ОСНОВНЫЕ ПОНЯТИЯ В ИССЛЕДОВАНИИ
В исследовании было учтено многообразие подходов к основным понятиям, категориям, используемым в исторических работах, которые были выполнены в рамках определенных концепций. Прежде всего это относится к понятиям «этнические потоки» и «этнический компонент», «диаспора», «диаспорные группы». Термины «этнические потоки», «этнический компонент» тесно связаны с категорией этничности, ее основными эмпирическими индикаторами, которые выражают характер этнических миграций. Понятие «этничность» сравнительно новое в социогуманитарных науках и впервые появилось в 1972 г. в Оксфордском словаре английского языка. Его автором принято считать американского социолога Д. Рисмана. Несмотря на то, что в последнее десятилетие этот термин широко используется в отечественной науке (истории, этнологии, социологии, политологии), он до сих пор не имеет общепринятого понимания. Для авторов проекта важно было в содержательной трактовке выделить взаимосвязь этничности и миграционных процессов. Во-первых, этничность консолидирует людей в период миграций для достижения социальных, экономических и культурных задач. Во- вторых, этничность определяет функцию отношений мигрантов как старожилов, так и новоселов. В-третьих, она представляет одну из форм идентификации в условиях изменения места жизнедеятельности. Оживление исторической памяти на новом месте обустройства поддерживает веру в общее происхождение, актуализирует проблему этносоциального статуса. В-четвертых, этничность, по образному выражению, обладает «двойным дном», в ней проявляется культура для «внешнего и внутреннего пользования». В-пятых, этничность - это один из способов эмоционального переживания, моральных обстоятельств в процессе социализации индивида [Лурье 1994: 32].
Изучение этнического компонента в контексте миграций конца XX - начала XXI в. сопровождалось дискуссиями о его содержательной трактовке, которые отражались в научных журналах и изданиях. В последнее время спор шел вокруг вопроса: возможно ли говорить о диаспорах в рамках постсоветского пространства. В поисках ответа исследователи высказывают несколько точек зрения. Например, авторский коллектив под руководством В.А. Тишкова считает, что данное понятие вполне отражает реалии в национальных отношениях и миграциях постсоветского пространства и применим для России. Формирование в России, например, китайской, азербайджанской диаспор, признается также известным ученым В.И. Дятловым. Противоположной точки зрения придерживаются Н. Космарская и С. Градировский. По их мнению, корректно говорить о протодиаспорах для России и постсоветских государств.
На конференции «Российская диаспора в XIX-XX вв.», проходившей в апреле 1999 г. в Москве, широко обсуждался вопрос по определению понятия «диаспора». Ю.А. Поляков предложил для обсуждения два варианта, подчеркнув близость этого понятия с термином «национальное меньшинство»: диаспора - этническая общность, находящаяся в иноэтнической среде; диаспора - население той или иной страны, принадлежащее этнически и культурно другому государству. Он считает, что диаспоры можно разделить по способу возникновения, и выделяет основные: иммигрантские и диаспоры коренных жителей той или иной страны, которые оказались оторванными от своего этноса в результате перекраивания государственных границ и других исторических обстоятельств.
По мнению В.А. Тишкова, «диаспора - это те, кто сам или в лице своих предков был рассеян из особого «изначального центра» в другой или другие периферийные или зарубежные регионы». Важно, что ученый обратил внимание на возможность употребления термина «родина» при рассмотрении миграционных процессов: «А под «родиной» обычно имеется в виду регион или страна, где сформировался историко-культурный быт и традиции диаспорной группы и где продолжает жить основной культурно схожий массив» [Тарле 1999: 305].
На современном этапе исследователями обсуждается вопрос о характерных признаках диаспоры. К ним исследователи относят: наличие и поддержание коллективной памяти, представления или мифа о первичной родине (отечестве), которые включают географическую локализацию, историческую версию, культурные достижения и др. Как считает В.А. Тишков, значимым компонентом является романтическая (ностальгическая) вера в родину предков как в подлинный, настоящий (идеальный) дом - то место, куда они или их потомки должны рано или поздно вернуться.
