, например, «Из жизни во время революции», в них есть записи: голод 1921-1922 годов, падание белого Челябинска, дензначные фокусы и другие.
Биографические воспоминания написаны Горбуновым легко читаемым и интересным языком, о себе краевед пишет с сарказмом и не стесняется своих жизненных ситуаций, которые принесли ему опыт, пусть и отрицательный…
Возможно, Фёдор Ильич ещё очень много написал бы и сделал для южноуральцев и науки, показал какие-либо другие стороны своего таланта, но, к сожалению, жизнь краеведа прервалась в 1936 году 27 апреля, именно в самый активный творческий период его деятельности.
О жизни другого выдающегося челябинского краеведа - Фира Родионовича Менщикова - нам известно также достаточно мало. Его личные документы сохранились только в Челябинском Государственном архиве. В большинстве своём они состоят из различных удостоверений, справок, переписки по поводу сбора информации для написания статей. О себе Фир Родионович написал несколько биографий, которые очень схожи и различаются только незначительными деталями из жизни автора, в дополнение он заполнил несколько анкет, которые также практически идентичны. Сделано всё это было осенью 1955 года, и теперь уже можно только догадываться, что же тогда подтолкнуло Фира Родионовича к написанию нескольких биографий и анкет одновременно.
Родился Фир Родионович 23 ноября 1902 года в Тобольской губернии, Курганского уезда, Глядянской волости деревне Межборной. В семье крестьянина бедняка, который позже стал середняком. Имя при рождении получил «Филарет», но в 1915 году родители заменили его именем «Фир», под которым краевед значился по всем документам.
После школы с 1915 по 1918 год Фир Родионович работал на маслодельном заводе, потом в хозяйстве отца. В мае 1919 года был мобилизован в армию Колчака в четвёртый Тюменский полк, направлен в Егерскую школу, но, не доехав до места назначения, дезертировал. Долго добирался до дома и скрывался до прихода Красной армии. В августе же 1919 года добровольно вступил в 310 полк, 2-й бригады, 35-й дивизии Красной армии; демобилизовался 2 февраля 1921 года.
Профессиональная деятельность не отличается у Менщикова стабильностью: на всех рабочих местах он задерживается самое большее 3 года. Конечно же, этому способствовала и советская власть, которая переводила его с одного места работы на другое: «командирован», «направлен на работы», «решением РК ВКП(б) был переведён», «отозван», «решением ЦК ВКП(б) переведён», «решением Обкома ВКП(б)» и т.д. - такие выражения очень часто встречаются в биографии Фира Родионовича. Но своей профессией краевед также обязан власти, которая командировала его осенью 1925 года на курсы тракторных механиков повышенного типа в город Свердловск. До этого момента за 4 года Менщиков работал на незначительных временных должностях почтальона, секретаря, весовщика, стоял на бирже труда.
С 1926 года Фир Родионович начинает трудиться трактористом, потом механиком (1927), инструктором (1928).
«В мае 1929 г. был командирован в Москву на курсы инструкторов технической помощи (по тракторному делу и сельхозмашинам), курсы окончил, получил специальность ст. механика тракторного дела с правом занимать должность окружного технорука».
Позже Менщиков учился во Всесоюзном автодорожном институте заочно, но выбыл с третьего курса. На этом его образование было окончено.
Но, как ни странно, в дальнейшем это образование позволило ему занимать руководящие должности: с весны 1930 года он работал заместителем окружного технорука при базе Уралкоопхлебсоюза, управляющим этой базы, в Челябинском институте механизации и электрификации сельского хозяйства на правах руководителя кафедры заведовал НПО и НПП (1930-1932), на ЧТЗ в инструкторном цехе работал в качестве «Зав. ДЭТ» (1932), в Челябинском ОБИЗО работал старшим инструктором Зернового управления (1934), в Курганской областной конторе «сельхозснабжения» был старшим инструктором по качеству и производству запасных частей к сельхозмашинам (1937).
Во время Великой Отечественной войны Фир Родионович, как и многие советские граждане, был мобилизован в Советскую армию, но его оставили в тылу; за время войны его также переводили на разные должности: помощник начальника четвёртой части Челябинского областного военкомата (1941), инструктор по ремонту автомашин и директор Шумихинской автомашинной мастерской (1943), главный инженер и заместитель управляющего Курганским областным отделом «сельхозснабжения» (1944).
