определить причины свертывания разрядки.
Источниковедческий анализ.
Важнейшими источниками по данному вопросу являются документальные - тексты договоров ОСВ-1, по результатам которого была фактически заморожена структура группировок баллистических ракет наземного базирования, ОСВ-2,основной темой которого стало установление предельного потолка в отношении стратегических ракет как наземного, так и морского базирования, оснащенных разделяющимися головными частями индивидуального наведения, договор по ПРО, который разрешал развертывание двух противоракетных систем, одна из которых предназначена для обороны столицы, а другая - для обороны позиционного района баллистических ракет; Соглашение о мерах по уменьшению опасности возникновения ядерной войны между Союзом Советских Социалистических Республик и Соединенными Штатами Америки от 30 сентября 1971 г.; тексты совместных обращений: Совместное Советско-американское коммюнике от 24 ноября 1974 г., Совместное советско-американское заявление по Ближнему Востоку от 2 октября 1977 г.; обращения и заявления: Обращение Председателя Совета Министров СССР А.Н. Косыгина к Президенту США Р. Никсону от 31 января 1970 г., Заявление правительства СССР о политическом урегулировании на Ближнем Востоке от 28 февраля 1971г., Заявление Дж. Картера от 18 июня 1979 г.; а, кроме того, Доктрина Картера, посвященная таким событиям как осложнение внутриполитической обстановки в Сальвадоре, революция в Иране, в частности свержение шаха и захват в заложники сотрудников посольства США в Тегеране, ввод "ограниченного контингента советских вооруженных сил" В Афганистан; его речь от 16 июня 1979 г., декларация «О мире, безопасности и сотрудничестве в Европе» от 26 января 1972г., а так же текст документа «Основы взаимоотношений между Союзом Советских Социалистических Республик и Соединенными Штатами Америки» от 29 мая 1972 г. и т.д.
Помимо документов, ценность представляют так же мемуары. Одной из интереснейших книг являются мемуары А.Ф. Добрынина «Сугубо доверительно. Посол в Вашингтоне при шести президентах США (1962 - 1986 гг.)», советского посла в Америке. Его описания очень подробны, язык образный и яркий. Добрынин выражает мысль, что вольно или невольно, но Картер свел советско-американские отношения к зависимости от концепции прав человека, от того как они соблюдаются в Советском Союзе. Автор отмечает тот факт, что Картер предлагал достаточно радикальные меры по сокращению вооружений, настолько радикальные, что многие договоры 90-ых им уступали и поэтому пишет автор, в СССР сложилось мнение, что он относиться несерьезно к переговорам, поскольку не понимать того, что его предложения, по сути, нереальны было проблематично: «Что тут было: новаторство или политическая наивность?»
Ещё одним интересным источником по истории советско-американских отношений является дневник Джимми Картера «White House Diary». Книга пока не переведена на русский язык. Ценным источником она является потому, что отражает взгляды и мнения лично самого президента. Однако сведения по советско-американским отношениям носят отрывочный, краткий характер, поскольку дневник касается не только внешней, но и внутренней политики. Дневник ценен не только записями по датам, но и позднейшими пояснениями автора. В них содержится отношение Картера спустя много лет после описываемых событий. В книге содержаться ценные сведения о том, как складывалась атмосфера внутри администрации, как менялась позиция самого Картера, какое место он первоначально отводил советско-американским отношениям в системе внешней политики.
Интересным трудом можно считать «Дипломатию» Киссинджера. В его книге очень много глубоких мыслей. Он стремиться показать взгляд изнутри американской политической системы, поэтому мы можем понять некоторые моменты более глубоко.
Никсон в своей книге «На арене: воспоминания о победах, поражениях и возрождении» подробно описывает свой политический путь. Язык книги сдержанный, бывший президент с уважением и даже любовью говорит о политике, о том времени, когда он был у руля.
Историография вопроса.
В работе крупнейшего отечественного историка-американиста Э.А. Иваняна подчеркивается непоследовательность внешнеполитического курса Картера. Автор высказывает мысль, что разрядка была средством, а не целью. Иванян отмечает слабость президента, его зависимость от деловых кругов, прессы.
В работе Яковлева А.Н. в лучших традициях советской историографии, делается акцент на негативных сторонах и неудачах советско-американского взаимодействия. Он ассоциирует президентство Картера с витком антисоветской политики.
Исследователь Б. Грайнер так же, как и предыдущий автор однобок в своих оценках. Он трактует непоследовательность Картера, как изначальное стремление к политике свертывания разрядки. Всё, что вызывает сомнение или вопрос автор с легкостью причисляет к доказательствам враждебности по отношению к Советам.
Фурсенко подробно останавливается на личности президента, пытается обосновать, почему выбор пал именно на такого человека. Много места в труде Фурсенко занимают мысли, посвященные экономике и бизнесу.
Артур Шлезингер в своей книге «Циклы американской истории», носит обобщающий абстрактный характер. Шлезингер говорит о том, что самое основное право человека это право на жизнь, а уж при его соблюдении можно говорить и о других правах.
В книге доктора исторических наук, профессора Арбатова Г.А. отличается богатым, почти литературным языком. Неоднократно отмечается состояние здоровья Брежнева. Автор делает вывод о позитивных переменах в отношениях стран.
Плеханов С.М. рассматривает отношения Америки с СССР в контексте развития в США правого движения.
Статьи.
Статьи позволяют более детально и глубоко осветить некоторые аспекты тех или иных политических процессов. Так, например, Юрий Галенович в своей статье «Мао, Никсон и СССР» пытается охарактеризовать намеренья и мысли сторон по поводу друг друга. Он указывает на то, что Никсон подчеркнул «равновеликое воздействие на мир обеих стран» и общность в отношении противостояния СССР. В статье присутствует и такая интересная мысль как важность для Никсона не идеология, исповедуемая в отдельной стране, а то, как она относиться к прочим странам.
Петро Н. в своей работе «Происхождение и роль человеческих прав во внешней политике США» подробно останавливается на концепции борьбы за права человека: что она собой представляет, как зародилась и какое влияние оказывала на внешнюю политику Америки, и как каждый конкретный президент воплощал её в своей деятельности. Во многом с этой статьей перекликается работа «Вопросы прав человека и национальной безопасности в США» Карповича О.Г. Разница в том, что в ней на деятельности Картера останавливаются более подробно, чем на других президентах, что особенно ценно для нашей темы.
«Памятник скандалу» Василеца В. и «Убрать Картера» Давидоффа Н. носят аналитико-публицистический характер. В них много аспектов связанных с такими категориями как общественное мнение, культурно-исторический символизм. Интересны они так же тем, что оценивают социальные итоги событий, а не сам их механизм в отличие от научных статей.
Таким образом, подводя итог историографическому обзору можно отметить, что оценка деятельности Дж. Картера примерно одинакова у всех исследователей. По их мнению, американо-советские отношения продолжали переживать кризис, а практика разрядки не смогла получить дальнейшего развития и к началу 80-ых гг. была практически прекращена.
Глава I. Разрядка международной напряженности и политическое становление Дж. Картера
§1. Американо-советские отношения в период нахождения у власти республиканских президентов Р. Никсона и Дж. Форда
Ещё до вступления в должность, Никсон поспешил заверить Москву, что его предвыборные речи о налаживании советско-американских отношений, отражают реальность. Однако не один Никсон хотел изменений об отношениях между СССР и США. Брежнев в силу того, что имел военный опыт, понимал важность сохранения мира, кроме того не был идеологическим фанатиком, поэтому считал возможным совмещение идеалов марксизма-ленинизма с налаживанием отношений с западным миром, в том числе и с США.
Но не только личные взгляды глав государств предопределили разрядку: существовала необходимость в сокращении военных расходов, кубинский кризис обозначил неприемлемость ядерной войны. К этому периоду был, достигнут военно-стратегический паритет. Хотя по этому поводу существуют разногласия. Никсон, например считал, что американское оружие было более высокотехнологичным, кроме того Советский Союз находился в положении догоняющего. Однако объективно в мире у СССР и США были самые большие объемы оружия. Вьетнамская война в сочетании с экономическими и социальными проблемами породила кризис в американском обществе, для его разрешения нужны были свежие идеи и концепции.
