Княжеское попечительство в Cредние века на Руси
1. Основные направления защиты и помощи нищим на Руси
Социальная работа как теория и практика помощи человеку в кризисных ситуациях имеет глубокие корни, проявляясь в национальных традициях, закрепивших социокультурные принципы реагирования на изменения в жизненном сценарии индивидуума.
Христианская парадигма знания предложила свои подходы к социальному равенству, проповедуя любовь к ближнему и милосердие.
Нищелюбие - добродетель, состоящая в оказании помощи нищим, одна из обязательных добродетелей канонизированных русских князей. По мнению А. Гуревича, «исцеление больных, раздача богатств, щедрые подаяния милости» - основные доказательства святости. В русских летописях они имели определенную формулу: многих канонизированных русских князей характеризовали как «мнихолюбив», «страннолюбив», «нищелюбив».
Такие историки, как Н. Карамзин, В. Ключевский, С. Соловьев используют применительно к раннему периоду княжеской помощи христианские понятия Нищелюбие, «милосердие» и более позднему - светское понятие «благотворительность».
Официальным началом является договор 911 года князя Олега с греками, который содержал в себе моменты, называемые ныне социальной работой. В X веке возник и долго существовал институт нищелюбия, который отождествляется с человеколюбием. Главной христианской заповедью стала: «Любовь к ближнему полагали прежде всего в подвиге сострадания к страждущему, её первым требованием признавали милостыню» [Цип. по 5].
Однако не только нравственная установка на ближнего, но и поступок является основой мироощущения и мировоззрения истинного христианина. Любовь и деятельность - неразрывное единство - понимаются не в своей самодостаточности, а только во взаимной связи. В этом смысловом единстве понимается и сущность таких понятий, как «призрение», «милование».
В Х-XIII вв. происходит изменение парадигмы помощи и поддержки нуждающимся. Это связано с изменением социально-экономической и социокультурной ситуации. Проблемы княжеского попечительства и защиты нуждающихся не имеют однозначного трактования в российской исторической науке, хотя здесь и сложилась определенная традиция. Нельзя сказать, что княжескому «нищелюбию» не уделялось внимания, однако специально эта проблема в историографии рассматривалась как отдельно, так и в контексте с другими вопросами социальной защиты (работы А. Стога, Е. Максимова, В. Горемыкиной, Т. Бибанова и др.).
В XIX в. А. Стог одним из первых предпринял попытку исследования процесса социальной поддержки и защиты. Начальные формы общественного призрения он относит к деятельности русских князей и Русской православной церкви. И хотя не анализирует ранние стадии поддержки и защиты, а только воссоздает в хронологическом порядке на основе летописного свода их этапы становления, благотворительная деятельность князей рассматривается ученым как древнейшая форма общественного призрения.
Затем Е. Максимов, оценивая княжескую систему поддержки как благотворение на основе внутренних, индивидуальных мотивов и потребностей отдельных личностей, в контексте христианских представлений о сущности милосердия, приходит к выводу, что «нищелюбие» князей не было связано с «государственными обязанностями», а носило благотворительный, добровольный характер, исходя из «религиозно-нравственных побуждений». С этих позиций он объяснял причины, по которым Русские князья поручают церкви дела милосердия.
Подходы к данному вопросу в XX в. в отечественной исторической литературе достаточно разноречивы. Так, В. Горемыкина считает, что в основе княжеского «нищелюбия» лежит прежде всего классовый и политический характер действий, утверждая, что «нищелюбие» как феномен социально-политических отношений в зарождающемся классовом обществе есть средство поддержания авторитета власти и механизм ослабления социальной напряженности.
В период разрушения единого родового пространства появляется несколько субъектов помощи, поначалу она незначительна и охватывает только города. Можно предположить, что это были незначительные островки новых форм поддержки, а не система, как считали исследователи в XIX в. Согласно имеющимся данным, «к началу XI в. насчитывалось 20-25 поселений городского типа, в XI - первой половине XII вв. - около 70, к середине же XIII в. - 150 феодальных городов», в то время как деревень насчитывалось около 50-75 тыс. По данному вопросу в начале XX в. была выдвинута гипотеза, согласно которой «для язычников он был князь с неограниченной властью и считал себя вправе самому через своих судей судить, например, преступления на почве семейных отношений; для христианского населения его власть была ограниченная» [2].
