Освещение геополитических конфликтов в современной прессе

Освещение геополитических конфликтов в современной прессе

Выпускная квалификационная (дипломная) работа

Освещение геополитических конфликтов в современной прессе

Введение

массовый дискурс пресса геополитический

В связи с расширением и возрастанием роли средств массовой информации в современном мире усилились политическое воздействие и манипуля-ция общественным сознанием. Политизация общественных масс, а именно политический дискурс (А.Н. Баранов, В.З. Демьянков, В.И. Карасик, А.П. Чудинов, Е.И. Шейгал и др.) становится неотъемлемым компонентом «информационной жизни» человека.

Поэтому, как мы считаем, необходим анализ средств манипуляции сознанием в рамках дискурса СМИ для изучения его внутреннего содержания, его истинных интенций. Актуальность исследования определяется следующими обстоятельствами:

− в современной лингвистике на первый план выходит человеческая личность, говорящий, пишущий. Именно говорящий, пишущий, «сообщая собеседнику определённую информацию и выражая своё отношение к ней, отбирает необходимые языковые средства, рассчитывая на коммуникативный эффект» [21, с. 61]. При этом осуществляется реализация когнитивных аспектов в языке;

− политическая лингвистика относится к числу областей науки, в которой особенно много «белых пятен». Исследование когнитивных аспектов в политическом дискурсе будет способствовать более точному осмыслению закономерностей политической коммуникации;

− сопоставление когнитивных аспектов британского и российского публичного политического дискурса поможет установлению в них определённых сходств и различий.

Предметом исследования выступает военный дискурс современной прессы.

Объектом исследования являются языковые средства в субъязыке СМИ на примере британского и российского политического дискурса, в частности, публикации в ведущих изданиях России и Великобритании в период с 2011 по 2013 гг. Рассматриваемые публикации ориентированы на широкие слои населения, граждан как своей, так и другой страны.

Целью работы является выявление, описание и сопоставление особенностей реализации манипулятивного воздействия.

Постановка данной цели вызывает необходимость решения следующих задач:

. уточнить теоретические основы, понятия и методы манипулирования сознанием в языке прессы;

. охарактеризовать политический дискурс;

. выявить соответствующие критерии и провести когнитивно - дискурсивный анализ британских и российских публикаций;

. выявить, описать и сопоставить когнитивные аспекты британского и
российского дискурса СМИ.
Теоретическая значимость дипломной работы заключается в рассмотрении, описании и сопоставлении способов воздействия на читателя в субъязыке СМИ в рамках дискурса прессы, который выявляется на основе когнитивно-дискурсивного анализа.

Практическая ценность данного исследования состоит в том, что материалы дипломной работы могут быть использованы в курсе лекций и семинарских занятий по лингвистике, а также по теории дискурса.

1. Язык прессы и его особенности

Становление современной цивилизации тесно связано с появлением технологической возможности массового создания сообщений (изобретение книгопечатания − прессы). Наука дала миру убедительный метод создания сообщений для прессы. Так возникли средства массовой информации, с присущим только им языком, лексическим строем, а также со своим стилем. Газетно-публицистический стиль тематически весьма разнообразен, это определяет необычайную широту и разнообразие его лексики. С этой точки зрения публицистика − наиболее богатая разновидность литературы. Известно, что каждый стиль по-своему распоряжается словом. Так, научная речь ограничивает значение слова понятием − четким, очерченным, стабильным. В

разговорной речи слово отличается наибольшей подвижностью, обладает широким, расплывчатым значением. Для слова в художественной литературе характерно обнажение его внутренней формы, заложенной в нем образности. Оно не менее подвижно и гибко, чем в разговорной речи, но подвижность слова предстает как результат деятельности художника, сознательно использующего возможности лексики.

Газетно-публицистический стиль выполняет функции воздействия и сообщения (информирования). Журналист сообщает о фактах и дает им оценку. Взаимодействие этих двух функций и определяет употребление слова в публицистике. По сравнению с другими функциональными стилями (конечно, кроме художественного и разговорно-бытового), доля средств и способов достижения экспрессивности оказывается в публицистической речи в целом весьма высокой. Не случайно характеристику публицистического стиля обычно ограничивают описанием специфически экспрессивных средств.

За последнее десятилетие положение газетной речи в стилистической системе русского языка стало еще более сложным, «размытым», чем это было прежде. Прежде всего газетная речь «размывается» снаружи: она испытывает сильное воздействие иных функциональных разновидностей речи внутри литературного языка, а также внелитературных языковых подсистем.

Изменения касаются также основных функциональных разновидностей литературного языка: появляются или «возвращаются» типы речевых сообщений, которые не укладываются в традиционную систему функциональных разновидностей (рекламные тексты, ораторские тексты); одна из функциональных разновидностей (деловая речь) становится очень влиятельной, часто диктует свои правила неделовым текстам. В эту стилистическую перестройку включается и дискурс СМИ.

Обособленность, отдельность литературного языка как основной формы национального языка всегда была коммуникативным законом для СМИ. Использование иных форм национального языка, безусловно, было возможно. Однако, во-первых, подобные факты были редкостью, а, во-вторых, всегда требовали очевидного стилистического оправдания. Таким образом, газетная речь оставалась в рамках литературного языка и более того − в рамках так называемых книжных стилей; появление в текстах СМИ элементов разговорной речи всегда было связано с решением какой-либо стилистической задачи. Собственно, газетная речь находилась в оппозиции и по отношению к своим ближайшим соседям − иным книжным стилям, хотя некоторые из них имели больше шансов проникнуть в язык СМИ (к последним относим деловую речь и художественную речь, которые в силу своей речевой противоположности взаимно уравновешивали друг друга в их влиянии на газетную речь). Вообще во влиянии на язык СМИ различных речевых подсистем национального языка, тесноте их контактов с языком СМИ всегда есть некая иерархия. Например, влияние диалектов на язык СМИ − особенно в региональных газетах и журналах − было сильнее, чем влияние жаргонов и просторечия. Может быть, поэтому региональные газеты и журналы оказались более устойчивыми перед натиском жаргонизмов. Все эти речевые законы в СМИ были обеспечены «стилистической» цензурой и самоцензурой; ее наличие было обязательным.

Из этого следует, что достаточно непродуктивно строить предположения о том, какие лексические единицы допустимы или не допустимы в дискурсе СМИ. Нужно говорить о правилах, следование которым обязательно в ходе коммуникации данного типа, и о том, какие действия (операции, шаги) осуществляются при этом, и лишь потом - о способах, приемах и средствах выполнения правил. Все эти знания и составят тот набор сведений, которые входят в коммуникативную компетенцию для участников общения в сфере массовой информации.

1.1 СМИ как средство манипуляции сознанием

В современном мире социальное воздействие на поведение человека существует наряду с манипулятивным, проиллюстрировать силу и значение которого можно при помощи тезиса американского ученого Н. Хомского из книги «Необходимые иллюзии: контроль над сознанием в демократических обществах»: «В течение 80-х годов правительству Р. Рейгана и Дж. Буша удавалось проводить крайне правую социальную и милитаристскую политику притом, что в общественном мнении происходил значительный сдвиг в сторону демократических принципов» [19, c. 97]. Прокомментируем ее словами известного российского политолога и историка С. Кара-Мурзы: «Там, где манипуляция является основным средством социального контроля, как, например, в США, разработка и совершенствование методов манипулирования ценятся гораздо больше, чем другие виды интеллектуальной деятельности» [8, c. 37].

Для отечественной и зарубежной лингвистической литературы характерна критика подхода, согласно которому роль и функции СМИ сводится только к описанию их манипулятивного воздействия [19, c. 211, 213; 6, c. 27]. Необходимо уточнить, что понятие манипуляции сознанием вводится в настоящее исследование для более полного описания особенностей дискурса прессы о войне.

Отношение социальных групп к военным действиям зачастую зависит от того, как эти события преподносятся СМИ. Здесь можно говорить даже о программировании мышления, так как читательской аудитории преподносится уже готовое мнение (интерпретация действительности), помещенное в какой-либо идеологический шаблон. Ограничиваться описанием только манипулятивного воздействия дискурса прессы некорректно, так как оно осуществляется наряду с информационным, психологическим и идеологическим воздействием. Однако компонент манипулятивности играет значительную роль в ориентировании общественного мнения и представляет несомненный интерес для описания языковой структуры дискурса прессы о войне. Таким образом, представляется целесообразным введение термина «манипуляция сознанием» в анализ военного дискурса прессы.

Слово манипуляция имеет латинский корень manus - рука (manipulus - пригоршня). В европейских языках это слово трактуется как обращение с объектами в определенных целях. В технических дисциплинах манипуляторами называют специальные приспособления, рычаги и т.п., которые являются своеобразным продолжением рук (манипулятор для работы с радиоактивными материалами). Таким образом, термин манипуляция − постепенно сложившаяся метафора (ловкость рук в обращении с вещами переносится на ловкое управление людьми). Именно когда все эти принципы вошли в технологию управления поведением людей, метафора манипуляции появилась в своем современном смысле.

Под манипуляцией в настоящем дипломном исследовании понимается дискурсивное программирование общественных мнений, нацеленное на обеспечение выгодного манипуляторам поведения. Это вид духовного воздействия, мишень которого - психика человека. Уточним, что это − скрытое воздействие, факт которого не должен быть замечен объектом манипуляции.

С особенной тщательностью скрываются цели манипуляции (чтобы даже выявление факта манипуляции не привело к их раскрытию). Обязательным признаком манипуляции служит сокрытие информации. Манипуляция требует значительного мастерства и определенных знаний. Как и идеология, это часть технологии власти, а не воздействие на поведение партнера. От идеологического воздействия манипулятивное отличается по признакам открытости / скрытости, усиления / ослабления социальной группы, которая подвергается воздействию.

В современном мире почти никто не верит в объективность прессы. На Западе никто особенно и не скрывает, что СМИ служат интересам правящих групп или элит. Примером этому может служить обращение Г. Люса (основатель журналов «Time», «Life», «Fortune») к сотрудникам журнала «Time»: «Мнимая журналистская объективность, то есть утверждение, что автор подает факты без какой-либо ценностной ориентации, является современной выдумкой, не более чем обманом. Я это отвергаю и осуждаю. Мы говорим: к дьяволу объективность!» [цит. по 12, с. 73].

