Пушкинская цитата в ранней лирике Георгия Иванова
Пушкинская
цитата в ранней лирике Георгия Иванова
Александра
Хадынская
Высшая
гимназия-лаборатория Салахова
г. Сургут
В 1921 году
А.Блок написал такие строки:
Пушкин! Тайную свободу
Пели мы во след тебе!
Дай нам руку в непогоду,
Помоги в немой борьбе! 1
В трагические
послереволюционные годы, когда Россию сотрясали последствия исторической
катастрофы, имя Пушкина казалось спасительным в водовороте стремительно
сменяющих друг друга событий. Люди культуры обратились к Пушкину “как к опоре и
ориентиру в хаосе политическом и духовном”, в нём увидели “эталон абсолютной
независимости от беснования общественной стихии” 2.
Культурное
сознание начала XX века активно эксплуатировало так называемый эстетический миф
о Пушкине, восходящий ещё к Белинскому, миф об “абсолютном художнике”,
“художнике по существу и по преимуществу”. Авторы статей вышедшего в юбилейный
пушкинский 1899 год журнала «Мир искусства» (Н.Минский, Ф.Сологуб, В.Розанов и
другие) “так или иначе проводили мысль о том, что истинный поэт непонятен
толпе, что пышные празднества фальшивы и лишь оскорбительны для его памяти” 3.
Эстетический миф о поэте в интерпретации символистов сделал Пушкина одной из
ключевых фигур культуры. Интересно, что “спасительными и эталонными предстали
вдруг именно те черты Пушкина, которые обычно перетолковывались или ставились
ему в вину: непричастность к политическим схваткам, одиночество или
подчёркнутая независимость. Этот миф о Пушкине был, быть может, одним из самых
плодотворных, ибо давал тем, кто в него веровал, внутреннюю опору, некий
нравственный ориентир в страшном и неприемлемом… мире” 4.
Известны слова
В.Ходасевича, словно говорящего от лица всех эмигрантов, вынужденных волей
обстоятельств оторваться от лона родной культуры: “…Мы переживаем последние
часы этой близости (с Пушкиным. — А.Х.) перед разлукой… Это мы уславливаемся,
каким именем нам аукаться, как нам перекликаться в надвигающемся мраке” 5.
Для Г.Иванова,
по свидетельству многих, первого поэта русского зарубежья, имя Пушкина тоже
стало знаком, символом русской культуры и навсегда покинутой родины. В его
литературно-критических статьях мы найдём неоднократное упоминание имени
великого поэта, в самых разных контекстах, но всегда в качестве той путеводной
звезды, которая не даёт потеряться в этом самом “надвигающемся мраке”. В
частности, говоря о лирике позднего А.Блока, он называет его стихи “истинно
классичными”, произведёнными “естественной классичностью высокого мастера, прошедшего
все искусы творческого пути” 6 и тем самым близкого Пушкину. Статью
«Творчество и ремесло» он начинает словами: “Теперь, восемьдесят лет после
смерти Пушкина…”; смерть поэта служит для Г.Иванова важнейшей хронологической
вехой в истории русской поэзии. “Чему мы доподлинно верим и знаем, что не
ошибаемся, это то, что есть в нашей литературе две поэтические родословные.
Первая определяется именами Державина, Пушкина, Тютчева. Вторая —
Тредиаковского, Бенедиктова” 7. Любимый Г.Ивановым А.Блок назван “потомком
первой”, что уже ставит его в один ряд с истинными поэтами (во второй ряд
отнесён В.Брюсов, чьи стихи виделись Г.Иванову искусной стилизацией). Ещё раз
имена Пушкина и Блока будут упомянуты вместе в одной из статей «Почтового
ящика»: Г.Иванов в свойственной ему ироничной манере отзывается о воспоминаниях
тётки Блока, М.Бекетовой, полных бытовых малозначительных деталей: “Приятное
воспоминание: «Гулял с Пястом на Лахте — ели колбасу»… Всё видено своими
глазами и точно запротоколировано. А результат от чтения получается неожиданный
— какое-то «и средь детей ничтожных мира». И конечно, ничуть не заслуженный
А.Блоком результат…” 8 Цитата из пушкинского «Поэта» дана неточная,
по памяти, но при этом закавычена, что не раз мы встретим у Г.Иванова
(сравнить: у Пушкина “и меж детей ничтожных мира”). Думается, что замена “меж”
на “средь” (тоже усечённая форма, как “меж” от “между”, так и “средь” от
“среди”) и рождает этот иронический подтекст, относящийся, конечно, не к
Пушкину, а к мемуарам подобного рода, не имеющим ничего общего с разговором о
существе поэзии, о коем и идёт речь в знаменитом пушкинском стихотворении. По
мысли Л.Я.Гинзбург, “заботы суетного света” у Пушкина “только одна из
многочисленных граней эмпирической действительности”, “в пушкинском понимании
поэт недосягаемо высок в своём творческом акте”, хотя и “жизненный материал,
претворяемый творческим актом, добывает из жизни человек” 9. Иными
словами, Г.Иванов воспринимает великого поэта как “поэта действительности” (сам
Пушкин назвал себя так в 1830 году в заметке об альманахе «Денница»), когда
понятия человек и поэт уравниваются, хотя для Г.Иванова очевиден и тот факт,
что, вступая в область искусства, человек становится иным. Эта мысль подспудно
существует в указанном отрывке о Блоке и выявляется путём сопоставления
пушкинского понимания миссии поэта, маркированного у Г.Иванова цитатой, и
“наивной” мемуаристики М.Бекетовой.
Г.Иванов, как и
миллионы русских людей, считается с тем фактом, что Пушкин “наше всё” и
невозможно представить себе русскую поэзию, культуру, страну без него. А что,
если о нём забудут? Страшное допущение… Именно такую ситуацию моделирует
Г.Иванов: некий “…варвар, со всей силой своего гения, молодости, напора, —
докажет, что роль Пушкина в русской поэзии кончена. И «прекрасная легенда» о
великом русском поэте рухнет в день, когда на витринах книжных магазинов
появится его книга, статья, не знаю что. А потом? Кончится русская поэзия? Или
тут-то и начнётся всерьёз? Эстеты, во всяком случае, ещё долго будут возиться,
выгребая из-под обломков разную мелочь” 10. Г.Иванов пишет о смерти
поэта в глобальном смысле, о возможности свержения гения. Неужели это
произойдёт? “…Я уверен, что случится неизбежное”, — с горечью пишет Г.Иванов.
Сам факт смерти Пушкина осознаётся им как “событие, полное эсхатологического
смысла” 11. По выражению А.В.Трушкиной, “здесь Иванов видит ещё одно
подтверждение «торжества мирового уродства» (понятие, очень значимое для его
художественного мира)” 12.
Пушкинский
подтекст обнаруживается уже в ранней лирике поэта. В сборнике «Лампада» есть
стихотворение, сразу вызывающее в памяти хрестоматийное “мороз и солнце”. Это
«Снова снег синеет в поле…» 13. Очевидны переклички с условно
именуемым “зимним циклом” А.С.Пушкина («Зимнее утро», «Зимний вечер», «Зимняя
дорога»). Сходна система природных образов (зима, снег, мороз), организация
пространства (замкнутое вокруг лирического героя и безграничные просторы
природы) и сама лирическая ситуация (размышление о жизни передано через
природные образы). Первые две строфы передают атмосферу «Зимнего утра»,
радостную и светлую.
|
Г.Иванов
Похожие работы на - Пушкинская цитата в ранней лирике Георгия Иванова
|