.(1,т.VIII,28)
Где? Какая сила? - резко спросила Лизавета Прокофьевна.
Такая красота - сила, - горячо сказала Аделаида, - с этакою красотой можно мир перевернуть!
Она задумчиво отошла к своему мольберту. Аглая взглянула на портрет только мельком, прищурилась, выдвинула нижнюю губку, отошла и села к стороне, сложив руки.(1, т. VIII, 65)
Необыкновенная красота Настасьи Филипповны - это красота идеала, совершенства. При взгляде не портрет Мышкина «прожгло» так же, как и Рогожина при виде оригинала. Сила воздействия необыкновенной красоты Настасьи Филипповны отражена в романе во многих сценах. Магия совершенства не вызывает сомнений, но идеал - это нечто неизменное, статичное, словно застывшая красота на фотографии. Настасья Филипповна в полной мере осознаёт силу своей красоты, но она понимает и другое… Великий Сократ когда-то заметил: «Красота - это королева, которая правит очень недолго». Возможно, это трагедия «красоты умирающей», щемящее душу очарование последнего солнечного дня для золотой осени!
Когда князь Мышкин говорит, что красота мир спасёт, он не рассуждает, не мечтает. Это неопровержимый личный опыт. Разумеется, совершенно неубедительный для остальных тех, кто не умеет так смотреть. Но он в самой глубине своей болезни принял руку, протянутую с неба, и эта рука день за днём вытягивала его и наконец вытянула. Не к тому, что называется нормой, - а мимо, мимо, прямо к порогу ослепительного чувства полного бытия…
Мышкинский порыв к Настасье Филипповне, а потом Аглае - бесконечно далёк от любовного быта. Потянулся к дрожащему, гаснущему свету - и чуть не задохнулся от копоти и гари. Потянулся к другому свету. Почему один свет должен ревновать к другому? На что глядеть в обществе Епанчиных и Бурдовских, если не на эти немногие лица?.. Мышкин привык держаться за руку красоты, не может без этой руки, и в Петербурге он ищет какую-то замену этим горам и водопадам - и находит её в глазах Настасьи Филипповны и в глазах Аглаи. Почему именно в женских глазах? Да просто потому, что мужчины больше заняты делом, у них в глазах меньше Бога.(18, 291)
Неожиданная встреча с Настасьей Филипповной вызывает у князя шоковое состояние - он буквально лишается дара речи. Постепенно испуг переходит в смущение… Мышкин с трудом приходит в себя.
Если лень колокольчик поправить, так по крайней мере в прихожей бы сидел, когда стучатся. Ну, вот теперь шубу уронил, олух!
Шуба действительно лежала на полу; Настасья Филипповна, не дождавшись, пока князь с нее снимет, сбросила ее сама к нему на руки, не глядя, сзади, но князь не успел принять.
Прогнать тебя надо. Ступай, доложи.
Князь хотел было что-то сказать, но до того потерялся, что ничего не выговорил и с шубой, которую поднял с полу, пошел в гостиную.
Ну, вот теперь с шубой идет! Шубу-то зачем несешь? Ха, ха, ха! Да ты сумасшедший, что ли?
Князь воротился и глядел на нее как истукан; когда она засмеялась - усмехнулся и он, но языком всё еще не мог пошевелить. В первое мгновение, когда он отворил ей дверь, он был бледен, теперь вдруг краска залила его лицо.
Да что это за идиот? - в негодовании вскрикнула, топнув на него ногой, Настасья Филипповна. - Ну, куда ты идешь? Ну, кого ты будешь докладывать?
Настасью Филипповну, - пробормотал князь.
Почему ты меня знаешь? - быстро спросила она его; - я тебя никогда не видала! Ступай, докладывай... Что там за крик?
Бранятся, - ответил князь и пошел в гостиную. (1, т. VIII, 73)
В романе очень мало представлен диалог Настасьи Филипповны с князем, чаще разговор происходит в присутствии посторонних лиц. В дом Гани «невеста» приехала с определённой целью и Мышкин по ходу должен был стать дополнительным объектом для насмешек.
Скажите, почему же вы не разуверили меня давеча, когда я так ужасно... в вас ошиблась? - продолжала Настасья Филипповна, рассматривая князя с ног до головы самым бесцеремонным образом; она в нетерпении ждала ответа, как бы вполне убежденная, что ответ будет непременно так глуп, что нельзя будет не засмеяться.
Я удивился, увидя вас так вдруг... - пробормотал было князь.
А как вы узнали, что это я? Где вы меня видели прежде? Что это, в самом деле, я как будто его где-то видела? И позвольте вас спросить, почему вы давеча остолбенели на месте? Что во мне такого остолбеняющего?<>
А как же вы меня узнали, что это я?
По портрету и...
И еще?
И еще потому, что такою вас именно и воображал... Я вас тоже будто видел где-то.
Где? Где?
Я ваши глаза точно где-то видел... да этого быть не может! Это я так... Я здесь никогда и не был. Может быть, во сне...<>
Князь проговорил свои несколько фраз голосом неспокойным, прерываясь и часто переводя дух. Всё выражало в нем чрезвычайное волнение. Настасья Филипповна смотрела на него с любопытством, но уже не смеялась.(1, т. VIII, 67-68)
После сцены с пощёчиной Настасья Филипповна воспринимает князя совершенно по-иному.
Право, где-то я видела его лицо! - проговорила она вдруг уже серьезно, внезапно вспомнив опять давешний свой вопрос.
А вам и не стыдно! Разве вы такая, какою теперь представлялись. Да может ли это быть! - вскрикнул вдруг князь с глубоким сердечным укором.
Настасья Филипповна удивилась, усмехнулась, но, как будто что-то пряча под свою улыбку, несколько смешавшись, взглянула на Ганю и пошла из гостиной. Но, не дойдя еще до прихожей, вдруг воротилась, быстро подошла к Нине Александровне, взяла ее руку и поднесла ее к губам своим.
Я ведь и в самом деле не такая, он угадал, - прошептала она быстро. (1, т. VIII,70)
Можно сказать, что речевое поведение князя в данном случае прогрессирует с неимоверной быстротой - от временной потери способности говорить до выкрика «с глубоким сердечным укором». На собственном «грустном празднике» Настасья Филипповна по привычке эффектно «играет на публику», а князь… иногда вовсе перестаёт замечать окружающих.
Настасья Филипповна, - сказал князь тихо и как бы с состраданием, - я вам давеча говорил, что за честь приму ваше согласие и что вы мне честь делаете, а не я вам. Вы на эти слова усмехнулись, и кругом, я слышал, тоже смеялись. Я, может быть, смешно очень выразился и был сам смешон, но мне всё казалось, что я... понимаю, в чем честь, и уверен, что я правду сказал. Вы сейчас загубить себя хотели, безвозвратно…<>Я... я вас буду всю жизнь уважать, Настасья Филипповна, - заключил вдруг князь, как бы вдруг опомнившись, покраснев и сообразив, пред какими людьми он это говорит. (1, т. VIII, 132)
О том, как протекали долгие разговоры «по душам» князя с Настасьей Филипповной можно только догадываться - попытка разогнать «мрак» требует огромного напряжения духовных и физических сил.
… Эта несчастная женщина глубоко убеждена, что она самое павшее, самое порочное существо из всех на свете.<> Иногда я доводил ее до того, что она как бы опять видела кругом себя свет; но тотчас же опять возмущалась и до того доходила, что меня же с горечью обвиняла за то, что я высока себя над нею ставлю…<>… я почти все молчал. Я часто хотел говорить, но я, право, не знал, что сказать. Знаете, в иных случаях лучше совсем не говорить…(1, т. VIII, 391-392)
Настасья Филипповна - это не только развращённая, измученная и оскорблённая женщина. Это вся человеческая боль униженных в пронзающем образе наложницы Тоцкого. Вся страшная сила отчуждения, бездомности, неприкаянности, толкающая кого-то погубить или оскандалить, чтобы только заявить себя, запечатлеть. И эта сила крушит всё вокруг…(18, 270)
Наверное князь ощущает боль Настасьи Филипповны ещё сильнее, чем она сама и безмерное сострадание этой боли лишает его возможности быть счастливым.
Сердце его стучало, мысли путались, и всё кругом него как бы походило на сон. И вдруг, так же как и давеча, когда он оба раза проснулся на одном и том же видении, то же видение опять предстало ему.<> О, никогда потом не мог он забыть эту встречу с ней и вспоминал всегда с одинаковою болью. Она опустилась пред ним на колена, тут же на улице, как исступленная; он отступил в испуге, а она ловила его руку, чтобы целовать ее, и точно так же, как и давеча в его сне, слезы блистали теперь на ее длинных ресницах.
Встань, встань! - говорил он испуганным шепотом, подымая ее, - встань скорее!
Ты счастлив? Счастлив? - спрашивала она. - Мне только одно слово скажи, счастлив ты теперь? Сегодня, сейчас? У ней? Что она сказала?
Она не подымалась , она не слушала его; она спрашивала спеша и спешила говорить, как будто за ней была погоня.
Я еду завтра, как ты приказал. Я не буду... В последний ведь раз я тебя вижу, в последний! Теперь уж совсем ведь в последний раз!
Успокойся, встань! - проговорил он в отчаянии.
Она жадно всматривалась в него, схватившись за его руки.
Прощай! - сказала она наконец, встала и быстро пошла от него, почти побежала.(1, т. VIII, 402-403)
Настасья Филипповна убегает от себя, от собственных бесов в душе, она осознаёт, что благородный порыв может прекратиться в любую секунду, а сострадание князя бесконечно, сердце, которое «прокололи навсегда» всегда откликнется на её боль… Достоевский очень ярко передаёт эмоциональность князя при общении с Настасьей Филипповной:
… хотел было что-то сказать, но до того потерялся. Что ничего не выговорил;
… глядел на неё как истукан<>усмехнулся и он, но языком всё ещё не мог пошевелить. В первое мгновение, когда он отворил ей дверь, он был бледен, теперь вдруг краска залила его лицо;
… пробормотал князь;
… проговорил князь с глубоким сердечным укором;
… был ослеплён и поражён до того, что не мог даже выговорить слова;
… спросил князь замирающим голосом;
… князь будто силился и не мог выговорить, точно ужасная тяжесть давила ему грудь;
… прошептал он, наконец, и с усилием перевёл дух;
…сказал князь тихо и как бы с состраданием;
… простонал князь, ломая руки;
… говорил он испуганным шёпотом;
… проговорил он в отчаянии;
… не отрываясь смотрел на неё и гладил её по головке и по лицу, обеими руками, как малое дитя. Он хохотал на её хохот и готов был плакать на её слёзы. Он ничего не говорил, но пристально вслушивался в её порывистый, восторженный и бессвязный лепет, вряд ли понимал что-нибудь, но тихо улыбался, и чуть только ему казалось, что она начинала опять тосковать или плакать, упрекать или жаловаться, тотчас же начинал её опять гладить по головке и нежно водить руками по её щекам, утешая и упрашивая её, как ребёнка.(1, т. VIII, 502)
Настасья Филипповна излагает свои мысли как образованная дворянка и от природы умная женщина, однако её речевое поведение в целом характеризуется повышенной эмоциональностью. Героиня склонна к эпатажу, высказывания её часто излишне прямолинейны, феминность речи снижена (хотя она легко может разыграть роль «жеманницы»). Речевое поведение князя при общении с Настасьей Филипповной можно обозначить двумя словами: сострадание и отчаяние. Сострадание проявляется в эмоциях, отчаяние - в молчании. Мышкин не в силах бороться с бесами и Бог замолкает в его устах…
Аглая
Знаешь ли. Что женщина способна замучить человека жестокостями и насмешками и ни разу угрызения совести не почувствует, потому что про себя каждый раз будет думать, смотря на тебя: «Вот теперь я его измучаю до смерти, да зато потом ему любовью моею наверстаю…»(1, т. VIII, 292)
Это рассуждение князя о мыслях влюблённой женщины рассмешило Рогожина: « Ведь этакой разговор точно и не от тебя». (1, т. VIII, 292) Парфён сразу определяет, что князь влюблён и попал именно «к этакой».