Идеальным инструментом для ориентирования сознания являются средства массовой информации. Необходимо уточнить характер коммуникации по схеме «человек − СМИ». Имеется в виду такая характеристика коммуникации как асимметричность − темпоральная и локальная разобщенность участников общения. Из процесса получения информации постепенно исключается диалог (двусторонность коммуникации), что значительно ослабляет защиту сознания от ориентирования.

Под манипуляцией в узком смысле принято понимать те попытки влияния на сознание, поведение человека или социальных групп, которые совершаются осознанно и осознаются как таковые. При такой манипуляции есть возможность какими-либо методами или способами вычислить предполагаемого манипулятора и установить его примерные цели. Характеристиками данного вида ориентирования сознания является наличие субъекта, а также осознанность и целенаправленность манипуляции.

Манипуляция в узком смысле совпадает с традиционными подходами к определению этого явления. К данному виду манипуляции относятся: психохирургия, психотроника, психологическая, информационная война, пропаганда, социологическая пропаганда и др. Психохирургия (воздействие на сознание хирургическим путем, уничтожение клеток мозга, отвечающих за нежелательный тип поведения) может осуществляться при помощи ультразвука, электромагнитных волн, химических средств и т.п. Для лингвистического исследования эта область не представляет интереса.

Под психотроникой принято понимать парапсихологическое или психотронное воздействие на сознание человека и социальный групп (гипноз, телепатия, технический гипноз и т.п.). При этом достигается преимущественно ситуативное влияние на массовое сознание. Парапсихология − новая и чрезвычайно интересная область исследования, которая в последнее время начинает сбрасывать свою мистическую оболочку. Однако на современной стадии развития науки ее возможности мифологизируются и абсолютизируются: до 90% информации о таком воздействии − либо недоказанные факты, либо чистый вымысел. Для лингвистики она представляет интерес с точки зрения исследования речевой стороны гипнотического воздействия на поведение и сознание людей. При этом необходимо упомянуть о сложностях, с которыми может столкнуться исследователь при сборе материала.

Психологическая война и пропаганда (самые широко распространенные виды манипуляции) подразумевает как прямой, так и скрытый контроль. В недалеком прошлом пропаганда была основным средством общения СССР и Запада. Психологическая война определяется как продолжение политики, только другими средствами. Одни исследователи находят ее истоки в 6 в. д.н.э. в трактате китайского полководца Сунь-Цзы [14, c. 21], другие в средневековье. Вероятно, имеется в виду воздействие на органы зрительного восприятия: например, татары сажали на лошадей всех сопровождавших войско: женщин, детей и раненых воинов. Во время атаки визуальные размеры войска увеличивались (конница закрывала горизонт, хотя в сражении принимали участие не все всадники) и создавался эффект лавины, что вызвало панику в рядах врагов.

Следы психологической войны обнаруживаются и в Новое время. Еще Наполеон говорил, что четыре враждебных газеты намного опаснее, чем четыре вражеских батальона [цит. по 3, с. 15]. Подчеркнем значимость средств массовой информации в воздействии подобного рода. Однако о начале его широкомасштабного изучения и применения можно говорить лишь с начала XX в. В некоторых подходах [14, c. 35] они разграничиваются по проведению в военное (в том числе и во время холодной войны) и в мирное время соответственно.

Другие исследователи относят пропаганду к числу методических приемов по манипуляции сознанием как одну из ведущих технологий ведения психологической или информационной войны. Действительно, первоначально термином «психологическая война» обозначалась пропаганда, ведущаяся только во время войны. Принято выделять три типа пропаганды: белая, серая и черная пропаганда. [14, c. 88]

Под манипуляцией в широком смысле принято понимать такое «влияние на сознание и поведение человека или социальных групп, которое характеризуется различной степенью осознанности и наличием совокупного манипулятора» [9, c. 32]. Наиболее распространенным видом такого манипулирования является воздействие массовой культуры на людей.

При выделении манипуляции в широком смысле нельзя не отметить возникающие противоречия. Многие критически мыслящие люди видят манипуляцию, однако при этом никакими способами нельзя вычислить манипуляторов. Справедливо ли упрекать кого-либо из создателей массовой культуры (например, режиссера художественного фильма) в манипулировании общественным сознанием?

Очевидно, что о воздействии того же фильма на аудиторию говорить корректно. Но такое воздействие проводится не для того, чтобы целенаправленно изменить сознание, а для того, чтобы показать мир и ценности именно такими, как их видит режиссер фильма, и потому, что они именно такие. Далее целесообразно включить рекламу как составляющую массовой культуры не только в манипуляцию в широком смысле, но и как воздействие на сознание, характеризующуюся конкретными целями и определенными субъектами в манипулирование в узком смысле.

Для эффективной манипуляции необходимо подкрепление предоставляемой информации, её аргументация, что реализуется введением в военный дискурс статистической информации (цифр и чисел). Это нередко вносит хаос и значительно запутывает реципиента (особенно если он не достаточно осведомлен в сфере, о которой идет речь). Важно учитывать сводки о раненых, убитых, взятых / сдавшихся в плен, захваченных заложниках, данные о количестве людей, вовлеченных в вооруженный конфликт с обеих сторон и т.п.

Эффект аргументированности достигается цитированием. В военном дискурсе прессы очень часто используются ссылки на высокопоставленные источники, не пожелавшие назвать себя (также прием манипуляции). Приведение примеров в виде ссылок или цитат может реализовываться в форме прямой (интерпретация) и косвенной речи (как минимум двойная интерпретация, или ее пересказ).

Важным компонентом является детализация новостей. Она выполняет не только аргументативную, но и убеждающую функцию. Высокий уровень детализации (например, при описании боя) может свидетельствовать о компетенции источника / автора / журналиста, а небольшое количество деталей - о некомпетентности.

При описании военного дискурса СМИ его манипулятивная характеристика должна учитываться наравне с другими уровнями описания. Более того, ценным представляется разработанный в теории манипуляции тезис о том, что СМИ сами по себе не манипулируют людьми. Они лишь мощный инструмент в руках социальных групп (финансовых, политических и других элит), стоящих у власти. В этом смысле манипуляцию сознанием целесообразно включать в лингвистическое описание военного дискурса прессы для характеристики социального, психологического и исторического контекста.

1.2 Геополитический конфликт в дискурсе современной прессы

Анализ освещения военных действий, межнациональных и межэтнических конфликтов в современных средствах массовой коммуникации − одно из важных и актуальных научных и научно-практических направлений в отечественной и зарубежной лингвистике, социолингвистике, этносоциологии и этнопсихологии. Во всем мире «ученые озадачены и обеспокоены опасностью распространения этноконфликтных образов и идей через прессу, радио и ТВ,… а также распространением различных фобий − мигрантофобии, кавказофобии, цыганофобии, мусульманофобии, русофобии и т.д.» [9, c. 79].

Межэтнические конфликты и военные действия являются катализатором языкового выражения различных стереотипов и предубеждений, существующих в массовом сознании. Поэтому актуальным представляется систематическое изучение военного дискурса СМИ с точки зрения современной лингвистики и критического анализа. Военный дискурс интересен еще и тем, что он является важной неотъемлемой частью информационных и психологических операций, проводимых параллельно с боевыми действиями.

Современные формы войны несколько отличаются от традиционных, исторических форм (наступлений, маневров, атак, штурмов и взятий). В наши дни наряду с традиционными формами войны существуют такие формы как психологические и информационные войны.

Концепт «война» можно определить следующим образом: действия различного рода, направленные на ослабление, деморализацию и уничтожение (или самоуничтожение) противника.

Под военным дискурсом в данном исследовании понимается дискурс о войне как в традиционной, так и современной ее формах. К разряду военного дискурса можно также отнести дискурс военных о войне (жанр «доклада» или «сводки»), политиков о войне (разновидность политического дискурса в жанре «интервью»).

Война в современном мире не называется своим именем открыто. Такие действия характеризуются как демократические и респектабельные, а их отношение к войне, как правило, отрицается. Это характерно как для России, так и для Европы, США и других стран. Например, бомбардировки Югославии в 2000 г. в официальном дискурсе и дискурсе прессы назывались «предотвращением гуманитарной катастрофы», война в Чеченской республике − «антетеррористической операцией», «наведением конституционного порядка». Или в США во время войны во Вьетнаме был создан специальный язык для сообщений прессы, были составлены специальные словари для обозначения тех или иных явлений действительности, производящих на читателя нужное впечатление. С 1965 г. военные действия во Вьетнаме назывались «программой умиротворения», а с февраля 1972 г. - «защитной реакцией» [8, 254-255].

Именно тогда были разработаны методы построения сложных политических эвфемизмов (не просто подмена слов и понятий, а языковые конструкции с точно измеренными эффектами воздействия на массовое сознание). Вследствие этого стало возможным говорить о такой технологии манипуляции сознанием как изменение смысла слов и понятий. Из дискурса прессы исключалась вся лексика с отрицательной коннотацией (война - war, наступление - offensive/attack, оружие массового уничтожения - weapons of annihilation), а вместо нее вводилась нейтральная (конфликт − conflict, операция − operation, устройство − equipment, умиротворение − appeasement, наведение порядка − police actions и т.п.). Таким образом создавалась виртуальная дискурсивная реальность или социальная версия действительности, в контексте которой описываемые события (война) воспринимались аудиторией иным образом, что было выгодно правящим элитам.

Рассмотрение лингвистических аспектов военного дискурса непосредственно связано с проблемами информационной безопасности, особенностями проведения информационных и психологических операций. Оно позволяет выявить приемы манипуляции сознанием социальных или этнических групп, получить новые знания о лингвистическом инструментарии информационных войн, новые знания по проблемам «язык и сознание», «язык и идеология».

Современные формы войны не столь явные как традиционные и без специальной подготовки дифференцировать их сложно. Но можно говорить об их дискурсивных характеристиках:

Любая современная война имеет дискурсивное начало и развитие (т.е. ее признаки как конституируются, так и выражаются в дискурсах: политическом дискурсе, в дискурсе новостей прессы и во многих других военных дискурсах).

