Княжеская семья в раннесредневековых государствах Центральной Европы в период IX-XII в.
Министерство
образования Российской федерации
Ярославский
государственный университет им. П.Г. Демидова
Кафедра
всеобщей истории
Дипломная
работа
Княжеская
семья в раннесредневековых государствах Центральной Европы в период IX-XII в.
Реферат
с.
ПОЛЬША, ЧЕХИЯ, ПЯСТЫ, ПРЖЕМЫСЛОВИЧИ, СЕМЬЯ, БРАК, КНЯЖЕСКИЙ ДОМ.
Объектом исследований являются история и внутрисемейные отношения
польского и чешского княжеского дома, начиная с дохристианского периода; особое
внимание уделяется первым девяти поколениям польской правящей династии -
княжеского рода Пястов и также девяти поколениям чешского княжеского рода
Пржемысловичей.
Целью нашей работы является: проанализировав исторические источники и
комплекс исследовательской литературы, сделать выводы о роли семьи правителя,
показать ее, как особую политическую и социокультурную среду, влияющую на
развитие государства.
В ходе работы мы, используя данные источников, рассмотрели внутрисемейные
отношения внутри этих княжеских домов в дохристианский период, исследовали
вопрос о том, как они эволюционировали с принятием христианства, исследовали
вопрос о том, как воспитывались малолетние князья, и какой была система
наследования престола.
В семейно-брачных отношениях мы можем проследить переход с принятием христианства
от полигамного брака к моногамному, хотя в истории правящих домов долгое время
сохранялись некоторые пережитки, оставшиеся от язычества (полигамия, женитьба с
нарушением некоторых церковных установлений, развод с неугодными женами,
содержание наложниц).
В воспитании малолетних княжичей долгое время сохранялись еще
дохристианские традиции (обряд пострига, институт кормильцев - пестунов) и
официально существовали четкие принципы наследования престола, которыми,
однако, часто пренебрегали.
Содержание
княжеский пястов пржемыслович династия
Введение
. Княжеская семья: от язычества к христианству
.1 Брачные отношения в княжеской семье в дохристианский
период
.2 Эволюция брачных отношений с принятием христианства
. Церемонии, связанные с семейно-брачными отношениями
Заключение
Список использованных источников и литературы
Приложение
Введение
Семья - исторически обусловленная социальная ячейка, основанная на брачных
связях и отношениях кровного родства. У славян существовала как полигамная, так
и моногамная семья. Жены, хоть и были менее свободны, чем мужчины, могли
выказывать свою силу, приобретая этим уважение и влияние. Семья была
патриархальной, но высокое положение женщины в качестве матери и жены прямо
свидетельствует о том, что материнское право еще не вполне исчезло из памяти
княжеских родов.
В Великопольской хронике сказано, что правителю "…не
приличествовало… не иметь жены"; появление наследников также было
важнейшим событием, не только в частной жизни, но и в политическом отношении.
Правитель являлся центральной фигурой княжеского двора, однако весьма
значительная роль в политической жизни общества и развитии средневековой
государственности принадлежит его окружению, исключительную роль в котором
играли члены его семьи.
Традиционно в исследованиях как отечественных, так и зарубежных авторов
вопросы, связанные с генеалогией и семейными отношениями правящего дома,
особенно эпохи раннего Средневековья, рассматривались не как самоценное
явление, а скорее как необходимый вспомогательный материал. Между тем проблемы
политической истории любого средневекового государства невозможно изучить без
более или менее четкого представления о системе генеалогии в данный период,
семейных отношениях внутри правящей династии. Генеалогия и отношения внутри
правящего дома в данном случае могут выступать неким системообразующим
фактором, той основой, на который уже "наслаиваются" другие вопросы и
проблемы. Такое важное значение генеалогии применительно к истории
Средневековья, в том числе и раннего, обуславливается целым рядом ее важнейших
функций. Родственные отношения вообще играли выдающуюся роль в средневековом
обществе: они лежали в основе многих политических процессов, регулировали
систему наследования, на которой во многом зиждилась экономическая жизнь, на
раннем этапе выполняли функцию ориентира во времени. Генеалогия как бы
упорядочивала время и пространство, определяла в них место для каждого
человека, фиксировала его социальный статус. Она также создавала ощущение
целостности исторического развития в общественном сознании.