Рассматривая ход дискуссии вокруг одного из ключевых понятий, которое помогает изучить этнический компонент в миграционных процессах, мы не можем не привести точку зрения зарубежного ученого на рассматриваемую дефиницию, достаточно близкую суждению В.А. Тишкова. Финский ученый С. Лаллукка выделяет три обстоятельства, которые необходимо учитывать при введении в научный оборот термина «диаспора». Во-первых, это «трехполюсный узел связей, соединяющий общину, ее этническую родину и страну проживания. Во-вторых, помнить, что явление диаспоры имеет измерение, относящееся к сфере международных отношений. В-третьих, исходить из посылки, что основой возникновения диаспорной группы предстает миграция населения». Авторский коллектив, учитывая всю сложность образования и развития рассматриваемого феномена, разделяет следующую точку зрения: для постсоветской действительности наиболее корректно употребление термина «диаспорная группа». Национальная община, сформировавшаяся в результате миграций, есть синоним вышеобозначенного понятия. О масштабности диаспорного расселения в Российской Федерации свидетельствует то обстоятельство, что из нескольких десятков миллионов представителей нерусских народов, располагающих своими титульными автономными образованиями, около 8 млн. проживают в других регионах страны.
В настоящее время существуют и некоторые осложнения терминологического характера и другого уровня. Например, открытым остается вопрос, что включают в себя понятия «иностранец» и «зарубежное государство» по отношению к России. После распада СССР в декабре 1991 г. стихийно возникли представления о «ближнем» и «дальнем» зарубежье. К первому относятся все бывшие союзные республики - страны СНГ и три балтийских государства, а также Грузия, вошедшая в состав СНГ в 1993 г. К государствам дальнего зарубежья - страны, которые и до 1991 г. в отечественной науке и практике назывались зарубежными. В нашем исследовании возникает некоторая нечеткость при формулировках с такой терминологией. В целом к Дальнему Востоку не подходит данная пространственная привязка. В Приморье прибывали граждане из Китая и Северной Кореи, государств традиционного зарубежья, которые непосредственно граничат с краем. Республики Средней Азии, Закавказья и все остальные страны, входящие в СНГ, наоборот, расположены за тысячи километров от Приморья. Поэтому в принятой структуре мы подразделяем зарубежье не на «ближнее» и «дальнее», а на «новое» и «традиционное» [Тишков 1996: 13]
.2 Исторические предпосылки новой миграционной ситуации
Региональная миграционная ситуация отражает целый спектр глубоких общественных изменений, происходивших в России в конце XX в. В 90-е годы в дальневосточном регионе, в том числе в Приморье, изменилась историческая роль миграции. Начиная с середины 80-х годов вызревали новые социально-политические предпосылки, зарождались тенденции, которые стали проявляться со всей очевидностью и новым вектором результативности. Если в 1971-1975 гг. на Дальнем Востоке России оставалось 15,1 % от числа прибывших, то в 1986-1990 гг. - в 2,6 раза меньше (5,7 %). В последнее пятилетие 80-х годов лишь один из восемнадцати приехавших отдавал предпочтение проживанию на Дальнем Востоке, тогда как в предыдущем - один из восьми. Хотя на фоне общей дальневосточной миграционной картины Приморский край в 1986-1990 гг. выглядел более благополучно, особенно в сравнении с Чукоткой, Камчатской и Магаданской областями, темпы роста численности населения снижались, в том числе и в результате оттока населения. В 1981-1985 гг. этот показатель равнялся 1,4 %, в 1985-1990 гг. - 1,3 % (в среднем на Дальнем Востоке - 1,2 %) [Ващук 1999: 50].
Одной из причин роста численности эмигрантов и обратничества было отставание уровня жизни, удорожание стоимости проживания, кризисное состояние всей социально-бытовой сферы в Приморье. Специфика социально-экономического развития дальневосточного региона в 1986-1990 гг. характеризуется изменениями традиционной «пятилетней технологии» государственного планирования, существовавшей несколько десятилетий. В партийно-государственной региональной стратегии это была последняя попытка решить проблемы Дальнего Востока на национальном уровне.