Дискурсивные основы любой современной войны представляют собой мощное и эффективное средство достижения информационного, политического, идеологического и экономического господства.

Современная война может быть далека от открытого насилия и военных действий. Местом ее проведения и одновременно целью является психика человека. Последствия таких дискурсивных войн гораздо более разрушительны. Учитывая скрытый характер войны, она ведет к незаметному обретению господства одних социальных или этнических групп над другими, не имеющими доступа и контроля над информационными потоками.

Средства массовой информации (и пресса в частности) − основной инструмент распространения сообщений, воздействующих на общественное сознание. Можно выделить две основные функции дискурса СМИ: ориентирующую и манипулятивную.

СМИ фактически контролируют культуру, пропуская ее через себя, как через «фильтр», выделяя отдельные элементы из общей массы, придавая одним особый вес, принижая ценность других. То, что не попало в каналы массовой коммуникации, в современном мире почти не оказывает влияния на развитие общества. В этом заключается ориентирующая функция дискурса СМИ. Появление любой темы в прессе обусловлено интересами правящих элит, которым выгодна определенная ориентация общественного мнения и сознания. В этом заключается манипулятивная функции дискурса прессы.

Под манипуляцией понимается программирование общественных мнений с целью обеспечить выгодное манипуляторам поведение. Это скрытый вид духовного, психологического воздействия, мишень которого - психологические структуры человеческой личности.

Власть, предоставляемая средствами массовой информации, имеет прежде всего дискурсивно-символическую основу. Дискурс СМИ − основной источник знаний людей о мире, отношений, идеологий. Медиамагнаты определяют направленность большинства тех СМИ, которые они контролируют. Это важно учитывать при исследовании роли прессы в преподнесении военных событий в силу следующих причин:

-Большинство читателей сами не имели военного опыта, не сталкивались лично с войной и поэтому не в состоянии оценить истинность (ложность) преподносимого материала. На этом основано самое общее правило использования приемов по манипуляции общественным сознанием (фабрикация фактов, отбор событий реальности для сообщений, пропаганда и др.): «Истинно любое утверждение, ложность которого не может быть доказана». Этот прием проходит особенно легко, если он опирается на различные стереотипы или их разновидности − предубеждения, в том числе и этнические.

-Большинство читателей не имеет альтернативных источников информации о войне (без учета художественной литературы и общения с участниками войны).

-Немногие читатели имеют время и желание анализировать преподносимую им информацию (социальные версии действительности). Поэтому предложенная точка зрения и ориентация принимается на веру.

-Военный дискурс конституируется в прессе по принципу разграничения «мы-групп» и «они-групп». При этом создается и поддерживается негативный имидж «они-групп» и положительный имидж «мы-групп».

1.3 Особенности современной прессы России

Отметим, что журналистику, как феномен культуры, нельзя рассматривать в отрыве от исторической реальности, накладывающей существенный отпечаток на ее повседневное развитие [2, с. 16]. Поэтому прежде, чем охарактеризовать современные печатные СМИ России и Великобритании, необходимо учитывать особенности зарождения и развития журналистских традиций в упомянутых выше странах. Заметим, что под «традициями» понимают «обычаи, порядки, укоренившиеся в определенной сфере» [2, с. 25]. В данном случае речь идет о сфере массовых коммуникаций.

Следует сказать о том, что журналистика России и Великобритании формировалась на протяжении долгого времени под влиянием социально-экономического и политического факторов. Выделим основные отличия между журналистскими традициями Великобритании и России. На наш взгляд, они заключаются, прежде всего, в том, что печать Соединенного Королевства зародилась как результат коммерческой сферы жизни. Этим объясняется ее повышенное внимание к факту. Отечественная печать, зарождавшаяся как публицистика, более склонна анализировать события. Что касается аналитической журналистики, то для нее характерно выяснение причин, условий развития событий и изменения ситуаций, оснований, мотивов, интересов, а также противоречий, тенденций развития, правильности, обоснованности разнообразных точек зрения, идей и т.д.

Как нам кажется, в связи с этим, целесообразно оценить современное состояние российских и британских СМИ. Для этого мы обратились к мнениям компетентных экспертов, журналистов-практиков, как российских, так и американских.

Многие эксперты в области массовых коммуникаций, рассуждая о современном состоянии российских СМИ, отмечают прежде всего присущую им финансовую зависимость. Действительно, политика современных СМИ зачастую определяется их финансовыми владельцами. В России существует несколько крупных холдингов, возглавляемых олигархами. Являясь полноправными хозяевами изданий, они в большей степени определяют тематические и содержательные приоритеты газеты или журнала. В связи с этим многие журналисты вынуждены работать «на заказ».

По мнению секретаря Союза журналистов России Дмитрия Полянина, журналист сегодня не выражает мнения читателей, слушателей, ради которых он работает. Он выражает мнения своих владельцев. «Сегодня в СМИ можно найти все, что угодно − рекламу, заказные политические статьи, явный компромат противоборствующих сторон, развлекательные материалы, но под информацию, а уж тем более ее вдумчивое, аналитическое осмысление, почти не отводится места». [Цит. по 12, с. 25]

По мнению Г. Мальцева, главного редактора журнала «Журналист», «начиная с 90-х годов, работники пера и микрофона медленно, но верно стали превращаться в обслуживающий персонал складывающихся медиа-холдингов, главными из которых стали империи Березовского, Гусинского, Потанина, Алекперова, Лужкова и, естественно, Кремля». [Цит. по 12, 28]

Мальцев убежден, что пресса перестала быть самостоятельной. Журналист также говорит о политической ангажированности российских СМИ. В 1996-м, и особенно в 1999 году стало ясно, − продолжает он, − что именно СМИ «делают» президентов, формируют общественное мнение. Их владельцы почувствовали себя людьми, способными решать судьбу страны. Журналисты стали заложниками политических игр, рабами на плантации своих хозяев. Страна выбрала свой путь. У каждого СМИ будет свой хозяин - государство это или олигарх. И журналисты должны быть готовы к этим реалиям. Журналист зачастую не в силах бороться за собственное мнение, так как удел большинства российских СМИ − убыточность и зависимость от денег».

Напомним, что политическая ангажированность была присуща российским изданиям и ранее. Начиная с XVIII века, отечественная печать находилась под контролем властных структур, сначала в лице правящих монархов, затем − большевиков и, наконец, различных политических партий.

Мнение Г. Мальцева дополняет другой исследователь в области массовых коммуникаций − А. Зиновьев. Он считает, что СМИ играют роль, подобную роли церкви и религии, они обладают огромной силой, но не сами по себе, а лишь постольку, поскольку существуют и функционируют совместно с политической властью, с экономическими факторами, с системой образования, с силами внутреннего порядка, с правовой системой и с Вооруженными силами. «Ликвидируйте Вооруженные силы США и НАТО, мощь финансового механизма Запада, и в течение нескольких лет, если не месяцев, СМИ, навязывающие всему человечеству западнизацию и американизацию, потеряют свою власть над умами и чувствами народов не западного мира. Так что говорить о каких-то независимых СМИ - полная бессмыслица». [8, с. 195]

С мнением вышеупомянутых экспертов согласен датский журналист Флеминг Рессе. Он считает, что для многих российских изданий главное - их взаимоотношение с властью. Если они безоблачны - демократия в стране существует. Если возникают проблемы - демократии в стране нет. А того, что происходит на местах, того, что где-то «внизу» зарождается гражданское общество, никто не замечает. «В целом, мне кажется, − продолжает Рессе, − что российская журналистика, в принципе, мало информативна. В ее основе не факты, не события и даже не их анализ, а толкование. Не знаю, как точнее выразиться по-русски. Это когда одно и то же событие в разных изданиях, на разных каналах толкуется совершенно по-разному, в зависимости от ангажированности данного СМИ. И еще я убедился: у вас не принято что-либо проверять, за ошибки никто не отвечает. Такое впечатление, что свобода слова понимается как свобода ответственности. После работы в США, где требования к точности информации чрезвычайно жестки и серьезные газеты дорожат своей репутацией, мне, поверьте, есть чему удивляться». [Цит. по 7, с. 76, 79]

Помимо политической и финансовой зависимости, специалисты в области массовых коммуникаций говорят о таком недостатке современной российской печати, как неумение работать с фактами, а точнее об отсутствии дифференциации журналистики фактов и журналистики мнений, характерной для мировой журналистики.

«Постсоциалистическая журналистика, отошедшая от прежних канонов, расходится с традициями мировой журналистской практики. Иностранных заказчиков не удовлетворяет уровень информации, которую предоставляют им российские информационные агентства. И здесь дело не только в особом менталитете русского сознания, склонного к рассуждению и рефлексии, сколько в нежелании профессионально осваивать опыт мировой журналистики». [7, с. 98]

Согласно профессиональным канонам мировой журналистской этики за квалифицированным комментарием по поводу социально либо политически значимого сообщения журналист обязан обратиться к мнению экспертов, и лишь при невозможности получить его из компетентного источника может выступить с комментариями сам.

В российской журналистике наблюдается тенденция развития и подачи в СМИ персонифицированной информации. Хроникальное изложение фактов занимает незначительное место на газетной полосе. Нередко в редакции отсутствует репортерская группа.

Современные исследователи в области массовых коммуникаций, рассуждая о функционировании системы средств массовой информации, высказывают опасения относительно того, что пресса сегодня перестала справляться со своими основными функциями, в частности, предоставлять аудитории объективную картину окружающего мира, помогать разбираться в происходящем и т.д.

Как негативный момент отмечается нежелание многих журналистов знакомиться со своей аудиторией, проводить социологические опросы. Новое поколение журналистов, по мнению ряда исследователей, потеряло вкус к исследовательскому аспекту журналистской работы. Журналист выполняет функцию ретранслятора информации, далеко не всегда ощущая ответственность за нее, часто не уделяет внимания тщательной литературной обработке текста.

Итак, подводя итог вышесказанному, можно заключить, что в сегодняшней российской журналистике наблюдается следующая ситуация.