Настасья Филипповна и Аглая обе слишком не просты, слишком запутанны и склонны к срывам. Обе - прекрасные дамы, а не матери, не дочери, не сёстры. Почему Мышкин не встретил женщины-матери, женщины-сестры? Ведь их не так уж мало. Добрая половина женщин в любви - матери, если не всегда и не совершенно, то очень часто. Это так иногда заметно даже в самом юном возрасте, благодаря инстинкту материнства.(18, 296)
Аглая - дитя общества, в котором она выросла, но прежде всего это маленькая копия Лизаветы Прокофьевны (Мышкин подмечает сходство) и инстинкт материнства дан ей от рождения, только природная гордость и принятые в обществе правила поведения сдерживают порывы души… До поры до времени. Князь начинает вести себя как беспомощный ребёнок - и инстинкт материнства прорывается с неимоверной силой, минуя все доводы рассудка. Аглая добра, проницательна, она способна защитить возлюбленного как заботливая мать… и способна наказать. Речевое поведение героини отражает происходящую в ней борьбу доводов рассудка с сердечной привязанностью. Аглая понимает, что любовь к князю предполагает отказ от многих сложившихся в обществе стереотипов…
Да что вы это здесь говорите? - вдруг вскричала Аглая, - для чего вы это им говорите? Им! Им!
Казалось, она была в последней степени негодовании: глаза её метали искры. Князь стоял перед ней немой и безгласный, и вдруг побледнел.
Здесь ни одного нет, который бы стоил таких слов! - разразилась Аглая, - здесь все, все не стоят вашего мизинца, ни ума, ни сердца вашего! Вы честнее всех, благороднее всех, лучше всех, добрее всех, умнее всех! Здесь есть недостойные нагнуться и поднять платок, который вы сейчас уронили…Для чего же вы себя унижаете и ставите ниже всех? Зачем вы всё в себе исковеркали, зачем в вас гордости нет? (1, т. VIII, 272)
Защищая, Аглая одновременно и нападает (поступает точно как Лизавета Прокофьевна), вскоре возмущённая мать присоединяется к дочери и два гневных голоса начинают звучать в унисон.
Все говорили, все до одного, все три дня! Я никогда, никогда не выйду за него замуж!
Прокричав это, Аглая залилась горькими слезами, закрыла лицо платком и упала на стул.
Да он тебя ещё и не прос…
Я вас не просил, Аглая Ивановна, - вырвалось вдруг у князя.
Что-о? - в удивлении, в негодовании, в ужасе протянула вдруг Лизавета Прокофьевна. - Что та-а-кое?
Она ушам своим не хотела верить.
Я хотел сказать… я хотел сказать, - зашептал князь, - я хотел только изъяснить Аглае Ивановне… иметь такую честь объяснить, что я вовсе не имел намерения… иметь честь просить её руки…даже когда-нибудь… Я тут ни в чём не виноват, ей-богу, не виноват, Аглая Ивановна. Я никогда не хотел, и никогда у меня в уме не было, никогда не захочу, вы сами увидите: будьте уверены! Тут какой-нибудь злой человек меня оклеветал перед вами! Будьте спокойны! (1, т. VIII, 273)
Столь откровенный испуг Мышкина вызывает у Аглаи «неудержимый хохот». Показательно речевое поведение «затрепетавшего» князя - стараясь оправдаться, он не может подобрать нужные выражения, замолкает и начинает объясняться снова, повторяется, уверяет, божится… и не замечает, в какое положение он ставит Аглаю. Мужчины так себя не ведут… Князь совершенно не соответствует гендерным стереотипам, но ведь модули поведения, принятые в обществе не всегда соответствуют зову души. Лев Николаевич часто смущается и краснеет от одного взгляда Аглаи, робость вызывает неизведанное чувство земной любви к женщине. Речевое поведение князя с Аглаей « выдаёт его чувства»:
… отвечал князь, по-прежнему с тихою и даже робкою улыбкой смотря на Аглаю;
… князь с потерянным видом улыбнулся ей;
… князь пробормотал;
… сконфузился князь;
… едва проговорил князь; у него ужасно дрожало и стукало сердце;
… князь тоже обрадовался и даже рассмеялся от радости, смотря на неё;
… простодушно проболтался князь (он был смущён);
… проговорил князь тоже почти шёпотом;
… князь вздрогнул; сердце его замерло. Но он в удивлении смотрел на Аглаю: странно ему было признать, что этот ребёнок давно уже женщина;
… ответил князь, краснея и замирая;
… пробормотал князь, закрасневшись;
… он был весел так, что уж на его глядя становилось весело;
… пробормотал князь почти полумёртвый;
… с мольбой и упрёком обратился к Аглае.
В отношениях с князем Аглая сама проявляет инициативу, она интуитивно ощущает, что Мышкин никогда не посмеет… И девушка назначает свидание, очень ревнует сама и старается вызывать ревность, любит и страдает.
Я хочу, я хочу бежать из дому! - вскричала она, и опять глаза её засверкали,- и если вы не согласитесь, так я выйду замуж за Гаврилу Ардалионовича. Я не хочу, чтобы дома меня мерзкою женщиною почитали и обвиняли бог знает в чём.
В уме ли вы! - чуть не вскочил князь с места, - в чём вас обвиняют, кто обвиняет?<>Вы все дома жили, Аглая Ивановна? (1, т. VIII, 384)
Князь сделал предложение только благодаря прямым наводящим вопросам Аглаи, Может быть девушке стоило идти до конца? Аглая умна и проницательна, ей просто не хватает жизненного опыта. Можно предположить, как бы развивались события по другому сценарию. Аглая не обращает внимания на письма Настасьи Филипповны, или вообще не берёт с собой князя для выяснения отношений с соперницей (А с какой собственно целью она его пригласила?) или в самый трагический момент тоже имитирует обморок и эффектно падает в объятия князя, проявляя чудеса актёрского мастерства, или… Или представить много-много корзинок с ёжиками - их получал бы князь регулярно в знак примирения со вспыльчивой супругой.
Лизавета Прокофьевна
… про ваше лицо уж мне не только кажется, а посто уверен, что вы совершенный ребёнок, во всём, во всём, во всём хорошем и во всём дурном, несмотря на то, что вы в таких летах. Вы ведь на меня не средитесь, что я так говорю? Ведь вы знаете, за кого я детей почитаю? (1, т. VIII, 71)
Князь при первой же встрече словно заглянул в душу Елизаветы Прокофьевны… И обрадовался - это душа ребёнка. Почтенная мать семейства радуется и огорчается, сердится и капризничает, смеётся и плачет всегда от чистого сердца как ребёнок.
Вот мы и в дурах, а я и рада; а пуще всего Иван Фёдорович. Браво, князь, вас давеча проэкзаменовать велели. А то, что вы про моё лицо сказали, то всё совершенная правда: я ребёнок и знаю это. Я ещё прежде вашего знала про это; Вы именно выразили мою мысль в одном слове. Ваш характер я считаю совершенно сходным с моим, и очень рада; как две капли воды. Только вы мужчина, а я женщина и в Швейцарии не была; вот и вся разница. (1, т. VIII, 71)
Лев Николаевич даёт генеральше характеристику, и она тут же её оправдывает, бурно выражая восторг по поводу объявления нового родственника. Елизавета Прокофьевна никогда не кривит душой: князь понравился и она берёт его под своё покровительство. Генеральша фактически является главой семьи.
… генерал никогда не роптал впоследствии на свой ранний брак, никогда не третировал его как увлечение нерасчетливой юности и супругу свою до того уважал и до того иногда боялся её, что даже любил. (1, т. VIII, 14)
Лизавета Прокофьева любит мужа, обожает дочек... и всё семейство давно приспособилось к её прямолинейности, капризам, сменам настроения… быстро приспосабливается и князь: он понимает, что генеральша может ругать, стыдить и даже бранить, искренне желая добра, стараясь ему «открыть глаза» на негодяев. Отношение к князю несколько изменяется, когда он становится возможным женихом - любящая мать предчувствует трагедию и обеспокоена судьбой дочери.
Позволь тебя спросить: изволил ты прислать месяца два или два с половиною тому, около святой, к Аглае письмо?
Пи-писал.
С какою же целью? Что было в письме? Покажи письмо!
Глаза Лизаветы Прокофьевны горели, она чуть не дрожала от нетерпения.
У меня нет письма - удивился и оробел князь ужасно, - если есть и цело ещё, то у Аглаи Ивановны.
Не финти! О чём писал?
Я не финчу и ничего не боюсь. Я не вижу никакой причины, почему мне не писать…
Молчи! Потом будешь говорить. Что было в письме? Почему покраснел? <>Влюблён ты что ли?
Н-нет. Я… я как к сестре писал; и я подписался братом.
Гм; нарочно; понимаю.
Мне очень тяжело отвечать вам на эти вопросы, Лизавета Прокофьевна.
Знаю, что тяжело, да мне то дела нет никакого до того, что тебе тяжело. Слушай, отвечай мне правду, как перед богом: лжёшь ты мне или не лжёшь?
Не лгу.
Верно говоришь, что не влюблён?
Кажется, совершенно верно. <>
Что-о? Кто тебе запретил?<>
Кто запрещал тебе? - неистово крикнула Лизавета ПРокофьевна.
Аглая Ивановна запрещает…
Когда? Да го-во-ри же!!
Давеча утром прислала, чтоб я никогда не смел к вам ходить. <>
Сейчас! Иди! Нарочно сейчас, сию минуту! - вскричала она в припадке необычайного волнения и нетерпения.
Но ведь вы меня подвергаете…
Чему? Невинный простофиля! Точно даже и не мужчина.<> Вот твоя мерзкая шляпёнка, идём!<>… уж конечно самой досадно было, что ты не идёшь, только не рассчитала, что так к идиоту писать нельзя, потому что буквально примет, так и вышло. Ты чего подслушиваешь? - крикнула она спохватившись, что проговорилась. (1, т. VIII, 264-266)
В этом диалоге речевое поведение обоих персонажей совершенно не соответствует гендерным стереотипам, что и придаёт определённый комизм ситуации. Устами Лизаветы Прокофьевны говорит разгневанный мужчина - налицо признаки маскулинности речевого поведения - прежде всего настойчивость, агрессивность и прямолинейность. К проявлениям маскулинности можно отнести: удлинение гласного, слоговое членения слова, постоянное использование глаголов в повелительном наклонении и эмоционально-оценочной лексике (включая словообразовательный уровень), крик, грубость… и весь этот гнев выливается на голову беззащитного ребёнка («точно даже и не мужчина»). В очередной раз вербальная агрессия не вызывает ответной агрессии у князя и его речевое поведение отражает испуг, растерянность… но вовсе не от крика Лизаветы Прокофьевны. Лев Николаевич не смеет поверить в любовь юной девушки, не смеет откликнуться на это светлое чувство, он и не мечтал о таком счастье… Сама мысль о возможности обретения земной любви вызывает радость и тревогу
При общении с генеральшей князь выглядит то как провинившийся ребёнок, то как мудрый учитель (и она понимает силу этого «главного ума»), они словно меняются иногда ролями. Эти два персонажа действительно очень похожи - открытостью. Чистотой души, «детским взглядом на мир».