В понимании процессов, происходящих в средневековом обществе, вопросы
семейно-брачных отношений могут сыграть значительную роль, а некоторые периоды
его истории невозможно изучать, не опираясь на генеалогический материал. Это в
полной мере относится и к ранней истории государств Центральной Европы.
В нашей работе мы приняли решение подробно остановиться на истории
семейно-брачных отношений и традициях воспитания внутри польского и чешского
правящих домов. История польского княжеского рода Пястов и чешского рода
Пржемысловичей наиболее подробно освещена в источниках и, благодаря этим
сведениям, мы можем составить целостную картину изучаемого нами вопроса.
Хронологические рамки работы - IX - XII вв. - очень условны. Изложение
начинается с истории упоминаемых в различных хрониках легендарных польских и
чешских князей, а затем - первых девяти поколений родов Пястов и
Пржемысловичей, на которых мы и сосредоточим основное внимание. Наш рассказ о
семейно-брачных отношениях в польском правящем доме мы доводим до смерти
Болеслава Кривоустого, а историю чешского правящего дома - до правления князя
Бржетислава II.
По своему историческому значению Пясты и Пржемысловичи - весьма
примечательные княжеские роды для средневековой истории и одни из выдающихся
династий мира. Тем интереснее для нас начальный период их истории, потому как
история рода в древнейшее время - это и история рождения и становления
центральноевропейских государств.
И,
если начальный этап формирования раннесредневековых государств на территории
Польши и Чехии был избран в качестве начальной грани исследования, то вполне
естественным представляется завершить его на периоде перехода к политической
раздробленности, когда начинает падать значение центральной княжеской власти.
По мере нарастания центробежных тенденций все более сложными и запутанными
становятся династические связи и семейные отношения в правящем доме, впрочем,
существует и обратная зависимость - рост числа наследников княжеской семьи
ведет к политической раздробленности. Постоянные споры и вооруженные конфликты
между удельными князьями весьма существенно изменяли весь облик жизни страны,
придавали ему совершенно отличный от периода относительного политического
единства характер. Тенденции политической раздробленности с разной степенью
интенсивности и в разное время восторжествовали в Польше и Чехии. В Чехии новый
политический порядок получил свое оформление в так называемом "Законе
сеньората" Бржетислава I (1055г.), однако мы сочли нужным довести свой
рассказ до смерти князя Бржетислава II, который первым нарушил порядок
наследования престола, объявив наследником своего младшего брата, в обход
старшего в роду. Изложение событий в Польше мы сочли нужным довести до
"Завещания" Болеслава Кривоустого (1138г.), более чем на 200 лет
закрепившего в Польше феодальную раздробленность
<#"798895.files/image001.gif"> перстень и пастырский посох".
Жизнь при дворе не могла не оставить своего отпечатка и на нем. Только с его
именем связываются расточительные личные пожертвования: "каждое
воскресение 
клал на раку со святыми останками по 12 монет, в
апостолические и в другие большие праздники по 200 серебряных монет". Его
возмущала бедность священников. Увидев у "постели Яна (епископа
моравского) объедк сыра, тмин и лук ан блюдце, а рядом сухой хлеб - все, что
случайно осталось от вчерашней трапезы епископа… Яромир сказал ему:
"Почему ты живешь так скупо? Для кого ты, несчастный нищий, бережешь?
Клянусь, неприлично епископу служить в скупости".
Обычай передачи детей в руки лиц, специально осуществлявших опеку над
ними, имел место у разных народов. В условиях формирующего феодального общества
этот обычай предполагает аристократических характер и становится обязательным,
прежде всего, в семьях знати.