Кроме того для сохранения своего господствующего положения в мировой политике Америка должна была найти новых союзников или же пересмотреть отношения с уже имеющимися. Рогов видит причиной этого изменение соотношения сил на мировой арене: «Потерпевшие поражение во второй мировой войне государства, оказавшись огражденными от военного соперничества, смогли восстановить свою силу… Вместе с тем возрастает роль в мировых делах такой крупнейшей социалистической державы, как Китай.» Киссинджер отмечает «антивоенную ментальность того времени» Конгресс ежегодно сокращал военные расходы и программы. Министр обороны Дэвид Паккард настаивал, что договор по ОСВ должен быть заключен как можно скорее, что бы не допустить выгодного СССР сокращения стратегических сил. Добрынин считал, что во времена Никсона разрядка не воспринималась как цель, тем более не предполагалось завершение противостояния: «Их курс в отношении СССР основывался на сочетании политик и сдерживания и сотрудничества, на мозаике конъюнктурных элементов» Эти же мысли мы читаем в книге Киссинджера: «Не позволит себе Америка и эмоциональной зависимости от отношений с Советским Союзом. Критерием прогресса будет суть конкретных договоренностей, отражающих взаимные интересы, а не атмосферу»
Никсон в корне пересмотрел внешнеполитическую концепцию Америки. Он сделал ставку не на конкретных странах или событиях, а на утверждение национальных интересов страны, тем самым она приобрела стратегический характер. Киссинджер отмечает, что Никсон ратовал не только за ограничение вооружений, но и за некое политическое сотрудничество с СССР: «Предполагалось заставить Советы пойти на сотрудничество в устранении угрозы Берлину, ослаблении напряженности на Ближнем Востоке и, что самое главное, в деле окончания войны во Вьетнаме» Арбатов Г.А. выражает похожую мысль, которая отличается большим гуманизмом: «… непримиримую враждебность, находящую выражение то ли в «горячей», то ли в «холодной войне»? Или же нормой могут стать более цивилизованные отношения. Не исключающие противоречий, разногласий, в какие-то моменты даже борьбы, но в то же время основанные на реалистическом понимании общих интересов…» Таким было общественно-политическое основания начала разрядки.
В Москве победу Никсона на выборах встретили насторожено, однако Добрынин отмечает, что новый президент в первую очередь был прагматиком, поэтому угрозу коммунизма для Америки он не мог рассматривать в серьез. Об этом качестве президента пишет и Киссинджер: «Никсон старался плавать в бурном море житейском под флагом национальных интересов Америки, и его не смущало, что эта идея представлялась отвратительной множеству идеалистов - традиционалистов. Если великие державы, включая Соединенные Штаты, будут добиваться обеспечения собственных интересов рационально и предсказуемо… тогда равновесие сил возникнет само, как следствие столкновения соперничающих интересов»
Будучи искушенным политиком, Никсон сразу позаботился о конфиденциальности информации, которую он получал от Советского Союза. Президент делил всю информацию на общедоступную, доступную лишь узкому кругу лиц и вообще доступную только для него. В условиях американской политической системы это важно. Как мы увидим позже, неумение владеть потоками информации сыграло злую шутку с Картером. Америка страна с очень развитой политической культурой, президент зависит от общественного мнения, групп интересов, количества и качества своих сторонников и противников. Поэтому Никсон создал некий щит для информации и первым делом сам её осмысливал и принимал решение.
Налаживание отношений при Никсоне носило комплексный характер. Так в 1969 году были выделены в долгосрочное бесплатное пользование земельные участки, как в Москве, так и в Вашингтоне, под строительство посольств и прилегающих к ним зданий. 29 октября 1970 года было подписано советско-американское соглашение о совместном космическом полете и стыковке космических кораблей, а 11 декабря было подписано советско-американское соглашение о рыболовстве, регламентировавшее промысел рыбы Советским Союзом у Атлантического побережья США. Несмотря на достижение положительных сдвигов, Москва насторожено относилась к Никсону: «Что касается советско-американских отношений, то они оставались сложными. В них особенно наглядно проявилось свойственное политике Никсона в отношении СССР сочетание двух противоположных тенденций: враждебной, нацеленной на подрыв международных позиций СССР, и осторожной, чтобы избежать риска чрезмерного обострения обстановки и сохранить определенный уровень советско-американских отношений, позволяющий поддерживать необходимые контакты и искать взаимоприемлемые решения по отдельным интересующим обе стороны проблемам» Интересно, что в этот период СССР придерживался примерно такой же концепции по отношению к США: сочетание готовности к диалогу с недоверием и твердостью своей позиции.
В 1971 году 30 сентября были подписаны: соглашение о мерах по уменьшению опасности возникновения ядерной войны между СССР и США и соглашение об усовершенствовании линии прямой связи Кремль - Белый дом. Оба документа утверждали о позитивном накопленном опыте по совместному предупреждению угрозы ядерной войны. Кроме того, по первому соглашению стороны обязались обезвредить (уничтожить) любую ракету, выпущенную по недоразумению, информировать друг друга об обнаружении подозрительных объектов, а так же сообщать о запусках ракет, выходящих за переделы национальной территории. По второму соглашению связь устанавливалась через спутники.
Наряду с этим между странами существовали противоречия. В основном они касались противостояния в различных регионах мира.
Ближний Восток. Америка стремилась усилить своё влияние в этом регионе за счет поддержки Израиля, тогда как СССР осуществлял поставки оружия в Египет. Попытки стран по неофициальному каналу достичь компромисса в этом регионе не принесли плодов. Киссинджер отмечает, что Никсон стремился сократить советское влияние на Ближнем Востоке путем навязывания выбора: «…либо отделить себя от радикальных арабских клиентов, либо смириться с сокращением влияния» Киссинджер признает стратегию Никсона успешной. Он отмечает, что, с одной стороны, президент чуть ли не ежедневно пользуясь личным каналом связи с Кремлем, создавал видимость сотрудничества, а с другой, ставил ближневосточные вопросы в зависимость от других факторов (Берлин, Совещание по безопасности).
Никсон противодействовал расширению взаимодействия Европы и СССР. Так, например, на сессии НАТО удалось заморозить вопрос о созыве общеевропейского совещания, на котором Москва должна была участвовать в решении европейских вопросов и проблем. Добрынин отмечает интересную деталь: с одной стороны Никсон стремился укреплять НАТО, его деятельность, а с другой развивать отношения с СССР, тем самым оттягивая на себя активность Советов на западе, что бы сократить контакты с Европой.
Ещё одним острым вопросом были отношения Китая с Америкой. Никсон был за использование так называемой «китайской карты», однако делал он это не явно, а намеками. В частности говорилось: «…„приятным сюрпризом" было то - к некоторому удивлению администрации, - что для Пекина Москва, судя по всему, по-прежнему оставалась главным врагом, хотя, казалось бы, логика приближения к границам Китая „недружественных режимов", связанных с США, могла бы, естественно, вызвать сильную китайскую реакцию».
В 1971 году появилась записка „О состоянии советско-американских отношений и основных направлениях нашей дальнейшей политики в отношении США". Смысл её сводился к тому, что Москва оценивает отношения с США как неровные, неоднозначные, что Никсон стремиться шантажировать СССР, и не готов идти на уступки, не оплаченные выгодами. В этой записке просматривалась общая для сторон линия: сочетание поиска точек соприкосновения с сохранением противостояния и борьбы за доминирование в различных регионах мира. В конце записки отмечалось: «...В обозримом будущем… было бы, разумеется, нереальным рассчитывать на установление подлинно хороших, тем более дружественных отношений с США. Эти отношения и в дальнейшем будут оставаться сложными, противоречивыми и временами остро напряженными. Но общая генеральная линия советской внешней политики, нацеленная на обеспечение мирного сосуществования, должна оставаться в полной мере применимой и к США, с упором на достижение с США договоренности по тем вопросам и в тех пределах, где это возможно и где договоренность соответствовала бы нашим интересам"»
В 1971 году Никсон, дабы решить возникшие у сторон разногласия высказал идею о встрече в верхах. Он предлагал решить наиболее острые вопросы на этой встрече. Например, ближневосточный. Однако Москва не спешила конкретизировать свою позицию и говорить о сроках, поскольку продолжала насторожено относиться к Никсону, и стремилась «… выторговать побольше, прежде чем дать согласие на такую встречу». На заседании Политбюро Громыко предложил затянуть вопрос о встрече, что бы решить проблему Западного Берлина в свою пользу, так как положение Америки в Индокитае по-прежнему тяжелое, и приближаются президентские выборы. Существует мнение, что затягивание встречи привело к тому, что Никсон отправился в Китай. Однако вплоть до самого путешествия он продолжал настаивать на встрече в верхах, он так же высказал предложение о полной ликвидации систем ПРО, если Москва согласна. Однако этот шанс был упущен. Галенович Ю. в упомянутой уже нами статье «Мао, Никсон и СССР» высказывает ряд соображений по поводу встречи Ричарда Никсона и Мао Цзедуна, состоявшейся 21 февраля 1972 года. В разговоре глав государств есть такой интересный момент. Никсон говорит своему собеседнику: «Труды председателя побудили к движению целую страну, изменили этот мир» Ответ Мао был достаточно сдержанным, он указал, что не обладает такой силой, которую ему приписывает президент. Автор трактует этот ответ как сигнал дальнейшего роста Китая и укрепления его позиций в мире. Тогда как нам представляется, что это часть восточного этикета. Сближение США и КНР стало возможно, по мнению Галеновича, исходя из общей враждебности к СССР, признании Никсоном равнозначности стран, а так же осознания невозможности войны между ними. Президент обещал помощь Китаю в его противостоянии с Японией. При налаживании контакта между КНР и США сыграло свою роль изменившееся отношение к социалистическим странам. Охлаждение отношений между СССР и Китаем, начавшееся ещё при Хрущеве, и события на острове Даманском привели Киссинджера к мысли о том, что каждая страна имеет свои особенности, и, следовательно, отношения с ними будут разными: «… термины «социалистический», «коммунистический» больше не играют роли в мире реальной мировой политики» В конечном итоге, Никсон смог использовать отношения с китайцами в пользу Америки. Однако больше всего, на наш взгляд выиграла КНР: наработала базу за счет советской материальной помощи, а затем развивала её с помощью американских технологий.