В 1987 г. была утверждена новая программа «развития производительных сил» региона, формирования «высокоэффективного хозяйственного комплекса», способного развиваться не столько за счет государственных инвестиций, сколько за счет собственных ресурсов и включения регионального хозяйства в мировое разделение труда. Однако для тех лет эта задача была утопической, существенного перелома в социально-экономическом развитии Дальнего Востока на этой основе не могло произойти. Достаточно высокие темпы роста производительности труда (4,4 %) ежегодно поддерживались скорее всего по инерции. В 1987 г. они снизились по сравнению с 1986 г. с 2,9 до 1,8 %, продолжилось падение фондоотдачи. В крае заметно проявлялись тенденции инфляционных процессов. Так, при снижении производительности труда резко увеличились темпы роста прибыли. В этих условиях в 1989 г. произошло падение прироста промышленного производства, а затем экономика Дальнего Востока, в том числе Приморья, попала в условия затяжного кризиса, который охватил промышленность, сельское хозяйство и другие отрасли, особенно топливно-энергетический комплекс, от состояния которого зависело не только развитие промышленности, но и социально-бытовой сферы.
Исторические предпосылки новой миграционной ситуации - это симбиоз как последствий реализации прежней региональной политики, так и начавшихся либеральных экономических реформ, политического кризиса, обострившихся борьбой за власть между различными политическими группировками.
Люди, приехавшие в Приморье и сохранившие родственные и земляческие связи на прежнем месте жительства, в такой ситуации стремились покинуть край, уезжали в «родные» места, чтобы найти более благоприятные условия жизни. Денежные районные надбавки, которые получали приморцы, давно уже не компенсировали удорожания стоимости жизни, а рост скрытой безработицы значительно активизировал миграционную подвижность населения. Кроме того, особенности формирования населения на предыдущем этапе породили у значительной части приморского социума менталитет «временщика» - установки на временное проживание в крае. Лишь инерционные процессы советской социальной модели способствовали тому, что в Приморском крае до 1991 г. еще отмечалось положительное значение миграции по сравнению со средним дальневосточным показателем.
Если до 1991 г. в Приморском крае еще сохранялось положительное значение миграции, то в последующие 9 лет ее значение стало отрицательным. Падал и естественный прирост населения, в 1994 г. он достиг отрицательного значения (-3,7). В 1991 г. население края составило 2299 тыс. чел., в 1992 г. - 2039 тыс., в 2000 г. - 2170 тыс. чел [Минакир 1993: 35].
Эйфория либерализации поставила дальневосточный регион в проводимых преобразованиях на один уровень с европейскими районами России. Итоги приватизации проявились уже за 3-4 года, когда от 60 до 75 % общенациональной собственности перешло в сферу частных владений и новых структур. Однако ход и результаты приватизации в Приморском крае положительно оценили 10 % производственников и ни один политик12. Централизованным актом, взорвавшим распределительную систему на территории края, стала либерализация цен 1992 г. За исключением цен на энергоносители, хлеб и некоторые виды тарифов для населения действовали очень высокие рыночные цены, выше, чем в центральных регионах России.
Если в 1992-1993 гг. открытого резкого роста безработицы в регионе удалось избежать за счет инерционных процессов в сфере занятости, предоставления административных отпусков, введения сокращенного режима труда и увольнения пенсионеров, то в 1994 г. эти резервы были исчерпаны. На 1 января 1994 г. уровень безработицы в России был 1 %, на Дальнем Востоке - 0,7 %, уже через восемь месяцев соответственно 1,7 % и
%. Реальный же уровень безработицы, с учетом скрытой, к 1995 г. достиг 8-12 % при официальных данных - 2,9 %. Безработица в наибольшей степени охватила население так называемых малых городов, моногородов, монорабочих поселков (Арсеньев, Спасск-Дальний, Партизанск, Большой Камень и т. д.). Наибольший промышленный спад наблюдался в малых городах, основу жизнедеятельности которых составляли различные отрасли промышленности (35,6 %), в том числе и оборонная (20,7 %). Если к 1996 г. в среднем по стране на одну вакансию рабочих мест приходилось 11 безработных, то в малых городах восточных районов - 31. Начиная с 1994 г. в Приморье увеличивалось абсолютное число безработных, пик пришелся на 1998 г., когда в крае безработными оказались 166,9 тыс. чел., т. е. 14,3 % от всего трудоспособного, экономически активного населения. Данные по заработной плате в статистических отчетах отражали начисленную, а не полученную заработную плату. Задолженность предприятий в Приморье - характерная черта повседневности 1996-1999 гг. [Ващук 1999: 56].