Пестунов-кормильцев источники определяют как лиц, занимающих особое
положение при княжеских домах, чаще управляющих ими или наделенных правами
воевод.
В чешских источниках мы впервые встречаем сведения о наличии у князя воспитателя
еще в языческий период: Козьма Пражский, приводя легендарную историю из жизни
князя Неклана, упоминает о его воспитателе Дурнике. Козьма рассказывает, что
после победы Неклана над лучанским князем Владиславом, Неклан решил пощадить
малолетнего сына своего врага, чтобы остатки лучан могли собраться к сыну
своего старого князя. В таком случае их будет легко контролировать, и они не
смогут войти в сговор с врагами чехов. Он построил на берегу реки Огржи новый
город под названием Драгуш и вверил город и мальчика своему бывшему воспитателю
по имени Дуринк. Козьма дает столь неприглядный портрет этого самого Дуринка,
что даже непонятно, как такой нечестивый и жестокий человек мог быть когда-то
воспитателем юного князя чехов. Он совершает ужасное злодейство над оставленным
на его попечение мальчиком - заманивает его на лед реки, якобы для ловли рыбы,
и там отрубает ему голову.
Дуринк действовал вполне логично и исправлял ошибку своего князя,
пощадившего сына своего злейшего врага. Ведь он устранил потенциального
мстителя за своего отца. Но князь Неклан не оценил усердия своего бывшего
воспитателя и страшно разгневался на Дуринка за то, что тот убил своего
господина. Как самую высокую свою милость к Дуринку он позволил ему выбрать
один из трех способов самоубийства: броситься вниз со скалы, повеситься или
заколоться мечом. Приговоренный повесился на ольхе, которая, пока не упала,
называлась ольхой Дуринка.
Не вызывает сомнений в этом рассказе только то, что ребенок был убит.
Скорее всего, дело обстояло так, что Неклан по каким-то причинам не мог сразу
же убить сына Властислава. Брать убийство княжича на себя князю было тоже не с
руки, и он поручил это дело, под видом воспитания мальчика, одному из своих
самых доверенных людей - своему бывшему воспитателю Дуринку. Тот же для своего
любимого князя был готов на любое преступление, что и доказал. Князь, конечно,
публично резко осудил Дуринка и, скорее всего, потом отправил его куда-нибудь
подальше из Праги.
Правда, эта легендарная история - фактически единственный подробный
рассказ о воспитателях чешский князей, хотя сам обычай назначать княжичам
воспитателей-пестунов явно соблюдался. Так, рассказывая под 1100 годом о
сражении между Бржетиславом II и его двоюродным братом Литольдом, Козьма
Пражский упоминает, что "погиб Павлик, сын Маркварда, воспитатель
Владислава", младшего брата Бржетислава.
Могут быть интересны для данного вопроса также сведенья, относящиеся к
1108 году. Козьма Пражский рассказывает, что тогдашний князь Святополк,
отправляясь в поход в Венгрию, оставил страну и своего малолетнего сына Генриха
на попечение своих комитов Вацека и Мутины. Сложно сказать, можно ли
рассматривать этих воевод именно как пестунов оставленного им на попечение
младенца, или речь идет лишь о выполнении ими регентских полномочий в
отсутствие правителя. Из хроники известно, что комит Вацек был близок
Святополку и пользовался его неограниченным доверием, потому назначение его на
должность пестуна княжича представляется вполне вероятным. Мутина же не
оправдал возложенного на него доверия - при нападении на Чехию Борживоя он
сражался вяло и был обвинен в предательстве и сговоре с Борживоем, не
исключено, что вполне обоснованно.
В польских источниках о воспитателях малолетних пястовичей говорится
подробнее. Первым воспитателем в польской хронике Галла Анонима назван некий
Воислав. Однако в предыдущих главах речь идет о первом польском воеводе Сецехе,
возможно, также кормильце князя Болеслава Кривоустого. По свидетельству Галла,
Владислав Герман, будучи в старческом возрасте, поручил свое войско Сецеху.