Вера Лебедева
Князь, пожалейте этого…несчастного; не прогоняйте его сегодня.
Ни за что не прогоню; как он сам хочет.
Он ничего теперь не сделает, и … не будьте с ним строги.
О нет, зачем же?
И… не смейтесь над ним, вот это самое главное.
О, отнюдь нет!
Глупая, что такому человеку, как вы, говорю об этом, - закраснелась Вера. - А хоть вы и устали, - засмеялась она, полуобернувшись, чтоб уйти, - а у вас такие славные глаза в эту минуту… счастливые.
Неужто счастливые? - с живостью спросил князь и радостно рассмеялся.
Но Вера, простодушная и нецеремонная, как мальчик, вдруг что-то сконфузилась, покраснела ещё больше и, продолжая смеяться торопливо вышла из комнаты.
«Какая… славная…» - подумал князи и тотчас забыл о ней. (1, т. VIII, 382)
Почему Лев Николаевич словно не замечает «девушки с ребёнком на руках»? С ней так легко и спокойно…
Достоевский рисует на заднем плане девушку, готовую на руках носить князя, и с величайшим блаженством. Это Вера Лебедева. Но она как-то слишком простодушна и чего-то в князе не чувствует, на что откликается и Настасья Филипповна и Аглая; она мысли князя, занесённые с другой планеты, не угадывает; она сама целиком с этой Земли, не с другой, и нет в ней тоски по другой планете, тоски, на которую князь немедленно, всем сердцем откликается. Она добрый, милый утёнок. Но не гадкий утёнок, не обречённый на страдания среди уток, и сердце князя не переворачивается от жалости и желания вызволить её с птичьего двора. Его сердце - отцовское сердце, ищущее заботы, а не заботливых рук.(18, 269)
Вера радуется счастью князя и всем сердцем сострадает его боли.
В первую минуту, как она его увидала, она вдруг заплакала, но когда князь тотчас же успокоил её, - рассмеялась. Его как-то вдруг поразило сильное сострадание к нему этой девушки; он схватил её руку и поцеловал. Вера вспыхнула.
Ах, что вы, что вы! - воскликнула она в испуге, быстро отняв свою руку.
Она скоро ушла в каком-то странном смущении. (1, т. VIII, 483)
Вера «простодушная и нецеремонная». Феминность речевого поведения ярко выражена в невербальном уровне: смех, слёзы, краска в лице, застенчивость. Девушка «целиком с этой Земли» способна любить чистой, светлой любовью, без тени эгоизма… Но так любит князь! Вера подобна Мадонне с младенцем на руках и имя её вселяет надежду на спасение. Князь воспринимает Веру как сестру, разговаривает с ней легко и непринуждённо, он не понимает её чувства.
достоевский идиот языковой персонаж
1.4 Гендерно-маркированные речевые особенности мужских персонажей
Результатом исследований, основанных на фактических записях разговоров мужчин и женщин, стала следующая афористическая по своей сущности фраза, характеризующая особенности речевого поведения обоих полов: «Мужчины соревнуются, женщины сотрудничают»(25, 67).
«Мужчины соревнуются», старательно стремясь проявить маскулинность в речевом поведении на всех языковых уровнях. Князь Мышкин сознательно не принимает участия в этом «соревновании». Изначально мужчин это настораживает… Но вскоре они успокаиваются, «теряют бдительность», не воспринимая князя за «потенциального соперника». И вот мужчины уже удивительно вскидывают брови, наблюдая за тем, как князь пересекает финишную черту… Наверное. В таком виде можно образно представить особенности речевого поведения главного героя при общении с мужескими персонажами (во всяком случае, до «званого вечера» на даче Епанчиных). Мышкин не агрессивен, не стремится доминировать, однако его духовное превосходство очевидно.
Гаврила Ардалионович
Речевое поведение Гани - яркий образец соответствия гендерным стереотипам. Тем резче контраст с речевым поведением князя.
Минуты через две дверь отворилась снова, и послышался звонкий и приветливый голос Гаврилы Ардалионовича:
Князь, пожалуйте!(1, т.VIII, 22)
Князь уже заметил маску на лице обладателя «звонкого и приветливого» голоса.
Я сейчас, только мой узелок возьму, - сказал князь Гане, - и мы выйдем.
Ганя топнул ногой от нетерпения. Лицо его даже почернело от бешенства. Наконец оба вышли на улицу, князь с своим узелком в руках.
Ответ? Ответ? - накинулся на него Ганя. - Что она вам сказала? Вы передали письмо?
Князь молча подал ему его записку. Ганя остолбенел,
Извините меня, напротив, мне тотчас же удалось передать вашу записку, в ту же минуту, как вы дали, и точно так, как вы просили. Она очутилась у меня опять, потому что Аглая Ивановна сейчас передала мне ее обратно.
Когда? Когда?
Только что я кончил писать в альбоме и когда она пригласила меня с собой. (Вы слышали?). Мы вошли в столовую, она подала мне записку, велела прочесть и велела передать вам обратно.
Про-че-е-сть? - закричал Ганя чуть не во всё горло, - прочесть! Вы читали?
И он снова стал в оцепенении среди тротуара, но до того изумленный, что даже разинул рот.
Да, читал, сейчас.
И она сама, сама вам дала прочесть? Сама?
Сама, и поверьте, что я бы не стал читать без ее приглашения.
Ганя с минуту молчал и с мучительными усилиями что-то соображал, но вдруг воскликнул:
Быть не может! Она не могла вам велеть прочесть. Вы лжете! Вы сами прочли!
Я говорю правду, - отвечал князь прежним, совершенно невозмутимым тоном, - и поверьте: мне очень жаль, что это производит на вас такое неприятное впечатление.
Но, несчастный, по крайней мере, она вам сказала же что-нибудь при этом? Что-нибудь ответила же?
Да, конечно.
Да говорите же, говорите, о, черт!..(1, т. VIII, 59)
Ярость переполняет Ганю. Агрессия проявляется в невербальном поведении: чёрное от бешенства лицо, топанье ногой, «оцепенение», разинутый рот. Угрозы вербализуются на фонетическом уровне в сфере вокализма (удлинение гласного - {про-че-е-е-есть}) и консонантизма (актуализация сонорного вибранта [p] и слоговое членение слова - {пр-р-ро-клят}, {про-че-е-е-есть}), Ганя чертыхается, обвиняет князя во лжи… Мышкин спокойно и уверенно (совершенно невозмутимым тоном) отвечает на его вопросы, терпеливо выслушивает обвинения. Такое впечатление, что он вообще не реагирует на вербальную агрессию… И эта агрессия нарастает как снежный ком. Не чувствуя отпора, Ганя совершенно выходит за рамки приличий: посылает прямые угрозы Аглае ([В бараний рог сверну!]), называет генеральшу «старухой», и уже не сдерживается в выражениях в адрес князя («идиот пр-ро-клятый»). Тем же «невозмутимым тоном» Мышкин прекращает это беснование. И прежний тихий, ровный голос князя уже действует на Ганю как ушат холодной воды… Он даже краснеет от стыда. Но злоба затаилась в сердце. Ганя хочет ударить сестру, даёт пощёчину князю. Мышкин не отвечает ударом на удар. Агрессия в любом виде не вызывает в нём злобу на обидчика. Напротив, даже в такой момент князь думает не о себе.
Ну, это пусть мне… а её… всё-таки не дам!.. - тихо проговорил он наконец; но вдруг не выдержал, бросил Ганю, закрыл руками лицо, отошёл в угол, стал лицом к стене и прерывающимся голосом проговорил:
О, как вы будете стыдиться своего поступка!(1, т. VIII, 87-88)
Речь князя становится прерывистой, нелегко любить ближнего «больше себя». Однако главный герой предвидит развитие событий… И вот уже Ганя не просто просит прощения, а изливает князю душу.
Достоевский обычно обстоятельно характеризует речевое поведение персонажей. Это не просто диалоги - можно «услышать» звук голоса. Понять чувства, ощутить эмоции. Писатель подчёркивает особенности речевого поведения князя при общении с Ганей:
совершенно просто отвечал;
отвечал князь прежним, совершенно невозмутимым тоном;
поспешил ответить;
проговорил он настойчиво, но тоже весь дрожа, как от чрезвычайно сильного потрясения;
сказал князь, с трудом переводя дух;
спросил довольно робко;
крикнул князь в настоящем испуге;
решил князь, подумав и засмеявшись.
Парфён Рогожин
Столкновение Мышкина и Рогожина из-за Настасьи Филипповны полно бесконечных оттенков смысла, от самых простых сексуальных, до богословских. Отношение к Богу может быть таким же ревнивым, староверческим, как у Рогожина, а любовь к женщине - такой же совершенной, как к богу, до того, что она становится его образом, и прикосновение к ней - прикосновение к вечности (18, 359-360).
Рогожин умён, притязателен, поражает русской широтою натуры и силой чувства. Но он духовно ограничен и в порыве страсти перестаёт различать добро и зло. В нём «вера пошатнулась». Многие персонажи упоминают о том, что сумрачный дом Рогожина напоминает гроб. А он родился и вырос в этом «гробу», не получил достойного образования, не общался с духовно богатыми людьми… Речь этого персонажа косноязычна, словарный запас сравнительно небольшой (он иногда не в силах косвенной речью передать высказывания Настасьи Филипповны, а потому «цитирует» по памяти). Рогожин - первый, с кем князь заговорил на Родине. И последний, кто слышал его связную речь.
Черноволосый сосед в крытом тулупе всё это разглядел, частию от нечего делать, и наконец спросил с тою неделикатною усмешкой, в которой так бесцеремонно и небрежно выражается иногда людское удовольствие при неудачах ближнего:
Зябко?
И повел плечами.
Очень, - ответил сосед с чрезвычайною готовностью, - и, заметьте, это еще оттепель. Что ж, если бы мороз? Я даже не думал, что у нас так холодно. Отвык.
Из-за границы, что ль?
Да, из Швейцарии.
Фью! Эк ведь вас!..
Черноволосый присвистнул и захохотал.(1, т. VIII, 3)
Свист и смех… Рогожин не скрывает «удовольствие при неудачах ближнего». Оба персонажа по-мужски прямолинейны. Только речь князя несравненно богаче, он может передать тончайшие оттенки своих мыслей, причём в выражениях мягких, тактичных.
Это уж не отец ли твой? - спросил князь.
Он самый и есть, - отвечал с неприятною усмешкой Рогожин, точно готовясь к немедленной бесцеремонной какой-нибудь шутке насчет покойного своего родителя.
Он был ведь не из старообрядцев?
Нет, ходил в церковь, а это правда, говорил, что по старой вере правильнее. Скопцов тоже уважал очень. Это вот его кабинет и был. Ты почему спросил, по старой ли вере?
Свадьбу-то здесь справлять будешь?
