Сословный характер телесных наказаний в системе дореволюционного русского уголовного права
Пермский филиал федерального государственного автономного образовательного учреждения высшего профессионального образования "Национальный исследовательский университет "ВЫСШАЯ ШКОЛА ЭКОНОМИКИ"
Социально-гуманитарный факультет
Кафедра гражданского и предпринимательского права
Сословный характер телесных наказаний в системе дореволюционного русского уголовного права
Эссе по истории отечественного государства и права
студента 1 курса бакалавриата группы №Ю-13-1
Хлыбовой Александры Сергеевны
Научный руководитель
Кандидат наук, доцент кафедры гражданского и предпринимательского права
Е.С. Дерябина
Пермь 2013
История русского уголовного права насчитывает более тысячи лет. Вместе с преобразованием понятия «преступление», включающим понимание преступления, как общественно опасного деяния, а также появлением расширенных классификаций преступления, изменялись и наказания, применяемые к провинившимся. Если в правовых источниках Древней Руси упоминается лишь об экономических санкциях (выплата виры, поток и разграбление) или наказаниях, назначаемых по принципу символического талиона, имеющих целью возместить материальный или моральный ущерб пострадавшему, то с образованием русского централизованного государства у наказаний новая цель - устрашение. Телесные наказания появляются в статьях Судебника 1497 года и быстро становятся центром системы, на которой основывалась охрана общественного порядка и государственной власти. До ограничений, введенных Александром I, телесные наказания стояли на верхушке карательной лестницы, уступая только смертной казни, от которой, нередко, практически не отличались.
Нельзя не согласиться с тем, что развитие и распространение телесных наказаний шло одновременно с укоренением сословного строя, а значит, можно предположить, что существовали определенные различия между наказаниями, назначаемыми высшим и низшим сословиям.
Данная тема интересна возможностью ответить на вопрос: можем ли мы назвать характер телесных наказаний в системе уголовного права дореволюционной России сословным? А также проследить развитие российского уголовного законодательства с 1497 по 1863 годы и рассмотреть причины приобретения системой наказаний сословного характера.
Для начала, следует определить, что понимать под телесными наказаниями и как их классифицировать. Телесные наказания - исключительно карательные меры, направляемые непосредственно на причинение физического страдания.[1] Тимофеев А. Г. В своей работе «История телесных наказаний в русском праве» предлагает следующую классификацию телесных наказаний:
Членовредительские - то есть состоящие в лишении или повреждении у человека какого-либо органа или части тела, например, отсечение рук, ног, языка, носа;
Болезненные телесные наказания - причинение физических страданий без повреждения или лишения органов тела. Например: битьё кнутом, плетьми, кошками, батогами, шпицрутенами, палками, розгами;
Осрамительные телесные наказания - цель которых была не в причинении боли, а в унижении нравственной стороны наказуемого, наложении вечного позора, обозначении преступления. Примерами таких наказаний могут послужить: клеймение, наложение оков и бритьё головы.
Судебник 1497 года
Начиная с Судебника 1497 года, телесные наказания входят в систему карательных мер в уголовном праве. Всего, на этот период, мы встречаем один вид наказаний: торговую казнь - публичное битьё кнутом на торговой площади или другом людном месте. Невзирая на то, что Судебник 1497 года был первым законодательным актом, в котором было введено битьё кнутом, на практике оно употреблялось в течение некоторого времени до создания Судебника. Об этом говорят летописные известия, согласно которым, например, в 1488 году князь Ухтомский и архимандрит Чудова монастыря были подвергнуты наказанию посредством битья кнутом на торговой площади.[2] Следует обратить внимание на данный пример, так как он означает, что в начале становления системы телесных наказаний не имело значения сословное положение наказуемого. Наказаны могли быть как феодалы, так и зависимое население. Это можно объяснить следующим образом: под влиянием татаро-монгольского ига начался процесс закрепощения всех классов населения русскими князьями. На русскую землю была перенесена золотоордынская модель построения отношений между князем и обществом - великий князь стал называться государем, а его служилые люди - холопами, что означает приниженное положение личности в государстве, существование зависимых классов. Сила великого московского князя отразилась на наказании им врагов и только возросла с окончательным свержением татарского ига. На данный момент времени для верховной власти любой человек, не зависимо от его происхождения и фамилии - зависимый, поэтому и в нормативно-правовом акте не отражены сословные отличия для системы телесных наказаний.