Галл называет его начальником войска. Он вступает в конфликт с польскими
вельможами, поскольку, обладая полномочиями высшего сановника, а теперь еще и
командующего войском, он не только назначает начальников крепостей, но и
по-своему распоряжается в государстве, "незнатных предпочитая
знатным". Неизбежным становится и столкновение с княжеским двором. И тут
Сецех пользуется своим преимуществом воспитателя. Во время междоусобицы он
подвергся опасности быть захваченным венгерским королем. "И увез бы Сецеха
связанного король Владислав с собой в Венгрию, если бы тот ради спасения своего
не бежал с маленьким Болеславом". Датируются эти события 1091-1094 гг.;
следовательно, в то время мальчику не было и десяти лет.
После изгнания Сецеха, по словам Галла, "князь Владислав, помня о
первом мятеже, при своем дворе не держал ни воеводы, ни его заместителя".
Однако у подрастающего Болеслава был еще один воспитатель, уже упомянутый
Воислав. Впервые его имя было названо при описании сражения с поморянами в 1097
г. Там, рядом с 12-летним Болеславом, сражался стольник Воислав. Исследователи
склонны считать, что это был тот самый комес Воислав, которому был вверен юный
Владиславич на воспитание. Справедливо думать, что княжескому кормильцу
подчинялись города Кладской области, которая, согласно хронике Козьмы
Пражского, была передана во владение малолетнему еще Болеславу в 1093 году.
Существует немало примеров подобных рассаживаний малолетних княжичей с их
кормильцами по важнейшим городам. Впрочем, согласно хронике Козьмы Пражского,
польский князь Владислав поручил сына заботам не простого кормильца, а чешского
князя Бржетислава, приходившегося Болеславу дядей по матери и, возможно,
территорией от имени малолетнего наследника управляли люди чешского князя. Если
принять верным это сообщение - то тогда мы сталкиваемся с примером передачи
наследника на воспитание иностранному правителю, и это пример не единственный.
Так, другого своего сына, Збигнева, Владислов, согласно Великопольской хронике,
отдал на воспитание силезскому префекту Машнусу, а в Чехии князь Болеслав II
отдает своего младшего сына Ольдржиха на воспитание к королю Генриху,
"чтобы он познал нрав, коварство и язык немцев". Отправка сыновей на
воспитание к иностранным правителям могла, таким образом, выполнять одну из
двух функций: либо помочь наследнику престола приобрести опыт и узнать нравы и
обычаи соседних государств, либо услать подальше от двора неугодного сына,
чтобы избежать конфликтов.
После смерти Владислава Германа в 1102 г. должность надворного комеса и
воеводы получает Скарбимир, командующий особым воеводским полком, знаменосец.
Чешский хронист Козьма Пражский называет Скарбимира воспитателем Болеслава
Кривоустого. Под 1103 г. сообщается, что Болеслав посылает к чешскому князю
Боривою "своего воспитателя Скарбимира". Значит, от комеса Воислава
обязанности пестуна перешли к воеводе. Причем возраст восемнадцатилетнего
Болеслава, возможно уже женатого, заставляет предположить, что речь идет именно
об опекунстве, а не о пестовании ребенка.
Таким образом, по функциям и определенным действиям мы догадываемся об
опекунских полномочиях воеводы Сецеха, о том, что Скарбимир - воспитатель,
узнаем от польского хрониста. Не случайно Галл Аноним, расхваливая подвиги
славного воеводы, спохватывается и добавляет "…. Не для того о Скарбимире
оглашаем, чтобы в чем-либо сравнивать его с господином, но для того, чтобы
сохранить истину для истории". Подобным образом истолковываются редкие
упоминания, а то и умалчивания о княжеских кормильцах, свидетельствующие об их
высокой значимости и сильном влиянии.