Исследователи XIX-XX вв., рассматривая благотворительность князя Владимира, увидели в ней некую систему. Однако они не учитывали те факторы, о которых речь шла выше. Не учитывалось ими, что летописец не только отражал исторические события, но и следовал определенным идеологическим установкам своего времени. Он должен был показать изменение в личности князя после того, как им воспринято христианство, продемонстрировать, как личностное преображение привело к новым социальным поступкам, благотворно отразившимся на жизни народа. В этом отношении показательны два эпизода-противопоставления: установление памятников князем Владимиром языческим кумирам и возведение храма. Когда он ставит языческих богов Перуна, Хороса, Дажьбога и других, последовали определенные негативные социальные события: «И осквернися кровьми земля Руска и холмъ тъ». Затем, когда он возводит церковь, ситуация в корне меняется. Он «сотвори праздник велик», где раздавал, по одним источникам, «ЗОО вар меду» и «ЗОО гривен» и праздновал восемь дней с дружиной, боярами, посадниками, «убогами» [Цип. по 5].
Лаврентьевская и Радзивилловская летописи отмечают: князь приказывает, чтобы тем, кто «больнии и нищий и не могли ходити», приходили и раздавали снедь по дворам. Этот факт А. Стогом, Е. Максимовым абсолютизируется и интерпретируется как постоянно Действующая «социальная программа» князя Владимира и русских князей не только без увязки с контекстом повествования, но и без учета следующего факта в данной части. А следом показано «роптание дружины». «Зло ес(ть) нашими головами ясти деревяныи лжицами, а не сребряными». Владимир повелел «ковати» серебряные ложки, говоря: «Сребром и златом не имам налести дружины, а дружиною налезу сребро и злато, яко дед мои и отець мои доискался с дружиною злата и сребра» [Цип. по 5]. Данный эпизод, выступающий как антитеза «нищепитательству» князя, как правило, не интерпретируется и не замечается современными исследователями. С одной стороны, показана вынужденность существования князя по законам и заветам «дед» и «отець», подчинения языческим правилам и законам, поскольку не все субъекты разделяют христианские обычаи и традиции (установление языческих богов), с другой-то новое христианское начало, которое изменило поступки князя, об этом свидетельствует возведение церкви. И, наконец, третья сторона этого эпизода дает представление о той общественной стратификации с реальной раскладкой политических сил, с которыми князю приходится считаться в деле общественной благотворительности (роптание дружины).
Таким образом, складывающаяся система помощи и поддержки испытывает на себе влияние таких факторов, как принятие христианства, изменение геополитического пространства славянских племен, разрушение родового общества, изменение положений в княжьем праве, оформление новой общественной стратификации, создание и укрепление таких институтов, как церковь, монастырь, приход и др.
2. Тенденции развития княжеского попечительства на Руси со второй половины XII в. по XIII в.
2.1 Х-ХI вв. - сочетание христианских и языческих тенденций
К началу IХ века у восточных славян завершилось разложение первобытнообщинного строя, разрушились родоплеменные связи. На смену родоплеменных отношениям пришли территориальные, политические и военные, возникли племенные союзы. Создаются условия для появления государства, объединяющего все племена и союзы племен. В качестве правящей социальной группы, «органов власти» во главе союзов становился князь и княжеская дружина.
Изменение социальных отношений к середине Х в. приводит к тому, что старая родовая система защиты разрушается и повышается роль князя в защите и помощи. В этот период княжеская социальная помощь наименее защищенных слоев населения несет в себе языческие и христианские тенденции. В этом симбиозе формируется княжье право в отношении защиты и «наряда» людей, не связанных с семейно-родовыми отношениями: вдов, сирот, прощеников и прочих людей церкви. Русская Правда Ярослава Мудрого так отражает эти тенденции - под защиту княжего суда берутся изгои: «изгои будет, либо славенин, то 40 гривен положити за нъ» [Цит. по 4]. Таким образом, вырабатываются патронно-клиентские связи в средневековом обществе, они приходят на смену семейно-родовым отношениям. Сформировавшаяся новая клиентелла получает не только экономическую поддержку, но и защиту от княжеских сил.