На восточные районы приходилось более 60 % всей задолженности по России. Большое число предприятий, имевших задолженности по заработной плате, было в промышленности, сельском хозяйстве. К 2000 г. число таких организаций увеличилось в здравоохранении, культуре. Оторванность Приморья от европейской части России, постоянно растущие цены на билеты, негативные последствия реформ, невыплаты по заработной плате, природные катаклизмы (тайфуны, наводнения) стимулировали эмиграцию не только в другие регионы России, СНГ, но и в дальнее зарубежье.
Миграционные потоки 90-х годов в Приморье, как и в целом в России, определялись абсолютно другими факторами, чем это было до «перестройки» и радикальных экономических реформ. Группировка локальных причин в основном совпадает с той, которую предложила в 1994 г. социолог Ж.А. Зайончковская. Первая группа - распад СССР и последствия этого процесса: суверенизация бывших республик, национализм, гражданские войны. Хотя Приморье находилось далеко от очагов вооруженных столкновений, на характере миграции все равно сказывалось влияние этих чрезвычайных факторов. С конца 80-х годов до конца XX в. на территории бывшего СССР было зафиксировано шесть региональных войн: вооруженные конфликты с участием регулярных войск и использованием тяжелого оружия (карабахский, абхазский, таджикский, юго-осетинский, приднестровский и чеченский), около 20 кратковременных вооруженных столкновений с жертвами среди мирного населения (ферганский, осетино-ингушский конфликты, бакинский и сумгаитские погромы), произошло более 100 невооруженных конфликтов, имевших признаки межгосударственной, межэтнической, межконфессиональной или межклановой конфронтации. В 1994 г. в России зарегистрировано 447,9 тыс. беженцев и вынужденных переселенцев из районов бывшего СССР, в том числе 235,8 тыс. - в 1993 г. В 1998 г. Россия приняла 27 тыс. беженцев и вынужденных переселенцев непосредственно из зон вооруженных конфликтов [Зайончковская 1994: 30].
Начавшийся процесс движения капитала, проявление некоторых признаков рыночного механизма, несмотря на высокую стоимость переезда и другие локальные факторы, определили миграционную ориентацию людей. Например, создание в 1991 г. свободной экономической зоны (СЭЗ) в г. Находке увеличило число желающих жить и работать в этом городе, особенно мигрантов из республик Кавказа и Средней Азии. Сравнение коэффициента миграционного прироста по городам показывает, что в Находке в момент провозглашения статуса СЭЗ он был самым высоким в крае и составил 19,1 чел. на 1000 жителей. Однако с 1992 г. стали наблюдаться сокращение инвестиций в СЭЗ, элементы «развала» экономики и миграционный прирост стал отрицательным. В первом полугодии 1997 г. вновь наметился миграционный прирост, что можно связать с подписанием соглашения о финансировании Республикой Кореей строительства технопарка на 13 тыс. рабочих мест, часть из которых была предназначена шахтерам с закрывающихся шахт г. Партизанска.
За 1994-1999 гг. в Приморье прибыло всего 345 тыс. социально-экономических мигрантов, в основном русскоязычное население с Кавказа, Украины, Средней Азии и Казахстана, ряда регионов России, где официально не признаны факты ущемления прав русских, но имелись противоречия на национальной основе. Социологические опросы мигрантов 2000-2001 гг. в Приморье показали, что многие прибывшие, особенно после 1997 г., субъективно считали себя беженцами и вынужденными переселенцами, хотя по закону не получили данного статуса. В 1992-1996 гг. получить статус вынужденного мигранта в крае было намного проще, 1997 г. миграционная служба Приморья «ужесточила» подходы при выдаче удостоверений, неукоснительно соблюдая федеральный закон «О беженцах», применяя его в точном соответствии с Конвенцией ООН (1951) «О беженцах».