год стал продуктивным. Во-первых, было подписано четырёхстороннее соглашение по Западному Берлину между СССР, США, Францией и Англией. Стороны договорились о том, что западные секторы Берлина не являются составной частью ФРГ и не будут управляться ей. Было, определено, что Федеративная Республика Германии представляет интересы Западного Берлина на международной арене в отдельных областях (представительство Западного Берлина в международных организациях, консульское обслуживание постоянных жителей города и т.д.). В других разделах соглашения были урегулированы общие принципы транзитного сообщения между Западным Берлином и ФРГ, пребывания жителей Западного Берлина на территории ГДР. Соглашение вступило в силу 3 июня 1972 года и урегулировало ряд вопросов относительно международного статуса города. Этим соглашением была снята напряжённость, возникшая после возведения Берлинской стены.
Перед встречей в верхах стороны обсудили ещё один наболевший вопрос: морское вооружение. По количеству подводных лодок США превосходили СССР на момент вступления Никсона в должность. Поэтому намеревалось включить это оружие в предстоящий договор, однако Москва была против, поскольку включение означало закрепление американского превосходства в этой сфере. Однако Киссинджер говорил, что с момента прихода к власти Никсона не было произведено ни одной новой лодки, поскольку президент надеялся на включение этого оружия в договор, а Москва тем временем активно наращивала свой потенциал в этой сфере.
Обострение ситуации во Вьетнаме в 1972 году осложняло проведение предстоящей встречи. Никсон отправил в СССР Киссинджера. Ему удалось не только убедить СССР в желании президента скорее ликвидировать кризис во Вьетнаме, но и добиться установления потолка для подводных лодок, т. е. стратегических ракет морского базирования на определенном уровне (не более 9.50 единиц у каждой стороны). В связи с бомбежкой Вьетнама в Политбюро развернулась дискуссия: стоит ли принимать Никсона в Москве. В конце концов, было принято окончательное позитивное решение. Во-первых, не хотелось тормозить налаживающиеся отношения с Европой, во-вторых, осложнять отношения с Америкой и, следовательно, отодвигать встречу в верхах. Арбатов указывает на то, что проведение встречи, по мнению советских руководителей, добавило Никсону политические очки.
На встрече Никсона и Брежнева в Москве обсуждался целый ряд вопросов: «Советско-американские переговоры охватили самые различные стороны наших отношений - политические, экономические, научно-технические связи и проблему взаимного ограничения стратегических вооружений» 29 мая, в заключительный день встречи, Брежнев и Никсон подписали совместный документ „Основы взаимоотношений между СССР и США", принятый по инициативе советской стороны, в котором утверждалось, что принцип мирного сосуществования является единственно верным, в век ядерного оружия. Помимо этого, в документе речь шла о торгово-экономических связях двух стран: «СССР и США рассматривают торгово-экономические связи как важный и необходимый элемент упрочения двухсторонних отношений… Они будут способствовать сотрудничеству между… предприятиями и организациями обеих стран…» К сожалению этот пункт соглашения не получил практической реализации, экономические санкции продолжали использоваться при решении спорных вопросов. Вторым главным результатом встречи в Москве было подписание соглашений по ОСВ-1: бессрочного Договора об ограничении систем противоракетной обороны, состоящего из 16 статей. В нем описываются причины заключения договора, а так же дается определение системы ПРО, ограничивается количество и районы размещения систем ПРО. Допускается использование систем ПРО «…для разработок и испытаний… в пределах существующих или дополнительно согласованных испытательных полигонов», а так же модернизация и замена этих систем. А так же, Временное соглашение о некоторых мерах в области ограничения стратегических наступательных вооружений из восьми статей. Помимо процессуальной стороны вопроса в VII Статье указывается: «Временным соглашением обязательства не предопределяют объем или условия ограничений стратегических наступательных вооружений, которые могут быть выработаны в ходе последующих переговоров». Исходя из этого, можно сделать вывод, что стороны планировали дальнейшие шаги по сокращению стратегических вооружений. Кроме того были подписаны соглашения: о сотрудничестве в исследовании и использовании космического пространства в мирных целях; о сотрудничестве в области науки и техники; о предотвращении инцидентов в открытом море; о сотрудничестве в области охраны окружающей среды. Что касается налаживания связей между странами, то утверждалось, что диалог по этому вопросу будет продолжаться. Никсон произвел на Брежнева хорошее впечатление своей деловитостью, готовностью к компромиссам и желанием предпринимать реальные шаги по решению насущных вопросов. В начале осени конгресс США обсудил документы, подписанные Никсоном в Москве. Сенат ратифицировал Договор об ограничении систем ПРО, а конгресс одобрил Временное соглашение о мерах в области ОСВ. В середине октября в Вашингтоне состоялось подписание советско-американских торговых соглашений: о торговле с взаимным предоставлением режима наибольшего благоприятствования; об урегулировании расчетов по ленд-лизу, включая кредитное соглашение 1945 года; о предоставлении советской стороне долгосрочных кредитов Экспортно-импортного банка США.
Летом 1972 года произошел Уотергейтский скандал. В ходе выборов у соперников Никсона - демократов регулярно происходили утечки ценной информации, которая использовалась штабом Никсона. Еще до окончания выборов в штаб-квартире избирательной кампании демократической партии - гостинице "Уотергейт" в Вашингтоне были взяты с поличным лица, устанавливавшие подслушивающие устройства. По мере развития скандала выяснилось, что Никсон причастен к установке аппаратуры. Окончательно его судьбу решили пленки с записями разговоров с начальником его аппарата Холдмена. В 1974 году против Никсона была начата процедура импичмента. Стремясь избежать этой процедуры и его последствий (лишение всех привилегий президентов, пенсии), Р. Никсон 8 августа 1974 года добровольно ушел в отставку - единственный случай в истории США. В России бы подобное происшествие восприняли бы не как предательство президента, а курьез. Причем он состоял бы не в том, что глава государства ведет грязную игру, а то, что он при этом попался. «Уотергейт был порожден авторитарными тенденциями в администрации Никсона» Фурсенко А.А. указывает, что, конечно, прочие политики тоже использовали прослушку и шпионаж за своими противниками, но Никсон видимо пользовался этим больше или беззастенчивее остальных. Никсона удалось свести с политической арены лишь по прошествии двух лет с начала скандала. Однако до событий 1974 года Никсон был уверен, что ему удастся сохранить свой пост. Недавно в Америке был установлен памятный знак, посвященный Уотергейту. В. Василец отмечает, что сам по себе уотергейтский скандал не только историческое событие, но и «…памятник-свидетельство того факта, что демократия в Америке далеко не пустой звук, хотя попытки сделать её именно таковой никогда не прекращаются».
В 1973 году разразился новый Ближневосточный кризис. Принятая Советом Безопасности резолюция о прекращении огня была нарушена уже через два дня, после вступления в силу. Брежнев прислал Никсону письмо в котором говорилось, в частности: «…У меня лично и у моих товарищей наступил момент кризиса доверия к тому, что вся ведущаяся уже на протяжении недели переписка и все заверения, как нам, так и египетской стороне о том, что принимаются меры к прекращению огня и выполнению резолюций Совета Безопасности, тем более под нашей с Вами эгидой, о чем от имени президента дано нам письменное подтверждение, на самом деле являлось поддержкой израильской военщины, которая продолжает вести себя провокационно…». События на Ближнем Востоке с одной стороны показали непрочность разрядки, её ситуативность. Постепенно Никсон стал относиться к Израилю более критично. Становилось всё более очевидным, что Израиль стремиться к затягиванию конфликта, что в конечном итоге тормозит развитие советско-американских отношений.