В силу полноты возложенной на них власти пестуны вступали в конфликт с
правящими князьями, и княжичи иной раз принимали сторону своих воспитателей. Не
вызывает потому удивление трудная судьба и плачевный конец большинства
опекунов-кормильцев, превысивших свои полномочия. Мы находим Сецеха в изгнании,
Скарбимира ослепленным. В Чехии род Мутины был полностью уничтожен. Амбиции
воспитателей вызывали у князей желание избавиться от опасных противников, но не
упразднить саму должность воевод, пестующих их сыновей.
Если о сыновьях великих князей хроники упоминают часто, то о воспитании
дочерей нам неизвестно фактически ничего. Вероятнее всего они воспитывались
матерями или, возможно, при монастырях, пока не выдавались замуж. Впрочем, у
княжон был и другой путь - принятие духовного сана, после чего княжны часто
достигали высоких духовных постов, они весьма положительно характеризуются
источниками. Так, дочь Болеслава I Чешского Млада, в крещении Мария, приняла
духовный сан и ездила в Рим, где встречалась с Папой, который посвятил ее в сан
аббатисы и дал ей право на основание бенедиктинского монашеского ордена в
Чехии. Духовный сан носила и сестра Бржетислава II Людмила, построившая над
могилой умершего брата часовню святого Фомы. Аббатисой, согласно Титмару
Мерзебургскому, была и дочь польского князя Болеслава Храброго.
Тем не менее, сохранились косвенные данные, по которым мы можем
попытаться выяснить уровень образования и воспитания польских княжон.
Рассмотрим этот вопрос на примере одной из таких героинь - Гертруды, дочери
Казимира Восстановителя, личность которой лучше всего изучена русской
историографией.
В начале 1040-х гг. Гертруда была выдана замуж за туровского князя
Изяслава Ярославича, сына великого князя Киевского Ярослава Мудрого. Этот брак,
как и заключенный чуть раньше брак брата Гертруды, польского князя Казимира, на
сестре Ярослава Мудрого Марии-Добронеге, носил политический характер: он
скрепил русско-польский союз, существовавший в то время.
Русские источники неоднократно упоминают о супруге киевского князя (с
1054 г.) Изяслава, "ляховице". По свидетельству Жития преп. Феодосия
Печерского, княгиня поддерживала тесные отношения с киевским Печерским
монастырем; вполне вероятно, что ее духовным отцом на Руси был преп. Антоний,
основатель Печерской обители. Гертруда покровительствовала женскому монастырю
Святого Николая в Киеве, где приняла пострижение мать преп. Феодосия. Именно
княгиня заступилась перед князем Изяславом Ярославичем за иноков Печерского
монастыря, когда князь вознамерился изгнать их из Киева. Для характеристики
взаимоотношений Изяслава и Гертруды показательно, что князь прислушался к
словам своей жены: "то же слышав… и убоявъся гнева Божия".
Княгиня оказывала несомненное влияние на супруга и в политических делах.
Когда в 1068 г., после восстания в Киеве, Изяслав был вынужден бежать из Руси,
он нашел поддержку в Польше, которой правил племянник Гертруды Болеслав II
Смелый. Польские источники, рассказывая о вторжении Болеслава на Русь, особо
подчеркивают, что он действовал в интересах своего родственника, которому и
помог вернуть киевский престол.
В 1073 г. Изяслав вновь был изгнан из Руси - на этот раз своими братьями
Святославом и Всеволодом. Вместе с женой, сыном Ярополком и невесткой он опять
бежал в Польшу, однако на этот раз Болеслав не оказал ему никакой помощи и
Изяслав отправляется в Германию, где находит приют у короля Генриха IV, а
затем, вероятно не без вмешательства жены, обращается за помощью к римскому
папе Григорию VII. Характерно, что послание папы от 17 апреля 1075 г.
адресовано не только "королю русскому" Дмитрию-Изяславу, но и
"королеве, супруге его", то есть Гертруде. В Рим по поручению отца
направляется Ярополк с предложением передать "Русское королевство"
под покровительство Святого престола. Ярополк действительно получает
"названное королевство… в качестве дара святого Петра… изъявив поименному
блаженному Петру, князю апостолов (то есть в реальности римскому папе. - А.