Что касается содержательного аспекта, можно сказать, что отечественные журналисты, традиционно склонные анализировать и выявлять причинно - следственные связи между различными явлениями современной жизни, неохотно осваивают другие методы работы с информацией, демонстрируя неумение работать в другом направлении, в частности, с фактической информацией.

Журналист в роли ретранслятора информации перестает ощущать за нее личную ответственность, а стремление к персонификации изложения фактов граничит с нарушением мировой журналистской этики и зачастую чревато некомпетентным комментарием, тенденциозностью.

Следует отметить и высокую степень зависимости журналиста от медиа - владельцев, будь то финансовый магнат или государство. В результате СМИ теряют доверие аудитории, поскольку вместо полной и объективной картины события преподносят тенденциозную информацию, «обработанную» в угоду интересам политиков и медиавладельцев. Получается, что даже сугубо фактическая информация преподносится с определенной долей предвзятости.

Эта предвзятость может проявляться следующим образом: в «подтасовке» фактов, лже-интерпретации (то есть такой интерпретации, которая угодна заинтересованному лицу), а также в элементарном сокрытии имеющегося в наличии материала (как это было, например, во время трагедии в Беслане, когда о реальном количестве людей, взятых в заложники, аудитория узнала от зарубежных корреспондентов).

Да, такое искажение особо ярко проявляется в период экстремальных ситуаций, когда информационные потребности аудитории чрезвычайно высоки. Сложность журналистской работы в ситуации военного конфликта или во время освещения террористического акта связана также с необходимостью выполнения профессиональных требований, которые порой идут вразрез с общечеловеческими нормами. Так, например, многие военные корреспонденты часто оказываются перед дилеммой − получить информацию любым путем, нарушая при этом определенные моральные нормы, либо проявить сочувствие к родственникам жертвы (в случае если речь идет о чьей-либо гибели) и не выполнять задание.

Говоря об экстремальных ситуациях в целом, необходимо отметить, что первостепенное значение приобретает специфика подачи информации. От того, как будет освещена сложившаяся ситуация в СМИ, часто может зависеть и исход события, и судьба людей, оказавшихся в зоне риска. Таким образом, на журналиста, работающего в экстремальных условиях, возлагается особая ответственность.

Очевидно, что современные отечественные СМИ, будучи пристрастными и предвзятыми в освещении повседневных событий, в условиях экстремальных ситуаций вряд ли изменят свои подходы. Достаточно вспомнить трагедию на Дубровке и в Беслане, когда большая часть критики в адрес российских СМИ, освещавших теракты, была связана с проявлением политической пристрастности журналистов.

О том, насколько вышеупомянутые суждения соответствуют действительности и как конкретно реализуются профессиональные принципы отечественных журналистов на практике, мы будем говорить далее. А пока попытаемся разобраться, какая ситуация сложилась на данный момент в современных британских СМИ и какие характерные черты присущи современной британской печати.

1.4 Особенности современной прессы Великобритании

Первые газеты в Великобритании появились более трехсот лет назад. В наши дни выходит более 130 ежедневных и воскресных газет, 1800 еженедельных и более 7000 периодических изданий. [23, с. 18] Национальные газеты имеют тираж более 13 миллионов экземпляров по выходным дням, число же читателей, по крайней мере, в два больше. Британская пресса состоит из различных газет. Национальные газеты, которые продаются по всей стране, издаются в Лондоне. В восьмидесятые годы прошлого столетия тираж национальных газет сократился. Некоторые из них были закрыты, так как они не оправдывали средства, выделяемые на их издание. Другие газеты, наоборот, повысили свой тираж в эти же годы, например, The Sun u The Daily Star.

Жители Великобритании покупают больше газет по воскресным дням, чем в будние дни и поэтому воскресные газеты имеют больший тираж, чем ежедневные газеты. В добавление к этим газетам имеются также вечерние газеты, такие как Londons Evening Standard и Evening News. Провинциальные или местные газеты читают жители небольших городов и местностей, расположенных вне Лондона; некоторые из них являются довольно известными как, например, газета The Birmingham Post. Большинство газет имеют свою собственную политическую точку зрения, но часто несколько газет представляют интересы одной и той же группы и несут в массы один и тот же взгляд на происходящее. Они представляют на своих страницах мнения, которые поддерживают ту или иную политическую партию или группу.

В Великобритании имеется два основных вида национальных газет - качественные (= Quality, Broadsheets, Heavies) и популярные (= Popular, Tabloids, Gutter Press). Такое разделение газет произошло на рубеже 19-20-го веков. После введения закона о всеобщем начальном образовании возникли предпосылки для появления более широкого круга читателей, для которых и были в основном предназначены массовые газеты, дешевые и имеющие большие тиражи, например, Daily Mail, Daily Express. Состоятельные и хорошо образованные читатели сгруппировались вокруг The Times, The Daily Telegraph, которые отражали интересы финансово-промышленных кругов [19, с. 8].

Качественную (элитарную) прессу и популярную (массовую) прессу считают соответственно прессой мнений и прессой новостей. Эти характеристики вбирают в себя особенности проблематики аудитории, стиля, оформления [5, с. 33]. Традиционно к качественным относят следующие британские национальные ежедневные газеты: Financial Times, The Times, The Daily Telegraph, The Guardian, The Independent. К массовым газетам относят Daily Mirror, Daily Star, The Star, The Sun, Daily Mail, Daily Express, Today. Рассмотрим основные характеристики этих двух видов газет.

Качественные газеты отличаются крупным размером, они дороже, чем популярные. Их характеризует аналитичность, взвешенность оценок в публикациях, надежность фактов и обоснованность мнений, сдержанность, спокойный тон сообщений. Качественные газеты рассказывают о национальных и международных событиях, освещают социальные и культурные проблемы. Специальные страницы отведены для спортивных новостей, финансовых бюллетеней, обзоров и рецензий; есть также страницы, публикующие материал, предназначенный только женщинам [5, с. 34]. Качественные газеты, анализируя и комментируя события, обращаются к логическому мышлению своих читателей, что возможно только, если люди имеют достаточно высокий уровень образованности. В статьях преобладает эмоциональный фон глубокого размышления, размеренности; автор рассуждает, собеседует со своими читателями. [17, с. 9-10] Для текстов качественных газет характерны такие синтаксические особенности как использование автором статьи обособленных конструкций, сложных предложений, длинных цепочек определений. Информация о главном действующем лице статьи, как правило, находится в первом абзаце, а в дальнейшем автор статьи использует имя собственное или личное местоимение, когда ему нужно сделать ссылку на этого героя. Сам же герой остается как бы в тени. На передний план выдвигаются анализ и оценка его действий, а также их комментарий. Такая синтаксическая структура, по мнению исследователей, отражает стремление качественной прессы освещать события более объективно и давать им разносторонний анализ и оценку [2, с. 22].

Как уже было упомянуто, читательская аудитория популярных и качественных газет различается. Согласно данным социологических исследований читателями качественной прессы являются люди, в руках которых находится экономическая и политическая власть. Они нуждаются в подробной и достоверной информации, чтобы на ее основе принимать решения или использовать ее в работе для других целей. Средний класс Великобритании, имеющий высокий уровень образования и культуры, предпочитает читать качественную прессу. Кроме того, эту прессу читают те люди, которые считают, что в современной жизни важно знать о том, что происходит в мире и хорошо в этом разбираться.

Популярные газеты гораздо меньше качественных по размеру и их стоимость значительно ниже. Их отличают большие, яркие заголовки, оповещающие о предмете публикации. Очень часто в качестве заголовков используются повелительные предложения, побуждающие читателей к действию или призывающие примкнуть к той или иной точке зрения. В этом проявляется стремление журналиста уже с помощью заголовка установить более тесные, неформальные отношения с читателями. Статьи чаще всего посвящены политическим, криминальным, спортивным событиям, необычным происшествиям. Небольшие по объему публикации привлекают внимание читателей к личному мнению журналиста по поводу событий, описываемых им. Значительное внимание уделяется скандалам, сплетням, подробностям из жизни знаменитых людей, включая королевскую семью, описанию жизни богатых людей. Обилие фотографий, цветных картинок, карикатур, комиксов - основная черта дизайна популярных газет.

Для популярных газет в большей степени, чем для качественных газет, характерно широкое использование разговорного языка, слэнга. Журналисты общаются с читателями непринужденно, стараются задействовать их эмоции в процессе чтения статьи, широко используют выразительные средства, создавая тем самым как бы неофициальные отношения между журналистом и читателями. В текстах популярных газет преобладает эмоциональный фон негодования, возмущения, оценка фактов при этом бывает нередко поверхностной. [2, с. 9-17] Из синтаксических особенностей статей в популярных газетах необходимо отметить частое использование эллипсиса. Многие предложения начинаются с союзов and, or, nor, связь между предложениями нередко искусственная. Структура предложений проще, они короче предложений из статей в качественных газетах. Массовые газеты стремятся освещать события в личностно-психологическом ракурсе, комментировать мотивы поступков героев [2, с. 18-19].

Как отмечают зарубежные исследователи, читатели выбирают популярную прессу, исходя из своего каждодневного опыта, и им более интересны материалы, которые соответствуют этому опыту. Спорт, развлечения, скандалы быстрее привлекут внимание читателей, чем политические или экономические события, которые не являются непосредственной частью их жизни и поэтому не представляют для них особого интереса. Как правило, читателей популярных газет отличает невысокий образовательный уровень, правые политические пристрастия, предрассудки в отношении женщин и выходцев из других социальных слоев населения.

Итак, как мы видим, читатели популярных и качественных газет различаются весьма значительно по своим социальным характеристикам. Они выбирают ту или иную газету в зависимости от своих пристрастий, а также социального положения и образования. Разница между популярными и качественными газетами отражает эти различия, существующие в британском обществе. Однако, следует отметить, что речь не идет о жестком противопоставлении и противоборстве популярных и качественных газет. В ряде случаев некоторые публикации могут быть напечатаны как в одном, так и в другом виде прессы, но им обоим присущи некоторые их собственные лингвистические особенности, которые будут подробно рассматриваться в практической части данной работы.