Сокращению притока вынужденных мигрантов способствовали объективные условия. Географическая отдаленность Дальнего Востока, тяжелые климатические условия во многом определяли тот факт, что миграционная нагрузка по линии беженцев и вынужденных переселенцев в дальневосточном регионе была ниже, чем в других регионах России.
Приморье стало «второй родиной» для армян и азербайджанцев, которые вынуждены были покинуть территорию Нагорного Карабаха в результате войны, начавшейся между Азербайджаном и Арменией (1988). В 1993 г. Азербайджан потерял 6 районов вследствие оккупации армянскими вооруженными формированиями азербайджанской земли. Это значительно усилило поток мигрантов-азербайджанцев в Россию после 1994 г. В 1996 г. прибыли 358 чел., 1997 - 217 чел., 1998 г. - 320 чел., 1999 - 164 чел. Одной из причин бегства из Азербайджана респонденты-мигранты в инициативных ответах называют «расцвет криминального мира» в республике, который, по их словам, использует безработных. Действительно, в Баку (1998-1999 гг.) имелось четыре так называемых «рабских рынка» (по-азербайджански - «гул-базары», два - в центре города, а другие два - на окраинах). По данным А. Юнусова, 73 % мигрантов ежегодно покидали страну на 3-5 месяцев в поисках средств к существованию. Один наш респондент-азербайджанец на вопрос, почему он выбрал Россию, ответил: «Здесь чувствуются некоторые демократические преобразования и есть надежды на постоянный заработок, а главное - безопаснее для детей» [Ващук 2002: 142].
2.РЕЗУЛЬТАТЫ ИССЛЕДОВАНИЯ И ИХ ИНТЕРПРИТАЦИИ
Опрос проводился во Владивостоке и Уссурийске участниками являлись представители этнических групп. Выборка осуществлялась методом доступных случаев. В исследовании приняло участие 60 чел.
В результате проведенного анкетирования нами получены следующие результаты.
.Возраст респондентов находился в промежутке: 18-30 лет - 46 чел.; 30-50 лет - 12 чел.; более 50 - 2 чел.
.В опросе приняло участие 40 мужчин и 20 женщин.
.На вопрос «Состоите ли вы в браке?» утвердительно ответили 22 чел., отрицательно 38 чел.;
.На вопрос «Имеете ли вы детей» утвердительно ответили 32 чел., отрицательно 28 чел.;
.Всегда проживающими в этой местности оказались 34 чел. Приехавших из Армении 6 чел., Узбекистана 12 чел., Краснодара 8 чел.
.На вопрос «Как давно вы проживаете в этом городе?» 36 чел. ответили «более 20 лет»; 14 чел. ответили «более 5 лет»; 10 чел. - «более года»
.На вопрос «Довольны ли вы жизнью в этом городе?» утвердительно ответили 40 чел., отрицательно ответили 20 чел.
.На вопрос «Планируете ли вы переезд ближайший год?» утвердительно ответили 10 чел., отрицательно ответили 50 чел.
. Планируемыми местами переезда оказались: Краснодар (16 чел.), Уссурийк (12 чел.)
. На вопрос «Что для вас важно при выборе нового места жительства?» «экономические факторы» ответили 28 чел., климат важен для 10 чел., вариант «родственные связи» выбрали 18 чел.; возможность заниматься сельским хозяйством важна для 4-х чел.
Исходя из полученных результатов, можно сделать следующие выводы. Почти все из представленных в исследовании респондентов приехали в Приморье во времена СССР. В то время, когда миграционная активность была значительно выше чем сейчас, регион бурно развивался, а пункты отправления входили в состав государства. Правительственные санкции подталкивали людей к переезду в регион.