Развитие и формирование системы уголовного права приводит к усложнению и усилению жестокости наказаний. Телесные наказания получают широкое применение. Теперь этот вид наказаний можно классифицировать на членовредительские и болезненные. К первым можно отнести отрезание уха, носа, отсечение руки, выкалывание глаза, а ко вторым - битьё кнутом, батогами, палками. Цель наказаний остается та же - устрашение и возмездие, содержат же они принцип идеального талиона - состав преступления определяет состав наказания. Также наказание обычно направлялось на поражение того органа, которым и совершалось преступление. Это мы можем увидеть в ст.10 гл. 22 Соборного Уложения: «А кто будет над кем-нибудь мучительское надругательство учинить, отсечет руку или ногу, или нос обрежет... и за такое его нарушительство самому ему то же учинити»; в ст. 16 гл. 25: «А которые стрельцы и гулящие и всякие люди с табаком будут в приводе… у таких людей пороти ноздри и носы резати…»; статья 17 гл. 2 («А будет кто на кого доводил государево великое дело, или измену, а не довёл, а сыщется про то допряма, что он такое дело затеял на кого напрасно, и тому изветчику тоже учинити, чего бы довелся тот, на кого он доводил») [3] гласила, что в случае ложного доноса ответчик подвергался тому же наказанию, которое должен был понести оговоренный.
Некоторые уголовные санкции исключали определенность. Например, «учинить наказание, что государь укажет» или «учинить наказание, смотря по вине», «посадить в тюрьму до государеву указу». Такая форма санкций ставила личность преступника в полное подчинение от правительственной, судебной и исполнительной власти и носила ярко классовый характер. В самом письменном источнике сословное различие наказуемости встречается в слабых зачатках. Так, указывается, например, что за умышленное неправосудие судья не из думных дворян подвергается торговой казни, а у бояр отнимается честь; за подачу челобитной прямо государю назначается (глава Х 20) битье батогами, а того, кто почестнее, посадить в тюрьму на неделю, дьяка за волокитувелено бить батогами, подъячих - кнутом, за оскорбление словом патриарха стольник, стряпчий или московский дворянин подвергались битью батогами, лица низшего сословия - торговой казни и т.д., но эти постановления были исключениями и не могли иметь важного значения, так как не только все виды смертной казни, но и телесные наказания не соединялись ни с каким особым умалением чести и применялись ко всем без изъятия, не исключая ближних бояр и лиц, занимавших высшее положение в церковной иерархии. [4]
Артикул воинский 1715 года
XVIII характеризуется широким распространением применения телесных наказаний, как дисциплинарной меры для крепостного населения. По пунктам для управления имением, составленным графом Румянцевым, видно, что плети и батоги были обычной принадлежностью хозяйства, и за оскорбление дворянина предписывалось бить виновного, пока обиженный будет доволен. [5]К тому же, правительство, в целях борьбы с непорядками, а также для удержания на службе государству высших и низших слоёв населения, начало проводить политику страха и устрашения, выражавшейся в жестоких мерах, охватывающих все сферы жизни и деятельности - «жесточь». Слова «жестоко», «нещадно», «без пощады и всякого милосердия» становятся обычными выражениями в официальных документах. [6] Правда, в то же время отменяются членовредительские наказания ввиду их экономической невыгодности, потому что бремя заботы о появившихся в результате таких наказаний калеках ложилось как раз-таки на плечи государства, к тому же активная внешняя политика России не давала возможности так бездумно тратить человеческие ресурсы.