2. Лингвистические средства воздействия на адресата

.1 Лексические средства

Функциональные особенности лексики

Наиболее часто употребляемыми существительными статей русскоязычной прессы являются: «оппозиция», «Сирия», «страна». Это слова с достаточно нейтральным значением. С другой стороны, ключевые существительные также имеют нейтральную окраску, не привнося, таким образом, в статью экспрессии и оттенка авторского мнения: «операция», «деятельность», «конфликт», «режим», «повстанцы». Но нельзя не отметить тот факт, что количественные показатели никоим образом не отражают семантической действительности. Наряду с нейтральными существительными, авторы активно используют свои оригинальные способы добиться поставленных целей, например, слова с уменьшительно-ласкательными суффиксами «автобусик», «ружьишки», «тоненькое колечко», которые, действуя на контрасте, подчеркивают общую сложную совсем не детскую ситуацию в описываемой стране. Также в рускоязычном дискурсе активно используется сниженная просторечная лексика: «раздолбанный», «понты», «куча бабла», «вытащили из загашников», «кафешки». Такой прием позволяет найти отклик у определенных слоев населения. Автор статьи «Война в Сирии нужна Европе», опубликованной в Российской Газете, в свою очередь, использует узкоспециальную лексику: «масть», «игрок», «аутсайдер», «виртуозно». У этих слов одно семантическое ядро - существительное «игра». Такой прием позволяет подчеркнуть противоположность взглядов сторон-участников конфликта. Российская газета поддерживает позицию правительства (является официальным изданием Правительства РФ). Другими словами, она может служить инструментом правительственной пропаганды.

СМИ Великобритании также активно используют лексический потенциал языка, но их цели не лежат на поверхности. Авторы не стесняются в выражениях при подборе существительных: «captors», «the presidents thuggish cousin» и др. Для реализации импликатуры «множество жертв» привлекаются числительные, а также другие части речи, имеющие в семантическом поле идею множественности: «200 people», «thousands of protesters», «dozens of people», «the nation», «the others». Такой прием позволяет косвенно очернить в глазах читателя противников стороны, о которой идет речь. Практически в каждой статье используется градация, которая реализуется в том числе и с помощью лексических средств. Примечательна статья в газете The Daily Mail. В начале автор использует существительное «dismay», в следующем абзаце - «big fear», затем в каждом последующем абзаце употребляется слово «fear, что позволяет связать образ Сирии как страны со словом «страх» в сознании читателя. И в самом последнем абзаце градация достигает высшей точки, «страх» умело обыгрывается и читатель получает пищу для размышления: «That is why one source concluded our discussion by saying: You know, all I really want is for my wife to be able to walk home in Damascus without fear at night. It doesnt seem too much to ask, does it?» Также в британской прессе часто упоминается Президент Сирии Башар Асад в контексте печальных событий, что создает в сознании читателя логическую цепочку «война в Сирии - Башар Асад», что, в свою очередь, негативно сказывается на его имидже. Для англоязычного публицистического дискурса вообще характерны отличные от типичных для русскоязычного дискурса принципы номинации, например, при описании конфликта в Сирии часто упоминаются США и НАТО, в отличие от России, где в аналогичных языковых ситуациях мы видим ООН и / или Совет Безопасности ООН. Такое речевое поведение можно расценить как попытку придать политический оттенок описываемым событиям, так как ООН - это международная организация с равноправными членами-государствами, а США и НАТО представляют интересы ограниченного, хоть и широкого круга лиц.

Ключевыми глаголами и глагольными фразами в русскоязычной прессе являются: «оказать сопротивление», «нанести удар», «воевать». Будучи употребленными в активном залоге, одни из них обозначают активные враждебные действия оппозиционных войск, а другие в пассивном залоге тот факт, что правительственная армия только реагирует на эти действия. Это доказывает то, что федеральное правительство пропагандирует свою официальную версию военной реальности - оппозиция атакует, армия защищается. В британской прессе для описания пострадавших представителей оппозиции активно используется негативно окрашенная лексика: «arrested», «jailed», «beaten», «covered in blood», «taken in», «killed», «tortured», что создает отрицательное отношение читателя к войскам правительства.

Важную роль при манипулировании сознанием играют числительные. В том числе в исследуемых статьях стоит обратить внимание на цифры и числа. Данные о потерях убитыми и раненными («200 people dead», «2 families arrested», многочисленные формулировки «more than…») очень важны в военном дискурсе. В абсолютном большинстве случаев источник информации не ясен. Важно и то, что не приводятся данные о потерях с другой стороны. Эти аргументы демонстрируют намерение создать у читателя впечатление, что правительственные войска не несут потери, из чего следует, что они нападают на беззащитных, что также способствует созданию необходимого имиджа.

Анализ местоимений показал, что для военного дискурса характерна поляризованная версия действительности, что подтверждается особой номинацией сторон конфликта. Можно говорить о том, что местоимения (в различной форме) в военном дискурсе прессы выполняют функцию поляризации, то есть разбивают картину мира читателя на две части. Для достижения этой цели авторы используют как личные:

«Я лишь прошу, чтобы они сложили оружие, направленное против Сирии» (здесь и далее - Московский Комсомолец, 23.02.2013),

«Мы были сумасшедшие, скажу сразу»,

«Хотя разговаривали они на одном языке»,

«…все мы поддерживаем Асада…»,

«Нас никто не встречает»,

«У вас в России идет снег, а у нас - всегда тепло»,

«Чеченцы, пакистанцы - иногда эти люди вообще не говорят по-английски и не знают, в какой стране находятся и кого они убивают, им все равно, платили бы деньги»,

«…они имели автоматы нового поколения Ar 15 с глушителями», (Независимая Газета, 24.02.2012),

«This decision gives us the flexibility to respond to a worsening situation, or to a refusal of the Assad regime to negotiate» (The Sun, 29.04.2013),

«Clearly the opposition is not composed all of this but many of them are exactly the same as the ones who perpetrated the killing in London» (The Independent, 08.06.2013),

«…the Russians have on a number of occasions said they were not wedded to the Assad regime…» (The Guardian, 13.12.2012),

так и притяжательные местоимения:

«…они, не раздумывая даже, пополнят нашими головами свой семейный бюджет» (здесь и далее - Московский Комсомолец, 23.02.2012),

«…обвиняют Россию в том, что наша страна помогает сирийскому режиму» (здесь и далее - Независимая Газета, 24.02.2012),

«Наша сила может заключаться в продвижении новых идеалов в мире»,

«The statement was a message to Assad loyalists that they could have a future in a new Syria if they toppled their President» (The Independent, 08.06.2013)»,

«…he said that such a victory could come only after much further bloodshed, the main responsibility for which would lie with the rebels and their western and Arab backers…» (The Guardian, 13.12.2012).

Как видно из примеров, местоимения часто дополняют друг друга не только в пределах статьи, но и в пределах одного предложения. Такой прием позволяет четче обозначить конфронтацию репрезентируемых блоков.

В российской прессе для разделения участников конфликта на два лагеря также используются указательные местоимения:

«Катар тайно договорились финансировать сирийскую оппозицию, чтобы та закупала на эти деньги различные вооружения для борьбы с режимом Башара Асада» (Независимая Газета, 24.02.2012).

Как и в приведенном примере, в абсолютном большинстве случаев употребления указательных местоимений их использование не является контекстуально необходимым. Их выбор обусловлен тем, что их вовсе не обязательно дополнять языковой парой (мы - вы, наши - ваши) в пределах одной статьи, чтобы противопоставление было очевидным. Таким образом, группа указательных местоимений наиболее активно принимает участие в формировании у читателя оппозиции мы - они.

Итак, на лексическом уровне в военном дискурсе прессы для манипулирования созданием читателя задействованы все части речи. Они выполняют различные функции, дополняющие друг друга: местоимения служат для разграничения участников конфликта, именные части речи и предикативные конструкции используются для положительной репрезентации мы-групп и диффамации они-групп. Стоит отметить, что бритаская и россииская пресса преследует разные цели. Все российские издания представляют режим Башара Асада и его сторонников в хорошем свете, а его противников - наоборот. В британских изданиях реализуются другие оппозиции, причем их список достаточно обширен: В.В. Путин - остальные члены большой восьмерки, В.В. Путин - Б. Обама, Россия - остальные члены ООН, министр иностранных дел России С.В. Лавров - премьер-министр Великобритании Д. Кэмерон и др. Как видно из этого, в каждой оппозиционной паре присутствует Россия как собирательный образ страны или ее представитель, из чего следует, что британская пресса пытается противопоставить политическую стратегию России и ее сторонников в отношении сирийского вопроса всем остальным мнениям и позициям. Таким образом, воздействие военного дискурса четко просматривается на уровне анализа лексических языковых средств.

Способы номинации

С лингвистической точки зрения важнейшую роль в исследовании языковых основ манипулятивности и формирования общественного мнения играют способы номинации сторон конфликта и их действий. При работе с глаголами особое внимание уделяется грамматической категории залога в связи с важностью противопоставления деятеля и жертвы и выявления идеологической ориентации автора / редакции, определяющей объект и субъект действия.

Анализ единиц лексического уровня показал, что в западной прессе оппозиционеры, ведущие боевые действия, именуются smart savvy people, fruit sellers, teenagers и т.д. а в русскоязычных СМИ - «убийцами, повстанцами, террористами, бандитами». Приведем ряд примеров, которые не нуждаются в особых комментариях:

«Просто потому, что сирийцы бьются за свою родину, а против нее - чужаки». [здесь и далее цит. по 30]

«…повстанцы украли сразу троих: армянского батюшку, православного отца и падре-католика».

«Его расстреляли в упор в октябре 2011-го, подкараулив в день его собственной свадьбы, пятнадцать террористов».

««Перед только что вырытой могилой моего мальчика я сказал его убийцам: «Я прощаю вас», - шейх Ахмед Бадреддин Хассун».

«Ведь пока исламские радикалы сражаются со сторонниками Башара Асада в Сирии…».

«В декабре боевики объявили, что будут брать в плен всех русских и украинцев - с целью выкупа».

«Speakers stressed they had no weapons».