Чувствуя свою скорую отставку, Никсон, тем не менее, не отказался от идеи новой встречи в верхах. Однако через Киссинджера передал, что речь пойдет о продлении принятого ранее Временного соглашения от 26 мая 1972 года, а не о начале новых масштабных переговоров.
Новая встреча состоялась 27 июня 1974 года в Москве. По итогам встречи были подписаны следующие документы: Договор между СССР и США об ограничении подземных испытаний ядерного оружия и протокол к этому договору (мощность таких испытаний не должна была превышать 150 килотонн); протокол к Договору между СССР и США об ограничении систем противоракетной обороны (он снижал для каждой страны число таких систем с двух до одной); Совместное заявление о мерах, направленных на устранение опасностей использования средств воздействия на природную среду в военных целях; а также два протокола, которые регулировали замену, демонтаж или уничтожение стратегических вооружений.
Вскоре под давлением общественности Никсон ушел в отставку. Вот что пишет о нем Добрынин: «Ушел из Белого дома президент, противоречивый по своим убеждениям, взглядам и действиям, по своему отношению к Советскому Союзу. Однако на определенном этапе - вместе со своим соратником Киссинджером - он сыграл позитивную роль в стабилизации и развитии советско-американских отношений в годы „холодной войны"…». Киссинджер пишет, что Никсон рассматривал СССР как «геополитический феномен». Это очень интересная мысль. Если СССР - это феномен, значит, его можно изучать, его можно использовать и с ним можно сосуществовать. Такой подход открывает куда больше возможностей. Подводя итоги его президентства для советско-американских отношений, мы можем заметить позитивные тенденции по развитию торговых отношений и практике разоружения, сопровождающиеся, однако недоверием сторон.
Внутриполитическая обстановка в Америке продолжала оставаться сложной. Республиканская партия переживала глубокий кризис в связи с уотергейтским скандалом. «… Форду досталось более тяжелое наследство, и его позиция власти была слабой, как никогда прежде в истории современного института президентов». Киссинджер посоветовал Форду приурочить встречу с Брежневым к предстоящей поездке в Японию. Таким образом, к визиту не привлекалось чрезмерного внимания. При Форде продолжала сохраняться напряженность вокруг еврейской эмиграции из СССР. Недоразумения, возникающие на этой почве, тормозили развитие отношений. Проеврейское лобби было сильным и оказывало своё влияние на администрацию.
В период с 22 по 27 октября 1974 года состоялся визит Киссинджера в Москву. Москва настаивала, чтобы в новом соглашении учитывались американские ядерные средства передового базирования и соответствующие ядерные средства союзников США по НАТО - Англии и Франции. Американская же сторона по-прежнему упорно возражала против этого. Более того, под нажимом военных администрация Форда добивалась включения в новое соглашение ограничений на советские тяжелые межконтинентальные баллистические ракеты (МБР) наземного базирования, в частности, запрета на оснащение их разделяющимися головками индивидуального наведения (РГЧ).
- 24 ноября 1974 года недалеко от Владивостока состоялась встреча Брежнева и Форда. С советской стороны в ней принимали участие Громыко, министр гражданской авиации Бугаев, посол Добрынин, помощник Брежнева Александров, член коллегии МИД Корниенко, с американской стороны - Киссинджер, посол США в СССР Стоссел, помощник президента Рамсфелд, советник государственного департамента Сонненфелдт, заместитель государственного секретаря Хартман, заместитель помощника президента по национальной безопасности генерал Скоукрофт. Переговоры осложнялись тем, что США наращивали свою военную мощь по принципу триады: оружие на земле, в воздухе в воде, а СССР преимущественно занимался крупными ракетами наземного базирования. В конечном итоге, был достигнут следующий компромисс: советская сторона согласилась не учитывать американские ядерные средства передового базирования, как и ядерные средства Англии и Франции. В свою очередь, США отступились от требования об ограничениях на советские тяжелые МБР, в том числе на их оснащение РГЧ. Поскольку на советских тяжелых ракетах можно было разместить значительно большее число РГЧ, чем на существовавших типах американских МБР. Были установлены равные суммарные количественные уровни стратегических вооружений обеих сторон на период до конца 1985 года: по 2400 носителей стратегического оружия (на земле, на море и в воздухе), а также равное количество ракет, которые стороны имеют право оснащать разделяющимися головными частями индивидуального наведения - не более 1320 единиц. По сравнению с договором ОСВ-1, это был шаг вперёд, поскольку утверждалось равные суммарные уровни ядерных носителей. Так же в конфиденциальном порядке президент США пообещал, что Америка откажется от базирования подводных лодок с баллистическими ракетами в Испании после 1983 года. Положительных перемен удалось достигнуть не только по вопросам разоружения, но и в сфере международной безопасности: «Рассмотрев ход совещания по безопасности и сотрудничеству в Европе, стороны пришли к выводу, что есть возможность для его успешного завершения в ближайшее время». Для СССР это имело очень важное значение, поскольку расширяло возможности сотрудничества со странами Запада. Однако, не все в Америке одобрили итоги встречи во Владивостоке: «… далеко не все элементы внешнеполитического курса, унаследованного им от предшествующей администрации, отвечают интересам могущественного военно-промышленного комплекса…».
После Владивостокских соглашений, в Америке вновь усугубилось внутриполитическое положение в связи с подписанием Фордом указа от 8 сентября 1974 года о «полном, безусловном и абсолютном прощении вины» бывшего президента Никсона. «Неизбежно получило огласку подозрение в закулисной сделке. Никсон действительно прозондировал почву в этом направлении перед отставкой, однако нет доказательств того, что Форд обеспечил свой въезд в белый дом обещанием помилования». Сам президент аргументировал своё решение желанием уберечь нацию от длительного и мучительного процесса.
Очередные осложнения возникли так же на базе появления у стран нового оружия. У американцев - новых крылатых ракет, у СССР - самолета ТУ-22м или «Бэкфайер». Всё это ударило, прежде всего, по торговым отношениям двух стран. 20 декабря 1974 года конгресс одобрил законопроект о торговой реформе с поправками Джексона-Вэника и Стивенсона, в соответствии с которыми предоставление Советскому Союзу режима наибольшего благоприятствования в торговле и кредитах было обусловлено требованиями об изменении эмиграционной политики Советского Союза. Подобное решение конгресса задело Кремль, поэтому 10 января Правительство СССР уведомило правительство США об отказе ввести в действие соглашение между правительствами СССР и США о торговле от 18 октября 1972 года. Вот как это видит Добрынин: «Дело в том, что оно постоянно недооценивало влияние американского общественного мнения и конгресса на американскую внешнюю политику, В Кремле, не испытывавшем такого воздействия у себя в стране, американский президент подсознательно рассматривался как своего рода верховный правитель, который, в конечном счете, и решает все дела».
год казалось, был ознаменован дальнейшим укреплением разрядки: была ратифицирована конвенция между СССР и США по вопросам налогообложения; в марте вступила в силу конвенция о запрещении разработки, производства и накопления запасов бактериологического (биологического) и токсического оружия и об их уничтожении; США и СССР согласованно выступили на Женевской конференции по рассмотрению действия договора о нераспространении ядерного оружия, а в августе параллельно внесли в Комитет по разоружению в Женеве согласованный проект конвенции о запрещении военного использования средств воздействия на природную среду; продолжались двусторонние переговоры по вопросам, связанным с проведением ядерных взрывов в мирных целях.
В преддверии выборов активизировались антисоветские настроения. Кроме того у Форда не было ловкости Никсона, который умел снижать влияние заинтересованных лиц на свою деятельность. На новую администрацию постоянно давили различные группы: консерваторы, сионисты. Все они требовали ужесточения внешней политики и её большей подконтрольности конгрессу. Не состоялся запланированный на 1975 год визит Брежнева в США. «Словом, внутриполитические игры и расчеты доминировали над внешней политикой».
В 1975 году произошло завершение войны во Вьетнаме. США использовали посредничество Москвы для безопасного вывода своих войск, а так же обмена посланиями. 15 июля 1975 года состоялась трансляция запуска космического корабля «Союз» в рамках совместной программы «Союз - Аполлон». Запуск прошел успешно. В статье «Полет «Аполлон» - «Союз» - путь к сотрудничеству» Мэрилин Бехтел пишет: «Полет «Аполлон» «Союз» продемонстрировал, что две страны с совершенно различными социальными и экономическими системами могут сотрудничать для осуществления сложнейшего предприятия, требующего напряжения самых передовых научных и технических возможностей».