Эпоха Петра Первого разнообразила виды болезненных телесных наказаний: появляются шпицрутены, кошки, линьки, сечение лозами, применяются в судах плети. Официально закреплены в Артикуле осрамительные телесные наказания - клеймение и скование в железо. Государство по-прежнему смотрело на подданных, как на крепостных, телесные наказания распространялись на всех. Например, в 1714 году были биты два сенатора: Волков и Опухтин, к тому же им жгли языки каленым железом. Французский резидент де-Леви в своём дневнике, который он вёл в России во время царствования Петра, отмечает, что «3 января 1718 года царь пригласил к себе в 4 часа утра нескольких знатнейших сановников и, приняв их поочередно, велел каждого наказать батогами».
В то же время по Артикулу к солдатам, за деяния, аналогичные совершённым офицерами, применялись в основном более жестокие виды наказаний. В 1708 году предписывалось с неявившихся на службу знатных брать штраф, малознатным чинить наказание, и сверх того брать штраф; за подачу запрещенных челобитных знатные лишались чина и имения, из нижнего чина - жестоко наказывались кнутом. [7]
Наиболее знатные преступники стали избавляться от телесных наказаний в ссылке: Феодосий Яновский, Меньшиков, Бирон, Миних, Остерман, Головкин. [8]
В петровскую эпоху можно наблюдать поворот системы наказаний в сторону сословности. Постепенно отношение законодательства и общества отношение к телесным наказаниям изменяется, в сознании людей телесные наказания были не просто физическим страданием, но и бесчестьем и позором, крайне тяжелом для высших сословий, поэтому знать стремится избегать телесных наказаний. Нельзя сказать, что освобождение знатных преступников от телесных наказаний стало обычаем даже при Елизавете Петровне. Так, кнутом были наказаны знатные дамы Лопухина и Бестужева. Но подобные прецеденты с освобождением от телесных наказаний были, правосознание общества изменялось, просвещение и культура проникали в высшие слои, нравы смягчались, появлялись понятия о правах личности. В этих новых течениях общественной мысли и нравственности и есть источник оппозиции существующему порядку, протеста против варварской жестокости наказаний, мысли об их позорности и бесполезности. Так что постепенная отмена телесных наказаний стала вопросом времени, что подтверждается последующими нормативно-правовыми актами.
Жалованная грамота дворянству 1785 года
телесное наказание судебник артикул
В грамоте на права, вольности и преимущества благородного российского дворянства мы впервые встречаем серьёзное сословное ограничений наказаний для знати: «Телесное наказание да не коснется до благородного».
В 1785 году же купцы I и II гильдий, а также именитые граждане освобождались от телесных наказаний. В 1796 году от телесных наказаний были освобождены священнослужители. Таким образом, система наказаний распадается на два вида: для привилегированных, и для подлых, причем, для первых совсем исключаются телесные наказания.
В Наказе Екатерины II резко осуждаются членовредительские телесные наказания, что приводит к резкому ограничению назначения такого вида наказаний. У наказаний появляется новая цель - не устрашение, но муки совести и чувство стыда.
В эпоху Екатерины Великой и Павла I был сделан толчок к исчезновению телесных наказаний вследствие отрицательного отношения к ним общества и самой императрицы. Исчезновению телесных наказаний способствовало два условия: первое - телесные наказания стали осознаваться как позорящие, второе - высшие влиятельные классы стали прилагать все усилия, чтобы сохранить свою честь. Во время правления Павла сословные различия были вновь устранены, и телесные наказания вновь стали применять ко всем провинившимся, однако эта регрессия не имела глубоких корней и исчезла со смертью Павла.