«She feared she might never see her son again.».

«…talking to political activists, students and ordinary families…».

«These smart, savvy people all knew others who had been jailed or beaten in recent weeks».

«Eight days ago, security forces killed at least 28 demonstrators in Deraa».

«Qatars foreign minister urged the Syrian army to stop violence against civilians».

Напротив, в англоязычной прессе правительственные войска называются «oppressors», «captors» и «dictators», а в российских СМИ - «мирными жертвами».

«Светски образованный, открытый, красивый…».

«Молоденькие девушки…».

«Каждые два шага: люди с автоматами».

«А глаза у офицера Кефа такие чере-е-е-шневые, бархатные».

«- Мы живем в непростое время, - рассказывает Халиль, один из добровольных волонтеров».

«Syrians spoke of wanting an end to fathers humiliated in front of their families by security goons…».

«Next he blamed outside intervention and sectarian agitators…».

Приведенные примеры свидетельствуют о том, что дискурс о войне в Сирии (и военный дискурс в целом) конституируется по принципу бинарной оппозиции. Деление действительности на своих и врагов задается темой исследуемого дискурса «война». Наблюдается четкое разграничение оппозиций. Таким образом происходит разделение на МЫ- и ОНИ-ГРУППЫ, что подтверждается приведенным ниже анализом номинации действий сторон конфликта, местоимений, а также макроструктуры дискурса.

В дискурсе российской прессы 2011-2013 гг. прослеживается следующая закономерность: большинство российских газет делит участников конфликта на террористов и мирных граждан. Преобладает единая точка зрения на происходящие события. В англоязычной прессе прослеживается диаметрально противоположная оппозиция. Превалирует мнение о том, что Башар Асад - террорист, диктатор и узурпатор. Примечательно также, что английские авторы высказываются более категорично и более активно навязывают свою позицию.

Данные выводы подтверждаются анализом ключевых прилагательных и причастий:

«Syrian President Bashar al-Assads ruthless military crackdown on protesters has already claimed 3,500 lives this year».

«The response was immediate and vicious».

«Secret police attacked the men and women daring to defy a repressive regime that has ruled with fear for 40 years».

«But, in an astonishing turn of events, the watching crowd turned on the loathed security forces and beat back their oppressors».

«Сария Хассун - один из 60 000 мирных ее жертв».

Вне сомнения, указанные способы номинации конфликтующих сторон и их действий несут в себе разную оценку и обусловлены различными точками отсчета и политической ориентацией. Существительные «rebels» и др. создают положительное отношение читателя к данной стороне конфликта, а существительные террористы, бандиты придают той же стороне негативную окраску, поддерживая стратегию положительной репрезентации мы-групп и диффамации они-групп.

Примеры номинации иллюстрируют, с одной стороны, выражение стереотипов мышления, присущих той или иной социальной, а с другой - способность средств массовой информации формировать определённый образ мышления читательской аудитории, другими словами, манипулятивность дискурса СМИ.

Нельзя не отметить, что разнятся и способы номинации действий сторон, вовлечённых в конфликт. В дискурсе англоязычной прессы действия сторонников президента характеризуются такими существительными и глаголами, как «using brutal force, violence against civilians, killing of protesters, unrest, political upheaval и т.п.», а действия мирового сообщества - такими словосочетаниями, как «urge to stop, peace deal, pleas from the international community, hit back». Таким образом у читателя формируется образ сторонников правительства Башара Асада как жестоких, кровожадных людей, готовых на все ради достижения своей цели. Можно отметить, что для этого используется не только противопоставление оппозиционерам как мирным людям, но и противопоставление всему мировому сообществу, что только подчеркивает необходимость военных действий, направленных против правительства.

В российских СМИ акценты другие: действия федеральной стороны называются мирными, антитеррористическим, а действия оппозиционеров - теракты, бандитские нападения, похищения людей, нападение, вторжения и т.п. Таким образом реализуется стратегия положительной репрезентации «мы-групп» и диффамации «они-групп».

2.2 Синтактико-стилистические особенности

Роль заголовков в манипулировании сознанием читателя

Особое внимание стоит уделить заголовкам, так как именно название статьи является решающим фактором при принятии решения о том, стоит читать всю статью или нет. Таким образом, можно сделать вывод, что заголовок несет в себе основную смысловую нагрузку, будучи к тому же сильно ограниченным в объеме текстом, что делает такой вид дискурса крайне привлекательным для исследования.

Новости прессы о военных действиях предоставляют информацию «из первых рук». В то же время первые характеристики событий, ярлыки для различных ситуаций и явлений действительности и первые мнения (как правило, мнения, выгодные элитам, которые контролируют данное СМИ) доносятся до общественного сознания именно прессой.

Военный дискурс обладает собственной структурой. Каждая статья имеет заголовок, который обычно оформлен большим шрифтом, часто в верхнем регистре и с использованием цвета. Как правило, после заголовка идет вводка (развернутый подзаголовок, аннотация перед статьей), суммирующая содержание статьи. Оформление британских заголовков характеризуется использованием прописных букв, а также вспомогательных глаголов в утвердительных предложениях в качестве показателя времени, что не является языковой нормой для наибольшего выделения необходимых компонентов смысла:

«Obama vows to arm Syria rebels after proof Assad DID use chemical weapons» (The Sun, 14. 06. 2013).

Этот пример иллюстрирует выделение с помощью как графических, так и грамматических средств языковых средств. В целом, выделение на письме можно охарактеризовать, как более частотное, чем грамматическое:

«Its a WAR CRIME - Cameron slams Syria over chemical attack» (The Sun, 26.04.2013),

«Shocking satellite images of Syria show heavy fighting next to normal homes (and how artillery has hit one town more than SIX HUNDRED times» (The Daily Mail, 08.08.2012),

«'Sorry, we thought violent computer game pictures were real-life SYRIA': Danish TV news bosses accidentally use Assassin's Creed backdrop as Damascus skyline after mistaking images for war» (The Daily Mail, 12.03.2013),

«We WILL have EU referendum: Cameron drafts Bill to quell Tory revolt - and wins Barack Obama's support» (The Independent, 14.05.2013).

Как было отмечено выше, в англоязычной прессе широко используется цитация без указания на конкретный источник информации. Это тенденция проявляется и в заголовках:

«Irish lad martyr in Syria» (The Sun, 13.05.2013),

«Syria: Opposition set to boycott peace talks, saying Hezbollah's involvement makes dialogue 'impossible'» (The Independent, 18.07.2012),

«'Things are getting harder in Syria. But this is not Egypt'» (The Guardian, 14.02.2011),

«Brits and US may join war in Syria» (The Sun, 29.05.2012),

«Israel in second jet strike on Syria» (The Sun, 05.05.2013),

«Syria and the sectarian 'plot'» (The Guardian, 28.04.2011).

Также широко распространена цитация с указанием на источник информации. Для краткости автор цитаты указывается перед самим высказыванием, и, если весь заголовок представляет собой цитату, она не оформляется кавычками, что свойственно всем англоязычным заголовкам в прессе. Цитация может быть как точная (с указанием конкретного имени)

«Marie Colvin: Theyre killing with impunity here. I need to be at the epicentre of the storm» (The Sun, 23.02.2013),

«Ali, 11: I smeared myself in my brothers blood to escape Syria massacre» (The Sun, 01.06.2012),

«Robert Fisk: We ran up to the roof. That was when the second missile killed Loulou: Lebanon is counting the cost in human lives of the Syrian conflict» (The Independent, 28.05.2013),

«Simon Tisdall: Policy advisers in Washington see improved relations with Damascus as crucial «(The Guardian, 23.02.2009), так и абстрактная:

«G8 summit: 'I want them to make sure there is enough food'» (The Independent, 16.06.2013),

«Hague: Killing in Syria must stop» (The Sun, 26.04.2011).

Британские журналисты часто прибегают к иронии, как к одной из фигур речи в том числе и при описании вооруженных конфликтов:

«Syrians are tired of Assads reforms» (The Guardian, 31.05.2011),

«Israel's 'Syria option' was never one» (The Guardian, 30.05.2011),

«Obama claims the US is 'deeply engaged' in Syria but he 'isn't sure who used the chemical weapons'» (The Daily Mail, 30.04.2013),

«A fair cop? Cameron backtracks on comment on Britain's 'relatively honest police force'» (The Independent, 16.06.2013).

Стоит обратить внимание на тот факт, что в заголовках газет Великобритании часто используются несколько приемов одновременно, чтобы заинтересовать читателя и побудить его прочесть всю статью целиком. В последнем приведенном заголовке автор использует риторический вопрос как метод взаимодействия с читателем наряду с отмеченной выше иронией. Вопрос, не требующий ответа, позволяет создать видимость диалога. Это прием широко используется британскими авторами:

«Is Syria next for NATO?» (The Guardian, 02.11.2011),

«Is it time to treat Syria like Libya?» (The Guardian, 18.08.2011),

«Syria's prisoners: what type of people are in Syria's prisons right now?» (The Guardian, 13.12.2011),

«Topple Assad in Syria to deal a blow to Iran?» (The Independent, 28.05.2013),

«Would a nuclear Iran really trigger a new arms race in the Middle East?» (The Guardian, 19.12.2012),

«Has the Syrian crisis exposed David Cameron's failing in foreign affairs?» (The Independent, 14.06.2013).

Риторический вопрос может быть усилен иронией:

«A family holiday to Syria? You cannot be serious» (The Observer, 19.09.2011).

«Why foreign intervention is not welcome in Syria» (The Guardian, 14/07.2011),

«Syria: Why Iran has to be part of the solution» (The Independent, 27.05.2013).

Грамматически эти предложения являются вопросами, так как в них присутствуют вопросительные слова, но графически это не подтверждается, к тому же реализуется порядок слов повествовательного предложения, что также способствует реализации интенции автора привлечь внимание к тексту статьи. В самой статье не всегда представлены факты, которые являются прямым доказательством тезиса, выдвинутого в заголовке, более того, они могут быть совершенно не связаны с ним. Автор нарушает общепризнанную последовательность, приводя «вывод» перед «аргументами», а читатель принимает все за чистую монету. Таким образом, за счет синтаксических средств реализуется категория аргументированности.