июля - 1 августа 1975 года в Хельсинки проходил завершающий этап Совещания по безопасности и сотрудничеству в Европе. Всего в ней участвовало 35 стран. В ходе этой встречи Москва смогла добиться признания послевоенных границ в Европе, однако с оговоркой, что изменение национальных границ возможно «мирными средствами». Вместе с тем Советский Союз вынужден был дать обязательства по правам человека и эмиграции: «Государства-участники будут уважать права человека и основные свободы, включая свободу мысли, совести, религии и убеждений, для всех, без различия расы, пола, языка и религии…». На Форда посыпалась критика, его обвиняли в том, что он узаконил господство СССР в Восточной Европе. Однако у Рогова эта мысль приобретает позитивное звучание: «Хельсинские соглашения 1975 года официально признали сложившуюся на Европейском континенте территориально-политическую ситуацию, открыв путь к развитию всестороннего сотрудничества между странами Европы». Добрынин считал, что Хельсинки привели к либерализации жизни, как в СССР, так и на территории Восточной Европы. Киссинджер в своих словах уходит ещё дальше: «Третьей корзине» было суждено сыграть ведущую роль в исчезновении орбиты советских сателлитов…». 1 августа состоялась церемония подписания Заключительного акта. 30 июля и 2 августа в Хельсинки прошли две встречи Брежнева и Форда. В основном обсуждались вопросы ограничения стратегических вооружений. Несмотря на то, что Москве удалось договориться о значительной закупке зерна в США, не выясненным остался главный вопрос: точное время визита Брежнева в США. Произошло это из-за возникших разногласий по поводу крылатых ракет и «Бэкфайера». В этих условиях администрация Форда стала проявлять свою обеспокоенность растущим антисоветизмом. В критиках президента, как ни странно оказались и либералы и консерваторы. Первые критиковали Форда за то, что он недостаточно беспокоиться о правах человека, а вторые осуждали сами переговоры по разоружению.
Так почему же визит не состоялся? На то было несколько причин. Во-первых, Ближний Восток. Киссинджер продолжал свою политику изоляции СССР от ближневосточного урегулирования. Переговоры при этом о совместных действиях велись интенсивные: « Они [стороны] подтвердили свой намерение приложить все усилия для содействия решению ключевых вопросов справедливого и прочного мира в этом районе на основе резолюции Совета Безопасности ООН 338…». Несмотря на это, соглашение между Египтом и Израилем о частичном отводе израильских войск из Синайской пустыни было достигнуто при одностороннем посредничестве США: «… американцы предпочли путь сепаратных сделок за спиной и против нашей страны и наших друзей». В этой связи Брежнев справедливо боялся ослабления влияния в регионе. Во-вторых, это споры вокруг новых типов вооружения. В-третьих, вмешивался Китай, подогревая антисоветские отношения. И наконец, в этих условиях Форд не предпринимал никаких конкретных действий для выхода из тупика.
В результате последующей реорганизации своего кабинета значительно ослабло влияние Киссинджера, и усилилось присутствие консервативного элемента: «Скоукрофт, хотя и был близок к Киссинджеру, все же придерживался более консервативных взглядов по военным вопросам. Новый министр обороны Рамсфелд целиком поддерживал все планы Пентагона и был упорным противником любых соглашений с СССР, которые не давали бы США определенных преимуществ». Визиту Брежнева должен был предшествовать визит Киссинджера в Москву, что бы уладить имеющиеся противоречия. Однако Форд решил перенести визит Киссинджера, и, тем самым, поездка Брежнева откладывалась на неопределённый срок. Стала видна слабость президента и его нетвердость в отношении ОСВ.
Ещё одним осложнением стала Ангола. Сам президент понимал, что она не имеет стратегического значения, однако присутствие русских и кубинцев там усиливалось, чем была недовольна общественность США, воспринимающая это, как ещё одну уступку СССР. Америка была заинтересована в том, что бы решить вопрос сообща, обратившись с призывом сложить оружие, прекратить туда поставки боеприпасов. Однако Брежнев подчеркнул, что речь идет скорее об интервентах и патриотических силах, поэтому было бы несправедливо приравнивать стороны конфликта. Арбатов Г.А. подчеркивает, что в этой ситуации СССР совершил грубую ошибку: «Американцы только что ушли из Вьетнама, а тут мы и наши друзья в совершенно новой ситуации, в условиях разрядки, пытаемся возродить самые дурные традиции иностранного военного вмешательства».
Стоит так же отметить историю с советской подводной лодкой. Почти сразу по вступлению Форда в должность к дверям советского посольства неизвестным была подброшена записка, в которой говорилось, что правительство США намерено осуществить подъем затонувшей подлодки, принадлежащей СССР. Поскольку на борту была техническая документация, оружие, то Кремль сразу же захотел прояснить ситуацию. Однако четкого ответа от американской стороны добиться не удалось. Вашингтон отделался общей формулировкой о том, что действительно часть лодки была поднята на поверхность, а обнаруженные тела были захоронены в соответствии с военной этикой.
В рамках надвигающейся избирательной кампании, которая была центральным событием в политической жизни Америки за 1976 год, переговоры по ОСВ были практически заморожены. В итоге вопрос встречи на высшем уровне потерял свою актуальность. В этот период наиболее важными аспектами отношений двух стран были: Ангола, Ближний восток и ОСВ. Ангола беспокоила Америку из-за вовлеченности в этот конфликт кубинцев. Вашингтон полагал, что их руками Москва распространяет своё влияние в третьих странах. В марте правительство США отменило три советско-американские встречи. Для того, что бы сохранить уже имеющиеся наработки в области ОСВ переговоров Киссинджер предложил оформить их в протокол с указанием спорных вопросов, однако Брежнев был против. Касательно самолета «Бэкфайер» советский лидер заверил американцев, что он не является стратегическим, и советская сторона не будет заниматься его модернизацией. Киссинджер смог добиться от Брежнева согласия на дальность полета для ракет воздушного базирования в 2500 км. Эти договоренности вызвали волну недовольства в Америке. С ростом антисоветских настроений участились случаи нападений и угроз на советских граждан: убийство завхоза посольства, звонки с угрозами, обстрел здания советского жилого комплекса в Нью-Йорке. На 13 мая 1976 года была назначена церемония подписания Договора о ядерных взрывах в мирных целях, однако даже это пришлось отложить из-за сложной внутриполитической обстановки в стране.
В Женеве с 21 сентября по 20 ноября проходили советско-американские переговоры по ОСВ. Глава американской делегации посол Джонсон по прибытии в Женеву заверил, что правительство США надеется достичь договоренности с Советским Союзом еще до президентских выборов 2 ноября. Однако переговоры не привели к каким либо результатам, так как администрация Форда была полностью погружена в выборы, и не смогла выработать компромиссный подход к этим переговорам. Не принесли результатов встречи Громыко с Киссинджером и Фордом (соответственно 30 сентября и 1 октября). Дело фактически было отложено до следующего года, а может быть, и до следующей администрации. Вот что пишет Фурсенко: «Характеризуя внешнюю политику Форда, следует сказать, что, сохраняя некоторые элементы периода разрядки, она постепенно возвращалась в традиционное имперское русло».
Перед финалом выборов сионисты потребовали от Форда публичного сочувствия евреям Советского Союза. Тема прав человека всё настойчивее прорывалась во внешнюю политику Америки. Ещё при Никсоне конгресс впервые запретил президенту оказывать помощь странам, где нарушаются права человека. В период президентства Форда: «…Конгресс выпустил ещё пять актов международной помощи, запрещающих или ограничивающих экономическую поддержку Чили, Южной Корее и Уругваю… а так же заставил президента официально представлять случаи нарушения человеческих прав перед Конгрессом».
Форд проиграл выборы Картеру. После этого Киссинджер отметил, что мечущийся президент с нетвердой позицией так и не смог преподнести плоды своей внешнеполитической деятельности. Вместо того что бы заниматься подписанием нового договора по ОСВ он пытался выправить своё положение и активно поддавался на стороннее влияние. Так же считал Добрынин. Он отметил, что на его взгляд высшей точкой президента Форда были Владивостокские соглашения, после чего у него было два пути: или закрепить свои достижения или сделать шаг назад: «Окончательное решение, которое он принял в этой связи под влиянием предвыборной кампании, видимо, стоило ему президентства».