3-здесь, - ответил Рогожин, чуть не вздрогнув от неожиданного вопроса.
Скоро у вас?
Сам знаешь, от меня ли зависит?
Парфен, я тебе не враг и мешать тебе ни в чем не намерен. Это я теперь повторяю так же, как заявлял и прежде, один раз, в такую же почти минуту. Когда в Москве твоя свадьба шла, я тебе не мешал, ты знаешь. В первый раз она сама ко мне бросилась, чуть не из-под венца, прося "спасти" ее от тебя. Я ее собственные слова тебе повторяю. Потом и от меня убежала; ты опять ее разыскал и к венцу повел, и вот, говорят, она опять от тебя убежала сюда. Правда ли это? Мне так Лебедев дал знать, я потому и приехал. А о том, что у вас опять здесь сладилось, я только вчера в вагоне в первый раз узнал от одного из твоих прежних приятелей, от Залежева, если хочешь знать. Ехал же я сюда, имея намерение: я хотел ее, наконец, уговорить за границу поехать для поправления здоровья; она очень расстроена и телом, и душой, головой особенно, и, по-моему, в большом уходе нуждается. Сам я за границу ее сопровождать не хотел, а имел в виду все это без себя устроить. Говорю тебе истинную правду. Если совершенная правда, что у вас опять это дело сладилось, то я и на глаза ей не покажусь, да и к тебе больше никогда не приду. Ты сам знаешь, что я тебя не обманываю, потому что всегда был откровенен с тобой. Своих мыслей об этом я от тебя никогда не скрывал и всегда говорил, что за тобою ей непременная гибель. Тебе тоже погибель... может быть, еще пуще чем ей. Если бы вы опять разошлись, то я был бы очень доволен; но расстраивать и разлаживать вас сам я не намерен. Будь же спокоен и не подозревай меня. Да и сам ты знаешь: был ли я когда-нибудь твоим настоящим соперником, даже и тогда, когда она ко мне убежала. Вот ты теперь засмеялся; я знаю, чему ты усмехнулся. Да, мы жили там розно и в разных городах, и ты все это знаешь наверно. Я ведь тебе уж и прежде растолковал, что я ее "не любовью люблю, а жалостью". Я думаю, что я это точно определяю. Ты говорил тогда, что эти слова мои понял; правда ли? понял ли? Вон как ты ненавистно смотришь! Я тебя успокоить пришел, потому что и ты мне дорог. Я очень тебя люблю, Парфен. А теперь уйду и никогда не приду. Прощай.
Князь встал.
Посиди со мной, - тихо сказал Парфен, не подымаясь с места и склонив голову на правую ладонь: - я тебя давно не видал.<> Я твоему голосу верю, как с тобой сижу. Я ведь понимаю, что нас с тобой нельзя равнять, меня да тебя.(1, т. VIII, 261-262)
Князь всегда отзывчив и эмоционален, но именно в разговорах со своим крестовым братом он проявляет сверхчувствительность, ощущая чужую боль как свою собственную, предвидя беду и пытаясь спасти. В данной писателем характеристике речевого поведения князя при общении с Рогожиным можно проследить всю историю пути главного героя «к людям»:
… ответил с чрезвычайной готовностью;
…подхватил<>тихим и примиряющим голосом;
… с полной немедленною готовностью;
… тотчас же ответил;
… проговорил он, наконец, в смущении;
… тихо промолвил<> в смущении;
… поглядел и не ответил; он вдруг задумался и, кажется, не слышал вопроса;
… дружески усмехнувшись и стараясь скрыть своё чувство;
…вскричал;
… с ужасом спросил;
… переспросил князь, грустно смотря на Рогожина;
… тихо проговорил он, почти задумчиво, как бы отвечая какой-то своей внутренней, затаённой мысли;
… с искренним чувством;
… пробормотал в чрезвычайном волнении;
… спросил князь, но как-то рассеянно, всё ещё как бы под влиянием сильной задумчивости;
… вскричал вдруг князь под впечатлением внезапной мысли;
… тревожно подхватил князь выскочившее слово;
…грустно и с жаром подхватил;
… вздрогнул<> и остановился в чрезвычайном смущении;
… сказал князь, с мучением выслушав Рогожина;
… спросил князь в испуге;
… вскричал князь, ломая свои руки;
… воскликнул князь с беспредельной скорбью;
… начал ему вдруг, с радости, рассказывать, лепеча и почти не договаривая слов;
… выговорил князь, задыхаясь;
… прошептал вдруг князь и встал, дрожа всеми членами;
… спросил князь, точно запутываясь, точно отыскивая, что именно надо спросить, и как бы тот час е забывая;
… быстро и испуганно выговорил князь;
… зашептал вдруг князь прежним взволнованным и торопливым шёпотом.]
… одержимый страстью Рогожин, представитель дионисийной стихии у Ф. М. Достоевского, в сцене с горящими ста тысячами, брошенными Настасьей Филипповной в камин, единственный из всех присутствующих при этом мужчин смотрит с восхищением в лицо любимой женщины, бесконечно гордясь её поступком, этой русской широкостью, эффектно продемонстрированной героиней. Именно ему самому дано понять мотивацию и суть поступка Настасьи Филипповны; ему одному (одержимому страстью к женщине) дано прозреть тайну лица этой женщины, и именно в этом приоткрывается тайна и самого Рогожина.(2, 76)
Даже в последние секунды сознания Рогожин думает о Настасье Филипповне. Но он всегда вспоминает не её прекрасные глаза, а её поступок («как она офицера того, на музыке хлестанула»). Исследователи характеризуют Рогожина очень разными эпитетами… Возможно, это один из самых сложных образов в мировой литературе. Человек и «Демон влюблённый» в одном лице.
Лебедев
«Низок, низок!» - несколько раз на страницах романа восклицает Лебедев и с напускным покаянием бьёт себя кулаком в грудь. Да, низок… до такой степени, что даже князь подчас испытывает отвращение.
- Это письмо не может оставаться у вас.
Вам, вам! Вам и приношу-с, - с жаром подхватил Лебедев, - теперь опять ваш, весь ваш с головы до сердца, слуга-с, после мимолетной измены-с! Казните сердце, пощадите бороду, как сказал Томас Морус... в Англии и в Великобритании-с. Меа culpa, mea culpa, как говорит Римская папа... то-есть: он Римский папа, а я его называю: "Римская папа".
Это письмо должно быть сейчас отослано, - захлопотал князь; - я передам.
А не лучше ли, а не лучше ли, благовоспитаннейший князь, а не лучше ли-с... эфтово-с!
Лебедев сделал странную, умильную гримасу; он ужасно завозился вдруг на месте, точно его укололи вдруг иголкой, и лукаво подмигивая глазами, делал и показывал что-то руками.
Что такое? - грозно спросил князь.
Предварительно бы вскрыть-с! - прошептал он умилительно и как бы конфиденциально.
Князь вскочил в такой ярости, что Лебедев пустился было бежать; но добежав до двери, приостановился, выжидая, не будет ли милости.
Эх, Лебедев! Можно ли, можно ли доходить до такого низкого беспорядка, до которого вы дошли? - вскричал князь горестно. Черты Лебедева прояснились.
Низок! Низок! - приблизился он тотчас же, со слезами бия себя в грудь.
Ведь это мерзости!
Именно мерзости-с. Настоящее слово-с!
И что у вас за повадка так... странно поступать? Ведь вы... просто шпион! Почему вы писали анонимом и тревожили... такую благороднейшую и добрейшую женщину? Почему, наконец, Аглая Ивановна не имеет права писать кому ей угодно? Что вы жаловаться, что ли, ходили сегодня? Что вы надеялись там получить? Что подвинуло вас доносить?
Единственно из приятного любопытства и... из услужливости благородной души, да-с! - бормотал Лебедев: - теперь же весь ваш, весь опять! Хоть повесьте!
Вы таким, как теперь, и являлись к Лизавете Прокофьевне? - с отвращением полюбопытствовал князь.(1, т. VIII, 358-359)
Речевое поведение Лебедева в целом - пример регулярного отклонения от гендерных стереотипов: многословие, постоянное использование эмоционально-экспрессивной лексики, часто меняющиеся интонации… «Господин всезнайка» и артистический шут, толкователь Апокалипсиса и приспособленец, благодетель своего многочисленного семейства (только в атмосфере любви могла сформироваться замечательная девушка - Вера Лебедева) и мошенник… Лебедев, безусловно, неординаерн. Из всех персонажей только он вызывает у князя живое возмущение. Маскулинность речевого поведения князя ярче всего проявляется в диалогах с Лебедевым. На фоне словесных тирад Лукьяна Тимофеевича Мышкин немногословен, его речь точна и лаконична, в голосе появляются гневные ноты, князь начинает использовать оценочную лексику, прикрикивает, перебивает, стыдит, допрашивает… и смеётся. В речевом поведении Мышкина отражены эмоции возмущённого мужчины:
… проговорил князь, поморщившись;
… в нетерпении спросил;
…отвечал князь, нахмурясь;
… с каким-то неприятным ощущением перебил князь, точно дотронулись до его больного места;
… усовещивал князь;
… допрашивал князь с нетерпением;
… неистово закричал князь, весь прокраснев от негодования, а может быть и от стыда;
… усмехнулся князь;
… рассеянно и с неудовольствием прервал его князь;
… вскричал князь чуть ли не с гневом<> рассмеялся он вдруг самым искренним смехом;
… грозно спросил князь.
Ипполит
Князь способен понять Ипполита как никто другой. Исповедь умирающего юноши - это по сути тот же рассказ Мышкина о смертной казни. Ипполит тоже приговорён, он только не может знать в точности, сколько ему ещё отпущено времени.
Душа Ипполита, как и душа его создателя, - арена борьбы двух начал: материи и духа.
Есть ли что-нибудь за стенами? Существует ли сила, способная победить законы Природы?(17, 384)
Ипполит вспоминает картину, виденную в доме Рогожина («Мёртвый Христос» Ганса Гольбейна Младшего) и в размышлениях приходит к выводу, что тайна Христа бессильна опровергнуть законы Природы. Князь предчувствует протест умирающего юноши, ощущает всю его боль, прощая вспышки бессильного гнева.
- Ну, вот этого я и боялся! - воскликнул князь. - Так и должно было быть!
Ипполит быстро обернулся к нему с самою бешеною злобой, и каждая черточка на лице его, казалось, трепетала и говорила:
А, вы этого и боялись! "Так и должно было быть", по-вашему? Так знайте же, что если я кого-нибудь здесь ненавижу, - завопил он с хрипом, с визгом, с брызгами изо рта - (я вас всех, всех ненавижу!), но вас, вас, иезуитская, паточная душонка, идиот, миллионер-благодетель, вас более всех и всего на свете!(1, т. VIII, 372)
Князь нашёл ключ к сердцу «этой злой злючки» (так Иполлита назвала Лизавета Прокофьевна).
… А очень вы меня презираете теперь, как думаете?
За что? За то, что вы больше нас страдали и страдаете?
Нет, а за то, что недостоин своего страдания.
Кто мог страдать больше<>
…Ну, хорошо, ну, скажите мне сами, ну, как, по-вашему: как мне всего лучше умереть?...
Чтобы вышло как можно… добродетельнее что ли? Ну, говорите!