После войны Менщикова опять перевели в Челябинск, и он окончательно перевёз семью жить к себе. Здесь он сменил 4 работы: старший инструктор в Челябинской областной конторе «Сельхозснабжения» (1946), технический руководитель артелей в системе промкооперации (1949), директор Тургоякского рыборазводного завода (1954), «в октябре 1955г. поступил на работу в Челябинский облавтотрест начальником отдела грузовых перевозок, где и работаю по настоящее время».
Не смотря на такую образцовую патриотическую биографию советского гражданина, Фир Родионович не был коммунистом: «с 1928 по 1933 год состоял в рядах КПСС, выбыл по чистке рядов партии, работая на ЧТЗ. Мотив к исключению: «нарушение партийной и общественной дисциплины» выразившейся в перерасходе фонда заработной платы в организационный период мобилизованным рабочим. После исключения не апеллировал и оставался вне рядов КПСС».
К сожалению, по биографии Фира Родионовича сложно судить, что повлияло на занятие им в будущем краеведением, биографиями театралов, историей различных театров и их спектаклей. Но всё это будет уже позже, в 1960-е годы, когда он будет на заслуженном отдыхе. И в этом литературном и научном труде Менщиков проявит себя так же ответственно, как и на начальствующих должностях.
Опубликованные работы Менщикова, к сожалению, найти оказалось сложным делом - на них нигде нет указаний и ссылок. Но из переписки краеведа со своими респондентами можно сделать определённые выводы.
Фир Родионович занимался исследованием различных театральных вопросов и биографией театралов, поэтому рассылал свои запросы для исследовательских работ в архивы и театры по всей стране, музеи, библиотеки и даже министерство культуры, к людям, знавшим тех или иных актёров; задавал вопросы, просил прислать хоть какую-то информацию.
Например, сохранился ответ за 30 марта 1966 года от В. Бирюкова из Свердловска, который предоставлял материалы по драматическому театру, театру оперы и балета и по различным эстрадным выступлениям; это были афиши, программы спектаклей, фотографии с выступлений и многое другое. Предлагал заехать к нему для уточнения каких-либо данных или при возникновении вопросов.
В ноябре 1966 года Фир Родионович получил ответ на своё письмо от бывшего директора и организатора Челябинского Краеведческого музея: оказалось, что он ничем не может помочь краеведу, потому что не знает лично Л.Н. Правдухина и не помнит о его участии в постановке спектаклей.
В октябре 1970 года Менщиков получил письма актёра Н.А. Медведева его знакомой из Ленинграда и вырезки из газет о нём. Из контекста письма понятно, что женщина с удовольствием даёт эту информацию, возможно последнее, что у неё осталось от актёра Медведева. Значит, Фир Родионович умел общаться с людьми, говорить им «нужные» убеждающие слова.
Присылали открытки и письма со всех концов страны. Его труд был нужен и почитаем, ему старались помочь, искали оставшуюся информацию уже через своих знакомых, оставляли свои воспоминания и впечатления. Собеседники благодарили краеведа за его интерес к истории, за обращение именно к ним, поздравляли с праздниками, желали всего самого наилучшего и просили прощения, если вдруг запаздывали со своими ответами.
Фир Родионович так же пытался помочь другим людям, и, например, даже предлагал свои воспоминания по Гражданской войне Центральному музею Вооружённых сил СССР, где их согласились с удовольствием принять.
Из всего вышесказанного можно сделать вывод, что Фир Родионович Менщиков был очень активным краеведом, занимался в большей степени изучением культурной жизни Южного Урала; много общался с людьми, принимал их помощь для своей творческой деятельности, но и сам всегда готов был помочь. С ним любили общаться, всегда были рады ответить, благодарили.
Читать его воспоминания не составляет сложности и доставляет удовольствие - язык понятен и не замысловат. Наверное, Фир Родионович писал так и все свои произведения, вёл переписку с респондентами. Конечно, это характеризует его как хорошего краеведа и человека открытого для всех.
Обобщая жизненные и творческие пути изучаемых нами краеведов, можно сказать, что Фёдор Ильич и Фир Родионович имеют разные профессии и жизненные пути, но их талант и успех в творчестве являются неоспоримым объединяющим фактором.
Заключение
Подводя итог нашему исследованию, мы приходим к выводу, что период «золотого десятилетия» в советском краеведении и последующие годы для каждого человека принесли свои последствия, будь то положительные или отрицательны. В жизни изучаемых нами краеведов Горбунова и Менщикова они сыграли также немаловажную роль.