XIX век
Александр I возвращает все сословные привилегии, продолжает политику изъятий и привилегий Екатерины II. Так, в 1808 году изъяты от телесных наказаний жены священников, в 1811 году - простые монахи. При Александре впервые заходит речь об отмене телесных наказаний не в форме привилегии, а из-за их чрезмерной жестокости.
Царствование Николая I было последним, в котором карательная система имела своей основой телесные наказания. Николай продолжил курс, начатый Екатериной II - путём изъятий и привилегий телесные наказания исчезали из системы наказаний уголовного права. В 1845 году отменяется наказание кнутом, остальные наказания должны были своей силой соответствовать выносливости преступника. В 1835 году от телесных наказаний были освобождены дети духовных лиц. Стоит заметить, что привилегии стали распространяться не только по сословным соображениям, но на признании чести, как нравственного достоинства человека, так были освобождены лица, окончившие гимназию, среднеучебные и высшие учебные заведения, а также женщины, обучавшиеся в государственных учебных заведениях.
Наконец, 17 апреля 1863 года практически все телесные наказания были отменены, кроме оков и розог; сфера применения телесных наказаний значительно сузилась - уменьшилось количество случаев, в которых наказание назначалось как самостоятельное, также в редких случаях наказание могло быть применено как заменяющее. От телесных наказаний были освобождены лица женского пола (кроме ссыльных), воинские нижние чины, крестьяне, занимающие общественные должности и церковнослужители.
Мы рассмотрели обширный период действия телесных наказаний в уголовном праве дореволюционной России, который имел свое развитие, расцвет и увядание. Телесные наказания получили свое распространение вследствие грубости нравов и стремления устрашить преступников, не заботясь об их интересах. На начальном этапе телесные наказания не имеют сословного характера ввиду исторически сложившихся причин. Апогей распространения телесных наказаний приходится на середину XVIII века - появляются новые болезненные наказания, еще не ограничено применение членовредительских наказаний, но в то же время развитие общественной мысли, проникновение в высшие классы европейской культуры приводит к мысли о позорности телесных наказаний, и благородные сословия стремятся всеми силами избежать их. С момента выхода Жалованной грамоты дворянству, ярко проявляется сословный характер наказаний. Образование привилегий изъятия было равносильно признанию русским законодательством всех телесных наказаний позорными и возбудило естественное желание всех категорий населения, имеющих какое-нибудь значение, освободиться от них. В конечном итоге этот толчок ведёт к постепенному вымиранию телесных наказаний путём их изъятия и смягчения. И если изначально от телесных наказаний освобождались по сословному принципу, то к XIX веку мы видим, что в этом вопросе власть руководствуется принципом признания ценности личности, поэтому от телесных наказаний освобождают по полученному образованию, должности, по знакам отличия, полу и прочее.
Подводя итог вышесказанному, необходимо отметить, что мы не можем утверждать, что до 1785 года характер системы наказаний в русском уголовном праве был сословным, но последующие ограничения применения телесных наказаний основывались именно на сословном принципе, и это позволяет утверждать, что определенную часть времени русское уголовное право основывалось на сословном характере правоотношений.
1. Тимофеев А.Г. История телесных наказаний в русском праве. СПб., 1904. С. 4.
. Тимофеев А.Г. История телесных наказаний в русском праве. СПб., 1904. С. 86.
. Соборное Уложение 1649 года // Издание М.Н. Тихомирова и П.П. Епифанова М., Изд-во Моск. ун-та, 1961.
. Таганцев Н.С. Курс уголовного права. СПб., 1902. Глава 4, параграф 2.
. Тимофеев А.Г. История телесных наказаний в русском праве. СПб., 1904. С. 79.
. Тимофеев А.Г. История телесных наказаний в русском праве. СПб., 1904. С. 81.
. Тимофеев А.Г. История телесных наказаний в русском праве. СПб., 1904. С. 109.
. Тимофеев А.Г. История телесных наказаний в русском праве. СПб., 1904. С. 91.