Пройдите мимо нас и простите нам наше счастье! - проговорил князь тихим голосом.(1, т. VIII, 476-477)
Речь этого героя, как правило, слишком эмоциональна, интонации подчёркивают истерию. Ипполит - мыслитель, богатство его внутреннего мира отражено в письменной речи. «Моё необходимое объяснение» - попытка оставить свой след на земле. Мышкин всегда разговаривает с Ипполитом тихим, ровным голосом, словно не замечая насмешек и издевательств; на вопросы отвечает, прислушиваясь к своему внутреннему голосу. И его устами говорит Бог.
Генерал Епанчин
В дальнейшем неторопливом изображении уклада служебных, не слишком поспешных, но вполне надёжных успехов, в истории происхождения теперешнего благополучия, в шутливой характеристике семейного счастья генерала Епанчина нет и тени судорожного стиля. Такие словосочетания как «участвовал в откупах», «имел систему не выставляться», «знал всегда своё место», «любил выставлять себя более исполнителем чужой идеи», - всё это в речи автора те понятия, которыми живёт деловито расчетливый домовладелец и довольно крупный чиновник.
В повествовательной речи сочетаются мечтания и планы самого Епанчина с тонкой иронией автора.(9, 278-279)
Речевое поведение генерала Епанчина более всего зависит от социального статуса собеседника. При общении с князем генерал порой выглядит комично: изменяется социальный статус Мышкина - соответственно изменяется речевое поведение генерала.
Скажите, чем же вы намереваетесь покамест прожить, и какие были ваши намерения? - перебил генерал.
Трудиться как-нибудь хотел.
О, да вы философ; а впрочем... знаете за собой таланты, способности, хотя бы некоторые, то-есть, из тех, которые насущный хлеб дают? Извините опять...
О, не извиняйтесь. Нет-с, я думаю, что не имею ни талантов, ни особых способностей; даже напротив, потому что я больной человек и правильно не учился. Что же касается до хлеба, то мне кажется...
Генерал опять перебил и опять стал расспрашивать.(1, т. VIII, 23)
Застрелился, утром, на рассвете, в семь часов. Старичок, почтенный, семидесяти лет, эпикуреец, - и точь-в-точь как она говорила, - казенная сумма, знатная сумма!
Откуда же она...
Узнала-то? Ха-ха! Да ведь кругом нее уже целый штаб образовался, только что появилась. Знаешь какие лица теперь ее посещают и ищут этой "чести знакомства". <>
Но что же в поведении Евгения Павлыча подозрительного?
Ничего нет! Держал себя благороднейшим образом. Я и не намекал ни на что. Свое-то состояние, я думаю, у него в целости.(1, т. VIII, 310)
В первом случае генерал допрашивает «бедного родственника», во втором - беседует с равным человеком своего круга. Иван Фёдорович - человек добродушный и непременно помог бы князю, даже если бы тот не получил наследство. Но в этом случае генерал никогда бы не заговорил с Мышкиным «на равных». Князь изначально с большим уважением относится к генералу, говорит с ним обычно спокойно и рассудительно, краснеть и нервничать начинает только в одном случае - когда речь заходит об Аглае…
Келлер
Из всех персонажей романа у Келлера самая ёмкая характеристика - «господин с кулаками».
- Главное то, что в вас какая-то детская доверчивость и необычайная правдивость, - сказал, наконец, князь; - знаете ли, что уж этим одним вы очень подкупаете?
Благороден, благороден, рыцарски благороден! - подтвердил в умилении Келлер: - но знаете, князь, все только в мечтах и, так сказать, в кураже, на деле же никогда не выходит! А почему так? и понять не могу.(1, т. VIII, 344)
Автор злобной статейки (построение фраз безграмотно, язык не соответствует публицистическому стилю) врывается к князю с «излияниями и признаниями», но всё время сбивается с исповеди на хвастовство, как он плутовал и воровал. Временами выходит даже смешно. И оба смеются… Возможно, Келлер является в романе двойником Льва Николаевича - тоже своего рода «рыцарь» и защитник обиженных и оскорблённых, только защитник «с кулаками», который честно старается соответствовать «добру с кулаками». Старается… И как ребёнок ждёт восторгов и аплодисментов окружающих. И как ребёнок обижается, не понимая почему «никогда не выходит». В диалоге с князем Келлер то пытается его поучать (считая себя «человеком бывалым»), то обращается к нему с неразрешимыми для себя вопросами. Лев Николаевич ведёт себя во время диалога довольно спокойно, смеётся и размышляет вместе с Келлером. В знаменитом разговоре о «двойных мыслях» очень важным представляется речевое поведение князя.
Келлер, скажите пожалуста, и зачем вы пришли с вашею исповедью?
От вас? Чего ждал? Во-первых, на одно ваше простодушие посмотреть приятно; с вами посидеть и поговорить приятно; я, по крайней мере, знаю, что предо мной добродетельнейшее лицо, а во-вторых... во-вторых...
Он замялся.
Может быть, денег хотели занять? - подсказал князь очень серьезно и просто, даже как бы несколько робко.
Келлера так и дернуло; он быстро, с прежним удивлением, взглянул князю прямо в глаза и крепко стукнул кулаком об стол.
Ну, вот этим-то вы и сбиваете человека с последнего панталыку! Да помилуйте, князь: то уж такое простодушие, такая невинность, каких и в золотом веке не слыхано, и вдруг в то же время насквозь человека пронзаете, как стрела, такою глубочайшею психологией наблюдения. Но позвольте, князь, это требует разъяснения, потому что я... я просто сбит! Разумеется, в конце концов, моя цель была занять денег, но вы меня о деньгах спросили так, как будто не находите в этом ничего предосудительного, как будто так и быть должно?
Да... от вас так и быть должно.
И не возмущены?
Да... чем же?<>Две мысли вместе сошлись, это очень часто случается. Со мной беспрерывно…(1, т. VIII, 256-257)
Некоторые исследователи отмечают насколько в этой сцене прозорлив князь, как он смог смутить Келлера, назвав ему истинную причину его прихода. Скорее всего боксёр растерялся, его «дёрнуло» вовсе не оттого, что Мышкин угадал цель внезапного визита (трудно было не угадать в данном случае - человек приходит к «миллионеру» и начинает разговор с жалоб на материальные проблемы).
Келлера шокирует именно речевое поведение князя - в нескольких его словах нет ни злобы, ни насмешки, ни поучения, ни осуждения. Князь спросил «серьёзно и просто, даже как-бы несколько робко». Льва Николаевича тоже давно занимает вопрос о «двойных мыслях», они и у него часто возникают, хотелось бы это обсудить…
Ну, почему вас после этого называют идиотом, не понимаю! - вскричал Келлер. Князь слегка покраснел.
Проповедник Бурдалу так тот не пощадил бы человека, а вы пощадили человека и рассудили меня по-человечески! В наказание себе и чтобы показать, что я тронут, не хочу ста пятидесяти рублей, дайте мне только двадцать пять рублей, и довольно! Вот все что мне надо, по крайней мере, на две недели. Раньше двух недель за деньгами не приду. Хотел Агашку побаловать, да не стоит она того. О, милый князь, благослови вас господь!(1, т. VIII, 257)
«Рыцарски благородный» Келлер нашёл свой нравственный идеал.
Генерал Иволгин
Генерал Иволгин, пожалуй, единственный из всех мужских персонажей, при общении с которым князь всегда испытывает мучения. Во благо больного необходимо сознательно идти на обман. Это «святая ложь», и, тем не менее, это ложь… Князь с трудом исполняет несвойственную ему роль обманщика.
Без сомнения, вы отлично заметили, что именно десяти лет можно было не испугаться… - поддакнул князь, робея и мучаясь мыслью, что сейчас покраснеет. (1, т. VIII, 446)
Вы это прекрасно заметили, генерал! - с жаром закончил князь, ужасно обрадовавшись, что мог ускользнуть от явной краски в душе.(1, т. VIII, 449)
В лице князя генерал нашёл «благодарного слушателя». Наверное, Лев Николаевич единственный, у кого хватает терпения и такта выслушивать восторженные воспоминания генерала Иволгина. Князь сострадает «отставному и несчастному» (какой контраст с благополучным генералом Епанчиным!), а потому пытается изобразить заинтересованность в разговоре, даже «поддакивает» и произносит шаблонные фразы… Достоевский подчёркивает насколько это мучительно для князя:
…проговорил князь, как бы несколько заикаясь;
… робко заметил князь генералу;
… уныло заметил князь;
… пробормотал князь почти с потерянным видом;
… князь высказал свою фразу из прописей в твёрдой уверенности, что она произведёт прекрасное действие;
… робко поддакнул князь;
… промямлил князь.
Генерал буквально «страдает многословием», любит «пышные фразы», много цитирует… Он ещё не дошёл до последней черты и где-то в глубине души понимает, что князь просто бесконечно добр и милосерден, но конечно не верит во все его «истории».
Такой совет и в такую минуту, согласитесь, князь!
Да, это знаменательно.
Этот листок, в золотой рамке, под стеклом, всю жизнь провисел у сестры моей в гостиной, на самом видном месте, до самой смерти ее - умерла в родах; где он теперь - не знаю... но... ах, боже мой! Уже два часа! Как задержал я вас, князь! Это непростительно. Генерал встал со стула.
О, напротив! - промямлил князь: - вы так меня заняли и... наконец... это так интересно; я вам так благодарен!
Князь! - сказал генерал, опять сжимая до боли его руку и сверкающими глазами пристально смотря на него, как бы сам вдруг опомнившись и точно ошеломленный какою-то внезапною мыслью: - князь! Вы до того добры, до того простодушны, что мне становится даже вас жаль иногда. Я с умилением смотрю на вас; о, благослови вас бог! Пусть жизнь ваша начнется и процветет... в любви.(1, т. VIII, 452)
Разговором Льва Николаевича с генералом Иволгиным похожи на беседы врача и пациента. Только психиатр ещё не слишком опытный, но зато очень старательный и ответственный.
Евгений Павлович
Насмешливая улыбка бродила на губах нового гостя во все время чтения стихов, как будто и он уже слышал кое-что про "рыцаря бедного".
"Может быть, сам и выдумал", подумал князь про себя.<> - Узнал, что и вы тут, - перебил Евгений Павлович, - и так как давно уж и непременно предположил себе искать не только вашего знакомства, но и вашей дружбы, то и не хотел терять времени. Вы нездоровы? Я сейчас только узнал...
Совсем здоров и очень рад вас узнать, много слышал и даже говорил о вас с князем Щ., - ответил Лев Николаевич, подавая руку.
Взаимные вежливости были произнесены, оба пожали друг другу руку и пристально заглянули друг другу в глаза. В один миг разговор сделался общим.(1, т. VIII, 201-202)
Радомский умён, образован, прекрасно воспитан, принят в высшем обществе, его речевое поведение можно считать образцовым для аристократа… Подходящая партия для генеральской дочки. Евгений Павлович изначально чувствует в князе соперника и пытается унизить его в глазах Аглаи. Если бы он знал, к чему приведут эти попытки! К моменту их встречи у Мышкина уже возобновились приступы эпилепсии, ему труднее излагать свои мысли… Тем не менее ответы князя (речь об «искажении идей» в обществе) поражают и заставляют задуматься каждого. Радомский уже смотрит на него другими глазами… Но поздно! Его насмешки спровоцировали истерику Аглаи - стараясь защитить князя, она вдруг становится разъярённой тигрицей. Наверное, в более глупом положении Евгений Павлович не был никогда. Но разве можно ненавидеть Мышкина? Очень непросто развиваются отношения этих двух персонажей, и только Радомский остаётся с князем до конца… К сожалению, разговор по душам происходит после многих печальных событий, и Евгений Павлович, по сути, произносит обвинительную речь.