Здесь стоит отметить необходимость тщательного подбора слов, нацеленного на то, чтобы читатель увидел в уже знакомой ситуации новые грани, своего рода авторское мнение. Оригинальность этого мнения должна быть анонсирована в заголовке. Это призвано побудить читателя прочесть статью целиком, как уже говорилось выше.

С другой стороны, британские журналисты широко используют стилистические приемы, где, как известно, необходим тщательный подбор слов, для придания эмоциональной окраски тексту заголовка. Часто такой прием может быть достаточно резким, что оправданно, если учесть военный дискурс. Приведем несколько примеров:

«Syria Sketch: 'Dead eyed' Putin asks: 'Do you want to support people who eat the guts of their enemies?'» (The Independent, 16.06.2013),

«Inside Syria: Secret police tell parents of arrested protesters to forget their children and have some more» (The Daily Mail, 18.04.2011).

Отдельно стоит отметить эпитеты, которыми британские авторы награждают происходящее в Сирии:

«Syria's torture machine» (The Guardian, 13.12.2011),

«UK recalls ambassador from 'doomed and murdering' Syrian regime» (The Sun, 06.12.2012).

Заголовки российских газет, напротив, не изобилуют средствами выразительности. Авторы не используют знаки препинания для придания эмоциональной окраски, цитация практически не представлена, стилистические приемы используются только в теле статей. Для привлечения внимания читателей журналисты используют фразеологизмы и их различные трансформации. Например, широко представлен синтез буквального значения статьи и фигурального значения фразеологизма.

«Сирия в точке невозврата» (Независимая Газета, 30.05.2013). В статье рассказывается о том, что военно-воздушные силы США могут направить для создания режима «закрытого неба», а «точка невозврата» в авиации - это точка на карте полета, после прохождения которой амолет не сможет вернуться на аэродром.

«Сирия замахнулась на святое. Дамаск закрыл транзит для турецких паломников в Мекку» (КоммерсантЪ, 15.10.2012).

Также распространена фразеологическая парономазия:

«Сирия на Асадном положении» (Российская Газета, 23.10.2012),

«Многосирийный триллер» (КоммерсантЪ Власть, 13.02.2012).

Лексическая трансформация фразеологизма:

«Сирийская зима» (оригинал - «арабская весна; Московский Комсомолец, 23.02.2013),

«Продолжение в следующей Сирии» (КоммерсантЪ Власть, 16.11.2012).

Изменение количества компонентов фразеологизма:

«Башар Асад махнул рукой на права человека» (КоммерсантЪ, 12.05.11).

«До конца - победного или трагического» (Российская Газета, 12.12.2012).

Такие трансформации служат строительным материалом для создания новых, неожиданных, экспрессивных образов, языковой игры на страницах печатных изданий, привлекающей внимание читателей. Итак, фразеологизмы в их традиционной форме в российских СМИ употребляются намного реже, чем их всевозможные комбинации и каламбуры.

В целом военный дискурс изобилует языковыми средствами на всех уровнях языка (фонетическом, морфологическом, синтаксическом, лексическом). Выбор языковых средств манипуляции зависит в разных пропорциях от точки зрения автора, издания, в котором опубликован материал (целевая аудитория, степень ангажированности), а также политических интересов правящей элиты страны, в которой выходит газета и общей ситуации в регионе. Британские и российские журналисты реализуют стратегию разделения участников геополитического конфликта на два лагеря и положительной репрезентации или диффамации каждой из сторон. Таким образом, можно заключить, что, несмотря на разницу подходов, СМИ целиком используют языковой потенциал для достижения своих репрезентативных целей.

Синтаксические средства

Синтаксические характеристики публицистического текста важны, так как помогают определить официальность дискурса прессы и те социальные группы читателей, на которые рассчитана данная статья. Синтаксические средства текстового структурирования (вводные конструкции, прямая / косвенная речь в цитатах, ссылки, указания на различные источники, характерная для интервью диалогическая структура) могут подразделять дискурс в различных направлениях: временном, пространственном, содержательном.

В целом российский публицистический текст характеризуется доминированием простых предложений. Ярким тому подтверждением может служить статья «Сирия жестоких убийств», опубликованная в газете «Московский Комсомолец». В этой публикации всего 8 сложных предложений, что подтверждает выдвинутый выше тезис о том, что текст ориентирован не на взыскательного читателя, а также показывает качественный характер названной газеты.

Англоязычные статьи, напротив, содержат как сложноподчиненные, так и сложносочиненные предложения, что позволяет сделать вывод от том, что публикации ориентированы на средний класс населения. Отличительной особенностью является такой прием - в начале абзаца помещается спорное утверждение, которое на данном этапе сложно подтвердить. Оно выделяется в отдельное простое предложение. Затем следуют факты, которые не являются доказательством предшествующего утверждения, но синтаксический порядок предполагает обратное. Таким образом, читатель принимает начальное утверждение как истинное: «The president has mishandled events from the start. First he hinted at reform, then he missed the chance to calm the anger with a rambling, shallow speech».

Порядок слов в предложениях иногда обратный, что придает эмоциональное напряжение описываемым событиям. Стоит упомянуть, что воздействие на эмоции реципиентов являются неотъемлемой частью манипуляции.

Дискурс структурирован прежде всего вводными конструкциями: «Next…», «But…», «There are…», «Однако…», «С другой стороны…». Вводный элемент «По утверждениям сирийцев» является классическим примером серой пропаганды, приема манипуляции сознанием, который чаще всего используется прессой. Источник по большому счету неизвестен (некий представитель без роду, без имени), а достоверность - неопределенная.

Синтаксическая структура статей детерминирована разрывами текста. В целом, русскоязычный дискурс разрывается в основном подзаголовками, а англоязычный - цитатами в форме прямой речи. Последний прием являет собой пример «белой пропаганды» и призван сформировать непредвзятое отношение реципиента. Синтаксическая структура российских СМИ, таким образом, типична для коротких сообщений, когда отдельные новости строятся подобным образом (количество подзаголовков от одного до десяти, наличие смысловой связи не обязательно). Связь в исследуемой статье не нарушается: факты и события специально отобраны для новостей так, чтобы последующая тема была связана с предыдущей. Вот почему это скорее статья (не короткое сообщение типа «новости одной строкой»). Здесь использован манипулятивный прием отбора событий реальности для сообщений. Новости были тщательно подобраны и размещены так, чтобы направлять размышления в нужном русле, ориентировать сознание читателя, и чтобы при этом он об этом не знал.

Для большей убедительности российские газеты используют цитаты и ссылки на зарубежные издания («сказал Мехмет Али Эдибоглу, турецкий оппозиционный депутат из граничащей с Сирией провинции Хатай, в телефонном интервью изданию из ОАЭ The National в ноябре 2011 года», «В январской статье, опубликованной в итальянском еженедельнике LEspresso»). Наряду с ними используются ссылки, не предполагающие конкретного автора («как сообщается», «СМИ упоминают»). Это повышает кажущуюся достоверность представленной информации и компетентность мнения редакции. Весомость ссылки на итальянскую газету может быть поставлена под сомнение, поскольку не представлено никаких данных об авторе публикации, номере или дате ее выхода, названии статьи. Такая аргументация типична для серой пропаганды, когда источник неизвестен и достоверность не определена, так что истинность или ложность данных не может быть доказана. Возможно, здесь имеет место фабрикация фактов.

Итак, повествование в британской и российской прессе пронизано авторскими эмоциями, но эмоциональность достигается за счет различных языковых средств.

Стилистические средства

При исследовании стилистических особенностей газетных текстов необходимо принимать во внимание тот факт, что их выбор зависит по большей части от издания, в котором будет опубликована работа. При работе с российской прессой необходимо принимать во внимание степень ангажированности того или иного издания, а для британской прессы важна целевая аудитория. Как было сказано выше, качественная пресса Британии ориентирована на более взыскательных читателей, а популярная (массовая) отличается стремлением к сенсационности. Охарактеризуем источники материала исследования. «Российская Газета» является официальным изданием правительства РФ и, соответственно, транслирует в массы точку зрения правящей элиты. Остальные источники не обнародуют подобную информацию, за исключением «Независимой Газеты», где название призвано говорить само за себя. «Комсомольская Правда» традиционно является площадкой, где авторы отражают свою точку зрения на происходящее, не скупясь в выражениях. По классификации, которая принята для британских газет, «Комсомольскую Правду» можно назвать бульварной прессой. Что касается британских СМИ, то к популярной прессе относятся «The Sun» - известный таблоид, а также «Daily Mail». Качественные издания в настоящей дипломной работе представляют «The Independent» и «The Guardian». Теперь мы предлагаем рассмотреть каждый вид представленных в этих изданиях стилистических фигур по отдельности, чтобы выявить наиболее рекуррентные стилистические приёмы, используемые при описании событий в Сирии.

В британских СМИ из группы синтаксических приемов наиболее часто используются эллиптические конструкции. Данный приём встречается как в заголовках статей, так и в их тексте:

«Turkey blames Syrian regime as twin car bomb attacks kill 40» (The Sun, 11.05.2013, заголовок),

«Mr Arinc said Turkey would «do whatever is necessary» if proven that Syria is behind the attack» (из текста той же статьи),

«Some of them will die, many more if aid does not get through to them quickly» (The Guardian, 13.12.2012),

«Turkey continues military strikes against Syria in retaliation for death of five civilians killed last week» (здесь и далее The Daily Mail, 09.10.2012),

«A U.S. State Department official, speaking anonymously, said the shipments did not violate U.S. or EU sanctions»,

«Turkey's president describes growing conflict with Syria as 'worst-case scenario we have all been dreading'»,

Опущенные незнаменательные части речи - вспомогательный глагол to be во множественном числе (время можно интерпретировать по-разному), подчинительный союз that и т.д. - отражают общую тенденцию к краткости заголовков и экономии печатного места.

Речевыми средствами поддержания контакта с читателем в российской прессе служат коммуникация, парантеза, риторическое восклицание, умолчание.