Князь Владимир, в числе первых русичей принявших христианскую веру, стоял у истоков становления подобной деятельности. Всякому нищему и убогому дозволялось приходить на княжеский двор, чтобы кормиться, а для пропитания больных и немощных по распоряжению князя отправлялись повозки, груженые хлебом, мясом, рыбой, овощами, медом и квасом. Действия князя Владимира I получают широкое описание в летописях и исторических исследованиях, и его деятельность иллюстрирует ранние страницы отечественной помощи, благотворения и поддержки.
Средневековая трансформация общества и начальная урбанизация вызывают определенные специфические формы защиты нуждающихся. В этот период, наряду с семейно-родовым субъектом поддержки появляется княжеская и церковно-монастырская защита. В связи с тем, что резиденцией князя являлся средневековый город, именно здесь и проявлялось его «нищелюбие», которое описано в летописях. Поэтому вряд ли можно считать, что княжеское попечительство в своих новых христианских традициях на первых порах было крупномасштабным и всеохватывающим явлением. Противопоставление христианского города, который еще живет по своим языческим традициям и обрядам, и языческих поселений накладывало весьма весомые ограничения на действия и поступки князя. С одной стороны, он должен был быть язычником, с другой, - как князь христианином. Это противоречие находило свое отражение в княжеском суде: для язычников князь обладал неограниченной властью и мог судить любые преступления и проступки, даже нравственного характера, сам через своих судей, для христианского населения его власть была ограниченной. Для христианского мира княжеская власть соответствовала традициям греческого номоканона.
Постепенно горизонты княжеской власти расширяются: князь выступает не только в качестве военачальника и собирателя дани как основной формы обогащения, но и как правитель земель. Причем теперь нужны иные средства управления. Именно в этой ситуации происходит переориентация в княжеских функциях защиты, у нее появляются социальные охранные функции. Можно предположить, что изгои и прощеники, входя в состав княжего хозяйства, получают княжий суд по христианским законам, но применять в данном случае понятие «социальная защита» можно лишь с большими оговорками, так как они были «христианской собственностью» князя, поэтому и могли дариться церкви и уходить под ее юрисдикцию со всеми доходами на основе общих идеологом бытия.
Двойственность в социальном положении князя как правителя христианского и языческого населения накладывала специфику и на его функции защиты. Как языческий князь он свято выполняет функции «защиты и наряда» своей земли. В этом плане можно выделить функцию военной защиты и помощи, функцию взаимопомощи. С другой стороны, расширяются горизонты княжеской власти: князь выступает не только как военачальник и собиратель дани, но и как правитель земель. Возникает необходимость в иных средствах управления. Это становится актуальным, когда возникает прослойка изгоев, оторванных от своих родовых корней, не имеющих социального статуса и защиты и которые имеют те же уровни приоритетности, как и дружина, что и отражается в материалах летописей.
Происходит переориентация в княжеских функциях защиты: у нее появляются социальные охранные функции. Со стороны князя проводятся определенные мероприятия для оказания помощи убогим: слепым, безруким, хромым и др.
Милосердие князя распространялось дальше заповедей номоканона. В русских летописях русских князей (Владимира Мономаха, Ивана Калиту и др.) характеризовали как «мнихолюбив», «страннолюбив», «нищелюбив». Однако что касается традиции трапез как форм нищепитательства по случаю каких-либо празднеств или событий, то они не являются исключительно русским явлением. У других языческих народов существовали такие же традиции, причем они также могли быть не связаны с гостеприимством, а были обусловлены политическими и социальными моментами. Публичные обеды - это древнейшая языческая демократическая традиция, что можно видеть на примере Древнего Рима и Древней Греции. Так, Нерон прекратил публичные обеды, заменив их раздачей корзин с припасами, но Домициан восстановил их, Троян же предоставил на выбор нуждающимся обеды, корзины с продуктами или деньги. Аналогичные благотворительные акции наблюдаются и в Древней Греции, где совместные трапезы - форма установления равноправных отношений между различными слоями полиса.