республиканский президент советский разоружение
§ 2. Формирование Дж. Картера как политика
Джимми Картер, 39-й президент США, лауреат Нобелевской премии мира «за большой вклад в мирное решение международных конфликтов, укрепление демократии и прав человека». Он родился 1 октября 1924 года в Плейнсе (штат Джорджия) в семье фермера и предпринимателя, занимавшегося выращиванием арахиса. С детства исповедует баптизм. Он рос в провинциальном городке в сравнительно состоятельной семье. Его папа был политически консервативным фермером, выращивающим арахис, мама - в стиле южных штатов известная только как мисс Лилли - была для ее времени и этого региона жутко просвещенной личностью, медсестрой по профессии, которая в возрасте 68 лет два года работала в Индии в "корпусе мира". У нее Картер научился политической активности. Ей он отвел во время своего президентства видную образ "первой матери". Окончил местную школу, Юго-западный колледж штата Джорджия и Технологический институт Джорджии. В 1943 году получил направление в Военно-морскую академию США, которую окончил в 1947 году. После этого Картер женился на Розалии Смит, подруге юности из Плейнса. Розалия Картер была надежной опорой своему мужу в последующие трудные времена. Как "первая леди" она приобрела положение, хотя за ее необычайно тесными отношениями с мужем наблюдали с долей скептицизма. Прослужив на двух военных кораблях, перешел в подводный флот, а затем в атомный подводный флот. Намеревался посвятить всю жизнь военно-морской карьере, однако, когда в 1953 скончался его отец, подал в отставку и вернулся в Плейнс, чтобы заняться семейной фермой. Там он стал миллионером и находил ещё время для политической и социальной деятельности.
В 1950-х годах Картер стал членом администрации округа Самтер по делам образования, а затем ее председателем. В 1962 и 1964 избирался в сенат штата Джорджия. В сенате штата Джорджия он представлял преимущественно либеральную позицию. Баллотировался на пост губернатора Джорджии в 1966, но потерпел поражение на выборах. На выборах 1970 одержал убедительную победу. С 1972 стал готовиться к борьбе за выдвижение в 1976 кандидатом в президенты от Демократической партии. Первым успехом на пути к Белому дому стало его назначение в 1973 председателем комиссии по проведению выборов национального комитета Демократической партии. Когда в 1976 Картер вступил в предвыборную борьбу за президентский пост, большинство наблюдателей не принимали его всерьез. Он был родом из глубокого Юга, в последний раз давшего кандидата в президенты в 1848 (З.Тейлор из Луизианы). Никто не знал Картера за пределами Джорджии. Общенациональные опросы общественного мнения, проведенные в январе 1976, показали, что кандидатуру Картера поддерживают всего 4% избирателей-демократов. Не было у него и влиятельных союзников в руководстве Демократической партии.
В ходе предвыборной кампании 1976 стало ясно, что первым шагом Картера на пути к завоеванию признания и поддержки в общенациональном масштабе должна стать убедительная победа над Дж. Уоллесом на Юге. «Организаторы его предвыборной кампании пытались внушить избирателям, что Джимми Картер - именно Джимми, а не Джеймс, как его имя произноситься полностью, - это довольно скромные человек, обладающим достаточным политическим опытом (избирался губернатором Джорджии), владеющий небольшой собственность (ферма земляных орешков) и имеющий представление о современной технологии (служил в лаборатории адмирала Риковера по сооружению реактора для первых подводных лодок)». Ему удалось с небольшим перевесом одержать победу над Уоллесом на предварительных выборах во Флориде, а после победы в Северной Каролине вывести его из игры. Со временем Картер победил на всех предварительных выборах в южных штатах, за исключением Алабамы и Миссисипи.
Имидж Картера как кандидата «нового Юга» был закреплен поддержкой со стороны известных афроамериканских лидеров, таких, как член палаты представителей Э. Янг из Джорджии и мэр Детройта К. Янг. В преддверии национального конвента демократов Картер обеспечил себе поддержку, по крайней мере, 1100 делегатов. 14 июля 1976 года в первом же туре голосования на конвенте он был выдвинут кандидатом Демократической партии на пост президента США. Картер выбрал себе в напарники У.Мондейла, сенатора-либерала из Миннесоты.
Позиции Картера были преимущественно либерально-демократическими. Он утверждал, что можно сократить безработицу до 4,5% и уменьшить инфляцию до ежегодного уровня в 4%. Пообещал основательно пересмотреть федеральную налоговую систему. Заявил, что попытается ввести единую федеральную систему социального обеспечения и снизить стоимость лечения в медицинских стационарах. Однако не только об интересах простых американцев заботился Картер: «… он говорил, в частности, о необходимости оздоровления экономики, борьбы с инфляцией, о значении роли частного сектора в решении внутренних проблем и сбалансирования государственного бюджета, показывая таким образом, что ему хорошо известны интересы делового мира, с которыми его действительно связывали тесные узы».
Картер пообещал также полную реорганизацию федерального чиновничьего аппарата и создание «открытого правительства». Он покинул демократический конвент, располагая значительным преимуществом над президентом Дж. Фордом в национальных опросах общественного мнения. Но после того как Форд с незначительным перевесом добился республиканской номинации и началась предвыборная кампания, преимущество Картера заметно уменьшилось. Оба кандидата, по общему мнению, добились одинакового успеха в трех телевизионных дебатах и ко дню выборов шли вровень. Однако на выборах Картер и Мондейл все же одержали верх над Фордом и его напарником Р.Доулом. За них проголосовали 40,8 млн. избирателей, или 51% от общего числа голосовавших (и 297 выборщиков против 241). «Три фактора были решающими для успеха явного аутсайдера. Напуганные махинациями Никсона, американцы не доверяли своим профессиональным политикам. Демократическая партия инстутиционализировала потребность в человеке из народа, резко увеличив число предварительных выборов, разделив пропорционально между кандидатами выигранные голоса,… было ведено государственное финансирование предвыборной борьбы (с одновременным ограничением пожертвований и расходов)».
Что касается его внешнеполитических взглядов, то в предвыборный период он высказывал такие мысли как: приоритет прав человека: «… человеческие права станут тем средством, с помощью которого Америка изменит «новую глобальную архитектуру». Таким образом, Картер ясно сформулировал приоритет прав человека в политической жизни США 70-ых гг., однако сама эта идея начала развиваться ещё при Никсоне. У Грайнера мы читаем: «Картер поступит мудро и осмотрительно, если увяжет свою политику не со старыми, потрёпанными антикоммунистическими лозунгами, а с требованиями осуществления прав человека и свободы информации» Поэтому с президентством Картера были связаны надежды различных групп диссидентов - религиозных активистов, особенно из числа протестантов, участников движения за выезд евреев из СССР, московских правозащитников. Картер следовал тезису о доминирующей роли США в международных делах. Он обещал так же сократить американское военное присутствие в мире. Он подвергал критике стиль дипломатии Г. Киссинджера, осуществлявшейся в течение восьми лет. В то же время мы читаем в дневнике Картера: «Мне всегда нравился Киссинджер, и мы оценили, насколько конструктивную позицию он занял в переходный период, когда дал откровенные и полезные советы для меня и Вэнса.» Получается, что негативное отношение к политической элите носило популистский характер. На деле Картер искал у неё помощи.
В соответствующем ключе Картер создавал свой имидж. Близость к народу была основой его образа. Он дистанцировался от вашингтонской элиты. Политическая наивность и неопытность в его случае воспринималась как плюс. Он регулярно подчеркивал свою близость к простому американцу: часто посещал захолустные уголки, любил рассказывать истории из своей жизни, которые, однако, были слегка подкорректированы. Так неоднократно утверждалось, что он из простой рабочей семьи южан. Да из простой и рабочей семьи миллионеров. «В день инаугурации он, вместо того, чтобы ехать в лимузине, путь от Капитолия до Белого дома прошел пешком, президентская яхта была продана, проигрывание президентского гимна прекращено, президент сам носил свои чемоданы, и меню на государственных приемах больше не было составлено на французском языке».
Можно отметить такую черту президента, как идеализм. Он искренне верил в праведность борьбы за права человека, демократию, мир во всем мире, о чем и свидетельствует его гуманитарная деятельность. Существует даже фонд Картера. Однако на посту президента ему было трудно совмещать свои взгляды с требованиями реальности: «Его чрезмерный воинствующий морализм, упрямство и эмоции вступали в противоречие с реальной политикой. Стремясь к лучшему, он порой недооценивал просто хорошее. В погоне, например, за „жар-птицей" - радикальным сокращением ядерных вооружений - он упустил „синицу" - ратификацию договора об ОСВ-2.».