Однако сейчас приток продолжается, только теперь основу миграционного потока составляют выходцы из бедных стран средней Азии, бывших союзных республик, приехавшие на заработки. Их перемещениями управляет в основном наличие рабочих мест для низкоквалифицированной рабочей силы.
В рамках края, привлекательным кажется Уссурийск и прилегающие окрестности. Так же, для многих играют роль родственные связи. Это является причиной «очагового» расселения этнических групп.
Так же, значимым фактором при выборе могло являться то, что в регионе относительно бесконфликтная этно-конфессиональная обстановка.
Можно предположить основные тенденции развития этнических миграций. Дальнейший приток мигрантов из средней Азии, Китая. Сокращение миграции из других субъектов РФ. Отток русского населения в центральную часть и зарубеж.
Изучая взаимосвязи между формированием национальных общин и миграциями, выявлено наличие некоторых общих и особенных черт для национальных общин. Наиболее открытыми для общения с учеными оказались лидеры и члены украинской, корейской, азербайджанской диаспор. Для корейской и азербайджансой диаспор характерно стремление не только помочь своим этническим переселенцам, но и участвовать в общественно-политической и культурной жизни края.
В высшей степени закрытой оказалась деятельность (в том числе и экономическая) армянских мигрантов. Об армянской национальной общине можно рассказать очень немногое. Точная численность армян в Приморском крае также неизвестна, она колеблется от 18 до 21 тыс. чел. Первоначальное организационное объединение армян началось на экономической основе, во второй половине 90-х годов их консолидация усилилась в связи с появившейся возможностью построить армяно-григорианскую церковь.
Предпринимательская деятельность корейцев, азербайджанцев, армян, чеченцев в изучаемый период постоянно находилась на грани легальности, как и большая часть частнопредпринимательской деятельности вообще в России. Таким образом, эти проявления нельзя отнести к чисто этническим признакам. Среди азербайджанских, корейских, армянских мигрантов были люди, которые проживали в крае на «птичьих правах» как по собственной вине, так и в силу несовершенства миграционного законодательства. Национальные общественные организации стремились помочь таким гражданам, но порой и дистанцироваться, если их земляки явно нарушали закон.
Миграционные потоки в период радикально-либеральных реформ в Приморье не только способствовали легальной экономической адаптации и расширению национально-культурных центров, но и принесли с собой новое явление - организованные преступные формирования, объединенные по этническому признаку. Однако следует отметить, что эти формирования объединяли незначительную часть мигрантов от числа зарегистрированных.
Таким образом, этническая миграция 90-х годов способствовала складыванию на территории Приморья внутренне глубоко неоднородных национальных сообществ, для которых были присущи многие черты переходного периода, характерные и для России в целом. Миграция влияла не только на этническую мобилизацию, но и на культурное возрождение, социальную, профессиональную стратификацию внутри этнических сообществ. Общественные организационные структуры стремились реализовывать не только этнические ценности, нормы быта, но и представлять интересы диаспорных групп на политическом уровне в регионе. Миграционная среда выдвинула своих национальных лидеров, однако среди них наблюдалось соперничество, борьба за лидерство, явления вполне закономерные для любых объединений.
этнический приморский группа миграционный
Заключение
Итак, подведем итоги. Приморский край всегда, а в последние десятилетия особенно, в силу своей региональной специфики привлекал значительное количество мигрантов. Относительно мягкий климат, бесконфликтная этно-конфессиональная обстановка, наличие рабочих мест благоприятствуют увеличению миграционных потоков. Большая часть мигрантов выбирает для места жительства крупные города, такие как Владивосток, Находка, Уссурийск.
Этническая миграция 90-х годов способствовала складыванию на территории Приморья внутренне глубоко неоднородных национальных сообществ, для которых были присущи многие черты переходного периода, характерные и для России в целом. Миграция влияла не только на этническую мобилизацию, но и на культурное возрождение, социальную, профессиональную стратификацию внутри этнических сообществ. Общественные организационные структуры стремились реализовывать не только этнические ценности, нормы быта, но и представлять интересы диаспорных групп на политическом уровне в регионе. Миграционная среда выдвинула своих национальных лидеров, однако среди них наблюдалось соперничество, борьба за лидерство, явления вполне закономерные для любых объединений.