Переход к новой системе княжеского паттернализма - христианской - осуществляется не только на основе новых идеологических установок, но и через реформирование княжеских обычаев и традиций, устоявшихся в прежние времена отцов и дедов. На первых порах происходит переосмысление и переориентация праздников, где князь на правах старейшины осуществляет функции редистрибутивных отношений с миром и отдельными его членами, которые соответствуют новой идеологии, где единение осуществляется на основе христианских принципов. Изменяется идеология праздников и ее ритуальная основа, хотя языческие элементы полностью не изживаются. Институт праздников связан с важнейшими этапами деятельности князя, с его семейными и общественными событиями. Поводом к празднику могли быть личные события, но возводящиеся, как правило, в ранг общественных (рождение ребенка и закладка по этому случаю храма).: в 1070 г. у князя Всеволода родился сын Мстислав, в честь этого события была заложена церковь Святого Михаила в Всеволожском монастыре; в 1148 г. Изяслав Мстиславович по прибытии в Новгород дает пир, где «гуляет» вместе с народом; в 1173 г. у князя Рюрика Ростиславовича родился сын, и по этому случаю заложили церковь Святого Михаила; в 1195 г. Рюрик Ростиславович дает пир в честь Давида Смоленского, где присутствовали не только знатные люди, но и нищие.
Изменение идеологии института праздников, его христианизации, исключение из литургии обыденной жизни языческих обычаев и обрядов наблюдаются и в культах, связанных с сакральными традициями. Русские князья уже не приносят жертвы языческим богам в знак благодарности за победы, а вместо этого строят храмы. Новая обрядность в жизни русских князей - хоронить своих предков у церкви. Эта традиция возникла с момента канонизации первых русских святых Бориса и Глеба, захороненных в церкви Святого Василия в 1015 г. Затем у церкви Святого Спаса был захоронен князь Мстислав, в 1052 г. в церкви Святой Софии был положен Владимир (сын Ярослава), в 1093 г. в церкви Святой Софии захоронен Всеволод (сын Ярослава), в 1125 г. там же - Владимир Мономах. С появлением новой обрядности происходит изменение и общественного поминания покойного. По нему уже не устраиваются тризны и языческие игрища на могиле, а появляется новая форма - трапеза. Трапезы, в отличие от пиров и тризны, носят уже организованный конфессиональный характер, при этом благотворение, милостыня убогим становятся обязательным ритуалом. Когда в 1129 г. скончался князь Константин Станиславович, то была устроена поминальная трапеза, которая длилась три дня. В первый день присутствовали епископы, священники, монахи, во второй - нищие и убогие, в третий - домочадцы.
К новым формам княжеской благотворительности можно отнести и определенные обеты, которые даются князьями, а потом выполняются в каких-либо формах общественно-значимой деятельности, - постриги, «раздача имущества». Обеты и их выполнение обычно связаны с важными событиями в жизни князя или княжеского рода: рождением и смертью близких, болезнью, выздоровлением, предстоящим сражением и т.д. Поэтому они являлись специфической формой жертвоприношений, которые теперь приносили уже не языческим богам, а непосредственно нуждающимся людям. Так, князь Владимир I после победы над печенегами пожертвовал 300 гривен, князь Глеб Юрьевич «на рождение сына» пожертвовал нищим и убогим 200 гривен. Кормление, денежное приношение, строительство церквей и больниц, школ при монастырях - вот основные формы княжеской благотворительности, связанной с обетами [3].
2.2 ХII-ХIII вв. - рост административных тенденций при организации помощи нуждающимся
Со второй половины XII в. по XIII в. княжеская помощь и защита нуждающихся существенно изменяется по функциям, мерам и средствам поддержки. Это обусловлено такими факторами: происходит рост монастырского и церковного призрения; князь становится хозяином-вотчинником своего удела; административное правление князя осложняют татаро-монгольские набеги и данничество.
Удельное княжество вырабатывает свою корпоративную культуру помощи и поддержки, но имеются и общие тенденции, связанные с княжеской помощью и поддержкой - это дальнейший процесс принятия христианства, строительство городов, защита мигрантов, охрана земель от набегов соседей.
В XIII в. происходит крещение инородческой Руси - сложный и драматичный процесс: к этому времени князь Рязанский Ингвар Игоревич уже стремится проникнуть в Мещерские и Муромские леса, а князь Новгородский Ярослав Всеволодович - в северо-западную часть Новгородских земель, чтобы приобщить к христианской вере живущие там народы. Процесс этот сопровождается строительством городов, церквей и монастырей.