Да пусть она теперь невинна, - я настаивать не буду, потому что не хочу, - но разве все ее приключения могут оправдать такую невыносимую, бесовскую гордость ее, такой наглый, такой алчный ее эгоизм? Простите, князь, я увлекаюсь, но...
Да, все это может быть; может быть, вы и правы... - забормотал опять князь; - она действительно очень раздражена, и вы правы, конечно, но...
Сострадания достойна? Это хотите вы сказать, добрый мой князь? Но ради сострадания и ради ее удовольствия, разве можно было опозорить другую, высокую и чистую девушку, унизить ее в тех надменных, в тех ненавистных глазах? Да до чего же после того будет доходить сострадание? Ведь это невероятное преувеличение!<>
Да, да, вы правы, ах, я чувствую, что я виноват! - проговорил князь в невыразимой тоске.
Да разве этого довольно? - вскричал Евгений Павлович в негодовании…(1, т. VIII, 537)
Лев Николаевич уже очень болен и любое эмоциональное напряжение может привести к необратимым последствиям. Его речь прерывиста, мысли перескакивают с одного на другое… Князь то бледнеет, то краснеет, начинает шептать, бормотать… Евгений Павлович замечает признаки начинающегося безумия.
Коля Иволгин
Князь несколько раз поправляет Лизавету Прокофьевну, которая упорно называет Колю «мальчишкой». «Николай Адамович!» - настаивает Мышкин. «… из него может быть выйдет человек хороший(1, т. VIII, 548)», - замечает Достоевский в эпилоге. Возможно, главный герой видит дальше самого писателя? Коля уже Человек. И, наверное, за исключением князя, это самый светлый образ в романе.
- Вот видите, вы говорите, людей нет честных и сильных и что все только ростовщики; вот и явились сильные люди, ваша мать и Варя. Разве помогать здесь и при таких обстоятельствах не признак нравственной силы?
Варька из самолюбия делает, из хвастовства, чтоб от матери не отстать; ну, а мамаша действительно... я уважаю. <>Гм! Так вы это называете силой? Я это замечу. Ганя не знает, а то бы назвал потворством.
А Ганя не знает? Ганя многого еще, кажется, не знает, - вырвалось у задумавшегося князя.
А знаете, князь, вы мне очень нравитесь. Давешний ваш случай у меня из ума нейдет.
Да и вы мне очень нравитесь, Коля.(1, т. VIII, 82)
В речевом поведении Коли ещё много «детского» - он наивно прямолинеен, откровенно эмоционален. Именно этот персонаж указывает на сформировавшийся в обществе гендерный стереотип (Ипполиту стыдно, что его мать - любовница генерала Иволгина).
… мне показалось, что, ему будет вас совестно, так как вы пришли в такую минуту… Мне всё-таки не так совестно, как ему, потому что у меня отец, а у него мать, тут всё-таки разница, потому что мужскому полу в таком случае нет бесчестия. А впрочем, это, может быть, предрассудок насчёт предоминирования в этом случае полов. (1, т.VIII, 76)
С Колей князь общается легко и непринуждённо - он не стремится тщательно подбирать выражения, может даже позволить себе отвлечься на какое-то время. Лев Николаевич похож на мудрого учителя, который совершенно «на равных» беседует с любимым учеником.
Камердинер
Только один раз князь разговаривает с камердинером генерала Епанчина, но это очень необычный разговор. «Опытный лакей» совершенно сбит с толку - он не может определить социальный статус посетителя… Вначале камердинер относится к князю очень подозрительно, свысока (выглядит как проситель), затем начинает беспокоиться (всё-таки представиться князем, да ещё и родственник генеральши).
Гм. Я опасаюсь не того, видите ли. Доложить я обязан, и к вам выйдет секретарь, окромя если вы... Вот то-то вот и есть, что окромя. Вы не по бедности просить к генералу, осмелюсь, если можно, узнать?
О нет, в этом будьте совершенно удостоверены. У меня другое дело.
Вы меня извините, а я на вас глядя спросил. Подождите секретаря; сам теперь занят с полковником, а затем придет и секретарь... компанейский.
Стало быть, если долго ждать, то я бы вас попросил: нельзя ли здесь где-нибудь покурить? У меня трубка и табак с собой.
По-ку-рить? - с презрительным недоумением вскинул на него глаза камердинер, как бы всё еще не веря ушам, - покурить? Нет, здесь вам нельзя покурить, а к тому же вам стыдно и в мыслях это содержать. Хе... чудно-с!
О, я ведь не в этой комнате просил; я ведь знаю; а я бы вышел куда-нибудь, где бы вы указали, потому я привык, а вот уж часа три не курил. Впрочем, как вам угодно, и, знаете, есть пословица: в чужой монастырь...
Ну как я об вас об таком доложу? - пробормотал почти невольно камердинер. (1, т. VIII, 18)
На казалось бы обычный вопрос для поддержания разговора князь вдруг отвечает страстной речью о муках приговорённого к смертной казни… Совершенно невозможно оставаться равнодушным человеком, лицом «при исполнении». И «опытный камердинер» сдаётся.
Камердинер, хотя и не мог бы так выразить все это, как князь, но конечно, хотя не все, но главное понял, что видно было даже по умилившемуся лицу его.
Если уж так вам желательно, - промолвил он. - покурить, то оно, пожалуй, и можно, коли только поскорее.(1, т. VIII, 20)
В разговоре с камердинером очень ярко представлено речевое поведение князя, можно сказать, что это вообще образец речевого поведения главного героя: тихий, ровный голос, в котором нет и тени агрессии в сочетании с богатством языковых средств и повышенной эмоциональностью. Показательным является и влияние слова князя на людей - это воздействующее Слово, способное затронуть лучшие струны человеческой души.
Голос Мышкина, нежный, отзывчивый и кроткий, отзвук на чёрное страдание будет пробивать забронированные души. Его ничем не собьёшь, никаким холодом не заморозишь. Диалог - схватка двух голосов и победа того, кто готов уступить.(9, 280)
.5 Речевое поведение главного героя романа
Гений Достоевского вообще - чудо.
Чудо света из тьмы, чудо целого, созданного
Из ничего, из каких-то бессвязных обрывков.
Но Мышкин - двойное чудо. В нём Свет стал
Словом, Плотью.
Г.С. Померанц
Невербальное общение
Стремление к идеалу проистекает из интимных глубин личности. Поступая по этому идеалу, князь следует не внешнему велению долга, не букве заповеди, а коренной потребности своей - и человеческой вообще - натуры. Нравственные побуждения, влечения души, поступки князя имеют чувственный источник, и нет ничего ошибочнее, чем приписывать Мышкину некий бледный бесплотный альтруизм. Князь - самый чувственный герой в романе…(24, 362)
В записной тетради Достоевского есть строки: « Подставить ланиту, любить больше себя - не потому, что полезно, а потому, что нравится, до жгучего чувства, до страсти»(21, 646). Человек, способный понять чужую боль, живущий с «открытым сердцем» всегда эмоционален. Насколько же чувствительным должен быть «положительно прекрасный» человек, способный не просто понять чужую боль, а принять её как свою собственную! В душе князя воплотилось светлое Божественное начало. Он любит ближнего даже не «как самого себя», а «больше себя». Предъявить миру персонаж, в речевом поведении которого как в зеркале отражаются слитые воедино Божественный свет и повышенная человеческая эмоциональность… Существует ли более сложная задача для художника? У Достоевского чувственность князя одинаково ярко проявляется как в вербальном, так и в невербальном общении.
… в общении значительную роль играют и паралингвистические средства. Очевидность данного утверждения с особой полнотой проявляется в художественных текстах, персонажи которых активно пользуются «первичными языками» для передачи информации самого широкого спектра.(25, 119)
C первых страниц романа в портретной характеристике героя Достоевский подчёркивает особенности лица князя Мышкина.
… роста немного повыше среднего, очень белокур, густоволос, со впалыми щеками и с лёгонькою, востренькою, почти совершенно белою бородкой. Глаза его были большие, голубые и пристальные; во взгляде их было что-то тихое, но тяжёлое, что-то полное того странного выражения, по которому некоторые угадывают с первого взгляда в субъекте падучую болезнь. Лицо молодого человека было, впрочем, приятное, тонкое и сухое, но бесцветное…(1, т. VIII, 3)
Пристальный, одновременно тихий и тяжёлый взгляд князя Мышкина фиксирует не только внешнее, он проникает прямо в душу…
«Он должно быть, когда один, совсем не так смотрит и, может быть, никогда не смеётся», - почувствовалось как-то князю(1, т. VII, 17).
Князь с удивлением посмотрел на Лебедева;
Что же ты молчишь? - даже толкнула ногой Лизавета Прокофьевна.
Что же, - пробормотал князь, продолжая рассматривать Лебедева, - я уж вижу, что он поправлял(1, т. VIII, 234).
«Глаза - зеркало души». Князь буквально «читает по глазам». Он способен физически ощутить силу ненависти в «горячем взгляде» Рогожина.
… при выходе из вагона князю вдруг померещился страшный, горячий взгляд чьих-то двух глаз в толпе, осадивший прибывших с поездом. Поглядев внимательнее, он уже ничего более не различил. Конечно, только померещилось; но впечатление осталось неприятное (1, т. VIII, 133).
Мышкин обычно чувствует «всем существом» взгляд Аглаи.
Князь заметил, что Аглая вдруг вышла из своего места и подошла к столу. Он не смел на неё посмотреть, но он чувствовал всем существом, что в это мгновение она на него смотрит, и, может быть смотрит грозно, что в чёрных глазах её непременно негодование, и лицо вспыхнуло (1, т. VIII, 289).
Князь как опытный психоаналитик делает выводы о личности Настасьи Филипповны по портрету - глаза «говорят».
Удивительное лицо! - ответил князь, и я уверен, что судьба её не из обыкновенных. Лицо веселое, а она ведь ужасно страдала, а? Об этом глаза говорят, вот эти две косточки, две точки под глазами в начале щёк. Это гордое лицо, ужасно гордое, и вот не знаю, добра ли она? Ах, кабы добра! Всё было бы спасено! (1, т. VIII, 29)
Князь заметил милый, ласковый взгляд Веры Лебедевой<> Мимо всех он протянул руку ей первой (1, т. VIII, 324).
Если рассматривать невербальное поведение князя при общении с женщинами, то можно сделать вывод: именно при общении с Верой Лебедевой в значительной степени «срабатывает» гендерно-обусловленный стереотип поведения. Князь не робеет до полуобморочного состояния, не смущается, жесты его точны, движения правильны. С Верой Мышкин улыбается и «радостно смеётся», он целует девушке руки. Взгляд самого главного героя действует на людей умиротворяющее, пробуждает лучшие душевные струны.
Взгляд князя был до того ласков в эту минуту, а улыбка его до того без всякого оттенка хотя бы какого-нибудь затаённого неприязненного ощущения, что генерал вдруг остановился и как-то вдруг другим образом посмотрел на своего гостя (1, т. VIII, 20).
Визуальное выражение эмоций отражает и особую чистоту, «детскость» восприятия.