Фёдор Ильич в 1930 году возглавлял общество краеведов при музее Челябинска, активно работал над каждым выпуском рукописного журнала «Челябинский краевед» - практически в каждом номере были его статьи на различные темы, касающиеся не только исторических тем, но и описывающие погоду, объясняющие различные названия и происходящие события. Кроме того статьи Горбунова встречаются и в газете «Челябинский рабочий», в них он описывает ситуацию в краеведении, новшества, вводимые государством.
Такое разнообразие в творчестве краеведа можно объяснить тем, что сам Фёдор Ильич был разносторонним человеком и интересовался практически всем происходящим в обществе; до своей работы в краеведении он пробовал себя в разных областях.
Период репрессий напрямую не коснулся Фёдора Ильича. В период своего творческого подъёма краевед 27 апреля 1936 года умер.
Фир Родионович в период «золотого десятилетия» ещё только думал заниматься краеведческой работой. На тот момент его жизнь была связана с производством на заводах в Челябинске.
Однако партийная чистка, которая наступила в стране позже, затронула будущего краеведа: с 1928 по 1933 год он состоял в рядах КПСС, выбыл по чистке рядов партии, работая на ЧТЗ. В дальнейшем Менщиков не стал восстанавливать свою партийность.
Как ни странно, но выйдя на пенсию в 1950-х годах, Фир Родионович занялся краеведением, которое никак не была связана с предыдущей работой - его интересовал челябинский театр, постановки, актёры.
Таким образом, можно сказать, что для рассмотренных нами краеведов
период 1918-1938 годов оказался достаточно успешен и не принёс в их жизнь резко отрицательных событий и последствий.
Цель данной работы, при успешном решении поставленных задач, достигнута: мы рассмотрели и изучили творческую судьбу челябинских краеведов Ф.И. Горбунова и Ф.Р. Менщикова через краеведческое движение периода 1918-1937 годов.
Список источников и литературы
Горбунов// Челябинский краевед
Известия Центрального бюро краеведения. Л., 1925-1930
Краеведение. Л., 1923-1929
Советское краеведение. Л., 1930-1936
ОГАЧО Ф. Р-623
Анциферов Н.П. Как изучать свой город. М-Л., 1929. - 118 с.
Анциферов Н.П. Пути изучения города как социального организма. Опыт комплексного подхода. Л., 1926. - 150 с.
Боже В.С. Краеведы и краеведческие организации Челябинска (до 1941г.). Челябинск, 1995. - 192 с.
Большаков А.М. Введение в краеведение. Л., 1929. - 235 с.
Вопросы краеведения в школе. Л., 1926.
Гейнике Н.А. Книга краеведа. М., 1927. - 140 с.
Гревс И.М. Город как предмет школьного краеведения // Вопросы краеведения в школе. Л., 1926. - 64-87 с.
Гревс И.М. Краеведение в школе // Методы индивидуализирующего труда. М., 1925. - 25-59 с.
Гревс И.М. Путешествия в жизни учителя-краеведа // На путях краеведения. М., 1926. - 141-150 с.
Дзенс-Литовский А.И., Абрамов И.С. Познание местного края. Л., 1925. - 143 с.
За марксизм в советском краеведении. К организации Общества краеведов - марксистов. Сб. статей и материалов. М-Л., 1931
Загребин С.И. Родники истории: об уральском краеведении. Челябинск, 1996. - 192 с.
Загребин С.И. Уральские бирюковские чтения. Челябинск, 1994. - 83 с.
Историческое краеведение. Екатеринбург, 2005. - 240 с.
Кабанов П.И. О советском историческом краеведении // История СССР. 1963. № 3. - 3-17 с.
Конечный А.М. Н.П.Анциферов - исследователь Петербурга // Петербург и губерния: историко-этнографическиеисследовния. Л., 1989.
Летописцы земли Уральской: Материалы к истории челябинского краеведения. Челябинск, 1997. - 173 с.
Лихачев Д.С. Любить родной край // Отечество: Краеведческий альманах. 1990. №1. - 7-8 с.
Марр Н.Я. Краеведение. Л., 1925. - 20 с.
Очерки истории исторической науки в СССР. М., 1966. Т.4. - 855 с.
Разгон А.М. Пути советского краеведения // История СССР. 1967. № 4. - 190-198 с.
Соболев В.С. Академия наук и краеведческое движение // Вестник РАН. 2000. № 6. - 535-541 с.
Толстов С.П. Введение в советское краеведение. М-Л., 1931. - 152 с.
Усанов В.И. Свечников П.Г. Летописцы старого Урала. Челябинск, 1995. - 165 с.
Шмидт С.О. «Золотое десятилетие» советского краеведения // Отечество: Краеведческий альманах. М., 1990. Вып. I. - 11-27 с.