Православная церковь широко внедряется в административно-общественную жизнь общества: она ведет судопроизводство по церковным, гражданским делам, делам благотворительности, защиты угнетенных, над лицами всех состояний, над духовными лицами. Среди важнейших направлений ее деятельности - благотворительность. Церковь собирала подаяния для тех, кто не мог самостоятельно прокормиться. Идеи милосердия и заботы о страждущих получили широкое распространение в среде священослужителей. Постепенно монастыри и церкви стали центрами, куда стекались больные, увечные и иные нуждающиеся, не способные прокормить себя личным трудом.
На Руси происходит идентификация власти и церкви, поскольку православие, призванное на Русь, не имеет своих институтов, системы финансирования, класса священников, а в результате все это бралось под патерналистский контроль государства. Финансовая поддержка церкви осуществлялась за счет отчислений, где ей принадлежала десятая часть. Государство в лице княжеской власти берет на себя строительство монастырей и храмов, оно же на первых порах готовит кандидатов в священники. Власть же берет на себя определение клиентов, то есть тех лиц, которым необходима помощь. Из летописи о рязанском князе, мы узнаем, что «Великий князь Ингвар Игоревич, обнови землю Рязанскую и церкви постави и монастыри согради, и пришелци утеши, и люди многи собра…» [Цит. по 7]. Здесь наблюдаются защитные функции князя, которые обусловлены адаптацией к новым условиям жизни людей. Подобный вид поддержки, особенно в период монголо-татарского нашествия, распространяется повсеместно. В 1238 г. князь Ярослав Всеволодович, прибыв во Владимир, осуществил ряд мер по организации восстановления города. «Первою заботой князя было очищение стольного города от трупов, которыми наполнены были не только улицы, дворы и жилища, но и сами храмы; нужно было собрать и ободрить разбежавшихся от татарского нашествия жителей». Захоронение в братских могилах - скудельницах - тоже функция и задача князя, (в данном случае князь выполняет не только христианско-нравственный долг, но и предпринимает меры против распространения различных моровых поветрий - непременных спутников всех массовых пандемических событий). В 1252 г. ситуация повторяется. Александр Невский, вступив на княжеский престол, восстанавливает г. Владимир, строит церкви и собирает разбежавшихся жителей.
Как считают историки, князь олицетворял народную власть и не был лишь случайным ее придатком. Он - необходимый орган древней государственности для удовлетворения насущных общественных потребностей населения - внешней защиты и внутреннего «наряда». Таковы требования к нему населения земли - вотчины. Однако когда русские княжества находились под властью Золотой Орды, выполнение этих требований практически было невозможно. Поэтому весь период характеризуется спадом княжеской охранной деятельности, и лишь отдельные князья находили новую парадигму действий по защите и поддержке земель - вотчин, а значит, и населения (к ним относятся князья Александр Ярославич, позднее Иван Калита). Получив поддержку со стороны княжеской власти, окрепнув экономически, центрами благотворительной деятельности монастыри. Наряду с этим существует и языческая форма помощи - «слепня», подаяние, которая в христианской морали интерпретируется как милостыня.
Таким образом, процесс христианизации в Древней Руси видоизменяет процесс помощи и взаимопомощи. Вместе с традиционными субъектами помощи появляются новые в лице княжеской власти и института церкви. Историческое значение княжеского благотворения и нищелюбия заключается в том, что формирующаяся централизованная власть ищет пути развития социальной политики в отношении субъектов, не связанных родовыми связями.
Начиная с ХП в., на Руси появляются первые ростки будущего земства - братчины и братские союзы, ведущие свое начало с языческих «складских пиров». Эти самоуправляемые приходские организации заботились о церковных нуждах и оказывали постоянное попечение приходским больным, бедным, престарелым и увечным. Потребовалось несколько столетий, прежде чем они приняли характер земской организованной помощи, действующей уже на иных основаниях и принимающей во внимание не только религиозные аспекты, но и общественные интересы.