Отсутствие политического опыта привело к тому, что у президента не было четкой концепции собственной работы. Он не мог формировать четкие цели и принимать меры, с помощью которых их можно было бы реализовать. «Главным недостатком Картера было, пожалуй, неумение оценивать в долгосрочной перспективе важнейшие проблемы во всей их совокупности. Картер и его советники нередко пытались решить проблемы спонтанно, выхватывая то один, то другой „горячий вопрос". Подчас это делалось не так, как того требовали долгосрочные интересы, а лишь для того, чтобы смягчить политическое и иное давление внутри страны вокруг такого вопроса, ублажить те или иные влиятельные группы».
Таким образом, президентство выбрало Картера, нежели Картер президентство. Политическая наивность и неопытность сочеталась в нем с идеализмом. Благодаря этим качествам он был избран, но они же мешали ему осуществлять эффективную деятельность. Что же касается его внешнеполитической программы, то в ней не было четкости. В отношения с СССР изначально были заложены противоречия: продолжающийся отход от идеологии оголтелого антикоммунизма предполагал развитие разрядки, но приоритетное направление защиты прав человека автоматически усложняло возможность развития американо-советских отношений. На наш взгляд, Картер не до оценил важность взаимодействия с Советским Союзом, поэтому не смог развить позитивные тенденции этого направления. Его президентство, впрочем, как и у Форда, пришлось на период настороженного отношения к проблемам разоружения. Если идеи Никсона, до Уотергейта, поддерживали в силу их новизны и перспективности, то позднее они приобрели неоднозначные оценки, побороть которые Картеру оказалось не под силу.
Глава II. Осложнение американо-советских отношений в 1977 - 1978 гг.
§1. Проблемы ядерно-ракетного разоружения
января 1977 года состоялось официальное вступление в должность нового президента США. В своей инаугурационной речи он говорил о возрождении Америки, о её богатых традициях в области правовой культуры. Одной из главных тем его речи были права человека: «Наши обязательства в области прав человека должна быть всеобъемлющими, наши законы справедливыми… сильный не должны преследовать слабых, а человеческое достоинство подвергаться сомнению». Касается Картер так же проблем разоружения: «Мы твердо намерены проявлять настойчивость и мудрость в своем стремлении к ограничению арсеналов оружия на Земле теми пределами, которые необходимы для обеспечения собственной безопасности каждой страны. Соединенные Штаты в одиночку не могут избавить мир от ужасного призрака ядерного уничтожения, но мы можем, и будем сотрудничать в этом с другими». Таким образом, речь президента, прежде всего, касалась внутриполитического состояния Америки, была пропитана популизмом и общими положениями гуманистической направленности. Внешнеполитического курса президент коснулся вскользь, формально подтверждая существующий курс на разоружение. Поэтому Москва встретила нового президента насторожено, поскольку было непонятно: в каком направлении он начнет действовать, возможно ли рассчитывать на сотрудничество. И действительно в его дневнике мы читаем: «Еще до инаугурации Бжезинский, Мондейл, Сайрус Вэнс (мой государственный секретарь), и я решили составить программу таким образом, чтобы посетить как можно больше стратегически важных стран. Мы договорились, в общих чертах, что я буду делать акцент на Западную Европу и на Ближний Восток, в то время как Сайрус будет сосредоточена на России и Японии».
Начался традиционный обмен письмами: «Я собираюсь отправить второе письмо Генеральному секретарю Брежневу, гораздо более содержательное, чем первое. Я надеюсь и верю, что этот обмен конфиденциальными сообщениями приведет к лучшему взаимопониманию между сторонами. Важно понять, что в первую очередь у меня есть обязательства по охране прав человека, а во-вторых, он должен понять, что я искренне желаю дальнейшего сокращения ядерных вооружений. Если он готов к сотрудничеству, мы сможем что-то сделать до окончания четырехлетнего срока».
Проблемы ядерного - ракетного разоружения в этот период можно разделить на следующие группы: вопросы процессуального характера (содержание переговоров, сроки), внутриполитического характера (тема прав человека, противоречия внутри администрации, давление на Картера), региональные разногласия (Ближний Восток, Западная Европа, Китай).
-30 марта 1977 года Государственный секретарь США С. Вэнс посетил Москву. Он предложил советской стороне два варианта: заключение принципиально новых соглашений, то есть отказ от Владивостокских соглашений, предусматривающий значительное сокращение тяжелых ракет, которые составляли базу обороны СССР. Или же принятие Владивостокских соглашений, но в ограниченной редакции, причем вопросы о крылатых ракетах и самолете «Бэкфайер» выносились за пределы договоренности. Москва отвергла эти предложения. Возник вопрос: почему нельзя использовать уже наработанное? На наш взгляд, здесь сыграл роль идеализм президента, его стремление идти по выбранному пути «семимильными шагами».
В июне 1977 года Вашингтон стал намекать на встречу глав государств. Однако Москва затягивала этот процесс. Брежнев соглашался на встречу в верхах только с тем условием, что она закончиться подписанием договора ОСВ-2, Вэнс же предполагал, что будущая встреча станет началом диалога. 27 сентября 1977 года Добрынин, Громыко и его заместитель Корниенко встретились с Картером, Вэнсом, Бжезинским. Им удалось, наконец, найти компромисс: «Что касается ОСВ, то Картер после упорных переговоров согласился не настаивать больше на сокращении советских тяжелых ракет, ограничив их существовавшим уровнем. Советская сторона, в свою очередь, пошла на серьезный компромисс, дав согласие на фиксированный уровень своих ракет с РГЧ. Был согласован также предел дальности в 2500 км для крылатых ракет воздух-земля". Советский Союз брал на себя определенные обязательства относительно не превращения самолета „Бэкфайер" в стратегический бомбардировщик. Вводились ограничения на американские крылатые ракеты на стратегических бомбардировщиках путем включения их в число носителей с РГЧ.». Планировалось закончить приготовления к встрече к концу или середине весны 1978 года, и ратифицировать договор по ограничению стратегических вооружений до выборов в конгресс, которые пройдут в начале лета. К этому времени предполагалось достичь договоренностей по трем важнейшим соглашениям: об ограничении стратегических вооружений, о полном запрещении ядерных испытаний и о взаимном ограничении военной активности в Индийском океане.
В рамках этих планов 20 - 22 апреля 1978 года Вэнс встретился в Москве с Громыко. В ходе этой встречи советская сторона пошла на уступку: понижение Владивостокских уровней, которые влекли за собой уничтожение некоторой части советских ракет. Картер продолжал активно указывать на возможность подписания ОСВ-2 в ближайшее время: в конце 1978 или начале 1979 года. В октябре Вэнс снова посетил Москву, где в который раз указал на важность встреч на высшем уровне. В конце концов, обе стороны сошлись на том, что перед встречей в верхах необходимо вновь собрать дипломатов в Женеве в конце декабря 1978 года. Громыко и Вэнс встретились в Женеве 21 - 23 декабря. Хотя предполагалось, что эта встреча будет заключительной на пути к соглашению по ОСВ-2, на деле этого не произошло. Всплыли новые проблемы. Картер дал предписание Вэнсу особенно обратить внимание на телеметрию и в итоге Громыко уклонился от обозначения точной даты встречи в верхах.
Таким образом, разногласия возникли из-за отсутствия единого подхода к содержанию переговоров, их срокам, кроме того Москва не хотела терять позитивные наработки предшествующего периода.
Внутриполитические причины.
Вмешательство в деятельность президента окружающих. Между госсекретарем С. Вэнсом и Советником по национальной безопасности З. Бжезинским существовали противоречия: первый был более мягок в своих оценках по отношению к СССР, тогда как последний придерживался негибкой, жесткой позиции. Збигнев взял президента в оборот сразу же по его вступлении в должность: «Губернатор Джорджии не вполне отвечал всем поставленным требованиям, ибо его представления о внешней политике были весьма примитивны. Однако ставший директором Трехсторонней комиссии Бжезинский взялся обучить Картера подходу к международным проблемам». Грайнер Б. отмечает так же причастность Бжезинского к теме прав человека: «Вскоре после окончания войны во Вьетнаме и «уотергейтского дела» Бжезинский выдвинул концепцию «морального обновления» и объявил в качестве одной из главный задач администрации Картера «преодоление духовного кризиса». Вэнс и Бжезинский продолжали бороться между собой, пока госсекретарь не подал в отставку. Несмотря на то, что Вэнс занимал более здравую и адекватную позицию, часто ему приходилась сдаваться под напором противников разрядки, которые умело, внушали президенту неуверенность и страхи. Иногда Картер всё же пытался сдержать Збигнева, что бы он не навредил: «На встрече с Прессой Збигнев был очень не сдержан в своих высказываниях по отношению к Советам, даже чересчур… Я не хочу, вызвать сочувствие к СССР, среди европейских союзников, или отталкивать их от дальнейших переговоров по ОСВ и всеобъемлющем запрещении ядерных испытаний… Я сказал ему, что наши отношения с Советским Союзом гораздо важнее, чем с Китаем...».