К.), надлежащую верность" (об этом мы узнаем из упомянутого послания
папы Григория VII Изяславу). Вместе с Ярополком в Риме побывали Гертруда и ее
невестка, жена Ярополка немка Ирина-Кунигунда. Об активном участии польской
княгини во всех этих событиях свидетельствует еще один источник - две миниатюры
из принадлежащей ей латинской рукописи - знаменитого "Молитвенника
Гертруды". На этих миниатюрах изображены сама Гертруда, Ярополк и Ирина,
припадающие к стопам святого апостола Петра, а также Ярополк и его супруга, увенчанные
коронами. (Подписи к изображениям сделаны кириллическими буквами, по-русски.)
Вообще "Молитвенник Гертруды" - памятник уникальный во всех
отношениях. (Так, только из него нам известно имя, которое княгиня носила на
Западе.) Молитвы Гертруды, числом около 90, зачастую вполне индивидуальные по
форме и содержанию, записаны на латинском языке, вероятно рукою самой княгини.
На одиночных или сгруппированных в тетради листах они в различных местах
приплетены к Псалтири роскошного позднекаролингского письма, некогда
изготовленной для трирского архиепископа Эгберта и потому получившей название
Трирской, или Эгбертовой, Псалтири. В составе молитвенника находится краткий
месяцеслов, а также (что проливает косвенный свет на характер княгини) лунник -
небольшой астрологический справочник с приметами и гаданиями по состоянию
лунного диска. Молитвенник свидетельствует не только о ее высокой
образованности (княгиня свободно владела по меньшей мере четырьмя языками -
польским, немецким, русским и латинским), но и о ее несомненном благочестии. В
70-е гг. XI в. раскол между католической и православной церквями еще не зашел
слишком далеко: Гертруда с равным благоговением относилась и к православным
русским, и к латинским святыням. Высказывалось предположение, что и она, и ее
сын Ярополк во время пребывания в Риме "перекрещивались" в
католичество, а затем, по возвращении на Русь, снова обратились в православие;
однако это предположение не кажется обязательным: едва ли подобное
"перекрещивание" практиковалось в то время.
Возникает, правда, вопрос, можно ли на основе истории одной героини
сделать вывод о высоком уровне образованности польских княжон? Однако Ян
Длугош, рассказывая об Адельгейде, сестре Мешко I, уже говорит о прекрасном
воспитании княжны и ее тяге, после принятия крещения, к духовному образованию,
и обращении под ее влиянием в христианство ее супруга Гейзы. Таким образом,
возможно уровень воспитания польских княжон и правда был достаточно высоким.
Впрочем, можно предположить, что и княжичи-мальчики после принятия христианства
получали достаточное религиозное воспитание, поскольку источники отмечают
религиозное благочестие многих польских князей.
Как и в других государствах средневековой Европы, власть князя имела
династический характер. Однако сам принцип наследования трона в рамках
правящего рода далеко не всегда четко соблюдался, поскольку у большинства
князей было по нескольку сыновей. В Польше существовал принцип первородства -
"примогенитуры" - передачи власти старшему сыну, а в Чехии
господствовал лествичный принцип наследования - передача власти старшему
мужчине в княжеском роду. Однако и в том, и в другом государстве эти принципы
последовательно не соблюдались. Частые междоусобицы позволяли знати усиливать
свое политическое влияние, поддерживая того или иного претендента на престол.
Первые междоусобные распри известны еще с дохристианских времен: сначала
это убийство наследника престола Крака его младшим братом Лехом, затем -
конфликт князя Помпилиуша и двадцати его дядей, которых он, под влиянием
супруги, отравил, опасаясь, хоть и необоснованно, что они могут отнять престол
у его сыновей.
У
Мешко I <#"798895.files/image003.gif">
Герб Пястов.
Приложение II
Герб Пржемысловичей (до 1157)
Приложение III
Приложение IV