С принятием христианства была не только осуществлена административная и правовая реформа, но и предприняты попытки социального реформирования в области помощи и поддержки. Первоначально этот процесс осуществлялся в рамках дружинных традиций, языческих братчин, но постепенно происходит отчуждение связей между князем и нуждающимися. Это произошло тогда, когда осозналась невозможность со стороны княжеской власти единолично осуществлять христианское социальное реформирование.
Институт церкви - носитель не только новой государственной идеологии, но и новой философии помощи, основанной на христианских канонах милосердия. В этот исторический период появляется первая официальная институализированная форма защиты в виде приходов и монастырей, которые несли в себе различные функции - от вспомоществования до лечения, от судебного делопроизводства до социального и семейного воспитания. Тем самым философия помощи, виды поддержки несут в себе новые элементы общественной практики.
Заключение
Благотворительная деятельность русских князей - древнейшая форма общественного призрения (А. Стог). Нищелюбие носило благотворительный, добровольный характер, исходя из «религиозно-нравственных побуждений» (Е. Максимов). В основе княжеского «нищелюбия» лежит классовый и политический характер действий, т. к. «нищелюбие» в зарождающемся классовом обществе есть средство поддержания авторитета власти и механизм ослабления социальной напряженности (В. Горемыкина).
В своем становлении и развитии княжеское попечительство претерпевают два основных этапа своего становления. На каждом из установленных этапов развития проблемы были выявлены определенные особенности. Так, первый этап связан с распространением христианства в Киевской Руси, начиная с момента крещения Владимира I и до второй половины XII в. и образованием удельных княжеств и распространения христианства на окраинах восточно-славянских земель. Необходимость княжеской защиты обуславливалась разрывом прежних (в рамках родовой общины) социальных связей; Законодательное утверждение княжеской помощи изгоям (Русская Правда) при Ярославе Мудром и его приемниках; развитие княжеского нищелюбия.
Данный период характеризуется возвышением княжеской власти, влиянием его дружины на общественную жизнь. Подлинным толчком для развития благотворительности на Руси стало принятие христианства. Христианизация славянского мира, начавшаяся ранее указанного момента, оказала решающее влияние на всю жизнь общества, на трансформацию общественных отношений, что не могло не отразиться на характере, формах помощи поддержки человека. Создавшаяся культурно-историческая ситуация потребовала других принципов интеграции и иных форм поддержки и защиты. Основными объектами помощи становятся больные, нищие, вдовы, сироты. Обозначились основные направления помощи и поддержки: княжеская, церковно-монастырская, приходская благотворительность, милостыня.
Для второго периода - со второй половины XII в. по XIII в. включительно характерно то, что благотворительные функции князя постепенно сливаются с монастырско-церковными формами призрения; происходит изменение положений в княжьем праве, князь становился хозяином-вотчинником своего удела; осложнением княжеской власти в следствии монголо-татарских набегов и данничества; оформление новой общественной стратификации, создание и укрепление таких институтов, как церковь, монастырь, приход и др.
Княжеская помощь выражалась в защите монастырей и населенных пунктов от набегов, организации восстановления города, захоронении погибших от набегов (выполнение христианского долга и профилактика эпидемий).
Список литературы
1.Восточная Европа в древности и Средневековье: язычество, христианство, церковь. - М.: Институт российской истории РАН, 1995. - 92 с.
2.Дербин Е.Н. Институт княжеской власти на Руси IX - начала XIII века в дореволюционной отечественной историографии / Е.Н. Дербин. - Ижевск: ИД «Удмуртский университет», 2007. - 268 с.
.Квеско Р.Б. История социальной работы: учебное пособие / Р.Б. Квеско, О.И. Тюкульмина. - Томск: ТПУ, 2004. - 164 с. С. 27-35.
.Костина Е.Ю. История социальной работы / Е.Ю. Костина. - Владивосток: ДГУ, 2004. - 110 с.
.Фирсов М.В. История социальной работы в России: Учеб. пособие / М.В. Фирсов. - М.: ВЛАДОС, 2000. - 256 с.
.Фирсов М.В., Студенова Е.Г. Теория социальной работы / М.В. Фирсов, Е.Г. Студенова. - М.: ВЛАДОС, 2001. - 432 с.
.Холостова Е.И. Социальная работа: история, теория и практика: учебник / Е.И. Холостова. - М.: Юрайт, 2011. - 905 с.
защита помощь княжеский попечительство