Коммуникация - это мнимая передача трудной проблемы на рассмотрение слушающему, например:

«Ведь сама схема безумно удобна и выгодна. Смотрите сами. Необходимо только найти неприкаянных мнимых сторонников Асада» (Московский Комсомолец, 12.09.2012).

Коммуникация повышает убедительность рассуждений, поскольку читатель в них участвует сам.

Парантеза - самостоятельное, интонационно и графически выделенное высказывание, вставленное в основной текст и имеющее значение добавочного сообщения, разъяснения или авторской оценки, например:

«Не потому, что опасно (хотя и это тоже), просто отправляться сейчас в воюющую Сирию, самую горячую точку планеты, желающих нет» (здесь и далее Московский Комсомолец, 23.02.2013),

«А мы здесь - пока что - его почти что официальные представители»,

«Как сообщает Мейссан, вначале группировка состояла из 700 наемников различного происхождения (там были выходцы из Ирака и Йемена), которых «финансировал саудовский принц Бандар бин Султан…» (Независимая Газета, 24.02.2012).

Парантеза нередко служит средством иронического, отстраненного изложения.

Риторическим восклицанием называется показное выражение эмоций. В письменном тексте эта псевдоэмоция оформляется графически (восклицательным знаком) и структурно:

«Да и зачем лететь через Бейрут? Что вам вообще здесь делать сейчас?! Людей самолетами МЧС вывозят, а вы…» (здесь и далее Московский Комсомолец, 23.02.2013).

В последнем примере риторическое восклицание реализуется наряду с умолчанием - указанием в письменном тексте графическими средствами на невысказанность части мысли. Такой прием часто используется авторами, чтобы более экспрессивно выразить свою точку зрения на происходящее и вовлечь читателя в некий диалог:

«Никакая родина не стоит мальчиков, что гибнут за нее…».

В целом указанные речевые средства поддержания контакта с читателем чаще всего используются в статьях, где автор склонен выражать свое мнение, а не просто представлять факты, а в новостных сообщениях они не представлены.

Риторические вопросы распространены не только в заголовках, о чем говорилось выше, но и в текстах статей как в российской, так и британской прессы:

«Why do they hate us?» (The Guardian, 26.12.2012),

«What are your chances if you're a Syrian citizen now?» (The Guardian, 06.06.2013),

«Would a nuclear Iran really trigger a new arms race in the Middle East?» (The Guardian, 19.12.2012).

Они часто дополняются риторическими восклицаниями, что позволяет поддерживать общий эмоциональный фон высказывания:

«Ты сам так думаешь, а вовсе не мировое правительство! Ты сам хочешь стать этим умным меньшинством!»,

«Back to normal? The Syrian capital, Damascus, might have appeared normal on the surface last week, but an air of paranoia hung over the city» (здесь и далее The Daily Mail, 18.04.2011).

Этот пример примечателен тем, что здесь реализуется сразу несколько речевых фигур: параллельная конструкция, риторический вопрос и метафора. Параллельные конструкции широко представлены в прессе Великобритании:

«В тоже время некогда крупнейший региональный игрок, Дамаск…» (Российская Газета, 01.03.2013),

«Wednesday saw the first demonstrations in Aleppo, Syrias second city, while mothers of arrested men blocked a major highway»,

«On March 6, 15 teenagers were arrested for scrawling graffiti in Deraa, a nondescript farming town near the Jordanian border» (The Daily Mail, 18.04.2011).

Большое распространение получили лексические стилистические приемы, например, эпитеты:

«…ruthless military crackdown…» (здесь и далее The Sun, 12.11.2011),

«For this explosion of anger not only has the potential to rip apart Syria…» (The Daily Mail, 18.04.2011),

«…odious, twisted, hate-filled thugs…» (The Independent, 16.06.2013),

«Лживые обещания монархий Персидского залива…» (Независимая Газета, 24.02.2012).

Следующий классический пример метонимии прослеживается в различных интерпретациях и является характерной особенностью как политического, так и военного дискурса СМИ:

«The Arab League will impose…» (The Sun, 18.12.2012),

«Saudi Arabia sends…» (The Independent, 15.06.2013),

«Москва отрицает…» (Аргументы и Факты, 01.08.2011),

«…Кремль не откажет в поддержке…» (Независимая Газета, 25.12.2012),

«…Дамаск, чем бы ни завершилось противостояние, еще многие десятилетия не сможет восстановить былое влияние и прежние финансовые возможности, неизбежно станет аутсайдером ближневосточной политики» (здесь и далее Российская Газета, 01.03.2013),

«…Запад еще раз подтолкнул сирийскую оппозицию…».

Фонетические средства практически полностью представлены аллитерацией:

«Турецкий Таран» (Независимая Газета, 24.02.2012),

«…выступают за вооруженное свержение действующей в стране власти» (Аргументы и Факты, 15.09.2012),

«Western powers put new pressure on Russia…» (The Guardian, 19.05.2012).

Аллитерация играет немалую роль в процессе языкового выражения различных предубеждений, мнений в военном дискурсе СМИ. Отметим, что риторические фигуры всех видов работают в комплексе и перечислим наиболее рекуррентные стилистические приёмы исследованного корпуса прессы: риторические вопросы, эллиптические конструкции, инверсия, эпитеты, метонимия, и аллитерация.

Итак, необходимо отметить, что и в британской, и в российской прессе стилистические приемы применяются исключительно в комплексе, что позволят им взаимно усиливать друг друга, так как они все используются для формирования мнения читателя, о чем говорит характер производимого ими воздействия.

Заключение

В отличие от изобилия мнений, авторов и способов выражения экспрессии в анлоязычном дискурсе, таковой в России представляет собой ограниченный круг цитат национальных лидеров, которые присутствуют практически во всех официальных изданиях, освещавших события в Сирии. Соответственно, гораздо больший материал для анализа предоставляет именно англоязычная пресса. Для анализа выбраны качественные издания России и Великобритании. В большинстве своем они представляют взгляд на ситуацию в Сирии правящих элит, несмотря на то, что для анализа были в основном выбраны статьи колумнистов, авторские колонки, репортажи с места событий. Авторское видение событий в целом появилось в прессе много позже, сначала в альтернативных СМИ (блоги, неофициальные издания), затем в газетах.

Несмотря на вышесказанное, описанные дискурсы имеют некоторые общие черты, например, везде широко используется цитация. Но отличий гораздо больше. В англоязычной прессе, в отличие от российской, широко используются дисфемизмы и негативно окрашенная лексика, применяется пресуппозиция, как в самом тексте, так и в заголовках. В целом основная мысль выражена имплицитно с помощью прилагательных и наречий, использованных для конкретизации авторского мнения, а также образного речевого строя текстов. С другой стороны, присутствие сленга на общем фоне официального повествования усиливает создание отрицательного компонента в оценке действий России в военном конфликте.

Анализ приведенных статей показал также, что русскоязычные СМИ изобилуют формами будущего времени, а западные статьи составлены в настоящем или прошедшем, что также подчеркивается в заголовках.

Итак, пресса в изобилии использует языковые средства в своих целях, что позволяет судить о дискурсе СМИ как о индикаторе языковых изменений. Англоязычная пресса использует лингвистические приемы в основном для манипуляции мнением читателя, в отличие от русскоязычных СМИ, которые больше освещают факты, чем представляют мнение авторов.

Список использованных источников

1. Баранов, А.Н. Спор метафор: языковая метафора как средство аргументативного воздействия. / Москва, 2000.

. Вайнрих, X. Лингвистика лжи. Язык и моделирование социального взаимодействия. / Москва, 1987.

. Володина, М.Н. Язык СМИ как основное средство воздействия на массовое сознание /Под ред. Володиной М.Н. / Москва, 2003.

. Гальперин, И.Р. Текст как объект лингвистического исследования. / Москва, 1981

. Гугунава, Д.В. Особенности словотворчества в современной публицистике: Учебно-методическое пособие. / Сост. Д.В. Гугунава, И.Ю. Первухина, Л.В. Рацибурская. /Н. Новгород, 2003.

. Дейк Т.А., Ван. Анализ новостей как дискурса. / Дейк Т.А., Ван. Язык. Познание. Коммуникация. / Москва, 1989.

. Дэннис Эверетт, Мэррилл Джон. Беседы о масс-медиа. / Москва, 1997.

Зиновьев, А.А. Логическая социология. /Москва, 2006.

. Кара-Мурза, С.Г. Манипуляция сознанием. / Москва, 2000

. Кормилицына, М.А. Некоторые итоги исследования процессов, происходящих в языке современных газет / Проблемы речевой коммуникации: Межвузовский сборник научных трудов. / Под ред. М.А. Кормилицыной, О.Б. Сиротининой. / Москва, 2004

. Коряковцева, Е.И. Язык современной российской прессы: варваризмы и арготизмы как сигналы речевой агрессии. / Warszawa, 2008.

. Кузнецов, И.В. История отечественной журналистики (1917-2000). / Москва, 2002.

. Лукин, В.А. Художественный текст: Основы лингвистической теории. Аналитический минимум. /Москва, 2005.

. Петренко, В.Ф. Основы психосемантики. / Москва, 2005.

. Почепцов, Г.Г Теория коммуникации. /Москва, 1996.

. Рождественский, Ю.В. Об исследовании текста в языкознании / Проблемы теории текста. /Москва, 1978

. Розенталь, Д.Э. Словарь-справочник лингвистических терминов / Д.Э. Розенталь, М.А. Теленкова. /Москва, 1976. - 543 с.

. Сахно, С.Л. Логический анализ языка. Культурные концепты. / Москва, 1991.

. Химик, В.В. Болезнь языка или язык болезни? / В.В. Химик / Сб. научн. трудов. / СПб, 2008.

. Солганик, Г.Я. Стилистика текста. / Москва, 2007.

. Соколов, В.С. Журналистика западноевропейских стран: Учеб.пособие./ Л., 1990.

. Хомский, А.Н. Необходимые иллюзии: контроль над мыслью в демократических обществах. /Москва, 1989.

. Шейгал, Е.И. Семиотика политического дискурса. /Москва, 2004.

. Щерба, Л.В. Языковая система и речевая деятельность. /Ленинград, 1974.