В князе была одна особенная черта, состоявшая в необыкновенной наивности внимания, с каким он всегда слушал что-нибудь его интересовавшее, и ответов, какие давал, когда при этом к нему обращались с вопросами. В его лицеи даже в положении его корпуса как-то отражалась эта наивность, эта вера, не подозревающая ни насмешки, ни юмора.(1, т. VIII, 369)
Князь не требует от окружающих особого внимания к своей персоне, не стремится к самоутверждению.
Сильно развитая личность подобна личности совершенно неразвитой. Мышкина сравнили с овцой. Христа с Агнцем. Овца не испытывает потребности заявить себя, как Ипполит или проверить (как Раскольников или Ставрогин). И Христос, когда Дух предложил ему прыгнуть с храма, отклонил это (18, 274).
Мягкость, тактичность - характерные черты невербального поведения князя (в нём не могут «ожить» бесы - их просто нет). Можно сказать, жесты, мимика, позы, смех главного героя гармонично сочетаются с речью и при общении образуют единое целое. Нет противоречий. Улыбка и смех всегда означают радость (а не насмешку или издевательство), тревога и печаль буквально «написаны на лице». Князь открыт и беззащитен, у него нет масок.
То-есть вы думаете, что умнее всех проживете? - сказала Аглая.
Да, мне и это иногда думалось.
И думается?
И думается, - отвечал князь, по-прежнему с тихою и даже робкою улыбкой смотря на Аглаю; но тотчас же рассмеялся опять и весело посмотрел на нее.
Скромно! - сказала Аглая, почти раздражаясь.
А какие однако же вы храбрые, вот вы смеетесь, а меня так все это поразило в его рассказе, что я потом во сне видел, именно эти пять минут видел...
Он пытливо и серьезно еще раз обвел глазами своих слушательниц.
Вы не сердитесь на меня за что-нибудь? - спросил он вдруг, как бы в замешательстве, но однако же прямо смотря всем в глаза.(1, т. VIII, 37)
C первых страниц романа становится тревожно за главного героя - открытая чистая душа, неизлечимая болезнь… Сразу возникает ощущение, что князь обречён. Практически все исследователи подчёркивают, что персонажи «тянутся» к князю Мышкину как к Свету. К Свету стремятся и читатели, реальные люди, которые осознают обречённость главного героя и надеются на чудо.
Здоровый Мышкин намечен, но здоровье его очень хрупко и быстро разрушается, и если взять роман в целом, то Достоевский очень настойчиво подчёркивает неловкость, беспомощность своего героя, отсутствие правильного жеста (хотя в первых сценах все жесты правильные), неумение высказать любимую мысль, не исказив её, и т.п. Эти черты постепенно становятся всё резче. Мышкин после первой части не развивается, а разрушается, теряет равновесие, теряет душевные силы и , наконец, совершенно теряет разум. (18, 276).
Иногда вдруг он начинал приглядываться к Аглае и по пяти минут не отрывался взглядом от ее лица; но взгляд его был слишком странен: казалось, он глядел на нее как на предмет, находящийся от него за две версты, или как бы на портрет ее, а не на нее самоё.
Что вы на меня так смотрите, князь? - сказала она вдруг, прерывая веселый разговор и смех с окружающими. - Я вас боюсь; мне »сё кажется, что вы хотите протянуть вашу руку и дотронуться до моего лица пальцем, чтоб его пощупать. Не правда ли, Евгений Павлыч, он так смотрит?
Князь выслушал, казалось, в удивлении, что к нему обратились, сообразил, хотя, может быть, и не совсем понял, не ответил, но, видя, что она и все смеются, вдруг раздвинул рот и начал смеяться и сам. Смех кругом усилился; офицер, должно быть человек смешливый, просто прыснул со смеху. Аглая вдруг гневно прошептала про себя:
Идиот!(1, VIII, 442)
Прямой взгляд, уверенные жесты князя в начале романа соответствуют мужской манере поведения. «Тихая, робкая» улыбка говорит о врождённой деликатности, умении сопереживать - это уже отклонение от гендерного стереотипа. Но ведь стереотипы формируются в обществе. Князь только «идёт к людям», он прочитал «много русских книг»… Некоторые гендерные стереотипы откровенно бесчеловечны. Правомерность невербальной агрессии мужчины по отношению к женщине - устойчивый стереотип. В невербальном поведении князя Мышкина ярко обозначены особенности неординарной личности. Главный герой постепенно теряет душевные силы, слабеет физически… И этот процесс также наглядно представлен в невербальном поведении князя.
Главный герой романа «Идиот» - Лев Николаевич Мышкин - несёт в себе Божественный Свет, в его речи звучит Слово Бога, но одновременно это и речь конкретного человека с определёнными личностными характеристиками. Многие литераторы XIX века называли роман «Идиот» «фантастическим» и обвиняли автора в идеализации образа главного героя (по этому поводу в письмах к друзьям Достоевский пояснял свой взгляд на реализм в искусстве). Мышкин - литературный персонаж, и особенности его речевого поведения соответствуют представленному образу, одно вытекает из другого.
Вновь обретённая возможность общаться на родном языке («говорить по-русски хочется»)- Многословие («очень скоро и доверчиво одушевлялся»). Чувственность, открытость души, « детскость» восприятия- Повышенная эмоциональность (князь говорит «горячо», «с жаром»); прямолинейность высказываний; часто не понимает шуток и не умеет шутить сам; прямой взгляд в глаза собеседника. Богатый внутренний мир, духовное превосходство над окружающими- Князь говорит тихо, спокойно, но уверенно; не реагирует на вербальную агрессию («Я всё как будто учу»; «И вам не стыдно! Разве вы такая…»; «Парфён, не верю!»).Отсутствие «бесов», зла в душе- Тихий, ласковый, «умиротворяющий» голос, снижена маскулинность речевого поведения в целом; не употребляет бранной лексики; смех всегда означает только радость, а слёзы - боль в душе.Девственность, незнание чувственной любви, простодушие.- Отклонение от гендерных стереотипов в речевом поведении (отсутствие агрессивности, стеснительность); не понимает эмоциональных порывов влюблённых женщин («сконфузился князь», «чрезвычайно смущен», «внезапно покраснел»); не осознаёт что записка Аглаи - завуалированная просьба прийти, воспринимает буквально (« Невинный простофиля! Точно даже и не мужчина!»).Природная вежливость, тактичность- Умеет слушать; обычно не перебивает собеседника; опасаясь причинить боль, может использовать эвфемизмы («Важность не в словах»).Достаточно уединённый образ жизни- Часто нарушает принятые в обществе модели речевого поведения («Вы обрывисты» - заметила Александра); не умеет льстить (восторженные отзывы князя обычно принимают за необходимые комплименты); не делает предложение женщине первым (« женихом» становится благодаря наводящим вопросам Настасьи Филипповны и Аглаи).Отсутствие возможности общаться с соотечественниками- Плохо владеет живым разговорным языком (не понимает каламбуры, не употребляет фразеологизмы и т.д.); присутствует оценочный элемент при употреблении слова «баба» (гендерно-маркированный концепт) - «Это мне баба сказала, такую глубокую, такую тонкую и истинно религиозную мысль, в которой вся сущность христианства разом выразилась <> Простая баба! Правда мать…»«Я вам не судья»- На словообразовательном уровне практически не употребляет эмоционально-оценочную лексику (искл.: раскрасавица); не пытается доминировать в разговоре; иногда сознательно стремится избежать роли судьи («По-моему, вы действительно несколько неправы, - неохотно отозвался князь. <> Если хотите, то и совсем неправы»; « Это не так, надо понимать, - тихо и как бы нехотя ответил князь. <> Надо чтобы и вы согласились принять от него прощение»).Дар предвидения, способность «читать» лица, «слышать» внутреннюю речь собеседника- Чувствительность психики отражена в речевом поведении (князь «проговаривается»; речь очень эмоциональна, заикается); предвидит развитие событий (« И я их лица знаю; « Ай да князь! насквозь прочитал; « как-то угадал князь»).Природная мягкость характера- Тихий голос, частые паузы, присутствие в речи вводных слов и конструкций, выражающих различную степень неопределённости (искл. - речь о католицизме); князь обычно отвечает на вопросы «с полною готовностью», «с жаром»; никогда не проявляет агрессии.«… очень много русских книг прочёл»; общение с детьми- Употребление книжных («школьных») слов и выражений («Вы за меня очень боитесь, чтоб я завтра не срезался…»; «Отрапортуюсь больным»; «Какие мы ещё дети, Коля!.. и …и как это хорошо, что мы дети!»).Прогрессирующая болезнь- Речевое поведение в целом регрессирует: в высказываниях постепенно увеличиваются паузы, повторы; князь всё чаще «уходит в себя»- прерывается восприятие чужой речи.
Письменная речь
Письменная речь князя представлена только небольшой запиской к Аглае
«Когда-то вы меня почтили вашею доверенностью. Может быть, вы меня совсем теперь позабыли. Как это так случилось, что я к вам пишу? Я не знаю; но у меня явилось неудержимое желание напомнить вам о себе, и именно вам. Сколько раз вы все три бывали мне очень нужны, но из всех трёх я видел одну только вас. Вы мне нужны, очень нужны. Мне нечего писать вам о себе, нечего рассказывать. Я и не хотел того; мне ужасно бы желалось, чтобы вы были счастливы. Счастливы ли вы? Вот это только я и хотел вам сказать
Ваш брат кн. Л. Мышкин» (1, т. VIII, 154)
В авторской речи звучит характеристика письма - коротенькая и бестолковая записка». Мышкин назвался братом. Маскулинность текста данного письма явно снижена (если глаголы «видел» и «хотел» употреблять в настоящем времени, то будет вообще не понятно кто является автором письма - мужчина или женщина).
Во время свидания на зелёной скамейке Аглая упрекает князя за это «любовное письмо»…
Любовное письмо? Мое письмо - любовное! Это письмо самое почтительное, это письмо из сердца моего вылилось в самую тяжёлую минуту моей жизни! Я вспомнил тогда о вас, как о каком-то свете…(1, т. VIII, 378)
Если рассматривать текст письма с позиции признаков мужской/женской письменной речи (26, 47-48), то можно сделать вывод: это скорее женское письмо… В тексте употреблены стилистически повышенные формы (почтили вашею доверенностью, неудержимое желание наполнить), вводные слова и конструкции выражают неопределённость (Может быть, как это так случилось), повторы говорят о повышенной эмоциональности (нужны, нужны, очень нужны; нечего писать / нечего рассказывать; были счастливы/ счастливы ли); много глаголов в пассивном залоге (случилось, явилось, желалось, преобладают простые и сложноподчинённые предложения.
Одновременно можно выделить и некоторые признаки мужской письменной речи: наличие абстрактных существительных (доверенность, желание, счастье (употр. счастливы)) и достаточно однообразные приёмы при передаче эмоций (риторические вопросы, повторы).
«Любовное письмо» Мышкин действительно писал как «брат». Или это письмо ангела.
Заключение
Художественные произведения классиков русской литературы являются бесценным материалом для лингвистических исследований. Одно из направлений современного языкознания - гендерная лингвистика - изучает специфические особенности мужской и женской коммуникации, демонстрируя антропоцентрический подход к изучению языка.