Картер оказался под давлением не только собственной администрации. Фурсенко говорит о том, что избирательную компанию президента спонсировал бизнес, поэтому: «…по прогнозу Вулфа, Картер вынужден будет, проводит политику «символического популизма», сочетая «нападки на элиту» с «консервативной политикой». С одной стороны на него влияли консервативные круги, требующие сильной позиции, обвиняющие президента в том, что он, по мнению советской, стороны, просто слабый лидер, поэтому СССР так активен, а с другой придя на пост президента с либеральными идеалами Картер не мог сразу от них отказаться. Он, безусловно, поддавался влиянию, но сохранял надежду на то, что после встречи в верхах ему удастся добиться конкретных решений по советскому вопросу и снизить давление, которое на него оказывали. Однако уже в 1978 году, политика Катера изменилась. Она стала более консервативной. Как пишут многие исследователи из-за неудач и неспособности пробивать свои идеи Картер, в конце концов, перешёл на консервативные позиции: продолжало укрепляться НАТО, росли военные расходы, усилились милитаристские и антисоветские настроения. Иного мнения придерживается Яковлев Н.Н.: «Геополитические геоэкономические расчеты взяли верх над предвыборными обещаниями, которые полезны только для того, чтобы добиться избрания». Однако мы не разделяем его точку зрения и считаем, что консервативный поворот был вынужденным, а не преднамеренным. Cсостояние президента, меняющего свой курс выразилось в речи, которую он произнес 7 июня 1978 года в Военно-морской академии в г. Аннаполисе, которую он в свое время закончил. В своем дневнике он упоминает о своём потворстве сторонникам «жестких мер»: «Реакция на речь [в Морской академии], посвященная Советам была хорошей. Она будет служить ориентиром для наших решений в будущем, кроме того, мы послали её копию в Госдепартамент, и в посольства стран, которые с нашей точки зрения должны знать о ней,… Если эту речь воспримут дома, как «жесткую», а в СССР отнесутся ней снисходительно - замечательно». Картер до последнего надеялся на сохранение разрядки. Несмотря на то, что консервативный поворот стал ощутимым уже в 1978 году, о чем уже говорилось выше, в дневнике президента мы можем прочитать от 24 января 1979 года: «Мы должны быть честными и признать ужасные последствия в случае отказа от договора [ОСВ]… Разрядка будет разрушена, наши союзники и весь остальной мир будет смотреть на нас, как на поджигателей войны, мы упустим шанс в борьбе с распространением ядерного оружия, и наш собственный народ потеряет веру в возможность контроля над ядерным оружием».
Тема прав человека. Она была чрезвычайно важной в политической жизни Америки при Картере. Родившись из внутренних проблем страны, она быстро перекинулась на внешнюю политику, став неким символом обновления, нового подхода к внешнеполитической концепции. Так, например, 27 мая 1978 года Громыко прибыл в Вашингтон. Там опять начались напряженные переговоры, они продвигались медленно, а потом по выражению Добрынина: «…по инициативе президента - состоялся очередной бесплодный и весьма напряженный разговор по правам человека…». В настоящей работе уже неоднократно говорилось об исключительной роли, которую сыграли пресловутые права человека в советско-американских отношениях. На наш взгляд, проблема частично связана с различиями в общественно-политическом устройстве. На востоке «государство» понимают несколько иначе, чем на западе. Если для Картера идея борьбы за права человека стала основополагающим принципом его политики, то в СССР не понимали такого накала страстей по этому вопросу. Картер постоянно муссировал тему диссидентства, ему не давал покоя Щаранский. В связи с этим интересен следующий эпизод. Президент начал говорить с Громыко на тему Щаранского, на что ему было ответом полное равнодушие. Как оказалось, министр иностранных дел вообще не был осведомлен о деле этого борца за свободу. Более того он спросил президента о том, а что вообще это за такая персона, которую нужно обсуждать сейчас, когда есть более важные вопросы. Картер с ним не согласился: «Я ответил, что Щаранский важный человек в нашей стране, потому что он стал символом обращения с лицами, обвиняемыми в политических преступлениях…». В России исторически не развита правовая культура. Москва все время раздражалась, что вместо обсуждения реальных проблем разоружения силы уходили на морализаторство. И советскому руководству и подавляющему большинству советских граждан были глубоко равнодушны проблемы прав и свобод человека. Картер не мог это понять. Да и сейчас этого понимания нет. На западе государство работает на общество, общество на государство. В России люди всегда жили и продолжают жить вопреки государству. То есть можно указать на то, что политику пытались провести без учета особенностей сторон. Подобные мысли мы находим и у Шлезингера А.: «Не является ли вся концепция политических и гражданских прав этноцентричной и связанной с одной культурой? И не представляет ли из себя американская решимость насильно навязать её миру авантюру в духе культурного империализма?». В СССР не понимали, чего хочет Картер добиться этими разговорами и, в конечном счете, пришли к выводу, что он, таким образом, пытается шантажировать Москву для получения выгод. Из-за дела Щаранского, которого собирались судить, под угрозу попала предстоящая встреча Громыко с Вэнсом в Женеве. Она состоялась, однако ряд других дипломатических визитов в СССР был отменён, кроме того мать Картера написала папе римскому письмо, в котором содержался призыв к более активной позиции Ватикана по отношению к правам человека в СССР и странах соц. лагеря. Резюмируя этот вопрос Шлезингер А. замечает: «Когда одни государства чрезмерно беспокоятся по поводу прав человека в других государствах, их мотивы всегда подозрительны».
Ещё одна большая группа противоречий связана с противостоянием СССР и США в различных регионах мира.
В конце осени 1977 года произошло обострение ситуации на Ближнем востоке. Москва выступала за созыв международной конференции. В Совместном советско-американском обращении от 2 октября 1977г. утверждалось: «В качестве сопредседателей Женевской конференции СССР и США подтверждают свое намеренье путем совместных усилий и, действуя в контакте со всеми заинтересованными сторонами всемерно содействуя тому, чтобы работа конференции была возобновлена не позже декабря 1977 года». тогда как Картер при видимом согласии, все чаще поддерживал Садата в его стремлении развивать отношения в двустороннем порядке по линии Израиль - Египет. Америка пыталась аргументировать это тем, что якобы открыто заявив о необходимости мира, приехав в Иерусалим, Садат унизился, пошел на небывалый для арабского мира шаг, что его поддерживает общество и армия. 18 ноября 1977 года между Добрыниным и Картером состоялся разговор по поводу ближневосточного урегулирования. Президент отметил: «…мы поддерживаем визит Садата в Израиль, который произошел по его собственной инициативе, и надеемся, что Советский Союз присоединится к нам... Я хочу сотрудничать с Советами, но если они примут отрицательное решение, ближневосточное урегулирование последует в одностороннем порядке». Москва понимала, что Израиль всё дальше уходит от тех мер, которые предлагались Советским Союзом, усиливалось влияние Америки в данном регионе, всё это приводило к тому, что Советы как бы выпадали из происходивших событий. Конечно, Брежнев был этим крайне недоволен. Картер в ответ на претензии говорил о том, что поездка в Израиль Садата не была инициирована Штатами, что он так же огорчен отсрочкой Женевской конференции, но, тем не менее, он не может препятствовать египетскому лидеру. Вэнс указывал так же на то, что в интересах СССР было бы восстановить дипломатические отношения с Израилем, что положительно скажется на общественном мнении в США и ускорит ратификацию будущего договора. Но Москва не последовала этому совету.
В этот период обнаружились вопросы по Западной Европе. Общественность Америки посчитала, что мощное танковое присутствие СССР в Европе, будто бы угрожает её безопасности. Поэтому Гарриман советовал Москве: «… отвести хотя бы одну дивизию, чтобы противостоять тенденциям, которые все более вызревают в руководящих кругах США». Надо сказать, что в это время политика Москвы тоже отличалась двойственностью. С одной стороны, СССР стремился к разрядке, участвовал в конференциях, а с другой стороны продолжал наращивать свой военный потенциал, тайно, что вызывало подозрения и ответные действия блока НАТО: «На сессии совета НАТО в мае 1978 г. была принята пятнадцатилетняя программа военного роста НАТО. Речь шла, прежде всего, о примерно 100 программах общей стоимостью около 90 млрд. долл.».