Не секрет, что Приморский край не является привлекательным регионом для российских граждан. Маловероятно, что люди из Краснодарского края или из Московской области приедут сюда искать работу, а тем более останутся здесь жить.
Таким образом, считаем, что задачи решены, цель исследования достигнута.
Список литературы
Ващук А.С. 1999. Социальная политика на Дальнем Востоке России (середина 40-х - 90-е годы XX в.). Владивосток.
Ващук, А.С. 2002. Этномиграционные процессы в Приморье в ХХ веке. Владивосток. ДВО РАН.
Градировский С. Россия и постсоветские государства: искушение диаспоральной политикой // Диаспоры. М., 1999. № 2-3: 40 - 58.
Гребенщиков С.Б. 2009. Характеристика миграционной ситуации в Приморском крае в 1-м полугодии 2009 года // Приморье: народы, религии, общество. Владивосток. 74-75.
Забияко А. П., Кобызов Р. А., Понкратова Л. А. 2009 Русские и китайцы: этномиграционные процессы на Дальнем Востоке. Благовещенск. Амурский гос. университет.
Зайончковская Ж.А. 1994. Миграция населения России как зеркало социально-экономических перемен. М.
Космарская Н. 1998 «Я никуда не хочу уезжать»: Жизнь в постсоветской Киргизии глазами русских// Вестник Евразии. М., 1998. № 1-2: 89 - 91
Ларин В.Л. 2006. В тени проснувшегося дракона: Российско-китайские отношения на рубеже XX - XXI веков. Владивосток. Дальнаука.
Лурье С.В. 1994. Метаморфозы традиционного сознания. СПб.
Минакир П.А. 1993 (отв. ред.). Дальний Восток России: экономическое обозрение. М. Наука.
Официальный сайт Федеральной миграционной службы. www.fms.gov.ru (дата обращения 16.02.14)
Петров В.Н. 2004. Миграция населения и этнические мигранты в современной России. - Краснодар.
Сидоркина З.И. 2001. Население приморского края: рождаемость, смертность продолжительность жизни. Владивосток. Дальнаука.
Тарле Г.Я. 1999. Российская диаспора в XIX - XX вв.: выживание или исчезновение? // Диаспоры. 1999. №2-3: 305.
Тишков В.А. 1996. Миграции и новые диаспоры в постсоветских государствах. М. ИЭА РАН.
Приложение 1
АНКЕТА
Уважаемые респонденты г. Владивостока!
Данное анкетирование проводится целью выявления специфики
этномиграционных процессов в приморском крае.
Обведите правильный вариант ответа, или впишите его, если потребуется.
ЗАРАНЕЕ БЛАГОДАРИМ ЗА СОТРУДНИЧЕСТВО!
. Ваш Возраст
а) 18-30 б) 30-50;
в) >50
. Ваш пол
а) мужской; б) женский.
. Вы состоите в браке?
а) да; б) нет;
. Имеете ли вы детей?
а) да; б) нет;
. Откуда вы переехали? (Назовите субъект РФ либо страну. Если родились здесь поставьте прочерк.)
_____________________________________________________________
. Как давно вы проживаете в этом городе?
а) более 20 лет; б) более 10 лет;
в) более 5 лет; г) более 1 года;
. Довольны ли вы жизнью в этом городе?
а) да; б) скорее да, чем нет;
в) скорее нет, чем да; г) нет.
. Планируете ли вы переезд ближайший год?
а) да; б) скорее да, чем нет;
в) скорее нет, чем да; г) нет.
. Если да, то куда?(Назовите конкретное место)
_____________________________________________________________
. Что для вас важно при выборе нового места жительства?
а) климат;
б) экономические факторы (наличие рабочих мест, уровень заработной платы);
в) родственные связи (наличие ближних родственников поблизости);
г) возможность заниматься сельским хозяйством;
д) другое_______________________________