Лингвогендерный подход позволяет получить информацию о том, какую роль играет гендер в той или иной культуре; какие поведенческие нормы, свойственные мужчинам и женщинам, фиксируются в текстах разного типа; как меняется представление о гендерных нормах, о мужественности и женственности во времени; какие стилевые особенности могут быть отнесены к преимущественно женским или преимущественно мужским; как осмысляются мужественность и женственность в разных языках и культурах; как гендерная принадлежность влияет на усвоение языка; с какими фрагментами и тематическими областями языковой картины мира она связана. (25,6)
Великий художник и мыслитель Фёдор Михайлович Достоевский является зачинателем философской антропологии, гений стремится исследовать тайны «глубин души человеческой». В произведениях русского писателя характеры представлены во всей многогранности, ярко выражена гендерная дифференциация речевого поведения.
Психоанализ, рассказ о поступках человека, его речь - таковы главные опорные пункты при исследовании стилевой системы Достоевского. (4, 56)
Проявления маскулинности/ феминности в романе Ф.М. Достоевского «Идиот»
Фонетические особенности
Женская речьМужская речьВ сфере вокализма: - подчёркнутая артикуляция лабиальных гласных звуков; - Мой! Мой! - вскричала она, - ушла гордая барышня? /Настасья Филипповна/ (в данном случае артикуляция [о] усилена восклицанием во время эмоционального срыва) - удлинение гласных звуков. - Как кто-о-о? - протянула генеральша… (удлинение подчёркивает степень возмущения) - А-а-а! Вот и развязка! Наконец-то! /Настасья Филипповна/ (удлинение подчёркивает момент эмоционального напряжения) - Э-эх! - крикнула Настасья Филипповна, схватила каминные щипцы… (междометие и удлинение [э] - средство эпатирования публики)В сфере вокализма: - удлинение гласных. - Па-аслушайте, господин Мышкин - визжал Ипполит… (удлинение производится с целью доминирования в разговоре) В сфере консонантизма: - актуализация сонорного вибранта [р]. … О! идиот пр-ро-клятый, - воскликнул он уже совершенно вне себя…/Ганя/ (в высказывании угроза, оскорбление) - слоговое членение слов - По-ку-рить? - с презрительным недоумением вскинул на него глаза камердинер. (с целью демонстрации возмущения просьбой)
Словообразовательные особенности
Женская речьМужская речь- Что во мне такого остолобеняющего?/Настасья Филипповна/ (с целью публичного скандала в доме «жениха») - Чем жить-то будешь, коли уж так влюблён, что рогожинскую берёшь…/Настасья Филипповна/ (с целью эпатировать публику) - Вот твоя мерзкая шляпёнка, идём!.. /Лизавета Прокофьевна/ (эмоционально-оценочный суффикс в сочетании с пейоративно-окрашенным прилагательным подчёркивают негодование, возмущение) - Сама же его идиотиком называла…/Лизавета Прокофьевна/ (уменьшительно-ласкательный суффикс присоединён к слову с негативной коннотацией - высказывание становится двусмысленным) - … Я про того букетника уж и не говорю… /Настасья Филипповна/ (окказионализм с целью негативной оценки)- … Не прогоните, скажите словцо: венчаетесь вы с ним или нет? /Рогожин/ (с целью смягчения вопроса) - Великолепнейшая и вернейшая мысль - крикнул Лебедев<> Сиятельнейший князь! (красноречие с целью «задобрить» князя; у Лебедева обычно в выражениях скрыта ирония) - Ну вот, то Ерошки, то Капитошки! - ввернул Ипполит. (использование пренебрежительно-уничижительных суффиксов с целью спровоцировать скандал) - И как это любить двух? Двумя разными любвями какими-нибудь? Это интересно… /Евгений Павлович/ (это внутренняя речь, словообразование подчёркивает непонимание ситуации)
Лексические особенности
Женская речьМужская речь- Вы изверг! - крикнула Настасья Филипповна, хохоча и хлопая в ладошки как девочка. (намеренно изменена семантика слова с целью эпатирования публики) - Особенно умно высказано <> … очень умно с вашей стороны. /Аглая/ (сочетания «наречие+наречие» - повышенная эмоциональность речи) … хозяйка немедленно стала продолжать каким-то заученно-плачевным и обычным голосом: - И не стыдно, не стыдно тебе, варвар и тиран моего семейства, варвар и изувер! /вдова Терентьева/ (бранная лексика произносится «заученно-плачевным и обычным голосом» - подчёркивается обыденность ситуации) - Это жаль, а я думала… как же это я думала? /Аглая/ («мысли вслух» - доверительное отношение к собеседнику) - Если так, то вы человек без сердца! - вскричала Аглая. (повышенная эмоциональность речи) - Ты счастлив? Счастлив? - спрашивала она. - Мне только одно слово скажи, счастлив ты теперь? Сегодня, сейчас? У ней? Что она сказала? /Настасья Филипповна/ (повтор и серия «быстрых вопросов» - повышенная эмоциональность речи) - Это вы, верно, о себе прибавили? - заметила Аглая. (утверждение в форме вопроса) - … Одна и та же история на двух концах Европы, и точь-в-точь во всех подробностях до светло-голубого платья! - настаивала безжалостная Настасья Филипповна. (внимание к цвету в данном случае - ещё один повод уличения во лжи) Аглая залилась горькими слезами, закрыла лицо платком и упала на стул. (женские слёзы - соответствие гендерному стереотипу) - … Ведь я ничего не нахожу дурного в том, что он так думал./Аглая/ (двойное отрицание подчёркивает эмоциональность речи)- За мной ещё много… увидим!.. В бараний рог сверну!.. /Ганя/ (прямая угроза) - Здравствуй, Ганька, подлец! Что, не ждал Парфёна Рогожина?.. (использование ругательного императива - агрессивность речи) - Благороден, благороден, рыцарски благороден! - подтвердил в умилении Келлер. (повтор подчёркивает повышенную эмоциональность речи; в данном случае «двойной повтор»: мелиоративно-окрашенная лексика и вибрант [р]) - Я, признаюсь, виноват, но домогательства этой … беспокойной женщины… /генерал Епанчин/ (использование эвфемизма позволяет вести разговор в рамках приличия) - Редко я до такой степени сидел плохо в тарелке (как это говорится-то?)/генерал Епанчин/ (стремление пояснить ситуацию, используя устойчивое выражение) - Я тебя не люблю, Лев Николаевич, так зачем же я к тебе пойду? /Рогожин/ (прямолинейность и лаконичность высказывания) - Потому что вы дрянь, полчаса мучили людей, думая испугать их, что застрелитесь вашим незаряженным пистолетом, с которым вы так постыдно сбрендили, манкированный самоубийца, разлившаяся желчь… на двух ногах! /Ганя/ (использование бранной лексики - демонстрация пренебрежительно-уничижительного отношения к собеседнику) - Кстати, вы теперь к страждущему? /Евгений Павлович/ (использование устаревшего слова в данном случае - открытая явная насмешка) - По крайней мере, - перебил генерал, не расслышав о письме… /генерал Епанчин/ (стремление к доминированию, способ интенсификации беседы)
Для познания «глубин души человеческой» Ф.М. Достоевский часто использует важнейший приём психоанализа - внутренний монолог. В романе «Идиот» демонстрация мыслительного процесса главного героя является важным доказательством цельности образа князя-Христа. У Достоевского практически никогда не звучит внутренний монолог женских персонажей - внешняя речь иногда содержит элементы незаконченного мыслительного процесса (обычно во время эмоциональных срывов), но это только отдельные моменты… Было бы очень интересно «услышать» внутренний монолог Настасьи Филипповны (например, во время очередного побега из-под венца), или Аглаи (например, при свидании с князем на зелёной скамейке). Можно только предполагать, почему Достоевский сознательно не использует данный приём психологизма при изображении женских персонажей… В результате противопоставление мужской и женской речи в художественном тексте усиливается.
Достоевский мыслит характерами мыслителей, то есть участвует сразу в двух процессах: литературном и философском. Связь каждой идеи с характером толкает сделать, в любом поворотном пункте, не один, а несколько выводов. Возникает сразу веер искр-идей (в другой своей ипостаси - горящих идеей людей), и завязывается спор. Это чудо романа Достоевского коренится в чуде его личности, слишком широкой, чтобы втиснуться в любой монолог, слишком калейдоскопичной, чтобы сложиться в логическую систему, - и всё же достигающей единства…(18, 379)
Список использованных источников
1.Достоевский Ф.М. Полн. собр. соч.: В 30 Т. - Л.,1976.
.Достоевский в XXI веке: сб. научн. ст. / Под ред. И.И. Морозовой. - Гомель: ГГУ им. Ф. Скорины, 2002.
.Гулыга А. «Философия есть тоже поэзия»: Достоевский - мыслитель// Наш Современник. - 1999. - № 11
.Любимов Н.М. Огнедышащее слово. - Л., 1991.
.Бахти М.М. Проблемы поэтики Достоевского. - М., 1963.
.Конфликтология. Серия «Учебники и учебные пособия»/ Под. ред. М. Хазизяну. - Ростов-на-Дону: «Феникс», 2000.
.Ф.М. Достоевский в воспоминаниях современников. - М, 1990.
.Отто Каус. Достоевский и его судьба. - Берлин., 1923.
.Достоевский - художник и мыслитель: Сб. ст. / Под ред. И. Михайлова. - М., 1972.
.Горелов А.А. Основы философии. - М., 2007.
.Соловьёв В.С. Из речей в память Достоевского //О великом инквизиторе: Достоевский и последующие. - М., 1992.
.Бердяев Н. Миросозерцание Достоевского. - Париж., 1968.
.Кирпотин В. Фёдор Михайлович Достоевский. - М., 1947.
.Карятин Ю. Ф. Достоевский и канун XXI века. - М., 1989.
.Носов Ю. « Ещё раз о деле Засулии и либеральном обществе. Как благословили терроризм»//Наука и жизнь. - 2006. - № 12.
.Адамович А. Собр. соч. в 4-х т. Т4. Каратели. - Мн., 1983.
.Анри Труайа. Достоевский. - Париж., 2003.
.Померанц Г.С. Открытость бездне: Встречи с Достоевским. - М., 1990.
.Белов С.В. Фёдор Михайлович Достоевский: Кн. Для учителя. - М., 1990.
.Селезнёв Ю.И. Достоевский. - 3-е изд. - М., 1990.
.Неизданный Достоевский: Записные книжки и тетради 1860-1881 г.г. // Литературное наследство. - М., 1971. - т. 83.
.Мочульский К.В. Гоголь. Соловьёв. Достоевский. - М., 1995.
.Родзянская И.Б., В.И.Иванов. Свобода и трагическия жизнь. Исследование о Достоевском//Достоевский Ф.М. Материалы и исследования. - Л., 1980. -Т.4.
.Даль В.И. Большой иллюстрированный толковый словарь русского языка: Современное написание. - М., 2006.
.Коваль В.И. Язык и текст в аспекте гендерной лингвистики: монография/В.И. Коваль; М-во образования РБ, Гомельский гос. ун-т им. Ф. Скорины. - Гомель: ГГУ им. Ф. Скорины, 2007.
.Горошко, Е.И. Особенности мужского и женского стиля письма /Е.И. Горошко//Гендерный фактор в языке и коммуникации: сб. науч. Трудов. МГЛУ, вып.446. - М., 1999.
.История русской литературы XIXвека: (Вторая половина)/ Под. ред. Н.Н. Скатова. - М., 1991.